ГЛАВА 21

Руперта окружали неясные размытые образы, сдавленные крики и стоны. Кто-то ругался, где-то смеялись. Он знал, что потешаются над ним, но не мог ничего разглядеть. Все было так расплывчато и серо, будто Руп находился в старом немом фильме.

Руперт пытался крутить головой, искать выход и, внутреннее сотрясаясь от острого чувства опасности, медленно продвигался вперед. Вот только где он находился? Взгляд, наконец, сфокусировался на тускло сверкнувшем металле. Острый край ножа был заточен лучше, чем скальпели. Парень сжался в комок, предвосхищая боль. Мелкая точка расплывчатого образа расширилась, превращаясь в пучок режущей боли. Его обожгло, раны тянуло, а кровь не останавливалась. Банни рассмеялась и начала напевать свою песенку. Руперт не мог пошевелиться, с ужасом вдруг осознав, что лежит на операционном столе, с туго стянутыми кожаными ремнями на руках и ногах, один более толстый удерживал его голову. Свет лампы над ним резал глаза.

— Печень или поджелудочная? — донесся вкрадчивый голос Лероя.

— Я хочу вот это, — нож в руках японки уперся ему под ребро у самой груди.

— Но он же умрет, — поцокал Лерой, — нехорошо.

— Я ему не дам, — было слышно, как глотает слюни тварь с азиатским разрезом глаз. — Немного крови, господин, и он сможет все наблюдать до самой последней секунды.

Нож надавили сильнее. Руперт дернулся, но на него никто не обратил внимания. Еще сильнее, и по коже стекла первая капля крови.

— Тогда сначала вскрой ему грудную клетку, а то намучаешься еще.


Руперт вскрикнул и раскрыл глаза, тяжело дыша. Снова этот сон. Почему? Почему всегда одно и то же? Пытаясь сконцентрироваться, чувствуя, как сильно колотится его сердце в груди, он долго смотрел в потолок. Но тот был незнакомым. Светлым. У Фиррор они темные, стены давящие, а освещение скудное. Он попытался возобладать над чувствами и собственным сбитым дыханием, но выходило очень плохо. Руп медленно сел на кровати, до боли сдавливая виски руками, впиваясь ногтями в кожу.

Боль.

— Жив, — едва выдохнул он.

Все верно. Банни была права — чувство боли, это то единственное, что поможет тебе понять: ты еще в сознании и не откинул коньки.

Сандерс скорчился. Вот же сука. Его тут же прошиб озноб. Как же он ненавидел ее и себя за то, что хотел с ней сделать. Это было ненормально. Причинять столько страданий пусть и больному, но все-таки живому существу, было неправильно и бесполезно. Это он понял, стоя перед ней, едва живой, но горящий жаждой мести. Чужая смерть не принесла бы ему облегчения, скорее наоборот, утащила бы дальше в черный омут душевной смерти.

Но с каким упоением Руперт бы смотрел на ее перекошенную от боли морду.

Пытаясь избавиться от видения, парень больно проскреб короткими ногтями по запястью, мотая головой, словно китайский болванчик.

Только теперь он понял, что все же не знает места, где оказался. Медленно, оценивая каждую деталь простого интерьера, Руперт прошелся внимательным взглядом вокруг. Точно, здесь жила какая-то бабуля. Он обернулся на тяжелый вздох и с удивлением заметил, зарывшуюся в одеяло Дэни. Воспоминания врезались в него и кривая, совсем безрадостная ухмылка появилась на его губах. Они сбежали. Точно. Вчера все казалось таким… нереальным. Руперт был уверен, что умрет, но совершенно не боялся этого, равно как и сейчас. Он не ошибся в своей вере в эту девушку.

Парень не знал, который сейчас был час, ибо в комнате часы не висели, но за плотными шторами солнце, похоже, садилось, выкрашивая бордовым все вокруг. Они что, проспали почти сутки? И когда Дэни успела к нему прийти? Впрочем, Руп был даже рад этому, так как не знал, что с ним стало бы, не увидь он ее рядом.

