Баобаб маленького принца

1. Локальная трансформация расхожего анекдота об адюльтере.

Муж звонит жене и говорит, что сильно задержится на работе, а затем приходит домой после полуночи с длинной историей о внезапно возникших корпоративных делах. Таков шаблон, с которого стартуют сотни анекдотов и миллионы скандалов в «традиционных семьях» (как это принято называть). Вальтер Штеллен, в прошлом — бригадный генерал контрразведки Евросоюза, а теперь — вице-директор смешанного консорциума MOXXI, вернулся домой около часа ночи, и сообщил Кристине Штеллен, почти по шаблону:

— Привет, милая! Совет инвесторов возжелал заслушать предварительные итоги года и, учитывая уровень их понимания космической проблематики, видишь, что получилось.

— Вижу, — ответила она, — что вместо ужина там был дурацкий фуршет с избытком кофе. Быстро катись в душ, а я организую что-нибудь годное на стол.

— Ты самая прекрасная, проницательная…

— …Не ври, — весело перебила она, — в этой пижаме я со своей стрижкой под горшочек выгляжу, как фермерша из депрессивной каталонской глубинки. А ты в этом костюме выглядишь, как бригадефюрер Абвера из гламурно сляпанного сериала о Резистансе.

— Брр! — он изобразил на лице эстетический ужас и метнулся к ванной, по пути чмокнув Кристину в нос.

Тут можно отметить разрыв шаблона из анекдота. Впрочем, шаблон нарушился даже в формальном статусе. Вальтер и Кристина Штеллен не были супругами, они почти 7 лет находились в разводе. По мировому соглашению в суде, общий дом в Карлсруэ продан, выручка поделена, супруги разъехались, а единственный ребенок (несовершеннолетняя дочка) остался с матерью. Первые полтора года они соблюдали новые роли, и Кристина собиралась оформить себе и дочке ID со старой фамилией Нарбо вместо Штеллен… Но жалко было времени на эту бюрократию. Время шло, что-то менялось во внешнем и во внутреннем мире, и когда Вальтер очередной раз прилетел из Брюсселя в Перпиньян повидать дочку, так получилось, что он остался на все выходные. Прошло еще какое-то время, и Вальтер прилетел на весь свой генеральский отпуск. И случилось неизбежное: дочка (успевшая вырасти до пубертатного подросткового состояния) как-то раз застала разведенных родителей в недвусмысленной ситуации.

— Похоже, ваш развод рушится! — нахально заявила Хлоя в тот день за столом. Позже ее шутки в этом стиле (с подстановкой слова «развод» вместо «брак» в расхожие фразы из литературной классики) превратились во что-то вроде афористического творчества:

— При таком поведении, попытки спасти развод обречены на неудачу.

— Романтический развод, самый счастливый в начале, обычно самый непрочный.

— Пусть ваш развод оказался неудачным, зато вы приобрели ценный жизненный опыт.

Финальным аккордом стало поступление Хлои в East-Mediterranean University (EMU), Фамагуста, автономия Северный Кипр. Там же, в одной из секций «профессорского» таунхауса, арендуемых консорциумом MOXXI, обустроился Вальтер. Тогда Кристина, плюнув на все условности, переехала туда же. В конце концов – кому какое дело?

Она прилетела в Фамагусту весной, причем ей самой это казалось веселой авантюрой. Можно было предположить, что по прошествии месяца или двух — ощущение веселой авантюры исчезнет. Однако, оно не исчезло, хотя прошло более полугода. Наоборот, с каждой неделей это ощущение лишь росло. Дело не только в романтике обновленных отношений с Вальтером. И не только в возможности «напрямую» наблюдать развитие позитивной (хотя сюрреалистической) полиаморной личной жизни Хлои сразу с двумя мальчишками-аргонавтами. Дело еще и в том, что на морском космодроме Фамагуста-Вароша рождалось будущее. Последнее выглядит, как избыточный пафос, но иначе не скажешь – поскольку тут возник самый узнаваемый из центров управления полетами в Третьей Лунной гонке (каковым был Бока-Чика во Второй Лунной гонке, и линия мыс Канаверал – Хьюстон в Первой Лунной гонке).

