Часть 2 Глава 3

17 ноября

09.30 по московскому времени

Поселок Криница


Пальцы скользят по холодному алюминиевому боку конвертоплана, как по зеркалу. Скоро он будет рассекать облака, взмывать с земли и возить в своей утробе людей. Странно, но такое ощущение, что он живой. Пока еще без двигателей, без винтов, один корпус, даже обшивку еще не всю прикрепили, но уже живой. Именно этот летательный аппарат — полностью его детище. От первых направляющих остова и до последнего винтика. Предыдущие четыре еще изготавливались при Лесном, этот Стив собирал сам. Да по проекту Кира, но сейчас за производство отвечает исключительно Прайс. Конвертоплан блестит в ярком свете сборочного цеха, как мифическое морское существо, оказавшееся на суше. В каждой линии чувствуется мощь и сила. Мустанг, выросший в прериях, приготовившийся сорваться в галоп. Переполняет гордость и чувство причастности к чему-то важному.

— «Отец, если бы ты видел, ты бы гордился мной. Ты так хотел, чтобы я стал механиком. И вот, спустя всего пять месяцев после конца света, я сменил компьютерное кресло на конструкторский халат. Просто посмотри на него! Красавец, хромированный алюминий на боках, хищный изгиб носа, мощный размах крыльев, чем-то напоминает классические американские мотоциклы и маслкар эпохи шестидесятых. Тебе бы понравилось…»

В конструкцию именно этого конвертоплана Стив внес несколько правок, после разговора с Воеводовым. Полет в США. Кир должен вернуться к этому времени, и тогда Стив сможет полететь домой вместе с Вадимом. Увидеть родную землю, подышать знакомым с детства воздухом. Если с «Проталием» пройдет все гладко, то можно попросить Воеводова сделать небольшой крюк до Техаса. Похоронить родителей и Дейзи… Она же, наверное, так и лежит в постели, в его любимом платье в подсолнухах сжимая их фотографию. Горло сдавило. Кулак горя размашисто врезал в нос, намочив глаза.

«Кир по любому успеет, и я полечу. Попрощаюсь, устрою похороны, которых они достойны.»

Зазвонил спутниковый. Прайс посмотрел на экран. «Лесной». Словно услышал его мысли.

— Алло.

— Приветствую. Как обстановка? — Отстраненный голос Кира как ведро холодной воды на голову — отрезвляет и возвращает в реальный мир.

— Работаем. Готовим еще один конвертоплан. Производство батарей идет по плану, двигателей тоже. Сборочный цех дронов не отстает от графиков. Реактор работает в штатном режиме, перегрузки в сети нет. Ты когда вернешься? Уже прошел почти месяц, а говорил на две недели.

— Прошедшая на днях солнечная буря изменила траектории многих спутников. Корректировка занимает больше времени, чем планировал. Без GPS-навигации и метеосводок полеты будут очень затруднены. Это необходимо.

— Понимаю. Может я могу чем-то помочь? — Стив тяжело вздохнул.

— Нет. Я справляюсь. Ты нужен на своем месте. Я больше никому бы не доверил управление. Неделя, максимум десять дней, если не возникнет очередных трудностей. Я сообщу как буду вылетать обратно. Управление конвертопланом далось мне с трудом. Не хочу повторять этот опыт, передам управление операторам.

— Хорошо. Скажи, а ты сейчас только Российские спутники корректируешь или все?

— Только отечественные. Я в Центре управления полетами «Роскосмоса» в Королеве. Для управления остальными необходимо попасть в аналогичные центры других стран, обеспечить их электропитанием. На данный момент это почти невозможная задача, но в ближайшее время нам необходимо будет заняться и ей. Без искусственных спутников мы откатимся в прогрессе на десятки лет.

— Хорошо. — Кивнул Стив, понимая, что Кир его не видит.

— Вы собрались атаковать «Нуклий»? — Резко сменил тему Лесной.

— Я… мы… — Прайс опешил, он прекрасно знал, что Лесной в курсе всего происходящего на базе, но к такому прямому вопросу оказался не готов. — Воеводов решил уничтожить его в одиночку. Мы лишь поддержим и прикроем его.

— Мы обсуждали эту тему, и вы все равно стоите на своем. Ну что же, если вы так ничему и не учились, то больше не буду вас переубеждать. Со временем до вас дойдет, что проблемы применением силы не решаются. Агрессия порождает только агрессию. — Кир вздохнул, и Стиву на долю мгновения показалось, что он все же может испытывать эмоции, хотя это могла быть и заученная реакция на разочарование. — Ладно. Продолжай работать согласно плану. Выйду на связь, как буду готов вылетать обратно.


