Атлантида. Часть 2: Радуга (СИ)

Часть II: Радуга

1. Белый песок

Я всего лишь человек. Я могу построить механизмы, меняющие законы природы, но это не значит, что в один из самых обычных дней меня не смоет гигантской волной... В ночь, когда морская вода вокруг вскипала, как похлебка в котле, а земля тряслась, как детская погремушка, все мы поняли, чего на самом деле стоят наши жизни.

Той ночью никто не сомкнул глаз. Багровое зарево с острова оранжевых стало для нас маяком: это было единственное напоминание о том, что мы еще живы, что нас не погребло под землей после очередного взрыва.

Мы ждали утра, как ребенок ждет возвращения припозднившихся родителей: вот-вот кошмар должен был прекратиться, а жизнь - пойти своим чередом. Однако, этого не происходило.

Утро, душное и серое, встретило нас полнейшей неизвестностью. Как только стало светать, и мы смогли оглядеться, оказалось, что мы находились посреди густого тумана: не видно было даже собственной вытянутой руки!

Поскольку к тому времени уже несколько часов не было слышно волн и взрывов, да и землетрясения совсем прекратились, необходимо было провести разведку.

Я, Погодник и еще двое самых отважных сумасшедших отправились в разные стороны света. Мы хотели разузнать, что осталось от острова и можно ли как-то выбраться отсюда, добраться до других выживших.

После бедствия остров был похож на зверя, с которого содрали шкуру. Мусор, столетие покрывавший землю толстым слоем, разметало волнами, и теперь кое-где появились чистые участки. Девственная суша, - мокрый и нежный песок, - белела под солнцем.

Проходя по новой земле, я нашел себе крепкую палку, видимо, это была старая китовая кость. Опираясь на нее, я смог передвигаться быстрее.

Все время, идя от центра острова, я шел прямо, но вскоре меня стало мучить сомнение: мне казалось, что я хожу кругами.

Я прошел уже больше километра и давно должен был достичь берега и увидеть воду, но остров все не кончался и не кончался. Куда не повернись, везде сквозь туман проглядывала одна и та же картина: влажный песок, покрытый плотным черным налетом и мусором; редкие котловины, оставшиеся после взрывов. В некоторых из таких скопилась вода, так что получались своеобразные пруды, - по ним можно было ориентироваться.

Наконец, я не выдержал и решил остановиться: судя по всему, идти дальше было бессмысленно. Воды просто не было.

Но прежде, чем я развернулся и направился обратно к фиолетовым, я услышал крики:

- Эй! Там кто-нибудь есть?

- Мы пришли помочь!

- Кто вы? - крикнул я, заковыляв в сторону, откуда доносились голоса.

- Синие!

Через минуты я уже стоял лицом к лицу с толпой людей: я едва не врезался в их вожака, не разглядев их сквозь туман!

- Я от фиолетовых, меня зовут Белый Дельфин, - представился я высокому мужчине с факелом в руке.

- Мы знаем, что ты не от фиолетовых, - сказал он, смерив меня суровым взглядом. - Предатель!

- Я понятия не имею, почему мне это дали: я ничего никому не говорил, - поспешил оправдаться я. - Фиолетовые ночью утопили всех стражников, так что будь я одним из них, я был бы уже мертв.

- Потом разберемся, - отрезал мужчина. - Сейчас важно не это. Вся вода исчезла! Есть несколько ручейков, которые то растут, то высыхают. Нам нужно добраться до других островов и помочь им освободиться от стражи, пока все снова не залило.

- Я отведу вас к фиолетовым.

Но моих усилий не потребовалось, Погодник, знающий все и вся, уже подходил к нам со всей своей свитой.

При появлении моего трехглазого приятеля лица всех синих, которые шли в первых рядах, перекосились одновременно.

- Я предводитель острова фиолетовых, меня зовут Жемчуг, - представился Погодник, гордо выпрямившись и обведя всех своим жутким пурпурным глазом.

- Мое имя Буревестник, синие выбрали меня своим предводителем, - поприветствовал его мой новый знакомый. - Вода вокруг исчезла, мы должны добраться до других островов, пока это возможно.

- Так мы и сделаем, - кивнул Погодник. - Вот этот доходяга нас поведет, - он пихнул меня в плечо. - Он знает, в какой стороне находятся другие острова: ведь он приплыл с них, чтобы помочь нам действовать сообща с планом пяти других островов.

- Планом? - Буревестник недоверчиво посмотрел на меня.

- Мы готовились к чему-то подобному, - объяснил я. - У нас есть оружие и запасы еды. Думаю, освобождать другие острова нам не придется.

- Тогда не будем терять времени: чем раньше мы встретимся с остальными, тем лучше, - сказал Буревестник. - Все мы нуждаемся в отдыхе.

Мне ничего не оставалось, кроме как занять место проводника. Шел я медленно, если не сказать, еле-еле волочил ноги, которые то и дело разъезжались в стороны на скользком песке. Впрочем, те, кого я вел, были ненамного быстрее. Люди, пережившие страх смерти, из последних сил не падали в грязь. Многие держались друг за друга, чтобы не свалиться, и подбадривали их только разговоры.

Фиолетовые быстро смешались с новыми знакомыми и стали делиться с ними своими впечатлениями. Разумеется, у них была своя версия произошедшего: морскую воду прогнал их храбрый предводитель, чтобы они не погибли от голода на одиноком острове. Синие слушали рассказы о могуществе Погодника с нескрываемым недоверием, но возразить им было нечего: почему вся вода вдруг ушла с Огузка, не знал никто.

Спустя полтора часа скитаний в тумане, мы, наконец, услышали голоса людей.

Я закричал, мне ответили... это были голубые.

К нам на встречу высыпала вся стая. Насколько я мог судить по первому взгляду, людей было столько же, сколько до землетрясения.

- Дельфин! Он вернулся, живой и с другими стаями!

- Дельфин вернулся!

- К нам пришли на помощь!

Крики раздавались отовсюду, люди окружали нас плотными рядами, приветствовали, как дальних родственников, наконец добравшихся в гости.

За голубыми из тумана высыпали чернокожие здоровяки: оранжевые тоже были здесь. Сверкая своими белыми зубами и перешептываясь, они с любопытством разглядывали новых соратников.

Вскоре из толпы к нам выступил Солнце, огромный черный гигант, каждый шаг которого едва не сотрясал землю.

- Ты все-таки вернулся, - произнес Солнце, подходя ко мне. Я выступил вперед, оставив позади Погодника и Буревестника.

- Со мной синие и фиолетовые, - объяснил я, склонив голову в знак приветствия. - Им нужна еда и отдых.

- Пусть располагаются. Теперь у нас у всех общий лагерь, голубые и желтые уже строят новые хижины, - коротко объяснил он. - Обсудим все через несколько часов, когда все вы отдохнете и наберетесь сил. Время у нас пока есть.

Дальше началась страшная суматоха: голубые и оранжевые взяли заботу о новеньких в свои руки и повели их отдыхать к кострам. В этой смешавшейся толпе меня отыскал Кит.

- Поверить не могу, ты жив! - воскликнул он, стискивая меня в крепких объятиях. - Мы все думали, ты уже неделю как рыб кормишь!

- Я был близок к этому, как никогда, - я похлопал друга по спине и отстранился, чтобы совсем на нем не повиснуть. - Отведи меня куда-нибудь, где можно лечь, прошу тебя: я с ног валюсь.

Кит понимающе кивнул и привел меня в мою старую хижину на острове голубых. Мы шли туда не больше пяти минут, и это с моей-то походкой... видимо, чутье меня не подвело, и я привел всех прямо к своему родному острову.

Очутившись в знакомом месте, у лежанки, на которой я ночевал целый год, я чуть не заплакал от счастья: я просто не мог поверить, что вернулся! После путешествия к фиолетовым, после того, как был связан стражниками, после встречи с Серым, после ям, после землетрясения... Столько раз я был уверен, что погибну, я и подумать не смел о том, что когда-нибудь снова окажусь в этой ветхой и кривой норе! Но все же я был здесь, живой и почти здоровый.

Голову вскружил вихрь эмоций, я упал на свою старую лежанку, уверенный, что ни за что на свете не усну, и тут же провалился в тяжелый беспокойный сон.

Но выспаться по-человечески мне так и не удалось, через несколько часов Кит разбудил меня и сообщил, что меня и двух других предводителей ждут в шатре совета.

На мой вопрос, что за шатер совета, Кит ответил, что после землетрясения три острова стали одним и правильно, что теперь у них общий шатер, где собираются все предводители.

- Три острова? - я удивленно посмотрел на приятеля, с трудом удерживая глаза открытыми. - Наш с зелеными остров, желтый, оранжевый и красный... Их четыре.

Кит покачал головой.

- Там тебе все скажут, - он отделался этой короткой фразой и помог мне подняться.

Кит отвел меня на участок, где разместились две новые стаи.

Первым я нашел Буревестника, он сидел у костра с несколькими синими, обсуждая что-то. Увидев меня, он извинился перед собеседниками и встал.

Погодника долго искать тоже не пришлось: его выдала толпа разношерстных зрителей, столпившихся о фиолетового костра и удивленно вскрикивающих каждые несколько секунд.

- Погодник! - крикнул я неугомонному колдуну. - Идем!

- Иду-иду! - весело отозвался он, на прощания выбив из костра синие искры. Толпа восхищенно ахнула. - Вот, что значит настоящее колдовство, ребята!...

- А ты, я смотрю, принарядился, - с усмешкой заметил я, глядя на его новый образ.

Погодник смыл с себя белую краску (которая оставалась на нем даже после того, как он целый день сидел по грудь в морской воде), сменил свое тряпье на шаровары оранжевых, а на голову повязал огромный шарф на манер тюрбана. Шарф был настолько длинный, что его концы Погодник смог перекинуть через грудь жилета.

- Да... знаешь ли, столько лет пошло... хочется выглядеть по-человечески... - он нервно пожал плачами и моргнул. - Впрочем, в пучину слова, я итак волнуюсь!

Буревестник, недовольно топтавшийся позади меня, раздраженно выдохнул, когда мы, наконец, двинулись в сторону совета.

Шатер был тот самый, что стоял в самом центре острова оранжевых, только обстановка внутри переменилась. Теперь там не было трона и циновок, зато было несколько одинаковых табуреток из китовых позвонков, расставленных вокруг обеденного стола с острова голубых.

На столе нас ждали ароматно дымящие миски с едой и кувшины с пресной водой. На своих местах уже сидели Карпуша, Солнце, Луна и Василий. Я с тревогой отметил, что представителя красных, которым по нашей с Солнцем договоренности должна была быть Яшма, среди них нет.

- Это предводитель синих, его имя Буревестник, - я указал на синего, стоящего по правое плечо. - А это...

- Меня зовут Жемчуг, - произнес колдун, выступая вперед.

Он раскрыл свой третий глаз и внимательно осмотрел всех присутствующих. Как и всегда, его встретили перекошенные лица, выражающие смесь удивления, отвращения и любопытства... но на этот раз среди всех одно лицо все-таки выделялось. Луна смотрел на трехглазого так, будто тот был одним из прекраснейших людей на свете.

Старик медленно поднялся из-за стола, не отрывая от колдуна взволнованного взгляда.

- Жемчуг!?... - его сиплый голос был едва слышен. - Это правда ты?...

- А у тебя есть другой трехглазый сын?... - вдруг спросил Погодник. Он все еще пытался выглядеть бесшабашным малым, но его голос дрогнул, с головой выдав подкатившие слезы.

Луна вышел из-за стола, Погодник двинулся к нему навстречу, и они встретились в крепких объятиях.

- Ты жив! - шептал Луна, прижимаясь щекой к огромной голове. Слезы текли по его темному лицу крупными каплями, но он и не думал утирать их. - Я не верил!... Не верил!...

- Я отлично помню и тебя, и маму... - признался Погодник, содрогаясь от несдерживаемых рыданий на плече старика. Он жался к отцу совсем как маленький ребенок... можно было только догадываться, что они оба чувствовали в тот момент.

- А что с твоей сестрой, с Купавой?... Она тоже тут?... - спросил Луна, светясь едва воскресшей надежда.

- Она вместе с мамой... - помотал головой Погодник. - Они уже давно встретились друг с другом!

После этих слов лицо Луны исказила такая боль, как будто его насадили на гарпун. Старик беззвучно заплакал, еще крепче сжав сына в объятиях.

Никто не хотел мешать их счастью и горю, но эта душераздирающая сцена, потрясшая всех присутствующих, не могла продолжаться вечно. Луна и Жемчуг уселись за столом рядом, а я сел между Карпушей и Буревестником.

- Примите мои искренние поздравления. Воссоединение разрушенных семей - то, ради чего мы начали все это, - сказал Солнце, глядя на Луну и его вновь обретенного сына. - Когда мы закончим, волей Бога, никогда больше дети не будут оторваны от родителей!

- Для того, чтобы что-то закончить, надо сначала начать, - весело заметил Василий, смачно прихлебывая из своей миски. Он был единственным, кого не тронула эта встреча. - Только вот эту борьбу начали как раз не мы! А если бы не землетрясение, не мы бы ее и закончили...

- Расскажите, что тут произошло, - попросил я. Я уже начал догадываться, что землетрясение стало здесь не единственной бедой, случившейся в мое отсутствие.

- Нас предали, - вот, что произошло! - произнес Карпуша. Ненависть прогремела в его тяжелом голосе, мгновенно зарядив воздух вокруг недоверием.

Я непонимающе посмотрел на Солнце.

- Шесть дней назад армия стражников прибыла на остров оранжевых. Они нашли храм Солнца, затолкали туда две сотни моих людей и оставили их там вместе с взрывчаткой! - сказал он, пристально смотря на меня. - Храм, который должен был стать символом свободы, за час превратилось в братскую могилу для своих строителей!

Внутри меня все содрогнулось от такого известия. Две сотни людей, заживо погребенных под землей! Какой человек вообще мог отдать стражникам такой приказ!? Какой человек осмелился поджечь взрывчатку?...

- Это чудовищно, - сказал я, вспоминая, как защищал стражников в ссоре с Погодником. Теперь я жалел, что сам не скинул парочку в воду. - Они все, все до единого заслужили свою смерть! Но как они узнали, где храм?... Вы так хорошо его скрывали, даже я после всего не знал, где он находится!

