Арзюри. Книга 2. Данк

Глава 5. Вандализм

Когда Вадим вернулся, покряхтывая на ходу и раздраженный тем, что не догнал Магду, эскулап лишь неодобрительно покачал головой, пряча улыбку в пышных усах:

— Познакомься, я тебе мастера массажа привел. Он из тебя человека быстро сделает.

— Хи Лей, — представился тот, отвешивая поклон.

— Ва Дим, — в тон ему ответил Вадим тоже сгибаясь в поклоне, затем смущенно улыбнулся. — Вадим. Вадим Потапович, к вашим услугам.

Китаец вежливо улыбнулся, а эскулап захохотал.

Массаж оказался совсем не таким, как его представлял себе Вадим. Оглядев, как тот движется, Хи Лей покивал сам себе, а затем приказал лечь на живот и расслабиться. Затем приложил палец к спине пациента, подержал, переставил на другое место, снова подержал. И так в течение получаса.

— Вставай, готово.

Не рассчитывая, что это вот и есть массаж, и с ужасом ожидавший, когда его измученные болью мышцы начнут мять, Вадим с облегчением вскочил.

— Спасибо, это было здо́рово! — сложив ладони перед собой и сгибаясь в поклоне, с удовольствием поблагодарил он.

— Не здо́рово. Запущено очень. Буду ходить через день. Девять раз. Тогда будет хорошо. Здоро́во.

Китаец снова легко поклонился и ушел.

Вадим сделал несколько наклонов вперед-назад, вправо-влево, попрыгал на месте, затем с наслаждением потянулся. Мышцы болели, но уже терпимо. Тут он заметил оставленные на столе кружку с чаем и миску, прикрытую сверху тарелкой.

Наскоро перекусив какой-то новой кашей и запив ее травяным чаем, он вдруг понял, что не знает, куда ему идти. В самом деле, где у них тут проходят уроки? Вроде бы где-то здесь, в подземельях. Но, скитаясь сегодня по многочисленным переходам, он понял, что пещеры состоят из множества разнообразных переходов, залов, галерей, лазов, келий, гротов и еще неизвестно как называющихся помещений.

К счастью, заблудиться в них ему не дали — какой-то добрый человек проводил его в главную пещеру — входной зал, по-видимому, самую большую из имеющихся здесь пещер. Неожиданно в зале оказалось очень много людей. Быстро окинув взглядом всех, он мысленно разделил их на четыре примерно равные группы и пересчитал количество в ближайшей к нему. Двадцать шесть. То есть во всем зале — около ста человек. Половина населения колонии. И что он должен всем им говорить?

«Учащиеся» сидели кто на чем. По периметру пещеры — на табуретках и скамейках, в центре — на циновках. На стене между двух проходов висела большая доска с прикрепленной к ней пластиковой пластиной — как ею пользоваться, было совершенно непонятно. Рядом с доской высился сбитый из дерева стул с высокой спинкой и подлокотниками, чем-то напоминающий трон.

Приход Вадима поначалу остался незамеченным, но его проводник что-то сказал и постепенно гул затих.

— Здравствуйте, — хрипло сказал Вадим и с ужасом понял, что голос у него к концу слова совсем пропал.

— Привет!

— Как там Ваади поживает?

— Ты продолжишь уроки Ваади?

Веселые голоса раздавались, казалось, отовсюду сразу. Вадим почувствовал, что присутствующие настроены доброжелательно, но страх все равно не прошел.

Незнакомая женщина поднялась со своей циновки, подхватив что-то пестрое, и подошла к нему:

— Игнат сказал, что тебе стоять нельзя, и надо быть все время в тепле садись, укутайся.

Пестрое нечто оказалось тонким шерстяным пледом, в который женщина накинула на нового учителя. Вадим и рухнул на «трон», оказавшийся на удивление удобным. Потом женщина сунула ему в руки кружку с травяным чаем и вернулась на свое место.

— Ээээ. Еще раз здравствуйте, — пробормотал учитель. Напиток вернул ему голос. — Сегодня собственно урока не будет. Просто хотел с вами познакомиться…

— И мы! Мы тоже хотим познакомиться!

— …и разобраться, что именно вам нужнее всего.