19 ноября

11.00 по Московскому времени

База «Исток».


Стол ломится от различного оружия и экипировки, лежащем на нем. Воеводов подошел ближе. Автоматы почищены и смазаны, магазины заряжены патронами, гранаты распаковали из промасленной бумаги и вкрутили в них взрыватели, аккумуляторы на шлемах заряжены, ПНВ и приборы ночного видения готовы к использованию, мины в полной боевой готовности, бронепластины установлены в бронежилеты.

— Так, давайте повторим. Марк, ты со снайперской винтовкой, дистанция пятьсот метров, прикрываешь меня до входа на базу. Тимур, на тебе пулемет, ведешь огонь на подавление в случае внезапного появления противника. Постоянно держим связь. Если меня ранят или эвакуация из «Нуклия» будет затруднена, вытаскиваете меня на квадроциклах под прикрытием вертолетов. — Повернувшись к Юлаеву и Сахарову, Вадим еще раз пробежался по инструкциям.

— Так точно. — Ответили в один голос.

Пойдем проверим наш пепелац. — Воеводов махнул в сторону летного поля.

От ангаров и до самого забора «Истока» яблоку негде упасть, все заставлено готовыми к бою беспилотными вертолетами. Двадцать восемь боевых машин хищно ощерились наконечниками ракет, стволами пушек и тубусами НАРов. Ближе к ангарам стоят три конвертоплана. Два поменьше, с более узким и агрессивным фюзеляжем, на крыльях подвешены массивные БЕТАБы, один вид которых сразу говорит об их разрушительной силе. Третий конвертоплан больше, более пузатый и ширококрылый. В хвостовой части открыт грузовой отсек, рядом с рампой, подготовленные к погрузке, два квадроцикла, обшитые бронепластинами и с установленными пулеметами. Воеводов направился прямо к грузовому конвертоплану.

— Привет! — Повернулся к Вадиму один из техников, укладывающий ленту патронов в короб на квадроцикле. — С инспекцией?

— Нет. Просто любопытствую. — Воеводов подошел к грузовой рампе. Внутри летательного аппарата уже закреплена часть амуниции. С потолка к полу протянуты крепления для вездеходов. — Нормально вы его так переоборудовали.

— Он же многоцелевой, как конструктор, под любую задачу можно настроить. С таким работать — одно удовольствие.

Тимур с Марком подошли к квадроциклам, больше похожим на миниброневики. Стальные пластины почти полностью закрывают водителя, спереди стекло-триплекс, крыши нет, чтобы легче управляться с пулеметом.

— Нормальный такой панцерваген. На игрушечный похож. — Марк покачал вездеход — тяжелый. — Подвеска то выдержит?

— Выдержит, воткнули от Паджерика, два электродвигателя на каждой оси, он хоть и вести теперь почти под тонну, но в маневренности не потерял. — Ответил тот же техник.

— К завтрашнему вылету, считай, полностью готовы. — Сказал Воеводов. — Ладно, орлы, идите отдыхайте, отсыпайтесь. Поешьте нормально перед сном. Чтобы были свежие и полные сил. Никаких гулянок вечером, как уничтожим «Нуклий» — нагуляетесь.

Сахаров хмыкнул. Тимур обиженно опустил голову, вспомнив свою попойку перед побегом из «Рассвета».


19 ноября

22.34 по московскому времени

База «Исток»


