X. Тогда было совещание у жрецов, которые сказали: сделаем завесу для храма Господня. И сказал первосвященник: соберите чистых дев из рода Давидова. И пошли слуги, и искали, и нашли семь дев. И первосвященник вспомнил о молодой Марии, которая была из рода Давида и была чиста перед Богом. И слуги пошли и привели ее. И ввели девиц в храм Господней. И сказал первосвященник: бросьте жребий, что кому прясть: золото, и амиант {11}, и лен, и шелк и гиацинт, и багрянец и настоящий пурпур. И выпали Марии настоящий пурпур и багрянец, и, взяв их, она вернулась в свой дом. В это время Захария был немым, заменял его Самуил (пока не стал Захария снова говорить). А Мария, взяв багрянец, стала прясть.

XI. И, взяв кувшин, пошла за водой; и услышала голос, возвещающий: Радуйся, благодатная! Господь с тобою; благословенна ты между женами {12}. И стала оглядываться она, чтобы узнать, откуда этот голос. И, испугавшись, возвратилась домой, поставила кувшин и, взяв пурпур, стала прясть его. И тогда предстал перед нею ангел Господней и сказал: "Не бойся, Мария, ибо ты обрела благодать у Бога и зачнешь по слову Его". Она же, услышав, размышляла, говоря сама себе: "Неужели я зачну от Бога живого и рожу, как женщина любая рожает?" И сказал ангел: не так, Мария, но сила всевышнего осенит тебя, потому и рожденное тобой Святое наречется сыном Всевышнего. И наречешь ему имя Иисус, ибо Он спасет народ свой. И сказала Мария: Я - раба Господа, да будет мне по слову твоему.

XII. И окончила она прясть багрянец и пурпур и отнесла первосвященнику. Первосвященник благословил ее и сказал: Бог возвеличил имя твое, и ты будешь благословенна во всех народах на земле. Обрадовавшись, Мария пошла к родственнице своей Елизавете. И постучала в дверь, Елизавета же, услышав, перестала (прясть) багрянец, побежала к двери и, открыв, увидела Марию и благословила ее, сказав: за что мне это (дано), что пришла матерь Господа моего ко мне {13}. Ибо находящийся во мне младенец взыграл и благословил тебя. А Мария не постигла тайны, которые открыл ей архангел Гавриил, и подняла глаза к небу и сказала: кто я, Господи, что все народы земли меня благословляют? И прожила у Елизаветы три месяца {14}. Между тем ее чрево день ото дня увеличивалось, и Мария в страхе вернулась к себе в дом и пряталась от сынов Израиля. Было же ей шестнадцать лет {15}, когда совершались таинства эти.

XIII. Шел уже шестой месяц (ее беременности), и тогда Иосиф вернулся после плотничьих работ и, войдя в дом, увидел ее беременною. И ударил себя по лицу, и упал ниц, и плакал горько, говоря: как теперь буду я обращаться к Господу Богу моему, как буду молиться о девице этой, ибо я привел ее из храма девою и не сумел соблюсти? Кто обманул меня? Кто причинил зло дому моему и опорочил деву? Не случилось ли со мною то же, что с Адамом? Как тогда, когда Адам славословил (Господа), явился змей, и увидел Еву одну, и обольстил ее, так произошло и со мною. И встал Иосиф, и позвал Марию, и сказал: Ты, бывшая на попечении Божием, что же ты сделала и забыла Господа Бога своего? Зачем осквернила свою душу, ты, которая выросла в Святая святых и пищу принимала от ангела? Она тогда заплакала горько и сказала: чиста я и не знаю мужа. И сказал ей Иосиф: Откуда же плод в чреве твоем? Она ответила: Жив Господь Бог мой, не знаю я, откуда.

XIV. И Иосиф испугался, и успокоен был ею, и стал думать, как поступить с ней. И говорил Иосиф: если я утаю грех ее, то стану нарушителем Закона, а если расскажу о нем сынам Израиля, то предам невинную кровь на смерть. Что же мне сделать с нею? Отпущу ее втайне (из дому). И наступила ночь. И ангел Господней явился ему во сне и сказал: не бойся за деву: ибо то, что в ней, от Духа святого: родит она Сына, и ты назовешь его Иисусом. Ибо Он спасет народ свой от наказания за грехи. И проснулся Иосиф, и прославил Бога Израиля, пославшего ему благодать, и оставил ее (Марию).

XV. Тогда пришел к нему книжник Анна и спросил, почему ты не был на собрании? И ответил Иосиф: я устал с дороги и хотел отдохнуть первый день. И повернулся Анна и увидел беременную Марию. И побежал к первосвященнику и сказал ему: Иосиф, которого ты почитаешь (праведным), поступил против Закона. И сказал первосвященник: Что же случилось? И Анна книжник сказал: деву, которую он взял из храма Господня, он опорочил, нарушил брак и не сказал об этом сынам Израиля. И спросил первосвященник: Так сделал Иосиф? И книжник Анна сказал: отправь слуг и узнаешь, что она беременна. И отправили слуг, и они увидели ее, как он говорил, и привели ее с Иосифом в суд. И сказал первосвященник, Мария, что же ты совершила? Зачем опорочила душу свою и забыла о Господе Боге своем? Жившая в Святая святых, пищу принимавшая от ангела, слушавшая пение из уст его, радовавшаяся перед ним, зачем ты это сделала? Она же, горько плача, сказала: Жив Господь Бог мой, я чиста перед ним и не знаю мужа. И сказал первосвященник Иосифу: Зачем ты это содеял? И ответил Иосиф: Жив Господь Бог мой, я чист перед ней. И сказал первосвященник: не свидетельствуй ложно, но говори правду. Ты нарушил брак, и не сообщил сынам Израиля, и не склонил головы своей перед рукой Господа, чтобы он благословил потомство твое. Иосиф же молчал.

XVI. И сказал первосвященник: Отдай деву, которую ты взял из храма Господня. Иосиф же заплакал. Тогда сказал первосвященник: дам вам напиться водой обличения перед Господом, и Бог явит грехи ваши перед вашими глазами. И, взяв (воду), он напоил Иосифа и отправил его на гору, и вернулся он невредим. Напоил так же Марию и отправил ее на гору, и она вернулась невредима. И тогда народ удивился, что не обнаружилось в них греха. И сказал первосвященник: если Господь Бог не явил ваш грех, то я не буду судить вас. И отпустил их. И Иосиф взял Марию и пошел домой, восхваляя Господа и радуясь.

XVII. Тогда вышло указание от цезаря Августа совершить перепись в Вифлееме Иудейском. И сказал Иосиф: сыновей своих запишу. Но что делать мне с этой девой? Кем записать ее? Женою? Мне стыдно.

Дочерью? Но все сыны Израиля знают, что она мне не дочь. Да покажет день Господней, что будет угодно Господу. И посадил ее на осла оседланного и повел его один сын, а Иосиф с другим сыном пошел за ними. И прошли три мили {16}. И посмотрел (в тексте - обернулся) Иосиф и увидел, что она печальна и подумал, что находящийся в ней плод печалит ее. Потом опять посмотрел Иосиф и увидел, что она радостна, и спросил ее: Мария, отчего я вижу твое лицо то грустным, то веселым? И Мария ответила Иосифу: Оттого, что я вижу перед глазами два народа, один плачет и рыдает, другой радуется и веселится. И прошли половину пути, и сказала ему Мария: сними меня с осла, ибо то, что во мне, заставляет меня идти. И он снял ее с осла и сказал ей: куда мне отвести тебя и скрыть позор твой? Ибо место здесь пустынно.

XVIII. И нашел там пещеру, и привел ее, и оставил с ней сыновей своих, и пошел искать повивальную бабку в округе Вифлеема.

И вот я, Иосиф {17}, шел и не двигался. И посмотрел на воздух и увидел, что воздух неподвижен, посмотрел на небесный свод и увидел, что он остановился и птицы небесные в полете остановились, посмотрел на землю и увидел поставленный сосуд и работников, возлежавших подле, и руки их были около сосуда, и вкушающие (пищу) не вкушали, и берущие не брали, и подносящие ко рту не подносили, и лица всех были обращены к небу. И увидел овец, которых гнали, но которые стояли. И пастух поднял руку, чтобы гнать их, но рука осталась поднятой. И посмотрел на течение реки и увидел, что козлы прикасались к воде, но не пили, и все в этот миг остановилось.

XIX. И увидел я женщину, спускающуюся с горы, которая сказала мне: человек, куда ты идешь? Я отвечал: ищу повивальную бабку. В ответ она спросила меня: Ты из Израиля? И я сказал ей: Да. Она же сказала: А кто такая, кто рожает в пещере? Я отвечал: Она обручена со мной. И она сказала: Она не жена тебе? Тогда ответил я: Это Мария, которая выросла в храме Господнем, и я по жребию получил ее в жены, но она не жена мне, а зачала от Духа святого. И сказала ему бабка: Правда ли это? И ответил Иосиф: пойди и посмотри. И бабка повивальная пошла вместе с ним {18}. И встали они у пещеры, и облако сияющее появилось в пещере. И сказала бабка: душа моя возвеличена, глаза мои увидели чудо, ибо родилось спасение Израилю. И облако тогда отодвинулось от пещеры, и в пещере засиял такой свет, что они не могли вынести его, а немного времени спустя свет исчез и явился младенец, вышел и взял грудь матери своей Марии. И воскликнула бабка, говоря: Велик для меня день этот, ибо я узрела явление небывалое. И вышла она из пещеры, и встретила Саломею {19}, и сказала ей: Саломея, Саломея, я хочу рассказать тебе о явлении чудном: родила дева и сохранила девство свое. И сказала Саломея: Жив Господь Бог мой, пока не протяну пальца своего и не проверю девства ее, не поверю, что дева родила.

XX. И только протянула Саломея палец, как вскрикнула и сказала: Горе моему неверию, ибо я осмелилась искушать Бога. И вот моя рука отнимается как в огне. И пала на колени перед Господом, говоря: Господь Бог отцов моих, вспомни, что я из семени Авраама, Исаака и Иакова, не осрами меня перед сынами Израиля, но окажи мне милость ради бедных: ибо Ты знаешь, что я служила Тебе во имя Твое и от Тебя хотела принять воздаяние {20}. И тогда предстал перед нею ангел Господней, и сказал ей: Саломея, Саломея, Господь внял тебе, поднеси руку свою к младенцу и подержи его, и наступит для тебя спасение и радость. И подошла Саломея, и взяла младенца на руки, сказав: поклонюсь ему, ибо родился великий царь Израиля. И сразу же исцелилась Саломея и вышла из пещеры спасенною.

XXI. И Иосиф приготовился идти (дальше) в Иудею. А в Вифлееме Иудейском была большая смута, ибо пришли маги {21} и спрашивали: где родившийся царь, иудеев? ибо мы увидели его звезду на востоке и пришли преклониться перед Ним {22}. И, услышав это, Ирод встревожился и послал слуг за магами {23}. Потом созвал первосвященников и спрашивал их в претории {24}, где должен родиться Христос согласно писанию? Ответили ему: в Вифлееме Иудейском, ибо так написано, и отпустил их. И спрашивал потом магов, говоря им: Какое знамение видели вы о рождении царя? И отвечали маги: мы видели звезду большую, сиявшую среди звезд и помрачившую их, так что они почти не были заметны, и так мы узнали, что родился царь Израиля, и пришли преклониться перед Ним. И сказал Ирод: пойдите и поищите, и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне поклониться ему. И пошли маги. И звезда, которую они видели на востоке, шла перед ними, пока не пришли они к пещере, и остановилась перед входом в пещеру. И увидели маги Младенца с матерью Его Марией, и, открыв сокровища свои, поднесли Ему в дар золото, ладан и мирру. И, получив откровение от ангела не возвращаться в Иудею, пошли в страну свою иным путем.

XXII. Тогда Ирод понял, что маги обманули его, и, разгневавшись, послал убийц, говоря им: убейте младенцев от двух лет и младше. И Мария, услышав, что избивают младенцев, испугавшись, взяла ребенка своего и, запеленав, положила в воловьи ясли {25}. А Елизавета {26}, услышав, что ищут Иоанна (сына ее), взяла его и пошла на гору. И искала места, где спрятать его, но не нашла. И воскликнула громким голосом, говоря: гора Бога, впусти мать с сыном, и гора раскрылась и впустила ее. И свет светил им, и ангел Господней был вместе с ними, охраняя их.

XXIII. Ирод же тем временем разыскивал Иоанна и отправил слуг к Захарии, говоря: Где спрятал ты своего сына? Он же ответил, сказав: Я слуга Бога, нахожусь в храме и не ведаю, где сын мой. И слуги пришли и рассказали это Ироду. И Ирод в гневе сказал: сын его будет царем Израиля. И отправил к нему опять (слуг), говоря: скажи правду, где сын твой? Ибо знай, что твоя жизнь в моей власти. И Захария ответил: Я свидетель (мученик) Божий {27}, если прольешь кровь мою, Господь примет душу мою, ибо неповинную кровь ты прольешь перед храмом. И перед рассветом Захария был убит, а сыны Израиля не знали, что его убили.

XXIV. И во время (обряда) целования собрались жрецы и не встретил их, согласно обычаю, Захария с благословением. И жрецы, стоя, ждали Захарию, чтобы совершить молитву и прославить Всевышнего. Но так как он не появлялся, все они прониклись страхом. И один из них дерзнул войти (в святилище) и увидел у алтаря кровь запекшуюся, и голос возвестил: убит Захария, и кровь его не исчезнет до тех пор, пока не придет отмщение. Услышав такие слова, испугался жрец и, выйдя, рассказал другим жрецам. И они решились войти и увидели, что там было, и стены храма возопили, и жрецы сами разорвали одежды свои; но тела его не нашли, только кровь, сделавшуюся как камень, и объятые ужасом вышли и возвестили народу, что убит Захария. И услышали все колена народа, и плакали и рыдали о нем три дня и три ночи. После трех дней жрецы стали советоваться, кого сделать вместо него, и жребий пал на Симеона. Это ему было возвещено Святым духом, что он не умрет, пока не узрит Христа живого {28}.

