Атлантида. Часть 2: Радуга (СИ)

- Так где, говоришь, моя новая лачуга? - Яшма пихнула локтем задумавшегося Вадика, зевая. - Я с ног валюсь, спать хочу!

- Где раньше хижина была, возле старого столба, - невозмутимо ответил он. - Вещи там найдешь, в углу.

Яшма поднялся, я тоже встал.

- Я провожу, мне по пути, - сказал я. Она пожала плечами.

Мы пожелали всем пьяной ночи и пошли вдоль пустых улиц.

Большинство желтых сидело у своих костров, но мы обходили их стороной. Чтобы начать разговор, я дождался, пока мы попадем в место, где сидящие у костров нас бы не слышали, но яркий свет пламени позволял бы нам видеть друг друга.

- Может, ты все-таки останешься у меня? - спросил я, сделав над собой колоссальное усилие.

- Что? - Яшма удивленно на меня покосилась, как будто не расслышала.

- Я сильно привязался к Лашуне за это время и... в общем, мне кажется, нам неплохо было бы жить вместе, - выдавил я. Впервые в жизни я не мог вытянуть из себя ничего внятного, язык словно окаменел, но все-таки я сказал главное: - Я хочу, чтобы ты осталась у меня.

Яшма остановилась и повернулась ко мне. Она как будто не верила мне: ее взгляд был таким растерянным... Она отвернулась, и мы пошли дальше.

Она все молчала, размышляя, и я не торопил ее, удерживая расползающийся в груди холод.

- Вот, что я скажу, - наконец, произнесла она. - Случись этот разговор раньше, я бы даже не думала над ответом. Но произошло много всего. Когда на Остове мне сказали, что ты умер, я чуть ума не лишилась от горя. Твоя рожа все это время снилась мне в кошмарах, твое имя преследовало меня, как порча, куда бы я ни пошла!... Я думала, ты погиб, потому что в момент землетрясения тебя везли на Остов в хлипкой лодке. И когда после битвы я очнулась в твоем доме и увидела тебя, первое, о чем я подумала, - что я на том свете! И я была одной ногой на том свете, пока Погодник не бросил свой камень... Я до сих пор не могу поверить в то, что все обошлось, что ты жив, и моя жизнь тоже продолжается.

- Но все обошлось, и нам нужно как-то жить дальше, - сказал я, стараясь избавить от неприятного ощущения в желудке, будто что-то сжималось в тугой комок.

Яшма тряхнула волосами и посмотрела в сторону берега. Некоторое время она задумчиво изучала отблески на воде, потом облака, а потом, наконец, повернулась ко мне.

- Дай мне время, Дельфин. Мне еще ко многому нужно привыкнуть.

6. Зеленая смерть

Погодник танцевал, переступая узкими ступнями по песку, подражая ветру и набегающим волнам. Он раскидывал руки в стороны, ловя пальцами воздух, играя с ним. Вода льнула к его ногам, словно завороженное животное.

Я наблюдал за ним издалека, не решаясь помешать: что-то потустороннее, непонятное сквозило в его шаманических движениях. Что бы он ни делал, в этом был какой-то непостижимый уму смысл.

С тех пор, как вызвал шторм, Погодник стал видеть странные вещи, которые уводили его прочь от реальности. Его третий глаз на время ослеп, но сейчас снова начал оживать, и сам колдун постепенно возвращался из потустороннего мира в наш. Хотя уходить оттуда ему не хотелось.

Все, кто его знал, пытались проводить с ним все время, вытаскивая из странных фантазий. Оставлять его одного можно было только ненадолго: он забывался до того, что мог себе навредить. Один раз он уселся на линии прилива и чуть не захлебнулся там. В другой раз он ушел гулять по шахтам на острове синих и пробыл там два дня, непонятно как прячась от людей в голых стенах. Его чудом отыскала Барракуда. Помимо этого, он устраивал себе голодовки, не спал и зачем-то наносил себе раны... Но при всем этом он разговаривал и отлично воспринимал все, что происходило вокруг. Он даже управлял своей стаей и иногда, в моменты особенных прояснений, принимал важные решения.

Сейчас, когда его третий глаз прозревал, колдун с каждым днем становился все более вменяемым, но оставлять его одного мы все еще боялись.

- Эй! - крикнул я, спускаясь к воде. Похоже, Погодник собирался провести в этом танце остаток вечности! А у меня, в отличие от него, еще были дела.

Увидев меня, колдун странно улыбнулся. Он замедлил движения, но закончил их, только когда они пришли к некому логическому итогу.

- И что это было? - спросил я, разглядывая Погодника.

Тюрбан скрывал его третий глаз и неестественную форму черепа. Можно было подумать, передо мной стоял совершенно обычный парень, сильно загорелый и болезненно худой.

- Я был дождем! - объявил он, загадочно улыбаясь.

- А я ураган, гоню тебя обратно к голубым, - хмыкнул я. - Отец ищет тебя.

- Никакой ты не ураган, - усмехнулся Погодник, накидывая на свои хрупкие плечи огромную полосу ткани, валяющуюся на песке неподалеку. Он несколько раз обернул ее вокруг шеи на манер шарфа, выдернул из песка свой посох и пошел ко мне.

- Эх, знали бы вы, невежи, какая свобода открылась передо мной! Но вы же все такие умные, вам бы только посмеяться над чудиком! - беззлобно сказал он, радостно вдыхая подувший нам в лица ветер. - Я использую эту возможность, пока еще слышу голоса стихий так ясно! Скоро они совсем замолчат, и кто знает, смогу ли я еще хоть раз заговорить с ними?... Поверь, если бы ты вдруг тоже их услышал, ты бы не задумываясь уплыл в открытый океан, навстречу их зову! И, поверь, тогда я бы не стал, как ты сейчас, смотреть на тебя, как на идиота!

- Может быть, может быть, - я улыбнулся, ведя его в сторону голубых. - Мне повезло, что на этот раз я нашел тебя так быстро! В прошлый раз пришлось звать Барракуду...

- Эй, я просто хотел побыть с ней наедине! - отшутился Погодник. - Слушай, давай погуляем по острову? Я не очень хочу возвращаться к отцу: он слишком уж обо мне волнуется! Думает, я теперь умственно отсталый. Ему этого не понять, да я и не прошу его об этом... но я хочу немного отдохнуть от его опеки.

- Как скажешь, - неожиданно для себя я согласился. Я вдруг понял, что мне и самому хотелось немного отдохнуть от всего того, что творилось на Огузке последние недели. Дела, наверное, могли немного подождать. - Куда пойдем?

- К Банным Гротам! Чую, нам там сейчас самое место...

Банные Гроты, лучшее место на острове, отдушина для каждого жителя, сейчас пустовали. Людям было не до того, чтобы плескаться в теплой воде. Многочисленные пещеры, котловины и водопады в пустую перегоняли воду.

Зайдя внутрь одной из искусственных пещер, наполненных густым белым паром, мы с Погодником разделись и залезли в горячую воду.

Я раскинул руки в стороны, упершись в край бассейна, и положил голову на горячий камень. Уставшее тело каждой своей клеткой ощутило, что такое истинное блаженство... Давно я не чувствовал ничего подобного!

- Не усни тут! - хихикнул Погодник, брызгая в меня. - И чего это ты такой замученный?

Меня передернуло от его вопроса. Я не стал отвечать, даже глаз не открыл: только дурак на его месте задал бы этот вопрос. Дурак или безумец.

- Подумаешь, весь день возился с миналией...

От самого звука этого слова вся та легкость, которую я испытывал, испарилась, смешалась с водяным паром.

Спустя пару недель после того, как мы заметили странную активность водоросли, на Огузке начался настоящий ад. Вся территория зеленых была завалена гнильем уже спустя полторы недели, спустя несколько дней после этого началась эпидемия. Сначала каждый десятый, потом каждый седьмой... люди умирали за считанные дни, и никто ничего не мог сделать. Самые умные начали напиваться настойкой желтых еще с седьмого дня, такие по большей части отлично переносили отравление. Но настойку пили далеко не все. Упертые оранжевые, не признающие "дурной" напиток, не прикасались к ней даже после того, как больше сотни из них умерло в мучениях.

Сначала я помогал разгребать миналию, потом помогал сооружать погребальные костры... каждый день был занят только этим. Миналия и мертвецы. Иногда кто-то по пьяни что-то творил, и тогда я мог отвлечься на судебное разбирательство. В остальное же время все, что меня окружало, - разлагающаяся водоросль и мертвые люди. И этот запах... никогда в жизни я не забуду этот запах. Гниль проникала во все уголки острова, превращая все, что мы строили эти месяцы, в зловонные кучи.

- Этому кошмару конца не видно, - вздохнул я, моргая, чтобы прогнать из головы жуткие образы.

Погодник был слишком занят играми с водой и ветром, чтобы заметить, что происходит вокруг. Он не мог понять тех страданий, которые сводили людей с ума, и я не мог винить его за это. В конце концов, он живет где-то выше всех нас, - в этом я не сомневался.

- Конца не видно, говоришь? Он не так далеко, Дельфин! Когда все переболеют этой заразой, тогда все и кончится, - сказал Погодник, разматывая свой тюрбан. Шапка заботила его куда больше, чем тема разговора.

За тюрбаном он снял и повязку на лбу, открыв больной глаз. Смотрел он мутно и не открывался до конца, но в целом выглядел неплохо. Колдун зажмурил два нижних глаза, проверяя, может ли смотреть только верхним.

- Ну... по крайней мере, я вижу, что там светло, - он повернулся к выходу.

- Прежде, чем все переболеют, погибнут сотни...

- Выживут сильнейшие! Закон природы, - он пожал плечами, моргая всеми тремя глазами по очереди. - Черным сейчас тоже несладко.

- Похоже, голубая болезнь свалила всех, кто тогда был на Огузке, - кивнул я. - Они даже разведчиков до сих пор к нам не отправили... Но возможно, они просто не хотят, чтобы те сталкивались с миналией.

- Может... - Погодник явно терял нить разговора. Она уставился на воду в бассейне и смотрел на нее так, словно в ней сидела русалка. - Я сейчас нырну, а ты вытащи меня через пару минут, если я сам не смогу?

- Эй, давай без этого! - возмутился я. - Одного раза тебе мало было!?

- Да все будет хорошо, ты ничего не понимаешь! - скривился колдун. - Мы, люди, так ограничены, все, что мы знаем о мире, это лишь плод работы нашего тела! Мы так цепляемся за свою жизнь, будто она - не сплошное ограничение свободы! А стихии - это чистая энергия, прекрасная и абсолютная!... Сейчас я ближе к ним, чем когда-либо. Я понимаю, что я сам - вода, земля и воздух, и что имею кое-что, чего нет ни у океана, ни у ветра! У меня есть сознание, чтобы оценить красоту истинной гармонии сил в природе... Я учусь управлять вещами, которые до сих пор мне были недоступны! Я многое могу сейчас, и прошу тебя о помощи скорее для твоего спокойствия, чем для своей безопасности...

- Да ныряй уже! - велел я, невольно поморщившись от нахлынувшего потока слов. Он мог достать кого угодно своей болтовней!

Довольно замолчав, Погодник медленно погрузился на самый нижний ярус бассейна, тот, который был последним перед синеющей бездной, откуда поднималась горячая вода.

На секунду я позавидовал ему: хотел бы я так же уплыть от всего и говорить с духами.

Я быстро прогнал эти мысли, и, чтобы не возвращаться к ним, стал тарабанить пальцами по камню, меряя секунды. Наверное, нужно будет вытащить его через минуту, если сам не выплывет...

Вдруг в такт моим постукиваниям по пещере разнеслось шлепающее эхо. Прислушавшись, я понял, что кто-то шел прямо к нашему бассейну.

Через несколько секунд передо мной стояла Барракуда.

- Купаешься? - спросила она. С интересом осмотрев меня и лежащие за мной вещи, она потянула руки к цепям на своей рубашке и стала их расстегивать.

- Да, - ответил я, уходя поглубже. Из выдолбленных в стенах крошечных окон света пробивалось немного, но его вполне хватало, чтобы оценить прозрачность воды. - Вокруг полно свободных купален, между прочим!

- Я привыкла мыться здесь, так что если ты не против...

Она скинула с себя все, что на ней еще оставалось, и с разбегу прыгнула в воду в полуметре от меня.

Девушка вынырнула, изящно откинув назад мокрые черные косы. Взглянув на меня, она весело оскалилась, затем стала искать кого-то взглядом.

- А где Яшма?...

- Яшма?

- Та полосатая красотка, с который ты глаз не сводишь! - она усмехнулась. - Разве ты тут не с ней?...

Тут ее лицо озадаченно вытянулось.

- Но если эта одежда не Яшмы, то с кем ты тут?...

Открыв рот для ответа, я вспомнил про Погодника, который все еще был на дне и, скорее всего, уже наглотался воды...

Я тут же нырнул вниз, высматривая на темных камнях что-то, напоминающее тощего колдуна.

Он сидел на одной из нижних полок, скрестив ноги и положив руки на колени, отрешенно пялясь куда-то в глубину. Я помахал рукой перед его лицом, он очнулся, посмотрел на меня и тут же схватился за горло, выпуская пузыри воздуха. Взяв его под руки, я быстро поплыл наверх.

Когда я вытащил его на поверхность, барахтающегося и кашляющего, Барракуда забилась в самый темный угол.

Увидев ее в бассейне, Погодник тут же перестал кашлять и широко раскрыл все три глаза. Похоже, в этот самый момент его третье око окончательно прозрело...

- Она привыкла мыться здесь, а мы ведь не против компании, да? - усмехнулся я, подталкивая онемевшего от восторга колдуна к краю бассейна, чтобы он снова не ушел на дно.

- Так ты тут.... с ним, - Барракуда поморщилась, выжимая тяжелые косы.

- Решили устроить банный день, - объяснил я.

Погодник пялился на Барракуду, она мылась, делая вид, что ей все равно. Сидеть и наблюдать за ними мне не особенно хотелось, потому я нырнул обратно в воду, чтобы немного поплавать и заодно выяснить, насколько здесь глубоко.

Когда я достиг нижнего яруса, последнего, где можно было уцепиться за стены, перед глазами замерцали тусклые искры, а в голове стал нарастать какой-то писк, словно уши заложило на глубине... Это было странно: не так уж далеко я заплыл.

Я устремился обратно наверх, но шум в голове не исчезал.

"Как он?" - вдруг услышал я сквозь него. - "Понимает хоть что-нибудь?"