Ночной воздух приятно холодит кожу и бодрит, хоть и без него спать вообще не хочется. Слишком много тревоги и переживаний, слишком много мыслей в голове. Впервые с создания «Истока» они собираются нанести удар анклавовцам, не отсиживаться за спиной Воеводова, не прикрываться рациональностью и пацифизмом, а, наконец-то, предпринять действительно решающий шаг. И вот от этого решающего шага организм сбоит, весь день мучает изжога, нет аппетита, усидеть на одном месте больше пяти минут невозможно. Даже Женя, которая обычно превосходно снимает все тревоги своим присутствием, не помогла. Девочка, вернувшись с занятий, словно почувствовала нервное состояние Князева, не стала беспокоить, молча забралась на диван с планшетом и смотрела весь вечер мультфильмы. Вика вернулась позднее обычного, вымотанная и уставшая, приняла душ и почти моментально уснула. Саша на секунду повернулся и посмотрел на спящую девушку. Совсем не заметил момента, когда она переехала к нему, словно всегда здесь и жила. В первую ночь, проведенную вместе, кроме поцелуев и объятий ничего не было, рядом спала Женя и оба чувствовали себя неловко в присутствии ребенка. Все случилось на следующий день. Князев зашел в обед в комнату, то ли за кофтой, то ли еще за чем-то, уже выветрилось из головы, и столкнулся с Колмагоровой, выходящей из душа. Дальше все как в тумане: поцелуи, прикосновения, летящая в сторону одежда. Местами неуклюже, сбиваясь с ритма, задевая друг друга локтями или коленями, но отдаваясь полностью происходящему. Все было по-другому, не так как он привык. Обычно после секса он чувствовал себя грязно, сразу хотелось сходить в душ, но эту «грязь» не смоешь, слишком глубоко она сидит внутри. Заливал ее алкоголем, растворяя в огненной воде и размывая ощущение опьянением. А с Викой наслаждался каждой секундой, каждым прикосновением. Даже после просто лежал и обнимал ее, гладил кончиками пальцев ее жесткое тело, и хотел, чтобы этот момент длился вечно. Сам себе не мог объяснить такую метаморфозу, но это новое ощущение оказалось настолько приятным и уютным, что сама близость воспринималась теперь совсем по-другому. Может это и называют «по любви»?

Повернулся к открытому окну. «Исток» спит, безмятежно и тихо, словно завтра будет очередной мирный день. Вот только ему никак не спится. Огромное желание сесть на конвертоплан вместе с Воеводовым, самолично вломиться в треклятый «Нуклий» и собственными руками нажать кнопку пуска ядерной ракеты. Перед глазами возникла картина сгорающих в самом эпицентре взрыва нуклиевцев, словно кадры из фильма. Вместе с их телами, моментально превращающимися в пепел, испаряется злость, ненависть и гнев, накопленные за все время после эпидемии. Чувство исполненной мести переполняет, топя в себе вину перед родителями, трусость и жалость к себе. Хочется самолично всадить пулю каждому в лоб, выпустить кишки всем причастным к «Пурпурному», возомнивших себя властителями судеб. Распростертое на полу тело в белом аптечном халате, сумасшедший взгляд наркомана, зареванные и перепуганные глаза Женьки, сжатая в ручках мамина сумка и смартфон с треснутым экраном. А сколько таких же детей, которые только-только начинали жить, радовались каждому дню, смеялись, встречали родителей с работы и мечтали, погибли в страшных муках от вируса. Нет, эти мрази заслуживают всего, что их ждет. Как они могли возомнить, что их желания и стремления стоят жизней миллионов детей? Сжал подоконник до белых костяшек и скривился от боли в травмированной руке.

— Ты что не спишь? — Сзади на плечи легли теплые руки. Саша повернулся. Вика с полуприкрытыми сонными глазами обняла его, прижавшись головой к груди. — У тебя сердце сейчас из груди выпрыгнет.

— О завтрашнем дне думаю. — Князев задержал дыхание, пытаясь успокоить пульс.

— Ты себе такими мыслями только язву заработаешь. Надо уметь отстраниться. За ночь ничего не изменится.

— Я бы хотел сам с ними отправиться, хоть и понимаю, что это глупо — только мешать буду.

— Думаешь ты один такой? Уверена, что каждый в «Истоке» сгорает от желания саморучно поквитаться. Я сама завидую Тимуру и Марку, они будут на передовой. Но трезвость ума терять нельзя. Ты правильно сказал, там мы будем лишь мешаться, здесь от нас намного больше пользы, тем более от тебя. — Вика усадила Сашу на кровать и положила голову ему на плечо.

— Не преувеличивай. Чем я лучше остальных? Порой мне кажется, что я бесполезен, только болтать и умею.

— Я, конечно, люблю тебя, но порой ты бываешь невыносим. Скажи, ты так на похвалу напрашиваешься?

— Конечно, и еще чтобы по голове погладили. — Саша цокнул. — Гештальты похвалы остались в далеком детстве. Просто мне не хватает какого действия, видимых результатов моего участия.

— Результатов? Саш, ну не прибедняйся, или не строй из себя дурочка. — Вика закатила глаза. — В любом человеческом социуме должно быть организующие начало. Человек, который является волеизъявителем большинства, который не боится брать на себя ответственность за решения, умеет вести за собой, критически оценивать ситуацию. Это тоже очень важная и серьёзная деятельность. Хочешь результатов? Вот тебе самый явный — только благодаря тебе почти половина людей из нуклиевского десанта примкнула к нам. Думаешь кто-то бы еще решился вот так смело предложить уйти несогласным? Или выйти и выступить почти перед двумя тысячами людей, и суметь сказать им то, что заставит их передумать. Я вот сильно сомневаюсь. Представлю себя на твоем месте, я бы и двух слов не связала.

