Ангола в сердце моем

Дела десантные

27 апреля 1984 г. АН-12 перевез меня в Менонго на новое место службы. Я стал советником начальника политотдела 13 десантноштурмовой бригады, которая формировалась и одновременно проходила боевое слаживание и готовилась к боевым действиям. В ФАПЛА таких было две: 13-я в Менонго и 18-я в Бие. С коллективом советников 18 ДШБР мне посчастливилось познакомиться перед убытием в отпуск.

Советники бригады располагались в миссии советников 6 ВО. Здесь все было знакомо и это помогло быстро переключиться от отпускной к боевой повседневной советнической жизни. В миссии я получил отдельную комнату, которую быстро обустроил и стал обживать.

Примечательно то, что службу в 13 ДШБР, как и в 1 МПБР я начинал 27 числа.

Коллектив советских военных советников и специалистов состоял из 12 человек:

— советник командира бригады, эти обязанности исполнял подполковник Тарасов Николай Петрович;

— советник начальника политотдела бригады подполковник Ковтун Николай Герасимович;

— советник начальника штаба бригады подполковник Тарасов Николай Петрович;

— советник начальника тыла бригады майор (в июне 1984 г. присвоено воинское звание подполковник) Богацкий Евгений;

— советник начальника артиллерии бригады майор (в июне 1984 г. присвоено воинское звание подполковник) Прокопюк Иван;

— советники командиров десантно-штурмовых батальонов:

— подполковник Дробышев Игорь Тимофеевич (переведен с 1 МПБР);

— подполковник Златкин Игорь Юрьевич (переведен с 1 МПБР);

— майор Бойко Станислав;

— специалист по десантированию и рукопашному бою капитан Зимарев Эдуард;

— техник бригады прапорщик Иванов Николай;

— переводчик Фролов Анатолий Павлович;

— переводчик Бабаян Артур.

Коллектив был большой, тем более, что мы жили вместе с коллективом советников и специалистов 6 ВО. Жить стало веселей, все-таки Менонго не Лонга. Письма и газеты доставлялись более оперативно, а это очень важно было всегда для нашего морального духа, каждый день мы смотрели кинофильмы.

Правда, в отличии от нашей жизни в Лонга, где был только мужской коллектив, жизнь в Менонго, где многие советники и специалисты жили с семьями, протекала с периодически возникающими бытовыми конфликтами и не всегда мужчины были на высоте.

Здесь уместно привести слова Василия Ливанова, высказанные в повести «Богатство военного атташе»: «За границей двум русским людям для откровенного разговора лучше встречаться подальше от соотечественников. У нас в военной миссии, да и в посольстве, все наушничают, доносят, подсиживают друг друга. Трудно постичь, отчего мы, русские, за границей один другого едим поедом? Все наши хорошие черты напоказ иностранцам, а все гадости — между собой.

Поваришься в этом бульоне и сам становишься ни то, ни се. Послужите здесь с мое, сами убедитесь. Старайтесь, голубчик, любовь к Отечеству незапятнаной вынести из этой грязи».

Эти слова В. Ливанов написал в июле 1909 г., но они справедливы и в наше время. Мне, как политработнику, приходилось почти ежедневно разбираться во взаимоотношениях между людьми.

Первое знакомство с бригадой меня также обнадеживало. Подсоветные относились ко мне и моим советам с пониманием, тем более, что я уже имел опыт организации политической работы в боевых условиях с 1 МПБР.

Тем не менее, офицеры полиотдела здесь были подготовлены слабее, чем полиотдельцы 1 МПБР и пришлось начинать все сначала.

Офицеры политотдела по моему совету стали ежедневно работать в подразделениях и радовались первым успехам. Работа оживилась и я рад, что внес новое в жизнь этих хороших, но, в тоже время, несчастных и бедных людей.

Следует отметить, что командование 13 ДШБР — командир бригады капитан Кушишима, первый заместитель командира бригады капитан Даниэль (мы называли его Дима), начальник штаба бригады капитан Сурейра, прошли подготовку при Рязанском высшем командном десантном училище и хорошо говорили на русском языке. Правда, начальник политотдела — лейтенант Жуао, такой подготовки не проходил и по русски не говорил, но я уже к тому времени мог свободно общаться на португальском языке.

Бытовых проблем было много и я старался их решать. Так, например, работая в ДШБ, я обнаружил, что личный состав спит прямо на земле, на цементе и без подстилок, матрасов и одеял. Только через округ, с помощью А. Вольского и Т. Двали, удалось решить эти проблемы. Командование бригады благодарило меня и стало прислушиваться к моим рекомендациям.

19 мая советник командующего 6 ВО полковник Вольский А.В. поздравил меня с награждением 1 МПБР Переходящим Знаменем ЦК МПЛА и Переходящим Знаменем ЦК ЖМПЛА по результатам боевой операции против УНИТА. В этом есть и моя заслуга. Гордится было чем:

— во-первых, за 15 месяцев службы в 1 МПБР никто из группы советских советников и специалистов не был убит или ранен, никто из них не получил хронических африканских болезней и все возвратились домой здоровыми;

— во-вторых, успехи бригады являлись лучшей оценкой нашей работы. А.Вольский сообщил, что В. А. Закурдаев награжден орденом Красной Звезды и я искренне радовался за коллегу, его труд оценен по праву. Анатолий Владимирович пожелал аналогичных успехов и 13 ДШБР.

Также в этот день Т. Двали заболел африканской корью, а у Артура родился сын. Так рядом шагали беда и радость.

24 мая были проведены показные батальонные тактические учения 1 ДШБ с боевой стрельбой, где политотдел успешно продемонстрировал материалы по организации политической работы в период подготовки и проведения БТУ.

27 мая в 6 ВО, 13 ДШБР и в нашу миссию в Менонго прибыли Главный военный советник генерал-полковник Курочкин К. Я., член ЦК КП Кубы, руководитель кубинской гражданской миссии в Анголе Хорхе Рискет Вальдес и посол Кубы в НРА. Им очень понравились показные занятия бригады на десантно-штурмовой полосе, психологической полосе, по корпу-корпу, стрельбе и БТУ с боевой стрельбой. ГВС заверил Рискета о том, что 13 ДШБР до 1 июля 1984 г. будет полностью подготовлена к боевым действиям, а мы из этого заверения сделали вывод, что после июля нас ждут новые «путешествия» по Анголе и «встречи» с унитовцами.