XXV. А я, Иаков, который написал этот рассказ в Иерусалиме, во время смуты скрывался в пустыне до тех пор, пока не умер Ирод и смута не стихла в Иерусалиме. Славлю Господа Бога, даровавшего мне премудрость, чтобы описать это. Да будет благодать его для всех, боящихся Господа нашего Иисуса Христа.

Комментарии

История Иакова о рождении Марии

1 Текст см.: Amann Е. Le Protoevangelie de Jacques et ses remaniemant latenes. P., 1910; папирусный вариант опубликован: Tezutz M. Bodmer Papyros V.: Nativite de Marie. Cologne; Geneve, 1958.

2 Неясно, о каком празднике идет речь. Возможно, сам автор не знал системы иудейских празднеств или просто игнорировал их.

3 По-видимому, подразумевается повязка в виде диадемы, которая по традиции воспринималась как головное украшение, связанное с царской властью.

4 Золотая пластинка на кидаре (митре) - головном уборе первосвященника ("И сделай полированную дощечку из чистого золота, и вырежь на ней, как вырезывают на печати: "Святыня Господня". И прикрепи ее шнуром голубого цвета к кидару (в тексте Септуагинты - к митре. - Сост.) так, чтобы она была на передней стороне кидара". - Исх. 28.36-37). Каким образом пластина должна была явить милость или немилость бога, из текста неясно.

5 Ср. слова из молитвы Марии в Евангелии от Луки: "Ибо отныне будут ублажать меня все роды" (1.48).

6 В греческом тексте - архиереям; архиерей - обычное обозначение первосвященника; однако, как явствует из дальнейшего текста, в Иерусалимском храме был один первосвященник; но автор здесь, как и в других местах, пренебрегает точностью деталей, связанных с иудейской обрядностью и организацией, тем более что ко времени создания Протоевангелия храма уже не существовало.

7 Песнь Анны составлена на основе приведенного в Евангелии от Луки восхваления, которое произносит Мария: "Величит душа моя Господа... что призрел Он на смирение рабы Своей..." (1.47-48).

8 Ср. книгу Амоса (6.12) из Ветхого завета, где приведено выражение "плод справедливости" (в Септуагинте - правды), выражение это, вероятно, заимствовано из Амоса, но оно могло иметь гностический оттенок: в Евангелии от Филиппа есть образ Истины, которую сеют и убирают (т. е. истина дает плоды). Этот плод назван единственным (т. е. уникальным) и в то же время дословно многобогатым () - намек на дальнейшую судьбу Марии.

9 Додекакодон - специальное одеяние первосвященника, украшенное по подолу "позвонками" (Исх. 28.33).

10 Датан, Абирон, Корей - согласно рассказу ветхозаветной Книги чисел, это люди, выступившие против Моисея. Они упрекали его в том, что он привел их не в ту землю, в которую обещал. В наказание земля разверзлась и поглотила Корея и его сторонников.

11 Здесь перечислена пряжа разных цветов: амиант и гиацинт - по камням (амиант - асбест, вероятно, зеленоватого цвета, гиацинт - красный). Ср.: "И все женщины, мудрые сердцем, пряли пряжу голубого, пурпурного и червленого (т. е. багряного) цвета" (Исх. 35.26).

12 В Евангелии от Луки приведены те же самые слова (1.28)

13 См.: Лк. 1.43.

14 Встреча Марии с Елизаветой и пребывание у нее Марии описано в Евангелии от Луки (1.56).

15 В канонических евангелиях возраст Марии не указан.

16 Миля (греч. ) - римская миля, равная 1,4 км.

17 По стилистике этот отрывок отличается от предшествующего и последующего текста. Смысл описания - подчеркнуть таинство рождения Иисуса, во время которого природа и люди замирают; в мире происходит только одно свершение - рождение сына божия.

18 В кратком варианте: "И он нашел женщину, спускавшуюся с холма, и взял ее с собой, и сказала повивальная бабка: А кто такая, кто рожает в пещере? Он ответил: Мария обручена мне, но она зачала от Святого духа, после того, как выросла в храме. И повивальная бабка пошла с ним". По-видимому, этот разговор казался первым читателям недостаточно выразительным, и в дальнейшем он был дополнен.

19 Саломея упомянута в числе женщин, присутствовавших при казни Иисуса и пришедших ко гробу (Мк. 15.40; 16.1). Саломея - ученица Иисуса - есть и в хенобоскионском Евангелии от Фомы.

20 В кратком варианте вместо молитвы Саломеи просто сказано: "И она взмолилась Господу".

21 В синодальном переводе Нового завета слово "маги" переведено как "волхвы". Магами греки называли восточных мудрецов и прорицателей.

22 Весь эпизод с магами восходит к Евангелию от Матфея (2.7-12), отдельные фразы повторяются дословно.

23 В кратком варианте опущены подробности: там сказано только: "И он послал за магами, и они рассказали о звезде".

24 Помещая Ирода в претории, автор подчеркивает, что он выступал как представитель высшей имперской власти. Характерно, что для определения разговора Ирода с магами и жрецами употреблен глагол ' расспрашивать и допрашивать, в то время как в Евангелии от Матфея выведывать ().

25 В Евангелии от Матфея Мария вместе с Иосифом и младенцем Иисусом бежит в Египет (по Евангелию от Луки, они жили в Назарете и время от времени приходили в Иерусалим). Здесь автор выдвигает еще одну версию: Мария спасла младенца, спрятав его в яслях.

26 Дальнейшее описание к истории Марии отношения не имеет, она присоединена из рассказов об Иоанне Крестителе, поскольку Елизавета уже фигурировала в Протоевангелии.

27 В греческом тексте - свидетель и в христианских текстах - мученик.

28 В Евангелии от Луки рассказывается о Симеоне, которому было дано такое предсказание (2.25), но он не был первосвященником.

Евангелие детства

(Евангелие от Фомы)

Наряду с Протоевангелием Иакова большой популярностью пользовалось описание ранних лет жизни Иисуса, созданное во II в. Апокрифов о детстве Иисуса было создано несколько, но все они восходят к так называемому Евангелию детства, полное название которого в рукописях - "Сказание Фомы {1}, израильского философа, о детстве Христа" (по упомянутому в первых строках имени автора - "Я, Фома израильтянин").

В связи с восприятием Иисуса как могущественного божества появилась потребность описать его ранние годы, показать его чудотворцем с самого детства. Такое восприятие божества соответствовало античной мифологии: так, Геракл (культ его был распространен в I-II вв. в римских провинциях), будучи в пеленках, задушил двух огромных змей. Аналогичные представления встречаются и на Востоке: в индийских сказаниях о детстве Кришны рассказывается о его шалостях и чудесах, им совершенных, (победа над демонами, поглощение лесного пожара и т. п.) {2}.

Иисус-ребенок также должен был, с точки зрения суеверных, воспитанных на подобных мифах людей, обладать чудодейственной силой. В Евангелии от Фомы повествуется о чудесах, совершенных Иисусом в возрасте от пяти до двенадцати лет. Однако это не просто развлекательный рассказ, в нем ясно ощутима теологическая направленность. Уже в детстве происходят события, которые как бы являются знаками (знамениями) его будущей проповеди и его деяний. В этом произведении ясно ощущается влияние гностических произведений; с гностиками-маркосианами (сторонниками некоего Марка) связывает это евангелие Ириней Гностики интересовались детством Иисуса именно потому, что они по существу не признавали его человеческой природы {3} и полагали, что Иисус-ребенок обладал теми же неземными свойствами, что Иисус-взрослый. Характерен в этом отношении сохранившийся рассказ из гностического сочинения "Пистис София" {4} Там говорится, как в дом Иисуса (когда тому было три года) пришел мальчик (дух), абсолютно похожий на Иисуса; сам маленький Иисус в это время работал в винограднике с отцом. Дух спросил: "Где находится Иисус, брат мой?" Испуганная Мария привязала пришельца к кровати и пошла к Иосифу. Когда Иисус услышал ее слова, он сказал: "Где же он, ибо я ждал его здесь". Когда мальчик вошел в комнату, дух освободился, они обнялись и стали одно. В этом рассказе слияние духа с Иисусом произошло, когда Иисус был совсем маленьким. Но это слияние не имело того религиозного смысла, какое имело сошествие духа в виде голубя на пророка Иисуса во время крещения: до слияния с пришельцем Иисус не пугается, объявляет, что ждал его, обнимает духа, узнает его - мальчик, таким образом, согласно этой легенде, уже обладал сверхъестественными свойствами, обладал "гносисом" - знанием божественным. Для рассказа из "Пистис София" характерно использование бытовых деталей (как и в Протоевангелии Иакова): ребенок, работающий с отцом в винограднике, кровать, к которой привязывают духа. Эта бытовая детализация противостоит тайному, непостижимому для окружающих смыслу происходящего. Видимый мир, мир зримых, конкретных вещей, в котором даже Мария не узнает духа и действует в соответствии с примитивными человеческими реакциями, противопоставлен миру скрытому - истинному, с точки зрения гностиков.

Под влиянием подобных рассказов создано и Евангелие детства Фомы. Это произведение - многослойный рассказ, где бытовое повествование об играх детей, о школе, колке дров и т. п. как бы скрывает истинный смысл, который может раскрыться только тем, кто познает значение чудес, совершаемых мальчиком Иисусом. В Евангелии детства еще в большей степени, чем в Протоевангелии Иакова, особую роль играет деталь. В новозаветных евангелиях детали, как мы показывали это на примере сопоставления иудео-христианских и канонических рассказов, часто опускались как несущественные. Более или менее подробно объяснялись те эпизоды, которые имели теологическое значение. Так, в Евангелии от Луки обосновывалось отправление Иосифа в Вифлеем, так как, согласно {5} ветхозаветным пророчествам, мессия должен был родиться в Вифлееме. Однако, почему Мария жила у Елизаветы, Лука не объясняет, ибо ему было важно только показать связь Иисуса и Иоанна Крестителя. В Евангелии от Матфея не дается объяснения причин переселения Иисуса из Назарета в Капернаум (4.13). Это были детали подлинной биографии Иисуса, сохраненные традицией, но специально вероучительного смысла они не имели. Автор Евангелия детства вводит детали бытовые: дети играют у ручья, Иисус лепит птичек из глины, мать посылает его за водой с глиняным кувшином, сосед ранит ногу топором. Правда, эти детали взяты не из ранней христианской традиции, где могли быть отзвуки подлинных событий, и не из собственного знания автором быта маленького палестинского поселения - он его явно не знал, - они сконструированы в соответствии с идейной и художественной задачей произведения и запросами читателей. Автора не интересовало, лепили ли галилейские мальчики птичек из глины, начинали ли они свое обучение в школе с греческой азбуки, называли ли их греческими именами. Он писал для грекоязычных читателей, которые тоже этого не знали. Ему было важно включить чудо в повседневную жизнь, которая выглядела бы привычно для этих читателей. Они верили описанию и верили в чудо, которое произошло в жизни, так похожей на их собственную. Включенность чуда в квазибытовую реальность порождала надежду на то, что и в их обыденном существовании вера может привести к чуду. Но чудеса, совершаемые Иисусом в приземленном мире маленького поселка, несли и иную смысловую нагрузку: они выступали в резком противопоставлении этому миру, как напоминание о том, что вне видимого мира существует иной, в который нельзя проникнуть всякому. Очень ясно видно такое противопоставление в эпизоде с оживлением умершего ребенка (гл. XVII). Там сказано, что после того, как он воскресил дитя и отдал его матери, Иисус пошел играть с другими детьми, т. е. чудотворец, только что произносивший {6}, сакральные слова, становится (по видимости!) обычным ребенком.

Композиция Евангелия детства достаточно проста: каждый эпизод содержит рассказ о чуде, совершенном маленьким Иисусом; иногда указывается, в каком возрасте он совершил его. В целом первые эпизоды посвящены описанию чудес, связанных с наказанием противников Иисуса: умер мальчик, который толкнул его, ослепли люди, которые жаловались на него Иосифу, учитель, который осмелился поднять на него руку, упал замертво... Автор сразу же внушает своему читателю, что Иисус - всемогущее и грозное, даже жестокое божество. Однако в дальнейших эпизодах вводятся чудеса исцеления и воскрешения: Иисус воскресил мальчика, упавшего с крыши, правда, не из жалости к мальчику, а потому, что родители погибшего обвинили Иисуса в том, что мальчика столкнул он. Иисус не просто воскресил его, но заставил свидетельствовать, что тот упал случайно. Иисус исцеляет соседа, поранившего себя топором, и брата Иакова, которого укусила змея. Когда новый учитель признал Иисуса исполненным благости и мудрости, мальчик сказал, что ради него, свидетельствовавшего истинно, будет исцелен и тот, наказанный учитель. Таким образом, устрашив сначала читателя, автор Евангелия детства показывает возможность милости, чуда не только наказания, но и спасения, причем ради одного, избранного он может помиловать и других - проклятых. Само наказание содержит в себе аллегорию: не видящие истины теряют зрение на самом деле. Автор видит за каждым деянием Иисуса - возмездием или спасением - высший смысл: наказание также служит тому, чтобы "слепые в сердце своем" прозрели.

Почти все чудеса исцеления совершаются Иисусом-ребенком публично, дважды он говорит спасенным: "И помни обо мне" (добавление это отсутствует при описании исцелений в новозаветных евангелиях). Спасение, как и наказание, важно не само по себе, оно, по мысли автора апокрифа, должно служить обращению неверующих; призыв помнить о чуде содержит и скрытое предостережение "забывчивым" - призыв этот адресовался не только персонажам Евангелия детства, но и его читателям.

Кроме чудес наказания и исцеления в Евангелие детства включены эпизоды с чудесами, которые должны раскрыть в наглядных образах учение Иисуса или его будущее. Все описания подобных чудес имеют помимо стремления еще раз продемонстрировать сверхъестественную сущность Иисуса скрытый смысл: и двенадцать воробьев, которых он послал лететь, - символ двенадцати апостолов, которых он пошлет проповедовать, и Иисус-сеятель, собравший невиданный урожай с брошенного им зерна, - символ сеятеля истинной веры распространенный образ в христианских писаниях (этот образ есть и в канонических, и в апокрифических евангелиях), и Иисус, принесший воду в своей одежде, - символ живой воды веры. Но то, что было в ранних евангелиях притчей, в Евангелии детства становится свершением в соответствии с постоянно повторяющимися словами: все, что он говорит, становится деянием, чудом, которое надо постигнуть.

