Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами)

Судьба непростая,

Да брешет молва!

Халат не снимаю

Я врос в рукава.

Гитара — не скальпель,

Но лечит еще

Микстура из капель,

Добытых со щек.

Судьба непростая,

Другой не хочу

То ночью летаю,

То утром кричу.

— Там, куда спешу

"Две недели бороде, Пообтрепано пальто",Завели свой разговор тополя. И живу-то я нигде, Да и звать меня Никто, Просто вышел я во двор

погулять.

Двор огромный — целый мир, Здрасьте всем, Христос воскрес! Ведь куда не кинешь глаз

сплошь родня. Но как волка ни корми Он, известно, смотрит в лес, Вот такая вот судьба у меня.

Голова дурная, ты как всегда

Не даешь покоя моим ногам.

Рано или поздно придет беда

Ветер-урган.

Дедов самосад не саднит нутро,

Бабкин самогон не дурманит сном,

И уже в казенник дослал патрон

Тот, кто ждет давно.

Там за лесом — берега Неизведанной реки, Дядька в лодке

да тяжелый туман. Поспешаю наугад Веселей, большевики! Чуть промедлишь

и свихнешься с ума.

Две недели бороде, Не хочу ее сбривать, Там, куда спешу, за все извинят. Эх, продержаться б только день,

да кабы ночку простоять… Помолитесь, братанки, за меня!

Голова дурная, ты как всегда

Не даешь покоя моим ногам.

Рано или поздно придет беда

Ветер-урган.

Дедов самосад не саднит нутро,

Бабкин самогон не дурманит сном,

И уже в казенник дослал патрон

Тот, кто ждет давно.

И стрелок не окривел, И ружье не подвело, И приклад в плечо

как надобно лег. И взмахнула в синеве На прощание крылом Птица битая,

как водится, влет.

— Шантрапа

Порою часто все случается вдруг

будто бы невзначай.

В том-то и дело:

Вроде бы мелочь,

И не велика печаль.

Но эта мелочь превращается в мир,

чувственный и живой:

Смех и обиды,

Запах карбида,

Звон мячей на мостовой.

Я вчера раскопал

Фотографию из детства:

Шантрапа, шантрапа

Невозможно наглядеться!

Кочегарки труба,

Куст сирени, задний дворик…

Шантрапа, шантрапа

Как всегда "на зубы" спорит.

Не швартонуться нынче к тем берегам,

скрылась из глаз коса.

Мили морские,

Ветры чужие

Наполняют паруса.

Далекий остров застилает туман

прожитых нами лет,

Старые фильмы

С музыкой стильной

Только где купить билет?

Это было давно,

Нас Стриженов познакомил,

"КВН" за стеной

И кино в соседнем доме.

В кассы — тучей толпа,

Но не знала отступленья

Шантрапа, шантрапа,

В бой идя за ряд последний.

Шуршит по городу Серега в такси,

Ветькой горда страна,

Пашка на флоте,

Умер Сиротин,

А рыжая — моя жена.

Ведет корабль в свой последний приют

верный мне экипаж

Штилем и качкой,

Прошлому с мачты

Семафорит шантрапа.

Учит внука играть

В «колдуны» инфарктник Боря,

В воскресенье с утра

Пал Сергеич лезет в прорубь.

Прав был дворник Степан

После бани говорил он:

"Быть вам всем, шантрапа,

Шантрапою до могилы."

— Умница

Какая разница всем что со мною было И где меня три дня как облачко носило Я так люблю, когда меня не ждут

Да я гулял и спать ложился очень поздно Зато я в небе сосчитал почти все звезды Я и сейчас зашел на пять минут Душою там а телом тут

Умница, ах, мама, что она за умница Не брани, она меня домой гнала И я пошел бы да забыл названье улицы Где сына своего ты родила

Какая разница всем что со мною было Когда проказница моя постель стелила Что за девченка эта теплая весна

Мы целовались с ней с утра и до заката Вокруг цвела сирень и густо пахло мятой В садах, где южная стрекочет тишина Черешня спелая вкусна

Пр.

Какая разница всем что со мною было Луна меня по света ниточке водила И я скитался пьяный и шальной Мяукал кот и чья-то форточка скрипела Мы целовались с ней — кому какое дело Лишь бы дожить до зорьки золотой Когда она пойдет домой

Пр.

Город негодяев

C G Am F G C Все говорят, а я не знаю, C G Am F G C Есть где-то город негодяев. F G Am И там такое вытворяют F G Am F G C Весь мир рыдает, весь мир рыдает.

Там белый цвет зовется черным, А голубь мира — чистый ворон, Ложь не считается позором, И коридоры, и коридоры. F C G Am Город негодяев, город негодяев, город негодяев. F C G C F G C Город негодяев, город негодяев, город негодяев.

Правитель вроде бы исправный, Но негодяй он самый главный: Он знает все, он вечно правый, Он ищет славы, он ищет славы.

Но слава дело не простое, Одна рука другую моет, Когда не знаешь, кто с тобою, В момент уроют, в момент уроют.

Город негодяев, город негодяев, город негодяев. Город негодяев, город негодяев, город негодяев.

— Самоубийство

Привкус меда на губах, Тяжесть яблоневых веток, Горький приторный табак, Дым последней сигареты. Шелест бледно-синих штор, Мягкий шум автомобиля И рубиновый крюшон На столе, покрытом пылью. В этот вечер неземной Провожаем жизнь мы с тобой.

За день вымотанный гнев Спит на розовой подушке, И ногою на ноге Примостилось равнодушье. Пальцами стучит тоска По глухой рояльной крышке. Жилка синяя виска Бьется, но ее не слышно. В этой комнате пустой Провожаем жизнь мы с тобой.

Невообразимый сюр Рисовать природа хочет. Темный бархатный костюм Так к лицу сегодня ночи. Только не натянут холст, Отсырел в углу подрамник. Всхлипнул ветер, скрипнул пол И, зевнув, закрылись ставни. В этой комнате пустой Провожаем жизнь мы с тобой.

Доиграв ноктюрн с листа, Яркий свет снимает рампа. Глаз сиамского кота Подмигнул настольной лампой. Легкий поворот ключа В тишине раскатом грома. Мал и пахнет незнакомо Плащ не с моего плеча. И чужая в доме боль Провожаем жизнь мы с тобой.

Провожаем жизнь мы с тобой, Ведь невыносимо быть рабом У луны растресканной, щербатой и рябой. Утром звезды будут догорать, Но еще есть время догонять Этот странный поезд, уходящий от меня.

Лег на сонную иглу Черной Уитни липкий голос, Черный замшевый каблук Встал на зеркала осколок. Передернутый затвор Щелкнул вдруг автоответчик. Странно слышать: "Добрый вечер!" В пять утра от никого. В этой комнате пустой, Где простились с жизнью мы с тобой. Престарелый и хромой поэт Желтый, как самшитовая палка, Что ни день стихи слагал чуть свет, Рот кривя от неизбывных бед, Под публичную листвою парка.

Как пилюли их глотала где-то Девушка с томлением во взгляде. Строки, что творились ртом поэта, Смаковал горячий рот в помаде, Чувствами их наделяя щедро То диминуэндо, то крещендо.

Как-то ночью свел поэта случай С девушкой, чьи цепкие объятья И глубокий поцелуй тягучий Кончились, увы, грехом зачатья.

В этом патетическом лобзаньи Он обрел и юность, и дерзанье, А она — терзанье, пытки, ад. Перед гневом бога и природы Он бежал. С небес пролились воды В духе романтических баллад.

— Раки

Многообразна природа, Но в ней так мало уродов, Никто не хочет делать все наоборот. Ни человек, ни собаки Мне больше нравятся раки За то, что ходят раки задом наперед. Ни человек, ни собаки Мне больше нравятся раки За то, что ходят раки задом наперед.

Они в доспехах наборных, Они просты и упорны, Их никакие штормы с курса не собьют. И днем, и ночью по илу, Со дня рожденья в могилу, Всю жизнь раки задом наперед бредут.

И, взметнув рукою глину, Мы хватаем их за спину Потаму, что пальцы бережем. Рано утром или ночью Подкрадемся — и в кулечек, Чтоб потом сварить бедняг живьем.

Того, что сзади невидно, Но им совсем не обидно Ведь у них сзади то, что будет впереди. И, наглядевшись на диво, Пьем жигулевское пиво И с пивом раков замечательных едим.

И, взметнув рукою глину, Мы хватаем их за спину Потаму, что пальцы бережем. Рано утром или ночью Подкрадемся — и в кулечек, Чтоб потом сварить бедняг живьем.

Многообразна природа, Но в ней так мало уродов, Никто не хочет делать все наоборот. Ни человек, ни собаки Мне лично нравятся раки За то, что ходят раки задом наперед.

— Веровать

Верните веру мне — я веровать хочу, В кого-нибудь, во что-нибудь, но верить. Мне с верой будет легче жизнь свою измерить И подойти спокойно к палачу.

Отдайте бога мне, отдайте, что вам в том. Каким он будет — совершенно безразлично. Верните мне, возьму в любом обличье Кому-то надо помолиться перед сном.

Веровать, веровать, веровать, веровать Стало все трудней. Хлопнули по столу пара апостолов И выпили до дна. Веровать, веровать, веровать, веровать Стало все нужней. Мне бы в вириги влезть, Много религий есть, А вера-то — одна.

Снимите мне с креста распятого Христа. Я оживлю его, и он тогда расскажет О том, как друг мой у него просил однажды, Чтоб я заснул навек у чистого листа.

Веровать, веровать, веровать, веровать Стало все трудней. Хлопнули по столу пара апостолов И выпили до дна. Веровать, веровать, веровать, веровать Стало все нужней. Мне бы в вириги влезть, Много религий есть, А вера-то — одна.

Какая заповедь гласит: "Не обмани"? Но, к сожалению, я библии не знаю. Отдайте библию — немного почитаю, Совсем чуть-чуть — пусть эта школа извинит…

Веровать, веровать, веровать, веровать Стало все трудней. Хлопнули по столу пара апостолов И выпили до дна. Веровать, веровать, веровать, веровать Стало все нужней. Мне бы в вириги влезть, Много религий есть, А вера-то — одна.

Веровать, веровать, веровать, веровать Стало все трудней. Хлопнули по столу пара апостолов И выпили до дна. Веровать, веровать, веровать, веровать Стало все нужней. Мне бы в вириги влезть, Много религий есть, А вера-то — одна.

— Времена

Если завтра Мавзолей будет срыт, Если вдрызг развалит Землю атомный взрыв, Если бифштекс подадут мне сырым Плевать! Я хуже знал времена!

Если черный попадет в Белый Дом, Моя жена начнет учить айкидо, А лучший друг расскажет анекдот с бородой Плевать! Я хуже знал времена!

Я стоял перед последней чертой, Мне говорили: "??? это." А я знал — не то! Я это помню, как сейчас, помню, как сейчас. Стирая зубы о гастрольную пыль, В дешевой гостинице падал с копыт Я это помню, как сейчас, помню, как сейчас. Я хуже, хуже, я хуже знал времена!

Если тюрьмы прекратят охранять, Если в Тель-Авиве я увижу коня, А мудрый Окуджава вруг полюбит меня Плевать! Я хуже знал времена!

Если Карл Льюис проиграет забег, Столицею Китая станет Тай-Бей, А в Палестине хрестианство примет еврей Плевать! Я хуже знал времена!

Люди приглашали посидеть у костра, Я приходил к ним, не зная, как дожить до утра Я это помню, как сейчас, помню, как сейчас. Я в пике глубокому ходил от мечты И разбился бы, но спасла меня ты Я это помню, как сейчас, помню, как сейчас. Я хуже, хуже, я хуже знал времена!

Вот так вот просто я на свете живу. Газоны — фальшь, хожу по ним, сминая траву. А если вдруг свистка услышу переливчатый звук Плевать! Я хуже знал времена!

Никто не смеет говорить о том, чего нет. И я работаю днем, а отдыхаю во сне. А если смерть подкрадется ко мне Плевать! Я хуже знал времена!

Сегодня есть кому мотор завести, А было время — с фонарями никого не найти Я это помню, как сейчас, помню, как сейчас. Но я был счастлив там — вот в чем весь парадокс. Ведь это был мой мир, там был мой дом Я это помню, как сейчас, помню, как сейчас. Но я был счастлив там — вот в чем весь парадокс. Ведь это был мой мир, там был мой дом Я это помню, как сейчас, помню, как сейчас. А, значит, лучше, лучше, я лучше знал времена.

Ведь я был счастлив там — вот в чем весь парадокс. Ведь это был мой мир, там был мой дом Я это помню, как сейчас, помню, как сейчас. А, значит, лучше, лучше, я лучше знал времена. А, значит, лучше, лучше, я лучше знал времена.

Вот таки настучал я статейку о Бауме, приобщи ее куда-нибудь. Судя по всему, она была написана в 1988 году — там ссылки на лучший диск 1987 года, а копирайт на книге — 1989, но в конце 1988 уже были записаны диски "Казачьи песни" и «Анафема», однако о них в статье не упоминается. Ну и понятно по содержанию, что Павел Бартик писал ее для какого-то чехословацкого издания.

Бартик Павел. Диалоги жизни. Интервью

-------------------------------------

;Набрано по книге Е.Щербиновской «Концерт» (Русский язык, 1991) Судя по всему, она была написана в 1988 году. Павел Бартик писал ее для какого-то чехословацкого издания. —------------------------------------

Необычайно разнообразна галерея старых русских бардов и современных авторов-исполнителей, продолжающих традиции "поющих поэтов". Сегодня у авторской песни миллионы слушателей и почитателей.

Но мы помним: эта песня не всегда принималась безоговорочно. Еще в начале восьмидесятых годов она часто вызывала споры и дискуссии не только среди критиков, но и непосредственно в аудитории. Тогда впервые появилось и это популярное и любимое сегодня миллионами слушателей имя.

Александр Розенбаум…

Но в то время вокруг него возникали особенно ожесточенные споры. И не случайно!

Во многих песнях он стремился отразить дух и атмосферу времени, говорил о жгучих проблемах, волновавших людей. Его высказывания были искренними и честными. И слушатели ему верили. Чувствовали, это — не конъюнктурщик, в его полных решимости песнях нет фальши, неискренности, нет стремления понравится любой ценой…

Наша публика впервые услышала о нем в середине восьмидесятых годов благодаря братиславскому телевизионному клубу молодых. Тогда он пел свои «Тетерева».

Однако по-настоящему этот яркий автор-исполнитель, трубадур из Ленинграда, предстал перед публикой Чехославакии, когда приехал на свои первые зарубежные гастроли в качестве одного из гостей пестрой палитры Дней газет "Комсомольская правда" и "Млада фронта" в Чехославакии. Он выступал тогда вместе с композитором, музыкантом и исполнителем Владимиром Мишиком и его группой «ЭТЦ» в программе «Диалоги».

Стройный, усатый, с высоким лбом, сильным голосом и двенадцатиструнной гитарой, Александр Розенбаум сумел донести глубину своих мыслей до каждого и каждого, пусть не в совершенстве владеющего русским языком, заставить задуматься о себе самом, об окружающем мире.

Тогда, во время первых гастролей композитора и поэта, состоялся этот диалог.

— Я пою обо всем том, во что искренне верю, из-за чего я, как и мои близкие и дальние, страдаю и возмущаюсь и что я всеми силами хотел бы помочь изменить, — так начал Александр Розенбаум свое интервью.

— Поверьте, я не какой-нибудь конъюнктурщик, ловко пристроившийся в существующей обстановке гласности. Мое отношение к песне и ее миссии никогда не менялось. Сейчас изменились лишь условия самовыражения. В прошлом у меня было немало трудностей. В одних городах мои выступления просто запрещали, в других из программы моего выступления, которую я обязан был представить заранее, вычеркивались песни, которые им казались чересчур актуальными, ядовитыми или слишком задевающими за живое. И меня это не очень-то удивляло. Ведь с самого начала своего певческого и авторского пути я пел песни о культе личности и его последствиях, о коррупции и «черном» рынке, о неспособности и нечестности людей, обо всем том, о чем пишут сейчас в газетах и журналах, о чем сообщается в рубриках происшествий, о чем открыто говорится не только на партийных собраниях.

Оглядываясь в прошлое, я должен признать, что выступить на стадионе в каком-нибудь крупном городе для меня всегда было нелегко. Даже в обычных концертных залах для меня не находилось места. Но, хоть это и причиняло мне боль, я с легкостью упускал очередной шанс и шел играть и петь в какой-нибудь маленький клуб, где у меня со слушателями устанавливалось настоящее взаимопонимание. А это значило для меня больше, чем какой-то гонорар!