- У нас есть основания не верить твоим словам, - покачал головой Солнце. Он вдруг посмотрел на меня, как когда-то смотрел на меня судья на Остове. В его глазах читался уже решенный приговор. - Ты знаешь убийцу по имени Яшма?

- Она была моим другом, именно она связывала нас с красными, - ответил я, борясь с нарастающим шумом в голове. Я не мог и не хотел верить в то, на что он намекал!

- И ты рассказывал ей все, что узнавал из посланий, которые мы через тебя передавали? - сурово спросил Солнце.

- Она знала о самом важном, - сказал я, огромным усилием воли подавляя начинающийся припадок. Руки затряслись так, что мне пришлось положить миску на стол, иначе я расплескал бы все на себя. - Но она н-не могла нас пр... пр-ред-дать! Она хот-тела свобод... свободы ... б-больше, чем любой из... н-нас!

Почувствовав, что падаю, я обхватил себя руками и навалился на стол грудью, пытаясь удержаться на месте. Я стиснул челюсти до звона в ушах: мне хотелось закричать, обвинить его в грязной лжи, высказать в его упрямую морду все, что я о нем думаю! Он всегда ненавидел силу и свободолюбие, в ком бы они не проявлялись, и теперь, пользуясь случаем, обвиняет самого своенравного и сильного жителя Огузка в предательстве! Неудивительно, что красных здесь нет, наверняка этот властолюбец объявил себя главным и изгнал их "за самый страшный грех"!

Мне хотелось кричать, но я не мог произнести ни слова, только беспомощно мычать, чего я делать в присутствие Солнца не собирался!

- Дельфин, послушай меня, - произнес Василий, тихо, но требовательно. - Я до последнего не мог поверить в то, что наша девочка способна продать нас за форму стражницы... Но это так. Она сделала это, есть доказательства. Ее поступок и то, что на тебе эта черная одежда... Ты должен все нам рассказать, сынок.

- Й... й... я... н... н-н...

В ушах зазвенело, я больше не слышал, не видел ничего, что происходило вокруг... темнота и натянутый звон обступили меня.

Чувства вернулись ко мне только через несколько секунд, когда я услышал ровный и уверенный голос Погодника. Этот звук постепенно вытянул меня из полуобморока и вернул в шатер.

- ... Дельфин приплыл на наш остров, остров фиолетовых, девять дней назад, - говорил он. Он рассказал им все, что со мной произошло, с начала и до конца. Он рассказал даже о том, как я плавал на Остов в лодке стражи. Погодник как будто брал слова и фразы из моей головы... впрочем, скорее всего именно так оно и было.

- Так землетрясение - ваших рук дело? - Василий одобрительно поджал губу, повернувшись к Буревестнику. - Вы, ребята, спасли всех нас! Если бы не вы, мы бы тут не сидели... стражники пришили треть оранжевых и уже взялись за остальных. Вы прям как знали, когда начинать!

- Мы начали из-за него, - Буревестник кивнул в мою сторону. - Мои люди увидели, как стражники вытащили его из ямы, а потом, как он идет к лодке в их форме. Видимо, он рассказал им про то, что мы собираемся взорвать шахты. Тогда мы решили действовать, пока нас не остановили, - объяснил он. - Если мое мнение имеет тут значение, то вот оно: я не думаю, что этому человеку можно верить.

- Вы что же, предлагаете назвать его предателем после всего? - удивленно спросил Василий, посмотрев на Солнце, Карпушу и Луну.

- Я, конечно, трехглазый, а вы у вас у всех на глаз меньше, но неужели я один вижу, что стражники с ним сделали? - вмешался Погодник.

Неудержимая дрожь, как я ни старался ее скрыть, уже охватила все мое тело, я едва не падал со своего места, спасало только то, что я вцепился в стол мертвой хваткой. В тот момент я готов был проклясть несносного колдуна за то, что он заставил всех смотреть на меня!

- После трех суток в яме человек может только мычать и ходить под себя, а Дельфин провел там шесть дней и шесть ночей! - продолжил Погодник. - Нет, он, конечно, детина выносливый, но как, по-вашему, он мог что-то рассказать страже, если даже сейчас, после моей помощи, он еле ходит и заикается? В том состоянии, в котором его вытащили, он просто не мог им ничего предложить!

- Ты прав, - вдруг произнес Буревестник. - Но если ему удалось скрыть от них все наши планы, то почему его вытащили из ямы и дали форму стражника?

- Потому что человека, который плавает, как рыба, и после шести дней в яме еще что-то соображает, убивать жалко, а среди заговорщиков-заключенных держать боязно? - предположил Погодник. - О выдающихся способностях нашего друга стражникам могла рассказать Яшма, вот они и решили взять его к себе.

- Ты много говоришь, но где ты был, когда все это происходило? - по тону Солнца было ясно, что он не верил ни единому слову колдуна. - Если ты все это время был на острове фиолетовых, откуда ты можешь знать наверняка, что произошло? Как можешь говорить за людей, которых не знаешь?

- А откуда я знаю, что одна из жриц скоро принесет в мир еще одного твоего ребенка? Ни на вашем острове, ни даже в заветном храме ни в ту ночь, ни в какую другую меня тоже не было, однако, я это знаю! - усмехнулся Погодник, довольно разглядывая застывшее равнодушной маской лицо Солнца. Василий разразился озорным хихиканьем. - Я предлагаю закрыть этот вопрос и больше к нему не возвращаться. Дельфин заслужил место здесь хотя бы потому, что он знает о стражниках и Остове больше, чем все мы вместе взятые. Пусть твои жрицы его немного подлатают, и тогда он еще докажет всем нам свою верность.

- У нас и вправду есть вопросы поважнее, чем судьба паренька, которого мы все и так хорошо знаем, - кивнул Василий. - Нужно решать, что мы будем делать с доставшейся нам землей. Стражников мы утопили, но скоро сюда прибудут новые, еще более сердитые.

- Нужно начать строительство стен и рвов, чтобы нас снова не затопило, - сказал Карпуша. - Необходимо решить, какую территорию мы будем защищать от воды в первую очередь.

- Об этом не беспокойтесь, вода сюда не вернется, - покачал головой Погодник.

- А ты откуда знаешь? - полюбопытствовал Василий.

- На острове фиолетовых я был погодником. Все штормы за последние пятнадцать лет были предсказаны именно мной. Скажите, я хоть раз ошибся?

- Действительно, в последнее время не было ни одной ложной тревоги, - заметил Карпуша. - И как ты это делаешь, интересно знать? Должно же быть хоть какое-то объяснение твоим способностям!

- Ну... ты знаешь, что дельфины или белухи могут улавливать волны, которые не различает человек? Мои способности чем-то похожи на это: я вижу и слышу больше, а иногда могу менять кое-что, - охотно объяснил Погодник, лучась самодовольной улыбкой. - Моим словам можно верить, чем раньше вы это поймете, тем лучше для всех нас! Сейчас я говорю, что вода не вернется на Огузок в том количестве, в котором она была здесь раньше. Появятся несколько рек и озер, на месте синего и фиолетового острова будут горячие источники, - вот все, что вам нужно знать о грядущих переменах. Лучше сосредоточьтесь на другом.

- Бог отметил тебя своей милостью, наделив удивительным даром. Ты - его пророк, хотя и не обрел еще истинной веры, - вдруг сказал Солнце, заставив Погодника скривиться. Видимо, мужик только сейчас опомнился после того, как его обвинили в прелюбодеянии в священном месте, и решил, что с Погодником лучше дружить. - Я верю твоим словам, и велю своим людям возделывать открывшуюся нам землю для посева новых урожаев водорослей.

- И все же, рвы и стены нам все равно понадобятся со стороны Остова, - сказал Карпуша. - Нельзя оставлять берег открытым для врага...

Началась та самая часть совета, ради которой все собрались. Она продолжалось несколько часов. Среди основных вопросов были постройка новых стен и хижин, добыча пресной воды, организация питания, сбор разбросанных по Огузку вещей, полезных в быту. Предводители стай хорошо знали своих людей и составляли команды, которые могли выполнить ту или иную задачу как можно быстрее и качественнее. Зеленые должны были заниматься кухней, голубые и синие под руководством желтых - строительством, оранжевые оставались земледельцами и лекарями, а фиолетовые, так как больше ничего не умели, должны были собирать мусор и превращать его в полезные бытовые предметы или пригодные для стройки материалы.

Когда основные вопросы были закрыты и начали обсуждаться детали, я решил, что мне нет смысла дальше находиться в шатре.

С трудом извинившись, я поднялся из-за стола, опираясь на палку, и вышел на улицу.

Припадок закончился, но после него я чувствовал себя совершенно опустошенным, мне нужно было добраться до своей хижины и хорошо выспаться.... для начала хотя бы выспаться.

На улице ко мне подошел Кит. Оказалось, он ждал меня все это время.

- Ну, как все прошло? - участливо поинтересовался он.

Я помотал головой, давая ему понять, что не могу говорить. Для меня оставалось загадкой, как я вообще оставался на ногах: голова кружилась так сильно, что я едва ли понимал, что происходит вокруг.

- Ууу, да ты сейчас ласты отбросишь! Надо отвести тебя к Норе...

Я проснулся, чувствуя невероятную легкость во всем теле: мне казалось, я уютно устроился на кучерявом облаке и медленно плыву по залитому светом небу.

Улыбнувшись, я перевернулся на спину и открыл глаза, желая узнать, что это за дивное место, в котором я очутился.

Теплый полумрак и ароматный дымок благовоний подсказали мне, что я нахожусь в шатре оранжевых. Память тут же откликнулась смешанными образами: вроде бы, Кит привел меня сюда и поручил Норе.

Возле лежанки кто-то оставил мне кувшин с водой. Почувствовав жажду, я выпил залпом целый стакан, но слишком поздно понял, что это была никакая не вода! Горькая, отвратительная на вкус настойка, которая скорее осушала, чем позволяла напиться... какой ужасный обман, кто бы мог подумать!

Я закашлялся, сев на лежанке, и попробовал осмотреться в поисках воды, но перед глазами все потемнело: я не смог ничего разглядеть. На мое счастье, тут в шатер вошла Нора.

- О, ты проснулся! - радостно заметила она, садясь возле меня. Мягким, но уверенным жестом она уложила меня обратно. Я даже не стал сопротивляться, страшная слабость накатила на меня неумолимой волной: мне снова захотелось спать. - Ты проспал почти два дня, бедный, но ты все еще слаб. Тебе нужно пить мою настойку, чтобы тот мерзкий яд окончательно из тебя вышел.

- Я хочу воды, - попросил я, едва ворочая языком. Приятно было обнаружить, что я больше не заикался, но в целом на меня накатило такое безразличие ко всему, что я не стал об этом задумываться.

- Я все тебе принесу, - пообещала Нора, ласково укрывая меня вышитым одеялом. - Представить себе не могу, что тебе пришлось пережить на тех островах! Погодник сказал, это настоящее чудо, что ты держишься даже после всего, что с тобой сделали.

Пятна перед глазами отступили и я, наконец, смог увидеть жрицу.

Округлые черты лица, темная матовая кожа и прекрасные зеленые глаза. Она смотрела на меня с такой печалью и вместе с тем с такой заботой, что я ощутил себя податливым куском воска: мне хотелось растаять от такого тепла!

- Ты поправишься, я тебе обещаю... - мягко прошептала она, касаясь моей щеки и закрывая мне глаза. - Побольше спи, а травы все сделают.

Так прошло несколько дней, я спал, ел и пил все, что Нора мне приносила. После всего, что случилось, я чувствовал себя на вершине блаженства! С каждым новым пробуждением мне становилось лучше, а на третий день я почувствовал, что готов снова вернуться к делам.

Я пробовал расспросить Нору о том, что произошло с островом красных, но она не желала говорить ни о чем, кроме моего здоровья и того, что сейчас происходит на Огузке. Тогда я попросил ее позвать Кита.

Когда на пятый день мой добрый приятель снизошел-таки до того, чтобы навестить больного друга, я уже строил план побега из опостылевшего шатра: несмотря на то, что чувствовал я себя отлично, Нора запрещала мне выходить наружу.

Кит пришел, когда я разминался после сна. Я уже мог стоять на ногах без всяких палок и усиленно работал с задубевшими от безделья мышцами.

- Выглядишь ты гораздо лучше, Нора настоящая волшебница! - с одобрением заметил Кит, закрывая полог. - Это здорово, я уж боялся, ты так и останешься... ну... больным. Вообще, многие ждут твоего возвращения, знаешь ли! Погодник уже растрепал про твое геройское самопожертвование и все такое...

Кит протараторил все это на одном дыхании, усевшись на мою лежанку.

- Попрошу Нору выпустить меня сегодня, хватит уже валяться, - сообщил я, дотягиваясь ладонями до мысков. Как же приятно было снова ощутить в теле силу и гибкость! - Никогда бы не подумал, что простая зарядка может доставить такое удовольствие!

- Да, ты совсем поправился, - решил Кит, задумчиво прихлебывая Норину настойку. Сморщившись, он тут же поставил стакан обратно.

- Я хочу спросить у тебя про красных, - я перешел к делу. Если кто-то и мог мне рассказать все, как оно есть, то это был Кит. - Нора ничего не говорит о них, но мне нужно знать, что тут на самом деле произошло.

- Не много тут рассказывать, - пожал плечами Кит. - Оранжевые не говорят о храме, потому что для них это - большое горе. У каждого там погребен кто-то близкий. А что до красных... Их остров оторвало от нашего во время землетрясения вместе с большей частью желтого острова. Что с ними стало, мы не знаем, никто из них тут не объявлялся.

- Ладно. Еще скажи мне вот что... - я прекратил свои занятия и встал перед приятелем. - На совете Солнце обвинил меня в сговоре с Яшмой, он и остальные считают, что именно она рассказала страже про храм. Почему они так уверены в том, что это именно она? - я внимательно посмотрел на Кита, пытаясь уловить малейшее изменение в его мимике. - Почему все уверены, что про храм рассказала Яшма?

