Апологетика. Лекции

геометрии?» Это было что-то вроде пари среди математиков. Может ли кто-то к этому прийти? Они

попробовали, выбрали первый постулат, затем второй. И особого успеха не было поначалу. Но

замечательный мыслитель Гаусс все-таки выиграл пари, можно сказать. Он опубликовал работу, в

которой показал, что есть двумерная геометрия, которая обходится без пятого постулата Евклида. Он

утверждает, что две параллельные линии никогда не пересекаются. Гаусс высказал противоположный

этому тезис. Он описал что-то очень странное, но при этом внутренне непротиворечивое, то есть

внутренне целостное и не приводящее к каким-то противоречиям. Получилась неевклидовая геометрия.

И позднее мыслитель Риман заявил, что можно взять Гауссову неевклидовую геометрию и показать, как

она выражается в многомерном пространстве, – в четырех-, пяти-, вообще в n-мерном пространстве.

Можно вообще иметь неевклидовую геометрию в неограниченном пространстве измерений. Все сочли,

что это очень странно и что никто не может этого сделать, и вообще, что математика это здорово. И все

дальше продолжили работу. Как вы думаете, почему это важно? Кто-то из вас помнит с исторической

точки зрения, почему это стало важным?

Я дам вам подсказку – в 1905 году еще очень молодой Альберт Эйнштейн работал клерком в патентном

бюро в Берне. Он опубликовал три работы, одна из них которых была о Специальной Теории

Относительности. Но он не мог встроить в эту теорию ускорение. Теория решает много проблем, но не

проблему ускорения. И на самом деле, он еще 11 лет не мог разрешить эту проблему. Он 11 лет работал

над ней. У нас есть переписка, где излагаются делали этого труда. Одному человеку он пишет: «В

сравнении с той работой, которую я сейчас делаю, первая работа об относительности, была вообще

детской игрой». Один из коллег показал ему работу Римана об n-мерной неевклидовой геометрии. И в

итоге он включил эту очень странную геометрию в свою теорию относительности, что привело к

созданию Общей Теории Относительности. В общем-то, половина всех теорий фундаментальной

физики сегодня основаны на Общей Теории Относительности Эйнштейна.

Но это был очень странный результат. Когда Риман и Гаусс достигли его, то думали, что это просто

такая математическая игра. Это такой математический «междусобойчик», думали они, и что это не

имеет никакого отношения к реальности. Это просто что-то вроде поэзии. Как поэты играются словами, а мы вот так же играем с числами. И вдруг получилось, что это стало ключевым для объяснения одного

из фундаментальных аспектов функционирования реальности. Это было очень частым явлением в XIX и

XX веках, и теперь физики уже этого ждут, – физика уже движима математическими открытиями и

прозрениями. Это привело многих людей, – и атеистов и верующих, – к высказываниям о невероятной

эффективности математики. Но почему вообще математика настолько эффективна? Почему она работает

настолько хорошо? Это загадка.

Лекция 6

Давайте продолжим говорить о математике.

Один из способов, к которому прибегает современная физика, заключается в концепции, которую сами

физики признают с неохотой. Они называют это «принципом математической элегантности» или

красоты. То есть это некое чувство, в соответствии с которым описание Вселенной имеет в самом себе

некую красоту и элегантность. Вновь и вновь эксперименты показывают, что теории, которые в итоге

оказывались истинными, были элегантными и простыми. А громоздкие, усложненные теории чаще

всего оказывались ложными. Поль Дирак, один из теоретиков, который помог развитию квантовой

механики, связывал это с Общей Теорией Относительности. Он сказал следующее: «Намного более

важным представляется иметь красоту в уравнении, чем соответствие между уравнением и

экспериментом». Он утверждал это вполне серьезно. И еще он продолжил эту мысль: «Мне кажется, что

если человек отталкивается от позиции поиска красоты в своих уравнениях, и если человек имеет

твердое основание, интуицию и математические инстинкты, то такой человек на верном пути в своих

исследованиях». Это было сказано в середине ХХ века. Я думаю, что тогда физики смеялись над ним.

Но сейчас всё больше и больше соглашаются. Стивен Вайнберг, несмотря на то, что он атеист, посвятил

этому целую главу в своей книге. Эйнштейн тоже несколько раз повторял этот тезис. Он говорил, что

именно принцип элегантности привлекает нас и побуждает двигаться дальше в исследованиях. И теперь

он один из ведущих исследователей, который изыскивает так называемую «Теорию Всего», – это теория, где пока нет никаких экспериментальных данных, но главный аргумент: «Это красиво, это элегантно и

потому должно быть истиной».

Ну, может быть, такая гипотеза найдется и она будет красивейшей. Но если математическая красота

действительно является ключом к открытию глубоких физических тайн, то это загадка, если вы

натуралист. Потому что для натуралиста – что есть красота? Они убеждены, что это иллюзия,

навязанная эволюцией, а не объективная часть реальности. Это всего лишь странный вторичный

продукт, произошедший в области функционирования нашего мозга. И вся математика, и вся

способность к речи и разумному языку, – всё это вторичные продукты.

Тогда возникает вопрос. А почему на глубоком уровне должна быть связь между способом

математического мышления и чувством математической красоты и тем, что является глубоко

укорененным в реальности? То есть я представляю, как ответят эволюционисты, почему математика

работает, если речь идет о поверхностных явлениях. Я могу представить себе, что они скажут: «Ну, может быть, математическая достоверность несколько тысяч лет назад помогала нашим предкам считать

животных». Да, на поверхности, может быть, это имеет смысл. Но можно зайти чуть глубже. Когда мы

говорим о той математике, которая существует сейчас, о той глубине, в которую сейчас погружаются

математики, то какая здесь связь? При этом, есть чувство, что чем глубже мы идем, тем более глубокая

связь выявляется в математике. Почему? Человек, который утверждал это с чисто христианской точки

зрения, и вам, возможно, покажется этот взгляд интересным, – Стивен Барр. У него есть книга

«Современная физика и древняя вера». Он также поможет вам понять некоторые из аргументов о тонкой

настройке Вселенной. Он указывает на невероятную элегантность, которую мы обнаруживаем при всё

более глубоком познании физической реальности. Причем, это настолько явно, что в самом авангарде

движения, побуждающего ученых к исследованию, лежит именно принцип математической

элегантности. Если вы натуралист в чистом виде, то для вас это загадка. Ибо вы говорите, что всё

возникает через эволюционные процессы. И вы просто поражены и парализованы открытием подобного

принципа. А если вы теист, христианин, то это очень хорошо вписывается в ваше мировоззрение.

Математика – это дар Божий.

Я хочу привести вам личное свидетельство. На самом деле, лично мне очень трудно было произнести

последнюю фразу: «Математика – это дар Божий». Я всю жизнь ненавидел математику, а, оказывается, это дар Божий. Но я верю, что это так, хотя мне и трудно с этим соглашаться. Я думаю, что Бог даровал

ее нам как часть оснащения, необходимого для того, что Он повелел нам исполнять, когда сотворил нас.

Он как бы сказал: «Вот мир, друзья мои, покоряйте его и властвуйте над ним». И математика – это один

из способов, с помощью которого мы можем делать это. И, в целом, наука – это один из способов, с

помощью которого мы можем делать это.

Итак, я напишу еще один тезис – рациональность или разумность. Человеческая разумность или

человеческое мышление, – это одна из вещей, которую должны предполагать ученые в своих поисках. И

они обязательно должны признавать ее с необходимостью, чтобы иметь отправную точку своего

движения. Это уверенность в том, что люди в целом способны посредством своих умственных

способностей познавать этот мир. И, к тому же, они должны признавать, что мир не является иллюзией, обманывающей нас. Они должны признавать, что есть некая связь между мышлением и реальностью.

Если у вас нет глубоко укорененной уверенности, что мышление определенным образом соответствует

мироустройству, тогда у вас будут проблемы, потому что вас не будет привлекать эта перспектива.

Иногда люди задают вопрос: «А почему древние греки не смогли преодолеть этот рубеж и все-таки стать

колыбелью науки, несмотря на всю их рациональность и почитание разума?» Возможно, потому что они

не были достаточно убеждены в правильности именно этого пути. Они верили в рациональность и

разумность человека. Но были определенные направления греческой мысли, которые проистекали из

классической греческой философии и которые культивировали сомнения в способностях человеческого

разума познавать мироустройство. И из-за этого, особенно в платонической школе, многие греки стали

увлекаться мистическими направлениями мысли. А мистицизм, возможно, поглотил зародыши научного

мышления. Может быть, это недостаточное объяснение, и это произошло просто из-за того, что рухнула

экономическая система Греции. Но необходимо, чтобы была определенная степень убежденности в том, что рациональность является достаточным основанием познания мира. То есть мой разум устроен таким

образом, что дает мне относительно достоверную информацию об этом мире.

Я проиллюстрирую это на примере. Где вы сейчас сидите? На стульях. Ага, хорошо. А откуда вы это

знаете? Мы чувствуем. Чем вы чувствуете? Ага, областью ягодиц. Также вы еще можете посмотреть на

этот стул и даже услышать, постучав по нему. Я, конечно, не рекомендую, но если вы уж совсем сильно

впадете в скептицизм по этому поводу, то можете понюхать этот стул. Итак, все наши пять чувств

снабжают нас информацией, что стул является здесь в наличии. Но уже был поднят вопрос. Игорь

несколько минут назад спрашивал о снах. А вы не думали, что бывает так, что вы идете домой, ложитесь

спать, потом встаете, идете в институт, у вас лекции, и их читает какой-то американский профессор. Но, может быть, вы вообще сейчас в кресле заснули и вам всё это только кажется, а на самом деле вы совсем

в другом месте? В любом случае, вы переживаете и звук, и картинку, особенно если люди

впечатлительны, то они во сне и вкус, и запах чувствуют, хотя они и не реальные. И тогда есть старый

вопрос, который уходит в глубину веков, еще во времена до Платона, – и в западной, и в некоторых

направлениях восточной мысли: «Откуда вы знаете, что сейчас не спите? Как вы можете быть в этом

уверены? Откуда вы знаете, что всё, что вы сейчас видите, осязаете и слышите, есть на самом деле, что

оно реально и связано с действительностью?» На самом деле, мы увидели, что это проблема, которая

возникает в мировоззрении натуралистов. Это загадка. Это тайна. И можем очень долго ее обсуждать. А

ответ, который часто дают на этот вопрос (натуралисты, по крайней мере) связан с эволюцией.

Натуралисты говорят: «Посмотрите. Мы с вами – самые высокоразвитые существа на планете. Мы

самые успешные участники эволюции. Если речь идет о выживании сильнейших, то человеческая раса

сильнейшая. И, очевидно, что наш мозг достаточно оснащен, чтобы воспринимать этот мир и

взаимодействовать с ним. Это наша гарантия, что наши мысли и наша разумность более или менее

соответствует мироустройству».

Что вы думаете об этом высказывании? Вам нравится это утверждение? Оно разумное? Или здесь есть

противоречие? Как вы думаете? Есть пара проблем в этом мировоззрении. Первая: с точки зрения самой

эволюции, в чистом ее виде, люди являются самым высокоразвитым и самым сильным видом. Однако

эволюция не учитывает размер мозга и его объем, его способность изобретать микроволновые печи и

всё остальное. Мерилом эволюции является одна вещь – насколько успешным является определенный

вид организма, прежде всего, в вопросе самовоспроизведения на генетическом уровне и передаче

генетической информации следующему поколению. Вот это мерило. Итак, согласно этому мерилу,

являются ли люди самым успешным видом в эволюционной борьбе? Конечно, нет. Не такие уж мы и

продвинутые. Есть намного больше биологических существ, которые с большим успехом воспроизводят

себя и переводят свою генетическую информацию в следующее поколение. Тараканы, например,

намного успешнее людей в этой области. Тысячи и тысячи биологических видов являются более

успешными, если брать это в качестве главного мерила успеха эволюционного процесса. Натуралисты

должны признать одно. Если бы инопланетяне, представители другой разумной расы, прилетели сюда, то они бы точно сказали, что Земля – это планета тараканов. Посмотрите, тараканы смогли добиться от

природы того, что она произвела им двуногих «хомо сапиенс». И они даже построили им дома и в них

разводят для них еду. Даже если бы мы изменили свое определение эволюционного процесса, и если бы

мы были самыми подходящими для эволюционного процесса существами, то помогло бы это решить

проблему, связанную с достоверностью нашей разумности? Можем ли мы быть уверены в нашем

адекватном познании этого мира и на этом основании строить нашу науку? И ответ: «нет, не очень-то».

Потому что есть и другие проблемы, возникающие с эволюционным взглядом.

