Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами)

— На плато Рассвумчорр

В тундре есть много гор, что цепляются за тучи, На плато Рассвумчорр нас туман и ветры мучат. На плато аппатит, его надо добывать. Аппатит, твою Хибины, мать!

Тундра — тот же Кавказ, только здесь чуть холоднее, Только солнце у нас светит чуточку слабее. Только здесь на Хибинах нельзя позагорать, Аппатит, твою загара, мать!

Рассвумчор очень крут, неприступные вершины, Камни вниз нас зовут, но пока еще мы живы,

Если с плато упасть, то костей уж не собрать,

Аппатит, твою Хибины, мать!

Лето так далеко, девять тысяч километров, А у нас на плато дуют северные ветры,

Про такую погоду так хочется сказать:

"Аппатит, твою погоду, мать!"

Нет у нас сигарет, курим мы «Байкал» вонючий. Уж давно солнца нет, есть лишь только дождь да тучи.

Эту жизнь на Хибинах пора уже кончать.

Аппатит, твою Хибины, мать!

Но, уехав домой, чтоб не все было забыто, Мы захватим с собой по кусочку аппатита.

Чтобы, вспомнив Хибины, с улыбкой мог сказать:

"Аппатит, твою Хибины, мать!"

1963

— В дорогу

Мне все мерещатся дороги, Они уходят вдаль маня, Мне сделать хочется так много, Узнать, что ждет в пути меня,

Мне хочется встречаться с ветром,

На «ты» с ним быть, а не на «вы».

И отдаваться километрам,

И забываться от ходьбы. А если очень я устану, Я песню сочиню в пути, И эту песню петь я стану, Чтоб легче было всем идти.

А если эта песня будет

Другими петься у костра,

Тогда скажу тебе и людям,

Что молодость прошла не зря. Мне все мерещатся дороги, Они уходят вдаль маня, Но, черт возьми, на то и ноги, Чтоб вдаль вели они меня.

1963

Колыбельная

В тучи над черными крышами

медленно солнце врезается, Входят в окошко рыжие,

на белых похожие зайцы. Баю-бай…

Спят в своей гавани тральщики,

за день машины умаялись, Сонного, сонного мальчика

тихо баюкает маятник. Баю-бай…

Тени шуршат над подушкою,

сны к малышу приближаются, Угол с простыми игрушками

медленно преображается. Баю-бай…

Детские сны забываются,

как далека моя станция! К звездам и солнечным зайцам

руки все реже тянутся. Баю-бай…

Зависть. Ну что же поделаешь:

возраст, беднеет фантазия И сны мои неумелые

некому, в общем, расказывать. Баю-бай…

1966 О ЖЕНИТЬБЕ

Ходит грустный медведь, Бродит грустный медведь. Б.Полоскин

Ах, жениться бы мне рыбкой в неводе, Да все времени нет, да все негде, То ли старый я, то ль с ума схожу: Все с гитарою, как с сумой брожу.

И за окнами и под соснами, Чаще в городе, реже на свету, А гитара мне, не пойму я, кто, То ли горсть камней, то ль букет цветов.

Мне б все песни петь, было б лишь кому, Да огнем гореть, да чернеть в дыму. Ничего не жаль для товарищей, Песня и пожар, и пожарище.

Но мои друзья мне грозят, грозят: "В песнях ты погряз — дальше так нельзя. Заведи свой дом и угомонись, Будешь петь потом, а пока женись.

И на старших глядя, дружок, учись, Ведь гитары ради — так проходит жизнь. Ведь совсем не дело все песни петь, Ведь грустит, седея, даже медведь".

А что я не женюсь — мне винить кого? Может я обвиню Городницкого, Если он не жениться советует, Может быть, не женюсь я поэтому.

Не женитесь, не женитесь, Поэты А.Городницкий 1966

— Сначала и потом

Сначала год как год,

и месяц — это месяц, Сначала так искать, не находя, Спокоен стрелок ход

и стрелки время месят, Настоенное на рассветах и дождях, На синих поездах, на розовых мечтах.

Сначала нет потерь

и от разлук нет боли, И радиус витков спирали так велик, И не страшна метель,

и время не неволит, И сказки исцелят боль маленьких обид.

Потом быстрей, быстрей

и нету остановок, Все чаще нервы рвут

слова "В последний раз", И что «пора» для нас уже не ново, И в сказках нет концов, а правда без прикрас, И каждый час найдет частицу нас.

1969

Десять пальцев

Сколько у нас в жизни счастья? Выпивка после разлуки. Радости чуточку чаще, чем быть должно по науке, Ленточки цвета корицы, Неторопливый бег, Крылья расправив птицей Песня напомнит тебе

Лес и озера, и снег в горах,

Ах, десять пальцев у нас на руках.

Сколько ж в той жизни кручины? Выпивка, так, без причины, Ни до чего нету дела. Дни как большой понедельник. Ветер за окнами воет. Капли дождя от них. Где-то запрятались двое, С кем бы я смог на троих.

Что-то вот горек мне дым сигарет,

Ах, много дней в нашем календаре.

Сколько ж у нас в жизни горя? Выпивка перед разлукой, Ссора без всякой ссоры, Горького плача звуки, В собственных стенах закован, Да вот никто не придет, Темные окна знакомых Значит — никто не ждет.

Горечь обиды, дворцы из песка,

Ах, десять пальцев у нас на руках.

1966

Города

Города, города крепко держат всегда, Не дают уходить, не спешат отпустить, Убегают города, навещает беда, Можешь выть, можешь пить, но не смей уходить.

А город силен: "Погоди, не ходи,"

А песни уводят в снега и дожди,

А память года у печи не хранит,

А в памяти только походные дни. Сотней дел и вещей — от кастрюль и борщей, До любовей и жен, ты всегда окружен. От бродячих ночей бережет нас Кащей, Не допустит ведь он, чтоб костер был зажжен.

И ждет непокорных беда и гроза,

Но в небо впиваются жадно глаза,

И значит опять завтра кто-то уйдет,

У города дерзко себя украдет. Но готовы отдать себя трижды распять За палатку, за лес полный птиц и чудес, За возможность не спать, чтобы солнце встречать, За возможность залезть вглубь нехоженых мест.

И снова столбы отстают, отстают,

Уходят ребята искать неуют,

Ребята идут, от уюта устав,

Для счастья другую усталость искать.

1965 ПАРОДИЯ Кончается начало, начинается бетон, Начало исчезает за горой. Девчонки преподносят мне букетики цветов. Я — дровосек, бродяга и герой.

Простеганные ветром и сбоку, и в упор, Приятели без памяти лежат. Дырявые посудины навечно стали в порт И паруса порвались без ножа.

Так вот обломок шпаги, переломанная сталь, Беру с собой на бережок реки. Я рад, что у приятеля обломок тот достал, На нем я буду жарить шашлыки.

1968

Тундра

поговорили, махнули рукой, Вот и уходит последний аргиш. Звон бубенцов над замерзшей рекой Прошелестел, как засохший камыш.

Прошелестел и растаял вдали. Больше людских не слыхать голосов. Больше тепла не просить у лесов, Тундра в лицо нам снегами пылит.

Горы горстями гребут облака, Звездные шорохи слышны в ночи. Тундра, ты мысли в слова облекать, Думать о близких нас научи.

Нам еще долго не видеть людей, Значит есть время подумать о них. Тундра нас заперла в тундре одних, Это на несколько долгих недель.

Знаю, нас тундра одарит сполна, Если туман и не видно ни зги, Если пурга — снеговая стена, Если устал — под глазами круги.

Но где-то едут в весну поезда, Тонкой струною прощанье звенит. И уступая подругам зенит, Сдвинется в небе пастушья звезда.

1968

— Не сердись

не сердись, я привык уходить В книги, в горы и просто в тоску. Это так же, как мокнуть песку, Если вдруг начинает дождить.

Ну, а мне не понять, не понять, Почему улетать журавлям, Почему провожать не меня Телефонных звонков кораблям.

От ладьи твоих ласк и от губ Что-то гонит меня в холода. Не в свои я сажусь поезда И в чужом я ночую порту.

Лучше памяти нить подари Голубое окно на заре, Шелк палатки у маленьких рек, А когда я вернусь, отвори.

Отвори мне опять свою дверь. От разлук стал я вроде добрей. От тоски, от сырых октябрей, Отвори и еще раз поверь.

Это был не последний побег, Сколько их у меня впереди. Если б я не любил уходить, Я б не смог возвращаться к тебе.

1967

Карпаты

Вот говорят, ты в городе грустишь, А песни все тоскуют о дорогах. За тридевять земель не улетишь, Когда в запасе времени немного. Не улетишь, не улетишь.

Мы не ушли за тридевять земель, Но где-то по пути тоска отстала. Среди весны пробрались мы к зиме, На много дней опередив усталость. На много дней, на много дней.

Мы здесь живем на белых склонах гор, Близки нам горизонты и горбаты. Снега, снега, куда не кинешь взор, Сутулят спины снежные Карпаты. Снега, снега, снега, снега.

Живем мы среди гор, и даже лес Повыше нас подняться не решился. Наш домик, под названьем «Эдельвейс», У самых снежных склонов приютился. Наш «Эдельвейс», наш «Эдельвейс».

Мы жили, как живут на берегу, Наш путь шел через рифы долгих буден. Костры мы разжигали на снегу И пели песни и горам, и людям. На снегу, на снегу, на снегу.

1966 НЕ ГРУСТИ, КОГДА ЗИМА

Не грусти, когда зима, не грусти, И не прячься от метелей в домах. Отпусти себя к зиме, отпусти, Обласкает, обогреет она.

Обласкает и укроет от бед, Сказку новую расскажет тебе. Свет подсветит синим светом луна, Колыбельную споет тишина.

"Приходи, — тебя леса позовут, Ты не бойся темных просек лесных. Ты увидишь то ли сон наяву, То ли явь похожей станет на сны."

Ну, зачем тебе витрин миражи, Ну, зачем тебе тоской дорожить? Слышишь в дверь твою стучится зима, Так не прячься от метелей в домах.

1965

Десять звезд

еСть десяток звезд над головой И топор, чтоб нарубить дрова, Так возьми рюкзак, ведь это не впервой, Слышать нам разумные слова О том, что в душных комнатах теплей, О том, что лес вблизи не голубой, Но нам дороже ртутных фонарей Вот эти десять звезд над головой.

Эти десять звезд, как маяки, На краю неведомой земли. Нам нельзя, чтоб наши рюкзаки Где-то дома прятались в пыли. Ведь нам нельзя привычкой обрастать И тешить полуправдами себя. Сумей без сожаленья оставлять Все то, что держит у дверей тебя.

Лижет красным языком костер Черные ночные небеса, И плывут над зеркалом озер Белого тумана паруса. А наши песни слушают леса И в чащу леса прячется беда. Приходят к нам из сказок чудеса В брезентовые наши города.

1964

Прощальная

Зима, зима, снега, ветра. И значит завтра в путь пора. Не потому, что снег кружит, А потому, что год бежит.

Осталось нам совсем чуть-чуть Напиться и в счастливый путь. Мы пили часто средь друзей, А нынче надо чуть сильней.

А завтра будет рев турбин, А завтра будешь ты один. Кругом зима и холода И только письма иногда.

А самолеты, поезда Нас развезут кого куда. Конец исхоженных дорог, Дорог нехоженых порог.

1965

Песня о песне

Что ж ты стоишь на тропе, Что ж ты не хочешь идти. Нам надо песню допеть, Нам надо меньше грустить. Ю.Визбор.

Наши лыжи у печки стоят, Догорает огарок свечи, Пляшут тени на лицах ребят И гитара негромко звучит. Здесь скрестились десятки путей, Разных разностей, встреч и утрат, Здесь гадают про завтрашний день По рисункам истрепанных карт.

А живем мы, дороги любя, Нам разлука — прочитанный том, Ну, а песни — в них наша судьба, Наше прошлое, наше потом. Нам еще переходы идти, За туманом гоняться в лесах, Знать, что в трудностях радость пути, Песни-письма с дороги писать.

Все разлукам и песням отдать И узнать, что есть в радости боль, В деревянных бывать городах, На штормовках осаживать соль. Звездный ковш описал полукруг, Вот и кончилась песня моя, Стало тихо и сонно вокруг, Наши лыжи у печки стоят…

1966

Хочется жить

а все-таки, все-таки хочется жить, Даже когда окончательно ясно, Что выдуманные тобой миражи Скоро погаснут, скоро погаснут. Гаснут, и значит к началу пути Снова ты брошен, а путь давно начат, Трудно, а все-таки надо идти, Хочется жить, невозможно иначе. Хочется, хочется жить.

А все-таки, все-таки хочется петь, Даже когда в сердце песням нет места, Только б не сдаться, только б успеть Спеть свою самую главную песню. Ставь против горя свою доброту, Это, наверное, кое-что значит, Пусть даже песня застрянет во рту, Хочется петь, даже если ты плачешь. Хочется, хочется петь.

А все-таки, все-таки хочется взять Мир окружающий в долг под проценты И на ладонях держа, осязать Спящих дыханье и пульс континентов, Чтобы потом, раздавая долги, Сердцем и памятью стал ты богаче. Тратя себя, ты себя сбереги, Хочется взять, невозможно иначе. Хочется, хочется взять.

1968

Дождь

нЕБО забыло и небо забыто, В небе нет солнца и в небе нет неба, Сеется дождь через крупное сито, Солнце — небыль и звезды — небыль.

Солнце не видит и солнце не слышит, Изломленных горестно тысячи губ, Не видит, как горько плачут крыши, Как слезы их рвутся потоком из труб.

В такую погоду не выйдешь из дома Или из дома уйдешь навсегда. Эта погода давно мне знакома, Но дома я с ней не смирюсь никогда.

Дождь заливает костры и желанья, Дождь вымывает из мира краски, Тонут дома в белесом тумане, И умолкают и песни и сказки.

В такую погоду забудешь, что помнишь, И вспомнишь все, что забыть так хочешь, Все так тревожит, как омут бездонный, И нескончаемо тянутся ночи.

Станет ли в мире когда-нибудь лучше, Или всегда жить воде, как беде. Солнце вчера разогнало тучи, Но разве дело только в дожде?

1965

Городское утро

Крик петушков жестяных — это команда «стоп» И в черноту стены уходят картины снов. То ли стволы двух берез, а может быть, две сосны, Очень свои, до слез… Жаль, что уходят сны.

Изгнан из комнаты мрак, город спеша встает, Слушает город «Маяк», кофе горячий пьет. Транспорт родной кляня, сотню найдет злых слов. Город во власти дня, люди во власти снов.

Вот ведь так много людей, ах, как тесно, тесно, И вырастает день из недосмотренных снов. День, чтобы строить дома, день, чтоб бывать везде, Может быть, счастье поймать, может, остаться в беде.

1965

Северная 2

дВа дня гудим в полярных кабаках, Горланим песни, попиваем спирт, Два дня не экономим табака И на вокзалах деревянных спим. Еще плечо хранит тепло ремней, Еще мы не привыкли к городам, Но в сны уже врывается ко мне Полярный край, Уральская гряда.

Сегодня снег и горы наяву, И Воркута под этим снегом спит, Но города к делам уже зовут И допиваем мы последний спирт За эти дни безмолвных ледники, За эти дни дороги и труда. И машет нам платками облаков Полярный край, Уральская гряда.

Вот тепловоз прощально прогудел. Теперь о средней полосе слова. Ждут вместо гор нас горы разных дел, А вместо снега — пыльная трава. Но если из-за тысячи причин, Дни станут длинными, как провода, Ты вспомни — есть советчики мужчин: Полярный край, Уральская гряда.

1968

Метеостанция Хадата

За снегами в горах Хадата приютилась, В черных нитях антенн вьются флаги пурги. Нас на гребне вчера круговерть прихватила И смеялась пурга: " Посиди, не беги." А сегодня в тепле у радиста сидим мы, Для согрева — чаек, для души — разговор. Отстучал на ключе, что положено Дима, И течет разговор, и чадит «Беломор».

