Апокалипсис завтра

ГЛАВА 18

Руперт сидел на матрасе и лишенным эмоций взглядом буравил тарелку с едой. Почему-то они иногда начали пропадать. Эмоции. Может потому, что в какой-то момент неподготовленный человеческий мозг испытал их слишком много? Поэтому наступила, как сейчас, некая «серость»? Парень подтянул босые ноги под себя и отвернулся от полной еды тарелки.

Сегодня эта сволочь завлекала его бургерами, картошкой фри и колой. Всем нутром Руперт ненавидел азиатку. Ненавидел и одновременно панически боялся. Он чувствовал физическую боль, когда она заглядывала к нему в комнату и, издевательски улыбаясь, приносила еду. Иногда казалось, что она любуется проделанной работой. С удовлетворением изучает глазами его порезы и раненные руки. Руперт понимал, что много где останутся шрамы, что еще не скоро он сможет без саднящей боли в кистях брать что-то в руки.

Он внутренне опустел, ссохся и больше совсем ничего не хотел.

Когда неделю назад он пришел в себя на полу комнаты, насквозь промерзший с опухшей челюстью, то с каким-то неприсущим ему отстранением посмотрел на свои руки. Ногти на мизинцах были вырваны, тело горело от сотен мелких порезов, которые после тех бесконечных минут истязаний уже перестали затягиваться, как на вампире, и студент никак не мог вспомнить, показалось ли ему, или Банни и в правду ломала его пальцы. Веки были сухими. Он не знал, рыдал ли, как долго все продолжалось? Просто было ощущение, что в какой-то момент он отключился. Наверное, после того, как в него вцепилась зубами восставшая вампирша. У нее был точно такой же взгляд, что и у Дэни тогда. Никаких мыслей, один голод.

Над ним грубо надругались, сняли все на камеру и пустили в глобальную сеть. Вот же уроды. Он не знал, что существуют настолько больные личности…. Личности ли вообще? Банни явно страдала от какого-то расстройства.

Лероя он больше не видел, как не видел ни Евы, ни лысого амбала, ни кого бы то ни было еще, кроме чертовой гадины. Еще одна экзекуция — видеть каждый день того, кто медленно и планомерно вырезал из тебя здравый рассудок и оставлял лишь боль. Из-за этой твари ему каждую ночь снились кошмары, где его раз за разом мучили и убивали.

О Дэни узкоглазая сволочь ни разу не сказала, хоть он и спрашивал… кричал и пытался побить вампиршу всем, что попадалось под руку. У него были срывы. Иногда он забывал, что кругом одни вампиры и пытался играть в героя-психопата. Руп кричал, крушил кулаками скудное убранство его мелкой комнатушки, разбрасывал принесенную еду и глупо грозился всех перебить. А после… После наступала эмоциональная смерть. И он долгими часами смотрел в точку перед собой, перекручивая в голове события прошлого, представляя то, что никогда с ним не произойдет, и желая только одного — вендетты или собственной смерти.

На самом деле, Руп не был уверен, прошла ли неделя или это так медленно и долго тянутся дни, часы? Сколько он здесь? Похрен.

Парень с мрачным удовольствием потер кое-что, торчавшее из заднего кармана джинсов. Подарок. У него кое-что припрятано для Банни.

Руперт вздохнул, попытался взять себя в руки. Ему не нравилось то, что с ним происходило в психологическом плане. Он менялся. Становился… кем? Таким же больным ублюдком? Нет. Кем-то… кем-то другим, а не прежним собой. Теперь Руп готов был убивать и знал, что его не вырвет и не замучают муки совести. Тем более он знал, кого стоит убивать.

В дверь постучали, впрочем, не из вежливости, а в праздном желании видеть чужой страх. Японка заглянула внутрь и оскалилась, выдвигая клыки. Руп явно ей нравился… как предмет издевательств. Сандерс подобрался и аккуратно поднялся.