Эволюция рассказывает нам историю упразднения вида. Это основная история. Если стандартная

теория эволюции является достоверной, то 99,9% всех существующих видов исчезли. Почему они

исчезли? Потому что они были приспособлены для жизни в определенных условиях, но при изменении

среды не смогли сообразоваться с изменениями и не смогли выжить. Они исчезли как вид. Поэтому если

ваша разумность и рациональность гарантирована эволюцией, тогда у вас нет гарантии, что она всё еще

работает адекватно и помогает выживать. «Когда-то она работала так», – могут сказать эволюционисты.

Да, но нет гарантии, что она поможет нам сегодня или завтра. И последний раз, когда было

зафиксировано дальнейшее развитие человеческого мышления, это несколько тысяч лет назад или

несколько миллионов лет назад. Всё! Это последний этап, о котором у нас есть информация. Люди

хорошо справлялись с подобными задачами, которые у них начали возникать тогда: охота на мамонта, разведение костра. Но нет гарантии, что люди смогут адекватно справиться с задачей, которую ставят

перед ними новые реалии. Например, поездка на метро, покупки продуктов в магазине, жизнь в

многоквартирных домах. Нет гарантии, что здесь нам поможет разумность. Эволюция не дает гарантии

на будущее, и это большая проблема этой теории.

На самом деле, эволюционисты раздражают еще и тем, что они срезают углы везде, где только могут.

Они ищут кратчайший путь. И в ментальном отношении они точно так же делают. Интеллектуальные

трудности они очень любят срезать. Позвольте мне это проиллюстрировать. У вас тут водятся лягушки?

Как они питаются? Да, не очень симпатично. Но как сам процесс? Высовывают язык и хватают. Да, они

открывают пасть, у них выпрыгивает язык, покрытый липкой жидкостью, и они хватают им мушку или

комара. Может, это не очень симпатично, но это так. Исследователи засняли на кинокамеру процесс

питания лягушек. Причем, выяснилось, что лягушки пытаются поймать языком летящий в небе самолет, потому что он кажется им мухой. И я думаю, что бедные лягушечки в районе аэропорта, наверное, всё

время только языки и выбрасывают тщетно. И можно представить себе лягушку достаточно умную для

того, чтобы уловить разницу между мухой и самолетом, летящим далеко и высоко. Хотя исследователи

говорят, что лягушки пытаются поймать самолет, только если он попал в их поле зрения под

определенным углом. Можете себе представить такую умную лягушку? А что потребовалось бы с

биологической точки зрения, чтобы получилась такая умная лягушка. Она должна эволюционировать.

Соответственно, у нее должен был развиться мозг, нервные клетки, нейроны. Если у нее возникают

более сложные мыслительные процессы, то лягушка наращивает и вес, то есть увеличивается в

размерах. На самом деле, наш мозг потребляет большое количество энергии. Выходит, эта лягушка

должна больше кушать, чтобы остаться в живых. И вот представьте, обычные лягушки сидят на

кувшинках в пруду. И появилась эта суперумная лягушка, которая всегда выбрасывает язык в сторону

мух, но никогда в сторону летящих самолетов. У нее большой мозг. А у всех остальных лягушек мозг

меньше, но зато они легче и им не нужно столько кушать. Они могут больше энергии тратить на

репродукцию. На каких лягушек вы бы поставили в обычной борьбе за существование? Какая бы

лягушка выжила? Маленькая. Маленькие легкие лягушки в долгосрочной перспективе победят.

Эволюция, на самом деле, в данном случае предпочитает глупость. И существует масса подобных

примеров, потому что эволюция предпочитает эффективность. Если вы действительно считаете, что наш

разум эволюционировал, то вы должны принять, что он эволюционировал с достаточно большой долей

глупости, уже заложенной в него. С большой долей умственных ошибок, умственным «срезанием

углов», запрограммированностью.

Позвольте, я прочту вам цитату Марвина Минского. Марвин Минский считается отцом искусственного

интеллекта. Он говорил, что если мозг эволюционировал, то нам нужно знать о нем то, что он должен

эволюционировать построенным на едва работающих частях, связанных с двумя другими работающими

частями, которые помогают решить эти проблемы, а потом следующие части помогают решать

проблемы тех частей. И вот так всё связано и всё обеспечивает процесс воспроизводства. И он говорит, что если мы верим в Теорию Эволюции, а он в нее верит, то тогда что мы должны ожидать от

работающего мозга? В принципе, это всё, что могла произвести эволюция. То есть это огромная масса, которая едва-едва помогает нам выживать и заниматься репродукцией, – это всё, что для нас делает мозг.

Он помогает нашему воспроизводству и передаче генетического материала следующему поколению.

Любая излишняя разумность и рациональность должна просто отбрасываться.

Видите ли вы здесь какую-то проблему? Почему мы настолько умны, что некоторые даже являются

учеными? Почему мы так умны, что можем разработать такие вещи, как Теория Эволюции? И зачем нам

быть уверенными, что мы по-прежнему будем достигать прогресса в науке? Если я действительно

считаю, что мой ум произошел в результате эволюции, то я теряю причину верить в Теорию Эволюции, потому что теряю уверенность в своих мыслях. В самом деле, мы обнаруживаем, что именно это и

происходит. Натуралисты утверждают: «Действительно есть проблема: глупость и иллюзия встроены в

процесс мышления». И еще они говорят: «Вы считаете, что сознание что-то меняет? Нет, это иллюзия.

Считаете, что есть настоящая объективная красота в мире? Нет, это тоже иллюзия,

запрограммированная в нас процессом эволюции. Считаете, что есть настоящие нравственные

ценности? Нет, и это иллюзии, запрограммированные в нас процессом эволюции. Вы думаете, что

можете совершать свободный выбор, что вы свободны? Нет, и это иллюзия, запрограммированная в нас

процессом эволюции. Наш разум полон иллюзий и ошибок, встроенных в нас процессом эволюции».

Но тогда возникает естественный вопрос. Если я настолько полон ошибок и иллюзий, то как могу

доверять своему разуму в том, что он может заниматься наукой? И у натуралиста нет адекватного ответа

на этот вопрос. Они могут утверждать, что мы способны на что-то и да, наверное, способны. Но нет

хорошей теории, объясняющей почему это так. С другой стороны, теисты могут дать идеальное

объяснение всего этого. Мы разумны и рациональны, потому что Бог разумен. И потому что Бог дал нам

определенные средства для осмысления мира, который Он сотворил. Он создал наш разум и создал наш

мир. И Он создал наш разум так, чтобы он мог работать с тем миром.

Всё, что натуралисты могут сказать о красоте, – это что красота является нашей реакцией на

определенные внешние приходящие стимулы. Я мог бы достичь того же результата более эффективно, просто стимулируя центры удовольствия, расположенные в мозгу. Но поскольку нет нужных электродов, то я, например, пользуюсь музыкой. Я думаю, что есть люди, которых удовлетворяет это объяснение, или они притворяются, что оно их удовлетворяет. Но еще я думаю, что большинство людей оно не

удовлетворяет. Им нравится музыка, и они понимают, что есть нечто объективно ценное в ней. Даже

если я слишком невежествен, чтобы это оценить. Даже если я недостаточно воспитан, для того чтобы

признать прекрасность той или иной музыки, она всё равно останется прекрасной. Нельзя, конечно, заставить кого-то это признать, если он не хочет. Но, думаю, большинство людей это осознают. Или

почему нам всем нравится сладкое? Возможно, потому что такая пища дает нам необходимую энергию и

эволюционно в нас закрепилось желание ее получать. Поскольку я не придерживаюсь взглядов

натурализма, мне трудно защищать эту точку зрения. Но будь я натуралистом, я бы сказал примерно так:

«В той среде, где пищи очень мало, и где я постоянно испытывал бы чувство голода, то какую лучшую

пищу я мог бы получить? Ту, которая дала бы мне максимальное количество энергии. А это пища с

большим содержанием сахара, которая дает наибольшее число энергии. То есть если я найду сахарный

тростник, то я его ем, становлюсь доволен и выживаю еще один день. Поэтому имеет смысл желать

этого». Но, к сожалению, сейчас мы получаем больше сахара, чем нам нужно, – и для нас это уже

неполезно.

Ну, если мы готовы, то давайте двигаться дальше. Перейдем к сложной теме. Мы ее уже слегка

затронули, – и во время вопросов, и в классе тоже обсуждали.

Вопрос: почему Бог позволяет происходить страданиям? Почему Бог, который всемогущий и

вселюбящий, позволяет происходить страданиям? Очень простая формулировка, и обычные христиане, как и обычные неверующие люди, понимают, что здесь присутствует некая проблема. Очень часто этот

вопрос ставится, когда вы обсуждаете свою веру со скептиками. Но еще более важно, что вы не сможете

быть христианином всю свою жизнь, не встретившись с этим вопросом и не попытавшись найти на него

ответ. Я вам искренне скажу. Я действительно считаю, что это самый большой вызов, который бросает

жизнь перед верующим человеком. Почему Бог позволяет страданиям происходить в жизнях людей? Бог

любит меня. Он имеет способность и возможность остановить боль и страдание, но Он их допускает. И

это что-то личное, очень личное. Поэтому мы должны в достаточной степени оснастить себя

необходимыми инструментами, чтобы продумать этот вопрос досконально.

Предлагаю вам несколько мыслей в связи с этой темой. Необходимо убедиться в том, что когда мы

обращаем людей в христианство, то должны быть открытыми и честными, когда говорим о природе

Бога. Если я буду подчеркивать только благословения, отношения с Богом (а их очень много, намного

больше, чем мы можем пересчитать), то, может быть, я не расскажу тем самым всю историю о Боге.

Потому что наш Бог не такой простой. С Ним не так просто, не так легко. С Ним не просто пребывать в

отношениях. Он может создавать достаточно напряжения в жизни людей, которых Он любит. Бог это

Бог, который в Бытие 22-й главе просит Авраама принести в жертву своего сына. Что это за Бог? Всё

кончается благословением. Но Авраам-то не знал, что Бог его остановит. И это было мучительным

решением для Авраама, – всё время, которое он готовился, шел к этой горе и связывал руки Исааку.

Почему Бог заставил пройти его через эти переживания? Получается, что Бог очень жесток с людьми, которых Он любит?

Или история об Иосифе в конце книги Бытия. Иосиф – подросток. Его братья бросают его в темницу и

даже пытаются убить. Он слышит, как они обсуждают, убивать его или нет. Затем они решают его

помиловать и вместо убийства продать в рабство. И самые лучшие годы своей жизни он проводит в

рабстве в чужой стране, с чужим языком, брошенный своими родственниками. И да, мы знаем, что

конец этой истории очень хороший, замечательный. Вся его семья спасается. Но Иосиф не знал, как всё

закончится. Ему нужно было пройти через все эти страдания. Бог повел его и поместил в эти трудности

и страдания. С Богом бывает очень трудно. И если мы не говорим людям полную историю о Боге, то они

будут задаваться вопросом: «Может, Бог их просто ненавидит?» И мы должны донести до них, что Бог

благой, но может быть очень жестким с людьми, которых любит. Например, Иов. Да, в конце истории об

Иове мы видим счастливый конец. Но он был доведен до крайней степени испытания человеческого

терпения.

И даже история Иисуса. Если и был на земле кто-то такой, чтобы его молитвы точно получили ответ, то

это был Иисус. Но что мы видим в конечном итоге? Да, большая часть Его молитв получала ответ от

Бога. Но мы знаем, по крайней мере, одну молитву, на которую Бог ответил: «Нет, Я не дам Тебе этого».

В Гефсиманском саду Иисус говорит: «Пожалуйста, да минует чаша эта мимо Меня». Это была очень

конкретная молитва. Он молился: «Я не хочу идти на крест, не хочу быть распятым. Я не хочу пройти

через это переживание», – но Бог ответил «нет». При этом, Иисус уже включил этот возможный ответ в

свою молитву. Он сказал: «Не Моя, но Твоя воля да будет». Он был готов принять Божью волю. Но все-

таки, несмотря на это, Бог отвергает требование Иисуса в отношении милости и заставляет Его страдать

ради нас. Да, Бог может быть очень жестким Богом. Я думаю, мы должны помогать людям осознавать

это. И когда я думаю об этом, то понимаю, что проблема, по которой Бог позволяет происходить

страданиям, может быть подразделена на две различные проблемы. И когда вы думаете об этом, то это

может помочь вам служить другим людям.