Руп снова лег, повернулся на бок, ощущая, как все еще гулко бьется сердце, и долго всматривался в умиротворенное лицо. Прошлой ночью он ворочался и не мог заставить себя уснуть, вспоминая произошедшее и то, что сделали с Дэни эти сволочи. Она была так же голодна и измучена, как в ту далекую ночь. Неудавшееся свидание, которое всю его жизнь перевернуло к чертям. Представься ему шанс все исправить тем вечером, он бы не стал и вновь бы все пережил. Слишком несправедливо с ней обошлись.

Руп прикусил нижнюю губу и подался вперед, аккуратно обхватывая Дэни и заключая в свои объятия. Ему так давно этого хотелось, что иногда казалось, будто это стало этакой его маленькой мечтой. Если бы можно было одними объятиями лечить все душевные раны, мир, возможно, стал бы добрее.

— Я ненавижу ту сволочь, что сделала это с тобой, — просто сказал он, словно заговоренный поглаживая светлые волосы.

Когда ты был близок к смерти, когда понимаешь, что следующего дня может просто не наступить, то невольно меняешься, забывая о неловкости, которую когда-то испытывал. А все прежние проблемы кажутся пылью, зависшей в воздухе, которая вроде и есть, но от нее тебе не будет ровным счетом ничего. Махни рукой и можешь легко отогнать ее от себя, а она подхваченная потоком воздуха, упорхнет подальше.

И сейчас Руперт просто делал то, чего давно хотел, понимая, что, возможно, через несколько часов или с наступлением ночи может вдруг погибнуть. Он знал, что она проснулась и слышит каждое его слово. Наверное, его короткий вскрик и разбудил Дэни.

— Как же Ева ошиблась, когда с издевкой говорила, будто я влюблен в тебя. Вовсе нет, — он вздохнул, ощущая, как она напряглась. Наверное, сейчас толкнет. — Влюбленность живет до следующей девушки, стираясь новым чувством. Влюбленность остается влюбленностью, так я полагаю. Это простое порхающее чувство, которое легко спутать с любовью, — Руперт усмехнулся, представляя какой глупостью это звучит со стороны. — Любовь же не позволяет новой влюбленности даже зародиться, заставляя тухнуть все еще на подходе. И ты после первых порывов вдруг осознаешь, что ничего, кроме симпатии в тебе нет, устаешь от всего, делаешь больно, если с другой стороны тебя пытались окутать заботой и теплым порхающим чувством. В итоге апатично куришь, не представляя как тебе избавиться от этого, как жить, не выражая чувств и с трудом представляя, что там у тебя может быть нормального в будущем, ибо все планы больше похожи на чьи-то чужие, — ему было тяжело это выговаривать, какая-то часть его все еще боялась неловкости, непонимания, стеснения в дальнейшем общении, но все произошедшее дерьмо, кажется, сломало его, выпуская какого-то другого Руперта на поверхность. Того, кто не боится больше показаться глупым. — Дэни, я люблю тебя. И говорю это не в праздном желании что-то получить взамен, и не прошу вообще хоть как-то отвечать на это, а просто говорю, чтобы ты знала. И меня бесит то, что я не могу просто любить тебя, только потому, что мы разные. Да мне насрать. Стань ты террористкой, серийной убийцей, самым кровожадным вампиром, я бы все равно любил тебя.

Стук в двери прервал его монолог. Старушка интересовалась все ли у них в порядке и сетовала на то, как долго горазды они спать. Между тем у Руперта заурчало в желудке после слов миссис Крейг о давно остывших оладьях и кофе. Руперт разжал руки и отстранился от девушки, глядя ей в глаза. Понять что-то по ее выражению было трудно, но кажется, новость была слишком неожиданной для этого утра. Он не стал как-то выжидающе на нее смотреть и лишь грустно улыбнулся, вновь садясь и спуская ноги с кровати.

— Слишком заманчивое предложение об оладьях у этой женщины, — он встал и застыл, тихо выругавшись. Смущенно кашлянул и присел обратно на кровать, тут же закрываясь углом одеяла. — Забыл, что мне достались лишь прекрасные брюки мистера Крейга.