Тих пока что эфир, еще время осталось. — Хочешь чаю? — Налей. — Что грустишь ты? — Да так. Это просто в тепле разморила усталость, Да сквозь окна мне в душу глядит Хадата. Что нас ждало вчера — я забыл половину. Память прячет минувших событий куски. Пьем чаек у людей и при чем здесь лавины? А что было вчера — белой ниткой в виски.

— Дать гитару? — Давай. Я забыл про усталость, Пел полярникам песни до новой зари, А гитара чуть-чуть про тебя проболталась, Ты прости, я не стал бы о тебе говорить. Ты прости и гони прочь ненужные слухи: О живых и здоровых у нас не скорбят. До весны мне всего лишь неделя разлуки. И всего лишь неделя зимы до тебя.

1968

Уходит отряд

уходит отряд, уходит отряд. Десяток людей, покидающих город. А где-то не спят и столетья подряд Их ждут-не дождутся озера.

Горе пусть стережет у порога,

Беды забыть поможет дорога,

Звезды навстречу протянут лучи,

Может быть, это к чему-то ключи.

А ветер какой, а ветер какой, Что сам ты, как парус, и ветер навстречу, А ветер такой, будто снежной рукой Вцепился в усталые плечи.

Пусть вечер не скор, но будет костер, И блики огня на палатке шатровой. Ночной разговор, гитарный минор. А завтра в дорогу нам снова.

1964

— Три шлюпки

над головой небосвод голубой, зелень лесов по бокам. Три шлюпки идут одна за другой, не подходя к берегам. Все дальше на север уходит их путь И не успеть за ночлег отдохнуть. Раз, два, три… Зеленое и голубое… Раз, два, три… А в каждой шлюпке трое. Девять спин, девять спин, утомленных работой, То не слеза туманит глаза — капли пота.

Вечером к берегу шлюпки причаль и разводи костер. Каша на всех, обжигающий чай, Песня и Разговор. Утром опять шлюпки в воду столкнуть, Веслами мерять немерянный путь. Раз, два, три… Зеленое и голубое… Раз, два, три… А в каждой шлюпке трое. Раз, два, три… Прошли по Браславским озерам: Путь позади, а впереди — снова город.

Я по вас соскучился, ребята

Я по вас соскучился, ребята, Теперь пора мне о другом скучать. Пора и мне бежать к горам горбатым И сызнова все старое начать.

Над снегом туманы, под снегом трава.

Ах, дальние страны, ах, песен слова.

Я к вам вернусь, как блудный сын из детства, Поглубже спрятав память губ и рук. Отказываться жалко от наследства, Где доля для меня — Полярный круг.

А вам еще рано меня отпевать.

Ах, дальние страны, ах, песен слова.

Еще есть сто причин, чтобы держаться И быть хоть чуточку самим собой, И уезжать, и по свету болтаться, И с мельницами выходить на бой.

От мелких обманов болит голова.

Ах, дальние страны, ах, песен слова.

А жизнь нам все дарит свои подарки: Любовь, дороги, песни и друзей, Их трудно брать, отказываться жалко, А спрятаться — нет места на земле.

И дальние страны, и песен слова,

И птиц караваны, и в росах трава.

Любимые руки на жарком лице… Снега и разлуки — длиннющая цепь.

Давай поговорим

Давай поговорим о городах, Давай с тобой придумаем весы На чашу бросим серые года, А на другую радости часы.

Давай поговорим о доброте,

Просеем через сито наши сны,

Измерим толщину квартирных стен

И глянем на себя со стороны.

Давай поговорим и о земле, Обители и радости и слез, Ведь грустно будет, если осмелев, Грибы поднимут головы до звезд.

Еще о песнях мы поговорим,

А память мысли в древность унесет.

Спасли однажды гуси криком Рим,

А кто нас от самих себя спасет?

Давай припомним скалы и леса, Мы к ним еще придем когда-нибудь, А тучи за окном, как паруса, На запад уплывают в дальний путь. Из песни уплывают в дальний путь.

1967

Северная

мЫ уезжаем. До свиданья, город. Колесам долго стыки рельс толочь. Тебе переживать прощанья горечь, А нам идти в полуденную ночь. Полярный круг, ну что это такое? Условная, придуманная нить, Но почему-то не дает покоя, Зачем-то чем-то нас к себе манит.

Значит надо уехать, значит, ждет нас пурга,

Переходы, да песни, да белые вьюги.

Пусть товарищи выпьют за ушедших в снега,

Убежавших по зову Полярного круга.

В краю, где ни дорог нет, ни тропинок, Где грани гор дырявят облака, Стоят там молчаливые Хибины, Подставив ветру белые бока. Воротники там от дыханья седы, Там поровну на всех и груз, и грусть. И, вышедший с полотен Кента, Север, Ветров объятьем бросится на грудь.

1967

Усталость

кАК Хочется устать, как хочется устать И отдых дать любимому коньку, Подсесть поближе к огоньку И просто книги полистать.

Но я в привычках, как в цепях, Все вертят старые заботы, Все на дорогах повороты Проскакиваю второпях.

Как хочется и мне немного быть умней, Знать, как зажечь в сырую полночь свет, На все вопросы дать ответ И тверже серых быть камней.

Но мне никак не стать другим, Все вертят новые соблазны, Все хочется придумать праздник И выпечь в будни пироги.

Как хочется забыть, как хочется забыть И песни, и товарищей моих, Мирок построить на двоих И потихонечку в нем жить.

Но мне не выстроить тех стен, Все вертят глупые надежды, То черствость не дает, то нежность, То руки складывает лень.

1967

Осенняя песня

в небе крик журавлей — это песня осенняя, Над печалью полей, над осенними тенями. Я слежу, чуть дыша, за полетом на юг, Птичьи клинья спешат от метелей и вьюг.

И плывет, чуть простуженный,

Птичий горестный крик,

Над морями, над сушею,

На чужой материк.

Ветер лица озер полосует морщинами, По утрам на костер ставлю воду со льдинами. И горят, и дрожат листья кленов, берез, Но загасит пожар дождь потоками слез.

Ветер сети связал в путях

Из осенних дождей,

Он запутал меня в сетях,

Ни надежд, ни путей.

Но ведь это дожди, а они уйдут, уйдут, Журавлей проводив, мир снегам отдадут. И пойдут по снегам лыжные следы, Нас ведь не испугать ватою из воды.

Это птицам лететь на юг,

Нам их в путь провожать.

Это нам встречать время вьюг

И сквозь вьюги бежать.

1965

Леса белоруссии

все леса, леса, леса Белорусии, Да погода, по-девчоночьи капризная, То озера, то болотца, словно бусины, Там на ниточки речоночек нанизаны.

Мы идем то без дорог, то дорогами, Бабы в селах нас встречают равнодушием, Только песнями до самых слез растроганы, Приглашают снова в гости, став радушными.

Парни пачки распечатали «Севера», На девчонок из отряда загляделися, Вот с такими погулять бы под вербами, Ах, девчонки, ну куда же вы поделися.

А над Вилией-рекой кладки шаткие, А за Вилией тропа в лесу теряется, Гаснет солнце и над нашими палатками Снова звезды в темном небе разгораются.

1965

Следы ровесников

Опять над головой костер качает дым, Бредет сквозь лес в обнимку с песней тишина, А мы идем искать ровесников следы, Тех самых, что на четверть века старше нас.

Им больше не стареть и песен им не петь, И что на сердце никогда не высказать. Последние слова наткнулись на свинец… Да не над всеми обелиски высятся.

Над ними то весна, то ветер ледяной… Лишь быль в мечтах сплетается с легендою. Ребят не воскресить ни бронзой орденов, Ни песней, ни муаровыми лентами.

А им хотелось жить семи смертям назло. Семь раз не умирают — дело верное. "Вперед!", — и встали в рост, и шли на танки в лоб С винтовкой образца девяносто первого.

Давно отмыта гарь, развеялись дымы И временем земные раны сглажены. Мы ищем на земле ровесников следы, Пусть вечные огни горят для каждого.

Нам в памяти хранить простые имена, Ни временем не смыть их, ни обманами, Нам в памяти хранить и чаще вспоминать. Ровесники, не быть вам безымянными.

1967

Песня геологов

Скажи мне, дружище, только без слов, А сможешь ли ты жизнь бродячую бросить, Чтоб домом был дом и любовью — любовь! Чтоб вовремя старость и вовремя осень.

Когда ты устанешь бежать в холода? Не сладка же вечная осень без лета. Ты — житель палаток, ты — гость в городах, Запрятанных где-то за сотней рассветов.

Скажи мне, а что тебе снится в снах, А впрочем, усталые видят сны редко. Скажи мне, ты помнишь как пахнет весна, Как в стекла стучится сиреневой веткой?

Ну что ж, о тебе где-то песни споют, Не зря столько отдано вечным походам. Скажи мне, а что же тебе отдают Взамен в горизонт уходящие годы?

Ты хмуришься, злишься, не стоит, старик, Оставь без ответа пустые вопросы. Я просто с тобой захотел говорить… Над Севером осень, над Севером осень…

1969

— Одесскому слету

Снова порт и огни, а в Одессе туман. Круг замкнулся. И снова нам в зиму пора. Адресами друзей переполнен карман, Переполнено сердце прекрасным «вчера».

А вчера было лето и встреч теплота, А вчера было лето и врал календарь, Что декабрь на дворе. Нет, все было не так: Было теплое море и снежный янтарь,

И в мире уснувшего леса, Замерзшего в белых снегах, О твоих берегах, О твоих берегах будем помнить Одесса.

Полыхал белым пламенем флаг над кормой, А мы пели про горы, про снежный маршрут, Говорили, как жаль возвращаться домой, Как любимые ждут и о том, как не ждут.

А пока снова порт и в тумане ревун Вместо нас на прощанье нам песню поет. Мы печалим глаза, мы не трогаем струн, До свиданья, друзья, до свидания, слет.

ПЕЧАЛЬ

Перестань грустить, выйди из дому, Плащ накинь, ничего что ливни. Вон куражится уже издали Побеждая тебя твой противник.

Твой противник — твоя печаль, Ты уже не справишься с нею. Серым днем, в смутных снах по ночам Ты соври, ты скажи, ты сильнее.

Ты соври, чтоб потом стало правдою то, Что сила еще с тобою. В чемоданах оставь только главное, Выйди к ливням, оружие к бою.

Из всех песен оставь десять строк, И три дня из трехсот уходящих, Да одну из десяток дорог, Остальное все — в мусорный ящик.

Не давай печали опомниться, Разбуди синий мир надежды. Пусть печаль твоя скромною школьницей Будет тихою, будет сдержанной.

Разве трудно печаль победить, Мир надежды пока еще прочен, Ты ей место во снах отведи, Ну и в песнях, по нескольку строчек.

1969

Акселерация

Пристроились морщиночки промежду глаз, И разные причиночки канают нас. И это не доделано и то не так… Изменяет тело нам. Ох, маета!

Предвоенные, убогие, куда уж нам: Девчонки длинноногие не по зубам. У них — акселерация, у нас — рахит: Боимся эскалации, строчим стихи.

Мол, на фиг нам, секс-темочки, до баб ли нам, У нас своя системочка — портвейн к блинам, У нас своя походочка — в диагональ, Закалены мы водочкой, крепки, как сталь.

Вобще-то, коренастые — росли мы в кость, Во времена ненастные какой там рост. А все ж мы тренированы таскать мешки, А у акселерованных тонки кишки.

Но в явном ослеплении на счет на наш Те, с голыми коленями, дают мандраж Лишь от прикосновения нашей руки, Мы дети предвоенные мы — старики, Мы — мужики!

1970

О суете

Шорох серых дождей, желтизна там, где было все зелено. Дни прошли, сколько ж дел в суете не доделано. Суета, как во сне, не туда все заносит, Прикоснулся к весне, оглянулся — уже осень.

Сколько мыслей и слов суета задавила в зародыше. Суета. Усталость. Суетливые сборища. Неоконченный бег, я, зарвавшийся мальчик, Все стремился к тебе, оглянулся — стал дальше.

И не хочется петь, все старо и не знаешь о чем еще, И уже не успеть, если просят о помощи. Суетою обвит: ни любви, ни предатель, ни воин.

Где-то плачет дитя, кто-то предан, а тот в одиночестве. Это все не пустяк, если можешь помочь еще. Ночь над миром лежит, зажигаются звезды. Продолжается жизнь! Оглянутся не поздно!

1970

Новогодняя песня

Что случилось со мной? Будто все стороной, Будто книги не впрок, будто возраст — пустяк, За лесною стеной ожил мир озорной И жар-птица трепещет в антенных снастях.

С утра с землею поделилось небо небом, А может, это снег на небеса похожий. Не верить миру старых сказок ты не требуй, В ночной Крыжовке этот мир внезапно ожил:

Вон вышел из лесу на старых лыжах леший, В мохнатой шапке и с зеленой бородою, Вон к заповедному колодцу ведьма чешет, Спешит наполнить ведра чистою водою.

Но не злы чудеса в Белорусских лесах, Просто в зиму все спуталось — день или год. Лишь кукушка в часах все стоит на часах, Да за снежной горой электричка поет.

А старый леший не завертит в глухомани, Чайком попоит, от моей прикурит спички, Покажет лес, а коль запутаюсь в тумане, Заветной тропкой доведет до электрички.

От козней старой ведьмы больше не страдаю, А я испорченный приемник ей налажу, Мне по лыжне она за это погадает, Да все про дальную дороженьку расскажет.

А случилось вдруг — замрет у печи старый кот, Перестанет царапать когтями метлу, Я поверю вот-вот, чудо в дом забредет, Отряхнет снег и лыжи поставит в углу.

Придет Снегурочка на свет свечи неяркий, На звук гитарных струн и песенки негромкой, Придет и станет новогодние подарки Нам раздавать из вышитой котомки.

Подарит каждому хоть на минуту крылья И будет легким горе, счастье будет трудным…Вот так зима моя смешала сказку с былью…

1969

Восточный поезд

Укрыт облаками умеренный пояс, Косыми дождями октябрь моросит. Увозит меня на восток синий поезд По желтой намокшей Руси.

Гляжу на березы, дымлю сигаретой В прокуренном тамбуре под говорок Удмуртцев, воджан, обсуждающих лето, А поезд бежит на восток.

Я так засиделся в мирке полусонном, В мирке, где уже не живут чудеса, Я новых друзей имена не упомню, Я старых друзей позабыл голоса.

Себя самого призываю к ответу За прошлое, что я успел растерять. Ах, прошлое, ты разлетелось по свету, По крохам придется тебя собирать.

Так пусть меня поезд восточный подлечит, Чтоб права лишился я сетовать зря, Что тех не найти, а другие далече, Ну что ж, что далече, на то и друзья,

Чтоб в поезд садиться, встречать самолеты, При встречах до ранней зари говорить. Как надо, как надо до самых далеких Друзей добираться и встречи дарить.

1967

Ожидание зимы

тает снег на лету, самолеты в порту, В тумане тоскуют о небе. Как нуждаемся мы в возвращеньи зимы, Как голодные в корочке хлеба

Как туман окружил и косые дожди Поливают продрогшие крыши, Всюду серая мгла, в доме в темных углах Сиротливо покоятся лыжи.

Никуда не сбежать, только ждать, только ждать Перемены ветров и погоды. Облака, облака сеют всюду пока Только воду, холодную воду.

Ветры все не дают обрести вновь уют В густолесье затерянных хижин. И грустят поутру самолеты в порту, Как в углу запыленные лыжи.

1967

Полночь

Просто глубокая полночь, но все это не страшно. Тихо вокруг. Даже ветер ушел на покой. Где-то на краешке памяти жив день вчерашний, Умер закат, до рассвета еще далеко.

Старое кончилось, новое не наступило. Что ж, что нет радости, это еще не беда. Был жаркий полдень, был ветер и солнце светило, Ночь, тишина и созвездья качает вода.

