Апофеоз

Глава 42

2953 год до Н.Э.

В штабном шатре царило тяжелое молчание. Члены Конклава избегали смотреть друг на друга. Даже Мородо – удивительное дело! – уже почти полчаса ничего не ел.

- Мы приняли окончательное решение? – несчастным голосом спросил Оксатти.

- Да, - бесстрастно ответил Оопсан. – Мы повторно запустим Апофеоз.

Ильтокелли мелко захихикал и потер морщинистые ладошки. Даскомедаль тяжело вздохнул. Лунарда молча встала и вышла из шатра.

Занималась заря. День обещает быть ясным, солнечным. Вокруг щебечут птицы, распускаются цветы, наливаются соком манго... очередной чудесный день на чудесном острове. Настоящий рай, лучший курорт империи.

Ни за что не скажешь, что в каких-то пятистах вспашках к востоку лежит разрушенный, источающий скверные миазмы Бриароген.

Парифатская империя просуществовала больше тысячи лет. И за десять с половиной веков своей истории она видела лишь четыре большие, полноценные войны. Движение Крушителей в самые первые годы, Третье и Четвертое Вторжения из Паргорона в эпоху Абраксола и война с титанами в эпоху Громорокатрана. После возмездия Аэтернуса в триста двадцатом году империя не знала катастроф и потрясений.

А с тех пор минуло семь с половиной веков. Семь с половиной веков мира и спокойствия.

Но теперь Парифатская империя схлестнулась сама с собой.

Снова гражданская война. Куда более страшная, чем тысячу лет назад. Уже не просто восстания фанатиков-сепаратистов, что желали разломать порталы и жить отдельно. Двенадцать лет назад Мартобраций объявил о независимости своей провинции – и после этого все покатилось кувырком.

Его восстание подавили сразу же. Быстро и решительно. Даскомедаль взял под арест большую часть зачинщиков, но сам Мартобраций живым не дался. Один из величайших волшебников империи, он схлестнулся с военным советником в поединке – и с тех пор лицо Даскомедаля пересечено шрамом. Убийственное проклятие въелось ему в кожу, распахало щеку и переносицу. Осталось вечным, незаживающим клеймом.

Но победил все же Даскомедаль. Он проткнул Мартобрация душепронзателем. И Конклав очень надеялся, что остальные провинции после этого угомонятся, утихомирятся... однако вышло в точности наоборот.

Гибель Мартобрация сломала плотину. Уже на следующий день независимость провозгласили еще три провинции. На следующий – одиннадцать. А потом пошло десятками. К концу луны четыреста провинций называли себя самостоятельными королевствами – а конгрессмены препирались друг с другом и с Конклавом.

Так началась Первая Волшебная война.

Орден Медных Магов раскололся надвое. Разделители, понимавшие, что поодиночке с ними расправятся так же, как с Мартобрацием, удивительно быстро скооперировались и создали союз независимых держав. Из их рядов выделились лидеры, полководцы, самые великие волшебники – и они организовали штаб в Домурбисе, нерушимом городе-крепости. Творение Громорокатрана предназначалось именно для чего-то подобного – но древний император, конечно, не думал, что использовать его станут враги империи.

«Единый Парифат» же создал новый, временный центр в Мистерионе. Оставаться в столице было слишком опасно – за нее сразу начались бои, улицы каждый день переходили из рук в руки. Эвакуировался и Конклав – хотя не в Мистерион. Семь императорских советников все еще пытались оставаться нейтральными, держаться в стороне от распри.

У них не получалось.

Ильтокелли и его команда бешено работали над глобальным чакровзрывателем. Оружием, способным дать абсолютный контроль над планетой. Даскомедаль лично возглавил корпус боевых чародеев, оставшихся преданными империи. Лунарда летала между «Единым Парифатом» и разделителями, стравливая одних и миря других. Акк-Ва и Мородо из кожи вон лезли, поддерживая нормальную жизнь в провинциях, войной не затронутых. Оксатти тестировал свою Спектральную Сеть, хотя уже видел, что опоздал, что это ничего не изменит.

А Оопсан искал решение, которое всех устроит. Искал – и не находил.

Первые два года война шла с поклонами и экивоками. С соблюдением правил. Честные магические дуэли, благородные поединки. С минимальным использованием душепронзателей, с ненападением на целителей и воскресителей.