— Я принесла тебе покушать, сэмпай, — снова тот самый детский голосок, который как ножом резал его сознание.

По коже прошли мурашки, но Руперт не показал этого.

— И все? — подал он голос, медленно подходя к ней.

Банни немного удивилась отсутствию страха в глазах пленника, но решила подыграть.

— Сэмпай хочет чего-то еще? — она поставила на маленький круглый столик поднос со здоровой порцией риса с карри и стаканом сока, на секунду забыв взять со стола утреннюю порцию бургеров.

— А что ты можешь предложить? — он сощурился, все приближаясь.

Банни смущенно заулыбалась.

— Если полезешь меня домогаться, я сделаю тебе больно.

— А вдруг я этого хочу? — Руп остановился в метре от миниатюрной девушки, пряча руки за спиной. — Хочу почувствовать все снова. А? Может, прикроешь дверь и позволишь мне посмотреть что под твоей кофтой?

Она недоверчиво отстранилась, но неожиданно захлопнула за спиной дверь, оставаясь в плохо освещенной комнате.

— Мне интересно, что ты будешь со мной делать, сэмпай.

— Не шевелись, — приказал парень и, видя, что его тактика работает, сделал вид, будто склоняется, дабы поцеловать ее, но вместо того быстро выхватил из заднего кармана чуть подточенную ножку от стула и, что есть силы, вогнал его мерзавке в живот.

Промахнулся, он хотел пихнуть деревяшку выше, но не успел. Девчонка дернулась, уловив движение смертного, и в последний момент уклонилась. Самодельный кол вошел точно над пупком и то несильно. Девчонка взвыла и со всей дури пихнула Руперта в грудь. Тот, почувствовав, что его словно сбила машина, пролетел до противоположной стенки и врезался в нее.

— Ах ты чертов смертный! Мешок с потрохами! Я тебя сейчас порву, урод малолетний!!!

Он едва успевал прикрывать жизненно важные места, чтобы взбешенная таким поведением вампирша окончательно не отбила стремление его тела к жизни. На этот раз Руперт видел не увлеченно спокойную девушку, а настоящую ведьму, у которой сорвало крышу. Черные волосы взметались вверх, когда она снова и снова наносила ему удары.

Сила. Вампирская сила давила и ломала кости.

— Банни! — громкий возмущенный женский возглас мгновенно прекратил избиение.

Девушка над ним тяжело дышала, а Руп еле смог повернуть голову. Дыхание было сбито, а места, где кулаки встречались с его телом, упрямо ныли.

— Ева, он испортил мою футболку! — взвизгнула возмущенная японка.

— Мне плевать, ты должна была его накормить и отвести в подвал к девчонке, а не избивать до полусмерти! Дура! Сколько раз можно тебя наказывать за несдержанность? Хорошо, что господин не смог сегодня к нам присоединиться и не станет лишний раз нервничать. Бери мальчишку, — Ева топнула ногой и резко развернулась на шпильках, — тащи его в круговую. И только посмей опять кулаки распускать, иначе тебе светит кое-что похлеще дыбы.

— Да, Ева, — Руперт удивился ее пристыженному тону.

Парня схватили за запястье и куда-то потянули.

— Куда ты тащишь меня, японская тварь? — прохрипел Руп.

— На свидание с блондинкой.

— Дэни? — удивился он.

— Не радуйся, — странно рассмеялась Ева.

Сквозь непрекращающийся шум в ушах прорвался этот невероятно противный голос. Снова. Она уже не знала, как долго находилась в этом состоянии и где вообще пребывала. Если бы не вечные напоминания ее имени, она, вероятно, забыла бы и его.

День сменялся ночью, а ночь днем, каждый раз по новой отвоевывая свои территории. Какая глупость. Дэни уже давно не различала ни то, ни другое. В клетке, где ее удерживали, не было ни единого окна, лишь странные светильники, установленные в стенах. Пятьдесят слабо светящихся лампочек. Она пересчитала их множество раз. Уже сбилась с подсчетов сколько именно.