Что-то не так, ну да я же гляжу в отражения, Все перепутано: Запад глядит на Восток, Сонные сосны забрали меня в окруженье. Ах, календарь похудел на один лишь листок.

Худо ли, ладно ль? Считать я листки не приучен. Лето — так лето, а осень — так листьям лететь. Звезды, бывает, прячутся в серые тучи, Но только звезды — не рыба, попавшая в сеть.

1970

Беларусь

Есть у года четыре времени:

нас сосновый покой в октябре манит, По зиме лыжи просятся к Северу,

а весною опять курс к Усе беру. Мы уходим то летом, то осенью,

по огромной стране ноги носят нас. Бездорожьями дальними нам идти,

и всегда Белоруссия в памяти.

В поездах и в машинах, и просто пешком,

на байдарках, на лыжах с тяжелым мешком, Не за школьной окрашенной партой

твою пестро-зеленую карту Изучили давно наизусть, Беларусь, Беларусь.

Как нужны Беларусь, твое небо нам,

и песчаные кручи над Неманом, Стены Бреста, огнем опаленные

и леса твои вечно-зеленые.

Беларусь поросла обелисками,

потому звезды стали нам близкими. Не небесные звезды — солдатские,

в пять лучей над могилами братскими. В поездах и в машинах, и просто пешком…..Изучили давно наизусть, Беларусь, Беларусь.

Осень, первый ледок, птицы струсили,

курс на Африку из Белоруссии Мы ж не птицы, погодой ранимые,

в нашей связке друзья и любимые В нашей связке друзья и любимые,

и разрезать нет сил нам самим ее А разрезать — и до смерти каяться,

все дороги в кольцо замыкаются. В поездах и в машинах, и просто пешком…..Изучили давно наизусть, Беларусь, Беларусь.

1971

Контрпесня

Еще нам не поздно исправить ошибки, Есть еще время, чтоб новые сделать. Не стоит дары принимать за наживку, И стоит петь песни пока не отпелось. Мы можем пока уживаться с вещами, Считая невзгоды моделью удачи. И гадкий утенок — всегда обещанье, И первый намек на решенье задачи.

1969

— Пурга

вЕтер бьется спиной о скалы, Ветер рвет у палаток фалы, Забавляется новой игрушкой. Мы в ловушке. Да, мы в ловушке. С гор срываются вниз лавины, Заметает пурга равнины И вдали от больших селений Пастухи мерзнут и олени. Стонет пурга. А солнце в твоих городах Листву оживляет в садах, Врывается в витражи, Осколками в лужах дрожит, Друзья созывают гостей И ночь согревает постель, А где-то горит самолет, А рядом убитый пилот. Слева — тундра, а справа — скалы, Как людей в этом мире мало, Но в беде здесь приходят на помощь, Потому что о каждом помнят, Потому что всего дороже Человек — он так много может, Человек — он так много значит, Ну, а если бывает иначе Как же тогда? Давайте у нас посидим, Беседу дымком подсиним. Болгарский хорош табачок. О чем говорить? Да так, ни о чем. Приемник на сотню ладов С надрывом и без — про любовь, А где-то сжигает война Надежду, любовь, имена. Ветром вылизан склон, как вымыт, Потрепало, но вышли живыми. Вновь разматывает нитку лыжня, Дом все дальше, а значит ближе, Значит скоро людские лица. Людям важно с людьми делиться Хлебом, куревом, пониманьем, Кровом, радостью и вниманьем, Чистой водой. Весна. Обласкал нас апрель, Но север нас сделал мудрей. Тревога в уроках веков, Тревожен домашний покой, Гудят самолеты в ночи, У коек дежурят врачи, Идет на земле вечный бой И нет нам команды «Отбой»

1968

Зови

Зови — я еще не устал, зови — проще принять решение. Зови — я играю с листа забытую песнь возвращения. К чему эти все острова и солнце, а мне бы Рубить в той избушке дрова, где запах сосны и хлеба.

Я думал что сотня дорог к тебе, оказалось — ошибка Я думал согреться — продрог, чужое тепло слишком жидко. И солнце катилось зазря на красных ладонях заката, И реки бежали к морям, а я потерял свою карту.

Я песни слагал не про то, а те — о себе — забывались. И страшною шел я тропой — она за спиной обрывалась. Но есть еще горы в снегу, а годы привычной поклажей Зови, я обратно бегу, а память дорогу покажет.

1970

Бумажный змей

Это видели крыши с кустами антенн, Где трубы, что служат корнями дымам И окна — глаза глуховатых стен Мигнули деревьям, те шепнули домам, соседним домам. Это видели все — белокрылым орлом, На тонкой бечевке, вспугнув голубей, Деревья дымов перерезав крылом, Взлетел над кустами антенн белый змей, бумажный змей. Это видел и я — как ему повезло, Его подхватил восходящий поток. Качая хвоста кормовое весло, И был все неслышней дверной шепоток, дурной шепоток. Увидел он сверху те же дворы, Увидел бечевку в руках пацана Попробовать вырваться? Змеи мудры, Рвать нити для них дорогая цена, большая цена Могут змеи летать лишь за нитку держась, За свободный полет — под колеса машин, Под подошвы людей, на асфальт или грязь, И гибнут видения синих вершин, далеких вершин.

1967

Из записной книжки

Пожалуй, мне не жаль ушедших лет, Они ушли, но не пуста моя ладонь: Друзья, ошибки, горы, годы, черный хлеб, Вокзалы и ночных костров огонь.

Я до сих пор пою про десять звезд над головой И до сих пор дорога мне, как будто бы впервой, И песни, и любовь — еще как первая любовь, И новый день — еще открытье смысла старых слов, И там, где я бывал, еще не стерся след Пожалуй, мне не жаль ушедших лет…

1970

— Зрелость

А люди не стареют, не стареют,

о жизнь, ведь это правда — не стареют С годами люди даже красивее,

хоть жизнь их часто ранит, не щадит, И женщины красивы, и мужчины,

о жизнь, ведь это правда, что мужчины И женщины красивы, а лучина

пока не догорит, не зачадит. И женщины красивы, и мужчины…

И мне не жаль ушедших лет нисколько,

о жизнь, ведь это правда, что нисколько Не жаль ушедших, просто грустно дольки

души оставить там, где уж не быть. А юность что же, юность так нарядна,

но в зрелости любови безоглядней И с каждым годом интересней жить,

но в зрелости любви безоглядней…

А если вдруг приходит к нам усталость,

о жизнь, такая страшная усталость, Когда нисколько силы не осталось

снести и бремя лет и боль от ран, Вдруг кто-то скажет: "Стоп, пора на отдых,

мы сеяли и зеленеют всходы. Над нами бег свой остановят годы,

а новый день к другим придет с утра. Мы сеяли и зеленеют всходы…"

1971

— Жене

а Ты уходишь, уезжаешь, улетаешь — дела, дела… Я так держу тебя в руках, а ты растаешь, и ночь бела От непогашенной лампады и от дыма сигарет. Поздней меня на час по утру, свежевымыт встает рассвет. И вновь, как встарь, невыносимо я свободен, хоть песни пой И снова для нырков, как будто внешне годен в любой забой. А здесь друзья мои старательно готовят в снега побег, А ты мне издали скажи хотя бы слово, как я тебе. Весь мир в зиме, и дом осиротело в снегах стоит, И что мне мир, когда полмира — твое тело, плечи твои, Твои глаза, твое дыханье, твои руки теплым замком. И мне нисколечко не легче, что с разлукой я так знаком.

1971

Пора идти

пора идти, но прежде оглянись: Уходит ночь за белые хребты, Лыжни вчерашней сдвоенная нить Теряется за кромкой черноты. Здесь на вершинах в колыбелях бурь Сильней вина качают нас ветра, Надежней книг излечивают дурь, Крепят желанья, изгоняют страх.

А горы, горы будто вне времен Стоят, не зная ни добра, ни зла. Что им до наших дел, судеб, имен, Стоят как миллионы лет назад, Стоят, людской не зная суеты, Гремят порой раскатами лавин. Провалы перевалов, как мосты Ведут к далеким берегам долин. Ну что ж, иди сквозь белые хребты, Сквозь пляску снега проложи свой путь. Еще не раз в пути устанешь ты, Еще не раз присядешь отдохнуть. А после горы будут позади, И к полустанку северных разлук Наверно грустно будет подходить И уезжать на целый год на юг.

1967

Я привезу песню.

Что делать, но у нас так повелось: Разлука в нашем доме частый гость, А вот прощаемся мы кое-как, Грустит, листки роняя, календарь. Прощаться не научены совсем, Вот возвращаться мы умеем все И вновь листки роняет календарь. Ушли друзья, не попрощавшись, вдаль. Вот так же мы ушли, покинув дом,

Недопрощавшись и опять, как встарь, Без нас листки роняет календарь Здесь ночь от полнолуния светла, А горы охраняют снежный клад. Но ждут друзья нас в городах, внизу. Я им в подарок песню привезу. Я песню привезу, ну, а пока Здесь рядом с нами бродят облака, Рукой туманов нам стучат в окно, Когда в горах становиться темно. Покинув горы мы придем назад, Вернемся в город, где нас ждут друзья. В горах петляют лыжные следы, Мы огибаем логово беды И есть еще запасы в рюкзаках, И для привалов хватит табака, А в городе друзья живут без нас, А в городе давно уже весна, А до весны всего нам час пути. Так эту песню надо привезти.

Раздумья

кАк много мне самим собой обещано, Но если это только лишь слова, То как же на бетонной массе трещины Находит для семян своих трава, И птицы как находят направление, Покинув стран полуденных уют? Там в зеркале раздумий все сомнения Надеждами передо мной встают. Иду к раздумьям, как к друзьям, доверчиво. Я лучше вижу, чувствую сильней За кругом дум, привычками очерченным, Есть маленькая дверь в большой стене. Войти, увидеть горы или пристани, Дать волю смеху, радости, слезам, Увидеть горы, города и истину, Вместить в себе и в песнях рассказать. Мне близким кажется порой далекое, Как близок ночью свет чужих миров, И мало мне того, что было около, И не манит порой меня родной порог. Смотрю на облака: куда бегут они, Как тени их пасутся на траве, Хочу быть здесь и там, я просто путаник, Хочу всего — я просто человек.

1967

Когда исчезнут в мире песни

Когда исчезнут в мире песни Дома не рухнут, гром не грянет, Все, все останется на месте: Зелень лесов, закат багряный И будет ветер биться в крыши, И будут люди жить под ними, Но кто-то друга вдруг не сыщет, А тот с врагом бокал поднимет. Когда исчезнут в мире песни, То, не почувствовав потери, Маляр смешает краски вместе И все закрасит цветом серым. Их, некогда веселой кисти, Падет на окна и на травы, На лица, мысли и на листья Бесцветно-серая отрава. И из-за девок, из-за денег Рвать глотки своре будет свора, Но струн Орфеи не заденут, Лишь закричит пред пиром ворон. Потом толпой крылатых бестий Дымы пожарищ скроют звезды…..Когда исчезнут в мире песни Искать потерю будет поздно.

1967

— Чудак

эЙ, чудак, ведь ты все это выдумал сам Почему же таких как ты много? Что за радость бродить по озябшим лесам, Утопая в размокших дорогах? Грустно глядеть тебе вослед, Когда уходишь ты в осенний ад Неужто город хуже, чем ноябрьский рассвет, Дороги, горы, дождь и листопад?

Что тебя заставляет в поход уходить Летом, осенью, в дождь, в непогоду? Ты совсем одичал, ты ведь даже любить Не умеешь, а годы уходят. Слышишь, поет за стенкою джаз, Там пьют вино, тепло там и уют. Там будут танцевать, забрось рюкзак хотя бы раз, Останься, а дороги подождут.

Но тебя не удержат ни джаз, ни коньяк, Ни девчонка, что смотрит так строго. За спиной твоей старый бывалый рюкзак Что-то шепчет тебе о дорогах. Грустно глядеть тебе вослед, Ты снова покидаешь Ленинград, И снова будешь где-то у костра встречать рассвет, И вновь ломиться сквозь осенний ад.

Может быть, ты сегодня бредешь наугад, Без дороги, тропою опасной, А когда ты вернешься усталый назад, Те, кто ждут, скажут радостно «Здравствуй» Здравствуй, уставший от дорог, Вернувшийся едва живым домой, Куда ты вновь уйдешь: на север, запад иль восток Неведомой туристскою тропой?

1963

— Давай решимся без пари

давай решимся без пари Признать, что жизнь не так уж зла, Давай не будем говорить Про послезавтрашний разлад, Давай считать, если не лень, Что это, в общем, просто так, Просто ушла на один день Из этой жизни пустота. Ведь, как всегда, из разных бед Придет какой-то вариант. То нужно мне, а то тебе То в Воркуту, то в Самарканд. То просто ночь перелистнет Страницу губ, страницу плеч, То мысли утро принесет, Что, мол, игра не стоит свеч. Но, чтоб не начал тяжелеть Мешок печалей и утрат, Договоримся не жалеть О том, что к нам придет с утра. Давай злых слов не говорить, Себя от ветра не спасать, Давай сегодня, как в морях, По ветру ставить паруса.

1968

— Черные совы

Тропы раскисли — дождь да распутица, В собственных мыслях как не запутаться. Дождь снаряжает в грусть экспедицию, Опережает жажда события.

Жадность да жажда — с ними мне мучиться, Прожить бы дважды, да не получится. Черные совы, смутные облики. Не нарисован мой путь на облаке.

Но не добрали мы в жизни почестей, Но не добра ли от жизни хочется, Не улыбался тот, кто не бедствовал, Не ошибался тот, кто бездействовал.

Старым ошибкам — пышные проводы, Выпью с улыбкой в жажде ведро воды. В мире такое слышится пение, Нету покоя — жжет нетерпение.

Ладно, не взвою, мне бы опомниться, С черной совою выйду знакомиться. Дверь на засовы — дождик за шиворот, Черные совы — нет больше выбора.

1969

За растром дождей

За растром дождей косых, затяжных Не станешь видна — уедешь. Еще у недель пока я должник, Еще быть мне домоседом. В миграции птиц, в застывшей воде, В осенних приметах книжных И в тысячах лиц знакомых людей Ищу тебя и не вижу. Не вижу.

А может не ждать, уехать и мне, Рукою махнув на сроки, И где-то гадать на спинах камней, Где прячутся песен строки, И нервы подбив, как сбитый каблук, В пути, что упрямо выгнут, Ничто не забыть, лишь горечь разлук Совсем забывать привыкну. Привыкну.

Но честно часы считают часы, Ты едешь, а я не скоро. Лишь дождь моросит и растром косым Опутывает весь город. Дымок сигарет, ознобная дрожь, Да ветров веселых стая, Дожди в октябре и поезд сквозь дождь Уходит, столбы считая. Считая.

За растром дождей косых, затяжных, Не станешь видна уедешь…

1966

Виражи

жЕЛезный путь вагон качал, Я в тамбуре курил, скучал, Вдруг тип ко мне какой-то подошел, На мои лыжи поглядел, Слегка плечом меня задел И как-то посмотрел нехорошо.

Он прохрипел мне: "Ну, скажи, Зачем ты крутишь виражи И для чего тебе катиться вниз? Прогресс — в движении вперед, Туда стремится весь народ. Подумай, погоди и оглянись!

Уходит в небо самолет, Корабль по морю идет, Распугивая рыбу за кормой. Уходит в горы альпинист, А ты вот норовишь все вниз, При этом далеко не по прямой.

И что за мода повелась? Куда же смотрит наша власть, Пора такие штуки запретить: На вираже можно упасть, Спортинвентарь и ноги — хрясть, За что же бюллетень тебе платить?"

А я и спорить с ним не стал, Я думал о других местах Где склоны и покруче и длинней. Где снег под лыжами поет, Где спуск со склона, как полет, Который детям видится во сне.

1968

Прощальная

зИМА, зима, снега, ветра. И значит завтра в путь пора, Не потому, что снег кружит, А потому, что год бежит.