Этот голос внутри моей головы так поразил меня, что я невольно поплыл назад, выпустив пузыри воздуха.

Что это, во имя неба, за штучки!?

Я прислушался к своим ощущениям и понял, что слышу голос вовсе не в голове: он шел из серьги на моем ухе. Барракуда говорила со мной через мариний.

Я вынырнул и недоуменно посмотрел на девушку и Погодника. Они были в разных концах бассейна, и, вроде бы, колдун к ней не приставал. Почему тогда она спрашивает про его вменяемость?

Я не был уверен, что мне хватит могущества провернуть то же самое, но я попробовал ответить ей, что с ним все в порядке... И, похоже, у меня не получилось: Барракуда вдруг расхохоталась, да так, что чуть не хлебнула воды, согнувшись пополам. Она булькнула пару раз и закашлялась, прекратив смеяться.

Погодник все еще хихикал.

- Она со мной говорила!... - выдавил он сквозь смех, дергая себя за мочку уха, где была серьга из мариния. - Спрашивала, можешь ли ты нас подслушать!... "С ним все в порядке!"... Все с тобой ясно, друг мой упыреныш!

Девушка залилась, на этот раз еще громче, так что ей пришлось держаться за борт, чтобы остаться на воде.

- Так синие могут не только мысли слышать, но и общаться через мариний на расстоянии? - спросил я, обдумав ситуацию.

- Не синие, только я и Жемчуг! - ответила Барракуда, улыбаясь.

- И какое же расстояние самое большое?

- Мы слышим друг друга на разных концах Огузка, - сказал Погодник. -Между нами особенная связь, да, милая? - он подмигнул Барракуде двумя глазами, левым и верхним. Она скривилась.

- Я вас слышал, значит, и другие так могут... Если научить хотя бы пару десятков синих говорить на расстоянии, вести оборону Огузка мы сможем эффективнее! - сказал я, раздумывая, как еще можно это применить. - Как вы могли молчать об этом!? Столько всего уже можно было сделать!...

- Это мое открытие, - Барракуда недовольно нахмурилась. - С чего мне рассказывать о нем всем подряд?

- Я поговорю с Буревестником, он наберет людей, и ты научишь их этому, хорошо? Чем больше смогут это делать, тем лучше...

- Что!?... Нет! - воскликнула она с таким возмущением, будто я попросил ее вынуть гвозди из лица. - Не стану я никого учить!

- Ты понимаешь, что ты сейчас говоришь? - изумился я. - Это же связь друг с другом на расстоянии, несмотря на шум и обстановку вокруг! Мы сможем управлять людьми во время обороны, разведчики смогут докладывать об увиденном прямо с места наблюдения... это огромные возможности!

- Послушай, Белый, ты у нас любишь построить из себя активиста, но мне это все не нужно, ясно? - взвилась Барракуда. - Я сама по себе, так всегда было, и я не собираюсь ничего менять! И только попробуй пойти к Буревестнику и повесить на меня десяток придурков, я тогда!...

- Ты тогда что!? - я повысил голос, не сумев сдержаться: ее тон выводил меня из себя! - Ты не можешь присваивать себе то, что может спасти кому-то жизнь!...

- Эй, я научу их! - вдруг крикнул Погодник, перебивая меня. - Я тоже умею болтать с маринием, да и объясняю я лучше, ты же знаешь... к тому же, для этой способности нужны навыки видения, как у моих девочек. Синих и фиолетовых нужно учить вместе, чтобы они делились друг с другом знаниями. Так что оставь Барри в покое, я все сделаю!

- Ты уверен, что сможешь? - я посмотрел на него с недоверием. Несколько минут назад он чуть не захлебнулся, потому что слишком ушел в себя и забыл, что надо дышать.

- Я уверен, - кивнул он. - И я бы не захлебнулся, если бы ты меня не разбудил, в этом и был смысл!

- Хорошо, - вздохнул я, приходя в себя после внезапной перепалки. - Тогда нам нужно поговорить с Буревестником. Открытие важное, оно может понадобиться нам в любой момент, так что лучше сделать это сейчас.

Упершись ладонями в край бассейна, я подтянулся и вышел из воды.

- Надо сделать это сейчас! - воскликнула Барракуда, парадируя меня. - Да кем ты себя возомнил, а!? Раздаешь приказы, словно Солнце! Жемчуг тебе ничего не должен только потому, что тебя назначили судьей!

- Он должен людям на Огузке, - ответил я, стоя к ней спиной и надевая штаны. - Как и каждый из нас.

- Как много слов о людях и их жизнях, только послушай себя: ты говоришь, как черный, и ведешь себя так же! - продолжила Барракуда. Она словно вспыхнула и не могла остановиться, ее несло все дальше и дальше. - Ты считаешь, что можешь решать за других! С какой стати!? У тебя нет права приказывать нам, говорить, что делать с нашими знаниями, чем делиться, а чем нет! Мы свободны, наши синие собраться подарили нам эту свободу ценой своих жизней, взорвав шахты, не для того, чтобы выскочки вроде тебя указывали, что нам делать!

Я не стал ей ничего объяснять, только сказал Погоднику, что буду ждать его снаружи.

Он задержался в пещере, но ненадолго, и вышел один.

- Ты же знаешь, синие не выносят, когда им говорят, что делать...

- А оранжевые мечтают, чтобы все верили в Бога! - фыркнул я. - Сейчас не время кричать о своих желаниях и устраивать распри, сейчас нужно делать все, чтобы выжить.

- Так тебе говорили на Остове, да? - вдруг усмехнулся он.

- По-твоему, я не прав!?

- Эй, я люблю Барри, а ты на нее кричал! Конечно, ты не прав! - воскликнул он, нахмурившись. С его лицом эта эмоция выглядела особенно устрашающе. - Считай, я еще не разбил тебе нос только потому, что твоя рожа все равно от этого не много потеряет: уж слишком ты страшный...

Он вдруг улыбнулся, его лицо разгладилось и посветлело.

- Эй, ты тоже это видел? В жизни она куда красивее, чем во снах! - сказал он, мечтательно прищурив третий глаз. - У нее такие гармоничные плечи, такая аккуратная грудь...

Покачав головой, я повел его в сторону синих.

Когда мы нашли Буревестника, он сперва не поверил в то, что услышал. Он считал, что если бы через мариний можно было общаться на расстоянии, Барракуда бы ему об этом сказала, а если не она, то кто-нибудь другой из шахтеров.

- Это все ваши фиолетовые бредни! - категорично заявил он. - Я уважаю таланты фиолетовых, но я не хочу, чтобы мои люди тоже гонялись за волнами, пока не захлебнуться! И тебе, Дельфин, посоветую завязать с этим. Справился ты с солнцем, и хватит уже этих сомнительных практик!

- Да прицепились вы все к тому случаю с приливом! - возмутился Погодник. - Слушай, понимаю, твои люди заняты работой, мои тоже. Для развития способности, о которой я говорю, нужно много упражняться с маринием и научиться улавливать кое-что помимо света, звуков и простых вибраций. Но Дельфин прав, нам нужно попробовать! Если он смог слышать, значит, и другие синие тоже смогут, если хотя бы попробуют учиться у фиолетовых.

- И чего ты от меня хочешь? - вздохнул Буревестник.

- Я выберу одного из твоих шахтером и одну свою ведьму. Поручу их друг другу и, думаю, через несколько дней они смогут общаться, находясь каждый на своей территории, - заявил Погодник. - Ты ведь прислушаешься к своему человеку, если он подтвердит то, что я говорю, и позволишь учиться остальным желающим?

Никто никогда не отказывал Погоднику. Наверняка Буревестник, как и я часом раньше, тешил себя мыслью, что слова колдуна логичны и только поэтому он разрешил ему делать, что хочется.

С позволения Буревестника мы с Погодником спустились в шахты, где он выбрал одного синего, которого посчитал наиболее подходящим. Это оказался здоровый и сильный детина, который одним ударом кирки, казалось, сотрясал всю шахту.

Я объяснил бедолаге, что ради очень важного эксперимента ему придется немного пожить с фиолетовыми. Поначалу он хотел отказаться, но услышав, чему будет учиться и у кого, - по словам Погодника, его ждали несколько дней в обществе самых красивых ведьм, - он все-таки согласился.

- Что ж, Угорь, я доверяю тебе, - сказал Буревестник, когда мы привели к нему избранного шахтера. - Если ты сможешь провернуть то, о чем они говорят, это будет серьезным шагом для всех нас, ты ведь это понимаешь?

Он неуверенно кивнул. Мы с Погодником неловко переглянулись: гарантий, что парень вот так ни с того ни с сего сможет встать на один уровень с Барракудой или с одной из ведьм у нас не было.

Посмотрев на нас, Буревестник махнул рукой, проворчал что-то и вернулся к своим делам.

Мы пожали плечами и повели Угря на территорию фиолетовых.

У них все было, как обычно. Из хижин доносился стрекот станков и стук молотков, женщины с корзинами, полными сухих водорослей или ингредиентов для краски, ходили туда-сюда, из общей кухни валил дымок, чуть отдающий гарью.

Если не приглядываться, можно было бы не заметить, что стая уменьшилась почти вдвое, что многие сильно похудели и выглядели больными: все так же быстро и суетно выполняли свою важную работу, потому что могли выполнять ее.

Только вчера я помогал вывезти отсюда труп пожилого мужчины, и до самого костра за нами шла молчаливая женщина со всеми признаками болезни...

Я прогнал эти воспоминания.

Оставив нас с Угрем дожидаться снаружи, Погодник скрылся в большом доме на окраине поселения. Это здание было чем-то вроде его собственного храма, там жили лучшие ведьмы, которых колдун сам отбирал на протяжении многих лет. Наверное, даже старейшины оранжевых не пользовались таким уважением в своей стае, как эти ведьмы среди фиолетовых: Погодник был для всех них почти божеством, а ведьмы - его первые посредники.

- Я слышал, безумие не заразно, - сказал Угорь, тревожно косясь налево.

Там стоял загон, сложенный из костей и веревок, в котором бродили наименее вменяемые фиолетовые. Сейчас, когда Погодник сам был не в лучшей форме, он не мог помогать им, так что по развитию они походили на трехлетних детей, за которыми требовался постоянный присмотр.

С непривычки это зрелище могло вызвать отвращение или даже страх у любого.

- Безумие не заразно. В отличие от любви к маринию, - я подмигнул Угрю. - Поверь мне, тебе здесь еще понравится!

Он неуверенно пожал плечами.

Наконец, Погодник вышел, и вслед за ним появились его ведьмы.

- Ой, кто к нам пожаловал! Чего ты давно не приходил, а!? - весело крикнула Радость, повисая у меня на шее. - Мы тут уже с ума сошли от скуки без твоих баек!

- Работа не пускает! - ответил я, бережно опуская на землю это белокурое чудо.

- Ага, работа, как же! - усмехнулась Зависть, высокая сильная брюнетка.

- Хоть бы заглянул, а то прячешься от нас, как виноватый! - оскалилась рыженькая веснушчатая Любовь.

- Как-нибудь к вам зайду на кружку настойки, - неуверенно пообещал я.

Ведьмы трясли меня еще пару минут, а потом, наконец, взялись за свою новую игрушку.

- А как тебя зовут, красавчик?

- Вы посмотрите, какие у него мышцы! Скольких из нас ты сможешь поднять за раз, а?

- Девочки, вы посмотрите, во что он одет! Ужас, эти лохмотья нужно немедленно снять и найти ему что-нибудь синее... Или тебе больше понравится фиолетовый, а?

Окружив раскрасневшегося бедолагу, они ласково, но настойчиво повели его в дом.

- Не затискайте его до смерти, мне его еще Буревестнику возвращать! - крикнул им вслед Погодник.

- Вернем в целости! - пообещала Любовь, задорно улыбаясь.

- Думаю, если забрать его от них через несколько дней, он найдет способ говорить с ними хоть со дна морского, - усмехнулся я.

- На то и расчет, - осклабился колдун.

Отведя Погодника к отцу, я со спокойной совестью пошел к собственному дому, надеясь переодеться в чистое и получить пару минут покоя.

Однако, еще до того, как я увидел собственное жилье, я услышал крики, доносящиеся изнутри.

Внутри, судя по всему, находились двое мужчин и ругались так громко, что проходящие мимо голубые недовольно оглядывались на окна.

- Я буду ждать его тут хоть до рассвета, и меня ничто не остановит! И ты будешь ждать его со мной! - вопил один из них.

Я поспешил зайти внутрь.

- Что тут происходит!? - громко спросил я, заходя в собственный дом.

Эти наглецы сидели прямо на моей кровати!

- О, кто прибежал! - хмыкнул второй мужчина. Он один из тех зеленых, которые попали в свою стаю сразу, а не после ям. - Где ты шляешься, когда людям нужно правосудие!?

- Я повторю еще раз: что тут происходит? - я нахмурился и повысил тон, давая им понять, что не намерен терпеть этот бардак ни секундой дольше.

Зеленый замолчал, а вот другой, желтый, явно почувствовал прилив сил после моих слов.

- Он выжрал полбутыли грибной настойки! - начал он. - Заявился на нашу территорию, забрался в мой дом и отлил из бутыли семь литров!

Кража грибной настойки... чего еще желать под вечер после того, как весь день разгребал гнилье под палящим солнцем?

Это звучало настолько бессмысленно, что я испытал жгучее желание вышвырнуть их из своего дома. Однако, я знал, что литр этой дряни может вывести из строя шестьдесят человек, если те не знают, как ее пить. Если настойку и правда украли, вора надо искать, иначе отравившихся в лазаретах станет еще больше.

- Ты правда это сделал? - я посмотрел зеленому в глаза, сосредотачиваясь на его зрачках. Это помогало отличить правду от лжи: когда человек лгал, мне казалось, что его глаза темнеют, хотя на самом деле этого не происходило. До Погодника мне было далеко, но, как показали расследования, метод еще ни разу меня не подвел.

- Ни капли я не выпил! - воскликнул он. - Хотел, но не выпил!

- Я его уже не первый раз у нас видел, он все что-то вынюхивал и крутился у моего дома, а потом пропало семь литров! Мы обыскали его дом, но там ничего не было, кроме пустого бурдюка: он все выпил! Не один, так с дружками!

- Карпуша бы не позволил им ничего пить, а один человек, даже зеленый, семь литров за день не выпьет, - сказал я, решив, что зеленый не врет. - Не вылил же он их!

- Да я в глаза эту бутыль не видел! - продолжил зеленый.

- И шатался среди нас дни напролет просто так, да!? - возмутился желтый.