В рассказах о чудесах, совершенных Иисусом, кроме проблемы истинного и видимого выступает еще одна проблема, волновавшая христиан II в., - проблема наказания и заступничества. Первоначальное христианство было прежде всего религией "спасения", уверовавшие в искупительную миссию Христа ощущали свою избранность. Сам акт крещения означал для них возможность спасения от смерти. В ранней традиции Иисус не карал своих недругов. В Евангелии от Луки рассказывается, что Иисуса не приняли жители селения самаритян и разгневанные ученики предложили призвать на это селение "небесный огонь", Иисус же запретил им ("Ибо Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать". - 9.53-56). Слушавшие подобные рассказы ждали награды за свои страдания в царстве божием на земле, а не сиюминутной мести своим обидчикам: возмездие должно было раз и навсегда совершиться во время Страшного суда. Все те, кто не последовал за Христом, должны быть брошены в "геену огненную", или, как сказано в Евангелии от Матфея в притче о пире, "во тьму внешнюю". Но со временем перед христианами, продолжавшими существовать все в той же земной, трудной, исполненной несчастьями жизни, встал вопрос об этих несчастьях как наказании божием, причины которого еще со времени древних восточных произведений о "невинных страдальцах" (наиболее яркий пример дан в ветхозаветной Книге Иова) были непонятны людям. Бог, насылающий несчастья, невольно приобретал черты грозной и непонятной силы, жестоко карающей за малейший проступок (гибелью за разбрызганную воду - в Евангелии детства). Естественно, что карающее божество должно было наказывать всех, кто не признавал его, - и христиане, невзирая на проповеди милосердия, надеялись, что их гонители и преследователи погибнут так же, как и те, кто осмелился обидеть мальчика Иисуса. Тема наказания стала явственно проявляться в христианской литературе II-IV вв.: в Апокалипсисе Петра, созданном, по-видимому, во II в., наряду с описанием рая дается подробное описание ада с перечнем всех проступков и грехов, за которые полагались наказания {5}, а в более позднем Евангелии Никодима к совершенно фантастическому описанию суда над Иисусом присоединено никак не связанное с первой частью сказание о сошествии Христа в ад.

Менее определенно, но все же ощутимо присутствует в Евангелии детства тема "заступничества", которая также отражала умонастроения христиан того времени, когда шел процесс распространения новой религии вширь.

Среди христиан, принявших крещение к середине II в., были люди разного социального статуса, разных занятий, разных нравственных возможностей. Уже в посланиях Павла речь идет о конфликтах внутри христиан, о нарушениях норм христианской этики {6}; среди христиан появлялись люди, состоявшие на государственной службе, выполнявшие предписания, которые не всегда сочетались с их религиозными убеждениями {7}, но наряду с людьми, отрекавшимися от христианства во время преследований, были и люди, готовые претерпеть любые мучения за веру {8}. В такой ситуации среди рядовых христиан, которые, с одной стороны, видели недостатки и немочи друг друга, а с другой - принимали свои несчастья за божью кару, начинает возникать надежда на "заступников", посредников между ними и карающим божеством (этот психологический фактор способствовал, в частности, и выделению клириков как людей, выступавших такими "посредниками"). В Евангелии детства тема прощения "ради праведников" проявляется в нескольких эпизодах: Иисус обещает молчать, т. е. сдерживать свой гнев, ради просьб Иосифа, хотя Иосиф и не понимает истинного смысла его деяний. Затем, после того, как учитель Закхей был потрясен его мудростью и признал его "Богом или ангелом", Иисус помиловал тех, кого он наказал. Правда, это помилование было сделано не только ради учителя, но и для того, чтобы наказанные и прощенные уверовали в него. И еще в одном эпизоде с учителем (возможно, эти эпизоды дублированы при переписке и редактировании; первоначально существовало только два учителя: один, ударивший Иисуса, и другой, признавший его) Иисус прямо говорит: "...раз ты говорил и свидетельствовал истинно, ради тебя тот, кто был поражен, исцелится". Здесь четко сформулирована мысль о том, что Иисус простил согрешивших против него ради уверовавшего в него и свидетельствовавшего о нем, т. е. не их раскаяние (впрочем, смертное наказание не дало им возможности раскаяться), а поверивший в него и постигший его сущность выступает их спасителем. Надежда на заступников как бы компенсировала страх перед грозным божеством, в которое все больше и больше превращался Иисус в фантастических представлениях его последователей.

Образ Иисуса в Евангелии детства отличен от образа его в новозаветных и, насколько можно судить по фрагментам, в иудео-христианских евангелиях. Это отличие можно проследить в описании почти всех эпизодов евангелия. В канонических текстах - тех немногих, где упоминается о детстве и отрочестве Иисуса, говорится о том, что он "возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости"; "Иисус же преуспевал в премудрости..." (Лк. 2.40, 52). Для автора истории Фомы о детстве Иисуса он не "исполняется" премудрости и не преуспевает в ней, он обладает ею. Даже Иисус-учитель в апокрифе существенно отличается от Иисуса-учителя Нового завета. В Евангелии от Луки есть эпизод, когда Иисус в синагоге в Назарете "встал читать"; ему подали Библию, он, открыв ее, нашел нужное ему место и, прочтя, сел и начал проповедовать (4.16-20). Такова была обычная ситуация в синагогах. Маленький же Иисус из апокрифа тоже берет книгу в школе, но не читает ее, а сразу начинает говорить по вдохновению свыше. Человеческие черты полностью исчезают в образе Иисуса, историческая реальность заменяется псевдореальностью, созданной автором. В этом эпизоде, возможно, скрыта полемика с новозаветными (и, вероятно, другими ранними) евангелиями, стремление ввести аналогичные эпизоды, но в иной трактовке. Та же полнота истинного знания, данного Иисусу от начала, проявляется и в эпизодах с учителями, когда Иисус требует от них объяснения скрытого смысла букв (по словам Иринея, маркосиане занимались толкованием мистического значения букв и цифр). Правда, приведенное в евангелии объяснение линий альфы (скорее описание их) не вполне ясно, если только за этим описанием не стояло известной читателям символики, связанной с идеей разъединения и соединения, столь важной для гностиков. Иисус в данном эпизоде не только обладает школьной премудростью, он обладает скрытым от простых смертных знанием.

Для раскрытия этой идеи автор Евангелия детства использует эпизод из Евангелия от Луки о пребывании двенадцатилетнего Иисуса в храме. Согласно каноническому евангелию, Иисус отправился с родителями в Иерусалим на праздник, по окончании праздника родители отправились домой, Иисус же остался в Иерусалиме; родители нашли его в храме, где он сидел среди учителей, слушал их и спрашивал их; "все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его" (2.42-47). В рассказе об этом событии в Евангелии детства использованы дословно отдельные фразы из текста Луки, однако автор апокрифа приукрасил сказание, переданное в Новом завете, введя и видоизменив некоторые детали. В Евангелии детства Иисус заставляет замолкнуть старейшин и поучает собравшихся в храме "учителей народа и старейшин", разъясняя им смысл Закона и пророков. Слушающие его книжники и фарисеи не просто дивятся его разуму, а говорят пришедшей за Иисусом матери: "Такой славы, такой доблести и мудрости мы никогда не видели и никогда о ней не слышали". Таким образом, здесь подчеркивается исключительность Иисуса, поучающего (а не беседующего) и сразу же вызывающего преклонение слушателей, как и в эпизоде в школе, когда все слышавшие его проповедь дивились его благодати и мудрости. Автора не интересует вопрос о том, почему в дальнейшем фарисеи и книжники не признавали учения Иисуса, выступали против него (эти выступления описываются и в канонических, и в некоторых апокрифических евангелиях). Его Иисус - божество, и в качестве учителя он не может не убедить каждого, кто слышит его.

Эпизод в храме, завершающий Евангелие детства, как бы связывает его с новозаветными рассказами; включение фраз из Евангелия от Луки было, вероятно, специальным стилистическим приемом, показывающим, что повествование о детстве Иисуса непосредственно примыкает к почитаемым большинством христиан рассказам о жизни и проповеди взрослого Иисуса. Но связь эта была чисто внешняя, ибо Иисус из Евангелия детства не мог стать тем Иисусом, образ которого создали первые проповедники, собиравшие вокруг себя нищих, калек, сирот, вдов - всех тех, кто не мог найти себе места в имперском обществе начала нашей эры. Акты жестокости, своеволия, свершенные мальчиком Иисусом, не могли быть совершены тем пророком, который затем провозгласил: "...Иго Мое - благо, и бремя Мое легко" (Мф. 11.30), а также, согласно иудео-христианским евангелиям, сказал своим ученикам "И никогда не будьте радостны, только когда возлюбите своего брата".

Для первых христиан чудеса, о которых им рассказывали проповедники, были прежде всего чудесами исцеления, ибо их мессия выступал как спаситель, целитель души и тела. В канонических евангелиях тоже описываются символические чудеса, подобные насыщению тысяч человек несколькими хлебами, претворению воды в вино и т. п., но основные деяния Иисуса - "изгнание бесов" и исцеление больных. Именно так воспринимался он первыми христианами (как сказано в "Деяниях апостолов": "И он ходил, благотворя и исцеляя всех, обладаемых диаволом". - 10.38). И тем же даром, согласно христианским преданиям, он- наделил своих учеников. Чудеса исцеления и воскрешения в Евангелии детства призваны показать могущество Иисуса; характерно, что ни одно из подобных чудес не совершается по просьбе страждущего (ср.: Мк. 5.22, 33-34): он сам выбирает тех, кому оказывает милость.

При описании воскрешения употреблены выражения, встречающиеся в аналогичных эпизодах канонических текстов. Свидетели чудес говорят: "...он спас много душ от смерти и будет спасать их всю свою жизнь". Однако, включая словоупотребление новозаветных текстов в свой рассказ, автор Евангелия детства меняет его там, где оно расходится с его теологической концепцией. Так, в Евангелии от Луки присутствовавшие при воскрешении юноши восклицают: "...великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой" (7.16); в апокрифе свидетели чудес называют Иисуса Богом или ангелом, но не пророком. В новозаветных текстах отразилась древнейшая христианская традиция об Иисусе-пророке, которая прослеживалась в иудео-христианских писаниях. Но ко времени создания Евангелия детства образ Иисуса для христиан из язычников все больше и больше терял человеческие черты, поэтому слово "пророк" уже не выражало их восприятия Христа, не говоря уже о том, что для грекоязычных читателей, далеких от иудаизма, понятие пророка было лишено того религиозного смысла, какой оно имело для первых христиан, вышедших из иудейской среды.

Автор Евангелия детства, таким образом, не вступая в открытую полемику с почитаемыми многими христианами II в. новозаветными текстами и даже подчеркивая связь с ними, в то же время проводит иную теологическую концепцию, восходящую к гностическим идеям. Образ Иисуса, нарисованный в апокрифе, не мог не повлиять на восприятие читателями всей последующей жизни Иисуса вплоть до мученической смерти, создавая представления, близкие к представлениям докетов (чародей, который карал смертью за причиненную ему обиду, не мог испытывать настоящие муки).

Гностическое влияние сказалось и в отдельных словоупотреблениях: наряду с оборотами, прямо заимствованными из евангелий Нового завета, автор использует и терминологию, встречающуюся в сочинениях гностиков ("сила", "избранный", "стойхейон" - слово, означающее "буква" и "начало", и др.). Однако

Евангелие детства меньше всего было произведением философским; оно представляло собой занимательное чтение для людей, до которых не доходили сложные философские построения, которые не вполне ясно представляли сущность теологических разногласий между сторонниками ортодоксального направления и гностиками, которые ощущали потребность в сказке, отражающей их представления о могучем, всесильном божестве. В произведениях, подобных Евангелию детства, происходила вульгаризация гностицизма, который, невзирая на полемику с ним руководителей большинства христианских общин, проникал в массы, переосмыслялся и в свою очередь оказывал влияние на богословов, особенно на Востоке.

Ортодоксальная церковь не могла признать священным Евангелие детства: оно было создано достаточно поздно, образ Иисуса существенно расходился с тем, что было сказано о нем в канонических писаниях, наконец, оно испытало заметное влияние учений, с которыми церковь вела борьбу. Но популярность его была очень велика.

В III-IV вв. появляются писания от имени Иосифа и других персонажей, мельком упомянутых в христианских священных книгах. Продолжением традиции, проявившейся в Евангелии детства, было, например, Евангелие Никодима, дошедшее до нас в более позднем латинском переводе. Оно состоит из двух частей, тематически не связанных друг с другом. В первой части подробно описывается процесс над Иисусом, во второй - его схождение в ад, где он схватил Сатану и приказал заковать его в цепи. Вероятно, первоначально это были два разных произведения, но объединение их не было простой случайностью: обе части при всей их внутренней несвязанности отражают общий подход к образу Иисуса. Он предстает фигурой совершенно фантастической: как и в Евангелии детства, главное место занимают не речения его, а самые невероятные чудеса {9}.

Характерной чертой поздних сказаний типа описания процесса над Иисусом в Евангелии Никодима было отсутствие в них этических и догматических положений. Они одинаково далеки и от мистической философии гностиков, и от призывов помогать беднякам, столь ярко выраженных в иудео-христианских евангелиях. Но, невзирая на настороженное отношение церкви к этим произведениям, они продолжали распространяться. Учение о сошествии Христа в ад, отраженное во многих замечательных произведениях иконописи, вошло в церковную традицию под влиянием этих поздних апокрифов.

Евангелие детства в раннем средневековье было переведено на сирийский, коптский, армянский, грузинский языки; существуют также его эфиопская и арабская версии. Существовали и древнеславянские переводы этого евангелия; в списках древнерусских запрещенных книг оно встречается и как "История Фомы израильтянина" (причем добавлено - философа, а не апостола, дабы не смущать умы верующих апостольским именем), и как "Детство Христово" (XIV в.). На Западе на основе Евангелия детства было создано латинское евангелие псевдо-Матфея, изобилующее еще большими подробностями, чем оригинальный апокриф. Популярность этих произведений, как и популярность рассказов о Марии, объясняется все теми же социально-психологическими факторами: связью с привычными фольклорными мотивами, надеждой на чудо в повседневной жизни, верой в беспредельное могущество божества.