— Ты? — Князев посмотрел на Вику. — Да ты бы их там с потрохами сожрала.

— Не, это я при тесной беседе такая, а если выступать перед большим количеством людей, когда от твоих слов и действий столько зависит я бы спасовала. В школе боялась к доске выходить, чего уж там о такой толпе говорить. Так что заканчивай со своим «комплексом самозванца». Я в тебя верю, тебе еще что-то нужно для того, чтобы самому поверить в себя?

Саша повернулся и посмотрел в глаза Колмагоровой. Во взгляде что-то очень знакомое, то, что он часто видит последнее время. Точно. Женя смотрит на него с такой же теплотой. Теперь и эти зелено-серые глаза, лучатся тем же теплом. А еще на него смотрела так мама, всегда с самого детства и до последнего дня, несмотря на его загулы, попадания в рехабы, протесты и скандалы.


20 ноября

00.34 по московскому времени

База «Исток».


За несколько метров почувствовал запах сигаретного дыма.

«Витя опять курит, интересно он с сигаретой вообще расстается?»

Подошел ближе к дереву и увидел два силуэта. Один с сигаретой, подкрашивающей при затяжках бороду оранжевым.

— Здаров, мы тебя уже заждались. — Пробурчал второй, судя по голосу Семен.

— Да с патрульными никак разминуться не мог. Кружат вокруг корпусов как комары у фонаря, хрен проскочишь. — Полушепотом, словно боясь, что его услышать, сказал пришедший.

— Ладно, давайте по-быстрому все обсудим и свалим, а то уши уже замерзли. — Виктор повернулся к пришедшему. — Что у тебя нового?

— Продвигаюсь, триста килограммов уже сварил и расфасовал по брикетам. Попутно делаю детонаторы.

— Слышь, Потап, сколько отверстий на одном здание делать? Я уже в двух корпусах насверлил дырок как в сыре. Все в несущих стенах, как ты и говорил. Но я в душе не ковырялся, правильно или нет. — Семен пожевал губами и отряхнул руки, словно только что закончил работу.

— Просто делай по моей инструкции: одно отверстие, глубиной в две трети стены, через каждые четыре метра несущей стены, в углах по два, на расстоянии метра друг от друга. Диаметр сантиметров семь, не больше. Заложим взрывчатку, установим детонаторы и закупорим. Подорвем все одновременно. — Ответил Потап.

— Хорошо. Мне еще два корпуса осталось, потом перейду на склады и ангары. Главный прораб, Борис вроде, доверил мне инспекцию всех зданий, идиотина доверчивая. Все у них здесь так просто, на доверии типа, аж оскомина берет. Улыбаются, ходят, а сами восемь миллиардов людей потравили как тараканов. Ты их новые летающие утюги видел?

— Да офигеть! — Виктор отбросил в сторону недокуренную сигарету. — Вот это точно доказывает, что именно они эпидемию устроили. Откуда у них такие технологии? Сто процентов до «Пурпурного» все сделали, подготовились, а сейчас силы накапливают, чтобы остальных выживших добить. Видать, накосячили что-то в своем вирусе, что не всех перебили, теперь приходится им своими руками доделывать.

— Все, остыньте. — Осадил собеседников Потап. — Горячка ни к чему. Надо сохранять холодный рассудок. К подрывному делу опасно на взводе подходить. Взрывчатка — она как истеричная девушка, пришел к ней нервный, так она моментально из себя выходить и взрывается. Одна ошибка, и подорвемся раньше времени. Сема, ты как закончишь сверлить, начинай укладку, только неторопливо. В одно здание много не носи, чтобы не раскрыли. Серегу с Вовкой подрядим на транспортировку. Кстати, где они?

— Да опять в патруле прозябают, стахановцы. Каждый день сами напрашиваются. Правильно делают, Сталюков им уже доверять начал. Вову недавно в «секрет» отправляли. Глядишь, так и в штаб наблюдения пустят, посмотрит, где камеры стоят. — Ответил Витя.

— Отлично. Главное не спешить. А то этот, Воеводов, может спалить. Он, зараза, прохаванный, его просто так не обдуришь. Если заподозрит что, то докопается. А сюскаться он точно не будет. Слышали же, что он с «Рассветом» и «Зарей» сделал? Вот. Так что помаленьку потихоньку делаем свое дело. И, главное, не поддаемся на их иллюзии, а то расклеиться в таких бархатных условиях недолго. Помним о нашей задаче и против кого мы выступаем. Ладно, все расход, а то сам уже продрог. — Потап передернул плечами и потер рукой залысину на голове.


