Балканская республика

Go ask Alice

На узкой улочке в центре Црвениграда — столицы Балканской Республики, с визгом затормозил чёрный джип. За рулём сидел молодой здоровяк: он носил дорогой костюм, сверкал обритой головой, средиземноморским загаром. Напоминал телохранителя кинозвезды. Водитель открыл дверь субтильному мужчине в мятом сером пальто, с чёрными волосами пониже плеч. Тот торопливо забрался на переднее сиденье, и внедорожник рванул с места.

— Это только отвлекающий манёвр, Мирко: настоящий теракт, теракт… ещё не случился. — так сказал пассажир, поправив круглые очки в тонкой оправе.

Мирко заметил, что Ави мелко шевелит челюстью. Наверняка с утра под амфетамином — и вовсе не потому, что собирался работать или отрываться. Увы, этому необычному человеку употреблять всякую дрянь приходилось по совсем иной причине.

— Сколько жертв?

— Как минимум пятеро, пан Ави, по раненым у меня пока нет данных. Взяли одного из террористов: исламист, конечно. Ребята в Центре его разговорят.

— Да, если курва вообще что-то знает. Но даже в этом случае времени у нас, у нас нет. Говорю тебе, дубина: настоящий теракт ещё не случился. Счёт идёт на часы. Часы.

Мирко не приходилось сомневаться: Ави знает, о чём говорит. Его особые способности позволяли узнавать и делать очень многое. Как говаривал шеф: «Мы не русские и не американцы. У нас нет ядерного оружия. У нас есть Ави». Некогда могучая балканская страна давно утратила настоящее величие, однако проблемы с терроризмом у неё были те же, что у сверхдержав.

Увы, но сам Ави знал: обычно подконтрольных ему возможностей недостаточно. И он всё равно не смог бы теперь сдержаться в определённых рамках. Меньше всего Ави хотелось опять садиться на проклятые наркотические качели, но выбора просто не было.

— Дай, дай таблетки, у меня пустые карманы. Всё осталось дома.

— Пан Ави, вам бы поберечь себя, и…

Машина моргнула дальним светом и всеми сигналами, издала гудок. Вспыхнули индикаторы на приборной панели. Руль дёрнулся в могучих руках Мирко; он почувствовал, как в кармане завибрировал смартфон, а часы обожгли запястье.

— Дай. Мне. Сраные. Таблетки.

Оставалось повиноваться, иначе Ави просто заглушил бы двигатель — и его ни за что не удалось бы завести. Мирко передал пассажиру баночку транквилизаторов. Тот проглотил таблетки три, не меньше.

— Уже лучше. Доктора говорят: с наркотой я, я превращусь в овощ не так быстро, как если дать Алисе вольницу. Больше времени у меня — больше пользы Республике. Республике.

«One pill makes you larger, and one pill makes you small — and the ones that mother gives you, don't do anything at all…»

Приборная панель опять засверкала. Медиаплеер активировался сам собой; из колонок зазвучала мелодия JeffersonAirplane, на которую ложился знакомый женский голос.

— Пан Ави, я ведь уже дал вам таблетки, не нужно…

— Это уже не я. Теперь это Алиса, наша любимая психованная сучка. Уже вся намокла бы, будь она настоящей… обожает мою работу.

Джип нёсся по широкой улице, сверкая стробоскопами, заставляя маленькие городские машинки сворачивать в правый ряд. Светофор переключился на зелёный за полминуты до положенного времени: Мирко не знал, сделала это Алиса или сам Ави.

«...tell 'em a hookah-smoking caterpillar has given you the call…»

О да, зов тут определённо звучал. Для Мирко — только зов долга его службы, а вот для Ави… Голос из колонок искажался помехами. Он больше не принадлежал Грейс Слик, уже не звучал с записи в iTunes. Голос сочился в аудиосистему прямо из головы человека на пассажирском сиденье.

«GO ASK ALICE, I THINK SHE’LL KNOW!»

Ави почувствовал, как женские ногти нежно царапают свод его черепа изнутри. Подумалось, что если сейчас он протянет руку назад — нащупает её бедро. Алиса шептала: «Дорогой, я так соскучилась, чем же мы теперь займёмся, ммм?..»

Ави ответил ей вслух:

— Как всегда, милая: будем спасать страну.

***

По дороге Ави благополучно заснул, перебрав таблеток. Он видел массу разных вещей наяву — самых удивительных вещей, хотя сам описал бы их куда более грубым словом. А вот сны, если и случались, давно уже оказывались почти одинаковыми. О прошлом.

Учитывая службу в Госбезопасности и специфические таланты, многие представляли себе детство Ави по лекалам популярной литературы и фильмов: будто его растили в лаборатории, как кого-то вроде кинговской Чарли МакГи или Одиннадцать из того сериала. На деле ничего подобного не было, хотя странных способностей родители явно не могли не замечать. Да и школа, наверное, тоже.

Просто с Ави никто никогда об этом не говорил. Сам он был мальчиком не из общительных, так что тоже молчал. А потом семьи просто не стало.

Той ночью он тоже спал в машине. Это случилось очень давно, с четверть века тому назад: тогда ещё не было ни мобильных телефонов, ни всей этой умной автомобильной электроники. И людям, попавшим в беду на горном серпантине, где не каждый день проезжает хотя бы одна машина, трудно было рассчитывать на помощь.

Да, не каждый день по проклятой дороге проезжал хотя бы один автомобиль. А той ночью встретились два. Мальчика разбудил удар.

Как ни странно, магнитола в искорёженной машине продолжала работать, и Ави прекрасно помнил, какая именно песня тогда звучала. Сейчас уже понимал, что в её словах был некий особый смысл. Каки во многих других песнях из жизни Ави.

« As I flow through your life, a thousand oceans I have flown, and cold spirits of ice… »

Некоторые вещи, наверное, происходят не случайно. Мальчик кое-как выбрался через разбитое окно; он не смотрел на передние сиденья, но и без того прекрасно знал, что о родителях уже бессмысленно беспокоиться. Пока не было ни боли от ужасной утраты, ни страха за свою жизнь. Он всегда превосходно владел собой в критических ситуациях, даже в детстве.

