Анти-Горбачев 2

Глава 15

22 июля, МИ-6, Лондон, где-то возле Риджентс-парка

Директор ЦРУ Кейси прибыл в Лондон на срочные переговоры с руководством МИ-6 в лице его текущего начальника Колина Фигерса. Вообще говоря МИ-6 всегда была одной из самых засекреченных разведывательных служб мира, Маргарет Тэтчер даже одно время утверждала, что такой организации в Великобритании вообще нет. Самыми известными сотрудниками МИ-6 считаются писатели Сомерсет Моэм (Театр, Луна и грош) и Грэм Грин (Тихий американец, Наш человек в Гаване). Также очень широко известен Ким Филби и вся кэмбриджская пятерка, работавшая на СССР с туманных 30-х годов. Ну и конечно самым известным английским шпионом являлся и является до сих пор небезызвестный Джеймс Бонд, детище писателя Яна Флеминга. Сам Флеминг служил в разведке ВМФ и не имел к МИ-6 (она называлась СИС в годы Второй мировой) никакого отношения, но вот его герой прославил службу на все времена.

Но история и художественные воплощения английской спецслужбы было последним, что интересовало Уильяма Кейси — имелись дела поважнее. И главное, конечно, из них — провал двойного агента Олега Гордиевского и анализ причин этого.

— Колин, — начал беседу Кейси, — не могу скрыть тот факт, что нас очень настораживает цепь провалов наших агентов в России. Только с начала этого года раскрыты Поляков, Калугин и Резун. А теперь ещё к ним прибавился и Гордиевский. Хотелось бы узнать вашу точку зрения, в чем тут дело?

— Одно из двух, дорогой Вилли, — отвечал ему Фигерс задушевным тоном, — либо это дурацкое стечение обстоятельств, такое иногда случается в нашей практике, либо в одной из наших организаций завёлся очень высокопоставленный крот. Который имеет доступ к очень конфиденциальной информации. И сливает её за железный занавес.

— Я бы не стал исключать и третий вариант, дорогой Колин, — в тон ему ответил Кейси, — у русских неожиданно объявился аналитик очень высокого уровня. Каким был у нас Джон Пауэрс, помнишь наверно…

Фигерс помнил, поэтому он просто кивнул головой и разлил чай из заварочного чайника.

— Давай выпьем наш национальный напиток, Вилли, Британия 200 лет процветала на торговле чаем. Это сорт Дарджилинг Лайт, собран в начале марта в Западной Бенгалии.

— Это откуда они по русским ракеты запустили? — поинтересовался Кейси.

— Штат тот же, — немного смешался англичанин, — но другой конец, к ракетному полигону никакого отношения не имеет.

— Послушай, дружище, — заявил Кейси, — у меня с недавних пор аллергия на всё индийское, так что чай я пропускаю. Давай лучше о делах.

— Давай о делах, — Фигерс отставил в сторону стаканы с чаем. — Что ты думаешь насчёт кротов? У нас, хочу заметить, со времен Филби заметных провалов в этой области замечено не было… в отличие от ЦРУ — это у вас работали такие ребята, как Ховард, Хансен и Рэдмонд. Это все восьмидесятые годы.

— Согласен, — не стал спорить с очевидным Кейси, — в последнее время у нас была чёрная полоса в этих делах. Однако согласно той же теории вероятности следующий провал должен случиться в другом месте. Так что проверять надо обе службы. Предлагаю создать совместную комиссию… двое от нас, двое от вас. Старшего не будет — все решения надо принимать консенсусом.

— Принимается, — ответил Фигерс, — может виски?

— Не откажусь, — сказал Кейси, — тем более все знают, что лучший виски в мире делают на территории Соединенного королевства.

— Олл райт, — англичане не переваривают американизм окей, — вот образец 15-летней выдержки прямиком из торфяных болот Хайленда, — и он поставил на стол бутылку Далмор-Констеллейшн 1970 года выпуска. — Всего-навсего пять тысяч фунтов стоит.

— Шедевр, — одобрил напиток Кейси, отхлебнув глоточек, — с меня теперь причитается.

— Значит насчёт комиссии мы договорились? — спросил Фигерс, залпом опрокинув в себя стопку Далмора, — ещё какие вопросы?

— Мо-ло-детц, — по слогам произнёс американец, — это название тебе о чём-то говорит?

— Конечно, — ухмыльнулся англичанин, — мы же тут не лаптем щи хлебаем, как говорит русская поговорка. Это боевой железнодорожный ракетный комплекс, который будет ездить по бескрайним просторам России и грозить нам своими ракетами из непредсказуемого места. На вооружении ещё не стоит, но через пару лет ожидается, что встанет.

— У нас был похожий проект, — поморщился Кейси, — МХ назывался, но мы его закрыли лет пять назад — слишком дорого и не так уж неуязвимо, как расписывали проектировщики. А вот русские, похоже, довели это изделие до нужной кондиции

— И что насчет Мо-лод-тца? — уточнил Фигерс.

— Хотелось бы узнать как можно больше технических подробностей, — ответил Кейси, — вплоть до чертежей и разрезов. А ещё выработать возможное противодействие этому Молодцу. У НАТО совсем ничего похожего нет и не ожидается, а это нарушает баланс сил.

— У вас же переговоры с русскими намечаются, — вспомнил Фигерс, — в Женеве, если не ошибаюсь. Вот и включите нейтрализацию этого Молодца одним из пунктов в меню…

— Это мы тоже пытаемся сделать, но пока не получается, дорогой Колин, русские упёрлись хуже арабского осла… так что тут мы очень рассчитываем на вашу помощь.

— Олл райт, — повторил англичанин, — сделаем всё, что в наших силах. Ещё что-нибудь?