Стороны еще не считали друг друга совсем уж заклятыми врагами. «Единый Парифат» просто хотел сохранить державу в целости, разделители хотели жить отдельно и самостоятельно. Те и другие полагали, что договориться можно.

Договориться не получалось.

А потом в Домурбисе случилась бактериомагическая катастрофа. Поползла зараза, на нижних этажах стали распространяться жуткие твари. Обитатели города-бункера покинули подземные области и переселились в верхние.

Причины выяснены не были. Конгрессмены «Единого Парифата» кричали, что разделители сами себя сгубили, экспериментируя с запрещенным волшебством. Разделители же утверждали, что это диверсия, что их атаковали подло и коварно. Несколько лучших их волшебников навсегда остались где-то в глубинах Домурбиса, в которые больше никто не хотел спускаться.

После этого о честной войне все забыли. В ход пошли звездные катапульты, монстры-погубители и глобальные проклятия. Сначала разделители, а потом и «Единый Парифат» достали из сундуков запрещенные заклинания. Сдули пыль с Криабалов.

Портальная сеть какое-то время оставалась в стороне от войны. Первые года три ее все игнорировали, и каждый по-прежнему мог путешествовать куда захочется. Но в какой-то момент нейтральных провинций на Парифате не осталось – и одна большая портальная сеть поделилась на две маленьких.

После этого вражеские порталы начали уничтожать. Пользоваться ими стало просто опасно – дня не проходило, чтобы ту или иную станцию не размазало метеоритом. Возводились отражающие экраны и ложные порталы, снаряды перехватывали летучие телекинетики, но все равно разумные существа гибли тысячами. За несколько лун гигантская сеть уменьшилась вдвое.

В итоге все уцелевшие порталы исчезли под заклятиями необнаружимости. Превратились в слепые точки, которые невозможно увидеть волшебством. Их местонахождение, конечно, по-прежнему выдавали карты, но прицеливаться стало гораздо сложнее, и уровень терроризма заметно сократился...

...А потом появились чакровзрыватели.

Секретное оружие Мистериона. Созданное по замыслу и под руководством советника Ильтокелли. В одна тысяча шестьдесят восьмом году Империи «Единый Парифат» впервые применил один из этих артефактов – и целый лагерь боевых чародеев был уничтожен за минуту.

Против излучения чакровзрывателей не было защиты. Не помогали ни магические экраны, ни волевые усилия. Противодействующие заклинания еще только предстояло разработать.

Причем немогущие парифатцы в первое время даже аплодировали этому оружию. На них-то оно практически не действовало. Гибли только волшебники – которых, признаться, немогущие уже крепко невзлюбили. Их обвиняли в том, что из-за своих склок они обрушат в Шиасс всю планету.

И в следующем году что-то такое и случилось. Бриароген, столица, не принадлежащая ни одной провинции, считалась несомненным оплотом «Единого Парифата». Бои на улицах шли почти непрерывно, но это были мелкие стычки между гражданами – зачастую даже немогущими. Малой кровью, малыми жертвами.

А потом градоначальник провозгласил Бриароген свободной экономической зоной, вольным городом, который не будет больше ничьей столицей и односторонне выходит из войны.

Разделители бросали в воздух шапки. «Единый Парифат» едва не лопнул от злости. В Бриарогене по-прежнему располагался императорский дворец, здание конгресса, центральная штаб-квартира Медных Магов, Бирюзовый Холм и множество других знаковых строений. Словно феникс, Бриароген трижды уничтожался и трижды восставал из пепла. Он носит имя Бриара Всемогущего, а до него носил имя Парифата – человека, чье имя носит империя и сама планета.

Уже на следующий день началось сражение за столицу. Тысячи сильнейших магов стекались со всех концов мира. Бои на улицах стали такими кровавыми, что народ побежал в разные стороны. Многие спрятались и здесь, на Утреннем острове.

Спрятались – и стали ждать.

Вернуться в Бриароген жителям не пришлось. После сорока дней битв от города почти ничего не осталось. Разрушенный до основания, сильно загрязненный магией, досуха опустошенный маново, он превратился в мертвые руины. Несколько древних зданий уцелело, в том числе портал второго поколения – но это было уже никому не интересно. Из Бирюзового Холма в какой-то момент освободились заключенные, в том числе поистине страшные преступники – и они тоже подлили масла в огонь.

