Апокалипсис завтра

ГЛАВА 10

Лондон, Англия.

— Кажется, этот лимонный торт с меренгой был лишним, — Олли Ярвинен — гений теоретической физики и полный профан в общении с противоположным полом, устало рухнул на соседнюю с Рупертом кровать, удовлетворенно потирая немного выпирающий после плотного ужина живот. — Эй, Питер, чем займемся в свободное время?

Руп зевнул, ощущая тяжесть в желудке, и хмуро посмотрел в окно. Небо было не светлее его выражения лица. Кажется, скоро снова заморосит дурацкий дождь. Именно поэтому он никуда не хотел ехать.

С Олли они не были друзьями, до этой поездки они знали друг друга лишь заочно. У Рупа вообще друзей почти не было, один только Харви, который для остальных был странноватым одиночкой-художником, чьи картины были мрачны, как образы «Черного парада» у «My Chemical Romance»[4]. Но даже Харви не знал реального имени Руперта, не был в курсе его настоящей истории. Вся его теперешняя жизнь — лишь притворство, о котором знают только вампиры и Саманта.

Его университет еще полгода назад объявил о наборе группы для поездки в столицу Англии и ее окрестности, также включающую в себя одну экскурсию по замкам Уэльса. Шесть бюджетных мест в группе было отведено отличникам учебы, тем, кто стал лучшими по окончании семестра. Остальные пятеро являлись попросту богатенькими. И, надо сказать, Руперт уж точно не причислялся к выдающимся студентам. Парень с кислой миной вспомнил, как удивился своему имени в готовом списке экскурсионной группы. После его звонка домой выяснилось, что Джимм без спроса перевел деньги университету. Вампира не волновало, что думает на этот счет сам Руперт, лишь сказал, что даже ему сейчас небезопасно оставаться в Финляндии, и две недели за границей совсем не повредят.

Юноша еще раз мысленно пожелал Бротту провалиться.

— У меня нет никаких дельных предложений, кроме как послоняться по округе.

— Рядом, говорят, Кембриджский театр есть, — задумчиво глядя в потолок, проговорил Олли.

Руп хохотнул:

— Хочешь предложить, как парочке гомиков, сходить посмотреть какую-нибудь постановку? Если и идти в театр, то всей группой или, если так хочется, пригласи девушку.

— Ясно, театр отпадает, — без особого сожаления подвел итог будущий физик-преподаватель.

На самом деле, Рупу никуда не хотелось идти.

Группа прибыла в одиннадцать часов по местному времени и сразу угодила под моросящую мерзость. Час под дождем с сумками и их, наконец, пустили в этот маленький, но уютный отель. Вскоре прибыл автобус и студентов из Рованиеми повезли на обзорную экскурсию по городу. Гид нараспев что-то вещала в маленький микрофон, положив тот на свой второй подбородок, да так скучно, что Руперт в какой-то момент даже задремал, за что получил, как нашкодивший ребенок, по затылку от сопровождающего их Рихарда. Тридцатипятилетний преподаватель социальной психологии вот уже четыре года был постоянным руководителем различных университетский поездок. И большим охотником до молодых студенток. В общем, после экскурсии и похода в национальную галерею, Руперт попросту не хотел шевелиться.

В Лондоне уже наступил вечер, загорелись теплым светом фонари на влажных, после дневного дождя, улицах. Большинство людей выползли со своих рабочих мест, и город начал жить своей вечерней жизнью на полную катушку. Кто-то громко хохотал в самом начале у пересечения Брод-крот и Краун-крот, где находился их отель. Английский акцент убивал Рупа, иногда заставляя переспрашивать сказанное по нескольку раз. Складывалось такое ощущение, будто каждый англичанин напихал в рот картошки с рыбой и ходил так по улицам, разнося неприятный запах и непонятную речь. Если их гид и экскурсоводы из музеев говорили размеренно и правильно, то пытаться подслушать разговор обычного трудяги или, того хуже, слегка поддатой молодежи — было задачей невыполнимой.

— Эй, Олли, — позвал Руп, вытаскивая свою дорожную сумку из-под кровати, — поднимай задницу, прогуляемся. Только я ботинки надену.

Парень на соседней кровати просиял.

