Аравия. Прошлое и настоящее

Персидский залив — это район мира, где отчетливо проявляются сегодня многие черты, характерные для современного Арабского Востока, такие, например, как гонка вооружений, региональные конфликты и усиление роли ислама в политической жизни государств. События, имевшие место в зоне Персидского залива в 80-х-90-х годах прошлого столетия — восьмилетняя ирако-иранская война (1980-1988 гг.) и кувейтский кризис (август 1990-февраль 1991 г.) — крайне негативно отразились на политическом климате в регионе Ближнего Востока и состоянии мировой экономики. Они показали необходимость активизации усилий мирового сообщества по созданию прочной и надежной системы безопасности данного района, являющегося важным энергетическим и финансовым центром планеты, крупным узлом морских и воздушных коммуникаций.

Конец XX — начало нынешнего столетий — это время становления, бурного развития и стремительного выхода на авансцену мировой политики группы шести аравийских монархий — Совета, сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), политического феномена современного Арабского Востока. Созданный в 1981 г., Совет сотрудничества превратился во влиятельную региональную организацию многоплановой направленности. Однако в силу специфической обстановки в районе Персидского залива в фокусе деятельности Совета сотрудничества по-прежнему остаются вопросы, связанные с обеспечением обороны и безопасности стран-членов ССАГПЗ (Бахрейна, Катара, Кувейта, ОАЭ, Омана и Саудовской Аравии). Вместе с тем, заметно активизировались в последние годы усилия «аравийской шестерки» по реализации планов финансово-экономической интеграции.

Первая попытка государств зоны Персидского залива разработать механизм коллективного взаимодействия в целях обеспечения мира и безопасности этого района (путем координации военно-оборонных аспектов их деятельности) была предпринята по инициативе Омана, в ноябре 1976 г., на совещании в Маскате министров иностранных дел Ирана, Ирака, Саудовской Аравии, Омана, Кувейта, ОАЭ, Катара и Бахрейна. Достичь тогда понимания по данному вопросу не удалось. Инициатива Омана успеха не возымела. Конструктивная в целом идея Султаната Оман о взаимодействии стран зоны Персидского залива в интересах поддержания там мира и безопасности в практическом плане была в то время едва ли осуществимой. Ее претворению в жизнь мешали, с одной стороны, острое соперничество за лидерство в субрегиональных делах между Тегераном и Багдадом, а с другой стороны, повышенное недоверие к политике Ирака и Ирана со стороны аравийских монархий. Найти политический консенсус в таких условиях не представлялось возможным (1).

Инициатива Кувейта по налаживанию механизма взаимодействия и сотрудничества в рамках шести монархий Аравии и его энергичные действия в данном направлении (1976-1981 гг.) завершились успехом — созданием Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). В конце 1976 г. шейх Джабер аль-Ахмад Аль Сабах, в то время наследный принц и премьер-министр Кувейта, предложил на рассмотрение правителей шести монархических стран Аравийского полуострова вопрос о совместных действиях по обеспечению их обороны и безопасности, и созданию в этих целях механизма коллективной деятельности. Расширяя, постепенно, формат взаимодействия и наращивая сотрудничество в областях обороны и безопасности, экономики и политики, образования и информации, имелось в виду изыскать в перспективе «формулу единства» (на основе «общности интересов и исторических корней арабов Залива»),

Для всесторонней проработки концепции «союза шести» был сформирован специальный министерский совет на уровне премьер-министров Кувейта и ОАЭ (2).

Приход к власти в Иране режима аятоллы Хомейни (1979 г.), ввод советских войск в Афганистан (декабрь 1979 г.) и начало ирако-иранской войны (сентябрь 1980 г.) обострили военно-политическую обстановку в зоне Персидского залива. И, как следствие, — усилили настроения в правящих семействах шести монархических государств Аравии в пользу формирования механизма коллективной деятельности, и в первую очередь — в целях обеспечения национальной безопасности. Обсуждение данного вопроса главами стран «аравийской шестерки» в ходе работы XI общеарабского совещания в верхах в Аммане (Иордания) 25-27 ноября 1980 г. показало, что идея Кувейта насчет создания арабской региональной организации в зоне Персидского залива выкристаллизовалась. Дискуссии по этой теме на закрытой встрече «шестерки» во время саммита ОИК в Таифе (Саудовская Аравия) 25-27 января 1981 г. дали импульс практическим мероприятиям по формированию «союза шести».

4 февраля 1981 г. на встрече в Эр-Рияде министры иностранных дел шести монархических стран Аравии официально заявили о готовности представляемых ими государств и правящих в них семейств создать организацию в целях «сотрудничества и координации деятельности во всех областях жизни». Для проработки вопросов, связанных с учреждением такой организации, был образован экспертный комитет.

На его первом заседании (Эр-Рияд, 24-25 февраля 1981 г.) состоялось рассмотрение проектов устава будущей организации (оманского и кувейтского), а на втором (Маскат, 7-8 марта 1981 г.) — предложений по ее структуре.

Совещание министров иностранных дел «шестерки» в Маскате (9 марта 1981 г.) одобрило проекты устава и структуры будущей организации, а в Абу-Даби (24 мая 1981 г.) — кандидатуру А. Бишары на пост генерального секретаря организации.

На встрече в верхах «аравийской шестерки» в Абу-Даби (25- 26 мая 1981г.) было объявлено об образовании Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (Gulf Cooperation Council).

Государства-участники Совета сотрудничества (ССАГПЗ) сочли целесообразным ограничить членство в новой организации шестью странами Аравийского полуострова. Таким образом, изначально была взята линия на учреждение «закрытого клуба аравийских монархий». Недостаточно быть просто арабской страной Залива, чтобы автоматически стать членом Совета сотрудничества, отмечал впоследствии в одном из своих пресс-интервью А.Бишара, первый генеральный секретарь ССАГПЗ. Участники Совета сотрудничества, подчеркивал он, — это арабские страны региона с одинаковой структурой власти и одним и тем же религиозно-политическим мировоззрением, с одними и теми же социальными и культурными ценностями (3).

Следует отметить, что в оманском проекте Устава ССАГПЗ (не прошел) делался акцент на налаживании широкого взаимодействия государств-участников Совета сотрудничества в военно-оборонной сфере. Проектом предусматривались, в частности, разработка единой военно-оборонной доктрины и введение коллективного руководства войсками. Содержалось в этом проекте и положение о тесном военно-техническом сотрудничестве с дружественными странам-членам ССАГПЗ иностранными государствами (конкретно с США) — в целях обеспечения национальной безопасности «шестерки». Такой проект в условиях существовавшей тогда политической ориентации участников ССАГПЗ на исключение зоны Персидского залива из сферы борьбы за нее супердержав и стоявших за ними мощных военно-политических блоков был найден преждевременным.

Создание ССАГПЗ явилось отражением на практике объективной потребности стран Арабского побережья Персидского залива в сотрудничестве и координации действий в целях противостояния вызовам времени. Сформировав Совет сотрудничества, его участники укрепили их роль и место в системе международных отношений, нашли действенную форму общения с внешним миром.

Надо сказать, что в ходе формирования Совета сотрудничества дипломаты и востоковеды не раз задавались вопросом относительно того, в состоянии ли будут государства-участники этой организации — с учетом веса и влияния в ней Саудовской Аравии — эффективно отстаивать в рамках ССАГПЗ свои национальные права и государственные интересы. Не явится ли Совет сотрудничества тем «фиговым листком», прикрываясь которым, Эр-Рияд станет от лица новой организации проводить свою линию в субрегиональных и региональных делах? Выбор Эр-Рияда в качестве места для штаб-квартиры ССАГПЗ еще больше усилил такого рода размышления и предположения (Саудовская Аравия предоставила под штаб-квартиру ССАГПЗ участок земли и здание на нем, стоимостью 237 млн саудовских риалов). Однако со временем они рассеялись. И сегодня со всем основанием можно говорить о том, что Совет сотрудничества — это пример довольно удачного на Арабском Востоке эксперимента по созданию региональной организации многоплановой направленности, обладающей к тому же солидным интеграционным потенциалом (4).

Несмотря на различия, имеющиеся среди стран-членов ССАГПЗ в уровнях социально-экономического и политического развития, национальные интересы каждого из участников Совета сотрудничества хорошо защищены договорно-правовым массивом, в том числе Уставом ССАГПЗ. Более того, взаимодействие и совместное, в рамках Совета сотрудничества, развитие дает каждой из стран-членов «аравийской шестерки» те или иные дивиденды, либо политического (для Саудовской Аравии, Катара, Кувейта и ОАЭ), либо финансово-экономического (для Бахрейна и Омана) характера. «Взаимодействие в рамках шести» не является, таким образом, как справедливо отмечал бывший посол США на Бахрейне Джозеф Райт Твинем, игрой с нулевым результатом — для одних, и выигрышем — для других (5).

В заинтересованности всех и каждого из государств-членов Совета сотрудничества в сохранении этой организации и расширении формата ее деятельности и кроется формула устойчивости ССАГПЗ. Этим объясняется также, хотя и медленное, но поступательное движение «аравийской шестерки» в направлении кооперации и интеграции.

Нельзя не согласиться с мнением известного арабского политолога Ахмада аш-Шамлана (ОАЭ) насчет того, что Совет сотрудничества — это уже хорошо зарекомендовавшая и довольно прочно утвердившая себя в системе глобальных межгосударственных отношений региональная организация, располагающая разветвленной сетью политических и экономических связей с внешним миром. Совет сотрудничества — это организация, действительно, обладающая сегодня достаточно весомым влиянием в ЛАГ, ОИК и ОПЕК. Она способна заставить прислушаться к своему мнению по тем или иным актуальным для зоны Персидского залива вопросам ЛАГ и ОИК, США и Великобританию, ЕЭС и БРИК, равно как и другие промышленно развитые государства мира, политико-экономические блоки и международные организации (6). Совет сотрудничества — это «клуб шести аравийских монархий», все еще закрытый для членства в нем других представителей арабо-исламского мира вообще и зоны Персидского залива в частности. Без коренных изменений в существующих в «аравийской шестерке» режимах правления и системах власти рассчитывать на возможность доступа в этот «клуб» кому бы то ни было другому, кроме уже состоящих в нем автократий Аравийского полуострова, едва ли реально. Могут быть, конечно, приняты специальные решения на этот счет в отношении отдельных государств. Скажем, Марокко и Иордании, двух других монархий Арабского Востока, исторически тесно связанных и с «Островом арабов», и с правящими в Аравии династиями. Такого развития событий исключать нельзя.

Двери Совета сотрудничества, отмечал в одном из своих пресс-интервью первый генеральный секретарь ССАГПЗ А. Бишара, закрыты как для вступления в эту организацию новых членов, так и для выхода из нее старых (7). Заявление это — примечательно. Оно отражает мнение одного из авторитетных стратегов деятельности ССАГПЗ, притом на его наиболее трудном, начальном, этапе становления, относительно невозможности распада Совета сотрудничества. Какими бы острыми ни были разногласия между его участниками по тем или иным аспектам совместной деятельности, наращивание интеграционных процессов, установка на углубление и расширение взаимодействия между ними — очевидны, а главное — жизненно для них необходимы. Ориентация стран-членов ССАГПЗ на упрочение сотрудничества и помогает им, в конечном счете, не допускать серьезных срывов в деятельности организации даже в условиях существующих острых территориальных разногласий между некоторыми из ее участников.

И заметим, абсолютно состоятельных в финансово-экономическом отношении, нисколько не зависящих от финансовых инъекций их партнеров по Совету сотрудничества.

О скором политическом и экономическом объединении стран-членов ССАГПЗ по образцу Евросоюза говорить пока рано. Вместе с тем необходимость в суммировании имеющегося у каждого из участников «аравийской шестерки» потенциала, будь то политико-экономического или финансово-торгового, для решения целого ряда принципиально важных для всех них вопросов — острая. Отсюда — и правомерность мнения о поэтапном выходе стран-членов ССАГПЗ на широкую интеграцию путем постепенного расширения и углубления сфер совместной деятельности (8).

Главной целью ССАГПЗ декларируется осуществление всесторонней координации действий между странами-членами в различных областях деятельности, вплоть до интеграции (9) Это предполагает согласованную политику участников Совета сотрудничества на торгово-экономическом, финансово-банковском, военно-оборонном, внешнеполитическом и социально-правовом направлениях. Долгосрочные задачи стран-членов ССАГПЗ были определены на X совещании ССАГПЗ в верхах в Дохе, 22-25 декабря 1990 года. Ими являются: полная координация действий во внешней политике, нефтяных и газовых делах и финансово-банковской деятельности; создание «общего рынка» шести стран Аравийского полуострова; формирование жизнеспособных систем коллективной обороны и обеспечения внутренней безопасности (10).

В настоящее время в практической деятельности стран-членов ССАГПЗ в военно-оборонной сфере упор делается на укрепление национальных оборонных потенциалов, наращивание совместных сил быстрого реагирования и дальнейшее расширение военно-технического сотрудничества с США, а также с Англией и Францией. В торгово-экономической области акцент ставится на формирование «общего рынка» шести монархических стран Аравийского полуострова, а во внутриполитической — на сохранение в странах-членах ССАГПЗ существующих режимов власти и родоплеменной структуры общества (11).

Большее, чем прежде, внимание — особенно на фоне событий «арабской весны» — уделяется сегодня странами-членами Совета сотрудничества вопросам демократизации (строго дозированной) общественно-политической жизни. Заметно модифицируются функционирующие в странах «шестерки» парламенты. Наряду с активизацией их деятельности и расширением формата полномочий, рассматривается вопрос и о создании своего рода «аравийского Европарламента».

Ключевое место на шкале внешнеполитических приоритетов «аравийской шестерки» занимают вопросы, связанные с проблематикой зоны Персидского залива — с акцентом на обеспечение региональной безопасности и выстраивание корректных отношений с Ираном и Ираком.

Задача обеспечения национальной безопасности решается участниками ССАГПЗ путем наращивания военного сотрудничества, притом как в рамках ССАГПЗ, так и в более широком формате — с упором на тесное взаимодействие в этом вопросе с США, Англией и Францией (12). Линия на упрочение военно-технических связей с ними подкрепляется углублением политических контактов и расширением взаимодействия в торгово-экономической и финансово-банковской сферах. Цель участников ССАГПЗ состоит в том, чтобы таким путем, равно как и посредством дипломатического диалога, в том числе параллельно и с Россией, заручиться поддержкой своим действиям со стороны «большой пятерки» постоянных членов Совета Безопасности ООН на случай возникновения в зоне Персидского залива каких-либо экстремальных ситуаций. Наподобие той, к примеру, что имела место в связи с вооруженной агрессией Ирака против Кувейта. Во время кувейтского кризиса 12 резолюций, инициированных ССАГПЗ, были, как известно, единогласно поддержаны постоянными членами Совета Безопасности ООН.

XII совещание в верхах стран-членов ССАГПЗ, состоявшееся в Кувейте 23-25 октября 1991 г., знаменовало собой начало нового этапа в деятельности этой региональной организации. Саммит в Кувейте четко обозначил понимание участниками Совета сотрудничества необходимости адаптации к качественно новым геополитическим и экономическим реальностям в мире, складывавшимся тогда под воздействием интеграционных процессов в Европе, а также в контексте распада СССР. Совещание глав «аравийской шестерки» в Кувейте продемонстрировало осознание странами-членами ССАГПЗ необходимости практических действий по переходу к более широкому сотрудничеству в рамках ССАГПЗ. Притом не только в военно-оборонной и политической областях, но и в торгово-экономической, финансово-банковской и инвестиционной сферах.

Признаки стабилизации обстановки в зоне Персидского залива, обозначившиеся, было, в контексте урегулирования кувейтского кризиса, к настоящему времени в устойчивую тенденцию, к сожалению, не трансформировались. Напротив, имеются предпосылки для накапливания потенциала напряженности (главным образом из-за недоверия стран-членов ССАГПЗ к нынешней внешней политике Тегерана).

Непредсказуемость развития ситуации в зоне Персидского залива усугубляется нарастающей напряженностью в отношениях Ирана с США и ООН. Отличительной особенностью нынешней политической обстановки в этом неспокойном районе мира выступает, таким образом, наличие в ней целого ряда элементов дестабилизирующего порядка.

Кувейтский кризис и «арабская весна» 2011 г., расшатавшие обстановку в регионе Ближнего Востока в целом, оказали заметное воздействие на внутреннюю и внешнюю политику государств-участников «аравийского пула». Подтверждением тому — изменения, притом принципиального порядка, в схемах обеспечения их национальной безопасности. Упор в них был сделан на тесное и широкое взаимодействие с США, Англией и Францией, на подключение (в той или иной форме) их военных потенциалов к национальным оборонным структурам стран-членов ССАГПЗ, более того — на долговременной договорной основе.

Принципиально новый элемент такого сотрудничества — взаимодействие уже нескольких стран-членов ССАГПЗ с США и НАТО в рамках проводимых американцами военно-политических акций против третьих стран. Примером тому — участие ОАЭ и Катара в военной кампании НАТО в отношении Ливии (2011 г.). Похоже, что ОАЭ, которые уже являются участником «Стамбульской инициативы НАТО по сотрудничеству» (Nato’s Istambul Cooperation Initiative), нацеленной на расширение двусторонних отношений НАТО со странами Ближнего Востока в области безопасности, могут стать и первым в арабском мире государством, которое аккредитует своего посла непосредственно при НАТО.

Аннексия Кувейта Ираком наглядно продемонстрировала неспособность стран «аравийской шестерки» обеспечить национальную безопасность собственными силами, довольно рельефно высветила несостоятельность (на тот момент) их оборонной политики. Отсюда — и резкое повышение участниками Совета сотрудничества суммарных расходов на нужды обороны, и кардинальные изменения в структурах коллективной защиты — с прицелом на широкое и плотное взаимодействие с США, Англией и Францией.

