Ангел с рекламного щита

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Ужин в патио протекал просто великолепно. Благоуханный летний вечер сделал пребывание на открытом воздухе невообразимо приятным, и Джеймс не мог не поздравить себя с великолепно декорированной сценой.

Безусловно, звездное небо и вид на гавань были уже сами по себе красивы, но расставленные в нужных местах свечи и аромат цветов добавляли романтики, как и искусно накрытый стол с букетом розовых роз посередине.

Мисс Блессинг была в розовом, как и предполагал Джеймс, — подсознательный выбор в ответ на вчерашний букет, а босса он нарядил в белое. Они выглядели очень красивой парой. Очень подходящей.

Джеймс поймал себя на том, что напевает свадебный марш, направляясь в кухню, чтобы выложить на серебряный поднос десерт. Не стоит торопить события, одернул он себя, но все его инстинкты улавливали многообещающие знаки.

Уикенд в Токио лишь разжег, а не потушил страсть. Было очевидно, что там, в патио, эти двое просто сгорают от желания. Да и Джеймс никогда раньше не получал от своего босса такие необычные и дотошные распоряжения, касающиеся женщины.

Джеймс вынес поднос с десертом в патио, с удовольствием глядя на то, какое действие возымели его усилия, — соединенные руки на столе и два счастливых лица, не отрывающих взгляда друг от друга.

— Апельсиново-миндальный торт с абрикосами, вымоченными в апельсиновом ликере «Куантре».

— Боже, уже одно название звучит греховно привлекательным! — воскликнула леди, ее чудесные зеленые глаза вспыхнули восторгом.

Джеймс едва удержался, чтобы не выпятить грудь от удовольствия — он очень любил, когда его таланты ценились.

— Рад служить вам, мисс Блессинг.

— Я еще никогда так вкусно не ела.

— Спасибо. — Джеймс быстро сообразил, как направить поток похвал в нужное русло. — Мистер Фулбрайт попросил приготовить для вас что-нибудь особенное. И без морских водорослей.

Она засмеялась и сжала руку Хьюго. Джеймс почувствовал, что его босс излучает флюиды голодного нетерпения, не имеющие ничего общего с едой.

— Ты превзошел самого себя, Джеймс, — заметил Хьюго. — Я думаю, мы откажемся от кофе и допьем вино.

Ого! Да босс просто сгорает от нетерпения! И никакие афродизиаки не нужны. С другой стороны, вазочка с трюфелями из бельгийского шоколада на прикроватной тумбочке явно не помешает, раз от кофе, с которым он собирался их подать, они отказались.

— Хорошо, сэр. — Джеймс щелкнул каблуками и чуть наклонил голову. — Позвольте пожелать вам обоим хорошей ночи.

Джеймс любил иногда проделывать такие штучки под маской полной невозмутимости и почтения. Удаляясь с важным видом, он услышал, как мисс Блессинг прошептала:

— Твоего дворецкого, шофера, повара и кем он еще там является стоит оценивать в золоте по весу, Хьюго.

— Именно во столько он мне и обходится, — хмыкнул Хьюго.

И я заслуживаю каждого доллара, с апломбом подумал Джеймс, вплывая в кухню с величием королевы. Что ж, он подготовил декорации, и теперь дело босса использовать их в полной мере. И было бы с его стороны ошибкой все свести к сексу, потому что в глазах мисс Блессинг сверкают искры любви. Каждый может заметить их.

Энджи смаковала каждый кусочек восхитительного десерта, чувствуя себя такой же хмельной, как и абрикосы, вымоченные в «Куантре». Но не от алкоголя. Она не могла не думать, что все происходящее похоже на ожившие мечты — романтическая обстановка, прекрасное вино и еда. И все это для того, чтобы доставить ей удовольствие. Уикенд с Хьюго в Токио был чем-то нереальным, потому что она и думать не думала, что за этим последует продолжение. Но вот она здесь и снова чувствует себя как в сказке.

Ей очень понравился дом Хьюго. Ей вообще нравилось все в мужчине, сидящем напротив. Даже его домоправитель. Но больше всего ей нравилось то, что Хьюго не рассматривает их отношения как легкую интрижку.