« I am the echo of your past, I am returning the echo of a point in time — distant faces shine… »

Совсем другое дело — человек во встречной машине, такой же смятой, отброшенной на добрый десяток метров: она застыла на краю обрыва. Там осталась живая женщина. Это Ави знал точно.

Стояла ясная зимняя ночь: такая, когда становится особенно холодно, потому что земля отдаёт всё своё тепло звёздному небу. А ещё дул горный ветер, от которого делалось хуже прежнего: Ави практически закоченел за то время, что ползком добирался до разбитого автомобиля.

Сейчас уже не вспомнить марку машины и тип кузова. Но она была красной, это точно.

И лица женщины Ави тоже не помнил, может быть — даже не видел. Видел длинные серебристые волосы, запачканные кровью, и протянутую к нему руку. Изящную, с бледной кожей и длинными ногтями, также окровавленную.

«A strand of silver hanging through the sky — touching more than you see…»

— Кажется, нам с тобой повезло, Ави. Если это слово подходит для такой ситуации.

Её голос звучал очень слабо, но совершенно отчётливо: порывы ветра и звон в собственных ушах нисколько не мешали. Возможно, это происходило прямо в голове Ави. Мальчик не удивился тому, что незнакомке известно его имя.

— Ты ведь из таких, Ави? Ты понимаешь, что я имею в виду. Из странных?

— Наверное… да, из таких.

— Я поняла. Я чувствую такие вещи. Возьми меня за руку.

Ави тогда немного промедлил. Конечности плохо слушались: и из-за удара, и от холода, ведь на нём даже не было куртки. Да и страх понемногу подступал: мальчик постепенно осознавал случившееся. И своё теперешнее положение тоже.

«The voice of ages in your mind is aching with the dead of the night…»

Незнакомка не разозлилась из-за этого промедления. Её голос оставался таким же ровным и мягким.

— Возьми меня за руку, Ави. Твои способности нас отсюда, к сожалению, не вытащат. И у меня самой уже… не получается. Так что я должна передать тебе кое-что.

Ави подносил свою ладонь к окровавленным пальцам блондинки в разбитой машине. Медленно, как будто ещё сомневался в том, что делает. Но их пальцы всё-таки сомкнулись. Он запомнил липкую кровь на холодной бархатистой коже.

— Ави… с годами ты меня, наверное, не поблагодаришь. Это сомнительный дар. Но иначе мы оба точно умрём здесь до утра, а так не годится. Хотя бы тебе точно нужно жить.

Мальчик так и не узнал имени женщины. Да и Алису ему тогда никто не представил: он вообще не понял, что именно произошло. Песня Deep Purple, доносившаяся из похоронившей родителей машины, по-своему объясняла, почему всё вышло именно так… он Ави осознал это лишь спустя очень много лет. Хотя уже тогда прекрасно понимал вообще любой язык, включая английский.

«And if you hear me talking on the wind, you've got to understand — we must remain perfect strangers»

А почти в сотне километров отсюда, в сонном полицейском участке Лозниц раздался дребезжащий звонок телефона. Дежурный, который лениво снял трубку, услышал красивый женский голос: кто-то сообщил ему об аварии на горной дороге.

Ави этого не слышал, конечно, но всегда был абсолютно уверен: той ночью в трубке прозвучал именно голос Алисы.

***

Угол двух улочек в центре Црвениграда, образующий небольшую круглую площадь, оцепили. Столичная полиция действовала чётко, в точности соблюдая инструкции: увы, но к терактам за последние годы Балканская Республика успела привыкнуть. Плоды войны на Ближнем Востоке, в которую правительство вляпалось ради своих политических игр с русскими и НАТО.

А здесь ведь не Париж. Да и не Москва. Балканы есть Балканы: тут собственных мусульман всегда хватало, не говоря о давней напряжённости на чисто этнической почве. И для терроризма такая почва подходит превосходно. В Западной Европе человек восточной внешности, несмотря на обилие мигрантов, всё же хоть как-то бросается в глаза. А тут поди отличи…

Да, это было первое, что Ави понял на месте: террористы, по крайней мере совершавшие этот отвлекающий манёвр — не арабы и не африканцы. Местные. Вот только преданные совсем не родной стране.

Перед кордонами из полицейских бронеавтомобилей и переносных заграждений, понятное дело, собралась толпа зевак и журналистов. С другой стороны площади её оттесняли, чтобы дать дорогу санитарной машине: раненых давно уже увезли. Завывали сирены, свет мигалок отражался в окнах.

— Капитан Ковач, Госбезопасность. — Мирко раскрыл удостоверение перед полицейским в тяжёлом бронежилете, с автоматом в руках. — Этот человек со мной.

Ави редко показывал документы. Даже в Центре его настоящую фамилию знали далеко не все. Должность — секретная, звание — секретное.

— Прошу, пан капитан!

Автоматчики в тёмно-синей форме расступились, пропуская Мирко и Ави за оцепление. Подул холодный ветер, Ави поднял воротник пальто. Его подручный оделся совсем не по погоде.

— Пойдёмте внутрь, пан Ави?

— Подожди. Дай осмотреться.

Это был красивый район, застроенный зданиями позапрошлого века: золотая эра, ведь здесь когда-то была столица настоящей империи. Окна дорогих квартир над витринами магазинов. Вот цветочный: выставленные перед входом стеллажи опрокинуты — тюльпаны, розы, пионы и астры разлетелись по тротуару, ветер гнал их на проезжую часть. Ави не нужно было представлять, как так вышло: он ясно видел девушек в белых форменных блузках, что в панике выбегали оттуда. Образ из недавнего прошлого накладывался на реальность, как полупрозрачная картинка при киномонтаже.

Здесь были не только многочисленные полицейские: на улице работали люди в штатском, и хоть Ави никак не смог бы расслышать их разговоров, но прекрасно ощущал, о чём сейчас шепчутся.

— Это же сам пан Ави!

— Да ладно?..

— Точно. Я его видел однажды, пару лет назад. В нашем турецком посольстве… ну ты понял, о чём речь. Та самая история.

Мирко не мешал Ави осматриваться, а скорее — впитывать окружающую обстановку тем непостижимым образом, в котором так упорно пытались разобраться высоколобые люди в белых халатах. Мужчина, появившийся перед ними, оказался менее тактичен.

