Ангола в сердце моем

Жизнь на передовой

6-й Военный округ ФАПЛА в составе трех боевых бригад (1 МПБР, 13 и 16 ПБР) и частей боевого обеспечения имел задачу в зоне ответственности в провинции Куандо-Кубанго обеспечить уничтожение банд УНИТА и защиту мирного строительства в регионе.

Войска округа располагались в трех, самых крупных населенных пунктах: провинциальной столице Менонго, муниципальном центре городе Куито-Куанавале и центре коммуны — поселке Лонга. Между ними была проложена единственная в провинции дорога с асфальтовым и бетонным покрытием, построенная еще португальцами, длиною в 185 км, что сделало провинцию важным стратегическим районом.

Эту дорогу в Анголе называли дорогой жизни и дорогой смерти. Большая часть территории провинции была подконтрольна отрядам УНИТА, а ближе к границе с Замбией и Намибией за городом Куито-Куанавале находилась столица УНИТА г. Мавинга, основная база УНИТА «Жамба» и штаб лидера унитовцев доктора Жонаша Малейра Савимби. Наиболее напряженная обстановка была в районе г. Куито-Куанавале в зоне ответственности 16 пехотной бригады и в районе коммуны Лонга в зоне ответственности 1 мотопехотной бригады.

27 декабря 1982 года кубинским вертолетом МИ-8 я вылетел по маршруту Менонго — Куито — Куанавале с посадкой в Лонга. Вертолет летел на очень низкой высоте (около 15–30 метров) и казалось вот-вот зацепится за верхушки деревьев. Это делалось специально, чтобы избежать обстрела переносными зенитными комплексами и стрелковым вооружением унитовцев. С большим интересом я всматривался в местность, которая будет окружать мою дальнейшую жизнь. Вертолет летел вдоль дороги Менонге — Лонга — Куито-Куановале. Поражало количество повреждений на дороге от подрыва мин, заложенных унитовцами, подбитых и сожженных автомобилей. Весь юг Анголы являлся настоящим пеклом боевых действий, особенно в провинциях Куандо-Кубанго и Кунене.

Через час полета мы приземлились на грунтовом аэродроме в коммуне Лонга. Нас встретили советские советники и много военных 1-й мотопехотной бригады. Прилет самолета или вертолета здесь большое событие. Позже я не один раз испытывал такие же эмоции.

Коммуна Лонга находится на дороге Менонге — Куиту-Куанавале на возвышенности на высоте 1320 метров над уровнем моря. Расположена на расстоянии: до Менонге — 84 км, до Куиту-Куанавале — 105 км, до Больше-Лонга -140 км, до Куангу-52 км, до Луанды — 1214 км. Климат субтропический, благодатный. Самые жаркие месяцы: ноябрь-декабрь, температура около +40 градусов. Самые холодные месяцы июнь- июль, ночью под утро температура до минус трех градусов. Дождливый период — декабрь-февраль, дожди, в основном, не благоприятствуют сельскому хозяйству. Метров 800 ниже поселка протекает река Лонга с довольно чистой, прозрачной водой, в которой одновременно купаются, стирают и набирают воду в емкости для питья. Так поступали и мы, но в отличие от ангольцев воду пили только кипяченую. За время службы в Лонга крокодилов мы не видели.

Население составляет чуть больше 4000 человек, из которых более 1000 человек — дети. Религия-христианская и католическая, 50 на 50. Основные продукты питания — маниока, масанга, кукурудза, фасоль, мамая, куяба. Пищу готовят на кострах, без соли и масла, ввиду их отсутствия. Живут также за счет охоты, рыбной ловли и всего, что можно добыть в диком лесу. Большие сельскохозяйственные плантации отсутствуют.

Жители Лонга живут в кимбах — убогих строениях из деревянных кольев и камыша, обмазанных глиной, без окон и дверей, без каком-либо мебели, вход прикрытый одеялом или куском брезента. Гражданская война… Везде бедность и убогость.