Нужно разделить эту проблему на две разные категории и даже мыслить об этих категориях отдельно

друг от друга. Есть логическая проблема, связанная с вопросом страданий, и есть эмоциональная, экзистенциальная проблема страданий. Логическая категория страданий указывает на вопрос:

«Возможно ли, глядя на ситуацию страданий и боли в мире, прийти к заключению, что Бога нет?» Мы с

вами будем рассматривать эту проблему, и как окажется впоследствии, это лишь проблема в логике. Это

несерьезный аргумент. Всякая попытка на основании наблюдаемого зла утверждать отсутствие Бога не

выдерживает испытания. Но, на самом деле, для большинства людей это не главный вопрос. Главный

вопрос не о логике, а об эмоциях и об экзистенциальной стороне страданий. Тут вопрос уже не в том, существует Бог или нет в свете страданий, а в том: «Как я могу любить Бога, если Он позволяет мне

проходить через такую боль?» Я понимаю, что Бог не совсем такой, каким я хотел бы, чтобы Он был. Он

позволяет мне страдать и даже может позволить мне умереть. И что же, я всё еще хочу любить Его и

верить в Него? Это уже экзистенциальная проблема, эмоциональная. И некоторые люди на основании

этого аргумента решают быть атеистами. А некоторые христиане из-за этого переходят в состояние

слабой тепловатой веры.

Итак, я поговорю сначала о логической проблеме, связанной со страданиями. И также затем мы будем

говорить о том, как помогать людям, которые сталкиваются с экзистенциальной, психологической

проблемой, связанной со страданиями.

Логическая проблема, связанная с вопросом страданий, основана на четырех предположениях:

1. Бог есть Всемогущий, Всезнающий, и Вселюбящий, обладающий полнотой любви и милости.

2. Такое существо не позволило бы происходить страданиям.

3. Страдания существуют.

4. Вывод: Бог не существует.

Многие атеисты считают, что этот логический аргумент или его модификации достаточны для

утверждения истинности атеизма. Они говорят: «Да, может быть, есть проблемы с тонкой настройкой

Вселенной, или теорией эволюции, или есть какие-то пробелы в натурализме, – но какими бы не были

эти проблемы, они не имеют отношения к вере в Бога. Потому что если бы был Бог, то не было бы

страданий в мире. А страданий так много, что очевидно, что Бога точно нет. Это логический аргумент».

Какие тут проблемы возникают? Ну, трудность возникает в том, что обычно проблема находится во

второй предпосылке. Чаще всего, именно эта предпосылка является слабым звеном всей цепочки. Я

хотел бы верить, что Бог не будет позволять происходить страданиям. Это то, что я предпочел бы в

отношении Бога. Но откуда я могу знать и на каком основании могу утверждать истинность этого? Как я

могу соединить логические звенья, для того чтобы вторая предпосылка действительно стала частью

достоверного знания? Если вы честны сами с самим собой, то увидите, как сложно ответить на этот

вопрос. Трудно привести аргументы, чтобы с уверенностью утверждать, что если бы был такой Бог, то

Он не позволил бы страданиям происходить.

Один из классических способов оправдать достоверность второй предпосылки – это ввести

дополнительную предпосылку. Я нарисую тут небольшую подкову. То есть тут будет пункт 1.1, и в

скобках мы допишем, что подразумевает собой еще одна предпосылка: «Благое существо всегда

уничтожает зло, если только в состоянии это сделать». Иногда люди говорят: «Ну, знаешь, вот что

значит быть хорошим или благим, вот что значит быть любящим, любить кого-то или что-то: ты не

любящий и нехороший, если сознательно позволяешь происходить злу и страданиям. Если ты увидишь, что вот-вот должна произойти авария, то должен ее предотвратить, – помахать рукой или как-то

предупредить людей. А если ты стоишь и просто наблюдаешь, столкнутся они или нет, то ты не можешь

называть себя добрым и благим человеком. Доброе благое существо всегда уничтожает зло, если только

может».

Если бы это было так, то сколько бы тогда зла уничтожил Бог? Он же всемогущий, значит Он

уничтожил бы всё зло. Итак, сколько зла может устранить Бог? Всё. Он уничтожит и устранит всякое

зло. И если бы это было так, то, следовательно, отсюда вытекала бы следующая предпосылка. Но

зададимся таким вопросом с логической точки зрения: «Всегда ли это так?» Конечно, нет, не всегда. Мы

можем думать о многих случаях, когда добрые люди позволяли злу происходить, хотя в них были силы

остановить его. Директор школы может заставлять студентов слушать лекции всё утро. Да еще и такие, которые читает американский профессор, философ. Ужас! Он еще и остается при этом хорошим

директором, потому что пытается добиться доброго, осуществить что-то благое по отношению к

студентам. Или еще пример. Родители заставляют детей чистить зубы, щеткой этой пихать в рот. Это же

ужас! Моя мама заставила меня наизусть выучить таблицу умножения. Это была мучительная скука. Не

могу понять, что побудило ее это сделать. Это было просто мучение для меня! Но еще хуже, я ясно

помню, когда мне было четыре года, она повела меня к врачу. Когда вас ведут к врачу, и вам четыре

года, то самый страшный ужас в жизни – это укол. Ну, и точно! Всё так и случилось. Достают огромный

шприц и укалывают мне в руку! В то время только что изобрели вакцину от полиомиелита, и нужно

было три укола сделать в течение шести месяцев с периодом в несколько месяцев. Я этого не знал и

думал: «Ну всё, всё кончено!» Но проходит шесть месяцев, и опять эта улица, опять этот кабинет, и я всё

понимаю и начинаю визжать от ужаса. Мы выходим из машины, и я иду, кричу не переставая, и по

дороге, и в прихожей: «Мама, пожалуйста, не позволяй ему делать мне укол!» Но что же сделала моя

мама? Он позволила сделать мне укол? Ну, конечно, позволила. При этом, она еще и добрый человек.

Мой дедушка, он заболел полиомиелитом в 12 лет, и всю жизнь его правая нога была парализована и

болела. И я уверен, что моя мама позволила бы и сто уколов мне сделать, если бы они гарантировали

защиту от этой болезни. Есть много случаев, когда благая личность имеет определенные мотивы,

благодаря которым она позволяет злу происходить, результатом которого являются большие блага.

Очень трудно в достаточной степени обосновать предпосылку №2. Вы сами можете попытаться. Но, мне

кажется, что это очень большая проблема. Иногда люди обосновывают ее достаточно слабо. Вы можете

сказать: «Ну, может, благое существо не всё страдание устранит». Иногда этот аргумент будет даже

более прямым, и люди утверждают: «Такое существо никогда не позволит …», – и далее они ставят

любой аргумент, по собственному усмотрению. Скажем, может, какие-то страдания Он и допускает, но

вот есть такие типы страданий, слишком ужасные, которые благое существо точно не допустило бы. Бог

точно такого не допустил бы. Например, Он никогда не допустил бы Вторую Мировую войну или

Хиросимскую трагедию. И поэтому люди утверждают, что Бога нет. Во времена Вольтера и

французских философов люди часто показывали на землетрясение на острове Святой Елены и говорили, что Бог точно не позволил бы произойти там землетрясению, если бы Он был. И затем дальше

отстаивают это утверждение. Но подобного рода трагедии существуют, и их вывод состоит в том, что

Бога нет.

И опять мы возвращаемся к тому, что почти всегда слабое звено – это та самая вторая предпосылка этого

силлогизма. Если вы думаете только в рамках чистого логического силлогизма, то почему вы уверены в

ее достоверности? Независимо от того, какую форму принимает эта предпосылка в вашем варианте –

«Бог никогда не позволяет …», – просто подумайте, что на самом деле вы говорите? Вы говорите, что

Бог всемогущий, всеведущий и вселюбящий. Он настолько выше меня и превыше меня, что я просто

муравей в сравнении с Ним. Во всем, что касается силы и разума, я едва только могу постичь одну лишь

идею Бога. Его знание бесконечно, а мое крошечно и ограничено в сравнении с Его знанием. Он живет

вечно, а моя жизнь крошечная и маленькая. И, тем не менее, по своей мудрости я способен понять Его

мотивы, – причем в таком совершенстве, что с уверенностью могу заявить, что Он делать будет, а чего

нет. Практически любая версия логического аргумента на основании существования зла, отвергающая

Бога, утверждает, что люди могут понять Его психологию. Если логически помыслить об этом, то видно, что это совершенно неразумное и невероятное заявление. Мы никогда не можем быть в позиции

психоаналитика у Бога. В этом слабость логической проблемы страдания.

Наверное, можно было бы сказать еще кое-что по этому поводу. Когда мы помогаем людям всё это

обдумать, то следует сказать подробнее, почему логическую проблему сложно четко изложить. Но есть

определенные причины, почему Бог может позволять происходить определенному злу. Мы не знаем Его

мотивов, если только Он сам их нам не откроет. Иногда Бог говорит нам, каков Он, и только в такой

степени мы способны постичь некоторые из Его мотивов. В частности, в какого именно Бога верят

христиане? Что нас особо отличает и от иудеев, и от мусульман, и от индуистов? Что уникального в

христианском понимании Бога? В чем Бог в представлении христиан уникален? Это Отец, Сын и Святой

Дух, – отношения внутри Пресвятой Троицы. Это то, что как заявляют христиане нам раскрыто Иисусом

Христом. То есть Бог один, но в Нем существуют взаимоотношения, характеризующиеся любовью. В

Иоанна 17:24 говорится: «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да

видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира». Иисус

говорит, и это часть Его молитвы, перед тем как Он был предан: «Я хочу, чтобы Ты дал Мне ту любовь, которая была между Мной и Тобой еще до создания мира».

И, на самом деле, я помню, как еще в молодости слышал проповедь о том, что причина, почему Бог

творит, состоит в том, что Он одинок. Что же, Он был одинок, когда сотворил нас? Нет! Очевидно, что

нет. Уже в самом Божестве есть отношения между Отцом, Сыном и Святым Духом. Всегда

существовали отношения дарения и получения любви. Я думаю, что еще один намек мы найдем в

Притчах 8:30-31: «Тогда я была при Нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред

лицем Его во все время, веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими».

Многие люди считают, что в прологе евангелия от Иоанна автор заимствует кое-что из того портрета

мудрости, о которой мы читаем в Притчах 8-й главе. Это говорит мудрость. Некоторые утверждают, что

мудрость это именно то, что использует Иоанн, чтобы охарактеризовать в своем прологе к евангелию

Иисуса. Если это так, то здесь мы слышим голос самого Иисуса: «И была радостью всякий день

(сотворению), веселясь пред лицем Его во все время, веселясь на земном кругу Его, и радость моя была

с сынами человеческими». Мы видим здесь отношения между Богом Отцом и Богом Сыном во время

сотворения мира. И в этих отношениях Бог есть любовь.

Традиционный теизм (христианский, иудейский или мусульманский) всегда утверждал, что мир

сотворен, главным образом, во славу Божию, для прославления Бога. Всё, что происходит, происходит в

конечном итоге во славу Бога. Что христиане добавляют к этому на основе данного откровения? Если

Бог в своей сущности есть любовь, и если главная черта Бога – это дарение и получение любви, то чего

же Бог хочет? Что было бы прославлением Бога? Для чего служит этот мир, и как он прославляет Бога?

Многие мыслители, особенно в недавнее время, которые пытались глубоко осмыслить и понять Троицу, в частности, писали, что этот мир сотворен и создан, чтобы максимизировать выражение

самопожертвенной любви. Многие люди, которые выдвигают данный аргумент, особенно в ситуации

благовествования, не слишком глубоко продумывают его. Они подходят к нему поверхностно. И если с

ними достаточно долго поговорить, то вы поймете, что они действуют на основании предпосылок,

которые сами даже в точности не осознают. Они предполагают, что Бог изначально был намерен создать

мир, в котором все были бы счастливы, но Ему это просто не удалось. У Него это не получилось. И я

думаю, что большинство людей считают, что если бы Бог был, то Он создал бы мир как парк

развлечений и аттракционов, где все постоянно радуются. Но ясно, что Бог сделал не это. А что же Бога

интересует в этом мире? Структура этого мира говорит нам об определенных вещах, которые Его

интересуют. И Он даже сам об этом сказал. Какие две величайшие заповеди? Возлюбить Бога, и

ближнего. Так говорят христиане, и иудеи с нами согласны в этом. Люби Бога и люби ближнего как

самого себя.

Если вы об этом задумаетесь, то заметите целый ряд черт в мире, которые нас побуждают вновь и вновь

в разных ситуациях проявлять любовь, быть любящими. Если бы вы были Богом и у вас была бы

свобода создать мир разными способами, то вы создали бы два пола людей? Иногда это кажется

безумием. Иногда кажется, что это вообще очень неэффективно. Бог словно бы поместил на планету два

разных вида. Мужчины и женщины так по-разному мыслят. Зачем Бог это сделал? Он сотворил в нас

огромное влечение друг к другу, но при этом у нас такие огромные различия, что нам даже трудно

общаться. И, тем не менее, если мы хотим выжить как вид, то должны ладить друг с другом. Зачем Бог

так сделал? Что происходит с большинством людей?