- Да воры выкрали, они все прут! Или сам ты все выжрал! - кричал зеленый. - Я попросить попробовать хотел и все!

- Слушайте, я не могу ночью вламываться во все дома и искать грибную настойку, - сказал я, глядя на желтого. - Если ее начнут пить, это сразу же станет известно всем в округе, так что пропажа найдется быстро.

- Мы храним бутыль по очереди, чтобы воры и эти торчки не стащили, у нас сложная система дежурств... А этот специально следил за нами, чтобы залезть, куда надо!

- Надо было запирать дом или прятать лучше, - сказал я. - Идите к своим стаям, завтра, если ничего не прояснится, будем решать, что делать.

Но желтый не собирался успокаиваться: ему нужны были виноватые здесь и сейчас. Пришлось идти с этими двумя к Карпуше и объяснять ситуацию.

Узнав, что один из его людей подозревается в краже, связанной с грибами, он пришел в ярость. Зеленых он держал в железном кулаке, запрещал им пить и курить, заставляя наркоманов возвращаться к нормальной жизни.

Я рассказал ему все, как есть, и дальше мог просто смотреть: вместе с желтым Карпуша лично взялся обыскать каждый дом и проверить на вменяемости каждого из пятнадцати зеленых.

Выяснилось, никто из них не был причастен к краже, и то, как они оживлялись, слыша про пропажу, говорило нам больше всех их слов.

После этой проверки желтый, наконец, успокоился и ушел, обещая прийти завтра для дальнейших разбирательств.

Я, наконец-то, мог пойти ужинать.

Обычно я проводил вечера в стае голубых, сидя у костра и наполняя миску из общего котла. Но сегодня мне захотелось побыть среди желтых. Давно я у них не был... и вообще.

Найти костер известной троицы было не трудно: громкий хохот Яшмы и хихиканье мастеров разносились по всей стае.

Никакие невзгоды не могли смирить веселья выпивох: что бы ни творилось у остальных, желтые имели железный иммунитет к любым несчастьям.

- О, кто пожаловал! - воскликнул Борода. - Давненько тебя тут не было!

- Я тоже так подумал, - кивнул я, усаживаясь на предложенное место у костра. Мне тут же вручили тарелку с рыбной похлебкой.

- Яшма готовила, - заметил Вадик, и на лице его появилась легкая улыбка. - На Остове ее научили добавлять в еду травы и грибы... это что-то невероятное, попробуй!

Яшма жила у желтых уже месяц. Она отлично освоилась, свободно разгуливала по острову, общалась с друзьями и дралась с теми, кто пытался доказать ей, что убийцам не место на Огузка. Несколько раз мне на нее жаловались за драки, я приговаривал ее к часам особо тяжелых общественных работ, и все оставались довольны.

Первое время Яшма провела в хижине у Вадика, но потом, к неудовольствию химика и к крайнему моему облегчению, переехала в отдельную хижину, построенную специально для нее.

Большую часть времени она гребла миналию вместе со мной у Карпуши, но говорили мы редко: работы было слишком много. Возвращаясь же вечером к желтым, она могла окунуться в привычную для нее среду обитания и говорить о чем-то, что не было связано с эпидемией... Мне же не хватало времени даже на то, чтобы добыть себе рыбу на ужин, и зачастую я не мог позволить себе идти на другой конец Огузка. Мы с ней почти не общались... я едва ли знал, что происходит у нее в жизни. До сих пор я даже не узнал о том, что происходило с ней на Остове.

Вадик не мог не напомнить мне об этом.

- Пф, невероятное! После твоей стряпни и сырая рыба за засолку сойдет! - хмыкнула Яшма, чем вызвала взрыв смеха у Бороды и Шляпы.

Вадик только еще шире улыбнулся.

Я попробовал. Вкус был весьма необычен... но мне понравилось. Говорить об этом я, правда, не стал.

- Эй, а что ты делал после работы? Я не видела тебя среди могильщиков, а мужики, которые хотели судью, выискивали тебя по всем стаям почти сразу после того, как ты ушел, - Яшма не сводила с меня внимательного взгляда.

- Луна попросил меня отыскать Погодника.

- О, колдун опять учудил! - воскликнул Шляпа, предвкушая свежие сплетни.

- На этот раз все обошлось, - я не смог не улыбнуться тому разочарованию, которое вызвал у любителя поболтать своими словами. - Похоже, он постепенно приходит в себя. Но есть новости.

- Да ну? - хмыкнул Шляпа. Остальные внимательно слушали.

Я рассказал им об открытии Барракуды, о том, что синие и фиолетовые могут говорить через мариний на расстоянии. Это было похоже на то, как общаются киты и дельфины: неслышными простому уху волнами. Хотя, конечно, мариний явно ловил и передавал нечто большее, чем просто высокочастотные колебания.

- А ты сам слышал? - спросила Яшма.

- Да... и, похоже, у меня получилось даже говорить, - я улыбнулся.

- Вот это да!... - выдохнул Борода. - Если ваша затея удастся, это будет огромный скачок...

- А как дела у вас?

Наконец, я смог расслабиться и просто слушать.

Шляпа умудрился выдать сестру замуж за одного из желтых - но это я знал уже давно. Недавно бедолага приходил к нему и просил взять чудо на время домой: бедный мужик, видимо, не ожидал в Орке такого характера, и немного устал.

Борода занимался тем, чем и всю жизнь: ковал. Меня ждали полчаса о том, как кузнецы желтых продолжают изучать мариний, как находят все новые и новые техники обработки, дающие совершенно разные результаты.

Вадик предпочел отмолчаться: он и так был не слишком разговорчив, а сейчас, видимо, выполнял какое-то особое поручение Василия. Химия в стае желтых всегда была отчасти закрытой темой.

Когда пришло время расходиться, и я поднялся, чтобы идти к голубым, Яшма предложила проводить. Я не отказался.

- Ты неважно выглядишь в последнее время, - сказала она скорее с укором, чем с заботой.

- А ты, кажется, вся цветешь, - я усмехнулся.

Яшма выглядела как никогда лучше. Да, заметно похудела, но все равно работала за четверых и, кажется, была счастлива. Проблемы миналии ее почти не трогали: она редко видела кого-то, кроме зеленых и желтых. По крайней мере, я так думал.

- Что? Пф! От меня прежней не осталось и следа! Ты посмотри на это! - она напряла руку, указывая на бицепс, потом повернулась спиной. Кожа обтянула тугие узловатые мышцы, словно они были продолжением скелета. Но чтобы различить их тени сквозь полосы, требовалось усилие. - На арене на меня не поставил бы даже самый отчаянный! Хотя сил у меня не убавилось, форму мне поддерживать некогда, я вся сдулась... - она тряхнула головой. - Работа с миналией - не то что на арене, да и есть правильно я не успеваю. Но я рада, что занимаюсь этим.

- Я слышал, ты подружилась с Барракудой.

- Она пристала ко мне после суда и с тех пор приходит иногда, - она пожала плечами. - Похоже, что подружились.

- Ясно...

- А вот ты забыл про всех своих друзей за этот месяц, - сказала она. - Ты ни с кем не общаешься и ходишь мрачнее смерти. Это неправильно. Я не считаю себя вправе лезть к тебе в душу после всего... но ведь раньше мы часто говорили.

- Раньше люди не вымирали из-за того, что наш остров сгнивает заживо, - процедил я. - Вы... вы все как будто не видите этого.

- Ты сам взвалил на себя это, - Яшма нахмурилась. - Об этом я и пытаюсь сказать. Не слишком ли много ты тянешь на свои тощие плечи? Ты изводишь себя с миналией, потом идешь забирать трупы, возишься с пьяницами, сидишь в шатре совета... Эта работа для четверых. С чего ты взял, что необходим везде?

- Что?... - я остановился. - По-твоему, мне стоит пожалеть себя и начать побольше выпивать у костра, пока люди вокруг роют могилы!?

- Так я и делаю, - Яшма вздернула подбородок и сложила руки на груди. - Ты говоришь, что заботишься о людях, но мы оба знаем, что все это значит! Только вот ты зря надрываешься: большинство из тех, о ком ты якобы печешься, с радостью прикончат тебя в угоду Солнца, как только потребуется!

- Да что ты можешь знать?...

- То, что все знают: что творится в шатре совета! Почти каждый раз вы с Солнцем не согласны, и в последнее время ты перестал понимать, что просто не можешь указывать людям вроде него, что они могут делать, а что нет! Оранжевые считают тебя виноватым во всем: им и при страже жилось прекрасно, не то что теперь. Ты был против них на суде, ты позволяешь себе унижать их вождя на совете... Ты ведь был простым посыльным! Может, ты и не знаешь, так я скажу: многие думают, что ты пытаешься занять главное место в Совете.

- У нас нет главного места!

- Оно есть. Остальные предводители заботятся о делах своих стай, и это разумно: ни у кого нет такой власти, как у Солнца. Он считает себя главным - и пусть так оно и будет, так безопаснее для всех.

- Только не для тех людей, которые погибают по его вине! Он внушает им, чтобы они не защищались от миналии и чуть ли не ели ее! Тринадцать оранжевых за неделю, старики, мужчины и женщины, дети, - его проповеди загоняют людей в могилу! Он, может, и считает себя небесным посланником, но он не видел детей, которые смотрят на то, как горит тело их матери!

- Может, он хочет смотреть на них, - Яшма тряхнула своей гривой. - Он - самовлюбленный болван, который с радостью посмотрел бы, как люди умирают за одно его слово! Но тебе незачем пропадать, пытаясь сдвинуть нимб с его головы.

- Кто-то должен это сделать.

- Так почему ты!?

- Потому что я считаю, что это необходимо, и я могу это сделать! - воскликнул я. - В отличие от большинства здесь, я получил полное образование на Остове, я знаю историю человечества до потопа, знаю, к чему приводят вожди вроде Солнца, знаю, что такое века и тысячелетия нашего существования - это не идет ни в какое сравнение с теми жалкими сотнями лет, которые люди живут в море, прячась от природы! Сейчас мы, способные жить под новым небом, забрали Огузок, и это значит кое-что куда большее, чем просто свобода преступников от надзирателей. Это означает, что теперь у человечества есть шанс выжить. А чтобы оно выжило, люди, которые могут ходить под этим новым солнцем, должны прекратить умирать! Солнце убивает не только своих последователей, он убивает саму возможность для людей жить в этом месте через сотни и тысячи лет!

После моих слов Яшма замолчала.

Я мог бы разозлиться на нее за то, что она не думала о таких важных вещах. Но я понимал кое-что: она ведь никогда не знала о войнах между нациями, знала только о сражении между двумя смотрящими друг другу в глаза бойцами. Ее мир был привязан к простым, понятным системам, которые измерялись единицами и не существовали дольше десятка лет. Она даже представить себе не могла, какой масштаб охватывает существование человечества!

К тому же, Яшма, бесспорно, была сильным и мудрым воином, но при этом оставалась женщиной, в глубине души желавшей только одного -безопасности для всех своих близких. Ей было все равно, пока беда не касалась ее друзей.

Я не мог требовать от нее понимания, но, похоже, она приняла мои слова.

- Я хотела убедить тебя оставить эти идеи, но теперь не стану, - сказала она, когда мы уже дошли до моего дома. - Я, похоже, успела забыть, что ты умнее меня. Ты, а не я, объединил стаи и помог им прийти к свободе. Мне следует не отговаривать тебя, а идти за тобой и помогать во всем. Теперь я хочу сказать, ты можешь рассчитывать на меня. Всегда мог.

- Я рад, что ты на моей стороне, - искренне сказал я.

- Я всегда была на твоей стороне, - отрезала она, уверенно смотря мне в глаза. - И буду, что бы ни случилось.

Я кивнул.

Мы разошлись, и я лег спать. Несмотря на разговор, от которого меня пробила дрожь, я уснул сразу же.

Утром меня разбудили.

Я чувствовал, что не выспался, и что еще хотя бы час сна дал бы мне необходимые силы... но неизвестные продолжали настойчиво стучать в дверной проем.

Я поднялся с лежанки и обмотал вокруг бедер покрывало, приготовившись гнать в шею незваных гостей. Наверняка это были вчерашние желтый с зеленым!

Но когда я открыл полог, заменяющий дверь, то понял, что раздражение придется унять.

Там стоял Кит, серый, словно недельный труп.

Несколько дней назад он приходил ко мне, спрашивал про отравление миналией. Я подумал, что худшее случилось с Нерпой, его женой: по лагерю ходили слухи, что ее сильно тошнило, но она говорила, это беременность. Кит сказал то же самое. С тех пор мы не виделись, и я надеялся, что и правда ошибся. Но, судя по всему, я оказался прав.

- Я знаю, я не вовремя, но... - выдавил он, подняв на меня измученный взгляд. - Можно я побуду с тобой немного? Я не могу, просто...

Я провел его внутрь и усадил за стол, налили ему настойки, но он не стал пить.

- Нерпа говорила, что это вредно для ребенка... отказывалась до последнего, - сказал он, тупо смотря на стакан. - Сейчас с ней одна из жриц, молится и колдует с травами. Она говорит, нужно бороться до последнего и верить... Я ей там не помощник.

У меня язык не поднимался что-то сказать Киту. Утешать было бесполезно, а пытаться внушить надежду - бесчеловечно. Можно только догадываться, что он пережил за эти дни... и к чему сейчас себя готовит.

Если на третьи или четвертые сутки после отравления не наступало улучшение, то через один или два дня отравившийся умирал, так было всегда. А Кит приходил ко мне пять дней назад, и это значило, что Нерпу спасет разве что ее Бог. Но пока он еще никого не спас.

Я приготовил завтрак на двоих из того, что еще оставалось в моем погребе, но Кит не стал есть.

Я провел с ним еще несколько часов, стараясь отвлечь от грустных мыслей рассказами о изобретениях желтых и фокусах, которым научились фиолетовые. Он вряд ли слушал внимательно, но мои слова хотя бы помогали ему не думать.

- Ты можешь оставаться тут, сколько хочешь, но мне уже пора работать, - сказал я Киту, поднимаясь из-за стола.

- Прости, что доставляю беспокойства, - неосознанно ответил он. - Я побуду тут еще немного...

- Ход в погреб возле шкафа, там есть немного вяленой рыбы и прохладная настойка, - на всякий случай сказал я. - Вода там тоже есть.

До зеленых я пошел длинным путем, и неожиданно встретил Яшму. Она уже слышала о том, что Нерпа умирает, и я рассказал ей о встрече с Китом.

- Неужели совсем никто не поправлялся после пятого дня? - спросила она, хмурясь. - Хоть один?

