Анонимное общество любителей морских купаний

Дело четвертое. Новые странствия Золотого руна

Граф Тарло отложил газету и прикрыл глаза.

— Вас что-то тревожит, ваше сиятельство? — заботливо спросил Андре.

Владимир покачал головой:

— Как говорят у нас в России, «суета сует и томление духа». Вот, Женевьева где-то раздобыла. — Он кивнул на статью в газете, обведенную карандашом. — Полюбопытствуй.

— «Гибель известной ныряльщицы, — вслух прочитал Андре. — Двенадцатого июня сего года в водах близ острова Палаван исчезла знаменитая ныряльщица за жемчугом Адела Джейбез Корбетт, двадцати трех лет отроду. Девушка была известна тем, что трижды выигрывала состязания по длительности и глубине погружения. И, как говорят родственники пропавшей ныряльщицы, готовилась к очередному выступлению. Невзирая на все старания, полиции и местным жителям обнаружить тело мисс Корбетт так и не удалось. Мэр города Пуэрто Принцесса с превеликим сожалением вынужден предположить, что волны навсегда сохранят тайну исчезновения несчастной девушки…» Жалко, утопла, бедняга.

— Погляди-ка на фотографию. Она плохого качества и, увы, не анфас, однако вглядись в лицо.

Камердинер умолк и стал разглядывать снимок:

— Вы что же, хотите сказать, что это наша русалка?

— Никаких сомнений. К сожалению, информация запоздала. Этому номеру уже три года. Один из приятелей Женевьевы прислал газету, но — увы, увы. Окажись такая улика в наших руках, когда мадемуазель Корбетт водила за нос легковерную публику, мы бы действовали куда успешнее.

— Мадам Ле Блан считает, что мы поработали совсем неплохо. По ее мнению, мошенники не решатся вновь сунуться в княжество.

— Я бы на это не рассчитывал, — покачал головой Тарло. — Мы постоянно отстаем на шаг. Вот, скажем, — граф поднял стопку лежащей на столе корреспонденции, перелистал ее и отложил одно из писем. — Это сообщение из Парижа. Гаспар Делоне в ответ на мой запрос пишет, что ему действительно приносили тот самый проект субмарины, и он принял его для изучения. Однако вскоре отверг из-за очевидных технических ошибок.

Далее он говорит, что с газетчиками вовсе тему строительства подводного корабля не обсуждал и, когда вышла статья, потребовал напечатать опровержение. Надо сказать, опровержение действительно было напечатано. Мелким шрифтом на последней странице воскресного номера. В лучшем случае его прочли человек десять. Там сообщалось, что приведенная в статье информация преждевременна и не полностью соответствует нынешнему моменту. Сам понимаешь, толковать сие можно как угодно.

Если бы эти сведения попали к нам вовремя… — Граф развел руками. — Или вот, — он взял еще одно письмо, — сообщение шотландского капитана, уроженца острова Скай. Женевьева показала ему ваши записи рассказов профессора. Так вот, он утверждает, что воспоминания Маклеода о малой родине полностью соответствуют красочному описанию из путеводителя Томаса Кука. Ни шага в сторону. Ни одного личного наблюдения. Так что, как ни обидно, нам пока остается лишь глотать пыль из-под чужих копыт. А это скверно.

— Что же нам делать?

— Нужен какой-то архив, не знаю, картотека. Я же не сыщик. Как-то у них это делается. Мы должны понять, что за люди покушаются на процветание и покой княжества. Просто ждать, когда очередные авантюристы попытаются вывернуть наши карманы, глупо. Противник заранее подбирает удачную позицию для атаки, а нам остается ждать, когда нам влепят очередную затрещину.

— Не может не радовать, ваше сиятельство, что вы говорите «наши», а не «ваши».

Тарло усмехнулся:

— Пустое.

— Если не возражаете, я передам газету с портретом мисс Корбетт госпоже Ле Блан. Думаю, она захочет, чтобы вы поделились с ней своими соображениями.

— Посмотрим.

Граф шел по набережной, задумчиво глядя, как вдали, раздуваясь от радости, белеет одинокий парус.

«А он, мятежный, просит бури…», — со вздохом подумал он. При виде паруса, наверное, у всех теперь будут звучать в памяти чудные стихи гусарского поручика. Нет, этому хорошо и без бури.

Владимиру неожиданно вспомнилась яхтенная регата, которую он смотрел в Петергофе, когда учился еще в младших классах Пажеского Корпуса. Вспомнилась нарядная девочка с ясным взглядом широко раскрытых глаз, великая княжна Ксения Александровна. Он тогда рассказывал ей о парусах и о яхтах, скользящих по водам Маркизовой Лужи.

«Когда я вырасту, попрошу мама, чтобы вас назначили ко мне камер-пажом», — в тот вечер перед отъездом в Гатчину пообещала дочь государя. Что греха таить, еще целую неделю он ходил гордый, искренне полагая, что судьба его определена на долгие годы вперед. Мог ли он тогда предположить, что, спустя всего-то дюжину лет будет ловить мошенников в княжестве, которое в ту пору и на карте-то не всякий мог найти!

Графа отвлек от печальных мыслей мужчина, преградивший ему дорогу. Он с интересом глядел на Тарло и не давал ему пройти.

— Прошу извинить, я задумался и едва не толкнул вас.

— Ничего, ваше сиятельство, не толкнули же.

— Мы знакомы?

— Пока нет, но сейчас познакомимся.

— Вот как? Позвольте узнать, отчего вы так в этом уверены?

— Потому что нам с вами, граф, следует познакомиться. Это нужно мне, — незнакомец вдруг перешел на русский язык, — и будет выгодно для вас.

— Итак, мы земляки, — настороженно проговорил граф, внимательно разглядывая человека, ставшего у него на пути. «Похоже, кавказец, рост невысокий, черные брови, усы, орлиный нос. Да и произношение, похоже, горское. Странный способ навязывать знакомство». — Что ж, это кое-что меняет. Если вы просите помощи…

— Не совсем. Давайте пройдемся по набережной, я изложу вам суть дела.

— А если я откажусь?

Тарло почувствовал, как в спину его уперлось что-то твердое и, судя по ощущению, круглое, подозрительно напоминающее пистолетный ствол.

— Отказ не принимается. — Улыбка сошла с лица горца. — Я желаю с вами говорить, и не когда-нибудь, а здесь и сейчас. И не пытайтесь махать руками или кричать, пуля в спине не решит ни моих, ни ваших проблем.

— Что ж, убедительно, — вздохнул граф. — Пожалуй, давайте пройдемся.

— Ценю ваше благоразумие, — незнакомец стал сбоку и сделал кому-то знак. Ствол отодвинулся.

— Как мне к вам обращаться?

— Можете именовать меня Георгием Джавахишвили.

— Принимается, — Тарло прищурился, как от яркого солнца.

— Итак, нам известно, что вы эмигрант из России, поляк и знаменитый карточный игрок.

— Я этого и не скрываю. Ну и что?

— Как эмигрант эмигрантам вы должны пойти нам навстречу.

— Кому — нам? И почему должен? Если не считать той самой «пули в спине».