Евангелие детства отражает ту эволюцию, которую претерпел в умах верующих образ основателя христианства: от бедного и добродетельного человека иудео-христиан до грозного божества, карающего и милующего по своему произволу в апокрифах поздней античности и раннего средневековья. Евангелие детства интересно также и тем, что оно свидетельствует о развитии различных жанров христианской литературы и после создания новозаветных книг, о том, что в этой литературе отражались и объединялись разные, порой враждебные друг другу религиозные течения: то, к чему непримиримо относились теологи и руководители церкви, уживалось в представлениях рядовых верующих.

Евангелие детства

(Евангелие от Фомы) {1}

I. Я, Фома израильтянин {2}, рассказываю, чтобы вы узнали, братья среди язычников, все события детства Господа нашего Иисуса Христа и Его великие деяния, которые Он совершил после того как родился в нашей стране. Начало таково.

II. Когда мальчику Иисусу было пять лет, Он играл у брода через ручей, и собрал в лужицы протекавшую воду, и сделал ее чистой и управлял ею одним своим словом. И размягчил глину, и вылепил двенадцать {3} воробьев. И была суббота, когда Он сделал это. И было много детей, которые играли с Ним. Но когда некий иудей увидел, что Иисус делает, играя в субботу, он пошел тотчас к Его отцу Иосифу и сказал: Смотри, твой ребенок у брода, и он взял глину и сделал птиц, и осквернил день субботний. И когда Иосиф пришел на то место и увидел, то он вскричал: для чего делаешь в субботу то, что не должно?! {4} Но Иисус ударил в ладоши и закричал воробьям: Летите! и воробьи взлетели, щебеча. И иудеи дивились, увидев это, и ушли, и рассказали старейшинам, что они видели, как Иисус свершил сказанное.

III. Но сын Анны книжника {5} стоял там рядом с Иосифом, и он взял лозу и разбрызгал ею воду, которую Иисус собрал. Когда увидел Иисус, что тот сделал, Он разгневался и сказал ему: Ты, негодный, безбожный глупец, какой вред причинили тебе лужицы и вода? Смотри, теперь ты высохнешь, как дерево, и не будет у тебя ни листьев, ни корней, ни плодов. И тотчас мальчик тот высох весь, а Иисус ушел и вошел в дом Иосифа. Но родители того мальчика, который высох, взяли его, оплакивая его юность, и принесли к Иосифу и стали упрекать того, что сын его совершает такое!

IV. После этого Он (Иисус) снова шел через поселение, и мальчик подбежал и толкнул Его в плечо. Иисус рассердился и сказал ему: ты никуда не пойдешь дальше, и ребенок тотчас упал и умер. А те, кто видел произошедшее, говорили: кто породил такого ребенка, что каждое слово Его вершится в деяние. И родители умершего ребенка пришли к Иосифу и корили его, говоря: Раз у тебя такой сын, ты не можешь жить с нами или научи Его благословлять, а не проклинать {6}, ибо дети наши гибнут.

V. И Иосиф позвал мальчика и бранил Его, говоря, зачем Ты делаешь то, из-за чего люди страдают и возненавидят нас и будут преследовать нас? И Иисус сказал: Я знаю, ты говоришь не свои слова, но ради тебя Я буду молчать, но они должны понести наказание. И тотчас обвинявшие Его ослепли. А видевшие то были сильно испуганы и смущены и говорили о Нем: каждое слово, которое Он произносит, доброе или злое, есть деяние и становится чудом. И когда Иосиф увидел, что Иисус сделал, он встал, взял Его за ухо и потянул сильно. И мальчик рассердился и сказал: тебе достаточно искать и не найти {7}, и ты поступаешь неразумно. Разве ты не знаешь, что Я принадлежу тебе {8}? Не причиняй Мне боли.

VI. И вот некий учитель по имени Закхей {9}, стоя неподалеку, услышал, как Иисус сказал это своему отцу, и дивился очень, что, будучи ребенком, тот говорит так. И через несколько дней он пришел к Иосифу и сказал ему: у тебя умный сын, который разумеет. Так приведи мне Его, чтобы Он выучил буквы, а вместе с буквами я научу Его всему знанию, и как надо приветствовать старших и почитать их как отцов и дедов, и любить тех, кто Ему ровесники. И он показал Ему ясно все буквы от альфы до омеги {10} и много задавал вопросов. А (Иисус) посмотрел на учителя Закхея и спросил его: Как ты, который не знаешь, что такое альфа, можешь учить других, что такое бета {11}. Лицемер! {12} Сначала, если ты знаешь, научи, что такое альфа, и тогда мы поверим тебе о бете. И Он начал спрашивать учителя о первой букве, и тот не смог ответить Ему. И тогда в присутствии многих слышавших ребенок сказал Закхею: слушай, учитель, об устройстве первой буквы и обрати внимание, какие она имеет линии и в середине черту, проходящую через пару линий, которые, как ты видишь, сходятся и расходятся, поднимаются, поворачиваются, три знака того же самого свойства, зависимые и поддерживающие друг друга, одного размера. Вот таковы линии альфы {13}.

VII. Когда учитель Закхей услышал, сколь много символов выражено в написании первой буквы, он пришел в замешательство таким ответом и тем, что мальчик обучен столь великому, и сказал тем, кто был при этом: Горе мне, я в недоумении, я, несчастный, я навлек позор на себя, приведя к себе этого ребенка. Посему возьми Его, я прошу тебя, брат Иосиф. Я не могу вынести суровость Его вида, я совсем не могу понять Его речи. Этот ребенок не земным рождением рожден, Он может приручить и огонь. Может быть, Он рожден еще до сотворения мира {14}. Я не знаю, какое чрево Его носило, какая грудь питала. Горе мне, Он поражает меня, я не могу постичь Его мысли. Я обманулся, трижды несчастный, я хотел получить ученика, я получил учителя. Я думаю о своем позоре, о друзья, что меня, старого человека, превзошел ребенок {15}. Мне остается только отчаиваться и умереть из-за этого ребенка, ибо я не могу смотреть Ему в лицо. И когда все будут говорить, как маленький ребенок превзошел меня, что я скажу? И что могу я сказать о линиях первой буквы, о чем Он говорит мне?! Я не знаю, о друзья, ибо не ведаю ни начала, ни конца. Посему я прошу тебя, брат Иосиф, забери Его себе домой. Он, может быть, кто-то великий, Бог или ангел, или кто-то, кого не ведаю.

VIII. Когда иудеи утешали Закхея, дитя рассмеялось громко и сказало: "Теперь пусть то, что ваше, приносит плоды, и пусть слепые в сердце своем узрят. Я пришел сверху, чтобы проклясть их и призвать их к высшему, как повелел пославший Меня ради вас. И когда ребенок кончил говорить, тотчас, кто пострадал от его слов, излечились. И после того никто не осмеливался перечить ему, чтобы не быть проклятым и не получить увечье.

IX. Через несколько дней Иисус играл на крыше дома {16}, и один из детей, игравших с Ним, упал сверху и умер. И когда другие дети увидели это, они убежали, и Иисус остался один. А родители того, кто умер, пришли и стали обвинять Его (Иисуса), что Он сбросил мальчика вниз. И Иисус ответил, Я не сбрасывал его. Но они продолжали поносить Его. Тогда Иисус спустился с крыши, встал рядом с телом мальчика и закричал громким голосом - Зенон {17} - ибо таково было его имя, - восстань и скажи, сбрасывал ли Я тебя? И тотчас он встал и сказал: нет, Господь, Ты не сбрасывал меня, но поднял {18}. И когда они увидели, они были потрясены. И родители ребенка прославили случившееся чудо и поклонились Иисусу.

X. Через несколько дней юноша колол дрова по соседству {19}, и топор упал и рассек ему стопу, и столько вытекло крови, что он совсем умирал. И когда раздались крики и собрался народ, Иисус также прибежал туда, и пробрался сквозь толпу, и коснулся раненой ноги, и тотчас исцелил ее. И Он сказал юноше: встань теперь, продолжай рубить и помни обо Мне. И когда толпа увидела, что произошло, они поклонились Иисусу, говоря: истинно, Дух божий обитает в этом ребенке.

XI. Когда Ему было шесть лет от роду, Его мать дала ему кувшин и послала Его за водой. Но в толпе Он споткнулся, и кувшин разбился. И Иисус развернул одежду, которая была на нем, наполнил ее водой и принес матери. И когда мать увидела, она поцеловала Его и сохранила в сердце своем {20} чудо, которое, как она видела, Он совершил.

XII. И вот во время сева мальчик вместе с отцом пошел сеять пшеницу в их поле. И пока Его отец сеял, Иисус тоже посеял одно пшеничное зерно. И когда Он сжал и обмолотил его, оно принесло сто мер {21}, и Он созвал всех бедняков поселения на гумно и роздал им пшеницу, а Иосиф взял остаток зерна. Было Ему восемь лет роду, когда он совершил это чудо.

XIII. Его отец был плотник и делал в это время орала и ярма {22}. И богатый человек велел ему сделать для него ложе. Но когда одна перекладина оказалась короче другой и Иосиф не мог ничего сделать, мальчик Иисус сказал своему отцу Иосифу: Положи рядом два куска дерева и выровни их от середины до одного конца. И когда Иосиф сделал то, что ребенок сказал ему, Иисус встал у другого конца и взял короткую перекладину, и вытянул ее, и сделал равной другой. И Его отец Иосиф видел это и дивился, и он обнял и поцеловал ребенка, говоря: счастлив я, что такого Сына дал мне Бог.

XIV. И когда увидел Иосиф, сколь разумен мальчик и что Он растет и скоро достигнет зрелости, он снова решил, что Иисус должен научиться грамоте. И он взял Его и привел к другому учителю. А учитель сказал Иосифу: сначала я научу Его греческим буквам, потом еврейским. Ибо он знал о разумении мальчика и боялся Его. Все же учитель написал алфавит и долго спрашивал о нем. Но Он не давал ответа. И Иисус сказал учителю: если ты истинный учитель и хорошо знаешь буквы, скажи Мне, что такое альфа, и Я скажу тебе, что такое бета {23}. И учитель рассердился и ударил Его по голове. И мальчик почувствовал боль и проклял его, и тот бездыханный упал на землю. А мальчик вернулся в дом Иосифа. И Иосиф был огорчен и сказал Его матери: не пускай Его за дверь, ибо каждый, кто вызывает Его гнев, умирает.

XV. И по прошествии некоторого времени другой учитель, друг Иосифа, сказал ему: приведи ребенка ко мне в школу. Может быть, я сумею убедить Его выучить буквы. И Иосиф сказал ему: если ты решишься, брат, возьми Его с собой. И тот взял Его со страхом и беспокойством, но ребенок пошел охотно. И Он спокойно вошел в дом, где была школа, и нашел книгу, которая лежала на подставке, и взял ее, но не стал читать буквы в ней. И раскрыл уста, и стал говорить от святого Духа, и учил тех, кто стоял вокруг. И большая толпа стояла вокруг, дивясь благодати Его поучения и мудрости Его слов, какие, будучи ребенком, Он изрекал. А когда Иосиф услышал о происходящем, он в испуге побежал к школе, боясь, что и этот учитель не может справиться с Иисусом. Но учитель сказал Иосифу: знай, брат, я взял этого ребенка как ученика, но Он полон великой благодатью и мудростью, и теперь я прошу тебя, брат, возьми Его в свой дом. И когда мальчик услышал эти слова, он тотчас засмеялся громко и сказал: раз ты говорил и свидетельствовал истинно, ради тебя тот, кто был поражен, исцелится. И тотчас другой учитель был исцелен. И Иосиф взял ребенка и отвел Его домой.

XVI. Случилось так, что Иосиф послал своего сына Иакова {24} принести связку дров. И Иисус пошел вместе с ним. И когда Иаков собирал хворост, змея укусила его в руку. И когда он упал навзничь и был близок к смерти, Иисус подошел к нему и дыхание Его коснулось укуса, тотчас боль прошла, а тварь лопнула, и Иаков сразу же стал здоров и невредим.

XVII. После этого по соседству от Иосифа умер больной ребенок, и мать его горько рыдала. И Иисус услышал плач великий и смятение {25} и прибежал быстро, и, увидев мертвое дитя, Он коснулся груди его и сказал: "Я говорю тебе: не умирай, но живи и будь с твоей матерью" {26}. И тотчас дитя открыло глаза и засмеялось. И Он сказал женщине: возьми и дай ему молока и помни обо Мне. И когда стоящие вокруг увидели происходящее, они говорили: Истинно это дитя или Бог, или ангел Божий {27}, ибо каждое Его слово становится деянием. И Иисус ушел оттуда и стал играть с другими детьми.

XVIII. Спустя некоторое время строился дом, и произошел обвал, и Иисус встал и пошел туда и увидел человека, лежащего замертво, и взял его руку и сказал: Говорю тебе, человек, встань и делай свое дело {28}. И тотчас человек встал и поклонился Ему. И люди были поражены и говорили: этот ребенок (пришел) с небес, ибо Он спас много душ от смерти и будет спасать их всю свою жизнь.

XIX {29}. И когда Он был двенадцати лет, пришли Его родители по обычаю в Иерусалим на праздник пасхи вместе с другими. Когда же после праздника возвращались домой, Иисус пошел обратно в Иерусалим, родители же думали, что Он идет вместе со всеми. Прошедши дневной путь, стали искать Его среди родственников и близких. И, не найдя Его, возвратились в Иерусалим, чтобы искать Его. Через три дня нашли Его в храме, сидящего среди учителей, слушающего Закон и спрашивающего их. И все со вниманием слушали Его и дивились, как Он, будучи ребенком, заставил умолкнуть старейшин и учителей народа, разъясняя Закон и речения пророков. И мать Его сказала Ему: Дитя! Что Ты сделал с нами? Вот отец Твой и я с великою скорбью искали Тебя. Он сказал им: зачем вам было искать Меня? или вы не знали, что Мне надлежит быть в том, что принадлежит Отцу моему. А книжники и фарисеи сказали:

Ты - мать этому ребенку? И она сказала: да. И они сказали ей: благословенна ты между женами, ибо Господь благословил плод чрева твоего. Такой славы, такой доблести и такой мудрости мы никогда не видели и никогда о ней не слышали. И Иисус встал и пошел за своей матерью и был в повиновении у своих родителей. И мать Его сохранила все слова в сердце своем. Иисус же преуспевал в премудрости и в возрасте и в благодати. Слава Ему во веки веков. Аминь.