Я покачал головой.

- Кто-то доживал и до восьмого, но они не могли нормально дышать и все равно умирали.

- Не могу поверить, что она не пила настойку, зная, что беременна... Да, это не самое полезное для ваших женщин, но это дало бы им обоим шанс!

Упрямство оранжевых меня и самого выводило из себя. Они рыдали от горя, когда смотрели, как горят тела их жен и детей, но все равно отказывались пить то, что могло их спасти!

Солнце отравился одним из первых, но его даже не тошнило. Он провел пару дней в молитвах и строгом посте, а на третий день вышел едва ли не здоровее прежнего. Теперь оранжевые следовали его примеру и пытались пережить болезнь своими силами, подкрепляя иммунитет молитвами.

- Смирись с тем, что смерть для них - не самое плохое, что может случиться, - посоветовал один из синих, зашагав рядом с нами. Этот переболел и присоединился к зеленым, желая помочь избавиться от водоросли.

- Кит, наверное, теперь часто себе это повторяет! - сказала Яшма, хмурясь. - Он должен был подмешивать настойку ей в еду, если ей не хватало мозгов пить самой! Походила бы не в себе несколько дней, перенесла бы отравление и жила бы спокойно с мужем и ребенком.

- Настойку тоже не всем пить можно, особенно беременным! - заметил синий. - Это все равно, что отказаться от ребенка. Очень мала вероятность того, что это пройдет бесследно.

- Эй, ты думаешь, моя мать была трезвенницей!? - воскликнула Яшма. - Отец плавал к желтым и работал в кузне, чтобы ему давали настойку. Они знали, это необходимо, чтобы я, родившись, не погибла от случайно залетевшего на арену дымка с желтого острова. Если бы Нерпа попробовала, хуже, чем сейчас, точно не было бы! Пожертвовать всем ради какой-то идиотской веры в мужика на небе!... Как это может быть важнее, чем семья!?

Когда мы пришла к зеленым, Карпуша налетел на нас, словно голодная чайка на рыбу.

- Да вы трое совсем страх потеряли!? - гаркнул он, так что все рядом стоящие зеленые невольно вздрогнули. - Уже полдень, воды вас забери! Где вас носило!?

Кричал он громко и грозно: мы втроем действительно припозднились.

- Приступите немедленно! Ты - иди греби со всеми здесь! - он кивнул синему на кучи миналии. - Дельфин! Нужно разгрести один из прудов у оранжевых, отправляйся к ним, - затем он посмотрел на Яшму. - Пошли, девочка, попробуешь взять реванш за вчерашнее!

- После получаса форы? - фыркнула она, сразу повеселев.

- Боишься, не наверстаешь!?

- Что!? Да это повод не поддаваться!

Он взмахнула граблями, словно боевым шестом, эффектно всадив древко в землю.

Эти двое стоили друг друга! Если Карпуша и Яшма устраивали соревнования, все зеленые смывались куда подальше, чтобы их не погребли ненароком: миналия летала по всей территории, словно живая!

Я уже открыл рот, чтобы пожелать Карпуше удачи, но не успел произнести ни звука: оглушительный грохот, закладывающий уши, разнесся по всему острову.

Я посмотрел на Яшму и Карпушу, потом на остальных. Они тоже оглядывались, пытаясь понять, не померещилось ли им.

Через пару секунд оглушительная волна снова прокатилась по Огузку.

Этот сигнал подавали дозорные, он значил, что замечен большой отряд стражников.

7. Синяя жидкость

- Проклятье! - воскликнул Карпуша, оборачиваясь к морю. - Похоже, это со стороны желтых.

- Нужно идти туда, - сказал я.

Когда мы пришли, у желтых уже было не протолкнуться: люди толпились у берега, стараясь увидеть, что происходит.

- Где Василий? - спросил я у одного из них.

- Все предводители на берегу.

С трудом пробираясь сквозь людей, мы с Карпушей и Яшмой умудрились пройти к обрыву, с которого можно было увидеть приплывших черных.

Не помню, чтобы когда-нибудь испытывал такое облегчение: стражников было не так много, лодок тридцать или сорок. И они стояли на месте, не приближаясь. К острову плыла только одна, на которой стоял человек, размахивающий белым флагом.

- Провалиться мне на этом месте, если они не переговоры приплыли вести! - воскликнул Василий, вглядываясь вдаль.

Когда лодка приблизилась настолько, что мы могли разглядеть стражника, на берегу уже стояли все предводители. Последним пришел задыхающийся после бега Буревестник.

- Кто будет с ним говорить? - спросил Погодник, оглядываясь на нас. Все это время колдун не сводил глаз с толпы стражников, будто читал что-то в их густых рядах. - Он сам по себе не заговорит: боится до смерти...

- Пусть Дельфин идет, он у нас языком чесать мастер, - хмыкнул Карпуша.

- И его не жалко, если это уловка, - хихикнул колдун. То ли он пошутил, то ли прочел чьи-то мысли... смешок вышел злобный.

- Узнай, чего они хотят, и тут же возвращайся, - велел мне Солнце.

Я спустился с обрыва на песок, открытый отливом, и пошел навстречу послу.

Противогаз закрывал только нижнюю часть его лица, так что, подойдя ближе, я увидел, что этот был уже на трети пути к обращению в голубого.

Его покрасневшие глаза были испещрены сиреневыми бликами, розовые язвы и прожилки, покрывающие его лоб, напомнили мне о том времени, когда я сам сходил с ума от нескончаемой чесотки...

Что ж, мы встретили друг друга, как братья по несчастью.

- Что вам нужно? - спросил я, делая знак, что он может вылезать из лодки.

- Госпожа Командующая послала одного из капитанов поговорить с предводителями стай, - ответил он, нерешительно ступая на берег. Гребец проводил его встревоженным взглядом. - У нее есть предложение об обмене.

- Она ведь не надеется, что мы пустим на остров столько черных? - спросил я, еще раз пробегая взглядом по их рядам. Они были слишком далеко, чтобы можно было посчитать наверняка, но их точно было больше тридцати.

- Капитан ступит на берег с десятью людьми, остальные не приблизятся к Огузку, - сказал он. - Вы готовы принять его для переговоров и обеспечить безопасность?

- Я сейчас вернусь.

Когда я пересказал предводителям все, что узнал, они озадаченно переглянулись.

- Переговоры? Предложение обмена? Он что, прямо так тебе и сказал!? - недоумевал Василий. - Или я дожил до того дня, когда Остов готов торговаться с Огузком, или тут пахнет полуденной миналией!

- Вечерней, - уточнил Карпуша, шумно поведя носом. Он не сводил с лодок подозрительного взгляда.

- Дозорные больше не сигналят, эта горстка - все черные вокруг нас, - сказал Буревестник. - Они ничего не смогут сделать, находясь так далеко от острова. А за одиннадцатью мы уж присмотрим.

- Я тоже думаю, что нужно поговорить с ними, - вдруг сказал Погодник, вглядываясь в лодки всеми тремя глазами. - Они слишком далеко, я не могу найти среди них главного. Но когда он придет сюда, я узнаю все, что нам нужно.

- Значит, решено, - кивнул Солнце. - Дельфин, скажи им, что мы готовы к переговорам.

- Я велю людям привести все в порядок на пути к шатру совета и вокруг, - сказал Луна. - Они не знают наверняка, что с нами творится после их фокуса с миналией, и пусть дальше не знают.

Предводители отправились раздавать команды: необходимо было встретить послов, как подобает. Самое главное - выставить бойцов покрепче, возле которых стражники будут бояться лишний раз рукой пошевелить.

Уточнив детали, я отправился обратно к посыльному.

- Пусть плывут сюда, мы примем капитана и десяток его людей, - сказал я. - Приплывет больше, наши люди уравняют количество до десятка. Все лодки и приплывшие будут осмотрены.

- Я передам, - он кивнул и собрался было идти к лодке, но вдруг нерешительно остановился. - Моя кожа тоже станет такой? - спросил он.

- Продержишься полгода, будешь прежним... кроме глаз, - ответил я, невольно улыбнувшись. - Плавай иногда в морской воде, это здорово помогает от зуда.

Он посмотрел на меня, не понимая, говорю я правду или издеваюсь, но ничего не сказал.

За тот час, что он добирался до своих и докладывал им ситуацию, на Огузке шли все необходимые приготовления. Когда пять лодок приблизились к берегу, их встретили полсотни наших лучших бойцов с мечами и луками.

Принимать гостей снова отправили меня, чтобы не выделять никого из предводителей в глазах прибывших.

При мне началась проверка людей и лодок.

- Что это? - громко спросил один из синих, заглядывая во вторую причалившую лодку. - Тут корзина, обтянутая кожей.

- Это подарок, - сказал один из черных.

Он выделялся среди прочих одиннадцати не только более светлой формой, но и гигантским ростом. Без сомнений, это был их капитан.

- У тебя десять секунд на объяснение! - я подал сигнал лучникам, они прицелились. Это было нестройно, неуклюже, но все же их стрелы смотрели прямо на стражников.

- Там образцы вещества, которое уничтожает миналию и не трогает другие водоросли. Это и есть наше предложение, - сказал он. - Можете забрать их прямо сейчас, изучить и опробовать.

- Тут еще пять таких корзин, внутри стеклянные бутылки с голубой жидкостью! - крикнул один из желтых. - Больше ничего нет.

- Отнеси их к своим, пусть изучат и доложат, как только станет ясно, что это, - велел я. - Есть еще что-то, о чем нам следует знать? - я внимательно посмотрел на капитана.

- Дальше я буду говорить только с предводителями, - сказал он. - Веди меня к ним.

После того, как осмотрели оставшиеся лодки и людей, я повел их к шатру совета. Со мной отправились два десятка бойцов, они шли по десять с каждой стороны от колонны черных.

На нашем пути людей попадалось немного, все были заняты повседневной работой. Разумеется, отовсюду выглядывали сосредоточенные лица любопытных оранжевых.

Стражники настороженно озирались по сторонам, разглядывая чернокожих и голубоглазых, как диковинки в зверинце. В весьма опасном зверинце.

Когда мы подошли к шатру, встал вопрос о том, будет ли капитан сдавать оружие и сколько наших людей встанет у входа вместе с черными.

- Я не стану сдавать оружие, я не знаю, что внутри шатра, - отрезал он. - Десять ваших, десять наших, разница в количестве предводителей итак перевешивает в вашу сторону!

- Внутри шатра никакого оружия. Рядом с шатром столько наших людей, сколько необходимо для безопасности каждого предводителя, - повторил я.

- Я не войду внутрь, пока не уйдет половина ваших.

- Значит, я провожу вас обратно к лодкам.

Мы стояли друг напротив друга, меряясь взглядами. Он был выше, больше и сильнее меня, и, возможно, думал, что из-за этого рано или поздно я уступлю.

- Ты возьмешь на себя ответственность отменять переговоры? - спросил он, смиряя меня взглядом человека, привыкшего к повиновению.

- Моя задача обеспечить безопасность. Сдавай оружие, или твой отказ будет расценен, как угроза!

Я сделал знак нашим людям, они подошли ближе и, нахмурившись, взялись за мечи, но пока их не доставали.

Поняв, что уступать я не собираюсь, капитан сложил свое оружие у входа в шатер.

- Я сдал оружие, - сказал он. - Твоя очередь. Отпусти людей.

- Они не уйдут.

- Тебе знакомо понятие дипломатии?

- Мне знакомо понятие вражды. Заходи в шатер или не трать наше время!

В конце концов, он все-таки раскрыл полог и вошел внутрь. Я зашел следом, медленно выдыхая. Ситуация была на волоске... Похоже, им и правда нужен этот обмен, раз он идет на уступки.

За столом сидели все шесть предводителей, я занял свое место возле Буревестника, посланец командующей должен был сесть напротив Солнца.

- Говори, мы тебя слушаем, - сказал жрец, внимательно осматривая пришедшего.

Погодник тут же принялся за работу: он так жадно ощупывал взглядом капитана, что тот каким-то образом это почувствовал и обернулся к колдуну. Увидев Погодника, посланник замешкался, так что ответил на вопрос Солнца не сразу.

- Меня зовут Гора, я один из пятидесяти капитанов стражи, - произнес он, с трудом отрывая взгляд от нашей диковинки. Погодник польщено лыбился во все заточенные зубы и не забыл подмигнуть гостю верхним глазом. - Госпожа командующая отправила меня сюда с предложением, которое может вас заинтересовать. Для начала я хотел бы знать, с кем я говорю и кто здесь принимает решения.

- Решения принимаются голосованием, - усмехнулся Василий. - Ты сынок Хризолит, да? Славный мальчик, я тебя помню. А вот ты меня, наверное, не помнишь: мал еще был. Я Василий, предводитель желтых.

- Мое имя Солнце, я главный жрец оранжевых, - представился сидящий рядом Солнце. Дальше все пошло по кругу.

- Карпуша, предводитель зеленых, - грозно пробасил наш бравый командир.

- Луна, предводитель голубых, - сказал старик, устало улыбаясь.

- Жемчуг, предводитель фиолетовых, - представился колдун, счастливо сверкая всеми тремя глазами.

- Буревестник, предводитель синих.

Дальше шла моя очередь.

- Мое имя Белый Дельфин, я организую правосудие, - сказал я, не придумав ничего лучше. По сути, я кем только не был... не называться же чернорабочим.

Когда я назвал свое имя, Гора задержал на мне взгляд. На секунду мне даже показалось, что он мог знать меня... Это было не исключено, ведь я по-прежнему не помнил тех самых первых недель, что провел у синих. К тому же, он был в противогазе, и я не видел всего его лица, только лоб и глаза.

Закончив со знакомством, мы перешли к делу.

- Я буду краток. Нам нужны овощи, некоторые травы, сердцевины морских камней и образцы настойки желтых. Если вы согласитесь на обмен, мы предоставим любые ресурсы, которые можем предложить. Я привез вам образцы вещества, которое способно извести миналию, не причинив вред водоемам. Сейчас ваши люди уже изучают их, - он посмотрел на Василия.

- Я не ослышался, вы предлагает торговлю? - изумился Василий. - Неужели на Остове все настолько плохо!?

- Для нас главное - благополучие людей, как воинов, так и тех, кто трудится мирно. Для вас, надеюсь, тоже. Нам нужны ресурсы, которые раньше мы получали с Огузка. Вам нужно то, что производят на Остове. У нас нет причин не пойти на обмен в данной ситуации.

- У нас полно причин не давать вам ни хвоста! - гаркнул Карпуша, сложив руки на груди.