Сейчас у меня нет никаких проблем. Почти нигде. Хотя…

Знаете, когда говоришь и поешь о недостатках, проблемах и вещах, о которых начальство слушать не любит, навсегда останешься не слишком желанным гостем. И, значит, надо бороться — не за себя, но за то, что ты скажешь слушателям.

Александр Розенбаум — ленинградец. Он из семьи врачей и сам отдал этой работе четырнадцать лет. И именно благодаря ей он начал открывать для себя мир и почувствовал, что своими открытиями он должен с кем-нибудь поделиться.

— Знаете, будучи студентом Ленинградского медицинского института, я должен был ехать со стройотрядом на лесозаготовки в Ухту. Честно говоря, мне не очень-то хотелось туда ехать. Однако делать было нечего, и я оказался среди лесорубов. Со временем мы стали понимать друг друга… И я, представьте, как лесоруб получил даже четвертый разряд. Но что гораздо важнее, я заглянул в душу своих коллег, узнал их взгляды. Они были суровы, как и их работа, но настолько же чисты и бескомпромиссны. Я принял эту позицию на всю жизнь и уже не смог от нее отказаться. Я не мог видеть иначе, чувствовать иначе, говорить иначе.

И, видимо, именно поэтому, окончив Ленинградский мединститут, я не пошел работать в поликлинику или больницу, а стал врачом "Скорой помощи". И проработал там целых пять лет!

— Повлиял ли этот жизненный опыт врача на вас — поэта, композитора и певца?

— Изо дня в день передо мной открывались как бы изнаночные картины действительной жизни. Вначале я благодаря этому познавал самого себя, вскоре я уже мог реагировать на все эти горести и печали, страдания и убожество, которые постоянно вставали передо мной, и от которых я, пока еще врач, помогал частично избавляться. Конечно, эти эмоциональные нагрузки были слишком сильны для меня, и я чувствовал, что должен справиться с ними как-то иначе, не только выписав рецепт или отправив в больницу, откуда мир виделся не менее безнадежным.

— И тогда вы обратились к искусству?

— С пяти лет я занимался музыкой. Я окончил музыкальную школу и училище, а когда мне было шестнадцать, написал первую песню.

Можно сказать, что во мне изначально боролись два стремления: стать врачом и стать пианистом.

А потребность высказаться? Она родилась совершенно спонтанно. Я уже упоминал о своей работе на лесоповале. Но это был не только изнурительный труд и суровые климатические условия. Иногда мы собирались у костра, разговаривали, пели. То же было и у шахтеров. И как раз во время этих сборов у костра я совершенно ясно определил цену настоящего, подлинного. И шахте, и лесорубы моментально чувствовали любую фальш и в словах, и в песнях, и вели себя соответственно, ничего не скрывая. Это было для меня самой большой школой. И это мерило, воспринятое мной еще тогда, в студенческие годы, стало тем, о чем можно сказать: кредо. Потому-то одни с уважением, другие, цинично презирая, считают меня максималистом. Да, я максималист и не стыжусь этого.

— Работа врачом «неотложки», безусловно, была не прогулкой по розовому саду. Популярный киноактер Александр Калягин тоже прошел через это. Многие называют ваш уход из медицины бегством. Но я-то думаю, что бросить хотя и трудную, но стабильную профессию врача и ступить на неверный, неопределенный путь исполнителя своих собственных песен скорее можно сравнить с шагом в темноту. Вы не боялись за свое будущее?

— Этот, как вы говорите, "шаг в темноту" я сделал, когда мне только минуло тридцать, в восьмидесятом году. О том, что я не боялся, и разговора быть не может. Конечно, я терзался страхом. Впрочем, изначально я надеялся не только на свои таланты автора и исполнителя и, совершая этот шаг, я положился на достоинства, которые мне казались вполне определенными; не случайно поэтому я стал членом популярной рок-группы «Пульс», не случайно также некоторое время я выступал с группой "Шестеро молодых".

— Мне кажется, в коллективе ваша яркая индивидуальность не могла проявиться достаточно ярко.

— Согласен!.. Именно поэтому конец восемьдесят третьего года стал для меня важным жизненным рубежом. Я стал самостоятельным и начал выступать перед публикой со своим собственным репертуаром.

— Расскажите, каким же в действительности был этот репертуар? Чаще всего говорят, что начало вашему успеху как автора и исполнителя положил прежде всего «одесский» цикл.

— Когда мне было лет пятнадцать-шестнадцать, меня привлекал в музыке прежде всего рок. Он и сейчас мне нравится. И вы, наверное, не поверите, что меня как слушателя, привлекает и "тяжелый металл", если он, разумеется, имеет музыкальный уровень.

— А тот «одесский» цикл?

— Действительно, он был, и я не стыжусь его! Конечно, при этом я писал и совершенно другие вещи! Знаете, в каждой моей песне, а всего я их сочинил, спел и частично записал более пятисот, я стремился прежде всего выразить свои мысли и чувства. Поэтому я не удержался от признаний в любви своему родному прекрасному Ленинграду, поэтому я не мог не коснуться темы Великой Отечественной войны.

Я лично шефствую над одним ленинградским детским домом и могу сказать, что с его маленькими гражданами очень хорошо нахожу общий язык. Не просто как «дядюшка» с внуками, но как певец, рассказывающий о том, что все очень хорошо знают по рассказам «тетенек» и картинкам в зале Славы.

Понятно, эта детвора слишком далека от того, чтобы хотя бы понять, чем в действительности была Великая Отечественная война. Но их матери, отцы, бабушки и деды знают это до мельчайших подробностей.

"По дороге жизни", "Бабий Яр", "А может, не было войны"… Около двадцати песен с этой и подобной актуальной тематикой можно было отнести к его первой долгоиграющей пластинке, имеющей лаконичное название «Эпитафия».

— "Бабий Яр"…

— Меня считают поющим поэтом, но когда я впервые услышал стихотворение Евтушенко "Бабий Яр", меня буквально охватил страх. И мысленно, и вслух я спрашивал себя: возможно ли все то, что произошло, как это могло произойти, и… вдруг я почувствовал, что гитлеровцы стреляют в меня! И избавиться от этого чувства я долго не мог. Оно преследовало меня постоянно с такой силой, и я так вжился в это, что освободиться духовно и физически я смог бы, только высказавшись в песне.

Да, высказаться в песне! И при этом я не думал об интонации и об аккордах, которые я брал при этом на гитаре. В этой песне единственную решающую роль имела интонация интонация сердца!

Я стремлюсь к тому, чтобы все, написанное мною, шло от сердца к сердцу каждого, кто сидит в зале. Не только песни с военной тематикой, песни о блокадном и теперешнем Ленинграде, но и казацкие баллады, лирические и любовные песни, и даже те самые одесские куплеты. Мне не чужды ни городской романс, ни классика, ни рок. Но я всегда стремлюсь к равновесию между музыкой и словами. Кем бы я ни был в данный момент — лириком или трагиком.

Впрочем, некоторые из упомянутых мною произведений были на долгоиграющих пластинках фирмы «Мелодия»: "Эпитафия", "Нарисуйте мне дом" и на третьем диске "Мои дворы", ставшим самым популярным альбомом 1987 года.

— Я узнал, что уже записан и готов к выходу в свет четвертый диск.

— Он уже появился в продаже! Я назвал его "Дорога жизни" (на самом деле диск называется "Дорога длиною в жизнь" — прим. FatMan'а) и посвятил его молодым людям, воевавшим и погибавшим в Афганистане.

Сногие спрашивали меня: почему? Почему Розенбаум поет на эту тему? Это не случайно и никакого расчета в этом нет. Я часто выступал перед солдатами. И очень хорошо знаком с боевыми условиями, в которых они жили, сражались и умирали далеко от дома. Я хотел их порадовать и подбодрить. Как певец и музыкант, бывший врач, да и просто как человек человека, находящегося в трудной ситуации. Честно, искренне. Так, как я, впрочем, поступал всегда и везде.

— В последнее время я часто читал о том, что сила воздействия ваших песен прежде всего в их человеческой, гражданской смелости, открытости.

— У нас много поющих поэтов, если хотите, трубадуров, бардов, к которым стоит прислушаться. У них действительно есть что сказать людям. Они делятся со слушателями своими переживаниями, чувствами, взглядами, наблюдениями.

Во мне тоже всегда было и есть это стремление поделиться собой. И сейчас, и задолго до перестройки. Поэтому иногда в прошлом случалось так, что я просто не знал, что со мной будет после концерта. Поэтому меня, как я уже говорил, в некоторых городах просто не выпускали в зал. Но я все равно никогда не сдавался и шел своей дорогой, шел так, как велели мне чувство и совесть. И теперь я могу свободно и почти везде провозглашать свое кредо.

И это Александру Розенбауму действительно удается. И потому ему верят. И молодежь, и люди постарше. Его понимают и зарубежные слушатели. Не только публика в Чехословакии, но и в Германии, а также в Канаде и США, Финляндии и других странах.

-------------------------------------

Last-modified: Tue, 17-Dec-96 06:59:10 GMT

Игорь Саркисов.

Фирменный поезд.

C G H7 E7 EFED#EFE Снова на свете красное лето, все расцвело вокруг.

Am Dm E Am Давайте ж сядем не кроясь в фирменный поезд и полетим на юг.

Am Dm E Am Давайте ж сядем в поезд и на юг.

Там на вокзалах в белых панамах, роем со всех сторон… Встретят цветами люди южане наш прицепной вагон. Встретят цветами наш вагон.

Будем мы кушать яблоки груши, дети дождей и вьюг. Пить словно цапли солнце по капле из загорелых рук… Пить словно цапли солнце из рук.

Сияли глаза.

Dm FmDm Gm Плескалось лето в лужах света, в своем безумии нелепо.

A7 Gm A7 Dm Танцуя, обращалась в пепел в губах дрожащих сигарета.

Лес таял в утреннем тумане, тая глубины, выси, дали. И мы нашли, что так искали в своем безудержном обмане…

D# A7 Dm Fm Gm A7 Dm Cm D7 Пр: Сияли глаза, зияли уста, звучала мелодия слов…

D# A7 Dm Fm Gm A7 Dm

Мы песнь для двоих играли с листа по нотам с названьем любовь.

Я знал, вы ложью знамениты, и знал, где главный козырь грелся, и сколько их у вас на сердце, и что не мне они открыты.

Но мне плевать на тайны ваши, что губят всех, кто вами бредит. Мой смысл не в призрачной победе, ведь здесь побеждает всяк

сыгравший…

Пр.

Орден.

Am Dm E7 Am Мы сошлися кучей на высокой круче, C F G7 C Распочали битву в поздний час. C F A7 Dm Их, конечно больше, мы, конечно, лучше. Dm Am E7 Am Я, конечно, главный среди нас.

В этой передряге мы полны отваги, Пусть пробит наш старый барабан. Плещется над нами, свято наше знамя, Красное от крови наших ран.

Во кромешном мраке мы пошли в атаку, Я в железну руку саблю взял. Тут ветра толкнули в сердце мое пулю, Чтоб меня убило наповал.

Вот она с косою, да видно не за мною, Видно я покуда жизни люб. Не для шутки ради был мне орден даден Об него сломала пуля зуб.

По своей натуре добр я к пуле дуре. И ее нисколько не виню. Сплевываю матом через рот щербатый На ее свинцовую родню.

По крутой дороге тащат меня ноги. На груди сверкает как алмаз Честь моя и слава — орден мой дырявый Радость и отрада женских глаз.

Ветер чужбины.

Dm A7 Dm F C F Нам подставили спины океанские волны.

Gm A7 B Gm A7 Dm Здравствуй, ветер чужбины, странных запахов полный.

Ах как дышится сочно, без привычного груза Людям стран полуночных из республик Союза.

Em: Там во власти народной бесконечные дали.

Там текут полноводно реки наших печалей.

F#m: Звезды падают в руки, обжигая ладони,

Не привыкшие к мукам, хоть и дорог огонь им.

Em: Это яркое лето нас заставит поплакать,

а не знавшие света не пугаются мрака.

Нам подставили спины океанские волны. Здравствуй, ветер чужбины, странных запахов полный.

Венчание.

Em Am H7 Em Am H7 Кругом поляны и леса, чуть слышно тают голоса. Am H7 Em Кривятся лики над свечами. H7 Em D7 G И жизни гибель далека, в церквушке N-ского полка Am H7 Em корнета с барышней венчают.

Мерцает гладью эполет. Воспитан и учтив корнет. Не треплет божье имя всуе. Ах, как он ей, бедняжке, люб, невеста сбросила тулуп и в чем украли, крест целует.

Поет расстрига буйный гимн. Она могла бы быть с другим. Закономерность или случай? Судьба ее предрешена, корнета выбрала она, и не изменит, так наскучит.

Тянуться свадьбе до утра, а там завяжется игра, и он откажется от рая. Спасая шпагу и мундир, корнет, поставив целый мир, невесту в карты проиграет.

Кругом поляны и леса, чуть слышно тают голоса. Кривятся лики над свечами. И жизни гибель далека, в церквушке N-ского полка корнета с барышней венчают.

Как будто еще вчера.

Hm F#7 Hm F#7 Hm Как будто еще вчера сидели мы у костра.

Am H7 Am H7 Em Под звуки гитары и вторили пенью птицы.

Hm Но как быстротечна жизнь — поющие разбрелись.

Em Hm F#7 Hm Забыли мы их голоса и лица.

Остались те дни вдали. Мы все кто куда ушли. И вспомнить о прошлом уже не всегда уместно. У каждого жизнь своя, у каждого есть друзья. Но каждый живет до сих пор той песней.

в Dm Исполнены все мечты, раздарены все цветы. И прошлое кажется было таким никчемным. Забудем обиды ссор, продолжим наш разговор Посмотрим друг другу в глаза и вспомним.

в Hm Как будто еще вчера сидели мы у костра. Под звуки гитары и вторили пенью птицы. Но как быстротечна жизнь — поющие разбрелись. Забыли мы их голоса и лица.

Про рогатого друга.

7+ C G C Dm Dm A Dm Эй, привет, привет, рогатый друг. Где ты пропадал в который раз. F C Как прорвал ты свой порочный круг,

G

и куда спешишь в столь поздний час?

C G C Dm A Dm Пр: Вези, вези меня трамвай, пока я весел и пою.

Am F C G C

И песню громкую мою под стук колес качай, качай.

Стал совсем иным теперь вагон. Здесь уже нельзя купить билет. Мне б пробить всего тройной талон, но, увы, талонов тоже нет.

Контролер уснул уже давно. Я его нисколько не боюсь. Ой, проснется, будет же кино! Лучше я еще ему спою:

Звезда.

Am Dm E7 Зима, мороз и холод, от Бреста до Курил.

Dm E7 Am Согнулись фонари от голых.

Am Dm E7 В мой дом, что у оврага стучатся сапоги,

Dm E7 Am Спою советский гимн и в лагерь.

C Dm G7 Пр: Где в небе темно-синем она горит всегда,

C E7

Искрятся провода под нею

Am Dm E7

Звезда страны Россия, жестокая звезда

Dm E7 Am

Горит, сверкает, но не греет.

Заплакало окошко — все в трещинах от пуль гоняется патруль за кошкой. А я сегодня весел, ведь я вчера купил мороженный в степи картофель.

Пр: Плюс…..

Резиновая палка гуляет по хребтам, но мне их ни черта не жалко. Я голоден, но счастлив, что жив при торжествах доподлинной советской власти.

…

Снега хочу.

Am Dm E7 Снега, снега хочу — снег мне раны залижет. Am Dm E7 Снега, снега хочу, снега — ты станешь ближе. A7 Dm Блудный сын облаков обернет нас бумагой. E7 Am F Dm E7 Am Стянет нити стихов, чтоб не сделать ни шагу прочь…

Снега, снега хочу, так, чтоб чисто и много. Снега, снега хочу, а под снегом берлогу. А в берлоге свечу, чтоб горела и пела. Снега, снега хочу, и чтоб рядом сидела ты…

Вилка.

Dm E7 A7 Dm Неделю — забава, неделю — беда.

Cm6 D7 Cm6 D7 Gm Фарфоровым взглядом скользну по квартире.

C7 F Простившись до скорого с каверзным миром, D# Dm E7 A7 Уверенным шагом направлюсь туда…

Где вилка прилипла к хромому столу, Окурок уснул в лепестке хризантемы, Где мысли, как рыбы, медлительно немы Израненной стаей роятся в углу…

Где свет поутру в лихорадке дрожит Где грань, между мыслями непроводима, Где руки томят безымянных любимых, А сердце трепещет от собственной лжи.