Осталось нам совсем чуть-чуть Напиться и в счастливый путь. Мы пили часто средь друзей, А нынче надо чуть сильней.

А завтра будет рев турбин, А завтра будешь ты один. Кругом зима и холода И только письма иногда.

А самолеты, поезда Нас развезут кого куда. Конец исхоженных дорог, Дорог нехоженных порог. 1965 * * *

Не верь пословице, что правды нет в ногах, Ее там больше, чем в изысканных словах. Не верь каналам и домам, и городам, Они ведь не всегда добры бывают к нам.

Не верь глазам, не верь словам — они соврут,

И только ноги никогда не подведут.

Чего ты ждешь? Каких-то необычных слов?

Не передать словами содержанье снов.

Знакома ты с очарованием дорог, Ты исходила их и вдоль и поперек. Зачем же это ожидание в глазах? Я больше, чем дороги, не могу сказать. 1965

Синяя птица

в ресницах соломенной крыши Слезою дрожащие звезды. Всегда убегал от синицы… Вот рядом журавль, но поздно. Журавль, ты не мною был словлен, Небом — выцветшим ситцем. И кто-то красивым словом Назвал тебя синею птицей.

Вот рук твоих карточный домик, Вот синей птицы дыханье И сами приходят ладони К щекам твоим на свиданье. И смело пальцы отводят Память — несмелые ласки. И щеки к ладоням приходят, И просится птица в сказку.

Ну что же ты плачешь, птица, Поставит рассвет в сказке точку. Поставит на первой странице, Придуманной летней ночью. Ну что же, нам не на что злиться, Лишь в памяти память о лете И добрые птицы-синицы Сплетут о нас кружево сплетен.

1966

— Лыжные следы

Улеглись на просеке, как в ножны, Лезвия холодные метелей. Тучи, тронув вожжи, осторожно Сдвинулись, а звезды потеплели. Старый месяц изогнул два рога И окно мое. А мне тревожно, Может, где-то люди путь к дорогам Потеряли в белом бездорожье.

Может быть, зовут, а их не слышат, Вторит голосам их эха ругань. Конь мой деревянный — мои лыжи В путь пора подтягивать подпруги. В чаще леса, в пятнах лунных капель Домик мой в снегу, как теплый остров. К людям я лыжню тяну, как кабель, Мне и тяжело, и очень просто.

Просто, как прокладывать дороги, Сеять хлеб, рубить дрова для печки, Обжигать горшки, ведь мы не боги И поступки наши человечьи. Может, никого я и не встречу, Просто сам себе придумал дело. След в снегу оставил, да не вечный, Он до оттепели, до метели.

1967

— Бортпроводница

На Запад ночь, а мы навстречу — Сибирь все ближе. И самолет себе на плечи пространство нижет. Гремят турбины и разрывают морозный воздух. Бортпроводница — вся голубая — разносит воду.

Хозяйка дома под которым остались тучи, А дом летит, какая скорость! Вот сбились в кучу Четыре пояса, четыре часа планеты. Мы пролетаем над сонным миром в снега одетым.

Бортпроводница, присядь поближе, свободно место, Хочешь, о кукинском Париже напомню песню, Поговорим мы о расстояньях, о самолетах, А постоянные расставанья — твоя работа.

Знаком мне вкус разлук, я дома подолгу не был, Но на земле это знакомо, а ты все в небе. В Сибирь уйду я, а ты растаешь, подобно птице. Ты улетаешь, ты улетаешь, бортпроводница.

1968

Хронологический каталог песен Арона Круппа

Составлен А. и М. Левитанами и В. Ланцбергом на основе каталога, составленного Ю. Черноморченко по записным книжкам А. Круппа и другим документам.

1. "Осень нависла над городом…" ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ.

Октябрь 1958. 2. "Если женщины и нету…" СИГАРЕТА. 1959. 3. "Город расплескал море огней…" НЕ БУДЬ УПРЯМОЙ.

Декабрь 1959 — январь 1960. 4. "Если солдат загрустит…" ПИСЬМА ДРУЗЕЙ.

Февраль — апрель 1960. 5. "Догорает вечер, все кругом уснуло…"

В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ. Муз. В. Верещагина. Июль 1960. 6. "Чувство расставанья все острее…" ПЕСНЯ.

Сентябрь 1960. 7. "Тише, тише, солдат.." ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ.

Сентябрь — октябрь 1960. 8. "Родилась елочка в лесу…" ЕЛОЧКА. На муз. Л. Бекмана.

Декабрь 1960. 9. "Друзья, вам эта песенка…" На муз. Л. Бекмана.

Декабрь 1960. 10. "Жил спокойно, о любви не думая…" ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?

Февраль 1961. 11. "Знаешь ли ты, как я…" ПОМНИШЬ ЛИ ТЫ? Муз. Э. Воронинского.

До июля 1961. 12. "Усни, ночь… тебе расскажет…" На муз. Э. Векуана. 1962. 13. "Наш институт хоть и невелик…" У ЛИКИ ЕСТЬ СВОЙ ЛИК. 1962. 14. "Такие уж люди студенты…" СТУДЕНЧЕСКАЯ ПЕСНЯ. 1962. 15. "Ночь, зима, поземка метет…" В ЗИМНЮЮ НОЧЬ. Муз. В. Динова.

Начало 1963. 16. "Нас поезд увозит в далекий путь…" ХИБИНСКАЯ ПЕСНЯ. 1963. 17. "Маленькие камешки с детства мы любили…" КАМЕШКИ. 1963. 18. "В тундре есть много гор…" НА ПЛАТО РАСВУМЧОРР. 1963. 19. "Эй, чудак, ведь ты все это выдумал сам…" ЧУДАК. Осень 1963. 20. "Мне все мерещатся дороги…" В ДОРОГУ. 1963. 21. "У тебя в словаре появилось…" На муз. Б. Вахнюка. До 1963. 22. "Рюкзаки и чемоданы собирают…" ВЕТЕРАНЫ СТРОЕК. 1964. 23. "Нам нравится на стройке…" СТРОЕЧНАЯ. 1964. 24. "За Волховом солнце садится…" ПОКА ТЫ МОЛОД. 1964. 25. "Есть десяток звезд над головой…" ДЕСЯТЬ ЗВЕЗД. Лето 1964. 26. "Над головой небосвод голубой…" ТРИ ШЛЮПКИ. Лето 1964. 27. "Что нам знакомые дома…" СТО ДОРОГ. Конец лета 1964. 28. "Уходит отряд, уходит отряд…" УХОДИТ ОТРЯД. 7-10 декабря 1964. 29. "Не верь пословице, что правды нет в ногах…" НЕ ВЕРЬ. Конец 1964. 30. "Когда метель опять над городом закружит…"

ПРОЩАЛЬНАЯ МЕХАНИКОВ. Конец 1964. 31. "Зима, зима, снега, ветра…" ПРОЩАЛЬНАЯ. Начало 1965. 32. "Лишь вчера была метель…" АПРЕЛЬ. Апрель 1965. 33. "Все леса, леса, леса Белоруссии…" ЛЕСА БЕЛОРУССИИ. Май 1965. 34. "Города, города крепко держат всегда…" ГОРОДА. Май 1965. 35. "Прошу вас, не будьте ко мне слишком строги…" ПИСЬМА. 1965. 36. "Город празднует победу…" Я УЙДУ В ПОХОД. Лето 1965. 37. "Не от веселья песни были веселы…" ПРОВОДЫ. Лето 1965. 38. "Небо забыло и небо забыто…" ДОЖДЬ. 1965. 39. "Крик петушков жестяных…" ГОРОДСКОЕ УТРО. Осень 1965. 40. "В небе крик журавлей — это песня осенняя…" ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ.

Осень 1965. 41. "Не грусти, когда снега, не грусти…" ЗИМА ЗОВЕТ. Февраль 1966. 42. "Что делать, но у нас так повелось…" ПЕСНЯ О РАССТАВАНИЯХ.

Март 1966. 43. "Сколько у нас в жизни счастья?.." ДЕСЯТЬ ПАЛЬЦЕВ. Март 1966. 44. "Вот, говорят, ты в городе грустишь…" КАРПАТЫ. Март 1966. 45. "Наши лыжи у печки стоят…" ПЕСНЯ О ПЕСНЯХ. До апреля 1966. 46. "Ах, жениться бы мне, рыбкою в неводе…" НЕ ЖЕНЮСЬ.

До апреля 1966. 47. "Опять над головой костер качает дым…" СЛЕДЫ РОВЕСНИКОВ.

Лето 1966. 48. "Соломенной крыши ресницы…" СИНЯЯ ПТИЦА. 1966. 49. "За растром дождей косых, затяжных…" ОСЕННИЕ РАЗЪЕЗДЫ. 1966. 50. "В тучи за черными крышами…" КОЛЫБЕЛЬНАЯ. Лето 1966. 51. "А Москва-то полна населением…" ДЕМОГРАФИЯ. До 10 февраля 1967. 52. "Кончается начало, начинается бетон…" ПАРОДИЯ НА ПЕСНЮ

Ю. ВИЗБОРА. На муз. Ю. Визбора. До 10 февраля 1967. 53. "Улеглись на просеки, как в ножны…" ЛЫЖНЫЕ СЛЕДЫ.

До 3 марта 1967. 54. "Мы уезжаем. До свиданья, город…" СЕВЕРНАЯ. До 3 марта 1967. 55. "Пора идти, но прежде оглянись…" ПОРА ИДТИ. 1967. 56. "Как много мне самим собой обещано…" РАЗДУМЬЯ. 1967. 57. "Когда исчезнут в мире песни…" КОГДА ИСЧЕЗНУТ ПЕСНИ. 1967. 58. "Это видели крыши с кустами антенн…" БУМАЖНЫЙ ЗМЕЙ. 1967. 59. "Не сердись, я привык уходить…" НЕ СЕРДИСЬ. Сентябрь 1967. 60. "Как хочется устать…" УСТАЛОСТЬ. 1967. 61. "Укрыт облаками умеренный пояс…" ВОСТОЧНЫЙ ПОЕЗД. Осень 1967. 62. "Тает снег на лету, самолеты в порту…" КОГДА НЕ ПРИХОДИТ ЗИМА.

Осень 1967. 63. "Давай поговорим о городах…" ПЕСНЯ О ГОРОДАХ. 1967. 64. "На запад ночь, а мы навстречу…" БОРТПРОВОДНИЦА. Март 1968. 65. "Ветер бьется спиною о скалы…" ПУРГА. Март 1968. 66. "Поговорили, махнули рукой…" ТУНДРА. 1968. 67. "Два дня гудим в полярных кабаках…" 1968. 68. "Железный путь вагон качал…" В ЭЛЕКТРИЧКЕ. 1968. 69. "Листья в реке — желтые паруса…" ЗАМОРОЗКИ. Осень 1968. 70. "Давай решимся без пари…" ДАВАЙ РЕШИМСЯ. Осень 1968. 71. "Сначала год, как год…" СНАЧАЛА И ПОТОМ.

Январь — 4 февраля 1969. 72. "А я по вас соскучился, ребята…" ДАЛЬНИЕ СТРАНЫ.

Январь — февраль 1969. 73. "А все-таки, все-таки хочется жить…" ХОЧЕТСЯ ЖИТЬ.

4-10 февраля 1969. 74. "Еще нам не поздно исправить ошибки…" КОРОТКАЯ ПЕСНЯ.

Февраль — апрель 1969. 75. "За снегами в горах Хадата приютилась…" МЕТЕОСТАНЦИЯ ХАДАТА.

Апрель 1969. 76. "Тропы раскисли — дождь да распутица…" ЧЕРНЫЕ СОВЫ.

24 апреля 1969. 77. "Скажи мне, дружище, но только без слов…" ГЕОЛОГУ.

До 15 сентября 1969. 78. "Перестань грустить, выйди из дому…" ПЕЧАЛЬ. Осень 1969. 79. "С дождями снег — еще не первый снег…" ПЕСНЯ О ГРАНИЦЕ ОСЕНИ И

ЗИМЫ. Осень 1969. 80. "Снова порт и огни, а в Одессе туман…" ОДЕССКОМУ СЛЕТУ.

Декабрь 1969. 81. "Что случилось со мной?.." НОВЫЙ ГОД В КРЫЖОВКЕ. Декабрь 1969. 82. "Пристроились морщиночки промежду глаз…" АКСЕЛЕРАЦИЯ.

Январь 1970. 83. "Улица твоя неярким солнышком полита…" САШЕ ЧУЛАНОВУ. Апрель

1969 — весна 1970. 84. "Зови — я еще не устал…" ЗОВИ. До апреля 1970. 85. "Что я натворил, как я разорил…" АНТИКАВКАЗСКАЯ. Апрель 1970. 86. "Просто глубокая полночь, но это не страшно…" ПОЛНОЧЬ.

Весна — лето 1970. (Стихотворение). 87. "Средние широты, мягкая погода…" До 25 июня 1970. 88. "Шорох серых дождей…" СУЕТА. Конец сентября 1970. 89. "Есть у года четыре времени…" БЕЛАРУСЬ. Январь 1971. 90. "А ты уходишь, уезжаешь, улетаешь…" ЖЕНЕ. Январь 1971. 91. "А люди не стареют, не стареют…" ЗРЕЛОСТЬ. Февраль 1971. -------------------------------------

Last-modified: Wed, 23-Oct-96 04:02:43 GMT

КСПшная классика

Бригантина Павел Коган

Am Dm Надоело говорить и спорить, G C И любить усталые глаза.

Dm Am В флибустьерском дальнем синем море

E7 Am Бригантина поднимает паруса.

Капитан обветренный как скалы, Вышел в море, не дождавшись дня, На прощанье подняты бокалы Золотого терпкого вина.

Пьем за яростных, за непокоренных, За презревших грошовый уют. Вьется по ветру веселый Роджер, Люди Флинта гимн морям поют.

Так прощаемся мы с серебристой, Самою заветною мечтой. Флибустьеры и авантюристы, Братья по крови горячей и густой.

И в беде, и в радости, и в горе, Только чуточку прищурь глаза. Вновь увидишь: в дальнем синем море Бригантина поднимает паруса.

Алые паруса.

6/8

Am Dm Ребята, надо верить в чудеса.

G C Когда-нибудь, весенним утром ранним,

F H Em Am Над океаном алые взметнутся паруса,

Dm E Am A7 И скрипка пропоет над океаном.

F H Em Am Над океаном алые взметнутся паруса,

Dm E Am И скрипка пропоет над океаном. Не три глаза, ведь это же не сон, И парус алый правда гордо реет В той бухте, где отважныый Грей нашел свою Ассоль, В той бухте, где Ассоль дождалась Грея. С друзьями легче море переплыть, И есть морскую соль, что нам досталась, А без друзей на свете было б очень трудно жить, И серым стал бы даже алый парус. Когда-то, где-то счастье ты найдешь, Узнаешь Грея и Ассолью станешь, Свою мечту ты знаешь и ее ты не предашь, Гори, гори под солнцем алый парус. Узнаешь зло, без этого нельзя, Верь люди не всегда бывают правы, Но горя никому не причиняйте никогда, И серым пусть не станет алый парус. Ребята стали верить в чудеса, И вот уже весенним утром ранним, Над океаном алые взметнулись паруса, И скрипка уж поет над океаном.

Вечер бродит

Am Dm E Am Вечер бродит по лесным дорожкам.

Dm G C Ты ведь тоже любишь вечера,

Am Dm G C Подожди, постой еще немножко,

Dm Am E Am Посидим с товарищами у костра.

Вслед за песней позовут ребята В неизвестные еще края, И тогда над крыльями заката Вспыхнет яркой звездочкой мечта моя.

Вижу целый мир в глазах тревожных В этот час на берегу крутом Не смотри ты так неосторожно Я могу подумать что-нибудь не то.

Ясный месяц на прогулку вышел, Светят звезды из глубин небес. Друг хороший рыжий, ты меня услышишь, Эту песню я сейчас пою тебе.