19 июня к нам снова прилетел ГВС Курочкин К. Я., который высоко оценил нашу работу по подготовке бригады. Однако для меня встреча с ГВС по поводу приезда моей жены оказалась неутешительной. Он не разрешил это делать, что очень меня огорчило. Правда вскоре супруга сообщила, что она и сама приехать не сможет, так как не может оставить дочь на кого-то другого. Для нее дочь превыше всего на свете.

Советник начальника оперативного управления штаба 6 ВО полковник Берестенников Ю. В. и подполковник Ковтун Н. Г. перед демонстрацией плана политической работы политотдела 13 ДШБР в период подготовки и проведения батальонных тактических учений с боевой стрельбой.

Начался июль — в Анголе это самый холодный месяц, особенно — ночи. Сказывается влияние мощного холодного Бенгальского течения.

Январь, наоборот — самый теплый. Когда в южном полушарии зима, то вся территория Южной Африки находится под влиянием ветров преимущественно юго-восточного направления. Формируясь над Индийским океаном, эти ветры насыщаются влагой. Но, проходя через горные массивы Южной и Юго-Восточной Африки, они оставляют большую часть влаги на их наветренных склонах, сильно прогреваются и иссушаются. Поэтому в это время дождей нет, в природе наступает так называемый сухой период. Когда в южном полушарии лето, то поверхность увлажняется юго-западными и западными ветрами, несущими влагу с Атлантического океана. Наступает сезон дождей.

6 июля, возвратясь из Луанды, А.В.Вольский сообщил, что я Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 июня 1984 г. награжден орденом Красной Звезды. Было приятно, что и мой труд оценен правительственной наградой.

14 июля в Менонго прилетели начальник Генерального штаба ФАПЛА Ндалу и его советник Громов В. В., которые, наблюдая за тактическими учениями 1 ДШБ с боевой стрельбой, остались довольны подготовкой бригады. С Громовым у меня состоялся разговор о 1 МПБР, генерал был высокого мнения о подготовке и действиях бригады.

24 июля снова прилетели Ндалу и В. Громов, а с ними на 3-х АН-12 привезли для бригады боеприпасы и продовольствие. Они сообщили нам о возврате в Менонго из 3 ВО 1 МПБР.

Нам стало все ясно — началась активная подготовка к новой боевой операции против УНИТА.

26 июля советником комбрига 13 ДШБР был назначен Н. Тарасов.

27 июля в Менонго прибыла 1 МПБР. 13 ДШБР получила приказ о подготовке 1 ДШБ к операции. Запомнилась встреча с командованием 1 бригады и нашими советниками. Правда от старого состава группы советников остались лишь С. Щербина и П. Кабалюк, а остальные были все люди новые. После меня советником начальника политотдела 1 МПБР был назначен подполковник Сыроежко Александр Александрович, с которым я познакомился в день прибытия бригады в Менонго. Комбриг капитан Зэка благодарил за работу в бригаде и просил вернуться назад. В ответ я дал хорошую характеристику А. Сыроежко.

29 июля начались первые бои с унитовцами и первые потери в 13 ДШБР. В ходе боя унитовцы подожгли Т-34 и три УРАЛа.

30 июля унитовцы напали на колонну 16 ПБР, на выручку был отправлен наш 1 ДШБ и противник отошел.

31 июля я встретил нашего бывшего повара из миссии п. Лонга.

Он поблагодарил меня за поварскую науку, которая позволила ему стать заведующим столовой политического комиссара провинции Куандо-Кубанго в Менонго, офис которого находится напротив советской миссии. Фернандо сообщил, что политкомиссар особенно любит украинские борщи, готовить которые научил его я.

8 августа в Менонго снова прилетел ГВС генерал-полковник Курочкин К. Я., который после заслушивания командующего 6 ВО подполковника Вьетнама, его советника полковника Вольского А.В., советника командира 13 ДШБР подполковника Тарасова Н. П. и советника начальника политического управления 6 ВО полковника Вяхирева, поставил задачу по подготовке к крупномасштабной боевой операции против Унита в провинции Куандо-Кубанго. В дальнейшем эта операция получила название «Поход на Мавинга».

Снова мне предстояло «путешествие». Судьба не забывает о моем существовании. Три с половиной месяца пожил более-менее спокойно, значит достаточно. Спасибо и за это.

12 августа в пятом военном округе весь день совершали полеты 20 самолетов ЮАР типа «Мираж», в нашем округе два самолета ЮАР бомбили Каюндо. Это был ответ на нашу подготовку к операции. Разведка противника всегда была навысоте. Назревали серьезные события. В это же время «Сегуранца» ФАПЛА арестовала начальника медицинской службы 13 ДШБр, который оказался унитовским агентом.

15 августа в 6 ВО прилетела комиссия Министерства обороны СССР во главе с генералом армии Варенниковым В. И. Организация подготовки 13 ДШБР и БТУ с боевой стрельбой комиссией оценены хорошо. Варенников В. И. обьявил благодарность личному составу 1 ДШБ, 7 ДШР и коллективу советников 13 ДШБР, а командиру бригады капитану Кушишима он вручил кортик. Это было незабываемое событие.

23 августа 13 ДШБР получила задачу убыть в полном составе в Куито-Куанавале. Аналогичную задачу получила и 1 МПБР.

27 августа утром мы начали «путешествие». Утром в 5.00 возле советской миссии в Менонго группа советников 13 ДШБР на БТР-60ПБ и УРАЛе была готова к маршу. Кроме четверых людей (меня, Стаса Бойко, Толи Фролова и неженатого солдата Андрея), остальных провожали жены.

Мы приехали в пос. Лонга, где нас с большой радостью встречало все население от мала до велика. Мне сразу вспомнились те девять месяцев, которые я прожил в Лонга. Мы встретились с коммунальным политкомиссаром Деку. Он рассказал, что координатор МПЛА — Партии Труда переведен на повышение в Куито-Куанавале, а директор школы — в Менонго. По прибытии в Куито-Куанавале я был очень рад снова встретиться с советниками 6 ВО и 16 ПБР. С советником начальника политотдела 16 ПБР подполковником Грибуком Николаем Григорьевичем обменялись опытом работы.

30 августа на боевую операцию ушли 1 МПБР и 16 ПБР, а утром следующего дня 1 МПБР около часа вела бой с противником. Потери бригады — три человека убито (офицер, сержант и солдат), 11 человек ранено, из них 5 — тяжело. Потери противника — 7 человек убито, 2 человека взяты в плен и ранены. Они из 154 пехотного батальона УНИТА. 13 ДШБР была в резерве командующего 6 ВО и заняла оборону с задачей охраны г. Куито-Куанавале и аэродрома. На аэродром доставлялись боеприпасы, продовольствие и ГСМ. Как раз кстати пришла продуктовая посылка от супруги, которую передал мне Джанкойский экипаж АН-12.