Где нет не ключей, ни дверей, ни замков, А все ж не прорваться из вязкого плена Где силы троятся, и все по колено. Что сверху, что снизу, что наоборот.

Где вилка прилипла к хромому столу, Окурок уснул в лепестке хризантемы, Где мысли, как рыбы, медлительно немы Израненной стаей роятся в углу…

Ах, как охота в пятницу.

Am Dm E7 Am Ах, как охота в пятницу пройти по людным улицам

Dm G7 C A7 С волнением рядом чувствуя Маруссино плечо.

Dm G7 C F Быть может ей понравится, а может и полюбится,

Dm E7 Am А может и захочется когда-нибудь еще.

Быть может ее матушка до горечи суровая Не выгонит метрового цепного кобеля И мы пойдем с Марусею живые и здоровые, Сумев понять по новому, как вертится земля.

Центральною усадьбою, кривыми тротуарами, Полюбоватьсяя парами посередине дня

Вдоль ветхого плетня.

Но к сожаленью, в пятницу — она меня чурается. Коль пользоваться слухами не видно нас вдвоем, Маруся не печалится, по вечерам встречается С механиком Полухиным, заезжим бугаем.

Гадали мне, что сбудеется мечта моя заветная. Надежда безответная, тоска печальнных снов. Не верю больше в чудеса, гаданья и приметы я, К Марусе безответная ушла моя любовь.

Землеройка

Не пугаюсь я реальности нисколько. H7 Em H7 Em Жизнь моя одной лишь мыслею согрета. G D7 G У меня на кухне в клеткке землеройка, C Em Am А у многих землеройки в клетке нету. Em H7 Em

Люди едут кто на пляжи, кто на стройки, Умирают кто от СПИДа, кто от гриппа, У меня на кухне в клетке землеройка, Роет землю, что я ей туда насыпал.

За окном весна и кошкам проходящим, Землеройка улыбается лучисто. Я поставлю в уголке на кухне ящик, И куплю для землеройки камнегрызку.

-------------------------------------

Last-modified: Sat, 5-Oct-96 06:27:51 GMT

Леонид Сергеев

— Ах, какая девушка, красивая и стройная

Ах, какая девушка, красивая и стройная В трамвай влетела бабочкой, и села у окна. Ах, какая бабушка седая и румяная, Играет с внуком Петенькой на самой мостовой Ах, какой мужчина, импозантный, интересный, Он идет к любимой женщине с цветами на груди. Ах, какие юноши, воспитанные, бойкие, Несут кефир и яблоки отцам и матерям. Ах, какой народ вокруг, отзывчивый да вежливый, Но вот случится что, так хоть ты лопни,

хоть ты тресни,

хоть залейся,

хоть умри — никто не подойдет!

В тавернах припортовых наша жизнь

C В тавернах припортовых наша жизнь

G C Вином из бочки льется C G C Мы старые дела не любим ворошить

Am A7 Dm А если вдруг "веселый роджер" рассмеется

Am На рею!!! И нечего тужить.

Dm E7 Am

Забей заряд и вставька фитиля,

Dm G C

Купчина лезет прямо на рожен.

Dm G C

За тесаки, ребята, помолясь

Dm E7 Am 2 р

Ведь с нами бог и шкипер дядя Джон

Когда задует свежий ветер в парус рваный, Заплачет, на предмет спасения души, Когда хлебнем соленой крови океана, На рею!!! Виси и не дыши.

И где-то после пятого боченка рома Заплачет, зарыдает старый капитан, И полетит ядро… — Куда? — Туда. К родному дому, На рею!!! Эх, жизнь — сплошной обман.

Колоколенка

Am Dm E7 Am Am Dm G7 C A7 Dm G7 C Dm Am E7 Am

На горе на горушке стоит колоколенка, А с не? по полюшку лупит пулем?т, И лежит на полюшке сапогами к солнышку С растакой-то матерью наш геройский взвод.

Мы землицу хапаем скрючеными пальцами. Пули как воробушки плещутся в пыли… Митрия Горохова да сержанта Мохова Эти вот воробушки взяли да нашли.

Тут старшой Крупенников говорит мне тоненько, Чтоб я принял смертушку за чесной народ, Чтоб на колоколенке захлебнулся кровушкой Растакой, разэтакий этот сукин кот.

Я к своей винтовочке крепко штык прилаживал, За сапог засовывал старенкий наган. «Славу» третей степени да медаль отважную С левой клал сторонушки глубоко в карман.

Мне сухарик подали, мне чинарик бросили, Мне старшой Крупенников фляжку опростал. Я е? испробовал, вспомнил маму родную И по полю полюшку быстро побежал.

А на колоколенке сукин кот занервничал, Стал меня выцеливать, чтоб наверняка. Да видать, сориночка, малая песчиночка В глаз попала лютому, д?рнулась рука.

Я винтовку выронил да упал за камушек, Чтоб подумал вражина, будто зацепил. Да он видать был стреляный — сразу не поверил мне И по камню-камушку длинно засадил.

Да, видно, не судьба была пули мне отпробовать… Сам старшой Крупенников встал как на парад. Сразу с колоколенки, весело чирикая, В грудь слетели пташечки, бросили назад.

Горочки-пригорочки, башни-колоколенки… Что кому достанется, чей теперь чер?д? Рана незажитая, память неубитая, Солнышко, да полюшко, да геройский взвод.

— Попевки

1 6 На свете есть разные страны, Однажды сама Коза Ностра В них разные люди живут, Приехала издалека. И разное пьют из стаканов, Здесь Ностре настукали в ноздри, И разную пищу жуют. А Козе отшибли рога. Но мы-то покруче их будем, Мне нравятся эти разборки, И это понятно ежу. На классовом фронте бои Ой, родные советские люди, Не надо нам мафий заморских, Послушайте что расскажу. У нас есть не хуже свои.

ХА-ХА, ХА-ХА — какая вокруг чепуха ХА-ХА, ХА-ХА — какая кругом чепуха.

2 7 Однажды китайские кули Однажды гулял по Тамбову Решили глотнуть первача Ален, извините, Делон Вы скажете мне — ну и… что же И чтой-то унюхав в столовой Но вы не рубите с плеча Он вытащил одеколон Как только та куля глотнула В секунду флакончик Шанели Коньки отлетели у ей Был выхлебан вместе с борщом Вот видите — даже в июле И долго в столовой балдели В Китае играют в хоккей И долго просили еще

ХА-ХА, ХА-ХА — такая вокруг чепуха ХА-ХА, ХА-ХА — какая вокруг чепуха.

3 8 Однажды японцы хотели Однажды на Курском вокзале Разбить силикатный кирпич. К Джеймс Бонду наш кореш подсел Потели, но через неделю Сказал: 007 — это мало Японцев разбил паралич. И вытащил 3 по 07 Не знали косые ребята, Откушавши дозу слоновью Что этот простой булыган — Шпион позабыл все дела Оружие пролетарьята, Ушел из России с Любовью И только лишь нам по зубам. Которая с ними пила

ХА-ХА, ХА-ХА — такая вокруг чепуха ХА-ХА, ХА-ХА — такая вокруг чепуха.

4 Однажды французский дурила Решил нашу даму обнять. Но рук у него не хватило И сразу сломалась кровать. В больнице вися на резинах В истерике бился чудак, Кричал, что пусты магазины, А с голоду пухнут не так

ХА-ХА, ХА-ХА — какая вокруг чепуха

5 10 Однажды швейцарец со шведом Вообще-то подобные шутки Приехали в Нижний Тагил О странностях нынешних дней И город рабочий к обеду Я мог бы рассказывать сутки Приезжих уже хоронил. Но надо быть в жизни скромней Швейцарец со шведом дышали Спасибо, друзья, за вниманье Всего 18 минут От радости прямо дрожу Вообще-то у нас на Урале Досви… досвида… досвиданья Железные люди живут Ну все — ухожу, ухожу!

ХА-ХА, ХА-ХА — какая вокруг чепуха ХА-ХА, ХА-ХА — такая вокруг чепуха…

— Радиоперехват

— "Четвертый", я — «Пятый», звоню от «Шестого». Ну, как, не ложился? Ну, ладно, смотри. Запомни: до ветру — в начале седьмого! Запомнил? В начале! Давай повтори!

— Так точно, в начале седьмого до ветру. Все понял и принял. Так точно, принял. — Там, это, в кастрюле — шифровка из центра. Ты быстренько сьешь, чтоб никто не видал.

— "Девятый", я — «Сокол»! Сижу, чищу перья! — Вас понял, что перья, не понял, куда. «Девятый», ты быстренько вставь между дверью, И так прищеми, чтобы раз навсегда!

— "Шестой", я — «Восьмой». Где же ваши бананы? Мы ждем, понимаешь, бананов нема… — Бананы готовы. бананщики пьяны. Бананов не будет, приедет хурма.

— "Сто пятый", зачем-то прислали патроны, Я, помнится ясно, просил огурцов. Каких? Да любых. Можно даже соленых. А то на салат разорвут продавцов.

— "Две тыщи второй", я — "Семь тысяч с нулями"! Здесь кнопок навалом, какую давить? — Не время, товарищ, до ветру не звали. Придется, товарищ, чутка погодить.

— Вчера в тридцать третьем давали капусту. А в тридцать седьмом раздавали срока. — Я — "Тридцать седьмой", держим курс на Мапуту. — Счастливо, ребята! Попейте пивка.

— Я — "Корень квадратный из два по ноль восемь"! В «Седьмом» обнаружен технический брак. Пускает слюну, понимаешь, и чего-то гундосит. Я — "Корень квадратный"! — Ты круглый дурак!

"Седьмого" немедля пустить на запчасти. Электро и вибро для наших друзей. Здоровые органы — органам власти, Медали и зубы отдайте в музей.

— "Цвай хундерт", "цвай хундерт"! Покришкин ин химмель! — "Семь тысяч с нулями", ты что там нажал? — Гляди, размахался ушами своими, Еще лейтенант, а уже генерал!

— Я — «Первый», я — «Первый». А что здесь творится? Какие-то войны с разных сторон… — На проводе — «Пятый». Вам все это снится… Вам все это снится…Вам снится…Огонь!

Собираются друзья

Am G С Собираются друзья, и в каком-то помещеньи

Gм A7 Dm Начинается рассказ, кто где был, а кто есть кто…

E7 F G7 C Дорогие мужики, я прошу у вас прощенья,

Gм A7 Dm Я сначала вспомню вас, о себе скажу потом.

E7 Aм О себе скажу потом…

Вот один вернулся в дом из далекой теплой дали, Вот другой при бороде, нуретий снял ее, А вон тот пошел наверх, а тому квартиру дали, Ну а этому никак не обломится жилье, Не обломится жилье…

Круговертье будних дней наложило отпечатки, И не так уже легки на под'ем отцы-мужья. Но под вывескою лет та же юность без оглядки, То же братство, та же кровь, та же славная семья, Та же славная семья…

Я вас вспомнил, а теперь о себе хочу напомнить: Я, конечно же, не тот, да и вы уже не те… В чем-то жестче стал и зле-то начал экономить, Нет, конечно не в деньгах, а, наверно, в доброте, А, наверно, в доброте…

Принимая на себя от судьбы в упор штрафные, Зарываясь носом в грязь от подножек на бегу, Я твержу себе, что есть измерения иные, И, пока они во мне, что-то я еще могу, Что-то я еще могу…

Забываю, хоть и жаль, я какие-то детали, Уж не вспомню что, кому и когда, зачем сказал, Но живет и будет жить ощущение печали, Той, что за руку берет и уводит, И уводит на вокзал.

Так давайте ж говорить, кто где был и чем отмечен, Так давайте ж песни петь, все отбросив, до утра, Чтоб осталась навсегда в нашем сердце эта встреча, Чтоб вернулась хоть на миг нашей юности пора… Нашей юности пора…

Трехколесный со звонком…

Am Dm Трехколесный со звонком — детство.

E Am Фотография желта — старость.

Dm Нос-морковка, снежный ком — детство.

E Am Две морщинки возле рта — старость.

A7 Dm Через лужу за мячом — детство.

G C E Что там светит за окном? — старость.

Am Dm Паутинка-паучок — детство.

E Am Трехколесный со звонком — старость.

A7 Dm И куда ж могли года деться?

G C E Что-то мало их совсем осталось…

Am Dm Разбросало их везде детство,

E Am Да не может отыскать старость.

Я — это я

Am E

— Я — это я. А вы?

Am

— А мы другие!

E

— Я — это я. А вы?

Am

— А мы не те.

Dm

— Я в небесах.

G7 C Dm Am E Am

— Мы люди не большие, в землю глядим и не на высоте.

Am E Am

— Я как скажу, так сразу будет дело.

Dm G7 C

— Мы как один, все сразу за тобой.

Dm G7 C

— Я не ищу спокойного удела.

Dm Am E Am

— Мы как один, и сразу всей толпой.

— Я все могу.

— Мы тоже что-то можем.

— Я все хочу.

— Мы тоже все хотим.

— Все как один…

— Да, да, мы все поможем.

— Смело вперед!

— Мы лучше постоим.

— Я — это я.

— Да, да, мы все слыхали.

— Я — это мы. А вы?

— А мы нете.

— Я в небесах.

— А мы уже сказали: в землю глядим и нЕ на высоте.

Am E

— Эй кто-нибуть!

Am

— Да, да, мы все на месте.

Dm G7 C

— Смело вперед. Забудем про вчера.

Dm G7 C

— Вы в небесах, а мы внизу, но вместе.

Dm Am Am

Вы где-то там, а нам домой пора.

-------------------------------------

Last-modified: Sun, 8-Dec-96 10:35:16 GMT

Михаил Щербаков.

Back to my music page

SCHERBAKOV, Mixail Konstantinovich, born 1963 in Obninsk. Entered Moscow University, Department of Philology, in 1982; graduated in 1988 (major in Russian Language and Literature). Writes poetry and songs since 1979 (the earliest records of existing are dated 1979). Wrote over 300 songs and poems.

The early songs by Scherbakov are influenced by Vysotsky and Juliy Kim (the latter is his close friend. Scherbakov plays the second guitar on Kim's LP "Ryba-Kit") Now he is more and more unlike any other «bard» or poet. "Песни Щербакова это отдельный жанр искусства", one of his fans said. The music of his songs has very unusual harmonies with dominating «minor» (moll?) chords which make it easily recognizeable after you have acquainted with it.

If you visit Moscow, you have a good chance to hear him — he performs approximately once a month somewhere.

4 books of his poetry were issued:

"Kovcheg neutomimyj", 1988, 1989(2nd edition) — by KSP «Reks», foreword by Igor" Gryzlov

"Posle Kovchega", 1992 — by KSP «Reks», foreword by Igor" Gryzlov

"Net i ne bylo jada", 1991 — don't know by who

"Vishnevoe varen'je", Mir, 1991(?), with music, foreword by Ju. Kim

Also a selection of his poetry was published by «Znamja» monthly in February (?) 1992.

Аd Levconoen. А меня убьют на войне.

Em H7 Em Am Em H7 Em Не кричи, глашатай, не труби сбора. Погоди, недолго терпеть. Em D7 G F Em H7 Em Нет, еще не завтра, но уже скоро, Риму предстоит умереть. D7 G F Em H7 C7 Радуйся, торговец, закупай мыло — мыло скоро будет в цене… Em Em H7 Em Скоро будет все иначе, чем было, а меня убьют на войне… Am Em H7 Em Ла… — ла…

Не зевай. историк, сочиняй книгу, наблюдай вращенье земли. Каждому столетью, году, дню, мигу, сколько надлежит, удели. Ветер подымается, звезда меркнет. Цезарь спит и стонет во сне. Завтра будет ясно, кто кого свергнет, а меня убьют на войне… Ла… — ла…

Смейся, Левконоя, наливай вина. Знать что будет, ты не вольна. Можешь мне поверить, по всему видно, что тебя не тронет война. Знать, что будет завтра, много ль в том толку? Думай о сегодняшнем дне. Я ж, хотя и знаю, но скажу только, что меня убьют на войне. Ла… — ла…

Еcce hoмо

1990

А () ну-ка, выпьем, храбрые во яки, (A) D A D Друзья-сер жанты, братья-денщи ки! D7 G Не для тос ки хмельной, не ради драки, Gm D А для то го, что пить не дура ки. Em A7 D

К тому же тост готов, достойный века: F#m Em

Я предла гаю выпить за то го, F#m Em

О ком за бота наша и о пека Gm D

На данный час для нас — важней все го! Em A7 Gm Во-во, за чело века. Да-с! И только за не го. Dm E7 A7 D

Кто, как не он, сквозь бурные потоки Стремясь из мрака к свету напрямик, Почти один, в немыслимые сроки, Всего добился и везде проник?

