АРХЕТИПИЧЕСКИЙ ПОДХОД В МИФОЛОГИИ И ПСИХОЛОГИИ
Формируя образы богов и религиозное отношение к миру, человеческая мысль постепенно отходила от непосредственного восприятия природных явлений. Но практические нужды вновь возвращали людей к физическому Космосу, породив науку, где духовное понятие о богах соединилось со вполне материальным представлением о планетах. Когда это произошло?
Исторически традиция мыслить планеты через характеры богов пришла к нам из Междуречья — родины планетной астрологии, где уже во II тысячелетии до н. э. существовал Зодиак, рассчитывались движения планет и предсказывались солнечные и лунные затмения. Шумеры считали планеты телами богов: при этом, конечно, подразумевая, что боги имеют не только материальную оболочку, но и духовный облик и не обязательно пребывают в материальной форме планеты. Это подтверждают мифы о шумеро-вавилонских богах, подобные мифам других народов: что позволило легко перенять астрологические воззрения Вавилона I-го тысячелетия до н. э. грекам, римлянам, персам и индусам и создать ту астрологию, которой мы пользуемся сегодня. Рациональные греки сначала представляли планеты как огненные небесные тела, но легко отождествили их с богами, которым они поклонялись: и планета Меркурий стала называться звездой Гермеса, а потом и просто Гермесом. От греков эту традицию названий переняла и Русь. В астрологии боги-планеты стали символизировать божественные принципы устройства Вселенной.
Но было бы неверно считать, что идея сопоставления небесных тел богам возникла лишь на земле древнего Шумера и является характерной чертой семитской или арийской культур. На всех концах земного шара люди обожествляли Луну, Солнце и Звезду, сопутствующую его восходу и закату, — Венеру. Для древних людей светила были частным случаем проявления природных сил: Звезда — другим олицетворением Зари, Солнце — воплощением дня, Луна — владычицей ночи. На земле нет народа, который не одушевлял бы явления природы и не относился бы к ним, как к богам. А мифология доказывает, что образы богов родились из олицетворения природных сил. Астрология как первое точное знание, без которого не могли обойтись земледельческие цивилизации, стремилась описать общую картину действия этих сил, поэтому её опора на образы богов была повсеместной, закономерной и вполне естественной.
В многообразии ипостасей индусского пантеона можно найти как богов самих по себе, так и обожествленные планеты. Аналогично этому, китайцы поселяли на звездах часть своих богов, делая их повелителями планет. В Индии и Китае астрология развивалась независимо от Европы, и индусы открыли, что Земля вращается вокруг Солнца раньше, чем это доказали Галилей и Коперник. В Китае в 5 веке до н. э. был составлен звездный каталог; в это время китайцы уже вычисляли лунные и солнечные затмения и следили за появлением комет.
И хотя традиция сопоставлять богов знакам Зодиака (как и независимо развивавшиеся традиции индийской, иранской ("авестийской") или китайской астрологии) ведет начало из цивилизации Шумера, аналогичные модели зодиаков, где боги естественно сопоставлялись временам года, и каждый заведовал своим, были распространены не только у индусов и греков, но и у земледельцев Мексики. В Иране существовал календарь, где не только месяцы, но даже дни были названы в честь зороастрийских божеств. Индейцы майя, обществом которых управляли жрецы-астрологи, как и у древних египтян, вычисляли продолжительность года с большей точностью, чем это делали греки и римляне, и средневековая Европа (отчего в Европе потребовалось введение "нового времени"). У них было два календаря: один для бытовых, другой для ритуальных нужд. Первый содержал 365 дней с поправкой, а второй — 260 дней (произведение священных чисел 20 и 13: 13 лунных месяцев в году и 20-ричный счет), и индейцы мерили время циклом в 18 890 дней, который совмещал оба календаря. До нас дошли названия 13-и индейских знаков Зодиака.
Общемифологические понятия стихий, по которым строится внутренняя логика Зодиака — воды, воздуха, земли и огня, наиболее ярко проявлены у китайцев, американских индейцев и персов (в зороастризме). На основе этих понятий позднее складывалась натурфилософия греков, заложившая основу современной философии. И основа психологии — кантовское понятие темпераментов — тоже ведет начало от понятия 4-х стихий. Эти образы не были бы столь повсеместными, если бы не обращали нас к глубинам души.
В современном мире понятие об универсальном лишено образности и связывается с чисто абстрактными идеями. Но не значит ли это, что мы значительно обеднели по сравнению с древним человеком, который не отделял своё мышление о предметах от их чувственного восприятия? Ведь с ним говорили, доверяя ему тайны мироздания, те природные явления внешнего мира, которые мы обычно даже не замечаем. Оживляющая, "анимистическая", функция мифа, на которую обращал внимание мифолог Э. Тэйлор, связывает внешний мир с нашей психологией и позволяет нам увидеть его богатство.
Мифы, священные для древних, продолжают жить в нашем сознании и определять наши поступки: если мы увидим это, это поможет нам наполнить высоким смыслом обычную жизнь и так "оживить" (освятить) её (к чему стремился румынский мифолог М. Элиаде). Но чтобы мифологические образы можно было действительно назвать архетипами — первообразами мышления древних и ключевыми понятиями психики современного человека, их следует наполнить тем содержанием, которое несколько шире конкретных образов и идей и составляет изначально нечленимое единство образа и смысла. И здесь хочется отметить, что для действительного проникновения в смысл мифов мало годятся так называемые абстрактные понятия. Так, под. определение плодородия мы можем отнести практически любого бога, и оно ничего не даст ни уму, ни сердцу, кроме разве что смутной радости о том, что древние люди были зависимы от природы по вопросу пропитания, а мы можем об этом забыть — равно как и обо всей их мифологии.
Чтобы понять миф, кроме ментального анализа, требуется развитие эмоционального восприятия. "Для полного понимания мифов древнего мира нужны не одни аргументы и факты, но и глубокое поэтическое чувство"[30], - пишет мифолог Тэйлор. Немецкий философ Шеллинг называет миф прообразом поэзии, которая породила "науку незапамятных времен" и была "матерью философии". Основоположник эмпирической науки Ф. Бэкон говорит о скрытом смысле мифов, в поэтической форме хранящем вечные философские истины. В отличие от древних мифологических, современные абстрактные определения, формирующие язык науки, не имеют устойчивого образа в человеческой душе, а потому не вызывают и непосредственного мыслительного отклика (интереса), что порой лишает исследование перспективы.
Наличие картины пра-образов позволяет уточнить смысл абстрактных понятий. Так, растительное плодородие имеет отношение к смене времен года и смыкается с идеей постоянного преобразования земного мироустройства. Плодородие недр обозначает потенциал животной души, вызывающий её страсти и страдания, и мыслится причиной смерти. Оно в корне отличается от плодородия-изобилия архетипа Венеры, приносящего благополучие и покой, или живительной влаги архетипа Луны, символизирующей самодвижущую внутреннюю силу, соотносимую с идеей личного бессмертия. Та же влага обозначает невидимое безличное рождение и смерть за гранью реальности в архетипе Рыб, размывающем все устойчивые процессы, или вполне явную роль дождя громовержца, организующего земледелие периодическим орошением поля.
Подобно этому, понятие творца, которое обычно ассоциируется у нас с главным богом, в мифологии отнюдь не всегда указывает на него: мы можем отнести к творцам почти всех мужских персонажей с разными основными функциями, и в разном контексте понятие творчества приобретает разный смысл. Выявление этого смысла делает наши представления о мышлении древних более выпуклыми и позволяет сопоставить в различных мифологиях творцов одного типа, противопоставив их другому. Для чего это необходимо? Прежде всего, для понимания того, почему в любой мифологии существует такое богатство персонажей. С нашей современной рациональной позиции хватило бы и двоих: мужчины и женщины, рождающих детей. Но с точки зрения древних это, очевидно, было бы упрощением. Нам следует понять суть многобожия, чтобы интерпретация мифов не сводилась лишь к соединению мужского и женского начал, так как жизнь всегда была полнее этого двоичного противопоставления. Эта суть — в существовании архетипов: устойчивых мыслеобразов, заложивших основу современного понятия души.
Характерно, что все существенные образы богов, выделенные мифологией как наукой, не только хорошо ложатся в ту схему, на которой построена астрология, но и проясняют при этом идеи знаков Зодиака. В свою очередь астрология способствует лёгкому усвоению мифологии, сводя хаотическое множество ее образов в стройную систему, описывающую последовательное развитие человеческого сознания.
Многие традиционные мифологические образы (такие, как божественный кузнец, громовержец, умирающий и воскресающий бог) целиком соответствуют одной планетной мифологеме (в данном случае архетипам Вулкана, Юпитера и Прозерпины). На основании этого мы можем сделать вывод, что природный код астрологии действительно выявляет то основное движение понятий человеческого сознания, которое лежит в основе развития мифологии.
Но архетип — это более ёмкое понятие, чем просто образ: это некоторая изначальная идея, часто соединяющая менаду собой несколько взаимосвязанных образов (примером такой связи может служить Мать-Земля, рождающая детей-растения, которые умирают и воскресают по отношению к ней, что и формирует идею архетипа Девы). Сводя содержательные понятия мифов в систему, астрология помогает раскрыть изначальное наполнение тех или иных образов и этим исключить их произвольную интерпретацию.
В образе каждой мифологемы мы можем выделить разные исторические напластования, как и особенности взгляда на мир жителей различных территорий и культур. Все мифологии проходят подобный путь развития, хотя акценты в разных традициях могут быть различными. Анализ общих тенденций может помочь восстановить не дошедшие до нас фазы эволюции отдельных мифологий и характеристики конкретных персонажей, а также логически завершить прервавшиеся традиции. На мифологию всегда накладывают отпечаток временные и национальные особенности, но главным для понимания её содержания остаётся общечеловеческое зерно, и, как смысловой ключ, астрология могла бы стать хорошей базой для философского понимания и анализа мифов. Архетип как древнейшая и изначальная форма любого понятия строит храм идей таким, как его с самого начала запланировала природа.
Это тем более верно, что слово "храм" восходит к тому же ностратическому корню, что и слово "форма". Постижение архетипов как пра-форм — и сама система астрологии, с какой бы стороны мы её не изучали, неизбежно выстраивает мировоззрение человека — и даже предстает как путь за пределы всех форм, если понята текучая и изменяющаяся суть архетипа.
Понятие архетипа подводит нас и к психологической глубине мифа. В психологии архетипы понимаются как первичные формы, лежащие в основе образов и бессознательно пробуждающие активность воображения. Они проявляются в снах, в искусстве и литературе и являют то единое в человеческом сознании, что связывает его с космосом и вечностью. Юнг пишет об этом так: "Тот, кто говорит архетипами, глаголет как бы тысячей голосов. Он поднимает изображаемое им из мира единократного и преходящего в судьбу вечного, при этом и свою личную судьбу возвышая до общечеловеческой".
Юнгу также принадлежит приоритет в идее, что астрология необходима для правильной интерпретации мифологии. Правда, он не ставил себе задачи анализа самой мифологии, разрабатывая теорию архетипов только на основании ряда отдельных типических примеров из мифов и литературы. Западные астрологи, руководствуясь подобным подходом, также рассматривают мифологические сюжеты главным образом для иллюстрации хорошо известных им психологических черт и редко пытаются проникнуть в более древний смысл мифа. Но сама астрологическая система, закладывающая основы природно-культурной классификацией идей и психологических качеств, побуждает сделать следующий шаг в поисках типического. Она позволяет дать полную картину развития мировой мифологии и раскрыть суть отдельных мифологических образов в общей системе эволюции культуры.
Продолжая поиск общечеловеческих психических реалий, мы можем утверждать, что образы планет и знаков Зодиака, призванные описывать любую реальность мира, действительно являются наиболее универсальными архетипами, оказывающими влияние на душу людей. Архетипы, описанные Юнгом на основе его личного психиатрического опыта, — образы, близкие культуре нашего времени: они ставят акцент на проблемах, актуальных сейчас. Они отражают конфликт взаимоотношений мужчины и женщины (Анима и Анимус), общественно признанных и отвергаемых качеств личности (Персона и Тень), и некоторые другие (например, архетип Коры как сложность для матери ослабить свое влияние на подросшего ребенка). Поиск партнера, социальное устройство и взаимодействие с детьми — наиболее частые вопросы к практикующему психологу или астрологу. Но архетипы Зодиака, которые сформировала многотысячелетняя мудрость людей, шире этих проблем, оказывающихся частным случаем мифологических мистерий. Так и архетипы Юнга — современная грань зодиакальных архетипов, которые выявляют типичные сюжеты мифологии[31].
Что может дать астрология архетипов психологу?
В памяти человека остаётся след от событий, которые произвели на него сильное впечатление: если затронуть этот след, событие оживает в душе. Психология, анализируя подсознание, ищет там ключевые моменты истории человека, чтобы, апеллируя к ним, исправить его внутреннее отношение к событиям, кривизну жизненного пути его души. Но есть ключевые моменты истории всего человечества, след от которых хранят архетипы. Они выявляют наиболее глубокие жизненные сценарии, которые срабатывают в любой человеческой жизни, потому что из них создана душа.
Для психологии память о том или ином событии жизни, как и "вторжение" в психику архетипического образа, возникает внезапно: как волна из бушующего моря бессознательного, опасная своей непредсказуемостью. Астрология, оперируя с временными факторами "влияния планет" на человека, позволяет добавить к психоанализу динамический аспект. Она указывает, когда в его душе активизируется тот или иной архетип, всплывая из долговременной памяти на поверхность, и когда проблемы, связанные с ним, могут стать наиболее актуальными.
Конечно, в астрологии есть и свой негатив. Позволяя контролировать все движения души человека, она может сделать каркас его личности слишком жестким: и все перемены, происходящие с ней, слишком заметными. Суть астрологии в том, чтобы творить свою судьбу и личность своими руками, а наше рациональное творчество пока является очень несовершенным (отчего его корректирует бессознательная деятельность души — сны, как и религиозные процедуры). В этом причина того, что религия иногда возражает против астрологии, как против всякого познания, ещё не узаконенного обществом (так в средневековье она яростно сражалась с наукой, пока последняя не доказала своего влияния на умы большинства людей).
Сейчас большинство людей, неглубоко знакомых с астрологией, боится, что "влияния" планет — это цепи, сковывающие свободу человека. Однако то, что у человека можно отнять, — это иллюзия свободы и наши детские представления о ней ("что хочу, то и ворочу"). Поскольку планеты — духовные, а не только материальные энергии, цепи архетипов — изначальных праобразов-идей — гораздо легче, чем даже наше бренное тело. И архетипический подход предоставляет душе больший простор, чем рамки догматов религии: архетип всегда обречен оставаться непознанным до конца — поэтому древние мифы на самом деле шире и глубже, чем даже религиозные притчи, которые по сути являются их поздней интерпретацией. Но к их смыслу выйти тяжелее, потому что не может быть раз и навсегда принятой интерпретации архетипа лишь в одном каком-либо значении: он живет и изменяется вместе со временем и в зависимости от конкретной ситуации. Поэтому астрология не может стать религией, имеющей свои особые заповеди или догматы, хотя связывает нас с изначальным и является путем: путем познания правильных форм через практику наблюдения за временем — регулярную настройку на общечеловеческие временные ритмы и резонансы. Храм языческих богов, который возрождается в астрологии, — храм изначальных принципов, вечных форм и одновременно энергий и идей, подобных эйдосам Платона. Молиться им, вероятно, бесполезно — но знать о них, воспринимать их существование и наладить их гармонию в себе самом и внешнем мире — задача, достойная любого современного человека. Это тем более привлекательная задача, что когда человек следует по линии своей судьбы, не нарушая гармонии окружающего мира, его желания исполняются.
В понимании глубинных основ человеческой психики мы опираемся на миф, потому что миф содержит типическое для любого человека. "8 типическом всегда есть много мифического в том смысле, что типичное, как и всякий миф, — это изначальный образец, вневременная схема, в которую укладывается осознающая себя жизнь". Эго слова Томаса Манна — писателя и мыслителя, внимание которого тоже привлекала астрология, и который в романе "Иосиф и его братья", откуда и взята приведенная цитата, не преминул описать гороскоп Иосифа — очень похожий на свой собственный.
Мифология является хорошей базой для проникновения в астрологию и формирования астрологической культуры и грамотности астролога. Значение планеты понято человеком только тогда, когда оно воспринято его психикой. Ключ к нашему восприятию — типический образ. Если образ субъективен, это ключ, открывающий двери вашей личной квартиры, а мифологические архетипы являются универсальной отмычкой общечеловеческой психики.
Поэтому проникновение в астрологию нередко ведёт к развитию образного мышления. Бывает, что изучающему эту науку, даже если он в быту далёк от художественного восприятия мира, начинают сниться яркие образы планет. С удивлением он ясно узнает в сюжете своего сна не что-нибудь, а… Юпитер в Рыбах! И в этом нет ничего странного: психика, находя в архетипе что-то родное, изначальное и естественное, реагирует на него живейшим эмоциональным откликом. Уже Юнг писал, что архетипы, восходя к универсально-постоянным началам человеческой природы, могут "по мере того, как они становятся более отчётливыми, сопровождаться необычайно оживленными эмоциональными тонами… они способны впечатлять, внушать, увлекать". Эго естественный процесс: наше мышление, стремясь к полноте восприятия, пытается преодолеть неравноправие логического и образного полушарий мозга. Оно делает это, как только предоставляется такая возможность: ведь изначальное целостное восприятие мира — это работа обоих полушарий вместе.
Разные религиозные и медитативные практики, вводя человека в сферу устойчивых представлений, стремятся достичь того же эффекта. И здесь преимущество древних архетипов перед поздними религиозными состоит в том, что они не ограничивают существования человека, не ставят его в определённые рамки: их границы — это границы самого первозданно-природного мира. Мифология — первый путь познания мира, и потому её образы являются наиболее чистым отражением реальности, универсальным для всего человечества. Более поздние культурные явления уже содержат в себе искажения, накладываемые особенностями различных культур и традициями передачи знания.
Чтобы постигать изначальные архетипы и видеть, как они "работают" в нашей душе, необходимо преодолевать более поздние социальные стереотипы. И надо понимать, что архетипы глубже их. Так у нас есть стереотип восприятия зла в образе Дьявола с рогами и хвостом, жаждущего поработить нашу душу. Этот образ — мифологический образ древнего пастуха стад — относится к архетипу планеты Плутон. В гороскопе она символизирует нередко тяжелые и гибельные события. Более того: людей, родившихся под знаком Скорпиона, который соответствует этой планете, окружающие часто считают причиной своих бед, и с ними действительно трудно общаться. Но мы никогда не поймем архетип Плутона, если остановимся на сказочно-бытовом понятии зла. Мы должны возвыситься до мистически-религиозного понимания образа Дьявола и увидеть, почему этот образ психологически необходим. А потом расширить близкое нашему времени символическое представление до праобразов, необходимость существования которых бесспорна и проявлена в их позитивной окраске — в их красоте.
Эго сложный путь, и сведение современных образов к древним может представиться регрессом, отвергающим тысячелетние достижения культуры. Поэтому данная книга предлагает обратное движение: от непосредственных образов природы к тем идеям, которые они сегодня будят в нашей душе — как некогда пробудили и сохранили в сознании наших отдаленных предков. Идею можно неверно понять и выразить неверным символом, она может возбудить в человеке не те эмоции и плохо повлиять на психику. Но образ прост: идя от образа, нельзя ошибиться в идее. В этом причина того, что, в отличие от таких культурных символов, как Дьявол, астрологические архетипы неопасны даже для интеллектуально ненатренированного разума.
Правильная форма дает объективное понимание сути архетипа, отсеивая ложные субъективные и высвечивая временные повороты смысла. И это то, что гарантирует разум от заблуждений и делает нестрашным путь за пределы всех форм. Есть люди, которые боятся грозы, — и этот страх при остром восприятии явлений мира может довести их до патологии, поскольку гроза в коллективном бессознательном предстает, в частности, как символ Божьего гнева. Но если хорошо понять мифологическую мистерию вечной борьбы громовержца со Змеем — и знать, что результат небесной битвы полярных сил — плодородный дождь, поящий жаждущую землю, то даже незримый страх перед грозой будет будить позитивные чувства. К патологии он никогда не приведет: напротив, образ грозы поможет победить боязнь перед чем-то конкретным, если человек спроецирует на это явление свои ожидания и надежды и ощутит себя его участником. Символы и образы внешнего мира несомненно влияют на психику, но наша душа может воспринимать их как здоровую пишу, как яд или как лекарство. Заменяя частные культурные или узкие временные идеи архетипа на более глобальные, астрология устраняет причину негативного отношения к событиям.
Для нас сейчас наша психическая реальность — это почти потусторонний мир, для древних людей, близких к естественности природы, — часть их повседневной жизни. Первобытного человека и поэта объединяет ощущение реальности идеи, которое и является выражением творческого начала в человеке. Оно побуждает нас создавать образы и сопутствует медитациям, если не сказать — является их целью. Современный поэт обнаруживает реальность своей субъективной, сознательной идеи, и в этом суть искусства. Первобытный художник ещё не имеет субъективности, его "я" заменяет для него окружающий материальный мир — ив этом его восприятие ближе современному научному, которое стремится обнаружить реальность идеи в объективном её ракурсе.
Мифопоэтическое восприятие приближает нас к архетипу. Мифолог Тэйлор так говорит об этом:
"Поэт созерцает тот же естественный мир, что и человек науки, но своей отличной манерой стремится облегчить всякую затруднительную мысль. Он придает ей видимый и осязаемый образ, соотнося с ней мировое бытие и движение к сфере такой же личной жизнью, которую ощущают в себе его слушатели. Он дает то широкое применение правилу, что "человек есть мера всех вещей". Стоит только отыскать ключ к этому мифическому наречию, и его сложные и изменчивые термины станут прозрачными, и тогда будет видно, как легенда, рассказывая о войне, любви, преступлении, случае и судьбе, сообщает всё ту же вечную историю обычной жизни мира."[32]
Но олицетворение природы в мифах — нечто более глубокое, нежели поэтическая метафора. Эго восприятие всего мира по аналогии с человеком позволяет ему воспринимать мир как самого себя: отождествиться с ним, не теряя себя. Внешне мифы построены по принципу метафоры, однако их основа — не внешнее и случайное сопоставление явлений мира, а внутреннее проживание их сути так, как эта суть закономерно предстает для человека — в культурном и духовном мире людей.
Миф выявляет важность чувственной стороны восприятия — как и ушедшая история, которую трудно постигнуть в изначальном виде, поскольку отношение к ней меняется в зависимости от времени. Эмоция дает нам возможность сделать это, о чем говорит историк В.К. Афанасьева, описывая способ познания мира в мезолите и неолите:
"Конечно, наши впечатления от памятников древнего искусства (а тем более размышления о них) подчас произвольны и субъективны. Мы невольно исходим в наших рассуждениях из ошибочных позиций — позиций нашего мировосприятия. Но в наше время слишком велика и резка грань между рассудочным, научным познанием объекта и художественным, эмоциональным постижением своего отношения к нему, и мы слишком часто невольно расчленяем то, что тогда было нерасчленимо. И все же, как бы мы тогда не ошибались, особенность искусства вообще, его "заразительность" такова, что чувство, зафиксированное в слове ли, в зрительном ли образе, способно уже заразить эмоцией и нас.
С её помощью мы иногда можем проникнуть в чуждый нам мир восприятий. Именно поэтому те памятники древней культуры, которые мы воспринимаем эстетически и эмоционально, духовны и эмоциональны в высшей степени, ибо они запечатлели, как бы законсервировали для нас эмоциональность давно ушедших людей"[33].
Астрология ищет синтез искусства и науки, находя объективное в самом субъекте и его творчестве и рассматривая психическую реальность в более широком аспекте, чем психология. С точки зрения архетипов, из которых состоит душа и до которых возвышает нас миф, становится видна узость тех рамок, в которые порой стремятся загнать душу закономерности, выявляемые психологами. Не случайно мифолог Тэйлор, рассматривая мир с позиции мышления древних, одушевляющего все его проявления, и вовсе подвергает сомнению чистую психологию как науку, утерявшую свой собственный предмет!
"Душа отделилась от области биологии и психологии, которые изучают в последнее время явления жизни и мысли, чувства и ума, побуждений и воли на почве чистого опыта. Теперь возник интеллектуальный продукт, самое существование которого имеет уже глубокое значение, — "психология", не имеющая никакого отношения к "душе". В современном мышлении душе отводится место лишь в метафизике и религии, и даже здесь её специальное назначение — служить интеллектуальной основой учению о будущей жизни"[34].
Астрология архетипов перестраивает психологию, устремляя добраться до глубочайших, общечеловеческих причин даже самого бытового поведения людей. Она побуждает увидеть в любом человеке не дефекты, которые нужно исправить, а достоинства, которые нужно проявить. Таким образом, она нацеливает на устранение не внешних симптомов, а причины болезни, если говорить о патологии. Она дает понимание, что закономерности личного, как и социального поведения не описываются схемой: стимул-реакция, где мы произвольно можем убрать стимул, и ослабить реакцию. Есть неуничтожимые внутренние стимулы, и на самом деле поведение строится именно на них. А сама реакция имеет смысл индивидуального существования и развития (как показал Юнг в понятии индивидуации). Психология часто занимается ослаблением реакции без понимания её истинной причины — архетипической сути происходящего, а такая помощь лишь тормозит развитие личности и в конечном итоге может вести только к её деградации.
Современное мышление подвержено тенденции превратить и те архетипы, которые выявлял Юнг, в психологический продукт, который может механически применяться к людям как некая медицинская процедура. Чтобы этого избежать, нужно возвращаться к возвышенному понятию архетипа как пра-образа и изначальной красоте форм души. Человек должен понять и даже полюбить свою душу — в этом корень его здоровья, как и здоровья общества, где мы живем.
Известный астролог Дейн Радьер, развивая концепцию Юнга, стремится вывести понятие архетипа за узкопсихологические рамки, возвращая ему древний образ активного первоначала, имеющего причину своей деятельности в себе самом. Он пишет:
"По Пифагору, Платону и философам, мистикам и космогонистам древних эр, архетипы принадлежат к сфере высшей, служа человеческому мышлению. Архетипы обычно считались результатом творческой деятельности божественного ума… изначальным семенем множества форм и способов существования… Архетип является сгустком творческой энергии, особенной моделью организации, по которой материальные сущности представляют собой части всеохватывающего целого"[35].
С этой возвышенной позиции и следует рассматривать образы богов как архетипы Зодиака.
Иногда предпринимаются попытки ввести астрологию в рамки формальной науки, назвав космобиоритмологией и полагая, что она изучает ритмы или физическое влияние планет на человека. Но это лишь часть истины. Отказавшись от своего мифологического языка, астрология утратила бы саму' свою суть: целостный взгляд на человека и саму Вселенную. Этого взгляда не хватает современной цивилизации, что и вызывает интерес к древнему знанию. Так химия, родившаяся из алхимии, отвергла духовное знание о человеке. И вот сегодня научная медицина рассматривает людей как биороботов, которыми правят процессы преобразования веществ и микроорганизмы. С точки зрения рациональной науки достаточно статистически доказать действенность астрологии, и человек предстанет машиной, работающей по законам небесной механики. Его социальным поведением и политическими интересами будет легче управлять.
Но цель астрологии не в этом, и чтобы подобного не случилось, мы должны вернуться к корням древнейшей науки. Символический язык астрологии помогает правильно понять те законы, которые она стремится до нас донести. Он учит относится к природным силам не с позиции раба и не с позиции господина, что одинаково неверно, а так, как некогда люди относились к богам: с человеческим уважением и стремлением изменить свою судьбу к лучшему.
Быть творцом своего мира во все времена позволяла человеку духовная энергия, сублимированная в коллективных образах и символах культуры. Теряя понимание архетипических корней идеи, мы делаем её мертвой идеологией, забывая о самой возможности свободного, духовного творчества. Юнг указывал на эти опасности, которые таит в себе современное формальное, абстрактное и научное мышление:
"Сегодня мы говорим о "материи", описывая её физические свойства… Но слово "материя" остается сухим, внечеловеческим, чисто интеллектуальным понятием без какого-либо психического содержания. Насколько отличается прежний образ материи — Великой Матери, который мог вместить в себя и выразить глубокий эмоциональный смысл Матери-Земли. То же самое и с "духом", который теперь сливается с интеллектом и перестает быть Отцом всего. Он генерировал до ограниченных эго-намерений человека, а колоссальная эмоциональная энергия, выраженная в образе "нашего Отца", ушла в песок интеллектуальной пустыни.
Оба архетипа лежат в основе отличающихся друг от друга систем Востока и Запада. Но массы и их лидеры не осознают, что нет существенной разницы между именованием мира по мужскому принципу Отца (дух), что делает Запад, и женскому принципу Матери (материя), как это осуществляется в коммунистическом обществе. В сущности, мы мало знаем и о том, и о другом. В былые времена эти принципы почитались во всех ритуалах, демонстрировавших их психическую значимость для человека. Теперь же они стали просто-напросто абстрактными понятиями.
С ростом научного взгляда наш мир всё более дегуманизируется. Человек чувствует себя изолированным в Космосе, потому что теперь он утратил свою "бессознательную идентичность" с природными явлениями. Они потеряли свой символический смысл. Теперь уже гром — не голос рассерженного Бога, а молния — не его карающая стрела. В реке не живет дух, в дереве не пребывает жизненная суть человека, змея не воплощает мудрость, а горная пещера больше не жилище великого демона. Уже не слышит человек голоса камней и не беседует с ними, веря, что они слышат. Его контакт с природой исчез, а с ним ушла и глубокая эмоциональная энергия, которую давала эта символическая связь»[36] (курсив наш).
Лишаясь живой энергии природных стихий, человек утрачивает данную ему прерогативу жизненного творчества. И к этой цитате нечего добавить — кроме того, что если мы хотим вернуться к истокам этой энергии сегодня, как цивилизованные люди, нам придется понять и оценить роль чувственного восприятия мира. Ныне эмоция идеи чаще всего застывает в фанатичной форме идеологии (неважно, научной или религиозной), не подпуская к себе более тонких чувств, которые служат основой творческого подхода к общепринятым догмам. К естественным формам чувственного восприятия ближе всего нас подводят мифы. Ту же роль отчасти играют и архетипические образы, присутствующие в нашей повседневной жизни (например, образ героя кинофильма, имеющего яркую типическую черту и связь с общечеловеческими проблемами. При этом можно видеть, что создание принципиально новых форм, получающих отклик в душе, — дело крайне сложное, если ли не невозможное. И современные сюжеты произведений кино и литературы недалеко ушли от первого записанного памятника — эпоса о Гильгамеше). Обычно же идеи людей не возвышаются до мифов, и именно из-за нехватки эмоционального погружения в проблемы.
Особенность работы нашей психики такова, что разум нормального человека всегда способен обработать уже воспринятое чувствами. Более того, он нередко даже обязан это сделать (чтобы эмоция не представила аффекта). Если же отсутствует эмоциональная включенность, то и информация не представляет ценности для человека и проходит мимо души, не побуждая его прийти к новым выводам.
Астрология распространяет действие универсальных архетипических моделей не только на характер людей, но и на проявление национального духа. Радьер так говорит об архетипической роли мифов:
"Великие мифы культурного целого представляют его коллективное эго, его способ интерпретации истин и чувство своей особенной природы и функции во Вселенной… Культура, более не поддерживаемая верой в свои мифы, психически устаревает. Когда побежденные народы теряли свои мифы, они также отдавали свою психическую потенцию»[37].
Общечеловеческие мифологические архетипы, которые являются основой любой идеи, позволяют выйти к особенностям каждой отдельной культуры и понять, каковы ее место и роль в эволюционном процессе человечества. И это особенно актуально в настоящее время, когда уже разрушены старые мифы нашей культуры и еще не созданы новые.
Древние мифы причастны вечности, и оттого они не канули в прошлое. Сейчас — в Атлантиде ли, на Тибете ли — мы ищем колыбель цивилизации, дабы убедиться в том, что существует исконное единство человечества, являющееся залогом его связи с небесной родиной. Но оно дано нам в нашем сознании, в нашей повседневной астрологической причастности к космосу, и его проявляет универсализм мифа. И в жизни нам раскрывают архетипические качества реальные люди — в данности их психотипа и ныне живут боги древности.
ПУЧИНА ХАОСА — мировые архетипы планеты Нептун
"Ничто не существовало: ни ясное Небо,
ни величия свет, над Землёю простертый.
Что же покрывало всё? Что ограждало?
Что скрывало?
Были ли то бездонные глубины вод?..
Царил мрак и всё было сокрыто изначала
в глубинах мрака — Океана бесцветного".
МОРЕ-МАТЬ
Колыбель жизни — мировой океан. Не просто земное море, но пучины Вселенной. Существующий вначале, до мира, как хаотическое аморфное вещество, не имеющее ни начала, ни конца, он мыслится вечным. Мы не знаем, откуда возникла эта жизнь, и что будет после неё. Мы верим, что её хранит вечность. Из невообразимого Хаоса рождается мир и туда же он возвращается, в тайное и непредставимое единство и смешение элементов.
Олицетворяя начало жизни, знак Рыб символизирует первоначальное единство всего Зодиака. Слово Зодиак происходит от греческого zoe. восходящего к тому же индоевропейскому корню g'ei ("жить"), что и латинское vita — и русское жизнь. И его можно расшифровать не только как "круг животных", но и как "колесо или кольцо жизни", как это делает французский астро-мифолог Мишель Сенар[38]. Круг — древний символ Неба, колесо — традиционный символ Солнца, кольцо — символ женского лона.
Мир возник из Хаоса, а жизнь зародилась в воде. Человеческая душа не разделяет этих представлений. Возникновение и мира, и жизни непостижимо и потому божественно. Представление о первозданной пучине как вселенском материнском чреве, хранящем зародыш всякой жизни, воплотилось в мифологии в образе Великой Матери-прародительницы, связанной с изначальными водами. Мифы доносят до нас образ великой Матери-моря, потомство которой бесчисленно, — и мир, рождаемый ею, предстает перед нами живым, как сама жизнь. Эго шумерская Намму ("мать") — богиня океана, который окружает и вечно хранит порождаемые ею Небо и Землю; эскимосская Имап-Инуа ("море-мать") или Мамакоча ("мать-море") индейцев Перу. Это аккадская праматерь Тиамат ("море"), родившая первых богов со своим мужем Апсу — мировым океаном, хранящим в себе тайну таблиц ме, на которых были записаны судьбы всех творений будущего мира:
"Когда вверху были небеса без названия,
Внизу суша без имени,
Их первым создателем был Апсу.
Их породившие Хаос и море Воды свои смешали воедино —
Ни болот, ни строений не видно было,
Не названо имен, не определено судеб —
Тогда среди них возникли боги…»[39]
Потом Апсу заменяет Эйя, который тоже связан с водами: пресными, земными и их живительной силой. Он убивает Апсу и создает в нем свое жилище.
В греческой мифологии образ древнего прародителя являет Океан — великая река, омывающая края не только Земли, но и всего мира, дом Солнца, Луны и звезд. Мы сегодня не ассоциируем первозданные воды со всей Вселенной, как это делали древние. Однако представим, что Океан — не только земная, но и небесная река, — такомувзгляду помогает знание того, что и на звездном небе, отражающем наши земные мифы, есть малая планета Океана. В астрологии она символизирует земные моря и возникшие в их глубинах формы жизни, многие из которых до сих пор остаются нам неизвестными. В Греции Океан считался праотцом всех богов и титанов. К его же потомкам относятся многочисленные наяды — нимфы источников и рек, число которых так велико, что, по словам Гесиода, никому из людей не под силу даже назвать все их имена.
В Египте первобытную пучину олицетворяет "властитель рыб" Нун (по-египетски Науи), с которым связаны представления о воде во всех её формах — океане, морях, "небесных водах" дождя и ежегодных разливах Нила. Он называется отцом девяти верховных богов (эннеады) и "оживляющим" создателем всего сущего. Его дополнением считается Наунет — первобытная материя.
В Индии существует образ космических вод Апас ("вода"), объединяющих воды Неба и Земли. Их название созвучно аккадскому океану подземных пресных вод Апсу, и родственно персидскому духу воды Апа и индо-иранскому Апам Напашу, символизирующему собой изначальный зародыш жизни в лоне мировых вод. В Ведах вода называется матритама ("самая материнская"), поскольку некогда весь мир был подобен лишь бездонному темному морю: даже свет ещё не возник, а Океан уже существовал.
Эпос индейцев майя "Пополь-Вух" так говорит о начале мира:
"Не было ни человека, ни животных; ни птиц, ни рыб, ни крабов, ни деревьев, камней, пещер, ущелий, трав, не было лесов. Не было ещё ничего соединенного, ничего, что могло бы двигаться, или дрожать, или произвести шум. Не было ничего, что существовало бы или могло бы иметь существование. Была только холодная вода, спокойное море, одинокое и тихое".
Великий образ прародителя-океана являет полинезийский Таароа. Про него говорится: "Он был. Таароа было его имя. Он носился над бездной. Не было ни Земли, ни Неба, ни людей. Таароа звал, но никто не отвечал ему, и он, единое живое существо, стал Вселенной»[40]. Таароа считается вечным, несотворенным творцом, живущим за гранью видимой реальности. Он не имеет доступного нашему восприятию телесного облика, воплощается во всех явлениях мира и через бесчисленное количество лет обновляется, сбрасывая своё тело, как оболочку. Его изначальный образ бога океана выводится из его тождества с новозеландским Тангароа, богом морей, рыб и пресмыкающихся, которые из моря вышли на сушу. Таароа сотворил море, Небо и Землю, и основал мир на крепкой скале, которую со всем созданным поддерживает своей невидимой силой.
Образ воды издревле сливается с образом самой жизни. Обряды, связанные с водой, первоначально символизировали соприкосновение с истоком жизни (и лишь впоследствии стали соотноситься с очищением, что соответствует более позднему архетипу Рака). Так у многих народов существовали обряды окунания новорожденного, чтобы привлечь к нему благосклонность божественной матери. Само прикосновение к воде, как потом омовение, было актом приобщения к изначальному и божественному. К нему можно возвести многие современные ритуалы: и не только крещение, но и ритуальное питье напитков, которое в глубокой древности заменяло просто питьё воды. Когда мы сегодня подымаем бокалы, мы исполняем древний ритуал приобщения к изначальному единству жизни, которое существовало в первозданных водах и в лоне Великой Матери.
От воды происходит сила жизни. Вариантом индоевропейского корня ар ("вспоенный водой") считается bel ("сильный"), к которому восходит наше слово "большой". Оно изначально обозначало большую рыбу (кита), на которой в русских сказках "земля держится". Родственны этому слову греческое phallaina и латинское ballaena — названия большой рыбы. Рыба — главное водное существо — часто предстаёт перед нами как мать и опора мира: подобные воззрения существовали в Закавказье, у алтайцев, айнов, японцев и других народов Евразии. Так в иранской мифологии в подземном океане плавает гигантская рыба, на которой стоит бык, а на нём — вся Земля. В арабской традиции созвездий образ рыбы рисуют звезды, окружающие северный Полюс — ось и основу видимого мира.
Образ Рыбы-Земли подтверждает совпадение в индоевропейском праязыке ностратических diga ("рыба") и dig’А ("земля"). От образовавшегося индоевропейского корня dhgh’u ведут начало как названия рыбы: греческое ichthys, литовское z’uvis, славянское зовь — так и слово земля в русском, греческом (chtonos), литовском (z'eme), латинском (humus) и других языках. А поскольку с пра-образом земли связан пра-образ человека (так от латинского humus происходит слово homo — "человек"), это делает рыбу прародительницей людей — как и её роль первозданного водного существа, которое непосредственно ассоциируется с образом рождения жизни в океане вод[41].
Образ рыбы в мифологии разных народов часто связывается с темой порождения жизни и образом изначального творца. Шумерский иероглиф "рыба" имел значение жизни и плодородия. Индоевропейское название рыбы pisk породило слова "пестовать" и "пища", "питаться". От этого корня ведет начало латинское название знака Рыб "Pisces", английское fish ("рыба"), итальянское пицца ("рыба", откуда название блюда) и русское пескарь. В русском языке название рыбы было табуировано: слою рыба — иносказание (от глагола "рыть", и его первоначальный смысл "червяк"). Настоящее же русское название рыбы: зовь/дзовь (этот корень сохранился в слове "звено", означавшем изначально "рыбные кости"), восходит к тому же ностратическому diga ("рыба"), как и имена финикийского Дага, семитского Дагона и ассирийского Дакана, творца мира и отца богов в образе получеловска-полурыбы. Подобный ему получеловек-полурыба Оаннес /Эа/, вышедший из моря бог первичных вод, в мифах Вавилона становится создателем людей. Рыбный культ был посвящен сиро-финикийской богине-матери Атаргатис, в храмах которой устраивались ритуальные рыбные трапезы.
В статье об археологических корнях архетипа Рыб мы говорили о том, что его кульминацией можно считать появление современного человека (homo sapiens sapiens) 40 тыс. лет назад. Образы рыбы-прародительницы и Великой матери вод подтверждают эту идею. Знак Рыб пестует и хранит в себе человеческое начало — недаром этот знак связывают с этикой. Что оно такое? Оно связано с самой жизнью, оно растворяется в ней, но почему-то не теряется там, а выходит из воды на сушу. Человек целостен как сама жизнь, и архетип Рыб помогает нам понять это.
В Египте, Китае и Индии образ рыбы связан с идеей спасения мира и возобновления человеческой жизни на Земле. Рыба становится спасительницей во время потопа — так, в индийском мифе она спасает первочеловека Ману. В позднем античном мифе две рыбы уносят Венеру и Купидона от чудовища Тифона, за что боги помещают их на Небо, превращая в созвездие Рыб. Или богиня плодородия и её малыш-любовь, заведующие продолжением жизни на Земле, сами превращаются в рыб и так предстают её невидимыми хранителями. С рыбьим хвостом изображалась и греческая Артемида: богиня Луны, тающей и вновь возрождающейся на небесах, — и потому в мифологии тоже символизирующей неуничтожимость жизни.
Представление о рыбе-земле и рыбе-творце сохранила кабалистическая книга "Зогар", говорящая о Боге: "Его жилище было в большом океане, где он был рыбой". На иврите dag означает "рыба" и одновременно "охранитель и мессия" — это значение перешло и в христианство. Изображение рыбы находят в пещерах первых христиан, у которых образ рыбы вновь становится популярным как символ будущего воскрешения. Восходящее к индоевропейскому dhgh’и ("рыба; земля") греческое "ICHTHYS" расшифровывалось по начальным буквам как фраза: "Иисус Христос, божий сын и спаситель людей" — что возвращает нас к образу рыбы как творца и основы творения. Алхимики обозначали рыбой или морской звездой — Stella mans — тайное первоначало, пребывающее в человеке и делающее возможным все манифестации психической жизни[42].
Последняя двухтысячелетняя эпоха, жившая мифом о вечной жизни, хаотическая эпоха исканий в глубинах человеческой души, в астрологии называется эрой Рыб: во время весеннего равноденствия в этот период Солнце находилось в этом созвездии. Но в бесконечном круговороте Зодиака наше светило, конечно, не впервые праздновало весну в знаке Рыб. И, кто знает, может быть, в прошлый раз, когда это было, 27 тысяч лет назад, на Землю действительно спустился Хаос и её покрыли воды потопа. Они обновили её жизнь — как когда-то, в необозримом прошлом, они необъяснимым образом создали её в глубинах моря. Но сначала в бесконечном океане времени родилась сама Земля… С астрологическим знаком Рыб связывается представление о тайне вечности, существующей ещё вне упорядоченного Космоса, — о той первозданной какофонии, которая предшествовала созвучию волн космических ритмов и вращению по своим орбитам планет.
РОЖДЕНИЕ ЖИЗНИ ИЗ ХАОСА
Как возник мир и где его исток? Мифологии всех культурных народов так же, как и Библия, мыслят колыбелью Вселенной первозданный хаос: пустоту, бездну. Хаос — это по сути невообразимое состояние вещества, таящее в себе угрозу существованию мира, и потому для него принципиально непознаваемое. Платон понимал под Хаосом "всеприемлющую природу": невидимое и неосязаемое, лишенное всех качеств начало, которое получится, если мы исключим из материи все свойства, выразимые словами языка.
Но представление об этом изначальном состоянии есть у каждого из нас. Было оно и у древних людей: Хаос традиционно рисуется как бездонная темная пучина, заполненная водой. Таков скандинавский Нифльхейм — мир мрака до сотворения Вселенной, где течёт поток Хвергольмир, дающий начало всем подземным рекам. Или еврейское понятие водной бездны Техом — символ первой бесформенной материи, над которой носился Дух, тюря мир. В "Сефер Йецира" это линия, извивающаяся вдоль мира, подобная реке или змею-Левиафану. Техом того же корня, что и имя аккадской праматери мира Тиамат трудновообразимой семиглавой гидры, готовой поглотить этот мир так же, как она его родила. Имя Левиафана — "свернувшийся" — даёт нам представление о первозданной скрученности, неразделенности Хаоса. (Средневековый философ Маймонид утверждает, что Левиафан обладает всеобщим сочетанием особенностей, обнаруживаемых по отдельности у различных животных: что вновь уподобляет его непостижимой матери видимого многообразия Вселенной, находящейся вне её.)
Хаос бесформен, внутри себя неразделен и потому плотен: его существенная характеристика — отсутствие свободного места. В Хаосе нет пространства, что соответствует современному представлению о Вселенной, разлетающейся из сверхплотной точки — можно сказать, из "пустоты" — в расширяющиеся спирали звездных туманностей. Хаос — это растворение, исчезновение, смерть — и одновременно предельное сгущение материи, закрученное само в себя космическое первоединство, в котором хранится бытие. Потому он так страшен и так недоступен. По-гречески слово хаос означает "зев, зияние", "разверстое пространство", "пустота" — это та пустота, откуда возникло всё. То же значение имеет полинезийское понятие Коре или индийская шуньята, породившая все живое и заполнившая собой Вселенную.
Мотив возникновения мира из бесконечно малой точки мы часто находим в мифах. Из воды возникает крошечный комочек земли — ила, который иногда приносит Рыба со дна первозданных морей. Он начинает пухнуть, постепенно увеличивается в размерах и превращается в необозримую Вселенную. Этот образ настолько прост и естественен, что понятен и ребёнку, которого смущает огромность мира, и символически мыслящему взрослому, который хочет представить себе, как из бесформенной пучины, лежащей где-то за гранью бытия, возникает Космос, построенный по законам физики. И слово пучина восходит к индоевропейскому корню peus со значением разбухания, от которого идет глагол "пухнуть", а также слова пузырь, пузо и пуп. Родство этих слов возвращает нас к образу Великой матери: пустота Хаоса — материнская пуповина, которой наш мир связан с тем, чего нам не дано постичь.
Хаос — материнское лоно, где зарождается мир, и ему близок образ космического яйца, в котором в смешанном состоянии содержатся первоэлементы мира. Яйцо жидкое и бесформенное, оно больше похоже на мёртвый камень, чем на живое существо, но из него каким-то чудом рождается живой цыплёнок из плоти и крови, с законченной формой тела (вновь вспомним телесное совершенство человека, возникшего 40 тыс. лет назад). Такова же Вселенная в своём первоистоке: мы не мыслим её оформленной и живой, но она рождает жизнь и зримую красоту Земли, что даёт нам возможность понять суть архетипа праматери. В яйце нельзя увидеть птицу даже под микроскопом, пока она не сформировалась и не родилась, и тем не менее его внутреннее неясное и смешанное состояние оказывается наиболее плодотворным для всякого творения и рождения жизни.
Такой образ Хаоса — древнекитайский первозданный водный мрак Хуньтунь, который описывается как взболтанное содержимое куриного яйца. Впоследствии Хуньтунь стал богом середины, живущим между северным и южным морями и так совмещающим в себе крайности бытия, но сохранил и признаки своей первобытной нечленимости. В его теле не было отверстий, и когда боги северного и южного морей решили исправить положение в соответствии с общепринятым порядком, жизнь ушла из него — так вытекает содержимое яйца, если мы повредим скорлупу. И потому Хаос непознаваем, как и вселенское первоначало: как только мы прикасаемся к нему острием мысли, оно перестаёт быть самим собой.
Эту идею подтверждает японская сказка о рыбаке Урасиме, которому довелось побывать в подводном мире Ватацумино-куни: стране, живописующей образ вечности и безвременья. Недолго пробыл рыбак гостем морского царя, но не застал на Земле даже далёких своих потомков. Боги вод дали ему в подарок таинственную шкатулку, предупредив, чтобы он не открывал её. Оказавшись на суше, Урасима открыл её — и тут же стал дряхлым стариком и умер: морская шкатулка содержала секрет его бессмертия, но лишь до тех пор, пока он оставался скрытым от этого мира.
Подобно этому, планета морей Нептун несет нам ощущение вечности и безвременья, позволяя забыть о насущных проблемах и рациональном взгляде на мир. Эго дает нам возможность прикоснуться к истоку — но земная жизнь при этом стремительно проходит мимо — как вода утекает сквозь пальцы.
Чтобы лучше понять туманные идеи архетипов, мы проецируем их на людей: ведь человек воспринимает Вселенную через себя самого. Знаки Зодиака — земная проекция, горизонтальный разворот архетипа как невыразимого эйдоса. Это статический образ по сравнению с динамикой планеты как сгустка определенной формы энергии, которая движет нас и сама видоизменяется, оказываясь в разных пространственных и временных условиях знаков Зодиака. Человек, покуда он пребывает на Земле и в Солнечной системе, всегда имеет черты своего знака. При этом на него оказывают влияние и все остальные архетипы, также в зависимости от времени и пространства, что описывает гороскоп рождения и другие карты (транзитные, дирекционные, солярные и т. д).
Конечно, никакая личность не достигает глобальности своего мифологического пра-образа, и всё же астрология помогает нам увидеть универсальные и божественные, архетипические черты в характере даже самого обычного человека. Обратимся к Рыбам. Люди привыкли мыслить мир в категориях времени и пространства, но Рыбы, безмолвные Рыбы — это тот знак, которому более всего дано прикоснуться к вневременному и раствориться в нём. Они не любят жестких формулировок и стремятся уклониться от всякой определённости: любое чёткое суждение кажется им далёким от многомерной и невыразимой истины бытия.
Лучше других ощущая непрерывную связь прошлого с будущим, Рыбы как бы и живут в безвременьи, в котором оказался рыбак Урасима, а нынешнее, которое другим кажется единственно существующим, для них расплывчато и относительно. Как порождением Хаоса является Никта ("ночь"), скрывающая в себе тайны жизни и смерти, так разум этого знака остаётся в постоянных сумерках сомнения, хотя чувство вечного предоставляет ему безошибочный ориентир веры. И это же надвременное восприятие побуждает Рыб формировать целостное представление о мире — вобрать в него всё и так выразить невыразимое. Оно помогло Эйнштейну, родившемуся под этим созвездием, создать теорию относительности и позволило другим представителям этого знака: Копернику, Галилею, а в наше время Вернадскому — нарисовать те картины Вселенной, которыми живёт и ещё долго будет жить мысль человечества.
Но что же нам дает возможность связать жизнь конкретных людей с архетипом Рыб и их мифическим покровителем Нептуном? Когда мы вторгаемся в сферу архетипа, в ней нет однозначных причин и единственных определений. Однако проще всего представить влияние знака на психику людей в момент их рождения через образы природы.
Древнее понятие о Хаосе есть в каждом из нас, и круговорот жизни напоминает нам о нём в слякоть и распутицу мартовского половодья, когда земля покрывается водой в преддверии буйного расцвета весенней растительности. Славянское название водного хаоса — "хлябь". В долине Нила в период Рыб — февраль-март — были наводнения. Календарное время Рыб — время ухода зимних холодов и половодья — вызывает в нас ощущение неясности мысли и брожения души, готовой пробудиться к весеннему активному восприятию жизни, но ещё по-зимнему скованной и расслабленной. Оно навсегда сохраняется в людях, родившихся в этот период. А к пониманию того, как оно проявится в них, приближает нас многотысячелетняя история человечества.
ТАЙНА РАЗУМА
Мифологические представления о Хаосе или о потопе мы сопоставляем с периодом потепления, таяния ледника и вызвавшими эти процессы катаклизмами, которые некогда стронули человечество с насиженных мест и дали толчок развитию его сознания. До сих пор остается тайной, откуда в человеке его высшая — разумная — природа. Но был длительный этап в истории человечества, удачно названный австралийскими аборигенами "временем сновидения", когда современного пробужденного сознания не существовало. Скрывается ли разум в глубинах человеческой психики, или вначале была мысль, позднее оформившая себя полнотой чувств? Глубины души скрыты тайной, потому что находятся в ведении планеты Нептун, для которой все едино и этого противопоставления тоже не существует.
Но мы не ошибемся, если скажем: разум родился из Хаоса — из изначального смешения, откуда возникло всё. Подтверждение этого образа мы можем найти в истории развития языка. К единому пра-индоевропейскому корню теп (и ностратическому тапи) со смыслом изначального движения и брожения сводят два и. е. корня: men-th, означающий "взболтанность, смешение и мутность", и теп-dh со значением "пробуждения и бодрствования", которое в европейских языках породило понятие разума: латинское mens ("ум, ментол"), индийское манас, русские мудрость, мысль и па-мять, и греческое миф, а также имя богини Медуза, хранящее в себе единство двух смыслов: "обеспокоенность" и "мудрость". Быть может, смятение души освободило непривычные потоки восприятия, породив наш современный разум?
Этот корень хорошо иллюстрирует астрологический образ двух рыб, изображенных на созвездии. Согласно распространенной концепции Дендерского календаря, одна из них навеки остается в первозданных водах, осуществляя связь с непостижимым истоком (отсюда смятенность и мятежность, присущая знаку Рыб в нашем регламентированном мире, о которой мы поговорим позднее). Эго рыба с корнем menth. Другая начинает путь эволюции и становится человеком. И от корня mendh со значением "бодрый, деятельный" происходит не только понятие разума, но и само название человека: английское man, немецкое Мапп, индийский Ману, а также русское — мужчина.
Люди знака Рыб чувствуют в себе эту раздвоенность. Первая Рыба позволяет им погружаться в невыразимые словами потоки. Вторая заставляет научиться выражать словами туманные ощущения, которые ускользают от разума (точно как рыбы: попробуй поймать без удочки!). Своим "я" Рыбы считают то одну, то другую из рыб, и либо скрывают существование в себе более древнего начала, либо чувствуют свою ущербность и сомнения в том, являются ли они и вправду человеком разумным. Но в конце концов именно первая Рыба, отказавшаяся полностью превратиться в рациональное создание, позволяет им ощутить становление человека — в себе и в мире.
От брожения Хаоса разуму современных людей переходит качество возбуждения и активности. Пробуждение разума как архетипический образ Рыб является двигателем психики этого знака, который нередко живёт во сне своих иллюзий. Постоянное бодрствование интеллекта для Рыб — невидимая цель существования и критерий оценки окружающих (что, например, отразилось в скрупулезном отношении к знанию еврейской культуры, национальный характер которой соответствует знаку Рыб). Пробуждённость ментального сознания, которое даёт активное присутствие в настоящем моменте жизни, максимально требуется любому во время влияний планеты Нептун: когда земля уплывает из-под ног, — или когда мы прикасаемся к истокам жизни.
В психологии море символизирует бессознательное, а потому Рыбам зачастую не хватает чёткого рационального принципа корня mendh: в астрологии этот знак считается худшим местоположением планеты интеллекта Меркурия К нептунианскому способу мышления больше приближает нас другое слово — ум, носящее несколько иной характер. Оно восходит к и. е. корню aw/aus, означающему "восприятие чувствами": от него идут русские слова: уста, ухо и латинское audio ("слушать"), а также явь — как всё воспринимаемое нами, "проявленное" для чувств. Наше слово ум скорее отражает понятие воспринимающей души и духа, раскрывающего нам свет жизни. Оно ближе к ясной интуиции знака Водолея, который считается покровителем нашей страны, чем нередко вводящий нас в заблуждение интеллект, символизируемый знаком обманщиков-Близнецов; оно не склонно к рациональной путанице, зато и лишено активной энергии бодрого европейского ментола.
Нептунианский созерцательный способ восприятия предполагает отождествление чувств с воспринимаемым, погружение в него и через это проникновение в тайны подсознания (недаром Меркурий в Рыбах дает не только трудности в развитии интеллекта, но и очень образную речь). К такой невыявленной мудрости Рыб причастен скандинавский таинственный великан Мимир, хозяин источника мудрости у корней мирового древа, к которому обращается за советом Один. Или кельтский морской бог Мананнан, сын океана Лера и хранитель тайного алфавита. Буквы и звуки море хранило в сумке, сделанной из перьев водной птицы: журавля — или под грудой священных камней[43].
Рыбы хорошо чувствуют непроявленные процессы: по отношению к которым внешние события выступают лишь как верхушка плавающего в океане айсберга. Но чтобы бессознательное дало совет, разум должен по меньшей мере задать вопрос и проявить активность в интерпретации: Мимир не служит глашатаем людей и богов, он отвечает лишь Одину, предпринявшему дальнее путешествие ради высокой цели сохранения подвластного ему мира. И чтобы добыть из-под груды камней алфавит Мананнана, также требуется постараться. Молчание при соприкосновении с неведомым — это не ответ, а лишь постановка проблемы. Внутренне активный интеллект человека должен приложить усилия, чтобы расширить границы выразимого посредством созерцания невыразимого.
Знак Рыб нередко останавливается на роли бессознательных медиумов, проводников жизненного ритма: они отождествляются с тем, что происходит в настоящий момент и абсолютизируют его, не задаваясь вопросом, как правильно истолковать то, что они чувствуют. Поэтому люди-Рыбы часто своими тайнами лишь отягощают окружающих, а не вдохновляют их: в их видении мира чувствуется хаос — а не закономерность, фатализм — а не судьбоносность. И если они не работают над ясностью своего мышления и четким пониманием происходящего, то слабость ментала в этом знаке очень заметна: отчего Меркурий в Рыбах является притчей во языцех астрологов. Как мы увидим подробнее в архетипе Меркурия, именно интеллект служит проводником в неведомое, подобно Одину, а без него тайна навсегда останется тайной. Откровение может быть бессознательным ощущением, подобно очищающему сну, — но чтобы сделать его доступным для других, надо на что-то опереться.
Свойственная знаку Рыб причастность к тайне часто характеризует морских богов. Новозеландский бог моря Тангароа невзначай подслушивает разговоры людей и способен проникнуть во все их секреты. Знает тайны будущего вещий морской старец Нерей и другое водное божество — Протей, подобно морю, постоянно меняющий свой облик и открывающий будущее лишь тем, кто сумеет его узнать. Нерей открывает Гераклу путь в сад гесперид, где растут золотые яблоки бессмертия: но лишь когда герой, схватив его, не отпускает, хотя Нерей оборачивается и водой, и огнем и принимает другие образы. Так содержание подсознания и мимолетное ощущение вечного уходит от нас, как забывается сон: но если ментал успеет ухватить его суть, оно может стать для человека познанием тайны.
Протей считается сыном владыки морей Посейдона, а его истинное лицо — облик сонливого старичка. У него много детей, что характерно для морских богов, и подопечных морских животных: он — пастух тюленьих стад. Протей. наряду с Тритоном и Наядами — один из спутников планеты Нептун, а в честь Нерея назван астероид Nereus. по положению которого мы можем судить о секретах человека. Образы Нерея и Протея также отражают непостоянство и лавирование людей-Рыб: интуитивно ориентируясь в ситуации и проникая в самые тонкие психологические моменты, они неуловимы, как рыбы в воде, и всегда готовы увильнуть от ответа. Сопутствующий Посейдону бог Главк ("зеленовато-голубой"), названный по цвету моря покровитель моряков и рыбаков, тоже обладает даром прорицания, и его имя также носит астероид Glaukos. символизирующий угадывание тайн. За пророчества и нептунианский поиск вслепую может отвечать в гороскопе и астероид Манто: так звали вещунью, которая служила поводырем своего слепого прорицателя-отца: от её имени происходит слово мантика — гадание.
ПАССИВНАЯ СВЯЗЬ С ИСТОКОМ ОБРАЗ МЛАДШЕГО БРАТА
Говоря об образе моря в мифологии древних, можно выделить два общераспространенных понятия: олицетворенное божественное море и антропоморфный морской бог. По Э. Б. Тэйлору, "эти понятия представляют собой две стадии развития одной идеи — воззрение на естественный предмет как на существо, одушевленное само по себе, и выделение оживляющего его духа в форме особого божества". Как мы видели, одушевленное море принимает образ Великой Матери. Праматерь жизни воплощает в себе безликое пассивное начало, задача которого — извлечь из себя всё, что хранится внутри, а скорее — просто не препятствовать раскрытию того, что должно быть явлено даже вне зависимости от её воли. И потому впоследствии роль всемогущей гидры Тиамат сводится к тому, что она остаётся просто материалом, материей Вселенной: а творит мир из её тела её далекий потомок Мардук. И эта пассивная роль прародительницы в примитивных мифах переходит и на антропоморфные мужские образы развитой мифологии: такие, как египетский Нун и греческий Океан.
Архетип всеобъемлющего материнства, связанного со знаком Рыб, в астрологии понимается как высшая любовь: отождествление себя со всем, что происходит в мире, и растворение в едином ритме жизни. Эго позиция самоотречения, с которой мать отдает себя детям и которая в быту проявляется как дар сочувствия и милосердия. Связь материнства с милосердием и состраданием выявляет и язык: так, в семитских языках от корня hny ("материнское лоно") происходит финикийское hen ("благоволение, милость"), арабское hnn ("жалеть, сострадать"), арамейское hn ("быть милосердным"), еврейское hnn ("сжалиться, простить") и имя Анна, которое переводится как "милость". Аккадское kirimm ("материнское чрево") родственно арабскому krm ("быть великодушным") и египетскому ch’mt ("снисхождение"). Еврейское raham и арабское rihrn означает "материнское лоно" и одновременно "жалость" и милосердие, с ними связаны еврейское rhm — "жалеть, любить", арабские rkhm — "ласкать ребёнка" и raham — "сострадание, сочувствие"[44].
Представители знака Рыб сочувствуют людям и видят высшие моменты в рождении детей и любви к ним, в котором человек наиболее отождествляется с бессознательной волей к жизни. Философию любви к детям — даже ещё нерожденным — в наше время неслучайно ярче всего выражают группы водных родов, где люди стремятся вернуться к естественному процессу рождения как основе будущей любви человека к миру, — и где стихия воды становится такой основой. Материнская функция воды проявлена в образе русалок (от слова "роса"): по гипотезе Б. Рыбакова первоначально они не являлись представительницами тёмных сил, которые склонны затягивать неосторожных в водную пучину, — но, наоборот, оберегали людей от стихии и спасали тонущих, вынося их из воды на берег, и поэтому другое их название было "берегини".
Характерно, что Рыбы плывут по течению, которое порой делает их заметными и необходимыми там, где требуется чувствовать пульс самой жизни и где нужно проявить терпение и сострадание. Нептун дает возможность легко войти в проблемы других людей, правда, также и настолько отожествиться с ними, что теряется взгляд на них со стороны. Эго часто мешает Рыбам оказать реальную помощь действием — и наиболее ценным оказывается само их понимание проблемы. Себе Рыбы часто не склонны помогать вовсе: они слепо полагаются на ход событий и верят, что всё наладится само собой. Рыбы верят в материнское покровительство самой жизни, и само всепрощение этого знака часто побуждает его, подобно древним прародителям, мифологическим покровителям этого знака, занять пассивную позицию.
Эта пассивная связь с материнским изначальным истоком проступает в образе бога морей, который начинает мыслиться младшим и слабейшим богом.
Мужские образы моря по происхождению более поздние. В отличие от почти непредставимой праматери, ясной характеристикой которой являются лишь жизнь и рождение, бог моря более подобен другим богам пантеона, но потому он и слабее её. Получая более отчетливый образ, он теряет изначальную силу хаотического всеобъемлющего начала и воплощает просто морскую стихию как одну из стихий мира, не самую актуальную для земной жизни людей. Это определяет пассивную роль богов моря в религии. Так, Цицерон приводит рассуждение о том, что если земля является богиней Теллурой, то божество также и море, которое называют Нептуном: значит, в эллинистическую эпоху божественность моря не являлась самоочевидной, раз её приходилось доказывать.
С развитием мифологии боги первозданных вод уходят на второй план: в мире устроенного Космоса они теряют свою прежнюю власть над Вселенной. В складывающемся позднее пантеоне морским богам достаётся периферийное положение и даже последнее место — так хеттский Аруна ("море, океан") замыкает перечень богов. Древность Океана не позволяет ему играть заметной роли в античной мифологии. Он не вмешивается в дела своих трёх тысяч сыновей и дочерей и живёт в уединении, и дети почитают его как ушедшего на заслуженный отдых престарелого родителя. Скандинавский морской бог Ньерд после войны темных и светлых сил: асов и ванов — оказывается взятым в плен и живет заложником — что, конечно, нельзя считать положением, достойным бога. В мифах Гвинен море почиталось низшим из трех разрядов божеств, ниже змей и деревьев, бог океана Гу мыслился младшим из трёх братьев-богов. В Японии бог моря Дзебису считался младшим братом Солнца и Луны.
Не главное, ущербное положение морского бога в пантеоне проявляется и в этимологии его имен. Второй корень имени индо-иранского Апам Напата — и. е. nepot — означает "племянник, отпрыск, сын": один из родственников, младший в роду, хотя Апам Напат — один из древнейших богов, прародитель всего живого. С тем же корнем связаны имена римского Нептуна, этрусского Нефунса и ирландского Нехтана. Нептун мыслится младшим из трёх братьев, которому досталось во владение лишь пустынное море, в то время как старшие — Юпитер и Плутон — захватили себе Небо и Землю, населенные обитателями: богами и людьми. Изначально он выступает богом плодородия, связанного с пресными водами, а об отношении Нептуна к морской стихии больше говорят имена его жён — Салации ("движение моря") и Венилии ("волны ").
Греческий Посейдон, с которым впоследствии отождествлялся Нептун, также является третьим братом, что символизирует его трезубец: главный жезл с одной вершиной принадлежит громовержцу Зевсу, а рогатина-двузубец — властителю подземных пастбищ Аиду, второму по старшинству брату. В то же время о древности Посейдона говорит его эпитет Гаяохос — "тот, который несёт на себе Землю", в чём проявлена первичность вод по отношению к Земле; а также Геликонос (от gelikos — "спираль, вращение, зигзаг молнии"), что перекликается с идеей спиралевидного вращения, создающего материю. Видимо, когда-то Посейдон был единоличным правителем, но потом уступил Зевсу, возглавившему олимпийский пантеон. Правда, порой он стремится вернуть себе былую власть и подымает мятежи — так греки воспринимали штормы и бури. У Посейдона множество детей, но тема рождения постепенно отступает у морского бога на второй план, как и у богов первозданного Хаоса, когда-то исполнивших свою функцию прародителей и ушедших на пассивные роли.
Здесь следует упомянуть, что хотя мы называем планеты римскими именами, но и греческим богам есть место на небесах: в честь Посейдона и его супруги, дочери морского бога Нерея Амфитриты, названы астероиды: Poseidon и Amphitrite. Первый символизирует для нас буйство и мятежность необузданной морской стихии; второй — нептунианское восприятие объектов, побуждающее нас отождествиться с воспринимаемым; уступку невидимой внешней воле, слияние с миром, милосердие и сочувствие. С Амфитритой связан ещё один символ Рыб — дельфин. Согласно легенде, когда богиня скрылась от Посейдона в морском гроте, именно дельфин помог морскому царю её найти и взять в жены. Из благодарности Посейдон поместил дельфина на небо как созвездие. Сейчас для нас дельфин — символ помощи и соучастия, характерного для представителей знака Рыб.
Нептунианская покорность мудрому течению жизни, которое порой оставляет нам ущербную роль, возвращающую нас к её невидимым началам, наиболее проявлена в индоевропейском мифе о третьем брате. С этимологией "третий" связаны индо-иранский Трита, имеющий эпипет аптья ("водный"); греческий морской божок Тритон, сын Посейдона и главный космический спутник планеты Нептун, славянский Тригшв-Троян и в сказках Иван Третьяк или Иван Водович; а также, возможно, Амфи-трита (где amphi означает "со всех сторон, кругом": так воды океана окружают землю). Образ третьего брата имеет прямое отношение к воде и перекликается с идеей жертвенности и жертвы.
Согласно индо-иранской легенде о Трите и древней индоевропейской мифологеме о трёх братьях, младший брат был предан старшими, бросающими его в воду (в колодец) — или убивающими его как-то иначе. Но он непременно воскресает — ив русских сказках обычно опять-таки благодаря живой и мертвой воде. Изначальный смысл этого акта не в коварстве братьев, а в принесении жертвы, осуществляющей связь жизни и вечности (в возврате к первой Рыбе, оставшейся на дне морей). Младший брат, спускаясь в подземное царство ("третий" мир, если первые два — небесный и земной), достаёт там живую воду или иное средство бессмертия и вместе с ним возвращается на землю. Неслучайно Трита считается первым, кто открыл для себя и других богов напиток бессмертия Сому/ Хаому.
“Трита, посаженный в колодец, взывает к богам
о помощи…
Это услышал Брихаспати, создающий широкий
простор из узости.
— О, Небо и Земля, узнайте обо мне
(в таком положении)! "
Колодец, в который посажен Трита, ассоциируется с мраком и теснотой изначально плотного бытия, находящегося вне этого мира. А живая и мертвая вода — символ следующего знака Водолея, который символизирует разделение слитых воедино света и тьмы, жизни и смерти — ради того, чтобы возник и мог существовать светлый мир проявленной жизни. Позднее, в сказках, младший брат может отправиться просто за целебным средством, необходимым, например, его престарелому больному отцу, за богатствами или за невестой — но так или иначе путь его лежит через мир смерти, а братья или друзья-предатели помогают ему туда попасть. С этим связан мотив последующего воскрешения (хотя смерть героя может быть и символической) и живительного снадобья.
Идею жертвы и возврата к изначальному единству разделенных в мире сил несет в себе образ славянского Триглава: три головы которого охраняют небо (небесные воды), землю и подземный мир. Но преимущество он отдает непроявленному бытию, и идол Триглава изображался с повязкой на глазах, закрывающей от него внешний мир, что связывается с гаданием. Согласно сербской сказке, это божество боится солнечного света. Одна из его голов пожирает рыбу, другая людей, а третья — скот, что отражает идею жертвы трем частям земли. Закрыть глаза на внешнее и прислушаться к внутреннему пророчеству — типичный способ постижения мира для знака Рыб, и образ гадания возвращает нас к тайне. Уход от ясного света ради вечных тайн роднит образы Триты и Триглава. (Есть астероид Триглае).
А греческий Тритон известен тем, что помог аргонавтам выплыть в море из озера, куда буря занесла корабль и так исполнил роль охраняющего морского божества. Он подарил им ком земли, из которого впоследствии появился остров: что является отголоском мифов о сотворении мира из комочка первовещества посреди океана.
Индо-иранскому Трите подобен библейский Иона, которому довелось провести три дня во чреве Кита. Легенда об Ионе приобретает уже моральный смысл, близкий знаку Рыб, как и причастность к скрытым источникам существования: Кит проглатывает его за то, что он отказывается исполнить возложенную на него Богом миссию. Соприкосновение с Бездной пробуждает в Ионе душевные силы, и тогда Кит отпускает его.
И в более древних мифах реальность, лежащая по ту сторону бытия и одновременно вбирающая в себя всё существующее, часто представляется в образе огромной Рыбы или другого чудовища. Герои, которых знакомство с иным миром возвышает перед другими людьми, нередко попадают в её чрево и благополучно, хотя и не без посторонней помощи, выбираются оттуда: смысл этих мифов может быть просто в том, что им удалось там побывать и не уступить смерти. Так североамериканский божественный герой Манабозо, стараясь выудить из моря царя рыб, был проглочен им вместе с лодкой. Он поставил лодку поперёк горла Кита и убил его, а чайки, проклевавшие в туше отверстие, помогли ему вновь выбраться на свет. Другого индейского героя Монедо вытащила из Рыбы его сестра. И наиболее известный нам индейский вождь Гайявата тоже не миновал чрева гигантской рыбы Мише-Наме, прежде чем исполнить свою роль культурного героя.
Южноафриканский миф повествует о герое Литаолане, который остался на Земле один — лишь вместе с матерью, и встретил невообразимое чудовище, проглотившее всё человечество. Чудище проглотило и его, но он пропорол себе путь наружу, выведя из тьмы на свободу всё население Земли. В сказке племени зулу мать следует за своими детьми в брюхо огромного слона, где увидела леса, горы, реки и человеческие поселения. В другой зулусской сказке чудовище поглощает всех людей, скот и собак, кроме одного воина, которому удается его убить, и тогда из его чрева выходят все земные существа. Эти сказки подчеркивают момент крика живых существ при выходе на свет — что возвращает нас к образу рождения ребёнка из утробы матери (неслучайно в сказках часто фигурирует мать).
Образ Рыбы-Кит, на которой стоит Земля и живут люди, и в которой плавают корабли, нам с детства известен из сказки Ершова о коньке-горбунке. А миф о Трите в нашей современной культуре приобретает форму сказки о царе Салтане: где в узкую бочку посажен, правда, не младший брат, но младшая сестра со своим ребенком[45]. Выйдя из моря на пустынную сушу, её сын сразу становится князем по волшебству возникшего города с золоченными церквями, теремами, садами и многочисленным населением. Можно было бы сказать, что эта сказка архетипически отражает просто рождение человека — если бы не мифологический элемент ущербной позиции младшего и слабого, который оборачивается волшебными дарами, превосходящими всё существующее в мире. И это происходит благодаря нравственной позиции Гвидона, который убивает зло в образе коршуна, спасая добро в образе царевны-лебедь.
Целью этой книги не является поиск типичных сюжетов древних мифов в профаническом варианте сказок, хотя сказки, несомненно, доступней нашей душе, которой обычно сложно возвыситься до восприятия мифа. Поэтому образы сказок нередко используют психологи, занятые конкретной работой с людьми. Астрология же стремится понять, какие характерные черты планеты Нептун и знака Рыб отражает миф о герое, не по своей воле соприкоснувшемся с первозданной бездной.
Чисто внешне рассматривая характер знака Рыб, мы видим, что жизненная пассивность, присущая морским богам, приводит к ущербности этого знака в ситуации, когда требуется действовать решительно. Подобно Ионе, знак Рыб сильно зависит от окружения, начиная проявлять все недостатки той среды, в которую он попадает. Как гигантская рыба, Рыб глотают обстоятельства вне их контроля. И перед всеми, у кого в гороскопе сильна планета Нептун, стоит проблема преодоления своего безволия и нежелания принять на себя ответственность. Воля позволяет им стать полноправными участниками жизни при нашей социальной модели существования — отличной от той, которую предоставляет нам изначальная природа, и не полагаться лишь на потоки невидимых сил, вершащих их судьбой.
Но миф о Трите прежде всего возвращает нас к идее той изначальной целостности жизни, которая находится в глубине человеческой души, в потустороннем мире снов и вере в чудо. В психологическом преломлении пребывание в утробе Рыбы или в морских глубинах — это образ вынашивания чего-либо вне сферы внешней жизни, подобное росту ребенка в утробе матери. Такую роль в греческой мифологии играет океанида Эвринома, на дне моря укрывшая и воспитавшая кузнеца-Гефеста, сброшенного Герой с Олимпа. Подобно Эвриноме, душа хранит и вынашивает творческий огонь, скрытый от людских глаз, до тех пор, пока он не наберет силу для проявления вовне (фокус этого процесса в гороскопе может отразить астероид Eurynome).
Планета Нептун побуждает жить мифами своей души до тех пор, пока они не стали реальностью. Отстранённость от настоящего ради внутренних идеалов и иллюзий, бессознательное (а иногда и сознательное) игнорирование явного ради скрытого несомненно ставит человека в слабое положение. Ведь его внутренний опыт должен быть очень глобален, чтобы получить признание этого мира. Он должен быть равен опыту мифических героев, которые умели вывести из мрака на свет ум своих соплеменников и остались в истории народов как законодатели и учителя. В этом смысле нас не удивит средневековая картина, где изображен Христос у огромной пасти рыбоподобного чудовища, помогающий выйти из него первым представителям человеческого рода — Адаму и Еве: то есть, символически, всему населению Земли.
Планета Нептун символизирует резонанс души со всем миром, который и позволяет заменить жизнь мира жизнью своей души. Но сила этого резонанса обычно очень слаба; душа человека — крупинка в безбрежном океане, и как она может вместить в себя весь океан? Даже астрология разделяет общие резонансы коллективного бессознательного, которые символизирует планета Нептун, и субъективное взаимодействие души человека с миром — на что в гороскопе указывает астероид Психея, описывающий психические колебания души и её скрытые трансформации[46].
Поэтому внешний мир не ценит духовных переживаний. Но характерно, что люди, прикасающиеся к невидимым источникам жизни внутри себя, и сами мало стремятся к материальному благополучию, вполне довольствуясь ролью младшего и последнего. Они могут приносить внешний комфорт и осмысленность поступков в жертву внутренним побуждениям, при том, что мотивы их действий могут быть скрыты даже от них самих. Окружающие обычно не возражают: ведь слабость и второстепенное положение не вызывают протеста. И это та роль, в которой Рыбы могут позволить себе свои уходы от явного решения проблем, которые диктует жизнь, и попытаться найти в своей душе ответы на те вопросы, которые она при этом ставит, — считая, что внешне всё сложится само собой. И пусть оно складывается при этом не самым лучшим образом, с этим можно примириться, когда обретен внутренний покой. "На всё воля божья", или, как говорит народная мудрость, "от тюрьмы да от сумы не зарекайся".
И астрологически со знаком Рыб связано понятие ХII-го дома: сферы суточного цикла, которая указывает на невзгоды в жизни человека и в астрологии прошлого века называлась "дом принудительного подчинения", "тюрьма" или "больница". Одновременно эта сфера определяет глубоко внутреннюю душевную жизнь человека, которая обычно и протекает особенно бурно во времена невзгод, позволяя человеку обнаружить в себе те силы и стремления, о которых он раньше и не подозревал. ХII-й дом символически — предрассветное время суток, последние страхи сумрака ночи и последние часы исцеляющего душу сна, когда отдохнувший мир готовится к пробуждению. И как без ночи не наступил бы рассвет, так без соприкосновения с реальностью смерти младшему брату не открылись бы дары истинной жизни.
Ритуалы примитивных народов, связанные с посвящением (юношей и девушек во взрослую жизнь или взрослых в высокую должность), нередко имеют целью поставить посвящаемых в ущербную позицию Триты. Они на время лишают людей их социальной определенности, выбивая из-под ног фундамент привычных родовых и общественных отношений, заставляют соприкоснуться с уничижением и возможностью умереть и нередко символизируют полное выпадание из жизни, подобное возврату к положению в утробе матери. Так, юноши после инициации делают вид, что разучились ходить и есть и учатся этому заново, как бы переживая второе рождение.
Позднее переживание пограничного состояния наделяется морально-этическим смыслом. То, как невзгоды вершат очищающим преображением, рассказывает легенда о морской богине Левкотее. Некогда она была царицей Ино, являя нам древнегреческий образ злой мачехи. Ино хотела погубить Геллу и Фрикса, детей своего супруга Афаманта, которые бежали от неё через море, и Гелла утонула в море, которое в честь неё получило название Геллероспонт (Черное море). Потом, после смерти своей сестры Семелы, она взяла на воспитание её сына Диониса, чем навлекла на себя гнев Геры, преследовавшей Семелу и Диониса. Гера решила превратить Афаманта в орудие своей мести, и он впал в безумие, но убил вместо Диониса одного из своих сыновей. Схватив другого, Ино бросилась с ним в море — и превратилась в доброе морское божество Левкотею, спасающую всех терпящих бедствие в жизненных бурях. Её сын Меликерт (финикийский Мелькарт), связанный с образом дельфина, также считался покровителем моряков и торговых судов, которого почитали под именем Портуна как бога портов и гаваней, дающих пристанище кораблям.
Этот поздний эпический миф зафиксирован на небе в образах астероидов: Ino. Athamantis (Афамант) и Leukothea. и на основе их положения в гороскопе можно рассмотреть сценарий событий, связанный с проблемами мачехи, отчима и их приемных детей. На милосердие и доброту, приобретаемую в страданиях, может указывать соединение астероидов Ино и Левкотея.
Мы видим на этом примере, как нептунианский архетип безбрежного моря отвечает за развитие сострадания и сочувствия, и за очищающие невзгоды, дающие возможность приближения души к невидимому первоначалу. В древнем Риме в календарное время Рыб — в конце февраля, последнего месяца года перед новым весенним возрождением — проводились искупительные обряды, о чем говорит само его название: februus значит "очищение". У этрусков с февралём связан праздник поминовения умерших feralia. Эти названия восходят к индоевропейскому bheydho: ("принуждать, покоряться, доверяться"), от которого происходит наше слово беда и латинское fldes ("вера, доверие"). От того же корня ведёт начало имя римской богини лихорадки Фебрис. Это подтверждает изначальное единство образа ХП-го дома невзгод и душевных откровений; как и то, что вера неслучайно приходит в бедствиях, а искупление через боль и смерть.
Слова боль и болезнь, от индоевропейского корня bhlei ("разбухать, наполнять"), также имеют связь с архетипом Рыб, ассоциируясь с пухнущей пучиной, из которой рождается мир. Они родственны слову символ (sym-bolon) и названию римского жреца фламин, что обращает нас к образу исполненности смыслом, чувствами и верой; а также близки словам заблуждение и блажь — последнее, как и болезнь, является состоянием, в котором непосредственно виновны аспекты планеты Нептун. Соотношение ХII-го дома с затяжными болезнями, а Нептуна — с верой и религией в практической астрологии выходит на первый план. Связь болезни и близости к божественному может нам напомнить образ религиозной одержимости и юродивых, почитавшихся у всех народов во все времена.
Ожидание будущей весны побуждает знак Рыб уповать на высшее и жертвовать ради него ограниченными благами настоящего. Слово уповать происходит от индоевропейского реи, означающего искупительную жертву. От него же происходит и слово петь, что напоминает о музыкальности Рыб, растворяющихся в мировых ритмах. Связь пения с процессом очищения возвращает нас к древним обрядам, которым мы можем придать и современный смысл: ведь пение помогает включить в некий единый процесс весь организм, что налаживает отношения между частями целого и тем самым способствует телесному и душевному здоровью. То же значение имеет любая религиозная процедура, окутывающая всех единым ритмом жизни Нептуна.
Поэтому планету Нептун связывают с волей Неба, о чём, возможно, говорит и трезубец Посейдона. Этот древний знак, подобный знакам воды и дождя, изначально имел тупые и закрытые концы, похожие также на лапы птицы, а птица была символом высших, небесных сил[47] (сегодня мы видим этот образ в голубе как символе мира и Святого Духа). Знак Рыб покровительствует религии, окутывая слишком трезвый и практичный мир дымкой фимиама — а слова дым и фимиам восходят к тому же корню dhew ("дуть"), что и слова душа и дух. туманные и неопределённые, и возвращающие нас к такому же неясному и неявному изначальному истоку.
ПЛОДОРОДИЕ И РАЗГУЛ БЕЗОБРАЗНОСТЬ ПУЧИНЫ
В мифологии живая вода и другие атрибуты вечной жизни (например, яблоки, о которых Геракл спрашивал морского бога Нерея) имеют непосредственное отношение к плодородию. Поэтому иногда подчеркивается, что воды жизни — пресные, в отличие от горького моря. Для мифов характерен мотив живительной силы первозданных вод, проявленный в мифе о вавилонском творце-рыбе Оаннесе /Эа/ Бог первичной бездны воскрешает богиню плодородия Иштар, оказавшуюся во власти подземного мира: он посылает ей несколько капель живой воды. Шумерский Энки — владыка мирового океана и подземных вод — становится покровителем земледелия.
Образ плодородия, продолжающий тему изначального рождения, раскрывается в образах таких водных богов, как Посейдон, трезубцем выбивающий из земли влагу, или балтийский бог моря Аутримпс, имя которого происходит от корня "топать, топтать", что напоминает о ритуалах, связанных с плодородием. Посейдон, имя которого переводится как "супруг земли" (по другой версии "владыка вод"), издревле олицетворял плодородие земли, пропитанной влагой. Первоначально он воспринимался колебателем земной поверхности и лишь потом стал персонификацией разгула морской пучины. Ему принадлежали подземные воды, как плодородная сила недр, затем его власть простерлась на реки и, наконец, моря. Посейдон мчится по морю на колеснице, запряжённой длинногривыми волнами-конями, и символы морского бога — кони и бык — имеют отношение к плодородию, так же как и упряжка коней Нептуна.
С плодородной влагой связан скандинавский морской бог Ньёрд, по имени родственный богине земного плодородия Нертус. Девять дней Ньёрд живет на море, девять — с супругой в горах: что ассоциируется с горным снегом, периодически тающим, обеспечивая необходимые земле потоки пресной воды, а потом стекающим в море. Их именами названы астероиды Niord и Nerthus.
Среди молодых богов к изначальному хаотическому плодородию нас возвращает образ Диониса — бога виноделия, пьянства и разгула. Невидимое и неупорядоченное творчество рождения, свершаемое в тайных пучинах, которым нет названия, перед окультуренным миром новой эры предстаёт как вакханалия. Есть астероид Dionysus. обозначающий раскрепощение, выплеск чувств и инстинктов, экстаз и обретение душой новых сил в эмоциональной волне праздника.
Другое имя этого бога Вакх/Бахус зафиксировано в названии астероида Bacchus, и значение этого астероида в гороскопе непосредственно связано с мифологическим образом: это раскрепощение своей природы ради обретения новых сил. При этом имя Диониса ассоциируется у нас с более возвышенной идеей возрождения путем причастия к стихии, а римский Бахус отождествляется с вином и другими материальными способами ухода в нематериальные сферы.
Дионис, причастный к тайне жизни, подобно морским богам Нерею и Протею может принимать любую форму и владеет волшебством превращения: он превратил пиратов, которые хотели его утопить, в помощников человека дельфинов. Дионис — бог эмоциональных крайностей: агонии и экстаза, которые мы сопоставляем планете Нептун. В этом проявляется родство Диониса морской стихии — хотя в дошедшей до нас мифологии он больше отношения имеет к земным превращениям (и более подробно этот образ описан в земном знаке Девы).
Идея культа Диониса-Вакха — возврат к первоначалам, и, возможно, потому он — последний языческий бог, приобретающий популярность в античной традиции. В этом образе хаотическое утрачивает своё непосредственное отражение в бурях морской стихии и утверждается на земле: астрологическим языком мы можем сказать, что
Дионис, как и вся тематика, связанная с плодородием, являет нам экзальтацию в Рыбах планеты Венеры, как жизни, которая сама себя утверждает и приводит к своему расцвету. Богиня жизни и любви и сама имеет связь с водной стихией (так, греческая Афродита родилась из морской пены, а имя иранской персонификации звезды Венеры Ардвисуры Анахиты переводится как "могучий источник всемирных вод"). Мы вернемся к этой теме, когда будем рассматривать архетип планеты Венера.
Экзальтацию Венеры как идею стихийного рождения жизни в воде и её оплодотворения свыше, проявленную в образе Афродиты, можно увидеть и в образе Данаи. Царь-отец запер её в высокой башне, так как ему было предсказано, что внук займет его трон. Но там пролил на неё золотой дождь сам громовержец, и она зачала младенца. Эго сочетание нептунианских понятий плодородия и веры отражает астероид Рапае: который в гороскопе может указывать на решение проблем, связанных с зачатием.
Дионисийский культ символизирует собой высвобождение подсознательных импульсов, которые символизирует планета Нептун. Они нередко притягательны — подобно сиренам, сладким пением завлекающих моряков в глубины океана, куда нет возврата. Имя. сирен связано с и. е. корнем twer — "сотворять", что возвращает нас к творящей силе Хаоса. Подсознательное ближе к живому, а потому заставляет себе доверять и даёт возможность расслабиться, и планета Нептун характеризует расслабленное состояние души, не сопротивляющейся подводным течениям жизни. Она может порождать психическую неустойчивость и внушаемость, отвечая также за опьянение и склонность к наркотикам. В позитивном же смысле Нептун несёт с собой ощущение праздника — радости постоянного рождения жизни, которая не перестаёт существовать даже и вне нашей воли, жизни, которая больше и могущественней нас, а мы принадлежим ей — как капельке воды естественно принадлежать океану.
Этот хаотический, "дионисийский", аспект природной жизни у П. Флоренского противопоставлен культурному началу, ассоциируемому с Аполлоном, как совершенные формы противостоят без-образному, безобразному. Хаос без-образен: его нельзя представить, и когда мы начинаем представлять его себе, он становится безобразен — поэтому мать-прародительница Тиамат и другие боги первозданных вод часто изображаются чудовищами. Сам Дионис прекрасен уже как бог позднего, "аполлонийского" времени. Влияние планеты Нептун обозначает утрату, размывание прежнего образа. Рыбы теряют себя под наплывом внешних воздействий, пьяный человек теряет своё лицо, эйфория лишает и трезвого ясности мысли.
Чрево океана рождает чудовищ — вспомним детей Посейдона: это страшные великаны, чудовищный бык Минотавр и циклоп Полифем. Греческий Форше, олицетворяющий морскую бездну, сын моря — Понта, со своей сестрой Кето ("морское чудовище, кит") порождает Медузу Горгону со змеями-волосами, Ехидну (имя которой звучит в нашем слове ёж), змей и подобных им созданий, напоминающих нам о первобытной стихии хаоса Земли. Ехидна вместе с Тифоном, имеющим сотню драконьих голов и рыбий хвост, в свою очередь рождает сверхживучую лернейскую Гидру с отрастающими заново головами и невообразимое чудище Химеру (имя которой, правда, восходит к значению "коза", что возвращает нас к плодородию, олицетворением чего было это животное).
По семитскому мифу в море живёт ужасный Левиафан. Аккадская Тиамат предстаёт перед нами в виде многоголовой гидры или дракона. Древний водный житель индийских мифов — огромный крокодил Макара, гибрид рептилии и рыбы. В скандинавской мифологии обитаемую землю опоясывает своим телом змей Ермундганд, отождествляемый с мировым океаном (память о котором в наше время хранят имена Ирма и Эмма). Имя Трояна, возможно, тоже указывает на образ змея: по одной из гипотез оно родственно имени персидского дракона Драогхки. Славянский Триглав по своему названию напоминает Змея Горыныча.
Возможно, что все эти рептилии доносят до нас подсознательный образ реальных животных первобытных времен. Так, мифолог Б.Рыбаков выдвигает гипотезу[48], что под образами Чуда-Юда (впоследствии Рыбы-Кит) и гигантского змея глубин древние подразумевали доисторического мамонта с огромным хоботом, загнанного в яму. Когда-то он служил основным источником пропитания для людей, но потом был уничтожен ими и сохранился только в бессознательной памяти человечества как смутный образ того, что некогда имело для него первостепенное, жизненно важное значение.
И подобно тому, как древние наделяли глубинные образы памяти, уже недоступные разуму, страшным обликом чудовищ, когда в 1846 году планета Нептун была открыта и стала являть миру свой характер, астрологи связали её со всеми кошмарами, рождаемыми в глубине человеческой души. Её воздействие на людей считалось бесспорно разрушительным, а о том всепоглощающем качестве высшей любви, которое мы связываем с ней сейчас, не было и речи. Это был период страха перед психической реальностью и безумием, перед порабощением души тёмными силами бездны, период возврата суеверий и увлечения мистикой — которого, казалось бы, никто не мог ожидать от просвещённого XIX века. Лишь потом астрологи поняли тонкий и нематериальный характер проявлений Нептуна — и назвали его планетой иллюзий. Полвека назад Сенар говорит о ней:
"Свет Нептуна обнажает тайны Вселенной незамутнённому взгляду, но горе тому, кто посмеет остановить на этих священных тайнах любопытные или вожделеющие земные взоры, или тому, кто соблазнится миражами, созданными водами Нептуна на экране желания! Он становится жертвой чудовищ изначальной бездны дорационального мира"[49].
В гороскопе эту склонность к материализации чудовищ из невидимых и неоформленных изначальных вибраций может символизировать астероид Медуза. Другой астероид, Химера, указывает на неоформленные и нереализованные в жизнь иллюзии знака Рыб.
Есть также малые планеты Сшита и Харибда, напоминающие о двойной опасности, угрожавшей Одиссею на обратном пути из Аида. Сцилла — дева, некогда отвергнувшая любовь и превратившаяся в шестиголовое страшилище. Оно символизировало подводные камни в проливе, где обитало другое чудище, Харибда, в виде водоворота. Морская пучина поглотила корабль Одиссея и всех его спутников — лишь ему самому удалось спастись. Спас его ещё один нептунианский персонаж: нимфа Калипсо, имя которой значит "скрывающаяона семь лет держала героя на одиноком острове в плену своих объятий, пока боги не приказали ей отпустить Одиссея. Астероид Kalypso может символизировать нептунианские качества удержания, углубления и терпения, а также забвения этого мира, в которое погружают человека подсознательные процессы.
ВЕЧНОСТЬ КАК СМЕРТЬ МЯТЕЖНОСТЬ МОРЯ
В архетипе Рыб неразрывно смешаны и нерасчленены понятия жизни и смерти: одно порождает другое. Таков сон — он похож на смерть, но мы говорим: "как во сне", подразумевая под этим ощущение счастья, когда земля уходит из-под ног. Сон — как бы и не жизнь здесь, полусмерть, но в какой-то мере это более жизнь, чем сама жизнь, блаженство своего небытия.
И всё-таки чаще растворение в вечном и потерю себя в нём наш мир мыслит как смерть. Смерть часто мыслилась древними как возвращение к истоку, так староегипетские тексты говорят: "Умереть — это вернуться в лоно своей матери". И потому не в меньшей степени, чем зарождение жизни, море хранит в себе и живописует нам понятие смерти. Исторически, это отражает древний, наиболее простой способ похорон — в воде, которая предстаёт началом всего: утопление мыслилось как возвращение в родную стихию.
"Море" и "мёртвый" — восходят к близким ностратическим корням, совпавшим в индоевропейском mor: mor'а — "влага" и тorА — "умирать". Индоевропейские корни тог и пег, между собой различающиеся как мужской и женский, хотя не всегда эта линия чётко соблюдена, имеют отношение к смерти и нижнему миру. От корня тог, кроме моря, ведёт своё начало римский бог войны Марс, поскольку он связан со смертью. В древнеримской традиции женой Марса считалась Нерея, как женская его ипостась. От этого же корня происходит имя славянской Морены — жертвы, топимой в воде. В именах богинь судьбы — германских норнах и греческих мойрах, прядущих нити человеческих жизней и обрывающих их, также слышатся корни пег и тог. Люди, рождённые под знаком Рыб, наследуют от них фатализм и подчинённость неведомому предопределению, влекущему их к началу и заставляющему помнить о конце.
С корнем пеr связаны имена греческого доброго морского старца Нерея, германского Ньёрда, покровителя моряков и его женской ипостаси, богини плодородия Нертус. Индоевропейцы первоначально не знали моря, а потом назвали его понятием, имеющим отношение к водам плодородия и нижнему миру, и Ньёрд стал морским богом согласно тому же общему ходу мысли, которая связала с морем Посейдона и Нептуна. Дочери Нерея, нереиды. стали небесными спутницами планеты Нептун, подобно тому, как одна из них, Амфитрита, стала женой Посейдона. Другая дочь Нерея (или Океана), Фетида, ярко связана с проблемой смерти: будучи замужем за смертным, стремилась сделать бессмертными своих детей. Она бросала их в воду, но дети тонули (что, возможно, связано с погребальным обрядом), и, по поздней легенде, ей удалось сделать неуязвимым лишь Ахилла — правда, для этого она держала его уже не в воде, а в огне. Есть астероид Фетида, который в гороскопе воплощает непреодолимое стремление души к бессмертию.
К царству мёртвых имеет отношение одна из водных богинь наяд — это возлюбленная властителя подземного мира Аида Мента (иначе Минта или Мята). Её именем названо растение, известное своими успокаивающими свойствами и погружающее тревожащуюся душу в сон, который ассоциируется с небытием смерти и вечности. Астероид Мента может символизировать успокоение, уход души в свои глубины, медиумические способности; и более практически — наркотическое и расслабляющее воздействие лекарств.
От корня пеr также происходит греческое слово пего ("вода") и связанное с водой наше — нырять; приближающее нас к смерти слово изнурять', нора — обозначающее подземный ход; а также — понурый: последнее можно трактовать оборотом — "словно в воду опущенный", и оно обозначает довольно частое настроение пребывающих в глубине себя представителей знака Рыб. В языках часто родственны слова со значением мутной воды и печали, уныния и смятения: латинское turbare означает "тревожить" беспокоить, смущать" и "мутить воду", как и в русском родственны слова "смущать" и "мутить", "смятение" и "замешательство". Арабское silq Сводный поток") родственно slq ("страдать, грустить"), a talk ("мутная вода") — dhr-t ("огорчение, печаль"), dhl ("тревожить, смущать ") и deluh ("смятение, замешательство").
Мы видим, что образ воды ассоциируется с погружением в стихию покоя (смерти) и переживаний (жизни), и знак Рыб в астрологии относится к эмоциональным знакам, связанным с наиболее глубокими бессознательными процессами чувств. Рыбы воплощают смятение чувств, прикасающихся к неразрывному смешению жизни и смерти. Другим знакам воды также близка тема страдания жизни (Скорпион) и грусти о смерти (Рак).
***
Море связано со смертью, потому что мир должен вернуться туда, где был его исток: такова идея этого архетипа, рождающая страх в человеческой душе. Хаос — наиболее древний порядок, образующий изначальную цельность бытия, но он являет собой первозданное смешение, которое мы мыслим как смерть. По отношению к нему более определённое и более дробное устройство Космоса — отклонение от истинного положения вещей. И Хаос заявляет о своей изначальной близости к истокам жизни, стремясь разрушить всё определённое и устойчивое. Подобно этому Рыбы, видящие относительность всего, находят гармонию в самом хаосе. При этом они подсознательно стремятся к такому порядку вещей, где правили бы стихийные резонансы жизни. Индоевропейский корень menth со значением "взбалтывать", откуда происходят русские слова: месить, мешать, мутить, смятение, смута и мятеж, а также мучить, хорошо отражает в целом мягкий, но смятенный и мятежный характер знака Рыб. Рыбы порой нарочно "мутят воду", чтобы в смешении обрести некое общее ощущение ситуации, которое прояснит её для них.
Рыбы — символ Хаоса, и мифология даёт нам яркое представление о деструктивной роли персонажей этого архетипа. Силы изначального Хаоса угрожают созданному миру, бушующее море готово вновь поглотить сотворенную Землю, храня память о том, что когда-то ему принадлежало всё. Человечество не оставляет мысль о грядущем потопе, — и именно египетский бог изначальных вод Нун председательствует на совете богов, где они решают стереть с лица Земли человеческий род за его прегрешения. И если как мать-материя и пассивный праотец, божество первозданных вод исполнило свою роль и может удалиться, то как неведомые и тёмные силы пучины оно сеет страх и стремится вернуть себе былую власть.
Этот образ подтверждают реальные бури и непредсказуемость морской стихии, неподотчётной разуму человека (вспомним нашу поговорку "ждать у моря погоды"). Имя бога Океана родственно греческому слову okys — "быстрый" (от и. е. оки — "быстро"), и его переводят также как "бурный". Слово же хаос (chawos), вероятно, связанное с индоевропейским ghau — "резвый", изначально имеет сходный смысл. Русская Рыба-Кит, на которой стоит Земля, всегда готова потопить её и в сказке Ершова предстаёт опасным для людей "Чудом-Юдом". На Рыбу-Кит похоже вьетнамское божество моря в виде гигантской черепахи Тхен Биен: когда она шевелится, на море поднимается волнение и возникают бури. Значение имени Тифон по одной из гипотез родственно слову тайфун, которое по-английски пишется похоже на греческое имя чудовища — typhoon, и водный дракон, таким образом, также олицетворяет собой опасности бурной морской стихии.
Деструктивная роль морских богов делает их мятежниками и изгоями в тот период, когда происходит формирование пантеона под верховенством громовержца. Но морские боги выступают против установленного порядка, они не хотят примириться с участью второстепенных богов. Владыка моря — один из трех властителей мира, и мы вспоминаем об этом, когда он вдруг предстаёт соперником главы богов, претендующим и на его земной престол. Как мы видели, у него есть на это все основания: именно он владеет тайной существования. И боги благоустроенного мира, чтобы отстоять своё господство и благоустройство мира по своему образцу, нередко вынуждены вступать в жестокую борьбу с его рождающими жизнь хаотическими силами.
Так, страшный и могучий Посейдон с развевающимися волосами-волнами участвует в мятеже против Зевса, отстаивая свою независимость и считая себя равным ему. Он насылает бурю на Одиссея, желая погубить его, хотя тому покровительствуют все боги. В постоянной оппозиции с пантеоном богов находится скандинавский морской великан Эгир, имя которого (Aegir) исконно родственно хорошо всем знакомому латинскому слову aqua ("вода"). Хеттский океан-Аруна также доставляет миру неприятности: он крадёт с неба солнце, и мир покрывается мраком, пока громовержец не заставляет морского бога вернуть светило обратно. Семитский деспотичный и жестокий властитель водных стихий Йамму ("море") заставляет богов платить ему дань, пока громовержец Балу не убивает его. В еврейской мифологии Яхве побеждает Ямму, как в поздней традиции Саваоф в начале времен сражается с Левиафаном. Древнее имя Ямму восходит к ностратическому jamА — "вода", звучащему также в названии столицы Иордании Амман, расположенной вблизи Мертвого моря.
Подобно тому, как все эти морские боги выступают против громовержцев, индейские боги воды и одновременно подземного мира уинктехи постоянно враждуют с птицей-громом Вакиньян. Китайский бог вод Гун-гун, с телом змеи и головой человека с красными волосами, воюет со многими богами и мешает культурному герою Юю усмирить потоп. Он чуть не явился причиной конца света: однажды, потерпев поражение в бою, он с досады надломил гору, бывшую опорой мира, и чуть не обвалил небосвод. Японский бог Сусаноо ("буян, бурный, ярый") недовольный тем, что ему при разделе мира досталась равнина моря, разоряет поля и оскверняет священные обряды. Потом, как изгнанник с небес, он скитается и просит убежища у разных богов, но, не принятый ими, вынужден за свои прегрешения отправиться в страну мёртвых.
Как представитель тёмных сил выступает и египетский Сет, олицетворяющий нижнюю рыбу в созвездии Рыб (рыбу, хранящую связь с первоистоком) и противопоставленный Гору, символизирующему верхнюю рыбу (устремлённую в будущее). Сет — виновник гибели Осириса, царя мёртвых, и значит, смерти как таковой. К именам священных животных, воплощающих его атрибуты, добавлялись эпитеты: "буря", "ураган", "мятежник", "восстание". Но Гор побеждает Сета, становясь хранителем основ нового мира.
Возвращаясь здесь к чертам людей, можно отметить, что, подобно морским богам, знак Рыб часто стремится к лидерской позиции: ему кажется, что он лучше других чувствуют истинное, изначальное положение вещей. Но его действия обычно оказываются конструктивными лишь там, где нужна оппозиция, чтобы развалить прежние формы устройства жизни. Уверенные в том, что жизнь сама войдёт в нужное русло и пуская её на самотёк, Рыбы обычно не способны сами создать новый, более прогрессивный порядок, так как для этого требуется вести за собой, а они пассивно отражает и проводят сквозь себя уже существующие ритмы. Ярко продемонстрировал нам черты этого знака М. Горбачёв, который сумел вовремя высказать идеи, бродившие в народе, и способствовал разрушению прежнего застоя. Но когда требовалось принимать ответственные решения на будущее, он был в этом не силён, подменяя дело своей мировоззренческой позицией. Это характерная черта Рыб, и они преодолевают её лишь тогда, когда сочувствуют мнению окружающих и берут его на вооружение. Авторитарная позиция представителей этого знака неоправдана, поскольку по большому счёту она всегда деструктивна.
Проблему противостояния Хаоса и Космоса мифология решает достаточно определённо: в столкновении архетипов Нептуна и Юпитера всегда побеждает Юпитер, представитель устроенного мира культуры. Поэтому потоп не угрожает жизни на Земле. Но периодически силы неведомого вновь поднимают голову, и аспекты борьбы Нептуна и Юпитера хорошо заметны в гороскопе. Мятежник-Нептун претендует на власть, принося идеологическую экспансию и стихийное желание всех собрать под своё крыло и всё привести к общему знаменателю, не оставив камня на камне от того, что этому препятствует. Дисгармония этих планет обозначает необъективность отношения к миру, особенно в духовном его аспекте, или отстранённость от него и нежелание соучаствовать в жизненных процессах. Разрешение конфликта — в опоре на Юпитер: на те мивоззренческие концепции и социально-этические установки, которые выработали в своём развитии общество и культура.
Красота мятежности Рыб отразилась в жизни и творчестве Микельанджело, родившегося под этим знаком. Неизвестно, стала бы столь потрясающе явной сила его искусства и веры, если бы церковь (Юпитер) не дала приюта буйной воле художника и не ставила ему тех рамок, преодолевая которые, он стал самим собой.
Применительно к психике каждого человека и её бессознательным движениям архетип Нептуна олицетворяет закономерный мятеж свободной и осознавшей себя души против прежних установленных порядков здравого смысла. Подобно Дионису, душа соприкасается с истоками жизни и права постольку, поскольку общественный порядок утратил связь с невидимыми источниками всего живого и уже не несёт в себе той жизненной силы, которая кроется во внутреннем источнике бессознательной природы человека. Мятеж души терпит крах, когда он остаётся только бессознательным и не выявляет себя сознанию; тогда он порождает лишь внутренние комплексы человека. Но если душе удаётся доказать свою правоту перед разумом, он незаметно, но неуклонно смещается на её, более свободную точку зрения. Это способствует прикосновению человека к истокам бытия — ив целом более творческой жизни личности.
Рыбы — мутабельный (изменчивый) знак: он живёт настоящим моментом и потому является источником живой энергии творчества. Правда, отражая резонансы изменчивой жизни, мятеж Нептуна создает нестабильность ситуации, и всё разумно построенное обществом рушится в возврате к стихийным страстям природы. Безответственное нептунианское следование потоку жизни часто не даёт человеку довести начатое до конца, и знак Рыб нередко подводит окружающих. И потому его роль не в главенстве, но в том всеобъемлющем понимании жизни, которое заставляет его принять позицию самоотречения. Не в тупом противостоянии, но в нахождении тех динамических и этических глубин, живых глубин человеческой души, которых часто не хватает в организованной структуре.
В нашем мире порядка наиболее конструктивно рисует образ архетипа Рыб картина Ноева ковчега. Имя Ноя восходит к архетипическому для Рыб образу женского лона (hn), от которого происходит и имя Анна со значением милосердия. И сам ковчег очень похож на ту Рыбу, которая спасла от потопа первочеловека Ману — ив нём весь человеческий род. Но Рыба сохранила бытие в его первозданном нечленимом единстве — вне сферы собственно жизни. А ковчег, содержащий "всякой твари по паре", вобрал в себя всю жизнь в разветвлённой динамике её противоречий, не сводя её на нет, а организуя её гармонию. И именно Ной, единственный, чья душа сумела услышать голос Бога, для других оставшийся тайным, стал его строителем. В связи с архетипическими качествами знака Рыб можно вспомнить связь Ноя с вином — но опьянение ненадолго оторвало праведника от работы и не помешало ему прислушаться к воле Бога.
В культуре у Ноя были предшественники — шумерский Зиусудра ("нашедший жизнь далеких дней") и аккадский Атрахасис ("весьма премудрый"). Разгневанные шумом, который поднимают люди, боги решили наслать на землю потоп. Добрый бог Эйя/Хайя, олицетворяющий океан, сочувствовал людям, но не мог прямо предупредить их, связанный договором с другими богами. Тогда он сказал о предстоящем потопе стене дома своего любимца Атрахасиса. Тот построил корабль и спасся на нем вместе со своими домочадцами и имуществом. И тогда, чтобы не изменить своей клятве — уничтожить всех смертных — боги даровали Атрахасису бессмертие.
В первом из дошедших до нас литературных произведений — эпосе о Гильгамеше — также упоминается о потопе: герою о нем рассказывает старец Утнапишти/Утнапиштим, чье имя является калькой шумерского имени Зиусудры. В мифе о потопе спаситель, как и бедствие, носит откровенно нептунианский характер.
Качества планеты Нептун дают также ответ на вопрос, почему боги досадуют на шум людей. Нептун предполагает изначальную гармонию и тишину — человеческая жизнь отходит от нее. Поэтому мы не слышим голоса вечности, а беспорядочные и неразумные человеческие действия создают помехи божественной гармонии того, откуда все возникло. Однако, человеческое сознание является таким инструментом, который даже в шуме (уличных машин, например) может услышать гармонию (музыки). К такому восприятию более всех близки композиторы, преобразующие впечатления мира в гармонию звуков. Однако способность сделать для себя мир более гармоничным, находя свою особую красоту даже в том, что раздражает, дана всем. Можно назвать это подсознательное желание человека улучшать мир вокруг себя способностью к синтезу. Но если взять шире, это то нептунианское всеприятие, о котором мы уже говорили.
МОРЕ И МУЗЫКА
Подводный мир — мир тишины и тайны, и в то же время море — самая звучащая стихия. Отсюда ещё одна параллель — море и музыка. Стихийные резонансы изначального Хаоса мы воспринимаем как какофонию, но повторяющиеся ритмы морских волн предстают как созвучие. Этот образ описывает легенда о Садко, где любителем музыки оказывается Морской царь, а вдохновенная игра Садко на гуслях ему в угоду поднимает бурю на море, топящую корабли, — в чем можно углядеть мятеж подводного мира против земного мироустройства. Славяне долго не имели выхода к морю, и потому у нас нет мифологического образа, по яркости сравнимого с Посейдоном или Тиамат: Морской царь поздней легенды даже не имеет собственного имени, хотя и предстает властителем, независимым от земного мира. Славянский Водяной — возможно, тоже отголосок некогда грозного и могучего повелителя пучин первобытных вод.
Аналогию между морским прибоем и звучанием музыки передают украинские поверья, что когда играет — волнуется и шумит — море, на поверхность его выплывают морские люди —"що половина чоловiка, а половина риби" — и поют песни, а чумаки приходят тогда к морю и научаются тем славным песням, что распевают потом по городам и сёлам[50]. В средневековой Европе тоже существовали духи вод в образе русалок — ундины (от латин. undo — "волна", это слово происходит от того же индоевропейского корня, что наши слова: вода и ведро). Они символизировали стихию воды во всех её проявлениях, и, в частности, её певучесть и музыкальность: они завлекали рыбаков в глубины своим прекрасным пением (здесь можно вновь вспомнить сирен). Этим образам посвящены астероиды Ундина и Сирена, символизирующие омут чувств и соблазны иллюзий внутреннего мира.
Древние египтяне также сопоставили водному знаку Рыб бога музыки Ихи (сына небесной коровы Ихет и правителя устроенного мироздания Гора). И с кельтским морским богом Лером связана легенда о звуках, будящих в слушателе нептунианское сочувствие. Злая мачеха превращает четверых его детей в певчих лебедей, и они остаются в этом облике девятьсот лет (целую вечность, если учесть, что числительное девять, как сравнительно новое, раньше обозначало просто "много", как и все кратные ему числа). Морскими бурями отзывается их песням горе Лера, оплакивающего потерю семьи. И все же он находит утешение в призывном пении своих детей, когда встречается с лебедями в тихих скалистых озерах, на время успокаивая свои воды под воздействием чар музыки.
Подобно богам, хранящим звуки вселенских песен, представители знака Рыб не только воспринимают ритмы мира, но и умеют выразить невыразимое и передать их на непосредственном языке вибраций человеческой души. Это — самый музыкальный знак Зодиака, давший миру наибольшее количество композиторов и исполнителей. Среди них — Вивальди, Гендель, Шопен, Римский-Корсаков, Равель и другие. Доминирует знак Рыб и в гороскопе И.С.Баха. Рыб-композиторов характеризует огромное количество произведений: они как бы не творят музыку, а просто пропускают сквозь себя все потоки жизни, напрягая свою юлю лишь для того, чтобы без-образное творчество Матери-Вселенной приняло ощутимый, почти зримый образ. В личном гороскопе музыкальность определяет прежде всего положение планеты Нептун.
Говоря о психологическом отношении к бессознательным процессам следует иметь в виду, что в жизни влияние этого архетипа непосредственно связано с циклом планеты Нептун (167 лет) и для каждого человека особенно заметно на 14-м, 28-м, 41/42-м, 55-м, 69-м и 83-м году жизни. Эти годы делают людей более религиозными, склонными к мистике и восприимчивыми к музыке и возвышенным чувствам. При этом на 41-м и 83-м году жизни веры в чудесное может не хватать, что делает эти годы критическими.
Надо считать нормальным, если 13-летний подросток (при первом полусекстиле планеты Нептун) увлекается музыкой, обретает иллюзорные идеалы прекрасной цели или вечной любви, или испытывает первый самостоятельный интерес к религии. Хуже, если этого почему-либо не происходит: это может стать тормозом для развития психики в целом. Даже подростковый "балдеж" от рок-групп здесь играет позитивную роль: это учит человека включаться в более глубокие ритмы жизни и, пусть бессознательно, но предохраняет психику от кризиса середины жизни (квадрат Нептуна), когда такое включение может произойти помимо желания, неся внутренний хаос и депрессию. Тем, кто не ощущал коллективные вибрации мира в юности, исправить положение может помочь секстиль в 28 лет или другие личные нептунианские транзиты гороскопа: лучшее время для занятий психологией, медитаций или изучения религий.
Итак, архетип планеты НЕПТУН раскрывается в мифологии как образ первозданного Хаоса — материнского лона всего живого, содержащего в своей неразделенности весь мир. Это находящиеся вне пространства и времени прообразы всех его прошлых и будущих созданий — и вечность: изначальное единство смерти и жизни. Это бесконечный источник плодородия, дарующий жизнь, и пассивный материал творения, безобразный и обреченный смерти.
Это тёмные силы неведомого, угрожающие всему явленному, их мятеж и разгул, и бессознательные стихии внутреннего мира коллективной человеческой души. Эго уход из мира — жертва, посылаемая в сферы тайного за бессмертием, и её воскрешение на этой земле. Наконец, это музыка, пронизывающая пространство: ритмическая гармония Хаоса, преобразованного в Космос. Но последнее понятие уже выходит за пределы архетипа Рыб, где резонанс изначальных созвучий становится причиной размывания и распада всего определённого и проявленного. В этом знаке начала и конца тёмные глубины преобладают над светом, разрушение над устойчивостью. Мир возникает из Хаоса — и возвращается в Хаос, потому что там, в тождестве и смешении, скрыты творческие силы Вселенной.
МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА РЫБ
В астрологии мы рассматриваем планету не только как космическое тело, влияющее на Землю своими физическими характеристиками: одно такое влияние никогда не могло бы объяснить богатства получаемой картины. Мы видим в ней некую сущность, стоящую за множеством явлений нашего мира и в том числе за планетой как материальным объектом, определенную вибрацию, которую все эти явления вызывают в человеческой душе.
Но через вибрацию планеты Нептун проходят все ритмы нашего бытия, транслирующиеся в мир из глубины наших бессознательных ощущений. И, подобно древним прародителям мира, люди причастны к его изначальной целостности и способны найти гармонию в том, что мифологическое сознание назвало Хаосом. А те, кто рождён под знаком РЫБ, непосредственно привносят в жизнь жертвенность Триты, мятежность Иамму и тайны глубин души, которыми владеет Нерей.
Они уходят от скованности закостенелых форм и отношений и стремятся к эмоциональному взаимодействию, имея лучшую в Зодиаке способность к отождествлению с внутренним миром партнера. Проявляя свою способность сочувствовать любому человеку и жертвовать собой ради него, планета Нептун проникает в тёмные стороны жизни и не боится их. Но порой это уводит человека от принципиального отношения к миру и себе, создавая пелену всеобщей относительности и всепрощения там, где с точки ‘.рения других людей есть правые и виноватые. Такое видение мира отвергается обществом и способно сделать человека изгоем подобно Трите: его несопротивление волнам жизни ставит его в ущербное положение последнего. Но именно видение большей цельности этого мира хранит тех, кому покровительствует Праматерь-море, в самом тяжёлом положении. В безднах души они находят наибольшую способность к исполнению своего предначертания — сохранения того тайного зародыша вечного перерождсния, который не даёт Вселенной застыть в смертельной законченности.
Для того, кто рождается в преддверии новой весны, самым важным представляется всегда тот момент, в котором он живёт сейчас, поскольку планета водных пучин позволяет ему каждый раз ощутить всю глубину этого момента. Но при этом у него из-под ног порой уплывает твёрдая почва здравого смысла и ответственного отношения к намеченным ранее делам. Умение тонко лавировать в подводных течениях позволяет людям этого знака сводить концы с концами, и всё же, если они не думают о последствиях, рано или поздно течение сносит их в водоворот расплаты. Проблема безволия встаёт перед знаком Рыб прежде всего в процессе обучения, поскольку оно требует чёткости и исполнительности.
Но, несмотря на внешнюю инертность и пассивную позицию, представители этого знака далеко не всегда так уж безобидны. В них таится и мятежная стихия океанских бурь, вздымающих, подобно Левиафану, из бездонных глубин хаос неведомого и непознаваемого. Подобно буйству Посейдона, она может разрушить любую определённость и опору в шторме неудовлетворённости и бурной претензии на власть. Эта необоснованная претензия не несёт в себе конструктивного начала и обречена на поражение, как Тиамат, стремившаяся вернуть мир в своё изначальное лоно. Но в самих поражениях Рыб, в их падениях и невзгодах, возвращающих к прошлому, их тайные вершины: в способности без страха окунуться в глубины мира, чтобы найти там чистые ключи веры, сострадания и любви к людям, источник их жертвенности и духовности.
хлябь, мировой океан, водный хаос (бездна, пустота) — изначальная стихия вод;
глубины моря, колодец (источник, нора), яйцо, спираль, улитка — скрытый источник жизни;
морское чудовище (гидра, медуза, гигантская змея, спрут), водоворот, сеть — хранители первородного хаоса;
рыбы, дельфин, корабль, русалки — связь видимого с невидимым (морской транспорт, а также сновидения, телепатия и т. п.); трезубец — символ третьей (немирской) власти.
Также приведем здесь, для примера, значение символов, которое помогает перевести их из зрительных образов в сферу психологии, сориентированную на внутренние проблемы личности. Психологически эти символы трактовались бы таким образом:
океан, пучина хаоса — исток, подсознание; вода — стихия эмоций;
яйцо — невидимый зародыш, потенциальный рост; морское дно, колодец (источник, нора) — глубины души, тайный источник сил;
рыбы — символ непроявленности и целостности, преддверия
развития;
дельфин — помогший Посейдону найти Амфитриту: символ сочувствия и помощи человеку из неизведанных сфер;
русалки (сирены) — символ эмоционального обольщения; морское чудовище (гидра, медуза, гигантская змея) — пугающие иллюзии бессознательного;
трезубец, сеть — вылавливание, осмысление подсознания.
фиолетовый — таинственность, мистицизм, волшебство, внушение;
матово-зеленый — аморфность, растворение, мягкость, сочувствие;
сочетание: малиново-лилового с зеленым — внутренняя мятежность, эмоциональные колебания, смешение и полифония чувств.
ТИПИЧНЫЕ МИФОЛОГИЧЕСКИЕ И СКАЗОЧНЫЕ СЮЖЕТЫ (описывающие сценарии влияния планеты Нептун, как и мистерии событий XII дома души):
Рождение мира из водной стихии. //Аккадский миф о праматери-Тиамат.
Всемирный потоп. //Мифы об Атрахасисе и Утнапишти. Греческая легенда о Девкалионе и Пирре.
Нарушение течения времени и соприкосновение с вечностью. //Японская сказка о рыбаке Урасиме.
Вынужденное попадание героя за грань этого мира (вовнутрь чудовища) и его чудесное спасение. //Миф о Трите. Библейская история Ионы.
Подчиненное положение младшего брата и его необычные возможности. Беды и мытарства, вознаграждаемые судьбой.//Сказки об Иванушке-дураке.
Раскрытие тайны, которую сложно узнать. //Борьба Геракла с Протеем. Сокрытая в яйце смерть Кощея.
Обречение волшебного дара (богатства), через контакт с подводными существами. // Сказки о золотой рыбке, Емеле и Садко.
АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
Преломление архетипов планет в астрологической практике — это прежде всего работа с аспектами. Аспекты отражают динамику взаимодействия разных качеств между собой, и астрологу важно знать, какой из них доминирует и в какой области их отношения окажутся наиболее продуктивны. Архетипический подход дает нам возможность увидеть главный сценарий отношений планет и перенести его в область проблем личного гороскопа (рассмотреть натальную карту через призму мифологии).
НЕПТУН и ЛУНА Это архетипические образы матерей, связанные с рождением жизни на Земле (шумерская море-мать Намму или египетская богиня влаги и мать богов Луна-Тефнут). Эти планеты описывают водную стихию эмоций, колебания мировых волн, обуславливающих возникновение и течение бессознательных психических процессов и рождающих изменчивую душу людей. Символизируя скрытое, Нептун и Луна возвращают человека к невидимому истоку в себе самом.
Аспекты этих планет обозначают взаимодействие коллективной психики и личной души. Индивидуальная душа человека воспринимает влияние коллективных ритмов: что в гармоничном варианте развивает его музыкальность или экстрасенсорную чувствительность. При дисгармонии этот аспект можно трактовать в психиатрическом смысле вторжения из коллективного бессознательного. Нептун (как мать всех людей) априори сильнее Луны (архетип личной матери) и оказывает на душу гипнотическое воздействие, подобно Медузе Горгоне или другим непостижимым чудовищам океанских глубин. Она побуждает раствориться в изначальном истоке и впасть в забытье сна, присущее древним временам жизни разума людей. В быту это рождает если не бессознательные страхи и мании, то уход в иллюзии, рассеянность, беспечность и безответственность (хотя нередко и ощущение комфорта: так ребенку хорошо рядом с матерью).
Однако душа человека, будучи активной, может оказывать и столь же непосредственное обратное влияние на коллективное подсознание. В этом смысле она может исполнить мессианскую роль, передавая коллективному сознанию глубоко укоренившиеся лично в ней культурные идеи, служащие основой её независимого и самостоятельного ("бессмертного") существования (о чем подробнее рассказано в архетипе Рака, знаке экзальтации Юпитера, укрощающего мятежи Нептуна). Но для этого личная душа, воспитанная культурой, сперва должна вернуться к нептунианскому природному качеству всеприятия, резонанса с миром (который у животных или растений сильнее, чем у человека).
Проблема Луны возникает постольку, поскольку душа (чистый, но пресный водоем) отвергает окружающую эмоциональную атмосферу жизни (соль жизни морской воды) — вместо того, чтобы кристаллизовать из неё свою собственную структуру (Сатурн). Поток личных эмоций не совпадает с коллективным восприятием (не принимается душой коллектива и чувствами других людей), что порождает беспочвенные обиды или фантазии. Это может быть тот случай, когда реки текут параллельно, но не сливаются в единый водоем (смотри миф об Алфее и Аретузе, послуживший прообразом Ромео и Джульетты).
НЕПТУН и ЮПИТЕР. Взаимодействие этих планет описывает картина подавления мятежа морского бога (греческого Посейдона, семитского Иамму, японского Сусаноо) царем богов: организатором установленного мироздания. Нептун привносит в жизнь стихийные влияния, которые, пока остаются бессознательными, угрожают миропорядку. Юпитер ассимилирует хаотические энергии, находит им форму и место в общей картине мира. Так твердое мировоззрение людей справляется с изменяющимися условиями жизни и настраивает психику на нужный лад. Вместе эти планеты формируют религию и мораль.
Гармония этих планет дает человеку возможность адекватно выразить невидимые ритмы жизни (что может сделать его музыкантом, композитором, духовным лидером или просто глубоко проникающимся происходящим и верующим человеком). Дисгармония этих планет дает нехватку этики и необоснованные претензии, подобные претензии на власть мятежника-Нептуна.
В напряженных аспектах конфликт этих планет силен: ведь это идеологический конфликт, где сама жизнь борется с общественным разумом, побуждая его измениться (в жизни он часто проявляется в интересном столкновении знаков Стрельца и Рыб, где первый ратует за высокие традиции и чистоту мысли, а второй подвергает сомнению любые мыслительные концепции во имя жизни как таковой). Началом конфликта правит Нептун, апеллируя к невидимой истине, конец ему кладет Юпитер, выстраивая здание общественной реальности в соответствии с требованиями времени. Юпитер выигрывает в конфликте этих планет: так Мардук побеждает Тиамат (а идеология доминирует над всеприятием).
НЕПТУН и ВЕНЕРА. Архетипы этих планет описывают боги, связанные с хаотическим плодородием (за которое отвечают Посейдон или Дионис), буйством и разгулом страстей: допускаемым ради выхода к истокам первичных жизненных сил. Эта идея описывает образ экзальтации Венеры в Рыбах. Его подтверждает рождение в водах первичного океана прекрасных богинь плодородия и любви (Афродиты, индийской Лакшми, иранской Ардвисуры Анахиты).
Совместное влияние этих планет ставит акцент на возвышенно-экстатическом — или рождающем аспекте любви: сострадательном и милосердном. В первом случае их гармония способствует художественному творчеству и непосредственно-образному видению мира, дающему возможность даже в хаосе увидеть прекрасное. Во втором она обозначает покровительство и заботу о людях и животных, умение сочувствовать чужим бедам (образ рождения истинной любви в море глубоких чувств).
Дисгармонию Венеры и Нептуна иллюстрируют образы хаотически-безобразно го: чуда-юда, гидры, Химеры, — которое мешает чувствам человека верно сориентироваться. А поскольку чувство в восприятии играет не меньшую роль, чем разум, разрушение эмоциональной ориентации порождает иллюзии. Сюда относятся и образы эмоционального обольщения, тоже дающего чувствам неверное направление: сирены, русалки, ундины. Мешая объединению в дионисийском море любви личных чувств с надличностным восприятием (например, музыки), оно акцентирует частные желания человека, которые теряют высшие проявления и приобретают узко-материалистическую (или патологическую) форму.
НЕПТУН И МЕРКУРИЙ. Это образ разума-Геракла, проникающего в тайны, которыми владеют морские боги Нерей и Протей. В быту это — психологическая разборка в ситуации; а в напряженном аспекте, напротив: её запутанность, интриги и ловля рыбы в мутной воде. Взаимодействие Меркурия и Нептуна — это аспект психолога, который призван рационально прояснить суть дела, войдя в его глубину.
Высокая идея этого архетипического взаимодействия — рождение разума из неведомых глубин бессознательной жизни, к которой ближе всего нас подводит образ двух рыб (Сета и Гора), плывущих в разных направлениях. Здесь можно также вспомнить корень со значением стихийного брожения, разделившийся на два: mendh и rnenth — и родивший понятие мысли. Этот аспект побуждает вычленить в единой реальности противопоставленные компоненты, чтобы понять их действительное соотношение между собой. Поэтому он помогает развенчать иллюзии и дает способности к синтезу разных областей, а также к интерпретации таких сложных сфер единого, как символика, метафизика и душа человека.
НЕПТУН и МАРС. Это образ огня-Агни, зачатого в океане вод. Или Эроса: пламени любви, рождающей жизнь. Взаимодействие этих двух самых стихийных планет описывает рождение воли человека из изначального хаоса — или при столкновении с невзгодами и трудностями. Это может напомнить образ жертвы младшего брата-Триты — и героев, попавших во чрево чудовища, но оставшихся невредимыми и вызволивших из него все человечество. Таков образ победы Марса над Нептуном. Он подобен победе Юпитера, но оружие победы над хаосом не дано человеку заранее, потому поначалу герой попадает в плен и становится жертвой. Зато потом хаос не только оказывается побежден, но и открывает людям прежде тайные источники нового существования.
Сочетание этих планет в гороскопе способствует жертвенности, идеализму и растворению своих внутренних установок в стихии всеобщего. Их аспект рождает в душе поэзию, дает человеку возможность выразить волю момента и силу лидера, порой делая его идейным вождем (или целителем-экстрасенсом). Он несет струю душевного самораскрытия.
Конфликт этих планет обозначает дисбаланс активности и пассивности, сна и бодрствования, и несоответствие личной воли человека общему ходу жизни. Человек пропускает момент, когда следовало бы действовать, и не видит времени, когда можно было бы отключиться, заняв более пассивную позицию. Соответственно его призывы не воспринимаются другими. Если он склонен пустить события на самотек, они идут не лучшим образом. Эго неумение отдаться стихии так, чтобы это оказалось плодотворным, закрывает перед ним двери в высшие сферы. Поскольку воля Марса устремляется к изначальному истоку Нептуна, в конфликте этих планет побеждает Нептун: бурные воды жизни заливают огонь души.
СВЕТ НЕБЕС — мировые архетипы планеты Уран
"В бездонном пространстве царь Варуна
с чистой силой действия
Держит прямо вершину дерева.
Ветви направлены вниз,
их основание — наверху.
Да укоренятся в нас лучи! "
НЕБОСВОД — ХРАНИТЕЛЬ ВСЕЛЕННОЙ
Что такое Небо? — Из мифов мы узнаём, что, в противоположность водной пучине, это — устойчивая твердь: мы находим образ небесного свода.
"Вначале сотворил Бог Небо и Землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет…
И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделят она воду от воды. И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И назвал Бог твердь Небом."
Первое разделение, повлекшее за собой сотворение мира, осуществляется внутри самого Хаоса: неведомо откуда в нём зарождается движение — в нём возникает творящий дух. Стихийное брожение пучин отделяет воду от воды, являя необходимое для жизни свободное пространство — Небо. Твердь Неба разделила тот, угрожающий и тайный, и этот, явленный, мир.
Хаос не мог остаться хаосом, потому что его состояние было неопределенно: не будучи устойчивым, он не мог сохранить сам себя. Его подвижность повлекла за собой поляризацию бытия: оно разделилось на существующее и несуществующее, светлое и тёмное, живое и неживое.
В шумерском мифе брожение изначального Хаоса предстает как пляска богов во чреве праматери Тиамат:
"Собирались вместе братья-боги, туда и сюда сновали, Тиамат они тормошили, чрево Тиамат они волновали…" Эго вызвало недовольство её супруга, первозданного океана-Апсу, предложившего ей уничтожить их, "чтобы спать в покое", — и привело к битве богов с силами Хаоса, завершившейся основанием мира. Половина тела праматери-гидры осталась внизу как море, вторая образовала небесную твердь, к которой были приделаны запоры, с тем чтобы вода могла течь на землю лишь изредка — в виде дождя.
Индийский миф так повествует о первичном динамизме вод, вызывающем из безвременья и мрака зародыш будущего мира:
"Вначале не было ничего, кроме воды, моря воды. Воды пожелали продолжать себя. Они изнуряли себя подвижничеством. И тогда… возник в них золотой зародыш. Тогда ещё не было года, но столько, сколько длится год, плавало золотое яйцо в водах. Через год из него возник человек, это был Праджапати."
Мир рождается из Хаоса: из состояния, где нет свободного пространства, из сверхплотной точки, из пустоты. В этом невообразимом состоянии происходит стихийное брожение — в нём рождается движение духа-Урана, не ведающее преград. Центробежное движение в вакууме отделяет Свет от Тьмы — до тех пор, пока они не приобретают полярных свойств чистой энергии света и ощутимой материи Земли: пока не возникают атомы материи Сатурна. Так происходит отделение Неба от Земли — центральный сюжет мифологического творения Вселенной.
Представим себе сотворение мира, как это делали древние: все легкое устремляется вверх — говоря мифологическим языком, а более точно: вширь. А самое легкое — это свет, бесконечно рассеянный в пространстве, образуемом этим движением. Так формируется китайское Небо Тянь — перед тем, как породить все остальное. Согласно китайскому мифу, Тянь возникло из содержимого космического яйца, когда всё легкое и чистое поднялось вверх и образовало небесную твердь, а всё тяжёлое опустилось вниз и стало Землёй. Твердь небосвода создана из света — самого лёгкого материала Вселенной.
Подобный процесс в средневековье отражает алхимическое понятие сублимации, рисующее плотно закрытый сосуд, холодный сверху и подогреваемый снизу. Под действием внутренней реакции очищенные элементы поднимаются вверх, а тяжелые выпадают в осадок, и это напоминает мифологический процесс творения. В результате сублимации происходит высвобождение энергии, которое может рассматриваться и как полет мысли. Психолог Эдингер показателем такого процесса в психике людей считал сны о полетах, когда интуитивному осознанию себя во сне удается приподняться над темным хаосом бессознательного[51].
Небо стоит на страже этого мира, храня его от всепоглощающей пучины. Для древних шумеров оно предстает как твердь или плотина в мировом океане, на поверхности которого плавает земля и неведомые острова. Верховный бог ирокезов носит имя Таронхивагона: "держащий Небо", что также рисует образ Неба как тверди, обрамляющей мир. Где-то там, за её пределами, остались тьма и хаос, и их границей для человека служит небосвод: синий купол, хранящий светлый мир от вторжения темных сил, — или голубая арка ворот, ведущих из этого мира в неведомое.
Ключами от этих ворот владеет всеведущий Бог Неба. Таков древний образ римского Януса, одно лицо которого повернуто к этому, созданному им миру, другое — к иному бытию. Бог всех начал Янус возник из бесформенного шара и стал творцом этого мира. Посвящаемые ему арки символизировали собой небесный свод, который он поддерживал, вращая ось мира. Позднее Янус приобретает бытовую функцию бога ворот, сторожа всех входов и выходов. Отсюда его символ — ключи: от Хаоса и мрака, света и доэвдя, и всех явлений, посылаемых людям с Неба. У Овидия Янус говорит:
"Небо, море, облака, земли — всё это моя рука то открывает, то закрывает. Я один охраняю огромную Вселенную; лишь я могу повернуть петли двери".
Небо — дверь, ведущая к иному, чем земной, миру, который, как и само небо, мыслится светлым. Ключи Януса неслучайно могут напомнить нам ключи апостола
Петра от рая — места, огражденного от тёмных сил. Это представление отразилось в образе индийского рая — сварги, куда после смерти попадают храбрые воины. Само это слово означает "небо" (от и. е. swel — "мерцающее") и имеет общее происхождение с именем славянского бога Неба Сварога, сведения о котором до нас почти не дошли.
До сих пор в нашей душе существует бессознательная устойчивая ассоциация, что если рай где и находится, то именно на небе (может быть, потому нам сегодня так упорно хочется видеть своих спасителей в инопланетянах). То, что Яхве расположил Эдем не в облаках, а где-то в долине Тигра и Евфрата, нас, скорее, разочаровывает. Удивляет нас и то, что само слово "рай" (в старом произношении "вырий, ирий ") ведёт своё начало от тёплой благодатной страны Арианы (Иран), память о которой донесли до нас скифские племена. Поэтому украинское слово вырий означает тёплые страны, куда улетают птицы. Но лишь Небо, ставшее олицетворением света и божества, — во все времена мыслится как истинное и высшее благо.
В мифах хранящее Землю Небо предстает её творцом и демиургом Вселенной. Ясное Небо у всех народов олицетворяет высшего и единого Бога, подобного Саваофу и равного ко всем созданиям, подобно тому, как светлый купол небосвода охватывает весь мир. Образ равного отношения Бога ко всем — архетипическая идея Урана (до которой, правда, не всегда возвышаются люди, мыслящие Бога в рамках какой-либо религии: социальном аспекте Юпитера). И недаром одно коренное к слову небо — нимб: круг небосвода, сияющий над богами всех религий (и над всеми людьми как их аура света. Интересно, что среди малых планет есть астероид А ура, который мог бы заинтересовать экстрасенсов).
Даже в развитых религиях, где появляются другие претенденты на мировой престол, Небо сохраняет свою роль первого и изначального бога, выступая праотцом других богов. Так шумерский высший бог Ан создаёт Небо и повелевает родиться другим богам. Китайское Небо Тянь мыслится как высшая божественная сила, создавшая пять стихий как основу существования. Понятие о верховной роли Неба присутствует в древнекитайской философии: "Мудрый всегда готов исполнять веления Неба "человек должен сначала исполнять свой долг; когда он сделал всё, что мог, он должен ожидать, чтобы Небо довершило его дело. " И эти слова не воспринимаются лишь поэтической метафорой: они близки и понятны нам сегодня, как и жителю любой части света. Образ Неба настолько универсален, что никак не подвержен влиянию времени и местному колориту культур.
У негров Золотого Берега высший бог — олицетворенное Небо Нионгмо, которое всегда есть и всегда будет. Нионгмо выступает также как божество, которое создает и оживляет Небо, посылая свет и дождь. Оживляющую функцию, знакомую всем из образа Саваофа, Небо наследует от предыдущего водного архетипа Рыб: воздух является основой жизни. Облака — покрывало Нионгмо, звезды — украшение его лица. Творец всего живущего, он восседает в величественном покое, окруженный своими детьми: воздушными духами, которые служат ему и замещают его на Земле. Хотя люди поклоняются обычно последним, они почитают и Нионгмо как старшего и высшего.
О роли Неба как высшего бога говорят и имена небесных богов. В Западной Африке олицетворенный небосвод называется Нианкупон, что переводится как "погода" и в то же время "высший бог". То же слово употребляется для обозначения дождя и грома, а также вышнего мира, куда после смерти уходят души. Имя шумерского бога Неба А на переводится просто как "бог". Имя его первого сына, небесного бога Энлиля ("господин Дуновение (ветра)"), также стало символом божественности. Тянь-ди ("тянь" — "небо", "ди" — "бог") становится синонимом имени верховного владыки Шан-ди ("шан" — "высший"), ниспосылающего людям кары и награды и сливается с ним в единый образ.
Имя верховного бога Небес может быть связано и со значением высоты. Так, имена греческого небесного бога Урана и родственных ему индийского Варуны и хеттского Урувана восходят к индоевропейскому wers — "возвышаться". От того же корня наше "верх" и, возможно, индийское "varna", которое означает "свет" (а также "цвет" и через это впоследствии соотносится с разделением на касты). Возвышенность — одно из качеств планеты Уран. Небо выше всех различий, но оно проявляет спектр этих различий как дождь — радугу. И Уран дает способность к различению — в частности разных уровней: Водолеи любят выстраивать иерархии, а влияние аспектов Урана дает почувствовать высоту того, к чему нам свойственно стремиться, — обычно недостижимую, как небеса. Но, как мы упоминали в вводной статье, для этого архетипа вертикаль является горизонталью и наоборот. Поэтому чаще в связи с Ураном говорят не о высоких, а о дальних перспективах.
Идея различения проявлена в образе проявления разных богов: так греческий Уран ("небо") как основу творения рождает 12 титанов: шесть мужского и шесть женского пола, что ассоциируется с разделением сил и всеохватом мироздания. Всего двое из титанов, Кронос и Рея, потом становятся родоначальниками олимпийских богов, другие остаются за пределами видимой реальности — как чистые энергии, одновременно помогающие и препятствующие творению мира.
Различение Урана, в противоположность отождествлению и слиянию пучины вод, проявляет творение, освещая его светом, сияющим с высот. И самое архетипически яркое и выразительное имя небесного творца соотносится с образом света. Таково название пра-индоевропейского бога Неба Deywos'a — "сияющее дневное небо, свет дня", от которого происходит слово Бог в латинском (deus) и греческом (theos) языках. С этим значением также связаны имена: этрусского Ани и древнеримского Януса (изначально Диануса), греческого Зевса (в род. падеже — Диоса), индийского Дьяуса, балтийского Диеваса, германского Тиу (Тивиса/Тюра), англосаксонского Тива, кельтского Дува, хеттского Шиу (Зива), славянского Дива; римского Юпитера от Jovis/Diovis Pater — "отец света, отец дня " и индоарийского Дьяушпитара, с тем же значением. От того же корня происходят русское день и латинское dies ("день"), английские day ("день") и dawn ("заря"). Русское слово "свет" ясно слышится в имени славянского бога Святовита — Светобога. Другое имя индийского Дьяуса — Прахабса: сияние.
Свет — первое и самое естественное представление о безграничном созидающем начале Вселенной. Недаром позже имена Зевса или Януса значат просто "бог", выражая архетипическую идею: бог есть свет. К значению дневного света восходит также имя греческой титаниды Теки, старшей дочери Неба-Урана, матери Солнца-Гелиоса, Луны-Селены и Зари-Эос. Имя Тейи также переводится просто как "богиня": некогда единственная, само собой
разумеющаяся, абстрактная богиня. Высь Урана, начав творение, прежде всего родила свет — который потом создал светила. Значение света здесь смыкается с образом начальной энергии творения. Астероид Тейя символизирует свет во всех его формах: источник божественного сияния в нашей душе — и даже электричество.
Саваоф не единственный, кто начал творение со света. В мифе колумбийских индейцев демиург Чиминигагуа прежде всего также стал излучать из себя свет. Потом он создал больших чёрных птиц, чтобы они разнесли его сияние по миру, и подобно Саваофу, уже в освещённом мире сотворил светила и всё остальное. Эго говорит о том, что источником света сначала мыслились не светила, а само Небо: ведь светло и в пасмурную погоду, когда в небе нет Солнца. Мифологический архетип Неба древнее архетипа Солнца, последний соотносится с ним как часть — с целым. И в гороскопе в аспектах Солнца и Урана более заметную роль играет Уран: и это соотносится с тем, что свет мысли предшествует полноте жизни. Солнечное творчество человека зависит от его уранической свободы и оригинальности.
Свет пробуждает ото сна и оказывает на человеческую психику Поистине волшебное действие хорошего настроения: радости, гармонии — и одновременно защищённости и покоя. Знак Водолея также считается самым светоносным в Зодиаке. Это то время года, когда после тёмной зимней ночи световой день заметно увеличивается, и мы, стряхнув с себя угнетённое состояние, начинаем обращать внимание на то, как яркие лучи огромного зимнего солнца освещают блестящий снег. Белые сугробы и голубые равнины самой земли становятся похожими на небо с лёгкими горами его облаков. В людях, родившихся в это время, тоже порой присутствует что-то неземное, ангельское: это их открытость дружбе, альтруистический подход и несвязанность условностями материального существования.
Делая мир ясным, планета Уран даёт возможность жить каждый миг словно на пороге нового открытия, и перед светлой перспективой будущего прошлые невзгоды рассеиваются подобно туману облаков. В астрологии знак Водолея связан с Х1-м домом: "домом друзей" и сферой суточного цикла, указывающей в гороскопе на новые планы, далекие перспективы и идейное творчество. Если спроецировать суточный цикл на годовой, одиннадцатый дом символически соответствует ночному времени: но разве ночь не проясняет порой наши мысли, и не приносит самые неожиданные и потрясающие откровения? На практике в этот дом попадают планеты, стоящие над горизонтом и движущиеся к зениту: а зенит символизирует реализацию, и значит, эта сфера устремляет нас к высшему, хоть и не самому близкому результату.
Цикл Урана, наиболее резкое влияние которого заметно на 21-м, 42-м, 63-м и 84-м году жизни, усиливая тягу к новому, несет неожиданные перемены в жизни и разрыв с прошлым. Это годы возможного идейного (духовного) кризиса, и 42-й год, когда и Уран, и Нептун несут дисгармоничное влияние, выявляет главные психологические проблемы личности — проблемы, как правило, лежащие за пределами нашего понимания. Эго известный у психологов 40-летний "кризис середины жизни", на который обратил внимание КГ.Юнг. По причине радикальных перемен 84-й год: год полного цикла Урана — является главным барьером продолжительности жизни для современного человека. Около 7-ми, 14-ти, 28-ми и 56-ти, а также иногда 35-ти, 49-ти, 70-ти и 77-ми лет Уран даёт более гармоничный толчок к смене образа жизни и развитию интуиции, неся творческие идеи и открывая перед людьми новые горизонты.
Уран — внутренний свет, который освещает внешнее. Это свет знания, защищающего нас от тьмы невежества, и ясность мысли, дающая возможность выбраться из любого тупика, в который заводит нас жизнь или хаос наших собственных действий и эмоций. Человечество не могло остаться на безмолвной стадии Рыб, причастных к скрытой тайне бытия: оно было призвано явить её в своей мысли — и раскрыть все загадки Вселенной, так же как освоить все уголки Земли. Эту возможность рефлексии — отражения — создала человеческая способность к всеохвату — полноте, воплощаемой знаком Рыб: или, иначе говоря, подобие человека и Вселенной, на которое указывают многие мифы о сотворении мира.
В астрологии свет Урана традиционно связывается с электричеством — и его исследователи Ампер и Вольта, так же, как изобретатель электрической лампочки Эдисон, видно, неслучайно родились в этом знаке. Движение электрического тока, освещающее наш мир в ночи, предполагает поляризацию: а разделение противоположных начал в мифологии (отделение Неба от Земли) мыслится основой творения. Появление света вполне научно сигнализирует о начале творчества небесного демиурга! В современном бытовом знании поляризация протонов и электронов является основой существования мира, и это лишь подтверждает мифологический образ Творца.
СОТВОРЕНИЕ МИРА: ОТДЕЛЕНИЕ НЕБА ОТ ЗЕМЛИ
Хаос рождает из себя Небо и Землю. Двойственность Рыб подспудно содержит в себе следующие два знака: самый светлый — Водолей и самый темный — Козерог, воплощающие для нас сегодня понятия идеального и материального. На всех концах земного шара Небу противопоставляется Земля, и эти образы естественно дополняют друг друга в нашем сознании. Так, рядом с небом Тянь в народных верованиях Китая появляется образ Земли-Ту: они начинают мыслится супругами. Финский дед Укко — бог воздуха, держащий небесный свод, — получает в жёны Акку бабушку-Землю. Есть гипотеза, что намек на такие же первичные образы содержат русские сказки, начинающиеся со слов: "Жили-были старик со старухой". Небо и Земля в паре предстают как Праотец и Праматерь всего: древние прародители, которым облик деда и бабушки архетипически даже ближе, чем образы матери и отца.
В гороскопе образ планеты Уран едва ли будет символизировать для нас отца, и мать редко воспринимается через образ Сатурна: в подсознании психологический облик наших личных родителей формируют дополняющие их архетипы Солнца и Луны. Отец, которого мы уважаем, предстает для нас символом мощи бытия и зрелости творческих способностей (Солнца). Мать, связанная с нами интимной нитью души, близка нам тем, что способна понять и объяснить нам тайны нашего внутреннего мира (Луны). Отцовский образ Урана мы встречаем лишь в духовных учениях, где он выступает как единый безличный Отец всех. Наиболее привычный нам сатурнианский образ Матери — скорбная Дева Мария, опять же радеющая обо всех людях. И религии недаром склонны противопоставлять образы земного и небесного отца, или родной матери и всеобщей заступницы: это разные архетипы, обращающие нас к разным функциях сознания и души.
Однако при этом воплощением величия духа Урана может стать для нас жизненный путь деда, а олицетворением житейской мудрости Сатурна — заботы бабушки. Юнг сводит черты этих двух архетипов в единый образ Мудрого Старца, который он иногда называет также архетипом Духа. Такой психологический образ подчеркивает, что в жизни для восприятия архетипов Урана и Сатурна мало актуален их пол (как и для старых людей). Но в древних мифах Небо-Уран и Земля-Сатурн более молоды, чем в наших современных бытовых представлениях, поэтому там они Мать и Отец — прародители Вселенной.
Отделение Неба от Земли в мифах мыслится основой сотворения мира. И Небо, даже вне зависимости от своего мифологического пола, здесь играет мужскую, трансформирующую роль, а Земля — женскую, сохраняющую. Образ разъединения этих двух начал Вселенной мы находим практически в любой мифологии.
В египетском мифе его совершает бог воздуха Шу, отец Неба и Земли. Геб ("земля": более верное произношение Гиба[52]) поссорился с Нут ("небом": Ни) за то, что она каждый день поедала своих детей — Солнце, Луну и звёзды, попеременно исчезающих с небосвода. И Шу ("пустота, свет": Шау) вынужден был разъединить супругов: он поднял Небо над головой и удерживает его в таком состоянии.
В греческом мифе небесный бог также был виновен в гибели своего потомства: Уран, постоянно рождающий чудовищ и недовольный своими творениями, прятал их снова в чреве матери-Земли Геи. Изнемогая от непрерывного бремени рождения, Гея попросила Кроноса оскопить отца.
Этим актом Кронос навсегда отделил Небо от Земли и закрепил то кардинальное противопоставление, на котором основывается мир.
В шумерской мифологии Небо-Ан и Земля-Ки или Ураш ("земля") были рождены морем-матерью Намму и находились в нерасторжимом слиянии. Их разлучил их сын: воздух-Энлиль, который также считался создателем Земли. В более позднем мифе Мардук вдувает ветер в разинутую пасть Тиамат, прежде чем сотворить Небо и Землю из верхней и нижней половины её тела, и грозовой стрелой-молнией поражает её в сердце. В индийской мифологии владыка небесных вод Варуна разделяет Притхиви-Землю и Дьяуса-Небо.
Отделение Неба от Земли, где пассивная Земля остаётся на месте, а активное Небо отрывается от неё и удаляется, мыслится закономерной необходимостью. Оно связывается с возникновением света и нужно именно для того, чтобы свет существовал. Так, в новозеландском мифе от Ранги (Неба) и Папы (Земли) произошли все существа, но божественные супруги не выпускали друг друга из объятий, и мир покрыла тьма. Тогда их дети-боги решили разъединить родителей. "Отец лесов" Тане-Магута сказал своим пяти братьям: "Пусть Небо станет высоко над нами, а Земля ляжет под нашими ногами. Пусть Небо сделается нам чуждым, а Земля останется близка, как наша мать и кормилица. " Он лёг на землю и ногами уперся в небо. Ранги и Папа с проклятьями застонали, но Тане-Магута не остановился: опираясь о Землю, он отбросил Небо далеко-далеко, и они навсегда остались разъединёнными. Правда, любовь Неба и Земли не прекратилась: теплые вздохи Земли и поныне возносятся к Небу в образе туманов. А беспредельное Небо, тоскуя долгими ночами в разлуке с супругой, часто проливает слезы на её грудь, и это капли росы.
Характерно, что против разделения Неба и Земли выступил лишь самый стихийный из братьев, отец ветров и бурь, Таугири-ма-теа. В нем легко узнать нептунианского персонажа, который, в отличие от других, сохраняет связь с первоистоком и исполняет свою роль мятежника. Бог бурь, единственный из братьев, покинул Землю-мать и последовал за своим отцом под кров беспредельного Неба, в черной пещере которого нашел свой приют. Он собрал своих детей, и в окружении темных туч и буйных ураганов ринулся на братьев. Он как щепки ломал могучие деревья Тане-Магуты и поднял воды океана, подобно скалам. Дети бога морей Тангароа кинулись искать спасения, и рыбы ушли в глубины моря, а пресмыкающиеся под защиту леса. И бог морей поклялся в вечной вражде к богу лесов, за то, что тот приютил на суше его водное потомство. А Тане-Магута в отместку позволил богу людей Ту-Матауенги ловить рыбу с помощью лодок, удочек и сетей, сделанных из дерева и прутьев, и так закрепил борьбу между сушей и морем, которое топит лодки и сносит наводнениями деревья и дома людей.
Затем бог бури набросился на оставшихся братьев, родителей дикой и возделанной пищи, но их в укромном месте спрятала Земля-Папа. Все братья отступили перед натиском бога бури, кроме отца людей Ту-Матауенги, который один стоял отважно и неколебимо на груди матери-Земли, пока сердца Неба и Бури не смягчились и не утихла их вражда. Отец людей превосходил по силе своих братьев, и стал использовать их природные ресурсы в своих целях. Единственным, кого ему не удалось покорить, остался бог бурь, который до сих пор стремится погубить человека.
Так древний миф о сотворении мира указывает на особое место человека в мироздании. Эволюция меняет внешний мир, но человек имеет под ногами более прочный фундамент, чем остальные создания. Подобно раз и навсегда сотворенной Вселенной, он остается неизменен: развитие происходит внутри него, внутри его сознания, которое вмещает в себя весь мир. Это тоже архетипическая идея Водолея как стабильного знака.
Упоминание дерева, когда мы рассматриваем образ Неба, также не случайно. Образ Мирового Дерева — один из самых универсальных образов мифологии — связан с глобальной идеей развития мира: эволюции, которую начинают боги небес. Дерево мыслится как связь Неба и Земли, поэтому в верованиях древних боги нередко спускались к людям по деревьям. Китайская стихия дерева соответствует понятию Неба и синему цвету. Духом вершины дерева стал славянский Дий/Дый, происходящий от пра-индоевропейского бога Неба Дьяуса. Дерево предстаёт как поддержка небесному своду: здесь можно вспомнить слова гимна индийскому Варуне, приведённые в эпиграфе этой главы.
И подобно дереву Варуны, укорененном в Небе, или тому, как отец деревьев Тане-Магута совершает отделение Неба от Земли в перевернутом положении, Мировое древо нередко мыслится с корнями вверху, а ветвями внизу. Этот образ подчеркивает, что творение связано с архетипом Неба, которое диктует свою волю и посылает свою энергию Земле. И в самом деле, разве не является Земля лишь частью безбрежного Космоса? И разве воздушная атмосфера не предшествовала дыханию жизни? И разве мысль не рождается прежде, чем она оформляется в материально зримый образ?
Небо, связанное с мыслью, мы можем назвать первой абстрактно мужской, идеальной, ипостасью божества (поэтому оно чаще является в мужском образе, как Праотец), а первозданный Хаос — абстрактно-женской, первичной материальной ипостасью (поэтому он предстаёт прежде всего в образе Праматери). Аналогично этому в астрологии стихия воды считается женской, а воздуха — мужской; знак Рыб также представляется женским, а Водолея — мужским, следующий знак — снова женским и так далее. Женский образ египетского Неба является исключением: это может быть связано с отголосками матриархата в самой эпохе расцвета цивилизации Египта (эрой Тельца).
Хаос остаётся за пределами небесной тверди, а Земле, на которую часто переходит образ Праматери, противопоставляется Небо. В связи с этим можно задать вопрос: что же первично — идеальное или материальное? Мифы отвечают на него вполне конкретно. Индийская Притхиви появилась раньше Дьяуса, аналогично греческой Гее, родившей себе мужа-Урана. Первой была Мать, а мать и материя — слова одного корня. Однако Саваоф, "отделяя воду от воды", сперва творит небесный свод, и только потом, собрав в образовавшемся пространстве воды в одно место — море, убеждается в том, что старался не зря: плод его усилий — суша: "и увидел Бог, что это хорошо. " До того же, как появился свет, "земля была безвидна и пуста", а сотворение Неба и Земли началось после возникновения света.
Мы видим, что мифы не ставят акцента на двоичном противопоставлении идеальное-материальное: перед нами сразу триада — Небо, Земля и воды Хаоса, которые предстают как мать-материя. Но сам акт отделения Неба от Земли, как и образ Мирового Древа — символ эволюции — связывается с небесным, воздушным началом, подобно тому как Дух Божий выступает активным по отношению к тёмной бездне и безвидной Земле, или как Шу разделяет Нут и Геба, Энлиль — Ана и Ки, а Варуна — Притхиви и Дьяуса. Именно в этом смысле творения, глобального изменения ситуации, активного отношения к миру мужское, идеальное, небесное мыслится первичным.
Боги Неба воплощают идею эволюции мира, и это отражается в том, что планета Уран управляет стабильным знаком Водолея, знаком развития, символизирующим собой движение мысли — исторически соответствующее движению людей по просторам Земли. Переселения людей, сопутствующие природным катаклизмам, происходили неоднократно — и при последнем таянии ледника (15–10 тыс. до н. э.), люди заселили все континенты. Характерно, что в этот эволюционный период глобальных перемен в искусстве появляются мужские образы, кроме женских изображений великой Матери.
По логике развития мы здесь ещё не можем говорить о патриархальной эпохе, пришедшей на смену матриархату: это стадия, предшествующая и патриархату в собственном смысле правления царя-патриарха, и той матриархально-родовой организации, которая характеризует первые оседлые раннеземледельческие племена. По мере развития женское божество предстаёт уже не в первозданном натуралистическом облике полногрудой матери с рыхлым телом и подчеркнутыми признаками плодородия, а в более утонченном — более человеческом виде, близком к нашему ощущению красоты. И это подтверждает, что мужской эволюционный этап действительно имел место и изменил сознание людей.
Уран начал и многократно продолжал биологическую эволюцию человека: неудивительно, что именно в этом знаке родился создатель теории естественного отбора Дарвин. И в своих взглядах знак Водолея — во многом материалист (что подтверждают имена многих родившихся в этом знаке философов: Бэкона, Гельвеция, Мальтуса и др.).
Слишком глубоки его корни, и недаром этому знаку тысячелетиями сопоставлялась планета Сатурн, планета земной материи. Уран, как и Сатурн, покровительствует науке, и Водолеи упрямы в своих идеях. Они любят классификации и модели жизни, в которых идея приобретает вертикальный разворот — что возвращает нас к мировому древу как самому древнему образу развития.
БЕЗГРАНИЧНОЕ ТВОРЧЕСТВО ДУХА
Продолжая линию стихийного безграничного творчества, боги Неба выступают как прародители и демиурги, и это их основная мифологическая роль. Поляризация создает пространство, освобождающее пра-мир от узости Хаоса. Земля мыслится материей, Небо получает безинерциальную характеристику пустого пространства — свободной территории, в которой творится мир. Образ бескрайних просторов свободного пространства — ключевой для знака Водолея. И представление о боге светлого неба соотносится с нашим современным образом творящего Космоса — вакуумом Вселенной.
Сотворение, связываемое со светом дня, принципиально отлично от порождения в глубинах бессознательного Хаоса именно тем, что демиурги представляют уже не тёмную плотную стихию воды, в которой всё рожденное находит свой конец, а свободные просторы стихии воздуха, открытые движению нового. Это представление заложено в самом слове "про-стор", строение которого вкладывает в него такие смыслы как "вперёд", "вширь", "вовне", "открытость", "воля" и предполагает некоторую организованность воздушного пространства: его одновременную расчлененность и объединение. Слова простор и пространство восходят к индоевропейскому корню stel ("расширять"), от которого ведут начало также слова "расстилаться", "сторона" и "строить". Свободное пространство предполагает, что там что-то будет построено: и пока в душе человека есть простор, он открыт творчеству; если же он несвободен внутренне, то не найдет ни времени, ни сил строить что-либо новое. Планета Уран отвечает как за способность творить, так и за внутреннюю пустоту. — как основу свободы.
Но даже более, чем с пустотой вакуума, образ безграничного простора ассоциируется у нас с воздушной атмосферой, хранящей нас от космического холода и солнечного огня. Пустота вакуума не отражает света и потому воплощает тьму, а воздух светится. Этот образ демонстрирует индийская Адити —"несвязанность", "безграничность", заполняющая пространство, персонификация небесного и воздушного царства. Адити олицетворяет собой свет, который становится видим в образе зари Ушас, и к ней положено обращаться на рассвете, в полдень и на закате. Адити — мать семи или двенадцати основных богов Адитьев, один из которых — центральный бог индийского пантеона, громовержец Индра. Сенар связывает имя Адити с корнем adi — "начало, исток": рождая богов, она становится истоком всего. Возможно, абстрактное название Адити — лишь эпитет древнего имени богини, которое до нас не дошло. Но это название отразилось в имени астероида Aditi. который может символизировать непривязанность, освобождение простора для творчества и новые светлые перспективы будущего. Подобно Адити полинезийское пространство Атеа, которое может являть себя и в мужском, и в женском образе.
Идея свободы, которая ассоциируется с образом воздушного простора, воплощается в древнем символе Неба — птице. Так, арабское hhurr означает "орёл" и "свободный" и родственно аккадскому еги/оги — "орёл " и еврейскому hor ("свободный"), и эти слова можно возвести к ностратическому home — "подниматься, взмывать", от которого идет и имя египетского бога-сокола Гора (hr — "высота, небо"). К этой архетипической связи образов восходит обычай ловить птиц, чтобы потом выпустить их на волю.
Идею безграничного расширения мы можем найти также в этимологии слова "люди", которое восходит к индоевропейскому leudh — "безмерно разрастаться". От него ведет начало также латинское слово libertas ("свобода"), вошедшее во многие европейские языки. Здесь вновь можно вспомнить об историческом этапе глобальных миграций человечества и беспредельного расселения людей по просторам Земли. Или эпохе последнего отступления ледника, когда люди освоили все территории, пригодные для новой, собственно человеческой жизни, в которой воссиял свет разума. Ну не удивительно ли, что искра разума в древнем человеке спасовала лишь перед вечными льдами Антарктиды?
Миграции людей, заселявших новое пространство, расширяли простор их мысли. Стихия воздуха, связанная с основополагающим разделением мира — отделением Неба от Земли, в астрологии становится символом интеллектуальной сферы: мысль членит мир на части, чтобы сделать его ясным. Восприятие мира у Водолея и других знаков этой стихии идёт прежде всего через анализ, рассекающий это бытие на куски, из которых потом творится сознательный, рациональный мир. Но при этом мысль Урана наиболее близка к изначальной нерасчлененной целостности. Как мы говорили в вводной статье, это мысль в форме интуиции (открытия, озарения), которая приближает нас как к телепатии животных, так и к ясновидению и духовности человека.
И в мифах образ безграничности и творческой свободы соотносится с понятием духа, тесно связанным с оживляющей функцией Творца (что соотносится с экзальтацией в Водолее Нептуна, планеты истока жизни). Облик творящего Неба сливается с образом воздуха: небесного ветра, дуновения и нашего человеческого дыхания, духа, — отчего мы говорим: Бог есть Дух. Образ воздуха столь же тесно связан с понятием духа и дыхания, как близко родственны и сами эти слова. И не только в русском языке: греческое рпеита ("душа") первично означало — "воздух в движении"; латинское anima ("воздух, дуновение, дыхание, душа") родственно греческому anemos ("ветер"), а psyche ("душа") идет от psycho — "дуновение, дыхание". Еврейское понятие руах значит одновременно "дух" и "дуновение ветра" и созвучно арабским rih ("ветер") и ruh ("дух"); еврейское нефеш ("душа") соотносится с арабским nefosh ("дыхание") и аккадским npsh ("дуть"). Латинское spiritus: "дух" и "дыхание" — происходит от speis: "дуть, пищать" (ему родственно наше "писк'). Индийские атман и прана обозначают и душу, и дыхание.
На санскрите воздух называется "ваю", от va — "двигаться" и "дышать", которое восходит к индоевропейскому weq ("веять, гнать") и родственно нашим "веять", "ветер" и "вой". Ваю — индийский бог воздуха и ветра и одновременно бесформенный и вечный принцип движения духа, который в человеке соответствует осязанию и ощущению чувствующей души. Здесь также можно вспомнить шумерского демиурга Энлиля — "господина Дуновения ветра", о котором гимн говорит:
"Его тайные силы недоступны взору,
Его покои, как море, бескрайни,
Его символы-знаки — звёзды.
Все слова его — изреченья,
Его дела — предсказанья благие.
Предначертанья его прекрасны,
намерения — полны величья!..
Когда он в горах восседает на троне,
Он, как радуга, обнимает небо,
Как плывущее облако, парит в поднебесье!..
Твои замыслы кто угадает?
Твои невидимые силы никому не подвластны!
Твое несравненное Слово! Могуче оно!
Как небеса оно! Как туча оно!
Слово твое небесам — опора,
Слово твое земле — основа!
Слово твое — полноводный исток,
жизнь всех поднебесных стран!"[53]
Небо-демиург, олицетворяющее воздушную атмосферу Земли, часто исполняет свою созидающую роль с помощью духа, бесплотной мысли или слова, как Энлиль: поскольку до них ничего ещё не существует, а они связаны с вечностью. Так, в мифологии североамериканских индейцев создатель мира Авонавилона, находясь в первоначальной тьме, направил туда свою мысль — и она создала в бесконечном пространстве туманы, содержащие зародыши жизни. Мы недалеко ушли от этого представления: только, с позиций современной астрономии, сказали бы сейчас не "туманы", а "звёздные туманности". Сам Авонавилона воплотился в небесном куполе, свете, воздухе и облаках.
В эпосе майя "Пополь-Вух" боги творят мир словом: "Это рассказ о том, как всё было в состоянии неизвестности, всё холодное, всё в молчании, всё недвижное, тихое; и пространство неба было пусто… Поверхность Земли тогда ещё не появилась. Было только холодное море и великое пространство Небес… В темноте, в ночи была лишь неподвижность, только молчание. " И вот наступила ясность — просветление, Вселенная содрогнулась от молнии, луча света и грома: это вздрогнуло и забилось сердце Небес. " Так была сотворена богами Земля. "Земля! " — воскликнули они, и немедленно она была сотворена. "
Подобно этому создает мир египетский творец Птах, задумав его в своем сердце и назвав всё задуманное языком. Иранский верховный бог Ахурамазда, требующий чисто духовного поклонения, тоже творит мир мыслью. И Дух Божий, в Библии носящийся над водами, создаёт его словом. Нет смысла пояснять эти образы для того, кто чувствовал духовное начало архетипа Урана, являющееся основой любого творческого акта: для того, кто ощущал порывы вдохновения. Если же человек не воспринимает духовных импульсов — или не хочет осознать, что его мысли и высказанные им слова несут в себе энергию творения, вряд ли от него можно ожидать благодарности Творцу — предстает ли для него творцом Бог, Природа или Вселенная.
Соотнесение Духа Святого с ветром упоминается в Ветхом завете и перекочевало в христианскую традицию. Мы находим его, например, в древнерусском стихе "О голубиной книге":
У нас белый вольный свет зачался от суда Божия,
Солнце красное от лица Божьего,
Самого Христа царя небеснаго.
Млад светел Месяц от грудей его,
Звёзды чистые от риз Божьих,
Ночи тёмные от дум господних,
Ветры буйные от свята духа…
Наши помыслы от облак небесных,
Кости крепкие от камени,
Телеса наши от сырой земли,
Кровь руда наша от чёрна моря.[54]
Здесь можно обратить внимание также и на другие определения, которые архетипичны: так, кровь — основа
жизни — неслучайно соотносится с морем, а такие аналогии как Месяц и грудь, кости и камень понятны астрологу и будут очевидны при рассмотрении последующих архетипов. Здесь мир предстает по аналогии с человеком, и такое представление характерно для всех знаков воздушной, творящей, интеллектуальной стихии.
В разных традициях Небо представляется черепом демиургов — Брахмы или Имира, а облака и тучи — мозгом, наполняющим гигантский череп неба, или мыслями творца, что отразилось и в языке: облачную, дождливую погоду называют промозглой, и ещё в прошлом веке вместо "задумался" можно было сказать "затуманился".
Связь мысли с Небом и облаками отражает астрологический образ планеты Уран — планеты идей и озарений, открывающей для нас тайное и неявное, освещая реальность светом пробуждённого разума. И сегодня дух остаётся связан с ветром и мыслью, что подтверждает определение японского философа, приводимое Хайдеггером: "Дух (На) — это веяние тишины озаряющего восторга." К этому архетипическому образу примыкает и язык — слово, что иллюстрирует другое поэтическое сравнение из речи того же философа: "Слово (kotoba) — осуществление вести света творящего начала"[55].
С мыслительной и духовной функцией связан индийский вседержитель Варуна, заполняющий собой воздушное пространство: он есть "истинная речь" и сторожит мысли людей. У индусов Варуной называется одно из самых ярких созвездий, видимых ночью над горизонтом — Орион. Варуна исполняет посредническую роль между верхним и нижним мирами, что характерно для богов воздуха. Инструментом Варуны является майя — способность создавать и изменять формы, хотя также это понятие стало синонимом слова "иллюзия": творимое Варуной исчезает так же, как, меняя формы, растворяются в небе тучи. Как возникают и рассеиваются в небе облака, так рождаются и исчезают мысли, так затихает звук высказанного слова. И родственный Варуне греческий Уран постоянно рождает и уничтожает монстров, подобных причудливым нагромождениям туч.
И здесь мы подходим к тому парадоксу архетипа изначального демиурга, что Небо, само по себе, не создаёт ничего определенного: находясь в непрерывном потоке рождения, оно само рушит то, что оно создаёт. Неостановимое творчество Неба не стремится к устойчивости форм, возвращая всё сотворённое к изначальному состоянию. Уран рассеивает свет по всей Вселенной, но не способен сублимировать его ради законченного результата. Мысль, не воплощенная на Земле, исчезает, как рассеиваются облака, не оставляя следа. Поэтому решающим актом творения является не духовное устремление мысли, но создание устойчивого и окончательного мира Земли.
Уран — это мысль в её развитии, идея, дающая перспективу, невидимый эйдос будущей эволюции. Это то внутреннее творчество духа, которое порой ещё сложно выразить словами: оно опережает жизненный процесс и не доходит до реализации, его цель — развитие мысли в себе самой. Поэтому планета Уран наделяет человека инвенционным потоком творчества на уровне интуитивных идей, которые часто достаточно оригинальны, но ещё связаны с миром стихии и поэтому не имеют чёткой формы. Они воспринимаются окружающими как ментальный хаос и с трудом находят своё место в реальности, поскольку жизнь всегда отстаёт от той скорости, с которой рождаются мысли. Воплотить свои идеи на земле, довести их до реализации — тяжелая задача для Водолеев, которые не любят преодолевать материальные трудности, предпочитая любоваться мечтой.
Уран разрушает свои творения, чтобы освободить место новому. Его цель прежде всего — создать пустое и широкое пространство Вселенной, вакуум, где беспрепятственно может быть воплощено всё, что угодно. Эго и роль планеты Уран — формирование внутренней свободы, пустого пространства души, её готовности снять с себя бремя забот, отвлечься от всех дел и откликнуться на что-то новое и неожиданное (в быту часто — на призыв дружбы). От людей с хорошим Ураном создается впечатление, что они ничем не заняты: хотя в это время их внутренняя свобода просто позволяет им делать параллельно несколько дел.
Уран — это разгруженность души и отсутствие внутренней тяжести, уничтожение привязанности к прошлому ради объективного отражения настоящего. Ощущение вакуума Урана может восприниматься и как одиночество, если человек проецирует его на себя и свои проблемы — но само по себе оно не предполагает такой проекции: Уран служит творчеству мысли, осмыслению мира, а не себя, поэтому правильнее говорить здесь о духе, а не о душе. Душа хранит память, она всегда консервативна, и воспринимает перемены как нечто раздражающее и будоражащее. И эмоционально мы чувствуем влияние планеты Уран как нечто неприятное и жесткое, резкое и приносящее нестабильность.
В земной жизни безграничная свобода влечёт за собой анархию. И символизирующая дух планета Уран связывается с бурями революций (первая из которых произошла во Франции как раз после открытия планеты Уран), резкими стихийными трансформациями природы и общества, разрушающими настоящее ради будущего, которое вечно наступает и всё никак не может наступить. Мы наблюдаем это в России, относимой к знаку Водолея и неоднократно стиравшей страницы прошлой истории ради чистого листа будущего. Поэтому отделение Неба от Земли требуется ещё и для того, чтобы уберечь Землю от самого Неба.
ПО ТУ СТОРОНУ ДОБРА И ЗЛА
В образе Урана или Варуны мы видим, что безграничная свобода небесного творца граничит с разрушительностью стихии. Неслучайно к ностратическому dewhi, от которого произошли наши "дух" и "дыхание", восходят не только индоевропейское dhew ("дуть, колебать"), но и dhyeu — "сотрясать" и dheuer — "бушевать" (от последнего происходит наше "дурак", то есть "одержимый"). Уран воплощает собой движение, а движение стихии безудержно и анархично, опасна сама его быстрота; недаром русские слова "быстрый", "бурный" и "буйный" восходят к одному корню.
И мифологические персонажи архетипа Водолея во всей их стихийной силе несомненно близки образам богов первозданного Хаоса. Уран породил гекатонхейров ("сторуких") — чудовищ с пятьюдесятью головами и сотней рук, а также титанов, о чём напоминает нам астероид Титания. Имя титанов восходит к и. е. корню cueit ("сеет, белый') и непосредственно родственно русским словам "свет" и "цвет", что говорит об их изначально небесной природе. Ведь даже сама материя образована электромагнитным взаимодействием — и значит, состоит из света. Но хотя от одного из титанов, Кроноса, произошли последующие поколения небожителей, создавших эту материальную Вселенную, первобытная дикая природа титанов вовлекла их в сражение с богами устроенного мира, и они были низвергнуты Зевсом в Тартар. Интересно, правда, что победить титанов олимпийцам удалось с помощью сторуких, которые и стали их охранниками в недрах земли, гарантируя надёжность созданного Зевсом мироустройства. Они же помогли Зевсу усмирить мятеж богов во главе с Посейдоном, проявляя тем самым исконно благую и созидательную природу их отца-Урана, несмотря на свой ужасный облик и нрав.
