Аромат роз

ГЛАВА 11

Все последующие дни Зак испытывал чувство обреченности. Правда, Кэйт больше не запрещала Миранде приходить к нему. Но это не успокаивало Зака. Одно неверное слово, только одно, и она больше не разрешит ребенку видеться с ним. Сколько раз он ловил на себе ее взгляд, играя с Мирандой. Что выражал этот внимательный взгляд: страх, тоску, может быть, ревность? Он до сих пор не понимал, как она к нему относится.

Она явно хотела, чтобы он встал на ноги и покинул ее дом как можно скорее. Она не высказывала этого, но он это чувствовал. Кэйт была по-прежнему любезна с ним. Но когда он впервые оделся и присел на край кровати, она не скрывала радости и убеждала его встать на ноги. Ему удалось подняться и сделать несколько нетвердых шагов. В эту минуту он понял, как она хочет поскорее избавиться от него.

Чем он был для нее? Только чудовищем, способным похитить сердце ее ребенка и безжалостно разбить его.

Но то неистовство, с которым Кэйт ограждала от него Миранду, ее неизменная подозрительность только сильнее разжигали желание Зака подружиться с девочкой. Он как-то странно сосредоточился на этом. Он старался убедить Кэйт, что его дружба с Мирандой — самое лучшее, что пока было в жизни малышки. Хуже всего то, что, сам того не сознавая, Зак страстно привязался к девочке.

Миранда… Смех, очарование, радость — все это связывалось у него с ее образом. Когда она сидела у него на руках, прижавшись к нему, он испытывал блаженство. Он готов был часами слушать ее разговоры. Ее бесконечные вопросы об окружающем мире заставляли его по-новому взглянуть на знакомое и привычное. Он не всегда мог ответить на ее вопросы, но они заставляли его глубоко задумываться над тем, что казалось ему хорошо известным. Почему начинается ветер и когда прекращается? Почему люди говорят: «Прошу прощения», сделав что-то нехорошее? Почему у мужчин может быть толстый живот, а женщины должны носить корсет? Почему сливки отделяются от молока? Почему верующие люди говорят: «Побойся Бога», а сами Его не боятся? Почему у одних растений есть цветы, а у других— нет? Если в облаках вода, то почему небо перед бурей становится темным? От чего бывает молния? И почему перед грозой воздух колючий?

Один из ее вопросов, так и оставшийся без ответа, особенно беспокоил Зака. Почему родители могут плохо относиться к детям, и их за это не наказывают, а когда дети плохо ведут себя, их бьют. Не шлепают, не наказывают, не ругают, а именно бьют. Выражение лица Миранды, когда она об этом спросила, так поразило Зака, что мурашки пробежали у него по спине.

Когда Миранда не задавала вопросов, как это обычно бывало, Зак развлекал ее рассказами или играл с ней. Они часами играли в «oпс», игру, которую придумал Зак. Она заключалась в том, чтобы поймать мячик в чашку. Когда Миранда теряла к этому интерес, он просил ее принести две палки и пяльцы для вышивания. Тогда они ловили кольца с помощью палок.

Поскольку Миранда была девочкой, Зак понимал, что наступит момент, когда она попросит его поиграть с ней в куклы. Этого Заку очень не хотелось, но, когда это случилось, он не смог отказать ей. Миранда принесла горстку жалких лоскутков, а уж таких кукол он никогда не видывал. Кэйт смастерила их из разных носков. Глаза у них были из разных пуговиц, волосы из ниток так спутались, словно они страдали тяжелой формой парши. Даже их платья были сшиты из старых кусков траурной одежды. Но, принеся этих кукол, Миранда сделала реверанс и обращалась с ними, как с принцессами.

И Зак стал играть в куклы. «Черт побери, только неполноценный мужчина боится показаться смешным».

— Это наш секрет, — убеждал он Миранду. — Если мама войдет, куклы должны спрятаться под кровать.

Сначала Миранда усмехнулась, но потом все же согласилась. В начале игры возникло недоразумение: Миранда заявила, что кукла Зака Сюзанна—девочка, а поэтому не должна говорить грубым голосом. Чувствуя абсурдность ситуации, Зак попытался изменить голос, но его усилия вызвали смех Миранды. Они порешили на том, что у Сюзанны болит горло.

