Баобаб маленького принца

8. Если бы люди были межзвездными пчелами, то…

Примерно каждый двадцатый взрослый иногда разговаривает во сне. Это считается в общем случае непатологической парасомнией. В смысле: это расстройство сна, но не настолько серьезное, чтобы бежать к психотерапевту. Возможно, человек занимался нервно-напряженным делом, и теперь механизмы сна работают на компенсацию этих напряжений. Надо просто не мешать им. Так оно выглядит в обычном земном городе. Совсем иначе за орбитой Юпитера, более чем в миллиарде километров от Земли. Тут в случае чего можно обратиться за помощью лишь к медицинскому роботу, база знаний которого не приспособлена для исследования подобных проблем. Об этом еще на Земле предупреждала группа психоаналитиков. К предупреждению прилагалась следующая рекомендация: «будьте внимательны, и если заметите что-либо хоть немного странное в поведении компаньона – сформулируйте суть странности, сообщите ему и обсудите, чем может быть обусловлена странность, какие точки дискомфорта возникли, и как стереть их общими усилиями, при максимальной взаимной открытости и дружеской эмпатии».

Эта рекомендация всплыла в сознании Ликэ Рэм, как только она проснулась от сонного речитатива Зенона Пекоша. Это выглядело слегка пугающе: пальцы рук шевелились при произнесении слов, будто Зенон аккомпанировал себе на пианино. Он говорил по-польски: «Ze gdyby niedzwiedzie byly pszczolami…». Ликэ почти не знала польского, но в жилом модуле Алкйоны постоянно велась аудио-видео запись, к которой можно было применить компьютерный переводчик…

…Зенон повторил серию фраз, будто заклинание, вздохнул, повернулся на другой бок, дыхание стало ровным, как полагается у здорового человека во сне. Ликэ еще немного полежала рядом, затем тихо встала и, бесшумно шагая на цыпочках (что не составляло труда при лунной псевдо-гравитации) поднялась на стеклянную галерею. Оттуда она переместилась через туннель-трубу в медиатеку, где включила монитор и пропустила заклинание через кибер. Оказалось, что это польский перевод с английского песенки из сказки Александра Милна «Винни-Пух и все-все-все»: It’s a very funny thought that, if Bears were Bees, They’d build their nests at the bottom of trees. And that being so (if the Bees were Bears), We shouldn’t have to climb up all these stairs.

Это очень забавная мысль, если бы Медведи были Пчелами, Они бы строили свои гнезда в нижней части деревьев. И если бы было так (если бы Пчелы были Медведями), Мы не должны были бы лазить вверх по этим лестницам.

…Ликэ Рэм с удивлением и недоумением перечитала эти строчки, покачала головой и решила переместиться на камбуз, где сварить себе чашечку крепкого эрзац-кофе из кустарно обработанного «местного сырья» (продукции «салатных джунглей»). Между прочим, Ликэ уже в который раз с удовольствием отметила: хорошо, что Алкйона — это корабль с псевдо-гравитацией. Можно по-человечески сидеть за столом, пить кофе из чашки, а не висеть в невесомости, выдавливая питание в рот из особого тюбика как на орбитальных станциях Первой Космической эры…

…Итак (задумалась Ликэ) чем же вызвана такая странная парасомния компаньона? Возможно, архитектурой обитаемого симплекса, состоящего из сфер, лестниц и труб-туннелей? Или, дело в чем-то другом? Быть может, всплыли какие-то детские воспоминания о маминых сказках на ночь. Или вероятнее — о медиа-программах с детского ресурса. Да, в XXI веке большинство мам делегировали функцию сказочника – интернету и компьютерному приложению. Кроме аргонавтов.

Мысли бельгийки как-то соскользнули на аргонавтов. Они заводят детей, только если захотят, и только для собственного удовольствия, которое никому не уступают, кроме компаньонов по экипажу своей флотилии. У них нет проблемы нехватки времени. Они тратят на заработки не более трех месяцев в году. У аргонавтов нет детских садиков и средних школ. Иногда их дети проводят неделю-другую в игровых клубах, где чему-то учатся, иногда дети вместе со взрослыми аргонавтами зависают на сетевых сценарных викторинах или на ролевых регатах в реале. Недавно масс-медиа злорадствовали или возмущались, что дети аргонавтов вырастут неучами и бездарями, но…

…Первое поколение детей аргонавтов (рожденное еще «в континентальном рабстве», однако за тогдашним малолетством не помнящее этого) теперь вошло в подростковый возраст, и показало лучшее практическое образование, чем сверстники на континенте. Бессистемная в основном семейная (экипажная) школа оказалась эффективнее школы, принятой в развитых странах. Это обсуждалось на сетевых форумах, и некий учитель с тридцатилетним стажем брякнул: фокус в том, что аргонавты, в отличие от европейцев, заводят детей осознанно, а не потому, что «так надо». Кто-то на форуме напомнил рэп-балладу корейской поп-идолицы, аргонавтки Чоэ Трэй — о жабах и звездах: Твоя мать родила тебя, потому что «надо». Родила прямо в ящик из слов «надо». …После чего сделался очередной скандал.