— Ты бы не торопился так, Ковач. Мог, мммать, приехать и к вечеру!

— Он не виноват. — тихо, но жёстко произнёс Ави. — Я не ночевал дома. Меня было трудно найти.

Ясное дело, что его майор Желько Станишевич отчитывать не стал бы. Ави и по званию был старше, а уж подчинялся напрямую таким людям, к которым Станишевичу на приём-то могли не пустить. Желько был немолодым, но крепким мужчиной с военной выправкой и седым ёжиком на голове. Гораздо выше и мощнее, чем Ави, но всё-таки меньше по-настоящему огромного Мирко.

— Типичный, мммать, почерк последнего времени. — Станишевич начал свой доклад. — Похоже, у муслимов проблемы с бомбами. Судя по показаниям, террористов пятеро было. Открыли огонь по кафе, как раз в обеденный перерыв: народу, мммать, до жопы в кафешках. Автоматическое оружие. Изрешетили там, мммать, почти всех… потом бросили гранату. Аллах-бабах, мммать.

— То оружие, что похитили в Киралево? — предположил Мирко.

— Да если бы, мммать! Те ППхи ещё всплывут, помяни слово. А тут вся улица в гильзах от 7,62… «калашниковы», старые. Я ещё с таким в армии служил.

Ави сам когда-то здесь обедал: уютное было местечко, с настоящим венским интерьером и добротным гуляшом. И ракию держали отличную, хотя в такие места не особо-то приходят выпивать. Теперь весь тротуар перед кафе был усыпан битым стеклом, а что творилось внутри — догадаться несложно…. Он нащупал в кармане пальто пачку сигарет, но сразу понял: не то. Это Camel, а они не подходят.

— Мирко…

Ави почти всегда говорил тихо, но когда начинал это делать, то все замолкали, прислушиваясь к нему; а сейчас, заторможенный транквилизаторами, он был ещё медленнее и тише обычного.

— Будь добр, сбегай за ментоловыми сигаретами.

— Вы ментоловые курите? — Желько так скривился, будто Ави едва ли не в гомосексуализме признался.

— Я? Нет. Алиса курит.

Судя по лицу майора Станишевича, в этот момент ему сильно захотелось перекреститься, но он удержал себя в руках.

Пока Мирко бегал на сигаретами, Ави вошёл в кафе, отыскал там уцелевший после взрыва гранаты стул и уселся посреди небольшого зала. Пол обильно залила кровь, смешавшаяся с пылью и мелкой крошкой изразцовой плитки со стен. Трупы давно убрали, но Ави всё равно видел картину целиком. Первая автоматная очередь срезала парочку за тем столиком: почти подростки, им было лет по семнадцать. А вот там осколки гранаты иссекли турка-баристу, который успешно избежал пуль.

Всё это не вызывало у Ави каких-то особых чувств: только профессиональный интерес.

Он исследовал недавнее прошлое места трагедии. Это было не сложнее, чем для обычного человека — смотреть записи с камер. Вот только интересовали Ави не те подробности, что и без него сослуживцы найдут на видео: он искал невидимое обычным взглядом.

Искал пока сам, потому что Алиса капризничала.

— Я хочу ментоловые сигареты!

— Потерпи, нам нужно работать.

— Хочу и всё! Си-га-ре-ты!..

К тому же он не просто так употреблял наркотики, что бы по этому поводу ни думали некоторые сослуживцы (а уж Ави отлично знал, что они думают — иной раз лучше них самих). Система была простой. Чем больше «разгон», чем сильнее эмоциональное и физическое возбуждение — тем сильнее делались его собственные способности. Увы, но с каждым годом мощь только росла, и их становилось всё труднее контролировать. Случались очень неприятные инциденты…

Помогали травка или транквилизаторы. Алкоголь давал забавный эффект: будучи депрессантом, в малых дозах подавлял тормозящие функции и делал возможности Ави сильнее. Но стоило выпить больше — и они, наоборот, начинали отключаться. Следовало удерживать баланс, потому что трезвым Ави постоянно клонился то в одну, то в другую сторону.

А чем больше он расслаблялся, тем сильнее становилась Алиса. Чуждая сущность в его голове, возможности которой были гораздо, гораздо более широкими, чем у самого Ави. Вот только и тут имелся один нюанс…

Мирко вернулся очень быстро. Протянул сигарету, щёлкнул своей «Зиппо» с выгравированным государственным гербом.

— Вы что-то узнали, пан Ави? Я расспросил майора, на те вещи можно не отвлекаться…

— Сам знаю, что можно. –— буркнул Ави, глубоко затягиваясь. — Мы не в супергеройском кинце. Люди работают. Одним словом, Мирко… пытать арестованного террориста бессмысленно. Не знаю пока, как всё организовано, но ему хоть ананас в жопу засунь — курва не знает ничего о главном теракте. Ничего полезного, точнее. Просто знает, что он будет… как и я.

— Это плохо.

— Да уж нихера хорошего. Не волнуйся, Алиса что-нибудь подскажет. Алиса должна знать.

Мирко заметил: Ави, закинув ногу за ногу, сидит в какой-то довольно «женской» позе. Такое он замечал нередко и прекрасно знал, о чём это говорит. Да и взгляд из-под очков изменился — приобрёл оттенок, который посторонний человек мог бы истолковать весьма превратно.

Что и говорить, Мирко Ковач был настоящим красавцем. Высокий, с фигурой Геракла, мужественным лицом. Алисе он нравился, как и почти всем женщинам — с внешностью повезло, в отличие от совершенно невзрачного Ави. Худосочного, неухоженного, скучно одевающегося очкарика с семитскими чертами.

Из-за всего этого в Центре ходили крайне раздражающие Мирко слухи понятного рода. Ави же на слухи было наплевать. О нём вообще мало кто сказал бы что-то хорошее, но когда в вентилятор попадало настоящее дерьмо — без этого человека обойтись становилось трудно.

— Вы что-то видите?

— Угу.