За день игры в куклы Зак узнал о Миранде больше, чем за все предыдущее время. Он сразу же отметил, что в кукольных семьях всегда была мама, а папы не было. Когда он попытался это исправить, любимая кукла Миранды Сара быстро спряталась под простыню.

— Куда ушла Сара? — осторожно спросил Зак, не понимая, почему побледнела Миранда. — Она устала играть?

— Она в шкафу, — ответила Миранда.

— В шкафу? — не понял Зак. — Почему, Миранда?

— Потому что пришел ее папа, а она его не любит. Зак оторопел.

— Так давай дадим ей нового папу.

— Она не может взять нового. А вдруг старый вернется.

В этом был скрытый смысл. Зак удивился:

— Она так и прячется в шкафу? В этом нет ничего хорошего.

— Ей нравится в шкафу. Она ничего плохого там не делает. Она знает, мама не скажет, где она, и папа не найдет ее.

— Понимаю. — Конечно, всего Зак не понял, но почувствовал, как сжалось сердце.

— Мэнди, Саре правда страшно?

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— В шкафу—нет, пока папа не начнет ее звать. А она не отвечает, и тогда ей страшно, потому что он становится сумасшедшим, если она не приходит.

— И что он делает, когда сумасшедший? Уголки ее маленького рта дрогнули.

— Он нападает на маму. — Она взглянула украдкой через плечо. — Поэтому Сара плачет. Ведь у ее мамы будут синяки, но если Сара выглянет, то папа ей тоже наставит синяков. — Она взглянула затравленно. — Мама Сары говорит, что для взрослых это не так больно, как для маленьких. Но Сара думает, что мама обманывает ее, и ей грустно.

— И много у ее мамы синяков? — Зак сомневался в том, что хочет услышать ответ ребенка. Но Миранда не ответила ему прямо. Вместо этого она сказала:

— Пусть ее папа снова уедет. В путешествие. Он может пойти в… — Она сморщила нос. — Какое есть далекое место, куда никто не ходит?

— Техас?

Миранда радостно кивнула. Зак осторожно спросил:

— А почему Сара с мамой сами не уедут путешествовать? Им тогда не пришлось бы бояться, что папа вернется.

— У них не хватит денег на путешествие. И папа всегда найдет их, если они попытаются уйти. Однажды Сара с мамой спрятали пенни на трамвайный билет, но кондуктор и шериф высадили их в Медфорде и ждали, когда папа их заберет. После этого папа Сары спрятал все пенни.

— Понимаю, — мягко сказал Зак. — Значит, мы должны убрать их папу подальше. В самый Техас, чтобы он долго-долго не мог вернуться.

Она с восторгом согласилась. В тот раз на этом и закончилось. Зак никогда уже не пытался ввести в игру папу. Но это не избавило его от подозрений. Миранда была славной девочкой. Играя с ней в куклы, он понял, что у нее живое воображение. Но насколько изобретательным может быть ребенок ее возраста? Если у нее нет своего отца, откуда она может знать о синяках, поездах, кондукторах и городе Медфорде?

Пару раз он пытался расспросить Кэйт об исчезнувшем муже: что за человек был Джозеф Блейкли? Не он ли причина страха, часто мелькавшего в глазах Кэйт и Миранды? Впрочем, Зак не настаивал. В конце концов, Джозеф был мертв. Если раньше он и представлял угрозу для них, то теперь его не было. Зак не имел права вторгаться в прошлое Кэйт. Ведь у него тоже есть тайны.

Кэйт редко вспоминала Джозефа, и тогда лицо ее мрачнело. Воспоминания явно причиняли ей боль, — Но теперь Зак сомневался в том, что это боль потери.

Спустя неделю после того, как Кэйт разрешила Миранде приходить к нему, Зака разбудил детский голосок:

— Сегодня мамин день рождения!

Это с трудом дошло до сознания Зака. Он повернул голову и приоткрыл один глаз. Возле его кровати стояла Миранда, испачканная чем-то серым. Он мигнул и попытался сосредоточиться.