Большая часть нашего коллектива советников впервые участвовала в боевой операции и было заметно некоторое волнение. Мне, И. Дробышеву и И. Златкину, участникам боевых действий с 1 МПБР, пришлось поделиться опытом и напряжение было снято. В коллективе, несмотря на трудные походные условия, не растерялись такие качества, как чувство юмора, житейский оптимизм, умение шуткой снять напряжение. Очень беспокоило отсутствие данных о противнике, жара и неопределенность в дальнейших действиях. К тому же заболел малярией переводчик Толя Фролов и плохо себя чувствовал советник начальник тыла Женя Богацкий.

6 сентября 16 ПБР вступила в бой с 49 пехотным батальоном унитовцев. Потери бригады — 3 чел. убито, 8 чел. ранено. В этом бою был ранен в плечо советник начальника штаба бригады В. Забродский. Потери унитовцев — 8 чел. убито, в том числе комиссар 49 батальона. В документах нашли записи, что в их ротах на тот момент оставалось не более 40 человек.

7 сентября при высадке разведгруппы 13 ДШБР потерпел аварию вертолет МИ-8.

8 сентября мы получили новую задачу на вертолетах высадить 1 ДШБ в пос. Лупире для охраны района, где накануне потерпел аварию и разбился наш вертолет. Прилетело еще два МИ-8, один из них при посадке был поврежден, но летчикам удалось их отремонтировать и к вечеру оба вертолета вернулись в Куито-Куанавале. Также прилетал заместитель начальника Генерального штаба ФАПЛА Роберту Леал Рамуш Монтейру «Нгонгу» и отдал приказ повернуть 1 и 16 бригады с севера на юг.

9 сентября 1 МПБР вела бой с противником. Наши потери — 3 чел. убито, 2 чел. — ранено, у противника — 26 чел. убито и взято много трофеев.

12 сентября 13 ДШБР вышла на операцию. С большим трудом переправились через р. Куито, УРАЛ советников, за рулем которого сидел Игорь Златкин, а в кабине с ним находился Женя Богацкий, чуть не свалился в реку, только чудо удержало автомобиль и он не утонул. Недалеко вела бой с противником 16 ПБР, в результате которого в бригаде погибло 3 чел., 7 чел. были ранены, причем трое — тяжело. Унитовцы потеряли в бою 53 человека и мы взяли трофеи — 24 АК. 1 МПБР также вела бой с противником, в бригаде было ранено 14 чел.

В этом бою тяжело ранили советника командира 1 МПБР, который недавно прибыл на замену Володе Закурдаеву. Одновременно вела бой наша 3 ДШР, потерь не было, взяли у противника 2 АК.

В полосе действия нашей бригады было бесчисленное количество унитовских троп, которые противник уходя минировал и наши солдаты подрывались на минах. Саперы действовали слабо, очень слабым звеном была разведка.

Действия наших бригад поддерживали МИГ-21 и МИ-8 с РЛС. Бывали и неприятные курьезы. Так 13 сентября два МИГ-21 бомбили нашу 5 ДШР, которая строила мост через р. Шамбинга. К счастью, все обошлось без потерь и ранений.

15 сентября бригада пришла в Лупире и присоединилась к 1 и 16 бригадам. Здесь же находился разбитый МИ-8, который вскоре был взорван.

17 сентября 13 ДШБР вместе с 1 МПБР продолжили наступление, которое вскоре было приостановлено, так как наша разведка обнаружила до 2–3 батальонов противника и мы стали выяснять его количество и позиции.

18 сентября с 15.20 все три бригады вступили в бой с противником и вели его около часа. Я оказался отрезанным от своих коллег, так как в это время был один на командном пункте бригады. На выручку мне поспешили И. Прокопюк и И. Златкин, за что я им до благодарен всю жизнь. Они на деле продемонстрировали советский армейский принцип взаимовыручки.

О жесткости и тяжелых последствиях этого боя свидетельствуют и следующие данные: 1 МПБР — 4 чел. убито, в т. ч. 1 офицер — замполит батареи БМ — 21 и 3 солдата, 13 ДШБР — 8 чел. убито и 35 чел. ранено; 16 ПБР — 2 чел. убито, в т. ч. был убит начальник штаба бригады, 5 чел. ранено.

Основной удар противника приняла на себе 13 ДШБР. Потери противника мы не смогли установить. Как показывали пленные, унитовцы создали спецбатальон для эвакуации с поля боя убитых и раненых.

Этот бой показал, что в наших войсках крайне слабо действует разведка, из-за боязни и страха она действует только на видимом расстоянии от основных сил, боковое охранение, также из-за страха, близко прижимается к технике, в результате нарушаются боевые порядки, происходит скученность войск, что приводит к большим потерям.

Также одной из основных причин наших потерь является отсутствие централизованной координации действий трех бригад, так как нет представителя округа. Округ руководит войсками c Менонго по средствам связи.

19 сентября с 17.00 до 17.40 противник силами до одного батальона атаковал нашу бригаду на стыке пятой роты 2-го ДШБ и второй роты 1 ДШБ. Основной удар пришелся на 1-й ДШБ, особенно отличился командир батальона старший лейтенант Моня, который на своем БТР — 60 ПБ давил и расстреливал унитовцев. В бою был убит командир батареи ПВО и 8 чел. ранено, в том числе ранен в ногу замполит 5-й роты. Противник был в коричневой форме и с китайскими десантными автоматами. Надо правда отметить, что в этот день разведка и подразделения действовали намного лучше и результативнее.

Противник всеми силами пытался задержать наступление ФАПЛА и каждый день вел ожесточенные бои с одной из наших трех бригад. Савимби по радиостанции «Черный петух» неоднократно заявлял, что не допустит взятие Мавинга. Поэтому туда начали стягиваться основные силы УНИТА.

Мы ощущали всю жестокость войны на себе.

20 сентября противник с 16.05 до 17.15 силами до двух батальонов атаковал 13 ДШБР и 1 МПБР на стыке двух бригад, вел сильный минометный обстрел из 120-мм минометов. Два пленных унитовца, один из 15-го, второй — из 18-го пехотных батальонов противника, показали, что в бою участвовало два батальона и два батальона было в резерве. Руководил боем бригадный генерал.