Комментарии

Евангелие детства

(Евангелие от Фомы)

1 Текст (с французского переводом) см.: Michel С. Evangelies apocryphique. P., 1924.

2 По-видимому, имеется в виду апостол Фома, упоминаемый в Новом завете, "Фома неверный", как его называют в христианской традиции; в хенобоскионском Евангелии Фомы он назван полным именем: Иуда Дидим Фома.

3 Двенадцать - священное число в иудейской и христианской теологии (см. комментарий к Евангелию от Петра).

4 Согласно этому рассказу, уже в детстве Иисус выступал против соблюдения субботних установлений, т. е. против иудейской обрядности.

6 Характерно, что книжник Анна, выступает как обличитель Иосифа и Марии в Протоевангелии Иакова (см. выше): вероятно, один из авторов этих произведений был знаком с сочинением другого.

6 Ср.: "Благословляйте гонителей ваших: благословляйте, а не проклинайте" (Римл. 12.14).

7 Эти слова перекликаются с речением, приведенным в хенобоскионском Евангелии от Фомы и оксиринхском логии (см. выше, комментарии к фрагментам из Евангелия евреев): "Пусть тот, кто ищет, не перестает искать до тех пор, пока не найдет, и, когда он найдет, он будет потрясен..." Смысл упрека Иисуса заключается в том, что Иосиф не может (не хочет) найти скрытую истину в поступках Иисуса.

8 Текст не вполне ясен: здесь также возможен скрытый смысл, заключающийся в том, что Иисус принадлежит Иосифу как человеку, которого он пришел (как и других людей) спасти.

9 Имя Закхей встречается в Новом завете; в Евангелии от Луки так зовут мытаря (начальника сборщиков пошлины). - 19.2.

10 Альфа и омега - первая и последняя буквы греческого алфавита.

11 Бета - вторая буква греческого алфавита.

12 Лицемеры - обычное в новозаветных евангелиях определение фарисеев и книжников, которые учат только внешним соблюдениям установлений закона.

13 Описывается начертание греческой буквы "А" (альфа), средняя черта могла быть косой - такой вариант, по-видимому, имеет в виду автор.

14 Учитель здесь выражает идею о предвечности бытия Христа (эту идею не разделяли иудео-христиане), появившуюся к тому времени в христианстве главным образом под влиянием гностицизма.

15 Эти слова перекликаются с речением из хенобоскионского Евангелия Фомы: "Старый человек в его дни не замедлит спросить малого ребенка семи дней о месте жизни, и он будет жить. Ибо много первых будут последними, и они будут одним" (4); аналогичное речение сохранилось в греческом варианте на оксиринхском папирусе: "...(говорит Иисус) человек не будет колебаться... спросить ребенка... о месте... Тогда многие первые будут последними и последние первыми... И..."

16 Имеется в виду плоская крыша, характерная для домов Ближнего Востока.

17 Зенон - греческое, а не иудейское имя; вряд ли реальный мальчик мог носить его, но автор был грекоязычным и употреблял привычные ему имена.

18 Это чудо введено в Евангелие детства под влиянием рас-, сказа о чуде, сотворенном апостолом Павлом, согласно "Деяниям апостолов" (20.9-12): там рассказывается, как юноша Евтих заснул, и выпал из окна третьего этажа, и был поднят мертвым. Павел же, "обняв его, сказал: не тревожьтесь; ибо душа его в нем". Правда, описание в "Деяниях апостолов" менее фантастично, чем в Евангелии детства (там не сказано прямо, что Павел воскресил его).

19 В греческом тексте - в углу; некоторые исследователи исправляют на - в соседстве, что кажется более логичным.

20 Ср.: "И Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем" (Лк. 2.51).

21 Сто мер - взято, вероятно, по аналогии с Евангелием от Луки, где в одной из притч упомянут огромный долг в сто мер (сто кор) зерна. Кор был равен примерно от 6 до 10 медимнов (медимн - 52, 53 л). Вероятно, в этом описании как бы предвосхищаются слова Иисуса из притч о сеятеле: "Иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать" (Мф. 13.8); "Иисус сказал: вот сеятель вышел, он наполнил свою руку, бросил (семена)... И иные упали на добрую землю, и сто двадцать мер на одну" (Евангелие от Фомы, найденное в Наг-Хаммади. 9).

22 Существовала традиция, что сам Иисус тоже был плотник (Мк. 6.3: "...не плотник ли он...") и что он делал ярма и плуги. Эта последняя традиция сохранена у Юстина (Dial. 88.8) Вероятно, автор Евангелия детства эти же занятия по аналогии приписал Иосифу.

23 У Иринея это место передано следующим образом: "Между прочим, принимают и то поддельное сказание, будто Господь, в отрочестве учась грамоте, когда учитель по обыкновению сказал ему: скажи "альфа", он отвечал: альфа, а затем, когда учитель велел ему сказать "бета", Господь отвечал: ты сначала скажи Мне, что такое альфа, и Я скажу тебе, что такое бета. И это объясняют так, что Он один лишь знает неведомое, на которое указал в образе альфы" (Г. 20.1). У Иринея, как кажется, сведены в один два эпизода с учителями, хотя, возможно, он читал Евангелие детства именно в таком варианте (один "дурной" и один "хороший" учитель).

24 В этом произведении, как и в Протоевангелии Иакова, Иаков считается сыном Иосифа (о Иакове см. выше).

25 В описании этого эпизода использован рассказ Евангелия от Марка об исцелении дочери руководителя синагоги, которую сочли умершей: "...и видит смятение и плачущих и вопиющих громко..." (5. 38-39).

26 В этой части рассказа использовано Евангелие от Луки (7.14-15): там Иисус также оживляет прикосновением, отдает воскресшего юношу его матери.

27 Ср.: Лк. 7.16, где свидетели дивятся и прославляют чудотворца.

28 Несколько раз повторенный оборот "Говорю тебе, встань" также заимствован из канонических евангелий (Мк. 5.41; Лк. 7.14).

29 Дальше дословно повторен весь рассказ Евангелия от Луки (2.52) с добавлениями в духе концепции автора.

Примечания

Возникновение раннехристианской литературы

1 Об истоках, содержании и жанрах новозаветной литературы см.: История всемирной литературы. Т. 1. М., 1983. С. 501.

2 Filson Т. V. New Greek and Coptic Gospel Manuscripts // Biblical Archeologist. 1961. XXIV. 1. P. 6.

3 Сочинение, начинающееся словами: "Евангелия Истины есть радость для тех, кто получил от Отца истины милость познать Его через могущество Слова, пришедшего из Плеромы (полноты, совершенства. - Сост.)", было найдено среди рукописей на коптском языке, обнаруженных в 1945 г. в Египте. По всей вероятности, Ириней имеет в виду именно это сочинение.

4 В греческом тексте ( - чрезвычайный, превосходящий (2 Кор. 12.11). По-видимому, речь идет о "старших" (по авторитету) апостолах, непосредственно общавшихся с Иисусом. Себя Павел также причисляет к апостолам, говоря, что "признаки" его апостольства были показаны перед коринфскими христианами разными знамениями (2 Кор. 12.12).

5 См.: Свенцицкая И. С. Полис и империя: эволюция императорского культа и роль "возрастных союзов" в городах малоазийских провинций // Вестник древней истории. 1981. Э 4. С. 37.

6 В частности, Цельс (II в.), которого цитирует Ориген, говорит, что христиане для собраний используют сапожные или валяльные мастерские (Ориген. Против Цельса (Contra Celsum). IV.55. Далее: Contr. Gels.).

7 Цит. по: Ранович А. Б. Первоисточники по истории раннего христианства. М., 1933. С. 161. "Дидахе"- своего рода руководство для внутренней жизни христианских общин. Рукопись этого произведения была обнаружена в 1875 г.

8 "Критика текста" и "критика форм" разобрана в книге Трофимовой М. К. "Историко-философские вопросы гностицизма" (М., 1979. С. 60-63). См. также: Dibelius M. Die Formgeschic'nte des Evangeliums. Tub., 1959; Geschichte der synoptischem Tradition. В., 1921.

9 По вопросу об историчности Иисуса в науке есть две школы: мифологическая, которая все сведения об Иисусе считает мифическими, и историческая, сторонники которой полагают, что в основе рассказов о нем лежит историческое ядро. Авторы настоящей книги принадлежат к последним. Точка зрения противников исторической школы отражена в книге: Крывелев И. А. Христос: миф или действительность? М., 1987.

10 Септуагинта - "перевод семидесяти", по преданию, был осуществлен семьюдесятью александрийскими иудеями.

11 The Cambridge History of Bible. Vol. 1. Cambridge, 1970. P. 230.

12 См.: Поэзия и проза Древнего Востока. М., 1973. С. 123.

13 История всемирной литературы. Т. 1. С. 507.

14 Johnson P. A History of Christianity. L., 1976. P. 44-45.

15 Подробно о содержании и образном строе Апокалипсиса Иоанна см.: Козаржевский А. Ч. Источниковедческие проблемы раннехристианской литературы. М., 1985. С. 82-90.

16 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 22. С. 465-492.

17 Послание к Лаодикийцам упомянуто в Послании к Колоссянам (4.16). К подлинным посланиям Павла относят Послание к Римлянам, оба Послания к Коринфянам, Послание к Галатам; в расширенный список подлинных посланий включают Первое" послание к Фессалоникийцам, Послание к Филиппийцам, Первое послание к Тимофею (иногда Послание к Филимону). О проблеме подлинности посланий см.: The Cambridge History of Bible. Vol. 1. P. 237-242. См. также: Козаржевский А. Ч. Указ. соч. С. 71-81.

18-19 дто свидетельство приведено у Евсевия (НЕ. III. 39).

20 Подробное исследование вопроса о Q, существование которого в настоящее время признает подавляющее большинство ученых, см.: Edwards R. A. A Theology of Q. Philadelphia, 1976. Эдварде считает, что община, записавшая речения, рассматривала Иисуса как учителя, пророка и мудреца, все основные речения были связаны с пришествием "Сына человеческого" (ученый отмечает, что "Сын человеческий" - эсхатологическая фигура, ожидавшаяся в "последние времена", возможно, первоначально и не отождествлялась с Иисусом, это отождествление произошло только после смерти Иисуса. - Р. 36). Образ "Сына человеческого" заимствован из книги пророка Даниила (7.14).

21 В синодальном переводе Евангелия от Луки после слова "нищие" добавлено "духом".

22 См.: Амусин И. Д. Кумранская община. М., 1983. С. 217.

23 Этот перевод предложен С. С. Аверинцевым (см.: История древнего мира / Под ред. Дьяконова И. М., Нероновой В. Д., Свенцицкой М. С. Т. III. M., 1982. С. 126).

24 Согласно этой тенденции, Иисус у Луки рождается не в доме (ср.: Мф. 2.11), а в хлеве: "...и положила младенца в ясли..." Поклониться ему пришли пастухи, а не восточные мудрецы (волхвы- в русском переводе), как у Матфея.

25 Эта особенность, по-видимому, связана с тем, что автор третьего евангелия явно был греком, у него меньше, чем у Матфея, использована ветхозаветная литература, и адресовался он читателям из неиудеев (см.: Козаржевский А. Ч. Указ. соч. С. 50-52).

26 Например, оксиринхский логий (I): "Иисус сказал: Там, где (двое, они не) без бога, а там, где один, я говорю вам это, я с ним. Подними камень, ты найдешь меня там, разруби дерево, я тоже там" - в коптском тексте Евангелия от Фомы разделен между двумя речениями (первая часть греческого логия в речении 35, вторая - в 81). Подробнее об этом см.: Трофимова М. К. Историко-философские вопросы гностицизма. С. 83.

27 Ни Марк, ни Лука, согласно церковной традиции, не были непосредственными учениками Иисуса (ими были Матфей и Иоанн), Лука, по преданию, был спутником апостола Павла, Марк - Петра, хотя в самих евангелиях, связанных с их именами, об этом ничего не говорится.

28 Например: "Дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и детях ваших; Ибо приходят дни, в которые скажут: "...блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие"" (Лк. 23.28-29).

29 The Cambridge History of Bible. Vol. 1. P. 265.

30 Евангелие написано от имени "любимого ученика" Иисуса, но еще в древности авторство это вызывало сомнения: так, Папий считал автора четвертого евангелия и автора Апокалипсиса разными лицами, причем только последнего он называл учеником Иисуса (см.: Евсевий. НЕ. III. 39, 6).

31 Относительную датировку этого евангелия разбирает А. Ч. Козаржевский. "Четвертое евангелие в целом отражает весьма развитую богословскую мысль, далекую от архаизмов Апокалипсиса и тем более кумранских документов" (Козаржевский А. Ч. Указ, соч. С. 56). См. также: Амусин И. Д. Указ. соч. С. 217-218; исследователь указывает, что совпадений с кумранскими текстами больше всего в писаниях, связанных с именем Иоанна (не только в евангелии, но и в посланиях).

32 См.: История всемирной литературы. Т. 1. С. 507.

33 Ср., например: "Как трудно имеющему богатство войти в Царство Божие" (Мк. 10.23) и "Трудно богатому войти в Царство Небесное" (Мф. 19.23).

34 Bell H. I. Recent Discoveries of Biblical Papyri. Oxford, 1937. P. 22.

35 Так, в Послании к Галатам вместо ' (возлюбившего меня) он читал ' (выкупившего меня) (2.20), тем самым подчеркивая свою идею выкупа Христом людей у мира и передачи их истинному божеству.