— Что ты сказала? — хрипло спросил он. По солнечному свету, льющемуся из окна, он понял, что уже утро. — Который час? — Он посмотрел на часы. — Чей день рождения?

Она держала в руках смятые листы бумаги, ее глаза блестели, как ему показалось, от слез. Губы ее скривились, подбородок дрожал. Она повторила.

— Моей мамы.

— Твоей мамы? — Зак снова моргнул и зевнул.

— Я хотела сделать для нее бумажную розу, но забыла как.

Зак не думал, что из-за этого стоило плакать. Он сел, пригладил волосы и тряхнул головой, чтобы окончательно проснуться.

— Бумажную розу?

Она положила свернутую бумагу на его кровать.

— Ты можешь это скрепить?

Он пристально посмотрел на бумагу.

— Милая, я не умею делать цветы. Ее губы задрожали.

— Хорошо, я попробую, — тут же сказал он. В конце концов, делать бумажные цветы не так уж трудно.

Минут через десять Зак понял, что это не так. Чертовски трудно! Он прекратил попытки. Розы выглядели на редкость жалко. Миранда разразилась слезами, и это окончательно разбудило Зака.

Он отшвырнул бумагу и посадил ее на колени, стараясь, чтобы она не слишком давила на больную ногу.

— Не надо из-за этого плакать. Она всхлипнула еще сильнее.

— Я хотела подарить маме что-нибудь красивое.

— Подаришь, мы что-нибудь придумаем.

Устроив ее у себя на коленях, он прижался щекой к ее шелковистым волосам. Они пахли мылом и чем-то неуловимым, чем пахнут малыши. Он узнал этот запах, общаясь с Мирандой. Возможно, это особый запах детства.

— Дорогая, не плачь, пожалуйста. Я же сказал, мы что-нибудь придумаем.

— Но у меня нет для нее подарка, — рыдала она. — Мама скоро вернется из амбара и будет ждать поздравления, а у меня ничего нет.

— Мы ее чем-нибудь порадуем, но она должна подождать. Пусть думает, что мы забыли, а к вечеру мы ее поздравим. Подарки, которые не надеешься получить, — приятнее всего.

— А почему?

Не выпив кофе, Зак не мог проявить особой изобретательности.

— Ты можешь подарить ей настоящие розы. Большой красивый букет. Ей понравится.

— Но это же ее розы, а не мои. Я хочу подарить ей что-то свое, красивое. Ей никогда не дарили красивого, мистер Зак, ни одной вещички.

Да, он заметил, что, кроме Кэйт и Миранды, в этом доме не было ничего красивого.

— Ты можешь подарить ей букет полевых цветов. Она обрадуется. Когда они завянут, она положит их в Библию, и они сохранятся там надолго.

— Я могу нарвать только львиный зев. Он улыбнулся.

— Львиный зев — прелесть.

— Но это же сорняки. Мама всегда выпалывает их. Значит, не годится.

Зак порылся в памяти. Вдруг он вспомнил, что они с отцом много лет назад дарили матери.

— Я придумал! Давай сделаем для нее картину из дерева.

Это заинтересовало Миранду.

— Как это?

Зак подумал: уж не пользуется ли она тем, что он не может устоять перед ее слезами.

— Это такая картинка из дерева. Женщины вешают их на стены. Мы вырежем в центре розу, а фон замажем сажей. Это будет лучшее из всего, что ей дарили.

Ее глаза засияли от удовольствия. Почувствовав облегчение, Зак краем простыни вытер Миранде щеки.

— Ну, так за дело!

— Можно я сначала выпью кофе и позавтракаю, а то сюрприз не получится: мама принесет завтрак и увидит наш подарок.

Сразу же после завтрака Зак послал Миранду в амбар за подходящим куском дерева. Поскольку она никогда не видела таких изделий, ей было нелегко подобрать дощечку. Она четыре раза ходили в амбар, пока не принесла наконец деревяшку подходящего вида. Зак боялся, что она порежет себе пальцы перочинным ножом, поэтому занялся резьбой сам, Миранда же делала «самую важную часть работы» — придерживала край доски.