Ави отвёл взгляд от Мирко и смотрел теперь в угол. Для Ковача он был пустым, а вот Ави видел там старуху в инвалидном кресле: безобразно жирную, со спутанными седыми волосами, в старомодном траурном платье и шляпке с вуалью. Ну, началось…

Цок, цок, цок. Где-то за спиной острые каблуки стучали по полу. Угадай, кто?..

— Ты же не ревнуешь, дорогой?

— Тебя возбуждает ум, я знаю. Тут Мирко нечем крыть.

В кафе была аудиосистема, разумеется: обычно играла спокойная классическая музыка. Теперь колонки сначала зашипели, а затем плеснули в помещение женский голос — то ли Грейс Слик, то ли совсем не её.

«When the dawn is rose they are dead — yes, and you’re mine, you’re so full of red…»

Музыку слышали все. Многие на улице обернулись: Мирко замахал руками, давая понять, что всё нормально. Сейчас главное — не мешать.

Какое-то отражение зашевелилось в уцелевшем оконном стекле. Ави сразу понял, что это нечто важное: то, чего другие не увидят. Сначала заметил знакомый образ: рыжеволосую девочку лет десяти, в очаровательном розовом платьице и с красным воздушным шариком. Тут-то удивляться нечему, этого ребёнка Ави видел постоянно.

Но она была не одна.

С ней была ещё одна девочка, примерно того же возраста. Вся залитая кровью, изуродованная: и Ави почти сразу понял, что её не было в этом кафе. И убили её не пули, не граната. Это было что-то иное, это…

— Объясни.

— Сладкий, я показываю, что сама вижу. — как будто дыхание прямо в ухо, Ави даже немного вздрогнул от понятного волнения.

Девочка. Образ мёртвой девочки со страшными травмами: расколовшийся череп, вытекший глаз, кровь на платьице. Ави знал, что сейчас бессмысленно требовать пояснений: Алиса мыслила слишком иначе, если её сознание вообще можно было сравнить с человеческим. Он просто не поймёт, даже объясни она всё своим языком. Алиса пыталась показать ему нечто в образе, доступном человеческому разуму.

Оставалось не разочаровать даму, столь падкую на интеллект. Тем более что в Центре и без Ави хватало умных людей: не один он тут работал с полной отдачей…

— Мирко, звони в Центр. Пусть перестанут спрашивать курву, о чём сейчас спрашивают.

— А про что нужно? — Ковач сразу понял, что нащупано нечто важное: он далеко не первый год работал с Ави и уже давно приноровился.

— О девочке. Пусть хоть на куски режут, но узнают, что ему известно о какой-то мёртвой девочке. Любые методы форсированного допроса, если что — под мою ответственность. У нас охренеть как мало времени… час-другой, это точно. Скорее, бля!

***

Время тянулось медленно. Ави сидел на пассажирском сиденье служебного джипа Мирко, вывесив ноги наружу. Сам Ковач в такой позе мог бы достать до асфальта, с его-то ростом: а вот ботинки Ави болтались чуть ниже подножки. Половина пачки ментоловых сигарет уже ушла.

Мирко стоял рядом и пил кофе из пластикового стаканчика: он был серьёзным спортсменом и потому не курил. Зато Станишевич смолил одну за другой: вонючие дешёвые сигареты.

— И почему надо ждать результатов из Центра?

— Потому что у меня нет времени туда ехать. — пояснил Ави. — Тик-так, счёт на минуты. Как только позвонят, нужно будет куда-то срываться, прямо на реактивной тяге из жопы…

— Я не о том, пан Ави. Вы без Центра не узнаете, где будет теракт?

Мирко закатил глаза: он прекрасно знал, как его подопечного раздражают такие вопросы. Мало кто имел внятное представление, чем и как Ави действительно может помочь работе Госбезопасности, а где проходят границы.

— Желько, я не сраный Альбус Дамблдор. Да и Алиса — это не магический, курва, шар. Даже если она что-то знает, я далеко не всегда могу это понять вот так запросто.

— Не серчайте. Мне просто интересно, как оно всё работает. Я слышал всякие слухи.

— Слухи… хренухи. Знаешь, как работает мозг у дельфина?

Желько Станишевич пожал плечами. Очевидно, что этот человек не был знатоком биологии, а вот Ави когда-то учился на биофаке: как раз перед тем, как Алиса окончательно утянула его на другую дорожку. Общение с животными её не интересовало.

Было время поговорить. Да и немного отвлечься от напряжённого ожидания очень хотелось.

— Ну видишь ли… Мозг дельфина частенько сравнивают с человеческим, и одно тут правда: он большой, сложный. Однако сам дельфин, как ты можешь заметить в океанариуме, туповат. Почему?

Майор снова выказал неудомение.

— Эхолокация. Мы обрабатываем очень мало информации извне: то, что видим, что слышим… а человек видит и слышит не так-то хорошо. Зато дельфин махом получает всю информацию о мире на десятки километров. Это как озарение. Как будто Дьявол поднял Христа на гору и показал ему весь мир в один миг. Понимаешь? С Алисой всё очень похоже. Она может показать мне очень многое. Только я хер разберусь в целом мире вокруг, если точно не знаю, что искать... Она не человек. А у меня мозг, увы, человеческий, он не может только обрабатывать внешние данные. Мы с ней мыслим и говорим дохерища разными категориями, такие дела…

Именно в этом состояла главная проблема с Алисой, из-за которой никак нельзя была спускать её с поводка — пусть это и вынуждало принимать наркотики, что отнюдь не полезно для здоровья. Доктора были уверены: мощь Алисы убивает мозг Ави куда быстрее, чем амфетамин. Если дать ей волю, то в ценнейшей для Балканской Республики голове скоро не останется ни хрена, кроме чего-то совсем чуждого. Человеческий мозг просто не приспособлен для подобного.

Никто не мог разобраться в природе Алисы. Одно было понятно: это не какой-нибудь компьютер, к которому можно будет подключиться, когда Ави ментально умрёт от перегрузки в понимании обычной биологии. Учёные только без лишних сантиментов говорили, что рано или поздно это случится: нечто вроде комы, а то и вегетативного состояния. Использование способностей самого Ави тоже приближало этот момент, и также с неочевидной скоростью. Вопрос один: как одновременно экономно и эффективно для страны использовать такой дар.