36 Вопрос об авторстве и времени создания "Деяний апостолов", так же как и посланий апостолов, адресованных по форме всем христианам (их называют "католические" или "соборные" послания), неясен. Стилистические совпадения позволяют думать, что автором и третьего евангелия, и "Деяний апостолов", во всяком случае основной их части, является один и тот же человек. "Деяния" были написаны уже после падения Иерусалима, на рубеже I и II вв., после создания первых трех новозаветных евангелий. Главным героем "Деяний апостолов" является Павел. Признание этого произведения каноническим связано, по всей вероятности, с распространением "паулинизма" - учения Павла, которое в начале II в. получило поддержку многих групп христиан. Что касается соборных посланий, то они были созданы, как и поздние послания, приписываемые Павлу, вероятно, уже в начале II в., когда священнотворчество шло особенно интенсивно.

37 Ветхозаветными апокрифами (у иудаистов - "посторонние книги") называются произведения иудейской литературы, созданные в III-I вв. до н. э. Некоторые из них оказались вошедшими в греческий перевод Библии; католическая и православная церкви их признают, а протестанты, следуя иудейскому канону, исключают

38 The Cambridge History of Bible. Vol. I. P. 264.

39 Впоследствии это послание было включено в канон, вероятно, из-за имени его автора, ибо Иаков, брат Иисуса, был почитаемой фигурой в христианской традиции (правда, неясно, кому из нескольких Иаковов, упомянутых в Новом завете, приписывалось это послание: среди непосредственных учеников Иисуса названы Иаков, брат Иоанна, и Иаков Алфеев, но скорее всего речь шла именно о брате Иисуса).

40 Климент Римский, по церковному преданию, был одним из первых римских епископов (конец I в.); ему приписывается Послание к Коринфянам, связанное с резким внутренним конфликтом среди коринфских христиан между молодыми и старейшими членами общины. В письме имя автора не названо, но по достаточно древней традиции его приписывали Клименту. В Послании Варнавы утверждается противопоставление иудаизма христианству ("Не Израиль, а христианство наследует завет"), т. е. развиваются идеи паулинизма. Церковь называет и того и другого "мужами апостольскими", но в окончательный текст канона их произведения не были включены, возможно из-за сомнительности авторства.

41 Евсевий приводит слова александрийского епископа Дионисия, который не признавал, что автор Апокалипсиса и Евангелия от Иоанна - одно и то же лицо: "Из духа того и другого, из образа речи... я заключаю, что писатель их не один и тот же" (НЕ. VII. 25).

42 О рукописных сводах Нового завета см.: Козаржевский А. Ч. Указ. соч. С. 19-25.

43 Первоначально слово "ортодоксы" употреблялось христианскими писателями (Климент Александрийский) для обозначения людей чистой веры. В 325 г. на Никейском соборе большинством епископов был принят христианский символ веры, арианство было осуждено. Единая церковная организация стала называться католической (всеобщей) ортодоксальной (православной) церковью, хотя фактически расхождения между западными и восточными христианами оставались.

44 Это произведение в переводе на русский язык опубликовано в книге: От берегов Босфора до Евфрата / Сост. С. С. Аверинцев. М., 1987.

Неканонические речения (аграфа) и фрагменты неизвестных евангелий

1 Правда, выражение "вернуться к Истине" могло быть истолковано в гностическом духе (среди коптских рукописей найдено Евангелие Истины), но более близкая параллель содержится в Евангелии от Иоанна (4.23). Для раннего христианства вообще характерно отсутствие строгих теологических конструкций; одни и те же понятия (вернее, образы-символы), такие, как Истина, "дух", "сила", воспринимались разными читателями и слушателями по-разному.

2 По вопросу о сроках второго пришествия среди христиан, по-видимому, шла острая полемика: так, во Втором послании Петра говорится о людях, "наглых ругателях", которые сомневаются в возможности пришествия, ибо оно не наступает. Автор отвечает им: "Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медленней; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию" (3.9).

3 В канонических евангелиях нет упоминания Иисуса в "образе раба".

4 Ср. логий, сохранившийся в греческом варианте на папирусе из Оксиринха, а в коптском - в Евангелии от Фомы: "Говорит

Иисус. Если вы не отречетесь от мира, не обретете царства божия; если вы не будете соблюдать субботу, не увидите Отца".

5 В том же Евангелии от Луки Иисус, оправдывая своих спутников, срывавших в субботу колосья, сказал: "...Сын Человеческий есть господин и субботы" (6.5).

6 Apocryfi Novego Testamento. Lublin, 1980. P. 96.

7 Речь идет о горе около Самарии, которую считали священной самаритяне, не признававшие Иерусалимского храма; в свою очередь иудеи не считали самаритян единоверцами.

8 См.: Амусин И. Д. Кумранская община. М., 1983. С. 143.

9 В новозаветных текстах, при всей очевидной близости учения первых христиан к кумранитам, видна полемика между последователями Иисуса и кумранскими ессеями и по другим вопросам. Наиболее яркий пример этой полемики - выступление против замкнутости кумранитов. "Для того ли приносится свеча, чтобы поставить ее под сосуд или под кровать?" (Мк. 4.21; ср.: Евангелие от Фомы. 38).

10 Bell H. I. Recent Discoveries of Biblical Papyri. Oxford, 1937. P. 20.

11 Белл решительно возражает против теологов, которые считали папирусный фрагмент составленным на основании четырех нс/возаветных евангелий (Ibid. P. 17-18).

12 Roberts G. H. An Unpublished Fragment of the Fourth Gospel in John Rylands Library. Manchester, 1935.

Иудео-христианские евангелия

1 Иероним последние годы жизни провел в Палестине, занимаясь толкованием священных книг христиан. Епифаний, епископ Саламинский, родился в Палестине.

2 О кумранских сектантах см.: Амусин И. Д. Кумранская община. М., 1983; Он же. Рукописи Мертвого моря. М., 1960. С. 268, где автор разбирает свидетельство писателя IV в. Филострата о ессеях: Филострат пишет, что "Христа как Господа, сына Бога, они не ожидают и не признают, что он возвещен в Законе и пророках, но ждут его, считая только пророком и справедливым человеком". В данном случае Филострат объединяет секту ессеев с иудео-христианской сектой эбионитов, не различая их учений.

3 Danlelou J., Marrou H. Nouvelle Histoire d'Eglise. Vol. 1. P., 1963. P. 88-89.

4 Перед этим Ириней говорил об учениях, согласно которым земной мир создан злыми силами.

5 Согласно Иринею, Керинф считал, что Иисус отличался от остальных людей справедливостью, благоразумием и мудростью (1.26).

6 Почитание эбионитами Ветхого завета сказалось и в том, что во II в. эбионит Симмах предпринял новый перевод его на греческий, стараясь быть ближе к оригиналу (о Симмахе упоминает Евсевий).

7 Учение эбионитов охарактеризовано в книгах: Danlelou J. Theologie du iudeo-christianism. Tournae, 1958; Strecker S. Das ludenchristentum in den Pseudoclementinae. В., 1958.

8 Danielou J. Op. cit. P. 33 f. См. также: Apocryfy Novego Testamento. P. 96.

9 Erhardt A. A. Iudeo-Christians in Egypt: The Epistulae Apostolorum and the Gospel of Hebrews // Studia Evangelica. Bd 3. В., 1963. S. 361.

10 Отрывки из иудео-христианских евангелий собраны в книге: Preuschen E. Op. cit. S. 11-16. Е. Преушен придерживается трехчленного деления иудео-христианских евангелий.

11 Наиболее ясно такое восприятие знамения с голубем выражено в Евангелии от Иоанна: там Иоанн Креститель сразу признает Иисуса Сыном божиим и говорит своим ученикам: "Я видел Духа, сходящего с неба как голубя и пребывающего в Нем" (1.32).

12 Подробнее об этом см.: Вейнберг И. П. Человек в культуре древнего Ближнего Востока. М., 1986. С. 125-126.

13 В Евангелии от Иоанна ко всем уверовавшим в Христа применено выражение "дети Божий" (1.12-13): "...верующим во имя Его дал власть (право - греч. ') быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились" - здесь выражена по существу та же идея истинного, духовного рождения.

14 Такое отношение к жертвоприношениям появилось в среде переселенных в Вавилонию иудеев после разрушения Первого храма Навуходоносором.

15 В тексте Септуагинты, который цитируется в послании, вместо слова "тело" () стоит слово "уши" () - "ты открыл мне уши". Смысл фразы в Послании к евреям заключается в том, что Иисус принес в жертву свое тело и тем самым сделал ненужными все жертвоприношения.

16 В греческом тексте - , т. е. "о котором говорят", что он Христос. Иосиф Флавий знал об Иисусе, но, как правоверный иудей, мессией его не признавал. Место это, без сомнения, подлинное: верующий переписчик, если бы он делал вставку, не мог употребить оборот, ставивший под сомнение мессианство Иисуса. Ср. со свидетельством Флавия об Иисусе, дошедшим в арабском переводе (см.: История древнего мира / Под ред. И. М. Дьяконова, В. Д. Нероновой, И. С. Свенцицкой. Т. IV. М., 1983. С. 117).

17 Об Иуде, брате Иисуса, упоминает Евсевий Кесарийский. Он пишет о преследованиях, которым подверглись его внуки.

18 Упоминание братьев и сестер Иисуса вызвало споры среди христианских писателей. Ориген считал их детьми Иосифа от первого брака; ортодоксальная церковь утверждает, что это - двоюродные братья Иисуса, хотя греческое слово ' применяется прежде всего к родным братьям.

19 Отзвук этой традиции можно увидеть в Первом послании к Коринфянам (15.7). Там сказано, что Иисус явился Иакову, но в отличие от апокрифа после ряда других явлений.

20 В "Деяниях апостолов" (главы 22-26) подробно рассказывается о пребывании Павла в Палестине, о споре его с иудеями; он был арестован римскими провинциальными властями, чтобы спасти его от разъяренной толпы. В конце концов Павел, обладавший римским гражданством, был отправлен в столицу империи для решения своей участи. Провинциальный наместник не рискнул сам осудить римского гражданина (в восточных провинциях в I в. римских граждан было немного)

21 Русская православная церковь на этом основании называет апостола Андрея Первозванным. Согласно поздней легенде, Андрей проповедовал в северном Причерноморье и даже дошел до Киева и Новгорода. Особое почитание Андрея противостояло особому почитанию Петра римско-католической церковью.

22 О существовании христиан в Палестине во II в. свидетельствует Лукиан в своем произведении "О кончине Перегрина". Герой этого произведения бродячий философ Перегрин примкнул к палестинским христианам. Когда он был посажен в темницу, к нему приезжали посланцы христиан Малой Азии, что указывает на тесные связи христиан Палестины и Малой Азии.

23 О времени и месте возникновения иудео-христианских евангелий см.: Danielou J. Op. cit. P. 68. Эрхардт считает, что первоначальный текст Евангелия евреев был создан между 65 и 100 гг. (Erhardt A. A. Op. cit. S. 363).

24 Pines Sh. The Jewish Christians of Early Centuares of Christianity according to New Source. lerusalim, 1966.

25 Толанд Д. Назарянин, или иудейское язычество и магометанское христианство//Английские материалисты XVII в. Т. 1. М" 1967. С. 241-250.

26 Pines Sh. Op. cit. P. 70-77,

Евангелие от Петра

1 См.: Мк. 1.16. Согласно Евангелию от Иоанна, первым за Иисусом пошел Андрей, который затем привел брата своего Симона, названного Иисусом Кифой (1. 41-42).

2 В других новозаветных евангелиях право прощать грехи дано Иисусом всем апостолам (Ин. 20.23); в Первом послании к Коринфянам (3.11) символом камня, положенного в основание веры, предстает сам Иисус, тот же образ (камень в основании - Иисус) употреблен в Первом послании, автором которого церковь считает Петра (2.4).

3 В различных преданиях Петр выступает как проповедник в разных регионах Римской империи - в Антиохии Сирийской, в Малой Азии, оттуда отправился в Рим, где был распят на кресте во время преследований христиан императором Нероном (об этих преследованиях см.: Тацит. Annales. XV. 44). В Новом завете о пребывании Петра в Риме ничего не сказано; Первое послание Петра адресовано христианам малоазийских провинций (1.1).

4 Возможно, в этом сравнении отражено иудео-христианское представление об Иисусе как о праведном человеке.

5 В частности, разрабатывался сюжет о борьбе Петра с Симоном Магом, который считался основателем секты симониан, по учению близких к гностикам. Симон упомянут в "Деяниях апостолов" (8.9-24); о нем рассказывали и христианские писатели II-III вв. (Юстин, Ипполит).

6 Ориген. Com. in Matth. 10.17.

7 "Книгой Иакова" Ориген называет рассказ Иакова о детстве Марии, обычно называемый в научной литературе Протоевангелие Иакова. В нем Иосиф говорит перед женитьбой на Марии, что у него уже есть сыновья (9 : 2) - см. ниже.

8 Haeraetic. Fabularum Compend. II.

9 После смерти царя Ирода, вассала Рима, основные районы Палестины были превращены в 6 г. до н. э. в римскую провинцию, а окраинные - переданы в управление его сыновьям; так, Галилея и Перея находились под властью Ирода Антипы вплоть до 40 г. н. э. Ирод Антипа носил титул тетрарха (четверовластника).

10 О казни проповедника Иоанна Иродом Антипой рассказывает и иудейский историк Иосиф Флавий в "Иудейских древностях" (XVIII. 5.2).

11 О том, что эта версия достаточно рано появилась среди иудеев, свидетельствует фраза из Евангелия от Матфея: "И пронеслось слово сие (т. е. о краже тела. - Сост.) между Иудеями до сего дня" (28.15).

12 Этот перевод разбирает Zann Th. Forschungen zur Gesichte des Neuen Testament Kanons und altkirchliche Literatur. L., 1881. S. 216.

13 Так, И. Д. Амусин пишет, что члены кумранской общины считали иерусалимское священство "нечестивым, а сам храм - оскверненным этим священством" (см.: Амусин И. Д. Кумранская община. М., 1983. С. 134).

14 См., например: Жебелев С. А. Евангелия канонические и апокрифические. Пг" 1919. С. 23-28; Riddel D. V. The Gospels: Their Origin and Growth. Chicago, 1939. P. 246.

15 Ж. Даньелу подробно рассматривает "мистерию креста" в учении иудео-христиан и гностиков (Danielou J. Theologie du iudeo-christianism. P. 291-292).