Когда вошла Кэйт, они впопыхах спрятали газету со стружками и наполовину законченную работу. Зак, сидя в постели, завершал работу при помощи бритвы, хотя это было не слишком удобно.

После обеда он отослал Миранду из комнаты, чтобы надеть джинсы. Потом, убрав с постели остатки стружек, они снова принялись за работу. К концу дня резьба по дереву была закончена, оставалось только замазать фон картины сажей. Зак думал об этом весь день. Эту часть работы Миранда могла бы сделать сама.

— Не принесешь ли мне немного сажи?

— Сажи?

— Да. Понимаешь, это то, что остается в печи после огня, на решетке.

Услышав это, Миранда побледнела, в ее глазах мелькнул ужас, и она посмотрела на кончики пальцев. Он понял, что ей приходилось обжигаться. Многие дети играют с огнем, и в них таится страх перед ним.

Превозмогая слабость и дрожь в коленках, он сполз с кровати и встал на ноги.

— Почему бы мне не принести сажи самому? — сказал он весело. — Показывай, куда идти.

— Это в комнате возле кухни, — произнес тонкий голосок. — Есть еще в прихожей, но туда дальше идти.

— А где кухня? — Зак думал, что Миранда покажет ему дорогу, но она, по-прежнему бледная, осталась на кровати. Зак не был уверен в своих силах, но, раз уж это испугало ее, у него не было выбора. Надо идти самому.

Дом был не очень большой, и он догадывался, что кухня на первом этаже.

— Сиди тихо, — сказал он, держась за кровать и с трудом двигаясь к двери. — Я скоро вернусь. — Сделав несколько нетвердых шагов, он добавил: — Может, я и не скоро вернусь, но ты не беспокойся.

Через несколько минут он вернулся в спальню с сажей в руке, настолько утомленный, словно пробежал пять миль. Едва добравшись до кровати, он рухнул на нее. Пришлось подождать с работой, пока у него не восстановилось дыхание.

Тем не менее, когда Кэйт закончила работу в саду и вернулась, подарок был готов. Вне всяких сомнений, это было произведение искусства. Они, к сожалению, не смогли отполировать его, хотя Зак и пытался загладить неровности обратной стороной ножа. Но Миранда была в восторге. Они договорились преподнести его, когда Кэйт принесет ужин для Зака.

Их тщательно разработанный план шел как по маслу, пока Кэйт не наклонилась, чтобы поставить ужин на колени Зака. В этот момент Миранда выскочила из-под кровати с воплем: «Сюрприз!», таким громким, что Кэйт от испуга чуть не опрокинула поднос с едой для Зака.

— О Боже! — воскликнула она, хватаясь за сердце. — Что случилось?

Сияющая Миранда сунула ей в руки деревянную картинку.

— Подарок тебе на день рождения. Это я сделала для тебя!

Глаза Кэйт расширились, когда она увидела плод творчества Зака. Она потрогала розу пальцами, выразив такое удовольствие, какое производит далеко не каждое произведение искусства. Зак внутренне одобрил ее прекрасную игру.

— О, Миранда! — прошептала она. — Как красиво!

— Мистер Зак помогал мне, но только немного. Кэйт улыбнулась.

— Какая прелесть! Неужели ты сама сделала это для меня? Только немного помогал? Даже не верится.

Глаза Кэйт наполнялись слезами. Она опустилась на колени и обняла дочь.

— Мне никогда не дарили ничего подобного. Обычно все забывают о моем дне рождения.

— Только не я! — выпалила Миранда. — Я всегда буду дарить тебе подарки на день рождения. Мам, только посмотри.

— Вижу. Как чудесно, что у меня такая заботливая маленькая девочка. — Зак заметил, что у нее на щеках блестят слезы. Кэйт вытерла их рукавом и заморгала.

— Кажется, что-то попало в глаза, щепка, наверное. Миранда бросила на Зака тайный «я-тебе-говорила» взгляд. Своим рукавом она помогла матери вытереть слезы. Зак уставился в тарелку. «Счастливые слезы». Он спрятал улыбку, принимаясь за сома.