Первая Лунная гонка. «Хьюстон, у нас проблема» передал 13 апреля 1970-го капитан «Apollo-13» Джеймс Лоуэлл после взрыва кислородного бака у корабля на орбите Третья Лунная гонка. Журналистика раскрутила это словосочетание 5 ноября, когда капитан Зенон Пекош, включив маршевые движки корабля «Alkyona» на околоземной орбите, сообщил в ЦУП (и на весь мир): «Фамагуста, у нас нет проблем». Фраза сразу превратилась в мем — поскольку она выглядела как антипод сообщения Лоуэлла…

…Тогда было время Первой Лунной гонки, и «Apollo-13» летел к Луне. Сейчас цунами интереса к астронавтике, хотя и называлось Третьей Лунной гонкой, имело к Луне мало отношения. Что делать с Луной (достигнутой пилотируемыми экспедициями Первой и Второй Лунной гонки) никто так и не решил. Что делать с Марсом тоже было неясно. Практичной целью стали астероиды: космическое Эльдорадо с несметными россыпями редких и драгоценных металлов. Смешанный консорциум MOXXI был учрежден ради именно этой цели, но в Солнечную систему влетел межзвездный объект A33JF2, позже названный 9I/Чубакка и астероидную цель пришлось отодвинуть, освобождая окно для погони за фантастическим сокровищем. Ведь Чубакка был кораблем или космическим роботом некой сверхцивилизации. И вот 5 ноября за ним отправилась «Alkyona»…

…А сегодня, значит, Совет инвесторов решил заслушать предварительные итоги года. Какой тактичный выбор даты и времени: поздний вечер посреди недели между Рождеством и Новым годом. Что ж, будет любопытно послушать в изложении Вальтера. К этой идее Кристина пришла параллельно с приготовлением и размещением на столе того, что по времени должно было считаться экстремально-поздним ужином, а по количеству напоминало обед, дополненный бутылкой домашнего красного вина.

Вальтер вышел из ванной в черной майке с красно-синей эмблемой MOXXI и в шортах-бермудах, цветастых как мескалиновые галлюцинации. Он шлепнулся за стол, смолотил тарелку картофельного супа с копчеными колбасками, заглотал стакан вина, вытер губы ладонью, глянул на блюдо с ростбифом, прислушался к своим ощущениям, и объявил:

— Теперь я готов выгрузить служебно-космический триллер на твою прекрасную голову.

— Так начинай уже, — подбодрила Кристина и, за компанию, тоже хлебнула вина.

— Алкйона, — произнес генерал, — планово набрала к 20 ноября крейсерскую скорость 120 километров в секунду относительно Солнца. Текущая дальность от Солнца составляет 4 астрономических единицы, или 600 миллионов километров. Алкйона движется в Поясе астероидов между орбитами Марса и Юпитера, уже ближе к орбите Юпитера. Экипаж: капитан Зенон Пекош, ксенобиолог Ликэ Рэм, согласно биодатчикам, психофизически здоровы. Сеансы связи проводятся каждые 8 часов…

Тут генерал замолчал, подмигнул бывшей жене, и пояснил: …Таков был мой полетный рапорт Совету инвесторов, с которого все началось и, если честно, я надеялся, что они удовлетворятся этим, поскольку было уже почти 6 вечера.

— Но, — заметила она, — твои надежды разбились на куски.

— Не на куски, а в пыль! — поправил он, — Мне это стало ясно, когда председатель Совета произнес тираду: «наш вице-директор это человек военный, и для него экстремальные условия являются нормой, однако мы цивильная корпорация, и для нашего цивильного персонала, как в космосе, так и на Земле, такие условия стали тяжелым испытанием».

— Ты наизусть запомнил? — изумилась Кристина.

— Нет, но близко. Хотя я в тот момент вообще не понял к чему это. Хорошо, что у меня существует номинальный босс, в смысле: Маркус Хейнхайм, гендиректор.

— А! Гламурный парень по прозвищу «принц Флоризель», не так ли?

— Он не гламурный, просто следит за модой. А откуда ты знаешь его прозвище?

— Оттуда, что бываю в тусовке твоей конторы. Так и что сделал Хейнхайм?

— Он перехватил инициативу, произнес речь о трагическом недоразумении, вызванном необдуманными действиями ультраконсервативного крыла евро-истеблишмента…

Тут Кристина удивленно перебила:

— А что, теракт с применением ракетной субмарины считается всего лишь трагическим недоразумением? Ливийцы вроде думают иначе, и они еще не отменили проскрипции.