Дэни старалась сохранить рассудок, хоть малую его часть, но иногда проваливалась в какое-то странное забытье. Она видела все происходящее, но будто со стороны. Как нечаянный и совершенно безучастный свидетель.

«Лука».

Это имя Дэни теперь никогда не забудет. Ее персональный мучитель и единственная цепочка, связывающая с реальностью. Лука знал, как вытащить ее на новые высоты боли. Раз за разом у него выходило ничуть не хуже, как бы она ни старалась от него спрятаться поглубже в сознании. Именно из-за него Дэни стала самой себе напоминать лунатика.

Обезумевшего от жажды лунатика.

Дэни стала ужасным монстром, готовым наброситься на любой живой объект, в жилах которого течет кровь. Она пульсировала в венах Луки, но он никогда не терял бдительность, как бы Дэни не пыталась впиться клыками в его кожу.

Размеренно, шаг за шагом он истязал ее тело, проверяя сколько крови вытечет из раны и через сколько она затянется. Лука все записывал в личный блокнот, ведя статистику.

Кажется, после ухода главы Фиррор… Лероя, если верить ее замутненному сознанию, его помощница познакомила ее с одной из сторон лесбийской жизни. Это был самый ужасный поцелуй во Вселенной. Когда Дэни почувствовала в себе язык этой ядовитой дряни, то едва справилась с позывами к рвоте. Ева бы пожалела, что вообще на это решилась, если бы не вновь вколотый Дэни в шею наркотик. Тварь все продумала. Челюсти уже не работали, да и голова невыносимо кружилась.

Поэтому Дэни еще повезло, что брюнетка быстро отошла от нее, а потом и вовсе покинула помещение, бормоча себе под нос нечто, напоминающее досье, составленное на Рупа. Только вот теперь речь шла о Дэни.

Похоже, Фиррор помешаны на том, чтобы объявлять всем вокруг девственен ли он или нет. Это самое глупое досье, которое она когда-либо слышала.

В тот день она вновь отключилась и очнулась лишь, когда пришел Лука. Вернее, когда стал украшать ее тело фигурными надрезами, а потом просто загнал ей в живот клинок по самую рукоятку, посчитав сон Дэни оскорбительным. Рана затянулась через пару часов, в процессе которых Лука кружил вокруг нее и больно щипал ее кожу, сокрушаясь, что такой хорошо сложенный экземпляр нельзя трахать. Дэни бы рассмеялась ему в лицо, если бы могла. Лерой в этом оказал ей огромную услугу. Наверное, она бы сошла с ума намного раньше, если бы ее непрерывно насиловали.

Однако Лука все же ее удивил. И весьма неприятно. Он оказался способен насылать иллюзии. Или же копаться в ее разуме. Она не знала точно как, но в их следующую встречу к ней пришел Эд. Не настоящий, но поняла это Дэни не сразу. Сначала в голове промелькнул огонек надежды, но тут же потух, стоило подставному Эду сломать ей пару ребер и почти насквозь пронзить бедро огромным ножом для разделки мяса. Тогда она рыдала от разрывающей ее боли и пораженная изощренностью пыток Фиррор. Похоже, Ева действительно узнала все ее страхи и попросила смоделировать подобный виток событий.

Дэни и правда боялась. Боялась, что станет ненужной своим друзьям и останется одна. Ведь у нее даже не было своего клана. Эд был для нее всем. И он убивал ее снова и снова. Черный юмор Евы и Луки, который осуществил ее фантазии. Лишь после долгих часов истязаний Лука явил свое лицо, громко рассмеявшись, когда охрипнув от крика, Дэни обмякла на цепях.

В тот день она поняла, что все вокруг не то, чем кажется.

Потом к ней приходила Хлоя, забив ее до потери сознания плетью, после нее появились родители, заявив, что в ней разочаровались и отрекаются от своей дочери, превратившейся в опасное чудовище. Они долго унижали Дэни, вспоминая все обиды и вытаскивая наружу ее страхи, а потом взялись за скальпели и ножи.