— О, я слышал, девчонки тоже планировали пройтись и накупить родным сувениров…

— Нет-нет, с этими сороками я идти не хочу. Или ты желаешь слушать этот бабский треп, больше похожий на надоедливое щебетание птичек? — Руп оперативно зашнуровывал ботинки. — Побродим чисто мужской компанией, спокойно оценим местных девушек, заглянем в паб, м? Слышал в этой стране все помешаны на футболе и в пабах часто смотрят матчи.

— Прости, на чем помешаны? — немного не понял Олли. — У меня плохо с английским… совсем плохо[5].

Руп на секунду задумался, понимая, что не может вспомнить, как по-фински будет «футбол».

— Не важно, — махнул он рукой, накидывая легкую куртку. — Главное, если вдруг попадем на просмотр очередного матча, показывать, как нам нравится игра. Слушай, Олли, иногда мне кажется, что ты не от мира сего. Как можно не знать о любимом в Англии спорте?

Ярвинен встал с кровати и с укором посмотрел на него.

— Ну, знаешь ли, — парень машинальным движением откинул с лица белые, вьющиеся волосы, из-за которых Рупу иногда напоминал барашка, — возможно, будущему специалисту по маркетингу такая информация и может быть полезна, но для меня она уже лишняя.

— Ладно-ладно, я молчу, — усмехнулся парень. — Давай лучше придумаем что-то убедительное, чтобы нас отпустили вдвоем прогуляться по незнакомому городу.

— Может: «Простите, но мы совершеннолетние?»

— Пойдет.

Пиво было какое-то мерзкое, а может, это из-за того, что воздух здесь был пропитан запахом жареной рыбы и картошки вперемежку с куревом. Но место являло собой ту самую «английскую» классику, которую всегда представлял себе Руп, читая книги или общаясь с немногочисленными «желтозубыми» представителями туманного Альбиона. Серо-желтые стены, стойка из какого-то темного дерева, полукруглые окна с частыми рейками клеткой, выцветшие вырезки из газет в рамах на стенах, высокие пивные кружки, грубо сколоченные стулья и столы. Они с Олли зашли в тот момент, когда местные что-то восторженно кричали, стукаясь пузатыми пенными кружками. Восемь мужиков от тридцати до сорока сидели в дальнем углу небольшого зала. На молодых парней тут же обратили внимание, на секунду замерли, но тут же продолжили в том же духе обсуждать то, что показывали на плазме в их части помещения. Пройдя ближе к стойке, ребята заметили тот самый футбол. На небольшой плазме, подвешенной под самым потолком — наверное, для того, чтобы буйные посетители не разбили ненароком — команда в синем играла против команды в темно-красном. Кажется, те, что были в синем вели в счете.

«Челси — Манчестер сити», — во время повтора написали на экране.

— Хм, я слышал про «Челси», — хмыкнул Руперт, с недоверием поднимая увесистую кружку темного пива.

Кроме них и следящих за игрой англичан в баре больше никого не было. Олли скучно поддакнул, теребя какую-то пересохшую рыбешку. Бармен — упитанный седовласый мужчина с надменным взглядом — наблюдал за потугами спутника Руперта с насмешкой.

Черт знает, почему Рупа потащило именно сюда. Хотя нет. По соседству с баром он увидел магазин музыкальных инструментов, жаль уже закрытый, в котором висели прекрасные гитары фирмы «Gibson». Вообще он сначала увидел магазин, а потом уже бар. Руп решил, что обязательно придет сюда завтра за струнами к его гитаре или же вообще шиканет и потратит часть переведенных Джиммом денег себе на новую крутую гитару. Он и так в последнее время сильно экономил, не заморачиваясь даже над новой обувью, пронашивая до дыр свое старье.

— Сэр, какая это улица? — вдруг вспомнил о своем топографическом упущении Руп и обратился к бармену.

— Чарринг-кросс-роуд, мистер, — отозвался тот, протирая пивную кружку. — А в чем дело?

— Мне у вас понравилось, — вежливо солгал Руп.

Ну, не говорить же этому старику, что здесь они оказались только потому, что Руперт расстроился, увидев табличку «закрыто» на соседнем магазине и просто хотел зайти туда завтра, но забыл посмотреть на карте название улицы.