Важно было понимать, когда рационально потратить ценнейший ресурс, пределы которого неизвестны, а когда делать этого не стоит. Тут мнение самого владельца мозга часто расходилось с позицией начальства — куда более осторожного, чем сам Ави, который никогда себя не жалел.

Мирко выхватил из кармана зазвонивший iPhone, будто ковбой — револьвер из кобуры.

— Да?!

Через полминуты капитан уже объяснял ситуацию.

— Он рассказал.

— Что там? – хором выпалили Желько и Ави.

— В общем, арестованный был на контакте со второй группой террористов — о которой мало что знает. Действительно ничего толком не может сказать: ребята в Центре поработали на славу, они умеют. Но вот о девочке он слышал пару дней назад, на конспиративной квартире.

— Известна квартира?! — оживился Станишевич.

— Да, её уже обыскивают. Про квартиру он раскололся ещё утром, и…

— В жопу квартиру. — отрезал Ави. — Будь это важно, я бы узнал о ней. Что с девочкой?

— У второй группы есть большой автомобиль. Фургон. Арестованный его не видел, но слышал, что террористы на днях случайно сбили какую-то девочку.

— Фургон! — выкрикнул майор Желько. — Это как в том году? Покатят его куда-то, мммать, начинённым взрывчаткой?! Едрить, да ведь… пан Ави, вы можете…

— Нет. — Ави сразу понял, о чём будет вопрос. — У меня мозги вытекут из ушей, если попытаюсь заглянуть в каждый фургон в Црвениграде. Ни марки, ни цвета… Мирко, звони в операционный отдел: пусть бросают всё и ищут информацию о девочке.

— Так может, сразу в дорожную инспекцию?

— Нет, у них может не быть данных. Скажем, нашли тело, но не установили причину травм. Или её вовсе не нашли, просто лежит заявление о пропаже в каком-нибудь сраном участке… его могли официально принять буквально этим утром, если дело было на днях. Ты же знаешь, как полиция работает, там алкаш на дураке верхом. Короче, поднимай операционистов! Участки, морги, больницы, всё! Минуты, Мирко, минуты!..

***

Он неправильно истолковал своё видение: девочка показалась мёртвой, но на самом деле была ещё жива — хотя и в коме уже третий день. Мирко сам выслушал взволнованный доклад врача из больницы на окраине Црвениграда, совершенно ошалевшего от таких сюрпризов: нагрянули сотрудники Госбезопасности с целым кортежем полицейского сопровождения.

Ави не стал тратить времени: пока Ковач выяснял подробности о поступившей с тяжелейшими травмами Ирмаске Папац (вот ирония судьбы — мусульманке), обладатель особых способностей уже спешил к её палате.

Мирко застал коллегу у койки Ирмаски, держащим её за руку. Ави сидел на полу, привалившись к стене, и почти терял сознание — по крайней мере, выглядел очень плохо. Ковач догадывался о причине: Ави пришлось тормошить собственные способности, не связанные с Алисой, когда голова ещё была в её почти безраздельном распоряжении. Такое редко кончалось хорошо…

Пип, пип, пип: этот звук издавали мудрёные медицинские приборы вокруг Ирмаски, мигающие множеством мониторов, тянущиеся к ребёнку красными, синими и зелёными проводами. Воздух в палате был несвеж, её явно плохо проветривали.

Симпатичная медсестра забилась в угол: похоже, она увидела что-то, чего видеть не следовало. Этому Мирко, поднесший девушке стакан воды прежде, чем Ави, тоже совсем не удивился. Он знал: Алиса очень ревнива. Она ненавидит всех прочих женщин — тем лучше не приближаться к Ави, когда он химически заторможен и у странной сущности в его голове много власти над ситуацией.

— Ковач! Что, мммать, с ним?!

Это кричал Желько, застывший в растерянности над Ави. Тот совсем отключился: руку неподвижной девочки на больничной койке не выпустил, но сам уже лежал на полу. Из уголка рта тянулась тонкая струйка слюны. Круглые очки повисли на одном ухе.

— Это нормально! — Мирко мысленно выругал себя за то, что бросился помогать перепуганной женщине, а не человеку, от которого сейчас зависели сотни жизней. — Помогите ему сесть!

Майор Станишевич кое-как пособил Ави, а вскоре рядом был и сам Мирко: медсестра сжалась в углу палаты, беззвучно рыдая, и сейчас капитану Госбезопасности уже не была интересна. Из коридора слышался топот: как мягкой больничной обуви, так и тяжёлых полицейских ботинок.

Врачи заботились о своём долге, а особисты понимали: нужно действовать быстро. Террористы явно рассчитывали воспользоваться первыми часами переполоха после расстрела кафе…

— Нашатырь! Дайте нашатырь!

Ави привели в чувство. Он обильно вспотел, в глазах полопались сосуды, вены и артерии проступили под кожей — но взгляд всё-таки обрёл ясность.

— Я видел тот фургон.

— Что за марка? Номер?.. — Станишевич попытался поднести стакан воды, но половину от волнения расплескал.

— Я не разбираюсь в марках… могу описать, но времени на выяснения хер да ни хера… воды дайте…

Бегающий туда-сюда взгляд Ави вдруг остановился на ворвавшемся в палату враче. Тот явно не понимал, кому из людей перед ним сейчас больше требуется помощь.

— У вас есть красные двери?

— Что?..

— Я, курва, не шепелявый! — Ави закашлялся из-за крика, на который перешёл. — Красные двери?! Любые, сука, двери красного, блядь, цвета?..

Доктор растерянно помотал головой. Зато Ави, похоже, почувствовал себя ещё чуть лучше.

— Мирко! Ты где?.. А… Мирко, слушай внимательно. Времени нет. Нет от слова «совсем»… не спрашивай, Алиса знает. Она знает… Сделай вот что. Слушай внимательно, внимательно. Желько, ты тоже слушай…

Длинные волосы Ави прилипли к вспотевшему лбу. Сейчас он выглядел не лучше пьяницы, свалившегося под дверью цыганской забегаловки. Серое пальто, и до того не бывшее образцом опрятности, совсем безобразно измялось.

