Ангола в сердце моем

Как все начиналось?

В декабре 1981 г. я, майор Ковтун Николай Герасимович, уроженец украинской Полтавщины, служил в Киевском военном округе на должности заместителя командира мотострелкового полка по политической части мотострелковой дивизии, которой командовал генерал-майор Макашов А. М. Затем его сменил полковник Ю. Букреев. Полк и штаб дивизии располагались в г. Конотоп, Сумской области.

Проходя службу в Украине, я даже в мыслях не предполагал, что скоро буду служить в Африке, участвовать в боевых действиях и оказывать интернациональную помощь ангольскому народу.

Правда, как и любой офицер Советских Вооруженных Сил, я мог оказаться и в Афганистане, и в любой другой стране. Но судьба распорядилась по-другому. Неожиданный звонок из отдела кадров политотдела 1-й Общевойсковой Армии и предложение поехать в спецкомандировку в Йемен на должность советника начальника политотдела бригады сроком на два года с семьей, по- правде, меня и жену обрадовал. Ведь представилась возможность увидеть новую страну, узнать много интересного, удовлетворить свои романтические амбиции, да и значительно улучшить свое материальное положение, чтобы не жить от зарплаты до зарплаты. Чего греха таить, романтика романтикой, но в те годы некоторые уезжали в такие командировки, чтобы сменить место службы, а многие — за-ра-баты-ва-ть! Раз государство не могло обеспечить достойный уровень жизни своих защитников, то приходилось самим заботиться об этом. И едут, как правило, добровольно. Я дал согласие и начал оформлять документы, а оформлять их надо было много: анкеты, автобиографии мои и жены, служебная и партийная характеристики, фотографии — мои в военной и гражданской форме, жены с дочкой, медицинские заключения. Все это направлялось по команде в 10-е Главное управление ГШ ВС СССР и проверялось, причём очень тщательно, органами КГБ СССР. Такие проверки мне приходилось проходить неоднократно, ведь проходя трехлетнюю срочную службу и четыре года на сверхсрочной, я был начальником секретной части полка и имел допуск для работы с секретными документами по форме № 1.

Одним словом, в ВС СССР была разработана стройная система подготовки и отбора кадров. Для того, чтобы стать военным советником или специалистом необходимо было пройти сложную процедуру отбора, первоочередными критериями которого были патриотизм, профессионализм, умение работать в команде, желание самосовершенствоваться и иметь хорошее здоровье. Таким образом, в спецкомандировки отбирали лучших профессионалов, большинство из которых оправдывало надежды руководства.

Мы с женой уже стали забывать о планах поездки в Йемен, однако 25 ноября 1982 г. я получил распоряжение об утверждении моей кандидатуры в спецкомандировку и необходимости 6 декабря 1982 г. прибыть в гражданской форме и без семьи в Москву в управление кадров Политуправления Сухопутных войск. На службе я рассчитался и попрощался с сослуживцами. Расставаться с ними не хотелось, так как коллектив был хорошим и сплоченным.

Но самым грустным было расставание с семьей. До сих пор перед глазами перрон конотопского железнодорожного вокзала, грустное и заплаканное лицо супруги, плач четырехлетней дочери Ирочки и особенно ее крик: «Папа! Папочка! Папуля! Не уезжай!»

Мы с супругой надеялись встретиться через некоторое время в спецкомандировке, когда я прибуду на место службы и устроюсь, но только маленькая дочка каким-то чувством поняла, что следующая встреча с отцом состоится через долгих пятнадцать месяцев. С грустью я покидал прекрасный украинский городок Конотоп.