— Не будем вдаваться в детали — мы такие же патриоты своего отечества, как вы — своего. Остальное вам знать необязательно.

— Что ж, предположим. Какого же содействия вы от меня ждете?

— Я передам вам золото в русских червонцах на сумму сто тысяч рублей. Вы отнесете его в банк и разместите в своем хранилище.

— Интересное предложение. Для чего?

— Это будет ваше золото, вы сможете им воспользоваться по своему желанию. Можете не сомневаться, оно настоящее, никаких свинцовых шайб и тому подобных глупостей.

— Что ж, пока звучит весьма привлекательно. Но, полагаю, вы хотите что-то взамен?

— Да, конечно. Мы придем к вам в гости и сыграем в покер. На деньги. И вы при свидетелях проиграете нам эту же сумму во франках. Три процента от суммы можете оставить себе в качестве заслуженной награды. Спустя пару недель вы скажете, что золото доставили вам из имений. Как видите, вы ничего не проиграете. Наоборот.

— А моя репутация? Если вы изучили мою историю, то знаете, что я крайне редко проигрываю.

— Хорошо, четыре процента. Однако напоминаю, что вы аристократ, а не купец третьей гильдии, и торговаться вам не к лицу. Я и так предлагаю хорошие деньги за пустяковую услугу.

— Я должен подумать.

— Отчего же, подумайте, граф. Вечером мы встретимся с вами в игорном доме как старые знакомые. Поиграем, поговорим. И, надеюсь, вы назначите время следующей деловой встречи. И — да, памятуя о пуле в спине, не рекомендую делать глупости, — кавказец вновь любезно улыбнулся и коснулся пальцами края летней шляпы. — А теперь сделайте любезность: неспешно досчитайте до десяти, повернитесь и отправляйтесь в свой номер. Вынужден предупредить: нам придется следить за вами. Вы же понимаете, у нас пока нет оснований доверять вам.

— Однако вы намерены доверить мне этакие деньжищи!

— Да, намерены. Но, прямо сказать, выбор у вас невелик. Даже меньше, чем вы можете предполагать. Доброго вам дня, граф.

«Вот так оказия! — думал Владимир, шагая в сторону отеля. — Похоже, имя вымышленное. Или все же нет… Интересно, слышал ли «мой новый знакомый» о той дуэли?»

…Туманный Санкт-Петербург, обширный парк Лесного института, предрассветная дымка и неспешный отсчет секундантов. «Раз, два, три…» Между ним и князем Нугзаром Джавахишвили, корнетом того же лейб-гвардии уланского полка, всего десять шагов. Они стоят, прислонившись спиной к деревьям, и по команде «пять» должны развернуться, на мгновение появиться в промежутке между деревьями и выстрелить. Не слишком обычный способ, но что делать, если оба молодых офицера входят в десятку лучших стрелков легкой кавалерии. А дуэль, как известно, проводится для того, чтобы восстановить справедливость, а не затем, чтоб без толку угробить друг друга. И надо ж было Нугзару обвинить его, Тарло, в нечестной игре!

— Четыре, — негромко звучит над спящим парком.

Тарло взводит курок. Теперь: «стреляться до первого ранения, или пока не опустеет барабан нагана. Ну, да первое вероятнее.

— Пять!

Поворот, контур, возникший впереди, в десяти шагах, палец, мягко вжимающий спусковой крючок, вспышка, резко подпрыгнувший ствол… Два выстрела слились воедино, граф почувствовал, как обожгло ему руку, и увидел, как хватается за голову противник. Секунданты бросились на помощь вместе с подоспевшим фельдшером.

— Ничего страшного, — ворчит тот, перевязывая рану Тарло. Пуля едва чиркнула по предплечью.

— А уНугзара?

— Мочка уха начисто снесена. Ну, теперь-то, наконец, вы довольны, господа? И чего вам неймется? Цел, здоров, живи и радуйся! Ан нет, беспременно стрелять, да не в неприятеля, а друг в дружку!

Владимиру остро и болезненно вспомнилась эта сцена, даже подраненная рука заныла. Конечно, потом была образцовая «порка» в кабинете генерала Червонного.

— Вы, господа офицеры, цвет Отечества! А ведете себя, как провинциальные истерички! Мне бы ход делу вашему дать, да выкинуть с позором из полка для острастки всем прочим, с позволения сказать, дуэлянтам! Или, может, вовсе сослать в Сибирь, на медведях скачки устаивать! Но из почтения к заслугам отцов ваших и вашей собственной прежней беспорочной службе, я уж, так и быть, на первый раз в суд офицерской чести дело передавать не стану. Пойдете в трехмесячный отпуск по излечению от болезней, в первую очередь, умственных. Но уж если после того оскандалитесь — со свету сживу!

Тогда-то, в процессе «излечения от болезней» от нечего делать пришла Владимиру в голову светлая идея открыть тайный игорный дом, в просторечии именуемый «мельницей». Когда срок отпуска подошел к концу, он выхлопотал себе еще один по семейным обстоятельствам на полгода.

Дело шло отлично, публика съезжалась преотменная, на иных балах такой не встретишь. Должно быть, это и насторожило блюстителей порядка: отчего это высокопоставленные господа и дамы зачастили на окраину? К кому в гости? И ведь не на дачу, не во дворец, а в обычную квартиру. Да еще и на верхний этаж. Эх, надо было под «мельницу» в центре столицы флигель снять. Не подумал. Решил, что тут, на выезде из города, присмотру меньше…

И вот, на тебе — и пяти лет не прошло, принесла нелегкая этого Георгия! Интересно, кто таков: родственник, однофамилец, или просто самозванец?

Раздумывая так, он поднялся в свой номер.

— На вас лица нет, ваше сиятельство! — забеспокоился Андре. — Что-то приключилось?

— Приключилось. У нас очередные неприятности.

— Неужто снова Абдурахман-паша?

— На этот раз как будто без него. Только что меня взяли в оборот весьма необычные шантажисты. Сунув пистолет в спину, пытались заставить меня взять сто тысяч рублей золотом. Нужно собрать всех. Желательно, не привлекая внимания. Почти уверен, они будут следить за мной.

— Экая наглость! Надеюсь, это не помешает вам заказать чашечку кофе. — Андре подошел к стене и дернул шнурок сонетки. В комнате прислуги серебристо звякнул колокольчик, и спустя полминуты расторопный лакей появился на пороге апартаментов. — Кофе его сиятельству. И передай госпоже баронессе, что граф имеет честь просить ее присоединиться к нему.

— Что-нибудь еще? — поклонился лакей.

— Будь любезен, передай мадемуазель Женевьеве, что я был бы рад ее видеть. И, пожалуй, дай знать мадам Ле Блан, что у нас тут собирается веселая компания.

Он закрыл дверь и поинтересовался:

— Надеюсь, ваше сиятельство, вы не отказали вымогателям?

— Ну, где же они? — нетерпеливо бросила возмущенная баронесса. — Они что, за кофе послали прямо в Аравию?

Дверь приоткрылась.