- Потому что... - Кит тяжело вздохнул и отвернулся. Когда он снова взглянул на меня, в его взгляде светилось нескрываемое сочувствие, он едва не извинялся за то, что собирается сказать. - Потому что ее видели в черной одежде в лодке стражников... Я сам ее видел, такую, какой ты ее описывал: пышные белые волосы и полосатая кожа. Я знаю, она много значила для тебя, но, похоже, ты в ней ошибся.

- Я не могу в это поверить, - признался я, чувствуя, что слова друга совершенно меня опустошили.

Я сел на лежанку возле Кита и допил стакан настойки в надежде, что эта гадость поможет мне собраться с духом и принять все, как есть.

Мне была невыносима одна мысль о том, что единственная, в кого я верил, продала меня и всех остальных за форму стражника!

Яшма была для меня не просто близким человеком, она была для меня идеей, воплощением будущего. Каждый раз, когда меня одолевали сомнения и страхи, я думал о ней, о том, что люди никогда не будут свободно ходить под новым для них небом, если такие, как Яшма, будут жить на правах домашних животных.

С первого дня нашей встречи я ни секунды не сомневался в том, что могу доверять этой девушке, как самому себе, но сейчас, вспоминая ее историю, я задавался вопросом: почему же я так верил ей?

Люди с Остова с детства покровительствовали ее семье, присылали ей еду, прощали всякие вольности...К тому же, Яшма всегда восхищалась своей знаменитой прабабкой, которая была из стражников. Так может, на самом деле она видела свободу совсем иначе? Может, она и не хотела оставаться на Огузке и участвовать в бунте, а, наоборот, хотела жить на Остове и занять место, которое раньше занимала Тигровая Акула, продолжить семейное дело?

Выходит, я совсем не знал ее.

- Все мы ошибаемся в людях, - сказал Кит, положив руку мне на плечо. - Забудь о ней, она своего добилась и больше не сможет нам навредить.

- Вряд ли я когда-нибудь забуду это, - честно признался я.

Когда Нора вернулась в мой шатер, я решительно потребовал у нее свободы. Удерживать силой она меня, конечно же, не стала, я был признан здоровым и отпущен на все четыре стороны. Перед тем, как выйти на улицу, я попросил у нее одежду оранжевых.

- Но мазь я тебе дать не могу, ты ведь это понимаешь? - спросила она, удивленно распахнув свои зеленые глаза.

- Я понимаю. Но не ходить же мне в костюме стражи! - улыбнулся я, успокаивая ее. - Не переживай, с солнцем я попробую договориться.

Намотав на себя синий кусок ткани, я уверенно вышел наружу.

За то время, что я провел в шатре, Огузок здорово переменился! Туман ушел, с земли исчез весь мусор, в песке были протоптаны аккуратные дороги, новенькие хижины, шатры и землянки стояли ровными рядами. Люди, занятые работой, сновали туда-сюда, перетаскивая корзины со всякой всячиной.

По пути на территорию голубых я заметил, что кое-где стояли столбы с натянутыми на веревку флажками. Кажется, стаи решили оставить между собой этот странный барьер, разграничив территорию.

Сначала я заглянул к себе в хижину, оставил там свою трость и черный костюм, а также привел в порядок, насколько это было возможно.

Решив, что теперь я совершенно готов к чему бы то ни было, я отправился по делам.

Пока я валялся в шатре, мне в голову пришла идея, которую я решил проверить. Для этого мне сперва нужно было найти Погодника.

Колдун обнаружился на территории фиолетовых, он сидел у погасшего костра и откровенно бездельничал. Даже народ вокруг себя не собрал, подумать только!

- Смотрите-ка, кто оклемался! - воскликнул он, завидев меня. - Ты еще и в наряд оранжевых переоделся!

- Решил последовать твоему совету. Думаю, если у меня получилось "говорить" с маринием, с твоими штучками тоже должно получиться, - объяснил я, давая Погоднику себя осмотреть. Он покружил около меня и остановился, удовлетворенно кивнув.

- Ты живучий, как кожный грибок, честное слово! - сказал он. - После всего тебе должно быть просто стыдно обгорать на каком-то солнце!

- Расскажи, что тут без меня творилось? - попросил я, жестом приглашая колдуна пройтись. - Я смотрю, жизнь кипит...

- А что творилось? Все заняты строительством! Боятся, что стража придет мстить за своих людей раньше, чем они успеют подготовиться. По-настоящему весело у нас только по вечерам, когда все собираются у костров, едят, болтают... тогда люди вокруг кажутся счастливыми и все такое.

Я заметил, что сам по себе Погодник выглядит несколько хмурым... даже не просто хмурым, он был по-настоящему расстроен чем-то!

- С отцом у вас все хорошо? - осторожно спросил я.

- О, лучше некуда... каждый день по утру мы вместе ловим рыбу и разговариваем о жизни, - поведал он без особенного энтузиазма. - Знаешь, ты можешь даже не пытаться мне помочь: все равно не сможешь ничего сделать! Я в своем горе совершенно безутешен...

- Что же это за горе у всемогущего пророка? - усмехнулся я.

- А сам как думаешь? - он посмотрел на меня и все три его глаза выражали немой укор.

Мне потребовалось несколько секунд, прежде чем я понял, о чем он говорит.

- Воды тебя забери, неужели ты встретил девушку!? - изумился я.

Почему-то до сих пор я был твердо уверен в том, что Погодник - существо среднего пола, не испытывающее никаких земных потребностей, кроме, разве что, бесконечной жажды внимания к себе любимому!

- По-твоему, раз у меня три глаза, то я не могу встретить девушку!? - возмутился колдун.

- Прости! Я просто не думал об этом, - извинился я, чувствуя, что начинаю сгорать от любопытства. - Ну, и кто же она?

Тяжело вздохнув, Погодник печально посмотрел в сторону территории синих. Я решительно повел его туда.

- Я увидел ее несколько лет назад, когда стража провозила ее на лодке мимо нашего острова, - рассказывал он по пути. - Она была такой красивой! Среди фиолетовых редко встретишь более-менее вменяемую женщину моложе сорока, так что эта девушка показалась мне настоящей богиней. Я хорошенько запомнил ее и время от времени начал ей сниться... ну, ты понимаешь! Сначала мы просто разговаривали, делились чем-то, что трогало нас обоих... вскоре я понял, что влюбился в нее по-настоящему, тогда-то я и решил, что, пользуясь своими способностями, попробую устроить восстание, чтобы мы с ней когда-нибудь встретились! Я предложил ей объединиться, ведь она была из синих и знала Буревестника, который еще тогда был у них признанным вожаком. Но, разумеется, она не верила, что я настоящий, думала, что я просто плод ее воображения, потому не стала ничего делать. Но наши встречи во снах продолжались... честно говоря, мне кажется, она тоже полюбила меня: спустя время это стали отнюдь не невинные видения!...

- Можешь не продолжать, - вздохнул я, догадываясь, чем кончилась эта история.

Погодник наверняка воспользовался случаем, после землетрясения отыскал эту самую девушку и предстал перед ней во всей своей красе. Бедняга совершенно ошалела при мысли о том, что ее трехглазый любовник из снов - реальный человек, и сказала, что не хочет иметь с ним ничего общего.

Тем временем мы уже были на территории синих. Среди групп людей, строивших новые хижины и перетаскивающих материалы, Погодник указал на одну, где я быстро отыскал единственную женскую фигуру.

- Только не говори, что тебе она тоже нравится! - возмутился Погодник, наблюдая за выражением моего лица.

- Она действительно очень красивая... но... Барракуда!? Кажется, она наполовину состоит из мариния: я никогда не встречал более холодной и загадочной девушки!

- Она действительно лучше всех понимает его язык, - грустно вздохнул Погодник, печальным взглядом всех трех глаз провожая предмет своего обожания. - Этот металл рассказывал ей о том, как он летел среди звезд, как при нем зарождались и разрушались вселенные, как он, разорванный на тысячи тысяч осколков, лежал на океанском дне... Кажется, в жизни я никогда не смогу заинтересовать ее после всего, что ей наговорил этот подлец в шахтах!

- Ты же умеешь залезать в головы к людям, разве нет? - усмехнулся я. - Узнай, что ей нравится...

- Ты думаешь, я бы этого еще не сделал, если бы мог!? - возмутился Погодник. - Она слишком умна, чтобы позволить кому-то проникнуть в свои мысли! Мариний защищает ее здесь, ведь она увешала себя талисманами с крупицами этого металла. У меня ни единого шанса!

- Так мариний защищает голову от твоих домогательств?

- Мариний при должном обращении не только защищает, он помогает использовать такие способности нашего мозга, о которых многие даже не подозревают! Это воистину удивительное вещество... Против него я бессилен, - Погодник понуро поплелся прочь с территории синих.

- Я хочу заглянуть к желтым, составишь мне компанию? - предложил я. - Уверен, у них есть пара лишних стаканов настойки, чтобы подклеить твое разбитое сердце!

Пожав плечами, колдун двинулся за мной.

Желтые остались на холме, который когда-то был их островом. Из тяжелых металлических машин валил густой цветной дым, хлопки и взрывы разносились на весь Огузок, мужики мастерили и ругались... Работа здесь кипела, совсем как в прежние времена!

Среди умников я без труда отыскал Вадика, он был на своем рабочем месте, которое ничуть не изменилось после землетрясения.

- Ты поправился, - сказал он, осматривая меня. - Опять взялся за свое? Насколько я помню, твоя идея ходить без одежды в прошлый раз ничем хорошим не кончилась.

- На этот раз мне кажется, я знаю, что делаю, - я улыбнулся: наверное, никакие природные бедствия и революции не могли выбить из колеи этого парня! - А где остальные? Шляпа и Борода?

- Сейчас обед, они где-то у костров... я как раз собирался идти к ним. Пойдем вместе.

Мы и вправду нашли их у одного из костров. Рядом со Шляпой я заметил Орку. Выглядела она ужасно, гораздо хуже, чем при нашей последней встрече.

Длинные темные волосы разлохматились, лицо посерело и опустилось, глаза смотрели тускло. Однако, она ела с таким аппетитом, что я сразу понял, в чем тут дело: видимо, сразу после ям ее отправили к зеленым, где она отравилась миналией. Самый опасный период был позади, и теперь она восстанавливалась после отравления.

- Ты, - проворчала она, хмуро взглянув в мою сторону. - Улиточий ублюдок!...

- Я очень сожалею о том, что произошло: из-за меня тебе пришлось испытать слишком многое, - извинился я. - Но я счастлив, что все обошлось, и мы снова встретились. Если я могу что-то для тебя сделать...

Криво усмехнувшись, Орка искоса взглянула на меня.

- Я тоже рада, что мы снова встретились и не на дне морском, - сказала она. - Вот окрепну и съезжу тебе по роже, на том и рассчитаемся!

- Заметано! - улыбнулся я.

Усевшись у костра, я представил всем Погодника... впрочем, колдун не нуждался в представлении: его здесь уже все знали. Нам налили немного похлебки и дали по стакану настойки.

- Ну, что белобрысый, чем теперь будешь заниматься? - весело спросил у меня Шляпа.

- Пока не знаю, - я пожал плечами. - Вообще, я хотел поговорить с вами о маринии. Знаете, что это?

Получив отрицательный ответ, я рассказал все, что помнил.

- Свойства этого металла поражают! Мне кажется, нужно изучить их с помощью ваших машин и как-то использовать, - предложил я, закончив вводную лекцию.

- Если по-честному, то мне с трудом во все это верится, Белый... - заметил Шляпа, потирая красную лысину.

- В то, что на острове фиолетовых есть колдуны, которые помогут ему справиться с солнцем, вы тоже не верили, - флегматично заметил Вадик.

- Теперь я понимаю, почему синих и фиолетовых скрыли от остальных: с той частью острова явно что-то не так! - хмыкнул Борода, залпом осушая стакан с настойкой и тут же наливая себе еще. Уж чего-чего, а этого добра у желтых за каждым обедом было, сколько влезет!

- Там основные залежи мариния, - подсказал Погодник. - Он на многое влияет, даже если этого сначала невидно. Думаю, Дельфин прав, вам нужно изучить этот металл и придумать, что с ним можно сделать.

- Я поговорю с синими, может, они захватили с собой несколько образцов, а вы, если получится, изучите их, - предложил я. Вадим пожал плечами, мол, разумеется.

- Ну что, осталось там что-то для нашей маленькой подружки? - полюбопытствовал Борода, заглядывая в котелок. - Осталось!

Он выскреб засохшие на стенках водоросли, собрал с мисок рыбные кости, вывалил все это в свою тарелку и куда-то пошел.

- Куда это он? - спросил я, провожая взглядом кузнеца, деловито шагающего в сторону берега.

- О, ты же не знаешь! - усмехнулся Шляпа. - У нас тут живет одна из красных: доплыла, бедная! Ума не приложу, как она справилась с волнами! Мы ее подкармливаем, но она никому не верит и не идет на контакт.

Изумленно посмотрев на их довольные хари, я вскочил и побежал вслед за Бородой. К счастью, он еще не скрылся среди хижин.

- О, хочешь посмотреть на нее! - усмехнулся кузнец. - Понимаю... С Яшмой вы были... ну... близки, хе-хе! Думаю, ты захочешь увидеть нашу гостью.

Мы подошли к той части острова, где раньше была жилая зона. Создавалось впечатление, что ее просто откусило гигантское морское чудовище: суша резко заканчивалась высоким изрытым обрывом.

Борода подошел к краю, где каким-то чудом сохранилась почти целая мусорная стена, и сел на корточки возле норы, ведущей под землю.

Нора, конечно, была большая, но как туда мог поместиться человек? Зачем вообще было держать кого-то из красных в норе?...

Борода цокнул языком и поставил миску возле себя.

- Иди сюда, красавица, иди сюда Лашуня!

В норе что-то заскреблось, потом вдруг появился огромный розовый нос! Он задергался, принюхиваясь к содержимому миски, и начал медленно подползать все ближе и ближе. Вскоре из норы показалась огромная, величиной чуть ли не с морского котика, крыса! Она была настолько уродливой, что я невольно скривился.