Кто, как не он, кругом посеял злаки,

Освободил секреты от оков,

Открыл металлы, выдумал дензнаки,

Предугадав величье кошельков! Каков? Ведь сын макаки, ан — дорос до облаков!

Пересеки леса, поля и реки, Любые факты к делу привлеки, Кто, как не он, собрал библиотеки, Открыл аптеки, создал парники?

Не говоря уже про крылья-руки,

Про вместо сердца — дизель на песке…

Да помести его в музей Науки

И вся Европа хором скажет: "Ке-с-ке-се! Вот это трюки!"

И — застынет в столбняке.

Плюс ко всему, среди трудов великих Он ни о ком не думал свысока И даже нас, бездарных и безликих, Определил в известные войска.

А посему — разгладим наше хаки

И на века пребудем начеку:

Кто, как не он, сидит у нас в бараке?

Кто, как не мы, приставлены к замку?

Ку-ку! Ему — салаки! Нам — конфет и коньяку!

Алилуйя.

Em Помнишь, как оно бывало, все горело, все светилось,

Am Утром солнце как вставало, так до ночи не садилось.

H7 А когда оно садилось, ты звонила мне и пела,

Em Приходи, мол, сделай милость, расскажи, что солнце село.

И летел я, спотыкаясь, и хмелел от поцелуя,

E7 Am и обратно шел шатаясь, напевая аллилуйя.

F Em Шел к приятелю и другу, с корабля на бал и с бала на корабль,

H7 F#m и так по кругу, без конца и без начала.

->F#m На секунды рассыпаясь, как на искры фейерверка, Жизнь текла переливаясь, как цыганская венгерка Круг за кругом, честь по чести, не почетно, не позорно, Но в одном прекрасном месте оказался круг разорван

И в лицо мне черный ветер захрипел, натужно дуя, А я даже не заметил, напевая алилуя, Сквозь немыслимую вьюгу, через жуткую поземку Я летел себе по кругу и не знал, что он разомкнут

->Am Лишь у самого разрыва я неладное заметил, И воскликнул, "Что за диво?!", но движенья не замедлил. Я недоброе почуял, и бессмысленно, но грозно Прошептал я: «Аллилуйя», но уж это было поздно.

Те всемирные теченья, и всесильные потоки, Что диктуют направленья, и указывают сроки Управляя каждым часом повели меня, погнали Фантастическим зигзагом по неведомой спирали.

->Hm И до нынешнего часа, до последнего предела Я на круг не возвращался, но я помню, как ты пела И уж если возвращенье совершить судьба заставит, Пусть меня мое мгновенье у дверей твоих застанет

Неожиданный и лишний окажусь я у истока, И пускай тогда всевышний приберет меня до срока А покуда ветер встречный все безумствует, лютуя, Аллилуйя, свет мой млечный, аллилуйя, аллилуйя…

Апрель

Секунды сделали свое, Dm За океан ушла метель, Gm И в наше хмурое жилье Dm Ворвался слякотью апрель. Gm И неба клок, как белый флаг, D7 Подняли тучи кое-как. Gm6 Dm И долгий зимний полумрак E F A7 Обмяк. Dm A7

Вода, по стокам протрубя, Dm Fm A7 Неслась к решетчатой губе. Dm Fm A7 А я опять нашел тебя B D7 Gm Dm И стал преследовать в толпе. Eb Dm A7 B G

И стал натужно догонять, Вгрызаться в слой чужих пальто, Чужие лица разгребать В надежде вновь увидеть то, Твое, вне всякой шелухи, Лицо, чистейшие штрихи, Которым дарят не духи Стихи.

И холод зимний уходил, Болтался ветер, как рукав. А я тебя не находил, В плащах апрельских потеряв.

И снова мчал меж серых стен, Включался в общий марафон, Вплетал свой хрип в протяжный стон Чужих дыхательных систем. И все не мог разжать никак Тебя похитивший кулак, И изнемог и плакал как Дурак…

На крышах бледный лед тончал, Ползя по скатам и скрипя. Я столько раз тебя встречал, И столько раз терял тебя!

Но как порою дальний свет Ведет кого-то сквозь тоннель, Меня все звал твой зыбкий след И вел куда-то сквозь апрель. И пропадал, как вздох мольбы, Как дым легенды, тень молвы, Средь суеты и синевы… Увы!

1981, 1986

Арго

Во славу Греции твоей и всех морей вокруг Десятикрылый наш корабль мы назо вгм "Ар го". Покинем здешние сне га и поплы вгм на юг. Я буду править кора блем. Ты будешь петь, Мар го.

По дивным песенкам твоим, которым сто веков, По древним картам тех земель, где что ни шаг, то миф, Я наконец-то изучу язык твоих богов, Его хрустальные слова и золотой мотив.

Вода, в которой, как тростник, архипелаг пророс, Блаженством нас не одарит, но не казнит зато. Она без крови горяча и солона без слез. Ей не помеха наша жизнь. Ей наша смерть — ничто.

1989

Dm D7 Gm Eb Gm6/E Dm D7 G Gm Dm

Атлантический океан. (То ли мука, то ли скука)

То ли мука, то ли скука, Eb Ab Одиночество наука… Eb Ab А тоска — такая штука, Eb G7 Не укрыться от нее. Cm G Я зарвался, я заврался, Eb Ab Я опять с цепи сорвался Eb Fm И осмыслить попытался Cm D7 Положение свое. Fm G7 Cm

Вот плыву на пароходе, Eb Ab Смят и сжат, как туз в колоде, Eb Fm Маюсь вроде (это в моде) Cm D7 Драматической тоской. Fm G Я голодный и бездомный, B7 Eb А вокруг — такой бездонный, C7 Fm Океан — такой огромный, Fm6 Cm Атлантический такой. D7 G7 Cm

Он загадочно мерцает, Fm Cm Он, раскинувшись, вздыхает, G Cm Он, как будто отдыхает Fm Cm От полуденных лучей. D7 G7 C7 Мглой закатной дышет мерно Fm G7 И печалится, наверно, C7 F О великой и безмерной Fm Cm О безбрежности своей. D7 G7 Ab

Пароход наш старый, странный, Работяга неустанный, Точно вторя океану, Тяжко дышит на ходу. Так, сморкаясь и чихая, Доползет он до Шанхая И причалит, и тогда я, Может быть, с него сойду.

Тишина в каютах хмурых, Только боцман — черный турок, Все сидит, цедя окурок, И на всех ему плевать. Изнурен привычным делом, Утомлен душой и телом, Он на судне опустелом Будет ночь пережидать.

Затоскует он жестоко О стране своей далекой, О турчанке зеленоокой, Что дороже всех наград. Ах, бока ее округлы, А уста ее — как угли, А глаза ее — как джунгли, А зовут ее — Шихрад.

А турчанка молодая, Не печалясь, не страдая Сладко спит, забот не зная, Да за тридевять земель, Не в каюте неуютной, С ней бродяга сухопутный, Одинокий и беспутный Делит мягкую постель.

А зовут его Джакомо, И ему вдали от дома Так знакомы все симптомы Ностальгической тоски. На чужбине знойным летом Он не спит перед рассветом, Как и все на свете этом, Кто от дома далеки…

Зх, заняться б пустяками, Поболтать бы с корешками, Погулять бы кабаками, Все бы стало на места. Но пустяки давно забыты, Корешки давно зарыты, Кабаки давно закрыты, Тишина и темнота. Ab

И только пароход Fm Плывет себе, плывет… G

1982

Ах, ну почему.

Am E7 Ах, ну почему, наши дела так унылы,

FE7 Am Как вольно дышать мы бы с тобою могли.

A7 Но где-то опять некие грозные силы Dm Am E7 Am A7 Бьют по небесам из артиллерий земли

-> Dm Да, может и так, но торопиться не надо, Что не говори, небо не ранишь мечом. Да, как ни ревет, не голосит канонада, Пусть, сколько ни бей, все небесам нипочем.

Ах, я бы не клял этот удел окаянный, Но ты посмотри, как выезжает на плац Он, наш командир, наш генерал безымянный. Ах, этот палач, этот подлец и паяц.

Брось, он ни хулы, ни похвалы недостоин. Да он на коне, только не надо спешить. Он не Бонапарт, он даже вовсе не воин, Он лишь человек, что-же он волен решить.

Но вот и опять слез наших ветер не вытер. Мы побеждены, мой одинокий трубач. Ты ж невозмутим, ты горделив, как Юпитер. Что тешит тебя в этом дыму неудач?

Я здесь никакой неудачи не вижу. Будь хоть трубачом, хоть генералом зовись. Я ни от кого, ни от чего не завишу. Стань, делай как я, ни от кого не зовись.

И что бы не плел, куда бы не вел воевода, Жди сколько воды, сколько беды утечет. Знай, все победят только лишь честь и свобода, Да только они, все остальное не в счет

Баб-эль-мандебский пролив

1982

А что везете, капитаны, из далека-далека? D G7 А везгте вы бананы и ковровые шелка, B7 A7 D Виноградное варенье, анашу и барбарис, D G7 Самоцветные каменья, мандарины и маис. B7 A7 D

Капитана ждет Монтана, боцман — бывший армянин. G D A7 D А кого-то ждет Гвиана, а кого-то ждет Бенин. G D A7 Hm Но, транзиты тормозните, мы покурим табака. G D Em F# G Вы ж его мне привезите из далека-далека. Em A7 (Hm G E A7)

Боцман, брось свои сомнения! D Gm D Подождет твоя Армения! Dm D7 Gm Закури-ка лучше нашего, D И ни о чгм судьбу не спрашивай! Em A7 D7

Баб-эль-Мандебский пролив, Баб-эль-Мандебский пролив, Gm Dm Эх, лишь бы знать, лишь бы ждать, лишь бы жить! Gm C7 F Из Патагонии в Шанхай, из Барселоны в Парагвай, D7 Gm C7 F Dm Куда-нибудь, лишь бы плыть, лишь бы плыть!.. Gm A7 D

***

А ну и что, что вы на севере, а я сейчас на юге, И забыл, что есть на свете где-то льды, метели, вьюги… Высоко в горах белеет снеговая паранджа, А я сижу в оранжерее, попиваю оранжад.

Эх, на воле — на просторе, что ж не жить — не поживать, И на лучшем в мире море камни с берега швырять! Ни уюта, ни постели мне искать не нужно тут. Две невесты мне из Дели, с Индостана письма шлют.

Я вам адрес дам, я индекс дам, Вы напишите им на Индостан! Чтоб им вечно было хорошо, Но не со мной, а с кем нибудь ишшо!

Баб-эль-Мандебский пролив, Баб-эль-Мандебский пролив, Зх, лишь бы знать, лишь бы ждать, лишь бы жить!.. И на года, и навсегда, Бог весть куда, но не беда, Куда-нибудь, лишь бы плыть, лишь бы плыть!..

***

А захотим — и очень скоро бросим море, бросим всех И уйдем высоко в горы, и подымемся наверх, И помолимся колдуньям, а особо молодым, В ус не дунем, сверху сплюнем, над ущельем постоим,

Кой о чгм друг друга спросим, утвердительно кивнгм, Быстро мостик перебросим и по мостику пойдем. Что хотим, то выбираем, так устроен этот свет. Может, мы дойдем до края, ну, а может быть, и нет. A7

А потому, что нет гарантии нигде и ни на что. Hm Потом не вспомнишь, где упал, и кто толкал, а кто держал. H7 Em И оклемаешься в миру, где не знаком тебе никто, Em6 И не поймгшь, что ошибался, а решишь, что был обвал. F# Hm

А ну и что, что ты на юге, а не дай Бог, вдруг чего И вот кругом тайга, пурга, и хоть умри, не убежать. Раз леса много, значит, должен кто-нибудь рубить его. И будешь ты его рубить, и коченеть, и подыхать.

И тоже вроде бы обвал, и все чисты, невинны сплошь. И никого из окружающих не упрекнгшь вовек. И этот, кажется, неплох, и этот будто бы хорош, И сам я тоже, вроде, добрый, милый, честный человек.

А вы бы, между прочим, поглядели на меня, A7 Dm A7 Dm Когда я финики казгнные со склада воровал, A7 Dm D7 Gm И вы бы, между прочим, ужаснулись за меня, D7 Gm Когда я их потом втридорога на рынке продавал. A7 Dm

Как пропивал я эти жалкие, несчастные рубли. Всг в одиночку, за углом, бутылки пряча под пальто, D7 Gm Вы были б счастливы, что сами до такого не дошли, Dm А потому, что нет гарантии нигде и ни на что. E7 A7

Ну где у вас гарантия, что хлеб, который ели вы, Dm Не будет завтра вам как неоплатный долг зачтен? D7 Gm И где у вас гарантия, что гимн, который пели вы, Dm Не будет завтра проклят, заклеймгн и запрещен?.. E7 A7

Вот так живем, покуда честные, до первого ущелья, Dm До первого обвала, чтобы раз и навсегда… D7 Gm А что на Юге? А на юге много места для веселья. Gm6 Dm B Там — горы, пальмы, чайки, солнце, воздух и вода… Gm Dm E7 A7 Dm D7

Баб-эль-Мандебский пролив, Баб-эль-Мандебский пролив, Эх, лишь бы знать, лишь бы ждать, лишь бы жить!.. Из ниоткуда в никуда, из неоттуда в нетуда, Куда-нибудь, лишь бы плыть, лишь бы плыть!..

Балаган

1986–1987

В од них садах цве тет миндаль, в дру гих метет ме тель. Em G D7 Am В одних краях е ще февраль, в дру гих уже ап рель. Em D7 Em h c h bass Про ходит время, вечный счгт, год за год, век за век, Em G D7 Am Во всем — его не спешный ход, е го кромешный бег. Em D7 Em

В году на радость и печаль по двадцать пять недель. Am Em Мне двадцать пять недель — февраль, и двадцать пять — апрель. Am Em По двадцать пять недель в ту ман уходит счгт векам. Am F Em G Летит мой звонкий бала ган куда-то к обла кам. Am C Cm H7

Летит и в холод и в жару, и в гром, и в тишину. А я не знаю, как живу, не знаю, чем живу. Не понимаю, как творю, не знаю, что творю. Я только знаю, что горю и, видимо, сгорю.

В одних краях — рассветный хлад, в других — закатный чад. В одних домах ещг не спят, в других уже не спят. То здесь, то там гремит рояль, гудит виолончель. И двадцать пять недель — февраль, и двадцать пять — апрель.

Вели мне, Боже, все стерпеть. Но сердцу не вели. Оно хранит уже теперь все горести Земли. И разорваться может враз, и разлететься врозь. Оно уже теперь, сейчас — почти разорвалось.

Мой долгий путь, мой дальний дом! Великая река Моя дорога! И кругом — одни лишь облака. Такая мгла, такая даль, такая карусель… И двадцать пять недель — февраль, и двадцать пять — апрель.

И сквозь томительный дурман, по зыбким берегам Летит мой звонкий балаган куда-то к облакам.

Балтийский вальс

Dm A7 Dm B D/A Gm D# A B7/G# A7/G Dm/F A/E Dm D7 Gm Gm6 Dm/A B G/H Gm A7

Hm F#7 Hm G H/F# Норд-вест, гудки, синева, крейсер, не то миноносец.

Em C F# G7/F F#7/E В рубке радист репетирует точка, тире, запята--я. Hm/D F#/C# Hm H7 Em Де--вочка Маша с берега белой рукою. Em6 Hm/F# G E/G# EmF#7 Все с борта машут в ответ, самый красивый не машет.

Жаль, жаль, а вот и не жаль — очень ей нужен красивый! Пусть он утонет геройски со всею эскадрою вместе. Ангелы божие станут ему улыбаться. Ей что ли плакать тогда? Вот еще глупости тоже!

Слез, грез, чудес в решете ей бы теперь не хотелось. Ей бы хотелось, пожалуй что, бабочкой быть однодневкой. День — срок недолгий он бы пройти не замедлил Ночь бы навек трепетать сердцу ее запретила.

Но мчат Амур и Дунай волны к балтйскому небу. Норд-вест, гудки, синева, сумашедшее соло радиста. Плачь, плачь о сердце. Ночь миновала бесславно. День незамедлил прийти, ясный, холодный, враждебный.

d.. e. f# f#d c#h.. f#d h h c#d d.. d#.. e.. f#. g g f#e d c#h F#A#c#e d c# d.. c#.. f#.. d. c# c#.. h.. h d#f#a c^h^ a.. g.. e.. f#. e d c#h d.. d c#h d c#h h.. c#.. (end:) g.. f#..