Так что сейчас столица перенесена в ближайший из крупных городов – Ровен. Туда телепортировали здание конгресса, туда эвакуировалась все еще действующая администрация. Орден Медных Магов, давно утративший единоначалие, раскололся на пять крупных и почти сотню мелких группировок.

А вскоре после этого Ильтокелли закончил Апофеоз. Его возводили в глубокой секретности, и не в Мистерионе, дабы избежать ненужного риска, а здесь – на Утреннем острове. Не слишком далеко от столицы, но и не близко, не рукой подать.

Ключ от Апофеоза был у Конклава. Его сразу же сделали семидольным. Чтобы никто из советников не мог применить артефакт в одиночку. Даже малые чакровзрыватели опустошали целые города – а на что способен глобальный, страшно и вообразить.

И применили Апофеоз всего один раз. В одна тысяча семидесятом году Империи Конклав собрался вокруг этого каменного конуса и дал единственный залп.

Домурбис. Апофеозу были даны координаты Домурбиса. Даже после бактериомагической катастрофы город-бункер оставался самым защищенным местом на планете – и именно в тот день там собралась на совет верхушка разделителей. Больше двухсот королей-наместников, сто пятьдесят магистров и два великих магистра Медных Магов, а также больше пяти тысяч титулованных волшебников и огромное количество магов помельче.

Как было удобно уничтожить их всех разом. Соблазн оказался слишком велик, и Конклав проголосовал за нанесение удара. Пять голосов против двух.

И облучен был не только Домурбис, но и вся западная половина Шахалии. Половина континента обезлюдела. Половина континента за одну минуту лишилась всех волшебников – даже малоодаренных. Почти трети разумного населения.

Для всего Конклава это стало шоком. Апофеоз не должен был сработать с такой мощностью. Но идти на попятную было поздно – это сделало бы еще хуже. Оопсан взошел на трибуну в конгрессе и объявил, что все погибшие волшебники были преступниками, сторонниками разделителей. Объявил, что они сами готовили предательский теракт, собирались уничтожить Мистерион – и превентивная атака была вынужденной мерой.

Спустя несколько дней Первая Волшебная война закончилась безоговорочной победой «Единого Парифата». На планете наступил мир. Бунты подавили, и империя снова стала едина.

На какое-то время.

Из шатра вышел Оопсан. Он встал рядом с Лунардой и рассеянно сказал:

- Солнце восходит.

- Восходит, - согласилась Лунарда.

- Хороший будет день, бессмертная Ситардерасс.

- Очень хороший. Не для всех, правда.

- Не для всех?..

- Сегодня мы снова применим Апофеоз.

- Дефект калибровки устранен, - сухо ответил Оопсан.

- Хорошо, что вы в это верите. Это была очень дорогая ошибка.

- Вместо тридцати тысяч погибло тридцать миллионов, - кивнул Оопсан. – Я знаю. Но это была всего лишь досадная ошибка. Мы ее не повторим.

- Хорошо, что вы в это верите, - повторила Лунарда. – Это не та ошибка, на которой мы можем позволить себе учиться. Мэтр Ильтокелли абсолютно уверен, что дефект устранен?

- Спросите его сами.

- Спрашивала. Он безумно захихикал. Когда он уйдет в отставку, напомните?..

- Когда закончится война. Сейчас мы не можем позволить себе его заменить.

- Почему? Апофеоз уже построен. И дефект калибровки устранен, - иронично напомнила Лунарда. – Первый советник, по человеческим меркам мэтр Ильтокелли невероятно стар. Он в буквальном смысле видел Бриара. Я не отрицаю его талантов, но крыша у него протекла давным-давно.

- Обидно, бессмертная, - раздался сзади скрипучий голосок. – Очень обидно. Обсуждать кого-то за глаза невежливо.

- Мэтр Ильтокелли, все знают, что вы видите и слышите все на тысячу вспашек вокруг, - даже не повернулась Лунарда. – Если бы я хотела утаить от вас свои слова, то окутала бы нас туманом.

- А, вот как, - хихикнул Ильтокелли. – Справедливо. Тогда продолжайте обсуждать полоумного старика, хе-хе-хе. Часа два у вас на это еще есть.