Из коридора послышался хорошо знакомый Тарло звук ударов палкой о паркет. Порог переступила мадам Ле Блан в одежде гостиничной прислуги. Одной рукой она опиралась на увесистую трость, в другой несла серебряный поднос с кофейником, сахарницей, молочником и чашечками севрского фарфора.

— Ну что, не ожидали? — Мадам обвела присутствующих горделивым взором и ткнула дверь палкой, так что она с громким стуком захлопнулась. — Я тоже умею переодеваться.

Граф хотел было высказать свое мнение об актерских способностях госпожи Ле Блан, но поостерегся.

— Давайте, рассказывайте, что у вас тут за веселье?

— В том, что произошло, больше странного, чем веселого.

— Что на этот раз? Русалка к нам уже приплывала. Неужто в дворцовом парке его высочества пасется стадо единорогов?

— Почти. Около часа тому назад некий мой земляк предложил мне сто тысяч русскими червонцами за небольшую услугу.

— Вот как? Почему не мне! — разливая кофе по чашкам и ставя их на стол, вопросила Мари Ле Блан. — За какие такие услуги платят нынче этакие деньги?

— В ближайшее время я должен буду проиграть этому господину сумму чуть меньшую, чем та, что он мне предлагает.

— Что ж, это вам решать. Конечно, проигрыш может повредить вашей славе, но, с другой стороны, если вы никогда не будете проигрывать, с вами не захотят играть. А здесь, как я понимаю, за проигрыш вам предлагается неплохой куш.

— Вполне достойный. А чтобы я не отказался от своего счастья, мне в спину уперли пистолет и пообещали всадить пулю, если я решу «делать глупости».

— Вот уж, точно, чудеса! — Мари Ле Блан поставила кофейник на сервировочный столик. — Кто-нибудь желает молока или сливок?

— Да погодите вы с вашим молоком! — возмутился Тарло.

— Отчего же? Пока вы живы, молоко может смягчить вкус кофе.

— Нет, благодарю, ничего смягчать не нужно. Я полагаю, у вас, как и у меня, есть серьезный повод для волнения.

— Желаете пояснить?

— Да, желаю.

Граф поглядел на мадемуазель Женевьеву:

— Прошу вас, расскажите о ваших предположениях.

Девушка мило улыбнулась и заговорила:

— Как сообщает газета, позавчерашняя «Нувель Франсе», со ссылкой на «Русскую весть», месяц назад был совершен налет на экипаж, перевозивший полмиллиона в золотых червонцах из Тифлисского казначейства в город Кутаис. Во время нападения убиты три жандарма, возница и чиновник казначейства. Еще один жандарм тяжело ранен. По его утверждению, нападавших было не больше пяти человек. Они действовали быстро и слаженно, бросили в упряжку бомбу и, убив коней, расстреляли оглушенных взрывом охранников. Затем выволокли из возка чиновника и, расспросив его о чем-то, застрелили там же, у обочины.

Ведется следствие. Предположительно, ограбление — дело рук организации так называемых «Народных Социалистов». Не исключают, что похищенное золото уже вывезено из России. Просьба ко всем, имеющим малейшую информацию о преступниках, обращаться в жандармское управление Тифлиса или в управление жандармского корпуса Санкт-Петербурга. Гарантируются конфиденциальность и высокое денежное вознаграждение.

— Вы полагаете, граф… — нахмурилась Мари Ле Блан.

— Человек, который разговаривал со мной, — перебил ее Тарло, — несомненно, кавказец. Он предлагал мне золотые червонцы. Может это быть совпадением? Может. Но сомневаюсь. — Граф вновь вспомнил знакомую фамилию, звучавшую нынче на набережной. — Я почти уверен — у этих мерзавцев золото, обильно политое кровью. Здесь они хотят отмыть его. Выигранные деньги невозможно будет отследить.

— Что ж, может быть, и так, — кивнула Мари.

— А еще, — продолжил Тарло, — я полагаю, что российская и, вероятно, не только российская полиция идут по следу налетчиков и, очень может быть, скоро окажется здесь. А вместе с ними толпа газетчиков, ждущих случая живописать уничтожение кровавой банды. Не кажется ли вам, что всеобщее внимание такого рода — не лучший поворот событий для княжества?

— Пожалуй, — кивнула начальник тайной службы. — Хорошо. У вас есть предложения?

— Я кое-что придумал. Надеюсь, это сработает.

Андре неслышно подошел к хозяину. Тот сидел на увитом зеленью балконе, глядя, как серебристые барашки срываются с гребней лазурных волн.

— Строите планы, ваше сиятельство?

— Нет. Пытаюсь представить долгий путь золота, привезенного господином Джавахишвили из России сюда.

— Зачем?

— У меня есть вопросы, на которые я хочу себе ответить. Это поможет мне понять характер тех, кто играет против меня.

— А что непонятного? Грабители с большой дороги. Головорезы, как вы и сказали, хотят отмыть деньги от крови.

— Андре, вы получили какое-нибудь образование?

— Домашнее, месье, — после небольшой паузы уклончиво ответил камердинер. — Умею читать и писать. Еще считать, особенно деньги.

— А география? Как велики ваши познания в географии?

— В княжестве я излазил каждый уголок. Сопровождал его высочество в Париж, Вену и Берлин.

— Замечательно! Но это не поможет вам представить ситуацию. А она небезынтересна. В этом году в России приступили к выпуску новых золотых червонцев. Вес каждого из них — 8,6 грамма.

— Это важно? — поинтересовался слуга.

— Да, весьма. Итак, вес каждого из них — 8,6 г золота 900-й пробы. Думаю, деньги железной дорогой были доставлены в Тифлис, а оттуда часть их была отправлена в центр Кутаисской губернии. Конечно, об этом не трубили на каждом углу и не печатали объявлений в газетах. Но преступникам откуда-то стало известно о перемещении столь заметной суммы золотой наличности. Далее. Между Тифлисом и Кутаиси пролегает вполне проезжая дорога. По ней круглый год в обе стороны движутся экипажи, отдельные всадники, порою войсковые части. То есть, дорога оживленная.

Насколько можно судить, для перевозки золота использовался обычный закрытый возок из тех, в каких обычно перевозят заключенных. И надо сказать, четверо жандармов — как раз обычная в таких случаях охрана. На Кавказе не самые тихие места, и разбойников довольно много. Чаще всего они нападают на мирных торговцев. С вооруженными людьми, тем более состоящими на государевой службе, без особой нужды стараются не связываться.

Чаще всего таких абреков ловят и по мере необходимости перевозят для следственных действий из одной губернии в другую, туда, где они совершили преступление. Так что само по себе появление возка и жандармов на дороге никакого подозрения вызвать не могло.

— Быть может, это сподвижники хотели освободить какого-нибудь своего Ринальдо Ринальдини? — предположил Андре.

— На первый взгляд это выглядит разумным предположением. Но восемь и шесть десятых грамма! — Граф Тарло поднял указательный палец. Андре недоуменно поднял брови. — Из возка похищено полмиллиона рублей золотом! Каждый червонец — это десять рублей. Таким образом, путем нехитрых математических исчислений получаем пятьдесят тысяч золотых монет. Перемножив их количество на вес, выясняем, что, без учета ящиков, чистый вес груза — 430 килограмм.