— Ну, благодаря мягким усилиям евро-дипломатии, достигнуты компромиссы с новыми режимами Африки, включая нео-каддафийский режим Ливии и сообщество аргонавтов. Таким образом, можно сказать, что в основном достигнута разрядка осеннего всплеска напряженности в Западной Афроевразии.

— Э-э… Это что сейчас было? – изумилась она.

— Это был обзор международной обстановки в политикорректном изложении Маркуса Хейнхайма, — пояснил Вальтер.

— Ах, вот как… — не скрывая иронии, отреагировала Кристина.

…8 лет назад она взяла за правило регулярно смотреть обзоры технологии, экономики и политики на независимых каналах. Как фон для домашних дел, это (по ее мнению) было интереснее и практически полезнее, чем мыльные оперы и ток-шоу. Именно 8 лет назад стартовали две большие технологические революции – в области ядерной энергетики и молекулярной генетики, и две маленькие – в области коммуникационной электроники и робототехники. Социальное эхо этих революций уже почти опрокинуло мир. Попытка неформальной влиятельной ультраконсервативной группировки переломить этот тренд путем грубой силы — лишь усугубила опрокидывание. В общем, Кристина легко могла бы разгромить обзор Маркуса Хейнхайма. С другой стороны, она понимала, что в интересах MOXXI было толковать международную обстановку в обезвреженном виде, или даже в «шоколадном» виде…

…Генерал подмигнул, как бы намекая, что прочел ее мысли, налил вина в оба стакана, сделал глоток, и произнес:

— После такого успокоительного и политикорректного обзора, фокус внимания Совета инвесторов переместился на главное PR-событие: начало полета Алкйоны к Чубакке. С позиции смысла MOXXI, как астроконцорциума, это, в первую очередь: PR. Во вторую очередь это отработка схем и компонентов дальних пилотируемых полетов, в третью — надежда найти на Чубакке что-то этакое, наподобие технологического сокровища.

— Сверхсветовой привод или конвертер энергии вакуума? — предположила Кристина, не скрывая опять некоторой иронии.

— Заранее неизвестно, — сказал он, — однако интуиция подсказывает, что какие-то новые технологии найдутся при изучении звездолета джамблей диаметром 20 километров.

— Надо же, — прокомментировала Кристина, — как слово «джамбли» приклеилось ко всем возможным сверхцивилизациям.

…

2. Фантомная ностальгия по эпохе, в которой был Жюль Верн.

…Продекламировал Вальтер Штеллен, глотнул вина, и предположил:

— Слово «сверхцивилизация» очень помпезное. А «джамбли» звучит уютно, с юмором, нужным, чтобы не спятить от масштаба событий. Это я возвращаюсь к теме PR полета Алкйоны. У Совета инвесторов опять вспыхнули опасения насчет того, как обычная публика воспримет некоторую специфику экипажа.

— Специфику, в смысле, что они генмод? – спросила она.

— Дело не столько в том, что они генмод, — ответил генерал, — сколько в том, чем именно генмод. Обычная публика вынужденно смирилась с аргонавтами, которые непременно модифицируют себя векториком класса Xianzan. Но Ликэ Рэм и Зенон Пекош, которые модифицированы векториком класса Jefirra — это иное. Ликэ и Зенон применили такой векторик, чтобы выжить после тяжелых физико-химических травм, но для PR важно не объяснение причин, а само событие. Обычная публика не умеет вникать в причины.

— Так, Вальтер, а напомни: что делает векторик класса… Э-э…

— …Jefirra, — повторил он, — универсальная регенерация тканей и органов плюс глубокий реверс возраста по схеме медуз рода turritopsis и еще некоторых кишечнополостных.

Кристина помолчала немного, сделала глоток вина, и осторожно поинтересовалась:

— Насколько глубокий реверс возраста?

— До пубертатного периода, вот насколько. Поэтому некоторые особо изобретательные журналисты, добавили к первому неформальному прозвищу миссии Алкйона-Чубакка: «Цунами-рейд». Еще второе: «Москва-Кассиопея».

— Гм… Я, кстати, не поняла: почему такое первое прозвище?

— Потому, что Алкйона стартовала 5 ноября, а это по календарю отмечаемых дат ООН: «Всемирный день распространения информации о проблеме цунами».

— Так, с этим ясно. А что такое «Москва-Кассиопея»?