В мифологии Небо часто мыслится посылающим кары, а образ небесной грозы у нас сливается с понятием божьего гнева столь же несомненно, как свет небес — с представлением о едином абсолюте. Как персонификация необузданных стихий природы — урагана, бури, грозы, молнии — владыка Неба зачастую враждебен и людям, и богам. Таким иногда предстаёт шумерский Ан, выступающий против героя Гильгамеша и создавший семёрку злобных демонов, вызывающих затмение бога Луны. И владыка-ветер Энлиль, ненавидя суету людского мира, насылает на человечество чуму, засуху и потоп. К Энлилю обращены плачи о разрушении городов:
"О, жилье твое гневное, о сердце твое взъяренное, доколе не охладится оно?..
Словно гроза над небосклоном, Утес могучий, Энлиль, когда ты утихнешь?
Все, что изрек, ты совершил, о ком промолвил, тех ты убил…
То, что промолвил, ты превысил. Когда ты утихнешь?"[56]
Шумерский Ишкур ("ветер") именуется "диким быком ярости", а его аккадский собрат Адад, сын бога Неба Ану, олицетворяет как плодоносный дождь, так и губительное для жизни наводнение, и тоже связывается с потопом. Связанный с Ишкуром образ быка символизирует и силы плодородия, и дикую неукротимость бога. Всё это, как и другой символ бога ветров и бурь — двузубец или трезубец молнии — может напомнить нам мятежных богов Нептуна или Посейдона.
Родственность небесных богов бездонной пучине проявляется в его исконной связи с мировыми водами. Так индийский Варуна, обитая в космических водах, проливает дожди, прокладывает русла рек и наполняет море. В позднее время образ Варуны упрощается: он становится богом небесных вод: отсюда его современное поверхностное отождествление с Нептуном. Но как небесный демиург он установил движение Солнца и звёзд, чередование дня и ночи, сотворил и хранит этот мир, сдерживая Хаос, — и одновременно пропускает в него стихийные творческие силы природы. Варуна связан с ночью, тайной, магией и порой исполняет карающую роль, хотя также защищает от колдовства, страха и ночных кошмаров. Как стихийный прародитель богов и людей, он выступает в паре с Митрой, творцом культурного мира, занятого поддержанием порядка. Аналогичную пару представляют собой финские демиурги Ильмаринен (от "Ита" — "небо, погода"), выковавший небесный свод, и Вяйнямёйнен, но здесь происходит перестановка: Ильмаринен, как кузнец, берёт себе культурную функцию, в то время как стихийные силы остаются Вяйнямёйнену. Связь Вяйнямёйнена с Небом подтверждает древне-финское название Млечного пути — путь Вяйнямёйнена.
Связь с мировыми водами мы находим и в образе иранского миродержца и отца богов Ахурамазды ("господь премудрый"), олицетворяющего собой небесную звёздную твердь. Небесные воды мыслятся жёнами верховного бога: так небесный свет предстаёт перед нами в окружении облаков. Ностратическое обозначение облака — bilwi, от которого, возможно, происходит и наше слово "облако", породило общесемитский корень bil со значением туч и небесных вод. Имя греческой богини облаков Нефелы, как и русское слово "небо", происходит от и. е. корня enehh — "увлажнять" (и по одной из гипотез родственно имени Нептуна).
Египетская богиня Неба Нут была и богиней воды, а Водолей — богом Хапи, олицетворяющим Нил и его разливы: так Водолей, подобно Рыбам, выводит стихию за рамки упорядоченного мира (обычного русла реки жизни). Эго может вести к разрушению, если мы не понимаем сути происходящего процесса, но оборачивается благом, если знание помогает человеку направить стихийные силы на созидание. Ведь именно разливы Нила, оживляющие сухую почву и создавшие максимально благоприятные условия для земледелия, породили древнейшую цивилизацию Египта. Недаром считалось, что Нил вытекает непосредственно из небесных сфер.
Женой римского небесного бога Януса была богиня вод — нимфа Ютурна, а их сыну Фонсу приписывается создание всех рек, источников и происхождение фонтанов. Символом Януса было судно, что тоже говорит о его связи с мировым океаном. В Греции созвездие Водолея правило временем сезона дождей и соотносилось с потопом, в котором уцелели лишь двое людей: Девкалион и Пирра, спасшиеся на корабле и положившие начало обновленному существованию человечества. В позднеегипетской традиции с созвездием Водолея связывали образ небесного корабля Канопуса, и Плутарх сравнивал его со знаменитым кораблём Арго, на котором античные герои-мореплаватели отправились на поиски золотого руна. Здесь можно вспомнить, что и в астрологии Водолей — покровитель самых дальних путешествий: как в сфере материи, так и в сфере духа.
Родственность Неба и вод отражает астрологическую экзальтацию планеты первозданных вод Нептуна в Водолее, чему соответствует и само название этого знака. Именно знак Водолея, льющего космическую влагу дождя на бесплодный камень Земли, даёт возможность вечной стихии жизни проявиться в мире. Можно привести и другие мифологические аналогии с предыдущим архетипом: Варуна, дарующий творческое вдохновение, благосклонен к певцам: его природа проявляет себя в музыке, нераздельно слитой со словами. А жена его Варуни — богиня вина, что возвращает нас к нептунианскому понятию опьянения, воплощаемому в образе Диониса. В средневековье созвездие Водолея иногда соотносили с Ганимедом, юношей-виночерпием Юпитера. Тем более, что рядом с Водолеем на небе находится созвездие Орла: того орла, который, будучи символом Зевса и его олицетворением, по легенде унес Ганимеда на небо, чтобы он подавал амброзию богам. Ведь даже бессмертные боги нуждаются в пище изначальной энергии Нептуна: в свете, который являет миру Уран.
Нептун и Уран, проводящие в мир творческие импульсы первоистока, несут в себе тот идеализм, который возвышает человека над реальностью, позволяя ему прикоснуться к бесконечности. Движение Нептуна, как небесного тела, влияет на орбиту Урана — и подобно этому космические ритмы влияют на мысль людей, психика — на содержимое разума. Взаимодействие Урана и Нептуна предполагает передачу бессознательных коллективных тенденций в сферу сознания. Соединение этих планет бывает раз в 170 лет и знаменует начало создания нового идейного мифа человечества о глобальной цели его существования, его будущем и его благе.
Предыдущий раз было в 1818-22 годах в Стрельце: в это время родились Маркс и Энгельс, выразившие мировую идею о построении общества, основанного на принципах справедливости. Общественный прогресс — идея Стрельца, которой мы жили вплоть до настоящего времени (здесь можно вспомнить восстание декабристов в 1825 году и все последующие революции, а потом социальные экономические программы). Следующее соединение Урана с Нептуном произошло в 1993 году в Козероге. Этот аспект заложил начало новых идей, в большей степени связанных с опорой на личность и её материальные земные возможности. Но являя стихийную природу небесного творца, этот аспект одновременно был связан с крушением предыдущей идеи светлого будущего, периодом анархии, безыдейности и безвременья.
Двойственность понятия Неба: как творящего света и в то же время как разрушительной стихии — проявлена в символе Водолея. Значок Водолея (две струи воды) — это неолитический знак небесных вод — дождя, а потом — египетский иероглиф Нуна, обозначавшего первозданные воды, праматерию и все природные силы в зародыше. Символом их были три сосуда над небесным сводом, готовые к творению. В изображении созвездия льющаяся из кувшина вода Водолея разделяется на две струи: светлую и тёмную, живую и мёртвую — и символизирует собой начавшийся процесс сотворения мира.
Вместе с благом света в мире проявляется зло тьмы. В мифологии Небо совмещает их в себе, как далёкий небесный свет равно освещает доброе и злое. И характерно, что от имени пра-индоевропейского бога ясного неба Дьяуса ведёт своё начало не только понятие "бог" (deus), но, вероятно, и слово "дьявол", иранские дэвы и близкий им по образу восточно-славянский Див. Цыгане боялись великого небесного бога Девеля, ветром, доящем и снегом затруднявшего их странствия, верили, что он ест маленьких детей, и кляли его, когда случалось какое-то несчастье. В русском языке от того же корня произошли противоположные по эмоциональной окраске слова: "диво", то есть чудо (откуда "удивление" — эмоция планеты Уран), — и "дикий".
В греческом этот корень породил слово dine — "вихрь, смерч", откуда происходит имя нереиды Пинамены, означающее сильное движение морской стихии, бурю, шторм, в честь которой назван астероид; как и другое слово с водолейским значением: dizemai — "искать, исследовать, стараться понять". На пути поиска человеческая мысль неизбежно сталкивается с полярностями мира. И когда что-то открывается нам, освещая мир ярким светом, где-то, как опора этого процесса, скрывается тьма: как то, на что мы опираемся в познании — и то непознанное, в относительности которого потом вновь неизбежно растворится сегодняшнее откровение: явив экзальтацию Нептуна в Водолее.
Подобно Дьяусу, Ахурамазда становится отцом божественного духа и духа зла. Вару ну относят и к дэвам-богам (здесь этот корень сохраняет своё светлое значение) и к асурам-демонам, причём название последних сохраняет позитивный смысл в имени Ахурамазды (буквально: "асура мудрый"). Родственные китайскому Небу Тянь монгольские небесные духи Тенгри ("небо"), олицетворяющие звезды и созвездия, природные явления и стороны света, сверхъестественные силы и человеческие страсти, также могут мыслиться и светлыми, и тёмными. От имени одного из них, верховного небесного владыки Хормусты (его имя происходит от иранского Ахурамазды) — покровителя всего видимого мира, населившего его обитателями, — ведёт своё начало собирательное название злых духов и демонов преисподней хормос. Хотя в более поздней, ламаистской мифологии Тенгри пребывают на вершине мировой горы и ведут борьбу с асурами.
Древний корень в слове асура означает изначальную жизненную силу, и по отношению к ней светлые девы выступают богами более нового типа. В индийских ведах победа богов (девов) над асурами означает переход от Хаоса к миропорядку. Асуры — изначальные хозяева жизни, боги (девы), по отношению к ним, — гости. Исследование древнеиндийских ритуалов показывает, что в функцию гостей входит совершение жертвоприношения тех даров, которые представляет им для этого гостеприимный хозяин[57].
В древнем образе сражения полярных сил: богов с асурами, изначально связанном с жертвоприношением, — тоже воплотилась идея сотворения мира. Эта идея проявлена в мифе об убиении девом Вишной асуров Мадху и Кайтабхи в начале новых времён, когда Вселенную покрывали воды. Асуры непобедимы, обладая тапасом ("теплом, энергией"), но обещают богу-творцу исполнить любую его просьбу, если он не уступит им в силе. Оставшись непобеждённым в сражении, Вишну просит позволить ему убить их, и асуры соглашаются: единственное их условие, что их смерть — а значит и рождение новой жизни — должно произойти на сухом месте. Эго условие вполне естественно для возникновения явленного бытия, и Вишну убивает их у себя на коленях. Он разрубает первых богов на части, этим актом начиная сотворение Вселенной:
/Асуры/ на мир взирая,
Что был лишь водою, сказали Лотосоокому богу:
"Довольны мы битвой с тобою.
Достоин ты нашей смерти.
Убей нас там, где земля Водою не залита."
"Да будет так", — им отвечал Владыка,
Носитель раковины, булавы и диска.
И так и сделал: положив на чресла,
Им диском головы отсёк.
Мы видим, что в мифологии изначально все демонические силы божественны. Творящее Небо, ставшее границей между тьмой и светом, выше понятий добра и зла, как сама мысль. Приписать асурам или Вишну тягу к жестокости было бы огромной натяжкой и полным непониманием смысла мифа о творении. Творящая мысль по сути созидательна и блага, хотя её воплощение в жизнь порой и ведёт к неисчислимым бедствиям. И потому архетип Водолея побуждает тех, кому покровительствует планета Уран, интуицией проникая в будущее, обратить внимание на то, что несут идеи этой реальности и как реагируют на них окружающие: есть ли в их мыслях тот необходимый тапас жизненного тепла, чтобы стало возможным созидание, а не только расчленение мира на части.
Водолей — худшее положение планеты внутреннего потенциала страсти Плутона (её "падение"): и этот знак бесстрастен, как бесстрастна по природе мысль. Но чтобы мысль стала живой, соприкоснувшись с нептунианской вечностью, и уранической дух новаторства нельзя было обвинить в демонизме, даже самое абстрактное мышление обязательно требует подключения эмоциональной сферы. Бесконечность символизируют собой вместе непрерывные стихии воздуха, соответствующего нашему интеллекту, и воды, обозначающей эмоции. Уран черпает свою творческую мощь из нептунианских сфер. Абстрактная идея входит в жизнь лишь тогда, когда она набирает для этого достаточно эмоциональных сил, и результат её воплощения зависит от того, на каком посыле она туда вошла. Не в этом ли причина того, что нам так мало сегодня помогает в жизни область идей чистой науки?
Водолеям, родившимся в ледяные вьюги февраля, обычно не хватает жизненной теплоты: именно поэтому, несмотря на всё их дружелюбие, у них порой нет близкого друга, с которым можно было бы поговорить по душам. Астрологически Солнце, символизирующее собой сердце, в этом знаке находится "в изгнании": в оппозиции к своему собственному энергичному знаку Льва, воплощающему раскрытие индивидуальности человека. Стремясь к общему благу, Водолей не ценит конкретной личности и не воспринимает её страданий. Поэтому безличный гуманизм этой планеты порой оборачивается безжалостностью на деле. Водолеи холодны и отстранены от людей — как самый известный из греческих ветров Борей, бог северного ветра, сын звездного неба Астрея и зари Эос, от имени которого произошло название урагана бора и метафорическое имя северных народов гипербореи, иногда соотносимое с просторами нашей страны. Есть астероид Boreas, олицетворяющий холодный и порывистый ветер, бури и угрозы жизненному покою.
Неожиданность и резкость влияний планеты Уран нередко приводит к обострению взаимоотношений, нервным перепадам и разрывам между людьми (особенно при транзитах Урана к Венере личного гороскопа). Не допуская Хаоса и ставя ясный идейный принцип выше смутного единства жизни, древний демиург часто разделяет любимых, подобно тому, как он когда-то отделил друг от друга божественных супругов Нут и Геба, Ранги и Папу, Ана и Ки. Но мысль и связывает разрозненные части Вселенной между собой, заполняя пространство между ними, как воздух заполняет пустоту между Небом и Землей. И в жизни Водолеи, как и их божественные покровители, одновременно играют невидимую связующую роль между людьми и их идеями, хотя сами часто витают в облаках и остаются лишены устойчивых связей.
Чтобы иметь близких знакомых, надо постоянно жить их земными проблемами. А люди с сильным Ураном к этому не склонны. Они живут оторванными от быта идеями — и если делают это сознательно — что в наши дни довольно сложно, то часто просто не позволяют себе размениваться на мелочи, которые составляют суть жизни для большинства людей. Уран лишает привязанности к земному, и оригинальным людям сойтись ещё сложнее, чем тем, кто занят бытом. Поэтому Водолеи очень ценят дружбу и любовь, которая сохраняется несмотря на время, когда они выпадают из поля зрения своих знакомых и любимых. Но такие отношения могут строится только на высоких идеях.
Для представителей знака Водолея крайне важно идейное сотрудничество, хотя они не всегда это осознают. И если их товарищ по работе или взгляду на мир допускает отход от той линии, на которую они рассчитывали (что нередко бывает, поскольку идеи у разных людей разные), они переживают это как сильнейшее предательство. Как мысль отделяет небо от земли, рассекая бытие на части, Водолей порой видит тьму во всем, что не несет ему явного света, безоговорочно отрицая вторую половину бытия (или даже уничтожая её: так Водолей — президент Ельцин — в 1993 году расправился со своими прежними соратниками и парламентом, который не отражал его взгляды). Водолей членит мир на черное и белое — но как его покровитель-Небо, ясное днем и темное ночью, он должен быть выше понятий добра и зла. Чистая мысль Урана, являющаяся отражением мира, лишена идеологии и не допускает примитивной земной оценки хорошо-плохо. Вместо этого она ставит вопросы "Почему?" и "Зачем?", характерные для Водолеев в молодости. Задача планеты Уран и Водолея, как стабильного знака, — не только хранить, но и развивать идею. Если человек поставит водолейский вопрос "зачем?", он поймет ситуацию, которая заставила идею видоизмениться — эволюционировать (и не будет считать друзей предателями).
Бог Неба упрям в своём творчестве, и в отличие от непроявленной стихии он хранит идею до конца — до тех пор, пока не рождается новая. Уран охраняет великие мифы, созданные человечеством: мифы, которые не позволяют людям пасть до своей первозданной, немыслящей и животной, природы. И, может быть, поэтому люди-Водолеи упрямо придерживаются своей концепции, не давая хода тем идеям, которыми они не владеют, — часто даже во вред самому развитию общей мысли. И поэтому Россия, обладающая характером Водолея, в наибольшей чистоте сохранила для нас христианскую веру, упорно не допуская в устаревшие каноны речи и поведения никаких нововведений — в отличие от католического Запада, который делает христианство более доступным современному уму. Она хранит миф, ставя его над временем и мыслью, будь это миф христианства или миф коммунизма: хранит его до тех пор, пока не возник новый, более добрый и более великий. Хранит всем светом далёких небес и всей жестокостью разделения мира на две половины. Так Водолей поддерживает дуализм света и тьмы: близкой, но грешной Земли — и высокого, но холодного Неба.
***
Стабильность знака Водолея заставляет его представителей хранить верность своим идеалам, несмотря на окружающие условия. И то, что Водолей и от других ожидает того же, воспринимается как определенное рыцарство: отчего западные астрологи традиционно соотносят с этим знаком легенду о Граале и рыцарях Круглого стола. Действительно, похож на Водолея Ланселот, совершающий подвиги вдали от недоступной любимой, или Парсифаль/ Передур, входящий в заколдованный лес в поиске Замка короля Артура. Уран устремляет человека, как безупречного Галахада, завоевать Грааль с первой же попытки и отождествиться с вечным (ещё один образ экзальтации Нептуна в Водолее). Именами Ланселота. Галахада и Парсифаля названы астероиды.
Чуть остановимся на образе Грааля, поскольку он мало знаком нашему читателю. Грааль — это чаша, в которую упали капли крови Христа, но надо привыкнуть к тому, что одновременно это драгоценный камень (сокровище — сказочный образ власти над миром) или даже меч (сказочный образ мысли). Такой образ несомненно отражает универсализм планеты Уран, символизирующей первичную энергию творения мыслью и духом: создавая и руша устойчивые формы, Уран может предстать в любой из них. Ещё уранические детали: у каждого рыцаря свой Грааль, и когда в замке они пьют вино из чаш (что можно трактовать как причастие), то каждый пьёт свой напиток. В этом проявляется идея уникальности всего существующего во Вселенной: Творец-Уран не допускает механических повторений. И каждый рыцарь попадает в замок собственным путем: на творческом уровне путь к высшему у каждого свой, и здесь нельзя дать готового рецепта.
Как сфера мысли и духа, замок невидим для обычных людей: рыцарь Парсифаль находит его чисто интуитивно. Говоря по-русски, Парсифаль вообще ищет "то, не знаю что" и оказывается в нем неизвестно как, одной лишь чистотой своего намерения. Потом, когда его желания обретают форму, попадать в Замок ему становится всё сложнее. Если рыцарь спрашивает у людей, что ему делать, они всегда дают прямо противоречивые советы: и то, что сначала мыслится благом, предстает злом, и наоборот.
Так, учитель говорит Парсифалю, что в Замке нужно вылечить короля-рыбака от раны, нанесенной ему гордостью, а для этого необходимо милосердие и нельзя задавать вопросы о владельце замка. Но встреченная девушка укоряет его, что из-за его молчания погибла жизнь в лесу и близкий ей рыцарь, и другие люди смеются над Парсифалем как простофилей, который не воспользовался своей человеческой способностью спрашивать и говорить. В конце концов, когда Парсифаль становится внутренне свободен от мнений других людей, ему удается соединить религиозное чувство милосердия и любви (Нептун) с вопросами ищущего разума (Уран). И тогда оказывается, что замок по наследству принадлежит ему, поскольку король-рыбак — его ближайший родственник и хотел бы уйти на покой (образ старого короля, передающего наследство, тоже относится к архетипу Водолея). Всё это не противоречит общей легенде о рыцарях Грааля как товарищах по оружию и их короле Артуре. Ведь абстрактный небесный творец завещает творение всем людям, и каждый из них — король в невидимых сферах своей Вселенной.
УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ И ВСЕВЕДЕНИЕ НЕБЕС ПРАОТЕЦ И ЕГО НАСЛЕДНИКИ
Бог Неба предстает перед нами демиургом, совершающим основополагающий акт творения — отделение Неба от Земли. Абстрактный создатель, он обустраивает Вселенную в целом, не заботясь о судьбе отдельных творений, и бесконечно далек от людей, которые возникают не по одному лишь мановению руки, а путем материального процесса (например, из глины или дерева), и творцом которых часто является уже не он. Будучи праотцом богов, конкретные функции он оставляет детям и, исполнив свою роль, удаляется на покой. Люди не молятся первому из творцов: так же, как они не обожествляют мысль, творящую и разрушающую миры — порой безгранично добрую, а иногда бесконечно злую. Но одна, глобальная функция, за ним остается: пока стоит небесный свод — держится мир.
Стихийное и необузданное Небо отделяется и отдаляется от Земли, на которой должен возникнуть устойчивый мир. И небесные демиурги, исполнив свою глобально-творческую функцию, играют в пантеоне пассивную роль — если только они не приобретают черты более поздних мифологем и не получают иного, более конкретизированного и близкого к повседневной жизни людей значения. Так, индейский Тонатекутли ("владыка нашего существования") и его жена Тонакасиуатль, сотворившие мир и пребывающие на самом верхнем, тринадцатом, небе, даже не имеют специального культа. Африканский Олорун ("хозяин Неба") от людей далёк и в их дела не вмешивается: он передаёт управление как небесным сводом, так и миром созданному им Обатале, который и становится творцом и покровителем людей. За другого африканского небесного творца Нионгмо правят его дети-духи, а за верховного бога Суку-Ваканге — духи умерших людей. Они бывают добрые, но чаще злые, и потому Суку-Ваканге периодически напоминает о себе, устрашая злых духов громом и поражая молнией, но после расправы он вновь уходит на покой, и с высоты бесстрастно глядит на то, как духи хозяйничают на земле.
Уходит на второй план индийская мать богов Адити, редко упоминаясь в гимнах Ригведы. Почти не участвует в сюжетных мифах шумерский отец богов Ан, оставаясь лишь символом высшей власти: в действии его замещает сын Энлиль. Семитский Баалшамем ("хозяин небес"), то добрый, то карающий, побеждён своим сыном Элом (Илу) — подобно тому, как Уран отстранён от дальнейшего творчества Кроносом.
Балтийский бог сияющего Неба Диевас, ведущий начало от индоевропейского Дьяуса, именуется "самым первым" и стоящим над всеми богами, однако непосредственно не влияет на судьбы людей, и в мифах его заменяет Перкунас. Недееспособность германского Тюра, также происходящего от Дьяуса, проявляется в его однорукости: он пожертвовал своей правой рукой, чтобы боги могли связать цепью чудовищного пса Фернира, угрожавшего их мирозданию. Волк требовал залога, что цепь, которую наденут на него боги, не волшебная, надеясь её порвать, и поскольку она была заколдована, добровольцев среди богов не находилось. Лишь Тюр оставил в залог свою руку в пасти Фернира и тот откусил её, когда понял, что не сможет порвать цепь и останется связанным до конца времён. Так Тюр отстранил от мира разрушительную силу Хаоса — но и сам остался отстранённым от него.
Этот мифологический сюжет ассоциируется с типической функцией далёкого от жизни Неба, защищающего мир от вторжения тёмных сил. О ней напоминает астероид Туг, символизирующий альтруизм Водолея, для которого общее доминирует над личным.
Под именем Тиу Тюр отождествлялся с западногерманским Ирмином, хранителем Вселенной (и есть также астероид Irmina). Ему посвящались деревянные колонны (ирминсулы) или просто стволы деревьев, которые, по мысли древних, помогают ему поддерживать небосвод (здесь мы снова видим символ дерева в связи с небом). Эго напоминает о том, что у многих народов древнейшими святилищами были естественные леса: где на поляне или расчищенном участке леса стояло священное дерево, у корней которого жрец возносил молитвы и приносил жертву, а ветви его служили чем-то вроде кафедры[58]. Интересно, что и греческие капители, сохранившиеся во множестве, и даже современные колонны храмов выражают всё ту же идею бога ясного Неба, хранящего свободное пространство воздуха под синим куполом небосвода.
Эго возвращает нас к тому, что несмотря на отдалённость от нашей бытовой реальности, Водолей — добрый знак и Уран — светлая планета, и когда её анархичные и резкие, неожиданные и нервные проявления ставят нас в тупик, надо вспомнить о том, что её роль — в охране мира в целом: она всегда старается для общего блага. Может быть, такой взгляд на стихийное влияние Неба поможет успокоить нервы и избежать разрывов и внезапных ссор.
Картину Неба, заботящегося о своих детях, мы можем найти в более конкретных его проявлениях: таков образ греческой богини облаков Нефелы ("облако"). В мифе Нефела уберегает Геллу и Фрикса от злой мачехи и посылает златорунного барана — облако, освещённое солнцем, — перевезти детей сквозь бушующее море. Есть астероид Нефела. который обозначает эту невидимую заботу неба о людях. Правда, лишь один из детей достигает другого берега. Согласно поэтическим представлениям астролога Сенара[59], Фрике (имя которого происходит от phrisso — "дрожать "), символизирует собой первичную волнообразную вибрацию, организующую материю. Гелла ("сияние") олицетворяет первичный свет, который отделяется от первовещества и остаётся вне материи: поэтому Гелла тонет в морском проливе. А царь Ээт (от ae: tos — "сильный, бурный"), дочь которого Фрике берёт в жёны, представляет титанические силы материи — и, таким образом, легенда о золотом руне также предстаёт легендой о сотворении мира, где несомненному приобретению сопутствует такая же откровенная потеря.
***
Свободные необозримые просторы стихии, безграничность, которую способна объять одна только мысль, сменяет мир, подчинённый законам Времени и Судьбы и находящий своё отражение в сатурнианском архетипе. И с этими понятиями сплетается в единый образ наше современное слово "бог", родственное древнеиндийскому bhaga, которое этимологически означает "доля". Бог Неба подготовляет эту смену, сам часто являясь прародителем или законодателем времени: как Уран, породивший Кроноса, или Вару на, "владыка всех сроков жизни", установивший законы движения небесных светил и чередование двенадцати месяцев, дня и ночи. Двуликость Януса связывает его с изначальным разделением года на две половины: тёмную и светлую, тёплую и холодную — первые и самые простые части года, которые люди стали выделять в солнечном цикле. Потом в Риме Янусу были посвящены двенадцать алтарей по числу месяцев года.
Янус принял у себя бога времени и земли Сатурна и разделил с ним власть. Связь Сатурна и Януса проявляется в их покровительстве одному отрезку года. Именем Януса называлось созвездие Волопаса, которое во время зимнего солнцестояния восходило в полночь: в то же время, когда Солнце входило в знак Козерога и когда праздновались сатурналии. В честь Януса назван январь, соответствующий части Козерога и части Водолея, что также роднит этих богов. Но Сатурн стал богом, превзошедшем Януса по своей роли в жизни людей и сейчас Янусом называется лишь один из спутников планеты Сатурн.
Семитского небесного владыку Баалшамема, от которого не осталось и следа, сменяет его сын Эл/Илу, "отец лет" и также представитель сатурнианской мифологемы, имя которого входит во все современные имена еврейского Бога и его ангелов. У хурритов бога Неба Ана теснит с трона связанный с землёй бог зерна Кумбари, которого затем сменяет бог дождя Тешуб. Такова общая линия развития: Демиурга сменяет бог Времени, бога Неба — бог Земли, который в свою очередь уступает новому царю богов — Громовержцу. Линию Янус-Сатурн-Юпитер (Уран-Кронос-Зевс) можно найти даже в почти не дошедшей до нас русской мифологии: там она будет выглядеть Сварог(Святовит) — Род-Перун, хотя мы и не имеем в русской истории хронологических доказательств именно такой логики развития образов.
И по образу прямым наследником бога ясного Неба становится громовержец, продолжатель его небесной воли и его безграничной мысли. Так, чеченский верховный бог Дэла имеет младшего брата в лице бога молнии Сели. Уран, Ранги, Олорун, Сварог, Ильмаринен, Укко — не случайно раскатистое звучание этих имён вызывает ассоциации с громом. Символом владыки света служит молния, пронзающая мрак туч. Гроза посылается небом как оросительный дождь, несущий земле плодородие, как огонь, зажигающий деревья и первые очаги людей, а далёкие раскаты грома служат предостережением перед приближением стихии, вынуждающей человека искать надёжное убежище. Развитие этого образа мы находим в архетипе главы пантеона богов — громовержца.
Абстрактное понятие высшего света конкретизируется в образе посредника между Небом и Землёй, посылающего земле дождь — бога, ведающего делами людей, на которого также переходит и функция прародителя, отца богов. Именно в такой роли дошли до нас Зевс и Юпитер, ведущие своё происхождение от бога светлого Неба Дьяуса. От Януса Юпитер перенял и символ двуглавой птицы, возможно, изначально обозначающей две половины года: прилёт, птиц весной и их отлёт осенью — который стал впоследствии символом его царской власти. Образ замещения Урана Зевсом раскрывается в такой жизненной аналогии, что идея, рожденная планетой Уран, реализуется через социальную объективацию, которой управляет планета Юпитер. Сочетание в гороскопе Урана с Юпитером как раз и обозначает идею, принимаемую миром.
Когда громовержец перенимает образ бога Неба, это не значит, что среднее, сатурнианское, звено между ними оказывается выпущенным: оно занимает другую образную нишу. Например, в Ригведе вседержителя Варуну, как и бога ясного Неба Дьяуса, оттесняет громовержец Индра, наследуя их творческие функции. Но роль богини ограниченного мира Земли начинает исполнять женская параллель Дьяуса Деви ("богиня"), которая известна как убийца асуров и является предшественницей Вишну в мифе о сотворении Вселенной. Она развивает в себе сатурнианские черты страшной богини конца времен и смерти.
Шумерского создателя Неба Ана замещает его сын Эниль, бог грозы, который мыслится создателем Земли. Однако, являя доминанту разрушительных водолейских сил (лавины дождей и зноя ветров, характерных для долины Междуречья), он не утверждается в земной роли покровителя людей, а потому и не становится царем богов, как прочие громовержцы. На первое место сначала выступает сатурнианский бог Энки, творец человека, который потом мыслится отцом Мардука, заново формируя юпитерианский образ главы пантеона.
У бога Неба есть и ещё один образ, в дальнейшем получивший развитие — это образ небесного Кузнеца, поскольку гром и молния в мифах ассоциируются с кузницей. Кузнецом был финский бог Неба Ильмаринен, а про русского Сварога, подобно другим демиургам, вряд ли активно помогавшего людям, известно лишь то, что он всё же сбросил им с неба кузнечные клещи (а может, только идею их изобретения в виде молнии, крест-накрест перечеркнувшей небо). Интересно, что в русском языке "молния" и "молот" — по происхождению родственные слова. Но архетип Кузнеца уже соотносится с понятием овладения огнём и развития цивилизации, выходит за рамки стихийного творчества и соответствует мифологеме культурного знака Весов.
А далёкое пассивное Небо, растворяясь в неопределённости своего образа, раскрывает свои функции через своих детей и предстаёт перед нами в небесных явлениях и светилах. Звезды и Солнце-Ра — дети египетской богини Нут. Солнце-Дажьбог и огонь-Сварожич — дети Сварога. В китайской народной мифологии под председательством небесного предка Лэй-цзу образовалась целая небесная управа: в неё входят гром Лэй-гун, молния Дянь-му, ветер Фэн-бо и дождь Юй-ши.
Солнце и Луна — внуки греческого Урана. Его абстрактный образ помогают раскрыть рожденные Хаосом пары противоположностей: это и Никта ("ночь") и Гомера ("день": её имя восходит к ностратическому ати — "утро"), Эреб ("мрак ") и Эфир ("светящийся воздух"), а также Ирида ("радуга"). Радуга — один из самых ярких символов небесного творца, так как в ней свет, пройдя сквозь призму разделения, воплощается в проявленном виде цвета. Такова и суть творения небесного демиурга, который делает видимой невидимую реальность. В честь Ириды назван один из первых открытых астероидов — Iris, символизирующий в астрологии всё связанное с цветом и светом. Рождение цвета по сути связано с творением Небес: и японская философия, которая, в отличие от европейской, умеет пользоваться архетипами, говорит: нет ки ("пустота, простор, воздух, Небо") без iro ("цвет, краска").
Радуга в мифах часто символизирует собой хранящий мир небесный свод или дорогу в небо, связующую Небо с Землей. Согласно Библии, Господь сделал радугу в память своего завета с людьми, чтобы воды потопа больше никогда не покрыли землю. Для жителей островов Тихого океана это небесная лестница, по которой поднимались и опускались древние герои. Радужный мост в небеса олицетворял собой скандинавский Хеймдалль, который выступал как страж богов и хранитель мирового древа, соединявшего между собой Небо и Землю. Это — "светлейший из асов", генетически родственных асурам, который предвидит будущее подобно ванам (изначально, дэванам), аналогичным девам-богам. Как бог Неба, он выше этой первоначальной поляризации сил Вселенной, выше добра и зла. Но как хранитель общины и её законов, Хеймдалль относится к более позднему архетипу Весов.
Образ радуги наследует двойственность владыки Неба: являя могучую силу природу, она нередко страшит людей, сливаясь с образом молнии. Для древних 1реков радуга Ирида — посредница между богами и людьми — спускалась Зевсом с Неба как пурпурный знак войны и бури. По новозеландскому мифу радуга родилась из бури и напала на отца деревьев Тане-Магуту, расколов его ствол пополам и рассыпав по земле изломанные ветви. В Бирме считают, что дух радуги, спускаясь к воде напиться, нередко уносит с собой в небеса человеческие души: люди тогда погибают внезапной или насильственной смертью (именно такую смерть в гороскопе может обозначить планета Уран). В Африке радуга тоже символизирует возможную опасность или болезнь. Зулусы считают, что о её приближении сигнализируют змеи (традиционно имеющие отношение к дождю), и если она коснется человека, с ним что-нибудь случится. Но в Дагомее радуга — это небесная змея Дан, ниспосылающая людям благополучие.
Рассматривая образ радуги как мост в небеса, можно отметить, что эту же роль играет планета Уран. Её интуитивные прозрения и разумный поиск универсального, удивление перед неожиданным и творческая опора на случайное позволяют нам ощутить изначальное единство всего. На основе архетипических идей планеты Уран разрабатывается методика религий (в христианстве это — равное отношение ко всем, позволяющее ощутить высоту небесной любви, в буддизме — спонтанность поведения, освобождающая ум и т. д.).
Как ни странно, но к экстазу, блаженству и высшей любви Нептуна нас ведет разумная интуиция Урана: не развитый интеллект и не человеческие эмоции — и не тупое пассивное животное погружение в существующее бытие, а первичный ум, чистая мысль, которая возникла у пралюдей как непосредственное отражение реальности и стала мыслью науки. Спонтанность и универсализм водолейского творчества дарует вдохновение и экстаз, который мы можем видеть у представителей знака Водолея — чаще, чем у прочих людей. Но прикосновение к изначальному — это и прикосновение к смерти, как утверждает логика архетипа Нептуна, поэтому для жизни планета Уран порой опасна (на практике могут представить опасность её транзиты). Ведь она настолько уводит человека от земной жизни, что может увести его насовсем.
Как мост в небеса радуга соотносится с образом Громовержца — главного мифологического персонажа, связующего Небо и Землю. Израильтяне называли радугу луком Иеговы в облаках, как индусы — луком Рамы, а финны — луком громовержца Тиермаса, который убивает колдунов выпущенными из неё стрелами. Здесь можно вспомнить, что громовержец — наиболее типичный психологический образ Бога.
Семицветье радуги помогает нам представить небесный свет творцом всего великолепия Вселенной. И в поздних традициях именно Небо мыслится управителем изначальных энергий, как и 12-ти знаков Зодиака. Уран порождает 12 титанов (название которых связано со значением света): 12 цветов, которые в смешении породили видимый мир. Изначальную поляризацию энергий отражает деление титанов на мужской и женский пол. Персидский верховный творец Ахурамазда повелевал 12-тью ахтарами/ахурами, первоначальными жизненными силами, о которых мы уже упоминали. И у Януса, как мы уже упоминали, было 12 алтарей: свой для каждого зодиакального периода.
Отражая универсализм Неба, мифы нередко говорили о его всеведении. Всезнанием обладают китайское Небо-Тянь и монгольские вездесущие Тенгри. Североамериканские индейцы-гуроны, давая обещание или заключая договор, призывали в свидетели высшего бога Аронгиате ("небо"), управляющего временами года и повелевающего ветрами и волнами. Как многие другие народы, они считали, что всевидящее Небо знает о всех человеческих умыслах, скрытых в глубине души, ведает о любой неправде и жестоко накажет виновного в обмане. Такое же знание символизирует планета Уран. Влияние этой планеты делает тайное явным, нередко неожиданно и сразу срывая все маски с действительности. Поэтому её воздействие эмоционально воспринимается жестким: нашей душе становится неуютно от холодного, небесно-голубого света знания, безжалостно освещающего прошлое, настоящее и будущее.
Предвидит будущее скандинавский бог радуги Хеймдалль. А в греческой мифологии на смену далекому Урану приходит образ стоглазого Неба-Аргуса и молодого солнечного бога Аполлона — единственного из богов, которому дано знать всё. Он предвидит будущее по полёту небесных птиц, и сам Зевс обращается к нему за советом. Всеохват, который потом воплотила солнечная мифологема, тоже основывается на универсализме света, который раскрывает перед нами архетип Неба.
Всё освещающее Солнце часто называется оком небесного бога, и это связано с небесным качеством не только всеведения, но и всевидения. Уран показывает нам очевидное, и с точки зрения уранического интуитивного восприятия неведомого знать=видеть. Многие первобытные племена (пигмеи, бушмены, самоеды) считают, что Солнце и Луна являются глазами небес, расположенными на концах мировой оси. В таком смысле интерпретируют доисторические рисунки и наскальные изображения. Солнце и Луна — глаза карело-финского небесного деда Укко, как и многих других богов светлого Неба. Солнце-Гелиос называется оком Урана. В Египте Солнце — грозное око Ра, в Персии — всевидящее око Ахурамазды. Солнце-глаз обеспечивает всезнание Варуны. От ностратического dila ("солнечный сеет") происходят индоевропейские dhel ("солнце, светлый") и dhei ("видеть").
Само наше слово "видеть" происходит от того же индоевропейского корня, что и слова "идея" и "эйдос", отражая изначально-творческую роль Урана, символизирующего универсальные основы мысли и восприятия мира. От того, как мы мыслим, зависит то, что мы видим. В астрологии планета Уран связана со зрением, как и с предвидением.
Как свет озаряет все тёмные уголки жизни, наша мысль, подобно вездесущему Творцу, интуитивно способна проникнуть в неведомое, сделав тайное явным. Славянское предание о волхвах объясняет их способность предсказывать тем, что они родились от небесной молнии: которая и по сей день ассоциируется у нас с интеллектуальным озарением (образ молнии-мысли). К этому остаётся добавить, что планета Уран считается покровительницей не только науки, но и астрологии.
Интуиция — метод работы астролога, как и ученого. Небо следит за работой его ума, небо направляет его мысль, открытую любому влиянию. И астролог должен быть открыт неведомому знанию, которое всякий раз преподносит ему гороскоп, и относиться к нему с безличностью и беспристрастностью холодного ума науки, хотя абстрактная математика небесной карты и касается животрепещущих проблем. Иначе как же он сможет дать верный прогноз? Страх перед знанием, перед раскрытием тайны, перед гороскопом, иногда встречающийся у любителей астрологии, — следует считать не мудрой осторожностью, но показателем слабого и непроработанного Урана (возможно, даже профнепригодности. Таким людям лучше заняться чистой экстрасенсорикой, основанной на ощущении и не требующей точных знаний. Хотя, конечно, с холодностью объективной мысли у астролога должно сочетаться то сочувствие к людям, на котором ставит акцент легенда о Граале).
В гороскопе о научных и астрологических занятиях могут рассказать астероиды Urania и Astronomia. Урания — муза науки, символом которой служат циркуль и сфера небесного свода. Это довольно крупный астероид, 30-й по счету, и он отвечает за знания о мире в целом. Его положение в знаках может указывать на ту сферу знаний о мире, которая наиболее интересна для человека. Эта же область определяет направление его астрологических занятий (подробнее смотри в разделе "Астрологический практикум"). Значение Астрономии более узко — она символизирует профессиональные занятия астрономией и астрологией[60].
***
Итак, в мифах архетип УРАНА предстает через образ голубого небесного свода, оградившего мир от Хаоса, и сияющего света, пронзающего лучом разума всё тайное и тёмное. Эго слою и мысль, с быстротой молнии творящая миры и разрушающая их по своей прихоти, не ведая ограничений в своём творчестве. Эго безудержная стихия самого движения, бесконечно расширяющая свободное пространство, созидающий дух и его эволюционные перспективы. Это связь Неба и Земли, в которой активно Небо, и неостановимое движение вверх мирового древа жизни, поддерживающего небесную твердь, хранящую мир. Это изначальное разделение Вселенной на дух и материю, и их единство, возвышающееся над добром и злом.
Это всё самое хорошее и далёкий рай, а в обычной жизни — природные явления: круговращение светил и звёзд, гроза, ливень и радуга. Это озарение ума и точное знание, интуитивная догадка и научное открытие. Это ясное видение прошлого, настоящего и будущего и безграничное стремление к неизведанному, выраженное в гимне богу Небес:
"Много ведь ещё не зажегшихся зорь: определи нам жить при них, о Варуна! "
МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА ВОДОЛЕЯ
ВОДОЛЕЙ — знак свободы мысли. А мысль мы представляем себе электрической энергией, излучаемой голубым сводом всевидящего Неба. И в тех, кто рождён под этим знаком, отражается свет ясного Неба Дьяуса, безграничность мысли, которой сотворил мир демиург Ахурамазда, и необузданность владыки-ветра Энлиля. Планета Уран даёт стремление к свободе движения и к путешествиям, любовь ко всему новому, творческую оригинальность и чувство юмора — делающее светлым самые тёмные стороны жизни. И, как великие демиурги, держащие небосвод над нашим светлым миром, Водолеи стремятся новыми откровениями отделить свет разума от тьмы неведения. Они всегда в авангарде открытий, уносящих наши мечты ввысь. Этому знаку более других даны интуитивные озарения и предвидение будущего, проявившееся в творчестве основателя жанра фантастики Жюля Верна, гуманистической философии создателя "Утопии" Томаса Мора или предвестника современной науки Бэкона, и в научных открытиях Менделеева или Дарвина.
Подобно голубой синеве небес, Водолей далёк от тёплого комфорта земли, которая, в календарный период этого знака, в январе-феврале, покрытая светящимся снегом, уподобляется небу и становится холодной, как заоблачная высь. Столь же ясна и холодна душа Водолея. Стремление к заоблачному, космическому, порой позволяет тем, кому покровительствует планета Уран, предвидеть и предвещать будущее: что для других высоко и недоступно, для них — только стартовая площадка для полёта. Словно двуликий Янус, одним лицом они здесь, другим — в ином времени или пространстве.
Но Водолей близок к стихии бессознательного, откуда он черпает свои знания, и он может являть эту стихию в свет резко и эксцентрично, ставя других в тупик. Как само Небо, Водолеи не здесь, а где-то там, в парении над Землёй. Они витают в облаках, и поэтому их идеи другим часто кажутся непонятными и нереальными. Чистой мысли, как и древнейшим небесным праотцам, освободившим свет из оков бездны, — Ану, Урану, Янусу или Сварогу — человечество не поклоняется: оно делает кумирами более близких, жизненно необходимых богов, подобных
Юпитеру, твёрдо стоящих на земной тверди. В жизни это проявляется так, что импульсы интуитивных идей, расточаемые Водолеем, нередко воплощают в жизнь другие, более практичные и социально адаптированные знаки. Ему же остается роль чудака Емели, лежащего на печи и не желающего ехать в царский дворец: которого лишь чудо способно вывести к реальным достижениям, приносящим плоды. Поэтому владея даже колоссальным мыслительным багажом, Водолей может остаться у разбитого корыта.
Анархичность поведения порой приводит Водолеев к неожиданным происшествиям, и им следует вырабатывать в себе более бережное отношение к жизни. Этот гуманистический знак нацелен на благо всего человечества, но его благие намерения часто повисают в воздухе. Подобно далёкому небу, он невнимателен к нуждам конкретных людей, отчего лишается друзей и любимых. Новаторство, подобное молнии, грозящей расколоть дерево жизни, чревато опасностью прежнему бытию.
Конечно, не каждому Водолею удаётся быть светочем будущего. Сталкиваясь с реальной жизнью, он может оставить далёкие перспективы и стать на лёгкий путь профанации глобальных идей ментальными упражнениями разума, что закрепляет за ним эпитеты чудака и зазнайки, не воспринимающего чужие мысли и упрямо отвергающего объективные законы мира. Если же Водолей посвящает себя истинному творчеству, поток вдохновения льётся сквозь него, словно небесный свет, сверкающий как ангельское дарование Моцарта. Водолей прав, когда его взлёты возвращаются людям радостью, и не прав, когда он не осознаёт конкретного будущего своих фантазий и не стремится воплотить их в жизнь. Всё же он не только сын Неба, но и дитя родной матери-Земли: он должен беречь её и избавлять от страданий, которые несёт ей рождённая мыслью Урана научно-техническая цивилизация. И тогда водолейская фантазия сможет явить миру широту его будущих просторов.
свет, небо, облака — мир открытого пространства (Космоса), образы Вселенной;
ветер (снегопад, ураган) — стихийность воздуха (движение духа и трансформация природы);
птицы, крылья (ангелы, летающие существа и объекты, НЛО) — стремление вдаль и ввысь, воздушный транспорт;
молнии (электрические разряды) — мысль, озарение, передача на дальние расстояния (антенны, радио, телевидение);
радуга (мост) — связь через пространство (и время);
небесный свод (купол, шатер) — крыша мира, хранящая от хаоса;
арка (ворота, дверь), ключи — входы и открытия;
звезды (глаза космоса), тиара (корона Папы), кувшин — источники знания.
неоново-голубой — холодное сияние, безграничная перспектива, окрыленность и задержка дыхания;
серебристо-белый с лиловым — мерцание мечты, поиск в ирреальном, утопический идеализм
фосфорисцирующе-оранжевый с голубым — идея в пространстве, неожиданность, электрический разряд
Сотворение мира: пространства и света. //Библейский Саваоф. Китайское небо Тянь. Индейский миф о птицах Чимингигуа. — Открытие новой перспективы.
Отделение Неба от Земли. // Оскопление Урана, разделение Геба и Нут, Ана и Ки, Притхиви и Дъяуса. Полинезийский миф о Ранге и Папе. Философское противопоставление идеального и материального. — Активное созидание.
Творящая роль слова и мысли. // Творение Ахурамазды. Индейский творец Авонавилона — Творческая энергия.
Оживляющая способность духа (вдувание жизни в умершего или оживление дуновением созданных предметов).//Сотворение Адама и Евы. Африканский миф о Нионгмо. — Вдохновение, духовная деятельность.
Хранящая и защищающая роль Небес. // Однорукий Тюр. Ангелы-хранители. — Альтруизм, бескорыстие, единение людей.
Небосвод — дверь в высший мир. Светлый рай. //Ключи Януса. — Выход на более высокий уровень.
Дерево — путь в небо. //Типичный сказочный сюжет. Одно из приключений Мюнхаузена — Развитие, эволюция.
Радуга — мост в небо. //Распространенный сказочный образ. Завет Иеговы с людьми — Непосредственная связь явного и скрытого, универсализм знания.
Поиск невидимого или неведомого .// Русское "то, не знаю что", западные легенды о рыцарях Грааля. — Многоплановость истины.
Анархия и стихийность небесного творца. Буйство ветра. // Энлиль. Соловей-разбойник. — Неожиданные события.
Удаленность демиурга от людей. // Сказки о том, как герой отправляется на Небо, чтобы обратить внимание отдыхающего творца на то, что происходит на Земле. — Отстраненность идеи от реальности.
Передача функций древнего праотца царственным наследникам. // Начало многих сказок: старик и его три сына. — Распространение идеи и воплощение замысла.
Всеведение небес. // Современный миф об НЛО, несущих человечеству космическое знание. — Предвидение будущего.
Здесь и далее мы ввели подсказки для трактовки образов, однако сами архетипические сюжеты дают большую широту, чем комментарии, и полагаться следует прежде всего на них.
АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
УРАН и НЕПТУН. Родство этих планет, описывающих в мифологии праотца и праматерь, — в их связи с первозданным Хаосом и изначальным истоком. Как Янус или Варуна, Уран открывает дверь потоку космических вод Нептуна. Аспекты между этими планетами впускают в жизнь стихию, которая размывает консервативные жизненные установки и дает возможность иного, более чистого и непосредственного восприятия.
В негативном варианте (напряженных аспектах) это ведет к разрушению иллюзий, прежних мифов и привычного образа жизни. В гармоничном проявлении это может дать новую струю творчества, идейный взлет и способствовать созданию глобальных концепций о реальности, трансформации знания и обновлению веры.
Уран способствует реализации качеств Нептуна (например, ясное знание помогает проявиться туманной вере). Это выражает астрологический закон экзальтации Нептуна в Водолее, которую иллюстрирует связь небесного демиурга с изначальными водами жизни (а также музыкой и экстатическим опьянением: брак Януса и Ютурны, Варуны и Варуни). Этот аспект несет одухотворение жизни и вдохновение, давая толчок развитию музыки и идеалистическому, возвышенному отношению к миру.
Конфликт этих планет — это противопоставление ума и психики, рисующее образ разделения Хаоса и Космоса: познанного и непознаваемого, науки и религии, "физиков" и "лириков".
УРАН и САТУРН. Это две изначальные, основополагающие полярности бытия — которые противопоставлены как Небо и Земля, дух и материя (шумерские Ан и Ки, египетские Нут и Геб, индийские Дьяус и Притхиви). В мифах их разделение необходимо, чтобы существовал мир. Аспекты этих планет предполагают выявление крайностей ситуации — ради практического внедрения идеи, или раскрытие истинных духовных и материальных опор личности — ради её реализации на новом уровне.
В гармоничных аспектах это дает большую свободу действия, развязывает руки и помогает переменить судьбу к лучшему. Это позволяет повысить профессиональный уровень и дает толчок к воплощению серьезных планов и истинных желаний своей натуры.
В дисгармоничном варианте это способствует усилению анархизма и жесткой фиксации на одной линии поведения, что может приводить к разрывам между людьми (партнерами по работе или разлуке с любимыми).
Когда конфликт этих энергий, скрытый во всех вещах, проявляется вовне, консервативный Сатурн оказывается сильнее Урана (так Кронос оскопляет отца во имя требований материи). Он побуждает вернуться к усвоенным идеям, старым позициям, проверенным результатам и себе самому, кладя конец внутренним переменам и обрывая поиски в сфере бесплотного, возвышенного или неведомого (в том числе и в любви).
Эго архетипическое правило находит свое отражение в культурном законе преимущества статуса кво перед нововведениями (перемены принимаются не простым, а абсолютным большинством в 2/3). Уже существующее имеет право существовать и уступает новшеству лишь тогда, когда оно вполне завоевало позиции и представляется бесспорным. Это хранит мир от разрушений, которые новые идеи, бесконечно трансформируемые безинерциальностью Урана, несут инертной материи.
УРАН и ЮПИТЕР. Взаимодействие этих планет отражает передачу власти изначального демиурга Вселенной правящему Царю богов как своему сыну и наследнику (римский Янус — Юпитеру, шумерский Ан — Энлилю, а потом Мардуку, индийский Дьяус — Индре). Оно заведует процессом трансляции универсальных коллективных идей и энергий из ноосферы в общественный разум, подверженный влияниям времени и особенностям местных культур. Эго формулирование идей актуальным и доступным способом и формирование научной концепции или идеологии.
В гармоничном варианте влияние этих планет дает обновление и оживление общественного сознания и социальной жизни людей. Юпитер находится в зависимости от Урана, как жрец от откровения свыше или творец — от вдохновения. В личном гороскопе такой аспект дает возможность сыграть значимую общественную роль проводника определенной идеи. Он приносит перспективу, любовь к освоению новых сфер и путешествиям.
Напряженная ситуация между планетами говорит о том, что власти Юпитера не хватает, чтобы справиться с наследием Урана. Это, при акценте на Юпитере (благополучии), может вести к отказу от общечеловеческого, высокого и универсального (замыкание в своем земном царствовании). При акценте на Уране (стремлении к новому) это может означать анархичность, непоследовательность, необъективность, неудобоваримость и плохую реализацию идей, приводящую к разрушительным трансформациям (этот аспект был в гороскопах Петра I, Ленина, Ельцина и в целом характерен для реформаторов водолейской России).
УРАН и СОЛНЦЕ. Эго боги света, обладающие даром предвидения и всеведения (как Варуна или Аполлон).
Освещая темные стороны и тайны мира сиянием озарений, они наделяют человека способностью видеть и знать. Перед светом Неба и Солнца отступают во мрак темные силы и рассеиваются проблемы, доказывая справедливость поговорки "знание-сила". Сочетание этих планет символизирует охват мира, дающий возможность воспринимать его единым — и через это предугадывать его будущее, проникать в прошлое и знать настоящее.
Зримо архетипы Неба и Солнца объединяет символ радуги — моста, образующего связь земного и небесного, явного и скрытого, и ведущего людей в заоблачные высоты духа. Эго также образ природной Вселенной и Солнечной системы со всеми её первичными трансцендентными и умопостигаемыми силами. Гармония Урана и Солнца дает универсализм в разных областях, развивая ясный разум и свободу человека.
В дисгармоничном варианте этот аспект разоблачает истину слишком резко и разрушительно, что обуславливает подспудное нежелание приобретать знания и сковывает ум. Дисбаланс этих энергий может иллюстрировать образы Икара и Фаэтона, где проступает дерзость идеи, пренебрегающей физическими законами земного бытия (которые символизирует Солнце) и потому создающей опасность для самой жизни.
ЗАКОН СУДЬБЫ — мировые архетипы планеты Сатурн
"Жертву жертве пожертвовали боги.
Таковы были первые обычаи.
Эти могучие последовали на небо,
Где находятся прежние боги — садхья
ЗЕМЛЯ — ОСНОВА МИРОЗДАНИЯ
Образы мифологии возвращают нас к этапам древнейшей истории человечества, которые зафиксировались в психике людей и легли в основу их бессознательной памяти. Историю, как и память, описывает архетип Козерога, связанный с освоением Земли. В этом смысле мифология с помощью образов Земли повествует о Судьбе людей, которую предопределили им миллионы лет их земного существования. Поэтому мифология является фундаментом астрологии. Мы не верим мифам только потому, что они не разделяют событий, которые произошли сотни тысяч — и тысячи лет назад — и могут произойти сегодня: потому что наше современное мышление основано на хронологии. Мы забываем, что сама наша жизнь — не только линейная череда дней, но и вертикальный срез времен, и в каждом моменте времени, как и в родившемся в этот момент ребенке, отражается вся история человечества. Мифологический способ мышления, стирающий четкую грань между прошлым и настоящим, напоминает об этом, и выстраивая последовательность древних событий, позволяет не забывать о себе самих.
Мифологема Нептуна побуждает нас живо представить потоп, причиной которого послужило таяние ледника и другие катаклизмы, всколыхнувшие Землю и пробудившие к жизни сознание человека. Именно в этот, довременной период, на освобождённую от воды землю спускались демиурги и творили из неё первых людей, а человек, принадлежа вечной природе, ещё не ведал смерти.
Но единство человека с природой и её бурями толчками развития отражалось на дремлющей в нём способности разума, а животный страх перед стихией заставил его противопоставить себя ей.
Потом, когда стихийные силы стали успокаиваться и мир обрёл устойчивые очертания, полубессознательная жажда миграций повела свободные племена осваивать широкие просторы обновленной Земли. Прошлая тёмная эпоха осталась в человеческой памяти в виде представлений о хаосе, но с неба уже не сыпался пепел вулканов, и его ясная синева была гарантией новой и светлой жизни. Этот этап расселения человечества отражает в нашем сознании мифологема Урана.
Наконец, движение останавливается, люди занимают определённую территорию и начинают идентифицировать себя с той землёй, где на протяжении поколений хоронит своих предков. Возникает понятие рода как память о первопредках и смерти как конечности всего. Начало отсчета времени — и первое самоопределение человека как части своего рода и своей земли соответствует появлению первых земледельцев, что отразила в человеческом сознании мифологема Сатурна. Уходят в прошлое божества далёких Небес, на смену им приходят боги Земли, Времени и Судьбы. Они тоже иногда исполняют функцию демиургов, но, в отличие от богов Неба, являются прежде всего учредителями и хранителями установленного порядка, определяя судьбу всего созданного ими. Они олицетворяют освоенную Землю, от которой ведут своё начало люди, животные и растения и которая поглощает их тогда, когда наступает их время.
Со знаком Козерога мы связываем наиболее древний дошедший до нас образ минувших времен, и даже само его название — каменный век — ассоциируется не только с каменными орудиями труда ранних земледельцев, но и просто с камнем, как фундаментом будущего уклада жизни и точкой отсчёта истории.
В мифах о сотворении мира Небу противопоставлена Земля, образ которой стал основой следующего архетипа. Если изначальный Хаос мы можем представить точкой, стихийное движение творящего Неба — летящей в бесконечность прямой или разворачивающейся спиралью, разбрасывающей вокруг себя искры новых миров, то пространственно-временное строение мира и наша Земля — определенный отрезок этой прямой или участок спирали, ограниченный кругом предопределения — циклическими законами развития.
Земля — фундамент и основа оседлого способа существования людей в границах определённой территории, которую они мыслят своей. Мифы разных народов повествуют о том, как в свободном пространстве Небес, среди первозданных вод сотворяется Земля. Безграничное движение небесных стихий не имеет цели и не стремится к результату. Но вот среди стихии выделяется мир твердой субстанции, имеющий начало и конец. Ограниченный мир ассоциируется с Землей. Этот мир устойчив: он определен жесткими законами, которые его сохраняют. Это законы времени и судьбы, символизируемые в астрологии планетой Сатурн.
Основное понятие Сатурна — ограничение. Нас не удивляет, что в индийской мифологии мы находим богиню Адити — "безграничность", но значимо, что там обожествляется и противоположное понятие — "ограниченность" в образе богини Дити! Если Адити — мать светлых дэвов-богов, то Дити — родоначальница асуров-демонов, изначально носителей жизненной силы. Уран и дэвы олицетворяют собой рассредоточение энергии, Сатурн и асуры — её сублимацию, которая и ведёт к результату творения.
Подобно тому, как слово "творить" родственно словам "твердь" и "твёрдо", истинное творение должно утвердить свою прочность и надёжность: только тогда оно будет существовать. Мать-Земля наследует от Хаоса ту хтоническую мощь, которой оказывается лишенным Отец-Небо и которую она передаёт своим потомкам. Эго греческая Гея ("земля"), родившаяся вслед за Хаосом и дающая неиссякаемые силы своему сыну-Антею; шумерская Ки ("земля"), супруга Неба-Ана, рождённого вместе с ней первозданным морем; индийская Махи ("большая") и Притхиви ("широкая"), несущая на себе тяжесть гор, поддерживающая деревья и от семени своего мужа-Дьяуса производящая всё живое; иранская Спандармат, супруга бога Неба, хранящая в себе корни растений и полезные ископаемые. В честь Геи назван астероид Gaea, который в гороскопе может символизировать нашу планету и обозначать практическое, хотя и достаточно глобальное, представление человека о земной реальности и её материальных основах.
Земля, как надёжная жена Неба, поддерживает и гарантирует прочность мироздания, которое начал созидать её супруг. Ту же идею являют собой все другие персонажи сатурнианского архетипа, наиболее известный из которых — титан Атлант, держащий небосвод на своих поземному могучих плечах, именем которого назван один из небесных спутников планеты Сатурн. Образ атланта существовал и у других народов: мексиканский бог Питаошоо держит Землю на своих плечах, и когда он шевелится, возникают землетрясения. Бог индейцев чибча, Чибчакум, колеблет Землю, перекладывая её с одного плеча на другое. На своем распростертом теле держит острова полинезийский первопредок Мауи, у которого внук похитил огонь, победив старика в бою и оставив лежать под землей: если он ворочается во сне, желая принять более удобную позу, может произойти извержение вулкана. Подобен ему скандинавский огненный великан Сурт ("черный"), олицетворяющий собой мощь огнедышащей горы. Чёрный цвет земли — символ Сатурна.
Земля связана с идеей центра и основания Вселенной. В центре мира живёт семитский демиург и первопредок — Илу/Эл ("могучий, сильный"), имя которого потом стало нарицательным обозначением бога. У китайцев с понятием центра связывалась сама стихия земли, олицетворяемая планетой Сатурн. Были у древних и совсем конкретные образы фундамента Вселенной. Представления о необходимости прочного основания мироздания живописуют всем известные образы черепахи (т. е. камня), кита (острова) или слона (горы), на которых покоится Земля, отождествляемая со всем обитаемым миром. Вероятно, по этой аналогии в индийском Зодиаке со знаком Козерога иногда соотносится слон Ганеша. У шумеров, как и у многих других народов, местом возникновения человечества считался остров — Дильмун.
Центр мира мог представляться горой, как индийская гора Меру, и рудимент такого образа центра мира мы находим по всей Земле в культе гор: так, индусы обожествляли Гималаи, греки — Олимп, армяне — Арарат, а японцы — Фудзияму. Согласно легенде, эта гора образовалась в одну ночь, что находит параллели в мифах многих народов о появлении горы или острова из воды как начале творения мира. Кавказское предание говорит: "Вначале весь мир был покрыт водой. Великий бог-творец обитал в скале." Гора олицетворяет козероговский принцип ограничения: скалами часто ограничивалась видимая территория, горы отделяли свою страну от чужеземной. Поэтому гора мыслилась границей мира: так арабское слово dabr означает "гора" и "граница", еврейское gabal ("гора") родственно gebul ("межа, предел" и "ограничивать").
В шумерской мифологии бог земли и первопредок Нинурта, чтобы отгородить Шумер от пучины первозданного океана, сооружает плотину-насыпь из груды камней и одновременно воздвигает гору Хурсанг. Хозяйкой горы и владычицей земли он делает свою мать (её так и называют: Нинхурсанг — "хозяйка лесистой горы").
Иногда средоточие Вселенной символизирует просто камень: как греческий пуп Земли омфал, хранящийся в Дельфийском храме. Омфал олицетворял камень, проглоченный Сатурном вместо младенца Зевса и ставший основанием упрочившегося мира богов. Священный камень Кааба в Мекке, который мусульмане связывают с концом света, также мыслится центром Земли, её основанием и началом. Моисей получил откровение на горе Синай. Через все эти объекты проходит мировая ось, обозначающая неизменный стержень времени и судьбы, вокруг которого разворачивается круговорот жизни Вселенной. Мировая ось мыслится основой цикла времён, и само слово цикл восходит к индоевропейскому корню ku, обозначающему ось (к нему же возводят наши слова: ось, кольцо и колесо).
Что дают нам образ основания Земли для понимания планеты Сатурн и знака Козерога? Сатурн — опора человека, в организме соответствующая скелету, почва под его ногами, твердый фундамент его жизни. Эго устойчивая и надежная материя, которая определяет наш способ существования и делает жизнь такой, как она есть. Она сохраняет наш мир, тело, разум и дух: ведь именно сын Земли Атлант держит на плечах Небо. И для знака Козерога материя земли является центром мира. Он глубоко входит во все её проблемы, и это делает его самого опорой для других людей. Козерог — самый материальный знак: кардинальный (основной) знак стихии земли, оплот земной жизни, её прибежище и пристанище.
Образ Вселенной в мифах нередко основывается на идее подобия мира дому, который строят для себя люди, и центром его может мыслиться очаг, жертвенник (к этому образу мы вернёмся, говоря о Гестии/Весте) — а потом, по аналогии с ними Солнце, являющееся основой видимого круговорота времён года на Земле. В Козероге Земля подходит ближе всего к Солнцу, давая родившимся в это время великую внутреннюю силу и может сделать их стержневыми фигурами человеческой истории, что доказывают судьбы Христа и Магомета. Начало Козерога — поворотная точка года, когда день начинает увеличиваться, и на него неслучайно приходятся праздники и дни рождения главных богов — таких, как авестийский Митра, греческий Зевс или египетский Гор. Знак Козерога начинает год, и от него мы отсчитываем время.
Сатурн — это ось времени: зафиксированная точка движения каждый миг изменяющейся Вселенной, которая становится точкой отсчета жизни людей. Такой точкой-ориентиром для отдельного человека является его гороскоп: момент его рождения, по которому мы определяем его характер. А задача астрологии — чтобы ось времени рождения стала стержнем личности человека, служила для него точкой опоры и твердой землей посреди ненадежного океана жизненных стихий. Как этого добиться? На этот вопрос отвечают все архетипические образы Козерога.
СОТВОРЕНИЕ ЛЮДЕЙ
Мифологически, начало отсчета времени — сотворение людей. Таково наше психологическое представление: лишь люди помнят о времени и фиксируют свою историю. А человек в мифологии, как мы уже упоминали, никогда не мыслится пришельцем с небес. Он понимается как нечто несомненно материальное, и потому материалом для его создания нередко оказывается земля. Неслучайно в латинском слове homo ("человек") слышится родственное ему humus ("перегной, почва"). Исполняя свою судьбу, человек возвращается в землю, — а значит, она и была его матерью.
Слово "земля", употребляемое в рамках этого архетипа, не является обозначением чисто материальной субстанции, а имеет более глобальный смысл основы проявления в этом мире самого духа. Сотворение человека — это возникновение его разума и памяти о себе самом. Можно спорить о том, возник ли человек из обезьяны или другого, ныне не существующего на земле вида животных. Можно сомневаться, главным ли фактором для активного функционирования мозга явилась прямота позвоночника. Можно считать, что искра божественного разума спустилась с небес: что толчок к пробуждению мысли дала ещё неизученная людьми, неведомая, нематериальная реальность. Но развитие сознания и памяти о себе происходит путем материальной деятельности человека в мире.
И в мифах сотворение людей из дерева напоминает о том, что первыми орудиями людей были палки-дубинки, которые они потом научились обрабатывать и приспосабливать к своим нуждам, вырезая из дерева необходимые предметы. Возникновение людей из камней возвращает нас к тем временам, когда человек смог обработать камень и изготовил каменный резец. Если в мифе люди выходят из земли, это доносит до нас память о начале земледелия, когда из почвы подымалось и шло в рост посаженное зерно. А когда боги лепят людей из глины, это описывает совсем поздний, гончарный процесс. По времени он далеко отстоит от ручного рубила, но по сути служит продолжением сатурнианского обустройства человеком своего мира: материальной и сознательной деятельности людей, которая является темой архетипа Козерога.
Память сохраняет образ создателя-творца настолько, насколько человек сам становится таковым. Он видит мир через свою деятельность, и это подтверждает, например, родство слов со значением "глина", "гончар", "творить", "мир" и "природа". Существуют параллели арабских tin ("глина") и tyn ("создавать, устанавливать"), gbl ("замешивать, творить") и gblat ("состав тела, тварь, природа, мир"); или еврейских yoser ("гончар") и ysr ("создавать, творец")[61]. В свете этого не покажется странным, что библейский творец, обучившись ремеслу, вылепил Адама из красной глины. С самого начала своего самосознания человек определял себя через свои навыки: именно это он отмечал и ценил в себе — что является характерной чертой людей, родившихся под знаком Козерога.
Идея о том, что такие элементарные предметы, как палки-копалки, стали первыми носителями самосознания человека, не покажется кощунственной, если вспомнить, какую огромную роль во всех религиях играл фетишизм, и насколько человек, в отличие от животного, до сих пор привязан к своим вещам. Как показывает археология, палки и камни были первыми фетишами человека. Магическую роль камней, которые дают их хозяевам всё — вплоть до способности повелевать миром — доносят до нас сказки. Именно поэтому мифы выбирают камень в качестве центра Вселенной (вновь вспомним греческий омфал или арабскую Каабу).
Сейчас возникают теории, что кристаллическая решётка камней действительно хорошо хранит некую информацию — как хранят её все предметы вообще. Экстрасенсам необходимое знание о человеке даёт неуловимое излучение его вещи: возможно, пралюдям подобная информация была более доступной, чем нам? И не только практика использования человеком камней и палок, а и оставшиеся на них электромагнитные следы некоего предшествующего знания побуждали людей совершенствовать орудия труда и вместе с ними свои мыслительные процессы? Тогда будет правильно сказать, что к освоению Земли людей побудил Дух: природный дух материальных объектов в безликом смысле знания и всеединого движения частиц, ещё не распавшийся на Дьявола, толкающего к познанию, и Бога, изгоняющего из рая. Следы памяти, переходящие с предмета на предмет, а потом фиксируемые в мозгу, побуждали к тому, чтобы человек становился и оставался самим собой.
Память о себе стала фундаментом деятельности ментола, как исконно родственны и сами эти слова. Память о прошлом служит для нас основой понимания настоящего, и эти слова восходят к тому же индоевропейскому теп — "думать, вспоминать, оставаться на месте", как и европейское слово "ментол" (от латинского mens), которым мы сегодня обозначаем нечто более жёсткое и чёткое, чем просто разум, чувствующий ум Водолея. Того же происхождения латинское memorium — "память", откуда слова: мемориал, и индийское обозначение рассудка манас. Рациональная деятельность — собственно человеческий способ восприятия мира.
В отличие от мышления животных, разум людей предполагает фиксацию, и самой яркой иллюстрацией этого является умение людей считать. Счет как определенность Сатурна, в отличие от свободного полета мысли Урана, стимулирует развитие ментальной функции. Наше слово счёт родственно слову чёткий, а древнее мьнъти — "считать" — словам "память" и "пониманий. Интересно, что в древности для счёта использовались камешки, таким образом способствуя развитию памяти людей. Рудиментом тех времён до нас дошли чётки, название которых также родственно слову счёт. У многих народов слово "считать" происходит от слова "камень", латинское calculus ("камешки") связано с calculare — "считать", арабское has ("камешки") с hsy — "считать, знать, понимать". Так с козероговским образом камня ассоциируется рациональное восприятие вообще.
Архетип Козерога подразумевает осмысление мира через фиксацию на предмете и потому связан с теми ограничениями, которые вообще накладывает на сознание время и память. Во многом наше современное осознание себя построено на утилитарном принципе практического действия. Мы осмысливаем наше существование в рамках времени, которое заставляет нас помнить о конце. Но мы не можем представить себе его как-либо иначе: законы времени и земной материи — основа нашей способности к осмыслению мира, и вне их почти невозможно представить себе что-либо определённое. Сама Земля в мифах представляется как некий ограниченный кусочек суши в безмерном океане небес. Но она становится центром Вселенной, так как даёт человеку осознание достоверности себя и всего происходящего на ней.
И в мифологии именно богам земли часто выпадает миссия сотворения человека. Создает из первобытного Хаоса мир и людей египетский бог Земли и Времени, демиург Татенен (Таченен — "поднимающаяся земля"). Он владеет земными глубинами, минералами и даёт начало растениям, как земля служит основой органической и неорганической жизни. Татенен хранит мир и жизнь царя — как символ установленного им в мире порядка.
Шумерский Энки ("владыка земли") творит очертания и форму Вселенной, и основывает свой незыблимый дом над океаном Абзу, заклинанием погружая в сон мятежные воды моря. Затем со своей супругой Нинмах ("великая госпожа"), сливающейся с праматерью Намну, он лепит людей из глины подземного мирового океана Абзу, в котором кроются божественные силы судьбы ме. Люди создаются с определенной целью: трудиться на богов и кормить их своими жертвами — и здесь сотворение людей предстает неотделимым от труда. Согласно шумерскому мифу, поначалу боги работали сами, но потом, устав вручную рыть каналы для земледельческого орошения почвы, стали роптать на свою жизнь. И праматерь Намму, вняв мольбам своих детей, предложила создать того, кто бы их заменил, возложив на него бремя богов по благоустройству земли. Но и в создание человека богам пришлось вложить неподдельный труд — когда же, на радостях устроив пир, Энки и Нинмах захмелели, они уже не смогли повторить свой шедевр. Они слепили уродов и калек — хотя и тем нашлось место в человеческом созидании: боги определили судьбу хромого — быть кузнецом, а бесплодной женщины — ткачихой.
По другой легенде, поскольку сотворение людей напрямую связано с землёй, Энки просто проделывает в земле дыру, и люди выходят оттуда. Энки остается устроителем мирового порядка на Земле и защитником людей. Он также определяет судьбы городов и стран, наделяя богов и людей конкретными функциями, которые необходимы для закладывания основ цивилизации. Подобно этому, творит людей из глины и распоряжается их судьбами аккадская богиня-мать Аруру.
Что такое судьбы, вокруг которых разворачивается действо шумерской мифологии? Во многом, это профессиональные навыки: так бог Энки дарит своей дочери Инанне "плотничество, медничество, ремесло грамотейное, кузнечное дело, шорничество, стирку-мытье, построение домов, тростниковых циновок плетение"[62]. И в астрологии планета Сатурн определяет профессиональный уровень людей. Но кроме того, это все присущие людям качества — и хорошие, и плохие: "доблесть, могучесть, праведность, неправедность, ограбление городов, плач, сердечная радость, разумение, познавание, молчание благоговейное, ссоры зачинание, победные кличи, совет, обсуждение, решение, произнесение закона, рук трудом утомление, семейственность, потомство" и т. д. Поэтому слово судьбы также переводится как сути: предопределенные сущностные качества, на которых опирается земное бытие человека. Эти качества, доставшиеся нам от предков, о которых мы судим по прошлому, в целом также символизирует архетип Сатурна.
Творит людей и определяет их участь бог земли Египта — Геб, с именем которого (точнее, с корнем этого имени "земля") связано само название этой страны. Душой Геба является Хнум — бог плодородия, создавший из глины человека и его душу "ка" (сам Хнум — такой же духовный двойник Геба). Жена Хнума — Нейт — также исполняет роль демиурга, будучи создательницей семени людей и богов и матерью крокодилов: крокодил для египтян служил символом материи и времени, и как сама Нейт изображался на саркофагах. Есть астероид Neith. который обозначает производительную силу материи и инстинкт созидающей деятельности, присущий человеку с того самого момента, как он стал человеком.
Создав людей из глины, дух-Хнум назначил им судьбу, а бог земли Геб более материально позаботился о своих творениях: предоставив живущим все нужные для жизни растения и воду своих недр, и защитив умерших от змей, которые живут в земле. И ещё до этого, ратуя за окончательность творения, Геб поссорился с поглощавшей своих детей Нут — результатом чего стало отделение Неба от Земли и создание устойчивого мира с предопределенными законами. Заботу бога-творца о людях выражают такие слова:
"Хранит он людей тварей своих. Он создал Небо и Землю ради них, он устранил хаос вод, он сотворил воздух, дабы жили ноздри их. Они подобие его, вышедшее из тела его. Он восходит на небо ради них. Он создал травы, скот, птицу, рыбу, дабы насытить их".
Геб — сын Шу-воздуха и Тефнут (Тфини) — влаги, и происхождение Земли из двух таких начал не покажется странным, если мы вспомним, что эти божества имеют отношение к предыдущим мифологемам: Земля возникает в свободном пространстве воздуха (Урана) и несёт в себе плодородие влаги (Нептуна). Соединяя в себе два начала земли и воды, Геб отождествлялся египтянами с Себеком, богом воды и периодических разливов Нила, способствовавших земледелию. Себека изображали в виде человека с головой крокодила — или крокодила с головой человека, хвост которого символизировал тьму, а глаза — свет. Эпитет Себека был "оборачивающийся, замыкающийся в круг", что можно сопоставить с образом замкнутого пространства земли и цикла времени. Подобен ему индийский символ змеи, кусающей свой хвост, или средневековой алхимической ящерицы-Уробороса, олицетворяющих вечность круга времени. Как змея у греков, крокодил у египтян был символом познания повторяющихся законов бытия. В образе крокодила нередко изображали умершего, завершившего свой жизненный цикл. Крокодил охранял врата в подземный мир и изображался на них.
Крокодил — земноводное животное, и тот же образ амфибии несёт в себе символ небесного созвездия Козерога: полукозла-полурыбы, полуземного-полу водного животного. Этот образ существовал в Вавилоне как символ бога первозданных вод, а потом и возделанной земли — За, соответствующего шумерскому Энки. Он выражал идею плодородия земли, которой коснулись воды жизни: а в более широком смысле идею материи, способной к созиданию. В Индии Козерог вновь превратился в земноводного крокодила Макару, именем которого и называется это созвездие. Образ крокодила или Козерога как древней рептилии возвращает нас к той далёкой истории, о которой рассказывает архетип Козерога.
ПРЕДКИ, ХРАНИТЕЛИ СУДЬБЫ РОДА
Сотворение людей — не просто их одушевление, но их выделение из окружающего мира природы. Архетип Рыб связан с понятием растворения в вечном, архетип Водолея — с разграничением противоположных начал. Следующий архетип Козерога несёт в себе идею своей выделенности: отделения от общего потока и определения среди недосягаемой безграничности той части, которой можно овладеть и которая становится освоенной. Небу, творящему мыслью, безразлична участь его творений: будучи абстрактным безликим началом, оно не несёт ответственности за то, что оно производит на свет. Но земные боги, которые лепят жизнь своими руками, владеют тем, что они создали: они созидают свой мир, который будет целиком принадлежать им, берут на себя ответственность за него и оставляют его в наследство лишь тем, кто способен заменить их в этой роли. Поэтому боги земли, создавая людей, не оставляют их на произвол случайностей природы, но определяют их место в мире и линию их судьбы. Они заботятся о своих наследниках, чтобы созданное ими не разрушилось вовеки. Поэтому так велико их значение в мифологии и религии.
Хнум, Аруру и Энки напоминают нам библейского Творца, вылепившего из глины Адама и потом распорядившегося его участью, послав его в земной мир. Яхве несомненно являет из себя бога сатурнианского типа в том смысле, что его глобальная задача — вручить своему народу его обетованную землю. Причиной яркости и разработанности библейской мифологии во многом послужило длительное противоречие между наличием у народа понятия себя (основ национального самосознания, отражаемого рассматриваемым архетипом) и отсутствием своей территории, которая, в естественном варианте развития, является корнем такого понятия.
В более узкой астрологической проекции это соответствует тому, что наиболее глубокое изначальное самоопределение человека, к которому стремится знак Козерога, всегда имеет связь с его местом в жизни и с теми ограничениями, которые накладывает на него его жизненное пространство. С этой позиции опора на небесную родину вместо земной представляется шагом назад: она не даёт народу Израиля исполнить свою миссию, как не может дать человеку полноценного раскрытия его личности. И в астрологии с архетипом Сатурна, обозначающим индивидуальный характер, соотносится образ собственного жизненного пространства и своего поля деятельности, которое и является основой своей судьбы. Согласно времени и месту рождения, не только Козерогу, но любому человеку предначертана его практическая задача, которую не может исполнить никто другой, кроме него: его сфера, в которую никто другой не войдет так, как он. В наше время это и делает человека человеком.
Для развития самосознания людей несомненна роль своей земли и предшественников на этой земле — предков, которые в мифологии тоже нередко являются творцами людей или их прародителями. Через образ предков человек усваивает понятие своего и чужого, который становится основой памяти о себе и первым самоопределением человека. У детей до года, а то и дольше, нет понятия своего и чужого: они равно рады окружающим людям. Лишь потом они начинают выделять мать и отца (хотя узнавать их начали гораздо раньше), и не идут на руки к чужим. Позже им становится небезразлична своя квартира, и в полтора года им уже можно начать объяснять, что вещи тоже бывают свои и чужие, и чужую вещь брать нельзя! Примерно такова же была последовательность развития представлений у древних людей.
Понятие о своей земле изначально связано с древним культом предков, ушедших в неё и хранящих её, как и тех, кого они некогда создали на ней. Светлое Небо далеко от людей, им кажется, что оно их забыло. И они обращаются к тому, кто ближе и опытней, кто может помочь им своим примером и обеспечить безопасность их существования. Для древних гарантами этой безопасности были предки — сумевшие прожить на этой земле и умереть на ней, и обучившие человеческий род своим навыкам выживания.
Предки — прародители и боги своего народа, своими деяниями предначертавшие ему его определённый путь. Они по аналогии считаются и прародителями природы. Из тела первочеловека — скандинавского Имира, индийского Пуруши, китайского Пань-гу — творится мир. Само возникновение предка нередко соотносится с землёй: исландский Бури ("родитель") возник из солёных камней, которые лизала корова, а скандинавская Ёрд ("земля") родила первопредка Туисто. Индейские племена минго чтят прародителя людей, который спасся от потопа и первым вступил на твердую почву Земли.
Прародители воплощают собой тот корень мирового древа, в котором кроется причина всего. Знак Козерога в астрологии — это то, во что мы пускаем корни. Корень ушел под землю, он невидим, но он питает дерево своими соками. И предки живы, поскольку несут в самих себе законы того мира, который будет существовать после них. Поэтому они мыслятся бессмертными богами, сравнимыми с богом небес. Жизнь первопредка предопределяет будущую судьбу его потомков, и через образ прародителей человек познаёт свою земную предначертанность. От родителей он перенимает навыки, глядя на их смерть, понимает, что когда-то должен умереть. Так, индийский Яма "показал дорогу многим, первым знал путь, по которому должны были идти наши отцы". Про него говорится, что он "открыл путь смерти" для других: и его почитают за это. Так уважают своих предков и родителей представители знака Козерога, которые по достоинству могут оценить роль прожитой жизни и преподанного примера. В гороскопе гордость за свой род может символизировать астероид Климена: океанида-прародительница титанов и первых людей, чьё имя значит "знаменитая".
Никто не может распоряжаться своей судьбой, кроме того, кто когда-то её предопределил. В этом смысле на образ первопредка в мифологии нередко переносится роль Творца: основателя мира Земли. Так, праотец инков Уиракоча выступает творцом мира и создателем Солнца, Луны и звёзд. Он сделал людей из камня и, создав разные народы, назначил каждому для жительства свою территорию. У гностиков Адам — как первый человек, предопределивший судьбу людей, — мыслится земным представителем демиурга. И Судьба, которую создал Творец для своего первого творения, оказывается выше всех будущих творений — выше всего, что существует и чему когда-либо суждено существовать. По предыдущей, уранической логике творение и тем более творящая мысль выше судьбы. Но потому миры Урана и непродолжительны. В ограниченном мире материи всё повторяется: сегодня, как и миллион лет назад, — и это делает творение незыблемым и прочным.
С судьбой связан семитский прародитель Илу, по имени предшественник мусульманского Аллаха. Илу — посылающий потомство и возглавляющий совет богов "отец лет" и времени, которое, как и Земля, мыслится ограничивающим мир и определяющим его законы началом. Он изображается мудрым длиннобородым старцем, как и другие боги судьбы — например, армянский Бахт ("судьба"). Время естественно ассоциируется со старостью, а мудрость — с образом первопредка, дожившего до глубоких седин в те доисторические времена, когда, как мыслили древние, людям был отпущен гораздо более долгий век, и успевшего усвоить за это время весь земной опыт. Если знание (всевидение) посылается Небом, мудрость связывается с земной жизнью, и сама древняя Гея-Земля часто даёт богам мудрые советы. Астрология тоже соотносит мудрость и долголетие с планетой времени Сатурн и традиционно считает, что лучший возраст Козерогов — старость.
Земную мудрость олицетворял и шумерский создатель людей Энки, хранивший таблицы ме, на которых были записаны судьбы людей и богов. Другим их хозяином мыслится Нинурта ("владыка земли"), бог растительности и плодородия и тоже земледелец, выступающий судьей. Небесным воплощением этого бога в Вавилоне считали планету Сатурн, которая так и называлась — Нинурта. Таблицы судеб ме (название которых близко глаголу "быть" и переводится как "сущности, сути ") — центральный объект вожделения всех шумерских богов, вокруг которого разворачивается мифологическое действо и с которым связано существование как этого упрочившегося мира, так и самих богов.
Судьбу определял и славянский прародитель — великий бог Род, некогда главный бог наших предков, предшествовавший в этой роли громовержцу Перуну. Образ Рода как прародителя понятен из однокоренных слов: родители, природа, народ, но смысл этого имени трактуется не только как "тот, кто рождает", но и как "рожденный; потомок". Эти слова восходят к тому же индоевропейскому werdh — "расти, подыматься", что и индийское понятие вечного колеса закона риты, олицетворяющего постоянство перевоплощений. Род изображался вместе с двумя рожаницами — матерью и дочерью, которые воплощали собой стабильную преемственность поколений. Образ нити судьбы как непрерывности поколений раскрывает архетип противоположного знака Рака, описывающий бесконечное течение жизни — в то время как знак Козерога ставит акцент на её определённости, ограниченности и смерти.
Род хранил, по всей вероятности, не только своих потомков, но и их землю — родину, их поля и дома, поскольку дожил он до наших дней в скромном облике домового.
Образ домового, как духа определённого места, отражает всё ту же потребность людей опереться на что-то коренное и незыблемое, что связало бы их с данной им во владение территорией и сделало бы её своей. Интересно, что к образу домового нас сегодня возвращает явление полтергейста, относимое к проявлению магнитных сил, также связываемых с Сатурном. Аномалию полтергейста образует как бы намагниченность какого-либо места, несущая в себе память о прошлом. Можно сказать, что если Уран символизирует дух как таковой, то Сатурн — дух определённой части или дух предмета, который и есть память о его судьбе. С прикосновением к сатурнианской материальной сути духовного связан фетишизм, как в древних, так и в современных его магических проявлениях (например, любви к камням, кристаллическая решётка которых хранит информацию и способствует концентрации).
Сам древний первопредок как хранитель рода у славян назывался Чур или Пращур ("предок"), и сохранившееся в детских играх восклицание "Чур меня!" означало призыв к предку с просьбой о помощи. "Чураться" значит отвергать чужое и следовать своему. А "чересчур" — означает через черту того закона, который установлен предками. Слово черта имеет общее происхождение с именем предка, как и слова: череп, чрево, черпать и чёрт (они восходят к индоевропейскому skert — "резать"). Чёрт, таким образом, ушёл недалеко от домового по своему изначальному образу духа своего куска земли.
В развитой мифологии поклонение Первопредку как таковому нередко остается в глубоком прошлом: если бог Неба отделен от людей пространством, то первопредок — временем. Так зулусы говорят про своего предка, древнего старика Ункулункулу: "Мы знаем, что нас сотворил Ункулункулу, но ничего не просим у него и не поклоняемся ему в болезни. Мы поклоняемся тем, которых мы видели собственными глазами, которые жили и умерли среди нас… Ункулункулу теперь не имеет сына, который бы мог почитать его: нельзя вернуться к самому началу." В отличие от имен других богов, имя Ункулункулу не находится под запретом и считается не имеющим силы, служа игрушкой для детей.
Первопредка, как умершего родственника, довольно быстро постигает забвение. И здесь есть два пути развития образа. Один — отождествление предка с небесными, природными богами. В этом случае, подобно богу Неба, прародители нередко мыслятся ушедшими на недосягаемую высоту, за грань земной реальности. Сближение с богами отдаляет их от людей, лишая их магии непосредственного влияния на нужды потомков и распространяя их власть главным образом на жизнь после смерти. Так у индейцев бассейна Миссисипи первый человек взошел на Небо и производит там гром. А прадед Тамои, прародитель племени гуарани, научив людей обрабатывать землю, ушел на восток, хотя обещал приютить после их смерти в небесных охотничьих угодьях. Египтяне тоже считали, что их боги сначала жили на земле, а потом ушли на Небо, которое взяло их к себе, и тот же путь предназначен людям. (Этот взгляд смыкается со взглядом исторической науки, где боги обычно мыслятся обожествленными реальными людьми, хотя это в большей степени справедливо лишь для богов сатурнианского архетипа и некоторых других).
Второй путь — это присваивание прародителю всех тех навыков, которые унаследовало от предков человечество. Планета Сатурн создаёт ощущение повтора событий и связана с выработкой привычек, которые становятся основой развития дальнейших навыков, обычаев и науки, как родственны и сами эти слова. В языке слова со значением привычки, обычая и закона, нередко связаны с сатурнианским образом времени[63]: арабские слова ‘adad ("вечность") и zaman ("время") соотносятся с ‘adab ("обычай предков, закон") и mazan ("обычай, привычка"); еврейское ‘ad ("вечность, повторение, круговорот времён") — с ‘ad-at ("привычка, обычай"). С развитием культуры на этом ставится всё больший акцент, и образ первопредка трансформируется в образ культурного героя, давшего людям законы. Роль прародителя для него остается вспомогательной, хотя и необходимой: полученные знания надо кому-то передать. (Мы вернемся к этому образу в архетипе Весов и Близнецов.)
Поклонение предкам не как богам, а как умершим культурным героям, давшим людям определенные навыки, оказывается очень стойким. Так ещё в прошлом веке китайский император приносил жертвы духу Конфуция, создателя морального закона Китая. Разновидность такой религии сегодня являет почитание великих людей и детальная разработка судеб известных исторических личностей в литературе и искусстве.
В обоих случаях первопредки существенно трансформируют свой изначальный облик хранителей земли и рода и становятся выразителями идей иного архетипа. Исконно сатурнианскую роль продолжают исполнять лишь наиболее близкие к человеку конкретные божества каждого рода и каждой местности. По сравнению с единым первопредком человеческого рода они оказываются в более низком статусе духов, будучи актуальными для небольшой группы людей. Они не получают места в пантеоне богов. Но это не уменьшает веру в них. Так индусы до последнего времени считали необходимым иметь сына или приёмного ребёнка, который приносил бы им жертвы их духам после их смерти. И поклонение христианским святым в определенные дни (святцы) тоже ведет начало от почитания душ умерших предков.
В Японии духи-покровители своего рода и местности называются удзигами убожества рода"), и каждый из них контролирует свою территорию. Китайские божества местности — это ту-ди ("боги земли"), охраняющие все её строения и её жителей. Римляне почитали души предков манов (от слова "человек", тот же корень в словах: мудрый и мужчина) в виде различных фигур, считая их покровителями домов и приглашая их к себе в гости на ежегодные трапезы. Римскими покровителями каждого рода, а также местностей и городов выступали и другие божества, гении. С их названием сегодня связывается представление о врожденных способностях, и не случайно. Божества архетипа Козерога помогают самоопределению человека: через своих предков он узнает себя самого.
Слово genus означает "род", а также "колено" (и в смысле поколения, и как часть тела, опора ноги, которая неслучайно соотносится в астрологии с планетой Сатурн. Русское слою поколение также связано со значением колена). Тот же индоевропейский корень gen звучит в русском слове женщина, задача которой в продолжении рода, и в имени Геи-Земли, детьми которой мы все являемся. Римляне считали, что каждый человек имеет своего гения, а иногда даже двух — доброго и злого, и каждый из них наделяет человека своим даром. Гений таким образом воплощает качества натуры человека, возвращая нас к сатурнианскому понятию индивидуальности и судьбы. Подобно этому, для шумеров каждый человек имел своих индивидуальных богов: богиню лама и сверхъестественного спутника удуг, который мог иметь и отрицательные черты. Первая исполняла роль охраны человеческой природы и рода, подобно манам; второго можно сопоставить с духовной функцией: удуг таким образом будет аналогией гения.
Латинское слово натура — "природа": от nascor/gnascor — "рождаться", тоже возводят к корню gen. Этот корень имеет и ещё одно сатурнианское значение — познания: к нему восходят греческое gnosis — "знание", санскритское гнана— "познание", немецкое кеппеп— "познавать". Познание — это обращение к корню, к истоку своей человеческой судьбы.
Римским гениям соответствуют греческие демоны, олицетворяющие роковые силы судьбы и также раскрывающие характер человека. Они тоже бывают добрыми и злыми, и иногда считается, что добрые демоны — это исчезнувшее поколение древнего золотого века, занимающее промежуточное положение между богами и людьми. А индийские прародители питары ("отцы") в силу своей древности уже прочно перешли в разряд далёких небесных богов. Эта бессмертные, пирующие с первопредком Ямой, исполняют роль устроителей Вселенной, украшая небо звездами и устанавливая чередование дня и ночи — хотя мир питаров отличен от мира богов.
Как показывает история развития сознания, человек определял себя через образы своей земли. Поначалу он не мыслил себя самого через образ небесного бога, ибо тот символизировал для него прежде всего природу. Зато древние племена часто вели свой род от животных. Для древних духи местности нередко выступали в образе характерных зверей и птиц данной территории — и потому сливались с первопредками, закрепившими эту территорию за своими потомками, в единый образ тотемного животного. Тотемы исполняли сатурнианскую функцию хранителей рода и своей земли. Таков индейский племенной бог Ицамна, изображаемый в виде птицы каймана или древнего старика, который потом становится демиургом и покровителем возникших городов-государств. Образ созданной им Вселенной в виде дома, образуемого телами четырёх кайманов, отражает ту веху человеческой мысли, когда мир действительно стал мыслиться своим домом. И опорой такого видения человеку послужил образ бога-покровителя своей земли.
Тотемные животные существовали у всех народов, и если говорить о нашем, то само слово — русский — по одной из гипотез ведёт своё начало от названия тотема-медведя — рус (такой же корень в латинском ursus и персидском arsa, что значит "медведь"), которое было запретным и потому заменилось иносказанием "мёд ведающий". Для японцев тотемами были рыбы, которых, чтобы не произносить сакрального имени, они иносказательно называли "животные с плавниками широкими, животные с плавниками узкими". В Африке тотемными животными могли быть тигр или гиена, на просторных холмах Калифорнии — орел или коршун, в лесах Полинезии — сова.
При этом тотемы представлялись не только земными, но и небесными божествами. Европейцы поместили на небо двух Медведиц, Большую и Малую: мать и дочь, символизирующих продолжение собственного рода. Северные народы нашей страны видели в тех же созвездиях двух лосих. Народы Перу называли звезды именами животных, полагая, что все звери и птицы имеют свой архетипический прообраз в небесах. Североамериканские индейцы считали, что каждое животное имеет старшего брата, сильного и великого, и являющегося началом и корнем всех остальных особей — своего первопредка, который живет в стране душ. Люди наделили животных божественностью по аналогии с образами своих прародителей — и определили им небесное местожительство так же, как они отослали на небо первопредка, чтобы он остался их вечным ориентиром, хранящим их память о себе самих.
Тотемы служили самоопределению человека в пространстве, и определенные качества зверей помогали людям изучать свои собственные черты. В наше время ту же традицию доносит до нас Зодиак (в буквальном переводе — "зверинец ") — особенно восточный, где циклические знаки времени получили в соответствие образы определенных животных. Эго было сделано не сразу: китайская земледельческая культура пользовалась абстрактной символикой для месяцев и лет, и лишь близкие к природе скотоводы-монголы стали называть времена года именами зверей. Но система прижилась — и воскресила древнюю традицию человеческого сознания определять себя через родовой тотем, добавив к ней современное умение понимать суть своей жизни через непосредственное течение времени. Ведь с развитием техники нас сегодня почти не ограничивают рамки своего дома, своей территории, своей земли-родины. Но все мы дети своего Времени, и до сих пор не можем шагнуть за его пределы.
Время — прошлое, настоящее, будущее — сегодня стало для нас троичным и уподобилось пространству (ещё в древнерусском, как и во многих старых языках, нет обозначения для будущего времени). Оно предстало как вертикальная модель описания мира: прошлое стало мыслиться равным подземному миру, настоящее — земному и будущее — небесному. И нам сегодня легче всего пользоваться такой, исторической моделью представлений. Зодиакальный разворот времени добавляет к вертикали горизонталь.
ЗАКОН ВРЕМЕНИ И ЗЛО СМЕРТИ
Само существование длится так, как длится судьба, как длится время, ограничивающее его отрезок. Наблюдение за временем подводило человека к пониманию предопределенных законов бытия: ведь день всегда сменяла ночь, за осенью следовала зима, и то, что было рождено, всегда должно было исчезнуть. Нить времени или судьбы — широко распространённый мифологический образ, символизирующий продолжение процесса и его конец: в момент смерти человека нить его судьбы обрывается. Крутящееся веретено греческой Ананке — одной из мойр, прядущей нить времени — воплощает идею незыблемой оси мира, того стержня и закона, на котором держится установленный миропорядок и вокруг которой строится предопределённый вращением веретена времени ход вещей. Кроме мойр, нити времени прядут, определяя судьбы людей, римские парки, скандинавские норны, англосакские вирды, латышские лаймы и русские рожаницы, сопутствующие богу Роду.
Интересно, что русские слова: время и вертеть (также: веретено, веко — как то, что поворачивается, и вечер, вчера) имеют общий корень (и. е. wert), который связан и с сатурнианским образом ограниченного отрезка пути в словах: веха и верста, и присутствует в слове верёвка, возвращающему нас к образу нити. К тому же корню восходит индийское понятие закона: vrata, которое трактуется как установленный порядок и завещанный людям образ жизни. Это ассоциируется с тем, что Время — это закон, которому мы не можем не подчиняться. Аналогию времени и ткачества доносит до нас сегодня родство слов: ткать и сутки. А латинское слово "время" — tempus происходит от значения "тянуть", ему родственны наши слова: томить, утомлённый и тяжёлый (от "тяга"), последнее определение вполне отражает характер Козерога.
Греки понимали под мойрами ту часть, долю, участь, которую человек получает от рождения и которая затем сопутствует ему до смерти. Они распределили функции мойр в соответствии с представлением о времени. Лахезис ("участь, жребий") — определяет судьбу ребёнка ещё до рождения, Клото ("пряха" от и. е. kale — "плести") ткёт нить событий жизни, а Атропа (от греч. a-tropos — "необратимый") обрывает её, когда истекает срок существования. Образы мойр отражены в названиях небесных астероидов. Малая планета Мойра символизирует предначертание в широком смысле — долю и участь человека среди других людей; Лахезис — предсказание судьбы, приметы и предзнаменования до совершения события; Клото — сами события, которых трудно избежать; а Атропа — неизбежный конец этих событий и самого пути человека. С течением времени судьба приближается к нам и её неминуемость становится очевидной.
Невозможность изменить судьбу — главная тема греческого эпоса и трагедий. Ярко эту мысль раскрывает образ Кассандры: дочери троянского царя, заранее знавшей о гибели Трои и своих родных, но никак не сумевшей повлиять на ход событий. Есть астероид Кассандра, который обозначает в гороскопе вот такое скорбное знание неминуемого будущего, которое у людей встречается не так уж редко. Согласно греческой мифологии, даже боги не могут избежать предопределённого судьбой: ведь они существуют в том же мире, что и люди, который управляется теми же законами. Надо понять, что судьба — не просто предопределенность бытия, а также самая глубинная суть материального существования, что отражает образ таблиц сущностей и судеб ме. Судьба — высший закон реальности, который позволяет ей быть, а всё творение является только продолжением этого высшего принципа, и потому так от него зависимо. Оно может лишь исполнить свою судьбу, существуя — или перестать существовать.
Это понятие до сих пор столь серьёзно и значимо для нас, что стало одним из центральных понятий индийской философии и распространилось из неё в западный мир и в нашу страну. В честь него даже назван небесный астероид — Карма: этим словом мы сегодня обозначаем всё, что преследует нас своей неизбежностью и стоит над нами с самого начала нашего пути как определенного и осознанного существования. И наше слою рок связано с индоевропейским rek — "определять", от которого ведут начало: нарекать, речь и пророк; а также отрицать и порицать — откуда порок. Высказанное есть нечто определённое и окончательное, отсюда поговорка: "слово не воробей, вылетит не поймаешь" — и древнее священное отношение к словам. От того же корня происходит и слово срок, соотносимое со значением времени.
Боги архетипа Сатурна, создающие трехмерный мир Земли в пустой бесконечности Вселенной, заботятся о выживании людей. Но связанный с ними принцип ограничения мы до сих пор воспринимаем как неизбежное зло, давая качествам архетипа земной материи такие тяжелые наименования, как долг, бремя или карма. Людям порой свойственно заблуждение, что можно обойтись без этого архетипа — пусть будет дух без тела, мысль без слова, идея без воплощения, существование без времени, действие без последствий, наслаждение без труда. Пусть не будет ограничений судьбы — но тогда не будет мира Земли и живущего на ней человеческого рода.
В мифологии боги, управляющие судьбой и держащие в своих руках ограниченный мир Земли, нередко страшны — как страшны для человека законы материи, которые он не может преодолеть. В образе греческого Кроноса земля проглатывает своих детей, обрекая их на неизбежную смерть. Некогда люди не осознавали смерти — но начав определять себя самих через принадлежность к своей земле и своему племени, они стали осознавать и свою конечность. И оставляя людей, уже осознающих себя смертными, на милость смерти, Земля предстала воистину ужасной матерью.
Так, в мифе кондов бог Неба Бура Пенну сотворил Землю Тори Пенну как жену для себя, и от них произошли все прочие великие боги. Каплями своей крови Тари Пенну скрепила мягкую болотистую почву, превратив её в твердую сушу, и научила людей аналогичным жертвоприношениям. Так она положила начало пашням и пастбищам и создала основу будущего хозяйства людей. Но между Небом и Землей возникла распря, и Тари Пенну стала противостоять всему доброму, созданному её супругом. В мир пришли физические ограничения, и Земля воплотила собой идею зла.
А самый известный жуткий образ владычицы ограниченного мира, подчиненного законам материи и энергии, явила индийская великая мать Деви, женская параллель бога ясного Неба Дьяуса. Её облик отчасти сохраняет черты Неба, что отражает её эпитет Ума ("светлая") и Джа-ганмата ("мать мира"), но сливается с древним культом Земли, что проявляется в таких её ипостасях, как Парвати ("горная") или Анапурна ("богатая пропитанием"). И наиболее известным становится её грозный доарийский облик Дурги ("труднодоступная") или Кали ("черная"), который в арийские времена трактуется как образ материальной энергии шакти — жены разрушителя Шивы.
С Дургой связан миф о сотворении мира: именно она дарует Вишну победу над Мадху и Кайтабхой (о чём было рассказано в предыдущем архетипе) или сама совершает аналогичное деяние, убивая асуров Шумбху и Нишумбху, которые не могли быть уничтожены ни в Небе, ни на Земле. Дурга уничтожает также асура Махишу, прогнавшего богов с Неба на Землю, и выступает десятирукой защитницей мирового порядка, держащей в своих руках всё оружие богов, которое в её руках выглядит атрибутом кары — как петля Варуны, которой тот ловит людей за грехи.
Кали, чёрный — изначально земляной — облик которой интерпретируется как лицо Дурги в гневе, тоже предстаёт убийцей. Воплощая власть разрушения, она изображается в ожерелье из черепов, держащей в руке меч, жертвенный нож и отрубленные головы. Из широко разинутого рта её торчит язык, окрашенный кровью жертв. В конце кальпы Кали окутывает мир тьмой, содействуя его уничтожению и в этой ипостаси называется Каларатри, что переводится как "ночь времён" и связывает Кали с сатурнианским образом ночи и понятием времени. Она существует до сотворения мира и знаменует собой как его конец, так и его начало. В этом отражается изначально сохраняющая роль богини Земли, заботящейся о результате творения. Индийский мистик Рамакришна так говорит о ней:
"Когда не было ни Солнца, ни планет, ни Луны, ни Земли, и когда тьма окутывала тьму, тогда Маха-Кали, Мать всего, Бесформенная Великая Энергия, существовала вместе с Абсолютом… После разрушения Вселенной Божественная Мать, воплощение Закона, собирает семена для нового творения. Она подобна старшей хозяйке дома, которая хранит всё, что может понадобиться в хозяйстве."
Когда Кали предстает как прародительница Вселенной, её темный облик ассоциируется с черным ночным небом. В последнем, наиболее бытовом определении узнается сатурнианский праобраз Кали — как старшей в роду. А роль Кали как богини своей земли доносит до нас названная в её честь Калькутта. Как богине земли, Кали поклонялись во времена голода, землетрясений и наводнений.
Когда мы соприкасаемся с образами Земли как великой и ужасной Матери-материи, причастной к смерти своих созданий, даже сотворение мира предстаёт в мрачном свете, не говоря уже о его конце. Здесь акцент ставится на результате — завершённости цикла, и Кали предстаёт слепым орудием исполнения закона конечности как проявленной, так и непроявленной фазы бытия. Уничтожая свободную энергию асуров, она творит мир, а затем возвращает его в исходное состояние: действуя теми образными средствами жертвоприношения, которые оказались в её распоряжении на данном историческом этапе развития сознания.
Подобно Дьяусу, Деви выше добра и зла, но если неопределённость бога Неба ставит акцент на первом, то устрашающий облик богини Земли — на втором. И астрологи склонны мыслить всё, связанное с аспектами Урана, как светлые, а с Сатурном — как тёмные времена. Это не соответствует действительности, если вспомнить, что с Ураном связаны войны и революции, а с Сатурном — стабильность и реализация запланированных достижений. К сожалению, в знаке Козерога часто властвует принцип матери Кали: цель оправдывает средства. И особенно ярко он виден у представительниц этого знака, которые нередко воплощают собой воинственную Дургу, безжалостно действующую ради практических целей. В знаке Козерога материальный результат заслоняет саму жизнь, ассоциирующуюся у нас с образом вечной женственности (это соответствует изгнанию Луны в знаке Козерога, которое создаёт проблемы в любви женщинам этого знака).
Сильный акцент на цели омертвляет жизненный процесс, отчего религии считали материю не только иллюзией, как индуизм, называвший Дургу майей (божественной игрой), но и злом, как христианство. В убийстве Дургой асуров: в потере естественных потоков энергии — отражается главная проблема знака Козерога. Поэтому в эзотерической астрологии помощницей Сатурна называется Венера — планета природных чувств, естественной жизни и любви. Венера — это материя не в первозданном, а в земном: адаптированном к жизни человека и украшенном состоянии.
Материя поддается преобразованию, и древние люди чаще главным истоком зла мыслили не материю, а время. Деви наиболее страшна в своей ипостаси Каларатри, когда она уничтожает мир, исполняя закон времен. Осознание неизбежности смерти возникает тогда, когда человек начинает замечать цикличность и повторяемость жизненных процессов, отражаемых понятием времени. Образ материи (и стихия земли, как её понимает астрология) — пассивный материал, с которым можно сотворить всё, что угодно. Чистая энергия более активна, почему Кали и Дурга называются энергией бога. Но время — ещё более активный деятель и самостоятельное начало, на которое ложится полная ответственность за происходящее ограничение (поэтому оно, как правило, предстаёт перед нами в мужском, а не в женском облике).
Эта идея проявляется в образе индийского бога времени и судьбы Калы ("время"), символом которого является колесо, состоящее из дней и ночей, месяцев и времен года, поглощающих человеческие существования. Кала воплощает понятие времени как универсального закона, от которого зависят и частные судьбы. Он создаёт, хранит и уничтожает мир, и даже бог смерти Мритью является лишь его подчинённым. В одной из легенд Махабхараты человек вызывает на суд ужалившую его змею, виновную в его смерти. Но змея оправдывается тем, что она была лишь орудием Мритью, а тот ссылается на Калу, как истинную причину постигшей человека участи.
Время бесконечно, потому что оно порождено безграничностью Небес, и в этом проявляется его божественность по отношению к подчиненным ему смертным творениям. И происхождение судьбы, стоящей над человеком, также мыслится небесным. Во многих мифологиях судьба связывается со звёздами: у каждого человека в небе есть своя звезда, которая гаснет с его смертью, или со звезды на Землю приходит его душа и туда же она возвращается. Но время и судьба, хоть и являются небесными изначально, привносят в этот мир завершенность и смерть, а поэтому зло.
И потому народная этимология трактовала как "время" — хронос — имя греческого Кроноса, который не только остановил беспрерывное творчество своего отца-Урана, но и сам пожирал своих детей, чтобы придать своему царствованию в этом мире незыблемую устойчивость. С этим словом связано наши — хроника, хронология, и здесь можно заметить, что знак Козерога склонен к поэтапной фиксации событий и уважает исторические свершения. Но время, фиксируя жизнь, уничтожает её. Всё, что рождено во времени, время уничтожит. Таков закон этого мира, и это зло, которое невозможно исправить.
Бог Времени Зерван/Зурван, именем которого в Иране называлась планета Сатурн, также воплотил в своем образе идею о том, что именно время, в силу своей конечной природы, явилось причиной появления в мире зла. Он породил доброго и злого братьев — близнецов Ормазда и Аримана (Ахурамазду и Ангромайнью). Злой брат Ариман зародился в тот момент, когда в душу Зервана закрались сомнения: не бесплодны ли его тысячелетние чаяния и сможет ли он породить того, кому передаст власть над миром? Подобных сомнений не могло быть у бога Неба, безудержно рассылающего энергию во все стороны и безразличного к своему творению, но Зерван не уверен в конечном результате как тот, кто понимает ограниченность своих сил.
Зерван обещал дать власть над миром тому из братьев, кто родится первым: он думал, что им будет первый задуманный им прообраз мира — Ормазд. Воплощающий в себе духовное начало Ормазд предугадал мысли отца и рассказал о них брату. И первым на свет появился Ариман, так как воплощается сперва конечное как фундамент и основа. Он наполнил мир злом, исправить которое призван Ормазд. Ормазд, несущий в себе бесконечность, создаст другой мир, а этот по природе конечен и потому обречен на гибель. Этот миф хорошо раскрывает путь земного воплощения изначально благих человеческих идей, которые нередко ведут ко злу. Они являют нам не тот образ будущего, который мы желали увидеть, а образ того, что мы отрицаем и в чем сомневаемся: реализация идей проявляет прежде всего невидимые человеческие недостатки, которые послужили энергетическим топливом для проведения идеи в жизнь.
На долю божества времени часто выпадает ответственность за все неприятности, происходящие с человеком помимо его воли — или именно согласно ей. Приносит людям несчастья китайский глава ведомства времени Тай-суй, изображаемый с колокольчиком, улавливающем людские души, и секирой. Поскольку в китайском календаре важную счетную роль играет Юпитер и его 12-летний цикл, "великий бог времени" отождествляется именно с этой планетой, хотя значение его соотносится с мрачным образом планеты Сатурн, почитавшейся в традиционной астрологии злой, в отличие от приносящего счастье Юпитера. Есть в китайском пантеоне и доброе божество судьбы — Сы-мин, летающий на ветре и облаках, обгоняя кометы, появление которых считалось дурным знаком. Но в таком образе узнаётся планета Уран, стоящая над Временем.
Сатурн, планета неумолимых законов, как и Уран, помогает нам осмыслить мир, но если Уран — не ведающий преград полёт мысли, Сатурн соотносится с серьёзным рациональным познанием. Через аналогию с качествами планеты Сатурн можно понять, почему познание в
Библии трактуется как зло, сужающее горизонты бесконечного, которое повлекло за собой изгнание из водолейского рая и отлучение от древа жизни. Для астролога же актуально, что знак Козерога характерен для учёных, докапывающихся до сути материальных процессов: под ним родился основатель классической механики Исаак Ньютон, открывший закон всемирного тяготения: закон гравитации, который также относится к ведению Сатурна.
Неудивительно также, что в традиционной астрологии планета Сатурн классифицируется как злая: что может проиллюстрировать такой вариант индийского мифа о рождении любимца индусов — ело но голо во го бога Ганеши. Когда у Парвати, супруги Шивы, родился сын, все боги пришли её поздравить. Сатурн-Шани также принес дары младенцу, но отводил от него свой взгляд. "Почему ты не смотришь на мое дитя?" — спросила обиженная мать. "Все, на что я обращаю свой взор, обречено гибели," — ответил Шани. Парвати не поверила ему: неужто от одного взгляда может погибнуть сын разрушителя и творца Вселенной? Но когда по её просьбе Шани посмотрел на ребенка, голова младенца отделилась от тела. И Шиве, владеющем силами возрождения, пришлось приставить ребенку голову гулявшего неподалеку слона — вместо его собственной, погубленной недобрым глазом планеты времени и смерти.
Этот миф очень напоминает сказку о спящей красавице, которой злая колдунья при рождении предсказала смерть — в то время как остальные гостьи-феи наделили дитя волшебными дарами. Такую роль играет и Сатурн: влияния всех планет посещают ребенка в момент рождения, но именно воздействие этой предрекает ему следование по пути, уготованному предками: никто из которых не миновал конца. (И Сатурн действительно можно связать со сглазом и наведением порчи — как субъективным искажением поля человека, перекрытием и сведением на нет его энергетического обмена с людьми, приводящему к остановке существования).
***
Завершённость, окончательность и неизбежность, которая проступает в образах первозданной земли, времени и судьбы, подводит нас к понятию смерти. В мифологии часто тождественны судьба и смерть, а боги ограниченного пространства земли, закона времени и определения судьбы нередко становятся богами смерти: как мы видели на примере греческой мойры Атропы, индийской великой матери Кали или китайского бога времени Сы-мина. Другое китайское божество Хоу-ту: с верёвкой в руках, ограничивающей пространство, — управляло не только сторонами земли, но и столицей загробного царства, выражая всё ту же идею: ограничение есть смерть.
Покровителем умерших был древний египетский бог земли Акер, и египетский бог времени Нехебкау ожидал людей у входа в царство мёртвых. В шумеро-аккадской мифологии увидеть свою судьбу, незримо сопровождающую человека всю жизнь, означало умереть. Шумерский владыка судеб Энмешарра ("господин всех ме"), считавшийся предком богов Ана и Энлиля, повелевал подземным миром. Вавилонская персонификация судьбы Намтар являлась человеку в час кончины, как посол богини смерти Эрешкигаль. Эти образы изначально раскрывали ту простую мысль, что в момент смерти история человека кончается, и он становится тождественен своей судьбе, исполнив её до конца.
Понятие судьбы также связано с образом загробного суда: как окончательного определения участи. Так, египетский бог земли Геб принимал участие в суде над душами, помогая наследнику своего трона — Осирису определить их загробную судьбу. В более позднем и развитом образе суда судьбы, смерть может предстать не только как зло, но и как кара за него. Например, древнеарабская богиня судьбы и покровительница своего народа Манат ("судьба, смертный рок") становится хранительницей могильного покоя, на которую впоследствии переходит роль богини возмездия. Этрусская богиня судьбы Нортия изображались с крыльями и гвоздём в руке, ежегодная церемония вбивания которого символизировала как ещё один прожитый отрезок времени, так и неотвратимость рока: что в гороскопе может обозначить астероид Nortia. Она была подобна греческой Немезиде, имя которой родственно словам: пето — "судить" и nomos — "закон", от которого происходит опота (и латинское потеп — "имя, название" и numerus — "число, номер") — подобно тому, как и в русском языке близки слова рок и речь. Индоевропейское nom, от которого наше — имя, также восходит к глаголу с сатурнианским значением выделения и обособления. Возможна связь Немезиды с греческим словом пета, обозначающим пряжу и нить судьбы.
Понятие суда после смерти и загробного воздаяния более подробно развивает следующий женский (иневский) архетип Скорпиона. Сатурн — это все же прежде всего следование предопределению, а не отклонение от него. Сатурнианский суд связан с образом неизменного закона бытия. И в индийской мифологии в роли судьи людей выступает божественный мудрец Дхарма, чьё имя значит "поддерживающий", "закон": он отождествляется с царём мертвых, первопредком Ямой. Однокоренное к его имени слово дхарма обозначает "правильный путь", приобретая нравственное значение. В индийской философии понятие дхармы дополняет понятие кармы, как высшее предопределение — земную судьбу. Сатурн — это исполнение закона судьбы, прядущего нить нашего личного времени, — и лишь когда предначертание не исполняется, то под воздействием этой планеты в дверь стучится фатум и человека настигает рок.
Слова судьба и суд неслучайно родственны в русском языке, и в славянской мифологии, кроме Рода, судьбу определял бог, которого называли Суд. Общий корень слов суд и судьба этимологически связан со значением слава — "словесная известность", что соответствует прежде всего определяющей, а не карательной функции сатурнианского суда. Слово суд происходит от индоевропейского sondh — "со-деянное". К корню этого слова dhe восходят русское: дело, латинские: fundus — "основа" (откуда — фундамент) и facere — делать" (откуда — факт). То же происхождение имеет английское sooth ("сущая правда"). Этот корень ярко иллюстрирует качества Козерога, в деловых способностях которого сомневаться не приходится, как и в его фундаментальности: что позволяет ему в опоре на факты докопаться до истины.
В санскрите son-dh преобразилось в сама-дхи: окончательное состояние блаженства, как правило, посмертное. А через слово синтез (греческое syn-thesis) этот корень связан с именем богини правосудия Фемиды (Themis). Фемида — мать богинь времени ор и богинь судьбы мойр, титанида и сестра Кроноса, отождествлявшаяся с Геей-землёй. В честь неё назван астероид Themis, символизирующий закон и суть, а также суд и неукоснительное следование истине. В образе Фемиды суд и справедливость связаны с законом времени и предопределения.
Русское слово закон соотносится с конечностью и ограниченностью через корень ken, имеющий смысл порядка и возобновления — и звучащий в выражении "испокон веков". Он присутствует также в словах: начало, зачатие, чадо (и немецком kinder — "ребёнок") и в то же время в слове конец. Через этот корень мы можем ощутить архетипическое сатурнианское тождество закона времени, конечности земли, окончательности суда судьбы и конца смерти.
Козерог — знак всякого завершения, и ему соответствует Х-ый дом, сфера практических результатов и других окончательных достижений. У астролога начала эры — Манилия, этот дом называется "характер" и символизирует прежде всего индивидуальность человека: ведь земные результаты тленны, но переживает время тот стержень личности, который создала история его судьбы. Сейчас более надежными мыслятся материально ощутимые свершения, а врожденный характер кажется изменчивым — с этим и связана трактовка Х-го дома как сферы социальной реализации, овладения профессиональными навыками. упорного труда во имя личной цели и постепенного повышения своего статуса.
Образы стержня личности и общественного статуса, как опоры своего образа связаны по смыслу. И само слово стержень происходит от того же и. е. корня (s)ter ("становиться жёстким"), что и слова: стараться и труд (от тереть). Девизом Х-го дома может служить пословица: " Терпение и труд всё перетрут, " — являющаяся этимологической тавтологией. К тому же корню восходят слова: строгий, терпеливый, трезвый и требовательный, отражающие характер Козерога. Неотклонение от выбранной нити пути, которое даёт Козерогу стержень планеты Сатурн, символизирующей себя и свою память, делает его внешне сдержанным на эмоции, не позволяя растрачиваться на мелочи.
Козерог суров, как самое холодное и тёмное время зимы, когда он родился. Замирание жизни зимой соответствует опоре на результат и застывшести характера Козерога. Сатурн сдерживает жизненную энергию, и транзиты Сатурна к Луне и Венере, символизирующим течение жизни, нередко приносят болезни, прежде всего простуды от холода, но иногда и гораздо более серьёзные. А от козероговского корня ster происходит также слово труп — которое возвращает нас к образу смерти, сопутствующей рождению, и слово тормоз. Планета Сатурн тормозит события любого дома, в котором находится, превращая то, что, казалось бы, должно было произойти само собой, в трудоёмкие свершения, навеки входящие в структуру личности.
Проверка на истинность и через это понятие закона и суда непосредственно связано с деятельной установкой знака Козерога: этот знак стремится увековечить результат в материи, и прежде чем намерение сделать фактом, он должен убедиться, что оно заслуживает той незыблемости и вечности, которую даёт ему физически совершенная оболочка Сатурна. Обретая уверенность в цели, Козерог стоит на своём, и в русском языке слово истина происходит от значения "стоять". родственны им статус, и связанное с законопроизводством слово конституция. К тому же корню sta восходит слово тело: что ассоциируется с прямохождением и напоминает нам о том, что история человека началась даже не столько с его разумности, сколько с тех времён, когда он вполне встал на ноги и так обрёл самостоятельность.
Суд и Род наделяют человека его истинной судьбой, основанной на предыдущих судьбах его рода, и судьба даёт возможность не отклоняться от правильной линии своего предначертания. Верное исполнение своей жизненной задачи — своей судьбы — приносит славу, к которой часто подсознательно стремится Козерог, самый целеустремлённый знак Зодиака. Чтобы осознать свою жизнь и себя, древние хранили память о славе своих предков. И сегодня память о прошлом, помогающая нам ориентироваться в настоящем и судить о будущем, формирует внутренний стержень личности человека и позволяет ему вернуться в прежнюю линию предначертания, если он утратил смысл существования.
С 30-летним циклом Сатурна связаны наиболее значимые вехи судьбы. Заведуя осознанием своего места в жизни, он показывает реальные результаты и личные достижения человека (в 30 лет — самостоятельность человека: овладение профессией и состоятельность во взрослой жизни, в 60 лет — заключительные профессиональные свершения перед уходом на пенсию). Фараоны в Египте праздновали 30-летие своего царствования. Цикл 60-ти лет стал полным циклом китайского гороскопа (когда года животных совпадают с их стихиями). С Сатурном связаны так называемые возрастные кризисы: кроме 30-ти лет (адаптация к более активной общественной жизни) и 60-ти лет (адаптация к пенсионному, более одинокому и в некотором смысле опять же более самостоятельному существованию), они заметны в 15 лет (переходный период созревания), 45 лет (средний возраст климакса), а также и 75 лет при квадратах Сатурна. В те незапамятные периоды времен, когда выживание было единственной целью человека, его жизнь в среднем ограничивалась полным циклом Сатурна (30 лет).
ЗЕМЛЕДЕЛИЕ И ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ
Осознание конечности всего и своей смертности поставило перед человечеством цель выживания — ключевую проблему знака Козерога. И образы мифологемы Сатурна отражают тот этап в развитии человечества, когда, осознавая свою конечность, оно стало сознательно заботиться о пропитании. Забота о пропитании — основа выживания. Само слово выживание (а также: русское — жизнь, греческое zoe и латинское vita) происходит от индоевропейского g'eih и ностратического kojha со значением "хорошо питаться, быть жирным". А другой индоевропейский корень g’ebh со значением "есть" произвёл слова: зоб и забота. Сатурн, планета судьбы и смерти, но также пропитания и выживания, некогда принесла человеческому роду ощущение тяжести материальных забот — которое потом стало основой козероговского качества ответственности и понимания сущностных процессов бытия.
Интересно, что наше слово бог (от индоиранского bhaga "доля") косвенно родственно греческому глаголу phagein ("питаться"). Последнее тоже связано со смыслом доли: процесс еды — это деление на части, и в нашей доле-участи проявлена воля бога.
Долгое время задачу выживания решала сознательная память о навыках предшествующих поколений: почитание предков. Питались племена по-разному, в зависимости от земли, где они жили. Но наиболее радикально проблему пропитания человеческого рода решило земледелие, опять же связанное с мифологическим образом своей земли.
Шумерский остров Дильмун, откуда все началось — мир небытия:
"…Там девушка не умывается, водой из окна
не плещется,
Там перевозчик: "навались!" — не кричит.
Там певец песнопений не распевает…
Нинсикила Энки, отцу своему, так молвит:
"…Вот дал ты мне город, а что мне в твоем
дарении?
В твоем городе нету воды в каналах!
Его колодцы с водою горькой
не дают расти зернам-злакам на полях, в бороздах,
на нивах!"[64]
Здесь отчетливо проявлена идея земледелия как основы жизни — а прежде всего аналогия "вода" = жизнь: которая должна наполнить собой изначально сотворенную материю. Перед нами предстает город, но подобно первым людям, созданным руками богов, он мертв, пока в нем не появилось одушевляющее начало активной деятельности. По просьбе своей дочери-жены Энки заменяет горькие воды первозданного моря на пресную воду земли: и вместе с возможностью земледелия возникает жизнь.
Другой иллюстрацией важности земледелия как фундамента жизни древних может служить индейский миф о сотворении людей из маиса. В эпосе "Пополь-Вух", который называют "индейской Библией", боги в желании создать людей, которые бы их почитали, сначала сотворили природу и животных. Потом, убедившись в своей ошибке и в том, что человек должен быть создан как-то иначе, они лепят его из глины: но глина расплывается, и человек не может проявить необходимую для жизни активность: он не стал ходить и размножаться. Тогда боги сделали людей из дерева — но те, хоть и рождали себе подобных, не имели ни разума, ни души: "они не помнили свою создательницу и творца и бесцельно блуждали на четырех ногах". Для уничтожения неразумных созданий был послан великий потоп — а новых людей боги создали из маиса: " Они нашли пищу, и она вошла в плоть сотворенного человека и стала его кровью." Земледельцы, ставшие возделывать маис после отступления ледника, стали вершиной творения богов, которым те остались довольны. В людях, работающих на земле, возникло божественное сознание, и они стали почитать своих создателей.
Когда человек взял в свои руки инструменты обработки земли и стал контролировать процесс производства пищи, он надежно обеспечил свой завтрашний день. Земледелие позволяло запасти пищу впрок на годы. И с богами земледелия связан образ наилучших условий существования: образ "золотого века" относящийся к временам незапамятного прошлого. Память о прошлом — характерная черта архетипа Сатурна, и можно сказать, что в давние времена, когда возникло земледелие, для человечества наступил золотой век. Но мы сегодня так не считаем: потому что продолжаем решать вопрос питания и выживания всё лучше и лучше. Правда, кому-то покажется, что это не так: есть предел сатурнианскому совершенству овладения материей земли. Но пока длится время и существует смерть, люди будут вынуждены решать ключевую проблему знака Козерога.
Возникнув вместе с памятью и осознанием себя, цель выживания навсегда осталась главным смыслом жизни человечества и двигателем прогресса. Конечно, о пище заботятся и животные. Но они не ставят себе такой цели и потому не делают усилий больших, чем это непосредственно нужно для жизни. Только человеческий род поставил перед собой задачу сохранить себя во что бы то ни стало. Лишь человек обрёл смысл жизни в том, чтобы опереться на себя самого в заботе о своем существовании, и это стало основой будущего понятия личности. И хотя сегодня от заботы о хлебе насущном не настолько зависит наша жизнь, наша память продолжает накапливать знания, как запас хлеба, и наш разум верит в предопределённость законов бытия, потому что она гарантирует жизнь человека от опасных случайностей.
Человечество постоянно накапливает запас возможностей, создавая фундамент будущей жизни. Но из ничего ничего не берется: оно заботится о будущем за счет настоящего, и в этом зло. По сравнению с птицами, которые не пашут и не сеют, мы действуем больше, чем это необходимо, и оттого не живем жизнью настоящего. Чтобы убедиться в этом, взгляните на поведение Козерогов. Но это не только их судьба — это закон судьбы человеческого рода, который предначертали нам наши предки. Исполняя этот закон, мы сможем выжить на этой земле, как они, — и как они, будем умирать. Пока мы помним о прошлом, мы остаемся на месте.
И наше современное осмысление мира во многом построено на утилитарном принципе практического действия: оно сужает мир, поскольку направлено к определенной цели. Если мы не знаем: "Зачем?" — мы перестаем понимать, что мы делаем. Наше осознание себя, рожденное архетипом Козерога, всегда повествует о начале и конце: и сатурнианское понятие цели предполагает причину. Именно поэтому человек стремится найти в мире смысл, которого в нём от природы нет.
И если мы сузим своё восприятие до единственной цели и сконцентрируемся на какой-либо одной причине, на время пожертвовав всем остальным, жизнь покажется охваченной единой закономерностью и исполненной глубокого смысла. Эта способность видеть в жизни смысл возвращает нас к сатурнианским корням интеллекта. Она расширяет наше индивидуальное "я", возникшее на более позднем этапе самоопределения, до родового "я": коллективного самосознания своей территории и народа. И если это не вводит человека в соблазн, то прикосновение к корням разума предоставляет в его распоряжение практическую мудрость наших предков, подобную шумерским таблицам судеб ме, — познание и опыт человечества, который делает его более дееспособным.
Земледелие стало устойчивым фундаментом земной жизни людей: так была достигнута архетипическая цель создания стабильного мира, к которой стремился Кронос, оскопляя Урана, и другие боги Земли. По аналогии с устойчивостью Земли даже звёздный небосвод стал восприниматься твердью — границей человеческой территории во Вселенной. И Небо действительно стало играть для людей роль твёрдой и прочной опоры. Земледелие основывалось на повторяемости природных процессов. Оно побудило людей обратить внимание на циклы времени, связанные с небесными светилами, и создать календарь, сделавший понятие времени материально ощутимым.
Выделение периодов времени составляет основу знаний о предопределенных законах бытия. Расчеты движения небесных тел были первой наукой. Они создали математику, которая сегодня считается наукой наук и наиболее чистым, объективным и беспристрастным знанием. Греческое слово mathesys, от которого происходит слово математика, обозначало астрологические расчеты, и ещё в XV веке на Руси математиками называли астрологов. Таким образом, строгое, научное знание возникло ради решения проблемы выживания. Оно получило развитие в мире, верящем в законы предопределения, способствуя осознанию судьбы и её улучшению. В астрологии Сатурн заведует наукой именно в этом смысле познания законов ради создания практического фундамента жизни. (Правда, сегодня под наукой порой понимают просто ментальные спекуляции, которые доказывают умение людей думать и рассуждать: но их в гороскопе символизирует бог хитрости и красноречия, обманщик-интеллект Меркурий.)
Календарь стал актуальным с возникновением оседлого земледельческого образа жизни, когда появилась необходимость точно знать время посева и сбора урожая, а также предсказывать стихийные явления, губительные для земледельца — такие, как засуха. Поэтому вычисление ритмов светил относится к эпохе первых опытов сельского хозяйства. Конечно, человек и раньше наблюдал за небом. Но для земледельца понятие времени, как цикличности всех процессов, стало частью его жизни — что нашло отражение в мифах.
Связь познания циклов времени с земледелием проявляет имя японского бога урожая О-Тоси, которое одновременно переводится и как "год", и как "жатва", или образ бога времени и земли Татенена. Само же слово год восходит к индоевропейскому ghed — "чтить", и это показывает нам, что понятие времени было священным. Родственны ему слова: пригожий и годный (то есть достойный почитания — правда, в сатурнианском, утилитарном смысле), а также ждать, имеющее значение привязки к временному этапу (подобно тому, как и час связано с чаять). От того же корня происходит и слово гадать. Гадание — определение времени наперёд — неслучайно издревле приурочивалось к годовым вехам: откуда идёт традиция рождественского гадания. В России существовал обычай наблюдать за событиями первых двенадцати дней года: считалось, что они будут соответствовать двенадцати месяцам нового года.
Любому астрологу это напомнит метод прогрессий, применяемый для прогноза, и к этому можно добавить, что покровительницей астрологии традиционно считалась планета времени Сатурн, и само слово гороскоп переводится как "наблюдаю за временем". Второй корень этого слова "-скоп" восходит к и. е. skeuh и ностратическому с’uha ("смотреть"), от которого происходит и русское слово чуять. И работа астролога — не только следить за небесными событиями, но чуять, чувствовать вехи времени, ждать и чтить их, ощущать их закономерный ход, что и дает возможность предугадывать будущее.
Связь понятий времени, земледелия и закона отражают греческие богини времён года и одновременно хранительницы справедливости оры/горы — дословно "часы", название которых происходит от horns — "время" (родственно ему англ, "hour" "час"). Это Евномия ("благозаконие"), Дике ("справедливость") и Ирена ("мир"), которые почитаются дочерьми Зевса и богини закона Фемиды, сёстрами мойр, прядущих нити времени, и харит, обустраивающих мир согласно принципу красоты. Оры обозначали при этом разные фазы природного процесса созревания плода. Таким образом, оры воплощали действующие в природе силы и одновременно время действия этих сил: связь этих двух параметров и символизирует понятие закона, соединяющего качественные параметры (пространственные) с количественными (временными). Когда все происходит в свое время, на земле царит законность, справедливость и мир.
Построение мирового порядка согласно закону времени более подробно будет рассмотрено в следующем знаке стихии земли — Деве. В целом стихия земли символизирует в астрологии практическую деятельность и материальное воплощение. Уточняя роль знаков земли как устроителей этого видимого и прочного мира материи, мы можем сопоставить Деве следящих за развитием существования ор, а Тельцу — созидающих его совершенство харит, оставляя знаку Козерога лишь первичную определённость и ограничение существования в образе мойр.
Боги времени и судьбы порой связаны с плодородием: например, "отец лет" и первопредок Илу, как бог плодородия, даже именуется быком. Но, в отличие от божеств мифологемы Нептуна, для основателей устойчивого порядка вещей это понятие прочно ассоциируется с земледелием: так, Энки, связанный с плодородием как хозяин земных и подземных вод, создал зерно и изобрёл плуг. Энки и его жена Нинхурсаг ("владычица лесистой горы"), порождающая растения, связаны с представлением об острове вечного счастья и блаженным временем золотого века, что также характерно для древних богов, закладывающих начала материального существования.
По одной из греческих легенд, Кронос, примирившись с Зевсом, не остался в Тартаре, но правил на островах блаженных, и его правление было во всех отношениях счастливым и благодатным временем. Основной чертой золотого века была сатурнианская неизменность: мир воссоздавал сам себя таким, каким создал его творец. Это был образ стабильного земного мира, который полностью подчинялся незыблемому закону предопределения, а потому существовал в гармонии с природой и самим собой, не подверженный переменам разрушения и смерти. Он был лишён неожиданных бедствий — но, конечно, и развития. Гесиод описывает его так:
"Жили те люди, как боги, со спокойной и ясной душою,
Горя не зная, не зная трудов.
И печальная старость
К ним приближаться не смела…
А умирали
Словно объятые сном…
Большой урожай и обильный
Сами давали собой хлебодарные земли…"
С золотым веком связан и Сатурн, земледельческий бог древних римлян, имя которого можно перевести как "сеятель". И 17 декабря, в то время, когда семя спит, готовое к посеву, римляне, чтобы оно не погибло, устраивали праздник в честь Сатурна. Это был карнавал, доживший до наших дней в виде новогодних праздников маскарада. Во время римских сатурналий и греческих ироний слуги и господа менялись местами, вспоминая доисторическое время всеобщего равенства и процветания в только что возникшем мире Сатурна, когда ещё ничто не нарушало впервые установленных законов мироздания. Переодевания сатурналий предполагали, что после нарушения порядка жизни и зимней разрухи всё вернётся на круги своя. Само слово "карнавал " ("carrus-navalis"), сегодня связываемое с Новым годом, обозначало колесницу-корабль Солнца, которое должно было возвратиться к людям.
Поскольку Сатурн фиксировал столь важную веху жизни земледельцев, его стали считать богом времени. Так, по мнению одного из римских авторов, Сатурном он стал потому, что "насыщался годами". Действительно, латинское satur означает также "сытый"; оно родственно русскому "суть" — и в русском языке слова есть ("существовать")1 и есть ("питаться") тоже совпали неслучайно. В мифологеме Сатурна, описывающей материальную суть жизненного процесса — связанную с неизменным законом времени — речь идёт о самом существовании.
Имя семитского бога земледелия Илу связано с корнем ‘(i)l, который означает "существовать, жить". На санскрите планета Сатурн называется Шани, что значит "бытие". Имя греческого Кроноса, возможно, происходит от слова с тем же значением, что и имя Сатурна — koros ("сытость", которому родственно древнерусское слово хорна — "пища"). Другой вариант его происхождения от kraino — "осуществлять, совершать". Поедание Кроносом своих детей также может напомнить о сути земледельческого процесса, тем более, что зерно ассоциируется с камешком. Так, от индоевропейского gmo происходит наше слою зерно и греческое — гранит, то есть зернистый. Зерно — значит "созревшее", а слова: зрелый, зреть возводятся к и. е. корню gem и ностратическому kirha с архетипическим для Сатурна значением "старый " (отсюда же геронтология — наука о старости).
Так как Сатурн ведал материальным обеспечением жизни, в его храме римляне хранили государственную казну. Это мифологическое подтверждение того, что хорошее положение Сатурна в гороскопе или позитивные транзиты этой планеты (с Венерой или Юпитером) неизменно снабжает человека деньгами или предоставляет другие способы самообеспечения. Этрусский родственник Сатурна Сатре — также божество изобилия золотого века. И греческие весёлые демоны козлоногие сатиры связаны с тем же корнем "семя, сеять", что и Сатурн. Образ козла ассоциировался с плодовитостью, и один из сатиров, Пан, соотносится с символом созвездия Козерог (полукозёл-полу-рыба): напуганный Тифоном, Пан бросился в воду и там обнаружил, что его конечности превратились в рыбий хвост. Имя Пана (связанное с корнем pus, обозначающим плодородие) напоминает латинское partis — "хлеб", которое родственно нашему слову питаться, и возвращает нас к теме пищи.
Образ Пана отражает дикую стихию природы и в целом соответствует архетипу Марса (где о Пане рассказано подробнее). Но Марс экзальтируется в Козероге, и этот знак порой склонен оставить безопасное социальное существование и столь же надежно обосноваться где-нибудь на лоне природы — где проблема выживания стоит более остро, зато и решается более просто. Разрабатывая тему своего архетипа, Козероги проявляют искренний интерес к выживанию в экстремальных условиях (можно вспомнить рассказы Джека Лондона об Аляске). Этот знак не любитель социальных сложностей и интриг — зато Козероги любят ходить в горы.
Знак Козерога считается честолюбивым, поскольку его цель — воплощенный результат. Но в своей душе Козерог опирается не на общественные критерии, а на более глубокие корни земли и рода, отношение к которым в социуме формально. Мифологема Козерога предшествует мифологеме развития общества как идеологической организации, подчиняющей себе личность. Поэтому Козерога тянет на свободу, ближе к земле и основам существования, и одни лишь социальные достижения по сути не удовлетворяют его.
Истинной целью этого знака является стержень собственной личности. В русском языке слову козёл родственно слово кожа: здесь можно добавить, что планета Сатурн в организме управляет костями и кожей — основой и оболочкой тела, наиболее прочными его частями, создающими его материальную форму, которую питание поддерживает. И если Козерог имеет время прислушаться к душе, то услышав в ней устремляющий к своей истинной природе зов пана, он закончит свои дела и последует ему без колебаний.
Мы сегодня с радостью празднуем Новый год, доставшийся нам в наследство от сатурналий и скрашивающий тёмное холодное зимнее время, требующее от человека максимальных затрат энергии даже просто на обогрев своего тела. В давние времена, когда сознание человека не было способно охватить отрезок года, люди испытывали страх перед тем, что Солнце может не вернуться — который потом перерос в священную радость по поводу повторяемости циклов бытия. Но наша психика до сих пор тяжело переживает знак Козерога, и древние опасения, что питания не хватит, и смерть придёт не только за природой, а и за людьми, были вполне оправданы не только с практической, но и с психологической точки зрения. Новый год был кульминацией злых сил у египтян[65]. И ещё в недавнее время наши предки стремились под Новый год обмануть "косую", сами наряжаясь чертями и другими яркими духами смерти и для пущей надёжности хороня "покойника", чтобы убедить смерть, что ей тут уже делать нечего. Как и мы, они не до конца полагались на судьбу и стремились её улучшить: ведь фундаментальные законы природы предоставляет людям только самый тяжёлый, "роковой" вариант проживания жизни такой, какова она есть.
В мире Сатурна всё сотворено и поддерживается своими руками, и здесь предначертанность является благом: в календарные сроки светило вернётся, а зерно прорастёт и созреет. Поэтому начало нового солнечного года стало для человеческого рода самой знаменательной датой. Но не только календарные вехи отразили познание человеком определённых законов земного бытия. Понятие о конечности всего, которое сопутствовало познанию цикличности, повело также к появлению сезонных жертвоприношений. С помощью них человек стремился поддержать силы гибнущей природы и обеспечить их будущее возрождение — согласно принципу "дашь на дашь" или закону сохранения энергии, понимаемому совершенно утилитарно, со всей свойственной для знака Козерога материальностью.
Тому же у многих народов служили ритуалы священного брака, где через волевой акт людей достигался божественный союз небесной энергии царя, повелевающей всеми, и плодородных сил земли (в образе жрицы). Чтобы получить, нужно отдать: само земледелие формирует такое представление. Отдавая, человек знает, что обретет: вложенный в поле труд соответствует урожаю. На основании этой же логики совершал ритуал жертвы Зерван, прежде чем родить Ормазда. Такой рационально-фаталистический способ осознания реальности, соответствующий закону сохранения энергии, планета Сатурн отражает и сегодня.
Боги Земли, чтобы поддержать плодородие этого отделённого от безудержно рождающих сил Хаоса раз и навсегда ограниченного мира, требовали жертвы и сами приносили её, как Илу принёс в жертву богу земле своего сына Молоха ("царь"), которому впоследствии люди, по примеру своего бога, тоже стали приносить в жертву детей. С таким жертвоприношением перекликается образ пожиравшего младенцев Кроноса. Ритуальное убийство асуров, которым вершила Дурга, также именуется жертвоприношением, в чем можно увидеть остатки её раннеземледельческого облика. Чтобы увеличить плодородие пашен богини Земли Тары Пенну, после ритуальных молитв в клочья разрывали раба и разбрасывали части его тела по полям. В Риме во время зимней консервации зерна залогом будущего плодородия служило жертвоприношение в честь Сатурна. Так серп Сатурна, срезающий урожай, действительно превратился в косу смерти (которую традиционно видело в этом символе средневековье).
Как видно из этих примеров или образа царя Молоха, сначала в жертву приносился наиболее достойный — царь или перворожденный сын или царь. Впоследствии его заменил» наименее нужным обществу преступником или рабом, которого по традиции переодевали в царя. Поэтому, как показал Фрэзер в книге "Золотая ветвь"[66], карнавал сатурналий имел чисто практическое значение задолго до того, как начались воспоминания о прежних временах золотого века (которые астрологически относятся к мифологеме Луны). Конец римских сатурналий откровенно указывает на роль жертвы: он посвящался богине Ангероне, которую изображали с запечатанным ртом в честь тех, кто безмолвно терпит страдание. Но кровавый финал переодевания, как и серьёзная земледельческая подоплёка, видимо, не делали праздник менее весёлым. Эго жертвоприношение было введено рационально, под ясным небом, для поддержания природного изобилия, и оно не должно пугать современного человека как что-то тёмное и тайное, вызванное хищными инстинктами наших предков: в данном случае их подвёл их интеллект. Впоследствии человек нашёл возможным поддерживать ресурсы материального мира другими способами, хотя до сих пор не обрёл уверенности в завтрашнем дне: чтобы жизнь не замерла, бог упорядоченного мира требует жертв.
Планета Сатурн не дает людям быть беспечными, она призывает к ответственности. В гороскопе об этом может напоминать астероид Дамокл. Царь временно оставил Дамоклу (имя которого, вероятно, происходит от греч. damazo — "приучать к ярму") свой трон. Но когда тот сел на него, то обнаружил, что над ним на тонкой нити висит меч — как предостережение против его возможных проступков. Правда, сейчас выражение "Дамоклов меч" мы связываем с неотвратимой опасностью, а не с карой за нарушение закона. И это соответствует тому, что образ Дамокла может напомнить об истории жертвоприношений и неизбежной смерти царя, а потом раба, временно усаживаемого на трон. Вероятно, Дамокл некогда был такой жертвой, о чем говорит его имя. Значение образа раба сохранилось в языке, хотя легенда придала ему более позднее, нравственное звучание.
О воздаянии повествуют и другие греческие легенды, в которых первоначально речь шла о жертвоприношении: легенда о Ликаоне, который принес богам в жертву мальчика, за что Зевс покарал его, умертвив его сыновей; или Поликсене, косвенно виновной в смерти Ахилла во время Троянской войны. Поликсена была взята греками в плен, и тень Ахилла потребовала принести её в жертву, что напоминает об обычае приносить в жертву пленников. Сначала для жертвоприношения не требовалось объяснений, но поздние легенды ищут причину ритуального убийства и объясняют его нарушением морального закона. Мифы о воздаянии отражают осмысление новых, высоких и идеальных законов нравственности — хотя сами они построены ещё на прежнем утилитарно-практическом принципе "дашь на дашь". Есть астероиды Lykaon и Polyxena: первый может указывать на консервативное исполнение отживших традиций, второй — на их жертву.
Упрямое проведение линии возмездия может также символизировать астероид Прокна: жена, накормившая мужа мясом их сына, чтобы отомстить тому за прелюбодеяние с её сестрой. Изначальный смысл такого поступка был опять же в жертве, но муж разгневался, и Зевс не допустил дальнейшей кровавой развязки этой истории, превратив в птиц всех ещё живых участников трагедии. Нравственный закон учит оставить правосудие не земле, а небесам. Но беря судьбу в свои руки, человек нередко берет на себя и роль судьи, подобно Прокне (это характерно для Козерогов, что и делает этот знак таким страшным). Суд в глубине своей связан с сатурнианским принципом выживания: причиной той или иной оценки являются наши практические земные проблемы, хотя мы это не всегда осознаем. Наш суд, направленный на фокус нашей цели, не может не быть слишком узким. И сам принцип возмездия является данью законам прошлого: даже когда он предстает в таком высоком понятии, как карма.
Образ воздаяния призывает нас к ответственности и самостоятельности, но делает это консервативно: предполагая, что люди будут стремиться к высшему из-под палки, он лишает их свободы выбора. Гораздо лучше, когда человек исполняет свой долг без внешних стимулов: когда его ведет цель. Правда, был ли выбор у человечества? Ради самой идеи выживания, чтобы преодолеть земное ограничение смерти, оно стало мыслить необходимым вмешательство небес. Утилитарное жертвоприношение неизбежно должно было перерасти в религиозный ритуал, получив высокий смысл идеи, зафиксированной как цель: цель стремления ко всё более совершенному решению проблемы сохранения жизни. Сейчас человек может сказать: я никому ничего не должен и стремлюсь к тому, чего я хочу. Но если он оглянется на всю историю и осознает, что сделал за миллионы лет человеческий род, чтобы он сейчас был свободен! — он почувствует неоплатный долг.
Этот долг: перед всеми, кто был когда-либо погребен в земле, — не дает усомниться в том, что у любого человека есть карма и что победа над смертью — это его прямая и непосредственная, главная человеческая цель.
С жертвой связан ещё один поздний козероговский образ — понятие козла отпущения. В Азии, Африке и на Ближнем Востоке, в Израиле, Греции и Риме на это животное ритуально навешивались все грехи — память о прошлых тяготах и сомнения в будущем благополучии — и потом его прогоняли в лес, за пределы селения. Причина выбора для такого ритуала именно козла — в самостоятельности и независимом поведении этого животного (прогнать другое было бы сложнее). Образ греческого Пана, как сатира-козла, живущего в лесу, возможно, имеет какое-то отношение к этой церемонии: быть может, Пан — это обожествленная жертва?
Американская астролог Кэтлин Бёрт[67] считает образ козла отпущения характерной иллюстрацией психологии Козерога: именно этот знак чаще всего, волей или неволей, берет на себя груз проблем своей семьи и профессионального долга на работе. В гороскопе на исполнение долга перед родственниками может указать астероид Антигона, названный в честь героини греческой трагедии, сначала последовавшей в изгнание за своим отцом, а потом вопреки приказу предавшей погребению тело своего брата: соблюдая традицию и дань уважения обычаям предков несмотря на угрозу её собственной жизни. Архетипичен для Козерога образ её смерти: погребение заживо.
И в быту, не позволяя себе наслаждаться жизнью, Козерог жертвует своими желаниями семье и общественной службе. Ребёнок-Козерог нередко с детства отвечает за родителей: он рождается, чтобы воплотить все их нереализовавшиеся надежды, несбывшиеся мечты и непроявленные комплексы, и чувствует свою ответственность за это. В начале жизни Козерог долго расхлебывает кашу того, что досталось ему в наследство от предков. Но будучи в ладу со временем, в конечном итоге он догоняет свой возраст, и накопленный опыт помогает ему трансформировать сатурнианское понятие завершенности в образ совершенства. Явно выражая подсознательные проблемы; достигая цели, которой другие лишь хотели бы достичь; и являя собой самостоятельную личность, полностью независящую от превратностей судьбы, Козерог искупает карму своего рода и коллектива.
Поэтому не случайно в Новый год — древний праздник сатурналий — мы отмечаем и Рождество Христа. В это время (4–5 января) Земля находится в перигелии: на ближайшем расстоянии от Солнца, что и обуславливает силу личности и сознательность Козерога. Эго астрономическое событие соответствует астрологической экзальтации в земном знаке Козерога огненной планеты Марс. Задача Козерога в те тяжелые времена, когда у него есть проблемы, — почувствовать в себе внутреннюю всепобеждающую стихию солнечного огня: ритм Марса, отраженный в "Поэме огня" или "Прометее" Скрябина, родившегося 6 января.
Марс — это активная позиция, которая преодолевает ограничения судьбы и зло смерти. Она проявляется тогда, когда, понимая жесткие законы материального мира, человек берет судьбу в собственные руки. Начиная сознательно заботиться о выживании, он отдает земле свою энергию, свое время и свою мысль: лучшее, всё, что он имеет. Марс — самоотдача, и потому жертва. Но эта жертва хранит память, и разум, и жизнь человеческого рода. Она не позволяет ей вернуться к бессознательному природному существованию: которое явилось бы вырождением.
ОГОНЬ ОЧАГА
Наиболее современный образ жертвенности воплотила римская защитница своей земли Веста, носившая эпитет "дева Сатурна". Имя Весты значит "очаг, жертвенник", и её причисляли к пенатам (название которых происходит от реп — "съестные припасы") — семейным покровителям дома с его запасами продовольствия, а также хранителям незыблемых основ государства и его непобедимости. Веста охраняла Рим огнём священного очага, который торжественно гасили и вновь зажигали под Новый год трением сухого дерева. Эти ритуалы ведут своё начало с тех времён, когда поддержание огня действительно хранило жизнь племени. Это показывает древность образа Весты, который был настолько священен и страшен, что её даже боялись изображать, хотя статуи всех остальных богов существуют в большом количестве. Впоследствии Веста отождествлялась с неподвижно висящим в небе и заключавшим в себе огонь земным шаром — с самой Землёй, которая поддерживает устойчивый миропорядок, храня в себе пламя жизни. Образ очага как центра Вселенной помогает вслед за древними представить мир своим домом. Так видит мир знак Козерога.
Весте соответствует греческая Гестия, старшая дочь Кроноса и Реи, матери богов нового поколения. Имена Весты и Гестии восходят к ностратическому ‘asa — "огонь" и индоевропейскому as/hes — "очаг, сушить". Имя Гестии вбирает в себя весь спектр сатурнианских значений: кроме очага и алтаря, hestia значит "род, семья" и "центр". По легенде Гестия отказалась от брака, чтобы остаться хранительницей нетленных устоев мира, общества и семьи. Гестия — богиня домашнего очага, и покровительница неугасимого огня, находящегося в центре дома Вселенной, который объединяет весь мир, богов и людей. Символизируя сатурнианский стержень и ось устроенного Космоса, она пребывает на Олимпе в полном покое.
Подобно тому, как Гестия/Веста является дочерью Кроноса/Сатурна, потомками японского бога времени и земледелия О-Тоси мыслятся боги домашнего очага и хранители семьи Камадогами убожества жилища"). Поклонение домашнему очагу было сильно у айнов. А имя славянского прародителя и пената Чура возводится к индоевропейскому ker — "жечь" (родственные слова: кормить, курить и чурка) и тоже связано со значением очага. Со временем образ предка, как и жертва ему, превращается в полено, которое сжигают при ритуале появления нового огня — Солнца, возвращающегося к людям после зимнего солнцестояния. По одной из версий, родственником Чура является Карачун — божество зимы и смерти, которому посвящался обряд сжигания полена как символа уходящего года и растопки нового огня. Новогодние ритуалы зажигания нового огня были одними из самых важных у славян и литовцев.
Именами Весты и Гестии названы астероиды, и первый из них активно используется в астрологии, как показатель личной миссии человека и его самоотверженной преданности своему делу — принесению им на алтарь дар своих способностей. Это сатурнианское качество фокусировки, сублимации своей внутренней энергии, необходимое во время суровой зимы, когда внешних её источников недостаточно, помогает сохранить в себе и пронести по жизни тот внутренний огонь своей души, который позволяет исполнить свои высшие человеческие задачи. Если Сатурн — стержень гороскопа, Веста — его фокус: и неслучайность такого образа подтверждает то, что слово фокус тоже восходит к значению очага и родственно нашему слову печь. Название Весты соответствует физической реальности: будучи очагом вулканической деятельности, это самый яркий среди астероидов, единственный, который виден невооружённым глазом. В гороскопе Веста также очень заметна и для самого человека и для окружающих, и нередко связана с судьбоносными событиями.
Образы Весты и Гестии наиболее ярко иллюстрируют астрологическую экзальтацию в Козероге огненной планеты Марс — планеты личного "я" и своей воли. Марс наиболее силён в знаке Сатурна, знаке, наиболее ограничивающем и омертвляющем жизнь! Но огонь возникает от инертности трения: жесткое определение и концентрация на своем рождает импульс силы, осознание цели пробуждает стремление действовать, а понимание предопределения своей судьбы оставляет свободу выбирать. Также родители (Сатурн) закладывают основу для проявления личности человека (Марс): они дают ему воспитание, как некоторую определённость, на которую он сможет в жизни опереться.
Экзальтацию Марса в Козероге иллюстрирует образы шумерского бога земли и воина Нинурты или китайского бога времени Тай-суя, выступающего полководцем. Ацтекский Шиутекутли ("владыка года") — старец, связанный с временем и землёй — также является богом огня вулканов и домашнего очага. Здесь можно вспомнить слова Упанишад: "Земля — это топливо огня… Земля рождает Агни "
История освоения земли тоже может представить аналогию этой экзальтации: земледельческие угодья на большей части территорий, покрытых лесом, возникали путём не вырубки, а сжигания леса на земле, при этом удобряемой золой. Слова: корчевать, корень, черенок и чурка восходят к значению "жечь", как и имя Чура.
А неугасимое пламя Весты сегодня ассоциируется с традицией зажигать на кладбище вечный огонь в память воинов — павших, защищая свою Родину.
* * *
Архетип САТУРНА символизирует собой Землю, противопоставленную Небу: материю, которая существует сама по себе и ради себя самой. Это принцип ограничения и устроенный мир, его основные законы и его внутренний стержень — цикличность времени, сущностно предопределившая все материальные процессы. Эго результативность, закладывающая основы цивилизации, и память, хранящая результаты механическим повторением достигнутого. Это своя история — родина, предки, гены — и своё место в жизни, определённость, сковывающая и пробуждающая нашу свободу воли. Эго мировая необходимость конечного — неизбежное зло, с которым следует примириться, и судьба со всеми её превратностями. Эго практическое жертвование своих усилий ради достижения цели, косность бытия и всё сотворенное своими руками в её преодолении. Это старость, мудрость и смерть, как свершение своей судьбы и законченность истории. И, наконец, это справедливый суд самоопределения, дающий человеку возможность познать самого себя.
МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА КОЗЕРОГА
КОЗЕРОГИ рождаются в самое тёмное и тяжёлое время года, и это самый суровый и серьёзный знак Зодиака: он смотрит на мир с точки зрения материи. Те, кто родился под этим знаком, исходя из самой материи, определяют её судьбу, её конечную форму, — подобно Зервану, владея великим законом времени, и стремясь к завершённости каждого его цикла и результату, подобно Гебу.
В их характере отражается незыблемая устойчивость земного мироздания, предустановленная временем-Зерваном, воплощённая в жизнь древним прародителем Илу и хранимая хозяином судеб Энки. Земля для них является своей: они чувствуют дух предметов мира.
Задача тех, кому покровительствует Сатурн, доводить до результата — до завершённости — до совершенства всё, за что они берутся, в том числе и свою судьбу, кристаллизуя свой собственный образ и стиль. Козероги часто сужают свою жизнь до единственной цели, которая, подобно неугасимому пламени Весты, греет их душу, невидимую для окружающих. Цель — их внутренний стержень, который даёт возможность материи сублимироваться в дух. Прагматизм Сатурна в идеале — лишь средство для достижения более глобальных результатов. Качества этой планеты — концентрация и сублимация — рождают глубину самоосознания и понимание смысла перехода к более высокому уровню.
Достижения Козерога становятся осмысленными вехами его жизни. Используя внешние обстоятельства на пользу делу, он успевает выполнить намеченное вовремя, чтобы реализация стала следующей ступенью на выверенном пути его движения. Опираясь на лучшую в Зодиаке память и стержень своей личности, этот знак берёт на себя ответственность за своё существование и дело своих рук, подобно лепящему из глины мир творцу. Это приносит человеку жизненную мудрость старцев, некогда основавших и сохранивших его род, и самой Геи-Земли. Планета Сатурн даёт ему уважение к родным и предкам, к традициям прошлого и своей истории, раскрывая глобальность того тысячелетнего пути, на котором базируется настоящее.
Но древний образ созвездия Козерога — рептилия, полу-животное-полу-рыба, ещё не ставшая человеком. Фиксируя и донося до нас прошлое рода людей, этот знак не всегда успевает жить настоящим, забывая о новых потребностях человеческой души, сформировавшихся в процессе истории, о её возвышенных стремлениях и гуманных идеалах. Он иногда сознательно склонен к механическому подходу, ограничивая и омертвляя мир вокруг себя, чтобы тот не мешал реализации его цели. Для планеты Сатурн в мире вечно правит жестокий принцип "дашь на дашь", заставляя приносить в жертву всё самое дорогое и близкое, откладывая на потом то, чего просит душа. Груз той ответственности, к которой склонен себя мыслить причастным Козерог — ответственности Атланта, держащего на своих плечах Небо, — не должен сужать горизонты его видения. То, что определено — это то, что уже свершилось. А судьба — это то, что будет, то, что действительно проявится только в слиянии своей предопределённой и непонятой ещё миссии со своим высшим и ещё не достигнутым "я".
земля, глина, гончарный круг, крокодил (земноводное) — материальная основа творения (смоченная земля);
черепаха, гора, ось мира, пуп земли (омфал, кааба), очаг — центр мироздания (фундамент, недвижимость);
пирамида, могильный камень (межа, герб, крест), жертвенник, — память о предке (памятники, архивы, музеи);
веретено (часы, время), козел (плодородие), семя, серп (коса смерти), скелет — закон начала и конца.
черный — концентрация, жесткость, тяжесть, фатализм; коричневый—материя, труд, основательность; белый с коричневым — определенность, упорство, убежденность.
Образование острова земли посреди океана. // Черепаха с комьями земли на спине как остов суши в мифе североамериканских индейцев. — Нахождение опоры, достижение результата.
Строительство дома. // "Теремок". Создание фундамента своими руками.
Сотворение людей из земли. //Создание людей в "Пополь-Вух" или Библии. — Самоосознание человека в процессе труда.
История первопредка — создателя человеческого рода Мудрость прародителей, подобие предков богам. // Полинезийский миф о Мауи. Индийские питары. — Обращение к своим корням.
Неизменность мира. Золотой век. //Энки и Нихурсаг. Острова Кроноса и Сатурна. — Проблема самообеспечения, постановка цели.
Порождение человека животными. Возврат человека к животному состоянию. // Легенды об оборотнях. — Глубинная психология.
Определение судьбы (новорожденному). Встреча с Судьбой, как предвестницей смерти. // Миф о Шани и Ганеше. "Спящая красавица". Шумерская Намтар. "Песнь о вещем Олеге". Предопределение.
Время — причина смерти и всякого зла. // Мифы о Кале или Зерване. — Преграды на пути.
Присутствие в предметах и местности (лесах, полях, домах) их духов-хранителей (чертей, леших, домовых). // Сказки о лешем. ‘‘Майская ночь или утопленница " Гоголя. — Постижение материи.
Посещение духами умерших мест их прежнего пребывания. // "Кантервильское привидение". — Инерция материи.
Жертва во имя цепи. Жертвоприношение по обету. //Трагедия Антигоны. ‘‘Аленький цветочек". — Задачи самореализации.
АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
САТУРН и НЕПТУН. В гармоничном варианте взаимодействие этих планет рисует картину возникновения земли. Это рождение в бескрайнем океане маленького и ограниченного, но устойчивого островка суши, который потом станет основой существования на долгий период времени. Этот аспект кладет начало осуществлению новых, масштабных и перспективных планов, энергия на которые будет притекать чудесным образом из разных сфер жизни.
В аспекте этих планет результативное творение Сатурна превозмогает хаос Нептуна: так Энки, творящий людей из глины, одерживает победу над океаном-Апсу. Но стихия Нептуна уничтожает то, что было возведено вопреки естественным ритмам жизни. Этот аспект показывает, что консервативный закон буквы, а не духа рано или поздно приносит и сатурнианскую расплату. Здесь можно вспомнить миф о критском царе Идоменее. Застигнутый штормом, он обещал Посейдону принести в жертву первого, кто выйдет его встречать. Им оказался его сын, и хотя он исполнил обет, его жертва оказалась неугодна богам, и те его покарали.
Деструктивная картина столкновения этих энергий — картина землетрясения, колеблющего почву под ногами (как Посейдон был колебателем земли) или потопа, смывающего все устойчивые установления старых времен и разрушающего все, что непрочно стояло. Эго наводнение, чреватое для людей реальными материальными, природными и экономическими бедствиями, не затрагивает лишь самую ось мира — индийскую гору Меру или арабскую Каабу — ось времени, которая определяет новые условия существования. Совместное влияние этих планет было хорошо заметно при прохождении Нептуна по Козерогу с 1985 по 1998 годы.
Взаимодействию этих планет нередко сопутствует чувство фатализма: ведь неясно, что хуже — хаотическая стихийность Нептуна или сатурнианский закон "дашь на дашь". Предлагая выбирать из двух зол, этот аспект несёт глубокие душевные переживания. Но, делая людей глубже, он учит полнее понимать суть и жизненную необходимость происходящего. Гармония Нептуна и Сатурна — это аспект созерцания, к которому приводит деятельная концентрация (но не пессимистическое бездействие: по пословице — "под лежачий камень вода не течет").
Эти планеты вместе отвечают за слух — и умение слышать веления времени (как услышал их шумерский Утнапишти или библейский Ной, построившие корабль, чтобы спастись от стихии).
САТУРН и СОЛНЦЕ. Взаимодействие этих планет рисует Солнечную систему как мир материи, Землю как центр мира и место человека в нем. Архетипы Сатурна и Солнца связаны с образом оси мира (веретено мойры Ананке или столпы солнечных коней Хорса и Хенгерста), вокруг которой разворачивается панорама событий.
И в астрологии эти планеты символизируют стержень личности, ставя акцент на индивидуальных качествах и формируя значимость судьбы человека (как и всего остального, что существует в этом материальном мире, указывая всему свое место). Здесь можно вспомнить о прославленных предках, оставивших в памяти мира яркий след. Сочетание Солнца и Сатурна дает возможность уподобиться им. Давая человеку ответственность, оно уподобляет его Атланту, на могучие плечи которого опирается земной шар или твердь небес, — и который сам является осью мира.
В мифах Сатурн и Солнце также выступают в роли судей, определяющих судьбу людей и творящих собственный суд над миром, данным им во власть (египетские Геб и Ра, шумерские Энки и Шамаш). Верша суд судьбы над вещами и людьми, аспекты Сатурна к Солнцу обозначают временные и возрастные кризисы. Противопоставление этих планет изобличает порок гордости (за что боги карают Ниобу или Арахну: см. солнечный архетип). В конфликте Солнца и Сатурна собственная правота (взгляд со своей колокольни) и реально преследуемые цели идут вразрез с объективным критерием оценки по делам и результатам. Заявленная претензия не совпадает с фактическим достижением: поскольку радужный размах планов (требования героев) упирается в ограниченный спектр реально возможного (обстоятельства, т. е. боги не всегда помогают им).
Взаимодействие этих планет дает преимущества Сатурну: он сдерживает энергию Солнца, ограничивая его способность давать. Он дает необходимый минимум, который окажется максимально полезен. Поэтому такой аспект призывает больше полагаться на судьбу, чем на себя. Реализацией личности и достижением цели вершат законы материи. Индивидуализм же этому мешает, приводя к неоправданным тратам энергии на самодоказательство, т. е. вхолостую.
САТУРН и ЦЕРЕРА. Такую пару составляют сеятель-Сатурн и его супруга — защитница посевов One (или Кронос и его жена Рея): вместе описывая процесс работы и материального обустройства земли. Исторически он связан с возникновением и развитием земледелия, сейчас — с фазами экономики и ведением хозяйства.
Сочетание этих планет символизирует обеспечение жизни жертвами своего труда и пожинание урожая. Их гармония: как связь богинь времени-ор и богинь судьбы-мойр — обозначает временной распорядок жизни и работы, умение браться за дела тогда, когда необходимо, делать их четко и завершать к сроку. Дисбаланс не способствуют продуктивной деятельности, мешая создать фундамент своего существования.
Боги, связанные с земледелием, ставят дело превыше всего. Их роднит образ жертвоприношения (сатурналии и мистерии умирающих и воскресающих богов), проявляющий присущую им беспощадность. В архетипе умирания ради будущей жизни, заставляющего принести человека в жертву вспаханному полю и посеву, происходит переворот нормального (юпитерианского) видения мира: материя ставится выше духа. Не природа служит людям, а люди — природе; не труд нужен ради человека, а человек ради труда. Напряженный аспект этих планет может обозначать результат, достигнутый неоправданно тяжелым способом, взваленный крест и непосильное бремя.
По логике развития архетипов бог земледелия (Сатурн) передает свое наследие богине возделанной земли (Церере). И во взаимодействии этих планет бразды правления берет Церера, побуждая к безостановочному функционированию в круговороте дел. Абсолютизм этих планет настраивает не признавать совершенства текущего результата — и не осознавая достигнутого, человек теряет его. (Иллюстрацией такого процесса может служить наказание Сизифа: как только он вкатывает на гору тяжелый камень, тот скатывается вниз.) Здесь полезно принять на вооружение пословицу "лучшее — враг хорошего" и удовлетвориться тем, что есть, избегая напрасных жертв.
САТУРН и ВЕНЕРА. Это боги-созидатели, не брезгующие земным трудом (так Илу берет в руки плуг), но и возвышающиеся до небесного творчества (как индийский Вишну). Связь этих архетипов говорит о создании материальной базы на будущее и решении проблемы выживания: дающем возможность более прекрасного благоустройства жизни. Это аспект практического освоения мира, приносящего бытовой комфорт (например, отделка квартиры).
Гармония этих планет приносит серьезное отношение к успеху дела, достижение результата в нужной форме и окончательные плоды труда (удовлетворяющие человека законченной формой шедевра). Хорошие аспекты нередко сопутствуют получению денег (казны, некогда хранимой в храме Сатурна). Напряженные создают материальные ограничения, вынуждающие человека идти на временные жертвы малым ради более далекой и глобальной цели (возвращая к образу зимнего сатурнианского жертвоприношения).
В высшем смысле это концентрация чувств, рождающая сверхматериальный результат: так у Данаи, красотой подобной Венере и запертой в башне (в условиях сатурнианского родового ограничения), от бога рождается сын, превосходящий своих предков.
Конфликт этих планет, решаемый в пользу Сатурна, рисует образ закона, убивающего любовь, — мертвого порядка, душащего чувства: так Гера, сварливая жена Зевса, преследует его любовниц. В греческих мифах она все более утрачивает трепетный облик девушки, пленивший когда-то громовержца, пожалев птицу, намокшую от дождя, в которую тот превратился. И наоборот, уступка Сатурна Венере вызывает нарушение закона по прихоти чувств, которое влечет роковые последствия (любовь Париса, причиной которой стала не только его гибель, но и падение его родной Трои).
САТУРН и МАРС. Эго внутреннее горение алтаря Весты, хранящее родной очаг и личность в неблагоприятных условиях внешних обстоятельств. Аспект этих планет указывает на необходимость исполнения своего долга и принятия на себя ответственности. Побуждая личность к активности и требуя от неё самоотдачи, он соответствует экзальтации Марса в Козероге. Эго аспект максимальной самореализации, исполнения своей судьбы и своих задач, но и значительных жертв, особенно при дисгармонии планет.
Аспекты Марса и Сатурна, сопутствующие трагическим событиям, опасны самой разнесенностью качеств этих планет — которые с трудом уживаются в одном человеке. Должна возникнуть гармония слепой молодости и опытной старости, безудержного движения вперед и памяти о прошлом, пылания сердца и холодности ума, опоры на себя самого и одновременно отказа от себя самого, чтобы сочетание этих астральных сил явило себя позитивно. Конфликт этих планет символизирует отверженность от прежнего фундамента жизни ради создания её новой базы. Их гармония заставляет человека вкалывать, сжигая мудрость прошлого в пылу жизненной борьбы, в которой рождаются будущие идеалы. Но дисбаланс может лишить старых жизненных основ прежде, чем возникнут какие-либо иные.
ЦАРЬ И БОГ — мировые архетипы планеты Юпитер
"Индру призываем мы в великой битве, Индру — в малой,
Как союзника при избиении врагов, как громовержца…
Словно могучий бык — стада, силой гонит он народы,
Властный, не встречающий сопротивления.
Кто один над людьми, над богатствами властвует,
Индра — над пятью поселениями племён, —
Этого Индру призываем мы отовсюду вокруг,
Прочь от всех племён — да будет он только наш! "
ПЛОДОРОДНЫЙ ДОЖДЬ, ПРОВОДНИК ВОЛИ НЕБЕС
На рисунках раннеземледельческих культур одним из самых частых изображений является знак дождя. От превратностей погоды зависел урожай, и дождь играл решающую роль в жизни земледельцев. С ним были связаны все чаяния людей: ливень был праздником, дающим надежду на лучшее. Засуха — надвигающейся опасностью, грозящей голодом и смертью. Мы сегодня чаще радуемся солнечной погоде, чем дождю, но надо учесть, что мы живём в северной стране и непосредственно не связаны с сельским хозяйством, которое к тому же имеет все возможности орошения. В те времена дождь был милостью с неба, тем более великой, что культура развивалась в южных широтах, а климат в VIII–IV тысячелетии до н. э. был более жарким и засушливым, чем теперь. И земледельцы не только в степных, но и в лесистых регионах молились о дожде больше, чем даже о весеннем тепле. Дождь был гарантией их безбедного существования, запасов на будущее и самой жизненной силы. Поэтому с ним слились представления о благе и богатстве, силе и доброте.
Дождь, сильный и добрый, стал богом богов. Во времена развития земледелия на широтах Египта и Вавилона начало сезона дождей совпадало с появлением на небе созвездия Стрельца — человека-скорпиона с луком в руках, посылающего по небу стрелы-молнии. Это созвездие и стало для нас воплощением силы Громовержца, вершащего небесную мистерию грозы, — основного образа этой мифологемы.
Символом дождя были вертикальные или горизонтальные параллельные линии — от них происходит всем знакомый знак Водолея, относящегося к древнему богу Неба. Влага, льющаяся с неба, издревле была объектом поклонения. Молитву, обращённую к небесам, обозначали линии дождя под полукругом небосвода — знак, походящий на гребешок[68]. (Сам дождь подобен волосам, что, возможно, положило начало древнему обычаю закрывать волосы, особенно длинные волосы женщин — как священное подобие высшему из богов: чтобы без нужды не привлекать к себе грозное внимание бога грозы. И в народных поверьях расчесывание волос часто соотносится с появлением грозы или бури[69]. Но в астрологии волосы относятся к родовым признакам Сатурна, и связанная с ними магия — пережиток более ранней стадии, чем та, с которой связан архетип Юпитера.)
Дождь — одна из функций бога Небес, и Громовержец во многом заимствует образ древнего небесного демиурга, и даже само его имя. В Западной Африке дождь называется именем бога Неба. Корень со значением "свет, ясное небо" присутствует в наиболее известных нам именах Зевса и Юпитера, становясь названием бога в латинском, греческом и других языках. Имя Юпитер (Jovis/Diovis Pater) переводится как "отец света, отец дня", и это естественное название для царя богов и самой большой планеты Солнечной системы, яркий свет которой во все времена обращал на себя внимание людей. Не случайно у австралийских аборигенов планета Юпитер тоже называется "Стопою дня" и мыслится главой богов: древних духов прежней расы, которая предшествовала человеку на Земле и потом была перенесена на Небо.
Потом грозовой облик царя богов выходит на первый план, и значение небесного света забывается. Пра-индоевропейский бог светлого неба Дейвос становится громовержцем Зевсом. К корню deywo со значением "свет неба" восходит русское слово дождь (от и. е. dus dius — "плохое /т. е. пасмурное/ небо"). Созвучное с этими словами индоевропейское название дождя — dheus связано со значением "рассеивать". Небо рассеивает по миру и свет, и дождь, всем наделяя его обитателей. Но акцент не на свете, а на дожде и грозе трансформирует образ бога ясного неба, внося в него грозный характер и динамику небесного действа. И в отличие от далекого Творца и пассивного хранителя небосвода, равнодушного к нуждам Земли, громовержец предстаёт перед нами защитником людей и предводителем небесных битв — в которых отражаются битвы земные. Так, германский родственник бога ясного Неба Дьяуса Тиу/Тюр превратился в бога небесных и земных сражений. И та же трансформация, вероятно, произошла с западнославянским светлым богом Святовитом, который стал главой воинской дружины и всего пантеона богов.