Знаю, будут и другие встречи, Год за годом пролетят года, Но вот этот тихий теплый вечер Мы с тобою не забудем никогда.

Синий краб

Муз. Ю.Устинова Стихи Вл. Крапивина

Am Синий краб, синий краб

E Среди черных скал в тени.

Am G C A7 Синий краб — он приснился мне во сне.

Dm У него — восемь лап,

G C A Две огромные клешни

Dm E7 Am И серебряные звезды на спине.

Рыбаки ловят рыб, китобои бьют китов, Делом заняты с утра и до утра. Только я с той поры Позабыть про все готов Все залив ищу, где водится мой краб.

Но зачем он тебе Этот страшный зверь морской? С ним в беду очень просто угодить. У него ужасный вид Он, навено, ядовит: Ни сварить его, ни в банку посадить.

Сто ночей не усну, Буду думать все о нем, Буду думать, буду плавать и грустить. Мне бы только взглянуть На него одним глазком, Просто так посмотреть и отпустить!

Крылов Зимняя сказка

С.Никитин Am E7 Ам H7 I.Когда зимний вечер уснет тихим сном,

E7 Аm Сосульками ветер звенит за окном.

A7 Dm-G Луна потихоньку из снега встает,

С H7 E7 Am И желтым цыпленком по небу плывет.

А в небе струится сиреневый свет, На хвою ложится сиреневый снег, И, словно снежинки, в ночной тишине Хорошие сны прилетают ко мне.

А что вы хотите, хорошие сны, Вы мне расскажите о тропках лесных, Где вы словно в сказке и сказка сама Красавица русская ходит зима.

Но что это холод на землю упал, Инебо погасло, как синий кристалл? То желтый цыпленок, что в небе гулял, Все белые звезды, как зерна, склевал.

Люди идут по свету

муз. ст.

Am Dm Люди идут по свету,

E Am Им, вроде, немного надо:

Dm Была бы прочна палатка

G7 C И был бы нескучен путь.

A7 Dm Но с дымом сливается песня,

G7 C Ребята отводят взгляды,

Am Dm И шепчет во сне бродяга

E Am Кому-то: "Не позабудь!"

Они в городах не блещут Манерами арстократов, Но в чутких концертных залах, Где шум суеты затих, Страдают в бродячих душах Бетховенские сонаты, И светлые песни Грига Переполняют их.

А люди идут по свету, Слова их порою грубы. «Пожалуйста», "извините", С усмешкой они говорят. Но грустную нежность песни Ласкают сухие губы, И самые лучшие книги Они в рюкзаках хранят.

Выверен старый компас, Получены карты в сроки, И выштопан на штормовке Лавины предательский след. Счастлив, кому знакомо Щемящее чувство дороги, Где ветер рвет горизонты И раздувает рассвет.

Руби!

Am Dm E 1. Палило солнце как в аду, и ни глотка воды,

Am Dm G S

Давно уже нас черти ждут-напрасные труды.

A7 Dm A7 Dm

Вот борт о борт встает фрегат, вот он уже горит,

F Am H7 E

Среди мечей и алебард мне так хотелось жить.

Am Dm E Припев: Руби, пусть не дрожит рука!

Am Dm G

Руби, натужно воет ветер,

C B

Руби, мы не умрем пока,

Am E

Еще не вечер, еще не вечер.

2. И я был молод и красив и верил соловьям,

И счастлив был цветы носить к возлюбленным стопам.

Пел серенады у дверей, готов был жизнь отдать,

Стихи слагал во славу ей, а надо было ждать. Припев. 3. Как парус был открыт душой, друзьям дарил себя.

И откровенничал порой и пил с бокалов я.

Но где же вы мои друзья, в постелях возле жен,

И больше вам не нужен я, так шпаги из ножон! Припев. 4. Эскадру шлет король сюда, законодатель вод,

Пеньковый галстук никогда к тельняшке не пойдет.

Когда ж в пороховом дыму ощерится косая,

В последний раз я подниму бутылку из Шанхая.

Мы с тобой давно уже не те

Am E 1. Мы с тобой давно уже не те, и не живем делами грешными,

Am

Спим в тепле, не верим темноте, а шпаги на стену повешены.

A7 Dm

В нашей шхуне сделали кафе, на тумбу пушку исковеркали,

C Dm E Am

Растрачен порох феерверками, на катафалк пошел лафет.

2. Мы с тобой давно уже не те, и нас опасности не балуют.

Кэп попал в какой-то комитет, а боцман там же вышибалою.

Нас с тобой не трогает роса, на парусах уж не разляжешься Пустил артельщик разгулявшийся на транспоранты паруса.

3. Мы с тобой не те уже совсем, и все дороги нам заказаны,

Спим и ждем на средней полосе, избрали город вечной базою.

Нам с тобой не пережить зимы, а шхуна словно пес на привязи,

Кривая никуда не вывезет, а море ждет нас, черт возьми. 4. Море ждет, а мы совсем не там, такую жизнь пошлем мы к лешему!

Боцман! — Я. — Ты будешь капитан, нацепим шпаги потускневшие.

Мы с тобой пройдем по кабакам, команду старую разышем мы,

А здесь, а здесь мы просто лишние, давай командуй капитан! 5. Море спит, не спит лишь время страж, да кошка ржавая на лестнице,

мы кабак возьмем на абордаж, поможем бармену повеситься.

Главный приз — кабатчика кафтан, сегодня снова у штурвала я,

И рожа роджера лукавая, благослови нас капитан. —------------------------------------

Last-modified: Thu, 14-Nov-96 22:31:13 GMT

Юрий Кукин

From: Konstantin Boltov From: Nik Smirnov

А в тайге по утрам туман…

Am Dm E7 А в тайге по утрам туман,

Am Дым твоих сигарет.

Dm G Если хочешь сойти с ума

C Лучше способа нет. A7 Dm Поезд, длинный смешной чудак,

G7 C Знак рисуя, твердит вопрос: A7 Dm E7 "Что же, что же не так, не так, Ам

Что же не удалось?"

А поезд, длинный смешной чудак,

Изгибаясь, твердит вопрос:

"Это же, это же не так, не так,

Это же не удалось?"

Заблудилась моя печаль Между пихт и берез. И не действует по ночам Расстояний наркоз. Расставаясь, шептал: "Пустяк. Ведь не видишь же ты насквозь, Просто что-то не так, не так, Что-то не удалось."

А поезд, длинный смешной чудак,

Рад стараться, твердит вопрос:

"Что же, что же не так, не так?

Что же не удалось?"

Ариэлем хотел лететь Ни любви, ни забот. Или в горы, как Алитет, Уходить каждый год. Вбей в колено тоску, кулак, Удержи от ненужных слез, Просто что-то не так, не так, Что-то не удалось.

Ах, поезд, длинный смешной чудак,

Как замучил меня вопрос:

"Что же, что же не так, не так,

Что же не удалось?"

А все-таки жаль, что кончилось лето

И х{Em}олодно, и в{D}етер, и с{C}умерки в глаз{H7}ах. Раз{Em}орванным конв{D}ертом зак{C}ончился аз{H7}арт. И н{Em}овые заб{C}оты, и тр{Em}удно, и легк{C}о От д{F#7}ома до работы совс{H7}ем не далеко…

А вс{E7}е-таки ж{Am}аль, что кончилось л{H7}ето, кончилось л{Em}ето!

Вр{E7}емя лет{Am}ит — не удерж{H7}ать, дело не в {E7}этом.

Среди взволн{C}ованных люд{E7}ей

И в блеске м{Am}окрых площад{C}ей

Все-таки ж{Am}аль, что кончилось л{H7}ето, кончилось л{Em}ето.

Проснулся я от радости — ложился спать с печалью, Сто восемьдесят градусов, помноженных ночами. Вчера так хмуро было — сегодня день каков! И снег — всемирной гибелью всех белых мотыльков…

А все-таки жаль, что кончилось лето, кончилось лето!

И — не хотят — листья летят, сорваны ветром.

Среди осенней кутерьмы

И жизнерадостной зимы

Все-таки жаль, что кончилось лето, кончилось лето.

Однажды было лето — оно внезапно началось. Однажды было лето — оно так много значило. Однажды было лето, что в памяти меняется, Однажды было лето, оно не повторяется.

А все-таки жаль, что кончилось лето, кончилось лето…

Время летит — не удержать, дело не в этом.

Когда в душе осенний дождь

И ничего уже не ждешь

Все-таки жаль, что кончилось лето, кончилось лето.

Волшебник

Гд{Dm}е ж ты, мой д{D7}обрый волш{Gm}ебник? {C7}Я до сих пор не лет{F}аю. {B}И невидимкой не ст{Eb}ать мне, {A7}И неразменных нет д{Dm}енег. {A7/4}

Лампу ты дал Алладину, Хитрость — Ходже Насреддину. Пусть не шагреневой кожи, Но дай мне что-нибудь тоже.

Радости дай дай и печали, Чтобы встречал и встречали, Чтобы меня понимали И чтобы всех понимал я.

Чем опечалена туча? Радость какая у листьев? Горд чем цветок? Что все значит? И отчего люди плачут?

Где ж ты, мой добрый волшебник? Я до сих пор не летаю. Видишь — стою на коленях, Хоть сам придумал тебя я.

Говоришь, чтоб остался я.

Am Dm E7 Am Говоришь, чтоб остался я, чтоб вовек не скитался я,

Dm G7 C Чтоб восходы с закатами наблюдал из окна.

Dm E7 Am А мне б дороги далекие, да маршруты нелегкие,

Dm E7 Am Да и песня в дороге той, словно воздух нужна.

Чтобы жить километрами, а не квадратными метрами, Холод, дождь, мошкара, жара — не такой уж пустяк! И чтоб устать от усталости, а не от собственной старости И грустить об оставшшихся, о себе не грустя.

Пусть лесною веенерою пихта лапой по нервам бьет, Не на выставках — на небе наблюдать колера. И чтоб таежные запахи, а не комнаты затхлые, И не пыль в кабаках, рукав прожигать у костра.

Говоришь, чтоб остался я, чтоб вовек не скитался я, Чтоб восходы с закатами наблюдал из окна. А мне б дороги далекие, да маршруты нелегкие, Да и песня в дороге той, словно воздух нужна.

Гостиница

Em Am Ах, гостиница моя, ты гостиница,

D7 G На кровать присяду я, ты подвинешся.

E7 Am Занавесишся песниц занавескою.

H7 Em Хоть на час тебе жених, ты невеста мне.

Бабье лето, так и быть, не обидится. Всех скорее позабыть, с кем не видеться. Заиграла в жилах кровь коня троянского. Переводим мы любовь, с итальянского.

Наплывает слог-туман, а в глазах укор, Обязательный обман- умный разговор. Сердце врет- люблю, люблю! до истерики. Невозможно кораблю без америки.

Ничего у нас с тобой не получится. Как ты любишь голубой мукой мучиться. Видишь, я стою босой перед вечностью, Так зачем косить косой-человечностью.

Коридорные шаги- злой угрозою, Было небо голубым, стало розовым. А я на краешке сижу, и не подвинулся, Ах, гостиница моя, ты гостиница.

Дайте мне подышать синевой

Я ув{H7}ерен: не лгут мне цвет{Em}ы на снегу, Солнце н{E7}очью, шедевр в кладов{Am}ой. Только {Am}я убегу, больше {Em}я не могу Дайте мн{Am}е подышать{H7} синев{Em}ой.

Вечной шпагой Дюма я проткну все дома

И подброшу их над головой,

И сумею поймать — ничего не сломать

Дайте лишь подышать синевой.

Я увидел Летучий Голландец в ночи Пса бродячего тягостен вой. Птица в комнате крыльями в стекла стучит: Дайте мне подышать синевой.

Гойтисоло и Белль, и сомненья и боль

Недосказанной лягут главой.

Пусть они подождут,

Я вернусь, я приду

Дайте мне подышать синевой.

Лягушонка на мокрой ладони держать И беседовать с мудрой совой, Слышать каждый свой шаг — и не надо мешать. Дайте мне подышать синевой.

За туманом.

Em Am Понимаешь. это страннно, очень странно,

H7 Em Но такой уж я законченный чудак. Я гоняюсь, я гоняюсь за туманом, И с собою мне нен справиться никак.

E Am Люди сосланы делами, люди едут за деньгами,

D7 G H7 Убегают от обид и от тоски.

Em Am А я еду, а я еду за туманом,

H7 Em За туманом и за запахом тайги.

Понимаешь, это просто, очень просто, Для того, кто хоть однажды уходил. Ты представь, что это остро, очень остро Горы, солнце, пихты, песни и дожди. И пусть полным полны набиты мне в дорогу чемоданы Память, грусть, неразделенные долги. А я еду. а я еду за туманом, За мечтами и за запахом тайги.

Иди

/Посв. Ю.И.Визбору/

Мне с{Dm}олнце виски опал{Gm}ит, Мне д{A7}ождь обесцветит глаз{Dm}а. Ищу я в дорожной пыл{Gm}и Слов{C7}а, что еще не сказ{F}ал. Трав{D7}а мне кивает: "Прил{Gm}яг!", Мне зв{C7}езды кричат: "Погляд{F}и!" И кр{B}утится на бок Земл{Eb}я, И х{A7}очешь, не хочешь — ид{Dm}и!

Мне путь этот с детства знаком Восторгов, сомнений и бед. По мыслям-ножам босиком Иду, улыбаясь тебе. Но пальчиков детский забор Мне путь по земле преградил, И мне уж не выиграть спор, И хочешь, не хочешь — иди!

А песни мне петь не дают, И времени нет — пустота, И где вы, покой и уют? Без вас я немного устал…..Разорванный мыслями сон, Лежит потолок на груди… И не пересечь горизонт, И хочешь, не хочешь — иди!

— Ничего, ничего

Ничего, ничего, все пройдет, перестань Ты же в дальних дорогах справлялся с собой Просто-напросто ты постарел и устал Не поешь про туманы и чью-то любовь

Посмотри, как с деревьев слетает листва К сердцу слишком уж близко ты стал принимать И ворчанье дождя и чужие слова Продолжается жизнь, не сходи же с ума

Закури сигарету, пройдись под дождем Как и прежде на помощь себе не зови Люди сами прийдут, а пока подождем Как шутили друзья, такова C'est la vie

Помолчим над уснувшей ночною Невой Дождь прошел — огонек. Кто-то тоже не спит Вот и все, потихонечку песню запой

Осенние письма

Потян{Dm}уло, потян{Gm}уло Холодк{C7}ом осенних п{F}исем. {D7} И в тайг{Gm}е гремящий в{Dm}ыстрел Ранил {E7}птицу и меня. {A7} Думал, все{D7} во мне усн{Gm}уло, Не страшн{C7}ы ни боль, ни см{F}ысл.{D7} Защем{Gm}ило, затян{Dm}уло В печь ос{E7}еннег{A7}о огн{Dm}я. (*)

Что же делать, что же делать? Постучаться в ваши двери И, как-будто от убийцы, От себя себя спасти. Первым к вам войдет отчаянье, Следом я — ваш Чарли Чаплин, Жизнь как тросточку кручу я, Сделав грустные глаза.

С невезенья, неурядиц Стал замерзшим водопадец. Мне тепла от вас не надо, Не тревожде водопад. Только осень листопадом, Только ты последним взглядом, Я ж просил тебя — не надо, Все вернется мне назад.

Уезжал, в зеленый омут Убегал волшебный город, И в прыжках сквозь арки радуг Сам себя тренировал. Знал же, знал, что не поможет, Приобрел ненужной ложью Пустоту ночей бессонных И восторженных похвал.

Потянуло, потянуло Холодком осенних писем, Желтых, красных, словно листья, Устилающие путь. И опять лицом в подушку Ждать, когда исчезнут мысли. Что же делать надо? Надо Продержаться как-нибудь.

(*) Вариант: В сеть осеннего дождя.

Палатка в облаках

Dm Не помнил я, куда летел,

Gm Не видел рядом спящих тел.