20 ноября

09.40 по московскому времени

База «Исток».


— Итак, — Прайс положил планшет на стол, демонстрируя собравшимся панораму «Нуклия». Яркие лампы ангара заиграли бликами на экране таблета. — «Коридор» из дронов для пролета беспилотных вертолетов и экипажа Вадима уже создали. Сейчас над базой висят восемь дронов радиоэлектронной борьбы. Перед атакой они полностью уничтожат связь, видеонаблюдение и локаторы противника. Мы переоборудовали почти пятьдесят коптеров, сделав из них камикадзе, на каждом заряд в килограмм взрывчатого вещества. Будем их использовать для вывода из строя вражеской техники, вышек и систем ПВО. Далее в бой вступают три группы вертолетов, оттягивая на себя силы. Всю территорию «Нуклия» накроем плотной дымовой завесой, для маскировки передвижения Вадима. Вы, — Стив повернулся к Воеводову, Тимуру и Марку. — Высаживаетесь вот здесь, под прикрытием леса и холма. Пользуясь поддержкой дронов, продвигаетесь к стене на квадроциклах. К этому времени один из вертолетов организует вам проход, уничтожив часть забора. Юлаев с Сахаровым остаются прикрывать, Вадим проникает на территорию базы противника через вот этот вход. Судя по наблюдению, он мало охраняется в отличие от главного, беспилотные дроны-штурмовики помогут зачистить и без потерь войти в сам бункер. Дальше мы слепы, придется полагать только на твои навыки, Вадим. Дроны тебе, конечно, помогут, но это максимум, что мы сможем сделать. В случае непредвиденных обстоятельств Тимур с Марком эвакуируют тебя. Отталкиваясь от информации, которую мы получили, наблюдая эти дни за «Нуклием», сил обороны там не так много, человек тридцать максимум. Маскируют свою базу как только могут, стараются не привлекать внимание большим количеством людей. Половина охраняющих на периметре, так что в бункере человек пятнадцать. Только это уже не гражданские, которым только-только дали оружие, это профессиональные военные, обученные и тренированные. У тебя будет превосходство, отсутствие связи и внезапная атака посеет хаос в их рядах, этим надо воспользоваться. Начинаем с наступлением темноты, используя ее как дополнительную маскировку. — Закончив, Прайс выдохнул и сделал несколько больших глотков воды из бутылки.

— Ты точно не из американских спецслужб? — Воеводов в полной боевой экипировке, вскинул брови и посмотрел на Стива.

— В компьютерные игры много играл. — Парировал Прайс, удивив тем самым всех присутствующих.

— Потом расскажешь, что это за игры. Такие надо вводить при тактической подготовке военных. Ладно, вернемся к нашим «баранам». Если все пройдет по плану, я подрубаюсь к сети «Нуклия» и уношу ноги с базы. Стив выкачивает координаты «Проталия»…

— Не только. — Перебил Прайс. — Вчера много думал, что еще полезного мы можем получить. Надо постараться вытащить расположение всех общин в России, список собранных в них людей, информацию по всему штату безопасников, логистические цепочки, склады вооружения. Это не займет много времени и не потребует большей задержки.

— Хорошо. Короче, Стив по максимуму потрошит их сервера, я отступаю к ребятам, мы грузимся на конвертоплан и сваливаем.

— Все верно. — Продолжил Стив. — В это время бомбим «Нуклий» БЕТАБами и отводим вертолеты на безопасное расстояние. К этому моменту все системы ПВО и ПРО уже должны быть уничтожены. Довершающей штрих — Серго с базы под Майкопом запускает «Сармат» с тактическим ядерным зарядом и сносит базу с лица земли.

— Представляю на сколько это деморализует руководителей оставшихся общин. У меня вопрос. — Князев подошел ближе к столу с планшетом. — Стив, мы можем пожертвовать одним из дронов наблюдения?

— Для чего?

— Снять момент уничтожения «Нуклия» ядерным взрывом. Одно дело, рассказать людям это на словах, другое — показать на экране. Да и для потомков хорошая кинохроника. Наши люди пашут на пределе возможностей и будет правильно дать им хорошую мотивацию, показать результат их трудов. Внутри каждого кипит желание отомстить, а принять участие в расправе над анклавовцами они не могут. Надо дать выход этим эмоциям. Меня самого разрывает от желания отправиться с Вадимом, но это невозможно. Думаешь они не хотят рвануть в рукопашную атаку? Пусть хоть увидят, как «Нуклий» превращается в кипящую землю.