Дождь становится главным богом, так как он ближе осознанным нуждам человека, чем холодный ясный небосвод. Вызывая грозу, громовержец несет человеку неведомое послание молний и страшный голос грома, но также несомненное благо дождя. И дождь предстает посланником к людям от далёких Небес, их помощником и руководителем в земледельческом процессе. Проистекая с Неба, он исполняет его волю и воплощает в своём облике милосердие Небес к земледельцу. Сам громовержец является всего лишь передатчиком дождя, сыном Неба и посредником между Небосводом и людьми. Так, индийский громовик Индра является сыном отца-Неба Дьяуса, а литовский громовик Перкунас помощником бога Неба Диеваса. Но при взгляде с Земли образы Неба и небесного посредника сливаются. И громовержец начинает мыслиться всемогущим богом Небес.
В земном мире происходит та же трансформация. Проводником небесной милости к людям издревле был жрец, образ которого мы и сегодня ассоциируем прежде всего с ритуалом вызывания дождя. Жрец был только посредником между Небом и Землёй, временно наделённым властью свыше. Его сатурнианская власть над судьбой была непрочной: она могла кончиться, и тогда его самого приносили в жертву, чтобы умилостивить небеса. Но если мир Сатурна, построенный по предопределённым законам, является лишь постоянным повторением прошлого, то архетип Юпитера характеризует перспектива. Она воплощается в идее о том, что человек всегда имеет силу повлиять на судьбу. В образе дождя небеса посылают людям милость — и жрец не просто вызывает дождь: он направляет к себе безграничную милость Неба, стоящего выше Судьбы. Поэтому власть жреца мыслится священной и неприкосновенной.
Боги Земли, времени и судьбы выступают как хранители устойчивого мироздания внутри его определённых рамок и олицетворяют тем самым консервативное, тёмное начало материи. Сменяющий их громовержец, осуществляя взаимодействие людей с небесами, символизируют собой выход за рамки земных ограничений. Он представляет несомненно светлую сторону бытия. И поскольку это уже не просто далёкий свет безразличного к миру Небосвода, а свет, который небесный посредник несёт Земле, это безграничное благо. Таким образом жрец получает в своё распоряжение милосердие и силу Небес, и власть его становится беспредельной. Его посредничество освящает и закрепляет союз Неба и Земли, и из посредника он становится священником. Первоначально будучи лишь проводником высших сил, он сам начинает мыслиться источником власти. Так образ священника сливается с образом царя. Таким священником-царём и предстает в мифологии Громовержец.
ГРОМОВЕРЖЕЦ — ЦАРЬ БОГОВ
В образе царя, которого по праву можно назвать первым определённым субъектом общества, находит своё земное воплощение принцип субъективности, развиваемый архетипом Сатурна. Царь мыслится связанным с первопредком или тотемом — сатурнианским богом — и ритуально оформляет уже сложившееся единство человеческого рода. Он исполняет роль посредника между своим племенем и Небом, управляющим судьбой людей и через царя передающим им свою волю. Жертвоприношение, теряя рациональный смысл непосредственного обмена "дашь на дашь", становится сакральным актом связи Неба и Земли.
Народ видит в своём царе отчуждённый символ себя. Зачем потребовалось это отчуждение? Какой смысл было ставить посредника менаду собой и богом? Несмотря на исключительно важную роль царя и в мифологии и в истории, самому народу не требуется государственной власти, чтобы составлять единое целое. Это показывает, например, тот факт, что до Саула евреи не имели царя, да и пророк Самуил, прежде чем поставить его над ними, подробно описал своему народу все неприятности, которыми чревата государственная власть, хотя его разумным предостережениям евреи и не вняли. Тем более царь не был необходим для взаимоотношений с природой и богом, так как для этого существовали жрецы.
Народу нужен царь только как символ перед лицом других народов, что видно из образа Индры (смотри эпиграф). И потребность в нём возникает тогда, когда между племенами начинается вражда за землю или результаты труда, и род вынужден защищать свою насиженную и ухоженную территорию от более свободного и более активного бездельника-соседа. В работе человек уже может рассчитывать на собственные силы, и зависимость от дальних родственников при налаженном хозяйстве не столь уж велика. Но война требует более высокого уровня объединения — общественной, а не родовой организации. Взаимодействие менаду племенами требует абсолютного правителя, который бы точно исполнял волю своего народа — и, конечно, хранящих его высших сил. Поскольку эти силы персонифицировались разными родовыми божествами у разных племён, законодательная власть богов судьбы отступает на второй план, уступая объединяющей функции посредника, царя, бога на Земле, включённого во взаимодействие разных судеб.
Царь на Земле формирует образ бога-царя, главы всех прежних и последующих богов, могучего и щедрого. Щедрость и широту царь богов наследует от образа безграничного Неба и ещё более — от своего образа дождя: он представляется подателем-наделителем, охватывающим всех своей милостью. Так, предводитель индийского пантеона Индра — самый популярный в Ведах бог грозы и дождя — щедрый даритель, который приносит урожай, а вместе с ним богатство и победу и распределяет захваченные в бою трофеи. Индоевропейский корень имени Индры oidos выражает идею силы и экспансии ("набирать мощь, раздуваться, пухнуть") и связывается с плодородием (ср. однокоренное с ним русское — "ядрёный"). "Только к нему обращаемся мы за дружбой, к нему — за богатством, к нему — за героической силой, и он должен постараться для нас, Индра, наделяющий добром. " (РВ,1,10,6)
Свой небесный облик Индра заимствует от бога ясного Неба Дьяуса, которого иногда называют его отцом. Орудие Индры — метательный диск ваджра — возможно, связан с колесом — древним символом вращающегося неба. В отличие от прежних небесных богов, Индра дружелюбен по отношению к людям и всегда готов прийти на помощь. Упоминается, что он породил Солнце, Небо и Зарю, однако с течением времени его связь с Космосом уходит на второй план, а роль борца и покровителя людей выступает на первый, что и делает Индру царём. Как бог грозы, он — полководец, рожденный для битв, и победитель множества демонов и враждебных ариям племён. Это характерная роль громовержца, которую можно встретить на всех концах Земли. Подобно тому, как индусы молились Индре о победе в бою, арауканцы в Чили просили своего громовержца Пиллана рассеять их неприятелей и после победы приносили ему благодарность на пиршествах.
Как преемник бога ясного Неба и покровитель богов, глава пантеона часто наследует у него и титул "отца богов" — хотя обычно не всех, и сам он тоже является сыном какого-либо бога, чего нельзя сказать о древнейших прародителях. Так, Индра, хотя обладает недюжинной силой, порой считается младшим среди своих братьев. Покровитель Вавилона Мардук (точнее, Амарту. "телёнок солнца-Уту" или "сын священного холма") не сразу занимает центральное место в пантеоне и тоже сначала предстаёт перед нами как божественное дитя, "ребёнок-солнце", о чём напоминает и само его имя. Однако, будучи сыном Эйи, соответствующего шумерскому Энки (богу Земли и мудрости предыдущего архетипа), Мардук во всём превосходит предшествующие поколения богов, и потому боги Неба, Ан и Энлиль, передают ему господство над людьми и богами. Интересно, что этот мифологический акт зафиксирован в предисловии к кодексу законов Хамурапи, что иллюстрирует законодательную роль планеты Юпитер. Центральным божеством пантеона Мардук становится во время правления первой вавилонской династии, что подчеркивает его роль бога-царя. До этого правит "владыка духа" Энлиль, отчасти имеющий юпитерианские черты и замещающий в делах мира Небо-Ана, но все же более пассивный, чем Энки, что сохраняет за ним ураническую роль далекого от Земли творца Вселенной.
Своё превосходство перед другими богами Мардук доказывает тем, что он наследует творческую функцию прежнего верховного бога Неба. Мардук словом повелевает исчезнуть и вновь появиться звезде, после чего все боги признают его главенство над собой и снаряжают на битву с тёмными силами прежнего мира. Вооружённый луком, топором и дубинкой, Мардук побеждает войско первозданного Хаоса Тиамат, создаёт из её тела Землю и Небо и запирает Небо на засов, чтобы вода из него не проливалась вниз, угрожая Земле потопом, а текла только по его повелению. Он отнимает у чудовища Кингу таблицы судеб, а из его крови, смешанной с землёй, при участии своего отца Эйа/Энки творит людей. Боги в благодарность Мардуку основывают столицу его будущего государства: строят "небесный Вавилон" — который, конечно, копирует земное общество.
Как мы видим, царствующий глава небесной иерархии, являясь связующим звеном Космоса и Земли, становится наследником функций всех предшествующих поколений богов. От вод Моря ему достаётся рождение и плодородие, которое посылают сухой бесплодной земле ливни гроз. От Неба — свет и слово, от Земли — власть над судьбой и сотворение людей. Его собственная роль возводит его в патриархи, и титул "отца богов" даётся ему не столько в смысле родоначальника, сколько как покровителю, отечески оберегающему всё доверенное ему и имеющему перед другими богами особые заслуги. Прежде чем стать главой пантеона, бог-царь добился полезных для мира результатов, исполнив сатурнианскую функцию защитника и превзойдя её. Он имеет самую яркую среди богов историю, которую по праву можно назвать судьбой: в ней воплощается весь ход предыдущего мифологического действа. Поэтому он может символизировать собой весь пантеон богов — как человеческий царь олицетворяет в своём лице судьбу всего народа.
Глава Олимпа, родившийся в день зимнего солнцестояния (грань Стрельца и Козерога), тоже сначала был сыном и ребёнком, и ему приходилось сражаться с хтоническими силами. Зевс вывел на белый свет из утробы Кроноса своих бессмертных братьев и сестёр, спасая их от вечной смерти и мрака Времени. Так динамизм Юпитера одерживает верх над силами косности и покоя. Зевс победил титанов, гигантов и чудовище Тифоид, порождение Геи и Тартара, и был избран богами на царство. Правда, и сам он, блюдя традиции и не желая изменений в хранимом им мироздании, проглотил свою первую жену Метиду ("мысль"), дочь богов первозданных вод Океана и Тефиды: поскольку она должна была родить ему сына, который бы в будущем превзошёл своего отца. Символически это можно трактовать так, что общественное устройство Юпитера оберегает Землю от анархичной творящей мысли небес, оно вбирает ее в себя и хранит внутри до поры до времени. Но как Зевс рождает из своей головы богиню справедливости Афину, так от их слияния рождаются передовые мысли и нравственная активность людей. Образ стихийной мудрости, которую вобрал в себя Зевс, отражает астероид Метида. а также небесный спутник планеты Юпитер, названный именем первой супруги громовержца.
В древнейшее время грозный Зевс совмещал функции жизни и смерти, верша как земной, так и подземный суд — и всё же в дальнейшем он подтверждает свое светлое имя, становясь господином только проявленной жизни и оставляя царство смерти своему брату Аиду. Зевс порождает богов культурного мира и становится покровителем городов, давая людям законы, необходимые для общественной жизни. И до сих пор наше общественное здание строится на принципах этого архетипа. Глава олимпийцев выступает помощником и спасителем человека; и Хотя он несколько раз уничтожает человеческий род, но лишь для того, чтобы в перспективе сделать людей лучше. Зевс вложил в людей совесть и стыд и почитался как бог, выражающий собой умственную и духовную суть человека. Именем Зевса клялись, потому что, в отличие от других богов, сам он всегда говорил правду, и его честность мы легко найдем у представителей знака Стрельца. Астероид Zeus, как и Юпитер, символизирует организаторский талант, авторитет и уверенную позицию в социальной сфере, а также божественное наитие — руководство свыше.
Атрибутом Зевса/Юпитера был орёл, и это один из характерных мировых символов громовержца. Образ птицы олицетворяет Небо по ассоциации с высотой, и наше слово "орёл" возводится к ностратическому слову horae — "возвышаться", которое также звучит в имени ещё одного царя богов — египетского Гора (более правильное египетское произношение — Хор или Хара), который изображался с головой сокола. Созвездие Орла расположено над Водолеем, который словно следует за движением птицы, — и это также подтверждает изначальную связь орла, как и громовержца, с образом ясного Неба.
В более поздние времена высоко парящий и воинственный орёл становится символом царя богов. Подобно громовержцу, который сражается с темными силами, на сохранившихся изображениях и в мифах орёл борется со змеей: иногда вытаскивая её из воды или от земли поднимая к небу. Со змеями нагами сражается индийский мифический орёл Гаруда — ездовая птица Вишну, младшего брата бога грома Индры, постепенно вытесняющего громовержца из мифологии и наследующего его атрибуты. В честь Гаруды назван астероид, который может отражать символику орла: высокий полет мысли или быстроту передачи воли небес. В шумерском мифе о герое Лугальбанде орел Анзуд, живущий на вершине мирового древа и олицетворяющий грозовое облако, наделяет его способностями скорохода.
"Способность летать и метать громы и молнии, подниматься так высоко, чтобы превосходить и разрушить более низкие силы, является, без сомнения, основной характеристикой всей символики орла. Как птица Юпитера, он является териоморфной бурей, "буревестником" далекой древности — образ, происходящий из Месопотамии, а оттуда распространившийся по Малой Азии," — читаем мы в словаре символов[70]. Связь между орлом и ударом молнии подтверждают македонские монеты и римские эмблемы. — Людям, профессионально изучающим астрологию, полезно знать, что орел — настолько явный символ небесного царя богов и планеты Юпитер, что обозначать им знак Скорпиона с его подземной символикой, как это делают некоторые новые течения, в свете этого по меньшей мере странно: в крайнем случае можно обозначить орлом экзальтацию в Скорпионе Урана.
Иногда громовержец и орёл сливаются в единый образ громовой птицы. Таков североамериканский великий Мани ту, сотворивший мир; бразильская сверкающая и машущая крыльями Птица-Гром; птица Вок из центральной Америки: её послал на Землю бог грома, молний и бурь Гуракан, чье имя вошло в европейские языки как "ураган", — или громовая птица Вокеон, грозовая туча, ведущая постоянное сражение с духами воды и подземного мира. Эти образы подтверждают роль громовержца как того, кто сражается со стихией, создавая упорядоченный мир. По одному из индейских верований старая птица Гром, начинающая грозу, добра и мудра — в чем отразились представления о её роли созидающего демиурга и необходимости дождя. Правда, молодые птицы, подхватывающие громовые раскаты и воплощающие беспорядочные зигзаги молний, не слушают её добрых советов, отчего и происходят на Земле бури и стихийные бедствия.
На образ орла переходит и роль громовержца как посредника, соединяющего Небо и Землю. Так, в Ведах орёл был носителем божественного напитка сомы, в древней Сирии он сопровождал души в вечность. В христианстве он также символизировал посланника небес. Полёт орла отождествляли с молитвой, возносящейся к Богу, и прощением, посылаемым смертному небесами. Популярный в Юго-Восточной Европе образ двуглавого орла символизирует союз церковной и светской власти, воплощаемой архетипом Юпитера. А ностратическому названию высот — horae, кроме слова "орёл", (по одной версии) родственно индийское наименование божественного Колеса Закона времен — "puma" (его можно уподобить образу Колеса Фортуны, связываемого с образом планеты Юпитер в картах Таро).
Имя Гора, который стал преемником египетского трона богов, как и символ овала над его головой, указывают на его возможную древнюю роль небесного бога. Глазами Гора назывались Солнце и Луна, что может напомнить нам Варуну и других демиургов. Но соколиное обличье Гора говорит о том, что потом он стал богом охоты, что и сделало его царем богов. Эта его роль отразилась в его отчётливо выраженной государственной функции покровителя царей. "Горами" называли первых фараонов (Хор Боец, Хор Змея, Хор Простиратель, Хор, Высокий Рукою), чьи имена дошли до нас в конце IV — начале III-го тысячелетия до н. э.[71] Вместе с ними Гор считался объединителем Верхнего и Нижнего Египта и носил эпитет "бог обоих горизонтов".
В египетских мифах Гор борется с чудовищами и богом чужих стран Сетом, олицетворяющим зло и грозную стихию, убийцей своего отца Осириса. В древнее время Сет (Сута/Сетх), возможно, был богом сатурнианского типа, богом-предком, имя которого значило "создатель". Это подтверждают слова "Книги Мёртвых": "Кости моей шеи и моей спины были сотканы богом Сетом" Противостояние царя-Гора и создателя-Сета проецируется на борьбу Зевса с Кроносом, или изгнание Юпитером Сатурна. В своей роли первопредка и созидательной функции Сет, как и Гор, мог покровительствовать царской власти: сочетание иероглифов их имен означало "царь", и некоторые фараоны именовали себя не Горами, а Сетами (в чем отражалась оппозиция Нижнего и Верхнего Египта. А фараон, предпринявший усилия по объединению страны, даже стал называться и Гором и Сетом одновременно, получив имя "примиривший в себе Гора и Сета").
Имя Сета в юпитерианской роли царя вновь стало популярно, когда ближе к середине II-го тысячелетия Египет завоевали пришельцы с Востока. Своего главного бога они отождествили с Сетом, и их цари стали именоваться Сетами. Когда же престол вернулся египтянам, они оказались вправе утверждать, что Сета победил Гор. Почему же создатель-Сет тоже оказался царем, и иноземцы увидели верховного бога именно в нем? Ответ прост: Сет был богом дождя, и значит, египтяне, как и многие другие народы, некогда называли царем громовержца! Образ Сета как бога чужих стран напоминает нам экспансию Юпитера, покровительствовавшего стремлению к иным землям. Но стихийный небесный дождь, по-видимому, был не в почёте у земледельцев-египтян, сориентированных на планомерные разливы Нила, и оттого позитивная роль досталась богу не небесных, а нижних вод.
Египетская мифология в этом смысле — интересное исключение, которое подтверждает общее правило. Как громовержец, Сет вступает в борьбу с богом подземного мира Осирисом, которого он разрубает на части: как индийский громовик Индра — змея Вритру, освобождая этим актом подземные воды плодородия. В Египте, как и везде, столкновение архетипов Юпитера и Плутона отражает главную мифологическую мистерию борьбы добра со злом, где победа остается за богом дождя. Но поскольку бог подземных вод оказался воплощением добра, то громовержец в оппозицию ему предстал злодеем. И чем более развивались нравственные понятия, тем менее Сет мог воплощать добродетели царя. Поэтому на царском троне остался естественный предшественник громовержца — древний бог охоты — сокол Гор. Но чтобы доказать не совсем естественный приоритет Гора, мифы заново возвели его на престол. В дошедшем до нас мифологическом варианте жена Осириса Изида, порой отождествляемая с богиней Неба Нут, воскрешает супруга и доказывает, что притязания Сета на царскую власть необоснованы. И Осирис, оставаясь править подземным миром, передаёт трон Гору как своему сыну.
В более поздних мифах Гор становится единоличным небесным правителем: не имея природной функции дождя, он приобретает черты бога Солнца, выдвигающегося на передний план во II-м тысячелетии, и получает свойственный своему небесному имени эпитет: "тот, кто наверху". Гор также называется "божественной душой близнецов": высшим аспектом пары Гор-Сет, которые, отождествив свои функции в период развития близнечных мифов, оба предстают типичными для многих мифологий антропоморфными создателями, противопоставленными друг другу как темный и светлый, добрый и злой (см. архетип Меркурия). Есть астероид Гор, который сегодня ассоциируется для нас прежде всего с борьбой за власть, и может означать восстановление справедливости силой и конечное торжество законов добра.
В связи с образом Сета как громовержца и праобраза царя богов, можно упомянуть о его супруге Нефтиде. Её имя писалось иероглифами, означающими "хозяйка дома (храма) ". Это абстрактное значение, возможно, указывает на некогда значимую роль богини, хотя о ней почти ничего неизвестно, кроме того, что она участвует в воскрешении Осириса вместе с Изидой. Значит, одушевляющей силы небесной богини Изиды, создающей ветер взмахами своих крыльев, было недостаточно? Возможно, Нефтида символизирует здесь конструктивную роль самой материи: её можно сравнить с мёртвой водой, которая в русских сказках предшествует живой, когда речь идёт о воскрешении героя. Мёртвая вода зарубцовывает раны, возвращая телу совершенство, и лишь тогда вступает в силу оживляющий дух. Нефтида плывет в небесной барке ночью, сменяя Изиду, которая появляется на небе днем, она связана с погребальными обрядами и встречает умерших у входа в загробный мир. Она выступает как сатурнианское дополнение, земная тень Изиды, которая в древнем образе небесной богини являет уранические черты. Как жена Сета, Нефтида подобна Гере, жене громовержца Зевса. Астероид Нефтида может символизировать материальную тень духовного творчества, которая хранит душу.
Царь богов распределяет жизненные блага, воздавая каждому согласно его социальным заслугам и молитвам — внешней и внутренней активности. Небесная щедрость главы пантеона соответствовала реальной распределительной роли царя, которому дана вся полнота власти. Так, хорошо известно, что в Месопотамии IV–III тысячелетий до н. э. правитель был и военным вождем, главенствующим над органами общинного самоуправления, и жрецом — хотя в последней функции он отчасти подчинялся им.
С древности и до наших дней царь мыслился посланником небес, проводником божественной воли. Это сформировало единый образ царя-жреца, а в мифах акцентировало царскую роль бога богов. Соединение роли жреца с царской властью было распространено повсеместно: этому находят свидетельства в древней Греции, Италии и Малой Азии. В Восточной, Центральной и Западной Африке вождями были знахари. Тевтонские вожди также выполняли функции великих жрецов. В Китае публичные жертвоприношения совершали сами императоры. Соединение светской и духовной власти подтверждает история Мадагаскара или Центральной Америки[72].
Распределительная функция — основная социальная роль царя. Царь наделял и землёй, о чём говорит латинское и индийское название царя — rex и раджа, родственные русскому слову "резать", а также имя библейского Гада (от gad, gdd: "нарезать, наделять счастьем"): царь нарезал земельные наделы своим подданным. Народ предоставляет царю всё, что ему принадлежит, как верховному судье, и тот организует жизнь подчиненных, планируя её с высоты своего знания и положения, и защищает их: корень в слове "резать" родственен и слову "разить'\ что напоминает о военной роли царя. Иногда он пользуется их помощью: так, Юпитер, как царь богов и покровитель римской государственности, имел при себе совет богов. Но именно от царя зависит благополучие подданных, и в индийской традиции царь вращает колесо дхармы — определяя судьбу мира. В Египте считалось, что фараон устанавливает соразмерность дней и ночей, определяет высоту разлива Нила и плодородие всходов. Он назывался душой (или духом) страны, ее ка.
Так в примитивных племенах африканских народов вождь символизирует не только вершину социальной иерархии, но и всю общину в целом, а кроме того он воплощает племенную территорию и все её богатства. От него зависит плодородие земли, с его физическим и моральным состоянием связана защищенность страны от засухи, голода и болезней. Такой ролью наделяли царя и древние: как жрец, в распоряжение которого предоставлены все божественные силы, он должен был охранить народ от напастей и врагов, обеспечить дождь и изобилие урожая. Но как жрец африканского племени ленду, он частично передавал свои полномочия другим лицам, чтобы небесная вода и другие блага равномерно распределялись по разным частям его царства.
Широта небесного кругозора бога-царя позволяет наилучшим образом распорядиться всеми данными ему возможностями и материальными благами, в соответствии с высшим законом справедливо управляя сотворенным миром. А высшая воля соответствует бесконечному потоку энергии Неба: она предполагает столько добра, чтобы его с избытком хватало на всех. Недаром наше слово "бог" родственно слову "богатство" и восходит к индоевропейскому корню bhag — "наделять" (добром). Характерно, что в древней Месопотамии казна хранилась в храме, который представлял собой также общественный склад.
И в астрологии планета Юпитер считается счастливой, поскольку приносит достаток и изобилие, и значимую социальную роль. Этот образ подтверждает её семитская персонификация в облике бога счастья и удачи Гада, покровителя городов.
Распределительную роль исполняет славянский Дажьбог ("дающий долю") — сын бога Неба Сварога и податель благ, впоследствии отождествляемый с Солнцем. Его сербский собрат Дабог именуется "царь на Земле", в отличие от бога на Небе. Покровительство этого небесного бога Земле и людям проявилось в том, что в "Слове о полку Игореве" русская земля названа внуком Дажьбога. Таким образом, Дажьбог заботится о русичах так же, как Индра — об ариях. Но одновременно они не являются только родовыми богами, а воплощают небесные, космические явления, связывая свой народ с Небом и расширяя понятие своей земли — до всего Космоса.
Астрологически это качество трактуется как экспансия планеты Юпитер, расширяющей горизонты нашего видения мира. Широту натуры мы находим и в тех, кто рождён под знаком Стрельца: они умеют распорядиться жизнью, глядя на неё с высоты своих взглядов и наилучшим образом используя её возможности. Если подходящих возможностей нет, люди с сильным Юпитером формируют их сами, подобно верховному богу планируя и организуя своё бытие. Такая позиция приносит им заслуженную удачу и позволяет много давать другим и много иметь от участия в жизненном взаимодействии, вовлекая в орбиту своих действий всё новые и новые возможности. Их щедрость связана с широтой их мировоззрения и умением приподняться над ситуацией, найдя наиболее радикальное разрешение всех проблем.
ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОСТРАНСТВА — ЧЕТЫРЕ СТИХИИ
Царь богов отражает идею охвата жизни "сверху" — силой небесной, бесконечно-справедливой воли. Громовержец осуществляет связь Неба и Земли, и все мифологическое действо, разворачивающееся после сотворения мира, происходит в едином пространстве этой связи. Так, в шумерской космогонии возникает понятие "ан-ки": "небо-земля", означающее Вселенную как организованное мироздание Юпитера. И мы более широко и объемно, по-юпитериански, представим себе мир, если ощутим, что и наша настоящая жизнь протекает не только на земле (и, конечно, не только в заоблачных небесах!), но в континууме, где разделены и вновь слиты Небо и Земля, духовные и материальные процессы.
Осуществляя связь с Небом, предводитель пантеона раздвигает границы, отведённые Земле и своему народу. Как небесный демиург — или как прогрессивная идея — он начинает повелевать всему миру. Так Гор стал "богом двух горизонтов". И двусторонний лабрис — топор Зевса/Юпитера, восходящий к атрибутике хеттского Тешуба, как и другой символ громовержца — двуглавый орел (впоследствии ставший геральдическим символом Византии и России) — выражает тот же смысл широты охвата.
Щедрый предводитель богов часто связывается и со всеми четырьмя сторонами света, на которые простирается его власть и которым он несёт волю небес. У Гора четыре сына, которые называются столпами мира. Подобно этому, в мифологии индейцев майя небо покоится на четырёх столпах. Мардуку в битве с Тиамат помогают четыре ветра: образ четырёх ветров в мифологии — более вещественное выражение идеи четырёх сторон света. Он предстает четырехглазым и четырехухим (глаза и уши для шумеров — символы божественной власти).
У североамериканских индейцев, как и у греков, ветра тоже четыре, и каждый имеет свой собственный характер (южный ленив, северный могуч и т. д.) Во дворце ацтекского громовержца Тлалока четыре кувшина с дождем. Китайское верховное небесное божество и бог центра Хуан-ди четырёхлик, что помогает ему управлять сразу всей Поднебесной. Его имя, подобно именам Зевса и Юпитера, переводится как "блестящий, испускающий свет".
Хуан-ди — бог грома, зачатый от луча молнии: родившись, он сразу заговорил. Так его образ живописует мелькнувшая молния, вслед за которой слышатся раскаты грома. Одновременно он связан с землёй, расчищая горные склоны для посевов, поэтому соотносится с жёлтым цветом и планетой Сатурн (как уже говорилось, планету Юпитер представляет бог Времени Тай-суй: в Китае существует перестановка этих образов относительно индоевропейского мышления. Главой выступает Сатурн, как планета, значимая для знака Весов, соответствующего китайскому национальному духу: Сатурн в Весах экзальтируется). Но именно Хуан-ди является помощником людей и проводником небесной воли на Землю.
В славянской мифологии носителем божьей воли выступает Стрибог, имя которого по одной из гипотез происходит от "стрый" — "дядя по отцу", а по другой — от слова со значением "звезда". Четыре ветра названы в "Слове о полку Игореве" его внуками. Проливающий дождь на Землю славянский громовержец Перун, как и балтийский Перкунас, также связываются с четырьмя сторонами света, что соотносится и с названием четверга (прежде — Перундень). Охватывая всё пространство и всё время, Перун и Перкунас имеют несколько географических и сезонных ипостасей. Про них говорится: "Перун есть мног" и "Перкунасов четверо — восточный, западный, южный и северный" или даже семеро — по числу дней недели. Такая многоплановость Юпитера иллюстрирует мутабельность знака Стрельца, по-разному ведущего себя в разных условиях, но способного охватить своей динамикой все стороны жизни. Крест с четырьмя сторонами был символом скандинавского Фрейра, имеющего с Перуном, вероятно, косвенную этимологическую связь.
Как число главы богов, число четыре описывает организацию мира и здание Вселенной. И юпитерианский образ четырёх сторон света нашел своё отражение в принципах построения древних городов. Города некогда стали — и до сих пор остаются — средоточием общественной жизни людей, поэтому они всегда пользовались особым покровительством бога-царя. Устроенный мир главы пантеона, распределяющего между другими богами социальные функции, был подобен городу. И древние мыслили город как микровселенную — всецело посвящённую главному божеству и копирующую божественный мир. Образ города для древних носил сакральный юпитерианский смысл связи Неба и Земли. "Связь земли и неба город, и мы живем в нем", — начертано в шумерской таблице[73]. В этой, древнейшей из дошедших до нас, письменной мифологии боги живут не в небе, а в городах (это тем более удивительно, что они одновременно являются небесными телами!). Город, как организованное мироздание, представляет собой главную арену деятельности богов как астральных сил и помощников человека.
Поэтому города, и в особенности столицы, строились в виде прямоугольника или квадрата с крестообразно пересекающимися главными улицами или окружности с крестом посередине, что символизировало охват четырёх направлений. Квадратны Вавилон, столица ацтеков Теночтитлан и многие города средневекового Китая; окружностями были древний Багдад и утопический "город Солнца" Кампанеллы. У этрусков при закладке города жрец исполнял ритуал, намечая по земле крест, ориентированный по сторонам света[74]. И в Египте, и в Китае иероглиф "город" представляет из себя крестообразный знак.
Подобие земного небесному гарантировало древним милость царя-громовержца: его участие в их жизни и справедливое правление подчиненных ему земных царей. Потом эта роль перешла к закону: и если сегодня обществом правят законы, отражающие гармонию небес, то и цари-правители, будучи всего только проводниками общественной воли, являют небесное милосердие и доброту.
* * *
Четыре стороны света соотносятся в мифологии с понятием четырех стихий — четырёх первоначал, из которых был создан мир. Это мифологическое представление есть в средневековой алхимии, утверждающей, что искомый философский камень содержит в себе четыре элемента и потому по своему строению подобен Космосу. Астрология связала стихии с четырьмя характерами: самое древнее понятие о которых мы находим в образах четырёх ветров, а более близкое нам — в представлении о четырех темпераментах, которое было выведено Кантом из средневекового образа стихий. Холерический темперамент соответствует стихии огня; сангвинический описывает качества воздуха; флегматический — воды, а меланхолический — земли. Стихии отражают те противоположности, которые мы можем выделить в единой целостности мира, подобно тому, как темпераменты — разные качества, которые описывают общие законы психологического поведения людей.
Тот же образ стихий в несколько измененном виде отражается в юнгианских представлениях о четырех функциях: чувстве (вода), интуиции (огонь), ощущении (земля) и мышлении (воздух), которые легли в основу соционики — психологической науки о моделях поведения людей в обществе. Описывая 16 психологических типов (4 x 4), соционика не достигает мировоззренческих вершин астрологии: в её системе не хватает троичного, вертикального компонента, который ведет нас в высоты Духа и обнажает глубину невыявленных ресурсов. Но для определения горизонталей человеческих взаимоотношений и решения культурно-социологических проблем, которые тоже входят в ведение царя богов, эта модель оказывается вполне рабочей.
Проливая на землю небесные воды дождя и обеспечивая земное плодородие, гоняя по воздуху тучи и зажигая молнией огонь деревьев, Громовержец повелевает всеми четырьмя стихиями, которые мыслятся основой его земного творения. Он охватывает творение целиком, и в этом его власть царя. Верховный повелитель правит четырьмя первоначалами, которые уже успели раскрыть свои качества в образах богов первых четырёх архетипов. Единое жизненное начало вселенской души воплотилось в архетипе воды и образах морских богов. Мировое творчество и духовное начало мысли проявила воздушная стихия богов Неба. Материальный результат этого творчества зафиксировала стихия земли, качества которой раскрыли божества Земли, Времени и Судьбы. И, наконец, внутреннюю активность того, кто способен подытожить творение и повелевать созданным миром, отразила стихия огня и архетип Бога-Царя — громовержца, посылающего стрелы-молнии и небесным огнём достающего до земли.
Пользование огнём создало полноту человеческого образа, утвердив его независимость от природы. Потому эта стихия символизирует эволюцию человека. Здесь можно вспомнить миф о Прометее, укравшем с Неба огонь, чтобы дать людям перспективу развития. На учении о четырёх стихиях, из которых высшей является огонь, построен зороастризм. Его пророк Заратуштра выступает в юпитерианской роли посредника между небесным богом Ахурамаздой и людьми, а также учредителя социальной структуры общества. Ахурамазда создал Заратуштру как своего земного заместителя, чтобы в мировой борьбе добра и зла на Земле победило добро. Он скрыл его в стволе дерева жизни и дал ему небесное откровение "Авесты", и Заратуштра соединил эти две стороны бытия: земную и небесную — воплотив в своём человеческом образе активную позицию исполнителя высшего закона.
Мы находим эти черты стремления к добру и высоким идеям в людях знака Стрельца. Они активно участвуют в жизни общества, и когда требуется принять на себя ответственность, не колеблясь, берут себе главные роли. Будучи романтиками, они следуют морали и уверены в действии так, словно всегда являются проводниками воли добра. Это небесный идеал снабжает их неисчерпаемой энергией, которая служит источником их энтузиазма и оптимизма. Понятие энтузиазма, обозначающее личное воодушевление по общественному поводу, ведёт начало от слова "Бог" (греческое "theos"). А слово "оптимизм" происходит от "optimus": "лучший", что может напомнить образ царя как достойнейшего из людей и богов — организующего для нас самую лучшую жизнь, на которую мы можем рассчитывать, вырвавшись из-под гнета ограничений Сатурна в мир широких возможностей Юпитера.
Образ четырех стихий говорит о том, что Юпитер является организатором не только внешнего мира, но и внутреннего пространства. Согласно пифагорейцам, которые лояльно почитали Зевса как высшее божество, соотнося его с четырьмя сезонами года и четырьмя возрастами человека, — он связывает части в единое целое. Поэтому Юпитер связан с целостным пониманием фактических явлений мира Сатурна, откровений Урана и снов Нептуна. Зевс нередко посылает сны, и чаще всего царям, как своим непосредственным подопечным. Так, он назначил царем Ксенофона, явившись ему во сне. Ему был посвящен оракул в Додоне. Вавилонский бог-громовик Адад также был божеством оракулов и предсказаний.
Как и Нептун, Юпитер дает прикосновение к целостности явления, но не к тому невыразимому, что покоится за гранью бытия, а к его динамической функции в мире. В отличие от тайн, которые хранят морские боги, гадание по символам и снам, которому покровительствует царь богов, является формой социального анализа ситуации "сверху". Астрологи нередко связывают Юпитер с интуицией (мы можем найти эту идею у Сенара) — хотя в астрологической системе это планета круга разума, и чтобы не запутаться, правильнее сказать, что Юпитер приносит объективное знание, не вызывающее сомнений (в отличие от Нептуна, размывающего грани и образы ведомого). Имея власть над четырьмя измерениями реальности, Юпитер связывает сферы подсознания и абстрактной мысли. Именно поэтому он является покровителем религии и создает широту взгляда на мир.
Юпитер, как и Уран, отрывает человека от земли. Только если Уран символизирует движение по вертикали, то Юпитер — по горизонтали. Уран — это полет, Юпитер — путешествие. И говоря о четырёх сторонах света, можно добавить, что римский Юпитер был покровителем путешественников. Он и сам часто ходил по Земле, желая убедиться в том, насколько люди гостеприимны. Он испытывал, насколько широки их кругозор и душа, чтобы вместить в себя не только своё, но и то, что выходит за привычные границы.
Планета Юпитер продолжает эту политику и по сей день. В астрологии путешествия и тяга к дальним странам, также как философия и религия, составляют сферу IX-ro дома, которым управляет Юпитер. С помощью высших материй эта планета стремится расширить рамки деятельности человека от удовлетворения своих потребностей до общественных нужд, переведя сатурнианскую проблему выживания на более высокий уровень. Сатурн живёт лишь тем, чем он непосредственно владеет; своей родной землёй — Юпитер же охватывает своим влиянием чужую территорию дальних стран, которая, казалось бы, ему не принадлежит. Сатурну приносит благо свой труд, Юпитеру — знание о реальности, более широкой, чем его собственная. Планета путешествий связана с мировоззрением людей, с их идеями, которые возвышаются над обыденностью бытия и перекраивают карту реальности, верша историей и прогрессом.
В современном мире понятие о пространстве сложнее, чем древний образ четырех сторон света. Из математики мы знаем о бесконечно-мерных пространствах, а в них существуют множества, которые и сами имеют характеристику бесконечности и неопределимости. Но и в математике, как в мире, пространство описывается через объекты, связанные между собой определенным расстоянием: это составляет юпитерианскую организацию пространства, через которую мы можем его определить и как-то постичь. Земные или психологические процессы можно сопоставить математическим функциям: и те, и другие могут быть непрерывны или иметь разрыв (из причины непосредственно не вытекает следствие, на чем строится, например, философия буддизма).
Понятия мифологемы Юпитера подразумевают, что и внутренние области души имеют некую структуру, которой правит царь богов: аналогичную внешней, где есть города и отношения между странами. Там тоже есть объекты (архетипы, символы, образы, вибрации, энергии), которые нам калится близкими между собой или далекими. Быть может, это соответствует тому, почему одни люди сходятся во внешнем мире на социальном плане, другие нет? Организацию внутренней структуры описывает религия, и в этом она сходится с наукой: не случайно Юпитер правит и тем, и другим. Эти виды знания разделены сейчас, но в общечеловеческом плане они составляют единый взгляд на мир — характерный для рода людей и отличающий нашу форму жизни. Наше мировоззрение, научное и абстрактное, философское или религиозное строится по тем же законам, которые находят свое отражение в организации внешнего мира. В астрологии все это один, юпитерианский архетип — и это говорит о возможностях создания новых, более глобальных картин мира в современном мире.
И не случайно, говоря об изначальном сходстве науки и древней магии, описывающих одни и те же законы устройства мира, мифолог Фрэзер использует архетипические символы Юпитера — образы горы и города:
"Как магия, так и наука открывают перед тем, кто знает причины вещей и может прикоснуться к тайным пружинам, приводящим в движение огромный и сложный механизм природы, перспективы, кажущиеся безграничными… Через пустыню разочарований в настоящем они манят усталого исследователя вперед к бесконечным свершениям в будущем. Магия и наука как бы подымают человека на вершину высокой-высокой горы, где за густыми туманами возникает видение небесного града, далекого, но сияющего неземным великолепием, утопающего в свете мечты."[75]
Но чтобы так видеть мир, для современного мышления существует преграда. Чтобы преодолеть её, следует понять, что она есть и как она сформировалась. Мы уже затрагивали эту тему в вводной статье, говоря об архетипе Сатурна, сузившем восприятие человека и сфокусировавшем его на том, что оказалось полезным для выживания. Образом жизни, сориентированным на материальный труд, люди отсекли от себя часть мира, и идеологически-религиозный архетип Юпитера был призван вновь расширить их горизонты. Но он сложился уже на основе практического мировоззрения Сатурна, потому не мог вернуть человеку свободу мысли как его природную, водолейскую данность. С самого начала он предполагал преодоление законов материи, в зависимость от которых поставило себя мышление первобытных людей, взявших в руки палку, а затем ставших обрабатывать ею землю. Разум Юпитера предполагает отрыв от материи, но на основе её самой: и её отрицание — но именно в её узких, постигнутых и освоенных, близких людям границах. Эго иллюстрирует человеческая история.
Полет Урана совершается в пустом пространстве, Юпитер путешествует по обжитой земле Сатурна. Это тормозит его движение, но уже дает нам возможность его зафиксировать. Мы мало что можем сказать о водолейских миграциях древнейших людей, заселявших прежде пустынные территории, по которым не ступала нога человека. Зато нам известны маршруты путешествий индоевропейцев, которых экспансия Юпитера устремила покорять чужие страны с первозданно-земледельческой сатурнианской ориентацией.
Смена архетипа Сатурна на архетип Юпитера, представленный в мифологии образом царя богов, обозначила переход от родовой организации к идеологической, которая до сих пор является господствующей моделью социума. За сменой родового строя на общественный можно проследить историю борьбы более подвижных и экспансивных индоевропейцев с неарийскими раннеземледельческими племенами на территории освоенного мира. Как мы уже говорили, согласно археологическим памятникам, индоевропейцы отличались от своих предшественников более организованной и рациональной, и одновременно более схематичной культурой. Они использовали более простые и однообразные символы и даже изобрели штампы, в то время как первым земледельцам были свойственны сложные и несимметричные орнаменты и более конкретные природные образы. Это соответствует тому, что планету Юпитер, глядящую на мир с единой вершины идеи, характеризует более упрощённая логика по сравнению с сатурнианским многообразием находимых в природе определений.
Эта борьба кончилась господством индоевропейцев. И сейчас в мире доминирует двоичная логика, построенная на борьбе черного и белого, своего и чужого. С точки зрения художественной культуры прежние оседлые земледельцы стояли выше своих преемников, их непосредственно-чувственный взгляд на мир был полнее. Но разум индоевропейцев был динамичнее. Хорошо это или плохо, мы получили в наследство юпитерианское мировоззрение: более обобщённое и более абстрактное, навязывающее нам универсальные штампы восприятия того, что по сути обладает своей неповторимой уникальностью. И сейчас, обладая его широтой, нам хочется дополнить его прежними достижениями — как царь богов наследует все функции своих предшественников, и не только формально. Юпитер действительно является для нас творцом нашего мира: он возобновляет творение в сознании каждого человека, и в этом — широта возможностей нашего разума.
Постараемся же преодолеть упрощённую логику Юпитера и вернуться к непосредственному восприятию природных мистерий мира, используя преимущества нашего современного сознания.
НЕБЕСНАЯ БИТВА ГРОЗЫ
Понять величие образа Громовержца и его роль в мифологии нельзя, не ощутив дыхание, грозы. Гроза — самое мощное по воздействию на человека явление природы. Именно потому гроза мыслилась творческим актом связи Неба и Земли, соединением стихий, подобным сакральному действу сотворения мира, а громовержец — не только щедрым дарителем влаги, но и царём богов. Грозная мистерия, грозовых разрядов, предшествующая ливню, говорила о том, как не просто дождю пролиться на землю после засухи: это грандиозный процесс, страшащий человека и долгое время непонятный ему. Вот возникает тяжелая духота — "парит", затем небо хмурится, и его начинают полосовать молнии, сверкая всё ближе и приобретая всё более длинный и угрожающий вид. Далёкие громыхания грома становятся оглушительными — и наконец напряжение грозы внезапно разрешается в ливень, за несколько часов кардинально меняющий всю картину пейзажа.
Потрясающее действо грозы подобно битве неведомых человеку сил, победе дождя над засухой. И глава небесного пантеона предстал могучим полководцем, оружием которого служат боевой гром-топор и стрелы-молнии. Стрелы и топор — атрибуты Зевса, Мардука, Юпитера и других громовержцев. Финский громовик Укко носит рубаху из грозовых туч, машет мечом-молнией, высекает в ночи огонь звёзд и натягивает лук радуги. В его честь назван астероид Ukko (который может обозначать атмосферные природные явления и связь человека с миром природы и Космоса). Этрусский Тин держит в руке три пучка стрел. У майя бог дождя носит имя Чак, что значит топор. В ассирийской письменности понятие "бог" выражалось знаком "топор".
Важность топора и стрел, которые при описании громовержцев несомненно обращают на себя внимание, напоминают о каменном веке, когда каменные топоры и наконечники стрел были главными орудием и оружием человека. Каменный топор — атрибут вьетнамского громовика Тхэн Сэта. Даже название топора Юпитера —"лабрис" — возвращает нас к значению "камень" (ему родственны слова "лабиринт" и "Лавра") — и к образу каменного топора. Оно напоминает о том, что некогда Юпитеру поклонялись в образе камня. В Африке громовержца Шанго называли также Дшкута, метатель камней. По преданию, именно он бросал с неба каменные топоры, которые люди иногда находили в земле и хранили как священные талисманы, оберегающие их от злых сил.
Гром грозы, подобный грохоту сталкивающихся между собой камней, и ассоциация с каменными орудиями породили индоевропейское имя громовержца. Имя верховного бога наших предков связано со словом perqunt, означающим "камень, скала". Оно возвращает нас к образам предыдущей мифологемы: священного камня, как центра Вселенной, или торчащей из воды скалы, как первоосновы твердой земли. От этого корня происходят имена славянского Перуна; балтийского громовика Перкунаса в облике гневного мужчины с вьющейся чёрной бородой; хеттского грозного воина Пирвы; фракийского громовержца Перкона; индийского Парджаньи ("грозовая туча"), иногда отождествляемого с Индрой; иранского Пейрумуна; албанского Перэнди; кельтского Перкунии; скандинавской матери громовержца Тора Фьёргун и даже христианского Петра. На небо этот древний корень попал в виде астероида, названного именем славянского громовержца Перуна (и символизирующего грозную власть общественных установлений, краеугольный камень своего мировоззрения и битву за идеи).
В индоевропейском мифе природная мистерия грозы предстает как битва громовержца с его противником за стада коров — так воображение многих народов видело набухшие от влаги тучи. Образ коровы, как и тучи, связан с будущим изобилием, которого просили у дождя земледельцы всех стран мира. Например, финны так обращались к старику Укко, громыхающему в небесах:
Укко, правящий облачной страной
И пасущий облачных ягнят,
Ниспошли нам дождь с неба,
Заставь капать мёд с облаков,
Дай подняться хлебным колосьям
И тихо шуметь в твоем изобилии.
В индоевропейском мифе противник громовержца, часто подземный змей, похищает стада коров и прячет их в низменном месте, под скалой. Завладев силами плодородия, он не даёт жизненной влаге — молоку небесных коров — пролиться на землю. Громовержец вступает в схватку с противником. Небесный огонь молнии, ударяясь о камень, за которым спрятаны стада, разбивает скалу. И бог грозы выводит коров из пещеры подземного бога на свет, возвращая силы плодородия своей земле. Одолевая врага жизни и побеждая силы змея, сковывающие тучи, обильные влагой, громовержец освобождает воды дождя и поит засохшую почву. Древнее имя противника громовержца связано с корнем wel, от которого происходят имена индийского змея Вритры — с ним сражается Индра — или славянского Велеса, противопоставленного Перуну.
В сюжете этого мифа обыгрывается значение имени громовержца — камень. И происхождение его имени не забывалось долгое время. На Руси существовало предание, будто из камня, который держал в руке идол Перуна, вылетали во время грозы огненные искры. А в других индоевропейских сказаниях молнии — это искры, возникающие во время столкновения небесных скал-туч. Подобные поверья есть и у индейцев, которые утверждают, что молния, ударяя в землю, разбрасывает во все стороны громовые камни: кремни, которыми люди потом пользуются для высекания искры. Здесь, как и в мифологическом образе дождя, мы видим юпитерианскую идею подарка свыше и использования людьми того опыта, что дал им царь богов во время небесной мистерии.
Слою "скала" было столь характерным для описания громовержца ещё и потому, что сочетает в себе ассоциативную связь грома и грохота камней со значением вершины: ведь именно в возвышенные места ударяет молния. Так идол славянского главы пантеона и военного предводителя богов Перуна, метавшего во врагов стрелы-молнии, в честь него названные перунами, стоял на холме, в то время как Велесу поклонялись в долине. С возвышенностями связывался и балтийский Перкунас, и хетте кий бог царской дружины громовержец Пирва, священным животным которого, так же, как и Зевса, был орёл — традиционный символ царской власти. Зевс, как известно, жил на горе Олимп. В Сербии есть гора, названная именем громовика Дабога. Каменный конус был символом семитского громовержца Ваала в Ханаане. Культы, связанные с горой, большую роль играли в древней Месопотамии.
Горы часто считались жилищем громовержца отчасти и потому, что они конденсируют облака, и там дожди идут даже тогда, когда они не идут в долинах (в этом смысле авторов этой книги поразили горы в окрестностях Самарканда, где летом каждый день около пяти часов вечера идет сильнейший ливень, в то время как в самом Самарканде дождя не бывает по нескольку лет). В древности, когда климат был более засушливым и влаги, орошающей посевы земледельцев, порой не хватало, горы, в которых дожди часто шли "впустую", оказывались отмечены как бы особой милостью верховного бога. И как возвышающийся над землёй громовержец охватывает четыре направления, так от горы — которая служит бесспорным ориентиром в пространстве — иногда ведут начало понятия четырёх сторон света и образы четырех ветров. Эта логика сохранилась в родстве аккадских слов shadu ("гора, возвышенность" и "восточный ветер, восток"), shut ("южный ветер, юг) и shet ("северный ветер, север"); а также арабских dabr ("гора"), dabir ("запад") и dabur ("западный ветер"); или qiblat ("юг"), qablat ("запад") и qabal ("вершина холма, гора")[76].
На вершинах гор, куда залетают лишь орлы, обитал ацтекский бог грома и дождя, повелитель растений Тлалок, а взбираться ему туда помогал его посох с молниями. Другим его жилищем был дворец над Мексиканским заливом, где образуются облака, и в нём стояло четыре кувшина — по числу сторон света; самого Тлалока иногда тоже изображали в виде кувшина с дождём. Подобный кувшин с дождем держит бог кондов Пидзу Пенну, который также просеивает дождь через сито, что связывает дождь с образом урожая. В Восточной Африке посылателем дождя считался дух старого вождя, живущий на облачной вершине горы. У осетин богом дождя был покровитель гор — Хохы-Дудар.
В Бенгалии бог дождя носил имя Маранг-Буру, "большая гора" и отождествлялся с одной из самых высоких гор. Перед началом дождей на эту гору шли женщины с распущенными волосами — повсеместным символом дождя — и приносили горе дары, призывая божество послать дождь на нивы до тех пор, пока на горизонте не показывалось облако. О подобном ритуале у греков вспоминает Петроний Арбитр: "В прежние времена женщины всходили на горы в длинных одеждах, с босыми ногами, распущенными волосами и чистым духом, прося у Юпитера влаги, и если начинался дождь, он лил потоками, и они возвращались домой, вымокшие как крысы. "
Древние обожествляли не только дождь, но все грозовые явления. Если от щедрости дождя зависел урожай, то огонь молнии зажигал деревья и становился первым источником тепла костров. А потому бог грозы с высоких небес во все времена приносил людям благо. Любовь бога грозы к вершинам подтверждало и то, что именно в раскидистые одинокие деревья, расположенные на возвышенных местах, обычно попадала молния, зажигая их и являя людям собственную стихию громовержца — земной огонь, зажженный от небесного электричества. Так возникали культы деревьев, связанные со многими громовержцами.
Индоевропейское имя громовержца (perqunos) сравнивают с индоевропейским названием дуба (perquus).
Перун, в честь которого названо много возвышенностей и гор, связан с дубом и дубовыми рощами. Зевс в Додоне тоже почитался в виде дуба, корни которого омывал ручей. Слушая шелест листьев дуба, а потом звук ударов по дереву деревянным прутом — имитирующий попадание в дерево молнии — жрецы делали предсказания. От звука удара о дерево происходит и само название Подоны. и в честь этого места и его дуба-оракула даже назван астероид. Перкунас в литовском фольклоре молнией раскалывает дуб, в котором прячется чёрт — или под которым находится змеиное гнездо его врага. Индийский Парджанья, защищая людей и наводя ужас, орошает оба мира из своей колесницы, полной воды, и громом поражает демонов и деревья. На возвышенных местах, где росли деревья, почитали римского Юпитера и семитского громовержца Балу/Ваала — скачущего на облаке богатыря, поражающего землю молнией-копьём.
На дерево подвешивали жертвы кельтскому военному богу Эзусу, которого барельеф изображает с топором, замахивающимся на дерево. Этот облик и его имя, которое интерпретируют как "бог-господин" и как "добрый бог", выдаёт в нём громовержца. Друиды отождествляли Эзуса с нижней веткой дуба, символизирующей первый побег жизни, но считали его не просто духом дерева, а духовным символом невидимого и скрытого[77]. (Эго возвращает нас к образу снов и предсказаний, характерных для Зевса и Юпитера: чья организация мироздания позволяет охватить мир целиком и в этом смысле познать его).
Небо ближе всего высокому дереву и горе. И до сих пор все астрологические понятия планеты Юпитер — такие, как авторитет и роль начальника, общественное положение и управление, известность и слава, — связаны в нашем сознании с возвышением. Как царь является лучшим и достойнейшим из людей и богов, так и вершина горы ассоциируется с превосходством, восхвалением и славой. Это отражает и язык. Русское "вершина" одновременно значит "высшее достижение". А от слова "гора" происходит слово "гордый" — что является позитивным качеством характера Стрельца, более достойным, чем также присущие ему честолюбие и бахвальство.
Родственны арабские слова far' ("гора") и fr‘ ("высокий, возвышенный" и "превосходить"); z.ahr ("вершина горы") и z.hr ("брать верх"); t.ur ("гора") и tr’ ("превозносить, славить"). Арабское magd означает "возвышенность, плато" и "слава, знатность", a mgd несет стрельцовское значение "восхвалять" и "щедро одаривать". В Китае гора символизирует величие и великодушие императора.
С восхождением на гору ассоциируется также обретение истины и контакт человека с Богом, делающий его проводником божьей воли для других людей: отчего гора на иконе Троицы является символом Святого Духа. Образ дерева тоже связан со взглядом на мироздание сверху: до сих пор, схематически изображая развитие мира, мы рисуем подобие дерева. Через образ дерева пытаются изобразить мир и дети.
* * *
Кроме того, что имена громовержцев могут быть связаны со смыслом "ясное небо" и "скала", они часто звукоподражательны. Таково изначально имя германского Тора/ Донора ("гром"), которым в немецком языке назван четверг, у многих народов связываемый с Юпитером (Donnerstag: здесь можно вспомнить наше "после дождичка в четверг", явно некогда связанное с Перуном). Тор — рыжебородый богатырь, защищающий своих (земной мир Мидгард и небесный Асгард) от чужих (великанов ётунов). Его недюжинная сила отражена в именах его сыновей: Моди ("смелый") и Магни ("великий"). Атрибутом его является чудесный молот Мьёлльнир, возвращающийся к своему владельцу как бумеранг — подобно тому, как эхом возвращается к нам громыхание раскатов грома. Он борется с мировым змеем Ёрмунгандом, и, подобно Юпитеру, связан с культом дуба и мировым деревом. Есть астероид Donor, который может символизировать грозу — а также могучего, но простоватого богатыря.
Звукоподражательные имена носят родственный Тору финский бог грома и покровитель сражений Таара/Гоора, местом рождения которого почиталась роща на горе, где ему и поклонялись; общеугрский Торум; хеттский Тару, кельтский бородатый силач Таранис, держащий в руке символ небосвода — колесо — и попирающий змея. Астероид Taranis несет типичное для громовержца значение справедливого гнева.
Образ громовержца присутствует практически во всех мифологиях, и мы находим его главой пантеона как хурритского Тешуба, организующего богов настоящего; скифского бога-отца Папая, и родственного ему арийского верховного громовержца Богая. Освобождая влагу туч в битве грома и молнии и посылая почве плодородный дождь, царь богов исполняет свою роль проводника высшей воли Неба: он распространяет динамику первичных энергий Урана в скованную материю Сатурна и утверждает этим щедрость Неба на Земле.
Христианским примером Юпитера как главы является образ апостола Петра. По имени будучи прямым родственником громовержцев, он тоже связан с образом возвышения и камня: Пётр — главный среди апостолов, камень, на котором базируется социальный институт церкви. Святому Петру посвящён главный храм католической церкви Ватикана. Случайно или нет имя предводителя апостолов совпало с именами громовержцев? Нельзя поручиться, что христианская традиция, даже в самом своём истоке, стремилась опереться на привычную мифологию, — хотя римляне продолжали поклоняться Юпитеру до самого момента официального введения христианства. Но архетипические образы настолько вросли в сознание человечества, что неожиданно всплывают на поверхность там, где, казалось бы, никто не ожидал их увидеть.
Подобно главе пантеона, Пётр — хранитель закона и проводник традиционного учения: он — учитель своего народа, в отличие от Павла, "апостола язычников". Зевс и другие цари языческих богов, как изначальные основатели общественной культуры, особо покровительствовали городам — и когда Пётр, предупреждённый об опасности, хочет покинуть свой город, ему встречается Христос, побуждающий его вернуться обратно. Распятие Петра вниз головой символизирует распространение воли с небес на землю: нисходящее движение духа, соответствующее стрельцовской роли священника-проводника. И даже сам образ камня, на котором Христос решил утвердить свою церковь, близок недосягаемому со своей земной позиции, всегда уверенному в себе Стрельцу — знаку огненной энергии духа, который трансформирует её в человеческую мысль. И потому Пётр, проявляя черты юпитерианского архетипа в современном виде, не случайно продолжает пра-индоевропейский образ священника-царя, утвердившего противопоставление своего и чужого и возглавившего борьбу добра со злом.
РАЗВИТИЕ МОРАЛИ И РЕЛИГИИ
Образ громовержца предполагает жизненный динамизм, который предстаёт перед нами как борьба противоположных начал — битва Индры с Вритрой, Перуна с Велесом. Изначально это только взаимодействие полярных сил природы во время грозы, основанное на образе борьбы своего и чужого народов. В небесных битвах громовержца отражаются земные сражения. Исторический аспект этих битв — оседлых народов-землевладельцев и кочевников: борьба "своих" и "чужих", которая в мифологии стала мыслиться как борьба добра со злом. Сначала свои олицетворяли добро, чужие — зло. Но впоследствии сражение громовержца со змеем приобретает более широкий религиозный смысл.
Внутренняя активность огненной планеты Юпитер, символизирующей бога богов, возвышает человека над тупиками судьбы, над конечностью ресурсов, над злом времени и смерти. Влияние Неба посылает силы преодолеть ограничения земли. Закон предопределения Сатурна не оставляет человеку выбора, он просто констатирует "так есть", и тем снимает с него ответственность за совершившееся. Но становясь более свободным по отношению к окружающему миру, человек понимает, что он может исполнять или не исполнять предначертание прошлого. В борьбе он может победить или потерпеть поражение. Колебание выбора между двумя жизненно важными возможностями закрепляет возникшее понятие "добра" и "зла", переводя его из сферы материи в сферу идеи. И в юпитерианской мифологеме впервые, появляется моральное понятие закона, как воплощения справедливости и добра.
Астрологически, Юпитер в своей экспансии лишён ответственности Сатурна (Юпитер в Козероге в падении).
Он охватывает мироздание в общем, не размениваясь на частности. И чем выше по общественной лестнице подымаются люди, тем меньше им доступен контроль над конкретикой жизни. Поскольку человек, имеющий очень много возможностей и связей, не может охватить всего и неизбежно упускает из виду часть того, что общество предоставляет в его ведение, крайне важной становится объективная оценка ситуации. Способность выбрать главное, закрыв глаза на второстепенное, и даёт планета Юпитер. Сильная позиция этой планеты отличает начальников и популярных людей не случайно: просчёты людей с хорошим Юпитером дадут меньше отклонений от правильной линии.
Переход сознания из мифологемы Сатурна в мифологему Юпитера иллюстрирует праздник "великого жертвоприношения", описанный Фрэзером[78]. Раз в 12 лет, когда Юпитер проходил по знаку Рака (своеобразное подтверждение экзальтации Юпитера в этом знаке!), царь индийского города Каликуты должен был одержать победу в сражении. Время проведения праздника зависело от положения на небе Юпитера. Если он не мог это сделать, его приносили в жертву — но всё же у него была возможность выбора, а у его народа при любом исходе оставалась уверенность, что им правит сильнейший и достойнейший человек из племени, готовый отдать за него свою жизнь. Победу или поражение царя народ воспринимал как небесный знак. Постепенно смерть царя перестает быть утилитарной необходимостью: когда народ может обеспечить своё выживание, ему нужен не столько сильный, сколько опытный царь (и сегодня аналогичные ритуалы смены правителя, отражающие динамику планеты Юпитер — это президентские выборы).
Постепенно жертвоприношение, возникшее в мире ограничений скупого Сатурна, начинает наделяться высшим, юпитерианским смыслом: что закрепляет основы социальной морали, которая становится неотъемлемой частью религии. Мы можем видеть это на примере шумерского обряда, который сопутствовал новогоднему празднику: он может напомнить нам сатурналии, однако носит уже не характер утилитарного жертвоприношения, а целиком и полностью является религиозным ритуалом[79]. В течение нескольких дней царь не допускался в храм. Потом, босиком и в одной тунике, он входил туда и представал "пред лицом Мардука", а верховный жрец отбирал у него все атрибуты царской власти, давал пощечину и таскал за уши. Царь же повергался ниц перед богом и жрецом и заверял их, что не совершал в минувший год ритуальных грехов, не пренебрегал священным городом Вавилоном и не причинял вреда своим согражданам. Если на глазах у царя показывались слезы, это предвещало обильное половодье и урожай в наступающем году. Этот обряд, который можно трактовать как очищение правителя, а значит и подвластной ему страны от прегрешений, заменил более древний обычай принесения в жертву старого царя, неспособного обеспечить стране плодородие путем священного брака.
В примитивных племенах в ритуалах введения в должность вождя к нему предъявлялись требования, чтобы он любил соплеменников, всегда делился с ними тем, что имеет, был щедрым и великодушным, не проявлял мстительности и особого пристрастия к своим родственникам — все это те юпитерианские качества, которые мы и сегодня хотели бы видеть в нашем руководстве. В этих церемониях будущего вождя нередко оскорбляли, и каждый мог выразить ему свои претензии. Ему указывали на его общечеловеческие недостатки, которые ему надлежало преодолеть, вступая в новую роль. Он же должен был смиренно принять то, что ему посылается, и развитие в нем терпим мости, возможность испытать на себе, что значит быть внизу иерархии, перед тем, как оказаться на её вершине, учило его лучше относиться к своим подданным и действительно соответствовать ожидаемому идеалу[80]. Так сатурнианскую материальную жертву замещала жертва моральная.
Мифологема Юпитера связана с развитием абстрактной мысли — и религии в современном, морально-законодательном понимании этого слова. Некогда религиозный ритуал возник с сатурнианской целью выживания: так охотники репетировали свои совместные действия, чтобы правильно настроиться на удачу. Но потом общий для племени, религиозный взгляд на мир стал помогать отдельному члену общины расширить представления о законах жизни и том, каково должно быть поведение людей. И тогда религия вышла за рамки проблемы выживания, а прежде утилитарно-практические действия жрецов оформились в символические ритуалы. Возникло понятие молитвы — уже не просто просьбы, но священнодействия. В отличие от жертвоприношения, которое призвано пассивно поддержать существующий порядок, молитва связана с внутренней активностью человека: она наделяет его свободой воли, что и предполагает трансформацию хода событий в пользу просящего.
Так у шумеров юпитерианское понятие успеха и удачи напрямую связывалось с образом личного бога, к которому человек непосредственно обращался за помощью, — а тот уже склонял небеса исполнить его пожелания (в образе такого бога ярко видна юпитерианская роль посредника между Небом и Землей).
Появление столь активного религиозного сознания можно датировать уже раннеземледельческими временами, когда в VIII–VII тысячелетии до н. э. возникли храмы. Храм, как и город, — образ организации пространства и типичный символ Юпитера. Возникновение дома-храма может указать на тот факт, что и внутреннее пространство души стало организовано собственно человеческим, культурным и внеприродным образом. К этому времени можно отнести рожденную мифологическим сознанием мысль, что первейший долг человека — помнить о богах. Эта идея ярче всего проявлена в мифах о сотворении людей (шумерском, индейском и др.), где боги и создают людей именно для того, чтобы те их почитали. В современности аналогичную мысль о том, что творец создал человека ради своей славы, можно найти в Каббале.
Поскольку люди начали заниматься земледелием в жарком и сухом климате, мы вряд ли ошибёмся, если представим себе, что главные ритуальные молитвы человека были о дожде и адресовались непосредственно громовержцу. В Индии планета Юпитер называется именем Брихаспати — "господин молитвы", который одновременно является богом грозы. Интересно, что слово "молитва" восходит к тому же индоевропейскому корню mel, что "молния" и "молот". Родственны им также слова "молва" и "мелодия": они тоже описывают динамику движения и передачи, которую живописует гроза. Этот корень значит "раздроблять, размельчать" (от него же "мелкий") — подобно тому, как индоевропейское слово dheus ("дождь") восходит к значению "рассеивать". Но одновременно он несёт в себе обратное значение восстановленной связи, которое является ключевым для образа молитвы, как и мелодии.
И. е. mel восходит к ностратическому mola, от которого также, вероятно, ведёт начало общесемитское название царя mlh., нарезающего наделы своим подданным (откуда Молох), — и таким образом, вторая смысловая линия древнего корня также остаётся в рамках данного архетипа. Семитское имя царя Малик переводится как "тот, кто принимает советы", и это напоминает о роли царя как племенного вождя. В индоевропейском праязыке звучание mel связано со значением "возвышенность, гора " и смыслом "обильный". Хотя считается, что всё это омонимичные корни, юпитерианский архетип сводит их к единому образу — щедрого дождя и динамичной грозы, сталкивающей между собой скалы облаков и дробящей их на мельчайшие капли плодородной влаги.
Ещё один момент динамического напряжения знака Стрельца, основанного на разнесённости и связи двух крайностей, позволяет почувствовать этимологическое родство слов "стрела", "струна", "постромок", "стремя" и "стремление", связанных с индоевропейским strei ("луч"). А русскому "луч" родственно слово "лук": из натянутого лука Стрельца летит стрела мысли, подобная лучу света. В напряжении крайностей возник разум. И в нём рождается более широкий охват реальности, который направлял просьбу молящегося к небесам, а в наше время обычно трактуется как некое мистическое "расширение сознания".
Это — цель, к которой направлена стрела Стрельца. Стрелец физически натягивает лук, посылая невидимый луч мысли к абстрактным звёздам, и на коне разума догоняет стрелу интуиции. Он стремится к почти невозможной цели: ведь природа и боги на самом деле исполняют не его человеческие желания, а небесную волю высших законов, — но тем не менее сила его стремления достигает звучащей гармонии небес, позволяющей человеку почувствовать отклик Неба на свои нужды. И знак Стрельца сочетает в себе любовь и к спорту, и к музыке, опираясь на противоборство, которое ведёт к гармонии (и высшая гармония, к которой стремится Стрелец, подтверждает экзальтацию в этом знаке качеств Весов — законодателей этики и эстетики).
Динамизм Стрельца хорошо отражает динамизм бога молитв Брихаспати, который, подобно Индре, выступает богом битв, раскалывающим скалы, разгоняющим громом тьму, освобождающим пространство от узости Хаоса и поражающим демонов. Как у бога грома, у него ясный голос и прекрасный язык. Он владеет колесницей закона и боевым оружием: дубиной, железным топором, луком и стрелами. Другое имя Брихаспати — Гуру ("учитель "), он сын основателя культуры Ангираса, имя которого родственно слову "ангел" (ещё одна иллюстрация того, как архетип Урана дает начало архетипу Юпитера). С помощью своих стрел Брихаспати, жрец и наставник богов, непримиримый ко лжи, прямодушный и прямой, как Зевс и люди-Стрельцы, расправляется со злом:
"Желая сокрушить обман, несущий гибель,
Он оттачивает острые наконечники стрел для нападения,
Когда он, грозный преследователь наших ipexoB,
Далеко прогоняет грехи к неизвестным зорям…
Познание закона разбивает все хитросплетения…
Благодаря закону приводятся в движение
жизненные механизмы."
Такую силу несет в себе молитва, а сам образ грозы, как мы уже упоминали, до сих пор остается самым ярким символом божьего гнева. Продолжая линию сатурнианских богов, заботящихся о человеческом роде, главы пантеонов — Мардук, Зевс, Юпитер — выступают как вершители суда над богами и людьми. Решает споры этрусский громовержец Тин, держащий в руке три пучка стрел. По повелению верховного демиурга судит людей и насылает кару вьетнамский свирепый бог грома и молнии Тхэн Сэт. Громовержец связан с судом, поскольку олицетворяет закон: но суд здесь означает не столько сатурнианское определение судьбы, сколько особый метод поддержания того закона, который благоприятен обществу. Поэтому он предполагает расправу, и в свете этого грозовые атрибуты громовержцев — стрелы и топор — приобретают особенно грозное значение.
Громовержцы страшны во гневе, они впадают в ярость и жестоко расправляются с чуждыми силами, если дело касается их мироустройства. Также нередко ведут себя и Стрельцы: отчего этот знак рождает не только полководцев, таких как Суворов или маршал Жуков, но и диктаторов, таких, как Сталин (на гране с Козерогом) или Пиночет. Здесь можно вспомнить эпический образ царя Агамемнона, верховного полководца греков в войне с троянцами, которому однако присуще властолюбие и высокомерие, и эти качества Стрельца может символизировать астероид Аеатетпоп. Несмотря на то, что Агамемнон — эпитет самого Зевса, этот образ нельзя назвать полностью положительным.
Гнев считается главным недостатком Стрельца, плохо влияющим на орган Юпитера — печень. Гнев посылает наказание, несоразмерное преступлению: защищая глобальную идею, он не обращает внимания на конкретную жизнь. Стрелец — зимний знак, и ему недостаёт чувствительности к живому. Как молния неожиданно ударяет в одинокое дерево, сжигая его дотла, как завоеватель не щадит покоряемой территории, так Стрелец, ради абстрактного понимания добра может разрушить то, что случайно оказалось на его пути. И общество по отношению к отдельной личности нередко выступает в такой роли. Здесь можно указать ещё и на то, что идеологический конфликт вызывает самые сильные и страшные столкновения между людьми: потому что здесь затрагивается способ организации внутреннего мира человека, его краеугольный камень, фундамент отношения к жизни, который не так легко менять, — и мы вторгаемся в сферу извечной борьбы добра и зла: громовержца со змеем.
Астрологи часто упрекают Стрельцов, что они, как гром среди ясного неба, без видимой причины (причина лежит в абстрактных областях, за пределами конкретного) нападают на окружающих, раня их стрелами своей критики. И худшее в этом то, что в юпитерианской экспансии человек склонен принять свою правду, правду определенного момента времени, за всю правду. Для доказательства её он ссылается на общепризнанные авторитеты, но часто не способен понять современного звучания той же идеи, за которую он ратует. Время меняется, и именно гибкость, мутабелыюсть знака Стрельца и актуальное преломление его идей позволяет ему быть проводником небесного ритма на землю. Но карающий закон Юпитера больше опирается на установления прошлого, чем на достижения настоящего. И в этом смысле он предстает как формальный посредник, абсолютистски исполняющий божью волю вчерашнего дня.
Абсолютизм идей Юпитера, символизирующего мировоззрение людей, усугубляется тем, что социальная функция здесь переплетается с моральной (преследователь грехов), государственная с религиозной. Ведь царь мыслится сначала верховным жрецом, а царская власть — от Бога данной, небесной, магической. Не случайно стрелы-молнии монгольского громовика Хухедей-Мергена направлены не только против земного зла, но и против демонов, а лабрис Юпитера (топор с двумя лезвиями) вошёл в священный знак Папы Римского, как символ верховной власти церкви. Государство силой поддерживает прежнюю социальную и религиозную мораль и сверху навязывает готовые идеи (например, через средства массовой информации). И разум людей не противится им, потому что воспринимает как абсолютное добро то, что о себе в мире уже заявило, и с закономерным подозрением относится ко всему новому, что грозит нарушить существующую организацию мира.
Оформление религиозных институтов происходит одновременно с государственными, и астрологически они тождественны. Юпитер — это и храм, и парламент. Церковь как социальный институт отражает ту же гибкую волю времени (сверху вниз) и своего народа (снизу вверх), как и государство. Его законы, как и установления церкви, что-то и кого-то осуждают. Иногда напрасно — защищая общество в целом, гнев громовержца попутно обрушивается на невинных. При этом мы не должны считать, что Бог, юлю которого по отношению к нам исполняет общество, несправедлив. Хотя Юпитер снимает ответственность с судьбы и передает её в руки человека, это ещё не личная, а коллективная ответственность, общая вина и общая расплата, где один отвечает за другого и за всех, и все — за одного. Закон Юпитера может карать человека за неведомую вину, и этим он наиболее страшен. Но консерватизм Юпитера создает запас прочности общественного здания, и поэтому в целом служит добру, организуя возможность развития.
И всё же громовержец — не изначальный бог, а потому его законы подвержены влияниям времени и должны изменяться, чтобы соответствовать тому прогрессу, которое он стремится обеспечить своим правлением. Планета Юпитер в каждом знаке пребывает год: каждый год несколько меняются общественные ценности и авторитеты, побуждая людей корректировать свои взгляды и приспосабливаться к развитию общества. Каждый год приносит нам новые социальные успехи и неудачи. Настолько, насколько человек живет в обществе и развивается вместе с ним, он раз в 12 лет (полный цикл Юпитера) достигает вершины Олимпа — и в 12, 24, 36, 48, 60 и 72 года людям особенно везёт: ведь в это время их взгляды или они сами наиболее объективно отражают волю небес, являясь проводниками ритма Юпитера. Но потом человек должен спуститься с горы и уступить её другому (недаром в картах Таро с планетой Юпитер связан образ Колеса Фортуны).
Чтобы жить среди других людей, человек вынужден в большей степени отражать общественные процессы, чем себя самого. И это правильно: коллективный разум в целом более гуманен и справедлив, чем сознание отдельной личности, которое решает прежде всего собственные задачи в рамках своего телесного и духовного предопределения (Сатурна), а потому всегда остаётся частичным. Коллективная жизнь Юпитера, распределяя карму на всех, уводит нас от неизбежной судьбы. Однако она часто заставляет забыть и о собственном долге, о личном свершении, о том, кто мы есть. Общество влияет на человека и заставляет его изменяться — но пра-образы Юпитера напоминают, что взаимодействие человека и общества взаимообратно. Преображаясь сам, человек преображает и общество, будучи проводником небесной воли на землю. И вечная борьба полярных сил, которую описывают в мифах сражения громовержца с силами зла, поддерживает трансформацию общественной жизни.
ЗВЕЗДНЫЙ ОХОТНИК
Планета Юпитер символизирует собой общественное здание и его законы, но базой складывания общества, возвысившего человека над его природой, была сама природа. Человек стал воистину человеком, когда он направил свой взгляд в небо, и небесная доброта научила его, какой должна стать его жизнь. Поэтому природа была его храмом до того, как им стало общество, — и интересно, что храмы Юпитеру даже строили без крыш: считалось, что так бог ближе человеку. И хотя сейчас храм чаще мыслится убежищем от бурь, некогда он приближал человека к силам природной Вселенной. Юпитер покровительствовал также путешественникам и всем, кто не имеет крыши над головой: чья крыша — небо. И индоевропейский корень громовержца perunt, звучащий сегодня в словах "перрон" и "пирс", устремляет нас к дальним путешествиям, помогающим понять, насколько велика роль природы в жизни человека: насколько он зависим от неё и как много она даёт ему для понимания себя самого и оформления своей мысли.
В природные драмы человек вкладывал высокий смысл своего существования. Мистерия грозы напоминала ему о динамике вечной битвы добра и зла, а её природная мощь отражала всемогущество бога людей. В отличие от Нептуна или Урана, юпитерианский архетип не допускает отрыва от реалий мира и природы, но побуждает найти трансцендентное и космическое в них самих. И со складыванием этого архетипа связано обращение человека к звёздам: как не только практически необходимой ориентации во времени, но и более широкому взгляду на себя и мир сверху.
Противопоставление гром — молния, воплощенное в двух видах оружия Громовержца — боевом топоре и луке со стрелами, в мифах проецируется на два вида действия: войну (мы даже говорим: "гром побед") и охоту. Мы видели, что царь богов, распределитель жизненных благ, отвечает за военные трофеи. Но раньше, чем люди стали воевать между собой, главным источником их добычи служила охота. И, как мы говорили во вводной статье, охота — это то, что создавало общество людей и заставило выбрать из них лидера, который потом стал жрецом и царем. Соколиное обличье Гора говорит о том, что когда-то он был охотником. С ним сливается другое божество охоты и войны — змееборец Онурис. Охотникам покровительствовал ацтекский бог туч Мишкоатль ("облачная змея"), изображавшийся с копьём и дротиками, а иногда в виде оленя, и он же был богом звёзд. Как правило, развитая мифология, где акцент ставится на земледелии, уже не помнит о том, что царь богов некогда был богом охоты, и мифологические образы охотников редки. Однако образ охотника сохранило для нас звездное небо. Так, превратился в созвездие китайский стрелок И, который сражался с чудовищами и избавил землю от засухи, сбив стрелами с неба лишние девять солнц.
Названия созвездий у древних часто связаны с образом охоты, и чтобы понять, почему это так, можно представить, как охотники в погоне за зверями порой забредали в неведомые дебри, где лишь звёздное небо давало им верный ориентир (как потом путешественникам и мореплавателям). Звёздный образ охоты отражает созвездие Стрельца. Но ещё раньше он воплотился в самом ярком из созвездий: Большой Медведице. Когда-то оно выглядело действительно похожим на медведицу, и человеческое сознание запомнило его таким, каким оно было сто тысяч лет назад[81]. И хотя сейчас привычный нашему взгляду ковш не похож на зверя, мы платим дань традиции называть самый яркий небесный рисунок в честь, быть может, некоего общего тотема наших предков, который запечатлело на небе и донесло до нас развитие цивилизации. Тотема, который перестал быть земным и своим (сатурнианским), став небесным покровителем всего человеческого рода.
Почему таким универсальным праобразом стал именно медведь? Эго самый могучий зверь лесов, который ходит на задних лапах, подобно человеку. И, как мы уже говорили, решающую роль сыграло то, что 100, и даже ещё 12 тысяч лет назад люди, как и медведи, жили в пещерах. Неандертальцы нередко вступали в схватку с медведем, чтобы занять его жилище, а потом торжественно приносили ему жертвы как хозяину, который по их логике и после смерти продолжал охранять свою пещеру и её обитателей. Но если медведь был "хозяином" жилья на земле, то тем более он мог быть хозяином небесного обиталища. И как древним было не увидеть медведя в чёрной "пещере" небес? Ведь ночной купол небосвода настолько похож на пещеру, что даже в средние века алхимики изображали семёрку планет в пещере под землёй.
Пещера — один из самых древних юпитерианских образов организации пространства: в коллективном бессознательном он относится к той стадии, когда люди ещё боялись своего дома, где они не чувствовали себя полностью хозяевами. (С этим во многом связан современный страх перед пещерами и замкнутыми пространствами. Психология обычно соотносит его с трудностями, которые человек испытывает в процессе появления на свет, — но бессознательный страх не обязательно связан с проблемой рождения, и на реакцию человека на мир влияет не только его личный опыт, но и коллективный.)
В образе медведя предстаёт перед нами германский громовержец Тор, "мед вед ком" именовали Перуна. Аккадцы созвездие Большой Медведицы называли именем Адада, сына бога Неба Ану, олицетворяющего плодоносный дождь. Индейцы Северной Америки называли медведя "горным богом", "горным человеком", а также "стариком": в последнем названии мы видим образ предыдущего, сатурнианского архетипа. Здесь можно вспомнить современный образ мифического "снежного человека", похожего на медведя. Этот образ тоже воскрешает в нашей бессознательной памяти древнейший тотем людей и напоминает о том, что некогда люди жили в лесу, показателем чего служил их волосяной покров, который присущ лесным животным. Когда люди стали перемещаться по открытым пространствам, они утратили его, чтобы избежать перегрева (так у степных зверей не бывает теплых шкур. Архетипически волосы связаны с Сатурном и памятью, а их отсутствие — с открытостью человеческого разума к восприятию: здесь можно вспомнить лысину священника, олицетворяющего Юпитер).
В греческой традиции знаку Стрельца соответствовала охотница Артемида, имя которой по одной из версий означает "медвежья богиня". Иногда с тотемом медведя соотносят китайского громовика Хуан-ди, изобретателя топора, лука и стрел, отождествляя его с созвездием, напоминающим большую колесницу. Литовцы, язык и мифология которых с наименьшими изменениями сохранили праиндоевропейскую историю, в созвездии Большой Медведицы видели колесницу Перкунаса, преследующего в небесах своего врага.
На Крайнем Севере вместо медведиц мы находим небесных лосих или оленей[82]: лось — также образ царя леса и главная добыча охотника. Его ветвистые и каждый год заново отрастающие рога ассоциировались с обновляющей себя растительностью и жизненным круговоротом. За оленями гонится монгольский хранитель громовых стрел Хухедей-Мерген: убегая от охотника-громовержца, олени попадают на небо и превращаются в созвездия. Сам Хухедей-Мерген становится созвездием Ориона.
С ярко сверкающим на небе поясом Ориона отождествлялся также авестийский Тиштрия — стрелок, сражающийся с демоном засухи Апаошей. Тиштрия, имя которого восходит к индоевропейскому tri-striyos — "три звезды ", выступает как предводитель созвездий ночного неба, он поражает из лука падающие звёзды и освобождает воды. Тиштрийю соотносят с египетским созвездием Стрельца, связанного с началом сезона дождей. Он олицетворял и главную небесную звезду — Сириус, с которой в Египте связывались разливы Нила. Появление Сириуса на небе было точкой отсчета всего, потому восход этой звезды послужил также датой сотворения мира — 20 июля, что приходится на знак Рака — и это соответствует экзальтации Юпитера в Раке. Интересно, что на ту же дату приходился праздник Перуна и Ильи-Пророка, его христианского заместителя. Поскольку на территории славян в декабре грозовых ливней не бывает, естественно было праздновать величие громовержца во время летних гроз. Но возможно, традиция, связанная с Сириусом, здесь тоже сыграла свою роль. Тиштрия родственен древнеиндийскому божественному стрелку Тишье — так называлась у индусов звезда Сириус — и, возможно, его имя этимологически близко славянскому Стрибогу.
Таким образом, древний божественный стрелок, до Того, как преследовать людские грехи и сражаться с демонами, был охотником — а когда его стрелы стали небесными, они стали предшествовать дождю, помогая ему пролиться на землю. Звездное небо предупреждало людей о начале засухи и возврате времени плодородия, и главным среди созвездий стало то, которое возвращало им дождь. И в этой роли Стрелец с самого начала сливается с мечущим стрелы молний громовержцем. Интересно, что наше слово "метать" родственно греческому mateyo — "искать, выслеживать", как стрела близка образу охотника, находящегося в постоянном поиске, что часто характерно и для представителей знака Стрельца. От того же корня происходит наше "смотреть смотреть — не значит видеть, как искать — не значит найти. Но разведка предполагает путь к определенной цели, и путь к Урану: видению, открытию — тоже проходит через устремленность Юпитера.
В образе охотника мы находим активность и динамизм планеты Юпитер: он движется в поиске удачи, а она идёт навстречу тому, кто ради неё делает своим домом весь мир. Стрела охотника издревле ассоциировалась с удачей, с чем связан древний обычай метания стрелы в качестве жребия. Подтверждение этой ассоциации мы находим в символике и языке. Так, родственны арабские слова sahm ("стрела" и "доля") и shm ("бросать жребий"); а также финикийское, египетское и аккадское название стрелы (h.s., h.t. и us.s.), общесемитское понятие счастливого жребия (h.t.) и арабское слово "удача" (h.az.z.)[83]. В сказках мастерство стрельбы из лука нередко решает, кто будет царем. Эго соотносит образ лучшего из людей с образом наиболее удачливого охотника.
Есть гипотеза, что известный символ счастья — подкова — ведёт начало от следа зверя: найти который уже было удачей. Впоследствии он бесспорно ассоциируется с лошадью, прирученной людьми и ставшей их первой помощницей в условиях дикой природы. Другой юпитерианский символ удачи — колесо фортуны — восходит к колесу как образу небосвода. Зигзаг небесной молнии, возможно, также сначала символизировал следы животного, что соотносит между собой образы охотника и громовержца.
Динамизм охотника мы видим у представителей знака Стрельца. Формируя своё жизненное пространство, они стремятся расширить свою духовную и мировоззренческую сферу в поиске той точки обзора, того небесного Олимпа, при взгляде с которого законы бытия раскрываются в полной мере и становятся явными все практические возможности. Юпитер позволяет использовать таинственную религию или абстрактную философию как платформу для анализа реальной жизни. С высоты обобщения часто лучше видны конкретные факты, и когда говорят: "нет ничего практичнее, чем хорошая теория", это является действенной иллюстрацией высот архетипа Юпитера. Стрелец, натягивая свой охотничий лук, целится в небо — и потому рукой дотягивается до звёзд. Интересно, что и русское, казалось бы, такое утилитарное слово "цель", образованное от немецкого "zief" по-видимому, восходит к латинскому coelum — "небо".
Определение фокуса цели крайне важно для Стрельцов, которые имеют широкие взгляды и экспансивное отношение к жизни. Поскольку Стрельцам сопутствует удача, им обычно кажется, что всё возможно. Но возможности реализуются лишь в той области, где человек целенаправленно прилагает усилия. Стрелец обычно выпускает сразу пучок стрел, искренне веря, что все они, или хотя бы часть из них, долетят по назначению. Но нередко мишень при этом не поражает ни одна. Забывая девиз хорошего охотника: "За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь", Стрелец часто дает обещания, которых не может исполнить. Эго относится и к другим людям с сильным Юпитером. Чтобы попасть в яблочко, нужно сосредоточить всю волю на полете одной стрелы, а для этого заранее сделать выбор и отсечь все другие возможности. Знак Стрельца предоставляет лучшую базу для выбора: есть из чего выбирать. Эго соответствует экзальтации в Стрельце Хирона, управителя Весов (о котором рассказано чуть ниже). Весы — символ взвешивания возможностей и сознательного выбора, и знак Стрельца, как и любой другой, должен стремиться к своей экзальтации.
О том, насколько важно тщательно концентрироваться на фокусе цели, может рассказать восточное традиционное искусство стрельбы из лука. В отличие от западного, оно не только стало спортом, но и осталось церемонией, возвращающей нас к религиозным практикам и далее, к магическим ритуалам, которые совершали древние охотники перед тем, как отправиться за добычей. Наука стрельбы учит, что стрелок, стрела и мишень должны составить одно: тогда в полете стрелы явит себя божественный закон, и действию стрелка будет сопутствовать удача.
Индийское предание о царе Арджуне повествует, как Дрона, учитель стрельбы из лука, выбирал себе учеников. Он попросил юношей прицелиться и спросил, что они видят. "Простирающиеся горы и долины внизу, небо, деревья и птицу на верхушке одного из них," — ответил один. "Плохо," — сказал Дрона. "Небо, горы, дерево, птицу и тебя, учитель, краешком глаза," — ответил другой. Но и его ответ не понравился учителю. "Я вижу только птицу," — сказал Арджуна. "Сконцентрируйся ещё, — приказал Дрона. — Что ты видишь?" "Темное пятнышко на её грудке," — ответил Арджуна. "Вот это лучше," — сказал Дрона, взял Арджуну в ученики и научил его совершенству стрельбы. Стрелы Арджуны всегда попадали в цель, и это неудивительно: ведь его имя значит "серебряный", а серебро в мифологии многих народов символизирует бога грозы. И образ стрелка Арджуны ассоциируется с серебряными струями дождя и сверкающими небесными молниями самого громовержца!
В отличие от мифов, легенды (и позднее сказки) проецируют качества архетипа на конкретику жизни, поэтому они более доступны для психологического рассмотрения. Правда, в преданиях и сказках обычно происходит взаимодействие нескольких архетипических образов. Иногда же, что наиболее интересно, разные черты одного архетипа проступают одна из-под другой. Так, в рассмотренной легенде знак Стрельца отражает не только стрельба из лука, но и 1) парадигма выбора достойнейшего; 2) образ учителя и обучения традиционному искусству; 3) широта кругозора учеников; 4) имя Арджуны. И имя Дроны не противоречит юпитерианским образам: оно значит "коек/", что тоже ассоциируется у нас если не с проливным дождем, то с созвездием Большой Медведицы (хотя поздняя легенда дает другое объяснение: Дрона чудесным образом зарождается в ковше — но архетипический смысл имени это не проясняет).
Такие легенды отражают сам архетип, позволяя представить его объемно: можно сказать, трехмерно, что и удобно, — в то время стержневые, мифологические концепции архетипа выходят в четвертое измерение, и для адекватного их восприятия надо несколько перестроить обыденное сознание. В этом проблема понимания мифов. Какое-либо единственное символическое или психологическое толкование их является двумерной проекцией на плоскость. А в эпосе и сказках чаще речь идет об отношении одного архетипа к другому, и для правильного анализа надо отделять их друг от друга. Объем книги не позволяет нам подробно остановиться на них — но мы очень надеемся, что усвоив систему мифологии в целом, читатель сможет самостоятельно проанализировать архетипическую суть сюжетов, которые покажутся ему интересными.
Таков юпитерианский путь познания мира — от целого к частному. Эго наиболее универсальный способ постижения вещей — что и связывает знак Стрельца с образом учителя, который тоже появляется в мифологии как Дрона или гуру-Брихаспати. А самым известным учителем древних мифов, пожалуй, был греческий мудрый кентавр Хирон, которого Зевс после смерти поместил на небо, сделав созвездием Стрельца.
Созвездие Стрельца, натягивающего лук, не случайно предстает перед нами в образе кентавра. На конях, прирученных людьми к 4-му тысячелетию неолита, скакали победоносные завоеватели-индоевропейцы — и часто проносились по небу возвышающиеся над прочими богами громовержцы: Индра, Пирва, Перкунас и Перун (что впоследствии соотнеслось с громыхающей колесницей Ильи-Пророка. Интересно, что вершина Эгины, где когда-то восседал греческий Зевс, теперь тоже называется горой святого Ильи). Искусство управления лошадью подчёркивало способность править, как таковую, и эта аналогия сохранилась в языке: еврейское sus ("лошадь") родственно арабским: sws ("управлять /народом/"), sa’is ("правитель") и siyas-at ("управление, политика"); арабское h.km означает "взнуздывать лошадь" и "править страной"[84]. И по-русски мы говорим о человеке "на коне", подразумевая его юпитерианскую удачу и возвышенное положение. Коня у многих народов приносили в жертву, что заменило собой жертвоприношение царя.
В образе кентавра всадник — охотник, преследующий зверя или врага, — слился со своей лошадью в единый образ человеко-коня — и вот перед нами воочию предстала его полуживотная-полуразумная, полуземная-полунебесная природа. От того же образа ведут начало индийские киннары (буквально — "что за люди"); люди с конскими головами или стремительные птицы с головами людей — и гандхарвы: небесные полубоги, певцы и музыканты, сторожащие напиток бессмертия сому и по имени родственные греческим кентаврам.
Это исторический ракурс образа кентавра-Стрельца, а в астрологии обычно ставится акцент на его символическом объяснении. Образ кентавра: получеловек-полу-конь — интерпретируется обычно в смысле внимания людей к природной основе человеческого бытия. Люди-Стрельцы действительно хорошо понимают свою животную природу: не случайно идея о том, что человек произошёл от обезьяны, была развита Стрельцом-Энгельсом. Юнг обращает внимание на то, что в снах лошадь символизирует природные инстинкты, неподвластные контролю человека. И найдется немало Стрельцов, которые хотели бы их обуздать: романтик-Стрелец считает, что природа не должна мешать возвышенному разуму людей. На рисунках Дендерского Зодиака Стрелец целится в Скорпиона, символизирующего чувственную страсть. Холодный зимний знак, он убивает чувство стрелой абстрактной мысли — но сам остается стоять на четырех ногах, не в силах изменить своё земное тело.
С точки зрения божественной цели, которой проникнута уже вся дошедшая до нас мифология, а не только поздние монотеистические религии, мы рождаемся и умираем несовершенными животными. Но образ Стрельца как нельзя лучше отражает роль Царя людей и богов: быть посредником между Небом и Землей, между высокой идеей и её низменным воплощением. И в эзотерической астрологии управитель Стрельца — Земля (что соответствует поясу астероидов или Прозерпине, см. архетип Девы). Тело — опора Стрельца: самого спортивного знака Зодиака. Оно также — конечная цель и предмет преобразования — недаром в Таро карта Стрельца называется "алхимия". А ещё "терпение" или "умеренность": всё это земные качества Девы, которых недостает Стрельцу. И в самом деле сложно понять, что истинная цель возвышенных стремлений может быть только конкретная, земная, неизбежно приземляющая идею. Или это маленькое пятнышко на грудке птицы, или её вовсе нет. Если цель — лишь небо, зачем натягивать лук? Ведь стрела полетит в никуда.
Греческий кентавр-охотник Хирон, которого Гомер называет "справедливым" кентавром — хоть и не возвышается до царя, но также берёт на себя роль покровителя и проводника воли Небес. Сын Кроноса, он являет в своем образе сочетание животной природы с божественным разумом и выступает посредником между своими соплеменниками и богами. Обладая древней хтонической (сатурнианской) мудростью и донося её до нового поколения жителей Земли, он учит Геракла военному искусству, Асклепия — целительству, Орфея — пению, возвышая людей до их божественного предназначения. Он близок людям подобно тому, как самая яркая звезда в созвездии Кентавра — альфа Центавра является ближайшей к Земле звездой.
По преданию, именно Хирон разделил небо на созвездия и был составителем первой небесной карты. Эго возвращает нас к образу всадника-Стрельца как путешественника. Карта — наиболее естественный современный способ составить представление об организации пространства: его объектах и расстоянии между ними. Прежде чем начать действовать, мы намечаем маршрут и составляем план: эта деятельность относится к сфере планеты Юпитер. Даже гороскоп часто называют картой: ведь он и вправду описывает небесную карту на определенный момент времени, созвездия и угловые расстояния между планетами — и соответствующую этому структуру души. Интерпретировать гороскоп помогает широта обзора Юпитера: трактовать карту не сможет тот, кто не имеет представления об организации системы в целом[85]. И первое, что сделал Мардук после победы над Хаосом ради установления порядка, — это поместил на небе созвездия и создал календарь, доверив планете Юпитер отмечать "обязанности" каждого из дней в череде времени.
Существует астероид Хирон, и его лучшим положением в гороскопе (экзальтацией) считается знак Стрельца. Там Хирон во всю силу проявляет связь человека и природы, давая понимание чувств и снов, умение целить и учить. Аполлон наделил Хирона пророческим даром, и сны, как и другие приметы жизни, нередко содержат для Стрельца символический смысл. Рассматривая проблему сверху, Стрельцы обладают талантом донести её до людей, и поскольку они близки реальности, они являются хорошими разъяснителями. И тем, кому широта восприятия реальности позволяет ничего не отвергать, обычно хватает сил, чтобы вести за собой.
Хирон выступает как управитель Весов, знака культуры и цивилизации, символизирующего дальнейшую эволюцию человека. Он замещает в этой роли гипотетическую планету Вулкан, которая изначально символизирует овладение огнём. Экзальтацию в Стрельце Вулкана, олицетворяющего справедливость и гармонию в высшем смысле этого слова, мы можем видеть в торжестве закона добра (цивилизации), который вершит на Земле Бог-Царь, пришедший сразиться со своими хтоническими противниками и победить их.
Мифологически экзальтацию Вулкана в Стрельце хорошо иллюстрирует образ китайского Тай-и, который в средневековье почитался отцом небесной гармонии дао. Подобно громовержцам, он выступает посланником верховного бога Неба, главенствует над пятью сторонами света и предвещает дождь и засуху, владея длинным мечом-молнией и поясом с погремушками из жидкого огня, которые слышно на десять тысяч ли. В левой руке Тай-и держит рукоятку Большой Медведицы, а в правой — Полярную звезду.
Это древний архетипический образ Юпитера как царя природы, ещё не утвердившегося в роли царя общества и не унаследовавшего его консерватизм. И потому в нем ярко отражается принцип единения небесного и земного, космического и человеческого: который служит опорой и идеалом Стрельца и исходной точкой концепции даосизма.
ЖЕНСКИЕ ОБРАЗЫ АРХЕТИПА СТРЕЛЬЦА
Царь богов — архетип, выражающий идею экспансии развития и прогресса, и в нем подчеркнуто мужское начало. Немного остановимся на женских образах знака Стрельца, которые в этом архетипе стоят несколько особняком. Один из них — античная охотница Артемида/Диана, которой посвящены астероиды Artemis и Diana. С природой её связывает её прошлое медведицы. Римское же имя Дианы означает "богиня": оно родственно именам бога ясного Неба Дьяуса, Зевса и Юпитера. Ещё в юности Диана попросила у отца-Юпитера лук и стрелы и позволение остаться девственницей. Богиня также добавила, что ей вовсе не надо, чтобы её почитало много городов: ведь большую часть времени она будет проводить в лесу, охотясь на горных склонах. В образе Дианы подчеркивается независимость женщины от общества и противоположного пола — которая воплощается в женщинах-Стрельцах, спортивных и немного романтически-отстранённых от жизни.
Образ Стрельца предполагает силу и спортивность, что отражается в истории появления танцев, связанных с этим архетипом: первоначально танец исполняли перед охотой. Артемиде посвящались шумные пляски, что ведёт своё начало от её образа охотницы. Артемида/Диана считалась покровительницей амазонок. Этот образ самобытных и независимых женщин иллюстрируют астероиды Амазона, Пенфесилея, Аталанта, а также Томирида. Аталанта — знаменитая охотница, выкормленная медведицей, быстроногая и бесхитростная. Пенфесилея — царица амазонок, погибшая в битве с Ахиллом, который был очарован ею. Её образ даёт нам представление о романтике и красоте борьбы. А Томирида — легендарная царица скифов, победившая могущественного царя Персии Кира.
На небе образ лошади увековечил астероид Еропа. названный в честь кельтской богини-кобылицы или богини-всадницы Эпоны. Он также напоминает образ царицы-амазонки и может символизировать энергию от слияния с динамизмом природных сил.
Архетип Бога-Царя символизирует вершину патриархального уклада: жизни по мужской логике — прямой, справедливой и честной, возвышенной и абстрактной» далёкой от жизненных хитросплетений. Поэтому образ женщины здесь заметно теряет свои черты: он сохраняет силу и авторитетность, широту и любовь к путешествиям, но оказывается за рамками установленного уклада. Диана не может по-мужски тягаться с самим Юпитером, но и не пользуется женской логикой и чувственной силой природы, не уступая своей человеческой независимости. Образ амазонки, живущей по своим социальным законам, и потому вне привычного общества, традиционно соотносится в астрологии с женщиной-Стрельцом. Он вызывает уважение, но создаёт проблемы в супружестве.
От индоевропейского корня громовержцев perunt ведёт начало имя славянской жены громовержца Перперуньи и индийской богини Паресты ("горная"). Она сливается с древней богиней-матерью Дени ("богиня") — женской параллелью праиндоевропейского бога ясного Неба Дьяуса — и считается женой разрушителя Шивы, добившейся его любви своей преданностью. В великих и грозных ипостасях богини — таких, как Джаганмата ("мать мира"), Махешвари ("великая госпожа"), Чанди ("гневная") или Дурга ("труднодоступная") — отражается её матриархальное и неиндоевропейское прошлое богини Земли. Но по поздней, арийской легенде Дургу боги-дэвы создали тогда, когда потерпели поражение в битве с асуром Махишей, прогнавшего девов с Небес на Землю. Они дали ей всю свою энергию и вложили в её десять рук всё своё оружие, чтобы она помогла им вернуть утраченную территорию. Исполнив юпитерианскую роль победительницы врагов, десятирукая Дурга стала защитницей богов и мирового порядка. В олицетворении небесной энергии и воинствующих сил природы великая богиня подобна громовержцу. Она держит в руке знамя Индры, и образ его жены Индрани тоже мыслится одной из её ипостасей. Роль верной супруги смягчает её образ амазонки.
Социальную роль женщины в мужском мире отражает третья и последняя законная супруга Зевса Гера ("охранительница" или "госпожа"), поборница моногамии, преследовавшая его незаконные связи на стороне. Её имя (от и. е. ser — "забота") и древняя хтоническая сила соотносит её и с предыдущим архетипом. Подобно ей римская параллель Геры Юнона была первоначально родовым (сатурнианским) божеством женщин: каждая женщина имела свою юно, как мужчина — своего гения. Юнона символизировала способность женщины к зачатию и рождению (как гений — таланты мужчины), и её символом был аист: потому мы до сих говорим, что аисты приносят детей. Аист также являлся эмблемой путешественника, что расширяет роль Юноны до функций Юпитера, покровительствующего жизни не только внутри своего рода, но и за его пределами.
Юнона покровительствовала браку, и в астрологии астероид Юнона указывает на образование семьи, как социальной ячейки общества. Юнона воплощает идеал супруги, и соединение Юноны с Юпитером в синастрии (при совмещении двух гороскопов) символизирует собой идеальный брак (создающий сплоченный внутрисемейный социум). Гера тоже имеет свой астероид, но греческий образ Г еры, как вечно упрекающей мужа жены, менее романтичен и в астрологии указывает прежде всего на силу и права женщины. В этрусской мифологии Юноне соответствует Уни — жена громовержца Тина.
В женских образах Стрельца мы несомненно видим древнюю богиню раннекаменного века, ибо только она и может быть автономной от верховенства громовержца, который, следуя образу бога Небес, простёр свою власть на всю Вселенную. И отношение к ней может быть двояким. Не в силах подчинить матриархальную богиню новым принципам устроенного им мира, глава богов расправляется с ней, как Мардук — с Тиамат. Так общество ставит вне закона то, что не соответствует его стандартам. Так здравый смысл утверждает, что всё, выходящее за рамки привычного, просто не существует. Но даже общественное мировоззрение верит в земную историю: ведь оно основано на ней. А история развития сознания предполагает существование иных форм восприятия мира. Их хранит наша память.
Основатель современного разума Мардук сотворил мир из тела прежней богини, используя его как пассивный материал — он доказал превосходство обустроенного им мира, но основой его свершений было могущество прежних богов. Образ краеугольного камня и вершины громовержец наследовал от сатурнианского архетипа твёрдой земли, ставшей опорой развития разума. И этот более древний архетип продолжает быть опорой человеческого прогресса. Поэтому не всегда надо вести борьбу с богами каменного века, заключенными внутри нашего естества, и неверно вычеркивать их из списка бытия. Богиня палеолита, воплощённая в образе Большой Медведицы, указывает ищущему путь, как древнему охотнику указывали путь звезды. Независимо существующая вне юпитерианского мира и рядом с ним, она может превратиться из врага в сверхъестественного помощника человека.
В противовес власти разума, созданием которого занят царь общества, мы обычно называем сатурнианских богов законами природы. Но они обращают нас и к корням эмоционального восприятия, питающим широту и динамику мировоззрения: за рамки логических схем, к непосредственному ощущению предметов мира.
В астрологии планета ЮПИТЕР — главная передатчица космической воли людям — отражает отлаженную динамику организации мироустройства, возникшую на последнем этапе сотворения нашего сегодняшнего мира. Она доносит до нас понятие природной мощи и небесной энергии, служащей основой силы и единства человеческого сознания. Она пробуждает активную позицию разума людей по отношению к окружающей жизни, самосознание народа в момент опасности и государственный патриотизм. Она обозначает построенное человечеством общественное здание — его общий храм, и наши представления о мире — науку, религию и философию, а также идеалы справедливости, добра и счастья, с небесной высоты которых мы оцениваем бытие.
Юпитер — это защита и возможности развития, которые даёт людям социум, ограждая их от вторжения природных стихий: это широта кругозора и интерес к дальним странам, расширяющий пределы родной Земли до всего Космоса. Эго уважение и авторитет, увеличение масштабов деятельности людей и преодоление ими земных ограничений — победа идеи над консерватизмом спящих сил земли. Это оптимистическая вера в лучшее и активная молитва о благе, возвращающаяся человеку небесной щедростью удачи. Это благополучное царствование человека в упрочившемся мире, его мистерия борьбы за свои права и его триумф, отражаемый культурным прогрессом. Это предназначение человека быть царём и священником, проводником небесной юли — освящающим и оживляющим духом бесплодную землю материи, поскольку пламя его сознания несёт в себе небесный свет.
МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА СТРЕЛЬЦА
Опираясь на прочное земное основание, знак СТРЕЛЬЦА осуществляет связь Неба и Земли. От царя богов Стрелец наследует ответственность за всё, чем ему дано распоряжаться, и это порой позволяет увидеть в его характере авторитетность начальника. Подобно Зевсу, этот знак иногда поддерживает достигнутый культурой общественный порядок, а порой утверждает и новое мировоззрение, как Заратуштра. Стремление к общественному благополучию и опора на традиции дают Стрельцу внутреннюю уверенность. Иногда она приводит его к традиционализму и застою в делах. Но этот знак настолько хорошо понимает социальную структуру, что осмеливается противопоставить себя обществу, занимая по отношению к нему активную позицию — и это утверждает его в роли реформатора.
Кентавр-Стрелец лучше других осознает и божественный, и животный аспект природы человека, что часто ведёт его к поиску связующего звена между ними, пробуждая интерес к религиозным или, в более широком смысле, мировоззренческим концепциям мира. Свои взгляды этот знак несёт в открытую, и призвание посредника побуждает его донести свою концепцию до остальных и предоставить её обществу. В удачном случае — если Стрелец изыскивает возможность жить своими идеями — это приносит ему уважение, так как взгляд знака, которым повелевает сам царь богов, с вершины Олимпа достаточно широк и оптимистичен. Глядя на жизнь сверху, Стрелец борется с хаосом жизни, словом и мыслью организуя её, подобно Мардуку, победившему Тиамат. Его честность и справедливость хранит законный порядок мира. И это — его главное оружие в его стремлении достичь успеха. Подобно Гору, защищающему наследие отца, Стрельцам присущи рыцарские черты. Опираясь на идеалы, проявленные в традициях и ритуалах, на бесспорные достижения прошлого, Стрелец создаёт прочную базу для настоящего и привносит в мир уверенность в будущем.
Стрелец рождается в то время года, когда день становится совсем коротким: впереди лишь зимние холода да красота звёздного ночного неба. Поэтому он отвергает природу, глядя на неё холодным взглядом абстрактной логики, и опирается на тот мир, который создаёт мысль. Стрелец египетского созвездия поражает стрелой своей мысли Скорпиона, символизирующего чувственность. Как человек в отличие от животного, он стремится к независимости от тела. Не ожидая ничего от природы, Стрелец приподымается над слабостями мира, и с этим связано также то, что этот знак не признает болезней. Абстрактно понимая роль внешнего бытия, развившего его человеческий разум, он использует широту взгляда на мир, чтобы подняться мыслью ещё выше.
Расширяя горизонты, Стрелец бежит оков привычного бытия и родного дома, много путешествует и интересуется разными культурами. Его кругозор делает его независимым от установок общества, что особенно заметно в женщинах-Стрельцах, имеющих образ бесстрашных амазонок, которым повинуется природная стихия. Этот знак умеет увидеть высшую реальность в динамике самой природы, позволившей ему оттолкнуться от неё: познать зло, скрытое в её ограниченности, и отказаться от неё, устремившись к тому идеалу, который бесконечен.
Подобно плодоносному дождю громовержца, черпающему силы у Неба, мысль Стрельца оплодотворяет сухую почву прагматической Земли духовными ценностями Бога. И даже те представители этого знака, которым чужда духовная ориентация, проявляют свою причастность к связи Неба и Земли через уверенную социальную позицию. Но как богу грозы приходится вести битву за то, чтобы влага небес достигла земли, Стрельцам не так-то просто довести свои замыслы до качественного результата. Часто они останавливаются на хорошо разработанном теоретическом плане, не торопясь провести в жизнь. Увидеть в действии свои идеалы добра — основная задача этого знака. Её воплотил родившийся в этом знаке Бетховен, которому, по словам одного из его современников, удалось воплотить в музыке своей знаменитой Девятой симфонии то, чего ещё нет на Земле. Опираясь на текст оды Водолея Шиллера
"К радости"» в котором звучат слова о том, что человек задуман Богом как вершина творения ("Мыслил нас отец небесный выше всех своих планет!"), Бетховен создал впечатляющую картину объединившихся людей, вместе познающих небесные сферы. Этим романтическим образом он предвосхитил реальное объединение стран Европейского Сообщества, сделавшего эту музыку своим гимном (а круг из 12 звезд на фоне ночного неба — флагом).
гора (скала, холм, трон, Олимп), орел — возвышение для обзора;
шестилепестковая звезда в круге (громовой знак), царский скипетр — небесный огонь на земле;
лук и стрелы-перуны (молнии), двусторонний топор-лабрум (гром), кентавр — управление стихией (природой, телом, а также оружием);
созвездие Большой Медведицы, дуб (мировое древо), четыре стороны света (карта), город, храм, жрец — организация пространства, система мировоззрения;
гроза, дождь (волосы), буйвол (как образ тучи) — плодородие небес.
синий-ультрамарин — связь с высшим, религия, опора на традицию
пурпурный — царственность, священнодейство, магия
красный с синим — борьба энергии и идеи, динамизм сил
Возведение на трон сильнейшего. //Воцарение Мардука. В сказках — выбор царём достойнейшего (лучшего стрелка). — Достижение социальной позиции.
Сражение Царя богов с силами Хаоса. //Мардук и Тиамат. Низвержение Зевсом титанов в Тартар. — Становление мировоззрения.
Битва природных начал. // Сражение Громовержца (дождь) со Змеем-драконом (засуха). Индра и Вритра. — Борьба добра и зла в глобальном смысле: конфликт идеи и материи. Преобразование мира.
Небесный охотник, сражающийся с демонами. Победа человека над силами зла. //Тиштрийя. Хухедей-Мерген. Илья Муромец и Соловей-разбойник. — Покорение природы.
Сражение будущего царя (царского сына, жениха царевны) с силами зла и чудовищами прежних времен. Основание царской династии. //Иван-царевич и Змей Горыныч. — Укрепление своей позиции. Формирование традиции.
Битва "своих" и "чужих". Противоборство двух народов в лице их щрей (или двух богатырей). // Давид и Голиаф. Сказка о Добрыне Никитиче. — Борьба "добра" и "зла" в локальном смысле: разных идей и способов существования (идеологический конфликт).
Помощь и кара свыше Действенность заклинаний и молитв. Ниспосланная небом удача. // Чудесное спасение героя от неминуемой гибели. Расплата по заслугам. Легенды о чудотворных иконах. — Обращение к высшему.
Поиск сильнейшей силы (Бога).// Сказки, где герой ищет, кому служить. История Авраама. — Объективность истины.
Поиск удачи и счастья. // "Повесть о горе-злосчастии". Сказки о братьях, отправившихся искать лучшую долю. — Расширение горизонтов (обход тупиков судьбы).
Путешествие в чужеземные страны (за тридевять земель, на край света). // Скитания царя-Одиссея. Синбад-мореход. — Стремление к новым перспективам, интерес к другим культурам, путешествия.
АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
ЮПИТЕР и САТУРН. Эго два древних отца и покровителя людей: седовласый старец, одной ногой стоящий в царстве смерти, и царь в расцвете сил (например, славянские Род и Перун). Оба они — установители традиций жизни людей. Сатурн определяет глубинные генетические и стержневые личностные установки, Юпитер — мировоззренческие и общественные правила жизни. Вместе они указывают надежную колею существования, выработанный человечеством путь, следуя которому, человек может устроиться в обществе, обеспечить свою жизнь и реализовать себя. В гороскопе гармония этих планет обозначает социальные (профессиональные, религиозные) свершения на основе традиций. На них строится социальная психология.
Но в мифологии между ними имеет место конфликт: так Зевс борется с титанами, выводя братьев и сестер на белый свет из утробы Кроноса. Юпитер здесь выступает как проводник назревшего влияния времени. Он подавляет силы прежних времен — и родовые обычаи — ради более динамичной общественной жизни. И напряженному аспекту этих планет нередко сопутствует конфликт "отцов и детей", когда представители молодого поколения ради своей реализации вынуждены трансформировать отношения, сложившиеся внутри семьи.
В личном плане Сатурн, заставляя человека двигаться вдоль колеи прошлого, обозначает тупики судьбы. Юпитер расширяет перспективу, помогает выйти за рамки прежних установок и приподняться над узостью собственных проблем, подсказывая найденные человечеством обширные возможности их решения. Самый глобальный такой тупик — сатурнианская проблема смерти, религиозное решение которой описывает Юпитер. Так громовержец Балу/Ваал сражается с богом смерти Муту.
Столкновение этих архетипов проявляется как борьба амбициозного стремления к расширению социальных горизонтов с трезвой оценкой своих целей и опорой на твердо освоенное. В мировой астрологии такой процесс отражает борьба новых государств со своей бывшей метрополией: США с Англией, Прибалтики с Россией и т. п.
ЮПИТЕР и ПЛУТОН. Динамику взаимодействия этих планет живописует главная мифологическая мистерия — сражение царя богов с его подземным противником (громовержца со змеем: Индры с Bpumpoй, или Бога с Сатаной). В напряженном варианте оно проецируется на битву сил добра и зла, а в гармоничном — на взаимообмен между духовными и материальными ресурсами: идеей (Юпитер) и энергией (Плутон). Эго столкновение амбиций правящих кругов с инстинктами масс, светского с народным (отраженное в образах Перуна и Велеса), идеологов с экономистами (исторически — князя и купцов).
Это также взаимодействие внешней силы идей с внутренней силой чувств, описанное в греческих мифах об отношениях Геракла и Деяниры, Одиссея и Калипсо, или Агамемнона и Клитемнестры. Как Юпитер побеждает Плутон, в этом конфликте верх берет идея. Любовь Геракла и Деяниры длится, пока она помогает ему в честном бою, а когда чувства заставляют её прибегнуть к магии, она навсегда его теряет. Калипсо отпускает Одиссея из объятий любви по приказу высшей власти богов. Карается слепая страсть Клитемнестры, заставляющая её нарушить закон.
Благоприятный аспект этих планет дает власть и в идейном, и в физическом смысле, а также хорошее владение аудиторией, способствуя функции правителя (депутата, президента и т. д.) или роли учителя (преподавателя). Дисгармония этих планет вызывает сильнейший конфликт между мировоззренческой установкой и реальным положением вещей, и побуждает изыскивать резервы сил на переустройство существующего.
ЮПИТЕР и ХИРОН. В битве с врагами Громовержцу (Зевсу, Балу, Перкунасу) помогает божественный Кузнец (Гефест, Кусар-и-Хусас, Кальвис), кующий ему оружие победы. Этот мифологический сюжет, описывающий помощь культурного творчества в обуздании сил хаоса, отражает взаимодействие Юпитера и Хирона. Эти планеты роднит образ учителя и учредителя законов и ритуалов. Гармония этих планет символизирует правила общественного поведения, преподавание и талант интерпретации.
Экзальтация Хирона в Стрельце выражает идею культуры — и взаимодействия между людьми на основе закона (Хирон) как вершины общественного развития (Юпитер). Это также более поздний образ праведников, которые становятся столпами общества, храня устойчивый юпитерианский мир: основанный раз — и навсегда.
Конфликт между этими энергиями мешает взаимопониманию между людьми и в социуме, их сотрудничеству и взаимопомощи. Юпитер доминирует над Хироном, что вынуждает смирять личные представления о гармонии и справедливости перед социальными законами (так Гефест приковывает друга Прометея к скале по приказу Зевса). Правда, общественный разум Юпитера не всегда осознает высшие законы гармонии Хирона, и тогда они могут противостоять друг другу (личная нравственность может стать выше социальной морали). Пример высшей гармонии, сопротивляющейся идеологии, являет кузнец Кусар-и-Хусас, который делает форточку для смерти во дворце Балу.
ЮПИТЕР и ЦЕРЕРА. Царь богов организует порядок жизни сверху, заведуя распределением функций и укладом жизни богов. В античном мифе, чтобы не допустить гибели жизни, именно Юпитер (Зевс) постановляет, что полгода богиня растительности Прозерпина (Персефона) будет проводить на Земле с матерью — Церерой (Деметрой), а полгода под Землей. Взаимодействие этих планет символизирует иерархическую организацию мира как единого организма. В нем периодически происходят необходимые, запланированные и плавные перемены — хранящие мироустройство в целом (и это соответствует тому, что Юпитер и Церера — планеты мутабельных знаков).
Конкретно аспекты этих планет способствуют внедрению в жизнь полезных проектов и аккуратное переустройство хозяйства и экономики, системы воспитания и обучения, образа мысли и существования. Юпитер отвечает за динамику общественного развития, задача Цереры — сохранить все существующее, ничего не разрушив. Отсутствие гармонии этих планет вызывает непродуманность и деструктивность перемен. Иллюстрацией того, что происходит, когда Церера не выполняет распоряжений Юпитера, служит мятеж Телепинуса, приносящий засуху в плодородную степь (см. архетип Девы).
Конфликт этих планет в быту — это конфликт начальника с подчиненными (а в политике — законодательной власти и трудящихся). Здесь можно вспомнить отказ Деметры производить урожай, когда по молчаливом}' согласию Зевса Аид уводит в преисподнюю ее дочь Персефону. Проблему решает только вынужденный компромисс (так законы, устанавливаемые сверху руководством, и требования практической жизни подчиненных утрясают профсоюзы).
ВЛАСТЬ НЕДР — мировые архетипы планеты Плутон
"Он убил Вритру, самого страшного врага, бестечего,
Индра — дубиной, тяжёлъш оружием.
Как ветви, топором обрубленные,
Змей лежит, прильнув к земле".
АНТИБОГ. МИРОВОЙ ЗМЕЙ
"Это одна и та же вода движется вверх и вниз с течением времени. Землю дожди оживляют. Небо оживляют огни" (РВ I, 164:51). Эта строчка из гимна Ригведы живописует естественное взаимодействие стихий. Стихии земли и воздуха разнесены как Небо и Земля: как твердь небосвода и остов суши, они образуют прочную основу мира, не подверженную изменениям. Эти стихии называют статическими. Вода и огонь воплощают подвижность жизненного процесса: его зарождение в лоне моря и его развитие через внутреннюю активность мирового огня. Их называют динамическими. Описывая образ вселенского круговорота, Ригведа говорит о том, что статическую стихию земли оживляет динамическое брожение воды, а активным дополнением воздуха становится огонь.
Эту динамику природного действа воплощает собой Царь богов: как громовержец, он олицетворяет небесный огонь молнии и несет земле влагу дождя. Царь богов совмещает в себе все четыре стихии, из которых сотворён мир и по праву становится во главе мироздания. Он привносит в мир доброту и щедрость Неба и свою активную юлю организатора, властвуя над стихиями и устанавливая их земное равновесие. Бог-посредник, связующий Небо и Землю, он воплощает собой развитие природы и человеческий прогресс. Казалось бы, на этом мифология могла бы завершиться. Царь богов не оставляет места никакой другой юле: и без его активного вмешательства ничего не может произойти.
Но слабость царя богов в том, в чем его сила. Нарисованная нами идеальная картина правления громовержца сама по себе является статической, лишенной динамики. Ведь царь богов и создатель человеческого общества по сути лишь копирует деятельность предыдущих богов: потому что Небо породил Хаос, Землю от себя отделило Небо, а людей и тот мир, которым пришёл править бог-Царь, сотворила Земля. Абстрактная власть верховного Бога не затрагивает внутренней сути взаимодействия стихий. Она оказывается удалена от перво истока. Так общественные законы нередко далеки от природных потребностей людей.
И в процессе развития мифологического сознания это становится заметным. Человек замечает, что в мире есть зло, которое порой превосходит доброту Небес. А ещё он убеждается в своей способности повлиять снизу на высокую волю Громовержца. Так он верит в магию и свою способность вызвать дождь. И потому в лоне прежних мифологических образов оформляется следующий архетип. Это архетип Властителя Недр и противника Царя богов — антибога, разрушающего мир ради вечной трансформации, которая возвращает нас к живительному истоку первозданного Хаоса и становится ценной сама по себе.
Власть Бога-Царя освящена Небом, но чтобы она была действенной, она должна быть закреплена Землёй. Небесная мистерия грозы являет взаимодействие огня-молнии и воды-дождя, однако молния имеет лишь формальное отношение к дождю, как и дождь — к плодородию. Ни дождь, ни молния не отвечают за свой результат, поэтому небесный дар не абсолютен. Чтобы небесная энергия громовержца получила выход в изобилии урожая, ему нужен соратник в земной материи. Чтобы силы плодородия действительно оказались разбужены, кроме активности внешних сил требуется подключение внутреннего потенциала энергии семян. И этот потенциал символизирует в астрологии планета ПЛУТОН, воплощающая собой не только внешнее взаимодействие, но смешение и взаимопроникновение динамических стихий огня и воды: вечный двигатель земного развития.
Логика мифологического образа антибога проста: верху противостоит низ, небесному проводнику дождя — власть подземных недр. То, как из мифологемы царя богов рождается архетип Плутона, иллюстрирует история греческой и римской мифологии. Первоначально громовержец мыслился главой всего мироздания: он один правил земным и подземным царствами. Зевс имел свою вторую ипостась, в которой он именовался Зевсом Хтонием — подземным. Подобно этому, в древнем Риме функцию бога недр исполнял Дит/Диспатер ("отец света"), этимологически родственный Юпитеру. Другим богом подземного мира был Вейовис/Ведиовис/Ведий (ve — отрицание, Diovis — "Юпитер, бог": "не-Юпитер, антибог"): он иногда интерпретировался как Юпитер подземного царства. Сенека называл подземный мир "царством чёрного Юпитера". Атрибутом Ведиовиса была коза, традиционный символ подземного плодородия, и одновременно стрелы громовержца. Таким образом Юпитер сам выделяет из себя ипостась, непосредственно связанную с земным плодородием и противопоставляет её своему основному образу небесного бога (аналогично тому, как бог Неба сам творит и Небо, и Землю).
Самым характерным противником царя богов в мифологии предстает Мировой Змей. Такой образ антибога рождается, во-первых, потому, что в отличие от громовержца, связанного с Небом, образ Змея устойчиво ассоциируется с Землёй и подземным миром. Змея ползёт по земле, и в русском языке слово "змея" происходит от слова "земля". А во-вторых, образ змеи соотносится со стихией воды: змеи плавают и меняют свою кожу, как эта вечно переменчивая стихия. Змея с древности олицетворяла собой нижний мир земли и вод, и следы поклонения ей обнаруживаются ещё в каменном веке. На рисунках неолита змее часто сопутствуют знаки дождя. Поэтому образ Змея очень близок самому Громовержцу по единой с ним функции орошения почвы: в этом смысле Змей является одной из ипостасей самого бога грозы и дождя. На Руси до сих пор сохранились поверья, что ужи выползают на свет к дождю.
Связь Змея с водой проявляет индоевропейский миф о сражении Громовержца со Змеем, укравшим у бога дождя стада его сизых коров-туч (он был подробно описан в предыдущей главе). Образ Змея здесь ярче всего живописует индийский Вритра ("затор, преграда") — противник Индры, загородивший течение рек. Вритра сдерживает воды и сам находится в них, отождествляясь с громом, молнией и туманом. Индра же мыслится рождённым именно для того, чтобы убить Вритру и привести в движение воды: расчленяя на части змея, громовержец поит влагой разные стороны земли. Аналогично в мифологии майя Змей запирает воды, и сражение с ним призвано высвободить их течение.
Рыбы — первый знак стихии воды, Скорпион — второй. И образ Змея развивает тему рождения и смерти, начатую архетипом водного хаоса, скрывающего в себе изначальное плодородие. С образом Змея часто связаны мифы о происхождении мира из яйца. Иногда Змей ассоциируется не только с подземельем, но и с мировым океаном. Например, в древнеперуанском мифе, когда первые люди убивают змея, он изрыгает воду, затопляющую всю землю, что напоминает нам мифы о потопе. А в индейском мифе змея Мармарину проглатывает первых людей и их создателей, Солнце и Луну, спустившихся с небес на землю, которые спасаются, разрезав ей живот. В этом мифе узнается типичный сюжет о происхождении мира из чрева первобытного чудища, чаще большой Рыбы — только здесь вместо Рыбы фигурирует Змея, как более страшное водоплавающее чудовище.
Знаки эмоциональной стихии воды близки неоформленностью и понятием разрушения, и страшный облик Змея глубин продолжает образы чудовищ водного пучины. А громовержец, начав борьбу с мировым змеем и другими монстрами беспорядочного хаоса, чтобы создать свой оформленный мир, продолжает её уже в роли благодетеля этого мира, побуждая змея постоянно отдавать принадлежащие ему скрытые ресурсы ради явленной жизни и поддерживать её неумирающую динамику. Материя смогла явить свою мощь благодаря посреднику-громовержцу, использовавшему её возможности и разбудившему её скрытые ресурсы. Но теперь он вынужден сражаться за свои права с олицетворением всего мирового зла: возникшего, когда он, расширяя границы нашего мира, потревожил своим вторжением спящие хтонические силы, которые сами по себе, кроме безликости, оцепенения и смешения первозданного Хаоса — и его порождающего начала, ничего явить и не могли.
Образ Мирового Змея являет общеиндоевропейский змей глубин Будх (от huclh — "дно") или индийский Ахи-будхнья, его иранский собрат Ажи-Дахаки ("злобно смеющийся") и другие. Скандинавский змей Нидхёгг гложет корни мирового дерева Иггдрасиль. Монгольский гигантский змей Аврага Могой живёт на дне моря, в горной пещере или подземной крепости и похищает людей и скот. Хеттский змей Иллуянка борется с богом грозы. Axu-будхнъя ("змей, лежащий на дне") идентичен Вритре, которого иногда называют этим именем, и по имени родственен древнегреческим Эхидне (=Ахи) и Пифону (Python = Будхнья) — змею, рождённому Геей-Землёй и убитому Солнцем-Аполлоном. Эго же имя звучит в имени литовского божества Дугная ("осадок, дно"), а также в русском слове "дно" и имени южнославянского змея Бадняка.
Сербохорватский Бадняк — змей, лежащий у корней мирового дерева, и до наших дней дошёл обычай под новый год сжигать символизирующее его полено: ради уничтожения зла небесным огнём, ведущим начало от молнии громовержца, и возрождения нового плодородия. Отголосок этого мы видим в русской сказке, где герой провоцирует Змея Горыныча превратиться в полено, а потом сжигает его в печи. По той же логике в русских сказках царь Огонь и царица Маланьица (молния) сжигают стада огненного змея Змиулана, прячущегося в дупле старого дуба.
Мы видим, что образ Змея соотносится не только с водой, но и с огнём — подземным огнём недр, являя антитезу дождю громовержца. Эго подтверждает также имя греческого Тифона ("дымящийся"), обитающего в подземной бездне Тартаре. Тифон ведёт борьбу с Зевсом: сначала он охватил бога грозы кольцами своего змеиного хвоста, похожего на клубы дыма, и запер в Корикийской пещере, но затем был им побеждён, — что в переводе на природные явления изначально символизирует всего только засуху, сменившуюся плодородным дождём.
ИЗВЕЧНАЯ БОРЬБА ДОБРА СО ЗЛОМ
Но по мере развития мифологии значение битвы двух противоположных начал — дождя и засухи — приобретает всё более широкий смысл, проецируясь на разные сферы человеческой жизни. И сегодня главная мистерия мифологии — сражение бога-царя с подземным змеем — это привычный нам архетип извечной борьбы добра со злом. Так, олицетворением зла и мрака предстаёт египетский змей Апоп, побеждаемый Гором. Апоп живёт в недрах земли, где каждую ночь происходит его битва со светлым богом Солнца Ра. Эго собирательный образ всех врагов божественного пантеона. Когда ночью Ра проплывает в ладье по подземному миру, Апоп выпивает из реки всю воду: останавливая таким образом течение жизни, он присваивает себе все её силы. Но Ра заставляет изрыгнуть его обратно воды подземной реки, омывающей мир и хранящей его плодородие.
В славянской мифологии в подземном мире обитает змей Ящер (у западных славян — Ясса/Яжа), родственник индийских демонов-асуров, которые изначально олицетворяли магию природных сил и противопоставлялись дэвам-богам (этот же корень отражен в иранских ахурах и германских асах, сражавшихся с ванами, изначально — "дэванами"). Имя Ящера связано с ностратическим корнем ‘asa — "огонь", а потому неудивительно, что он предстаёт также в виде Змея Горыныча, изрыгающего пламя и также воплощающего собирательный образ мирового зла.
В средневековой алхимии мы находим представление о двух борющихся змеях: крылатом и бескрылом. Идею противоборства абстрактного добра и столь же абстрактного зла воплощает огромное большинство популярных сказок, где главный герой спускается в подземный мир, находит там сокровища, невесту, обретает силу и одолевает власть Змея или иного врага людей и своей земли. Все они отражают архетип Плутона, и их цель — пробудить в слушателе его собственный незадействованный потенциал: если не высокой идеей добра, то во всяком случае, соблазнительными образами власти, богатства и силы, которые символизирует подземный мир и его правитель. Не случайно по возвращении Ивана-Дурака из подземелья, где он сражался со Змеем Горынычем, герой становится царем (что иллюстрирует его принадлежность к юпитерианской мифологеме). Этот мотив переплетается со сказками о третьем брате-жертве, так как и здесь происходит прикосновение к бездне и получение её даров. Но цель путешествия другая: главной в этом сюжете мыслится победа над силами зла, требующими себе дань земного мира, и герой обязательно вынужден сражаться, отстаивая свои права и права своего народа.
Что же такое добро и зло? Этих понятий в современном нравственном смысле нет у примитивных народов. Несомненным добром для них будет захват чужого богатства, злом — потеря своего[86]. И само слово "добро" исконно означает также "богатство". А "зло" этимологически восходит к значению "сила", и происхождение понятия зла непосредственно связано с плутонианским понятием жизненной силы. Истоки абстрактных понятий были просты: с древних времён сила воевала за богатство. И в этой борьбе добры и правы всегда были свои, не правы — чужие: так ли далеко мы ушли от этих представлений?
Для земледельцев зло олицетворяет появляющаяся на исторической арене сила кочевых племён-скотоводов, от набегов которых они были вынуждены оберегать свои владения. Связь чужеземцев со скотом подтверждает и язык: так, в арабском родственны слова bahim-at ("скот, животное"), buhgm ("бессловесная тварь") и a-bham ("чужеземец"). Чужеземные племена соотносились со стадами скота не только в связи со скотоводством кочевников и борьбе за стада, но и с тем, что, подобно животным, они не понимали языка, привычного для "своих". Потом представление о чужих племенах значительно усложнилось и слилось с картиной иного, потустороннего мира, который стал устойчиво ассоциироваться с образом зла, а также скота и богатства — к которому мы ещё вернемся.
В русских сказках герой борется с бабой — Ягой, по имени родственной змею Яже: согласно мифологу Б.Рыбакову, под бабой-Ягой, скачущей на коне-метле, подразумевались конные сарматы, матриархальными племенами которых правили женщины-амазонки[87]. Для русских былин характерен мотив борьбы богатыря (например, Добрыни Никитича) со змеем, персонифицировавшим врагов-кочевников, совершавших захватнические набеги. Герой побеждает змея, и, попутно проявляя свои земледельческие навыки, пашет на нём в поле борозду — в мирных целях используя коня, захваченного у врага. Так он очерчивает границу своего государства, охраняющую его от враждебных сил. Со временем историческая подоплёка этой борьбы исчезает, и поединок приобретает более нравственный, чем физический смысл, а богатырь трансформируется в святого Георгия, пронзающего змея-Дьявола, извечного противника Бога и человеческого рода.
Борьба Громовержца со Змеем трансформируется в битву добра со злом не только по причине исторических сражений "своих" и "чужих", где свои олицетворяли добро, а чужие — зло. Этот миф является наиболее драматическим сюжетом индоевропейской мифологии благодаря самой логике битвы за земные ресурсы: ведь именно они определяют, как будет жить человеческий род, и будет ли жить вообще. В образе борьбы двух миров — земного и подземного — истина прошлого сталкивается с истиной настоящего. И здесь правда не всегда остается за архетипом Стрельца. Так, есть шумерский миф, где змея (как символ нижнего мира) побеждает орла (архетип громовержца). Орел, когда у него подрастают птенцы, хочет разорить гнездо змеи и пожрать змеенышей — змея же по совету Солнца, воплощающего справедливость, прячется в бычьей туше, ловит орла и, сломав ему крылья, бросает в яму (здесь можно также увидеть природный образ изломанной молнии громовержца, пойманной землей и предшествующей дождю).
Сила и праведность царя-громовержца и знака Стрельца состоит в правильной жизни настоящим — в отражении внешних небесных влияний изменчивой природы. Поэтому в астрологии Стрелец называется переменным (мутабельным) знаком. В отличие от него, осенний знак Скорпиона опирается на аккумулированную в более благоприятные месяцы энергию и отказывается от восприятия внешнего мира. Он следует собственной линии, являясь постоянным (стабильным) знаком. Мобилизуя внутренние ресурсы, он испытывает, насколько сильно и надёжно то, что сохранилось в нём самом. И пусть даже оно не может сравниться с неиссякаемым резервуаром внешних резервов, он остаётся верным прежней линии, храня неизменной ту идею, которая уже оказалась воплощена.
Эго необходимое противодействие избавляет мир от застоя и служит основой прогресса: в знаке Скорпиона экзальтируется Уран, планета эволюции. Трением небесный огонь рождается на Земле. Бог-царь, связывая между собой навечно разнесённые стихии воздуха и земли, хранит этот мир — его противник, соединяя противоборствующие стихии огня и воды, разрушает и преобразует его. Движение настоящего возникает из прошлого: оно черпает энергию из тех сил, которые прошлое сохранило. Но настаивая на своём, на прожитом, Змей символизирует враждебные силы прошлого, препятствующие добру настоящей жизни. И как противник этого мира и его Царя, Змей становится персонификацией всякого зла.
Громовержец воплощает в своём образе благо, посылаемое природой, Змей — внутренние резервы, независимые от щедрости Неба. Таким образом он противопоставляет себя небесному покровительству. Его собственная жизненная сила воюет с безграничной энергией небес, положившей начало этой силе. Воплощённое на Земле отказывается от небесной поддержки, проверяя свою жизнеспособность. В этой борьбе Змей терпит поражение, поскольку ограниченная материя не может соперничать с духом. Но она предъявляет свои права с той самой силой, которую вложил в неё дух.
Развитые образы сил зла, консервативных в отношении прежней идеи бытия, но одновременно спровоцировавших её новое воплощение, мы находим в библейском Сатане ("противник, подстрекатель"), мусульманском дьяволе-Иблисе (араб, от греч "diabolis") и авестийском Ангро-Майнью. Враг Аллаха Иблис был изгнан им из сонма ангелов за то, что отказался поклониться созданному Богом человеку. Стремясь доказать, что он, как творение из огня, лучше созданий из глины, он поклялся украсить для людей этот мир и отвратить их от неба. Он и библейский Змей, соблазнивший Еву у корней мирового древа, — враги человека, как новой формы бытия, но в какой-то мере и её творцы, поскольку именно их противодействие Богу дало человеку познание и его земную жизнь вне рая (недаром в гностической традиции именно Дьявол может считаться демиургом Земли и даже Солнечной системы). Сатана отделил от Бога себя и человека, положив начало небесной битве добра со злом и борьбе человека за своё существование: Адам отныне добывает свой хлеб, а Ева рождает потомство собственными ресурсами. Эти ресурсы конечны, и потому Сатана проигрывает поединок с Богом, а люди — битву за земную жизнь. Но всё же эта борьба доказывает силу воплощённого замысла. И потому она мыслится вечной — как в изначальном смысле природного плодородия, так и в моральном значении битвы добра и зла.
Боги языческой мифологии до самой последней стадии её развития (мифологема Овна) не имеют тех черт, которые можно было бы назвать личностными. Они не добры и не злы, они лишь исполняют определённые функции, и их воля — это лишь воля этих функций. Зло не виновато в том, что оно зло: оно имеет своё место. Только с появлением нравственной, овенской, функции, это место стало уплывать из-под ног злых сил, что вызвало разделение внутри архетипа Плутона на зло и на добро, выделив из него позитивный архетип Марса и оставив тёмные функции Плутону. Поэтому весь негатив мы связываем с более древним архетипом, хотя, при астрологических трактовках, надо иметь в виду его изначальную независимость от моральной оценки.
Дуализм добра и зла закрепляет образ иранского Ангро-Майнью (Ахримана), в противовес каждому благому творению Ахурамазды создавшего своё негативное (старость против молодости, зиму против лета и т. д.). В древнем иранском мифе Ахриман предстаёт в виде дракона, побеждённого Ахурамаздой и сброшенного им с неба на землю (что живописует природный образ грозы и молнии, стремительно падающей вниз). Потом, будучи уже достаточно абстрактной идеей зла, Ахриман действует не сам, а с помощью злых духов-дэвов, родственных Дьяволу и древнему богу ясного Неба Дьяусу. Поскольку в противоположность истинному Богу он описывается как не-живой и не-сущий, поздние комментаторы "Авесты" стали сомневаться в его творческой роли и самой необходимости этого полюса мироздания.
Более персонифицированный образ Сатаны, который мыслился не только как противовес и негативное отражение Бога, но и имел самостоятельные претензии, дожил до нашего времени в виде более яркой фигуры. Как Вритра создаёт преграду Индре, но на самом деле связан с ним одной функцией орошения, так и роль Сатаны порой осмысливается в культуре позитивно: как невольного помощника Божьей воле или как романтика-одиночки, который ведёт свою линию, не доверяя этой воле и имея в себе силу испытывать её. В какой-то мере Дьявол отражает потребность современного рассудка иметь перед собой образ Врага ради динамики мышления. Этот образ вполне соответствует знаку Скорпиона, который часто выступает в роли естествоиспытателя и провокатора, возбуждающего эмоции и страсти других людей.
В эпосе мы также можем найти образы подстрекателей: один из них — коварный кентавр Несс, убитый Гераклом, но перед смертью посоветовавший жене Геракла собрать его кровь для возбуждения любви героя, если она иссякнет, — что привело к гибели Геракла. Этот сюжет связан с типической для Скорпиона темой разжигания и сохранения страсти, и астероид Nessus может указывать на неестественную страстность, как и побуждение к опасному поступку.
БОГАТСТВО НЕДР
Как мы видели, образ врага царя богов, как и все архетипы, имеет природную основу. Но самое яркое развитие идея антибога получает в социальном ракурсе, наиболее актуальном для архетипа Юпитера. Громовержец символизирует собой власть высших законов общества, но любая власть — будь это власть церкви, государства или главы семьи — должна быть подтверждена материально: храмовыми приношениями, золотым запасом, имуществом или просто необходимым наличием сил. И с законами юпитерианского правосудия до сих пор успешно соперничает скрытая власть Плутона — право сильного и власть золота, показывая нам всю мощь самодовлеющей материи.
И, кроме динамического противовеса устойчивому миру громовержца, подземный мир являет образ материального богатства и плодородия земных недр. Властитель недр не может одолеть царя Земли и обычно делит с ним власть, довольствуясь потусторонним миром. Но с помощью накопленного им богатства он царит не хуже главы божественного пантеона.
Природной основой образа подземного богатства была идея плодородия земли. В астрологии выделяются плодородные и неплодородные знаки: хорошие или нет для посадки растений или зачатия. Опора на внутренние резервы делает знак Скорпиона плодородным, и не случайно с богами подземного мира связаны мифы о посеве. Откровенный земледельческий смысл сохраняет борьба семитского громовержца Балу с чудовищем Муту ("смерть"), которое, раскрыв свою ужасную пасть, пожирает всё живое. Претендуя на земную власть, царь мёртвых приглашает в свои подземные чертоги бога грозы и убивает его, что приводит к засухе. Но и сам он гибнет от стрел излюбленной Балу, богини охоты и битвы Анат, которая размалывает кости Муту и рассеивает их по полю как семя, из которого возрождается растительность — а вместе с нею воскресает Балу. Смерть Муту возвращает нас к сатурнианскому жертвоприношению, но вечность поединка Балу и Муту, который возрождается в своём подземном царстве и вновь убивает Балу, характеризует Муту уже не только как пассивное плодородие земли, требующее поддержки, но и как плутонианскую активность её недр.
С плодородием почвы связан египетский бог подземного мира Осирис (Усири), олицетворявшим "воду разлива" Нила и изображавшийся с проросшими сквозь его тело колосьями. Осирис был убит и рассечен на части Сетом, богом дождя и чужеземцев, подобно индийскому змею Вритре, которого расчленил громовержец Индра, дав свободу полноводному течению рек. Но как воплощение зла, Сет и сам иногда сопоставлялся со змеем Апопом. В Египте был ещё один бог земного плодородия и одновременно покровитель мёртвых — Сонар, впоследствии отождествлённый с Осирисом и считавшийся его душой. Праздник его связывали с поворотом солнца к весне. С культом мёртвых соотносился бог плодородия Серапис, соединивший в себе образы Осириса и быка-Аписа и связанный с водой и наводнениями. Аписа (образ которого относится к архетипу противоположного знака Тельца) приносили в жертву в календарный период Скорпиона — и тогда же праздновали возрождение Осириса.
Плодородие недр мыслится неиссякаемым, и это одна из причин того, отчего в мифах владыка подземного мира часто сказочно богат. А потом земля поглощает всё, что более не может существовать на её поверхности, и всё, что исчезает с лица земли, достаётся подземному миру. Оно остаётся там навеки, приумножая подземные богатства, которые уже сделались неисчислимыми с тех пор, как существует Земля. Так думали люди, хороня умерших и закапывая кости животных, а добыча полезных ископаемых и корни растений, берущих из земли свои жизненные соки, убеждали их в том, что в недрах земли действительно таятся несметные сокровища и неисчерпаемые силы, лишь малую толику которых мы можем видеть снаружи. Поэтому в любой развитой мифологии с подземным миром ассоциируется идея богатства.
В мифах, а потом и в сказках, роль хранителя сокровищ неслучайно достаётся подземному Змею (в образе которого часто подчеркнута не только связь с землей и водой, но также и роль врага явленного мира). Так, в древнеегипетском тексте Змей — тот, кто приносит дары, и в русском фольклоре змеи связаны с кладами. Соотносится богатство и с образом нижних вод. До наших дней дожил обычай кидать в воду монеты в понравившемся месте, чтобы вернуться туда, — а прежде, чтобы они вернулись сторицей: он также ведёт начало от идеи изобилия недр.
У многих народов существовали представления о необходимой плате богам подземного мира, которые более всего радеют о богатстве (и это является самой характерной чертой знака Скорпиона!). В мифологии ацтеков владыка подземной страны Миктлантекутли ожидал от каждого вновь прибывшего подарка. Как и Аида, любовь к золоту отличает Харона — перевозчика душ умерших по водам подземных рек, в честь которого назван спутник планеты Плутон — Харон. У этрусков был демон Хару, вероятно, родственный Харону: он убивал свои жертвы молотом: и эта черта громовержца сопоставляет Хару с ангибогом — Юпитером подземного мира.
Перевозчик Харон предстаёт в виде старика, что указывает на его прежнюю связь с сатурнианской мифологемой. Когда-то он, возможно, был единственным богом мёртвых. Потом облик Харона стал восприниматься через образ Плутона: поэтому мёртвым клали под язык монету. А для живых плата была выше — золотая ветвь, сорванная в роще жены Аида Персефоны. Правда, герои Геракл и Тесей проникли в подземный мир силой. А священные деревья ассоциируются в первую очередь с образом громовержца, противостоящего потустороннему царству, и, значит, нужно обладать силой бога-царя, чтобы соперничать с богами мира мёртвой материи.
Архетип Плутона олицетворяет собой чужой потусторонний мир, на который человек, подобно склонному к экспансии громовержцу, должен распространить свою власть, чтобы воспользоваться его ресурсами. Подземное богатство нелегко достаётся людям. Планета Плутон обозначает те скрытые резервы, к которым мы не имеем непосредственного доступа. Чтобы их добиться, требуется напрягать усилия и вести борьбу — и при этом не забывать, что образ человека, которого слепили из глины боги времени и судьбы, воплотил собой Царь богов, а не антибог, появившийся лишь как его призрачное отражение. И чтобы иметь возможность распоряжаться богатствами, а не только быть их сумрачным стражем, человек должен иметь в виду юпитерианские законы справедливости и доброты, на которых построено общество.
Позитивное сочетание Плутона и Юпитера олицетворяет ирландский могущественный бог богатства и потустороннего мира Дагда ("хороший, добрый бог"), хозяин "котла изобилия", наделённый властью над природой и урожаем, которому сопутствовали богини войны и разрушения. В религии друидов Дагда считался приносящим себя в жертву жрецом, что указывает на его изначальную юпитерианскую роль. Имея связь с водой, он спасает землю от засухи, изменив климат. Но также его называли Аед, что значит "огонь", и его роль бога смерти подтверждается его ассоциацией с солнечным затмением.
Владеет богатствами живущий в воде огнедышащий многоголовый змей Пуке латышского фольклора: он снабжает ими людей — в поздних поверьях, в обмен на их души. И имя греческого Плутона происходит от слова plutos — "богатство, полнота". Первоначально это эпитет Аида/Гадеса, второго брата из трёх, поделивших между собою мир, поэтому символ его — двузубец (отраженный в одном из вариантов значка планеты Плутон). Имя этого владыки царства мёртвых означает "безвидный, ужасный" и соотносится с именем этрусского подземного царя Литы. Того же корня индийское слово "а-видья" — "незнание = не-видение".
Аид — хозяин подземных сокровищ и бесчисленного количества человеческих душ. С каждым днём его владения увеличиваются, поскольку ни один смертный не может избежать его ужасного гостеприимства и остаётся в подземном царстве навеки. Не упускает Плутон и возможности приумножить свои богатства за счёт земных, что отразилось в легенде о Сизифе. Этот смертный обещал Аиду всё своё состояние (а оно было немалым!) за продолжение земного существования. Возможно, сделка осталась бы узаконенной и послужила примером для грядущих поколений, однако Сизиф не спешил выполнять обещанное, мысля себя хитрее Плутона и его посланцев. Но провести разгневанных богов ему не удалось, и, осознавая тщетность своих усилий, он вечно вынужден вкатывать один и тот же камень на одну и ту же гору…
Поскольку же образ горы остается символом связи Неба и Земли, можно трактовать это так, что Сизиф пытается поднять до небес земную материю и не только из жадности хочет сохранить себе земные блага, одновременно приобретя небесную вечность. И хотя он терпит поражение, деятельность его оправдана самой его попыткой, и именем Сизифа даже назван астероид, символизирующий для нас стремление обмануть судьбу и потуги, которые сам человек оценивает как бесплодные, но всё же предпринимает их снова и снова. Интерес к потустороннему, порождаемый самой дальней от солнца планетой Плутон, вызван поиском неведомых ещё источников существования. К нему склонны представители мрачного осеннего знака Скорпиона, рожденные в ту пору, когда людям начинает недоставать солнечной энергии. И потому если кому и суждено научиться продлевать земное бытие, то в первую очередь Скорпионам.
Архетипическую для Скорпиона идею накопления материальных богатств мы найдем у многих этимологических родственников Плутона. Ему родственен прусский Пильвитс ("полный ") — бог материального благополучия, заполняющий амбары, от которого произошли два близких ему по названию божества: Пильнитис, бог избытка и богатств, и Пельвикс, бог воды и болот, который возвращает нас к стихии воды, родной для знака Скорпиона. От того же корня происходят индийское название девяти подземных областей Патала, где царствуют змеи-наги и другие божества, противопоставленные богам, и, возможно, наименование буддийского рая Потопа на острове Путо. Индийский бог богатства и страж подземных сокровищ — Кубера, потомок Пуластьи, имя которого также означает "полный, богатый". Изначально будучи божеством земли и её недр, он связывается с плодородием, а в позднее время выступает подвижником и невидимым охранителем духовных богатств буддизма. — И это лучшая жизненная роль Скорпиона: быть хранителем духовных, а не только материальных богатств.
Надо отметить на редкость красивый образ подземного мира у индусов, внимательных к духовным ценностям. Патала — прекраснейшее место в мире, которое своим золотом и драгоценными камнями превосходит небесный рай Индры — Сваргу. А мудрые змеи-наги, стерегущие подземные сокровища, считаются магами, способными оживлять мёртвых; женщины-нагини славятся своею любовью и красотой. Образ нагов первоначально связан с представлениями о чуждых ариям племенах, живших на северо-западе Индии, и здесь змеи, как и в славянской мифологии, персонифицируют чужую страну иного народа.
Название нагов родственно имени иранского демона часу ("труп"), охотящегося за душами покойников, и славянскому образу смерти Навь и восходит к названию погребального обряда (когда умерших хоронили в ладье, спускаемой на воду), связанному с и. е. корнем пей. Этот корень остался в названии корабля в греческом, латинском и романских языках (греч. naus, лат. navis, отсюда — "навигация"), а также в чешском nav — "преисподняя", в литовском nave — "смерть", в готтском nans — "мёртвый". В украинском языке мы найдём его в названии русалок "навки/мавки", а в русском в слове "ныть" — "оплакивать", откуда "нудный" и "нужда". Родство этих слов помогает понять, что архетип подземного мира связан прежде всего с самыми непосредственными потребностями человека, с его нуждами и лишь через это — с богатством.
Знак Скорпиона неравнодушен к деньгам, как аккумулированной энергии, позволяющей запасти её впрок, на те времена, когда силы человека будут скованы (периодом зимней спячки — или экстремальными обстоятельствами: травмами, потерей привычного фундамента существования, смертью близких и другими, также связываемыми с планетой Плутон). Финансы — наиболее практически значимая в быту сфера Скорпиона, ставшая особенно весомой на период с 1983 по 1995 год: время прохождения Плутона по своему знаку. Сейчас интерес к чужим средствам, приобретаемым праведным и неправедным путем, должен снизиться — тогда финансовое значение планеты Плутон не будет столь сильно перекрывать её роли в невидимых духовных изысканиях.
А для тех, кого на всю жизнь захватило предпринимательство, останется актуальным астероид Лаверна, названный в честь богини прибыли — а также ночной тьмы и воров. Это название не случайно популярно в сфере торгового бизнеса, и мы полагаем, что этот астероид, отражающий одну из граней архетипа Скорпиона, в гороскопе будет показателен при рассмотрении проблемы накопления первичного капитала. (Кстати отметим, что многие фирмы носят имена, зафиксированные в названиях астероидов: в западной астрологии положение астероида с таким именем используется для бизнес-прогноза для данной фирмы).
В связи с финансовыми проблемами, если они не дают человеку спать, можно взглянуть также на положение астероида Мидас: он назван в честь фригийского царя, который славился огромным богатством. Однажды он оказал услугу Дионису, и тот в награду обещал исполнить любое его желание. В неуемном стяжании богатства Мидас пожелал, чтобы всё, к чему он прикоснется, превращалось в золото — но поскольку вся его пища тоже оборачивалась в коварный металл, вскоре попросил Диониса лишить его соблазнительного дара. Дионис велел ему искупаться в источнике: и очистившись от своей жадности, Мидас решил наслаждаться простыми радостями жизни, а источник с тех пор стал золотоносным.
VIII-ой дом гороскопа, соответствующий Скорпиону, отвечает за скрытые страсти, за получение наследства и финансовую прибыль, которая во все времена служила источником мирских страстей. Изображение скорпиона является традиционной эмблемой банков — хранилищ чужих средств. А их мировым эквивалентом сейчас стало главное богатство недр — нефть.
ПОДЗЕМНЫЕ ПАСТУХИ
Долгое время основным богатством считался скот. К тому же стадо множилось на глазах у человека, и с ним устойчиво ассоциировалось увеличение добра. Поэтому многие боги богатства и подземного мира, олицетворяющие плодородие недр, предстают в образе пастухов неисчислимых стад и покровительствуют размножению скота. Так, греческий Плутос, получивший полномочия самостоятельного бога богатств, приумножает накопленные запасы и создаёт обилие стад. Кельтское воплощение подземного мира Аннон и его сын Пуйл, ставший царём мёртвых, выступают в роли свинопасов. Образ множащихся душ скота также не случайно связан с образом страны умерших: ведь для людей, которые способны помнить хотя бы несколько поколений своих предков, количество умерших значительно больше, чем живых, и оно беспрерывно растет, в то время как число живого населения земли особенно не увеличивается. Отчасти этим обусловлен суеверный страх перед мертвецами (вампирами и прочими нелюдями), которые в современных фильмах ужаса нередко грозят заполонить собой всю землю, присоединив к себе максимум живых людей.
Говоря о богах скота, уместно сказать, что планета Плутон символизирует "стадное чувство": инстинкт толпы, хранящий волю к жизни и отражающий массовую энергию и самоотдачу. Корень имени Плутона и Плутоса отражен в латинских словах populus — "народ" и plebs — "низшие массы", а также publicus — "всеобщий". Тот же и. е. корень pol мы находим в русских словах: плодиться, темя, полк, а также германском folk — "толпа, народ, войско" и греческом polys — "город", от которого образованы слова "политика" и "полиция", и в латинском plus'. "больше, еще".
Аналогично этому, планета Плутон покровительствует массам и заведует политикой. И в борьбе римских плебеев и патрициев (название которых происходит от "patres " — "отцы"), отражается противостояние народной массы Плутона и патриархальной верхушки Юпитера: оно некогда привело к образованию римского права, которым мы пользуемся и по сей день. Соединение или хорошие аспекты Плутона и Юпитера в гороскопе символизируют прирожденного лидера и дают интерес к политике.
Однако сам по себе бог, противостоящий небесному царю, не силен в социальных функциях: Плутон может наделить человека стремлением к истине, но не умением её воплотить. Так в греческой комедии Аристофана бог богатства Плутос решительно не способен действовать справедливо — в соответствии с социальным принципом. Он отнимает богатство у богачей и наделяет им бедняков. Это приводит к неразберихе в обществе, где никто не желает работать и приносить жертвы богам, которые нанимаются подёнщиками к разбогатевшему бедняку.
Такая трактовка мифологического образа точно попадает в астрологический характер Плутона: как пастух стад, Плутос символизирует "стадное" чувство и лидера толпы. Но Аристофан прав в том, что толпа редко ведёт себя в соответствии с законом: ею движут более скрытые эмоциональные мотивы. Умножающаяся сила приносит ей чувство вседозволенности. Это отличает и знак Скорпиона, под которым не случайно осуществилась Октябрьская революция 1917 года (при Плутоне в Близнецах: знаке забвения традиций и нарушения прежних запретов).
Цикл Плутона — 251 год — отвечает за изменение массового сознания — коллективных инстинктов. Поверхностные желания у людей различны, но глубинные мотивы действий едины у поколений. В каждом знаке Плутон находится в среднем 20 лет (от 10-12-ти в Деве, Весах и Скорпионе до 30-ти в Овне и Тельце), заметно меняя русло течения жизни. Если 60-е годы (Плутон в Деве) были сориентированы на передовые научные взгляды и отвергали стремление к роскошной и достойной жизни 50-х (Плутон во Льве), то 70-е годы застоя имели гуманитарную ориентацию (Плутон в Весах): слабое положение Плутона не давало мотивов к трансформации. Зато эти мотивы появились в 1983-м, когда Плутон занял сильнейшее положение в Скорпионе и сохранялись до 1995 года, во время нашей перестройки. Плутон в Скорпионе обнаружил тягу масс к гласности и демократии и обнажил нелицеприятные истины общественного устройства. Эго время заставило людей абсолютизировать власть денег, инстинктов и скрытых импульсов души, и способствовало расцвету мафии.
В ближайшие 20 лет Плутон в Стрельце — это значит, что импульс к глобальному экономическому переустройству иссяк. Юпитер одерживает победу над Плутоном, чтобы плодотворно использовать силы, взбудораженные богом подземного мира: лишь справедливые законы бога общества могут направить их на созидание земных и всем доступных, а не скрытых от людей богатств. (В прошлый раз Плутон был в Стрельце в середине XVIII века: это усилило идейную борьбу во Франции, предшествующую французской революции, и привело к принятию американской декларации независимости.) Сам по себе подземный пастух стад, несмотря на свою власть, не готов править миром: ему требуется руководящая роль бога-жреца, посредника между Небом и Землей.
Самый известный праиндоевропейский противник громовержца, имя которого восходит к корню wel, также связан со скотом и богатством. Его облик восстанавливают для нас образы славянского Велеса, балтийских Велса и Велняса, индийского демона Валы (чье имя трактуется как "пещера’ или "скрывающий"): похитителя коров, скрывшего их в пещере, и, возможно, змея Вритры.
Имя "скотьего бога" Велеса, иначе Волоса, однокоренное с русским словом "волосатый" (того же корня латинские vellus — "шерсть" и villosus — "волосатый"), первоначально было обозначением тела убитого жертвенного животного, возможно, тотема-медведя, в сказках часто предстающего в образе хозяина животных. Отсюда связь этого бога с подземным миром. Другие русские слова, в которых слышится имя перунова противника, — это велеть и власть, вельми ("очень") и великий. Древний ностратический корень wol, к которому они восходят, означает "большой " (это значение сохранило египетское слово wl). Следы этого корня сохраняются в английском и немецком языках (английские: wool — "шерсть" и wealth — "богатство"). Он означает силу (отсюда латинское vale — "здоровый") и массовость — подобно уже рассмотренному корню pelu: если ко второму в латыни восходит слово populus, то к первому — vulgus ("народ", откуда "вульгарный").
Подтверждая этимологию своего имени, Велес и в самом деле обладает великой властью: если Перун в рукописях соотносится с оружием, то Велес — с золотом. Слово "скот " на Руси обозначало также деньги (оно вошло в готский язык в виде skulls —"деньги" и в немецкий как Schatz — "богатство"). А от корня wel/wol также происходит возбуждающее страсти слово "валюта". Непосредственное отношение к богатству нижнего мира имеет и слово "доллар" — немецкое "талер оно происходит от Та1 — "низина, впадина" (того же корня наше "долина"), где первоначально добывали серебро для изготовления монет. Самое архетипичное по происхождению название денег сегодня стало самым популярным в мире. Случайно ли?
Велняс и Веле, как и Велес, — боги скота: они уводят у Перкунаса стада, который громовержец возвращает себе, поражая соперника молнией. Велняс связан с водой и строит мосты и плотины. Бог скота и сам мог иметь атрибуты своих подопечных животных — копыта и рога. Эго наводит на устойчивые ассоциации и разоблачает происхождение образа христианского чёрта, по внешности очень похожего на Велняса, — не говоря уже о том, что своих подопечных он предпочитает искушать деньгами. Есть гипотеза, что и само имя Дьявола: diabolos — происходит от dios wolos ("великий бог") и связано с именем индоевропейского противника громовержца.
В отличие от Велняса, Веле лишён демонизма, но кроме того, что он исполняет скотоводческую функцию, это бог загробного мира, где он пасёт души умерших, а праздник его приходился на октябрь, что соответствует началу знака Скорпиона. Здесь можно отметить, что празднества в его честь подземных богов не случайно приурочивались ко времени умирания природы. Даже по христианскому установлению остатки первобытных пиршеств в честь умерший сгруппировались вокруг 2–5 ноября: это дни поминовения умерших по всему христианскому миру.
Слою vele по-литовски значит "душа" и прямо связано с именем покровителя животных Велса. Подтверждение той же ассоциативной связи души и животного мира мы находим в западно-европейских языках (лат. anima — "душа", animalis —"животное"). Душа мыслится самодвижущейся, живой, а понятие живого лучше всего отражают животные.
Таким образом, корень wel связан со значениями души и власти над ней, её жизнью и смертью. И это помогает понять спектр действия Плутона как планеты коллективных энергий, задействующей многих людей в теснейшем взаимодействии и бессознательном взаимовлиянии, где кто-то тратит свою энергию и кто-то приобретает, кто-то выигрывает жизнь, а кто-то смерть. С Велесом и Велсом через этот корень соотносится германское местопребывание убитых воинов: Вальхалла — и античное название царства мёртвых: Елисейские (первоначально, Велисейские) поля. Елисейские поля имеют аналогию с египетскими плодородными подземными полями Пару, где растёт небывалый урожай. Представление об Элизиуме, как стране блаженных, сначала отражало образ подземного мира как пастбища, где души мёртвых обретали свой естественный, природный, живой и животный облик, а бог-пастух заботился о сохранении и приумножении своих стад и, возможно даже, прятал их в природных укрытиях скал от грозы и других стихийных явлений.
Душа — земная проекция духа, и архетипически оказывается ближе подземному богу, чем царю небес. Ведь именно он наделяет её силой, неиссякаемым внутренним динамизмом и самой потребностью жить. Поэтому христианский чёрт не случайно охотится за душами, стремясь вернуть себе своё, если иметь в виду его древний образ бога подземного мира. И только потому, что подземному двойнику небесного властителя не предусмотрено законного места на Земле, он не может ничем распоряжаться, а всем заправляет глава богов, распространивший свою власть на все четыре стороны света.
Оппозиция Велса и Перкуна предстаёт ещё более неоднозначной, если мы рассматриваем её проекцию в социальной сфере. На Руси Велес, чей идол стоял в долине, считался богом всего народа, а Перун, который стоял на горе, — богом князя и военной дружины. Величие и свет бога-царя не распространялось на народ, который предстал по отношению к нему как размножившаяся масса, далёкая от динамичных битв и погруженная в естественные процессы жизни и смерти. И покровителем народа стал "скотий бог" Велес, не забытый и в христианские времена и продолжавший почитаться под именем святого Власия.
Противопоставление князя и образа безликой толпы сохранилось в названии смердов, которое означало "со-yмupaющue": это были люди, служившие князю и порой умиравшие на его похоронах, чтобы сопровождать его и ином мире, как они служили ему при жизни. Здесь низменное понятие массы напрямую соотносится со смертью, которую живописуют образы мифологемы Плутона.
С именем Велеса было связано звездное скопление Плеяд (по-русски, Волосыни), расположенное в знаке Тельца и лучше всего видное над горизонтом на закате в пору противоположного зодиакального знака — Скорпиона. Название Плеяд, состоящее из заметно большого количества звезд, восходит к характерно плутонианскому корню pel со значением полноты и массы.
Атрибут Велеса — рогатина — напоминает двузубец Аида, символ второго брата. Двузубец Аида, рогатина Велеса и рога Велса отражают образ бога скота. Возможно, однако, что они имеют ещё более древнее происхождение. Образы рогатых полулюдей-полузверей находят ещё в памятниках палеолита. В европейском неолите, в Китае и у индейцев Перу есть изображение рогатого змея, связанного с водой и нижним миром. В Индонезии рогатый змей предстаёт хозяином морской стихии, насылающим на землю войны и эпидемии. Но с водой в древнейшие времена часто связывались олени, которых приносили в жертву путём утопления. Рога оленя подобны по форме растениям и ветвям деревьев, и они вырастают каждый раз, когда он сбрасывает их (потому в литовском языке s’ака значит одновременно "ветвь" и "олений рог", что родственно русскому слову сук и названию лося сохатый). И потому, чтобы вернуть земле затраченные силы и поддержать её плодородие, охотники каменного века выбрали в жертву именно это животное, столь близкое по образу растительному миру. Как и Велеса, Оленя посылали в водный, нижний мир, чтобы из подземной влаги возродилась весенняя растительность.
А.Голан приводит пример переднеазиатского рисунка, на котором олень имеет треугольное туловище, обозначающее землю, а изо рта его выходит волнистая линия — символ ручья, вытекающего из земли. Волнистая линия также была изображением змеи: и в народных поверьях олень пожирает змей[88]. Олень для нас сегодня — символ охоты, сближающей его с архетипом Юпитера: в этом мифологическая причина вражды оленя со змеями. Как и убитый зверь-Велес, олени превратились в богов, которых мы видим в небесных созвездиях Севера. Ведь они осуществляли связь между этим и подземным миром, откуда рождается плодородие, — подобно тому, как сам царь-жрец, тоже сначала нередко ритуально приносимый в жертву, связывал между собой Землю и Небеса.
СТРАНА БЕЗ ВОЗВРАТА
Невидимый подземный мир постепенно сливается с царством умерших людей: сегодня мы почти не способны отделить эти два образа друг от друга. Царю богов, дарующему блага этой жизни, противостоит власть смерти, отнимающая их. И потому в роли бога, соперничающего с земным Творцом, нередко выступает бог царства мёртвых. Правда, роль его столь велика, что он может исполнять свои собственные функции и без оглядки на земного властителя.
Царство смерти иногда представляется просто одной из составных частей Вселенной. Обычно это западная сторона мира, куда заходит Солнце, погружая мир во тьму, и откуда египетская мать умерших Дуат ведёт людей на небо. Закат Солнца естественно ассоциируется со смертью. На западе находится подземный мир бразильцев или китайская страна умерших, где правит владычица Си-ван-му. В отличие от этого небесный рай традиционно находится на востоке. Но в целом образ царства мертвых развивает сатурнианское представление о смерти, как закреплении за своим родом своей земли. И по ассоциации с погребением (как и невидимым богатством внутри земли) царство смерти чаще всего принадлежит подземному миру и повелителем умерших становится владыка недр. Здесь можно привести воззрения индейцев Северной Америки о том, что душа отправляется после смерти внутрь земли, откуда может возвращаться в человеческом образе для посещения близких. Зулусы после смерти спускаются к своим предкам, которых они называют "подземными людьми", "абапанази".
Боги подземного мира нередко наследуют сатурнианские черты духов умерших предков, и его владыкой иногда мыслится первопредок, первый умерший человек. Так, индийский Яма, породивший человечество, после смерти стал судьёй загробного мира, и огонь-Агни, пребывавший в недрах земли, уступил этот мир умершим, чтобы самому уйти к богам. Яме служат боги Кала ("время") и Мритью ("смерть"), а его орудием является петля, с помощью которой он вынимает душу из тела. К имени Ямы восходит имя китайского Янь-вана, главного судьи подземного мира Диюя, а также буддийского японского божества, властителя царства мертвых Эммы. С этим образом по происхождению связан и монгольский верховный судья Эрлик, изображавшийся в ожерелье из черепов, арканом для ловли душ и драгоценным камнем, указывающим на его власть над подземными сокровищами.
Продолжая тему сатурнианского архетипа, сама подземная страна являет образ минувшего прошлого. Эго прошлое порой предстаёт золотым веком, как для греков, которые после смерти мечтали отправиться на острова блаженных, где вечно правит Кронос, хлебородные поля цветут трижды в год и приносят сладкие, как мёд, зерна. Эти счастливые острова иногда отождествлялись с Елисейскими полями. Души патагонцев идут наслаждаться вечным опьянением в пещеры древних богов-предков. Такие мифы перекликаются с образом богатства подземного мира.
Но обычно образ царства смерти печален, так как оно мыслится не просто иным миром, но страной забытья и утраты, для которой этот мир оказывается навсегда потерян. Так, у индейцев гуронов есть поверье, что загробный мир изобилует охотничьими угодьями и рыбой, превосходными томагавками, одеждой и украшениями, но души там стонут и плачут день и ночь. Аналогично в подземной Туонеле финнов светит Солнце, в лесах водятся животные, луга, поля и пашни дают всходы, но всё это имеет неприглядный для человека вид: леса темны, звери страшны, вода имеет черный цвет, а вместо хлеба из земли вырастают змеиные зубы. Вдобавок людей там сторожит безжалостный Туони, его злая жена и сын с железными когтями.
Эти образы говорят о том, что не в богатстве счастье. У людей на земле появились иные потребности, которых их лишает смерть: желание помнить о прожитом, любить близких и распоряжаться своей судьбой. Эти потребности мы называем духовными. Они даны человеку от рождения, и мы ценим их обычно тогда, когда лишаемся их. Сильнее всего напоминает о них разрушительная планета Плутон и экстремальный знак Скорпиона.
Как страна, откуда нет возврата, царство мертвых мыслится труднодоступным. У шумеров подземный мир называется Кур ("чужеземная, враждебная страна") или кур-ну-ги — "страна без возврата", он отдалён от центра мира на расстояние, с трудом поддающееся расчёту (подобно космической бездне, в которой теряется планета Плутон). Так недоступно для живого человека понимание, что есть смерть и что ждёт его в ином мире. Почти так же недоступна для нас и реальность нашего прошлого: наша память и внутренний мир, где кроются скрытые мотивации наших поступков, мобилизующие силы и отдающие приказ действовать — наше личное психологическое бессознательное, которое символизирует планета Плутон. Предыдущий водный знак, Рыбы, обозначает коллективное бессознательное, по отношению к которому мы пассивны. А Скорпион представляет активность скрытых побуждений личности. Потому планета Плутон обозначает переход от коллективных инстинктов к внутреннему индивидуальному действию человека — действию, которое мыслится особенно необходимым в момент смерти. Это та огненная активность души, которая препятствует простому распаду, растворению в коллективном ритме и дает человеку возможность обозначить в нём себя.
Подземный мир отделён от этого непреодолимой преградой, которую обычно живописует река, часто огненная, возвращая нас к изначальному истоку мира водного знака Рыб. Так, река Стикс ("ненавистная"), старшая дочь Океана и Тефтиды, и огненный поток Флегетон окружают Аид греков. Название Стикса родственно русским словам: стыть, студить и стыд, и их общий корень stew ("сжимать") возвращает нас к представлению об узости потустороннего мира, отсутствию пространства в первоначальном состоянии бытия и той максимальной сконцентрированности Хаоса, которая предшествует рождению мира. Подобно этому планета Плутон связана с накоплением и сублимацией сил. Эмоция стыда, мобилизующая энергию на Самоосознание или действие, на которое в обычном состоянии недостает решимости, помогает понять механизмы действия планеты Плутон.
Подземная река часто являет плутонианское смешение стихий огня и воды (что непосредственно соотносится с двумя видами погребальных обрядов). Славянское название ада — пекло — происходит от значения "смола", а образ смерти Навь связан с представлением о погребальной ладье, на которой после её сожжения умершие плывут в подземное царство. В индийской мифологии мир живых и мёртвых разделяет труднопреодолимая река Вайтарани, наполненная кипятком и пеплом. Финская река Макала, отделяющая от этого мира иное царство Похьёлы ("тёмная, злая страна"), расположенное там, где небо смыкается с землёй, — быстрый поток мечей и копий в самом глубоком ущельи Земли. Скандинавское царство мёртвых Хель, помещаемое под корнями мирового древа Иггдрасиль, также омывает река Гьёлль. А чтобы попасть в загробный мир ацтеков Миктлан, надо пройти между двух сталкивающихся между собою гор, мимо змеи и гигантского крокодила, пересечь восемь пустынь и преодолеть ветер из камней и лезвий. И тогда останется последнее препятствие — широкая река.
В образах подземной реки можно увидеть аналогию с планетой вод Нептуном, чья орбита предшествует Плутону. Идеалы и иллюзии Нептуна заслоняют от нас безжалостные истины бытия, которые обнажает планета Плутон. Подобно водам подземной реки Леты, окружающей Аид, они позволяют забыть земные страдания и насладиться блаженным сном всеприятия и всепрощения. Планета Нептун символизирует веру и всеобщую любовь — Плутон соответствует пробуждению страстей и страстному проникновению разума в коренной закон борьбы противоположностей, на котором построено существование.
И поскольку орбита Плутона пересекает орбиту Нептуна, раз в 250 лет на пару десятилетий планета страстей и познания оказывается ближе к Земле, чем планета веры и блаженства. Сон Нептуна, возвращающий к единому, перестаёт хранить людей от разрушающего страдания Плутона, со всей прямотой обнажая неприглядные истины борьбы за существование и всю низменность скрытых мотиваций человеческих поступков. Последний раз Плутон максимально сблизился с Землей в 1989 году (этот год ознаменовался в нашей стране пиком политической активности масс и Карабахским конфликтом, положившим начало распаду Союза). В марте 1998 года Плутон по расстоянию становится дальше от Солнца и Земли, чем Нептун. С этого момента борьба полярных начал, на которой построена динамика мира, перестает быть столь очевидной. Природные инстинкты вновь приобретают возвышенную окраску Нептуна. И за дымкой идеала скрывается истина того разрушения, которому ежедневно и ежечасно подвергается наша жизнь ради невидимой возможности прогресса.
Влияние Плутона обостряет все противоречия и приводит к критическим ситуациям, когда становятся явными настоящие причины происходящего. VIII-ой дом, который соответствует этой планете в астрологии, традиционно называется "домом смерти": это сфера драматических переживаний человека, опускающих его в глубины познания жизни. Также этот дом означает материальные и духовные богатства, которые получают от владыки подземного мира те, кому приходиться соприкоснуться с тёмными сторонами бытия. Чтобы добраться до истин существования, нужно преодолеть преграды, подобные сумрачному Стиксу или страшной Манале. А истина смерти навсегда остаётся скрыта от живых водами реки вечности.
