Апгрейд. Первый отряд.

Глава 13

Хилый

Несмотря на все ужасные события, что произошли за последние дни. В воздухе вокруг меня, витал запах спокойствия. Мне впервые за всю свою жизнь не было страшно. Я уж точно не испытывал жалости ко второму отряду. Теперь всë будет так, как говорил Зима. Чтобы добраться до вершины, нужно быть готовым к борьбе. Теперь я, самый лучший стрелок. Я слишком долго был в тени. Слишком долго боялся. Теперь никто не украдëт мои мечты. Теперь я, первый. И однажды я получу эту силу. Настоящую силу, которую можно обрести, лишь вырвав зубами. Никто не посмеет меня тронуть. И каждый будет бояться, каждый будет уважать меня. Даже если придётся убить Зиму или Станислава Сергеевича. Это не важно. Казалось, что все эти годы я спал, и вот наконец, воспрянул.

Неожиданные крики в коридоре, помешали мне размышлять, но я даже бровью не повëл.

– ... нахуй никому не нужна! – послышался отрывок гневной тирады Любы.

Затем в комнату вошëл Зима, зашипел и с противным скрежетом отодвинул стул.

– Милые бранятся, только тешатся. – пробубнил Рыжий, лëжа на койке в метре от меня.

Его злило, что Зима теперь тусуется с Любой. Возможно, я смогу это как-нибудь использовать в будущем.

Ребята вошли через пару минут.

Немного погодя, Зима вновь начал шипеть от боли, стиснув зубы.

Что у них там случилось?

Я обернулся и замер.

Спина Зимы была вся в крови, Люба, пинцетом вытягивал осколки из его тела.

Может быть взорвалось чего? Хотя, ожогов вроде нет.

Немного позже я узнал, что это Люба так над ним постарался. У него самого кажется нос сломан. Выглядели они оба скверно.

Рыжий смотрел на всë это с кривой усмешкой.

Я вдруг тоже мерзко улыбнулся.

– А ты чë лыбу давишь, бедолага? – тут же встрепенулся Мямля.

– Оставь его. – бросил Зима.

– Не ну а чë такое? – этот парень даже не собирался останавливаться и шагнул ко мне. – Без пушки уже не такой смелый, а?

Я взвëл курок своего ПМ и резким движением наставил на него, прямо в лицо. Тот мгновенно поднял руки, но это было без надобности, ведь Напалм, тут же заступил перед ним.

– Ты его откуда вытащил? – изумлëнно спросил Рыжий и Мямля, несмотря на испуг, хихикнул.

– Убирай. – так же спокойно проговорил Зима, который даже не повернулся. – Либо стреляй.

– Да ты чë Хилый, я ж по-дружески. – проговорил Мямля.

Я также спокойно убрал пистолет обратно под подушку.

– Кофе мне сделай.

– А поебаться тебе завернуть?! – взвизгнул Мямля.

Видимо он был не готов мириться с переменами.

Я нахмурил брови и уставился на него, стараясь принять более суровый вид.

– Я сделаю. – встрял Напалм и потянулся к банке растворимого кофе.

– Никто, ни перед кем, на задних лапках не прыгает. – процедил Зима и медленно встал.

Люба уже закончил работу, собираясь идти в лазарет, но сейчас он остановился у самой двери, наблюдая.

– Ты думаешь, что так тебя начнут уважать? – прищурился он, а я сжался.

– Зима. – попросил Люба.

– Тихо. Не нравится, значит выйди. – кивнул на дверь капитан и вновь повернулся ко мне. – Просто сдохнуть страшно, вот и скулит. – кивнул он на Мямлю. – А ты направь ствол на Косолапого, дак он сначала зевнëт, а потом руки тебе сломает, чтобы не хватался лишний раз за огнестрел.

– Не успеет. – тихо произнëс я, быстро теряя интерес к этому разговору.

– Проверим? – улыбнулся Косолапый.

Зима смотрел прямо на меня, с некой толикой удивления, я неосознанно поёжился.

Мямля самодовольно улыбался.

– А ты, если знаешь, что тебе могут пиздюлей дать, дак чего лезешь тогда? – продолжил Зима.

Улыбка связиста медленно померкла.

– Детский сад. – вздохнул Люба.

– Он хуйню и похлеще тебя нëс, вот только ссыклом никогда не был. – бросил Зима, не уточняя имени, но мы все прекрасно поняли, о ком он говорит.

– У ребят будет, что-то вроде похорон? – спросил Напалм.

