Барин 2

Глава 12

Повестку на судебное заседание доставили на третий день после дуэли. Заседание назначили на понедельник, у меня еще оставалось целых четыре дня.

— Что мне может грозить, Егор Сергеевич? — спросил я Вахрушева.

Ротмистр задумался:

— Андрей Иванович, давайте рассуждать с точки зрения нашего законодательства. Вы избили и покалечили дворянина. Да, он негодяй и подлец, похитил вашу невесту, бил ее, пытался взять силой… но фактически Аглая — крепостная девка, даже не вольная. Кстати, почему вы до сих пор не дали невесте вольную?

— Это моя промашка. Хотел сделать Аглае подарок прямо перед свадьбой.

— Теперь ничего нельзя исключать. Думаю, Андрей Иванович, вам угрожает до пяти лет ссылки, возможно даже отречение от дворянства… подобный случай произошел в прошлом году в Царицыне…

Да что же такое! Опять пять лет… Неужели за то, что я отделал мразь и подонка?

— Председатель уездного суда Вершинин — приятель Гарина. Он наверняка попытается вынести максимально суровый приговор, но окончательное решение за Сенатом. Я рекомендую вам обратится за помощью к полковнику Кудасову, наверняка он сумеет помочь.

— Я уже отправил письмо Кудасову, где подробно изложил обстоятельства дела.

— Поговорите с соседями. Я имею в виду генеральшу Попову. На судебном заседании допускается присутствовать дворянам. Она замолвит за вас словечко… да и княгиня Ягупова…

— Не хочу я обращаться за помощью к женщинам, еще чего не хватало…

— Зря вы, Андрей Иванович… как бы там ни было — я за вас буду горой стоять…

— Егор Сергеевич, вас на судебном заседании не будет. Охраняйте усадьбу. Если меня отправят в ссылку, шкатулку передадите Кудасову, секретный код я сообщу. Не хочу вас и жителей имения под удар подставлять. Золотой овен и ожерелье из шкатулки — ваши, как и обещал. А после можете возвращаться в Царицын…

— Андрей Иванович, не будем мчаться впереди коней. Посмотрим еще, как судебное заседание пройдет… кстати, ваш приятель Аксаков из Царицына в приятельских отношениях с губернатором, знает многих министров. Ему обязательно тоже напишите.

— Да. Кириллу Андреевичу, пожалуй, стоит написать. Он человек грамотный, что-нибудь придумает…прямо сейчас отправлю письмо.

— Если Гарин подключил свои связи — подключайте и вы свои. Тем более, на вашей стороне правда.

— Кстати, послезавтра у меня венчание и свадьба,– ошарашил я ротмистра.

— Вот это новости…

На следующий день мы с будущей супругой почти весь день провели в Тимофеево. Я купил невесте свадебное платье, фату, белые туфли с серебристой застежкой. Себе приобрел новый фрак и выбрал обручальные кольца. Аглая попросила только об одном, чтобы свадьба была скромная.

Вечером, когда вернулись в усадьбу и поужинали, я позвал Аглаю в кабинет. Она вошла и робко встала у кресла.

— Присаживайся, Аглаюшка, в ногах правды нет…

Я торжественно достал из ящика стола вольную грамоту и протянул будущей супруге.

— Аглая Федоровна, позвольте вас поздравить. Теперь, с этой минуты, вы больше не крепостная. Свободный человек. Вольный, как птица в небе…

Она внимательно прочитала грамоту и покачала головой:

— Благодарствую, Андрюша… Но только не как птица в небе… а уж если и летать — то вдвоем… Твоя я, плоть от плоти, крови от крови…– она подошла, обняла меня и сама потянулась к губам.

После продолжительного поцелуя я взял любимую на руки, мы оказались на диванчике и долго миловались, пока на улице уже совсем не стемнело.

— Андрей, я спросить хотела,– произнесла Аглая.– А что это за странная книга в твоей спальне на столе?

— Случайно приобрел в придорожной гостинице. Ты знаешь, что в нашей местности раньше стоял город Сарай-Берке, столица «Золотой Орды»?

— Конечно я слышала, что Русь платила Орде дань триста лет, но не знала, что их столица была здесь…

— Подожди…

Я принес книгу из спальни, зажег свечу и приоткрыл страницу, на которой закончил чтение.

— Послушай, Аглаюшка…

Черный всадник из Хадж-Тархана прибыл на рассвете. Стражи подождали, пока он утолит жажду и завели его во дворец. Хан Тамирхэй неторопливо вышел из покоев, в расшитом парчовом халате.