16 Ср. Евангелие от Филиппа (91-92): крест отождествляется с деревом; воскресение произошло благодаря "древу жизни" (91-92). В гностическом Евангелии Истины говорится, что Иисус был пригвожден ко древу и стал плодом Знания Отца (крест становится плодоносящим деревом).

17 Правда, Евангелие от Луки начинается от первого лица, обращающегося к некоему Феофилу, но потом автор исчезает из повествования; в Евангелии от Иоанна в конце указано, что писал евангелие ученик, о котором Иисус сказал, что тот пребудет, "пока прииду" (21.23), но в самом рассказе его авторство нигде не подчеркнуто, рассказ объективизирован, содержание его не зависит от того, чему был этот автор свидетелем.

18 Аналогичное восприятие засвидетельствовано в Евангелии от Иоанна, самом литургичном из новозаветных евангелий. Уверовавшие в Иисуса самаритяне называют его "Спаситель мира" (4.42). В этом евангелии образ Иисуса сакрализуется с самого начала.

19 См.: Донини А. У истоков христианства. М., 1979; в письмах Бар-Кохбы упоминаются галилеяне, но, насколько их можно отождествить с христианами, неясно (о письмах см.: Yadin Y. More on the Letters of Bar Kohkba // Biblical Archeologist. 1961. XXIV. 3).

20 Об этих свидетельствах см.: Амусин И. Д. Тексты Кумрана. М., 1971. С. 91.

21 Точки зрения о том, что Евангелие от Петра явилось переработкой Евангелия евреев, придерживался Гольтцман (Holtzmann Н. I. Lehrbuch der historisch-kritische Einleitung in den Neuen Testament. Freiburg, 1886.. S. 538); голландский ученый Ван-ден-Берг Ван-Эйсинга считал это евангелие греческой переработкой первоначального арамейского евангелия (см.: Ван-денБерг Ван-Эйсинга. Первоначальная христианская литература. М., 1929. С. 12). Даньелу считает Евангелие от Петра одним из ранних иудео-христианских евангелий (Op. cit. P. 31-32).

22 Ориген. Contr. Cels. IV. 22.

23 Harnack A. von. Bruchsstucke des Evangeliens und der Apocalypse des Petrus. Leipzig, 1893. S. 36.

24 Интересно, что сохранилось раннесредневековое изображение Христа, вручающего книгу (евангелие?) апостолу Петру (Lelpoldt J., Moren S. Heilige Schriften. Leipzig, 1953. Taf. 12).

Протоевангелие Иакова

1 История всемирной литературы. Т. 1 М., 1983. С. 511.

2 Отзвук того, что Мария не воспринималась первоначально как дева, содержится в словах Евангелия от Матфея (1.25) о том, что Мария родила первенца (Иисуса).

3 Полемика с этой легендой содержится в гностическом Евангелии от Филиппа: "Некоторые говорили, что Мария зачала от духа святого. Они заблуждаются. Того, что они говорят, они не знают. Когда (бывало, чтобы) женщина зачала от женщины?" Для автора этого евангелия "дух" (как в арамейском евангелии) - женское начало. Но при этом Филипп пишет: "Мария дева, которую сила не осквернила" (17). По-видимому, автор вообще не признавал плотского рождения Иисуса.

4 С точки зрения хронологии (если принимать церковную дату рождения Иисуса) существование у Иосифа взрослых сыновей к моменту рождения сына Марии очень мало вероятно: Иаков погиб в 62 г., причем нигде не сказано, что он был очень стар.

5 "И жена облачена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее" (Откр. Ин. 17:4).

6 См. в Ветхом завете: жене, подозреваемой в измене, жрец дает выпить "горькую воду, наводящую проклятье" (Числа. 5.24).

7 Ср. другой вариант имени отца Захарии в Евангелии евреев (и комментарии к этому месту).

8 Самостоятельность предания об Иоанне следует, в частности, из того, что Ирод видит в нем мессию, будущего царя Израиля.

9 См.: Кобяк Н. А. Индексы "ложных" и "запрещенных" книг и славянские апокрифические евангелия. М., 1983.

10 Так, в "Метаморфозах" Апулея герой их Луций обращается к Исиде как к "вечной заступнице рода человеческого", "охранительнице смертных", "матери несчастных" (Met. XI.25).

Евангелие детства (Евангелие от Фомы)

1 Хотя, как будет показано ниже, в этом произведении видно влияние гностиков, ничего общего у него с хенсбоскионским Евангелием от Фомы нет.

2 Сходство между сказаниями о детстве Иисуса и детстве Кришны наводит на мысль о влиянии этих сказаний друг на друга, скорее всего индийских сказаний, пришедших к христианам через Ближний Восток. По христианской легенде Фома проповедовал . в Индии.

3 По словам Иринея (Против ересей. 1.7.2), гностики (во всяком случае некоторые группы, которые можно причислить к ним) считали Иисуса состоявшим' из нескольких элементов: из духовного, душевного, телесного, в него входил также "незримый Спаситель", который затем, во время допроса Пилатом, вышел, ибо он был непричастен страданиям; страданиям было причастно душевное и телесное начало, но тело его было сотворено особым образом ("неизреченным искусством").

4 Smidt С. Pistis Sophia: Ein gnostisches Originalwerke des 3. Jahrhunderts. В., 1925. S. 89-90.

5 В Апокалипсисе Петра наказание несут: хулившие путь справедливости, извращавшие справедливость, убийцы, прелюбодеи, лжесвидетели, богачи, не пожалевшие сирот и вдов, ростовщики, люди, поклонявшиеся идолам, вероотступники {"оставившие путь бога"), женщины, сделавшие себе выкидыш (частичный перевод Апокалипсиса Петра см.: Ранович А. Б. Первоисточники по истории раннего христианства. М., 1933). Интересно отметить, что в Апокалипсисе Иоанна нет детализированного перечня грехов, там говорится о наказании всех нераскаявшихся язычников.

6 См., например, Второе послание к Фессалоникийцам, где упомянуты члены христианской общины, поступающие "бесчинно" (3.11); в Первом послании к Коринфянам упоминаются блудники, лихоимцы, блудоречивые, пьяницы, какими "были некоторые из вас" (6.9-11).

7 К началу IV в. среди христиан было много людей, занимавших муниципальные должности и даже должности жрецов. Эльвирский собор 305 г. специально рассматривал вопрос об этих людях.

8 Во II в. происходили локальные гонения и преследования; Игнатий, епископ антиохийский, арестованный во время одного из таких преследований, обратился с посланием к римлянам, где просил римских христиан не заступаться за него, чтобы он мог погибнуть за веру.

9 Например, там описано, как значки легионов, которые держали римские воины, сами собой согнулись и поклонились Иисусу, когда его вели на допрос.

Часть II

Гностические апокрифы из Наг-Хаммади

Гностицизм и христианство

Во второй части книги мы предлагаем читателям пять очерков, посвященных апокрифическим текстам из собрания Наг-Хаммади: первому, второму и третьему из II кодекса {1} и второму из VI, а также первому из кодекса, именуемого в научной литературе Берлинским папирусом 8502.

В декабре 1988 г. исполнилось 43 года со времени открытия рукописей в Наг-Хаммади. Это немалый срок, и, хотя они подверглись научному анализу не сразу {2}, уже заметны итоги большой исследовательской работы, проделанной учеными всего мира над собиранием, переводом, изданием и интерпретацией документов IV в., так неожиданно обогативших в середине XX столетия фонд исторических источников позднеантичного времени. В собрании Наг-Хаммади около тысячи страниц рукописного текста, выполненного на папирусе, несколько десятков ранее неизвестных произведений {3}.

Есть веские основания считать, что произведения, переписанные в тринадцати сборниках, являются переводом с древнегреческого. Таким образом, знакомству с этой чрезвычайно интересной частью древнегреческой литературы ученые обязаны коптам, чья культура письменности к IV в. еще только оформлялась {4}. Сама по себе подобная ситуация обычна в истории античной литературы: если бы отсутствовали, например, арабские переводы из Аристотеля, наше знание творчества великого мыслителя было бы много беднее. Сохранение той или иной литературной традиции в переводах, как правило, не случайно. Обнажая особенности общего исторического процесса, оно сообщает памятникам дополнительный интерес, будучи свидетельством передачи культурных ценностей от одних народов к другим.

Труды, посвященные текстам Наг-Хаммади, имеют не только научное значение. Они примечательны и как факты истории культуры нашего времени, так как дают возможность наблюдать смену интересов и увлечений ученых, чередование методических приемов и проблем, которые вставали при исследовании рукописей Наг-Хаммади.

Конец 40-х - 50-е годы, на которые пришлись усилия первых зарубежных ученых, взявшихся за эти рукописи, для многих из них были временем тяжелого внутреннего кризиса, рожденного второй мировой войной и ужасами фашизма. Нужно было осмыслить горький жизненный опыт, приобретенный в эти годы, когда люди оказались поставленными в экстремальные условия существования, стали свидетелями больших социальных перемен, утраты многих ценностных ориентиров, потрясения привычных нравственных основ. В найденных рукописях ученых изумило казавшееся им близким настроение глубокой неудовлетворенности реальной жизнью, ощущение потерянности человека в мире, его одиночества. Многих авторов привлекала установка древних текстов, далекая от теоретической философии нового времени и напоминавшая этим ученым экзистенциальные поиски их собственных учителей и современников.

Первым исследователям собрания Наг-Хаммади принадлежат взволнованные рассказы-исповеди о том, что значила для них встреча с коптскими рукописями, какой толчок для определения своей мировоззренческой позиции они получили от их чтения {5}. Вероятно, общее увлечение в те годы экзистенциальной философией и содержание древних текстов, выдержанных как бы в ее духе, определили поначалу не столько историческую, сколько мировоззренческую их интерпретацию.

Специфическое экзистенциалистское истолкование приобрела в те годы и проблема гностицизма, к которой тексты были сразу привязаны исследовавшими их учеными: в первых публикациях собрание называли "гностической библиотекой" {6}. Связанная своим наименованием со словом "гносис" (знание), от которого произошло и другое - гностики, проблема гностицизма оформилась в историографии XIX в. как исследовательская, имеющая целью изучение в истории раннего христианства некоего явления, открывавшегося в довольно смутных и противоречивых сведениях современников.

Проблема гностицизма предстала в науке со всей очевидностью в работах Р. А. Липсиуса "Критика источников Епифания" {7} и А. Гарнака "История догматов" {8}. Они положили начало критическому изучению источников и созданию на этой основе нетрадиционной концепции того, что такое гностицизм {9}. Со времени Гарнака стали обсуждаться вопросы о том, какое место в гностицизме занимает философия, какое - религия, проходит ли он путь развития от философии к религии или наоборот, каковы его суть и происхождение, какую роль при этом играют античное наследие, христианство, иудаизм, зороастризм, вавилонская и древнеегипетская культуры. Из явления, поначалу описываемого в пределах истории раннехристианской церкви (ересь), гностицизм превратился у сторонников компаративистской школы в явление, возникшее до и вне христианства, лишь позднее повлиявшее на последнее и в свою очередь воспринявшее его влияние. Ученые почувствовали настоятельную необходимость определить черты феномена, называемого ими гностицизмом (или гносисом), границы которого они готовы были раздвигать все дальше и дальше. Встал вопрос о генетической или типологической связи гностицизма со многими явлениями мировой культуры {10}.

На разработку столь широко понимаемой проблемы оказывали воздействие перемены в методике исследования, увлечение компаративистикой, феноменологией, семиотикой, попытки использовать при обсуждении сущности тех или иных явлений культуры достижения психологии и проч. Все это, как и многочисленные трудности, связанные с критикой источников и давно известных, и в небывалом числе открываемых с конца XIX в., сделало проблему гностицизма одной из наиболее сложных, интересных и спорных в истории мировой культуры, но едва ли приблизило к завершению ее разработку.

Но база источников, привлекаемых для ее разрешения, ширилась; с того времени, как в поле зрения ученых оказались герметические, манихейские, мандейские документы, вопрос о гностицизме становился все более общим, исследователи выходили далеко за пределы истории раннего христианства. Однако из всех рукописных находок первой половины XX в., которые

так или иначе касались гностицизма, самое прямое отношение к этой теме имело открытие коптских рукописей. С находкой в Египте у исследователей появилась надежда, что рукописи из Наг-Хаммади не только помогут разобраться в сущности гностицизма, его происхождении, отношении к другим религиозным и философским течениям древности, но и прольют, быть может, неожиданный свет на историю раннего христианства.

Наметим направления, по которым велась в новейшей историографии разработка проблемы гностицизма {11}. Кроме попыток выделить в гностицизме некое неизменное мировоззренческое начало (Г. Ионас, А. Ш. Пюэш), обнаружить психологическую основу его, связав существование этого явления с процессом идентификации человеком своего Я (К. Юнг и его последователи), были сделаны шаги в сторону исторической или историко-религиозной интерпретации. Так, оставаясь в пределах хронологически ограниченного периода, Ж. Киспель противопоставил знаменитому определению А. Гарнака (гностицизм - это "острейшая эллинизация христианства" {12}) другое, сводящееся к тому, что "гностицизм есть христианизация греческой философии и восточного мистицизма на основе евангелия" {13} (ср. это с точкой зрения Г. Ионаса на гносис как на "дух поздней античности" {14}). Надо учитывать, что такое общее понятие, как христианство, с помощью которого пытались определить гностицизм, авторы раскрывали по-разному.

На Международном коллоквиуме в Мессине в 1966 г. был выдвинут тезис, гласящий, что определить происхождение гностицизма означает определить его сущность {15}. Но однозначно установить это оказалось совершенно невозможным, поскольку в учениях, связываемых в свидетельствах древних с гностиками, представлена смесь самых разнообразных начал.

К наиболее обсуждаемым в литературе о гностицизме вопросам принадлежат следующие: о времени и месте его распространения, о корнях и, наконец, о его характере, вернее, о наборе признаков, по которым его надо описывать, об отношении понятий "гносис" и "гностицизм". Ученые довольно дружно сходились на том, что, определяя гностицизм в качестве системы, они предлагали систему, конструируемую ими самими. Чем обобщеннее мыслились ее особенности, тем заметнее становился уход исследователей от конкретной истории в философию или психологию, литературоведение или космологию.

