Апогей. Часть 1

Часть 1 Глава 5

Глава 5

1 октября

09.32 по московскому времени

База «Исток»

Утренний обход давно закончился. В палату никто не зайдет до обеда. Суета за дверью стихла, сменив барабанную дробь топота множества людей на мерный стук метронома одиночной походки. Двадцать одну минуту назад из палаты, что через две от его, выкатили каталку. Судя по интонации тихого шёпота медсестер, из его людей выживших осталось тридцать шесть. Уже запомнил весь медперсонал. Людмила, или как она предпочитает, Мила, ходит короткими уверенными шагами, ногу ставит по-мужски, на пятку, скорее всего увлекалась туристическими походами или просто приходилось очень много ходить, таская на себе тяжести. Иван Семенович, второй врач, приходит с Людмилой по очереди на осмотры, походка медленная, уставшая, никогда не торопится, очень типичная для врачей из сельских больниц. Медсестры разные, кто чуть ли не бегает по коридору, кто сильно шаркает, кто косолапит на одну ногу. По этим признакам каждый раз точно знает, кто сейчас зайдет и даже понимает, в какую палату они обычно направляются — за пару метров до нужной, скорость шага снижается. Когда еще не узнал всех в лицо, каждый раз слыша шаги, закрывал глаза и рисовал в голове образ человека, отталкиваясь от характера его походки. Рост, вес, возраст, телосложение, пытался угадать внешность. Увидев вошедшего, оценивал в процентах свой успех. Обычно он колебался в пределах восьмидесяти — девяноста процентов. Несмотря на годы после увольнения, былые навыки не растерял. Интересно, как скажется этот вынужденный постельный режим и ранения на физической форме? Только сейчас, прикованный к постели, осознал, что никогда не задумывался о своих кондициях. Доверял телу как швейцарскому хронометру. Насколько сумасшедшую и сложную задачу не поставь организму — выполнит беспрекословно. Ранения, конечно, были и до этого, но не на столько серьезные. Да и возраст уже не тот, в двадцать пять восстанавливаешься намного быстрее и без видимых последствий. Сейчас это займет существенно больше времени. Мышцы успеют ослабеть, тонус пропадет, травмы скажутся на метаболизме, прочности связок и костей. Понадобится приличный срок, пока вернется былая уверенность в собственных силах, если она вообще вернется.

Из коридора донесся звук шагов, который не слышал ранее. Неуверенный, вялый, человек невысокий, идет шатаясь, словно болен, и еще один звук. В груди екнуло. Цокот когтей лап по кафелю. Вадим приподнялся через боль. Шаги замедлились. Он уже понял, кто откроет дверь.

— Привет. — Тихо, почти шёпотом сказал Тимур.

Чуть не сбив Юлаева с ног, в палату забежал Султан. Пес, подскочив к кровати, встал на нее передними лапами и ткнулся холодным носом в щетинистую щеку.

— Полегче, полегче приятель! — Вадим обнял Султана и прижал к себе большую кремовую голову.

— Он чуть входную дверь в госпиталь не вынес. Как знал, что ты здесь. — Тимур опустился на стул, щурясь от яркого света.

— Когда его привезли?

— Вчера, но Мила не разрешила его сразу запустить. Отмыли, почистили, привели в порядок.

— Ты как? — Вадим посмотрел на опухшее и нездоровое лицо Юлаева.

— Хреново. — Тимур громко сглотнул и потупил взгляд в пол. — Очень хреново.

— Ну все, все я здесь рядом. Никуда не денусь, не переживай. — Опустив лапы собаки на пол, Воеводов погладил пса по голове и повернулся к Юлаеву. — Алкоголем не спасешься.

— Да он уже и не помогает. — Голос Тимура дрожит натянутой струной. — Так теперь будет всегда? Я постоянно буду их видеть?