Дэни на секунду прикрыла глаза. Вид обнаженного Руперта оказался неожиданным, и она почувствовала, как краснеет подобно наивной девственнице, никогда не видевшей задницу парня. Глубоко вздохнув, Дэни заставила себя успокоиться и сосредоточиться на главном. Ей до сих пор не верилось, что Руп сказал то, что… сказал.

Это было похоже на ступор. Дэни просто не могла заставить себя произнести ни слова. Все происходило так быстро. Дэни будто стояла на берегу стремительно мчащегося водного потока, боясь войти в него и потерять контроль над ситуацией. Боясь, что воронка утянет ее дно. Как в ее сне.

Было так просто оказаться беззащитной.

Она села на кровати и подняла руку, чтобы коснуться плеча Руперта, но все же передумала и опустила ее на свои колени. Дэни открыла рот, чтобы произнести хоть что-то, но слова упрямо не шли с языка.

В комнате повисло молчание. Видимо, Руп ждал, что она хоть как-то отреагирует, и Дэни стало стыдно за саму себя.

«А что, если…?»

От мгновенно мелькнувшей догадки, кровь застыла в жилах.

Ведь при их первой встрече после стольких лет Руп казался доброжелательным и даже немного смущенным, но ничуть не похожим на любящего парня, прождавшего свою любовь и, наконец, вновь ее встретившего. Он даже не писал ей все это время.

«Или похож?» — задала она самой себе вопрос, но тут же качнула головой, отметая этот вариант. Раньше всегда именно она была виной всему, что между ними происходило. Дэни до сих пор помнила, как потеряла над собой контроль в машине, пока они ехали до Нуоргама.

Потом был поцелуй прошлой ночью. Инициатива все время исходила от Дэни, а никак не наоборот.

Так возможно ли, что вампирша просто сама не заметила, как внушила Рупу любовь к ней? Это казалось таким ужасающим — контролировать чьи-то чувства. Любовь Рупа не была настоящей. Просто не могла быть. Дэни заставила его испытывать эти ощущения. И слова про то, что ему все равно, кто она такая, лишь доказывали это. Ни одному живому человеку не может быть все равно, кого любить. Любовь выстраивается постепенно, по кирпичику. Влюбляются за какие-то качества, верно? Двоим людям должно быть приятно находиться вместе, у них, скорее всего, много общих тем для разговоров и им интересно мнение друг друга. Да, любовь заставляет закрывать глаза на недостатки, но при этом во второй половинке должно быть много хорошего. То, что так ценно именно тебе и заставляет испытывать счастье.

Вероятно, Ева была права, сказав о его влюбленности. Неком мимолетном чувстве, ничуть не напоминающем настоящую любовь. Или же Ева сделала это специально, чтобы надавить на нее, а никаких чувств, кроме дружеских, у Рупа не было и в помине. Поняв, что уже довольно долго молчит, Дэни откашлялась и все же решилась произнести то, от чего потом будет больно. Но она не могла больше продолжать вести себя, как последняя эгоистка.

— Ты больше не должен подчиняться мне, Руперт. Не слушай мой дар, что бы я тебе ни говорила и чего бы от тебя ни хотела. Ты не должен потакать мне, — Дэни вкладывала в свои слова частичку способностей, надеясь, что это будет ее последнее внушение Рупу. После него любое ее вмешательство в его голову будет восприниматься, как противоречие, и он не должен будет ничего исполнять. Чувства, подобные любви или желанию, должны постоянно подпитываться, в противном случае все обязано развеяться, словно ничего и не было.

Она поступила правильно, но тогда отчего же так грустно?

— Ты свободен, Руп. Прости меня, пожалуйста, если сможешь, — тихо прошептала она, чувствуя, как к горлу подкатывает горечь.

Дэни вскочила с кровати и выбежала за дверь. Заскочив в комнату старушки, она заметила на комоде белое платье. Хватило нескольких секунд, чтобы снять сорочку и надеть его через голову, а потом она просто трусливо сбежала, на ходу глотая слезы. Ей просто было необходимо проветриться.