В контексте такой ориентации в большинстве стран-членов ССАГПЗ произошло наращивание численности регулярных вооруженных сил (в Саудовской Аравии, например, с 65 тыс. до 200 тыс. чел.). Были увеличены бюджетные ассигнования на нужды обороны и безопасности (в 1992 г., например, они составляли в бюджете Омана — 44%, ОАЭ — 43%, Бахрейна — 33%, Саудовской Аравии — 30%, Катара — 23%, Кувейта — более 20%). Суммарные бюджетные расходы стран-членов ССАГПЗ на нужды обороны в 2011 г. оценивались специалистами в 68 млрд долл. США. Ожидается, что к 2015 г. они могут превысить 80 млрд долл. США (а на Ближнем Востоке в целом — 100 млрд долл. США) (13).

Характерная особенность деятельности стран-членов ССАГПЗ в военно-оборонной области в наши дни — масштабные программы модернизации национальных вооруженных сил, с упором на ВВС и ПВО. Повышенную обеспокоенность в связи с этим вызывает стремительный выход гонки вооружений в зоне Персидского залива на «ракетный порог». Нельзя исключать, что одним из негативных последствий сохраняющейся напряженной обстановки в этом районе мира, помимо «ракетного психоза», может стать подключение арабов Аравии к ядерным исследованиям (речь идет о Саудовской Аравии).

Региональная гонка вооружений оказывала, и оказывает негативное воздействие на темпы осуществления программ экономического развития стран-членов ССАГПЗ. Так, несмотря на то, что доходы от нефти шести участников Совета сотрудничества составили, например, в 1990 г. порядка 70,5 млрд долл. США, по сравнению с 45 млрд долларов в 1989 г., около 40 млрд долларов пошло на покрытие расходов по содержанию многонациональных сил и проведение операции «Буря в пустыне». Кроме того, более 20 млрд долларов было израсходовано на военные закупки и другие мероприятия по укреплению национальных оборонных потенциалов (14). Существенные ассигнования на военно-оборонные нужды выделялись странами-членами ССАГПЗ и в последующие годы. При их суммарных доходах от экспорта нефти, составивших, к примеру, в 2011г. свыше 450 млрд долл. США, на военно-оборонные цели ими было отпущено 68 млрд долл. США.

Нестабильность политической обстановки в зоне Персидского залива ставит в повестку дня экономической деятельности «аравийской шестерки» и задачу по созданию коллективного стратегического запаса продовольствия (с размещением в ОАЭ).

Существенное, если не решающее воздействие на формирование политического климата в зоне Персидского залива оказывал и оказывает «иранский фактор». На фоне экономического и военного коллапса Ирака, последовавшего в контексте последствий иракской агрессии против Кувейта, отчетливо стала просматриваться линия Тегерана на возрождение Ирана в качестве доминирующей военно-политической силы зоны Персидского залива. Повышенную обеспокоенность в странах-членах ССАГПЗ вызывают в связи с этим энергичные усилия Тегерана по наращиванию военных мускулов и активизации деятельности Ирана в арабо-исламском мире вообще и в странах «аравийской шестерки» в частности. Особенно в тех из них, где проживают многочисленные и влиятельные общины шиитов. Заметим, что масштабные программы военно-оборонного характера стран-участников Совета сотрудничества осуществлялись и осуществляются в основном под углом зрения обеспечения национальной безопасности от «потенциальной иранской угрозы».

В 1990-1991 г. на закупки оружия Тегеран израсходовал, к слову, 5 млрд долл. США. В 1992-1993 г. расходы Ирана на военнооборонные цели составили 6 млрд долл.; в 2005 г. — 6,3 млрд долл. США (15).

Одна из характерных черт нынешней политической обстановки в зоне Персидского залива — существенное упрочение там позиций США. При этом курс Вашингтона на обеспечение в зоне Персидского залива постоянного военного присутствия США остается неизменным. Отчетливо просматривается линия всех без исключения администраций США на использование различных форм взаимодействия с монархиями Аравии в областях военно-технического и военно-оборонного сотрудничества. Ключевая задача, которую ставят перед собой США в зоне Персидского залива, заключается, судя по всему, в том, чтобы, с одной стороны, прочно привязать к себе масштабные программы модернизации вооруженных сил «аравийской шестерки», а с другой — обеспечить своему военному присутствию в этом важном районе мира договорно-правовую основу.

В контексте такой ориентации рельефно выделяется нацеленность Вашингтона на заключение двусторонних договоров об обороне и безопасности со всеми без исключения арабскими странами Персидского залива, а также на создание там, замкнутого на НАТО, регионального центра противоракетной обороны. Кроме того, США совершенствуют механизм регулирования совместных учений ССАГПЗ-СЕНТКОМ (запущен в действие в 1991 г.) и предпринимают меры по структуризации и переводу на постоянную основу деятельности специального комитета, созданного в ходе кувейтского кризиса в целях координации действий в зоне Персидского залива военно-морских сил США, Англии и Франции.

Анализ деятельности Вашингтона в зоне Персидского залива дает основания для вывода о том, что в фокусе внимания США там неизменно остается установка на сохранение лидирующей роли США в решении стержневых проблем данного района мира. И в этом контексте — на максимально возможное подключение СБР США к военно-оборонным структурам ССАГПЗ. Мощный крен самих участников «аравийского пула» в сторону США в вопросах обеспечения национальной обороны и безопасности, насыщенное американское военное присутствие на их территориях представляют собой одну из ключевых составляющих нынешней политической обстановки в зоне Персидского залива.

Примечание:

Двусторонние договоры об обороне и безопасности были подписаны США с Кувейтом (1991 г.), Катаром и Бахрейном (1992 г.); обновлены и дополнены ранее заключенные соглашения на этот счет с Саудовской Аравией и Оманом; получены «военные льготы» (военно-воздушные и военно-морские) в ОАЭ, конкретно в княжествах Абу-Даби. Дубай, Фуджайра, и т.д.

Активизируется в этом районе и деятельность российской дипломатии. Происходит, хотя и медленный, но четко просматривающийся уже, разворот стран-членов ССАГПЗ на укрупнение торгово-экономического сотрудничества и взаимодействия с Россией (в масштабах существенно меньших, конечно, чем с США, Англией и Францией) в военно-технической области.

Прошлое столетие отмечено в истории международных отношений несколькими острейшими кризисами в зоне Персидского залива, вызванными восьмилетней ирако-иранской войной (1980-1988 гг.), вооруженной агрессией Ирака против Кувейта (1990 г.) и последовавшей за ней войной антииракской коалиции с Ираком (март-апрель 2003 г.), закончившейся отстранением от власти режима Саддама Хусейна. Они рельефно высветили особое место данного района в структуре современных международных отношений и мирохозяйственных связей. Эти кризисы и их последствия для мира в целом, равно как и нынешняя политическая обстановка в зоне Персидского залива, дают основания говорить о том, что современная проблематика данного района приобрела глобальный характер, затронула многие «болевые точки» мировой политики, в том числе в областях региональной безопасности и обеспечения свободы судоходства.

Впервые (к сожалению, в формате пока только научно-исследовательском) обстоятельно все эти вопросы рассматривались на международной научной конференции «Меняющийся мир и безопасность Персидского залива» (Абу-Даби, 13-16 июня 1993 г.; организатор — Лондонский институт стратегических исследований). Идеи и соображения, высказанные на ней, заслуживают того, чтобы остановиться на них хотя бы вкратце, так как многие из них сохраняют свою актуальность и поныне.

С изложением аравийской точки зрения насчет обеспечения безопасности зоны Персидского залива на конференции выступил генеральный секретарь ССАГПЗ. По его определению, систему безопасности в этом районе хорошо бы было иметь с несколькими уровнями защиты — национальным, субрегиональным, общеарабским и международным. Первоочередное внимание на первом из них, говорил он, следовало бы уделить модернизации и совершенствованию национальных вооруженных сил стран-членов Совета сотрудничества, а также расширению координации действий между ними. На втором — налаживанию взаимопонимания с Ираном и выстраиванию сотрудничества с «постсаддамовским Ираком». На третьем — работе по привлечению к решению задач обеспечения безопасности в этом районе государств исламского, в первую очередь арабского, мира, и использованию имеющихся в их распоряжении инструментов коллективного регулирования возникающих проблем. И, наконец, на четвертом — заключению соответствующих двусторонних соглашений с ведущими державами мира, а также использованию в этих целях потенциала возможностей Организации Объединенных Наций.

В докладах и выступлениях других участников конференции доминировала тема об «иранском аспекте» безопасности Персидского залива. При этом и западные, и арабские представители не шли в своих рассуждениях дальше предъявления Тегерану известного набора претензий относительно характера его поведения в региональных и международных делах (поддержка экстремистских исламских течений, наращивание военного потенциала, экспансионистские устремления и т.д.). Вместе с тем участие Ирана в системе обеспечения безопасности зоны Персидского залива никем не отвергалась.

Международная научная конференция в Абу-Даби высветила необходимость принципиально иных, чем прежде, подходов к решению подвижного узла проблем зоны Персидского залива. Акцент при этом должен быть сделан, по мнению подавляющего большинства участников конференции, на выстраивании конструктивного политико-дипломатического диалога. Притом как в рамках самих государств этого района мира, так и в формате мирового сообщества в целом, активно используя на обоих направлениях богатый потенциал возможностей ООН.

Роль и место зоны Персидского залива в структуре современных мирохозяйственных связей — чрезвычайно весомые. Масштабы негативного воздействия на мировую экономику вспыхивающих там региональных конфликтов настолько значительные, что болезненно ощущаются повсюду и всеми. Все это дает основания говорить о том, что для данного района мира принцип «оборонной достаточности», при котором уровень вооруженности арабских стран Залива ставится в зависимость от уровня вооруженности соседнего Ирана и наоборот, едва ли является сегодня в полной мере отвечающим требованиям времени. При нынешней политической ситуации в зоне Персидского залива нужно, думается, стремиться к тому, чтобы в основу разумного баланса сил там был положен принцип «негативной симметрии». Иными словами, речь идет о том, чтобы обеспечение национальной безопасности государств зоны Персидского залива осуществлять посредством снижения имеющихся у них тех или иных явно превышенных военных потенциалов, а не путем наращивания недостающих.

Теоретически верная, на практике такая схема продвижения к обеспечению мира и безопасности в зоне Залива, то есть путем снижения порога вооруженности расположенных там государств, к сожалению, едва ли пока может быть задействована. Причиной тому — целая сумма факторов объективного и субъективного порядка, в том числе неготовность к такому развороту событий самих субъектов межгосударственных отношений этого района. Не в пользу пока такой схемы по снижению напряженности и поддержанию мира в Персидском заливе и нынешняя, непростая для постоянных членов Совета Безопасности ООН и других ведущих держав мира, экономическая ситуация. Крупномасштабные военные контракты с шестью состоятельными в финансовом отношении нефтедобывающими странами Аравийского полуострова приобретают для США, Англии и Франции, равно как и для России с Китаем, повышенное торгово-экономическое и финансово-коммерческое звучание. С одной стороны, такие контракты поддерживают конкурентоспособность их военно-промышленных комплексов на мировом рынке вооружений. С другой стороны, обеспечивают рабочими местами довольно значительные слои населения и гарантируют солидные поступления в бюджет.

Неоднократно возникавшие уже в зоне Персидского залива кризисные ситуации глобального звучания указывают на острую необходимость перевода из «банка идей» в плоскость практических действий создание там — при участии ООН — принципиально иной системы безопасности и стабильности. Отталкиваясь от уроков решения кризисных ситуаций в этом и других районах мира, настало, думается, время приступить к предметному рассмотрению в ООН всего массива вопросов и идей, связанных с формированием — в соответствии с положениями Устава ООН — коллективного механизма оперативного реагирования мирового сообщества на акты агрессии и угрозы международному миру и безопасности. Включая, естественно, и вопрос о применении мер принудительного характера, в том числе военной силы. Речь идет о реализации в формате ООН идеи превентивной дипломатии, о разработке, если угодно, технологии «конфликтотерапии» (16).

Кризисные ситуации, имевшие место в Персидском заливе, показали, что одним из приоритетных вопросов современных международных отношений является вопрос об использовании сил ООН по поддержанию мира в решении кризисных ситуаций. Речь идет о строго регламентированном ООН использовании кем бы то ни было военно-силовых методов при решении тех или иных региональных конфликтов или кризисных ситуаций в отдельно взятых странах и районах мира. Применение средств и методов принудительного воздействия (вплоть до военно-силовых) в отношении нарушителей международного порядка исключать пока, к сожалению, нельзя. Поэтому центром корреляции несовпадающих на этот счет мнений государств, равно как и местом определения параметров возможного силового воздействия на любую из стран-нарушителей стабильности и безопасности в мире, должна выступать исключительно Организация Объединенных Наций.

Глава 1 НЕФТЬ И «КЛУБ АРАВИЙСКИХ МОНАРХИЙ»

События, происходившие в зоне Персидского залива в течение нескольких последних десятилетий, рельефно прописали на политическом ландшафте мира место данного района как важного стратегического, энергетического и финансового центра планеты, крупного узла воздушных и морских коммуникаций. Стержень международных отношений в зоне Персидского залива — нефть. Ради нее пишутся политические сценарии и выходят на подмостки истории государственные деятели и дипломаты, нефтяные и финансовые корпорации.

Государства зоны Персидского залива (шесть монархических стран Аравийского полуострова, Иран и Ирак) обладают примерно 67% разведанных мировых запасов нефти и 30% мировых запасов газа. При этом на долю шести государств-участников Совета сотрудничества приходится 43% общемировых подтвержденных запасов нефти и 23% общемировых запасов газа.

Аравийские монархии обеспечивают более 21% объемов мировой добычи нефти, а нефтедобывающие страны зоны Персидского залива в целом (с учетом Ирана и Ирака) — более 30% (1). Доля стран-членов ССАГПЗ в мировой торговле нефтью[81] составляет 50% (1985 г. — 38,7%, 1991 г. — 46,5%) (3); доля нефтеперерабатывающих мощностей — более 22% общемировых (4).

В Кувейте подтвержденные запасы нефти составляют 101,5 млрд барр. (неподтвержденные — 200 млрд барр.) или 9,5% от общемировых запасов; доля Кувейта в общемировой добыче нефти оценивается в 3,5%.

Нефтяные запасы ОАЭ — 97,8-98,2 млрд барр. (9,3% от общемировых запасов), а доля в мировой добыче нефти — 2,3%.

В Катаре сосредоточено 1,9% общемировых запасов нефти (25,9 млрд барр.); доля Катара в мировой добыче нефти — 1,5%.

В Султанате Оман запасы нефти составляют 5,5 млрд барр. (0,6% от общемировых резервов); на Бахрейне — 1,3 млрд барр.

В Ираке сосредоточено 10,8% мировых запасов нефти (115 млрд барр.); в Иране — 13% (137 млрд барр.). На долю Ирака приходится до 4% общемировых объемов добычи нефти, на долю Ирана — 5%. Доля Ирака в мировом экспорте нефти — 5%, Ирана — 6% (до 2017 г. Иран планирует инвестировать в нефтегазовый сектор экономики 100 млрд долл. США) (2).

За счет поставок из зоны Персидского залива США обеспечивают свои потребности в нефти на 30%, Западная Европа — на 55%, Япония — на 85% (на страны-члены ССАГПЗ приходится 73% этих объемов) (5). Ежедневно страны-члены ССАГПЗ экспортируют 13 млн барр. нефти, что составляет 21 % от суточного мирового нефтяного экспорта (62 млн барр.).

Ежедневно из зоны Персидского залива через Ормузский пролив вывозится 17 млн барр. нефти, 2 млн барр. нефтепродуктов и газового конденсата (84 млн тонн СПГ в год) (6).

Интересные сведения о перспективах развития мирового энергетического сектора содержались в докладах, сделанных на Международном энергетическом форуме в Дубае (октябрь 2012 г.), а также в выступлении генерального секретаря Организации арабских стран-экспортеров нефти (ОАПЕК) Аббаса Наки на встрече представителей нефтегазовой отрасли Арабского Востока и Латинской Америки в Абу-Даби (январь 2013 г.). В них, в частности, отмечалось, что к 2040 г. население Земли увеличится до 9 млрд человек. Для того чтобы удовлетворить растущие потребности стран мира в энергетических ресурсах (потребностей, диктуемых и ростом численности населения планеты, и нуждами экономики) потребуется инвестировать в мировой энергетический сектор около 37,9 трлн. долл. США.

Ежегодный рост глобальных потребностей в нефти и газе составит в период 2011-2035 г., как следует из выступлений участников указанных выше форумов, не менее 0,5%. В течение ближайших 20 лет 51 % необходимых человечеству энергетических ресурсов будет обеспечиваться за счет нефти и газа. К 2030 г. суточные потребности стран мира в нефти могут составить порядка 105-110 млн барр., а к 2040 г. — 112-115 млн барр. (в 2012 г. в арабских странах добывалось в среднем 22,1 млн барр. нефти в сутки или 31,4% от общемировых суточных объемов ее производства в размере 70,4 млн барр.). К 2035 г. потребности стран Ближнего Востока в нефти увеличатся на 1,4%, а государств Африки — на 1,6% (Латинской Америки — на 0,9%), а потребности в газе — на 1,6% и 2,2 % соответственно. По состоянию на начало 2013 г. суточное потребление нефти в арабских странах оценивалось в 6,2 млн барр. (7% от общемирового потребления); 28% всей добываемой арабскими странами нефти использовалось на месте, 72% шло на экспорт (7).

Суммарные запасы природного газа в арабских стран в 2012 г. оценивались специалистами в 53,9-54,8 трлн. куб. метров (27,5% - 28% от общемировых, составляющих 196,2 трлн. куб. метров).