Лунарда тоскливо посмотрела на горизонт. Часа два. Да. Время повторного запуска Апофеоза уже приближается.

Как вообще дошло до этого? Ведь после первого запуска казалось, что война закончилась. Наступил мир. Казалось, что навсегда.

Очень недолго казалось. Пять лет всего Парифатская империя существовала без сражений. Конклав восстанавливал разрушенное, все еще кишащий заразой и нежитью Домурбис законсервировали и запечатали, город Ровен потихоньку осваивался в качестве новой столицы, а в одна тысяча шестьдесят пятом году Империи были даже проведены очередные Липарадонские игры.

Самые последние. В том же году в конгрессе снова закипели страсти. За пять мирных лет «Единый Парифат» окончательно перестал быть единым, снова раскололся на имперцев и республиканцев. После расправы над разделителями они какое-то время еще шли бок о бок, словно связанные круговой порукой, но у них были слишком разные цели. Они просто не могли договориться. Не могли прийти к компромиссу.

К тому же орден Медных Магов продолжал существовать. Теперь не единый, не цельный, а расколотый на множество лож, но в каком-то смысле это стало еще хуже. После Первой Волшебной войны всем сторонникам разделителей пришлось дать амнистию – поскольку иначе пришлось бы судить каждого четвертого. Было объявлено, что все главные военные преступники погибли в Домурбисе, а остальные просто слепо за ними следовали. Надо понять и простить.

В то же время что конгресс, что орден Медных Магов утратил всякое доверие к Конклаву. Да и настроения среди простых граждан упали ниже никуда. Убивший половину чародеев Шахалии Апофеоз до смерти всех перепугал. В руках Конклава оказалось почти абсолютное оружие, от которого пока что не существовало защиты. И хотя бросить им вызов за пять лет никто не решился, напряжение не переставало нарастать.

Имперцы все громче кричали, что нужен новый Колдующий Император. Нужен новый Бриар. Бессмертный всемогущий индивид высших моральных качеств, который будет держать в узде этот ужасный Конклав.

Республиканцы все громче кричали, что сосредоточенная в одних и даже семи парах рук абсолютная власть чересчур опасна. Нужно ее распределить. Расформировать Конклав и передать верховное управление конгрессу, а исполнение законов рассредоточить между наместниками и префектами.

И в какой-то момент «Единый Парифат» раскололся. От него осталось... ровным счетом ничего. Снова возникли две враждующие партии – имперцев и республиканцев. Снова волшебники разбились на группировки, снова забряцал оружием орден Медных Магов.

Через пять лет после окончания Первой Волшебной войны началась Вторая.

Она идет пока лишь два года. Но за эти два года Вторая Волшебная война унесла больше жизней, чем Первая – за свои пять. Здесь уже с самого начала никто не лелейничал, не расшаркивался. Что имперцы, что республиканцы почти сразу же обратились к чакровзрывателям и заклинаниям массового поражения.

Ими накрывались целые города. Целые провинции.

Целые континенты.

В прошлом году был уничтожен Реликтаун. Крупнейший город Парифата, финансовая столица. Единственный кроме Бриарогена и Мистериона обладатель портала второго поколения. Реликтаун был настоящим центром республиканцев, а до того оплотом разделителей – и имперцы его не пощадили. Был проведен ритуал Опустошения – и Реликтаун накрыло глобальным проклятием.

Почти все его жители исчезли в одну ночь. Просто исчезли. Уцелели только самые одаренные волшебники, сумевшие выставить блокаду.

Но таких была горстка. Может быть, один волшебник на три тысячи. Сотня жителей на миллион. Жалкие двенадцать тысяч выживших на весь колоссальный мегаполис.

Теперь Реликтаун – мертвый город. Проклятый. Опустошение убило почти всех его жителей, но здания погрузило в стазис, поле замедленного времени. Никто не берется предположить, сколько оно продержится, и когда энтропия снова коснется крупнейшего города Парифата.

И это только самая страшная из трагедий. Число погибших перевалило уже за миллиард. И еще неизвестно сколько сбежало от ужасов войны за Кромку.