Кого она только не видела. Казалось, за это время к ней явились все люди из прошлого, которых она когда-то знала, и все этернели, которых она когда-либо видела.

Один раз сценарий явно пошел не так. Дэни уже перестала воспринимать боль, начав чаще закрываться глубоко в своем сознании, часто встречая пытки без какой бы то ни было реакции, и Лука вышел из себя. На очередной «сеанс» к Дэни явился Мартин, ее бывший парень, с которым они встречались пару месяцев, и попытался ее изнасиловать. Дэни тогда сорвала голос, брыкаясь и выкручиваясь из его хватки.

Помощь пришла неожиданно. Словно из ниоткуда появилась Ева, и оттащила его прочь. Мартин тут же стал Лукой. По-видимому, иллюзия из ее сознания в тот миг развеялась. Чуть позже ей вновь ввели наркотик, и она перестала понимать, где явь, а где игра ее воображения. И что самое ужасное: она не понимала, что из двух крайностей хуже.

Часы сменялись днями, но для Дэни они потерялись в непрерывной череде издевательств. Она боялась окончательно потерять себя и человеческий облик, превратившись в то самое животное, о котором говорили родители. Впрочем, наверное, не они, но от того было не легче.

Загадочнее всего оказалось появление Курта. Кажется, она проснулась в холодном поту посреди очередного кошмара и увидела его, стоящего напротив. Он лишь стоял и смотрел на нее, не предпринимая никаких попыток сделать ей больно. Дэни не знала, сколько они так смотрели друг на друга, но ни один из них не произнес и слова. Она, словно загипнотизированная, изучала его чернильно-черные глаза, ничуть не напоминавшие глаза настоящего Курта.

Лишь перед уходом он решил заговорить.

— Тебе хорошо, Дэни? — произнес он странно резонирующим голосом, от которого по коже побежали мурашки. Но Дэни не могла ответить, все еще неотрывно смотря в его глаза. — Тебе нравится клан Фиррор, Дэни? Теперь они — твоя семья, девочка.

— Нет, — наконец, хрипло отозвалась она, сама не узнавая свой ужасный, будто каркающий голос. — Они мне не семья.

— Ты все поймешь, девочка. Эдду не стоит верить. Я в нем ошибся, — сказал Курт и отошел от нее на несколько шагов.

— О чем ты? — прошептала Дэни, не в силах понять был ли Курт реальным призраком или продолжением ее галлюцинаций.

— Он предал меня. Из-за него я погиб. Эд — лжец.

— Что? — выдохнула она.

— Разве он не предавал и тебя тоже? — задал встречный вопрос Курт, с интересом склонив голову на бок.

— Нет, — мотнула она головой.

— Ты уверена?

— Да, — тут же отозвалась Дэни.

— А как же то, что он приходил сюда и истязал тебя, наслаждаясь твоей болью? Ты не считаешь это предательством? — гневно выпалил Курт, запустив пятерню в волосы. Тот жест, который Дэни так хорошо знала.

— Это был не он, — мотнула она головой.

— Так ли не он? — усмехнулся маг вуду. — Эта тварь многие века водила меня за нос. Думаешь, не справился бы с промывкой мозгов какой-то девчонке? Всего-то и нужно было подержать ее вблизи себя пару лет.

— Это не так, — нахмурилась Дэни. — Эд не такой. А ты лишь жалкая иллюзия.

— Так ли, Дэни? Так ли это? — грустно усмехнулся Курт, а в следующее мгновенье просто развернулся и растаял в воздухе, оставив Дэни недоверчиво вглядываться в опустевшее пространство.

Больше Курт не приходил, и это почему-то очень беспокоило Дэни. Внутри росло желание вновь с ним поговорить. Он ненароком стал единственным здравомыслящим собеседником, за которого она цеплялась, не желая окончательно падать в пучину безумия.