- Думаю, нам следует обсудить это предложение, - сказал Солнце, обведя взглядом остальных предводителей. - Тебе есть, что добавить? - он посмотрел на Гору.

- Мне нечего больше сказать, я буду ждать вашего решения снаружи.

- Дельфин, выйди на секунду, попроси ребят проводить черных куда-нибудь, где им будет удобнее подождать. Чую, это все затянется, - попросил меня Луна.

Встав с места, я кивнул Горе, чтобы он вышел из шатра вслед за мной.

Я велел охранникам отвести черных в столовую к голубым, дать им воды и пищи. Затем я вернулся обратно в шатер.

- Выкладывай, чего ты так лыбишься! - хмыкнул Карпуша, глядя на довольного Погодника.

- Все по порядку, - усмехнулся он. - То зелье, что он предлагает, действительно работает, оно и правда может уничтожить всю миналию на острове. Они надеются получить травы и настойку, сделать себе лекарства и подлатать воинов. С доспехами вы, ребята, перестарались: людей у них теперь едва ли больше, чем у нас, даже после миналии! Огромная часть дезертировала, командующая не справляется с тем, что творится на самом Остове. Никто не хочет больше воевать с нами, преступников, разгулявшихся, пока стражники на больничном, им девать некуда... Впрочем, они еще надеются прижать нас, и пока готовы только на такой взаимовыгодный обмен.

- Взаимовыгодный? - Василий скептично чмокнул губами. - Они предлагают нам скинуть все козыри, вот, что они делают! У нас есть настойка, а миналия защищает нас от тех черных, которые еще готовы сражаться. Они не сунуться сюда, пока водоросль здесь. Подождем еще немного, и они согласятся с нашей независимостью!

- Подождем!? Каждый день умирает десяток наших людей, мы не можем ждать! - воскликнул Солнце, показав белые зубы. - Они просят овощи и травы, я дам сколько угодно за то, чтобы вывести эту отраву со своей территории!

- Эта отрава не убивала бы столько людей, если бы вы пили настойку, как, например, голубые! - заметил Василий. - Луна, сколько людей вы потеряли за последнюю неделю?

- Та девочка, Нерпа, погибла сегодня в полдень, - ответил старик.

- Они живут ближе всех к зеленым, и теряют в семьдесят раз меньше людей, чем твои! - сказал старик, глядя на Солнце. - Может, ты и воскрес в столпе небесного огня, но не все оранжевые могут повторить это! Скажи им, чтобы пили хоть немного, и мы сможем ждать.

- Образцы уже у желтых, разве вы не сможете сделать что-то похожее? - спросил Луна.

- Если бы мы могли сделать что-то похожее, нам бы не дали образцов, - сказал Василий. - Скорее всего, составляющие растут или добываются только на Остове. Машины там новее и мощнее, а старые библиотеки позволяют работать быстрее...

- Как бы там ни было, они, похоже, специально сделали этот состав, чтобы обменять его на лекарства и еду, - сказал Буревестник. - Им сильно прижгло, если командующая отправила к нам своего сына. Я согласен с Василием, мы не должны идти на уступки. Разве что на незначительные, которые не повлияют на перевес сил. Конечная цель - свобода от них, а то, что сейчас происходит, - наш шанс добиться ее быстрее.

- Уступки, не уступки... - проворчал Карпуша. - Кто-то из наших в эту самую секунду обедает, не подозревая, что с водорослями жрет миналию. Через несколько дней он умрет или станет одним из зеленых! Вот, о чем нужно думать. Его нам не спасти, но мы можем спасти того, кто будет обедать завтра. И мы должны это сделать. Еда, травы... что там еще, морские камни? Отлично, мы можем дать им все это. А настойкой пускай подавятся, заварим им такую ядреную жижу, что вся их армия сляжет от похмелья!

- Морские камни им давать нельзя, - сказал Луна. - Если они просят их, значит, еще не догадались, что их люди заболели от доспехов, иначе взяли бы вещество из них. Если они изучат морской камень, могут догадаться, а то и придумать что-нибудь для вас.

- Я считаю, мы не должны ничего им давать, - уперся Василий. - Нам ничего не нужно, мы сами себя обеспечиваем, а они нет. Рано или поздно это заставит их признать наше право жить самостоятельно!

- Так может, настало время заговорить с ними об этом? - предположил Луна. - Пусть отвяжутся от нас, а мы будем обмениваться продуктами и приютим их несчастных преступников.

- Они не примут нашей независимости, - покачал головой Погодник. - У них просто нет на это средств, им нужно вернуть себе хотя бы часть Огузка и бесплатную рабочую силу. Они знают наверняка, что продержатся без нас еще около года, на большее у них ресурсов не хватит. Я прочел это в голове капитана. Они не сдадутся сейчас. У него ясные указания.

- Нужно решать, что мы будем делать, - сказал Солнце. - Я согласен на обмен, я готов отдать им то, что осталось от наших запасов.

- Сейчас вопрос стоит так, что нам нужно решать, нам важнее жизни людей, которые из упрямства не хотят принять доступное лекарство, или свободное будущее, - произнес Буревестник. - Мои люди пьют настойку, за все время погибло пятьдесят три человека, по большей части в самом начале эпидемии. Это доказывает, что у нас уже есть средство, которым они хотят нас купить. Мы должны продержаться без их подачек, иначе все, что мы строили эти полгода, ничего не стоит!

- Я согласен с Буревестником и Василием, - сказал Луна. - Если мы дадим им то, что они хотят, наши люди будут умирать не от миналии, а от их оружия. Меняться надо на что-то совсем не значительное.

- Они не дадут вам свое чудо-зелье без морских камней и настойки, - сказал Карпуша, глядя на Солнце.

- Это будут решать они, - возразил жрец. - Я не изменю своего решения, что бы вы все не говорили. Нужно избавиться от этой водоросли.

- Что ж, тогда, как бы мне не было противно иметь с ними дело, я тоже голосую за обмен, - вдруг сказал Карпуша. - Да, это уравняет наши силы, лишит нас преимущества, но зато люди перестанут гибнуть. В конце концов, настойка не всех спасает.

Все обернулись к Погоднику. Его голос мог стать решающим.

- Я за обмен, - сказал он. - Да, это рискованно, но мы все заслужили небольшую передышку. Этот обмен позволит людям по обе стороны жить спокойно какое-то время.

Это было трое на трое.

В таких случаях требовался и мой голос.

- Говори, - сказал Солнце, сверля меня взглядом.

Несколько секунд я потратил на то, чтобы собраться с мыслями. Похоже, на этот раз от моих слов зависело слишком многое... война или мир. Свобода или продолжение борьбы.

- Нужно дождаться химиков, - медленно проговорил я, тщательно раздумывая над тем, что скажу дальше. - Если мы будем знать, из чего точно состоит их вещество, мы сможем хотя бы попробовать воссоздать его. Может, грибы удастся чем-то заменить... Пока этого неизвестно, принять такое решение - все равно, что тянуть тростинку из пучка. Нельзя действовать наугад.

- Разумные слова, мальчик, - вздохнул Василий, хмурясь. - Дадим им ответ вечером, когда мои ребята "подтвердят" свойства. Может, к тому времени кто-то из нас передумает, - он покосился на Солнце.

Предводители вернулись к своим стаям: нельзя было задерживать работу ни на час дольше. Я вместе с Луной и Погодником отправился к голубым, чтобы поговорить с Горой.

- Мы уплывем на закате в любом случае, - заявил он, выслушав меня.

Гора и остальные пока находились в столовой голубых. Они сидели за одним из столов, тесно прижавшись друг к другу, их тревожное дыхание шумело в противогазах. Этот звук напоминал те времена, когда при виде черной формы каждый из нас инстинктивно начинал бояться: люди в ней казались несгибаемыми машинами, лишенными всего человеческого. На деле некоторые из них были безобиднее мальчишек с палками, но попадались и такие, которые могли побить за один косой взгляд. За маской никогда не было видно, кто из них перед тобой.

Но что бы ни было раньше, теперь это они нас боялись.

- Вы должны быть на территории голубых, за нее не выходите и не приближаетесь к каменотесам, они в южной части, - объяснял я, обводя взглядом собравшихся за столом черных. - Если что-то нужно - просите. Я всегда буду поблизости.

Объяснив им правила, я вышел из столовой. Луна попросил меня поработать сегодня вместо Кита. По законам оранжевых вдовец должен был провести неделю в посте и молитвах, и Кит следовал этому закону.

Шел восьмой час вечера, и на мне уже не оставалось белого места: сердцевины сегодня попадались особенно рассыпчатые.

Предвкушая скорый конец рабочего дня, я усердно стачивал скорлупу с последнего камня и не обращал внимания ни на что вокруг. Поэтому я не заметил, как откуда-то вылетел взъерошенный вор, и не успел увернуться: он все-таки врезался в меня, не сумев остановиться.

Мы повалились на землю, остатки моей работы раскатились вокруг.

- Что стряслось?... - спросил я, быстро поднявшись.

В том, что что-то случилось, я уже не сомневался: стал бы он так носиться!

- Там... Уф!... - он так задыхался после долгого бега, что не мог выдавить из себя ничего внятного. Только спустя несколько секунд, сделав над собой усилие, он произнес: - Черные Яшму нашли! Гора... он у зеленых! Они хотят...

Он еще не закончил говорить, а я еще не осознал толком его слов, но в следующую секунду я уже сам несся к зеленым со всех ног.

Когда я добрался до стаи, сразу понял, где все происходит: в одном месте сгрудилась плотная толпа.

- ...Она - собственность нашей стаи! - голос Карпуши звучал из самой гущи. - Вы не имеете никаких прав на нее!

- Что здесь происходит!?

Я, наконец, пробрался сквозь народ.

Гора и его люди стояли, окружив неподвижную Яшму: ее тело было наглухо затянуто промоченными ремнями, она могла только семенить ногами. Карпуша был один против черных. Остальные зеленые и голубые просто наблюдали.

- Тебя это не касается, - произнес Гора, даже не взглянув в мою сторону. - Пока мы не трогаем жителей Огузка, ты к нам не лезешь.

- Она - житель Огузка. Ее место, как и любой убийцы, здесь, - сказал я, ища взглядом бойцов, которые должны были следить за тем, чтобы черные не уходили с земли голубых. Их нигде не было.

- Она не просто убийца, она предательница и клятвопреступница! - прогудел Гора. В его глазах, в позе было столько решительности и злобы...

Я догадался, что, он знал ее во время службы и воспринимал ее предательство, как личное. Это делает ситуацию сложнее: похоже, наказать Яшму для него не просто очередной приказ.

- Ее будут судить на Остове! - уверенно сказал он.

- Немедленно выпустите Яшму и возвращайтесь на территорию голубых, иначе ваш действия будут расценены, как нарушение мирной договоренности! - громко произнес я.

- Уже вечер, мы ничего не нарушаем! Мы возвращаемся на Остов, - Гора посмотрел в сторону берега. Я проследил за его взглядом. Приглядевшись, я заметил, что их лодки перегнали к причалу зеленых. - Идем!

Я недоуменно взглянул на Яшму. Как она могла позволить поймать себя!?... Это немыслимо! В этом аресте было куда больше странного, чем могло показаться на первый взгляд.

Ситуация выходила из-под моего контроля... хотя она не находилась под ним с самого начала. Бойцов рядом не было, никто из зеленых и голубых не собирался вступаться за убийцу. Вполне может быть и такое, что Горе доложил о Яшме кто-то из стоящих здесь... Многие голубые и даже зеленые были бы рады избавиться от нее: далеко не все были согласны с решением суда, а среди тех, кто когда-то был на стороне Яшмы, сейчас не находилось храбрецов, готовых выступить против хорошо вооруженных черных.

Я здесь был единственным, кто готов был отстаивать ее жизнь и свободу.

- Вы сядете в лодки только после того, как отпустите Яшму, - сказал я, вставая на пути у Горы. - Иначе ни один из вас не увидит Остова.

- Ты один, - произнес он раздраженно. - Я уважаю твою храбрость, но она тебе не поможет. Уйди с дороги!

- Я предупреждаю последний раз! - сказал я, повысив голос. - Ради своих людей, отпусти Яшму, и все доберутся до Остова живыми и невредимыми!

Кто-то из черных позволил себе смешок. За ним раздался еще один, и еще... Вскоре почти все они смеялись надо мной.

Голубые и зеленые не разделили их веселья.

- Вели ему отойти, иначе я сломаю ему что-нибудь! - Гора обернулся к Яшме.

Ее губы были плотно сомкнуты, но глаза говорили о многом. Она умоляла меня не подвергать себя опасности.

Я не был идиотом. Я понимал, что не одолею одиннадцать обученных стражников... что там, я даже одного Гору не смогу обезоружить!

- Уйди с дороги! - рявкнул он, начиная терять терпение.

Я молча отступил в сторону, давая им пройти.

Помедлив секунду, не ожидавший такой покладистости капитан уверенно направился к лодкам. Его люди провели Яшму мимо меня, грубо пихая ее древками гарпунов. Он едва не падала, стянутая тугими ремнями.

Я не сводил глаз с черных, пока они не сели в лодки все до единого.

Как только они отчалили, я отправился на территорию голубых, к каменотесам.

Карпуша шел за мной, пытался что-то сказать, но я его не слушал: с самого начала я знал, что буду делать. Подрывник, скорее всего, тоже это знал, и сейчас пытался меня отговорить.

Спрятав инструменты в первый попавшийся мешок, схватив гарпун, я направился к берегу.

- ... Да постой ты! - подрывник схватил меня за плечо, когда я уже почти прыгнул в воду.

Я обернулся.

- Подумай хорошенько, что ты делаешь! Если они убьют тебя или ее - всем будет насрать! Но если хоть один из них не доберется до Остова, обмена не будет, люди не получат лекарств и еды, погибнет еще больше!

- Мне все равно, - ответил я, внимательно глядя на Карпушу. - Я не позволю им увезти ее, даже если это будет стоить сотни чужих жизней!

- Да вас обоих растерзает Солнце, если вы сделаете что-то с сыном командующей!

- Он сможет попробовать.

Карпуша посмотрел на меня, как на пропащего, но ничего больше не сказал.

Я повернулся к морю и с разбега соскочил вниз, с головой ныряя в прохладные волны. Я знал, куда направились лодки, и поплыл за ними, закрепив гарпун за спиной с помощью веревки.

После тяжелой работы под палящем солнцем вода показалась мягкой и успокаивающей, хотя соль слегка покалывала обожженную кожу. Я двигался быстро и ритмично, чувствуя, как привычная стихия передает мне свою силу.