Ожидается, что к 2035 г. инвестиции в нефтяную промышленность в мире в целом могут составить порядка 10,2 трлн. долл. США (около 10,5% от этой суммы — в странах Арабского Востока), а в газовую индустрию — 8,67 трлн. долл. США. Инвестиции стран Ближнего Востока в нефтегазовый сектор экономики до 2015 г. запланированы в объеме 600 млрд долл. США. Большая их часть приходится на Саудовскую Аравию, ОАЭ и Катар.

Совокупные доходы стран-членов ССАГПЗ от экспорта нефти оценивались в 2011 г. в 457 млрд долл. США (2010 г. — 419 млрд; 2009 г. — 323 млрд; 2004 г. — 190 млрд; 1992 г. — 75,220 млрд; 1990 г. — 65 млрд; 1988 г. — 35 млрд; 1981 г. — 156 млрд) (8).

На нефтегазовый сектор экономики приходится 75%-80% совокупных бюджетных поступлений стран-членов ССАГПЗ и около 80% суммарных объемов экспорта.

Неизменной составляющей стратегии стран-членов ССАГПЗ в нефтяной области остается установка на изыскание новых месторождений и проведение работ по наращиванию имеющихся уже мощностей в сферах добычи и переработки. На цели реализации проектов развития в нефтяной отрасли страны-члены ССАГПЗ израсходовали в период 1990-2000 г. более 70 млрд долл. США. (Ирак и Иран — более 20 млрд долл. США). По подсчетам специалистов, нынешних разведанных запасов нефти странам-членам ССАГПЗ хватит на срок до 80 лет (нефтяные ресурсы Бахрейна и Катара будут истощены раньше — в течение ближайших 10 и 20 лет соответственно) (9).

В качестве иллюстрации масштабов деятельности стран-членов ССАГПЗ по наращиванию национальных мощностей по добыче энергоносителей можно сослаться на соответствующие программы, реализуемые сегодня в Кувейте и ОАЭ (10). Так, расходы Кувейта на цели развития и модернизации нефтяной отрасли до 2020 г. могут составить, по оценке специалистов, 166 млрд долл. США. На осуществление проектов, предусмотренных планом экономического развития Кувейта на 2010-2015 г., выделяется 104,3 млрд долл. США; на цели наращивания мощностей по добыче нефти и природного газа Кувейт инвестирует к 2017 г. 56 млрд долл. США.

Кувейт сегодня — это четвертый по величине экспортер нефти в мире. К 2020 г. Кувейт планирует увеличить объем добычи нефти до 3,65-4 млн барр./сутки (2010 г. — 2,3 млн барр./ сутки; 2011 г. — 2,78 млн барр./сутки; 2013 г. — 3,1 млн барр./сутки) (11)

Кувейт занимает 35 место среди ведущих экономик мира. На долю нефти приходится 40% ВВП этой страны (2012 г. — 181 млрд долл. США), 85% ее экспорта и 90% доходной части бюджета. Кувейт — одно из богатейших государств нашей планеты; находится на третьем месте в рейтинге стран мира по плотности миллионеров среди коренного населения (11,8% кувейтских семей располагают семейным капиталом в размере не менее 1 млн долл. США) (12).

В июле 2012 г. Кувейт объявил о проведении тендера на сооружение одного нового и модернизацию двух старых нефтеперерабатывающих заводов, суммарной стоимостью в 30 млрд долл. США.

Существенное наращивание объемов добычи нефти ожидается в ОАЭ: с 2,8 млн барр./сутки до 3 млн барр./сутки уже в 2013 г., и до 3,5 млн барр./сутки к 2015 г. Особое внимание при этом уделяется работам по модернизации старых и освоению новых морских залежей нефти. Инвестиции эмирата Абу-Даби на эти цели (по линии компании Adma-Opco, Abu-Dhabi Marine Operating Company) могут составить к 2017 г. 10 млрд долл., а к 2019 г. 19 млрд долл. США. Задача — довести добычу нефти на морских месторождениях с 600 тыс. барр./сутки в 2013 г. до 1 млн барр./сутки к 2017 г. (13)

Пятилетней программой экономического развития ОАЭ (2010-2015 гг.) предусматриваются бюджетные ассигнования в нефтегазовый сектор экономики в размере 105 млрд долл. США. Эмират Абу-Даби, например, планирует израсходовать к 2014 г. на цели модернизации нефтегазового комплекса 40 млрд долл. США, а к 2017 г. — 60 млрд долл. США, в том числе 25 млрд долл. США на разработку новых газовых месторождений.

В рамках программы по наращиванию и модернизации нефтегазового комплекса эмират Абу-Даби подписал в июле 2012 г. контракты с южнокорейской Hyundai Heavy Industries — на сооружение объекта на острове Дас, на сумму в 11 млрд долл. США, а также с французской компанией Technip — на работы по увеличению нефтедобывающих мощностей на месторождении, расположенном в 84 км. от Абу-Даби, стоимостью 800 млн долл. США. На долю нефти и газа приходится 60% ВВП Абу-Даби (14).

Обращают на себя внимание работы, ведущиеся в ОАЭ, по наращиванию мощностей нефтяных хранилищ и нефтеналивных терминалов в Фуджайре (этот эмират расположен на побережье Индийского океана); должны быть увеличены с 4,07 млн куб. метров в 2012 г. до 6 млн куб. метров в 2013 г. Предполагается, что к 2015 г. хранилища в эмирате Фуджайра смогут принимать до 9 млн. куб. метров нефти, предназначенной на экспорт (с поставкой в обход Ормузского пролива) (15).

В свете масштабных работ стран-членов ССАГПЗ по расширению и модернизации нефтегазового сектора экономии заметно активизировалась в Аравии торгово-экономическая деятельность США, Японии, Англии и Франции. Рельефно проявилась, в частности, наступательная линия Вашингтона и Токио, нацеленная на увеличение доли продукции США и Японии на рынках нефтегазового оборудования в зоне Персидского залива в целом.

Вашингтон рассматривает Саудовскую Аравию, ОАЭ, Кувейт и Катар в качестве главных поставщиков энергоносителей для США на долгосрочную перспективу. Той же линии придерживаются и Токио. ОАЭ, к примеру, — второй сегодня по величине экспортер нефти в Японию (2013 г. — 829 тыс. баррелей нефти в сутки) и шестой по величине поставщик газа (5,5 млн тонн). ОАЭ обеспечивают 23% потребностей Японии в нефти.

Заметно растут инвестиции Японии в экономику ОАЭ. В период 2005-2010 г. они увеличились с 19 млн долл. США до 300 млн долл. США, и на начало 2013 г. составили 364 млн долл. США (16).

С прицелом на увеличение экспорта энергоносителей в США и Японию активно наращивает свой национальный газовый комплекс Катар. На цели модернизации и расширения газодобывающих мощностей Катар планирует израсходовать к 2015 г. порядка 40 млрд долл. США.

Долгосрочные программы сотрудничества с «аравийским нефтяным пулом» переведены сегодня в практическую плоскость и Соединенными Штатами, и Японией (с акцентом на Саудовской Аравии, ОАЭ и Катаре). Отсюда — и повышенное внимание американских и японских дипломатических миссий и торговых представительств, аккредитованных в нефтедобывающих странах Аравийского полуострова, к устраиваемым там научно-практическим симпозиумам и выставкам-ярмаркам, посвященным нефтяной и газовой проблематике.

Одна из отличительных особенностей нефтяной политики стран-членов ССАГПЗ — строительство новых совместных нефтеперерабатывающих комплексов или приобретение долевого участия в сети уже функционирующих нефтеперерабатывающих предприятий и бензозаправочных станций за границей в целях обеспечения гарантированных рынков сбыта для нефти и нефтепродуктов. Первыми среди шести участников «аравийского пула» такую политику стали проводить Саудовская Аравия и Кувейт. Совместное саудовско-американское предприятие «Стар Энтерпрайз», например, занимается сегодня не только переработкой нефти, но и продажей нефтепродуктов более чем в 20 штатах США. Саудовской компании «АРАМКО» принадлежит 30% капитала южнокорейской корпорации, владеющей несколькими нефтеперерабатывающими предприятиями и разветвленной сетью бензоколонок. Компания «Кувейт Петролеум Интернешнл», в свою очередь, располагает солидными нефтеперерабатывающими мощностями на Западе. Такой же тактики придерживаются, кстати, ОАЭ и Катар. В последнее время заметно расширились их инвестиции в переработку нефти и энергетический сектор в целом в Японии, Южной Корее и Малайзии.

Следует отметить, что среди стран-членов ССАГПЗ, проводящих активную инвестиционную политику в сфере нефтегазовой индустрии за рубежом, наблюдается своего рода региональная специализация. Если Кувейт, которому принадлежит порядка 10% европейского потребительского рынка нефтепродуктов, главные усилия фокусирует на странах Бенилюкса и Скандинавии, то Саудовская Аравия и Катар — на США, а ОАЭ — на Франции и Испании. В январе 1988 г. эмират Абу-Даби приобрел 5,5% французской нефтегазовой компании «Тоталь» (Total) и 10% второй по величине испанской нефтяной компании «Сепса» (Cepsa); в 2011 г.

«Сепса» полностью перешла под контроль Абу-Даби. В фокусе внимания всех участников «аравийского нефтяного пула» находятся сегодня ведущие в экономическом отношении страны Юго-Восточной Азии.

Началом «нефтяной экспансии» стран-членов Совета сотрудничества на европейском континенте можно считать 1983 г. — время приобретения Кувейтом у «Галф Ойл» ее распределительной сети в Европе, а на латиноамериканском — 1988 г., когда Саудовская Аравия выкупила пятидесятипроцентную долю нефтеперерабатывающей и распределительной сети фирмы «Тексако» в 23 штатах США (17).

Анализ имеющейся в наличии информации показывает, что только в течение последних десяти лет прошлого столетия всеми странами зоны Персидского залива на цели модернизации и наращивания нефтяного и газового комплексов было израсходовано 100 млрд долл. США, в том числе: Саудовской Аравией (млрд долл.) — 35, ОАЭ — 18, Кувейтом — 12, Оманом — 9, Катаром — 5, Бахрейном — 0,6-0,86, Ираном — 13, Ираком — 12 (Йемен планировал инвестировать на эти цели 5 млрд долл.) (18). Результатом претворения в жизнь указанных выше программ явилось заметное увеличение доли «аравийской шестерки» в мировой добыче нефти — с 13,3 млн барр./сутки в 1992 г. до 17,5 млн барр./сутки в 2000 г. (2012 г. — 20 млн барр.) (19). В настоящее время большое внимание в программах экономического развития Саудовской Аравии уделяется работам по дальнейшему освоению крупного месторождения нефти, расположенного в приграничном с ОАЭ районе Шейба (к 2000 г. стартовая производственная мощность проекта, стоимостью в 6,9 млрд долл., составляла 500 тыс. барр./сутки) (20). С учетом месторождения Шейба нефтяные ресурсы Саудовской Аравии в 2012 г. оценивались специалистами в 264,5 млрд барр. (1990 г. — 246 млрд, 1993 г. - 257,5 млрд). Надо сказать, что определенные претензии в отношении этого района имеются у ОАЭ (по договору с ОАЭ от 1974 г. Саудовская Аравия имеет право на 80% долю в добыче нефти в районе Шейба).

Обращают на себя внимание работы по поиску нефти саудовцами в северной части прибрежной полосы Красного моря. В марте 1993 г. там было обнаружено первое в этом районе страны нефтяное месторождение (до того времени все найденные в Саудовской Аравии залежи нефти располагались в его восточных и центральных районах) (21).

Другая отличительная черта программ экономического развития и промышленной модернизации Саудовской Аравии — сооружение разветвленной сети подземных резервуаров для хранения нефтепродуктов (емкостью более 30 млн барр., стоимостью — более 6 млрд долл.); главное их назначение — создание стратегических резервов нефти на случай непредвиденных обстоятельств в зоне Персидского залива (22).

Важное направление нефтегазовой деятельности Эр-Рияда — упрочение позиций Саудовской Аравии на рынках Юго-Восточной Азии, в том числе путем учреждения там, в первую очередь в Японии, совместных предприятий. Решение о сооружении в Японии первых трех таких объектов, суммарной мощностью в 450 тыс. баррелей нефти в сутки, было достигнуто между сторонами в июле 1993 г. Сегодня Саудовская Аравия обеспечивает 30% потребностей Японии в нефти (23). Аналогичного рода предприятия созданы Эр-Риядом и в Южной Корее. Пятьдесят процентов сырой нефти, экспортируемой сегодня Саудовской Аравией за рубеж, приходится на промышленно развитые страны Азии — в основном на Японию, Южную Корею, Китай и Индию.

Уже к середине 1990-х годов прошлого столетия Саудовская Аравия обладала крупнейшими среди стран-членов ОПЕК нефтеочистительными мощностями — в размере 1,58 млн барр. нефти в сутки (2,2% общемировых). На нее приходилось в то время около 10% мировой торговли нефтепродуктами. В 90-х годах прошлого столетия Саудовская Аравия израсходовала на цели наращивания мощностей национального нефтеперерабатывающего комплекса — 17,5 млрд долл. США, а нефтехимического — 8 млрд долл. США (24). В настоящее время Саудовская Аравия обеспечивает 12% мировых объемов добычи нефти.

На долю нефти и нефтепродуктов приходится около 60% ВВП этого королевства и более двух третей доходной части бюджета. Доходы в бюджет страны выросли, к слову, с 144 млрд долл, в 2010 г. до 296 млрд долл, в 2011 г., а расходы за тот же период времени увеличились с 155 млрд долл, до 214 млрд долл.; профицит бюджета за 2011 г. составил более 82 млрд долл. США. Размер ВВП Саудовской Аравии в 2010 г. превысил 410 млрд долл.; доходы от экспорта сырой нефти составили 163 млрд долл. (25).

Вторым по величине, после Саудовской Аравии, производителем нефти на Аравийском полуострове являются ОАЭ. Подтвержденные запасы нефти в Эмиратах оцениваются Центром глобальных стратегических исследований в Лондоне в 98,2 млрд барр. (неподтвержденные — в 160-180 млрд барр.) (26). Примерно 94% нефтяных богатств ОАЭ сосредоточено в эмирате Абу-Даби (92 млрд барр.) и около 6% — в эмиратах Дубай (4 млрд барр.), Шарджа (1,5 млрд барр.) и Рас-эль-Хайма (27). Планами развития нефтегазового сектора экономики ОАЭ до 2018 г. предусматривается:

1) увеличение нефтедобывающих мощностей с 2,7-3 млн барр. (2012 г.) до 3,5-4 млн барр./сутки (1971 г. — 1,1 млн барр.; 2011 г. — 2,5 млн барр.). Оценочная стоимость работ — 60 млрд долл, (в период 1975-1985 г. ОАЭ инвестировали в нефтяной сектор экономики 14 млрд долл.; в 1990-1993 г. — 6 млрд долл.) (28);

2) наращивание потенциала нефтеперерабатывающих предприятий — до 350-400 тыс. барр. нефти в сутки;

3) увеличение объемов добычи газа — до 5 млн тонн/год (запасы газа в ОАЭ составляют 214 трлн. куб. футов; добыча — 5,3 млн куб. футов в день) (29).

ОАЭ сегодня — четвертый по величине производитель нефти в рамках ОПЕК (после Саудовской Аравии, Ирана и Венесуэлы). Более 85% нефтедобычи в ОАЭ приходится на эмират Абу-Даби. В 2010 г. в ОАЭ добывалось 2,3 млн барр. нефти в сутки; в 2012 г. — 2,7 млн барр./сутки в начале года и 3 млн барр./сутки в конце года. К 2017 г. ОАЭ планируют выйти на ежедневный объем добычи нефти в 3,5 млн барр., а к 2018 г. — в 4 млн барр. Главными покупателями эмиратской нефти и нефтепродуктов являются: Япония (на нее приходится 60% нефтяного экспорта ОАЭ), Европа (20%), Юго-Восточная Азия (14%) и Северная Америка (6%).

ОАЭ занимают сегодня 29 место среди 142 наиболее развитых наций и экономик мира (Кувейт — 38 место, Саудовская Аравия — 52 место); 23 место в списке самых безопасных — с точки зрения проживания и ведения бизнеса — стран мира; 32 место в списке государств с наиболее высоким уровнем оказания медицинских услуг населению. Объем внешней торговли ОАЭ за 2012 г. составил 136,7 млрд долл. США (2011 г. — 123,56 млрд долл. США). ВВП ОАЭ превысил в 2012 г. — 360 млрд долл.; в 2013 г. ВВП на душу населения в этой стране составлял 109 тыс. долл. США.

ОАЭ занимают девятое место в мире по плотности миллионеров среди коренного населения: на каждую тысячу эмиратцев приходится 40 человек с капиталом не менее 1 млн долл. США; семейное состояние 57 тысяч семей в ОАЭ составляет 400 млрд долл. США. ОАЭ занимают 15 место в мире по количеству проживающих в стране очень богатых семей: три из каждых тысячи семей располагают состоянием в размере более 100 млн долл. США (29*).

Задача Кувейта, ведущего до иракской агрессии производителя нефтепродуктов в зоне Персидского залива, состояла в 1990-х годах в том, чтобы как можно быстрее восстановить разрушенный войной производственный потенциал страны. В июле 1990 г. экспорт Кувейтом нефти и нефтепродуктов оценивался в 614 тыс. барр./сутки; суммарная мощность трех действовавших на тот момент нефтеочистительных предприятий — в 700 тыс. барр./ сутки (30); доходы от продажи нефти (январь-июль) — в 6,8 млрд долл. США (31). Уже к концу 1993 г. Кувейт вышел на уровень добычи нефти в 1,88 млн барр./сутки, а нефтепереработки — в 570 тыс.барр./сутки (32). На цели восстановления нефтегазового сектора экономики в указанных выше параметрах Кувейтом было израсходовано к июлю 1993 г. 10 млрд долл. США, и еще порядка 8 млрд долл. США — к началу 2000 года. На реализацию программ, связанных с модернизацией предприятий нефтегазовой отрасли, Кувейт планирует направить в период 2010-2015 г. 90 млрд долл. США, а до 2020 г. — 166 млрд долл. США (33). В том числе на строительство нового НПЗ (до 2015 г.) 14 млрд долл., а на переоснащение двух старых — 16,3 млрд долл. США.