Провинция Ирвия эвакуировалась вообще целиком, со всеми двадцатью миллионами жителей. Еще вчера этот обширный остров лежал на своем месте, с городами и порталом – а сегодня там плещется только океан. Две сотни волшебников устроили заговор, втайне осуществили ритуал – и просто перенесли кусок пространства... куда-то. Попробуй найди их теперь.

Впрочем, в бегстве ищут спасения все же немногие. Парифат давно прекратил сообщение с варварскими мирами. Эльфы еще могут найти приют в блаженном Тир-Нан-Ог, а остальным куда? Беженцев везде ждут либо закрытые двери, либо голодные звери. Большинство предпочитает переждать тяжкие времена на родине, в лучшем из миров... еще совсем недавно он имел полное право так называться.

Почти все члены Конклава тоже понесли потери в этих двух войнах. У Лунарды погибли оба мужа и старший сын. У Акк-Ва – внук со всей семьей. У Мородо – брат и сестра. У Оксатти – престарелые родители. У Оопсана – четверо детей. У Даскомедаля – очень близкий друг.

И только Ильтокелли никого не потерял, ибо терять давно уже было некого.

- Кого будем обезглавливать первыми? – спросил Оксатти, подходя к Оопсану, Лунарде и Ильтокелли. – Имперцев или республиканцев?

- Они усвоили урок, - гортанно произнес Даскомедаль, тоже вышедший из шатра. – У них больше нет единого центра.

Это все и так прекрасно знали. Конклав почти полгода готовил финальное решение. После долгих и безуспешных попыток примирить рвущий самое себя Парифат, семеро советников пришли к неизбежному выводу – придется снова прибегнуть к ампутации. Вырезать гноящиеся язвы, истребить тех, кто уже точно не угомонится – и взять власть в свои руки.

Всю на этот раз власть, без исключений и ограничений. Без оглядки на конгресс, без умасливания Медных Магов. Без... насчет Колдующего Императора Конклав все еще не пришел к консенсусу. Ильтокелли, Акк-Ва и Оксатти считали, что следует все-таки короновать какого-нибудь достойного юношу. Лунарда, Даскомедаль и Мородо не видели в этом нужды.

Оопсан пока что воздерживался.

Но это все можно будет решить потом. А три дня назад Ильтокелли наконец-то закончил калибровать Апофеоз.

И на этот раз ему помогали все остальные. Оксатти с помощью уже действующей Спектральной Сети вычислил сигнатуры лидеров обеих основных группировок. Лунарда позаботилась о том, чтобы удар был точечным и рассредоточенным. Акк-Ва сотворила для Апофеоза усилитель, чтобы тот накрыл всю планету. Мородо обеспечил безопасность им самим, запечатав холм неразрушимым экраном. Даскомедаль организовал незримую систему охраны.

И теперь они семеро стояли перед Апофеозом и ждали назначенного часа. Они дали конгрессу трое суток, чтобы выполнить ультиматум. Чтобы прекратить боевые действия и вступить в переговоры.

Как же их это взбесило. Что имперцев, что республиканцев. Многие перетрусили и сложили оружие – и их сигнатуры были исключены из задачи для Апофеоза. Но многие другие не пожелали сдаваться.

Они все – великие волшебники, и гордость льется у них из ушей. После двух лет войны они на какое-то время объединились и теперь с пеной на губах разыскивают Конклав, разыскивают Апофеоз. Желают уничтожить их, чтобы потом снова вцепиться в глотки друг другу.

К сожалению, не только члены Конклава знают, где находится Апофеоз. Это стационарный артефакт – и очень крупный. Куда-то его перенести сможет разве что морградант.

А сделать это волшебством невозможно. Эта штука от него полностью экранирована. Необнаружима, как и малые чакровзрыватели, неподвластна прямому мановому воздействию и почти что неуничтожима.

Почти что. У Бриара Всемогущего было ультимативное заклинание Абсолютной Неуничтожимости. Оно сгинуло вместе с ним, он не заносил его даже в Криабалы – но Оопсан сумел его частично восстановить. Он дополнил идеи Бриара собственными и создал собственный вариант Абсолютной Неуничтожимости.

Вчера Оопсан применил его на Апофеозе.

К сожалению, пока что оно работает только с неодушевленными объектами. Если применить на одушевленном... побочные эффекты довольно неприятные. Требуется доработка. Но этим Оопсан займется уже потом – когда закончится война, когда Парифат успокоится, вернется к нормальной жизни.