— Будем ждать, — чуть смягчился в тоне мужчина и отошел от них.

«Как и ожидалось: судья добавляет еще две минуты. Посмотрите, фанаты „Челси“ уже начинают праздновать победу, — раздавался из телевизора голос комментатора. — Трибуны ликуют. Если „Челси“ победит в сегодняшнем матче, они станут недосягаемы для ближайших по очкам конкурентов — „Манчестер Юнайтед“. Неужели сегодня мы досрочно узнаем, кто стал победителем? Лица болельщиков „Сити“ говорят сами за себя. Но… стойте! Как неожиданно! Де Силва перехватывает мяч у Педро, который только что совершил ошибку в передаче! Пас на Уолкера. Тот стремительно обходит Луиса, Алонсо, — лица у присутствующих болельщиков вытянулись. — О Боже! Уолкер дает точную передачу на Агуэро. Агуэро бьет… о нееет! Не может быть! Счет становится равным! 3:3 „Челси“ — „Манчестер сити“! Невероятно! Какой красивый гол в ворота „Челси“!»

— А комментаторы здесь отдаются на полную, — заключил Олли, бросив бесполезное потрошение рыбы. Он не понимал значения слов, но судил по эмоциональности выкриков спикера.

— Похоже на то. Напряженная борьба, — проговорил, Руп неожиданно увлекшись происходящем на экране.

«Не прошло и десяти секунд, а в штрафной линии у ворот „Челси“ завязалось жесткое сопротивление. Кажется, „Сити“ почувствовали, что могут словить удачу за хвост и выбраться с пятого места на четвертое. Агуэро, опять. Удар! Мяч отскакивает от подставленного бедра Луиса и… о нет! Не может быть! Какая жалость, друзья! Это автогол. Какое поражение! Мяч рикошетом отлетел в Алонсо, а тот сделал роковую ошибку. О, нет! Тяжелый день для „Челси“ и их болельщиков. Последние минуты оказались для них роковыми. Судья дает финальный свисток. Все! Матч окончен! „Манчестер сити“ неожиданно вырывает победу у „Челси“! Просто невероятный матч!»

— Вот же дурак, — громко хохотнул Ярвинен, показывая на экран.

Руп не успел перехватить его руку и теперь лишь в ужасе глядел на блондина. Гневные взгляды из-под сдвинутых бровей притихших болельщиков уперлись в ребят.

— Ты дебил. Кажется, это были фэны проигравшей команды, — страшным шепотом проговорил Руп, теперь уже не сводя глаз с насупившихся мужчин.

— Че этот баран сказал? — прищурился самый толстый из компашки.

— Эээ… хорошая игра, — жирный подскочил со стула после слов Руперта. — Я имею в виду, «Челси»… они хорошо играли, жаль их очень!

Бармен присвистнул и молниеносно скрылся под барной стойкой.

— Бегите, идиоты, — приглушенно раздалось из-под стойки. — Это Билли-молот. Отморозок тот еще.

— Но почему? Что мы сказали? — Руперт медленно и плавно поднимался с места, чтобы при резком движении не рухнуть с высокого барного стула.

— Ему насрать, парень. Он просто зол, понял?

Остальные тоже поднялись вслед за Билли-молотом, который скорее был похож на Билли-хряка.

— Повтори, мелкий, че эта принцесса кудрей сейчас сказала?

Ребята, словно по сигналу, дали деру из бара, слыша за спинами топот и ругательства. Будь Руп один, он бы давно оторвался от ненормальных мужиков, но рядом с Олли приходилось тормозить. Не привыкший к бегу, Ярвинен запыхался уже через двести метров, когда они свернули на Шафстберри-авеню. Парень подгонял физика, но тот, кажется, уже начинал синеть от нагрузки. Тем временем идиоты из бара вовсе не думали останавливаться. Кажется, им даже было глубоко срать на то, что на улице еще достаточно много народу, и то, что по ней ходят полицейские.

— Питееер, — крича, как умирающий кит, позвал Олли, когда они уже бежали вдоль Мерсер-стрит и, до их отеля оставалось всего лишь пара кварталов, — хватииит!