Об успешном решении Кувейтом поставленных перед собой целей и задач по модернизации нефтегазового сектора экономики убедительно говорят показатели его доходов от продажи энергоносителей. Если в 1992 г. они составляли 4,350 млрд долл. США, то в 2011 г — 106 млрд долл. США (1993 г. — 9,5 млрд; 2006 г. — 43 млрд; 2009 г. — 57,8 млрд) (34).

Уже к апрелю 1993 г. Кувейту удалось поднять из руин: 18 из 27 действовавших на начало иракской агрессии центров по сбору нефти; 585 из 700 подожженных Ираком нефтескважин; два из трех НПЗ (было восстановлено более 70% довоенного нефтеперерабатывающего потенциала страны — в объеме 500 тыс. барр./ сутки из 700 тыс. барр./сутки до агрессии).

По состоянию на 2012 г. подтвержденные запасы нефти Кувейта составляли 101,5 млрд баррелей (около 10% от общемировых резервов); суммарная мощность нефтеперерабатывающих предприятий — 930 тыс. баррелей нефти в сутки (35). Весной 2012 г. парламент Кувейта утвердил инвестиции в размере 8 млрд долл. США на цели увеличения до конца 2014 г. объемов добычи нефти на 450 тыс. барр./сутки. Новые скважины в Кувейте будут давать к 2017 году 750 тыс. баррелей нефти в сутки (Кувейт планирует довести добычу к этому времени до 3,65-4 млн барр./сутки).

Повышенное внимание Кувейт продолжает уделять инвестициям в нефтегазовый сектор за рубежом. На сегодняшний день Кувейт располагает активами нефтедобывающих компаний в 14 странах мира; активно расширяет бизнес в Юго-Восточной Азии (владеет акциями нефтеочистительного предприятия в Сингапуре, сетью бензозаправочных станций в Таиланде и т.д.) (36).

Численность населения Кувейта — 3,566 млн чел., в том числе коренного — 1,1 млн человек; ВВП оценивается в 136,5 млрд долл. США. Среднегодовой доход на душу населения составляет 50 000 долл. США.

Одна из самых динамично развивающихся сегодня в экономическом отношении монархий Аравийского полуострова — Катар. Достаточно сказать, что ВВП Катара в 2011 г. (196 млрд долл. США) увеличился, по сравнению с 2010 г., на 18,8% (в 2010 г. рост ВВП составил 18,5%). При численности населения в 907 тыс. чел. (коренного — 300 тыс. чел.) годовой доход на душу населения в этой стране в 2011 г. составлял 108 000 долл. США (2010 г. — более 102 000 долл. США). Катар занимает первое место в мире по плотности миллионеров среди коренного населения: 14,3 % коренных жителей Катара имеют состояние не менее 1 млн долл. США (37).

Программы развития нефтегазовой отрасли Катара сфокусированы на работах по дальнейшему освоению богатых месторождений газа (запасы природного газа в этой стране оцениваются в 25,785 трлн, куб метров, что составляет примерно 15% от подтвержденных мировых запасов). Модернизируется нефтяной сектор экономики (запасы нефти — 25,9-27,5 млрд баррелей или 1,9% общемировых). Добыча нефти не превышает 810- 868 тыс. барр,/ сутки. В мае 2012г Катар приобрел долю акций в компании Shell. По экспорту нефти и нефтепродуктов Катар занимает 21 место в мире.

В марте 2013 г. было обнаружено новое крупное морское месторождение газа, объемом в 2,5 трлн куб. метров (38). По запасам природного газа Катар занимает сегодня третье место в мире (после России и Ирана). Катар и Иран совместными усилиями ведут разработку и эксплуатацию крупнейшего в мире месторождения природного газа в Персидском заливе (Pars/North Dome Field).

Главной задачей политики экономической модернизации Катара является удержание за собой роли ведущего в мире экспортера сжиженного природного газа (СПГ). В 2010 г. Катар произвел 55,7 млн тонн СПГ и поставил его в 23 страны мира; в 2011 г. — 77 млн тонн. В 2006 г. доля Катара в суммарных объемах мировых продаж СПГ уже составляла не менее 15%.

В соответствии с восьмилетней программой развития нефтегазового комплекса Катара правительство страны планирует инвестировать в 2012-2018 гг. на цели модернизации этого сектора национальной экономики 130 млрд долл. США. Дополнительно 100 млрд долл, предусматривается вложить в инфраструктуру нефтехимической отрасли.

Катар занимает сегодня первое место среди ведущих экономик арабских стран и 27 место среди наиболее динамично функционирующих экономик мира в целом (39). ВВП Катара в 2012 г. оценивался в 197 млрд долл. США; доходы от экспорта нефти, газа и нефтепродуктов — в 56,6 млрд долл. США (2006 г. — 17,2 млрд долл.). Накопления Государственного резервного фонда Катара (State Wealth Fund) по состоянию на начало 2012 г. превышали 100 млрд долл. США; инвестиции за рубежом составляли 30 млрд долл. США (40). Профицит бюджета Катара на 2013 г. был заложен в размере 7,7 млрд долл. США. Расходная часть бюджета увеличена, по сравнению с 2012 г., на 27% (с 38,5 млрд долл. США до 48,9 млрд долл. США; в том числе 10 млрд долл. — на цели повышения заработной платы для коренного населения страны) (41).

В 2012 г. Катар экспортировал 7,6 млн тонн нефти; к 2017 г. планирует увеличить экспорт до 9,6 млн тонн. Основные покупатели катарской нефти — страны Юго-Восточной Азии: Япония (54%), Сингапур (16%), Южная Корея (9%), Таиланд (7%), Тайвань (2%).

На Катар приходится примерно 23% суммарных объемов экспорта газового конденсата из стран Ближнего Востока (42).

Наглядным свидетельством усиления роли и места Катара в структуре мировой торговли природным газом является увеличение доли катарского газа в европейском импорте. Так, если в 1998 г. она составляла только 2%, а в 2005 г. — 5%, то по состоянию на начало 2013 г. — 22-23%. В период 2003-2011 г. Катар увеличил экспорт газа в Европу в 17 раз.

В декабре 2009 г. первый танкер с СПГ (240 тыс. тонн) был отправлен Катаром в США. Завершается строительство газового терминала «Голден Пасс» (Golden Pass) в штате Техас (рассчитан на прием 15,6 млн тонн СПГ в год). Введение его в строй в полном объеме знаменует собой завершение еще одного важного этапа во внешнеэкономической деятельности Дохи, имеющего целью упрочение и расширение позиций Катара на рынке США.

Сообщалось в мировой прессе (январь 2013 г.) и о турецко-катарских переговорах относительно совместного строительства на территории Турции терминала для СПГ, емкостью 5-6 млрд куб. метров ежегодно (в целях обслуживания потребностей Турции, Болгарии и Греции)(43).

К настоящему времени Катар создал мощную, охватывающую весь мир, хорошо отлаженную и бесперебойно функционирующую сеть терминалов СПГ; сформировал крупнейший в мире специализированный флот, состоящий из 54 современных судов (в том числе южнокорейского производства, классов Q-Max и Q-Flex).

Пятилетним планом экономического развития Катара (2010-2015 гг.) предусматриваются масштабные инвестиции — в объеме 96 млрд долл. США — в работы по расширению месторождений нефти и газа и в мероприятия по наращиванию мощностей перерабатывающих комплексов. Основными техническими партнерами Катара по реализации программ модернизации в газовой сфере выступают Exxon Mobil и British Petroleum.

На мировом рынке газа именно Катар является сегодня главным конкурентом России, целенаправленно теснящим «Газпром» с традиционных для российского газа рынков в Европе. Несмотря на довольно широкий спектр договоренностей с Россией в газовой сфере, в том числе и насчет сотрудничества в вопросах по своевременному устранению нехватки сжиженного газа и газового сырья на рынках Европы и Тихоокеанского региона, практических шагов в данном направлении со стороны Катара не наблюдается.

Координация действий Москвы, Тегерана и Дохи в газовых делах определенно способствовала бы разработке странами-поставщиками газа согласованной линии поведения на мировом рынке. Однако решение данного вопроса сталкивается с существенными трудностями объективного и субъективного порядка. С одной стороны, этому мешает сохраняющаяся напряженность в отношениях Ирана с Катаром и стоящими за ним странами-членами ССАГПЗ и США. С другой стороны, политическая установка Дохи на дальнейшее расширение доли Катара в мировой торговле газом и удержание за собой роли ведущего в мире экспортера-поставщика сжиженного природного газа.

Ценовая война, объявленная, по сути, Катаром российскому «Газпрому» на европейских рынках, есть не что иное, как наглядное подтверждение наличия расхождений в словах и делах Дохи относительно сотрудничества с Москвой в газовых делах. Притом как на двусторонней основе, так и в рамках Форума стран-экспортеров газа. Об этом говорят и замороженные Катаром договоренности с «Газпромом» насчет участия Qatar Petroleum в работах по освоению месторождений газа на Ямале, и нереализованные, хотя давно официально и озвученные Дохой, намерения по строительству там завода по производству СПГ. В расширении газового потенциала России, нацеленного к тому же на увеличение экспорта российского газа, в том числе в страны Юго-Восточной Азии, являющиеся крупными потребителями катарского газа, Доха определенно не заинтересована.

Объем экономического сотрудничества Катара с Россией составляет, к слову, менее 20 млн долл. США.

Следует отметить, что Катар, наряду с ОАЭ и Оманом, является участником первой в зоне Персидского залива межгосударственной трубопроводной сети по транспортировке природного газа, обеспечивающего его бесперебойную поставку на экспорт в обход Ормузского пролива.

В фокусе внимания мероприятий Султаната Оман по модернизации нефтегазового комплекса национальной экономики долгое время находились работы по освоению месторождений нефти в районе Аль-Хувейр (на эти цели было выделено более 500 млн долл. США).

Нефть — один из главных источников обеспечения жизнедеятельности Омана; на нее приходится 63% суммарных доходов страны (на газ — 14%) и около 55% ВВП (1993 г. — 41,5%) (44). Подтвержденные запасы нефти в Омане оцениваются в 5,5 млрд барр. (0,6% общемировых запасов); объем добычи (2013 г.) — в 930 тыс. барр./сутки. В 2012 г. в Омане добывалось в среднем 918-920 тыс. барр./сутки, а в 2011 г. — 885- 891 тыс. барр. (2010 г. — 858-870 тыс. барр.; 2007 г. — 715 тыс. барр.; 1991 г. - 700 тыс. барр.; 1990 г. — 650 тыс. барр.) (45). Доходы Омана от экспорта энергоносителей увеличились за период 19932011 г. с 4,24 млрд долл. США до 14,9 млрд долл. США. Золотовалютные резервы страны оцениваются в 6,15 млрд долл. США (2012 г.)

Подтвержденные запасы газа в Омане составляют сегодня, по разным оценкам, 0,7-0,9 трлн. куб. метров; добыча — 69,5 млн куб. метров в сутки.

В Омане успешно реализуется пятилетний план индустриализации, объемом до 13 млрд долл. США (46). В 2012 г. на цели экономического развития и создания новых рабочих мест Оман израсходовал 2,6 млрд долл. Отличительная черта программ развития нефтегазового комплекса Султаната Оман — инвестиции за рубежом. Упор в них сделан на создание совместных предприятий, в том числе с: Казахстаном (стоимостью в 6 млрд долл. США); Таиландом (строительство НПЗ, мощностью в 130 тыс. баррелей нефти в сутки, стоимостью в 1,9 млрд долл. США); Индией (сооружение двух НПЗ, мощностью по 120 тыс. баррелей нефти в сутки каждый); Россией (участие в работах по восстановлению старых нефтескважин в Сибири) (47).

Отрицательно сказывается на темпах реализации программ экономического развития Омана его внешняя задолженность. В 2010 г. она составляла 10,5 млрд долл. США при ВВП Омана в 74,4 млрд долл. США. В 2012 г. ВВП султаната оценивался в 77 млрд долл. США. Инфляция в Омане в 2011 г. превышала 4,4% (2010 г. — 4,1 %). В рамках стран-членов ССАГПЗ она была, к слову, на уровне 4% (2010 г. — 3%; 2007 г,- 14%).

Бахрейн, где на Аравийском полуострове была обнаружена первая нефть, по иронии судьбы, обладает, сегодня самыми незначительными ее запасами. Крупнейший нефтяной источник Бахрейна — месторождение Абу Сафа (Abu Safa). За счет его эксплуатации, совместно, к слову, с Саудовской Аравией, Бахрейн формирует 70% доходной части бюджета.

Государственный долг Королевства Бахрейн в 2012 г. оценивался в 8,4 млрд долл. США, что составляло 30% от ВВП в размере 27 млрд долл, (самый низкий показатель среди стран-членов ССАГПЗ). Эксперты Международного валютного фонда считают, что в 2013 г. государственный долг Бахрейна может увеличиться до 35,7% от его ВВП, а в 2018 г. — до 61 % (48).

В рамках программ развития нефтегазового сектора, реализуемых в странах-членах ССАГПЗ, повышенное внимание уделяется геологоразведочным работам и дальнейшему освоению открытых уже газовых месторождений. Высокие темпы таких работ наблюдаются в Саудовской Аравии, ОАЭ, Катаре и Иране, четырех странах зоны Персидского залива, на долю которых приходится более одной трети мировых запасов газа (66,5 трлн куб. метров из 196,2 трлн. куб. метров). Государства этого района располагают сегодня следующими подтвержденными запасами природного газа (в трлн. куб. метров): Катар — 25,785; Саудовская Аравия — 6,782; ОАЭ — 6,1; Кувейт 1,590; Оман-0,7-0,9; Бахрейн — 0,15; Иран — 27,6; Ирак - 3,2 (Йемен — 0,5) (49).

Самыми богатыми газовыми ресурсами на Аравийском полуострове и в арабском мире в целом обладает Катар. Его доля в общемировых запасах газа составляет 15% (Саудовской Аравии — 3,5%, ОАЭ — 1,5%). Запасы природного газа в «аравийской шестерке» оцениваются в 41,3 трлн, куб метров, а во всех государствах зоны Персидского залива (включая Иран и Ирак) — более чем в 72,1 трлн куб. метров (50).

Среди стран-членов ССАГПЗ наиболее активно экономической модернизацией газового сектора экономики занимаются сегодня Катар, ОАЭ и Саудовская Аравия. Инвестиции Катара, например, на эти цели, в течение 1990-х годов, составили 25 млрд долл. США. В период 2013-2017 г. ОАЭ, Катар и Саудовская Аравия планируют инвестировать в развитие газовой отрасли 68 млрд долл. США. По состоянию на июнь 2013 г. суммарная стоимость всех проектов, связанных с модернизацией и развитием газовой отрасли стран-членов ССАГПЗ (находившимся в стадии реализации, либо в процессе проведения тендеров) оценивалась в 73 млрд долл. США, в том числе в эмирате Абу-Даби (ОАЭ) — в 25 млрд долл. (51). Контракт на разработку крупного газового месторождения Bab sour gas в Абу-Даби, сроком на 30 лет и стоимостью в 10 млрд долл. США, выиграла компания Shell (создано СП; Adnoc в нем принадлежит 60%, Shell — 40%).

Особого внимания в данном разделе исследования заслуживает Катар. Совместно с Ираном он владеет сегодня крупнейшим в мире нефтегазовым месторождением, достойным упоминания в Книге рекордов Гиннеса — «Северное/Южное Парс» (North/South Pars), содержащее в себе 28 трлн. куб. метров газа и 7 млрд тонн нефти (52). Довольно активно в газовой сфере Катар сотрудничает с США. Первым значимым шагом на данном направлении их двустороннего коммерческого взаимодействия стал заключенный в апреле 1993 г. протокол о намерениях с американской энергетической компанией «Энрон» — на поставку газа в Индию (сроком на 25 лет, начиная с 1998 г., по 2,5 млн тонн газа ежегодно). В 1993 г. катарское правительство создало СП с «Мобил Корпорейшн» (на производство 10 млн тонн СПГ в год) (53). В 2009 г. Катар начал прямые регулярные поставки СПГ в США.

Большое внимание в последнее время Катар уделяет рынку Китая. В июле 2012 г. было объявлено о намерениях Катара по расширению своих позиций в Поднебесной и приобретению в этих целях ценных бумаг ряда компаний нефтегазового комплекса Китая — на сумму в 5 млрд долл. США (ежегодно Катар поставляет в Китай 5 млн. тонн СПГ; часть доходов от газовых сделок Катар готов инвестировать в экономику Китая).

В Омане действует завод по сжижению газа, стоимостью 9 млрд долл. США и мощностью 7,5 млрд тонн СПГ в год (54). Партнерами Омана по этому проекту выступают крупные иностранные фирмы, в том числе «Шелл» и «Тоталь». Создана совместная акционерная компания; Оману в ней принадлежит 51% акций («Шелл» — 34%, «Тоталь» — 6%, «Партекс» — 2%, «Мицубиси» — 3%, «Мицуи» — 3%, «Иточу» — 1 %).

