Артур и Запретный город

ГЛАВА 4

– Как так исчез? – восклицает мать Артура, в растерянности опускаясь на диван.

Отец садится рядом с женой и одной рукой обнимает ее за плечи.

Бабушка стоит перед ними, смущенно теребя платочек – как школьница, получившая двойку за контрольную.

– Не знаю, с чего начать, – бормочет бабушка, прекрасно понимая, что она одна виновата в случившемся.

– Начинайте с самого начала, – мрачно произносит отец.

Откашлявшись и прочистив горло, бабушка поправляет платье: она не привыкла выступать перед такой строгой аудиторией.

– Так вот, в первый день погода была прекрасная. Впрочем, погода была прекрасная и во все последующие дни. Вода в речке была на редкость теплая, и Артур решил пойти половить рыбу. Мы взяли удочки, принадлежавшие еще его дедушке, и отправились в путешествие, завершившееся на краю сада…

Зрители никак не реагирует, и это можно объяснить двумя причинами: либо рассказ о приключениях Артура на рыбалке захватил их, либо они решили, что бабушка постыдно тянет время.

– Вы даже представить себе не можете, сколько рыбок этот малыш может поймать за час! Попробуйте, угадайте! – с энтузиазмом восклицает бабушка. Но парочка шутить не намерена.

Родители переглядываются: их интересует не количество пойманных их очаровательным сыном рыбок, а продолжительность времени, которое бабушка собирается морочить им голову.

– Не могли бы вы оставить в стороне рыбалку и прочие занятия нашего сына и начать рассказ непосредственно с того дня, когда он исчез?! – восклицает отец, чье терпение подходит к концу.

Старушка вздыхает. Она хотела выиграть время, но только зря измотала себе нервы. Чуда не произошло – Артур не появился, а, значит, она впустую потратила время на бессмысленные ухищрения.

Ее внук исчез. Пора согласиться с этой печальной реальностью.

Она садится на кончик стула, словно боится кому-то помешать, и глубоко вздыхает.

– Каждый вечер я рассказывала внуку об Африке, показывала книги и дневники его деда. В этих дневниках и книгах очень много познавательного. Арчибальд был не только исследователем, но и поэтом, и в его записях есть много сказок и легенд, например, сказки народа бонго-матассалаи и их маленьких друзей минипутов, – дрожащим голосом объясняет бабушка.

Вспоминать о пропавшем муже для нее всегда большое испытание. Время не исцелило эту рану, она по-прежнему ощущает горечь утраты. Арчибальд исчез четыре года назад, но для нее это случилось вчера.

– А какое отношение имеют эти книги и записи к исчезновению Артура? – сухо спрашивает отец, отвлекая бабушку от воспоминаний.

– Понимаете… Арчибальда и Артура очень интересовала одна история. Они оба увлекались легендами о минипутах, и… Артур был уверен, что минипуты не просто существуют… а существуют именно в нашем саду, – неожиданно завершает бабушка.

Оба родителя смотрят на нее, как два барана на новые ворота.

– В этом саду? – переспрашивает отец, желая, видимо, убедиться, что он не ослышался и бабушка по-прежнему несет чушь.

Бабушка утвердительно кивает, и лицо ее становится еще печальнее.

Отец осмысливает сказанное ею, но так как соображает он туго, то для этого ему требуется много времени.

– Согласен, – наконец, произносит он. – Предположим, у вас в саду действительно живут минипуты. Собственно, почему бы и нет? Но какое это имеет отношение к исчезновению Артура? – Связать вместе полученную информацию он явно не в состоянии.

– К несчастью, когда мы приступили к именинному пирогу, прибыл месье Давидо, а вы сами знаете, как Артур быстро все схватывает! – восклицает бабушка, никогда не упускающая возможности сделать комплимент внуку.

– А кто такой этот Давидо? И что он делал в пироге? – спрашивает отец, окончательно переставший понимать, о чем идет речь.

– Давидо – владелец большой корпорации и бывший собственник этого дома. Он хочет вернуть дом или же получить за него деньги. Артур мгновенно понял, что у нас проблемы с деньгами. Тогда он вбил себе в голову, что ему непременно надо отыскать сокровище, спрятанное его дедом, – объясняет старушка.

– … Какое сокровище? – оживляется отец. У него внезапно пробуждается интерес к бабушкиному рассказу.

– Рубины, подаренные ему вождем племени бонго-матассалаи. Арчибальд привез их из Африки и закопал где-то здесь, в саду.