Вскоре я уловил шум плещущих весел. Посмотрев вверх, я увидел тени лодок.

Пять лодок, в каждой по два-три человека. Яшма была в одной из них. Или она сидела одна вместе с Горой, или с одним или двумя стражниками.

Подплыв к одной, которая показалась мне погрузившейся достаточно глубоко, я мягко ухватился за ее дно руками и ногами.

Достав из сумки на груди буравчик, я стал осторожно продырявливать доски.

Разумеется, меня заметили быстро, но к тому моменту я проделал в кожаной обивке достаточно большую щель. Быстро оттолкнувшись от лодки в сторону, куда она плыла, я развернулся в воде и что было сил всадил в дно гарпун.

Подводная охота не прошла для меня впустую: почти не целясь я попал точно в щель, которую сделал буравчиком. Дно украсила довольно большая дыра. Вода стала заполнять лодку.

Почувствовав, что воздух кончается, я поплыл к другой тени, той, что была дальше от потопленной лодки. Осторожно высунув один только рот у самого борта, я сделал хороший глоток воздуха, и снова ушел под воду.

Один момент я не продумал: как я узнаю, что потопил лодку с Яшмой?

Хотя, она наверняка уже была бы в воде, будь это ее лодка.

Значит, я ошибся. Будем надеяться, стражники быстро научатся плавать и тяжелые доспехи из морского камня им в этом не помешают.

Лодки встали на месте, поднялась суета и плеск. Стражники пытались спасти тонущих товарищей, протягивали им весла. Они еще не догадались, что лодка дала течь не просто так.

После того, как я потопил вторую, они все поняли. Думая, что видят в воде меня, стражники пронзали волны гарпунами, не подозревая, что я спокойно сижу на дне одной из целых лодок.

Пока они шумели, вытаскивая своих из воды, я незаметно продырявил буром еще одну лодку и вонзил туда гарпун.

Все то же самое, Яшмы снова не было.

На этот раз черные не стали шуметь. Видимо, внимательно прислушивались.

Я снова всплыл возле одной из лодок, на этот раз с головой, чтобы посмотреть, где Яшма.

- Вон он! - тут же гаркнул один из стражников.

Я ушел под воду прежде, чем его гарпун стукнулся борт лодки и отлетел в сторону.

Я подождал немного, дав им шанс.

Они ведь знали, что мне нужно, и вполне могли прекратить это, просто дав ей уплыть со мной. Но они, конечно же, не стали этого делать.

Я разбил оставшиеся лодки одну за другой. Течение отнесло их довольно далеко друг от друга, не все стражники успевали ухватиться за спасительный борт единственной оставшейся на плаву посудины.

Те, которым удалось остаться на плаву, не хватало места, и они оставались в воде.

Я брезгливо отплыл подальше, почувствовав, что вода вокруг последней лодки наполнилась теплом. Можно представить, какой ужас испытывали эти взрослые мужчины, замерев над беспощадной бездной, цепляясь за хлипкие обломки...

Я плавал под лодкой, из интереса щекоча ноги стражников гарпуном, и ждал.

Шуткой судьбы Яшма оказалась в последней оставшейся лодке.

Если ей не дадут спуститься в воду, мне придется разбить и ее, лишив всех черных даже малого шанса выжить. С непривычки ни один из них, даже умея плавать, не доплывет до суши. Они просто не будут знать, где она.

Я ждал некоторое время, а когда почувствовал, что мое терпение подходит к концу, стал медленно подбираться к самому центру днища.

Я уже достал буравчик и выбрал позицию, чтобы ни один из бултыхающих ногами стражников не засек меня, когда лодка сильно качнулась и в воду упало что-то большое.

Это была Яшма.

Отцепившись ото дна, я устремился к ней, чтобы разрезать ремни, сдерживающие ее. Встретившись, мы вместе отплыли в сторону Огузка и вынырнули наружу, на достаточно безопасное расстояние от уцелевшей лодки.

Отяжелевшая, словно рыбина, в которую впился десяток пиявок, лодка медленно покачивалась на волах, едва сопротивляясь им.

Несмотря на трудности, стражники еще могут добраться до Остова, если успеют до того, как стемнеет.

Мы с Яшмой выбрались на один из самых безлюдных берегов.

К стаям мы решили вернуться ночью, когда все уснут, чтобы не вызывать ажиотаж своим появлением.

Мы развели костер недалеко от Гротов и пожарили рыбу.

- Как они схватили тебя? - спросил я.

- Ударили сзади по голове, потом накинули сеть, - она хмурилась, глядя в огонь и ожесточенно отрывая зубами часть пожаренной рыбины. - Им никто не мешал. Ни один за меня не вступился, даже не предупредил! А Карпуша пришел слишком поздно - был настолько занят, что не услышал мой крик... Как будто кто-то все подстроил.

Мы переглянулись. Было очевидно, кто именно не смог упустить возможность подлизаться к черным и заодно избавиться от убийцы.

- Этот Гора... он знал тебя?

- Да, - кивнула Яшма. Ее лицо разгладилось, и она угрюмо опустила голову. - Когда я решила, что во время нападения выступлю против черных, я предала его доверие. Он помог мне освоиться на Остове, первый из всех принял меня, не смотря на то, кто я. Гора дал мне возможность начать новую жизнь...

Она криво усмехнулась, потом вновь посерьезнела.

- Когда мне сказали, что тебя не стало, я не понимала, как и чем жить дальше. Я надеялась, что на Остове мы будем вдвоем, придумаем что-нибудь, чтобы сбежать... Но я осталась одна в совершенно незнакомом месте. Первое время я просто делала, что мне говорили. Потом оказалось, что на Остове много хороших людей, таких же замученных и беззащитных, как на Огузке. Я стала стражницей, защищала их, и мне это нравилось. Когда объявили о готовящемся нападении, я надеялась, что меня не отправят наружу: не настолько же эти черные безмозглые! Я рада была защищать людей от всяких ублюдков, но защищать Остов от Огузка не смогла бы... Только Гора так верил в меня, что записал в добровольцы без моего ведома: он думал, стаи ничего для меня не значат. Он ошибся во мне.

- Во мне он тоже ошибся, - я тяжело вздохнул.

Только сейчас я осознал, что сделал с теми стражниками. В то время происходящее пьянило меня, я упивался их ужасом, играл в бога... в душе я знал, что это представление было отместкой за то, что они посмеялись надо мной на берегу. Я уже давно не был тем слабым парнишкой, который мог запросто снести унижения. Теперь я был достаточно опасен для кого угодно, и у меня была кое-какая власть. Осознание этого еще кружило мне голову временами.

Я понимал, что мог бы решить дело благороднее, но знал, что даже если бы время вернулось вспять, я поступил бы точно так же.

- Если бы все в мире было бы справедливым, мы с тобой не сидели бы тут, - вдруг сказала Яшма. - Но мир несправедлив, поэтому мы живы, а те, кто нам мешал, мертвы, и нам ничего за это не будет, потому что такова жизнь.

- Я не мучаюсь совестью, - ответил я, удивившись ее словам. - Я утопил бы их всех, чтобы вернуть тебя на остров.

Отблески и тени костра мешались с ровными полосами на коже Яшмы, волосы закрывали часть лица, однако я ясно видел, чем отдались мои слова в ее глазах.

Больше я не сомневался. Теперь, когда увидел этот блеск, я больше не мог сомневаться.

Она моя, потому что я готов положить к ее ногам весь мир, готов убить за нее. Потому что все, что я делал, было ради нее. И она знала это, ведь с самого начала ее тоже потянуло ко мне.

- Пошли в гроты, там теплее, - сказал я, поднимаясь.

Она потушила костер и пошла за мной, робко, будто опасалась чего-то.

Я ничего не говорил: слова были не нужны. Я хотел ее сильнее, чем любую другую женщину, и знал, что она позволит мне получить то, чего я хочу.

Утром Яшма проснулась первой. Она плескалась в воде, ныряя на глубину и выныривая, словно полосатая рыбка. Я наблюдал за ней, пока она не видела, и думал о том, что делать дальше.

Теперь мы были вместе, но Солнце не оставит своих попыток избавиться от нее и от меня заодно, если я и дальше позволю ему творить, что вздумается. Я должен буду разобраться с ним как можно скорее, если не хочу однажды найти Яшму или своих детей мертвыми.

Мы позавтракали и отправились к стаям, держась за руки.

Стоило нам встретить первых островитян, как нас обступила ошеломленная толпа: среди них я узнал лица, смотревшие, как уводят Яшму.

Мы прошли мимо них, не ответив ни на один вопрос.

На территории зеленых Карпуша вышел нам навстречу еще до того, как мы успели взять грабли.

- Что с черными? - спросил он, когда мы остановились перед ним. - Как вы выжили? Отвечайте, воды вас забери!

- Они должны быть живы. Почти все, - ответила Яшма.

- Я потопил девять лодок, одна осталась на плаву. Если они успели добраться до Остова до заката, то выжили, - разъяснил я.

Карпуша тяжело вздохнул, склонив голову на грудь.

- Молитесь всем богам, чтобы эта выходка не обострила ситуацию! Солнце никогда не простит вам, если сделка сорвется!

- А не его ли люди сказали Горе про Яшму? - спросил я, внимательно смотря на Карпушу. По его замершему взгляду все стало ясно.

Больше подрывнику сказать было нечего. Мы приступили к работе.

День тянулся в напряжении, даже болтливые голубые, проходя мимо зеленых, замолкали. Сами зеленые избегали даже встречаться с нами взглядами. То ли это чувство вины их мучило, то ли они боялись вместе с нами попасть в немилость к предводителям.

Время перевалило за полдень, люди с нетерпением поглядывали на море, ища черные лодки, плывущие со стороны Остова. Но никого не было.

Во время обеда меня вызвали в шатер совета.

Велев Яшме отправляться в мой дом и ждать, я пошел к предводителям.

Сесть мне не предложили.

- Расскажи, что вчера произошло, - велел мне Солнце, сжимая свои черные руки в кулаки. Его круглые ноздри раздувались при каждом вдохе и едва ли не выпускали дым при выдохе.

Если бы он мог испепелять взглядом, я моментально превратился бы в уголь.

Если бы я мог убивать силой мысли, он бы задохнулся во сне еще вчера ночью.

Я пересказал совету все, начиная с того, как ко мне прибежал запыхавшийся вор.

- Где находились бойцы? - спросил я, закончив свой рассказ. - Почему их не было на территории голубых, когда Гора решил нарушить договоренность?

- Никто из них не хотел защищать убийцу! Когда солнце коснулось горизонта, она ушли, позволив Горе и его людям самостоятельно покинуть остров.

- Ушли без чьего-либо разрешения!? - воскликнул я, чувствуя, что готов наброситься на него. - Или ты сам их отозвал, подсказав Горе пройти через землю зеленых!?

- Да, они ушли с моего разрешения! - ответил Солнце. - И Яшму Гора нашел не случайно. Ее присутствие среди нас оскорбляет память погибших: с этим могут быть не согласны некоторые предводители, но мнение людей едино! Убийцам и предателям среди нас не место!

- Мы уже обсуждали ее место среди нас! Ты решил, что можешь идти против слова совета!? Что можешь подкупить стражников одним из нас, и тебе это сойдет с рук!? Пользуясь своей властью, ты отдал черным жителя Огузка из одной только личной неприязни! Это не поступок предводителя, заботящегося о своих людях, это поступок предателя!

- Ты забываешься! - рявкнул Солнце.

Его грудь тяжело поднималась, глаза с налившимися красными белками выпучились от гнева.

В шатре стало тихо.

Мы с Солнцем стояли друг напротив друга, и только стол разделял нас. Остальные предводители старались слиться со стенами, не желая встревать в нашу ссору. Все понимали, что на этот раз наши противоречия зашли слишком далеко, и принимать чью-либо сторону опасно.

Кровь пульсировала в ушах, чаще и чаще, пока ее шум не заглушил страх. Тугая судорога сковывала мне челюсть, но все же я выдавил:

- Ты должен оставить свое место!

Ни единый мускул на лице Солнца не дрогнул: он весь остался, как был.

Прошло какое-то время, прежде чем жрец понял, что я сказал.

За эти секунды Василий закашлялся, Карпуша закрыл лицо руками, Луна прикрыл ладонью рот, кусая губу. Погодник закрыл все три глаза, и только Буревестник остался неподвижным.

Тут глаза Солнце затлели от пробудившейся ярости, напряглись мышцы на его груди, широкие ноздри раздулись при выдохе, словно у разъяренного моржа...

- Ты, белокожий выродок! - произнес он, удерживаясь на грани шепота и рева. - Покровитель убийц! Убийца! Ты смеешь говорить мне о моем месте!?

- Я, действующий судья, независимый от стай, признаю твои поступки не достойными предводителя! - выпалил я. Замогильный холод уже пробирался мне под кожу, я едва ли чувствовал свои ноги на земле, однако продолжал говорить, словно движимый каким-то распаленным духом. - Твои решения губят людей, твое упрямство мешает нашему развитию и выживанию! Я созываю народный суд для решения этого вопроса!

Снова молчание.

В моих глазах уже начало темнеть, но эта тишина по неизвестной причине вдруг подбодрила меня. Я набрал в грудь побольше воздуха и внимательно посмотрел на Солнце, ожидая его ответа.

- Народный суд? - проговорил он, закрывая глаза. - Моих людей большинство на острове, если ты не забыл.

- И на этот раз у них будет свое мнение!

- Все! Ты зашел слишком далеко! - вдруг рявкнул Солнце. - Созывай свой суд, если не боишься того, чем он может закончиться, а закончится он справедливостью, это я тебе обещаю!

- Справедливость - то, за чем ты сам назначил меня следить! Объявите своим стаям, что собрание состоится завтра в полдень на главной площади.

Обведя взглядом предводителей, я вышел из шатра, чувствуя в себе холодную решимость.

Однако, чем дальше я уходил от совета, тем быстрее эта решимость таяла.

Когда я дошел до своего дома, последствия моих слов, словно акулы, окружили меня, внушая страх. Я ясно понимал, что не мог иначе, и так же я понимал, что обрек себя и Яшму на смерть или изгнание: не было на этом свете той силы, которая помогла бы нам сейчас встать против Солнца и всех оранжевых и жить после этого дальше на Огузке.

Я остановился в раздумьях, мысли стихийно носились в голове, выуживая из подсознания самые невероятные идеи и бредовые планы спасения. Ничто из этого не подходило: или было невыполнимо, или кончалось полным провалом.