Билли.

Am Dm Где-то в горах высоких или в полях далеких Am H7 E7 Am Билли, один из многих славных ребят. К пыли давно привычный Билли — солдат обычный, Билли — солдат отличный, бравый солдат.

C G Билли задачу знает, службу несет. C G Билли идет стреляет, смотрит вперед. Am A7 Dm Билли, большой и сильный, Билли — такой красивый. Am F E7 Билли шагает, Билли поет:

Am

Good by, good by, my home

Dm

Good by, good by, my mommy

Am

Good by, good by, my babby

H7 E7 Am

Good by, my love!

Сколько деньков проплыло, сколько годков пробило. Сколько красоток было? Не сосчитать. Эти красотки, Билли, очень тебя любили. Впрочем, теперь забыли. Впрочем — плевать.

Трубы твоих колоний зовут вперед. Строки твоих симфоний ветер орет. Танки грызут планету, янки идет по свету, янки шагает, янки поет…

Где вы подружки Билли зря вы его любили, Билли лежит в могиле, плачьте ж навзрыд. Билли — лихой любовник, Билли — почти полковник. Билли — теперь покойник, Билли убит.

В краю чужом убили Билли и вот, В строю на месте Билли Томми идет Томми, большой и сильный, Томми — такой красивый. Томми стреляет, Томми поет…

Вечно открытый Божьему гневу

Вечно открытый Божьему гневу, Cm G C7 F Шаг замедляя перед горой, Fm Cm G Cm Вижу, как дерзко движется к небу G C7 F Лазальщик скальный — горный герой. Fm Cm G Cm Весь из отваги соткан и создан, Bm C7 Кажется снизу черным стрижом, Ebm F Там вверху строит он гнезда, Bm Fm Там он царь, там его дом. G Bm C7 Fm

Там на вершине смеет он править, С гибельной высью дружит на «ты», Мне ж у подножья жутко представить Даже частицу той высоты. Как ни пытайся, сколько ни бейся, Не довезет туда колесо. Там уже нет поднебесья, Там над ним небо и все.

Стены отвесны, камни опасны, Скалы надменные, вечен их лед. Многие жертвы были напрасны, Редкое семя тут прорастет. Сколько нецветших и непроросших Горы убили здесь ни за грош!.. Что ж ты, стриж, не проклянешь их, Что ж ты им славу поешь?

От отвечает, двигая бровью, Словно мыслитель, лбом шевеля: Дымом и дегтем, потом и кровью Небо не пахнет, пахнет земля. Я замолкаю, кто ж его знает, Что на прощанье скажешь стрижу. Он, как царь, в небо взлетает, Я, как раб, вдаль ухожу.

Мир тебе, горец, вечно и ныне! Шествуй к вершине, к небу стремись. Ты — по откосу, я — по равнине, Каждый, как может, движется ввысь. Я продолжаю слепо и немо Путь по кровавой дымной земле. Но мое хмурое небо С каждым днем ближе ко мне.

1987

Вишневое варенье

Am F Dm E Am F7 E7 Am Ла, ла, ла…

E7 A7 Dm Am Теперь на пристани толпа и гомонит и рукоплещет.

Dm Am E7 Am Am6 Из дальних стран пришел корабль — его весь город ожидал.

E7 A7 Dm Am Горит восторгом каждый лик, и каждый взор восторгом блещет,

Dm Am E7 A Гремит салют, вздыхает трап, матросы сходят на причал.

D7 Am D7 F7 E7 Сиянье славы их слепит, их будоражит звон регалий,

F7 E7 A У них давно уже готов ошеломляющий рассказ,

Dm Dm6 Am Am6 Как не щадили живота и свято честь оберегали,

E7 Am И все прошли и превзошли и осознали лучше нас.

Ты знаешь, я не утерплю, я побегу полюбоваться, Я ненадолго пропаду, я попаду на торжество. Ну сколько можно день и ночь с тобою рядом оставаться И любоваться день и ночь тобой — и больше ничего.

Ведь мы от моря в двух шагах, и шум толпы так ясно слышен. Я различаю рокот волн, я внемлю пушечной пальбе… А ты смеешься надо мной, ты ешь варение из вишен, И мне не веришь ни на грош, и я не верю сам себе.

Вот так идет за годом год, кругом царит столпотворенье. И век за веком растворен в круговороте суеты. А ты ужасно занята — ты ешь вишневое варенье, И на земле его никто не ест красивее, чем ты.

Изгиб божественной руки — всегда один, и вечно новый, И в ложке ягодка блестит недонесенная до рта. Не кровь, не слезы, не вино — всего лишь только сок вишневый, Но не уйду я от тебя: и никуда, и никогда!

Восемнадцатый февраль

Dm E7 Ах, оставьте вашу скуку!

A7 Dm Я не верю в вашу муку.

E7 Дайте руку, дайте руку,

A7 Dm И забудьте про мораль.

D7 Gm Повернитесь вы к окошку,

Gm6(D#) Dm Там увидите дорожку,

(B) E7(Gm?) Где уходит понемножку

A7 Dm Восемнадцатый февраль.

Я скатился со ступенек, Был букет, остался веник. Нету денег, нету денег, И не будет, как ни жаль… Вы прекрасны, дорогая! Я восторженно моргаю, Но попутно прилагаю Восемнадцатый февраль.

Восемнадцатая вьюга Вновь меня сшибает с круга. Восемнадцатой подругой Вы мне станете едва ль. Пусть меня не хороводит Ваша ласка в непогоде, Я и рад бы, да уходит Восемнадцатый февраль.

Вот такой — не по злобе я, Еm Просто стал еще слабее И прикинулся плебеем, Романтичный, как Версаль… А тонуть я буду в спирте, Дорогая, вы не спите? Я уйду, вы мне простите Восемнадцатый февраль.

А зачем же нам тоска-то? Fm А весна уже близка так. А достать бы нам муската И разлить его в хрусталь! Я все раны залатаю, Я растаю, пролетая, Я дарю вам, золотая, Восемнадцатый февраль.

Восточная песня I (Двенадцать лун на знамени моем)

Аm Am5- Em Две надцать лун на знамени моем, Еm Am И панцирь тверд, и шпага тяжела. С H7 Я рыцарь-тень, блу ждающий верхом Еm Am В зе леном, как за росший водо ем, Dm E7 Am Am7 Кра ю; и мгла, ле жащая кругом, F Em Ко ню и мне гла за заволо кла. D7 C C7

Я следую не видимой тропой. Сm D7 При слушиваясь к небу и к густой Fm C Ли стве, — но веро ятнее всего, Gm Cm Что небо мне не скажет ничего. D7 D#7 И джунгли мне не скажут ничего. D7 Em

А только зверь пробежит иногда С В стороне, та ясь и ступая легко, G Обере гая от мелких ко лючих растений D7 H7 Давнюю рану… Аm Am5

^^вот в этом аккорде я сомневаюсь.

В песне "Я улетаю в джунгли", которая,

как известно, есть прототип данной песни,

в етом месте очевидный Em, а до него

не H7, а Am. Сейчас гитары под рукой

нет, не могу проверить. Посмотри, как

лучше звучит.

Мой светлый конь отважен и крылат, Он молод — и поэтому силен. Он лучше слышит то, что говорят Стволы, и каждый новый аромат Ему, коню, понятнее стократ, Чем мне. Но я прозрачен, как и он.

Я тоже миф, хотя и не такой Стремительный, как этот молодой Скакун, еще не знающий того, Что небо нам не скажет ничего, И джунгли нам не скажут ничего.

А только птица мелькнет иногда, Улетая в дальнюю темную глушь Той самой чащи, куда, Сколь б я ни скитался — Вряд ли доеду…

А в той глуши, веками невредим, Стоит шалаш — бессонное жилье. Там дева-тень, прозрачная как дым, Ночей не спит под кровом травяным. И влажный ветер с деревом сухим Поют над обиталищем ее.

Она не спит. И дерево скрипит Все жалобней, пока она не спит И плачет — вероятно, оттого, Что небо ей не скажет ничего. И джунгли ей не скажут ничего.

А только гром подпоет иногда Тем двоим над крышей ее, Обещая всему континенту Большие дожди в феврале — И жаркое лето…

Gitarnyj proigrysh:

Симжолом «v» обознацхены мелодические акценты (sforzando?)

Am Am5- Em Am Am5- Em

v v v vvv v v v v v v v v vvv v --0----0-- 0- — -12- —- 0-0----0-- -------- -1-1-4--4-0 0-12-12- -12-0- -1-1-4--4-0 0-------- -2--2--5--5- -0 —12- --0- -2--2--5--5- -------- -------- -- -- --- -------- -------- 0----0---- -- -- --- 0----0---- -------- -------- 0- -0- 0- -0-- -------- 0-------- Home page

Восточный романс

Моим словам едва ты внемлешь, Am Тебе в них чудится капкан, H7 Меж тем их сладостный обман Dm Am Изящен, полон волшебства, и тем лишь H7 E7 A7 Они правдивы, как Коран. Dm E Am

Зачем выдумывать причины, A7 Искать ростки грядущих ссор? D Все не теперь, и значит — вздор. C#m Скорей, чем я тебя покину, Am Dm Сойдут снега с высоких гор. Dm6 E7 Am

Ликуй привычно и беспечно, Забыв сомненья, бросив страх. Покуда снег лежит в горах, Всг безгранично, безупречно, вечно На этих диких берегах.

Не знает зим, не видит мора Твоя безбедная страна. Моя же бедная страна Настолько далека от моря, Что и не помню, где она…

И если дни мои проходят, И близок час, и срок един, Чужой земли приемный сын, Исчезну я, но в путь меня проводят Снега, сходящие с вершин.

Поток могучий все сокроет, Оденет в радужный туман, Смешает с правдою обман, От слез лицо твое омоет И хлынет дальше в океан.

1981, 1987

Возвращение

Эй-эй-эй, южные страны! Дали морей… E Hm Em Горные цепи, пустынь пески, озер и рек прохлада, — Hm7 Все красоты земные, все радости и беды G C#7 F#7 Путешествий многолетних H7 Мы познали, испытали на себе. Em F#7 Теперь все это позади. H Теперь — домой на крыльях ветра — тра-та-та-та! H7 E Em К родимым берегам летим мы, Am Em И эти берега уже близки, уже видны. F#7 Am H7 E Em

Эй-эй-эй, полные трюмы! Кучи богатств… Полные бочки заморских вин, парча, хрусталь, алмазы… Ждет богатых подарков отчизна дорогая; Августейшие особы Заготовили награды, и войска На берегу встречают нас. Трубач трубит начало смотра — тра-та-та-та! Построились полки в шеренги И, трижды салютуя в нашу честь, кричат "виват!".

Эй-эй… Но что же мы видим! Где же триумф? Где же цветы, где почет и слава, где объятья? Все не так! Нас не желают! Нас видеть не хотят, И принимают за врагов, И, обратив сволы орудий в нашу сторону, Приказывают нам Лечь в дрейф не ближе километра — тра-та-та-та! Ай, где-то мы опять ошиблись И снова что-то сделали не так. А это жаль…

Все потом.

Am Dm Am E7 Теплый дом, сытный стол, брудершафт с поцелуем,

Am Dm G C Все потом, все потом, а теперь недосуг. A7 Dm F F7 Am Собирайся солдат, и пойдем повоюем,

Dm Am E7 F7 Что потом, то потом, что теперь, то вокруг.

Dm Dm6 F Am Собирайся солдат, и пойдем повоюем,

B Am E7 Am Что потом, то потом, что теперь, то вокруг.

Кто зачем, кто куда, мы приказ не нарушим, Мы присяге верны, хоть огнем все гори Теплой кровью по горло зальемся снаружи, И холодным портвейном по горло внутри

Наше черное время не кончится с нами, Нас вода унесет, а оно над водой Повисит, переждет и вернется с войсками, И никто ему снова не скажет долой…

Горестный романс I

Несчитанные дни, немыслимые дали C Dm G7 F C Остались позади, а край все непочат. A7 Dm G7 C 2й раз Как много мы сожгли, как мало мы создали C7 Fm Fm6 Cm G7 Fm Ab7 Cm По милости людей, которые молчат. D G7 Cm D7 G7 C

Давно известны нам все омуты и мели. Иных снесло на дно, а нас все волны мчат. Как много мы могли, как мало мы сумели! А все из-за людей, которые молчат.

О, как прекрасен бой! О, как прекрасно рвенье! Вот только перемен не видится пока. Все так же тяжелы судьбы прикосновенья. И смерть недалека и бьет наверняка.

Но слишком не грусти и мучайся не очень. Пусть горьких дум следы чела не омрачат. Поскольку в трудный час всегда найдется, впрочем, Нам место среди тех, которые молчат.

1983

Горестный романс II

Поржавело наше стремя, наше семя не взошло, Dm Gm Gm6 Dm Dm6 Поредело наше племя, наше время истекло. Cm E7 G Gm Dm Отлетело, убежало, просочилось в решето, Gm A7 D7 Gm Отборолось, отстрадало и пропало ни за что. Dm B Gm Gm6 Dm/A A7 Dm А поменьше бы боролось, не ушло бы в кровь да в снег, F G Gm Gm6 Dm Может, был бы тверже голос, гуще волос, дольше век. A7 B D7 Gm Gm6 Dm/A A7 Dm

A7 B7 D7 Gm Gm6

Dm/A A7 Dm A7 Dm Gm6 A7sus A7 Dm Нами движет беспокойство, навсегда соединив Наши низменные свойства, наш возвышенный порыв. И поверишь ли, Наталья, что обиднее всего, Ни окопы, ни братанья не меняют ничего. Твой несчастный брат прекрасен, бесподобен твой малыш, Дом твой светел, взор твой ясен, и спасибо, что молчишь.

Не горюй, живи приятно, и к концу седьмого дня Ты успеешь, вероятно, сорок раз забыть меня. Далеко твой берег дальний, океан пред ним сердит. Ну а жребий мой скандальный звон кандальный подтвердит. Я мечту свою, химеру, на галеру заберу И за Родину, за веру, не замечу как умру…

1986

Дело шло к рассвету, вьюги бушевали

Дело шло к рассвету, вьюги бушевали, Hm E Em F# Hm F# Зимняя погода лезла вон из кожи, Hm E Em F# В доме шло веселье, гости танцевали, Hm E Em F# Hm F# Ты была прекрасна, прямо-таки до дрожи. Hm E Em F# Hm A И никто не слышал, как метель гудела, D D7 Gm Каждый был обласкан и храним судьбою, Dm E A7 Я ж тогда подумал — плохо наше дело, Dm D7 G Хватит нам с тобою лиха, будет нам с тобою… Gm Dm E Am Dm F#

Так оно и вышло, все смешалось в доме, Развалились гнезда, закружились русла. Ты молчишь и сердце держишь на ладони… Боже, как все просто, что же все так грустно. То ли прежде в юности лазурной, Вот уж впрямь бывало разного немало, Я любил бессчестно и всегда безумно, И всегда успешно… Знаешь, жертв не возникало.

Люди мне сказали — разделяй и властвуй, Торжествуй и празднуй, а то проморгаешь… Сфера вольных мыслей, область дальних странствий, Выбирай, что хочешь, поступай, как знаешь. Все вы, люди, врете, а я все киваю, Бес во мне какой-то, ест меня и губит. Никому не верю, ничего не знаю. Знаю, что люблю тебя, да кто ж тебя не любит!

И, как прежде, тонет все в веселом вздоре, Вьюга рвет и мечет, гости веселятся. Сил моих нет больше, я хочу на море, Я хочу забыться, я хочу влюбляться. Лазать по откосам, грезить о мадоннах, Излучать сиянье, небу подражая. Вот бы как, но сердце держишь ты в ладонях, Чем же крыть, а крыть-то нечем… Так и продолжаем жить.

1985

Дорога

Далеко до срока, до края далеко, Em H7 Em Налево — дорога, направо — дорога. H7 E7 Чего ж ты хлопочешь, страдаешь, рыдаешь? Am Am6 Em Иди куда хочешь и делай как знаешь. H7 Em

Налево — посевы, направо — дубрава. E7 Am E7 Иди себе влево, ступай себе вправо. E9 Am Смотри, куда люди, и двигай туда же. A7 Dm Am Всевышний рассудит. А я пойду дальше. E7 Am

А я пойду прямо, ни влево, ни вправо. Налево — все яма, направо — канава. Кати в свою яму, лети к своей Даше Крути свою драму, а я пойду дальше.