— С чем пожаловал, Юралхай?

— С черными вестями, повелитель. Тимур-хан, железный хромец, сжег Хадж-Тархан. Он лично казнил четверых темников. Его войско, неистребимое и алчущее, огромное как море, всего в пяти днях пути от Сарай-Берке.

— Думаешь, они позволят себе так же поступить с Великим городом, наследием хана Берке?

— Тимур-Хан рушит все, что связано с великим Улусом. Он наголову разбил Тохтамыша, выжигает и разрушает до основания наши старые города… участь Сарая-Берке предрешена, мой хан…

Тамирхэй побледнел и небрежным жестом показал, чтобы черный всадник удалился.

Когда Юралхай вышел, старый хан поднялся по каменным ступеням на центральную башню. Ветер дул с востока. Холодный ветер перемен.

' Все в жизни имеет свой цикл,– подумал Тамирхэй.– Когда-то Орду боялся весь мир, под копытами великих туменов рушились города и склонялись непокорные народы. А теперь хромоногий старик Тамерлан из Самарканда, хан Тимур, разрушает оставшиеся города Улуса Джучи… но когда-нибудь река времени смоет и его деяния, оставив только имя на страницах пыльных скрижалей. Что станется в этих диких раздольных степях через триста или пятьсот лет. Какие народы будут здесь обитать, будут ли они помнить прошлое…'

На следующий день мы с Аглаей венчались в Алексеевской церкви. Невеста в белом платье и фате сегодня была красива как ангелок, впрочем, она у меня всегда красивая. Батюшка Алексий епитрахилью соединил наши руки и торжественно провел в центр церкви. Трижды благословил и передал две зажженные свечи, символ радости и чистоты. Мы держали свечи, свидетельствуя, что наши побуждения к браку чисты и бескорыстны, наш крепкий союз не боится света, как боится света все недоброе, нечистое…

После молитв о брачующихся, мы обменялись обручальными кольцами и приблизились к аналою, на котором лежало Святое Евангелие и Крест Христов.

— Дети мои,– вздохнул батюшка.– Всегда помните о законе Христовом. Церковь учит нас, что истинное счастье супружеского союза зависит от того, как супруги будут вести себя в отношении к Богу и святым заповедям Его.

Мать Аглаи подошла и постелила на пол белую материю, на которую мы встали и взялись за руки.

— Имеешь ли ты, Андрей, искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть мужем Аглаи, которую видишь перед собою?

— Имею. Честный отче.

— Не связан ли ты обещанием другой невесте?

— Нет. Не связан.

— Имеешь ли ты, Аглая, искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть женой Андрея, которого видишь перед собою?

— Имею. Честный отче.

— Не связана ли ты обещанием другому жениху?

— Нет. Не связана…

Батюшка приступил к освещению супружества.

Из церкви мы вышли мужем и женой, крепко держась за руки.

— Муж мой…– шептала Аглая, крепко прижимаясь ко мне.

После обеда гуляли в усадьбе. Из родственников Аглаи на свадьбе присутствовала мать Мария Антоновна и отец Федор Игнатьевич, скромные и молчаливые люди, а также Прохор Петрович. Из моих родственников, конечно же, никого, только друг ротмистр Вахрушев. Я звал на свадьбу Петра Гриднева, но он скромно отказался. Наталья Петровна Попова прислала с кучером корзину цветов и поздравление.

Отец Аглаи сначала скромничал, но вскоре Прохор Петрович все же накачал его водкой. Только на свадьбе я узнал, что отец Аглаи — староста в Березкино. Среди застолья он отозвал меня в сторонку:

— Андрей Иванович, мне только вчера Алешка обо всем рассказал. Спасибо, что наказали подлеца за мою дочь…

— Она теперь моя супруга. Больше ее ни одна мразь не тронет…

— Я знаю, что у вас послезавтра судебная тяжба… знайте, мы будем стоять за вас горой, если бы только чем могли помочь…

— Не переживайте, Федор Игнатьевич, все обойдется…

— Пойдемте, Андрей Иванович…

Мы вышли за ворота, я увидел добротную бричку и черного жеребца. На козлах сидел брат Аглаи.

— Принято за невесту давать приданным, но я решил деньгами и драгоценностями вас не удивить… решил в качестве приданного и подарка — бричку с лошадкой…

— Благодарствую, Федор Игнатьевич… Признаюсь, не ожидал…

Я и вправду не ждал от родителей невесты такого дорогого подарка.