Неопределенное время я стоял посреди улицы, обхватив голову руками и не замечая ничего вокруг.

Впервые я действительно не знал, что делать. Не знал даже, как рассказать все Яшме.

Мне стало ясно, что сейчас я просто не способен решить что-либо, потому я развернулся и направился к Гротам. Тишина, вода и залежи мариния должны были привести меня в чувства.

8. Месть оранжевых

*Яшма*

Спину жгло палящее солнце, пот струями стекал по коже, лишь немного охлаждая тело. Миналия зеленой слизью облепляла руки и ноги, иногда попадала в рот или глаза, тогда их начинало сильно щипать, но ничем плохим это не заканчивалось. Волосы становились мягче и послушнее после этой приставучей водоросли.

Работа у зеленых мне нравилась: под конец дня я всегда чувствовала, как мышцы дубеют, а тело окутывает усталость. К тому же, здесь есть Карпуша: работа всегда идет веселее, если есть кто-то, кого не так просто уделать.

Когда я представляла себе свободу, видела что-то похожее. Удобно спать, вкусно есть, вдоволь пить и работать так, чтобы чувствовать под вечер усталость, - вот что значит жить. В страже у меня было кое-что из этого, но дни тянулись в тени страхов перед людьми вроде Серого. На Огузке же мою жизнь освещало только жаркое и слепящее солнце. Его лучи делали меня сильнее и счастливее.

Да, я была счастлива, хотя люди вокруг умирали, как мухи. Дельфин и остальные ходили, мрачнее смерти, говорили, что остров стал похож на могилу. Только вот все эти люди умирали своей смертью. Они могли пить побольше настойки или просто поголодать, отказавшись от морской пищи, но они не делали этого. Так что смерть - это был их выбор. Когда за людей выбирают день их смерти - вот, что страшно. Сколько раз я видела это в глазах тех, кто на арене проигрывал два раза подряд, а на третий решающий бой его ставили против меня? Лишь немногие из таких могли сражаться в полную силу, большинство тупели от ужаса и послушно позволяли убить себя. Я не собиралась умирать, спасая слабаков, не проигрывала даже детям, потому что хотела жить. Мне было жалко их, иногда я даже плакала по ночам от несправедливости, но ни разу не позволила себе проиграть. Эти же люди на Огузке жрут водоросли и не пьют настойку, надеясь непонятно на что... На арене они бы просто стояли столбом, вот насколько дорога им их жизнь. Эти глупцы не заслуживают, чтобы люди вроде Дельфина тратили на них все свои силы. Но мнение убийцы здесь никому ненужно. Более того, чтобы обезопасить этих рыбоголовых, совет готов заключить союз с черными! Союз! Дать им то, что поможет им укрепить силы!

Меня бросает в дрожь от ярости, когда я думаю об этом!

- Тише, девочка! - крикнул мне Карпуша. - Ты убьешь кого-нибудь граблями, если будешь так размахиваться!

- О, я бы с радостью убила кого-нибудь! Например, Солнце, чтобы не морочил людям головы! - с досады я вонзила древко граблей в землю аж на пол-ладони. - Поверить не могу, что они теперь лижутся с черными!

- Ты и сама с ними лизалась, - усмехнулся Карпуша. - Почему это им нельзя, а тебе можно?

- Я спасала жизнь Дельфина и свою жизнь! А что делают они!? Бросают в пучину все, чего добивались все эти годы! Мы наконец-то освободились, а они помогают черным, даже не требуя с них признания нашей свободы!

- Не у всех людей есть то, что есть у тебя, Яшма, - Карпуша нахмурился. - Даже желтые умирают от миналии. Это надо прекратить, пока все население Огузка не вымерло.

- Все оно не вымрет, зато оставшиеся будут сильнее!

- И что толку будет от пары сотен мутантов против тысячи черных с противогазами? Они перебьют нас, как рыбу в садке, а потом восстановят колонии.

- Так ты тоже голосовал за союз!?

- Да! - рявкнул он. - Потому что это правильно! Потому что я один из предводителей, и я должен заботиться о людях! Тебе этого не понять, у тебя даже детей нет! Ты не знаешь, что такое отвечать за чью-то жизнь.

- У меня не будет детей, пока я не буду уверена, что они родятся свободными! А вы... Вы продаете нашу свободу за мешок грибов, вот, что вы делаете!

- Попридержи язык!

- А то что!? - выкрикнула я. - Я права, и ты это знаешь! Ты голосуешь не потому, что считаешь это правильным, ты просто вылизываешь жопу Солнцу! Чем он тебя купил!? Может, он дает тебе трахать его жриц!?

Лицо Карпуши побелело от ярости, он так сжал челюсть, что вены выступили на висках.

- Закрой свою вонючую пасть, пока я сам этого не сделал! - прогудел он, стискивая свои грабли.

- Мы оба знаем, что я завалю тебя прежде, чем ты взмахнешь этой палкой! Но я не стану с тобой драться. Я продолжу работать, потому что это будет правильно. Однако, жриц я все же поспрашиваю на досуге.

Я рывком вытащила грабли и, крутанув их в воздухе, одним движением размазал новую кучу в идеальный ровный слой. Карпуша ушел на другой конец территории.

Я работала еще много часов, в этот день я выгребла больше, чем когда-либо. Злость всегда делала меня сильнее. Однако, недоедание дало о себе знать. К вечеру голод уже сводил меня с ума, и я чувствовала, что быстро слабею.

Я встала, опершись на древко грабель, чтобы перевести дух, и закрыла глаза.

Про себя я уже решила, что на сегодня хватит. Пора идти домой, к желтым, и хорошенько поесть. Черные, должно быть, уже уплыли.

И тут в затылок мне прилетело что-то тяжелое... Боль сожрала зрение и слух, я зашаталась. Я еще могла стоять на ногах, но на меня навалились люди, накинули сеть, стали связывать. Я отбивалась, но их было не меньше шести, и это не были доходяги с Огузка. Я закричала. Слух не подчинялся, но по тому, какой яркий пламень вспыхнул внутри черепа от моего крика, я поняла, что меня должны были слышать в обеих стаях.

Но никто не пришел. Я даже возни не слышала. Меня связали, и только когда убедились, что я не мог двигаться, начали пинать ногами и бить палками. Я не могла даже согнуться, чтобы спрятать лицо и живот.

Ублюдки...

И только тут появился Карпуша. Его громовой бас звучал неистово, но слов я различить не могла.

Меня вздернули вверх, заставляя встать на ноги. Зрение и слух постепенно возвращались ко мне.

Я увидела, что вместе с Карпушей перед черными стоит Дельфин.

Белокожий, весь в синей краске, рядом со стражниками он выглядел грязным и тощим оборванцем.

- Она не просто убийца, она предательница и клятвопреступница! Ее будут судить на Остове! - прогудел один из черных. Его голос я тут же узнала: это был Гора.

Голова гудела, под ребрами все сжалось в тугой узел...

Он сказал про суд.

Гора парень честный, конечно. Он не станет убивать меня здесь. Он сделает все правильно. Чтобы сейчас ни случилось, у меня будет время удрать, когда исчезнут эти рыбки перед глазами...

- Немедленно выпустите Яшму и возвращайтесь на территорию голубых, иначе ваши действия будут расценены, как нарушение мирной договоренности! - громко произнес Дельфин.

Он говорил так уверенно, будто за его плечами стояли четыре десятка воинов. Но за ним не стояло никого. Все те люди, которые окружили нас, просто из любопытства глазели... никто, ни один из них не встал за ним.

Я начала понимать, к чему все идет, и испугалась. Отступать Дельфин не собирался, но, если не отступит, Гора и черные убьют его. И никто из этих доходяг не помешает им, как не помешали избить и связать меня!

- Уже вечер, мы ничего не нарушаем! Мы возвращаемся на Остов. Идем! - Гора жестом велел своим воинам идти к берегу, где их уже ждали лодки.

Его люди подтолкнули меня, и я пошла, с трудом передвигая туго связанные ноги. Но Дельфин выскочил вперед и встал на пути у Горы.

- Вы сядете в лодки только после того, как отпустите Яшму, - сказал он. - Иначе ни один из вас не увидит больше Остова!

- Ты один, - произнес Гора раздраженно. - Я уважаю твою храбрость, но она тебе не поможет. Уйди с дороги!

- Я предупреждаю последний раз! - Дельфин повысил свой тихий и хриплый голос. Сутулый, тощий, смертельно усталый, он не убедил бы прекратить и безобразничающего ребенка. - Ради своих людей, отпусти Яшму, и все доберутся до Остова живыми и невредимыми!

Черные стали смеяться над ним. Я стояла, в ужасе глядя на него.

Что он, воды его забери, творит?...

- Вели ему отойти, иначе я сломаю ему что-нибудь! - Гора обернулся ко мне.

Я не отрывала от Дельфина умоляющего взгляда все это время, и он тоже смотрел на меня.

- Уйди с дороги! - рявкнул Гора, хватаясь за гарпун.

И тут Дельфин отошел. Он сделал всего один шаг в сторону, уступая дорогу, но выражение его лица не изменилось. Он провожал Гору многообещающим взглядом.

Я выдохнула с облегчением.

Не надо мне его бесполезных жертв. Сама справлюсь.

Я послушно шла с черными, они усадили меня в одну из лодок.

Отдаляясь от Огузка, я смотрела берег. Дельфин стоял там, не шевелясь и не сводя глаз с лодок, а потом вдруг развернулся и ушел вглубь острова.

По мере того, как Огузок уменьшался вдали, я приходила в себя после удара.

- Она ведь не порвет ремни? - спросил гребец у Горы.

- Может попытаться. Но я привязал ее к лодке, ей не уйти.

Гора не сводил с меня глаз.

Его серьезные, честные глаза смотрели на меня, как на пакостливое животное. Мне почти стало стыдно за то, что я ушла от него, предав доверие. Да, я виновата, я убила своих собратьев по оружию. Но я много кого убивала, потому что друзья Горы, а то и сам Гора делали на арене высокие ставки.

Вся сила и все благородство достались Горе, его же брату, Серому, достались весь ум и вся хитрость, которая была припасена у их матери для детей.

Был бы Гора хоть немного умнее, он не оставил бы меня в живых для суда, будто я покорно позволю им убить себя. Серый работал с цветными стаями, он знал, на что мы вынуждены идти, чтобы выжить. Он бы никогда не пустил бы меня в войска, никогда бы не потащил на суд, да еще и оставив в сознании. Он бы запихнул меня в темницу сразу, как понял, кто я, и был бы прав.

Я смотрела на Гору, но боковым зрением изучала обстановку. Помимо нас в лодке был хлипкий гребец, у носа лодки лежал мешок с припасами и гарпуны. Я была несколькими ремнями крепко привязана к скамье. Кроме нашей лодки было еще десять, на каждой по три-четыре человека. На острове черных было только двадцать, но, похоже, забирать их приплыли с подкреплением.

Я могла бы перевернуть лодку, вес мой поубавился, но тяжести Горы хватит, чтобы опрокинуть посудину одним хорошим рывком. В воде я буду сильнее даже связанная, к тому же, тяжелые доспехи и собственный вес утянут Гору на дно быстрее, чем он поймет, как плыть. Меня же привязь удержит на месте, и я смогу дышать воздухом, который скопиться у перевернутого дна лодки. За гребца можно и вовсе не переживать. Главное, успеть поймать ступнями один из гарпунов, тогда я смогу перерезать ремни и уплыть.

Я уже стала прислушиваться к покачиванию лодки на волнах, чтобы выждать нужный момент для рывка, но тут с одной из лодок раздались крики.

- Течь! У нас течь! Дно лопнуло пополам! - орали черные.

Я обернулась, увидела, как люди суетятся, вычерпывая воду, но это было бесполезно, лодка уходила под воду прямо на глазах.

Товарищи на ближайших лодках стали грести к ним, но успели перехватить только двоих из четверых стражников. Остальные не смогли ухватиться за весла, потому что были уже в воде.

Они стали барахтаться, тяжелые доспехи не давали им продержаться на поверхности больше секунды.

Пузыри на воде в том месте, где исчезли черные, давали понять, что они еще живы. Стражники на лодках безуспешно совали в воду весла, надеясь, что товарищи ухватятся, но было уже поздно.

Все завороженно следили за тем, как на поверхность из глубины поднимаются пузыри воздуха. В наступившей тишине еще не лопнул последний пузырь, когда еще одна лодка начала опускаться под воду... в глубину.

Снова крики ужаса, теперь люди были в настоящей панике.

Лодки сгрудились в одном месте и теперь среагировали быстрее, почти все стражники с тонущей посудины держались за борт или за весла к тому моменту, когда их лодка исчезла под водой.

Люди карабкались, товарищи помогали им забраться в лодку, а вытащить из воды человека в доспехах вовсе не так легко. Лодка опасно ушла под воду под их весом.

- Кто проверял лодки перед отплытием!? - рявкнул Гора, оглядывая гребцов. - Кто, я спрашиваю!?

- Лодки были в полном порядке, они новые! - воскликнул наш гребец. - Ни царапины, ни трещины!

- У нас треснуло дно!

Вопль раздался с лодки, на которой были спасенные стражники. Течь была огромной, корма тут же ушла под воду и потянула за собой остальное.

Всего минута, и четверо из девяти скрылись в темной воде.

Одна за другой лодки начали тонуть, и никто ничего не мог сделать.

Люди паниковали, стали кричать, глядя на захлебывающихся товарищей. Паника, страх и неизвестность делали из воинов плачущих детей.

Шестеро добрались до лодки горы и цеплялись за борт, только троих Гора осмелился втянуть на борт. Наша лодка была перегружена.

И тут я увидела белую тень под водой. Это было всего лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы я поняла, что происходит.

- Это Дельфин! - воскликнула я.

- Тот чокнутый островитянин! - крикнул один из черных. - Он, кажется, обещал, что мы не доплывем до Остова живыми...

- Отпусти меня, - я посмотрела на Гору. - Иначе все пойдете ко дну, а я все равно выплыву.

- Ни за что! Греби быстрее!

Гребец с круглыми от ужаса глазами принялся грести, что было сил, но люди, цепляющиеся за лодку, мешали ему. Кроме нашей осталось только четыре лодки, и одна из них уже начала тонуть.

- Отпусти меня, иначе он утопит всех! - повторила я, с ужасом глядя на то, как еще трое черных оказались в воде.

- Сюда! Я тону, Гребень!... Весло сюда!...

- Сначала мне! Пожалуйста! Пож...