Дни тянулись подобно агонии, сжигая ее разум, а на место желания сбежать от Фиррор приходила всепоглощающая жажда. Жажда любой ценой получить хоть каплю крови. Раны уже перестали затягиваться, поэтому Лука больше не резал ее, лишь избивал и играл нескончаемые спектакли. Иногда ей казалось, что всего этого не существует, но новый удар по ноющим ребрам заставлял слезы катиться по ее щекам.

Сейчас же Лука нескончаемо звал ее, а Дэни все никак не могла открыть веки. Ресницы слиплись, а лицо опухло от частых слез.

— Дэни, — вновь позвал он, а потом стал оттягивать вниз ее волосы, заставляя молодую вампиршу посмотреть на него. Она с трудом открыла глаза и уставилась на своего мучителя. Темные, коротко стриженые волосы, острые черта лица и карие, почти черные глаза. Учитывая высокое худощавое и подтянутое тело, он походил на хищника… Шакала. Впрочем, таковым Лука и являлся. Тот случай, когда внешность не была обманчивой. — Я приготовил для тебя сюрприз, — оскалился он.

— Ты сдохнешь? — выплюнула она, оскалившись, а потом зарычала, услышав зов его крови. У Дэни буквально потекли слюнки.

Лука запрокинул голову и громко рассмеялся.

— Какая ты дерзкая девчонка. Когда все закончится, я позову тебя на свидание, — улыбнулся он криво. — Нет, я снова хочу с тобой сыграть. Ты ведь любишь наши игры.

В следующее мгновенье он отошел и потянул за какой-то рычаг, а Дэни упала, без сил растянувшись на полу. Она ощущала себя подобно марионетке, которой внезапно перерезали направляющие нити.

Дэни застонала, пытаясь перевернуться на бок. Саднящая от плеток спина взорвалась невыносимой болью, а из глаз готовы были посыпаться искры. Лука обошел ее, и она вновь почувствовала, как в шею погружается игла. Зашипев, Дэни попыталась извернуться, но он сжал ее железной хваткой. Наконец, отбросив шприц, Лука поднялся.

— Сегодня мы сыграем, Дэни. Если победишь, будешь много и вкусно кушать, — усмехнулся он. — Жди нас, мы вернемся.

Дэни слышала голос этернеля где-то на задворках сознания, постепенно погружаясь в какой-то странный дурман. Кажется, она слышала, как хлопнула дверь, оставляя ее наедине с самой собой. Дэни попыталась поднять руку, но та вдруг пошла разводами, и вампирша залюбовалась многократным отражением ее пальцев. Но через мгновение все исчезло, принося лишь какое-то странное чувство раздражения. Она тяжело задышала, почувствовав, как боль медленно покидает ее, принося расслабление. Наконец, Дэни смогла лечь на бок, но тело отказывалось делать что-то еще. Внутри вспыхнула ярость на собственную беспомощность. Лязгнув цепями, она притянула ко рту свое запястье и впилась в него клыками, разрывая кожу.

«Кровь. Кровь. Нужна кровь», — билась в голове единственная мысль.

Закашлявшись, она потеряла половину столь драгоценной жидкости и гневно зарычала. Плавным движением ей удалось перекатиться так, чтобы носом уткнуться в забрызгавшие пол капли. Кажется, позади нее раздался неясный шум, но Дэни была слишком увлечена, слизывая с пола капли крови.

Она обернулась, лишь когда скрипнула дверь клетки. Внутри стоял Руперт, а позади него толпилось несколько рябящих этернелей, во главе которых была Ева и удовлетворенно улыбалась, глядя прямо на нее.

Дэни глубоко втянула в легкие воздух, и сладкий аромат заполнил ноздри, едва не заставив ее замурлыкать.

— Значит, поигр-раем, — прорычала она, а потом облизнулась, чувствуя на губах свою же кровь, и медленно поползла навстречу Рупу. А может, и не ему. Сейчас уже ничего не имело значения. Она выиграет у Луки и, наконец, устроит пир.