— Хорошая идея, я об этом не подумал. Михаил, — Стив повернулся к стоящему чуть в стороне Федоровичу. — Как высадите ребят, уходите на конвертоплане на безопасное расстояние и ждите сигнала об эвакуации. Если летательный аппарат повредят, это поставит под угрозу всю миссию, нам нельзя так рисковать.

— Без вопросов. — Михаил изобразил воинское приветствие. — Хотелось бы, конечно, на «Карлсоне» с ними повоевать, но это так, личные хотелки.

— Нельзя рисковать жизнями, надо свести к минимуму шанс потерь. Если собьют беспилотный вертолет, то кроме железки мы ничего не потеряем. Вы самый опытный наш пилот, на вас еще лежит подготовка операторов, так что не рискуйте зря, как бы не сложилась ситуация.

Федорович молча кивнул.

— Ну что, все готовы? — Стив обвел взглядом собравшихся.

Тимур, держась руками за лямки бронежилета, сосредоточено смотрит на планшет. Марк сидит чуть поодаль, камуфляжная форма, каска и броня выглядят на нем непривычно. Сталюков, как всегда, держится ближе к Федоровичу, что-то тихо с ним обсуждая. Вадим стоит рядом, запоминая каждый метр предстоящего маршрута с экрана. Джавид, недавно закончивший руководить подвозкой последних боеприпасов к вертолетам, нервничает, щелкая пальцами. Услышав вопрос, все одновременно кивнули.

— Тогда погнали.

* * *

Гул взлетающих вертолетов слился в сплошной хорал. Потоки воздуха от винтов треплют волосы, глаза приходиться щурить от поднимаемых в воздух пыли и грязи. Возле рампы конвертоплана уже стоит Воеводов, командуя погрузкой квадроциклов.

— Марк, тебе страшно? — Послышался сзади голос Тимура, приглушенный свистом лопастей.

— Что? — Не расслышал Сахаров.

— Страшно тебе или нет, спрашиваю? — Прокричал громче Юлаев.

— Не боятся только или мертвые или психи. Я псих, мне не страшно. — Поправив лямку автомата, ответил Марк.

— Прямо так и не страшно. — Не поверил Тимур. — У меня мочевой пузырь от страха до размеров наперстка сжался. Когда прошлый раз летели и близко так не было. Ты по любому боишься, просто хорошо это скрываешь.

— Тим, если бы ты знал, сколько раз я пытался сам себя убить, то не задавал бы таких вопросов. — Марк остановился в нескольких метрах от конвертоплана. — Смерть неизбежна, так же как восход Солнца, мы все рано или поздно умрем. Ты боишься восхода? Вот и я нет. Люди боятся не самой смерти, они боятся не успеть сделать что-то при жизни. Я давно ничего от жизни не жду, поэтому смерть для меня не что-то ужасное. Там либо ничего, либо какое-то посмертие, а это вызывает лишь любопытство. Когда перестанешь бояться умереть, то и жить станет проще. — Сахаров похлопал по плечу Тимура и запрыгнул в пассажирский отсек.

Юлаев застыл на месте, обдумывая слова друга и только окрик Марка привел его в себя. Добежав до конвертоплана, Тимур забрался внутрь и направился к своему месту.

— Ну что, бойцы, готовы? — Воеводов затянул крепежную стропу на вездеходе.

Тимур с Марком, рассевшись по креслам и застегнув ремни безопасности, кивнули.

— Тогда погнали! — Показав грузчикам большой палец вверх, Вадим выбрался из летательного аппарата и подошел к стоящему рядом алабаю. — Скоро вернусь, дружище. Прошлый раз вернулся и в этот раз вернусь. Ты тут не скучай и смотри за всеми, оставляю тебя за старшего.

Султан, абсолютно не обращая внимания на шум винтов, посмотрел на хозяина грустными глазами, понурил голову и зашагал в сторону ангаров. Федорович переключил тумблер, загудели приводы, поднимая рампу. Воеводов запрыгнул в уже наполовину закрытый люк. В конвертоплане стало намного тише.

Юлаев на секунду закрыл глаза и задержал дыхание. Корпус летательного аппарата слегка качнулся. В животе резко потянуло вниз, ощущение, словно падаешь с большой высоты. Заложило уши. Конвертоплан стремительно набрал высоту и, развернув винты в вертикальное положение, полетел на север.

