Бабочка во времени. Новое прошлое

Глава 12

В день свадьбы Марии Романовой стояла прекрасная погода. Невеста сильно нервничала, ничего не ела и не пила. Мы с царевнами успокаивали и веселили ее как могли, но девушка от волнения даже побледнела. Испугавшись за сестру, Ольга послала за Марией Федоровной, которая сразу же пришла и привела внучку в чувство. Пощипав ей щеки до яркого румянца, вдовствующая императрица сделала шаг назад и, окинув внучку довольным взглядом, произнесла:

— Какая же ты у меня прелестная!

Мария скромно улыбнулась. В белом подвенечном платье с длинной фатой и блестящей диадемой она действительно была очень красивой. На мгновение я даже позавидовала ей. А еще поняла, что, если я и выйду когда-нибудь замуж, то только за Никиту.

Поправив свое изящное голубое платье, я направилась вместе с царевнами и Ирэн к месту венчания — Большой церкви Зимнего дворца, в которой традиционно венчались русские императоры последние сто лет.

Во время торжественного шествия по залам Зимнего дворца начали палить пушки Петропавловской крепости, возвещая о начале церемонии. Возглавила процессию Мария Федоровна, бережно держа внучку за руку. Императрица Александра Федоровна шла чуть поодаль с неизменно надменным выражением лица. Несведущим людям наверняка казалось, что императрица недовольна низким происхождением жениха и отречением Марии от прав на престол — члены королевской семьи, которые сочетались браком с лицами нецарской крови, были обязаны это сделать, — однако все было совсем не так. С решением дочери Александра Федоровна смирилось и благословила жениха и невесту, а выражение надменности на ее лице затмевало боль, которую она испытывала от страшной боли в суставах. Рядом с императрицей, бережно держа ее под руку, шел Николай II.

Николай Деменков шел позади невесты в парадной офицерской форме с медалями на груди. Рядом с ним — его шаферы, в числе которых находился цесаревич Алексей, Дима и мой Никита.

Как же приятно было думать о нем, как о своем мужчине! С того дня в гостинице я только и делала, что улыбалась самой себе и довольно хихикала, чем пугала озабоченных моим душевным здоровьем домочадцев.

Прожигая красавца Никиту взглядом, я только и думала о том, как бы невзначай коснуться его ладони или встретиться с ним взглядом. Наверное, Дима испытывает такие же чувства по отношению к Татьяне, но из-за того, что за обоими пристально следили, они не могли позволить себе даже взглянуть друг на друга. Сердце мое сжалось от сочувствия к ним.

У церкви процессию уже ждали многочисленные иностранные родственники Романовых, из которых я знала от силы человек пять. В самой церкви Николай Деменков первым поднялся на помост. Затем Мария Федоровна подвела к нему свою внучку. По щекам вдовствующей императрицы текли слезы. Наверное, она вспомнила, как двадцать четыре года назад точно так же подводила к помосту невесту для своего сына.

Мария, держа дрожащими руками подол подвенечного платья, поднялась на помост. Лица трех царевен тоже уже были мокрыми от слезы. Прижимая к носам платки, они держали друг друга за руки и счастливо улыбались, глядя на свою сестру.

Священник поднес жениху и невесте кольца. Те обменялись ими, опустились на колени и произнесли свадебные клятвы. Над головой Марии держал свадебный венец ее брат, Алексей, а над головой Николая — незнакомый мне молодой мужчина, возможно, его брат или друг.

Затем жениха и невесту провели вокруг аналоя, дали поцеловать золотой крест и, наконец, объявили мужем и женой. Почти сразу же после этого торжественного объявления зазвонили церковные колокола, причем не только в церкви, где молодые венчались, но и по всему Санкт-Петербургу. Снова выстрелили пушки Петропавловской крепости, и все принялись поздравлять новоиспеченных супругов.

Николай крепко держал Марию за руку. Они оба, краснея от волнения и смущения, принимали поздравления и счастливо улыбались. В этот миг я искренне попросила у бога, чтобы эти двое прожили долго и счастливо, и чтобы брат с Татьяной тоже обрели общее счастье.

— Ограничимся балконом, — услышала я своего брата у входа в церковь.

Он стоял с императором и еще с несколькими суровыми мужчинами в форме. К ним подошел Столыпин.

— Супруги хотят выйти к людям, — сказал Николай II. — Дворцовая площадь полна народа, который хочет посмотреть на царевну и ее избранника. Впервые великая княжна выходит замуж не за принца и даже не за высокородного…

— Вы забыли о трагедии на Ходынке? — холодно произнес Дима. — Не боитесь, что может произойти подобное?

— Это не коронация, — отмахнулся беспечный император. — Всего лишь венчание царевны, которая отказалась от трона. К тому же никаких слухов о подарках и гуляниях не было, ведь так?

Дима неохотно кивнул.

— Опасно, ваше величество, — заметил Столыпин.