Нельзя сказать, что их усилия были бесполезны для обогащения этих дисциплин: открывался простор параллелям апофатических описаний единого и лингвистических наблюдений Л. Витгенштейна, гностической космологии и гипотез современной физики о парности и непарности, идентификации человека в древних текстах и пути психоанализа. Но все это скорее бросало свет на значимость гностицизма как явления культуры, чем вводило его изучение в конкретно-исторический контекст.

Однако тяга к историческому рассмотрению проблемы никогда не исчезала даже у тех исследователей, которые отдали дань веянию времени. Постепенно, когда сенсация по поводу открытия документов из Наг-Хаммади улеглась и эффектные предположения уступили место вполне академическому изучению текстов, история взяла реванш. Чаще стали раздаваться голоса в пользу менее "концептуализированного подхода" к гностицизму {16}, слышались настоятельные призывы, вернувшись к скрупулезному анализу источников, выяснить точнее и с учетом недавно найденных произведений, что же сами древние понимали под словами "гносис" и "гностики" {17}.

На этом пути сделано немало. Прежде всего полное издание фотокопий всех текстов Наг-Хаммади {18} позволило ученым работать как бы с подлинником, уточнять чтение, пересматривать восстановления испорченных мест и т. д. Появились первоклассные монографические исследования отдельных документов с переводами, разнообразными комментариями, параллельными местами. Рассматривая эти памятники как собственно исторические источники, такие работы способствовали переосмыслению ранее незыблемых в историографии представлений о гностицизме. Утратила цену дробная классификация гностических учений, основанная на некоторых описаниях, сделанных их противниками {19}. Вместе с тем подтвердилась хорошая осведомленность Иринея относительно критикуемых им учений. Вопрос о том, чем было собрание Наг-Хаммади, потерял свой в известной мере умозрительный характер после того, как был проделан тщательный палеографический анализ ряда кодексов, обследованы их переплеты. И хотя многое еще остается неясным, история рукописей из Наг-Хаммади приобретает все более конкретные очертания.

С находкой текстов оказалось возможным пересмотреть представление об этической позиции гностиков, опиравшееся в основном на крайние свидетельства их противников, прежде всего Епифания. Фронтальное изучение источников обратило историков к проблеме идеологии гностического движения.

Некоторые предположения, высказываемые в первое время после открытия в Наг-Хаммади, не подтвердились. Например, стало очевидным, что рукописи достоверно освещают расцвет гностических учений, а не их возникновение. Но у исследователей остается возможность по произведениям, относящимся к более позднему периоду, реконструировать первоначальный.

В одной работе невозможно даже вкратце наметить те разнообразные проблемы, к изучению которых побуждают документы из Наг-Хаммади. Поэтому во II части книги предпринята попытка исследовать те из них, которые привлекли наибольшее авторское внимание. Такой проблемой является, в частности, отношение гностицизма к христианству первых веков его существования.

У специалистов, изучающих позднеантичную культуру, постоянно возникает потребность уяснить себе отношение гностицизма к христианству. В нашем понимании гностицизм и христианство противостоят друг другу. Этому не противоречит то обстоятельство, что те, кого ересиологи II-III вв. изобличали как гностиков, сами себя могли именовать христианами. Мы не согласны с учеными, считающими, что нельзя говорить о гностицизме как об особом явлении уже относительно доникейского христианства {20}.

Споры о вере и знании, о творении мира и месте в нем человека с жаром велись в эпоху поздней античности. В них обнаруживалось коренное расхождение, с большей или меньшей отчетливостью проступали исключавшие друг друга принципы. Действительно, христианские представления и образы наряду с представлениями и образами иного происхождения постоянно встречаются в том, что называют гностическими учениями, которыми во II и III вв. увлекались в самых разных местах Средиземноморья. Смешение отражалось в памятниках письменности и изобразительного искусства. Не только до, но и после соборов IV в., на которых формулировали символ веры, гностическое умонастроение уживалось с христианской образностью, словарем. Даже в средние века и новое время у писателей, считавших себя приверженцами христианского вероучения, подчас уловимы отзвуки гностических умонастроений.

О том, что есть гностицизм, каково его отношение к раннему христианству, написано очень много. Нельзя уйти от этой темы, работая с такими первоклассными источниками, как документы из Наг-Хаммади.

В гностицизме проявляется умонастроение, окрашенное переживанием человека своей тождественности абсолютному, присущее, например, культуре Древней Индии. Специфику же составляет то, что при этом умонастроении определяющей стала тема знания - самопознания. Убежденность в своей тождественности абсолютному отвращала гностика от социальности, ориентированной на признание других, влекла его к самоуглубленности, к медитативной активности. Это умонастроение искало средств не только понять и обосновать, но и пережить в личном опыте свою продолженность в мироздании, неотграниченность от его основ. Особая роль личного опыта препятствовала созданию единого учения, более или менее твердой догматики. Вероятно, именно многообразие чуждых мнений побудило Иринея сравнить "множество гностиков" с грибами, появившимися из земли (Против ересей. 1.29.1).

Гностическое умонастроение выражает себя на языке мифов и философских спекуляций, в особенностях поведения людей. Но именно потому, что это для данного умонастроения только средства его выражения, гностицизм легко допускал в своих текстах смешение понятий, образов и представлений, восходящих к самым разным истокам: христианству и иудаизму, платонизму и первобытной культуре, пифагорейству и зороастризму и т. д. Всему этому, взятому из первоисточников или из чужих рук, частично переиначенному, придавался в гностических памятниках особый настрой, особый смысл.

Распространение гностицизма именно в поздней античности исторически обусловлено: с одной стороны, тем, что он таил в себе возможность для человека иным взглядом на вещи снять тяжесть одиночества, подавленности условиями внешнего мира, утраты социальных ориентиров; с другой стороны, тем, что идея самопознания была созвучна поздней античности, как эпохе переходной, эпохе широких культурных контактов. Эти контакты вызывали в людях потребность определить себя в сравнении с иными культурными традициями и создавали многообразные возможности для этого.

Посмотрим, как отражалась при решении некоторых мировоззренческих вопросов, существенных и для гностицизма, и для христианского вероучения, разница в исходных позициях.

_Вопрос о знании_. Его особое понимание наложило столь сильную печать на мировоззрение некоторых людей, что современники называли их гностиками. Знание, а не вера. Христианская вера была верой в Бога. Это, разумеется, свойственно не одному христианскому вероучению. Но этим оно отличалось от гностицизма. Тут вера уступала место гносису, роду самопознания, просветленности человека относительно его абсолютной природы. Это умонастроение не оставляло места вере как вере в Тебя, Я все вбирало в себя. В. В. Болотов называл это "полуверой" {21}, ибо в пределе гностик осознавал себя абсолютным, в пределе верить было некому, кроме как самому себе.

Неоднократно отмечалось, что _вопрос об истоках зла_ был основным в гностицизме. И если, согласно Ветхому завету, а затем и христианскому вероучению, знание добра и зла - удел бога, и Адам, вкусивший от древа познания добра и зла, осужден за посягательство на принадлежащее Богу, то при гностической установке вопрос о происхождении зла естествен. Зло в гностике заключается в том, что он не знает себя, в забвении, неспособности выявить свою абсолютную природу, т. е. зло в самой божественности. На языке гностической космогонии именно так звучит миф о падении Софии. Гносис в форме самопознания гностика должен восстановить утраченную целостность: оторвавшаяся часть познает свою абсолютную природу, приходит к концу недуг божественности. В отличие от этого для христианства зло есть грех непослушания, идущий от "первого греха Адама", отнюдь не незнание. При этом самопознание в духе гностицизма не просто чуждо христианской вере, но есть большое прегрешение.

_Вопрос о творении богом мира и человека_, столь значительный в христианстве, разрешается в гностицизме совсем в ином ключе. Это ошибка, болезнь божественности, его помрачение, незнание. Докетизм, смешанный с неприятием мира, в наиболее "спокойных" гностических учениях переходит в эманационизм, близкий к неоплатоническому. И отделение бога низшего, творца, от бога высшего, благого, есть только отражение всего отпадающего от единого, всего противостоящего ему и препятствующего своими притязаниями, своей ограниченностью невежества единству абсолютного начала. Запечатленное же в раннем христианстве, утверждающее в основе своей отношение к творениям, к миру, к людям, тяготеет к иному мировосприятию, в христианском вероучении оно обосновывается отношением бога к человеку.

_Вопрос о спасении_ также трактуется по-разному. В христианстве спасение есть дар свыше. В гностицизме это результат гносиса, озарения, самопознания гностика, то есть божественности. Соответственно этому Иисус в гностицизме скорее учитель, пробуждающий, просвещающий идущего путем гносиса, в конце концов сливающийся с ним, тождественный ему.

_Вопрос о человеческой индивидуальности_. Та связь верующего с Богом, на которую ориентирует христианское вероучение, свидетельствует о признании личного начала. Это проявляется, в частности, и в представлении о свободе выбора, которой наделен человек. Свобода выбора между добром и злом не противоречит в раннем христианстве идее промысла. Согласно этому вероучению, от Бога - промысл и дар свободы человеку, от человека - выбор нравственного пути. Напротив, в гностицизме по сути дела нет места ни промыслу, ни дару, ни свободе в раннехристианском смысле. Не о ком радеть, некому дарить, не в чем выбирать. Остается только просветленность божественности.

Можно сказать, что гностицизм ориентирован на утрату личного начала. Призывая к всемерному самоуглублению, требуя от человека, идущего путем гносиса, пробуждения спящих в нем сил, гностицизм предполагает постепенное расширение его Я до вселенских пределов, втягивание в него всего внешнего, однако же, в финале - исчезновение и первого и второго. В этом отношении можно говорить о глубинной нерелигиозности гностицизма.

По-разному освещается в христианстве и гностицизме _тема откровения_. Если христианство осмысляет себя как религия откровения, данного верующему богом, то в гностицизме откровение сливается с самопознанием гностика, иначе говоря, с самооткровением абсолютного.

Итак, согласно гностическому умонастроению, сходят на нет различия, поскольку все вбирает в себя гностик, открывая в себе абсолютное. Нет места ни Тебе, ни личному. В противоположность этому в раннем христианстве сознание ориентировано на существование Тебя. Рассмотренные под выбранным углом зрения гностицизм и христианство несовместимы. Это просвечивает в разной трактовке центральных мировоззренческих проблем, сформулированных на языке поздней античности.

Соображения, изложенные выше об отношении гностицизма и христианства, разумеется, не претендуют ни на то, чтобы дать сколько-нибудь исчерпывающий ответ на этот сложный вопрос, ни на то, чтобы считать предложенный подход единственно возможным. Но, быть может, имея в виду сказанное, будет легче понять и оценить вполне конкретные документы, связанные с гностическими учениями, к рассмотрению которых мы переходим.

Здесь следует оговорить, что при анализе документов был выбран определенный ракурс. Мы шли от текста в его. целостности, пытаясь изучить те внутренние связи, которые обнаруживаются между его отдельными частями, увидеть единство его композиции, стилистики, идей, образного строя. Этот общий методический ход не препятствовал нам в том или другом случае обратить преимущественное внимание в Апокрифе Иоанна на тему знания как самопознания, в Евангелии от Фомы - на композицию произведения, в Евангелии от Филиппа на социальный аспект проповеди, в "Громе" - на интерпретацию темы единства в этом поражающем своей контрастностью памятнике, в Евангелии от Марии - на тему восхождения души. Это, разумеется, далеко не полный перечень занимавших нас вопросов.

Мы с сожалением думаем, что к переводам документов из Наг-Хаммади больше, чем ко всякому другому, применима игра слов: traduttore - traditore (переводчик - предатель). Ведь сами документы - переводы с древнегреческого языка на коптский - совсем иного строя, с иным словарным запасом. К тому же переводы порой несовершенны, испорчены при переписке. Тексты же помимо, если можно так выразиться, прозаического содержания, которое они заключают, имеют нередко ритмическую природу, что далеко не безразлично для их сути. Поэтому один перевод не в состоянии в равной мере быть буквально точным и передать общий смысл и дух произведения; донести его художественные особенности и позволить увидеть черты греческого оригинала, который некогда был переложен на коптский язык.

Апокриф Иоанна

Апокриф Иоанна причисляют к важнейшим источникам для изучения гностицизма. Мы предлагаем свой опыт рассмотрения пространной версии этого произведения, сохранившейся в рукописях Наг-Хаммади. Специально исследуется тема самопознания, весьма показательная не только для данного памятника, но и для всего явления гностицизма.

Апокриф относится к сравнительно недавно открытым источникам. Его краткая версия на коптском языке сохранилась в так называемом Берлинском папирусе 8502 - папирусном кодексе, найденном в Каире в конце XIX в. и приобретенном Берлинским музеем в 1896 г. В рукописи это произведение названо Апокрифом Иоанна. Его первый исследователь К. Шмидт {1} поставил этот документ в связь с гностическим космологическим учением, которое опровергал, вкратце изложив содержание, Ириней (Против ересей. 1.29). Первое издание краткой версии по Берлинскому кодексу осуществил много лет спустя после открытия (в 1955 г.) В. Тилль {2}. Три другие версии (еще одна краткая и две пространные) дошли в собрании коптских рукописей из Наг-Хаммади (кодексы III, II, IV). Их первое издание предприняли М. Краузе и Пахор Лабиб в 1962 г. {3}

Произведение в разных версиях переводили и комментировали видные специалисты В. Тилль, М. Краузе и Пахор Лабиб, С. Гиверсен, Ф. Виссе, М. Тардье {4}. Все, кто изучал памятник, отмечают его огромное значение для разрешения проблемы гностицизма.

Однако между четырьмя версиями имеется разница весьма ощутимая, прежде всего между пространной (Наг-Хаммади, II. 1) и краткой (Берл. пап. 8502). В пространной версии в отличие от краткой есть такие части, как сжатое содержание произведения (1. 1-4), о трех именах архонта (11. 15-20), о двойных именах (12. 26-13.5), о виде образа на воде (14. 2430), о создании человека (15. 29-19. 15), о злокозненности протоархонта и воде забвения (25, 7-9), наконец, гимн Пронойи (30. 11-31. 27). Это далеко не полный список расхождений. Изложение во многих местах носит разный характер, не совпадают имена и отдельные детали.

Загрузка...