* * *

— Ты так переживаешь, словно я самолично лечу в вертолете, а не управляю им отсюда. — Аня засмеялась и приобняла Джавида.

— Не по себе как-то. Волнуюсь за тебя и за то, чтобы все прошло хорошо. — Кочарян, стоя у дверей операторского центра, заглянул внутрь.

Большой зал заставлен креслами, похожими на кокпит автосимулятора. Часть операторов уже нацепили шлемы и заняли свои места, поднимая беспилотные вертолеты в небо. Остальные еще готовились к длинному дню, закидываясь снэками и допивая кофе.

— Все будет хорошо, в этот раз вертушку не потеряю. — Успокоила Джавида Аня.

— Устанешь же офигеть как. Вам только туда лететь полтора часа, потом там неизвестно сколько времени и еще обратно добираться. Проголодаешься. — Не унимался Кочарян.

— Стив это продумал. Мы когда только летать начинали, многих укачивало, вестибулярка не выдерживала. Вон видишь пятеро сидят? — Аня указала на небольшую группу сидящих за мониторами людей. На экраны выведено изображение со всех пилотируемых вертолетов. — Они отслеживают все вертушки, и готовы в любой момент заменить оператора, может в туалет кого приспичит, или попхлеет.

— Хорошо. — Выдохнул Джавид и обнял девушку. — Просто ты сейчас будешь там, на передовой, а я как тыловая крыса, все по складам да по складам.

— Крыса! Ну ты и скажешь! — Засмеялась Аня в голос, моментально обратив на себя внимание всех свободных операторов. — «Крепкий тыл — залог победы», как говорится, так что не придумывай. Все я побежала, а то последней взлечу.

Девушка чмокнула Джавида в щеку и пошла к своему операторскому креслу.

* * *

Над Воронежской областью попали в метель. Видимость нулевая, снежинки на сумасшедшей скорости врезаются в лобовое стекло конвертоплана, создавая ощущение полета на космическом корабле. Темнота — космический вакуум, размытые в трассер снежинки — искаженные от скорости звезды. Полюбовавшись этим видом, Воеводов перебрался в пассажирский отсек. Сахаров, подложив под голову свернутую рулоном куртку, спит безмятежным сном. Тимур отстегнул магазин от автомата и медитирует, выщелкивая один патрон и вставляя его обратно.

— Как ты? — Спросил Вадим, отстраненное лицо Юлаева и монотонность движений заставляли нервничать.

— Уже лучше, но все равно немного потряхивает. — Тимур откинул голову и посмотрел в потолок.

— До сих пор после той вылазки колбасит?

— И да и нет. Начал больше думать о жизни и смерти. Постоянно прихожу к одному и тому же вопросу и никак не могу найти на него ответ: почему люди так зациклены на истреблении себе подобных? Почему мы просто не можем прекратить все войны, убийства и насилие, и просто попробовать жить спокойно? Почему нам постоянно надо уничтожать, почему мы так воспеваем насилие всеми возможными способами? Фильмы, песни, компьютерные игры. До «Пурпурного» прогресс достиг такого уровня, что можно было бы жить почти в утопии, но это обернулось только еще более жестокими и разрушительными войнами.

— Тут в двух словах не ответишь. Если вкратце, то война — как опиум для народа, она нужна и тем, кто их начинает, и простому человеку. Этого стыдятся, вуалируют, но от этого никуда не деться.

— Зачем простым людям она нужна? Почему они не могут просто жить и наслаждаться банальными вещами?

— Они разучились, раньше умели, а теперь разучились. — Вадим снял каску и положил рядом. Юлаев, сам того не подозревая, поднял очень больную тему.

— Как человек мог разучиться жить?