Вот ему всегда больше всех надо. Разве что сопли нам не вытирал.

– А что хоронить то? Ни каких тел не нашли в итоге. Если только Молнию, да и то, от неё тоже мало что осталось. – отмахнулся капитан и переодевшись, бросил невнятное, мне пора.

Он вышел за дверь, вслед за Любой.

– Чë было то? – тут же спросил Мямля.

– Я ебу? Выскочил на звон стекла, а лекарь уже его в бетон вбивает. – равнодушно бросил Косолапый.

– С вами даже не посплетничаешь. – обиженно отвернулся связист.

– Думаешь из-за второго? – спросил Напалм.

– Из-за кого же ещë? Сраться больше не с кем, вот он и бесится.

Я наконец смог найти в себе силы встать с койки.

– А ты куда собрался, крысёныш?

– Отъебись. – послал я Мямлю.

На удивление, тот ничего мне не ответил.

Некоторые вояки, что встречались мне на пути до тира, смотрели с сочувствием. Как будто мне было дело до того, что кто-то там умер.

– Здравствуйте. – поздоровался я с тренером.

Евгений Николаевич никак на меня реагировал.

Я молча прошёл до стеллажа с оружием и взял винтовку. Он внимательно смотрел на меня, будто ожидая, что я совершу ошибку. Я молча пострелял по мишеням, сменив винтовку на пистолет.

– Почистить сможешь? – сухо спросил он и кивнул на автоматы.

– Да, конечно.

Я кропотливо перебирал каждую деталь, очищая еë, и смазывая маслом.

– Долго ещё возиться будешь? – гаркнул Николаевич. – Костик уже давно бы закончил...

– Да, вот только он мёртв. – со злобой бросил я, не заметив, как согнул шомпол.

– Странная штука жизнь, да? – глаза тренера вдруг заблестели. – Почему хорошие люди умирают?

– А хорошие вообще редко выживают. – я бросил автомат и побрëл к выходу.

– У него был талант, тебе придется намного сложнее.

Я остановился и повернулся к тренеру, тот криво ухмылялся, ожидая моего ответа.

Я прошëл мимо него и взял винтовку.

– Его единственный талант, в ебло выпрашивать. – прошептал я ему прямо в лицо.

Ощущение безнадёги и одиночества, сжимали моё сердце. Нестерпимо хотелось выть и рыдать. Слёзы подступили к моим глазам, я смахнул их рукой.

Я не хотел возвращаться в комнату или вновь выслушивать Николаевича. Я немного побродил по базе, но уже вскоре, направился к выходу.

– Кто такой? – недовольно прозвучал голос, одного из надзорных у ворот из будки охраны.

Ворота представляли собой массивную, герметичную дверь. Запирающуюся, на замок штурвал. Такую дверь, ни то что не вскроешь, даже взрывом не поцарапаешь.

– Снайпер первого отряда Дмитрий Рябин, позывной Хилый. – я демонстративно снял винтовку с плеча.

– Чë надо? – равнодушно бросил второй.

– Провести обход территорий. – не моргнув глазом, соврал я.

– Разрешение на выход есть? – снова спросил первый.

– В эту минуту, к нам движется стая мертвецов. Если я прямо сейчас не отведу их прочь, не уверен, что забор выстоит, а там ведь теплицы, жрать то мы, что потом будем?

Оба охранника вдруг начали перешептываться, да так громко, что хоть заткни уши, всë равно бы их услышал.

– Проходи. – кивнул первый и начал крутить штурвал, открыв мне ворота.

За воротами был длинный коридор, а за ним лестница. Поднялся на два этажа наверх. Там находилась точно такая же дверь, и точно такой же пост охраны. Рации парней прошипели невнятное, пропустите. Быстрым шагом мимо теплиц, потом забор, колючая проволока и ещë одни ворота, на этот раз обычные, из металлических прутьев. Уже там не стали ничего спрашивать, и молча открыли.

Я медленно шагал по лесополосе. Никогда ещë не покидал территорию базы в одиночку. Сердце ровно билось в груди, а ветер шумел в ушах.

Свобода.

Я наконец-то свободен. Может быть вообще не возвращаться? Ага, как же, как будто я смогу здесь выжить.