Возможно, тогда он наконец-то выйдет в отставку. Честно сказать, он страшно устал нести на плечах ответственность за целый мир. Это невероятно выматывает, а вознаграждается... чем это вознаграждается?.. Только безграничной властью – и для многих это, конечно, великий соблазн. Для многих власть как дурман – испробовав раз, они уже не могут без нее жить.

Но Оопсан не видел в ней ничего привлекательного. Он занял пост первого советника, потому что кто-то должен был его занять. Его предшественник был великим волшебником, но человеком пустым и никчемным – а император Токарин во всем ему потакал. После того, как они оба скоропостижно скончались, Оопсану долго еще пришлось разгребать доставшееся хозяйство. Фактически, тогда империя одной ногой балансировала в пустоте, была на грани гражданской войны.

Возможно, стоило позволить ей начаться. Возможно, сто лет назад она прошла бы более малокровно. Но Оопсан провел некоторые реформы, умаслил самых недовольных в конгрессе, дал новые привилегии Медным Магам, расширил полномочия наместников, обновил состав Конклава, взял под контроль нового императора... и все стихло.

Но теперь Оопсан жалел об этом. Теперь видел, что просто плотнее завинтил крышку на кипящем котле. Да, это дало империи целый век мирной жизни, позволило целым поколениям не увидеть вспышек звездных катапульт... но котел все равно лопнул.

И вот куда это его привело. Он стоит перед Апофеозом. Детище величайших чародеев современности, самая убийственная вещь из того, что изобрела магическая мысль.

Выглядит он совсем не страшно. Просто огромный каменный конус с отсеченной макушкой. Вокруг кольцо синих кристаллических сфер – эфирных счетчиков. Ничего особенного, обычный стационарный артефакт, похожий на мановый накопитель.

Но это только на вид. Принцип Апофеоза и вообще любого чакровзрывателя – короний. Очищенный особым образом, так называемый «хладный» короний. Он составляет сердцевину, активный стержень.

Обычный короний просто временно блокирует, «запечатывает» чакры. Этот же разрушает их. И не просто разрушает – с разрушенными чакрами можно продолжать жить, хотя и полностью лишенным волшебства. Он «взрывает» их изнутри, уничтожая само астральное тело, а с ним и другие оболочки.

Это приводит к быстрой и мучительной смерти, после которой невозможно не то что воскресить – даже призвать дух покойного. Что-то потом на зов приходит, но это лишь смутная тень, эфирный слепок. Эффект даже более сильный, чем у душепронзателей.

Но как и обычный короний, «хладный» губителен лишь на очень малом расстоянии. Желательно – тактильном контакте. Он потому и заключен в каменную оболочку – чтобы обезопасить оператора.

И оператор чакровзрывателю требуется соответствующий. Прошедший специальное обучение. Владеющий очень сложным боевым искусством – антимагией. На базисном уровне она позволяет защищаться от заклинаний, рассеивать активные мановые потоки. На среднем – стопорить заклинания «на взлете», блокировать сами чакры, парализовывать других чародеев. На высшем... высший уровень относится к запрещенному волшебству, поскольку дает возможность разрушать чужие чакры, безвозвратно лишать волшебной силы.

И полностью собранные чакровзрыватели – это по сути сверхмощные усилители антимагии. Заряд исходит извне.

На малой мощности Апофеоз просто обессиливает чародеев. Парализует, причиняет сильную боль.

На полной – убивает.

Конгресс это знает. Медные Маги это знают. Им известно, что Конклаву достаточно щелкнуть пальцами, чтобы никого из них не стало. И они должны – обязаны! – пойти на мировую. Перед лицом этой угрозы, перед категорическим ультиматумом они обязаны...

- Нас атакуют, - известил Даскомедаль. – Приступаю к отражению.

Не дожидаясь одобрения остального Конклава, темный эльф взметнулся в воздух. Его руки бешено закрутились, испуская тысячи сверкающих полос. Небо засветилось полярным сиянием – Даскомедаль одним ударом сшиб целую эскадрилью микроголемов.

