Анонимное общество любителей морских купаний

Дело пятое. Мистерия Изиды

Граф Тарло обвел сидящих за столом участливым взглядом:

— Не знаю, огорчит вас, или порадует, у меня стрит. И не просто стрит, а стрит флеш во главе с влюбленным монархом. Благодарю вас за увлекательную игру, на сегодня откланиваюсь и надеюсь, что до утра вам еще улыбнется фортуна. С божьей помощью, мы с вами встретимся завтра. Андре, возьми фишки и обменяй их на деньги. — Граф повернулся к камердинеру, как обычно, ждущему за его спиной команды унести законную добычу.

Так случалось почти каждый вечер, и всякий раз граф любезно улыбался партнерам, неизменно готовым испытать судьбу в игре с известным мастером.

Граф принял из рук подоспевшего лакея шляпу и трость и направился к выходу.

— Ваше сиятельство, — тихо проговорил лакей, открывая перед графом дверь в большой мир, — ваша невеста ожидает наверху.

Тарло едва заметно поморщился.

Мадам Алиса ожидала «жениха» в кабинете, отведенном госпожой Ле Блан для тайного отдела.

— Игра была удачной? — с нежной улыбкой осведомилась она, и Тарло понял, что речь пойдет о деньгах.

— Да, вполне. За вычетом интереса игорного дома я заработал около тридцати тысяч франков.

— О, браво! Надеюсь, тебе и дальше будет везти не меньше, чем сегодня.

— Ты хотела видеть меня, чтобы пожелать удачи?

— Ну что ты?! У меня есть новости. Во-первых, мадам — причальная тумба велела передать, что после твоей игры с Джавахишвили в княжестве запрещена любая карточная игра вне специальных заведений.

— Что ж, разумно. Полагаю, она и сама бы рассказала об этом.

— Без сомнения. Но видишь, я слегка опередила ее. Есть и другие новости. Помнишь лавку ювелира на скале над морем?

— Помню, и что?

— Туда вернулся прежний хозяин, господин Натан Абрахам.

— Вот как? Занятно.

— Да, я разговаривала с ним. Он по сей день называет месье Самуэля родственником, говорит, что тот просто не способен идти против закона, и выражает крайнее беспокойство о судьбе пропавшего родича. Я не стала его огорчать. Он упорно твердит, что, когда утром приказчик застал в лавке полицейских, все было на местах, ничего не пропало, и что не может быть, чтобы его родич замышлял что-то дурное.

— Да, его замыслы дурными не назовешь, они как раз отличались умом и изобретательностью! — хмыкнул Тарло.

— Кстати, о ювелирах, — призывно улыбнулась баронесса. — Там в лавке я присмотрела миленькие сережки с изумрудами всего за двенадцать тысяч франков. Ведь ты хотел бы сделать мне подарок?

— Двенадцать тысяч?!

— Да, но, поверь, они того стоят.

— Возможно, они стоят и больше. Только зачем я должен давать тебе эти деньги?

— Ну, полно, не будь занудой! Скупость тебе совершенно не к лицу.

— Послушай, Алиса, мы взрослые люди, я прекрасно знаю, что мне к лицу, а что нет! Мы с тобой договаривались, что после того, как я накажу твоих похитителей, ты будешь думать о расторжении нашей помолвки.

— Я и думала. Более того, я обсуждала эту тему с мадам Ле Блан. Если тебе интересно, она сказала, что ей недосуг со всем этим разбираться, и она не видит смысла в нашем расставании.

— То, что его видим мы, ничего не значит?

Алиса обиженно надула губки:

— Я выполняю свое обещание. Полагаю, большего от меня никто не может ожидать. Но пока ты мой жених, ты не должен уклоняться от приятной обязанности делать мне подарки.

— Отчего же? Допустим, я не стану тебе ничего дарить, ты на меня смертельно обидишься, и наша помолвка будет расторгнута. Просто и красиво.

— Ты так думаешь? Завтра же все побережье узнает, что ты жалкий скупердяй, гребешь деньги лопатой и заставляешь чахнуть красавицу-невесту!

В кабинет вошел Андре с саквояжем в руках:

— Ваш выигрыш, граф.

— Дай этой женщине двенадцать тысяч, — с досадой проронил Тарло.

— Ах, какой ты славный, — безмятежно улыбнулась баронесса. — Я опять начинаю усиленно думать о расторжении нашей помолвки. Но не без сожаления.

— Благодарю вас, сударыня, — церемонно поклонился Тарло и вышел, хлопнув дверью.

Дорога от игорного дома к отелю шла по набережной. Можно было петлять по мощеным улицам старого города, ориентируясь на выставленные в окнах светильни — традицию времен средних веков никто не думал упразднять. А здесь, на оживленной улице, ярко горели фонари Эдисона и Суона, освещая яхтенный пирс и частично плещущие у берега волны. Тарло любил гулять здесь, любуясь неизменным, и в то же время таким переменчивым морем. Сейчас в небе висел новорожденный месяц, и на волнах еще не лежала лунная дорожка, на которую так хотелось ступить и уйти в неведомую даль.

Владимир постоял, глядя на темную воду, вздохнул, повернулся и обмер — от церкви Святой Девезы вниз по лестнице летели два фонаря. Для пущего устрашения окружающих к ним тянулись рукава снежно-белых рубашек. «Всего ж два бокала шампанского, — перекрестился Тарло. — Матка Боска Ченстоховска! Что происходит-то?» Он пытался вспомнить, не доводилось ли прежде слышать чего-нибудь о призраках, обитающих близ обители святой покровительницы княжества. Нет, не доводилось. Граф на всякий случай перехватил трость и приготовился дать бой. Не бежать же! Никто — ни зверь, ни человек, ни призрак не сможет похвастаться, что обратил в бегство русского офицера! Между тем бродячие рубашки приближались. Владимир с облегчением выдохнул — под ними обнаружились штаны, а над расстегнутым воротом смутно обрисовались еще более черные, нежели южная ночь, курчавые головы.

— Ну, так-то оно лучше, — пробормотал Тарло и тут же вновь умолк.

Вслед за чернокожими атлетами шла невысокая хрупкая девушка. Забыв о правилах хорошего тона, граф уставился на нее и не спускал глаз, внутренне оправдывая себя и несомненной красотой незнакомки, и ее совершенно необычным видом. Освещенное фонарями лицо было, пожалуй, более смуглым, чем у загорелых местных жителей. Полные чувственные губы, диковинный миндалевидный разрез глаз, тонкие, аристократические черты и легкая грация в каждом движении привели бы в восторг и куда меньшего ценителя женской красоты, нежели граф Тарло.

Волнистые локоны падали ей на плечи и были украшены золотой диадемой, сплетенной из золотых колосьев и украшенной яркими цветами из крупных рубинов, изумрудов и сапфиров. Длинное зеленое платье девушки струилось, плыло над каменными ступенями. Подол его, также расшитый колосьями и цветами, будто повторял рисунок диадемы. Шею неведомой красавицы украшало толстое узорчатое ожерелье.

Она величественно спускалась по ступеням, одной рукой придерживая расшитый подол, другой ведя на серебряной цепочке огромного длинноногого кота с длинными черными полосами по хребту и пятнами на боках. Увидев стоящего на дороге графа, кот недовольно зарычал и обнажил клыки.