Я уже прошëл приличное расстояние, когда увидел избушку. Самую настоящую, хорошо сложенную, из потемневших от времени, брëвен. Я остановился и с сомнением уставился на неë. Я точно знал, что база располагалась в глухом лесу и никаких построек здесь не должно быть. Я дëрнул деревянную ручку тяжёлой двери. В нос ударил спëртый запах. Никакими трупами и гнилью тут не пахло. Это хорошо. Я прошëл вперëд, рваное, пыльное покрывало закрывало дверной проëм. Я отодвинул его дулом винтовки. Было тихо. Слева стоял деревянный стол, одна табуретка. Справа печка, настоящая русская печь, как в детских сказках. Вся закопченная и местами уже обрушившаяся. Казалось бы, стоит прикоснуться и тут же отдëрнешь обожженный палец.

На печи лежало старое одеяло, прикрывая какое-то тряпьë, от того и бугрилось, напоминая человеческий силуэт. Я протянул руку, чтобы в этом убедиться. От моего прикосновения, тряпьë зашевелилось.

Я тут же поднял винтовку, и пытаясь сделать более спокойный голос, спросил.

– Кто здесь?

– Не убивай. – из под одеяло показались обе руки, давая понять, что гость безоружен.

Хотя, кто ещё из нас двоих гость. Вслед за руками, наружу высунулась голова рыжей девчонки. Я изумлённо замер. Янтарные кудри упали на худые плечи. Еë бледное лицо, с россыпью веснушек, с испугом смотрело на меня. Голубые глаза немного покраснели, а розовые губы подрагивали.

– Ты военный, да? – дрожащим голосом спросила она.

– Нет... То есть да. – я помотал головой, пытаясь сбить волнение.

– Ты ведь меня не убьëшь?

Я перестал мотать головой, с чего бы это я должен еë убивать? Тут до меня дошло, что я всë ещë направляю на неë дуло винтовки.

– Нет, нет... – я повесил оружие себе на плечо и постарался успокоиться. Сердце громко стучало в груди, кровь прилила к моим щекам и не только.

– Вероника. – девчонка протянула тонкую, белую ручку.

Я осторожно пожал еë, боясь причинить боль этому нежному существу.

– Хилый. – я откашлялся и тут же исправил самого себя. – Дима.

Девчонка хихикнула и я снова замер, пытаясь запомнить этот момент. Она вдруг расхохоталась, увидев моë сконфуженное лицо.

Больше не было монстров, больше не было капитанов и полковников. Была только она и еë звенящий смех.

Она вдруг стало серьёзной и с сомнением посмотрела на меня.

Да я готов весь мир ей отдать, лишь бы вернуть этот звонкий, струящийся смех.

– Чего? – разочарованно буркнул я.

– Ты не похож на военного, глаза у тебя добрые и красивые.

Я заулыбался во весь рот, увидев еë улыбку.

Мы лежали на печи и болтали обо всëм на свете, до наступления темноты.

Я рассказал ей о приюте, о задирах, о том, как попал на базу. Хотелось поделиться с ней всем сокровенным. Всем тем, что так давно сжимало мои лёгкие, не давая спокойно дышать.

– А этот Костя, он был твоим другом? Мне жаль. – сочувственно пробормотала она.

Я поморщился. Это что, всемирный прикол, постоянно напоминать мне о Яром?

– Нет, не был. – уверенно заявил я.

Вероника, уловив изменения в моём лице, тут же перевела тему.

Она тоже ничего не скрывала, ей девятнадцать лет и она живëт совсем неподалёку, со своей семьëй. У них там небольшое поселение выживших. И как мы могли не знать об этом? Ведь под самым нашим носом, люди борются день за днëм совсем одни. У них ни оружия, ни нормальной крыши над головой. Я не представлял, как они прожили эту зиму.

– Я поговорю с нашими, мы вам поможем. – пообещал я Веронике.

– Не нужно. Папа раньше тоже был военным, они ему не нравятся. Лучше так, чем с ними под одной крышей, как говорит мой папа. – грустно вздохнула девушка и уткнулась носом мне в плечо.

Я аккуратно просунул руку ей под голову и обнял. Она прижалась ко мне всем телом.

– Ну, ведь не все военные плохие. – тихо произнëс я, вдыхая лесной запах еë волос, они пахли хвоей и гарью.

– Ни все такие, как ты. – она приподнялась и посмотрела мне прямо в глаза.

Я поддался немного вперëд и ощутил еë дыхание на своих губах.

– Какие? – пересохшими губами спросил я.

– Хорошие. – она прильнула к моим губам, а я крепко сжал еë в объятиях.

Она держала моë лицо, не давая и шанса отвернуться, да я и сам не хотел этого. Я неуклюже водил языком по еë губам, она улыбалась и гладила мои волосы. Легонько укусив меня за губу, она с наслаждением слизала бисеринку крови. Вероника скинула с себя футболку, обнажив небольшую грудь. Я впился губами ей в шею, она громко стонала мне в ухо.