Из документов убитого командира 3-го взвода роты А-В-14 я приведу структуру взвода унитовцев:

— управление взвода — 4 человека, из них — Алфереш Фернандо Фонсека (на вооружении АК и 200 патронов к нему), аспирант Бариано Лумунгу (АК-200) и два солдата с аналогичным вооружением;

— во взводе три отделения, в каждом по три группы и по 4 чел. в каждой, у каждого по АК и 400 патронов;

— во второй группе — один РПГ-7 и 6 гранат к нему;

— в отделении 12 человек;

— во взводе — 41 человек, 38 АК, 3 РПГ-7 и 18 гранат к ним, более 16 тысяч патронов, 41 ручная граната и 16 самодельных бомб.

Эта рота дислоцировалась на базе Жамба и входила в состав 66 ВО УНИТА.

Последняя запись в конспекте убитого члена УНИТА была датирована 9 августа 1984 г. В конспекте был написан девиз — 1984 год — год патриотической борьбы против кубинцев. В тетради обнаружено письмо от 30 августа 1984 г., в котором он пишет, что борется против русско-кубинских агрессоров и выполняет приказы партии.

Питание — один стакан сумо на двоих в обед и ужин. В памятке указано: не разводить костров, не курить, не шуметь и проявлять высокую бдительность. При облете МИГ на высокой высоте не стрелять, бомбит на низкой высоте — стрелять из средств ПВО по команде.

21 сентября командующий 6 ВО подполковник Вьетнам приказал продолжать наступление. Для поддержки наступления прилетели один МИГ-25, два МИ-8 и один ПЦ-7. Новый пленный из 15-го ПБ противника показал, что он два месяца учился на базе Жамба. В начале сентября они вышли из Жамба и через 10 дней дошли до Мавинга. Там переночевали и затем их направили в район боевых действий.

Командир 15 ПБ — майор, который сказал унитовцам, что у ФАПЛА нет боеприпасов и продовольствия, поэтому, атакуйте смело и мы победим. После применения ФАПЛА БМ-21, противник решил, что это бомбежка МИГа, поэтому разбежались кто куда, пленный бросил на поле боя автомат и вещмешок. Также он сообщил, что лично видел 15 чел. убитых унитовцев, которых с поля боя выносил диверсионный спецбатальон.

Нам приходилось наблюдать с какой ненавистью расправлялись фапловцы с некоторыми пленными унитовцами, например, одного тяжело раненого унитовца добили, другого, который спрятался в норе, стали раскапывать, но он продолжал залезать дальше в глубину. Тогда солдаты ФАПЛА засыпали эту нору, проехали по ней колесом БТР и поехали дальше.

23 сентября в 6.00 группа противника около 30 чел. обстреляла наши войска с минометов и стрелкового оружия. В этом бою было убито 4 унитовца.

В 9.40 противник вторично атаковал наш 1-й ДШБ на стыке с 16 ПБР за р. Козумбией. Его атака была успешно отбита, убито 30 унитовцев в т. ч. 1 капитан и 1 алфереш. Один старший лейтенант в синей форме был взят в плен. В бою было захвачено много трофеев.

24 сентября 1 МПБР взяла в плен офицера, который рассказал, что вчера против нас вели бой 75 и 18 пб. В ходе боя с их стороны УНИТА было много убитых и раненых. Также он сказал, что впереди нас, на расстоянии 7–8 км, находится база раненых, их там около 300 чел. Также впереди в засаде заняла оборону и ждет нас одна бригада 4-х батальонного состава, а две бригады проходят подготовку на базе Жамба. Он сообщил, что ежедневно юаровские колонны по 5–6 машин подвозят унитовцам боеприпасы и продовольствие. Моральный дух личного состава низкий.

24 сентября в 10.30 произошел десятиминутный бой с небольшой группой противника. Они выпустили в нас мины в количестве 15–20 штук и вернулись на свои позиции.

В 12.45 к нам в поддержку прилетели два МИГ-21. Но от взрывов мин и снарядов наших БМ-21 загорелся кустарник. Вокруг было много 2-3-метровых деревьев, много сухостоя выше человеческого роста. Огонь быстро распространялся, горело с трех сторон и валил черный едкий дым. Дышать стало очень тяжело, в бригаде началась страшная паника и неразбериха. Никто не знал — куда уходить и где находится противник?

Полыхало всю ночь. Мы чудом выбрались из этого ада. Это было страшно видеть, а выжить казалось вообще нереально. Но нам надо было ВЫЖИТЬ! И мы ВЫЖИЛИ!!!

Мы боялись, что восстановить управление подразделениями будет непросто и процесс восстановления боевого духа будет идти долго. Однако, к удивлению, управление быстро было восстановлено.

Проблема некачественной работы разведки, к сожалению, на тот момент оставалась нерешенной. Пленных унитовцев брали постоянно, но их показания были противоречивы.

Например, 24 сентября один пленный показал, что 18 ПБ готовил нам засаду, но при появлении МИГов противник отошел без боя. В тот же день взят в плен зам. командира 18 ПБ по тылу, который показал, что в батальоне 600 чел, но много людей сбежало, нет воды и продовольствия. Третий пленный показал, что в район Мавинга переброшены войска УНИТА из Лупире и Куито. Из показаний пленных установили, что против наших войск действуют 15, 18, 49, 75 пехотные батальоны и один специальный диверсионный батальон унитовцев, а 118 и 154 пехотные батальоны действуют в нашем тылу в районе Куито-Куанавале.

В ходе этой операции мы почти не видели местного населения, но зато нам неоднократно преподносили сюрпризы полчища комаров и мух цеце, змеи и всякая другая живность Анголы. Так утро 25 сентября для меня началось с происшествия. Спали мы на земле, когда проснулся и попытался надеть ботинок, в нем что-то зашевелилось.

Сердце почти остановилось, нога сама вылетела из ботинка со скоростью пули. В ботинке оказалась фаланга, перепуганная не меньше, чем я!

В этот день в 7.30 бригада начала наступление и к 14.10 вышла к высотам вдоль дороги на Мавингу и заняла оборону.

Утром 26 сентября мы зашли в труднопроходимую рощу, в которой было полно унитовских троп. На войне смерть всегда ходит где-то рядом и это подтвердил бой, состоявшийся в этот день.

Около 14.00 КП бригады остановился для уточнения и разведки местности.

Мы с Тарасовым были на броне БТР-60 ПБ, остальные находились внутри машины, справа от нас в кабине УРАЛа — Златкин и Богацкий.