— Желько, вызывай спецназ, прямо сюда. Я имею, имею в виду настоящий спецназ, антитеррор, группу быстрого реагирования, не вшивых полицаев с пукалками… Мирко, раз у них нет красных дверей, то нужна краска. Краска. Покрасить любую дверь тут, быстро… ты, ты понял. Тот самый трюк.

— Но ведь… — Ковач уже понимал, о чём идёт речь.

— Ага. Можешь помолиться за мои мозги, учитывая текущую, текущую ситуацию. А заодно за бедняг из спецуры, которые увидят это дерьмо. Но иначе мы тупо, Мирко, не успеем. Эти скоты уже едут, и я, я не могу объяснить словами, куда. Тут поможет только дверь. Дверь. Раз я увидел фургон, то её можно использовать, да.

Проглотив залпом два стакана воды, Ави почти пришёл в норму: похож теперь был не на вдрызг пьяного, а скорее на тяжело гриппозного. Руку лежавшей без сознания девочки он выпустил только сейчас.

— Заодно готовьте бумажки. Тут подписок о, о неразглашении столько написать придётся…

***

Наспех выкрашенная дверь больничной подсобки наполнила резким запахом краски весь коридор. Но это неудобство никого не беспокоило. Мирко сейчас волновали парни из группы антитеррора, которым происходящее, естественно, казалось полным бредом. Но времени объяснять не осталось: да в сущности, не было и такого права. Уровни доступа…

— Не боись: ребята простые и надёжные, мммать, как молоток. Покажи им гвоздь, они его забьют. Без вопросов. — заявил Станишевич.

По глазам в прорезях балаклав не было похоже, будто вопросов у бойцов спецназа нет: штурмовать какой-то чулан в больнице — задача, по меньшей мере, странная. Станишевич и сам успел надеть бронежилет со шлемом: Центр распорядился, что командовать операцией должен он. Пусть по факту всё и находилось в руках Ави, к тому же старшего по званию, но тот совсем не занимался вопросами силовых действий.

— Пан Ави, вы бы дали хоть какую-то вводную: чего нам ждать… ну, там.

— Если бы я, я сам знал, что будет… Желько, я тоже туда пойду, пойду. Да-да, и не спорь со мной! Это тебе не фокус Копперфильда: я не могу быть уверен, уверен, что иначе всё получится.

Станишевич кивнул человеку в спецназовском снаряжении:

— Тащите броник: пану Ави он, мммать, потребуется.

Тяжёлый жилет, надетый поверх пальто, придал Ави довольно нелепый вид. Навроде ребёнка, через меру укутанного заботливой бабушкой.

— Вы вооружены?

— Нет, я табельного не ношу.

— Понятно. — Желько бесцеремонно вытащил пистолет из кобуры ближайшего к нему бойца и протянул Ави. — Пользоваться-то умеете?

Отвечать Ави не стал — но по тому, как он вполне уверенно проверил магазин и патронник, щёлкнув предохранителем и засунув пистолет в нагрудный карман жилета, Желько понял: с этим проблем нет. Невзрачного человека в штатском обступили экипированные бойцы, ожидавшие хоть какого-то инструктажа.

— Мирко, дай-ка мне стул. Стул. Ну и это самое, да… оно с собой? Из крыла выгнали весь персонал? Смотрите, не пускайте никого. Ну, панове: вы, вы сейчас увидите очень странную хероту, и я ожидаю, что это никому не помешает работать. Через некоторое время я войду, войду в эту дверь, и вы должны будете войти за мной. Так, как это вас учат делать, потому что наверняка сразу же станет жарко. Жарко. Надеюсь, кто-нибудь первым делом уберёт меня с линии огня: а то я, знаете, не лихой гайдук.

— Не беспокойтесь, пан Ави: мы о вас позаботимся. — когда речь зашла о конкретных действиях, растерянный до сих пор командир группы антитеррора обрёл уверенность в голосе.

— Славно. Мирко, огоньку… огоньку.

Здоровенный косяк в губах Ави, к которому Мирко поднёс зажигалку, стал вишенкой на торте общего сюрреализма сцены. Впрочем, Ковач-то прекрасно понимал, что спецназ увидит сейчас вещи куда более неординарные, чем высокопоставленный офицер Госбезопасности, курящий травку во время операции по пресечению крупного теракта.

Ави глубоко затянулся, надолго задержал дыхание, выпустил облачко дыма: из-за вони краски характерный запах совсем не ощущался. Затем откинулся на спинку стула, поставленного напротив красной двери. Сделал ещё затяжку. Бойцы спецназа выстроились колонной вдоль стены, слева от двери: чуть пригнувшись, прижав приклады автоматов к плечам. Один из них, назначенный страховать Ави, зашёл справа. Своё дело эти люди знали превосходно, сомнений никаких.

Какое-то время не происходило ничего. А потом Ави, которого постепенно накрывало, услышал то самое: «цок, цок, цок».

— Признай, сладкий: без меня у тебя ничего не получится… Молодец, машину ты узнал. Вот только как её отыскать, ммм?

— Давай просто сделаем нашу работу, пожалуйста.

Динамики больничной связи, обычно призванные объявлять какую-то важную информацию, захрипели помехами. Спецназовцы повели головами на звук, но майор Желько приказал им не отвлекаться.

Фокус с дверьми был гораздо проще, когда Ави знал, куда нужно попасть. Но теперь он мог ориентироваться только на образ фургона: того единственного из множества подобных автомобилей в Црвениграде, который был нужен. Требовалось выйти именно на него, а это чертовски непросто.

Такие машины сейчас аврально искали и по городским камерам наблюдения: на это бросили операционистов Центра. Увы, отслеживание транспорта до сих пор не автоматизировали, как сделано в Лондоне или Москве. Но был шанс, что это поможет, если у Ави не получится всё сделать быстрее. Ещё несколько таких же групп спецназа в разных концах Црвениград ждали команды.

Эта система не была построена вокруг Ави и его способностей, конечно. Он был лишь её частью, крайне эффективной во многих случаях — но далеко не незаменимой. И если уж на то пошло –— от этих здоровяков в броне сейчас зависело не меньше. Ави, возможно, и мечтал быть героем комиксов, спасающим всех в одиночку, но реально делал небольшую часть работы. Пусть зачастую и самую важную. Понимание этого принципа принёс когда-то ещё первый опыт столкновения с террористами…

Хрип динамиков постепенно обретал некую стройность. Он начинал складываться в мелодию: музыку, на которую скоро наслоился голос.