– В саду? – переспрашивает отец. Похоже, он в состоянии запомнить только то, что интересует его непосредственно.

– Да, но сад большой, и поэтому Артур хотел попасть к минипутам, чтобы они показали ему, где спрятано сокровище, – заключает бабушка, довольная собственной логикой.

Отец все еще не может связать обрывки мыслей. Сейчас он больше всего напоминает сеттера, в растерянности топчущегося возле кроличьей норы.

– У вас есть лопата? – неожиданно спрашивает он, плотоядно улыбаясь и хлопая глазами.

За окном ночь готовится вступить в свои права. Изрезанное длинными синими полосами небо напоминает шкуру зебры.

Перед крыльцом стоит родительский автомобиль, пучки света от горящих фар желтыми лучами пронизывают сад.

В саду громко пыхтят и охают. В желтоватом свете видна свежевырытая яма. Время от времени из ямы показывается лопата: она выбрасывает на траву кучку черной земли.

Другая лопата, менее проворная и менее нагруженная, взлетает над другой ямой, и тоже выбрасывает на траву свежую землю.

Тяжко вздыхая, бабушка сидит на верхней ступени крыльца и смотрит на изменившийся сад. Сейчас он больше всего напоминает поле битвы. Повсюду зияют ямы и высятся кучи земли, словно в саду поработал гигантский свихнувшийся крот. Впрочем, кроты не имеют привычки реветь. А из одной ямы только что раздался громогласный рев. И высунулась голова.

Голова эта принадлежит отцу Артура, однако узнать его очень трудно, так как лицо у него выпачкано в земле. У него сломалась лопата.

– Как можно что-то отыскать с таким дурацким инструментом? – возмущается он, в ярости отбрасывая переломившийся черенок.

Над краем другой ямы показывается голова его жены, также вся в земле.

– Успокойся, дорогой! Не стоит нервничать! – говорит мать Артура.

Ей прекрасно удается сводить употребление слов к минимуму. А вот поддерживать в порядке свой внешний вид не получается: платье, в котором она приехала, превратилось в мятую грязную тряпку, один рукав оторвался и болтается на ниточке.

– Дай мне твою лопату! – раздраженно говорит отец. Он вырывает из рук жены лопату и вновь ныряет в свою яму. Из ямы летят комья земли.

Бабушка в отчаянии, обитатели ее сада тоже.

Чувствуя себя опустошенной, ничтожной и бесполезной, бабулечка, несмотря на присущую ей энергию, являет собой легкую добычу для страшной болезни, именуемой депрессией, гнусного недуга, подхватив который, человек отказывается бороться с возникшими на его пути трудностями. Наверное, бабушкина депрессия пряталась глубоко под землей, а теперь непрошеные копатели выпустили ее наружу.

– Зачем искать клад, если Артура все равно нет, и он не может им воспользоваться? – спрашивает бабушка упавшим голосом.

Вынырнувший из ямы отец пытается утешить ее.

– Не беспокойтесь, бабулечка. Ну, может, он и потерялся, но только чуть-чуть. Я знаю своего сына, он всегда такой непоседливый. И при этом ужасный гурман, поэтому он непременно вернется к обеду, – добавляет отец своим самым убедительным тоном.

– Но сейчас уже десять, время ужинать, – уточняет бабушка, сверяясь с часами.

Высунувшись из ямы, отец убеждается, что действительно наступает ночь.

– А? Что? Ах, да, вы правы, – соглашается он и с удивлением констатирует: ах, как быстро летит время, когда ищешь клад!

– Но это ничего, он придет и сразу отправится спать, и таким образом мы сэкономим один ужин, точнее, половину ужина.

– Франсуа! – возмущается мать.

– Не волнуйся, это я шучу, – защищается отец. – Разве ты не помнишь пословицу: кто спит, тот обедает?

Его жена продолжает ворчать – просто так, для порядка.

– Кстати, насчет обеда… так как спать я не хочу, то и желудок мой тоже спать не собирается, – говорит отец, намекая на то, что он лично вполне готов что-нибудь съесть.

– У меня остался кусочек именинного пирога Артура, – поддерживает разговор бабушка.

– Превосходно! – радостно восклицает отец. – Раз нас не было на дне его рождения, мы имеем полное право отпраздновать это событие!

– Франсуа! – раздается плаксивый голос матери. В ее словарном запасе это имя занимает особое место: она произносит его часто и всегда с упреком.