«Да это же гепард! — сообразил Тарло, но даже не шелохнулся. Он стоял, не отрывая взгляда от красавицы. — А ее ожерелье как-то слишком похоже на живую змею…»

Владимир поперхнулся и выпучил глаза — «ожерелье» начало переползать по плечам и груди прелестницы. В этот момент верзилы с фонарями сомкнулись перед графом, в руках блеснули прямые, с метр длиной, клинки. Из-за их спин послышался звонкий серебристый голосок. Воины тут же вернули мечи в ножны и расступились. Девушка вновь что-то проговорила, и рядом с ней, будто порождение темноты, возник юркий тщедушный субъект с тонкими усиками и волосами, зачесанными на прямой пробор. Красавица повернулась к нему и что-то тихо произнесла на неведомом языке.

— Алуфими Иризи интересуется, кто вы, и почему загораживаете ей путь?

— Прошу извинить, — поклонился Владимир, — я ничем не хотел беспокоить госпожу Алуфими Иризи. Я граф Тарло, возвращаюсь к себе в отель, — он махнул рукой.

Девушка задорно рассмеялась, услышав перевод.

— Я сказал что-то смешное?

— О нет. Алуфими переводится на французский как «величайшая перед богами». Это, можно сказать, титул. Как вас здесь называют «ваше сиятельство».

— Иризи, — пробормотал себе под нос бывший лейб-улан. — Я прежде не видел вас тут, почтеннейшая госпожа Иризи.

— Хозяйка только прибыла в княжество, — пояснил бойкий переводчик. — Но если вы шли в отель, быть может вам стоит продолжить свой путь?

— Да, простите. Я не хотел потревожить. Но если вдруг, сударыня, вам понадобится помощь человека, хорошо знающего эти места и готового их показать, буду счастлив предложить свои услуги.

Выслушав переводчика, девушка кивнула, улыбнулась и что-то тихо сказала толмачу.

— Сегодня госпожа не намерена гулять, лишь желает дать побегать Санере. Но завтра, возможно, она примет ваше любезное предложение. А сейчас, позвольте заметить, госпожа очень устала.

— Честь имею. — Граф приподнял шляпу, склонил голову и направился к отелю, стараясь по дороге вернуть ясность взбудораженному уму.

Девушка в струящемся полупрозрачном зеленом платье не шла у него из головы. «А ведь под ним не было корсета, — вдруг осознал он. — Впрочем, он ей совершенно без надобности. Но все же…»

Лакей открыл резную дверь отеля и, получив монету, склонился перед его сиятельством.

— Прикажете чего-нибудь в номер? — поинтересовался ночной портье.

— Нет, все, что нужно, Андре доставит.

— Кстати, месье граф, вас разыскивал французский офицер.

— Французский офицер? Интересно, зачем бы я ему понадобился?

— Если быть точным, французский капитан. Я сказал, что вы, должно быть, в игорном доме, и вернетесь за полночь. Он заявил, что на службе, и не имеет права ходить в игорные дома. Офицер мне оставил визитную карточку и велел непременно вам передать. — Он протянул высокопоставленному постояльцу небольшую картонку с золочеными буквами и коронованным гербом.

«Жюль Сезар Огюст де Марсер, маршал Франции», — гласила надпись. На обратной стороне красовалась приписка: «Буду весьма рад видеть вас завтра в три часа пополудни в ресторане отеля».

— Господи! — пробормотал Тарло. — Маршалу Франции-то я зачем понадобился?!

Госпожа Ле Блан обвела собравшихся испытующим взглядом.

— Итак, жду от вас результатов наблюдений. Есть ли что-нибудь заслуживающее пристального внимания по нашей части?

— Позвольте, я начну. — Андре приподнялся в кресле. — Нынче ночью к нам в княжество пожаловала некая госпожа Алуфими Иризи, именующая себя кем-то вроде жрицы храма Изиды.

— Алуфими — это ее титулование, — машинально поправил граф Тарло, вспомнив ночную встречу.

— Откуда вы знаете? — настороженно поинтересовалась начальник тайной службы его высочества.

— Она сама сказала мне об этом.

— Вот как? Когда же вы успели с ней поговорить?

— Этой ночью. Вряд ли я мог сделать это раньше.

— Как это у вас в России говорится: «Наш и пострелять успел и созреть»?

— Что? — удивился граф. — А-а, вы, должно быть, имели в виду: «Наш пострел везде поспел».

— А я как сказала?

— Ну, похоже, но это не важно. Возвращаясь из игорного дома, я столкнулся с госпожой Иризи, выгуливающей своего гепарда.

Мари Ле Блан удивленно поглядела на Андре:

— У этой дамы что, с собой гепард?

— Да, и змея, — не меняясь в лице, подтвердил тот.

— Только этого нам не хватало! Ядовитая?

— Переводчик госпожи Иризи говорит, что весьма ядовитая. Однако вышеупомянутая жрица носит ее на шее, точно ювелирное украшение.

— Скорее уж, как средство самозащиты, — хмыкнула баронесса фон Лауэндорф.

— Тоже неплохая идея, — согласилась Мари Ле Блан. — Надолго ли здесь эта странная особа? И хотелось бы знать, что ей тут нужно?

— Переводчик госпожи Иризи говорит, что его хозяйка направляется в Лондон, чтобы купить у ее величества королевы Виктории остров Филэ. Она желает восстановить там древний храм Изиды.

— Здесь эта странная дама намерена собирать деньги? — насторожилась Мари Ле Блан.

— Нет, она намерена устроить мистерию в честь своей богини, однако ни о каком сборе пожертвований речь не идет.

— Странно. Что ж, посмотрим, как она поведет себя дальше. Во всяком случае, оставлять без наблюдения не стоит. Тем более, с таким передвижным зоопарком. После нашей «русалки» всякие залетные «феи» вызывают у меня разлитие желчи. Еще что-нибудь? — Мари Ле Блан поглядела на тайных агентов.

— Пожалуй, все тихо, — недовольно вздохнула Алиса. — До обидного тихо, даже противно. Приехавшие вчера мужчины больше обращают внимание на Владимира, чем на меня. Да и то с меркантильной целью попытаться очистить его карманы за карточным столом.

— А у вас что? — Мадам Ле Блан перевела взгляд на Тарло.

— Ничего примечательного. Хотя нет. Сегодня со мной изъявил желание отобедать маршал де Марсер.

— Де Марсер? — задумчиво наморщила лоб Мари. — Когда-то я видала его в Париже. Он не глуп, хотя чересчур самоуверен. Тогда он был еще бригадным генералом и только вернулся из Алжира.

— Представления не имею! Прежде я о нем, кажется, ничего не слышал. Во всяком случае, мы, точно, не знакомы. Вечером он прислал адъютанта и передал вот это, — Тарло протянул визитку.

— В три, в ресторане гостиницы, — прочитала Мари Ле Блан и поглядела на стоявшие у стены часы. — Час дня. Однако, насколько мне известно, маршала в княжестве сейчас еще нет. Мадемуазель Женевьева, вам что-нибудь известно об этом достойном господине?

— Конечно, — мило улыбнулась блондинка и, чуть прикрыв глаза цвета адриатической лазури, начала рассказывать. — Жюль Сезар Огюст де Марсер. Маршал Франции, младший брат Эмиля де Марсера, в прошлом министра внутренних дел, ныне сенатора. Происходит из известного нормандского рода, командор ордена Почетного легиона. Начинал службу в 11-м полку конных егерей. Участвовал в битве под Седаном. Избежал плена, но был ранен. Участвовал в нескольких военных кампаниях. Еще трижды ранен. На сегодняшний день возглавляет комиссию при военном министре по перевооружению французской армии. Владелец трех конных заводов, дома в Париже, половины замка Марсер в Нормандии, обширных виноградников. Вдовец. Единственный сын погиб в Алжире двенадцать лет тому назад.

— Мадемуазель, вы подрабатываете в военно-статистическом бюро? — усмехнулся Тарло.