— Если скажу, что нет, то совру. Со временем станет легче, но полностью тебя не отпустит. — Вадим замолчал, собираясь с мыслями. — Хорошо помню свой первый «выезд», когда работал первым номером. До этого был только вторым, на подстраховке и все воспринималось легче. Когда забрал первую жизнь сам, не застрелил — зарезал, то не почувствовал ровным счетом ничего. Ожидал психологического слома, кошмаров, панических атак, но засыпал спокойно и меня вообще ничего не тревожило, словно то был не человек, а курица на суп. Задумался, а все ли со мной в порядке, раз я так легко могу лишать жизни и вообще ничего не испытывать при этом? То же самое было и во второй, и в третий раз. К тому времени уже успел насмотреться на ребят, которых война сломила и морально уничтожила. Поначалу казалось, что со мной ничего не происходит из-за того, что я сильный духом. Мол, они слабаки, не выдержали, а я такой молодец, ничего меня не берет. Как же я ошибался. Лучше бы меня так же ломало. Накрыло меня намного позже, может через год, может через два, точно не скажешь. Это приходит не резко. Постепенно твои эмоции и чувства начинают притупляться. Сначала тебя перестает радовать то, что раньше приносило удовольствие. Потом ты перестаешь удивляться, скучать, тосковать, восторгаться. Чувства тают, оставляя после себя лишь легкий флер. Ты помнишь, как испытывал эмоции раньше, но больше тебе это недоступно. Словно кто-то оставил тебе только черно-белый старый телевизор, у которого еще и звук не работает. Жизнь становится пресная и серая. Вся твоя гамма чувств — гнев и боль. Вот их ты чувствуешь намного острее, чем раньше. Как у слепых обостряется слух, так и у тебя эти эмоции усиливаются. С ними очень сложно совладать. Люди вокруг тебя не понимают. Для них человек не испытывающий ничего или притворяется, или психопат. А ты нормальный, ты хочешь вернуть то, что потерял, любой ценой. Ты ищешь ту кнопку, которая запустит в твоем мозгу былую эмоциональность. И очень часто эти поиски приводят к печальным последствиям. Я свою так и не нашел. Адаптировался, сократил все контакты с людьми до минимума, стал угрюмым и нелюдимым. Очень редко, буквально пару раз за год, случайная вещь, вроде старой песни или знакомого запаха, пробуждает какую-нибудь эмоцию на короткое мгновение, но от этого только хуже. Как голодному дали понюхать краюху свежего хлеба и тут же ее забрали. Твоя реакция… — Воеводов перевел дыхание. — Твоя реакция лишь показывает, что ты нормальный человек, воспринимаешь все близко к сердцу. Я даже завидую тебе, тому что ты можешь чувствовать.

— Да лучше бы вообще ничего не чувствовал. — Перебил Тимур. — Я спать не могу, мне такое снится… Не только спиться можно. Постоянно слышу звуки выстрелов и вижу убитых. Ни о чем другом думать не могу.

— Смотри. То, что сейчас с тобой происходит ошибочно называют посттравматическим стрессовым расстройством. Но ПТСР начинается только спустя более длительное время. У тебя сейчас стадия острого стрессового расстройства. Она самая сложная и от того как ты ее пройдешь, зависит что будет происходить с твоей психикой дальше. Продолжишь в том же духе — считай ты калека навсегда. Ты уже никогда не сможешь жить нормальной жизнью. Если переборешь в себе агрессию на окружающих и позволишь им помочь, то последствия будут намного мягче.

— Но что мне делать… — Голос Юлаева задрожал. Он опустил голову вниз, тихо, сдавленно всхлипывая. — Я не знаю… Как мне избавиться от этого?

— Обычные люди живут в иллюзии. Им кажется, что они бессмертны. Что смерть — это что-то из фильмов или новостей, это не про них. Она никогда не придет и не коснется. Современное общество привило большинству, что их личное пространство неприкосновенно, что агрессия одно человека к другому — редкость. А когда сталкиваешься с этим лицом к лицу, когда видишь как легко люди убивают, калечат и насилуют себе подобных, то эти иллюзии рушатся, ввергая в тяжелый стресс, который перерастает в расстройство. А если ты при этом еще и не смог никак повлиять на происходящие события, то вообще пиши пропало. То, что происходит с тобой не началось в лжеНуклие. Эпидемия, смерть всех близких, предательство Леры, смерть Ларисы, насильственное убийство самой Леры. Ты это выдержал, выстоял, хотя многие на твоем месте давно сорвались бы. И это все произошло за жалкие три месяца, а ты еще совсем молодой, только-только начал жить. Не зачерствел, не обтерся. Тебе надо понять одну вещь: ты никак не мог повлиять на то, что происходило. Ты не мог остановить эпидемию. Ты никак не спас бы родителей. Выбор Леры, это ее выбор. Её смерть — полностью вина убийцы. Те погибшие на базе анклавовцев — они знали на что они идут, они были готовы убивать, или быть убитыми. Не важно, что это бывшие простые люди. Каждый солдат в любой войне за всю историю не родился солдатом, они шли за свои идеи, пусть и ложные, но они в них верили. Тупость — не оправдание. Критическое мышление есть у каждого, человек сам выбирает, во что ему верить. Ты просто стал свидетелем истинной человеческой природы, и это необходимо принять. Все века люди истребляли людей, от этого не убежишь. Почему самый популярный спорт — это насилие? Бокс, смешанные единоборства, коррида, гладиаторские бои? Так человечество интерполирует свою тягу к насилию. Когда осознаешь это, именно примешь в глубине души, то станет легче. Иллюзии рухнут без внешних воздействий.