На небе мы можем найти координаты астероидов Хель и Похъёла. — другие имена подземных миров, видимо, слишком мрачны, чтобы быть увековеченными астрономами. Германская Хель (от и. е. kel — "скрывать") для нас сегодня более всего ассоциируется с образом ведьмы — хозяйки подземного мира — невидимого, подобно Аиду. Так ведьма Гелла у Булгакова возникла не без участия своей скандинавской предшественницы. Образ далёкой страны Похьёлы может означать точку, с которой видна неутешительная правда, или встречу с силами смерти. Ещё есть астероид Либитина, названный по имени греческой богини смерти и погребального обряда: в гороскопе он указывает на похороны и должен быть отмечен у людей, имеющих профессию в этой сфере.
Именами многих подземных богов астрономы называли чёрные дыры, затягивающие в себя свет подобно тому, как царство мёртвых лишь поглощает всё живое и ничего не выпускает наружу. Существуют чёрные дыры греческих Аида. Персефоны и Гекаты, индийских Кали и Дурги, египетского Осириса и шумерской Эрешкигаль. Черные дыры — несветящие звезды — это незадействованный потенциал Вселенной. Он столь же принципиально недоступен непосредственным исследованиям, даже в отдалённом будущем, как и человеческая смерть. Но возможно, чёрные дыры являет собой не менее потрясающую загадку, чем она, трансформируя закон неумолимого Времени и так связывая нас с вечностью.
Образ чёрной дыры психологически близок знаку Скорпиона, который зачастую внешне не проявляет своих эмоций. Люди-Скорпионы разочарованней и неудовлетвореннее других людей в своем подходе к жизни. Они поглощают энергию её красоты, не отражая её: словно они глядят на жизнь из потустороннего мира смерти и вынуждены пренебрегать её радостями. Это соотносится с мифологической ролью знака Скорпиона как судьи и контролёра над жизнью, которому предстоит разрушить всё то, что не способно к дальнейшему развитию.
СУД СМЕРТИ
С точки зрения Плутона эволюционным является то, что увеличивает внутренний потенциал: служит накоплению силы, которая определяет независимость человека от внешних условий. А то, что слабо и не выдерживает испытания на прочность, недостойно существовать. В мифах эту идею раскрывают образы богов-разрушителей, которые правят подземным миром и проверяют волю к жизни и личную силу людей. Их образы нередко смыкаются с образами подземных судей. Смерть — главное испытание для жизни, поэтому она является последним судьей и контролером.
Разрушителями предстают прусский страшный бог подземного царства Пеколс ("злой, сердитый" — его имя родственно славянскому пеклу), насылающий на людей несчастья и землетрясения, или литовская богиня смерти и чумы Гильтине ("смерть "). Или шумерский бог подземного мира Нергал, муж хозяйки царства мёртвых Эрешкигаль, — это бог войны, чумы и палящего солнца: всего, что приносит разрушение и болезни людям и скоту. Эрешкигаль правит семью судьями подземного мира. Нергал отождествлялся с аккадским Эррой — богом войны, смерти и чумы, который имел общий храм с Нергалом, и хеттским Ярри. В одном из мифов Эрре на время достается трон Мардука: когда тот отправляется в глубину мирового океана Абсу за материалами для починки своего обветшалого жилища (и это перекликается с необходимостью царя богов вершить переменами в общественной жизни). Но Эрра использует свою власть для разрушения Вавилонии.
Имя Нергала перекликается с корнем тоr-/пеr- со значением смерти и воды, который звучит в и. е. тоr — "водоём, болото", напоминая о связи властителя подземного царства с низменными местами. От того же корня происходит одно из имён шумерского владыки преисподней Ишкура — Мер, а также имя римского Марса (прежде Маммерса), пастуха и бога плодородия, потом ставшего богом войны. В астрологии до открытия Плутона Марс считался управителем Скорпиона, и качества Марса в этом знаке также являют себя ярко. Нергалу и Марсу по ностратическому корню родственна ирландская колдунья Морриган, в кельтской мифологии жена бога подземного мира Дагды, где они вместе изображались как уродливые гиганты, символизирующие первобытные силы природы. В мифах о короле Артуре Морриган представляет темные аспекты души и необходимость встать лицом к лицу с реальностью зла.
Другие родственники того же корня — Маруты, предстающие в образе мстителей ужасные сыновья разрушителя Рудры, которого иногда называют порождением гнева Брахмы. Рудра (от "реветь" или "рдяной") — меднокрасный бог, олицетворяющий жизненные силы и смерть, которому принадлежит власть над зверями. Ему по имени, вероятно, родственно германское божество мёртвых и болезней Рутту/Рота. Часть связанных со смертью воинственных богов (Марс, Нергал, Маруты, Рудра и другие) позднее приобретают позитивные черты победителей всех врагов и выделяются из мифологемы Плутона в отдельный архетип Марса. А другие, злобные по своей природе, божества, для которых функция разрушения осталась основной, составляют образ страшного подземного мира.
Разрушителем позднего, марсианского типа предстаёт один из самых известных богов индейцев Центральной Америки Тескатлипока ("дымящееся зеркало"), бог пещер и подземных сил, вулканов и землетрясений, а потом также ночного неба, зимы и холода. Это покровитель разбойников и колдунов и враг главного доброго бога Кецалькоатля, хотя иногда он может дать и благополучие. Тескатлипока испытывает мужество воинов, по ночам принимая страшный облик и вызывая их на бой, а победившим его дарует победу в земных боях. Именем Тескатлипоки названа малая планета: в гороскопе она символизирует испытание и столкновение с враждебной силой, — в котором победителем выйдет тот, кто сильнее в своей правоте и не преступает морального закона.
Испытание жизни на прочность выявляет праведное, служащее её настоящей опорой, и отвергает грешное, не соответствующее законам бытия. Позитивная задача разрушения — отделить добро от зла, уничтожить всё, что не выдерживает испытания, чтобы расчистить место тому, что имеет право жить. В жизни человека влияние 250-летнего цикла Плутона обозначает трансформации, которые меняют энергетический потенциал человека. Кроме сферы финансов, это прежде всего перемены во взаимоотношениях с людьми: приобретение глубоких энергетических каналов (любовь) и разрыв жизненно важных связей с людьми (смерть близких). Как и деньги, Плутон накапливает нереализовавшиеся намерения и сдерживает проявление эмоций (страхом или стыдом), чтобы заиметь силу переустроить всю жизнь человека.
Чтобы пройти испытание Плутона, прежде всего требуется проявить собственную силу и независимость, развитием которой и заведует данный архетип. В этом причина того, что даже в самых примитивных мифологиях в рай попадали прежде всего воины и другие люди, умершие не в своей постели, но в экстремальных обстоятельствах. Так по поверьям одного бразильского племени души умерших, которые жили добродетельно, то есть мстили врагам и многих из них съели, будут плясать в роскошных садах с душами отцов, а души слабых людей, которые не старались защитить родину, пойдут к злому духу Эиньяну на вечные мучения. Подобно этому, караибы верили, что храбрецы отправятся на изобильные острова, где будут проводить время в праздниках, а трусы, боявшиеся войны, поселятся в бесплодных равнинах за горами и будут рабами душ чужих племен.
Никарагуанцы считали, что люди, умирающие дома, отправляются в преисподнюю, а убитые на войне идут на восток служить богам. У ацтеков существовал ад Миктлан и земной рай Тлалокан, но лучшая участь постигала воинов, убитых в бою, пленников, принесенных в жертву и женщин, умерших при родах: они попадали сразу на Небо. Для древних скандинавов смерть на поле брани влекла за собой будущую жизнь в светлой Вальгалле Одина, а смерть от старости или болезни вела в мрачное царство Хель. Есть астероид Walhalla. который может обозначать вечность борьбы или галерею светлых образов погибших героев, которая ещё недавно была столь велика и хранилась в коллективной памяти жителей нашей страны.
Все эти верования показывают, что образ добродетели с самого начала был связан с силой и мужеством, с самопреодолением. И в этом корень того, что нравственные понятия в мифологии воплотил архетип воина и пастыря Марса, явившийся прямым продолжателем бога разрушения и пастуха душ умерших. Сменить соблазн богатства на притягательность нравственного начала, понять, что в искренности и правоте — самая великая, неиссякаемая сила, — ключевая психологическая задача знака Скорпиона. Сколь бы банальной она не казалась, для Скорпиона она выполнима с трудом, потому что это очень скрытный знак, который ценит финансы как лучший ресурс накопленной энергии. Эзотерическая астрология А.Бейли и Е.Рерих называет Марс управителем продвинутого Скорпиона. В мифах архетип Марса создал образ идеального лидера, который всегда одерживает победу, и потому ведет за собой других. Согласно мифологии, Юпитер несомненно сильнее Плутона, но Марс побеждает и Плутон, и Юпитер. И потому отнюдь не конкуренция: борьба за свое, а объединяющий людей нравственный стимул — самый мощный стимул к действию, позволяющий избежать загнивания в юпитерианском устроенном мире.
Другой эзотерической планетой Скорпиона считается Меркурий: что соответствует умению этого знака вынести внутренний голос глубинных инстинктов на поверхность разума и осознать свои действия. В мифологии эту символику А. Бейли подтверждает образ загробного суда.
Из царства мёртвых нет возврата: именно поэтому в нём стала доминировать сатурнианская функция суда, привнося с собой значение бесповоротности и окончательности. В сатурнианском архетипе боги судьбы тоже вершат суд, определяя загробную участь людей. Но здесь суд — не сатурнианское исполнение предначертанного, а испытания, выявляющие основу существования: которые в астрологии символизирует VIII-ой дом, отвечающий не только за разрушительные факторы жизни, но и за духовность человека. И в мифах подземный суд рисуется как проверка в экстремальных обстоятельствах, ради освобождения от случайного и выхода к истинному. Олицетворение Плутона. как враждебной силы, часто играет в подземном мире роль палача или мешает выдержать испытание. Так, в литовских народных поверьях змей Визунас, пожирающий людей, препятствует покойникам взобраться на высокую гору, где Бог вершит свой суд.
В царстве смерти, как и на земле, сила доказывает себя сама. А с появлением более тонких и не столь явных нравственных понятий добра и зла за богом мертвых закрепляется образ такого судьи, которому ведомы внутренние побуждения человека. Но и этот судья спрашивает с человека всё ту же внутреннюю состоятельность и свободу от внешних условий, к которой нас подводит планета Плутон. Дити ("ограниченность", "связанность") — родоначальница силы асуров, связывающая дух людей с этим миром, — проверяет, достаточно ли они сильны, чтобы преодолеть сатурнианское земное притяжение и оказаться неподсудными. Ведь только так они смогут вернуться в светлый рай Урана.
Так судья египетского загробного мира Осирис взвешивает на весах душу умершего: и она должна быть легче пёрышка, чтобы тот был оправдан, а его душа могла лететь в небеса. Оставшись в царстве мертвых, бог подземного плодородия заменил там бывшего главу умерших шакала Анубиса (Анапу), который стал его помощником в суде над душами и держит весы суда. Древние египтяне верили, что души восходят на небо и существуют там в виде звезд, а сам Осирис предстает в виде ярчайшего созвездия Ориона, которое служит им маяком и ориентиром. На небе есть астероиды, названные Osiris и Anubis. и их образ в астрологии живописует ещё одну грань психотипа Скорпиона. Это способность оторваться от материи, пережив символическую смерть, и относиться к земному бытию с отстранённой позиции неподкупного судьи, отделяя земные инстинкты животной души и её эмоциональные заблуждения от чистых сфер мысли и духа.
Сам образ загробного суда, как суда нравственного, относится уже ко времени развития архетипа Марса. Так, в Месопотамии середины II тысячелетия до н. э., в Эламе, существовали представления о двух подземных богах, связанных с судом: милостивый Ишникарап ("слышащий мольбу") и строгий Лакамар ("беспощадный"). Эго отражает характерный для марсианской мифологемы дуализм и одновременно единство доброго и злого начал, исполняющих одну и ту же функцию. В более ранний период расцвета Вавилонии представления о суде над умершими не были столь подробны.
Боги подземного мира выступают не только судьями, подобно первопредку определяющими судьбу, но карателями и мстителями за прегрешения, трансформирующими её. Здесь мы сталкиваемся с наиболее жуткими образами мифологии, порой откровенно ставящими цель запугать тех, кто ведет себя вразрез выработанной общественной морали (хотя она может быть не только традиционна, но и консервативна). Древнекитайская "владычица западной страны" Си-ван-му, богиня смерти и болезней, ведает небесными карами и пятью наказаниями. Карательная функция подчёркнута у римского хозяина подземного мира Орка, имя которого родственно русскому слову "раковина": оно сначала значило "гробница" и восходит к и. е. корню areq — "хватать, удерживать, охранять" (ср. русское "заарканить"). Орк наказывает за нарушение обещаний, и его именем римляне клялись. У греков самая страшная клятва — клятва водами подземной реки Стикс: даже бессмертный бог, нарушивший её, год лежит бездыханным и возвращается на Олимп только через десять лет.
Греческие предшественницы Аида эринии ("гневные", им родственно английское ire — "гнев "), матриархальные богини нижнего мира, карают прежде всего за несоблюдение долга по отношению к родителям. Это страшные старухи со змеями в волосах и факелами в руках, но одновременно блюстительницы правды, охраняющие права мёртвых. Наиболее известная из эриний — Мегера, и астероид, названный её именем — Megaira олицетворяет жестокие напасти. В честь эринии Тисифоны, со змеиными волосами и бичом, карающей души умерших в Аиде, тоже назван астероид — Tisiphone. символизирующий отмщение и воздаяние душе за совершенные преступления. Эриниям подобны римские фурии ("неистовствующие") — богини возмездия и угрызений совести. Они покидают свои жилища при запахе пролитой крови и всегда появляются там, где совершается преступление, не оставляя преступника ни на земле, ни в Аиде. Фуриям близка этрусская демоница загробного мира Ванф, держащая в руках, обвитых змеями, свиток с записью человеческих прегрешений и меч.
В Аиде обитают и керы ("смерть, порча") — демоны, пьющие кровь раненых на полях сражений и приносящие людям беды, иногда соотносимые со славянскими "карами". Сторожит Аид чудовище Кербер/Цербер с ядовитым жалом вместо хвоста (что напоминает Скорпиона). Хотя в привычной трактовке Кербер — это пес, его имя возможно. связано с греческим keras — "рог", что ассоциируется с образами рогатых пастухов подземного мира. Как и название кер, оно восходит к и. е. cer — "повреждающий". У Цербера есть индийский родственник — Шарбара, имя которого можно перевести как "окутывающий, скрывающийся внутри". Цербер выступает в паре со своим братом-двойником. Орфом, как и Шарбара — с Удумбалой. Образ псов-страшилищ запечатлели астероиды Cerberus и Grthos. астрологическое значение которых понятно из характера Цербера, ставшего нарицательным названием неумолимого стража.
Имя Орфа/Орта означает "прямостоящий" и восходит к тому же индоевропейскому корню "расти", что и имя славянского бога Рода, и это возвращает нас к идее предка человеческого рода и бога судьбы, ставшего впоследствии богом смерти. Оно напоминает нам о том, что некогда люди хоронили умерших в позе эмбриона, чтобы обеспечить их быстрое перерождение в лоне родного племени. Так же хоронили и приносимых в жертву тотемных животных. Лишь потом люди стали хоронить мёртвых в позе прямо лежащего человека, и само это положение обозначало характерную черту человеческого рода и его отличие от животных. Имя Орфа зафиксировало прямое положение тела мертвеца.
Выступая противниками и контролёрами предыдущего архетипа, боги подземного мира стоят на страже его традиций. Такова естественная роль древних хтонических богов, которые попали в подчинение царя пантеона. Они служат ограничителями юпитерианской беспредельной экспансии человека: которая, если ее не сдерживать, может толкать его не только на созидательную, но и на разрушительную роль неуемного завоевателя мира. Разум освобождает человека, делает его неподвластным природному закону предопределения, и тогда в силу вступает сдерживающий фактор эмоций: страха перед карой за нарушение закона, отражающего более общую и высокую гармонию, чем та, которой он владеет на своем уровне осознания реальности.
Гнев Эриний необходим человеку: на какой-то стадии развития он сохранил достижения разума и культуры людей, не позволяя им вернуться к анархии водолейского этапа мыследействия человека. То, что древние матриархальные богини были и вправду достойны почитания, отражает тот факт, что в честь их родственницы Эйре названа целая страна — Ирландия. А образы Цербера и Орфа тоже живописуют одно из достижений прежней, юпитерианской эпохи — приручение собаки, которая всё ещё оставалась для людей чудовищем, но уже стояла на страже их интересов.
Те, кому покровительствуют боги-разрушители, испытывающие души людей и исполняющие роль карателей, также порой прибегают к подобному образу действий, стремясь довести ситуацию до эмоционального кризиса или до логического тупика, чтобы обнажилась правда. Этим они исполняют профилактически-санитарную функцию, но надо иметь в виду, что выигрывает от этого в первую очередь подземный мир, и лишь потом — земной. Сориентированный на внутреннее Скорпион слишком пренебрегает внешними обстоятельствами, и потому порой бескомпромиссен в своём поведении и своих идеях до фанатизма. Это человеческое свойство неслучайно связано с именем греческого бога смерти неумолимого Танатоса/Фаната. Среди малых планет это качество символизирует астероид Фанатика, который используется в политической астрологии как показатель жёсткого политического курса.
Фанатичную разрушительность Плутона можно найти в современной трактовке образа библейского Иуды, которого ассоциация с богатством относит к знаку Скорпиона. Казначей апостолов, получивший плату за смерть Христа, исполняет свою функцию предателя ради конечной манифестации истины. Но, увидев свою разрушительную роль в действии, сам уже не доживает до выявления истины воскрешения, попадая, согласно средневековым представлениям, в самые глубины адских бездн. Только бережное отношение к жизни позволяет Скорпионам до конца служить правде и быть искренними хранителями духовного потенциала Земли.
В эпических мифах и сказках плутоническая тема богатства нередко уже напрямую связана с идеей воздаяния: богатство служит главной причиной нарушения закона, за которым следует неминуемая кара. Коварству не удается скрыть следы злодеяния, ибо тайное всегда становится явным: разоблачение истины — это одна из главных тем архетипа Скорпиона. Внутренняя задача этого знака — обнаружить скрытое, и в этом ему очень помогают сатурнианские законы судьбы. Здесь можно привести характерный греческий миф о троянском царевиче Полидоре, имя которого имеет архетипический корень pelu (плод, Плутон и др.) и переводится дословно как "полный даров". В преддверии гибели Трои мать и отец решили спасти жизнь сына и послали его с сокровищами к правителю соседней страны Полиместору. Но тот, прельстившись на богатство, предательски убил юношу и труп бросил в море. Однако спрятать концы в воду царю не удалось: тело прибило к берегу, где его увидела мать Полидора. Она отомстила убийце, убив его детей на том же месте, где похоронила сына. И на могиле вырос куст, с которого стала капать кровь, рассказывая всем прохожим эту ужасную историю.
Сюжет раскрытия преступления — один из излюбленных мотивов современного кинематографа, и те, кого привлекает скорпионовская тематика богатства, преступления и наказания, могут обратить внимание на астероид Polvdoros. как показатель убийства из-за денег.
Сначала божества-разрушители мстили человеку ещё при жизни и их хтонические черты не обязательно связывались с подземным миром. Но потом их власть над душами не только живых, но и умерших сплелась с идеей подземного суда, породив идею загробного воздаяния. Судьей и карателем предстал властитель недр, а что месть извне соединилась с внутренними угрызениями совести, это видно на примере фурий и эриний. Так подземное царство, некогда нейтральное по отношению к людям и скорее скорбное, чем пугающее, приобрело черты преисподней: мрачный Аид трансформировался в ещё более ужасный ад, противопоставленный земной жизни или раю, как юпитерианскому царству блага. Образ загробного судилища вновь вызвал из глубин подсознания тот страх, который некогда первобытные люди испытывали перед мертвецами.
Из-за этого инстинктивного ужаса, который люди с новой силой стали ощущать перед страной без возврата, даже само имя невидимого Аида стало запрещённым: отчего имя Плутон из эпитета владыки подземных богатств превратилось в равноправное название царя душ умерших. Современный мир боится касаться темы смерти не меньше, чем суеверные дикари: потому что она сегодня затрагивает очень тонкие понятия нравственности и истины. Мы не слишком-то способны судить о них в быту, а говорить о смерти без привлечения этих понятий будет цинизмом. Люди открещиваются от темы смерти настолько же, насколько боятся своего внутреннего мира: что лишь подтверждает тождество образа иного бытия и невидимой реальности нашей души. Страх перед смертью, возникший в архетипе Сатурна, не до конца побежденный архетипом Юпитера и вновь явленный архетипом Плутона, всё более мобилизует человека на что-то: на что? Прежде всего, на преодоление разрыва между сатурнианской медлительной памятью о прошлом и активностью более поздних плутонических инстинктов, и эта пропасть со временем становится всё более глубокой, рождая в нас чувство вины и раскаяния. Можно ли её преодолеть?
Ужас перед суевериями и чудовищами прежних времён с течением времени теряет свою остроту и становится всё более по-юпитериански формальным. Но чем более человек обретает независимость от природных начал, тем более он перемещает образ зла в себя самого. Теряя эмоциональное ощущение запретного, он заменяет его на рациональный образ греха. Даже африканские дикари считали, что преступники, избегнувшие наказания в этом мире, не уйдут от него на том свете. Такая перемена, хотя и не приносит человеку особой радости, служит его будущей марсианской цели победы над самим собой и идее обновления мира. Мысль о суде после смерти поощряет к добру и удерживает от зла, закрепляя моральные категории Юпитера. Поэтому человечество не распрощалось с мифологическим образом жизни после смерти и подземного воздаяния, и до сих пор периодически возвращается к нему. Мифолог Тэйлор констатирует: "Все философские школы, отвергавшие веру в загробную жизнь начиная с античных времен, возвратились по новой дороге к той исходной точке, которую самые грубые народы никогда и не покидали"[89].
В первобытной общине Сатурна загробная участь мыслилась равной для всех. Потом она стала определяться в соответствии с социальным распределением ролей, с принадлежностью человека к тому или иному идеологическому сообществу, со способом смерти или обрядом похорон: по-юпитериански. Но формирование архетипа Плутона привнесло новые черты в понятие справедливого суда. В самом человеке есть силы, влияющие на его судьбу вне зависимости от внешних обстоятельств (например, от обряда похорон согласно той или иной религиозной традиции, которому столь большое внимание уделял древний мир!). И жизнь после жизни определяет тот вклад, который человек, как существо, обладающее неким накоплением — избытком энергии, внёс в земное бытие. Этот взгляд наиболее чисто отражает архетип Плутона, предполагая динамику противоборства и преодоления: тем более активную, чем менее успокоенной пребывает душа в мечтах о своем обеспеченном загробном блаженстве.
Такой подход, предполагающий опору лишь на личные нравственные качества, смыкается с материализмом и даже атеизмом. Но идея потустороннего мира здесь оказывается нужна для того, чтобы позволить взглянуть на эту жизнь с иной, отстраненной и потому более истинной позиции, чем общественная мораль Юпитера или те природные законы, которыми царь богов ограничил наш разум. И постольку, поскольку человек остаётся неудовлетворён жизнью и собой, остается даже идея иной реальности как чистилища, должного исправить то, что не удалось на Земле. Эту идею подтверждает первобытный образ перерождения души, который теряет сатурнианскую подоплеку сохранения жизни в своем роду (от деда к внуку), и тоже приобретает нравственную окраску.
Закон сохранения энергии, некогда породивший идею перерождения, не позволяет современному разуму полностью отказаться от неё: что-то ведь остается, когда всё исчезает! Пусть не целиком (ведь мы несовершенны), в ноосфере (лучше в Небе Урана, чем в недрах Плутона), но движения нашей души где-то должны существовать, воплощаясь снова и снова! Другое дело, если то хорошее, что есть в нас, всегда есть — и будет присутствовать в людях, пока существует человеческий род. Тогда мы можем раствориться в небытии насовсем. Непонятно лишь, куда денется Самоосознание нашего сверх-активного "я", почему-то претендующего на уникальность. Дано ли ему уснуть по дороге к иному бытию и видеть сны, растворившись в нептунианской реке вечности, отделяющей мир живых от мира мертвых?
К идее перерождения мы вернемся в третьем водном знаке Рака: где жизнь находит лазейку, позволяющей ей ускользнуть из мёртвой хватки подземного мира. А переходный образ чистилища можно найти почти в любой развитой мифологии. Его являет китайское подземное судилище Диюй с огромным количеством ведомств и градаций прегрешений. Добродетельные люди после суда оттуда возвращаются на землю, рождаясь вновь, а судья Дидзан-ван из сострадания подымает души на небо. Индийский ад Нарака, где жар от недр земли соседствует с холодом её окраин, тоже не содержит сатурнианской окончательности смерти и не считается местом вечных мук: все существа избывают там свою карму ради нового перерождения в лучших условиях. Корень этого названия звучит в имени богини Ниррити, олицетворяющей разрушение и распад. В поздней религии буддизма Нарака начинает рассматриваться как порождение собственной психики: с этим едва ли можно не согласиться. (Вот только как быть, если эта субъективная иллюзия обладает объективной реальностью и может вдруг оказаться реальнее, чем даже видимая жизнь?)
Ещё один образ чистилища — еврейский Шеол ("неисследованный, вопрошаемый"). Шеол представляется хтоническим чудищем с ненасытной утробой и огромными челюстями, хватающими грешников, душа которого расширяется и волнуется в предчувствии добычи. Наиболее преступных тёмные силы поглощают ещё при жизни, низвергая к демоническому "царю ужасов". Причинами мучений в хаосе и непроницаемой тьме Шеола служат яростный огонь и сковывающий лёд, в которых душа пребывает попеременно. Но наказание и исцеление души в Шеоле длится не более года, причём самые хитрые грешники умудряются натаскать из мест ледяного холода побольше снега и рассыпать его там, где жарче пламя. Правда, с алхимической точки зрения, такие крайности смешения огня и воды не только не улучшают их участи, но даже способны сделать муки трансформации вечными. И если речь идёт об очищении, можно было бы не воспринимать его как наказание — но сама идея пробуждающейся жизни души относится к знаку жалящего себя Скорпиона: она ведёт войну и стремится к взаимодействию, а потому должна каяться, болеть и страдать.
ПОТЕНЦИАЛ К ВОЗРОЖДЕНИЮ
Образ ада строится по плутонианскому закону умножения: если рай есть преувеличение земного блага, то ад — многократное повторение смерти. И адское пламя, содержащее в себе противоборство стихий огня и воды, отличается от юпитерианского небесного огня, который является чистой стихией. Огонь — прерывистая стихия: он вспыхивает и гаснет, он не может поддерживать постоянное пламя без топлива. Непрерывны стихии воздуха, отображающего бесконечность, и воды, являющей переходы рождения и гибели. Эмоциональная стихия воды, из которой родилась жизнь, и вечное противоборство двух полярных начал, которые породили мир, создаёт представление о вечности адского пламени, как и земных страданий.
Но энергия внутренних эмоций — это и котел неистощимого потенциала. И сами слова "страдание", "страсть" и "страх" восходят к тому же индоевропейскому корню ster, выражающему идею натяжения и напряжённости, как и слова "стремиться", "стараться", "стрела", "струна". Энергия Скорпиона рождается из напряжения чувств, как сила растений — из влаги небес, аккумулированной в сокровищницах земных недр. Если энергии достаточно, она готова вновь устремиться в небо — о чём говорит мифологический образ молнии как огненного змея, взлетевшего в небеса из-под земли. Так Змей, связанный с влагой, становится не только противником, но и преемником Громовержца (здесь можно вспомнить Змея Горыныча, летящего по небу с огнём, грохотом и бурей, пригибающей к земле деревья).
Разрушительность Скорпиона и его отношение к смерти непосредственно связано с бесконечным накоплением внутреннего богатства, которое не находит выхода вовне. Переполнение потенциалом ограниченной сатурнианской материи рождает взрыв, который её разрушает. Поэтому энергетически наполнены, но деструктивны страсть и страдание, и жизненно необходим позитивный выход этой энергии, символизируемый Марсом или Ураном. На импульсе энергии мысль взлетает в небо Урана, и альтруистический процесс мышления рассеивает её и разряжает напряжение. А значит, пока человек хорошо мыслит, разрушительный потенциал страсти не накапливается, и он не может заболеть или даже умереть. Но процесс мышления не предполагает результата — а значит, и самой жизни. И сублимированную струю силы, направленную на созидание рождения, воплощает Марс и весенний знак Овна, символизируя возможность управления этим взрывом и новую жизнь.
Потусторонние ресурсы хранят в себе возможность возрождения: из разрушения старого рождается новое, подобно тому, как феникс восстаёт из пепла. Согласно легенде, эта птица живет 500, 700 или тысячу лет, а потом спускается на землю, где сжигает себя и вновь возрождается. По первоначальной легенде возрождение связано обрядом похорон: феникс устраивает на земле погребальный костер для своего отца. В эзотерической астрологии феникс называется высшей ипостасью Скорпиона: выше образов голубя, отказавшегося от разрушения, и орла, хранящего идею. Есть астероид Phoinix. который несет в своем образе смысл трансформации, бессмертия и регенерации, обновления через разрушение и преобразование тленной материи в вечный дух.
Но здесь надо добавить, что мифологически образ орла относится к архетипу Юпитера, миролюбивый голубь — к архетипу Венеры, и огненная птица феникс, сейчас уже не связанная с похоронами, лучше выражает идею архетипа Марса. А архетип Плутона все же наиболее красочно живописует традиционный образ животного-скорпиона, замирающего и оживающего перед лицом опасности. Поэтому, используя другие архетипы для иллюстрации желаемых качеств, мы не советуем астрологам менять традиционное название знака, которое несколько тысяч лет назад дала созвездию мудрость чувств, на идею разума, не содержащую целостного видения мира.
И у древних, и в средние века скорпион был символом страсти. Даже мифологические образы Змея и Дракона не настолько хорошо характеризуют знак Скорпиона, не передавая его страстности и внутреннего динамизма. Эти качества сразу проступают в образе ядовитого и быстро бегающего, неприглядного и невзрачного, но тем более опасного животного пустыни, который наглядно демонстрирует нам способность замирать и оживать. Интересно, что скорпионы — первые представители животного мира, которые покинули полуводный образ жизни (характерный для рака) и смогли жить в экстремальных обстоятельствах для мира тех времен — на земле. И недаром сейчас скорпионы живут в безводной пустыне, где мало кто может выжить… Убивая добычу, Скорпион выпуекает яда в десятки раз больше, чем нужно, чтобы поразить её (эта аналогия оказывается рабочей и для людей-Скорпионов). Но лишаясь своего яда, Скорпион беззащитен и вновь не идет на охоту, пока не накопит его с избытком. Зато он может обходиться без пищи не только несколько недель, но и год-два! Для истинного Скорпиона, который способен оценить необходимые для этого резервы скорпионьего организма, внешний вид его покровителя из мира животных не важен — важна суть.
Плутон содержит в себе двойственность аннигиляции и восполнения разрушенного, и не случайно от того же корня pel/per, что и слова "пламя", "пепел", "пыль " и "прах" произошло и слово "фаллос". Способность к накоплению и выдаче энергии нередко трактуется как сексуальность, символом которой в Китае и Индии служил рисунок двух переплетенных змей. Образ горячей любовной страсти смыкается с образом недр и стихией воды: и у древних римлян жаркую любовь символизировала хладнокровная лягушка — подобно змее, олицетворявшая нижние воды.
С потенциалом подземного мира связаны фаллические культы индийского Шивы, атрибутами которого были змеи и черепа, или славянского Ярилы ("горячий, страстный"), олицетворяющего возрождение весеннего плодородия и по имени родственного хеттскому Ярри. Название индийского ада — Naraka восходит к и. е. пеr — "мужская потенция" и родственно русскому слову "норов", которое изначально имело то же значение. Этот корень сегодня доносят до нас имена Андрей ("мужественный’) и Александр ("защитник").
Шива ("благой, приносящий счастье") — первоначально эпитет Рудры, хозяина животных, потом — персонификация разрушительного аспекта Вселенной. От своего предшественника Шива унаследовал функцию потенциала космической энергии, разрушительной и созидательной одновременно: своим неистовым танцем на груди убитого им асура он разрушает и строит миры. Эпитет Шивы и Рудры — Ахи-будхнья — возвращает нас к образу змея глубин. Шива может предстать в виде порождения Хаоса: чудовища Бхайравы с гигантскими клыками или тысячеголового и тысячерукого Вирабхадры. Его свиту составляют злые духи, живущие на кладбищах и питающиеся человеческим мясом. Связан Шива и с водой: сквозь его волосы протекает река Ганг, которую он подхватил, когда она падала с неба, чтобы она не разрушила Землю тяжестью своих вод. Таким образом, Шива и хранитель Вселенной, и главное его деяние было в том, что он выпил яд калакуту, возникший во время пахтанья океана богами. Тем самым он вобрал в себя зло, необходимо возникшее при творении мира, — он олицетворяет собой это зло, но Вселенную от него спасает.
Этот миф перекликается с позитивной ролью знака Скорпиона, который может яд этой жизни обратить во благо, если он сумеет правильно его применить. В шумерской мифологии владыке царства мёртвых Нергалу противопоставлен другой бог подземного мира — целитель Ниназу ("господин врач"), воин, сражающийся с враждебными странами. Египетский Осирис также обучал людей врачебному искусству. У семитов был демон врачевания Шадрапа, изображавшийся в сопровождении змей и скорпионов. А рядом со Скорпионом на небе расположено созвездие Змееносца — античного врача-Асклепия (Эскулапа), имя которого по одной из гипотез происходит от askalabos — "ящерица". Эго сын Солнца-Аполлона, научившийся исцелять людей не только от болезней, но даже и от самой смерти ядом ужасной медузы-Горгоны. Правда, такая его деятельность не понравилась не только Плутону, которому угрожало опустошение его царства, но и самому Зевсу, который стал опасаться, что люди перестанут почитать прежних богов. И чтобы не менять порядок мироздания, боги убили Эскулапа, но потом поместили его на небо. В честь чудесного врача названы два астероида: Эскулапия и Асклепий.
Созвездие Змееносца краем пересекает эклиптику, и иногда говорят, что зодиакальных созвездий не двенадцать, а тринадцать, называя Змееносцем последние градусы Скорпиона. Но в астрологии, где все созвездия условно считаются равными (по 30°), такое разделение неудобно и не имеет смысла, поскольку оба образа формируют один глобальный архетип.
Правда, провокатор-Скорпион порой побуждает любителей мистики к разрушению божественной гармонии двенадцати введением тринадцатого — лишнего — элемента по отношению к образу циклической полноты, который формируют 12 месяцев года (отчего 13 издавна считалось "сатанинским" числом). Называние кусочка Скорпиона Змееносцем соответствует динамике представлений этого знака и его стремлению к трансформации. Этот знак несёт в себе идею перехода через границы установленного Юпитером бытия — хотя ещё не может её реализовать, являясь верным стражем и скрытым союзником царя богов. "Зло" не может победить "добро": оно является лишь его обратной стороной. Скорпион, являя образ "нижнего" мира, тем самым поддерживает мир "высший". Для трансформации нужен принципиально новый взгляд на мир, радикальная смена понятий, которую осуществляет лишь противоположный Стрельцу знак Близнецов и планета развитого интеллектуального принципа Меркурий. Этот знак имеет новую точку отсчёта — не небесный и не подземный мир богов, но земной мир людей.
Поэтому, введение тринадцатого созвездия и смена "плохого" названия Скорпион на "хорошее" Змееносец не помогает истинной трансформации качеств этого знака. Путь астрологии — увидеть в самых негативных качествах то лучшее, что позволяет этим качествам существовать. А этому способствует прежде всего понимание глубинных свойств архетипа, которые проявлены в мифологическом образе Властителя недр.
Образ животного-скорпиона, замирающего перед лицом опасности, чтобы потом ожить и нанести ответный удар, — неслучайное название этого знака. Оно ведёт начало из мифологии Египта: скорпион был священным животным Серкет, повелительницы мёртвых и дочери Солнца-Ра, ратующей за истину и помогающей ему побеждать врагов. Название скорпиона и имя Серкет родственно нашему слову "ящерица" и восходит к индоевропейскому sker — "шкура, срезать", ассоциируясь с образом мёртвого животного. Но символом Серкет был также ключ вечной жизни анкх: и значит, мнимая смерть скорпиона символизировала трансформацию, целью которой несомненно была жизнь — новый рост и омоложение. В греческом мифе скорпион предстаёт в негативной роли: именно гигантский скорпион помешал смельчаку-Фаэтону, сыну Гелиоса, прокатиться в солнечной колеснице. Он напугал огненных коней, которые понеслись, не разбирая дороги и вызывая пожары на Земле; и тогда Зевс молнией поразил колесничего и дождём залил огонь.
В какой-то мере это традиционный миф о грозе, завершившей засуху, который проявляет столкновение архетипов Юпитера и Плутона, хотя в него вплетаются и более поздние героические мотивы, связанные с архетипом Солнца. Созвездие Скорпиона предшествовало Стрельцу и сезону доящей, и потому могло ассоциироваться с засухой. Но здесь Скорпион, ставший небесным созвездием, роковым образом провоцирует не только природные катаклизмы, но и столкновение Солнца как источника земной энергии — с громовержцем, распространителем небесной. В отличие от социального принципа царя богов, Солнце символизирует индивидуальное начало. Борьба своего и чужого, доброго и злого, земного и небесного получает потом развитие в конфликте личности и общества (о чём пойдёт речь в архетипе Солнца).
Скорпион через конфликт стимулирует творческий поиск, и по отношению к предыдущему знаку, расширяющему границы возможного за счёт экспансии Юпитера, предлагает иной, интенсивный способ жизнедеятельности за счёт скопленного внутреннего потенциала. Светлые дэвы-боги раздают жизненную силу, асуры-демоны её сохраняют. В благоприятное время знак Скорпиона оставляет себе резерв асурической энергии и потому не излучает должного света, подобно дэвам. Но в критической ситуации они могут задействовать накопленные ресурсы и оказываются более независимыми от внешних обстоятельств, чем другие. Независимость делает этот знак достаточно творческим и изобретательным.
Способность следовать лишь внутренней линии поведения позволяет Скорпиону стать верным другом и ревностным хранителем идеи. Такой образ являет соответствующий этому знаку апостол Иоанн, наиболее преданный ученик Христа, который последовал за учителем после его ареста и, пользуясь старым знакомством, проник сам и провёл Петра во двор первосвященника Анны. И если Петра внешняя ситуация заставила триады отречься (что астрологически отражает мутабельность — переменчивость — знака Стрельца, который действует всегда с оглядкой на внешнюю реальность), то Иоанн и на Голгофе оставался рядом с крестом, и не случайно именно ему Христос доверил заботу о своей матери. Другие черты характера Скорпиона в образе апостола — жажда возмездия (он хочет по примеру Илии свести огонь с небес на селение, отказавшееся принять Христа) и тяга к потустороннему, позволившая ему описать видение Апокалипсиса. По легенде Иоанн телесно исчезает из могилы, воскресая, как Христос.
Возвращаясь к идее возрождения, проступающей в образах богов подземного мира, следует упомянуть и русского Велеса. Он связан с обрядовыми песнями в честь возрождения плодородия и через это — с даром слова: вещий Баян (от слова баять — "рассказывать") называется внуком Велеса. От имени Велеса происходит название волхвов (возможно, первоначально рядившихся в медвежьи шкуры) — самых древних славянских шаманов, владеющих магией сил природы. Эту магию наследует знак Скорпиона, что делает его хорошим психологом, психиатром и гипнотизёром. Магия предполагает опору на внутренний потенциал и оперирование с земными энергиями, скрытыми в глубинах материи и души. Имя волхвов слышится в словах: волхование ("гадание") и волшебство, а также в латинском volatica ("колдовство").
Противопоставление мировых начал, которое обнажает архетип Скорпиона, даёт толчок развитию ментальной функции, что делает знак Скорпиона достаточно умным и проницательным (здесь можно вновь вспомнить Меркурий как второй эзотерический управитель Скорпиона). И с подземным миром часто оказываются связаны те боги, которые символизируют человеческий интеллект, проникающий в запредельные области. Так, египетский проводник в мир умерших — бог счёта и письма Тот. Пастухом стад и проводником в царство мёртвых был греческий Гермес, бог хитроумия и красноречия. Накопленное богатство служит основой обмена и торговли, также способствующей развитию речи, счёта, письма и ума, и в мифологеме Плутона мы находим зачатки архетипа Меркурия, описывающего земного человека таким, каков он есть: разумным и смертным. Меркурий-психопомп, проводник душ в страну умерших, по системе септенера считается управителем следующего женского знака Девы, тоже заведующего связью между жизнью и смертью. Потенциал Плутона позволяет людям следовать по своему грешному пути, отклоняясь от природной линии божественного закона и постигая свою смертность. Эту идею развивает мифологема Близнецов: нарушителей запретов, порождающих свой собственный мир, представителей которого мы находим в образах Адама и Евы.
БЕСПЛОТНЫЕ ДУХИ ТЬМЫ
Но если в раскрытии потенциала Плутона мы видим благо, то его сокрытие остается злом. Сокрытость, характерная для стихии воды и имеющая позитивный смысл непознаваемого в архетипе Рыб, здесь приобретает негативную окраску, рисуя перед нами угрожающий образ невидимого и тем более опасного врага. Язык подтверждает эту ассоциацию: слова "таить" и "тайна" происходят от того же индоевропейского корня tai ("прятать, растворять"), что и древнерусское "тать" — "враг, вор". Скорпионы очень скрытны и любят затаиться, а потом могут нанести неожиданный удар противнику, расслабившемуся и проникшемуся к ним доверием (а противником этот недоверчивый знак склонен мыслить любого человека).
Идея поиска резервной энергии, столь важной для эволюции жизни, в народных поверьях прошлого породила рассказы об упырях. "Вампир" этимологически означает "иная, чужая (враждебная) сила". Современный образ вампиров говорит о том, что потусторонний мир Аида всегда живёт за счёт этого: без этого мира нет и его анти-отражения. Он был и остаётся лишь тенью нашего мира, и потому Аид переводится "невидимый". Изначально ему не предусмотрено законного места на Земле и в пантеоне богов. Аиду не приносят жертв, и даже свою будущую жену он крадёт и прячет. Однако качество невидимости отражает не только затаённость, но и один из позитивных идеалов Скорпиона: не погрязать в той материи, с которой приходится иметь дело, не быть порабощенным ею, лишь отражая этот мир и оставаясь прозрачным для его соблазнов.
Греческая мифология наделила владыку царства мёртвых шлемом, делающим невидимым всякого, кто его надевал. Становиться невидимыми могут многие потусторонние духи, например, славянские бесы (того же корня слово "бояться"), которые не имеют собственного облика, но могут принимать любой ради того, чтобы вкрасться в доверие к людям. Китайские духи гуй, сначала души умерших, а потом демоны ада, также могут предстать и в человеческом, и в животном образе и внезапно стать невидимыми: а узнать их можно по тому признаку, что они не отбрасывают тени.
Образы бесплотных духов, пугающих человека с наступлением сумерек — времени, которое символически отражает знак Скорпиона, присутствуют практически в любой мифологии. Они отражают скорпионовское обострение чувств и творческую активность подсознания, накопившего за день нерешённые проблемы и расправляющегося с ними переходом от внешнего восприятия ко внутреннему. Потому достаточно осенить нечистую силу христианским крестом — символом разгоняющего мрак Солнца — или просто дотронуться до демонов рукой, как это бывает в восточных сказках, как злые духи исчезают. Это тот аспект потусторонней планеты Плутон, который в этом мире не существует.
Тьма должна вернуться во тьму — эту мысль раскрывает образ греческого великана Тития. Он считался сыном Зевса, но был рожден под землей и являл собой чудовище с крыльями и когтями. Испытывая необузданную страсть к Лето, он пытался обесчестить богиню и был низвергнут за это обратно в Аид. Такой образ для психолога может служить символом страсти, загоняемой в бессознательное, где она и родилась.
В архетипе планеты Плутон образы бесплотных духов зла стоят несколько особняком: поскольку сам Плутон символизирует собой всё же существующие силы. Пагубное влияние консервативного прошлого — противодействие, которое некогда возникло и давало динамику жизни человека, но теперь её лишено, — в астрологии обозначается фиктивной планетой ЛИЛИТ, называемой также Черной Луной. Это не реальное небесное тело, а символическое обозначение апогея Луны — точки максимального удаления орбиты Луны от Земли. Тёмное царство ночи Аида называется безлунным, и не случайно: Луна архетипически символизирует собой бессмертие. Влияя на приливы и отливы, рост растений и эмоции человека, она связана с бесконечно изменчивыми процессами жизни на земной поверхности. Луна транслирует человеческой душе неуловимые вибрации космоса, подчиняя её помыслы божественной воле вечности. Когда Луна далеко от Земли, влияние этой воли слабее, и на первый план выступает собственное "я" человека. Его опору на творческие импульсы своего потенциала, рожденные снизу, от земли, его хтонической природой, а не воспринятые с неба, и обозначает планета Лилит. Это относит образ Лилит к мифологеме Плутона, подчёркивая в Чёрной Луне греховность собственной воли.
Мифологически Лилит — имя демона, от шумеров воспринятое евреями и ассоциируемое со словом "ночь" и колдовством. Лилит выступает как вредительница деторождения, пьющая кровь младенцев, что иногда связывается с гибелью её собственных детей, а также как насильница, овладевающая мужчинами с целью родить от них. Согласно распространившемуся в Средние века преданию, Лилит была первой женой Адама, не уступающей ему в силе, и, меняя свой облик, она может представиться чарующей и соблазнительной женщиной, олицетворением секса.
Существует астероид с названием Lilith, который не следует путать с фиктивной планетой, хотя значения их похожи. Астероид Лилит обозначает независимость женщины или своей женской природы от мужского начала, управляющего ею сверху, поэтому он может указывать на провоцирующую роль хтонических сил земли, и западными астрологами соотносится с эмансипацией.
Лилит близка греческая Ламия ("завладевающая") — царица, известная своей красотой и возлюбленная Зевса, но превратившаяся в злой дух после того, как Гера истребила её детей. Ламия похищает и пожирает чужих младенцев, олицетворяя собой слепую месть. Лишенная Герой сна, она бродит по ночам в виде привидения, соблазняет юношей и высасывает из них кровь. Ламия видит в темноте, а днём слепнет, и считают, что Ламия не страшна, когда она слепая. В этом поверье отражена характерная для мифологии идея магической силы, идущей через глаза: откуда происходит также образ Медузы Горгоны, убивающей взглядом, и вера в "сглаз". Вера в силу человеческих глаз, способных осуществлять концентрированный посыл энергии, очевидно, имеет под собой основания, отчего долго держались связанные с ней обычаи. Чтобы закрыть женский взгляд, были придуманы чадра и вуаль, а также фата — чтобы не сглазили невесту. Слово "вуаль". возможно, восходит к корню wel, имеющему отношение к владыке подземного мира, и этот корень отразился в женских образах вульвы и названии славянских духов полей — оборотней вил. А с магией взгляда связан известный гоголевский образ Вия, который также, вероятно, является родственником Велеса.
Позднее Ламией называлась злая змея, с грудью и головой красивой женщины, ассоциировавшаяся также с Марой — божеством ночных кошмаров, чьё имя связано с корнем "смерть". Родственны им славянские Ламя — чудовище с телом змеи и головой собаки, пожиравшее всходы в поле, и Морена/Маржана — божество смерти и болезней. Им соответствуют также балтийские Лаума и Маря. Лаума — сначала богиня земли и родов, потом — ведьма, насылающая кошмары и подменяющая детей. Правда, балтийская Маря — доброе божество, покровительствующее скоту. В аккадской мифологии демоницу загробного мира, похищавшую детей и насылающую на людей болезни, звали Ламашту.
К астрологическому представлению о Лилит можно добавить образ Луны в Скорпионе — греческой спутницы Аида Гекаты. Это древнее хтоническое божество, наделённое Ураном великой силой, а потом — подобная эриниям колдунья со змеями в волосах и пылающим факелом в руке, богиня мрака и ночных видений, бродящая среди могил и вызывающая призраки умерших. Так жизнь проявляет себя в знаке Скорпиона — которому соответствует начало ночной поры и мобилизация подсознания, рождающая страхи и выявляющая проблемы человеческой души. Чародейство Гекаты может быть губительным, но, как богиня Луны, она покровительствует охоте, пастушеству и охраняет детей. Есть у нее и другие позитивные качества, соотносимые с данным архетипом: Геката дарует победу в суде, состязаниях и спорах, неся людям скорпионовский эмоциональный азарт, и возвращает любовную страсть, помогая покинутым возлюбленным. Эти её качества символизирует в гороскопе астероид Геката.
Столь же двойственно и астрологическое значение планеты Лилит, которая связывается с сексуальностью, эмоциональным подъёмом, вызванным мобилизацией сил в глубинах человеческой души, и растратой энергетического потенциала, роком и возмездием. Она связывается с ресурсами, накопленными в прошлом, но и с допущенными ошибками, мешая динамике жизни. Как Лилит соблазняет Адама, она привязывает человека к прожитому и самому себе, препятствуя его дальнейшему движению и изменению его судьбы. Но, как всё минувшее и исчезнувшее с лица Земли, планета Лилит призрачна; прошлое не может помешать настоящему, потому что прошлого нет.
Чтобы стереть его следы, сковывающие жизнь зимним холодом Сатурна, создавшего мир материи конечным и смертным, громовержец ведёт борьбу со змеем. А дух человека, данный ему богом Неба Ураном, остаётся свободен и вечен: ведь он принадлежит космическим ритмам настоящего, которое рождается и умирает каждый миг.
* * *
Планета ПЛУТОН предстаёт перед нами как вопиющее противоречие жизненных сил пробивающегося ростка — и плодородного дождя, идущего, когда бог пошлёт; мирового зла — и добра, удалённого на небеса; несметных земных богатств — и всё отнимающей смерти; внутренней мощи — и бессилия исправить этот мир. Эго скрытые мотивации наших поступков и любое будоражащее психику качественное, а не формальное противопоставление, содержащее в себе вечный двигатель противоборства и служащее потенциалом всякого развития.
Плутон — это потенциал животной души, грезящей о вечном покое блаженных пастбищ потустороннего мира, и её страдания в этой жизни, разрушающие её прошлое и преобразующие настоящее. Это материальные и духовные сокровища, сексуальность и соблазны, власть всё покупающих денег и ощущение истины, испытания критических ситуаций и внутренняя непоколебимость, раскаяние, воздаяние и пробуждение совести. Эго нагнетание страстей, включённость чувств в коллективные процессы и потенциал народа на его свершения — пассионарность массы. Это неудовлетворённость существующим и мобилизация всех резервов, давление в несколько атмосфер и напор вырывающейся из-под гнёта энергии, напряжение и война противоположностей, эмоциональная насыщенность и чувственная полнота бытия. Это вся полнокровная мощь материи — и бесплотный дух противоречия и зла, порабощающий её. Это неиссякаемые источники возрождения жизни — и неведомое понятие смерти, тоже сильнейшей из всех, потому что именно ей достаётся бесспорный выигрыш в любой войне.
МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА СКОРПИОНА
Знак СКОРПИОНА заставляет человечество с нечеловеческим рвением проникнуть в истину происходящего и подвергнуть трансформации всё, этой истине не соответствующее. Боги недр передают людям этого знака мощный потенциал страсти, который помогает им вникнуть в самую глубину исследуемого вопроса, докопаться до скрытых причин, порой являя в своём безжалостном анализе разрушительную энергию Шивы, демонизм Лилит и мстительность Орка. Будучи хорошим психологом и зная все ступени ада человеческой души, этот знак стремится взаимодействовать с людьми на уровне сокровенного — на предельной напряжённости эмоций, мобилизующей весь потенциал партнера: ведь именно так раскрывается истина. Правда, постольку, поскольку при этом Скорпион довольствуется только стяжанием чужой энергии, подобно духам низшего мира, это не приносит ему удовлетворения. Ведь тогда собственная душа для него остаётся непознанной, не раскрывшей потенциала своих богатств. Скорпион живёт лишь выстраданным.
От мирового Змея — хранителя сокровищ — и богов богатства Скорпион получил в наследство умение работать с финансами, как формой сублимированной энергии. От повелителя несметных стад — душ животных и людей — Скорпиону достаётся власть над коллективными энергиями массы. Это тот вид энергии, который связывает людей, как живая душа — тело. Обычно механизм этой связи невидим, но Скорпиону доступен более, чем кому бы то ни было. И этот знак от природы обладает преимуществом и умением задействовать скрытые от жизни ресурсы так, как ему этого страстно хочется.
От судьи потустороннего мира в Скорпионе проявлен сильный анализатор жизни, не брезгующий её негативными сторонами. Те, кому покровительствует Плутон, с неумолимой ясностью способны вскрыть пороки и их причины: они подспудно чувствуют, что не отторгнув ложного и не предав его тлению, они не сохранят дух истинного во тьме материи. Без этой требовательной и страстной проверки жизнь бы остановилась, погрязнув в смешении добра и зла. Используя свой яд для разъедания препятствий и не позволяя душам покрыться коростой самоудовлетворения, Плутон включает людей в преобразование жизни, которое воистину свершает только самая великая трансформирующая сила — любовь.
пропасть (яма), болото (низина), кладбище — соприкосновение с нижним миром;
пастбище, стадо, скот (шкура), двузубец (рогатина), рогатый черт —массовые энергии;
сокровища (клады), деньги (казна, банки, капитал) — накопленные ресурсы, сублимированный потенциал;
скорпион, ящерица, змей, огнедышащий дракон, Цербер и подобные чудовища — стражи и хранители богатства недр;
бесплотные духи, шлем-невидимка (атрибут невидимого Аида) — видение скрытого (например, рентген).
темно-красный — опасность, затаенная страсть, мощь темно-изумрудный — изменчивость, манящее мерцание глубины, таинственное богатство
красный с бледно-зеленым — эмоциональное возбуждение, напряжение и беспокойство, пытливая чувственность
Борьба Антибога с Царем богов (Творцом). Мировой Змей. // Восстание ангелов. Сказки про Змея Горыныча. — Полярности, на которых построен мир.
Противоборство явного и скрытого. Власть темных сил (злых духов, демонов, вампиров) над душами людей. // Граф Дракула, — Невидимая подоплека (мотивации, инстинкты).
Несметное богатство владыки недр. // Хозяйка Медной горы. — Глубинные ресурсы, финансы.
Магия сокровищ подземного мира (драгоценных камней, древнего меча, шапки-невидимки). И Сказка об Алладине. — Духовные силы.
Жажда (врага) властвовать над миром. И "Кольцо всевластия Толкиена. — Обособление за счет накопленной энергии.
Испытания на пути героя в невидимую страну за волшебными предметами или любимой. Преодоление естественных препятствий по дороге в мир умерших (реки, гор). // "Руслан и Людмила". Миф об Орфее. — Экстремальные события.
Расплата за грехи. НСказка о рыбаке и рыбке. — Дуализм обретения и потери.
Смерть. Загробный суд. // "Ад" Данте. — Познание скрытого.
Разрушение и регенерация материи. Оживание мертвецов //
Современная фантастика. — Мобилизация сил в необычных условиях.
АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
ПЛУТОН и НЕПТУН. Эти два архетипа, обращающие нас к скрытому истоку существования и темным силам хаоса, объединяет образ мирового змея (индоевропейского Будха, скандинавского Ёрмундганда, семитского Левиафана): он опоясывает мир, подобно водам первозданного океана. Слияние качеств этих планет символизирует первичные энергии порождения жизни — и её стихийное оплодотворение новыми тенденциями. Столь вдохновенны и богаты на идеи, но и хаотичны были конец XIX — начало XX века, которым сопутствовало соединение этих планет: словно великий Змей, спящий в недрах земли, на время пробудился и поднял свою голову со дна.
В личных гороскопах гармония Плутона и Нептуна обозначает прежде всего сексуальную страсть, а также возможность выхода за пределы явного к потустороннему. Это религиозное одухотворение (здесь можно представить змею кундалини — энергию, выводящую чувства и ум за грань видимого мира); этическая позиция, порой заставляющая отрицать очевидное ради скрытого; и возвышенно-поэтическое отношение к любви, внутри которой заключается весь мир.
Конфликт энергий этих планет — это трансформации, рожденные от неудовлетворенности реальным миром и потому безжалостные к нему. Когда доминирует Плутон, это революция без сострадания: отвергание всего существующего — трепетного и живого, и в высшей степени достойного существовать — ради поляризации сил на переустройство. Это взаимоотрицание крайностей до их взаимоуничтожения, которое предстает непостижимой истиной самой Жизни (или Бога, повелевающего Аврааму принести в жертву Исаака). Эго отказ от сочувствия и человечности ради истины (которая в таком варианте предстает истиной не жизни, но смерти — или мертвой догмой).
Когда доминирует Нептун, это жалость, смиряющая и убивающая надежду на возрождение и неспособная к преобразованию (по принципу "Бог терпел и нам велел", а раскрывать его промыслы вроде как грешно! Пусть все идет, как идет.) Это пассивная позиция, во многом ханжеская, которая оборачивается значительно большими потерями, чем любое волевое действие.
ПЛУТОН и СОЛНЦЕ. Взаимодействие этих планет описывает сражение светила с силами мрака (борьба Солнца-Ра и змея Апопа) и нисхождение героев в подземный мир за познанием или сокровищами (Геракл, Эней и многие герои сказок). Эти сюжеты символизируют победу явного и разумного над сомнительным и иллюзорным (так Солнце рассеивает тьму своими лучами) — и пробуждение внутреннего потенциала человека в экстремальных обстоятельствах.
Иллюстрируя экзальтацию Плутона в солнечном знаке Льва, аспекты Плутона и Солнца дают возможность справиться с неблагоприятными условиями, выйти к новым жизненным ресурсам и обрести энергию и финансы (или духовные богатства).
Напряженный аспект этих планет иллюстрирует образ героя, которого ждет гибель: поскольку его стремления идут вразрез с основной нитью мифологического сюжета. В жизни это может быть личность, самобытность которой сталкивается с чаяниями других людей (нелюбимый правитель, свергаемый снизу, или человек, выпадающий из массы). Гармония Солнца и Плутона, напротив, рисует образ кумира толпы (любимого актера): где личность является фокусом эмоциональных требований массы.
ПЛУТОН и ЛУНА. Такой образ являет блуждающая в царстве мрака колдунья-Луна Геката, символизирующая чары души. Взаимодействие этих планет обозначает магнетизм внутреннего мира, доходящий до способности к гипнозу (а слово "гипноз" происходит от имени бога сна Гипноса, жителя царства Аида).
Гармоничные аспекты этих планет дают глубину душевного взаимодействия и самораскрытия, побуждая поделиться своими внутренними силами с другими людьми (это характерный аспект поэтов). Напряженные — обуславливают вампирические тенденции и заставляют задуматься о природе инстинктов.
Эти планеты напоминают о том, что древние представляли души (умерших) в виде животных. Плутон и Луна рисуют образ животной души: "души зверя", скрытой в человеке (анимы, родственное к которому лат. слою "animalis" значит "животное"). Она нередко стремится спрятаться: беззащитная перед интеллектом человека (как доверчивые глаза собаки), но ужасающая для его слабых нервов (как злобный оскал юлка). Ею правит Велес — бог смиренных стад, но некогда он олицетворял мертвого Медведя — грозного хозяина животной природы. И энергия этих планет являет гамму эмоций от власти над душой до страха перед ней.
ПЛУТОН и САТУРН. Эти планеты недаром описывают боги смерти и их страшные подземные миры: Эрешкигаль, Хель, Похъела и другие. Конфликт между ними — это конфликт материи с энергией: которая, если не поддерживает существование материи, то уничтожает её. Дисгармония менаду этими планетами обуславливает разрушение и смерть (как чрезмерное сдерживание, зажимание — можно вспомнить Цербера — и нехватку сил).
К этим энергиям относятся образы Страшного Суда и мучений грешников в аду: расплата за незаконные дела (Сатурн) в чреве бесконечных страданий чувств (Плутон). Эго образ давления в несколько атмосфер в недрах земли — и давления жизненных обстоятельств, ставящих человека в зависимость от них и вынуждающих его к определенным действиям.
Если в конфликте этих планет верх берет Плутон, это ведет к потере материальных достижений ввиду назревшей эмоциональной необходимости (возможно, из-за долгого игнорирования требований чувства во имя результатов в тех сферах, где человек действовал по принципу: "цель оправдывает средства"). Когда Сатурн доминирует над Плутоном, напряженный аспект этих планет несет потерю сил и потенций (так альпинист в одиночку и без снаряжения не может взойти на горный пик).
Но подземные миры предстают и кладовой сокровищ, которыми владеют Плутос или Кубера. И гармоничные аспекты между Сатурном и Плутоном дают потенциал на закладку фундамента самых серьёзных мероприятий (например, создание собственной фирмы) и дел, которые надолго становятся смыслом существования и источником дохода. И в духовном плане: если человек выдерживает давление (Сатурн) внешней энергии или страдания (Плутон), то это дает ему силу на свершения, которой до того он не имел.
ПЛУТОН и УРАН. В мифологии Небо и Подземный мир стыкуются в идее посмертной жизни и загробного суда, подобного суду Осириса, где душа, пройдя испытание в царстве смерти, отправляется на небо. Этот образ символизирует возобладание духа над материей. На энергии Плутона Уран несет беспощадное раскрытие истин, как небесный свет проникает во все темные уголки.
В жизни аспект этих планет настраивает на коренное преобразование реальности или радикальную трансформацию жизни человека. На духовном подъеме энергия преодолевает сопротивление материи. А материя предстает безинерциальной, проницаемой для невидимого движения идеи: жизнь словно охватывает цепная реакция перемен. (И недаром с этими планетами связан и взрыв атомной бомбы: только здесь разрушительное высвобождение энергии не служит творческим замыслам бога Небес: Плутон доминирует над Ураном, а должно быть наоборот). В позитиве пробуждение потенциала Плутона дает возможность реализации эволюционных идей Урана: что обозначает экзальтация Урана в Скорпионе. (Здесь можно вспомнить гипотезу о радиации при горообразовании как стимуле развития разума предлюдей и появления человека как вида).
Уран и Плутон противопоставлены как рай и ад, как светлая Вальгалла и мрачное царство Хель — которые равно присутствуют в нашей действительности. Взаимодействие этих планет рисует напряжение прыжка из плохих условий существования к лучшей жизни. Правда, при дисбалансе энергий этих планет прыжок будет не выше заячьего (если Уран не поддержан Плутоном, это образ верхогляда и прожектера). Когда же Уран действует в союзе с Плутоном, это полет ракеты, сжигаемое топливо и отбрасываемые ступени которой (потенциал Плутона) дают возможность вырваться из оков притяжения материи в свободный полет — на высоком уровне передовых стремлений.
ПЛУТОН и МАРС. Это боги-разрушители, подобные богу войны и смерти Нергалу/Эрре. Аспект этих планет максимально мобилизует силы людей: настраивая их на соревнование и соперничество, как Тескатлипока, испытывавший мужество воинов, и усиливая вражду, как богиня раздора Эрида. Взаимодействие Плутона и Марса приводит к чрезмерному выплеску энергии, который оказывается разрушительным, и к наиболее сильным конфликтам, травмам и авариям.
Но в позитивном смысле мощный импульс сил, который рождает гармония этих планет, служит страсти (здесь можно вспомнить Шиву) и регенерации жизни, воплощаемой образом феникса.
КУЗНЕЦ МИРА — мировые архетипы планеты Вулкан и планетоида Хирон
"Митра, другом называемый, приводит в порядок людей.
Митра удерживает небо и землю…
Он родился царем с доброй властью, устроителем обрядов.
Митре, чья сила — в помощи, покорились пять народов.
Он несёт всех богов."
ЗАКОНОДАТЕЛЬ И ТВОРЕЦ КУЛЬТУРЫ
Знак Весов рисует перед нами архетип культурного законодателя. Мы поймем современное звучание этого архетипа, если представим образ интеллигента. Роль интеллигенции — сохранение собственно человеческого творческого начала от хаоса стихий (Нептун), сермяжной правоты материи (Сатурн) и тела (Плутон), а также от несбалансированных фантомов-идей (Уран), экспансия которых (Юпитер) порой нарушает гармонию нашего бытия. Культура людей гармонизирует нашу жизнь и помогает придерживаться чувства меры. Но пока планета Весов ещё не открыта, похоже, что её роль ещё недооценена. Мы воспринимаем культуру прежде всего как эстетику, позволяющую нам украсить жизнь, и только. Интеллигент нередко предстает для нас сторонним наблюдателем за законами мира. Уравновешенная позиция культурного человека среди крутящегося колеса сансары кажется вызванной его бездействием. Он строит прекрасные, но висящие в воздухе идеальные модели: так математик украшает свой мозг игрой цифр и формул. Но мифы показывают, что культурная функция — это роль творца Вселенной, и не случайно само слово Космос связано с греческим глаголом kosmeo — "украшать" (того же корня — "косметика"). Быть может, древняя мифология поможет современной интеллигенции лучше понять свои задачи?
Представление о творчестве устроенного Космоса и его высших законах отражает центральный образ Весов — архетип божественного Кузнеца. В Греции покровителем этого знака считался кузнец Гефест, а в Риме — Вулкан, и этот образ напоминает об историческом этапе овладения огнём. Разрушительная стихия пламени, гневом громовержца зажигающая деревья и обрушивающего на землю вулканическую лаву подземного ада, становится не такой страшной, когда человечество начинает использовать её в мирных целях. И в астрологии представление о гармонии Космоса отражает образ невидимой планеты ВУЛКАН — планеты огня недр, укрощённого разумом. Эту гипотетическую планету астрологи иногда помещают в крону солнца, как слившийся со светилом образ небесного огня, спустившегося на Землю. Поскольку Весы символизируют равновесие, она также отождествляется с центром тяжести Солнечной системы. Физический претендент на это название — вычисляемая вторая планета за Плутоном, предполагаемый цикл которой связан с культурными этапами цивилизаций в 1600 лет. Являя для нас грань Солнечной системы и внешнего космоса, эта гипотетическая планета обозначает гармонию связи мира землян со всей Вселенной.
Наше время нашло реального заместителя невидимой планеты в образе планетоида ХИРОН, своим интересным положением и происхождением заинтересовавшего астрологов. Планетоид предположительно был затянут в нашу Солнечную систему из внешнего Космоса. И видимо, в силу своего уникального положения (это первый из открытых астероидов с дальними орбитами, которых сейчас известно всего 4! из 8000), это очень заметная в гороскопе планета. Вероятно, она расположена в какой-то действительно сильно значимой точке Солнечной системы (возможно, некоей серединной точке её равновесия). Хирон находится между видимыми и невидимыми (невооруженным глазом) планетами — менаду Сатурном и Ураном: тем миром, что ближе и доступней человеку, и далёким небом, и потому символизирует собой связь миров. Планетоид назван в честь кентавра Хирона, в образе которого земная хтоническая природа слилась с небесной мудростью.
Есть и астероид Вулкан, пишущийся по-итальянски Vulcano и имеющий гармоничный номер (4464). Итальянцы не забыли своего бога огня, защищающего от пожаров и отсрочивающего веления судьбы: и этот астероид символизирует разрушительную энергию стихии и управление ей. Но он открыт совсем недавно, и влияние его прослежено пока недостаточно.
В чем же суть творчества Весов? Мистерия борьбы Стрельца и Скорпиона показывает, что мир построен на противоречии: нескончаемой борьбе полярных сил. Но то, что в перегибах истории предстает как борьба, в равновесии момента оказывается гармонией: в этот момент возможен выбор, возможно сознательное творение. Абстрактная мысль Весов готовит мир к тому, чтобы в этот момент в жизни могли отразиться идеальные модели высших законов. Если последовательно провести в жизнь весовский принцип меры, мир предстанет не борьбой противоречий, а гармонией сменяющих друг друга приоритетов.
В мифологеме Весов получает разрешение вечная мистерия борьбы сиюминутной небесной юли с накопленным потенциалом Земли. Силы Юпитера и Плутона ведут борьбу за жизнь: Юпитер обеспечивает её экспансию во все четыре стороны света, Плутон предлагает интенсивный, независимый от внешних факторов эволюционный путь. Поскольку эти силы сталкиваются, ситуация оказывается нестабильной: и в битве Юпитера и Плутона выигрывает Уран, который экзальтируется в Скорпионе. Уран, планета стихийного творчества, постоянно разрушает и строит новые миры, не заботясь об участи прежних, — только теперь этот процесс спускается с Небес на Землю. Он становится видимым, и инерция материи даёт нам возможность фиксировать его как наполненную до краёв чашу земного страдания. Как и предыдущий знак стихии воды — Рыбы, архетип Скорпиона соотносится с силами Хаоса и Бездны. И, чтобы оградить мир от разрушительной стихии, как и в мифологеме Водолея, требуется граница света, за которую тёмные силы не смогут вступить.
Архетип Весов символизирует собой гармонию более высокого порядка, чем социально-идеологическое мироздание Юпитера, отрицающее один из полюсов бытия.
Принимая активное участие в жизненном процессе, Юпитер создаёт подвижную, энергетическую гармонию элементов. Но выше энергии огня — свет мысли, стихия воздуха, которая, отрываясь от Земли, приносит идею о том, что борьба не вечна, и страдание не является высшим законом. Вулкан строит такую модель существования, в которой добро и зло оказываются разнесенными. Поскольку стихия воздуха отстраняется от земных проблем, эта модель остаётся абстрактной. Но подобно тому, как воздушная атмосфера обнимает землю (и ноосфера — мысли всех людей), законы Вулкана охватывают Вселенную от небесного рая Урана до самых основ жизненной энергии Плутона. Поэтому именно Весы нередко называют главным эволюционным знаком. Через разнесенность добра и зла он совершает выбор в пользу добра — и так творит красоту Вселенной.
***
Первый образ мифологемы Вулкана — образ космического Закона, которому следуют небесные боги и подчиняется огонь недр. В мифологии космический закон не всегда имеет отдельную персонификацию. Он сливается с образами главы пантеона или Солнца, воплощающими постоянство законов социума и природного круговорота. Иногда он предстаёт в образе жреца, как индийский Агни — огонь, объединяющий в ритуалах жертвоприношения богов и людей. Но наиболее ярко идею высшего закона воплощает бог мирного договора, который примиряет враждующие стороны и проводит границы, держа в рамках военные конфликты, болезни и смерть. Бог договоров основывает культурную цивилизацию и устанавливает в ней закон добра, отделяя её от мира вражды, страстей и катастроф. Исполняя волю этого закона, божественный Кузнец куёт чертоги богам, творя гармонию Космоса и красоту Вселенной.
В социальном смысле образ бога мирного договора соотносится с регламентацией отношений между народами, которые начинают признавать права соседа на определённую территорию и независимое существование. Они пользуются чужим добром, приобретая его не вампирическим способом захвата, а путём обмена, и являют свою родовую индивидуальность через коллективное взаимодействие. Экзальтация Сатурна в знаке Весов указывает на благополучное разрешение национальных проблем и проблемы выживания. Весы упрочивают устойчивый мир Сатурна, разрешая противоречие между небесной справедливостью Юпитера и властью силы Плутона и кладя предел бесконечной вражде земного и подземного царей.
Законодательную роль Весов, поддерживающих в мире равновесие между силами добра и зла, отражает образ индоиранского Митры/Мифры, которому в Иране посвящён календарный период этого знака. Имя его переводится как друг" (то есть другой участник договора). Оно восходит к индоевропейскому корню mi-/mei-, выражающему идею согласия, мира, симпатии и соразмерности. Этот корень породил целый куст значений, и от него ведут начало, с одной стороны такие слова, как "мир" и "милый", а другой — такие, как "мера" и "обмен" (мы видим, что в корне "менять" исконно содержится значение соразмерности, и "обмен" предполагает обмен на равных). От значения "уравнивать" происходит имя другого божества единства и согласия — литовского Лигичюса: мир царит там, где соблюдён закон равновесия. В честь Митры назван астероид (Mithra). символизирующий высшую гармонию, основой которой служит соглашение между людьми.
Митра изображается со свитком договора в руке: он незримо присутствует при заключении договоров и следит за их исполнением тысячью глаз и ушей. Каждой стране он определил на Земле своё место; он уничтожает те государства, которые желают его сменить и бросают ему вызов, и защищает тех, кто соблюдают его закон. Один из эпитетов Митры — "выпрямитель границ", что указывает на его участие в спорных вопросах при разделе земли и на древнюю роль жреца-царя, проводившего на земле священную границу.
То, насколько священной мыслилась граница, описывает легенда об основании Рима братьями-близнецами. Когда между братьями возникло разногласие, Ромул убил Рема только за то, что тот вздумал посмеяться над проведённой на земле чертой и перепрыгнул через неё. Легенда умалчивает о том, что братья не просто спорили, а делили землю, но вполне оправдывает поступок Ромула. Говоря: "Так будет с каждым!" — Ромул устанавливает закон ненарушимости соглашений. Впоследствии он отождествляется с богом мирных договоров Квирином (от со-viria — "собрание мужей"), учредителем общественных институтов, самостоятельный образ которого в позднее время сливается с Юпитером. Юпитер, Марс и Квирин составляли главную триаду римских богов, последовательно отражающую принципы знаков Стрельца, Скорпиона и Весов — добра, силы и примиряющего их закона. По имени Квирина, как бога народного собрания, римляне называли себя "квиритами". Такая значимая роль Квирина у римлян отразила глубину их общинных принципов, которые и позволили им в конце концов основать обширную империю, заложившую фундамент современной европейской цивилизации.
Подобно тому как Квирин объединял римлян, сообщество ариев олицетворял Айрьяман, образ которого возник из обожествлённого понятия дружественности и гостеприимства, что отразилось в его имени. Айрьяман называется "двойником Митры", он связан с божественным законом ритой и благосклонен к людям, хотя, как законник, может заставить их каяться и искупать вину. Айрьяман — хранитель ритуалов предков-питаров, на которых строится община.
Был в Древнем Риме и ещё один бог границ — Термин, само имя которого связано со словом "граница" (и не случайно совпадает со словом "термин терминология разграничивает в науке разные сферы знания). Термин охранял межевые знаки, разделявшие земельные участки, и соседи сообща приносили ему жертву. Сдвинувший межевой камень нёс за это ответственность, как за преступление. Овидий говорит про Термина:
"Грань ты народам и грань городам,
И без тебя бы везде спорными были поля."
Граница была свята, потому что охраняла созидаемый человеком мир от зла, которое несёт ему вражда, от разрушения, возвращающего устроенный Космос в первобытную стадию Хаоса. Она защищала не только жизнь и благополучие людей, но и сам новый, мирный и надёжный, способ их существования, основанный на соразмерности и справедливости. И наше слою "межа" восходит к индоевропейскому medhya — "середина". А календарная дата празднования Термина (23 февраля) совпала с российским праздником охраны границ! (Нет ли здесь синхронизма — резонанса коллективной памяти, пристрастной к архетипам?)
Впоследствии роль общинника-Квирина у римлян дополнила также богиня согласия — Конкордия, первый храм которой был открыт в память примирения патрициев и плебеев. И с тех пор Рим, радуясь каждому новому соглашению между своими гражданами, не уставал строить храмы этой богине. Небесный астероид Concordia имеет значение прежде всего в мировой астрологии, символизируя единство нации и завоевания закона.
Римляне обожествили и само понятие мира, начав почитать богиню Паке с оливковой ветвью в руке, в честь которой также назван астероид (Рах) обозначающий в политических гороскопах мирные договоры между странами и укрепление их взаимоотношений. От латинского слова рах ("мир"), которое восходит к индоевропейскому рак ("укреплять"), происходит ныне употребительное в политике слово "пакт". С Паке отождествлялась греческая Эйрена ("мир"), и астероид Irene раскрывает абстрактное понятие мира в более широком значении согласия между разными людьми и сторонами. Кроме того, понятие Закона персонифицировали богиня правосудия Юстиция ("правосудие ") и Эквитас ("справедливость"). По легенде, в железном веке Юстиция последней покинула залитую кровью землю. Соответствующий астероид (Justitia) указывает на органы правосудия и причастность к общему долгу людей.
Договор есть высшая форма человеческих отношений: на нём строится культурный миропорядок. Силой мысли людей закон хранит естественную гармонию мироздания, в человеческом мире воплощающуюся в понятиях красоты и справедливости. (Не случайно с корнем согласия mei связано и греческое слово metis — "мудрость имя богини мысли Метиды, первой супруги Зевса и матери богини справедливости Афины.) Мир и согласие — это всегда хорошо, вне зависимости от наших идеологических воззрений на ситуацию ("худой мир лучше доброй ссоры"). Договор между людьми есть непосредственное отражение космической гармонии на Земле, и он выше временных юпитерианских представлений о добре и зле: поэтому в астрологии Вулкан иногда называется "высшим Юпитером".
И как основание высшего порядка, как абстрактная идея, которую не затрагивают чаяния, тревоги и заблуждения этого мира, закон должен соблюдаться и в отношении к своим, и в отношении к чужим: как носителям истины, так и представителям зла. Эта идея подчеркивалась в образе авестийского Митры, праздник которого (25 декабря) совпадал с началом увеличения солнечного дня и с днём рождения Христа. Христианство позаимствовало у зороастризма эту идею равного отношения к праведным и нечестивым, ближним и дальним согласно наивысшему нравственному закону. Не закону природы, сталкивающему между собой противоположности, — а договору между людьми и богом-демиургом, который созидает и хранит красоту мироздания.
И в мифологии рядом со стихийным демиургом мифологемы Водолея мы находим другого творца, кто олицетворяет собой закон. Если первый творит природную Вселенную, второй основывает мир культуры и цивилизации. Так Весы, второй знак стихии воздуха — стихии мысли и духа, развивают идею творчества Водолея. Подобную пару демиургов — культурного и стихийного — мы находим в образах индийских Митры и Варуны, иранских Мифры и Ахурамазды, римских Квирина и Януса, финских Ильмартена и Вяйнемёйнена, балтийских Кальвиса и Диеваса. Такую же роль играет Бог-Дух Святой рядом с Богом-Отцом (тогда Бог-Сын, как проводник божьей воли на Земле, соответствует мифологеме Юпитера).
В Ригведе Митра и Варуна выступают неразделимой парой друзей; о них говорится:
"Тот народ впереди, о два асуры, кто вам дорог.
О два бога, связанные с законом,
вы провозглашаете высокий закон.
Вы запрягаете силу действия высокого неба,
Словно быка — в дышло."
Варуна обустраивает Космос извне, Митра создаёт порядок отношений внутри него. Варуна следит за внешней опасностью, отделяя Космос от Хаоса, Митра — за внутренней, не допуская конфликтов в самом Космосе. Варуна далёк от людей, Митра — близок им: он объединяет их и сам устанавливает с ними договор на основе универсального закона. Действия Варуны — неистовы и внезапны, а Митры — мягки и ненасильствены. Как воплощение закона космической гармонии, Митра соотносится с движением Солнца и огнём, в противоположность Варуне, который связан с водами первозданного Хаоса.
В образе иранских демиургов Мифры и Ахурамазды также выражено противопоставление стихийного и культурного, первичного и вторичного аспектов творчества: если Ахурамазда творит мир духом, то едва родившийся Мифра изображается со строительным мастерком в руке, выражая идею рукотворного созидания. Подобно этому, Кальвис, помогающий небесному демиургу Диевасу, — кузнец, своими руками кующий солнце и небеса. Римские Янус и Квирин, связь которых подчеркивала единство космического закона и его земного отражения, слились в одного бога, правящего войной и миром. А в образах финских Ильмаринена и Вяйнемёйнена произошла перемена функций. Культурный герой Вяйнемёйнен, добывший огонь, владеет с помощью магии силами природы и выступает главным демиургом, а небесный бог Ильмаринен через ассоциацию с громом и молнией становится кузнецом, вторичным творцом искусственных творений.
Подобно Ильмаринену, культурные функции взял на себя славянский бог Неба, стихийный демиург Сварог, сбросивший людям с неба кузнечные клещи. Возможно, он не успел передать ремесло кузнеца своему сыну огню-Сварожичу, образ которого, как отдельную персонификацию огня, также можно отнести к мифологеме Весов. Сварожич отождествлялся с Рарогам, богом очага, изображавшимся в виде сияющей птицы или огненного дракона, являя свой, облик небесного и одновременно подземного огня. Другое имя Сварожича — Радегаст/Радгост, которое можно перевести как "советующийся с другими" или "гостеприимный" в образе огненного петуха он охранял чужестранцев, поручая их покровительству домашнего очага. Бог огня, которым овладели люди, как и бог закона, может выступать хранителем мира и соглашений: как шумерский Гибил или аккадский Гирра, сливающиеся с богом огня и света Нуску, атрибут которого — светильник — изображался на межевых камнях, как символ договора.
Роль примирителя и друга, подобного Митре, — типичная роль знака Весов в жизни. И если, проводя границы высокого и низкого, как это делает знак Весов, нам трудно сопоставить бога-законодателя с нашими земными знакомыми, то тот же образ можно найти в эпосе. Например, роль миротворца в Троянской войне играет спартанец Антенор, имя которого можно перевести как "анти-инстинкт": он убеждает греков примириться с троянцами: ведь, затеяв войну, они нарушат клятву и тем неизбежно навлекут на себя гнев богов. Правда, других участников конфликта это не смущает: им важнее не абстрактный договор, а истина того, что троянский царь Парис украл у греков прекрасную Елену. Есть астероид Anterior, который символизирует человека, стремящегося к миру ради соблюдения правил и более высокой гармонии, чем правота идеи.
Для знака Весов мир всегда лучше конфликта, потому что цель этого знака — безопасность, предсказуемость (ведь в Весах экзальтируется Сатурн, планета закономерности). И лишь в мире с предопределенными законами, которые свято соблюдают и люди, и природа, человеку ничто не угрожает. (Осознание того, что и природа соблюдает закон, мы увидим в следующем архетипе Девы).
Естественному творению природной Вселенной Водолея, открытой всем ветрам, Весы — второй знак воздушной стихии — противопоставляет идею прекрасного бытия, отгороженного и защищённого от неожиданностей стихии. И в этой мифологеме мы вновь возвращаемся к светлой воздушной идее рая, древнеиранское название которого "pairidaeza", вошедшее в европейские языки в форме "парадиз", так и переводится — "отовсюду огороженное место". Есть астероид Paradise, символизирующий такие места внутри человеческой культурной реальности. (И зодиакальная миссия Весов — создание таких уютных уголков, где человек может почувствовать себя в безопасности и отдохнуть от жизненной борьбы). Утопией Весов предстают библейский Эдем, на страже которого стоит с мечом архангел Михаил, не допуская в него стихийные чувства Адама и Евы. Или индейский Толлан вместо тростников") — главный город тольтеков, где правил добрый бог Кецалькоатль и где среди дворцов из драгоценных камней росли небывалые растения. Толлан был местом процветания до тех пор, пока в него не явился злодей Тескатлипока, побудив Кецалькоатля совершить грех со своей сестрой (что несколько напоминает нам библейскую историю) и обрушив на древнюю столицу мира стихийные бедствия.
Но отгороженность от стихий имеет и свой недостаток: искусственный мир не получает живительной силы истока. И потому в образах культурных творцов часто подчёркивается их слабость и ущербность. В мифах об Ильмаринене проводится идея, что искусственно созданное не может сравниться с естественным. Кузнец выковывает Солнце и Месяц взамен похищенных силами тьмы, но они не светят, и Вяйнемёйнену всё-таки приходится доставать настоящие, спускаясь за ними в подземный мир. Ильмаринен даже создаёт себе из золота деву — взамен похищенной невесты, но она не способна заменить ему живую женщину. Подобно этому, Весы оторваны от физической реальности, они смотрят на мир сквозь розовые очки абстрактной мысли. Астрологи часто обращают внимание на то, что из символов Зодиака Весы — единственный неживой, искусственный предмет. И когда Весы стараются создать для себя, своих близких и знакомых маленький рай — что невинным Весам удается! — он часто выглядит слишком искусственным образованием, чтобы те правила поведения, которые приняты в нем, можно было вынести в мир за его пределы.
Эзотерическим управителем Весов А. Бейли не случайно называет небесного творца Урана, силы которого недостает этому знаку. Знак Весов символизирует абстрактную модель, которая может иметь мало общего с настоящей жизнью. Защищая себя от грубых воздействий жизни, Весы создают свою маленькую гармонию, но она нередко остается лишь их внутренней утопией: иллюзорным взглядом на мир и самих себя, а окружающим их консерватизм отнюдь не кажется прекрасным. Красота Весов — в возвышенности и оригинальности. Но чтобы высоко взлететь, надо оттолкнуться от реальной почвы. Отвечающий за зрение Уран открывает глаза на вещи, позволяет увидеть, что в искусственном мире культуры есть настоящего. Сила природного творца помогает Весам пожертвовать частной гармонией ради более универсальной (так Махатма Ганди, родившийся в этом знаке, возвел свойственный Весам принцип мирной жизни в ранг политики).
Поскольку созидание Весов имеет свои рамки, миру необходимы оба демиурга, и в истинное творчество обязательно должны быть включены оба компонента: и стихийный порыв, питаемый живой силой Хаоса, и соответствие космическому закону, создающее красоту творения. Устроенному миру, отграниченному от стихий своей культурой — аналог которому мы находим сейчас в западной цивилизации, — не хватает природной свежести и связи с изначальным, а потому и духовных глубин как способности сотворить принципиально новое. Поэтому окультуренный Запад всегда с интересом, а порой и с надеждой обращает свои взоры в сторону нашей страны, являющей образ стихийного творчества Водолея. Но если культурный мир предполагает сохранение статуса кво, ценя существующее больше нововведений, наша анархическая страна, безжалостно стирая страницы прошлой истории, не, способна защитить себя от разрушительных бурь культурными навыками и ждёт, чтобы Запад научил её законам.
Попыткой создать весовскую модель общества социальной справедливости, отгороженную от волчьих законов борьбы за капитал (отражающий планету Плутон), является идея социализма. Её приверженцами в античности и в новое время, да и в начале нашего века на Западе были наиболее культурные слои населения. Но поскольку реализация этой модели в нашей стихийной и по-водолейски упрямой в идеях стране осуществилась путём борьбы, чуждым культуре Весов, она не выдержала проверки временем и отношение к социализму у интеллигенции на время переменилось. Правда, в Китае, национальный дух которого соответствует знаку Весов, склонному к компромиссам, искусственная модель социализма продолжает существовать, балансируя на гране идеологического государства Юпитера и элементов частной экономики Плутона, создающей экономические резервы страны, — и, видимо, в таком гармоничном варианте ей ничто не угрожает.
Слово "социализм", как и "социум", ведёт начало от индо-европейского корня seq "следовать"; общество как таковое предполагает последовательный ход развития. От которого отрывается и уходит в сторону индивидуалистаческая модель капитализма, будоражимая скрытыми в человеке скорпионовскими стихийными страстями. Коммунистическая модель общества "каждому по потребностям" предполагает полную независимость человека от природных сил: в ней не играет доминирующей роли даже энергетический потенциал человека, его физическая и интеллектуальная сила и здоровье, — что ещё в большей степени отражает утопию знака Весов. Само слово "коммунизм" (com-munis = "общий, любезный всем") восходит к тому же индоевропейскому корню mei, выражающему идею благоприятствования, взаимосвязи и сотрудничества, что и имя Митры. Мы сейчас ценим тот культурный капитализм, который процветает на Западе — но отсутствие в нём анархии, дикости и варварства, естественных для строя, основанного на победе сильнейшего, во многом обязано социальным программам, принятым под давлением коммунистических идей и в те времена, когда социализм утверждал себя как наиболее прогрессивная сила мира.
Выступая в паре, Митра и Варуна помогают друг другу в эволюционном творчестве — и незримо присутствуют в любом жизненном процессе. Социализм, вернее социал-демократия (в лучшем смысле этого понятия, т. е. как социально-ориентированное общество) представляется не только моральным компромиссом между высшей справедливостью Стрельца и инстинктом жизненной воли Скорпиона, но и золотой серединой между водолейским идеалом всеобщего блага коммунизма и козероговской суровой реальностью законов материи капитализма. Поэтому воплощение программ социальной справедливости является на самом деле естественной потребностью архетипа Весов (и связанной с ней интеллигенции). А коммунизм остается высшим ориентиром творческого (уранического) преобразования мира.
Подобного Митре культурного творца, связанного с законом, мы найдем и в древнейшей мифологии Египта. Это Птах — покровитель искусств, ремёсел и металлургии, в Древней Греции отождествлявшийся с Гефестом. Имя Птаха, возможно, родственно коптскому pot — "ваятель", что дает ему эту добавочную древнюю профессию, кроме его несколько более позднего ремесла кузнеца. Богиня справедливости Маат считалась его дочерью, а карательница подземного мира Сехмет в виде Скорпиона — женой (что соотносит Птаха с образом подземного огня, как и других кузнецов). Птах сотворил мир, прежде задумав его в сердце и потом назвав всё задуманное языком, создал его города и храмы, и восемь богов с разными функциями. Творчество Урана здесь для нас невидимо, оно предстаёт как мысль Птаха, а реальный, развернутый процесс творения являет нам представитель архетипа Весов. Птах упорядочивает творение и объединяет ("успокаивает в себе") всех богов. При помощи богини справедливости Маат он устанавливает правильные взаимоотношения между людьми. Есть астероид Ptah. который может символизировать астрологический образ гипотетической планеты Вулкан — гармонию Вселенной: мировую соразмерность и справедливость, а в карте человека — творческий акт по высоким мотивам.
В Индии есть бог, возникший из абстрактного понятия закона: это Брахма, который также является демиургом культурного типа. Слово "брахман" (от и. е. bhelgh — "перекладина, подставка, опора") было обозначением жертвенного столба и символом мирового дерева, а также связанных с ними ритуалов и через это стало выражением универсального принципа мироустройства. Брахма, "сияющий как тысяча солнц", рождается из яйца — золотого зародыша первозданных вод, отождествляясь с огнём Агни и первопредком Праджапати. Он силой мысли делит космическое яйцо на две половины, из которых возникают Небо и Земля, создаёт пять первоэлементов и ещё много всего, без чего жизнь уже мыслится невозможной: мысль и речь, время и жертвоприношение, гнев и радость, страсть и покаяние, и набор всех существующих на земле противопоставлений (жар — холод, сухость — влага и т. д.) Отличие от мифологемы Урана здесь в изначальной связи с огнём и многоплановости творения. Уран производит лишь первое, основополагающее разделение мира, Брахма проецирует его на всю земную реальность: и если Янус двулик, то Брахма — многолик. Как бог, близкий людям, он исполняет их просьбы, даёт советы и утешает. Но вбирая в себя всё, Брахма почти не имеет своих особенных функций, оставаясь абстрактной идеей космического закона.
КУЛЬТУРНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО И БРАК
Знак Весов формирует совершенную модель мира, основанную на том содержании, которое подразумевал природный знак Водолея. И подобно тому, как культурный творец выступает в паре со стихийным, Весы предпочитают не самостоятельную, а партнерскую роль. Поэтому боги этого архетипа никогда не занимают центрального места в мифологии, как и представители этого знака — в жизни. Со знаком Весов связано астрологическое понятие VII-го дома гороскопа — сфера партнёров: любимых и врагов, и соратников в делах — всех тех, с кем возникают отношения, накладывающие отпечаток на судьбу человека. Седьмой дом раскрывает альтер эго человека — тот, порой утопический, облик, к которому он стремится и в котором находит отражение своих достоинств и недостатков. Поэтому с седьмым домом, как и со знаком Весов, где экзальтируется Сатурн, воплощающий застывшее совершенство прежнего мира, может быть связан образ кумира, как и образ врага. Люди-Весы, подобно Дон-Кихоту, создатель которого, Сервантес, родился под этим знаком, часто обретают в жизни свою Дульсинею и, не видя отличия некоей модели действительности от неё самой, порой сражаются с мельницами, не находя другой, столь же возвышенной сферы приложения сил. Более живой образ совершенства личности раскрывает героический знак Льва, воплощающий модель Весов в реальность, где она теряет свой абсолютизм и приобретает жизненную простоту.
С седьмым домом соотносятся законы и брак, изначально мыслимый нерушимым договором: семья — это тоже искусственно творимый мир, ячейка общества, отгородившая себя от вольного разгула страстей границей супружеского соглашения. Космическим законом, объединяющим супругов, внутри неё созидается некоторая особенная реальность, которая хранит семью от прямого столкновения противоположных начал. Эго находит свою предысторию в мифологии. Легализируя договоры между людьми, Митра отвечает также за заключение брака. Вместе с Бхагой ("доля, часть", отсюда — русское "бог") он выступает хранителем брачного договора: доля-Бхага заведует материальным обеспечением молодожёнов, а Митра поддерживает мир и согласие. В Индии бог-Бхага сопутствует Солнцу-Савитару и иногда отождествляется с ним. Отношение бога мирного договора к свадьбе предстанет ещё более обоснованным, если вспомнить, что браки между царственными семьями с древности и до последних времен служили гарантией прочности соглашений между народами.
Близкий Бхаге и Митре Айрьяман, хранитель сообщества ариев и их древних ритуалов, организуя взаимодействие между людьми, также выбирает подходящих супругов — в соответствии с принятыми в обществе законами. Супружеские отношения охранял славянский кузнец Сварог (Сварожич), в христианское время передав свою функцию также паре святых — Косьме/Кузьме и Дамиану/Демьяну. Выбор именно этих святых был связан с тем, что имя Кузьмы напоминает по звуку слово "кузнец". Из образа двух братьев сформировался единый образ Кузьмодемьяна, первого кузнеца и создателя первого плуга, к которому обращались с просьбой "сковать свадебку". "Факельщиком свадеб" Эврипид называет римского кузнеца Вулкана. Учредителем брака был индийский кузнец Тваштар и многие культурные герои этого архетипа, творцы всех человеческих законов и ритуалов. Правда, со свадьбой кузнецы могут иметь связь не только потому, что охраняют порядок, а и потому, что они имеют отношение к огню недр, которые ассоциируются с плодородием и страстью. Но аналогия с огнём любви здесь вторична — и относится к противоположному архетипу Марса, связанному с образом весны.
Понятие седьмого дома, символически соответствующего времени заката Солнца, можно уподобить этому природному явлению. Закат — зеркальное отражение рассвета, но лишённое будоражащей мощи заявляющего о себе дня. В это самое спокойное время суток, когда между днём и ночью наступает временное равновесие, человеку приятно уйти от себя и найти своё отражение в альтер эго, партнерских и супружеских отношениях. Столь же естественно перестать стремиться и обрести вечернюю гармонию китайского недеяния или "деяния без борьбы" — через мягкие невидимые импульсы общего для всех закона, соединяющего людей. Китайский идеал дао соответствует гармонии знака Весов, который описывает национальный характер этой страны. Это соответствие проявилось и более материально — в Великой Китайской стене, отгородившей китайскую земледельческую цивилизацию от диких скотоводов-монголов. И хотя китайцы не создали рая на земле, в своей культуре они явили ту гармонию между внутренним и внешним миром, за которую отвечает седьмой дом в гороскопе. Человек на китайской картине идеально вписывается в пейзаж, растворяя своё "я" в духовности природы.
Мысль также есть отражение мира, и основой абстрактного мышления человека становится сравнение, в различиях мира выявляющее подобное. Различия дают мысли эмоциональный толчок, подобие развивает её, выявляя конкретные стороны того единства мысли, которое символизирует знак Водолея. Знак Весов символизирует собой универсальный закон аналогий как высший закон гармонии и абстрактного мышления, возвышающий человека над реальностью и дающий ему возможность творить свои миры. Правда, надо иметь в виду, что водолейское единство мысли не может быть до конца проявлено в мире, и поэтому аналогии, выявляемые Весами, всегда остаются только подобием, а не реальностью.
Высший закон гармонии проявляет себя в подобии Вселенной и человека, абстрактно воплощающего в себе наиболее совершенный синтез всех её потенций и возможностей. Такое идеально-возвышенное отношение к человеку свойственно знаку Весов, рождающему идею человеческого всемогущества, которую раскрывает мировоззрение Ницше, родившегося под этим знаком. В мифологии же возникает представление о создании всех предметов» и элементов Вселенной из тела универсального человека, отражённое в мифе о китайском Пань-гу, который мыслится также культурным героем, отделяющим Небо от Земли с помощью инструментов, которые создал человеческий разум — железным топором и зубилом.
В смысле подобия Вселенной универсальному существу интересен фантастический образ иранского Мифры с телом человека, головой льва, змеёй, обвившейся вокруг тела, и крыльями. Синтез Весов отличается от единства первозданного Хаоса, и бог выглядит достаточно красиво: он не являет из себя чудовища, а только гармоничное сочетание четырёх стихий (человек — земля, змея — вода, лев — огонь и крылья — воздух). Кардинальные знаки Зодиака: Козерог, Весы, Рак и Овен — изображены на его теле. Гривастая голова льва соответствует его более поздней функции солнечного божества, с которым он сливается, как планета Вулкан — с Солнцем.
К индийскому Митре обращались как к свету восходящего солнца, его колесничему на быстрой упряжке, охватывающему золотыми лучами вершины гор, а потом озаряющим всю страну ариев. В этом образе он сливается с зарей; а потом мыслится Солнцем. Мы видим, что бог закона имеет мифологический и фантастический, но не имеет собственного природного образа. Ведь он является богом культуры, созидаемой человеком. Его задача — ограждать людей от природных явлений, каждое из которых имеет свою стихийную сторону и угрожает нарушить безопасность человека.
Знак Весов символизирует гармонию взаимодействия во всех её видах: между странами и конкретными людьми, между богами и элементами. Но символизируя собой закон, простирающийся с верху до низу Вселенной и обозначающий невидимые полюса её существования, планета Вулкан исчезает между ними. Пронизывая всё бытие абстрактной идеей гармонии и совершенства, она теряет свой собственный образ. И потому она, как образ Митры, часто сливается с более конкретным образом Солнца, охватывающего мир своими лучами, чтобы при свете дня явить нам его красоту.
Солнце становится видимым центром Вселенной в пустом всеохвате бытия Весов. С ним иногда отождествляется хеттский бог-кузнец Хасамиль, сковавший из железа очаг светила и связанный с подземным огнём, как Вулкан и Гефест. Египетского Птаха называют вечерним Солнцем — Атумом, что соотносит его с образом заката, и сердцем (центральным средоточием) богов. С Солнцем связан такой символ знака Весов, как лабиринт. Защитные стены каменных лабиринтов, которые могут нам напомнить Великую Китайскую стену, хранили внутри опасные силы стихии — в поздних мифах преобразившиеся в чудовищ, подобных Минотавру. Но поскольку стихию стихий символизировал огонь, в лабиринте могло прятаться светило. Лабиринт являет собой символ Неба и одновременно Подземного мира; он служил неолитическим образом мироздания. Огражденный стенами огонь иногда видят в свастике, сливающейся с символами Солнца, как мифологические хранители огня — с солярным божеством[90].
Солярным божеством исследователи иногда считают скандинавского Хеймдалля, покровителя общины, слившегося с культурным героем и первопредком Ригом, установившим социальные различия между людьми. "Светлейший из асов", он обладает золотым рогом и конём "золотая челка", олицетворяя солнечный свет, радугу и небесный свод. Но именно он должен подытожить творение и дать сигнал к апокалиптической битве богов, затрубив в свой рог перед концом мира, что совсем не свойственно светилу, но вполне отражает роль Хеймдалля как представителя закона. Хеймдалль — ас, подобно тому, как Митра — асур: это соотносит его с низшими, хтоническими силами земли, и одновременно он исполняет волю закона, который выше богов и его самого. Связанный с мировым деревом, он хранит силу земли под его корнями и небо над его ветвями, но, по сравнению с другими богами, не имеет чётких функций по отношению к тому, что находится посередине.
Космический закон служит лишь поддержанию равновесия и лишен импульса на собственное творчество. Толчок к этому творчеству приходит извне: он возникает, когда гармония нарушается, и гаснет, когда она восстанавливается. Так же действуют и Весы: они постоянно вымеряют гармонию ситуации и поступают в зависимости от эстетики момента. Но поскольку ситуация меняется, их выбор в каждый новый миг оказывается иным, чем в предыдущий. Как боги, лишающиеся своего образа, они привыкают не проявлять собственную волю, и это подводит их тогда, когда нужно действовать решительно и однозначно. Поэтому перед знаком Весов остро встаёт проблема выбора между внешней объективностью (Юпитером) и внутренней правотой (Плутоном), и этот знак символизирует собой свободу человеческой воли.
Проблему столкновения Юпитера и Плутона — небесного повеления момента и собственной воли прошлого — решает построение собственной реальности, во всём подобной реальности космической. Возможность создания собственного мира даёт изобретение орудий труда, навсегда отделяющих человека от природы и становящихся основой его иного, культурного бытия. Этот начальный этап создания цивилизации и зафиксирован в мифологии в образах культурных героев.
Культурное творчество тесно связано с формулированием конкретных законов и поддержанием ритуалов, чем часто занимаются в жизни представители знака Весов. В мифологии мы видим это в образе демиурга Брахмы и его сына Атхарвана, родоначальника и покровителя жрецов, который первым добыл трением огонь-Агни и установил ритуал жертвоприношения, получив священное знание от самого Брахмы. Поскольку Атхарван владеет огнём, про него говорится, что он пролагает путь Солнцу. У германцев бог-меритель Митотти, по имени родственный Митре, установил новый порядок жертвоприношений, разграничив функции богов. Законы и ритуал брака учреждает китайский первопредок и культурный герой Фу-си, изображавшийся с диском Солнца в одной руке и циркулем в другой. Имя его переводится как "устроивший засаду на жертвенных животных".
Наиболее известный мексиканско-индейский бог — создатель культуры Кецалькоатль тоже становится покровителем жрецов, устанавливая ритуалы и запреты. Эго сын бога грозы Мишкоатля, олицетворяющий собой благоприятный для земледелия ветер и научивший людей растить маис, обрабатывать драгоценные камни и строить дома. Надёжность законов, хранящих его творение, постоянно испытывает судья и мститель, и покровитель преступников Тескатлипока, который вынуждает Кецалькоатля нарушить свои же запреты. И добрый бог, не в силах этого перенести, в огорчении покидает людей. Этот миф напоминает нам о непоследовательности Весов, которыми движет внешняя ситуация и которые, ориентируясь на волю партнера больше, чем на свою, могут вести себя вопреки своим же этическим и эстетическим нормам. Астероид Ouetzalcoatl символизирует в гороскопе культурное строительство.
Культурные герои добывают огонь, устанавливают законы и учат людей изготавливать необходимые для новой жизни приспособления: это охотничьи снасти, рыболовные сети, потом земледельческие орудия труда и предметы искусства, а в конце концов и письменность. Такие образы сохранились не только в мифах, но и в эпосе: даже в "Одиссее" есть культурный герой Паламед. Это изобретатель алфавита и счета времени, игры в шашки и кости, денег и многого другого, что говорит о его откровенно божественном прототипе, так как одному историческому лицу не под силу создать всю сферу культуры людей. Последнее обстоятельство ещё не смущало непосредственный ум греков, и по логике мифа приписав все изобретения одному герою, Гомер подтвердил пра-образ культурного законодателя Весов его архетипической слабостью перед неожиданными превратностями жизни.
Паламед, для которого абстрактный закон стоял выше личной выгоды, разоблачил мнимое сумасшествие Одиссея, не желавшего идти воевать в Трою, и этим навлек на себя смерть. Одиссей клеветнически обвинил Паламеда в предательстве и убил его. Одиссею поверили, и недаром: хитрый обманщик нашел слабое место Весов, которые, примиряя крайности, нередко стремятся угодить и нашим, и вашим. Астрологически здесь наблюдается столкновение архетипов Весов и Близнецов: закона и его нарушителя-интеллекта, что подробнее описано в архетипе Близнецов. Астрологически, в споре Хирона и Меркурия выигрывает Меркурий. Имя Palamedes сохранилось в названии астероида, символизирующего культурного благодетеля человечества, которого современники, как это часто бывает, при жизни не ценят (зато потом воздают ему посмертную хвалу, многократно преувеличивая его заслуги). И это соответствует тому, что практичный Меркурий в Весах не оперативен, зато силен памятливый Сатурн.
Эту астрологическую закономерность подтверждает и ещё один интересный образ Весов — жрец искусного мастера-Гефеста, летописец Дарет по легенде записавший историю Троянской войны на пальмовых листьях: в то время, пока его соплеменники воевали и занимались дележом добычи. Исполнив культурную роль, он сохранил для нас бесценное наследие, хотя как человек, не проявивший особой храбрости и мужества (личных достоинств противоположного знака Овна), сам остался малозначимым персонажем (образ нивелирования себя знаком Весов). Астероид Dares в наше время указывает на роль культурного обозревателя, не участвующего в событиях, но осмысливающего историю и тем сохраняющего её факты для потомков.
В дальнейшем образ культурного героя развивает архетип Меркурия и мифологема Близнецов — третьего воздушного, интеллектуального и творческого знака. Образом Весов, сливающимся с Солнцем и Меркурием, является ирландский покровитель искусств и ремёсел Луг ("сияющий", того же корня латинское lux — "свет"), бог света и Солнца, победивший чуждое племя фоморов с помощью оружия божественного кузнеца Гоибниу. Ипостась Луга — Ллеу ("искусная рука"), а его праздник отмечался в солнечном знаке Льва. Луг родственен скандинавскому Логи-огню и культурному герою Локи, помощнику Тора, связанному с нижним миром и обладающему меркурианской хитростью. Черты Меркурия имеет и Птах, воплощающий принцип связи между богами: его называют их "языком", а обожествление речи относится уже к более позднему архетипу Меркурия.
БОЖЕСТВЕННЫЙ КУЗНЕЦ
Модель мира Весов предполагает определённый эволюционный путь. И в древнейшей истории свобода воли человека проявилась в выборе пути развития своих человеческих задатков — в предпочтении скотоводству земледелия, которое послужило основой создания земледельческой цивилизации. Совершить такой выбор во многом помогла профессия кузнеца. Как мы уже говорили, само слово "цивилизация" ведёт начало от корня keu — "ковать". И образ Божественного Кузнеца, на которого часто переходит роль творца культуры, учредителя законов и ритуалов — главный, хотя и самый поздний образ этой мифологемы.
Долгое время два метода хозяйствования — земледелие и скотоводство — существовали бок о бок, и ни один из них не имел заметного преимущества. И земледельцы, и скотоводы были зависимы от природы — и первые даже в большей степени, чем вторые. Поэтому именно бог-пастух (Велес-Плутон) явил свою независимость от главы мироустройства. Но вот появляются медные орудия труда — плуг и мотыга, скованные кузнецами, и освобождают человека от постоянной заботы о своём пропитании. Земледелие создаёт необходимую материальную базу для того, чтобы человек мог думать не только о хлебе насущном. При стабильном способе хозяйствования у людей остался неиспользованный резерв энергии и времени, который дал возможность дальнейшей эволюции. Металлические инструменты стали орудиями развития разума человека. И земледельцы обогнали кочевников в культурном развитии, что привело к возникновению земледельческих цивилизаций. Цивилизация совместила обработку земли с разведением скота, найдя гармоничный синтез обоих способов хозяйствования.
Преимущество земледельца перед скотоводом отражает всем известная библейская легенда об Авеле и Каине, имя которого также происходит от слова "ковать" и родственно индоевропейскому корню keu/kau с первоначальным смыслом "хромать, подсекать". К хромоте кузнеца мы ещё вернёмся, здесь же актуально то, что к этому значению возводится также латинское cido ("убивать") и наше слово "кости". Буквально отражая своё имя, земледелец Каин убивает пастуха Авеля. Он заселяет мир своими потомками, и это говорит о том, что доминирующим способом жизни стало земледелие. Как представитель предыдущей, плутонианской мифологемы, Авель связан с внутренней истиной существования, а также со смертью и обрядом похорон. Каин сначала не знает, как похоронить Авеля, иногда не знает даже, как убить, и, таким образом, эта легенда изначально повествует об основании ритуала похорон, о котором мы говорили в архетипе Скорпиона.
Но это предание, кроме исторического, имеет и моральный ракурс, раскрывающий законы бытия, описываемые мифологемой Весов. Кузнец Каин олицетворяет собой гордость искусного созидателя-духа, противопоставленную смирению естественно-природной души пастуха Авеля. Жертва Авеля угодна Богу, поскольку он не отрывается от природного образа жизни и следует проявленной, юпитерианской, гармонии бытия. А кузнец, начавший строить свой собственный мир по невидимому закону Вулкана, уже не вписывается в прежнюю гармонию. В искусственном мире творчества он далёк от Бога — так же, как и от смерти: способность создать необходимое своими руками делает его менее нуждающимся в защите. Он перестаёт понимать, что, кроме плодов своего труда и формального исполнения ритуала, он может предложить высшим силам, сравнявшись с ними в процессе творчества.
Как представитель архетипа Весов, он отрицает внутреннюю истину души и ратует за внешнюю справедливость, согласно которой Бог должен был отнестись к жертвам братьев одинаково. Он убивает Авеля, чтобы привнести в мир закон равенства, служащий основой мира и согласия. При этом каинова печать отстранённости от мира естественного хранит его надёжнее, чем молитвы: отражая представления о добре и зле, возникшие в культурном мире, где более не действует сатурнианский закон "зуб за зуб", Бог запрещает убивать Каина. И в том, что Каин становится убийцей не по необходимости, а по своей воле, проявляется осознание зависимости жизни и смерти не только от судьбы, но и от человека.
Владея самой страшной стихией — стихией пламени, кузнец оказывается связан с разрушительной силой недр (и даже мотив зачатия Каина от Сатаны не противоречит связи с нижним миром других кузнецов: иначе как объяснить отсутствие страха перед огнём?). Но в мире культуры кузнец подчиняет стихию себе и вводит её в рамки, заставляя подземных демонов служить людям. Поэтому он мыслится обладающим сверхъестественными способностями, а сама его профессия наделяется магическим смыслом.
Считалось, что кузнец, поскольку он соприкасается с энергиями иного мира, непосредственно не доступными другим людям, может сковать не только орудия производства, но слово или песню, и любой предмет вообще. Так, адыгейский культурный герой Тлепш, звучание имени которого напоминает удары молота по наковальне, кроме плугов и мотыг, мечей, кольчуг, серпов и молотов, ковал новые части тела взамен покалеченных в бою. Осетинский покровитель кузнецов Курдалагон, пребывая одновременно и в стране мёртвых и на Небе, ставил заплаты на повреждённые черепа героев. Скандинавские кузнецы-цверги выковали золотые волосы богини Сив. Индийский творец Тваштар куёт золотые руки Солнца-Савитара. Литовский мастер Телявель, как и финский Ильмаринен куёт Солнце и Луну, а японский кузнец Амацумара изготавливает магическое зеркало, чтобы выманить из грота богиню Солнца.
Поскольку кузнец владеет стихией огня, его власть простирается и на светила, а поскольку стихия огня олицетворяет собой жизненную энергию — то и на людей. Эти представления иллюстрирует такой осетинский обряд: ребёнка вели в кузницу, и кузнец наносил лёгкие удары по его руке, лежащей на наковальне, говоря: "Будь благословен Тутыром (кузнецом, сковавшим небосвод)." Этот обряд предполагал, что кузнец может выковать силу, ловкость и мастерство рук мальчика.
Когда каменный век ушел в прошлое, а металлические орудия производства дали людям возможность приподняться над земными заботами, возникло творчество, непосредственно не связанное с обеспечением жизни. Поэтому Кузнец стал покровителем и всех остальных искусств и ремёсел: как греческий Гефест, выковавший из золотого огня светлые чертоги богов или семитский кузнец Кусар-и-Хусас, тоже строивший богам дворцы. Эго изобретатель многих прекрасных предметов, имя которого переводится как "мудрый и умелый" (последнее возводится к g’hes — "рука" и ностратическому gaeti). Соответствующий ему финикийский демиург Хусор ("умелый"), порождённый вечностью-Уломом, железным молотом раскалывает мировое яйцо на две части, создавая из них Небо и Землю. Подобны этому представления о мировом яйце у африканцев бамбара, которые называли его "кузницей". Так в образе Кузнеца обожествляется сам процесс творения. Владение ремеслом уподобляет кузнеца изначальному творцу, и в мифологии появляется образ бога-Кузнеца, который становится демиургом Вселенной.
Таков индийский прекраснорукий "творец форм" Тваштар ("творец"), который ведает всеми формами Космоса и изменяет их; есть астероид Tvashtri. который может символизировать творчество (ваяние или изобретение) форм. Эпитет Тваштара — Вишвакарман ("творец всего"): он принес себя в жертву, чтобы сотворить мир (и это может напомнить растворение в мире бога-Закона). Вишвакарман — ваятель и плотник, строитель дворцов богам, поэт, установивший для вещей имена, мудрец и жрец. Брахма-закон — его отец, а с творящей стихией духа-воздуха Вишвакармана связывают крылья. Растворяясь в созданном им мире, Вишвакарман отождествляется с громовержцем Индрой и Сурьей-Солнцем, а его мастерство служит самым разным силам Вселенной: он строит дворец для небесного бога Варуны и для подземного хранителя богатств Куберы, создаёт город для демонов-ракшасов и вручает топор богине смерти Кали. А изобретая летающую колесницу, Вишвакарман воплощает самую заветную мечту человечества о полетах по небу, напоминая греческого мастера Дедала (от гр. daidaleos — "искусный умелец"), изобретателя столярных инструментов, архитектора и скульптора, сделавшего крылья себе и своему сыну Икару, чтобы улететь из плена. В память о них названы астероиды: Дедал, символизирующий мастерство изобретателя, и Икар, больше связанный с человеческими мечтами о полётах в иные миры и отмеченный в гороскопах лётчиков. Изначально дедалами назывались деревянные статуи, вырезаемые для особых церемоний, а затем это название стало нарицательным именем их создателя и мастера вообще.
Подобно Дедалу, покинул плен на сделанном им летательном аппарате германский хромой кузнец Вёлунд/Виланд. Почитавшийся в Китае покровитель плотников и строителей, а также кузнецов и гончаров Лу-бань, владевший секретами магии, которая непосредственно ассоциировалась со всяким мастерством, среди прочих инструментов и механизмов также создал летающую деревянную птицу и самодвижущуюся повозку. Были ли изобретения божественных мастеров реальностью или только мечтой? Принимая во внимание образ мысли, сопутствующий мифологеме Вулкана, мы вправе не поверить, что у древних существовал автомобиль и самолёт. Весы — знак утопии, и те, кому покровительствует планета творчества Вулкан, желая видеть мир прекрасным, поразительно легко принимают желаемое за действительное. Кузнец летает по воздуху, как летят по ветру языки пламени, повозка движется сама, как распространяется по земле огонь. И хотя сила огня и воздуха в конце концов позволила создать мотор, изобретения древних были менее совершенны, чем говорят о них легенды.
* * *
Искусство связует природные души и возвышенный дух людей, подобно тому, как божественный Кузнец играет роль посредника между недрами и Небом. Но воплощая собой высокое искусство и совершенство Вселенной, сами кузнецы часто предстают в ущербном образе. Связанный с хтоническими силами земли, кузнец может быть первобытно некрасив, как живущие в пещерах гор кузнецы-гномы, или иметь врождённый изъян — хромоту, как греческий Гефест или германский Вёлунд. Ущербность кузнеца естественна не только с мифологической и лингвистической (и. е. кеи/каи значит и "хромать", и "ковать"), но и с практической точки зрения: ведь именно физические недостатки, помешавшие ему стать воином, дали ему возможность, не отвлекаясь на борьбу и земледельческий труд, развить свою способность к мастерству и явить через это связь подземного мира стихии с небесным миром мечты. В нигерийском мифе бог наказывает хромотой мальчика, укравшего огонь с неба, и это напоминает нам божественных кузнецов. В этом смысле изъян кузнеца указывает на его мудрость и его избранность (здесь можно вспомнить также хромоту богоборца-Израиля).
Гефест, бог огня, кузнечного дела и всех ремёсел, первоначально олицетворявший фетиш пламени, а потом также все светила и высшую стихию эфира, родился безобразен, явив архаически-хтоническую суть своей матери Геры, — за что она и сбросила его с Олимпа на землю. Однако кузнец, хотя и остался после такого падения хром на обе ноги, благодаря своему мастерству занял подобающее место в пантеоне и даже взял в жёны богиню красоты Хариту (или Афродиту). В образе Гефеста мы от мастерства переходим к искусству. Небесный астероид Гефест символизируем в гороскопе силу творчества, связующего низменное и высокое, красоту, спасающую мир, как когда-то она спасла Гефеста, а также присущий знаку Весов вкус. Характерно, что слово "вкус" по происхождению связано с тем же индоевропейским корнем, что и слово "искусство" (корень g’eus, от него же происходит слово "дегустации). Соединяя преисподнюю и Олимп, Гефест выковывает молнии для битв Зевса и выступает миролюбивым посредником в ссорах отца и матери, как и боги-законодатели, хранящие основы брака.
Гефест сковал ожерелье Гармонии, и её именем тоже назван астероид Harmonia. астрологическое значение которого соотносится не только с красотой, но и со справедливостью. Ожерелье Гармонии, будучи похищено один раз, переходило из рук в руки, принося несчастья своим владельцам. Этот миф отражает идею о том, что справедливость является основой красоты, а беззаконие влечёт за собой расплату.
Гефест охраняет закон, и потусторонние силы помогли ему сковать невидимую сеть (невидимость — свойство подземного мира), которой он приковал к ложу Афродиту с Аресом, желая законно зафиксировать акт прелюбодеяния. Правда, боги, явно отставшие от мастера в нравственно-правовом отношении, не поняли его намерений и только посмеялись. Факт измены жены культурного творца с персонажем, олицетворяющим стихию, находит аналогию в легенде о Митре, жена которого ушла к Варуне, и истории Ильмаринена, невесту которого похитил Вяйнемёйнен. Творцу порядка и культуры недостаёт природной силы, он чужд необузданных страстей — а женщине, как более природному созданию, его искусственный мир кажется слишком пресным. В астрологической практике образ обманутого мужа может символизировать астероид Менелай (Menelaus). названный по имени спартанского царя, у которого троянец Парис похитил его жену Елену. Есть также астероид Paris, который может обозначать соблазнителя и сам конфликт любви и законности: соблазн красоты, приносящий беду. Нарушение супружеского закона — одного из основных законов, хранящих культурный мир, — явилась причиной Троянской войны.
Как мы отмечали ранее, в мифологии культурный творец часто покровительствует партнерству и браку как социальному соглашению, но мифологический сюжет об отсутствии у персонажа этого архетипа настоящей, живой любви не менее характерен. Этот сюжет отражает многочисленные любовные проблемы знака Весов, идущие от нехватки у этого знака естественных чувств (отчего Весам сложно выбрать партнера и легко его покинуть). В лучшем случае Весы, эталоном для которых служит абстрактный идеал, пытаются создать его своими руками. Но итог порой оказывается не лучше, чем в мифе о золотой деве Ильмаринена: идеал остается идеалом, а к реальной жизни он никак не приложим. Впоследствии античная мифология нашла выход из этого тупика, создав образ Пигмалиона: скульптора, который, вырезав из мрамора прекрасную статую Галатеи, влюбился в неё. Поскольку камень не мог ответить на его чувства, любовь творца была обречена — но для Весов, знака утопий, нет ничего невозможного! И боги, сжалившись над страданиями Пигмалиона, оживили статую.
Есть астероид Галатея. отражающий близкий Весам идеал неприступной красоты. В более раннем мифе Галатея — нимфа, отражающая спокойную гладь морской поверхности, холодную и гладкую, как мрамор. В неё безнадежно влюблен циклоп Полифем: пастух, олицетворяющий природную страсть во всем её хаосе. Их история — о несовместимости, разнесенности двух начал: материи и идеала. С этой разделенностью, как полярным принципом самой природы, мы сталкивались в архетипе первого воздушного знака Водолея. И в более развернутом, социализированном варианте мы видим её в образах второго воздушного знака Весов. Они говорят о том, что идеал, к которому стремится человек-творец: идеал утонченной красоты, законов общества и культуры — бесконечно далек от естественного мира природы. И что бы человек ни делал в мире, его эволюционный путь неизбежно удаляет его от колыбели хаоса, где слиты жизнь и смерть, и вынуждает противопоставить их друг другу. Его искусственная жизнь, всё более лишающаяся живительного истока Хаоса, подобна смерти. Но в самой смерти рукотворного созидания он ищет жизнь: в этом его единственное спасение. Пигмалиону не суждена любовь к живой женщине: его судьба — любить мертвую статую. Чтобы осуществился их брак — земной аналог небесной гармонии — он Должен её оживить или сам умереть, третьего не дано.
Эти сюжеты надо иметь в виду, когда мы рассматриваем астрологических управителей знака Весов. Хотя по античной традиции Гефест соответствовал календарному периоду Весов, эта параллель не всегда проводится в астрологии, а по распространенной халдейской системе семи планет знаком Весов управляет планета любви Венера. Но она предстает здесь не планетой земной любви, а утопической воздушной красавицей, полностью теряющей свою природную силу, хотя и сохраняющей своё очарование. Западные астрологи до сих пор используют эту систему, и в духе Весов трактуется миф о трех грациях, прекраснейшей из которых, Афродите, Парис отдал яблоко[91].
Гера, Афина и Афродита попросили юношу рассудить их спор, отдав первенство одной из богинь. Гера обещала Парису власть, Афина — славу, Афродита — любовь прекраснейшей из женщин. Перед юношей встал вопрос выбора — ключевая проблема знака Весов, в быту постоянно вымеряющих, какая из возможностей лучше, и кто из окружающих достойнее. Но именно поэтому решающий, судьбоносный выбор Весам всегда сделать тяжело, и Парис сначала хотел угодить всем, разделив яблоко на три части. Когда избежать ответственного решения всё же не удалось, он предпочел самый легкий и приятный вариант своего существования и выбрал дар Афродиты.
Несомненно, такое поведение Париса отражает способ действия Весов. И представители этого знака часто пользуются покровительством лиц как своего, так и противоположного пола — что связывает со знаком Весов не только образ Дон-Кихота, но и судьбу Дон-Жуана. Только если отрыв от жизни первого отражает близкие Весам качества возвышенного Урана, то трагический финал второго намекает на экзальтацию в Весах Сатурна, карающего по заслугам. Однако, Парис и Дон-Жуан являют лишь поверхностный весовский образ баловня судьбы — каким вообще становится человек в лоне устроенной цивилизации, отчего эти образы столь близки западному миру. Если же обратиться к сути архетипа Венеры и характера Весов, мы увидим несоответствия. Что явилось итогом выбора Париса? Троянская война. Это ли цель миролюбивых Весов, стремящихся сохранить гармонию и законность любой ценой, часто ценой отказа от своего "я" и своих желаний? А что касается Дон-Жуана, то встает вопрос: любил ли он по-настоящему? Скорее нет: он лишь испытывал страсть (Плутон). Стоило появиться доброму и милосердному, настоящему и праведному чувству любви, как Дон-Жуану пришел конец (а любовь Венеры в культурном мире именно такова, как мы увидим при анализе архетипа Тельца).
Конечно, культурный творец и богиня любви сходны эстетизмом: недаром Афродита — супруга Гефеста. И римский кузнец Вулкан почитался вместе со своей супругой Майей, в честь которой назван месяц май, соответствующий знаку Тельца и близкой по астрологической функции греческой Афродите. Но Венера олицетворяет природу и естество, а Весы — та точка Зодиака, которая наиболее удаляется от первозданной стихии (её являет грань Рыб и Овна). Венера в мужском знаке Весов, знаке абстрактной мысли, приобретает тот идеальный бесплотный образ женщины, которого в жизни мы почти никогда не находим. И если в мифологии планета Венера часто олицетворяет ярость утренней зари и весенний порыв чувства, то Весы — осеннее время года, закат жизни, красота падающих листьев и умолкающие голоса птиц. Закат, как и рассвет, являет красоту солнца, но не его мощь. Кузнеца и его супругу объединяет любовь к красоте, но разделяет отношение к жизни.
Мы сегодня часто воспринимаем Венеру через её западный, изящный и несколько выхолощенный образ, и в этом не совсем правы. Игривая Афродита — это Венера в воздушном знаке Близнецов, отражающем характер древней, да и современной Греции (недаром любимым богом греков был Гермес/Меркурий, покровитель Близнецов). А обычно Венера не любит шутить. Земная чувственная сила планеты любви, которая также символизирует Природу во всей её мощи, не всегда определяет её миролюбие и изящество (достаточно представить образ разъяренного быка). Этой силы чувств вовсе лишены оторванные от физической реальности Весы, которые больше любят ощущать тепло цивилизации, чем свежесть природы. Поэтому Венера правит Весами лишь через посредство своего супруга, а главной её обителью остаётся земной знак Тельца. Образ женщины-Весов — не Венера, а Минерва, римская покровительница поэтов и писателей, актёров и музыкантов, врачей и учителей, в честь которой назван астероид Minerva. В гороскопе он может обозначать все эти профессии, удающиеся знаку Весов, а также символизирует отношение к искусству и общую культуру человека.
И ещё один женский образ архетипа Весов — покровительница брака Юнона: астероид с её именем (Juno) имеет важное значение в личном гороскопе, указывая на то, какими качествами должен обладать идеальный партнер по браку. Ещё большую роль Юнона играет в синастрии (совмещении гороскопов): и её гармония с Юпитером бесспорно склоняет людей к браку. Если обитель Юноны, как жены Юпитера и социальной планеты, знак Стрельца, то Весы можно считать её экзальтацией. Имя Юноны иногда соотносится с греческим gyne — "женщина", но также выводится из латинского jungo — "связывать" (того же корня слова "иго", "узы", "узел" и "союз"). Брак — свободный союз людей и одновременно узы, и это приложимо и ко всей культурной модели Весов в целом.
То, что закон часто становится игом, иллюстрирует легенда о Гефесте и Прометее. Будучи хранителем огня, божественный кузнец приковывает к скале Прометея, укравшего у Зевса этот вторичный источник власти и тем повергнувшего его в трепет Зевса, — хотя Гефест, по поздней легенде испытывает к титану естественную симпатию. Но знаку Весов собственные чувства не столь важны, как поддержание общей гармонии. Поэтому персонажам этой мифологемы может доверяться суд: теперь уже не ради выявления внутренней истины, но в смысле соответствия пронизывающим бытие объективным законам.
Символом этого знака Зодиака служат те весы, на которых подземный бог Анубис взвешивал сердца проживших жизнь. Весы Анубиса являются той точкой, в которой соприкасается эта и та, земная и потусторонняя, низшая и высшая истины жизни. Имя Анубиса, согласно Плутарху, происходит от апо — "наверху", что соотносит бога с высшим миром, а второе его имя — античное Германубис, выражает связь с нижним миром. Весы Анубиса стали символом высшей справедливости как достигнутого равновесия противоположных сил. Латинское название Весов — Либра — также имеет значение меры и единицы измерения (оно родственно слову "литр"). Значение равновесия и справедливости нередко сливаются в языке: так родственны арабские слова wstt ("делить пополам, быть посередине") и wasatt ("справедливость"), а также 'dl ("приводить в равновесие") и 'adl ("одинаковый, равный, справедливый"). И напротив, арабское V/ означает одновременно "склоняться на одну сторону (о чаше весов)" и "поступать несправедливо, беззаконно, вероломно" — что знаку Весов порой свойственно.
От значения веса, проявленного в слове "вага", происходит слово "важный" — которое нередко соответствует характеру знака Весов, любящему оценивать те грани реальности, которые они взвесили и сравнили. Весы нередко придают космический смысл своим оценкам и словам, которые возникают для них как бы помимо их воли. При этом сами они настолько попадают в равновесие действующих в мире сил, что в жизни вызывают ощущение невесомости — нереальности — своей личности и своих мнений. С точки зрения загробного суда Анубиса это плюс: ведь сердце должно быть уравновешено птичьим пёрышком. На нём не должен сказаться вес земных забот Сатурна, который экзальтируется в знаке Весов: планеты всего генетического бремени человечества, которое мешает Весам реализовать их творческие замыслы.
Однако в динамике жизни чаши весов колеблются, и чтобы поддерживалось равновесие Весов, должен соблюдаться установленный культурный договор. Но искусственный договор, отражающий определённый этап развития, устаревает, и закон перестает совпадать с истиной. Поэтому "договор" Митры даже противопоставляется "истинной речи" Варуны, и о богах говорится: "То, что относится к договору, не относится к истинной речи". Культурный закон Весов не соответствует внутренней истине бытия! Это нельзя не учитывать, рассматривая проблематику этого знака даже на самом простом и практическом уровне человеческих взаимоотношений. Хранитель огня Гефест приковывает Прометея потому, что тот нарушил внешний закон, охраняющий культурную жизнь. А с точки зрения эмоциональной истины поведение Гефеста граничит с предательством, и мы, как и кузнец, симпатизируем Прометею, дарующему огонь людям и этим двигающего вперёд эволюцию.
Мифология разных народов хранит память о культурных героях, научивших людей добывать огонь трением, что было первым шагом человека к его независимости от природы. Это индийский Атхарвап, или древнекитайский Суй-жэнь, непосредственный предшественник главного культурного героя Фу-си, которому потом тоже приписывается эта роль. Интересно, что сам Суй-жэнь спустился с Неба, а четыре его помощника, научившие его добыче огня, вышли из-под земли. Но добыча огня трением долгое время оставалась трудным делом, и у древних возникли поверья, что вредно зажигать огни других людей от собственного очага, что отразилось в легенде о Прометее. Прометей был неуязвим, пока обладал пламенем, которое мыслилось священным и имеющим магические свойства, — но когда он отдал свой огонь людям, которых он сотворил, сам он остался прикованным к холодной скале пустынного мира Сатурна.
ГОРНИЛО ЦИВИЛИЗАЦИИ
Образы владеющих огнём кузнецов переплетаются с персонификациями самого огня, и в этом смешении чётко прослеживается связь кузнеца с подземным миром. Сыновья Гефеста — демон вулкана Этны Паликес, а также подобный ему хромой кузнец Палемон и разбойник Перифрат. От праиндоевропейского корня wd, обозначавшего противника громовержца, происходят имена римского Вулкана, родственного ему этрусского бога подземного огня Велханса/Сефланса, англосаксонского Вайланда, изготовившего неуязвимую броню богов; осетинского кузнеца Вёргона; германского кузнеца Вёлунда и его жены Валькирии (поэтому превращение Воланда в чёрта у М. Булгакова не лишено оснований). Есть астероид Валькирия. который обозначает подстрекание к борьбе.
Искусным зодчим в индийском мифе выступает асур Майя: объединяя золотое, серебряное и железное царство, он строит для асуров город Трипуру, с которым небесные боги потом ведут войну. Его имя происходит от корня та о архетипическим для Весов значением "мерить". Кузнец нередко обслуживает хтонические силы, как и грузинский Пиркуши ("сумрачнолицый"): который сделал оружие для демонов дэвов, будучи захвачен ими в плен.
Но в то же время Кузнец выступает помощником громовержца, выковывая ему оружие для борьбы с тёмными силами, подобно тому как Гефест куёт оружие Зевса, — оружие, обеспечивающее победу сил добра. Поскольку божественный Кузнец связан и с высшими законами, и с низшими инстинктами, отношение к нему в мифологии двойственно. Здесь надо подчеркнуть различие архетипа Весов и архетипа Водолея, также связанного с добром и злом. Ясное Небо предполагает смену дня и ночи, но не перестаёт мыслиться светлым. Уничтожая собственные творения, Бог Неба остается за гранью добра и зла: мы не видим, что творит мысль. Но Кузнец куёт проявленные реалии мира, и тем самым отвечает за то, что создано руками. Он не только выше добра и зла: он и в том, и в другом.
Творя конкретику бытия, зодчий Вселенной может способствовать тому, что с юпитерианской позиции блага оценивается как зло, — хотя с точки зрения общего равновесия оказывается только необходимостью. Так, индийский творец форм Твшитар, выковавший железное оружие для Брихаспати и палицу-ваджру для Индры, рассердился, когда Индра без позволения остальных богов выпил напиток бессмертия сому. Чтобы остановить безудержную экспансию громовержца, он произвёл из воды и огня змея Вритру, с которым Индре и пришлось потом сражаться. И примечательно, что в борьбе с Вритрой под предводительством Индры объединились все боги, кроме другого представителя архетипа Весов, миролюбивого Митры, который отказался им помогать, сказав: "Поистине, я друг всем существам."
Законодательная роль кузнеца и его связь со всеми богами Космоса могла бы поставить творца форм над громовержцем, но тот, кто пребывает вне жизненной борьбы, не может и править. Хотя в примитивных обществах, где ремесло кузнеца мыслится священным источником власти, порой бывало так, что им могли владеть лишь вожди[92], в мифах божественный Кузнец не претендует на власть: отождествляясь с творческим процессом, он исчезает в нём, как Вишвакарман, С которым сливается образ Тваштара. Поэтому в мифологии Кузнец предстаёт в несколько ущербной роли слуги богов, хотя именно он определяет конкретный сценарий их драматического жизнедействия. Это умение раствориться в другом человеке и быть другом всех даёт возможность Весам, как кардинальному знаку, незаметно поворачивать ход судьбы в свою сторону, поскольку люди, как и боги, идут навстречу тому, что не вызывает сопротивления. Весы являются хорошими дипломатами, а ведь именно от дипломата во многом зависит, начнется или нет борьба царей и каковы будут условия мирного договора.
Так, сценарий борьбы богов в семитской мифологии вполне определил божественный кузнец Кусар-и-Хусас. Он предсказал громовержцу-Балу победу над мятежником-океаном Йамму и выковал ему палицы: первая из которых, "прогоняющая", символизировала временное, а вторая, "удаляющая", окончательное поражение претендующего на власть хозяина водной стихии. Умелый мастер создал и много других чудесных вещей, среди которых дворец для Балу из золота, серебра и драгоценных камней. Балу, желая оградить свой мир от возможных вторжений врага, попросил кузнеца не делать во дворце окна, через которое в него может проникнуть смерть. Однако Кусар, заботясь об общей гармонии, всё же оставил форточку, и смерть проникла во дворец. Сам не включаясь в междоусобицы, мастер построил дворец и для Йамму.
Эта способность Кузнеца служить "и вашим, и нашим" проявляется в знаке Весов как склонность к компромиссу, который, как в случае Пиркуши или Гефеста, доходит и до предательства. Сюжеты о Гефесте, Кусаре или Пиркуши, в силу обстоятельств исполняющих предательскую роль, напоминают о том, что служа принципу общей гармонии, знак Весов отказывается от собственной позиции. И в свете этих мифов представителям самого миролюбивого знака полезно руководствоваться, как лозунгом, словами Шекспира: " Будь верен собственному "я", иначе верно, как день сменяет ночь, что ты предашь другого".
Интересно, что само слово "кузнец'’ этимологически связано со словом "козни", а слово "ковать" — со словом "коварство", что также порой иллюстрирует неискренность, проявляющуюся в характере Весов. О нежелании Весов оставить хотя бы форточку для новых веяний мы уже упоминали: здесь Кусар подает им хороший пример. Знак Весов служит эволюции именно тем, что сомневается и в добре, а не только во зле (этим он отличается от прямолинейного Овна). Именно Весы постепенно перестраивают консервативный мир Юпитера — когда оставляют щель для вмешательства гармонии иного порядка, чем налаженное существование человеческого общества.
И главная праиндоевропейская мифологема делает кузнеца прежде всего помощником громовержца. Помощником балтийского Перкунаса становится коваль-Кальвис: он выковывает из огня молнии-перуны для борьбы со змеем, а также небеса и солнце, и пряжу для дочери Солнца — пушистую кудель облаков. Подобен ему литовский Телявель, сковавший Перкунасу солнце и сопутствующий стихийному демиургу Диевасу. И сам Перкунас, выступая помощником Диеваса, может называться его кузнецом. Звукоподражательное имя Телявеля близко именам спутника скандинавского громовержца Тора Тьялви и создателя богатств Таввалса. И огонь, добытый скандинавским культурным героем Тьялваром, исполняет охранную функцию знака Весов: обнеся его вокруг острова, Тьялвар препятствует суше периодически погружаться в море. Так огонь в руках человека укрощает хаос.
От корня "ковать\ кроме балтийского Кальвиса, происходят индийское название кузнеца "Штат" и наши слова "кузнец" и "коваль", а также имена иранского Кавы/Ковы — героя-кузнеца, побеждающего дракона, и славянского Кия. Кий — божественный коваль, вероятно, также сначала бывший помощником Перуна и по преданию основавший Киев. Подобно Каве и Кальвису, Кий сам участвует в сражении со змеем и, одолевая его, пашет на нём в поле границу-борозду — будущее русло реки Днепр: умирая, змей возвращается в родную стихию и река наполняется водой.
Кузнечное ремесло и железное оружие становятся залогом победы в нескончаемом поединке добра и зла. Но кузнец помогаем громовержцу одержать победу не только поэтому. Битва огня с водой, начатая громовержцем, вечна в смысле пробуждения сил плодородия и необходима по отношению к сатурнианской статичности материи. Но в цивилизованном мире, где разум осознаёт свою возможность управлять стихиями и страстями, борьба может быть прекращена насовсем. По отношению к Космосу Хаос окончательно становится небытиём, смертью, злом. А дух-воздух, в образе культурного творца подчиняющий себе стихию огня, предстаёт высшей стихией эфира, границей, отделяющей нас от смерти — бесконечностью, возобладавшей над неминуемым концом всего сущего, который таит в себе вода. В мифологеме Вулкана добро и зло стали абсолютными: между ними прошла граница, и потому добро победило — в сотворённом им мире, подобно тому, как Небо образовало своё пространство среди плотного Хаоса. И если сам процесс борьбы (Плутон) служит манифестации небесных истин света и разума (экзальтация Урана в Скорпионе), то её завершение, за которое отвечает Вулкан, — фиксируемой истории Земли (экзальтация Сатурна в Весах). Если Плутон — толчок к развитию, Вулкан — новая стадия эволюции.
Архетип Сатурна поставил перед человечеством проблему поддержания жизни своими руками, и в мифологеме Весов проблема выживания была решена навсегда. Кардинальный знак Весов делает новую заявку — на созидание собственной Вселенной, на равенство человека богам в вечном процессе творчества. Основанием этого равенства мыслится кузнечное ремесло и стихия огня, сделавшая человека независимым. Если божественный Кузнец может сковать всё, что угодно, почему бы ему не выковать человеческое бессмертие? Римский бог огня Вулкан мог отсрочить смерть на десять лег, а финский кузнец Ильмаринен на триста лет запер её в сундук, и люди в это время не умирали. Именно индийский кузнец Тваштар владеет напитком бессмертия богов — сомой. А китайский золотых и серебряных дел мастер Дунфан Шо похищает у владычицы царства мёртвых Си-ван-му персик, дарующий бессмертие (правда, за это изгоняется на Землю из рая планеты Венеры — "золотой звезды", где он до этого жил).
С представлением о бессмертии начинает ассоциироваться и сама стихия огня. Таков образ индийского Агни, олицетворяющего собой источник жизненной энергии: не скрытый в недоступной пучине Хаоса, а явленный в мире — закон жизни, которым люди могут овладеть подобно тому, как когда-то они овладели огнём.
Агни отождествляется со всеми значимыми богами (Брахмой, Индрой, Варуной, Рудрой и другими), людьми, животными и предметами и со вселенским законом. Как закон, он являет универсальную связь, выполняет посредническую между богами и соединяет супругов. Как персонификация домашнего очага и жертвенного костра в виде юноши с золотыми волосами, Агни — "веселый бог, рожденный на радость людям". Как творческая стихия пламени, Агни может и навредить, но он же восстанавливает разрушенное. Как основа жизненной энергии, он даёт силы роста растениям и более всего проявлен в детях и беременных женщинах. Как символ единого духовного огня, распределённого между всеми существами, он "тот, к чьему пламени трудно привыкнуть, и всё же близкий, как сила духа человека" (РВ, I, 66), связан со вдохновением и именуется "господином богатств, забравшим себе целиком всё бессмертное"(РВ, I, 72). Агни возвышает людей до участи богов, и "мужи, одарённые силой видения", находят его в уединении, достигнув "потока": медитации, дающей им возможность ощутить единый вселенский закон (РВ, I, 67).
Однако в мифологеме Вулкана мы получаем лишь абстракцию бессмертия — видение и понимание того творческого процесса, через который мы воспринимаем вечность. Столь же абстрактным остаётся и образ рая, по сравнению с которым ад для нас наполнен содержанием в гораздо большей мере: иногда это содержание всей земной жизни, в то время как рай абсолютно пуст. А понятие земного рая во многом определяется образами архетипа Весов — это возможность потерять себя в ограниченном приюте Земли или страны, уюте семьи или другого человека. И по аналогии с этой потерей себя мы нередко воспринимаем небесное первоединство, мысля непознаваемую стихию Нептуна через логичный мир Вулкана, растворяющий отдельные сгустки энергии в общем безличном творческом импульсе.
Конкретно же гармония Весов служит культуре. Уравновешивая энергии и утихомиривая борьбу противоположных сил она способствует развитию логики и целительству. Так аккадский благожелательный к людям огонь И шум, брат солнечного бога Шамаша, став советчиком богов войн и болезней Нергала и Эрры, усмиряет их разрушительную силу и помогает больным, прося также и за умерших. Кузнецы часто владеют магией исцеления, и эта функция переходит также на солярных богов, в явном виде воплощающих растворённую в мире гармонию, и на архетип Девы, развивающий идею культурного земледельческого общества. Знак Весов представляет понятие культуры уже не только по стрельцовски, как общий закон, но и как более практичное собирание навыков, и не случайно к индоевропейскому leg’ ("собирать") восходят характерные для архетипа Весов слова "логика" и "лечить", а также "легенда", напоминающие нам об утопических фантазиях этого знака, который даёт нам возможность видеть творчество духа не только закономерным, но и прекрасным.
Так, через аналогию с магией металлов, подвластных Кузнецу, Солнце и божественный дух представляются золотыми, а Луна и дождь серебряными. Золотым видится древо жизни, корни которого тянутся под землёй в виде золотых жил, и мировое яйцо, из которого возникла Вселенная. Золото и серебро также наделяются целительскими свойствами. И от образа управляющего металлами Кузнеца, покровителя всех искусств и ремёсел, а также ритуалов и брака, ведёт начало устремляющий человека к бессмертию средневековый алхимический символизм, в котором творческое преобразование реальности предстаёт как свадьба химических элементов золота и серебра.
ЖИВОТНЫЕ-ПОМОЩНИКИ
Соединяя высшее творчество и стихийный демонизм подземных сил, Кузнецы выступают посредниками между верхом и низом. При этом, связывая небесный и подземный миры Юпитера и Плутона, божественный коваль становится посредником рангом ниже, чем сам Юпитер, соединяющий Небо (Уран) и Землю (Сатурн). Такую же посредническую роль исполняют низшие божества, выступающие как помощники людей и мифологических героев — подобно тому, как Кузнец помогает громовержцу. Это боги с ярко выраженной хтонической природой и божественной мудростью: полубоги-полузвери, подобные греческому кентавру Хирону, индийскому слоноголовому богу Ганеше или славянскому крылатому псу Семарглу. В их фантастических образах проявилась реальная благодарность человечества своим четвероногим помощникам: лошади, слону и собаке. Человек подчиняет себе дикую природу, как Кузнец — стихию пламени, и эти образы отражают этап приручения животных, которые занимают своё место в культурной цивилизации Вулкана.
Боги-посредники — часто любимые боги людей. Животная натура делает их приятнее и ближе человеку. Таков индийский четырёхрукий слонёнок Ганеша, сын покровителя зверей Шивы и друг человека, помогающий ему во всех деловых начинаниях. Его отличает божественная и земная мудрость, и его спутницы-жёны — Буддхи-разум и Сиддхи-успех.
Божественную и демоническую природу совмещает в себе иранская вещая птица Симург, исцелившая героя Рустама. Способность Симурга к врачеванию связывают с древним мифом об орле, принесшим с Неба на Землю первый росток жизни. Симург также борется с драконом, что напоминает битву громовержца или помогающего ему Кузнеца со Змеем, отражённом в звериных образах как поединок орла и змеи.
Симургу родственен славянский Семаргл — птица с головой собаки, связанная с корешками растений, и исполняющая функции целительства и охраны молодых всходов. Их авестийский собрат Сэнмурв предстаёт в виде разумного животного с головой и лапами пса, в рыбьей чешуе и с крыльями, что отражает его пребывание во всех четырёх стихиях и в этом смысле делает аналогичным Митре. Индийский Семар выступает как божество, специально посланное на Землю для покровительства людям, в роли воспитателя и советчика. Воплощая, кроме небесного, чувственное земное начало, прах и несовершенство, Семар, подобно Кузнецам, имеет уродливую внешность карлика, но в то же время называется отцом солнечного бога Сурьи.
Имя божественного коня Хирона, подобно имени кузнеца, Кусара-и-Хусаса, происходящее от cheir — "рука", можно перевести как "искуснейший" (того же корня немецкое hand — "рука", от которого происходит русское слово "художник"). Хирон — целитель, знающий травы и передавший свои знания Асклепию, воскрешавшему людей. Ему не чуждо искусство, поскольку именно он научил Орфея петь так, что тот покорил своим голосом даже неистовых духов ада. Женой Хирона называется женщина Харикло, имя которой напоминает нам прекрасных харит. Хирон — друг Геракла, научивший его искусству борьбы и пытающийся примирить героя и своих диких соплеменников-кентавров. И когда Геракл, вступив с кентаврами в конфликт, случайно ранит Хирона отравленной стрелой, тот, страдая от незаживающей раны, отдаёт герою своё бессмертие. По другой легенде он отказывается от вечной жизни в обмен на освобождение Зевсом Прометея. И в этом воплощается весовская культурная идея отказа от себя ради другого, во имя высшей идеи или дальнейшей эволюции.
С этим образом смешивается образ другого кентавра — Фола, также друга Геракла, случайно убитого им в стычке с кентаврами. Эти сюжеты напоминают нам о любви хозяев к своим коням и глубокой скорби героев по случаю кончины их верных спутников-скакунов (вспомним крылатую фразу "Полцарства за коня!"). По легенде Фол угощает Геракла вином, и на запах сбегаются разгневанные кентавры. Фол, в отличие от табуна диких лошадей, принимает сторону Геракла, что подчеркивает его отказ от низшей природы — до потери себя, как это нередко происходит у Весов. Этот культурологический смысл несет астероид Pholus. интересный своей дальней для астероидов орбитой, заходящей далеко за традиционный разум Юпитера к стихийным и возвышенным сферам Нептуна.
Правда, к кичу и сумасшествию ("на гране фола": от фр. fol —"безумный"), как считают некоторые наши астрологи, астероид Фол не имеет никакого отношения, так как имя кентавра пишется иначе и, вероятно, связано со смыслом "кривоногий" или "живущий в пещере". Кровь ударяет в голову не Весам, а противоположному знаку Овну, и на внезапное буйство в гороскопе должен указать интересный астероид Ата, названный именем богини безумия, побудившей Геракла в припадке ярости убить своего учителя и детей. Стихию одержимости несет планета Марс, об этом подробнее в архетипе Овна.
В отличие от психологической трактовки символа лошади как физической природы человека (которую мы можем найти у Юнга или в образе кентавра как получеловека-полуконя), образ лошади в мифологии (как и в гороскопе) подчеркивает, как ни странно, культурные качества. Лошадь прежде всего — помощник цивилизованного человечества, хотя её более поздний образ имеет связь с физической природой в смысле собственной независимости и самостоятельности (об этом подробнее рассказано в архетипе Солнца). И в этом смысле интересен сказочный образ страны благородных лошадей-гуингмов, вышедший из-под пера Джонатана Свифта. В сказке, по сравнению с благовоспитанными лошадьми, люди ведут себя как дикие звери. Создав такой образ, сатирик вполне попал в архетипическую идею знака Весов, которому всегда недостает в мире культурного поведения (может быть, потому что сам Свифт родился в знаке Стрельца, который считается экзальтацией Хирона).
Греки с Хироном или Фолом сопоставляли небесное созвездие Стрельца. Планетоид Хирон, главный реальный астрологический покровитель знака Весов, в гороскопе символизирует собой весь спектр качеств этого знака, делая человека крайне приятным в общении и сообщая миролюбивое настроение дню. Мирные договоры во II-й Мировой войне были заключены тогда, когда Хирон соединился с Юпитером и Нептуном. Практически планетоид чаще всего обозначает общую гармонию взаимодействия, любовь к искусству, занятие живописью и музыкой, преподавание и мягкие методы медицины (терапию, гомеопатию), а кроме того указывает на избирательность (подобно тому, как Хирон отличается от других кентавров). Непосредственно для образа учителя можно использовать также астероид Ментор. названный в честь друга и помощника Одиссея, воспитателя и советника его сына во время скитаний Одиссея на чужбине. Имя Ментора стало нарицательным обозначением воспитателя, добросовестного и даже несколько занудного — что тоже свойственно знаку Весов.
Интересно, что планетоид Хирон был открыт американским астрономом Чарльзом Ковалем, фамилия которого (от "ковать"), как и имя (от гер. как —"умелый") извращает нас к образу искусного кузнеца. Значок Хирона, возникший из изображения буквы "К" (инициала фамилии Коваля) на шарике планетки, по форме напоминает ключ, и астрологи часто говорят, что Хирон — это ключ между высшим и низшим мирами (так как его орбита проходит между Сатурном и Ураном: миром материи и миром идей). Такая ассоциация оправдана не только внешним сходством, но и более глубокой аналогией: слова "ковать" и "ключ" восходят к одному индоевропейскому корню кеи, который звуком напоминает удары молота по наковальне и ассоциируется с рукотворным созиданием человека, возвышающим его над миром природы до величия Творца.
* * *
Планета ВУЛКАН предстаёт перед нами как гармоничное слияние противоположностей, формирующее разнообразие этого мира. Это этическая и эстетическая граница, ограждающая мир от стихийных битв, единый нравственный договор между людьми, ритуалы и культурное взаимодействие, основанное на принципах равенства и справедливости. Эго закон равновесия, стоящий над понятиями добра и зла, и соразмерность, служащая основой красоты. Эго искусство и творец, растворяющий себя в мировом процессе творчества. Эго искусность и искусственно созидаемая человеком реальность, ставшая возможной благодаря овладению стихией огня: в самом человеке символизирующей энергию его инстинктов. Эго абстрактно-возвышенное отражение жизни в мышлении, подобие самого верха и самого низа, себя и другого, внешнего и внутреннего и выбор между ними. Это сфера, где человек независим от природы, от борьбы за существование, страдания и смерти. Эго утопия его всемогущества и свободное следование своему эволюционному пути — на первом витке спирали культурного развития связанного с предпочтением стабильной жизни внутри цивилизации.
В астрологии есть гипотеза, что планета проявляет свои качества в полной мере лишь тогда, когда она становится для нас не только мифической, но и физической реальностью. И творческая роль планеты Вулкан невидима в обычной жизни, как будто бы она действует только среди избранных ею созданий, посвятивших себя политической дипломатии или высокому искусству. Образ законодателя и творца культуры недостаточно реализован и у самих представителей знака Весов, которые, в идеале, должны сделать его доступным всему остальному человечеству. И человечеству еще не видна сила и значение цивилизации как явления космической природы, которая лишь нащупывается писателями в фантастических моделях инопланетных цивилизаций и контактах с миром искусственных образов (виртуальной реальности). Гипотетический Вулкан теряется в центре Солнца — как оно, образуя гармонию планет. Хирон находится в середине Солнечной системы, между видимыми и невидимыми небесными телами. Подобно этому планета Весов, находящаяся за Плутоном, не может быть открыта, пока мы мыслим её краем нашего мира. Она формирует связь — между нашей и не нашей Вселенной, и нам надо выйти за пределы своей реальности, чтобы продлить эту связь в сферы неведомого.
Для средневекового астролога Сатурн жестко ограничивал Солнечную систему фатализмом судьбы. Сейчас для нас гранью реальности стал Плутон — потусторонний мир смерти или злых сил (так, в детской фантастике с края мира людям угрожают воинственные инопланетяне, жаждущие абсолютной власти, подобно богу подземного мира. И Страшный Суд с возрождением мертвых — после которого нам уже нечего ждать — тоже плутонический образ.) Но если действительно состоится миролюбивый контакт с иными цивилизациями (или иными плоскостями земной реальности), планета Весов несомненно даст о себе знать и материально. Ведь именно она отвечает за понимание неведомого, переводя электрические разряды мысли Урана в человеческие слова Меркурия. Именно она заведует высшими законами гармонии, на основе которых такой контакт может произойти. И ей придется играть свою практическую роль в гороскопе — которая пока что ещё не востребована.
Соответственно можно сказать, что поскольку ХИРОН был открыт в 1977 году, мир уже понял роль просвещения, мудрости учителей, охраны здоровья и мирного сосуществования. К этому осталось добавить дружественную позицию по отношению к своим и чужим, бескорыстную помощь, следование этическим и эстетическим критериям поведения и овладение эволюционным процессом космического творчества, которым правит свобода воли.
МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА ВЕСОВ
Те, кто живет по законам знака ВЕСОВ, наследуют от Митры стремление ко всеобщей гармонии, основанной на культурных правилах общественных взаимоотношений. Это проявляется в их такте и деликатности, готовности понять других и принять их позицию. Повседневные ритуалы жизни, которым они неукоснительно следуют, хранят цивилизацию, которая отделяет себя границей этики и красоты от анархии стихии и звериной правоты сильного. Как стихию огня, они обуздывают борьбу человеческих страстей силой миролюбия. Правда, это порой оставляет все бури человеческого существования за пределами их восприятия, делая недоступным жизненный драматизм и обуславливая формальное отношение к жизни. Подмена истинных чувств ритуалом оставляет человеку роль оформителя, но не участника событий.
Уход от конфликта лишает знак Весов энергетического толчка, обуславливая его консерватизм и тенденцию к элитарности. Создавая земной рай в изящной раме этикета, Весы склонны выделить свой, более узкий, мир внутри уже существующего, чтобы довести его до совершенства путём вивисекции: консервируя и выхолащивая его. Но чтобы достичь более высокого плана гармонии Вулкана, не надо строить барьеры внутри самого бытия: надо создать возвышенную модель мира, которая принимала бы всё, что есть, оставляя место для будущей перспективы. Такой взгляд на мир предполагает творческий подход: именно так творили свою реальность культурные демиурги, подобные Брахме или Птаху. И чаще всего его являет абстрактная наука и искусство, выявляя универсальный закон подобия мысли и бытия.
Тех, кто рожден в самое изящное время года — золотую осень — привлекает любое проявление совершенства и красоты. Эстетизм этого знака заставляет вспомнить о мастерстве Гефеста и других мифологических кузнецов, покровителей искусства и ремесла. В быту мастерство Весов чаще всего проявляется в способности найти синтез разных граней бытия и примирить конфликтующие стороны, поскольку они понимают, что противоречия возникают только из-за несбалансированного использования качеств этих сторон, и обладают даром совместить в себе, а через это и в жизни, разные позиции. Также Весы умеют создать творческую атмосферу в коллективе, наладив взаимодействие людей согласно их интересам и находя каждому своё место и назначение в социальной гармонии общества, подобно культурным героям древности, Фу-си или Хеймдаллю, впервые распределившим социальные роли людей.
Через призму установленного права-договора уравновешивая интересы разных сторон, знак Весов вершит справедливость, охраняя сообщество от эгоизма личности. Но растворяя себя в общей гармонии высшего закона, как творец Вишвакарман, человек теряет собственную позицию, а это ведёт к суду по букве, а не по сути, а потому и к безответственности. Потому установки Весов доводят до реализации обычно другие, более принципиальные знаки, и их функция жизненного творца и судьи переходит Льву, подобно тому, как идеи Водолея воплощает Стрелец.
Теряя себя, представители знака Весов нуждаются в совете и поддержке, хотя, понимая проблемы других, и сими являются хорошими советчиками — как Ишум, уговоривший Эрру прекратить разрушение Вавилона. Весы — лучшие в Зодиаке партнёры, способные оказать помощь не только сочувствием, но и делом — ведь именно божественный Кузнец сковал громовержцу оружие его победы. Однако собственная склонность к компромиссу и слишком быстрая перемена взглядов делает их ненадёжными друзьями. Поддерживая равновесие сил, этот знак ненароком проявляет коварство и не упускает случая помочь и враждебному лагерю, подобно тому, как Тваштар создал змея Вритру, главного врага божественных сил.
Говоря о знаке творчества, доступного избранным представителям человеческой цивилизации, надо также не забывать, что уход в абстрактное творчество, возвышая людей над добром и злом, заставляет забыть о естественных потребностях души. Он делает человека, подобно Каину, виновным в том, что, творя мертвые инструменты прогресса, он разрушает живое. Поэтому охрана экологии остаётся самой важной задачей цивилизации, а проявление живых реакций души — самой важной проблемой тех, кто служит мастеру-духу. Создавая искусственный мир бытия, Весы во многом атеисты. Но, как золотая дева Ильмаринена, творения человеческих рук не могут сравниться с тем, что создал Бог.
Весы обычно не очень любят свежий ветер стихий и, выходя за рамки налаженной культурной жизни, в столкновении с естественными процессами природы, как и в мире собственных неустойчивых чувств, подобны хромающему Гефесту. И эта слабость порой украшает их: ведь когда-то именно человеческая слабость и стремление найти опору вне себя, в искусственных приспособлениях и инструментах, позволила явить блеск цивилизации, построенной на законах гармонии и разума. В своих отвергающих грубую силу неуверенных стремлениях, порой слишком тонких и изящных для понимания их окружения, деликатные Весы творят красоту человеческой мечты, которая когда-нибудь станет реальностью.
граница, ограда (городская стена), лабиринт, кольца (обручальные) — отделение культурного от дикою;
сад (парк), дворец, "воздушный замок", "парадиз" — моделирование идеального на земле;
кузница (наковальня, металлы), мастерок — символы рукотворного мастерства;
весы, угольник, циркуль — символы измерения и соразмерности.
стронциановый-желтый — утонченность, внимательность, неустойчивость, искусственность
розовый — приятность, любезность, зависимость бежевый с бирюзовым — уравновешенность чувств и идей
Учреждение законов. Проведение границы между государствами. Н Спор Ромула и Рема. Тысячеглазый Митра. — Культурное законодательство. Разграничение сфер.
Установление ритуалов культурными героями (добывание огня, жертвоприношение, ритуалы брака). II Индийский Атхарван, китайский Суй-Жэнь и др. — Правила взаимодействия.
Строительство земного рая. И Толлан индейского Кецалькоатля. Город Трипура, построенный Моей для асуров. — Создание благоприятных условий существования и развития.
Кузнец — строитель Вселенной. //Золотые чертоги, небесные дворцы богов. Финикийский демиург Ху сор, индийский творец Тваштар. — Творческая роль человека.
Магия кузнечного ремесла. // Искусство адыгейского Тлепша или русского Кузъмодемъяна. Сказка "Волк и семеро козлят", где кузнец кует тонкий голос волку. — Высокие цели созидания.
Кузнец — помощник Царя, кующий оружие его победы Битва Кузнеца с силами зла //Перуны Гефеста, палицы Кусара-и-Хусаса. Легенда об основании Киева. — Охрана культуры.
Чудесные деяния мастеров прошлого. Поиск бессмертия. // Самоходная повозка Лу-баня, крылья Дедала. Легенда о Дунфан Шо. — Утопии (потом становящиеся былью).
Слабость Кузнеца. Отход от природного естества. //Хромота Гефеста и Вёлунда. Германские карлики-цверги. Дева Ильмаринена. — Отрыв культуры от природы.
Склонность культурного героя к компромиссу и предательству.
// Ггфест и Прометей. Кусар-и-Хусас, Пиркуши. Кецалькоатль. Авель и Каш. — Формализм закона (закон выше истины).
Животные — помощники человека. // Хирон, Симаргл, Ганеша. Многочисленные сказки, где герой сочувствует зверю или птице (не убивает их на охоте, героиня кормит животное и др.), и те потом оказывают человеку неоценимую услугу ("Кот в сапогах"). — Сила культурного поведения.
АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
Трактовки аспектов Хирона мы взяли шире его мифологического образа, проецируя на этот планетоид архетип Весов в целом. Поэтому они будут применимы и к аспектам ВУЛКАНА, если он будет открыт.
ХИРОН и САТУРН. Эго культурное строительство, которое напоминает о перво предках (Арьямане, Кецалъкоатле и др.), давших человечеству законы его жизни, охраняющие его от влияния диких стихий. Гармония этих планет символизирует налаживание и закрепление деловых отношений и взаимодействие с законом.
Закон (Брахма, Митра) формирует защитную стену вокруг культуры, отражающую экзальтацию Сатурна в Весах. Её иллюстрирует образ проведения границ между странами (Квирин, Термин), а в быту — разграничение сфер влияния. Яркий исторический образ охраны своей культуры являет Великая Китайская стена, призванная защитить Китай от набегов кочевников.
Экзальтацию Сатурна в Весах воплощает также образ божественного Кузнеца как строителя законченных форм (Гефест, Тваштар, строившие богам дворцы и др.). Здесь можно вспомнить, что и сами люди были сотворены в результате рукотворного созидания творца-гончара, лепящего человека из глины (египетский Хнум, шумерские Энки и Нинмах). Экзальтация Сатурна в Весах обозначает мастерство, приводящее к совершенному результату, — и становление личности в процессе созидания.
Конфликт Сатурна и Хирона препятствует сотрудничеству, гармоничному и законному достижению надежных результатов. (Дисгармония этих планет проявила себя в 1991–1995 годах, опустивших нашу страну в бездну беззакония). Эго тот случай, когда гармония не может найти законченную форму, а достигнутый результат не приносит общественного одобрения.
ХИРОН и УРАН. Это образ взаимодействия двух демиургов — природного и культурного творца (Варуны и Митры, Вяйнемейнена и Ильмаринена), помогающих друг другу в созидании. Оно возвышает профессию Кузнеца до роли демиурга (Хусор, Вишеакарман), и уподобляет человека Творцу. Гармония этих планет приносит свежую струю в развитие культуры и творческие способности как в сфере мысли, так и в сфере практических изобретений. Можно вспомнить чудесное творение кузнецами любых предметов, даже песен и слов, утопию создания крыльев мастером-Дедалом или хромым кузнецом-Вёлундом, или самоходную повозку Лу-баня.
Взаимодействие Урана и Хирона символизирует культурную роль человека и его участие в эволюционном созидании. С 1951 по 1990 годы эти планеты находились в оппозиции, что ограничивало свободное творчество людей.
Дисгармония энергий Урана и Хирона вместо акцентирования высокой роли каждого человека как существа, избранного к роли творца, приносит избирательность и снобизм. При доминировании Хирона творчество носит лакированно-салонный характер мертвых конструкций, оторванных от жизни и не способных к полету в будущее (Солнце и Луна Ильмаринена, которые не светят). А при чрезмерном Уране без меры Хирона создаются монстры анархии и вычурного модернизма, разрушающего понятия о красоте и нравственности. Это те творения Урана (гекатонхейры, сторукие и пр.), которые остались за пределами этого мира и не стали основой будущего творения.
ХИРОН и НЕПТУН. Эти две планеты объединяет понятие гармонии Вселенной сверху донизу. В мифологии их взаимодействие отражает образ бессмертия, подвластного кузнецам (Вулкану, Ильмаринену), и утопии создания земного рая (Толлан Кецалькоатля). Хирон и Нептун близки идеей высшей (гуманистически милосердной) законности и нравственных правил поведения.
Природное восприятие Нептуна помогает цивилизованному Хирону сохранить связь с божественной тайной мироздания — и творить искусственный мир в опоре на его эмоциональное богатство. А Хирон находит приемлемое культурное выражение тех подсознательных импульсов, которые рождает душа мира в своих глубинах. Ту же роль исполняет Юпитер по отношению к Нептуну, но они ведут борьбу: проверенная временем идеология Юпитера сталкивается с живым чувством момента. Внешняя культура Хирона его просто принимает и выражает. Но дисбаланс этих планет приносит поверхностность восприятия.
Гармония этих планет хорошо ощущалось в начале 60-х годов, когда они составляли тригон, диктуя тонкость и деликатность взаимоотношений между людьми, идеалистическое восприятие мира и высокие мотивы поступков. (Эго можно видеть в песнях того периода, трогающих тонкие струны души.)
ХИРОН и ПЛУТОН. Это образ тесной связи Кузнецов, владеющих огнем недр, с подземным миром: германских гномов-цвергов или грузинского Пиркуши, кующего оружие демонам. Этот аспект показывает, что человек может распорядиться достижениями культуры во зло, обнажая демоническую сторону человеческого творчества, торой отбирающего энергию у самой жизни. Такой образ воплотил кентавр Несс, который, умирая, подговорил Деяниру продлить любовь своего супруга Геракла при помощи его отравленной крови.
Весы укрощают подземный огонь, вводя стихию в рамки культуры, что показывают тихие и мирные 70-е годы Плутона в Весах (которые бурное время последних лет классифицировало как период застоя). Однако соединение Плутона и Хирона сопутствовало также началу Великой Отечественной войны, что может напомнить о кознях и предательстве Кузнеца. Сочетание этих планет — образ гармонии, идущей на поводу обстоятельств момента. Его живописует борьба за пояс Гармонии, скованный Гефестом и переходивший из рук в руки, везде сея раздор и смерть. Этот образ обозначает напряженнейшее взаимодействие, свойственное этим архетипам (и зависть как пружину внутреннего соревнования).
Конфликт этих близко родственных планет (одна из которых имеет знак а вторая "0") — противоречие между гармонией момента, человеческой реальностью и принятым соглашением людей с одной стороны — и истиной, как она предстает в природе, сама по себе, независимо от культурных норм. Здесь можно вспомнить фразу: "То, что относится к договору, не относится к истинной речи". Но все же победить должен договор людей, поскольку он отражает высшие законы по отношению к истинам материального бытия: которые являются лишь обрамлением божественного творения. Так кузнец Кий побеждает Змея и пашет на нем борозду вокруг построенного им города (Киева). А тело его врага становится рекой: охраняющей мирную жизнь от вторжений неприятеля.
Потому, несмотря на коварство кузнеца, ради общей гармонии служащего "и нашим, и вашим", и силу конфликта, высвобождающего разрушительные силы, в столкновении этих планет в конечном счете берет верх Хирон, направляя энергию разрушения на созидательные цели. (Так регламентация отношений людей берет верх над их страстями).
ХИРОН и ВЕНЕРА. Сочетание этих планет — брак мастера-Гефеста с богиней любви Афродитой, символизирующий регламентацию и красоту отношений в культурном мире и созидание гармонии. Образ Кузнеца, строящего дворцы богам, подчеркивает изящество его супруги. Этот аспект обозначает партнерское взаимодействие, дает способности к искусству или просто делает людей очень приятными в общении, обаятельными и деликатными.
Поскольку божественные Кузнецы куют взаимоотношения людей, гармония Венеры и Хирона помогает неформальным отношениям. Ей может соответствовать образ своего маленького рая. Слияние этих планет в одно целое иллюстрирует образ Си-шэня (описанного в мифологеме Венеры): бога брака и чувственного наслаждения, сгребающего в корзину золотые и серебряные слитки.
Но говоря о дисгармонии этих планет, уместно вспомнить миф о сети Гефеста, ловящей Афродиту с Аресом.
Он проявляет конфликт между формальным законом и природными чувствами: когда внешне боги на стороне обманутого мужа, а чувствами с виновной Афродитой.
Формальное следование установлениям нередко противоречит естественной гармонии. Например, многие переименования в нашей стране раньше и теперь в большинстве своем носят идеологический или формально-исторический характер вопреки чувству красоты и природной адекватности. (Так красивое и резонирующее с местным эгрегором имя. Ленинград /местные названия — Нева, Ладога, Неволинна/ вновь сменило одиозное и диссонирующее С.-Петербург, которое избегал употреблять ещё Пушкин.)
ХИРОН и МАРС. Культурная мудрость Хирона и свежая струя жизни Марса вместе формируют образ богини справедливой войны Афины (римской Минервы), которая была покровительницей искусства и мастерства. Эти архетипы роднит эволюционная идея укрощения стихии (огня) и овладения инстинктами, присущая и богам войны, и божественному Кузнецу.
Гармония Марса и Хирона помогает создавать такие прогрессивные культурные модели отношения людей, где учитываются личные интересы каждого, где человеку не нужно доказывать свои права и он может наилучшим образом раскрыть свои способности творца. Это образ социальной взаимопомощи и примирения личности и общества. Его воплощают боги общины: Хеймдалль или гостеприимный Радегаст — бог огня и общинного очага, вокруг которого все собираются вместе.
Дисбаланс этих энергий — опора на право сильного ("против лома нет приема") и неуравновешенные законы, порождающие ситуацию разделения классов внутри общества, когда интересы одной группы людей прямо противоречат другим (чем больше денег скапливается у предпринимателей, тем ниже уровень жизни всех остальных). Такая ситуация как раз и призывает на помощь вооруженную Афину с её мудрым законодательством ради налаживания гармонии между людьми.
В личном гороскопе конфликт Марса и Хирона может стать причиной одиночества. Он делает волю человека плохо согласующейся со стремлениями других людей и общепринятыми нормами поведения. При доминанте Хирона это лишает его коллективных энергий творчества, ослабляя его инстинкты. Без этих внешних сил созданное им может оказаться безжизненным, как кукла Ильмаринена. Девиз этого аспекта — "Куй железо, пока горячо". Если человек ловит прогрессивную струю жизни, то даже полное подчинение себя творчеству искусственного мира не лишит его энергии.
ЗЕМНОЙ ПОРЯДОК МИРОВЫЕ АРХЕТИПЫ ПЛАНЕТЫ — ПРОЗЕРПИНЫ И АСТЕРОИДА ЦЕРЕРЫ
"Приблизься к нам, о Сита-борозда,
приносящая счастье!
Мы хотим славить тебя…,
Чтобы ты была для нас
очень плодородной!"
ПОЯС АСТЕРОИДОВ
В последовательности знаков Зодиака мужские знаки чередуются с женскими, и каждый следующий знак отрицает путь предыдущего. Мужской знак провозглашает позитивную идею, женский показывает её земное воплощение и предъявляет свой антитезис, давая толчок новой идее. Эти противоречия сглажены между Весами и Девой — знаками, наиболее удалёнными от хаоса стихии. Знак Девы исполняет и испытывает на практике установленные законы Весов. Архетип Вулкана утверждает закон подобия человеческого бытия и космической гармонии. Мифологема Девы, описывая земной порядок как единый природно-хозяйственный механизм, констатирует, что закон подобия справедлив: жизнь цивилизации действительно строится по законам Космоса.
Создав железные орудия труда, определив социальные роли и обратив внимание на животных, как помощников человека, знак Весов заложил базу для регламентированного ведения хозяйства. Социальные различия стали основой кастового размежевания и разделения труда. И хотя модель жизни, создаваемая Весами, казалось бы, имела целью оторваться от природы, а не опереться на неё, но установленный человечеством культурный порядок оказался непосредственно связан с экономическим, а последовательность работ земледельческого цикла — со сменой времен года. Обожествление природного круговорота, как и процесса земледелия, создало класс богов мифологемы Девы.
Основой чёткой работы хозяйственного механизма является распределение функций — разделение труда, возникшее в опоре на социальную дифференциацию Весов. Переход от Весов к Деве хорошо иллюстрирует история индийских каст — варн. Слово "варна" означает "цвет", и первоначально оно действительно соотносилось с белым цветом кожи пришельцев-ариев и более тёмным — местных дравидских племён. Варн сначала было две: белая и чёрная, и это разделение означало противопоставление своих и чужих, отражая исторический этап мифологемы Скорпиона. Затем происходит распределение социальных функций и белая варна делится на три согласно логической модели мира Весов. Деление на три обозначает вертикальную социальную иерархию (брахманы — белый, кшатрии — красный, вайшьи — желтый), вне которой оказываются шудры, а общая четырехчленная структура описывает горизонтальный охват мира (что соотносится с четырьмя стихиями).
Возникновение варн описывается с точки зрения закона подобия человека и Вселенной: они мыслятся частями тела универсального существа Брахмы или первочеловека Пуруши: "Когда Пурушу расчленили, его рот стал брахманом, его руки сделались кшатриями, его бёдра — вайшьями, а из ног родился шудра" (РВ,Х,90). А затем каждой варне приписывается исполнение определённых практических функций. Юпитерианская функция обучения и жертвоприношения относится к брахманам; охрана подданных, соотносимая с военными богами архетипа Плутона, достаётся кшатриям; задачи мифологемы Вулкана — земледелие, скотоводство и торговлю — берут на себя вайшья, и служебная роль по отношению ко всем прочим остаётся шудрам, касте вне социально-космической иерархии.