Я могу говорить только на основании собственного опыта, но думаю, что у вас он такой же. Я особо о

самопожертвовании не думал, когда женился на своей жене. Я женился по страсти. Любил, конечно, и

была романтическая любовь и страсть. Не хочу быть не деликатным, но я и о медовом месяце думал и

обо всех подобных вещах. Но я обнаружил, что женился вообще на другом человеке. И что же меня

вынудило? Я понял, что не могу быть счастлив больше сам по себе. Если она несчастлива, то и я

несчастлив. Другой человек теперь контролирует мое счастье. Я должен трудиться, чтобы ее

осчастливить. Вынужден выйти за пределы собственных интересов и должен учитывать ее интересы. И

я начинаю жертвовать ради того, что важно и нужно ей. Ведь это способ быть счастливым и мне. Это с

каждым происходит, и не с христианами тоже. Приходит время, природа берет свое. В нашем случае, мы

три года были в браке, и появился ребенок. Если говорить о подготовке, тренировке самопожертвования, то есть если вы действительно хотите эту подготовку получить, то подождите своего первого ребенка.

Что ребенок вам отдает? Боль, очень много влажных субстанций со всех концов, огромное количество

шума в любое время дня и ночи. Бог так устроил детей, что крик, издаваемый ими, он в самую глубину

нервной системы проникает. Невозможно остаться равнодушным, необходимо реагировать. Я не думал о

любви и самопожертвовании, чтобы стать лучшим человеком. Но теперь я уже понуждаем самой

структурой человеческой жизни стать другим человеком. Пожертвовать чем-то, что я хочу, ради

маленького человечка, ради этого шумного комочка. И еще я должен о нем заботиться, а также и о жене, когда ей тяжело. А потом еще один ребенок, второй, и это еще больше проблем. Сама структура

человеческой жизни заставляет нас выйти из ряда таких кругов эгоизма и себялюбия на новые круги

некоего самопожертвования. Это не делает нас совершенными, но побуждает к чему-то. Когда я

образовываю семью, то образовываю отношения с другими людьми. И обнаруживаю, что тем людям

нужна моя забота.

Я сам был воспитан в семье, и мои родители заботились обо мне. Я испытывал любовь. А что мне

делать с моими родителями, когда они стареют? Заботиться или игнорировать? Помогать им или

отвергать? Люди находятся в подобных ситуациях постоянно. Структура человеческой жизни такова, что когда случается трагедия у других людей, то следует это игнорировать или проявлять сострадание?

Структура жизни меня искушает, вытягивает меня из кокона себялюбия в сторону любви с жертвой,

любви «агапе». Если мы подумаем обо всем, что есть в мире, то осознаем, что он практически до

максимума построен так, чтобы создать ситуации, побуждающие нас быть более любящими, чем мы

являемся. Конечно, он выстроен не так, как парк развлечений. Удовольствия тоже есть, но не так много.

Скорее, мир устроен как школа любви. Как место для подготовки в любви, и для этого у нас масса

возможностей. Так, а в чем же проблема? Что, если я эту подготовку отвергаю? Не хочу я любить! И

жену, и ребенка, и людей любить отказываюсь. А вместо этого просто буду использовать отношения

любящих меня людей. Я волен так поступать. Если я использую свою свободу таким образом, то

страдают невинные люди. Моя жена, и ребенок, и люди вокруг не виновны, но они будут страдать,

потому что я использую так свою свободу. И это один из секретов самого понятия любви. Могу ли я

любить, если я не свободен? Даже сам Бог может ли заставить меня любить, если я не свободен?

Бог всемогущий. И здесь уже есть противоречие. Некоторые люди говорят: «Да, Бог может меня

заставить полюбить». Но те, кто сомневаются, – и я один из них, – делают это по той причине, что в

саму природу любви встроено то, что она должна быть свободной. Хотя Бог со всей своей силой мог бы

заставить меня полюбить что-то. Мог бы заставить ощущать любовь и поступать по любви. И даже мог

бы заставить думать, что я поступаю добровольно. Но это уже не будет настоящей любовью, а будет

только имитацией. Любовь же должна быть свободным выбором. А если есть свободный выбор, то есть

и альтернатива, и значит я могу отказаться любить. Я могу отказаться любить Бога, отвернуться от Него, выбрать вместо этого себя. И мы думаем, что так поступили, в частности, Адам и Ева в саду. То есть

лучше я сам буду Богом, чем признаю Бога как Бога. Я могу отказаться любить ближнего, а лучше буду

любить себя. Когда я это делаю, то вызываю массу различных страданий. Иногда это маленькие

страдания, а иногда ужасные и огромные страдания, которые я причиняю людям. Большее количество

зла в этом мире – это как раз зло такого рода. Конечно, в мире есть и другое зло, его вообще много

разного.

И есть еще несколько видов зла, которые нам нужно осознать и увидеть. Они состоят в следующем: если

Бог собирается создать место, где такие существа могут возрастать в способности любить и заботиться, то для этого Бог должен быть способен создать мир, где я могу научиться любить. И это должен быть

мир, где я буду функционировать эффективно. Коротко говоря, я не могу жить и функционировать, если

мир не будет упорядочен, если он будет не регулярным местом, а полным хаосом. Если я не могу

положиться на законы природы, что они будут действовать одинаково во всё время, то ничего из того, что я могу выбрать, не будет выражением любви или отсутствием любви. Я, может быть, очень захочу

сделать что-то хорошее ребенку или ближнему, но поскольку у меня нет контроля над тем, что

происходит, ибо мир в хаосе, то я просто не смогу любить. Бог должен создать для меня некий

упорядоченный мир. Но, к сожалению, если Бог создает упорядоченный мир с законами природы и

делает меня свободным в этом мире, то для меня появляется возможность поддаться законам природы.

Если я могу взять молоток и построить дом, то я могу этим молотком и по пальцу себе ударить

случайно. И это действие законов природы. Это, конечно, будет маленькое бедствие, очень маленькое.

Но бедствие может состоять и в том, что когда люди и животные попадают под влияние законов

природы, то происходят землетрясения, вулканы, торнадо. Всё это действие законов природы. Это не

бедствия, если только люди не попадаются им под руку. Но свободные существа порой попадают под

воздействие этих природных явлений.

Лекция 7

Мы с вами говорили о проблеме существования зла в мире, о проблеме страданий, то есть почему

вообще благой Бог позволяет страдать людям.

Есть различные способы размышления об этой проблеме. И тот подход, который я использовал, один из

самых распространенных. При таком подходе мы обычно говорим: «Если мы христиане, то давайте

использовать конкретные характеристики христианского откровения. Что мы, как христиане, знаем о

Боге, чего не знают другие люди? То, что Бог, прежде всего, это Бог отношений. Бог живет и существует

в контексте взаимоотношений, даяния и получения любви». Есть и другие моменты, которые также

связаны с этим миром и которые предназначены для того, чтобы максимально увеличить вероятность

обретения любви в этом мире. Когда мы смотрим на этот мир и начинаем думать о нем в этих

категориях, то видим, что Бог пытается привести нас к неэгоистичной любви. И еще мы видим, что Он

понятен и разумен. Бог желает нам помочь брать ответственность друг за друга. И сама структура

человеческой жизни приглашает нас выйти за пределы озабоченности своей собственной персоной для

того, чтобы простираться к другим существам. Например, сама наша природа, сексуальность,

потребность создания семьи и так далее, – всё это указывает на то как странно, но удивительно Бог

сотворил нас для того, чтобы мы занимались коммуникацией.

То, что я делаю сейчас, когда разговариваю с вами, это я осуществляю коммуникацию. Что кажется вам

странным во всем этом? В том, что я говорю, обращаясь к вам? Например, если бы вы были Богом и

творили всё, что хотели, то вы бы придумали такую вещь, как речь? Зачем? Вы бы просто сделали, чтобы все знания автоматически были доступны всем одновременно. То есть все бы знали всё

одинаково. Зачем нужен этот трудоемкий процесс, когда я сначала должен сам продумать свою мысль, потом подобрать надлежащие слова, затем попытаться произнести их вам, чтобы вы услышали и

сказали: «Ага, вот он что говорит, наверное у него вот такие мысли». Зачем нужен язык? Если бы вы

были Богом, то зачем вам потребовалось бы создавать язык? Есть у вас какие-то мысли по этому

поводу? Это сделано, чтобы мы могли иметь время подумать. Чтобы замедлить ритм нашей жизни. С

этой точки зрения, некоторые люди говорили: «Обратите внимание, структура языка – это еще один

способов, который заставляет нас выйти за пределы собственной персоны и начать созидать отношения

с другими. Эта сила, заставляющая нас думать о других, о том, как другие думают и пытаться

сообразовываться с этим». Конечно, возникают трудности. Но при этом мы видим, что природа и

структура языка побуждает меня выйти за пределы собственной персоны. Есть много способов, которые

помогают нам объяснить затруднения, возникающие в этом мире.

Бог пытается создать такую среду, в которой люди учатся любить Его и любить друг друга. Мы

указываем на это в свете попытки решить проблему существования зла. Если Бог сотворил нас

свободными и способными совершать собственный выбор, то Он должен сделать нас способными

позаботиться о себе до определенной степени. И таковы не только мы, но и другие высшие формы

животной жизни. Они тоже созданы Богом способными заботиться о себе в определенной степени. И мы

можем думать о том, какие мотивы побуждали Бога сотворить мир именно таким.

Например, подразумевается, что давая нам способность заботиться о себе и выживать в этом мире, Бог

также наделил нас механизмом, который мы называем «боль». Знаете ли вы, каков основной эффект

болезни проказы? Человек теряет чувствительность. Это основная способность, которую лишает

проказа. Она постепенно лишает человека способности чувствовать импульсы от нервных окончаний, расположенных на коже. Также часто проказа ассоциируется с популярной картинкой, когда люди

теряют пальцы, уши, нос. И я должен признать, что когда был ребенком, то думал, что это такая болезнь, которая поедает плоть человека постепенно. Человек гниет, и всё отпадает у него. Это неправда. На

самом деле, проказа лишает человека способности осязать. Почему же есть вторичные эффекты у этой

болезни? Ведь больные действительно теряют какие-то части тела. Почему так происходит? Если вы

встанете на гвоздь и не почувствуете этого, то он пронзит ваш ногу. А я, например, обычно хожу и не

заглядываю через несколько минут себе на подошву. Может быть, сейчас у меня там гвоздь на ноге.

Когда я замечу этот гвоздь, если ничего не чувствую? Может быть, не замечу, пока не почувствую запах, что где-то какое-то гниение началось, или пока кровь не увижу. И, конечно, тогда разрушительный

эффект будет намного больший. А если я поставлю руку на раскаленную плиту и не почувствую при

этом ничего? Когда я замечу? Когда почувствую запах, что что-то жарится. И я подумаю, что где-то что-

то готовят? Мясо готовят? Кто это готовит? И потому скажу: «Ой, а это что такое?»

На самом деле, есть специальные нервы, которые переносят импульсы. И то, что мы воспринимаем как

боль, передается с наивысшей скоростью для того, чтобы мы моментально отреагировали. У нас тут же

происходит моментальный, мгновенный отклик. Но не только это. Что это дает нам еще? Однажды

обжегшись, мы уже очень осторожны. И это оказывает влияние не только на меня лично, но и на всех

людей, которые видели, как это произошло со мной. «О нет, к горячей печке лучше не подходить.

Смотрите, что с ним случилось». Мало того, мы даже знаем, что высшие формы биологической жизни

тоже способны учиться на ошибках других, и именно через механизм боли.

Дэвид Юм, шотландский философ, сказал: «Зачем Богу нужно было использовать боль? Почему нельзя

было использовать только механизм удовольствия?» То есть, например, есть какая-то опасная вещь, и

убегая, удаляясь от нее, мы бы чувствовали больше удовольствия. Или, например, было бы лучше, если

бы я положил руку на горячую плиту и потом убрал, то почувствовал, что мне так хорошо. Почему Богу

не поступить так? Он же Бог, Он всё что угодно может сделать? Как вы думаете? Мы бы тогда

постоянно руку на плиту клали и убирали. Есть люди в этом городе, так же, как и в любом другом, которые постоянно какие-то химические вещества внутрь себя вводят, потому что им это приятно. И в

этом мире, который смоделировал Дэвид Юм, мы бы получили людей, которые были бы привязаны к

плите как наркоманы: «О, как хорошо! Как хорошо! А теперь плечиком, а теперь локтем!» То есть

можно называть это чем-то другим, можно называть это не болью. Но у вас есть некий механизм в

человеческом организме, который заставляет вас очень быстро реагировать и избегать этого чувства. И

еще он оставляет у вас впечатление, помогающее избегать этого в будущем, – причем и в моей памяти, и

в памяти других людей, которые видели это. Если все эти три условия соблюдены, тогда как бы вы это

ни называли, скорее всего, вы назовете это болью. Потому что очень трудно все эти условия соблюсти

без боли. И поэтому боль, в целом, является позитивным чувством и положительным механизмом, если

мы хотим выжить в этом мире. И если Бог творит мир, в котором мы хотим свободно перемещаться и

учиться любить Его и других людей подобных себе, то механизм боли это одна из вещей, которые Он

встроил в этот мир. Он построил и создал этот мир с естественными законами, которые регулируют

среду и всякую жизнь. Это почти всегда хорошо. Но иногда мы встаем на пути действия естественных

законов. Точно так же, как и животные иногда встают на пути осуществления действия естественных

законов. Бог дает нам свободу, и поэтому мы можем двигаться и в этом направлении. Так что хорошо, что мы имеем свободу Но когда мы злоупотребляем свободой, то видим, что результатом этой свободы

могут быть страдания.