Когда вчера в ее офис доставили огромный букет розовых роз и гвоздик, даже Франсин не удержалась от комментария:

— Это очень серьезные цветы, Энджи. Ты и вправду поймала его на крючок.

Энджи покачала головой, ей не понравилось это выражение. Хьюго Фулбрайт не из тех, кто позволяет поймать себя. Он сам охотник, камышовый кот, волк, завоеватель. И сам выбирает себе партнера для удовольствия. Вопрос в том, как долго оно продлится.

Надежда, которую она вынашивала в своем сердце, вспыхнула с новой силой, когда Хьюго сказал, что приобрел для них билеты на все премьеры балетного сезона. Это значит, что их отношения продляться еще несколько месяцев по меньшей мере. И значит, что он беспокоится о том, чтобы доставить ей удовольствие, раз решил разделить ее интересы.

Съев почти весь свой кусочек торта, Энджи отложила ложку и виновато улыбнулась.

— Я так наелась, что не смогу больше проглотить ни кусочка. Джеймс не обидится, если я не доем?

— Нет. — Синие глаза насмешливо блеснули. — Он решит, что я утащил тебя в спальню прежде, чем ты успела доесть.

— Именно так ты всегда и поступаешь? — сорвалось с ее языка. Она тут же почувствовала, что между ними возникло напряжение.

Упоминать о других женщинах в его жизни было бестактно, тем более что в этот момент она не сомневалась в том, что владеет его вниманием полностью. Но раз вопрос был задан, она поняла, что ответ для нее очень важен.

Хьюго откинулся на спинку стула. Его сексуальный магнетизм как будто выключился, и он смотрел на нее пристально и настороженно, как будто взвешивал, что стоит за этим вопросом. Энджи почувствовала, как панически зачастил ее пульс. Теплая гармония вечера исчезла, сменившись холодной настороженностью. Неужели она бесповоротно испортила такой замечательный вечер?

— Да, именно так я всегда и поступаю, — ошарашил ее ответом Хьюго, удерживая ее взгляд. — Не стану отрицать, что люблю секс, но я никогда не имел его с женщиной, не желавшей ложиться со мной в постель. А такой вечер как сегодня вполне закономерно продолжить иными удовольствиями. Разве я не прав?

— Прав. — Он был прав. Абсолютно прав. Она чувствовала себя глупой и смущенной. — Я просто… подумала…

— Насколько ты для меня особенная? — мягко закончил он за нее.

Кровь бросилась в лицо Энджи, окрасив щеки в пунцовый цвет, но она собралась с духом и сказала правду, как она ее чувствовала:

— Мне кажется, что я до сих пор на ковре-самолете. Все это… — В возбуждении она развела руками, указывая на окружающую их роскошь. — Ты можешь иметь любую женщину, какую захочешь, если возьмешь за труд очаровать ее. Я тоже чувствую себя очарованной тем, как ты ведешь себя со мной, но я не знаю, что у тебя на сердце, Хьюго.

— На сердце…

Чуть ироничная улыбка искривила его губы, смягчив взгляд настороженного хищника, примеряющегося к своей жертве. Затем Хьюго резко встал на ноги, быстро обошел стол, взял ее за руки и потянул, поднимая со стула.

— Почувствуй сама, — сказал он, прижимая ее ладонь к своему гулко бьющемуся сердцу.

Энджи казалось, что все ее тело вибрирует от этой близости.

— Оно в твоих руках, — страстно сказал Хьюго. — Ты проникла в мою кровь. Я изнываю от желания обладать тобой. И больше не выдержу ни секунды.

Его рот обрушился на ее губы, изгоняя все ее сомнения и оставляя лишь восторг и предвкушение.

— Пойдем. — Голос Хьюго был хриплым от возбуждения.

Он разжал объятия, схватил ее за руку и повел за собой. Энджи казалось, что она не идет, а плывет по воздуху, едва передвигая непослушными ногами, в фарватере потока энергии, излучаемого им. Она не задавалось вопросом, куда он ведет ее, она просто следовала за ним.