«…when she's ten feet tall: and if you go chasing rabbits…»

Моргнули галогеновые лампы на потолке, затем ещё раз — некоторые так и не зажглись вновь. Цепь бойцов перед дверью зашевелилась, словно жирная чёрная гусеница задвигала своими волосками. Трудно было винить спецназовцев за волнение. Веяло чертовщиной.

— Спокойно! — рявкнул на бойцов Станишевич. — Всё идёт, мммать, как нужно!

«When the men on the chessboard get up and tell you where to go…»

Ави ощутил головокружение. Ему становилось дурно, но этого и следовало ожидать. Голос из динамиков прибавил несколько тонов, зазвучал резко, с режущим звуком на верхних нотах.

«And you've just had some kind of mushroom, and your mind is moving low…»

В висках застучало. Пальцы расслабились, косяк полетел на пол: как в замедленной съёмке, оставляя за собой длинный красный шлейф. Он коснулся поверхности и взорвался искрами. Боковое зрение стремительно тускнело, и Ави не видел уже почти ничего, кроме красной двери прямо перед ним.

Да, красной. Всё правильно. Колонки над головой надрывались так, как не бывает ни на одном рок-концерте: Ави этого не видел, но Ковач и Станишевич закрыли уши.

«WHEN THE LOGIC AND PROPOTION HAVE FALLEN SLOPPY DEAD…»

Ави больше не видел, что происходит вокруг в реальном — или, по крайней мере, объективном мире. Только надеялся, что Желько и Мирко держат ситуацию под контролем. Он чувствовал, как падает назад, в бездонную пропасть или нору проклятого кролика, но не боялся этого ощущения, зная: в конце всё будет, будто погрузился в воду.

«AND THE WHITE KNIGHT IS TALKING BACKWARDS, AND THE RED QUEEN’S “OFF WITH HER HEAD!”»

Красная Королева, встречай Белого Рыцаря. Красная, конечно: впрочем, в английском это слово означает и другой цвет. Пора идти на Ту Сторону. Спросить Алису о том, что людям искать придётся, возможно, слишком долго.

Музыка смолкла резко: одновременно с тем, как перед глазами в одно мгновение повисла абсолютная чернота, словно выключили телевизор. Ави глубоко вздохнул: наверное, его веки сейчас опустились, но зато открылись какие-то другие глаза.

Перед ним был коридор.

Коридор, но совсем не похожий на тот больничный, где в хлам укуренный Ави сидел на стуле. Нет: скорее это был коридор старомодной имперской гостиницы, примерно такой, как в фильме «Отель Гранд Будапешт» — или любой из тех, что стояли в Црвениграде. Правда, этот коридор выглядел мрачно, здесь было довольно темно — слабый свет не исходил от светильников, а сочился через стыки стен, из щелей под дверьми номеров.

Ави понял, что лежит на полу. На женщину, стоящую спиной к нему, он глядел снизу вверх. А она смотрела куда-то в глубину коридора — возможно, бесконечного. Красивые туфли, стройные ноги в чулках, укороченное пальто с туго затянутым на талии поясом — до которого почти доставали завивающиеся ближе к кончикам рыжие волосы.

Алиса обернулась через плечо, пальцами поманив Ави за собой.

— Пойдём, дорогой.

Встать получилось не сразу: сначала Ави полз за ней на четвереньках, и только через десяток метров поднялся, опираясь на глухую стену, обитую бархатом. По противоположной тянулись одинаковые двери: деревянные, весьма изящные, выкрашенные чёрным.

— Ты хорошо запомнил фургон? Представь его, так мне будет проще.

Ави запомнил превосходно и представил во всех подробностях. Высокие каблуки Алисы цокали по паркету: она манерно вышагивала, качая бёдрами, ставя одну ногу точно перед другой, как если бы шла по канату.

— I see a black door and I want it painted red, no colors anymore I want it to turn red… — напевала Алиса, намеренно изменив знакомый текст, как нередко делала. — I see the girls walk by dressed in their summer clothes; you have to turn your head until this darkness goes…

Конца коридора было не разглядеть: он терялся во мраке. Но где-то перед самой границей этой темноты вполне различалась красная дверь. Казалось, прошли целые часы, прежде чем Ави достиг её, следуя за Алисой, и потянулся к латунной ручке.

***

Его выбросило с Той Стороны ещё более резко, чем затянуло туда. Ави больше не сидел на стуле: он стоял перед той самой дверью больничного чулана, ощущая запах свежей краски и крепко сжимая пальцами ручку из дешёвого пластика. Он немного промедлил, посмотрев налево. Скрытое маской лицо бойца спецназа оказалось совсем близко, и даже без способностей Ави, по одним глазами, ясно читалось: ничего, дальше выходящего за пределы адекватного, тот ранее не видел.

Ави понятия не имел, как вся сцена смотрелась со стороны. И не имел времени задумываться. Он просто потянул ручку вниз и решительно шагнул в дверь чулана.

Яркий дневной свет заставив зажмуриться, а внезапные звуки оживлённой улицы в центре города оглушили. Ничего ещё толком не понимая, Ави нащупал на груди пистолет, выдернул его из кармана жилета и чётко, в полную силу голоса, выпалил:

— Работает Госбезопасность!

Кто-то из прохожих замер, кто-то шарахнулся в сторону, и теперь Ави увидел тот самый белый фургон прямо перед собой, припаркованным на углу. Тонированные стёкла не позволяли толком разглядеть людей внутри, но кто-то там точно был: кажется, и рядом несколько мужчин стояли не просто так…

Один из них разворачивался к Ави: тот вскинул пистолет, но не успел прицелиться, потому что сзади его схватили на плечи. Спецназовец оттащил Ави в сторону, освободив проход. Тёмные фигуры, чуть сгорбленные, выставляющие перед собой автоматы, посыпались из распахнутой позади двери магазина.

— Лежать! Лежать, курва!