— Ого! — невольно выдохнул камердинер.

— Вот и я о том! Итак, мы получаем довольно увесистый груз в пяти ящиках, каждый из которых весит 86 килограмм. Это примерно, как вы, Андре.

— Я — восемьдесят четыре, — поправил слуга.

— Вот видите, если бы на возок напали, чтобы кого-то освободить, и обнаружили золото вместо разбойничьего атамана, в лучшем случае сокровище попытались бы спрятать поблизости, а не стали бы тащить за три моря.

— Почему?

— Для горских абреков после успешного нападения было бы важно как можно быстрее скрыться с места преступления. Значит, нападавшие определенно были бы верхом. Ящики с золотом на коня не приторочишь, да и уходить в горы с ними крайне неудобно, да и опасно. У преследователей тоже легконогие кони, только менее нагруженные, что не оставляет беглецам никаких шансов.

Значит, нападение не было случайным. Повозка с жандармами попала в хорошо организованную засаду. Я даже предполагаю, где именно. Вероятно, у налетчиков имелась арба — это такая повозка, на которой, не привлекая внимания, монеты смогли увести в надежное место, где золото до поры, до времени лежало без движения.

— А это из чего следует?

— Морем от русских берегов сюда идти от силы десять дней, ну, предположим, две недели. Здесь оно появилось только сегодня. Предположим, что все остальное золото хранится не на территории княжества, и сюда привезли лишь пятую часть его. Это еще два-три дня. А это значит, не менее десяти дней оно лежало без движения, ожидая, покуда улягутся первоначальные страсти, и поиски сойдут на нет. Не удивлюсь, что в это время сами налетчики, оставив арбу, уходили в горы, создавая ложный след. Затем разошлись по ущельям и выскользнули из-под носа у полиции. Чтобы затем собраться… ну, скажем, в Поти.

— В Поти? — с недоумением переспросил камердинер.

— Именно так. Древнейший город в устье реки Риони. Когда-то сюда приставали аргонавты, похитив Золотое Руно. Забавно, как-то прежде мне это не приходило в голову. Можно сказать, место с традициями. Сейчас там небольшой порт. Его все никак не приведут в должный вид, но корабли все же туда заходят.

— Вы полагаете, что полиция могла пропустить погрузку четырехсот с лишним килограмм золота на корабль? Это, с позволения сказать, не дамский ридикюль!

— Если полиция могла пропустить ремонт подводной лодки в этой крошечной стране, то следует ли удивляться, что могла проглядеть и такое? Если бы подобная задача стояла передо мной, я бы обмазал мешки с монетами глиной, высушил и загрузил на корабль под видом балласта.

Андре покачал головой:

— Что и говорить, хитро!

— Везде одно и то же: быстрота, глазомер, натиск! И высокая дисциплина. Наш противник любит риск, но не зарывается без нужды. Я не удивлюсь, если окажется, что он бывший офицер. Но вернемся к золоту — если моя версия верна, нужно искать корабль из Поти, заходивший на днях в ближайшие порты. Генуя, Ницца. — Владимир задумался. — Я бы предположил, что скорее Генуя.

— Почему?

— Налетчики хотят получить франки, а, значит, намереваются дальше жить в этих местах, или во Франции. Остаться же там, где высадился, не слишком разумно. Надо и дальше путать след. Не один я мог проследить связь между новым «Арго» и пропавшим «золотым руном».

В этот миг в апартаменты без стука ворвалась Женевьева.

— Что случилось? — повернулся к ней Андре.

— Алису похитили!

— Как так?!

— Мы зашли в магазин примерить пару шляпок. В следующий момент туда вбежали трое, достали револьверы, заставили всех лечь на пол лицом вниз, вывели Алису черным ходом. Один еще некоторое время держал нас на мушке, потом выскочил и исчез среди прохожих.

— Ты успела рассмотреть их лица? — скороговоркой выпалил Тарло.

— Нет. Лишь то, что все трое были жгучими брюнетами. Было очень страшно!

— Вот оно что, — тихо проговорил Тарло, — а я-то гадал, откуда вдруг такое доверие ко мне? Андре, сопроводи мадемуазель к госпоже Ле Блан, а я, пока суд да дело, подготовлюсь к игре.

Едва Владимир переступил порог игорного зала, навстречу ему бросился ухоженный мужчина в белой черкеске с газырями:

— Дорогой мой, как я рад тебя видеть!

— Георгий, ты ли это? — широко улыбаясь, подыграл Тарло. — Давно ли тут?

— Сегодня приехал, и вот такая встреча! Ну что, к столу?

— Погоди, к чему торопиться. Пусть люди соберутся, а мы с тобой поговорим, вспомним былое. Подышим морским воздухом…

Налетчик с подозрением взглянул на графа, но тот уже направлялся к выходу.

— Граф, ваша невеста у нас. Так что, если вы решите…

— Я знаю, — не оборачиваясь, кивнул лейб-улан. — Поэтому игры не будет.

— То есть, как?! — Он попытался схватить Владимира за руку, и тут же пистолетный ствол уперся ему между лопаток.

— Успокойтесь, слушайте меня, — процедил Тарло. — Сейчас мы выйдем отсюда и обговорим ситуацию. И помните: вы не будете делать глупости, и я не буду делать глупости. Даже если, паче чаяния, меня потом убьют, вам от этого легче не станет. Если не желаете схлопотать пулю, ведите себя естественно и улыбайтесь. Есть выбор: обсудить все здесь спокойно или ждать встречи на том свете.

— Что ж, давайте поговорим, — недовольно процедил Георгий.

Они вышли и остановились в тени пальмы.

— Итак, — опершись на трость, начал граф. — Игры не будет. У меня для вас есть другое предложение.

— Слушаю внимательно.

— Вы немедленно отпускаете мою невесту. После того, как она возвратится в отель, я сделаю вид, что ничего не произошло, и мы начнем свои экзерсисы. Завтра к полудню вы привезете золото к банку, я положу его в сейф и выдам наличность. За вычетом моих комиссионных это около трехсот тысяч франков. Вот и все.

Бомбист медлил с ответом.

— Почему я должен верить? — наконец произнес он.

— Как вы уже изволили заметить, выбор невелик. Либо я сейчас вас убью и начну искать Алису, либо мы делаем общее дело и помогаем друг другу.

— Общее дело? — недоуменно переспросил Георгий.

— Было бы чему удивляться. Да, кстати, хотел спросить, как там ухо Нугзара?

— Зажило, — кивнул налетчик, вдруг остановился и рассмеялся: — Хитер, ах хитер!

— Что ж, я рад, что не ошибся. Не знаю, правда ли, что ты ему родня, но это и не важно. Ступай к Нугзару и передай, что я поляк, и у меня личные счеты с императором. Мой дядя был другом генерала Домбровского и в 63-м геройски погиб за свободную Польшу. Так что здесь мы по одну сторону баррикад. Но не стоит пытаться выламывать мне руки. Скажи Нугзару, что я не держу на него зла, и с радостью встречусь. Остальное мы обсудим с ним лично. На этом считаю нашу встречу законченной. Как я уже сказал, нынче игра не состоится. И поторопитесь вернуть Алису. Я уже очень зол, и терпение мое не безгранично. Честь имею!