Один глаз был покрыт бельмом, жесткая щетинистая шерсть торчала во все стороны, уши были подраны, а хвост без кончика - исполосован многочисленными шрамами. Лысые когтистые лапки быстро перебирали по земле, пока не добрались до миски. Крыса с чавканьем набросилась на еду, стуча огромными, размером с ладонь, оранжевыми резцами.

- Познакомься, это Лашуня, любимица Яшмы, - представил ее Борода, хихикая над моим лицом. - Девочка нашла ее лет десять назад и с тех пор они были неразлучны... После землетрясения Лашуня приплыла к нам, нашла Яшмин гамак и теперь от него не отходит.

- И что вы думаете с ней делать? - спросил я, с ужасом осматривая крысу. Пожалуй, только у самой Яшмы хватило бы смелости приручить такое страшилище!

- Ничего. Но что-то делать с ней надо, - кузнец пожал плечами и попытался погладить животину. Крыса ощерилась и зашипела на него, угрожающе съежившись и показав резцы. Только когда кузнец убрал руку, она успокоилась и продолжила деловито вылизывать миску. - Рано или поздно Лашуню найдут и захотят съесть. Как-никак, она все-таки животное. Но жалко же! Яшма так любила ее, она даже научила ее трюкам, - Борода выжидающе посмотрел на меня. - Может, ты ее возьмешь?

- Я? Почему!? - изумился я, отступая подальше от уродливой зверюги. - Что вообще меня теперь может связывать с Яшмой и тем более с ее крысой!?

- Но Лашуня не несет никакой ответственности за дела Яшмы! - резонно замети Борода. - К тому же, ни ты, ни я не знаем, зачем девочка так поступила. Я знал ее с детства и могу поклясться, что без причины она никогда не пошла бы к стражникам!

Я помотал головой: меньше всего мне хотелось слышать эти оправдания!

- Какая разница, почему? Она это сделала, из-за нее погибли две сотни людей! Это предательство, - то, что не прощается.

Борода не стал мне отвечать, и, на самом деле, я был искренне ему за это благодарен.

Крыса тем временем уже оставила миску и внимательно принюхивалась к нам. Наверное, она думала, что мы дадим ей что-то еще.

Я глубоко вздохнул.

Уродливая морда Лашуни тут же повернулась ко мне, навострив розовые уши. Крыса смотрела мне прямо в глаза... я готов был поклясться, что ее взгляд был осознаннее, чем у некоторых людей!

- Воды тебя забери, ладно! - воскликнул я, все еще не веря в то, что собирался сделать. - Я заберу ее себе. Где гамак, который она тут охраняет?

- Он в норе... там еще другие вещи Яшмы.

- Отлично! Отвлеки Лашуню, я тут слажу и все заберу. Думаю, крыса пойдет за запахом...

Борода пожал плечами, достал со своего пояса один из инструментов и, замахнувшись, швырнул его в воду!

- Взять! - гаркнул он крысе.

Лашуня, не раздумывая ни секунды, вприпрыжку поскакала к берегу, откуда с плеском плюхнулась в воду.

Пока крыса не вернулась, я залез в нору, стараясь не дышать, и быстро нашел там сверток. Как ни странно, вещи Яшмы были внутри гамака, завязанного в узел. Как будто кто-то специально это сделал, чтобы сохранить их.

Когда я вылез из норы, крыса, больше похожая на морского вурдалака, уже вскарабкалась на берег, сжимая инструмент в зубах. Отряхнувшись, она направилась к нам и только тут обнаружила, что ее подло обокрали. Нужно было видеть, какое изумление отразилось в ее черных глазах, когда она заметила в моих руках вещи своей хозяйки! Крыса тут же выплюнула инструмент и поскакала ко мне, угрожающе шипя!

Дожидаться, пока эта бестия меня догонит, мне не хотелось, так что я сорвался с места и побежал, что было мочи!

Бегал я быстро, но крыса была проворнее, да и лап у нее было больше, так что мне пришлось бежать от нее через всю территорию желтых, синих, а потом и голубых! Можно было представить, какое удовольствие я доставил всем обедающим жителям своим импровизированным марафоном с гигантской истошно визжащей крысой!

Добравшись до своей лачуги, я вскочил внутрь и бросил сверток вещей в дальний угол. Когда Лашуня влетела туда вслед за мной, она сперва бросилась ко мне, но быстро сообразила, что вещи теперь не у меня.

Крыса посмотрела в угол, потом на меня. Видят Боги, давно я не получал такого уничтожающего взгляда! Убедившись, что я все понял, Лашуня презрительно фыркнула и устало поплелась в угол, где легла отдыхать возле вещей.

Я посидел в покое несколько меня, переводя дыхание, а потом ко мне в хижину заявилась сразу целая делегация: тут была и троица желтых, Погодник и Кит. Услышав их, крыса тут же вскочила и угрожающе зашипела, защищая пресловутый гамак.

- Что это ты устроил средь бела дня!?... - возмутился Погодник, вошедший первым. Наткнувшись на шипящую крысу, он вскрикнул и отошел подальше. - Воды ее забери, она же огромная!

- Ты что, правда решил оставить себе это чудовище!? - воскликнул Кит, ошарашено рассматривая жуткую пасть Лашуни.

- Чудовище!? - изумился я. - Ты только посмотри, какие у нее милые глазки! Конечно же, я оставлю ее себе, буду ее причесывать и кормить сладкими шариками!

Крыса тем временем поняла, что никто больше не позарится на ее сокровища, и мирно улеглась на землю.

- А это... это что, вещи Яшмы? - удивленно спросил Кит.

Я посмотрел в сторону свертка: как это он догадался?...

Оказалось, на гамаке было написано "Яшма", только буква "я" была в неправильную сторону... похоже, мои уроки правописания прошли для нее не совсем впустую.

- Да, - признался я, принимая полный неодобрения взгляд приятеля. - Эй, мне просто стало жалко крысу, она же ручная! Ее бы съели, как чайку, если бы поймали. А она шла только за этим проклятым гамаком.

- Ага, - хмыкнул Кит, нахмурившись. - Конечно, все дело в крысе! Придумай объяснение получше, потому что если оранжевые узнают, что ты взялся хранить вещи предательницы, они тебе этого никогда не простят!... Знаешь, ни для кого не секрет, что ты был влюблен в нее по самые уши, тебе сочувствуют и все такое, но хранить ее вещи после всего - это уже слишком!

- Я не был влюблен в нее! - крикнул я, задыхаясь от злости: да что он вообще может знать!? - Вещи - это просто вещи, их полно на этой свалке, и каждый берет себе то, что хочет!...

- И ты захотел оставить память о своей подружке, которая теперь вертит задницей перед стражниками!

Не выдержав, я вскочил с лежанки и двинулся на Кита.

- Еще хоть слово!...

- И что, ты побьешь меня за то, что я оскорбил предательницу!? Двести человек лежат в земле по ее вине! Вся семья Нерпы была убита, как какая-то рыба!... Убита, потому что кто-то слишком много болтал!

- Прекратить! - крикнул Погодник, вставая между мной и Китом.

Его тощее тельце едва ли могло остановить нас от того, чтобы кинуться друг на друга, но неожиданная сила в его глоссе заставила помедлить с дракой.

- Вы не будете драться, ни сейчас, ни потом! - твердо сказал он, ударив о землю своим посохом. - Потому что это неправильно.

Я почувствовал, как бурлящая во мне злость постепенно переросла в холодную, непрошибаемую стену, удерживающую любые порывы.

- Он прав, - сказал я, выдохнув. - Мы не должны этого делать.

- Да, не должны. Но этого, - он указал на сверток в углу, - этого я никогда не пойму!

С этими словами он вышел из моей хижины.

- Мы будем ждать от тебя образцы мариния, постарайся поскорее найти их, - сказал Вадик, прежде чем уйти из хижины.

Борода и Шляпа, молча наблюдавшие эту сцену, неловко на меня оглянулись и тоже вышли.

Остался только Погодник.

- Знаешь, я в этой ситуации одного никак не пойму... - сказал он, усаживаясь на землю, скрестив ноги. Колдун задумчиво смотрел на крысу, которая проснулась и стала умываться. - Если ты не знал, где храм, то кто тогда рассказал о нем Яшме?

2. Фиолетовый цветок

Прошло около четырех месяцев с тех пор, как Огузок стал свободным островом. Все это время, каждый день, мы ждали, что к нашим берегам двинутся сотни лодок с Остова с вооруженными до зубов стражниками. Мы ждали, что они начнут поливать нас взрывчатыми снарядами издалека, ждали, что они нападут со стороны открытой воды, что проберутся ночью и отравят наши колодцы... мы были готовы к любой уловке, но только не к тому, что они оставят нас в покое!

Редкие лодки со стражниками кружили в нескольких сотнях метрах от нашего острова. Когда они подплывали на расстояние полета стрелы, наши дозорные их отгоняли. Но большую часть времени стражники не подплывали ближе сотни метров и даже не разговаривали с нашими рыбаками, на которых иногда натыкались. Только если кто-то из наших случайно заплывал за некую невидимую линию, стражники достаточно вежливо провожали его обратно к Огузку.

Такое миролюбивое поведение могло свести с ума кого угодно: чем больше времени проходило, тем невыносимее было ожидание. Почему они не нападали? В то, что спустя сотни лет эксплуатации, они решили отдать Огузок нам, мог поверить только дурак! Не было сомнений, стражники что-то готовили. Но что именно? Когда нам ждать удара?

Я часто уплывал на разведку, один или вместе с Китом. Мы плавали между лодками, прячась за водорослями, в надежде услышать хоть что-то полезное. Но все было тщетно: похоже, стражники сами ничего не знали о планах своей госпожи командующей.

За прошедшее время жизнь на Огузке стала совсем другой. Страх страхом, но люди наконец-то могли жить и работать для себя, для своего будущего, которого до сих пор были лишены.

Строители под руководством желтых вошли во вкус, и когда у каждого жителя была крыша над головой, они стали переделывать ветхие лачуги во вполне себе удобные жилища.

Строили в основном из китовых костей, которых было полным полно среди мусора, сушеных водорослей и песка, скрепленного особым раствором, изобретенным желтыми. Дома получались низкими, основной объем жилого пространства находился под землей, но зато туда не затекала вода во время дождей, не гуляли сквозняки, а в особо холодные ночи внутри можно было развести огонь - для этого строили специальную выемку в стене.

Многие жители Огузка раньше даже не подозревали, что люди живут в домах, а не в норах и шалашах из пары кусков драной ткани. Главными противниками "излишней роскоши" были оранжевые и фиолетовые, хотя последние, посмотрев на других, быстро передумали и тоже занялись строительством. Оранжевые же продолжили жить в шалашах, так как они были неотъемлемой частью их веры. Они думали, острые крыши шалашей собирают энергию солнца.

Несмотря на то, что все стаи работали вместе и уже давно знали друг друга, люди не хотели стирать разделяющие их границы. Когда началось строительство более долговечных домов, стаи решили селиться не вместе, а на территориях, где раньше находились их острова. Это было связано не только со стремлением сохранить свою независимость, как стаи, но и одним малоприятным фактором.

Дело в том, что спустя несколько недель наши ресурсы стали подходить к концу. Не хватало топлива, нечем было разводить костры, желтым были нужны новые материалы для работы, оранжевым требовались удобрения. Голубым и зеленым снова понадобилось место для работы с материалами, к которым не было иммунитета у остальных стай.

Да, с рабством на Огузке было покончено, но это не значило, что люди могли надолго забыть о своей работе. Всем стаям нужно было участвовать в строительстве и подготовке острова к обороне, но частью все они должны были вернуться к своим прежним занятиям, хотели они того или нет.

Синим помогли осушить одну из самых новых шахт и сделали им инструменты. Как ни странно, среди них нашлось несколько десятков добровольцев, желающих вернуться к работе под землей.

Зеленых, несчастных пятнадцать человек, с трудом упросили снова заняться миналией. Кроме них никто не мог подобраться к этой водоросли, но она была жизненного необходима оранжевым и желтым.

Голубым повезло чуть больше, чем остальным: мы теперь работали не только с морскими камнями. Те, кто последовал моему с Китом примеру, и научились плавать, должны были добывать особые подводные растения, ракушки и породы, из которых желтые могли достать необходимые вещества. К тому же, нас было шестьдесят человек, так что по жребию треть из нас каждый день отправлялась на большую рыбалку на новеньких лодках, сплетенных мастерами фиолетовых. Запасы еды оранжевых, конечно, были огромны, но есть эту пресную земляную траву хотелось не всем.

Фиолетовых, которых было слишком много для того, чтобы позволить им всем копаться в мусоре, разделили на несколько групп по способностям. Одни продолжили мастерить вещи для быта и простые снаряды вроде стрел, другие были приняты в рыбаки на постоянной основе, третьи изготавливали одежду и сети, а четвертые встали под личное командование Погодника. Эти умельцы могли найти подземный источник или, например, показать синим, где за камнем скрываются залежи металла, и еще много других полезных вещей. Почти каждый день стаи вызывали к себе таких фиолетовых для решения самых разных вопросов.

Несмотря на то, что работы было полно, никто не переутомлялся. Люди брались за дело, когда хотели, никто не заставлял их ложиться после полуночи и вставать с восходом. Перерывы на обед могли длиться и два, и три часа, благо, теперь никто не оставался голодным. Каждое утро рыбаки привозили хороший улов, а если кто-то хотел больше, он мог пойти на берег, насобирать себе моллюсков, наловить еще рыбы или набрать водорослей на грядках, в которые мы превратили образовавшиеся после землетрясения котловины.

По вечерам все рассаживались у костров. Топлива теперь было навалом: люди сжигали мусор, который некогда был тюремными стенами. Тогда, по вечерам, собравшись у теплого огня в кругу друзей, мы болтали, пели и даже танцевали! Обычай устраивать танцы у огня начали оранжевые, к которым быстро подтянулись охочие до веселья фиолетовые и голубые.

Словом, жизнь на Огузке стала здорово напоминать жизнь на Остове, только она была куда веселее и привольнее.

Но, разумеется, не все было так замечательно. Чувство братства и равенства между стаями прожило недолго, уже через две недели между жителями начались ссоры, переходящие в настоящие скандалы и межстайную вражду.