— Мы можем обеспечить царевне хорошую охрану, — сказал могучий и усатый мужчина с проседью. — Никто не сможет ее и пальцем тронуть.

Все посмотрели на императора. Я бы тоже была против того, чтобы Мария и Николай выходили к людям.

— Может, все-таки ограничимся балконом? — с надеждой спросил Столыпин.

— Пусть решают молодые, — махнул рукой Николай.

Новоиспеченным супругам сообщили два варианта и они, разумеется, выбрали самый небезопасный. Мария особенно настаивала на том, что им нужно быть ближе к народу, а значит, следовало выйти на Дворцовую площадь.

Дима заметно нервничал. Я пробилась к нему через толпу гостей и спросила:

— Что-то не так?

— Не знаю. Вернее, знаю, но… — Он нервно провел пятерней по уложенным волосам. — Я по сто раз проверил все вокруг. Расставил везде своих людей и постоянно получаю сообщения, что все спокойно и ничего подозрительного не замечено, но…

— Но ты чувствуешь, что что-то не так, — поняла его я.

Брат внимательно посмотрел на меня и кивнул, облизав пересохшие губы.

— Я как будто упустил какую-то переменную в уравнении, только вот какую и когда, не могу понять.

— Не загоняйся, — я положила ладонь на плечо брата. — Ты сделал все, что мог, и даже больше, очищая страну от революционеров и в зародыше убивая любые затеи переворота.

— Хотелось бы, чтобы так и было, — вздохнул Дима.

Тем временем новобрачные вышли к народу. Вместе с ним также вышли члены императорской семьи и мы с Димой. В этой толпе я шла рядом с Никитой. На нас никто не обращал внимания, — все были поглощены разговорами и бесконечными поздравлениями в адрес молодых. Никита то и дело касался моей ладони кончиками пальцев и лукаво улыбался. Я же прятал улыбку за веером и была переполнена счастьем.

Дворцовая площадь была заполнена ликующим народом. Люди восхваляли царевну Марию, благословляли ее и радостно махали руками. Никто и помыслить не мог, что среди этой ликующей толпы находился человек, который вовсе не разделял всеобщей радости — он лишь делал вид, что тоже счастлив, чтобы не выделяться в толпе. Ему приходилось улыбаться, тогда как он хотел кричать от ненависти к тем, кто правит страной. В особенности он ненавидел императора, премьер-министра и их молодого приближенного, который слишком высоко ставил себя, хоть и ни стоил ничего.

Не переставая улыбаться и кричать похвалы в адрес царевны, человек начал невероятно медленно пробираться ближе к молодоженам. Ему не было никакого дела до царевны и его плебейского мужа. Куда важнее было уничтожить троих ненавистных ему людей, что стояли рядом с новобрачными и с умилением смотрели на них. Увы, невинных жертв не избежать — слишком много народу стоит рядом с его врагами, но это не так важно. Важно только одно: уничтожить тех, кто казнил его отца, дядю и брата, что так хотели совершить революцию.

Прошла целая вечность, прежде чем он дошел до первых рядов. Осторожно отодвинув в сторону молодую женщину с ребенком, он оказался метрах в двадцати от своей цели. Царскую семью окружало плотное кольцо охраны, но она была бессильна против бомбы.

Он не переставал улыбаться и весело кричать «ура!». Действовал крайне осторожно. Он даже не мог вызвать подозрений своим именем и своей биографией, так как был внебрачным сыном своего отца и долгое время жил в Америке. Однако его почему-то заметили.

Рудомазин уставился на него широко раскрывшимися глазами и что-то выкрикнул начальнику императорской охраны. Трое кинулись к молодоженам, еще трое к императору и наследнику. Рудомазин указал на толпу и громко выкрикнул:

— Схватить!

Охрана двинулась к человеку, полностью загородив цель.

Сейчас или никогда, подумал он и в спешке кинул бомбу примерно туда, где должны были быть его враги.

Я почувствовала неладное, когда увидела, как пристально и испуганно Дима смотрит на первый ряд толпы. Повернув голову вправо, где все это время стоял Никита, я не нашла его и лихорадочно начала озираться по сторонам. Охрана засуетилась. Несколько человек направились к Марии и Николаю.

Никита стоял рядом со своими братьями и что-то обсуждал с ними, не замечая нарастающее вокруг волнение. Я попыталась окликнуть его, но мой крик поглотили крики толпы.

Тем временем к ним подошла охрана и что-то сказала. Улыбки быстро сошли с лиц Никиты и его братьев. Охрана принялась оттеснять их в сторону, выводя с площади. Никита вывернулся и, поймав мой взгляд, заспешил ко мне. Однако его остановил Дима, рядом с котором стояла испуганная Татьяна. Поймав мой взгляд, брат махнул рукой, давая понять, чтобы я шла к ним.

Между нами было примерно пятьдесят метров. Я была уверена, что пересеку их быстро и ничто мне не помешает, но вдруг из толпы что-то вылетело, упало на брусчатку и оглушительно взорвалось.