Приземлившись в коммуне Лонга, я оказался в объятиях моих коллег, с которыми мне предстояло пройти нелегкий двухгодичный путь. На 27 декабря 1982 г. в группе советских военных советников и специалистов в 1-й мотопехотной бригаде было 9 человек (по штату положено 12 человек, из них 9 офицеров, 1 — прапорщик, 1 — солдат-радист и 1 — переводчик, офицер или гражданский):

— советник командира бригады — полковник Кишанин Леонид Михайлович, прибывший в Анголу с должности первого заместителя начальника Алма-Атинского ВОКУ на должность советника и старшего группы, в 1-й МПБР был переведен с должности советника начальника общевойскового училища в Уамбо;

— советник начальника политотдела бригады — я, Ковтун Н. Г.

— советник начальника штаба бригады майор (затем в Анголе ему было присвоено воинское звание — подполковник) Зубрицкий Леонид Николаевич, прибывший в Анголу с должности начальника штаба мотострелкового полка, в бригаду переведен с 5 ВО;

— советник начальника тыла бригады подполковник Двали Теймураз Романович, прибыл вместе со мной;

— советник начальника артиллерии бригады подполковник Барабаш Валерий Иванович, прибывший с Белорусского военного округа с должности начальника артиллерии полка;

— советник командира мотопехотного батальона подполковник Дробышев Игорь Тимофеевич;

— советник командира артиллерийского дивизиона подполковник Катрушенко Валерий Иванович;

— переводчик — лейтенант Петров Сергей;

— связист — матрос Бундус Сергей.

Знакомство с коллегами завершилось совместным ужином, я ведь сохранил часть своего «представительского» набора.

В коммуне Лонга, в центре было всего четыре одноэтажных здания: школа, офис партийного координатора МПЛА — Партии труда и коммунального политкомиссара, офис агрокультуры и офис советских советников и специалистов. К моему большому удовлетворению и удивлению офис и территория были хорошо обустроены, в нем была идеальная чистота. В этом была заслуга Кишанина Л.М. и всех моих коллег. Наша миссия охранялась и обслуживалась караулом бригады, в состав которого на постоянной основе были отобраны солдаты бригады. В доме был зал с большим «колхозным» деревянным столом, за котором мы обедали, готовились к занятиям, проводили ежедневные политинформации, занятия по марксистско-ленинской подготовке, профсоюзные собрания, встречи с командованием бригады и подсоветными. Было три жилых комнаты: в одной располагались старший группы и я, в другой — советники начальника штаба и начальника артиллерии бригады, в третьей — самой большой — все остальные. В доме с тыльной стороны был коридорчик, оборудованный под кухню, в которой была раковина с проточной водой, керогаз, а с противоположной стороны с входом с общего зала размещался туалет со смывом. В туалете был оборудован душ. Вода набиралась нами с р. Лонга, привозилась и заливалась в бетонную трехкубовую емкость, размещенную на опорах высотой 2,5 метра, которая под собственным давлением по пластмассовым трубам подавалась на кухню и в туалет.

Следует заметить, что вода при португальцах подавалась элекронасосом из реки Лонга по пластмассовым трубам в эту емкость, но при их отъезде в 1976 году насос они забрали, а все остальное осталось. Так же хорошо сохранился и сам дом, это видно на представленных в книге фотографиях. Каждая кровать была оборудована так называемыми «накомарниками» — металлический каркас был обтянут марлей. А комаров в Анголе всегда было в изобилии и кровь они пили у нас исправно и с жадностью. В нашем здании был проведен свет и заработал холодильник, была наконец-то решена проблема с хранением скоропортящихся продуктов. Быт наладили и жить стало веселее. Отмечу, что все советские советники во всех местах своей дислокации всегда и в любых условиях очень быстро решали вопросы обустройства и быта. Это наша положительная черта и в этом мы были примером для ангольцев. В местных африканских условиях мы жили почти идеально. Кроме того, все мы были кругло суточно вооружены пистолетами Макарова и автоматами Калашникова с полным комплектом боеприпасов, причем к автомату было присоединено два рожка, скрепленных изолентой или скотчем.