Тут Ликэ Рэм мысленно вырулила обратно к песенке Винни-Пуха о пчелах, и внезапно поняла, при чем тут пчелы. Будущее людей с картин Мартина Нарозника. По космосу разбросаны циклопические цветы – Xflora, производящие разные продукты из веществ солнечного ветра и межпланетной пыли. Люди, как пчелы, летают от цветка к цветку, собирая этот синтетический нектар… Funny thought that, if Humans were Bees!

Паззл сложился. Ликэ улыбнулась, тихо поаплодировала своему интеллекту, не спеша, маленькими глоточками допила кофе, и сполоснула чашечку. Почти как дома, только предметы тут вшестеро легче. Ей захотелось принять душ, как она поступала дома, если почему-то просыпалась посреди ночи и чувствовала, что не заснет. Стоя в санблоке под ласковыми и упругими, чуть острыми и щекотными струйками воды, она подумала: вот, четвертый месяц на борту Алкйоны, и представления о земном доме уже размылись до призрачности. Привыкание к обстановке обитаемого симплекса постепенно вытесняло память о предыдущем стиле жизни, причем так быстро, что Ликэ подозревала влияние векторика Jefirra на психику. Из общих принципов биологии следовало, что побочный эффект такого сорта неизбежен при далеком откате возраста организма, поэтому Ликэ психологически была готова к потере некоторой доли старых воспоминаний. Ей было, грубо говоря, плевать на экзистенциальную угрозу потери самоидентичности, которой пугали адепты классики философской антропологии. Может, пора просто расстаться с классикой, построенной в средневековых католических университетах, и утратившей внутреннюю логику уже в эпоху Возрождения — не говоря уже о Новом и Сверхновом времени? Сейчас эта классика менее актуальна, чем ручное вышивание гладью.

…Ликэ наверное покрутила бы эту мысль еще несколько минут, но появился Зенон. Он предварительно постучался, как у них было заведено, однако бельгийка была слишком занята своими мыслями, и пропустила этот негромкий звук мимо ушей.

— С тобой все нормально? – спросил Зенон с немного тревожно интонацией.

— Да, все ОК, — она улыбнулась, — Просто мысли отвлекли от окружающей обстановки.

— Мысли? – он помолчал немного, будто пробовал слово на вкус, — Мне кажется, или ты думаешь какую-то большую-большую мысль?

— Да. Я думаю, как спросить про твой сон так, чтобы не нарушить хрупкую архитектуру остаточных воспоминаний. Видишь ли, ты говорил во сне.

— Ух как… Вроде бы, я спал без сновидений. Так, Ликэ, а что я говорил?

— Ты декламировал стишок Винни-Пуха. Если бы Медведи были Пчелами.

— Если бы… — отозвался Зенон, — …Да, вполне логично. Это из-за слишком интенсивных размышлений о криоби.

— Э-э… Криоби это из какого сленга термин?

— Не из какого. Тупой журналистский креатив из того, что в шутку называется научно-популярным обзором. Ты вчера легла раньше, а я глянул в MoLLi свежий NatGeo…

Ликэ артистично выпучила глаза, выражая, что заинтригована. По каналу сверхдальней электромагнитно-пакетной связи, названному без затей Moxxi.LongLink (а если короче: MoLLi) экипаж Алкйоны получал и передавал довольно разнообразные данные. Среди получаемых данных были выпуски некоторых медиа, в частности, National Geographic. … — NatGeo, — продолжил поляк, — слепили кино-гибрид из сериала «Spacebloom: A Field Guide to Cosmic Xflora» Мартина Нарозника и теории Пояса Снегурочки. Ни о том, ни о другом они раньше не слышали. Эра эрозии эрудиции.

— Поэтично сказано, — оценила бельгийка, — но что такое криоби?

— Criobee это разумные космические пчелы, которые происходят из Пояса Снегурочки и собирают нектар с Xflora на картинах Нарозника. Имбецильные киношники не уловили метафоры Нарозника, так что фермерами космической флоры в их кино-гибриде стали пчеломорфные существа, приспособленные к космическому холоду и увеличенные как гротескные жуки из старого «Звездный десант» по мотивам Хайнлайна. Глядя на это, я задумался о теоретически-возможной биохимии летающей фауны на планетах в Поясе Снегурочки. Об эволюции энергетической эффективности при криогенных условиях.

— У тебя в речи вторично возникла фраза с тремя «Э» подряд, — сообщила Ликэ.

— И как ты предлагаешь истолковать замеченный феномен? – спросил Зенон.

— Как циркулирующее в подсознании слово «eat»! Таким путем организм намекает, что самое время позавтракать, а лучше сразу пообедать!

…

Благодаря тому, что две сферы (бассейна и камбуза) были в значительной мере заняты салатной оранжереей, ассортимент располагаемого пищевого сырья на борту Алкйоны выглядел достаточно разнообразным. Тем не менее, биомедицинская группа ЦУП не считала, что оранжерейный ассортимент полностью покроет потребности организма в «структурно-химической информации» (ох этот сленг-абракадабра на уродском стыке биологии и диетологии). В общем, биомедицинская группа настояла на включении в пищевой цикл – специального штамма генетически сконструированных химер, куда вошли компоненты дрожжевых и плесневых грибков, голотурий и цианобактерий. По внешнему виду это была энергично растущая буро-зеленая каша с запахом как около залива, заросшего водорослями. Она содержала все вещества, необходимые организму астронавта (от белков-жиров-углеводов — до микроэлементов и провитаминов) и, при критической ситуации, могла покрыть потребности экипажа по всему компонентному спектру питания. Росло это в специальных емкостях, доставляя количество биомассы, заданное гибкой настройкой, регулируемой экипажем. План миссии предполагал, что астронавты предпочтут потреблять этот продукт лишь по минимуму (поскольку, как в похожих случаях говорил Крокодил Данди: «Жрать можно, но на вкус — дерьмо»).

Ликэ и Зенон, однако, увидели нераскрытый кулинарный потенциал химерной плесени. Исходная каша не соответствовала представлениям о человеческой пище. Но что, если применить бортовую роболаторию (роботизированную лабораторию)? Роболатория не предназначалась для кухонных экспериментов – однако принципиальных препятствий такому применению не было. Как обычно, при методе проб и ошибок, первые рецепты приносили только гастрономическое омерзение, но по мере накопления опыта, начали получаться эрзац полуфабрикаты, годные для имитаций самых разных земных блюд.

Сейчас выбор был сделан в пользу эрзац-блинов, изготовление которых сопровождалось особой кулинарной акробатикой. Чтобы блин из эрзац-теста прожарился на сковородке с обеих сторон, его следовало подбрасывать с переворотом. Слабая гравитация упрощала процедуру – свободный полет блина занимал намного больше времени, чем на Земле, и повар спокойно маневрировал сковородкой, выбирая позицию блинного лэндинга. Но требовалась техника безопасности для мастера-блинщика, который в обычное время не пользуется одеждой. Тут нужен фартук и лабораторный лицевой щиток, поскольку при слабой гравитации капли кипящего масла становятся дальнобойными (позже роботы-арахниды счистят прилипшие капли с окружающего интерьера) … …Вот, эрзац-блины готовы и уложены стопкой на тарелку, а эрзац-текила охлаждена до точки замерзания, можно разливать ее в маленькие стаканчики, и….

— Ну, за то, чтоб догнать! – это Зенон объявил тост.

— Чтоб догнать! — отозвалась Ликэ. Они выпили по унции текилы, и принялись за блины.

…

9. Есть ли у вас план на 100 лет, и если есть, то для кого?

Габи Витали прошлась по центру студии упругим шагом, приобретенным в недавние времена, в ходе работы тренером по аэробике, мельком окинула взглядом огоньки на пульте, обаятельно улыбнулась в телекамеру, и объявила:

— Сейчас состоится диспут в формате brain-battle между двумя учеными, приехавшими специально, чтобы представить широкой общественности две противоположные точки зрения по проблеме контроля над применением генной инженерии человека. Проблема настолько острая, что вышла далеко за пределы не только науки, но и цивилизованной политики. Сначала ее нерегулируемое состояние привело к Вандалическому кризису, а затем попытки ее юридического регулирования, известные как «Войны крови», довели социально-политическую напряженность до актов гибридно-военного насилия осенью прошлого года. Нам всем требуется разумный выход из необычной ситуации, и нам не обойтись без объяснений ученых, позиции которых тоже разошлись. Сторонников регулирования представляет доктор Гастон Перрен, шеф лаборатории экстремальной биологии в германо-французском исследовательском центре Сен-Луи. Противников регулирования представляет доктор Филипп Уэллвуд, профессор кафедры инженерной психологии и эксплитики Восточно-Средиземноморского Университета. Я предлагаю для удобства разговора общаться просто по именам…

Тут Габи сделала паузу, а телеоператоры показали реакцию диспутантов. Дождавшись, пока Гастон Перрен и Филипп Уэллвуд жестами изъявят согласие, она продолжила:

— Гастон, я прошу вас кратко изложить ваше виденье проблемы и путей решения.