Падая из-за рывка за плечи, Ави заметил на противоположной стороне улицы инвалидную коляску. Старуха сидела вполоборота к сцене, но наблюдала за ней пристально. Неудивительно.

Кто-то истошно заверещал. Прозвучал выстрел, почти одновременно — длинная автоматная очередь и беглый огонь одиночными в ответ. Зазвенело разбитое стекло. Ави уже лежал носом в тротуар, боец спецназа прижал его к земле коленом: он стрелял в кого-то — гильзы со звоном сыпались на землю прямо перед лицом Ави. Цок, цок, цок. Почти как те каблуки.

— Аллаху акбар!

— Два часа, автомат!

— Бросай оружие!

Наверное, для спецназовцев этот хаос был таким же привычным, как для Ави — всё, что он видел перед красной дверью. Тёмные фигуры не переставали двигаться: кто-то из спецназа обходил фургон сбоку, кто-то бросился поперёк улицы, стреляя на бегу — но Ави в этом ничего не понимал. Тем более что очки слетели, так что и видел он теперь плохо.

Сознание выделило во всей творящейся вакханалии только одного человека, чётко указав: его надо остановить. Ави не объяснил бы, почему: может, он собирался подорвать бомбу или что-то подобное? Так или иначе, плотный бородатый мужчина в клетчатой рубашке спешил к задним дверям фургона, сгибаясь под обстрелом. Несколько пуль пробили белый кузов прямо над ним. Он очень спешил, и это было очень важно.

Скорее всего, миг спустя террориста всё равно остановили бы, но Ави опередил события. Он не мог вытащить из-под груди руку, сжимающую пистолет, потому что колено бойца по-прежнему вдавливало его в землю. Хорошо, что Желько заставил надеть бронежилет: а то так и рёбра бы треснули… Впрочем, пистолет Ави не слишком требовался.

Бородач почти достиг дверей фургона, но дотянуться до них не сумел. Его оторвало от асфальта, перевернуло в воздухе и швырнуло через весь перекрёсток — прямиком под колёса тяжёлого автомобиля.

Фургон, из-за которого оставшиеся террористы продолжали отстреливаться, ожил. В нынешнем состоянии Ави это было несравнимо труднее обычного: от напряжения свело челюсть, боль наполнила не только голову, но и все зубы разом, а затем суставы и остальное тело. Перед глазами посыпались искры, поплыли разноцветные круги. К горлу подкатил ком, едва не вывернуло.

Но фургон всё-таки сдвинулся. Точнее, он резко рванул с места, сокрушив на своём пути чугунный фонарный столб, и внезапно оставил террористов без укрытия. Оба упали почти сразу после этого, в неестественных позах: одного пули отбросили назад, другой сложился пополам.

— Ну вот и конец… Желько! Желько, всё хорошо?

Ответа не последовало. Но едва ли что-то прошло плохо.

Ави, видимо, снова выпал из обыкновенной реальности. Он не смог бы сказать, как оказался уже не вжатым в каменную плитку, а сидящим у стены перед разбитой витриной магазина. Блики солнца играли на рассыпанных повсюду осколках. Ави почувствовал, как кто-то обнял его.

Звуки стихли. Ави окончательно понял, что находится уже не совсем в том месте, где мгновение назад. Ну и отлично. Всё, что мог, он уже сделал.

Ави разжал пальцы, позволив пистолету с глухим звуком упасть на тротуар, и охотно уткнулся лицом в грудь обнимавшей его женщины. В вырез её блузки спадали рыжие локоны.

***

Црвениград уже покрылся сумерками: небо приобрело красивый насыщенный оттенок синего, поднималась луна. Сильно похолодало. Мирко в его костюме из дорогой, но слишком тонкой шерсти сделалось совсем некомфортно. Но о себе он сейчас думал в последнюю очередь.

Здоровяк волок к чёрному джипу Ави, который едва перебирал ногами. Что и говорить, сегодня подполковнику Госбезопасности Аврааму Шлиману досталось порядком — однако всё закончилось хорошо. И это оставляло приятное послевкусие заслуженной победы в короткой, но яростной схватке.

Очередной победы добра над злом, как бы приторно эти слова ни звучали. Достигнутой вовсе не одними лишь усилиями человека, которого только что вырвало на тротуар, но всё-таки именно он здесь стал главным героем. О котором, как обычно, и в Центре-то не все узнают.

Мирко помог Ави улечься на заднее сиденье внедорожника, подобрал выпавший из его кармана смартфон. Пассажира била сильная дрожь, так что Ковач снял пиджак и заботливо укрыл им Ави— а затем надолго зажал кнопку, регулирующую климат-контроль в задней части салона.

— Это вышло здорово, пан Ави. — сказал он, захлопнув за собой дверь. — Я имею в виду, что мы сегодня прямо герои. Особенно вы.

Шлиман закашлялся, попытавшись что-то ответить. Но затем всё-таки проговорил:

— Мирко, отвези меня домой, пожалуйста. А потом сходи в магазин. Купи литр. До понедельника меня не ждите, отключу телефон наху…

Фраза снова оборвалась кашлем. Мирко только усмехнулся: отключать телефон Ави было строго запрещено по должностным инструкциям, он никогда этого не делал. Только лукавил, как в утреннем разговоре с майором Станишевичем.

— Как скажете, пан Ави.

Внедорожник моргнул поворотником и мягко влился в поток на вечерней улице Црвениграда. Мирко забыл включить музыку, но кто-то сделал это за него: будь то Ави или Алиса — неважно.

«Hey you, out there on your own, sitting naked by the phone, would you touch me?»

Ну уж нет, это точно был не голос Роджера Уотерса… Кто-то мурлыкал колыбельную для подполковника с Той Стороны — природу которой Мирко даже не пытался понять. Просто знал оней чуть больше других.

«Hey you, would you help me to carry the stone? Open your heart — I'm coming home…»

Ави уснул — и Мирко надеялся, что ему снится что-то хорошее. Может, сама Алиса? Он никогда её не видел, но смел предполагать, что это должна быть красивая женщина. Огни города, который вскоре по обыкновению позабудет о потрясениях, вытягивались в длинные цветные полосы.

— Together we stand, divided we fall!.. — в такт Алисе пропел Мирко последнюю строчку.