– Я люблю тебя. – бросил я, в порыве страсти.

Она выгнулась дугой под моим телом.

После, я крепко заснул в еë объятиях, наслаждаясь металлическим привкусом похоти, на своих губах.

Под утро, я проснулся от удушающего запаха дыма. В ужасе распахнув глаза, я тут же подскочил. Всё окружающее меня убранство, сейчас нещадно полыхало. Огонь сжирал сухую древесину за считанные секунды.

– Вероника! – заорал я, давясь кашлем. Но её нигде не было, винтовки тоже.

Мгновенно надел армейские берцы, даже не зашнуровываясь, на это тупо не было времени. Взял все свои шмотки в охапку и сделал то, на чтобы никогда не решился раньше. Я, абсолютно голый, разве что в сапогах, побежал прямо сквозь пламя. Его злые языки облизывали моё тело, причиняя невыносимую боль. Взяв хороший разбег, высадил плечом небольшое окно. Крупные осколки впивались в мою руку, пока я катился кубарем ещё метра три по инерции.

Не знаю, сколько именно я пролежал лицом в землю, но солнце уже успело взойти. Я перевернулся на спину, весенняя грязь была холодной, и не слабо успокаивала ожоги на моём теле. Избушка всё так же горела, но уже не так интенсивно. Я кое-как встал на колени, нащупывая одежду. Когда наконец выудил из лужи искомое, уже ничего не боясь, плюхнулся голым задом в жидкую грязь. Стянул ботинки, им конечно тоже досталось, резина на подошве чуть оплавилась, шнурки подкоптились, кожа кое-где треснула, а в остальном как новенькие.

– Умеют же делать. – хмыкнул я, осознавая, что это единственный плюс, из всей сложившейся ситуации.

С трудом натянул мокрые штаны, кожаный ремень кстати тоже сохранился. Затем майку и куртку.

Сначала хотел дождаться пока домик догорит, чтобы порыться на пепелище, поискать винтовку и труп Вероники. Мертвец, что вышел из леса с противоположной от меня стороны, заставил меня вспомнить о том, что я безоружен. У меня ни огнестрела, ни ножа. Как бы сказал Ярый, ни говна, ни ложки. Тьфу ты, опять он. Задрал.

Я начал осматриваться в поисках хоть какого-нибудь оружия. Например, увесистый булыжник сейчас бы отлично мне подошёл. Каково же было моё удивление, когда я обнаружил коробок спичек на земле.

– Тварь. – прошипел сквозь зубы я.

Я тихим шагом, на ватных ногах, побрëл туда, где должен быть лагерь Вероники. Сзади, что-то хрустнуло и я, заново научившись, пользоваться ногами, сломя голову побежал глубже в лес. Это я с оружием в руках самый сильный и смелый, сейчас же, меня можно санной тряпкой прибить.

Господи, что я скажу своим? Где я шлялся, где проебал оружие.

Нет, без винтовки не вернусь. Всë ровно убьют, а так хоть сам убьюсь. Не могла же она уйти далеко, хотя кто еë знает.

Я шëл тихо, с пятки на носок, чтобы ни одна ветка меня не выдала. Надежда уже почти покинула меня. Хотелось есть и пить, а ещё всё тело зудело и пылало. Ближе к вечеру, когда начало темнеть, я наконец увидел огоньки вдалеке.

Около десятка людей сидели у небольшого костра, среди них была и Вероника. Головокружительно пахло мясом на огне. И как только звери ещë не набежали? Я облизнул губы. Люди, ни капли не боясь, что их найдут, весело смеялись и громко разговаривали.

– Ну ка дочка, покажи нам ещë раз свою находку. – бородатый, огромных мужик хлопнул мою Веронику по плечу.

Она весело спрыгнула с бревна и заплясала, вертя перед собой, моей винтовкой.

Я сжал зубы до противного скрипа.

– Ох уж эти вояки, тупые бараны. – загоготал другой мужик и прижал девушку к себе, жадно впившись поцелуем, ей в губы.

Я был готов прямо сейчас выбраться из своего укрытия и набить ему морду, но нельзя, по крайней мере, не сейчас. План был прост, дождаться пока они уснут и удавить их всех. Потому я ждал, сидя в траве. К тому же, не зря я валялся в грязи, теперь у меня есть отличный камуфляж.