Парень застыл на пороге какой-то средневековой ржавой клетки, что опоясывала большую территорию подвального помещения. Его пошатывало и тошнило, пустой желудок, взбудораженный методичным избиением, просил вытолкнуть последние крохи воды, сознание было мутное, но Руп никак не мог списать то, что видел перед собой, на галлюцинацию. Нечто, медленно приближавшееся к нему на четвереньках, только походило на Дэни. Глаза горели странным огнем, глядя не на него, а словно проникая глубже, под кожу, наблюдая за течением крови в его теле. Вожделение плоти и странный азарт.

Сердце сжалось от боли.

— Господи, что они с тобой сделали? — слабо вырвалось у него, но Дэни, кажется, не расслышала слов и оскалилась.

По-звериному.

Лицо ее было грязное, его футболка на ней порвана и больше не служила ни прикрытием нагого тела, ни хоть чем-то похожим на одежду. Оборванное нечто, со спекшейся кровью на светлой эмблеме Бэтмена.

Чья-то рука, нагло пихнула его в спину и, не удержавшись на ослабевших ногах, Руперт упал на пол. Клетка со скрипом закрылась за ним, а вампиры растянулись по краям, наблюдая за процессом. Ева даже достала свой дорогой смартфон и начала снимать все на видео.

— Гребаные твари, — низко прорычал он куда-то в каменный пол, боясь поднять взгляд на девушку, которая явно была не в себе. — Дэни?

Она зашипела. По коже Рупа прошлись мурашки, заставляя его еще сильнее остолбенеть от страха. Что же, что же делать? Почему она медлит?

«Черт, — он сжал зубы. — Что с тобой? Вставай идиот! Делай что-нибудь!»

Но Руперт не мог.

— Двигайся, если хочешь жить, дорогой, — деловито подсказала Ева, едва выглянув из-за телефона. — Давай, детка, нам нужен экшен.

— Попробуй победить, — вкрадчивый голос неизвестного мужчины, что стоял к Руперту ближе всех, послужил командой к активному действию.

Дэни бросилась вперед, выставляя перед собой руки и обнажая клыки. Руперт вскрикнул, но, заставив суставы хрустеть, в последний момент резко откатился в сторону и поднялся на одно колено, хоть голова протестующее гудела.

— Дэни, не надо!

Снова бросок и снова корявый уход в сторону. Ноги не хотели слушаться, спина ныла, а глаз вновь заплывал от недавних ударов Банни. Парень понимал, что у него нет никаких шансов, что оголодавшая и измученная девушка не станет слушать его просьб и уговоров. Сознание, скорее всего, захватил основной животный инстинкт. В глазах он не видел ни капли понимания, ни узнавания. Ей было плевать кто перед ней, главное, она видела в нем еду. Сочный и вкусный кусок мяса.

— Черт, — Руперт в очередной раз уклонился, слыша взбешенный возглас Дэни… Нет, сбрендившей вампирши. — Не могу больше.

В голове появилась идея, исход которой на процентов тридцать мог быть положительным, но почти на все сто смертельным для него. Но, какая разница? Его не выпустят отсюда живым, и неба он больше не увидит. Либо замучают, либо просто сожрут, так зачем столь яростно хвататься за призрачные нити, когда можно схватиться за один единственно верный путь — пожертвовать собой, чтобы Дэни стало лучше? Что если, когда она высушит его до дна, то придет в себя, избавится от боли жажды и сможет завалить всех этих уродов? А она сможет. Почему-то он в этом не сомневался.

Руп развернулся и не стал стараться куда-то бежать. Дэни, торжествующе рыча, накинулась сверху, роняя его на пол, придавливая собственным телом. Цепи на ее руках звенели, когда девушка попыталась схватить его голову и больно повернуть, чтобы удобнее вгрызться в шею. Но он успел первым. Дэни отвлеклась и не подумала о том, что жертва может сопротивляться. Парень сжал ладонями ее лицо. Вампирша что-то зло и нечленораздельно прорычала, клацая челюстями прямо перед его лицом.