Некоторые воры позволяли себе хозяйничать в чужих хижинах. Люди из зеленых упивались до беспамятства настойкой желтых и начинали буянить. Оранжевые ссорились со всеми подряд, пытаясь доказать, что Бог есть и все мы живем неправильно. Многие синие ополчились против Солнца, которого считали диктатором, и регулярно устраивали ему и всем оранжевым малоприятные сюрпризы. Про фиолетовых и говорить нечего: некоторые из них запросто могли озвереть и без всякой причины наброситься на любого прохожего.

Предводители стай пытались усмирить своих, пытались договориться между собой, но люди есть люди: у каждого из них было свое мнение насчет происходящего. Каждый вожак хотел защитить своего, и ни о каком согласии тут даже речи идти не могло.

Череда судов, закончившаяся тем, что все стаи едва не разругались между собой, показала, что вопросы правосудия надо решать кому-то нейтральному. Кому-то, кто не принадлежит всецело только одной стае.

После очередного заседания совета предводители единогласно решили назначить судьей меня, так как не было ни одной стаи, где я считался бы чужаком. Таким образом, мне было поручено разбираться с мелкими недоразумениями и ссорами. Большие же дела, отражающиеся на работе всех стай, по-прежнему решались голосованием в совете.

Должность судьи - вот, о чем я точно никогда не думал! Но, как ни странно, я быстро вошел во вкус: она была не такой уж хлопотной, разбираться с недовольными приходилось не чаще, чем раз в два-три дня. Нужно было проводить небольшие расследования, опрашивать свидетелей стычки, а потом объявлять всем свое мудрое решение. Так как в каждой стае меня считали другом и не обвиняли в каком-то особенном отношении к другим, мои решения принимались безоговорочно.

В свободное от судейских расследований время я выпросил возможность работать не только у голубых, но и в любых других стаях, так сказать, для "поддержания дружеских отношений". Это было здорово, потому что теперь я не уставал от однообразия и всегда занимался тем, чем мне хотелось!

Я мог точить морские камни, помогать зеленым грести миналию, мог строить дома вместе с желтыми, заботиться об урожае с оранжевыми, прислушиваться к маринию с синими, и... через какое-то время я даже смог работать вместе с группой уникумов под предводительством Погодника.

Помимо работы судьи и дел в разных стаях я так же взял на себя обучение всех желающих борьбе. Конечно, сам я был тем еще воякой, но все-таки по сравнению с большинством я умел хоть что-то.

Началось все с того, что однажды нам с Китом стало скучно и мы решили размяться. Нас увидели другие и решили, что тоже хотят так ловко махать руками и ногами. Так набралось около сотни добровольцев, которые каждый вечер собирались на самом большом и просторном берегу, чтобы вдоволь пошвырять друг друга в песок. После того, как я обучил известным мне приемам первый десяток, мое присутствие там даже не требовалось! Люди сами учили друг друга, готовясь к тому, что когда-нибудь им придется драться со стражниками.

Тот берег, - все, что осталось от острова красных, - у нас прозвали Кулаком.

Помимо Кулачного пляжа новым названием обзавелся участок между бывшими островами фиолетовых и синих - Банные Гроты. После того, как по предсказанию Погодника там появились горячие источники, людей оттуда было не вытащить!

Желтые построили возле источников закрытые здания, в которых можно было мыться и греться одновременно. Эти здания они почему-то назвали гротами.

До этого на протяжении многих лет жители Огузка мылись исключительно в водяному пару, который раз в две недели стражники устраивали на главной площади: так и пресная вода не тратилась, и люди были относительно чистые. Теперь же, когда у нас появилась горячая вода, да еще полезная для кожи, мытье происходило исключительно в Банных Гротах. Чтобы люди не поубивали друг друга в огромных очередях, пришлось даже составить расписание, по которому каждая стая раз в шесть дней имела свой отдельный грот - самый большой горячий источник. Кто не хотел купаться в стайном по расписанию, мог пойти в один из общих, которые были поменьше и где всегда было полно народу.

Общими усилиями всего за два месяца стаи превратили Огузок из колонии заключенных в прекрасное место, где можно было не только работать, но и радоваться жизни. Наверное, если бы жители Остова видели, как здорово живется преступникам, они бы умерли от зависти!

Единственное, чего нам не хватало для полного счастья, это исчезновения лодок, кружащих в тумане вокруг Огузка. Они напоминали всем нам о том, что что бы мы ни делали, рано или поздно это попытаются разрушить.

Многих пугала эта немая угроза, но были и такие, которые не боялись быть счастливыми, несмотря на то, что война была неизбежна.

Кит, уже давно влюбленный в травницу по имени Нерпа, решил жить с ней вместе. В общем-то, до этого они и так почти не расставались, Кит был желанным гостем в семье девушки. После смерти родителей Нерпы эти двое стали еще ближе друг другу, не редко они даже ночевали вместе втайне от остальных.

Но когда Кит пришел к Солнцу, чтобы просить разрешения на свадьбу, ему было отказано. Нерпа, как и любая из девушек оранжевых, могла выйти только за верующего.

Тогда Кит отправился за помощью к Луне. Старик согласился помочь ему и созвал внеплановый совет, на которым поднялся довольно необычный вопрос.

Среди заключенных Огузка было очень мало женщин. Это вовсе не от того, что на Остове было мало преступниц: зачастую женщины просто не переживали мутаций и тяжелой работы.

Очевидно, что будущее свободных жителей Огузка - это потомство, которое останется здесь после нас. А чтобы оно появилось на свет, необходимо было разрешить межстайные союзы. Так как больше всего молодых и здоровых девушек было именно среди оранжевых, заставлять их выходить замуж только за мужчин из своих было неразумно.

Однако, Солнце был неумолим. Он ссылался на то, что женщины есть и среди синих, и среди фиолетовых. Дочери же его стаи слишком хороши для воров, наркоманов и сумасшедших.

Тогда я решил поделиться со всеми своим мыслями на этот счет и для примера взялся рассказать историю появления на свет Яшмы. Разумеется, одного звука ее имени было достаточно, чтобы лица Солнца и Карпуши перекосились от ненависти, но я все же продолжил.

- Полосатая кожа Яшмы помогает ей распределять солнечное тепло, улучшая кровообращение, ее волосы защищают от перегревания. Иммунитет в ее крови справится с любым ядом. Ее организм может перерабатывать морскую воду вместо пресной, а желудок способен переваривать хоть полежавшую на солнце миналию! Такие, как она - идеальные жители для этого места. Чтобы достичь такой приспособленности, понадобилось всего пять поколений, - это не так уж и много по сравнению с тем, сколько поколений людей прожили, боясь воздуха и солнечного света. Да, смешение кровей в этом месте порождает мутации, которые меняют внешний облик людей, но они превращают их во что-то новое, более сильное и выносливое. И именно это поможет нам здесь выжить. Именно от нас, - не от жителей Остова, прячущихся за каменными сводами, - зависит, сможет ли человечество сделать этот мир своим домом. Безусловно, дети оранжевых выносливы, их кожа не боится солнца, но способны ли они будут сделать удобрение из той же миналии, когда погибнет последний зеленый? Смогут ли они добыть порошок из сердца морских камней, который так нужен для ваших лекарств? Смогут ли они использовать машины желтых? До сих пор добыча ресурсов была под контролем стражи, но, если мы хотим действовать без посредников, необходимо, чтобы наши люди могли делать все сами. Да, Погодник, несмотря на то, что он сын двух стай, не может работать с морскими камнями, но зато он с большей вероятностью переживет их влияние, да и под солнцем он ходит без опаски. Но каким бы ни был он, возможно, его дети не будут бояться морских камней, а его внуки смогут помогать зеленым. Никто не заставляет девушек оранжевых жить с мужчинами из других стай против воли, но какой смысл запрещать им строить семьи с теми, кого они любят?

После моей речи совет решено было закончить, под тяжелыми взглядами предводителей Солнце потребовал время на раздумье.

На следующий день после утренней молитвы он объявил, что разрешает своим людям заводить семьи с чужаками, но только с условием, что жены должны будут уходить в стаи мужей. При этом дети любой оранжевой женщины, ушедшей в стаю мужа, не будут признаны Богом, пока не пройдут обряд посвящения. Женщины же, вышедшие за оранжевых, должны будут проходить посвящение в обязательном порядке.

Таким образом, свадьба Кита и Нерпы, на которой гуляли всем островом, положила начало новым взаимоотношениям между жителями стай. Сразу за ней прошли еще четыре свадьбы. Несколько инженеров из желтых забрали в свои дома по жрице, а одна из фиолетовых колдуний, наоборот, переехала под покровительство Солнца, выйдя за одного из пахарей. Разумеется, радость верховного жреца по этому поводу была безгранична: ведьма, нагло ходившая под солнцем без всяких мазей и молитв, подрывала значимость всех священных ритуалов. Однако даже после свадьбы колдунья находилась под защитой Погодника, и заставить ее подчиняться Солнце не мог. Враждовать с фиолетовыми вообще никому не хотелось: болтливого языка их трехглазого предводителя все давно боялись больше, чем гарпуна стражи.

Прошла примерно пара недель после свадьбы Кита и Нерпы, когда Нора предложила мне прогуляться вечером по одному из пляжей: она хотела поговорить со мной о чем-то очень важном.

- Хех, я слышал, тебя на свидание пригласили? - ухмылялся Кит.

До него доходили сплетни со всех концов Огузка, так что прохвост заявился ко мне в дом чуть ли не раньше, чем я сам пришел туда после работы у зеленых. Ради встречи с Норой пришлось закончить с водорослями пораньше, чтобы успеть смыть с себя их остатки.

- Правильно, правильно! А то ты совсем от рук отбился: только и делаешь, что работаешь! Даже Погодник, и тот находит время принести своей обожаемой бусы из всякого хлама, хотя он вообще предводитель стаи и занятой, как чайка на гнезде... - продолжил Кит, расхаживая по моему жилищу.

Он скривился, когда прошел мимо гамака Яшмы, который я решил повесить, чтобы не лежал без дела. Гамак-то этот блюститель справедливости заметил, а вот дремлющую под ним крысу - нет: умник наступил ей на хвост. Лашуня тут же басовито взревела и попыталась цапнуть обидчика за ногу, но Кит с испугу успел отскочить аж в другой конец комнаты, врезаться в стол и свалиться на пол.

Я не выдержал и засмеялся:

- Так его, Лашуня! Будет он еще выпендриваться перед нами своей удавшейся личной жизнью...

- Как по мне, у вас с ней тоже личная жизнь имеется... - проворчал Кит, садясь на полу и потирая ушибленный затылок. - Серьезно, эта крыса у тебя что, вместо девушки? Ты ей даже бантики на шее завязываешь!

- Это чтобы все знали, что она моя, - объяснил я, старательно оттирая руки от зеленых водорослей. В своем доме я сделал особую выемку в стене, куда можно было наливать воду для мытья, а потом сливать ее в глиняную емкость и выносить наружу.

- Нет, Нора правильно сделала, что взяла все в свои руки, - не унимался Кит. Теперь он сидел на столе и жевал сушеную рыбу, которую я развесил на стене. - Ты вроде как ходишь к ней, а толку-то ей от твоей болтовни и цветочков? С твоей стороны было просто подло игнорировать ее чувства столько времени!

- С чего ты вообще взял, что у нас свидание? Она могла позвать меня ради какого-нибудь дела. Она же целительница, вдруг ей понадобились новые растения...

- Твоя упертость меня поражает! - возмутился Кит. - Ты что, совсем ополоумел со своими этими духовными практиками? Или миналия, которую ты зачем-то куришь, лишила тебя мужской силы? Как можно отказываться от такой девушки, как Нора!?

- Тебя прислала Нерпа, да? - усмехнулся я. Кит мог прийти ко мне с этим разговором только по велению своей всемогущей женушки! Говорил он, но я явственно слышал слова лучшей подруги Норы.

- Да даже если так, ну и что? Она считает, что тебе надо браться за ум и прекращать строить из себя недотрогу, и она права. Ты своей речью о пользе смешения кровей убедил самого Солнце, а сам со своей невосприимчивостью к ядам свалки в девках ходишь!

- Какая вам всем разница? - я пожал плечами. - Я не уверен, что хочу семейной жизни. Пока мне и одному хорошо... по крайней мере, никто не заставляет меня причесываться, как барышню!

Я с улыбкой взглянул на Кита, которого семейная жизнь здорово преобразила. Аккуратно подстриженные волосы, убранные в прическу, всегда чистая и приятно пахнущая одежда... Не то чтобы раньше Кит был грязнулей, но сейчас от него за километр разило несвойственным ему чистоплюйством.

- Так волосы не мешают! Тебе, между прочим, тоже не мешало бы привести свои белобрысые патлы в порядок, - гордо заметил он. - А то ходишь лохматый, как...

- Как свободный человек, сам решающий, как ему ходить! - закончил я, едва успевая увернуться от полетевшей в меня сушеной рыбы.

Лашуня, почуяв непростительное расточительство, молнией вылетела из-под гамака и в прыжке схватила рыбину зубами. Затем она утащила ее к себе на место и со смачным чавканьем вгрызлась в подсушенное мясо.

Закончилась наша перепелка тем, что Кит все-таки заставил меня разобраться с отросшими волосами. Он завязал их в какой-то сложный узел на затылке и запретил мне соваться в воду, пока я не поговорю с Норой. Так же этот проклятый сводник заставил меня надеть новенькие шаровары и рубаху, которые я недавно получил в подарок от одной из ткачих с фиолетового острова.

Сделав из меня "человека", Кит со спокойной душой отправился на отчет перед женой, а я пошел на пляж, где договорился встретиться с Норой.

В общем-то, с молодой жрицей у меня давно творилось что-то особенное. Началось все еще до землетрясения, с тех самых слухов про мое решение стать оранжевым. Потом, когда Нора помогла мне избавиться от яда из ям, я решил отблагодарить ее и подарил ей ожерелье из мариния, которое сам и сделал. После этого что-то переменилось, мои отношения с жрицей потеплели, она даже стала сама приходить ко мне в гости. Мы болтали о травах, я рассказывал ей о своих расследованиях и другой работе, а она внимательно слушала. Иногда я приносил ей новые растения, которые находил в разных частях острова: я знал, что Норе нравятся их цветы. В общем-то, на всем этом и заканчивались наши встречи.