Тимур не поднимет голову и смотрит в пол. Тело судорожно вздрагивает. Он пытается подавить слезы, стыдно, но всхлипы все равно вырываются из груди. Отвлек подошедший алабай. Пес сначала ткнулся влажным носом в ладонь, затем положил массивную голову на колено, посмотрев своими глубоки и грустными глазами прямо в душу. Юлаев нерешительно прикоснулся к жесткой шерсти. Первый раз за все время он притронулся к Султану. Волкодав приподнял голову, так что ладонь полностью легла на широкий лоб. Тимур провел от впадины между бровей до загривка, и еще раз. Теплый и какой-то успокаивающий. Нагнулся, обнял пса двумя руками и, уже не сдерживаясь, заревел в голос.

1 октября

17.02 по московскому времени

Все дела в сторону, сейчас самое главное забрать Женьку. Вчера весь вечер не отходила, по лицу было видно, что она боится упустить, что уедет опять. Ночью забралась под бок и свернулась клубочком. Прижалась так, что стало сразу тепло и уютно. Обнял ее и все невзгоды и беды забылись. Вот и сейчас, отпахав весь день, занимаясь закончив с распределением новых людей в «Истоке», бежал к своему спасительному оберегу. Увидеть ее улыбку, ее искреннюю радость, что вот он рядом, не важно, кем работает, что делал весь день, просто рядом, просто пришел и обнял. Взрослые не умеют так любить, за их любовью, за редкими исключениями, скрывается корыстный интерес. А дети — как собаки, дарят любовь открыто, не боятся демонстрировать чувства, ничего не требуя взамен.

Жилой корпус, третий этаж. От быстрого шага вспотел, хоть и октябрь, но солнце палит как в августе, бархатный сезон затянулся. Забежал по лестнице, ждать лифт нет терпения, никогда их не любил. Повернув в коридор и почти налетел на Вику, идущую с Женей.

— О, а мы как раз собрались тебя искать. — Вика улыбнулась, что для нее вообще непривычно.

— А что не сказала, что ты ее заберешь? — Саша попытался остановить разбушевавшееся дыхание.

— Сюрприз хотели сделать. Ты сейчас не занят?

— Нет, а что случилось?

— Пойдем. — Вика подхватила его за руку и потянула за собой.

Вместе сбежали вниз по лестнице. Женя радостно прыгает через ступени, каждый раз пугая Князева до колик в животе. Выйдя из здания, свернули к парковке. Саша теряется в догадках, Вика загадочно молчит и улыбается. Остановились возле внедорожника Митсубиши Паджеро.

— Садись. — Колмагорова кивнула на переднее пассажирское.

— Может скажешь, куда мы собрались? — Князев недоверчиво осмотрел машину.

— Сюрприз испортишь, садись и не задавай глупых вопросов. — Вика усадила девочку на заднее сидение и лихо запрыгнула на водительское. Машина бесшумно тронулась с места.

— Давай без этого детского сада, куда мы?

— Прекрати, а то своим бубнежом все разрушишь. Доверься, тебе понравится.

Выехали в поселок и повернули в сторону Арихпо-Осиповки. Женя с любопытством рассматривает мелькающие мимо дома. Саша насупился, и молча уставился на дорогу. Вика все так же продолжает улыбаться. Архипку проскочили, по центральной улице. Позади остался и Тешебс. Въехав в следующее село, свернули с главной и двинулись по направлению к морю. Князев все так же обиженно молчит, хотя любопытство раздирает. Еще один маленький поселок с разбитым и старым асфальтом. Вдоль дороги — частные гостиницы и туристические базы. Нырнув по резкому склону выехали к пляжу. Вика остановила внедорожник всего в нескольких метрах от линии прибоя.

Женя, самостоятельно выбравшись из машины, завороженно посмотрела на водную гладь.

— Море! Такое красивое.

Колмагорова подошла к багажнику и достала сумку с покрывалом. Покопавшись, выудила из тканевых недр желтый надувной круг.

— На. — Протянула его Саше. — Как раз воздух спустишь, а то надулся как индюк.

— Могла бы и сказать, я хоть плавки бы надел. — Князев взял круг, покрутил его в руках в поисках клапана и принялся за работу.

— В трусах поплаваешь, чего я там не видела. — Колмагорова усмехнулась. — Надеюсь ты их носишь?

Саша лишь бросил недовольный взгляд.