— Это что еще такое? — возмущенно взвилась карающей гарпией миссис Крейг, провожая взглядом запихнутый в штаны на ходу зад молодого человека, стремительно шлепающего босыми ногами по коридору прямо за выбегающей наружу девушкой. — Томас, нечего светить голой попой, даже если она у тебя хороша!

— Хорошо, миссис Крейг, — махнул Руперт. — Стой! Солнце еще не до конца село!

Двери скрипнули, и он припустил вперед, прямо в незакрытый проем. Улица мрачнела с каждым мгновением, погружаясь в синие тона и отдаленный свет грязно-желтых уличных фонарей. Город все так же не сбавлял ритма, машины неслись где-то недалеко, а сотни тысяч огоньков в окнах загорались, люди выползали после рабочего или учебного дня. Ничего не изменилось, будто бы никто не умирал, а здания не взрывались. Все продолжали жить дальше.

— Дэни, — он легко нагнал девушку, которая не стала уходить дальше какой-то груды коробок. Руперт вспомнил, как ему было холодно, как конечности сводило от боли умирающего тела. — Я не понял, — он легонько коснулся плеча, но ту же убрал руку, когда она оглянулась. — В смысле, не потакать? При чем тут твой дар, а? — он сдвинул брови. — Прости, я не подумал тогда… просто должен был… Да ни хрена не просто. Извини, — он отвел взгляд и удивленно посмотрел на ноги, Руп не заметил, как выбежал босиком, — я лишь человек. Пойду… поем оладьи.

Руперт прикрыл глаза и выдохнул, разворачиваясь.

— Не уходи, пожалуйста. Если тебя это раздражает, — совсем удрученно вырвалось у него, — сделаем вид, что ничего не было. Я эгоистично свалил на тебя это, поняв, что… неважно. Не хочу на смертном одре сожалеть о чем-то.

Парень двинулся обратно, не оборачиваясь и ступая на прохладный асфальт узенькой дорожки к дому миссис Крейг. Подумать только, еще вчера он и не надеялся больше увидеть небо, вдохнуть полной грудью, но вот сейчас стоял и спокойно, задрав голову, пялился в почти ночное небо, пытаясь разглядеть хоть намек на звезды, но магия большого города давала рассмотреть только самые яркие из них. Как же быстро меняется жизнь. Сегодня ты здесь, а завтра…. а завтра можешь валяться на дне реки с разодранной шеей или бесконечно бежать, забывая про сон и еду. Все прекращается со смертью. Олли теперь тоже больше не будет ни бояться, ни любоваться звездами, ни густо краснеть при общении с девушкой. И никто из его группы не будет. Вот так ты умрешь, а мир даже не подумает замедлиться. Твоя смерть в масштабе планеты ничтожна. Пшик.

— Пшик, — задумчиво озвучил он.

— Томас, что случилось? — божий одуванчик вышла на порог и пристально на него посмотрела.

— Все нормально, душно стало, — махнул он рукой.

— Ты обидел Кэти? — женщина строго приподняла одну бровь.

— Будете ругаться? — совсем не весело улыбнулся Руперт.

— Еще чего, — фыркнула она, — возраст у вас еще такой, противоречивый. Со временем обточите свои углы.

«Боюсь, все куда сложнее», — подумал парень и капитулирующее поднял руки вверх, заявляя вслух, что очень голоден и был бы несказанно рад отведать оладьи, после чего сердце старой англичанки чуть растаяло.

* * *

Дэни вернулась в квартиру миссис Крейг лишь спустя час. За это время она успела наведаться в магазин обуви, находящийся на углу улицы, на которую их с Рупом угораздило забрести, и, применив гипноз и отвод глаз, приобрела удобные балетки совершенно бесплатно.

Несмотря на то, что ей удавалось обходить различные кое-где встречающиеся осколки от бутылок и прочий мусор, все же ощутить на ногах обувь было невероятно приятно.