Я очень быстро проанализировал и разобрался с состоянием морально — психологической обстановки в нашем коллективе, которая составляла основу успешного выполнения задач, стоящих перед нами. Обстановка в коллективе была довольно напряженной, отношения были натянуты как струна и основным возбудителем, как ни странно, являлся старший группы полковник Кишанин Л. М. Я поддерживал его требовательность, борьбу за поддержание дисциплины и порядка, но маниакальная придирка к некоторым офицерам, особенно к молодым — переводчику и солдату, а также склонность к интригам, вносили разлад во взаимоотношения и обстановку в коллективе. Тем более, что в группе собрались люди разные по возрасту, опыту, воинским званиям, должностям, каждый со своим характером и воспитанием. К тому же, двое из девяти, были направлены в 1 МПБР из-за интриг в предыдущих коллективах, как бы в наказание.

Моей задачей было сформировать команду, объединить разные характеры на коллективных принципах и стоящих задачах. Ведь нам надо было жить и работать вместе 24 часа в сутки, без жен и детей, в замкнутом пространстве и в сложной обстановке. Все проблемные вопросы я решил обсуждать в индивидуальных беседах и на собраниях, старался приучить каждого члена коллектива действовать по принципу, провозглашенному Булатом Окуджавой: «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не умереть по одиночке!» Хотелось довести до каждого, что, если мы хотим вернуться на Родину живыми и здоровыми, нам нужна сплоченная команда. Мы жили вместе и целиком зависели друг от друга.

Теперь о задачах, которые перед нами стояли. Фактически речь шла о создании принципиально новой армии молодого независимого государства. Причем такой армии, которая должна была уметь вести эффективные боевые действия в реальной боевой обстановке. На первый план выдвигалась задача боевой подготовки, особенно огневой и тактической, боевого единства подразделений и взаимодействия с другими частями и подразделениями. Особенно важной в нашей работе была задача не переносить негативные моменты из советской действительности в ангольские войска, а это удавалось не всем.

Каждый из нас с пониманием и большой ответственностью относился к этой задаче и, без преувеличения, мы не жалели сил для ее выполнения. Мы были молодыми и занимались тем во что мы верили.

После представления меня личному составу, я начал знакомство с бригадой, политоделом, политкомиссарами и организацией политической работы.

1 МПБР имела свою зону ответственности с задачами:

— разведка и уничтожение банд УНИТА в зоне ответственности и обеспечение мирного строительства новой жизни;

— оборона населенного пункта Лонга;

— охрана стратегической дороги Менонго — Куиту — Куанавале в зоне ответственности и обеспечение безопасности при сопровождении колонн с продовольствием, ГСМ, боеприпасами, обмундированием и другим имуществом.

Структура бригады была построена по образцу советской армии, она по численности в пределах 2500 человек и составу подразделений равна нашему мотострелковому полку, за исключением того, что в штабе бригады имеется политический отдел и оперативный отдел.

Укомплектованность бригады была около 90 %.

В повседневности первых дней жизни в боевой обстановке быстро наступил 1983 год. Новый год мы встречали вместе с командованием бригады. Наш праздничный стол был не таким богатым, как мы привыкли на Родине, но нам и нашим подсоветным понравился. Это была первая встреча нового года вдали от родной земли, близких, но они незримо были с нами, в наших мыслях, сердцах и тостах.

Свой тост я провозгласил словами из стихотворения Юлии Друниной «Везде и всегда»:

В первый день нового года советник начальника штаба бригады Леонид Зубрицкий написал стихотворение «Наша жизнь в Лонга», которое очень хорошо показывало нашу жизнь, положение и чувства:

В связи с особенностью местного климата распорядок нашей работы строился с учетом жизни бригады: в 6.00 — подьем, 7.00–7.30 — завтрак, 7.30–8.00 политинформация, 8.00–11.00 — работа в бригаде, 11.00–13.00 — работа в штабе бригады, нашем офисе или отдых на речке, 13.00–13.30 — обед, 13.30–16.30 — отдых в офисе или на речке, 16.30–19.00 — работа в бригаде, 19.30–20.00 — ужин, 20.00–22.00 — подготовка к занятиям на следующий день, 22.00 — отбой.