— А? Что? — Руп резко затормозил, чуть не сбив с ног какую-то незнакомую леди с собачкой.

— Они… фуууух… отстали, — еле выговорил Олли, лицо которого уже пошло пятнами. — Все, я устал. Это ты у нас главный спортсмен, а я всего лишь физик.

— Ну, спасибо, — буркнул Руперт, немного теряясь в обстановке на улице. Народа было слишком много. — Прозвучало так, будто ты меня бездумным приматом назвал.

— Прости. Я устал. Пойдем теперь спокойно… в отель. Моя кровать по мне, наверное, уже плачет.

Руп кивнул, признавая, что на самом деле они уже достаточно долго «гуляют». Несмотря на все свое совершеннолетие, они оставались студентами, и Рихард вполне мог впаять обоим какой-нибудь дисциплинарный выговор, лишить стипендии на месяц или еще чего.

— Согласен, пошли.

Руп по обыкновению сунул руки в карманы и быстрым шагом направился дальше по улице, удачно лавируя между людьми. Странное оживление. Или так бывает каждый день? Здесь была небольшая площадь с колонной посередине, и сюда сходилось сразу несколько улиц. Редкие машины совсем не мешали пешеходам, которые будто не понимали, что ходят по проезжей части. Водители спокойно ожидали, пока все перед машиной разойдутся и продолжали свой путь, как ни в чем не бывало. Здесь вообще царило какое-то странное, неестественное вечернее спокойствие.

— Удивительно, да? — подметил то же самое Олли.

— Вот они! — прогремел чей-то бас совсем неподалеку.

Люди вокруг оглянулись, а Руперт тихо выругался. Еще раз плестись с этой черепахой-бараном — увольте!

— Что ты делаешь? — возмущенно завопил финн, когда Руперт толкнул его в стеклянные двери какого-то модного отеля, свет из которого лился на улицу золотом, а внутренности кричали о своем стиле отделкой и декором.

— Будь там!

В отель эти охламоны не должны были забежать, а вот ждать за его пределами могут долго, пока охрана не выпрет непрошеных гостей. Поэтому Руперт отправил Олли туда, а сам ломанулся дальше. Одному не составит труда убежать в закат, весело показывая идиотам средний палец. Заодно отведет их подальше от Ярвинена.

Но…

Парень встал, как вкопанный, во все глаза пялясь на фигуру за огромным панорамным окном холла отеля. Девушка стояла вполоборота, что-то быстро печатая на своем смартфоне, на ее губах застыла полуулыбка. Светловолосая голова была накрыта шляпкой, на шее красовался шарф, но не узнать девушку было невозможно.

— Дэни?! — воскликнул, не веря своим глазам, парень. Девушка обернулась, прекрасно расслышав сквозь толстое стекло.

За долю секунды до удара, Руперт вспомнил о шизанутых болельщиках и Билли-молоте, которые могли ни с того ни с сего пойти бить морды. Идиотизм. В этот момент он понял, почему Билли прозвали молотом. Тяжелый кулак с ловкостью тарана встретился с лицом Руперта, как молот с наковальней. Парню показалось, что костяшки упитанного мужчины провалились ему прямо в лицо, удачно проламывая кости. Руп рухнул на землю, но, не дожидаясь от медлительного Билли и его компании обидных пинков, вскочил и, злобно оскалившись, схватил борова за грудки. Оппонент отразил его оскал кривоватыми зубами. От него неприятно пахло потом и пивом. На лице Руперта отразилась мстительная улыбка, он чувствовал, как заплывает правый глаз, когда его собственный кулак врезался в толстую морду со свинячьими глазками.

Да, хотелось покрасоваться перед девушкой, это он не отрицал. С другой стороны кидаться с кулаками на настоящий танк из мяса было, по меньшей мере, глупо. Удар Руперта почти никак не отразился на Билли.

— Ну, малолетка, сейчас я тебе…

— Пошел бы ты, жирдяй! — выкрикнул Руп, а потом с треском швов на одежде вырвался из рук англичанина и дал деру.

На долю секунды обернувшись к окну отеля «Редиссон», Руперт вместо Дэни с удивлением заметил взволнованную морду Олли. Парень вновь выругался и пустился петлять по улицам.