Да, мне нравилось то обволакивающее тепло, которое девушка излучила одним своим присутствием, нравилась ее нежность и забота, с которой она смотрела. Но жениться на ней?... До сих пор я даже не задумывался об этом.

Конечно, рыбачу я неплохо, а Лашуня каждый день охотится на чаек и приносит мне часть добычи, - на пару с крысой мы семью, может, и прокормим. Но семья - это дети, а их надо воспитывать, на них нужно время... У меня просто нет этого времени! Я один из немногих, кто может работать с любыми веществами Огузка, моя помощь зачастую необходима стаям, к тому же, я ведь еще и судья!

С такими мыслями я шел на злополучный пляж, и чем ближе я подходил, тем больше нервничал.

Когда я пришел, Норы там еще не было, так что я еще мог взять себя в руки и успокоиться.

Я уселся на песок, закрыл глаза и погрузился в медитацию, которой научил меня Погодник.

Колдун на интуитивном уровне умел делать потрясающие вещи, при этом ему хватало самосознания, чтобы понять, как это могут сделать другие. Он ходил под солнцем и совал руки в огонь, не получая ожогов, он мог не есть и не пить, получая энергию из окружающего мира, волн, ветра и света. Конечно, не в его силах было подарить другим такие же невероятные способности, но научить он мог очень и очень многому.

Я так и не смог приучить свою кожу к солнцу, но, по крайней мере, я смог отказаться от плотной брони, не пропускающей ни лучика, и перейти на более легкую и удобную одежду, - моего сосредоточения хватало на то, чтобы не воспринимать часть излучения. Кроме того, я научился чувствовать многое из того, чего не ощущал раньше. Точнее, я ощущал, но не знал, к чему прислушиваться, а от чего отгораживаться, чтобы получить истинную картину мира. Например, мне стал понятен фокус с нахождением под землей каракатиц, я мог чувствовать воду под землей, иногда мне даже удавалось предвидеть какие-то мелочи из будущего.

Сейчас, даже не пользуясь всеми этими фокусам, я отчетливо предвидел серьезный разговор, потому никакая проклятая медитация не могла меня успокоить! Как ни пытался, я обрастал защитой, словно морской еж.

Наконец, появилась Нора.

Она была одета в платье, вопреки обычаям своей стаи, велящим девушкам ходить почти обнаженными. Вьющиеся волосы, обычно торчащие в разные стороны пушистым шаром, Нора убрала в сложную косу. На ее шее красовалось мое ожерелье из мариния.

В любой другой вечер я оценил бы всю эту красоту, но сейчас ее наряд только лишний раз подчеркнул важность происходящего.

Обменявшись сдавленными приветствиями, мы пошли гулять вдоль берега.

Видимо, Нора тоже чувствовала неловкость, потому что заговорить не решалась.

- Как прошел день? - спросил я, чуя, что дальше молчать просто нельзя.

- Как и любой другой, я ухаживала за травами... Знаешь, тот фиолетовый цветок, что ты мне принес в последний раз, он принялся и дал семена, - рассказала она, теребя подол своего платья. - Но, если честно, я позвала тебя сюда не ради того, чтобы говорить о цветах, - она посмотрела на меня, и взгляд у нее был настолько серьезный, что мне стало еще в сотню раз паршивее, чем было до того.

- О чем же ты хотела поговорить? - спросил я, стараясь изменить голос, чтобы он не звучал таким обреченным.

- Давай сядем.

Мы сели на песок, напротив воды. Солнце уже садилось, розово-красные облака отражались в морских волнах... тут было красиво.

- Красивый пляж, - сказала Нора, обнимая колени. - Наш остров стал прекрасным местом после того ужасного землетрясения. Частью все это случилось благодаря тебе, ты ведь знаешь? Ты так хотел, чтобы люди на Огузке жили свободно и счастливо...

- Разве кто-то из нас хотел другого?

- Все хотели, да мало кто решался что-то делать, - покачала головой Нора. - Но что странно, ты сам не выглядишь счастливым, хотя добился этого для всех остальных.

- Как это? - я улыбнулся. - По-твоему, я скучаю по стражникам?

- Нет, конечно! - она засмеялась, показав сверкающие белые зубы. - Но... ты стал каким-то другим. Раньше у тебя глаза горели, а сейчас ты ходишь, как во сне.

- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - я пожал плечами и уставился на бескрайнее море.

- А я понимаю. Ты так привык к тому, что надо что-то делать, к чему-то идти, а сейчас, когда все стало хорошо и спокойно, ты не можешь остановиться, - она положила руку мне на плечо. - Все мы многое сделали и многое пережили, и сейчас - наш заслуженный отдых. Больше не нужно спасать свои жизни и прятаться, нужно просто жить и радоваться тому, что нам открылось!

- Не нужно спасать свои жизни!? Они все еще здесь! - я указал в сторону моря, где среди волн вдалеке можно было различить крошечные лодки стражников. - В любой момент они могут напасть на нас, мы не можем позволить себе ни минуты покоя, пока Остов не признает Огузок нашим!

- Но они признают! - Нора положила ладонь на мою щеку и мягко повернула к себе. - У них просто нет другого выхода, ведь мы сильнее, мы уже столько сделали! Что бы они ни устроили, мы готовы ко всему, к любой хитрости.

- Ты не знаешь, на что они способны, - я покачал головой и хотел отвернуться, но Нора удержала меня. Она заглянула мне в глаза, как будто хотела загипнотизировать.

- Все мы знаем, на что они способны! - сказала она. - Они убили двести человек, погребли их под землей на наших глазах! Думаешь, я когда-нибудь забуду, как они кричали, пока не раздался взрыв?

Я молчал.

- Я никогда этого не забуду и не прощу! - глаза девушки вдруг вспыхнули такой всепоглощающей ненавистью, какая, казалось, ни за что не могла зародиться в этой чуткой и доброй душе. Однако, уже не в первый раз я видел этот опасный огонь. - Если нам представится шанс, мы отомстим им всем за то, что они делали с нами на протяжении стольких лет! Для них мы всего лишь рабы, животные, но они для нас - враги! Мы победим их, что бы они ни придумали, потому что они будут сражаться за вещи, а мы - за свободу наших детей!

Эта пламенная вспышка потрясла меня, я долгое время не мог ничего сказать, зараженный этой дикой, хищнической эмоцией.

Нора права, мы победим их, что бы они ни сделали. Они ждали слишком долго, и мы успели хорошо подготовиться!

- Когда я думаю о том, сколько людей погибло в том храме, я чувствую, что не имею права быть несчастной, потому что я живу, я вижу свободу, которой они никогда не увидят, - сказала Нора, помолчав. - И я хочу быть счастливой, Дельфин.

Я посмотрел на нее, ее зеленые глаза светились решительностью.

- Я хочу знать, что ты думаешь обо мне, что ты чувствуешь. Я должна это знать, потому что мне нужно решить: идти дальше или... - она запнулась, но уже спустя миг продолжила. - Или остаться с тобой.

Настал тот момент, когда я должен был решить все одним ответом. Я знал, что нельзя думать слишком долго... в общем-то, я уже знал, что я должен ответить.

- Я думаю, что я никогда не встречал девушку, которая была бы красивее и добрее, чем ты, - сказал я, улыбаясь. - Но я не могу просить тебя стать моей женой и уйти от того, что ты так любишь: от веры, от травничества, от вашей общины. Я не могу дать ничего взамен той огромной части твоей жизни, с которой ты расстанешься, если вдруг согласишься.

- Я знаю это, - кивнула Нора. - Но ты можешь попросить Солнце принять тебя к нам, несмотря на то, что ты упорно отказываешься уверовать.

- Он не согласится, - я покачал головой. - Да и оранжевый из меня...

- Та ведьма, которая вышла замуж за Крыло, тоже слишком своенравная, однако она приносит общине большую пользу и ее любят, что бы она ни делала, - заметила Нора. - Подумай об этом, потому что я правда хочу этого. Я хочу, чтобы ты был моим мужем.

Мы смотрели друг на друга и в тот момент мы видели, по-настоящему видели, что испытывает каждый из нас. Это было похоже на истинное единение, о котором так много говорят и так мало знают...

От ее кожи пахло пряными травами, ее тело источало мягкое тепло и ни с чем несравнимый аромат женской нежности. Каждое ее движение было полно любви и внимания, ее жаркое дыхание говорило больше любых слов.

Мы лежали на песке и целовались, забыв обо всем на свете, поглощенные друг другом. Это было похоже на вдох после ныряния на глубину: огромное, всеобъемлющие счастье жизни.

- Я завтра же поговорю с Солнцем, - сказал я, проводя рукой по ее матовой коже. - Я сделаю все, что он захочет, чтобы мы были вместе...

Мое последнее слово потонуло в гудящей тишине... или, скорее, в грохоте, который заполнил собой все пространство звуков.

Мы с Норой вскочили и осмотрелись вокруг, пытаясь понять, что происходит.

Вдруг Нора застыла, глядя остекленевшими глазами куда-то за пределы пляжа, на другой конец острова. Я обернулся, и тоже увидел причину грохота.

Стая черных остроносых лодок, такая густая, что за ней не было видно воды. Она двигалась прямо к острову.

3. Два желтых камня

* Яшма *

В дверь комнаты, где я теперь жила, постучали.

Я как раз заканчивала вешать гамак и не хотела отрываться, потому просто крикнула, что не заперто.

- Госпожа командующая требует тебя к себе, - сообщил стражник.

Как только он вошел, я ощутила на себе его любопытный взгляд: как и прочие, он жадно пялился на меня, пока думал, что я этого не замечаю.

- Что ж, раз госпожа требует, не стоит заставлять ее ждать, да?

Усмехнувшись, я завязала последний узел и встала, чтобы пойти за стражником.

По пути к двери я заглянула в висевшее на стене зеркало: я была такой же, какой была всю жизнь. И чего, интересно, нового я хотела там увидеть!? Черная одежда могла изменить мою жизнь, но уж точно не лицо! Ни единой черты не поменялось с тех пор, как я попала на Остов.

Прогулка по сырым темным коридорам, которые тут назывались казармой, показалась мне длиннее всего пути от Огузка: честное слово, этому мучению конца не было!

Конечно, я уже давно ждала, когда же командующая позовет меня, но сейчас я чувствовала, что оказалась совершенно не готова к предстоящему разговору. Я понятия не имела, что буду говорить и делать.

Наконец, мы дошли до тяжелой двери, обитой металлом. Два стражника распахнули ее передо мной, и я вошла внутрь вместе с ними и своим проводником.

Госпожа командующая сидела за своим столом. Она ничего не делала, просто сидела, но даже в таком безобидном положении эта женщина заставляла всех вокруг трепетать от страха. Ее здесь боялись, как проведения судьбы.

Когда стражники доложились и вышли, я осмотрелась и с удивлением обнаружила, что в кабинете мы с командующей одни.

- Ты ведь догадываешься, почему ты здесь? - спросила она, жестом предложив мне сесть. - Стражники, отправившиеся за Белым Дельфином, вернулись. Боюсь, у меня плохие новости.

- Что же произошло? - спросила я, борясь с едким холодком, подбирающимся к сердцу.

- Мы пока не знаем, что именно произошло. По всей вероятности, землетрясение, - командующая больше не смотрела на меня, она задумчиво обводила взглядом старые карты у себя на столе. Впрочем, я ни секунды не сомневалась, что она все еще следит за мной. - Огузок образовался из-за падения метеорита, ты знала? Он - все равно что рана на земной поверхности. Рана, которая сейчас загноилась. Все наши люди, которые успели уплыть с Огузка, говорят о дрожащей земле, гигантских волнах и кипящей воде. Возможно, к утру там не останется ни одной живой души. Возможно, и сам Огузок исчезнет под водой. Как бы то ни было, ты вовремя сюда попала.

Она посмотрела на меня с тонкой улыбкой.

- Белый Дельфин прыгнул из лодки стражников и попытался уплыть. Он едва мог ходить и не разговаривал, они говорят, ему не хватило сил сопротивляться волнам, и он захлебнулся. Его не успели вытащить.

Я вонзила ногти себе в руку и давила до тех пор, пока не почувствовала, что они прошли сквозь кожу и впились в мышцы.

- Жаль.

Командующая не сводила с меня внимательного взгляда.

- Мне тоже жаль, - сказала она. - Если верить твоим словам, он был бы нам весьма полезен.

- Он был упрямым, в нем могла взыграть честь. Возможно, все это к лучшему, - сказала я, переводя взгляд на стену с оружием. - Скажите, что это за странная штука? В верхнем правом углу. Я бы хотела научиться драться ей.

- Это кистень. Обратись к Грому, нашему оружейнику, он выдаст тебе это или любое другое оружие, которое ты захочешь. Любой из наших тренеров покажет тебе, как с ним обращаться.

- Я так и сделаю, - кивнула я. - Можно идти?

- Конечно.

Я встала и направилась к двери. Когда я уже готова была закрыть ее, командующая снова заговорила.

- Завтра утром к тебе придет один из стражников, он научит тебя патрулировать улицы Остова.

Оказавшись в коридоре, полном незнакомых стражников, я отправилась к себе в комнату, не разжимая залитую кровью руку. Перед глазами у меня все плясало.

По пути в меня врезался какой-то человечишка, пришлось на него рявкнуть:

- Смотри, куда идешь, человечий огрызок!

- О, это ты, Яшма!

Присмотревшись внимательнее, я узнала в нем тощего лекаришку. Все люди с Остова были слабые доходяги, но этот... его как будто специально таким вывели!

- У вас здесь есть что-то, что можно пить? Что-то кроме той пресной моржовой мочи, которую ты всунул мне вчера? Что-то по-настоящему крепкое!

- Крепче грибного самогона!? - изумился лекаришка. - Что ж... думаю, я найду, чем тебя удивить. Пошли со мной.

Без остановки что-то лепеча, он притащил меня к себе в берлогу. Тут было столько стеклянных бутылок с жидкостями внутри... пожалуй, это было то самое место, где мне сейчас стоило оказаться.

- Думаю, тебе это должно понравиться! - сказал он, усаживая меня за стол и вручая бутылку с водой.

- Ты смеешься? - спросила я, осматривая бутылку. - Вода?