— Основы точных наук.

— Не основы, а их применение.

— То, что нужно, чтобы перестать выживать здесь, а начать нормально жить!

Отдельные выкрики слились в невнятный гул, в котором можно было уловить лишь отдельные слова. Помолчав с минуту, Вадим поднял кружку, привлекая к себе внимание. Гул постепенно снова затих.

— Я один вряд ли смогу дать все, что позволит нам всем здесь выжить. Но у вас же есть и другие учителя? Извините, но пока я новичок и еще не очень…

Его речь внезапно была прервана громким возмущенным воплем, раздавшимся из глубины пещеры. Все головы тут же повернулись к одному их ведущих в большой зал ходов. Через несколько секунд оттуда появилась растрепанная женщина.

— Что за… задница холли… ус-ус-троила… погром? — захлебывалась она словами и брызгая слюной. — Вандалы! Ван-да-лы! Кобринки вам в пасть! У-уа-а… Идиоты!... Ээ-а-а… Дебилы… Часовую… в клочья… Мастерскую часовую разнесли… разгромили, ироды…

Народ взвыл от негодования. Поднялся страшный шум. Несколько самых маленьких детей, лет семи-восьми, расплакались.

Вадим понять ничего не мог, но, увидев испуганных детей, впервые в жизни почувствовал свою ответственность за них. Нет, он еще осознал себя учителем, но уже понял, что нужно защитить от творящейся вокруг вакханалии хотя бы самых слабых. Метнувшись к ним, он бухнулся на колени рядом с самым маленьким и подтянул к себе поближе остальных.

— Спокойно, спокойно, ничего страшного, покричат и успокоятся, — бормотал он, гладя детей по головам.

Те прижимались к его бокам, обхватывали его ручонками, отталкивая друг друга. И ревели все громче. Растерявшийся Вадим обрадовался, когда к нему присоединились две женщины. К его удивлению, они не пытались успокоить детей, а лишь обняли их, прислушиваясь к крикам. Но дети постепенно затихли.

Рванувшие в галерею люди постепенно начали возвращаться, рассказывая об увиденном. Какой-то вандал разгромил мастерскую, которую здесь называли «часовой». Все знали, что через хоган никакие электронные устройства и механизмы не перемещаются, но люди нашли выход хотя бы для механических устройств — доставляли их в разобранном виде (только теперь до Вадима дошло, почему так много мелких металлических деталек сыпалось на него в хогане). А здесь собирали. Нет, не только часы — мясорубки и терки, используемые не только для приготовления еды, но и для самых разных поделок, солнечные батареи и множество других вещей, требующих мелкой работы.

Особую ярость колонистов вызвало то, что были раздавлены и растерты по полу все девять линз, используемых часовщиками, а также выбиты все стекла в единственном здесь микроскопе, сам же он оказался частично разломан, частично погнут. Из коробок и шкатулок были вытряхнуты все мелкие детали — часть рассыпана по мастерской, а часть оказалась в зарослях за окном.

Проводить расследование сейчас, среди дня было затруднительно. Разыскать следы или хотя бы собрать в зарослях под окном мастерской детали было невозможно — агрессивная на солнце растительность делала любые вылазки неоправданно опасными. В результате все остальные ученики остались до вечера в пещере — разбрелись по кельям, а то и просто устроились подремать прямо в большом зале.

Успевший немного выспаться Вадим присоединился к группе, которая пыталась провести расследование прямо в пещерах. Ни о каких отпечатках пальцев и прочей детективной ерунде говорить не приходилось — когда сюда ворвалась толпа, едва ли не все предметы оказались захватанными пальцами десятков людей. Часть деталей даже уже успели собрать — не разбирая, а просто ссыпая в первые подвернувшиеся коробки.

В отличие от других помещений пещер, где уже успел побывать Вадим, в часовой мастерской было очень светло благодаря огромному проему, который раньше был затянут прозрачным пластиком, осколки которого валялись по всему полу.

— Кто мог это сделать? Это же достояние всей колонии, — причитал старичок, который, как выяснилось, был старожилом Арзюри, прожив здесь уже более двадцати лет.