— Вовсе нет, — гордая неявной похвалой, улыбнулась Женевьева и продолжила: — Общее состояние оценивается в пятнадцать миллионов франков в недвижимости и банковских вкладах. На сегодняшний день входит в десятку самых перспективных женихов Франции.

При этих словах на одухотворенно-задумчивом лице баронессы фон Лауэндорф мелькнула и тут же исчезла хищная гримаса.

— Милый, ты же не откажешься познакомить свою невесту с маршалом?

— Конечно, не откажусь, о чем речь?

Мари Ле Блан сурово поглядела на Алису:

— Вынуждена напомнить, что вы по-прежнему на службе.

— Я и ратую об интересах службы. Мужчины, особенно военные, в разговорах слишком много внимания уделяют всяким атакам и ретирадам и не видят того, что любая наблюдательная женщина заметит с полувзгляда.

— Ладно, — нехотя согласилась начальник тайной службы. — Но помните, из княжества вам выезжать запрещено.

— Не сомневайтесь, мадам, я об этом помню.

Метрдотель распахнул дверь перед вельможной парой:

— Счастлив видеть вас снова!

— Нас тут должен ожидать некий господин…

— Вы, если я не ошибаюсь, имеете в виду господина маршала? Он занял отдельный кабинет и ждет вас. Кстати, ваше сиятельство, он именовал вас племянником. Приятно слышать, что вы в родстве с будущим министром.

— Он что же, метит на министерский пост?

— Так говорят. Вроде бы нынешний военный министр тяжело болен и рекомендовал его на свое место.

— А здесь он какими судьбами? — поинтересовалась баронесса.

— Недавно маршал купил виллу в Ницце. И теперь отдыхает по соседству.

В глазах баронессы снова мелькнул заинтересованный огонек.

— Дорогой, что же мы стоим? Нельзя заставлять господина маршала ждать.

Едва Владимир открыл дверь, из-за накрытого стола к нему навстречу поспешил невысокий сухощавый мужчина в мундире конных егерей. Лицо его сияло, как профиль императора на золотой монете.

— Владзимеж Тарло?! Впрочем, надо быть слепым, чтобы сомневаться! Вы одно лицо с графом Жеромом, вашим дядей!

— Вы знаете моего дядю? — Лицо Владимира утратило официально-унылое выражение.

— Знаю ли я? Да мы с ним как братья! Конечно, не по крови. Но с тех пор, как он спас мне жизнь… Да вы располагайтесь, располагайтесь! Какое вино предпочитаете? — Он говорил быстро, с напором водопада, не умолкая ни на миг. — А это твоя невеста, Владзимеж? Наслышан, как же! Счастлив видеть вас, мадам! Ваша красота поистине, необычайна. — Маршал обернулся к одному из слуг. — Любезнейший, кликни официанта! Пожалуй, начнем с бутылочки «Etienne Sauzet», думаю, 88-й год как раз то, что нужно. Отличное бургундское! Как всем известно, Бургундия — родина всех христианских вин!

Спустя несколько минут бурнокипящий маршал уже проводил краткий экскурс в историю всего европейского виноградарства и бургундского, в частности. А уж его-то вина хороши даже и для Бургундии.

— Теперь я обосновался здесь, — без заметного перехода маршал обвел рукой кабинет. — В смысле, не за этим столом, конечно, но поблизости. Купил виллу со старым парком, сорок гектаров отменных виноградников, — вещал полководец, то и дело бросая на баронессу заинтересованные взгляды.

Но та, казалось, их не замечала и лишь кивала, когда маршал интересовался, нравится ли ей вино, свежи ли остендские устрицы, и все ли устраивает очаровательную гостью. Должно быть, убедившись, что беседа о винах не производит на нее должного впечатления, он переключился на воспоминания о делах былых.

— Под Седаном нас здорово помяли. Пруссаки зажали нас, как орех щипцами. Вот-вот, чуть поднажать, и хрустнет. Мы силились прорваться во что бы то ни стало. Ты, Владзимеж, сам кавалерист и офицер, ты меня поймешь: холмы, овраги, лес — мы шли напролом, рубя бошей, как соломенные чучела. Маршал Мак Магон был ранен еще спозаранку. Генерал Дюкро лез из кожи, выполняя приказ императора.

Пруссаки, конечно, понимали, что стоит нам прорваться — вся армия ринется в пролом и выйдет из окружения. И мы пробились, хотя пальба стояла такая, что дым можно было пластовать на куски саблей. Для меня это была первая схватка. Я вту пору командовал взводом и твердо решил — либо погибну, либо заслужу в поле крест Почетного легиона.

— Судя по тому, что вы перед нами, и я вижу у вас на шее командорский крест, вам удалось покрыть себя лаврами? — нежно улыбнулась баронесса.

— Увы, нет. Пуля ударила мне в бок, я упал наземь, но зацепился ногой за стремя. Ошалевший от грохота конь волок меня по земле. Я думал, что мне уже конец. Но тут из огня и клубов дыма вылетел мой эскадронный командир граф Жером Тарло! Ударом кулака он свалил лошадь, потому что остановить ее иначе не представлялось возможным. Затем высвободил мою ногу, взвалил на седло и помчался вперед. Да, мы прорвались. Остатки нашего 11-го конноегерского устремились следом. Все мы спаслись из кольца, но большая часть армии не успела воспользоваться лазейкой. Прусские кирасиры забили в прорубленное нами бутылочное горло крепкую пробку. Но с той поры Жером стал мне как старший брат.

И вот, друзья мои, я приехал на виллу, собираюсь прокатиться сюда, перекинуться в картишки, и вдруг узнаю, что за карточными столами княжества царит не кто иной, как граф Владзимеж Тарло! Вуаля! Много лет тому назад твой дядя рассказывал, что у него есть маленький племянник, и даже показывал дагерротипы с очаровательным малышом. И вот ты здесь, во плоти! Дай обниму тебя! Я чертовски рад свести знакомство! Ведь ты мне теперь, как ни крути, ближайшая родня!

От подобного сообщения Тарло едва не поперхнулся, однако быстро овладел собой. В конце концов, маршал Франции не худший родственник из возможных. Владимиру показалось, что у его «невесты» рассказ маршала вызвал приступ совершенно необоснованного энтузиазма.

— Как это волнующе! — захлопала она в ладоши, лучезарно улыбаясь еще вовсе не старому военачальнику. — Мы непременно приедем к вам в гости! Вы же не против, мой маршал?

— Я буду просто счастлив! — утопая в глазах Алисы, выдохнул де Марсер.

— Боюсь, это будет не просто сделать, — повернувшись к невесте, тихо напомнил Владимир. — Его высочество ужасно страдает от одиночества, когда нас почему-либо нет рядом.

— Ерунда, если понадобится, я пришлю сюда на маневры кавалерийский полк. И принцу будет не скучно, и вас сопроводят ко мне! — Маршал задорно рассмеялся своей незамысловатой шутке, и баронесса заливисто вторила ему. — Так когда прикажете вас ждать? — зачарованно проговорил француз.

— В ближайшее время, — не давая «жениху» вставить слово, пообещала Алиса. — Правда же, милый?

— Если только нас не задержат неотложные дела.

В этот момент в кабинет с поклоном вошел слуга.

— Прошу извинить, господин маршал, прошу извинить, граф. К его сиятельству какой-то человек.

— Что еще за человек? — удивился Тарло.

— От верховной жрицы. Он утверждает, что вы предлагали госпоже Иризи сопроводить ее по живописным местам княжества. Она готова совершить прогулку.

— Владимир? — удивленно поглядела на него Алиса. — Что это значит?

— Это международные дела. Государственного значения! Не стоит тебе загружать ими свою прелестную головку. Месье маршал…

— Называй меня дядя Огюст.