Меня откинуло в сторону. Острая боль пронзила все тело. В голове зазвенело, перед глазами заплясали густые черные пятна. Я потянулась к гудящему затылку и нащупала что-то липкое. Кровь?

Звон в ушах не переставал, а боль в теле лишь усиливалась. Хотелось закричать, но я не могла издать ни звука. Или же я просто этого не слышала?

Если не двигаться, то боль становилась немного тише, поэтому я замерла и закрыла глаза, чтобы избавиться от черных кругов перед глазами, от которых еще больше болела голова.

Это был теракт? Кто-то кинул бомбу? Боже, в такой радостный и светлый день…

Перед мысленным взором возникли лица близких. Дима, Никита, царевны… Надеюсь, они не…

Постепенно звон в ушах начал стихать, а на его место пришли крики и стоны. Я осторожно открыла глаза. Черных пятен стало значительно меньше. Правая рука, которой я коснулась затылка, была в крови. Осмотрев себя на наличие других травм, я убедилась, что больше видимых ранений у меня нет. С трудом попыталась встать и огляделась.

Дым от бомбы почти рассеялся, обнажая тела мертвых и раненых. Брусчатка была в крови и копоти. Уцелевшие люди в панике бегали по площади, спотыкаясь на лежащих телах. От этого жуткого зрелища меня замутило.

Где же Дима и Никита? Боже, хоть бы они были живы. И царевны тоже. И вся царская семья.

На подкашивающихся ногах я направилась туда, где в последний раз видела брата и Никиту, по пути рассматривая тела и надеясь не узнать в них своих знакомых. Пару раз я обманчиво думала, что опознала Анастасию и Ирэн, но потом понимала, что это вовсе не они, а кто-то из иностранных гостей.

Успокоившись, я побрела дальше, но не успела сделать и пары шагов, как кто-то толкнул меня в спину, и я упала на брусчатку, исцарапав вытянутые вперед ладони. От резкой боли из глаз брызнули слезы. Подняться уже не было сил. Я понимала, что если не встану, то меня попросту затопчут, но тело отказывалось подчиняться. Слезы капали на мои окровавленные руки, я плакала громко и навзрыд. Мне было очень страшно, и я больше всего хотела, чтобы все это оказалось страшным сном. Хотела проснуться в своей постели, обнять маму с папой и забыть об этом кошмаре.

Внезапно сквозь пелену слез я заметила яркое фиолетовое пятно. Дрожа, оно плыло по воздуху, ловко минуя людей вокруг.

Бабочка… Моя бабочка…

Я резко обернулась. Позади уже не было тел и в панике снующих людей. Я видела спокойную площадь, по которой неспешно прогуливались люди. Это был мой мир, мое время, и моя душа отчаянно потянулась к нему.

— Вика! — внезапно раздался мужской голос.

Я замерла.

— Вика!

Обернулась. Начала лихорадочно искать того, кто кричал. Дима? Никита? Почему я не могу понять, кому принадлежит голос? Они же мне родные, оба…

— Вика! — раздалось совсем рядом.

Я с трудом поднялась и побрела на голос, игнорируя открывшийся портал. Желание быть с родителями в своем мире резко перебороло желание оказаться в объятиях Никиты или Димы здесь и сейчас.

Кто-то снова толкнул меня, но уже в бок. Я повалилась на женщину в сером платье, пропитанном потом и кровью. Она взвизгнула и брезгливо откинула меня в сторону. Я снова налетела на кого-то. Голова загудела, перед глазами вновь заплясали большие черные пятна. Звон в ушах вернулся. Я схватилась за голову и завыла. Снова толчок, и на этот раз я упала на жесткую брусчатку и скукожилась, ожидая того, что меня начнут топтать.

Прошло несколько томительных минут, за которые я сообразила, что крики исчезли, а звон в ушах затих.

— Девушка, что с вами? — раздался взволнованный мужской голос.

— У вас что-то болит? — еще один голос, но уже женский.

Я медленно открыла глаза. Надо мной склонилось несколько обеспокоенных лиц.

— «Скорую» кто-нибудь вызвал?

— Да, уже едут.

— Бедняжка, что же случилось?

Я осмотрела окруживших меня людей с головы до ног и ахнула. Все они были одеты по-современному, а в руках держали телефоны. Брусчатка подо мной была идеально чистой. Через зазоры между людьми я увидела вдалеке уличных музыкантов, настраивающих свои инструменты.

Опершись израненными и грязными ладонями о брусчатку, я попыталась подняться. Несколько человек тут же кинулись мне на помощь и осторожно придержали за локти и спину.

— Не может быть… — пробормотала я.

Передо мной во всем своем величии возвышался Зимний дворец. Вдоль его стен, окрашенных в льдисто-голубой цвет, стояли часовые в темно-синей форме. На крыше дворца гордо реял императорский штандарт с черным двуглавым орлом на желтом полотнище. По Дворцовому проезду сновали вереницы машин.

Больше книг на сайте — Knigoed.net