A С пробитой вестью головой, И безразлично, что живой,

Dm И безразлично, что живой.

А подо мной белым-бела Равнина облаков плыла, И вижу сквозь нечеткость век: По ней плетется человек, По ней плетется человек.

И стало мне пустынно вдруг: Ведь это мой погибший друг, И холодочек по спине: Вот он махнул рукою мне, Вот он махнул рукою мне.

Нет, это сон всему виной, И вновь все пусто подо мной, И боль укутал мысли шелк: Куда он шел, куда он шел, К кому он шел, к кому он шел?

И где б ни сел мой самолет, Меня в пустыне этой ждет Мой друг, и ждет меня, пока Моя палатка в облаках, Моя палатка в облаках.

Июль 1980.

Песенка клоуна

{Dm}Я лицо мукою м{Gm}елкой побелю, {C7}Я его покрашу {F}яркой краской свежей, {D7}Я себя совсем, совс{Gm}ем переменю… — Здравствуйте, я сн{Dm}ова на ман{A7}еже!

Я поставлю чувства на голову с ног: От печалей — смех, а радость — от мучений. Буду я смешней и неожиданнее снов, Буду интересней приключений.

Шарик, что казался сверху голубой, Поднесу, а он — зеленый, желтый, красный… И сомненье, радость, горе и любовь Сделаю, как я, простым и ясным.

Если же внезапно истинную грусть Как-нибудь случайным жестом обнаружу, Я подпрыгну вверх, и я перевернусь, И тогда опять вам буду нужен.

А когда домой вернетесь поздно вы, Спор обычный, как всегда, сменив на нежность, Кто-нибудь заметит: "А ведь клоуны правы…" — Здравствуйте, я снова на манеже!

Потянуло…

Am Dm G C I. Потянуло, потянуло холодком осенних писем,

Dm Am H7 E7 И, в тайге гремящий выстрел ранил птицу и меня.

Am A7 Dm G C A7 Думал, все во мне уснуло — не важны ни боль, ни смысл,

Dm Am H7 E7 Am Защемило, затянуло в сеть осеннего дождя.! 2 раза

II. С невезенья, неурядиц стал замерзшим водопадом,

Мне тепла от вас не надо, не тревожьте водопад

Только осень листопадом, только ты прощальным взглядом,

Я просил же вас, не надо — все вернулось мне назад.! 2 раза

III. Убегал в зеленый омут, уезжал в волшебный город,

И к прыжкам сквозь арки радуг сам себя тренировал.

Знал же, знал, что не поможет, приобрел ненужной ложью

Пустоту ночей бессонных и восторженных похвал.! 2 раза

IV. Что же делать, что же делать? Постучаться в ваши двери,

И, как будто от убийцы, от себя себя спасать.

Первым к вам войдет отчаянье, следом я — ваш Чарли Чаплин,

Жизнь, как тросточку, верчу я, сделав грустные глаза.! 2 раза

V. Потянуло, потянуло холодком осенних писем,

Желтых, красных, словно листья, устилающие путь.

И опять лицом в подушку — ждать когда исчезнут мысли,

Что же делать, надо, надо продержаться как-нибудь.! 2 раза

Пора

Am E7 Пора, пора, сними ладонь с плеча, Dm E7 Am Dm E7 Иду, пока хоть что-то впереди,

Am Dm На синей детской ленточке печаль G7 C E7 Как амулет касается груди…

A Dm Дорога начинается с утра,

G7 C Трудней любить и легче уходить.

Dm Am И ты права, и я, я тоже прав,

F E7 Am И каждый, каждый прав, когда один.

И мной тебе не стать, и мне тобой, Разделены, уж так устроен мир… Разделены собою — не судьбой, Не далью и не стенами квартир. А я уйду в зеленую страну, Страну надежд и бесконечных грез И жаркую лесную тишину Я принесу тебе как Дед Мороз…

Смешной Гек Финн, мне б убежать, уплыть Выдумывать, искать и находить, Останься я — ну что же, может быть, Ты мне б сама сказала «Уходи»… Надежна одиночества праща, Эй, Голиаф сомнений, выходи!.. На синей детской ленточке «Прощай» Как амулет, касается груди.

Расставание

Dm Gm Было тихо тогда

A7 Dm Или ветер дул?

Gm Я не помнил, куда

C F И зачем иду…

D7 Gm Я не видел вокруг весну,

C F Dm Надо мной издевалась вьюга,

Gm Как волне не догнать волну,

A7 Dm Так и нам не понять друг друга…

А за окнами белый снег, Помню вечера вкус и запах… Я навстречу иду весне Собачонкой на задних лапах, Мне букеты чужих страстей Каждый день подают на блюде. Отвернулся — и нет людей, Обернулся — и снова люди…

Я уйду от чужих забот, Убегу от чужих пороков, Разрешите по разу в год Притворяться и мне пророком Я тогда вам судьбу предскажу Вы не верьте — не правда это, А сейчас ухожу, Сам к себе за советом…

Значит, снова покатится Все к собачьим чертям, И назад не попятиться Облегчения — грамм, Это ж надо запутаться Так, чтоб вновь не начать Может, просто закутаться В воротник, и молчать?

Может далью таежною Перекутать себя, Может жить осторожнее Никого не любя? Собачонкою куцею, За печалью — печать… Это ж надо запутаться Так, чтоб вновь не начать…

Солдат Киплинга

Dm B Опять тобой, дорога,

A Dm Желанья сожжены.

Cm Нет у меня ни Бога,

C7 F Ни черта, ни жены.

D Cm Чужим остался Запад,

Dm Восток — не мой Восток.

B Dm А за спиною запах

A Dm Пылающих мостов.

Сегодня вижу завтра Иначе, чем вчера. Победа, как расплата, Зависит от утрат. Тринадцатым солдатом Умру, и наплевать Я жить-то не умею, Не то что убивать.

Повесит эполеты Оставшимся страна, И к черту амулеты, И стерты имена… А мы уходим рано, Запутавшись в долгах, С улыбкой д'Артаньяна, В ковбойских сапогах.

И, миражом пустыни Сраженный наповал, Иду, как по трясине, По чьим-то головам. Иду, как старый мальчик, Куда глаза глядят… Я вовсе не обманщик, Я — Киплинга солдат.

Темиртау — Ленинград.

Июль-октябрь 1965 г. —------------------------------------

Last-modified: Wed, 9-Oct-96 08:36:52 GMT

Владимир Ланцберг

А зря никто не верил в чудеса

Am Dm А зря никто не верил в чудеса.

G С Am И вот однажды, летним утром ранним Am Dm G С7 A7 Над океаном алые взметнулись паруса A7 Dm Е Am И скрипка разнеслась над океаном.

Не три глаза — ведь это же не сон, И алый парус, правда, гордо реет Над бухтой, где отважный Грей нашел свою Ассоль. В той бухте, где Ассоль дождалась Грея. А в бухте корабли из разных стран Тянули к небу мачты, словно руки

И в кубрике на каждом одинокий капитан Сидел, вздыхал и думал о подруге С любимым легче море бороздить И соль морскую есть, что нам досталась. А без любви на свете невозможно было б жить, И серым стал бы даже алый парус.

Все бы ладно.

Hm Em F#7 Hm Hm7+ 7 6 Все бы ладно, да все бы ничего, да с замком никак не сладить.

Em A7 D D7 Нынче в ночь, на кулички раз в году отправляем поезда.

G F#7 AmH7 Am6 H7 А что в дверь кто-то запер и ушел, в одиночку на ночь глядя.

Em F#7 Hm На ночь глядя, такие вот дела и не деться никуда.

Так возьмиж, досконально изложи на бумажной четвертушке. С кем в ладу, с кем немного не в ладу, чем допек утробный вой. Помнишь, в прошлом столетии писал александр сергеич Пушкин Про такую забавную игру — бой руслана с головой.

А тому, кто родился с головой, нет ни праздников ни буден. Щиплет Гамлет ромашку — быть — не быть — тоже вроде бы учен. Со своими, не чьими там еще головами бъются люди. Бъются насмерть, а если и на жизнь, на какую — дело в чем.

Встань в рассвет, в санитарные часы свежевыстиранных улиц. Помолись, вместо "господи спаси" повторявя "черта с два!" Может там, у аптеки за углом жизнь тебя и караулит? А что дверь кто-то запер и ушел, так на то и голова.

— Зеленый поезд

Е.И.

Песня посвящена вспышке холеры на Волге в 197? году.

Слепой закат догорел и замер, и вновь, худобу кляня свою, зеленый поезд виляет задом, а я с моста на него плюю. Ему — на север, а мне — налево, и чертыхаюсь я каждый день, что держит дома меня холера, а может, дело, а может, лень.

Рулит на взлет самолет пузатый, урча моторами тяжело. Планида вновь повернулась задом, не то случайно, не то назло. А я не гордый, я просто занят, я спецзаказом к земле прижат, и слоем пыли на чемодане мои намерения лежат.

Вода сердито грызет причалы… Чего-то мало, чего-то жаль — а я скептически жму плечами, поскольку надо ведь чем-то жать! Грызите локти перед разлукой, ловите чепчики на лету: я занятой, и с улыбкой глупой я провожаю свою мечту.

Кому — на север, а мне — налево, и чертыхаюсь я каждый день, что держит дома меня холера, а может, дело, а может, лень… Чего мне мало, куда мне надо — в какие северные края?…Зеленый поезд виляет задом, плетясь, как дура-судьба моя.

1971

Когда мне будет…

Ам Dм Е7 I.Когда мне будет пятьдесят, плюс — минус,

Ам H7 E7 И я приду к тому, с чего не сдвинусь,

F G C И скромненько усядусь на виду.

Gm6 Dm С десяток строчек высекши навеки,

G С Я нарисую шашечки на деке,

Dм E7 F A7 И ключиком пружинку заведу

Dм E7 Am Нехай себе отсчитывает мзду.

II.А к вам явлюсь всех толще и маститей,

Вам все спою, а вы мне все простите,

За нечто легендарное любя.

И буду петь, хрипя и уставая,

И в зал смотреть, своих не признавая,

Не узнавая где-то и себя

Вчерашнего, прошедшего себя.

III.А если протяну еще не,

То, отрекаясь от всего земного,

Помимо пищи, пенсии, и сна,

Смешавши мудрость с немощею мысли,

Я песнопенье к суете причислю.

А суета — кому она нужна?

Она ж, поди, не может ничего.

IV.Ну а, пока что, мне плюс-минус сорок,

И важен каждый взгляд ваш, каждый шорох,

И похвала, и честная хула,

Разговориться так, порою, сложно,

Зато потом расстаться невозможно,

Такие вот забавные дела……….

Кошачий вальс

Dm Dm\F Gm Gm7+ Капли по стеклам — азбукой нот, Gm7 C9- F Крыша — органом льдин Cm7 D7 Gm7 Светлая личность — мартовский кот C7 F7+ Есть тут такой один. Cm D7 Gm Пой, мой кошан, всю ночь под окном C7 Cm7 D7 Нежный ноктюрн тоски, Gm6 Dm B7 Пой до июля, а там махнем Gm7 A7 Dm Вместе на Соловки.

Только июля все нет, да нет Страшен времен покой, Темная личность — мартовский снег, Есть тут один такой. Тай, мой снежок, заклинаю, тай! В лужу себе теки, Кончится этот дурацкий «тайм» Дернем на Соловки.

Дернемся сквозь буреломы былья, Видишь, как поутру, Рвется на север стая белья На балконном ветру. Двинем по ветру, ну а пока, Кажется мне, не зря Пробуем скрипки на чердаках, Вальсы свои зубря…

Пам-пам парам-пам пам пам пам пам…

Пой, мой кошан, всю ночь под окном, Нежный ноктюрн тоски, Пой до июля, а там махнем Вместе на Соловки.

Малыш

Dm6 E7 Am Am7 Мне быть с тобой еще полчаса Dm7 G7 C C7 Потом века суетной возни F Hm7 E F A7 Малыш, возьми мои паруса Dm6 E7 Gm A7 A7+ Весь мой такелаж возьми

-- [Dm6 F E Am]

Мы о шторма расшибали лбы Наш пот всю палубу пропитал Малыш, ты юнгой хорошим был Теперь ты сам капитан

Я злился, верность кляня твою, К чужому верность свою влача Я скоро что-нибудь натворю Не бойся, не сгоряча

Мне быть с тобой еще полчаса Потом века суетной возни Малыш, возьми мои паруса Весь мой такелаж возьми

Ну как дела твои

F E7 Am Ну как дела твои, какие тут дела

Gm C7 F Когда печален золотистых листьев говор

H7 E7 F Когда на сером небе золотые купола

Dm E7 F И нет цветов других и золота другого

Dm E7 Am А то что есть, нам совершенно ни к чему / H7 Em Am /

А что мечта твоя, да вот как-раз иду Везде ищу и выглядит забавно Ее где ждут, едва ль не в будущем году, Где говорят, что здесь была недавно И не понять уже, что правда, что вранье

А что, любовь твоя, — да что моя любовь Вот видишь дом без окон и без крыши Он двухэтажный размалеванный лубок, Где, обнаглевшие кота хоронят мыши А кот живой, и это видно по усам

Ну а надежда, — а на что она годна Нарезать мельче или может быть не очень А проще выпить эту горькую до дна Иль на конец оставить маленький кусочек А впрочем лучше подарю его тебе.

— Перевал.

Не спеши трубить отбой, ты ж дорогу до конца не прошагал, и уходит из-под ног в небосвод голубой самый трудный, самый главный перевал. и уходит из-под ног в небосвод голубой самый трудный, самый главный перевал.

Ты часы остановил, испугался неизбежности такой, и тому, в ком сердце льва, кто с отвагой в крови первый шаг бывает сделать нелегко и тому, в ком сердце льва, кто с отвагой в крови первый шаг бывает сделать нелегко

Так не смей трубить отбой, ты ж дорогу до конца не прошагал, и уходит из-под ног в небосвод голубой самый трудный, самый главный перевал. и уходит из-под ног в небосвод голубой самый трудный, самый главный перевал. Перевал…

Посвящение другу

D6/9- E7 Am-Am6 Не выше пояса забвения трава Dm7 G7 Gm6-A7 Как друг от друга нас дела оберегали.

Dm7 G7 Gm6-A7 А мы идем себе своими берегами

Dm6 E7 F(Am7) \ И друг от друга глаз не можем оторвать. /

А мы идем себе вдоль времени реки Тропинка катится, то круче, то положе И наши женщины становятся моложе, А мы с семнадцати все также старики.

Река осенняя, туманная река, Мила зима, да лед то треснет, то подтает Милей весна, да только жаль мосты сметает

Лишь летний брод, да не видать его пока.

Пора в дорогу.

Am Dm Пора в лорогу, старина, подъем пропет,

E7 Am E7 Ведь ты же сам мечтал услышать, старина, Как на заре стучатся волны в парапет, И чуть звенит бакштаг, как первая струна.

A7 Dm

Дожди размоют отпечатки наших кед, G7 C E7

Загородит дорогу горная стена,

Am Dm

Но мы дойдем, и грянут волны в парапет,

E7 Am

И зазвенит бакштаг как первая струна.

Послушай, парень, ты берешь ненужный груз, Ты слишком долго с ней прощался у дверей, Чужими делает людей слепая грусть, И повернуть обратно хочется скорей.

Пойми, старик, ты безразличен ей давно,

Пойми, старик, она прощалась не с тобой,

Пойми, старик, ей абсолютно все равно,

Что шум приемника, что утренний прибой.

А если трудно разом все перемернуть, Давай поделим пополам твою печаль, Я сам когда-то в первый раз пускался в путь, И все прощался и не мог сказать «прощай».

У что ж, идем, уже кончается рассвет,

Ведь ты же сам мечтал увидеть, старина,

Как на заре стучатся волны в парапет,

И чуть звенит бакштаг, как первая струна.

Трава

Am Самолет над землей пробивает облака

Dm Вот и славненько, вот мы и сели.

А бетонную твердь обступает по бокам F E Молодая веселая зелень.