Люди плясали у костра, громко смеялись, пели песни и жрали мясо. Неужели не боятся ни кого? Странные они какие-то, и мясо у них странное. Никак не пойму, из какого зверя шашлыки. Живот заурчал, ну бросьте хоть кусочек сюда. Я тут с голоду подыхаю, а они веселятся. Я уже стал засыпать, когда смех и песни смолкли. Тогда, в лесной тишине раздался слабый стон. Некоторые уже стали расходиться по палаткам, у костра остались лишь Вероника с её отцом.

– А с этим что? – спросила девушка, указав куда-то, себе под ноги.

Я не видел что там, но вставать с насиженного укрытия, не решился.

– Твоя очередь убирать объедки со стола. – хмыкнул отец и направился в свою палатку.

Девушка взяла нож и коротким движением, прекратила стоны существа. Она вздохнула и потащила кровавое месиво прочь из лагеря. В горле застыл ком. Это был истерзанный, человеческий труп. Пока она его тащила, глаза мертвеца таращились на меня, поблëскивая огоньками костра. Мои руки задрожали, а лицо исказила гримаса ужаса. Она скинула труп в овраг всего в трëх метрах от меня. И веселым шагом, приплясывая, пошла назад. Мертвец не сводил с меня глаз. У него не было конечностей, так что если оживёт, то вряд ли доползёт до меня. Несмотря на это, я хотел закричать, хотел сбежать. Обратно на базу, к людям, к тем кто не жрëт человеческое мясо. Покинуть и навсегда забыть лагерь каннибалов. Но я не мог. Мышцы окаменели, не давая даже подняться. Взгляд мертвеца будто не отпускал меня. Я с силой закрыл собственные глаза, но я знал, в трëх метрах от меня он лежит и ждëт, когда я наконец встану и отомщу за него. За всех тех, кого эти твари приготовили на ужин.

Прошла наверное целая вечность, когда я открыл глаза. Мертвец был на месте, а костëр давно погас. Они даже не ставили часовых, хотя, возможно он где-то прячется. Я встал, суставы ломило от боли, по всему телу проскочили мурашки, но я наконец сделал шаг, затем второй и третий. Шëл тихо, но уверенно. Часовых действительно не было. Поднял с земли нож, брошенный Вероникой, и залез в первую палатку, две женщины, две перерезанные глотки. Следующая палатка, ещë одна, и ещё. В предпоследней палатке храпел папа Вероники. Да уж, не думал я, что знакомство с отцом девушки, происходит именно так.

– Ты кто? – успел спросить он, перед тем, как я вогнал лезвие ножа ему в висок.

Так, я неспешно дошëл до последней. В ней тихо сопел мужик, что целовал мою Веронику и сама Вероника. Мужик умер первым, он не был мне интересен. Вероника распахнула глаза и с ужасом уставилась на меня. Моя одежда, с высохшей на ней грязью, давно пропиталась кровью, лицо тоже было вымазано ей. Девушка истошно кричала, когда я вытаскивал еë на улицу, намотав на кулак, рыжие пряди. Я швырнул еë, в ещë горячее костровище, она закричала вновь, выползая на траву.

– Папа! Женя! – звала она мертвецов.

Я лишь молча выудил из палатки свою винтовку и сунул ей в лицо прикладом. Кровь залила еë губы, она давилась слюной.

– Пожалуйста! – молила девушка, подползая ко мне на коленях, целуя мои ботинки. – Пожалуйста. Я, я люблю тебя, слышишь?!

– Тварь. – прорычал я и отбросил еë ударом ноги в лицо.

Она приземлилась на груду человеческих костей, наверняка часть из них, принадлежало моему ночному наблюдателю.

Я был уверен, он и прямо сейчас смотрит на меня.

Девушка ещë что-то лепетала, пытаясь достучаться до меня. Жалости к ней не было, только отвращение и ненависть. Я вогнал нож ей в живот и прокрутил. Она завизжала так, что казалось мои перепонки лопнут. Внизу живота потяжелело и вдруг осознал, что у меня встал. Я вытянул лезвие и ударил уже в грудь, но не в сердце. Ещë раз прокрутил. На этот раз только бульканье и фонтаны крови, которые щедро окропили моë лицо. Я облизнул губы. Взмах ножом, точно в горло, что-то влажно хрустнуло и девушка уставилась на меня с укором, глазами мертвеца.

Я встал, пригладил волосы, те совсем слиплись от крови. Ничего, отмоюсь.

Я, не оглядываясь, побрëл обратно.

– Не за что. – бросил я мертвецу.