— Дэни, — уверенно воззвал он к ней, — послушай, это я. Руперт, — раздраженный визг и ему пришлось хорошенько поднапрячься, чтобы не дать ее голове опуститься к нему. — Что ты, черт подери, делаешь?! Неужели нравится играть под их дудку? А? Позволишь им торжествовать, позволишь и дальше издеваться? — ее взгляд был прикован к его шее, девушка никак не могла сконцентрировать хоть на чем-то, кроме своего голода. — Дэни, посмотри на меня! — громко воскликнул Руперт. Получилось, она посмотрела ему прямо в глаза, впрочем, не переставая рваться к избавлению от жажды. — Не позволяй им играть тобой, не делай того, чего они хотят, слышишь? Это лишь сборище ублюдков, и они тебе не ровня. Дэни, пожалуйста, услышь меня! Им это только и нужно, чтобы ты играла по их правилам. Перестань! Не позволяй им этого делать!

Она на секунду замерла, закрывая рот и сдвигая брови, будто узнавая и понимая слова, что ей говорили. Дэни не смогла произнести хоть что-то и лишь всхлипнула.

— Я тут, все хорошо, — Руперт не отступал. — Хотя нет, все хреново, но мне уже не страшно. Не страшно умереть, тем более, если орудием будешь ты. Только будь собой, слышишь? Не давай им того, чего они хотят.

Дэни поджала нижнюю губу и скривила лицо так, словно собиралась расплакаться. Криво улыбнувшись, он отнял руки от ее лица.

— Я лю… — он не успел договорить, Дэни резко склонилась и припала к его губам, зажмурившись, словно от боли, издавая то ли стон, то ли какой-то вой.

— О, она догадалась, — Банни где-то вне поля зрения Руперта хихикнула. — Она поняла, что жажды похожи. Круто! Ева снимай!

— И так, — увлеченно проговорила женщина.

Руперт в непонятном оцепенении ловил себя на мысли чего-то знакомого, словно дежавю. Он знал ее губы, но откуда? Черт, подери, что она делает? Вампирша двигалась плавно, словно вода, терлась о его тело, жарко целовала и просила от него того же. Испачканные собственной кровью руки, скользили по его обнаженному торсу, двигались вниз к джинсам и сквозь ткань гладили так, что он готов был взвыть. В какое-то мгновение ему показалось, что все это нормально, будто нет ничего постыдного, чтобы осуществлять свои желания, даже под взором десятка пар глаз и одним механическим глазом камеры. Словно это было необходимо ему как воздух, чтобы выжить и не сделать больно.

«Она гипнотизирует меня?» — отстраненно подумалось ему, прежде чем парень, по немой просьбе и направлению руки, не накрыл пальцы между ног вампирши своими. Почему ему вовсе не стыдно и вполне нормально трогать ее, гладить и слышать стоны?

«Черт, что мы делаем?» — в отчаянии подумал Руперт, выходя из-под некого транса.

— Нет, нет, стой, — едва совладав с погруженным в гипноз сознанием, проговорил он, отрываясь от Дэни. — Что ты…? Боже, перестань. Не так все у нас должно быть, — он тихо рассмеялся, не понимая, где бред, а где реальность. Может, это ее дар так с ним играл? — Обещаю, это будет романтично, до одури. Представляешь, мне хочется романтики. Вот такой я дурак. Но не так, — парень легко ухватил ее за голову и уверенно ткнул в подставленную шею.

Девушка замотала головой, все еще не произнося ни слова. Ее почему-то трясло, а его бесили эти жадные взгляды кровососов, что стояли над ними и наблюдали все со стороны.

Уроды.

— Будь собой и покажи им. Пей же!