Знак Девы символизирует собой практические задачи, непосредственно уже не связанные с возвышенной идейной подоплёкой. В налаженном хозяйственном механизме идейное обоснование необходимости и важности разных работ, которое мы находим в мифах о культурных героях, становится ненужным: человечество стало достаточно сознательным, чтобы поддерживать своё существование не из пиетета к мудрым предкам, а просто по привычке. И в жизни знак Девы, которому порой достаётся роль шудры, часто мыслится неинтересным. Он как бы оказывается лишён второго, нематериального плана существования, подобно тому, как шудры, в отличие от прочих каст, не изучали Веды и не считались дваждырожденными. Но космическая роль этого знака, где дух полностью отдаёт себя материи, чтобы освободить человеческую волю от бремени земных проблем, настолько высока, что земная цивилизация её ещё до конца не осознала.
Поскольку понятия Весов и Девы наиболее далеки от изначального естества, а потому и сложны для понимания, в эзотерической астрологии есть взгляд, что древние египтяне выделяли только десять знаков Зодиака. Знак Весов сливается со Скорпионом своей близостью к подземному миру и этической проблематикой (как Анубис, держащий весы Суда — с Осирисом). А понятие, соответствующее Деве, растворяется между Весами и Львом. В египетском созвездии Дева изображается в паре с богом смерти Анубисом — а вместе со Львом, которым правит Солнце, дарующее жизнь земной природе, она формирует загадочный образ сфинкса. Эти образы имеют и космическую аналогию.
В отличие от невидимой планеты Весов, отразившей самостоятельную роль абстрактного творчества, практический знак Девы, по всей вероятности, имеет реального, хотя и не открытого ещё управителя. По одной гипотезе это планета, находящаяся за орбитой Плутона (как Дева, сопутствующая Анубису), по другой — даже звезда, подобная чёрной дыре, вместе с Солнцем формирующая систему двойной звезды — галактического сфинкса (для которой Вулкан оказался бы невидимым центром). Подобно тому, как символический мир Вулкана более многоплановый, чем обыденная жизнь, реальное представление об этом небесном теле должно расширить наш взгляд на Солнечную систему и нас самих.
Восемнадцатый век, в котором открыли Уран, дал толчок революциям и современной науке; девятнадцатый, когда был открыт Нептун, вернул мир к загадкам человеческой души; двадцатый унёс неисчислимое число жизней в двух мировых войнах и поставил задачу использования резервов энергии явленного человечеству Плутона. И, видимо, двадцать первый век ознаменуется ярким проявлением качеств знака Девы и открытием ПРОЗЕРПИНЫ — так по имени супруги Плутона называют гипотетическое небесное тело. Иногда его ещё называют Изидой, по имени жены Осириса: оба эти имени символизируют для нас связь и взаимопереход жизни и смерти. Возможно, новую планету откроет Япония — страна, национальный образ которой лучше всего в современном мире воплощает практический характер Девы. (Астрономические исследования японцев становятся все более весомыми, особенно в области открытия астероидов).
Пока же небесное тело не открыто, по его поводу у астрологов нет единого мнения. Символично, что сейчас местоположение Прозерпины определяют в Скорпионе, а Изиды — во Льве; и Прозерпина может рассматриваться как небесное тело, вызывающее неправильность орбиты Плутона. Её проекция на эклиптику примерно соответствует точке, в которой Плутон максимально приближается к Солнцу: невидимая Прозерпина как бы провоцирует разоблачение истины, заставляя Плутон приблизиться к Солнцу ближе Нептуна. А поскольку планета, наиболее удалённая от Солнца, относительно Земли движется медленно, её местоположение за век изменилось ненамного. Она воплощает собой примерно одинаковое качество для всех людей: качество служения некоей общей задаче. Знак Девы указывает на роль части в едином механизме, который абстрактно описывает Вулкан, — и хотя мы говорим, что этот механизм подобен совершенному человеку, ставя его в центр Вселенной, мы не можем себе представить, какую конкретную скромную роль цивилизация Земли играет во всей Галактике.
В практических функциях неоткрытую планету в астрологии замещает пояс астероидов, а управителем Девы может считаться первая среди открытых и самая крупная из малых планет — ЦЕРЕРА, мифологически, мать Прозерпины. Если планеты представляют собой глобальные понятия, астероиды указывают на конкретику нашей жизни, и их функции более фрагментарны, а интерпретация в гороскопе более узка. Цельное качество чёткой работы земного механизма, который описывает знак Девы, пояс астероидов дробит на фрагменты, проявляя в разных гранях значений малых планет те мифологические сюжеты нашей жизни, которые люди сочли наиболее важными.
Пояс астероидов расположен между Марсом и Юпитером, на таком же расстоянии от Марса, как и Земля. Поэтому иногда считается, что он возник в результате разрушения ещё одной планеты Солнечной системы — Фаэтона. Возможно, на Фаэтон так катастрофически повлияло притяжение Юпитера. Согласно легенде, сын Солнца-Гелиоса попросил на день упряжку солнечных коней своего отца, но не справился с управлением. Напуганные гигантским скорпионом кони понесли, и на Земле возникли пожары — и тогда Зевс, чтобы остановить гибель всего живого, поразил мальчика стрелой. Поскольку всё происходящее в Солнечной системе непосредственно сказывается и на Земле, существование ещё одной планеты, вероятно, предопределило бы несколько другой уклад земной жизни. Однако, по другой гипотезе, такой планеты как единого целого никогда и не существовало. Юпитер не дал ей возможности сформироваться, и это не противоречит легенде: ведь Фаэтон не был бессмертным, и был убит Зевсом, так и не став богом.
В положении пояса астероидов есть интересная особенность, подтверждающая его соотнесённость со знаком Девы. Он занимает промежуточное положение между твёрдыми (Марс, Венера, Земля, Меркурий) и газообразными телами Солнечной системы (начиная с Юпитера). Последние, очевидно, находятся в несколько иных условиях, чем центральные планеты, и то, что кольцо астероидов — разорванное на части, хотя ещё и не размельчённое до газообразного состояния — не относится ни к тем, ни к другим, также закономерно. Центральные планеты, находящиеся близко к Земле, наряду с Солнцем и Луной, описывают личные качества человека и наиболее заметные астрологические влияния и соответствуют первой половине астрологического года (Овен, Телец, Близнецы, Рак и Лев), которую замыкает знак Девы. Планеты дальше пояса астероидов, начиная с социальной планеты Юпитер, передают те влияния, которые меньше зависят от самого человека и которые он склонен относить к сфере понятий, стоящих над ним. Они соответствуют знакам второй половины года.
По знаку Девы, таким образом, проходит граница того, над чем человек властен и над чем он не властен, — граница его воли, которую астрономически отражает пояс астероидов. Этой логике соответствуют даже положения Хирона и Вулкана. Действительно, процессы целительства и воспитания, связанные с далёким Хироном и переходящие на знак Девы, требуют некоторого вмешательства высших сил, в то время как соблюдение договоров, связанное с Вулканом, полностью отдаётся на откуп воли человека. И в знаке Девы мы обращаемся к более конкретным и доступным понятиям, чем те, что мы рассматривали раньше.
В поясе астероидов более 7000 небесных тел, и самые крупные из них названы именами женских божеств. В астрологии они исполняют женские функции охраны существующего порядка, являясь мягким дополнением характеров, выраженных мужскими образами. Так, Веста, упомянутая в архетипе Сатурна, хранит домашний очаг и родину; Юнона, более частное дополнение Юпитера, — семью как ячейку общества; Паллада, соответствующая Марсу, — разум, вооруженный силой и справедливостью. Церера, богиня плодородной земли и растительности, являет нам космический порядок через смену времен года и природную последовательность работ земледельческого цикла — которая спроецировалась и на современный уклад жизни.
ВОЗДЕЛАННАЯ ЗЕМЛЯ — МАТЬ-КОРМИЛИЦА
Дева — второй знак стихии земли (после Козерога). В архетипе Сатурна возникает образ первозданной Земли, в архетипе Цереры — образ земли возделанной. Сатурнианский закон констатирует существование порядка, который предполагает ограниченность сил природы: на зиму растительность умирает, и чтобы она возродилась, мыслится необходимой жертва. Знак Девы связан с осознанием реальных механизмов поддержания этого порядка. И если в Весах вместе с прекращением борьбы за существование появляется возможность эволюции и идея бессмертия как поддержания жизни своими руками, Дева делает возможное действительным. Дева, изображенная на зодиакальном созвездии, держит в руке символ жизни — колос, она стоит, а божество мертвых — Анубис за ее спиной, идёт: это обозначает, что смерть преходяща, а жизнь — вечна.
Главная звезда в созвездии Девы в Вавилоне называлась "борозда", у греков — Спика, что означает "колос", подчёркивая земледельческий характер зодиакального созвездия. Этот знак связан с поддержанием такого порядка, когда смерть старого обязательно предвещает рождение нового. Самым простым примером этого служит хранение зерна, которое весной, упав в землю, прорастает. Здесь человек берёт на себя функцию, которую естественно исполняет снежный покров, что гарантирует независимость земледельца от случайностей стихии. Эго позволяет автору словаря символов Кэрлоту так описать смысл образа земледельца: "Земледелец предстает как катализатор сил возрождения и спасения, соединяющих всякое начало со всяким концом, сковывающим вместе звенья цепи времени, а также следующие друг за другом сезоны года и возрождающееся цветение. Земледелие имело большое значение не только для развития первобытной экономики, но также и для возникновения космического сознания человека"[93].
Чтобы практические работы, связанные со знаком Девы, не казались неинтересными, надо помнить, что любая работа изначально является ритуалом: и исполняя его, человек служит космическому закону Вулкана. Он добровольно принимает на себя роль заместителя определенного природного механизма, роль винтика в общем процессе, для того чтобы этот процесс протекал так, как ему нужно, — и чтобы в конечном итоге жизнь побеждала смерть. Такова, его человеческая воля — воля космического закона, транслятором которой он является. Исполняя её, он совершает свой выбор, творчески созидая ту модель реальности, в которой он хотел бы существовать. И неважно, какой именно деятельностью он занят в социальной иерархии, но действуя, он затрачивает накопленный потенциал своей энергии ради поддержания природного равновесия сил.
Это происходит тем интенсивнее, чем более объективно и неформально человек действует, приводя в гармонию оба аспекта природной динамики: и Юпитер, и Плутон — и зажигая в себе тот огонь Вулкана, который становится основой будущего творчества. Механическая работа, в которую человек не включается чувствами, в меньшей степени служит ритуалом и не так эффективна с точки зрения исполнения общей задачи человечества. Поэтому закономерно, что насколько человек отдаёт себя труду, подчиняя себя процессу деятельности, настолько он удовлетворён своей работой: критерием качества служит не только мёртвый результат Сатурна, которым мы, как правило, недовольны, но и сам живой процесс: это внутренний, плутонианский, критерий истинной деятельности. Формально исполняемая работа не даёт возможности хорошо наладить механизмы жизни и отбрасывает нас назад к Весам: к абстрактным построениям моделей существования.
***
Знак Девы описывают два основных мифологических образа, соотносимые друг с другом: это мать-Земля и божества умирающей и воскресающей растительности, которые иногда мыслятся её детьми.
Рождая людям урожай, Земля предстает матерью-кормилицей. Земля Девы, в отличие от земли Сатурна, связана с силой недр Плутона, и потому с богатством и изобильностью, с плодородием и водой. Можно сказать, что Дева воплощает не чистую стихию земли, а землю с водой, являя тем самым развернутое понятие Инь (подобно тому как Весы воплощали завершенное Ян — стихию огня, укрощенную мыслью-воздухом). Поэтому большинство персонажей этой мифологемы выступают в женском облике. У славян этот образ так и называется: Мать-Сыра-Земля: в ней таятся могучие силы, которые могут черпать её дети-богатыри, прикасаясь к ней, а её "сырость" подразумевает плодородность, как и у иранской Суры-Анахиты ("sura" — "сырая", "anahita" связано с "humus" — "почва"). Богиней плодоносной земли становится германская Нертус, в имени которой корень пег соотносится с подземным миром и влагой глубин. Японское божество земледелия Та-но нами ("божество поля"), обеспечивающее урожай и хранящее запасы риса, даже живёт в воде: вместе с тающим снегом оно спускается с гор на поля в феврале, а в ноябре возвращается домой.
В Китае образ матери-прародительницы являет Нюй-Ва, связь которой с землёй и плодородием передаёт её облик полуженщины-полузмеи. Иногда её имя переводится также как "женщина-лягушка", что ассоциируется со влагой, необходимой для роста растений. У Нюй-вы сатурнианская функция создания людей: она творит их, кидая комочки грязи на Землю, а в более поздних мифах вступает в инцест со своим братом, культурным героем Фу-си (что переводит эти персонажи в мифологему Близнецов). Змеи, сбрасывающие свою кожу, ассоциируются с умиранием и возрождением растительности — поэтому богиня земли может выступать в образе змеи, как египетская Рененутет (Термутида) и ацтекская Коатликуэ ("наша змеиная мать"). Литовскую мать-Землю Жемину (Мате Земе), супругу громовержца Перкунаса, просили защитить от укуса змей. Древние славяне считали, что змеи выползают из земли весной и уходят в нее осенью, что связывалось с чередованием сезонов и земледельческими праздниками.
В отличие от первозданной земли Сатурна, плодородная земля Девы связана с растительностью. Из супруги Неба и праматери всего Земля становится прежде всего матерью растений. Обожествление растительности происходит обычно уже в достаточно развитых земледельческих культурах. Матерью-Землёй, покрытой растениями, становится древняя супруга бога Неба иранская Спандармат изображаемая красивой рассудительной женщиной с мускусной розой в руке. Для обеспечения плодородия в ней порой ещё хоронят живых людей (рудимент её прежнего сатурнианского образа), но жертвоприношение наделяется не утилитарным, а мистическим смыслом, и сам её цветущий облик говорит о том, что оно перестало быть необходимостью.
Имя римской Цереры, отождествлявшейся с древней богиней Земли Керрой, этимологически связано со словами сrео — "творить, порождать, произрастать" и cresco — "расти". Церера обеспечивала произрастание злаков и созревание плодов, и её спутницей (или ипостасью) была богиня Абунданция, чье имя значит "изобилие": она изображалась в облике женщины, сыплющей деньги из рога изобилия. Астероид Abundantia. названный в её честь, символизирует материальное благополучие, которое стало неотъемлемой чертой развитой культуры.
С Церерой сливалась Теллура (terra mater — "мать-земля"), земля-кормилица, и вместе им посвящались праздники жатвы — календарное время Девы, а также зимнего и весеннего посева (13 декабря и 19 апреля). Обе эти богини связывались с подземным миром, и Теллуре изначально каждая семья должна была приносить в жертву одного из её членов, что относит её изначально к сатурнианской мифологеме. Но изобильной Церере человеческих жертв, конечно, уже не приносят. Теллура (в более древние времена — вместе с супругом Теллумоном) ведала 12-ю разными работами землепашца, по числу месяцев года, и главе нет во вала над олицетворяющими их богами. На примере этого образа видна важность земледельческого цикла, заполняющего собой всю жизнь.
Как покровительница сельскохозяйственных работ, Церера считалась богиней плебеев, в то время как у аристократии была своя аналогичная ей богиня Кибела — владычица гор, лесов и зверей, а потом покровительница городов и государства, в честь которой устраивались оргии. По имени Кибела — родственница более древней хурритской матери-Земли Кубабы (от ки — "земля"): чтобы отделить себя от плебеев, римские аристократы заимствовали чужеземную покровительницу.
В античном мире образ Кибелы слился с образом великой матери Реи (имя, вероятно, от rhezo — "делать, помогать"), жены Кроноса, прекратившей абсолютизм его единовластия ради более прогрессивного порядка, дав ему проглотить камень вместо новорожденного Зевса. Этот образ также изначально связан с земледельческими жертвоприношениями и их остановкой. Есть астероид Рея, символизирующий материнскую функцию сохранения будущей жизни, и приоритет жизненного процесса над жесткими законами ограничивающей его материи.
В более практической сельскохозяйственной функции Рея-Кибела отождествилась с богиней посевов и жатвы One ("сила, мощь, защита"), которая считалась женой Сатурна, и праздновалась 19 декабря, после сатурналий. Имя Опс звучит в словах "опус" (от латинского "труд, работа ") и "оптимально". В честь неё назван астероид Ops, который символизирует собой надёжность экономического хозяйствования.
У греков первозданную землю Гею ("землю"), породившую многих богов и титана-Антея, который, прикасаясь к ней, был непобедим, — как и великую праматерь Рею — замещает Деметра (Гея/Дея-матер — "земля-мать"). Это подобная Церере персонификация плодоносящей земли с золотыми колосьями-волосами, серпом и рогом изобилия. Её называли также Хлоей ("зелень"), Сито ("хлеб"), Фесмофорой ("законодательница"). Деметра научила людей пахоте, а её сыном был бог богатства и изобилия Плутос, которого она зачала, сочетавшись с богом земледелия Ясионом на вспаханном поле. Деметра также состоит в супружеской связи с Посейдоном: бог вод даёт земле плодородие. Спускаясь с Олимпа на Землю, эта богиня выступает культурной героиней, покровительницей браков и устроительницей разумных земледельческих порядков, способствующих спокойной и оседлой жизни народов. Овидий пишет о ней:
"Деметра первая вспахала землю плугом, ей обязаны люди произрастанием всех плодов земных, служащих ей пищей. Она первая дала нам законы, и все блага, которыми мы пользуемся, дарованы нам этой богиней. Она заставила быков склонить головы под ярмом и послушно бороздить плугом твёрдую поверхность земли. Вот почему её жрецы щадят трудящихся быков, а приносят ей в жертву ленивую свинью."
В соответствии с этим астероид Деметра символизирует трудолюбие, налаженное хозяйство и продовольствие, а также экономические законы цивилизации.
ЧИСТОТА И БЕЗУПРЕЧНОСТЬ ЗЕМНЫХ ПРОЦЕССОВ
Богини Земли, покровительствующие земледелию, продолжают культурное строительство, начатое предыдущим архетипом, подобно ему охраняя законы, брак и общину. Это вполне закономерно: само слово культура происходит от латин. colo — "возделывать землю". Как мы видели, эта функция присуща Деметре. Церера, исполняя культурные функции, также почиталась как хранительница сельской общины, она защищала от грабителей урожай и охраняла материнство. Подобно ей, ещё недавно хранила урожай от воров бирманская богиня жатвы, которой в маленький домик посреди рисового поля кроме прочих даров приносят два шнурка, чтобы она могла связать дух всякого чужака, осмелившегося зайти в её владения. К ней обращаются с такими словами: "Бабушка, ты охраняешь мое поле, ты стережешь мой посев. Зорко смотри за теми, кто приходит в поле. Если они прийдут, свяжи их этой веревкой и не пускай "
Сохранение зерна, как и любая производительная деятельность, требует строгого учёта и контроля. Поэтому шумерская богиня урожая Нисаба ("зерно "), из тела которой растут колосья, становится богиней чисел, письма и летописей, архитектуры и астрологии. Как богиня растительности, она олицетворяла и тростник, из которого изготавливались палочки для письма. Её мудрость помогает ей вырастить урожай, и её супругом считается бог-писец Набу. Связь труда с необходимостью ментальной деятельности отражает экзальтацию в Деве планеты Меркурий. Дева — знак науки, и не случайно в этом знаке начинается учебный год.
Ещё одним примером экзальтации Меркурия может служить образ египетской богини истины и справедливости Маат (Муа, т. е. страусиное перо"), жены писца Тота, которая помогла установить богам порядок при сотворении мира и поддерживала его после, участвуя в загробном суде Осириса. В "Текстах пирамид" говорится, что и царь, подобно богам, должен стремиться "утвердить Маат на месте беспорядка".
Дева — знак порядка в самом широком смысле слова. Слово "порядок" (от и. е. корня or do, откуда англ, и франц. "order" — "порядок") исконно родственно таким словам, как "организация" и "организм", обозначающим упорядоченную структуру как живого, так и неживого, и словам "ряд", "череда", что напоминает нам о смене времён года. С тем же корнем связаны греческое "ergon " — "дело", английское "work" и немецкое "Werk" — "работа" (откуда и русское "верфь"), поскольку работа предполагает последовательность действий; и от него происходят помогающие в работе "орудий и "снаряжение". Знак Девы и сам является орудием — вершителем земного порядка, и используя все эти родные Деве понятия, будет только тавтологией сказать: знак Девы — это орудие ряда дел, служащих организации порядка внутри всех организмов.
Дева является проводником в жизнь закона, разрабатываемого знаком Весов, — прежде всего закона годового цикла и смены сезонов, но через это и всех остальных, связанных между собой циклическим порядком жизни. И по сравнению с гибкой и доброжелательной деятельностью законодателей мифологемы Весов, он символизирует собой исполнительную власть — жёсткую и принципиальную. Знак Девы характеризуется той последовательностью, которой недоставало Весам, чтобы воплотить свои благие помыслы в реальность.
Создание цивилизации и овладение жизненным процессом, соответствующее возникновению законодательной и исполнительной власти, позволяет человеку установить в мире тот порядок, который гарантировал бы ему спокойное существование. На практике связь этих двух понятий выглядит так, что невозможно навести экономический порядок в обществе, пока не выработаны объективные и справедливые законы, и невозможно воплотить эти законы в жизнь, если исполнительная власть не являет совершенного механизма.
Закон природы должен быть исполнен чётко, поэтому с его вершительницами часто связывается понятие безупречности и чистоты. Оно отражено в представлении о целомудрии богинь знака Девы — как и в самом названии этого знака. Эго не противоречит уже рассмотренному образу матери-земли: рождение тоже связано с чистотой. Природный процесс должен протекать безукоризненно, чтобы земля давала плоды. Поэтому вершит процессом рождения Дева, и растительность, как и весь мир по аналогии с ней, рождает целомудренная мать. Эту идею развивает китайский, образ природы, рассмотренный у М. Сенара: "Дух долины не умирает. Это таинственная матка. Дверь её — корень Неба и Земли, её создания спешат выйти из неё, но она остаётся нетронутой. Она действует и не утомляется. "
Этот образ помогает нам понять, в чём древний смысл непорочности, которую заимствует у богов растительности христианская Богородица: её девственность после рождения сына мифологически просто указывает на способность к бесконечному воспроизводству своих детей. Но в свете новых идей безупречность Матери переходит на Сына, олицетворяющего в своём образе всех детей мира. И сегодня, даже в закоренелом материализме мы не перестаём удивляться чуду рождения ребёнка и его совершенству. Мы спрашиваем себя: "Как могла эта усталая, далёкая от природы и Бога, малоосознающая себя женщина создать в себе столь прекрасный организм со всеми признаками человека?" Но, очевидно, беременность каким-то образом возвратила ей ключ к природной безупречности и девственной чистоте. Она наделила её интуитивным пониманием жизненных механизмов и временной святостью в исполнении законов бытия. Если бы этого не произошло, ребёнок не родился бы живым и здоровым. Вот почему так важна чистота знака Девы. Само латинское название этого знака — Дева: Virgo (от "vir" — "мужчина, человек" и "gen" — "рождать") — означает "рождающая человека". Подобно этому, индийское название этого знака Зодиака Капуа ("девушка ") восходит к ностратическому kkana — "рождать" (и от этого корня происходит наше слово "зачатие"). В средневековье Дева, изображаемая на зодиакальном знаке, могла держать в руках либо ребенка, либо сноп пшеницы.
Для нас сегодня рождение человека важнее произрастания злаков, но в эпоху развития земледельческих культур жизненно важным был прежде всего урожай. Примером этого служит индейское утверждение о том, что жизнь первым людям дала кукуруза, из которой их создала богиня земледелия Ишмукане. У шумеров одно из имен богини Земли — Нинсикила: "госпожа чистоты" или "госпожа-девственница". В "чистой, непорочной" стране небытия (на острове Дильмуне) она рождает от бога пресных вод и земледелия Энки восемь растений, прежде чем начать вместе с ним сотворение людей. И с древних времен росток злака поэтически ассоциируется с девушкой:
"Стоит зерно в своей борозде —
Статная дева, излучение прелести."[94]
В силу чистоты природных процессов образы, имеющие отношение к растительному плодородию и сбору урожая, часто наделяются чертами вершителей законности. Прообразом совершенства жизненного механизма становится умирание и возрождение растительности — как поддержание сезонного порядка и теснейшим образом связанного с ним земледелия.
Наиболее развернутый образ исполнения закона в античной мифологии являет Персефона/Прозерпина, украденная с поверхности земли Плутоном и помогающая ему в подземном царстве вершить суд над душами. Ей соответствует этрусская Ферсифай. Персефона/Прозерпина — дочь матери-Земли Деметры/Цереры и богиня пробивающейся из-под земли растительности. Имя Прозерпины непосредственно связано с плодородием: оно происходит от значения "pro-serpo" — "ползти вперёд, высовываться, порождать, прорастать" (тот же корень в слове "serpens" — "змея") и ассоциируется с образом молодого ростка. Исполняя закон чередования времен, на полгода Персефона уходит к супругу в подземное царство — тогда природа умирает, и полгода проводит на Земле с матерью — тогда Земля радуется и природа возрождается.
Второе имя Персефоны — Кора — "девушка". В нём звучит тот же индоевропейский корень "her — "расти, порождать", что и в имени римской Цереры; а греческое слово "koreo" означает "очищать, чистить", и даже "подметать". Здесь мы вновь видим тождество понятий порождения, произрастания и чистоты.
В начале нашей эры в Александрии в ночь с 5-го на 6-е января (при максимальном сближении Солнца и Земли) праздновалось рождество (предшествующее аналогичному христианскому празднику). Считалось, что в этот день Дева-Кора рождает на свет новое время-Эон — и здесь мы видим наиболее развернутую идею о том, как смена времен хранит верность.
Образ земных законов как таковых в мифах связан с законом чередования времен. Мы уже видели на примере архетипических образов Козерога, что время является основой законов этого устойчивого мира. Связь смены сезонов с порядком и справедливостью отражают греческие богини времён года оры/горы, название которых родственно русским словам "пора" и "спориться" (о работе). Также они связаны с "horos" — "время" (откуда, кстати, и "гороскоп") и через это с сатурнианским понятием изначального закона. Не случайно горы — дочери Зевса и богини законности Фемиды, а также сёстры мойр и харит, определяющих судьбу и красоту мира. Евномия ("благозаконие") олицетворяла рост растений, Дике ("справедливость") — цветение, а Ирена ("мир") — зрелый плод. Современные люди, мыслящие абстрактно, не сразу поймут логику природных аналогий, но они достаточно просты: внутренний закон даёт толчок росту; цветение указывает на равновесие, поддерживаемое справедливостью распределения энергий; а стадия плодов соответствует умиротворению и покою. Существуют астероиды Евномия. Дике и Ирена, значения которых соответствуют названиям.
В Риме богом сезонного круговорота был римский Вepтумн (от глагола "вертеть"), также олицетворяющий превращения, которым подвергается плод до созревания. Отражая перемены, происходящие в растительной природе, — наиболее явные для человеческих глаз, знак Девы символизирует собой все превращения, от химического взаимоперехода веществ (почему этот знак покровительствует химикам) — до духовных процессов, которые также мыслятся подобными смерти и воскрешению человека, отчего миф о Деметре и Персефоне лег в основу Элевсинских мистерий. Подробнее этот миф и аналогичные ему мы рассмотрим чуть ниже.
А прежде всего правильное исполнение природного закона способствует земному процветанию и удаче. Так, всем известная римская богиня удачи Фортуна (Портуна) изначально воплощала смену времён года, и её имя означало "пора, принесение". Оно восходит к и. е. корню bher — "брать, нести" (отсюда же наше слово "беременная"). Потом через связь с земледелием Портуна стала матерью-кормилицей и начала ассоциироваться с изобилием и счастьем, которое мы сегодня и связываем с образом Фортуны. В гороскопе его символизирует астероид Фортуна, который, наверное, полезно учитывать у всех искателей запланированной удачи.
Соответствие порядку времени приносит счастье, его нарушение нередко представляется причиной всех бед: об этом говорит и язык. Само слово "невзгоды" (первоначально, "безгодье") означает "невовремя", и аналогично в греческом языке "aoros" с тем же значением происходит от "a-oros" (буквально, "не-время").
В земледельческих культурах само время начинает измеряться сельскохозяйственными процессами. Европейское слово "сезон" как часть года происходит от значения "serere" — "сажать, сеять". Славянское определение времени года — "пора", означающая также изобилие и процветание, связывается с именем бога растительности и лесов Прове/Поревита. Другой вариант этимологии этого имени — "правый, справедливый". Поревиту, вероятно, родственна Парвати, жена Шивы, возродившаяся и вернувшаяся к нему после самосожжения, в образе которой подчёркивается чистота и безупречность. Парвати — одна из ипостасей богини Деви, древнее имя которой, восходящее к богу ясного Неба Дьяусу, говорит об её роли богини-матери. Она имеет такие имена как Джаганмата ("мать мира") и Аннапурна ("богатая пропитанием"), что делает её близкой образу матери-Земли, хотя также сохраняет сатурнианскую связь со смертью в своих страшных ипостасях Кали ("черная") и Дурги ("труднодоступная"). Подобно Деметре, она становится объектом мистических культов, в основе которых лежит соприкосновение с иным миром и возвращение в жизнь, физическое и духовное очищение.
Другой индийский образ безукоризненного поведения являет Сита ("борозда"), имя которой намекает на её исконную связь с растительным плодородием (по-гречески "сито" — "хлеб, мука"). Сита, в эпосе жена Рамы, появилась из борозды на вспаханном поле. И по её просьбе мать-Земля взяла её к себе обратно, когда подозрение в измене поставило под сомнение её чистоту, — хотя, чтобы освободиться от него, она прошла сквозь огонь. Изначально такой образ мог быть связан с сатурнианским жертвоприношением, когда жертву убивали и хоронили на вспаханном поле, чтобы обеспечить плодородие злаков[95]. Но потом он приобретает смысл исполнения нравственного закона и внутренней чистоты, не подверженной жизненным обстоятельствам, который может обозначать в гороскопе астероид Сита.
Образ возврата героини в материнское лоно кормилицы-земли, встречающийся в эпосе и сказках, несомненно окрашен позитивно по сравнению с образом смерти как таковой, потому что несет в себе смысл исполнения закона. В современном мире столь же позитивно воспринимается добровольная гибель ради исполнения долга (и жертвенность характерна для Дев, что доказывает всем известный образ Зои Космодемьянской, родившейся под этим знаком).
В греческом эпосе образ добровольного возврата в землю являет Лаодика — троянская царевна, которую поглотила земля после взятия Трои или гибели её сына, укушенного змеёй, служащей символом самой земли. Как и Сита, Лаодика слишком чиста, чтобы быть пленницей или даже просто испытывать скорбь. Образ исполнения закона соответствует волевому началу знака Девы — и там, где границы воли кончаются, этот знак нередко оказывается слаб: будучи противоположен знаку Рыб, он устраняется от невзгод и не ждет помощи с небес. Такой уход может символизировать астероид Лаодика.
Безупречность жизненного порядка оказалась нарушена — и вместе с порядком с лица земли уходит его исполнитель. Иногда не в землю, а на небо, как богиня справедливости Астрея ("звёздная"), отождествлявшаяся с орой Дике. Она жила среди людей золотого века, но, будучи не в силах исправить порочность этого мира, удалилась на небо и превратилась в эклиптическое созвездие Девы, которое и находят сегодня на небе астрономы и астрологи. Астероид Астрея обозначает образ неземного идеала и присущее знаку Девы стремление переделать несовершенство реальности. Девам может быть свойственен такой уход от реальности.
Дева — один из самых деятельных знаков Зодиака, и хотя, как мы видим, этот знак не может исправить мир в целом, он активно и эффективно стремится искоренить отдельные недостатки. В мифологии эти архетипические качества Девы находят отражение в том, что исполнителям закона порой поручается и карательная функция, которую они исполняют в совершенстве. Эго иллюстрируют образы вершительниц суда над душами Персефоны или Дике. Богиня справедливости Дике изображалась с мечом и ключами от ворот, через которые в мир входят день и ночь, что символически подчеркивало её способность различать чёрное и белое — доброе и злое. Дике близка Немезида (от "пето" — "разделяю, сужу", "nemesao" — "справедливо негодую"), которая следит за справедливым распределением благ среди людей и карает беззаконие. Этому служат её атрибуты — весы, меч (как и у Астреи), а также плеть. Миролюбивый знак Весов провозглашает закон, но одно дело провозгласить, другое — исполнить: для этого надо обладать совсем другими качествами. Немезида изображалась с крыльями, что подчеркивало неотвратимость и быстроту воздаяния.
Ещё одна исполнительница закона — греческая богиня возмездия Адрастея, чей образ, как и образ Немезиды, понятен из её имени: "неотвратимая". Иногда её называли кормилицей Зевса — проводника небесного закона, который был вскормлен им. Орфики считали Адрастею воплощением законов Зевса и Кроноса. У Платона она устанавливает круговорот душ и этим подобна Дике как богине времен года, исполняющей законы круговорота, а также мойре Ананке, вращающей ось времен как свою прялку. Астероид Пике может символизировать исполнительную власть, Адрастея — неизбежность осуществления закона, а Немезида — настигающую кару.
Немезиде подобна египетская богиня-мстительница Мафдет, предстающая в образе быстро бегущего гепарда, атрибутами которой служат палка и нож; её сестра-близнец Сешат, подобно Маат и Нисабе, исполняет роль строгого учетчика-писца в подземном мире. Мафдет также помогает больным и принимает участие в суде Осириса над душами. Яркий образ очистительницы являет ацтекская Тласольтеотль ("пожирательница экскрементов") — это богиня плодородия земли и покаяния: пожирая грязь, она очищает человечество от прегрешений. Символом её была метла — которую часто можно увидеть в руках представителей знака Девы.
В отличие от персонажей архетипа Скорпиона, богини Девы сами не причастны ко злу, и мыслятся не столько карателями, сколько исправителями возникшей несправедливости ради дальнейшего бесперебойного функционирования организма. В обществе такую роль играет милиция и образу Девы соответствует современное представление о профессии военного. Здесь можно упомянуть, что под этим знаком родился Дзержинский, легендарный образ которого является примером мифологического творчества наших дней. Девой был Иван Грозный, и на эмблеме опричников изображали характерные для этого знака атрибуты: метла и собака — символы чистоты и преданности делу.
Земля и сама гарантирует бесперебойность всех происходящих на ней процессов. Поэтому у славян существовал обычай есть землю, произнося клятву, — что обеспечивало нерушимость клятвы. А при заключении мирных договоров они обменивались пучками сорванной травы в знак того, что договор будет соблюдаться так же последовательно, как земля растит на себе траву. В древнем Риме основой общества и добродетели считалась Фидес ("вера, верность"), старая женщина с колосьями и плодами в руках, олицетворявшая верность клятве, в честь которой назван астероид Fides. С ней связывалась правая, деятельная рука, и соединение правых рук символизировало собой верность заключенному договору. Она почиталась вместе с Пиетатой — божеством исполнения долга перед родиной, родителями и богами, от имени которой происходит слово "пиетет". Образ Пиетаты возвращает нас к первому архетипу стихии земли, Козерогу.
Чистота соблюдения земного порядка непосредственно проецируется и на заботу о здоровье. Эту роль знака Девы и VI-го дома гороскопа иллюстрируют поговорки "Чистота — залог здоровья" и "В здоровом теле — здоровый дух", подтверждая, что духовная чистота связана с телесной. Болезнь являет переходное состояние между жизнью и смертью, а правильный диагноз означает чёткое прослеживание жизненного процесса, дающего возможность исправить механизм, давший сбой, и наладить работу организма в целом.
Мать-кормилица Земля, на которой произрастают целебные травы, в мифах мыслится единым, универсальным источником сил и здоровья. Поэтому целительницами были египетская богиня урожая Рененутет и русская Мать-Сыра-Земля. Мать-Сыра-Земля защищала и от нечистой силы, которую древние мыслили источником болезней (закономерно само название — нечистая сила), и чтобы прогнать хворобы с полей, от людей и скота, к ней обращались с молитвой. В христианское время образ Матери-Земли слился с образом Богородицы, также универсальной помощницы и целительницы — праздник которой до сих пор приходится на время знака Девы.
Индейцы с просьбой об исцелении тоже обращались к матери-Земле — Мезуккумик Окви. Она заботилась о растениях и животных, которых человек употреблял в пищу, и растила лекарственные травы. В шумерском мифе богиня Земли Нинхурсаг рождает своему заболевшему мужу Энки целебные растения, которые излечивают все части его тела. В Китае создателем первой аптеки считается Шэнь-нун ("божественный земледелец"). Когда он родился, в земле возникло девять колодцев, а с неба выпало просо, и Шэнь-нун, восприняв указания Неба и Земли, тут же изобрел сельскохозяйственные орудия и занялся земледелием, а потом стал определять целебные свойства растущих на Земле трав и получил эпитет "царь лекарств".
В Финикии целителем был умирающий и воскресающий бог растительности Эшмун, наделённый властью воскрешать мёртвых и в античном мире отожествлявшийся с Асклепием. Асклепий, тоже связанный с землёй, первоначально изображался в виде змеи, потом ставшей его символом. В честь знаменитого целителя, имя которого стало нарицательным обозначением врача, названы два астероида — Асклепий и Эскулапия: первый связан с образом конкретного целителя-врача и непосредственного лечения, второй — с более широкой сферой медицинского обслуживания в целом. Слово "эскулап" более употребительно, чем имя Асклепий, но потому порой несет и отрицательный оттенок. В культуре существовало ещё одно иносказательное название врача, зафиксированное в имени астероида: Махаон — это целитель времен Троянской войны. Астероид назван и в честь его брата-Подалирия: ахейского воина, тоже врачевавшего греков под Троей.
Показателем здоровья в гороскопе, кроме Цереры, служит четвертый по величине астероид Гигея. названный по имени дочери Асклепия (от её имени происходит слово "гигиена"). Эта планета нередко побуждает нас обратить внимание на состояние здоровья: уделить время профилактике или нанести давно откладываемый визит к врачу. Астероиды названы и в честь сестер Гигеи Эглы и Панацеи: последний несомненно должен быть интересен в гороскопе, так как указывает на исцеление тела и души — наиболее эффективное средство при лечении или радикальный способ решения проблем. Древние способы целительства — например, лечение травами — символизирует астероид Хатшепсут. названный в честь египетской богини-целительницы. Магию трав может обозначать астероид, названный в честь волшебницы-Цирцеи, которая, опоив своим зельем спутников Одиссея, чуть было не превратила их в свиней.
Будучи близки к естественным процессам, древние люди верили в силу трав, и она оказывала на них воздействие. В наше время гомеопатия стала очень слабым, мягким методом лечения не только потому, что забылись прежние секреты. А потому что природная чистота и безупречность работы организма, за которую отвечает знак Девы, внутри технической цивилизации оказалась нарушена настолько сильно, что и поддерживать её приходится грубыми методами, типа хирургического вмешательства (и здесь на ум приходят уже не столько образы целителей, сколько богинь расплаты за нарушения закона — Адрастеи или Немезиды). Соблазн для Девы, который ярко виден на примере официальной медицины, — искоренение отдельных недостатков вместо налаживания порядка в целом. Практический знак Девы часто за деревьями не видит леса — это главный его недостаток, не позволяющий ему в совершенстве исполнить свою роль хранителя земного существования.
Поэтому эзотерическая астрология считает её дополняющим и высшим качеством Юпитер. Юпитер как эзотерическая планета Девы — это расширение своего кругозора и целостная картина происходящего, которую Дева может не видеть из-за своего критического взгляда на мир и настроя на борьбу с отдельными недостатками. Образ возвышенности мысли, необходимой практичному и трезвому знаку Девы, и единой организации мира, раскрывают мистерии умирающих и воскресающих богов.
ЧЕРЕДОВАНИЕ ВРЕМЕН УМИРАНИЕ И ВОЗРОЖДЕНИЕ ПРИРОДЫ
Боги, следящие за порядком и воплощающие его, нередко сами участвуют в циклическом процессе обновления растительности: являясь исполнителями космического закона, они, подобно природе, умирают и возрождаются. Это создаёт целый класс выделяемых мифологией умирающих и воскресающих богов — олицетворяющих прежде всего земную растительность. Мать-Земля предстает матерью растений, исчезающих зимой в подземном мире: она заботится о нуждах людей, но ещё больше беспокоится и скорбит о своих детях, гибель и возрождение которых несёт процветание возделанной земле и урожай людям.
Плутон похищает у Деметры её дочь Персефону, и это становится основой мистерии умирания-возрождения природы, отражающего важный для земледельца годовой цикл. В похищении Персефоны можно увидеть отголосок мифа о похищении змеем-богом подземного мира жены громовержца, что является вариантом мифа о присвоении стад. Параллель того же образа мы найдём в похищении Ситы демоном Раваной или в том, что Парвати, чьё имя, возможно, восходит к корню громовержца perunt (т. к. переводится — "горная"), стала женой Шивы. Этимология имени Персефоны не выяснена — возможно, она тоже имеет связь с индоевропейским громовержцем. Сюжет похищения подземным царством или Змеем молодой красавицы, которую отнимает у него и Возвращает к жизни её могучий земной супруг — один из самых распространённых сказочных сюжетов. Его идея — юпитерианская борьба добра со злом. Кроме того, образ подземного мира связан с сексуальностью и оплодотворением, и таким образом вставляет недостающее звено страсти между возлюбленными.
Но мотив похищения дочери у матери редок и являет наиболее культурное, цивилизаторское переосмысление этого сюжета. Оно раскрывает нам содержание реального жизненного процесса, его физическую суть и всю его сложность. Мать-Земля Церера рождает дочь Прозерпину — зелёный побег злака, который будет срезан серпом во время урожая и принесёт зерно, которое даст начало новым всходам следующей весной. Ради вечного обновления жизни мать-Земля жертвует своими детьми, как человек жертвует свой труд и отдаёт часть своих плодов ради будущего посева.
Зерно, похороненное в земле, черпает энергию роста из подземного мира, и потому туда должно периодически отправляться само божество плодородия или его заместитель, который и является дисциплинированным проводником на Земле установленного порядка. В этом смысле умирающий и воскресающий бог сопоставим с третьим братом, но ему более, чем олово "жертва", подходит понятие служения. Третий брат спускается под землю один раз — чтобы навсегда обрести дары вечности. Прозерпина должна постоянно нисходить в царство мёртвых и потом возвращаться в мир живых, практически осуществляя связь миров, декларированную Вулканом. Она скрупулезно и тщательно следит за правильностью протекания бесконечного циклического процесса и на земле, и под землёй, оставляя своей матери-Церере учёт и распределение плодов своего незаметного труда. Кроме колоса, символа Жизни, другим её атрибутом является факел, которым она освещает подземный мир.
Дева сама идет навстречу судьбе: она сама нисходит во тьму, но именно поэтому и может справиться с ней — осветить её светом жизни и вернуться. В быту это проявляется в том, что Девы не брезгуют самой скромной ролью, они оставляют за воротами своего дела гордость и претензию (хотя она может проявиться у тех Дев, которые ничем не заняты: характерно, что чем больше Дева работает, тем менее она критична, и наоборот). Дева сознательно может идти на то, что для любого другого знака явилось бы невозможной жертвой, и не ради идеи, а согласно внутренней установке судьбы (фундаменту предыдущего земного знака Козерога). Но исполняя намеченное, она полностью освобождается от козероговской кармы предыдущей жизни, и в благоприобретенной свободе на удивление всем может повернуть свою судьбу на 180 градусов, начав делать что-то совсем другое. Оттого Дева — мутабельный, переменный знак, с которым, как и с планетой Церерой, связывают поэтапные, а иногда и радикальные перемены в жизни, подобные смене земного мира на подземный или наоборот. (Самый яркий пример действия Цереры — клиническая смерть, после которой человек возвращается к жизни.)
Иллюстрацией этих качеств Девы служит поздний эпический образ Протесилая, которому было предсказано, что первый ступивший на троянскую землю грек будет убит. Но забыл ли он предсказание или попросту решил, что кто-то же должен быть первым, только он спустился на берег раньше всех и действительно вскоре пал от руки троянского героя Гектора. Его молодая вдова, преданная супругу как истинная Дева, попросила богов на время вернуть ей мужа. И то ли у Протесилая за душой не было тех сокровищ, которые бы приглянулись жадному Плутону, то ли подействовала настойчивость жены (Девы, как известно, очень настырны), только боги выполнили её просьбу: мертвец вернулся из Аида живым и невредимым. Когда же время пребывания Протесилая на земле истекло, они спустились в подземный мир вдвоем.
Есть астероиды Protesilaos и Laodamia. названные в честь этих супругов, и символизирующие безукоризненное исполнение предначертания и награду за преданность. А более конкретно — случаи клинической смерти: временное попадание в потусторонний мир и вызволение оттуда с помощью человеческой самоотверженности (эти малые планеты должны быть показательны у тех, с кем такое случалось, и у тех, кто работает в реанимации). К этим образам примыкает миф об Алкесте — супруге Адмета, согласившейся вместо него сойти в Аид; но за самоотверженность возвращенной супругу Персефоной (или спасенной Гераклом). И астероид Alkeste обозначает самопожертвование во имя любви к близким.
Будучи самым волевым и трезвым знаком Зодиака, знак Девы действительно наименее всех боится смерти, и по системе септенера его управителем считается Меркурий/ Гермес в своей ипостаси психопомпа — проводника в страну умерших (о нем подробнее в мифологеме Близнецов). Во многом это связано с пониманием смерти как исполнения ещё одного необходимого закона в ряду прочих: мутабельному знаку Девы более всех понятно, что смерть отжившего нужна для чистоты протекания жизненных процессов. С другой стороны, Дева является знаком экзальтации планеты разума-Меркурия, а когда человек входит в смерть сознательно, в ясной памяти и своей волей (как святые и учителя человечества), он и в самом деле ничего не боится. Образ разума-проводника и экзальтация Меркурия в Деве говорят о том, что чем больше у людей будет знаний о процессах жизни и смерти, тем более спокойным и добровольным будет переход туда и обратно. Но главное, на что указывает мифология трезвого земного знака Девы — так это на то, что переход этот неизбежен.
Со знаком Девы связан VI-ой дом, который называется "домом добровольного подчинения" (в отличие от "дома принудительного подчинения", соответствующего знаку Рыб). Он обозначает сферу работы и здоровья, и его суть хорошо отражают исконно родственные по корню слова: "терпение" и "труд", "требовательность" и "трезвость"" — качества, присущие в высшей степени работоспособному знаку Девы. Восходящее созвездие рассвета приходит в шестой дом в конце рабочего дня, когда человек подводит итоги сделанному и намечает план на завтра, подобно тому, как знак Девы завершает собой лето и связан с уборкой и учётом урожая.
И самоотверженная преданность процессам жизни, заставляющая богов растительности умирать и воскресать, обычно проецируется у Дев на самозабвенную отдачу себя делу, заставляющую их забывать об отдыхе и личной жизни. В стремлении стать безупречным инструментом для исполнения своей работы, Девы нередко развивают интересные способности — прежде всего в близких им областях методики (исследования или преподавания) и экстрасенсорики. В процессе самосовершенствования они нередко приносят в жертву естественные потребности, и этот знак, на практике подтверждая свой мифологический образ, часто подолгу хранит девственность и не торопится вступать в брак. А если и вступает, то чаще по разумным соображениям, чем по любви, для которой места в его душе не находится до тех пор, пока он детально не определит, каким должен быть его идеал.
Девам свойственно сужать круг жизни до круга дел, а сферу эмоций — до самых необходимых. Храня собственную безупречность, Дева может отстраниться от мира, подобно Астрее, — или подобно Циолковскому, который сделал реальной связь миров, провозглашённую архетипом Вулкана: создав для этого механизм ракеты. Но процесс научной мысли захватывал его настолько, что для жизни у него оставалось только жестко-рационалистическое отношение, почти лишённое чувств и эмоций. В этом самый прагматически-земной знак Девы подобен оторванному от реальности небесному знаку Водолея: для обоих драматизм жизни и смерти исчезает в их вечном взаимопереходе. А для рождения жизни обязательно нужно подключение эмоциональной сферы — отчего эзотерическим управителем Девы считается Луна. Луна закрепляет акцент этого знака на чистоте и безупречности исполнения жизненных функций, что предполагает выход к естественным чувствам и поведению. Она размывает границы точных определений и побуждает следовать потоку жизни. Луна — это восприимчивость к новому, к зачатию мысли и духа, для которого требуются если не тонкие чувства Луны, то хотя бы потенциал страсти Плутона. Может быть, поэтому воображение древних греков, делая Персефону женой Плутона, рисует горе матери, у которой похитили дочь?
Когда Персефона исчезла в невидимом царстве Аида, Деметра, спустившись с Олимпа, в скорби искала свою дочь по всей земле. В образе бедной странницы она нанялась служанкой в дом царя и стала воспитывать его маленького сына Демофонта, удовлетворяя свой материнский инстинкт (который в астрологии символизирует Луна). Чтобы сделать его бессмертным, она держала его в огне очага (вспомним, что через магическое ремесло Кузнеца стихия пламени устойчиво ассоциируется с бессмертием). Астероид Demophon напоминает об этой истории (и может символизировать жестокую закалку, для Девы характерную). Но богине помешали люди, которые, когда дело касается жизни и смерти на практике, не очень склонны верить в магию. И тогда, не сумев сделать бессмертным человеческого сына, Деметра удалилась в построенный для неё храм и обратилась к Зевсу с мольбою вернуть дочь. Зевс, испугавшись, что Деметра в горе никогда не возвратит земле плодородие, приказал Аиду отпускать супругу к матери. Но чтобы Персефона не забыла вернуться обратно, Плутон даёт ей съесть гранатовое зёрнышко — символ плодородия и огня недр.
В календарное время Девы: после жатвы, в течение девяти дней сентября, проходили праздники-мистерии горя Деметры, призывавшие людей участвовать в таинстве умирания и возрождения природы. Деметра — "гневная и мстящая" — должна была омыться в реке, чтобы снова стать благостной и принести земле плодородие. Странствие Деметры символизировало связь между мёртвым и живым миром, а обряд очищения был призван возвратить её к жизни. Драматизм Элевсинских мистерий (названных по имени того места, где, по преданию, Деметра скорбела о дочери), не покажется лишним, если иметь в виду, что астероид Церера в гороскопах событий может указывать не только на символическую, но и на реальную смерть. Есть астероиды Persephone и Proserpina, которые символизируют вэаимопереходы жизненного процесса и те жертвы, на которые идёт человек, исполняя свой долг по отношению к природе. Ритуал Элевсинских мистерий существовал, по-видимому, не менее тысячи лет.
Пару, аналогичную Деметре и Персефоне, мы находим в египетской мифологии: это мать Рененутет и её сын Непери. Рененутет — хранительница урожая, которая появлялась на поле во время жатвы, следя за тщательностью уборки. Её связь с землёй и циклом умирания-возрождения подчёркивает её образ змеи, а благодарили её в последний день жатвы, что типично для богинь земледелия. Её сын Непери ("зерно"), нисходящий в подземный мир, олицетворял собой прорастающее из-под земли семя, была даже формулировка: "Непери живёт после того, как он умер. " Его праздник отмечался в первый день жатвы, когда на поля приходила смерть в образе жнеца. Зато в образе другого египетского бога растительности — Нефертума, который изображался в виде цветка, выросшего из тела богини полей, подчёркивается не смерть, а жизнь; его символ — лотос, символ рождения.
У шумеров богиня процветания Инанна, символизирующая изобилие природы, добровольно нисходит в подземное царство к своей сестре Эрешкигаль. Причину этого миф не объясняет, но она ясна по аналогии с другими богами растительности: прикосновение к подземному плодородию и исполнение порядка круговорота. Стражи Эрешкигаль снимают с Инанны все её украшения, и взор богини смерти убивает богиню плодородия (так холод зимы раздевает украшенную осенью природу и погружает её в сон). Инанну воскрешают посланцы бога земледелия Энки — хранителя живой воды, и ускользая от сил смерти, она завещает вместо себя подземному миру своего мужа — пастуха Думузи (Думу-зид-ана, в позднем семитском произношении Таммуза). Гибель Думузи — божества цветущей степи — соответствует летней засухе.
При этом часть времени вместо Думузи соглашается проводить в царстве мёртвых любящая его сестра Гештинанна: которая прячет брата от подземных демонов и не выдает им его местонахождение даже под пытками, демонстрируя стойкость архетипа Девы. (Выдает Думузи его друг, что иллюстрирует преимущество родовых связей перед социальными в период складывания этой мифологемы — ив рамках архетипических для Девы понятий долга и служения жизненному процессу). Благодаря Гештинанне засуха вновь сменяется цветением. В подземном мире она заведует учётом и исполняет роль писца, подобно египетской Мафдет. Религиозное оплакивание Думузи, как и Элевсинские мистерии, создало литературные шедевры: способные пробудить в любом человеке глубокие чувства, утраченные в формальном и искусственном процессе работы — и подтверждающие экзальтацию в Деве писца-Меркурия, как планеты литературного творчества.
Мифы о Думузи рассказывают также о преимуществе скотовода перед земледельцем: Иннана сначала выбирает в мужья сватающегося к ней земледельца Энкиду, но потом по совету солнечного бога Уту меняет свой выбор. В архетипе Девы искусственный цивилизованный мир обращается к природе, и потому предпочтение того, кто более явно соответствует её процессам — пастуха Думузи — не противоречит общей логике чередования знаков Зодиака. Аграрные боги могут воплощать и единение земледелия со скотоводством. Так, римский аграрный бог Коне, страж зерновых запасов, убиравшихся на зиму в подземные хранилища, покровительствовал и пастухам, и, как у бога подземного мира, его алтарь открывался только дважды в год (21 августа и 15 декабря).
В Японии временное умирание зерна ради будущего роста злаков объяснял образ О-Гецу-химе ("богиня великой пищи"), матери многих аграрных божеств, отвечающих за конкретные земледельческие работы и стадии роста злаков. Когда Месяц Цукиёми отправился к ней за пищей, она достала пищу из своего рта, и оскорблённый Цукиёми рассек мечом её тело, из которого возникли все виды семян, ставшие основой вновь возрожденной растительности и сельскохозяйственной продукции. С умиранием и возрождением связан также бог земли О-Кунинусш ("хозяин большой страны"), убийство и оживление которого соотносят с обрядами посвящения. Чисто сельскохозяйственные боги растительности могут олицетворять нисхождение не только с поверхности земли в подземный мир, но и с Неба на Землю — как японский юноша Нинниги — рисовый колос, спускающийся к людям с небес в праздник урожая.
У славян сезонное умирание и возрождение олицетворяла Морена/Маршина, имя которой, связанное с корнем "смерть", происходит от названия соломенного чучела, которое топили или сжигали, помогая исчезновению старой растительности ради будущего урожая.
Более редкие в мифологеме Девы мужские образы порой имеют черты богов плодородного дождя или подземных сил (Юпитера или Плутона). Они сочетают в себе образ личной силы бога, господствующего в мире, с одновременной его слабостью перед лицом природы, частью которой он является и которой поэтому он вынужден подчиниться. Имена наиболее известных умирающих и воскресающих богов: греческого Адониса, фригийского Аттиса, германского Бальдра — переводятся как "господин или даже "отец ", что не очень вяжется с их скромной ролью жертвы. Образ умирающего и воскресающего бога-мужчины — трансформация прежнего божества-владыки: царь, приносимый в жертву, становится просто жертвой, исполнителем одной из функций в иерархии соподчиненности жизненных механизмов. Эта женская роль превращает его грубую мужскую сигу в магнетическую притягательность и красоту — иневский, пассивный вариант силы, который мы впервые находим у противника громовержца (можно также сказать: мужчина-Дева это Юпитер в роли Плутона, что сближает его с третьим земным знаком Венеры, который доказывает свою личную силу в вечном торжестве плодородия и красоты).
Такую трансформацию образа громовержца и его типичного столкновения со своим подземным противником живописует африканский миф о борьбе бога грома Чанго с владычицей царства мёртвых по имени Ойя, олицетворяющей также ветер, несущий засуху. Божество подземного царства и суховея здесь выступает в женском образе и становится любовницей бога дождя. Домогаясь любви Чанго, Ойя запирает его во дворце, ворота которого сторожат духи умерших. Чанго воплощает собой гром, Ойя — подземный огонь и огонь молнии. Их грозовое сражение не кончается ничем: громовержец не может выйти из своего дворца, боясь разрушить его и не найдя контакта с духами. Только благодаря вмешательству богини плодородия и любви Ошун, жертвующей ради Чанго своими прекрасными волосами, чтобы проникнуть во дворец (что перекликается с образом умирающей растительности) и выводящей его под видом своей служанки, громовержец покидает свой плен. И сатурнианский судья над богами и людьми Обитала, осуждая Ойя и навсегда отправляя её в подземное царство, делит любовь Чанго между ней и жертвующей ради него Ошун. Таким образом, подобно умирающим и воскресающим богам, часть времени Чанго будет проводить в подземном царстве, а часть на земле.
В астрологической системе мы относим Чанго к архетипу Юпитера, Ойя — к архетипу Плутона и Ошун — к архетипу Венеры, что указывает на типичные черты африканского мифа и помогает выявить его природный смысл. Но поскольку этот миф ставит акцент на природном процессе, он трактует взаимодействие богов в стиле знака Девы. Знак Девы соответствует той исторической ступени осмысления мира, когда сакральное знание мифов служит объяснению природы. Мифологически, знак Девы подготавливает почву для того, чтобы взаимодействие противоположных начал природы, которое воспринимается как вражда противоборствующих сил в изначально-природном мире Юпитера, стало мыслиться как их брак и союз в позднейшем культурном архетипе Венеры.
В архетип Девы переходит и рассмотренный в мифологеме Плутона Осирис, убитый и воскрешенный бог, добровольно оставшийся править подземным царством, из мёртвого тела которого пробиваются колосья. Осирис выступает также в роли культурного героя, уча людей земледелию и скотоводству вместе со своей женой Изидой, подобно греческой матери-земле Деметре. Отождествляясь с умирающими и воскресающими злаками, он говорит о себе: "я живу, как зерно, я расту, как зерно, я — ячмень". Закапывая зерно в землю, египтяне говорили, что Осирис погребен; когда появлялись всходы — что бог возвратился на землю.
Осирис — чуть не единственный представитель мифологемы Девы, который имеет функции царя. И царское достоинство Осириса, которым обычно не обладают покровители тружеников-земледельцев, не мешает его скромной роли рядового исполнителя закона. Здесь можно отметить, что в Древнем Египте (в отличие, например, от Древней Греции, где работали только рабы) трудились в поте лица даже высокопоставленные вельможи, которые нередко становились строителями и руководителями мастерских, сами вели письменную отчетность, были причастны к исполнению религиозных функций и, конечно, к искусству. Возможно, это связано с тем, что расцвет Египта наступил раньше, чем вошел в широкое употребление рабский труд, облегчивший жизнь коренным египтянам. И именно с именем Осириса потом стало связываться уподобление богу после смерти любого умершего человека. Его подспудный образ царя и одновременно труженика здесь, возможно, сыграл не меньшую роль, чем образ воскрешаемой жертвы.
Шакал Анубис, помогающий Осирису взвешивать души умерших и изображаемый рядом с Девой в иероглифе созвездия, напоминает о сопоставлении знака Девы с древнейшим историческим этапом приручения хищных животных, помогающих человеку сохранить от врагов его запасы: прежде всего волка и шакала, от которых произошли все современные породы собак. В связи с образом Анубиса можно вспомнить, что собаки помогают стеречь царство мёртвых Яме, а также Цербера и Орфа — ещё страшных, но уже прирученных богами псов.
Планета Весов, обучившая человека мирному взаимодействию на основе понимания жизненных законов природы, позволила ему превратить своего извечного врага в защитника и союзника. Так, славянский летающий пёс Семаргл, отождествляемый с божеством почвы и корней растений — Переплутом (переплетение), охраняющим посевы, имя которого иногда соотносят также с богом растительного плодородия Поревитом. Переплут связан с функциями Цереры по защите урожая и целительством. У шумеров в образе полуженщины-полусобаки предстаёт богиня здоровья Гула. В Греции собака произвела на свет виноградную лозу: это никак нельзя разумно истолковать, не учитывая связи приручения животных с этапом развития земледелия. — В астрологии знак Девы также отвечает за приручение животных.
Ярким образом приручения природных созданий является мифологический образ пчелы, связанный с трудолюбием, социальным порядком и идеей реинкарнации, отражающей умирание-возрождение природы. Так, хеттский бог плодородия Телепинус ссорится со своим отцом — богом дождя Куливисной. Во гневе он надевает правый сапог на левую ногу, нарушая естественный порядок вещей, и покидает мир, в котором начинается засуха. Он затворяется в своём царстве и засыпает беспробудным сном. Сохнут деревья и пастбища, животные перестают размножаться, люди гибнут от голода и даже боги не получают насыщения от своих пиров. Боги ищут Телепинуса в высоких горах, глубоких долинах и черных волнах, но нигде не могут его найти. Лишь пчела, посланная его матерью-землей Ханнаханной, находит Телепинуса спящим на лугу, жалит его, и тогда бог плодородия просыпается и возвращается. Он ведет учет всего живого: считает овец, коров и "всю страну поименно" и этим обеспечивает их будущую жизнь, "приводя в порядок" даже богов на постаментах. В этом образе, как и в образе шумерской Нисабы, подчеркнута рациональная деятельность бога сельского хозяйства.
Образ пчелы архетипичен для знака Девы: она с давних пор привлекала к себе внимание человека своим трудолюбием, как и тем, что колонии этих насекомых, подобные общественной структуре, воплощали собой безукоризненно правильную организацию жизни. В Греции была даже богиня пчел: нимфа Мелисса/Мелитта, которая считалась родоначальницей этих разумных насекомых. В христианское время пчела, ассоциируемая с архетипом Девы, становится символом Девы Марии. Покровительницу пчеловодства у черкесов звали Мериам.
В образах самых разнообразных животных, прирученных человеком: волка, собаки, зайца, лисы, быка, лошади, козла, свиньи, кошки, гуся, петуха и других — начинает олицетворяться и само хлебное поле. Ржаной волк или хлебный кот у славян и прибалтов мыслится духом поля, хранящим злаки. Этот дух остаётся в последних несжатых колосьях, поэтому их оставляли на поле[96]. Образы полевых зверей говорят о том, что когда животные стали помощниками человека, они заменили его и в роли жертв, чья сила должна была хранить урожай. А затем люди стали жертвовать богам то, что ели сами: съедобных животных, снопы зерна, плоды и фрукты. Это показывает, сколь действенным мыслится закон подобия: раз из хлеба получается пню, значит, и пиво даст силы хлебу.
У туземных племён Индии, например, Земле приносилась еда ежедневно — всякий раз, когда люди принимались за трапезу. С развитием цивилизации, когда ритуалы становятся более формальными, люди благодарят Землю пищей (обычно хлебом и напитками из хлеба или вином) раз или два в год, во время посева и сбора урожая. Так, литовцы в распаханную борозду клали хлеб и лили пиво, обращаясь к матери-Земле Жемине со словами: "Дорогая Земля, ты даёшь мне, я даю тебе". Она родственна славянской богине новой борозды Земине и латышской Мата Земе (Мать-Земля).
Индеец, выкапывая из земли коренья для приготовления лекарств, должен был обратиться к матери-земле Мезуккумик Окви и положить в землю какое-то приношение. Подобные традиции могут нам напомнить сатурнианский закон "дашь на дашь", но в земледельческой культуре, с возникновением земного изобилия идею жертвы естественно сменяет идея благодарности. Матери-земле жертвуются плоды своего труда: и земледелец, собирая урожай, оставляет Земле часть его или избыток приготовленной из него пищи. Он призывает Землю-Мать разделить его трапезу, делая её равноправной со всеми участницей в процессе человеческого труда.
РАБОТА КАК МИСТЕРИЯ СМЕНА ТРУДА И ОТДЫХА
Хотя архетип Девы, вслед за предыдущими женскими знаками Скорпиона и Козерога, связан со смертью — сутью и причиной смерти здесь мыслится возрождение, и главный акцент ставится на процессе взаимоперехода жизни и смерти. Следующие женские знаки, Рак и Телец, уверенно сместят акцент в сторону жизни. Противоположный Деве знак Рыб являет собой невидимое единство жизни и смерти, которое с точки зрения проявленной жизни есть смерть. А Дева поддерживает равновесие двух граней бытия, но поскольку обе становятся видимыми, жизнь преобладает. В этом отличие образов двух великих Матерей: Праматери-моря, в лоно которой возвращаются мёртвые, и Матери-Земли, которая становится прежде всего кормилицей живых. Великая Праматерь вод рождает чудо вечной жизни, которое для этого мира остаётся иллюзией, — Мать-Земля даёт возможность подключиться к реальному процессу рождения.
Акцент на рождении позволяет представить поле в виде беременной женщины, и боги земледелия могут покровительствовать родам, как Деметра или Рененутет. Римские Пилуми и Пикумн, культурные герои, покровительствующие браку, сельскохозяйственным работам и выпечке хлеба, защищают роженицу от бога дикой природы Сильвана. Этот образ констатирует, что уже все процессы человеческой жизни попали в рамки культуры, и человек сам заботится о том, что прежде принадлежало лишь природе. Образ заботливой земной матери, который мы видим в Деметре или Изиде, развивает женский архетип Рака.
В отличие от первичных женских божеств растительного плодородия (яркое исключение, как обычно, составляет египетская мифология) более поздние могут выступать в мужских образах, больше оторванных от конкретного природного процесса. Эти образы показывают, как умирающий и воскресающий бог становится символом смерти, за которой обязательно следует возрождение, в более широком смысле, чем просто обеспечение плодородия: в смысле трансформации жизни и перерождения души. С этими образами, лишающимися покровительства Матери-Земли и в сильнейшей степени принимающими человеческий облик любимых, связаны мистерии, подобные элевсинским: ритуалы печали по прошлой и оргии радости новой, будущей жизни.
Праздники и оргии не случайно связаны с самым трудолюбивым знаком Зодиака. Как день сменяется вечером, порядок хозяйствования предполагает чередование периодов работы с периодами отдыха. Настоящий труд всегда имеет цель, и достижение результата приносит радость. Праздник — это веха в процессе работы, которая поддерживает четкий ритм труда. Без праздников работа стала бы монотонной, скучной: а монотонность работы не даёт возможности влиться в неё творческой струе жизни. Поэтому в русском языке слово "праздность" не случайно родственно слову "праздник".
После целенаправленно-человеческого взаимодействия с миром, заключённого в искусственные рамки рационализма, когда утрачивается естественность чувств и эмоций, праздность приобретает почти священный смысл непосредственного обращения к божеству. Мы сегодня найдём развитие этой идеи в шаббате евреев, недеянии даосизма и созерцании дзен-буддизма. Еврейский обычай отдыхать в субботу идёт из Вавилона: там он был связан со сменой наиболее заметных для человека лунных фаз. Устранённость от дел изначально приурочивалась к полнолунию, как наиболее экстремальному дню месяца. В этот день, приходящийся на субботу, ничего нельзя было делать от себя: следовало отдаться на волю богов, чтобы исправить тот беспорядок, который привносит в жизнь целенаправленное вмешательство в неё человека, перекрывающее природные потоки. Сейчас суббота не связана с фактическими фазами Луны, а психологически у нас сегодня фаза завершения приходится на воскресенье, когда люди обычно и бездельничают.
Но прежде всего и самым радикальным способом ритуальный отдых воплотился в оргии, связанные с фазами земледельческого труда. От них ведёт начало обычай ритуально есть хлеб и пить вино. При этом злаки воплощали собой самого умирающего и воскресающего бога, и его обрядовое поедание говорило не о кровожадности древних земледельцев, а об их пиетете по отношению к пище, добытой тяжелым трудом. Так, дважды в год ацтеки из семян различных сортов готовили статую своего бога Гуитцилопотчли: они несли её в храм, окуривали благовониями, а затем "убивали", делили на кусочки и съедали. Этот обряд носил название teocualo, то есть "бог съеден". Празднику предшествовал пост, и в него запрещалось есть что-либо, кроме теста с медом, из которого изготовлялась статуя.
У всех народов уборка урожая издревле завершалась праздником, и покровителями земледельческих праздников стали боги, отвечающие за виноделие и пивоварение — помогающие расслабиться, обрести праздничное настроение, и отвлечь человека от рутинного восприятия мира, которое возникает у него в процессе труда. Таковы индейский Шипе-Тотек, связанный со сбором урожая и опьяняющим напитком октли; балтийские Самбарис: божество земли и пива — и Цероклис: бог полей и злаков, именем которого назван хмельной налиток. Египетский бог зерна Непери выступает также как бог пива, а имя шумерской Гештинанны, замещающей в подземном царстве своего брата Думузи, переводится как "виноградная лоза". Телепинус, после засухи возвращаясь к людям, приносит с собой мешок с "зерном полей и вином", вешая его на вечнозелёное дерево жизни. Даже Осирис называется "владыкой силы хлеба и виноградной лозы". Виноград наряду с хлебом стал символом плодоносящей земли и Девы. Не случайно винопитие — любимый ритуал наших дней, когда священной мыслится работа.
Самый известный бог виноделия — античный Дионис/Вакх, образ которого нашёл отражение в именах двух астероидов: Пионис и Бахус, о которых говорилось в мифологеме Рыб. Дионис изначально был богом земледелия и хлеба: он считался первым, кто запряг быков в плуг и научил людей пахать, облегчив труд земледельцев. Он — сын Семелы, фригийского соответствия матери-Земли Деметры. Имя Семелы родственно латинскому "humus" ("почва") и русскому слову "земля". Таким образом, мы здесь снова находим пару мать-Земля и её сын: умирающий и воскресающий бог-растение.
Поздняя легенда повествует о том, как Семела, смертная, которую полюбил Зевс, попросила бога явить свой истинный облик, не ведая о том, кто он. Громовержец предстал перед ней в блистании молний, огонь которых испепелил её, но Зевс успел выхватить из пламени ребёнка Семелы и до срока зашил в своё бедро, а потом вынул на свет. Так появился Дионис — божественное вино, земная растительная природа которого была выношена и трансформирована небесами. Суть мифа о Семеле — в рождении Диониса, и в позднем мифе мать исполняет пассивную роль природы, жертвующей собой ради детей, что перекликается с её ролью матери-Земли.
Первоначально, по-видимому, Семела хотела, чтобы бог грозы проявил свою суть вовсе не из любопытства, а ради плодородного дождя, который даст возможность вырасти её ребёнку-винограду. Впоследствии стремление Семелы к разоблачению истины, даже такой, которая угрожает ей смертью, бросило отсвет любви к познанию и на Диониса, и бог вина явился проводником в истины мистерий. Популярный миф, дошедший до нас, во всём обвиняет Геру, преследовавшую любовниц супруга и их детей: это она подговорила Семелу требовать от Зевса саморазоблачения. В другом мифе Гера насылает на Диониса безумие, а исцеляет его ещё одна мать-Земля — Кибела, которую можно назвать приёмной матерью Диониса ещё в большей степени, чем его любимой. Этим объясняется то, что Дионис становится учителем людей в оргиастических мистериях-вакханалиях, перекликающихся с культом Кибелы, также, как в виноделии и виноградарстве.
Как виноградная лоза Дионис/Вакх умирает и воскресает, и вакханалии прежде всего символизировали смерть винограда при приготовлении вина. Но в позднее время дух возрождающейся растительности стал устойчиво ассоциироваться с человеческим духом, его свободой и волей к жизни. Согласно поздней трактовке, Дионис спустился в Аид для того, чтобы воскресить к жизни свою мать Семелу. Подобная аналогия возникла и в образе египетского бога урожая винограда, изобилия и довольства Шаи, который через соотнесение с умирающей и возрождающейся природой получил функцию определения срока человеческой жизни.
Устойчивая аналогия смерти и возрождения растений со свободой человеческого духа возникла не сразу, и ей немало способствовал творческий процесс приготовления вина. Мы видим, что умирающего и воскресающего бога винограда ожидает две смерти: от природы, когда лоза осенью естественно засохнет, и от человека, который из его растерзанных гроздей приготовит вино. Но вторая смерть предпочтительней: произведенное из винограда вино не портится, оно способно на века сохранить бессмертный дух виноградной лозы. Таким образом, человек, включаясь в процесс природных преобразований, поворачивает его в свою, творчески-духовную сторону. Исполняя неизбежные законы природы, он сам относится к ним как их творец: как дух, он способен вернуть природе то, что отнято у неё неумолимым временем. Поэтому он свободен сам и освобождает её.
Изменения плодов винограда при их созревании и производстве вина отразились в мифологии как способность Диониса к удивительным превращениям, которые возвратили ему свободу, когда он был захвачен разбойниками.
Диониса называли Лиэй ("освободитель"): он разрывает все оковы, которыми пытаются опутать его враги, оплетая их своим плющом, и освобождает людей от мирских забот. Как бог вина он насылает безумие, но и приводит в экстаз, и его вакханалии снимают с людей путы быта — чего часто не хватает знаку Девы, погружённому в процесс деятельности. Греческому Дионису и римскому Вакху аналогичен этрусский Фуфлунс, бог растительности и плодородия, в честь которого также устраивались оргии. В Риме, кроме Вакха, был бог Либер ("свободный") и богиня Лидера, символизирующие плоды и время убранного урожая, когда можно расслабиться. Связанный с их именами глагол "libare" означает "пробовать, отведывать" и одновременно "посвящать", отражая священный характер церемоний возлияния. Качества раскрепощения и радости праздников и выходных отражает астероид Либера.
То буйное состояние духа, которое сопутствует оргиям, аналогично иногда возникающему у Дев и вообще в процессе работы состоянию истерики, когда нить длинного процесса преобразования рвётся, и чтобы её восстановить, нужно соприкоснуться с внутренней истиной процесса, подключившись к глубинам потенциала энергии и приложив терпение. Интересно, что слово "восторг" восходит к тому же близкому архетипу Цереры корню ter, что и слова "труд" и "терпение". Умение следить за нитью жизненного процесса требует одновременного и рационального, и эмоционального напряжения, что является наиболее сложной задачей Девы (подобно тому, как для Гегеля, рожденного под этим знаком, вершиной развития Духа является совмещение и совместное действие теоретического и практического духа). Эмоциональная невключенность в суть деятельности приводит к рывкообразному, спазматическому взрыву чувств, дающему толчок мысли и силу действовать, — подобно тому, как если бы после холодной зимы сразу же наступило лето.
В природе процессы мягки и постепенны, и праздники, способствующие раскрепощению организма, в которые вылились прежние церемониалы жертвоприношений, издревле помогали людям налаживать гибкие механизмы жизнедействия, преодолевая формализм исполнения природных законов в цивилизованном обществе. Они давали возможность лавине живой энергии обойти те барьеры, которые настроила мёртвая цивилизация, — обучая участников мистерий вставлять недостающее звено возвышенных чувств между практической реальностью и нашим рациональным представлением о ней. И в этом смысле очень неплохо, когда знак Девы расслабляется, отбрасывая свою критичность, и становится идеалистом: тогда в нём рождаются силы заменить механический труд живым преобразованием реальности. Задача Девы — превратить свою обыденную работу в искусство. Эго даст возможность понять, что в ней есть от великих мистерий древности. Ведь искусство — это всегда служение высшему.
Те мистерии, где радость праздника доминирует над познанием закона чередования времен, приурочиваются уже не к осени, а к весне. С весенним возрождением соотносится бог фригийского происхождения Аттис, связанный с культом великой матери-земли Кибелы и оргиями в её честь. Поздняя легенда повествует о том, как Кибела, чьим любимцем он является, препятствует его земной любви, и тогда Аттис, оскопляя себя, умирает — а из его крови вырастают цветы и деревья. Но изначально любимец Кибелы тоже олицетворял собой срезаемые серпом злаки: его символом были колосья, а при его оплакивании запрещалось есть хлеб. Его так и назвали: "очень плодоносный" и "срезанный колос ржи"; впоследствии эти эпитеты стали использоваться в переносном смысле, как и его имя "господин, отец" (растительности) стало пониматься фигурально: господин тех, кто любит и оплакивает его.
Подобен Аттису финикийский умирающий и воскресающий бог Адонис ("господин"). По легенде, он родился из ствола дерева, и из-за его удивительной красоты вели спор покровительствующая ему Афродита и воспитавшая его Персефона. Две трети его жизни Зевс отдал Афродите и одну треть — Персефоне. Когда Адонис умирает, случайно раненый на охоте кабаном, всё живое на Земле начинает его оплакивать, а его естественному воскрешению сопутствует всеобщая радость. Летом справляли свадьбу Афродиты и Адониса. А потом его статую несли к морю, с плачем погружая её в воду: и это напоминало о том, что скоро мир увидит первые признаки осеннего увядания. Возрождение Адониса праздновали в начале весны. Есть астероид Адонис, который может символизировать молодые силы обновления жизни.
С ритуалами плача связана и смерть германского Бальдра ("господин"), убитого слепым богом Хёдом веткой омелы, которая, по гипотезе Фрэзера, символизирует дух дерева и силу растительности, что связывает Бальдра с понятием растительного плодородия. Хозяйка подземного мира Хель соглашается отпустить его при условии, что всё живое будет его оплакивать. Для возрождения жизни нужны затраты потенциала души — поэтому скорбь о смерти мыслится причиной возвращения жизни. Оплакивание и радость подразумевало не только осознание порядка вещей и смены сезонов, но и эмоциональное включение всех людей в общий жизненный процесс. Мифологическое мышление считало, что этот процесс может прерваться, если кто-то не участвует в нем, нарушая безупречность природного порядка. Оплакивать Бальдра отказывается Локи (меркурианский образ нарушителя законов, астрологически — интеллекта: см. мифологему Меркурия). И поскольку одна из сил природы не исполняет её закона, светлый бог возрождения жизни вынужден навсегда остаться в подземелье Хель.
В образе Бальдра наиболее проявлена функция жертвы, одновременно зовущей и к окончательному воскрешению. Его смерть содержит подтекст будущих событий: гибель богов в ужасной войне и примирении всех в обновлённом мире, который претерпит глобальную трансформацию. Астероид Balder несет в себе смысл жертвы (смерти) самого живого: гибкого, молодого и слабого, но именно поэтому таящего в себе мощнейший потенциал сил для роста. Это стремление служить изменению мира в целом и окончательному возрождению того, что готово умереть — и значит, не боится смерти и будет жить. Этот образ, как и образы Диониса, Аттиса и Адониса, иллюстрирует переход от женской мифологемы Девы к мужской мифологеме Овна, символизирующего весеннее пробуждение к новой жизни.
Архетипы Сатурна и Юпитера предполагают, что порядок установлен в этом мире раз и навсегда. Архетип Девы, вводя понятие превращений, показывает, что он может быть изменён: в соответствии с тем, как этого хочет человечество, создающее его своими руками. Но это может произойти только тогда, когда человек добровольно возьмет в свои руки все функции природы и станет их безупречным исполнителем. В образах умирающих и воскресающих богов абсолютный закон конечного предопределения (Сатурн) сменяет внимание к сиюминутным превращениям реальности (Церера), которые становятся залогом глобальных перемен.
Идея перерождения настолько важна, что функцию умирания и возрождения могут брать на себя главные боги пантеона — такие, как Осирис или семитский громовержец Балу. А впоследствии эта функция исполнения земного закона достаётся и единому Богу. Образ Бальдра напоминает нам библейское пророчество о "боге на дереве", которому поклоняются народы, и воплощение этого пророчества в образе Христа, от мифологемы Прозерпины наследующем добровольность нисхождения в подземный мир ради обеспечения будущей жизни. Образ Христа отражает завершающую стадию развития мифологии, выражаемую архетипом агнца-Овна, но последний тесно связан с мифологемой Девы. Возрождение природа, которое символизирует весенний знак Овна, опирается на ту способность сохранить семена, которую воплощают боги Девы. И именно архетип Девы, искусственно воспроизводя процессы настоящего, полностью отдавая себя ему и в этом умирая для будущего, на самом деле даёт возможность сделать будущее другим, чем оно должно быть согласно сатурнианскому закону предопределения.
Циклический закон Сатурна хранит устойчивый миропорядок от разрушительных трансформаций Урана, не допуская кардинальных перемен. Прозерпина постольку, поскольку она воссоздаёт цикличность, даёт возможность выйти за её рамки и обуславливает трансформацию мира, не разрушающую самого бытия. Она затормаживает стихию, и в точке остановки — точке смерти и возрождения — налаживает равновесие между кардинально разнесёнными силами Урана и Сатурна, духа и материи, сформировавшими первое основополагающее разделение, которое позволило создать проявленный мир. Исправляя тот отрыв духа от природы, который делает его Каином-убийцей, она выводит творчество на новую орбиту, которую символизирует знак Овна. Но возрождения нет без умирания. Подобно черной дыре, Прозерпина сжимает круг цикла до точки своей воли, всю жизнь — до её сути, хранящейся в одном семени, которое только и может устоять перед разрушением, претерпев то превращение, которое необходимо для обновления жизни.
Задачи, стоящие перед знаком Девы, делают этот знак волевым: для устремлённой вдаль человеческой мысли требуется большая воля, чтобы не глядеть вперёд и видеть то, что под ногами. И та точка воли, которая даёт человеку возможность исполнять рутинную работу природных законов, делая его вершителем настоящего, становится центром индивидуальности. Этого центра ещё лишена космическая гармония Весов: манифестацию индивидуальности символизирует следующий, солнечный архетип. Его предвосхищает образ Диониса-Вакха, бессмертного вина-винограда, несущего в себе самом дух и жизнь. На одной римской фреске Вакх изображен в виде Солнца, давящего гроздья винограда, в то время как Церера вылущивает колосья пшеницы. Вместе они приготовляют хлеб и вино — будущие символы приобщения к вечной жизни Христа, закладывая в человеке то неуничтожимое зерно его индивидуальности, которое имеет право претендовать на бессмертие.
Налаживание механизмов жизни, достойных цивилизованного мышления, которым правит знак Девы, прокладывает новый курс существования. Оно формирует понятие высшего человеческого "я", заменяя родовую ответственность личной — что впоследствии проявляется в образах героев, соответствующих мифологеме Солнца.
Неоткрытая планета ПРОЗЕРПИНА символизирует безупречное, функционирование жизненного организма: взаимодействие частей внутри единой системы, которое перестраивает её, не разрушая. Это видимый взаимопереход процессов в бесконечном круговращении жизни — и участие в нём человека, следящего за нитью перевоплощений и берущему её в свои руки из рук богов Судьбы. Это мёртвый процесс работы вне русла природного бытия и его плоды, которые служат продолжению и трансформации жизни. Это воля исполнять свою функцию и добровольное жертвование своим настоящим во имя будущего: платя дань прошлому, создавшему тот мир, в котором мы живём сейчас. Эго жертва духа, принимаемая материей, проверка идеи воплощением в жизнь и установление такого механизма её действия, который допускает существующая реальность. Эго построение цивилизации в соответствии с волей человека и её исправление в соответствии с волей космических законов.
Астероид ЦЕРЕРА отвечает за деятельность и ведает тщательностью исполнения повседневного цикла работ, отражающего природный цикл в жизни цивилизации. Эта планета отвечает за обучение и воспитание, дающее способность исполнять свои обязанности, прикладывая личную волю ради решения общих социальных задач. Она обозначает дисциплину и аккуратность, правильную и гибкую организацию всех сфер жизни, следя за здоровьем, хозяйством, питанием и экономикой. Церера ведает всеми глубинами материальных процессов, покровительствуя разработчикам науки и факелом знания освещая разуму путь в тёмное и неисследованное. Она символизирует порядок в абсолютном смысле: порядок систематически познанный, который человек способен сам воспроизвести, с начала и до конца. И закрепляя достигнутые завоевания культуры, не давая эволюции повернуть вспять, она воплощает будущее обновление. Это кардинальные жизненные перемены и духовный прогресс: связанный с невидимым творчеством жизненных процессов — в которых участвуют все люди во взаимопереходах жизни и смерти.
МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА ДЕВЫ
Качества характера знака ДЕВЫ исключительно важны для нормального функционирования общества. В людях этого знака, как правило, подчёркнуто стремление к служению и чёткому исполнению обязанностей. С этим знаком связана военная служба и службы по охране правопорядка, нужные для сохранения здоровья общества. В тех, кому покровительствует Церера, заложена готовность жертвовать личными интересами во имя исполнения высших законов. В этом они подобны Деметре, отдающей на полгода дочь во власть Аида: вопреки своему желанию, но ради поддержания круговорота природных процессов и возрождения жизни. В соблюдении природного порядка — так же, как и моральных норм — жесткий контроль жизненно необходим, для того, чтобы неправое — нездоровое — не смогло заразить остальное, и потому непреклонность Немезиды также иногда свойственна представителям этого знака.
Знак Девы является безупречным оружием порядка. Его не смущает худшая роль — роль контрразведчика неисследованных тёмных сторон жизни, скрывающего своё истинное лицо духовного создания для выявления секретов материи. Он отождествляется с тьмой материи, для того, чтобы навести в ней порядок своими руками, не прибегая к помощи высших сил. Поэтому в представителях и представительницах знака Дев внешне порой видна некоторая чертовщинка, момент порочности — который, однако, никак не затрагивает их внутреннего абсолютизма и чистоты: подобно тому, как гипотетическая Прозерпина, вызывающая неправильность орбиты Плутона, всё же хранит общий порядок Солнечной системы. Правда, если этот знак не хочет видеть, в каких глобальных целях используются его силы, он легко становится орудием бюрократии и диктатуры, подавляя ту жизнь, ради которой он жертвует своей волей.
Знак Девы порой склоняет людей к привычному — якобы нужному, а по сути бесполезному — механическому функционированию, которое не требует прикладывания внутренних усилий и того напряжения воли, которое необходимо для истинного творчества реальности. Как преобразователь, знак Девы является мутабельным, и она легко переключается с одного процесса на другой, не всегда вникая в их суть. Но общество, как и человеческий организм, является механизмом, способным к самотрансформации, поэтому роль винтика в этой машине всегда предполагает нестандартное исполнение своей роли. Ум и изобретательность дают Деве возможность преодолеть прагматически суженный взгляд на мир и выводят её к более глобальному пониманию установленных в обществе порядков и закономерностей земных процессов — что определяет сильный научный интерес этого знака и связанные с ним познавательные перспективы.
Энергию потенциала, которую Плутон тратит на разрушение ради глобальных преобразований, Дева направляет на очищение и коррекцию существующего, утилитарно расходуя её мизерными дозами на невидимые процессы совершенствования бытия. Утончённый материализм Девы позволяет ей вершить незаметные превращения, подобные тем, что происходят при созревании плода. Они хранят настоящее от разрушительной перестройки Урана, после которой строить приходится на пустом месте. Постольку, поскольку эта роль Девы не выполняется, стихийная трансформация Урана становится необходимостью. И здесь роль Девы в том, чтобы по возможности направить силы стихии на созидание: подобно тому, как Геракл повернул поток реки, чтобы вычистить Авгиевы конюшни. Тщательно сохраняя достигнутый уровень жизни и цивилизации и участвуя в человеческом творчестве жизненных процессов, Дева делает возможным истинный прогресс.
Эго творчество предполагает обучение детей и воспитание людей, налаживание экономических механизмов и снабжение продовольствием, жизнеобеспечение и удобство быта, и всё это сферы работы Девы, для которой деятельность является самой важной сферой жизни. Стремление сохранить жизнь в чистоте и порядке делает из Дев тщательных блюстителей своего здоровья и хороших медиков. В рациональной деятельности Девы тело является слугой ума, инструментом того, чему мы служим. И первая задача — добиться того, чтобы этот инструмент был совершенным: способным к исполнению своих задач.
Продуктивная работоспособность предполагает здоровье, а также развитие всех необходимых телесных, душевных и духовных способностей. Ведь, как мы говорили, любой труд, чтобы быть производительным, должен быть творческим, а не формальным. Вторая задача — верно определить, чему нужно служить: какие процессы являются мертвым функционированием и ведут к загниванию жизни, а какие — делают живым мертвый организм цивилизации и содержат семена будущего.
Церберская роль Девы часто отталкивает людей от этого знака, осложняет исполнение её обязанностей и может сделать этот знак отшельником, созидающим идеальный мир в своей душе, но не способным воплотить это совершенство, подобно Астрее. Категоричность Девы и её критический взгляд на мир часто становится её недостатком: этот знак склонен пренебрегать теми скрытыми и неуловимыми моментами жизни, которые не попадают под власть неумолимого порядка вещей. Духовные области вечного и непостижимого для Девы слишком неконкретны, и оттого от неё можно ожидать штампов при анализе этих сфер и их чрезмерного препарирования. Этот знак должен иметь в виду, что за деревьями он часто не видит леса: интерес к деталям долго не позволяет ему добраться до гармонии и красоты целого — которую другие люди видят сразу.
Когда человек увлечен работой, он склонен забыть о жизненной энергии чувств — и это делает его подобным роботу: правильному и безупречному, но лишённому настоящего источника существования. Поэтому жизненный процесс природы, установив чередование лета и зимы, дня и ночи, предполагает смену труда — отдыхом, будней — праздниками, творческое напряжение — расслаблением. Умение расслабиться и придать должную высоту своему отдыху и праздникам позволяет увидеть жизнь с возвышенных позиций — и воссоздать её не только безукоризненно правильной, но и радостной: такой, чтобы в ней действительно захотелось жить вовеки.
пашня, борозда, ромб с точкой посередине (на вышивках: древний символ поля с посаженным зерном) — образы окультуренной материи',
рог изобилия, колосья, зерно — плоды настоящего и залог будущего;
плуг (ныне — шестерня), серп (также — серп и молот) — инструменты труда, трансформирующие материю;
круговорот времен года, факел (Персефоны, спускающейся в аид), змея (и чаша со змеей) — символы природного порядка и внутреннего преобразования;
собака, пчела, метла, плеть — образы преданного служения и неумолимое исполнение.
серо-зеленый — естественная практичность, исполнительность, служение, критичность
бежевый — конкретность, компетентность, включенность белый с серым — скромность, аккуратность, ментальность
(описывающие сценарии влияния планеты Цереры/Прозерпины, как и мистерии событий VI дома порядка):
Мать-Земля, дающая силу. //Миф об Антее. Русская сказка о Святогоре. — Сила человека как хозяина Земли (и цивилизации).
Природный процесс как основа порядка и справедливости. //
Греческие оры. Хеттский миф о Телепинусе. — Следование естественному порядку как причина удачи, нарушение порядка как причина бед.
Внутренняя чистота природного процесса. // Непорочное зачатие. — Экология жизни.
Безупречная работа исполнительной власти. // Греческая Немезида. Фильмы о советской милиции. — Поддержание порядка.
Смерть колоса при сборе урожая. Умирание и воскрешение бога растительности. // Античные мифы о Деметре и Персефоне, Церере и Прозерпине, Афродите и Адонисе, Кибеле и Аттисе. Сказки Леси Украинки. — Чередование всех жизненных процессов.
Добровольное нисхождение в подземный мир. //Сита, жена индийского героя Рамы. В наше время — образы героев войны (А. Матросова, 3. Космодемьянской). — Исполнение долга.
Изобилие и богатство как награда за труд. // Образ Фортуны.
"Золушка". Сказка "Двенадцать месяцев" (где сделан акцент на чередовании времен года). — Высокая роль труда.
Смерть — основа жизни и будущего (всеобщего) возрождения. //Египетские Рененутет и Непери. Семела и Дионис. Германский миф о Бальдре. Воскрешение Лазаря и Христа. — Наработка перспективы.
АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
ЦЕРЕРА и УРАН. У творца природы — Урана — миллиарды лет не было определенной цели. Но если она сейчас и возникла, то это далекая цель творения возделанной Земли, всем обеспечивающей своих детей. Этой цели служат аспекты Цереры и Урана.
Эти планеты сходны абсолютизмом и устремленностью в будущее. Примером этого может служить отстраненность от мира Acmpeu: богини, отправившейся на небо, к звездам, ради сохранения земного идеала Золотого века. Аспект этих планет может означать разработку планов с прицелом на будущее — вплоть до их практического внедрения (как Циолковский разработал теорию ракеты). Этот аспект удачен для прогрессивной (научной) деятельности. Он символизирует идеи, которые бог Неба посылает детям Земли, и плоды, которыми возделанная Земля благодарит Творца.
Дисбаланс этих планет ведет к нарушению поступательной трансформации жизни и к скачкообразной эволюции. Церера отвечает за подготовку к будущему. Без подготовки идея вторгается в реальность как снег на голову, и её результаты оказываются неожиданными, ненадежными и краткосрочными (так Уран рождает чудовищ и вновь уничтожает их, а Гея-Земля изнемогает от бремени такого рождения). С другой стороны, чрезмерная практическая привязка (узость видения Цереры) не дает поля для полета мысли. Поэтому в идеале "ничего нет практичнее хорошей теории" (и богиня урожая Нисаба становится богиней науки). Ведь именно предвидение будущего (Уран) помогает правильно спланировать и сохранить собранный урожай.
ЦЕРЕРА и ХИРОН. Первый из открытых ближних и первых из открытых дальних астероидов исторически ассоциируются с созданием земледельческой культуры. Кузнец кует плуг для обработки кормилицы-Земли, помогая людям решить проблему выживания (что в быту может обозначать создание инструментов для работы). В широком смысле эти архетипы символизируют экономические и духовные законы культуры, на которой базируется наша цивилизация.
Эго единство законодательной и исполнительной власти, и образ исполнения закона в согласии с естественным порядком вещей. Его вершат богини времен года — блюстительницы чистоты оры: Дике, Ирена и Евномия, природные образы которых проецируются на справедливость, мир и законность в человеческом мире — как и на порядок в телесном организме.
Гармония этих планет заведует исполнительностью, миролюбием и законопослушием, а также заботой о здоровье и целительством. О нем могут напомнить образы Асклепия и его дочери-помощницы Гигеи (основательницы гигиены) или китайского культурного героя Шэнь-Нуна, создателя первой аптеки. Целителями в мифах предстают и учитель-Хирон, и мать-Земля. Как и Хирон, Церера отвечает за обучение и воспитание своих питомцев. Аспекты этих планет в личном гороскопе говорят о воспитанности и культуре человека.
Хирон создает модель жизни и показывает рамки компетенции человека в ней, а Церера внедряет эти построения в практику и технологию. При дисбалансе этих планет, если доминирует Хирон, то благие пожелания не исполняются и красивыми законы выглядят только на бумаге. Если же доминирует Церера, то исполнительская роль возвышается до основополагающей, и весь процесс взаимодействия сводится к работе ради работы. Это влечет за собой утрату уважения к творческому труду: он видится как подсобный по отношению к практике. (Например, при "диктатуре пролетариата" инженер получает меньше рабочего, а в нынешних условиях посредник (менеджер) больше производителя товара, издатель больше автора книги и т. п.).
ЦЕРЕРА и ПЛУТОН. Эта пара — бог разрушения и его супруга, добровольно сходящая в подземный мир ради исполнения закона. Это Аид и Персефона, Шива и Парвати, наделенные чертами вершителей справедливости. Верша погружением в глубины энергий существования и познанием истин земного порядка, Прозерпина освещает факелом внутреннего света неизведанные стороны бытия: указывая на его законы, но и его изъяны. Через самопожертвование и разрушение отжившего к Земле-Парвати возвращается жизнь.
Сочетание этих планет обозначает периодически необходимую смену жизненных фаз, физическую и духовную регенерацию; изучение и преобразование материи (науку, производство); вскрытие истины и очищение жизни от шлаков. Последнее иллюстрирует карательная роль Немезиды или очистительная — Тласольтеотль. Этот аспект может сопутствовать и естественной смерти.
ЦЕРЕРА и ЛУНА. Этот аспект символизирует взращивание жизни, требующей преданности Ситы или девственной чистоты Коры. Это жертвование всего определенного и консервативного изменяющемуся потоку жизни и отказ от настоящего ради будущего. Эту идею воплощает образ тающей и вновь воскресающей Луны, предстающей матерью жизни (египетская Тефнут или Кичеда-Нямы) — или умирающих и воскресающих богов-растений. Взаимодействие этих планет раскрывает жертва матери-Земли Деметры, вынужденной отдать иному миру свою дочь Персефону, а потом обретающей её в новом качестве.
Гармония Цереры и Луны обозначает внутреннюю чистоту, а также эмоциональную заботу о непосредственных жизненных процессах (воспитание детей, заботу о хозяйстве, приготовление пищи), до подчинения себя им и отказа от себя. Эго связь разных функций в процессе деятельности и эмоциональная зависимость близких людей. При дисбалансе этих планет люди могут только вместе работать, или вместе отдыхать; зависимость от эмоционального настроя борется с зависимостью от дела. Близость эмоций не находит выхода в помощи в реальных делах, или наоборот, дела не приносят душевного удовлетворения.
ЦЕРЕРА и НЕПТУН. Это два архетипа великих матерей: противопоставленные как мать океана вечности и покоя за гранью жизни и земная мать-кормилица живых. Они дополняют друг друга как практическая и духовная жизнь. Сочетание этих архетипов дает возможность совмещать то и другое, обозначая религиозную практику или роль просветителей (эти планеты были в соединении у Блаватской и Кастанеды, но могут символизировать и монаха). Мать жертвует собой ради детей, потому Церера и Нептун — это жертвы практической необходимости и жертвы богу в себе, т. е. служение ближнему и сострадание дальнему.
В быту деятельность Цереры и созерцание Нептуна перемежаются в ритме труда и отдыха. Его описывают праздники сбора урожая, возвышающиеся до Дионисийских или Элевсинских мистерий, позволявших слиться с мировым процессом и постигнуть единство жизни и смерти.
Дисгармония этих планет обозначает сбои жизненного ритма, неумение работать или отдыхать (размышлять или созерцать). При доминанте Цереры человек чувствует себя винтиком в машине жизни, но не видит другого способа действия. А при доминанте Нептуна он отдает себя на откуп высоким иллюзиям, не находя реального приложения своих способностей (возможна проблема с профориентацией).
ЦЕРЕРА и МЕРКУРИЙ. Союз этих планет олицетворяет брак писца Набу и богини зерна Нисабы. Он ставит интеллект на службу практическим делам: сложным хозяйственным расчетам. С другой стороны, опыт способствует развитию теории, и сочетание этих планет готовит базу для науки. Единство теории и практики раскрывает смысл взаимной экзальтации Меркурия в Деве и Цереры в Близнецах.
Церера — набирание, Меркурий — использование знаний и умений. Если Церера требует больше дисциплины и добросовестности, то Меркурий ставит акцент на любознательности и поиске. Одно без другого много теряет: это энциклопедии, лежащие на полке, или язык без костей (занудный порядок ради порядка или ум на службе мошенника).
Гармония этих энергий символизирует самоотдачу разума процессу жизни (его быстрое "умирание" и "воскресание"), что делает интеллект проводником не только в глубины смертной материи (как планеты коммерции и науки), но и обратно, к высотам духа.
Эти архетипы объединяет символ змеи на кадуцее Гермеса, некогда связанный и с образом земли (вспомним этимологию или образ египетской Рененутет). Змея — символ мудрости, взаимосвязи двух сторон бытия, перехода из одного состояния в другое, контроля над этим процессом и целительства. Связь Цереры и Меркурия — аспект алхимиков и фармацевтов (и в наши дни помогающий медикам — как и работникам НИИ, которые связывают науку с производством). Дисбаланс этих планет способствует отрыву разума от жизни.
ЦЕРЕРА и МАРС. Черты обоих планет несут умирающие и воскресающие боги растительности: Адонис, Дионис, Аттис — в образе которых радость весеннего возрождения природы сливается с торжеством духа над материей. Гармония этих планет символизирует возобладание над ситуацией, волю к жизни и четкость исполнения функций. Это умение оперативно войти в жизненный процесс (круг дел, ход мысли, поток восприятия) и волевым усилием выйти из него (поставить точку в работе, переживаниях, болезни). Такие качества часто характеризуют военных. Этот аспект дает порядочность, решительность и отсутствие страха перед смертью.
При дисгармонии планет воли и дисциплины, когда побеждает Марс, дело "горит" — вернее сгорает — в руках, действия человека не подчиняются логическому порядку. При более сильной Церере, напротив, не хватает инициативы на самостоятельное решение, а есть стремление действовать по указке (так в мифе Персефона пассивно относится к действиям своего супруга и матери, ее же отношение к происходящему не проявлено).
Эти трактовки аспектов матери-Земли Цереры применимы и к её дочери-ПРОЗЕРПИНЕ. Возможно, они станут более актуальны, когда планета за Плутоном будет открыта (что должно произойти в XXI веке — по логике открытия планет; Уран — XVIII в., Нептун — XIX в., Плутон — XX в.).
ДАР ЖИЗНИ — мировые архетипы Солнца
"Савитара, златорукого, я призываю для поддержки."
"Он простёр руки ко всем существам…
Пусть вселяет в нас жизнь ночами и днями! "
СОЛНЦЕ — ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ
С древнейших времён люди относились к Солнцу как к чему-то само собой разумеющемуся. Оно не так поражало воображение как бушующее море, грозящая пожаром молния или необъяснимая радуга. Даже Луна являла более притягательный образ: представляя собой контраст света и тьмы, она во мраке освещала Землю. А Солнце светило днём, среди ясного неба, которое было светлым даже тогда, когда оно скрывалось за тучей. Светило всегда было всего лишь частью и объектом мира Земли. Поэтому людям сложно было представить его в глобальной функции всемогущего бога, и особого внимания светилу не уделялось. "Поклонение солнцу далеко не повсеместно среди примитивных племен, хотя на высших ступенях религии оно обнаруживается повсюду на Земле, " — констатирует мифолог Э. Б. Тэйлор[97].
Конечно, участвуя в небесном действе, Солнце не могло остаться незамеченным: оно фигурировало в мифах как глаз бога Неба или огненная наковальня божественного Кузнеца и связывалось с чередованием дня и ночи. Каждый день оно послушно вставало на востоке и свершало небесное путешествие на запад, символизируя собой постоянство и совершенство исполнения космического закона. Но идея того, что именно Солнце в действительности является источником нашей физической и духовной энергии, сначала не приходила человеку в голову, и древнейшие мифы не отводят светилу центрального места. Да и что спрашивать с древних, если даже сегодня любители астрологии часто не могут уяснить себе важности Солнца: рассматриваемого в гороскопе наравне с планетами, и всё же с ними несравнимого?
В астрологии солнечная характеристика — знак Зодиака — является сущностью человека или наиболее значимым его внутренним определением. Начиная с предыдущей мифологемы, мы перешли к планетам, описывающим более конкретные, личные качества людей, теряющие ореол абстрактных понятий. По сравнению с таинственным Нептуном или невидимым Вулканом, Солнце не удивляет нас. Оно является частью повседневной жизни, слишком обыкновенным и будто бы доступным объектом, который мы видим каждый день. И каждый день мы созидаем своими руками нашу обыденную реальность: то исполняя волю внешних законов, то утверждая свою самостоятельность — и роль этой части жизни обычно остаётся незамеченной. А именно она раскрывает божественность личности и составляет наше индивидуальное бессмертие. Это жизненное творчество личности воплощает собой Солнце.
Солнце — это то, что непосредственно доступно каждому. Когда грек Лукиан посетил знаменитый храм в Иераполисе в Сирии, он увидел изображения всех богов, кроме Солнца и Луны. Спросив о причине, он получил ответ, что прочие боги невидимы для людей, тогда как Солнце и Луна и без того открыты для всех. Реальной причиной могло служить позднее введение светил в пантеон богов. Но ответ жреца помогает нам понять идею солнечного архетипа. Солнце — это то высшее, что не нуждается в таинствах храма, и что у каждого свое: отчего мы называем это понятие центром своей индивидуальности, самосознанием или высшим "я". В дополнение к Солнцу Луна символизирует образ своей собственной души.
Позднее оформление солнечного архетипа связано с тем нетривиальным смыслом, который он несёт. В человеческом организме оно соответствует сердцу и символизирует наши истинные помыслы и желания ("скажи, что у тебя на сердце"). Эго те наиболее важные личные побуждения, вокруг которых строится вся наша жизнь. Воплощая центр юли в глобальном всеохвате мира Вулкана, Солнце описывает индивидуальность личности. У египтян сердце считалось центром воли и сознания: так, Птах творит мир, задумав его в сердце. Солнце является центром системы планет и организует их вокруг себя. Архетип Солнца не мог ярко заявить о себе до того, как возникло понятие о человеческой индивидуальности с её личными желаниями и возможностями. Эго произошло лишь тогда, когда проблема выживания коллектива в связи с достигнутым уровнем культуры навсегда отошла в прошлое, что позволило уделить внимание жизни отдельного человека.
Влияние солнечного архетипа непосредственно заметно в День Рождения, когда человек естественно оказывается в центре внимания, празднуя солнечный цикл года. Близкие и друзья окружают его, как планеты — светило, или как музы — солнечного бога Аполлона. Будучи героем дня, человек ощущает свою самоценность. Оглядываясь назад и строя планы на будущее, он стремится добиться полноты своего существования, а окружающие дают ему возможность почувствовать удовлетворение от жизни. Так же помогает человеку жить природа июля-августа, в календарное время Льва, когда созревает урожай и всей накопленной за лето мощью природа щедро делится с людьми. Одаривая нас своими плодами, природа дает людям лучшее, что может дать, и человеческий род по праву чувствует себя царем природы и вершиной мироздания.
Солнце — центр нашего видимого мира. В Солнечной системе, как и на Земле, человек является единоличным правителем. И то фантастическое подобие Вселенной универсальному существу, которое декларировал знак Весов, становится явным в образе совершенного Человека — хозяина устроенного им бытия. Совмещая гармонию и покой Весов с неуспокоенностью и постоянной преобразовательной деятельностью знака Девы, Человек формирует вокруг себя свой проявленный мир, подобно Солнцу, создавшему планетную систему, и становится его центром. Он правит этим миром силой человеческого опыта, закрепившего основы разумной цивилизованной жизни, и потому мыслится царём природы. Так солнечный знак Льва, царя зверей, воплощает в жизнь утопию жизненного совершенства, представленную кардинальным знаком Весов.
СИЯНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Лев — второй знак активной стихии огня, вбирающей в себя и объединяющей под своим руководством предыдущие стадии развития. Становясь центром собственного мира, Лев наследует опору на собственные потенции от Скорпиона, абстрактное моделирование жизни от Весов и владение материальными процессами от Девы. Опираясь лишь на свои возможности и свои законы, и используя рациональные знания предыдущего опыта, он предлагает новый способ существования — по сравнению с социальным зданием Стрельца, первичного знака стихии огня.
Подобно Солнцу, ассоциирующемуся в астрологии с рациональным началом, разум человека освещает мир и раскрывает смысл дара жизни, данной не только всем, но и каждому. Он даёт возможность подвергнуть сомнению прежние каноны общественной жизни, отражающей естественную волю природы. Опыт показывает, что личность, в которой горит божественный огонь творчества, порой может больше, чем многие верные носители коллективной воли. Эту идею доносят до нас мифологические образы героев. Архетип Солнца взамен стрельцовского идеала священника, проводника высшей воли, формирует идеал героя: "человека разумного" или Человека с большой буквы (который мы сегодня можем найти в произведении "Что делать?" и самой жизни Чернышевского, родившегося под солнечным знаком Льва). Характерно, что священника достаточно одного, а героев может быть много.
Стрелец опирается на веру, Лев — на разум. Стрелец формирует коллективную реальность, которая находит отражение в общественной идеологии. Лев предполагает творение индивидуальной реальности каждого, которая отражается прежде всего в созидании материальных объектов. Стрелец соединяет уже существующие реалии природы и общества в образе царя-жреца: проводника глобальной внешней воли божественной природы. А Лев символизирует создание человеком своего мира, подобного божественному, и здесь цивилизация предстаёт перед нами в своём расцвете, воплощаясь в личности императора, владеющего всей созданной человечеством машиной. Власть царя основана на идеологии и вере, которая меняется, напоминая о том, что Стрелец — мутабельный знак и в зависимости от внешних обстоятельств он уступает свою позицию. Жизнь царя не ценна сама по себе, а лишь как символ блага его народа и его связи с Небом (вспомним, что ради общей идеи его нередко приносили в жертву). Власть императора непосредственно связана с материей, созидаемой человеческими руками, и это делает его трон более независимым, его самого неприкосновенным, а знак Льва — стабильным знаком, полноправным властителем своей реальности.
Обожествление Солнца связано с расцветом земледельческой цивилизации. Развитие земледельческой культуры и освоение материалистического взгляда на мир постепенно делало роль светила более явной. Но характерно, что мощным толчком к обожествлению великого небесного тела послужил предмет, созданный человеком. В бронзовом веке выплавка металлов привела к изобретению колеса, сыгравшего исключительную роль в развитии человечества и ставшего универсальным символом Солнца. Колёса со спицами появились во втором тысячелетии до н. э, и это способствовало усилению почитания Солнца. Колесные повозки расширили жизненное пространство народов и позволили им контролировать обширные территории. Это привело к образованию империй, во главе которых становился человек, доказывавший своё право на власть своею силой и мощью своего народа.
С тех пор, соответствуя высшему представлению о человеке, Солнце служило эпитетом наиболее великих правителей всего мира: можно вспомнить китайских императоров, Владимира Красно Солнышко или Короля-Солнце Людовика XIV-го. (И многие известные правители родились под солнечным знаком Льва — Наполеон и по некоторым версиям: Александр Македонский, Цезарь, а также король Артур — предводитель рыцарей Круглого стола). В религии Перу Солнце мыслилось предком и основателем правящей династии инков, члены которой считались его воплощениями и составляли особую солнечную касту. От богини Солнца Аматэрасу вели свой род японские императоры. Сыном Солнца-Ра считался египетский фараон. И сегодня в мировой астрологии Солнце в гороскопе страны указывает на президента или иного главу государства.
Наиболее ярко образ Солнца как правителя раскрывает древняя земледельческая цивилизация Египта. Фараон стал мыслится богом в начале III-го тысячелетия до н. э. Согласно мифологии египтян, Солнце плыло по небу на ладье. И в гробницу фараона Хуфу, которого при жизни называли "великим богом" и "царем восточного небосклона", были положены две барки: после смерти он намеревался сопровождать Ра в его путешествии. Одна барка предназначалась для дневного, другая для ночного мира. После того, как Хуфу столь явно уподобил себя светилу, фараон Джедефра впервые стал величать себя "сыном Ра". Имя фараона значило "долгоденствует он, Ра", и в этот период в связи с властью фараона усилилось почитание Солнца.
В этих событиях отразилось желание фараонов увековечить себя: столь естественное для современного мира, но вовсе не такое характерное для древних царей, о которых мы поэтому мало что знаем. С той же целью возводились и пирамиды: они должны были сохранить память о фараоне, и так обеспечить его бессмертие. На пирамидах писали: "Как крепко имя бога, так крепко имя царя, так крепка эта пирамида во веки веков" Или: "О царь! Твое имя живет во главе живых. Ты не погибнешь, ты не кончишься во веки вечные!"[98] Такие устремления фараонов сигнализируют о развитии понятия индивидуальности до его кульминации: рождение личного "я", которое захотело быть вечным. И не только в образе перерождающейся души или бесплотного духа, но и в земной оболочке (о чем говорит искусство изготовления мумий) и среди живых людей, помнящих о нем. В середине II тысячелетия до н. э. о том же свидетельствуют гробницы частных лиц и вера в то, что умерший уподобляется богу Осирису. Это подчеркивает претензию людей на свою независимость от законов природы, которая стала возможной в лоне цивилизации.
В истории правители солнечного типа, утверждающие свою юлю нередко вопреки обычаю, лишаются роли божественных проводников, которыми естественно были цари-жрецы: именно поэтому они стремятся искусственно утвердить свои полномочия, именуя себя сынами богов. Централизация власти в руках правителя, который более не является проводником сил природы и общей юли народа, а становится выразителем воли собственного "я" — это тирания, но на определенной стадии развития она служит прогрессу. Фрэзер так пишет о доминанте личности, возникающей в период кульминации солнечного архетипа:
"Если подняться к истокам истории, то разве можно назвать случайным факт, что первые большие шаги к цивилизации, например, в Египте, Вавилоне и Перу, были сделаны при тираниях. Не будет преувеличением сказать, что деспотизм в эту раннюю эпоху является другом человечности, и, как это не парадоксально, свободы. Ведь в конечном счете при самом абсолютном деспотизме, при самой мучительной тирании свободы мыслить и решать собственную судьбу больше, чем в свободной по видимости жизни дикарей, у которых личность от колыбели до могилы заключена в прокрустово ложе наследственного обычая"[99].
В первобытных обществах в роли бога нередко выступают жрецы, наделенные сверхъестественными способностями. Но фараон, правитель всего Египта, как и прочие цари объединенных земель, хотя и мыслился сыном Солнца во плоти, не был жрецом: и это говорит о том, что глава земной власти стал независим от власти небесной, как единоличный правитель — от коллективной традиции. Фараон впервые становится выше своих жрецов, подобно тому, как солнечный бог Ра приобретает функции главного бога. Солнце охватывает меньший мир, чем Вселенная: меньший, чем тот, что сотворил Небесный Демиург и оформил для нашего разумного восприятия Громовержец. Но в этом мире оно становится полноправным хозяином. Так император, распоряжаясь всей земной жизнью, может забыть о далеком небе и неминуемой судьбе. Он становится независим от закона и сам берет на себя роль судьи.
Конечно, это имеет и негативные последствия. Когда царь был жрецом, он исполнял для своего народа роль милосердного бога, соответствующего ожиданиям людей: благодаря своим высоким человеческим качествам он даровал изобилие пищи и победу над всеми невзгодами или врагами, — или должен был уступить свое место более достойному[100]. Солнечный архетип, разделив функции царя и жреца, снял с царя ответственность за происходящее с его народом. И в Египте ритуальное празднование тридцатилетия фараона, знаменовавшее восстановление мужских сил царя и плодородия страны, сменило более древний ритуал убиения состарившегося правителя. Представление о божественности правителя ещё больше обезопасило правление, введя принцип наследования престола. Некогда царем мог быть лишь лучший: теперь право на трон достается благодаря рождению. И тем не менее солнечный правитель вынужден вернуться к юпитерианской роли отца народа: об этом говорит вавилонский кодекс царя Хамурапи или египетское "Поучение гелеопольского царя". У людей, более не причастных к выбору царя, все же остается право быть недовольными им (и это право реализует архетип Овна, третий знак стихии огня: силой свергая с трона тех недостойных, правление которых раньше прекращали неписанные религиозные традиции охотников и земледельцев).
Юпитер — это глава, который правит в опоре на традицию (и в современном мире роль царя-жреца играет парламент: его законодательная роль делает его посредником между президентом-Солнцем и народом-Луной). Солнце как правитель опирается на материальные рычаги власти. Начальниками сегодня могут быть люди и того, и другого типа, но если человек с сильным Юпитером — это скорее директор государственного предприятия, то человек с сильным Солнцем — глава своей фирмы. Третий, марсианский тип правителя — лидер, избираемый "снизу" и отражающий прогрессивную тенденцию момента: всё его правление — это борьба за идею, что менее характерно для начальников.
Как и в истории, в современном мире солнечный тип начальников часто более прогрессивен по сравнению с юпитерианским. Ведь в мире цивилизации высокая власть традиции зачастую формальна, и исполняя её, человек может никак не проявлять своих собственных качеств. А солнечный правитель вынужден сознательно становиться покровителем для других: исполняя для них неформальную роль отца. К такой роли стремятся Львы, и это задействует их творческий потенциал. В мире, где люди опираются на своё "я", правление Солнца оказывается наиболее живым и всеобъемлющим.
СОЛНЕЧНЫЙ КРУГ
Солнце за сутки обходит весь мир: утром пробуждая природу от сна, днём неся свет и тепло всему живому, а ночью опускаясь под Землю, чтобы освещать потусторонний мир. Там оно ведёт борьбу с силами мрака: ведь Солнце не может не светить. Чтобы отразить этот образ всеохвата, у египтян было три Солнца: утреннее — Хепри ("возникающее"), вечернее — Атум и дневное — Ра. Имя Ра (Риа) восходит к ностратическому rе'А — "дневной свет" (от того же корня грузинское rehi — "рассвет"). Существовало также отдельное божество диска Солнца Атон, а с Ра впоследствии слился Амон, ставший всеегипетским богом.
Знак трёх Солнц встречается в памятниках Европы, Кавказа и Передней Азии. У инков Солнце считалось троичным. Три образа Солнца — утреннее, дневное и вечернее — побудили людей делить на три части также и год: так, в греческой легенде бог умирающей и воскресающей растительности Адонис проводит две трети года на земле с Афродитой, а одну треть — под землёй с Прозерпиной. В Индии символом года считалось колесо, разделённое на три части. Мы знаем его сегодня как эмблему Рериха: символ единой целостности, которая раскрывается через принцип троичности, столь тесно связанный с образом Солнца.
В Египте центральный солнечный бог Ра появился позднее, чем утреннее и вечернее Солнца Хепри и Атум. Хепри, символизируя постоянство, представлялось в виде жука скарабея, который вызывал почтение людей своей неутомимой деятельностью: он постоянно катил перед собой навозный шарик. Такого же трудолюбивого созидателя жизни древние видели и в Солнце. Атум мыслился демиургом, творцом первой пары противоположностей, что проявляет солнечную характеристику целостностей. Он изображался в виде человека с двойной короной на голове, что символизировало объединение верхнего и нижнего Египта под его началом: Солнце, светящее всем людям, было естественно выбрать в виде общего бога. Ра, совмещающий в себе все солнечные ипостаси, каждый день неустанно озирал Землю со своей барки, на носу которой стояла богиня справедливости и порядка Маат, помогавшая ему обустраивать это бытиё. Ночью он плыл по подземному миру, где сражался со змеем Апопом, символизировавшим собою тьму, и светил умершим.
Четвёртый египетский бог Солнца, Атон/Йати (в переводе, "видимое солнце"), олицетворял собой солнечный диск и мыслился физическим телом Хепри, Ра и Атума. Астероид A ten выражает идею бога, присутствующего в каждом объекте (материальное отражение источника жизни в каждом её явлении). Некоторое время в Египте даже существовал культ Атона-Ра как единственного царя Вселенной, который иногда считают предпосылкой нереализовавшегося монотеизма, что показывает, насколько всеобъемлющим может быть понятие Солнца вообще. В образ Атона фараон, назвавший себя Эхнатоном (Ах-на-Йати — "угодным Атону"), вопреки традиции жрецов, хотел вложить понятие вездесущности. Однако героическая попытка Эхнатона ввести в стране единобожие не увенчалась успехом, и не только из-за происков консервативных жрецов.
Солнце ещё не может олицетворять единого бога, хотя и символизирует фараона: в самом его образе, обращенном к объектам внешнего мира, присутствует множественность, — которую лучше всего проявляют сопутствующие ему вечерняя и утренняя зори. На рассматриваемой стадии развития сознания всеохват мира, который описывает Солнце, не умещается в единой персонификации — и, значит, предпосылки для монотеизма ещё не созрели. Знак Льва, отдающий себя проявленной материи, далёк от божественного — небесного понятия единства.
Лев соответствует времени созревания плодов, когда солнечная энергия во всю силу являет себя на Земле, подчеркивая красоту и важность каждого объекта. Солнце — это огонь для материи, для земли, в отличие от чистой стихии огня громовержца или идеалистически-воздушной функции огня Кузнеца; и знак Льва можно трактовать через эти две стихии: огонь и землю, являющиеся в силу своей прерывности оплотом материализма. Атон воплощал собой природную, пантеистическую вездесущность солнечной энергии, растворённой в предметах мира. И поэтому солнечный диск утратил непривычное его образу понятие сразу же после смерти Эхнатона.
Это является иллюстрацией того, что человек не может наделять богов чертами, какими ему вздумается (и то же касается астрологических образов планет, подчиненных закономерной логике мироустройства). К монотеизму мифология приходит в конце своего развития: единственность — понятие мифологемы Марса. Но сама попытка фараона обогнать естественный ход истории говорит о том, что человек на этой стадии воистину творит реальность во всех сферах, разумом прокладывая пути её развития.
В память о фараоне-реформаторе названы два астероида: Эхнсипон и Аменхотеп, последний по его первоначальному имени (Аман-хапи — "Аман доволен"). Если образ Аменхотепа прежде всего ассоциируется с исторической личностью, то астероид Эхнатон может символизировать более широкую идею новаторской и светской власти, уходящей из-под контроля прежней духовной традиции.
Атон — вероятно, самый древний египетский солнечный бог. С образом колеса, отражающим первоначальную слишком бытовую роль светила, связаны наиболее архаические боги Солнца, бывшие второстепенными божествами. Потом, когда человек отождествляет свою самостоятельность с мощью Солнца, появляются главные солярные боги, а прежние ипостаси светила остаются вторичными божествами, воплощающими солнечный диск как физический небесный объект, или становятся возничими колесницы главного Солнца.
Образ Солнца-колеса остался одним из универсальных символов человечества. Поскольку Солнце уходило под землю с одной стороны, а возвращалось с другой, люди понимали, что оно описывает круг. Поэтому им казалось, что оно катится по небу: и само слово "закат" предполагает, что Солнце "катилось" по небу и "закатилось" за горизонт. Солнце называется колесом в "Ригведе" и "Эдде", в русском и литовском фольклоре. В бронзовом веке находят культовые предметы в виде колёс, которые можно считать символами светила.
Подобно Солнцу на восходе и закате, колесо одним краем касается земли, а другим — неба, и потому выступает как символ всеохвата, связи верхнего и нижнего. Поскольку колесо не имеет начала и конца и касается и воздуха, и земли, оно, как и Солнце, символизирует собой цельность и полноту охвата реальности. Отражая эти смыслы, мы говорим: "круг жизни", "колесо истории".
Правда, подобно тому, как Солнце уходит под землю, в этой полноте есть тёмные и светлые стороны: и это отражают поздние образы колеса фортуны и колеса сансары, ведущие начало от постоянного круговорота светила. Круг жизни человека подобен циклическому восходу и заходу Солнца. У него есть свои зениты — и тогда мир освещается ярким светом жизни: это и есть вершина колеса фортуны. И есть свои закаты — когда мир меркнет и предстает сансарой.
Образ колеса, созданного руками кузнеца, в какой-то мере сохраняет магический смысл кузнечного ремесла: так, главным оружием Индры, которым он убивает Вритру, является диск ваджра ("алмазный") — колесо от повозки солнечного бога Сурьи. Само слово "солнце" и имена солнечных богинь: индийского Сурии, балтийской Саулес, германских Сунны и Соль — ведёт начало от индоевропейского слова круг ("хоро/кало/сало"). Этим именам родственно название горючей серы алхимиков — "сульфур" ("несущая солнце"). То же звучание мы находим в имени скифского бога Солнца Колоксая ("круг-царь"), отсюда же название праславян "сколоты" ("объединенные в круг").
У славян существовал бог солнечного диска Хорс, от скифского имени которого происходит слово "хорошо", поскольку Солнце, дающее тепло и жизнь растениям, устойчиво ассоциируется с благом. В виде колеса изображался армянский бог Солнца Арэв, предстающий также в виде юноши с золотыми волосами, который мчится по небу, сидя верхом на льве. Слово "арэв" ("солнце") у армян в переносном смысле означает "жизнь". Богами крылатого солнечного диска, летящего по небу, были хурритский Шимиге, выступающий в роли судьи над людьми; урартский Шивини (от корня siv — "свет"); семитские Малакбел ("посланец Балу"), летящий по небу на колеснице, запряженной грифонами, и гонец Солнца-Шамаша Ярихбол.
Крылатый диск был эмблемой аккадского Ашшура (имя от хеттского hasshu — "царь"), ставшего центральным божеством ассирийского пантеона в связи с усилением власти города Апппура/Ассира, которому он покровительствовал. По вибрации имени Ашшур близок индийским асурам и германским асам, и это звучание изначально воплощает собой неиссякаемый потенциал жизненной энергии — что как нельзя более естественно для солярного божества. В этом образе мы видим частичный переход функций главы пантеона к богу Солнца: Ашшур, как символ царской власти, подобен Мардуку и иногда может заменять его; атрибутом его является лук — прежний символ молнии и богов юпитерианской мифологемы. Заострённые лучи Солнца тоже ассоциируются со стрелами: главным образом тогда, когда светило мыслится опасным и соотносится с засухой. Так, у чеченцев есть легенда о солнечном колесе, которое разрушало всё на своём пути. Само слово "стрела" родственно индоевропейскому корню strei — "луч".
В обрядах светило символизировало не только огненное колесо, но и огненный мяч, который имел ещё более совершенную круглую форму и лучше катился по земле: так в Индонезии сохранилась игра с горящим мячом. В мяч играли и американские индейцы: правда, изначально игры носили ритуальный характер, и дело кончалось принесением в жертву проигравших. Возможно, что и современные всеми любимые футбол, волейбол и баскетбол ведут своё начало от бессознательной памяти о ритуалах, связанных с Солнцем.
Впоследствии, когда Солнце становится полноправным богом, его видимая круглая форма может мыслиться как некоторая ущербность по отношению к другим богам. Так, индийский колесничий Солнца Аруна ("красноватый"), воплощающий утреннее Солнце и рассвет, представляется уродцем, родившимся из яйца недоразвившимся. Астероид Аруна. названный в честь солнечного диска: круг которого лучше всего виден на восходе и закате, обозначает образ Солнца как колеса и связанную с ним символику всеохвата.
А про солнечного бога Вивасвата ("сияющий") говорится, что он родился без рук и ног, или что его старшие братья, Варуна и Митра, отсекли их, и потом он стал Солнцем. Вивасват может выступать и в облике коня. Подобно супругам культурных богов, его жена — Санджня, имя которой переводится как "тень", бросает Вивасвата и убегает от него в образе кобылицы. Так Дафна убегает от солярного бога Аполлона (или тень — от солнца). Вивасват, обернувшись конём, настигает её, и от этого лошадиного союза рождается пара близнецов-/! шейное, двух коней или колесничих Солнца-Сурьи, олицетворяющих утреннюю и вечернюю зарю.
Тем не менее конь-Вивасват выступает творцом мира, и это возвращает нас к правителям, которые называли себя сынами Солнца: живым воплощениям культурной цивилизации, опирающимся на свои самобытные, а не жреческие традиционные потоки энергии.
КОНИ И КОЛЕСНИЦА ПОСТОЯНСТВО КРУГОВОРОТА
Кони и колесница становятся такими же бесспорными символами Солнца, как и колесо. Мы видели коней у Индры и Тора, Перуна и других индоевропейских громовержцев с корнем perqun. Приручение лошади датируется 4 тысячелетием до н. э.: оно заметно предшествовало изобретению колеса. Поэтому в мифах громовержцы успели сесть на коней ещё до того, как солярное божество приобрело небесную власть. А солнечные боги уже прямо взошли на колесницу. Тем не менее они сразу присвоили себе всё, связанное с образом лошади. Дав человеку свободу передвижения, лошадь стала символом его самостоятельной позиции, независимости от природных законов и общественных ограничений, символом опоры на себя самого, которую выражает солнечный архетип.
Ездовая птица Вишну — орёл Гаруда со сверкающим золотым оперением — отождествилась с солнечным конём Таркшьей. В Древней Греции, Междуречья, Китае и у балтийских народов солнечной колесницей начал мыслиться самый заметный рисунок небесных звёзд — созвездие Большой Медведицы. В древней Иудее и на острове Родос Солнцу посвящали колесницы с конями, и у многих народов — в Персии, Греции, Европе, Татарии — светилу приносили в жертву лошадей, что Геродот объясняет так: "Быстрейшему из богов посвящают быстрейшее животное". Древнейшие изображения столь популярных в Китае драконов, летающих по воздуху и потому неуловимых и обладающих магической властью, очень похожи на лошадей. В Европе и Азии существовали поверья, что лошадь обладает даром всевидения, характерным для солнечного божества (эти поверья отразились во многих сказках, где конь выступает как помощник человека, — можно вспомнить "Конька-горбунка"). Для кельтов лошадь была символом солнцестояний.
Бог Солнца часто сам правит лошадьми, что становится распространенным сюжетом индоевропейских мифов. Славянский Дажьбог/Дабог изображался в образе Солнца-всадника, скачущего на коне. Лучи индийского Сурьи ("солнце") уподобляются семи кобылицам, везущим его колесницу. В китайской мифологии мать солнц Си-хэ по очереди вывозит их на Небо в повозке, запряженной конями. В колеснице ездит индийский золоторукий бог Савитар ("порождающий"). Пробуждая к жизни каждое движущееся существо, он успокаивает мир по ночам, а утром снова приводит в действие.
В индоевропейской графической символике на повозках и лодках нередко изображался знак колеса, что соответствовало древним представлениям о том, что днем светило ездит по земле на колеснице, а ночью плывёт по морю на ладье. Греческий ослепительный Гелиос ("светящий ") проделывает дневной путь на золотой колеснице, запряженной четверкой огненных коней, ночью меняя её на золотую чашу, в которой он переплывает море. Хеттский бог Солнца "лучезарный" Эстан/Истанус правит такой же упряжкой.
Из солнечных коней наиболее интересен образ индийского Дадхикры, проявляющий все главные функции светила. Он принадлежит всем племенам и сплачивает их; он героически сражается и побеждает в бою; он приносит людям Солнце и пищу, поскольку светило растит урожай. Подобно другим коням, предшествующим солнечной колеснице, Дадхикра связан с зарёй. Природная красота и сила восхода отразилась в образе великолепного скакуна:
"Когда ты заржал впервые, рождаясь,
Вздымаясь из океана или из первородного источника,—
Крылья сокола, передние ноги антилопы —
Достойным хвалы было твоё рожденье, о скакун…
Из Солнца вытесали вы коня, о боги."
Дадхикра быстр, как птица, и сравнивается с гусем и лебедем, подобно некоторым другим солнечным персонажам. Эго связано отчасти с тем, что погружаясь в воды моря, Солнце уподоблялось водоплавающей птице, — а также с тем, что перелёт птиц совпадал с осенним уходом и весенним возвращением солнечного тепла. Прекрасный образ лебедя соотносился с годовым круговоротом светила, как образ коня — с дневным путешествием Солнца по небу. Сказочный образ гусей-лебедей тоже намекает на природный круговорот, исполнителем которого вслед за умирающими и воскресающими богами становится Солнце. Похищение брата Иванушки стаей гусей в русской сказке, как и исчезновение любимого супруга/супруги в образе лебедя в индийском или германском фольклоре — символический намёк на неумолимый закон Времени-Судьбы, который лежит в основе солнцеворота. Герои сказок исчезают, как уходит за горизонт Солнце, подобное летящей по небу птице. И, подобно ему, они должны вернуться, сколь бы ни сложно было их любимым разыскать их в мире ином.
Переходы рождения и угасания Солнца живописуют утренняя и вечерняя зори, образ которых светило принимает попеременно. Двойственность Солнца, одновременно совмещающего в себе два мира разной гармонии, небесный и земной свет, дневной и ночной, рождает представление о небесных близнецах. Диоскуры ("сыновья неба") — сыновья Зевса, рождённые из одного яйца, попеременно всходят на небе в виде вечерней и утренней звезд, связанных с двумя зорями. Они были кардинально противопоставлены друг другу как смертный и бессмертный, но один из них уделил другому часть своего бессмертия, и потому они гармонично сменяют друг друга на небе и под землей. Подобно этому, в астрологии Солнце играет смягчающую роль, совмещая в самой жизни те противоположности, которые разделяет логика. Так же действует и Лев, что делает из него покровителя слабому в той жизненной ситуации, где равновесие нарушается. Связь с Солнцем сделала Диоскуров покровителями коней.
Подобны Диоскурам близнецы Ашвины ("рожденные от коня "), имя которых родственно индоевропейскому ekwos и латинскому equus ("лошадь"), нашему слову "конь" и кельтской богине лошадей Эпоне (от которой, в свою очередь, происходит название "пони"). В образе коней Ашвины олицетворяют предрассветные и вечерние сумерки. Они объезжают за день Вселенную, прогоняют тьму и часто выступают помощниками, спасая кого-нибудь из беды; приносят дары, пищу, победу, счастье, детей и даруют долгую жизнь. Как объединители, Ашвины принимают участие в свадебных ритуалах. Ещё один индийский белый солнечный конь — Уччайхшварас: изначально он принадлежит Индре, но в "Рамаяне" уже фигурирует как конь солнца-Сурьи.
Богом лошадей является балтийский родственник Ашвинов Усиныи, сын бога Неба Диеваса, олицетворявший Солнце и зори, мчащиеся по небу на конях. У Усиньша два сына, и ему приносились парные жертвы, что напоминает о том, что сначала существовала пара Усиньшей, так же, как и Ашвинов. К тем и другим относят танец, изображавший движение Солнца по небосклону. Каждую весну Усинын возрождается, подобно другому родственному ему божеству: славянскому Авсеню/Усеню, также связанному с весенним началом солнечного цикла и плодородием. С образом зари связан и индийский конь солнечного бога Сурьи Эташа ("пёстрый ").
Традиционное представление о двух зорях, везущих колесницу Солнца, нашло воплощение и в двух германских конях: Хорее и Хенгерсте. Корень имени Хорсы, в германских языках обозначающий лошадь, ассоциируется с именем славянского бога солнечного диска (Хоре) и, возможно, тоже изначально родственен слову "колесо".
ВСЕОХВАТ МИРА
Солнце видилось древним не только конём: оно могло предстать практически в любом животном образе. Оно парило в высоком небе как орёл, растопыривало лучи-перья как индюк (Курикавери у племени индейцев-тарасков), кололо глаза как ёж (индийский Сурья), садилось в море как утка (славянская мифология), было светлым и круглым как вепрь (балтийская мифология), ярким как колибри (Уицилопочтли ацтеков), яростным как волк (Аполлон) и прекрасным как лебедь (Дадхикра). Зооморфные образы, в которых предстаёт перед нами Солнце — наследие мифологемы Девы, вписавшей наших меньших братьев в единый миропорядок земной природы. Солнце продолжает описание зверей как помощников людей, заменяя фантастические образы полуживотных-полубогов реальными. Так, в индийской мифологии слон — помощник человека, символ всего большого, доброго и хорошего — мыслится возникшим из отрубленных частей круглого тела Вивасвата.
Но наиболее откровенно золотые лучи Солнца ассоциировались с жёлтой гривой льва, который через эту ассоциацию стал эклиптическим созвездием. В Древнем Египте в созвездии Льва находилась точка летнего солнцестояния. В это время воцарялась сильная жара, начиналось таяние снегов в горах, откуда тек Нил, и происходили разливы великой реки. Поэтому затворы шлюзов, направлявших воды реки по каналам на поля, делали в виде львиной головы. Об этом сегодня напоминают фонтаны, где поток вырывается из пасти льва (например, центральный фонтан Петродворца). Матерью Солнца в Египте считалась львица Менкерот: львица поднимает светило на небо и сопровождает туда же умерших.
Символ солнечной матери-львицы дал начало образу сфинкса, владеющего загадкой жизни и смерти. В теософии есть гипотеза, что сфинкс — слияние двух зодиакальных символов Льва и Девы: разлив Нила, дающего жизнь злакам и несущего смерть неосторожным животным, оказавшимся в зоне вод, мог захватывать и календарный период следующего знака Девы, связанного с земледелием, и поэтому был изобретен общий символ для этого времени года. Мы не знаем, правда ли это, — но несомненно, что тайной жизни и смерти владеет Солнце.
Сегодня всем известно, что идущий под солнечными лучами процесс фотосинтеза рождает кислород. Им дышат животные, и это приводит к их активному образу действия — который мы обычно и называем жизнью в быту. Нашу душу страшит недвижный образ существования, который ведет растение, для неё это настолько же не жизнь, как возникновение и распад кристаллической решетки камней. Солнце непосредственно отвечает за физическую активность человека, которая привела к активности ищущего разума и широте духовных запросов. Но даже если мы распространим понятие жизни на всю органическую и неорганическую природу: ибо разум как память и воспроизводство своих форм присущ и неживой материи, — всё равно определяющим фактором появления и исчезновения этих форм будет Солнце: а именно солнечная активность, которая играет основополагающую роль в жизненном процессе Земли.
Древние египтяне не знали этого. Но они видели, что необъяснимое в своем поведении солнце-сфинкс жаркими лучами сушит почву — и оно же одновременно посылает на землю воды Нила. И хотя у египтян не было доказательств последнего, но из года в год повторяющаяся связь губительного солнечного жара и разлива живительных вод великой реки была для них очевидной. И вот, лежащая на поверхности аналогия в очередной раз отразила суть физического явления. Есть астероид Сфинкс, обозначающий внешний символизм, через который мы можем постигнуть скрытое знание. Его положение в гороскопе, вероятно, будет показательным для всех, кого трогает тематика данной книги.
Название льва у нас и в Европе происходит от имени аккадского чудовищного льва Лаббу, нарисованного на небе владыкой-ветром Энлилем, богом стихийной уранической мифологемы, которой свойственно создавать чудовищные образы. Как всё творимое мыслью, лев оживает, и боги устроенного бытия выдвигают на борьбу с ним бога бури Тишпака. В Лаббу легко узнаётся Солнце — и Тишпак, как бог юпитерианской мифологемы, одерживающей победу над силами стихии, дождём смягчает ярость зверя-светила.
Образ льва ассоциируется с силой и страстью, а также, через образ светила, с постоянством и умом; традиция связывает его с благородством и величием земных царей и храбростью героев. С этим образом связана одна из четырёх сторон света. В Европе лев стал символом стихии огня; в Китае он олицетворял один из четырёх видов власти; а в христианстве с ним ассоциируется создатель одного из четырёх канонических Евангелий Марк, чьим символом был лев. Подобно этому, Солнце выражает лишь одну из четырёх граней бытия, но полностью видимую, что и формирует его образ царя земной природы.
Ещё одним символом Солнца является петух, как олицетворение огня, пробуждения и бодрствования: он иногда противопоставлен льву и побеждает его, и в большей степени связан с мифологемой Марса.
Солнечный архетип, вновь делая животных (а также и растения) вспомогательными богами и ипостасями богов, формирует пантеистическое восприятие мира, которое соответствует обожествлению Солнца как разумного центра земной природы. Это мировосприятие предполагает внимание к каждому объекту, его соотнесенность с божественным и его ценность: его бессмертность постольку, поскольку он уже существует. В солнечном архетипе невидимая сила жизни явила себя материально, и потому наделила своей вечностью всю видимую реальность. Подобно этому, знак Льва обладает пиететом ко всему, что доказало своё право быть, и не пренебрегает разными гранями бытия, хорошо ориентируясь в материи и не считая её ниже духа. Своей энергией Солнце даёт нам возможность ощутить, что в самом человеке достаточно духовной силы, чтобы наполнить ею всю материю.
Именно за счет этой способности человека к одушевлению окружающего мира смогли возникнуть символы и мифы. Мифолог Тэйлор говорит об этом:
"Главная причина превращения фактов ежедневного опыта в миф есть вера в одушевленность всей природы — которая достигает высшей точки в её олицетворении. Это неслучайное действие человеческого ума неразрывно связано с тем первобытным умственным состоянием, когда человек в мельчайших подробностях окружающего мира видит проявления личной жизни и воли… Для примитивных человеческих племен солнце и звезды, деревья и реки становятся личными одушевленными существами, которые живут наподобие людей и животных"[101].
И сегодня эта одушевленность, которую хранят символы и мифы, даёт нам возможность ощутить целостность жизни: единство живой и неживой природы — бытия и сознания.
Образ коня и колесницы ещё раз подтверждает идею всеохвата мира, связанную с символом колеса. В мифологии многих народов с образом Солнца, солнечного коня и колесницы связаны числа восемь, девять и десять: выражая идею всеохвата, они соответствуют числу выделяемых человеком изначально сезонов года, которое не всегда равнялось двенадцати. Так, в работе Х. Кинтала "Теократическое правление Мохенджо-Даро" приводится протоиндийский 8-членный Зодиак, датируемый третьим тысячелетием до н. э. (Edu-Овен, Yal-Лира, Nand-PaK, Ашша-Мать, Tuk-Весы, Kani-Стрела, Kuda-Кувшин, Min-Рыбы). Есть сведения о том, что в Египте первоначально было 10 созвездий (на иероглифе созвездия Девы рисуется Анубис, который правит Весами и вершит подземный суд, исполняя роль знака Скорпиона — и эти три созвездия составляли один знак).
В китайской мифологии у небесной богини Си-Хэ десять детей-солнц: в каждый сезон года Солнце мыслится разным. Латышский Усиньш едет по небу на девяти конях, и число девять фигурирует в мифе о литовском Совие: оно соответствует девяти месяцам, когда Солнце светит ярко. Конь, ассоциирующийся с Солнцем, может быть восьминогим, как скакун вольного царя Огненного Щита из русской сказки, дарующего слепым прозрение, или скандинавский Слейпнир, возящий на себе Одина. В бытовой резьбе по дереву и вышивках небесное светило символизируется восемью лучами — в отличие от громового знака бога грозы, имеющего шесть лучей.
Числа восемь, девять и десять — сравнительно новые для мифологии, которая опиралась прежде на числа три, четыре и семь. Возникшее позднее первых чисел, само слово "девять" в европейских языках связано с корнем "новый"; а в мифологии большие цифры первоначально означают просто множественность и охват мира, который символизирует Солнце. Эту идею выражает и крест: если прищурить глаза, лучи светила будут похожи на него. Но первоначально четыре луча обозначают земной огонь, добытый трением: при помощи вращения крестообразной установки, к которой обычно возводят образ свастики. Возможно, свастика воплощает также идею четырёх времен года, фиксируя поворот каждой солнечной фазы: так у ацтеков свастика в круге обозначала год, а крест в круге — день. В любом случае за крестом остаётся юпитерианское значение широты, связанное с образом небесного царя на Земле — доброго и щедрого, отчего древняя свастика стала символом счастья.
Восемь, десять, а впоследствии двенадцать знаков Зодиака раскрывают понятие всеохвата, которое воплощает собой Солнце в земной конкретике человеческого бытия. Число три охватывает деление мира по вертикали: земной, подземный и небесный миры — настоящее, прошлое и будущее. В вертикальном охвате мира — символический смысл трёх Солнц Египта, описывающих утреннее, дневное и вечернее светило как разных богов с разными функциями. Функция всеохвата проявлена у индийского широкорукого Савитара, который олицетворяет и восходящее, и заходящее светило и приводит в движение три неба и три земли. За день обозревая весь мир, он соединяет в своём образе Небо, Землю и Преисподнюю. Число 12, подобно Солнцу, охватывает 3 вертикальных измерения мира и горизонтальный крест 4-х сторон света. Делая центром каждый свой компонент, оно описывает всё многообразие мира.
СОЛНЦЕ КАК СУДЬЯ. ТВОРЧЕСКАЯ ЭНЕРГИЯ И ДОБРОТА СВЕТИЛА
В отличие от других богов, входящих в божественный пантеон, Солнце обычно не порождено громовержцем, но связывается с изначальным источником существования: так, рождение Атума или Гелиоса соотносится с первозданным океаном. Это подтверждают и природные образы: утром светило поднимается из моря и исчезает в нём вечером. Индийского Сурью боги поместили на небо после того, как он был скрыт в океане. Первозданные космические воды дали Солнцу, исполняющему законы Вселенной и воплощающему их собой, неисчерпаемую жизненную энергию.
Ведя отсчёт своего бытия от космических вод, светило представляется самым древним источником всего существующего на Земле и центром Вселенной. А потому оно становится само себе законом и может определять судьбу всего живущего. Если с судьбой связан образ нити времени — то колесо Солнца предстаёт в виде прялки, вокруг которой вращается нить судьбы. Подобно сатурнианским богам судьбы, Солнце, освещающее земную жизнь, часто мыслится безошибочным судьёй, как Шимиге или Шамаш.
Имя Шамаша восходит к ностратическому mAz’A — "солнце, светлый" (от того же корня грузинское mze — "солнце"). Всеохват и главенствующая роль светила проявляется в том, что дети Шамаша — главные боги нового мира, символизирующие собой времена года: Мардук — весну, Нинниб — лето, Набу — осень и Нергал — зиму. Но в переводе Шамаш означает "слуга", что указывает на роль Солнца как послушного исполнителя космического закона. Шамаш выступает как покровитель законодательства, в Вавилоне говорили: "О Шамаш, справедливость подымает голову!" Шумерский текст гласит: "Сияет Солнце справедливость, бог Солнца попирает ногами несправедливость."
Гимны Ригведы говорят о светиле: "Восходит великое око Варуны и Митры, любимое, безошибочное. " Греки тоже называли Гелиоса безгрешным, несмотря на его яростный нрав и устрашающий облик. Ослепительный Гелиос с горящими глазами видит все беззакония и карает преступников слепотой. Судьёй выступает и греческий Аполлон (по одной из трактовок имени —"губитель"), поразивший лучами-стрелами сыновей Ниобы, слишком гордившейся своими детьми. Египетский Атум-Ра предстаёт в скорпионовском облике змёя и замещает Нуна в суде богов над людьми, угрожая погрузить весь мир в первозданный Хаос. Он насылает на человеческий род за грехи ужасную львицу Сехмет, называемую его оком и также олицетворяющую собой светило. Индийский Вишну, чтобы наказать неправедного царя, превращается во льва Нарасинху — самое грозное из своих воплощений.
Но суд Солнца иной, чем суд громовержца: светило не является законодателем — оно лишь безупречно исполняет космический закон и судит других с позиции их соответствия настоящему моменту. На данный момент оно даёт нам энергии столько, сколько необходимо с точки зрения общей гармонии. Поэтому можно сказать, что суд солнечного бога справедлив не вообще, а лишь в конкретном случае. И поскольку Солнце предполагает оценку жизни с высоты собственного опыта, эта оценка очень зависит от личных качеств судьи. Так, Аполлон карает Ниобу за порок гордости, который свойственен самому солнечному архетипу (это качество может символизировать астероид Ниоба). Подобно этому, знак Льва опирается на себя и сам вершит свою судьбу, но склонен зациклиться на себе, не видя правды более широкой позиции. Лев часто не замечает, как навязывает бытию свою позицию, становясь тираном по отношению к себе и другим. Эго происходит потому, что субъективная истина внутреннего огня не всегда совпадает с объективной правотой окружающей жизни.
Солнце излучает свет, но оно же — причина тени. Светило проявляет двойственность реалий мира: божественную красоту и силу огня самого по себе и его разрушительность в столкновении с земной материей. Поэтому в более древние времена Солнце мыслится причиной засухи и пожара, что связано с его ролью судьи и губителя (что подтверждает силу Плутона в знаке Льва, который является местом экзальтации разрушительной планеты). Китайский стрелок И вынужден сбить с неба лишние девять Солнц, чтобы жара длилась лишь один, а не десять сезонов года. Здесь Солнце выступает причиной засухи, подобно Змею, а стрелок И играет роль Стрельца-громовержца {закономерный конфликт этих архетипов мы рассмотрим ниже, в связи с образами героев). Но когда роль Солнца, как источника жизненной энергии становится явной, с его образом человек ассоциирует только всё самое хорошее. Всё в жизни предстаёт благом, когда мы начинаем понимать его конкретную роль и его особую ценность. Так умеет видеть мир знак Льва, и это обуславливает его великодушие и снисходительность к недостаткам.
Солнечным богам, несущим миру свет и тепло своими руками-лучами, обычно присуща доброта и щедрость. В этом они подобны громовержцу, и даже превосходят его: ведь Солнце дарит от избытка. Роль дарителя подчёркнута в имени славянского "подателя благ" Дажьбога. У африканского племени кондов бог света и солнца Белла-Пенну является олицетворением добра. Бразильские племена ботокуды и пуэльчи также приписывают Солнцу всё самое доброе и обращаются к нему с важнейшими просьбами. Индийский бог Солнца Савитар дарует богатство, счастье и долгую жизнь, и в этом его основная функция:
К тебе, о бог Савитар, владыка всего желанного,
Мы идём за долей, о ты, дающий!..
Ни твоей власти, ни силы, ни ярости
Никогда не достигали ни летящие птицы,
Ни воды, непрерывно движущиеся,
Ни неистовые ветры.
Савитар называется "широкоруким", и образ дающих рук присутствует также у египетского солнечного диска Атона, на концах лучей которого изображались руки, держащие ключ жизни. Про египетского Амона пишется: "ты один обладаешь множеством рук, ты простираешь их к любящим тебя". Он предстает заступником и судьёй, помогающим нуждающимся. Всегда благожелателен к людям шумерский бог Солнца Уту. В русском языке слово "солнце" имеет уменьшительно-ласкательный суффикс: солнце значит "солнышко", что подтверждает радостно-позитивное отношение к светилу. Родственно ему слово "соль", и шестилепестковый цветок на солонках символизировал светило, а русское "хлеб да соль" (земля + солнце) выражало пожелание плодородия.
Солнце-Курикавери ("большой огонь") — самый щедрый и могущественный бог индейцев тарасков, предоставивший людям всё необходимое для существования и сверх того, в жертву которому приносили плоды, цветы и золотые изделия. Представление о богатстве, которое дарует людям Солнце, подтверждает ассоциацию золотого блеска солнечных лучей с золотом — общепризнанной нетленной ценностью Земли. Греческий Гелиос носит шлем из золота. Славянский Дажьбог выступает божеством золота и серебра. Это традиционное представление подхватывает и алхимия, называющая солнечным свет "астральным золотом", видя в нем материальную субстанцию солнечных частиц. Связь Солнца с золотом и другими металлами (а также драгоценными камнями, из которых построен дворец Гелиоса) наследуется из архетипа божественного Кузнеца, созидающего основы культурной цивилизации, которой правит знак Льва. Роскошь цивилизации, созданная человеческими руками, привлекает знак Льва, и золото, драгоценности и просто деньги, как сконцентрированная энергия, часто входят в сферу его непосредственных интересов.
В мифах Солнце, хоть и берет на себя роль судьи, обычно не нуждается в том, чтобы быть карателем: мощь его энергии естественным образом исправляет зло. Савитар, щедро распределяя дары между людьми, забирает от них грехи и изгоняет болезни, подобно также Сурье и близнецам-Ашвинам, выступающим целителями. Ашвины и Сурья лечат мёдом, вбирающим в себя солнечную энергию растений; с мёдом и целительством связаны и другие солнечные боги. Покровители врачей — египетская львица Сехмет, Аполлон и Гелиос, растящие травы. Сыном Аполлона был Асклепий, воскрешавший людей; дочерью же Гелиоса была волшебница Цирцея, а внучкой Медея, умевшие готовить из трав магические напитки, которые, правда, можно было использовать и во зло. Мед — через ассоциацию с желтым цветом Солнца и трудолюбивыми пчёлами, объединяющими усилия в создании идеального порядка своего улья, — мыслится универсальным лечебным средством, служащим лишь во благо; поэтому медовым часто оказывается целебный напиток бессмертия (индийская амритсф. "Пчелиным богом" называется бог солнечных зорь Усиньш. Хлеб с медом был символом верховного ацтекского божества Уицилопочтли ("колибри"), олицетворявшего Солнце.
В пантеистическом знаке Льва мифология смыкается с жизнью: природная роль Солнца для человека становится очевидной. Солнечная энергия действительно лечит людей и даёт жизненную силу, которая приносит человеку все остальные блага (согласно русской пословице: "Хлеб — всему голова"). Календарное время Льва — время урожая, и само название августа восходит к тому же и. е. корню aug/woks со значением "расти", что и наше слово "овощ". Созревшие плоды материализуют для нас теплоту и энергию светила.
Этой энергией более всех наделён солнечный знак Льва, распространяющий на ДРУГИХ её ореол, передавая им свою уверенность в себе — способность найти в себе неисчерпаемый источник силы, который является основой здорового бытия в целом. То, на что способна львовская энергия, показывает, например, целительское искусство Кашпировского (Льва по гороскопу). И для солнечной героической эпохи оказывается крайне важным целительство, как и поддержание общего порядка жизни. Солнце позволяет сохранить тот материальный уровень Девы, который обеспечивает фундамент будущей эволюции. Человек не может быть героем, когда он голоден и немощен, поэтому тот бог, который покровительствует сильным, лечит слабых и помогает бальным — своей энергией даруя бессмертие, о котором задумалась мифологема божественного Кузнеца.
Исчезая и появляясь на небе и давая жизнь растениям, Солнце совмещает в себе функции умирающих и возрождающихся богов — Цереры и Прозерпины. Поэтому оно тоже выступает в роли покровителя земледелия, дающего людям пищу. Солнце символизировал круглый каравай хлеба. Земному плодородию покровительствовали египетские боги Солнца и семитский Баал-Хаммои ("господин жара"). Японская богиня Солнца Аматэрасу ("светящая в небе") сама ухаживала за рисовыми полями. Китайский бог Солнца Янь-ди ("бог пламени") первым посадил в землю зерна девяти колосьев, которые некогда принесла красная птица, другая его ипостась, в которой можно увидеть зарю. Эти злаки делали людей бессмертными — что показывает осознание человеком великой роли солнечной энергии для Земли.
Солнце умещает длительный и незаметный процесс природного круговорота, который мистически описывал архетип Девы, в одни сутки. Это более удобно для сознания человека: так он может легко охватить его своим разумом, спланировав последовательность событий и тем самым взяв весь процесс в свои руки. И в отличие от богов растительности, Солнце не только исполняет космический закон, но и само вершит природный круговорот. Потому оно не умирает и возрождается, но восходит и уходит с небосклона, сохраняя себя вечно живым и тем храня постоянство всей остальной жизни. Оно в разное время дня может быть разным, и всё же остаётся одним светилом — и это позволяет связать с образом Солнца понятие индивидуальности, через его облик прояснив суть этого понятия. Личностью становится тот человек, который в разных условиях ведёт себя по-разному, не по догме, а в соответствии с гибкими законами жизни, отражая её сиюминутное соответствие космическому ритму, — и при этом остаётся самим собой. Подобно Солнцу, личность не растворяется в жизненном процессе, а становится его центром, его сутью, охватывая своим вниманием все его стороны и раскрывая в своем образе разные его грани.
Солнечный знак Льва — тот знак, который умеет быть собой. Воплощая космическую гармонию Вулкана в конкретной жизни, этот знак раскрывает материальную красоту каждого отдельного объекта, которой наделяет её божественная гармония целого. Поэтому из служебного предмета обихода — колеса — и круглого уродца, лишенного подобия богам и человеку, Солнце превратилось в воплощение небесной красоты, олицетворяемой золотыми конями, белыми лебедями или зорями.
* * *
Бессмертный дар Солнца — это земная материальная жизнь. Образ этого дара раскрывают имена славянского бога Хорса и родственного ему иранского солнечного диска Хварна. Имя Хварна связывают с персидским фарном, обозначающим светлое начало, царскую власть и благую долю, дарителем которой является Солнце. Слово "фарн" связывают с индоевропейским корнем suer, от которого происходит имя индийского Савитара. этот корень означает всё доброе, желанное и достигнутое — одним словом, светлое и хорошее. От изначальной основы этого корня sue/swel в индоевропейских языках произошло слово "солнце" и имена солнечных богов: греческого Гелиоса, римского Соля, индийского Сурьи и других. Фарн — это сияние величия, блеск славы, достоинство и счастье. Эго слово также родственно слову "парень" и обозначает зрелость человека, готовность к вступлению в брак. Фарн — нечто более долговечное, чем человек: как посмертная слава, он не покидает дома в случае смерти его хозяина, и находится в гробнице царя.
У шумеров было аналогичное фарну понятие божественной, единой и вечной царственности нам-лугала: она возникла в начале времен и передается от одного царя к другому от века к веку. Представление о некоей "субстанции" или "сиянии", окружающей божество и земных представителей власти, было широко распространено у самых разных народов мира, и здесь интересна идея непрерывной преемственности этой царственности у шумеров. Мы бы сейчас могли определить фарн или нам-лугаллу как достоинство той сверхматериальной сферы жизни человека ("надстройки"), которая позволяет ему быть царем над природой и творить свою жизнь светлой и доброй. Слава фарна сияет над человеком в тот момент, когда тот является творцом; а потом переходит другим людям, перенимающим эстафету творения.
Фарн воплощается в царской власти, но также в доме, имуществе, здоровье, семье, детях и прочих благах мира, — достижениях человека, основой которых является личная энергия. В астрологии всю эту сферу раскрывает понятие У-го дома, связанного с жизненным творчеством, а также со славой, любовью, детьми, увлечениями и хобби — работой ради собственного удовольствия. Пятый дом соответствует знаку Льва и символически (в отсчете от знака восхода) наиболее тёплому, послеполуденному времени суток: второй половине дня, когда сделанное за день уже становится явным и приносит удовлетворение. Пятый дом — сфера личного творчества человека: те результаты, которые служат ему самому. Достижения пятого дома указывают на зрелость человека. Как энергией Солнца расцветает Земля, так человек, достигнув зрелости, становится отцом и передаёт детям то, чем он владеет. Его индивидуальность становится видна в его творениях и его потомках подобно тому, как солнечный свет проявляется в красоте освещаемых им объектов.
Избыток солнечной энергии способствует расцвету культуры. Образ того, чего достигла в этой области цивилизация, воплощают крылатый конь Пегас и солнечный бог Аполлон, наиболее известный как Мусагет — предводитель муз. Музы ("мыслящие") развивают тему искусного и искусственного творчества Вулкана, и сам Аполлон иногда считается сыном Гефеста, подобно тому, как Солнце-Дажьбог является сыном Кузнеца-Сварога. Аполлон организует вокруг себя муз, как индивидуальность человека — центр его творческого "я" — проявляет его таланты и способности в разных сферах искусства. В гороскопе сила Солнца — показатель самобытности и творческих возможностей человека.
Образы муз, по мере дифференциации искусств распределивших между собой обязанности, раскрывают область культуры в конкретике знака Девы. Лира Аполлона — символ цивилизованного искусства, творимого не на импульсе стихийного вдохновения (который отражает противоположный знак Водолея, где экзальтируется Нептун), но собственным мастерством владения предметом: лира, помогая поэту петь, делает его почти независимым от переменчивой божественной гармонии космоса. Искусство Аполлона становится самоценным и уже не является жизненно необходимым. Однако оно делает явной ту сферу отдыха и праздника, которая прежде была сакральной — вспомним мистерии умирающих и воскресающих богов. Эта аналогия не случайна, и Аполлона впоследствии почитали как бога не только солнечного, но и духовного света. Подобно этому, мы воспринимаем праздничным и духовно наполненным яркий солнечный день, и Солнцу посвящено воскресенье.
Муз — девять (солнечное число), и в честь них названы астероиды, обозначающие соответствующие области искусства: поэзию символизирует Эрато с лирой в руках (астероид Erato): песню — Евтерпа с флейтой (астероид Euterpe): танец — Терпсихора (астероид Terpsichore): знания и эпос (т. е. науку и литературу) — Каллиопа с палочкой для письма (астероид Кalliоре), историю — Клио со свитком (астероид Klio: от корня этого имени происходит наше "слава"); гимны и патетическую поэзию — Полигимния (астероид Polvhvmnia. который можно связать с идеологическим и официальным искусством); трагедию — Мельпомена с трагической маской (астероид Melpomene. символизирующий театр); комедию — Талия с комической маской (астероид Thalia, который можно связать также с цирком и кино); и астрономию — Урания, символами её служат циркуль и небесный свод (астероид Urania. который покровительствует астрологам). Есть также астероид Муза. В зависимости от местоположения в гороскопе человека эти астероиды указывают на сферу приложения его талантов, увлечений и хобби. В античное время Аполлон с девятью музами также олицетворял космический хоровод Солнца с девятью планетами.
Аполлон — всевидящий прорицатель, от взора которого не может укрыться ничто земное, — наиболее развернутый образ Солнца, сочетающий в себе рациональную ясность небесного света со стихийными силами земли. Пребывая на Небе и на Земле и спускаясь в подземный мир, Аполлон имеет свойства всех после-зевсовских мифологем и черты самого громовержца. Как стреловержец, он помогает Зевсу сражаться с титанами и гигантами, и сам убивает чудовище Пифона, сравнимого с индоевропейским змеем глубин Будхом. Подобно божеству подземного мира, он является пастухом и охранителем стад, а также стихийным губителем жизни и насылателем болезней. Как бог культуры, он строит города и помогает людям, учит их искусствам, морали и религии, вместе с Афиной охраняет отцовское право и становится целителем. Его покровительство музам делает его утончённым. От мужественного Зевса цивилизованный Аполлон отличается в сторону недостаточной стихийности — и дети нового бога, музыкант Орфей и врач Асклепий, в отличие от сыновей громовержца Геракла и Тесея, — люди выдающихся способностей, однако не борцы.
Культурный облик Аполлона сопоставляет его другому солнечному богу, Мифре, которого мы рассматривали в мифологеме Весов. Аполлон, как и Митра, стал солярным богом уже в позднее, античное, время. В образе Аполлона проявляется даже ущербность, свойственная Митре и другим культурным богам: он часто бывает отвергнут богинями и даже смертными женщинами. Так, Дафна, убегая от Аполлона, превратилась в лавровое дерево, прежде бывшее символом бога; есть астероид с её именем (Daphne), который может указывать на неразделённость любви. Правитель цивилизованного бытия, Лев неуязвим во всех областях жизни, кроме любви: это та сфера, над которой он не властен. Подобно тому, как стрелы Амура сильнее стрел-лучей Аполлона, чувства захватывают Льва, отражая астрологическую экзальтацию Плутона в этом знаке. Эта идея солнечного архетипа перекликается с мифом о Клитии, которая, любя Гелиоса-Аполлона, превратилась в цветок подсолнечник ("гелиотроп"), который круглый день поворачивает за Солнцем свою головку. Именем Клитии назван астероид, символизирующий присущую Льву слепую любовь и постоянство его сильной страсти.
Первоначально любовь к Дафне и связь с Клитией указывала на растительные функции Аполлона. Его любимцами также считаются два юноши, бывшие его ипостасями: Гиацинт — догреческое божество умирающей и воскресающей природы и Кипарис — тоже бог растительности, в образе духа дерева оплакивающий случайно убитого им на охоте оленя. Как умирающий и воскресающий бог, Аполлон почитался и как Дионис. Именно он воссоединяет для возрождения части растерзанного Диониса. Подобно божествам умирающей и воскресающей растительности, Аполлон получает мудрость и силу от Геи-Земли, и убив её порождение Пифона, должен, чтобы искупить свою вину, а заодно и обрести новые силы, сойти в Аид и там очиститься. В первоначальном варианте мифа пребывание Аполлона в подземном мире объясняется тем, что Пифон убивает его, и он, тем самым, является жертвой, подобно Дионису или Адонису.
Но обретая солнечную функцию, Аполлон становится бессмертным, он наводит страх на богов и покровительствует героям. Аполлону родственен этрусский бог Аплу. Известно архаическое изображение Аполлона с четырьмя руками, что символизирует всеохват Солнца. И его зооморфные черты — связь с дубом, волком, лавром или лебедем — мы можем воспринимать уже просто как пантеистическую вездесущность Солнца, а не как изначальную его природу. Аполлон предвидит будущее лучше Зевса, гадая по полёту птиц, связанному со сменой погоды и времен года. Ему посвящается дельфийский источник и оракул, первоначально связанный с именем Дельфиния: водного чудовища хаотического мира медиумов-Рыб.
В мифе Аполлон убивает дракона Дельфиния и превращает его в более близкий земле скорпионовский образ змея глубин Пифона, чье имя значит "разлагающийся". Пифон становится хранителем источника, и оракулом в Дельфах служила прорицательница Аполлона, которую называли Пифия. Её имя стало нарицательным обозначением пророчицы, и этот смысл несет астероид Пифия.
По архетипическому смыслу этот астероид может означать сокрытие тайных знаний, который призван раскрыть миру ясный свет разума — Солнце-Аполлон, вступающий с Дельфинием в борьбу за оракул. Если перевести эти образы на черты людей, можно сказать, что Лев не склонен таить свои знания, в отличие от Скорпиона, который прячет их как силу и богатство. Солнце, служащее явленному бытию, в мифах нередко ведет борьбу с тьмой и невидимым миром — и побеждает, отнимая его аккумулированную энергию и тратя её на обустройство своего внешнего царства, доступного всем. Солнце побеждает Плутон. Но интересно, что темные силы остаются не в обиде: Плутон экзальтируется во Льве. И это говорит о том, что материальный, видимый каждому, солнечный мир — лучший способ хранения скрытой энергии.
Рассматривая эпос, мы видим, что фигура Аполлона близка образам жреца-Стрельца и культурного героя-Весов, и эти более древние роли сформировали его как солнечное божество. Несомненно, Аполлон сам был жрецом оракула и героем, потому и остался покровителем тех и других. Его губительная власть отражена в позднем мифе о Хрисе, жреце Аполлона, чье имя переводится как "золотой". Когда царь Агамемнон, предводитель греков в войне с троянцами, похищает дочь Хриса, тот обращается к Аполлону с просьбой о помощи и насылает на войско Агамемнона моровую язву, которая прекращается лишь тогда, когда дочь оказывается возвращена. Названный в честь целителя астероид Khrvses может обозначать золотые солнечные лучи как дар жизненной энергии, который оказывается губителен тогда, когда им злоупотребляют.
Внуком Аполлона считался прорицатель Калхант, предсказавший, когда будет взята Троя. Именно по его совету был сделан Троянский конь, что несомненно отражает творческий подход к делу, который символизирует солнечный архетип. Посвященный Аполлоном в свою судьбу, Калхант заранее знал, что умрет после появления еще более сведущего прорицателя (что и свершилось). Именем героя назван астероид (Kalchas). который означает практическое использование высших способностей, ясное и творческое отношение к будущему и исполнение предзнаменований.
Предшественником поклонения Аполлону был культурный герой Аристей ("ловчий"), охранник посевов и стад и всего человеческого творчества, обучивший людей охоте, врачеванию, прорицательству, виноградарству, пчеловодству и другим полезным навыкам. Позднее он мыслится бессмертным сыном Аполлона, который своему мастерству научился от муз. Астероид Аристей несет смысл современных актуальных для жизни достижений культуры, к которым приводит жизненное творчество Солнца.
На примере Аполлона мы видим, насколько может быть развернут и многогранен образ солнечного божества, описывающий разные стороны человеческой цивилизации. В современную культуру образ Аполлона вошел прежде всего как символ изящных искусств — которые обозначает астероид Аполлония. В честь бога Солнца названа и ещё одна малая планета — Аполлон, которая ассоциируется с культурным мужским образом прекрасного бога, ясным и разумным видением мира, которое предоставляет в наше распоряжение цивилизация — и с возвышенной философией жизни, которую создает возможность предвидения событий.
ГЕРОИ
Солнце олицетворяет собой небесное и земное постоянство, и потому в древнейщих мифах предстаёт в образе женщины: индоевропейское слово sau, обозначающее светило, женского рода. В женском облике предстают семитская Шапаш; йеменская Шаме, имя которой приобрело нарицательное значение "богиня", родственница западно-семитского Шамшу и аккадского судьи Шамаша: индийская дочь Савитара Сурья, спутница Ашвинов; балтийская Саулес, германские Сунна и Соль; скандинавская золотовласая Сив.
Но самостоятельная роль Солнца, его самодостаточность и полноправность делает его мужчиной. И, каждый день рождаясь с новой силой и в образе зорь символизируя обновленную жизнь, Солнце мыслится молодым. Потому оно может предстать и в виде юноши: как индейский Тонатиу, армянский Арэв или Аполлон; молодыми были и Ашвины. Парность солнечных образов делает наглядной диалектику жизни, которой правит светило. Потом она воплощается в паре Солнца и Луны: Аполлон-Солнце становится братом-близнецом Артемиды-Луны. В противопоставлении Солнца и Луны или двух Солнц (Шалаша и Шамшу, Савитара и Сурьи) формируется принцип оппозиции мужского и женского, который будет проявлен в архетипе близнецов: независимых от богов прародителей человеческого рода.
К архетипу Солнца относятся первые попытки провозглашения человеком своей силы и независимости. Это отражают древнейший облик первых героев, несомненно связанных с образами Солнца и льва. Это семитский Самсон ("солнечный"), победивший льва и полчища врагов. Сила Самсона — в волосах, ассоциирующихся с лучами Солнца. Это индийский герой Нарасинха, получеловек-полулев. Это греческий Беллерофонт, победитель огнедышащей химеры и обладатель солнечного крылатого коня Пегаса, до сих пор дарующего поэтам вдохновение. Его именем назван астероид Bellerophon. символизирующий самоутверждение в искусстве. Беллерофонт хотел на Пегасе достичь вершины Олимпа, но был наказан богами за свою гордость, и Пегас сбросил его на землю. Гордость — главный порок Льва — и его чрезмерная самостоятельность даже по отношению к божественному — привела к гибели и Самсона.
Героическую тему развивает образ Геракла, в начале своего пути победившего немейского льва и в конце завоевавший бессмертие: его двенадцать подвигов соответствуют числу солнечного цикла. Подобно ему, побеждает льва другой греческий герой Алкафой, за что получает руку дочери царя и его царство. В честь него назван астероид Alcathous. символизирующий храбрость, оплаченную любовью. В честь Геракла названы даже два астероида: Heracles и Herculina. остающиеся для нас символом недюжинной силы и способности брать на себя нелегкие предприятия.
Предшественник Геракла шумерский герой Гильгамеш не добился бессмертия, зато выстроил город, став древним предшественником Фауста, — и это также отражает цивилизаторскую роль солнечного архетипа. В легендах о Геракле и Гильгамеше присутствуют отголоски близнечных мифов. Именем Гильгамеша тоже названа малая планета, которая подчеркивает героическое и безнадежное стремление к невозможному — приносящее, однако, успех в земных делах.
Эпос стремится увидеть героические черты в каждом своем персонаже, и во множестве образы героев описывает история Троянской войны. Самый известный троянский герой — Гектор, являющий образ мужественного защитника родины и семьи, любящего супруга и нежного отца. Самый могучий противник троянцев — непобедимый воин Ахилл, имеющий единственное уязвимое место — пятку (область Нептуна, "падающего" во Льве), куда и поразила его смерть. Но он сам выбрал свою судьбу: ему была предложена долгая, но бездеятельная жизнь, или краткая, но полная славы, и он выбрал последнее. Зная, что Ахилл погибнет, его мать долго скрывала его от войны среди девушек и даже переодела в женское платье. Но когда появились воины Одиссея, Ахилл сразу схватился за копье, обнаружив свой мужской героический нрав.
Не менее славен и друг Ахилла Патрокл, действием побуждавший Ахилла к сражению и погибший в его доспехах. Умелый колесничий, правящий повозкой бессмертных лошадей (что прямо указывает на архетип Солнца), он не был бы убит, если бы в пылу битвы не оказался один, далеко от своих, под самыми стенами Трои. Как Ахилл, он не внял предсказанию о своей гибели: важнее была сияющая слава момента. Человеческие качества героев — их самобытность и отважное принятие ими вызова судьбы — символизируют посвященные им астероиды (Гектор, Ахилл, Патрокл, Неоптолем, Телеф и другие).
Герои — самобытны и могучи, подобно Солнцу. Они совершают подвиги, доказывающие силу человека, который обрёл под ногами твёрдую почву цивилизации. Говоря современным языком, они ставят личные рекорды, которые под силу только им. Это отражает стремление знака Льва, и само слово "ре-корд" не случайно родственно слову "сердце" (лат. cor/cordis, греч. kardia): органу Льва и центральному органу человеческого организма, от которого зависит жизнь и который символизирует средоточие человеческих стремлений. Но почему в мирном цивилизованном мире вновь становится необходимой борьба, которую ведут герои? Более того, почему герои сами ищут подвигов и стремятся к этой борьбе?
Рассмотрим логику развития второй трети Зодиака, символизирующую создание культурного мира. Внутренний потенциал Скорпиона накапливает энергию для действия. Знак Весов приводит внутреннюю энергию в совершенную гармонию с внешней волей, что даёт человеку возможность божественного творчества. Знак Девы, делая эту волю своей и исполняя её за счёт своих ресурсов, преобразует бытиё согласно высшему промыслу. Но исполнение внешней воли приводит к растрате внутренней энергии. А когда энергия кончается, всё тщательно создаваемое Девой искусственное бытие распадается на части, представая мёртвым монстром сложного, но безжизненного организма. И в древних мифах мы видим недоверие к силе Солнца, которое действует своей волей и за счёт себя самого. Так, ацтекский Тонатиу ("солнце"), юноша с красным лицом и пламенными волосами, во время еженощного путешествия по подземному миру может умереть, и потому ему нужна кровь воинов, павших в битве, души которых сопровождают его в царстве мёртвых. Образ Тонатиу наиболее ярко отражает экзальтацию мрачных сторон Плутона в знаке Льва — который, ведя себя героически или не очень, но опираясь лишь на себя, может пасть жертвой жизненных страстей.
Чтобы работал механизм созидания реальности своими руками, требуется топливо, которое рождалось из противоборства начал, и мы вновь возвращаемся к знаку Скорпиона. Именно эту необходимость рождения силы в противоборстве иллюстрируют мифы о ежедневной борьбе Солнца с силами мрака. Чтобы не устать светить, Солнце-Ра каждую ночь борется со змеем Апопом. В борьбе с тёмными силами участвует семитская богиня Солнца Шапаш: она помогает воскресить громовержца и бога плодородия Балу, чтобы тот одержал победу в повторном поединке с богом смерти Муту. Аполлон сражается с Пифоном, своей прежней ипостасью.