Георгий поклонился, зашагал в сторону набережной.

Андре подошел к хозяину:

— Быть может, стоит пустить по его следу полицию?

Владимир покачал головой:

— Эти люди способны расстрелять всю местную полицию, не моргнув глазом. Как я и полагал, это не просто банальные налетчики. У них военная дисциплина и командир — в прошлом храбрый офицер. Он возглавлял конных охотников, по-вашему — разведчиков, в моем полку. Теперь я практически уверен, что мои недавние предположения совершенно точны.

Недалеко от Кутаиси есть утопающий в садах городок Санавардо. Там у моего знакомца есть небольшое имение. Можно представить, что оттуда в Кутаиси постоянно направляются арбы с плодами. Похоже, в одной из них в Санавардо увезли похищенное золото. Повозка, которая постоянно ездит по одному маршруту, не бросается в глаза. К тому же, род Джавахишвили в этих местах известен и влиятелен. Легко представить, что за чашей местного вина Нугзар имел возможность разузнать и когда пойдет «золотое руно», и как оно будет охраняться. А уж военной сноровки ему не занимать. — Тарло на миг задумался. — Я полагаю, что против нас здесь действует шесть человек.

— Откуда этакая точность?

— Ящики носили либо по двое, либо сразу вчетвером, так быстрее, и еще один наблюдал за дорогой. Вероятно, это был тот самый Георгий, с которым мы сейчас вели милую беседу. А мой приятель контролировал весь ход налета и находился в резерве. Опять же, кто-то должен был сопровождать хозяина арбы, чтобы тот не вздумал увезти золото в неведомую даль. Возможно, самого корнета Джавахишвили сейчас в княжестве нет. Но, готов поставить свои наградные часы против свистка полицейского, завтра он будет здесь.

Мадам Алиса вошла в апартаменты своего жениха стремительно и уверенно, как входит в хорошо подобранные ножны булатный кинжал.

— Владимир, я должна с тобой серьезно поговорить!

— Вот как? — не отвлекаясь от лежащего перед ним на столике расклада, хмыкнул граф Тарло. — Вы решили не выходить за меня замуж?

— Я это решила в первое утро нашего знакомства, — презрительно бросила знатная гостья.

— Признаться, меня это несказанно радует. — Граф, не отрываясь, глядел на синие рубашки карт с маленькими ангелочками, раскатывающими на веретенообразных колесах.

— Чем вы тут заняты? — возмутилась баронесса.

— Здесь пять карт. Две из них тузы. Пиковый и бубновый. Я хочу почувствовать, где и какие именно. А заодно понять, что за расклад на руках у моего вероятного оппонента.

— Карты наколоты?

— Как вы могли такое подумать?! Я такими примитивными хитростями не пользуюсь. Недавно профессор Мишо из Нового Орлеана пришел к выводу, что всякая краска излучает определенные тепловые волны. Красная больше, черная меньше. Зная, сколько краски на каждой из карт, можно научиться различать их, не переворачивая. Не только масть, но и достоинство.

— Владимир, оставьте ваши шутки. Вы что же, забыли? Меня похитили!

— Отчего же? Если бы я забыл, вы и сейчас пребывали бы там, куда вас увезли похитители. Но вы здесь, а значит, мои дипломатические усилия, как всегда, увенчалась успехом.

— И вам совершенно не интересно, что со мной было?

— Ну, почему же? Вероятно, эти дикари забыли вас покормить. Если желаете, пошлю Андре, он велит принести обед. Кстати, пора зажечь свечи. Уже темнеет.

Камердинер молча поклонился, зажег длинную спичку и начал обход золоченых канделябров.

— Ради бога, будьте хоть минуту серьезным! — вспылила баронесса. — Кстати, эти варвары меня накормили.

— Что ж, значит Нугзар не совсем позабыл законы кавказского гостеприимства.

— Нугзар? Кто это?

— Мужчина среднего роста. Стройный. Удивительно легкие движения. Черноволосый. Горбоносый. Глаза темные, почти черные. Очень красивый разрез. Длинные ресницы. Собольи брови. Носит тонкие усики.

— Портрет точный. Только усов нет. Волосы длинные, как у итальянских художников. Вы что же, знаете этого человека? Это какой-то ваш приятель?

— Можно сказать и так.

— Вот бы не подумала, что вы станете водиться с налетчиками, да еще и злоумышляющими против вашей страны.

— Мадам, не судите, да не судимы будете. — Владимир отодвинул карты. — Среди спутников Спасителя был Иуда, но разве мы должны осуждать Иисуса за это? Если у вас есть, что сказать, готов слушать вас хоть до рассвета. Если же вас просто разбирает досада, позвольте, я продолжу свои упражнения.

— Я шла сюда с тем, чтобы поговорить о важном! А вы своими дурацкими разглагольствованиями едва не сбили меня с толку! — возмутилась мадам Алиса. — Слушайте внимательно. Эти негодяи приплыли в Геную на пароходе «Святитель Николай». Обычно он ходит из Батуми, но в этот раз якобы требовалось отремонтировать паровую машину, и корабль заходил в Поти.

— Очень интересно. Как вы это узнали?

— Я слышала, как этот длинноволосый художник разговаривает с тем русским, который приехал из Швейцарии.

— Вы ничего прежде не говорили ни о каком русском, приехавшем из Швейцарии.

— Какая разница? — дернула плечом красавица. — Прежде не говорила, сейчас вот говорю.

— Каков он из себя?

— Представления не имею. Я его не видела, только слышала.

— Он что же, говорил с Нугзаром по-французски или по-немецки?

— Нет, они говорили на русском.

— Получается, вы знаете русский язык?

— Какое это имеет отношение к делу? — возмутилась баронесса, затем умолкла и опустила глаза. — Ну да, мне доводилось прежде иметь достаточно близкие отношения с русскими.

— Вероятно, не только близкие, но и долгие, иначе вряд ли получилось бы выучить язык.

— Это не твое дело, Владимир. Вернемся к этому господину из Швейцарии. Твой приятель именовал его товарищ Михайлов.

— Михайлов… — задумчиво повторил Тарло. — Забавно.

— Лично я не вижу совершенно ничего забавного!

— Русский царь Петр I, изучая кораблестроение в Европе, назывался Алексеем Михайловым. Но мы отвлеклись. О чем же беседовали эти, с позволения сказать, достойные люди?

— Приезжий говорил, что вскоре здесь соберутся вожаки организации народных социалистов со всей России. Будут вырабатывать планы и обсуждать совместные действия. Твой знакомец предложил устроить в княжестве закрытый карточный турнир. Для проведения этого состязания он снимет виллу у моря, там все они соберутся, а в конце все получат надлежащие суммы в качестве выигрыша. Еще речь шла о том, что где-то тут готовятся выпускать их газету и прокламации. Кроме того, понадобятся немалые деньги, чтобы покупать фальшивые паспорта и давать взятки чиновникам. Словом, у твоего дружка большие планы на здешнее княжество. Такие грандиозные, что, как он утверждает, денег на все категорически не хватает.