В течение 1990-х годов Оман инвестировал в работы по наращиванию мощностей нефтегазовой отрасли экономики 14 млрд долл. США, в том числе 8 млрд долл. — за счет собственных финансовых ресурсов (55). Это позволило Маскату увеличить долю валютных поступлений от экспорта газа в суммарных доходах страны до 14%, а нефти — до 63%. В 2012 г. добыча газа в Омане составила 95,1 млн куб. метров/сутки. Следует отметить, что в силу незначительных запасов газа в стране Оман может стать вскоре его импортером. Уже сегодня некоторые объемы газа Оман получает из Катара (по газопроводу Dolphin, проложенному совместно с ОАЭ).

Султанат Оман занимает 47 место в списке 141 ведущих экономик мира. В 2012 г. ВВП Омана оценивался в 77 млрд долл. США (2011г — 72,7 млрд долл. США) (56).

С 2011 г. Султанат Оман — член Форума стран-экспортеров газа (ФСЭГ) (57). Организация состоит из 14 полноправных членов и 2 стран-наблюдателей. ФСЭГ контролирует 70% мировых запасов газа и 60% объемов его экспорта (к 2020 г. этот показатель может приблизиться к 70%). В 2007 г. участники ФСЭГ экспортировали 488 млрд куб. метров газа, а к 2020 г. планируют довести суммарный объем газового экспорта до 1,038 трлн. куб. метров (58).

Подтвержденные запасы газа в Омане составляют 0,9 трлн. куб. метров, а экспортные возможности СПГ — более 5 млн тонн в год (59).

Активно разрабатывают свои национальные газовые запасы ОАЭ: вдвое увеличена добыча газа на месторождении Дас (стоимость проекта — 1 млрд долл. США; экспорт газа с этого месторождения сориентирован на Японию) (60). Удвоена мощность крупнейшего в стране газового комплекса Хабшан (с 16,2 млн куб. метров до 55,8 млн куб. метров в сутки).

В 2011 г. газовые запасы ОАЭ оценивались в 6,1 трлн. куб. метров, что составляло 3,2% от общемировых запасов (1980 г. — 2,4 трлн. куб. метров). Добыча газа в этой стране увеличилась с 1,5 млрд куб. метров в 1971 г. до 52 млрд куб. метров в 2010 году. Доходы от экспорта газа в 1992 г. составляли 2 млрд долл. США (от нефти — 12 млрд долл. США). В 2012 г. суммарные поступления ОАЭ от экспорта энергоносителей превысили 140 млрд долл.

В период 1972-1993 гг. в нефтегазовый комплекс ОАЭ было вложено государством 20 млрд долл. США (61). В 2014 г. Эмират АбуДаби планирует начать добывать 500 млн куб. футов газа в день с месторождения «Шах» (Shah разрабатывается совместно с Occidental Petroleum Corp.; стоимость проекта — 10 млрд долл. США).

Солидными запасами природного газа обладает Саудовская Аравия (6,782 трлн. куб. метров); в 2012 г. она производила 99,23 млрд куб. метров (62). Разведанные запасы природного газа на Бахрейне составляют 91 млрд куб. метров. В Кувейте они оцениваются в 1,590 трлн. куб. метров.

Важное место в деятельности стран-членов ССАГПЗ в нефтегазовой сфере занимает сотрудничество с Японией. При этом характерными для всех стран-членов ССАГПЗ чертами этого сотрудничества являются:

— линия участников «аравийского нефтяного пула» на расширение сети совместных с Японией НПЗ как в самих странах «аравийской шестерки», так и в Японии. Знаковым шагом в данном направлении стало соглашение, достигнутое в Эр-Рияде в январе 1992 г., о сооружении двух первых таких объектов: мощностью в 450 тыс. барр. нефти в сутки — в Японии, и мощностью в 300 тыс. барр./сутки — в Саудовской Аравии;

— строительство НПЗ, сориентированных на поставку производимой ими продукции в Японию (с прицелом на экспорт СПГ в Японию возводился, например, комплекс в Омане, стоимостью 9 млрд долл, и мощностью 7,5 млн тонн СПГ в год);

— заключение долгосрочных контрактов на поставку энергоносителей (примером тому — сделка между газовой компанией эмирата Абу-Даби «Адгаз» и японской компанией «Токио Электрик Пауэр Компании» — на поставку газа, сроком на 25 лет, начиная с 1994 г.);

— перевод в практическую плоскость договоренностей по сооружению на территории стран-членов ССАГПЗ специализированных нефтяных и газовых хранилищ, используемых Японией (а также Южной Кореей и Сингапуром) на условиях аренды. Первые практические шаги в данном направлении были сделаны в 1991 г. — Объединенными Арабскими Эмиратами, конкретно Абу-Даби, Дубаем и Фуджайрой (63);

— предоставление национальным нефтегазовым компаниям «аравийской шестерки» совместных с Японией концессий на разработку нефтегазовых месторождений в странах-членах ССАГПЗ. В ОАЭ, например, японской компании Japanese Oil Development Со. принадлежит доля (12%) в совместной с Abu Dhabi Marine Operating Company нефтегазовой концессии в эмирате Абу-Даби (срок ее действия истекает в 2018 г.).

Сегодня страны-члены ССАГПЗ обеспечивают 73% потребностей Японии в нефти: Саудовская Аравия — 30%; ОАЭ — 23%; Катар -11%; Кувейт — 7; Оман — 2% (Иран — 9%; Ирак — 3%).

Некоторыми из государств-участников Совета сотрудничества применяется и такая форма взаимодействия с иностранным капиталом в области нефтегазового бизнеса, как заключение бартерных соглашений, предусматривающих (как это имело место, например в отношениях ОАЭ с Индией) поставку нефтепродуктов и нефтехимии в обмен на предоставление им различного рода услуг технического характера.

Обращает на себя внимание деятельность стран-членов ССАГПЗ по обеспечению безопасности экспорта, энергоносителей из зоны Персидского залива, в том. числе путем прокладки нефтепроводов в обход Ормузского пролива. Пропускная способность 370-километрового нефтепровода Хабшан-Фуджайра (ОАЭ), на сооружение которого было потрачено 4,2 млрд долл. США, составляет сегодня 1,5 млн баррелей нефти в сутки (проектная мощность — 1,8 млн баррелей).

Нефтепровод Хабшан — Фуджайра (Habshan-Fujaira) был сдан в эксплуатацию в конце июня 2012 г.; перекачка нефти по нему началась в середине июля 2012 г.; нефтепровод в состоянии обеспечить 70% нефтяного экспорта ОАЭ в обход Ормузского пролива (64).

Идея сооружения трансзаливного нефтепровода в обход Ормузского пролива принадлежит Оману. Была выдвинута Маскатом еще в годы ирано-иракской войны (1980-1988 гг.). Суть идеи состояла в том, чтобы проложить из Кувейта две ветки нефтепроводов. Одну — на север, на Красноморское побережье Саудовской Аравии, а другую — на юг, на Оманское побережье. И обеспечить, таким образом, бесперебойные поставки нефти из района Персидского залива не случай экстремального развития там военно-политической обстановки, сопряженной с возможностью блокирования Ормузского пролива. К обеим веткам предполагалось подсоединение ОАЭ, Катара и Бахрейна.

Соображения Омана насчет прокладки трансзаливного нефтепровода были сразу же поддержаны в ОАЭ. Такой проект там сочли не только технически осуществимым, но и экономически выгодным. Однако в то время идея Омана практического воплощения не получила. Проект был реанимирован в 1993 г. — ОАЭ, эмиратом Фуджайра. По мнению ОАЭ, нефтепровод в обход Ормузского пролива лучше было бы прокладывать, в том числе по техническим и финансовым соображениям, не в Маскат, а в Фуджайру (выходит на Индийский океан). Для того чтобы выбор в качестве конечного пункта такого нефтепровода пал на Фуджайру, нужно было создать там должную инфраструктуру. Поэтому правящее в эмирате семейство стало лоббировать и в рамках участников Совета сотрудничества, и в контактах с ведущими мировыми нефтяными компаниями проект по модернизации нефтеналивного терминала и сооружению на территории Фуджайры нескольких НПЗ и крупных хранилищ специального назначения — для производства и хранения горючего для кораблей. По подсчетам экономистов ОАЭ, месячная потребность в топливе судов, шедших в 1993 г. в Персидский залив мимо Фуджайры (в среднем не менее 33 тысяч судов в год, примерно 90 судов в сутки), составляла более 500 тыс. тонн горючего (65).

По данным страхового агентства «Ллойдс», в годы ирано-иракской войны, с сентября 1980 г. по июль 1988 г., в Персидском заливе было атаковано 546 танкеров и торговых судов, убито 420 моряков и ранено — 452. Резко сократился нефтяной экспорт. Общее водоизмещение судов, потерянных в ходе «танкерной войны» в период 1981-1987 гг., составило, согласно данным Международной ассоциации независимых владельцев танкеров (ИНТЕРТАНКО), 10,86 млн тонн. Это чуть меньше половины общего водоизмещения торговых судов, потопленных в ходе Второй мировой войны (24 млн тонн). Наиболее остро ощутил на себе последствия «танкерной войны» в Персидском заливе Кувейт (в то время — основной финансовый донор Ирака). Только за периоде сентября 1986 г. по май 1987 г. нападениям в водах Персидского залива подверглось 20 кувейтских торговых судов и танкеров (66).

Одновременно в водах Персидского залива в тот период времени находилось в среднем до 140 судов. Ежесуточно на танкерах через Ормузский пролив проходило около 6-8 млн барр. нефти, что составляло примерно 35% суммарного объема ее мировой торговли (67). Поэтому угрозы Тегерана «закупорить» Ормузский пролив в ответ на налеты иракской авиации на нефтяные промыслы Ирана были восприняты странами-членами ССАГПЗ крайне серьезно. Для доставки нефти к стоявшим тогда на рейде в порту Фуджайра и готовым к погрузке большегрузным танкерам арабы Аравии стали использовать небольшие суда. Операции такого рода по транспортировке нефти из Персидского залива, требовавшие к тому же создания плавающих нефтяных хранилищ, были не только дорогостоящими, но и длительными по времени. Тогда-то, пожалуй, впервые в рамках ССАГПЗ серьезно и заговорили о прокладке трансзаливного нефтепровода в обход Ормузского пролива.

Корректировка странами-членами ССАГПЗ способов транспортировки нефти — один из важных элементов ее нынешней: экономической политики. Если в 1977 г. на перевозку нефти на танкерах приходилось 93% суммарного нефтяного экспорта из зоны Персидского залива, то уже в 1985 г. — 70%. Увеличился за это время объем нефти, перекачиваемой по нефтепроводам: с 5% от объема суммарного экспорта в 1978 г. до 22 % в 1986 году. Планируется, что в течение ближайших 10 лет посредством такой формы транспортировки будет обеспечиваться не менее 70% суммарного объема экспорта энергоносителей стран-членов ССАГПЗ. В связи со сказанным выше обращают на себя внимание планируемые «шестеркой» масштабные инвестиции в трубопрокатную индустрию.

В ближайшие 5 лет (до 2018 г.) они составят не менее 18 млрд долл США (в этот период времени в странах-членах ССАГПЗ будет проложено порядка 21 тысячи километров новых трубопроводных сетей) (68).

В контексте четко обозначившейся установки стран-членов ССАГПЗ на обеспечение бесперебойных и в полном объеме контрактных поставок энергоносителей своим клиентам вне зависимости от военно-политической ситуации в бассейне Персидского залива следует, по-видимому, рассматривать и деятельность Саудовской Аравии по наращиванию мощностей нефтеналивных терминалов на побережье Красного моря.

Задача обеспечения бесперебойных поставок нефти осуществляется странами-членами ССАГПЗ как методами экономического, так и политического характера, с применением широкого диапазона возможностей двусторонней и многосторонней дипломатии. Разрабатываемая странами-членами Совета сотрудничества система обеспечения бесперебойных поставок нефти представляется в целом дееспособной. Главное ее достоинство — наличие экспортных комбинаций, рассчитанных на максимально возможную амплитуду колебания политической обстановки в зоне Персидского залива. Устойчивость и жизнедеятельность этой системе придают учтенная в ней широкая гамма интересов, как производителей, так и потребителей нефти, а также подведенная под нее база политико-экономических гарантий ведущих промышленно-развитых государств мира.

Обращают на себя внимание и мероприятия стран-членов ССАГПЗ по строительству на своих территориях совместных с ведущими державами мира крупных промышленных объектов, в том числе нефтехимических. Помимо чисто экономических задач (доступа к современным технологиям и зарубежным рынкам сбыта для национальной продукции), страны-члены ССАГПЗ решают таким путем и некоторые цели политического характера. Получают, в частности, дополнительные гарантии обеспечения безопасности нефтегазовой отрасли.

Практикуется отдельными членами Совета сотрудничества и такая форма обеспечения гарантированных поставок нефти странам-покупателям как создание запасов нефти на базирующихся у побережья США, Европы, Австралии и ряда стран Юго-Восточной Азии плавающих хранилищах (большая их часть принадлежит Саудовской Аравии и Кувейту).

Особое место в структуре обеспечения гарантированных поставок нефти отводится в странах-членах ССАГПЗ совершенствованию уже налаженной ими системы «нефтяной взаимопомощи», позволяющей в форс-мажорных обстоятельствах коллективными усилиями выполнять конкретные нефтяные обязательства того или иного члена «аравийской шестерки».

Повышенное внимание в рамках программ экономического развития и модернизации нефтегазового комплекса уделяется странами-членами ССАГПЗ зарубежным инвестициям. Диктуется это не только желанием прибыльно вложить капиталы, но стремлением получить гарантированный доступ к современным технологиям и рынкам сбыта. Наибольшую активность в этом плане демонстрируют Кувейт, Катар, Саудовская Аравия и в определенной мере Султанат Оман (примером тому — участие Маската в реализации нефтегазовых проектов в Казахстане и Азербайджане).

Кувейт, как уже отмечалось выше, обладает солидными мощностями по нефтепереработке, а также сбытовыми сетями в Европе и в ряде стран азиатско-тихоокеанского региона. Кувейту принадлежит, к примеру, американская нефтяная корпорация «Санта Фе Интернешнл» (стоимость сделки — 2,5 млрд долл, США) и 20% акций английской компании «Бритиш Петролеум». Сегодня Кувейт участвует в разработке залежей нефти в 14 странах мира. Все это есть не что иное, как факты-свидетельства (на примере Кувейта) скоординированной линии стран-членов «аравийского нефтяного пула» на выстраивание крупных вертикально интегрированных международных корпораций, способных успешно конкурировать на мировом рынке с ведущими западными транснациональными энергетическими компаниями (69).

Следует отметить, что европейский и американский нефтегазовый бизнес, сталкиваясь сегодня с финансовыми затруднениями, осознанно идет навстречу состоятельным в финансовом отношении инвесторам из Аравии. Продавая странам-членам ССАГПЗ часть своих сбытовых и нефтеперерабатывающих активов, нефтяной бизнес Европы и США приобретает средства, необходимые для технического перевооружения собственного производства.

Страны-члены ССАГПЗ занимают лидирующие позиции на мировом рынке энергоносителей. Участники этой региональной организации обладают более 43% мировых запасов нефти; на их долю приходится свыше 50% мировой торговли нефтью. С учетом энергетического потенциала Аравии (включая солнечную энергию) значение Аравийского полуострова и зоны Персидского залива в целом в структуре глобальных экономических связей, а значит, и в системе современных международных отношений будет только усиливаться.

Во всех нефтедобывающих государствах Аравийского полуострова ведутся масштабные работы по модернизации и наращиванию нефтегазового потенциала. Та же картина наблюдается и в Иране. Реконструируется нефтегазовый комплекс в Ираке (по оценке специалистов, производство нефти в этой стране увеличится с 2,5 млн баррелей в сутки в 2010 г. до 7,6 млн баррелей в 2020 г.) (70). Финансовые ассигнования, отпущенные на эти цели всеми нефтедобывающими странами зоны Персидского залива, делают их объектом пристального внимания крупнейших промышленно развитых держав мира. Схватка их за «аравийские контракты» — одна из главных составляющих современной политико-экономической обстановки в данном районе планеты.

Анализ деятельности стран-членов ССАГПЗ в ОПЕК дает основания говорить о том, что ни в расширении членства ОПЕК, ни в изменении нынешнего баланса сил в этой влиятельной в мировых нефтяных делах организации участники «аравийской шестерки» не заинтересованы. Выступая против расширения нынешнего состава ОПЕК на том основании, чтобы не допустить, дескать, какой бы то ни было «политизации ОПЕК», страны-члены ССАГПЗ на самом деле пытаются тем самым отстоять собственные интересы, состоящие в том, чтобы удержать ОПЕК в орбите своего влияния (71).

В контексте такой установки страны-члены Совета сотрудничества активно муссируют идею об установлении в ОПЕК, так называемой, фиксированной коллективной квоты для членов ОПЕК из числа государств-участников ССАГПЗ. Авторы этой идеи (Саудовская Аравия и Кувейт) исходят из того, что для Совета сотрудничества приобретение такой квоты было бы делом во всех отношениях определенно выгодным. С одной стороны, это позволило бы Совету сотрудничества удерживать в своих руках «контрольный пакет» нефтедобычи в ОПЕК, а значит, — и влияние в ней. А с другой стороны, гибко, если потребуется, перераспределять коллективную квоту между самими участниками Совета сотрудничества, не отдавая на сторону ни части имеющейся у них сегодня суммарной доли. Дело в том, что у некоторых из стран-членов ССАГПЗ, таких, например, как Бахрейн, перспективы добычи нефти совсем не радужные. Уже в ближайшие десять лет нефтяные ресурсы Бахрейна будут исчерпаны полностью. Именно поэтому участники ССАГПЗ и пытаются удержать за собой их нынешнюю суммарную квоту в ОПЕК, а значит, и сохранить в своих руках рычаги воздействия на формирование нефтяной политики. Притом как в формате ОПЕК, так и в масштабах мирового нефтяного сообщества в целом.