И герои также не минуют соприкосновения с потусторонним бытиём: Самсон отправляется в стан врага, Геракл и Гильгамеш вынуждены спускаться в подземный мир. Нисходит туда и Эней, чье имя значит ("хвала, слава"): основатель нового италийского города взамен разрушенной Трои, который получает там пророчество о своём будущем пути и судьбе своих потомков. В честь него назван астероид Aneas. символизирующий волю личности исполнить в жизни предначертанную ей роль, — и образ личного предначертания подводит нас к Львовскому понятию индивидуальности.
Есть гипотеза, что образ Орфея, выводящего из Аида "далеко сияющую" Эвридику, ведет начало от Солнца, спускающегося под горизонт и вновь выходящего из-под земли. Подобно тому, как Солнце разгоняет силы мрака, Орфей усмиряет своим пением злых духов. Власть над душой чарующего и тоже во многом потустороннего искусства музыки символизирует астероид Ortheus. Есть и астероид Eurydike, обозначающий преданность в неблагоприятных обстоятельствах и шанс возрождения к новой жизни.
В сказках могучие герои также нередко ищут путь в подземное царство, спасая своих невест от дракона, как Орфей стремился спасти Эвридику, и возвращаются на землю с удвоенной силой, которая служит потом основой их царствования на Земле. Эти сказки подспудно содержат ту мысль, что земные возможности человека ограничены и ему приходится черпать силу из скрытых сфер. Психологически подобные образы добровольного героического путешествия в потусторонний мир можно трактовать как выявление скрытых мотиваций. В гороскопе транзиты Солнца к Плутону часто провоцируют конфликт, но несомненно служат пробуждению незадействованной энергии человека и приносят ощущение регенерации.
Боги имеют перед героями то преимущество, что сохраняют акцент на давании и дарении, которые порой утрачивают люди в погоне за силой. Так, шумерский бог Солнца Уту ("сияющий, светлый, день"), личный покровитель эпических героев, каждую ночь опускается в царство мёртвых, принося им свет, тепло и еду. Как и другие солнечные боги, он побеждает чудовищ мрака и срубает мировое дерево — акт тоже героический, отразившийся в индийской религии в образе срубания древа ашваттхи, останавливающего колесо перевоплощений. Зачем богу Солнца срубать древо жизни, заботливо посаженное богом Неба и почитаемое Громовержцем? Это можно трактовать так, что солнечный герой выступает против прежнего порядка мироздания, поскольку устанавливает свой. Он кладет конец динамическому развитию — росту мирового древа, поскольку формирует незыблемость порядка жизни в рамках Солнечной системы или Земли. Здесь можно вспомнить, что Лев — стабильный знак.
А сам природный образ мирового древа, хранящего мироздание, начинает мыслится творением человеческих рук — осью, столбом, вокруг которого на привязи ходят солнечные кони. Так, слою ашваттха переводится как "лошадиная стоянка", и германские ритуальные столбы, символизирующие мировую ось, назывались именами коней Хорсы и Хенгерста. Столпом неба называют индийского Сурью. Естественно представить, что небосвод поддерживают ветви дерева. Но чтобы это делал катящийся по небу диск? Как могли древние индусы прийти к идее гелиоцентризма? — если даже современные люди, вооруженные знанием науки, когда дело касается символики нашего сознания, не вполне представляют себе, что Земля вращается вокруг Солнца, а не Солнце — вокруг Земли!
Чтобы представить такое, нужно кардинально изменить мировоззрение, отойти от внешних образов и обратиться к внутренним причинам существования. Тогда мы представим себе, что физическую реальность вокруг нас удерживает невидимая сила вращения — подобно тому, как вращение планет вокруг Солнца образует солнечную систему. Эта неощутимая сила организует нашу жизнь вокруг себя независимо от внешних представлений о ней (мировоззрения Юпитера), что и делает архетип Солнца центральным образом Зодиака.
Образ этой центростремительной силы хорошо отражает концепция самости у Юнга, родившегося под знаком Льва[102]. Самость (самобытность, self) организует куски человеческой личности вокруг невидимого центра, и без этого организующего начала личности угрожает распад. Как показывают сны и образы культуры (европейские иконы или индийские мандалы), в этом центре раньше помещалось божество, единое для всех носителей некоей культурной традиции (архетип Юпитера). Но в процессе развития индивидуальности людей каждый человек обретает внутри себя личного бога. И теперь в подсознании людей этот Центр символизируют самые разные природные и абстрактно-геометрические образы — возвращая нас к солнечному пантеизму, который становится опорой независимой божественности каждой личности.
Нахождение своего центра — по Юнгу, индивидуация — грандиозный процесс. Не так просто понять, что такое наше солнечное, истинное человеческое "я", великое и героическое "я" Самости, отличается от поверхностного образа, который мы привыкли считать собой: который сформирован прежними юпитерианскими традициями социума и навязан нам с детства как некая внешняя роль. И эзотерическая астрология А. Бейли называет эзотерической планетой Льва само Солнце — традиционный управитель этого знака. Эго говорит о том, что высшая роль Солнца отличается от его обыденной функции — само собой разумеющегося посылателя энергии.
Понятие энергии наиболее просто и даже низменно ("сила есть — ума не надо"). Но обрести в себе неиссякаемую солнечную творческую силу, которая делает человека великой личностью, непросто. Тем более сложно сохранить в себе творческий жар в неблагоприятных условиях конфликта, когда общество перестает поддерживать личность, уходящую с общепринятого пути. И ещё тяжелее добиться, чтобы эта творческая искра продолжала гореть за пределами жизни и смерти. Воистину, Солнце — самое труднодоступное и великое понятие Зодиака. Согласно Юнгу, чтобы обрести в себе свой центр, человеку приходится совершать внутреннее путешествие в глубины подсознания — подобно героям мифов и сказок, которые для достижения цели своего пути вынуждены были спускаться в подземный мир.
КОНФЛИКТ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ И ОБЩЕСТВА
Обращение к внутреннему миру Плутона приносит героям солнечного архетипа силу страсти, направленную на исполнение своих желаний. Внешняя воля корректирует их, направляя энергию в объективное русло (Вулкан). Совершая работу по преобразованию реальности (Прозерпина), поток энергии иссякает, разбиваясь о преграды существующей организации мира и лишаясь поддержки изнутри. Требуется новая природная искра божественной молнии (Юпитер), чтобы пробиться сквозь плотные тучи костной материи и пробудить её потенциал. Однако солнечный луч человеческого разума тоже пробивается сквозь эти облака, и это делает человека героем, подобным громовержцу. Подобно Беллерофонту, взлетающему над Землёй, разум побеждает химер, и солнечный герой пытается взять на себя весь земной круговорот, которым в мифологии правит громовержец. Поэтому представители солнечного архетипа часто выступают соперниками главы пантеона, хотя ещё не могут его победить.
В конфронтации бога Солнца и громовержца, которая иногда предстаёт в виде борьбы "золота и серебра", всегда побеждает громовержец, и солнечный бог вынужден уступить — что иногда рассматривается как способность тучи закрывать собой светило. Индра одерживает победу над Сурьей, своими молниями разбивая колесницу Солнца. Герой Арджуна ("серебряный") поражает стрелой сына Сурьи. У армян охотник стреляет в Солнце, у нанайцев стрелок ранит его, и потому оно каждый день клонится к западу, и тот же сюжет присутствует в мифе североамериканских индейцев. Китайский стрелок И сбивает с неба девять солнц из десяти. Китайский бог Солнца, юга и лета Янь-ди ("бог пламени") в жестокой битве уступает своему единоутробному брату Хуан-ди, владыке центра и главе пантеона, зачатому от луча молнии. В хурритском мифе судья Серебро грозит смертью крылатому диску Солнца Шимиге. Аккадский громовержец Тишпак уничтожает солнечного льва Лаббу. Зевс убивает дерзкого сына Солнца-Гелиоса Фаэтона ("сияющего"), осмелившегося править колесницей отца и потерпевшего неудачу. Именем Фаэтона назван астероид, олицетворяющий героическую дерзость и безрассудство.
Здесь можно вспомнить и героя среди богов Прометея, так и не попавшего на Олимп: создателя людей, укравшего для Них огонь у Зевса и предсказавшего ему свержение с престола. Однако время Прометея не пришло, и за своё освобождение от вечных страданий он вынужден раскрыть громовержцу тайну — владея которой, Зевс остаётся главой пантеона. Прометей прикован к скале и по легенде орел клюет его печень: здесь мы видим набор юпитерианских символов (орёл, скала, печень), что снова и снова подчеркивает антитезу громовержца и героя. Для мифов характерен также образ орла, побеждающего и терзающего льва. Схватка орла со львом содержит вектор меньшей напряженности, чем орла со змеей: орёл и лев подобны друг другу силой и могуществом. И всё же они отличаются способом действия, будучи выразителями высокого: небесного — и низменного: земного, и потому оказываются врагами.
Греческие легенды обвиняют Прометея в том, что он не смог дать людям начала государственности и порядка, которыми владел верховный бог, и не сумел научить их жить обществом. Гораций даже говорит, что, создавая человека, великий титан вложил в него злобу и безумие льва. Эсхил оценивает его творение мягче: он говорит, что Прометей вселил в людей слепые надежды, не дав им предвидения судьбы, и потому у человеческого рода развилась неуёмная жажда деятельности и совсем нет памяти о прошлом (последнее отражает падение Сатурна в знаке Льва по старой системе септенера). Плоть от плоти своей матери-Земли, титан Прометей создал человека по своему героическому подобию, и потому, стремясь к природной объективности, Зевс решил уничтожить прежний род людей и создать новый. Правда, совсем покончить с человеческими качествами громовержец не сумел, поскольку Прометей спас два свои творения во время потопа, которые и стали прародителями современных людей.
Независимый нрав и столкновение с громовержцем солнечного бога Аполлона проявились в том, что Аполлон уничтожил киклопов, ковавших Зевсу перуны, после того как громовержец поразил молнией его сына Асклепия, который, подобно Прометею, тоже хотел даровать людям бессмертие. За это Зевс послал непокорного бога пастухом к земному царю, что сравнивает Аполлона с героем Гераклом, которому однажды тоже пришлось нести такую службу. Аполлон покровительствует наиболее известным греческим героям — Гераклу и Тесею, хотя те и являются сыновьями Зевса, и оказывает помощь другим. Здесь бог Солнца предстаёт перед нами как бог, подобный героям — людям, достойным быть богами. Но его личная роль и заслуги уступают общественной функции бога-царя.
Свет Солнца дальше от Земли, чем тучи, которые порой закрывают Солнце от нашего взгляда. Солнечный бог не может победить Громовержца, потому что вынужден исполнять и его волю тоже, воплощая волю Неба, создателя мира. Если громовержец наследует все функции универсального бога светлых Небес, то Солнце, выступая как определенный объект мира, никогда не мыслится изначальным творцом. Даже египетского Ра рождает богиня Неба Нут, хотя здесь за отсутствием позитивного образа громовержца, Солнце берёт на себя роль создателя. И в религии инков, где Солнце Инти было могучим божеством, входя в триаду главных богов вместе с Громом (Юпитером) и творцом мира первопредком Уиракочей (Ураном-Сатурном), оно мыслилось лишь созданием Уиракочи, как гром — лишь выразителем воли Творца. На севере у лопарей Солнце несомненно играло важную роль, но всё же ставилось ниже Тиермаса, бога грома и великого небесного правителя, известного у них под норвежским именем Сторьюнкаре.
Исполняя природный закон, Солнце не возвышается над ним. Так индивидуальные таланты и творческие способности даются личности от природы: человек может их развить, но лишь до определенных пределов. Эго иллюстрирует греческий миф об Арахне — искусной ткачихе, которая вызвала на состязание рукодельницу-Афину. На своем тонком полотне Арахна умело выткала фигуры богов и героев. Но разве могло оно сравниться с тончайшим эфиром воздуха, который развернула перед богами Афина, где сияли вышитые ею звезда и облака? И за гордость богиня наказала ткачиху, превратив её в паука, природное совершенство которого в ремесле плетения паутины превосходит человеческое.
Это тоже миф, где человек хочет доказать свою независимость и силу, но терпит поражение перед природным миром богов. Астероид Araclme символизирует границу человеческих способностей. Подобен ей Мисен — сподвижник и трубач Гектора, хваставшийся, что играет лучше богов, за что Тритон, затрубивший в раковину, силой звука сбросил его в море. Астероид Misenus рисует образ расплаты стихии за дерзость соприкасающихся с ней людей.
Ещё один образ такого рода — троянец Лаокоон, жрец всезнающего Аполлона, который, не доверяя грекам и предвидя их коварство, не хотел допустить в город троянского коня, где было спрятано греческое войско. Его противодействие мешало плану богов, которые предрешили разрушить Трою, — и тогда они наслали на Лаокоона змей, которые задушили его вместе с двумя его сыновьями. Астероид Laocoon обозначает активное сопротивление личности тому, что предопределено: на практике оно обычно кончается поражением, и всё-таки развивает веру человека в собственные силы. Проецируя этот миф на современную жизнь, мы скажем, что индивидуальность не может сделать большего, чем это позволяет ей гороскоп, гены и окружающая среда, предопределяющая её образ жизни и воспитание. Но восставая против спущенных сверху ограничений, она может ощущать себя частью глобальных общественных и космических процессов — включаясь в общий прогресс Юпитера и расширяя свое солнечное творческое "я" до эволюционных идей Урана.
Верша постоянство круговорота энергии, Солнце днём правит светлым миром, освещая его красоту, а ночью его ждёт мир подземный. Так и человек не всё время действует согласно своей воле и своей мысли, и лишь относительно управляет теми химическими процессами организма, которые стимулируют работу разума. Лев должен вписываться в существующее бытиё, и это мешает ему быть героем. Если мы рассмотрим астрологическое столкновение Солнца и Юпитера (например, аспект квадрата в гороскопе или конфликт общественной идеологии Стрельца и личных установок Льва), выиграет Юпитер, в конце концов подчинив желания личности и её собственное творчество объективной внешней воле. Или этот конфликт кончится печально: отчего иногда крайне благоприятная планета Юпитер называется планетой смерти, что соответствует истине.
Борьба громовержца, символизирующего социальное мироустройство, и солнечного бога, воплощающего силу личности, проецируется на взаимодействие личности и общества. И в более близкое к нашему время архетип Льва воплощается в образе благородного разбойника. Воля независимой личности к жизни согласно своему внутреннему закону, которую воплощает знак Льва, заставляет её бунтовать против внешней юли общества, хранящего прежние традиции. Но Лев, знак собственной силы, — царь зверей, а не людей: в природном мире Солнца действует закон — каждый сам за себя. И в этом конфликте личность оказывается не права постольку, поскольку не может вместить в себя всего мира: её мир оказывается ограниченным и отличным от мира других людей. В быту Лев нередко становится тираном, и ему крайне важно развить в себе уважение к окружающим людям: даже если Лев не понимает их образа действий и они не обладают теми достоинствами, которые он может оценить.
Опираясь лишь на себя, знак Льва не ведёт за собой, как это делает знак Стрельца, являющийся проводником на Землю общечеловеческого единства мысли Урана, которое возвышает людей до их человеческого предназначения. И скандинавскому герою Старкаду, которому покровительствует будущий глава пантеона Один, наделяющий героя тремя жизнями и даром поэзии, громовержец Тор предрекает, что в каждую из трёх жизней Старкад совершит преступление, забудет всё им сочиненное, испытает ненависть простых людей и не получит удовлетворения в конце своего пути. Предрекаемое Тором Старкаду — это в какой-то мере закономерный удел личности, отделённой от общества. Ведь традиции общества предостерегают человека от ошибок, хранят всё созданное им и дают ему возможность перестать бороться за жизнь и расслабиться в социальном лоне коллектива. Воплощающий идеологию коллектива Тор прав; но мы сочувствуем герою, потому что на этапе солнечной мифологемы общество уже достигло своего расцвета и будущее теперь — за личностью.
Рано или поздно уникальные способности индивидуальности окажутся востребованы, и тогда она сможет проявить себя во всю мощь. Такой образ личности, волею судьбы отстраненной от общества, но призванной в решающий момент, в греческом эпосе являет Филоктет — друг Геракла, унаследовавший его лук. Он почитал Аполлона, но по дороге в Трою вступил на территорию местной богини, где его ужалила змея. Греки оставили Филоктета, и десять лет он в одиночестве страдал от раны. Но потом ахейцы узнали от оракула, что не завоюют Трою без оружия Геракла. Тогда герой был призван под стены Илиона, где его раной занялся лучший из целителей Махаон (сын Асклепия); с помощью его лука была взята Троя, а его стрела поразила виновника войны Париса. Львовский образ героя, справившегося с невзгодами судьбы в силу своих личных достоинств, символизирует астероид Philoctetes.
ПРЕДВИДЕНИЕ БУДУЩЕГО
С легенд о героях начинается история человека. Человечество осмысливает её через созданные им архетипы. Историю личности, как и человечества в целом, символически описывает движение Солнца по знакам Зодиака. Двенадцать месяцев года подразумевают лишь смену времен года и сезонные работы, когда мы смотрим на них с позиции архетипа Девы. Но солнечный архетип, ставя человека в центр Вселенной, и делая точкой отсчета личность, а не природу, наделяет сезоны года символическим, чисто человеческим смыслом. Природное бытиё, центрируясь в человеке, закладывает основы индивидуальной психики. В образах героев мифологемы Льва человечество начинает уделять внимание индивидуальным качествам людей — и не случайно психоаналитик Юнг, обратившийся к архетипам, родился под этим знаком. Архетипы не только описывают человеческую психику — они формируют душу, представление о которой раскроет следующая мифологема Луны.
Освещая прошлое в глубинах подземного мира и настоящее на Земле, Солнце даёт возможность мыслить грядущее, судьбы которого предначертаны Небом. Солнечные боги наделены всевидением, и смысл его не только в том, чтобы знать этот мир "сверху", как это делает архетип Водолея, но и участвовать в каждом его процессе. Прорицатель Аполлон — единственный из богов Олимпа, кто знает будущее. Вавилонский бог Солнца Шамаш покровительствует оракулам и предсказаниям. Индийский Сурья, око богов Митры и Варуны, обладая быстрым взглядом, озирает мир, чтобы исправить зло. Семитская богиня Солнца Шапаш, наделённая даром всевидения, помогает Анат найти в царстве мёртвых тело громовержца Балу. Подобно этому греческий Гелиос, своим лучезарным взором проникая в глубины Аида, невидимые для других богов, указывает Деметре местонахождение Персефоны. Качество всевидения и всеохвата подчеркивается и в символе Гелиоса — земном шаре.
Способность предвидения, отражаемую солнечным архетипом, люди приобретают тогда, когда знание механизма и этапов жизни позволяет им самим создавать будущее: разумом осознавая, какой она будет. Подобно Аполлону, вершащему природный круговорот, человек предвидит грани той истории, которую он призван сотворить, и это знание даёт ему возможность действовать. Поэтому знак Льва, как и противоположный знак Водолея, нередко предвосхищает будущее. Не случайно великие личности этого знака в своем жизненном творчестве героически стремятся воплотить на Земле жизнь такой, какова она должна быть и какова поэтому' она когда-нибудь будет (можно вспомнить Шри Ауробиндо).
Всеохват мира и его истории заложен в каждой личности, которая проживает все символические стадии жизни, соответствующие солнечному пути. Примером такой индивидуальной истории служат двенадцать подвигов Геракла/Геркулеса — аналогия которых со знаками Зодиака всегда привлекала внимание астрологов. У греков подвиги Геракла излагаются в различной последовательности, и их по-разному соотносят со знаками Зодиака; но основная идея остаётся бесспорной — это освоение всего многообразия жизни за 12 стадий пути.
Индивидуальность Геракла складывается из его подвигов; так же личность человека формируют божественные архетипы. Бош составляют целостность Человека, и это не идея нашего времени, которую подняли на флаг астрологи или выявил Юнг. Мы находим её уже у шумеров или в текстах египетских пирамид, где умирание царя сопоставляется с уходом из его тела шести главных богов (Гора, Сета, Тота и других: мы бы сказали энергий Юпитера, Сатурна, Меркурия и т. д.) вместе с их духовными двойниками. В шумерских магических заклинаниях человек сам называет себя Небом и Землей, отождествляя свою голову с владыкой слова и дыхания Энлилем, шею — с его супругой Нинлиль, руки — с Месяцем и т. д. Это подводит нас к образу Человека, равного Вселенной (о нём подробнее рассказано в архетипе Близнецов. Лев — это боги, спускающиеся на телесный уровень человека, Близнецы — человек, сознанием возвышающийся до богов).
Подвиги героев подчеркивают силу и значимость личных качеств человека, развитие которых остаётся особенно актуальным для зодиакального знака Льва. Сильная собственная энергетика Льва, служащая причиной его уверенности в себе, не даёт ему возможности видеть надёжную опору в окружающем, более слабом мире. Поэтому
Лев не находит себя в обществе, если не превосходит его в чём-то: этому знаку не подходит роль безликого слуги. Когда же в какой-то области его индивидуальный уровень высок, Лев получает социальную поддержку и оценку своих качеств со стороны окружающих, что необходимо этому знаку, имеющему высокие амбиции. Поэтому тем, кому покровительствует Солнце, характерно стремление к профессиональному и человеческому совершенству. Лев во всём ценит уровень, который даёт человеку возможность качественно проживать жизнь в каждом её моменте. И личное совершенство в чем-то одном становится основой охвата всей реальности, поскольку бог присутствует в каждом явленном объекте.
Логику архетипов Зодиака можно обнаружить в глобальных представлениях об истории мироздания в целом, вершину и совершенство которого воплощает знак Льва — поскольку расцвет цивилизации, утверждая бессмертие разума, не даёт истории повернуть вспять. Эту логику легко обнаружить в научных картинах мира, но поскольку они обычно частичны и не дают должной глобальности, мы как пример солнечного охвата реальности и предвосхищения будущего, приведём религиозное представление о развитии Вселенной. Это представление, выраженное средневековым православным богословом Григорием Синаитом[103], можно соотнести с последовательностью развития зодиакальных архетипов, где представление о достигнутом совершенстве соотносит архетип Льва с образом земного рая:
"Первое — о бозе безвидное (бог невидимый — Рыбы)
Второе — Умных Сил устроение (сотворение планет и всего звездного мира, движимого "умными силами" — Водолей)
Третье — Сущих составление (сотворение всего сущего — Козерог)
Четвертое — смотрительное Слова схождение (нисхождение Слова-Христа, зримое людям: проводник божьей воли — Стрелец)
Пятое — Соборное воскресение (пробуждение мёртвых — Скорпион)
Шестое — второе пришествие Христово (на Страшный Суд — Весы)
Седьмое — вечная мука (осуждение грешников — исполнение Закона: Дева)
Восьмое — царствие небесное (полнота бытия и праздник воскресения — Лев).
Знак Льва символизирует вершину коллективных достижений человечества и ту точку, с которой начинается самостоятельное, независимое от человечества в целом проявление его индивидуальных начал.
СОЛНЦЕ олицетворяет всеохват мира, освещая своим светом красоту всех его объектов. Оно обозначает тело и дух человека, соединяя небесный мир разума, земной мир проявленного бытия и подземный мир материи в понятии единой жизни, которая вбирает в себя все грани существования. Реализуя принцип подобия земного небесному, оно само служит источником всего и символизирует создание посреди природной Вселенной своего собственного мира, основанного на разумных законах. Воплощая своим движением постоянство закона, оно выступает организатором культурного и экономического расцвета цивилизации, который становится базой развития человеческой индивидуальности. Оно олицетворяет таланты и способности каждого человека, личный смысл его существования и его индивидуальный вклад в бытие, его зодиакальную миссию.
Всевидящее светило вершит свой суд и вносит в жизнь праздник. Возвышаясь над нормами морали и справедливости, Солнце щедро дарит добро, рассеивая всё зло избытком своего света, исцеляя тело человека и очищая его мысли. Даруя людям уверенность в себе, оно даёт возможность опереться на прошлый опыт и предвидеть будущее ясным разумом, а не слепым предчувствием. Его энергия помогает героям, которые своими руками творят утопию земного рая, открывая эпоху личного соперничества с общественным зданием бога-царя. Как урок их поражений, Солнце определяет границы индивидуальной свободы человека и его жизненного творчества — и эта новая личная определённость формирует понятие индивидуальной души каждого, в отличие от коллективной души людей, которую наделил земным бессмертием человеческий разум.
Возникая из глубин первозданного Хаоса, Солнце становится центром проявленного мира. Оно дарит свет ясному Небу и существование Земле, является посредником между ними и проводником в мир творческого начала мысли, подобно Громовержцу, и питает скрытые источники жизненных сил, замещая бога Подземного мира. Вместо божественного Кузнеца Солнце дарует людям энергию на собственное творчество. Вслед за архетипом умирающих и воскресающих богов, оно воочию являет постоянство исполнения космического закона и несёт способность видеть и понимать смысл настоящего. И символически описывая историю прошлого, образ Солнца одновременно содержит в себе зачатки всех последующих мифологем.
Олицетворяя единый незыблемый порядок чередования дня и ночи, светило подразумевает своего ночного заместителя, непостоянную Луну, воплощающую принцип множественности. Владея даром жизни, Солнце передаёт лунному архетипу идею бессмертия души. Добыв из глубины недр и проявив на поверхности двойственность любой формы существования, оно формирует близнечные мифы, наследующие независимость светила от прежнего миропорядка. Как колесо, объединяющее мир небесный с миром подземным, оно символизирует взаимопереход жизни и смерти, который вмещает в себя жизнь. Это понятие воплощается в образе богини зари и любви, планеты Венеры (являющей универсально-женское начало). А как сочетание природы и разума, материи и духа, сталкивающихся насмерть в бесконечной битве жизни, Солнце предопределяет их примирение и общую победу в знаке Овна, где оно экзальтируется в облике планеты Марс (универсально-мужского начала).
В преддверии этого примирения, которое даёт начало новой жизни, наше светило символизирует власть человека над жизненным процессом, его личные заслуги и его независимость от патриархальной опеки природного бога-отца. Отражая зрелость человечества, оно само становится покровителем и отцом — воплощая всё лучшее, что может быть в человеке, способном давать жизнь другому.
Натура человека, рождённого под знаком ЛЬВА, вбирает в себя всю августовскую мощь плодоносящей природы, согретой животворными лучами Солнца. Сила и постоянство — основные черты этого знака, которому покровительствует светило, служащее неисчерпаемым источником энергии Земли. Льву в одинаковой мере понятны и высокие проявления духа и власть материи: подобно Ра, ежедневно обозревающему небо, землю и её недра, он видит во всём единую божественную сущность и потому склонен к великодушию и снисходительности. Те, кому покровительствует Аполлон, принимают всё созданное природой и цивилизацией, ценят прекрасные творения человеческих рук и уважают Человека, — подобно Людвигу Фейербаху, родившемуся под этим знаком и сделавшему девизом своей философии утверждение: "Человек человеку бог". Им дано почувствовать в каждой личности творческую силу, равную божьей. Подобно покровителю муз, Львы любят искусство и стремятся расцветить мир яркостью красок, чтобы жизнь предстала во всём блеске своей полноты. В круге Зодиака (в движении от Рыб) знаку Льва соответствует точка золотого сечения, определяющая правильные пропорции земной красоты.
Люди подобны богам и могут стать ими: для этого нужно лишь проявить данные каждому таланты и совершенства. Но творческая реализация предполагает не свою, а надличностную волю — постоянное незаметное исполнение космического закона, пример которого каждый день являет нам светило. Безвозмездно посылая во все стороны тепло своими щедрыми руками-лучами, оно исполняет волю некогда зажжённого в нём огня. Если же человек присваивает себе дар данной ему жизни, результатом такого мировосприятия становится главный грех людей — гордость и индивидуализм, который ограничивает их бытиё рамками их кругозора и лишает способности творить — подобно тому, как возгордившегося Беллерофонта отвергли боги и даже его крылатый конь Пегас. Следование лишь собственному благу, своим желаниям и задачам делает жизнь менее плодотворной, ограничивая её повторяющимся колесом событий сансары.
Лев абсолютизирует настоящее, всецело полагаясь на то проявленное бытиё, которое он ясно видит перед собой, не допуская иного. Но только оставив место неведомым движениям своей души, он избежит замкнутости в созидаемом им собственном мире. В астрологии Солнце связывается с сердцем, и любовь помогает Льву забыть своё ложное и раскрыть своё истинное "я", покровительствуя другим энергией своих чувств и щедростью подарков. Сердце есть солнце каждого: истинное творчество, которое незаметно становится самой жизнью, идёт от сердца. Когда энергия воплощается в реальность, создавая по образу и подобию человека произведения его рук или его детей, Лев чувствует себя на коне. Но его колесница способна охватить и более широкие пространства, объединяя людей глобальной миссией этого знака: задачей совершенствования всего материального бытия — от предметов домашнего обихода до человеческого тела, которое, если верить Шри Ауробиндо, родившемуся под знаком Льва, когда-нибудь будет нетленным.
Совершенствуя свои способности и проявляя свою индивидуальность, подобно мифологическим героям, Лев принимает на себя ответственность за свою жизнь и свою любовь. Это порой требует героизма: личности в обществе приходится делом доказывать своё право быть собой и распоряжаться жизнью по своему усмотрению, подобно тому, как солнечные боги заявляют о своей независимости главе пантеона. В конфликте личности и социума личность часто терпит поражение, подобно Фаэтону, лишь раз вознесшемуся в небо на золотой колеснице, если она не берёт на себя ответственность за других людей. Только принимая её, человек становится царём природы и сыном солнца, укрепляя других своей поддержкой и уважением и вселяя в них уверенность в себе, подобно тому, как светило энергией своих золотых лучей посылает нашим сомневающимся душам веру в жизнь.
диск Солнца, золото, круг, каравай с солью, мед — символы полноты и здоровья;
нимб лучей, корона, око, восьмиконечная звезда, грива льва, — символы солнечного сияния;
колесница, колесо, крест в круге, свастика — образы катящегося по небу солнца;
огнегривые кони, утка, лебедь, петух, жар-птица — образы восхода и захода солнца (утка и лебедь — отражение солнца в воде);
Пегас, лира, сфинкс — энергия, преобразованная в искусство и мудрость.
оранжевый — энергия тепла, героика, позитивизм, широта золотой — блеск, совершенство, достоинство бордовый с желтым — торжественность, доминирование, власть
(описывающие сценарии влияния Солнца, как и мистерии событий V дома творчества):
Солнце-Лев. // Аккадский миф о Лаббу. — Одушевление природных образов. Символизм.
Солнце-колесо. // Круглый бог Вивасват. (Колобок.) — Всеохват мира.
Солнце-птица. // Жар-птица. Гуси-лебеди — Постоянство круговорота.
Солнце-конь. Солнечная колесница. НДадхикра. Конь-огонь.
"Конек-горбунок". Си-Хэ, Эстан, Гелиос. — Расширение уровня возможностей.
Творческая энергия Солнца. //Пегас. Музы Аполлона. — Роль искусства внутри цивилизации.
Руки Солнца. Доброта и щедрость. //Индийский Савитар, русские Хоре и Дажьбог. — Дарение от избытка.
Всевидение солнечного бога. // Шапаш, Гелиос, Аполлон. Загадка сфинкса. — Целостность видения.
Борьба Солнца с силами мрака в подземном царстве. Солнце-герой. Герой, выручающий из беды друга (любимую). //Ра и Апоп, Уту. Подвиги Самсона. — Помощь из более высоких сфер, покровительство.
Чрезмерная мощь и жар Солнца. // Легенда о стрелке И. Легенда о Фаэтоне. — Акцентирование личных качеств.
Борьба громовержца и солнечного бога. // Борьба золота и серебра, Лаббу и Тишпака, Индры и Сурьи, Хуан-ди и Янь-ди и др. — Конфликт общества и личности.
Противостояние героя богам Борьба героической личности против традиционной власти. Благородный разбойник. // Беллерофонт. Старкад. Наказание Ниобы. Миф об Арахне. Легенды о Робин Гуде, Зорро и др. — Самоутверждение и гордость человека.
Использование талантов и способностей во благо. // Орфей, пением укрощающий духов ада. Сказки о товарищах-богатырях, вместе находящих выход из любой ситуации ("Семь Иванов"). — Развитие индивидуальности.
АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
СОЛНЦЕ и НЕПТУН. Это образ рождения светила из моря (египетского закатного Солнца-Атума, плывущего на ладье, или подымающихся в небо колесниц Гелиоса и Сурьи). Здесь Солнце предстает как собственная материальная энергия, имеющая связь с энергией истока. Отражаясь в предметах, эта энергия наделяет их жизнью, одушевляя реальность. Она символизирует дар от избытка возможностей, творение от полноты.
На такое восприятие мира настраивает аспект Солнца с Нептуном, побуждая создавать мифы и верить в них, видеть жизнь — целостной и одухотворенной, а вещи — самоценными и имеющими смысл. Эго само собой разумеющееся понимание мира как единой духовной общности, связанной изнутри (образ Земли как живого существа). Гармония этих планет обозначает творческие способности (обычно в музыке или живописи, но и вдохновение вообще). А также веру (но не обязательно принадлежность к какой-либо религии: за социальную адаптацию своих взглядов и ощущений отвечает Юпитер, планета коллективного разума, а сильное Солнце идёт с ними вразрез).
Конфликт Солнца и Нептуна сеет иллюзии — как частичное видение правды реальности — обозначая недостаток энергии для её всеохвата (и лень — как нежелание дарить и творить). Это принимание части за целое дает слишком сильную внушаемость в одних вопросах, и её полное отсутствие в других. Если акцент ставится на Нептуне, всплывает проблема веры: которая может принимать фанатичный (нетворческий) характер. А при доминанте Солнца внешние достоинства (уровень жизни и самореализации) заслоняют внутреннее богатство (например, кажется, что человек не на высоте положения: плохо одетый или не демонстрирующий своих способностей — не может быть и духовно богат). Это неуважение к людям, оборачивающееся немилосердием, и тот порок человеческой гордости, за который боги карают Ниобу.
СОЛНЦЕ и ЮПИТЕР. Это образ двух царей (Гора и Ра), от которых вели свой род фараоны Египта и правители других земель. Эти архетипы объединяет символ коня: позволяющий человеку занимать позицию выше своего роста и мобильно охватывать свои владения. Гармония этих планет дает человеку уверенную социальную позицию (быть "на коне") и ставит его в роль правителя жизни, распорядителя её благ.
Конфликт этих планет живописует борьба солнечного бога и бога грозы (Индры и Сурьи, Хуан-ди и Янь-ди), где победа остается за громовержцем. Эта мифологическая мистерия проецируется на конфликт личности и общества, где личность доказывает свою независимость, а общество подчиняет своим нуждам таланты человека и саму его жизнь. Дисгармония Солнца и Юпитера в гороскопе обозначает столкновение общественных запросов и индивидуального творчества, когда способности человека подавляются общепринятой моделью жизни или оказываются невостребованными (образ героя-одиночки (Самсона, Старкада), которого ждет гибель).
СОЛНЦЕ и ХИРОН. Синтез образов светила и лошади-помощницы людей являют солнечный конь и колесница. Связанные с расцветом цивилизации, они расширяют круг творческой жизни человека. Солнце облагораживает облик коня-Хирона и подымает его на пьедестал — рождая образ крылатого Пегаса, на котором летал герой Беллерофонт: ныне — покровителя искусства и поэтов.
Гармонию этих планет воплощает и сам солнечный бог как покровитель цивилизации и искусства: Аполлон — предводитель муз. Этот аспект обозначает миролюбие и понимание, гармоничность и красоту, тягу к культуре и искусству.
Конфликт Солнца и Хирона обозначает нарушение чувства меры, вносящее в жизнь дисгармонию. Он может ассоциироваться с сюжетом, где Пегас сбросил Беллерофонта на Землю (за непочтительность к богам: т. е. социальным принципам жизни). Здесь встает проблема социокультурных отношений личности: её умение наладить связи с другими людьми. Эго тот случай, когда личность не принимает моделей поведения, принятых в обществе: считая их навязанными ей нетворческой массой, искусственно-формальными или даже угрожающими его самобытности. Человек не способен корректировать свою индивидуальность с учетом того, как его самореализация соотносится с принятыми правилами.
СОЛНЦЕ и ЦЕРЕРА. Взаимодействие этих планет воплощает постоянство круговорота времен, которым правит светило вслед за умирающими и воскресающими богами растительности (в образе птицы, улетающей на юг или за море). Этот аспект смыкает символику и реальность жизни, в повторении её сюжетов каждый раз по-новому расшифровывая загадку сфинкса: образ которого вместе составляют Лев и Дева. Солнце и Церера — это земное и несомненное, постоянно изменяющееся, но остающееся тем же самым. Это некогда запущенный вечный двигатель, который ни на мгновение не останавливается: так бьется сердце человека. Эго единство тела и духа.
Гармония Солнца и Цереры ассоциируется с заботой о злаках Аматэрасу и — выращиванием урожая. Она символизирует правильный распорядок и налаженную жизнь цивилизации (организацию хозяйства, воспитания, обучения и других полезных функций).
Этот аспект также обозначает здоровье и целительство за счет избытка возможностей — которым владели дети Аполлона и Гелиоса: Асклепий, Хрис, Аристей, Цирцея или Медея — и напоминает о терапевтической роли солнечной энергии (и меда, непосредственно несущего в себе энергию Солнца-Сурьи). Дисбаланс этих энергий дает сбои жизненного ритма, неумение наладить рабочий процесс, непостоянство и плохое здоровье.
СОЛНЦЕ и ЛУНА. В мифах это брат и сестра (Аполлон и Артемида, Цукуёми и Аматэрасу), муж и жена (Сау и Мене, Селена и Гелиос) или просто мужчина и женщина (Суэ и Чиа). Они противопоставлены по признаку пола и воплощают единство двух граней бытия: дня и ночи, бодрствования и сна, постоянства и изменчивости. Хороший аспект светил символизирует гармонию основных энергий (равновесие инь и ян).
В мировой астрологии это единство народа (Луна) и президента (Солнце). В личном гороскопе — самодостаточность, самобытность натуры и яркость индивидуальности (а также телесное здоровье). Это соответствие внешнего и внутреннего мира, формирующее цельность личности. Переплетение солнечного и лунного символизма: мёда и молока — мы находим в образе напитка бессмертия (тождество мёда-амриты и молока-соли у индусов). Он воплощает идею сохранения индивидуальной души и её божественного совершенства — которое во всем блеске помогает раскрыть взаимодействие светил.
Дисгармония светил дает несамостоятельность, слабость конституции и подверженность болезням. Это конфликт тела и души, от которого страдает и то, и другое; противоречие внешнего и внутреннего, действия и восприятия, когда осознанные желания идут вразрез с гибким потоком жизни. Это разрушение внутренней цельности под давлением внешнего мира, отрицание его суетного блеска и уход в себя — что может иллюстрировать образ ущерба Луны (хеттский Арма) или затмения светил, приносящие эмоционально необъективное отношение к реальности (см. архетип Луны).
СОЛНЦЕ и МЕРКУРИЙ. Эти планеты воплощают разум людей, делающий их самостоятельными и возвышающий над обстоятельствами. Их иллюстрируют образы героев, сравнимых с богами (Гильгамеша, Геракла), и творца людей — Прометея. Поскольку Меркурий отходит недалеко от Солнца (лишь на 28°, менее знака), это самый частый аспект гороскопа. Он воплощает кроющиеся в человеке героические качества: его способность строить новые города, как Гильгамеш, и воевать со злом, как Геракл; стремление продлить жизнь, победив смерть, и спастись от любого потопа. Если не всем, то во всяком случае трети людей, эти качества присущи (орб этих планет — 10°).
Соединение этих планет дает развитый ум Одиссея, владение словом и хорошую адаптацию (а иногда и хитрость, присущую его деду — обманщику — Гермесу). Меркурий, предшествующий Солнцу в геоцентрической системе (так называемый Меркурий "Прометей"), дает просчитывание событий, предшествующее действию. А Меркурий после Солнца ("Эпиметей") способствует осмыслению событий после того, как они произошли. В мифологии это образ несообразительного, медлительного интеллекта. Все сказки о том, как более умному персонажу удалось обмануть более глупого, посвящены проработке слабого Меркурия. Наибольшие проблемы с речью и интеллектуальным развитием приносит "горящий" Меркурий (0–3° от Солнца), а также его возвратное движение в геоцентрической системе (ретроградный Меркурий, в эфемеридах обозначаемый буквой R).
ЛИК БЕССМЕРТИЯ — мировые архетипы Луны
"О Луна, ты единая, проливающая свет,
Ты, несущая свет человечеству…
Перед тобой лежат в пыли все
великие божества,
Ибо судьба мира покоится в тебе! "
СВЕТ В НОЧИ
Луна — небесное светило, замещающее Солнце в ночном небе. Солнце восходит на небо в сиянии дня, всегда утром и всегда на востоке, с неусыпным постоянством повторяя один и тот же маршрут. Оно для нас обыденно и предсказуемо. Туманная Луна освещает таинственный мир ночи и может появиться в любой точке неба в любое время, всегда неповторимо разная. Эго окутало ночное светило ореолом загадочности. Небесные странствия Луны и её изменчивый облик всегда привлекали внимание древнего человека и порой заставляли отдать ей предпочтение перед дневным светилом. Такие представления дошли до нас в первозданной мифологии народов Африки, а также Южной Америки, где Месяц предстаёт основным и более достойным поклонения божеством, чем Солнце: он может затмить Солнце, управляет стихиями, определяющими движение моря, и насылает грозы. У индейцев гуронов лунная богиня Атаэнсик, породившая землю и людей и правящая этим миром вместе с Солнцем, приходится ему бабкой. У шумерского лунного бога Нанны сохраняется роль отца по отношению к солнечному богу Уту.
Постоянное скитание странницы-Луны среди звёзд делает её хозяйкой и матерью всех жителей небесного мира. Луна выступает как великая мать, порождающая всё живое, в мифологии индейцев Перу. Образ матери мира отражается в имени Кичеда-нямы ("Луна-мать") у нганасан. Оправдывая такие воззрения, можно вспомнить, что
Луна — ближайшее к Земле небесное тело, и потому его воздействие на Землю наиболее заметно.
Луна вызывает приливы и отливы и влияет на рост растений. Она определяет движение жидкости в организмах, что тесно связано с нюансами нашей переменчивой эмоциональной сферы. Приливы и отливы часто ассоциировались с рождением и смертью: в Древней Греции и Европе считалось, что люди рождаются в прилив, а умирают во временя отлива. Японцы совершенно справедливо полагали, что равниной моря и его приливами и отливами ведает месяц Цукуёми. Народ, живущий на берегу моря, не мог не заметить связи Луны и приливной волны, но интересно также, что предшественники японцев на их территории, айны, соотнесли ночное светило со сменой эмоциональных состояний: Луне следовало приносить жертвы во время полнолуния, когда она наиболее весела, а в другое время божество плачет и может не услышать молитвы. Астрологически, полнолуние — период наиболее сильных эмоций и потому душевной неустойчивости. Поэтому оно также было временем жертвоприношений у самых разных народов, когда все участвующие в религиозной церемонии могли испытать наиболее сильное душевное волнение. И до сих пор полнолуние ассоциируется в человеческой психике со страхом и разгулом нечистой силы.
Правя нашими эмоциями (и циклом рождения у женщин), лунный цикл отражает нашу восприимчивость к живому потоку времени, которое всё время видоизменяется, но всё же сохраняет эмоциональную непрерывность. Каждый миг будущего связан с прошлым, как ребенок — со своими родителями. Именно поэтому на цикле Луны основан непосредственный ритм нашей жизни — неделя, и каждый душевно восприимчивый человек подсознательно следит за фазами Луны (течением месяца) и эмоционально ориентирует свою жизнь на положение Луны в знаках (периодом два-три дня). Эго делает сегодня самым популярным направлением астрологии лунные дни и телепрогнозы, основанные на положении Луны в знаках Зодиака. Луна несет лишь одно из 12-ти основных влияний Зодиака, которые формируют между собой очень сложную и никогда не повторяющуюся небесную картину на каждый день. Тем не менее лунные прогнозы пользуются успехом и, как это ни странно, у некоторых людей даже сбываются. Столь велико влияние на нашу душу эмоционального потока впечатлений Луны: неосознанного, ускользающего, эфемерного, но несущего в себе вечно возрождающуюся жизнь.
Рост серпа Луны располагает к росту растений и экспансии наших чувств — восприимчивости к новому; ущерб — к накоплению внутренних ресурсов и консерватизму восприятия. Земледельцы заметили, что растения, посаженные во время возрастания Луны, сильнее развивают надземную часть — листья и стебли, накапливание же влаги в корнеплодах лучше идёт у растений, посаженных во второй половине лунного месяца. Поэтому посев злаков обычно начинали в первые фазы Луны, а моркови, свеклы, репы — в последние. То же относилось к другим сельскохозяйственным работам: и начало постройки домов, как и все долговременные дела, приурочивалось к первой лунной фазе, когда человек полон эмоциональных сил.
В Европе, Китае, Бразилии или Меланезии земледельцы не сомневались в том, что ближе к полнолунию лучше растёт трава, а во Франции крестьяне даже выходили сеять при лунном свете. У русских крестьян считалось, что хлеб нужно сеять "в полном месяце": если сеять в новолуние, колос быстро растет и зреет, но будет не богат зернами, а хлеб, посеянный в полнолуние, хотя растёт тихо и стеблем короток, зато обилен зерном. Чтобы лён уродился полный в зерне, надо сеять в полнолуние, чтобы долгий и волокнистый — на молодой месяц. Считалось также, что скот резать лучше в полнолуние: тогда он полнее[104]. В наши дни мы возвращаемся к пониманию того, что эти поверья были вполне обоснованы, и сегодня астрологический прогноз, исходя из логики природной обусловленности нашей психики, также не советует откладывать начало дел на конец лунного цикла.
Связь Луны с влагой проявлена в мифологии земледельческих народов, для которых вопросы роста посевов были актуальны. Так, с Луной отождествлялась египетская богиня влаги Тефнут, дочь солнца-Ра и его огненное око. Когда она однажды удалилась из Египта, наступила засуха, и Ра послал за ней её супруга, бога воздуха Шу, иногда выступающего как ипостась Солнца, или бога охоты Онуриса. Вместе с Шу Тефнут породила Небо и Землю, и их брак символизировал расцвет природы. Появляющийся в мифе о Тефнут бог охоты указывает на связь Луны с живым миром животных, что характерно для лунных богинь: греческие Артемида и Геката, римская Диана и семитская Тиннит были охотницами. Подобно Тефнут и Шу, жизнь на земле обеспечивает вечность воды и бесконечность воздуха — две стихии, которыми можно характеризовать знак Рака, предстающего в образе морского животного, живущего под водой и выползающего на сушу.
Зодиакальный знак Рака, которому покровительствует Луна, — третий знак стихии воды, продолжающий тему рождения жизни. Здесь можно вспомнить, что известный знак инь-ян (двух вечных начал, рождающих мир), похожий на иероглиф Рака, происходит от образа двух противоположных фаз Луны: растущей и убывающей. Животное, выползающее из воды на сушу, издревле ассоциировалось с возникновением жизни на земле. И хотя сегодня связь образа рака и рождения жизни увидеть не так просто, к нему возвращает нас латинское название Рака — Cancer: оно возводится к ностратическому корню kkапА — "рождаться". От него же происходят семитское qn ("рождать"), и. е. кеп ("рождаться, молодой"), немецкое kind ("ребёнок") и наше чадо (от др. слав. чендо).
Как второе небесное светило, Луна часто мыслится подобной Солнцу и заимствует солнечные функции и образы. Она едет по небу на колеснице, как греческая Селена или семитский лунный диск Аглибол. Она охватывает три мира — небесный, земной и подземный — и объединяет людей, как римская Диана, покровительница латинского союза. Ночью вместо Солнца освещая мир, днём Луна спускается в царство умерших, как шумерский месяц Нанна: в ладье, подобной барке египетского Солнца-Ра, он ночью путешествует по небу, а днём нисходит в подземный мир, замещая там Солнце. Подобно Солнцу, Луна порой выступает в образе животных и связывается с целительством, как Иш-Чель мифологии майя. Она часто предстаёт подательницей жизни, сил, пищи и потомства, как индийский Сома, и развивает в своём образе тему вечной жизни и напитка бессмертия.
Солнечный архетип, вложив свою особенную божественную жизнь в каждый предмет природы и обозначив понятие человеческой индивидуальности в образах императоров и героев, заложил основы представлений о человеческой душе. Наблюдение за эмоциональной жизнью людей и изменчивостью ощущений, на которые оказывает влияние Луна, развили понятие души до его современного облика. Душа в современном смысле — это образ идеального, совершенного, божественного, и в то же время утонченного и слабого, неуловимого в ярком свете дня вечно-женственного начала.
Солнце, отдавая миру свою энергию, дарует жизнь, подобно Отцу, — Луна, как Мать, её хранит и бережно вынашивает внутри. Представление о Луне, как об идеале женственности и материнства, трогающей самые интимные струны нашей души, обращая нас к её загадочному миру, продолжает развивать романтика прошлых веков и современная лирика. Если Солнце раскрывает нам яркость внешнего мира, Луна обращает нас к тонким нюансам внутренней жизни человека и к его душевному богатству. Знак Рака трансформирует солнечное понятие индивидуальности: он находит её суть и её бессмертие не во внешнем качестве и достижениях зрелости, но во внутреннем содержании, которое делает душу вечно юной.
СОЛНЦЕ И ЛУНА — БРАТ И СЕСТРА ВНЕШНИЙ МИР И МИР ДУШИ
В древних мифах Солнце и Луна, не имея ещё особой, им свойственной роли, по непосредственной ассоциации с их формой предстают глазами небесного бога (индийского Варуны) или универсального первочеловека (китайского Пань-гу). К этим представлениям восходит современное астрологическое представление о том, что Луна и Солнце символизируют левый и правый глаз человека, и связь Луны со зрением. Эта связь может сохраняться и в позднейших мифах, делающих акцент на различии светил. Японский Месяц Цукуёми, брат богини Солнца Аматэрасу, родился из капель воды, которой божество, породившее мир, омыло свой правый глаз. Правитель страны вечной ночи, Цукуёми убивает божество зерна, оскорблённый тем, что оно осмелилось предложить ему запасы из своего рта, и оно, таким образом, исполняет свою роль жертвы. Однако Аматэрасу, как солнечное божество, заботится о колосящихся полях. Разгневавшись на брата, она не желает его видеть и постановляет, что они впредь будут выходить на небо по очереди.
В развитых мифологиях Луна и Солнце, равные друг другу в порождении земной жизни, обычно состоят в родстве, выступая как брат и сестра, муж и жена. Реже — там, где сохраняется иерархия — как мать и сын, отец и дочь: контраст двух светил обозначается в виде противоположного пола. Противопоставление мужского и женского начал хорошо отражает простой индейский миф о том, что демиург в конце творения самого красивого мужчину превратил в Солнце (Суэ), а самую красивую женщину — в Луну (Чиа). В соответствии с этим, в астрологии положение Солнца и Луны в одной точке гороскопа партнеров символизирует несомненный и прочный брак (или долговременные отношения друзей одного пола, сохраняющиеся несмотря на время и расстояние). Нередко оно встречается и в гороскопах родителей и детей: тогда ребенок составляет естественное дополнение родителя, и им довольно сложно друг от друга оторваться.
В представлениях индоевропейцев простое и обычное Солнце, послушно исполняющее закон, предстаёт в женском облике, а изменчивый Месяц, притягивающий к себе внимание — в мужском. Индоевропейский Мене-Месяц — брат или жених Сау-Солнца, и один из распространенных сюжетов мифологии — свадьба Солнца и Месяца. В Индии есть миф о свадьбе Сома-Луны и Сурьи-Солнца, дочери Савитара. Этот сюжет согласуется с тем, что Солнце и Луна вместе образуют представления человека о небесной гармонии течения времени: их соотношение определяет количество дней в месяце, и месяцев в году и служит основой календарю.
Изменчивость Месяца относительно постоянного хода Солнца нередко соотносится с изменой: в индоевропейском мифе Месяц изменяет Солнцу с Утренней Зарей, за что громовержец разрубает его на две половинки, или само Солнце раскалывает его пополам за измену. Подобен этому австралийский миф, где Месяц Митиан предстает в образе кота, который соблазнил чужую жену и был изгнан из племени, и с тех пор постоянно блуждает по небу. А по гималайской легенде Месяц влюбился в свою мачеху, которая бросила ему в лицо пепел, отчего теперь на светлом лике Луны пепельные пятна. Как ни странно, но и представителей знака Рака нередко упрекают в непостоянстве.
Пол Луны чётко не закреплён и его образы могут меняться ролями. Так, армянское Солнце-Арэв выступает как сестра, измазавшая тестом лицо своего брата-Лусина, доказывая своё право светить днём; но иногда Арэв — брат Лусин-Луны, которая из-за оспы на её лице выходит светить ночью.
Греческая богиня Луны Селена ("сеет, сияние" от и. е. swel "мерцать") — сестра или жена Солнца-Гелиоса. По другому мифу Селену обольстил бог дикой природы и пастух Пан, подарив ей стадо белоснежных ягнят — в образе которых древние часто видели звёзды. Селена изображается в виде крылатой женщины, освещающей факелом ночной мрак и ведущей звёзды за собою.
Женщиной делает Луну её более слабый свет, связь с эмоциями и ассоциация с таинственностью ночи, во тьме которой виден её светлый лик. Солнце, излучающее энергию, не случайно связывается с мужской идеей независимости и самостоятельности; оно является центром, определяющим порядок и бытие Земли. Луна же светит отражённым светом Солнца, о чём говорит само её название. Индоевропейский корень louk, от которого оно происходит, связан со значением света (того же корня /их — "свет", наши слова: луч и лучший, а также лысь — первоначальное название рыси, чьи глаза светились в темноте). Но более точный его смысл — "отблеск света" (это значение сохраняется в польском luna — "отблеск и в украинском "луна"’ — "отзвук, эхо"). Блеск Луны зависим от Солнца, также, как и от Земли, вокруг которой она вращается.
Изменчивость облика Луны отражает взаимодействие менаду Землёй и светилом: она показывает столкновение солнечного света и земной тени, которая в сибирских мифах проявляется как борьба за Луну небесного Солнца и злой подземной колдуньи, которые разрывают её на части. Во взаимодействии Солнца и Земли Луна теряет своё лицо, и так же часто теряет себя знак Рака, вбирая в себя все жизненные проявления и растворяясь в их многообразии. В различных ипостасях Солнца подчеркивается его единство: Солнц часто два или три, и в то же время это одно светило, которое мы узнаем по его круглому облику, являющему нам небесное совершенство. Логика мышления Луны противоположная: в ночном небе она одна, а поскольку она всё время разная, мы не знаем её истинного лица. Её облик вместе создают свет Солнца и тело Земли, создавая разнообразие её проявлений.
И в этом образу Луны подобен образ человеческой души — посредницы менаду духом и телом, сотканной из многообразия эмоций. Луна олицетворяет пассивную женскую восприимчивость, изменчивость и неуловимость души, сопоставимую с универсальным началом Инь, подобно тому, как Солнце воплощает разумное мужское начало — Ян. В астрологии Солнце символизирует дух, а Земля (Церера) — тело. Душевный знак Рака выступает посредником между телом и духом, связывая механизмы Девы и силу Льва в единый живой организм.
Формируя пантеистический взгляд на мир, Солнце одушевляет своей энергией все предметы, наделяя небесным соответствием каждую вещь. И эта идея о нематериальной сути материальных предметов воплощается в древних представлениях о существовании души.
Подобно тому, как Луна светит отражённым светом Солнца и свет её эфемерен, душа сначала мыслится иллюзорным двойником человека, затем перерастая в самостоятельное понятие. Она отражает в материальном мире жизнь духа, сама оставаясь нематериальной. Душа по определению связана с иным миром, подобно греческой Луне, колдунье-Гекате. Геката — дочь неба-Урана, обычно блуждающая в ночи среди мёртвых, хотя посвящаемые ей развилки трёх дорог символизируют её связь со всеми тремя мирами. Астероид Геката символизирует лунную интуицию души с её внутренним, колдовским светом. Интуиция провидицы-Гекаты дарует Ракам внимание к невидимым сферам души, где уже сегодня формируется то, что завтра проявится наружу.
Луна раскрывает всю полноту своего сияния в темноте ночи, а в дневном небе она светит бледно, и в блеске проявленного мира почти не видна. Это связало Луну со страхами, злыми чарами, колдовством и безумием, что нашло отражение и в языке. Аккадское название месяца arh, связанное с именем семитского божества Яриха, дало начало слову ruhu — "колдовство, чары". От другого семитского корня zhr, обозначающего Луну, происходит аккадское zir ("магия, злые чары") и йеменское zehereh ("злой дух, колдун"), а арабское sahur значит "свечение вокруг Луны" и "безумие". Родственны арабские слова badr ("полнолуние") и bdr ("застать врасплох"), hilal ("молодой месяц") и hll ("бояться")[105]. Неудивительно, что и в гороскопе Луна может символизировать мнительность и страх: душа стремится себя защитить перед яростным влиянием внешнего мира, к которому она столь восприимчива.
Солнце и Луна противопоставлены друг другу не столько как мужское и женское начала, сколько как внешнее и внутреннее. По отношению к Солнцу, яркими лучами оказывающему поддержку видимому миру, тусклый свет Месяца создаёт представления о слабости его внутренних сил. Имя хеттского лунного божества Арма означает "бледный, больной" и связано с и. е. теr — "умирать, болеть" однажды он упал с неба, испугался сам и напугал бога грозы, после чего и не оправился. Ущерб Месяца также ассоциируется с его ущербностью и пассивной ролью. У бушменов Месяц преследует само Солнце, разрезая его лучами-ножами. У селькупов Месяц убивает ведьма, после чего Солнце оживляет его, но только наполовину. Иногда Месяц оказывается до скелета съеденным волком или другим злым персонажем. Множество мифов объясняет уменьшение размеров ночного светила тёмными силами колдовства.
В ацтекском мифе месяц Мецтли поначалу светил так же ярко, как и Солнце, пока один из богов, разгневанный такой ситуацией, не запустил в него кроликом, отчего его сияние померкло. Связь же кролика с Луной характерна для многих мифов, что можно объяснить быстрым — скачкообразным — движением Месяца по небу, который каждый день появляется в новом месте. А как объяснить недовольство бога?
Противопоставление яркого Солнца и бледной Луны в мифологии мыслится закономерным — столь же естественно предпочтение, которое мы оказываем внешнему миру перед миром нашей души. Равноправие двух сторон бытия: дневной и ночной, явленной и скрытой, внесло бы элемент соперничества и борьбы между ними, отраженный в мифе о Лусине и Арэв и других мифах об ущербе и тусклом сиянии Луны. Оно нарушило бы установленную Небом гармонию чередования дня и ночи — ян и инь — работы и отдыха. В этой гармонии свет Луны должен не мешать ночному покою, а индивидуальная душа должна уступить миру, который её формирует, и умерить свой блеск, чтобы воспринять его новые влияния. Когда человек уделяет внутренней жизни больше внимания, чем внешней, со стороны это выглядит диссонансом (если не безумием, которое древние традиции тоже соотносят с влиянием Луны). Когда мы ставим на своей душе более яркий акцент, чем это происходит естественно, — это неизбежно возвращает нас от гармонии двух половин нашего бытия к мистерии противоборства полярных начал, отраженной в мифах о борьбе земного и подземного царей (к архетипу Плутона).
Причастность Луны к ночному потустороннему миру, слабость и бледность Месяца отражаются в нерешительности Рака. В период этого знака дарующее уверенность Солнце находится по расстоянию дальше всего от Земли, что и подчиняет это время года влиянию Луны. Луна развивает чувствительность Раков к внутренним процессам и перепадам своего эмоционального состояния. Блеск внешнего мира чужд этому знаку, и даже уступая ему, он всегда остаётся несколько в стороне от яркой солнечной жизни, как бы "не от мира сего". Внимание к нюансам вечно изменчивой жизни заставляет Раков сомневаться в любом своём действии, быть мнительными, бояться самостоятельных поступков и стесняться быть на виду. Но чуткость к струнам своей души дает Раку внутреннее богатство. Если Лев — самый энергетически богатый знак, Рак превосходит всех по завораживающей, колдовской силе своих эмоций. Он редко проявляет их в открытую и тем не менее постоянно передает окружающим настрой своей души, легко заражая их своим настроением. Природная интуиция служит для этого знака безошибочным критерием внешнего поведения.
ТЕЧЕНИЕ ВРЕМЕНИ И ЗАГАДКА ВЕЧНОСТИ
Изменчивость фаз Луны, быстрая и потому доступная восприятию древнего человека, с незапамятных веков сделала её основным мерилом счёта времени. Луна меняла свой облик каждые семь дней: так, аккадский месяц Син шесть дней находится в тиаре, а к вечеру седьмого дня ее снимает. И потому число семь стало сакральным, что отражают многие мифы и сказки. Число семь, по происхождению связанное с архетипом Луны, символизирует главный ритм эмоциональной жизни души и потому связывается с образом внутреннего мира и его творчества. До сих пор семидневный ритм недели остаётся непоколебимым циклом нашей жизни. В Вавилоне первый день недели посвящался богу Луны, и понедельник связан с Луной не только в латыни и многих европейских (фр. Lundi, англ. Moonday, нем. Monntag), но также в хинди (Сомвар: день Луны-Сомы), японском и китайском языках.
В течение трёх дней лунное божество не показывается на небе, что подтверждало архетипическую связь Месяца с подземным миром и числом три. Так, в подземном мире родился шумерский Месяц Нанна, когда его отец Энлиль, овладев своей будущей супругой Нинлиль, был сослан туда за это. Нинлиль последовала туда за мужем, и, кроме Нанны, родила преисподней ещё троих заместителей, чтобы семейство смогло выбраться наружу. Этот миф доносит до нас первоначальное понятие души, как двойника человека, пребывающего в другом мире — его невидимого соответствия в ином плане бытия. А число три до сих пор ассоциируется у нас с лунными качествами изменчивости, слабости, восприимчивости, а также образами замкнутого единства и рождения, что подтверждают психологические тесты.
Изменчивость фаз Луны олицетворяла для древних переменчивость жизненного процесса, а замеченное человеком влияние Луны на рост растений делало лунного бога продолжателем представлений о смерти и воскресении в связи с растительным плодородием. Аккадский бог Луны Син (правильнее, Суэн), наряду с умирающим и воскресающим богом, пастухом Думузи, мыслится мужем богини плодородия Инанны, которого она приносит в жертву своей сестре, владычице подземного мира Эрешкигаль. Подобно всему живому, умирает и нисходит в подземный мир фригийский месяц и бог смерти Мен, безбородый юноша с серпом за плечами, чьё покровительство растительности слилось с культом умирающего и воскресающего бога Аттиса.
Но изменчивость Месяца ассоциируется уже не со сменой сезонов природы, а с фазами времени и периодами жизни человека: молодостью, зрелостью и старостью. Так, армянский Лусин в новолуние предстаёт ребёнком, в полнолуние — взрослым, и на ущербе — стариком. Затем он умирает и возвращается из рая возрожденным, символизируя вечное обновление жизни. В европейской мифологии также известны три облика ночного светила: растущей Луны-девушки, полной Луны-женщины и убывающей Луны-старухи.
В русском языке молодой месяц назывался "новец", а старый — "ветох", и сами его названия "молодой" и "старый" имеют непосредственное отношение к возрасту. В образе старика предстаёт мансийский Месяц Этнос-Ойка ("месяц-старик"), брат солнца-женщины Хотал-эквы. Но чаще Месяц мыслится юношей или ребёнком, как египетский бог Луны и счёта времени Хонсу ("проходящий"). Бог-ребёнок Хонсу держит палец у рта, отражающий его детское смущение, а, может, и помогающий ему считать: как известно, пользование пальцами руки связано с развитием ментальной функции. Подобно этому, знак Рака, являя естественность эмоций и непосредственность восприятия реальности, также часто выглядит неопытным ребёнком, обращая нас к детским временам мира.
Уча людей считать, бог Луны закладывает основы фиксации знания, что проявилось в имени шумерского лунного бога Нанны ("владыка знания"). Есть астероид Ката, обозначающий фиксацию циклов как основу познания мира. Go счётом времени связан египетский Тот, исчислитель лет и родоначальник всякого знания. Первоначально это бог Луны, культ которого вытеснил культ зайца, часто связываемого с лунным божеством, — а потом бог счёта и знания, создатель "Книги мёртвых" и "Книги дыхания", посвященный в тайны жизни и смерти. Как второе светило, замещающее на небе Солнце, Тот водой грозовых туч промывает и очищает глаза Ра, когда солнечный бог болеет и плачет. Здесь проявлена идея очищения, связанная с Луной через образ вод, которыми она правит. Ещё более ярко эту идею являют образы рек, также отражающие идею архетипа Луны.
Как Месяц, спускающийся в подземный мир, Тот провожает туда всех умерших. Умерший говорит: "У меня есть книги Тота, которые помогут мне пройти мимо бога Акера, находящегося в Сете". Здесь имеется в виду сатурнианское божество смерти, приковывающее человека к материи земли и своей прошлой судьбы. Ночное светило уводит человека от суеты сует и даёт возможность забыть тревоги прошлого: с высоты вечной ночи дневные заботы калится эфемерными. Но внутренняя суть, которую обозначает Луна, в темноте ощущается острее, как неизменная истина всей земной судьбы человека.
Как бог, разделивший время на месяцы и записывающий дни рождения и смерти людей, Тот является хранителем истории мира. Как создателю календаря, ему посвящались пять добавочных дней года, которые оставались после деления года на двенадцать равных месяцев (по 30 дней). Функция знания, развиваясь, переходит на следующую мифологему, и Тот впоследствии отождествляется с Гермесом-Меркурием.
Имя японского Месяца Цукуёми переводится как "бог счёта Лун". Имя аккадского лунного бога Сина писалось знаком числительного 30: самым существенным для представления о Месяце здесь оказалось число дней его полной фазы. Само слово Месяц связано со значением "мерить". Тот же смысл несут имена индоевропейского Менса, брата или мужа Сау-Солнца; а позднее — балтийского Менесса, мужа Саулес; фригийского Мена; персидской Мах; греческой ипостаси Луны Мены и скандинавского Мани, брата Соль, управляющего ходом звёзд. Согласно предсказанию, Месяц Мани перед кончиной мира будет проглочен волком. Видимо тогда, по представлению древних германцев, счёт времени должен завершиться.
Периодическое исчезновение Месяца с неба и страх того, что однажды прекратится течение времени, символизируемое Луной, нашло преломление в современной гипотезе о том, что в будущем Луна, замедлив вращение Земли приливной волной, начнёт падать на неё и будет разорвана гравитационными силами. Сутки же на Земле, переставшей вращаться вокруг своей оси, будут длиться год, что нормально для планеты, но непригодно для жизни в её современном понимании. Сейчас же тормозящее влияние Луны, возможно, проявляется в том, что психологические сутки человека примерно на час длиннее реальных. Это показывает, как наша душа фиксирует отдалённое прошлое человечества.
Древние не выдвигали гипотез и не доказывали их: они верили в простоту внешних образов, через которые они воспринимали мир. Но память души, сохранившая прошлое человечества и этим создавшая вторую реальность, не менее значимую, чем первая, расслоила жизнь человека на реальное и иллюзорное бытие, показав ему сложность и неоднозначность всего происходящего в мире. Циклы Луны, давшие возможность фиксировать человеческую историю и хранить память о прошлом, связали судьбу ночного светила с представлением об истории мира, что отражают слова в эпиграфе этой главы. Архетипичность образа указывает на внутреннюю истину такого представления. Но мышление архетипами, соответствующее первой, лунной стадии осмысления мира, не показывает нам, в какой мере оно истинно: связаны ли начало и конец земной жизни с Луной на самом деле, или это только реальность нашей души?
Переплетение двух образов реальности составляют канву жизни Рака и всех тех, кто обращается к внутреннему миру души. Ракам это даёт синтетическое восприятие жизни во всей её сложности. Кардинальный знак Рака фиксацией прошлого добавляет ещё одно измерение в наше трехмерное пространство. Эго реализует в действии принцип аналогий, провозглашенный предыдущим кардинальным знаком Весов. Вслед за Весами Солнце раскрывает совершенство бытия, Луна сомневается в истине настоящего: то, что существует сейчас — лишь миг в вечном течении жизни, кардинальный знак Рака ставит новый вопрос: всё меняется и исчезает — есть ли совершенство, которое останется постоянным? Фиксируя одновременно прошлое и настоящее, Рак ставит задачу слить их воедино и распространить ту вечность, которую дарит Солнце каждому моменту бытия, на прошлое и будущее, создав преемственность потока жизни и увековечив бессмертие души.
***
С давних пор несомненный и простой образ вечной преемственности жизни люди видели в Луне, которая, бледнея, тая и исчезая с неба — умирая — вновь появляется на нём в обновленном виде молодого месяца. Возрождение Луны являло для древних загадку, и ночное светило побуждало их воображение к созданию мифов о тайне бессмертия. Луна может светить в ночи, чего не может Солнце: она являет этим силу, побеждающую мрак, и это тоже связывает её с бессмертием. В Дендерском календаре знак Рака изображался не крабом, а скарабеем, катящим перед собой навозный шарик, в котором скрыто его яйцо. Подобно бессмертной Луне, скарабей символизировал собой вечную жизнь.
И позднее, в античном мире, платоники верили, что после смерти души людей обитают на Луне: мать-Земля, даруя земное существование, поглощает лишь наши бренные останки, мать-Луна рождает вечную жизнь души. Эго верование дожило до наших дней: есть медиумы, и сегодня готовые пообщаться с бессмертными душами — пришельцами с ночного светила.
Но во все времена туманное светило, хотя являло людям несомненный образ возрождения, представляло собой лишь иллюзию бессмертия. Необъяснимое ощущение вечности души, всегда находящейся на грани существования и небытия, определяя их взаимопереходы, при ярком свете дня и для внешнего разумного мира предстаёт иллюзорным. И потому мифы о бессмертии, связанные с Луной, одинокой среди тёмного ночного неба — единственной, владеющей секретом перерождения и не способной поделиться своим знанием с людьми — часто имеют налёт странности и негативную окраску.
Так, культурный герой китайских мифов, стрелок И, добыл у владычицы Запада и страны мёртвых Си-ван-му снадобье бессмертия, которое он думал разделил, со своей женой Чан-э. Но оно могло вознести на Небо только одного, а выпив его вдвоём, они вечно жили бы на Земле. И Чан-э, желая стать богиней, приняла снадобье бессмертия одна. Она улетела на Луну и стала её божеством, вечно одиноким и печальным. Вместе с ней там живёт только лунный заяц Юэ ту, толкущий в ступке снадобье бессмертия. Чан-э отождествлялась с древней лунной богиней Чан-си, и, очевидно, сначала в мифе шла речь о самой Луне, предстающей в облике женщины, упрямой в своём женском намерении вечно жить и хранить в себе жизнь, которую она должна передать по эстафете времени человеческому роду.
Другому смертному, греческому прекрасному юноше Эндимиону, боги по просьбе его возлюбленной Луны Селены даровали бессмертие и сохранили молодость в обмен на вечный сон. Это не помешало Селене родить от него 50 дочерей, по числу недель года, но сама жизнь во сне предстаёт лишь иллюзией бессмертия, пряча Эндимиона от людей в пещере. Сон — аналог смерти, столь же цепко держащий человека в своих объятиях, как и она. Недаром в шумерском мифе Гильгамеш, стремящийся победить смерть, получает мудрый совет: "Одолей сначала сон".
Образ Селены в наибольшей степени раскрывает прекрасные мечты души-Луны, и это значение переходит на астероиды Селена и Эндимион: последний может обозначать возврат души к бессознательной природной непосредственности существования.
В южноафриканском мифе Месяц, чтобы сообщить людям о бессмертии, посылает к ним зайца и велит сказать: подобно тому, как он умирает и возрождается, и они будут, умирая, воскресать. Однако Заяц, в спешке перепутав, сообщает людям, что будут умирать, подобно Месяцу, а воскресать не будут — что и предопределяет их отношение к жизни. Посланниками Месяца к людям выступают и другие звери — и иногда боги посылают для верности нескольких гонцов — но до людей доходит всё же перепутанное и неправильное сообщение об их судьбе и судьбе Луны, оставляя проблему нерешённой[106].
Порой послание богов к людям нарочно искажается змеёй, и та присваивает себе дар бессмертия, которое боги уготовили человеку. Научившись сбрасывать свою кожу, змея сама овладевает искусством обновления. Она крадет цветок вечной молодости, который Гильгамеш достал со дна моря. Папуасы отождествляли Луну со змеёй. Греки, литовцы и африканские негры считали, что в змеях продолжают жить души умерших, а древнеегипетские тексты называют змей "живыми душами". Есть гипотеза, что и современный знак бесконечности — лежащая восьмёрка — восходит к образу двух переплетённых змей, связанных с изменчивой стихией воды[107].
Вавилонский первочеловек Адапа имел шанс стать бессмертным, если бы, взойдя на небо, взял предложенные ему там хлеб и воду жизни (и вслед за ним стал бы бессмертным человеческий род). Но он отказался от них по совету коварного сатурнианского бога Энки, создателя людей, определившего их смертную судьбу (здесь можно вспомнить связь Сатурна со смертью).
Новозеландский культурный герой Мауи, чтобы добыть для людей бессмертие, должен был войти внутрь повелительницы смерти и выйти у неё изо рта — умереть и возродиться, пока она спит. Он строго-настрого запретил всем птицам петь и смеяться, пока он будет это делать, чтобы не разбудить владычицу Ночи. Но маленькая птичка тивакавака не смогла удержаться и громко расхохоталась, увидев его влезающим в старую повелительницу. Та проснулась, крепко схватила Мауи и не выпустила его больше. Так смерть посетила мир, и вслед за Мауи стали умирать другие люди. Если бы он вышел невредимым из объятий царицы мрака, люди не умирали бы.
Все мифы дружно констатируют неудачу человека обрести бессмертие — но только ли? Ведь, сколь бы примитивными они нам не казались, они вполне конкретно указывают на средства этого: развитие способности к перерождению — быстроты и изменчивости своей природы, которую наглядно являет небесный образ Луны. А говоря более научно, достижения безинерциальности, которая бы могла преодолевать тяжесть и распад материи. В свете современных представлений о том, что тело состоит из заряженных частиц, скрывающих в себе колоссальную энергию, это не выглядит столь уж невозможным. Если мы серьёзно отнесёмся к тому, что мифы безуспешно пытаются донести людям, то даже увидим путь: всегда одинокий, то есть индивидуальный, и связанный с погружением в сон, то есть уходом от привычного разумного восприятия в бессознательные доселе сферы. Мифы отразили образ некоего знания, доступного древним не хуже, а, может быть, и лучше, чем нам. И всё же — они усомнились в нём. Почему? Значит, не в этом был кардинальный путь человеческой эволюции?
Кардинальный знак Рака, уходя в себя, пятится назад. Архетип Луны возвращает нас к прошлому: к земной истории, которая шаг за шагом формирует индивидуальный слепок человеческой души. На каком-то этапе внешние события становятся лишь материалом для её оформления: индивидуальность приобретает ценность большую, чем весь мир. Но подчинение Вселенной индивидуальному центру, обретенному предыдущим архетипом Льва, является эволюционным тупиком.
Обретая самостоятельность, душа стремится обособиться, замкнуться в себе, чтобы себя сохранить. Стремление себя сохранить — это то, что создает память, отличающую человека от животных. Эго родовой человеческий Сатурн, требующий от людей больших усилий по поддержанию жизни, выходящих за рамки природного инстинкта. Но само это сохранение, само стремление к индивидуальному бессмертию мешает обновлению, которое делает душу вечно живой. Замыкание в рамках индивидуальности рода — самодостаточность природной души человека — некогда привела к вырождению неандертальцев. Поэтому Христос говорит: будьте, как дети; не заботьтесь о завтрашнем дне, как птицы; кто будет хранить свою душу, тот её потеряет, и только тот, кто её потеряет, её сохранит. В этих словах, как и в грустной окраске мифов об индивидуальном бессмертии, звучит требование открытости миру. Это требование выйти за границы себя и своего личного бессмертия — требование себя не хранить, которое является ключевым для развития индивидуальности. Быть открытым миру — основная проблема тех, кто рожден под знаком Рака.
На санскрите Рак — Карката, что значит "панцирь, латы", и этот атрибут зодиакального животного обращает на себя наибольшее внимание астрологов. Латинское название Рака — Cancer — родственно слову area ("сундук", от него старорусское — рака: "гробница") и имени подземного бога римлян — Орка, которое означает "твердый, впивающийся". Тот, кто обращается к внутреннему миру души, замыкается в себе и обречён на одиночество Чан-э — в обмен на сомнительное ощущение своей вечности в эмоциональном потоке жизни. Подобно Луне, владеющей загадкой жизни, Рак, живя в глубинах своей души, также часто остаётся в одиночестве, будучи не способным поделиться с близкими, а тем более далёкими людьми своими секретами. Внутренний опыт души искажается при поверхностном свете дня, и это мешает раскрывать её неуловимые движения, интуитивные побуждения, являя миру истину существования второй реальности.
В образе души, как и в образе Луны, подчеркивается вечное движение — изменчивость, нестатичность, невозможность и нежелание хранить себя прежней. Эго глубинное качество архетипа Рака — изменение формы — напоминает нам брожение вод изначального океана Нептуна; и бесформенный Нептун называется эзотерическим управителем Рака. Высшие чувства Нептуна размывают эмоциональную привязанность души-Луны к прошлому, освобождая Рака от консервативных привычек. Внутреннее изменение дает возможность Раку быть живым в высшем смысле этого слова.
В глубинах моря рассеивается солнечный свет — так и глубины души кажутся мрачными. Но рак — животное, живущее и в море и на суше: панцирь помогает ему не бояться открытого воздуха и солнечного света. И как панцирь создает достаточно уникальный, универсальный способ жизни рака, так память нашей души хранит её, несмотря на все превратности судьбы. И сколько бы не менялась жизнь, а вместе с ней душа, внутри нашего тела она сохраняет свою уникальность. Также сохраняется самобытность определенной страны — характер живущих на ней народов: дух, а точнее, душа народа в теле ландшафта местности. Сейчас уже доказано научно, что геологические факторы влияют на поведение людей. Но панцирь тела, как и панцирь рельефа, хранящий и формирующий многообразие человеческих и культурных проявлений, следует понимать не узко-материалистически.
Загадка жизни в том, что панцирь Рака — не Сатурн, а Нептун. Уникальность личности формируют не столько родовые гены, сколько миг рождения: ритм жизни, который запечатлен и во внутригенной структуре (интересно, что согласно новейшим теориям, её основой является определенным образом заряженная вода). И на людей влияют не столько процессы, происходящие в земной коре, сколько солнечная (космическая) активность, которая является их причиной: говоря мифологическим языком, небесное влияние, которое человек непосредственно воспринимает от материи земли. Не рамки времени и материи, но сама космическая ритмика хранит особенности души. Материя и время образуют лишь многократный и бесконечный повтор того, что всегда есть: в способности повторения — суть Материи и Времени. Знак Рака хорошо чувствует повторы жизненного сценария, когда осознает себя. Он живет в петлях времени, в повторах структуры событий: внутренняя глубина и сильная эмоциональная настройка этого знака создают резонанс внутреннего с внешним и притягивает совершенно определенные вещи.
Но духу-творцу, древнему богу Небес, не нужны повторы: в свободном полете над бездной ему мешает лишний багаж. Вселенная не может позволить себе иметь балласт. Духу интересна лишь новая уникальная комбинация того, что всегда есть. Он дает силу жить лишь тому, чего никогда не было, и только это остается жить вовеки в вечных водах Нептуна. Поэтому душа находится в постоянном движении. Она смеётся над человеческими рациональными потугами к бессмертию как птичка тивакавака над усилиями Мауи. Она не боится потерять себя и раствориться — худшей карой для неё является застывшее бессмертие богини Луны Чан-э. Вечный повтор — это обреченность на небытие, хотя наш двойственный интеллект, ведущий диалектическую полемику с душой, иногда относится к этому иначе. И всё же, когда тема личного бессмертия мелькает в современных фантастических книгах и фильмах — фильмах ужасов, оно так же страшит нашу душу, предстает такой же безрадостной участью и получает столь же негативную нравственную оценку, как это было в давние времена.
Здесь можно вспомнить ещё один печальный образ бессмертия: древнегреческий миф о Титоне — супруге юной зари Эос, по её просьбе получившем от богов вечную жизнь. Но она забыла попросить богов даровать своему возлюбленному также и вечную молодость, и он, постарев, оказался вынужден прозябать в дряхлости. Когда он стал стариком, Эос покинула его и превратила в светлячка. Так же греки называли бога вечернего сумеречного света, подобного тусклому мерцанию Луны. Астероид Tithonus напоминает о сумерках заката и обреченности жизни, лишённой обновления.
МАТЕРИНСТВО — ПЕРЕДАЧА СУЩЕСТВОВАНИЙ
Мифы о бессмертии Луны говорят о том, что суть жизни — не в сохранении себя, но в постоянном обновлении. Его делает явным для нас прежде всего процесс рождения.
Солнце символизирует полноту бытия, герои солнечного архетипа — совершенство человека. Но оно кончается вместе с их доблестной гибелью, ставя проблему: как передать его другим? Человеческая жизнь слишком коротка, чтобы успеть сформировать новую традицию или воспитать себе достойных преемников. Мы можем убедиться и в наши дни, что последователи даже самых великих людей никогда не достигают их масштаба. Идеи великой личности могут прорасти в других людях, но приносят свой плод лишь тогда, когда человек сумеет найти и проявить свою собственную индивидуальность, отличную от личности их учителя. И вновь уникальные способности героев обречены остаться уникальными. Единственное, что успевают мифологические герои — выстроить стены нового города: своего мира, в котором будут жить другие, — и дать жизнь новому роду людей, как Эней.
Рождая детей, люди отдают им часть себя: так душа творца Атума (его двойник ка), передается его детям Тефнут и Шу, храня и защищая их. При этом человек утрачивает свою полноту и самодостаточность, как луна умеряет свой блеск, воочию наблюдая их и своё несовершенство. Мы не являемся героями во взаимодействии с детьми, но наши высшие индивидуальные таланты и те способности, о которых мы не знаем, передаются младшим поколениям тем непосредственным и быстрым способом, который предлагает своим созданиям природа. Здесь речь идет не о социально признанных достижениях (сын ученого не обязательно будет ученым), а о тех природных склонностях, которые помогли человеку максимально раскрыть свои качества (если сделать карьеру в науке помог талант взаимодействия с людьми, то сын, вероятно, унаследует именно его). Натура детей хорошо проявляет настоящие опоры и недостатки родителей, которые подчеркивают их индивидуальность и потому могут стать зерном будущих достоинств. С точки зрения астрологии, это можно сказать даже про приемных детей и любимых воспитанников.
И возвращаясь вместе с ребенком в своё детство, человек частично теряет характерный для взрослого пьедестал Льва и свою независимость от жизненных обстоятельств — чтобы потом, быть может, проявить себя на некоем новом, более зрелом, уровне. Так полная Луна, сиянием подобная Солнцу, исчезает во мраке, рождая тонкий маленький Месяц. Демонстрируя людям утрату своей полноты до потери себя — и возникающее из небытия новое воплощение своей жизни, она становится символом вечного материнства.
В отличие от древних прародительниц архетипа Нептуна, образ Матери-Луны теряет свою глобальность, приобретая более близкую к человеку функцию покровительства процессу рождения. Луна — конкретная мать своего ребёнка: она отдает себя ему, растворяя себя в ночи, чтобы вырос новый Месяц, следующее воплощение её бессмертия. В образе материнства Луна теряет самозамкнутость и самодостаточность, связывающую её с образом души и её перевоплощений. Она раскрывается миру и перестает быть одинокой, исполняя одну из необходимых функций, которая определяет её место в пантеоне богов. Полная Луна несомненно ассоциируется с беременностью: даже есть народные поверья, что девушка может забеременеть, если будет долго смотреть на Луну. И лунные богини часто помогают роженицам при родах. Это римская покровительница женщин и животных Луна-Диана; Луна-врачевательница Иш-Чель мифологии майя; аккадская богиня-мать Царпанниту ("сверкающая серебром"), супруга Мардука; или верховная богиня карфагенского пантеона, богиня плодородия, росы и деторождения, великая мать Тиннит, символами которой были серп Луны и ключ жизни.
Это греческая богиня Луны Артемида, которая, родившись прежде своего брата-близнеца Аполлона, тут же помогла матери принять новорожденного, тем самым сразу продемонстрировав миру своё божественное умение обращаться с детьми. У Артемиды для помощи роженицам даже есть специальная ипостась — Илифия, которая прежде была самостоятельной богиней-родовспомогательницей. Сестрой Илифии считалась богиня вечной юности Геба. именем которой назван астероид, олицетворяющий молодость души и долголетие. В понятии бессмертия таится смысл юности — и русское слово юный изначально родственно латинскому aevum — "вечность, жизнь".
Луна-Мать — египетская Изида, хранительница тайных знаний, изображавшаяся с рогами Месяца на голове. Соединяя прошлое и будущее — из смерти воскрешая жизнь, она рождает младенца Гора от мёртвого Осириса. Изида облегчала роды и определяла судьбу новорожденных. Как богиня воды, она покровительствовала рыбакам, и существовало представление о разливе Нила, переполненного слезами Изиды, горюющей по супругу. Звезда Сириус, восходящая на небе в этот момент — 20 июля, что соответствует календарному периоду Рака, — называлась "слезой Изиды". К образу богини, кормящей грудью младенца Гора, восходит образ христианской Богородицы. Именем Изиды назван астероид, указывающий на качества беззаветного материнства и сохранения преемственности потока жизни от отца к сыну.
Вероятно, можно подробно не останавливаться на том, что и в гороскопе Луна отвечает за деторождение и легкость протекания родов: ведь она указывает на связь с истоком, соответствием души и внешних обстоятельств природному процессу. Луна обычно гармонично стоит в гороскопах детей, рожденных "в воду" или дома, и имеет дисгармонию в гороскопах тех, кто родился путем стимуляции. Впоследствии у них могут быть сложности с рождением своих детей. Если рождению сопутствовали экстремальные обстоятельства, это тоже отражено в гороскопе. Казалось бы, один миг — но человеку с этим жить всю жизнь!
Как мы говорили в вводной статье, роды для человека не являются столь естественным процессом, как для животных: прямохождение сделало неподвижным крестец, и организм древнего человека ещё не успел к этому приспособиться (и наш современный внеприродный образ жизни не улучшил ситуацию). Поэтому роль повитухи стала важным ремеслом в древнем культурном обществе, проявившем новые формы заботы о выживании своих членов. И в земледельческой цивилизации, когда Луна обратила на себя внимание как инструмент для счета дней, люди стали почитать её и как богиню-родовспомогательницу (а до того в сложных случаях призывали на помощь своих тотемных предков-животных, тесную связь с которыми сохранило ночное светило).
Специальные богини, покровительствующие матерям и младенцам, отразили возникший контроль человечества над наиболее сокровенным и загадочным жизненным процессом. Эго уже напрямую не связанные с Луной литовская защитница семьи Лулькис ("телёнок, материнская грудь"); латышская Декла, пеленающая новорожденных и охраняющая их сон в колыбели; римская Румина ("сосок"), покровительница грудных младенцев, отождествлявшаяся с волчицей, вскормившей и защитившей от жизненных невзгод Ромула и Рема; китайская Бися Юаньцзюнь, чадо-подательница и покровительница животных; египетский помощник при родах и хранитель семьи Бэс и другие божества. Пожалуй, наиболее яркий образ среди них являет египетская Таурт ("защищающая"), изображавшаяся в виде беременной самки бегемота с женскими руками и грудью, помогавшая при родах и способствующая изобилию молока у кормящих матерей. Таурт соотносилась в Египте с периодом зодиакального знака Рака.
Непосредственность ребенка отражает образ египетского Месяца Хонсу. И Рак — знак, своей чуткостью к жизненному процессу хранящий семью и детей и привязанный к родителям. Раки нередко склонны отстраниться от блеска бурной внешней жизни, чтобы он не мешал им чувствовать внутренние связи и во внешнем блеске проявленного не рассеялась внутренняя суть (пример этого — Рак Хемингуэй, уединившийся в конце жизни). Эта жизненная суть наиболее явно присутствует в семье — той ячейке общества, которая сохраняет родовую память. Поэтому в астрологии с Луной связано понятие IV-го дома, обозначающего родную семью и преемственность традиций.
Если же Раки не замыкаются в семье, то все равно они патриоты и любят историю. Собственные воспоминания также дают им возможность подключиться к эмоциональному потоку жизни. Личность бессмертна, когда она причастна к передаче вечного потока существований и транслирует его сквозь себя (как мать), а также, будучи связана внутренним движением души со всеми процессами мира, живёт во всех его потоках — и это ощущение единства мира, заставляя Рака одновременно жить многими интересами и жизнями сразу, не отсекая ни одну из граней бытия, и выводит его к идеям патриотизма и пониманию истории.
Когда Раки не фиксируются на сиюминутных требованиях души, они уходят в глубины памяти, подобно Луне исчезая из внешнего бытия и с новой силой донося до него из глубины вечные источники жизни. Этот знак не должен сомневаться в том, что эмоциональная память и душевная жизнь человечества не менее значима, чем внешний культурный опыт, и с полной уверенностью при свете дня проявлять свои внутренние достижения: ту лирическую волну, в которой он наиболее силён. Раки достаточно часто принадлежат к отрешенно-художественному типу людей, наследуя от солнечного архетипа постоянное горение души и опираясь на него.
В волне жизни Рак — пересказчик, воспитатель или поэт: поэзия, даруя человеку вечную молодость, является той нишей, где внутреннее содержание наиболее явно можно представить как внешнее достижение. Силу Рака-поэта раскрывают Маяковский, Евтушенко или Ахматова, демонстрируя при этом юпитерианскую гражданскую позицию. Луна — это популярная песенная лирика, которая ставит акцент на внутренних струнах души и в чем-то сродни материнским колыбельным — в Риме им покровительствовала богиня деторождения Кармента ("песенная"). Кармента также считалась пророчицей (сивиллой), и барды, открывающие людям глубинные движения своей души, тоже порой берут на себя роль пророков. Душа знает судьбу: ведь в ней хранится невысказанный опыт всей истории человечества.
Душа — прошлое человечества и его память. Фиксация времени и созданный прежде для сельскохозяйственных нужд календарь, тесно связанный с Луной, помогли человечеству обратиться к реальности своего прошлого и осмыслить суть своего стремления к бессмертию.
Обращение к ранее зафиксированным циклам соотносит образ Луны с историческим этапом воспоминаний, когда многочисленные пересказы мифов привели к их десакрализации и созданию устного эпоса и сказок. Их ценность отражает легенда о кумской сивилле — пророчице, у которой хранились девять книг, представляющих собой пересказ античных, восточных и христианских преданий. Этот причудливый синтез, однако, содержал мудрость, служившую руководством к действию и источником предсказаний. Сивилла предложила римскому царю купить книги, и когда тот отказался, сожгла три, и предложила купить оставшиеся за ту же цену. При вторичном отказе она сожгла ещё три, повторив своё предложение, и царь по совету своих жрецов согласился на него. Идея предания в том, что мифы не теряют своей вечной ценности от того, какие они и сколько их. Античный мир доверял сивиллам, владеющим мудростью прошлого, и их пророчества нередко сбывались: так, одна из них предсказала гибель Трои из-за Елены, другая — извержение Везувия. Есть астероид Стилла, который обозначает предсказание на основе древнего опыта, зафиксированного в истории и её мифах: говоря современным языком, культурологический прогноз. И поскольку все астрологи для интерпретации событий так или. иначе используют этот опыт, в их гороскопах этот астероид должен быть заметен.
Через мифы и сказки передаётся из поколения в поколение эмоциональный опыт человечества, формирующий неразрывность истории мира. Сказки — самое древнее начало, которое живёт в обществе. Сказки ведут начало от мифов, раскрывая представление древних о мире. Миф хранит в себе фундаментальные архетипические представления человека о бытии, раскрывающие перед нами солнечное совершенство сотворённой жизни. Подобно тому, как лунный свет — лишь отражение солнечного, сказка — лишь отражение мифа, но по сравнению с его не поддающимся изменению абсолютизмом, она вбирает в себя гибкую диалектику жизни, способную адаптировать прошлое для восприятия настоящего, и тем хранящее его вечно живым. И ныне, как в древности, сказки доступны всем, мифы — немногим; поэтому наша книга делает акцент на мифах. Если читатель имеет ключи к трактовке мифов и помнит их типические сюжеты, символическая и психологическая интерпретация сказок не представит для него сложности. Любовь к сказкам в гороскопе может символизировать астероид Шехерезада.
Мифы хранят духовный опыт человечества, сказки — душевный. Душа — та жизнь, тот общий эмоциональный опыт человечества, который сохраняется при передаче из поколения в поколение, переходя от матери к ребёнку. В одном человеке она сохраняется лишь некоторое время, а затем уходит к другим, вновь родившимся людям. Возможность счесть время возвращает нас к истокам истории и рода — так лунный бог Син/Суэн отождествляется с сатурнианским богом — "отцом лет" и первопредком Илу. По мере индивидуализации опыта и развития понятия индивидуальности, возникает идея перерождения душ конкретных людей, дошедшая до нашего дня в традиции называть внука именем деда: древние считали, что в ребёнка переселилась душа недавно умершего родственника.
Знак Льва закладывает основы человеческой истории. Знак Рака связан с этапом, когда, сохраняя линию преемственности, люди берут в свои руки не только своё существование, но и будущее культурного мира, и это становится залогом его вечности. Совершенство материального обеспечения жизни, достигнутое цивилизацией, дало людям возможность уделить внимание заботе о слабых, позволяя хранить опыт прошлого в стариках и формировать будущее в детях. Этот этап отразила известная японская сказка о юноше, в селении которого, как и у многих народов, где добыча пропитания представляла собой проблему, было принято избавляться от стариков: их относили далеко на гору, где они и умирали. И вот сын, неся на эту гору свою мать, заметил, что она бросает ветки на дорогу. Юноша спросил свою мать, зачем она это делает, и та объяснила, что так ему легче будет найти путь домой. На своём опыте ощутив мудрость старшего поколения, юноша принёс мать обратно в деревню и тем положил конец недальновидному обычаю, пресекавшему линию традиции раньше срока и тем отнимавшему у людей будущее.
Архетип Льва создаёт историю, обладая охватом и пониманием событий — лунный архетип Матери передаёт ребёнку историю человечества в зашифрованном виде. Через материнские сказки ребёнок воспринимает духовную историю своего народа и человечества. Обращение к миру души — к внутренней, эмоциональной подоплёке творимого человеком бытия, преодолевая искусственность созданного мира, вливает силы в его будущее существование. Внешний мир дробен, и грядущее неопределенно: нельзя дважды войти в одну реку. Знак Льва, живя внешним, ограничивает себя настоящим. Пятящийся назад Рак обращается к прошлому, и преемственность внутренних связей, храня прежние достижения, позволяет представить мир единым и вечным. Способность Рака сплетать воедино разрозненные формы бытия отразилась в образе богини Луны и материнства Иш-Чель, покровительствующей женскому ремеслу ткачеству: само имя которой, означающее "радуга", являет образ синтеза.
***
Вид обновленного Месяца на небе знаменует собой не только мечту о бессмертии — но и фиксацию идеи ценности человеческой жизни. Может быть, поэтому даже в средние века у немцев сохранился обычай преклонять колени и обнажать голову перед новорожденным Месяцем. А в истории с Луной нередко соотносится замена человеческих жертвоприношений на животные и растительные — так с Армой был связан обряд замены царя быком в роли жертвы. О конце человеческих жертвоприношений повествует история Ифигении, ставшей жрицой Артемиды, после того, как лунная богиня заменяет её на своём жертвеннике ланью. Судьба жрицы связана со сложными семейно-родственными отношениями, и астероид Ифигения указывает на подобную проблематику, попадающую в сферу архетипа Луны.
Прежде чем появиться снова, Луна исчезает с неба на три дня, и это число потом фигурирует в легенде об Ионе, который три дня был во чреве Кита и вернулся на сушу, и в истории Христа, который воскрес на третий день. И лунные жертвоприношения, кроме тесной связи с водой и зарождением жизни, имели смысл очищения и обновления, который потом становится их основным смыслом. На знак Рака приходился праздник Ивана Купалы, донесший до нас отголосок обряда, когда девушку-жертву топили в воде. Она называлась Мореной или Купавой, и это название впоследствии перешло на соломенную куклу, заменившую девушку, и на речных богинь. Это жертвоприношение было связано с летним солнцестоянием, когда день начинает идти на убыль, и, следовательно, призвано усилить солнечный свет, а впоследствии, неся идею обновления жизни, соотносилось с брачными ритуалами.
Дошедшее до наших дней название Иван Купала — синтез образа языческой жертвы с именем Иоанна Крестителя, с которым связан обряд очищения водой. Такое слияние стало возможным благодаря общей идее нового рождения, содержащейся в образах воды и Луны. В христианской традиции рождение Иоанна Крестителя приходится на созвездие Рака. Его слова о Христе "ему должно расти, а мне умаляться " трактуются в духе ассоциации Иоанна Предтечи с летним солнцестоянием, когда день начинает уменьшаться (в то время как Иисус родился после зимнего солнцеворота, когда свет начинает прибывать и когда Солнце ближе всего подходит к Земле, что связывает миссию Христа с дневным светилом). В обряде крещения водой сатурнианскую идею жертвы ("дашь на дашь") окончательно сменяет лунная идея обновления. Радикальность этого обновления проявит следующий кардинальный знак Овна.
РЕКА ЖИЗНИ. НАПИТОК БЕССМЕРТИЯ
Кроме Луны, образ вечного обновления жизни являют реки: круговорот души, хранящей бессмертие жизни, подобен круговороту воды, оживляющей природу. Образ живых душ природы представляют греческие нимфы ("девы"), обычно связанные с источниками и имеющие отношение к очищению и целительству. У латинян был образ нимфы-родовспомогательницы Эгерии, хранительницы источника, где брали воду вечно юные девы-весталки. Как и душа, река в мифологии часто являет границу этого и иного бытия, и иногда берёт своё начало из потустороннего мира, но земное течение её пресных вод несомненно олицетворяет течение жизни.
Воплощая круговорот, реки иногда мыслятся падающими с неба, сливаясь с пресной влагой дождя, как индийский Ганг или египетский Нил, который имеет два истока — небесный и подземный. В Египте существовал специальный бог Нила — Хапи. В этих образах небесный поток вод мыслится потусторонним, далёким и чуждым, и порой опасным, а подземный — реальным и близким, так как он тесно связан с нуждами жизни и плодоносящей земли. Такая трансформация представлений о земном (подземном) как положительном и небесном, так и отрицательном, характерна для сохраняющего знака Рака, для которого точкой отсчёта является то, что ближе душе. Этот взгляд отражает гимн Атону, где говорится: "Ты создал Нил в преисподней и вывел его на землю, чтобы продлить жизнь людей… Ты даровал небесам их Нил, чтобы он падал наземь… Нил на небе для чужестранцев и для диких животных, а Нил, выходящий из преисподней — для земли возлюбленной…" По аналогии с земной жизнью даже Млечный путь видится небесной рекой, также необходимой небу, как реки — земле.
Первый знак стихии воды, Рыбы, подразумевает нераздельное единство жизни и смерти, которое для этого мира предстает как смерть, и второй знак стихии воды, Скорпион, также ставит акцент на потустороннем источнике жизненной силы. Но Рак символизирует ту невидимую основу бытия, которая дышит и живёт в этом мире и ощущается всеми нашими чувствами. Поэтому именно с лунным архетипом связано понятие вечной жизни — не как небытия, но как действительно жизни.
Подобно змею Вритре, запрудившему реки, знак Скорпиона перегораживает свободное и радостное течение этого потока, расходуя его на свои антиприродные цели. Объективный подход к бытию громовержца, рассекающего змея на части, разрушает преграды, чтобы не прервался жизненный круговорот. Но и матерью Вритры была река Дану ("вода, поток", тот же корень в словах Дон, Днепр и Дунай, в имени римского покровителя источников Фонса и в слове "фонтан", а может, и в имени царя Даная, дочери которого, данаиды, наполняют водой бездонную бочку Аида). И Змеи в мифологии порой предстают хранителями рек, которые до сих пор остаются жизненно важными артериями мира, питающими и очищающими жизнь городов цивилизации.
Образ реки как Матери всего являет индийская Сарасвати ("струящаяся, изящная"), называемая лучшей из матерей. Сарасвати — мать семи потоков, и лунное число семь подчёркивает связь её вод с вечным обновлением. Сарасвати дарует людям пищу, потомство и бессмертие, и иногда отождествляется с Индом — главной водной артерией страны. В образе Сарасвати подчеркивается её очищающая роль, связанная с целительством (она лечит Индру). Та же роль у небесной реки Ганги, воды которой смывают грехи предков царя Бхагиратхи. На другом конце земного шара инки после покаяния в грехе тоже купались в ближайшей реке, произнося ритуальную формулу: "О река, прими грехи, в которых я исповедовался сегодня перед Солнцем, унеси их в море и пусть они никогда не возвращаются. "
Чистота рек связана с обновлением их воды: так очищает душу само изменчивое течение жизни, вливая в нас новые силы, когда мы устаем от повторяющихся неудач. Обряды очищения водой встречаются на всем земном шаре. И прежде всего они относятся к очищению только что умерших и только что родившихся: стихия воды в мифологии связывает человека с потусторонней реальностью, с переходными между жизнью и смертью состояниями. С очищением умерших связаны египетская богиня прохладной воды Сатис, изображавшаяся женщиной с рогами антилопы, что соотносит её с серпом Луны. Она также отождествлялась с Сопдет — богиней звезды Сириус, появление которой на небе после зимнего перерыва совпадало с разливом Нила.
А обряд омывания младенца, который всем знаком как таинство христианского крещения, издревле проводился в Китае, Японии, Бирме, Тибете, Монголии, Персии, Средней Азии, Перу, Мексике — сложнее найти место, где его не было. И он был связан не только с естественной гигиенической процедурой. Как и крещение, он нередко соотносился с нареканием имени и потому нес смысл заботы об индивидуальной жизни и душе.
Очищающая роль — одна из главных функций речных богов и знака Рака, соотносимая с природными задачами животного-рака, стремящегося жить в чистой воде. Функция очищения присуща всем водным знакам, но проявляется у них немного по-разному. Для Скорпиона очищение — это разрушение, уничтожение отжившего. Иллюстрация его деятельности — бурное наводнение, порой вместе с грязью смывающее с лица земли города. Рыбы, размывая границы того, что есть, и того, что не существует, соединяют жизнь с её невидимым истоком. Этот зимний знак доносит до цветущих равнин чистоту снега и льда гор, где начинаются реки, — но порой забывает о том, что во льдах цветы не цветут. Рак, в стремлении сохранить всё, что есть живого, исполняет роль фильтра внутри самой жизни, трансформируя и приспосабливая всё существующее к изменяющемуся течению жизни.
Пропуская сквозь свои ощущения жизненный поток, Рак глубоко усваивает и эмоционально усиливает то, что несёт в себе зародыш новой жизни, и не воспринимает формальное, тем самым лишая его подпитки чувств. Внутренне отказываясь принять неприятное, но не в силах спорить с фактами жизни, он ищет и находит в самых грязных фактах действительности ту тонкую жизненную основу, которая позволила им существовать, и оставляет позади шелуху того окончательно мёртвого, что душа не смогла переработать. В раковине внутреннего мира выкристаллизовывая из песка жемчужину, он, как сама жизнь, не отвергает ничего и ничего не разрушает, но интуитивно выводит на чистую воду суть явлений, обеспечивая энергетическим питанием чувства зёрна будущего. И основная задача представителей этого знака в том, чтобы сделать этот естественный процесс более сознательным.
Живительный поток вод Сарасвати, питающий Индию, ассоциируется с материнским молоком, и с рекой жизни связаны представления о напитке бессмертия. Бессмертие души подразумевает не только вечно питающие её силы, но и её чистоту, подчеркнутую в образе Сарасвати.
Напиток бессмертия в мифологии — греческая амброзия, индийская амрита — нередко соотносится с солнечной энергией через образ мёда: синоним амброзии — нектар. В скандинавской мифологии фигурирует священный мёд Одина, подобный также золотым яблокам Идунн ("обновляющая"), дарующим юность. Золото — символ Солнца, но сама идея вечной молодости является лунной. И ещё чаще представления о напитке вечной жизни восходят к образу молока, которым вскормлены бессмертные боги и герои.
По представлениям скандинавов при сотворении мира прежде всего появилась корова Аудумла, питавшая своим молоком великана Имира, из тела которого возникла Вселенная. Древние римляне обессмертили волчицу, вскормившую близнецов Ромула и Рема, а древние греки — козу Амалфею, которая была неиссякаемым источником молока для младенца-Зевса — за что тот превратил её в звезду Капеллу ("козочка") в созвездии Возничего. Именно с её отломанным рогом изначально связаны представления о роге изобилия, и даже её шкура потом матерински хранила главу богов в боях. Именем Амалфеи назван один из спутников Юпитера и астероид, который может символизировать в гороскопе всё связанное с материнскими чувствами, а также молоком и питанием. Есть также астероид Амброзия, который в реальности может обозначать вечность природной подпитки жизни и блаженство вкушения её материальных благ. И ещё один астероид — Идуна — обозначает вечную молодость души.
В образе небесной молочной реки — Млечного пути — древний мир обожествил молоко: у греков это то молоко, которым Гера кормила Геракла, ставшего её приёмным сыном. Другой характерный образ Млечного пути — дорога в небо, по которой туда восходят чистые души, — извращает нас к образу чистоты и непрерывности течения рек и идее бессмертия души.
Молоко — символ будущей жизни ребенка, хранящей бессмертие человеческого рода. Эго очень природный символ, почитаемый Раком-Индией, но отвергнутый искусственно-весовской цивилизацией Китая: с давних времен противопоставляя себя монгольским кочевникам-скотоводам, китайцы не пьют молока. Здесь можно заметить, что как символ рождения и жизни на Земле, молоко может ассоциироваться и со значением смерти — и как Луна в ночи, получать негативную окраску чего-то давно прожитого: детства, к которому взрослому уже не вернуться. Ферменты, переваривающие молоко у детей, нередко почти отсутствуют у взрослых, что мешает им усваивать этот продукт в его первоначальном состоянии, пока его не затронул процесс брожения. Правда, Раки, как правило, любят молоко до старости. При этом они, как и дети, плохо усваивают вино, пиво и подверженные порче продукты, где быстро начинается процесс окисления (распада).
В отличие от других напитков: пива и вина, где акцент ставится на преобразовательном процессе (архетип Девы), молоко символизирует изначальную цельность и чистоту продукта. Как и мед, оно обладает целебными (антибактериальными) свойствами и очень питательно. Из естественных продуктов эти два наиболее быстро восстанавливают силы, что служит физическим подтверждением связанной с ними идеи жизненной силы, дарующей бессмертие. И иногда лунный образ молока и солнечный образ мёда сливаются. Это появляется в родстве слов "мёд" и "молоко", связанных с одним индоевропейским корнем melg — "доить" (то же значение имеют немецкое melken, латинское mulgeo, откуда mulceo — "ласкать, баюкать" и mulier — "женщина"). Он восходит к ностратическому malgi — "грудь, вымя" (от которого происходит также семитское mlg — "грудь, сосать"). С тем же корнем связаны греческие слова: methy ("вино") и methee ("крепкие напитки").
В скандинавской мифологии есть образ медвяного молока козы Хейдрунн, которое поддерживает в раю Вальхаллы бессмертие павших воинов. Мёд амриты отождествляется с сомой, смеси сока с молоком, которым питался маленький Индра. Миф говорит, что когда боги пахтали океан, чтобы добыть амриту, сначала воды превратились в молоко, которое стало сбиваться в масло. Потом из океана появился Месяц Сома и поднялся на небо, а вслед за ним из моря вышло много волшебных созданий — и под конец возникла амрита. Амрите родственен иранский дух растительности и живой воды Амертат ("бессмертие"). Вода потоков Сарасвати может представляться сладкой; и здесь также можно вспомнить молочные реки с кисельными берегами райской страны русских сказок — изобильные, подобно материнской груди.
Главное стремление матери — накормить своих детей, и в астрологии знак Рака, обладающий развитым материнским инстинктом, традиционно связан с питанием и даёт умение готовить — а также доходящее до маниакального желание накормить своих близких и окружающих. В русском языке родственны слова "есть" и "ясли" (от и. е. ed). Символически связанное с Раком время IV-го дома — время после полудня, на которое обычно выпадает обеденный перерыв.
Молоко привлекало внимание человека как неиссякаемая животворная влага животного происхождения, и в гимнах Ригведы можно найти удивление и восхищение перед коровами, состоящими из мяса, но производящими молоко. Молоко коров ассоциировалось с дождём, поящим землю влагой, но было гораздо ближе людям, чем тучи — стада громовержца, неподвластные человеку, в отличие от его собственных коров. В Древней Индии, Греции и Риме слово вымя ("udhar") одновременно значило "изобилие". Через значение молочного неиссякающего потока жизни с тем же и. е. корнем (dheugh — "касаться, давить, дёргать") связана греческая богиня судьбы и удачи Тихе ("случай, встреча"), заменившая мойр. Её имя указывает на замену сатурнианского понятия судьбы как окончательного предопределения лунным: в изменчивом и вечно обновляющемся потоке жизни, где нет ничего предрешённого, человека случайно встречают разные судьбы и события. Астероид Тихе раскрывает светлый образ судьбы, помогающей человеку.
Здесь можно вспомнить связь счастья и дождя мифологемы Юпитера, который экзальтируется в Раке. Корень доения melg возводится к упоминавшемуся в связи с ней корню met — "размельчать", откуда "молния" и "молот", и таким образом образ дождя и лингвистически соотносится с образом молока (первоначальное значение индоевропейского слова молоко — "влага, жидкость"). Контраст к этому представляет слияние образа дождя со слезами, отражённое уже в неолитических плачущих идолах, — но оно также подчёркивает эмоциональную природу лунного архетипа, связанного с влагой, которая усиливает эмоции. Не случайно нам и сегодня в дождь хочется грустить и плакать: тихо и спокойно, как всхлипывает ребёнок, обретая уют на руках у матери, — или как плачут от счастья.
В представлениях о напитке бессмертия живая влага Луны дополняет энергию Солнца, как более явные животные силы дополняют растительные, формируя представления о самодвижущейся живой душе, без которой кажется мёртвым даже бессмертие духа. В этом смысле Солнце и Луна соответствуют дошедшим до нас средневековым представлениям о двух душах человека — животной и растительной, вместе составляющих его жизнь.
Образ напитка бессмертия являют индийский Сома и иранский Хаома: это боги, олицетворяющие смесь растительного сока с молоком. Их имена родственны русскому слову "хмель" и возвращают нас к дионисийским празднествам виноделия. Однако соединение силы растения с жизненным соком животного происхождения, силы Солнца и силы Луны, мыслимое основой бессмертия, наполняет отношение к ним серьёзностью и пиететом. Сома и Хаома связаны с ритуалом и неизменной праведностью, которая служит залогом продолжения жизни, и отцом Сомы называется символизирующий закон Дхарма. А момент смешения сока Хаомы с молоком символизирует явление в мир богочеловека Заратуштры. Опьяняющий напиток мыслится приобщающим человека к божественному. Сома и Хаома воплощают воодушевление, очищение и врачевание, и саму жизненную силу, они пребывают одновременно на Небе и на Земле и выступают спасителями от всех бед.
"Если ты, Сома, захочешь, чтобы мы жили,
мы не умрём…
Ты, Сома, доля для старого,
Ты, также, для юного праведного:
Ты даёшь силу действия, чтобы жить."
Про Сому как растение говорится, что у него сочный стебель, обильный молоком: здесь, как и в русском языке, образ молока перешёл на понятие жизненного сока как такового (клеточной влаги). Подобно Соме и Хаоме, синтез напитка, вызывающего эмоциональный экстаз, с материнской идеей неиссякающей жизни являет ацтекская богиня Майяутель, имевшая четыреста грудей и символизировавшая растение агаву, из которого приготовлялся напиток октли.
Если постараться понять смысл такой устойчивой мифологической параллели опьяняющего или галлюциногенного напитка с материнской грудью, само собой напрашивается вывод: наркотические средства нужны человеку, чтобы возвратить его к состоянию ребёнка — открытого для лунной восприимчивости к миру и потому полного жизни, и в этой полноте обретающего в холодной Вселенной изначальный уют материнских рук. Практическое преломление этой идеи — к пьянству ведет нехватка естественных чувств. А получаем мы их прежде всего от родных и близких — сферы IV-ro дома и знака Рака. И значит, к допингам тяготеют те люди, которые недополучили заботы в детстве и оказались лишены интимного внимания к себе во взрослом возрасте. Их может излечить от этого нежность и ласка. То, что грубость отношений в современном обществе обычно не позволяет проявлять внимательности к душе человека (это вроде как неуместно или не принято), служит на руку алкогольной и фармацевтической промышленности, напрямую дающей телу то, чего оказалась лишена душа.
В конкретике личного гороскопа астероид Сома отражает если не пьянство, то внутреннее движение жизненной силы и эмоциональную полноту ощущения каждого момента жизни. Имя Сомы, как напитка бессмертия, одновременно стало названием вечно обновляющейся Луны. Понятие внутреннего движения, составляющее суть жизни и души, раскрывает образ Сомы и как дающего силы напитка и как спешащего по небу светила: "Движется Сома, находя путь, он идёт на свиданье с богами, продлевая срок нашей жизни" (РВ, III, 62: 13–15). Как Луна, Сома движет влагой и росой, управляет звёздами и планетами; как друг, входит в океан; покровительствует растениям и, конечно, коровам. Как своего быка, Сому взрастил бог грозы Парджанья (аналогично тому, что Сарасвати — дочь Павиру-молнии), и он участвует в битве с Вритрой на стороне громовержца Индры, вскормленного сомой, что возвращает нас к молоку и иллюстрирует экзальтацию в знаке Рака традиций Юпитера. Но и Вритра создан из огня и сомы. Образ жизненной влаги Луны соединяет архетипы Юпитера и Плутона, подобно тому, как понятие живой души объединяет религиозные традиции с внутренней магией природы.
ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ И ОХРАНА ТРАДИЦИЙ
Тонкие материи наших ощущений отражают лунное интуитивное проникновение в суть прошлых и будущих существований людей и связаны с женским мировоззрением, которое является традиционалистским и сохраняющим. Наша душа непосредственно отражает наше прошлое и прошлое человеческого рода, как образ римской покровительницы деторождения Матер Матуты, побуждавшей женщин молиться за детей своих сестёр, сохранил в себе давние традиции группового брака. Но душа не забывает лишь то, что несёт в себе зародыш будущего, — и мы можем наделить этот ритуал современным смыслом любви.
Луна олицетворяет нежность любви, проявленную в мифе об Алфее и Аретузе — двух слившихся воедино реках. Алфей — сын Океана и Тефтиды, охотник, влюблённый в нимфу Аретузу. Артемида превратила убегавшую от него охотницу Аретузу в ручей, и Алфей, тоже став рекой, слил с ним свои воды. Этот миф отражён в названии астероида Аретуза. символизирующего интимность любви. Он считается прообразом Ромео и Джульетты, как и другой миф: о Пираме и Тисбе: двух реках, воды которых текут рядом, но никогда не сливаются. Эго интересное природное явление, обратившее на себя внимание древних, ставит акцент на разлуке, и астероид Тисба несет в себе смысл двух непересекающихся параллелей судьбы.
Овидий превратил двух речных богов в юношу и девушку, живших по соседству: которым родители мешают встречаться. Через трещину в стене они договариваются встретиться на кладбище: Тисба приходит первой, но увидев львицу, убегает, обронив своё покрывало. Пирам, обнаружив на месте встречи растерзанное покрывало, скорбит о смерти возлюбленной и кончает с собой. Найдя тело Пирама, Фисба закалывается его кинжалом. Этот сюжет послужил основой трагедии Шекспира — и многие другие его произведения имеют связь с мифологическими сюжетами. Они архетипичны — и это создает бессмертие наследия Шекспира: преемственность мысли, имеющая под собой эмоциональную основу, запечатленную в нашей душе.
В семитской мифологии супружескую гармонию образуют тоже два лунных образа: бог Луны Ярах ("Луна") и богиня Луны Никкаль, священный брак которых призван обеспечить возрождение месяца и космическую гармонию небес. Заметим, что положение Луны в одной точке нередко встречается в гороскопе супругов, обозначая полное эмоциональное понимание в семье. Хотя ещё чаще оно бывает у матери и ребёнка, которым более всего нужна тесная и по-животному непосредственная связь, — а для брака это не всегда достаточное основание. Как мы видели из предыдущих историй, Луна замыкает человека на себе и своем прошлом: отчего и не пересекаются две души, чувствующие жизнь одинаково, — две реки, параллельно текущие рядом.
На Руси образ совершенного слияния являл цветок Иван-да-Марья, связанный с ритуалами летнего солнцестояния в знаке Рака и водного праздника Купалы. Он подводит нас к следующему мифологическому архетипу Близнецов: брата и сестры, вступающих в брак между собою и развивающих пра-образ человеческого воспроизводства жизни. Первоначальный акцент праздника Купалы на жертвоприношении в ту пору, когда Солнце отстоит дальше всего от Земли, смещается в сторону обрядов любви с плывущими по реке венками — древними символами женского органа рождения.
В рождении — изначальная суть любви. Через него передается жизнь, в нем вечность человеческого рода: его особенных генетических качеств и культурных навыков, его собственного взгляда на мир и разумной оценки себя — и всего того внутреннего богатства, которое делает человека господином Земли и формирует бессмертие его сознания. Поэтому любовь матери к ребенку мыслится самой чистой, самой сильной и самой истинной: ведь это любовь к самой жизни этого человечества на этой Земле. Лунный архетип отождествляет понятие бессмертия с самой жизнью, сливая нематериальное с материальным: живая душа передаётся через материю молока. Материнское молоко воплощает передачу бессмертия по цепочке жизни от матери к ребёнку, показывая преемственность существования из глубины веков до наших дней: через материнский источник молока мы связаны с древнейшей матерью-предком.
Линия преемственности может уходить бесконечно глубоко. Взрослого человека с его корнями эмоционально связывает чувство патриотизма, ребёнок усваивает прошлую жизнь человечества через сказки. Обратившись глубже, мы за сказками обнаруживаем душу древних, воплощенную в мифах, которая выводит нас к древнейшим пластам, раскрывающим связь человека с животными. Человечество отождествляло себя с остальной природой, когда оно хоронило умерших в позе эмбриона и мыслило, что люди перевоплощаются — умирают и воскресают, как и она.
Мифы о Луне отразили связь с животным миром, с которой порвал кардинальный знак Весов, порвал ради построения цивилизации и к которой вернулся кардинальный знак Рака, чтобы вновь наполнить её жизнью и сделать её вечной. Знак Рака раскрывает нашей душе внутреннюю тайну природных процессов, как её далёкое прошлое. Поэтому богини Луны часто имеют непосредственную связь с животными — которых они некогда сменили в роли покровителей деторождения.
Её раскрывают образы лунных богинь, покровительствующих охоте: семитской богини-матери и охотницы Тиннит с лунным диском в руках и крыльями за спиной; римской хозяйки леса Дианы, защищающей животных и рожаниц; греческих Артемиды и Гекаты. Охотница-Геката предстаёт колдуньей, поскольку Луна связана с ночным небом, и подсознательной интуицией души. Но это не мешает ей исполнять и добрые функции Луны, покровительствуя охотникам и детям, подобно римской богине подземного мира Карне, нимфе-охотнице, манящей влюблённых в тёмные лесные пещеры, но защищающей детей.
Индусы обожествили животную природу в образе хозяйки леса Араньяни ("лес"), матери зверей и подательницы питания. В образе животных предстают семитские Кусарот, божественные помощницы при рождении детей в виде птиц, упоминавшаяся уже египетская беременная бегемотиха Таурт и другие. Луна предполагает действенное понимание живой природы, которая характеризует и Раков, обладающих самой тонкой чувствительностью, что позволяет им посвящать себя работе с нашими меньшими братьями, животными и детьми, близкими им, у которых эмоциональное восприятие преобладает над рациональным.
У славян бесконечную преемственность жизни олицетворяли две рожаницы, сопутствующие богу Роду — мать и дочь. В древности они соотносились с созвездиями Большой и Малой Медведицы — небесными лосихами северных народов — и отождествлялись с ними, раскрывая таинство уже воплощённого (через мать) и будущего (в образе дочери) животного процесса рождения: мать рождает дочь, которая снова может родить дочь. На архетипичность образа матери и дочери, вместе выражающих идею сохранения жизни и бессмертия, обратил внимание уже Юнг (правда, он увидел этот архетип через образ Деметры и Персефоны):
"Можно даже было бы сказать, что каждая мать содержит в себе свою дочь, и каждая дочь — свою мать, каждая женщина имеет протяженность назад к матери и вперед к дочери. Из этого участия и смешения возникает неопределенность момента времени. Из сознательного переживания таких переплетенностей возникает чувство протяженности жизни сквозь поколения: первый шаг на пути непосредственного опыта и подлинного избавления от времени, что равнозначно чувству бессмертия. Жизнь отдельного человека возвышается до типа, до архетипа женской судьбы вообще. Благодаря этому происходит посвящение в жизнь предков, которая продлевается в грядущие поколения посредством мостика, перекинутого через современного человека. Индивид — при помощи такого опыта — осмысленно включается в жизнь поколений, и в поток жизни, который струится и протекает сквозь каждого из нас, смывая на своем пути все ненадобные помехи. И так же всякий единичный человек избавляется от своей отделенности и возвращается к своей целостности. Все культовые практики имеют в конечном счете эту цель и этот результат"[108].
Так несколькими словами Юнг выразил суть архетипа Рака: через то, что наиболее живо в нас, этот архетип подводит нас к матерински-хранящей и очищающей роли религии (Луна, ведущая к экзальтации Юпитера).
В мифологии славян рожаницы приняли образы Лады ("жена, мать") и Лели ("дитя, дочка", родственные слова: лелеять и люлька — "колыбель") — двух божеств вечного рождения: аналогичных Деметре и Персефоне, но связанных не только с растительной, а и с человеческой жизнью. Имя Лады, обозначая супружескую гармонию, родственно русским словам лад и ладно, английскому lady, а также в малоазиатских языках: карийскому lada, урартскому lutu — "женщина", ликийскому lada — "жена, мать" и аварскому ladi — "жена".
Современное лепетно-ласковое название ребёнка Ляля связано с образом древней богини Лели/Дидилели — архаической покровительницы охоты, зелени и весеннего обновления, близкой Артемиде. Интересно, что более серьёзные слова: дитя, девочка и дочь по происхождению связаны со значением "доить" (и. е. корень dhey), что возвращает нас к важности жизненного процесса кормления, сакрализовавшегося в образе напитка бессмертия. От того же корня латинское название женщины — femina (dh = f).
Мать Лели Лада имеет родство с греческой Лето (римской Латоной), славой которой стали её дети: богиня Луны Артемида (Диана) и её солнечный брат-близнец Аполлон. Как Мать-Луна, исчезающая с небосвода ради рождения нового Месяца, греческая Лето теряет свой чёткий мифологический образ, растворяя себя в детях. Лада, как и Лето/Латона — тоже мать близнецов: Леля и Полеля. Мать Лето — Феба ("сияние") — отождествляется с Луной, как и её внучка, что опять же подчеркивает преемственность рождений. Есть астероиды Лето и Латона. символизирующие архетип матери, вся жизнь которой — в заботе о детях.
Имя охотницы-Луны Артемиды, бегающей по горам между лесными деревьями, означает "медвежья богиня " и также восходит к образу древней матери людей в животном облике медведицы. Покровительница деторождения и животных, она отождествлялась с великой матерью богов Кибелой и могла изображаться многогрудой. Жрицы Артемиды надевали медвежьи шкуры, а её святилища были у источников и болот, что указывало на её связь с земной влагой.
В марте месяце, у греков посвящённом Артемиде, проводились праздники, связанные с пробуждением медведей и назвавшиеся komoedia. Аналогичные медвежьи праздники славян назывались также: "комоедицы" — и приходились на 24 марта. У греков эти праздники дали начало жанру комедии: для цивилизованного разума, забывающего о великой серьёзности процессов нашего животного естества, возврат к животному царству предстаёт комичным. Так взрослые склонны смеяться над детьми, наблюдая в них несовершенство своей собственной природы. Но в детях, как и в животных, становится видимой инстинктивная и эмоциональная подоплёка нашего существования — скрываемая культурой и разумом, но остающаяся сутью жизни и источником движения души. Переменчивость их настроений и откровенность чувств отражает те непроизвольные внутренние процессы, которыми правит Луна.
Как лунное божество, Артемида сливается и с сияющей Селеной, отражающей внешний образ Луны как небесного тела, и с настороженной Гекатой, образ которой описывает глубокие внутренние функции души. В поздних образах Луны, как и в богинях архетипа Девы, часто подчеркивается чистота и целомудрие, хранящее тонкие жизненные процессы. Артемида превратила в медведицу нимфу Каллисто и поразила её стрелой за то, что та уступила Зевсу. С образом медведицы-Каллисто — бывшей животной ипостаси Артемиды — связывается созвездие Большой Медведицы, и семь звезд этого созвездия соотносятся с семидневным циклом луны. Астероид Каллисто символизирует животную подоплёку человеческой жизни.
В отличие от своего брата-близнеца Аполлона, который, проявляя независимость Солнца, соперничает с громовержцем, Артемида-Луна, подтверждая экзальтацию Юпитера в Раке, следит за исполнением обычаев и защищает устои олимпийцев, и астероид Артемида в своей лунной функции обозначает преемственность эмоциональных традиций. Диана помогала рабам и простому народу, что показывает астрологическую роль Луны как народной души: если аристократия отражает достигнутый рациональный прогресс общества, то низшие слои населения, мыслящиеся более близкими к животному миру, — его эмоциональный настрой. Есть астероид Пиана, который символизирует самораскрытие живой души во всём божественном блеске её разных ипостасей и чувств.
Луна и Юпитер дополняют друг друга в социальной функции, храня природную чистоту основ общественного бытия. Братья-великаны Алоады, культурные герои, построившие города и основавшие культ муз, — а также дети мятежника Посейдона, посягавшие забраться на Олимп и соблазнить воплощающую нравственность Геру и саму Артемиду, — убили друг друга, стреляя в выпущенную Артемидой быстроногую лань: неуловимую, подобно самой Луне. Связь Артемиды с охотой и, возможно, древними небесными рожаницами-оленихами делает быструю лань главным животным богини. В Аиде Алоады мучаются от криков совы, что отражает связь Луны с ночными страхами.
Бессознательная память о прошлом поддерживает традиции: которые фиксируют прогрессивные законы, мешая истории человечества повернуть вспять. В сохранении традиций смыкаются противоположные знаки памяти и судьбы — Рак и Козерог. Но то, что для Козерога является естеством, для Рака становится задачей. Одной из самых стойких традиций, которой мифы уделяли особое внимание в давние времена и дожившей до наших дней, был запрет инцеста между родственниками. В вводной статье мы говорили о том, что близкородственные связи некогда угрожали рассеять общину людей, а история неандертальцев показала, что замыкание в рамках рода приводит к вырождению. Идея сохранения этого табу в мифологии греков проявлена в лунном образе Никтимены, влюбившейся в своего отца и за это превращенной в сову: одинокую ночную птицу со сверкающими во тьме глазами — чей облик является зооморфным символом Луны.
В переносном смысле астероид Никтимена обозначает любовь, не выходящую за рамки своей семьи, которая иногда свойственна боязливым Ракам, пятящимся назад. Лунный архаизм чувств слишком оберегает душу от внешних влияний и не пускает её в широкий мир — но, как показывает история Никтимены, итогом замыкания на близком и привычном будет одиночество. Социальные ориентиры Юпитера помогают индивидуальной душе изжить природные атавизмы, и она должна дорасти до тех ритуалов и установлений, которых придерживается общество. Лишь тогда мысль будет свободна от них — и полную свободу по отношению к социальным запретам проявит следующий архетип Близнецов, фокусом которого станет образ инцеста. А душа хранит традиции — независимость от них явилась бы шагом назад к животной природе. Поэтому Юпитер наиболее силен в лунном знаке. Экзальтация Юпитера в Раке говорит о том, что у людей общественные традиции имеют приоритет перед природным истоком: как социальная церемония брака предшествует ему самому.
Чуть остановимся на животной символике лунного архетипа. Как и Солнце, Луна не только покровительствует животным, но иногда и отождествляется с ними. Так, у греков её качества выражает образ лани или совы. В африканском мифе в Луну превращается круглый белый баран, запертый в доме, а потом выпущенный на волю — подпрыгнувший от радости и оказавшийся на небе. Для многих народов характерно также изображение души в виде птицы. Но наиболее популярными зооморфными символами Луны являются корова, рога которой напоминают серп Луны, и уже упоминавшийся заяц — за белый цвет и скачкообразное движение, подобное движению Месяца, который каждый вечер прыжком оказывается в другом месте неба. Интересно, что сильный материнский инстинкт зайчихи побуждает её кормить не только своих, но и всех встречных зайчат. С зайцами соотносились лунные богини греков и германцев — Геката и Гарек. В Китае заяц был символом женской природы инь. В китайском Зодиаке, если принять за точку отсчета начало двенадцатилетнего цикла, сопоставив его годовому, месяцу Рака будет соответствовать год Зайца.
Корова остается главным символом знака Тельца — где Луна находится в сильнейшем положении — экзальтации. Это подтверждает миф об изменчивом Месяце Соме, который, блуждая по небу, был влюблён во все 28 созвездий лунного Зодиака, попадавшиеся ему на пути, — но из всех он предпочитал корову Рохини, соответствующую созвездию Тельца. Соотнесение Луны и рогов быка восходит к незапамятным временам палеолита. Шумерский бог Луны Нанна порой изображался в виде быка с лазуритовой бородой и рогами. Рога или полумесяц во лбу — известный символ Изиды, которая отождествлялась с коровой Хатор. И последний по времени образ рога как символа Луны мы находим у средневекового Единорога, символа Девы Марии и воплощения идеи чистоты и бессмертия, характерной для лунного архетипа.
Бытие эмоций лишь отражает внешнюю жизнь, и потому эфемерно. Но оно получило самостоятельный статус души, когда человек осознал зависимость своего внешнего творчества от тонких и незаметных внутренних движений. Поток эмоций правит процессом жизни, и когда он прерывается, жизнь замирает. Невозможность попасть в её волну, которая часто выбивает Раков из колеи, когда-то заставила цивилизованное человечество, оторвавшееся от естественных процессов природы, искусственно возвращаться к своему прошлому — что отразилось в повышенном внимании к живой и животной природе.
С необходимостью этого возврата связано разрабатываемое веками учение о душе, ставшее основой современного понятия религии (от re-ligo — "вновь связываю "), которая призвана периодически обращать людей к истоку, чтобы нить вечной жизни не прервалась. Осмысление прежних традиций подтверждает экзальтацию в Раке Юпитера, управителя религиозных институтов, некогда заложившего основы человеческого мировоззрения в соответствии с природой. Лунный образ хранительницы традиций доносит до нас нимфа Эгерия, отождествлявшаяся с богиней Луны Дианой[109]. Как историческое лицо, она считалась супругой царя, который по её совету установил в Риме религиозные ритуалы весталок, тем самым зафиксировав и донеся до нас древний обряд поддержания пламени костра. В Неми Диана отождествлялась с Вестой, что возвращает нас к образу домашнего очага.
Западные астрологи связывают со знаком Рака и IV-м домом, возвращающим нас к материнскому истоку, религиозность человека. Правда, здесь следует иметь в виду, что это бытовая, естественная религиозность, которой человека учат с детства: такая, как регулярное посещение воскресной службы. Поскольку же люди, воспитанные в советское время, с детства приучены не к этому, для нас IV-й дом — это прежде всего образ матери-Родины, а не матери-церкви. Это не еженедельное причастие, а традиционная семейная прогулка на природу в парк по выходным. Не будет большим преувеличением сказать, что у всех живущих на территории России религия до сих пор предполагает поиск и потому связана с IX-м домом расширения горизонтов. А связь с истоком знака Рака — это не новый, а старый, многократно усвоенный душой путь. Он проходит не через уход и блуждания в потустороннем мире, а через внешнюю, явную, много раз доказавшую себя реальность. IV-й дом — это проверенные действия и бесспорный путь: так бесспорно рождение ребёнка.
Через естественно складывающиеся обычаи и семейные традиции эмоциональная непосредственность и чистота души-Луны выявляет вовне внутренние природные основы бытия. И это делает внешнюю жизнь человека более подобной изначальному блаженству Нептуна — более счастливой.
***
ЛУНА в астрологии — это мать, душевной близостью и лаской лелеющая своё дитя, — и ребёнок, с непосредственной чистотой воспринимающий мир. Это живая душа, скрытое в ней движение и изменчивость эмоциональных состояний. Это интуиция и подсознание, естественная восприимчивость ощущений и непроизвольные внутренние процессы организма. Это свет внутренних чувств на фоне мрака жизни, их эфемерность, одиночество и слабость перед миром, временное отступление перед внешней тленной реальностью и обращение к прошлому ради сохранения внутренних связей, которые призваны обеспечить вечность. Эго уменьшение блеска своей индивидуальности ради обновления и рождения нового.
Это бесконечная река жизни, каждый момент разная; вода, притягиваемая небесами сквозь пространство воздуха — связь двух непрерывных стихий и загадочный второй план реальности, образующий цельность дробного внешнего мира. Эго таинственный сумрак ночи, под покровом которого свершается таинство рождения, и явленный ход времени, позволяющий фиксировать уходящее, чтобы оно могло родиться вновь. Эго память человечества, сказки его детской поры и нюансы истории, оставляемые им позади в стремлении стать взрослым. Но память, как и Луна, не исчезает навсегда, и к ней обязательно надо возвращаться, чтобы в многообразии жизненных проявлений увидеть живую душу мира.
СОЛНЕЧНЫЕ И ЛУННЫЕ ЗАТМЕНИЯ (Лунные узлы)
С давних времен человеческое воображение поражали затмения Солнца и Луны. Вероятно, люди обращали на них внимание уже в каменном веке — и, возможно, известный сюжет наскальных росписей: свастика в середине лабиринта, изображающая заточение Солнца, — рассказывает о затмении. Предсказывать затмения люди стали по крайней мере 3 тыс. лет до н. э.: так, сохранилась запись, что у царя Саргона Аккадского (2750 г. до н. э.) был астрологический манускрипт с предсказанием затмений.
Как известно, затмения происходят тогда, когда Земля, Солнце и Луна оказываются на одной оси; и либо тень от Земли закрывает Луну — что происходит лишь в полнолуние и вызывает лунное затмение, либо Луна заслоняет собою Солнце, будучи сама обращена к Земле неосвещенной стороной — что соответствует солнечному затмению. Затмения учитываются в астрологии как один из значимых факторов влияния светил на человека, и смещение оси затмений относительно эклиптики рассматривается как движение особых фиктивных планет — лунных узлов, расположенных всегда друг напротив друга (180°) и в индийской традиции связываемых с мифологическим именем демона Раху.
В мифах о лунных и солнечных затмениях отразились характерные представления древних о взаимодействии светил, самостоятельной позиции Солнца и слабости Месяца, о бессмертии Луны и даже её материнской роли.
Причиной лунного затмения, также как ущерба и бледности Месяца, мифы нередко считают Солнце. Так, в характерном сюжете малайского мифа Солнце преследует Луну за её предательство, и когда оно её настигает, случается затмение. В этом мифе Луна предстает матерью звёзд на ночном небе: столько же детей некогда было и у Солнца. Их блеск был слишком ярок для Земли, и светила решили съесть своих детей. Но мать-Луна не сдержала обещание: она прячет свои бесчисленные звезды от Солнца, а тот, узнав об этом, сердится и стремится съесть саму Луну.
Причиной солнечного затмения во многих мифах совершенно правильно видится Луна: она заслоняет собою Солнце, ловит или побеждает его. Или, согласно мифу южноамериканских индейцев, мать-Луна просто на время даёт своему мужу-Солнцу подержать их сына, который в обычное время находится у неё на руках, что и вызывает меньшую яркость её блеска.
Как видно из этих представлений, описанных Тэйлором, древняя мифология, порой подходя вплотную к астрономической причине затмений, не всегда подтверждает тот страх, которые впоследствии связали с неординарным небесным явлением средневековые астрологи. Индейцы, отдавая приоритет Луне перед Солнцем, считали, что в солнечное затмение следует радоваться, а в лунное плакать. — Это также составляет аналогию с позитивными эмоциями, которые вызывает в нас дневное светило, и с сентиментальностью, которая ассоциируется с ночным светом Луны. Радость возвращает нашей душе солнечный свет, а грусть — переливы ощущений, связанных с изменчивостью Месяца.
Но, конечно, затмения объяснялись и действием тёмных сил стихии, которые нарушают постоянство космического закона и тем мешают Солнцу и Луне светить. Так, японская богиня Солнца Аматэрасу однажды спряталась в гроте, огорчённая прегрешениями против установленного порядка морского бога и мятежника Сусаноо. Встревоженные боги, чтобы вернуть её лучи на землю, изготовили магическое зеркало, в котором бы отразился её свет, и принесли петухов, крик которых возвещает наступление утра. Но всё было напрасно, пока богиня Амэ-но-Удзу-мэ, распустив завязки своей одежды, не исполнила ритуальный танец на перевёрнутом чане, вызвавший громкий хохот богов. Удивлённая таким весельем, Аматэрасу выглянула из грота, и боги вытащили её наружу. Этот миф показывает, что затмения мыслились экстраординарными явлениями, нарушающими привычный порядок, и люди поначалу, чтобы показать светилу, что оно перепутало день с ночью, прикладывали немалые усилия, доходившие до создания целых ритуалов.
Караибы представляли себе затмившуюся Луну голодной или больной и считали, что за Луной и Солнцем охотится демон Мабоя, враг света, который стремится их сожрать. Во время затмений они плясали и кричали, чтобы отогнать его и оказать поддержку светилам. Перуанцы, как и японцы, думали, что Солнце во время затмения сердится и само уходит с Неба, а Луну пожирает болезнь или ужасный зверь. Во время затмения они поднимали шум, стреляли в небо горящими стрелами, чтобы вновь зажечь светило, играли на музыкальных инструментах и били собак, чтобы их вой напугал чудовище. Североамериканские индейцы, чтобы исцелить больную Луну во время затмения, тоже совершали обряд со стрельбой и воем собак. Китайцы встречали затмение гонгами, колокольчиками и предназначенными на этот случай молитвами. Римляне, помогая светилам светить, бросали в воздух зажженные факелы, трубили в трубы и ударяли в медные горшки и кастрюли. Камчадалы выносили из хижин огонь и умоляли солнце сиять по-прежнему. Племена бассейна реки Ориноко, напротив, зарывали горящие головни в землю. По их понятиям, если Луна погаснет, вместе с ней потухнет весь огонь на земле, кроме того, который от неё был скрыт.
Эти ритуалы возникли из искреннего опасения, что светило может больше не вернуться и мир погрузится во мрак, но с возникновением мифов, объясняющих затмение, этот страх обычно рассеивался. Просвещенная Европа, где с затмениями прочно связалась библейская идея конца света, боялась затмений больше, чем весь остальной мир, и подобные церемонии сохранялись в Англии до 17-го века, не говоря уже о неоднократной христианской подготовке ко встрече дракона, которому надлежит сожрать Солнце и Луну, а вместе с ними и всех грешников. Это иллюстрирует устойчивость представлений о связи матери-Луны с судьбой мира: со счетом времени, который окончится в конце времен.
Индийская, монгольская и бурятская мифология связывает затмения с лунным представлением о напитке бессмертия — который удалось проглотить демону Раху, прежде чем боги отсекли ему голову. Однако голова его уже успела стать бессмертной и с той поры глотает по очереди то Солнце, то Луну. Монголы отгоняли демона Арахо от Солнца и Луны громкой музыкой.
Согласно индийскому мифу, Раху враждует с Сомой-Луной и таит злобу на всевидящие светила, поскольку те первыми заметили и донесли богам, что Раху притронулся к недозволенному напитку. По монгольской версии, Раху сам принимает облик бога Луны и так захватывает напиток — а культурный герой и демиург Очирвани, создавший Солнце и Луну, разрубает его пополам. Две части тела разлетаются в разные стороны неба, но остаются бессмертными, и разорванное тело Раху — его голова и хвост — соответствует, таким образом, обоим Лунным Узлам. Есть миф, где бессмертное чудовище остаётся прикованным по частям к Солнцу и Луне.
Как причина непредвиденных и потому страшных небесных событий, Раху считается прародителем комет и метеоритов, и с кометой отождествляется его хвост — Кету. В ещё одном варианте мифа говорится о двух демонах: черном — Раху, который пожирает Солнце; и красном — Кету, который ест Луну. Ведь во время затмений солнце закрывается темным диском, а луна становится красноватой. Это более поэтический вариант библейских представлений о том, что во время глобальных перемен "солнце будет обращено во тьму, а луна в кровь." В индийской астрологии Раху и Кету даже рассматривались как особые планеты, вызывающие затмения. По имени Раху называется восходящий, а по имени Кету — нисходящий Лунный узел.
Миф о Раху дошёл даже до финнов, согласно поверьям которых божество Ракко творит лунные затмения, а дух Рахко управляет фазами Луны. Раху также называется одна из семи звезд созвездия, вызывающего затмения. В аккадской традиции затмение тоже связано с лунным числом — семь: когда семёрка демонов, созданная богом Неба Аном, окружает Сина, Луна меркнет.
Астрологическое значение затмений и Лунных узлов, как и сам их образ, непосредственно связано с архетипическим значением светил: образом величия и самостоятельной ценности Солнца; и идеей о смерти и перерождении Луны, правящей эмоциями души. Те, кто непременно вдут от линейного взаиморасположения светил одних только бедствий, немногим отличаются от описанных Тэйлором сиамских дикарей, которые, ценя знания европейской цивилизации в предсказании затмений, всё же продолжали верить в дракона. "Эти проницательные люди знают, — говорили сиамцы о европейцах, — в какое время чудовище обедает, и даже могут сказать, сильно ли оно проголодалось (т. е. полным или частичным будет затмение, чтобы насытить его)"[110].
Затмения очень интересовали халдейских астрологов, так как предсказывать их не очень легко, и на древних стадиях развития астрономической науки расчеты не всегда оправдывались. Возможно, это и определило особое к ним отношение в последующее время. Халдеи видели в затмениях свадьбу Солнца и Луны (типичный мифологический сюжет), и соединение светил предвещало обычно значимое явление — например, возведение на трон нового царя. Конкретная трактовка затмения определялась тем, под какими знаками оно происходило.
Как нестандартные явления, затмения приносят эмоциональную неустойчивость, и это определило позднее негативное отношение к этому природному явлению. Так, в "Слове о полку Игореве" солнечное затмение предвещает русским воинам незапланированное поражение (хотя историк Л. Н. Гумилев увидел в событиях "Слова" описание именно свадьбы — может быть, соединение Солнца и Луны подспудно натолкнуло его на эту мысль?). Новолуние и полнолуние традиционно считаются критическими точками лунного цикла; и эмоциональный настрой во время затмения обычно меняется в следующие дни.
Поскольку затмения — как чрезмерная сила или слабость эмоционального началу Луны по отношению к рациональному началу Солнца — вносят необъективность в привычную оценку ситуации, в это время не рекомендуется предпринимать активные действия и принимать ответственные решения. Однако вполне возможно, что затмение окажется удачным с точки зрения гармонизации обычно разнесенных энергий (для контакта с людьми, с которыми обычно нет контакта; для соединения несоединимых идей и намерений, которое может оказаться мостом из прошлого в будущее через настоящее, где не было видно пути к обновлению). События, происходящие во время затмений, часто остаются в памяти.
Лунные узлы, как и Луна, астрологически связаны с обращением человека к прошлому и будущему, и в кармической астрологии с ними соотносится идея перерождения. Ось затмений соответствует полюсам психологического притяжения человека, и потому один из узлов иногда трактуется как прошлое, другой — как будущее рождение. В индийской астрологии, где Луна играет доминирующую роль (это соответствует тому, что Индия являет национальный характер Рака), Лунные узлы рассматриваются как один из самых важных показателей гороскопа. Нисходящий Лунный узел символизирует накапливаемый и прошлый опыт человека, на который он опирается; Восходящий — его стремления и дорогу к новому.
МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА РАКА
Образ неуловимой в небе Луны отразился в эмоционально неустойчивом и изменчивом характере людей знака РАКА, порой странном и непонятном для окружающих, беспокоящим их и доставляющим статичному миру много хлопот. Но детская непосредственность тех, кому покровительствует Луна, напоминающая образы малыша Хонсу и девочки Лели, связывает их с естеством природы, несущей миру вечное обновление. Гибкость психики и быстрота смены ощущений, связанные с Луной, делают наши души восприимчивыми к очищающим потокам жизненной реальности, храня культуру и цивилизацию от закостенелости и старения. Как мать-Латона или бегемотиха Таурт, Рак хорошо понимает детей и живую природу, но в трудной и неестественной для нашей, вечно юной, души ситуации взрослого и искусственно созданного человеческого мира он может проявлять сомнения и нерешительность. Неуверенность в своей жизненной роли заставляет его чувствовать себя странником в этом мире — одиноким, подобно ночному светилу в тёмном небе, или Чан-э, волей волшебства оказавшейся на Луне.
Всегда уютно Рак чувствует себя лишь в тесном кругу семьи, часто оставаясь с краю бытия. На грани существования и несуществования он хранит внимание к внутренней материи души, чувствуя, как внутри настоящего зарождается будущая жизнь и защищая её, подобно волчице Румине. От богинь материнства Рак наследует заботу о своем доме и жизни родных, и, конечно, о детях, ощущая через них непрерывную связь поколений, вечность жизни и бессмертие человеческого рода. В настоящем Рак находит прошлое и видит будущее, и для него живыми предстают древние предания и сказки. Этот знак может стать хорошим историком, археологом, собирателем и интерпретатором народного эпоса и фольклора (подобно А. Афанасьеву), через чувство поняв прошлую эпоху так, как если бы он там жил. В быту это дает умение использовать старые ценности новым способом.
Стремление во что бы то ни стало сохранить и передать эмоциональный поток традиции привязывает Раков к прошлому и к своим детям, и это порой приносит им проблемы. Как Артемида к своим нимфам, Раки ревностно относится к тому, чтобы окружающее не нарушало священной чистоты внутренних процессов жизни. Это даёт стремление отгородить себя и своих близких от грубой реальности настоящего: мать боится отпускать своего ребёнка в большой мир. Но чувство причастности к традициям человечества, к жизни большего масштаба, чем только семья и близкие, помогает преодолеть силу привычек и привязанностей и занять открытую позицию. В мировой и политической астрологии Луна символизирует народ, в противовес фараону или президенту, который обозначает Солнце. Мы привыкли воспринимать историю через солнечные образы правителей. Но не менее велико значение более близкой к Земле Луны: невидимая воля народа — личная эмоциональная включённость каждого в суть происходящего — играет решающую роль в том, каким станет будущее.
Когда Раки не стесняются проявлять свои ощущения наружу, следование внутренней безошибочной интуиции возлагает на них миссию очистителей жизни. Рак чувствует, как истинно живое и трепещущее от столкновения с грубой материей мира вливает в неё жизнь и, реагируя душой на нюансы бытия, устраняет с пути реки жизни запруды консервативного прошлого, направляя её свободный поток к неведомым берегам. Рак более других знает богатство нашего внутреннего мира, творит его и живёт в нём, и в этом роль этого знака, не всегда поддающаяся внешней оценке, но необходимая для непрерывности существования.
Рак живёт в непрерывном внутреннем потоке своих эмоций, и ощущает мир через этот поток. Слишком большая восприимчивость приносит этому знаку чувство незащищенности и ранимости перед жесткими, материально предустановленными событиями мира. Неясность интуитивных ощущений Луны по отношению к чётким программам разума формирует боязнь быть непонятым и страх одиночества. Именно поэтому Рак нуждается в близких связях и привязанностях, или хотя бы в теплой атмосфере, где бы его нежная душа смогла расслабиться и не опасаться грубого столкновения с реальностью и острых углов событий. Но если Рак понимает механизмы устройства мира — его предопределённую гармонию, о которой говорил философ этого знака Лейбниц, — это помогает ему не бежать от мира, а встретить лицом к лицу факты жизни. А лучший совет против одиночества дает астролог К. Берг, следуя традиции эзотерической астрологии: "Постройте храм внутри, и туда придут другие."
Лунным светом души Рак может осветить тёмные глубины жизни, к которым обращает человека блуждающее по ночному миру светило. Он способен донести его загадочное сияние и его мягкое тепло другим людям. Глубины внутреннего мира — оборотная сторона внешней и радостной суеты дня — нам нередко кажутся мрачными, как потусторонний мир Гекаты. Но преодолевая мнительность и фатализм, мы понимаем, что память души хранит богатство прожитой жизни, и в ней всегда есть уголок, где истинный свет прошлого оказывается сильнее мнимого сумрака настоящего. Сияющая Селена-Луна никогда не показывает землянам свою обратную сторону, неосвещённую Солнцем. Подобно ей, забывая о тёмном и мёртвом, душа высвечивает извилистые тропинки будущей жизни светом чувств, давая людям испытать радость эмоциональных экстазов, питающих их мечты — и главную мечту человечества о бессмертии.
Обращение к миру души дают Раку в жизни качества лирическо-поэтической натуры и способность руководствоваться непонятной для других логикой. Но странность его понимания жизни может открыть другим то тонкое и вечное, что пронизывает и хранит мир в бесконечном многообразии его проявлений — хранит душу, скрытую от ярких лучей жизни, но и неуловимую для смерти.
полумесяц, Млечный путь, звезда Сириус, число семь (фазы Луны) — связь с космическими ритмами;
река, молоко (напиток бессмертия), льющаяся вода, дождь, слёзы — образы текучести (изменчивости) и вечной преемственности жизни;
колыбель, барка, значки инь-ян и бесконечности, распутье —
символы естественных колебаний и взаимопереходов.
рога коровы, заяц, сова, лань, оленихи-рожаницы — животные, символизирующие Луну и созвездие Б. и М. Медведицы (матери-дочери)
светло-изумрудный — отстраненность от внешнего, защищенность, мягкая грусть, влажность
бирюзовый с лиловым — нежность и неустойчивость ощущений, инфантильность
белый с зеленым — непосредственность, эмоциональная свежесть, чистота передачи
(описывающие сценарии влияния Луны, как и мистерии событий IV дома памяти):
Солнце и Луна — брат и сестра. Равноправие и спор светил как двух самостоятельных мировых начал, хранящих жизнь (мужского и женского). // Японские Цукуёми и Аматэрасу. Армянские Арэв и Лу-син. (Представления о гармонии инь и ян.) — Обретение внутренней полноты через отражение и отрицание внешней реальности.
Тусклый свет и изменчивость Луны. // Бледность Армы. Измена Месяца Солнцу с Утренней Зарей. Мифы о преследовании Луны Солнцем или темными силами. — Неуверенность и слабость души перед блеском видимого мира.
Луна и колдовство. //Чары Гекаты. — Магнетизм и невидимая сила души.
Полная Луна — мать (Месяца) и покровительница материнства. И Египетская Тефнут, Кичеда-нямы — великая мать. Рождение Артемиды и Аполлона. Индейская Иш-Чель, вавилонская Царпанниту — покровительницы беременности. — Преемственность жизни, материнство.
Материнское молоко — напиток вечной жизни. // Корова Аудумла, коза Хейдрунн. Сома, Хаома, Майяутель. — Возвращение к истоку.
Самоотверженность матери. // Коза Амалфея, шкура которой хранит Зевса в бою. — Забота о жизненном процессе.
Луна-охотница, защитница животных. // Греческая Артемида, римская Диана, семитская Тиннит. — Забота о живом.
Замена человеческих жертв животными. Ценность жизни и памяти о прошлом. ИИстория Ифигении. Авраам и Исаак. Японская сказка о юноше и его матери. — Охрана индивидуальности.
Способность Луны к перерождению. Луна — вестница бессмертия // Африканские мифы о возникновении смерти из-за ошибки. — Обновление личности.
Мрачная окраска личного бессмертия. // Легенда о Чан-э. Селена и Эндимион. — Замкнутость внутреннего мира в себе самом.
Боги, ставшие реками Очищение в воде от греха. // Сарасвати и легенды о других индийских реках. — Обновление течения жизни.
Нежность и разлука любимых. // Алфей и Аретуза (Ромео и Джульетта.) — Параллельность жизненных линий и судеб, связанных нитями внутренней реальности ("синхронизм").
АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
ЛУНА и УРАН. Это свет Луны в ночи: душа, освещающая мрак мира. Аспект этих планет развивает воображение, освобождая от гнета земных проблем и уводя в мечты. Фантазия может служить заменой реальности, внутренний мир заменяет внешний: ведь мир этот — вся Вселенная.
Звездный образ этого архетипа — Млечный путы, небесная дорога, уводящая в бесконечную даль. Звезды, прочертившие её, — капли молока праматери, с которой все мы связаны через историю эволюции природы и древнейшего предка людей. Это единство бесплотного духа и природной души — гармония Урана и Луны — дает безинерциальное проникновение в более высокие духовные и социальные сферы. Это способность возвысить свою мечту до вселенских, космополитических идеалов (объединяющих и Запад, и Россию). А также желание путешествовать и уйти от прошлого: от оков своей судьбы ради дружбы и обновления жизни.
Дисгармония этих планет при акценте на Луне порождает ранимость души (раздражительность, обидчивость, слёзы) — происходящую от жалости к себе и привязанности к своему прошлому, и от недостатка внутреннего света (чувства юмора). Это охрана по-детски близкого и родного мира своих эмоциональных стереотипов от угрожающих ветров нового времени (и подсознательный страх перед будущим).
Если сильнее Уран, это конфликт духа и души, где высокое перестает быть гуманным. Идея делает человека бесчувственным и жестоким, он лишается живых реакций на происходящее: копируя безразличие и холодность к людям небесного демиурга. Животная душа прячется в себя перед ледяными вьюгами духа-Урана. Но тепло души не должно исчезать: ведь с ним исчезает сама жизнь — и здесь можно вспомнить христианское "будьте, как дети".
ЛУНА и САТУРН. Это боги времени (Сын и Илу), соединяющие нити поколений. Обе эти планеты, обращающие нас к прошлому, рисуют образ истории человечества и собственной судьбы. Выстраивая структуру души (скелет Козерога и панцирь Рака), они отвечают за внутреннюю опору (образ "я" в сознании) и внешний имидж человека. Как Род и рожаницы, они заведуют охраной семьи и традиций рода.
Эго аспект кристаллизации своей индивидуальности, но и изоляции, которую иллюстрирует образ одиночества Луны в черном небе: легенда о Чан-э — смертной, покинувшей мужа и землю, чтобы стать одинокой богиней небесного светила. Так дисгармония этих планет дает отрыв внутреннего мира человека от фундамента земли и склонность к обособленности и замкнутости. В негативе этот аспект может препятствовать рождению детей, прерывая нить поколений и ставя акцент на игле Кощея Бессмертного: который сохраняет себя, вместо того, чтобы давать жить другим. Дисбаланс Сатурна и Луны — это слишком прочная скорлупа яйца, которая мешает птенцу (а может крокодильчику или змеёнышу) выбраться наружу.
Но эти планеты отвечают за внутреннюю жизнь, и ответственность Сатурна, и непосредственное включение Луны в потоки жизни вновь возвращает человеку внешний мир и реальную почву под ногами. Этот аспект приносит познание вневременной ценности отдельных, духовных и материальных, предметов (яркому видению характеров и вещей, фетишизму, коллекционированию). Его отражает философское понятие монады.
ЛУНА и ЮПИТЕР. Качества этих планет воплощают образы Луны как охотницы, бегущей по лесистым вершинам гор и связанной с живой природой (Дианы, Артемиды, Тиннит). Они дают склонность к путешествиям и символизируют обращение к естественному, животному миру, где сформировавшаяся в культурном мире душа вновь обретает силу своих природных корней. Этот аспект обозначает преемственность и сохранение общественных традиций, раздвигая границы индивидуальной души. А потому в наши дни он способствует светскому общению, принося душевное приятие людей друг другом, радушие и гостеприимство.
Наиболее древние — религиозные — традиции, выводящие к истокам души, описывают экзальтацию Юпитера в Раке. Её может иллюстрировать образ нимфы Эгерии, советующей царю построить храм. Конечно, жить в юпитерианском храме идей, образов и понятий душе куда приятнее, чем под сатурнианским гнетом материи. Хотя душа хранит память и о своем более древнем происхождении: природа была её святилищем до того, как им стали города. И любая традиция питается истоком эмоциональной памяти о прошлом. Когда теряется нить живой преемственности, она прекращает существовать.
Конфликт этих планет обозначает формализм традиции, утрачивающей силу корней (а вследствие этого широту и жизненность своих символов и образов — и их непосредственную близость душе человека). В личном гороскопе это неприятие чужих идей и самих людей, не попадающих в узкие рамки своих взглядов или морали определенного круга. Понятно, что такой аспект мешает путешествиям и душевному общению, как и полноценной социальной реализации. Гармония этих планет помогает расширить кругозор.
ЛУНА и ХИРОН. Аспект Луны и Хирона отражает роль культуры в формировании души (или важность культурных атрибутов, составляющих суть искусства: образа, цвета, правил поведения и даже одежды — для оформления эмоций). Эти архетипы связывает образ божественного Кузнеца Тваштара как хранителя лунного напитка бессмертия Сомы. Достижения культуры становятся фундаментом души и позволяют сохранить человеческие чувства: на которых базируется вся общественная жизнь (экзальтация Юпитера в Раке)! Культура формирует утопию бессмертия души (и отказа от него ради эволюции общества).
Сочетание этих планет приносит умение играть роль и талант рассказчика (писателя, режиссера) — как оформителя событий. В негативе это притворство хамелеона (здесь можно вспомнить, что из Сомы и огня Тваштар создал змея Вритру). Дисбаланс энергий этих планет может давать неестественность, претенциозность (нехватка Луны). Или погрязание в непосредственно-животных привязанностях, неумение себя ограничивать ради того, чтобы соответствовать культурному стандарту (нехватка Хирона).
Это сложность вести себя одновременно и как хочешь, и как положено, и неуверенность в культурном выражении эмоций: как правильно реагировать на этот неясный мир отношений?
ЛУНА и МЕРКУРИЙ. Эти архетипы связаны с возникновением фиксации времени, счета и письма — которая становится основой знания. Этот процесс иллюстрируют образы шумерского "владыки знания" Нанну или египетского месяца-Тота, отожествленного впоследствии с Гермесом. Луну и Меркурий объединяет идея запоминания гибкого течения жизни, которое отражает образ реки Сарасвати — или образ спонтанной речи: Вач, Оссы, Воке. В сочетании эти планеты помогают оформить речь и интеллект, давая быстроту мышления, литературные и математические способности, любовь к чтению и. письму и заведуя образованием.
Эти планеты создают вторую реальность сознания и образуют мост между сознанием и душой. Они делают ум живым и дают возможность жить внутри сознания (формируя то, что ныне называют виртуальной реальностью). Течение эмоций и поток мысли — две параллельные реки, которые сливаются в едином ритме общей реки жизни, как Алфей и Аретуза, — позволяя наполнить интеллектуальный процесс осознавания конкретикой, близкой душе человека. Эго делает процесс мышления содержательным, каждый миг принося новую информацию и наполняя жизнь смыслом. Вместе эти планеты налаживают гармонию анализа и синтеза и способствуют символическому восприятию реальности.
Конфликт этих планет противопоставляет душу и ум. Потоки мышления и эмоций текут, не пересекаясь. Анализ доминирует над синтезом, и интеллект открещивается от своей матери-природы, представляя ситуацию так, словно он возник на пустом месте. Отсюда проистекает распространенное заблуждение, что разум не подчиняется никаким объективным законам, а только велению нашего "я" (так утверждают свою независимость от обстоятельств обманщики-трикстеры: см. мифологему Меркурия). Следствием такого субъективизма является неспособность человека строить связи между прошлым и настоящим — как и другими сторонами жизни, и делать выводы из опыта. Интеллекту, лишенному души, остается лишь передавать уже готовую, услышанную где-то информацию (так нимфа Эхо, которую Гера наказала за разговорчивость, повторяет концы слов). Да и в ту без собственного эмоционального критерия он может не верить ("все вам кажется").
В негативе этот аспект дает пустую болтовню (игру словами или сухое теоретизирование) при доминанте Меркурия — либо молчаливо спящий интеллект при доминанте Луны. Здесь можно вспомнить Эндимиона, которому боги сохранили природное бессмертие души в обмен на вечный сон. Если при неумении совмещать эти архетипы человек стремится сохранить чистоту и непосредственность восприятия, это делает его мышление инертным и приносит нежелание общаться (по принципу "язык мой — враг мой" или "мысль изреченная есть ложь").
ЛУНА и ВЕНЕРА. Эго образ полной Луны как матери, рождающей новый маленький месяц, и покровительниц материнства (Лулькис, Румина, Таурт). Обе эти планеты связаны с беременностью и рождением: которое обеспечивает преемственность и бесконечность жизни, символизируя экзальтацию Луны в Тельце. Эго аспект передачи жизни по цепочке поколений, который символизирует близость матери-Лады (Венера) и дочери-Лели (Луна). В гороскопе он отвечает за нежность и интимность чувств.
Дисбаланс этих энергий мешает эмоциональной близости людей, браку и рождению детей. Он обозначает дисгармонию восприятия и выражения чувств: человеку
сложно выразить свои эмоции. У мужчины возникает конфликт между идеалом любви и реальными женщинами (или между образами матери и жены). Женщине сложно быть матерью, любимой и супругой одновременно, она предпочитает одну из ролей, что делает ущербной её эмоциональную жизнь. Из-за проблемы совмещения мечты (Луна) и земной реальности (Венера) человеку сложно решиться на длительный союз, понять, что такое любовь, и поверить в вечную жизнь.
ЛЮДИ КАК БОГИ — мировые архетипы планеты Меркурий
"Эти двое, рожденные в разных местах,
Соответствовали друг другу телом и своими именами.
Один из вас — победоносный щедрый покровитель человека,
Другой считался счастливым сыном Неба.
БОГИ ИНТЕЛЛЕКТА
Близнецы — это образ людей, равных богам, которые творят на земле свою реальность. В мифах близнецы — последние боги и первые люди, спустившиеся с небес на Землю и породившие человечество. В архетипе Близнецов мифология впервые обращается от богов к человеку, представляя его таким, каков он есть — разумным и смертным.
Архетип Меркурия раскрывает широту возможностей человека, наследующего самостоятельность Солнца и опирающегося на прошлый опыт Луны. Фиксация традиций определяют развитие памяти — что освобождает подсознание от гнёта прошлого и даёт толчок к эволюции интеллекта. Свободно пользуясь багажом накопленной информации, человек начинает взаимодействие с миром через знание, которое становится самоценным. Эфемерная реальность души, вторая реальность, возникшая в результате отражения первой и существующая как память о ней, получает право на самостоятельную жизнь — жизнь интеллекта. Знание рождается из памяти. Как мы уже говорили, слова "мысль" и "ментол", как и "понимание", родственны слову "память". Ментальный мир и речь — та сфера, которая является единственной чисто человеческой сферой творчества и выделяет человека из мира богов и мира животных, уподобляя людей друг другу. Шумерская пословица говорит об этом: "Мой рот равняет меня с людьми"[111]. Выделение ментальной сферы в особую область жизни отражают черты богов речи, счёта и письма.
Луна, будучи для древних основой счёта времени, стала матерью этого архетипа. Наследником лунной функции счёта дней был египетский бог знания Тот (более точное произношение — Дхаути), изобретатель письма и покровитель правильной устной речи, создатель календаря и хранитель летописей и библиотек, уже упоминавшийся среди богов Луны. Тоту сопутствовала богиня познания и мудрости Сиа и бог Ху — олицетворение божественного слова. Бог знания и письма управлял всеми языками и сам считался языком Птаха, которым были высказаны слова, ставшие орудием его творения мира. Также он назывался "языком и сердцем" Ра. Сестра Тота (или его дочь) — богиня письма Сешат ("пишущая"), отвечающая за искусство счёта, планирование и строительство. Семиконечная звезда на её голове связана с числом (фазами) Луны.
Тот — автор священного писания — "Книги живых" и "Книги мёртвых". Западно-семитский родственник Тота, бог мудрости и создатель письменности Таавт — автор книги о сотворении мира. Архетип Меркурия отражает ту стадию истории, когда написанное начинает обожествляться, получая самостоятельную жизнь. Отделённое от человека знание становится священным, и помогает человеку не хуже, чем другие его божественные покровители. Святость написанного отражает и шумеро-аккадский образ таблиц ме, на которых записаны судьбы мира и за которые идёт постоянная война богов, так как они становятся признаком верховной власти. Впоследствии функция изобретения письма переходит от богов к культурным героям: можно вспомнить китайского Фу-си или финикийского Кадма, с помощью совета Аполлона и Афины победившего чудовище и придумавшего алфавит. Эго умение воспринять знание и передать его другим: чему лучше всего помогает письменная фиксация — отражает в небе астероид Cadmus.
Но изначально мыслительный поток есть отражение потока жизни. Как детская естественность чувств Рака отражается в ментальной непосредственности знака Близнецов, так письменная речь сначала не отличается от устной. Она содержит много диалогов и повторов, слова подразумевают конкретные интонации и образы, она предназначена для чтения вслух, а не про себя. Записанное является лишь напоминанием тому, кто прежде был рассказчиком, а теперь стал чтецом. Лишь потом письменный текст находит новые формы точной передачи смысла, чтобы факты, отделенные от самой жизни и неизвестные читающему, смогли дойти до него. Так формируется особая сфера знания, существующего независимо от жизни: и вместе с этим все более и более независимо от жизни начинают существовать человеческая речь и интеллект. Это и достоинство, и недостаток. Известно, что примитивные племена и дети запоминают наизусть огромные тексты, но когда учатся писать, теряют свою лунную способность к эмоциональной памяти, где речь и жизнь ещё составляют единое целое. Сфера оперативной памяти, подчиненной практическим требованиям интеллекта, отрывается от долговременной, обращенной к прошлому, и запоминание начинает представлять для них проблему.
В мифах мы можем ещё видеть целостность речи и жизни. Река жизни Сарасвати, олицетворяя непосредственный поток чувств и мыслей, одновременно является богиней красноречия, изобретательницей азбуки деванагари и создательницей науки. Выступая богиней священной речи, она отождествляется с Вач ("речь, слово") и покровительствует поэтам. Другое имя Сарасвати — Бхарати ("воспитанная") — знаменует переход к речи осмысленной и зафиксированной, знанию и обучению.
Роль звучащей речи отражает античная богиня молвы Фама, её имя родственно английскому "famous" ("известный") и подводит нас к мифологической роли языка как вестника богов, самой известной роли Меркурия-Гермеса. От того же корня, что и Вач, происходят имена греческой вестницы Зевса Оссы ("голос"), и её римского соответствия Воке. Это корень weq, означающий "говорить"; однокоренные русские слова — "весть" и звукоподражательное "вякать", а также "вещь"; нечто названное, с чем может манипулировать интеллект человека, что подводит нас к торговой роли планеты Меркурий. С этим корнем связано и греческое слово "эпос", и с этой мифологемой сопоставляются образы эпических героев: первых героев-людей, порой связанных с богами кровными узами, однако уже полностью и целиком людей, а не богов.
Слово, позволяющее закрепить и выразить мысль, имеет особую роль по отношению к стихийному потоку мышления: слою — материальная форма мысли, делающая невидимую ускользающую идею вечным объектом этого мира. Отсюда вытекает идея божественного слова, творящего мир. Поэтому Вач — выше Неба и шире Земли, она веет как ветер и охватывает все миры. Как творящее начало, она связана с демиургом Праджапати при творении мира, пребывает со всеми богами и называется царицей богов. Вач также соотносится со стихией воздуха и атмосферой: гром называют её голосом. Её роль возвращает нас к древнему архетипу Неба: однако конкретность образа Речи и её соотнесённость с первочеловеком Праджапати относит Вач к третьему знаку воздуха, связанному с архетипом близнецов-прародителей. Праджапати — тоже сравнительно новый бог, в человечеством облике наследующий черты демиурга ясного Неба Дьяуса.
ПОДОБИЕ ЧЕЛОВЕКА И МИРА
Образ близнецов иллюстрирует отражение интеллектом реальности: близнец для близнеца являет живое зеркало. С этим архетипом связано представление человека о себе самом — подобно тому, как человек извне видит своё отражение. Как близнецы человека, образы богов его ума и языка отражают его самого. Древний индоевропейский корень, обозначающий близнеца — уето, дал в латыни само понятие образа (ша§о=имидж), также от него происходит и римское название созвездия Близнецов — Gemini. От этого же древнего корня происходят имена богов: исландского Имира, балтийского близнечного бога Юмиса, имеющего жену К)молу и дитя Юмаленя, а также индийских близнецов Ямы и Ями, которым соответствуют иранские Мима и Иимак.
Природной аналогией двоичности образов и основой всех образных противопоставлений остаётся восход и закат Солнца и сопоставление двух светил. Юмис, имя которого обозначает по-латышски сросшиеся друг с другом колосья или плоды, связан с урожаем и ездит на упряжке лошадей, подобно представителям солнечной мифологемы. Яма и Ями — дети солнечного бога Вивасвата, так же, как и близнецы-Ашвины. Солнцем и Луной становятся в индейской легенде братья-близнецы и культурные герои Хун-Ахпу и Швабланке по окончании своей человеческой миссии. Рассвет и сумерки отражает образ близнецов-Ашвинов. С двумя зорями отождествлялись греческие близнецы Кастор и Поллукс, которые стали прообразом небесного созвездия Близнецов и его двумя самыми яркими звездами (названных римскими именами — Кастор: от и. е. корня cad "блестящий" — и Поллукс). Воспитал этих божественных близнецов бог интеллекта — Гермес/Меркурий.
Архетип Близнецов впервые уделяет центральное внимание не богу, но человеку. Представление о человеке как о центре мироздания (развивающее образ солнечного архетипа) отражается в антропогонистических мифах, где сама Вселенная творится из тела первого человека, расчленяемого на части. Эго скандинавский Имир, индийский Пуруша, авестийский Каршиптар, китайский Пань-гу и другие. Вселенная мыслится подобной человеку, и человеческим обликом могут наделяться Луна, Солнце, звёзды, животные и предметы. Так третий знак стихии воздуха развивает тему творения, начатую Водолеем и продолженную Весами, конкретизируя её в реальности человеческой жизни.
В Китае солнечную идею подобия микрокосма и макрокосма воплощает Пань-гу. Вырастая сам, подобно дереву (отчего он иногда изображается покрытым листьями), он отделяет Небо от Земли, а потом его тело становится частями рельефа земной поверхности и небесных тел. Дыхание Пань-гу стало ветром и облаками, глаза — Солнцем и Луной, голос — громом, кровь — реками, плоть — почвой, кости — камнями, волосы на голове и усы — созвездиями, пот — дождем и росой, а из паразитов на теле произошли люди. Ясную погоду объясняли хорошим настроением Пань-гу, а дождь — плохим. Подобно этому, плоть великана Имира стала землёй, кости — горами, кровь — морем, череп — небом, а волосы — лесом.
Антропоморфность связана с десакрализацией: мир, подобный человеческому телу, выставляет его на обозрение.
Само творение мира уподобляется акту рождения, что отразилось в образе близнецов, вступающих в кровосмесительную связь — инцест (само слово инцест переводится как "непристойный"). С другой стороны, в культурном мире цивилизации солнечный архетип каждое из явлений наделяет божественностью, а поскольку божественное в мире проявляется через человека, то и все предметы мира несут в себе его черты.
Архетип Близнецов максимально конкретно воплощает в жизнь закон подобия (провозглашенный Весами): не случайно провозгласивший его Гермес Трисмегист, покровитель священного знания, — синтез образов египетского Тота и греческого Гермеса. Слою и звучащая речь является гранью священного и обыденного: через слово тайное знание, зашифрованное в ритуалах, становится более явным, чем через действие и образ. Но одновременно — более скрытым для наших эмоций и потому более недоступным для непосредственного восприятия. Поэтому раскрытие сакрального есть его сокрытие и профанирование. Гермес и другие боги языка, как мы увидим дальше, нередко выступают обманщиками, не признающими ничего священного. И в то же время именно они выступают хранителями тайных знаний. Такова двойственная природа нашего интеллекта и языка.
Архетипы, фиксируемые этапом развития солнечной мифологемы, являют внешние и потому статичные формы отражения реальности. Фиксация истории Луны развивает представления в глубину и наделяет их многозначным смыслом. Язык, сохраняя в себе и архетипичность, и многозначность образов, копирует реальность более ёмко и одновременно более лаконично, чем любая другая форма отражения. Язык хранит память о прошлом и отражает сиюминутное. Поэтому закон подобия того, что наверху, тому, что внизу, на практике отражается в создании языка: мыслящий и говорящий человек подобен миру, в котором присутствует Бог.