— Если кратко, то главная проблема в увлечении комиксами Marvel. Люди так привыкли мечтать о супер-способностях: супер-здоровье, супер-силе, супер-сенсорике, и прочем в таком роде, что безоглядно ухватились за первую же похожую возможность. Но жизнь отличается от комиксов о супер-героях, и приходится несоразмерно-дорого платить за безоглядные действия, меняющие биохимию и биофизику человеческого организма. С изобретением методов молекулярного дизассемблера возникла иллюзия, будто биопанк теперь безопасен, но это вовсе не так. Экспериментальные векторики, сваренные, грубо говоря, на кухне, могут из-за мелкой ошибки обратить человека в пол-барреля мясного пудинга. Причем этот пудинг еще некоторое время будет жить — на уровне медузы. Это вовсе не преувеличение, я могу показать видеозапись экспериментов с мышами. Вывод первый: не доверяйте медиа-книгам «как сделать векторик для идеальной перестройки вашего тела». В клиниках немало таких тел в вегетативном состоянии. Надо понимать: любой векторик это синтетический вирус, который будет размножаться в вашем теле и реализовывать свой жизненный цикл независимо от ваших желаний. Свойства вируса могут раньше или позже войти в конфликт с вашей физиологией. Принятые в биопанк-клубах 100-дневные тесты на мышах не гарантируют безопасность нового векторика, а отсекают лишь короткие и жуткие сценарии. Вывод второй: даже векторик, созданный биопанк-клубом с хорошей репутацией, может нести в себе отсроченный вред. Теперь вспомним: молекулярный дизассемблер изобретен 8 лет назад, и за это время почти 10 миллионов людей применили биопанковские векторики. Чаще без медицинской цели, просто чтобы перестроить свой организм. Социологи полагают: мода на игру в Marvel ширится, и в следующем десятилетии появится 100 миллионов таких людей. Еще надо учитывать потомство, ведь векторик трансформирует даже гаметы. На мой взгляд, это достаточное основание, чтобы начать беспокоиться.

Он замолчал, явно давая понять, что его стартовое выступление завершено. Габи была искренне удивлена.

— Гастон, вы уверены, что это все, с чего вы хотели начать?

— Да, я уверен. И прошу извинить, если получилось недостаточно кратко.

— Э-э… — протянула она, глянула на второго участника, и снова удивилась, поскольку он вовсе не выглядел удивленным, будто ждал чего-то в таком роде. Тут случился глюк: ей показалась, что она не на теледебатах, а на жанровой вечеринке ретро-кино. 46-летний Гастон Перрен изображает Джеймса Бонда из «Шаровой молнии», а 104-летний Филипп Уэллвуд — Ганнибала Лектера из «Молчания ягнят». Какое-то неимоверно отвлекающее наваждение… … — Э-э… — снова протянула Габи, — …Тогда, Гастон, я попробую резюмировать. Ваше виденье проблемы: люди увлеклись комиксами о супер-способностях, поэтому слишком беспечно применяют векторики. И вы предложили путь решения: начать беспокоиться.

— Совершенно верно! – подтвердил доктор Перрен и улыбнулся по-бондовски.

— В таком случае, Филипп вам слово для ответа, тоже, по возможности, краткого.

Профессор Уэллвуд заложил руки за голову, и покачался в кресле, глядя в потолок.

— Пожалуй, Гастон согласится, что лучше не обсуждать его тезис о непрофессионально сконструированных и любительски синтезированных векториках. Поскольку, с одной, стороны известно, что современные биопанки всегда следуют протоколу Zayner-2017, , известному также как ODIN. Это архитектура недорогой настольной лаборатории для контроля компонентов, химического синтеза препарата, и контроля продукта. Все под управлением компьютера, точнее софтвера с открытым кодом. С другой стороны, нам нетрудно вспомнить начало 2020-х, когда несколько финансово-политических клубов решили поставить спектакль «Великая Пандемия» с вирусом обыкновенной простуды в главной роли и населением планеты в роли массовки. Во 2-м акте к миллиардам людей применялись мРНК-вакцины коррупционных разработчиков, без тестов даже на мышах. Производство препаратов шло по неустойчивой технологии, из сомнительного сырья, в условиях близких к бытовой свалке пищевых отходов…

— Филипп, вы утрируете! – укоризненно перебил доктор Перрен.

— Гастон, я утрирую лишь вслед за вами. Мы можем сейчас уточнить факты, и прийти к взвешенному выводу о том, какие препараты более функциональны и менее опасны: от биопанка или от БигФарма. Или, как я предложил ранее, можно оставить этот хвост за кадром, и обсуждать тему, полагая, что векторики не слишком опасны биологически, и обычно производят в организме именно те изменения, которые указаны в их user-guide. Выбор за вами, Гастон.