Рельефно просматриваются, кстати., и намерения участников «аравийской нефтяной шестерки» относительно усиления своих позиций на мировом рынке капиталов', притом пропорционально укреплению роли и места ССАГПЗ в мировых нефтяных делах. По мнению руководства Совета сотрудничества, такая тактика позитивно скажется на возможностях стран-членов ССАГПЗ в том, что касается обеспечения их самостоятельности в вопросах оборачиваемости и циркуляции нефтедолларов. Ввинчиваясь в финансово-кредитную систему и экономическую структуру промышленно развитых государств мира, сращиваясь с их финансовой олигархией, страны-члены ССАГПЗ ставят перед собой такую крупную задачу, как получение в перспективе доступа к «пультам управления» такими влиятельными центрами современных международных экономических отношений, как МБР и МБРР.

Конкуренция, с которой сталкиваются страны-члены ССАГПЗ на мировом рынке энергоносителей, диктует необходимость внесения ими определенных корректив в свою нефтяную стратегию. Притом не только по вопросам, связанным с нефтяным экспортом, но и касающимся самой программы развития нефтегазовой отрасли в целом — с акцентом на расширение участия иностранного капитала в национальных проектах по добыче и переработке нефти и газа. Примером тому — ОАЭ, где в первой из стран-членов ССАГПЗ доля такого участия в разработках новых месторождений была установлена (1991 г.) в размере 50% (на старых месторождениях она составляла 40%). Именно в ОАЭ впервые в нефтяной истории государств-членов Совета сотрудничества отчетливо проявилась такая тенденция, как переход от политики сосредоточения контрольных пакетов акций нефтегазовых компаний в руках правительства к обладанию ими на паритетной с иностранным капиталом основе, к паритетному участию с ним в поисках нефти, ее добыче и переработке. Логика этой политики состоит в том, чтобы, таким образом, обеспечить себе дополнительные возможности как для укрепления позиций стран-членов ССАГПЗ на мировом рынке нефти, так и для своевременной (и что важно — на должном уровне) модернизации их нефтегазодобывающих и нефтегазоперерабатывающих потенциалов.

Примеру ОАЭ сразу же последовал Кувейт, где в декабре 1993 г. было объявлено о создании консорциума в составе шести иностранных нефтяных компаний в целях технического переоснащения старых нефтяных скважин и обустройства новых. В консорциум вошли; «Бритиш Гэс», «Тоталь», «Ройал Датч/Шелл» и «Вест Ойл» (Норвегия).

Масштабные цели и задачи по развитию нефтегазового комплекса и экономической модернизации, осуществляемые сегодня странами-членами ССАГПЗ, диктуются необходимостью оперативно реагировать на запросы и потребности мирового рынка. И в этом плане — интенсивно налаживать с помощью фирм-компаньонов из промышленно развитых стран мира нефтегазовую продукцию, спрос на которую в наше время отличается заметным ростом. Отсюда — и повышенное внимание стран-членов ССАГПЗ к развитию национальной нефтехимической отрасли, нацеленной на выпуск удобрений, полимеров, полуфабрикатов, а также более сложной продукции, в том числе автомобильных шин и медикаментов.

Лидер нефтехимической отрасли в зоне Персидского залива — Саудовская Аравия. На нее приходится 50% суммарных объемов выпускаемой в этом районе нефтехимической продукции (Иран — 27%; Катар — 9%, Кувейт и Оман — по 5%, ОАЭ — 3%, Бахрейн — 1%). Суммарные производственные мощности нефтехимического комплекса стран-членов ССАГПЗ увеличились в 2011 г., по сравнению с 2010 г., на 13,5% (с 102 млн тонн до 116 млн тонн).

Планируется, что к 2015 г. производственные мощности предприятий нефтехимической отрасли ОАЭ возрастут (млн тонн/ год) с 3,4 до 7,8; Ирана — с 28,4 до 41,9; Саудовской Аравии с 53,2 до 70. К 2015 году ожидается серьезное увеличение доли стран зоны Персидского залива в мировом производстве:

— этилена — с 12,6% до 20,5% (с 16,8 млн до 32 млн тонн/ год);

— пропилена — с 5,8% до 9,6% (с 5,1 млн до 10,1 млн тонн/ год);

— химических компонентов категории MEG — с 26% до 28,5% (с 6 млн до 10,8 млн тонн/год);

— полипропилена — с 10,8% до 13% (с 5,1 млн до 9,5 млн тонн/ год).

В структуре нефтехимической промышленности всех стран зоны Персидского залива, вместе взятых, производство базовых продуктов нефтехимии составляет сегодня 37%, удобрений — 28%, полимеров — 20% и полуфабрикатов — 15% (72).

В 2011 г. суммарные продажи стран-членов ССАГПЗ продуктов нефтехимической промышленности составили 100 млрд долл. США (73).

Шесть монархических стран Аравийского полуострова, объединенных в региональную организацию Совет сотрудничества, с населением в 41,4 млн чел. (1993 г. — 12 млн чел.) обладают более 43% мировых запасов нефти. Другие страны-члены ЛАГ, вместе взятые, с населением, в пять раз большим, чем в странах «аравийской шестерки», — только одной третьей нефтяной доли аравийцев. Получается, что при нынешних мировых запасах нефти на душу каждого коренного жителя в монархических странах Аравии приходится не менее 27 тыс. барр. нефти, в то время как в других государствах Арабского Востока — порядка 870 баррелей. Иными словами, коренные жители в монархиях Аравии раз в 30 богаче коренных жителей в других странах Арабского Востока. В политическом плане такая диспропорция богатств уже оборачиваться, причем все чаще и чаще, деструктивными для мировой экономики всплесками острых региональных кризисов, и политико-экономических, и вооруженных. Представляется, что проблема неравенства богатств в арабском мире, наряду с палестинским вопросом, может рассматриваться сегодня (и это хорошо видно на фоне событий «арабской весны») в качестве одной из наиболее жгучих социально-политических проблем Ближнего Востока (74).

Под углом зрения определения путей гладкого, по выражению аравийских политологов, урегулирования данной проблемы и следует, по-видимому, рассматривать принимаемые участниками ССАГПЗ решения о списании долгов с третьих стран (75).

Глава 2 ЖИВОТВОРЯЩАЯ СИЛА АРАВИИ

Ближний Восток, где сосредоточено более трех четвертей подтвержденных мировых запасов нефти и около 35% мировых запасов газа, беден водными ресурсами (1). На долю этого района, занимающего 9,4% территории планеты, с населением, составляющим 6,3% от численности населения Земли, приходится только 1,4 % ее суммарных водных ресурсов (2). Пограничные, социально-политические и религиозно-этнические разногласия — «головная боль» политиков Ближнего Востока на протяжении последних десятилетий — окажутся ничем, по сравнению с теми межгосударственными противоречиями, которые могут возникнуть в этом регионе вследствие нехватки воды. По мнению специалистов, к 2030 г. страны арабского мира будут испытывать недостаток в воде в объеме 170 млрд куб. метров.

Водная проблема, уже приобрела на Арабском Востоке повышенное социальное и политико-экономическое звучание. Особое место она занимает на шкале государственных приоритетов стран Аравийского полуострова. Семь из 12 стран мира с самым низким сегодня показателем наличия водных ресурсов находятся на Аравийском полуострове (Саудовская Аравия, Бахрейн, Кувейт, Катар, ОАЭ, Оман, Йемен).

Уже в начале 1990-х годов 70% своих потребностей в воде шесть монархических государств Аравийского полуострова покрывали с помощью опреснительных центров. Их суммарная мощность оценивалась тогда в 1,4 млрд куб. метров воды в год (около 6,6 млн куб. метров в день), что составляло примерно 60% от мирового объема производства опресненной воды (11 млн куб. метров в день) (3). Остальные 30% своих потребностей в воде «аравийская шестерка» удовлетворяла в начале 1990-х годов за счет подземных источников. Затраты стран-членов ССАГПЗ на сооружение действовавших в то время 1625 центров по опреснению морской воды превысили 100 млрд долл. США (4).

Ежегодно потребность в воде этой группы арабских стран увеличивается в среднем на 10% (5). Решать проблему нехватки воды страны-члены ССАГПЗ намерены, судя по всему, путем строительства дополнительных опреснительных станций и сооружения (при техническом содействии Японии) подземных водосборников и резервуаров-холодильников.

В 1992 г., например, на целевое строительство опреснительных центров в ОАЭ было ассигновано 137 млн долл. США, а в Саудовской Аравии — 26 млн долл. США. На Бахрейне эти расходы составили в 1992 г. 196 млн долл. США. Кроме того, дополнительно 900 млн долл. США страны-члены ССАГПЗ израсходовали в 1992 г. по тому же назначению, но по линии программ развития в области электрификации (строительство новых электростанций в странах-членах ССАГПЗ предусматривает обязательное сооружение при них опреснительных станций) (6). К 2020 г. на цели модернизации старых опреснительных центров и сооружение новых страны-члены ССАГПЗ планирует выделить не менее 19 млрд долл. США.

Рост численности населения, с одной стороны, и острая нехватка природных водных ресурсов — с другой, превратили страны Аравийского полуострова в самый бедный, с точки зрения наличия в нем пресной воды, район Земли. При численности населения шести стран-членов ССАГПЗ в 2012 г. в 41,4 млн человек (2011 г. — 39 млн чел.) ежегодные потребности в воде на душу населения не превышали в них 1052 куб. метров в год. При этом 90% необходимого объема пресной воды в 2012 г. давали опреснительные станции (в начале 1990-х годов — 70%).

Исследования ученых показывают, что к 2050 г. на душу населения в странах «аравийской шестерки» будет приходиться менее 1000 куб. метров воды в год, в то время как в других странах мира, обладающих достаточными водными ресурсами, — в среднем не менее 7000 куб. метров. По данным Международной ассоциации производителей опресненной воды, ее ежедневное производство в странах-членах ССАГПЗ составляет сегодня 8,4 млн куб. метров. На страны-члены ССАГПЗ приходится 40% суммарных мощностей всех действующих в мире опреснительных станций (7).

В настоящее время потребности в воде 300 миллионов человек на Земле обеспечиваются за счет опреснения морских вод или солоноватых, непригодных к питью грунтовых вод. На страны Ближнего Востока приходится более 50% производимой в мире питьевой воды путем опреснения морских вод. Сегодня в мире ежедневно производится 16 млн галлонов опресненной воды (в производстве этих объемов задействовано 14450 опреснительных станций) (8).

Растущие потребности стран-членов ССАГПЗ в воде связаны не только с увеличением численности их населения, но и с реализацией программ развития сельского хозяйства в целях обеспечения продовольственной безопасности. Шесть участников Совета сотрудничества с населением, не превышающем 12% от численности населения арабского мира, в 2008 г., например, импортировали продовольствия на сумму в 15,1 млрд долл. США, что составило примерно одну треть от суммарных объемов импорта продовольствия всех стран Арабского Востока, вместе взятых.

К проектам поставок воды в Аравию по трубопроводам из других стран мира государства-участники Совета сотрудничества относятся сдержанно.

С идеями на этот счет в разное время выступали:

1) Турция — о строительстве «водовода мира», стоимостью 20 млрд долл. США;

2) Иран — о прокладке по дну Персидского залива ирано-катарского водовода, стоимостью 13 млрддолл. США (с продлением его в перспективе в другие, заинтересованные в нем, страны Аравийского полуострова);

3) Ливан — о сооружении водовода для переброски воды из Ливана в страны-члены ССАГПЗ через Сирию и Иорданию, стоимостью в 7 млрд долл. США (9). В средствах массовой информации ОАЭ сообщалось, к слову, еще об одном грандиозном проекте — о проведении пролегающего по дну Аравийского моря водовода из Пакистана в ОАЭ. Воду, поступающую по нему из Пакистана, предлагалось закачивать для хранения в кратер потухшего вулкана в местечке Дибба, что в эмирате Фуджайра (10).

Крупнейший производитель опресненной воды в Аравии и в зоне Персидского залива в целом — Объединенные Арабские Эмираты. В период 1972-1992 гг. производство опресненной воды в ОАЭ увеличилось с 3,9 млрд галлонов до 89,7 млрд галлонов в год, а потребление — с 3,4 млрд галлонов до 80,1 млрд галлонов. В середине 1990-х годов суммарная производственная мощность 17 опреснительных центров ОАЭ, стоимостью в 4 млрд долл. США, составляла 286 млн галлонов воды в сутки (10% от общемировых производственных мощностей). В 2011 г. в ОАЭ производилось уже 1,7 млрд куб. метров в год; в стране насчитывалось 30 опреснительных центров (И). К 2020 г. ежегодное производство воды в ОАЭ, согласно планам экономического развития этой страны, должно возрасти до 2,5 млрд куб. метров.

В период 2010-2020 гг. потребности в воде эмирата Дубай, например, увеличатся, по оценкам местных специалистов, на 58 % (12). Планируется, что инвестиции эмиратов Дубай и Абу-Даби (ОАЭ) в строительство новых опреснительных центров составят в этот период 40 млрд долл. США (13).

По состоянию на начало 2013 г. все страны-члены Совета сотрудничества производили порядка 5 млрд куб. метров опресненной воды в год (2000 г — 1,081 млрд; 2009 — 4,2 млрд). К 2020 г. они планируют нарастить объемы производства до 7 млрд куб. метров в год.

Вторым по величине производителем опресненной воды на Аравийском полуострове является Саудовская Аравия (1,2 млрд куб. метров в год); третьим — Кувейт (0,65 млрд куб. метров/год).

По мнению специалистов NASA, странам-членам ССАГПЗ следовало бы уделить большее внимание исследованиям грунтовых вод в Аравии. Американские ученые полагают, что под песками пустыни Руб-эль-Хали могут содержаться запасы грунтовых вод, которых хватило бы аравийцам более чем на сто лет (данным вопросом активно начал заниматься в последнее время специализированный научно-исследовательский центр в Омане).

Интенсивное опреснение вод Персидского залива чревато серьезными негативными последствиями для флоры и фауны этого района. Исследования, проведенные учеными в 2002 г., показали, что вследствие опреснения морских вод, а также несоблюдения норм лова рыбы ее запасы в период 1971-2002 гг. сократились в Персидском заливе на 14%, а в Аравийском море — на 3% (14). В 2009 г. в бассейн Персидского залива каждую секунду выбрасывалось более 1000 куб. метров воды, переработанной опреснительными центрами. Помимо загрязнения вод, опреснительные комплексы насыщали воздух огромным количеством углекислого газа — до 180 млн тонн в год.

Площадь бассейна Персидского залива составляет 251 тыс. км², длина — 1000 км. Уже при нынешних объемах опреснения морских вод и выброса в Залив отходов производства, в том числе только хлора более 26 тонн в сутки, полная рециркуляция вод в бассейне Персидского залива занимает не менее восьми лет. Проблема, как видим, — актуальная. Усугубляет ее и строительство новых дамб на реках Тигр и Евфрат.

Нехватка водных ресурсов на Аравийском полуострове тесно связана с другой, чрезвычайно актуальной для всех государств этого района, проблемой — продовольственной. Возможности обеспечения населения продуктами питания собственного производства в странах-членах ССАГПЗ крайне ограничены. Ведение сельского хозяйства и развитие животноводства в Аравии, в невероятно трудных природных условиях, при экстремальных температурных режимах, не только затруднительно, но и финансово емко.

За счет импорта страны-члены ССАГПЗ обеспечивают сегодня свои потребности в продовольствии на 90%.

К 2030 г. население арабского мира в целом может составить 550 млн человек. Для того чтобы обеспечить его продуктами питания, государствам Арабского Востока, по подсчетам специалистов, потребуется инвестировать в эту индустрию, прежде всего в сельское хозяйство, уже к 2015 г. не менее 27 млрд долл. США, а к 2030 г. — еще 33 млрд долл. США.

Сегодня свои потребности в зерне, например, арабский мир в целом удовлетворяет за счет собственных ресурсов только на 47% (53% приходится на импорт). Две третьих потребностей в сахаре и растительном масле арабы покрывают также за счет импорта (15). В период 2000-2008 гг. страны Арабского Востока потратили на закупки продовольствия 155,5 млрддолл. США (16).

Что касается Аравии, то для стран, там расположенных, проблема продовольственной безопасности уже приобрела повышенное звучание. На Аравийском полуострове только 10% земель считаются пригодными для ведения сельского хозяйства. Ресурс таких земель с течением времени исчерпывается. Доля сельского хозяйства в ВВП стран-членов ССАГПЗ год от года сокращается. Так, если в 2001 г. в совокупном ВВП «аравийской шестерки» она составляла 12%, то в 2003 г. — 10,4%, а в 2008 г. — 8% (17).

Цены на продукты питания в странах-членах ССАГПЗ, несмотря на то, что они жестко контролируются властями, растут. За период 2001-2008 гг., например, они подскочили на 68%. Увеличились, естественно, и суммарные затраты государств-участников Совета сотрудничества на импорт продовольствия, притом существенно: с 9 млрд долл. США в 2001 г. до 11,9 млрд долл. США в 2005 г. и 15,1 млрд долл. США в 2008 г. (18). К 2020 г. импорт продовольствия «аравийской шестеркой» может возрасти, по расчетам специалистов, до 53 млрд долл. США (19).

Один из крупнейших поставщиков продовольствия в Аравию — США. Экспорт продуктов питания из США в страны-члены ССАГПЗ вырос с 800 млн долл, в 2000 г. до 2,34 млрд долл. в 2010 г. В настоящее время рынок «аравийской шестерки» — десятый по величине в мире для продовольственного экспорта из США (20). В 2010 г. ОАЭ, к примеру, импортировали из США продуктов питания на сумму в 890 млн долл. Суммарный импорт продовольствия Эмиратами в 2010 г. составил 2,9 млрд долл. США (2011 г. — 2,993 млрд долл.).