А дальше все ветры, обвалы, откосы, И снова ответы, и снова вопросы, О боли и страсти, о тьме и о свете, О горе и счастье, о жизни и смерти.

А слева и справа, в канаве и яме И деньги, и слава, и счастье горстями. Полы пахнут краской, а потолки мелом, И песня, и сказка, и женщина в белом.

Тебе меня жалко. Так мне еще жальше. Но, шатко и валко, а я пойду дальше. И зависть не гложет, и нет во мне злости, Я даже, быть может, зайду к тебе в гости.

Зайду не за делом, и мы поскучаем, И женщина в белом одарит нас чаем. Мы трубки раскурим, отведаем снеди, И всласть потолкуем о жизни и смерти.

А утром, чуть выйдешь, чуть выглянешь даже, В тумане увидишь, как я иду дальше, Походкою твердой шагаю по хляби, И весь такой гордый, и весь такой в шляпе.

А дальше все ветры, обвалы, откосы, Все глуше ответы, все выше вопросы, Все тьмою обьято… Но, Господи Боже! Ведь если не я — то кто же, то кто же?..

1985

Други милые

Ам Dм G С I.Давайте, други милые, буянить и шалить,

A7 Dм Ам Е7 Ам Над каждою могилою не будем слезы лить.

Dm G C Беду — судьбу лохматую ем проклинать, A7 Dм Ам E7 Am И жизнь свою сломатую не станем поминать.

С D Dм Am Мильонов мы не нажили, до звезд не добрались,

Dм Ам E7 Am Но взяли и отважились, сошлись и собрались. E7 А H7 E7 A А, значит, продолжаются веселые года,

H7 E7 A И где-то разгорается далекая звезда.

Fm# Ем H7 E7 Am Закутана, замотана туманами потерь,

A7 Dm Am E7

Когда еще взойдет она, но ты, товарищ, верь,

E7 Am Товарищ, верь!

II.Мы сильные, мы смелые, мы спорим и шумим,

Мы ни фига не делаем, и много говорим!

И все идет по-прежнему: лови, плыви, живи!

Но в нас тоска по нежному, и хочется любви.

Ни муками, ни ласками не дарит нас она,

А в небе, ну хоть ты глаз коли, не светит ни хрена.

Когда-то назначалось нам задатки развивать,

А вот теперь осталось нам остатки подбирать,

Но нынче сравним с поломаным грошом,

И тут же песню сочиним про то, как хорошо,

Как все хорошо!

III.И песня сочиненнвая пробьет и мрак, и глушь,

И выйдет, окруженная толпою наших душ.

И вместе с этой свитою, подмигивая нам,

Крылатой Маргаритою взовьется к небесам.

Пройдется песня по небу среди пустых высот,

И в небе сразу что-нибудь глядишь, да и взойдет!

И как же будет здорово, когда скозь толщу туч

Как знак рассвета скорого пробьется слабый луч. х, что за ночь, ах, что за синь, ах, что за мир такой,

И ты, товарищ, рот разинь, и ты, товарищ, пой.

Товарищ, пой!

IV.Ах, песенка, умытая потоками добра,

Будь нашей Маргаритою, мы будем Мастера.

И встанет просветленная, и тоже глянет ввысь

Тобою исцеленная поломатая жизнь.

А в небе бесшабашные сияют огоньки,

И мы с тобой, бесстрашные, стоим, как дураки.

А мир кипит, а мир ревет, пока мы так стоим,

И кто-то где-то глотки рвет попутчикам

то звезды достает в ладошки, иль на грудь,

Но это все придет, пройдет, а ты, товарищ, будь!

Товарищ, будь!

Душа

H E H Оставлю всех, пройду повсюду,

E H F# Пускай ни с чем, но не в долгу. H Em Hm Себя раздам, тебя забуду:

EmHm F#7 H7 Мне вс? равно, я вс? могу.

Em Hm А вот душа — оне не может,

F#7 Hm H7 Небесный свет в не? пролит,

Em Hm Неясный зов е? тревожит,

F#7 H Она по?т, она болит.

И пусть в дали над цепью горной Уже взлетел, уже возник Мой монумент нерукотворный Я сам себе его воздвиг. А вот душа ему не рада, Не укротить е? нукак: Она парит и ей не надо Ни гор златых, ни вечных благ.

Когда ж беда сомкн?т объятья, Ничем я ей не возражу. Родимый край пришл?т проклятья, В чужих краях ответ сложу. И лишь душа неколебима: В грязи чиста, в беде честна, Вс? также ей горька чужбина И сладок дым Отечества.

Душенька (Частушки)

Em G О чем молчишь ты снова?

A Am Em О чем грустишь ты, душенька?

Em G Скажи мне хоть пол слова,

A Am Em А я послушаю послушненько.

Am Em

Ведь есть слова такие разные,

F#7 H7 E7

Ужасные, прекрасные,

Am Em

Великие, безликие,

H7 E7

А мы все безъязыкие

Am Em

Великие, безликие,

F#7 H7 Em

А мы все безъязыкие.

Слова-то у людей несметны. Хитры они и укоризненны. Наградой они нам посмертной, А вот мученьем они нам Пожизненным.

Но как же вам без них темно, сердца!

Как душно вам, как тесно вам,

Но снова произносятся

Не те слова, не те слова.

Но снова произносятся

Не те слова, не те слова.

shift to F#m

О чем бы ни спросил бы, За чем-бы вдруг да не разжал б уста, Опять дежурное спасибо, Затем резервное пожалуйста.

И все в ресничках моренько,

И все на сердце душненько.

Ни шепота, ни отклика:

Чего ж ты хочешь, душенька?

Ни шепота, ни отклика:

Чего ж ты хочешь, душенька?

shift back to Em

Не уж-то ль разговоры Тебя, брат, не пресытили? Опять весь мир вокруг — актеры, А мы с тобой — простые зрители.

И кто-то там, уже другой, над сценою

Давно пропел мой слова дрожащие

О том, как я люблю тебя, бесценная,

Люблю тебя, дражайшая.

Заклинание

… и заклинаю: остерегайтесь

выходить на болото в ночное время,

когда силы зла властвуют безраздельно.

Не ангел я, но врать не буду: Hm G Hm Земля ни чья, хо ди по всюду. G F# Hm Везде узришь про стор воль готный. G Hm Чуждайся лишь тро пы бо лотной. G F# Hm

Она для хилых — смерти злей. E Em Hm Не в наших силах ладить с ней. E Em Hm

Любой из нас на ней бесславно Погибнет враз, а ты — подавно. Не там свернгшь, фонарь уронишь, Тонуть начнгшь — и весь утонешь.

Беги оттуда, робок, нем. Иначе худо будет всем.

Ходи, где зной тяжгл как бездна. C#m Ходи, не стой, тебе полезно. E Ходи, где снег блестит жемчужно. F#m Ты чело век, тебе не чуждо. D Ходи, где лен, ходи, где маки. C#m Ходи с бу бгн, ходи во фраке. E Сердца бу ди порой дремотной. F#m Но не хо ди тропой болотной. D

В азроплан залезь не глядя. — > C#m Начни роман со слов "Мой дядя". Луди, паяй, чуди безбожно. Но не гуляй, куда не можно.

Главней запрета в мире нет. Уверуй в это с юных лет.

Не презирай ни Альп, ни Кента. — > Em Обшарь Китай, вернись в Сорренто. Мадридский двор смени на скотный. Но дай отпор тропе болотной.

Честн\ое слово, только так. Спроси любого, скажет всяк.

Никто не враг твоей свободе. — > Hm На твой очаг ничто в природе Воды не льгт в ущерб горенью И не зовгт тебя к смиренью. Наоборот — очнись, развейся, Возьми расчгт, влюбись, напейся, Рискуй добром, теряй здоровье Всг при одном простом условье…

Но ты, ни в грош его не ставя, Опять идешь, куда не вправе: Среди трясин, во мгле болотной, Совсем один, как зверь голодный.

Чуме подобный, злобный зверь. Антропофобный, злобный зверь. На все спо собный, злобный зверь. E Em Hm

E Em Hm

Закон ходьбы

Порядок вечный мне не знаком, Dm E7 Неведом расчет судьбы, Gm A7 Dm Мне внятен только один закон, A7 Dm E7 Великий закон ходьбы. Gm A7 Dm От первых дней до последних лет, Eb7 До старческого горба Gm6 Dm Нас вводит в курс и выводит в свет, Gm B7 И сводит на нет ходьба. E7 A7 Dm

Томятся истины под замком, Трещат от загадок лбы, Но всем доступен простой закон, Всеобщий закон ходьбы. Царит ходьба, не щадит потоп Ни Цезаря, ни раба, Идет вразнос, и бурлит взахлеб Во веки веков ходьба.

Нам все по силам, хотим, шаля, Сровняем излом реки, Хотим, леса превратим в поля, Поля превратим в пески. Ведь даже смерть не пугает нас Чужая или своя, И в этой битве за часом час Все более крепок я.

Я тверд и строен, и как никто Исполнен любви к речам, И вновь «спасибо» кричу за то, За что и всегда кричал. Но, Боже правый, как быть, когда Все чаще, меж строгих схем Торчит проклятый вопрос «куда?» И подлый вопрос «зачем?»

Сочтем итоги в конце пути, Не стоит теперь труда, Но скоро я не смогу идти, Пока не пойму «куда?» Воспряну духом, лекарство сьем, Постигну "как быть", "кем быть", Но если даже пойму зачем, Едва ли смогу убить.

И так ли важно, чья сторона Сильна и резон на чьей? Ведь, вот, к примеру, идет Весна, И кто помешает ей? Над полем сладкий апрельский дым, И птичий в лесах галдеж, И мир, похоже, не стал другим, Чуть-чуть похуже, так что ж?

Все то же чудо в сиянье глаз, И прелесть в изгибах рта, И жизнь, как будто едва начилась, А вроде почти прожита. И солнце рождается вновь и вновь И гаснет опять и опять. Зачем же портить друг другу кровь, Зачем же кровь проливать?

1986

Знамя наше на древке развевается

Знамя наше на древке развевается. D D7 Gm А Наташа на реке раздевается. D Em A7 D Хоть разденься ты, Наташа, хоть оденься, A7 D D7 Gm Все равно не будешь наша, не надейся! D Em A7 D

Все так же весела планида у солдата. D7 G Все так же велика планета, погляди — Gm A7 Исхожена до дыр, истоптана, измята, D A7 D D7 G Но все ж полна дорог. Иди, солдат, иди. Gm D A7 D Уж как ее ни жгли, а так и не спалили, F#m e eb Взрывали там и тут, а вишни все цветут, Em A7 Столетьями дрались, а все не поделили… D F#m D7 G Иди, солдат, иди! Тебе найдется труд. Gm D A7 D7 И пусть, куда ни плюнь, — солдатские надгробья, Gm Dm Могилы позади, могилы впереди. Gm A7 Не вся еще земля твоей полита кровью, D A7 D D7 Gm Не вся еще, не вся. Иди, солдат, иди. D Em A7 D

Что такое, в самом деле, — мало нас в строю. Это значит — одолели мы врага в бою. А когда, к примеру скажем, враг побил бы нас, Нас в строю и вовсе даже не было б сейчас.

Но звонко в такт шагам лихая поступь славы Грохочет в голове, сияет на груди. Чинов и орденов немало у державы, И все они твои. Иди, солдат, иди. Всю землю ты пройдешь, и сделаешь иною, И выправишь, как Бог, весь мир наоборот. Иди, солдат, иди, все бренно под Луною, Но пыльный твой сапог века переживет. Уже прославлен он в поззии и в прозе, Уже по всей Земле, куда ни погляди, Он выбит и отлит и в мраморе, и в бронзе, Но место еще есть. Иди, солдат, иди.

Знамя наше на древке бьется, как всегда. А Наташа на реке — просто хоть куда. Она в воду не идет, не купается, Стоит, дура, во весь рот улыбается.

1985

Капитан бравый.

C D7 G Em Am H7 C E7 Все куда-то рвался, все желал, метался, не укрощался, а укрощал, Am D7 G F Em H7 Долгие годы желал свободы, и упрощал себя, упрощал. А куда же проще, кошелечек тощий, барабан дырявый, мешок седой, Не покрытый славой, левой, левой, правой, капитан бравый, но отставной.

Am Em H7 Em

А она была готова, за мной хоть на край света,

Am E H7 Em

За мной хоть на край света, без легкого пути,

Am Em H7 Em

Да вот вмешалась эта, ах, круглая планета,

Am8 Em H7 Em

Где края света нету, и некуда идти

Я ль не говорил ей, не жди, Мария, я ль не просил ее — позабудь А она смеялась, а ночь не кончалась, и вечно оставалось что-нибудь. Ой, нет, я не сильный, нет, а не храбрый, нет, я не добрый — я очень злой. Не покрытый славой, левой, левой, правой, капитан бравый, но отставной.

Все чего-то правил, по местам ставил, распевал, славил, носил шинель. Бунт не возглавил, лед не расплавил, назвал сына Павел, а дочь Нинель Зх и зачем ты смелый, командир с медалями, нафталин. Вовремя в дом влесть — вот моя доблесть, клином клин, братцы, клином клин.

Скучная повесть, тщедушная совесть, а что дальше — бог весть, конец какой. Не покрытый славой, левой, левой, правой, капитан бравый, но отставной.

Кариатиды

1982

A F#m A F Hm A7

Что-то где-то проис ходит… Ладно, ну и пусть бы, Dm Gm Dm E A7 Dm E A7 Люди рушат и воз водят здания и судьбы. Dm Gm Dm C F Судьбы лепятся, как стены, и, как бюсты — чувства, Gm Dm Тоже, милый, все свя щенно, тоже, брат, ис кусство! A F#m A F Hm A7

Строишь славное строенье, вроде все как надо: Барельефы, обрамленье, крыша, анфилада, Слева виды, справа виды, ходы-переходы, По бо кам кариа тиды подпирают своды. F D7 Gm A7 Dm D

Не забыл, и слава Богу, нанести ор намент. D G A7 D Что ж забыл? Забыл нем ного — заложить фун дамент. D7 Gm Вот те раз! А впрочем, слушай, что же тут та кого! Dm Можешь сразу все по рушить и построить снова. F D7 Gm A Dm

Мастерство свое утроить можешь, Бог с тобою. А ломать — оно не строить. Так же и с судьбою. Скажем, вышла неплохая крепкая обитель, Но изъяны различает только сам строитель.

( ) Если он принципиальный, даже средь о ваций, (G) C Dm Даже если шум похвальный будет разда ваться, G7 C G7 Гонор свой подальше сунет, не внимая гвалту, C Dm Отойдет, посмотрит, сплюнет и возьмет ку валду. G7 E7 Am A7

* * *

Был бы я такой же честный, я б не сомневался, Dm… Я б за свой домишко тесный этак не держался, Я размел его дотла бы и построил новый. Но такой, видать, я слабый, али бестолковый.

Не гнетет меня какая злость или обида. Просто дом я подпираю, как кариатида. Только выдержка мужская, а иных манер — шиш. Ни на миг не отпускает свод, который держишь.

Вот такая, брат, картина, маюсь, рот раззявив. Если, скажем, ты скотина, — знай своих хозяев. Будь ты ангел или гнида, знай свое местечко; Если ж ты кариатида — знай свое крылечко!

Что-то где-то происходит, ладно, ну и пусть бы. Люди рушат и возводят здания и судьбы. А тебе-то что до них, до сутолоки разной? Если ты кариатида, — стой и подпирай знай.

Вот так, всю жизнь, а ты как думал?

Кибитка

1983

Всг ск рылось, отошло, и больше не нач нгтся. Hm Em6 Ро ман и есть ро ман, в нгм все как надле жит. Em F#9 F#7 Hm Кибитка вдаль бежит, пыль вьгтся, сердце бьгтся, Em6 Ды хание тво г дрожит, дрожит, дро жит. Em F# Hm

И проку нет вра гам об шаривать до рогу, Em F# Am E Им нас не отыс кать средь тьмы и тиши ны. Gm D Em F# Ведь мы теперь вид ны, дол жно быть, только Богу. H D#m H7 Em А, может, и е му — вид ны, да не нуж ны. Hm Em G Hm

* * *

А где-то позади за далью и за пылью Остался край чудес. Там человек решил, Что он рожден затем, чтоб сказку сделать былью. Так человек решил. Да, видно, поспешил.

И сказку выбрал он с печальною развязкой И призрачное зло в реальность обратил. Теперь бы эту быль обратно сделать сказкой, Да слишком много дел, и слишком мало сил.