Они появились из ниоткуда, абсолютно внезапно. Кто-то на той стороне сумел проникнуть сквозь все слои защиты и прорвать телепорт-блокаду. Возможно, они организовали целый ритуал – в конце концов, против Конклава сейчас весь конгресс и весь орден Медных Магов.

Сразу после удара Даскомедаля холм Апофеоза утонул во вспышках. Волшебники появлялись на каждом пятачке – да все сплошь влиятельные, могущественные. За минувшие три дня они сумели скооперироваться и организовать нападение.

- Их здесь сорок одна тысяча двести сорок семь, - хрипло произнесла Акк-Ва, поднимая кристаллический купол. – Среди них Эльзеф, Мастокади, Моо-Кт, Остордерасс и Твердый Ноготь.

- Вижу, - только и ответил Оопсан.

Он уже чувствовал аурические сигнатуры. На Утренний остров явились величайшие волшебники Парифата... из тех, что все еще живы.

- Кажется, я знаю, как они прошли, - виновато произнес Оксатти. – Некоторые из них – пробные участники Спектральной Сети. Кто-то мог подобрать ключ, выяснить точное место и проникнуть через кордоны...

- Неважно, - прервал его Оопсан. – Мэтр Ильтокелли, сколько осталось до запуска Апофеоза?

- Можно хоть сейчас, но мы давали им сроку до третьего рассветного часа, хе-хе, - осклабился старикашка. – Осталось пятнадцать минут.

- Они собираются нас убить, – заметила Лунарда. – Я предлагаю сжечь их Апофеозом. Прямо сейчас.

- Нет, - ответил Оопсан. – У них есть еще пятнадцать минут, чтобы прекратить беспорядки. Мы им это гарантировали, и мы сдержим слово. Мородо, задержи их.

Летающая мясная гора не шевельнула и бровью. Но во все стороны хлынула телекинетическая волна. Кристаллический купол Акк-Ва уже лопнул под натиском сразу тысяч заклинаний – но теперь штурмующих встретил Мородо. Сам воздух сгустился и стал сжиматься вокруг волшебников.

- Уверены, первый советник? – с сомнением произнесла Лунарда, концентрируясь на почве и выращивая гигантских элементалей. – Их сорок тысяч, а нас семеро. Продержаться четверть часа будет непросто.

- Иначе нельзя, - ответил Оопсан. – Мы – Конклав. Мы исполнители закона.

- Но что есть закон в нынешнее время?

- Закон – это наше слово. Останемся ему верны, бессмертная Ситардерасс.

Натиск был бешеным. Волшебники валили со всех сторон, сплетая тысячи заклинаний. Они прекрасно понимали, что с ними хочет сделать Конклав – и не собирались ему этого позволить. Сама реальность исказилась и закипела от хлещущей отовсюду магии.

Но у каменного конуса стояли семь величайших волшебников Парифата. Воздух светился от молний Даскомедаля. Земля бурлила элементалями Лунарды. Оксатти спутывал умы сотнями, ломал ментальные барьеры. Вокруг Мородо комкалось само пространство. Ильтокелли нагнал ядовитых туч и хлестал метеорным градом. Акк-Ва превращала наступающих в стекло и песок.

А глаза и рот Оопсана светились синим. Самый здесь умелый в антимагическом искусстве, он левой рукой швырял заклинания, а правой – разрушал. Блокировал чары противника и усиливал у членов Конклава.

- Эта территория была объявлена закрытой, - произнес он, отбивая летящий в него душепронзатель. – У вас нет права здесь находиться.

Пальцы правой руки скрючились, ногти посинели – и одна из самых ярких аур погасла. Оопсан сжег чакры Эльзефа, лишил его волшебной силы. Проведя в воздухе левой рукой, он начертал знак Иссечения – и воздух прорезало ломаными линиями. Добрая сотня волшебников осыпалась россыпью кровавых кубиков.

- Сколько времени, мэтр Ильтокелли? – спокойно спросил первый советник.

- Заканчивается! – хихикнул погодный советник. – Еще пять минут!

- У ВАС ОСТАЛОСЬ ПЯТЬ МИНУТ! – прогремел Мородо, заставив свой голос звучать в каждом ухе.

Оопсан начал отступать. Поближе к Апофеозу. Его окружали остальные советники. Даже их могущества уже не хватало – по их души явились волшебники немногим уступающие. Эта чародейная феерия уже выжгла над холмом всю ману – следующие лет десять тут будет сухое пятно.