Случилась трехсекундная пауза, после которой доктор Перрен ответил:

— В формате теледебатов ваше предложение выглядит вполне разумным. Я согласен.

— Превосходно! — доктор Уэллвуд снова покачался в кресле, — Тогда я отвечу на вопрос, резюмированный Габи. Итак, Гастон, вы полагаете, что люди увлеклись комиксами и решили переделать свои организмы по образцам супер-героев Marvel. Вы считаете это причиной для беспокойства. Но ведь это позитивная мечта. Если бы люди, например, мечтали воспроизвести карьеру Джека Потрошителя или Билла Гейтса, тогда конечно, стоило бы беспокоиться. Но зачем беспокоиться из-за позитивной мечты?

— Проблема в том, — ответил доктор Перрен, — что эта мечта массово реализуется.

— Ну, — отозвался профессор Уэллвуд, — и кому же от этого плохо?

— Это потребует довольно длинного ответа, — Перрен посмотрел на телеведущую.

— Будет прекрасно, если вы уложитесь в 5 минут, — сказала она.

Он коротко кивнул и сосредоточился, сдвинув ладони и сплетя пальцы.

— Когда я сказал, что мечты о супер-способностях массовые, то имел в виду, все же, не большинство людей, а меньшинство хотя весьма значительное. Большинство мечтает о более гуманных вещах. Дом, семья, здоровые дети, стабильный заработок, и понятные соседи. Но если соседи генмод, то понятности нет, это иные существа, с иным образом жизни и иной биологией. Какие-то генмод даже не скрещиваются с обычными людьми. Фактически, мы видим распад единого вида Homo sapiens — на несколько разных видов, которые, к сожалению, занимают одну экологическую нишу. Археологии известно, как развиваются подобные ситуации. 40 тысяч лет назад кроманьонцы пришли в Европу, и неандертальцы вымерли. Тут нет полной аналогии, но генмод уже вытесняют обычных людей из все большего числа секторов экономики. Морской бизнес явно предпочитает персонал из аргонавтов, они все генмод. Космический бизнес ориентируется только на генмод-астронавтов. Что если по итогу все обычные люди окажутся в резервациях, как индейцы Америки? Что если ценой выхода из резервации станет прием векторика? Это необратимый отказ от своей природной идентичности, это серьезнее даже чем отказ от религии для искренне верующего. Большинство людей не согласны на такое, и отсюда перспектива жесткого конфликта уже в политическом поле…

Тут доктор Перрен сделал риторически-обоснованную паузу, прежде чем продолжить: … — Я не говорю, что это непременно случится, но так рассуждают многие, и отмечают кооперацию аргонавтов с политическими радикалами. Около 7 лет назад это привело к Вандалическому кризису в Европе и к режиму хуррамитов в Ливии. Конечно, следует признать, что анти-генмод законы, принятые тогда в Европе, толкнули аргонавтов в эту сторону. Но ведь анти-генмод законы были ответом на эскапизм аргонавтов. У любого социального конфликта имеется длинная история обид и ответов, причем их разбор не помогает урегулированию. Чтобы урегулировать, надо смотреть на уже сложившуюся ситуацию, и искать в ней компромисс. Каждой стороне надо в чем-то уступить. Иначе никак, поскольку альтернатива — эскалация вражды и террора. Такова суть проблемы.

Габи Витали растерялась от такого историко-политического конспекта, и поглядела на профессора Уэллвуда. Он сделал жест ладонью, показывая готовность к ответу, и чуть загадочно произнес:

— Сейчас Гастон продемонстрировал интегральный подход к проблеме. Плюс в том, что названы все горячие точки. Минус в том, что из сюжета постепенно пропали люди. Там остались лишь социальные агрегаты и политические силы. Такой подход был приемлем раньше, поскольку, хотя это звучит цинично, люди ничего не значили в политике. Ими манипулировали олигархии, державшие рычаги всех четырех ветвей власти. А ставками политической игры были земли, рынки и ресурсы. Но, когда появились генмод-люди, в частности — аргонавты, мало зависящие от социально-распределяемых благ — игра стала меняться. Аргонавты не привязаны к берегу, не признают подданства, и выступают как бродячие симбионты для береговых режимов, предоставляющих им защищенный хаб. Примерно таков симбиоз рыб-клоунов и жалящих актиний. Рыбки таскают подкормку только такой актинии, которая удобна им в качестве эпизодической базы. Если актиния неудобна, то не получит ничего хорошего. Так это работает. Конечно, такие изменения крайне неприятны для политических элит, и можно припомнить любимый тезис элит в отношении обычных людей: «Такова новая реальность, просто смиритесь». Теперь этот тезис про «новую реальность», как мячик, отскочил обратно. Что-то вроде кармы.