Женька подбежала к воде и зашла по щиколотку, легкие волны окутали ее ноги вихрем пузырьков. Девочка, не скрывая радости, смотрела на бесконечную гладь воды перед собой с открытым ртом.

— Ты знаешь, что она никогда не была на море? — Вика, положив сумку, села на камни. — Мечтала, но никогда не была. Мы смотрели мультфильм, и она спросила у меня, умею ли я плавать. Заговорили про море, и она тогда сказала. Не попросила, просто вздохнула так, что я сразу поняла — мой долг отвезти ее на море. Просто посмотри на нее. — Вика не отрывала взгляда от девочки. Впервые в ее глазах столько любви, нежности и ласки.

— Готово. — Саша показал надутый круг. — Жень, хочешь отправиться в плавание? Круизный лайнер «Александр Великий» приглашает вас подняться на борт.

— Александр? Великий? — Колмагорова засмеялась в голос, заливисто, заразительно. Смех разорвал пространство вымершего пляжа, но не звучал дико или неуместно. — Портки стягивай, Великий блин.

Девушка сняла футболку и штаны, оставшись в черном купальнике бикини. Князев застыл, засмотревшись на ее тело. Полгода назад даже не посмотрел бы в ее сторону. Слишком мускулистая, слишком узкие бедра, слишком похожа на парня со спины. Но сейчас он любовался ей, словно произведением искусства в Третьяковке. Бронзовая кожа, под которой играют мышцы как на крупе благородной лошади, движения плавные, решительные. Столько жизни, столько уверенности в каждом жесте. Такая не даст себя в обиду, не будет размениваться на мелочные отношения, требовать, капризничать. Такая добьется всего сама еще и тебя в бараний рог скрутит.

Вика подбежала к Жене, помогла раздеться и надеть круг. Саша удивился, что девочка уже в купальнике, когда они успели подготовиться? Пришлось спешно снимать штаны и футболку и бежать по горячим камням. Мысленно порадовался, что последнее время много внимания уделял своей физической форме по мере возможности. Не хотелось выглядеть жирным дрищем на фоне Вики. От природы светлая кожа только подчеркнула бы все изъяны. Да и что греха таить, очень хочется понравиться девушке. Такая не потерпит рядом с собой слабака, с которым легко справится физически.

Вика уже затащила Женю в воду и кружила ее вокруг себя. Девочка, барахтая ногами, откинулась назад в круге и плескается водой, громко смеясь. Колмагорова тоже смеется. Посмотреть со стороны — идеальная картина семьи, или мама с дочкой, или две сестры. Солнце клонится к закату, вода чистая, как слеза, легкий теплый бриз с моря ласкает кожу, камни греют, а не обжигают. Девушка и ребенок, забыв обо всех невзгодах, плещутся и веселятся, словно не было эпидемии, миллиардов умерших и тысяч угнетенных общинами.

Князев зашел в воду. Удивительно теплая, ожидал холодных укусов, но почти не почувствовал перепада температуры с воздухом. Зачерпнув двумя пригоршнями, окатил девчонок. Женя взвизгнула. Вика хитро посмотрела, пригнулась и атаковала с двух рук. Мириады водяных бриллиантов облаком взмыли вверх, и осыпали всего Сашу. Он прикрыл лицо локтем и пошел вперед не переставая осыпать брызгами. Колмагорова нырнула с головой, прячась от слюдяных мошек. Князев, успевший зайти по пояс, начал озираться по сторонам, пытаясь увидеть девушку, но взбаламученная ими вода хорошо скрывала. Резко дернули за ноги. В последний момент успел набрать воздуха и рухнул вперед. С трудом поднялся, размахивая руками и желая отомстить, но Вики уже нет рядом. Она вынырнула в нескольких метрах, едва не захлебываясь от смеха.

Купались еще с полчаса, пока солнце не начало заваливаться за горизонт. Женька, утомившись, устроилась на берегу, подставив ноги волнам и начала выбирать из гальки обточенные водой стекляшки, больше похожие на необработанные драгоценные камни. Князев засмотрелся на закат. Попытался вспомнить, когда он вот так обращал внимание на естественную красоту природы и не вспомнил. Жизнь в бетонном мегаполисе, кутеж, путешествия по миру с главной целью — оттянуться по полной, и всегда он упускал из виду насколько красив мир, даже простой закат, рутинный ежедневный процесс — прекрасен. Алый диск прикасается к четкой, словно очерченной человеком, границе между небом и землей. Море будто закипает в точке соприкосновения, протягивая к уставшему светилу выпуклости-руки, как соскучившаяся девушка к любимому. Прислушаться и может показаться, что ты слышишь как шипит вода от контакта с раскаленной звездой.