— Вот как? Это очень хорошая новость!

— Не знаю, что в ней такого хорошего, только я пришла сюда, чтобы потребовать — Владимир, накажи их! Эти наглецы осмелились втолкнуть меня в какую-то кладовку и запереть на засов! Там было сыро и пахло крысами!

— Действительно, ужасно, — старательно изображая сострадание, вздохнул Тарло. — Значит, они предположительно недалеко от моря. Кстати, дорогая моя, вы же не пришли сюда пешком из разбойничьей пещеры?

— Вот еще! Мне завязали глаза, потом посадили в экипаж.

— Вы не заметили, что это был за экипаж?

— Уж точно, не карета его высочества, — съязвила баронесса, — просторный, несколько коней… Все.

— Негусто, а жаль. Мы бы могли сейчас найти кучера и выяснить, откуда и куда он ездил.

Алиса задумалась.

— Кажется, разбойник, сидевший около возницы, разговаривал с ним не по-французски.

— Может быть, по-итальянски?

— Может быть. Говорил он тихо, слышно было плохо. Однако звучание не французское.

— Вас долго везли?

— Минут пятнадцать, может, немногим больше.

— Скорее всего, блуждали по улицам, тянули время. Но местные полицейские могли заметить большой экипаж, который по два-три раза проезжал мимо них по улицам. Некоторые зацепки для поисков есть.

Тарло повернулся к стоявшему рядом камердинеру:

— Попроси мадам Ле Блан выяснить, быть может, кто-то из полицейских видел крытый экипаж, управляемый чужаком, своих-то здесь всех знают. Если предположить, что на нем же они привезли из Генуи золото, то это должна быть довольно крупная повозка, уж никак не прогулочное ландо.

— Так ты их накажешь?

— Всенепременнейше!

— Расправься с ними, — нежно проворковала баронесса — и я обещаю, что вместе с тобой подумаю, как отменить нашу свадьбу.

— Что ж, это, пожалуй, деловое предложение, — улыбнулся картежник, задумчиво глядя на пухлых ангелочков, раскатывающих на колесах. — А теперь сядь напротив и возьми карты. Я хочу проверить одну научную гипотезу.

Едва пробило на колокольне полдень, граф Тарло открыл дубовую в металлических полосах дверь банка и вышел на крыльцо. За ним шел Андре. В одной руке он нес уже знакомый саквояж, другую демонстративно спрятал за лацкан сюртука.

— Результаты? — не оборачиваясь, тихо спросил граф.

— Утром за вами не следили. А вот ночью в игорном доме не спускали глаз.

— Это хорошо.

— Что ж тут хорошего?

— Нугзар рвется играть. Он вообще завзятый игрок. Тогда, в Санкт-Петербурге, мы с ним стрелялись из-за того, что он глупо вспылил. Отец прислал ему крупную сумму для покупки дома в пригороде, а тот спустил ее в один вечер. Пытался отыграться, залез в огромные долги. Тогда-то он и устроил скандал. Без всяких оснований обвинил меня в нечестной игре…

— Так может, он и сейчас, чего доброго, решит пристрелить вас, и меня с вами заодно? Если этот ваш приятель участвовал в ограблении казначейского возка, убивать людей для него — привычное занятие.

— Да, мы рискуем. Но скорее всего он захочет играть. В Европе есть довольно мест, где можно спрятаться и тратить деньги, не привлекая особого внимания. Но здесь играют, и, если помнишь, он с первого раза предлагал мне проиграть ему деньги. Тогда я смешал его карты, сейчас можно будет перетасовать их еще раз. Ты приготовил наш номер для игры?

— Да, ваше сиятельство. Вы что же, действительно надеетесь, что неведомые волны подскажут вам, где какая карта?

— Почему нет, друг мой? Почему нет? Наука идет вперед семимильными шагами.

— Но вам еще ни разу не удалось так угадать карты.

— Я ничего и не угадываю. Мы же говорим о научном методе. А это совсем другое дело.

— Однако на кону огромная сумма казенных, между прочим, денег!

— Вот и прекрасно, не люблю считать копейки! А вот, кажется, и он. — Граф Тарло кивнул на улицу, по которой двигался массивный дормез, запряженный шестеркой гнедых неаполитанских корсьери.

— Да, серьезная повозка.

— Нугзар всегда любил пустить пыль в глаза. Впрочем, экипаж не его, наверняка арендован, чтобы перевезти золото из Генуи. Шаг понятный, но ошибочный. Не следовало этак разъезжать по городу. Ну, он частенько ошибается, когда думает, что побеждает. Горячая кровь.

Дормез остановился возле банка. Сидевший рядом с кучером «лакей» подскочил к дверце экипажа, опустил удобную подножку и распахнул дверцу. Из дормеза появился стройный молодой человек. Темно-синий сюртук с муаровыми лацканами небрежно распахнут, изукрашенный арабесками мягкий жилет, белая рубашка напоминает о льдах Антарктиды, а воротник-стойка с отогнутыми кончиками сошел бы за айсберг, над которым возвышается гордо посаженая голова. Легкий приморский ветер шевелит длинные иссиня-черные волосы, собольи брови оттеняют темные глаза. В руках приезжий держал трость с резным набалдашником из слоновой кости и мягкую шляпу с отогнутым полем.

— Нугзар, — под нос прошептал граф Тарло. — Усы сбрил, волосы отрастил, а в остальном все тот же. По-прежнему любимец женщин, гроза мужчин.

Джавахишвили тоже без труда узнал полкового товарища.

— Владимир! — он раскинул широко руки и шагнул к Тарло. — Я чертовски рад тебя видеть! Братец передал мне, как ты разгадал его ребус.

— Это было несложно. — Тарло шагнул навстречу старому приятелю. — А теперь расскажи мне, что это вдруг ты вздумал похищать мою невесту?

— Ты же знаешь наши традиции! Похищение невест…

— Своих, Нугзар! Я, конечно, не соловей, но тоже баснями не питаюсь.

— Честно говоря, я был против. Но товарищи решили подстраховаться на случай, если вдруг ты захочешь отказаться от игры. Аунас все решается большинством.

— Лучше бы решалось головой. Словом, глупо и совершенно неосмотрительно. — Граф брезгливо дернул плечом. — Вчера она вернулась в совершеннейшей ярости и требовала вашей крови.

— И что ты?

— Я обещал во всем разобраться, снять с тебя скальп и штаны и поменять их местами. Но совершенно не факт, что мои обещания утолили ее жажду мести. А у Алисы, знаешь ли, в этом княжестве великое множество друзей и поклонников. — Граф Тарло вздохнул и крепко сжал кулаки. — Великое множество. Что отдельно меня бесит! Если бы не это, мы бы уже давно поженились. А так… — Он скривил губы. — А у тебя, как я вижу, дела обстоят неплохо.

— С тех пор как я тебя встретил, уверен, они будут обстоять совсем замечательно. Как в прежние времена, в строю, плечом к плечу. Ну что, — он кивнул на кучера и «лакея», ждущих сигнала у дормеза, — сгружать?