* * *

А мы все мчимся вдаль, печаль превозмо гая, G Cm Fm6 Как будто ниче го ещг не реше но, Fm G Cm Как будто жизнь прожив и все-таки не зна я, Fm6 Что истина, что нет, что свято, что греш но. Fm G Cm

И бесконечен путь, и далека рас плата. Fm G Bm F У ходит прочь не дуг, при ходит забыть г. Abm Eb Fm G И для меня те перь так истинно, так свято C Em C7 Fm Чуть слышное в но чи ды хание тво г. Cm Fm Ab Cm

Колеса

1981

C Am C Скрипят колеса под телегою моею,

Am C Dm Я снова мчусь, я по-другому не уме-ю.

E7 Ищу добра, припав в дорожные объятья, Dm G7 И неизбежного пытаюсь избежать я.

C F G7 C G C

По ковылям, по лужам слез, по старым бе-е-дам,

F G7 C7F

По следу тысячи колес я молча еду.

C Dm E7 FADm

Не знают устали, не ведают износа

G7 C G7Am

Мои проклятые, надежные колеса.

Колеса катят, пыль дорожную взбивая, Из мостовых булыжных искры высекая, Бывает узок шлях меж правдою и ложью, И, обозлившись, я лечу по бездорожью.

А по обеим сторонам — такие дали!

Такие вечные просторы и печали!

И города мерцают крышами белесо.

Их оставляют позади мои колеса.

И купола блестят крестами золотыми, Как те года, когда мы были молодыми. И, как останки наших мыслей дерзновенных, Лежат щиты и шлемы братьев убиенных.

Ах, мне бы в те бы города бы возвратиться,

Собрать бы рать и умирать не торопиться!

Ах, мне бы кубарем с родимого откоса…

G7 C G7Dm

Да слишком буйные несут меня колеса,

G7

Да слишком быстрые,

Dm G7

Шальные и неистовые,

C G7Am

Несут меня колеса…

Колыбельная.

Dm /C G B Dm A7 Dm Спит Гаванна, спят Афины, спят осенние цветы.

Dm /C G B Dm A7 Dm В черном море спят дельфины, в белом море спят киты. D#dim D7D#dim D7 Gm C7 F И побитая собака улеглась под сонный куст. D# Dm A7 Dm A7 И собаке снятся знаки зодиака, сладковатые на вкус.

Dm D7 Gm E7 Dm A7 Dm Тара-рам погаснет рампа, гаснет лампа у ворот.

Dm D7 Gm E7 Dm A7 Dm День проходит, ночь приходит, все проходит, все пройдет.

D D7 G Gm D D7 G Gm Путь недлинный, не короткий. Посвист плетки, запах водки. D Fm Em A7 Кратковременный ночлег, скрипы сосен корабельных,

D Gm Dm A7 Всхлипы песен колыбельных — дальний берег, прошлый век…

И висит туман горячий на незрячих фонарях. И поет певец бродячий о далеких островах. О мазуриках фартовых, о бухарской чайхане, И о грузчиках портовых, и немного обо мне.

И о том, что кто-то бродит, ищет счастья, не найдет. И о том, что все проходит, все проходит, все пройдет.

День прошел, у нас все тоже. Ночь прошла — прошел прохожий. Путник дальше захромал, смолк певец, ушла собака, Только знаки зодиака, да дождинок бахрома…

1982

Колыбельная безумца.

Спите, мои благородные предки,

спите, мои полководцы, мои короли.

Скройтесь во мраке своих каменистых столетий,

своих незапамятных темных веков.

Мирно покойтесь

вы все уже совершили, вы сделали больше, чем можно,

поэтому ваши свершения неоценимы и нету вам равных

можете спать.

Пусть отдыхают

также вернейшие воины ваши, соавторы ваших побед.

Пусть себе дремлют тяжелые всадники,

лучники, бомбометатели и трубачи.

Пусть почивают и прочие

то есть погонщики разной полезной скотины,

и слуги, кормившие ваших собак,

и сами собаки, и все их мохнатые дети.

Я же, покуда вы спите,

подвергну сомнению древние книги, воспевшие вас.

Следом за тем я подвергну сомнению

подвиги ваши и важность любого из них.

После чего, разумеется,

я и самих вас подвергну сомнению,

а заодно уж, конечно, и воинов ваших,

и даже ни в чем не повинных слуг и собак.

И, наконец, я подвергну сомненью

сомненье свое и себя самого вместе с ним…

Спите, мои дорогие. Когда вы проснетесь, увидите,

все уже будет не так…

Tablature:

Chords: A Am6

e 0------0------ 2------2------

h --2--2---2--2- --1---1---1--1-

g -2---2--2---2- -2---2--2---2-

d ------------ ------------

a 0------0------ 0------0------

e ---0------0--- ---0------0---

A Am6

e 0------0------ 2------2------

h --2--2---2--2- --1---1---1--1-

g -2---2--2---2- -2---2--2---2-

d ------------ ------------

a 0------0------ 0------0------

e ---0------0--- ---0------0---

Spite predki, spite moi koroVoice: e c#c#c#c#c#c#c#c#c# c# e c c c c c c c c c c c

A Am6

e 0------0------ 2------2------

h --2--2---2--2- --1---1---1--1- (1) g -2---2--2---2- -2---2--2---2-

d ------------ ------------

a 0------0------ 0------0------

e ---0------0--- ---0------0---

— li.

h

Em

e 3----3----2--0 ------------

h --0--0---0---0- 0------------

g -0------0---0- --3-4--------- —-> (2)

d ------------ -----4-5------ in the last couplet

a ---2------2--- --------6-7---

e 0------0------ 0----------7-

Skrojtes" temnyx ve

g e e e e e e e e e e e d#c c c c c c c c c c c

C Adim

e 0------0------ 2------5------

h --1--1---1--1- --1--1---4--4-

g -0---0--0---0- -2---2--5---5-

d ------------ 1------4------

a 3------3------ ---0------0---

e ---3------3--- ------------

— kov.

h

Em Em/C Em6 Em7 Em+7

e 7------------ ------------

h --0--0-1----1- 2----2-3---4---

g -0---0---0--0- --0--0-0---0---

d -------2---2- -2---2---2---2-

a ------------ ---2------2---

e 0---0---0---0--- 0------0------

Mirno mozhno, po

c c c c c c c c c c c h h h h h h h h h h h h

Am Em Em6

e 0------0------ ------------

h --1--1---1--1- 0----0-2----2-

g -2---2--2---2- --0--0---0--0-

d ------------ -2------2-----

a 0------0------ ---2------2---

e ---0------0--- 0------0------

etomu mozhete

d d d d d d d d d d d d d d d d d d d d d d d

G Dm

e ------3----3- 1------1---1---

h 3----3---3--3- --3----3---0---

g --4-----4----- -2---2-2---2---

d -5----------- 0------------

a ---5------5--- ---0---0---0---

e 3------3------ ------------

spat'

c

Am h/o

e -----1------0-

h 1---01--1----1-

g --2----2----2- —-> (1)

d ------------

a 0------0------

e ---0------0---

Final:

Spite moi dorogie budet ne

g e e e e e e e e e e e d#c c c c c c c c c c c

C Adim

e 0------0------ 2------5------

h --1--1---1--1- --1--1---4--4- (2) g -0---0--0---0- -2---2--5---5-

d ------------ 1------4------

a 3------3------ ---0------0---

e ---3------3--- ------------

tak…

h

Em h/o

e 7--67-6-7-2-3--- ------------

h --0---------4- 5------------

g ------------ --3-4---------

d ------------ -----4-5------

a ------------ --------6-7---

e 0------------ -----------6-

A Am6 Em

e 0------0------ 2------2------ 3---

h --2--2---2--2- --1---1---1--1- 0---

g -2---2--2---2- -2---2--2---2- 0---

d ------------ ------------ 2---

a 0------0------ 0------0------ 2---

e ---0------0--- ---0------0--- 0---

h/o — hammer-on.

1989

Кони в вагоне

И в штилях, и в штормах, и в тризнах, и в войнах (A) A C#m6 Все видится мне то ли явь, то ли сон, Em F# Как будто загнали коней моих вольных Hm E7 A F#m Сначала в загон, а затем и в вагон. Hm E7 A A7 И медленно, с лязгом, под крики конвойных Dm G C Am Тяжелый состав начинает разгон. Dm Fm E7 A

Крылатые кони под грохот состава Сложили прекрасные крылья свои. Уснувшая стая вздыхает устало, Под грохот состава летя в забытьи. Плененные птицы, летучее стадо, Крылатый табун — это годы мои.

Какие их прежде ласкали ладони! А нынче засады в пути сторожат. Не дремлют стрелки, только вольные кони Не слышат, не видят, не ведают — спят. Влачатся, влекутся в летящем вагоне, И снится им, что они сами летят.

И кажется им, что не будет ни крови, Ни грома, ни дыма, ни новой войны. Ах, вольные кони из дальней любови! Ах, быстрые птицы из давней весны! Скачите, скачите… Стрелки наготове. Летите, летите… Курки взведены…

1985

Ковчег неутомимый

1988

На дежды прочь, сомнения долой, C#m Забыты и досада и бра вада. F#m Гра ница между небом и во дой D F#m Уже не разли чима, и не надо. A7 C#m

По- прежнему свободный свой раз бег E E7

Сверяя с парал лелью голу бою, C#7 F#m

Плывгт неутомимый наш ков чег, C#m

Волнуемый лишь смертью и лю бовью. G# C#m

Проблемы вечной — бысть или не бысть, Решенья мы не знаем и не скажем, Зато ни жажда славы ни корысть Уже не овладеют зкипажем.

И если мы несгмся через льды,

Не чувствуя ни холода, ни боли,

То это все ни для какой нужды,

А только ради смерти и любови.

Воистину ничем не дорожа За этим легкомысленным занятьем, Мы верим, что не будет платежа, Но если он и будет, мы заплатим.

Чего бояться нам — тюрьмы, тоски,

Ущерба очагу, вреда здоровью

Но это все такие пустяки

В сравнении со смертью и любовью.

Крым

Am Ой, ну право же провал у пилигримма

A7 Dm Ой, везде он побывал, кроме Крыма.

Am Ой, пол-мира исходил, ой пол-света.

H7 E7 Как же Крым он пропустл, как же это? Не пойму, но почему так жсе не просто, Если хочется ему очень остро От любви, тоски, долгов и погоста На желанный дорогой полуостров!

Am Он всех женщин разлюбил и вестимо,

A7 Dm Он все песни позабыл, кроме Кима.

B Но по прежнему душа уязвима,

И по прежнему тропа мимо Крыма,

И по прежнему она мимо моря,

И по прежнему судьба мимо лета.

Dm Am Как же это по пути то в Крыматорий?

H7 E7 Как же в Крым не заглянуть? Как же это?

Am A A7 Dm Пр: О, Крым, Крым, Крым, что это такое?

Hm

Это полуостров такой, голубая волна,

Голубая мечта, приголубит тебя, точно голубя,

И полюбит тебя и погубит тебя любого.

И снова ты над домом, над дымом, над Крымом

Поднимишься вврех и вверху облака обласкают тебя.

О, если бы так!

А у нас метель метет не иначе как И ползет весь народ на карачках. А ты хочешь обежать от метели. Как же это понимать, в смамом деле? Нет. Все ползут — и ты ползи осторожно. Что ж поделать? Гололед. Очень скользко. Полуостров захотел — так это можно. Правда, Крымский далеко — так близко Кольский. Что, метель? Куда страшнее кривотолки. Погляди ты на людей — это ж волки. И попасть на их клыки очень просто, Подниматься не моги ты выше роста своего, Ползи ползком преклоненно. Здесь ни смерти ни судьбы не обманешь Если встанешь — упадешь непременно, А уж если упадешь — то не встанешь. Да только как же убедить пилигримма, Если смог все позабыть, кроме Крыма? Ни чего он понимать не желает, Все и так он, твою мать, понимает. Просто хочет он сорваться из дома, Просто любит он скитаться ужасно, Хоть к нечистому, хоть в пекло, хоть в омут, Ну а лучше всего в Крым, ведь это ж ясно.

Пр.

(следующий куплет часто упускается)

Ты последний шлешь привет героиням, Прячешь в пазуху пакет с героином, Произносишь монолог надоевший, Скучно глядя в потолок отсыревший, И оставив устремленья благие Потихоньку прочь со сцены крадешься, Так как публика давно в литаргие И оваций от нее не дождешься. И поэтому бочком да за кулисы, Ху а там уже кругом кипарисы… Ой, наполнится душа ароматом Звкалиптами дыша и гранатом, Вот уж где ты горевать перестанешь И посмеешься над холодной Европой, И упадешц ты на песок и не встанешь, И всю жизнь так пролежишь кверху пузом….

О, если бы так!

Крым-2.

4/4 Dm B Dm Gm Dm Gm6 A7 I. Ни на чью не посягну честь, не точу ни на кого меч,

Cm G#Cm D7 Gm A7 Dm

Но одна мечта во мне есть, распрекрасная из всех мечт. D7 Gm D# Gm A7 Dm B F

День за днем она растет вширь, я ей раб и я же ей царь D7 Gm A7 B D7 Gm A7 Dm

Это с виду только я хмырь, нагоняю на людей хмарь.

II. А на деле я хочу смочь, улететь из этих мест прочь,

И гляжу все время вдаль, вдаль, но отсюда не видать, жаль.

Улететь хочу, как в том сне, по веленью колдовских чар;

Самолет не подойдет мне, — мне воздушный подойдет шар.

III.А мне люди говорят: "Брось! Ну куда тебе на шар влезть,

Все ты как-то от других врозь, а ведь сам-то не бог весть,

кто есть.

Ты для нас,"- говорят, — " вообще ноль. Ишь, удумал про

чего петь!

На шарах летать — дурак что ль? На-ка вот тебе трамвай, едь!"

IV. И несет меня трамвай вдаль, и грызет меня печаль — грусть,

Не туда, куда хочу — жаль! Ну так чтож, куда-нибудь, пусть!

Вы ж, мадам, не лейте слез здесь. Как-нибудь не пропаду там,

И вообще, я не умру весь, разве только от любви к вам.

V. Даже если расшибусь вдрызг, отыщу среди живых щель.

Распадусь на миллион брызг, — хоть одна, да попадет в цель.

И летит трамвай во весь пар, и пускай летит, и черт с ним,

А я все также помню свой шар и по-прежнему хочу в Крым.

Любить… не стоит труда.

Лермонтов.

Лю бовь, как истина, тем на и, как по лынь, Горь ка. И соль все соло нее с каждым пудом. Пора менять пейзаж. Нель зя же быть вер блюдом Весь век, ad finem, до по следнего "а минь".

Кон ца не будет чере де у чгных книг. Сло варь в пустыне — неве ликая подмога. Бла жен, кто духом твгрд и в истину про ник. Но истин много, много…

Порой Фортуна предо мною, как во сне, Встагт — и вижу, что глаза ег незрячи. Дразня обилием, из года в год богаче, Ег сокровища подмигивают мне.

Краду!.. В наш век один ленивый не крадет. Беру запретный плод и звонкую монету. Слепа судьба и даже ухом не ведет. Но счастья нету, нету…

"Воспрянь, — внушает мне мой ангел-проводник, Терпи, полынь пройдет, начнутся цикламены. Равно полезен мгд любви и яд измены Тому, кто духом твгрд и в истину проник. "

"Ты прав, — киваю я, — Измена пустяки. Любовь важней, но и она трудов не стоит… " И взор мой весел, и стопы мои легки. Но сердце ноет, ноет…

Am Dm Dm6 Dm6/H E Eb0 E7 Am Dm B Dm6/H Am E Am

C F F/E Dm Dm/C

G/H E

Am

Люди сухопутья.

Am G E7 Am А в море плавают медузы, кораблик борется с волнами.

C G E7 Am На край земли везет он грузы, чтоб на краю земли невзгод не знали.

C F C G Луной по океану серебряные прутья,

C G Не спится капитану,

Dm ^a^d^e^f Am А мы, мы люди сухопутья.

Уйти труднее, чем остаться, сломаться — легче, чем согнуться. Забыть — труднее, чем остаться, а сгинуть — проще, чем вернуться. О как она заплачет, к тебе прижавшись грудью. Дай бог тебе удачи, а мы — мы люди сухопутья.

А здесь молиться должен кто-то, чтоб выжил ты и в буре спасся. Пусть вы морские Дон-Кихоты, а мы тогда земные Санчо Пансы. И пусть несет вам случай удачу или горе, Мы ждать умеем лучше, чем те, кто плавает по морю.