Со следующим пунктом будет трудно согласиться человеку, который не верит в Библию. Помните

свидетельства Писания? Люди не являются единственными существами, которым Бог даровал свободу и

которые были приглашены Богом добровольно вступить в отношения любви с Ним. Бог также сотворил

и другие существа, например духов или, как мы их называем, ангелов. И, очевидно, что многие из них

служат Ему верно. Но есть так называемые падшие духи, падшие существа, отпавшие от Бога. И мы не

знаем, какого рода ущерб они могут нам нанести, но знаем, что могут. Поэтому какую-то часть

страданий можно приписать вот этим существам, их действиям. Совместив всё это вместе, мы можем

сказать, что частично понимаем то, что происходит в этом мире, и почему добрый и благой Бог

позволяет некоторым страданиям в нем происходить.

Итак, теперь я хотел бы поговорить об экзистенциальном или эмоциональном аспекте страданий. Если

определить в одном предложении, что такое экзистенциализм, тогда, скорее всего, мы получим

противоречивое философское утверждение. Но суть экзистенциализма заключается, прежде всего, в том, чтобы опровергать все простые определения. То есть экзистенциализм противится всякому

определению. Суть экзистенциализма и его пафос состоят в утверждении, что первое и самое главное –

это твоя жизнь. Интеллектуальная экзистенция, существование, интеллектуальная жизнь, где мы

философствуем и даем всему определения – это приходит позже. Сначала нужно быть живым

существом, жить, существовать, проходить через переживания в своей жизни. И это главное, всё

остальное вторично. Поэтому почти все экзистенциалисты, а они бывают разными, но в целом их

объединяет именно это: «Ты живешь, ты выживаешь, ты стремишься, ты сражаешься, ты пытаешься

преодолеть трудности этого мира. И это первично. Все остальное – вторично».

Итак, позвольте я укажу на некую трудность и предупрежу вас о логических затруднениях проблемы

страданий. Например, используя это как аргумент, я начинаю с определенного набора предпосылок и

последовательно продвигаюсь от них к заключению, в соответствии с которым Бога нет. Аргумент о

том, что существующие в мире страдания доказывают отсутствие Бога – неуспешный аргумент, хотя

очень часто люди прибегали к нему. Но если объективно рассмотреть, то можно сказать смело, что из

данной предпосылки прийти к такому заключению логически невозможно. Но все-таки это не значит, что вы всегда будете использовать аргументы, которые я вам даю. На самом деле, очень редко встретятся

случаи, когда вам придется использовать аргументы, которые я вам дал только что. Эти аргументы

подходят к работе только с людьми, которые действительно считают, что этот логический аргумент

доказывает, что Бога нет. Если вы задаете интеллектуального рода вопросы спокойно, неэмоционально, задаваясь главным вопросом: «Существует Бог или нет?», то в свете известного нам это делать можно.

Но вот когда точно не стоит использовать этот логический аргумент? Когда кто-то лично проходит через

страдания, через боль. Даже если это человек, который является верным христианином.

Вы знаете людей, у которых, может быть, есть большая вера и личные отношения с Богом, и они при

этом сами страдают. Например, они потеряли родственника или любимому человеку был поставлен

очень серьезный диагноз. Они могут говорить разное. Когда мы встречаемся с очень острой болью, трагедией, то наши эмоции захлестывают нас, – мы знаем это. Это один из способов, с помощью

которых мы справляемся с трагедиями. И когда человек страдает и скорбит, то может говорить разные

вещи. И вы, скорее всего, встречались или будете встречаться в вашем служении с людьми, которые

проходят через период скорби. Такие люди могут говорить: «Если Бог позволяет таким вещам случаться, то я никогда больше не буду Ему молиться. Я не могу Ему больше молиться, я не могу Его больше

любить, я не могу больше верить в Него, раз Он позволяет подобных вещам происходить со мной».

Это шокирует, когда вы слышите такие слова. Это воспринимается нами болезненно, особенно если вы

слышите эти слова из уст человека, которого вы воспринимали как очень верного христианина. И вдруг

он говорит буквально как атеист. Что же сказать? Искушения, которые нас подстерегают, состоят в

желании попытаться поспорить с ним, сказать: «Что же, неужели ты не понимаешь, что Бог сотворил

такую среду для того, чтобы мы научили любить?» Нет, не надо так говорить. Это не поможет. Когда

люди проходят через глубокие эмоциональные переживания, то это не самое подходящее время для того, чтобы давать им спокойные рациональные аргументы. Если они проходят через сильные эмоциональные

переживания, а вы говорите, что сейчас дадите им рациональный, спокойный, холодный аргумент, то

как для них это будет звучать? Для них это будет звучать, как будто вы говорите: «Тебе не позволено

переживать какие-то чувства. Тебе не позволено переживать ту скорбь, которую ты переживаешь». А это

невозможно. Конечно, у них есть чувства, есть эмоции, есть скорбь, через которую они проходят. И они

не могут подавить их, не могут подавить эмоции, которые переживают. И вы тем самым не помогаете

им, когда вступаете в спор и начинаете полемизировать.

Например, Иов. У него было несколько друзей. Они пришли к нему, начали спорить с ним о том, в чем

он был не прав в своей скорби. И помните, что Иов сказал по поводу слов своих друзей? Он сказал:

«Ваши слова подобны белку яичному, в нем нет ни вкуса ни питания. Они никакую помощь мне не

дают». Друзья Иова хотели его утешить, но он им сказал, что, в сущности, вы меня не утешаете. Был

краткий период, когда, как я считаю, друзья Иова все-таки принесли ему какую-то пользу. Что первым

делом сделали три друга Иова, когда показались перед ним? Семь дней они молчали. Прежде чем

открыть рот, они семь дней просто сидели с ним и молчали. Я думаю, что те из нас, кто чуткие люди в

служении своем, последуют их примеру. Когда кто-то будет скорбеть, то не будет требовать от вас

теологии или каких-то ответов. Даже если они задают вопросы, то, скорее всего, они задают эти

вопросы не вам. Может так показаться, что вам, но, скорее всего, не вам они задают эти вопросы. Они

просто говорят какие-то вещи, потому что их сердце настолько преисполнено боли. И лучше говорить

как можно меньше. На самом деле, им от вас нужно только ваше присутствие, просто тот факт, что вы

здесь, что вы их любите и заботитесь о них. Затем может настать время, когда вы с ними поговорите и

поможете как-то задуматься. Но обычно, когда скорбь в разгаре, когда она еще не утихла, то это не

время для каких-то аргументов. Я так говорю, потому что видел, как разыгрываются трагедии именно в

таких случаях, когда христиане, желающие добра, с добрыми намерениями, говорят какие-то ужасно

неуместные вещи в момент скорби другого человека. И они могут всё испортить, причем очень сильно.

Итак, как же нам разобраться с эмоциональной или экзистенциальной проблемой страданий? Эта

проблема состоит не столько в том, что у меня есть какой-то логический аргумент, что Бога не

существует, а в том, что даже если я думаю, что Бог есть, то уже больше не люблю Его, Он мне больше

не нравится, потому что Он делает такие страшные и тяжелые вещи. В английской литературе, одной из

классических книг, демонстрирующих провал логического аргумента, призванного показать, что

страдания доказывают, что Бога нет, является книга Клайва Льюиса «Проблема боли».

Клайв Льюис получил две научных степени в Оксфорде, первую по философии, вторую по английскому

языку и литературе. В итоге он преподавал этот предмет. Но в книге «Проблема боли» мы видим, как

проявляется его философская сторона. Это такая чрезвычайно точная книга, где он шаг за шагом

развивает свою аргументацию, показывая что мы просто не можем вывести заключение о том, что Бога

нет, из предпосылки что в мире существует боль. Замечательное логическое представление. На самом

деле, очень трудно ответить на этот вопрос, но к концу книги ты чувствуешь, что, похоже, он его решил.

Что же произошло с самим Клайвом Льюисом? Большую часть своей жизни он был холостяком. И уже

примерно в моем возрасте он женился впервые в жизни. Женился на женщине по имени Джой

Дэвиндон. Где-то всего лишь три года они были в браке и вскоре после того, как они поженились, ей

поставили диагноз рак. У нее были ремиссии и какое-то время у них было счастливое время вместе, но

приблизительно половину всего их короткого брака ему приходилось заботиться о ней, а она медленно и

страшно мучительно умирала от рака костного мозга. Он очень ее любил. И когда она умерла, он

написал книгу на основе дневника, который он вел. Книга называется «Наблюдение за скорбью». Если у

вас есть возможность прочитать эту книгу, то я думаю, что ее стоит прочитать. Это поможет увидеть

различия между логической проблемой страдания и эмоционально-экзистенциальной. Я думаю, что

Клайв Льюис считал, что он ответил на логический аргумент страдания, но в книге «Наблюдение за

скорбью» он показал, что вся его логика ничуть ему не помогла справиться с эмоциональной стороной

боли и страдания. Он пишет: «Я не нахожусь в опасности от того, что вдруг поверю, что Бога нет. Я не

стану атеистом в результате этого страшного переживания. Но я могу прийти к каким-то совершенно

ужасным убеждениям относительно Бога. Что Бог настолько немилосерден и безжалостен к любимому

мною человеку, что Он настолько жесток, – и вот это мне очень тяжело принять».

Но он через это как-то прошел, хотя для этого потребовалось очень много времени и это было очень

тяжело для него. И это, на самом деле, эмоциональная проблема. Я думаю, что сильные стороны

логического аргумента, на самом деле, заимствованы из эмоциональной сферы. Что мы можем сказать, чтобы помочь людям справиться с эмоционально-экзистенциальной проблемой страданий? Таких вещей

есть немного, но я думаю, что есть то, что может дать людям силы, когда с ними происходит подобное.

Первая вещь из Ветхого Завета. Каким был ответ Бога Иову? Книга Иова в Ветхом Завете действительно

подробно рассматривает проблему страданий. Некоторые из вас прослушали лекции Джона Марка

Хикса, – не так давно он приезжал сюда. Он написал книгу, которая называется «И всё же я буду Ему

доверять». Замечательная книга как раз по этой теме. И большая часть книги посвящена детальному

разбору книги Иова. Я рекомендую вам прочитать ее. Но каким же был Божий ответ Иову? Иов был

очень богат и очень счастлив, он полностью полагался на Бога, любил Его. Но вся семья у него

оказалась уничтоженной под корень, всё богатство было отнято, здоровье полностью разрушено, и он

стал жить в состоянии физического, эмоционального и умственного мучения. И еще жена сказала ему:

«Да почему бы тебе просто не проклясть Бога, который столько зла тебе причинил?» Но Иов не

проклинает Бога, хотя он очень близко к этому подходит, как мы видим в его книге. Он говорит, что ему

нужен какой-то защитник от Бога, который столько для меня сделал. Он хочет, чтобы Бог пришел и

поговорил с ним. Если бы Бог просто явился, тогда он изложил бы Ему все свои обвинения. Но он

смотрит налево, – Бога нет, направо – Бога нет. И на север, и на юг – Бог не приходит. Он говорит: «Если

бы только Бог пришел, то тогда я бы как князь прошествовал к Нему, я рассказал бы Ему, какова моя

жизнь, как Он со мной обошелся».

Что же происходит в конце книги Иова? Бог приходит к Иову. И Иов ничего из того, что собирался

сделать, не делает. Бог говорит Иову: «Иов, ты задаешь много вопросов. И позволь Мне задать тебе

некоторые вопросы». Вы помните ряд вопросов, которые Он задает. Это вопросы, которые в то время

были загадочными. Например, откуда берется молния, откуда град и снег? Один из моих любимых

вопросов: «Как происходит, что страусы так быстро бегают?» То есть множество таких вопросов,

которые в то время были просто огромной загадкой. Я уверен, что если бы Бог появился сегодня, то Он

задал бы нам другие вопросы, которые для нас сейчас являются загадкой. Но Иову, как и всем

остальным в то время, приходилось отвечать: «не знаю, не знаю, не знаю». Иов – очень мудрый человек, это уже было раскрыто в книге. Он даже мудрее своих друзей, которые тоже были мудры. Однако когда

Бог появляется и задает Иову все эти вопросы, то ему всё время приходится отвечать: «Я не знаю».