— Будь по-вашему. Дядя Огюст, я на время вынужден удалиться, меня ожидает верховная жрица…

— Это такая красотка в золотой короне, в полупрозрачном платье и с большой кошкой на поводке?

— Она самая.

— Я уже видел ее, когда скакал сюда из Ниццы. Черт возьми, если бы все международные дела были такими, я бы бросил армию и занялся дипломатией. — Он вновь расхохотался. — Но, как кавалерист кавалериста, предупреждаю — оставляя со мною свою красавицу-невесту, ты сильно рискуешь.

— Ну что вы. Алиса — воплощение добродетели. В вас, дядя, я тем более не сомневаюсь.

Баронесса одарила своего «жениха» долгим взглядом.

— Не скучай, дорогая. — Он повернулся к маршалу, щелкнул каблуками и вышел.

А вслед ему на довольно чистом польском языке неслась старинная уланская вербунка:

— Hej, hej ulani, Malowane dzieci, Nie jedna panienka Za wami poleci!

(«Хей, хей уланы, балованы дети, Не одна паненка попадет к вам в сети».)

Переводчик верховной жрицы поклонился, увидев графа:

— Прошу извинить, что оторвал вас от трапезы. Я не знал, что у вас обед с маршалом. Портье сказал, что вы в ресторане. Однако вы любезно предложили свои услуги. — Он сделал приглашающий жест. — Пройдемтесь. Здесь все так близко, что брать экипаж не имеет смысла. Признаться, госпожа Иризи ожидала куда большего от этого княжества. Поутру она отправилась на конную прогулку, однако никаких особых достопримечательностей не обнаружила. Конечно, здесь есть казино и игорные дома, однако госпоже Иризи они ни к чему. Замок принца не плох, но, прямо сказать, ей доводилось видеть и куда более впечатляющие. Море, яхты — этого добра здесь хватает везде. Быть может, вы покажете ей нечто такое, чего она раньше не видела. Ей нужно подобрать хорошее место для мистерии, чтобы призвать достаток и плодородие в эти земли.

Владимир задумчиво кивнул:

— Уж точно, не помешает.

Действительно, что можно было показать столь необычной девушке в этих местах? Лучшее в Европе зеленое сукно? Рулетку?

— Она что же, и правда, верховная жрица? — словно между прочим, спросил Тарло.

— Ну, это не совсем так. Жрицы, в том числе и верховная, это лишь служительницы в храме Изиды. А она — ее живое воплощение.

— Это как?! — искренне удивился граф.

— Все очень просто. Боги обычно живут среди людей, — убежденно начал переводчик. — Однако для этого им нужен человеческий облик. Вы, конечно, знаете, граф, что фараоны Древнего Египта были земным воплощением Осириса?

— Да, когда-то слышал об этом. Хотя мне это всегда казалось странным.

— Почему же? Кажется ли вам странным, что бог-отец воплотился в своем сыне Иисусе?

— Я прошу не касаться священных таинств! — возмутился Тарло.

— Я и не касаюсь. Но ситуация очень сходная. Поскольку госпожа Иризи живет в мире людей, то вынуждена считаться с некоторыми принятыми здесь правилами. Конечно, в первый раз удивляет, когда понимаешь, кто перед тобой. Но давайте вспомним, что и сын Божий ходил по Святой Земле пешком, а не парил над ней, и что распяли его чиновники римской оккупационной администрации, а не демоны из преисподней. Между людьми и богами существует куда более глубокая связь, чем то, что проповедуют святые отцы. Но мы уже пришли.

Самозваный богослов указал на спрятанную в тени платанов виллу за ажурной чугунной оградой.

У распахнутого окна второго этажа стояла госпожа Иризи и глядела на пустой, как показалось графу, цветочный горшок.

— Что она делает?

— Должно быть, служанка не купила лимонов. А госпожа в такую жару пьет свежий лимонад.

Между тем красавица воздела над горшком руки и запела. Тарло было слышно, как она поет на красивом, хотя и неведомом наречии. Он не успел вслушаться в текст песни, хотел было что-то спросить у переводчика, но так и замер с открытым ртом. Из горшка вверх упорно тянулся зеленый росток. Вот из стебля сами собой проклюнулись листья, побеги с завязью, а спустя минуту из завязей, все увеличиваясь, стали появляться желтые лимоны.

— Она часто так делает, — глядя на опешившего графа, пояснил толмач.

В этот миг воплощенная Изида увидела Тарло, улыбнулась и помахала ему рукой. Затем обернулась, позвала служанку. Та подхватила горшок с молодым деревцем и унесла его.

— Невероятно, — прошептал граф.

— Отчего же? Уверен, сейчас вы сможете сами угоститься освежающим лимонадом. Идемте, вы все увидите. Можете даже потрогать руками, если, как прежде Фому Неверующего, очевидное вас не убеждает.

На пороге на разогретых солнцем ступенях отдыхал гепард. Увидев людей, он вскочил на ноги, несколько раз хлестнул по камням хвостом и оскалился, демонстрируя клыки.

— Тихо, Санера!

Большая кошка подошла к переводчику и потерлась о его колено.

— Проходите, госпожа ждет вас.

Как и обещано было графу, лимонад был восхитительным на вкус и казался только-только выжатым из свежих плодов. Владимир глядел на зеленое деревце в кадке, вновь стоящее на подоконнике, и не мог оторвать от него взгляда. Войдя в комнату, он, едва поздоровавшись с живым воплощением Изиды, будто невзначай подошел к деревцу, потрогал листья, ствол, и, обескуражено пробормотав «не может быть», принял из рук полуобнаженной, едва прикрытой газовой вуалью служанки бокал с холодным лимонадом.

— Вы удивлены? — старательно подбирая слова на французском языке, спросила алуфими Иризи.

— Признаться, да.

— Надеюсь, не моим произношением. Я как раз учу язык, и весьма надеюсь, вы мне очень поможете.

— У вас совсем неплохой французский.

— Благодарю, — очаровательно улыбнулась девушка. — Но все же, чему вы удивлялись?

— Вырастить дерево из ничего в считанные минуты, собрать урожай и сделать из них лимонад — разве это не чудо?

— Вовсе нет. Каждый в этом мире делает свое дело. Как известно, удел Изиды — способствовать плодородию и процветанию. — Она сжала кулак, затем развернула ладонь, демонстрируя невесть откуда взявшееся там соцветие ландышей. — Это тебе на память, — она вставила белые цветы в петлицу его фрака. — Издревле ландыш был посвящен богине Тысячи Имен, которую в Египте величали Изидой, в Европе стали звать Девой Марией, а у древних германцев она считалась повелительницей весны и ясной зари Остарой…

Тарло почувствовал, как у него пересохло горло, и он вновь отхлебнул лимонаду. В его жизни случались знакомства, о которых приятно было вспоминать, и пылкие романы, зажженные будто небесной молнией, но никогда прежде богини не дарили ему цветов. Он, не отрываясь, глядел на живое воплощение Изиды. Ее прозрачное, расшитое золотыми колосьями и цветами травянисто-зеленое одеяние, казалось, совершенно не было предназначено что-либо скрывать от взгляда. Но лежавшая на плечах богини полосатая змея, время от времени поднимавшая голову и глядевшая на собеседника госпожи Иризи, не располагала к распусканию рук. Граф заворожено любовался восхитительными изгибами женского тела, но, похоже, госпожу Иризи это никоим образом не смущало. Красавица сняла змею с шеи, положила ее на подоконник.

— Лежи, грейся, только никуда не уползай. Люди тебя почему-то боятся. — Сказав это, она вновь повернулась к гостю. — Ну что же, отправимся смотреть достопримечательности княжества? — серебряным колокольчиком прозвенела она.