— Конечно. — Владимир поглядел на слуг, хлопочущих у тяжелого ящика, закрепленного позади дормеза. — Нугзар, ответь мне только честно, ты ведь не в этом экипаже возил Алису по городу?

— Можно подумать, что у меня тут есть каретный парк. Но ей завязывали глаза.

— Ага. А колесница, запряженная шестеркой, взмывала в небеса и растворялась в безоблачном небе. Не стоит недооценивать мою невесту, она весьма сметливая дама. Ладно, надеюсь, все обойдется. Перейдем к делу. — Тарло кивнул стоявшему за ним Андре и тот, будто невзначай, приоткрыл забитый пачками купюр саквояж. — Желаешь пересчитать?

— Вот еще! — хмыкнул элегантный налетчик. — Я верю тебе на слово. — Он махнул рукой. — Впрочем, там, в хранилище сочтемся.

— Сочтемся? — улыбнулся Тарло. — Неужели ты решил отдать мне долг, который за тобой остался с Петербурга?

— Эй, эй, полегче! Друг мой, признайся, ты тогда здорово передернул!

— Полноте, я никогда не передергиваю! К тому же современная наука позволяет легко обходиться без всяких уловок.

Бывшие лейб-уланы направились к входу в банк.

— Ты меня разыгрываешь, Владимир.

— Вот еще! Ты слышал о волновых изысканиях профессора Мишо?

— Слышал, что с того?

— Так вот, это работает!

— Это не может работать. Доктор Мишо — обычный шарлатан.

— А я тебе говорю, это работает. И отлично работает!

— Владимир, друг мой, ты здесь совершенно не следишь за наукой. Все эти так называемые исследования Мишо давным-давно опровергнуты.

— Мне дела нет до глупцов, которые опровергают очевидное. Если желаешь, можешь испробовать сам.

— Ты что же, предлагаешь мне игру?

— О нет, я не говорил об игре. Я говорил о проверке научного метода, который ты почему-то называешь шарлатанским.

— Пустое, — с улыбкой на устах отмахнулся Джавахишвили. — Игра есть игра, как ни называй. Ну что ж, я согласен! На этот раз я тебя раздену до белья, так что готовься.

— Хорошо, как скажешь. Но помни, я тебя предупредил!

Оркестр в холле отеля играл вальсы Штрауса. Плавные звуки чарующей музыки плыли между этажами. Нугзар обвел взглядом королевский номер полкового товарища и удивленно причмокнул:

— Ого, ты хорошо устроился!

— Да, средства позволяют, — отмахнулся граф Тарло.

— Ты знаешь, после того, как я тебя обыграю, я, пожалуй, тоже сниму эти апартаменты. Если хочешь, одну из комнат по старой дружбе оставлю за тобой. Не спать же тебе на берегу, подложив под голову цилиндр и укрывшись крылаткой!

— Шутник! — усмехнулся граф. — Впрочем, после того, как я тебя сегодня раздену до кальсон, пожалуй, могу взять к себе берейтором. Думаю открыть здесь конюшню для верховых прогулок.

— А что еще ты думаешь? — насмешливо поинтересовался джигит.

— Тебе интересны мои планы? Пожалуйста. Хочу устроить в княжестве музей шулерства. Полагаю, он будет пользоваться немалым успехом.

— Жаль, что ты не открыл его раньше, завтра смог бы уже работать в нем билетером. — Нугзар провел ладонью по плюшевому креслу, щелкнул пальцем по начищенной бронзе канделябра. — Увесистая штука, должно быть. Не забудь поставить в свой музей с припиской: «Этим канделябром наказывали одного известного ловкача, передергивавшего в карты на территории княжества».

Тарло рассмеялся:

— Ну что ты, я не стану тебя бить этим канделябром. — Он бережно погладил золоченую поверхность затейливой вещицы. — Между прочим, XVIII век! Персей и Медуза Горгона. По-моему, весьма оригинальная идея украсить свечами пасти змей на голове Медузы.

— А, по-моему, щит Персея больше похож на зонтик от солнца, или на зеркало. Так и кажется, что медуза там наверху корчит рожи, а Персей глядится — хорошо ли я выгляжу, что скажут в Афинах?

— Персей был из Аргоса, — машинально поправил Тарло. — Но это не важно. К столу! Я жажду ободрать тебя, как липку.

— Ты сначала обдери. Я думаю, Абдурахман-паше ты тоже грозил. Сколько проиграл в ту ночь?

— Полтора миллиона, — беспечно ответил Владимир. — Но к утру выиграл три с половиной. И это был как рекорд проигрыша, так и рекорд выигрыша.

— Сегодня, я надеюсь, тебе удастся побить собственный рекорд проигрыша, — недобро сузил глаза Джавахишвили.

— Что ж, в сторону разговоры! — граф опустился в кресло около стола и указал бывшему однополчанину место напротив себя. — Как желаешь играть?

— Один на один. Без дилера. Карты сдаем по очереди.

— Как скажешь. Одно условие — раздеваемся по пояс.

— О, тебя возбуждают мужчины?

— Меня раздражают тузы в рукаве, и выигрышные комбинации карт под кожаными подтяжками тоже нагоняют грусть.

— Хорошо, уговорил. Желаешь играть моими картами, или своими?

— В твои я не верю, — отмахнулся Тарло. — Они верны, как атлас Генриха Мореплавателя. В мои не поверишь ты. Отправим лучше Андре купить новые колоды.

— Хорошо, но Георгий будет сопровождать его.

— Как скажешь, друг мой, как скажешь. Твой братец может даже выбрать лавку, в которой будут куплены колоды. И, конечно, убедиться, что они должным образом запечатаны.

— По рукам!

Граф Тарло вытащил из бумажника стофранковую купюру и протянул стоявшему у дверей Андре:

— Купи на все. — Затем повернулся к гостю: — Я предпочитаю «Бицикл», не возражаешь?

— О нет, не возражаю. На всякий случай возьми поровну с красной и синей рубашками. Георгий, проследи! — скомандовал лейб-гвардейский абрек своему подручному.

Тарло усмехнулся:

— Можешь не волноваться, после каждого сброса карт Андре уберет все и может для верности пересчитать их все до одной.

— Я думаю, это будет не лишнее.

— А теперь, — граф улыбнулся и щелкнул пальцами, — если не возражаешь, шампанского!

Джавахишвили вытер пот со лба, залпом выпил бокал «Вдовы Клико» так, будто это был не замечательный Ля Гранд Дам, а безыскусный деревенский самогон, и придвинул к себе кипу выигранных франков.

— Ну что, Владимир, похоже, не работает твой знаменитый научный метод? Ты проиграл девятьсот тысяч!

— Пустое, Нугзар, пустое. Я еще и не начинал толком играть.

— Так начни же, наконец! — Джавахишвили кивнул своему подручному, и тот подал Тарло очередную запечатанную колоду карт.

Андре в это время раскладывал по мастям карты, демонстрируя, что ничего странным образом не пропало, и все карты одного вида.

— Сейчас появились довольно оригинальные методы, — распечатывая колоду, говорил Тарло. — Скажем, одну карту в колоде делают чуть-чуть больше, чем остальные и отделяют ею нужную комбинацию при тасовке.