Наконец, что же в итоге говорит Иов? Иов в итоге говорит: «Я говорил без разумения, задавал вопросы

без понимания». Таким был смысл этой беседы или, можно сказать, интервью, которое Бог устроил

Иову. Бог так и не объяснил себя Иову, Он ему не сказал: «Вот почему я делаю то и то. Вот почему ты

прошел через все эти страдания». Бог просто помогает Иову увидеть себя по отношению к Нему. Ответ

Бога Иову сводится к следующему: «Иов, ты даже близко не знаешь того, что ты думаешь, что знаешь.

Твои знания гораздо меньше, на самом деле. Иов, если бы Я тебе сказал настоящий ответ, то ты даже не

достаточно знаешь для того, чтобы его понять. Но ты всё же знаешь Меня, Иов. Разве этого не

достаточно?» И в итоге оказывается, что этого достаточно для Иова. Вы замечаете, что в конце книги он

приходит к миру, так как разрешил проблему страданий. Он говорит: «Я удовлетворен». Еще до того, как Бог возвращает ему здоровье, семью и наделяет вновь какими-то материальными благословениями, он приходит к миру, потому что начинает принимать свое место в Божьих замыслах.

Это Божий ответ, данный Иову. Для христиан есть другой набор ответов. В Новом Завете мы читаем

ответы, явленные нам самой жизнью Иисуса Христа. Я думаю, что люди как-то осознанно не думают

над эмоциональной проблемой страданий. И мы чувствуем, что Богу просто как бы всё равно, через что

мы здесь на Земле проходим. Он на небе, там у Него всё отлично, ангелы поют Ему хвалу, и Он сидит на

своем золотом престоле. А здесь на Земле мы проходим через все эти страдания. Я думаю, что когда

люди жалуются на Бога, то, на самом деле, именно такой приблизительно образ возникает у них в

голове и сердце. Какой же ответ дает христианство на это? Бог не остался на небе, но сошел на Землю в

Сыне своем, чтобы быть с нами и страдать с нами. И Бога заботит то, через что мы здесь проходим, настолько, что Он спустился сюда для того, чтобы забрать нас потом к себе.

Еще один вопрос. По-прежнему ли у Христа раны на Теле в Его небесной славе? Да, Он свои раны унес

и на небо – Откровение 5-я глава. Это место доказывает, что когда Ему поклоняются как закланному

Агнцу, то Он и там тоже Агнец закланный. Бог взял наши страдания на себя, и это страдание стало

частью Его самого. Бог знает, что такое наше страдание. Наше страдание теперь часть самого Бога. И от

Иисуса Христа мы знаем, что у страдания есть своя уникальная сила для совершения добра, – Христос

есть доказательство этого.

Почему Иисус Христос – Царь? Потому что Он пострадал, претерпел страдания. Сама структура

христианства призвана нам всё время напоминать о том, почему Иисус – Царь. Иисус мог бы заставить

нас помнить любой аспект своего служения. Он мог бы сказать: «Я хочу, чтобы каждое воскресение вы

цитировали заповеди блаженства. Это творите в Мое воспоминание каждое воскресение. Я хочу,

например, чтобы вы воспроизводили, как бы, успокоение бури на море в воспоминание Мое. Или

каждое воскресение вы бы пересказывали историю Моего воскресения, – это творите в Мое

воспоминание». То есть, Он мог бы много чего повелеть для того, чтобы помочь нам напоминать о себе.

Но Он сказал, что хочет, чтобы мы брали хлеб и чашу, потому что это Его Тело ломимое и Кровь,

проливаемая за нас. Он говорит: «Я хочу, чтобы вы помнили, что Я страдал, и Мое страдание делает

Меня Царем. Я приглашаю вас стать частью Моего страдания». И христианство понимает это лучше,

чем любое другое мировоззрение. Страдание имеет силу для искупления, для совершения правды.

В каком-то смысле, я думаю, что всё, что происходит, в итоге может служить во славу Божью. Но это не

значит, что всё, что происходит, это прямая Божья воля. Хотя Бог может использовать всё, что

происходит, для совершения своей воли. И я это так вижу, – я думаю, что если Бог действительно дает

нам какую-то свободу, то у нас нет абсолютной свободы. Какая-то свобода есть, чтобы происходили

вещи, которые Бог не хочет, чтобы они происходили. Есть выборы в нашей жизни, которые для Него не

предпочтительны. То есть Он не хотел бы, чтобы мы их совершали. Но нет опасности того, что Божья

воля в итоге не исполнится или что Бог не будет прославляем.

1-я глава послания Иакова. Там есть один из стихов, на который я смотрю и думаю: «Почему он в

Библии?» Там сказано: «Почитайте радостью, братья мои, когда испытываете различные скорби и

искушения, потому что это созидает в вас терпение». И когда я читаю подобные стихи, то мне просто

приходится говорить Богу: «Увеличь мою веру, потому что я еще не дошел до такого уровня, чтобы

считать какую-то беду радостью. Может быть, когда-нибудь я буду настолько зрелым, чтобы счесть

скорбь как нечто радостное от Тебя, но пока что я этого не могу». Бывали времена, когда я считал, что

меня гнали. Но так, чуть-чуть совсем гнали. При этом я испытывал некую радость. Конечно, было

больно испытывать гонения. Но, по крайней мере, я думал, что меня как-то гонят за Иисуса. Но я не

знаю, конечно, как бы я выдержал действительно настоящие гонения, если бы они были направлены в

мой адрес.

Давайте продолжим дальше. Мы будем говорить о жизни Иисуса. Как мы можем использовать факты из

жизни Иисуса в качестве доказательств? Каковы свидетельства, которые могут помочь людям прийти к

вере или, по крайней мере, задуматься о вере?

Когда мы рассматриваем вопросы, связанные с жизнью Иисуса, то должны также учитывать

современный скептицизм в отношении Библии. Конечно, раньше были времена, когда мы могли смело

предполагать, что люди, с которыми мы общаемся, относятся к Библии как к источнику истины, как к

некоей ценности. Но сегодня зачастую они скептически относятся к этой книге. И мы должны знать, как

развивался этот скептицизм, – особенно, если пытаемся быть евангелистами или апологетами.

Необходимо перенаправлять скептицизм скептиков на их собственный скептицизм. Это очень важно.

Давайте попробуем немного подумать над этим утверждением. Интеллектуально мы являемся

продуктом «Эпохи Просвещения», как мы ее называем. Тогда были свои немецкие, французские,

британские мыслители, и даже здесь в Петербурге тоже были свои представители Просвещения. Что

служило, своего рода, предпосылкой для Просвещения? От какого рода тьмы мы просвещались? Когда

вы думаете о Просвещении, то какой образ у вас возникает? Например, чего пытался достигнуть Петр I?

Как вы думаете, как Петр и Екатерина воспринимали прошлое и традиционный русский уклад, который

существовал до европеизации? Конечно, это комплексный вопрос, но все-таки. В определенной степени, конечно, традиции были более сложными, и отношение к ним было не таким простым и однозначным.

Но все эти мыслители, которых мы относим к классу Эпохи Просвещения, утверждали, что мы выходим

из тьмы. То есть, вот как бы новый мир, новый способ мышления, который должен прийти на смену

этой тьме. В прошлом мы были скованы догмами и традицией. И даже мыслители тоже были скованы

традицией мыслителей прошлого. Поэтому я буду свободным для того, чтобы самому разбираться и

познавать окружающий мир. Раньше я должен был смотреть в Писание, чтобы понять, что есть истина.

Я должен был смотреть в писания знаменитых философов или в Библию, чтобы понять как мне нужно

правильно думать и мыслить. Однако мыслители Просвещения считали, что каждый современный

человек должен мыслить самостоятельно, должен научиться самостоятельно оценивать реальность,

самостоятельно открывать истину.

Конечно, есть неплохие элементы в этой идеологии. Это помогает нам двигаться к прогрессу. Но есть и

негативные последствия. Например, если я скажу, что каждый человек самостоятельно должен

открывать истину и если я действительно в это верю, то какие здесь будут негативные последствия? Вот

есть вы сами и нет больше никого. Вы должны сами во всем разобраться. Есть проблемы? Нет никакого

консенсуса, никаких общих взглядов, полный индивидуализм. Люди столкнутся со странностями друг

друга. То есть общество как единое целое перестанет эффективно функционировать. Некоторые люди

говорят, что вместе с этим необходимо привносить этический, культурный и религиозный релятивизм, то есть относительность всего. При такой предпосылке подобный релятивизм во всех областях жизни

кажется неизбежным. Представьте себе, чему можно уподобить ситуацию, в которой человек вынужден

учиться всему сам. Представьте себе, что человек поставлен в такие условия, когда он не может

доверять ни одному человеку, и всё свое познание должен базировать на самостоятельных изысканиях.

Сколько бы вы тогда узнали? Очень мало. Мы были бы редуцированы до уровня примитивного

существа, так как мы нуждаемся друг в друге. Мы по природе своей социальные существа, мы даже

мыслим в социальных категориях.

В Эпоху Просвещения одна из вещей, которая рассматривалась, это отрицание социальных

характеристик, насколько они нам известны. То есть радость свободы приходила от мысли, что можно

разорвать узы прошлого и сказать, что мне не нужна помощь ни от кого на свете, я и сам во всём могу

разобраться. И искушение, которое появлялось у людей, заключалось в том, чтобы построить систему

познания на полностью и исключительно собственных изысканиях. И всё, что мне нужно для того,

чтобы построить надлежащую человеческую жизнь, я могу найти в себе самом. Все необходимые

ресурсы уже находятся во мне. На что была бы похожа ситуация, если бы при этом нам указали на

книгу, которой 1 500 лет или 2 000 лет? На нее показывали бы и ссылались: «Вот такая книга есть, смотрите в нее. Конечно, важно разобраться в жизни, но ключом к ее пониманию является вот эта книга, в которой описываются события, связанные с жизнью человека по имени Иисус, который жил в далекой

стране в далекие времена. Вам нужно узнать, как Он жил, что говорил, как умер и воскрес. И всё это

очень важно для вашей жизни». Но как при таком взгляде на вещи это может быть важно? Как может

быть важна древняя книга о древних событиях для меня сегодня?

Готхольд Лессинг сказал в одном из своих эссе: «Я должен жить на основании разума, на основании

размышлений. Случайные истины истории не могут стать необходимым доказательством смысла». В

библейском смысле мы называем это «отвратительной канавой» или «тупиком Лессинга», потому что

фактически он сказал следующее: «Ну, вот ты рассказываешь все эти факты об Иисусе, и что? Да даже

если Он был убит, и даже если Он был воскрешен из мертвых, это же просто случайные факты истории.

Это просто какие-то исторические события. Мне-то нужно жить на основании истин, которые я

обнаруживаю сам благодаря своему разуму. Ведь то, что произошло когда-то в прошлом не может

помочь мне сейчас». Я думаю, что многие подходы, которые мы сегодня встречаем в отношении

Писания, тоже имеют свои корни в такого рода индивидуализме.

И есть еще один аспект, на который я хотел бы указать. Возникновение современных университетов –

это замечательное само по себе явление. На Западе, очевидно, это привело к огромному прогрессу в

области образования и науки. Но также возникновение исследовательских институтов привело к

возникновению определенного рода интеллектуальной деятельности, интеллектуальной жизни. Это

означало, что я становлюсь человеком, который профессионально занимается производством нового

знания. В России у вас есть подобная пословица, как у нас: «Публикуйся или умри!» Это для научных

деятелей. Нет? На английском мы говорим: «Публикуйся или умри!». Что это значит? Что если ты

человек, который принадлежит к академическому миру, например, ты профессор в университете, то

должен пытаться занять какую-то позицию преподавателя в университете. Ты должен публиковать

какие-то свои научные изыскания, результаты своих исследований, год за годом, постоянно. Либо тебя

просто забудут и уволят. И ты потеряешь свою работу. То есть ты постоянно должен производить на свет

новое знание, иначе тебя просто вышвырнут из университета. «Публикуйся или умри!» – это основание, на котором существуют и действуют практически все современные исследовательские институты. И

поэтому, если я постоянно вынужден производить какие-то новые работы, публиковать материалы,

какие-то статьи, то могу ли я действительно на законном основании заявить: «Да, я полностью согласен

с тем, что было написано 20 лет тому назад. Я согласен с тем, что было написано 50 лет тому назад. И с

чем-то из того, что было написано 100 лет тому назад. Да, это всё действительно так. Я согласен со всем

этим»? А уж, тем более, если сказать, что я согласен с тем, что было написано 2 000 лет тому назад.

Усматриваете проблему здесь? Если я скажу: «Да, я со всем согласен», то меня никто не будет

публиковать. Даже если сказанное 2 000 лет назад истинно, мне всё равно нужно сказать что-то новое, а

иначе я потеряю работу.