- Ты попробуй! Это чистый спирт! Для человека он очень опасен, но ты... ты можешь попробовать.

Жидкость хлынула в горло приятным, невесомым теплом, и разлилась по телу тонкой щекоткой. Чем-то было похоже на разбавленное топливо для паровых лодок... после выпитой бутылки страшно захотелось курить, но ничего подходящего рядом не оказалось.

- Тащи еще!

После третьей бутылки мне стало легче.

- И как ты себя чувствуешь? - вкрадчиво поинтересовался лекаришка, бегая по мне своими мерзкими маленькими глазками.

При нашей первой встрече он должен был осмотреть меня, чтобы убедиться, что я достаточно здорова для службы.

- Не переживайте, все новобранки через это проходят! Раздевайтесь, и не вздумайте стесняться, я ведь врач, а не мужчина... - кричал он тогда из-за ширмы.

Когда же этот олух зашел и увидел меня, он чуть не упал в обморок от нахлынувших на него чувств. Он не подошел ко мне, пока не замотался в какие-то тряпки и не закрыл лицо маской, а когда начал осмотр... Словом, он все-таки вырубился, и тогда мне назначили другого лекаришку, поопытнее.

Вспомнив это, я засмеялась, не сдерживая своего веселья. Я смеялась, согнувшись пополам, пока слезы не брызнули из глаз и не залили все лицо.

- Тащи... тащи еще бутылку!

- С тобой точно все хорошо?... - робко спросил он.

- Все просто отлично!...- крикнула я, заливаясь хохотом. - Тащи чертову бутылку, иначе, видит небо, я расколю твой череп об эту стену!

Я выпила все, что у него было, а потом ушла к себе.

Я заперла дверь на засов, сняла забрызганную пойлом одежду и легла в гамак, уставившись на каменный свод - мое новое небо.

Его больше нет.

Этот проклятый мозгорыл умудрился не просто умереть, он умудрился утонуть! Он плавал, как рыба, но в итоге утонул, как подбитая птица!...

Новый залп слез застлал глаза, я не стала их смахивать. Но стонать, как побитая тюлениха, я тоже не стала.

Он мог послушать меня, просто послушать меня, и все было бы хорошо! Но нет... он решил стать героем, решил сделать то, что никто не мог сделать, и попался стражникам, как тупорылая чайка в силок! И где сейчас он? Где его хваленая справедливость? Где, воды его забери, я!? Я добровольно заперла себя в этой проклятой могиле ради него, а он просто утонул! Утонул, оставив меня здесь одну! Неблагодарная тварь!!!...

Размахнувшись, я всадила кулаком в каменную стену, как если бы это было бледное лицо Дельфина. Много бы я отдала за то, чтобы это действительно было оно!...

Всю ночь я провалялась без сна, разрываемая мучительными мыслями.

Куда бы я ни смотрела, о чем бы ни думала, везде был он, измученный до полусмерти, грязный и мокрый, неспособный говорить и ходить. Я все представляла себе, каким он был, когда воды океана все-таки забрали его... осталось ли в нем хоть что-то от того человека, который прощался со мной на острове?

Тогда он сказал, что и правда может не вернуться, спросил, неужели я не хочу попрощаться с ним... Это воспоминание изводило меня больше всего!

Если бы я только могла вернуться в тот день, я бы ни за что не стала с ним прощаться! Я бы сломала ему ногу, чтобы он не смог уплыть туда! Он бы ненавидел меня, но зато был бы жив...

Когда утром ко мне в дверь постучал стражник, я уже давно была одета и сразу же вышла.

- Я расскажу тебе, как патрулировать Остов, - говорил он, усердно делая вид, что ему вовсе не хочется глазеть на меня. - Начнешь с самых тихих улиц, потом, когда освоишься, спустишься в нижние районы. У нас чем ниже, тем больше работы...

- Нет, пошли сразу вниз, - сказала я.

- Это исключено, там слишком опасно! - воскликнул стражник. - Пока ты не привыкла к Остову, тебе будет тяжело разобраться со всеми преступниками одной. А внизу я патрулировать с тобой не смогу, я для этого не приспособлен.

- Опасно? Тяжело? - я фыркнула. - Посмотри на меня, посмотри хорошенько, ну!?

Я схватила его за плечо и развернула к себе. Пусть уж посмотрит, если ему так неймется!

- Видишь эту кожу? А эти руки ты видишь? Это я для них опасна, а не они для меня! Так что веди меня в самый низ, и я наведу там порядок.

- К чему столько агрессии!?... - изумился стражник, побледнев.

- А зачем притворяться, что я обычная? Я теперь местное чудовище, так дайте мне работу для монстра! Я не хочу скучать.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и молча повел меня дальше.

Мы поднялись по каменной лестнице в Бирюзовом гроте и прошли через тяжелую дверь с четырьмя засовами - это был единственный путь на Остов. Все, что находилось за ней, было миром людей. Последних людей, как меня учили в детстве желтые.

Когда я вошла внутрь, меня тут же окружили совершенно новые, незнакомые звуки и запахи. Я оказалась внутри по-настоящему гигантского черного колодца, усеянного миллиардами разноцветных огней, обвитого густой сетью веревочных мостов...

Все звуки имели тонкое, едва уловимое эхо, голоса невидимых людей были слышны отовсюду, как будто это говорил камень, а не живые существа.

Когда я наклонилась через ограду, чтобы посмотреть вниз, в лицо мне ударил сильный ветер, впитавший глубинные запахи. Дна я так и не увидела в темноте.

Когда я посмотрела вверх, у меня закружилась голова: открытая вершина, которая должна быть размером чуть меньше острова красных, сужалась до крошечной точки желтого солнечного света.

Живя на Огузке, примерно на такой высоте я представляла себе небо.

- Впечатляет? - спросил мой сопровождающий, глупо улыбаясь.

- Впечатляет, - ответила я, усмехнувшись. Он говорил так, как будто величие этого место - его личная заслуга. Интересно, все местные такие же болваны или это привилегия стражников?

Мы ступили на хлипкий веревочный мостик, и мне стало не по себе. Если все тут такие тощие, то я гораздо тяжелее любого местного... Впрочем, волновалась я зря: на деле мосты оказались гораздо крепче, чем на вид.

Спуск в нижние районы длился около часа. Мы лазали по веревочным мостам, как морские тараканы по рыболовной сети... причем из моего сопровождающего таракан получился куда более прыткий, чем из меня самой.

- Ты привыкнешь!... - пообещал он, наблюдая за мной снизу. - Э, нет! Не ставь туда ногу, а то запутаешься!

Когда мы, наконец, спустили на последнюю горизонтальную сеть мостов, с меня уже семь потов сошло. Высоты я до сих пор не боялась, но после того, как я несколько раз чуть не сорвалась вниз, мне стало как-то не по себе.

- Вот мы и на месте, - объявил стражник.

- Как тебя звать-то? - спросила я, спрыгивая на твердую платформу. Вот уж не думала, что когда-нибудь буду так рада твердой поверхности! Хорошо, что я выбрала нижний ярус: тут везде был старый добрый камень и никаких проклятых мостов.

- Зови меня Краб. А как тебя называть?

- Яшма.

- Ого, красивое имя!

- Для красивой девушки! - я подмигнула ему, чем вызвала забавную череду эмоций на его лице. - Ну, рассказывай, что мне тут делать.

- Ну... эээ...

Бедолага страшно покраснел и растерялся, но потом все-таки взял себя в руки, кашлянул и продолжил, придав своей роже всю серьезность, на которую только был способен.

- Ты должна ходить вдоль пещер, мостов и улиц, заглядывать в переулки. Если увидишь беспорядки, драку, например, нужно будет разбираться. Если будут сопротивляться или игнорировать, можешь их бить, но ни в коем случае не убивать - это только в случае угрозы для твоей жизни! Поймаешь кого-то на воровстве, обмане или убийстве, смело вяжи его и тащи на ближайший пост. Он находится на самом севере четвертого яруса к верху отсюда, то есть на пятом.

- Отлично. Это все?

- Нет, я должен дать тебе это, - он снял один из тонких мечей на своем поясе и протянул мне. - У некоторых местных может быть оружие, так что это тебе понадобится.

- Не понадобится, - я покачала головой. - Этой иголкой только в зубах ковырять!

- Ну, как хочешь, - он убрал свою зубочистку обратно. - Приступай к обходу, постарайся не заблудиться и через два часа быть на этом самом месте: тебя сменят на завтрак. Через шесть часов то же самое, пойдешь на обед, а через двенадцать отправишься обратно в казармы отдыхать... А, ну и вот еще: работать будешь два дня, потом два дня отдыхать. Вот, собственно, и все.

- Ага... - я осмотрелась вокруг. Пусто, сыро... и темно . - Э, а как я время узнаю? Тут нет солнца!

Лицо краба вытянулось, потом он вспомнил, что я не местная и расплылся в снисходительной улыбочке.

- По грибам, конечно! Они меняют цвет каждый час. Двенадцать цветов до полудня, потом те же двенадцать за вторую половину дня. Ты быстро привыкнешь!

Видимо, ему не терпелось уйти отсюда: парень явно было не на своем месте. Я не стала его задерживать и направилась в сторону ближайшей стены, в которой были выдолблены пещеры.

Мне хотелось посмотреть на местных, но людей снаружи почти совсем не было. Вскоре я выяснила, что они попросту прятались от меня, разбегаясь по пещерам и проулкам, словно тараканы в мусоре.

Что и говорить, я была разочарована: до завтрака мне не попалось ничего интересного. И чего этот стражник так боялся, интересно знать? Ярусы сверху были куда оживленнее, чем этот.

Наконец, хоть что-то произошло: я услышала женские крики, доносящиеся из одной пещеры. Дверей там не было, только грязные полупрозрачные занавески из сетей, так что я легко зашла внутрь.

Тощий паукообразный мужчина избивал такую же тощую бледную женщину. Оба были одеты в лохмотья, а в пещере не было ничего, кроме каменных стен и выступов.

Я выволокла мужика на улицу, влепила ему крепкую пощечину и сделала предупреждение. Хотя вряд ли он меня понял: он был мертвецки пьян и тут же вырубился. Я оставила его тщедушное тельце жене и пошла дальше.

Вскоре я почувствовала, что за мной внимательно следят. Преследователи были где-то за моей спиной, их было много, - может, около десятка. Они боялись.

Эта бессмысленная слежка продолжалась несколько часов, пока я не ушла на обед, да и потом, когда я вернулась, преследователи снова нашли меня и возобновили свою охоту. Куда бы я не пошла, они пробирались за мной, прячась за костяными постройками и камнями. Их выдавили тихие шорохи шагов и громкое дыхание.

К вечеру мне стало скучно бродить по однообразным мостам и закоулкам, и я отправилась в тупик: мне было интересно, что тогда сделают эти "невидимки".

Разумеется, они попрятались возле прохода в тупик, и когда я вышла, я была окружена. Все, что мне нужно было сделать, это прыгнуть за ближайший камень, чтобы схватить одного из "невидимок". Так я и поступила.

- Попался! - усмехнулась я, крепко держа за шиворот костлявого бледного мальчишку. - Ну, выходите все, а не то я сожру его у вас на глазах!

Сначала из-за камня робко показалась маленькая девочка. Ей было года три, не больше. Она уставилась на меня испуганными глазенками, а потом вдруг протянула руку к пареньку.

- Ба-атик! - позвала она слабеньким голоском.

За девочкой стали появляться остальные, они лезли отовсюду, из каждой щели! Всего их оказалось четырнадцать, все были детьми самых разных возрастов. Среди них были и совсем крохи, и уже взрослые, но все они выглядели едва живыми: дырявые тряпки не скрывали их костлявые тела, обтянутые прозрачной белой кожей.

Немного было вещей, которые могли испугать меня. Но вид этих детей... внутри меня все сжалось, когда я их увидела.

Я отпустила паренька.

- Вас обижают? - спросила я, заглядывая в глаза каждому по очереди. Они не отводили взгляда, но и не отвечали, как будто не умели говорить. На их бескровных лицах застыло подозрение, как у диких животных, впервые видевших человека. - Ходите со мной, если вам страшно, - я вас в обиду не дам. Только прятаться не обязательно.

Сказав это, я пошла дальше, и через какое-то время снова услышала шорохи за своей спиной. Они продолжили преследовать меня, словно стая маленьких хищных рыбок.

На следующий день все повторилось, я снова отправилась бродить по нижнему ярусу, а невидимки шли за мной, не покидая своих укрытий. Меня радовало то, что теперь я не чувствовала в них страха, скорее любопытство. Может, в следующий раз они все-таки заговорят со мной?

Странно, но на этот раз меня не пришли сменить на завтрак, да в обед тоже никто не пришел, что не на шутку меня разозлило. Эту ночь, как и прошлую, я не смогла уснуть, и, чтобы не мучиться мыслями, тренировалась в зале с новым оружием... Было бы тут солнце, я могла бы обойтись без еды и сна еще пару дней, но без света я была слабее. Мне нужно было есть, чтобы восстановить силы. Того, кто был виновен в моей голодовке, ждала хорошая взбучка! Как, интересно, я должна выполнять свою работу, если я только и думаю о том, что бы такого съесть!?

Часам к семи вечера, когда я уже окончательно озверела от голода, я вдруг услышала подозрительную возню в одном из тупиков. Я поспешила туда и увидела, что четыре тонкие фигуры окружили кого-то, лежащего на земле. Они молча били его ногами, как будто не было дела обычнее, чем это.

- Эй, я вам тут не мешаю!? - гаркнула я, обращая на себя их внимание.

Идиоты по очереди обернулись ко мне, как будто только сейчас заметили. Это были взрослые люди, но худоба делала их похожими на длинных детей. Их глаза были такими же дикими и невыразительными, как у невидимок.

- Оставьте его в покое! Разойдитесь!

Я подошла ближе и посмотрела на лежащего... Я глазам своим не поверила, это был стражник! Эти мрази раздели его и просто забивали до смерти! Он весь был в синяках и порезах.

- Вы что, совсем ума лишились!? - крикнула я, поднимая соратника.

Дохляки даже не расходились, они все еще стояли вокруг и пялились на меня. Отрешенные выражения их лиц окончательно меня взбесили!