Впечатляют бюджетные субсидии «аравийской шестерки», предоставляемые коренному населению на приобретение продуктов питания. На Бахрейне, к примеру, считающимся «беднейшей» монархией Аравии, такие субсидии в 2012 г. составили 175 млн долл. США (расходная часть бюджета королевства в связи с дотациями коренному населению увеличилась в 2012 г. на 19%) (21).

Нехватка водных ресурсов в Аравии, с одной стороны, и дороговизна ведения там сельского хозяйства — с другой, ставят страны-члены Совета сотрудничества перед объективной необходимостью пересмотра и корректировки ранее разработанных ими долгосрочных программ развития сельского хозяйства. Большая часть средств инвестируется ими сегодня не в соответствующий национальный сектор экономики, как это имело место прежде, а в сельскохозяйственные проекты за рубежом. Особенно активно и масштабно вкладывают деньги в такие проекты ОАЭ и Саудовская Аравия. ОАЭ, например, к началу 2012 г. приобрели и арендовали за границей 1,5 млн гектаров земельных угодий, пригодных для ведения сельского хозяйства, в том числе в Судане. И сегодня эти земли довольно эффективно используются Эмиратами в целях производства зерновых и овощей для нужд внутреннего рынка. Саудовская Аравия, в свою очередь, заключила аналогичную сделку с Пакистаном. Однако землю там не приобрела, а получила в долгосрочную аренду — в обмен на поставки нефти.

И в Эмиратах, и в Саудовской Аравии, да и в рамках Совета сотрудничества в целом, разработана и проводится в жизнь стратегия продовольственной безопасности, ключевым звеном которой является создание национальных государственных продовольственных резервов по 15 видам продуктов питания.

В 1970-е годы в Саудовской Аравии была принята амбициозная, притом не только в масштабах Аравийского полуострова, но и мира в целом, 30-летняя программа развития сельского хозяйства — с ориентацией на полное (по ее завершении) удовлетворение нужд королевства в зерне за счет собственного производства. На эти цели были потрачены миллиарды долларов. Саудовская Аравия начала даже экспортировать зерно, в том числе, не поверите, — в Россию. Однако три десятилетия спустя стало ясно, что Саудовская Аравия, не обладающая ни достаточными водными ресурсами, ни необходимыми земельными угодьями, едва ли может эффективно справиться с поставленной перед собой поистине грандиозной задачей. Стало очевидным и то, что финансово обоснованными и экономически целесообразными такие проекты в области сельского хозяйства в Аравии быть не могут. Затраты на производство зерна оказались настолько высокими, что программу пришлось свернуть. К 2008 г. объемы производства зерна в Саудовской Аравии сократились, по сравнению с 2000 г., на 12%, а к 2011 г. — на 30%. В 2009 г. Саудовская Аравия импортировала 1,64 млн тонн зерна, а в 2011 г. — 2 млн тонн. Ежегодные потребности королевства в зерне составляют сегодня 3 млн тонн; Саудовская Аравия является одним из крупнейших в мире импортеров зерна (22).

Если у человека есть амбиции, говорят арабы Аравии, — это неплохо, но они не должны застилать собой реальность. А реальность такова, что в том, что касается обеспечения населения продовольствием, монархические страны Аравии объективно зависимы от его поставок извне. Отсюда — и масштабное сотрудничество «аравийской шестерки» в области сельского хозяйства с внешним миром. Объем инвестиций стран-членов ССАГПЗ в сельское хозяйство за рубежом неуклонно увеличивается, а география таких инвестиций — расширяется. Заметное место в них в последнее время занимает Турция. Суммарные инвестиции участников Совета сотрудничества в сельскохозяйственный сектор экономики Турции оценивались в 2009 г. в 500 млн долл. США, а в 2010 г. — в 1 млрд долл. США (23).

Для эффективного функционирования национальных экономик, включая и сельское хозяйство, участникам «аравийской шестерки» необходимо наращивать потенциал энергетических станций. Суммарные расходы стран-членов ССАГПЗ на эти цели могут составить уже к 2015 г. более 252 млрд долл. США. К 2017 г. Саудовская Аравия планирует инвестировать в энергетический сектор экономики 165 млрд долл. США, а Катар — 125 млрд долл. США. В ОАЭ расходы в энергетику в этот период времени запланированы в размере 107 млрд долл.; а в Кувейте — 27 млрд долл. (24).

Масштабные работы по наращиванию мощностей по выработке электроэнергии в Саудовской Аравии, например, диктуются, в том числе, и целями решения актуальных для королевства задач социального характера.

В том числе, — необходимостью обеспечения электричеством планируемых к вводу в строй до 2016 г. 500 тысяч новых домов (вилл). Строятся они на средства правительства, и предназначены для бесплатного распределения среди коренного населения страны. Делается это в рамках мероприятий по недопущению проявления подданными королевства недовольства социально-экономической политикой правящей династии Аль Сауд. Расходы Эр-Рияда по обеспечению коренного населения страны жильем и электричеством, а также по улучшению материального положения военнослужащих (речь идет о повышении их финансового довольствия) могут составить к 2015 г. не менее 67 млрд долл. США.

Следует отметить, что параллельно с работами по расширению производственных мощностей электростанций, действующих на газе и нефти, страны-члены ССАГПЗ вынашивают серьезные планы по использованию энергии солнца. Ожидается, что к 2025 г. страны «аравийской шестерки» смогут покрывать свои растущие потребности в электроэнергии большей частью за счет солнечной энергии. Их планируемые суммарные инвестиции на эти цели до 2025 г. оцениваются в 200 млрд долл. США. Первая в Аравии станция возобновляемой энергии (то есть станция, производящая электроэнергию за счет использования энергии солнца) начала функционировать в ОАЭ, в марте 2013 г. Стоимость проекта — 600 млн долл. США. Производственная мощность станции, носящей название Shams 1 («Солнце 1»), — 100 мегаватт (25).

В ОАЭ — в рамках национальной программы по использованию ядерной энергии в мирных целях — планируется также ввести в строй (к 2017 г.) и первую в Аравии электрогенерирующую атомную станцию. К 2020 г. в ОАЭ предполагается построить 4 таких станции. Подрядчик — южнокорейская фирма Korea Electric Corp.; заказчик — Эмиратская корпорация по ядерной энергетике (Emirates Nuclear Energy Corporation). В оснащении атомных станций оборудованием примет участие Япония (договор о сотрудничестве в области атомной энергетики был подписан в ходе официального визита в ОАЭ премьер-министра Японии, в мае 2013 г.) (26). Предполагается, что с вводом в строй всех четырех атомных станций, суммарной мощностью 5,6 гигаватт, Объединенные Арабские Эмираты смогут покрывать за счет вырабатываемой ими энергии 25% своих потребностей в электричестве.

По состоянию на начало 2013 г. 80% использовавшейся в ОАЭ электроэнергии давали электростанции, работающие на газе, а 20% — на нефти (27).

О планах по сооружению электрогенерирующих атомных станций заявляют и в Эр-Рияде. В апреле 2010 г. правительство Саудовской Аравии объявило о создании Центра ядерных исследований имени короля Абдаллы (во главе с бывшим министром торговли X. Ямани), а в июле 2010 г. подписало протокол о сотрудничестве в этой сфере с Францией (Эр-Рияд ведет диалог по данному вопросу и с США).

С учетом сказанного выше и принимая во внимание ядерные программы, осуществляемые в Иране, можно предполагать, что уже в текущем десятилетии нынешнего столетия мир может стать свидетелем «гонки ядерных технологий» в зоне Персидского залива.

Предусматривается также строительство (при техническом содействии Англии и финансовой помощи ССАГПЗ) двух генерирующих электроэнергию ветряных станций — в Омане и на Бахрейне

Нынешние энергетические потребности человечества (в нефтяном эквиваленте) оцениваются специалистами в 250 млн баррелей нефти в сутки. И это притом, что одна пятая населения нашей планеты все еще лишена услуг по пользованию электроэнергией (28). К 2017 г. страны-производители нефти в регионе Ближнего Востока и Северной Африки планируют инвестировать в энергетический сектор экономики 740 млрд долл. США, в том числе Иран — 68 млрд долл. США (29).

Глава 3 РЕГИОНАЛЬНАЯ ГОНКА ВООРУЖЕНИЙ

Установить стабильность и безопасность в районе Персидского залива без осуществления под эгидой ООН полномасштабных мероприятий по его демилитаризации — крайне сложно. Военный потенциал, накопленный в зоне Персидского залива, значительно превышает его демографический вес в мире. На долю восьми расположенных там государств приходится более 60% суммарного объема импорта оружия, закупаемого всеми странами Арабского Востока, вместе взятыми. В течение 1980-х годов, то есть во времена восьмилетней ирано-иракской войны, расходы на оборону шести стран-членов ССАГПЗ, Ирана и Ирака составили более 450 млрд долл. США (1).

В период 1980-1986 гг. страны-члены ССАГПЗ ассигновали на цели обороны 173 млрд долл.; в 1986 г. — 22 млрд долл.; в 1987-1988 гг. — около 45 млрд долл. США. Ирак за годы войны затратил на вооружение 90 млрд долл., Иран — 50 млрд долл. США. Долги Багдада по окончании войны составили порядка 90 млрд долл., Тегерана — 50 млрд долл. США. Ущерб, нанесенный войной иракской экономике, оценивался в 85 млрд долл., иранской — 350 млрд долл. Размер установленных ООН военных репараций, подлежащих к выплате Ираком Кувейту за семь месяцев его оккупации, составляет 41 млрд долл. США (2). По состоянию на май 2013 г. Кувейт получил от Ирака в погашение репараций 30 млрд долл. Выплату репараций Ирак осуществляет путем отчислений 5% от своих доходов от экспорта энергоносителей в специальный фонд ООН, перечисляющий деньги Кувейту.

В 2011 г. суммарные бюджетные ассигнования «аравийской шестерки» на военно-оборонные нужды оценивались специалистами в 68 млрд долл.; к 2015 г. они могут превысить 80 млрд долл. (ближневосточного региона в целом — 100 млрд долл. США) (3)

Участники «аравийской шестерки» регулярно входят в список стран с самой высокой долей расходов на оборону в ВВП. В период 1995-2000 гг., к примеру, суммарные расходы стран-членов ССАГПЗ на военно-оборонные цели составили 277 млрд долл. США или 12,7% их совокупного ВВП (самый высокий в тот период времен показатель в мире).

На фоне глобальных процессов демилитаризации район Персидского залива и регион Ближнего Востока в целом, судя по всему, практически выпали из сферы действия соответствующих международных договоров и конвенций. Притом как по обычным вооружениям, так и по оружию массового поражения. Жесткий международный контроль был установлен в свое время только в отношении Ирака.

Дело в том, что в конце 1990 г. Багдад, по заключению инспекционных групп ООН, стремительно наращивал объемы производства отравляющих веществ, в том числе зарина и табуна (до 3,6 тонн ежемесячно). Возбудители холеры и тифа были применены режимом Саддама Хуссейна (1991 г.) в отношении курдов — на севере Ирака и шиитов — на юге страны.

В конце 1980-х годов Ирак серьезно занимался также разработкой технологий для изучения космического пространства и создания ракеты дальнего радиуса действия. Пятого декабря 1989 г. с иракского центра космических исследований «Аль-Анбар» была успешно запущена в космос первая ракета-носитель весом в 48 тонн (4).

Имеются на Ближнем Востоке и другие страны-изготовители биологического оружия и государства, разрабатывающие или уже выпускающие химическое оружие (специалисты называют Израиль и Сирию). По сообщениям западных источников, Сирия, якобы, может не только производить зарин, но, вроде бы, разработала даже боеголовки с отравляющими веществами для имеющихся у Дамаска ракетных установок. Запасами фосгена, по утверждениям западных специалистов, располагает Иран. По сведениям базирующегося в Вашингтоне Центра оборонной информации, Тегеран уже в 1990-х годах начал заниматься созданием мощностей по производству нервнопаралитических отравляющих веществ.

Программы модернизации, вооруженных сил, развернутые в странах-членах Совета сотрудничества, равно как и активные мероприятия Тегерана по наращиванию военно-оборонного потенциала Ирана, а также действия Багдада по восстановлению структуры национальной обороны Ирака, превратили зону Персидского залива, в самый бойкий сегодня в мире рынок оружия. Закрепление на нем своих позиций рассматривается ведущими производителями и поставщиками вооружений, прежде всего США, Англией и Францией, в качестве одного из стержневых направлений их региональной внешнеполитической и внешнеэкономической деятельности. Контракты на поставку ими вооружений монархическим странам Аравии играют заметную роль в поддержании военно-промышленных комплексов США, Англии и Франции, составляют основу их долговременного сотрудничества с участниками «аравийской шестерки» в экономической области в целом. Примером тому — крупнейший в истории зоны Персидского залива двадцать первого столетия контракт, заключенный Саудовской Аравией с США в сентябре 2010 г., на закупку боевой авиационной техники, стоимостью 60 млрд долл. США (контрактом предусмотрена поставка 84 истребителей F-15, 70 модернизированных самолетов F-l5s и 150 вертолетов).

В Вашингтоне заявляют, что массированная поддержка Соединенными Штатами «аравийской шестерки» в сфере обороны и безопасности имеет, дескать, целью создать в лице ССАГПЗ контрбаланс Ирану, на вооружении которого находится 1800 танков, более 300 боевых самолетов и баллистические ракеты с радиусом действия, позволяющим поражать цели, расположенные на территории Израиля.

Надо сказать, что Ближний Восток — это своего рода Клондайк для военно-промышленного комплекса США. За период с августа 1990 г. по июль 1992 г., например, США заключили контракты на поставку оружия в страны этого региона на общую сумму в 40 млрд долл. США, в том числе в Саудовскую Аравию — 17 млрд долл. Продажи в Кувейт составили 7 млрд долл., в ОАЭ — 620 млн долл. (20 вертолетов «Апачи») (5).

Военно-оборонные расходы стран-членов ССАГПЗ считаются одними из самых высоких в мире. В Султанате Оман, например, из каждых 100 долл., получаемых от экспорта энергоносителей, на цели обороны и безопасности тратится около 20 долл., в Саудовской Аравии — 18,5 долл., в ОАЭ — 16 долл. (6). Если в 1966 г. ежегодные расходы Саудовской Аравии[82] на нужды обороны составляли 150 млн долл., то в 1993 г. уже 16,4 млрд долл, (или 31 % расходной части бюджета страны), а в 2010 г. — 45, 050 млрд долл (2000 г. — 20 млрд долл.; 2005 г. — 25,2 млрд долл.; 2009 г. — 41,2 млрд долл. США) (7).

Саудовская Аравия входит сегодня в десятку ведущих в мире стран-импортеров оружия; занимает восьмое место в мире (2009 г.) по бюджетным ассигнованиям на нужды обороны. Военные расходы королевства в период 2010-2018 гг. могут составить, по оценке специалистов, не менее 97 млрд долл. США (9).

Анализ бюджетных ассигнований государств зоны Персидского залива на цели обороны и безопасности дает основание утверждать, что основными странами (хотят они этого или нет), способствующими своими военными расходами накручиванию спирали гонки вооружений в этом районе мира, являются Саудовская Аравия, ОАЭ и Кувейт[83]. Только за период 2000-2009 гг. странами-членами ССАГПЗ (и тесно связанной с ними Иорданией) было израсходовано на военно-оборонные нужды более 493 млрд долл. США (11). Для сравнения скажем, что с середины 1990-х годов и до 2000 г. всеми государствами зоны Персидского залива было потрачено на эти цели 75 млрд долл., в том числе странами-членами ССАГПЗ — 60 млрд долл. и Ираном — 15 млрд долл.(12).

Доля Саудовской Аравии в суммарных расходах стран-членов ССАГПЗ на закупки оружия составляет сегодня более 60%, ОАЭ — около 18%, Кувейта — 9%, Омана — 8% , Катара и Бахрейна — порядка — 5%.

В период 2000-2009 гг. Султанат Оман потратил на цели обороны и безопасности 39 млрд долл. США (13).

Расходы ОАЭ на оборону, ежегодно составлявшие в среднем до 1999 г. не более 2 млрд долл. США, в 2000 г. оценивались уже в 3,9 млрд долл., а в 2002 г. — в 4 млрд долл. США. Во время состоявшейся в 2011 г. в Абу-Даби международной выставки вооружений IDEX-2011 ОАЭ подписали контракты на покупку боевой техники и вооружений на сумму в 1, 8 млрд долл. США.

Страны-члены ССАГПЗ — крупные покупатели бронетанковой[84] и авиационной техники, а также систем противоракетной обороны (ПРО). Их закупки этих видов оружия — едва ли не самые масштабные в мире. И примером тому — сделки, заключенные с США Саудовской Аравией и Кувейтом: Эр-Риядом — на поставку боевой авиации, на сумму 60 млрд долл., и Кувейтом — на приобретение суперсовременной системы противоракетной обороны, стоимостью 7 млрд долл. (контракт подписан с компанией «Локхид Мартин»),

В зоне повышенного внимания стран-экспортеров оружия находились программы ОАЭ по модернизации национальных ВВС, объемом в 3,5 млрд долл, (конкурентами российской авиационной техники на рынке ОАЭ выступали американские F-15 и французские — «Мираж-2000») и по переоснащению ВМС (для закупки боевых сторожевых кораблей властями ОАЭ было выделено 2,5 млрд долл.).