Стоя на броне, мы заметили, что со стороны тыла бригады к нам заходит группа, количеством около роты. Мы удивились, ведь там наших подразделений, кроме тыловой охраны, не могло быть. Н. Тарасов об этом, по непонятным причинам, не сообщил комбригу. А это была группа противника, которая нашла место для прохода между боевыми расчетами и спокойно прошла в самый тыл КП бригады.

Одеты унитовцы были в форму ФАПЛА и отличить их от «наших» было трудно. В 14.45 противник открыл огонь и завязался бой. Златкин и Богацкий под огнем противника едва успели заскочить внутрь БТР-60ПБ. Мы вели огонь из бойниц, а Игорь Дробышев с КПВТ расстреливал унитовцев, которые были уже 10–15 метрах от нас.

Вдруг я увидел через бойницу, что в метрах в 15 от нас унитовец изготавливается к стрельбе по нашему БТРу из РПГ-7. Это увидел и Игорь, он успел выстрелить в унитовца первым и спас всю нашу группу от верной гибели. Мы все родились под счастливой звездой.

Нашу жизнь спасли секунды, а самое главное — профессионализм и выдержка Игоря Тимофеевича Дробышева. Спасибо ему огромное за это и низкий поклон.

В этом бою было ранено 24 человека из боевой охраны КП бригады, противник потерял убитыми 18 чел.

Для меня сентябрь месяц в Анголе стал роковым: 25.09.1983 года я разбился в Лонга на вертолете и остался живой и невредимый, а ровно через год 26.09.1984 года, вместе с коллегами едва выбрался из кромешного ада. Это еще наш новый день рождения, который по счету? Так халатность, а может и трусость советника командира бригады чуть не стоила жизни всей группе наших соотечественников.

После этого боя, мы, по согласованию с командиром бригады, водителем нашего УРАЛа назначили солдата — водителя из автовзвода, а все советники, в целях большей безопасности, должны были с этого момента передвигаться в БТР.

Находясь вдали от Родины, родных и близких, да еще и в смертельно опасной обстановке, в голову лезли разные мысли. Хотел я этого или нет, но мозг многократно и постоянно прокручивал всю мою жизнь, заставлял ее анализировать, причем очень критически, доставая на поверхность все удачи, достижения, промахи и недостатки. Здесь я научился особенно ценить жизнь и понимать, что она бесценна. Проходя такие испытания — уходит страх и появляется более осмысленная ответственность за свою и чужую жизнь.

Мне вспоминаются слова Г. Берегового, известного космонавта, мудрого человека, который тоже прошел войну. Он сказал, если хочешь по настоящему понять войну, нужно увидеть ее непременно своими собственными глазами.

Очень справедливые слова. Я и мои коллеги видели войну своими собственными глазами. Она вызывает отвращение и ненависть к ней, но мы находились внутри ее и нам было надо делать свое дело.

Потому, что мы были преданны своей Родине и выполняли ее приказ.

Мы стали солдатами не своей войны. Но мы были честными солдатами и нам не стыдно смотреть своим детям в глаза.

А смерть смотрела нам в глаза и крутилась вокруг нас постоянно.

А реалии войны продолжали быть все страшнее и ближе.

27 сентября после 12.00 мы стали готовить обед, открыли консервы, нарезали свежеиспеченный в походной кухне хлеб. Неожиданно в 12.45 на позициях 1 ДШБ, где на машинах находились бригадные запасы боеприпасов, вооружения и продовольствия, начался кромешный ад, настоящие чертовы пляски.

Оказывается, накануне, после боя, малочисленный диверсионный отряд противника в форме ФАПЛА, проник в боевые порядки нашего батальона и спокойно занял оборонительные позиции. В темноте бригада перешла к обороне, а утром, выбрав момент, когда личный состав начинал обедать, диверсанты подожгли наши машины с боеприпасами и продовольствием — два УРАЛа со стрелковыми боеприпасами и минами, один УРАЛ с 30 ящиками, в которых находились в закупоренном состоянии реактивные снаряды к БМ-21 и две ИФЫ с продовольствием.

Началась паника, которой я ни до, ни после, ни в кино, ни по телевидению, никогда до сего дня в своей жизни не видел. Боеприпасы горели и взрывались, разлетаясь в разные стороны в беспорядочном направлении, техника и люди в едином потоке начали двигаться в одну сторону — там начинались взрывы, разворачивались в другую — там тоже самое. Все как у М. Лермонтова в «Бородино» «смешались в кучу кони, люди».

У нашего техника — прапорщика Николая Иванова случился сердечный приступ прямо за рулем БТР, его заменил Н. Тарасов. Однако наш переводчик Андрей Бабаян оказался в это время в 200 метрах от БТР. Мы не могли оставить его в беде и тронуться с места без него. Андрей эти 200 метров прополз ползком с такой скоростью, что, если бы он сдавал олимпийские нормативы — это был бы рекорд вселенной.

Н. Иванов, едва придя в сознание от первого приступа, снова отключился, у него произошел второй приступ. Тут начали взрываться реактивные снаряды. Один такой снаряд попал в ступицу левого переднего колеса нашего УРАЛа, за рулем которого сидел ангольский солдат. Его разорвало на мелкие кусочки и я уже позже с ужасом понял, что еще вчера вечером на его месте сидели И. Златкин и Ж. Богацкий. Все колесо с шиной разнесло на мелкие кусочки, а двигатель взрывной волной сорвало со всех четырех болтов, подняло вверх, но не выбросило. Машина загорелась и все наши вещи сгорели. Наши потери составили — один солдат погиб (наш водитель), 6 человек ранено, сгорело 5 машин с боеприпасами и продовольствием.

Противник потерял 7 чел. убитыми, 1 чел. взят в плен, он был с 75 ПБ УНИТА.

В 1 МПБР — 2 чел. убито и 8 ранено.

Так мы вторично выбрались из ада, Господь Бог и на этот раз уберег нас от верной гибели.

В ситуации, которая произошла 27 сентября, по моему мнению, проявил нерешительность, а называя вещи своими именами, трусость — наш советник командира 13 ДШБР подполковник Н. Тарасов, которого я под угрозой применения оружия, заставил идти на КП к комбригу и вместе руководить бригадой, ведь мы могли все погибнуть.

Охарактеризовать мое состояния в тот злополучный день, да и состояние всех остальных наших советников, можно очень точно, прочитав строки из стихотворения поэта Андрея Вознесенского: «Вечером, ночью, днем и с утра благодарю, что не умер вчера».