— Я так понимаю, что такие разрушения… это очень шумное дело, — предположил Вадим. — Значит для начала нужно выяснить, когда такое могло произойти и остаться незамеченным.

— Насколько я понял, туда со вчерашнего дня никто не входил, — хмуро ответил Химик. — Надо будет, конечно, еще поспрашивать. Но пока получается так. После завтрака, еще до заката, Миха ушел монтировать пилы в цех. В общем и вчера там был, вот как ты доставил новые лезвия. Но все же заходил в часовую перед завтраком. Полагаю, тогда было все в порядке, иначе поднял бы шум. Так что получается, что у преступников была лишь сегодняшняя ночь.

— Все-таки сбиваете вы меня с толку этими завтраками и ужинами, — пробормотал недовольно Вадим.

— Как проснулся, так и завтрак. Ужин перед сном. Какие вопросы? Живем как совы, ночной жизнью. Все логично. Ты лучше не отвлекайся.

— Ну хорошо. Тогда другой вопрос. Мог этот шум кто-то услышать? Теоретически?

— Это на деле два вопроса, — фыркнул Телиг. — В каких местах шум из мастерской был бы слышен. И кто мог там находиться в интересующее нас время.

— Так пойдем проверим хотя бы первое.

— Как?

— Возьмем какие-нибудь… кастрюли. Постучим в них… А другие походят вокруг, послушают…

— А ты голова! Пошли!

Телиг был явно доволен, его круглое лицо расплылось от удовольствия участвовать в расследовании. Лысая макушка бликовала в свете факелов, создавая праздничное настроение. Хотя Вадиму было не до праздника — его, скорее, порадовало, что опытный человек прислушался к его мнению.

* * *

Испытания заняли меньше часа. Было установлено лишь, где можно было услышать шум из мастерской. Увы, мастерская находилась далеко от основных путей пещер, да еще и высоко — более шести метров от уровня других залов. Скальные породы и узкие переходы надежно удерживали звук. Случись подобное в других залах или кельях на основном уровне, шум бы услышали все. Но не из мастерской — прилегавшие к мастерской отсеки и кельи были необитаемы, после землетрясения все жители из этой части пещеры перебрались в нижний палаточный лагерь.

Делать вроде бы пока было нечего, новых идей не родилось, так что Вадим добрался до своей кельи и уснул. Но тревожные мысли не оставляли его даже во сне. Он проснулся незадолго до заката и после легкой зарядки отправился в большой зал. Побродил среди людей, прислушиваясь к разговором. Ничего нового, похоже, пока так и не выяснилось. После захода солнца толпа двинулась в столовую, расположенную между нижним и верхним лагерями.

По дороге Вадима нагнал Телиг:

— Пошевеливайся! Надо успеть устроиться за центральным столом! Там будут обсуждать происшествие, если будешь волочиться как улитка, самое интересно пропустишь!

Вечерний «завтрак» состоял из вегетарианского супа и лепешек. После того, как большинство перешло к чаю с вялеными корешками какого-то местного растения, на вкус отдаленно напоминавшими финики, началось обсуждение происшествия. Увы, найти того, кто это сделал, по горячим следам не удалось. И известно пока было совсем мало.

Вчера вечером часовщик Миха заходил в мастерскую за какими-то инструментами — тогда все было в порядке. Взяв необходимое, он, заглянув в столовую на завтрак, вернулся в цех распилки, находящийся за пределами лагеря ниже по течению реки, то есть на расстоянии почти два километра от пещер. Его отряд работал до утра, когда к ним пришли и рассказали о происшествии. Шестеро все время были вместе, больше чем на четверть часа цех никто не покидал.

Подобное взаимное алиби имели и другие люди, их, вместе с детьми, вычеркнули из числа подозреваемых. Итого из двухсот двух колонистов алиби имели сто двенадцать. С оставшимися девяносто человеками теперь иметь дело следственной бригаде — надо было попытаться найти если не преступника, то хотя бы тех, кто мог что-нибудь слышать или видеть.

Наконец, слово взял один из старожилов колонии — Вадим уже видел его в первый свой день на Арзюри. Он огорченно отметил, что пока на все вопросы они имеют лишь сплошные «нет», зацепиться совершенно не за что. Поэтому желательно собрать следственную бригаду, которая провела бы более глубокое расследование.