Когда вернулись за столик, Вахрушев привстал и произнес красивый тост за молодых. Когда все выпили, он вытащил две красные бархатные коробочки и приоткрыл. Внутри оказались золотые перстни.

— Это мой скромный подарок жениху и невесте. Пусть эти перстни, как и обручальные кольца, навеки скрепят ваши любящие сердца…

Вскоре мы с Аглаей ненадолго оставили гостей и спустились на причал, сели в лодочке. Я посадил любимую на колени и крепко обнял.

— Андрей… я так счастлива сегодня…

— Я тоже счастлив, моя девочка… больше ты не служанка, а хозяйка в нашем большом доме. И хозяйка моей судьбы…

— Я люблю тебя, Андрюша…

— И я тебя, Солнце моё…– я потянулся к губам супруги, но Аглая неожиданно испугалась и показала на пригорок:

— Кто это, Андрей⁈

Сверху стоял незнакомый человек в военном френче.

— Посиди, узнаю кто…

Я поднялся наверх, неподалеку прохаживалась оседланная пегая лошадь. Из двора усадьбы уже спешил Вахрушев.

— Отправь своего цепного пса назад, нужно поговорить!– грубо сказал незнакомец. Под его френчем виднелась рукоять пистолета.

Я окликнул ротмистра:

— Егор Сергеевич, возвращайтесь. Все хорошо.

Как только Вахрушев вернулся во двор, незнакомец подошел ближе. У него было слегка продолговатое лицо, нос с горбинкой и волевая ямочка на подбородке. Взгляд пронзительный.

— Так с кем имею честь? — сухо спросил я.

— Зовите меня поручик. Без всяких имен. Андрей Иванович, вы недавно проигнорировали нашу просьбу и не пришли на встречу к реке…

— У меня была веская причина…

— Знаю…– вздохнул поручик.– Но мы ждали вас и следующим вечером.

— А где Ефим Константинович?

— Неважно. Вещи из шкатулки передадите мне.

— Знаете, я бы хотел лично встретиться с вашим старшим и подробно обговорить условия. Только со старшим, не нужно присылать ко мне шестерок.

Поручик слегка покраснел.

— Я вам не шестерка. Шестерками обычно зовут половых в трактирах. Вы оскорбляете меня…

— Я просто слегка на нервах, в последнее время много чего произошло.…

— Понимаю… но встречаться с этим человеком, как вы выразились — старшим, вам нет никакой нужды.

— Это мои твердые условия.

Поручик внимательно взглянул мне в глаза:

— Расслабьтесь. У вас сегодня свадьба, очень знаменательный день в жизни. Красивая невеста, большая усадьба, поместье… что еще нужно человеку для счастья?

— А может я очень жадный… хочу получить долю с драгоценностей.

— Жадность многих погубила. Господин Никитин, просто отдайте эти вещи из шкатулки и живите спокойно… У нас уже не так много времени,– нахмурился поручик.– Даем вам еще сутки. Мы осведомлены, что в понедельник у вас судебное заседание в Тимофеево. Я буду ждать вас со шкатулкой утром, с восьми до девяти, перед въездом в город. Только не вздумайте привезти на хвосте полицейских…

Поручик подошел к лошади и обернулся.

— И запомните, господин Никитин, это было последнее предупреждение… потом будет кровь!

Вечером, когда гости разъехались, я решил поговорить с ротмистром.

— Этот тип, с которым я разговаривал у реки, тоже из «сочинцев». Он назвался поручиком. Требует, чтобы я отдал шкатулку. Крайний срок –утро понедельника.

Ротмистр задумался:

— Упрямые ребята. Они не отступятся, пока не получат своего… Нужно было схватить этого поручика и допросить как следует…

— Я боялся за Аглаю. Она сидела неподалеку, а поручик был вооружен… теперь поймать его вряд ли получится… будем подключать доблестную жандармерию. Поручик будет ждать меня в понедельник, с восьми до девяти утра, перед въездом в Тимофеево. Сегодня отправлю Тихона с запиской к капитану Нагайцеву, пусть они устроят засаду… Если возьмут поручика — жандармы всю душу из него вытрясут и выйдут на его подельников…

На следующий день, в воскресенье, я объявил на заводе выходной. Прохор Петрович в честь свадьбы отвез в село подарки и водку. Мы с Аглаей поехали к ее родителям.

Село Березкино относилось к вотчине помещицы Маниловой, тихой беззлобной старухи, которая почти не выходила из имения. Прохор Петрович был вольным уже около десяти лет, Аглаю перекупила Екатерина Семеновна, ныне покойная, еще год назад, узнав, что девка исключительно хорошо стряпает. Я подумал о том, что со временем нужно перекупить всю семью Аглаи и тоже дать вольную. Все же родня…

Родители Аглаи жили в большой беленной хате с маленькими окошками и соломенной крышей. Во дворе саманная кухня, сараи и большой огород с колодцем-журавлем. Я заметил на перекладинах рыболовные сети. Кроме Алексея, у Аглаи еще две младшие сестры, Маша и Серафима, а также младший брат Колечка, малец лет семи. Девчонкам я подарил бусы, а Колечке красивую деревянную саблю, которую на досуге вырезал Тихон. Малец сразу схватил саблю и побежал рубить крапиву за сараем.

— Андрей Иванович, знаете какие в нашей реке монстры водятся? — спросил тесть.– Не желаете сходить на заводь и посмотреть?

— Пойдемте,– кивнул я.

Мы спустились через луг, к небольшому рукаву Ахтубы, который тянулся в займища. На берегу стояла запряженная повозка и семеро мужиков. Все поздоровались:

— Здравствуйте, барин!

— Две огромадные белуги в заводь зашли еще в половодье,– сказал тесть.– Одну изловили две недели назад, а сегодня решили вторую поймать. Это от наших березкинских мужиков вам подарок.

Я уже и сам заметил, как рядом с поверхностью воды проплыла здоровенная рыбина. Белуга оказалась здесь как в ловушке, не сумев выбраться после большой воды. Мужики уже садились в лодки, распуская широкие сети с грузиками, перегораживая небольшой затон. Белуга будто поняла, что ее загнали и заметалась по затону, однако лодки уже плыли по краям затона, растянув сеть. Похоже, глубина здесь совсем не большая, рыба то ныряла, то снова появлялась на поверхности. Однако вскоре белуга разогналась и ударила в сети, удар оказался такой невероятной силы, что одна лодка сразу перевернулась и мужики попадали в воду, рыбина уткнулась в сеть, но быстро развернулась и проплыла между перевернутой лодкой и берегом.

— Гарпуны!– заорал Федор Игнатьевич.

Два юноши у берега тут же бросили в белугу гарпуны с веревками, вода сразу окрасилась в красное. Один гарпун вылетел, но второй плотно засел в спине рыбы, два парня пытались удержать речного монстра веревкой, но пока неуспешно, они и сами чуть не попадали в воду. Мужики быстро поправили лодку и поплыли в обратном направлении, на второй заход, снова расправляя сети. Белуга заметалась. Но силы ее уже постепенно оставляли. Вскоре белуга окончательно запуталась в сетях, и рыбу вытащили на пологий берег, прицепив веревки, привязанные по краям сети, к повозке с лошадьми.

Белуга и впрямь оказалась здоровенная, размером около десяти футов, и наверняка весила прилично. Рыбина еще долго трепыхалась на берегу, пока один из мужиков не приглушил ее кувалдой.

— Только одной икры ведер на семь,– с удовольствием потер ладони Федор Игнатьевич.

— Да, мужики,– удивился я.– В ваших краях на одной рыбе можно прожить…

— Не, барин,– покачал головой рябой мужичок, который с силой вытаскивал гарпун из широкой спины белуги.– Одна рыба быстро приедается…

— Силантий! — приказал Федор Игнатьевич.– Как разделаете, доставите к помещику Никитину в усадьбу…

— Сделаем, Федор Игнатьевич…

Когда мы возвращались, я спросил:

— Как ваша помещица Манилова поживает?

— Старушке уже восемьдесят два, она уже почти не ходит, да и соображает туго. В поместье заправляет приказчик Емельян Фролов, мужчина справедливый и довольно неглупый. Кстати, Андрей Иванович, мужики просили у вас узнать про рабочие места на заводе…

— Рабочие руки всегда нужны. Пусть приходят. Только сразу скажу — на работе никаких пьянок и халтуры…

— Это само собой, Андрей Иванович…

Вернулись из Березкино уже под вечер. Завтра предстоял трудный день. Не люблю я эти судебные тяжбы, да и кто это любит? Мне даже не хотелось в очередной раз смотреть на физиономию помещика Гарина…

— Андрей, можно я с тобой на суд поеду? — спросила Аглая.

— Хорошо. Завтра как рассветет — сразу выезжаем…