Уже выходя из магазина, Дэни заметила пару изумительных лаковых черных туфель на довольно высоком каблуке. С одной стороны, ей было некуда сейчас носить такие, а вот с другой: безумно хотелось одеться как-то вызывающе. Смело. Дерзко. Какое счастье, что имелся ее размер.

Она должна быть во всеоружии, чтобы вывести Руперта на чистую воду. Или, наконец, понять, что, черт побери, происходило.

Магазин Дэни покидала полная энтузиазма. Она испытывала несказанный подъем сил и энергии после побега от Фиррор. Либо так на нее подействовал переизбыток крови, либо эти садисты вытащили из глубин ее подсознания одно понимание: Дэни не было необходимости напрягаться и тщательно продумывать свои действия, пытаясь воспользоваться даром. Ей стоило лишь немного поработать головой. Ее способности вдруг вырвались наружу, и Дэни была просто вынуждена приспосабливаться. Ее желание формировалось в голове, а потом она просто произносила это, трансформируя энергию в действие. Так было проще всего ее направлять. Раньше все происходило непроизвольно, а теперь у Дэни появилось нечто вроде самонаводящейся стрелы, метящей в цель.

Лишь единожды поняв суть своей собственной проблемы, Дэни, похоже, навсегда от нее избавилась. Навязывание своей воли другим вдруг стало таким естественным и выходило само собой.

Дэни вдруг даже остановилась на пороге квартиры старушки, задумавшись о том, что теперь стало слишком просто заиграться в Мисс Вселенную. Не в плане конкурса красоты, хоть Дэни и не жаловалась на свою внешность, а в более масштабном плане. Некая власть как над миром смертных, так и этернелей.

Дэни мотнула головой, напоминая самой себе, что нормальные этернели не злоупотребляют долбаными способностями.

Постучавшись, Дэни дождалась, когда миссис Крейг откроет ей дверь и успокоила старушку, наврав про какой-то перевод от родителей, когда она удивленно посмотрела на коробки в руках вампирши.

«Не забыть бы, что врать — это плохо, — поморщилась про себя Дэни. — Ложь — спасение или же желание прикрыть свою несостоятельность?» — чем не тема для колонки в журнале. Наверняка Дэни не первая, кто об этом задумывался. Она бы почитала парочку советов. Черт.

Дэни отнесла коробки в комнату старушки и поставила их возле стены. Выпрямившись, она задумалась, а потом сбросила балетки и все же надела приглянувшиеся туфли. Перед узким зеркалом в пол она ненадолго остановилась и оглядела себя.

«Может ли он на самом деле любить… меня?» — с ноткой страха подумала Дэни. Ведь если это правда… Она просто не знала, что делать. Все было так глупо. Как он мог любить какого-то кровожадного, едва контролирующего себя монстра?

Усмехнувшись, она прикусила сначала нижнюю, а потом и верхнюю губы, сделав их более красными, а потом оглядела себя. Платье действительно оказалось ей в пору и смотрелось весьма мило, а туфли красиво дополняли образ. Ну, даже слишком красиво для простой прогулки с парнем, который ничего не должен для нее значить.

«Я и правда собралась с ним куда-то идти?» — закатила она глаза.

Вздохнув, Дэни вышла из комнаты и прислушалась, вычисляя Руперта. Миссис Крейг хлопотала на кухне и мыла посуду, а вот парень что-то делал в соседней комнате. Медленно развернувшись, она дошла до двери и вошла без стука. Руп сидел на кровати, склонив голову, и смотрел на паркет.

— Я тут нашла магазин неподалеку. Думаю, тебе тоже не помешает обувь. Не знаю твоего размера, поэтому в одиночку не вышло, — немного смущенно развела она руками. — А потом можно будет зайти куда-нибудь и… поговорить.

Парень отвлекся от своих мыслей и приятного осознания, что он сыт, в тепле, а за дверью его не ждет ненормальная азиатка. Взгляд его вдруг застопорился на ногах вошедшей девушки, ведь это было первое, на что он успел поднять глаза. Он несколько мгновений пялился на щиколотки, не понимая, что же изменилось, но поработав головой еще, понял, что все дело в туфлях. Где она взяла их?

