Антигона

Соседи дома Кадмова! по правде

Мы не должны ни горькой, ни счастливой

Жизнь человека называть — до смерти.

Вот счастья баловень — вот горя сын —

И что ж? Случайность манием единым

Того низвергнет, этого возвысит,

1160 А как — того не скажет и пророк.

Доселе думал я: чья жизнь завидней

Креонтовой! Он город от врагов

Освободил, он в блеске самодержца

Им управлял, среди детей цветущих.

А ныне — все погибло. Ведь когда

Свет радости угас для человека —

Он не живой уж, он — бродячий труп.

Сбирай в чертог свой все богатства мира,

Венчай чело властителя венцом:

1170 Коль радости лишен ты — за величье

И тени дыма[48] я не дам твое.

Каким же горем взыскан царский дом?

Кто умер… а живой — виновник смерти.

О, кто убийца, кто убитый? Молви!

Смерть принял Гемон — от своей руки.

Своей, сказал ты? Сына, иль отца?

Он сам себя убил, отцу в укор.

О вещий старец! Правду молвил ты.

Пока свершилось все, как он сказал.

Но вот царица Евридика здесь.

1180 Несчастная! Случайность ли из дома

Ее к нам вызвала? Иль весть о сыне

Коснулась слуха чуткого ее?

(выходя из дворца)

Да, граждане, я слышала ее.

В путь собралась я, чтоб Палладе грозной

Смиренной дань молитвы принести.

И только дверь я притянула, чтобы

Засовы сдвинуть — как в мой слух стрелою

Вонзилось слово горя моего.

Упала навзничь я; прислужниц руки

Беспамятную подхватили. Ныне

1190 Я вышла к вам; молю, скажите все.

Удар не первый от судьбы терплю я.

Царица дорогая, все я видел

И все, как есть, по правде расскажу.

К чему утайкой робкой вызывать

Ближайшей обличение минуты?

Надежно ведь лишь истина стоит.

Слуга царя, последовал за ним я

На край долины, где лежал в позоре

Труп Полиника; псами был жестоко

Истерзан он. С молитвой мы воззвали

1200 К царю теней и к девственной Гекате,[49]

Распутий бдительной богине, гнев свой

Чтоб милостиво отпустили нам.

Затем, омыв в струях купели чистой

Все то, что от царевича осталось,

На свежих отпрысках маслины дикой

Мы упокоили в огне его.

Крутой насыпав холм земли родимой

Покойнику, мы поспешили дальше,

В могильный терем, где на ложе камня

Невеста Ада жениха ждала.

Вдруг, издали еще, один из нас

Услышал громкий вопль — из той гробницы

Заброшенной он доносился. Тотчас

Обратно устремился он к царю.

1210 Прибавил шагу тот. Вторично вопль

Раздался, жалкий и протяжный. Вскрикнул

Несчастный царь: «О боги! Что за звуки?

Недоброе вещает сердце мне!

О безотрадный путь! То голос сына

Ласкает слух мне — лаской смертоносной!

Бегите, слуги![50] В устье подземелья

Раздвиньте камни и скорей взгляните,

Не Гемона ль то голос был, иль боги

Меня морочат». Так сказал он нам,

Едва живой от страха. Мы приказ

1220 Исполнили. И вот, в глуби гробницы

Пред нами оба — Гемон, Антигона.

Она висит, повязки крепкотканной

Петлею шею нежную обвив;

Он, как прильнул к ее груди, так держит

Ее в объятьях, проклиная свадьбы

Подземной ужас, и надежды гибель,

И суд суровый своего отца.

За нами и Креонт его увидел —

И с криком раздирающим к нему

Помчался в склеп. «Несчастный, — возопил он, —

Зачем ты здесь? Иль помрачен твой разум?

Какой безумья вихрь тебя принес?

1230 Дитя мое, богами заклинаю,

Оставь могилу!» Гемон дикий взор

В него вперил и, меч за рукоятку

Схвативши, замахнулся на него.

Царь отступил, и в воздухе повис

Отцеубийственный удар. Тогда лишь

Пришел в себя он — и в порыве новом

Отчаянья, внезапно в грудь свою

Свои меч вонзил… Еще сознанья искра

В нем тлела, видно: слабою рукою

Лежащий труп невесты обнял он,

Прильнул к устам — и, испуская дух,

Умершей девы бледную ланиту

Румянцем жаркой крови обагрил.

1240 Труп возле трупа — так они лежали;

Союз их брачный Ад благословил.

Да будет же их участь всем наукой,

Что неразумье — злейшее из зол.

Что это значит? В гробовом молчанье

Ушла царица: это ли — ответ?

Дивлюсь и я; но все ж меня ласкает

Надежды луч: знать, не велит душа

При всем народе о несчастье сына

Плач поднимать; ей хочется скорее

В кругу домашних сердце облегчить.

1250 Она разумна — не поступит криво.[51]

Не знаю. Мне ее уход немой

Сильнее грудь щемит, чем если б в крике

Она безумном горе излила.

Узнаем тотчас. Если вправду рану

Души больной молчания покров

У ней таит… Да, я войду; ты прав:

Страшнее слез молчание такое.