А еще в моих мыслях постоянно прокручивались строчки:

На следующий день — 28 сентября прилетели вертолеты для эвакуации прапорщика Н. Иванова. Они же привезли нам боеприпасы, продовольствие и ГСМ. На этих же вертолетах улетели в Менонго наш советник начальника тыла 13 ДШБР подполковник П. Кабалюк и советник командира батальона 16 ПБР подполковник Д. Гуков.

Тем временем, наступление не останавливалось. От 1 МПБР и 16 ПБР вперед ушли по одному батальону, к которым была присоединена для помощи четвертая десантно-штурмовая рота. Вертолеты продолжали доставлять нам ГСМ (на каждом по 5 бочек, т. е. 1000 л.), продовольствие и боеприпасы.

30 сентября Президент Анголы по радио объявил, что 1500 членов ФЛЕК и ФНЛА из числа руководящего состава, во главе с начальником Генштаба и командующими округов, перешли на сторону центральных властей Анголы. Жозе Эдуарду душ Сантуш отметил, что тот факт, что войска ФАПЛА находятся под Мавингой, является большим успехом в борьбе с УНИТА. Такого успеха ФАПЛА раньше не добивалась никогда. Также мы получили информацию о том, что войска 3 ВО ФАПЛА находятся в 40 км от Куито-Куанавале. Все это способствовало поднятию морального духа наших войск.

1 октября к нам для изучения обстановки вертолетами прилетели командующий 6 ВО подполковник Вьетнам и группа советских советников 6 ВО во главе с полковником Вольским А. В.

2 октября все три бригады перешли к обороне. Командующий округом, его советник и командиры бригад на вертолете вылетели на рекогносцировку местности, уточнения задач и порядка взаимодействия. Нам была поставлена задача совершенствовать оборону, выдвинув батальоны немного вперед.

4 октября в бригаду прилетел советник начальника Политуправления 6 ВО полковник Вяхирев и советник начальника артиллерии 6 ВО полковник Пятахин, он же внештатный секретарь профкома нашей группы в округе. У них было задание разобраться в инциденте между советником комбрига и мной 27 сентября, когда я чуть не применил оружие, заставляя Н. Тарасова быть рядом с комбригом. Оказывается об этом в округе рассказал прапорщик Н. Иванов. Он поддержал меня и сказал правду о событиях того дня, за что я ему очень благодарен.

В этот же день с 13.00 в течении получаса 1 МПБР и 16 ПБР двумя батальонами вели бой с противником. Потери 1 МПБР— 3 чел. убито и 11 чел. ранено, 16 ПБР- 3 чел. убито и 3 чел. ранено.

Противник несколько раз в день проводил минометный обстрел наших позиций, в том числе и командных пунктов. Мы же воевали практически вслепую, не имея достоверных данных о противнике.

Разведка по-прежнему не давала конкретные сведения и мы были вынуждены вести пассивную оборону.

На редкость пассивен был начальник штаба 13 ДШБР капитан Сурейра. Причем в то время, когда противник ежедневно методически нас обстреливал, расшатывая психику личного состава, подрывая его моральный дух и сбивая наступательный порыв.

7 октября был получен приказ начальника штаба ФАПЛА перейти к обороне и готовится к маршу в пункты постоянной дислокации.

Получилось, что противник выполнил свою задачу и приостановил наше наступление.

Голос «Черного петуха» в этот день вещал о низком моральном духе личного состава наших бригад, советских советников и специалистов. Но он ошибался. Бригады с боями от Куито-Куанавале прошли около 200 км и находились в 40 км от штаба Савимби в Мавинга.

Личный состав нашей бригады знал это и готов был драться до победы. Высоким был и моральный дух наших советников. Но мы были вынуждены находиться здесь в определенных рамках. Здесь мы советовали, а не командовали. Кроме того, мы не знали и нам не доводили истинную военно-политическую обстановку внутри Анголы и за ее пределами.

Узнав о том, что наступление приостановлено, личный состав бригады был разочарован. Эти люди были готовы драться до полной победы. Однако у ФАПЛА было недостаточно сил для полного разгрома унитовцев, в то время как Савимби бросил сюда очень большие силы и силой трех бригад их было не одолеть.

Но, на мой взгляд, основной причиной приостановки наступления, явилось резкое заявление Президента ЮАР Боты и усиление поддержки им режима Савимби, а также позиция кубинского руководства, отказавшегося участвовать в наращивании сил для продолжения наступления.

8 октября мы получили телеграмму от советника командующего 6 ВО полковника Вольского А. В. о подготовке к совершению марша в г. Куито-Куанавале. Пошел первый сильный дождь. Ветер неистово рвал наш брезент, бросая нам дождевую пыль, как будто, вместе с дождем, проявлял недовольство о прекращении наступления и возвращении на прежние позиции.

Мы понимали, что УНИТА и Савимби празднуют победу, хотя в операции «Поход на Мавингу» ФАПЛА не проиграла, а показала свою силу и доказала, что даже тремя бригадами можно дойти до логова унитовцев. Однако победа одержана не была и конечная цель не достигнута.

В таких условиях стали нацеливать своих подсоветных на то, что отход будет еще сложнее, чем наступление и, что противник просто так, с миром, нас не отпустит. Мы с начальником политотдела бригады 9 октября провели семинар с политработниками, на котором обговорили конкретные меры организации политической работы с личным составом на завершающем этапе операции.

10 октября в 12.00 все три бригады начали движение в г. Куито-Куанавале. Вначале нам оказывали поддержку с воздуха два вертолета МИ-24, что обеспечило возможность перестроить боевые порядки, хотя движение колонн происходило скучено, боковое и тыловое охранение все время старалось сблизиться с КП, нарушая, тем самым, установленные интервалы. К 18.00 мы прошли всего 7 км. Вечером и всю ночь шел сильный дождь с частыми и сильными раскатами грома и молний.

11 октября в 9.45 противник зашел слева с тыла от нас, вклинился в нашу полосу и завязал бой. Разведка успела засечь врага, но из-за неисправности радиостанции своевременно предупредить не смогла.

Посыльный прибыл, когда бой уже начался. Через 35 минут нам удалась отбить атаки противника. Этот бой показал, что многие командиры подразделений боятся проявлять инициативу и действовать по обстановке, не ожидая команд старших начальников. В 12.25 на поддержку прилетели два МИ-24, которые бомбили противника слева и в нашем тылу.

Наши потери:

Мы осмотрели хорошо замаскированные окопы, забрали трофеи.