Воздушная стихия творения выражает себя в таких близнецовских образах, как иранский Каршиптар ("быстролетящий"), из которого творится Вселенная: он подобен
Праджапати, изначально являющему из себя огненный зародыш всего в первозданных водах, и предстаёт в виде водоплавающей птицы. Образ птицы связывает его с Солнцем как центром всего, а также с воздушной творческой стихией и полётом мысли. Каршиптар владеет священным писанием Авесты — основой творения мира, которую он может излагать как на языке птиц, так и по-человечески.
Образ птицы в применении к человеческому первопредку неслучаен. Племена Судана (нуэры) называли птицами близнецов, считая их детьми бога и единой личностью, причастной к высшей, воздушной стихии. По той же логике в виде птиц могли изображаться китайские прародители людей Фу-си и Нюй-ва, и к Фу-си относится функция изобретателя иероглифической письменности, заменившей узелковое письмо и главных восьми гексаграмм, обозначающих стихии и стороны света. Инструментом его был циркуль — символ круга и всеохвата, связанный с Солнцем и мужским рациональным началом Ян, и одновременно атрибут науки и знания.
Золотой птицей предстаёт перед нами индийский Пуруша ("человек"). Он заполняет собой весь Космос и одновременно живет в сердце каждого человека. И этот образ не только ассоциируется со светилом, но и подводит нас к современному популярному представлению о двойнике, брате-близнеце человека: его "эфирном" теле, сотканном из светящейся энергии, как и всё в мире, и покидающем более грубую физическую оболочку во время сна:
Оставляя внизу гнездо под защитой дыхания,
Устремляясь из гнезда, он, бессмертный,
Странствует повсюду, где хочет,
Он, золотой Пуруша, одинокая птица.
В наше время единство микрокосма и макрокосма стало мыслиться как подобие атома и Солнечной системы, и это исключило из рассмотрения все прочие формы жизни, не достигающие физического шарообразного совершенства. Древний же взгляд о всеобщей антропоморфности — подобия Вселенной человеку, а не атому — подводит нас к простой мысли, что человеческое сознание потому и способно узнавать предметы, что оно находит в них себя. Во всех вещах оно отражается как в зеркале — именно поэтому процесс мышления называется рефлексией, то есть отражением. Иногда в мифах всё представляется созданным по подобию человека, но другие предметы постепенно теряют человеческий облик, сохраняющийся только у людей, и сотворение человека предстаёт как вычленение его из окружающего мира.
Как весь мир содержится в человеке, так и первочеловек мыслится вбирающим в себя всех, и создание людей нередко представляется как проведение границ между частями племени. Эго соответствует тому, что индивидуальное, единичное, сознание появилось позже коллективного, родового. Пуруша, отождествляемый с Праджапати, тысячеглаз, тысяченог и тысячеглав. Он видится как единое племя людей и рассматривается как вселенская душа, от соединения которой с природой-пракрити возникает множественность мира. Первочеловек-Пуруша превосходит Землю: лишь четверть его составляют земные существа, а три четверти образуют бессмертие небес. От расчленения его на части возникает как космическая, так и социальная организация бытия: и вместе с этим появляются люди.
Так в третьем знаке стихии воздуха мы снова встречаем образ границы: если Водолей проводит границу внутри
Хаоса, Весы — внутри созданного мира, то Близнецы — внутри аморфной жизни и единой души, вычленяя из неё отдельные сознания отдельных людей. В "Упанишадах", где мифология преломляется в более позднем философском осмыслении, мир уже не творится из тела человека, а человек осознаётся творящим мир. Но исконное подобие мира человека остаётся. Так в стихах, посвящённых Пуруше, говорится:
Тот, кто нашёл, кто покорил Атман,
Увязший в тёмных лабиринтах тела,
Тот творец, создатель всего,
Ему принадлежит мир, он сам мир.
Эго нисколько не противоречит тому, что человек — всего лишь частичка мира и всего человечества. Чтобы понять это, можно вспомнить принцип голографии: если разрезать голограмму на части и осветить лазерным лучом лишь её маленький кусочек, изображение будет столь же цельным и объёмным, как если бы мы смотрели на исходную пластинку. Таковы законы самой материи, и таковы же законы сознания: ведь человек устроен подобно миру.
ДВОЙСТВЕННОСТЬ ЕДИНОГО СОТВОРЕНИЕ МИРА БЛИЗНЕЦАМИ
Из всех знаков воздуха — стихии, делящей мир на части и связующей их между собой, — образ Близнецов наиболее откровенно являет двойственность единого. Олицетворяя единство противоположных сторон жизни, первочеловек и первопредок может изображаться гермафродитом или просто "двойным". Например, в австралийском мифе предок-змея Унгуд попеременно была то мужского, то женского пола, что ассоциируется со способностью змеи к превращениям и напоминает змеиные образы близнецов Фу-си и Нюй-вы. Двуполым считался исландский первочеловек Имир ("близнец") и германский Туисто ("двойной"), от которого произошёл первый человек Манн. Аналогичные взгляды мы находим в мифе североамериканских индейцев о двух братьях-творцах, один из которых сотворил людей с двумя лицами и четырьмя ногами и руками — но, поняв неудачность своих творений, скрылся с ними в подземном мире, куда вслед за ним потом стали уходить все умершие люди.
Даже в классический период античности не исчезает представление о том, что прежде люди были двуполыми, а потом Зевс за гордость разрубил их на две части, лишив их тем самым изначальной цельности и самодостаточности. И теперешние обитатели Земли представляют собой только половинки изначально цельного существа, которые стремятся слиться воедино. Такое слияние отражает образ сына Гермеса, Гермафродита, образовавшего с влюблённой в него нимфой Самалкидой единое существо. Взгляд о двуполости первого, цельного, человека перешёл в средневековье на образ совершенного человека Адама Кадмона, ставшего прообразом Вселенной. — Возвращаясь к знаку Близнецов, можно отметить, что разумный человек, образ которого воплощает этот знак, совмещает в себе все противоположности, но часто в абстракции их объединения не принадлежит ни к одной из них — что и приносит Близнецам проблемы.
На пару близнецов переходит двойственность мифологического единого первопредка. Акцент на двух противоположностях человеческого бытия: жизни и смерти — и противопоставлении мужского и женского начал — соответствуют двум разным образам близнецов. Первую ярче воплощает образ двух братьев: смертного и бессмертного, как греческие Кастор и Полидевк, в честь которых названо созвездие Близнецов. Вторую противоположность четче раскрывает образ брата и сестры. У братьев-близнецов акцентируется роль культурных героев, у брата и сестры — роль прародителей, хотя тем и другим присущи обе функции.
Братья-культурные герои противопоставляются друг другу не только как смертный и бессмертный, но воплощают многие другие противоположности. Например, в дагомейском мифе мир творят близнецы-гермафродиты Маву и Лиза, один из которых символизирует день, Солнце и труд, другой — ночь, Луну и радость: здесь светлое противопоставлено темному, и рациональное — эмоциональному. Египетские Гор и Сет, впоследствии антиподы добра и зла, также сначала изображались с двумя лицами, что дало основание говорить об их двуполости и роли близнецов-прародителей.
Миф североамериканских ирокезов повествует о том, как из верхнего мира, населенного людьми, в тёмный нижний, в котором обитали лишь чудовища, на черепаху упала женщина и родила двух близнецов. Об их изначальной противопоставленности говорят сами их имена — Энигорио ("добрый разум") и Энигопхахетенгеа ("злой разум"). Черепаха выросла в большой остров и стала сушей, а Добрый Разум создал Солнце, Луну и звезды, сделав мир светлым, и чудовища спрятались в глубину земли. Затем Добрый Разум создал леса, реки, животных и первую пару людей: он сотворил их по своему подобию из земли и дал им душу, дохнув в их ноздри. Творения Злого Разума были менее удачными. Он создал высокие горы, водопады и вредных для человека пресмыкающихся; а когда сделал два глиняных подобия человека, они превратились в обезьян. Потом братья вступили в борьбу за владычество над Вселенной. Добрый Разум победил брата и вколотил его в землю. Последние слова Злого Разума были о том, что после смерти люди окажутся в его власти.
В подобном мифе индейцев гуронов Иоскеха ("светлый"), создатель всего полезного, слепивший человека по своему образу — по отражению в воде, сражается с Тавискароном ("тёмный"), создателем вредных животных и земных катаклизмов. Эти братья-близнецы рождены Луной-Атаэнсик, что напоминает о материнской роли ночного светила. Потом по аналогии со светом и тьмой Иоскеха начинает считаться Солнцем, а Тавискарон — Луной. Побежденный злой брат (Луна) скрывается в подземном мире, посылая людям смерть и забирая их души к себе. А добрый (Солнце) уходит на небо. Благодаря ему растёт хлеб, и он заботится обо всем, что касается жизни.
С образом близнецов связан дуализм как таковой, и потому в этом образе ярко проявлен дуализм добра и зла. Эту противопоставленность близнецов отражают образы Авеля и Каина, где смерть достаётся доброму брату. В туземной религии Чили среди второстепенных божеств друг другу противопоставлены Мейлен, друг человека, и Гуекува, причина всякого зла: если случится землетрясение, это Гуекува толкнул землю, если пала лошадь, это Гуекува заездил её, и никто не умирает, если его не задушит Гуекува. Такие образы могут вести начало из близнечного мифа, как и образы гвинейских богов Омбвири и Ониамбе, подчиненных верховному богу: первый выручает людей из любой беды, второй — полон к ним злобы и ненависти. Можно вспомнить также близнецов-творцов Орзмунда и Аримана, которых породил Зерван на радость миру и ему во вред.
И всё же, рассматривая мифы о близнецах, мы можем абстрагироваться от понятий добра и зла. От чего мы не можем уйти — так это от понятия смерти. Кардинальная линии мифологии в том, что один из двух культурных героев, добрый он или злой, исполнив свою роль на земле, спускается под землю. Он должен зафиксировать за человеческим родом освоенную территорию и устроить жизнь мёртвых там, как здесь он обустроил жизнь живых. Эту идею воплощают основатели Рима Ромул и Рем или балтийские братья Криве и Кривайтис, слившиеся в один образ. Из них один, как и Ромул, считается основателем закона и учредителем социальной организации, а другой, подобно Рему, умирает, символизируя связь общины с родной землёй. Как от Ромула вели свой род римляне, так от Криве-Кривайтиса произошло племя кривичей, жившее на грани Латвии, Литвы и России. И как в честь Ромула был назван Рим, так память о предке Криве хранило новгородское название Вильнюса — Кривгород. Сегодня она сохранилась в латышском названии русских "кривее".
Первая смерть первого человека освящает землю и закрепляет её в пользовании людей по сатурнианской логике: земля принадлежит людям, потому что там похоронены их предки. Астрологически, Меркурий и Сатурн смыкаются друг с другом в понятии памяти и создания человеческого мира сознания: определённости и ограниченности, которые создали этот мир конечным, но и дают нам возможность до конца осмыслить его. Их сочетание обозначает в гороскопе письменную речь, литературу и науку — всё наше зафиксированное знание, а также споры, как столкновение противоположностей. Со смертью первого человека кончается время мифическое и начинается человеческая история.
Умирающий брат символизирует ограниченность земных возможностей человека, добрый брат расширяет их. В этом смысле на близнецов переносится противостояние Сатурна и Юпитера, где побеждает Юпитер. Оно наиболее отчетливо видно в мифе о Иоскехе, который нанес Тавискарону, вооруженному лишь ветвями шиповника, удар оленьими рогами, и из крови последнего, упавшей на землю, образовались кремни, которые индейцы называли тавискара. Таким образом, Тавискарон изначально связан с землей, а Иоскеха — с охотой и возможно, грозой. Он посылал охотникам удачу и научил людей добывать огонь.
Проблема расширения своих возможностей в мире, ограниченном нашим рациональным восприятием, — одна из ключевых проблем знака Близнецов. Этот практический знак стремится к сатурнианскому созиданию жизни своими руками, и ему не хватает широты обзора Юпитера. По отношению к рациональному интеллекту Меркурия Юпитер предстает как иррациональная интуиция, помогающая быть в нужном месте в нужное время и так посылающая уму удачные находки. В быту Близнецы постоянно заняты поиском новых возможностей, но именно потому, что за своей жизненной логикой, за предопределенностью причин и следствий часто не видят широты жизни и пропускают удачу мимо.
ИНЦЕСТ БРАТА И СЕСТРЫ НАРУШЕНИЕ ЗАПРЕТОВ
Такова первая главная функция близнецов — наследование образа культурного творца. Рассмотрим теперь вторую — их роль прародителей. Латинское слово Gemini ("близнецы") связано с греческим gamos — "брак". На санскрите знак Близнецов называется Митхунам, что также означает соединение мужского и женского принципов. И в развитых мифологиях функция порождения от гермафродита переходит к брату и сестре, что отражает реальное осмысление процесса рождения как человеческий, а не только божественный акт. Подобно прежней абстрактно-идеальной паре Солнца и Луны, индоевропейские близнецы Юмис и Юмала, Яма и Ями, Йима и Йимак — половинки изначально цельного совершенного человека Имира — вступают в брак между собой, чтобы воплотить воссоединение разнесённого многообразия мира и полноту Вселенной. Даже близнецы-Ашвины вступают в брак со своей солнечной сестрой Сурьей.
Хотя инцест совершается рационально, ради заселения пустынной земли (это соответствует тому, что Близнецы в системе астрологии — мужской знак), инициатором его является женщина. В лунной функции продолжения рода, поддерживающего преемственность и непрерывность существования, она видит суть бессмертия, которую мужчина напрямую ищет в своей божественной копии: бессмертном брате-близнеце. Поэтому женщина играет роль соблазнительницы, уводящей мужчину от прямого пути в рай, но это и делает их основателями земной жизни. В славянской мифологии отголосок близнечного мифа об инцесте брата и сестры является содержанием свадебных обрядов во время праздника Купалы, а сочетание брата и сестры символизирует сине-жёлтый цветок Иван-да-Марья. Эти обряды находят отражение в сказках, где брат убивает сестру-соблазнительницу, что связано с купальскими жертвоприношениями.
Японские антропоморфные боги-близнецы Идзанаки ("первый мужчина") и Идзанами ("первая женщина"), явились в мир после высших пяти пар божественных близнецов и семерых невидимых богов, отражающих небесные принципы. Но всё же они были первыми, способными к рождению, и потому именно им выпала роль творцов земного мира. Сначала Идзанаки и Идзанами, вращая копьё в морской воде (что имитирует брожение Хаоса), создали остров Земли, потом совершили на ней брачный обряд и начали порождать всё существующее. Сначала их творения были неудачными — неантропоморфными, что поздний миф объяснил нарушением ритуала: женщина произнесла слова брачного ритуала первой, в то время как наступающий уже патриархат требовал, чтобы инициатива перешла к мужчине. Исправив ситуацию, японские близнецы породили острова и духов населяющей их природы. Рождая бога огня, Идзанами умирает, становясь владычицей будущего царства мёртвых. Идзанаки один продолжает творение и самостоятельно рождает главных богов пантеона: от капель воды, омывших глаза Идзанаки, рождаются Солнце и Луна, а из носа — бог бурь Сусаноо. Здесь первочеловек Идзанаки предстаёт равным Вселенной, а всё творение мыслится через человеческий процесс рождения.
Поскольку же образ творения мира людьми-близнецами не является изначальным, оно иногда предполагает предшествующую историю, кончившуюся уничтожением рода людей. После потопа создают людей греческие Девкалион и Пирра, кидая камни за спину; а после гибели мира от стужи или от пламени — скандинавские Лив и Ливтрасир ("жизнь" и "пышущий жизнью"). Есть астероид Пирра, обозначающий образ прародительницы, от которого человек отсчитывает историю своего рода.
Мотив инцеста подчеркнут в мифе об индийских близнецах: Ями объясняет брату необходимость инцеста, и они населяют мир людьми; затем Яма уходит в подземный мир готовить место успокоения для других людей, которые начинают умирать вслед за ним. Сам он добивается бессмертия в борьбе с богами, которые признают его равным себе и достойным стать судьёй царства мёртвых. Ями безутешно оплакивают его кончину, и боги создают подобие смерти — сон, чтобы даровать ей забвение. Зато править на
Земле остаётся брат Яму — Ману ("человек, мужчина"), имя которого напоминает о германском Манне, тоже означающем "человек". Человек — значит, разумный: и во многих европейских языках слово "человек" (английское man, немецкое Мапп, а русские муж и мужчина) ведёт начало от ностратического manu — "думать", от которого происходят индийское понятие ума манас и наши слова: мысль и мудрость. (А также — миф и муза, обозначающие человеческое мыслетворчество.)
У Ману нет своей женской ипостаси, и он создаёт себе женщину из сыворотки молока и других кисломолочных продуктов (вспомним связь молока с вечно женственным материнским образом Луны и понятием бессмертия). Ману способен к творению один, как и Идзанаки: в отличие от женского образа самостоятельно рождающей жизнь души-Луны, мы видим приоритет мужчины, когда на первый план выходит близнецовский архетип разумного творчества. В отличие от естественного лунного процесса порождения жизни, близнецы, рационально решая населить мир, творят от ума. Однако участие в реальном жизненном процессе (а не только магическом мыслетворчестве) преодолевает искусственность их замысла. И, в отличие от неудачи искусственного творения кузнеца-Ильмаринена, сковавшего безжизненную золотую деву, женщина у первочеловека Ману получилась настолько настоящей, что боги-демиурги Митра и Варуна убеждали её: "Скажи, что ты наша!" — однако женщина, не претендуя на участь богини, вернулась к мужчине. Такой миф отражает не только равенство человека богам, но и превосходство его над ними.
В архетипе Близнецов мифология начинает рассматривать людей вне контекста божественного мира: человек сам наследует все функции богов. Единственное, что отличает человека от мира богов — это его смертность. В отличие от божественной природы, человек живёт в двух мирах — мире настоящего и мире прошлого, и один из двух прародителей-близнецов нисходит в подземный мир прошлого, охватывая второй план потусторонней реальности, которая становится рациональной реальностью сознания.
Боги, рождающие мир, не умирают: ведь то, что они творят, не равно им и не может занять их место во Вселенной. Поэтому их Вселенная ограничена и конечна. Но боги-люди, рождающие человеческий род и передающие ему свои знания, создают творение, полностью повторяющее их. Они осуществляют лунную преемственность и обновление жизни, и их смерть служит залогом будущих рождений. Поэтому первочеловек мыслится первым смертным: подобно индийскому Яме, ставшему царём мёртвых, это тот, кто "открыл путь смерти для других." Смерть, таким образом, перестаёт мыслится непонятной случайностью — произошедшей из-за ошибки, когда звери доставили человеку неправильное известие — а начинает восприниматься как нечто изначально установленное и необходимое. Именно этот этап развития сознания, дающий ему реальное понимание своей конкретной жизненной роли, утверждает равенство человека богам.
Однако рациональное понимание своей смертности — то есть смерти не только как явления природы, ставящего перед людьми задачу выживания, — но смертности своей уже возникшей и оформившейся индивидуальности, которая утверждает подобие человека богам, — вызывает в человеке внутреннее противоречие. Образ смерти "я" — как смерти всего — спорит с естественной памятью души о том, что смерти нет: ибо природа и человеческий род бессмертны! Эго противоречие разрешается в мифологических объяснениях смерти, как чего-то, присущего лишь человеку, и вызванного его собственными действиями. Сначала смерть объясняется рождением: близнецы, брат и сестра, совершают инцест, и потому один из них умирает, как в мифе о Яме и Ями. Здесь, будучи необходимым для заселения людьми пустынной Земли, инцест может быть оправдан и небом. Китайский первопредок Фу-си согласился на уговоры своей сестры Нюй-вы только после того, как они принесли жертву богам, и дым от костра, поднявшийся прямо к небу, сказал им, что боги не возражают.
Потом собственный путь человека, отделяющий его от мира богов, связывается с абстрактным нарушением законов прежде установленного юпитерианского мироздания. И нарушение прежних запретов одновременно уподобляет человека богам в творении собственного мира. Чтобы представить себе деяние мифологических близнецов, надо понять, что они воистину творят свой мир на пустой земле: в какой-то иной реальности, где до них не существовало жизни, им подобной. Если считать, что Вселенная многопланова, и объективная реальность имеет разные пласты жизни и восприятия, творение мужчиной и женщиной своего мира за рамками прежнего предстанет вполне материальным. То, что для рождения нового мира они должны уйти из прежнего, само по себе уже есть их смерть. И потому близнец Яма готовит место для людей в том потустороннем мире, куда он ушёл первым, совсем так же, как он подготавливает для их жизни этот мир: это две стороны одного и того же воплощения человеческой жизни в новой форме. А применительно к интеллекту-Меркурию можно сказать так: за пределами видимой жизни человек творит реальность своего сознания.
Самым известным образом здесь служит библейская история Адама и Евы, в которой первочеловек Адам умирает, чтобы стать царём мёртвых, подобно Яме: земля даже отказывается принять убитого Авеля, пока в неё не войдёт Адам. По имени Адама сравнивают с вавилонским первочеловеком Адапом и возводят к нему. Среди нескольких народов, населяющих берега Тигра, Адаму по-прежнему поклоняются как первопредку и хранителю всего человеческого рода. Образы Адама ("земной: из красной глины") и Евы ("жизнь") несут в себе черты близнечного мифа, который ярко проявлен в мусульманской интерпретации легенды. Мусульманская Ева — Хавва — рождает не только Авеля с Каином, но и семьдесят пар других близнецов, которых оказалось достаточно для того, чтобы они заселили всю землю.
Другой подобный образ нарушителей закона — авестийские дети первопредка Гайомарта/Кайюмарса ("живой смертный"), слившегося с близнецом Йиму и павшего первой жертвой Ангро-Майнью, создавшего смерть. Марты и Мартьяанаг ("смертные") явились в мир сросшимися почками растения, выросшего из земли после смерти Гайомарта. Было неясно, имеют ли они одну (единую) души или две (индивидуальные). И сначала они, следуя небесному совершенству, питались лишь чистой водой и признавали главенство духа добра Ормазда (Ахурамазды). Но потом злой искуситель Ариман (Ангро-Майнью) соблазнил их на земную пищу, побудил выпить молоко козы, развести трением огонь и изжарить мясо, и они, убедившись в своей независимости, перестали соблюдать ритуалы, отпали от Бога и породили семь пар близнецов-детей, которыми населился мир. Поскольку иранские близнецы после этого творцом всего признали Аримана, они попали в ад, где и остаются до Страшного Суда. Сам Каюмарс в поздних преданиях рисуется культурным героем, который вывел людей из пещер в построенные города, разделил год на двенадцать месяцев и положил начало летоисчислению.
В шумерской мифологии людей из царства животных выделил первочеловек Отнес, научив их писать и строить города. Эго первоначально эпитет бога Энки, который вместе с богиней-матерью Нинхурсаг на блаженном острове Дильмун порождает растения, но съев их и тем совершив преступление, заболевает и начинает умирать вместе с миром, — тогда Нинхурсаг порождает другие, связанные с частями человеческого тела (в частности, ребром), чтобы вылечить Энки. Эта пара богов порождает и людей, и иногда в ней видят прообраз истории грехопадения Адама и Евы, рожденной из его ребра.
Первая смерть здесь непосредственно соотносится с природным круговоротом — что показывает связь между мутабельными знаками Девы и Близнецов. Трансформации природы дают начало трансформации интеллекта, и природный процесс умирания и возрождения становится основой глобальных перемен в жизни человечества. Поэтому на средневековых картинках алхимиков именно Меркурий поворачивает колесо Зодиака. Ум вращает Зодиак с другой скоростью, чем природная скорость Солнца — и этим он утверждает свою независимость от самого Времени, а значит, и от всех остальных законов пространственно-временной структуры нашего физического мира.
В отличие от героев солнечного архетипа, меркурианец-Адам не борется против Бога за свою независимость — но он уже независим и может преступить тот закон, который ещё не могли нарушить солнечные герои. И преступление библейских близнецов, передающее их земную судьбу в их собственные руки, получает в словах Бога достаточно позитивную оценку: "Вот, они стали, как одни из нас, знающие добро и зло". Существует архетипическая связь между образом инцеста прародителей и познанием, выраженная в языке родством смысла "познавать" и "вступать в половую связь", проявленным в греческом gignosxeo и латинском cognoscere (от и. е. g’enhw "знать" и ностр. кепА "знать" и gun hi "думать"), еврейском yd' аккадских edu и Imd, сирийском hkm и арабском 'rf В этом соответствии главным оказывается значение познания. Пренебрегая естественной гармонией и теряя райское бессмертие живой души растений и животных, человек претендует на какую-то иную бесконечность, чем та, что ему изначально дана. В свете этого остаётся неважным вопрос, существуют или нет перевоплощения Луны: не они есть то, что делает человека человеком. Человеческий разум противопоставлен божественной предопределённости природы, и только в этом противопоставлении его собственная возможность обрести вечную жизнь.
Как современный взгляд воспринимает мифическую историю грехопадения? Рассудок, отделяясь от природы, создаёт себе свой особый мир, и этим совершает преступление — разделение изначальной цельности жизни на две части: проявленный мир и сознание — нашу оценку этого мира, не совпадающую с ним. Заложенный в интеллекте дуализм противопоставленных начал ставит акцент на их вечной войне и делает видимой смерть. Поскольку человек живёт в потоке своего сознания, это выделяет его из естественного круговорота жизни, лишая бессмертия природных перевоплощений. Но из прошлого идя навстречу будущему, нарушая порядок природного круговорота и вырывая материю из колеса повторений вслед за собой, разум призван восстановить единство жизни и так снискать своё новое бессмертие.
СИЛА ДВОИХ
Мифологический образ близнецов возник из попытки выразить сверхъестественную силу людей, выпадающих из естественного хода природного процесса. В древности близнецов боялись, как чего-то невероятного, и часто убивали, а родителей изолировали от общины. В хеттском мифе о заселении земли людьми царица Каниша рождает тридцать пар близнецов и, напуганная этим, помещает сыновей в горшки и бросает в реку. Их воспитывают боги, и вернувшись, её сыновья вступают в брак со своими сестрами-близнецами, которых они сначала не узнают.
Разрушительная сила близнецов проявлена в образе братьев-асуров Сунды и Упасунды, горячо любящих друг друга и получивших от Брахмы власть над тремя мирами, которую они употребляют во зло: изгоняют с неба богов и убивают брахманов. Богам удаётся освободиться от них, только посеяв между ними раздор. Греческий образ двух могучих героев, отличавшихся огромным ростом, которые носили одно имя — Аякс — тоже ведет начало из близнечного мифа. Согласно эпосу, один из них был быстр, меток и дерзок, а другой физически силен и очень горд, а вместе они составляли единый образ силы, не встречающейся у обычного человека. Это значение сохраняет в небесах астероид Аякс.
По мере развития сознания близнецы вызывают пиетет и почитание: их мать мыслится соприкоснувшейся с божественной силой. В поверьях им приписываются сверхъестественная сила — и прежде всего, способность вызывать дождь, что переносит на них образ царя-жреца и акцентирует их роль предков. Так, американские индейцы по аналогии с древним образом прародителя называли близнецов медведями. Представление, что близнецы имеют, кроме земного, ещё и божественного отца, сохранилось в легенде о греческих близнецах Касторе и Полидевке. Полидевк считается бессмертным сыном Зевса, а Кастор — смертным сыном земного отца, и Полидевк отдаёт любимому брату часть своего бессмертия. Как зори, они по очереди нисходят в подземный мир и появляются на небе, подобно близнецам-Ашвинам, один из которых тоже мыслился человеком, другой — богом: и вместе они образовали пару полубогов.
Древние люди считали близнецов наделёнными особой силой, и не случайно: ведь то, что не может один, могут двое, и именно это делает их полубогами. Чтобы доказать своё равенство коллективному сознанию и возвыситься над традициями, нужна пара людей. Двое могут противопоставить себя общине и даже пренебречь традициями, образуя свой, особый мир — который дан близнецам уже от рождения. Потому им легче основать города — как Ромулу и Рему, а нарушение запретов, и инцест в том числе, исходит от силы и указывает на избранничество. Крайние проявления добра и зла (как Авель и Каин, Иоскеха и Тавискарон) близнецы также могут воплощать от избытка своих возможностей.
Сила дает дерзость не почитать прежние нормы и нарушать обычаи. Само слово "дерзкий", обозначающее характерную черту знака Близнецов, связано с именем греческого эпического героя Терсита: простого воина, который в нарушение всякой субординации поспорил с царем Агамемноном, поливая его последними словами, оклеветал Ахилла и надругался над телом царицы амазонок. В мифах дерзкое и непристойное поведение мы встретим у многих культурных героев близнецовского типа, в образе которых подчеркнута идея нарушения табу и социальной морали. Есть астероид Терсит. который соответствует образу неуживчивого человека, революционера — каким часто выступает знак Близнецов и в быту, и в истории (под этим знаком родилось много революционеров, а также Петр Первый, который недаром получил эпитет "первый большевик").
В мифах близнецы претендуют на равенство с богами и расходятся с божественным предначертанием, проводя свою линию и вступая с ним в конфликт. Полубоги, они обладают и божественными способностями и человеческими недостатками, и потому чем более они уходят в творчество своей отдельной интеллектуальной сферы, тем более разрушают общую гармонию и совершенство реальности, которая существовала до них. В жизни люди, рождённые под знаком Близнецов, довольно часто претендуют на сверхчеловеческую роль (можно вспомнить образ супермена, культивируемый в Америке — стране, которая имеет яркие черты этого знака). И в какой-то мере абстракция интеллекта всегда делает человека несколько переоценивающим свои способности.
Из близнечных мифов выросли герои Геракл и Гильгамеш, в честь которых названы астроиды Гильгамеш и Геркулина. Аккадский Гильгамеш ("предок-герой") имеет друга Энкиду, который, вероятно, сначала был его братом, разлученным с ним и воспитанным вне цивилизации. Миф подчеркивает их равенство: ни тот, ни другой не могут победить друг друга в сражении, и это делает их друзьями. Как герой солнечного архетипа, Гильгамеш совершает подвиги, убивая чудовищ, Энкиду помогает ему, но спустившись в подземный мир и не выполнив магических ритуалов, подобно близнецовскому персонажу, остаётся там. После смерти Энкиду Гильгамеш отправляется на поиски секрета бессмертия и добывает цветок вечной молодости — однако растение похищает змея, и тут же молодеет, сбрасывая кожу. Примирившись с тем, что человеку не дана участь богов (как и бессмертие природы), Гильгамеш находит утешение в стенах построенного им города и своей роли культурного героя. После смерти он становится судьёй загробного царства и проводником душ усопших.
Несколько более повезло греческому полубогу Гераклу, который доказал своё право быть взятым на Олимп. Он родился у Алкмены одновременно с братом-близнецом Ификлом, который был зачат от мужа, в то время как отцом Геракла считается Зевс. Брачная ночь Зевса и Алкмены длилась трое суток, и в это время Солнце не вставало над Землёй. Образ этой страсти, рождающей силу Геракла, сохраняет в небесах астероид Алкмена.
Ещё в младенчестве Геракл задушил двух змей, которые приползли к колыбели близнецов. Имя героя двенадцати подвигов трактуется как прославленный Герой-Юноной, в честь которой назван месяц июнь, соответствующий зодиакальному знаку Близнецов. Геракл почитался вместе с Гермесом как целитель и покровитель гимназий, однако в этом характере проявлена новая для мифологемы Близнецов черта — стихийность, подводящая нас к образу планеты Марс: небесная отмеченность героя выражается в припадках гнева и безумии, когда он случайно убивает своего учителя игры на кифаре и своих детей. В образе Геракла рациональное начало не доминирует над естеством, но сливается со стихией. И освобождение Гераклом героев Тесея и Прометея показывает, что этот образ открывает новую историю героики: человека не только побеждающего, но и победившего. В отличие от него, архетип Близнецов содержит двойственность победы и поражения. Человеческая мысль способна объяснить все, а потому примириться с тем, что есть, и в этом смысле она пассивна.
Развитый ум способен понять, а значит оправдать и добро, и зло. И потому, идя на поводу интеллекта, подстрекающего к сомнениям, человек зачастую предает себя самого и свои намерения, как "драгоценный близнец" Кецалькоатль, допустивший разрушение построенного им земного рая Толлана. Только воля Марса, иногда безумная, призывающая в помощники абсурд, дает возможность не отклоняться от избранной линии, и в этом — залог победы героя. А экспериментирующий разум Близнецов приносит нам как удачу, так и беды: что хорошо отражает греческий миф о Прометее, Эпиметее и его жене Пандоре.
Культурный герой Прометей имеет брата-близнеца Эпиметея. Имена обоих происходят от слова "мысль Прометей означает "мыслящий наперёд", а Эпиметей — "крепкий задним умом", и образы братьев, как и их имена, противопоставляют продуманность — неразумности действий. Согласно Эсхилу, Прометей изобрёл числа, и именно ментальная функция сделала Прометея покровителем людей, позволив ему обмануть богов в пользу людей при дележе жертвенного мяса, где богам достались кожа да кости, а людям — всё действительно съедобное. Нарушая божественный запрет, Прометей крадёт для смертных огонь, что тоже сопоставляет титана с сотворенными им людьми, обретающими самостоятельность действий по отношению к богам.
Неразумность Эпиметея, который не послушал совета Прометея, поддался соблазну чувств и женился на Пандоре, сотворённой богами в отместку людям, напротив, приносит беды человеческому роду. Противопоставленность разумного человека животным отражает предание о том, что неразумный Эпиметей дал животным все лучшие жизненные качества, — потому Прометею и пришлось позаботиться о людях, вручив им огонь богов. Астероид Прометей символизирует ментальный прогресс, а Эпиметей — консерватизм ума, дающий возможность враждебным силам навязать человеку свою волю.
В астрологии Меркурий, восходящий и находящийся в гороскопе перед Солнцем, называется Прометеем, а после Солнца — Эпиметеем. Эти два положения Меркурия действительно заставляют интеллект предвосхищать события или отсылают его к прошлому. Меркурий Прометей даёт более живое мышление — но в гороскопе нет ничего однозначно хорошего или плохого: Меркурий Эпиметей побуждает человека опираться на более прочную интеллектуальную базу.
А образ Пандоры — первой женщины, сотворённой богами, — продолжает тему близнецов. Вместе с её женской способностью к рождению на землю приходит несовершенство, болезни, старость и смерть. Природа совершенна: она являет собой законченное творение. Несовершенен лишь человек, и это — его толчок к долгой эволюции, в процессе которой он развивает свой интеллект от непосредственного любопытства до возвышенного ума. В дошедшем до нас позднем варианте греческого близнечного мифа Пандора воплощает первозданность человеческого интеллекта, склонного к эксперименту и потому разрушительного. Из-за своего любопытства Пандора открывает данную ей богами корзину несчастий, которые постигают человеческий род.
Корзина несчастий Пандоры по своей идее отчасти напоминает яблоко с древа познания, съеденное Евой. Съеденное не по необходимости — не из чувства голода, а из интереса, по потребности интеллекта, ищущего новые возможности. Съеденное, очевидно, не до конца — поскольку человеческий род на весь свой век остался неудовлетворён своим познанием. Знак Близнецов в жизни также отличает постоянный ментальный поиск, навлекающий на них беды тогда, когда провокация разума заглушает естественный голос души, матерински хранящий человека от опасностей. Есть астероид Пандора, символизирующий событие или действие, влекущее за собой цепь необратимых последствий.
БОГ-ОБМАНЩИК
Как видно из образа близнецов — нарушителей табу, человеческий интеллект в своей первозданной непосредственности предстаёт перед нами как любопытство, хитрость, провокация и обман, которые ярко проявлены и в характере богов ментальной функции. Греческий Гермес, едва родившись, тут же украл коров у Аполлона и спрятал их, а двух, обладая от рождения геркулесовой силой, тут же принес в жертву — говоря современным языком, просто съел. Заметя следы, он преспокойно улёгся обратно в пелёнки, и даже всеведенье Аполлона не могло убедить его признаться в содеянном. Аполлон потащил своего младшего брата к отцу, но Гермес и перед Зевсом продолжал отпираться, ссылаясь на свой младенческий возраст. Да и кто мог тягаться в красноречии с лучшим из ораторов, недюжинной логикой доказывавшем свою невиновность? И неизвестно, кончилось бы когда-нибудь это дело, если бы Аполлон не согласился поменять коров на лиру, изготовленную Гермесом по дороге из большой черепахи.
Гермес — бог языка, знаний, посредничества, обмена и торговли, и впоследствии изобретатель письменности, а также покровитель обманщиков и воров. У Гомера он в шутку учит своего сына Автолика убедительно говорить ложь. Такое сочетание функций, подразумевающее хитрость ума и ловкость рук, характеризует не только греческого бога ума, и это неудивительно, если вдуматься в эволюцию и сам смысл интеллектуальной функции. Начнем с этимологии.
В русском языке слово "хитрый" родственно словам: похитить и хищный, хотеть и хватать, восходящих к и. е. корню skeu ("гнуть"). В астрологии орган Близнецов — хватающая рука, и здесь можно вспомнить, что именно функции рук, занимающие в мозгу современного человека много места, и гибкость его пальцев оказались базовыми для развития ловкости его интеллекта. С латинским словом "рука" — manus, происходящим от и. е. корня те ("хватать"), — связаны слова: маневр и манипуляция, хорошо отражающие характер деятельности рассудка и знака Близнецов. От того же корня происходит слою "мастерство", изначально понимаемое как ловкость рук. Также родственны древнерусское слою "десница" (правая рука) и современное "техника" — и того же корня слово "текст", что напоминает о письменном мастерстве бога-покровителя руки человека. Наше "локоть" родственно слову "лукавый " (они также связаны со значением "сгибать " — и. е. leik).
Не только ловкость рук обманывает с целью наживы. Сам рассудок хочет присвоить себе чужое — то, что принадлежит жизни. Украв у неё всё её содержимое, он подменяет собою жизнь и успешно водит нас за нос: мы видим мир таким, каким он выстроил его — и каким мы хотим видеть его с точки зрения своего благополучия и своей пользы, а вовсе не таким, каков он есть. Язык часто вводит нас в заблуждение, и не случайно от одного корня (и. е. wer — "важно говорить") происходят одновременно английское word ("слово") и наши слова: врать (первоначальное значение — "говорить"), враг и вор. Интересно также, что русское название Близнецов (от "близкий") оказалось родственно словам: блуждать и заблуждаться (изначально от bhlei — "разбухать, наполнять", к которому восходит также греческое слово "символ").
В мифологии есть целый класс богов и культурных героев, проявляющих хитроумие и изобретательность — озорников и обманщиков, которые называются трикстерами: дословно, трюкачами. Такой образ есть даже в Библии: это Иаков, умудрившийся обменять у своего брата-близнеца Исава право первородства на чечевичную похлёбку, а потом выдать себя за брата — и Библия его хитрость оценивает как достижение. Разум, отходя от реальности, позволяет скрывать правду, что изначально человеческое сознание, напрямую отражающее жизнь, не умело — как не умеют этого дети и животные, непосредственно проявляющие свои эмоции.
Психолог К.Г.Юнг интерпретирует образы трикстеров как взгляд людей на свое далёкое прошлое — на своё едва пробудившееся сознание. Однако они фиксировали очень важный и достаточно поздний этап в ментальной эволюции человечества: этап, когда сознание стало настолько независимым от жизни, что смогло явить этот взгляд на себя извне и отказаться от традиций, обеспечивающих мир и покой общества, ради неведомых перспектив ментального творчества. И на богов-проказников нет управы — им позволяется нарушать самые святые законы, даже и без всякой цели: мифология подчеркивает саму способность разума вырваться за пределы установленного бытия.
Германский трикстер и насмешник Локи (корень имени которого изначально связано с понятием "свет, огонь " и, возможно, с добычей огня, первой из культурных функций человечества), доставляет много хлопот богам, хотя порой и помогает им. Как культурный герой, Локи участвует в оживлении людей, сделанных богами из дерева и изобретает полезные предметы. По своей начальной роли связанный с мифологемой Весов, а по имени — с солнечным архетипом, Локи ассоциируется с лошадьми, и превращаясь в кобылицу, отвлекает от работы великана Тьяцци, порождая восьминогого коня Слейпнира (Солнце). Он берётся устроить так, чтобы Тьяцци, строящий город богам, не получил от них вознаграждения, нарушив срок работы; и достигает успеха. Но затем, по требованию разгневанного великана, Локи крадёт у богов богиню Идунн с её молодильными яблоками и хитростью переправляет её к Тьяцци; а потом, по приказу богов, которые в боязни старости угрожают ему смертью, обманывает Тьяцци и возвращает Идунн. Локи срезает золотые волосы богини Сив, но из страха перед её мужем Тором заставляет подземных кузнецов-цвергов сковать точно такие же. Превращаясь в блоху, Локи похищает украшение богини Фрейи, а когда Тор хочет покарать его мечом, соглашается, чтобы ему отрезали голову, не касаясь щёк, — и простодушный Тор, чтобы обезопаситься от Локи, решает лучше зашить ему рот.
Локи преступает и более серьёзные запреты, и притом немотивированно: на пиру у морского великана Эгира он нарочно нарушает с трудом достигнутый ритуальный мир между богами и великанами, убивая слугу Эгира и попутно обвиняя в трусости и распутстве всех богов. С Локи связана первая смерть: именно он подсунул слепому богу Хёду ветвь омелы, которая убила бога растительности Бальдра, бессмертного перед любым другим оружием, и не дал светлому богу вернуться из обители смерти, отказавшись его оплакивать. Богам удаётся поймать Локи им же изобретённой сетью, и до конца света он остаётся прикованным, а во время последней битвы асов и ванов, сталкивая между собой противоположные силы, он выведет из подземного царства Хель корабль мертвецов для борьбы с богами. Сам он сражается с Хеймдаллем, хранителем законов общинности — прежде близким ему культурной функцией Весов, но затем ставшим его антиподом: так хитрость экспериментирующего ума, уходящего в сторону от истины, противопоставлена более первичной способности абстрактного мышления, отражающего законы природы.
Культурные герои-трикстеры, обладая всеми природными недостатками, которые не преминул заметить в людях человеческий интеллект: дерзостью, насилием, бахвальством или обжорством, могут нарочно нарушить законы гостеприимства или уничтожить жизненно важные зимние запасы продовольствия. Хотя, подобно Прометею, они также проявляют хитрость, чтобы достать для людей вещи, необходимые для их жизни: так полинезийский Мауи, обладатель магических знаний, один из эпитетов которого — "тысяча проделок", перехитрил владычицу подземного мира, чтобы добыть огонь. Все его предприятия оказываются удачными: он погибает только при попытке даровать людям бессмертие.
В мифологии индейцев центральной Америки создатель людей Кецалькоатль ("драгоценный близнец" или "змея в зеленых перьях") хитростью крадёт зёрна маиса у Муравьёв, чтобы дать людям, а потом нарушает запреты на пьянство и инцест с сестрой. Североамериканский трисктер Ворон прикидывается плачущим ребёнком, чтобы получить небесные мячи-светила, огромную роль которых как небесных тел люди уже осознали. А паук Иктоми, культурный герой и изобретатель человеческой речи, выступает также как сеятель раздоров, причиной которых были его розыгрыши над животными, богами и людьми. Он умеет принимать любой облик, и это напоминает нам свойство знака Близнецов прикидываться кем угодно в опоре на игру своего интеллекта. Этот знак, копируя внешний мир, настолько умеет войти в роль — не только комическую. но и трагическую, что не всегда замечает её выдуманность, и обижается, подобно ребёнку, если сказать ему об этом.
Как портрет самого человечества образ трюкача смыкается с образом ребенка, который Юнг выделял как отдельный архетип. Его описание помогает уяснить суть астрологического праобраза бога интеллекта и прародителей-близнецов. Юнг пишет:
"Душевная жизнь была у ребенка ещё до того, как он имел сознание. Даже взрослый человек ещё говорит и делает вещи, которые он, по-видимому, только впоследствии осознает, если вообще это когда-либо происходит. И всё же он говорит о вещах и поступает так, как если бы он это делал осознанно… Страхи, причуды, намерения, надежды охватывают нас без видимой причинности. Этот конкретный опыт образует основу того чувства, будто мы недостаточно известны самим себе.
Сам по себе примитивный человек не является загадкой. Вопрос о человеке — это последний вопрос, который приберег для себя человек. Сознание есть праопыт человечества. Этот опыт спроецирован на архетип ребенка, который выражает целостность человечества. Он — нечто покинутое и заброшенное, и одновременно нечто божественно-могущественное, невидимое и сомнительное начало и триумфальный конец. "Вечный ребенок" в человеке — это неописуемый опыт, какая-то неприспособленность, изъян — и божественная прерогатива, нечто неуловимое, что составляет последнюю ценность любой личности"[112].
Бог-трюкач — озорной ребенок, боги-близнецы — неприспособленные к жизни дети, покинутые миром богов и доносящие нам праопыт людей через историю своего приспособления к миру и навыки культурного героя. И если, преодолевая слабости людей и демонстрируя достигнутую человеком силу — силу разума, трикстер предстает обманщиком и шутом, то и с близнецами связано шутовство. Это отчетливо проявляется в ритуалах взаимодействия полов, в которых близнецы играют особую роль[113]: не только потому, что обозначают удвоенную плодовитость, но и потому, что это древний и повсеместный символ предков человечества, подавших потомкам пример сексуальных отношений.
В мифах роль прародителей смыкает трикстеров с зооморфными тотемными предками. Так почитаемый в Индии слон превратился в бога мудрости Ганешу, любимца индусов, подобно тому, как любимым богом греков был Гермес. С обращения к нему индусы начинали свои сочинения. Ганеша — близкий и доступный помощник людей и устранитель препятствий с их пути, который, однако, также именуется "владыкой препятствий". Когда боги испугались, что подвижники и аскеты, которым Шива дарует могущество, завоюют небесное царство, они повелели его сыну Ганеше изобретать помехи на пути праведников, помрачая их разум и смущая его мирскими соблазнами. С ролью обманщика слоненок-Ганеша с успехом справился. И, подобно этому, планета интеллекта Меркурий тоже воздвигает многочисленные препятствия на пути религиозного спасения, отвлекая внимание людей от единой веры многообразием жизни (и к этому архетипу относится понятие энтропии). Есть астероид Ganesa. который может символизировать помехи на пути и их устранение.
Если пантеистический взгляд на природу наделяет подобных слоненку-Ганеше зверей душой, то меркурианский архетип даёт им интеллект, равный человеческому. Вслед за Солнцем и Луной боги-обманщики часто выступают в образе зверей, и многочисленные сказки о животных, то умных, то наивных, которые до сих радуют детей, развивая их любознательность и интеллект, относятся к ведению планеты Меркурий.
В животных и птицах, от качеств которых ведет начало самоопределение человека, древние начинают видеть таких же людей, только принадлежащих к иному миру. Таково сибирское представление о медведе (в мифологии нивхов), а согласно африканскому взгляду — где часто бытует мнение, что человек произошёл от обезьяны, — обезьяны раньше тоже были людьми, но по какой-либо причине приняли свой современный облик. Так, по легенде мбокоби мужчина и женщина влезли на дерево, чтобы спастись от сильного пожара, но пожар опалил их тела, и они дали жизнь роду обезьян. По зулусской сказке одно из племен перестало обрабатывать землю и решило вести кочевой образ жизни. Оно прикрепило к спине рукоятки бесполезных мотыг, которые приросли к телу и стали хвостами: так среди племён людей появилось племя павианов. Аналогичное негритянское поверье говорит, что обезьяны на самом деле могут говорить, но молчат, чтобы их не заставили работать в поте лица и вкушать лишь от своих трудов.
Буддийская легенда рассказывает о происхождении диких племен Тибета от двух обезьян, превращенных в людей с целью заселить царство снегов. Когда они стали пахать землю, они обрели дар речи, а их хвосты и шерсть мало-помалу исчезли. У многих диких племен сохранилось предание, что некогда человек был наделен хвостом. Так, у бразильских дикарей после свадьбы отец жениха или невесты перерезал палку острым кремнем, воображая, что этой церемонией он отрезает хвосты будущих внуков. Малайцы считают своими предками пару белых обезьян, которые послали своих детёнышей в долины и те, совершенствуя свой образ жизни, сделались людьми. А некоторые из них вернулись обратно в горы и остались обезьянами. Вошедшее в европейские языки слою орангутанг изначально значит "лесной человек": так более цивилизованные малайские племена называли дикарей, и обезьян тоже. Сиамцы также называли обезьян "люди лесов". И даже в развитой цивилизации Египта бог знания, счета и письма Тот может иметь голову павиана.
Эти мифы ценны не только тем, что предвосхитили теории Дарвина и Энгельса — как мифы о рождении мира из Хаоса предшествовали кантовской теории большого взрыва. Они ещё раз доказали нам, что наш обманщик-интеллект не творит своих собственных представлений, а лишь использует те, которые он некогда получил из непосредственного взгляда на природу. А главное — эти мифы являются ещё одной иллюстрацией близнецовского антропоморфного взгляда на мир, согласно которому всё на земле ведёт начало от человека и его разумной деятельности. Подобное мировоззрение, провозглашающее независимость человека, в истории сознания является сравнительно новым. Потому не удивительно, что ещё и в наши дни порой считается прогрессивным взгляд, что обезьяны произошли от людей, а не наоборот; что в основе всего стояла пара людей: Адам и Ева, или другие разумные существа, спустившиеся на Землю из Космоса, подобно японским близнецам Идзанаки и Идзанами, и разделившиеся на женщин и мужчин, подобно индийскому Брахме. Так понимала процесс творения теософия.
Говоря об обезьянах, нельзя не упомянуть Ханумана, от которого ведут свой род южные племена Индии. В эпосе Хануман имеет близнецовский образ умного героя-трюкача, подобного Гермесу. Сын ветра, от рождения обладающий способностью летать и ураганной силой, в младенческом возрасте он по незнанию хотел съесть Солнце, приняв его за спелый плод, и вступил в бой с самим Индрой. Хануман мог по желанию принимать любой облик, уменьшаться и увеличиваться в размере, а его мудрость и отвага помогла герою Раме одержать победу над демоном Раваной. Астероид Хануман может обозначить обезьянью ловкость и другие положительные животные качества, которые сближают обезьяну с человеком: например, самостоятельное понимание ситуации.
ВЫГОДА УМА
В отличие от лунного течения эмоций души, которая хранит багаж прошлого — и не может вырваться из-под его гнёта, выйти из русла истины пережитого, поток мысли, исполняя творческую функцию, постоянно обновляет сиюминутный взгляд на мир. После того, как душа вобрала в себя прошлый опыт, ум быстро обрабатывает и отбрасывает то, что является недееспособным на данный момент, освобождая воздушное пространство для творчества нового. Интеллект не ограничен законами прошлого. Он хочет всегда быть в выигрыше и пренебрегает абстрактными принципами правды и справедливости, если они на данный момент не доказали своей пользы: так поступает Гермес, который крадёт коров у Аполлона и тут же формирует с ним новые и более гибкие взаимоотношения обмена.
Взаимообмен Гермеса и Аполлона отражает небесную близость Солнца и планеты Меркурий и связь творчества жизни с ментальной функцией. Аполлон не мог сам изготовить свою лиру, чтобы воспеть жизнь, освещённую его лучами: для этого нужен человеческий разум-изобретатель. Солнце безвозмездно дарит уму свою творческую энергию — ту же энергию, которой оно растит растения и согревает животных. Ум крадет и присваивает себе жизненную силу: это делает человека разумного внешне энергетически и физически более слабым. Но он использует её на создание своей особой невидимой мысленной реальности, и эта способность строить свой мир и жить в нем отличает человека от животных.
В Древней Греции торговля играла большую роль: поэтому обманщик-Гермес стал любимейшим богом греков. В отличие от этого в Древнем Египте торговля была не очень развита: все необходимые товары доставлялись в огромную централизованную страну в виде дани от более раздробленных соседей. Поэтому древний лунный бог счета Тот не приобретает черты трюкача. Зато в Египте появляется антропоморфный бог Хику ("волшебство "): в отличие от других богов, он не имеет животной ипостаси и причастен к магии (как позднее и Тот в роли хранителя тайных знаний — откуда идет образ Меркурия как мага, который мы встречаем в картах Таро. Зато в средневековье жезл мага трансформируется в волшебную палочку и несомненно принадлежит уже персонажам с чертами трюкачей). А в конце III-го тысячелетия до н. э. образы трикстеров возникают в светской литературе Египта. Они тоже имеют отношение к волшебству: например, образ дерзкого чародея, который учит человечности самого фараона Хеопса.
Функцию обмена наиболее ярко раскрывает римский Меркурий, имя которого происходит от слова тепе, что значит "товар". Он изображается с кошелём, что раскрывает его основную практическую роль бога торговли. Но торговля связана со счётом и расчётом — и потому Меркурий, как и Тот, тоже был покровителем астрологии и знатоком магии. Кроме того, потребности торговли развивали потребность в путешествиях, покровителем которых считался Гермес. Не случайно самое известное в античности путешествие совершил внук Гермеса, хитроумный Одиссей, унаследовавший от деда ловкость и смекалку, выручавшую его в дальних странах. В честь него названы даже два астероида Одиссей и Улисс, символизирующие эти качества в людях. Изощренный ум может обозначать и астероид Эврибат. названный по имени спутника Одиссея: Одиссей ценил Эврибата более всех своих товарищей за его интеллект, несмотря на его некрасивую внешность — верный признак культурного героя.
Символом путешествия для нас остались также аргонавты. В Средиземноморье торговый обмен первыми установили финикийцы, а покровительствующий им в этом бог мореплавания и культурной колонизации Мелькарт ("царь города") впоследствии отождествлялся с греческим Гераклом. Близнецовскую тему колонизации новых земель описывает образ Агенора: царя Финикии и отца Европы, разославшего своих сыновей на поиски дочери, похищенной Зевсом. Он запретил им возвращаться без сестры, и сыновья осели в разных местах, основав новые города и области: так возникли средиземноморские города-государства. Есть астероид Agenor. Правда, он принадлежит к ряду троянцев и назван в честь более позднего героя, которому в схватке с непобедимым Ахиллом помог спастись Аполлон, превратившись в него на время. Общее меркурианское значение этих образов — это смена ролей: поиск нового места и преображение в новом лике.
В китайской мифологии есть образ близнецов — покровителей торговли — это братья Хэ-Хэ ("согласие и единение"). Они совместно торговали, поссорились из-за дележа прибыли, но потом смогли помириться и поэтому стали покровителями делового сотрудничества. Есть и греческий образ легендарного торговца — Евней: не участвуя в Троянской войне, он прислал под Трою корабли с вином и подарил вино царям, получил право заправлять поставками среди ахейцев. О таком столь близком современному образу действия напоминает астероид Euneus. являя образ дипломатии, помогающей торговле (а также образ первой монополии).
Есть астероид Мерксия ("торговля"), который может отражать практические функции интеллектуального бога. И в астрологии с планетой Меркурий связано понятие III-его дома: сферы деловых поездок и контактов с людьми, дающей практическое приложение своих интеллектуальных способностей. Третий дом указывает на способности к языкам и письму, интерес к науке и торговле, литературе и журналистике, а также раскрывает область приложения поискового инстинкта человека. Восходящее на рассвете созвездие (асцендент) приходит к планетам третьего дома ближе к полудню, когда Солнце приближается к зениту, оживляя деловую активность и побуждая людей стремиться к тому, чтобы день не пропал зря.
Девизом Близнецов можно назвать латинское изречение "Carpe diem!" — "Лови день!": оно отражает правду момента, не заботясь об истине в целом. В отличие от универсальной модели и абсолютного закона Весов, практический закон момента является высшим законом Близнецов. Его ярко проявляет национальный дух Америки, в которой, в отличие от стран Европы, не ценятся прошлые заслуги. И человек, и произведение искусства там оценивается своей стоимостью на данный момент: всё непопулярное тут же оказывается забытым. Стремление всегда быть в струе жизни даёт Близнецам практичность и демократизм — которые позволили Ромулу сделать священную рощу убежищем для рабов и прочих беглецов, чтобы увеличить население недавно основанного Рима, и этот манёвр сопутствовал его успеху.
Мифы часто отмечали практическую пользу, которую культурный герой извлекает из своего ума, и эта тема становится особенно популярна в сказках. Пример приобретения с помощью разума описывает легенда о Дидоне — культурной героине, основавшей Карфаген. Обстоятельства забросили её на чужбину, где царь предложил ей столько земли, сколько покроет воловья шкура. Догадавшись разрезать шкуру на тонкие ремни, она отмерила такой участок земли, что на нем поместился целый город. Правда, хотя дела Дидоне удавались, ей не повезло в любви к Энею, который покинул её, чтобы исполнить свою собственную роль культурного героя и стать родоначальником латинян. В честь Дидоны назван астероид, который может означать выгоду от ума, но потери, связанные с чувством.
У знака Близнецов деловая удача тоже нередко сопутствует разочарованию в любви, это про них сказано: "Кому везет в игре, не везет в любви". Практический интеллект в деловом азарте перекраивает жизнь по-своему, не оставляя места естественному, плавному и медленному, внутреннему и глубокому течению чувств. Близнецы стремятся освободиться от них, как от мешающей обузы, и любовь порой слишком долго и безнадежно стучится в их двери: пока их не распахнет страсть — что, конечно, приносит этому знаку проблемы в личной жизни. Ключ к их решению — в сознательном обращении к миру чувств, в поиске своего вечного близнеца-души: и если любовь найдена внутри, она возникнет и во внешнем мире. Не надо позволять интеллекту обманывать себя: без любви человек не живет полноценно. Разум может играть чувствами, но именно эмоции дают пищу и энергию уму: абстрактная мысль останавливается, не чувствуя их земной поддержки. Интеллект сам по себе ничего не производит: он является лишь связью между существующими явлениями мира, а воспринимаем мы их через чувство.
ЯЗЫК, ВЕСТНИК БОГОВ
Ум Близнецов опирается на внешнее, и бог-озорник способен на самостоятельную деятельность лишь внутри общества, культура которого стала базой развития интеллекта. Он моделирует свой способ жизни в опоре на мнение общества, не соперничая с ним. Поэтому Гермес выступает в подчинённой роли по отношению к Зевсу, главе социального института, исполняя функцию посланца богов. Эта роль связана с его способностью красноречиво говорить и убеждать тех, кому он передает приказы свыше или просто информацию. И мы знаем, что слою является носителем и хранителем человеческого интеллекта. Абстрактная мысль передается через язык, и как сфера человеческого творчества: не просто отражения природы, а её копирования — она возникла вместе с языком.
Бог-изобретатель, лишившись лиры, сделал себе свирель и тоже обменял её — на золотой жезл Аполлона, ставший его символом. Жезл Гермеса — кадуцей, обвитый двумя змеями, с крыльями наверху, что не только указывает на скорость, но имеет связь со светилами — это знак вестника и парламентёра. Крылатые сандалии, помогающие ему исполнять свою роль, ассоциируются со стихией воздуха, хотя сначала Гермес был вполне земным богом. Его имя родственно слову herma — сначала каменный столб, отмечающий места погребений, потом — пограничный знак, охраняющий свою территорию и используемый впоследствии как указатель на дорогах. Гермес изначально исполнял ту же роль, что римский бог границ Термин, охранявший границы полей, и в этрусской мифологии Гермесу соответствует Турмс, по имени родственный Термину.
По-гречески hermeneyo значит "разъяснять" (откуда происходит слово герменевтика). И Гермес, таким образом, по имени связан с ментальной функцией, как и Турмс, если учесть, что родственное его имени слово "термин" означает понятие, выражающее суть идеи. Есть астероид Гермия. который может символизировать ориентирующую роль ума.
Две змеи кадуцея Гермеса символизируют двух врагов, а также месть, которая постигнет убившего парламентера с обеих сторон: он несёт информацию и потому неприкосновенен, хотя сам переходит установленные границы. Такова же посредническая роль языка и интеллекта; и без неё не обходится ни одна развитая мифология. То, как бог языка — вестник богов — связан с изобретением письменности, иллюстрирует шумерский миф о гонце Энмеркаре. Он курсировал между двумя городами, передавая послания своего господина; но они становились все длиннее и длиннее, и когда посланник оказался не в состоянии его запомнить, он изобрел письмо. На самом деле, как мы говорили вначале, по-видимому, именно письмо способствовало развитию способности забывать. Но прогрессивным в этом процессе было то, что при этом изменился сам разум. Способности людей к организации мира вокруг себя стали более гибкими, и в этом Меркурий явился помощником Юпитера: он частично стал вершить трансформацией юпитерианского мироздания, заменив в этой роли явного врага-Плутона.
Глава пантеона имеет в лице вестника богов своего верного слугу, который часто предстаёт его сыном. Вестниками были шумерский Исимуд и эламский Шимут; авестийский ходатай Ахурамазды Найрьо-Сангха; балтийский Альгис (от слова "звать"); вавилонский бог языка и письма Набу, который является сыном Мардука, подобно тому, как Гермес — сын Зевса. Римская параллель Гермеса — Меркурий, сын Юпитера. Олицетворяющий планету Меркурий индийский Будха — сын наставника богов Брихаспати, отождествляемого с планетой Юпитер. Подобный образ вестника выделяется и среди эпических героев: это, например, греческий Талфибий — гонец Агамемнона, покровитель глашатаев, считавшихся его потомками. И люди-близнецы в обществе часто исполняют функцию носителей молвы и передатчиков всевозможной информации, выступая в роли посредников. Эту их роль может обозначить в гороскопе астероид Talthybius.
Несут вести греческая богиня молвы Осса и её римские соответствия Вокс и Фама, о которых речь шла в начале главы. Есть астероид Фама. символизирующий известность, слухи и молву. Им близок образ без меры разговорчивой нимфы Эхо, которую строгая Гера наказала за болтовню, оставив ей лишь способность повторять концы слов. Это качество копирования чужой речи в людях отражает астероид Эхо.
Мутабельный знак Близнецов, ориентированный на внешнее, зависим от социума как более объективной модели жизни, чем та, которую он может смоделировать в уме, — хотя и получает независимость своего отношения к ней за счёт собственного видения, что и даёт ему умение выкрутиться из любой сложной ситуации. Близкий к нашему времени меркурианский образ — хитрый посредник-слуга (типа Фигаро).
Христианская мифология также имела вестников — ангелов ("вестники"), выступающих довольно безличными посланцами Бога: они различаются между собой только по своим функциям, и по этим функциям сопоставляются знакам Зодиака. Образ ангелов восходит к пантеистическому представлению о множестве живых душ, населяющих мир, и потом эволюционирует от лунного архетипа к меркурианскому, приобретая воздушную чистоту. Наиболее известны Рафаил, сопровождавший в дороге Товию, который отражает посредническую роль Меркурия как покровителя путешественников, и Гавриил, сообщивший Деве Марии благую весть о зачатии и её будущем материнстве, и потому в средневековье связываемый с Луной. Интересен образ ангела Рагуила ("друг бога"), смешиваемого с Разиилом ("божьи тайны), ангела кабалы и магии, давшего людям знание астрологии, гаданий и амулетов. Средневековая "Книга Разнила" содержит свод тайн о сотворении мира, переданных не то Адаму после изгнания из рая, не то Ною перед входом в ковчег — и дошедшая до царя Соломона.
По родству имени ангелы сопоставляются с индийскими ангирасами — семью божественными певцами и небесными мудрецами (по числу фаз Луны, числу планет септенера и звёзд Большой Медведицы). Ангирасы первыми нашли спрятанного в дереве Агни (добыли трением огонь) и стали ассоциироваться с языками пламени жертвенного костра — вестниками, посылаемыми с Земли на Небо. Жертвоприношение связало их со священной речью — и эту связь подтверждает образная ассоциация отрывающихся от костра и взлетающих над ним языков огня, которая отразилась в самом возникновении такого словосочетания. Та же ассоциация сделала священной еврейскую букву йод, по форме напоминающую и язык, и плавную струйку пламени, материально связывавшую древнего человека с небесами.
Роль языка и ума — роль вестника, вхожего в разные сферы жизни. Но за счёт посреднической роли интеллекта близнецовский поиск не всегда оказывается истинным творчеством. Знак Близнецов комбинирует свою реальность из уже готовой информации и готовых образов, не высвечивая и не оживляя духом принципиально новых жизненных форм — и не создавая новых архетипов, как создаёт их Солнце. Даже зачатие является прежде всего комбинацией готовых хромосом. Люди-Близнецы, хорошо зная то, что уже существует, находят в нём те возможности, которые позволяют каждый момент обновлять жизнь. Такой поверхностный подход к миру даёт уму максимальную свободу.
Первый знак воздушной, интеллектуальной стихии, Водолей подчинён небесному вдохновению и опьянён идеями; потому он не свободен в выборе действия — и Водолеи часто выглядят так, слово они не здесь: словно их разум забрало для своих целей высокое Небо. Весы зависимы от абсолюта космического закона, который даёт им возможность творить вечные ценности культуры, и потому тоже порой живут в собственной утопии. А Близнецы, нарушая этот закон и вовсе не претендуя создавать что-то вечное, находятся внутри самой жизни, будучи мастерами в её конкретике и комбинаторами на уровне сиюминутной практики. Не случайно слово "умный" родственно слову "умелый".
Близнецы не планируют на будущее, высвобождая поток энергии, чтобы он повернул туда, куда заблагорассудится моменту. Они свободны от творческой претензии Льва и даже от того, чтобы вообще что-то создать: получилось — и ладно! Поэтому по-настоящему творческих людей среди них найти трудно, при том, что они очень деятельны. Подобно тому, как Меркурий всегда находится рядом с Солнцем, Близнецы не отрываются от видимой материи жизни, обрывая связи между прошлым и будущим ради истины настоящего. Но оборотной стороной медали является забвение вечного и потеря связи с ним. Этот знак хорошо отражает журналистика: представители этого ремесла всегда соответствуют моменту, но это часто мешает им иметь собственное мнение.
Меркурий — вторая, кроме Плутона, планета Солнечной системы, которая имеет неправильную орбиту. И близнецовский интеллект, пользуясь знанием, нарушает закон чистого отражения небесного в земном и закон подобия космоса человеку в созидаемой им сфере сознания. Эго и делает его преступником, позволяя ему начать спорить с высшим предопределением и проявлять свою волю, формируя свою собственную моментальную реальность. По этой логике церковь отвергает знание и науку, которые не приближают нас к единому Богу, а способны только дать взгляд на Него со стороны, — что само по себе является невозможным абсурдом, который способен был выдумать только языческий бог-озорник. А наука решает задачу о квадратуре круга, бесконечно вписывая в колесо солнечной жизни более или менее правильные многоугольники своих схем.
Поздние мифы отразили идею о том, что знание даёт человеку опору и силу, но не имеет отношения к вечности. Пытаясь познать, человеческий ум, забыв о данной ему изначально способности непосредственного восприятия и принятия мира — способности веры, стремится убедиться в собственном существовании, — подобно тому, как неверующий Фома, имя которого неслучайно переводится как "близнец", хотел убедиться в существовании Христа, вложив персты в его раны. В этом образе мы встречаем архетипическое сопоставление руки и ума. Правда, Христос, по легенде, доверяет Фоме такие истины, о которых он не говорит другим апостолам, неготовым их понять. И неканоническое евангелие от Фомы с откровениями вроде такого: "Когда вы сделаете двоих одним, внутреннюю сторону как внешнюю, и внешнюю как внутреннюю, и верхнюю сторону как нижнюю, когда вы сделаете мужчину и женщину одним, чтобы мужчина не был мужчиной и женщина не была женщиной…. образ вместо образа — тогда вы войдёте в царствие, " — до сих пор представляют интересную загадку для человеческого интеллекта. Вооружённый своим знанием, Фома крестил мудрых волхвов и сделал их столпами веры. А также он известен тем, что по кирпичику построил небесные хоромы памяти для царя, деньги которого, отпущенные на строительство дворца, он раздал нищим.
Строительную функцию интеллекта, которая косвенно отразилась в предании о Фоме, раскрывает также легенда о Вавилонской башне. Её строители стремились добраться до жилища Бога, осыпая небо стрелами своих идей — за что Всевышний не только смешал их языки, что помешало оперативному завершению строительства, но и лишил знания. Всякий, приближавшийся к башне, тут же забывал всё, что он знал: так как единая душа человечества в момент своего возникновения не имела ещё хорошего инструмента памяти, чтобы хранить информацию о прошлом, и потому приближение к ней просто погружает человека в сон. Сон, в котором проявляются первичные свойства нашего интеллекта, — искажение реальности и игра сознания с самим собой. Мифы древних похожи на сон: в них ум-трюкач отказывается от реальности прошлого, перестраивая её в своих целях так, чтобы торжествовали его идеи.
На самом деле, недостроенный зиккурат в Вавилоне, послуживший будущим прототипом символа сверхчеловеческих притязаний людей, вероятно, был посвящён богу писцового искусства Набу и являлся вторым по величине зданием города: наряду с храмом главы божественного пантеона, Мардука. В шумерском пантеоне Набу, сын Мардука, появившийся среди богов сравнительно поздно, начал активно вытеснять царя богов с его трона, заимствуя эпитеты Мардука вместе с его функциями. Поскольку он писал таблицы судеб мира, он поднялся до уровня космогонического божества — творца этих судеб. Жена Набу — Ташмету, была богиней судьбы и отождествлялась также с шумерской Нисабой — богиней учёта урожая, позже ставшей покровительницей письма, астрологии и науки. Союз Нисабы и Набу иллюстрирует экзальтацию Цереры (управителя Девы), планеты анализа и практической науки, в ментальном знаке Близнецов. Египетская богиня счета и письма Сешат была также и покровительницей строительства.
Легенда о вавилонской башне говорит о том, что Набу, как бог меркурианского типа, связывался с многообразием языков, подобно Гермесу, о котором предание сообщает, что именно он разделил единый народ, которым сначала правил Зевс, на разные области, дав им разные наречия. Руководить разноязыкими народами громовержцу, который никогда не был полиглотом, стало затруднительно — и он поставил над людьми земных царей, сам оставшись хранителем лишь небесного единства мысли. Шумеры приписывали возникновение многих языков лукавству бога Энки, создателю людей (представителю сатурнианского архетипа, который служит основой памяти и близнецовской функции интеллекта).
Эти мифы могут поведать нам о том, что древний единый язык человечества чисто отражал внешнюю реальность. Эго были звуки, непосредственно выражающие эмоциональный отклик человека на явления внешнего мира, которые издают животные и дети. Сейчас же эта непосредственность отражения осталась лишь в звукоподражательных словах. Ум вышел за рамки психических реакций, и у нас часто просто нет эмоций, которыми мы могли бы выразить то или иное явление. Когда люди стали называть предметы согласно культурному весовскому договору между собой, возникли разные языки, всё более и более отрывающиеся от единой бессмертной души человечества в особую область реальности.
В образе Набу, как и в образе прародителей-близнецов, функция фиксации и памяти сближает Меркурий с Сатурном, что и возвышает его перед Юпитером. Однако храм остался недостроенным, что ещё раз указывает на приоритет Юпитера перед Меркурием. В астрологическом столкновении этих планет последнее слово остаётся за Юпитером, и ум человека склоняет голову перед объективностью общественной культуры. Однако Меркурий, владея вторым, невидимым планом существования и потому сомневаясь в очевидном, постоянно перестраивает здание Юпитера, и это проявляется в том, что человеку, как и человечеству, приходится время от времени менять своих царей и своё мировоззрение.
Формируя ось симметрии Зодиака относительно точек солнцестояния, Солнце указывает истинный источник потенциала Плутона; Луна возвращает нас к природному мировоззрению Юпитера; а Меркурий отбрасывает ещё дальше — к самым истокам сотворения мира людей, к столпу Сатурна, на котором держится Земля. И в этом смысле с Меркурием связано сокращение расстояний внутри реальности и ближайшее достижение цели. Если Юпитер означает экспансивный путь освоения пространств Земли, Меркурий, создатель современных приборов и покровитель радио и телевидения, даёт возможность приблизить дальнее до момента сиюминутного охвата. В настоящем моменте, когда мы его осознаём и преобразуем для наших нужд, смыкается прошлое и будущее, выводя нас к внутренней сути. Однако сама эта подгонка реальности под себя не всегда хороша с точки зрения естественного, юпитерианского взгляда на мир — и, к сожалению, приносит знаку Близнецов необъективность взгляда (в крайнем случае доходящей до характерной болезни этого знака — шизофрении).
Добираясь до сути Сатурна — субъективной сути человеческой реальности — ум профанирует истину в более глобальном смысле, и наука тоже является такой профанацией, на более или менее высоком уровне. Меркурианская наука, на земле собирающая знания о причинах, хотя служит развитию мышления в целом и чёткости мысли (почему с Ill-им домом и знаком Близнецов связано понятие обучения), но во многом является компиляцией, неспособной к принципиально новым выводам. А новый взгляд на вещи и уровень открытий зависит от полёта мысли и вдохновения Урана, который отрывает человека от земли и заставляет его забыть о видимой реальности.
РАЗУМ — ПРОВОДНИК ДУШИ
И все же для разума нет преград — а потому боги знаний, отражая иной план бытия, становятся посредниками между мирами жизни и смерти. Египетский Тот, греческий Гермес, этрусский Турмс, а впоследствии и римский Меркурий служат проводниками душ умерших в потусторонний мир, защищая их от демонических сил зла. Армянский покровитель мудрости и письма Тир также становится посредником между этим и потусторонним миром. Так разум охраняет душу от призраков и дает нам возможность проникнуть в сферы неведомого, не попав в сети иллюзии. Для древних это — очень важная роль бога интеллекта, и не случайно "Книга умерших" говорит, что власть писца Тота больше, чем власть царей Осириса и Ра. Тот изображался с головой ибиса: эта птица стала обозначать бога, охраняющего душу на пути в подземный мир, поскольку она пожирает змей и скорпионов — носителей смерти. Таким образом, бог знаний отводит смерть от человека и, значит, ведет его не в небытие, но в иную жизнь.
Говоря терминами Юнга, наш личный разум освещает путь в глубины коллективного бессознательного: а точнее, в свой собственный мир сознания, расширенный до сознания общечеловеческого. Интеллект ведет нас в мир долговременной памяти, где хранится вся информация о жизни людей, начиная с того момента, как они спустились на землю из мира богов и стали отличаться от своих человекообразных предков. А может, и ранее того — недаром же Тот-Гермес мог изображаться с головой обезьяны! Но мир сознания не есть конечная точка пути: недаром Меркурий является только посредником между этой реальностью и другой. И та реальность не есть только реальность сознания: разум — её строитель, но мы не захотели бы жить в двоичном и плоском мире, который является лишь отражением мира объемного. Как ни странно, но для мифологического сознания, которое путает факты, но никогда не ошибается по существу, иная реальность, которую тюряг боги-близнецы, является полноценной жизнью.
Исходная точка развития, к которой ведет нас интеллект, — первозданный хаос чувств, где сознание гаснет. Взгляд небытия — это взгляд Медузы Горгоны, обращающей человека в камень. Но наш разум — это зеркало, глядя в которое Персей победил Горгону. Он показывает нам мир не первобытным Хаосом, а первозданным Космосом. Именно в этом смысле он является для нас строителем мира и самым надежным проводником в неведомые сферы, без которого мы теряемся в пустоте и тьме: во чреве Вселенской Матери-Рыбы. Мы не выносим оттуда ничего, кроме ощущения блаженства ребенка, единого с матерью, или их совместного страдания: неупорядоченного брожения ритмов души, мук рождения мира из Хаоса, — если интеллект не создает ясной картины того, ради чего было предпринято внутреннее путешествие и к чему оно привело.
В меркурианском архетипе понятия рая и ада смыкаются в едином образе иной реальности, в которую вхож наш разум и которую он творит. Обманщик-Доки сам выступает основателем потустороннего мира: хозяйка подземного мира Хель, мировой змей и волк Фернир, стоящий на страже подземного мира — его порождение. Эго соответствует современной идее, что невидимую реальность порождает сам наш ум. С подземным миром связан и другой персонаж германской мифологии — карлик Альвис ("всезнайка"), обращённый Тором в камень, поскольку он добивался руки дочери громовержца, и, таким образом, подспудно посягал на равенство с ним. Хотя в целом древние мифы не предполагали, что бог интеллекта, исполнявший среди других богов подчинённую роль шуга, в наше научное время станет самым почитаемым языческим богом.
И всё же в мифологии функция проводника в непознанный мир смерти настолько значима, что иногда Меркурий, как некогда Юпитер, начинает иметь свою подземную ипостась (которую, если пользоваться системой семи, а не двенадцати планет, можно считать управителем знака Девы, символизирующего рациональную связь между жизнью и смертью). В своей роли психопомпа (проводника души) Гермес сближается с перевозчиком душ в царство мёртвых Хароном, а в поздней египетской мифологии даже появился образ Германубиса — соединение Гермеса с богом подземного мира Анубисом, который до этого имел брата-близнеца Бата. Дочь Тота, богиня письма Сешат имеет сестру-близнеца Мафдет, которая замещает её под землёй, заботясь об умерших.
Бог речи и письма имеет и много косвенных связей с подземным миром и его образами. Так, Меркурий мог указать зарытый клад. Вредоносность владыки потустороннего мира Плутона переходит на греческого бога злословия Мома, провокатора Троянской войны, которого Зевс изгнал с Олимпа за постоянные насмешки над богами. Этот образ может характеризовать положение Меркурия в знаке Скорпиона. Гермес, отражая образы иной реальности, приносит людям знания во сне и умеет незримо открывать любые узы, помогая Приаму проникнуть в стан Ахилла. Он владеет тайнами магии, спасая Одиссея от волшебной травы Цирцеи, превратившей в свиней тех его спутников, кому не помогал бог разума. Подобно Гермесу, открывал людям будущее во сне армянский бог письменности и науки Тир. С подземным Гермесом отождествлялся Таг этрусской мифологии, ребёнок, обладающий мудростью и искусством гадания.
Родственность Гермеса подземному миру проявляется и в его пастушеской роли, которой он добивается, украв коров у Аполлона, — что недвусмысленно напоминает главную индоевропейскую мистерию сражения за потенциал стад и ассоциируется с тем, что интеллект часто расходует на свои нужды накопленную энергию, но одновременно и даёт возможность её сэкономить. Откровенно связан с подземным миром индийский Будха ("мудрый"), имя которого восходит к индоевропейскому змею глубин (Ахи Будхнье). Матерью его считается Сома-Луна, основа измерения и счёта времени.
Аналогию той же связи можно найти в образе пастуха и подземного бога Велеса, который также является покровителем пения и красноречия: в "Слове о полку Игореве" встречается эпитет "велесовы струны", а рассказчик Бонн (родственное слово байка —"сказка", а также обаять — "обворожить") назван внуком "скотьего бога". Именем Бонна назван астероид, символизирующий чарующую силу слова. Поэт мыслился чародеем и кудесником, способным своей речью оказывать магическое воздействие на людей: люди, ещё недостаточно владеющие словом и мыслью, не могут противостоять очарованию речи, подчиняющей себе их разум (что отчасти отразилось в греческом мифе о сиренах, слышать пение которых мог лишь "многоумный" Одиссей). Магия связывает поэзию с подземным миром, и модификацией столкновения громовержца со змеем служит миф, в котором последний мыслится младшим сыном громовержца и поэтом, за своё непослушание наказанным отцом и изгнанным в подземное царство, — подобно нарушившим запрет познания близнецам-прародителям. Ирландское название поэта "fili" восходит к корню wel, обозначающему противника громовержца.
Особая роль поэта связана с творческой функцией слова, и вхожесть поэтов в подземный мир одновременно ассоциируется с понятием и напитком бессмертия. Мёд поэзии пьёт германский Один: параллельный Локи, но позитивный персонаж, отправляющийся в подземный мир за знаниями, и скандинавский Браги ("поэт "), имя которого родственно русскому слову "брага". С мёдом поэзии также связан мудрый человечек Квасир, из крови которого подземными кузнецами-цвергами был сделан этот напиток (родственное слово "квас"). Крылатые сандалии
Гермеса, возможно, связанные с диском Солнца, называются амбросийными ("бессмертными"), что соотносит их с мёдом богов — амброзией.
Здесь уместно привести размышление М. Сенара о том, что Близнецы и те, кого впервые охватывает собственно человеческий процесс мышления, затрагивающий память души (что часто связано с обращением к религии и впервые найденной своей идеей) могут долго жить потоком ментального вдохновения. Он легко рождает их красноречие, и слова, опирающиеся на обретенный стержень и суть себя, льются как из рога изобилия. Но их энергичный поток мысли мало трогает других людей: потому что в нём ещё нет истинной эмоции, которую рождает в людях лишь переживание внешнего, объективного характера. По сути дела их сознание замыкается само на себя, и всё, что они при этом переживают, не может ни разрушить, ни возвысить их: оно лишь формирует их личный внутренний фундамент, на котором потом может быть воздвигнуто здание истинных чувств и сознательной мысли.
Религиозные секты часто видят своей задачей именно пробуждение в людях этого первичного потока вдохновенного мышления, который в развитых религиях лишь характеризует неофита. Эта стремящаяся из стороны в сторону мыслительная лавина одним махом поверхностно охватывает разные сферы жизни, возводя их в очень примитивное субъективное единство. И всё же он духовен и значим подобно тому, как до истинного творения реальности должен возникнуть её мыслеобраз. Бессознательный посыл души заставляет мысль охватить как можно большее пространство, которое потом станет ареной сознательного созидания жизни. В этом созидании человек переживёт трагедию своего изгнания из рая: частичности, тленности и несовершенства своего творения и непомерных жизненных трудностей, которые не позволяют ему уподобиться Богу. Но то божественное вдохновение, которое когда-то указало человеку путь к Небу, будет и его проводником на Земле — и даже в самих глубинах ада.
Само оно служит не жизни, а только искусству: Гермес отдал Аполлону первую созданную им лиру. Но у него осталась флейта, и как пение помогло Орфею вывести из ада Эвридику, так речь и интеллект освобождают душу из плена земного бытия.
Рациональная функция связывает мир живых и мир мёртвых, и в библейской мифологии живым на небо взошёл создатель письменности Енох. Время его жизни — 365 лет, по числу дней года — связывает его и со счётом. В ином мире Енох увидел семь небес — по числу Луны, а также типичные источники мёда и молока, и остался там писцом до конца времён. Но, как и к нарушителям закона жизни — близнецам, отношение к Еноху неоднозначно: иногда он считался двуличным, а его взятие на небо издревле вызывало у разумных людей сомнения и могло трактоваться как обычная смерть.
Как уже говорилось, в близнечных мифах первый умерший человек нередко становится царём мёртвых — и таким образом планета Меркурий выступает двойником Сатурна, связанного с конечностью и смертью. Таков образ иранского близнеца Йимы, который мыслился божеством золотого века, подобно Сатурну, и в честь которого также устраивались карнавалы с переодеванием и сменой ролей рабов и господ. Именем Йимы назывался раб, в шутку переодеваемый царём и сначала по-серьёзному служивший посланцем в иной мир. Царем мертвых за свои заслуги после смерти становится герой Гильгамеш. Образы культурных героев-трикстеров также ассоциируются с понятием смертности человека, и, согласно Леви-Строссу, такие фигуры прародителей, как североамериканский Ворон, питающийся падалью, выбираются для того, чтобы отразить связь жизни и смерти. Ворон — традиционный образ мудрой птицы, владеющей знанием и у греков (ворон был вестником провидца Аполлона), и в русских былинах (где встречается устойчивое словосочетание "вещий ворон ").
Поскольку само сотворение людей в древних мифах связано с землёй, первопредки-близнецы могут с самого начала находить продолжателей своего рода в подземном мире: так, в индейских мифах близнецы, брат и сестра, или первые две женщины (что напоминает также мать и дочь архетипа Девы) узнают во сне, что люди живут под землёй, роют яму и выводят их оттуда. И это возвращает нас к освобождающей роли знания и интеллекта, который, преступая божественный закон, служит проводником не только в потустороннюю реальность, но и обратно! " Совершите преступление дважды, — говорит Коран, — и вы вознесётесь на небо. "
В индуизме в подземный мир за знанием отправляется Начикетас ("незнающий"): он задаёт вопросы царю мёртвых близнецу-Яме и получает исчерпывающие ответы о конечной цели и высшем пути. Яма объясняет индийскому Незнайке смысл существования через образ универсального первочеловека Пуруши. Первоначально Пуруша — образ приносимого в жертву человека, расчленяемого на части: но эта жертва недаром превратилась в символ Вселенной и совершенного богочеловека, самопожертвование которого сотворило мир.
Разум воспринимает мир, членя его на части. И мы сегодня привыкли выделять в мире материю — и отражающие её сознание. А в человеке — разум и тело, или, следуя средневековой триаде, дух, душу и плоть. Образ деления человека на части присутствует в любой развитой религии, которая стремится описать, что такое есть человек. И описывая разум, дух или душу человека, мы подразумеваем образ его двойника-близнеца.
Так, египтяне различали в человеке бессмертную душу-ба и её телесного двойника душу-ка, а также ум-акх и бесплотный дух-кнаба. Важную роль для умершего человека, как и для живого, играло его имя (рен). Ради сохранения имени фараоны строили пирамиды; для души-ка, которая уходила в подземный мир и могла там пострадать от чудовищ или погибнуть — поминальный храм рядом с ней. Душа уходила на небо, но должна была вернуться за телом-мумией, поэтому оно должно было не только успокоиться, но и сохраниться в гробнице. Идея воскрешения во плоти первых христиан ведет начало от этих египетских воззрений. А с архетипической точки зрения интересно, что иероглиф, обозначающий двойника (ка), рисовался в виде близнецовского символа рук, способных брать и передавать дальше, влияя на функции и развитие нашего сознания. Саму идею двойника естественно выводят из культа близнецов.
Индусы, кроме смертного тела, среди бессмертных частей человеческого сознания выделяли душу-атман, интеллект-манас и разум-буддхи, не говоря о более детальной специализации. Племя дакота говорит, что у человека, четыре души: одна остается в теле, другая — в его селении, третья — отлетает в воздух, а четвертая — в страну духов. У кондов первая душа возвращается в вечное блаженство небесного творца, вторая остается на Земле и возрождается в своем племени, третья отправляется в потустороннее странствие и может переходить в животных и испытывать страдания на своем пути, а четвертая умирает вместе с телом. Римляне также делили человека на четыре части:
— это предки, плоть, дух и тень:
Эти четыре предназначены четырём местам.
Плоть скроет земля, тень будет витать вокруг могильного холма,
Орк (ад) примет манов (предков), дух вознесется к звездам.
Маны — это то, что к человеку перешло от предков: его родовое, сатурнианское сознание, память души о прошлом. В этом четверичном, как и в троичном членении человека мы можем увидеть некую единую логику. Троичное членение соответствует вертикальному делению мира на Небесный, Земной и Подземный. Четвертая единица, не участвующая в троичном (в частности христианском) представлении — то, что перерождается на Земле, добавляя к вертикали горизонталь.
Число четыре — две пары противоположностей — по-видимому, не случайно выбиралось религиями для описания человека. Психоаналитик КГ.Юнг, исследуя бессознательную сферу психики людей и их сны, обратил особое внимание на четверичное деление внутренних образов. В представлениях, организованных по принципу четверки, он увидел мандалу, помогающую формированию индивидуальности человека. Четыре — это юпитерианское число сторон света, описывающее организацию мира, но Юнг счел это число архетипическим также для образа независимой личности и её бессмертного сознания. И обращаясь к мифологии, мы видим, что через число четыре описывает человека мифологема Близнецов. Образ двух близнецов содержит в себе две пары наиболее актуальных для человека противоположностей: жизни и смерти — и мужского и женского начал.
В мифологеме Близнецов бессмертие связано с возвратом к изначальному подобию — с объединением разрозненных частей в единое целое, со слиянием живого и мёртвого близнецов, женщины и мужчины в один образ.
Эго представление послужило основой для символизма поздних религий: можно вспомнить утверждение Евангелия "женщина, ставшая мужчиной, спасётся" или алхимическую свадьбу средневекового эзотеризма. Мифологический образ инцеста близнецов — ключевой образ этого архетипа ещё и потому, что живописует искомое слияние двух противоположных начал: некогда единых в лоне матери-природы и потом навсегда отделенных друг от друга, что составило великую трагедию человечества. И тот, кто родился под знаком Близнецов, никогда не познает себя и не достигнет глубины своего архетипа без понимания этой трагедии. Лишь переживание разлуки дает энергию для встречи, поэтому традиционно для Близнецов самым мощным фактором развития, достижения внутренней целостности и решения всех проблем считается Любовь. Не случайно у А. Бейли эзотерический управитель Близнецов — Венера. Эго планета любви и жизни, которых всегда недостает человеческому интеллекту. Меркурий открывает путь в смерть, Венера — двери в вечную жизнь.
Потенциальную цельность Меркурия, высшее достигнутое им совершенство подчеркивает его алхимический образ гермафродита, предстающего в окружении светил или стоящего на них. Эго отражает сочетание солнечного и лунного архетипических начал в образе двуединого цельного человека. Алхимический Гермес отождествляется с философским камнем — независимой от мира и бессмертной опорой личности, дающей ей творческую волю в исполнении её желаний. Образ камня здесь означает нематериальную и неощутимую (воздушную) основу, по гибкости подобную человеческому интеллекту. Недаром философский камень называют также "универсальным растворителем", преобразователем реальности. И в алхимическом символизме первостепенную роль играет образ ртути: по-латыни Mercurius — которую назвали именем римского бога из-за ассоциации с подвижностью этого металла. Алхимическое представление о необходимой "смерти в жизни" ради жизни после смерти также возвращает нас к образу проводника в подземный мир, использующего неисчерпаемые ресурсы смерти ради возвращения в жизнь.
Познание Меркурия непосредственно связано с накопленным потенциалом Плутона, и через это — с плутонианским представлением о страсти и страдании, что в поздних мифах смыкает понятия познания и страдания напрямую. Формируя двоичные противопоставления мысли вместо пространственных образов, Меркурий противопоставляет жизнь — смерти, а Землю — Небу, смыкая Подземный мир, дающий объёмность видения, то с Землёй, то с Небом. Противопоставление Земли — Небу и Подземелью знаменует материалистическое видение мира, ставшее основой научного взгляда; а объединение Земли и Подземного мира в противоположность Небу становится базой религиозных идей. При этом идея вечной жизни, противопоставленная подземному миру, который дал толчок к её осознанию, связывается то с Землёй, то с Небом. Поскольку образ земной вечности возвращает нас к предыдущему, лунному этапу развития мысли, более прогрессивным для этого архетипа оказывается представление о вечности небесной.
Обманщик-разум скрывает ту реальность, к которой приближают нас образы архетипа Рака: разбирая на части всё, что можно разобрать, он даёт описание механизмов её восстановления, не притрагиваясь к тому, что составляет суть жизни. Описывая мертвое, интеллект не разрушает живого, надежно скрывая суть под словами. Слова не могут отразить целостной реальности настоящего ("мысль изреченная есть ложь"). Но как Гермес — коров, разум присваивает себе накопленное богатство мира прошлого: мира, для нас уже потустороннего и плоского, и этим исполняет роль радикального очистителя источника существования. Именно привязанность к статичному богатству мира помешала Сизифу избежать смерти. Динамичный разум — универсальный растворитель алхимиков — решает эту проблему: он берёт на себя роль хранителя и распорядителя богатств жизни и памяти. Этим он освобождает душу для возвышенных чувств, которые ведут нас дальше — к архетипу планеты любви и вечной жизни Венеры.
Планета МЕРКУРИИ в астрологии символизирует функцию взаимодействия и взаимообмена противоположных начал, устанавливающую между ними всевозможные многообразные связи. Эго интеллект, возникший как связь памяти прошлого с настоящим. Эго язык, соединяющий невидимую реальность мысли с её материальной оболочкой звука. Эго речь, объединяющая разрозненные души и умы людей, напоминая об их прежнем, ещё нерасчленённом инстинктивном единстве. Эго письмо, навсегда разрывающее подсознательное стремление людей к прошлому фиксацией настоящего. Но всем этим — памятью, языком и способностью оставлять следы, служащие информацией для себе подобных, — обладают и животные. А Меркурий, обозначая ту грань разума, которая отличает человека от зверя, предполагает самоценность функции связи разрозненных частей видимого материального мира. Потому это не только речь, но и красноречие; не только письмо, но знание; не только выражение мысли, но и умение оперировать с ней, отражаемое наукой и литературой.
Меркурий заведует контактом между людьми, обменом мыслями, словами и материальными предметами, сотрудничеством и торговлей, поиском и предприимчивостью, способностью к обучению, быстрому переключению на новую информацию, мобильностью и склонностью к деловым поездкам. Как инструмент работы с душой, он даёт возможность соприкосновения с её мирами и познания потусторонней реальности (например, "просветление" Раджниша случилось тогда, когда Меркурий был на Восходящем Лунном Узле, что определяло его силу). Будучи строителем невидимого мира, Меркурий даёт возможность не верить в очевидные истины (например, что Солнце движется вокруг Земли) — и за счёт сомнений в других объективных фактах (а могут ли планеты двигаться по небу петлями?) формировать отдельное от жизни знание (на самом деле всё наоборот, чем мы видим: Земля движется вокруг Солнца). Помогая взять в свои руки не только свой, но и чуждый внешний мир, Меркурий развивает человеческий интеллект в том направлении, чтобы он сам, без помощи авторитетов и законов, мог отличать истинное от ложного, чтобы беспрепятственно входить в сферу жизни и в сферу смерти, будучи надёжным проводником людей в область неизведанного.
МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА БЛИЗНЕЦОВ
Люди знака БЛИЗНЕЦОВ в наибольшей степени соответствуют представлению человечества о себе самом. Боги знаний и языка наделили их красноречием Вач и быстрым умом Одиссея. Живое любопытство озорников пробуждает их неподдельный интерес к контактам и сбору всевозможной информации. Этот знак понимает, что в знании — сила, и информация играет для него роль материальной ценности, не меньшей, чем её носители: книги или компьютерные дискеты.
Свои знания этот знак умеет сразу приложить к жизни, подобно Гермесу: его не надо учить тому, как наладить взаимодействие и обмен. В способности изыскать возможности для действия Близнецам нет равных. Они находятся в постоянном движении, словно на крылатых сандалиях, и ведут в уме расчёты, словно у них в руках измерительный циркуль Фу-си. На поиск Близнецов нацеливает их критическое отношение к миру. Как первые близнецы, они смело разрушают традиции сокровенных знаний и запретов, встающих на пути пытливого разума. Близнецам всегда кажется, что будущее предоставит им лучшие возможности, чем настоящее. И в этом кроется опасность: пока человек думает, что всё можно наверстать, жизнь проходит мимо. Важные события остаются незамеченными, а то и просто не происходят. И Близнецы нередко скучают, а причина этого в том, что они живут в потоке информации, но не в потоке жизни.
Обманщик-интеллект подменяет настоящую жизнь вымышленным миром. И пока Близнецы не испытали сильных эмоциональных потрясений и не обрели опору чувств, жизнь остаётся для этого знака, как для ребенка, игрой, лишенной смысла. Близнецы подвергают сомнению всё, что нельзя пощупать пальцами и понять умом, и это обычно ограничивает их стремления лишь самыми близкими и практическими ощутимыми задачами. Поэтому действия Близнецов чаще всего направлены на собственную выгоду и порой принимают злокозненный характер, как проделки Локи. Правда, поскольку этот знак преследуют сиюминутные цели, заблуждения Близнецов оказываются не очень опасны для общества, а роль носителей информации делает их просто незаменимыми. Для Близнецов очень важно занять свой ум чем-то позитивным.
В таланте разделить на простые составные части самые сложные понятия Близнецы превосходят и заумного Водолея — успевая мыслить в нескольких направлениях одновременно, и занудную Деву — умудряясь сразу делать несколько дел. В этом знаке много от детской любознательности с навязчивым вопросом "почему?", с которым ребёнок ломает игрушку, чтобы узнать, как она устроена. И разрушительный потенциал наивного интеллекта Близнецов порой оказывается сильнее самых изощренных чувств Скорпиона — так наша разумная цивилизация в своём постижении мира грозит разрушить тот мир, который она пытается постичь до конца. Но Близнецы, как мутабельный знак, приспосабливаются под жизнь даже лучше консерватора-Рака, не пытаясь переделать её. Они только стремятся уложить её в доступную для себя схему, и обычно это настолько хорошо им удаётся, что они чувствуют себя как Рыбы (для которых они являются знаком зачатия) в воде переменчивых жизненных ситуаций.
Организующая функция интеллекта позволяет им быть строителями реальности, подобно Козерогу, с которым они могут потягаться в практичности и утилитаризме. Преступая границы возможного и нарушая меру, они с удивительной точностью попадают в момент, как аккуратные Весы. Владея внешней жизнью, они подстраивают под себя события так, что им удаётся прожить их с блеском, подобно мифическим героям и Льву, которого они могут затмить светочем своих знаний. Но жизнь проходит, и всё это оказывается бесполезным, если впереди только уготованные нам Пандорой старость, болезни, смерть и одиночество души в её внутренней реальности, и нет даже надежды Когда-нибудь сказать наверняка, был ли в трудах Адама да муках Евы хоть какой-нибудь смысл.
Подобно первому смертному, преступившему закон и отпавшему от вечного мира богов, Близнецам сложно увидеть мир в его нерушимой цельности и единстве. Новая информация не даёт времени как следует осознать предыдущую — и картина мира у Близнецов, не успев сформироваться, рушится подобно Вавилонской башне, распадаясь на привычную суету мелких дел. Опираясь только на свой рассудок, Близнецы упорствуют в своих ошибках,
если не находят рационального аргумента для их преодоления. И чтобы узнать о своей поверхностности, надо представить себе, что человек действительно подобен всей Вселенной, а не только её части. Это принесёт им чёткое понимание конкретных граней бытия и умение оперировать с ними словом и делом — которое обернёт человеческий эксперимент над жизнью ещё неведомым благом.
близнецы-двойняшки (первые люди) — образ работы ума (метод сравнения и разделения);
крылья, крылатые сандалии, "сапоги-скороходы" — образы быстроты передвижения (личный транспорт);
герма (указатель), таблицы, числа и буквы (алфавит), перо, грифель— средства информации и связи;
кадуцей (жезл вестника/парламентера), жезл мага ("палочка-выручалочка"), струны, фокусы, загадки — символы манипуляций и трансформации интеллекта;
обезьяна, собака, сорока-ворона — животные, ловкостью и быстротой ума подражающие человеку
оранжево-желтый — открытость, контактность, энергичность, современность, сближение
желтый с сиреневым — двойственность, гибкость, изворотливость
оранжевый с серым — дерзость ума, быстрый анализ и расчет, динамика спора
(описывающие сценарии влияния планеты Меркурий, как и мистерии событии III дома контактов):
Рождение близнецов от бога и смертного отца. Встреча со своим двойником // Кастор и Поллукс. Геракл и Ификл. Гильгамеш и Энкиду. — Двойственность природы сознания, души и тела.
Сила близнецов. // Сунда и Упасунда. Два Аякса. — Поиск сходства с собой.
Сотворение мира братьями-близнецами, противопоставленными друг другу по всем существенным признакам. // Иоскеха и Тавискарон. — Рациональные модели мира.
Расчленение на части первочеловека, разделение единого племени людей на разные народы. // Пуруша, Пань-гу. Роль Гермеса в возникновении языков. Легенда о Вавилонской башне. — Многообразие мира. (Энтропия).
Нисхождение первых близнецов на Землю, порождение людей братом и сестрой. //Адам и Ева. Идзанаки и Идзанами. Фу-си и Нюй-ва. Иван-да-Марья. — Освоение незнакомых сфер жизни. Создание своего мира.
Первая смерть первого человека. // Яма и Ями. — Обособленность сознания людей от бессмертной природы.
Нарушение прежних социальных табу (приводящее к разрушению прежнего рая). Шоки. Кецалькоатль. Адам и Ева. — Поиск новых традиций.
Проделки трикстера. // Ггрмес. Мауи. Сказки о животных. — Развитие интеллекта.
Изобретение полезных предметов обихода. Основание и развитие торговли. // Рыболовная сеть Лот. Гермес, Меркурий, Мелькарт; братья Хэ-Хэ. — Практическая роль интеллекта.
Язык — вестник богов. // Осса, Воке, Вач. Гермес, Будха и др. Адам, дающий имена животным. Вавилонская башня. — Роль языка как посредника между человеческим миром и высшей стороной бытия.
Создание письменности и основ науки. // Гексаграммы Фу-си. "Книга живых" и "Книга мертвых" Тота. Другие мифы о священных тигах, данных людям богами. — Развитие науки и литературы.
Магия слова. //Изида, выведывающая истинное имя Ра, чтобы возыметь над ним власть. Магические заклинания в сказках. — Дублирование языком реальности.
Посещение живым страны умерших с помощью надежного проводника // "Ад" Данте, где проводник — поэт Вергилий. — Разум — проводник души в сферы неизведанного.
АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
МЕРКУРИЙ и УРАН. Близость этих архетипов проступает в мифе о расчленении на части первочеловека при творении Вселенной (Пуруши, Пань-гу, Имира). Утверждая подобие мира и сознания людей, эти планеты учат делить мир на части и образовывать связи между ними, принося прозрачность понимания вещей. Они дают быстроту манипуляции ума за счет непосредственного отражения реальности.
Движение и отражение — общие черты Меркурия и Урана. Эго магия мысли в хорошем смысле этого слова — способность людей к интеллектуальному творчеству: которую отражает мифологический образ творения Вселенной духом, мыслью, словом.
Конфликт этих планет мешает мыслить быстро и ясно, приносит трудности в выражении мысли словами. Ему сопутствует чувство абсурда (мир не подобен тому, что мы думаем о нем) и фантастический взгляд на реальность, соединение несоединимого (можно вспомнить трансформеров или чудовищ механистически-машинного типа в современном кинематографе: которые, хоть на первый взгляд и любопытны, не дотягивают до универсального совершенства человека, поскольку не содержат всех тех частей, из которых он состоит).
При доминанте Меркурия процесс выстраивания мысли в цепочку не допускает вмешательства извне — новых идей и озарений. Ум занимается только комбинаторикой уже известного. При доминанте Урана ум движется вперед наугад, не учитывая связи, которые его сдерживают от глобальных (сумасшедших) ошибок. В первом случае это образ компьютерного разума. Во втором — взломщика программ, использующего для своей работы ходы мыслей за пределами привычных цепочек. Но при этом возможно, что его способности не дают ему самому создавать программы из-за анархичности ума.
МЕРКУРИЙ и САТУРН. Эти архетипы связывает образ предков человека, заложивших основы его жизни и смерти. Их связь хорошо показывает образ первых людей-близнецов Ямы и Ями, основывающих свой собственный, рациональный мир. Гармония этих планет в гороскопе обозначает любовь к строительству и хорошую память (а также любовь к литературе: которая строится на воспоминании прошлого и формировании сюжетов). Они также относятся к руке, созданию инструментов и умению манипулировать ими. Сочетание этих планет обращает интеллект к прошлому, но и развивает его в глубину: оно может давать медлительность восприятия вплоть до слабоумия, но это самый продуктивный аспект для научных разработок. Этот аспект также можно понять через образ каменщиков-масонов, в картине мира которых доминирует рациональное знание, хотя проступает и древняя символика.
Конфликт Сатурна и Меркурия проявляет контрасты мира. Так в мифах брат и сестра (Идзанами и Идзанаки) или братья-творцы (Тавискарон и Йоскеха) ассоциируются с противоположностями: смерти и бессмертия, света и тьмы, добра и зла. Дуализм близнецов продлевает изначально данное, природное противопоставление Неба и Земли в сферу человеческой реальности, создаваемой своими руками. Аспект этих планет приносит критический взгляд на мир (и склонность видеть его недостатки).
Драматизм этого аспекта — в познании смертности и конечности всего: которое в мифах рисует первая смерть первого человека, обозначившего предначертанный путь остального человечества. В позитиве он дает возможность четко осознать свои задачи и идти наперекор судьбе, строя свой мир на века и не смущаясь тем, что созданное когда-нибудь исчезнет с лица Земли. В негативе он тормозит всякую деятельность, подменяя её осознанием и разочарованием в цели ещё до того, как она реализовалась.
МЕРКУРИЙ и ЮПИТЕР. Сочетание этих планет ставит бога интеллекта в роль вестника, которому повелевает царь богов (Гермесу — Зевс, Алъгису — Тор, Будхе — Брихаспати). Оно заведует распространением информации в обществе, способствуя всем профессиям, с этим связанным (программисты, журналисты, преподаватели). Давая возможность взглянуть на вещи сверху и делая весомым слою и речь, оно приносит благоразумие и умение убеждать.
Это аспект разума-слуги, который призван помогать вере, как и делам (общественным мероприятиям, торговле). Дисбаланс этих планет дает неуверенность в своих взглядах и означает недонесение нужных сведений, связанное с недооценкой роли интеллекта или чрезмерной претензией ума. Это недовыяснение конкретных фактов или нсдоосмысленно ситуации, приводящее к просчетам.
Конфликт этих планет при доминанте Меркурия — это дробное знание без веры (образ Вавилонской башни, где общая деятельность не удается из-за частичного видения мира). При доминанте царствующего в обществе Юпитера — это общая картина (например, религиозная) без интеллектуального знания. Это также навязываемая сверху идеология, не подтверждаемая актуальными фактами жизни. Этот аспект мешает человеку быть современным и заниматься действительно полезными делами (в русле времени и в нужном месте).
МЕРКУРИЙ и ПЛУТОН. Эго образ Меркурия-психопомпа — проводника в потусторонний мир, каковыми были Гермес, Тот или армянский Тир. Это глубина мысли, которую дает энергия страсти: приводящая к познанию истины. Это склонность к серьёзным научным исследованиям и поиск вещей, которые не лежат на поверхности (например, археология). Это также умение находить такой скрытый предмет, как финансы (здесь можно вспомнить, что перевозчику в Аид Харону платили монетой, а римский Меркурий мог указать зарытый клад).
Гармония этих планет будит интерес к неизведанному (также и к смерти) и дает любовь к риску и приключениям. Плутон и Меркурий объединяет способность к превращению (образ шапки-невидимки Аида), которая делает явное неявным (так золото превращается в бумагу денег), и наоборот (невидимый интеллектуальный труд материализуется в результат). Дисбаланс этих энергий лишает исследования глубины и делает тяжким бременем коммерческие предприятия.
МЕРКУРИЙ и ХИРОН. Эти архетипы объединяет образ культурного героя. Нередко он не только устанавливает законы, но и изобретает полезные вещи и письмо (представим Фу-си с угольником и циркулем). Гармония этих планет дает разносторонние склонности и способности к взаимодействию и синтезу. Порой она делает человека трюкачом, подобным полинезийскому Мауи по имени "тысяча проделок": способного ко всему, кроме победы над смертью.
Конфликт менаду этими планетами рисует мистерия нарушения табу первыми близнецами или героями-трикстерами (наиболее злостный из которых — германский Лот, нарушающий священный мир между культурным царством богов и стихийными энергиями великанов). В человеческом стремлении преступать традиции ради разведки нехоженных троп веселое озорство Меркурия берет верх над Хироном. Потому этот аспект неизбежно приводит к разрушению существующей гармонии из-за эксперимента, к которому разум толкает людей. А поскольку архетип Хирона отвечает и за брак, здесь уместно вспомнить грехопадение Адама и Евы.
В идеале Меркурий, способный на все, умеет восстановить утраченную гармонию (так Локи, похитив для великана Тьяцци богиню Идунн с молодильными яблоками, лишил богов бессмертия, но быстро исправил ошибку, обманом вернув её богам). Но при неумении обращаться с энергиями Меркурия и Хирона человеку сложно загладить последствия своих действий. И потому писанных и неписанных культурных законов ему лучше не нарушать.
МЕРКУРИЙ и ВЕНЕРА. Эго аспект двойственности единого, который живописует единство двух зорь или двух звезд: утренней и вечерней. Согласно природному закону, они не могут соединиться, хотя воплощают собой одно целое и даже весь мир, охватывая его с разных сторон. Такова же судьба мифологических близнецов. Но они перешагивают её предначертание и нарушают закон, согласно которому в этом проявленном мире изначальные полярности существуют отдельно друг от друга. В слиянии и возвращении к первозданному единству "живые смертные" Мартья и Мартьянаг рождают человеческий род и творят новый мир, как Идзанаки и Идзанами. Мифы не говорят об их любви: ведь она рождается лишь вместе с их, человеческим, миром и лишь потом может быть осознана.
Подобно этому, сочетание Меркурия и Венеры (в личном гороскопе аспекты: 0° и 30°) символизирует чувственное восстановление единства мира, который делит на части интеллект. Он обозначает красоту, какой она должна стать в человеческом мире, и потому дает утонченность, грацию, культуру общения и любовь к искусству, апеллирующего к чувствам людей, которые забыли о любви.
Дисгармония этих планет (в личном гороскопе 45°) противопоставляет ум и чувства, представляя любовь между людьми невозможной, ненужной или непристойной связью ("инцестом" близнецов). Здесь применима пословица: "ум с сердцем не в ладу". Преодолеть такую ситуацию поможет различение животных инстинктов и собственно человеческих чувств, в формировании которых разум играет важнейшую роль.
РАСЦВЕТ ПРИРОДЫ — мировые архетипы планеты Венера
"Юная женщина не нарушает божественного закона,
Приходя день за днём на место свидания.
Ты идёшь, словно женщина, красуясь телом,
О богиня, к богу, жаждущему тебя."
ПЛАНЕТА ВЕНЕРА — ЗВЕЗДА ЛЮБВИ
Олицетворение планеты Венеры обычно предстаёт перед нами в облике прекрасной женщины. Мать и жена — и одновременно дочь и возлюбленная, древнее божество матриархата — и вечно юная богиня каждый день рождающейся зари, она постоянна и изменчива, как сама жизнь, и сочетает в себе возникшие в незапамятном прошлом представления о плодородии с очень молодым и чисто человеческим понятием Любви. По мифологическим меркам, понятие любви возникло совсем недавно. Мифы о подобии близнецов богам и об инцесте брата и сестры не предполагают чувства между ними — лишь лунную близость родственников. В мужском знаке Близнецов речь не идёт о любви, а только о рациональной необходимости продолжения рода. Но непостижимость понятия жизни отбрасывает нас к могуществу стихии, превосходящей человеческий разум.
В самой природе человека заложена двойственность, которую он видит в противопоставлении Космоса и Хаоса, Неба и Земли, дня и ночи, вечерней и утренней зари и двух близнецов. Когда Вселенная принимает для человека антропоморфный облик, Небо и Земля, Ян и Инь, мужская и женская ипостаси Вселенной конкретизируются в образах мужчины и женщины. Мужчина воплощает разумную, женщина — иррациональную сторону природного бытия. Стихийная жизненная мощь природы предстаёт перед нами в женском обличив богини плотской любви и войны противоположных начал. — В образе сильнейшей из богинь, претендующей на равенство громовержцу и занимающей рядом с ним в пантеоне достойное место.
Сначала человек боялся природы и стремился уйти от неё, создав себе обособленный мир цивилизации. Поскольку эта цель достигается, движение человеческих помыслов меняет направление и начинает возвращаться к истоку. Создание рациональной сферы знания, независимой от природных процессов, возвышает человека над изменчивостью мира и круговоротом стихий. И тут он начинает осознавать, что и он есть природа — хаотическая дикая природа, в которой упорядоченный Космос — лишь частный случай. Именно безграничная стихия питает его человеческий разум и жизненное творчество — стихия, в самом широком смысле названная им любовью.
Сила связи между людьми — творящая, духовная и небесная сила. И хотя связь близнецов, как и корень интеллекта, оказываются природными, хтонически-земными, стихия здесь отвечает целям человека. Основой чувств служит разум: все ощущения, зрение, слух, обоняние и вкус, расцениваемые человеком как земное благо, связаны не только с непосредственным восприятием, но и с ментальным различением, основой которого является память о прошлом. Поэтому разум способен управлять стихией эмоций, и в опоре на него человек овладевает своей внутренней природой. Пассивные силы природы, поставленные на службу человеческому благу, и олицетворяет богиня любви, становясь в астрологии самой доброй планетой.
Архетип Венеры описывает, как человек возвращается к небесным истокам жизни, перестав бояться себя самого и постигая природу Космоса как самого себя. Отрывая взор от цивилизованной Земли, он находит в ночи путеводную звезду, каждый день сопутствующую восходу и закату Солнца, сну и пробуждению земной жизни, — и, познавая стихийные силы природы, видит В ней женщину.
Звезда Венера, предвещающая рассвет и указывающая место, куда скрылось Солнце, сыграла важную роль в мифологиях и календарях из-за своей близости к светилу. Её положение учитывалось не только в Египте и Шумере, но, например, и в календаре ритуалов майя. По циклу
Венеры индейцы определяли время посадок и сбора урожая маиса. В других мифологемах (кроме Льва и Рака) мы рассматривали богов, обычно отражающих лишь качества, приписываемые планетам и связываемые с астральными телами только по закону аналогий и архетипически. Здесь же мы находим обожествление самой планеты Венеры, как небесного тела, наряду с Солнцем и Луной. Среди небесных тел она занимает по значимости третье место, и часто фигурирует в астральных мифах вместе со светилами: можно вспомнить индоевропейский сюжет об измене Месяца Солнцу с утренней Звездой.
Персонификациями планеты Венеры являются: аккадская Иштар, западно-семитские Астарта и Астар, древнеарабские Аллат и Узза, родственная Изиде, шумерская Инанна, индийский Шукра и его арабское соответствие Зухра, армянские Астхик и Анахит, иранская Адвисура Анахита, китайский Тай-бай, монгольский Цалмон, индейский Тлауискяльпантекутли и другие. Звезду Венеру можно найти практически в любой развитой мифологии: планета, символизирующая природу, всегда обращала на себя внимание человека как интересное природное явление.
Сначала древние считали, что закату и восходу сопутствуют две разные звезды. Такое представление мы находим у монголов, где вечерняя звезда считается лунной и предстаёт в образе женщины, а утренняя — солнечной и соответственно становится мужчиной. Возможно, таким же образом различались семитские Астарта и Астар. В русском языке для планеты Венеры существовало три названия: Денница ("сияющая" от слова день, то есть "свет"), а также Утреница и Вечерница — подобно тому, как в Египте существовало три Солнца: утреннее Хепри, дневное Ра и вечернее Атум. Аналогию этого мы находим у греков, где Венера имела три названия: Эосфор ("утренняя"), Геспер ("вечерняя") и Фосфор ("светящаяся"), или, по-латыни, Люцифер ("несущая свет", то есть сопровождающая восходящее светило) и Веспер ("вечерняя"). То, что это одна и та же планета, открыл для античности Пифагор, под влиянием более развитых древнеегипетских представлений.
Солнце, в разное время дня имевшее различный облик, воплотило для человечества идею о множественности мира, две зари — двойственность наших представлений о реальности. А образ двух звезд, на поверку оказавшихся одной планетой, соответствовал идее о преодолении этой двойственности — нс Венерой в средневековом и современном оккультизме связано понятие единственной и вечной жизни. На этапе овладения внутренней природой представление о двух или трёх жизнях — небесной, земной и подземной — у человека сливаются в единый образ Жизни, единственной и неповторимой, данной раз и навсегда. Интересной мифологической профанацией этой идеи является взгляд, что человеческие души в конце времён сменят планету ада Землю на планету рая Венеру, — взгляд, регрессивный с точки зрения развитого архетипа Венеры, в котором эта двойственность ещё не преодолена.
В астрологии названия "люцифер" и "геспер" используются для обозначения позиции Венеры до и после Солнца в гороскопе, которая трактуется аналогично положению Меркурия. Только если Меркурий отвечает за сообразительность, Венера — за сферу чувств: видимая утром, она даёт склонность к предчувствию (как "провидец" Прометей), а вечерняя — к глубокому осмыслению эмоций после события (подобно "крепкому задним умом" Эпиметею). Геспер мыслился братом Атланта, держащего небесный свод, что показывает мощь образа звезды Венеры в мифологии. Звезда, или нечто близкородственное звезде, является опорой Неба! С точки зрения нашей образной логики этого просто не может быть — хотя, на самом деле, такое утверждение подводит нас очень близко к физической сути вещей: ведь именно звезды не только сияют в пространстве Вселенной, но и организуют его. Образные представления древних греков были шире — а потому и истинней — наших. Так не естественно ли, что самая заметная, самая красивая на цветастом фоне зари Звезда стала богиней любви и красоты?
Дочерьми Атланта и его племянницы Геспериды (ещё одного олицетворения вечерней звезды), греки называли Плеяд: и расположив звездное скопление Плеяд в созвездии могучего Тельца, они подтвердили связь красоты небесных тел и могущества природы. Как ни странно, связать Плеяды с образом красивых девушек пришло в голову не только грекам: у австралийцев это "Девы, танцующие корробори", у индейцев — "Плясуньи", у саамов-лопарей — тоже "Группа дев".
У майя появление над горизонтом Плеяд означало начало нового года: оно предвещало сезон доящей, способствующих плодородию. У греков Плеяды также предшествовали дождям, и через месяц после весеннего равноденствия, в календарное время Тельца, когда они становились видимы, проводилась церемония первого вспахивания земли, главным действующим лицом которой был бык. Все эти образы вобрала в себя старая картина на античный сюжет: бык, на рогах которого — три грации с Венерой во главе, а окружает его голову семь звезд-Плеяд[114]. Образ Плеяд как красавиц или танцовщиц можно объяснить церемониями плодородия, которые могли сопровождаться танцами красивых девушек (хотя это будет одним из объяснений: внешней причиной, с которой всегда можно поспорить. Глубинным же объяснением образа — здесь, как и везде, — является логика архетипа в целом. "Плеяды", по-гречески, "голуби": а голуби для нас, как и для древних, — символ любви).
Как небесное тело, Венера — главная из звезд. Название планеты Венеры, подобно именам Солнца и Луны, может происходить от слова свет (Шукра — "светлый", Зухра — "блестящая"). Но другое значение её имен подчёркивает её силу среди богов и первостепенную роль среди богинь. Имя Инанны значит "владычица небес", Уззы — "всемогущая", Изиды — "трон", а имена Иитшр, Астарты, Асират/Ашерту и Аллат означают просто "богиня" — подобно тому, как верховный небесный правитель именовался просто "бог". Имя вавилонской богини Иштар стало нарицательным и в значении "звезда" попало во многие европейские языки (с ним связано и само слово "астрология ").
Просто Звезда — означало Венера, и звездочка на древних священных изображениях, часто помещаемая рядом с Солнцем и Луной, символизирует именно планету Венеру (символом, христианства служит солнечный символ — крест, иногда вместе с лунным — полумесяцем; в исламе Звезда сочетается с Луной). Возможно, с планетой Венерой (а не с кометой и не с НЛО) ассоциировалась Вифлеемская звезда, предвещавшая рождение Христа, и благовещение. Солнце, Луна и Звезда составляли небесную триаду, отражение которой можно увидеть и в христианской Троице: постоянство данности (Отца) обозначало
Солнце, принцип передачи (Дух) — Луна, а воплощение небесной любви (Сын) — Венера. Говоря: "Я есмь любовь", — Бог-Сын выражает идею Венеры.
И сегодня образ звезды наделяется в нашем восприятии качествами этой планеты, а поэт, обращаясь к Звезде, конечно же, имеет в виду владычицу стихийных сил любви.
КРАСОТА И МОЩЬ ЗАРИ ОБРАЗЫ БЫКА
Утренняя и вечерняя звезда отождествлялась с прекрасным и всегда неподражаемым явлением зари, которому она сопутствовала, и радужная красота зари также соответствовала её образу богини любви. Шумерской богине любви Инанне, символизирующей на земле планету Венеру, владыка судеб Энки дал красивые одежды, что и стало основой её способности привлекать противоположный пол. Розово-алый цвет зари связывается с румянцем любви в облике греческой Эос, сестры Гелиоса и Селены, имя которой переводится как "утренний свет". Каждое утро она подымается со своего ложа, где отдыхает со своим возлюбленным Титоном. Согласно мифу, Афродита вселила в богиню зари постоянное желание за то, что та однажды разделила ложе с Аресом.
Эос родственна балтийской дочери Неба Аустре/Аушре, германской Эастре и индийской Ушас, а также зорям-близнецам Ашвинами, Усиньшу и Авсеню. Римское соответствие Эос — богиня зари Аврора ("предрассветный ветерок"): утренний ветерок часто предшествует заре, и в русском языке "утро" и "ветер" — близки не только по звучанию, но и по происхождению. Все эти названия — и Ушас, Эос, и Аврора и утро (первоначально "устро") — объединяет корень aus — "рассветать". От него же происходит популярное сегодня слово "аура". Есть астероиды Эос и Аврора, символизирующие расцвет красоты, свежесть чувств и юношескую влюблённость. Также есть астероид Аура, символизирующий астральное тело — иначе говоря, оболочку чувств человека, которая меняет свой цвет под воздействием различных эмоций. Надо ли упоминать, что любовь и красота — самый естественный способ жизни людей, и в особенности знака Тельца, для которого очень важна сфера чувств?
Индийская заря Ушас, которая иногда называется матерью Ашвинов, — воплощение красавицы в разукрашенных одеждах (и венерианцы Тельцы тоже обычно любят наряжаться, вызывая к себе симпатию). Ушас предстаёт перед нами в виде девушки-танцовщицы, показывающей себя всей Вселенной. В Ригведе упоминается об инцесте Ушас со своим отцом-небом, и это отражает двойственность зари. В то же время в её образе подчеркивается соответствие закону, отражённое в эпиграфе этой главы. Каждый день сопутствуя Солнцу, она соблюдает закон как небесное тело и охраняет как богиня. Воплощая постоянство космического движения, она иногда называется женой Солнца-Сурьи: нестареющая и бессмертная, она освобождает ему путь, а своей красотой вдохновляет певцов.
Олицетворение двух зорь, которое возникло в архетипе Солнца и стало природной основой образа Близнецов — это мираж нашего видения, всего лишь отражение лучей светила. Но звезда — физическая планета, и образ Зари-звезды уже существует и как телесный объект мира. Причастность к материи жизни и цельность образа даёт и в мифологии богине зари и любви реальную силу. Индийская Ушас именуется "наиболее подобной Индре" и даже вступает в конфликт с громовержцем. Индра разбивает своей ваджрой колесницу Зари (образ неправильного хаотического небесного рисунка заката), а сама она успевает скрыться (за горизонт).
Славянская дева-Заря Денница также воинственна и вооружена: в народных заговорах она предстаёт в шлеме и с мечом, защищая воинов в чистом поле от вражьего войска, и держит в руках буланые ножички и иглу, которыми она зашивает кровавые раны (заката). А русское слово заря родственно слову "зариться" (т. е. "страстно желать"). Эти слова восходят к ностратическому gehra "утренняя заря", от которого ведут начало два родственных индоевропейских корня: gher "заря, светиться" и ghd "светлый". От последнего происходят наши слова: желтый, зелёный, золотой и голубой — так образ зари рождает в языке названия для всех природных цветов, которые стали различать древние люди после самого яркого — красного, который они выделили первым.
Явление Зари на небе не менее впечатляюще, чем явление грозы: оно разворачивает картину некоего небесного действа, хотя в большей степени прекрасного, чем страшного. И потому в роли владычицы сил природы звезда-заря мыслится подобной громовержцу. В отличие от Солнца, образ зари, которой правит восходящая на небе вместе со светилом звезда, символизирует собой не только красоту, но и мощь природных сил: на глазах у человека они побеждают тьму ночи, давая развернуться дню и подымая из-за горизонта над распаханными полями тяжелое светило. Поэтому не случайно Заре сопутствует образ могучего быка, а утренней звезде — идея всепобеждающего плодородия.
В хурритской мифологии зори представлялись в образе двух быков: Хурри ("утро") и Серри ("вечер"). Ушас отождествлялась с созвездием Тельца, так же как и корова Рохини ("розовая"), связанная с любовью, браком и плодородием, которую также можно сопоставить с небесным цветом зари. Критский бык-Минотавр по имени Астериус указывает на близкую связь между быком и богиней-звездой Астартой. Олицетворяющие планету Венеру Иштар и Асират также нередко предстают в облике коровы. С небесной коровой Хатор (егип. Хат-хара: "небо, дом Гора"), каждый день рождавшей телёнка-Солнце, сливается образ матери Гора Изиды (егип. Иси/Исет), которая олицетворяла в Египте звезду Венеру.
Изида изображалась в виде коровы или женщины с коровьими рогами на голове; есть рисунок Изиды в виде женщины с коровьей головой, кормящей молоком младенца Гора. Греки отождествляли Изиду с возлюбленной Зевса красавицей Ио, которую он превратил в белоснежную телку, чтобы скрыть её от гнева ревнивой Геры. Но Гера раскрыла его секрет, и Ио была вынуждена бежать в Египет, где родила сына Эпафа — родоначальника героев. Образ коровы символизирует для нас естественность чувств (порой даже чрезмерную), и это может обозначать астероид Ио, Любовь трогает всех людей, но для представителей знака Тельца чувства столь важны, что иногда могут довести его до почти животного состояния, побуждая относиться к жизни по-коровьи пассивно. Хотя в Индии назвать женщину коровой — сделать ей лучший комплимент, и также мыслили древние греки и египтяне, называя телками своих богинь.
Изиду с коровой сближает лунная роль матери, но здесь дело не только в молоке, но и в земледелии, покровительницей которого Изида становится как жена Осириса. Корова Хатор, в свою очередь, становится богиней любви, а потому веселья, музыки и пляски. (Попробуйте представить танцующую корову! Но, конечно, плясала не сама Хатор, а девушки вокруг неё во время посвященных ей церемоний. Телец тоже не любит всё делать сам, но ему нередко удается организовать веселое культурное взаимодействие.) Есть астероид Хатор. который может обозначать небесную суть материальной мощи природы, как и всё в жизни человека, связанное с коровами.
Бык, незаменимый помощник человека в земледельческом процессе, издревле был несомненным символом плодородия. Он почитался ещё в древнекаменном веке, когда скотоводство и земледелие не были развиты, но и тогда соотносился с землёй; есть изображения быка, у которого изо рта, как из земли, вытекает вода. Существует также мезолитический рисунок быка со звездой между рогами. Возможно, что небесный бык ассоциировался с планетой Венерой уже в те незапамятные времена. Потом Тельцом было названо созвездие, появляющееся на горизонте вместе с первыми всходами. Около 4-го тысячелетия до нашей эры на широте Шумера это созвездие восходило над землёй в день весеннего равноденствия, 22 марта, открывая собой светлую, плодородную половину года. В те времена, называемые астрологами эрой Тельца, образ землепашца-быка стал самым значимым символом культуры.
Телец, в честь которого названо созвездие, — египетский бог плодородия Апис (Хат). Бык-Апис впоследствии слился с Осирисом в единое божество Сераписа, связанное с важными для земледелия разливами Нила. Культы Изиды и Сераписа были самыми популярными в земледельческой культуре Египта. На богов Тельца может переходить роль антропоморфных демиургов близнецовского типа, вновь возвышая их до небес; так о Сераписе говорится:
"Свод небес — моя голова, море мой живот, на земле мои ноги, а мои уши в верхних слоях воздуха, мой глаз — горячий факел Солнца, который несёт свои взгляды вдаль."
Апис иногда отождествлялся с вечерним Солнцем — Атумом (Апис-Атум), что также соотносит этот образ с зарёй; на изображениях Аписа между рогами часто помещался солнечный диск. Божественного быка считали душой культурного творца Птаха или Солнца-Ра. Но культ Аписа наиболее интересен тем, что в нём мы впервые можем увидеть обожествление животного — не как символического прародителя людей, стоящего над ними, но как именно животного, приручённого людьми и подчинённого им, но ставшего самоценным в человеческой культуре. Аписа выбирали среди быков по особым приметам, и затем оказывали почести ему и его матери-корове, бальзамируя его после смерти как человека.
Поклонение быку доносит до нас также библейский образ Золотого тельца, превратившийся в отрицательный символ обожествленной материи после того, как была утрачена первоначальная идея почитания его статуи — народом, пустившимся в путь и на время порвавшим связи с земледелием. Подобное отношение к животным проявляется сегодня в памятниках собакам, установленных в некоторых местах за их преданность и неоценимую помощь людям. Благодарность человека животному показывает его новое отношение к природе: переставая быть её бессознательным потребителем, человек привносит в неё разумную целесообразность, стремясь на деле уподобить её своим человеческим представлениям о благе. Это и делает его хозяином природы.
Созвездие Тельца недаром символизирует природную основу жизни. Сам корень слова телец — tel — означает "носить, основа", от него же происходит имя римской богини плодородия и земли Теллуры (Tellus). Того же корня греческое слово "талант", обозначающее природную основу человеческих способностей. А на санскрите знак Тельца называется Вришман, что значит "могущество". Надёжность и основательность Тельца не поддаётся сомнению: это тот знак, на который можно положиться.
Созидательная сила божественного и одновременно совершенно реального быка, распахивающего поле, и по-хозяйски человечное отношение к живой природе, из которой все мы тоже состоим, отражается в натуре людей-Тельцов, хорошо понимающих силу и ценность природного естества, хотя и немного эпикурейцев. Рождённый в цветении мая, Телец даёт возможность расцвести своей натуре и может быть хорошим преобразователем природы именно потому, что он не вершит над ней насилия и благодарен ей за всё, что она даёт. Правда, его погружённость в материальные проблемы может вернуть нас к современному смыслу образа Золотого тельца. Суть Тельца — быть крепким фундаментом всякого дела, силой эмоции цементируя и человеческие отношения. Одна грань прочности и долговечности — естественная природная основа, другая, как это ни странно — доступность чувствам и красота. Для древних эти качества совместились в могучем и прекрасном образе быка, что и связало его с небесной красавицей — звездой Венерой.
Известные мифологические образы быка — символы как небесной, так и земной мощи: бык олицетворяет плодородие во всех его ипостасях. Здесь характерен образ индийской небесной коровы Пришни ("пёстрая"), которая сопоставляется с образом неоднородной по цвету грозовой тучи и, подобно ей, связана с символикой плодородного дождя. Эта корова-туча — жена воинственного Рудры, давшая Соме молоко, чтобы вскормить громовержца Индру. И сами громовержцы, являющие живительную силу дождя, нередко выступают в ипостаси быка или именуются быками: это Зевс, похитивший Европу, семитские Балу и Тешуб, индийские Индра и Парджанья, скандинавский Тер. "Всепобеждающим быком" называется небесный господин Шумера Энлиль, а его супруга Нинлиль, подобно Хатор, — божественной коровой. Плодородие нижних вод воплощают быки Посейдона и Нептуна. Мощь подземного плодородия, кроме быка-Осириса (Сераписа), живописует бык, олицетворяющий Шиву: Нандин. В доарийский период бык Нандин был посвящен Сати, богине супружеской любви, а это, как мы увидим далее, — одна из функций планеты Венеры.
В корову, как в утреннюю звезду и богиню зари, могут влюбляться боги (аккадский Син или греческий Зевс).
В хеттско-хурритском мифе корова от влюблённого в неё бога рождает к своему удивлению двуногого сына, будущего прародителя людей. В скандинавском мифе возникшая из тумана корова Аудумла родила первочеловека Бури: "Она лизала обледенелые скалы, которые оказались солеными на вкус. Когда она лизала скалы е первый день, к вечеру из них появились волосы человека, на второй день — голова человека, на третий — человек целиком. Он звался Бури и был прекрасен, велик и могуч. " Может быть, современному читателю покажется странным такое описание творения. Для астролога такое описание пассивно-неторопливой созидательной деятельности коровы может напомнить о терпении Тельца, служащем основой тех результатов, которых он добивается.
Но если глубже рассмотреть символику образа, он рассказывает о рождении формы из бесформенности — которую архетипически живописует стихия воды. В водяном паре рисуется форма богини-прародительницы: божественной коровы, в затвердевшей воде проступают очертания человека. Сотворение формы — ключевая задача, зодиакальная цель знака Тельца, и недаром подчеркивается, что возникший человек был не только могуч, но и прекрасен. Корова-мать облизала человека, как своего теленка: и растопила лёд, где была скрыта его человеческая суть, теплом своего дыхания. Не то же делает с людьми и любовь, которую символизирует планета Венера? Что иное, как не тепло любви, создает прекрасный и могучий облик человека, у древних ассоциировавшийся с образом быка-Тельца?
Подобно Аудумле, оформил изначальное плодородие в земную форму и дал начало жизни авестийский бык Гопатшах. В африканской мифологии первые две женщины родили близнецов: бычка и тёлку, от которых произошли другие формы земной жизни. Здесь видна также связь Тельца с образом брака, которую у славян отражает каравай: символ свадьбы, возвращающий нас к землепашеству. Круглая форма хлеба соотносилась со светилами, управляющими земледелием, а название каравая родственно слову "корова": на каравае — "коровае" — лепились из теста фигурки коровы и быка, символизирующие жениха с невестой.
Как мы видим, знак Тельца продолжает тему молочного изобилия Рака и зачатия жизни Близнецами. Телец вбирает в себя прежние представления о природном процессе, в едином образе могучей природной страсти сливаясь с богиней любви. Но архетип Тельца, в отличие от прежних образов плодородия и земледелия, подразумевает присутствие в природе сознательного, целенаправленного, человеческого или божественного — одним словом, меркурианского — фактора. И это делает образ богини плодородия и любви развивающимся во времени.
ПЛОДОРОДИЕ ПРИРОДЫ ВОИНСТВУЮЩАЯ СТРАСТЬ
История архетипа Венеры отражает эволюцию человеческих чувств. На начальном этапе представлений о мире природное естество любви совпадает с образом матери-прародительницы, ещё не до конца персонифицированной и расплывчатой, повелевающей первозданными, ощутимо-материальными и одновременно очень абстрактными инстинктами матриархата. Затем этот образ забывается, уступая богам организованного мира. Но вот разум становится достаточно силён, чтобы более не отвергать природу чувств. Он вновь обожествляет её, и тогда древняя богиня начинает теснить новое поколение культурных богов. Своей первобытной властью она грубо отвоёвывает себе законное место среди них и получает признание. И тогда с ней происходит разительная перемена. Владычица любви теряет свою стихийность, обретая конкретные формы и функции культурного мира, а её природная красота создаёт яркость и чёткость её нового образа. Мы сегодня знаем её такой — доброй и прекрасной. Но архетип таит в себе все свои черты. Поэтому надо знать, с какими мятежными и неподконтрольными человеку истоками связана такая близкая и родная каждой душе планета Венера; некогда богиня плодородия первозданных вод, разнузданной плотской любви, связанной с оргиями, и войны, с помощью которой она доказывает своё право на трон.
Как стихия изначального плодородия, богиня любви мыслится очень древней, с чем и связана её сила. Порой она соотносится с древним демиургом, богом Неба, донося до нас образ неолитической небесной богини. Так, одежда греческой Афродиты усеяна звездами, Инанна крылата, как и Иштар, которая к тому же может иметь птичьи лапы, а Изида изображается в виде ласточки.
Плодородие богини отбрасывает нас к ещё более далёкому прошлому Великой Матери мира, предстающей в окружении первозданных вод. Этот образ подчёркнут в имени иранской персонификации планеты Венеры Ардвисуры-Анахиты, которое можно перевести как "могучий источник всемирных вод". Она объявляется дочерью небесного творца Ахурамазды и, подобно великим матерям, производит для Ахурамазды Заратуштру, даёт прародителю Йиме власть над людьми и помогает Траэтоне победить змея Ажи-Дахаку, мыслясь источником всякой силы и могущества. Позднее в Авесте, принимая новый образ богини любви, она выступает в образе прекрасной девы, тоскующей по богатырю. Есть астероид Анахита. который обозначает могущество женских плодотворных сил.
Греческая Афродита ("пенорожденная") возникла из капель крови бога Неба Урана, которые при оскоплении его Кроносом упали в морскую пену, откуда и появилась богиня удивительной красоты. Таким образом, Афродита Урания мыслится последней из созданий древнего демиурга, зенитом его творческой славы: вобравшей в себя всю мощь, которую он смог напоследок вложить в своё творение. С Афродитой отождествлялась этрусская Туран ("подательница"), могущественная владычица всего живого. Но будучи доолимпийской богиней, которая годится в матери Зевсу, Афродита, приобретая конкретные функции, потом начинает считаться дочерью главы пантеона. На её возвышенное положение указывает лишь её жилище на вершине и эпитет "богини гор" (подобно тому, как любовью к возвышенным местам отличается сам громовержец). А также её символ — зеркало, который изначально, возможно, символизировал Небо (люди склонны были в Небе видеть зеркало Земли, и этот образ жив до сих пор: можно вспомнить название известной пьесы "Если бы Небо было зеркалом").
"Пенорожденная" (от aphros —"пена" и duo — "погружаться, проникать") — народная этимология имени Афродиты, значение которого точно не определено. Но возможно, оно восходит к тому же корню, что и одно из имён индийской великой богини Деви Парвати ("горная") — к индоевропейскому корню perunt, обозначающему громовержца (который никак более не отражён в античной мифологии). Если эта гипотеза верна, Афродита предстаёт перед нами женской ипостасью главы пантеона. Подобие Афродиты громовержцу проявляется и в том, что она является матерью героя Энея, — как и в том, что любовной страсти подчинены все боги и люди. Афродита становится царицей мира, независимой от патриарха-Зевса, — и согласно мифу, он даже пытается помешать ей произвести на свет бога любви-Эрота, перед которым начинают трепетать все создания земли, ранее страшившиеся лишь гнева громовержца.
Подобно Афродите, из океана появилась на свет индийская Лакшми ("счастье, красота"), жена созидателя Вишну и богиня-мать, всплывшая из первозданных вод на цветке лотоса, и вместе с ней прекрасные Апсары, сравнимые с русскими русалками, возлюбленные музыкантов и поэтов Гандхарвов: песни и музыка тоже связаны с изначальными ритмами морских волн. Также рождена морем японская богиня любви и плодородия Бентен. Связь богинь плодородия, любви и красоты с водой подтверждает экзальтацию Венеры в Рыбах: расцвет природного естества питается силой изначальной стихии. Её иллюстрируют также образы быков, выступающих символами морских богов (Посейдона, Нептуна), и миф об Афродите с Эротом, которые, будучи напуганы чудовищем Тифоном, превратились в созвездие Рыб.
Ещё одно олицетворение экзальтации Венеры в Рыбах — германская богиня любви и урожая, жена поэта Ода Фрейя ("госпожа", отсюда немецкое firm), дочь морского бога Ньёрда. Капли утренней росы называются её слезами. Имя Фрейи и другой германской богини Фритт, возможно, изначально связаны с матерью Тора Фьёргун — и корнем громовержца perunt, подобно Парвати и Афродите. В мифах Фрейя явно выступает женской параллелью громовержца: подобно ему, она носится по небу в грозовых тучах и насылает на землю дождь. В варианте индоевропейского мифа о грозе змей похищает не стадо, а жену громовержца (тучу в облике коровы), которую тот потом отбивает: и богиня любви и плодородия, таким образом, символизирует возвращенную земле влагу и расцветающую природу, вспоённую дождём.
Сравниваемая с Ардвисурой-Анахитой славянская богиня плодородия и воды Мокошь/Макошь становится главной женской богиней пантеона. Её идол стоял на горе рядом с изваянием Перуна. Существуют различные толкования её имени: "мокрая", "прядение" или "мать урожая", и в её образе заложены все эти смыслы. Она покровительствовала женщинам и женским работам, карала тех, кто не почитая её, работал в посвящённые ей дни среду и пятницу. И обычай бездельничать в честь богини, как и своенравие Макоши, отразилось в поговорке "семь пятниц на неделе". Отождествляемая с ней богиня Пятница изображалась на колодцах. В христианское время эта богиня слилась со святой Параскевой в образ Параскевы-Пятницы. Макошь выступает женой Перуна, а её стихийная сила проявляется в мифе о сражении громовержца со змеёй, где последняя становится его женой: так громовержец и его женское соответствие оказываются с разных сторон причастными к силам плодородия. Образ змеи соотносит Макошь с женскими стихиями земли и воды и образом плодородной земли.
В пантеоне разных народов богиня плодородия и любви предстаёт самым значимым женским божеством. Сражение её с главой пантеона, доказывающее её силу, и их брак — характерный сюжет для многих мифологий. Матриархальная богиня оказывается потеснённой со своих позиций тогда, когда человечество уходит от стихии желаний к цивилизованным порядкам патриархата. И потом, когда разум вновь обращается к природе, ей приходится доказывать свою значимость. Поэтому — как Ушас с Индрой или Макошь с Перуном — в мифах богиня любви часто сражается за трон, утверждая своё равенство с мужским персонажем, ответственным за рациональное устройство Вселенной.
Шумерская Инанна (точнее, Э-Ана: "владычица небес"), подобно греческой Афродите, сначала считалась дочерью бога Неба и отца богов Ана, который и возвёл её в ранг "владычицы богов". Когда Ан передал свои функции младшим божествам, Инанна стала мыслиться дочерью Энки или даже бога Луны Нанны, и ей пришлось доказывать свою независимость и право на власть. Утверждая претензии на мировое господство, Инанна хитростью добывает у Энки "божественные силы" ме и выигрывает сражение с ним, после чего таблицы судеб мира навсегда остаются потерянными для прародителя людей, положившего начало земледелию, и переходят к богине любви. Она увозит на своей небесной ладье святость богов, мощь правителей, волю жрецов и таланты ремесленников, и отныне ей принадлежит божественный венец, царственный престол и первосвященство. Под именем Нинсианы она почитается как астральное божество планеты Венеры, и, как небесное тело, борется с Аном в союзе с Солнцем и Луной. Лишь затем Инанна переходит на его сторону: становясь его супругой, она занимает в пантеоне третье место после Ана и Энлиля.
В этом сюжете Инанна подобна Изиде, хитростью выведывающей священное имя власти Ра. Эта внешне изменчивая позиция будто бы сопоставляет Венеру коварным Весам. Но в отличие от Весов, Инанна не лавирует меж волями других богов, и изменчивость Венеры обманчива. Как восходящая и заходящая звезда являют движение одного небесного тела, так Венера раскрывает единое намерение природной силы внутри получить свое утраченное, чувственно-стихийное и матриархальное (в чем отражается экзальтация Венеры в Рыбах) владычество над миром. Она использует власть над чувствами, силу и мощь женского обаяния и становится воинственной лишь в крайних случаях. Так и знак Тельца, наиболее естественноприродный знак Зодиака, стремится создать вокруг себя комфортную доброжелательную атмосферу и доминировать своей волей чувств. Лишь если нет иного пути исполнить праведное желание, Телец доходит до вражды и превращается в разъяренного быка. На Земле должна править Любовь — и понимая это, мы оправдаем Инанну или Изиду в их стремлении властвовать над судьбами (ме) и энергией материального мира (Ра).
Венера — персонификация Жизни, и в этой роли Инанна вступает в битву с олицетворением подземного мира и смерти Куром — или горой-чудовищем Эбех (которая могла быть символом враждебных горных народов). Она одерживает победу, как богиня-воительница, подобная главе пантеона. Однако Инанна не теряет и своих разрушительных черт стихийного божества Природы. Она конфликтует с существующим порядком вещей; убивает божеств степи, насылает на страну людей опустошительные вихри за то, что один садовник, застав её спящей в выращенном им саду, овладел ей. В образе богини чувственной любви и плодородия, которая одновременно часто является также богиней войн и распрей, сочетаются законодательные функции Юпитера с мстительностью Плутона. Богиня культурного мира, она расправляется с его врагами, будучи равной по силе царю богов, — но неся в себе древний хаос, сама становится его первой соперницей.
Образ воинствующей любви — средний этап развития образа главной богини, соответствующий стадии оформления её нового облика и её возвышения в пантеоне. Богиню-амазонку мы находим в аккадской Иштар ("звезда-богиня"), отцом которой, как и Инанны, считается бог Неба Ану. Покровительница плотской любви и войны, Иштар носит за спиною стрелы — подобно Амуру, у которого их можно считать рудиментом настоящего оружия. В одном из мифов Иштар предлагает свою любовь герою Гильгамешу, но тот отказывается, говоря о коварстве богини и перечисляя погубленных ею богов, людей и животных. Доказывая силу страсти, которой подвластен весь мир, Иштар насылает за это на город героя чудовищного быка: характерный символ бешеной страсти. Астероид Ishtar может символизировать образ воинствующей любви.
Культ Иштар, как богини плотской любви, носил характер оргий; она считалась покровительницей гетер и гомосексуалистов. Но как богиня культурного мира, символом которой была корона в виде зубчатой городской стены (в этом образе она отождествлялась с Кибелой), Иштар выступает создательницей жизни и помощницей при родах. В период возврата человеческого общества к природе узаконенная сексуальная свобода держит в рамках стихийный разгул, и разнузданные праздники плодородия способствуют сохранению и развитию культуры, помогая обществу во всё другое время избежать разрушительных для жизни конфликтов, вызываемых страстью. Впоследствии Иштар начинает покровительствовать браку, хотя не теряет своего страстного характера: она соотносится с дополнительным знаком Тельца Скорпионом и покровительствует сексуальному взаимодействию супругов, посвящённых в тайны её культа.
С Иштар отождествлялась хурритская богиня плодородия, любви и войны Шавушка ("оружие"). Своими чарами ей удаётся победить змея, которого не смогли одолеть другие боги (и тем закрепить за собой силы плодородия, сравнившись с громовержцем). Несмотря на своё грозное имя, она покровительствует людям, способствуя их семейному счастью и благополучию. — Эти противоречивые качества грубости и очарования проявляются и в людях знака Тельца. Они воинственны и упорны в завоевании жизненных позиций и уверенно пользуются обольстительной силой своих чар. Это позволяет им быть хозяевами жизни, которые не ждут милости от неба, но уверенно распоряжаются земными благами.
Богиней сражений, владеющей конями и колесницами, подобно Солнцу, предстаёт семитская родственница Иштар, богиня любви Астарта. Подобно Иштар, Астарта иногда изображалась в виде нагой всадницы, стреляющей из лука. Её мужская параллель и супруг Астар возглавил пантеон богов в древнем Йемене, отождествившись с другим олицетворением звезды Венеры Хавбасом.
Любовь служит не только сеющей вражду, но и примиряющей силой, и Астарта, сочетая в себе закон и водный хаос плодородия, выступает посредницей в конфликте Балу с мятежным морским богом Йамму. Воинственность и одновременно миролюбие любви отражает на небе астероид Астарта. Астарта преследует своей любовью умирающего и воскресающего бога растительности Эшмуна, и воскресает он благодаря дарующему жизнь чувственному теплу богини. В этом эпизоде любовь раскрывается как жизненная сила, противостоящая смерти. Астарта выступает целительницей, и её мужская ипостась Астар, хоть и ужасен видом, защищает дома и гробницы, а также системы орошения, обеспечивающие урожай. Изначально, Астар и Астарта, вероятно, олицетворяли две зари и были связаны менаду собой как близнецы, о чём говорит подобие их имён.
Эту же двойственность близнецов-зорь, противопоставление и подобие мужского и женского начал сначала отражали образы древнеарабских Аллаха ("бог") и Аллат/ Аллахат ("богиня"), которая мыслилась дочерью или супругой Аллаха. Аллат, богиня неба и дождя, туч и молний, изображаемая в шлеме и с копьём, являет женский образ громовержца и одновременно отождествляется со звездой Венерой. Иногда Аллат почитали также как богиню Солнца, и в этом образе она восседает на троне среди львов. Дочерью Аллат мыслилась другая персонификация планеты — Узза ("всемогущая"), которая по образу плодородия сливается с богиней земли Рудой/Ридой ("земная"). На заре ислама Мухаммед почитал Аллат, наряду с Аллахом, но потом отверг идею её божественности, отдав абсолютное предпочтение мужскому образу бога: порвавшему все связи со своей изначально двойственной и стихийно воинственной природой и ставшему абсолютом единства и разумности. В своём позднем образе Аллах несёт в себе черты следующей мифологемы Марса.
Имена Аллаха и Аллат — того же корня, что и имя западносемитского создателя людей Илу, дожившего до нашего времени как единый и одновременно множественный бог кабалы Элохим. Дочерью и супругой Илу считалась мать богов и людей Асират/Ашерту, родственная Иштар и Астарте владычица моря, которая пыталась соблазнить громовержца Балу и положила начало распре Илу и Балу. Как и с другими богинями этого архетипа, с Асират был связан фаллический культ. В её честь назван астероид Aschera. обозначающий своенравие женской страсти.
По настоянию Асират Илу передал власть над миром Астару, и таким образом богиня подспудно правила миром. Значимость Асират/Астарты у древних семитов наряду с Балу/Ваалом доносит до нас и Библия. Там древний родственник Аллаха Элохим, превращённый в единого бога на этапе развития образов следующего архетипа (планеты Марс), упорно сражается с поклонением евреев "Ваалам и Астартам" — что является нелёгким делом ввиду силы культа громовержца и богини любви.
Латинское название звезды Венеры Люцифер также стало отрицательным библейским символом — символом борьбы за власть, что связано с могучим, независимым и воинственным образом Астарты. Есть астероид Люиифер. обозначающий образ христианского богоборца-Дьявола. Олицетворяющий Венеру в Индии Шукра — наставник демонов-асуров, добивающийся для них власти и непобедимости. Подобно Афродите Урании, Шукра старше богов и их царя. Юпитер-Брихаспати ведёт борьбу с Шукрой, подобно тому, как Звезда-Заря сражается с громовержцем.
Ещё один образ богини-воительницы являет кельтская великая мать Маева или Медб, отожествляемая с одной из ирландских королев. Её власть над силами плодородия и любви раскрывает сопутствующий ей образ священного быка. Согласно старой ирландской поэме, Маева была так яростна в бою, что воины падали на землю в приступе любовного желания. Между ней и её супругом царем Айлилем возник спор, кто из них более могущественен. Айлиль доказывал свою власть тем, что ему принадлежал священный бык — символ магии земных сил. И тогда Маева, чтобы уподобиться супругу и доказать ему свою независимость, снарядила армию, отправилась с войском в поход и похитила красного быка, ставшего её символом (здесь можно вспомнить, что красный — это цвет зари, связанный с богиней любви). Когда быки встречаются, они впадают в неистовство и бросаются друг на друга: их битва подобна грозе, что позволяет увидеть в Айлиле старого громовержца — подобно тому, как Маева являет древний образ богини любви. Воинственную мощь любви может символизировать астероид Маева.
СУПРУГА ЦАРЯ И ЦАРИЦА БОГОВ
Сначала любовь и война идут бок о бок, позволяя повелительнице стихийных сил плодородия возвыситься до своей прежней роли единовластной матриархальной владычицы. Её образ наделяется чертами дикости, необузданности и коварства. Любовь, как стихия, которой люди ещё не овладели, несёт им распри и войну: сексуальному желанию трудно удержаться в рамках закона. Так любовь Елены к Парису положила начало самому популярному греческому мифу о Троянской войне — а возможно, и реальному уничтожению Трои. Вызывающая соблазн яркая красота богини сеет смуту среди богов и отвергается лишь героями, которых хранит их разумный идеал. И только потом, когда стихия вновь доказывает свою мощь и главное женское божество утверждается в своей полноправной роли, в женском образе богини, олицетворяющей собой могущество страсти, побеждает изящество и привлекательность, созидательность и нежность. Эволюция природы чувств изменяет образ царицы богов, наделяя её чертами милосердия и сочувствия, самопожертвования и преданности. Постольку, поскольку человек овладевает своей природой, характер образа звезды Венеры меняется, и в христианской традиции с ней уже сопоставляется Иоанн Креститель, предвозвещающий приход Христа подобно тому, как утренняя звезда предшествует Солнцу.
Развитие чувства во времени наиболее полно отражает образ богини плодородия, воды и ветра Изиды. Её имя, означающее "трон", связывается с её ролью матриархальной царицы, а потом — с возведением ею на царский престол своего сына Гора. В действии она явно сильнее своего мужа Осириса, который в древних мифах даже не упоминается, и именно ей удаётся заставить Сета вернуть Гору трон отца. Она добивается этого и хитростью, и одновременно законом, рассказывая Сету вымышленную историю об отнятом у сына наследстве отца и вынуждая его перед богами признать, что он не прав. По сравнению с обманщиками-меркурианцами Изида не только разумна: она мудра. Если учесть, что Сет — бывший громовержец, а Гор — новый солнечный бог, Изида, передавая Гору трон, вершит прогресс перехода от юпитерианского архетипа к солнечному: так сила чувств утверждает независимость человека по отношению к обществу.
Изида — древняя богиня: у неё было прошлое владычицы Неба, создававшей ветер взмахами своих крыльев, и тогда Солнце-Pa, будущий главный бог пантеона, мыслился её сыном, но потом эта функция перешла на Нут, и Изида стала её дочерью. В средний период мифологии она силой добивается власти над Ра, насылая на царя богов ядовитую змею, чтобы выведать его настоящее имя. В позднем, классическом образе любящей жены Осириса её сила уже не в коварстве, а в супружеской верности и материнской любви, преодолевающей все преграды, чтобы воскресить мужа и вырастить сына. Было у Изиды и будущее: миф о воспитании ею младенца Гора в камышах, где она скрывалась от Сета, стал основой культа Богородицы, которого первоначально в христианстве не было. Но даже эта религия не смогла обойтись без ведущего женского образа, раскрывающего природу чувства.
Если древний бог Неба остаётся в прошлом и является в мир через своих детей и посредников, богиня доисторических времен вечно молода, и каждый раз предстаёт перед нами новой. Материнской функции и преемственности образов вечно живой богини, которую отражает астероид Изида, соответствует астрологическая экзальтация в Тельце Луны, связанной с понятиями обновления и бессмертия. Привязывая образ воинственной богини к знаку Тельца, мы видим, что рожденные под этим знаком, подобно Изиде, прикладывают немалые усилия, чтобы завоевать жизненное благополучие, — но как только они достигают его, успокаиваются, и дальше проявляют свою женскую пасс и в но сохраняющую функцию. Соответственно, чтобы вывести Тельца из пассивного состояния к активному созиданию, надо приложить немалые усилия, будя в нём природную страсть. Его страсть способна свернуть горы, а разрушительные или созидательные последствия этого зависят от уровня развития чувств и общей культуры конкретного Тельца.
Со времён матриархата военная роль и губительное женское коварство сохранились далеко не у всех венерианских персонажей, и часто они исполняют чисто созидательные функции, покровительствуя счастью и процветанию. Греческая Афродита предстаёт перед нами в окружении цветов, прекрасных харит ("милость, доброта"), воплощающих лучшие стороны природы, и диких зверей, укрощённых любовным желанием. Такой образ изящной и окультуренной любви отразил небесный астероид Афродита. Имена харит — благодетельных богинь, сопоставлявшихся с хранительницами сезонного порядка и урожая орами, — Аглая ("сияющая"), Евфросина ("благомыслящая") и Талия ("цветущая") — раскрывают позитивные качества звезды Венеры. Ещё одна из харит, Пейто является богиней убеждения: так убеждает нас чувственное проникновение в суть, по сравнению с зыбкими доводами интеллекта. Астероид Пейто обозначает эмоциональную и образную убедительность, астероид Харита — красоту и доброту.
Когда-то богиня гетер, Афродита сама именовалась гетерой. Потом её стихийная сексуальность перешла в кокетство и игру, и над её окультуренной ипостасью взял верх её сын Эрот ("любовь"), отцом которого чаще считается воинственный Арес, а иногда и хитрый Гермес. Страсть сеет распри, и Афродита, пообещав Парису любовь Елены, невольно становится причиной Троянской войны. Но сама она, беспомощная на поле боя, в сражения уже не включается: один раз она с трудом выбралась из битвы — и Зевс, смеясь, советует своей дочери заниматься браками, оставив войны Гере и Афине. У Афродиты есть свои преимущества перед их силой: недаром Парис предпочёл перед всеми дарами её дар любви. Сильной Афродита предстаёт лишь по отношению к своему возлюбленному Адонису, богу умирающей и возрождающей растительности, подобного Эшмуну, предмету страсти Астарты. И, как Кибела, преследовавшая своей страстью Аттиса, и сливающаяся с ней в античное время Иштар, Афродита преследует тех, кто отвергает любовь.
Так, рассердившись на Ипполита, который любил лишь охоту и отвергал дары любви, Афродита вселила страсть в его мачеху Федру, сделав её орудием своей мести. Когда Ипполит отверг её, Федра оклеветала пасынка перед мужем Тесеем и покончила с собой, а Ипполит, на которого Тесей призвал гнев Посейдона, был растоптан своими лошадьми. Сколь ни далек этот сюжет от современной жизни, но людей и сегодня нередко подстерегает расплата за отвергание любви — которую в карте может обозначать астероид Федра. С точки зрения древних греков, Ипполит был наказан за дело (и интересно, что этим именем назван неудачливый герой известного фильма "Ирония судьбы или с легким паром": проблемы которого по сути связаны с отсутствием у него настоящей любви).
Афродита не выносит и легковесности чувств. Когда любимый ею смертный, Анхис, разболтал друзьям на пирушке о своей связи с богиней, Зевс покарал его слепотой (по другой версии потерей силы). Чувство дает силу и видение прекрасного, бесчувствие лишает потенциала энергии и способности видеть красоту. Игру чувствами, которое влечет за собой кару, символизирует астероид Анхис.
Гнев Афродиты имеет свой смысл и в наши дни: те, кто не ведает силы стихии, рискуют навсегда остаться в искусственном ментальном мире обманщика-Меркурия, не чувствуя и не понимая того, что такое истинная реальность. Не включаясь эмоциями в жизненный процесс, они не принимают участия в невидимом творчестве жизни, в поддержании её преемственности и непрерывности. Это оставляет их непричастными к общечеловеческому единству, а это уже грех: грех разделения даже для нашего современного христианского мировосприятия, в котором Бог есть Любовь.
Афродите сопутствует бог брака Гименей. Её любви домогались стихийные боги Посейдон и Арес, но она стала женой наиболее культурного из богов, мастера-созидателя Гефеста. Рудиментом её былого могущества остался пояс обольщения, который она даёт Гере, чтобы вернуть Зевса, вечно изменяющего супруге. Пояс служил также символом Иштар. Как и традиционный символ брака — кольцо, а также венок, который девушки кидали в воду, символ пояса, вероятно, возник как образ женского органа. В позднее время, когда Афродита стала покровительствовать браку, у неё, кроме Эрота, появился сын Антэрот, символизировавший разделённую любовь (которую в гороскопе может обозначать астероид Anteros). Она оберегала также роды и именовалась "детопитателъницей".
На третьем этапе развития образа богини любви она предстаёт перед нами как любящая мать и жена. Это тот образ, который окончательно развивается в эпосе и уже само собой разумеется в сказках (в греческом эпосе любовью к мужу славится жена Гектора Андромаха, а супружескую верность олицетворяет 20 лет ждущая Одиссея Пенелопа. в честь которых названы астероиды, символизирующие любовь и верность).
Прослеживая развитие мифов мы видим, как переставая быть соблазнительницей, богиня природных страстей находит себе мужа и начинает покровительствовать браку, обращая всю свою неистовую силу, потрясающую мир, на созидание благополучия и семейного счастья. Эго означает, что брак перестал быть только договором Весов, искусственным соглашением менаду людьми, регламентированной любовью. Выше разумного договора стало чувство, из стихии превращенное в гармонию и более не опасное миру культуры: миру, вновь созидаемому человеком после того, как, вернувшись в прошлое, он познал его естество.
Германская красавица Фрейя, сначала богиня любви и объект постоянного вожделения великанов, становится женой поэта Ода. С её образом богини любви ассоциируются самые милые и привлекательные животные — пушистые кошки, на упряжке которых она ездит. В честь Фреи в германских языках называется пятница (нем. Freitag, англ. Friday), которая в романских языках связана с именем Венеры (фр. Vendredi), а в русском — с именем Макоши-Пятницы. Од — ипостась Одина, женой которого является Фригг ("возлюбленная") — богиня брака, семьи и деторождения, мать Бальдра, заклинающая все живые существа не причинять ему вреда. Можно сказать, что образ жены, матери и возлюбленной Фригг (отраженный астероидом Frieea) есть развитие и естественное продолжение олицетворения любви очаровательной царицы Фрейн. Образ последней отразился в названии астероида Freia. символизирующий очарование незамужней женщины. Фригг — возможно, вариант произношения имени Фрейя.
У Фрейи есть мужской двойник — брат Фрейр ("господин"), с которым она соотносится как Астарта с Астаром и вступает в инцест, донося до нас рудимент брака близнецов-зорь. Фрейр, подобно культурным персонификациям Венеры, олицетворяет растительность, урожай, богатство и мир, и имеет фаллический культ, а его слуга (возможно, прежняя его ипостась) носит имя "сияющий". У Фрейра есть чудесный корабль, который вмещает любое количество воинов, может быть свёрнут, как платок, и которому всегда сопутствует попутный ветер: это образ дождевого облака, соотносимого с функцией плодородия Фрейра и Фрейи и её образом женской параллели громовержца.
Супругой громовержца Балу становится одна из наиболее почитаемых западносемитских богинь Атаргатис/ Деркето — покровительница оргий плодородия: в её образе слились черты звезды-богини плотской любви Астарты и Анат, выручающей Балу в беде. Подобно Аллат, она восседает на троне со львами. Её дочерью считалась Семирамида, оставленная богиней в горах и воспитанная пастухами, а потом завоевавшая себе достойное место на троне рядом с царём Вавилона, став его женой — самой мудрой из женщин. Армяне даже почитали Шамурамат как богиню — связанную с венерианским разгулом. Есть астероид Семирамида. символизирующий возвышение, достигнутое благодаря мудрости, и благополучие, созидающее красоту: ведь с царицей у нас ассоциируется прежде всего образ висячих садов Вавилона — одного из семи чудес света.
Надо заметить, что Венера недаром ведёт начало от забытой богини Неба: она подобна Урану в стремлении к изначально-творческому оформлению реальности, и потому тоже является проводницей человека в чудеса. Сегодня в астрологии установилось мнение, что потрясающие и достойные внимания события происходят лишь под действием далёких "высших" планет. Но когда человек испытывает откровения, связанные с необычным видением красоты и форм мира, правит ими очень "близкая" Земле Венера. Недаром Телец является знаком зачатия Водолея, знака высшего творчества и небесной свободы.
От Ардвисуры Анахиты происходят имена персидской Нахид и армянской Анахит ("могучая") — также богинь плодородия и любви. Анахит именуют "великая мать" и "великая госпожа", и с её культом были связаны разнузданные оргии, однако потом, теряя своё безудержное природное буйство, она зовётся "матерью целомудрия". Анахит как олицетворение Венеры сливается с необычайной красавицей Астхик ("звёздочка") — возлюбленной громовержца Вахагна, сражающегося со змеевидными демонами. Каждую ночь звёздочка Астхик купается в ущелье Евфрата, и защищая себя от посторонних взоров, покрывает долину туманом. Объединяя богов во время борьбы за власть, она уговаривает их прекратить вражду. Любовь объединяет, и к объединению людей стремится знак Тельца, поскольку только в общей атмосфере согласия й радушия расцветают его чувства. Это — ещё одна черта сходства Венеры и Урана.
Этрусская богиня утренней зари Тезан изображалась в виде привлекательной женщины рядом с громовержцем Тином. Женой ацтекского громовержца Тлалока также выступает богиня любви, женщин, домашних дел и цветов Шочикецаль ("цветочное перо"), которую испанские переселенцы сравнивали с Венерой. Подобно тому, как в индоевропейском мифе змей крадет жену громовержца, задерживая расцвет плодородия земли, Тескатлипока похищает Шочикецаль. Она выступает как первая женщина и как мать первых близнецов: Кецалькоатля, который персонифицировал эту планету, и Шолатля, и была покровительницей всех жен и любящих, помощницей распутниц, а также людей творческих профессий — ткачей, художников и скульпторов.
Брак, которому покровительствует Венера, подразумевает мир и согласие, а также ответ чувства. Качество эмоционального отклика присутствует и в характере Тельцов, давая этому знаку полноту чувств и эмоциональную включенность в жизнь. Их природа реагирует на все жизненные события, отвечая происходящему с максимальной душевной отдачей. Такой образ в эпосе являет мать Геракла Алкмена, брачная ночь которой с Зевсом длилась трое суток: и всё это время Солнце не вставало над землей. Но не случайно она и родила героя: и названный её именем астероид Alkmene обозначает плодотворную силу страсти.
Если Тельцы не находят надежной базы для чувства, где бы оно могло проявиться во всю свою мощь и длительность, они стремятся откреститься от эмоций, защитившись эпикурейской позицией. Но если такой фундамент есть, никто лучше не способен к участию и проявлению нежных чувств. И то же стремление к выражению вовне своих эмоций делает их творческими людьми, склонными к искусству.
Когда человек возвращается к стихии с новой позиции разума, владеющего культурным миром, он признаёт право чувств и страстей на существование. Нестрашный образ любовной страсти, покорённой разумом человека, делает из богов любви детей. Торжество природного в человеке проявляют греческий Эрот (".любовь"), римские Амур ("любовь") и Купидон ("сильная страсть", тот же корень в русском слове "кипеть"), родственный ему этрусский Купавон, сопоставляемый с русским Купалой, этрусский Аминф и индийский Кама ("любовь, желание"). В астрологии астероид Купидон символизирует страстное желание, Амур — платоническую, а Эрот — сексуальную любовь. Совпадение этих астероидов в синастрии или транзитных гороскопах и их соединение с Солнцем обозначает влюблённость. Если личная карта отмечена таким соединением, человек притягивает к себе любовь независимо от внешних данных, и она в какой-то мере является сутью его жизни (его хочется назвать понимающим любовь, любвеобильным).
Эрот — сын Афродиты, и, подобно ей мыслится связанным с первозданными водами. Замещая её в изначально стихийной функции, он начинает мыслиться существующим до сотворения мира, вместе с Хаосом, Геей и Тартаром. Он рождает в Хаосе жизнь и владеет ключами от всех миров. Эго раскрывает подспудно заложенную в нём роль любви, как универсального начала, объединяющего мир. Но как Чувство, рожденное Природой, он остаётся сыном Афродиты, самым юным из богов.
Подобно этому, покровитель чувств Кама — сын Лакшми: его лук — с тетивой из пчёл, а стрелы — из цветов. Никто из людей и богов не может устоять перед ним, кроме аскета Шивы. Но даже тот должен испытывать любовное желание, так как иначе прекратится жизнь — бесконечная игра миров. Когда Кама поразил Шиву пятью стрелами своего лука (всеми пятью чувствами), возникла иллюзия привычного нам существования — Майя, потому что лишь она была способна удовлетворить страсть разрушителя миров. Рассерженный тем, что прервали его медитацию, Шива открыл третий глаз и испепелил Каму своим, более яростным, огнём. Однако дело Камы продолжила его жена Рати ("удовольствие, наслаждение") — ещё одна богиня неумирающей любви. Оплакивая гибель любимого, она обратилась к богам за помощью и снова взрастила его как своего ребёнка. История Камы и Рати может отчасти напомнить нам любовь Амура и Психеи, где Душа-Психея вынуждена самоотверженно искать и воспитывать в себе Любовь, отнятую у неё внешним миром.
В образе Рати любовь женщины смыкается с любовью матери: в отличие от разрушительной страсти Плутона, понятие созидающей любви берёт своё начало из материнского чувства Луны, Обратим внимание: по системе Зодиака страсть (Плутон) и любовь (Венера) — понятия не только разные, но прямо противоположные. Кто лишь испытывал страсть и сексуальное влечение, тот ещё не любил. Он познал лишь разрушительную грань чувств, но не знает той великой созидающей силы, которая скрыта в любви. Чувство Венеры — это чувство самой жизни, побеждающей даже смерть. Полнота эмоциональной жизни, источник которой — проявление скрытых ощущений Луны, раскрывает смысл экзальтации Луны в Тельце. В образе планеты Венеры воплощается объединение плутонианского трансформирующего и лунного хранящего начала любви. Их единство закладывает основы человеческого созидания в природном мире, рука об руку идущего с добротой и нежностью чувств.
СОЗИДАНИЕ ЛЮБВИ. ВЕСНА
Обращаясь к истории, нельзя не отметить изначально мирную жизнь тельцовских цивилизаций — прежде всего, Месопотамии и Египта. Характерно, что название древнейшего центра шумеров — Эреду — означает "добрый город". Так, строя свои города, древние связывали их с образом доброты и блага, которого они ждали от цивилизованной жизни. И если сравнить жизнь и законодательство Древнего Урука, Шумера или Вавилона (конец III-го и II-е тысячелетие до н. э.) с более поздней воинственной эпохой, описанной Библией (хронологически — не ранее 17–14 века до н. э), то сравнение, возможно, окажется не в пользу Ветхого Завета. В условиях, где акцент ставился на экономических, а не военных достижениях, далеко не всегда действовало правило "зуб за зуб", достаточно редко применялась смертная казнь, денежный штраф или даже прощение за вину были рядовым явлением. Правительство регулярно отменяло все долги, уравнивая население в экономических правах.
История Египта также предоставляет ряд интересных фактов сравнительно мирной жизни. Там царские сановники никогда не были военачальниками: фараон таким образом не допускал их усиления и государственных распрей (хотя сам при случае бросался в битву впереди своих войск). Зато, как показывает египетское искусство, государственные деятели там не только руководили всеми хозяйственными функциями, но и сами были зодчими, художниками, музыкантами, не гнушаясь и обыденной работой. Они умели хорошо трудиться и творить, и в этом проявлялась созидательная установка Древнего Египта. Египетскому чиновнику предписывалось при большой недоимке у бедняка взыскивать с него лишь одну треть, причем не только по экономическим, но и по нравственным причинам. ("Лучше быть любимым народом, чем иметь богатства в кладовой. Лучше хлеб при спокойном сердце, чем богатства под гнетом мук совести".) Сюжеты войны редко изображались на гробницах фараонов, которые обычно не считали нужным афишировать перед богом и людьми свои кровавые победы. Напротив, в пирамиде даже самого яростного из египетских завоевателей, фараона Тутмоса III, в перечне его достоинств было указано, что он никого не убил.
Конечно, не бывает абсолютного мира, как и тысячелетней войны. Всё познается в сравнении, и спокойное величие египетских пирамид или законов вавилонского царя Хамурапи стало заметным в более позднюю эпоху: когда добродетелями стали считаться не столько земной труд, созидающий на века, сколько личная огненная сила и бесстрашие, и способность жертвовать собой во имя более великой цели, чем собственное безбедное существование. В эру Овна убийство людей и разрушение городов получили новую оценку нравственного акта во имя великих идей. Но это произошло лишь после того, как люди познали свою способность творить — больше, и лучше, и долговечнее, чем сама природа. Смысл тельцовского этапа созидания в том, что человек стал подсознательно убежден в том, что он может восстановить всё, что разрушается. Эта уверенность — важная внутренняя опора и человека-Тельца: потеря её — чуть ли не главная причина всех кризисов и фрустраций этого знака.
Осознавая себя частью природы, подверженной её бурям и подчиненной её силам, человек видит в себе и распорядителя этих сил. Он находит способы применить их мудро ради того, чтобы на Земле воцарились изобилие, благополучие и счастье, и чтобы жизнь в созданном человеком мире основывалась на естественном принципе удовольствия. И в астрологии со знаком Тельца соотносится II-ой дом, который отвечает за материальное благополучие, любовь к природе и чувственное овладение реальностью.
Интересно, что в древнеегипетском языке не было глагола "принадлежать": это соотносится с тем, что понятие владения в тельцовском смысле — как полной возможности распоряжаться чем-либо — как и любовь, возникает не сразу и связано с верой человека в свои созидательные возможности. Ощущая себя хозяевами природы, люди чувствуют себя вправе распоряжаться жизнью и смертью — но пока такая уверенность не достигнута, на земле царит мир.
Именно созидательность наделяет знак Тельца миролюбием. В самой природе эти два начала обычно связаны: так не выказывают агрессивности животные, обладающие мощным потенциалом и используемые в работе. Сложно вывести из себя быка или слона. Миролюбивы и почти не имеют врагов строители-бобры. Созидание требует всего потенциала энергии, не оставляя ни капли на соперничество или самодоказательство. И по самой своей сути, уподобляющей человека Творцу, созидание более привлекательно для людей, чем все иные формы действия. Именно поэтому, обретая созидательную функцию, Венера лишается былой воинственности.
Противоречие между губительной и созидательной мощью природы разрешает монгольский миф, где Цолмон/Чолбон — персонификация звезды Венеры, находясь на Небе, вызывает войны, но спускаясь на Землю, помогает установить мир. Так стихийная сила природы сама по себе, будучи далёкой от людей, разрушительна, но близость к человеку преобразует её. Будучи в нас и вокруг нас, она примиряет людей с этим миром, наполняя его красотой. Цолмон — владелец табунов небесных коней, что связывает Венеру одновременно с природным образом Солнца и грозовых туч — и тельцовской функцией цивилизованного овладения природой.