— А вы знаете, Филипп, — задумчиво отозвался доктор Перрен, — из вашего сюжета также постепенно пропали люди. На красивой картинке из актиний, рыб-клоунов, и кармы, не нашлось места обычным людям, которые не генмод, не аргонавты.

— Они не исчезли, — возразил профессор Уэллвуд, — они ждут, когда вы найдете для них место и роль в модели обозримого будущего.

— Так, а почему именно я?

— Потому, что именно вы тут все время говорите о них. Вам и карты в руки.

— Ладно, Филипп, в таком случае мне придется переделать вашу картинку.

— Разумеется, Гастон! Переделывайте! Только объясняйте для чего. Покажите, каким с вашей точки зрения должен стать мир, например, через 100 лет. А затем предложите приблизительный план перехода от сегодняшнего мира к такому миру будущего. Лишь связно и непротиворечиво представив целевое будущее состояние, можно планировать цепочку шагов к нему, глядя, как бы, из этого будущего назад по шкале времени.

Доктор Перрен улыбнулся и раскинул руки, будто хотел обнять невидимого бегемота.

— Предложение увлекательное, но, боюсь, слишком объемное для такого теледиспута.

— Площадка готова расширить формат! — мгновенно отреагировала Габи Витали.

— Действительно готова? – чуть иронично спросил он, — А вы представляете, насколько придется расширить формат, чтобы вместить такую задачу?

— Я надеюсь, Гастон, что вы представляете, и скажете.

— Я приблизительно представляю, поэтому опасаюсь, что это выходит за рамки вашей компетенции, как телеведущей.

— Минуту внимания, леди и джентльмены! – послышался голос из бокового динамика, и фронтальный экран студии переключился с заставки на видеосвязь с Беппе Ломеллини — управляющим совладельцем площадки «Infernollam». Этого некрупного, кругленького, жизнерадостного дядьку средних лет многие знали в лицо, поскольку он периодически публично эпатировал — то ли из-за своего темперамента, то ли для PR своей площадки.

— Добрый вечер, босс! — браво поприветствовала телеведущая.

— Привет, Габи! — он помахал пухлой ладонью в объектив web-камеры, — Я влез на твое интеллект-шоу, чтобы закрыть тему гаданий о компетенциях, и поддержать твою идею. Формат будет расширен настолько, чтобы получить ответы на те вопросы, от прямого открытого обсуждения которых подозрительно долго уклоняются политики.

…

10. Наследие османских алхимиков и астероидных аферистов.

Февраль на Кипре это сезон, когда приезжие северяне чувствуют себя, как на родине, а аборигены – как на Северном полюсе. Милейший аборигенный дядька по имени Даниз Бурхан, владелец китаплика «У Дэна Брауна» (этакого гибрида паба и книжной лавки), казалось, должен был уже привыкнуть к специфике северян. Ведь более половины его постоянных клиентов составляли европейцы-экспаты из кампуса EMU или из главного офиса MOXXI: двух центров, на которых последние несколько лет росло благополучие Фамагусты и лично Даниза Бурхана. Однако, в каждый зимний вечер он выражал бурю эмоций при виде клиентов-европейцев, одетых в шорты и футболки. Чем больше Даниз ценил данного конкретного клиента, тем ярче проявлялись эмоции. Вальтер и Кристина Штеллен появившись сегодня утром, вскоре после открытия, получили эмоциональный ураган и огромный чайник с фирменным горячим напитком из девяти пряностей.

Между прочим, сегодня они (вопреки обычному) действительно выглядели озябшими. Приглядевшись, Даниз отметил: у Кристины мокрые волосы (возможно, и у Вальтера волосы недавно были мокрыми, но вследствие стрижки «армейский ежик», уже успели высохнуть).

— Друзья, где вас угораздило попасть под дождь? – удивился он, ставя чайник на стол.

— Вообще-то мы просто выкупались за волнорезом Бюйюк-Адда, сказала Кристина.

— О, Аллах всемогущий! — тут Даниз выразительно схватился за голову, — Как взрослые умные люди могут вести себя, будто безбашенные подростки?

— Это я виноват, — самокритично признался генерал Штеллен, — меня вышибло из колеи рабочее событие такого экономического масштаба, что мозги стали перегреваться.

— А я нырнула за компанию, — добавила Кристина.

— Какое событие могло так повлиять? — удивился владелец китаплика «У Дэна Брауна».

— Результаты анализа рассеяния эмиссии двигателя корабля Алкйона на астероидах М-класса, — ответил генерал, — это астероиды с высоким содержанием металлов из группы железа, и существенной долей тяжелых металлов. Вычислительная команда MOXXI на протяжении месяца обрабатывала данные и получила параметры орбит более 80 тысяч объектов этого класса. Среди них более 3 тысяч оказались амуридами, иначе говоря, их орбиты частично проходят ближе к Земле, чем орбита Марса. Исходя из этого, MOXXI начнет пробную добычу астероидной руды не через 2 года, как указано в декабрьском полуофициальном графике, а через 8 месяцев. Это обсуждалось сегодня в ходе ночной телеконференции. У нас смещение +7 от Приатлантической Америки и -7 от Японии и Южной Кореи. Поэтому в нашем поясе интервал времени был с полуночи до 4 утра. По ситуации пришлось добавить еще пару часов.