Am Ну трава и трава, отчего ж на душе

A7 Dm Вроде праздник, а вроде и смута.

Так ведь, братцы, октябрь, дело катится к зиме

F E Am А она вдруг взошла почему-то.

[Am Dm G C Am Dm E Am]

Кто-то срочно отцвел, кто то временно исчез А кого-то кому-то скормили. Так ведь, братцы, октябрь, и по логике вещей Правит осень в подоблачном мире.

У нее свой сезон, у нее свои права, И ползет серых дней вереница. Только эта трава, сумасшедшая трава Не торопится ей подчиниться.

"Что за черт, что за сорт! Кто здесь главный по траве? Кто позволил; где пропуск, где виза?" Шум растет, а росток все упрямей лезет вверх, Будто снегу грядущему вызов.

Будто жмурится он в чьем-то сказачном тепле И надежды несмелые будит. Мол, понятно, природа, закон и ТБ Только, может, зимы и не будет.

Что день, что вечер.

Dm /C B E7 A7 /gfe Что день, что вечер, и опять, что день, то вечер,

Dm B G7 C Твой мираж, но он не вечен, поколеблется и он.

F F7 B G7 C Пожалуй да, обнимет снегопад тебя за плечи. B Gm E7 A7 Dm И уведет подальше от тебя, в страну былых невзгод.

И вот по тверди, припорошенной и мерзлой Ты уходишь. Все так просто, все хорошее во тьму. Пожалуй да, отходит. Остаются сны, да монстры. Блаженн святой Антоний, я порой завидую ему.

Блаженн, кто верит миражам и привиденьям, Для кого ночные бденья блажь испорченной крови. Пожалуй да, прощай, как говорится мимо денег. Чекань свою монету до конца. Не мучайся. Живи.

Шепчутся деревья

Dm Dm6\F E7 A7 Шепчутся деревья, пламя небо лижет Dm C7 F D7 Впереди далекий путь нелегкою тропой Gm C7 F B Брось свои печали, лучше сядь поближе Gm E7 A7 И еще раз песню мне пропой.

Может просто больше не бывать такому Может мы с тобой немного на войне Сверим наши струны, новый мой знакомый Что-бы быть уверенным вдвойне.

Cm

Слушай и скажи мне, верно ль я пою

D7 Gm

Песню, что сегодня ты мне дал с собой

Bm C7 F B

Может мне случится сочинить свою

Gm6 Dm E7 Dm

Что-бы с нею тоже и в путь и в бой.

Вроде бы недавно рядом мы сидели И из одного с тобой хлебали котелка Но легли меж нами версты и недели И минута эта далека.

Пусть сломает сердце горечь и досада Пусть еще осталось много нерешенных дел Все же ты однажды сделал то что надо Только за собой недоглядел. Но в дороге дальней и лихом бою Песню, что ты дал мне я ношу с собой. Я тебе сегодня сочинил свою С нею тоже можно в путь и в бой.

В ней звенит гитара, к небу рвется пламя В ней слова простые и бесхитростный мотив Ты еще, дружище, прошагаешь с нами Все, что не успел тогда пройти.

Снова на привале, крепко чай заварим И тогда мы в отблесках закатной полосы Сверим наши песни, старый мой товарищ Как сверяют главные часы. Слушай и скажи мне, верно ль я пою Помнишь, эту песню ты мне дал с собой. Я тебе сегодня подарю свою С нею тоже можно и в путь и в бой.

Я не знаю, что делать, помоги, старина, посоветуй

Am7 Dm7 Am Я не знаю, что делать, помоги, старина, посоветуй.

Dm7 G7 C+7 Не ищу я ни денег, ни жены и ни нового света.

H7 B E7 A7 Мне б осеннюю полночь, да звенящую тонкую нить,

G7 C+7 Dm E7 Am Gm A7 Dm Чтобы главное вспомнить, а все остальное забыть./2р.

Паутина и плесень, город грязи и каменной скуки,

Тесный круг старых песен и далекие нежные руки.

Темной улочки тайны, да дождливых ночей забытье,

Да раскрытые ставни в бессонном окошке ее.

Все, что было-исчезло, тех, кто дорог, дороги умчали,

И, старик, если честно, что-то плохо мне спится ночами.

И на небо рябое, в ожиданьи, гляжу я с утра,

И работа, работа, и отложенных строчек гора.

Я оставлю тебе

Dm E7 Я оставлю тебе эхо лестниц и шорох перил

Gm6 A7 B7 — A7 Мой звонок в коридоре, нелепый смешной и короткий

D7 B Gm C7 F Полутемный подъезд, что впервые нам дверь отворил

Eb7 D E7 A7 Dm И стихи о любви на клочке папиросной коробки.

Я оставлю тебе листопад, листопад, листопад, Запах майских ночей и помятый в пути треугольник Может, вспомнишь мой взгляд и ответы мои невпопад И с чего, не поймешь, станет грустно и чуточку больно

И воскреснет на миг эхо лестниц и шорох перил Мой звонок в коридоре, нелепый, смешной и короткий Может вспомнишь слова, что, прощаясь, тебе говорил Рыжий парень в зеленой, нелепо торчащей пилотке.

* ЕЩЕ СБОРНИК ЛАНДСБЕРГА *

From: Alex

— А трубачи бредут в казармы,

А трубачи бредут в казармы, Коней усталых расседлав. А завтра будет день базарный, А на губах труба груба.

А ночью снов совсем не будет,

А только тяжесть забытья

От тяжести житья-бытья

Пока дневальный не разбудит.

И вновь — захочешь, не захочешь Ты начинаешь день трубя. Он отделяется от ночи, Он начинается с тебя.

О, как ты юн в его начале!

Как будешь стар в его конце!

Что будет на твоем лице,

Когда тебя он измочалит?

И может, ты не в настроеньи, И, может быть, всему труба. Но полк на общем построеньи, А на губах труба груба.

И дело вовсе не простое

Заставить петь простую медь.

Но эть надобно суметь,

Иначе мучаться не стоит.

— Написано в поезде Саратов-Москва

Начать бы все заново, сразу, немедля, да вот Неважное время — конец уходящего дня. Фонарь на последнем вагоне отмашку дает Всему, что уже не касается больше меня.

Всему, что так долго душило нехваткою слов,

Всему, что похоже, и нынче за глотку берет,

Всему что тяжелым болотом к ногам приросло

Ни шагу назад! — Что ж с того, коль ни шагу вперед.

Но надо же было однажды к чему-то придти, И день наступил, беспощадной усмешкой зубаст. Теперь-то попробуй запрячь, задержи, запрети. Дай бог дотянуть — так он ведь еще и не даст.

И долго за поездом ветер кружит шелуху,

Обрывки беспечно растраченных весен и зим.

И черт с ним, что некому выложить как на духу,

И слава те господи, цел и, кажись, невредим.

А рельсы на запад, на запад, на запад, в огонь И там под закатом, неистово раскалены. А рельсы качают, качают, качают вагон, Разматывая перед поездом новые сны.

И теми же рельсами гонится степь по пятам,

То ль череп местами в колосьях, местами плешив.

То ль плоская эта Земля — неразменный пятак.

И на обороте навстречу мне кто-то спешит.

1973

— Другой Серж спит и поет песенку самому себе

по фильму " Неоконченная пьеса

для механического пианино"

Все двинет как прежде по старому пошлому кругу. Лишь галстук поддерни да крестик поглубже запрячь. Я сплю, сидя в бричке, и женщина гладит мне руку. Покойно, тем боле, что бричку забыли запрячь.

От этой вчерашней бездарной бессмысленной драки Я в сон, как в спасенье, без веры ушел и без сил, Но, праведно светел, проснусь, чтоб раздаривать фраки, Не все, а конечно, лишь те, что донЕльзя сносил.

Все будет как было, дотлеешь и сам не заметишь, Коль так просыпаться и так засыпать не впервой. Куда ж друг от друга нам деться на этой планете? Вот видишь — колеса совсем зарастают травой7

— Сказка с хорошим концом

А эти домишки когда-то росли на горе, Но, к морю сходя, вдруг однажды навеки застыли. Лет двести так славно, под утро — ни ветра, ни пыли, Ни злобы, ни зависти — жалко, что лишь на заре.

И утренней лошадью в город въезжал Аполлон, И лошадь плясала, ив городе жизнь воскресала. С оси колесницы топленое капало сало, Пригретое слишком уж щедрым хозяйским теплом.

И дружно собаки высовывали языки,

Не злые, а мокрые узкие флаги собачьи,

И, прячась в тени, за кобылой бежали, тем паче

Что больше и некуда было бежать от тоски.

Нет, было куда — той тропинкой, что шла сквозь леса, Вилась по ручью, с каждым шагом другая, но та же. И девочка грустно кораблик несла на продажу, Но кто-то уже заприметил его паруса.

— Сказка о золотой рыбке

сл. Ген. Алексеева

Берег. Небо. Море. Старик закидывает невод. (Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла) Ему нужна золотая рыбка, И больше ничего.

Берег. Небо. Море. Старик вытаскивает невод. (….) В неводе — две малюсенькие корюшки, водоросли, И больше ничего.

Берег. Небо. Море. Старик опять закидывает невод (….) Но это пустая трата времени, И больше ничего.

В этом море — так уж тут водится

Золотая рыбка не водится,

Золотая рыбка не дура…

Берег. Небо. Море. Старик опять вытаскивает невод. Откуда она тут взялась? Это же — чудо!

Это же просто чудо! (….) Нет, это просто сказка, И больше ничего.

— Цветок

сл. Ген. Алексеева

В моих руках цветок…

Пр. Цвет у него необычный,

Запах у него незнакомый,

Форма у него невиданная,

Название его неизвестно,

Но он — цветок.

Подходят на него взглянуть, Наклоняются его понюхать, Просят позволения его потрогать, Отходят — потрясенные.

Я горд — у меня цветок!

Пр.

Вы видите — у меня цветок. Вы не пугайтесь — у меня цветок. Вы не огорчайтесь, но у меня цветок. Вы не злитесь, но у меня цветок. Вы меня не трогайте — у меня же цветок!

Пр.

Откуда взялся этот цветок? Откуда…если б я знал… Зазевался — и глядь, в моих руках цветок.

— Обращение к апостолу Петру.

В день, когда на твоих весах Гирьку мою качнет, Прости, украду я четверть часа Вечных твоих забот. Скорбную перешагнув межу, Этот покинув свет, Просто я кое о чем расскажу, А кое о чем и нет.

Жив, скажу, назидательский зуд Что может быть милей. Был моим судией там, внизу, Каждый, кому не лень. Зато, при каком ни на есть уме, Озлившись на все и вся, Многих и сам я судил, как умел, Их о том не спрося.

Были, скажу, у меня дела, Скажем, не так уж давно. Плоть моя ела, пила и спала Вот тебе дело одно. Из тех, что пришлось переделать, дел Что глупость, а что вранье. Делал я, впрочем, и то, что хотел. Но это уж дело мое.

Были, скажу, три нежных души Во все мои времена. Одна и одна ушли, поспешив, Дождать осталась одна. Тех, что считали итоги, кляня, И вспоминать не хочу. Третья желала бы только меня. Я о ней промолчу.

Ты только, ради всех прочих святых, Не думай, что я крою. Не зарюсь на райские я цветы, Что мне там делать, в раю? Крыл дребезжанье — хоть лезь в петлю, Да нимба блеск жестяной… Лучше я травки себе подстелю Где-нибудь под стеной.

1979

— Эти сумерки

Посвящается Жаку Брелю

Эпиграф 1. "Желтизна там, где было все зелено."

А.Крупп

Эпиграф 2. "Дорога в ад вымощена благими намерениями."

Роберт Герби (?)

День, казалось, только начат, а уже почти прошел. Нас сумерки качают пеньем сдавленных пружин. И день — уже не день, а пыльный ветхий дилижанс.

Ночь. Возница спит, и экипаж плетется наугад. Луна. Дорога — что змея, булыжник — чешуя. Ах, боже мой, ведь это наши добрые дела!

День! Как мног он сулил нам, как он нас околдовал! Как лихо был он прожит, как казалось все легко! Фотограф выставил декор — лишь голову просунь.

Ночь. Луна. Дорога — что змея, булыжник — чешуя. Сомнений нет — да, это наши добрые дела. Куда ж ведет дорога и куда хотелось нам?

День. Фотограф выставил декор — лишь голову просунь. Лишь голову просунь и жди падения ножа. А если очень хочешь — все до завтра отложи.

Ночь. Наш путь блестит, но что же наши добрые дела? Увенчаны репризой пенья сдавленных пружин. И вкрадчивые речи наших истинных убийц.

-------------------------------------

Last-modified: Tue, 10-Sep-96 04:51:05 GMT

Юрий Лорес

Пять веков картине

— Пролог

Танцует женщина, а бог В лесу играет на свирели. И в речке плещутся форели, Как сорванцы у ваших ног. Какой блистательный пролог, Танцует женщина беспечно, И мир зеленый, юный, вечный Наполнен, будто винный рог.

И дух курится у лица Оливы, цитруса, аниса. Восславим бога Диониса Как благодатного творца. Ах, идиллический апрель, Бог восседает над водою, Трясет козлиной бородою И дует вежливо в свирель.

Туман, цветочная пыльца И обнаженная натура. Как будто белая скульптура В грядущих парках и дворцах. А меж дерев — и свет, и тень, Сатиры, нимфы и амуры, И хоровод в овечьих шкурах Спешит с окрестных деревень.

Им дни иные не видны, Им не узреть средь буйных танцев, Что на ахейцев и троянцев Давным-давно поделены. И бог глядит со стороны Как все уходит безвозвратно, Как мир становится театром Театром будущей войны.

— Письмо из Рима.

У нас тут ходит слух, что лето будет жарким, И, значит, отдыхать не стоит ехать к морю. Что август, что июль, — убытки, не подарки. Хотя, наверняка, они войдут в историю.

А ты пиши стихи, а я безвестно кану. Но ни одна судьба не стоит сожаленья. Куда мудрее жить подальше от вулкана, Который каждый миг способен к изверженью.

Конечно, вечный Рим и не такое помнит, И только чудаки жалеют день вчерашний. А ты, конечно, прав, я тоже это понял: Мирская суета не утоляет жажды.

К отечеству любовь становится болезнью, Она терзает нас и явно, и незримо. Но думаю, что здесь я все-таки полезней, И, значит, никогда я не уйду из Рима.

Что завтра — не узнать, а прошлого не жалко, Не люди, так волна следы навеки смоет. И август, как июль, конечно, будет жарким. А, значит, отдыхать не стоит ехать к морю.

Конечно, вечный Рим стоит себе, как прежде. Конечно, вечный Рим как прежде миром вертит, А римляне молчат, и в страхе, и в надежде Уже который год ждут цезаревой смерти.

— Я стану именем на инее в окне,

* * *

Я стану именем на инее в окне, Который был твоим дыханьем раньше. И будет белая звезда гореть во мне, Хотя, конечно, не во мне, гораздо дальше.

А кто-то станет упрекать тебя: "Сотри, Побереги себя от посторонних взглядов." Но ветви клена у меня внутри, Хотя, конечно, не внутри, а где-то рядом.

Потом холодная и долгая зима Построит мне узоров окруженье, И будешь ты входить в меня сама, Хотя, конечно, не сама, а отраженье.

Ты подойдешь к окну легко, не торопясь, Чтоб, заперев, увидеть дом, сугробы, след, Ступени, комнату и в комнате — себя… Хотя, конечно, только имя на стекле.

* ЗНАКИ ЗОДИАКА. ЮРИЙ ЛОРЕС. *

— Водолей

* * *

Ну что же, друг сердечный, Водолей, Забыты позапрошлые страданья. Куда важней на праздничном столе Подливки да карасики в сметане.

И маслицем намазывая хлеб Задуматься приятно на мгновенье, Что всякое скрещение судеб Кончается таким успокоеньем.