Поклонением быку славились мирные государства: например, культ Минотавра процветал на острове Крит, свободном от вражеских нападений за счет своего местоположения. И стабильный знак Тельца обретает свою стабильность на основе спокойного труда, который даёт ему возможность, беря пример с природы, создать то, чего в природе нет (не просто вырыть пещеру, но построить знаменитый критский лабиринт!). Воспроизводство лишь существующего не приносит полного удовлетворения этому знаку, тесно связанному с чувствами, не раскрывает его сути. Поэтому, говоря о земной натуре Тельца, всегда надо иметь в виду его творческий подход к ней и его цель — возвысить природу над ней самой.
Согласно А. Бейли и Е. Рерих, эзотерический управитель Тельца — кузнец Вулкан. Он настраивает этот знак на развитие своих творческих талантов: созидающего начала Венеры, которое одерживает верх над стихийной волей чувств. Только цивилизованная цель культурного строительства и может обуздать могучие страсти Тельца. Бык обожествляется тогда, когда в него впрягают плуг — впервые скованный божественным Кузнецом как образец будущих великих достижений человеческого творчества. Как знак стихии земли, Телец ограничивает полёт чувств практическими результатами. Но устойчивость устанавливаемого им порядка включает неожиданные прихоти его природных желаний.
Понимая мир как стихийную природу, человек обустраивает его согласно желанию чувств. Это отличает жизненное созидание земного знака Тельца от абстрактного творчества воздушного знака Весов, в котором подчеркивается искусственность сотворённого мира. Делая богиню любви покровительницей в первую очередь земного, а не воздушного знака, защищающий и хранящий образ любви в мифологии сливается с образом Земли, как кормилицы и заступницы: такова индийская богиня любви и земли Тхорани. Раскрыв свои недра, она поглотила врагов Будды.
Любовь созидает, и в этом её суть — нс планетой Венерой начинает связываться благо, счастье и удача, подобно тому, как звезда-Атаргатис отождествляется с богиней счастливого случая Тихе. В индийской мифологии есть образ "коровы желаний" Сурабхи ("сладко пахнущая"), которая появилась из первозданного океана и удовлетворяла все чаяния своих владельцев, а потом поселилась в раю Индры. Ушас и другие боги Зари также приносят счастье: семитские утренняя и вечерняя зори Шахару и Шалимму почитались как боги благополучия. Имя последнего сохранилось в названии Иерусалима, основателем и покровителем которого он считался.
Женские образы изобилия и исполнения желаний — древнеиндийская Пурамдхи ("творящая дары") и её авестийская параллель Паренди ("полнота, изобилие"), одна из жен Ахурамазды. Обе они покровительствовали женщинам и рождению детей, а стремительная колесница Паренди соотносит её с астральным образом небесного тела или зари. Древний корень их имен, обозначающий полноту и богатство, а также порождение (pele-, отсюда poln- и parn-), сближает их с персонажами плутонианского архетипа, тем более, что Паренди предстаёт хранительницей кладов и сокровищ. Но если в образе Плутона акцент ставится на скрытом богатстве, архетип Венеры символизирует прежде всего явленную полноту (что соответствует более открытому звучанию аr по сравнению с ol). К тому же корню возводят иранских три — порой злокозненных и иногда невидимых демонов чувственности в женском соблазнительном облике, подобных индийским апсарам. Господствующую роль архетип Венеры наследует от Неба (Уран), внутренний потенциал — от Подземного мира (Плутон), а явленное изобилие — от порождающей Земли (Церера).
Значение порождения связывает с корнем pele-/poln-/parn- (русское слою "плод"), славянскую Пору и римскую Фортуну, упомянутых в архетипе Девы. Третий знак стихии земли, Телец, продолжает образ плодоносящей земли Девы, от которой во многом зависит всё остальное благополучие. Счастье мыслится как богатство даров природы, и богиня счастливого случая и удачи Фортуна, изображавшаяся с рогом изобилия бессмертной козы Амалфеи, первоначально олицетворяла урожай. Её имя связывали с глаголом ferre — "носить" (т. е. приносить плоды), а смысл образа Фортуны содержит в себе момент стихии — природной непредсказуемости. Удача и счастье, отражённые на небе в виде астероида Фортуна, мыслятся человеку неподвластными, как и чувство любви. И всё же он созидает их своими руками, не только покоряясь высшим силам, но и преобразуя их. В отличие от распутницы-Афродиты, Фортуна покровительствовала женщинам, бывшим замужем лишь один раз, возвращая нас к чистоте природных процессов Девы и ещё раз ставя акцент на овладении стихией чувства.
Здесь уместно отметить, что Тельцы, как надежный знак, обычно очень верны в браке. Но они переходят к действительному созиданию любви лишь тогда, когда прошли предыдущую стадию развития чувств Венеры: воинствующую любовь, ради которой человек готов всё сокрушить на своем пути. Если же брак заключен формально, без этой предварительной подготовки, Телец может оставить его ради любви, несмотря на присущую этому знаку порядочность. При этом Телец часто чувствует себя несчастным — Фортуна ему не покровительствует: ибо всё надо делать в свой срок (а из за своей медлительности он часто упускает случай).
Если Дева символизирует производительные процессы природы, Телец обозначает мощь и расцвет производительных сил, силу и взрыв потенциала, подобный яркому явлению зари. Такой образ являет богиня плодов Помона ("плод") — жена бога смены сезонов Вергумна, изображаемая как цветущая пухлая молодая женщина, или бирманская покровительница урожая Понмакьи ("звезда пятницы") — олицетворение планеты Венеры в виде полной женщины с огромной грудью. Астероид Помона символизирует зрелость женщины, а также плоды и фрукты. Женские функции Тельца и Девы слились в образе североамериканской покровительницы женской плодоносящей силы Уитаки ("хранительница полей"), отождествившейся с Юбекайгуайей ("сеет звезды"): Уитака мыслилась красивой женщиной, научившей людей пьяному веселью и разгулу.
Римская Венера, имя которой переводится как "милость богов", благожелательная к людям богиня любви, является также богиней садов и плодов (Венера Доритис). Она почиталась как богиня Фрутис ("плод"). В своих двух ипостасях Эриники и Вертикордии она покровительствовала как незаконной любви, так и законному браку. Надо сказать, что и Тельцам обычно присущи доброта, добродушие и благожелательность; и их внимание к внутренней и внешней природе побуждает их делать свою жизнь плодотворной.
Отожествившись с Афродитой, Венера стала прародительницей потомков Энея и покровительницей римлян (в ипостаси Венеры Гениктрикс), приобретя, кроме природной, и социальные функции. В образе Венеры Вистрикс её стали почитать как победительницу, и, подобно амазонкам, она приобрела эпитет "конная". Другой её эпитет — "лысая" — также связан с войной: она считалась покровительницей римлянок, отрезавших свои волосы для изготовления канатов во время осады их города.
Но о военных ипостасях Венеры мы забыли — зато и сегодня широко используется символ белого голубя мира: античный атрибут Венеры/Афродиты. Голуби очень давно ассоциируются с любовью, и привычный нам образ целующихся голубков имеет долгую историю. В нашем подсознании голубь как древний символ всепобеждающей любви и мирного неба уже неразрывно слился с христианским образом Святого Духа, несущего человечеству помощь и благую весть. Этот поздний образ тоже вполне отражает влияние планеты Венеры.
Несмотря на поздний образ в искусстве и литературе, Венера как античное божество и как планета предстаёт не столько формально красивой (красота — понятие Весов), сколько милосердной, участливой и созидательной. Совершенство её красоты — в её естественности и соответствии запросам жизни, которое и приносит человеку истинную радость существования. "Не родись красивой, а родись счастливой" — эта поговорка отражает астрологическую суть Венеры, и астероид Венузия. названный по имени римского города Venose, почитавшего богиню, символизирует эмоциональное участие в жизни и благожелательность небес к человеческой доброте. Имени Венеры родственно и название города Венеции (и племени венетов), являющему сегодня символ мировой красоты. Есть астероид Venetia.
Имя Венеры (латинское Venus), ведёт начало от индоевропейского корня wen ("желать, домогаться"), что напоминает о былой страстности прекраснейшей из богинь. В русском языке существовало слово этого корня "умей", означавшее "приход, улучшение", которое возвращает нас к образу весны. Но сегодня, кроме любви, оно охватывает также значение истины (от того же корня происходит латин. verus — "истина"). Являя смыслы, родственные понятию любви, оно также звучит в русском языке как "вера", а в готском — как "надежда" (wens), вбирая в себя популярную сегодня триаду понятий высшего женского начала.
Отражаемое Венерой торжество природы становится наиболее видимым в образе свежей растительности, буйно расцветающей весной и за короткий срок покрывающей всю зимнюю бесплодную землю. Даже камни уступают всепобеждающей зелени листвы. Поэтому образ созидающей любви и изобилия тесно переплетается с весенним цветением природы, раскрепощающим чувства — с радостью обновления, без которой невозможны наслаждение и счастье; и в астрологии зеленый цвет является основным для планеты Венеры. В Китае считалось, что на Венере живёт Си-шэнь ("дух радости") — бог изобилия, наслаждения и бракосочетания. Вбирая в себя все виды наслаждения, он изображается сидящим на спинах коленопреклонённых женщин и с улыбкой сгребает в большую корзину золотые и серебряные слитки, а его зелёное одеяние ассоциируется с весной и молодой растительностью.
Календарное время Тельца — апрель-май, время цветения садов, и к этому времени приурочены праздники многих божеств плодородия. Название апреля через этрусский язык связано с именем Афродиты. Месяц май назван в честь покровительницы плодородия Майесты ("великая матушка, кормилица"), имя которой также указывает на функции вскармливания. Индоевропейский корень, к которому восходит название мая, обозначает "быть в силе", и от него происходят также слова "мощь" и "магия", а также латинское magnus — "большой". Возможно, с тем же корнем как-то связано имя кельтской великой матери Маевы, владеющей священным тельцом. Майеста — жена Вулкана, подобно тому, как Афродита — жена Гефеста, что подчеркивает созидательно-творческую роль этих богинь. Майеста является матерью Меркурия и соответствует греческой Майе, матери Гермеса (здесь можно вспомнить также, что в мае после Тельца начинается знак Близнецов, которому покровительствует Меркурий). Майя — старшая из семи Плеяд, в честь которых названо звездное скопление в созвездии Тельца. А имя самой Майи увековечено в названии астероида, доносящего до нас образ молодой матери и весенней радости жизни. Празднуя Первое мая сегодня, мы подспудно-чтим Майю/Майесту.
Первого мая также проводились церемонии в честь главной римской женской богини Бона Деи ("добрая богиня"), в которых могли участвовать только женщины. Бона Деа изображалась с рогом изобилия и змеями, которые, очевидно, сначала имели отношение к плодородию земли, а эпитетами её были "полевая", "кормилица", "могучая" и "царица". По женским функциям Бону Дею отождествляли с Матер Матутой ("матерью-Утром") — кормилицей и покровительницей родов, упомянутой в мифологеме Луны, которая по своему названию, восходящему к ностратическому ‘ати ("утро, дневной свет "), близка образу
Зари и по мнению лингвиста Дюмезиля отождествлялась с ней. В индоевропейском от корня ‘ати возникло слово та ("хорошее время"). Время рассвета — лучшее время дня, знак Тельца — лучшее время года. Все Тельцы любят природу — и праздники, несущие раскрепощение душе, которое вливает в неё новые силы жизни. Это нередко заставляет их служить искусству и делает организаторами культурных мероприятий, где их природная весенняя радость жизни передается другим людям.
Первого мая отмечали и Флору — богиню цветения колосьев, цветов и плодов, веселья и разгула. В её честь назван астероид Флора, обозначающий растительность. Её имя восходит к и. е. корню gh’elh, от которого ведёт начало наше слово "зелень" и названия цветов: зеленый, золотой, желтый и голубой (и хлор, названному по своему зелёному цвету), и английское blue "голубой". Имя Флоры идет от того же корня (лат. flos — "цветок"), и ей родственно немецкое слово Ы: ите ("цветок"), а также имя греческой Хлои ("зелень"), с которой Флора отождествлялась. Есть астероид Хлорида в честь греческой богини цветов. Того же корня слово "флирт", что напоминает о венерианском характере праздника Флоры. А если учесть, что Майя сравнивалась не только с Флорой, но и с Фауной, богиней животных, первомайский праздник охватывал всё живое, ликованием и любовью встречающее новую весну.
В Египте как богиню радости и веселья, плясок и пения, кроме упоминавшейся коровы Хатор, почитали Бает (егип. Убисте): её священным животным была кошка, и сама она изображалась как женщина с головой кошки и музыкальным инструментом в руках. Причина того, что кошка стала воплощением радости, конечно, не в музыкальном пении весенних котов, а в тесной связи образа кошки с архетипом богини любви. Можно вспомнить, что кошки были атрибутами германской красавицы Фрейи и могучей Иштар. В честь египетской богини-кошки Бает, олицетворявшей также солнечное око, назван астероид Ubasti. близкий к Солнцу. В гороскопе он символизирует кошачий род и магическую роль этих животных в нашем доме.
В славянской мифологии с весенним плодородием соотносится Лада, упоминавшаяся уже в лунном архетипе богиня любви и веселья, жена и мать, родственная греческой Лето ("жена, мать") и римской Латоне. К Ладе обращаются в песне с призывом:
"Благослови, Мати,
Ой, мати, Лада, мати,
Весну закликати!.."
Однокоренные слова к имени Лады — это древнерусское: лады — "помолвка" и современные: ладить и ладно, и, таким образом, имя богини брака по смыслу связано с тем же значением блага и согласия, что имена Венеры и Бона Деи. Значение супружеского согласия закрепил астероид Лада (он мог бы стать очень актуальным для астрологов, увлеченных вопросами совместимости людей — синастрии!). А русское слово "весна" связано со словом "весёлый", и потому не случайно в образе Лады сочетается радость праздника с растительностью и весной.
В образе Лады и Лели пара: полная Луна и Месяц (мать — дочь) переходит в астрологическую пару Венера — Луна, где Венера являет более развернутый образ женщины по сравнению с идеалистически-чистым обликом инфантильной Луны. В астрологии соединение Венеры и Луны способствует проявлению нежных чувств и увеличивает количество молока у кормящих матерей. (Женщинам полезно иметь в виду, что во время прохождения Луны по Тельцу и Раку молока всегда больше, чем обычно, а прекращать кормить грудью малышей следует тогда, когда Луна находится в противоположной половине Зодиака: в Скорпионе и Козероге. Традиционно не рекомендуется бросать кормить летом: но говоря точнее, этот процесс труднее всего проходит в мае и июле — во время календарного периода Тельца и Рака; а в Близнецах (конец мая — середина июня) — лучше, и совсем легко — в сентябре, в календарный период знака Девы, где Венера в падении.)
***
Как уже говорилось, во времена египетской земледельческой цивилизации созвездие Тельца скрывалось с горизонта 10 февраля и появлялось на нём 22 марта, символизируя окончательный приход весны. На 40 дней — от начала посева и до появления первых ростков — оно исчезало с неба, с чем были связаны представления о смерти и воскрешении небесного тельца и посвященные этому жертвоприношения быков[115]. Появление на небе Тельца совпадало с датой воскрешения умирающего бога, которая часто приходится на весеннее равноденствие: здесь можно вспомнить фригийского Аттиса или еврейскую пасху, от которой ведёт начало христианская (не случайно на иконах Троицы в чаше можно увидеть голову тельца). И возможно, упрочившийся в христианской и мусульманской культуре 40-дневный весенний пост, предшествующий новой точке отсчёта времени, изначально был связан с созвездием Тельца.
В связи со смещением точки весеннего равноденствия к 2000-му году до нашей эры оно уже приходилось на созвездие не Тельца, а Овна. Обычай жертвоприношения остался, но в более новые времена в роли жертвы чаще выступает ягнёнок, а не бык, роль которого с развитием земледелия в хозяйстве стала настолько значимой, что использовать его в качестве жертвы было нерационально. Вероятно, это закрепило за созвездием Овна его название — и его образ жертвы прошлого ради воскрешения нового, который прежде относился к знаку Тельца.
Сегодня с Тельцом мы по древней традиции ассоциируем возрождение растительности, а с Овном — более развитую идею возрождения всей природы и человека вместе с ней. Как пассивная природа, растительный мир сопоставляется с женскими образами планеты Венеры, а обращение к активной животной сути природы происходит в следующей мифологеме Марса. Возвращая нас к природе, последние два архетипа описывают два способа взаимодействия человека с ней — два пути её преображения. Женский, естественный и исторически долгий путь освоения природы приносит Тельцам мудрость и созерцательность. Мужской путь победы над ней даёт Овну силу и бесстрашие.
Как сама жизнь, знак Тельца содержит в себе преобразовательный момент, но женское стремление не разрушить прежнее доминирует в этом знаке и его изобильные запасы превышают внешнюю реализацию. И подобно Весам, ищущим партнёра, этот знак для проявления активности предполагает противостоящее себе начало: что и определяет войну или супружество главной богини с громовержцем — в котором у неё, несмотря на её независимость, остаётся потребность. Противоборство заложено в самой природе — знак Тельца лишь проявляет его. Доказывая правоту своих желаний и завоевывая себе трон как отдельному субъекту природы, Телец нарабатывает ту базу личного "я", от которого оттолкнётся овенский порыв в будущее. С этим и связано консервативное упорство Тельцов и их воинственность по отношению к тому, что, как им кажется, спорит с их принципами. Эго качество проявилось в образах Тельцов — Робеспьера, Маркса и Ленина — которым, несмотря на воинственную безапелляционность суждений, нельзя было отказать в способности созидать.
Хотя в архетипе Тельца мы преимущественно говорим о богинях, однако можно поискать и мужские образы созидателей. Мужским воплощением созидающего начала любви является индийский Вишну, которому противостоит разрушитель Шива. В конце каждого цикла времени Вишну засыпает, плавая по пустынному мировому Океану первозданных вод на огромном змее Шеше: своей дополнительной плутонической ипостаси, воплощающем природное плодородие, — и служит достаточно пассивным фундаментом нового творения. Творец Брахма, непосредственно создающий новый мир, рождается из лотоса, вырастающего из пупа Вишну. И Вишну, таким образом, исполняет совершенно женскую функцию рождения! Вдобавок Вишну настолько прекрасен, что пользуется женскими чарами, в облике обворожительной красавицы Мохина ("чаровница, сводящая с ума") похищая у асуров напиток бессмертия амриту. Женский облик Вишну так понравился Шиве, что тот уговорил его превратиться в женщину снова и, охваченный любовью, слился с ним в единое существо Харихару.
Имя Вишну трактуется как "проникающий во всё, всеобъемлющий", но значимым богом Вишну становится не сразу: в Ригведе ему целиком посвящен всего один гимн. Зато потом Вишну мыслится "подобным Индре" или даже более великим богом, и в более современный период становится популярнейшим богом, занимая в триаде Брахма-Вишну-Шива высшее место. Подобно громовержцам, живёт Вишну на вершине горы Меру, ездит на царе птиц орле Гаруде: возможно, эти представления остались с той поры, когда Вишну мыслился младшим партнером Индры (и это напоминает роль главной богини по отношению к царствующему богу). В эпосе Вишну занимает центральное место, приобретая целый ряд аватар. Его воплощениями считаются герой Рама и популярный в наше время Кришна, в образе которого доминирующей становится идея любви к богу, как нежной привязанности к нему и чувства, приводящего в эмоциональный экстаз. Имя Кришны происходит от индоевропейского корня кг со значением создавать, и этимологически он является древним родственником великого женского божества — римской Цереры (Керры).
В Ригведе Вишну побуждает родителей к наслаждению и охватывает Вселенную тремя шагами, что символизировало доступность для него земного, небесного и подземного миров и сравнивалось с движением Солнца по небосклону от утренней до вечерней зари. Но превосходя солнечное божество, царствующее в настоящем, явленном мире, Вишну привносит в него ту изначальную стихию, которая послужит будущему, выходя за границы этого мира: Вишну — тот,
"…кто широко перешагнул через земные просторы
Всего лишь тремя шагами,
чтобы далеко идти человечеству, чтобы ему жить
Видя всего два шага того,
Кто выглядит, как солнце, мечется смертный.
На третий шаг его никто не отважится взглянуть,
Даже крылатые птицы в полёте."
Верная спутница Вишну, сопровождающая его во всех аватарах, — Нашими ("добрый знак, счастье, красота"), которую мы могли назвать простым словом "жизнь". Вместе они составляют супружескую пару богов-созидателей, где Лакшми выступает как Локамата ("мать мира"), вырастая в виде лотоса из тела Вишну и отождествляясь со Вселенной. Лакшми приносит счастливые предзнаменования, и её образом является богиня плодородия Шри ("процветание, слава"). Лакшми называют Индирой, это имя несёт в себе два основных смысла богинь архетипа Венеры: "прекрасная" и "могущественная" (интересно, что в наше время, отражая созидательное начало Тельца, Лакшми стала покровительницей индустриализации в Индии). Ещё один её эпитет — Лола ("непостоянная"), символизирующий изменчивость жизни и её вечно женственное начало, возвращающее нас к образу экзальтирующейся в Тельце Луны.
Лакшми родственна балтийская богиня счастливой судьбы Лайма ("счастье"). Эго дочь древнего бога ясного Неба Диеваса, ведущая жениха и невесту на свадьбу и охраняющая коров и беременных женщин. Она противостоит Гильтине, персонифицирующей несчастья и смерть. В песнях Лайма связана с Солнцем, символом совершенства и красоты, но по образу относится к архетипу Венеры, что позволяет представить её сопутствующей Солнцу Зарей. В литовской мифологии существует и ещё одна богиня любви Милда, имя которой значит "любить" (и родственно нашему слову "милый"). Мильде посвящалось календарное время Тельца: апрель-май. У западных славян была богиня любви Красопани, в имени которой также подчеркнута её красота.
Говоря об образе звезды Венеры, следует упомянуть, что она издревле ассоциировалась с цветком: так, шестилепестковый цветок был олицетворением Иштар и Инанны. Словарь символов[116] трактует цветок как образ мимолетности, весны и красоты, и кратковременного удовольствия. И до сих пор мы видим в розе традиционный символ любви и красоты. По одной из индийских легенд Брахма, увидев розу, показанную ему Вишну, отдал ей предпочтение перед всеми цветами и даже своим символом — лотосом творения, и этим признал первенство Вишну над всеми богами.
Красно-розовый цвет соотносит розу с зарёй, выделяя их из других природных явлений как наиболее привлекающие внимание человека. По той же логике русское слово "красивый" восходит к значению "красный". Древние римляне считали, что роза произошла от слёз Венеры и стала красной по неосторожности Купидона, пролившего на неё стакан вина. Состоящая из множества лепестков и подобная звезде роза являет естественную красоту и единство многого. Из символа звезды и зари по значению возвышенной любви она в христианстве становится символом небесного блаженства рая и объединения праведных душ; в мусульманстве — знаком семи имён Аллаха, а в буддизме символизирует тройственную истину закона, знания и правильного пути.
В знаке Тельца, приближающемся к стихии чувства, мы уходим от рационального понимания действительности, ради украшения и преобразования реальности, которое делает возможным сила эмоций. Мы отождествляем Зарю со Звездой по внешней форме, хотя на самом деле она связана с Солнцем, что отражает первоначальный мифологический образ. Подобно этому, знак Тельца часто за внешней формой не видит суть. Но "красота спасает мир": опора на внешние критерии чувств вместо установок разума исправляет сотворённое человеком, возвращая отклоняющийся от реальности рассудок на прежнюю орбиту. Мысля согласно чувству, мы наделяем предметы тем смыслом, который в них на самом деле не заложен: в таком образе, как роза, мы обожествляем внешнюю красоту материи, и библейский образ Золотого тельца как раз и ставит это в вину человеку. Но явленная материя становится противовесом невидимым заблуждениям, и высказанное чувство служит критерием правильности пути разума.
Поэтому мифологический, как и астрологический образ Тельца нередко становится символом праведности. В эзотерической астрологии А. Бейли и Е. Рерих Телец — проводник божественной воли: следуя голосу чувства, которое корректирует ошибки разума, он идет безошибочным путем. В китайском буддизме бык символизировал истину в действии, и одно из названий 10-ти ступеней совершенства — "десять путей Быка"[117]. В Египте священный бык Апис служил оракулом: каждому его движению придавался символический смысл.
И если последить за поведением Тельцов, мы увидим, что их решения и поступки, которые на первый взгляд не направлены прямо к нужной цели, на самом деле являются наиболее практичными и необходимыми, как это выясняется позже. Как будто бы Телец и в самом деле прислушивается к голосу небес, а не просто к совету своего чувства. В отличие от поверхностного интеллекта, обманщика-Меркурия, глубокое чувство Венеры не нарушает Закона: потому что отражает саму жизнь, как она есть. Поэтому когда сталкиваются между собой противоположные суждения разума, надо делать тот выбор, который подсказывает чувство прекрасного: не поддаваясь на идеологические провокации рассудка и его сиюминутное мнение о том, что выгодно в данный момент.
Преобразующая себя жизнь в мифологиях обозначается растительным образом дерева — на зиму умирающего, весной воскресающего и одновременно постоянно хранящего жизнь в своём стволе. Юпитерианский образ Мирового древа, символизирующий данный свыше порядок мироздания, знак Тельца преобразует в древо Жизни, корни которого прочно врастают в землю. Так шумерская Венера-Инанна находит гибнущее древо и пересаживает его в свой цветущий сад. Могучее дерево, выросшее из маленького семени, живописует мощь природных сил. Но характерно, что о древе жизни начинают заботиться земные люди. В дереве звезды-богини заводятся чудовища, и её брат-Солнце не слышит просьбы Инанны о помощи: дерево спасает герой Гильгамеш.
Древо жизни символизирует собой жизненную силу и вечную воспроизводимость многогранной и многомерной природы, в которой присутствует высшее начало, и его соки и плоды содержат в себе образ бессмертия. Таково шумерское дерево хулуппу, одно-единственное в мире, посаженное при его сотворении. Оно отождествляется с ивой, длинные гибкие ветви которой, ассоциирующиеся с волосами женщины, сделали её традиционным символом женской природы. В его корнях древа жизни живёт змея, в ветвях птица Анзуд, хранящая таблицы судеб, а в стволе — Лилит, соотносимая с сексуальностью.
Таковы также библейское древо Жизни и хеттское вечнозелёное дерево eja, внутри которого помещаются бык и овца (символы земледелия и скотоводства, и двух последних знаков Зодиака). От того же ностратического корня hhaju ("жизненная сила") происходят греческое и латинское слово aion/aevum ("жизненная сила, вечность"), русс кие слова юность и ива, а также имя Ева ("жизнь"). В образе дерева отразилась идея жизни, побеждающей смерть своим собственным земным потенциалом сил. Благодаря Еве люди потеряли райское древо вечной жизни, но она заменила его собой, воплотив в себе и своей любви к Адаму жизненную полноту.
В Тельце всепобеждающая жизнь торжествует над смертью с помощью любви, как Астарта воскрешает Эшмуна, Рати — Каму, а Изида — Осириса. Чувство, неумирающее желание дает богине любви её вечную молодость. Эту архетипическую идею, которую древние и примитивные люди понимали лучше, чем мы теперь, старик-бушмен выразил словами: "Я так же молод, как самое прекрасное желание в моем сердце, я так же стар, как все несбывшиеся мечты моей жизни"[118] (Во второй части фразы звучит окончательность архетипа Сатурна, отвечающего за старость и смерть).
Любовь — орудие изначальной, небесной и духовной природы: на земле оно проявляется как животворное творчество чувств, которое имеет астральное происхождение, подобно тому, как Небом рождена богиня любви и красоты. Всё порождающую жизненную силу олицетворяла западнославянская Жива/Зива ("жизнь"), имя которой Б. Рыбаков связывает с древней богиней Дивой — женской параллелью бога ясного Неба Дьяуса. В честь этой богини назван астероид Siwa. В этой связи с Небом кроется созидательная сила знака Тельца, вроде бы обычно занятого незаметным благоустройством жизненного комфорта, но на самом деле вливающим живую энергию эмоций в материальное существование и силой чувства оживляющим то, что создано руками.
Архетип Венеры означает обращение ко внутренней природе человека, её неуправляемым желаниям и буйным страстям — но одновременно и открытость ко всему внешнему миру, любимой Земле и прекрасному Космосу. Венера — это проживание и переживание жизни, как она есть: не любит тот, кто отвергает какую-то часть её. Именно поэтому громовержец берет в жены богиню любви: она помогает ему сохранить созданный им мир и благоустроить его. В вечности жизни — вечность Вселенной: хотя разум утверждает, что когда-нибудь она рассыплется на куски, чувство говорит, что это не так.
Как планета Венера сопутствует дарующему жизнь Солнцу (и годовому солнечному циклу) и предвосхищает его восход, так любовь предшествует жизни. И говоря о цикле Венеры, не следует считать, что любовь длится лишь год (или 224 дня — гелиоцентрический период обращения Венеры вокруг Солнца) — она вечна. Архетип Венеры выводит человека за рамки его привычного разума, позволяя ему воочию увидеть радужные проявления духа, которые обозначает интуиция Урана. Понимание природы и себя как части Космоса даёт человеку силу воплотить небесные идеи на Земле.
Венера символизирует вечную жизнь — но в мире людей сам образ вечной жизни предстает как вечное созидание того, что превосходит окружающий мир. Ни в чем так долго не живут люди после смерти, как в своих творениях; ничто не кажется нам столь нетленным, как материальные шедевры. И бережно хранимые человечеством ценности культуры и искусства действительно таят в себе неуничтожимые временем силы жизни. Именно по ним мы узнаем об атмосфере красоты и полноты, которой благоухала жизнь былых веков. Рассудок же представляет нам картину прошлого — как и будущего — узкой, мертвенно-тусклой и страшной.
В жизненном творчестве знак Тельца подобен Льву, символизирующему полноту жизни. Но Лев творит прежде всего себя: совершенство облика человека, а Телец преобразует природу и окружающую реальность. В этом и духовная роль этого материалистического знака. Подобно царю и священнику Юпитеру, царица Венера является проводницей на Землю воли Неба, но не опосредовано, через возвышенные образы и традиции, а напрямую. В образе богини любви сами силы материи возвращают жизни то небесное, что она недополучила от цивилизации, отделившей себя от природы.
Мудрость и естественность отношения к земной реальности дает человеку ощутить саму жизнь как высшее блаженство. Созидание преобразует страдание в наслаждение, делает человека повелителем своих чувств. И этот тельцовский образ своеобразно преломляется в философии Будды, которого в мае под древом жизни родила его мать-Майя, чьё имя, возможно, имеет генетическое родство с именами античной Майи-Майесты, матери Меркурия. Здесь можно вспомнить, что, подобно своим античным параллелям, индийская планета Венера Тара ("звезда"), жена Юпитера-Брихаспати, родила Меркурия-Будху (Будда и Будха в санскрите пишутся одинаково). Родственный архетипу Тельца, буддизм признаёт первой истиной телесное страдание чувств, а целью — блаженство нирваны, возвращающей к единению с истоком Рыб — местом экзальтации созидающих внутренних сил Венеры.
***
В эзотерической астрологии планета ВЕНЕРА называется помощницей Земли, её сестрой, во всём подобной нашей планете, но счастливой и процветающей, светлой и лишённой греха, доброй и милостивой к людям, и посылающей нам с небес изобилие и удачу. Но из мифологии мы знаем, что она не всегда была такой. Пока люди не овладели силами природы, планета любви была коварной и опасной, неистовой и воинственной. Её стихийная мощь оказывалась губительна для героев, осмеливавшихся противиться ей, и сеяла кровавые распри. Она была материальна и груба — но жизнь, оставаясь вечно молодой, постоянно меняется, и природную силу сменило понятие красоты. Матриархальная владычица стала обворожительной распутницей, а потом верной возлюбленной и женой, нежной к достойному её верховному богу. До поры до времени она прикрыла покрывалом закона бушующую стихию объединения и слияния с первоистоком, которую она несёт Земле — подобно тому, как её царственный супруг выступает проводником воли Неба, отделившей Землю от Хаоса.
В сражении этих двух противоположных начал побеждает мир — их брак и союз, и эти две планеты, дарующие жизненные блага, воплощают наше спокойное счастье, комфорт и благополучие. Битва Венеры и Юпитера завершается их общей победой, образ которой ярко живописует салют: гром и молния (Юпитер), созданные мастерством человека и озаряющие небеса букетами огненных цветов (Венера). Так воплощенная красота раскрывает победу идеи разума.
Планета Венера символизирует расцвет всех пяти чувств и созерцательную мудрость разума, а также неформальную жизненную деятельность, разумно наполненную живой силой чувства. Она обозначает понимание своих желаний и их удовлетворение, и способность получать удовольствие от простых вещей. Она несёт естественность и яркость чувств, владение своей природой, силу обаяния и способность обворожить. Она учит пользоваться благами мира — цветами, запахами, ощущениями, красотой и любовью, и даёт умение выразить свои эмоции не только в искусстве, но и в жизни. Она объединяет людей и устанавливает между ними согласие, определяя их совместное жизненное созидание в самом прекрасном из миров: чувственно постигаемом мире освоенных желаний, откуда мы черпаем свой жизненный опыт.
МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА ТЕЛЬЦА
Тому, кто рождён под знаком ТЕЛЬЦА, мощь натуры даёт независимость от социальных порядков и силу эмоциональных проявлений: они входят в жизнь как яркое, и одновременно естественное явление Зари. Как Ушас, они любят наряжаться сами и украшать окружающий мир, свежестью ощущений и ясностью видения мира соперничая с сухими формальными правилами общества. Но часто их природные чувства не оформлены и далеки от деликатности, и их стремление жить для любви и наслаждения не всегда носит цивилизованный характер.
Как Инанну и Иштар, страсть завоевать своё толкает Тельцов на грубые действия, что создаёт этому знаку репутацию эгоиста. И когда те, кому покровительствует Венера, не имеют чувства меры, первозданная красота их эмоций воспринимается окружающими как буйство хаоса, не просвещённого мыслью, что приносит Тельцам обвинение в тупости. Однако если человек служит возвышенной цели, чувства принимают изящную и привлекательную форму, и Телец раскрывается как самый чувствующий и мудро мыслящий знак. Этот знак, плодотворный для искусства и философии, в котором родились Чайковский и Леонардо да Винчи, Кант или Фрейд, владеет жизнью во всей полноте её проявлений. Будучи естественными в выражении своих чувств, Тельцы способны донести свои эмоции и свою логику до других, и их заданию.
Завораживая окружающих праведной уверенностью созидателя-Вишну, а также милой хитростью и простотой очарования Афродиты, Тельцы прокладывают себе путь, и их путь становится наиболее прямым, потому что этот знак знает, чего хочет. Подобно прекрасным и могучим зорям-быкам Хурри и Серри, Тельцы терпеливо и основательно осваивают мир желаний, чтобы, овладев им, погрузиться в негу и наслаждение честно заработанного отдыха. Материализм Тельца закладывает прочный фундамент его свершениям, и если его желания не слишком приземлены, этот знак, подобно древним богиням, достигает своего пьедестала хозяина и господина жизни. И затем, подобно природе, он прикладывает усилия во имя изобилия и процветания жизни и её кульминации — любви. Тяга к прекрасному и любовь к искусству, через которые Тельцу открываются высоты чувств и желаний, способны приподнять его из погружения в пассивное наслаждение и преодолеть его стихийную эмоциональность.
Подобно разъярённому быку, Телец может проявить всю спящую в нём страсть, когда задеты его интересы или его чувства, которые он ценит больше всего остального. Однако если страсть не слепит ему глаза, природное стремление к согласию и справедливости Анахиты и Астхик даёт этому знаку возможность объективно оценивать ситуацию, покоряя мир не воинственностью матриархальной богини-амазонки, а властью обаяния и доброты. Телец — один из столпов стабильного миропорядка, доминирующий по рождаемости знак, и если на Земле правят мир и согласие, то это во многом благодаря его терпению и упорству. Когда же разрушение и несправедливость подымают голову, этот знак может выйти из своей обычной созерцательной пассивности и с правомочностью древней царицы направить всю мощь своего сдерживаемого потенциала на восстановление утраченной гармонии и любви.
заря, утренняя/вечерняя звезда (планета Венера) — небесная красота природы,
цветы (лотос, роза — образ зари), цветущие сады, весенняя зелень полей, ива (древо Жизни) — земная красота природы',
корова, бык, голубь, кошка (усмиренный лев) — мощь и нежность животной природы-,
анх (егип."знак жизни"), рог изобилия, яблоко — образы жизни и наслаждения ею;
колчан стрел, пронзенное сердце — любовная страсть; пояс, кольцо, венок, ожерелье, зеркало (значок Венеры) — атрибуты соблазна и женского обаяния.
салатный (желто-зеленый) — естественность, мягкое жизнеутверждение, успокоение на природе
зеленый с медно-розовым — нежность, обаяние, комфорт чувств
светло-зеленый с коричневым — стабильность, сознательность, спокойный труд
(описывающие сценарии влияния планеты Венеры, как и мистерии событий II дома собственности):
Звезда Венера — прекрасная богиня любви. // Шумерская Инанна, аккадская Иштар, арабская Зухра, армянская Астхик, иранская Ардвисура Анахита и др.
Связь богини любви с водным истоком природного плодородия. //Рождение греческой Афродиты и индийской Лакшми из морской пены. Макошь-Пятница.
Румянец Зари — любовная страсть. // Эос и Титон. Заря и Месяц.
Мощь и воинственность Зари. // Вооруженная дева-Денница. Сражение Индры и Уишс.
Война сопутствует страсти. // Иштар, Астарта, Шавушка. Стрелы Камы и Амура. Начало Троянской войны.
Обольщение героя царицей страсти. //Иштар и Гильгамеш.
Природная сила богини любви и её соперничество с главным богом // Изида и Ра. Макошь и Перун. Ушас и Индра.
Возвышение царицы любви до роли супруги Царя и матери. // Изида — прообраз Богородицы. Фрейя и Фригг.
Возвышение благодаря труду, красоте или мудрости. // Золушка. Сказки о бедной красавице, завоевывающей сердце короля или принца. История Семирамиды.
Красота созидающего начала. // Вишну и Шива. Кришна и пастушки.
Преобразующая сила любви. // "Аленький цветочек", "Василиса прекрасная" и другие сказки о девушке или юноше, волею судьбы женатых на животном или чудовище.
Оживляющая сила любви. // Астарта и Эишун. Кама и Рати. Сказка о мертвой царевне и семи богатырях.
Процветание и изобилие весенней природы. // Венера, Помона, Бона Деа, Флора. Лада. Лакшми.
Вечнозеленое древо жизни. // Хулуппу, эйя, райская яблоня. Яблоня с золотыми яблоками или другое плодовое дерево в сказках (например, яблоня, спасающая детей от гусей-лебедей).
Исполнение всех желаний. // Корова Сурабхи. Си-июнь. "Крошечка-хаврошечка ".
В целом эти архетипические сюжеты (частые в классической литературе) описывают развитие чувств и способности к созиданию (женского начала).
АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
ВЕНЕРА и СОЛНЦЕ. Гармония этих планет напоминает об астральном культе звезды Венеры и красоте природного явления Зари — прелести Инанны или Ушас, красавицы в разноцветных одеждах. Аспект между ними символизирует красоту и любовь к природе, интенсивность чувств, наслаждение жизнью и удовлетворение.
Соединение Солнца с Венерой — частый аспект: поскольку звезда, сопровождающая светило на закате и восходе, и в круге гороскопа не отходит от него далеко. Но в точках наибольшей удаленности возникает дисгармоничный аспект полуквадрата (около 45°) — он приносит вечную неудовлетворенность (неумение расслабиться и ощутить прелесть жизни), как и препятствия в любви.
Дисбаланс этих энергий при доминанте Солнца — вычурные формы заявления о себе, вставание на пьедестал
вопреки всей неестественности ситуации; претензия вместо добродушия, и самолюбование вместо обаятельности. Когда сильнее Венера, чувственное земное начало жизни, выступая как главный и единственный ориентир, делает человека рабом жизни, а не ее творцом: он зависим от материи, а не она от него. Последнее встречается чаще, поскольку архетипический конфликт Солнца и Венеры решается в пользу Венеры.
Борьбу Венеры и Солнца описывает миф об Изиде и Ра, где богиня чувства выведывает истинное имя царя цивилизации, чтобы возыметь власть над ним. Так чувство возвращает нас к истоку, где скрыты силы естества: к звучанию слов и природному смыслу архетипов, к изначальным формам и первообразам идей, на основе которых был построен человеческий культурный мир. Он забыл о них, охраняя себя от стихии. В лоне цивилизации люди утратили целостность, которую некогда дарила им природа. Но любовь вновь приближает нас к ней. В гармонии, власть Венеры над Солнцем — это чувство, рождающееся в сердце. Это любовь, которая открывает человеку истину единства мира — и раскрывает истинную ценность каждого его предмета. Эго символический смысл вещей (Солнце), который видится естественным и буквальным (Венера).
ВЕНЕРА и УРАН. Сочетание этих планет рисует картину рождения богини любви Афродиты из крови творца-Урана. И их гармония действительно символизирует небесное творчество: которое наиболее ярко являет себя в сфере искусства.
Быть может, самый высокий его акт — созидание самой любви, раскрепощающее и трансформирующее взаимоотношения людей. Но, как Уран остался отделен от Геи-Земли, этот аспект нередко способствует и разлуке. Он символизирует природную вечность и нескончаемую силу небесной любви, однако на людей она порой обрушивается неожиданно и сокрушительно (как и все стихийные проявления анархичного бога Небес). Не так просто сочетать любовь и свободу. И люди с таким аспектом в гороскопе способны избежать развода, лишь будучи творческими людьми. Здесь можно вспомнить также образ индейской Шочикецаль: покровительницы свободной любви и богемных профессий.
ВЕНЕРА и ПЛУТОН. Эго образ воинствующей любви — богини-амазонки: Иштар и Астарты, вооруженной стрелами эмоций. Её лук — напряженность страсти. Аспект между этими планетами говорит о развитости и глубине чувств, и достигаемой мощи потенциала: дающего неуязвимость и непобедимость, которой в мифах славились амазонки.
Миф о том, как Иштар, покинутая Гильгамешем, в ярости насылает на город чудовищного быка, говорит о том, что такая страсть может быть опасна, мстительна и разрушительна. Но недаром эта богиня была связана с сексуальным знаком Скорпиона и указывала супругам, когда им вступать в брачные отношения. Качества Венеры и Плутона вместе обозначают плодородие и плодотворность начинаний: от рождения красивых детей до созидания оплотов цивилизации (стен города — которым Иштар тоже покровительствовала, как и другая страстная распутница, Кибела).
Напряженный аспект этих планет может обозначать бесполезную растрату ресурсов. Здесь можно вспомнить оргии Кибелы и других богинь любви, которым сопутствовал деструктивный выплеск страсти, чтобы в другое время она не мешала мирному существованию. (Дисгармония Венеры и Плутона есть в последнем гороскопе России, где она символизирует вымывание ресурсов из страны.)
ВЕНЕРА и ЮПИТЕР. Аспект этих планет рисует брак царицы любви с царем богов (Фрейи/Фригг и Ода/Одина, Макоши и Перуна, Астхик и Вахагна). Эго союз сильнейших мифологических персонажей, воплощающих бесспорное благо людей и объективное (правильное) видение жизни. Он вершит преображением страстной красавицы в верную и нежную супругу — мифологический образ которой связывается с исполнением желаний и счастьем. Такова индийская Лакшми или балтийская Лайма. Сочетание Венеры и Юпитера символизирует доброту, изобилие и удачу. Это сила жизни и любви под эгидой социальной власти, делающая человека царем (Юпитер) и хозяином земной реальности (Венера).
Гармония этих планет настраивает на созидание жизненного комфорта, дает творческие способности (художника) и умение сделать жизнь прекрасной. Человек видит наперед, как может естественно и красиво развиваться ситуация. Это режиссерское умение раскрытия образов.
Дисгармония этих планет рисует образ борьбы за исполнение желаний. Она напоминает о том, что богиня любви сражалась с царем богов, прежде чем стать его женой. Громовержец победил её, как Индра — Ушас, так установленный в обществе порядок вещей часто идет вразрез с нашими стремлениями и гасит возникшие живые чувства. Битва Венеры и Юпитера — это конфликт наших желаний и возможностей. Традиционно в нем верх берет Юпитер: в конечном счете человек соглашается на возможное, корректируя свои желания и находя чувствам приемлемый выход (общепринятый и допускаемый моралью).
Однако в мифах царица любви недаром стремится упрочить свои позиции — и самостоятельно утвердиться на земном пьедестале. Так Инанна, будучи любимой дочерью Илу, крадет у него таблицы судеб, а вместе с ними его власть и силу; а Изида лишает трона Сета. Если, развиваясь, человеческие чувства опираются на общественные установления, то оформленные желания и сознательная любовь становятся выше традиций, вступают с ними в борьбу и имеют шанс добиться своего, изменяя общепринятые взгляды, социальные стандарты и коллективный разум людей.
ВЕНЕРА и ЦЕРЕРА. Эго расцвет, которого достигает в лоне цивилизации возделанная земля-кормилица: рог изобилия Деметры или богини плодов Фортуны, или Венеры Фрутис, покровительницы садов. И сочетание Венеры и Цереры обозначает плодотворность труда. Его олицетворяют богини процветания весенней природы: Майя, в честь которой назван месяц май, Флора или Фауна. Гармония этих планет заставляет любить жизнь в любых её проявлениях (животных, растительных и других) и видеть их несомненную пользу для человеческого мира. Эго аспект экологии.
К цветущей и плодоносной растительности примыкает мифологический образ вечнозеленого Древа Жизни, которое спасает от гибели и заботливо растит шумерская звезда любви Инанна. Но мужа Думузи, бога цветущей степи, она посылает вместо себя в подземный мир: ведь природа не цветет в зимние холода или летнюю засуху. Так и счастье человека не длится постоянно. Конфликт Венеры и Цереры, проявленный в этом мифе, ограничивает срок любви и процветания, сводя чувства к физиологическим процессам, а созидательное творчество — к утилитарной необходимости. Но гармония этих планет проявляет животворящую силу любви, которая становится выше ограничений материи: так Астарта воскрешает Эшмуна, или Изида — Осириса. Взаимодействие этих планет символизирует возобновление любви, преодолевающее ограничения, эмоциональное отношение к делу и плодотворную смену фаз созидания (где будни непременно сменяются праздником).
ВЕНЕРА и МАРС. Этот аспект рождает любовь: человеческую любовь мужчины и женщины, воплощенную в образе самых знаменитых мифологических любовников Ареса и Афродиты. Это стихийное чувство, которое на время подчиняет себе волю человека: так на известной картине Арес изображен в оковах, надетых на него Афродитой. Но воля побеждает чувство, раскрывая его миру: и будит ото сна спящие силы жизни.
Эта любовь, выражающая суть двух весенних знаков, символизирует утро года. Ей близок образ утренней Зари: которая тоже предстает раскрасневшейся влюбленной, как Эос или Аврора, и обретает марсианский образ воительницы, как русская Денница. В быту гармония Венеры и Марса способствует проявлению темперамента, а конфликт нередко вызывает любовные ссоры (по пословице: "милые дерутся, только тешатся", когда побеждает Венера, или "бьет, значит любит", когда верх берет Марс).
На налаживании взаимодействия этих энергий: женской силы чувств и мужской силы юли — во многом основана современная психотерапия (можно вспомнить символы мужского и женского начала у З. Фрейда или понятия Анимы и Анимуса у К. Юнга). В наше время оно недаром вызывает наибольший интерес людей: связывая два самых новых мифологических архетипа: недавно развившихся до своей символической полноты.
ВОИН И ПАСТЫРЬ — мировые архетипы планеты Марс
"О Пушан, пройдись по дорогам!
Прогони опасность, о сын избавления!
Иди с нами, о бог, вперёд, возглавляя нас!
Создай нам хорошие, легкопроходимые пути!
О Пушан, дай нам обрести силу духа!"
НЕИСТОВАЯ СТИХИЯ ОГНЯ
Овен — знак начала астрологического года, когда день побеждает ночь и буйная весна вступает в свои права. Идея этого периода — победа в природе позитивного начала, а в человеке — света и разума. Овен — знак стихии огня, и вслед за Стрельцом и Львом он становится лидером нового пути и способа отношения к миру. Стрелец явил космическую модель общества через образ божественного жреца-царя. Лев раскрыл идею цивилизации и самоосознания человека в коллективе. В архетипе Марса мы переходим к непосредственной силе личности, воле индивидуума, независимой от космических и коллективных ограничений.
В мифологии есть концепция трёх основных мужских функций богов: идеологической, хозяйственной и военной, разработанная французским филологом Дюмезилем[119]. Астрологически эти функции задают мужские знаки воздуха, а их реализацию отражают знаки огня. Как мы видели в предыдущих мифологемах, идею космического творчества, заданного Водолеем, наследует царь и жрец Стрелец, глава идеологического союза. Это идейная функция. Идея построения цивилизации и владения всеми механизмами жизненного процесса, заданная Весами, переходит на образ Льва как мощного повелителя и владыки этого мира, охватывающего его с разных сторон. Эго хозяйственная функция. А третья идея — идея свободы разума и выхода на новый путь, проявленная знаком Близнецов как способность поиска новых источников энергии и форм существования, реализуется через бесстрашную уверенность Овна в собственных силах. Знак Овна наиболее ярко проявляет военную функцию.
Сначала человечество лишь копирует жизнь, что доносит до нас архетип Стрельца, потом — воссоздает реальность по человеческому подобию, и это отражает архетип Льва, и, наконец, возникает идея творения новой жизни, представленная архетипом Овна. Знак Стрельца наиболее полно являет нам прошлое (традиция), Лев — настоящее (бытие), а за Овном стоит будущее (идеал).
Подобно тому, как женский образ Венеры отразил историю развития чувств, архетип Марса, отражая мужской принцип активности человеческого "я" и символизируя победу природной личности над всеми препятствиями, являет эволюцию сознания и свободы юли. Овладение внутренними силами любви даёт человеку власть над самим собой: овладение своей природой позволяет ему стать личностью, внутренней силой побеждающей внешние преграды. И воинственность стихии, в архетипе Венеры ограниченная законом сохранения природы и отодвинутая на второй план, во всю мощь проявляет себя в архетипе Марса.
По большому счету человек всегда способен справиться с тем, что у него внутри: эта способность заложена в нём, рассчитана его природой и потому не разрушает его гармонии. Овладение внешней стихией, которое символизирует знак Овна, представляет более сложную задачу: оно предполагает выход за рамки своей заданное™, своей природы, и поскольку это может оказаться саморазрушительным, то, значит, и способность восстановить разрушенное. Марс обращает нас к более могущественным силам, чем астральные силы Венеры, которые по оси симметрии относительно равноденствий соответствуют природной Вселенной Водолея: он возвращает к самому истоку Рыб, выходящему за рамки видимого мира. Подобно Нептуну, Марс воплощает изначальное единство разнесенных сил. В человеке оно предстаёт как слияние двух природ: видимой, телесной, и невидимой, рациональной, но не нептунианское изначальное смешение, а слияние, в котором весь пройденной эволюцией путь обозначил их противоположность.
Знак Овна завершает круговорот Зодиака, но круг мифологических представлений не является замкнутым как сезонный цикл, а представляет собой выход на новый виток. Последний персонаж эволюции мифологического сознания вбирает в себя весь тот багаж, который накоплен предыдущим путем развития, сливаясь с изначальными источниками сил стихии, породившей мир. На санскрите знак Овна называется Мешам ("баран"), но согласно М. Сенару, его синоним Аджа (буквально: "то, что не имеет рождения") означает — "первопричина, существовавшая прежде всего".
Подобно Рыбам, Овен обозначает новое рождение. Но рождение, символизируемое знаком Рыб, является природным, а Овен указывает человеческий выход из тесноты прежнего мира — с помощью внутренней энергии, жизненного огня личности, которая становится для всего Зодиака путеводной звездой и лидером. Это соответствует тому, что знак Овна является кардинальным знаком. Это последний и одновременно первый знак Зодиака, способный открыть новый путь и возглавить движение вперёд. В жизни Овны часто стремятся быть первыми. Их ключевые слова: "первый", "прежде" и "вперёд" не случайно происходят от одного индоевропейского корня.
Грань Рыб и Овна — самая стихийная точка Зодиака. Овен — знак чистой стихии огня: к этой стихии относятся управитель Овна — Марс, а также Солнце, которое экзальтируется в этом знаке, символизируя буйную весеннюю энергию. Образ огня часто сопутствует Солнцу, раскрывая мощь его природной силы: так китайский бог огня Чжу-жун (звукоподражательное имя, трактуемое как "большой свет) выступает помощником бога Солнца Янь-ди. И природная стихия как таковая в мифологии тоже воплощается в образе огня. Огонь, в отличие от других стихий уничтожая существующее на нет, мыслится самой страшной и самой неподвластной человеку энергией, выходящей за рамки обустроенного мира. А добыча огня символизирует овладение миром до самых его основ и его сознательное преображение.
Стихия огня, как преобразующая и превосходящая понимание человека, разрушительна. Но как покоренная им, она служит людям: огонь становится самым верным помощником человека, согревая его, освещая его жилище, помогая приготовить пищу и защищая от диких зверей. Для древних индоевропейцев существовало два вида огня: полученный от природы или сохраненный человеком. Первый мыслится как прикосновение к стихии, которой страшится человек, и обозначается "мужским" корнем: ностратическое henka — "гореть". От него ведут начало наши слова "огонь " и "уголь". Второй — это искусственно поддерживаемый огонь очага, соотносимый с женскими функциями: ностратический корень qotti — "зажигать". От второго корня происходит индоевропейское het ("огонь, очаг"), иранский бог огня Атар, индийский жрец Атхарван, которой научил людей добывать огонь трением; украинское обозначение огня "ватра" и русское слово "ватрушка", связанное с круглой формой очага. С het смыкается индоевропейское hes/as ("очаг") от ностратического ‘asa, к которому восходит имя античной хранительницы Гестии/Весты. "Женский" огонь воспринимался лишённым связи с изначальной стихией, и у многих народов существовал обычай высекания огня под Новый год ради обновления огня очага, который мыслился потерявшим свою стихийную силу. Таков образ прусского "нового" или "живого" огня Паникса ("огонь") — имя которого, видимо, родственно возрождающему себя из пепла Фениксу: самому известному символу начала новой жизни.
Неистовое и страшное пламя, связанное с образами марсианского архетипа, в первую очередь представляет внешний, "мужской" огонь, вначале символизирующий стихию, а потом эволюцию и искру божественного в человеке. От этого образа происходит индийский бог Агни и хеттский Агниш, имена которых родственны нашему слову "огонь". В Ведах Агни, "обладатель всех сил", предстаёт уже доброй укрощённой стихией, обусловившей человеческую эволюцию, и символизирует божественный свет внутри человека и всех творений. Однако по природе он является асурой, и именно он рождает бога войны Сканду и даёт глаза (то есть душу) и копьё богине Кали, символизирующей губительный аспект энергии Шивы и носящей ожерелье из черепов. По сравнению с главным богом воздушной стихии — богом Неба, который не добрый и не злой, и находится по ту сторону этих чисто человеческих понятий, бог чистой стихии огня, которую являет знак Овна, безудержно добрый и бешено злой, подобно самому человеку, познавшему свою природу.
С одной стороны, даже на тех культурно обустроенных территориях, которые не подвержены опасностям со стороны стихийных сил, ни с чем не сравнима сила пожара, и в животной природе человека остаётся неосознанный страх перед огнем. Насылает кошмары балтийский Айтварас — летучий дух в виде огненного змея или петуха, убийство которого вызывает пожар. Разрушительная роль пламени отразилась в образе японского Кагуиути, который, рождаясь, убил свою мать Идзанами, опалив ей лоно. Семитский Рашап/Решеф ("пламя") — бог огня, также является богом войны, атрибутами которого служат копьё, щит и боевой топор, он предстаёт губителем, насылающим мор.
С другой стороны, в огне сгорает то, что представляет опасность, и он препятствует распространению болезней. Сжигает врагов богов египетская богиня пламени Упес. В латыни слово "очищение" (pyrificatio) происходит от греч. руг — "огонь", это значение огненной чистоты вошло и в другие языки, и с ним связано наименование пуритан ("чистых"). Двойственность стихии огня отражает образ шумерского бога огня Гибила (аккадского Гирры) — помощника в целительстве, очистителя и разрушителя колдовства, несущего свет людям — но порой и гибель городам, которые сгорают в пламени войны. Имя Гирры восходит к ностратическому guru ("горячие угли"), от которого происходят наши слова "гореть", "жар " и греч. "термос".
Сжигая жертву, огонь посылает дар людей богам, делая видимой связь Земли и Неба. Айны поклоняются богу огня Абе Коми, как благодетелю людей, очистителю, исцеляющему больных и ходатаю пред другими богами. Огонь очага, как свет, который не покидает человека в ночи, связывает его с ясным Небом. Иранский Атар ("пылающий ") несёт в себе духовные силы Космоса и выступает как внешнее проявление высшего божества, как его тело. В новых религиях Бог часто сопоставляется с огнем, и подобную идею можно найти у алхимиков, согласно представлениям которых духовный "живой" огонь исходит от перводвигателя и разгорается благодаря движению небесных тел[120].
Но как прерывная стихия огонь смертен, и как духовное начало он может быстро угаснуть. Атару постоянно угрожают силы тьмы и дракон Ажи-Дахака, с которыми он борется за жизненную силу и царственный венец хварно (фарн). Огонь должен бороться ради своего существования: он должен что-то сжигать, чтобы гореть: в этом суть стихии огня и позитивная роль разрушения, высвобождающего энергию. Знак Овна проявляет в жизни неистовство этой стихии, задача которой не только поддерживать тепло тела, но вселять в людей горение энергией подвига, подобно тому, как весенняя энергия, бушуя, побеждает оцепенение земли.
Огонь требуется зажечь; он разгорается от трения и сталкивания противоположных сил мира, поэтому стихия огня непосредственно связана с образом войны: так, по-русски мы говорим "разжигать вражду". Шумерская мудрость говорит: "Спор, что огонь — сам не вспыхнет"[121]. Слово "пылать" порождает слою "вспылить", и во многих языках "гореть" имеет также значение "гневаться, злиться". Так, арабское s’r означает "разжигать огонь" и "разжигать вражду", ‘gm — "гореть, пылать" и "бесноваться, рассвирепеть"; qdh ("высекать огонь") связано с hqd ("ненавидеть") и аккадским eqd ("дикий, свирепый, неистовый"). Еврейское hrr ("гореть, жечь") близко hry ("вспылить, гневаться, ссориться")[122].
Позитивный архетип Овна не случайно ставит сильный акцент на образе разрушения. Устроенный мир стеснён в своём способе существования и не имеет ресурсов, чтобы преодолеть веками укоренившиеся традиции. Как знак, близкий к самой стихийной точке, знак бушующей весны, Овен соприкасается с силами завоевывающей природы и берет от стихии энергию для нового рождения. Имея на вооружении разум Близнецов и природное могущество Тельца, Овен прокладывает путь там, где нет дороги. Из трёх знаков стихии огня Овен ярче всего являет силу этой стихии и её эволюционную волю.
СИЛЫ ВЕСЕННЕГО ВОЗРОЖДЕНИЯ ЗОВ ПРИРОДЫ
В культурном мире стихию олицетворяет война, и бог войны — главный образ этой мифологемы. Война несет разрушение и смерть, описываемые мифологемой Плутона. Но на определенном этапе из неё выделяется архетип Марса: разрушительная стихия локализуется в образе неустрашимого воина — в образе личности, наделённой человеческими чертами силы и отваги. И эти два архетипа оказываются противопоставлены друг другу как безликое зло невидимого Плутона и воинствующее добро, олицетворяемое предводителем богов Марсом. Владея стихией и обуздывая её в себе, находя её место в человеческой жизни и её красивую форму (в опоре на предыдущий архетип Венеры), бог войны указывает путь совершенствования человека и через это приобретает позитивную характеристику.
Марс — это дикая стихия, которая, извергая таящиеся в ней источники жизненной силы, служит добру. В образе планеты Марс взрывоопасная энергия Плутона сливается с активной организующей ролью Юпитера, и олицетворяет позитивный всплеск природных сил, сопоставивший эту планету с утром года.
Воинственным богам нового, марсианского типа, живописующим неистовую стихию, близок образ весенних гроз и возрождения природы. Весна несёт традиционному юпитерианскому образу битвы-грозы радостную окраску победы. Ярче всего природную стихию в её воинственной мощи олицетворяет индийский Рудра, предшественник Шивы[123], имя которого идет от глагола "реветь" или означает "красный" (доарийское имя Шивы тоже трактуется как "красный красивый". Рудра персонифицирует весеннюю грозу, её ярость и гнев, как и Индра; но в его облике подчеркнута неиссякаемая молодая сила, способная разрушить всё на своем пути. Когда его забыли пригласить на жертвоприношение, он в одиночку напал на богов и ярость его была безмерна. Эти качества отражает в гороскопе астероид Rudra. символизирующий мужскую силу, ярость и неуязвимость. Подобный непродолжительной весенней непогоде, которую сменяет оживление природы, Рудра юн, быстр, неуязвим и свиреп, у него спутанные волосы и прекрасные губы, которыми он улыбается, как солнце, проглядывающее из-за облаков, и, подобно светилу, он называется "красным вепрем неба". Как и огонь-Агни, Рудра мыслится пребывающим везде и рожденным одновременно в трех царствах: на Земле, на Небе и в подземном мире. Он становится покровителем ангирасов, добывших огонь трением.
Во время грозы Рудру, который держит в руке палицу и ревёт, подобно грому, сопровождают его сыновья Маруты. Эго прекрасные и ужасные огненные юноши в сверкающих одеждах, вооруженные топорами, копьями, стрелами и ножами, подобные грозовым тучам. Когда они мчатся по небу в колесницах, сотрясаются крепости, гнутся деревья, а земля дрожит от страха. Как тучи, Маруты заслоняют Солнце, что подчёркивает их всемогущество: "Войско Марутов приходит в возбуждение для захвата главной награды — завоевания Солнца. " (РВ I, 86). Женой Рудры или Марутов называется воплощение молнии Родаси ("красная"). Она мыслится объединяющей их огненной природой:
"Словно обращенная к собранию священная речь,
Она соединяет всех…
С распущенными волосами, мужественная мыслью,
Как Сурья, взошла она на колесницу почитателя,
С видом страшным, как приближение грозовой тучи."
Здесь боги прямо отождествляются с природным явлением, и всё же их воинственность выходит за рамки природы, чтобы описать человеческие качества. Рудра возникает из головы творца-Брахмы, и это, как и связь с мыслью молнии-Родаси ассоциируется с тем, что орудием и сильнейшим оружием человека всегда был разум. Об этом говорит и само русское слово чело-век ("верх"- + "сильный"), которое можно трактовать как "сильный головой". Подобно Рудре, из головы верховного бога был рожден другой марсианский персонаж — греческая богиня войны Афина.
Индоевропейский корень weik обозначает не просто силу (отсюда латинское vis — "жизненная сила"), а напористое и агрессивное проявление жизненной энергии (что отражает происходящее от этого же корня слово "увечие"). И это подчёркивает изначально активную и стихийную суть проявлений человеческого разума. В астрологии Овен, как первый знак Зодиака, заведует головой; и неслучайность такой ассоциации подтверждает то, что во многих языках, как и в русском, слово "голова" одновременно значит "начало". Это тюркское bash (откуда наше "башка"); персидское sar, еврейское resh и арабское qadim ("голова"), родственное qdm ("следовать впереди, быть первым").
К индоевропейскому корню weik ("сила"), кроме слова "чело-век, восходят русские слова "воин", "война" и лат. victoria ("победа"), викинг" и слав. "витязь", а также понятие добычи, обозначаемое славянским глаголом viti ("охотиться, желать, добывать", давшее начало слову "обильный"). Смысл, обозначающий силу дикой природы, смыкает образы войны и охоты (добычи). Воплощая активное вторжение человека в природу, архетип Марса перенимает от Стрельца образ охотника, бесстрашного перед чуждыми силами и владеющего оружием, чтобы завоевать своё.
Таков египетский охотник и воин Онурис (Ан-хара) или тамильский Муруган, бог охоты, войны и победы, связанный с весенней растительностью и почитанием огня. Его атрибуты — гирлянды цветов и алое копьё, а эпитет — "красный". Красный цвет характеризует Муругана подобно Рудре и многим другим марсианским персонажам: если Телец сливается с зелёной весенней растительностью, архетип Овна выбирает контрастный цвет, противостоящий ей, связанный со стихией огня и выделяющей личность из природного мира. Копьё является частым атрибутом марсианских богов, так как для владения им нужна сила. А кроме того, требуется выпустить его из руки, на момент доверив стихии: оно является самым мощным и грубым инструментом однократного поражения цели. Воплощая в себе единство и силу, Муруган имеет шесть лиц и двенадцать рук. В ритуалах, посвященных Муругану, жрец исполнял "танец безумия", показывающий неистовую силу бога, вырывающуюся за рамки принятого и понимаемого.
Образы воинов и охотников имеют частую связь с Солнцем, отражая экзальтацию в знаке Овна светила, дарующего силу первому месяцу весны. Онурис выступает как солнечный змееборец. Солнце олицетворяют ирокезский Агрескуи, защищающий воинов и охотников от опасностей леса и дикой природы, которому приносили в жертву собаку, и верховный бог ацтеков Уицилопотчли, бог войны, охоты и молодого Солнца, который в позитивной роли сливается с богом стихийных сил Тескатлипокой. Он заведует плодородием и предстаёт в виде воина в шлеме с луком или копьеметалкой. Уицилопотчли каждый день побеждает силы ночи, чтобы они не умертвили светило.
Мы упоминали Уицилопотчли в связи с мифологемой Девы — как умирающего и воскресающего бога, на главном празднике которого, приуроченном к дню зимнего солнцестояния, как дни рождения многих верховных богов (Мардука, Зевса, Митры, Святовита-Рода), в его изображение, сделанное из теста, стреляли из лука, что обозначало его символическую смерть. Потом хлеб делили на куски и ели, помогая воинственному богу возродится в мире и каждом из людей. Поскольку знак Овна символизирует весеннее возрождение, к нему тяготеют праздники Адониса, Аттиса или Диониса. Но они ещё не несут в себе марсианской несокрушимой силы — а только образ бессмертия природы. В отличие от них, в образе воина Уицилопотчли или отождествляемого с ним Мекситли (от которого, вероятно, ведёт начало название Мексики), ставится марсианский акцент на победе: зимней победе Солнца над тьмой или весеннем возрождении бога, которого уже не нужно оплакивать, так как его сила превосходит все существующее.
Боги возрождения природы часто связаны с целительством, а также с магией: её разрушительные силы выходят за рамки привычного и познанного мира, пугая человека, но и задействуя неведомые ресурсы, отчего и получается неожиданный позитивный эффект регенерации. Как покровитель первозданных природных сил Рудра наводит ужас на богов и именуется "великим асурой небес" и "убийцей", насылающим смерть через оружие, через яд или лихорадку. Но как обладатель жизненной энергии, он даёт долгую жизнь и исцеляет, как и Маруты, искусные в магии. Рудру называют лучшим из врачей, и это надо учитывать при определении роли Марса в медицинской астрологии: он связан с воспалительными процессами, но повышает иммунитет организма и мобилизует силы на выздоровление.
Как носитель природной магии, Рудра всевидящ и тысячеглаз: глаза в древних мифах часто служат символом сверхъестественной силы. Мы можем определить её как магию разума. Например, египетский охотник Гор обладает чудесным оком, которым он оживляет Осириса, заменяя его на престоле. В астрологии Марс также соотносится с глазами: зрение смыкается с видением верного пути, — а правильность действия приносит жизненную силу и даёт возможность организму вырабатывать те химические вещества, которые, в свою очередь, поддерживают зрение.
Шумеры изображали своих богов и самих молящихся с огромными глазами: так они стремились передать власть внутреннего мира на стадии пробуждения в человеке его высшего, марсианского, "я" — которое потом воплотилось в образе единого, личного бога. Зримо представить этот процесс помогают выводы В. К. Афанасьевой, описывающей искусство древней Месопотамии:
"В раннем шумерском искусстве… человек появляется как охотник-пастух, защищающий свои стада от нападения хищников, и как строитель храмов, как владыка-победитель и как жрец, совершающий культовые действия. Как будто бы человек сказал о себе впервые "я", точнее, "мы — люди", выделив себя из мира природы. Но это "я — мы" было не чисто человеческим, индивидуализированным "я", но мифологизированным. Оно было божеством, увиденным в образе человека, героем-родоначальником, и тем самым каждое "я" состояло с ним в родстве…
Новый этап в открытии мира можно определить формулой "я и мир". Но это "я" было в то же время божеством: божеством антропоморфным, т. е. таким, которое можно создать, только остановив внимание на себе самом"[124].
Таким образом, уже в III-ем тысячелетии до н. э. человек обратился к себе и познал божественность, скрытую в людях, а потом ещё шире открылся миру вокруг себя, сделав его более ясным, осязаемым и доступным. Последнюю идею прямо выражают огромные глаза и уши его богов. Глаза, как и уши, в Месопотамии считались вместилищем мудрости (а понятие мудрости имеет непосредственную связь с марсианским архетипом, о чем мы поговорим ниже). По-шумерски "ухо" и "мудрость" обозначались одной идеограммой, а словосочетание "ясные глаза" было метафорой магического прозрения. При этом шумерские скульптуры, даже когда изображают божеств плодородия, лишены чувственности: тело служит способом подчеркнуть сверхчеловеческие способности ("всевидение" и "всеслышание") или абстрактное намерение (молитвенный жест просителя).
Мы встречали образ "всевидения" в противоположных архетипах Урана и Солнца, связанных образом света: источник которого внешний (Небо) или внутренний (Солнце), и эти планеты также отвечают в астрологии за глаза. Мифологема Марса не делает этого последнего противопоставления: здесь образ огня — или пребывание Рудры одновременно в трех мирах — обозначает единство бога-духа (Уран) с природой (Солнце), что и связывает глаза с образом магии и целительства.
Образ глаза, который ещё встретится нам в этой мифологеме, остался символом высшей и порой разрушительной власти Бога в христианстве и в оккультизме (и на карте Таро, соответствующей планете Марс, глаз сияет над рушащейся башней своего личного мира, отгороженного от всечеловеческой реальности). В средневековье аналогичным известным символом магии была также пятиконечная звезда, активная форма которой хорошо выражает идею марсианского архетипа. Пять — число пальцев руки, ставшей основой самостоятельного вторжения человека в природу. От образа открытой ладони происходит римская цифра V.
* * *
Архетип Марса — это зов природы: божественный призыв выйти за привычные границы, который мы часто воспринимаем через предыдущий архетип: как страсть наших желаний, как любовь. И пробужденная мощь весны изначально связывает воинственных богов не только с возрождением растительности, но с сексуальной силой, которую мы также нередко определяем марсианским образом: как пламя страсти. Ей правит индийский Рудра: в этой роли он покровительствует диким животным, именуется Пашупати — хозяином скота и приносит потомство. И первый весенний месяц связан с любовью, как и вся весна: Марс указывает на физическое влечение и напряжение чувства, в то время как Венера, соответствуя второму, более спокойному периоду весны, определяет его фиксацию и расцвет.
Со страстной любовью связан миф о шумерском боге войны Нергале — который на дошедшем до нас изображении стоит на горе с мечом и дубинкой, насту пив на голову поверженного врага. Владычица подземного мира Эрешкигаль убила свою сестру Инанну, богиню плодородия и любви, кинув на неё лишь один взгляд смерти. Однако страстному Нергалу не составило труда завоевать её, взять в жёны и самому стать властителем царства мёртвых. Сначала его попадание в подземный мир объясняется нарушением ритуала (по-меркуриански): Нергал оскорбляет посланца Эрешкигаль на пиру богов, и она требует предать его смерти. Потом бог войны захватывает власть уже не силой, а любовью (мотив Венеры): он сам приходит к Эрешкигаль, увлекается ею, но насытив свою страсть, бросает её. Эрешкигаль в гневе угрожает выпустить на землю всех мертвецов, и тогда по требованию богов Нергал возвращается обратно и становится её супругом, деля с ней престол.
Влюблённость сопутствует и другому буйному богу войны — Аресу. Атрибуты Ареса как бога войны — копьё, горящий факел, собаки и коршун, его спутницы — Энио, вносящая в битву смятение, а также богиня раздора Эрида. Воинственный Арес — коварный и вероломный бог и нелюбимый отпрыск Зевса: громовержец нисколько не сочувствует временным поражениям и ранам сына в стычках, в которые тот постоянно попадает. Но Арес молод и порой слаб: он является объектом нападения со стороны смертных героев, которым этот бог, как и Аид, не по нутру, а Гомер наделяет Ареса романтической любовью к Афродите, укрощавшей даже диких зверей. В искусстве возрождения бог войны иногда изображается в оковах, надетых на него самой прекрасной из богинь. Вместе с Афродитой Арес рождает Эрота и Гармонию. Неудивительно, что небесный аспект Марса и Венеры приносит влюбленность, и в гороскопах партнеров положение Марса и Венеры в одной точке, или позитивный аспект между ними означает неугасающую любовь.
Мотив влюбленности связан с огнём (по аналогии разжигание огня — разжигание страсти; в русском языке "гореть" раньше значило также "любить"). В ведийской мифологии к Матаришвану, отождествляемому с Агни и приносящему людям огонь, обращаются с просьбой соединить сердца влюблённых. В астрологии Марс также служит показателем любовной страсти и стимулом к внешнему проявлению своих чувств.
Сексуальной страсти и диким животным, подобно Рудре, покровительствовал западнославянский бог войны Руевит. Объединяя в своём облике силу многих, Руевит изображается семиликим, с семью мечами у пояса и восьмым в руке. Его атрибутом был воинственный петух. Петух, чей крик предвещает утренний восход Солнца, — типичный символ пробуждения природы, а воинственность этой птицы являет сексуальность и жизненную силу, побеждающую мрак и смерть. Поющий на грани ночи и дня петух, подобно марсианским богам, символизирует соединение земной природы и небесного огня-солнца, возрождающего её к новому существованию. В сказках петух побеждает льва: подобно тому, как воинственный Марс превосходит стабильное Солнце, сравниваясь по силе с главой пантеона.
Имя Руевита, подобно имени Рудры, происходит от слова "реветь", и с ним соотносится в славянском языке месяц рёва животных руен — время брачных церемоний и борьбы зверей за первенство в продолжении рода. Это напоминает нам о том, что слова "война" и "вой" изначально близки по значению. Чтобы запугать врага, показать свою силу и поднять боевой дух, готовые к столкновению племена перед началом сражения выли, и часто те, кто чувствовал себя слабее, освобождали врагу территорию, не вступая в бой. Так же бои происходят и у животных, которые не сталкиваются при заведомо неравных силах. Роль голоса в сражении доносит до нас образ греческого воина Стентора ("вопящий", родственное русское слово "стон"), способного кричать так же громко, как одновременно кричат пятьдесят человек. Этого героя история не забыла, и его именем даже назван астероид — Стентор, он символизирует воинственность и, конечно, громкий и сильный голос.
Независимость, сила и страсть богов марсианской мифологемы часто ассоциирует их с дикими и хищными животными. Так, непобедимость шумерского Нинурты сравнивается не только с мощью стихии, но и с яростью зверя:
"Герой, дракон жуткий, свирепый, сверканьем ужасов осиянный,
Нинурта, ураган вздымающийся, шквал бушующий,
Богатырь, кто соперников не имеет…
Когда, словно яростный дикий зверь,
Ты идешь — от восхода до заката солнца
небо и земля сотрясаются"[125].
Здесь можно вспомнить, что человек некогда сам перешел из класса мирных травоядных в разряд хищников, что ускорило его эволюцию. Поэтому такие опасные животные, как волк или ягуар, в рамках этой мифологемы мыслятся позитивно, становясь символами и воплощениями богов войны. Чтобы не допустить вырождения, в природе побеждает сильнейший. Таков закон дикой жизни, к которой прикасается знак Овна, внося в жизнь элемент состязания. Для Овна, склонного видеть истину в природных основах существования, жизнь часто предстаёт борьбой. Принцип силы, отражающий истину природной жизни, родившийся под этим знаком Гоббс сформулировал в известной фразе "человек человеку волк", и Овны нередко видят жизнь именно так. Но в этом есть свой плюс: опора на себя и свое "я".
Русское название волка имеет параллели с индоевропейским корнем подземного плодородия wel; и в мифологеме Марса этот древний корень лучше всего раскрывается через слова "велеть" и "воля" (а также латинские: velle, volo — "желать"), являя активное и ведущее начало той силы, что противостояла громовержцу. И от того же корня происходит слово "лютый" (и название славянского племени лютичей). Как мы упоминали, первый контакт человека с волком по времени относится к тому же охотничьему юпитерианскому периоду, что и изобретение стрелы. Мы видели жуткие образы первых домашних собак в плутонианском облике Орфа и Цербера, который потом наделяется марсианским признаком трёхголовости или даже пятидесятиголовости, что отражает его способность к возрождению и рисует образ целого полчища. Слово cerbero в индоевропейским значило "пёстрый", также, как наше "пёс". Потом мастерство человека в обращении с природой взяло верх, и собака стала мирно помогать людям в сельскохозяйственном процессе Девы. Но вот мы встречаем волка: уже совсем не страшного, но смелого и мужественного, наделённого добродетелями человека и собаки. Если первые собаки мыслились ужаснее волков, то марсианский образ волка показывает нам, что новая эпоха взяла под своё покровительство даже такое создание дикой природы, как он.
В виде волка-собаки представлялся иллирийский бог войны Канбаон. Образ непобедимого волка являли скандинавские Фернир и герой Беовульф. Волк стал символом римского военного предводителя Марса, пастуха и покровителя диких зверей. По отношению к собаке волк остался символом дикой природы за пределами цивилизации. Именно поэтому легендарные герои, предлагавшие человечеству новые пути, столь часто мыслятся вскормленными волчицей (или другими дикими зверями своей территории). Вспомним волчицу, вырастившую Рамула и Рема. Славянское предание тоже рассказывает о сверхъестественных близнецах, вскормленных волчицей и медведицей: это Валигора и Вырвидуб, о силе которых говорят их имена. В Германии есть легенда о герое Вальфдитрихе, прозванном так по имени кормилицы-волчицы. В турецком мифе основателем и царем государства становится мальчик Брута-Чино, который был брошен в озеро и спасен волчицей. Подобный сюжет повторяется во множестве мифов и сказок. Даже в Бразилии есть легенда о божественном герое Тира, выкормленном самкой ягуара.
Характерно, что боги (Зевс, Индра) в отличие от героев, вскормлены молочными животными (смотри архетип Рака). Это говорит о том, что в период осмысления прежних традиций вершиной человеческой власти над природой мыслится приручение скота, который становится домашним. Но во времена стремления вперед, за рамки достигнутого, более прогрессивным оказывается возврат к дикой природе. Он может напомнить те времена, когда дикие звери были для человека первопредками-тотемами и помогали ему осмыслить свое место в мире и самого себя. Однако суть символа здесь уже не в попытке самопознания, а в образе действия.
Историческая личность с самого рождения мыслится причастной к широкому миру природы, потому что она до самой смерти стремится преобразить человеческий мир. Как хищный волк-одиночка, личность будоражит своим внутренним стихийным посылом спокойное и умиротворенное человеческое стадо, словно не оно её вскормило и воспитало, словно она не является плотью от плоти своего народа и своего времени. Так личность привносит в консервативные общественные традиции свежую струю молодой силы, взятую непосредственно от истока, от природы: именно эта новая сила, побеждающая старую мудрость, делает возможным всякое преобразование.
Именно такая активность раскрывает в астрологии суть энергий планеты Марс.
ОСТАНОВКА РАЗРУШЕНИЯ. КОНТРОЛЬ НАД СТИХИЕЙ
Самый известный образ бога войны — римский Марс. Но не все знают, что Марс — изначально бог весеннего плодородия, в честь которого римляне назвали первый весенний месяц март — начало знака Овна. Он отождествлялся с божеством лесов Сильваном и был богом всего неизвестного и опасного, что находилось за пределами поселения. Именно поэтому он и стал богом войны. Храм Марса находился на Марсовом поле, вне городских стен, и вооруженное войско не должно было входить на территорию мирного города (чтобы не навлечь на него опасности своей необузданной стихии). С Марсом связан интересный и явно новый для человеческой культуры способ жертвоприношения: посвященных ему мальчиков просто выселяли жить за ограду города, что отдавало их во власть близкого к природе бога и, конечно, делало более смелыми и сильными людьми. В честь Марса/Маммерса они назывались маммертинцами.
Имя Марса, как и его жены Нереины, происходит от корня тоr/пеr — "смерть", который присутствует и в именах морских богов, связанных со стихийным плодородием. Эту связь с плодородием подтверждает образ ближайшего родственника Марса — этрусского бога растительности Мириса. Как бог весеннего возрождения, Марс ведал полевыми работами под именем Рустикус ("деревенским") и считался наделённым тремя жизнями, иногда изображаясь трёхголовым. Наличие в сказках, а теперь и в компьютерных играх трёх жизней у героя, подвергающегося опасности, восходит к образу Марса.
Впоследствии Марсу осталась только военная функция. Но и как военный вождь, он не был лишь разрушителем, подобно плутоническим насылателям бедствий, а приносил благополучие и победу и именовался "победителем", и даже "умиротворителем". Принцип "хочешь мира — готовься к войне" был не чужд римлянам, и они, конечно, считали Марса прежде всего своим защитником, а не тем, кто сеет смуту или разжигает вражду. Копьё Марса, хранящееся в храме, было призвано сберечь Рим от вторжений неприятеля. А после боевых действий ему в жертву приносился конь: сначала, вероятно, как связанный с весной символ Солнца, а потом просто как помощник на поле боя. А поскольку Марс символизировал весеннее пробуждение, военные действия в Риме не полагалось вести во время зимы: считалось, что Марс в это время спит.
Все это свидетельствует не столько об обожествлении физической силы, которую астрологи на первой стадии обучения нередко считают главной и единственной характеристикой планеты Марс, сколько об организованности древних римлян и их постоянном контроле над самой необузданной из стихий — стихией человеческих страстей — и всегда готовым вспыхнуть пламенем войны. Правда, Марсу сопутствовала более дикая, чем он, богиня сражений Беллона, соответствующая греческой Энио. Имя Беллоны происходит от латинского bellum (от duellum) — "война", в свою очередь связанного с due ("два") — т. е. от образа противостоящих друг другу двух противников (сравни — "дуэль"). Атрибутом Беллоны была секира, а её оргиаистический культ слился с культом Кибелы. Астероид Бетона символизирует в мировой астрологии военные конфликты.
Римский бог весеннего возрождения явил в истории пример боевого духа: как и сам древний Рим. Но интересно, что аналогичный бог весеннего плодородия миролюбивых славянских племен — Ярила/Яровит. — эволюционировал в обратную сторону. Бог первых гроз и солнечной силы, пробуждающей к жизни природу от сковывающего оцепенения зимы, он имел военную функцию, но утратил её, оставшись божеством земледелия.
Имя Ярилы обозначает плодоносящую силу и родственно слову "яровые", которое происходит от слова ярь — "весна" (весна — время, начинающее год, и в других языках то же слово стало значить "год": греч. oros, англ, year, нем. Jahr); а также ярый — "сердитый, горячий, огненный", "разъяренный"; ярость — "гнев и похоть" и ярочка — "овца". Мифолог Афанасьев ассоциирует с образом небесного плодородия, связанного с Ярилой, название лёгких светлых облаков — "барашки"[126]. От того же индоевропейского корня уа-/уеrо, означающего "быть в возбуждении", происходит имя хурритского бога войны Ярри, соответствующего ему аккадского Эрры и латинского Эрила, сына богини диких зверей Феронии, — который, подобно Марсу, имел три жизни, как божество возрождающегося плодородия.
Ярила ехал по полям на солнечном коне, держа в руке колосья и отрубленную голову врага; как прежде могучий воин, он изображался семиликим, а также босоногим, что символизировало тепло весны. Другими его символами были блестящий золотой щит-Солнце и венок из полевых цветов. Ярила растил рожь на нивах и даровал людям чадородие, и ему посвящались апрельские фаллические праздники в честь первых посевов. А в дни летнего солнцестояния праздновались "похороны Ярилы": когда начиналось вызревание колосьев, а прежнее брошенное в землю семя полностью отмирало, с шутками и весельем погребалась кукла с огромным фаллосом, символизирующая бога, плодородная сила которого была больше не нужна.
В позднее время Ярила, подобно многим другим военным богам, через образ весеннего плодородия стал восприниматься как солнечное божество, в честь которого назван астероид Ярило. обозначающий регенерирующие силы природы. В христианское время праздник Ярилы замещается Юрьевым днём: весенняя гроза, побеждающая оцепенение зимы, соотнесла его с образом Георгия Победоносца, убивающего Змея. Подобно богам-воителям, Юрий-Георгий в славянском и европейском фольклоре считался покровителем волков.
Яриле сопоставляется балтийский Пергрубрюс, чей праздник открывал весну: ему молились о будущем плодородии и приносили в жертву барана или петуха. Кроме петуха, воинственным богам этой мифологемы могут сопоставляться хищные птицы — чаще сокол и реже орёл, который остаётся характерным символом главы пантеона и громовержца. Орлиная символика характеризует западнославянского Свентовита ("светлый, священный"), "бога богов", связанного с войной и красным цветом, а также оракулом в храме города Аркона, покрытого красной кровлей. Коня подводили к трём рядам копий, и если он переступал через них с правой ноги, это предвещало победу, а если спотыкался о левую — это считалось предсказанием поражений. Имя Свентовита считается поздним эпитетом бога, возможно, громовержца Перуна, который в позднее время становится покровителем военной аристократии, подобно также индийскому Индре. Поскольку в конце мифологического развития военная функция, обозначающая независимую власть, выдвигается на первый план, сами громовержцы могут утрачивать прежнюю космогоническую роль ради более нового образа вождей военной дружины.
***
Военная функция осталась и у богов плутонианской мифологемы, по имени родственных римскому Марсу и корню "смерть". Это индийские Маруты, ирландская богиня войны и смерти Морриган, родственная ей волшебница Моргана (от того же корня "фата-моргана" — мираж, при котором видимыми становятся предметы, находящиеся за горизонтом — как бы в ином, потустороннем мире), и к ним примыкают (по ностратической теории) дравидский Муруган, а также шумерский Нергал, отождествляемый с Эррой.
Подобно тому, как в астрологии до последнего времени не различались позитивные силы возрождения Марса и очистительно-разрушительная функция Плутона, в мифологии стихийные силы, давшие начало плодородию и войне, смыкаются с понятием смерти. Покровительство животным и потенциал природного плодородия возвращает нас к архетипу Плутона, из которого выделилась преобразующая сила Марса. Но если Плутон ставит акцент на накоплении, Марс, подобно Юпитеру, — на раскрытии внутренних сил.
Ради обновления жизни необходим стимул, выводящий человека за рамки прежнего существования, и таким стимулом часто служат соревнование и вражда. Поэтому греческая богиня раздора Эрида, которой соответствует римская Дискордия ("раздор"), приобретает в античном мире позитивную роль. Будучи дочерью ночи и внучкой Хаоса, Эрида породила споры и вражду, войны, убийства, голод и скорбь. Но как одна из начальных сил мироздания, она, согласно Гесиоду, породила также труд, побуждая людей состязаться между собой и преодолевать невзгоды. Зевс поместил её между корнями земли, заставив служить людям. В гороскопе у большинства людей астероид Эрида обозначит прежде всего ссоры, но у тех, кто мудро избегает споров, она будет символизировать соревнование.
Индоевропейский корень ar-/еr-, звучащий в имени Эриды ("приходить в движение, трогаться"), являет нам весь спектр марсианских значений. Мы находим его в словах, связанных с войной ("рать" и "рота") и с диким естеством ("рыскать" и "рвать", откуда "рот"). Он несёт смысл импульса активного действия ("ринуться", "рыпаться" и "расти", от этого значения латинское arbor — "дерево"), и значение активности улавливается в словах "ранний" и orient ("восток, восход": Солнце восходит быстро). Этот корень выступает и обозначением безудержной стихии эмоций и мысли: "ретивый", "рьяный", герм, ernst ("сердитый"), "рехнуться", "ревность" и "ересь". От него же происходит имя греческого Ареса и, возможно, Эроса. Овен и в жизни может выступать в роли ретивого еретика, чтобы стронуть с места ленивое течение устоявшейся мысли и дать ход первому ростку нового дерева идей.
Греческая богиня победы Ника, спутница Зевса и богини справедливой войны Афины, как и Эрида, умеет выявить позитивный смысл в негативном качестве. Ника — сестра Силы и Мощи, но также Зависти, которая тоже помогает ей одержать победу. И это показывает, как марсианский позитивный подход к миру даже негативные эмоции заставляет служить добру. Чем яростней эмоция, тем больший отклик она находит в душе человека и тем больше энергии она пробуждает в нём на свершение и подвиг. Имя Ники этимологически родственно русскому слову "про-никать", связанному со смыслом преодоления преграды и внедрения в скрытое. И Овен — искренний знак: лишь искренние эмоции дают силу. А сила может породить зло, но разум способен трансформировать зло во благо, и в этом — основная задача знака Овна.
Позитивный мобилизующий момент соревнования отражает и образ индейского сеятеля разногласий Тескатлипоки, также упоминавшегося в плутонианском архетипе: это бог-воин и покровитель школ мальчиков, первым прибывавший на празднества богов и испытывавший мужество молодых воинов, побуждая их тоже во всём быть первыми. В современном мире позитивную форму соперничества лучше всего проявляет спорт, отражающий стремление человека выйти за пределы своих возможностей, преодолевая ограничения телесной природы. Слова первый и соперник этимологически связаны и восходят к индо-европ. корню (s)per — "динамично перемещать". От него же происходят русские слова: упорный, перечить, спорить, опережать, вперёд и прочь, а также английское spring ("весна") — отражающие вспыхивающий как порох и склонный к спору и соперничеству характер первого среди знаков Зодиака.
В марсианских богах дикость стихийной силы сочетается с их светлыми, по-человечески разумными стремлениями. Совмещая в себе черты Юпитера и Плутона, Марс по отношению к Юпитеру предстаёт как разрушительный Плутон, являя буйство, свирепость и жестокость неуправляемых сил. Но по отношению к неоформленному злу Плутона, Марс оказывается в роли Юпитера, побеждая чудовищ Хаоса и выступая объединителем воинов. Он начинает противостоять вражде. Так слово "друг" прежде обозначало входящего в военную дружину и изначально родственно словам: драка, удар и раздор, а также — задор и дерзкий, восходящим к и. е. корню dher. Но в современном значении слов "друг" и "дружина" объединительная функция берёт верх, и от того же корня происходит слово "держава".
В языке совмещение плутонианского и юпитерианского образов нам являет также индоевропейский корень sker/skel ("резать"), от которого одновременно происходит название Скорпиона, родственное нашему "шкура", и слово "царь" (лат. Caesar от caesum, то есть "нарезающий" наделы подданным). При этом интересно, что психологические качества, связанные с этим корнем: искренность, храбрость и нахальство — приобрели марсианскую окраску: это несомненные черты знака Овна. Искренность Овна, даруемая ему стихийным импульсом, совмещает стремление к истине Скорпиона и честность Стрельца.
И даже будучи разрушителем, как Плутон, бог войны имеет культурные навыки Юпитера и не творит беспредела, как прежние порождения бездны, которые можно было только уничтожить. С ним можно договориться, непобедимый воин уступает любви, и, наконец, он даже сам способен раскаяться в содеянном. Его в высшем смысле человеческие черты исключают власть над ним других богов, его преданность стихии ставит его выше самой смерти — и поэтому понятно, что управу на себя он может найти только сам (что следует иметь в виду и представителям знака Овна. А потому, чтобы не каяться после, безудержному Овну лучше всегда продумывать свои действия наперёд.).
Это иллюстрирует образ семитской девы-воительницы Анат необузданной богини битвы и охоты, владычицы зверей и птиц. Будучи возлюбленной Балу, она борется с Муту, возвращая земле плодородие. Её имя восходит к имени бога Неба Ану, а древние евреи почитали её даже супругой Яхве. Но однажды этот в целом положительный персонаж, предавшись веселью, на пиру устраивает резню — хотя потом, придя в себя, Анат раскаивается и совершает омовение. Разрушение несёт на вавилонскую землю и близкий Нергалу бог войны Эрра, решая уничтожить людей, забросивших его культы, — но потом, внемля увещаниям доброго советчика огня-Ижума, Эрра прекращает погром и признаёт свою вину.
Подобно Анат, в упоении смертью не может остановиться египетская богиня войны и палящего Солнца львица Сехмет (Сахма — "могучая"), которую боги послали наказать человеческий род. Чтобы её остановить, богам пришлось разлить на земле красное вино: приняв его за кровь, чудовищная львица опьянела и только тогда перестала истреблять людей. Сехмет подобен Махес — кровожадный бог грозы и бури, которого называют "дикосмотрящим львом". Но при этом Сехмет — позитивный образ: она сражается с врагами Солнца-Ра и охраняет фараона. Её образ львицы, вид которой наводит ужас, а пламя дыхания уничтожает всё, раскрывает мощь Солнца в Овне.
Сехмет называется солнечным оком Ра. Солнечным оком называется и Уто — огнедышащая змея, наделённая колдовской силой и вместе с Сехмет испепеляющая врагов главного бога. Здесь марсианский образ глаза используется как средоточие магической силы души — или, пользуясь современным выражением, как её зеркало. Сехмет выражает природу верховного бога как свою собственную суть. Есть астероид Sekhmet. близко подходящий к Солнцу и символизирующий неистовость при исполнении долга и инстинкт разрушения.
Наиболее откровенно двойственность стихийной и культурной природы планеты Марс, которая в Китае называется "звездой огня", отражена в её китайской персонификации Хо-сине. Он изображается шестируким трёхглазым свирепым воином с красным лицом и мечами или алебардами в каждой руке. А на затылке Хо-Син имеет другое лицо — красивое и благодушное. Он неистов на поле брани, зато в другое время это добрый дух, предотвращающий пожары.
ПРОТИВОБОРСТВО ДВУХ СИЛ ПОБЕДА ПРАВДЫ И РАЗУМА
Причастность к стихии дает богам-марсианцам не только воинственность и храбрость, но и победу, олицетворение которой мы видим в римской Виктории и греческой Нике. Астероид Нике символизирует первенство и непобедимость. Непобедимые воители, возглавляющие богов в битве, сравниваются по силе с главой пантеона. Поэтому они могут выступать против прежних порядков и прежнего царя, — как Маруты, сопровождающие Индру, независимы по отношению к нему и вступают с ним в конфликт. Природный образ этого — всё та же гроза: так громовержец Перкунас дождем противостоит огню пожаров Айтвараса.
Но отказываясь помогать царю богов и колебля престол устроенного мира, воинственные боги далеко не всегда имеют, что предложить взамен. В мифах позитивная или негативная оценка марсианцев, соперничающих с громовержцем, зависит от их личных качеств. Если тот, кто сильнее других, старается для себя, он остаётся одиночкой, подобно одинокому волку, и в конечном итоге терпит поражение. Если же он воплощает чаяния других, он становится признанным вождем. Эта простая истина остаётся актуальной для представителей знака Овна. В мифологии же два таких персонажа часто оказываются противопоставлены друг другу.
Образ первого являет индийский Ваджранга ("имеющий тело твердое, как алмаз"). Он побеждает Индру, и отпускает его только после вмешательства Брахмы, который дарует ему за это прекрасную деву Варангу. Индра хочет отнять у подвижника этот подарок, и Ваджранга, связанный обещанием Брахме не причинять зла громовержцу, поручает месть своему сыну Тараки, рожденному ради победы над громовержцем. Против асуры Тараки боги создают непобедимого бога битвы Сканду ("излитый" или "прыгающий" — подобно огню). Сканда возглавляет войско богов и убивает Тараку.
Сканда — новый бог в индийской мифологии. Подобно Рудре или Аресу, он предстаёт юношей (другое его имя Кумира — "мальчик"); он не женат, или его женой называется Девасепа — олицетворение небесного воинства.
В образе Сканды подчеркивается его чисто мужская природа: он рождён от Агни и Рудры, семя которого упало в огонь. Как типичный марсианец, Сканда имеет шесть голов и двенадцать рук, его атрибуты — копьё и лук, и на его знамени изображался петух. Знамя, обозначающее личное достоинство, символ себя самого, самоутверждения и победы, — ещё один характерный атрибут военных предводителей богов: так, имя японского покровителя воинов, "бога лука и стрел" Хатимана даже значит "множество флагов", ведя начало от обычая ставить флаги в честь этого бога. Объединяя флаги, Хатиман объединяет силу многих воинов, подобно многоголовому и многорукому Сканде.
Китайская мифология также противопоставляет буйное неистовство силе, соединенной с разумом. Против гуманного главы пантеона Хуан-ди выступает шестирукий и четырёхглазый мятежник-одиночка Чи-ю, имеющий рога и копыта, что связывает его со скотом. Он считается изобретателем оружия и соотносится со стихией железа, которая традиционно характеризует военных богов.
Железо и железное оружие, зарываемое под священным деревом, являлось воплощением военного бога кондов Лога-Пету ("железный бог"). Считалось, что он мог входить и в мирные орудия и превращать их в военные, придавая остроту топорам и наконечникам стрел. Здесь можно вспомнить, что воинственная эра Овна началась с изобретением железа, соответствующего в средневековой астрологии планете Марс. Связь железа и войны нередко накладывала табу на этот металл. Железные инструменты не должны были использовать римские жрецы, нельзя было вносить железные предметы в греческие святилища[127]. Индейцы также продолжали пользоваться каменными орудиями в религиозных обрядах. И даже крестьяне Польши или Эстонии ещё несколько веков назад боялись использовать железные лемехи для вспашки земли.
Кроме злодея Чи-ю, владеющего металлом разрушения, в китайском пантеоне есть и другое неистовое военное божество — обожествлённый реальный герой Гуань-ди, прославившийся бесстрашием и верностью правителю. Ещё в детстве Гуань-ди совершил свой первый подвиг, убив начальника уезда, творившего беззаконие. Этим он проявил столкновение внутренних идеалов Марса с традиционной властью Юпитера (и подобному конфликту в наше время посвящено большинство литературных произведений, рассматривающих проблему нравственности человека). После смерти Гуань-ди стал почитаться как могучий бог войны и именоваться "воинственным государем", его называли также "приносящим мир" и наделяли титулом "совершенномудрого". Гуань-ди возглавил небесное воинство и убил Чи-ю.
Как мудрец, Гуань-ди был связан с гаданием и исцелением, и, как воплощению честности, ему приносили клятвы. По преданию, он был рождён из крови дракона и оттого имел красное лицо — что присуще людям с сильным Марсом, который даёт активную циркуляцию крови. Согласно легенде, по цвету лица Цезарь набирал своё войско: он пугал человека, и брал его на службу, только если тот при этом краснел, — что выдавало в нём истинного воина, а если бледнел, Цезарь отвергал его.
Аналогична образу Гуань-иня история другого китайского героя Се-Тяньцзюня ("небесного правителя Се"), живущего на Марсе. Первоначально он был земным человеком, раздражительным и вспыльчивым, но правдивым и бесстрашным. На своём земном посту он блестяще справлялся со всеми обязанностями и вступил в конфликт с вышестоящим чиновником, который требовал взятки. За доблесть и честность верховный небесный владыка Юй-ди после смерти присвоил ему титул "небесного правителя, обладающего магической силой огня" и сделал богом планеты Марс. Подобно другим марсианцам, Се-Тяньцзюань изображается с тремя головами и тремя парами рук.
Два разных образа воина можно найти и в Библии — это Нимврод и Гедеон. Имя богатыря Нимврода народная этимология связывает со значением "восставать, противиться " — это первый охотник, которому послушны дикие звери, и первый, кто начал воевать с другими народами. По преданию, он руководил постройкой Вавилонской башни, а согласно мусульманской мифологии, заимствовавшей образы иудаизма, пытался убить самого Бога, посылая в небо стрелы. Стараясь лишь для себя, Нивмрод бесславно погиб от руки своего соперника-Исава. Другой непобедимый воин — Гедеон, отстоявший Израиль от набегов соседних племён, наделён идеальными чертами вождя и бескорыстен. Он отказывается от предложенной ему царской власти во имя Бога, отвечая представителям народа: "Яхве да владеет вами".
Образы богов-воителей всегда являют сочетание древней стихийной и приобретенной разумной природы, и в мифах, посвященных им, доминанта разума, а не силы, возвышает одного персонажа перед другим. Так, в греческой мифологии мы находим подчеркнуто неразумный образ неуправляемого Ареса, которого называли "беснующимся", "запятнанным кровью" и "разрушителем городов". На изначально плутонический образ Ареса указывают такие родственные его имени греческие слова, как: are — "насилие, гнев", аrа — "разрушение, месть", airo — "отнимать, убивать". Арес откровенно рождён из-под земли: Гера порождает его без небесного участия Зевса. Дети Ареса — амазонки и другие неукротимые и жестокие герои, а также Деймос ("ужас") и Фобос ("страх", это слово восходит к ностратическому bheug —"убегать " — и родственно нашему слову "бег"). Их прообразом считаются хаттские божества Нахшаратт ("страх") и Веритема ("ужас"). В честь греческих Фобоса и Деймоса названы спутники планеты Марс.
Страшному и ужасному Аресу противостоит богиня мудрости и справедливой войны Афина: в отличие от Ареса, она рождена Зевсом без Геры и таким образом с рождения свободна от оков земного зла. В позднем мифе она дочь Зевса и его супруги Метиды ("мысль") — которую царь богов проглотил, когда ему было предсказано, что родившийся у Метиды сын превзойдёт его и займёт его трон. После этого поступка у Зевса начались головные боли, и когда кузнец Гефест молотом ударил его по макушке, из головы Зевса возникла дочь в боевом вооружении и с воинственным кличем. Эпитет Афины — Паллада ("потрясающая") родственно греческому pallo ("потрясете") и и. е. корню pel ("трястись, бояться"), от которого происходит также имя римского божества, соответствующее греческому страху-Фобосу: Павор/Паллор ("дрожь, трепет, бледность"), и русские слова: полыхать, всполошиться и переполох.
Возможно, Зевс опасался не зря: по значимости в культах Афина порой превосходит его. И хотя она считается его мыслью в действии (это значение отражает астероид Метида) и вершит его волю — подобно тому, как Сех мет исполняет юлю Ра — она порой проявляет и свою. Так, богиня помогла Прометею похитить для людей огонь, чтобы они стали равными богам. Будучи покровительницей городов и городских укреплений, Афина покровительствует рабочему люду всех профессий и сама именуется "работницей". Она ткёт одежды богам и покрывала небес — материю Вселенной: и это отражает её связь с творящей мыслью изначального создателя, стоящей выше царя богов. Астероид Паллада. второй по счету и активно используемый в астрологии, символизирует творческое горение мысли и способность сказать своё слово в избранной сфере работы, приподнявшись над социальной традицией. Трудовой порыв, приносящий несомненный успех в сфере даже самой тяжелой работы, — одно из главных значений транзитов планеты Марс: притом наиболее конструктивный, созидательно-женский смысл аспектов Марса.
Афина Паллада обладает магической силой, заключенной в её щите — эгиде, защищающем не столько её, сколько всех, кому она покровительствует (это ещё одна иллюстрация экзальтации Солнца в Овне). Сова и змея, ставшие символами её мудрости, говорят о хтоническом прошлом этой богини. На щите изображена голова Медузы Горгоны — прежняя стихийная ипостась самой Афины: так что можно сказать, что Палладу хранит первозданная стихия и одновременно мудрость, более древняя, чем наша жизнь. Имя Медузы происходит от medo — "забота, обдумывание" и родственно индоевропейскому слову mntis ("помнить") и нашим — "память" и "мудрость". С помощью крови Медузы Асклепий воскрешал людей.
Эго возвращает нас к идее природной магии, связанной с древними образами марсианских богов: исцеляющим природным силам весеннего возрождения. Позднее эта идея трансформируется в веру — победы жизни над смертью. Мы уже рассматривали идею воскрешения в образах умирающих и воскресающих богов (архетип Девы): но там она была связана с исполнением раз и навсегда установленного, внешнего, земного закона Природы. В архетипе Марса победу одерживает человек: вопреки сезонному порядку, исполняя лишь свой внутренний, огненный закон. Этот закон стоит над упорядоченным земным миром, над устроенным Космосом и именно поэтому над силами смерти. Из всех земных созданий лишь человек способен подняться над природой, которая его породила. Владыки земного и подземного миров, Зевс и Плутон, едины в своем отношении к Асклепию: сговорившись, они убивают целителя, потому что его власть вышла за пределы нашего привычного бытия и стала опасной для них. Природная магия Эскулапа — также, как власть огня свободы Прометея или дитя мысли-Метиды, божественной и человеческой мудрости, — опасны для Юпитера, потому что подвергают сомнению его царствование. Они приближают его конец: разрушение мира, в котором мы живем.
Юпитер — планета абстрактного мышления и нашего видения мира, а также определенного общественного порядка человеческого существования, который подчиняет себе родовой и природный порядок (Сатурн и Уран). Следовательно, Марс близит перестройку не только наших взглядов и отношения к жизни, но и самого нашего разума, уклада вещей и способа существования, и даже во многом нашей природы. И Юпитер тщательно заботится, чтобы такая революция не свершилась раньше срока: раньше Времени, а в его ограниченном мире — никогда. Марс же своей силой, по-разному проявляющейся в разных сферах, доказывает, что она будет: будет разрушение мира в огне и возрождение его заново. И его сможет пережить только человек: консервативная природа останется в ведении Юпитера. Природный вид либо существует, либо вымирает. Но человек, даже если изменится настолько, что будет иметь другие природные или сверхчеловеческие качества, всё равно останется человеком, со всеми его человеческими достоинствами — потому что именно на них и основана идея переустройства мира.
Итак, Афина обладает древней силой: она помогает Зевсу в борьбе с титанами и гигантами, хранит его молнии и называется родительницей и губительницей всего живого. Однако человеческой жестокости Афина противостоит: и герой Тидей, как и его сын Диомед, лишаются возможности стать бессмертными, когда она видит свирепость Тидея. В отличие от Ареса, в бешенство Афина никогда не впадает, и, считаясь в поздней античности воплощением неделимости космического ума, противопоставляется экстазу чувств, который символизирует Дионис. Поэтому не случайно Афина заменяет Агнца-Овна в набатейском Зодиаке в Палестине, и в других Зодиаках восседает на жертвенном баране, покорном высшей воле и космической мудрости. Кроме дочерей Кроноса: девственницы Гестии и верной супруги Геры, — Паллада единственная, перед кем бессильны стрелы Эрота: ребёнок-любовь боится богини разума, более воинственной и более вооружённой, чем он сам.
Афина именуется законодательницей и наряду с Зевсом покровительствует государственной власти, получая эпитеты "советница", "провидица" и "спасительница". — Астероид Афина обозначает битву за передовые социальные устремления, демократизм и мудрость в государственных и общественных делах. Знак Овна, задача которого — в изменении консервативного порядка жизни, до глубины души трогают социальные проблемы — как утопического социалиста Шарля Фурье, Герцена или Горького, кроме произведений социальной направленности создавшего прометеевский образ Данко, вырвавшего из груди своё сердце, чтобы осветить дорогу другим.
И когда в небе Марс помогает Юпитеру, эти дни крайне удачны для всех социальных мероприятий, начиная с устройства на работу и кончая публичным изложением прогрессивной концепции: это время помогает людям преодолеть их традиционализм. Планета Марс недаром стремится к власти: общественная роль богини-воительницы подразумевается самим смыслом справедливой войны. Правда, при этом надо помнить, что борьба Юпитера и Марса в гороскопе решается в пользу Марса. При аспектах Марса-Юпитера человек не может не отдать предпочтение своим личным идеалам, поэтому людей с такими аспектами не следует искать в консервативных государственных учреждениях. Они могут хорошо работать на благо общества только в новаторском ключе, склонны к свободному графику и способны возглавить своё собственное дело.
Как мы видим, Афина воплощает не созерцательную, а в высшей степени деятельную мудрость, которой и требует активное время весны. Интересно, что с индоевропейским словом wesr ("весна") через корень wes ("пребывать, находиться в настоящем") в русском языке связаны слова "ведать" и "ведьма"; к тому же корню восходит и слово "видеть". Энергия весны несет познание мудрости настоящего момента. Стихийная магия природы, связанная в мифологии с образом глаз, становится видением и веданием правды жизни. И это есть то пробуждение разума и мудрости, на котором ставит акцент поздняя мифология, описывая образы военных богов.
Этот архетипический момент отразила эзотерическая астрология А. Бейли, где высшими управителями Овна называются Меркурий и Уран — планеты разума. Овен достигает глубины своего архетипа и получает наибольшие возможности реализации в жизни, когда его интуитивное чувство правды сменяет сознательное понимание её. Здесь уместно вспомнить отношение шумеров к личному богу человека (подобного даймону Сократа), определяющему его успех: "Если ты обдумал свои планы заранее — твой бог с тобой, если ты не обдумал свои планы заранее — твой бог не с тобой".
Когда Овен руководствуется не слепой струёй силы, а заранее продуманной тактикой и стратегией действия, тогда он приближается к образу мудрого воителя. Ведь в истории войн есть немало примеров того, как стратегический ум побеждает силу. И сформулированный принцип жизни куда сильнее, чем неосознанное движение души. Поэтому Овен делает и для себя, и для людей гораздо больше, когда он понимает, что и почему он делает. Овну нужны высшие принципы — как ориентир действия, как стратегия, позволяющая ему не отклоняться от намеченного пути и двигаться к своей цели максимально эффективно.
Непобедимость делает военного бога предводителем в битве — и искренность его стремления к добру даёт ему возможность править богами, внедряя в жизнь стремления своей натуры и естества. Вобрав в себя весь прежний опыт развития и обретая активную мудрость настоящего момента, он может сам возглавить пантеон, сменив на троне прежнего царя богов. Такой образ являет Один/Водан, имя которого, происходящее от корня odhr можно перевести как "неистовствующий " (родственные слова: латинское furor — "бешенство" и русское дурь). Стихийные силы, владеющие его разумом, связаны с его изначальной ролью близкого природе шамана и его поздним образом поэта. Этот главный ас, инициатор первой войны и сеятель раздоров, которому служат вороны и волки, предводитель дикой охоты в стране умерших и хозяин воинского рая Вальхаллы, сначала даже не входил в пантеон богов. Но именно соприкосновение с чуждым, потусторонним миром дало ему возможность обрести мудрость и стать достойным преемником громовержца Тора, которого он сменяет подобно тому, как сам Тор заместил бога ясного Неба Тиу.
В образе безумного Одина подчёркнута его мудрость и разум, превосходящие других богов. Знаток мифов и преданий, Один побеждает в интеллектуальном споре мудрейшего великана. Чтобы узнать судьбу вверенных ему богов, он спускается в подземный мир и пробуждает от смертного сна пророчицу-вёльву. А чтобы получить мудрость рун, сам приносит себя в жертву и девять дней висит на мировом древе, пронзенный копьём (поскольку число девять появилось в счёте людей сравнительно поздно, и сначала значило немыслимо большое количество, между жизнью и смертью Один находится почти бесконечно долго).
Прежде могучий Тор остаётся крестьянским богом, простоватым и мало на что способным, — Один, добивающийся власти своими личными качествами, становится покровителем лучших: храброй воинской аристократии, подобно Индре и Перуну. Марсианский момент активного самообновления жизни отражает дружина Одина: она постоянно сражается, умирает и воскресает для новых битв. Отражая типичные черты богов-воителей, Один ездит на солнечном коне Слейпнире, а перед гибелью мира вступает в битву с волком Ферниром, своим хтоническим двойником. Астероид Один в гороскопе может символизировать активное предводительство, силу личных качеств, превосходство и выход на новый путь. Есть также астероид Водам: названный по германскому имени Одина, он несет в себе более мистический смысл, соответствующий немецкому характеру, и отвечает за избранность в какой-то сфере жизни и самоотверженную тягу к познанию.
Победа силы разума над стихийной одержимостью отразилась в динамике развития образа Геракла. Если в младенческом возрасте неосознанная сила дала возможность Гераклу задушить двух змей, которые приползли к его колыбельке, то в молодости она приводила к припадкам одержимости. Миф утверждает, что их насылала на него богиня безумия Ата: и её именем назван астероид, который может служить показателем приступов ярости. В порыве безумия Геракл случайно убил кифарой своего учителя музыки, не рассчитав мощи удара, — за что отец отослал его из города подальше к пастухам. А потом жертвой ярости стали его дети, что побудило его уйти в изгнание. Но по окончании своих подвигов, Геракл стал совершенен, — и это дало возможность римлянам и этрускам причислить его к числу богов.
Римский Геркулес, как и этрусский Геркле — не только бессмертный герой, но и муж мудрой покровительницы культуры богини Минервы/Менрвы, соответствующей греческой Афине. Это воплощение идеального царя и добродетельного труженика, помощника нуждающимся и праведного мудреца, силой разума и знаний укрощавшего чудовищные порождения дикого естества. Впоследствии монстры, с которыми боролся Геракл, начали трактоваться метафорически, как человеческие пороки. Например, победа над жестокими конями Диомеда, пожиравшими людей, стала интерпретироваться как победа над собственными дикими страстями (и вопрос сдерживания страстей можно рассмотреть в гороскопе, например, через положение астероидов Геркулина и Диомед). В Риме побеждающий свою природу Геркулес предстал не только могучим воином, но и олицетворением нравственности, гарантом честности, именем которого давали клятву. Как человек, личными заслугами добившийся бессмертия, он давал надежду на бессмертие другим.
С образом неустрашимого воина, одерживающего победу, в мифологии соотносится понятие нравственности: не в смысле следования нормам общепринятого закона, а как соблюдение принципа честности перед самим собой и принятия личной ответственности за свои шаги. Эго отражает обожествление идеальных качеств людей. Человеческие черты воплотились в таких божествах, как римский Виртус ("мужество") или авестийский Арштат — олицетворение честности и прямоты в мыслях, словах и делах. Арштат мыслится основной добродетелью сословия свободных людей, и следование его принципу правды обеспечивает славу, счастье и царственное достоинство фарна. Сам фарн персонифицируется в образе бога войны и победы Веретрагны ("сокрушителя вражды"), предстающего в виде ветра, коня, вепря, быка, барана, козла, сокола и прекрасного воина, дарующего Заратуштре крепость рук и остроту зрения. Его имя родственно эпитету Индры Вритрахан ("победитель врага-Вритры"), а также его сопоставляют со славянским богом огня соколом-Рарогом, изображаемым в виде огненного вихря.
Подобно истории Геркулеса, с победой над необузданными силами природы и торжеством нравственности был связан путь индейского героя-вождя Гсшяваты и его учителя и пророка Деганавиды, выступавших против междуусобиц и основавших лигу пятидесяти племён. Воплощением этих диких сил стихии явился чудовищный Атотархо ("тот, чей дом преграждает тропу") с телом, скрученным в семь узлов зла, и змеями в волосах. Гайявата и Деганавида очистили разум Атотархо и направили его на добро, после чего тот стал одним из вождей в совете ирокезских племён. Шумерский герой Гильгамеш также противопоставляется своему не знающему цивилизации двойнику Энкиду с телом, покрытым шерстью, который живёт в степи и защищает диких зверей от охотников. Гильгамеш преображает Энкиду и делает его своим другом. Он отвергает и необузданную страсть Иштар.
В марсианских образах героев, кроме воинских достоинств, подчеркивается их противостояние существующему укладу жизни и выход за его рамки: так, имя монгольского богатыря Джангара, сражающегося с демоническими силами за пределами земли и подчиняющего себе сорок ханов всех четырёх сторон света, значит "сирота, одинокий", Такое происхождение делает героя свободным от всех ограничений, — подобно тому, как само слово "свобода" родственно словам "свой", "особенный", "обособленный" (того же корня "особа"); одиночество и индивидуальная обособленность героя указывает на его независимость. Одиноким зверем-богатырём без отца и матери называют германского героя Сигурда, имя которого происходит от слияния слов "защита" и "победа", понимающего речи птиц и зверей и убившего дракона Фафнира. Отец Гильгамеша в эпосе тоже неизвестен — что с рождения отделяет этих героев от людей и одновременно смыкает с образами первопредков, тоже одиноких на пустой земле.
Неслучайность таких образов подтверждает легенда про известнейшего царя Аккада и Шумера Саргона: она описывает его как незаконного отпрыска безбрачной жрицы и приемного сына водоноса, милостью богини Иштар прямо из садовников попавшего в цари. Эта легенда записана на множестве клинописных таблиц. В официальном образе правителя, носившего титул "царь всех царей", подчеркивается его безродное происхождение (хотя в нем могут быть замешаны и боги) и низкое положение! Саргон — человек без прошлого, однако это лишь заставляет обратить внимание на его достоинства вождя, способного изменить существующий порядок вещей. И действительно, простоту и демократизм его легендарного облика подтверждают реальные факты: в бою он не отличался от своих воинов, но при этом успел совершить много преобразований во всех областях жизни. Он построил новую столицу, упразднил отжившие порядки, дал власть людям, выдвинувшимся "снизу", и объединил отдельные общины ради создания единой системы орошения страны. При его правлении в искусстве и литературе наметился разрыв с религиозными условностями прошлого и интерес к индивидуальной героической личности.
И это очень характерный исторический пример победы Марса над Юпитером, особенно если вспомнить, что царь богов олицетворяет дождь. Магия традиций (например, вызов дождя) оказывается не нужна там, где человек берет дело в свои руки и объединяет других людей с целью общего блага. Исторически, смену консервативного царя новым подтверждает и то, что для народа сильная власть одного военного вождя (Марс) казалась предпочтительней произвола многочисленной знати (солнечный архетип, дополняющий Юпитера-царя и воюющий с ним). И в мифах божественное происхождение героев-воителей начинает мыслиться вторичным украшением их вполне человеческих намерений и способностей. Поэтому и в образах Геракла или Гильгамеша близнечный миф, повествующий об их божественном отце, отходит на второй план.
Сквозь мифические образы архетипа Овна проглядывают человеческие черты и реальные люди. Гуань-ди, Гильгамеш или Деганавида — люди-боги, чей идеальный облик наделил их божественным происхождением: деяния Одина также носят героически-человеческий характер, отчего его тоже иногда сопоставляют реальному историческому лицу. Изменяя и возвышая свою земную природу до божественной мудрости, люди, ставшие богами, указывают путь другим и устремляют за собой. Для марсианского мировосприятия разум и нравственность делают человека богом, и если он осознал это, ему не нужно других богов. Воплощая силу человека, знак Овна становится атеистом. Но идеал должен быть проявлен, чтобы он служил ориентиром: именно поэтому происходит обожествление исторических личностей и самого их пути.
Богоборцами мыслятся титан Прометей, мудростью превосходящий Зевса, или грузинский герой Амирани, рождённый от охотницы и охотника, наделённый неутомимостью волка и, подобно Прометею, ради людей похищающий небесный огонь. Образ китайского Прометея — герой Гунь, боровшийся с наводнениями: которые по отношению к человеческим намерениям Марса предстают как природная стихия Юпитера, угрожающая благополучию людей-земледельцев. Гунь украл у богов живую саморастущую землю, и за это владыка Небес повелел его казнить. Его тело рвали звери и птицы, но не могли растерзать, ибо оно было нетленным — не подчинявшимся законам земной природы. Тогда царь богов повелел рассечь Гуня небесным мечом. И тогда из его чрева вышел сын Юй, победивший потоп, строя каналы и исправляя русла рек. История Гуня уже напоминает легенды о первых христианах. Но наиболее характерно в ней то, что победу, которой герой не достигает, пользуясь волшебством богов, его сын одерживает своими силами и вполне конкретной разумной деятельностью человеческих рук. Недаром в Китае в конце 1-го тысячелетия до н. э. получили широкое распространение материалистические и атеистические учения.
ПАСТУХ — ИДЕАЛЬНЫЙ ВОЖДЬ
Мудрость даётся опытом, и потому тот, кто впоследствии призван возглавить богов или людей, внеся в жизнь стихийную струю нового, часто с самого рождения оказывается вне общества и его консервативных традиций. Он воспитывается на природе или пребывает некоторое время вдали от устроенного мира, постигая ритмы жизни в гармонии с естеством. Подобно шаману-Одину, он черпает свои силы из иного мира, чуждого для цивилизованного общества, и, подчинив их себе, этим приобретает превосходство над другими. Он связан с дикой природой, и ему часто сопутствуют хищные звери, как символ мужества и преодолённой опасности. Древним примером этого могут служить близнецы Ромул и Рем, вскормленные волчицей, чтобы потом основать новую столицу античного мира. А в более позднем, христианском мифе уход Христа в пустыню отражает ту же идею выхода за рамки очерченного круга культуры и искусственных установок общества.
Наиболее древний образ человека на природе — охотник, позднее его замещает образ пастуха. Профессия пастуха была жребием одиночки, на время обособлявшим человека от людей и делавшим его ближе к законам природы. Пастух большую часть жизни вынужден был проводить вне цивилизации. Он должен уметь в любых погодных условиях развести костёр и обеспечить себя теплом и пищей, ориентироваться в дикой местности, знать лесные тропинки и хорошие пастбища, помнить наиболее прямые пути через степи, реки и горы, чтобы не заблудиться и сохранить стадо, должен уметь лечить заболевший скот. Он отвечает за подопечных ему животных и должен обладать способностью защитить своё стадо — и от грабителей, и от зверей — и это смыкает мирную профессию пастыря с военной функцией. Всё это развивает в нём силу и смелость и даёт ему жизненную мудрость, которой лишены те, кто никогда не выходил за городскую стену.
Древний охотник является потребителем по отношению к дикой природе — отношение пастуха к ней более сознательно. Его вынужденное созерцание происходящих в природе процессов, соединённое с навыками человека культуры, даёт ему возможность приобретать и использовать знания о погоде, целебных травах и природных явлениях. В экстремальной ситуации он опирается лишь на свою волю и знания, и его самостоятельная жизнь, в которой ошибки обходятся дорого, формирует активную позицию по отношению к миру и совершенство его личности. Знаки Льва и Весов понимают индивидуальное совершенство как соответствие обществу и культурному уровню — для Овна совершенство заключается прежде всего в соответствии самому себе и силам естества.
Наследуя от Близнецов неуёмную тенденцию к поиску и опору на собственный разум, Овен стремится вырваться за рамки того, что легко возможно и даётся без труда. Вслед за Близнецами, этот архетип предстаёт добытчиком и нарушителем, наследуя черты культурного героя, не ограниченного прежними законами и начинает противостоять устроенному миру. Перед дикой природой традиции общественного поведения зачастую оказываются бессильны, и потому этот знак пересматривает их, отбрасывая ненужный груз традиций и оставляя лишь то непреходящее культурное наследие, которое помогает ему в дикой борьбе за выживание. Этим он расчищает багаж прошлого и закладывает основы будущей цивилизации. Проверяя на себе достигнутый обществом уровень сознания, Овен выступает разведчиком нового пути, которым вслед за ним пойдут другие. В древности таким разведчиком часто был пастух, современный романтический образ этого знака — геолог[128]. Возвращаясь в лоно общества, пастух несёт ему свою мудрость, воплощённую в его бесстрашной личности, его естественном поведении и его новом подходе к жизни.
Сюжеты большинства сказок о героях также повествуют о покидании дома и последующем возвращении в коллектив: в новом, лучшем качестве, которое приветствуется обществом. И выходит так, что сражаясь за свою жизнь и следуя своей личной цели, человек на самом деле старался для других. Таково позитивное переосмысление сюжета о третьем брате, получающее социальную окраску. Исторически, если легенда о младшем брате связана с жертвоприношением, временный выход героя за стены культуры соотносят с инициацией — посвящением в тайны полноправной общественной жизни или новой должности. В Риме покровительницей инициаций была богиня дикой природы Ферония, с которой связывалась магия целительства — а также освобождение рабов: о чем напоминает астероид Ферония.
Как и образ непобедимого воина, образ пастуха наследуется от плутонианской мифологемы. В образах древних богов-пастухов отчетливо видна их хтоническая природа. Греческий Пан козлоног, с козлиными рожками, что показывает его отношение к скоту. Он родился весь заросший волосами и бородатый, но его дикая природа не представила никакой опасности для культурного Олимпа. Напротив, он получил эпитет "понравившийся всем", так как вид его развеселил богов — что было естественно ожидать от него, как сына шутника-Гермеса. Он выступает на стороне Зевса в борьбе с титанами, и, помогая в битвах также и людям, наводит на врагов стихийный страх, названный по его имени паникой. Как покровитель греков в сражении, он, согласно легенде, явился им перед знаменитой Марафонской битвой и при Саламине, предвещая победу. Пан может и просто пугать мирных жителей, вдруг оказавшихся на лоне природы. Астероид Пан отражает стихийные моменты нашего естества. Но стихийная суть Пана, так глубоко затрагивающая человеческую психику, позволила античной философии считать его всё объединяющим в себе божеством.
Пану подобен русский леший — хозяин леса и зверей, порой наделяемый рогами и копытами. Он тоже мог напугать и сбить с пути, что характерно для бога дикой природы, и сам образ леса связывается с идеей входа в иной — потусторонний мир (этот образ теперь используется в психологических тестах, описывающих страх неизведанного). Связь с волками объединила лешего со святым Юрием и волчьим пастырем Егорием — чьи имена, являясь русскими вариантами имени Георгий, возвращают нас к образу Георгия Победоносца.
Имя римского покровителя домашнего скота и лесных животных Фавна, соответствующего Пану, связано со значением "быть одержимым", "пророчествовать". Поскольку откровения исходят из неведомой дикой природы, оставшейся за рамками понимания цивилизованных людей, образ пастуха сближается с образами поэта и пророка. Владея природной магией, Фавн при шуме леса и во сне посылал предсказания в стихах и даже знал, как отвращать молнии Юпитера. Отождествлявшийся с Паном и Фавном бог леса и дикой природы Сильван ("лесной") — целитель, пастух и насылатель пророческих снов — был богом удачи и любимым богом плебеев и рабов. Правда, стихийное естество Фавна таило в себе болезни и кошмары и порой наводило ужас на людей. Зато от дикой природы, фавнов и нимф защищала людей пастушка стад Палее (имя которой происходит от и. е. корня pel — "полнота, множество"). Это божество весеннего плодородия: во время праздника в её честь прыгали через костры и проводили между ними скот ради очищения стада от болезней. Как охранительницу Рима, связанную с огнём, Палес причисляли к пенатам и отождествляли с Вестой. Есть астероид Палес, который в гороскопе становится проводником в неизведанные сферы дикой природы.
Фавну был посвящен культ волка, и в честь его устраивался праздник луперкалий (от lupus — "волк") — пастушеский праздник отвращения стад от хищников, на котором в жертву приносили козу и собаку, неизменных спутников пастуха. В идее диких сил плодородия, внешних и внутренних, олицетворение волка Луперк слился с пастухом-Фавном, подобно тому, как природа Пана объединила в себе противоположные начала. Образ волка близок пастуху: волк тоже мыслится одиночкой, отделённым от общественного бытия или вожаком своей стаи; он родственен собаке, стерегущей стадо; а как добытчик, он подобен разбойникам-людям, похищающим чужой скот. В связи с образом пастуха можно вспомнить египетского божественного волка Упуата, который именовался не только "первым бойцом Осириса", но и "вожатым" и почитался как проводник людей, разведчик в незнакомой местности.
Индийский покровитель скота Путан, изображавшийся с бородой и взлохмаченными волосами, — "пастух мира": не только животных, но и людей, а также путеводитель и бог правильных путей. Его имя происходит от корня pus — "делать плодородным" (отсюда слова: "распускаться", "пасти", "пахать" и лат. panis — "хлеб", а также "пуща", т. е. "лес" и "пустой", т. е. "безлюдный"). Пушану генетически родственны греческий Пан и прусский Пушкайтс — заросший всколоченными волосами бог леса и священных рощ, приносящий пророческие сны.
Пушан покровительствует поэтам и враждует с ворами, разбойниками и клеветниками, указывая живым существам дороги истины, дружит со всеми богами и приходит на помощь, защищая богов и людей от опасностей (интересно, что сами слова "опасность" и "спасать" тоже связаны с корнем "пасти" и функцией пастуха). Подобно Яме, Пушан провожает умерших по пути предков, и его просят охранить от ложной дороги в том и этом мирах, называя избавителем и освободителем. Подобно Юпитеру-Брихаспати, Пушан спасает жизнь от космического сжатия Хаоса и помогает Индре победить змея Вритру. Совмещая в себе верхний и нижний мир, он считается родившимся дважды — на высоте (как Юпитер) и в яме (как Плутон): слияние разума Юпитера с инстинктивной силой Плутона составляет двуприродную суть планеты Марс и её силу.
Пана, Пушана и Пушкайтса объединяет общее священное животное — козёл, традиционно связываемый с плодородием. Пушан путешествует по небу в колеснице, запряженной козлами, или в золотом корабле, что сближает его с универсальной силой Солнца. Козёл в большей степени символизирует земные и внутренние силы плодородия, отчего его соотносят с зимним знаком Козерога и невидимым приближением Солнца к Земле, в то время как светлого полного барана сопоставляют с внешним увеличением солнечного света и знаком Овна.
Как известно, в восточном Зодиаке Овца и Коза — взаимозаменяемые названия одного знака. И то, и другое животное могли служить жертвой весеннему плодородию. Но западная традиция противопоставляет их, и это противопоставление будет прозрачным для того, кто знаком с характером обоих животных (хорошо известным древним пастухам). Пожалуй, нет более упрямого и своевольного животного, чем коза, и более покладистого, чем овца. Своеволие козы — прямой аналог упрямства Овна, следующего лишь своему пути. Козёл ведет за собой стадо, коза воинственна и порой может быть опасна для человека.
Образ овцы связан с более сложными аналогиями. Подобно козлу, баран — это образ драчуна, и потому символ воинственности. Так, богиня войны Афина изображалась на греческих монетах в шлеме, украшенном бараньими рогами. Такой же шлем не случайно носил полководец Александр Македонский. Но бараны воинственны обычно лишь весной, в пору сексуальных игрищ, и бодают друг друга, не проявляя агрессивности к человеку. Овен — агнец — стал универсальным символом жертвы, потому что его удобнее всего было использовать в ритуальном жертвоприношении. Поведение барана, не сопротивлявшегося смерти и не нарушавшего возвышенность ритуала, противопоставило его козлу: характер которого шёл вразрез с новым пониманием священнодействия, преображавшегося из оргии в духовный, тихий и внутренний обряд. Противопоставление овцы как смиренной души козе как животному, далёкому от возвышенного, перешло в христианский образ отделения "овец от козлищ", первым из которых уготован светлый рай, а вторым — огненный ад.
Как жертвенное животное, баран был связан с образом огня, и нередко соотносят сами названия овцы (старославянское агнец, древнегреческое agnos, латинское agnus) и огня (индийский Агни, хеттский agnis). Однако это неверно: название ягнёнка родственно прежде всего словам ago — "гоню" и agros — "пастбище" (отсюда agriculture — "сельское хозяйство" — и наше слою "активный"). А название огня связано с индоевропейским hngni ("огонь"). Зато праиндоевропейское название барана *p(h)ek(l) действительно связано со славянским огненным пеклом и русским словом "печь".
Покорность вооруженного рогами барана жертвенному ножу поражала людей и выглядела аналогом разумности: лишь приносимый в жертву человек настолько не сопротивлялся смерти, как овца, — словно она понимала смысл происходящего сакрального действия. Поэтому Овен и стал символом разума: символом космической мудрости, которая выходит за пределы понимания человека, но воплощается во всей природе. Символ Овна намекает на профессию пастуха; пра-образ пастуха является гранью архетипа Овна. Образ козы подчеркивает плутоническую сторону архетипа Марса (потенциал "я"), овцы — юпитерианскую (следование божественной воле).
Если война живописует вторжение стихии в мир цивилизации, образ пастуха символизирует обратное движение человека, активно вторгающегося в природу. Воин вынужденно побеждает стихию в человеческом обществе и себе самом, пастух добровольно овладевает внешними стихиями, расширяя горизонты человеческого мира, и именно в этом — основная задача знака Овна. Поэтому представление планеты Марс только в воинственном облике было бы неполным. Если воин становится спасителем лишь в минуты опасности, пастух — постоянный защитник и покровитель. В наше время пастуха встретишь нечасто, и в бытовой трактовке этот образ, возможно, не сработает. В быту роль проводника проявляется в характерной для Овна профессии водителя: он владеет стихией движения, и в его руках — залог сохранности его пассажиров и доверенного ему груза.
Роль пастуха как проводника, знающего пути, сблизила его с ролью военного вождя и образом царя, способного объединить людей и повести их за собой. Вспомним, что покровителями скота изначально были военные предводители богов Марс и Рудра. Пастухом пришлось служить Гераклу. Пастухом страны назывался египетский фараон, и одним из самых ранних знаков его отличия был пастушеский посох, от названия которого ведет начало слово "править". И в период бедствий египтяне надеялись на того идеального пастыря, который должен появиться в будущем.
Идеального пастуха-предводителя мы находим и в библейском праведном псалмопевце Давиде, противопоставленном неправедному царю Саулу. В его образе не последнюю роль играет умение сражаться, так как прежде всего он известен победой над силачом Голиафом. Однако эта победа объясняется не силой юноши Давида, а его умом и нравственностью. Долгое время Давид, помазанный на царство пророком Самуилом, вынужден скрываться от преследований царя Саула в степи и в лесу, проявляя в своем облике архетип живущего вдали от общества пастуха. Затем, будучи любимцем народа, он сплачивает вокруг себя единомышленников и после гибели Саула становится царём сначала в Иудее, а потом и в Израиле, объединяя народ под своим руководством.
В образе пастуха в культуре воплотилось представление об идеальном естественном человеке, назвавшее "добрым пастырем" Христа, сделавшее юным пастушком, играющим на свирели бога Кришну, и послужившее прообразом средневековой идиллии пасторалей. До сих пор популярны изображения Христа как пастуха: с пастушьим посохом или ягненком на руках. Считают, что иконографический образ Христа как пастыря сложился под влиянием изображений пастуха-Гермеса с ягнёнком на руках, любимого бога античности. Но меркурианский образ полубога, наделённого человеческими чертами, ещё не дорастает до марсианской идеи богочеловека: человека, чья природа возвысилась до божественной, кому небесная цель помогла победить превратности земного пути — который соединил в себе всё земное и всё небесное — и поэтому стал богом, объединяющим всех людей.
БОГ-ОБЪЕДИНИТЕЛЬ
Образы военного предводителя и пастуха соединяют в себе бесстрашие и мудрость, почерпнутую одновременно от Неба и от Земли. Слияние природы и разума, ставшее основой представлений об идеальных человеческих качествах, наделяют воителя и пастыря чертами единого бога и дают возможность объединить под его знаменем разные страны и народы. Таким объединителем был Марс, который, помогая людям не только во время войны, но и в мирное время, стал отождествляться с главными богами разных территорий, и, объединив древний Рим, получил эпитеты "умиротворитель", "царь общины" и "царь света", тем самым перенимая миссии Квирина и Юпитера. Подобную задачу объединения индейских народов исполнил идеальный воин Гайявата.
В Ригведе подчёркивается движущая и объединяющая роль Агни — внутреннего огня, называемого пастухом:
"Я видел пастуха, без отдыха
Бродящего по дорогам туда и сюда.
Скрываясь в водах, текущих вместе и в разные стороны,
Он шевелится во всех существах."
Подобно ему, "добрым пастырем Вселенной" и "пастухом, ведающим всеми жизнями" называется шумерский верховный бог Энлиль, владыка дыхания, связанный с духовной функцией творения.
Индийский Агни — "бог, которому известны все дороги". Его ездовым животным был приносимый в жертву баран: как огонь, Агни воссылал жертву богам и служил прямым посредником между богом и человеком. У Агни триединая природа: три жизни, три головы, три языка. О нем говорится, что он рождён в водах, как жизненная энергия — золотой зародыш, отождествляемый с творцом и первочеловеком Праджапати, на небе (молния) и между людей (огонь от трения кусочков дерева). Также говорится, что Агни происходит от самого себя, что подчеркивает независимость и изначальность огненной стихии, возвращая нас к образу жизненной силы. Агни называется главным из земных богов и мыслится присутствующим во всех существах, объединяя их той выходящий за рамки этого мира первозданной связью, которая в нём заложена. Здесь можно вспомнить также объединяющую роль молнии-Радаси. сестры юных воинов-Марутов (см. цитату выше).
Подобно этому, представление об огненной природе всего бытия соотносится с иранским огнём Атаром. У Агни есть другое имя Вайшванара (от "еишеа" — "все" и "пара" — ’’человек"): это сопоставляет огонь образу всеобщего, универсального человека, который скрыт во всех людях и про которого говорится: "Агни внутри человека это Вайшванара". Агни мог изображаться и в образе барана, подобно иранскому божественному огню и высшему понятию фарну — который предстаёт также в виде человека в короне с бараньими рогами.
Подобно Агни, пастухом и бараном с солнечным диском между рогами был первый в истории единый бог: все-египетский Амон/Амана, ставший небесным созвездием Овна. Каждый год Амону приносили в жертву барана, одевая в его шкуру статую бога. Это, согласно Фрэзеру, символизировало принесение в жертву его плодородной силы и его регенерацию — что связывает египетского солнечного овна с идеей возрождения природы и делает его близким Марсу и другим весенним богам. Интересно, что Амон, происходивший из Фив, первоначально был близок Монту/Манта — богу войны и охоты, изображавшемуся в виде сокола в короне солнца, атрибутом которого было копьё. Также с Амоном слился Мин — бог плодородия и скотоводства, которого именовали "поднимающим оружие". Амон считался покровителем завоевательных войн Египта.
Подобно объединителю-Марсу собирая под своё покровительство все разрозненные территории Египта, Амон отождествляется с Солнцем-Pa, а также с множеством других богов. Имя Амона — "сокрытый, потаённый", родственное слову imn ("творить") — раскрывает суть его божественного начала, в котором невидимо существуют все боги, люди и предметы. Амон-Pa, всеведущий бог и милосердный защитник угнетённых, присутствует во всех людях, а обожествляемый ими фараон является его сыном во плоти. Мысль о покровительстве бедным впервые возникла в связи с образом Амона в эпоху Среднего Царства (II-е тысячелетие до н. э.), и тогда же стала распространяться идея, что бог создал всех равными и Осирисом после смерти может стать любой человек.
Единый бог не может не быть демократом: его идеальные черты являются примером для всех людей и отражают их чаяния. И с формирующей земное единство планетой Марс соотносится понятие простоты и вседоступности. Простота Овнов часто заставляет считать их наивными и глупыми (подобно барану) — но интересно, что слово "простой " по происхождению имеет смысл "пред-стоящий " — т. е. "первый". И воистину наиболее прост Агни, предшествующий всему сотворенному бытию и проводящий в мир неведомую волю скрытого Бога (или открытого Космоса)! В гороскопе объединяющую людей простоту и демократичность (равно, как и внутренний божественный огонь, скрытый в сердце каждого) может символизировать астероид Амон, названный в честь бога-барана.
Стремление универсального бога-объединителя к общечеловеческому благу даёт надежду на лучшую жизнь, и в этом его новая роль. Идею о необходимости такого нового идеального правителя отражает иранский миф о двух пастухах. Когда Ахурамазда создал скот, он спросил его, желает ли тот принадлежать пастуху. Стадо сочло, что предводитель ему необходим, и его пастухом стал Айшма ("буйство"), приверженный к скоту дикий дух разнузданности и грабежа. Айшма по имени — прямой родственник демона Асмодея, помогавшего строить дворец Соломону и обманом временно захватившего его трон. Страдая от злых дел Айшмы, душа скота возопила к богам с просьбой о добром пастыре, и тогда Ахурамазда дал ей в руководители Виштаспу — легендарного воина, совершившего много подвигов, принявшего учение Заратуштры и отличавшегося благочестием и праведностью. Будучи военным предводителем, Виштаспа стал идеальным прототипом земных царей и отождествлялся также с иранским царём Гуштаспом, провозгласившим зороастризм государственной религией и повелевшим Зардушту/Заратуштре записать "Авесту".
Этот миф раскрывает идею мессии — идеального правителя, приносящего своему народу новый, справедливый закон. Сам Заратуштра — также во многом марсианский образ: его иногда именуют Саошьянтом ("спасущим"), называя так и отдельного мессию будущих времен. Собственно Заратуштра и его учение являются истинными пастухами стада, в то время как Виштаспа, давая Заратуштре приют, исполняет дополняющую роль защитника-воина. Подобную пару составляют индейские Гайявата и Деганавида, где первый является воином и вождём, а второй — пророком. На самом деле крайне сложно совместить в одном человеке, и даже в одном образе бога созерцательную мудрость и активную позицию, которые только вместе дают владение стихийной силой естества. Поэтому воин и пророк часто действуют рука об руку, что можно считать марсианской трансформацией архетипа земного и небесного Близнецов, сливающихся в единый образ совершенного человека.
Религиозная реформа Заратушры граничит с единобожием. Согласно "Гатам", сам верховный бог Ахурамазда повелел ему обновить религию. Провозгласив Ахурамазду единственным всемогущим и вездесущим богом добра, света, жизни и правды, пророк отверг часть древних богов-дэвов, а других поставил ниже нового божества. В том же произведении Заратушра обращается к своим последователям с призывом растить скот и защищать стада от кочевых племен — что возвращает нас к его образу пастуха. Образ пастуха, защищающего стадо, сближается с образом героя: а само слово "герой" (греч. heros) восходит к индоевропейскому ser — "охрана, забота", от которого происходит и латинское servo ("охраняю, спасаю"). Исходный ностратический корень shehr’а имеет марсианское значение бодрствования.
Образ идеального царя или мессии, несущего универсальный закон в самом себе, разрешает противостояние законной власти Юпитера и личной силы Марса. Мессианскую идею, связанную с образом выхода на новый путь, ярче всего отражает библейский образ Моисея, который уводит избранный народ из стен благоустроенного Египта и сорок лет путешествует с ним по пустыне, — чтобы, изгладив из памяти все недостатки прежней цивилизации, дать ему новый закон десяти заповедей. Характерно, что Моисей был призван к своей миссии, когда он пас овец, и ангел Яхве окликнул его из куста, который был объят пламенем, — в чём проявилось типичное представление об огненной природе Бога. Его эпитет Саваоф/Сабаот, означающий "бог воинств", — также характеристика архетипа Марса. Но сам образ пути как радикальной смены способа жизни можно найти не только в Библии: подобно Моисею, племенной бог ацтеков, бог войны и охоты Уицилопотчли обещает своему избранному народу, что приведёт его в благословенную страну.
В гороскопе Христа, если считать временем его рождения символическое начало нашей эры[129], есть аспект оппозиции Марса Юпитеру: что обозначило противостояние мессии традиционной власти общественных и религиозных институтов. Он родился, чтобы сменить прежнюю, консервативную идеологию новой, — подобно тому, как Кришна воплотился на земле, чтобы убить неправедного царя, и вернулся на небо, когда его миссия была завершена. Он погиб от стрелы охотника, который принял его за оленя. Связь Кришны с дикой природой проявляется и в значении его имени ("черный"), которое в индийской мифологии носят прежде всего асуры и хтоническая богиня Деви. А также в том, что он спасает от пламени лесного пожара пастухов и их стада, поглощая огонь: и значит, является непосредственным повелителем этой стихии. А роль Кришны как воителя видна в эпизоде перед боем "Махабхараты": Кришна излагает Арджуне своё учение, делая точкой отсчета необходимость праведного сражения. И Христос, используя архетипические образы, развитые историей мифологии, сам называет себя воином ("не мир я пришёл принести, но меч") и пастухом ("я есмь пастырь добрый: пастырь добрый жизнь свою полагает за овец… ").
Воин — тот, кто устремляется к новому, пастырь — тот, кто при этом сохраняет существующее. Называя Христа богом от рождения, христианство во многом представляет синтез предыдущей мифологии. Непорочное зачатие от Бога, как исправление греха Адама и Евы, продолжает образы архетипа Близнецов. Распятие на мировом дереве четырёх сторон света символически раскрывает юпитерианский природный всеохват мира и смысл умирания и воскрешения богов архетипа Девы. Пасха соответствует радости весеннего возрождения, обновляющего мир, и так далее. А мусульманство, где воитель-Мухаммед является просто человеком, грешную природу которому помог исправить Аллах со своими ангелами, и где Иса является пророком, который никогда не был распят, а просто вознесся на небо, — становится попыткой отказа от предыдущего пути мысли, упрощения его ради нового понимания человеческого совершенства и личной задачи каждого.
В этом смысле христианство является более полной религией, а мусульманство — более радикальной. Ещё более радикальным способом выхода человечества на новый путь, где Марс одерживает полную победу над Юпитером, становится атеизм, который, к сожалению, чреват потерей памяти о прошлом. Знак Овна — худшее положение планеты памяти Сатурна, и христианству, которое в своё время сложилось как немыслимая и всё же закономерная эклектика самых разных представлений, мы обязаны тем, что хоть немного помним древнюю историю развития человеческого сознания. Мы мыслим архетипические образы, базовые для психики, во многом через призму христианства. Юпитерианская традиция донесла их до нас, но не смогла не исказить — и это сегодня мешает ощутить их красоту и актуальность, не сужая своего обычного жизненного мировосприятия до стен храма, в котором из года в год повторяется один и тот же ритуал — подобно тому, как каждое утро на востоке восходит Солнце.
ОБНОВЛЕНИЕ МИРА (Замыкание круга и выход на новый виток спирали)
Овен — первый и последний, открывающий весну и завершающий развитие мифологии, лучший знак Зодиака. Он соответствует 1-му дому, времени рассвета и личному "я" человека. И этот знак, когда ярче всего светит Солнце, ставит самый яркий акцент на себе и своей личности, и при этом сильнее всего выражает идею самоотдачи и жертвенности, подобно тому как Один приносит себя в жертву на мировом древе, чтобы разведать пути мира.
Образ агнца-Овна тесно связан с весенним плодородием, Солнцем и огнём, как и с идеей жертвенности. Завиток рогов барана напоминает росток пробивающегося из-под земли растения, и подобие изображений бараньих рогов рисункам первых всходов издревле соотнесло их с образом весеннего возрождения. Изображения спиралевидных завитков восходят к раннеземледельческой эпохе и впоследствии нередко сочетаются с кругом Солнца. Голова барана с двумя завитками — один из излюбленных орнаментов неолита и эпохи бронзы, распространившийся от Передней Азии, Средиземного моря и Кавказа до Прибалтики и экваториальной Африки[130]. И может быть, именно древняя ассоциация спирали бараньих рогов с новым циклом жизни сделала знак спирали универсальным философским символом развития и выхода за рамки предустановленного круга.
Баран фигурировал в весенних ритуалах, связанных с идеей воскрешения божества растительности. Так, через две недели после весеннего равноденствия египтяне, ликуя, что настало время Овна, украшали барана цветами и устраивали торжественную процессию, и этот обряд стал основой христианской Пасхи[131]. В китайской символике овца-коза, как бы не замечающая смерти, перевозит Солнце через восьмой дом Зодиака, дом смерти (и год Овцы соответствует знаку Скорпиона). В этом тоже можно увидеть отголосок образа жертвоприношения, которое дымом подымается к небесам и становится облаком-кораблём Солнца.
И золотое руно барана, перевезшего через бушующее море Геллу и Фрикса, за которым плыли аргонавты, первоначально обладало ценностью весенней солнечной энергии и знаменовало собой марсианскую идею преодоления смерти через возрождение. Гелла и Фрике были детьми богини облаков Нефелы, которая стремилась спасти от преследований их мачехи, окутав тучей и доверив златорунному барану. В нем узнается озарённое солнечным светом облако, уносящееся вдаль, чтобы где-нибудь пролиться плодородным дождём или просто растаять в небе.
Греческий миф о золотом руне раскрывает разные грани архетипа Овна. Это, во-первых, сам красивый образ золотого барана, иллюстрирующий идею экзальтации Солнца в Овне (как и образ жертвенного костра). Во-вторых, это подвиг Ясона: не солнечного героя-одиночки, но лидера целой экспедиции корабля Арго. Подобно другим героям-Овнам, Ясон — царь-сирота, вынужденный сражаться за справедливость и так завоевывающий себе своё царство. Благородная личность Ясона объединяет вокруг себя аргонавтов и направляет их по новому, прежде непроходимому пути к отдаленной цели. В-третьих, это магия Медеи, по-скорпионьи коварная, но уступающая весеннему чувству любви: магия, направленная на благую цель. Ясон близок к ней, так как его собственное имя значит "целитель он научился природной магии исцеления, поскольку был одним из воспитанников Хирона — а тот умел передать своим питомцам способности богов.
Лишь с помощью Медеи — стихийной силы, поставленной на службу разуму, — Ясон один одерживает победу над бесчисленным войском, выросшим из драконьих зубов (множащаяся злая сила — тоже характерный плутонический образ). И как расходятся потом пути Ясона и Медеи, так архетип Овна отмежевывается от архетипа Скорпиона, оставляя прошлому природную силу и магию — жертвуя ею во имя светлого бесплотного луча будущей жизни. Ясон погибает под обломками обветшалого корабля Арго: и астероид Jason, названный в честь предводителя аргонавтов, символизирует жизнь великой задачей, на которую тратятся все силы.
Уверенный во внутреннем идеале, воплощённом в каждом человеке, Овен опирается не на жесткий стержень себя, как Лев (Сатурн в Овне падает), но на увлекающую его вперёд гибкую струю жизни, каждый миг делающую человека таким, каким он ей нужен. Но тем самым он преодолевает и сатурнианскую ограниченность, служащую основой понятия смерти. Отказываясь от предыдущего пути, Овен жертвует собой, как прожитым и прошлым, чтобы стать первооткрывателем чего-то другого и чтобы через его действия и поступки жизнь потекла по новому руслу. Именно в этом смысле жертвы египетский агнец-Амон со смиренно сложенными рогами, становится символом космической мудрости. И над его головой сияет светило, освещающее мир.
Овен вбирает в себя понятия предыдущих знаков огня. Как царь и жрец, он становится предводителем, как солнечный герой, отдаёт свою энергию другим, и как вождь в открытии нового, является ориентиром жизни объединённых народов. Самая характерная черта в образах царей-воителей в том, что они не просто являются проводниками высшей воли, а предлагают революционные пути развития жизни. И мифы наглядно показывают, что чтобы объединить других и повести их за собой, необходимо самому соответствовать провозглашаемому идеалу. Об этом потом, уже не образами, а словами в средневековье говорит алхимик Дорн: "Ты никогда не сможешь из других создать Единое, к которому стремишься, если прежде сам не станешь чем-то единым… А посему старайся сам стать таким, каким хочешь видеть свое делание"[132]. Это — идеал планеты Марс.
Марс пробуждает в человеке честность и смелость, совесть и нравственные качества. Он обозначает активную позицию личности в обществе и дает силы повести за собой других во имя разумной, идеальной цели. Когда проявляется этот архетип, природная и одновременно разумная воля Марса, минуя обманчивый разум и консервативные чувства, как бы помимо человека делает выбор: в чем личность проявит всю свою силу, проложив для человечества путь к новым рубежам прогресса. Архетип Марса — это понятие подвига. Он может быть и незаметным: Марс обозначает активность, идущую изнутри, а за яркость отвечает Солнце. Но Солнце сильно в знаке Овна, символизирующем пробуждение весны, — и личность даже во внутреннем порыве действия обычно обращает на себя внимание.
Цикл Марса — 2 года: это срок, на который обычно хватает человеческого энтузиазма. Характерно, что два года длится служба в армии. Это не просто цикл некоей деятельности, а цикл активности, направленной на борьбу и преодоление привычного способа действия. В первый год человеку часто ничего не удается — но если он не пасует перед юпитерианско-солнечным ритмом года и не оставляет намеченного, на втором круге его сила растет и шансы на успех увеличиваются. Затрагивая внутреннюю природу человека, ритм Марса оформляет в ней то, что в его личности отличается от мира, а потому сохранится как нетленное тогда, когда всё остальное растворится в окончательной гармонии бытия, и останется залогом будущей жизни, отличающейся от прежней.
Пастырь и вождь, которого называют спасителем и освободителем, несёт идею обновления мира. В своём независимом движении он наследует чёткость исполнения своей роли от архетипа Девы, который сворачивает реальность в истину зерна, чтобы оно могло прорасти весной под яркими лучами солнца. Подобно Деве, жертвуя своей волей, он являет идею служения лидера народу. И подобно космонавту, которого наградил способностью оторваться от Земли мир людей: чтобы он мог полететь, работали многие, — тот, кто идёт впереди, чувствует неподдельную благодарность по отношению к окружающим, платя им своей любовью. Будучи разведчиком этого мира и средоточием чаяний людей, он чувствует ответственность за тех, кто пойдёт за ним. Как воин, он защищает тот мир, который дал ему возможность быть первым, и своим подвигом возвращает людям то, что получил от них. Он идёт на жертву своего "я" сознательно, как Прометей, отдавший людям огонь богов, или как Христос, показавший, что внутренняя правда одного — богочеловека — сильнее всего несовершенства мира.
Правда — истина, за которую ратуют воители знака Овна, — всепобеждающая стихия. Она превосходит природный закон сотворённого мира Стрельца и формальный договор людей цивилизации Льва, заменяя их личным голосом совести. Как невидимый и бесконечно малый исток жизни, она доступна нам изнутри. Разум переступает границы природы, но совесть — взгляд сознания на само себя — возвращает его к слиянию с изначальной стихией. В этом слиянии не спутать добро и зло помогает чистота природной души Рака, знака зачатия Овна, дающая ему искренность. Путь Овна, которым он ведёт за собой все другие знаки Зодиака, — в обращении к природной душе, хранящей представление о бессмертии, в котором кроется бесстрашие Овна и его жертвенность.
Когда Овен придерживается правды и испытывает по отношению к людям чувство благодарности, он выводит себя и других за пределы привычной орбиты существования, становясь маяком верного направления движения общественной жизни. Движения, которое не ждёт, пока к людям снизойдёт Космос или Бог, а само устремляется ему навстречу.
***
Идея глобального обновления мира соответствует точке замыкания зодиакального круга: стихийному полюсу бытия, где знак Овна смыкается со знаком Рыб. Это точка соприкосновения стихий огня и воды символизирует новое рождение и одновременно катаклизм, дотла разрушающий прежний' мир, который отражают эсхатологические мифы. По-марсиански разрубая гордиев узел старого бытия, они смывают первозданными водами океана накопившиеся грехи, и огнём небес очищают пространство. Мир гибнет и возрождается в динамических стихиях огня и воды: так, в представлениях индейцев, когда на очаге Солнца закипает котёл с водой, чаша терпения небес переполняется и они обрушивают на землю очередной потоп. А в скандинавской мифологии в последней битве богов сжигает мир огненный великан Сурт.
В стремлении к обновлению знак Овна соперничает со знаком Скорпиона и превосходит его. Планета смерти Плутон предлагает в этом мире разрушить неистинное, неверное и сохранить бесспорное и нетленное, но не перестроить мир до основания. Плутон предполагает, что что-то погибнет, а остальное будет спасено и приумножит его запасы. Овен же более радикальный и честный знак: он не терпит избирательности. Марс даёт начало новому витку спирали, и разрушение во имя возрождения видится уничтожающим мир полностью, чтобы он полностью воплотился вновь.
Разные мифологии по-разному решают проблему замыкания круга. В индийской мифологии Шива, преемник Рудры, будучи прежде всего разрушителем, уничтожает Вселенную в дикой пляске космических ритмов и резонансов, чтобы потом Вишну, при помощи Брахмы, сотворил её снова. У греков, где воитель-сын, призванный сместить отца, оказался дочерью, Хаос мыслится существующим вместе с Эросом, и мир непрерывно творит любовь, а потому вопрос о конце света серьёзно не ставится. Зато он выступает на первый план в германской мифологии, где, несмотря на все старания мудрого Одина, взявшего власть в свои руки, победа мыслится за силами тьмы. Но, один раз погибнув, мир должен воскреснуть в удивительно новом качестве, где все боги будут примирены между собой, и, значит, источником развития будет не их соперничество, а их сотрудничество.
В мифах современного мира существуют все три типа этих представлений, и, очевидно, все они соответствуют реальности. Мир должен погибнуть — но он существует вечно. Огонь любви, скрытый в душе, не умрет — но душа возрождается через переживание смерти. Жизнь, рожденная в хаосе, не терпит статики земного бытия — но она отвергает и прежние формы разрушения: так изменяются вирусы, убивающие людей, так модифицируются войны. Праобраз воина-Марса — один из двенадцати главных архетипов, и значит, невозможен мир без войны: как таковой он был бы лишь сном небытия. Но ведь все мало-мальски умные и не совсем бесчувственные люди давно предпочитают борьбу научных теорий борьбе кулаков, или соперничество полов гонке вооружений. Нравственная позиция поневоле делает человека воином перед застывшим формализмом социального учреждения — да мало ли чего ещё можно и нужно разрушить! Но пока мы не понимаем силы внутреннего огня души, и он кажется нам неубедительным, аргументом в пользу Марса является лишь страх перед смертью или неотвратимость ядерной войны. Эти два образа часто используют религии, чтобы заставить человека понять архетипическую истину: Марс кладет конец благополучному царствованию Юпитера. Не столь важно, наследует он его прежний трон или рождает другую Вселенную: важно, что он указывает новый путь.
Идея, которую стремятся донести до нас древние мифы, шире наших современных конкретных взглядов и верований. И не столь важно, боимся ли мы ядерной войны или верим, что разум поможет политикам быть людьми и спасет нас от бед Апокалипсиса. Важно, что проводником будущего была и будет дикая безудержная стихия, которая нам не подотчетна, и мы должны впустить её в свою душу. И мы должны совладать с ней даже тогда, когда для неё ещё не найдены определения разума, и править этой волной, постигнув в ней волю и совесть нашего "я", отказавшуюся повиноваться устаревшему закону и откликнувшуюся на зов неведомой реальности.
И когда это происходит, планета Марс, несущая гибель привычной Вселенной, как мятежник Нептун, и свободная, как творец-Уран, случайно и по своей воле запускает колесо времени Сатурна, — и тогда в пустом хаосе, находящемся за пределами жизни, зажигается новый огонь-Агни, дающий энергию будущим свершениям бытия. А происходит это каждое мгновение.
***
Что же даёт мифология для понимания планеты МАРС?
Тот принцип активности, который воплощает планета Марс, рождается от слияния двух природ человека, земной и небесной. Это единство головы и тела, разумного намерения и внутренней стихии чувства, где верх берёт голова и где разум осознаёт свою природу. Эго позитивный подход к жизни и безудержная свобода самопроявления, с которой могут управиться лишь совесть и сознание. Эго понятие личного "я" и соответствие себе, естественная радость жизни, искренность и чистота души, честность и нравственность, а также физическая энергия и иммунитет, дающие силу и уверенность действия. Это споры и состязания, самоотдача и тяжелый труд, и стремление за пределы привычного. Эго внешние опасности и столкновения, явным образом вторгающаяся в жизнь стихия и победа над ней. Эго прорыв вперед к новому, дотла разрушающий прежнее и освобожденной энергией возрождающий жизнь заново. Эго воинственность и бесстрашие, горение и подвиг, прокладывающий новый путь. Эго внешняя правда настоящего, внутренняя истина прошлого и идеал будущего; это то, что всегда есть, и то, чего ещё нет — но обязательно будет.
МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА ОВНА
Что нам дают мистерии мифов для понимания знака Овна?
Те, кто родился в первый месяц весны и кому покровительствуют воинственные боги знака ОВНА, отличаются новаторским мышлением, стремлением к собственному пути и смелостью в поступках. Подобно Геркулесу, им порой тяжело справиться с бушующей энергией, и они обычно пускают её на самотёк, не контролируя её и не отдавая себе отчёта в её позитивной роли. Действуя на импульсе стихии, Овен не осознает своего "я" — и сила выплеска его энергии, сметая с его пути старые каноны и идеалы, подобно взрыву, разрушает и мосты его возможных дорог, оставляя его лицом к лицу с тупиком пропасти и пустыней, которая не имеет будущего. Когда Овен теряет идеалы или стремится обрести покой, отказавшись от той свежей струи жизни, которая бьёт в нём ключом — сильнее, чем в любом другом знаке Зодиака, он становится подобен одинокому волку. На фоне его бескомпромиссного отношения к жизни только позитивный настрой помогает ему сохранить теплое общение с людьми.
Следуя добродетели Арштата, Овен не считает нужным ничего скрывать, и внутренний огонь его души прямо выливается в его поступки. Если это мутное темное пламя звериных инстинктов Атотархо, непросвещенное разумом, Овен резок, груб и жесток, как Чи-ю, и часто наживает себе врагов, подобно Аресу. Если это праведная ярость Сехмет, Овен силён и последователен и самоотверженно вкалывает на работе. Если это божественное горение Агни, объединяющее людей и указывающее путь, этот знак зажигает других своими идеями и воодушевляет их к действию общей мечтой лучшей жизни, подобно Гайявате или Виштаспе. Когда намерения Овна недалеки и служат его узким целям, он не может этого утаить. Когда они устремлены вперёд и прекрасны — тоже.
Искренность тех, кому покровительствует планета Марс, часто ведёт к спорам, и Эрида побуждает их к соревнованию. Лучшая защита — это нападение, и неустрашимость хранит Овнов, а их естественное стремление к первенству вознаграждается тем более, чем лучше они способны попасть в космическую волну новых идей. Тот, кому помогает Марс, следует импульсу своей воли души — как маммертинец, не ожидая подтверждения со стороны общества, отгородившего себя от дикой магии природы, и оказывается прав постольку, поскольку его душа чиста и верно отражает тенденции жизни.
Будучи сильнее других, как военные предводители богов Рудра или Сканда, и являя через себя общественную эволюцию, как единый бог Амон, Овен получает такое наследие и такую возможность самораскрытия, что должен быть признателен людям за это. Неблагодарность миру делает его вопиющим эгоистом. В борьбе со сложностями лукавой жизни Овен уничтожает её саму, так и не поняв той утонченной природы искусственного совершенства, которого достигла цивилизация в построении хрупкого равновесия всех частей целого. Против лома нет приёма — однако победа силы над разумом в конечном итоге не приносит этому знаку ничего, кроме опустошения и депрессии от бесплодной потери энергии. В пылу битвы поздно слушать советы, и потому для этого знака, как ни для кого другого, необходима опора на мудрость человечества — мудрость, которая принесла Афине почёт и уважение, сделав её защитницей всей Эллады.
Природная правда жизни — в борьбе. Но не вбирая в себя предыдущий опыт истории и наработанную волю людей к добру, Овен устремляет себя и других на тупиковый путь вражды. Он выходит за границы устроенной культурной жизни и не возвращается обратно. В этом смысле образ яркого и заметного Овна — это образ героя или преступника. Если противостояние другим не ведёт к чистой цели, оно становится саморазрушительным, и тогда Овен, подобно отстранённому от своего стада Айшме или убитому преступнику Тараки, не вызывает сожаления. Преступник сокращает себе жизнь: уже в жизни ему желают смерти. Герою, жертвующему своё "я" обновлению жизни, желают долгих лет, и он, как Гуань-ди или Амирани, мыслится бессмертным. И если уж Овну на роду написано когда-нибудь пасть в жизненной битве, то лучше гибнуть не в борьбе друг с другом, а ради будущего мира. Но правильный исход честной битвы — не гибель, а победа. И потому, свергая старых идолов, первый и последний знак Зодиака должен помнить, что на их месте он призван воздвигнуть новый храм, храм света и разума.
огонь, кровь — образы внешней и внутренней энергии; меч, копьё, знамя — атрибуты борьбы (и заявление о себе); многорукость, многоголовость — символы непобедимости и мощи (образ войска);
степь, пустыня — дикая природа, просторы неосвоенного; волк, сокол, ворон, глаз — образы хищника-добытчика, зоркого и знающего;
щит, эгида (шкура), посох пастуха — символы защитника и проводника;
агнец, рога барана — образы самопожертвования и упорства.
красный (ярко-алый) — активность, борьба, радость, страсть;
красный с белым — сила и чистота, самоотверженность в борьбе, искренность;
красный с бирюзовым — импульсивность, возбуждение чувств и желаний.
Разрушительность стихии огня. Очищение в огне. //Феникс, возрождающийся из пета. Скандинавский великан Сурт, сжигающий мир в огне — Обновление мира.
Неистовство и обуздание стихии. // Ярость Анат, жажда крови Сехмет, бешенство Геракла, — Развитие воли.
Выход героя за пределы цивилизации и возврат в прежний мир в новом качестве. // Пастушок Кришна. История царя Давида. Путешествие аргонавтов — Обретение нового пути.
Необходимость сражаться за правду. Борьба со злом и самим собой. // Кришна и Арджуна. Римский Геркулес. — Поиск своего "я".
Победа героя над царем богов. // Индийская легенда о Ваджранге. Свержение Одином с трона громовержца Тора. — Возвышение личности над обществом.
Схватка двух воинов: олицетворений добра и зла Победа правды над ложью, мудрости над силой, идеи служения людям над индивидуализмом. // Мятежник-одиночка Чи-ю и совершенномудрый Гуань-ди. Большинство сюжетов современного кинематографа.
Смена неправедного вождя на праведного. // Айшма и Виштаспа.
Объединение людей и земель. //Легенда о Гайявате, Агни, Атар, Амон.
Эти архетипические сюжеты (самые популярные в современном мире) описывают развитие воли и активной жизненной позиции (мужского начала).
АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
МАРС и СОЛНЦЕ. Эго образ неистовой стихии огня, которую воплощают боги войны: так Агни рождает непобедимого воина Сканду. Сочетание этих энергий дает человеку молодость и неутомимость Рудры, страстность и храбрость Нергала, а порой и драчливость Ареса. Гармония этих планет — это соотнесение вектора возникшей энергии с тем, какое он производит впечатление: поднимают ли действия человека его в глазах других или, наоборот, раздражают (так геройство вызывает восхищение, а преступление — отвращение, хотя порой требует той же смелости).
Взаимодействие этих планет во всю мощь раскрывает качества архетипа Марса, рисуя образ яркой и активной личности. В момент слияния Марса и Солнца, "я" становится центром мира, и все начинает соотноситься с ним. Это рождает и поддерживает горение энергии личности, которое помогает индивидуальности заявить о себе и реализоваться, иллюстрируя экзальтацию Солнца в знаке Овна. Так китайский-бог огня Чжу-жун выступает помощником Солнца Янь-ди.
В конфликте этих планет верх одерживает Марс: как независимый воин Ахилл убивает Троила, пользующегося покровительством Аполлона. Стихийная сила личности (и то, что в ней есть неведомого) превозмогает уже доказавшие себя и проявленные качества индивидуальности. И этот конфликт ставит акцент на разрушении: которое всегда сопутствует горению. Это взрыв, выплеск — и быстрое затухание энергии (которое в быту часто реализуется как вспыльчивость и ссоры). Это борьба, но не победа. Дисгармонию этих энергий живописует образ пожара, сжигающего все без разбора (который распаляет шумерский Гирра или балтийский Айтварас), — или слабости огня-Атара, который страшится угаснуть до того, как победит угрожающие ему темные силы.
В истории конфликт Марса и Солнца тоже вершит началом войны. Так, при оппозиции этих планет началась Великая Отечественная война. Или, например, американский президент Клинтон послал ракеты в Ирак (через год после войны) в тот момент, когда Марс пришел на его Солнце. За столь значительную роль личности в истории (которая сегодня проецирует на миллионы людей свои стремления и проблемы) также отвечают архетипы Солнца и Марса. Эта роль перестанет быть столь разрушительна, когда индивидуальное начало Солнца-Марса будет проявлено у большинства людей, и культурные ограничения Хирона, действующие применительно к массе, но не к личности, действительно возымеют силу.
МАРС и МЕРКУРИЙ. Взаимодействие этих планет связано с развитием ментальной функции, стратегически направляющей силу человека. Страсть и ярость Марса несет одержимость: подобную той, которую наслала на Геракла богиня безумия Ата (можно также вспомнить неистового Одина). Меркурий помогает поймать струю энергии Марса и направить её на служение разумной цели (недаром сеть была изобретена Меркурием-Локих
Гармония этих планет позволяет найти наилучший способ приложения сил, дает ясное понимание своих действий и предприимчивость. Дисбаланс несет нехватку ментальной энергии на просчитывание возможностей (и пассивность), или неугомонность, не приводящую к конструктивным результатам (как Локи похищает Идунн для великанов, а потом вновь возвращает её богам; или другие трикстеры, которые по многу раз переделывают совершенное).
Чистый посыл Марса выявляет из сложных конструкций ума наиболее простые проекты, помогающие быстрому и оперативному воплощению идей. Потому сочетание этих планет являет демократизм Ромула, понимавшего, что ради основания Рима не стоит делать различий между людьми. Как и простоту других богов-демократов: пастуха-Амона или мудрой труженицы-Афины. которая помогает наладить рабочие контакты.
В худшем случае сила в сочетании с меркурианским нарушением запретов может обозначать "простоту хуже воровства": так ужасает богов Хануман, который, едва родившись, искренне захотел съесть Солнце, приняв его за спелый плод. Можно также вспомнить силу младенца-Гермеса, аппетит которого сразу уменьшил стадо Аполлона на пару быков. В лучшем варианте это героическая сила людей на свершения, не знающая преград (которой Геркулес совершал подвиги).
МАРС и ЮПИТЕР. Это мистерия свержения с трона прежнего царя военным предводителем богов (консерватора-Тора — искателем-Одилам). Аспект этих планет символизирует прогрессивную социальную функцию, трансформирующую прежний порядок, и общечеловеческие идеалы справедливости, которые помогают новому вождю одержать победу.
Взаимодействие Марса и Юпитера в личном гороскопе делает человека чувствительным к нравственности и заставляет быть примером для других, воплощая собой свои идеалы, как праведный вождь Виштаспа. Гармония этих планет позволяет быть на переднем рубеже новых идей и вести активную общественную деятельность. Она дает способности лидера и организатора.
Конфликт этих энергий ставит акцент на самой борьбе личности с существующим порядком вещей. Поскольку в борьбе Марса и Юпитера побеждает Марс, личность не может отказаться от своих идей, но не находит пути их общественной реализации. Общество её не принимает: она ведет себя неадекватно и не способна служить его задачам. Такой человек часто отвергает то, что есть, но не ведет за собой других призывом к новому пути. В лучшем случае это образ пастуха, который в одиночестве постигает мудрость природы. Если человек сам не стремится изменить ситуацию, этот аспект грозит оставить его за бортом социальной жизни.
МАРС и ЛУНА Это аспект непосредственного самораскрытия "я" и поэзии души-Луны. Гармония Марса и Луны — это внутренняя сила души: сила живого огня-Агии, который "шевелится во всех существах". Это рождение внутреннего огня, который устремляет личность к бессмертию, — но поскольку мы им не владеем, в быту это обычно приводит если не к написанию стихов, то к ссорам.
Другой иллюстрацией сочетания этих планет будет образ дикой природы, порой пугающей человека, но и дающей новые силы его душе. Это образ пастуха, символизирующий обращение человека к стихии, и живущих за пределами поселения маммертинцев, почитающих пастуха-Марса. Конфликт этих планет приносит страхи (образ бога лесов Сильвана или Пана, сеющего панику), неуверенность в себе и раздражительность. Его преодоление дает толчок к воплощению нового, и этот аспект отражает мессианская идея, также проявленная в образе пастухов. Это Пушан, указывающий путь в зоне неведомого и устраняющий опасности с этого пути, защищающий и спасающий путников.
В аспекте этих планет восприимчивость Луны помогает отфильтровать в единой струе Марса, устремляющей вперед, наиболее живые и наименее разрушительные влияния. Она символизирует чистоту души, которая только и рождает поэзию, романтизма и внутренние силы на новые свершения.
МАРС и УРАН. Это единство огня и света: бесплотный эйдос идеи встречает жизненный отклик. Взаимодействие Марса и Урана проявляет универсализм единой для всех духовной энергии: как содержится во всем огонь-Агни или Атар. Сочетание этих планет символизирует рождение новой ноосферической идеи или объединение людей волей единого Бога: Марса или Амона, заведующего соединением земель под общими для всех голубыми небесами.
Воздух считается высшей стихией по сравнению с огнем. И в аспектах этих планет сильнее видно влияние Урана. Они пробуждают разум людей и служат новым идеям, чаще всего научным: которые описывают жизненный универсализм — давая силу провести их в жизнь. Это способствует обновлению мира и новому витку спирали эволюции.
Общие черты этих планет рисует символ петуха: крылатой птицы, предвещающей новое утро и связанной с огнем и пожаром. Гармония воздуха и огня способствует ровному горению пламени, освещающему все вокруг. Нехватка воздуха вызывает резкое вспыхивание и затухание пламени: раздражимость, бессонницу и нервный стресс, столь частые в цивилизованном мире. Их преодоление — в обращении к открытым просторам небес: высотам мысли Урана и свободе человека, данной ему от природы.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги