Балтийская Регата

Начало конца негодяев

Подполковник Дмитрий Арсеньевич Костылев служил одним из секретарей Топоева Николая Гавриловича, министра обороны России. В этот злополучный понедельник он, вместе с ещё десятью офицерами, сопровождал Топоева в Кремле на совещание силовиков с президентом, посвящённому гибридной войне с Украинской Федерацией. Обсуждались вопросы снабжения армий мятежных, не признанных никем в мире, республик Одессы, Донецка, Луганска и Крыма. Начало совещания транслировалось в прямом эфире, что само по себе было очень редким делом в России.

Совещание началось ровно в десять часов. Через пять минут после начала земля и все здание Большого Кремлевского Дворца заходило ходуном от сильного землетрясения, затем на дворец невзначай наткнулась взрывная волна, которая в одно мгновенье выбила все окна вместе со всеми рамами. Стекла в окнах были не простые, а противопульные, но даже они, полопавшись, вылетели из окон. Одно такое и срезало, как бритвой, голову Тупикину. Шеи у всех на земле людей, включая бомжей и президентов, сделаны одинаково. Кости, немного мускулов, жгуты нервов и большие вены и артерии, которые питают кровью не только головной мозг, а и язык и даже зубы. Хотя зубы, пожалуй, не питают. Про зубы не знаю, посмотрите в Гугле. Ещё они питают кости черепа, иногда, очень нередко они так питают мозг, что он захлебывается в крови и умирает от избыточного рвения этих самых вен. Но Тупикин умер не от этого, а от стекла, летящего, словно коса на сенокосе, но со скоростью, совсем чуть-чуть превышающей скорость пули. Вжик и нет головы на плечах.

По правде сказать, голова и до этого совсем и даже вовсе была не Тупикина, а одного из пяти его двойников. Самого Тупикина зарезал ныне не известный немецкий врач на операции по удалению опухоли мозга ещё в две тысячи шестом году. С тех пор много воды утекло в речке Волге, но страной правил, избирался и неизменно переизбирался подавляющим большинством голосов всего российского народа президент Тупикин, не взирая, так сказать. Такое положение вещей создал ещё непревзойденный авантюрист Алоизыч в Германии сороковых годов прошлого века и было подхвачено всеми самыми мудрыми и легитимными правителями стран после него. Зачем менять то, что хорошо вписывается в систему. Новое может и не вписаться или вписаться не так, а боком и у тебя перед носом будет не приятное лицо, а, извиняюсь, что-то не совсем хорошо пахнущее унитазом. От греха и впредь, решили на закрытом съезде партии Российского Выбора бывшие правоверные коммунисты, помнящие ещё развал СССР. Действительно это сути дела не меняет, ведь правда?

На месте головы Не Сменяемого в прямом эфире оказался большой фонтан крови, который забрызгал всех полководцев, сидевших и стоящих ближе всего к Вождю. Нет, вожди это у неразвитых краснокожих, у нас всегда и во веки веков Лидер Народа.

Так как часть телевизионщиков была также посечена осколками совсем до смерти, а часть удивлена до изумления несущемся к стратосфере сияющим потоком из остатков зданий КГБ, никто не прервал стрим прямого вещания не только в кабельных сетях, в эфире, но и в сети Интернет. Поэтому все домохозяйки страны и за рубежом, все пенсионеры и все безработные, а также часть слишком богатых людей, которым нечего было делать, успели увидеть и эпохальную струю крови, и голову Лидера с размаху припечатавшуюся в голову великого полководца из Сибирской глубинки, маршала всех родов войск по порядку, Лидера Военновоздушнокосмических сил России Топоева Николая Гавриловича и то, как голова последнего лопается арбузом на две неравные половинки. Там, где было больше кости, там было розово, а где был остаток мозга было красно-серо. Затем все увидели, как начинают полыхать стены зала заседаний и остатки караула совсем как живых манекенов, который стоял по стойке смирно во время военного совета стратегов и тактиков гибридного боя.

В это время Дима, мотая немного контуженной головой, уже бежал к дверям убежища в глубоком подвале здания. Убежище было рассчитано на термоядерную атаку любых супостатов, включая США и исламских экстремистов. Оно вмещало никак не меньше тридцати тысяч человек. Он подбежал вовремя. Правда в убежище не пускали раненых, а он с ног до головы был забрызган кровью. Пришлось снять китель и показать, что ран на нем нет, а кровь совсем не его. Его впустили и тут раздалась немилосердно ревущая музыка сирены.

Громадная и чрезвычайно тяжелая бронированная плита стали стала опускаться с потолка в выемку на полу. Это радиационное заражение достигло пределов глубоких подвалов Кремля. Толпа погибающих, раненых и ещё совершенно живых ринулась в последний и решительный бой. Побеждали молодость и сила, старость и ущербность отлетала к стенам и топталась ногами. Женщин и детей не было вовсе. Они сидели по домам и смотрели эротический балет «Лебединое Озеро» запоздало транслируемый всеми каналами телевиденья России, либо возносились к Творцам бестелесными матрицами душ, не женское и не детское это дело в бой идти. Плиты, отрезающие убежище от общего мира всех людей, на всех входах в подземный рай для избранных, неумолимо опускались. Толпа жаждущих жизни напирала, как мясо в мясорубке под действием шнека напирает на крестообразный нож. Кто-то на самом входе ломал конечности, кто-то испускал дух и падал под ноги толпы, для всех плита становилась вершителем судеб и высшим прокуратором. Вот уже осталось не более полуметра от пола и послышался хруст костей и рев нескольких бедолаг, которых давила медленная плита в своём неумолимом и дьявольски медленном падении. Хруст костей и хрипы умирающих затихли и на счастливчиков опустилась тишина.

Все спасшиеся проходили далее по коридору в камеру дезактивации, где всем приходилось раздеться донага, пройти душ и одеться в голубые робы, подобные комбинезонам моряков на атомоходных подлодках. При этом Дима сорвал с кителя «с мясом» свои награды, включая Звезду Героя России, награды и личные документы бережно завернул в полиэтиленовый мешочек, оставшийся от завтрака, а парадный китель, посечённый стеклом и залитый кровью обеих Лидеров, бросил в общую кучу тряпья. Парадку он шил на заказ и ему было её немного жаль, как память о месячном денежном довольствии. Комбинезон сиротского приюта имени подплава, в карман которого он положил полиэтиленовый мешочек, был совсем не равноценной заменой парадного кителя и брюк.

В убежище было тихо, играла приглушенная легкая музыка, льющаяся из скрытых репродукторов. Никто не знал, как себя вести и что им всем делать. Все скопились в громадном и пустом зале. Всех спасшихся было не более трёх сотен. Через неприметную дверь к ним вышел генерал лейтенант в форме и дал команду построиться. Так как почти все были офицерами, команда была выполнена чётко и без задержки. Генерал представился Чертаковым Александром Дмитриевичем, командиром данного убежища. Он рассказал, что сейчас всех перепишут и покажут каждому его место. Офицеров ниже подполковника не было. Из гражданских было не более десятка разного рода референтов и переводчиков. Пяток женщин довершали картину Репина «Приплыли». Только на картине были монахи, приплывшие к женской купальне, а тут всё было с точностью до наоборот. Всем хватило места, кроме погибающих на поверхности тысяч людей. Когда тебе на голову падает расплавленный кусок стены или железа, когда идет дождь из расплавленных камней и кусков металла, у тебя очень мало шансов остаться просто калекой. Если бы двери убежища не были закрыты, то спасти можно было бы во много раз больше людей, в разы больше. Но двери закрыли.

Костылев попал во взвод внешней разведки. Взводом это было назвать трудно. Просто семь человек, потенциальных смертников. Все они были подполковниками. Только он один имел реальный опыт разведок. В недалеком боевом прошлом он прошел Одесскую войну и войну в Сирийско-Алавитском Эмирате. С него началась и на нем закончилась краткая, но эпическая история внешней разведки убежища номер один.

Связь убежища со внешним миром была утрачена. Все каналы связи были под контролем КГБ, а именно эта структура и вознеслась в стратосферу. Не было Интернета и даже обычной радиосвязи. Даже спутниковая коммуникация отсутствовала из-за масштабных разрушений центра Москвы. Требовалось выйти наружу и произвести разведку, попытаться наладить диалог с внешним миром.

Диме приказали, и он пошел. Придали ему ещё двоих бедолаг и вытолкали на двор, как нашкодивших котов, правда одели их в полевые формы, разгрузки и химдоспехи из прорезиненной ткани. Вооружили до зубов каждого автоматом АКС-74У и по одной гранате на человека. Денег не дали, а дали каждому специальное удостоверение, что группа выполняет особое задание правительства с просьбой о содействии. Похлопали отечески по плечам и посоветовали, чтоб они там держались на поверхности и совсем себе ни в чем не отказывали. Это произошло всего через три часа после трагедии. Только недавно перестали падать обломки. Ещё только разгорался пожар в Москве. Хорошо хоть дозиметр выдали.

Поднявшись опять в зал заседания, троица увидела многие разрушения, неубранные трупы генералитета во главе с бывшим Лидером и гуляющий ветер перемен во всём здании. Кремль пострадал довольно серьезно, но не смертельно. Подгорел кое-где, не без этого, ещё горел во многих местах, но, в целом, был вполне пригоден для демонстрации туристам. На большее он не тянул. Мавзолей на Красной площади пострадал гораздо сильнее. На его месте торчком стояла гора оплавленного железобетона, довольно жесткая по сути, так как она не просто разрушила мавзолей, а окончательно его прихлопнула и разметала по всей Красной площади. Мёртвый Вождь пролетариата был безвозвратно утерян для последующих поколений, а из нового сделать чучело не представлялось возможным.

На Красную площадь троица вышла через широкий пролом в крепостной стене, что сократило им путь. Летнее солнышко, сквозь чёрные клубы дыма пожарища, красило нежным светом остатки стен ГУМа и древнего собора Василия Блаженного. Пожар Москвы разгорался всё сильнее, но в целом жизнь не особо нарушилась за пределами Садового кольца. Даже мобильник вполне себе работал на остатках Кремля. Именно так просто они и связались с подземным бункером Генерального штаба. Доложили о гибели Лидера и его окружения, о спасшихся в бункере. Спросили какие задачи им выполнять и получили ответ подобный ответу Банщику после геройской гибели его буксира в Кронштадте, а именно постараться найти баню и следовать по её адресу. Чувствовалось, что в Генштабе всё было довольно круто. На самом деле там все сидели и не знали обстановки, как и в убежище номер один, так как все каналы связи шли через КГБ, а они были безвозвратно утеряны. На этой почве произошло множество дуэлей согласно нового дуэльного кодекса, принятого в позапрошлом году Государственной Думой очередного созыва и несменяемого состава. Так как здание Думы находилось не очень далеко от зданий КГБ, и в связи с тем, что именно сегодня там был день зарплаты. Думские фракции стройными рядами практически все уже летели без пересадки на перерождение в накопители Творцов. Само здание было очень разрушено и восстановлению не подлежало, однако никто пока не скорбел и не плакал даже на самых дальних окраинах ещё пока громадной страны. Обновление дуэльного кодекса для офицеров было невозможно в принципе.

Над Кремлём и над воронкой заполошно кружили вертолёты разных назначений и конструкций. Выше летали, гремя по инерции, военные самолеты. Обожжённые люди кучковались в группах на некоторых площадях, где это было можно и где эти люди ещё имелись. Огненный дождь уже закончился. Москва горела, и никто её не тушил. Не было у России своей пожарной авиации, а машины не могли проехать в центр из-за завалов. На Петровке 38 и на Малоросейке 12 шла эвакуация бесполезных уже бумаг из горящих зданий, а на окраинах более мобильные толпы гастарбайтеров, в несколько тысяч человек каждая, начинали громить остатки магазинов и шли волнами грабить дома москвичей жестоко расправляясь со всеми людьми, попутно насилуя всех, включая домашних животных.

Во всей этой почти весёлой неразберихе и кутерьме нашлось только несколько младших офицеров не старше капитана, не потерявших от страха головы, которые, вопреки всем приказам, успели отключить автоматический запуск ракет с ядерной начинкой, включая и ракеты на термоядерном топливе всей ядерной триады пока ещё номинально существующей страны. Именно они и расчеты, сидящие на дежурстве у шахтных комплексов, плывущие на подлодках и летящие на самолетах спасли весь мир от ужасов ядерного апокалипсиса. Почему все великие дела в России делаются всегда «вопреки» никто не знает. Так повелось изначально, значит так кому-то надо.

Проверив показания дозиметра, которые были не критически, но выше нормы, группа стала пешком быстро продвигаться на северо-запад Москвы. Справедливо полагая, что генералы в укрытиях и так выживут, а ветер перемен уже дует с северо-запада и запада, значит там у группы разведки больше шансов на выживание. Они были очень неглупые, эти подполковники, ведь именно они и подготавливали все приказы великих полководцев ныне летящих на переформирование в накопители. Они понимали, что страны уже больше нет и она доживает последние часы. Никто их искать больше не будет и никому, кроме себя самих и своих семей, они больше не нужны. Значит надо поскорее покинуть район заражения, чтоб не стать промежуточным полом между мужчиной и женщиной, мулы долго не живут и потомства от них, как от козлов молока, ждать не стоит. Возвращаться в убежище и быть рабами у идиотов в лампасах они совершенно не желали.

Выйдя на Тверскую улицу троица бодро зашагала по ней вон из Москвы обходя завалы, трупы и раненых. Никому они больше были не нужны, и никто на них не обращал никакого внимания, занятые своими последними и очень важными в жизни делами. Попутно троица занялась небольшим мародерством, совмещая приятное для здоровья и мужской силы с полезным для карманов и бумажника. Между Тверской площадью и Пушкинской, совсем недалеко от здания уже бывшего правительства Москвы лежал на боку броневик, обычно перевозящий деньги. Дверь его была открыта, рядом ничего не горело, но никого из инкассаторов видно не было, а мешки с деньгами валялись прямо на улице у них под ногами. Они взяли трофеев кто и сколько посчитал возможным в виде «золотого парашюта» увольняемым со службы. Каждому из них нужны были деньги для путешествия к своим семьям, все были не москвичами. Дима хотел попасть в Калининград, который Кёнигсберг. Там жили его родители, а с женой он разошелся во взглядах ещё пять лет тому назад.

После Бульварного кольца уже можно было снять комплекты радиационной защиты и распихать в разгрузки и подхваченные по пути тут и там валявшиеся рюкзаки денежную массу. На билеты хватит, если поезда ходят. Офицеры теперь выглядели вполне угрожающе и в касках с очками, тактических перчатках, в разгрузках и в защитных щитках были похожи на богов войны только с молодёжными разноцветными рюкзачками туго набитыми наличностью исчезающей страны за плечами. Присев в кафешке передохнуть, они подкрепились тем, что нашлось и, философски глядя на мельтешащий туда-сюда в тоске и последних заботах народ, наметили предварительный путь своего спасительного путешествия. Затем, оставив оплату и неплохие чаевые официантам, которые отсутствовали как класс трудящихся в этот обеденный час в данном кафе, пошли себе солнцем палимые, споря о маршруте следования.

По их зрелым рассуждениям выходило, что только в Калининградской области были предпосылки избежать сильного кровопролития при неминуемом дележе разваливающейся на их глазах России. Да и семьи их жили по пути туда. Одна семья в Вязьме, а другая в Смоленске. Для путешествия на поезде следовало заказывать билеты за полтора дня до отправления и требовался заграничный паспорт, плюс ко всему у них на руках было оружие, плюс поезда, скорее всего, не ходили. Решили по пути реквизировать машину, доехать до границы с Украинской Федерацией, а там как повезет или сразу ехать до Питера, а там из Усть Луги на пароме. Второй вариант был более реальным, учитывая наличие семей.

Однако жизнь преподнесла друзьям небольшой сюрприз. За Садовым кольцом разрушений в городе уже практически не было. Разбитые окна домов не в счет. На широком Ленинградском проспекте стали попадаться уезжающие из города машины. У дома номер 13, на небольшой парковке стояли два угловатых 800 сильных Мерседеса внедорожника. Три человека, по-видимому охранники, что-то загружали в их багажники. Наши ребята решили покататься как люди и, подойдя к суетящимся качкам показали их главному корочки предписаний и сказали, что реквизируют одну машину. Подчиняясь грубой силе охране пришлось отступить. Вдруг из двора выскочила молодая и решительная русая девушка лет тридцати пяти прекрасной наружности и стройной фигуры. Она бойко и напористо полезла чуть ли не в драку за свою машину. После недолгих препираний все решили ехать вместе, тем более, что девушка направлялась в Вязьму, где должна была сесть на частный самолет, заказанный её отцом для полета до Калининграда.

Всё складывалось как нельзя лучше, прямо как в сказке. Олег Петров, один из спутников Димы, стал сразу звонить жене в Смоленск. Он дозвонился быстро и жестко приказал жене взять самое ценное, а именно их сына, садится в машину, а лучше взять такси и немедленно выезжать в Вязьму, ждать его на вокзале, там они встретятся. Александр Крутов, второй «сообщник» Димы тоже позвонил домой и сказал, чтобы через два с половиной часа его жена и двое детей ждали его на вокзале Вязьмы. Светлана Семёнова, как звали их невольную спутницу, отчасти даже была рада компании. Трое офицеров не плохо усиливали ее охрану.

Все не теряя времени расселись по машинам и двинулись в сторону Вязьмы. На окраинах Москвы уже можно было встретить банды озверевших гастарбайтеров, поэтому водители старались не снижать скорости ниже восьмидесяти километров в час иногда, правда, под колеса попадались безалаберные трупы разных людей и животных, но их становилось всё меньше и меньше на погонный километр с течением времени. Было не так сложно — объезжать живых и брошенные машины, визжа покрышками. Основная масса москвичей просто не понимала, что произошло и что необходимо срочно покидать родной город, поэтому дорога была довольно свободной. Однажды их попытался остановить какой-то парень с полосатой палкой, пришлось дать небольшую очередь рядом с ним, чтоб у него не возникали идиотские эротические фантазии. Парень оказался понятливым. Уже на самой окраине города они заметили, как большая толпа людей грабит торговый центр, но только прибавили скорости. Боезапас не резиновый, однако.

За МКАД жизнь шла в нормальном русле. Да, в Москве что-то происходит, но это их не касается и вовсе не повод что-то менять. Люди давно жили сами по себе, а Москва сама по себе. В двух разных мирах и измерениях. Это было даже удобно, никто никому не мешал. Люди не понимали, что страны уже больше нет, как не понимали этого даже будущие главы новых стран, которые вскоре образуются на месте России.

Со смертью Лидера, умерла система власти. Ничто больше не сдерживало любых авантюристов, любые партии от захвата власти. Пока все выжидали какого-то объяснения происходящему в прямом эфире и в сети. Долго это продолжаться не могло. Региональные власти начинали понимать, что произошло что-то очень необычное, но приятное для их кармана и запросов. Связь с Москвой отсутствовала всем своим недавним присутствием и необходимо было как-то объяснять всем, что происходит и как-то реагировать на местах. Пока все заняли выжидательную позицию, а анархия не выжидала, а набирала обороты. Ни Полиция, ни Росгвардия, ни армия, на местах ничего не предпринимали, но бандитские структуры, землячества гастарбайтеров больших среднеазиатских народов и мелких, но всегда гордых Кавказских народов, реагировали гораздо быстрее при любой беде общей для всех страны, как обычные бандюганы в коммунальной квартире.

Если до Вязьмы они доехали вполне нормально, то в Вязьме, точнее на вокзале, им пришлось ждать. Обе семьи не приехали на место встречи. Если с семьей Олега было всё ясно, предполагалось, что они в дороге, то с семьей Александра не было связи. Компания разделились и одна машина с Александром поехала к нему домой.

В их квартире никого не было, но был полный разгром. По вещам было видно, что люди собирались в спешке. На видном месте лежал листок бумаги. На нём рукой десятилетнего Сашиного сына было написано: «Папа, у нас всё хорошо. У мамы и у Лены отобрали телефоны. Приезжай к памятнику Нахимову.» Конечно первый порыв был ехать к Нахимову и выяснять что с семьей. Но глаза зацепились за слово «телефоны». Телефоны в семье были у всех, значит у сына его не отобрали. А телефон сына был с некоторых пор отслеживаем по смартфону Александра. Он включил иконку и мудрый девайс выдал ему вовсе не место у памятника Нахимову, а крупный особняк по улице Панино недалеко от пересечения с улицей Лобозова. Александр созвонился с группой и обрисовал ситуацию. Сообща решили встретится на улице Алексеевской у пересечения с улицей Панино и произвести разведку. Светлана позвонила пилоту самолёта, оказалось, что коридора для пролёта над Литвой пока нет. У группы было время до отлёта.