— Это советский НФ-фильм, выпушенный в конце Первой Лунной гонки одновременно с советской миссией беспилотного ровера «Луноход-2» сразу после американской миссии «Apollo-17». По сюжету, готовится экспедиция к звезде Альфа Кассиопеи, время полета составит 27 лет, и экипаж формируется из подростков не старше 14 лет. В ту эпоху пик профессионализма достигался к 40 годам, и быстро падал. Средняя продолжительность жизни в развитых странах превысила 70 лет лишь к 1960-м. Векторики, откатывающие биологический возраст, считались в ту эпоху такой же НФ, как звездолеты Хокинга.

— Стоп-стоп, Вальтер! Ты сейчас запутаешь все извилины в моем уютном мозге! Лучше давай по порядку: сначала про векторики класса Jefirra, затем про звездолеты Хокинга. Поскольку я без понятия про оба предмета, мне не заглотать это, как ростбиф с вином.

Последняя аналогия была подсказана текущими действиями генерала. Он как раз успел разделаться с ростбифом и допить еще стакан вина. Теперь, аккуратно собирая со стола грязную посуду, он произнес:

— Ладно, начнем с Jefirra. Когда 8 лет назад вспыхнул бум биопанка на тему технологии молекулярно-генетических дизассемблеров, в топ попали три мечты: об устойчивости к опасным факторам внешней среды, о регенерации поврежденных органов, и об откате биологического возраста. В экстремальном представлении склеились все три мечты, и задача стала выглядеть так: вернуть к юному здоровому состоянию организм, побитый долгой жизнью в разрушительных условиях. Начался поиск аналога в природе, и таковой нашелся среди кишечнополостных. Это примитивные животные, возникшие на Земле более 600 миллионов лет назад. Они дожили до наших дней в товарных количествах потому, что способны восстанавливаться после, казалось бы, безнадежных разрушений тела. При этом у них есть почти все те органы, что у нас, включая примитивный мозг. Кстати, существо, называемое морской гребневик, может восстановить свой мозг за 90 часов. А некоторые медузы-гидроиды могут вернуть свой организм в личиночную фазу, из которой вырасти снова в молодое взрослое существо.

— Стоп-стоп, Вальтер! — снова перебила Кристина, наблюдая, как генерал обстоятельно приступает к мытью посуды и, отметив, между прочим, что бутылка вина и оба стакана остались на столе, — Стоп-стоп, а что у экипажа с мозгами после этого Jefirra?

— Так-так! — с удовольствием констатировал он, — Сейчас ты припомнила случай твоего дедушки и нашего соседа-профессора!

Кристина утвердительно кивнула:

— Еще бы! Я наблюдала, как воспоминания дедушки Хлотара превращались в винегрет! Случай дока Филиппа Уэллвуда, которому перевалило за 100, менее ясен — ведь мне не довелось разговаривать о его прошлом, однако по оговоркам заметно: его мозги также познакомились с чоппером. Так вот, если вместо памяти получается винегрет даже при откате возраста до зрелости, то представь: что произойдет при откате до пубертата.

— О-о! — протянул генерал, — Это также беспокоило Совет инвесторов. Хотя, их сильнее беспокоила другая перспектива: смена модели поведения экипажа на пубертатную.

— Минутку, а что, потеря квалификации из-за проблем с памятью их не беспокоила?

— Нет, поскольку при большом массиве известных процедур отката возраста, ни разу не наблюдалось снижение актуальной квалификации. Видимо знания в той профессии, по которой человек постоянно работает, многократно дублированы в памяти.

— Похоже на то, — согласилась Кристина, сразу вспомнив, как дедушка Хлотар (бывший морской офицер) в свои 93 года уверенно обращается с 38-футовой «хемингуэевской» моторной лодкой (или яхтой), купленной у старьевщика и названной «Хеллхунд».

— Похоже на то, — эхом отозвался генерал, — так что дело не в квалификации, а именно в модели поведения, существенно отличающейся у зрелого астронавта и у пубертатного подростка. Кстати, экипаж, как тебе известно, не профессиональные астронавты. Зенон Пекош авиаинженер, летчик-испытатель, астроном-любитель, а Ликэ Рэм палеобиолог-исследователь с уклоном в молекулярную генетику.

— Да, я знаю, и это странный выбор экипажа для первой дальней космической миссии.