Дэни вновь услышала настойчивую просьбу и еще сильнее зажмурилась. Сознание все еще было затуманено, но прояснилось достаточно, чтобы понять: в этот раз все иначе. Руп не напоминал Луку. Ничуть. Он не хотел причинять ей боль.

Но почему? Разве она здесь не за этим? Разве есть другая цель, кроме боли?

«Руп…»

Она выдохнула, понемногу вспоминая. Ее захватили вместе с ним. Так может ли он быть настоящим? Ей так этого хотелось. Дэни буквально поглотило желание увидеть настоящего Рупа. Ее Рупа.

«Моего ли?» — усмехнулась она про себя. Все казалось таким глупым и неправильным. Все в этом месте. В клетке и с кучей этернелей вокруг.

Она отстранилась от такой манящей плоти, с трудом поборов жажду вонзить в нее свои клыки. Кажется, они даже пульсировали. Или ей так казалось из-за непрекращающейся дрожи?

«Плевать».

Дэни вновь поцеловала Руперта, пытаясь понять, на самом ли деле перед ней именно он. Однако в этот раз все походило на нежное неуверенное касание, которое он встретил так же осторожно. Чуть припухшие губы, из уголков которых сочилась кровь, по-прежнему нежно отвечали, не предпринимая ни малейшей попытки взять над Дэни верх. Руки нежно поглаживали ее волосы, даже не стараясь оттянуть их вниз так, чтобы из глаз полились слезы.

Она резко отстранилась от него, поняв, что стала с какой-то нездоровой жаждой посасывать его разбитую губу.

«Кровь», — вновь пронеслось в сознании. На вкус Руп был подобен самому чудесному деликатесу. Дэни привыкла к пакетам с кровью, но то, что она почувствовала, было несравнимо с ними. Как тирамису и вонючие помои, как домик лесника в глухой чаще и огромный мегаполис. Нет, она даже отказывалась продолжать это сравнивать.

«Просто ты голодна, как стая волков».

Облизнувшись, Дэни склонилась над его шеей и провела по ней носом.

— Вкусный, — прошептала она. — Руп, это ты?

Кажется, он вновь попросил ее воспользоваться им. Как глупо. Зачем Луке просить убить его? Нет, он бы не стал. Слишком дорожит своей шкурой.

Дэни застонала, не в силах принять решение, пока сердце лежащего под ней Рупа учащенно билось, усиливая ее желание впиться в его сонную артерию.

«Романтично», — пронеслось у нее в голове. — «Он сказал, что у нас все должно быть романтично?»

По щеке скатилась слеза.

«Руп… боже мой, Руп».

Она все еще боялась поверить, но это просто должен быть он. Дэни чувствовала, как от неожиданных даже для нее самой рыданий, тело стало сотрясаться еще сильнее, чем от той безостановочной дрожи. Она не могла остановиться.

— Я не могу. Сейчас я просто убью тебя, — едва связно произнесла Дэни, даже не уверенная, что ее хоть кто-то поймет.

Руп вдруг отстранил ее от себя, а она до крови закусила губу, пытаясь хоть на что-то отвлечься.

Сквозь замутненный слезами взор она заметила, как Руп сперва несколько мгновений вглядывался в ее лицо, словно запоминая, будто больше никогда не увидит, а потом грустно ей улыбнулся и едва заметно кивнул, прикрыв глаза.

«Он понял». Понял, что она не сможет долго сдерживаться. Жажда была слишком сильной, и Дэни до сих пор не понимала, как же еще не сдалась под ее напором. С каждой секундой ей все сложнее было держать себя в руках. Но она невыносимо боялась убить того, кто был так дорог ее сердцу.

— Руп, — вырвалось у нее с рыданиями, прежде чем она потеряла над собой контроль и с рычанием впилась в его шею. В рот брызнула кровь, которую Дэни проглотила невероятно быстрым движением. Наверное, так умирающий от жажды в пустыне встречает первый за несколько дней глоток воды. Она стремительно высасывала из него жизнь.