У-…

C G C G Ты сам судьбы своей не знаешь, зачем ты обрываешь узы,

C G Зачем ты в море уплываешь?

Dm Am Затем, что в море плавают медузы…

Чтоб слезы в душу капали уйду в далекий путь я. Плыви себе кораблик, а мы — мы люди сухопутья!

Маленькая хозяйка

Никто из нас не знал надежнее лазейки Em Am Em Из царства холодов в республику тепла: Am6 Em H7 Em Мы собирались все у маленькой хозяйки, H7 Em Am Em Она была всегда мила и весела. Am6 Em H7 Em

И в долгий летний день и в зимний день короткий D7 Gm Cm D7 Неведомо за что сьедали нас дела: Gm A7 Eb D7 Но вечером мы все у маленькой красотки Gm Gm6 Cm Gm Сходились, и она всегда была мила. Cm Gm D7 Gm

Сходились голоса, сплетались интересы, Не портила бесед ни ссора, ни вражда. И все мы вновь и вновь у маленькой принцессы Встречались, и она… она была всегда. Ее любили все — чем дальше, тем сильнее. Никто не знал, когда все это началось, — Чем лучше было нам, когда мы были с нею, Тем хуже было нам, когда мы были врозь.

И приближался крах веселой нашей шайки Поскольку где любовь — там ревность и раздор. До некоторых пор у маленькой хозяйки Не видывали ссор, но с некоторых пор — Мы, перья распустив, вытягивали шеи, Сверкая в полутьме огнем ревнивых глаз. Чем дальше, тем острей, чем дольше, тем сильнее Претензии росли у каждого из нас.

И так за часом час — никак не разберемся, И каждый, наконец, решил себе тогда, Что надо уходить, не то передеремся, И вот мы разошлись — обратно в холода. А милый наш кумир, прелестная игрушка, Стояла у окна, глядела нам вослед. Она любила всех, ей было очень грустно, Не менее, чем нам. Но, может быть, и нет…

1984

Мчись над волной, смелый,

Мчись над вол ной, сме лый, Em C H7 Em Парусник мой белый. Em E7 G#0 Am Над головой шалой D#0 Em Светится Марс а лый. C A H7

Лево ру ля, Лар сон! Em C H7 Em Может быть, я с Мар са. E E7 G#0 Am Может быть, я при шлый D#0 Em И на Земле лиш ний. C A H7

Может быть, я — веч ный. Em/E H7/F# Em/G H7/F# Может, мой путь — Млечный. E E7 Am (И) мне на пути этом F Краю-конца не ту. H7 E/E E/D

Остров ли там, мыс ли? Am/C E7/D Am/E E7/D Племя ль чужой крови? A7 Dm Иль это тень мыс ли Dm6 Am F О дорогом крове? F#m Am

Иль это мой о блик, Dm B A7 Dm Иль это мой от блеск D7 F#0 Gm В шуме вет вей дре ва, Gm6 E0 Dm В песне твоей, де ва?.. B G A7

Иль от теб я з та Dm B A7 Dm Ночь меня прочь го нит, D7 F#0 Gm Иль в глуби не где- то Gm6 E0 Dm Чгрт водяной стонет, B G

Днища судам моет, Всех на себе носит, А по ночам воет: Душу мою просит.

Я людям отдам сушу, Я небо отдам богу, Я чгрту отдам душу. Их у меня много.

И, словно дурной признак, Явится мой призрак В шуме ветвей древа, В песне твоей, дева.

Зря ты глаза прячешь, Зря мне покой прочишь. Знаю, о чгм плачешь Сердце забрать хочешь.

Ну что ж, запирай дверцы. Но помни, ведь я с Марса. Что ж, забирай сердце, Их у меня — масса.

И каждое мне мило. И в каждом из них — сила, И знамя моей воли, И пламя моей боли.

Но это не мой облик, Это лишь мой отблеск В шуме ветвей древа, В песне твоей, дева…

Май

Ах, я точно тополь рос и был неказист и прост, (бас eef#g#) Am Gm Клонился от бурь и гроз, в ветрах шелестел. Fm A7 Dm Порою желтел, линял, но снова листву менял, Am E F Dm И ливень, омыв меня, на кроне моей блестел. B Am E Am

И образы чистых дум сквозь мой многолистный шум C F Dm B D7 Gm Мне май напевал и цвел, лаская мой крепкий ствол. Gm6 A7 B Gm A7 Dm Шли годы, дожди лились… И я все тянулся ввысь. B D7 Gm Dm И, словно в тяжелом сне, мой мир открывался мне. Eb Dm A7 Dm

Пока я не встал над ним, он виделся мне цветным. Он плыл и мерцал, как дым, имел аромат. Но глянув из высших сфер, узнал я, что мир мой сер, Что он и не мир, а сквер, и беден его наряд.

Вдали, погружен во мрак, угрюмый зиял овраг. За ним невысокий склон, на нем одинокий клен… Затем наступал предел, мой взор уставал, слабел, И образы мрачных дум все чаще мне шли на ум.

Я их, точно в ночь листву, швырял одиночеству. И сыпалось прочь, сквозь тьму, смятенье мое. И, словно тоска сама, протяжно звенела тьма, И слышалась в ней зима, и все холода ее.

Должно быть, забавы для меня родила Земля И, корни зажав в горсти, велела расти, расти… И я, точно тополь, рос, высоко главу вознес, А видел лишь мох, мох, мох… И медленно сох, сох, сох…

1981, 1986

Менуэт (На берегу, что прян…)

1991

На бере гу, что прян и цве тист, как сад, I У голу бого края боль шой во ды, I В той сторо не, от куда на зад I

Ни чьи не ве дут сле ды, — II

бас: A G F# E (Em)

Радужный блеск висит в водяной пыли, Словно ковгр волшебный — не шит, не ткан, А за ковром, на мысе вдали

Негрозно дымит вулкан…

бас: A G F# G

Там никому ничто никогда G

Уже не пойдет во вред. Em Есть ли там время? Может и да, G

Но лучше считать, что нет. Em

Именно там научишься ты молчать, Там отворишь ты слух и сомкнгшь уста, Там, наконец, ты станешь опять

Свежа, молода, чиста. Лишь замолчав, уверуешь в то, что звук, Сущий в тебе, прекрасен, правдив и нов, И, как струна без помощи рук,

Сумеешь ты петь без слов. Там, на пространстве, где полюса

Не знают земной версты, Дивный канон ведут голоса

Таких же теней, как ты.

Тот Дирижгр, чья воля равна судьбе, Где-нибудь меж невидимых арф и домр Не отведет ли место тебе,

Не будет ли он так добр? Но уж тогда звучи, не ища сурдин, Вся утони в мелодии, как в любви, Всхлипывай — если ты клавесин,

А если орган — реви. Так ли все выйдет? Может и нет,

Но лучше считать, что да. Влейся в канон, врасти в менуэт

И в нем пребывай всегда.

На берегу, что прян и цветист, как сад, У голубого края большой воды Слушай лишь тот единственный лад,

Цени только те плоды. Не возвращайся даже ко мне, ко мне. Не приходи ни мгртвою, ни живой. Даже с тобою наедине

Я буду теперь не твой. О, потерпи, разрыв не велик,

Вернгтся звено к звену; Скоро и я утрачу язык

И тоже уста сомкну У голубого края большой воды…

I: бас — 6ая струна E

(Em) h c h d c h

g a g h a g (2, 3 струны)

II: (h) h g g

(g) g f# e (3, 4 струны) Am

Мое королевство I

C#m A C#m Gdim C#m C#7 По осенним годам тяжела тишина, C#m F#m Словно кто-то вот-вот постучится. D C#m C#7 И пускай уж зима, если будет весна. C#m F#m А не дай Бог, весны не случится! Am6 E

И уже не спасают ни дом ни очаг, C#7 F#m

Не влекут корабли и вагоны. D F#m

И то слева, то справа на штатских плечах C#m G#7 A

Проступают погоны. C#7 F#m

Впереди темнота, позади ничего. D F#m И горит человек в беспокойстве. C#m G#7 И гудят беспокойные мысли его A Am6 E Об ином социальном устройстве. G#7 C#m

Он прочел, разбирая санскрит и латынь, О властителях вольных и диких. Он, скитаясь, бродил по обломкам святынь, По руинам империй великих.

Меж времен и плеиен он искал без конца

Вариант идеального строя.

Но нигде не нашел для себя образца

И не встретил покоя.

И теперь в захолустье, в трущобе, в дыре, Отыскав подходящее место, Совершенно один, на пустом пустыре, Он возводит свое королевство.

Терпеливо, ценою большого труда, Он рисует проекты м карты. Он один воздвигает свои города И свои водружает штандарты.

И, шагая под знаменем скорбной любви,

Он навек упраздняет погоны.

Как январь белоснежны его корабли

И прекрасны законы.

И, хотя он не скрыт от порочной среды И от мрака жестоких наследий, Если грянет беда, то причиной беды Будет только коварство соседей. F#m C#m

Он один, беззащитен, высок, умудрен, D F#m Мастерит, укрепляет и лепит. C#m G#7 А потом отрешенно восходит на трон… A Am6 E И в душе его трепет. G#7 C#m

A C#m Gdim C#m A C#m Gdim C#m

Мое королевство II

О Боже, благодарствуй! Я в царствии твоем Cm Свое построил царство и ныне правлю в нем. C7 Хрупка моя обитель, заботы круглый год. Fm6 Cm Я сам себе правитель. Я сам себе народ. G7 Ab Fm

Согласно вечных правил — почет со всех сторон. Я сам себя поздравил, когда взошел на трон. Я все награды роздал, я все чины раздал. Я сам все это создал, я сам это все создал.

Хожу к себе с докладом, воззвания пишу, Командую парадом и знаменем машу. О, сладость произвола! О, вольных дух казарм! Я сам себе крамола, я сам себе жандарм.

Что хочешь, растолкую, решу любой вопрос. Одной рукой бунтую, другой пишу донос. Стою, как есть, единый на плахе бытия. Единый подсудимый, единый судия.

Когда же опускаю топор что было сил, Прекрасно понимаю, что сам себя казнил. Во имя государства глава моя легла. О Боже, благодарствуй за все твои дела!..

1986

Мой гордый дух под звездным кровом

Мой гордый дух под звездным кровом, Dm Gm Dm Gm Стерпя всю силу чар твоих, D Ebdim G6-A7 Не устоит пред добрым словом, F#m D7 Gm Dm Но ты не знаешь слов таких. Eb A7 Dm C7

Они одни владеют мною, F Ddim D H7 Им внемлю больше, чем себе, Am H7 C-A7 Едва заслышав их порою, Em C Em Hm Я забываю о судьбе. A E7 A7

И верю я, что боль остынет, Замрет в пучине вечных вод, Волной грядущего нахлынет, Мосты минувшего зальет.

И тяжкий вздох забытой грусти Томить не станет больше грудь, Сожмет порою, но отпустит, Отпустит же когда-нибудь.

Пойду, как шел, слагая слоги, Пускай кругом туман и мгла, Но светлый луч в конце дороги Коснется моего чела.

И люди там под солнцем новым За все, что сделаю для них, Меня помянут добрым словом. А ты не знаешь слов таких.

Мчись над волной, смелый

* * *

Мчись над волной, смелый, Em C H7 Em Парусник мой белый. Em E7 G#dim Am Над головой шалой D#dim Em Светится Марс алый. C A H7

Лево руля, Ларсон! Em C H7 Em Может быть, я с Марса. E E7 G#dim Am Может быть, я пришлый D#dim Em И на Земле лишний. C A H7

Может быть, я — вечный, Em/E H7/F# Em/G H7/F# Может, мой путь — Млечный. E E7 Am И мне на пути этом F Краю-конца нету. H7 E/E E/D

Остров ли там, мыс ли? Am/C E7/D Am/E E7/D Племя ль чужой крови? A7 Dm Иль это тень мысли Dm6 Am F О дорогом крове? F#m Am

Иль это мой облик, Dm B A7 Dm Иль это мой отблеск D7 F#dim Gm В шуме ветвей древа, Gm6 Edim Dm В песне твоей, дева?.. B G A7

Иль от тебя эта Dm B A7 Dm Ночь меня прочь гонит, D7 F#dim Gm Иль в глубине где-то Gm6 Edim Dm Черт водяной стонет, B G

Днища судам моет, Всех на себе носит, А по ночам воет: Душу мою просит.

Я людям отдам сушу, Я небо отдам Богу, Я черту отдам душу, Их у меня много.

И, словно дурной признак, Явится мой призрак В шуме ветвей древа, В песне твоей, дева.

Зря ты глаза прячешь, Зря мне покой прочишь. Знаю, о чем плачешь, Сердце забрать хочешь.

Ну что ж, запирай дверцы, Но помни, ведь я с Марса. Что ж, забирай сердце, Их у меня — масса.

И каждое мне мило, И в каждом из них — сила, И знамя моей воли, И пламя моей боли.

Но это не мой облик, Это лишь мой отблеск В шуме ветвей древа, В песне твоей, дева…

1982

На всей земле I

Без цели, без дорог, сквозь сумерки Земли Am6 F7 B E7 Am E7 Ведет нас скорбный Бог, весь бледный от любви. C C#dim Dm F7 Am E7 Наш путь лежит во мгле и тянется в туман. C#dim Edim Gdim Edim C#dim Dm Он вьется по холмам, петляет тут и там… Em E7 А между тем — на всей Земле, на всей Земле Am Em Не хватит места нам. C7 H7 Em

E7 Но где-то за холмом — разгадка тайн Земли, Как птица, бьет крылом в сияньи и в пыли. И блещет на крыле то слава, то смола, То пламя, то зола ссыпается с крыла… А между тем — на всей Земле, на всей Земле Не будет нам тепла.

И каждый поворот мы помним до седин. И тяжкий мрак болот, и гордый блеск вершин, И спящий на заре в долине темный храм, И нечто в глубине таящееся там… А между тем — на всей Земле, на всей Земле Не выйдет счастья нам.

1986

На всей земле II (Во мгле).

Am B Am E В ночи моргали огоньки, и двигались вагоны (во мгле, во мгле)

Fm C A7 И тепловозные гудки кричали, как вороны (на всей Земле) Dm Fm C Dm Am И свет в вагоне был убог, и слаб и желт, и бледен (мерцал сквозь дым, казался сном)

C A7Dm Am F7E7 И я никак, никак не мог понять куда мы едем (куда летим, зачем живем)

И был мучителен вопрос, и не было решенья (в ночи, в снегу), И только мерный стук колес обозначал движенье (через пургу). Итак, мы двигались во мрак, не зная, чем заплатим (за этот бег, за этот снег), И весь вагон не мог никак понять куда мы катим (не то на миг, не то на век).

Казалось нам, что этот путь нас на погибель тянет (в ночи, во сне), И что до цели дотянуть нам силы не достанет, (тебе и мне). И в час когда ночной зенит для цели распахнется (и вспыхнет свет на всей земле), Нежданный ворон прокричит, и наша жизнь прервется (как птичий след, во мгле, во мгле).

У наш мучительный вопрос забудется навечно (наверняка). И только мерный стук колес продлится бесконечно, (через века), Он разлетится во всю прыть, на новый берег ляжет (но не умрет, не отзвучит), Под новым небом станет жить, и все о нас расскажет (и не соврет, и не смолчит).

О нашей тягостной возне титанов и пигмеев (во мгле, во мгле), О вечной склоке и резне титанов и плебеев (на всей Земле), О нашем счете на рубли всех радостей на свете (он не смолчит, он прокричит), О нашей медленной любви, и нашей быстрой смерти…

На зимней авеню

Am Em Далек небесный суд, но близок суд земной.

Am Gm Он свой пристрастный кнут заносит задо мной.

Cm D7 Gm Dm Грустны мои дела. Но что я изменю? D# Dm A7 D7 Уже повисла мгла на зимней авеню.

Gm Hm И зыбкий дымный смог течет по небесам,

Gm Dm Как липкий сок по выцветшим усам.

Am E7 F Dm И бьется о причал морозная вода,

B Am F E7 И бьется в ней печаль, как в слове «никогда».

А вджунглях злачных недр, в дыму азартных игр, Крупье — поджарый негр — сопиит, как старый тигр. И теплуй желты франк, похожий на зерно, Седой столичный франт бросает на «зеро»… Не случай, не сюжет — фрагмент тмимрской возни. А все же, глянешь вслед — красиво, черт возьми! Летит монетка вдаль, звенит, как гонг суда, И вновь слышна печаль, как в слове «никогда».