Бригада возвращалась по тому же маршруту, что и при наступлении. Колонны, по-прежнему, шли скученно. За день прошли 14 км.

Тяжела горечь утрат. Убитых фапловцев хоронили прямо в лесу в саванне и я понимал, что пройдет совсем немного времени и никто не будет знать, где их могилы. В 1 и 13 бригадах политотделы вели учет погибших и начали отправлять похоронки. Я настоял, чтобы политотдел организовал похороны убитых в местах, которые потом можно было найти и перезахоронить погибших, там где живут их родные.

В прошедших боях мы отметили один из главных недостатков в действиях командиров ФАПЛА почти всех рангов от Министра обороны до командира отделения — лучше остаться в бездействии, чем проявить инициативу. Они всегда ждали указаний от вышестоящих начальников. Я всегда считал, что упрека заслуживает не тот, кто в стремлении уничтожить врага не достиг цели, а тот, кто боясь ответственности за принятое решение остался в бездействии и не использовал в нужный момент всех сил и средств для достижения победы.

12 октября — дальше в поход. Прошли 18 км. Вечером мы самостоятельно испекли хлеб и угощали им командование. За все время пребывания в Анголе меня удивляло высокое качество дрожжей и муки. Для русского человека хорошо покушать — первое дело, поэтому даже в сложных условиях мы старались при любой возможности приготовить домашнюю пищу. Это для нас было как воспоминание о доме. Всю ночь снова шел сильный дождь.

13 октября в 7.00 прилетели вертолеты, которые доставили нам очередные порции ГСМ, продовольствия и боеприпасов, а советникам привезли совиспановские продукты. Следует отметить. что ФАПЛА регулярно обеспечивала войска всем необходимым и больших проблем мы не испытывали.

В бою был убит замполит 6 ДШР. К сожалению, почему-то погибают лучшие. У противника нашли убитыми 8 человек. В этот день прошли 25 км.

14 октября в 7.00 1-й ДШБ вступил в бой с разведкой противника и через 10 минут противник отступил. В 7.25 для воздушной поддержки прилетели два МИ-24. В 13.00 13 ДШБР разделилась с 1 МПБР и вместе с 16 ПБР вышли к мосту на р. Шамбинга. Мост противник в очередной раз разрушил и мне припомнилось, какого труда стоило нам его строительство. У нас был большой опыт восстановления и строительства мостов, ведь бригаде приходилось постоянно переправляться через реки Лонга, Куири, Луасингуа, Жимби, Куатир, Куши, Шамбинго, Куито и другие.

15 октября целый день строили мост. Прилетели два МИ-8 за тяжело раненными, совершили два рейса, но всех, кто нуждался в помощи в госпитале вывезли. В этот же день на противопехотной мине подорвался и погиб командир саперного взвода, отличный парень, он учился в СССР, хорошо знал русский язык и был советникам хорошим помощником. Он сам лично обезвредил несчетное количество мин и вот погиб сам. Правду говорят — «сапер ошибается только один раз».

16 октября подорвался на мине и погиб солдат 1 МПБР, подорвался на противотанковой, усиленной артснарядом, мине КРАЗ из 16 ПБР, автомобиль разнесло, погиб 1 офицер и 4 человека было ранено.

Смерть шагала так близко, что было до конца непонятно, где ее найдешь и сможешь ли обойти.

17 октября в 6.20 вышли в последний бросок до Куито-Куанавале.

По прибытию нас тепло встретили А.Вольский, Т. Двали и другие окружные советники. Нам сделали роскошный подарок для того, чтобы мы могли отдохнуть от изнурительного перехода — организовали купание в р. Куиту и баню.

Как писал А. Твардовский в «Василии Теркине»:

На следующий день разбирали поступок советника командира 16 ПБР полковника Малюкина Василия Павловича, которого мы в одном из последних боев просили о помощи, но он не помог и даже не ответил. Василий Павлович любил пошуметь по поводу и без, и этим напоминал полковника Кишанина Л. М.

19 октября в Менонго улетели А. Вольский, Козачук, Т. Двали и другие окружные советники. Я был приятно удивлен, когда А. Вольский показал мне письмо командира 13 ДШБР капитана Кушишима, в котором он благодарил меня и Ивана Прокопюка за оказание ему помощи в ходе боевой операции.

В Куито-Куановале наступил период спокойной размеренной советнической жизни. Но все мои мысли были только о том, чтобы все это поскорее закончилось и я вернулся на Родину живым.

В краю прекрасном и суровом

Живу и нет мечты важней,

Чем эта — вовремя вернуться

На Русь и в дом родной.

Чтобы делом и словом

Быть нужным Родине своей.

Чтобы всегда, в какие б дали

Меня судьба не завела,

Печали наши совпадали

И радость общею была.

Чтоб не скудея верой, духом,

Нелегкий путь пройти не зря.

Пускай мне после будет пухом,

Родная русская земля!

Ангола е сердце моем

20 октября завершился первый поход войск ФАПЛА на Мавинга.

Мы отметили его совместным ужином двух коллективов советников 1 и 13 бригад, в которых мне пришлось служить и пережить много приятных и чуть меньше неприятных моментов.

24 октября неожиданно улетел Иван Прокопюк, вместе с ним в отпуск улетел советник комбрига 16 ПБР Малюкин В. П. Также на курсы улетел мой бывший подсоветный начальник политотдела 1 МПБР старший лейтенант Дисидиду. Мы с ним расставались по-дружески, зная, что больше не увидимся, так как моя спецкомандировка подходила к концу. Его слова благодарности за учебу я помню до сих пор.

25 октября, когда я был в 3 ДШБ, на наших батальонных позициях неожиданно появились пять слонов. Я впервые видел диких слонов так близко и даже растерялся при их появлении. Но самое смешное, что ангольцы испугались не меньше чем я. В этот же день в Куито-Куанавале на РС-7 прилетел Вьетнам и поставил задачу 1 МПБР передислоцироваться в Менонго. Вечером прошел прощальный ужин советников 1 и 13 бригад, в меню было самое экзотическое для этих мест блюдо — я приготовил жареного поросенка с чесноком.

26 октября в 5.00 мы провели в Менонго 1 МПБР.

29 октября И. Прокопюк из Менонго улетел в Луанду, а затем в Союз.

3 ноября мы поехали к муниципальному комиссару г. Куито-Куановале, чтобы решить вопрос о выделении дома-офиса для советников 13 ДШБР. Вопрос был решен, но дом нас не очень устраивал, так как он был очень маленький и грязный.