— Знаешь почему деликатесы так ценятся? Потому что они — редкость. Их тяжело достать, они дороги и дефицитны. Именно поэтому люди едят их редко, их вкусовые рецепторы не привыкли к такому вкусу, и они получают целый спектр новых ощущений. Если бы редкие блюда были бы доступны так же, как бургеры из ближайшей забегаловки, они потеряли бы свою ценность. Сначала их сметали бы с полок, но очень скоро они бы приелись и стали повседневной пищей, а то и вовсе забылись. С жизнью точно так же. Для людей она стала привычной, серой и обыденной. Если всю историю человеку надо было выгрызать каждый день своего существования, то сейчас доступно все: медицина, еда в магазинах, тёплая кровать в бетонной коробке, пенсия, детские пособия, кредиты и льготы. И жизнь стала простой, она потеряла остроту вкуса, эмоции поистрепались. Люди разучились быть счастливыми, разучились радоваться каждому новому дню, тому, что они тупо проснулись, есть что закинуть в желудок, а за дверью не стоят враги, желающие тебя убить или взять в рабство. Современный человек поглощают информацию из интернета и телевизора, где ему показывают, как надо быть счастливым, потому что он забыл. Для него придумали целый культ, новую религию. «Купи себе последнюю модель телефона, и ты станешь самым счастливым человеком! Выпей бутылочку Кока-колы, только она подарит тебе праздничное настроение. Приобрети наши кроссовки тогда любая прогулка для тебя будет лучше первого шага твоего ребенка!» И все эти люди в рекламах улыбаются и лучатся счастьем, показывая пример как это — быть счастливым. — Воеводов перевел дыхание и сжал кулаки. — Вот прожил человек тридцать лет. Он просыпался и засыпал одиннадцать тысяч раз, а спроси у него сколько дней в жизни он был счастлив, и, бьюсь об заклад, никто не назовёт тебе больше десяти. Горя и боли вспомнят хоть отбавляй, но это инстинкт — помнить то, что причиняет вред, банальная функция нашего сознания, а вот быть счастливым надо уметь. Жизнь — это океан дерьма, с маленькими островками счастья, и главная ирония в том, что мы должны создавать их сами. Знаешь почему я не ушёл из военных после первого задания? После первой отнятой жизни? Потому что война даёт тебе почувствовать тот настоящий и неприкрытый вкус жизни. Пройдя по грани, заглянув в глаза смерти, ты как утопающих цепляешься за каждое мгновение нового дня и счастлив просто проснуться, но этот эффект не вечен. Через какое-то время все снова покрывается плесенью и затхлостью, и вот ты опять превратился в обыденного пожирателя жизни. И ты бежишь туда, где ты можешь получить очередную порцию лекарства от скуки и постылости, наркотика расширяющего твоего сознание, ты бежишь на войну, или убивать или быть убитым.

— И что нам с этим делать? Как разорвать этот порочный круг?

— Если бы я знал ответ на этот вопрос, то не летел бы сейчас в атаку на «Нуклий». Ничего бы не случилось, даже «Пурпурного рассвета», мы бы жили в идеальном мире, где нет голодных, сирых и униженных. Но я, к сожалению, такой же простой человек, к тому же уже переломанный той самой войной. Моя точка зрения однобока, и точно не мне учить других как надо жить. Надеюсь, у вас в «Истоке» получится сломить эту догму, изменить сознание людей, показать им правильный путь. Это будет не легко, и далеко не сразу. Возможно даже вы это не застанете, менталитет человека меняется не за одно поколение. Но если вам удастся посеять зерна разума, то ваши праправнуки пожнут плоды ваших трудов. Надеюсь, что так и будет… — Вадим тяжело вздохнул и перелез обратно в кабину, оставив Тимура наедине со своими мыслями.

Юлаев вставил патрон обратно в магазин, пристегнул его к автомату и посмотрел на оружие, вытянув его перед собой на руках.

«Эта вещь создана с одной целью, убивать. Столько труда, ресурсов и времени, и все ради уничтожения себе подобных. Нет, Вадим прав, с человечеством точно что-то было не так. Самое мерзкое, тупое и низкое, чем может заниматься человек — убивать. Вроде бы и homo sapiens, только вот „sapiens’а в нас ни грамма, если последним аргументом всегда является насилие. Даже после гибели почти всего человечества мы снова погрязли в междоусобице. Покончим с 'Проталием“ и необходимо стереть из сознания людей убийства и насилие как таковое. Вознести ценность человеческой жизни в абсолют, привить уважение к личности каждого. Нас не так много осталось на Земле, чтобы разбрасываться жизнями направо и налево. При штурме лжеНуклия я ничего не мог изменить, мне оставалось лишь наблюдать результаты чудовищной человеческой натуры, но мы можем влиять на людей в „Истоке“. Мы дадим им все: пищу, жилье, тепло. Все возможные блага и средства для развития, убрав тем самым необходимость бороться за выживание. Нужно искоренить все причины жестокости, чтобы ни у кого и мысли такой не возникало, а тех, кто не сможет устранить в себе тягу к насилию, изолировать. Вот она, главная цель, смысл создания „Истока“ и то, ради чего стоит продолжать жить. Лесной прав, и Вадим прав, надо лишь прислушаться к ним, вычленить из их слов суть и отталкиваясь от этого, построить новое общество, свободное от оков прошлого.»

Загрузка...