К спине прикоснулось что-то прохладное, осторожно, чтобы не напугать. Саша повернулся. Вика стоит почти вплотную, во взгляде стеснение и скромность, так ей не свойственные. Захотелось сгрести ее в охапку, жадно поцеловать, но испугался разбить хрупкий и ажурный хрусталь нежности момента. Бережно обнял и прижал к себе. Сердце девушки бьется громко и сильно, он чувствует кожей каждый толчок. Тело Вики упругое, даже жесткое, но при этом он ощущает ее ранимость. За бронежилетом саркастичной пацанки видна нежная душа, которая хочет любить и быть любима.

— Ви… — Саша только начал говорить, но Вика тут же прервала его, положив палец на губы.

— Заткнись… Просто заткнись.

Она прижалась к нему всем телом, обхватив за спину и положив голову на грудь. Князев запустил ладонь в мокрые, слипшиеся волосы. Колени дрожат, как у семиклассника, пригласившего девушку на первый медленный танец. Закрыл глаза, сглотнул, полностью растворяясь в моменте. Открыв, первое, что увидел, смотрящую на них Женю со счастливой улыбкой на лице.

22.44 по московскому времени

База «Исток»

В темноте замаячила алая точка горящей сигареты, пахнет табачным дымом. Оранжевый сполох осветил лицо бородатого мужчины.

— Здесь точно камер нет? — Спросил другой, только что пришедший со стороны жилых корпусов, скрывая лицо под капюшоном.

— Несколько раз проверял. Дроны тут редко летают и под деревьями тепловизор не увидит. — Ответил курящий.

— Смартфон в комнате оставил?

— Не дурак. — Мужчина вытащил изо рта бычок и затушил пальцами. — За тобой хвоста нет?

— Чисто. Раз пять останавливался и менял направление. Серега и Володя должны были прийти, но их отправили на обучение в патрули.

— Это даже к лучшему. Будем знать все маршруты и каналы связи. Не стой там, коптеры спалят, подходи ближе.

Две темные фигуры приблизились к стволу дерева. Один выбросил окурок в траву и сплюнул под ноги.

— Рассказывай, что нарыл? — Спросил бородач.

— Обошел всю базу, начал набрасывать карту. Вооружения у них здесь — тьма тьмущая. Хорошо подготовились. Если бы мы даже добрались с пляжа, всех бы положили.

— Удача на нашей стороне, теперь мы можем их изнутри уничтожить. Что еще узнал?

— Попросился в бригаду сельхоз рабочих. На складе селитры несколько тонн, раздобудем керосин и все, дальше лишь дело техники. Смогу сварить столько, что все корпуса, гаражи и хоз постройки разнести хватит.

— Точно хватит? Это же простое удобрение с керосином.

— Хватит, соотношение к мощности тротила четыре к пяти. Разложить сотню килограмм смеси грамотно и все.

— Хорошо. Главное, чтобы все наши не струхнули. А то здесь им в уши нассут, а они поверят. Мол, только в «Истоке» вас ожидают молочные реки с кисельными берегами и семьдесят две девственницы в придачу. Твари! Хорошо же стелят. Я аж сам на долю мгновения засомневался, пока этот хлыщ выступал.

— Ничего, разнесем все к едрене фене, вернемся в «Акацию» героями. — Мужчина скинул капюшон. Тощий, с уже начавшими редеть волосами на макушке, большими мясистыми губами и глазами-горошинами, едва видимыми под массивными бровями.

— Жду не дождусь. Только это, — бородач опять сплюнул и осмотрелся по сторонам, боясь, что их подслушивают. — Ждать долго очень. Нельзя так сразу на рожон. Надо усыпить их бдительность. Показать, что мы надежные. Пахать больше всех, активно принимать участие во всех делах. Примелькаться. И через месяцок, а лучше через два, устроить им фейерверк на все деньги. Склады продовольствия туда же, к праотцам. Если кто выживет — с голоду подохнут.

— И тех кто переметнулся — всех в расход. Мрази. Надо же было так быстро на сторону врага уйти. Забыли, кто устроил эпидемию. Флюгеры конченные. У меня жена, двое детей, мать, все на руках умерли. Даже если сам подорвусь, вообще без разницы, зато отомщу.

— Давай полегче, не будет из себя камикадзе строить. — Бородач достал из пачки следующую сигарету и подкурил. Подумав, протянул одну собеседнику. — Будешь?

— Не, спасибо, не курю.

— А что так?