Погода стояла сырая, каждый день шли сильные дожди. Я постоянно думал о том, что из двух лет, проведенных в спецкомандировке, целый год я живу в боевых условиях, по-походному, на колесах.

Прилетели два ПЦ-7, два «Алуэта-3», которые привезли нам письма продукты, водку, вино и пиво. Я получил сразу не сколько писем от Кати — за 17, 18, 26, 29 сентября, 2, 3, 4, 7, 9, 10, 12, 13, 17 октября, одно-от Ирочки, одно — от Эдика, одно — от В. Закурдаева и одно — от С.Щербины. Письма для меня — самый лучший подарок, тем более, что на следующий день у нас в Союзе отмечали 67-ю годовщину Великого Октября. Особенно тронули слова в письме Ирочки: «Папа, любимый, родной, хочу быть с тобой! Скучаю. Люблю. Целую. Ира!

Пусть всегда будет мир!» Вечером отметили праздник, был комбриг Кушишима и его заместитель Дима.

7 ноября отметили праздник совместно с коллективом советников 16 ПБР.

11 ноября улетели в отпуск Н. Тарасов и С.Бойко. Последние прощания были холодными, так как Николай Петрович понимал, что я не одобряю его действия в ходе операции. Мы даже не обменялись с ним адресами в Союзе.

14 ноября я впервые за два года, проведенных в Анголе, видел дождь с крупным градом.

20 ноября за нами в Куито-Куановале на АН-26 прилетел заместитель ГВС по политической части генерал-майор Щанников. Я, В.Мизюков, И. Дробышев, Н. Грибук, Бородиенко и А. Ефимов улетели в Менонго на отчетно-выборную профсоюзную конференцию. В полете Щанников сообщил мне, что человек, который должен меня заменить прилетает в Луанду 29 ноября 1984 г.

21 ноября Мизюков и Дробышев улетели в Куито-Куанавале, а я остался в Менонго ждать замену. Так получилось, что я не смог попрощаться с коллегами — советниками, командованием и подсоветными 13 ДШБР, о чем сожалею до сих пор. Но так сложилось.

22 ноября позвонил мичман Саша Иваниченко (боцман) и сказал, что я улетаю из Менонго в Луанду 30 ноября, из Луанды в Москву — 3 декабря 1984 г. Ура!!! Через 12 дней я буду на Родине и увижу своих любимых — Катю и Ирочку.

24 ноября я съездил в 1-ю МПБР, где попрощался с командованием и политотдельцами. Увидел Фаштуду с документами на увольнение в запас по состоянию здоровья. Он уезжал в Лубанго к родным. Расстались очень тепло с чувством взаимной благодарности.

26 ноября улетела в Луанду жена Юры Смирнова. Вот как складываются судьбы людей — жена Юры прилетела в Менонге за 10000 км, прожила два месяца, не видя его, так как он был на операции, два раза переболела малярией, затем малярией заболел Юра и их отправили в Союз. Вечером мы получили телеграмму ГВС, в которой было подтверждение, что мой самолет в Москву 03.12.1984 г. Дожди шли каждый день.

Я переживал, что мне не удастся устроить прощальный ужин, потому что закуски и спиртного у меня уже не было. Но всем миром мы собрали прекрасный стол. А. Вольский и Т. Двали принесли 5 литров вина, бутылку кубинского рома, и много еды. Валентина Владимировна Пятахина зажарила нам курицу, стушила капусту, сделала рыбные котлеты, жена Сармина приготовила салат, нарезала сала. Ужин получился на славу. Я пригласил А.Вольского, Т. Двали, А. Срибного, А. Пятахина, А. Иваниченко, зам. по тылу кубинского полка и других близких мне здесь людей. Слезы наворачивались на глаза, когда я говорил заключительный тост.

29 ноября в 11.00 я улетел в Луанду. Проводы были очень теплыми и запомнились мне на всю жизнь.

Прощай Менонго, Лонга, Куито-Куанавале и провинция Куандо-Кубанго! Здесь прошли два года моей жизни и я оставляю здесь частичку своего сердца.

В Луанде встретили тоже очень хорошо. Состоялся теплый прием у генерала В.Громова, генерала Щанникова, кадровика Колоса и других. Э. Зимарев выбил для меня отдельную комнату. Здесь же я встретился со своим сменщиком, но, к сожалению, фамилию его не записал и сейчас не помню. Хотя сейчас хочется узнать о нем, а также, о дальнейшей судьбе ДШБР.

2 декабря состоялся последний выезд на Атлантический океан.

В этот день я услышал последние наставления Щанникова, он советовал мне идти в войска, так как у меня очень хорошо получается работа с людьми, о чем свидетельствовали письма моих подсоветных.

3 декабря состоялся прием у генерал-полковника К. Я. Курочкина, который поблагодарил за службу и вручил нам грамоты за успешное выполнение интернационального долга.

Всему есть начало и есть конец. Мое время пребывание в Анголе заканчивалось. Я тяжело шел к этому целых долгих два года. В 17.10 Эдик Зимарев отвез меня в аэропорт имени 4-го февраля и 20.30 на ИЛ-62 я улетел в Москву. Прощай Ангола! Прощайте солнечные и доброжелательные и искренние люди. Успеха Вам!

4 декабря в 10.25 я приземлился на родной земле в аэропорту «Шереметьево-2». Ступив с трапа самолета на родную землю, у меня закружилась голова и я с трудом удержался на ногах. Сердце стучало так, как будто на его месте был дизельный двигатель автомобиля. Незабываемая встреча с любимыми Катей и Ирой. Я долго не мог поверить, что все закончилось.

5 декабря я рассчитался с 10-м Управлением ГШ ВС СССР и в 16.45 генерал-лейтенант Нырков вручил мне орден Красной Звезды.

7 декабря в ЦК КПСС я получил свой партийный билет. В этот же день прибыл в политуправление Сухопутных войск, где начальник отдела кадров полковник Крондо предложил мне должность начальника политотдела отдельной инженерной бригады Приволжского военного округа под Куйбышевом (Самарой).

Я отказался и сказал, что в спецкомандировку уезжал с Киевского военного округа и туда должен быть направлен. Крондо ответил, что в Киевском военном округе нет вакантных должностей в звании полковника (штатная категория советника начальника политотдела бригады — полковник). Я ответил, что согласен и на подполковничью должность. Так я получил направление в родной Киевский военный округ, в котором служил с октября 1961 года.

10 декабря в 23.07 поездом Москва — Будапешт я убыл в г. Конотоп на родную и милую сердцу Украину!