— Теперь, — сказал он, — я могу рассказать, поскольку это уже смешно считать служебной тайной. После такого совещания Совета инвесторов, это все равно утечет в блогосферу. Видишь ли, сразу после основания MOXXI началась подготовка астронавтов — с целью комплектации экипажей для астероидного и марсианского проектов. Теоретически эти астронавты годились для проекта Алкйона-Чубакка, внезапно ставшего приоритетным. Однако, практически их нельзя включать в экипаж какого-либо дальнего космического проекта, поскольку там слишком высок риск для не модифицированного человека.

— Но, Вальтер, разве это не было очевидно с самого начала?

Генерал поставил последнюю тарелку в сушилку, вытер руки полотенцем, и уселся на краешек буфета рядом с мойкой.

— Видишь ли, пока было время, Совет инвесторов старался ориентироваться на экипаж, состоящий из нативных людей. В смысле PR это было логично, поскольку все эти годы мировая и европейская политика строилась вокруг обещаний не допустить какой-либо дискриминации нативных людей по сравнению с генмод. Запуганный электорат хотел борьбы с постгуманизмом сильнее, чем борьбы с хроническим кризисом. Политики не знали, как чинить давно сломанную экономику, зато знали, как сочинять популистские законы против генных нелюдей. Охота на ведьм. Войны крови. Классика жанра.

— Но, — сказала Кристина, — долго ли можно подстраивать венчурный бизнес под глупые страшилки, раздуваемые политическими ничтожествами?

— Чертовски долго можно, — ответил он, — среди перспективных сценариев MOXXI был вариант, рассчитанный на еще 5 лет беспилотного развития астероидной тематики при переносе сроков марсианской экспедиции по объективным причинам. Такой сценарий выглядел базовым, но возник Чубакка и пришлось срочно искать экипаж. Зенон и Ликэ первыми из биофизически подходящих персон попали в поле зрения и, за отсутствием резерва времени, их по ускоренной схеме подготовили к полету. Вот и вся история.

Услышав это, Кристина выполнила возмущенную пантомиму и вербально добавила:

— Как вся история? Полет к Чубакке еще только начался!

— Я имел в виду: вся история выбора и подготовки экипажа, — уточнил генерал, — дальше история полета. Пока Алкйона летит через Пояс Астероидов, экипаж занят насыщенной научно-практической программой по основной тематике MOXXI.

— Что-то связанное с целями для роботов-рудокопов? – предположила она.

— Примерно так. Но скоро Алкйона оставит Пояс Астероидов позади и пересечет орбиту Юпитера. Там пройдет эксперимент «Iron-echo»: использование двигателя Алкйоны для подсветки астероидов в Главном поясе и в точках либрации гравитационного ансамбля Юпитер — Солнце. Радиотелескопы на околоземных орбитах поймают волны отклика и определят не только элементы движения, но и физико-химические свойства астероидов. Далее 2 месяца до сближения с Сатурном и эксперимента «Magnetic-mirror» экипаж не будет занят ничем. Вот такие каникулы.

— Каникулы… — эхом отозвалась Кристина, — …Странное название для такой ситуации.

— Странное, — согласился Вальтер, — но попробуй, придумай лучше.

— Гм… Да, непростая задачка… А что такое эксперимент «Magnetic-mirror»?

— Это использование двигателя Алкйоны для эффекта магнитно-ионного зеркала, чтобы отразить радиосигналы с Титана на околоземные орбитальные радиотелескопы.

— Э-э… Титан, это в смысле спутник Сатурна?

— Да, большой спутник, в полтора раза больше Луны и почти вдвое тяжелее, с плотной атмосферой и с океанами метан-этанового конденсата на поверхности. Есть основания считать, что Чубакка, при пролете мимо Сатурна, забросил на Титан нечто вроде зонда, который теперь ведет направленную радио-трансляцию. Если мы, применив магнитно-ионное зеркало, поймаем хотя бы фрагмент, то это будет феерическая удача…

Для усиления эмоциональности, генерал хлопнул в ладоши, соскочил с буфета, и налил полные стаканы, опустошив винную бутылку.

— Ну, за удачу, — Кристина звякнула стаканом об стакан и сделала глоток.

— За удачу! — генерал тоже отхлебнул вина, — Так вот, 2 месяца до этого эксперимента и примерно 4 месяца после, экипажу Алкйоны будет, вообще-то, нечего делать. В жилом симплексе не так много развлечений: бассейн, тренажеры, медиатека, вот и все.

— Бассейн? – изумилась она.