Спальня. Похоже, его собственная, а не для гостей.

Затуманенный мозг Энджи все же отметил, что спальня на удивление проста. В ней доминировала королевских размеров кровать со множеством подушек и двумя прикроватными тумбочками. На каждой тумбочке стояло по лампе, излучавшей теплый мягкий свет. Покрывало было снято, как будто кровать была готова… готова… А на одной из тумбочек стоял серебряный поднос с шоколадными конфетами…

— Посмотри! Не туда! — В отрывистых приказах явное нетерпение.

Он сам развернул ее так, чтобы она оказалась лицом к противоположной кровати стене. Огромный плазменный телевизор… Наверняка он любит смотреть его, лежа в постели…

— Видишь? — Он указал пальцем куда-то поверх экрана.

Самурайский меч!

Сердце Энджи наполнилось ликованием.

Хьюго не обошелся с ее подарком как с ничего не значащим сувениром. Он был так впечатлен, так приятно удивлен ее выбором, что повесил его на самое видное место в своей личной комнате на специально прикрепленные бронзовые держалки, а это значит, что меч нельзя просто так снять и повесить обратно, когда заблагорассудится.

— Это последнее, что я вижу, засыпая, и первое — когда просыпаюсь, — сказал Хьюго, подходя к ней сзади и обнимая за талию. Наклонив голову, он проурчал ей прямо в ухо: — Как будто я разговариваю с тобой, Энджи. Разве это не доказывает, что ты для меня особенная?

— Да. — Это слово было вынесено наружу потоком огромного удовольствия, зародившегося в ее сердце от того, что ее подарок так глубоко тронул его.

Руки Хьюго накрыли ее грудь, и радость от этого прикосновения тотчас затопила все ее существо. Энджи откинулась назад, прижавшись спиной к его твердой груди, а ягодицами — к бедрам. Ей было приятно чувствовать его возбуждение, знать, что ее желание взаимно.

Хьюго покрыл поцелуями ее обнаженное плечо: теплыми, чувственными, дразнящими, заставившими ее задрожать от нетерпения.

— Я хочу заняться с тобой любовью, Энджи, — прошептал он. — Я хочу погрузиться так глубоко внутрь тебя, чтобы мы стали неделимы. Я хочу…

— Да… Да! — вскрикнула Энджи, не в силах больше слушать и желая того же, что и он.

Но Хьюго не спешил.

— Не двигайся, — велел он. — Позволь показать тебе, насколько ты особенна для меня. Смотри на меч, Энджи. Смотри и чувствуй.

Она неотрывно смотрела на меч, вспоминая, как говорила ему, что он по натуре воин, способный преодолеть все преграды, стоящие на его пути… а Хьюго медленно раздевал ее, его ладони скользили по ее обнаженному телу. Он потеребил ее соски, и они тут же затвердели от удовольствия, скользнул между бедер во влажную расщелину, доставляя ей немыслимое наслаждение и заставляя еще острее чувствовать собственную сексуальность. Губы Хьюго были повсюду, жаркие и страстные поцелуи были невозможно эротичными.

Энджи чувствовала, что находится полностью в его власти, на его территории, но ничего не хотела менять, потому что все происходящее не казалось ей ошибкой. Она не понимала, дает он или берет, как и она сама. Почему-то ей было это неважно сейчас. Она просто чувствовала себя… любимой.

Когда же наконец он подвел ее к кровати, образ меча по-прежнему был у нее в голове. Меч оставался перед ее мысленным взором и тогда, когда сильным толчком Хьюго погрузился глубоко в ее тело, и оно приняло его. В голове Энджи мелькнула мысль, что они подходят друг другу, как меч и его черные лакированные ножны, как будто ее мягкая женственность предназначена для стальной крепости этого мужчины, а ее сердце — для сердца воина.

Так это или нет, но это было именно то, что чувствовала Энджи.

И ни разу образ Пола Овертона не нарушил ее настроения, как и женщины из прошлого Хьюго. Все было неважно, кроме единственной реальности — их единения.