— Да-да! — встряла Кристина, — Я приехала в офис, чтобы эвакуировать домой то, что по ситуации останется от Вальтера, вдруг бац! Плюс два часа! Я была обречена тестировать качество продуктов и коммуникационный потенциал робота в буфете для сотрудников MOXXI. Робот оказался чудовищным занудой, но я научила его некоторым сленговым выражениям, характерным для окситанской и пфальцской фастфудной лексики.

— Превосходно! — обрадовался генерал, — Пора было оживить обстановку в буфете. А на крайний случай я заранее положу в текущее делопроизводство служебную записку, что робот-бармен демонстрирует высокую скорость обучения в социальных сетях.

Тут Даниз Бурхан, всплеснул руками.

— Так вы что, вообще не спали сегодня?!

— Он вообще, — Кристина толкнула плечом бывшего мужа, — а я вроде поспала немного в первую половину ночи. В общем, после телеконференции мы поплавали в море, чтобы взбодриться, и сразу сюда.

— То, что вы сразу сюда, было самым верным шагом! – объявил Даниз, — У меня для вас найдется особая похлебка, изобретенная алхимиками во времена Абдул-Меджида для османских чиновников, чтобы утром выглядеть пристойно после ночи, проведенной в тайной курильне гашиша или византийском доме разврата.

— Интересная аналогия! – весело отреагировала Кристиана, а Вальтер поинтересовался:

— Вот интересно, для кого сейчас настолько актуальна эта алхимическая похлебка, если мастер высокой кухни и литературы держит у себя оперативный экспресс-резерв?

— Вот это, уважаемый генерал, увы: профессиональная тайна, — сказал Даниз, и особым образом подмигнул, так что знающий собеседник мог догадаться: потребителями этого древнего зелья остаются те же чиновники, хотя уже не османские, а республиканские.

…

Кристина и Вальтер думали после завтрака доехать до дома и завалиться спать. Но, как оказалось, зелье османских алхимиков замещает обычную сонливость — медитативным состоянием изумительной легкости на границе сна и яви. Двигаться было лень, и самой привлекательной идеей стало расслабленное общение за стаканом сангрии. Так что они устроились на балконе в шезлонгах — поставив на столик посредине бутылку и стаканы. Такие несложные приготовления потребовали запредельных волевых усилий и поэтому первые несколько минут после они просто полулежали, созерцая неспешный бег белых облачков-барашков по голубому полю неба. Затем Кристина негромко спросила:

— Ты помнишь субботний brain-battle нашего дока Филиппа с биологом из Сен-Луи?

— С Гастоном Перреном, — уточнил генерал, — да, я помню, а что?

— Я еще не знаю, что. Пока просто рассуждаю вслух о внезапном финале. Может, кто-то заранее решил раскрутить из этого большой хайп, и повел дело к продолжению в новом большом формате. Габи Витали не вбросила бы такое без указания босса, а он возник в момент кульминации, будто бог из машины в античном театре.

Генерал чуть заметно покивал головой, наполнил стаканы сангрией, и произнес:

— Да, у них получилось не очень достоверно. Беппе Ломеллини бизнесмен, а не артист. Впрочем, публика, вероятно, поверила даже в такую вульгарную постановку.

— Вероятно, да, публика поверила, — согласилась Кристина, — но кто кукловод? Мне вот кажется, что это не сам Ломеллини.

— Да, это не его стиль, — в свою очередь согласился генерал.

— Вот-вот. Тогда кто же?

— Тут я полагал бы рассмотреть три версии: гибридный принц, веганский миллиардер, и подружка твоего дедушки.

— Веганский миллиардер это кто?

— Это Оуэн Гилбен, 47-летний владелец-основатель компании «HortuX». Это веганский фастфуд с индивидуальным конструированием блюд на смартфоне. И он же финансово устроил создание первого фудотрона, что в мадагаскар-сейшельской акватории. Пафос наподобие плана для человечества на 100 лет, в общем, соответствует его стилю.

— Так, я вспомнила рекламу HortuX. Дурацкую, как все веганство. Впрочем, это можно простить за фудотрон. Вот реально великое дело… А кто такой гибридный принц?

— Самир бин Хафиз аль-Муала из эмирата Умм-эль-Кювайн, самого маленького в ОАЭ. Креативный молодой парень. Автор стартапа «Stellarex»: продажа участков возможных месторождений ценных минералов на астероидах.