6 декабря 1982 г я прибыл в управление кадров Политуправления Сухопутных войск, но там со мной никто не стал беседовать и сразу направили в 10 ГУ ГШ ВС СССР. Меня встретил и оформлял документы полковник В. Сунцов, очень вежливый, как потом оказалось, скрытный офицер. Обращался со мной как с хорошо знакомым офицером, по-дружески. Он не сказал мне сразу, что я еду не в Йемен, а в Анголу. Об этом я узнал во время прохождения медицинской комиссии от медсестры, которая делала мне уколы от желтухи и ещё от каких-то болезней, заметив при этом, что в Анголе многие болеют. Я удивленно сказал ей, что еду в Йемен, а не в Анголу, на что она ответила, что группа которая проходит сегодня медкомиссию, через три дня улетает именно в Анголу. Я обратился за разъяснением к Сунцову и он мне объяснил, что недавно в Анголе в ходе боевых действий был убит советник начальника политотдела бригады и необходимо срочно заполнить вакантную должность. Но как выяснилось потом, по прибытии в Луанду, это было неправдой. Действительно, в Анголе 27 августа 1981 г. в ходе нападения юаровских войск на позиции 11 ПБР погиб советник начальника политотдела этой бригады подполковник Важник Иосиф Илларионович. Но, во-первых, это произошло более года тому назад, а во-вторых, как выяснилось в последствии в Луанде, я направлялся в бригаду, в которой до меня не было советника начальника политотдела. Мне до сих пор непонятно, почему обманул меня полковник В. Сунцов? Из бесед с некоторыми советниками, и читая их воспоминания, стало известно, что такой метод обмана в десятом управлении применялся не один раз. Известие о командировке в Анголу меня не обрадовало, я был сильно разочарован и огорчен, так как понимал, что служба в Йемене, по рассказам бывших там советников, спокойная, обустроенная и с семьей, а в Анголе идет гражданская война. Но я согласился, хотя, наверное, моего согласия никто бы и не спрашивал, да и перспективы моей службы, в случае отказа от спецкомандировки, в дальнейшем были бы туманны. Не обрадовалась и супруга. Однако я считаю, что у каждого жизнь наверху уже расписана и ты свою судьбу не изменишь, как должно быть, так и будет. Человек предполагает, а Господь Бог располагает. У психологов есть один очень важный совет — если вы не можете изменить обстоятельства, то измените отношения к ним. Поэтому мною было принято решение — Ангола так Ангола, солдаты свою судьбу не выбирают — куда пошлют, туда и поедут.

Девять дней московской жизни пролетели очень быстро. За эти дни на вещевом складе ателье, что на Фрунзенской набережной, нам выдали новую гражданскую одежду, но, так как я мало представлял погодные условия Анголы и это была первая спецкомандировка, то в выборе одежды затруднялся и полагался на советы других советников. Согласно ростовке каждый выбрал себе то, что понравилось. Набор одежды был минимальным и нужно было за один раз полностью экипироваться. Было много инструктажей, правда, в основном о том, как себя должен вести за рубежом гражданин Страны Советов. Очень мало было информации об особенностях политической и военной обстановке в стране, культуре и обычаях ангольского народа. Никто из Главного политического управления СА и ВМФ не выступал перед нами. Не было и встреч с советниками, которые вернулись со спецкомандировки.

Был только четкий инструктаж о том, что брать с собой. Особенно это касалось продовольственных товаров. Все советские советники и специалисты, и не только в Анголе, знали давно установленный закон, что те, кто прибывает вновь или из отпуска, должны привезти с собой черный хлеб, селедку и спиртное.

Нам с собой разрешали брать традиционный «представительский» набор: по две бутылки водки (я помню, что вывез, пять), две буханки черного хлеба, две банки селедки. Я еще взял около килограмма сала, какой же хохол без сала, лука и чеснока. Для меня, в эти последние дни, было проблемой найти учебник португальского языка и русско-португальский разговорник. Государство об этом не позаботилось и, наверное, решило не делать лишних затрат. Справиться со всеми проблемами мне помог мой друг и земляк (мы с ним родом из одного села) подполковник Юхименко Иван Иванович, который жил и служил в Москве. Как командир отдельного военно-строительного батальона у него был служебный «УАЗ» и он меня здорово выручал. Да и жил я у него. За все это, за важную для меня в те дни поддержку, я очень благодарен Ване и его жене Алле. Они, как и большинство москвичей, очень гостеприимны. К сожалению, Иван Иванович уже отошел в мир иной. Пусть земля тебе будет пухом, мой друг.