Я, конечно, специально преувеличиваю драматизм ситуации, но хочу донести следующую мысль. Мы

конструировали современный академизм, современные университеты, всю систему образования таким

образом, что у критиков появилась привилегированная позиция. Критика научных изысканий имеет

привилегии. Иными словами, презумпция виновности ложится на человека, который что-то утверждает.

Мы даем фору, так сказать, сомнению и критике. Даем преимущество той стороне, которая говорит: «А я

сомневаюсь, что это так». Причем даем преимущество настолько, что люди подвергаются влиянию

университетской, академической культуры. Если вы встанете и скажете: «Я верю в Иисуса Христа, верю

в Библию, верю в Бога», тогда на вас ложится презумпция виновности. Вам нужно всё это доказать, потому что они имеют полное право заявить: «Я сомневаюсь». Таким образом предполагается

презумпция вашей неправоты при утверждении чего-либо. Это одна из установок нашей культуры,

которая не существовала до Эпохи Просвещения. На самом деле, это полезно знать, чтобы показывать

людям изменения, которые произошли в нашей культуре.

Еще одной хорошей иллюстрацией является известный библейский исследователь, либеральный

богослов по имени Джон Доминик Кроссан. Он опубликовал дебаты с Уильямом Лейном Крейгом. В

этих дебатах они анализировали характер Иисуса, вопросы о том, что можно считать исторически

достоверным и что нет, различные свидетельства об Иисусе. И это включало в себя главный вопрос, действительно ли Иисус воскрес? Можно ли этому верить? Затем, после дебатов были интервью и

собеседования, как с одной стороной, так и с другой. Там были вопросы: «Ну, как вы думаете? Как

прошли дебаты? Как вам кажется?» И в этих дебатах Джон Доминик Кроссан сказал следующее: «Я

вижу, что сегодня в исследованиях Нового Завета принимает участие три категории исследователей.

Прежде всего, есть категории исследователей типа Уильяма Крейга, которые верят всему, что написано в

Библии. Они защищают всё, что там видят. Я считаю, что они не правы, но они поступают честно. Они

говорят вам прямо о том, что собираются делать. И неудивительно, что они собираются верить всему, что находят в Библии. Также есть исследователи такие как я, которые считают, что Библия включает в

себя ошибки, некоторые исторические заблуждения, слова об Иисусе, которые были сфабрикованы

авторами евангелий. И когда мы обнаруживаем подобные заблуждения, то сообщаем о них. Мы

используем техники, получившие развитие в истории в век Просвещения. И есть еще третья группа и, скорее всего, я поместил бы туда Тома Райта. Члены этой группы ведут себя как члены второй, то есть

они придерживаются исторического подхода как ученые Эпохи Просвещения. Но всякий раз, когда речь

идет о каких-то особенно важных вопросах, они подходят к этому, отталкиваясь от того, что Библия

достоверна. То есть всякий раз при решении спорных вопросов оказывается, что Библия верна. Я могу

иметь дело с учеными первой группы, которые указывают на какие-то сомнения. Они могут

заблуждаться, но, по крайней мере, они честны. Но с учеными третьей группы я не могу иметь дело. У

них есть какие-то убеждения, но они просто нечестны. И поэтому, по моему мнению, подобные ученые

не должны быть в университетах. Они слишком связаны своими предубеждениями. Ученый должен

прийти ко мне и сказать, какие элементы благовестия ложные или неисторичные, иначе он просто не

имеет права называться настоящим ученым». Вот, что в итоге было сказано.

Давайте проанализируем. Что вы об этом думаете? На самом деле, он уверен, что в Писании есть ложь

или определенные ошибки. Причем настолько уверен, что это уже является его предубеждением. Я

считаю интересным, что Кроссан говорит: «Для того чтобы тебя вообще считали ученым, ты должен

отталкиваться от предпосылки, что Библия ложна или что, по крайней мере, в ней содержатся какие-то

ложные элементы». То есть критика имеет настолько привилегированное положение, что даже еще не

рассмотрев свидетельств, мы должны отталкиваться от предпосылки, что в Библии есть какие-то

ложные постулаты.

Я пытаюсь помочь вам понять, что является преобладающей позицией в нынешней университетской

культуре. Это будет важным, когда вы, например, будете разговаривать с людьми, которые вышли из

этой культуры или как-то ей затронуты. Наиболее распространенная позиция такова, что сомнения

занимают привилегированное положение. На человека, который говорит: «я верю», ложится бремя

доказательств. То есть, если веришь, – давай, доказывай! Люди редко осознают, что их выпестовала

такая университетская культура общего сомнения. И как рыба не понимает, что она мокрая, настолько

она к этому привыкла, так же и для людей это стало настолько привычным, что они даже не осознают, что испытывают влияние этой среды. И иногда нашей задачей является помочь им это увидеть.

Лекция 8

Что же мы можем сказать, когда общаемся с людьми, которые являются интеллектуалами и были

воспитаны в академической университетской среде? Что мы можем сделать со своей стороны, чтобы

как-то привлечь их внимание к чрезмерному скептицизму, под влияние которого они, возможно, попали?

Мне кажется, что есть три момента, три аспекта, три области, в которых мы можем помочь людям, и им

нужно знать о них. По крайней мере, нам надо знать о них.

Первый момент. Большинством предполагается, что современная наука делает веру в чудеса

невозможной, то есть считается примерно так: «Мы вошли в период научного познания мира, и потому

чудеса уже недостоверны. Люди в древности были более наивными. Они были не такими умными как

мы. И поэтому для них было легко верить в чудеса. Для них всё было чудом, они верили в магию, у них

были такие взгляды на жизнь. Поэтому для них не было проблемы верить в чудеса. Однако мы уже

продвинулись в нашем познании мира, мы знаем механизмы функционирования элементов этого мира, и

поэтому чудеса уже не могут завоевать наше доверие».

Одно из самых известных утверждений в этой области сделал Рудольф Бультман, известный немецкий

исследователь Нового Завета и особенно евангелий. Он жил и творил в середине XX века. Я дам вам

небольшую цитату из его произведения: «Невозможно использовать электрический свет, электрическое

освещение, радио, пользоваться современными медицинскими исследованиями и также достижениями в

области хирургии, – и в то же самое время верить в новозаветный мир. Мир, наполненный духами и

чудесами». Он говорит, что современный человек не может делать и то, и другое. Он не может

пользоваться достижениями науки и одновременно верить в чудеса. Нельзя пользоваться современной

технологией и при этом верить, что Иисус воскрес из мертвых. Невозможно разделять эти две позиции в

одно и то же время. Да, подход Бультмана к Новому Завету и истории Иисуса состоит в том, что

называется «демифологизация». Он говорит, что можно взять Библию и все чудеса оттуда смело

выбросить, оставив одно лишь ядро евангельской истины. Для Бультмана Иисус оказывается более

похожим на немецкого экзистенциалиста. Он как бы встречается лицом к лицу с непредсказуемостью

жизни и таким образом обретает подлинное бытие. Что же мы можем ответить на подобный взгляд?

Взгляд, который утверждает, что нельзя иметь и то, и другое одновременно. То есть, вот наука нам

говорит о том, как функционирует этот мир. И при этом нельзя верить во все эти истории о чудесах, –

это просто невозможно. Как же нам справиться с этой трудностью? Есть у вас какие-то идеи по этому

поводу? Приходится постоянно напоминать людям о том, что современная наука не является целостной, что она далека от целостного всеобъемлющего подхода. Есть еще что-то, что можно противопоставить

такой точке зрения?

Я хотел бы добавить к этому вот что. У нас не только много религиозных людей, которые пользуются

всеми этими высокими технологиями, но есть и нерелигиозные люди, которые тоже часто верят во

всевозможные суеверия. Суеверных людей очень много, они верят в магию, в гороскопы, – во

всевозможные вещи подобного рода. Так что никаких проблем у них не возникает. То есть суеверная

природа человека очевидна, и здесь никаких проблем нет. Человек может плевать через плечо и при

этом пользоваться компьютером. До сих пор не объяснено такое явление как электричество. Мы

используем его, но до сих пор не объяснили. Многие вещи еще не объяснены достаточными методами.

Природа науки и те задачи, которые она ставит, действуют, но они не всегда нам понятны.

Я бы добавил еще один аргумент. Есть такая серьезная тенденция у современных людей – становиться

жертвами снобизма современности. То есть считать, что современные люди умнее, чем древние. Это

неправда. Люди не так уж сильно изменились в плане интеллектуального развития. Да, люди в I веке, может быть, не знали многого из того, что знаем мы. Например, о пищеварении, о зачатии, об удобрении

земли. Но люди знали, что если женщина не спала с мужчиной, то она не забеременеет. Это было

очевидно для них, это не было загадкой. Чтобы забеременеть, нужно переспать с мужчиной, – сомнений

не возникало. Может быть, они не знали всего, что мы знаем о гравитации, но были уверены, что

человек не может ходить по воде. То есть, конечно, хорошо иногда призывать людей к рациональности и

говорить: «Слушай, давай просто пользоваться здравым смыслом».

Давайте двинемся дальше. Второй момент, который нам необходимо рассмотреть, это современное

предубеждение, что вера в своей страсти отменяет историю. Так сказать, предотвращает, устраняет

историю. Вы можете услышать разные вариации этого аргумента. Например, вам могут сказать: «Ну, евангелие это же необъективный документ, его написали сами христиане. А у вас есть евангелие,

которое написали нехристиане? Есть вообще исторические свидетельства, которые написали

нехристиане? Есть ли у вас доказательства того, что Иисус совершал чудеса, что Он воскрешал мертвых

и Сам был воскрешен из мертвых, и чтобы это написали нехристиане? Вот это было бы хорошее

свидетельство. Но всё, что у вас написано, написано христианами. А они все применяли предвзятый

подход. Они верили в это, потому и писали такие вещи».

Например, Иосиф Флавий документально фиксирует историческую реальность Иисуса Христа. И он

говорит, что Иисус был больше, чем человек, что Он был воскрешен из мертвых, что творил чудеса и

так далее. Хотя есть трудности, – большинство исследователей считают, что это позднее добавление, которое внесли туда христианские переписчики, поэтому нельзя так считать. Так что есть ограничения в

использовании этого аргумента, но даже скептические исследователи считают, что, скорее всего, Иосиф

Флавий все-таки свидетельствовал о чудотворной силе Христа. То есть эта часть большинством

считается оригинальной, – и это неплохой аргумент. И, конечно, большинство авторов, писавших о

Христе, были христианами, потому что когда они узнавали, что это правда, то становились

христианами. И это главное, что в подобном споре можно и нужно сказать. На что было бы похоже, если

бы кто-то сказал: «Я видел, как Иисус творил чудеса. Мало того, я видел, как Иисус воскрес из мертвых, но христианином я не могу стать, не хочу. Я принял решение не становиться христианином»? Насколько

большой глупостью будет подобное решение: «Да, я знаю, я убежден, что Иисус воскрес из мертвых, но

христианином я быть не хочу»? Конечно, это глупость. Если вы знаете, что Иисус воскрес из мертвых, то это знание изменит вас. И именно это вы должны помочь людям понять. Это еще один из случаев, когда необходимо призвать людей вернуться к здравому смыслу, – именно с помощью этого аргумента.

Есть события, которые имеют такую силу, что удостоверившись в них, ты уже не может занимать

нейтралитет.

Да, есть какие-то детали, в отношении которых я могу, убедившись в их истинности, оставаться

нейтральным. Они не волнуют меня. Вот мне говорили раз или два, когда был основан Санкт-

Петербургский Государственный Университет. То есть кто-то знает эту дату, и вы знаете, а я не знаю. Ну

и что? Так ли сильно это повлияло на мою жизнь? Я могу вообще не иметь никаких эмоций, собирая эту

информацию, узнавая ее или узнавая об ее опровержении. Для кого-то из вас это важно, для историка

Петербурга это важно, но для меня это не такой уж большой и серьезный факт. Но есть такие факты, которые имеют для меня большее значение. Они меняют меня, и я уже не могу оставаться

равнодушным. Например, поговорите с людьми, которые чудом вышли живыми из зоны боевых

действий или жили здесь в этом городе во время войны. Они не могут быть безразличными к этим

историческим событиям и фактам. Для них это серьезные вещи. Это не значит, что они врут, когда

говорят о блокаде, – типа вот, они эмоциональны, и значит они врут. Да, они могут быть

эмоциональными, потому что, может быть, у них есть самые ясные картины от всего того, что

произошло. То, что произошло, поменяло их и оказало на них огромное влияние, негативное или

позитивное. И некоторые факты попадают в эту категорию. Факты об Иисусе Христе как раз таковы. Он

был Личностью, и события, связанные с Ним, как раз такого рода. Да, у нас нет массы свидетельств от

других людей, потому что все люди, которые соприкасались с Христом, преображались и менялись.