Крупные военные заказы стран-членов ССАГПЗ предопределяют то повышенное внимание, с которым ведущие мировые производители оружия подходят к участию в международных выставках вооружений, устраиваемых в Абу-Даби (ОАЭ), крупнейшем на Ближнем Востоке специализированном выставочном мероприятии. Смело можно говорить о том, что район Персидского залива является сегодня самым бойким рынком вооружений в мире. Военную продукцию странам, там расположенным, поставляют 27 государств-производителей боевой техники и вооружений, в том числе Россия.

Свои масштабные закупки оружия сами страны-члены Совета сотрудничества мотивируют объективной необходимостью, как они заявляют, наращивания и модернизации — в условиях сохраняющейся нестабильной обстановки в зоне Персидского залива — их национальных вооруженных сил и укрупнения коллективных военных контингентов организации. В 2012 г., помимо объединенных вооруженных формирований ССАГПЗ «Щит полуострова», в военно-оборонной структуре Совета сотрудничества имелись также объединенные специализированные формирования ВВС и ВМС — «Сокол полуострова» и «Солидарность».

Начало создания таких контингентов можно датировать 1986 г., временем образования коллективных военных формирований «Щит полуострова» (размещены на территории Саудовской Аравии, на военной базе в районе Хафр аль-Батин, вблизи границы с Ираком; состоят из подразделений сухопутных сил, ВВС и ВМС, численностью 5 тыс. чел.). Расходы по их содержанию покрываются из бюджета Совета сотрудничества. Формируется он из взносов стран-членов ССАГПЗ, выплачиваемых участниками «аравийской шестерки» строго пропорционально численности их контингентов в составе формирований «Щит полуострова» (Саудовская Аравия и Оман выступают за их укрупнение). Численность вооруженных сил стран-членов ССАГПЗ в 2012 г. составляла 360 тыс. чел.

Стратегия обеспечения коллективной обороны стран-членов ССАГПЗ предусматривает создание «зонтика безопасности» (путем формирования единой системы ПВО), сил быстрого реагирования, а также координацию действий в областях закупок вооружений и подготовки военных кадров.

Соглашение о совместной обороне подписано странами-членами ССАГПЗ в декабре 2000 г. (предложение Омана о создании в этих целях 100-тысячной армии под объединенным командованием принято не было)[85]. В 2001 г. введена в строй система идентификации и слежения за самолетами, получившая название «Пояс безопасности». В декабре 2009 г. принято решение о формировании коллективных сил быстрого реагирования, численностью в 22 тыс. чел. Размещены они по местам постоянной дислокации входящих в них контингентов. Задействовать их предполагается в местах возникновения угрозы безопасности любой из стран-членов ССАГПЗ (посредством их переброски морским или воздушным путем).

Увеличение странами-членами ССАГПЗ закупок оружия сопровождается активными мероприятиями по наращиванию национальных военно-оборонных структур, в том числе по созданию новых военных баз. Кувейтом, судя по всему, взята линия на превращение в постоянно действующие и хорошо укрепленные в военном отношении базы двух стратегических островов в Персидском заливе — Барба и Бубияи (вопрос о принадлежности этих островов между Кувейтом и Ираком, к слову, до сих пор документально не урегулирован) (15). Оман, похоже, при содействии США акцентирует внимание на вопросах модификации своих баз под углом зрения возможного использования их в целях обеспечения безопасности Ормузского пролива, через который осуществляется сегодня 60% мирового объема экспорта нефти. В рамках мероприятий «аравийской шестерки» по обеспечению безопасности судоходства в Персидском заливе и Аравийском море можно рассматривать и создание новой военно-морской базы в эмирате Фуджайра, что в ОАЭ (16).

Обращают на себя внимание формы работы ведущих мировых производителей оружия по продвижению своей продукции на рынки состоятельных в финансовом отношении нефтедобывающих стран Аравии. Англия, например, делает акцент на заключении долговременных и многопрофильных соглашений, охватывающих сразу и сухопутную, и военно-воздушную, и военно-морскую сферы. Примером тому — нашумевший в свое время проект «Аль-Ямама», заключенный с Саудовской Аравией на сумму в 20 млрд ф. стер.[86]

Практикуют англичане и такую форму работы, как предложение их покупателям в Аравии так называемых льготных списков. Обозначенные в них виды оружия поступают к покупателям по льготным ценам и, как правило, — на устраиваемых покупателей условиях оплаты их стоимости. Такая схема использовалась, в частности, во взаимоотношениях Лондона с Кувейтом.

Франция делает упор на привлечение свободного капитала из стран-членов ССАГПЗ для разработки и производства новых моделей оружия и боевой техники с последующей их поставкой государствам-донорам[87]. В отношении крупных заказчиков из числа участников «аравийского пула» Париж использует также тактику льготных цен и отсрочек по платежам. Примером тому — сделка на поставку Францией боевой техники для ВМС Саудовской Аравии[88].

В схватке за рынки Аравии ведущие производители оружия учитывают, конечно же, и решение участников «аравийской шестерки» относительно поэтапного перехода к унификации вооружений. Решение на этот счет было принято на совещании министров обороны стран-членов ССАГПЗ, состоявшемся в Кувейте 15-17 ноября 1992 г.

Накручиванию спирали региональной гонки вооружений в зоне Персидского залива способствовал Ирак: его война с Ираном[89], оккупация Кувейта, а также ядерные амбиции Саддама Хусейна. Данные, которыми располагает сегодня мировое сообщество, свидетельствуют, что во времена правления Саддама Хусейна в Ираке велись работы по созданию ядерного оружия.

В контексте довольно не простой в то время военно-политической обстановки на Ближнем Востоке Багдад, похоже, вынашивал идею о достижении паритета сил с Израилем. И действовал в этом направлении целеустремленно, без оглядки на общественное мнение. Факт сооружения в Ираке объектов, предназначавшихся, по мнению специалистов, для производства ядерного оружия, был подтвержден — во время работы там, в разное время (в период 1991-1998 гг.), инспекционных групп ООН и МАГАТЭ. Думается, неслучайно, поэтому, Багдад и пытался, как мог, уклоняться от проведения проверок этих объектов специалистами ООН.

В заявлениях МАГАТЭ по данному вопросу содержались обращения к Ираку насчет того, чтобы Багдад выполнял соответствующие решения СБ ООН и не препятствовал доступу экспертов ООН и МАГАТЭ к объектам в местах, указанных в резолюции Совета Безопасности ООН. При этом особо подчеркивалось, что несоблюдение Ираком в полном объеме обязательств, вытекающих из резолюции 687 СБ ООН, чревато для него серьезными последствиями. В выводах, представленных миссией гендиректора МАГАТЭ Х.Бликса (по итогам его поездки в Ирак в июле 1991 г.) генеральному секретарю ООН, отмечалось, что действия иракской стороны «не оправдали ожиданий Совета Безопасности», что Багдад не выполнил требование СБ ООН о доступе инспекционных групп ООН и МАГАТЭ к целому ряду сооружаемых в Ираке объектов, классифицируемых специалистами как пригодных к производству ядерного оружия.

Ирак официально признал факт ведения им соответствующих работ. В письме министра иностранных дел Ирака на имя генерального секретаря ООН от 7 июля 1991 г. впервые открыто говорилось о том, что у Ирака, действительно, имелась программа, ставившая целью производство обогащенного урана. Масштабы ядерной деятельности Ирака, раскрывшиеся впоследствии, были впечатляющими. Согласно оценкам экспертов, в случае успеха Ирак мог бы изготовить 20-40 атомных бомб. В качестве главного фактора, вынудившего Саддама Хусейна пойти на признание проводимых Ираком работ в области ядерных исследований, смело, думается, можно назвать угрозу применения силы, недвусмысленно прозвучавшую в адрес Багдада со стороны США и НАТО.

Не могли не способствовать нагнетанию напряженности в зоне Персидского залива и масштабные военно-оборонные мероприятия Ирана, в том числе довольно крупные закупки Тегераном авиационной и ракетной техники у России и Китая. Не остались незамеченными в странах-членах ССАГПЗ и сообщения международных информационных агентств об усилиях Тегерана по налаживанию сотрудничества с Пекином в области ядерных исследований. Все эти действия Ирана классифицировались участниками «аравийской шестерки» не иначе как проявление на деле политической установки Тегерана на достижение абсолютного военного превосходства Ирана в зоне Персидского залива, на превращение Ирана в «непререкаемый никем региональный центр силы» (20). Объективно все это не могло не содействовать ни дальнейшему нагнетанию напряженности в зоне Персидского залива, ни увеличению ассигнований монархий Аравии на военно-оборонные цели. На действия Тегерана по накачиванию военных мускулов арабы Аравии должны были реагировать. И они делали это, притом сообразно их пониманию и оценке действий и поступков Тегерана.

По данным лондонского Института стратегических исследований, иранские ВВС, практически выведенные из строя в ходе ирано-иракской войны, были восстановлены Тегераном уже к середине 1992 года. И в первую очередь за счет масштабных закупок боевых самолетов российского производства (порядка 110 единиц) (21), что, по оценкам английских военных специалистов, сразу же увеличило оборонный потенциал Ирана на 40% (22). К этому следует добавить и поступление в войска Ирана более 100 самолетов, состоявших прежде на вооружении иракских ВВС. Их перегнали в Иран по личному распоряжению Саддама Хусейна во время кампании антииракской коалиции по освобождению Кувейта. Факт поступления этих самолетов в распоряжение иранских вооруженных сил признал командующий ВВС Ирана бригадный генерал Мансур Саттари, заявивший в январе 1992 г. об их передаче в войска после завершения ремонта и доукомплектования (запасные части к ним были получены из России и ряда стран Восточной Европы) (23).

По мнению западных военных специалистов, мероприятия Тегерана по восстановлению и модернизации иранских ВВС, завершившиеся к концу 1992 г. полным восстановлением их потенциала по состоянию на начало 1980-х годов (80 самолетов в 1982 г.), увеличили военно-наступательные возможности Тегерана. И как следствие, оказали довольно сильное воздействие на страны-члены ССАГПЗ в том, что касается масштабов и темпов реализации ими программ модернизации национальных ВВС и ПВО. Более того, подтолкнули к переводу в практическую плоскость планы стран-членов Совета сотрудничества по созданию интегрированной субрегиональной системы ПВО Арабского побережья Персидского залива.

Инцидент с доставкой северокорейским судном ракет «Скад-С» в иранский порт Бендер-Аббас, произошедший в марте 1992 г., ускорил получение арабскими странами Персидского залива американских противоракетных комплексов «Патриот». И гонка вооружений в этом районе мира начала приобретать качественно иные параметры. Ракетный компонент стал выступать в ней как доминирующий. Объединенные Арабские Эмираты срочно обзавелись крылатыми ракетами и инициировали установление сотрудничества в области космической разведки с США и Россией. «Ракетную лихорадку», охватившую район Персидского залива, подогревали сообщения мировой прессы (французской газеты «Монд», например) о налаживании Ираном (с помощью Китая и Северной Кореи) производства ракет с радиусом действия от 200 до 375 милей (24).

В начале 1990-х годов Иран принял долгосрочную программу перевооружения армии и Корпуса стражей исламской революции, стоимостью 25 млрд долл. США (25). Только за период 1990- 1993 гг., и только на закупки оружия у России, Китая и Северной Кореи, Иран израсходовал 14 млрд долл. США (26).

Реализуя программы модернизации национальных вооруженных сил и претворяя в жизнь планы по созданию в рамках Совета сотрудничества коллективной структуры обороны и безопасности, страны-члены ССАГПЗ уделяют пристальное внимание совершенствованию уже налаженных ими ранее систем ПВО. В Саудовской Аравии функционирует система ПВО «Щит мира», самая современная, пожалуй, из всех действующих сегодня за пределами НАТО. В ОАЭ — система ПВО «Лямбда»; в Кувейте — комплекс ПВО, состоящий из радиолокационных станций производства «Томсон» и ракет «Хок». При техническом содействии США и Франции все они объединены в единую субрегиональную сеть ПВО, самую дорогую, к слову, на Ближнем Востоке, стоимостью более 16 млрд долл. США.

В последнее время в деятельности стран-членов Совета сотрудничества отчетливо просматривается линия на форсирование усилий по реализации одной из ключевых установок их политики в военно-оборонной сфере — созданию собственного военно-промышленного комплекса (ВПК).

В фарватере усилий «аравийской шестерки» на данном направлении деятельности выступают ОАЭ. Налаживанием структуры национального ВПК в ОАЭ занимается государственная компания «Тавазун Холдинг» (Tawazun Holding). На XI-ой Международной выставке вооружений в Абу-Даби (IDEX) в феврале 2013 г. компании-участники ВПК ОАЭ представили довольно широкий ассортимент выпускаемой ими продукции, в том числе сторожевые корабли, армейские грузовики и боеприпасы. Во время работы выставки было официально объявлено о создании в ОАЭ специализированной индустриально-промышленной зоны Tawazun Industrial Park. Планируется, что в ближайшие 5 лет в развитие и обустройство этой зоны (расположена между Абу-Даби и Дубаем), где уже размещены производственные мощности семи заводов компании «Тавазун Холдинг», будет вложено не менее 680 млн долл. США. Военное руководство ОАЭ обратилось к компаниям-участникам выставки, в первую очередь к тем из них, кто вовлечен в аэрокосмическую военную индустрию, с предложением изучить вопрос о возможности производства выпускаемой ими продукции в новой специализированной индустриальной зоне ОАЭ, открытой для работы в ней иностранных компаний. Земля под строительство там заводов и промышленных мощностей будет сдаваться иностранным компаниям в долгосрочную аренду по цене 8-10 долл. США за кв. фут. (27).

Энергетическое, финансовое, торгово-экономическое и военно-стратегическое значение района Персидского залива в структуре современных мирохозяйственных связей и международных отношений настолько велико, что делает необходимым активизацию усилий мирового сообщества в целях его скорейшей демилитаризации. Особую актуальность приобретает в связи с этим идея о превращении всего региона Ближнего Востока в зону, свободную от оружия массового поражения. С конкретной инициативой на этот счет (к сожалению, не реализованной) выступил бывший президент Египта X. Мубарак. Суть ее состояла в том, чтобы все государства ближневосточного региона, обладающие любым из видов оружия массового поражения — будь-то ядерным, химическим или биологическим — ликвидировали его, а не располагающие таковым, — взяли на себя обязательство не стремиться к его приобретению (28).

Не утратило, думается, своей актуальности и предложение России о создании на Ближнем Востоке регионального центра по уменьшению военной опасности (29). Представляется, что вполне обоснованным было бы образование аналогичных центров и в масштабах отдельных районов Ближнего Востока, в том числе в бассейнах Персидского залива и Красного моря.

Комплекс разоруженческих проблем Ближнего Востока прорабатывается в контексте арабо-израильского урегулирования — в рамках многосторонней рабочей группы ООН по контролю над вооружениями и региональной безопасности на Ближнем Востоке. Обсуждается (этой группой) и идея насчет разработки мер доверия применительно к Ближнему Востоку. Дискуссии, ведущиеся по данному вопросу, демонстрируют наличие различий в подходах. Если Израиль выступает за рассмотрение в первую очередь вопросов, связанных с мерами доверия, то арабские страны, в том числе участники «аравийского пула», делают акцент на проблеме контроля над вооружениями, и главным образом — ядерными. Как бы то ни было, но переговорный процесс идет, и наращивать его было бы полезно. На сегодняшний день он представляет собой реальный путь для продвижения народов и стран Ближнего Востока к изысканию совместными усилиями приемлемой для них модели разоружения и демилитаризации всего ближневосточного региона.

Сохраняющаяся взрывоопасная ситуации в зоне Персидского залива характеризуется беспрецедентной даже для этого района гонкой вооружений. Появление у государств зоны Персидского залива химического оружия (по мнению специалистов, оно имеется у Ирана) и ракетной техники, стремительное наращивание ими обычных вооружений, как не парадоксально, но лишь понижает порог их национальной безопасности. На этом пути выхода нет. Есть лишь угроза возникновения нового крупномасштабного кризиса, чреватого вооруженным столкновением.

С учетом возможности такого развития ситуации следовало бы, как представляется, более энергично переходить к поискам — путем многосторонних переговоров — структуры коллективной безопасности для зоны Персидского залива.

В июле 1991 г. «большая пятерка» в лице постоянных членов Совета Безопасности ООН, являющихся, к слову, крупнейшими в мире странами-экспортерами вооружений, начала, было, дискуссии по вопросу о приостановке поставок оружия в потенциально конфликтные районы «третьего мира». В декабре 1991 г. в ООН было достигнуто понимание относительно целесообразности открытия международного регистра военных поставок — как инструмента ООН по контролю над экспортом вооружений. Процессу этому, думается, следовало бы придать новый дипломатический импульс, сделав при этом особый упор на районе Персидского залива, являющемся, по меткому выражению российских дипломатов, районом «нестабильной стабильности».

Представляется, что ключевыми принципами концепции коллективной безопасности зоны Персидского залива вполне могли бы стать те из них, что были разработаны в свое время странами-членами Совета сотрудничества, а именно:

а) уважение существующих в этом районе мира режимов власти и границ, унаследованных от предыдущих поколений; б) недопущение чьего-либо диктата и внесения силой, каких бы то ни было, изменений географического, политического или идеологического характера в сформировавшуюся в данном районе государственно-политическую и территориально-географическую реальность; в) мирное сосуществование расположенных там государств; невмешательство во внутренние дела друг друга; г) коллективная ответственность всех стран этого района, являющегося важным энергетическим центром мира, за обеспечение его безопасности.

Российский подход к данному вопросу был изложен президентом Российской Федерации В.В. Путиным в ходе официального визита в ОАЭ в сентябре 2007 года. Суть его состоит в поэтапном продвижении к созданию Организации по безопасности и сотрудничеству в зоне Персидского залива (ОБСПЗ), куда, помимо стран этого района, могли бы войти на правах наблюдателей или ассоциированных членов Россия, США и другие заинтересованные стороны.