— Да. — Граф с трудом сглотнул перекрывший дыхание комок в горле и с трудом выдавил: — Что, прямо так?

— Что вас смущает?

— Но ваше платье, оно же… совершенно прозрачное.

— Оно достаточно легкое, чтобы тело могло дышать.

— Однако, как же… — Граф Тарло запнулся.

— Оно недостаточно приличное? Вам не нравится?

— Ну что вы? Очень нравится.

— По-моему, остальным тоже понравится, — улыбнулась госпожа Иризи. — Глядя на женщину, мужчина должен помнить о том, что он с женщиной — разделенное целое, а не о том, сколько денег стоит ее гардероб и достаточно ли скрывает ее от чужих глаз. Мы все голые под одеждой, и все знаем это. Единственное, что может заставить кутаться в меха — это холод. Но здесь тепло. — Она сделала полшага к Тарло. Тот одним глотком осушил бокал с лимонадом и, не найдясь, что сказать, лишь согласно кивнул. — Очень тепло…

Одним коротким движением она расстегнула заколку, стягивающую ворот ее воздушной накидки, повела плечами, и прозрачный наряд волной скользнул к ее ногам. Мир поплыл перед глазами Тарло, он порывисто обнял красавицу.

— Даже жарко, — прошептала она, приникая поцелуем к приоткрытым губам Владимира.

Госпожа Иризи приподняла голову и погладила щеку лежащего без сил Тарло:

— Ну что же, граф, вернемся к осмотру иных достопримечательностей? Хотя, кажется, главную я уже увидела.

— Да, пожалуй, вернемся, — пробормотал Владимир, приоткрывая глаза и поднимаясь с мягкого персидского ковра, застилавшего обширное ложе. — Готов признать, в этом культе Изиды есть что-то восхитительно правильное!

Девушка звонко рассмеялась и поднялась, давая возможность Тарло вдоволь полюбоваться ее точеной фигурой.

— Мы поедем вдвоем? Или, если желаешь, я позову телохранителей? Но мне кажется, ты вполне сможешь защитить меня при случае.

— Можешь не сомневаться. Во всяком случае, российские императоры вполне полагались на это.

Тонконогие жеребцы английской чистокровной породы легко ступали по горной тропе. Эти резвые скакуны были закуплены для конюшни его высочества. Но его высочество любезно позволил графу пользоваться ими. Коням нужна была ежедневная «прогулка» на лихом галопе, и природный наездник Тарло в свое удовольствие гонял их по всему княжеству, готовя жеребцов к скачкам. Его высочество даже подумывал назначить графа шталмейстером, однако тот мягко уклонился от столь высокой чести.

— Еще совсем чуть-чуть. — Тарло обернулся к прекрасной наезднице. — Здесь есть замечательная смотровая площадка.

Спустя несколько минут кони повернули за выступ скалы, и перед взглядами всадников открылась зеленая ширь густолесья, у самого берега обрамленная зубчатыми стенами резиденции его высочества. По берегу простирались земли карточной державы, бескрайняя лазурь моря переходила в бескрайнюю лазурь неба.

— Виды здесь и впрямь хороши, — спрыгнув наземь, взволнованно проговорила госпожа Иризи. — Тут восхитительно! Особенно с тобой. Хорошее место для мистерии. На рассвете…

Граф обнял не чуждое ничему земному воплощение древней богини и прошептал:

— Мы не станем ждать рассвета…

Красавица обвила руками шею графа и прижалась к нему всем телом. Поцелуй их был страстным и долгим. Вдруг Тарло отстранился:

— Сюда едут!

На смотровую площадку, едва удерживая резвых коней, вылетели два офицера во французской конно-егерской форме.

— Эй, что вам тут нужно?! Вас никто не звал!

Тут всадники потеснились, и на скальный выступ шагом выехал маршал де Марсер. За ним в седле амазонки следовала баронесса фон Лауэндорф. Маршал хотел было приветствовать «племянника», но при виде сцены, не предназначенной для посторонних глаз, так и застыл с открытым ртом.

— Негодяй! — закричала Алиса. — Как ты мог?! В том самом уголке, где в первый раз поцеловал меня! Я всегда подозревала! Это твои государственные дела?! Гнусный изменник!

Она на месте развернула коня и хлестнула его стеком, пуская в широкую рысь.

— Какого черта? — только и смог выдохнуть граф Тарло.

Ночь опустилась на побережье, как шляпа фокусника, в единый миг превратив тихое приморское княжество в бурную столицу игорного мира. В чудесных дворцах здесь постоянно горел желтый электрический свет и всегда были задернуты непроницаемые темные шторы, так что определить, день на дворе или ночь, было затруднительно.

На этот раз граф Тарло не доставил радости желающим потягаться с ним в мастерстве и удаче. Сопроводив госпожу Иризи в ее особняк, он направился в гостиничный номер. Удивленный Андре поинтересовался самочувствием его сиятельства. Получив ответ, что тот просто желает побыть в одиночестве, тихо удалился в свою комнату, придя к выводу, что хозяин заболел.

Владимир, нахмурившись, вышел на балкон. Море гулко плескалось внизу, разбивая лбы волн о скалы. Тонкий месяц вспарывал беспросветную темень, и едва заметные тусклые звезды казались крошечными прорехами, выеденными небесной молью. Серебряная монетка в один франк, звякнув, упала к его ногам.

— Это что же, небеса решили милостыню мне подать? — он наклонился и поднял серебряный кругляш.

— Эй, Владимир! — послышалось с соседнего балкона — Придвинься, я не хочу кричать на все побережье.

Тарло вздохнул и перешел к дальнему краю балкона. Двух мнений быть не могло, Алиса, как в день их знакомства, караулила его тут.

— Сколько можно тебя ждать?

— Откуда же было мне знать, что вы меня ждете?

— Мог бы и пострадать для вида! Не каждый день у тебя рушится семейное счастье!

— Я и страдаю. Вот видишь, в игорный дом не пошел.

— Неубедительно страдаешь, я вправе рассчитывать на большее.

— Хорошо, вот только подышу свежим воздухом и начну во весь голос страдать и убиваться.

— Погоди убиваться. Этим мечтают заняться капитан Дюваль-Бермон, лейтенант Пигу и су-лейтенант де Рожвиль — адъютанты нашего славного маршала.

— А им-то что за печаль?

— Понимаешь, в чем дело: маршал не имеет права стреляться с лейтенантом, тем более, отставным, тем более, иноземцем. А Огюст настолько проникся состраданием к моему разбитому сердцу, что был готов с тобой дуэлировать. Конечно, его адъютанты выстроились в очередь, желая одновременно стрелять и размахивать клинками. Мне с трудом удалось отговорить маршала, пригрозив, что ты отправишь всех его адъютантов к праотцам, как это сделал в Петербурге. Но…

— Я никого там к праотцам не отправлял! Я только отстрелил Нугзару мочку уха!

— Если бы ты целый вечер слушал воспоминания о сражениях этого доблестного вояки, ты бы и сам понял, что говорить об отстреленном ухе просто неприлично. На худой конец, вы стрелялись с десяти шагов из пушек картечью.

— Ладно, предположим. Но для чего тебе понадобился весь этот цирк?

— Владимир, милый, послушай. Я хочу с тобой заключить сделку. У нас с тобой прекрасный случай разорвать нелепую помолвку.

— Согласен.

— Судя по всему, маршал настроен очень серьезно. Он так бурно меня утешал, что объявил: раз я свободна, он готов сделать мне предложение.

— О, мои поздравления!

— Какие поздравления? О чем ты?! Я же не могу покинуть это треклятое княжество!