Как правило распорядок выполнялся, но часто сама боевая ситуация вносила коррективы в нашу жизнь. Меняла нашу жизнь и погода, особенно в дождливый период с декабря по февраль. Боевая обстановка была напряженной: почти ежедневный обстрел позиций бригады с минометов, нападение на нашу разведку и колонны, убийства мирных жителей Лонга. Бороться с минометным обстрелом было очень сложно, так как противник действовал мелкими группами по 2–3 человека, обстрел проводился всегда с разных направлений и после обстрела они быстро уходили. В бригаде было организовано круглосуточное наблюдение за воздушной обстановкой и установлен сигнал о приближении самолетов и вертолетов: наших — три удара в гильзу, четыре — противника и воздушная тревога.

3 января 1983 г. вместе со своим подсоветным — начальником политотдела лейтенантом «Десидиду» мы впервые составили план политической работы на месяц и на неделю. Работал с переводчиком.

Политодел состоял всего из 5-ти человек:

Следует отметить, что командир бригады 24-летний старший лейтенант Зэка, начальник политотдела и другие полиотдельцы очень серьезно относились к политической работе, высоко оценивали роль политработника и всегда прислушивались к моим рекомендациям.

По моей просьбе командир бригады выделил старое полуразрушенное здание под офис для политотдела, которое уже 8 января было очищено от грязи, внутри поштукатурили и побелили, застеклили окна, навесили двери и распределили кабинеты. Рядом оборудовали место для проведения занятий — углубили на один метр землю, поставили каркас и сверху натянули брезент, сделали скамейки, стол, повесили политическую карту мира. Командиру и начальнику политотдела понравилось и это место стало центром проведения различных занятий и собраний.

Вверху тыльная сторона офиса советников, внизу — место для проведения занятий, справа за деревом — морг

Пришлось приложить много усилий, чтобы подсоветные поняли важность и необходимость работы непосредственно в подразделениях на позициях и особенно с теми, кто отправлялся для выполнения боевых задач.

Были и курьезы в моей работе. Так, например, прихожу утром в офис политотдела, которое оборудовали три дня тому назад, а в одном кабинете горит костер, все стены закопчены. Оказывается они, по привычке, разожгли на полу одной из комнат костер, как в своей родной кимбе.

В целом офицеры политотдела были подготовлены выше среднего, что позволяло успешно выполнять поставленные задачи.

Все советники быстро приспособились к нынешним условиям жизни и особенностям советнической деятельности.

Одной из проблем было незнание португальского языка, ведь был один переводчик на восемь человек, а при полном комплекте советников и специалистов — один на 11 человек. Этого было недостаточно. Поэтому, мы все учили язык и старались разными способами общаться с ангольцами. Кроме того, заместитель комбрига по технической части старший лейтенант Жоаким (мы звали его Жорой) учился в СССР, хорошо знал русский язык и был нам хорошим помощником в общении с подсоветными. Обучение было взаимным — в практическом общении мы учили португальский язык, а ангольцы — русский. Мне повезло- рядом были профессиональные переводчики, которые не жалели времени и сил в нашем обучении языку.

Второй проблемой было однообразие в питании. Мы стояли на полном бесплатном довольствии в бригаде и проблем в обеспечении продовольствием не ощущали, хотя перечень продуктов на складе был ограничен и скуден. В достатке были только макароны, гречка, сахар, консервы сардин и тунца.

Пищу мы готовили сами, в наряд по кухне заступали по очереди на сутки. Старший группы был освобожден от нарядов. Я впервые заступил в наряд по кухне через неделю после прибытия в группу.

Вот что я приготовил: на завтрак — макароны с тунцом и кофе со сгущенкой, на обед- суп с лапшой, тунец и чай, на ужин- макароны по-флотски со свиной тушенкой и чай. Во второе дежурство по кухне, я — «кузенейро» (повар) попробовал приготовить украинский борщ- отвар из костей, консервированной красной свеклы, сушеного картофеля, морковки, вместо петрушки — листья морковки. Специй, томатной пасты не было. Борщ получился на славу, я сам был удивлен. Такой рацион, кроме борща, был почти ежедневно.

Разнообразить рацион можно было за счет пайка матроса-связиста и закупки продуктов по линии «Совиспано» в Луанде, куда мы вырывались раз в два — три месяца. Это зависело от прилета авиатранспорта в Лонга для вылета в Менонго, а затем там мы ждали вылета в Луанду. Возращение назад, в бригаду, таким-же способом.

