Бандиты и бабы

ЕВРЕЙ-ДУРАК

На следующий день я проснулся в отвратительном настроении. Предыдущее утро было похмельем моего туловища, а это — похмельем душевным. Осадок остался пренеприятнейший. Не помогла даже баня с бассейном. Чувствовал себя мусорником, в который накидали какой-то гадости. Точное выражение — «В душу плюнули!». Эта семнадцатилетняя козявка хотела сманипулировать мною, как опытнейшая куртизанка. А ещё очень жалко было ста долларов, отданных за лимузин. Я понимал, что эти гастроли долго буду вспоминать. Для возвращения веры в жизнь хотелось, как пишут в банальных романах, чего-то чистого, романтического. И я вспомнил о Маше! Подумал о том, как низко пал мир, если, желая чистого и романтического, я вспоминаю девушку по вызову.

Я лежал в кровати в четырёхзвёздочном отеле, совершенно не чувствуя себя звездой, и думал: как бы всё-таки сорваться с этих рабских гастролей, выйти каким-нибудь загогулистым ходом из гостиницы, поехать в аэропорт, купить на свою корпоративную карточку билет… Но тогда бы я обманул Машу! Бандиты — бог с ними. Вахтанг вернётся, Фрида в очередной раз откроет свой едальник-говорильник. Но Маше я обещал, что она сегодня поедет со мной на концерт, а вечером я, как и позавчера, приглашу её в кафе. И снова стихи под аккомпанемент полуночного морского бриза, и я опять напьюсь, и жизнь мне уже не будет казаться такой дурной. Или нет, может, не напьюсь, а Маша забьёт мне косячок, и мы с ней накосячим по полной.

Мои размышления прервал телефонный звонок. Звонила Маша:

— Что случилось? Твой телефон вчера не отвечал. Я же волнуюсь! Что-то серьёзное? У тебя проблемы?

— Если хочешь увидеть, кто виноват в твоих проблемах, надо подойти к зеркалу. Поэтому я до сих пор валяюсь в постели и не иду в ванную.

Надо же, в разборках с Викой я даже не услышал звонящего телефона, который, правда, как во всех гостиницах для пятизвёздочных клиентов, звонил политкорректно, чтобы, не дай бог, не напугать высокого гостя в летах и тот не отдал бы богу душу, за что отелю пришлось бы расплачиваться своим имиджем.

— Ты обещал сегодня пригласить меня на концерт. Приглашение ещё в силе?

— Ну да.

— А можно с подругой?

— Она тоже. как ты.

— Нет, она танцовщица, — и через паузу добавила. — Правда, в стриптиз-холле.

— А она стихи Блока знает?

— Она на десять лет раньше уехала из Союза, даже говорит теперь с акцентом.

— А танцует?

— Без акцента.

Перед концертом я заранее спустился в фойе. Паша уже занял столик, хотя я его об этом не просил. Первым моим желанием было сказать ему какую-нибудь гадость, но он меня опередил:

— Ты меня, Сашок, извини за вчерашнее. Я же всё понимаю. Если честно, я на твоей стороне. И я тебе обещаю, что в следующий раз, через полгодика, я тебя приглашу ещё раз! Без этих долбаков и всё-всё восполню. Мы сделаем с тобой тридцать, сорок концертов, заработаем на целый. вертолёт!

— С тобой, Паша, можно заработать только на игрушечный вертолёт, и то не на целый.

Конечно, он испугался, что я расскажу российской прессе о его связи с бандитами. Поэтому и начал скулить:

— Ты пойми, у меня здесь семья, дети. А эти, сам видел, реальные отморозки! Ну, наехали они на меня! Как мне быть?

— Постой-постой, какие дети? Ты же педераст.

— Фу, как грубо!

— Ты ещё меня в грубости обвинять будешь? И это после всего, что ты тут замутил?

— Если хочешь знать, я вовсе не такой педераст, как вы все думаете. У меня, между прочим, уже две жены было и двое детей осталось.

— Не понял? А почему же тебя все считают педерастом?

— Это легенда. Чтобы лучше дела шли. В шоу-бизнесе сегодня, сам знаешь. мафия. А так вроде свой. Только я тебя очень прошу, Сашуль, никому, да? Что я нормальный — ни слова! Не позорь меня. А я обещаю тебе, что в следующий раз мы точно заработаем кучу денег.

Куда катится мир, Миха? В какое время мы живём? Назвать человека нормальным означает его опозорить! Мир оборотней. Обокравший меня выпрашивает у меня же к нему сочувствие! Расхныкался и впрямь не как голубой, а как синий-пресиний:

— Я, Сашуль, за кухню новую и то расплатиться полгода не могу. Жена мне этого не простит. Это вы там, в России, бабки гребёте, а тут надо зарабатывать.

— Ты считаешь, кидать — это зарабатывать? Знаешь, Паша, все считают евреев умными. Но мало кто знает, что далеко не все евреи умные. И что если еврей дурак, то он совсем дурак. Русский дурак по сравнению с дураком евреем — Шопенгауэр!

— Это ты про кого?

— Про тебя, Паш, про тебя. Помяни моё слово: ты сам себе могилу роешь.

Паша совсем сник, и его лицо стало похоже на потрёпанную портянку:

— Я не еврей.

— Как это?! Ты меня что, весь день сегодня удивлять будешь?

— Не еврей, и всё! То, что еврей, — тоже легенда. Шоу-бизнес — сам должен понять.

— А кто же ты? И не голубой, и не еврей! Ты меня разочаровываешь.

— Мать украинка, а отец военный.

— Ты сам понял, что сказал?

— Ну да. Он у меня был офицером пехоты. Как, по-твоему, может еврей служить в пехоте?

— А как же тебя Израиль принял? У тебя гражданство какое?

— Я обрезание сделал. Только ты, Сашуль, об этом тоже никому ни слова! Я ж тебе по секрету, по-дружески… Мы ещё с тобой заработаем ого-го!

— Да ты себя в зеркало видел? Ты ж вылитый еврей! Посмотри: спортом не занимаешься, самая накачанная мышца у тебя — это твой картавый нос.

— Мне его гамаком в детстве перебили.

— А может, и правда, ты не еврей. Ведь дурак дураком.

И в это время появились они. две учительницы!

Одна, чуть постарше, больше была похожа на завуча школы. Другая — только что принятая на работу. Пашка тут же перестал ныть и шепнул мне на ухо:

— Та, что постарше, моя!

— Да, Паша, ты и вправду не еврей, ты мудак! Твой папа явно в окопе пересидел.