- Эй, скорее, с какого вы встали!? Мы тонем! Сюда!... Сюда!...

Они кричали и звали на помощь, но оставшиеся лодки были переполнены. Товарищи не могли им помочь, если сами хотели выжить.

Глаза утопающих, которых товарищи даже не пытались спасти, загорались бессильной ненавистью. Эта ненависть перебивала даже пленку животного страха перед смертью.

Многие уходили под воду молча, и будто даже под водой продолжали смотреть на тех, кто еще оставался в лодках.

Я обернулась на Гору. Его лицо побелело так же, как и у его людей.

Черные привыкли жить и сражаться на берегу, но в воде были бессильны, как мышата. Суеверный ужас перед волнами топил их быстрее, чем доспехи.

- Вели разрезать ремни! - крикнула я. - Не заставляй своих людей умирать из-за меня!

Тут гребец вскочил, отбросив весла, и ринулся ко мне с ножом, но Гора помешал ему.

- Оставьте ее дикарям, капитан! - взмолился гребец, удерживаемый сильной рукой Горы. - У нас осталось только две лодки!

Тут раздались вопли десятка людей. Последняя лодка шла ко дну.

- Ты все равно ответишь за предательство! Не сегодня, но ты ответишь! - рявкнул Гора, отвешивая мне пощечину.

Я почувствовала, что ремни, привязывавшие меня к лодке, лопнули под лезвием ножа. Собравшись с силами, я перевалилась за борт и тут же ушла под воду.

Не прошло и нескольких секунд, как я почувствовала прикосновение рук. Ремни на ногах и руках натянулись и тут же спали. Я поняла, что могу плыть.

Держась одной рукой за Дельфина, я поплыла за ним в сторону Огузка.

Мы выплыли на поверхность через несколько минут, когда я дала понять, что больше не смогу находиться под водой.

- Ты не ранена? - спросил он.

Я помотала головой.

- Выйдем на берег на нейтральной территории, заночуем у гротов. Не хочу поднимать шум среди стай. Чую, черные не сами догадались, где тебя искать.

Я кивнула.

У гротов я поняла, что сил на что-либо серьезное у меня больше нет. Похоже, Гора не пожалел своих рук, приложив меня камнем: голова все еще раскалывалась.

Дельфин отправился за рыбой, а когда вернулся, развел костер из сухих веток и водорослей, которые я нашла.

За едой он спросил о том, как меня поймали. Я рассказала. Потом он спросил про Гору, и я тоже сказала правду. Впервые с тех пор, как была на Огузке, я решилась сказать ему, что на самом деле связывало меня с сыном Командующей.

Он хмурился, слушая меня. Я чувствовала, что он не одобряет моего поступка, но в то же время думает о своем собственном.

- Если бы все в мире было бы справедливым, мы с тобой не сидели бы тут, - сказала я. - Но мир несправедлив, поэтому мы живы, а те, кто нам мешал, мертвы, и нам ничего за это не будет, потому что так все устроено.

- Я не мучаюсь совестью, - ответил он. - Я утопил бы их всех, чтобы вернуть тебя на остров.

Я бросала в огонь рыбьи кости и наблюдала за тем, как они горят, когда он говорил это. Одна из костей вспыхнула, язык пламени на миг стал огромным и едва не коснулся меня. И мне показалось, что все-таки коснулся, потому что мое тело налилось небывалым теплом.

Каем глаза я видела, как Дельфин смотрит на меня, но не решалась взглянуть на него в ответ.

Да, он утопил бы их всех ради меня. Я никогда не сомневалась в том, что он захотел бы это сделать, но я была уверена, что он слишком слаб для этого и для многого другого. Но он один выступил против сорока черных, против предводителей стай, только чтобы освободить меня. Если бы хоть один гарпун попал в цель, Дельфин тут же истек бы кровью и пошел ко дну...

Я была сильнее и выносливее, но он упорно считал своим долгом заботиться обо мне, даже если это обходилось ему слишком дорого. Именно поэтому я отправилась из-за него к черным, когда он сгинул у фиолетовых. Мне было больно терять единственного, кто так заботился обо мне.

Тогда я чувствовала себя влюбленной. Красивый, смешной, умный и упертый, он заставил меня думать о нем дни и ночи.

Когда же я вернулась сюда, на Огузок, меня встретил вовсе не тот Дельфин, в память о котором я собиралась погибнуть.

Тощее, скрюченное существо. Угрюмое серое лицо, кожа в ожогах и шрамах, белые кудри превратились в вечно мокрые патлы, облепившие плечи и спину. Глаза, которые раньше смеялись и лучились безнадежным теплом, теперь были бирюзовыми осколками, подозрительно сверкающими из-под нахмуренных бровей.

Его любили и уважали среди стай, он считался хорошим работником и важным членом совета. Даже находились девушки, которым он до сих пор нравился. Все эти люди, в отличие от меня, не знали, как много он потерял после всего.

Плен у синих, ямы, падучая болезнь, солнечные лучи, война... передо мной был человек, который смог пережить все это. Прежний Дельфин не смог бы.

Теперь, сидя с ним у костра, я впервые почувствовала то тепло, которое ощущала когда-то. Нет, мне не показалось, что его взгляд стал ясным, как прежде, а улыбка своим сиянием разгладила ужасные шрамы. Его высохшие, задубевшие от соли губы вряд ли будут способны улыбаться.

Но я ощутила, что меня все равно влечет к нему. Не как раньше, по-новому. Это был сильный мужчина, способный бороться за свои слова, бесстрашный и беспощадный, но вместе с тем сочувствующий и любящий.

Этот мужчина смотрел на меня, и под его взглядом меня сотрясала дрожь.

- Пошли спать в гроты, там теплее, - сказал он и поднялся.

Я завалила костер песком и пошла за ним. Внутри меня все дрожало, я чувствовала себя такой слабой... В душе я уже знала, что сейчас случится, и сопротивлялась этой мысли. Близость пугала меня, но тем сильнее мне хотелось пройти через этот страх: играли старые привычки.

В памяти отпечаталось, как я сама поцеловала его. Это казалось таким неестественным, его лицо выглядело грубым и равнодушным... Я заставила себя, обняв одной рукой его холодную шею, а другую положив ему на грудь. От этого он вздрогнул, его позвоночник изогнулся. Пальцами Дельфин зарылся мне в волосы, он оторвался от моего рта, стал целовать нос, глаза, брови, лоб, прижимая к себе все крепче и крепче...

Камень вдруг превратился в бурлящую волну, захлестывающую с головой. Чувства, о который я даже не подозревала, вырвались в поток нежности и ласки, смывающий всю боль на свете.

После мы долго лежали, прижавшись друг к другу. Я расчесывала пальцами его длинны спутавшиеся волосы, а он лежал с закрытыми глазами, и только по тому, как крепко его рука обвивала мою спину, я понимала, что он не спит.

Ночью мы позволили себе забыть, где находимся и что происходит, но стоило открыть глаза с утра, как наваждение кончилось.

Теплая нега еще сгущала кровь, я цеплялась за остатки сна, всеми силами стараясь не просыпаться. Еще хоть немного побыть обычной женщиной...

Но чем сильнее я пыталась уснуть, тем больше думала о том, что сегодня я не могу себе этого позволить.

Если я позволю себе быть хоть немного слабее обычного, мы с Дельфином можем не дожить до вечера.

Я нырнула в воду. Я ныряла снова и снова, не давая себе дышать слишком много, чтобы напряжение прогнало из тела мягкость, а из головы нежности.

Когда я, тяжело дыша, выбралась из воды, я знала, что готова хоть сейчас встретить Гору или Солнце, или кого угодно, кому нужно объяснить, что от меня не избавиться одним только ударом камня по голове.

Взглянув на Дельфина, я поняла, что и он готов встретить все то дерьмо, которое польется на нас, как только мы выйдем из гротов.

В стаях шумиха поднялась сразу же, как нас заметили. Дельфин старался делать вид, что ничего не случилось, мы даже поработали у зеленых до полудня, но потом его вызвали на совет.

То, что к тому времени черные еще не приплыли, уже говорило о многом. Союза, на который так надеялись предводители, похоже, не будет, и все из-за того, что Дельфин не дал им меня казнить.

Уходя, он велел мне ждать в своем доме на территории голубых.

Я сопротивлялась, хотела пойти с ним на совет, но Дельфин осадил меня. Я сделаю только хуже, высунувшись раньше времени, сказал он.

Я осталась ждать в его доме, не зная, с чем он придет и придет ли вообще. Готовилась я ко всему, даже к тому, что за мной явятся оранжевые с нашими воинами, но никто так и не пришел. Вообще никто.

Когда я поняла, что стемнеет не больше, чем через два часа, я вышла наружу и направилась прямиком к месту, где обычно работал Луна. Старик был единственным из местных, кто не шел на поводу у Солнца. Если с Дельфином что-то случилось, он скажет правду, не пытаясь связать меня.

- ... Так ты не знаешь!? - воскликнул он. - Дельфин соберет завтра в полдень совет стай. Он хочет убрать Солнце из совета голосами людей. Все стаи знают это! Он не сказал тебе?

- Я не видела его с тех пор, как он ушел на совет. Он велел мне ждать его, но сам так и не пришел.

- Он вышел из шатра не позже часа дня, - Луна удивленно повел плечами. - Раз так, дело плохо. Надо найти его. Я поспрашиваю своих ребят, а ты иди к синими или фиолетовым. Может, он прячется у них от Солнца...

Старик тяжело вздохнул.

- В такое время они решили, что хотят драться друг с другом... Черным это все пойдет на руку, вот увидишь! Если стаи перегрызутся, не пройдет и дня, как они займут остров!

- Я найду Дельфина, и он все уладит. Солнце заигрался в Бога, пора бы ему прекратить тратить человеческие жизни!

Говорила я уверенно, и я действительно верила в свои слова. Однако, исчезновение Дельфина ничего хорошего не сулило. Он единственный, кого будут слушать все стаи сразу, и если не он завтра сунет свой язык в их птичьи мозги, то это сделает Солнце, а уж тогда ничему хорошему не бывать. У оранжевых всегда дела с урожаем были плохи, когда за ним обращались стаи, чьи предводители перечили на советах жрецу.

До синих я добралась быстро, они только заканчивали работу, но отовсюду было слышно, как обсуждают собрание.

- Я не видел Дельфина после совета, - Буревестник обеспокоенно насупил брови. - Если уж ты не знаешь, где он, дело дрянь. Пять часов прошло. Или он струсил и сбежал, или до него добрались люди Солнца. И я думаю, что второе вероятнее.

- Они бы не смогли провести его по острову так, чтобы никто не заметил, - сказала я.

- У них в последнее время появились союзные стаи, уж тебе ли не знать, - Буревестник внимательно посмотрел на меня.

К нам подошел один из синих.

- Ну, что? - Буревестник сурово нахмурил брови. - Только не говори мне, что и там ее нет!

- Нет, - взволнованно ответил шахтер. - Ее нигде нет!

- Проклятье! - воскликнул Буревестник. - Барракуда пропала. Мы с самого утра не можем ее найти, - объяснил он, взглянув на меня. - Ты не видела ее?

- Уже пару дней, - я кивнула. - Странно это все.

- Без нее в некоторые туннели шахты лезть опасно, вся работа стоит!

- Может, она где-то с Дельфином? - предположил шахтер. Видимо, он какое-то время стоял позади нас и слушал.

- Она его терпеть не может, - я покачала головой. - Странно, что они вот так вместе исчезли.

- Тогда, скорее всего, она прячется в шахтах и бьется головой о мариний, она это любит, - хмыкнул шахтер.

- Если Дельфин придет, мы скажем, что ты его искала, - пообещал Буревестник. - И ты, если найдешь Барри, скажи ей немедленно идти к нам.

- Так и сделаю, - я кивнула.

Волнение нарастало, но сдаваться не стоило, я отправилась к фиолетовым, а по пути стала заглядывать в гроты. Мало ли, он там уснул под водой или сидит с закрытыми глазами, подражая Погоднику?

Я зашла во все пещеры, остался только последний. Кулаки сами собой сжались, когда я проходила через своды.

Пожалуйста, будь там! Ради всего, будь в этом проклятом гроте!

Внутри было пусто. Ни одежды, ни других следов, говорящих о том, что кто-то тут есть.

Я заглянула в воду, надеясь увидеть в глубине белое пятно.

И я действительно увидела, на выступе под водой было что-то белое.

Сердце подпрыгнула, я наклонилась, чтобы разглядеть получше...

Это было просто пятно на камне.

Оставался только Погодник. Он-то точно скажет, что с Дельфином, хотя, чую, его слова мне не понравятся.

Лагерь фиолетовых всегда вызывал у меня отвращение. Калеки, юродивые, увешанные жуткими побрякушками и одетые непонятно во что... их невнятные причитания и гримасы нагонят жути на любого.

Дельфин проводил тут много времени, так что фиолетовые даже прослыли его любимой стаей. Он никогда не говорил со мной о них, но по всему Огузку ходили слухи о том, чем именно он занимался с ведьмами Погодника. Барракуда сказала, что он перестал ночевать с ними только после того, как Нора решила женить его на себе.

Это была одна из причин, почему к фиолетовым мне идти не хотелось. Мне становилось мерзко от одной только мысли, что Дельфин мог коснуться одной из этих ведьм: они все напоминали мне морских змей, живущих в иле, скользких и грязных. Никогда не знаешь, какой шип в их плавниках ядовитый.

Однако, или я буду бегать сломя голову по острову, заглядывая под каждый камень, или Погодник скажет мне все сразу.

- Кто пожаловал... - одна из ведьм, гибкая и скользкая, с черными волосами, облепившими грудь и спину, вышла ко мне, стоило мне подойти к дому Погодника.

Ее тяжелые пышные груди едва прикрывали бусы из комочков ткани, а на бедрах была тонкая повязка, на которой болтался один единственный толстый шнурок.

Интересно, эту он тоже опробовал? Неужели ему это нравилось?...

- Проходи, - ведьма потянула мне руку и медленно пошла ко входу в дом. - Тебя ждут.

Она повернулась спиной, и я увидела татуировку. Женщина вонзала нож в сердце мужчины, за спиной которого лежал мертвый ребенок.

Внутри дома все было устлано подушками и одеялами, свет шел из окон у самого потолка, разбавляя фиолетовое сияние грибов в горшках. Ведьмы валялись или играли друг с другом, а в одном из углов разлегся и сам колдун. Он с улыбкой наблюдал за ними, а когда увидел меня, улыбнулся еще шире.