— Нефть и газ, — бухнул свою главную тему Кейси, — мы провели широкомасштабную и долгоиграющую операцию по снижению мировых нефтяных цен, вы же не хуже нас знаете, что этот критическая позиция в русском экспорте, половина доходов от внешнеэкономических операций.

— А эта цена снижаться отказывается, — помог ему Фигерс.

— Точно, — Кейси допил свой бокал с Далмором и попросил еще, — мы надеемся на вашу помощь в этом вопросе…

— Тут, — Фигерс посмотрел бокал с Далмором на свет, поболтал содержимое и отпил глоточек, — нужно подумать. Нефть это игра в долгую, и к тому же играть в неё можно в несколько рук, как в этот… в преферанс или в покер…

— Ты на что намекаешь? — уточнил Кейси.

— Смотри сам, Вилли — у нас разворачивается добыча энергоносителей в Северном море, там открыты очень перспективные месторождения…

— Я слышал об этом, — Кейси облокотился на подлокотник кресла и положил ногу на ногу, — и что дальше?

— А дальше, дорогой Вилли, то, что серьёзное падение цен на нефть не слишком выгодно Соединённому королевству. Да и в Штатах, насколько я знаю, имеется довольно большая прослойка предпринимателей, которым это придётся не по душе. И это я ещё не вспоминал про сланцевую нефть…

— А ты вспомни, — попросил Кейси.

— Хорошо, — вздохнул Фигерс, — вспоминаю. Добыча сланцевой нефти, коя вот только-только начинает разворачиваться во всем мире, в том числе и в Штатах, становится экономически выгодной, начиная с 25–30 долларов за баррель. А уже сейчас эта цена балансирует на нижней границе этого диапазона. А вы хотите загнать её ещё ниже, так?

— Свет клином не сошёлся на этих сланцах, — пробурчал Кейси, — или конкретно у тебя есть вложения в эту сферу?

— Конкретно у меня нет, — отговорился тот, — но у родственников есть немного.

— И потом, всегда же можно переключиться с собственных источников на арабские, например, а свою добычу притормозить — в итоге выгода для страны будет существенная.

— Не знаю, дорогой Вилли, не знаю, — вздохнул Фигерс, — тут надо хорошенько подумать, так что обещать я пока ничего не буду.

— Окей, — сказал Кейси специально, чтобы позлить англичанина, — тогда самый последний вопрос. Мы, похоже, уходим из афганской темы…

— Да неужели? — поднял бровь Фигерс, — после шестилетнего плотного участия?

— Да… наш большой босс договорился с русскими, поэтому все наши труды идут коту под хвост. В связи с этим такое предложение к МИ-6 — заместить наши позиции в Кабуле. Все наработки мы вам выдадим, жалко же бросать такое большое дело.

— А если наш большой босс тоже договорится с русскими? — задал наводящий вопрос Фигерс.

— Вот тогда и будем плакать, но пока же он не договорился, верно?

— Допустим, допустим… если предварительное согласие мы на это дадим, — Фигерс допил свой бокал до дна, — то что мы будем иметь взамен?

— Вот это деловой разговор, — одобрительно похлопал в ладоши Кейси, — а что вы хотите?

А в это же самое время в одной из комнаток без окон в санатории «Подмосковье», принадлежащем КГБ СССР, вторые сутки продолжался жёсткий допрос Олега Гордиевского. Церемониться с ним не стали и вкатали лошадиную дозу психотропного средства, известного в народе как «сыворотка правды», а в узкоспециальных кругах называющегося «СП-117». Состоял этот препарат из двух частей — дота и антидота. При вводе дота человек приходил в невменяемое или близкое к тому состояние и полностью терял контроль над собой и отвечал достаточно правдиво на все вопросы следователей. Если же ему ввести антидот в течение часа после дота, то объект очень быстро возвращался в нормальное состояние, при этом вся информация о том, что с ним происходило между двумя приёмами препарата, полностью стиралась из памяти.

Стакан с растворёнными в нём двумя таблетками дота Гордиевский выпил в восемь часов утра и почти сразу перешёл в неадекватное состояние — голова его откинулась на спинку кресла, все мышцы расслабились, изо рта тонкой струйкой потекла слюна.

— Расскажите, — начал допрос следователь, повернув настольную лампу прямо в лицо Олегу, — когда и каким образом вы были завербованы западными спецслужбами.

— В июле 66 года, — еле слышно отвечал он, — когда я поехал в первую полноценную командировку в Данию.

— На чём они вас поймали?

— Годом раньше я был на стажировке в датском посольстве и в выходной день поехал в соседнюю страну…

— В Швецию?

— Да, в Мальмё…

— С какой целью вы туда поехали?

— С целью посетить дом терпимости… бордель то есть…

— Посетили?

— Да. И секс со шведкой в этом борделе, видимо, зафиксировали на фотоплёнку. Её и предъявили мне в 66 году.

— Кто именно вас вербовал?

— Представился, как Юджин Бауэр, откуда он, не говорил — но по контексту было понятно, что из МИ-6 или ЦРУ.

— Вы подписывали какой-то документ?

— Нет, всё было на словах.

— Какое первое задание вы получили?

— Собрать информацию о советских агентах в Дании и вообще во всей Скандинавии…

— Как вы договорились связываться?

— В Копенгагене они оставляли мне послания на третьей от Русалочки опоре ограды набережной. Приклееные скотчем снизу. Ответы я прикреплял таким же образом.

— А в Москве?

— В Битцевском парке на аллее, пересекающей Севастопольский ручей, было приметное дерево с раздваивающимся стволом. Вот эта развилка и была нашим почтовым ящиком.