— Хорошо, что Андре тебя не слышит, он был бы возмущен столь непочтительным отношением к его стране.

— Замечательно, что не слышит! Главное, что слышишь ты! Так вот, я выйду замуж за маршала. Скоро он станет военным министром.

— Да, я слышал, нынешний министр чем-то болеет.

— Да, у него Дрейфус головного мозга. Но это и к лучшему. Де Марсер еще довольно молод, он будет отличным министром, а затем я позабочусь, чтобы он стал президентом Франции.

— Хороший план! Клянусь, я не буду мешать тебе.

— Этого мало. Мне нужна твоя помощь.

— В чем же?

— Надо уговорить эту говорящую колоду выпустить меня отсюда и не мешать мне. А я со своей стороны обещаю не проворачивать с маршалом обычных трюков, и, более того, всячески способствовать процветанию княжества — ив качестве маршальши, и затем, став супругой президента.

— Что ж, быть может, госпожу Ле Блан соблазнит такая возможность, — после недолгого раздумья согласился Владимир. Он вновь поглядел на плещущие внизу прохладные волны. — Алиса, давно хотел задать тебе вопрос.

— Ну, задай.

— Ты кого-нибудь когда-нибудь любила?

— Да. В ту пору мне было шестнадцать лет. Я сбежала с ним из дома. С тех пор я не повторяю этой ошибки. Ты доволен ответом?

— Да, пожалуй.

— Тогда я тебе еще скажу, как твой, в сущности, друг. Совершенно откровенно и без какого-либо умысла: эта твоя жрица — первостатейная шлюха, и она дурачит тебя.

— Как ты? — усмехнулся Тарло.

— О, нет, я дурачила тебя с примитивной коммерческой целью. А вот для чего она тебя водит за нос — стоило бы еще понять. А теперь прощай, мой дорогой, на улице становится прохладно, с моря дует ветер. К тому же через несколько минут к тебе явится с визитом маршал де Марсер.

— Ваше сиятельство! — Голос Андре звучал тревожно. — Просыпайтесь!

— Который час? — не открывая глаз, спросил Тарло.

— Девять утра.

— Господи, какая рань! — Граф сел, потянулся и уставился на камердинера: — Что стряслось? Франция объявила войну?

— Алиса уехала.

— Что ты имеешь в виду? Куда уехала?

— В Ниццу. Вместе с маршалом.

— Что? Как так?

Он начал судорожно вспоминать события минувшей ночи. Вроде бы разговор с почти что дядюшкой закончился куда лучше, чем можно было ожидать. Де Марсер довольно мягко, по-родственному, пожурил не в меру резвого племянника за неверность; затем сказал, что, может, эта нелепая история и к лучшему, ибо он всегда искал такую женщину и намерен жениться; что он уговорил баронессу не держать зла на шалопута-«племянника»… И вот, надо же — уехали, даже не простившись.

— Ты хочешь сказать, что ее нет в княжестве?

— Да. Через некоторое время после разговора с вами маршал послал старшего адъютанта на телефонную станцию. Тот позвонил в Ниццу. Маршал заказал открытую коляску к отелю, велел погрузить в нее вещи баронессы и отбыл верхом в окружении свиты.

— Почему же Алису не остановила пограничная стража?

— Очнитесь, граф! Мадам Алиса ехала в сопровождении четырех вооруженных до зубов всадников. Но, что особо неприятно — с противоположной стороны границы де Марсера встречал эскадрон французской легкой кавалерии. Три стражника против двухсот сабель.

Андре развел руками.

— Нет, какова чертовка! — пробормотал граф Тарло, поднимаясь с постели. — Мадемуазель Женевьева тоже укатила?

— Нет, осталась тут. Она и принесла записку.

— Что за записка?

Камердинер протянул Владимиру сложенный вчетверо лист бумаги.

«Граф, не без некоторого сожаления покидаю вас и надеюсь, что навсегда. Наш короткий союз не был лишен приятности и показался мне весьма поучительным. Но пожалуй, он затянулся. Надеюсь, вы не забудете о вашем обещании замолвить за меня слово перед мадам Ле Блан. Я, в свою очередь, обещаю в дальнейшем не оставлять княжество своим попечением. Искренне полагаю, без меня вам будет только лучше.

Желаю удачи с новой пассией. Хотя смею по-дружески предостеречь, — она такая же змея, как та, которую носит нашее.

Постскриптум. Благодарю за серьги, они мне весьма к лицу, и я непременно сохраню их как память о тебе, мой дорогой. Возможно, в будущем мы встретимся, как добрые друзья, и со светлой грустью вспомним эту историю».

— Нет слов. — Владимир сложил записку. — Она опять всех провела.

— О, да. И теперь по этому поводу нас желает видеть госпожа Ле Блан.

— Где мадемуазель Женевьева?

— Скорее всего, уже там.

Мадам Ле Блан читала медленно и с явным трудом. Ее лицо, и без того не отличавшееся дружелюбием, на этот раз предвещало бурю. Наконец, закончив составлять буквы в слова, а слова во фразы, она положила лист на стол, обвела взглядом собравшихся и припечатала:

— Нет. Не отпущу.

— Но почему? — удивленно спросил Тарло. — Она довольно слабый помощник в нашем деле. От нее больше суеты, чем толку.

— Что привлекает, то и отвлекает, — коротко отрезала начальник тайной службы. — Главная ее задача — смешивать карты противника и приковывать взгляды мужчин. Даже самые толковые из них теряют здравость рассудка, глядя на ее прелестную мордашку. Вот и маршал тому отличный пример.

— Но в мире и без Алисы достаточно красавиц. Вот, скажем, та же алуфими Иризи.

— Таких, как Алиса, немного. А твоя жрица — спору нет, она прелестна, но слишком не от мира сего.

— Она не жрица, а воплощение богини Изиды.

— Тем более. Княжество не может содержать на тайной службе богиню.

— Но если Алиса и впрямь станет президентшей — а я вполне допускаю такое развитие событий, — она могла бы оказывать услуги княжеству.

— Даже если поверить ее речам, хотя я им и не верю, то все это блажь и ерунда от первого до последнего слова. Во-первых, у нас и без того все хорошо с соседями. Во-вторых, как только молодая баронесса станет женой маршала Франции, журналисты всех мастей окружат ее, как парижане Бастилию. И так же снесут. Мадемуазель Женевьева, сколько мужей у мадам Алисы было во Франции?

— Семь. Из них двое умерли. Но по естественным причинам. Мы тут не при чем.

— Хорошо, итого пятеро. И, прямо скажем, среди них не было трактирщиков, галантерейщиков и даже мелких чиновников.

— Вот это верно, — с довольной улыбкой согласилась Женевьева.

— Так вот. Всех пятерых журналисты раскопают непременно. И тех двоих, которых уже закопали, тоже раскопают. Поднимется грандиозный скандал, маршал, несомненно, будет вынужден уйти в отставку. Естественно, его брак распадется, но это, по сути, уже будет его дело и дело Франции. Для нас важнее другое — эти ненасытные упыри, везде лезущие со своими блокнотами и фотографическими аппаратами, непременно разузнают, что до того мадам Алиса вполне комфортно жила в нашем княжестве и занималась довольно странными делами.

Учитывая в целом положительную оценку его высочеством успехов нашей группы, я не хочу, чтобы слава о наших деяниях гремела по всей Европе. Мы не ищем огласки. Иначе пользы от тайной службы будет не больше, чем в курице, съеденной на прошлой неделе. Так что, граф, Алису нужно вернуть. И как можно быстрее, пока она, в свойственной ей манере, не натворила глупостей. Кстати, Женевьева, признаться, я несколько удивлена — почему вы не последовали за подругой?

— Она решила начать честную жизнь. В этом моя помощь ей не нужна, — чуть огорченно вздохнула девушка. — Но, мне кажется, она пригодится вам.

— Да, мы весьма ценим ваши способности. Удалось ли вам что-нибудь разузнать об этой египетской жрице?

— Пока не точно. Если мои сведения верны, то очень может быть, что она — дочь Гийома де Ланнуа, двадцать три года тому назад служившего помощником губернатора его величества короля Бельгии в Конго. История была довольно громкая и скандальная. Вельможа был женат, в Брюсселе у него осталась семья. Матерью новорожденной была темнокожая внучка одного из туземных правителей, взятая заложницей в столицу. Такое смешение кровей обусловило несомненно, привлекательную, но довольно своеобразную внешность девицы. В конце концов помощник губернатора подал в отставку, но остался жить в колонии. А через шесть лет скончался от тропической лихорадки. Девушка жила с матерью, об ее образовании ничего не известно. Госпожа Иризи владеет французским языком, хотя и довольно скверно. Это объясняет присутствие переводчика.

— Да, госпожа Иризи говорит на французском, но с заметным акцентом, — подтвердил Тарло.

— Сейчас ей, кажется, двадцать два года. Пять лет тому назад она появилась в Египте и, как пишут, многим там вскружила головы. Однако замуж не вышла и, вероятно, даже не помышляла о том. Во всяком случае, об этом никто не писал.

— То есть она действительно жрица любви, плодородия, мошек, букашек и всякой прочей мелюзги? — недовольно постукивая палкой об пол, уточнила мадам Ле Блан.

— Возможно. Я в этом плохо разбираюсь. Но очень может быть, что алуфими Иризи на деле зовут Эмма Матильда Вероника де Ланнуа.

— Спасибо! Как на мой вкус, Иризи звучит красивее.

— Всегда рада быть вам полезной, граф, — мило улыбнулась Женевьева.

— Кстати, — Тарло перевел взгляд с помощницы на Мари Ле Блан, — сегодня ночью маршал говорил, что будет рад видеть меня и госпожу Иризи у себя в Ницце. Так сказать, для окончательного примирения. Сама по себе мысль не ахти какая, но, полагаю, это даст нам возможность свидеться с Алисой и попытаться вернуть ее сюда.

— Пытаться не нужно. Надо вернуть! — отрезала начальник тайной службы. — Разрешаю вам выезд в Ниццу. Сегодня же получите документ, подтверждающий, что вы состоите на дипломатической службе и, стало быть, обладаете неприкосновенностью. Жду от вас успеха.

Длинноногая кошка, должно быть, узнав Тарло, спрыгнула с крыльца и отошла в сторону, пропуская гостя. Иризи кинулась к нему на шею.

— Ты так долго не шел! Что-то случилось?

— Пожалуй. Мне нужно съездить в Ниццу, к маршалу де Марсеру.

— Это из-за меня?

— Мне просто нужно поговорить с дядей Огюстом…

— Не пытайся меня обмануть. Я чувствую. Ты порвал с невестой. Она ушла к маршалу. Теперь вы с ним в ссоре.

— Ничуть. Более того, он приглашал нас…

— Тебя и меня?

— Да, тебя и меня.

— Что ж, я скоро буду готова.

— Ты что же, хочешь ехать?

— А как же! Яже не могу оставить тебя в такой час!

Кованая ограда утопающей в зелени виллы была создана в ту пору, когда Бурбоны, вернувшись во Францию, вновь обживали разрушенные ураганом революции поместья. Возле ажурных ворот дежурили солдаты в мундирах конных егерей с карабинами на плече. Увидев приближающихся всадников, они заступили дорогу, настороженными взглядами окидывая статного мужчину с военной выправкой, его необычную спутницу и едущего позади переводчика.

— Передайте господину маршалу, что его желают видеть граф Владзимеж Тарло и госпожа Иризи.

Один из солдат повернулся, вызвал начальника караула, и тот стремглав бросился по каштановой аллее к особняку. Спустя пару минут он вернулся, солдаты подхватили карабины на караул и отступили, пропуская всадников.

Светская беседа не клеилась. Маршал де Марсер то и дело кидал влюбленные взгляды на Алису и чуть виновато переглядывался с Тарло. Граф старался непринужденно общаться со «счастливой парой», но речь его то и дело прерывалась, натыкаясь на сдержанную отстраненность бывшей невесты. Госпожа Иризи молчала, лишь изредка невпопад отвечала на дежурные вопросы хозяина особняка. Удостоверившись, что гостья здорова, не мерзнет и не голодна, маршал старался не глядеть в сторону живого воплощения бог знает чего.

— Быть может, сыграем в карты? Мадемуазель, вы играете в покер? — в конце концов, нашелся военачальник. И вдруг замер, указывая на смуглолицую красавицу: — А… простите, сударыня, где ваша змея?!

Алуфими Иризи быстро коснулась шеи, вскочила, начала постукивать по столу пальцами, затем, обернувшись к стоявшему в стороне переводчику, быстро заговорила на своем диковинном наречии.

— Хозяйка говорит, что змея сбежала. Сейчас у нее время охоты. Ей, увы, забыли дать обед. Нужно как можно быстрее закрыться в этой комнате. Тут ее нет. Прислуга внизу… тоже пусть запрутся. Аспид не мог еще туда доползти. Господин маршал, выйдите на балкон, прикажите никому не входить в дом и не открывать дверей и окон! Мы найдем змею. Это не займет много времени! Хозяйка весьма сожалеет и просит не быть на нее в обиде…

— Все эти игры с дикими зверями тем и кончаются! — резко бросил де Марсер и твердым шагом направился к балкону. — Вы точно уверены, что змеи тут нет и Алисе ничего не угрожает?

— Абсолютно точно, — на ломаном французском заверила юная Изида. — Скоро я найду ее.

— Я помогу! — Тарло сделал шаг в сторону встревоженной Иризи. — Змея уже знает меня…

— Нет — тихо проговорила воплощенная Изида, нежно положив ему руку на плечо. — Змея сейчас охотится. Будь здесь и не выпускай никого.

Она повернулась, вышла из комнаты и закрыла дверь.

— Ну что? Как прошел разговор с… — Алиса старалась подыскать слово, — ходячей мортирой?

— Ты быстро учишься. Еще немного, и маршал назначит тебя командовать эскадроном, — усмехнулся Тарло.

— Он тут полдня возился с какими-то военными бумагами. Скучнейший тип! Зачем-то пытался рассказать мне о новой двенадцатидюймовой мортире, которую вот-вот примут на вооружение. Я много узнала о ее дальнобойности и, как это называется… — «эллипсе рассеивания». Хорошо, что ты сбежал из своей армии, был бы таким же занудой. Так что Ле Блан?

— Требует твоего возвращения в родные пенаты. Думаю, нам с тобой стоит поговорить с ней. Мадам впала в ярость, узнав, что ты сбежала. В таком состоянии она может одним глотком выпить всю твою кровь и закусить мозгами.

— Хорошо, — досадливо процедила баронесса — Мы с маршалом приедем в княжество. Он как раз желает пройтись там по казино и игорным домам. Если я попрошу, Огюст сможет дать увольнение полусотне офицеров местного гарнизона, чтобы они сопровождали нас в этом небольшом путешествии.

— О чем шепчетесь? — спросил вернувшийся с балкона маршал.

— Владимир говорит, что из-за этой египетской гадюки вечер испорчен. А еще он приглашает нас к себе.

— Главное, я рад, что вы поладили, и мой дорогой друг не держит зла! — улыбнулся дядя Огюст. — А змея — что змея? Будет, о чем рассказать в Париже! Хотя, что ни говори, такой прекрасный вечер испорчен безнадежно.

Возвращаясь в отель, Тарло вспоминал обратную дорогу из Ниццы. Большую часть ее госпожа Иризи проделала молча, отрешенно глядя на тонкий месяц и поглаживая обвившуюся вокруг ее изящной шейки змею. Сперва Владимир думал, что она огорчена происшедшим, но лицо юной Изиды было таким одухотворенным, и в то же время погруженным во внутреннее созерцание, что графу вдруг стало абсолютно ясно — мысли девушки находятся чрезвычайно далеко от этой дороги, этих гор, да и от него самого. Затем, когда на горизонте стал проявляться силуэт княжеского замка, она заулыбалась и, будто вспомнив о своем кавалере, заговорила о завтрашней мистерии.

— Как все прошло? — едва переступив родной порог, услышал Владимир.

Навстречу ему поднялась встревоженная Женевьва. За ней следовал Андре с кофейником в руках.

— Алиса согласилась приехать на переговоры, — устало опускаясь в кресло, бросил Тарло. — Я, может быть, сумел бы добиться большего, но проклятый аспид сбежал…

— Аспид? — переспросила Женевьева. — Колье госпожи Иризи?

— Оно самое. Не везет нам с египетскими колье! Представляете, только разговор начал выстраиваться, только решили сыграть в карты, как ядовитая тварь уползла. То-то переполох был!

— Но это не аспид! — вклинилась в его рассказ удивленная девушка. — Я думала, вы знаете.

— О чем?!

— Это полоз. Он совершенно не ядовит. Его порой именуют эскулаповой змеей, но вообще полозы ближе кужам.

Лицо Тарло побледнело.

— Ты уверена?

— Во всяком случае, энциклопедия Брокгауза утверждает именно это. Конечно, у нас в Лотарингии не самый лучший немецкий язык, но все же читаю я на нем свободно. И если данное пресмыкающееся названо там полозом…

Граф молчал, прикусив губу, и смотрел на мадмуазель Киба, на Андре, затем вновь на девушку. Потом хрипло приказал:

— Андре, буди мадам Ле Блан. Пусть ваша полиция тихо оцепит особняк, арендованный госпожой де Ланнуа, и будет готова провести штурм. У телохранителей мечи. Переводчик, скорее всего, тоже вооружен. Гепард не опасен для человека, змея не ядовита. Главное, при необходимости все сделать очень быстро. И не дать ничего сжечь.

— Она все же мошенница? — встрепенулась Женевьева.

— Сейчас важнее другое. Телефонная станция еще открыта?

— Нет. Закрыта до утра.

— Пусть немедленно откроют. Если у телефонисток вдруг не окажется номера виллы, купленной де Марсером, пусть наберут комендатуру, штаб гарнизона, хоть железнодорожную станцию. Мне немедленно нужна связь с маршалом!

— Будет сделано! — вытянулся Андре.

— И главное, вбей в голову полицейским — из виллы Изиды не должен выскользнуть ни человек, ни зверь! Это важно. Если вы, конечно, не готовы бегать наперегонки с гепардом.

Мари Ле Блан, постукивая тростью, вплыла в свой кабинет и обвела собравшихся довольным взглядом.

— Доброе утро! Вы отлично поработали! Вилла захвачена так стремительно, что обер-лейтенант Людвиг Краузе — именно так в Вене именуют переводчика госпожи де Ланнуа — не успел даже чихнуть. Он как раз изучал бумаги маршала. Видели бы вы лицо этого пройдохи! — Мадам расхохоталась. — Сборы шли полным ходом. К утру от вашей Изиды не должно было тут остаться и следа. Воистину, мистерия! Его высочество просил вам передать свою благодарность. Но все же объясните нам, граф, как вы догадались?

— Сейчас все кажется очень простым и логичным. Как всякий карточный трюк, когда известен его секрет. Когда Женевьева сказала, что змея не ядовита, комбинация сама вдруг сложилась у меня в голове. Шулер часто использует в игре карты из колоды, которой нет на столе. Играющий не знает этого и принимает фальшивый расклад, как нечто само собой разумеющееся.

О том, что маршал де Марсер заведует перевооружением французской армии, знает даже мадемуазель Киба. Неприятелю, как обычно, тоже это известно. То, что «дядюшку Огюста» прочат на пост военного министра, конечно, тоже не секрет, даже для гостиничного портье. То, что маршал приобрел виллу с виноградниками, он ни от кого и не скрывал.

Таким образом, неприятель получил редкую возможность — похитить документы по новым вооружениям из сейфа на вилле. Это заведомо проще, чем из кабинета военного министерства. Де Марсер вместе с поместьем в наследство получил стальную коробку, запирающуюся на замок. Такой себе безнадежно старый, примитивный сейф. Возможно, его поставили еще во времена Луи-Филиппа очередные хозяева виллы. Там хранили личные ценности, деловые бумаги, те, что необходимо было иметь под рукой, а не держать в банке.

Тогда неприятель стал думать, как ему незаметно подобраться к маршалу. Его дом круглосуточно охраняют егеря, а это отменные стрелки, и у них есть соответствующий приказ. В доме, кроме воинственного маршала и слуг, еще трое молодых, ловких и хорошо вооруженных адъютантов. И вот тут им пришла хорошая карта — они узнали, что мой дядя старый друг де Марсера. Резонно предположить, что де Марсер, как человек широкой души, будет искать знакомства со мной.

Остальное было делом тонкого расчета и ловкой игры. Увы, я попался в расставленную ловушку и был слеп, как влюбленный крот. Я сам притащил шпионов на виллу, сам послужил им пропуском. Госпоже де Ланнуа и ее пособнику оставалось улучить нужный момент и отпустить змею. Учитывая, что маршал старался не глазеть на полуголую красавицу, а Алиса так и вовсе демонстративно игнорировала конкурентку, это было не сложно. А дальше все, как по писаному.

Полозы — ночные охотники. В доме наверняка есть мыши, так что эскулапов змей отправился добывать ужин, как велит ему закон природы. Закрыв нас всех по комнатам, Иризи подала своему «колье» сигнал, которым обычно звала его, чтобы покормить, и полоз радостно приполз к ней. А мы сидели и ждали, пока ловкач — «переводчик» вскроет сейф, вытащит бумаги, спрячет их под смокинг, и закроет несгораемый шкаф обратно. Если бы не телефон, позволивший быстро выяснить, что документы исчезли из сейфа, завтра тут был бы грандиозный шпионский скандал. Но позвольте и мне вопрос. Или, можно сказать, просьбу…

— Желаете напоследок встретиться с прелестной Изидой? — насмешливо предположила мадам Ле-Блан.

— Нет, — покачал головой Тарло. — но не хотелось бы, чтобы Иризи карали чересчур строго. Это возможно?

— Не волнуйся. Уже не сегодня, но завтра на рассвете Иризи, как и планировала, устроит свой языческий спектакль. Публика ждет его. И она не должна обманываться в своих ожиданиях. Около полудня тут пришвартуется голландский корабль, идущий в Гибралтар, и твоя пассия вместе с телохранителями и передвижным зверинцем отправится покупать остров у английской королевы. Правда, уже без переводчика. Его нынче вечером задержат адъютанты маршала при попытке вскрыть сейф.

Очень надеюсь, те, кто думает, что наше мирное княжество удобно использовать в качестве лужайки для игр своих разведок, поймут смысл преподанного урока. Но, граф, прошу вас, будьте впредь осмотрительней!

Дверь кабинета приоткрылась

— Мадам! — На пороге возник лакей игорного дома. — К вам баронесса фон Лауэндорф!