- Молчите!? - крикнула я, оставляя стражника за спиной и надвигаясь на толпу безумцев. - Что ж, я научу вас уважать стражу!

Наконец-то, до них дошло, что я тут не просто так распинаюсь. Они пригнулись, готовясь убежать, но единственный путь к отступлению я закрывала собой.

И тут эти твари ощерились! Они раскрыли свои гнилые пасти и зашипели на меня, как стая крыс! В руках каждого появилось по костяному ножу, они сгруппировались, как будто всю жизнь только и делали, что вместе охотились.

Я взревела и бросилась на самого сильного, того, кто у них был нападающим. Я свернула ему шею, прежде чем он сделал хоть что-то, но за это время остальные попрыгали на меня со всех сторон, пытаясь воткнуть свой нож хоть куда-нибудь. Я снимала их с себя поодиночке, разбивала лица, ломала руки, била головами о стену... но их не становилось меньше! Вместо каждого убитого появлялись двое новых, они прыгали сверху, кусались, пытались дотянуться корявыми пальцами до моих глаз, дергали за волосы и не переставая шипели! Я билась не с людьми, а с какими-то очеловеченными животными, которые дрались так, словно хотели сожрать меня!

В пылу драки я не смотрела на лица, но очередной крик боли был слишком тонким и пронзительным для взрослого. Я замешкалась всего на секунду: я не могла просто взять и искалечить ребенка! Но эта секунда сомнений дорого мне стоило, гаденыш вырвался из моих рук и с кровожадным шипением вонзил свой ножик мне прямо в живот! Его приятели попрыгали на меня сверху, пытаясь повалить на землю. Это были те самые дети, которые преследовали меня эти два дня. Видимо, все это время они просто пасли меня, дожидаясь удобного момента...

Я закрыла глаза, чтобы не видеть их детских лиц, и схватила двоих, вгрызшихся мне в руки. Я ударила их друг о друга и отбросила в стороны, затем взялась за следующих, сидящих на спине... я давила их одного за другим, пока проулок не опустел.

Пять или шесть засранцев сбежали, все остальные валялись мертвые.

Осмотревшись, я нашла среди трупов стражника: тот едва дышал. Я взвалила его себе на спину и пошла к мостам, ведущим наверх.

Мой рабочий день был окончен.

Когда я пришла на пост, ко мне навстречу выбежало пять стражников. Они забрали у меня раненного и помогли добраться до казармы.

- Ты выглядишь так, как будто перебила всех на нижнем ярусе! Сколько их там было!? - спросил тощий лекаришка, обрабатывая мои раны.

Я знала, что эти порезы заживут уже через пару дней, но чувствовала, что слишком слаба для того, чтобы восстанавливаться самой. Того и гляди, свалюсь где-нибудь от потери крови...

- Не знаю... тринадцать, кажется.

- Ты убила тринадцать человек!? - изумился он, хлопая своими маленькими глазками.

- Я убила сто шестьдесят одного человека, - поправила я. - Я же из убийц, ты не знал?

Он ошеломленно помотал головой.

Конечно, лекаришка был жалкой пародией на настоящего человека, но свое дело он знал. Его настойки смогли успокоить мою боль, а раны он зашивал так проворно, что я почти не чувствовала иглы.

- Сейчас будет щипать! - сказал он, поливая мое искусанное предплечье какой-то коричневой жижей.

- Эй! - воскликнула я, отстранившись. Чувство было такое, как будто мне под кожу сунули раскаленный гвоздь!

- Тише-тише! - зашептал он, пугливо улыбаясь. - Потерпи, это больно, но зато дрянь с зубов этих людоедов не отравит твою кровь.

- Людоеды!? - я посмотрела на лекаришку, пытаясь понять, не вздумал ли он шутить надо мной.

- Да, к сожалению, это так, - сказал он совершенно серьезно. - На нижнем ярусе людям не хватает еды, потому многие из них питаются человеческой кровью. Обычно стражники туда даже не суются: это бесполезно, там почти некого охранять.

- Так почему им не дадут еды? Я видела там детей, они едва живы от голода! В чем вообще смысл Остова, если ваши дети превращаются в животных!?

- Все не так просто, скоро ты и сама это поймешь, - вздохнул он, поправив стеклянные очки на своем носу. Лекаришка встал, чтобы смешать мне очередную мазь. - Еды мало, кормить можно только тех, кто работает. Люди получают еду за деньги, которые им платят за работу. Чем больше работаешь, тем больше ешь.

- И как же должны работать трехлетние дети!?

- Детей кормят родители или в детских приютах. Если на нижнем ярусе находится ребенок младше двух лет, его оттуда забирают, а остальных... их уже не перевоспитать. Мы пробовали.

Когда лекаришка закончил меня штопать, я отправилась в столовую, где потребовала себе тройную порцию.

Да, дети внизу умирают с голоду, а стражники, разгуливающие по мостикам, едят вдоволь, и это неправильно. И я отнесла бы всю свою еду тем детям, если бы сейчас по их вине мне не нужна была каждая крошка. С такими ранами я не выходила ни с одной битвы на арене: сейчас на мне не было ни одной части тела не покусанной и не рассеченной ножом!

Нет, эти твари точно не заслуживают моей жалости. Пока они загибаются в подземелье, я охотно буду есть за троих, чтобы защищать нормальных детей!

Пока я ужинала, обдумывая случившееся, ко мне подсел Краб. Разумеется, он уже знал обо всем и начал извиняться за то, что не рассказал мне о людоедах. Я сказала ему, чтобы не извинялся: ведь, на самом деле, я сама напросилась на нижний ярус.

Оказавшись в своей комнате, я снова почувствовала, что не смогу уснуть. Стоило только лечь, перед глазами вставала рожа Дельфина, мокрая и серая, как у утопленника... даже воспоминания о тех жутких детях не могли перебить мысли о нем.

Чтобы отвлечься, я снова отправилась в залы для тренировок. В это время пялиться на меня там было некому, и я могла дубасить плетеных противников, сколько влезет.

Но не прошло и пары часов, как в зал заявился какой-то стражник.

- Не хотел бы я оказать с тобой в поединке! - сказал он, подходя ко мне. - Тоже не спится?

- Не могу привыкнуть к камню вместо неба, - ответила я, оставляя почти разрушенного врага и оглядываясь на вошедшего.

Этот мужик, в отличие от многих, был высокий и по-настоящему сильный. Гора мышц, голос, как вой штормового ветра... хоть кто-то здесь оправдывает свое место в страже!

- Наконец-то я увидел дикарку с Огузка, о которой все говорят! - сказал он, усаживаясь на мягкий пол и рассматривая меня.

- Ну и как я тебе? - спросила я, разломав своего плетеного противника ударом ногой с разворота.

- Честно, я разочарован: думал, ты будешь уродливее, - ответил стражник. - У тебя кроме мышц и полосатой кожи совсем ничего нет?

- Могу пить и есть все подряд, - ответила я, вставая напротив него. - Отведи меня куда-то, где есть выпивка, и я покажу тебе все свои таланты!

- Устроим как-нибудь, - он кивнул, улыбаясь. - С Огузка ушла вся вода, ты уже знаешь? - спросил он, садясь на мягкие подстилки.

- Я была в патруле, - я покачала головой.

- Стаи утопили стражу и объединились, захватив Огузок. Выжили почти все, кроме красных: их остров разнесло взрывом.

- Они все были засранцами, - хмыкнула я. - И что, теперь будем воевать с Огузком? Что говорит командующая?

- Пока ничего, - ответил стражник. Его лицо стало хмурым. - Дела наши плохи. Стража потеряла более двух тысяч лучших солдат. Людей, которых можно было бы отправить захватить Огузок, просто нет. На Остове беспорядки, люди волнуются. Стражники, пережившие шторм, вместо отдыха вынуждены заступать на дежурства...

Я села рядом со стражников, вытянув ноги.

- Не жалеешь, что попала сюда? - вдруг спросил он. - Похоже, на Огузке сейчас все празднуют свою свободу!

- Жалею ли я? - я пожала плечами. Похоже, этому умнику было велено устроить мне очередную проверку на преданность страже. Что ж, я уже не раз играла в эту игру с командующей, с ним должно быть попроще. - Там было много вещей, которые мне нравились. Например, мне нравилась настойка из морской воды, курево из миналии было просто отличным... Еще у меня там осталась крыса. С ней что-то не так, она не стареет и постоянно растет, сейчас она размером с небольшого тюленя! Ее зовут Лашуня. Надеюсь, она празднует вместе со всеми.

- Почему же ты здесь, раз тебе так там нравилось? - спросил он, умело изображая искренний интерес человека, который решил открыть для себя новую сторону жизни, - сторону жизни дикарки с Огузка.

- Почему? Ты хоть понимаешь, что и у кого ты спрашиваешь!? - воскликнула я, отстраняясь от него.

- Нет, - он невозмутимо покачал головой и продолжил с интересом разглядывать меня. - Расскажи.

Я вздохнула. Похоже, придется говорить.

- Я из красных, а нас с детства заставляют бороться на арене. Ты же это знаешь: почти все с Огузка ходят смотреть на нас! Людей заставляют драться с любимыми и родными, даже с собственными детьми... Теперь ты можешь и сам ответить на свой идиотский вопрос!

- Так ты хочешь завести семью? - спросил он все так же спокойно. - Я слышал, ты поставила условие, когда пришла с доносом. Ты просила, чтобы вместе с тобой на службу взяли твоего приятеля, который зачем-то уплыл к синим.

- Да, я хотела, чтобы мы жили здесь вместе, - призналась я.

- Но он погиб. Что будешь делать теперь?

- Жить, - я пожала плечами. - Может, найду себе мужа среди местных.

- Это вряд ли, - сказал он так же невозмутимо, как говорил до сих пор. - Ты слишком необычная. Приглянешься разве что кому-то из стражников, патрулировавших Огузок... но они люди особые.

- Как тебя звать, умник? - спросила я.

Этот парень явно играл в какую-то хитрую игру, но мне он нравился. Он был достаточно сильный для того, чтобы быть честным, - таких людей я всегда уважала.

- Гора.

- Отличное имя!

- Для отличного парня, - он улыбнулся и подмигнул мне.

Я рассмеялась: похоже, он знал старину Краба.

Через день от ран остались едва заметные розоватые шрамы, которые вскоре должны были исчезнуть. Несмотря на то, что по правилам мне нужно было отдыхать еще несколько суток, меня попросили вернуться к дежурствам: рук в страже отчаянно не хватало.

Гора не врал, огромное количество черных погибло при шторме. Весь Остов скорбел, голодные, ожесточенные нуждой и горем люди рвались оторвать голову безрукой командующей. Нужно было усмирить народ, навести порядок, потому ни один стражник, даже если у него в животе дыра, не мог отдыхать дольше, чем другой стражник мог не спать.

Я и сама рвалась к настоящей работе, потому охотно вернулась к патрулированию. Поговорив с Горой и другими стражниками, я выяснила, что сильные люди нужнее всего на третьем и четвертом ярусе: там собирались те еще отморозки, но они хотя бы не пили человеческую кровь.

Дни пошли друг за другом, сливаясь одну нескончаемую ночь: без солнца время совсем потеряло смысл. Цвета грибов говорили только о том, когда еду можно назвать завтраком, а когда ужином.

Несколько недель стража вылавливала ораторов, которые плохо говорили о командующей, и разгоняли угрюмые скопления скорбящих. Я не вдумывалась особенно в то, что они там говорили, просто делала свое дело, однако никуда не девались вспоминания о Дельфине.

Он был таким же, как эти горе-болтуны. Так же болтал про командующую, потом загремел на Огузок, и стал бороться за мою свободу... Смешно получилось, что теперь я разгоняю таких, как он.

Хотя не такие они, как он. Эти просто выпендриваются, повышают свою значимость. В Дельфине горели настоящие идеи, он способен был на поступки... Эти же отрекались от своих слов, стоило мне показаться в толпе слушателей.

Когда я сгоняла болтунов с помостов на улицах, люди могли меня слышать, и тогда я говорила с ними, отвечала на их вопросы. Я рассказывала им о том, что происходит на Огузке с теми, кто не слушается стражу. Они мне верили и успокаивались.

Такими разговорами я быстро навела порядок в своем районе и получила большую премию. Меня отметило начальство, исчезла напряженность со стражниками в казарме: многие решили, что я действительно стала черной. Жизнь моя немного наладилась.

Вскоре я привыкла ко многому на остове, хотя, как это ни удивительно, привыкать пришлось к мелочам. Люди здесь были такие же, как на Огузке.

Как и на Огузке, все здесь считали себя несчастными. Только люди, живущие выше десятого яруса, могли похвастаться богатством и сытым желудком. Эти уже не выживали, они пытались получить побольше удовольствий, и потому все живущие ниже ненавидели их.

В те дни, когда я могла не патрулировать, я старалась бродить по верхним ярусам: находиться там было приятнее, чем на нижних, где я работала. После того, как мне вручили немного моих собственных денег, я смогла покупать всякую ерунду, которую там продавали.

Помню, какой восторг у меня вызвали сладости! До этого я раз в год, на день рождение, получала их от своих покровителей. Но это длилось до двенадцать лет, потом они стали присылать больше лекарств и настоек, которые считали крепкими. Теперь же я могла есть сладкого, сколько хотела!

Кроме сладостей я покупала себе одежду. На верхних ярусах было многих красивых вещей: таких я в жизни не видела! Вышивка цветными нитями, красивые детали из костей и ракушек, легкие ткани... Глупые продавцы не разрешали мне ничего мерить, потому что боялись, что цвет моей кожи заразен, потому приходилось брать все, что понравится. Скоро мне в комнате понадобился отдельный ящик для всего того, что я себе накупила.

Иногда в дни отдыха я встречалась с некоторыми знакомыми стражниками. Удивительно, но в рядах стражи оказалось много неплохих ребят, с которыми я подружилась. Они показывали мне интересные места вроде музея с вещами древних людей, водили на площадки, где пели специально обученные люди, а иногда приводили к себе в пещеры, где устраивали то, что называли попойкой. Самые веселые попойки были у тощего лекаришки, потому что он знал, что с чем надо смешивать. У желтых этот парень был бы любимцем!