— Да когда еще в горнодобыче работал, у нас один шкет по запаре прямо рядом с взрывчаткой закурил. Он совсем недавно ко мне в бригаду пришел, сразу после универа, где только читал про подрывное дело, а настоящую взрывчатку даже не нюхал. Бахнуло так, что все здания у шахты смело, как карточный домик, один террикон наполовину раскидало. Человек сорок погибли. Я в этот день выходной был, повезло. С того момента к сигаретам безразличен, хоть раньше и баловался. — Тощий нервно дёрнул головой. — Пацан толковый был, я его всему учить только начинал. Сглупил один раз — и вот результат. В подрывном деле по-другому и не бывает, мы как саперы — ошибаемся один раз.

— Поучительно. А я все никак бросить не могу. Раза три пробовал. Да и в ментовке не курить невозможно. От нервов крыша съедет. — Бородач достал сигарету, посмотрел на нее и вернул обратно в рот, одной большой затяжкой прикончив почти половину. — Будем ждать удобно момента. Я в водители пошел, так что с транспортировкой помогу. Серега с Вовкой в патрулях прикроют если что, а Сёма в хозяйственники пошел по моему приказу. У него будет доступ ко всем зданиям и помещениям. Ладно ты иди обратно в корпус, а я чуть позже пойду, чтобы нас вместе не видели. И помни: никаких переписок и звонков, только личные встречи, никаких обсуждении в зданиях, вообще ничего о нашем замысле. Мы — прилежные и порядочные люди, поверившие в «Исток» до мозга костей.

2 октября.

10.21 по московскому времени

База «Исток»

Склонившись над планшетом, Борис задумчиво нахмурился. На экране — состоящий из сотни линий объект в котором только профессионал может рассмотреть многоэтажное жилое здание. Множество линий, сокращений, таблицы, сноски — черт ногу сломит.

— Итак. — Борис вздохнул. — Нам необходимо ускориться. Чем быстрее сдадим новый корпус, тем быстрее расселим новых людей. Не дело это, по четыре человека ютятся.

Стоящие вокруг него бригадиры, закивали, внимательно слушая начальника.

— Все силы кидаем на железобетонные работы. Чем быстрее выведем этажи и закончим фасад, тем быстрее можно начинать внутреннюю отделку и заселять уже хотовые уровни.

— Можно вопрос? — Высокий мужчина, заметно выделяющийся из толпы выправкой, подошел ближе. — Судя по имеющемуся ресурсу рабочей силы, строительство закончим минимум через месяц. Как Князев обещал расселить нас через две недели?

— С кем имею честь? — Борис приподнял край каски, словно джентльмен в романе викторианской эпохи, приветствующий человека.

— Лавр Евстигнеевич Белозерский. Рад знакомству. — Мужчина чуть склонил голову, в каждом его движении читалась изысканность манер и воспитание.

— Борис Хаманюк, только через г, акцент у меня такой, часто так и записывали с буквы х. — Борис усмехнулся. — Вы из новоприбывших?

— Именно, взял на себя организационную должность, для более легкого взаимодействия. Сами понимаете, людям проще доверять соратникам.

— Сохласен. Так вот, вы еще, наверное, не в курсе о достижениях наших конструкторских бюро? Это я так, образно выразился. Техника у нас немного иная, что позволяет работать намного быстрее, нежели в допурпурное время.

— Я уже заметил, что подавляющее большинство работает на аккумуляторах. Это тоже вызвало много вопросов: скорость зарядки, КПД электродвигателей, нагрузка на энергосети, источник электроэнергии? Ликвидно это все?

— Вам надо экскурсию проводить, позвольте закончить собрание и я, взяв на себя роль Вилли Вонки, проведу вас по нашей «шоколадной фабрике».

Обсудив планы на ближайшие работы, Борис отправил бригадиров на рабочие места и вернулся к ожидающему в стороне Лавру.

— Пройдемте, продемонстрирую вам последние изобретения наших ребят. Приготовьтесь удивляться. — Гаманюк широким театральным жестом пригласил Белозерского следовать за ним.

— Можем перейти на «ты», если вам так будет удобнее. — Лавр кивнул, принимая приглашение.

— Если позволите, то я продолжу общаться в такой же манере. Прямо услада для души. — Борис мечтательно вздохнул. — В школьные ходы я упивался чтением классической литературы. Мне очень импонировали персонажи восемнадцатого и девятнадцатого века. Эта высокопарная речь, поведение, все так изысканно и аристократично. Для меня, мальчишки выросшем в шахтерской семье, сие являлось верхом этикета и манер. Но сверстники меня не понимали, поднимали на смех. Родители восприняли за позерство, отец помох слезть с облаков военным ремнем и крепким словом. Только в университетские ходы, в театральном кружке, еще в советском союзе, ихрая роли Пьера Безухова, персонажей Шекспира и Гюго, я в волю реализовывал свое стремление. В дальнейшем, посвятив себя строительству, пришлось забыть об этом, сами понимаете, на стройке совсем друхой язык коммуницирования. И вот, встретив вас, у меня затаилась надежда предаться детской ностальхии и немнохо поупражняться в искусстве культурной речи и изысканности манер.

— Что же, — Лавр усмехнулся. — Если вы так желаете, то я вам подыграю. Говорите, занимались строительством?

— Всю жизнь, начинал подсобником: кирпичи разхружать, песок таскать. Эта работа меня закалила, помохла понять саму суть стройки. Далее двинулся по карьерной лестнице: сначала стал мастером, потом брихадиром. В результате дорос до должности руководителя объектов. Строил хостиницы и пансионаты по всему Черноморскому побережью. Как видите, даже после скоропалительной кончины человечества мои навыки востребованы. Стараюсь быть полезным и реализовывать себя в меру моих скромных возможностей.

— У вас отлично выходит. Прекрасно находите общий язык с прорабами, организовываете рабочий процесс слаженно и оперативно. Я бы очень ценил такого кадра в своем штате.

— Осмелюсь спросить, чем вы занимались до «Пурпурного»? — Борис свернул с главной дороги, направившись в сторону гаражей и технических помещений.

— У меня была крупная компания, порядка десяти тысяч человек в штате. Мы с вами коллеги, только вы работали непосредственно «в поле», я руководил предприятием. Жилые комплексы, стадионы, торговые центры. Все, от инженерно-геодезических изысканий, разработки проектов и до финальной сдачи объектов.

— Приятно встретить коллеху. А какую роль выполняете в данное время среди прибывших людей?

— Благодаря прошлому опыту, сумел их собрать и организовать после речи Александра Князева в «Восходе». Народ разрозненный, из разных общин, боялись выразить свое мнение, сепарироваться от несогласных. Сначала собрал людей из своей общины, среди которых уже сумел заработать авторитет. А далее пошло как снежный ком: к нам примыкали группы людей поменьше, мы разрастались, и сработал эффект большинства. Жалко, что не все решили примкнуть к «Истоку». Находясь в общине, меня переполняли сомнения. Все-таки их план довольно прямолинеен, и человек обладающий хоть малой толикой здравого ума, довольно быстро понимал суть происходящего. А дальше вставал выбор, или согласиться на отведенную тебе роль, подставив руки под кандалы, или вскинуть флаг Спартака, обрекая себя на верную смерть. Я не герой, каюсь, не хватило у меня духа поднять восстание, хоть и понимал безысходность ситуации. — Белозерский тяжело вздохнул.

— А как оказались в рядах морского десанта? Судя по вашей истории, вы и война — абсолютно несовместимы. — Борис посмотрел на приближающиеся здания складских помещений.

— Ох, в двух словах и не скажешь. Нас практически силком заставили, альтернативы не было. Большинство пошли, поверив заявлениям руководства, что вы — террористы, устроившие эпидемию, но я в это не поверил. Слишком много дыр в их лжи. Как горстка гражданских может противостоять подготовленной организации способной устроить геноцид такого масштаба? Почему нас не стерли с лица земли, пока мы не обустроились и не обросли мускулами? Почему такая влиятельная группировка окопалась в поселке на берегу Черного моря? Вот в остров на Средиземье или в Атлантике я бы поверил. Нас, сомневающихся, поставили перед фактом, что или мы, или старики и женщины. А те, кто все равно решил остаться, отправляются на самые тяжелые и изнуряющие работы. Считай на каторгу, как непокорные. Я и так потерял всех дорогих мне людей, и не сильно держался за возможность задержаться в этом мире. Пусть лучше вместо меня какая-нибудь молодая девушка поживет. Тем более в стенах общины я никогда не нашел бы ответы на свои вопросы, а здесь был хоть какой-то шанс разобраться. Был план дезертировать во время атаки, но вы подоспели раньше и накрыли вашим химическим оружием.

— Простите за это… — Начал извиняться Гаманюк.

— Ну что вы, не стоит. Я понимаю, это вынужденная мера. Единственный способ сохранить нам жизнь.

— Согласен. Вот мы и пришли, проходите. — Борис открыл массивную стальную дверь и завел Белозерского в ангар. — Видите эти штабеля аккумуляторов? Именно на них и работает вся наша техника. Это не простые батарейки из допурпурной эпохи. Это уже второе поколение, они в сорок пять раз превосходят по емкости обычные литиевые, более долховечные и мощные. На одном заряде такохо аккумулятора простая лехковая машина может проехать порядка шестнадцати тысяч километров. — Глаза Лавра округлились от удивления. Гаманюк, увидев реакцию собеседника, продолжил с довольной улыбкой. — Электродвихателя тоже новые, КПД выше на пятьдесят процентов, что дает существенный прирост в мощности. Помимо чисто техническохо превосходства, большинство техники управляется нейросетями, полностью автономно. Нам не нужно думать, как замешивать бетон, подавать ехо на объект, сваевдавливающие машины работают в два раза быстрее, все ручные инструменты выполняют свои задачи в два раза более эффективно и не привязаны к проводам. Освещение на объектах осуществляется за счет батарей. Для доставки материалов на верхние этажи инохда используем вертолеты, так же работающие на электродвихателях. И это далеко не все, с остальным можете ознакомиться непосредственно на строительной площадке. Все это позволяет ускорить процесс минимум в два раза, а инохда в три. Именно поэтому мы так уверены, что успеем ввести корпус в эксплуатацию за две недели.

— А я то и думаю, почему автобусы, на которых нас везли из «Востока» едут так тихо. И вертолеты, там на пляже в Архипо-Осиповке, подлетали почти бесшумно, только свист винтов. Изумительно! Как вам удалось добиться такого прогресса? И главное, как вы обеспечиваете все это электричеством? Ведь для заряда батарей необходимо просто колоссальное количество энергии. — Белозерский осматривается по сторонам с лицом ребенка, попавшего в гипермаркет игрушек.

— За энерхообеспечение отвечает реактор на управляемом термоядерном синтезе. Он подключен к уже существующей сети снабжения. Ехо производительность превосходит несколько атомных станции, хватит запитать половину европейской части России. Все эти изобретения были совершены до эпидемии, нам лишь посчастливилось встретиться с их создателем, который решил, что пришло время открыть их человечеству. Только сильно не распространяйтесь. Народ еще не хотов принять такой резкий скачок в прохрессе.

— Конечно, конечно. Все понимаю. Самому до сих пор не верится. Это… — Лавр запнулся. — Это шокирующее и великолепно. Столько проблем решает за раз. Я так понимаю, что все сферы жизнеобеспечения «Истока» работают на этих технологиях?

— Именно. Все, что вы видели на базе. — Борис расплылся в улыбке, став похожим на чеширского кота.

— Сейчас я еще больше убедился в правоте своего решения примкнуть к вам. Да за этим же будущее! Я думал, что человечеству конец, остатки скатятся в средневековье и сгинут со временем. При таком ограничении ресурсов, последовавшем за эпидемией, количество выживших оказалось намного меньше порога восстановления популяции. А с данными технологиями мы вполне способны возродить цивилизацию. Даже не просто возродить — изменить и улучшить! Наконец-то слезть с нефтяной иглы и решить проблему обеспечения пищей всего населения! Больше не надо выживать, можно жить и развиваться!

— Хлавное не в этом. — Задумчиво протянул Борис. — Вы просто посмотрите, как ребята все орханизуют. Я родился при коммунизме, жил в перестройку, выживал при начале капитализма, и ни один из этих режимов власти мне по душе не приходился. Мы были вынуждены работать, чтобы выжить. Менять часы своих жизней на деньхи, по сути продавая ее. А денех всехда хватало только на удовлетворение основных потребностей, так уж построена современная жизнь простохо человека. Чтобы не было времени думать о том, о чем думать не надо. И сколько талантливых людей, художников, ученных, поэтов, врачей, да просто гениальных ремесленников, прожхли свои ходы, прозябая на простых работах для выживания. Сколько в пусту. растраченнохо потенциала. Все эти изобретения дали шанс каждому, выбрать дело себе по душе. Заниматься тем, что действительно приносит тебе удовольствие. Вот люибшь ты в земле копаться, пожалуйста, вот тебе поля, теплицы, удобрения, можешь разхуляться по полной. Нравится мастерить мебель? Вот столярная мастерская, твори что тебе угодно. И не надо думать об оплате коммунальных услуг, квартиры, продуктов. Вроде как при социализме, только без жесткого контроля власти. У нас же нет тут старших, все равны. Ребята, создавшие «Исток», живут в таких же условиях, что и все остальные, едят в той же столовой, хоть и могли уже отхрохать себе харомы царские. Народ бы даже и против не был, но ребятам совесть не позволит. Поэтому и вера в них есть. Мозхи у них не зашоренные. Реально мохут создать именно то общество, о котором всехда мечтал человек. Да, раньше это было не реально. Властьимущие всеми силами старались удержать свои теплые места за счет простохо люда. А сейчас все кануло в лету. Строим новый дивный мир на пепелище старохо. Жаль лишь, что такой ценой.