И кажется что воля и покой Безволие и скуку одолели, Кода бы только не вода рекой, Что льется из кувшина Водолея.

И некогда тревожная молва Злых языков дразнить уже не будет, Навек растаяв, как во рту халва Смакующих поклонников и судей.

Представь себя античным божеством, Гостей располагая поудобней. В конце концов сегодня торжество И воздух пахнет зеленью и сдобой.

Какого бы не стоило труда, А все-таки душа переболеет. Вот только не задуматься б, куда Течет вода по воле Водолея.

На новую ступенечку взойди, Еще полшага, и взлетишь как-будто. Взлетели мы, но после тридцати Уж не полета жаждешь, а уюта.

И легкий хмель, и вкусная еда, И все-таки какая-то тревога. Вот гость сказал: "Откуда здесь вода?", Другой добавил: "Да, и очень много".

Там высоко над нами Водолей, Глаза подняв и разглядеть смогли бы, Все льет и льет, воды не пожалев, В аквариум с единственною Рыбой…

— Рыба

* * *

И аквариум растет даль за далью, Где-то Рыбка там живет золотая. Тает время на часах, плачет скрипка, Отраженье в небесах — золотая Рыбка.

Я судьбу вам предскажу без ошибки, Не спугните лишь, прошу, золотую Рыбку. Из окна я чуть дыша наблюдаю Это чья-нибудь душа золотая.

Наша жизнь за годом год пролетает, Рыбка по небу плывет золотая. Я люблю ее, люблю, в этом мире зыбком, Оттого и не ловлю золотую Рыбку.

— Овен

* * *

Кто там, кто над горной кладью, Не дождавшись света дня Жертвенник из камня ладит Ради дыма и огня.

Пляшут отсверки и тени В небесах и по волне, Меж диковинных растений Отражаются на дне.

Я постичь напрасно силюсь, Я безмолвием томлюсь. Из Египта — бог Озирис, Из Акката — бог Тамус.

Овен, Овен, агнец божий, Ангел божий, изреки, Отчего ты платишь все же За людские, за грехи.

И вытягивая пряхи В золотую нить руна, Мы из праха, мы во прахе, Ярко светится луна,

И летит в пространство, ширясь, И восходит, как пожар, Над страной Египет — Сириус, Над страной Аккат — Иштар.

Овен, Овен, ave Овен, Дай мне пояс золотой. О какой еще любови Изрекает дух святой.

Овен, Овен, грозным зраком, Кровью огненной гори. Как из знака зодиака Смотрят цифры — тридцать три.

— Телец

* * *

Сделай нам бога, старец. Мы на колени встанем. Плачем в пустыне, плачем. Сделай, и мы попляшем.

Спляшем весенний танец, Сделай нам бога, старец. Как ты его назвал? Апис, Телец, Ваал?

Бог стоит на пьедестале, Голова, как буква алеф, Грудь — стена, и ноги — башни, Бог Телец идет по пашне.

Там где он уронит семя И в пустыне можно сеять. Обернется буквой ибнул Благородным нильским илом.

И взойдут сады и злаки Там, где бог оставит знаки. Пусть летит в земное чрево Божье семя — праздник сева.

Пусть дарует плодородье Бог Телец живой природе. Нам на радость и на счастье Праздник сева — час зачатья.

Бог Телец пройди по пашне, Мы вокруг тебя попляшем, Будем петь и веселиться, Чтоб всему живому слиться

Ради продолженья рода, Повторяясь год от года, Плоть земную увлажая Будет осень с урожаем.

Сделай нам бога, старец. Мы на колени встанем. Плачем в пустыне, плачем. Сделай, и мы попляшем.

— Близнецы

* * *

Спаси меня, Кастор, верни меня, Кастор, из царства теней. Ты слов не находишь за душу мою заступиться, Вкушая нектар у счастливых богов олимпийских, Где ночью светло тебе так, что не нужно огней, А с этим лекарством как вспомнить тебе обо мне.

Прости меня, Поллукс, храни меня, Поллукс, от этих щедрот, Мы в жизни иной, на земле не об этом мечтали, Полгода пройдет, нас с тобой поменяют местами, Твой будет черед на Олимпе прожить целый год, Где небо как полость, а царство Аида как грот.

Беда с Близнецами, вскормленным одной пуповиной.

Как яблока душу разъяли на две половины

Смеясь и ликуя плоды обрывали с ветвей

И светом делились. Померк новый день, не светлей.

Спаси меня, Поллукс, верни меня, Поллукс, из царства теней. А впрочем, мертвы мы, и некуда нам торопиться. Я счастлив, что ты пьешь нектар у богов олимпийских, И ночью светло тебе так, что не нужно огней, Я северный полюс, ты — южный, забудь обо мне.

Прости меня, Кастор, храни меня, Кастор, от этих щедрот, Не к чаше с нектаром, к тебе б дотянуться устами, Полгода пройдет, нас с тобой поменяют местами, Твой будет черед на Олимпе прожить целый год, И верить напрасно, что вечность когда-то пройдет.

Беда с Близнецами, утрата, досада, обида.

Всегда пребывать на Олимпе и в царстве Аида.

И тянутся в космос с земных полюсов два следа,

И Кастор и Поллукс, два брата, двойная звезда.

Спаси меня, Кастор, прости меня, Поллукс… Спаси меня, Поллукс, прости меня, Кастор…

— Рак

* * *

Я прощаю тебя, потому что созвездие Рак Пребывает на дне и лишиться опоры боится, А в стихии воды надо прятаться, чтоб не двоиться Не таинственность в этих глазах, а скрываемый страх.

Обитателям воздуха, суши, огня окунуться легко, Потому что они в этих играх находят забаву, Но когда пацаны на реке затевают облаву, Только водные знаки скорбят и жалеют его.

Вот созвездие Рак, что на землю глядит с высоты, И теряются все от его сегментарного взгляда, И гадают века, что же в норах небесных он спрятал, Потому что нет вещи таинственнее пустоты.

Там, где нет ничего, там легко возникает любое, Станут явью виденья, что жили в душ и уме, И не видно предела, пока пребываешь на дне, Без ответа любовь представляешь взаимной любовью.

Я прощаю тебя, потому что созвездие Рак Никогда и ни в чем не позволит тебе усомниться, А Вселенная — тоже в каком-то значеньи темница, И глаза привыкают, и светлым становится мрак.

Обитателям разных миров, всем нам свыше стихия дана. Извиваются тайны в июльскую ночь повсеместно От созвездия Рак. Но поскольку у неба нет дна, То на дне глубина остается ему неизвестна.

— Лев

* * *

Есть то, что для меня недостижимо, Непостижимо моему уму. К примеру Лев, какыбудто нет режима, Живущий так, как хочется ему.

Как можно избежать, не понимаю, Самокопательства в потоке бытия. А он едва родившись принимает Вселенную за собственное Я.

То расширяться ей, то искривляться, Но только Льву доступно отчего? Мы можем бунтовать, сопротивляться, Но пребываем в подданных его.

Я в этом мире с очень многим свыкся, На плоскость — вечность пирамиды раскатать. Созвездие египетского сфинкса, Твоих загадок нам не разгадать.

И львиный рык, и многомерное молчанье, И там6 где ночь, там должен быть и день. Тьму или свет Вселенной означает, Кто на земле зовется божий день.

Я знаю, у кого вымаливать прощенье, Но гонится непостижимое за мной. Нам сто сорок четыре воплощенья Отпущено, чтоб путь пройти земной.

— Дева

* * *

А мне не быть с тобой, и без тебя не быть. Так поле от земли восходит к небу. Любить мне не тебя, тебя мне не любить, Рыбарь-пророк сегодня сушит невод.

Все прожитые дни, ответьте, где вы?

Но сколько днище лодки не смоли,

Желанный берег мой в созвездьи Девы,

А это на другом краю земли.

К тебе земная твердь, и глина, и гранит, Стекает вниз вода с небесной тверди. Где нечего терять, там нечего хранить, Нет жизни рыбарю — пророку смерти.

Все прожитые дни, ответьте, где вы?

Но сколько днище лодки не смоли,

Желанный берег мой в созвездьи Девы,

А это на другом краю земли.

Вода стоит стеной. Не высушить сетей, И никуда не деться от злосчастья. Не нам, рабам земли, растить чужих детей, Детей от непорочного зачатья.

Все прожитые дни, ответьте, где вы?

Но сколько днище лодки не смоли,

Желанный берег мой в созвездьи Девы,

Далеком и невидимом с земли.

— Весы

* * *

Умножая скорость мысли на двусмысленность косы, Отыскать на коромысле место точки постоянства. Через дух вина и хлеба небо нам дает Весы, Чтоб измерить время и пространство.

А в миру иные меры, граммы, метры и секунды,

Отражают все неверно, прожигают только смуту.

Не твои дела земные, невесомая душа,

Минут небеса иные, незабудки помянут нас,

Ни креста, ни шалаша.

Из какой ты выпьешь чаши? Там окно, а здесь часы. Надо видеть дно почаще, чтобы не было осадка. Наши небыли и были лягут пылью на Весы, Время улетит в пространство без остатка.

А в миру иные меры, деньги, слава, власть и сила

Ради отрицанья веры, от рожденья до могилы.

Но покажется Весами невесомая душа.

И один под небесами крикнешь, Господи, помилуй,

Ни креста, ни шалаша.

— Скорпион

* * *

Нам испокон дарован дуализм Для подтвержденья цельности натуры, А мы до сей поры не подались Для задних лапок получать котуры.

Как обрести уверенность Стрельца, Чтоб равнодушием Весы уравновесить, И, оторвав ладони от лица, Увидеть то, что недостойно мести.

И вновь постичь вселенский праязык, Кровь бытия течет в его основе. Но только он способен прояснить, Кто перед кем в конце концов виновен.

Брат Скорпион, ты больше, чем двойник, Но не Близнец, увы, не половина. Нам на двоих один предсмертный крик, Одна душа и даже пуповина.

Что мы с тобой среди иных планет, Как не пример безумия сраженья, Мгновенно провождающий предмет, Как только разобъется отраженье.

Кто раньше крикнет, эхо или ты, Давно вопрос не логики, а веры. И этот шар, пока мы в нем внутри, Не важно как делить на полусферы.

Брат Скорпион, все краски бытия В глазах друг друга мы перемешали. И для того, чтобы убить тебя, Я отвернусь и сам себя ужалю.

— Стрелец

* * *

Звездное небо в реке, Искры летят от литавр. С маленьким луком в руке На берег выйдет Кентавр.

Из под прищуренных век Рвется наружу огонь. Выстрелит в ночь человек И на дыбы встанет конь.

Вскрикнет и с места в галоп Вслед за стрелою взлетит. Сколько неведомых троп Будет на Млечном пути.

Сколько невидимых звезд, Сколько непризванных душ, Тех, что Харон перевез После положенных служб.

Это такая игра Тем, кто себя не щадит. В небе стрела как игла, Ну-ка попробуй, найди.

Ну-ка стрелу догони Ту, что пустил наугад, Словно грядущие дни Ты захотел напугать.

И не привык отступать, Если в руке держишь лук. И не заметишь опять, Как перегонишь стрелу

Там, у невидимых звезд. Дальше как будто стена. Там, где проникнет насквозь В сердце твоя же стрела.

«Видишь» — твой конь говорит "Не научились прощать", И превращенья свои Снова прийдется начать.

Словно душа обрела Путь, что неведом другим. Чертит в пространстве стрела Лишь зодиака круги.

— Козерог

* * *

Наступит Новый Год, насыпет снегу впрок, А над землей взойдет созвездье Козерог. И нет ночи длинней, нет трепетней свечи. Дыханием теней колышутся лучи.

И снизойдет покой на землю с высоты, И золотой огонь рождественской звезды. Пошлет любовь и хлеб созвездье Козерог, Сплетение судеб, скрещение дорог.

И ты к моей руке лишь руку протяни, Вблизи и вдалеке колышутся огни. И да свершится то, что посулит нам рок. Взойдет на рождество созвездье Козерог.

Приходит Новый Год, как будто наугад, Дороги не найдет во времени назад. И нет ночи длинней, а в полуночный час От множества огней никто не видит нас.

* БИБЛЕЙСКИЙ ЦИКЛ *

— Бог сотворил Адама, или Дух,

Бог сотворил Адама, или Дух,

Непостижимый Дух, себе подобный.

И робко, словно в зеркало впервые

Наедине с собою Он взглянул,

И вздрогнул, в нем увидев отраженье,

И оттолкнул его,

И зеркало разбилось на множество осколков,

И в каждом мгновенно отразился Бог.

Но отраженья стали искривляться,

Тем самым искажая суть Создателя Вселенной.

И, оскорбленный, отвернулся Бог и прочь пошел.

Тогда в осколках отразился мир,

Что создан был Всевышним.

Но части, отраженные в частицах,

Суть мира искажали так,

Что невозможно было их соединить.

А Дух, что создан был Всевышним,

Расколотый на части,

То молится, то проклинает Бога,

То бьет осколки об осколки,

И странный звон их превращается в слова,

Не создающие другого мира,

Но смыслом наполняющие вечность.

— Шел день шестой, в последнем звуке гаммы

Шел день шестой, в последнем звуке гаммы

Из глины, воздуха, воды, огня,

По прихоти своей господь лепил Адама,

А в нем тогда уже творил меня.

Все то, что в праотце болело и кипело

Извечной болью, грешной и земной,

Печальным долгим звуком гаммы пело,

Уже тогда все это было мной.

Шел день шестой, но длани простирая,

Грядущее навеки прокляня,

Господь Адама изгонял из рая,

А вместе с ним Он выгнал и меня.

Рай обернулся кровью, потом, хлебом.

Поверил я, что мне не нужен храм,

Но до сих пор ладони тянет к небу

Во мне живущий праотец Адам.

И в день шестой, склонившись над строкою,

Который век я жду седьмого дня.

Душа болеет жаждою покоя,

Воды и глины, воздуха, огня.

— Ой ты, друг-товарищ мой,

Ой ты, друг-товарищ мой,

Повезло ли нам с тобой?

В наших жилах не водица,

Значит крови мы одной.

И уже шесть тысяч лет

С этой кровью сладу нет.

Нет бы ей угомониться,

Да не может. В чем секрет?

И уже две тыщи лет

На земле нам места нет.

Ни прижиться, ни ужиться.

Чем мы хуже, в чем секрет?

Нас куда трудней понять,

Чем судить и обвинять.

В наших жилах не водица,

Ну а кровь нельзя менять.

Можно жечь ее и пить,

Можно нас живьем зарыть.

Как еще в такое время

Умудряемся мы жить.

Ой ты, друг-товарищ мой,

Кровь одна у нас с тобой.

Не поймет чужое племя,

Как довольны мы судьбой.

— Торжище

На торжище вчерашнее явился не ко времени,

А им бы только спрашивать, какого роду-племени.

Какого роду-племени, какого чину-звания,

Родился не ко времени, а надобно заранее.

А надобно заранее, дела твои негодные,

Напрасные страдания, все куплено, все продано.

Все куплено, все продано, все сыты, все с обновочкой,

И даже мама родная пошла за поллитровочку.

И даже мама родная, и к ней платочек клетчатый.

Все куплено, все продано, здесь больше делать нечего.

Здесь больше делать нечего, и нищему, убогому.

И племя твое мечено, ступай своей дорогою.

И снова не ко времени на торжище вчерашнее…

Спроси, какого племени. А что продам, не спрашивай.

— Поверить ли, что Бог подаст

Поверить ли, что Бог подаст

И манна будет падать.

Я не прошу у Господа,

Мне ничего не надо.

Пускай Он проклянет меня,

Нет дела до Всевышнего.

Пока я не люблю себя,

За что любить мне ближнего.

Ведь я же не просил Его

Мне эту жизнь навязывать.

А потому Всесильному

Ничем я не обязан.

Другие пусть спасаются,

Клянут себя и нянчат.

Я не умею каяться

И не желаю клянчить.

Я не хулю и не хвалю

Железных божьих правил.

Я просто очень не люблю