После короткой перепалки было решено, что опросом колонистов займутся четверо из тех, кто имеет твердое алиби. В их число, к полному своему недоумению, попал и Вадим.

— У нас тут полиции нет. Поэтому мы всегда стараемся привлечь к следствию новичков, — жизнерадостно объяснил ему Телиг. — Новички, то есть ты, независимы, у них свежий взгляд и нет личных привязанностей. Или уже успел завести?

Иж как развеселился! Тут серьезное дело, а этот весельчак все с шуточками.

— А как же опыт? Это же нужно что-то уметь… расспрашивать, делать выводы, — попытался дознаться новоиспеченный следователь.

— Не нужно тебе ничего уметь, — хмуро буркнул Лари.

Этого пришибленного типа лет пятидесяти с уныло обвисшими усами и реденькой, но довольно длинной бородой, которого тоже включили в следственную бригаду по причинам, совершенно непонятным Вадиму, но, наверное, очевидным для старожилов. Впрочем, по первому впечатлению, удивили лишь его угрюмый вид, не подходящий общему веселому настроению колонии, и его шапка — вязанная, толстая, с закрученными широким валиком полями. По такой жаре!

— Пока будешь разговаривать с людьми, немножко познакомишься с нашей жизнью, — ободряюще похлопал Вадима по плечу Телиг. — Даже лучше, чем при обычной стажировке. Ну а если в бригаде возникнут разногласия, то твое мнение будет учитываться другими как независимое.

Довольно хохотнув, он схватил свою тарелку и отправился к реке. За ним потянулись другие участники вечернего завтрака, оставив членов следственной бригады одних.

Сухопарый старик в серой фетровой шляпе и с длиной, до пояса, белоснежной бородой представился новичку:

— Меня зовут Даулетом. Ты — Вадим. Будем знакомы.

В Даулете тоже не было щенячей жизнерадостности, но, в отличие от Лари, он внушал доверие, одним своим видом создавая вокруг атмосферу спокойствия. «Все фигня, кроме пчел», — вдруг вспомнил откуда-то Вадим, глядя на старика. Впрочем, по ощущениям, некая непостижимая восточная мудрость этого аксакала, казалось, была выше даже суеты с пчелами. Особенно учитывая, что их тут, на Арзюри, не было вовсе.

Четвертым участником следственной бригады стала Этель — невероятно колоритная пожилая дама в огромных, на пол лица, круглых очках и мужской шляпе с широкими, лихо закрученными полями и лукавой усмешкой, не сходящих с ее лица даже в этих гнетущих обстоятельствах. Ну, хоть один живой человек в этой шайке.

Ободряюще улыбнувшись всем, Этель уточнила:

— Поскольку хотелось бы уладить все это поскорее, рассказывать остальным за ужином и завтраком о ходе следствия будем очень коротко. А все подробности — только внутри бригады. Полагаю, встречаться мы будем за час до еды в чьей-нибудь палатке или в пещере.

— В палатке — исключено, — оборвал ее Даулет. — Слишком много желающих послушать наши новости.

— Любопытных слишком много, — угрюмо фыркнул Лари.

— Преступнику тоже будет интересно, — неторопливо подтвердил Даулет, поглаживая бороду.

— Договорились, встречаемся в пещере, в главном зале. А там решим, где нам лучше уединиться, — царственно согласилась Этель.

— Или на визитнице… в центральном павильончике, — неуверенно предложил Вадим, на которого теперь посмотрели все трое.

— Хорошая идея, там все просматривается и точно никто не подслушает!

— Если только не появится новый хоган.

— Если возникнет, уйдем в Пещеру.

Для разработки плана и распределения обязанностей, они отправились в келью Вадима в пещере, — подслушивать там не слишком удобно, да и не было пока особых секретов. До палатки ближе, но уж слишком она проницаема для звуков, а визитницы все же нужно было еще довольно далеко идти. Мышцы ног и спины отчаянно заявляли о себе, да и сил у него уже почти не осталось — адреналин, позволивший держаться все это время, явно пошел на убыль и теперь ему хотелось только лечь и заснуть.