Передвижение автотранспортом было запрещено. Каждый вылет только с разрешения вышестоящего старшего советника. По продовольственным товарам можно было закупить консервы всех видов и типов, сгущенное молоко, тушенку, бразильское мясо в вакуумной упаковке (правда оно было сильно соленым и приходилось его долго вымачивать). Из спиртного на каждого советника и специалиста, кроме связиста — матроса, по норме Главного военного советника полагалось по одной бутылке коньяка, русской водки, виски, вина и шампанского по большим советским праздникам. Матросский паек был усиленным и здорово нас выручал.

Продовольствие в бригаду поступало регулярно, для его получения снаряжалась колонна совместно с 16 ПБР из Куито-Куанавале. Для ее сопровождения выделялось охранение в составе одного — двух батальонов. За такими колоннами постоянно охотились унитовцы. Им также было необходимо продовольствие и имущество, так как снабжение унитовцев было значительно хуже.

Они нападали почти на каждую колонну, мы теряли 1–2 человек, иногда и больше, убитыми, несколько человек получали ранения, подрывались на минах автомобили, но я не припоминаю ни единого случая, чтобы ФАПЛА отдала продовольствие, боеприпасы или другое имущество.

16 января получили телеграмму с округа об утверждении отпусков на 1983 г.: Л. М. Кишанин с 23.05; И. Т. Дробышев с 30.03.; Л. Н. Зубрицкий с 2.09; В. И. Катрушенко с 2.09; В. И. Барабаш с 16.11 и Н. Г. Ковтун с 16.11. Эти дни стали точками отсчета для нас в последующей жизни в этом году — году свиньи. Мы очень надеялись, что свинья не подложит нам свинью.

С первых дней нового года мы подготовили участок для посадки помидор и болгарского перца. Семена нам дали в агрокультуре. Ангольцы удивленно наблюдали и говорили, что у нас ничего не получится. А у нас получилось!

Позднее, супруга, через экипаж самолета из Джанкойского авиаполка, в котором на должности радиоинженера служил муж ее старшей сестры, мой свояк, майор Перельман Борис Яковлевич, передала мешок картошки, укропного масла, сала, тушенки и соли. Кожуру картошки, после ее осторожной чистки, мы намачивали для быстрого прорастания и сразу же высаживали, таким образом, выращивая картошку. Супруга неоднократно передавала передачи через экипажи этого полка, за что мы им были очень благодарны, особенно Виктору Кармулеву и Анатолию Колесникову, которые были надежными «поставщиками» таких передач.

Очень томительным было ожидание писем от родных и близких.

Мы их получали, как правило, с месячным опозданием. Супруга писала и отправляла письма мне ежедневно и были случаи, когда я получал более двадцати пяти писем одновременно.

Первое письмо от супруги и дочери я получил 25 января, то есть через пятьдесят дней после разлуки. 10 апреля 1983 г. умерла моя мать, но о ее смерти я узнал лишь 12 мая из письма супруги. Таковы были реалии жизни. Прочитав в письме о смерти матери, мое сердце как будто остановилось. Наступила тишина… Страшная боль и невосполнимость утраты… Так я остался без родителей, ведь отец умер еще в 1979 г. Все вокруг было как в тумане. Теперь своим потомкам я могу дать совет:

Я до сих пор неравнодушен к гулу самолета или вертолета и постоянно ощущаю ожидание получения писем. От этого отвыкнуть почти невозможно, при гуле самолета или вертолета, сердце само начинает учащенно биться.

Одним из недостатков в советнической деятельности являлось почти полное отсутствие информации о противнике, не было информации ни от аппарата ГВС, ни от аппарата советника командующего 6 ВО. Эту информацию мы черпали от руководства бригады, которое и само ощущало ее недостаток, а также из сообщений ангольского радио и захваченной документации противника. Разведка бригады по добыче сведений о противнике работала малоэффективно.

Для понимания обстановки в Анголе по оценке противника привожу перевод декларации 5 съезда партии УНИТА.