— Да, в одной из четырех сфер симплекса есть круглый трехметровый бассейн глубиной полтора метра. Вода в бассейне уравновешивает 10 тонн всяких запасов и оборудования камбуза и хаба бытовых роботов, занимающего диаметрально-противоположную сферу. Кстати: в свободном объеме обеих сфер размещаются салатные джунгли. Там не только салат, разумеется, а всякая съедобная генмод-флора. Просто название такое прилипло.

— Э-э… Кажется я не совсем представляю себе геометрию этого жилого симплекса.

— Геометрия тетраэдрическая, — сообщил генерал, — на осевую трубу корабля надеты две одинаковые гантели перпендикулярно этой трубе и друг другу. Сферы гантель связаны одинаковыми трубами-коридорами. Диаметры сфер — 6 метров, длина труб — такая же и, соответственно: от дальнего края каждой сферы до оси вращения — 9 метров. Симплекс вращается, делая 4 оборота в минуту. Центростремительное ускорение примерно равно лунной гравитации, или чуть меньше одной шестой земной гравитации.

— Так, я поняла… — Кристина задумалась, — …Ты рассказал про две сферы, а что в двух остальных?

— В третьей сфере — медиатека и главный мостик. В четвертой – рекреационная секция и резервный мостик. Есть еще пятая сфера — полностью отдельная, во фронтальной части корабля. Там обсерватория с кое-каким оборудованием и тоже резервный мостик. Если говорить об остальном, то, как ты могла заметить, Алкйона напоминает звездолет USS Discovery One и «Космической Одиссеи 2001» Кларка и Кубрика, только осевая балка у Алкйоны обвешана топливными емкостями, что несколько уменьшает изящество.

Завершив сообщение, генерал глотнул еще вина. Кристина улыбнулась:

— Знаешь, по ассоциации с твоим стилем мне вспоминается Жюль Верн. Там субмарина Наутилус расписана, как для будущих фанатов-реконструкторов.

— Это хорошо или плохо? — полюбопытствовал он.

— Это прекрасно! Таково не только мое мнение, но и мнение Хлои. Как-то раз она сюда заскочила на чашку чая, а ты был в офисе. Так вот, она вспоминала первые годы после нашего с тобой развода, как ты приезжал в Перпиньян и играл с ней в пиратов. Может потому, что ты в играх всегда использовал реальные физические характеристики, Хлоя понимает технику не в смысле «какие кнопки нажать», а в смысле «как оно устроено в принципе». Редкий случай в наши дни, как отметил док Филипп, при тебе, кстати.

— Да, было такое. И я сказал, что причина — слегка беспутная жизнь Хлои на 30-футовой лодке с двумя парнями-аргонавтами. Это стимулирует осознанный подход к технике. Я помню возражение дока, что без базы, заложенной в ум подростка, никакие стимулы не сработают, и среди аргонавтов есть такие же кнопочные балбесы, как среди горожан. В общем, вопрос туманный и пока бездоказательный для обоих ответов.

Кристина покачала головой вправо-влево, намекая на сомнение, и объявила:

— Так или иначе: на тусовках здешних университетских профессоров, я с изумительной регулярностью слышу про ностальгию по той эпохе, в которой был Жюль Верн.

— Какая ностальгия? – возразил генерал, — Здесь самым старым профессорам вроде дока Филиппа не намного больше ста лет, они родились накануне Второй Мировой войны, а Жюль Верн умер еще до Первой Мировой.

— Да, но пик популярности был в Первую Космическую эру! Тогда снято большинство экранизаций его книг, и тогда же появился стимпанк, который тоже имеет отношение к стилю Жюль Верна.

— Ладно, но тогда это не ностальгия, а фантомная ностальгия.

— О, Вальтер! Ты ушел со службы в контрразведке, но, знаешь: твоя профессиональная скрупулезность ушла вместе с тобой.

— Извини, Криста, это от ночного пьянства, — он отсалютовал полупустым стаканом.

— Не извиняйся, — она махнула рукой, — я тоже хороша: перебила тебя, и забыла, в какой момент мы отклонились и что было перед этим.

— Алкйона скоро пройдет Пояс Астероидов, — напомнил генерал, — и для экипажа будет 2 месяца безделья до эксперимента «Magnetic-mirror». Затем еще 4 месяца безделья после эксперимента и до визуального контакта с Чубаккой в районе орбиты Урана. Из-за этих периодов безделья Совет инвесторов беспокоится: чем Зенон и Ликэ займут эту прорву свободного времени, учитывая, что биологический возраст откатился к пубертату?