Еще очень сильный аргумент для неверующих людей – это то, что у нас всемирное летоисчисление идет

от Рождества Христова. Не знаю, как в России, но в моей стране, мы раньше говорили так: «2007 год от

Рождества Господа нашего Иисуса Христа». Сейчас считается политически некорректным говорить

такие слова. Сейчас говорят: «2007 год нашей эры». Но, в любом случае, мы говорим «2007-й», потому

что Иисус Христос родился 2007 лет назад. То есть сам мир свидетельствует, и мы не можем спрятаться

от этого свидетельства, что это самое значительное событие, которое произошло в истории

человечества. Так что очень хороший аргумент.

Еще можно сказать, что практически все блага, которыми мы пользуемся, школы и больницы, – всё это

было основано верующими людьми.

Хотел бы привести еще один аргумент, – об общем отношении скептицизма, особенно для тех людей, которые воспринимают себя как интеллектуалов или тех, кто попал под влияние академической среды.

Очень распространенным и, в каком-то смысле, странным является наблюдение, в соответствии с

которым Библия заведомо ложна в попытках представить доказательства. То есть евангелия как будто бы

вообще сами по себе виновны до тех пор, пока не доказана их невиновность. Это странная ситуация. Я

прочту некоторые статьи, комментарии, когда люди вот так сплеча рубят. Допустим, они говорят: «А

есть ли какие-нибудь свидетельства того, что Иисус вообще превратил воду в вино в Кане Галилейской?

Есть ли свидетельства того, что Иисус действительно родился в Вифлееме? Есть ли какие-то

свидетельства того, что Иисус вырос в Назарете? Где доказательства того, что это всё действительно

произошло?» И их ответ таков: «Нет у нас свидетельств, что это действительно произошло!» Что они

имеют в виду под этим? Они имеют в виду то, что мы не засчитываем свидетельства Писания. А вне

Писания у нас свидетельств либо нет, либо очень ограниченное количество. А Писания каким-то

особым образом не считаются за свидетельство. Утверждения Библии образуют как бы свою особую

категорию.

Есть цитата из американского труда под названием «Пять евангелий», она написана группой ученых, в

том числе, Джоном Домиником Кроссом. Все они принадлежат самому левому крылу евангельских

критиков. То есть они наиболее критично относятся к евангелиям из всех людей, изучающих их. И они

написали следующее: «Некогда предполагалось, что ученые должны доказать, что детали

синоптических деталей не историчны». Другими словами, если ты хотел сказать, что какие-то

свидетельства евангелий неверны, то ты должен был это доказать, должен был представить

свидетельства. Затем говорится: «Нынешняя предпосылка, скорее, противоположная. Это указывает на

то, насколько далеко ушла наука. Предположительно, исторические свидетельства в евангельских

повествованиях теперь необходимо продемонстрировать, показать что они действительно историчны, прежде чем они будут приняты».

Другими словами, если я сейчас хочу сказать, что, ну вот же, я читаю в своей Библии, что Иисус был на

свадьбе в Кане Галилейской, что Он родился в Вифлееме, вырос в Назарете, что умер в Иерусалиме, что

осужден был Понтием Пилатом, – то этого недостаточно. Бремя доказательств теперь лежит на мне, и я

должен предоставить дополнительные свидетельства. То есть если только Библия об этом говорит, то мы

предполагаем, что Библия говорит неправду, если только мы не можем предоставить еще каких-то

свидетельств. Что бы вы ответили?

Это, в общем-то, одна из самых важных вещей, которую вы можете помочь людям увидеть. Разница

между тем, когда вопросы задаются, чтобы понять, и когда вопросы задаются для того, чтобы наоборот

отдалиться от всякого понимания. Сделайте это частью обсуждения, частью дискуссии. Эти

предположения, о которых мы с вами говорили, эти исходные предпосылки – они приобретают

наибольшую силу именно потому, что никто о них не говорит. Они действуют как бы подспудно. Как я

уже сказал, рыба не знает, что она мокрая. Так что они приобретают свою силу потому, что никто не

знает, что они действуют. Мы отнимаем у них силу, выявляя их, обсуждая, выводя на поверхность и

говоря: «Представим, что мы вот только что нашли эту рукопись, в какой-то египетской пустыне. И мы

начинаем ее читать. Тогда это было бы засчитано как свидетельство, – что вот кто-то пишет про Иисуса, рожденного в Назарете, убитого по приказу Понтия Пилата». Ну да, это было бы нам интересно, это

была бы информация из древнего документа, и, судя по всему, подлинного. Мы бы сочли это

свидетельством. Может быть, не сочли бы его Словом Божьим, но свидетельством бы сочли точно.

Почему же сейчас к нему относятся с особым скепсисом?

Помогите людям понять, почему это именно так. Действительно, тут, конечно, приложил руку сатана.

Но сатана использует свой особый метод. Опять же, может быть, русская культура несколько иная, чем

американская. Но в американской культуре очень часто происходит так, что подростки проходят через

какой-то определенный период, когда отвергают абсолютно всё, что говорят им родители. Ничего не

принимают за истину. В русской культуре это тоже происходит, да? Ну да, происходит. То есть, если это

моя мама говорит или мой папа говорит, то значит это всё ерунда, это всё неверно. Давайте будем

надеяться, что все-таки в американскую крайность в этом отношении вы никогда не впадете. И во

многих отношениях я вижу такую позицию по отношению к религии, – по отношению к христианству, в

частности, как вот такой юношеский, подростковый бунт. Будто бы человек говорит таким угнетающим

родителям-тиранам, которые нам указывали, как жить и что делать: «Мы убежали от христианства. И

теперь у нас такая позиция – то, что христианство говорит, всё неправильно».

Тот, кто выдвигает какие-то заявления, должен предлагать и доказательства. Я не думаю, что христианам

нужно бояться говорить о том, что можно пояснить, объяснить, доказать. Христиане I века не боялись

говорить, что у них есть свидетельства, которые они могут предложить. Смысл этой последней лекции

заключается в том, чтобы сказать, что есть некоторые вещи, которые делают современные скептики, нацеленные на то, чтобы вообще не позволить человеку начать разговор. То есть нам важно как-то

расчистить путь от ложных возражений, чтобы люди могли выслушать истинные свидетельства. Всё,

что мы можем сделать, это индивидуально рассматривать каждое такое утверждение. И сказать: «Ну, где

доказательства, где свидетельства того, что это так? Кто выдвигает это заявление? Какому веку, какой

эпохе принадлежит документ? Какова вероятность его подлинности и неподлинности?» То есть тем же

самым заявлениям, которым можно подвергнуть эти документы, можно подвергнуть и какие-то другие.

Перейдем к другой теме. Давайте поговорим о некоторых свидетельствах, которые мы можем

предложить о жизни Иисуса. Кто-то из вас уже на это ссылался. Современные люди, которые, может

быть, уже немного знают о христианстве, находятся в достаточно странной позиции. Хотя они могут

знать какие-то факты о христианстве, потому что повсюду вокруг видят церкви и какая-то символика

присутствует, но зачастую они считают, что знают о христианстве больше, чем на самом деле. Они

думают, что уже знают всё, что нужно знать о Христе. То есть они думают, что уже всё поняли и какое-

то разумное решение по поводу Его личности приняли. И наша задача состоит в том, чтобы еще раз

раскрыть их разум, чтобы они узнали историю подробнее. Что можно сделать для того, чтобы помочь

им выслушать эту историю? Множество различных свидетельств. Позвольте мне предложить несколько

из них.

Я думаю, что можно заинтересовать людей ветхозаветными пророчествами. Я уверен, что вы знаете их.

Давайте просто о некоторых из них поговорим. Например, Даниил, главы 2 и 7 – интересные места

Писания. В них есть такие программные видения, излагающие будущее совершение замысла Бога.

Видение Навуходоносора – гигантская статуя, видение Даниила – четыре зверя, возникающие из моря. В

обоих случаях это указывает на четыре царства, которые появятся начиная с Вавилона. Итак, что бы ни

означали эти видения именно в то время, когда они записывались, есть, по крайней мере, некоторые

свидетельства, что ко времени Иисуса иудеи уже стали понимать под четвертым царством Римскую

Империю. То есть когда бунт 66-го года нашей эры произошел, и более позднее восстание в 30-х годах II века, то иудеи уже считали себя как бы идущими по замыслу, изложенному Богом в Данииле в главах 2 и

7. По крайней мере, некоторые видели себя именно так. Во время четвертого царства будет установлено

Божье Царство. То есть во времена Римской Империи Божье царство будет установлено. Конечно,

христиане рассматривают эти пророчества так, что да, действительно, Божье Царство было установлено

в четвертом царстве, поскольку Церковь была основана во времена Римской Империи. И именно так

христиане стали понимать это пророчество.

Или книга пророка Михея, глава 5, стих 2. Это предсказание о рождении в Вифлееме. Я недавно читал:

«И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? из тебя произойдет Мне Тот, Который

должен быть Владыкою в Израиле и Которого происхождение из начала, от дней вечных».

Христиане говорили об Иисусе как о Царе, что да, разве не очевидно, что здесь заложен гораздо более

глубокий смысл, чем просто коронация какого-то человеческого царя. Здесь речь идет о более важном

царстве, чем царство земное, материальное.

И другие отрывки из Писания можно предложить: Исаия 29:18, Исаия 35:5-6. Это пророчества об

исцелениях.

Еще пару есть отрывков в Исайи 61:1 и 42:1-3. Оба этих отрывка также связаны со служением Иисуса, –

в них говорится об Его скромности и проповеди благовестия нищим. Точно так же соответствует этой

теме самый известный, наверное, отрывок в книге пророка Исайи 53-й главе. Иудеи по-разному

трактовали эту главу, – обычно они говорили, что в ней речь идет о страданиях Иеремии или о

страданиях самого Исайи или о страданиях народа Израилева. Но когда христиане читают этот отрывок, то они говорят: «Нет вообще никаких вопросов. Тут речь идет об Иисусе, – это очевидно. Вполне

очевидно и очень хорошо вписывается в историю». Если вы прочитаете всю 53-ю главу, то есть не

только отрывок, где идет речь о страданиях слуги Господнего за всех, то заметите упоминание о

воскресении и что после страданий Бог дарует Ему жизнь. Это очень сильный, очень мощный отрывок.

Посмотрим 21-й псалом. Сам Иисус размышлял о нем, когда был распинаем. Он начал цитировать слова

этого Псалма буквально. Он говорил: «Боже мой, Боже мой! Для чего Ты оставил меня?» Описание

распятия, которое дает нам Матфей, структурировано по образцу этого псалма. Люди, которые стоят у

креста, произносят те же самые слова, которые произносят смотрящие на человека в 21-м псалме.

Иеремия 31-я глава, стихи 33-34. Глава о том, что будет заключен новый завет и завет этот будет

отличаться от старого. В этом завете люди будут знать Бога лично и обретут прощение грехов.

Нужно относиться очень осторожно к использованию всех этих пророчеств, потому что я слышал очень

неудачные аргументы, основанные на пророчествах. Аргументы, которые, скорее всего, отвратили бы

человека от веры, а не привлекли его. Потому что язык Ветхого Завета был создан для того, чтобы

доносить определенную весть для людей Ветхого Завета. И большая часть пророчеств, которые

являются пророчествами об Иисусе, являются также пророчествами о других событиях, событиях более

локального характера. Иудеи считали, что слова Бога так мощны и сильны, что в них больше, чем одно

значение. И что мудрое сердце и мудрый разум сможет увидеть, что Божье слово продолжает говорить, обращаясь к нам. То есть они разработали целый набор правил и механизмов, с помощью которых

можно понимать продолжающееся говорение слова Божьего. И этим правилам следуют люди в Новом

Завете, такие как Матфей и Лука. Они используют в Новом Завете Ветхий Завет и его пророчества для

того, чтобы говорить об Иисусе.

Иногда мы говорим: «Какова вероятность того, что в одном человеке исполнятся все эти пророчества?»

И говорим это таким образом, будто бы эти отрывки были непонятны евреям, были полностью закрыты

для них, пока Иисус не пришел. Нет, на самом деле это не так. У каждого пророчества есть разные слои

толкования и есть больше одного толкования, больше одного смысла, больше одного значения. Не надо

считать, что эти загадочные непонятные слова до прихода Иисуса были совершенно непонятны, и тут

приходит Иисус и вдруг всё становится понятным. Нет, совсем не так. Ситуация такова, что когда Иисус

приходит, и мы начинаем думать о Ветхом Завете уже зная о Нем, тогда удивительным является то, как

хорошо вписывается Иисус в слова Ветхого Завета. И тогда видно, что это не просто какое-то

совпадение, потому что оно вновь и вновь возникает на страницах Ветхого Завета. Скорее, вот так