«Красиво… — отстраненно подумал он, в совсем юношеском смущении вспоминая, что говорил ей вчера в той ужасной клетке. — Обещаю, это будет романтично», — он бы со стоном полного провала уронил лицо в раскрытые ладони, да побоялся показаться малолетним идиотом. Все-таки ему уже не шестнадцать. Хотя, уже тогда он без всяких тайн говорил ей, что пусть она и пила его кровь, но это не изменило его отношения к ней. Дэни ему все также нравилась. Только потом все закрутилось слишком быстро: авария, стычка с вампирами, какой-то белобрысый маньяк, побег и ее крики боли. Черт, сколько всего она успела пережить, а ведь Дэни немногим старше него.

Он усердно сглотнул слюну и посмотрел Дэни в глаза.

— Хорошо, но как…? Ах, да, — он потер лоб и встал, вспоминая, — гипноз. Смотрю, — Руп указал на новые туфли, — полезная вещь в хозяйстве.

Несуразная, как и он сам, шутка, ударилась словно об стену и погасла где-то между ними. Он вздохнул. Что за идиотизм? Какого черта Руперт пытается добиться? Рефлекторно он одернул рукав вниз, видимо испытывая все же ту самую неловкость. Простая рубашка мистера Крейга была ему немного мала. Пришлось как заправскому соблазнителю ходить расстегнутым, ибо в застегнутом виде она нещадно жала в плечах.

Руперт приблизился к девушке и пронзительно на нее посмотрел. А она использовала на нем когда-нибудь гипноз, не считая вчерашней «заморозки»? Парень знал, что помнить он этого не может, ведь когда Джимм заставил его забыть о том, что им питался — его передернуло от одного воспоминания — то, проснувшись на следующий день, Руперт ничего не подозревал. С головой было все точно так же, разве, что он чувствовал себя хреново, считал, что чем-то отравился. Даже сейчас, когда Джимм успел ему рассказать о такой вещи, как вампирский гипноз и на самом деле подтвердить словами, что нагло пил его кровь и гипнотизировал, Руп никак не мог вспомнить сам момент, хотя прекрасно знал, какой это был за день и чем он тогда занимался. Но вот голодного Джимма и его… фу… зубы на своем теле — словно отрубило. Будто это было не с ним, и вампир просто выдумывает. Еще его смущала история с неизвестно откуда взявшейся меткой клана Вуду, в котором состоял Эдду. Неужели и он тоже? Загипнотизировал и поставил свою метку. Но зачем? Он обязательно спросит при их следующей встрече, при этом еще и скажет пару добрых слов. Хотя… если бы не метка, подручные Фиррор, чертовы вампирские наркоманы, прикончили бы Руперт, как и остальных его знакомых.

События недельной давности казались ему картинами, будто из какой-то другой жизни. В которой его бы вырвало от вида большого количества крови и разительных роковых перемен в жизни.

— Дэни, — Руперт хотел сказать что-то еще, но снова глупо замолчал, глядя на нее. Девушка будто чего-то ждала от него и… Он вдруг понял. — Почему ты сомневаешься? — Руп сдвинул брови, удивляясь собственной догадке. Он явно видел в ее взгляде некую нерешительность, как бывает в те моменты, когда человек что-то взвешивает в своей голове, попутно надумывая всякую чушь. Кажется, вопрос застал ее врасплох. О, Руперт сегодня прямо мастер конфуза. — Ты не веришь мне? Или не хочешь говорить в открытую, что тебя раздражает мое признание?

Парень смерил ее тяжелым взглядом.

— Знаешь, можешь вдарить мне потом…

Нет, все же ненормальный клан что-то сломал в нем. Сперва ему просто захотелось все ей рассказать, потом эта серая апатия и желание все стереть из ее памяти, а теперь Руперт вдруг внутренне разозлился: почему все не может быть намного проще? В конце концов, Дэни его не убьет, а он, возможно, хоть что-то поймет о ней.