— Пф! — иронично фыркнула Кристина, — Тоже мне, загадка века! Я помню Хлою в такой период, и чем она занимала каникулы со своим тогдашним бойфрендом. Хорошо, что в процессе бума векториков появилась и абсолютно надежная безвредная контрацепция, поэтому я не особо беспокоилась. А в случае с экипажем Алкйоны, по-моему, вовсе нет поводов беспокоиться, ведь Зенон и Ликэ в смысле ума и опыта остаются практически взрослыми, следовательно, секс у них не превратится в рискованные эксперименты по акробатическому коитусу. Или я упустила что-то важное?

Генерал изобразил скорбную кривоватую улыбку и развел руками.

— Да, ты упустила что-то важное. Медиа-публичность, вот что.

— Медиа-публичность чего? – не поняла она.

— Медиа-публичность всего. Миссия Чубакка-Алкйона в топе социального внимания, а корабль буквально усеян микро-видеокамерами, регулярно отправляющими файлы по лазерной связи на околоземный спутник, откуда эти файлы раскидываются по группам аналитики. Разумная мера диагностики технических рисков. Астронавты Алкйоны тоже постоянно в обзоре видеокамер, вся их телесная активность сливается в те же файлы.

— Что, вообще вся телесная активность? – переспросила Кристина.

— Да, вся. Включая секс, который на борту «Алкйоны», всегда бывает внезапно. В быту космического корабля слишком мало непредсказуемого, поэтому Ликэ и Зенон ищут спонтанность почти везде, где возможно. Каждый сексуальный эпизод это маленький приключенческий спектакль, изобретенный одним участником чтобы удивить другого. Лунный уровень псевдо-гравитации это возможность дополнить Камасутру — позами и движениями, которые на Земле могли бы воспроизвести лишь гимнасты-профи после специальных тренировок…

— Ого… В таком случае, «Клубничные» медиа, наверное, готовы платить кучу денег за эротические фрагменты оттуда.

— Именно так, — Вальтер кивнул, — Для пресечения этого нужна спецкоманда, и я еще до полета предлагал инвесторам такую статью бюджета, но финотдел, ориентированный на урезание сомнительных затрат, дал негативный отзыв. Теперь мы предсказуемо попали в ситуацию невозможности определить, какие из тысяч сетевых ботов-сортировщиков в группах аналитики на кого работают, и что они выбирают из пакета видеоданных. Без финансирования этой темы, мне удалось пресечь только утечку коммерчески-значимых результатов исследований, и то методом, на грани криминала. Или отчасти за гранью.

Изрядно удивленная Кристина даже слегка выпучила глаза.

— Ого! Почему я не знала? Вообще-то я надеялась, что ты не рискуешь на службе.

— Не было риска. Я лишь попросил Вилли Морлока залить на его личный блог краткое предупреждение всем, кто займется кражей коммерческих данных с Алкйоны. Просьба резонная: ведь Вилли министр-советник диктатора Ливии, а у ливийского фонда науки значительный пай в MOXXI, отсюда их интерес: защитить коммерческие плоды.

— Гм… И как Морлок сформулировал предупреждение?

— Очень просто: буду находить по одному и отстреливать в стиле бандитских разборок. Полиция почти в любом мегаполисе давно привыкла шаблонно отписываться по таким случаям, если highly likely жертва имела теневые доходы.

— Гм… И что, потенциальные кибер-воришки поверили на слово?

— Криста, ты ведь знаешь биографию Вилли. По-твоему, много ли желающих проверить правдивость его слов на своей шкуре?..

Возникла пауза, после которой генерал добавил: … — Так сложилось неписанное соглашение: кибер-воришки не трогают коммерческие данные, а тонтон-макуты Морлока не трогают кибер-воришек, которые монетизируют эротику астронавтов, безразличную в плане межпланетного бизнеса MOXXI.

— Э-э… — Кристина покрутила стакан в руке, — …А сами астронавты уведомлены, что их эротика монетизируется по вот такому неписанному соглашению?

— Да, Зенон и Ликэ знают. Но им наплевать. Они даже одеждой пользуются лишь когда записывают видео-репорты для ЦУП или когда готовят что-то горячее на камбузе. Это практично: какой смысл одежды в условиях искусственного климата и биологически-нейтральной среды? Лишние хлопоты со стиркой. Проблемы не там, а тут у секретаря MOXXI по внешним связям и у шефа юридического отдела. Их донимают активисты и лоббисты всяких движений за пристойность, за психологически-безопасную сеть, и за нераспространение сексуальных материалов с участием малолетних.