Собравшись в условленном месте в темное время, ребята решили провести разведку дома и подходов к нему. Причем охранники Светланы тоже решили принять участие в акции спасения, как оказалось у них были с собой четыре карабина «Сайга 12», все с оптикой и глушителями. В машинах оставались Светлана и один из охранников. Группа двинулась в сторону интересующего их дома. Метка на смартфоне показывала, что мобильник сына находится не в самом доме, а в домике охраны. Приблизившись к особняку, они увидели, что тот окружён трехметровым капитальным забором из железобетонных плит. Дмитрий залез на дерево для наблюдения. В доме оказалось довольно много людей, причем не русских, а горцев, скорее всего чеченцев. Дима их знал по Ингушско-Чеченской войне. Крепкие ребята с явно военной подготовкой совсем не дремали на постах. Во дворе стояли два внедорожника. Не понятно было сколько человек находится в домах, а на дворе их было шесть. По два человека на пост.

Когда стала понятна расстановка сил, к дому подъехали две машины один внедорожник и такси «Ауди». Из такси вывели женщину и мальчика лет двенадцати, которых завели в дом для охранников. Это была семья Олега. Стало понятно, что это не случайная акция, а спланированная кем-то операция.

Решили убирать людей на постах тихо, потом тихо проникнуть в гостевой дом и вывести заложников. Затем действовать по обстоятельствам, если поднимется шум, захватить такси и внедорожник стоящий на дороге, а не во дворе, если всё пройдет тихо двигаться в сторону своих машин. Лучше бы было подождать и проверить время смены постов, но в любой момент могла появиться возможность вылета, приходилось спешить. Посты снимали два охранника сдвоенными выстрелами из оружия с глушителями. Затем перелезли через забор и двинулись в сторону дома для охраны. В доме для охраны, кроме семей офицеров, находилось четверо ублюдков, двое из которых были русскими. Все заложники были прикованы наручниками к трубе батареи отопления. У охранников в руках оружия не было, оно находилось рядом с дверью. Самое главное было не поднимать шума. Для достижения внезапности Олег и Александр одели куртки убитых охранников, балаклавы у ребят были свои, но пришлось снять каски.

Они, громко стуча берцами, по полу вломились в комнату, где сидели охранники и это было последним, что видели изумленные до смерти двое кавказцев. Более благоразумные и не такие горячие русские члены незаконного военного формирования, не успев испугаться до обалдения, подняли руки и были незамедлительно пленены гуманистами нападающей стороны. Началось освобождение из неволи женщин и детей, прерываемое всхлипами и шмыганьем пяти носов. Прекрасные садомазохистские наручники перекочевали с детских ручек на руки русских пленных, а носки с трупа одного из волосатых дехкан в ротовые полости голов двоих супостатов. Две ноги — две головы, счёт сошёлся предельно корректно, если бы в охране были одноногие пастухи баранов, то было бы не так удобно.

Оставшиеся во дворе налетчики и по совместительству освободители заложников, в это время яростно резали ножами шины машин бандитов, давая работу ближайшим шиномонтажникам, но бравые шиномонтажники о благодеянии ещё не знали. Закончив работы по обрезанию и минированию машин оставшимися гранатами, группа освободителей и освобожденные вышли за пределы фазенды мертвых и быстро стала удалятся в сторону своих автотранспортных средств, не забыв обрезать обе машины за пределами двора бандитского гнезда. Двести метров до своих машин все пробежали на адреналине побив все свои прошлые рекорды.

На объятья встречающих времени не было. Все быстренько заняли свои места утрамбовавшись как кильки в банке. Пять километров до аэродрома машины покрыли за рекордное время. Отъехав с километр от замка синих и бородатых, сидящие в машине услышали в стороне фазенды три взрыва, что только больше прибавило им желания выжить.

Хорошо было то, что самолет стоял на взлётной полосе почти сутки. Это был новый АН-158 на 80 пассажиров. Вся компания быстренько покидала свой багаж и загрузилась в самолет. Самолёт прогрел двигатели и взлетев взял направление на Калининград.