— Это надо отметить, — заметила Кэйт. — А почему бы нам не устроить праздник после ужина?

Миранда запрыгала от восторга.

— Устроим прямо здесь, чтобы и мистер Зак праздновал с нами!

Кэйт поднялась, все еще держа подарок в руках.

— Конечно, как же без него, ведь он помог тебе сделать такой чудесный подарок!

Искренность Кэйт воодушевила Зака. Она рассматривала картинку, гладила ее поверхность, снова и снова проводя пальцем по линиям резьбы. Он вглядывался в ее лицо, пытаясь уловить хоть тень притворства. Но видел только умиление. Изображение розы, примитивное и несовершенное, действительно очень много значило для нее.

Зак отвернулся, но не для того, чтобы пощадить ее чувства, а чтобы скрыть свои.

Вскоре после ужина до него донесся аромат свежевыпеченного печенья. Через несколько минут Кэйт и Миранда вошли в его комнату, каждая с подносом в руках. Девочка несла тарелку с печеньем, а Кэйт — три чашки и кувшин с горячим какао.

— Вот и праздник наступил! — радостно объявила Миранда. — Ты готов?

Зак не знал, в чем, кроме трапезы, может заключаться праздник, но надеялся, что девочка не будет разочарована. Он напрасно беспокоился: Кэйт была достаточно изобретательна: они рассказывали истории, пели песни, играли в шарады. За всю свою жизнь Зак никогда так не смеялся. Когда стало уже поздно, Кэйт усадила Миранду на колени и завершила праздник еще одной историей: она рассказывала ее так тихо, что Миранда начала клевать носом. Решив, что ребенок уснул, Кэйт оборвала рассказ. Миранда тут же проснулась.

— А что было дальше?

— Извини, дорогая, твои глазки были закрыты, и я подумала, что ты задремала.

— Мои глазки не спят, пока не уснут ушки.

Кэйт закончила рассказ. Заку показалось, что она и сама засыпает. Днем она столько работала, что это могло бы свалить с ног и мужчину. Многие мамы просто взяли бы подарок, поблагодарили и пошли спать. Но только не Кэйт. Для нее дочка была важнее всего. Прежде всего, она старалась доставить ей радость. Наблюдая за сменой чувств на лице Кэйт, Зак подумал, как было бы приятно, если бы она хоть раз и на него так посмотрела.

Он понимал, что уже злоупотребляет гостеприимством, но ему очень не хотелось покидать этот дом. Эта мысль беспокоила его. Еще день — и ему станет незачем здесь оставаться.

Через открытое окно до него долетали звуки летней ночи. Чудный фон для нежного голоса Кэйт. Стрекот сверчков, кваканье лягушек, легкий ветерок, шелестящий в листве и в высокой траве. Как мирно и спокойно! Если бы время материализовалось, Зак набрал бы полные пригоршни этих чудесных минут и спрятал под подушку. Но часы пробили, и чарующее мгновение ушло навсегда.

Закончив рассказ, Кэйт погладила Миранду по головке и прошептала:

— Пойду, уложу ее. — Она подняла на него лучистые глаза. — Я вернусь за посудой.

Он не мог ничем помочь ей, но, заметив тени у нее на щеках, сказал:

— Оставьте на утро. Вам тоже пора отдохнуть.

— Это такая приятная усталость, — с улыбкой ответила она. — Все женщины мечтают о таких радостях.

— Радостях? — Она работает, как вол, целыми днями, к тому же кормит его, отказываясь брать деньги. Зак поручил Маркусу привезти продуктов: муки, сахара, картошки, копченого и вяленого мяса, всего того, что в больших количествах запасал он. Но этого недостаточно. Ей нужен мужчина. Большинство фермерских вдов, едва сбросив траур, обзаводятся новым мужем, просто чтобы выжить. Конечно, она понимает это, но по ней этого не скажешь.

Он мог бы стать неплохим претендентом. Он любит ее ребенка. Его владения граничат с ее фермой. Он неплохо обеспечен, и никто не может сказать, что он не справляется с тяжелой мужской работой. Он дал бы ей все, что нужно женщине.