— Стоп-стоп, Вальтер! А при чем тут малолетние?

— Так я же рассказывал про векторик Jefirra и откат до пубертата. Сейчас Зенон и Ликэ выглядят младше, чем юридически-стандартный возраст согласия.

Она недоуменно передернула плечами.

— Какая разница, как они выглядят? Насколько я помню, Зенону 39, а Ликэ 53. Какое, к дьяволу, малолетство?

— Видишь ли, Криста, это их бизнес: везде искать криминальную педофилию. А если не получается найти, то лоббировать принятие закона, по которому что-то еще становится криминальной педофилией. При достаточном весе лобби можно криминализовать даже рисованное изображение условной школьницы в японском комиксе. Здравый смысл не применяется к таким делам, поскольку юстиция в доле. Хотя для случая MOXXI это не работает, поскольку впутаны интересы тяжелых фигур. И все ограничивается ущербом имиджу консорциума в Европе, Америке и Британском содружестве. По сравнению с ценностью данных о дальнем космосе, которые Алкйона соберет в следующие 10 лет, подобный ущерб выглядит исчезающе малым. Это даже если не учитывать вероятных технологических открытий при исследовании, собственно, Чубакки.

— Стоп-стоп, Вальтер! Ты сказал «в следующие 10 лет», но я читала, что длительность экспедиции Алкйоны составит предположительно 5 лет.

— Где ты читала?

— Как обычно, в «Homo et Galaxy», научном канале «Euro-Twin», поскольку… Э-э…

— …Поскольку, — помог он, — леди-содиректор «Euro-Twin» является еще и дамой сердца твоего чудесного дедушки Хлотара. Кстати, правдивы ли слухи, будто Хлотар занялся капитальным ремонтом своей хемингуэевской лодки на некой верфи в Карфагене?

— Вальтер, не уводи разговор в сторону! — возмутилась Кристина, — Я читаю «Euro-Twin Homo et Galaxy» не из-за амуров дедушки c Камиллой Далансон! Ты ведь отмечал, что Homo et Galaxy адекватно дает информацию по космической тематике. То же самое об экспедиции Алкйоны я видела в обзоре «Nat-Geo», между прочим. И что там не так?

— А-а… Дело в том, что Тоби Найфирт, секретарь MOXXI по внешним связям, обычно сообщает научпоп-журналистам наименее шокирующие прогнозы. Теоретически, при идеальном везении, Алкйона может вернуться через 5 лет.

— Так, а если теоретически при отсутствии везения?

Снова возникла пауза — это генерал подбирал слова.

— Видишь ли, Криста, элементы движения Алкйоны после рандеву с Чубаккой и фазы торможения, могут стать такими, как у среднепериодических комет группы Крейца.

— Вальтер, ты темнишь. Объясни проще.

— Если проще, то это вылет примерно на 100 астрономических единиц от Солнца.

— Э-э… Я все время путаюсь в этих единицах. Напомни, сколько до Нептуна?

— От Солнца до Нептуна примерно 30 астрономических единиц.

— Э-э… Значит, они улетят втрое дальше. И сколько лет займет возвращение к Земле?

— Примерно 200 лет, — неохотно ответил он.

— 200 лет? Но это безумие! Они ведь умрут там, в миллиардах километров от дома!

Генерал покачал стаканом, глядя, как плещутся остатки вина на дне.

— Вот это маловероятно. Алкйона построена на века, а продолжительность жизни после воздействия векторика Jefirra, вообще говоря, биологически не ограничено.

— Подожди, ты хочешь сказать, что они могут вернуться живыми через 200 лет?

— Это следует из теории и из экспериментов с мышами, — ответил он, — после изменений, которые Jefirra вносит в геном, кинетика жизни организма становится циклической. По достижению зрелости, срабатывает триггер, и происходит откат до пубертата. Затем, от пубертата идет развитие до зрелости, снова срабатывает триггер, и цикл повторяется. У лабораторных мышей наблюдались 4 таких цикла за год. По мнению биологов, отсюда следует, что у человека такой цикл будет занимать приблизительно 20 лет.

— Мне не хватает фантазии, чтобы представить это! — сказала Кристина, — А они знают?

— Они знают, — эхом отозвался генерал.

…