— Надо же! Я видела этого принца в репортажах Discovery и NatGeo. А какой ему резон раздувать хайп вокруг планов для человечества на 100 лет?

— Явный резон, если план включает промышленное освоение астероидов. Поэтому если гибридный принц является теневым инициатором этого шоу, то появится реклама 100-летнего плана, у которого астероидная тема в фокусе.

Кристина задумалась на целую минуту, созерцая облака, пока не нашла идею, которую немедленно озвучила:

— Знаешь, Вальтер, ведь по такой логике MOXXI оказывается под подозрением на роль теневого инициатора по той же причине: промышленное освоение астероидов.

— Разумеется, да, — невозмутимо согласился генерал, — но в случае чего, мы ускользнем, свалив все на принца Самира, юридического трансгрессора и афериста.

— Афериста? – переспросила она, — Это тонкий намек, что торговля месторождениями на астероидах является юридически сомнительной практикой?

— Да, причем «сомнительной» это еще мягко сказано. Тем не менее, опровергнуть такие сделки в суде это весьма непростая и небыстрая задача. Поэтому, вероятно, когда дело дойдет до дела, вопросы будут решаться мировым соглашением, и клиенты «Stellarex» получат компенсации, по крайней мере, покрывающие их затраты на покупку полей.

— Ладно… — Кристина кивнула, — … И еще ты упомянул подружку дедушки Хлотара. Ей зачем этот хайп? Что она может выиграть?

— О! — отозвался генерал, — У Камиллы Далансон много мотивов. Явный, но не главный: раскрутка научно-популярных программ медиа-холдинга «Euro-Twin». Менее явный и, вероятно, главный: заказное поднятие некоторых бизнес-тематик в мировой медиа-топ. Существуют вопросы, никогда не выносившиеся на открытый диспут. Вынести их туда вопреки молчаливому табу — это инфо-атака с последствиями на триллионы долларов.

Генерал сделал паузу. Кристина кивнула в знак понимания и прокомментировала:

— Ну, разумеется. Ведь аргонавты показали: сброс всего двух табу приводит к урагану в экономике. Если табу начнут рушиться массово, то и последствия будут масштабнее.

— На самом деле, — сообщил он, — ситуация серьезнее, поскольку тема уже не в будущем времени, а в настоящем. Как оказалось, по нашему служебному каналу MoLLi…

— MoLLi? – переспросила Кристина.

— Moxxi.LongLink, — уточнил он, — это канал пакетной двухсторонней связи с Алкйоной.

— Да, я вспомнила, ты говорил.

— Так вот: как оказалось, по каналу MoLLi проходит не только рабочая переписка, и не только выпуски медиа по выбору астронавтов, но и пакеты космических пиратов.

— Ты уже говорил, — напомнила она, — что некие шустрики воруют видеофрагменты, где эротика астронавтов, и продают на adult-content рынке. Но, вроде, это не проблема.

— Да, проблема не это, а закрытая группа эхоконференции Lackhole.FIDONEXT.

Кристина задумалась над услышанным (что с учетом ленивого состояния заняло около минуты), и произнесла:

— Эхоконференция это вроде форума или чата или блога, как-то так?

— Да, для низкоскоростных FIDO-подобных сетей. Эти эхоконференции связали экипаж Алкйоны и группу студентов East-Mediterranean University, среди которых наша дочка с обоими бойфрендами.

— О, черт, Вальтер, насколько это плохо?!

— Не настолько, чтобы напрягаться. Я провел с Хлоей ласковую беседу о том, что жрать бесконечное варенье из плохо закрытой банки очень прикольно, но не надо делать хайп вокруг этого. И в узком круге директората MOXXI мы условились оформить, будто это негласный проект, снижающий риск зарождения бесконтрольных чатов того же рода.

— В смысле, — спросила Кристина, — если оргию не предотвратить, то надо возглавить?

— Да, и не только. Lackhole.FIDONEXT играет роль неформального, естественного окна общения астронавтов с земным сообществом. Эликсир против синдрома изоляции.

— Вальтер, тогда я не понимаю: в чем тут проблема?

— Пока ни в чем. Но воду в решете не утаишь. Скоро Алкйона выйдет к орбите Сатурна, создастся возможность эксперимента «Magnetic-mirror», и мы с высокой вероятностью перехватим часть обмена данными между Чубаккой и его планетоботом на Титане. Это слишком яркое событие, и группа Lackhole.FIDONEXT будет засвечена. Тогда каждый журналист сочтет себя обиженным чат-монополией, и придется открыть эти ворота для неопределенного круга инфодилеров.

— И что тогда? – спросила она.

— Как бы объяснить быстро… Помнишь, мы смотрели извержение грязевого вулкана на Сицилии? Вот, будет то же самое, только информационное и стократно грязнее.

…