— Но мы-то с тобой не такие, — усмехнулся Нугзар. — Мы никогда не станем пользоваться всякой ерундой вроде крапления, загибания углов или банальной подменой колоды.

— Я рад, что мы так друг друга понимаем.

Тарло тщательно перетасовал колоду и начал метать карты на стол:

— Андре, зажги свечи, становится темно.

Камердинер смахнул пересчитанные карты в специальный холщовый мешок, передал внимательно следящему за игрой ассистенту и отправился выполнять приказ. Гора купюр на столе продолжала расти, и Нугзар Джавахишвили плотоядно усмехался, глядя на старого приятеля. Как тот ни храбрился, карта в этот день ему не шла.

— Похоже, ты крупно проигрался! — развалясь в кресле, бросил окрыленный успехом горец. — Будешь продолжать? Или оставить тебе, как говаривал наш эскадронный командир, «детишкам на молочишко»?

— Не стоит волноваться, кое-что у меня еще осталось, — улыбнулся Тарло. — Однако теперь, друг мой, я действительно, если ты, конечно, не против, применю метод профессора Мишо.

— Да хоть три метода. Я весь вечер только об этом и мечтаю!

— Я еще раз тебя спрашиваю, согласен ли ты на применение физического закона в нашей игре?

Нугзар заливисто расхохотался в ответ:

— Прошу тебя!

Тарло кивнул камердинеру, и тот принес к столу заветный саквояж.

— Ну что, начальная ставка миллион. Пойдет?

— Что ж, принимаю.

Нугзар вновь утер пот со лба.

— Я вижу, ты волнуешься. Стоит ли? Ну, подумаешь, проиграешься. Зато будешь знать, что физические законы обмануть нельзя. — Тарло повернулся к камердинеру: — Принеси-ка еще шампанского.

— Сию минуту, ваше сиятельство.

Андре вышел из комнаты.

Граф распечатал новую колоду и передал ее Нугзару.

— Прошу, твоя сдача.

— Я вижу, ты решил побить собственный рекорд.

— Смотри на вещи просто. Во-первых, я не проиграю. Во-вторых, даже если каким-то невероятным образом и проиграю, у меня еще останется достаточно франков, чтобы сыграть завтра и выиграть в другом месте.

— Хорошая мысль! Затем можем еще раз сыграть. Может, твой Мишо еще что-нибудь изобретет за это время.

— Может, и так. Ибо сказано: «Будет день, будет пища».

Тарло подрезал колоду, его соперник вновь перетасовал карты и начал раздачу. Посмотрев на расклад, Тарло придвинул к высившейся на столе куче разноцветных купюр, еще пачку.

— Поднимаю на десять тысяч.

— Отвечаю.

— Мне две карты.

…Новые карты легли на полированную столешницу. И новые пачки франков присоединились к уже высившейся денежной горе.

— Итак, — наконец проговорил Тарло, пристально глядя на старого приятеля. — Как ты и просил, демонстрация метода господина Мишо. — Он закрыл глаза, наморщил лоб, потом резко открыл их и с насмешливой ухмылкой предложил:

— Ну что, все на все? — Граф высыпал на стол содержимое знаменитого саквояжа. — Здесь полтора миллиона франков. У тебя, по моим подсчетам, чуть менее того.

— Идет, — кусая губы от волнения, процедил Нукзар. — Это твое «чуть менее» весит сто двадцать тысяч франков. Ну, ничего, если вдруг я проиграю, завтра принесу тебе золотом по курсу.

— Тогда вскрываемся.

— Итак, у меня фулл хаус. Три девятки, две десятки. Чем ты удивишь меня?

— Каре. Четыре валета. Ну и вот тут завалялся туз бубновый. Может, он тебе тоже зачем-нибудь пригодится. Итак, Нугзар, как я и обещал, ты проиграл!

— Да, но…

В этот миг дверь распахнулась, и на пороге возник встревоженный Андре.

— Внизу полиция, — скороговоркой объявил он. — Ищут вас, месье Нугзар! Я своими ушами слышал, как начальник городской полиции подошел к портье и сказал, что здесь скрывается похититель баронессы фон Лауэндорф. Они вот-вот будут здесь!

Тарло быстро обернулся к полковому товарищу:

— Я их задержу! Хватай вещи! Быстро на балкон, там есть веревка с крюком! Что ты смотришь? Жизнь картежника полна импровизаций! Говорил же — не надо было трогать Алису! Теперь вам придется немного поплавать. Но это лучше, чем сгнить в местной тюрьме. Со времен Средневековья там ничего не меняли.

Нугзар с подручным кинулись в сторону балконной двери.

— Кстати, напоминаю: за тобою должок в сто двадцать тысяч франков. Я не тороплю, но при следующей встрече не забудь вернуть!

— Непременно!

— Андре, скорей убери деньги со стола. Мы с тобой сели перекинуться в картишки на интерес…

Андре глядел на резво плывущих брассом похитителей баронессы:

— Неплохо это у них получается.

— Да, в прежнее время мы с Нугзаром состязались, плавая от Ораниенбаума или Петергофа до Кронштадта.

— Кстати, ваше сиятельство, зря вы так о нашей тюрьме. Ничего средневекового в ней давным-давно не осталось.

— Какая разница? Зато как прозвучало! Кстати, с остальными товарищами-налетчиками все прошло гладко?

— Да, отлично. Возница, как и предполагали, был наемный, из Генуи. Найти его здесь оказалась пара пустяков. Когда ему пригрозили, что изымут дормез вместе с лошадьми, как орудие преступления, он рассказал все, что знал, и любезно согласился побарабанить в дверь условным стуком. Там всех скрутили, они даже охнуть не успели, не то, что схватиться за оружие. Золото, как вы и думали, оказалось там. Что ж, скорее всего, даже если вашим пловцам удастся избежать засады на квартире, думаю, мы не скоро встретимся.

— Во всяком случае, не раньше, чем он награбит денег, чтобы вернуть мне долг чести. Надеюсь, мадам Ле Блан останется довольна. И Алиса тоже. Дело о золотом руне можно считать закрытым.

— А позвольте вопрос, ваше сиятельство?

— Отчего же, спрашивай.

— Неужели этот метод профессора Мишо работает?

— Метод профессора Мишо — пустая выдумка газетчиков. Княжество может не опасаться этой напасти. Куда опасней древние, хорошо зарекомендовавшие себя уловки.

— Что за уловки, граф?

— В данном случае, щит Персея. Как известно, античный герой закрывался им от мифического чудовища, Медузы Горгоны. Но, говорит миф, когда Горгона увидела свое отражение в зеркальной глади щита, то окаменела от ужаса. На нашем канделябре, конечно, слабое подобие того щита, однако и он на что-то оказался годен.

— Вы видели его карты в отражении?

— Именно так. Когда зажглись свечи, их стало отлично видно. Как говорит наука, угол падения равен углу отражения. Так что, как и обещалось, физика помогла мне одержать убедительную победу. А канделябру самое место в музее шулерства, который я намерен когда-нибудь открыть здесь, в княжестве.