От этой мысли у него перехватило дыхание. Он хотел бы дать ей так много! Понимает ли она это? Почему она смущается, встречаясь с ним взглядом? Разгадала его мысли?

Она поднялась, держа Миранду как бесценное сокровище.

— Если я оставлю уборку на завтра, это выбьет меня из колеи на целый день. Поэтому лучше сделать это сегодня.

— Я постараюсь помочь вам.

— Ерунда. Это займет не больше пяти минут. —Она пошла к двери. — Я сейчас вернусь.

Пока ее не было, Зак встал с кровати и занялся уборкой. Каждый шаг давался ему с трудом. Руки его дрожали, но ему все же удалось собрать чашки и поставить тарелку с печеньем на поднос. После этого он лег, проклиная свою слабость и понимая, что только это оправдывает его пребывание в доме Кэйт.

Оправдывает! Он оправдывался бы перед Кэйт целыми днями, если бы это могло отодвинуть неизбежное. Он знал, что его пребывание здесь подходит к концу. Маркус и Чин Ли помогут ему вернуться домой. Он закрыл глаза, откладывая решение и не зная, что делать. Женщина и ребенок не принадлежат ему. И никогда не будут принадлежать. Пора взять себя в руки и уйти отсюда.

— Не надо было, Закария. Я и сама собрала бы. Услышав ее голос, он открыл глаза и поднял голову.

— Это мой вклад в ваш день рождения. Она подошла к нему.

— Ваш вклад—это чудесная картинка. Спасибо, что вы занимались с Мирандой целый день.

— Это всего-навсего подарок. — Он спрятал улыбку, хотя только она выражала сейчас его чувства. — Если бы вы несколько дней назад намекнули, я бы не взялся помогать ей.

— Да, но поздравлять меня так же нелегко, как и вас. Это не мой день рождения.

Зак прикрыл глаза.

— Что это значит? Она усмехнулась:

— Да, это не день рождения. Не пойму, с чего она это взяла. — Она улыбнулась. — Я, впрочем, догадываюсь. Я думала об этом весь вечер, и, в конце концов решила, что она неправильно поняла то, что я сказала утром.

— И что же это было? Румянец тронул ее щеки.

— Да так, глупость. — Она взглянула в окно. — Сегодня было такое чудесное утро, когда я вошла с дровами. Я чувствовала подъем и сказала ей что-то о возрождении. Помню, она спросила: «Это день рождения?» Я сказала, что да, в переносном смысле.

Ему было знакомо то чувство обновления. Первые лучи солнца иногда дают ощущение, что прежде ничего не было. Он и сам испытывал это много раз.

Теперь усмехнулся он:

— И она поняла именно так? Почему же вы ей не сказали? Ведь вы так устали, зачем же этот праздник?

— Я не могла разочаровать ее после того, как она трудилась весь день над подарком. Она еще маленькая и не понимает, что год не может пройти за такое короткое время.

— Вы удивительная женщина, Кэти. Только не поступайте так слишком часто. Вы же одна, и у вас так много работы!

Она потянулась через кровать за подносом.

— Я же говорила, что это приятная усталость.

Когда она ставила один поднос на другой, он внезапно ощутил ее запах и теплоту дыхания. «Словно заживо погребенный», — подумал он о себе. Закрыв глаза, он попытался прикоснуться к ней.

— С вами все в порядке?

Черт побери, с ним не все в порядке, он вообще не уверен, что когда-нибудь будет в порядке.

— Все хорошо. Просто был такой длинный день.

Он поднял ресницы, моля Бога, чтобы она отодвинулась от него. Но она прикоснулась к его лбу. Он схватил ее за руку. Идиллия кончилась. В ее глазах он прочел лишь тревогу и желание освободиться.

«Хоть бы раз прикоснуться к ее дрожащим губам и убедиться, такие ли они теплые и влажные, какими покажутся! Хоть бы раз почувствовать близость ее тела! Только раз, черт побери!»

Он отпустил ее, удрученно глядя, как она пытается овладеть собой. Схватив поднос, Кэйт выбежала из комнаты. В дверях она оглянулась.

Она все знала. Он понял это по ее глазам. Она знала, и это приводило ее в ужас.