А личные запасы не безграничны...

Оопсан стал подниматься в воздух – и из тысячи глоток вырвались крики. Все сразу поняли, что это означает. Сотня волшебников попыталась парализовать Оопсана, еще сотня – ударила трансформирующими волнами. Шестнадцать метательных душепронзателей остановились в воздухе. Мысли на секунду замерли – кто-то все-таки пронзил барьеры, сумел достичь его ментальным сверлом.

- ОСТАНОВИТЕ ЕГО!!! – ревели волшебники, тоже взмывая ввысь. – СБЕЙТЕ!!!

Но вокруг Оопсана поднимался остальной Конклав. Их окутывали многослойные защитные поля. Мородо ловил каждый материальный снаряд. Оксатти подавлял разумы. И никто не мог прорваться через энергетическую стену Даскомедаля.

- Дайте нам одну минуту, госпожа Акк-Ва, - попросил Оопсан.

Финансовый советник щелкнула костлявыми пальцами – и Апофеоз накрыло матовой сферой. Абсолютный экран.

- Одна минута, - проскрипела старуха. – Потом они ее проломят.

- Нам больше не нужно, - положил руку на верхушку конуса Оопсан.

К ней присоединились еще шесть. Члены Конклава обратились к своим античакрам, исторгли из них ману. Лишь у Оопсана имелась постоянно действующая, но остальные советники тоже умели временно обращать одну руку в источник антимагии.

- На малую мощность, хе-хе?.. – проскрипел Ильтокелли.

- На полную, - отрезал Оопсан, с неодобрением глядя на беснующуюся вокруг орду. – Иные средства исчерпаны. Ампутируем пораженные органы.

- Мы совершаем ошибку, - вздохнул Оксатти. – Нас проклянут.

- Мы уже прокляты, - усмехнулась Лунарда.

- Хе-хе-хе-хе-е-е-е!.. – залился смехом Ильтокелли.

- Я не хочу в этом участвовать, - попытался отдернуть руку Оксатти.

- Назад дороги нет, - повернулся к нему Оопсан. – Это общее решение, мэтр Оксатти.

- Я голосовал против...

- Моя сфера сейчас лопнет! – раздраженно напомнила Акк-Ва. – Остались секунды!

- Активируем, - распорядился Оопсан.

И в каменный конус хлынуло ненавистное всякому волшебнику излучение. Корониевый стержень загудел... раскалился... и Апофеоз издал беззвучный вой. Сфера Акк-Ва с шипением растворилась, бесчисленные волшебники разом швырнули заклинания... но было уже поздно!

Слишком поздно.

Для всех.

С ужасом Оопсан осознал, что Апофеоз бьет не точечно. Излучение распространяется бесконтрольно и безгранично. Во все стороны. Через несколько секунд оно окутает всю планету – и, возможно, хлынет еще дальше.

Его самого уже охватил этот внутренний огонь.

- ...Кто... ошибся?.. – прохрипел Даскомедаль, теряя равновесие.

Члены Конклава растерянно переглянулись. Кто бы из них ни допустил ошибку – они уже не успевали это выяснить. Вокруг падали волшебники. Их ауры пунцовели и вибрировали, чакры страшно распухали и лопались, безвозвратно разрушая астральные тела.

Из глаз и ртов струился синий свет.

Семеро советников сползали по каменному конусу. Их трясло агонией. Оопсан напряг пальцы, обратил всего себя к античакре, и выдавил:

- ...Руки!.. дайте!..

Даскомедаль схватил его за правую руку, Акк-Ва – за левую. С других сторон за них уцепились Ильтокелли и Оксатти, за Ильтокелли схватилась Лунарда, и уже вместе с Оксатти они сжали толстые пальцы Мородо.

- Зорек топара... ара доке... – просипел Оопсан на последних каплях жизни. – Арумар тараха... исида... оке... Норедано зуафара... иститора ом да... Даруке...

А потом члены Конклава упали замертво. Как и еще сорок тысяч волшебников здесь – и почти три миллиарда в остальных частях Парифата.

- Мы – Конклав... – еще успел прохрипеть Оопсан.

И вокруг Апофеоза воцарилась тишина.