В тот момент, когда девушка уже набрала воздух в легкие, чтобы ответить на его, казалось бы, дурацкие вопросы, разведя руки в стороны, Руперт легонько ухватил ее за подбородок и склонился. Он пытался показать поцелуем все свои чувства, неприкрыто, нежно и одновременно с тем глубоко. Ведь, кажется, для веры ей не хватало чего-то реального, осязаемого, а не ужасные воспоминания о том месте, где он с готовностью жертвовал собой, что, скорее всего, в ее голове было перекрыто безумием голода.

— Пойдем прогуляемся, — едва совладав с дыханием, проговорил Руперт, отстраняясь от Дэни. — Хотелось бы пафосно кинуть: «Я угощаю», но я всего лишь смертный нищеброд и все, что могу предложить, это кровь из, клянусь, вымытой шеи.

Он городил какие-то глупости, для того чтобы скрыть собственный восторг от того, что пока его вроде бы не бьют по голове.

Дэни сглотнула, откровенно не понимая, что происходит. Она могла поклясться, что если бы была возможность посмотреть на себя со стороны, то в этот момент походила бы на выброшенную на берег рыбу.

Постаравшись взять себя в руки, Дэни нахмурилась.

— Если бы чувства были настоящими, — едва слышно проговорила она, — я бы не испытывала отвращения к самой себе. А сейчас… так и есть. Ты мне не противен, Руп. Поэтому ты ошибаешься насчет того, что твои слова вызвали у меня раздражение. Мне не все равно, понимаешь? Иногда ты полный придурок, как тогда в Нуоргаме, — Дэни заметила, как парень поморщился, — но ты неплохой. Дело во мне. В моей силе. Я не уверена, что ею тебя не приложила. Знаешь ты или нет, но мои способности куда хуже гипноза. Я могу влиять на людей, — она махнула рукой. — Вернее, раньше только на людей, после вчерашнего не уверена. Я заставляю их исполнять мои мечты… фантазии. Раньше выходило непроизвольно, теперь я поняла, в чем фокус, — Дэни качнула головой. — Даже Джимм не нашел предела моего дара. Или моего проклятия, — она грустно улыбнулась. — Ведь теперь я не уверена в окружающих. Делают ли они мне иной раз добро по своей воле, или же под влиянием моих фантазий. Я использовала свой дар, когда с утра просила больше мне не подчиняться. Должно было сработать. Может, у тебя заторможенная реакция, «смертный нищеброд», — усмехнулась Дэни, намеренно повторяя его слова, а потом отвернулась и вышла из комнаты. Обернувшись на застывшего в дверях Руперта, она все же решила добавить: — И не смей себя принижать. Ты — тот, кто ты есть. Может, не всесильный маг, но вполне стойкий человек, выдержавший издевательства Фиррор. Если они обходились с тобой даже в половину так, как со мной — я даже не знаю, почему ты выжил.

Дэни прошла дальше по коридору, перед выходом из дома заглянув на кухню к сидящей там старушке. Миссис Крейг сидела за столом и с тревогой смотрела на Дэни.

— Мы вернемся через пару часов, бабушка, — улыбнулась она. — И не придавай значения тому, что только что услышала, — Дэни использовала легкий гипноз, не желая, чтобы старушка забивала себе голову Фиррор и магами.

— Не гуляйте допоздна, девочка, — нахмурилась она. — Я буду вас ждать.

— Не волнуйся, с нами ничего не случится. Правда. И можешь нас не ждать, если захочешь спать, — улыбнулась она, заметив затаенную печаль в глазах миссис Крейг, и хотела было уйти, но остановилась, подумав о том, что, возможно, возвращаться уже не имеет смысла. — Если мы не вернемся, ты просто о нас забудешь, — тихо проговорила Дэни, направив свой дар.

Старушка тут же улыбнулась и кивнула.

Дэни услышала позади шаги Рупа и спешно вышла на улицу, ожидая его на крыльце.

Загрузка...