Барин 2

Глава 6

Уже когда переправились на пароме, я вспомнил, что обещал навестить графа Бекмешева в Орешкино. Бричка неспешно неслась по дороге. По сторонам шумели дубовые леса, вдоль пролеска промчался пятнистый молодой олень.

Мы проехали ерик и впереди показался дорожный указатель на Орешкино. На развилке поджидал пожилой егерь на лошади.

— Прошу прощения, вы помещик Никитин?

— Да.

— Граф Бекмешев приказал встретить вас. Он просил извинить за неудобства. Граф сейчас не в усадьбе, позвольте провожу…

— Хорошо, поехали…

Мы двинули вслед за егерем. Он неторопливо скакал по лесной дорожке, вдоль высоких серебристых тополей. Впереди появились лиманы, заросшие камышом. Наконец, я увидел трех вооруженных всадников, в одном сразу узнал Бекмешева. У дерева стояли мужики с рогатинами.

— Вчера здесь появился крупный вепрь,– произнес егерь.– Граф Бекмешев не хочет упускать случая загнать и убить чудовище. Говорят, этот вепрь весит не меньше шестисот фунтов…

Бекмешев заметил нас и подъехал навстречу. В шляпе с пером и в охотничьим камзоле он слегка напоминал мушкетера.

— Андрей Иванович, не желаете поохотиться на дикого вепря? У нас есть запасное ружье.

— Нет, я совершенно не охотник. Только понаблюдаю издалека.

— Хорошо. Как только убьем чудовище, проедем в усадьбу и поговорим о делах…

Бекмешев вернулся к спутникам. Они сразу достали ружья и начали медленно разъезжаться. Граф окликнул мужиков и показал на камыши. Крепостные направились вперед, выставив длинные рогатины. Из дальнего леска появился пеший бородатый охотник с парой гончих.

Граф поднес к губам свернутые в трубочку ладони и заорал во всю мощь легких:

— Кондрат, запускай!

Гончие сразу сорвались и со звонким лаем рванули к камышам. Вооруженная троица на лошадях разъехалась и все одновременно вскинули ружья. Мужики осторожно подошли к камышовой стене и застыли в ожидании, выставив рогатины. Гончие лаяли и бегали вокруг, но в камыши забегать не спешили.

Граф поднял ружье и выстрелил вверх. Камыши затрещали и вскоре на прогалину выскочил огромный серый кабан. Зверь рванул вперед, сразу же ударил мужика и немного протащил его, разрывая клыками. Бедолага рухнул на землю как сломанный манекен. Кабан сбил с ног еще одного парня и помчался вдоль камышей, в сторону леса. Рогатины для дикого вепря оказались как слону дробина. Гончие, захлебываясь от лая, бросились вслед, но держались от кабана на небольшом расстоянии. Охотники успели сделать по выстрелу, однако промахнулись. Вепрь развил небывалую скорость, убегая вдоль лимана. Охотники подстегнули лошадей и ринулись в погоню.

Мужики подтащили к дереву пострадавшего, которого порвал кабан, бедняга истекал кровью,его нога болталась как плеть.

Я спрыгнул с брички и подбежал. Рана у пострадавшего оказалась страшная, кровь так и хлестала из бедра. Мужик громко стонал.

— Давайте его перевяжем и в бричку, к фельдшеру…– предложил я.

Но все промолчали. Невзрачный рябой мужичок, который сидел рядом с пострадавшим, печально вздохнул. Я только сейчас заметил, что кровь пропитала брючину и стекает на землю.

— Он уже отходит, барин… — пробурчал мужик и осторожно стянул штаны пострадавшего. Вместо верхней части бедра и таза оказалось кровавое месиво, будто мужик попал под молотилку. Торчали белые обломки костей, темная кровь уже натекла лужей. Мужик стонал, но с каждым вздохом все тише. Дикий вепрь порвал человека за считанные секунды.

Вдали слышались беспорядочные выстрелы и собачий лай.

Парня, которого сбил кабан, тоже приподняли. Ему повезло больше, прихрамывая, он подошел к дереву. Взглянул на умирающего мужика и всхлипнул.

— Батька, не умирай…

Мужик посмотрел на парня безумными глазами с поволокой. Парень упал на колени:

— Вставай, батя… не надо…

Здоровенный мужик в сером кафтане схватил паренька за плечи и оттащил подальше. Крупный старик в картузе, который стоял возле пострадавшего, посмотрел на меня и тут же окликнул Герасима:

— Пойди сюда, битюг!

Когда Герасим подошел, старик тихо сказал:

— Помоги Еремею уйти, он же мучается… из наших никто не сможет, мы его с детства знаем…

Парнишка, похоже, услышал эти слова и взвыл белугой:

— Нет, не надо!..

Здоровяк обхватил парня и закрыл ладонями лицо. Герасим медленно подошел к Еремею и посмотрел ему в глаза. Они встретились взглядами и умирающий чуть заметно кивнул. Он еще стонал, но почти не слышно, его глаза сразу впали, мужика сильно трясло от боли, из бледных губ пузырилась кроваво-бурая пена. Герасим зашел сзади, присел, и обхватив Еремею голову, резко вывернул шею до щелчка. Мужик сразу замолк, голова безвольно опустилась на грудь.

Герасим осторожно опустил мужика на траву и вернулся к бричке. Старик печально вздохнул, снял картуз, нагнулся и закрыл усопшему веки:

— Покойся с миром, Еремей…

Здоровяк отпустил парнишку, тот посмотрел на лежащего без движения отца, уткнулся лицом в землю и заплакал навзрыд, царапая землю руками.

Вскоре подъехали довольные охотники. Бекмешев бросил старику:

— Пантелей, вепря возле самого леса настигли. Каждый по три выстрела в зверя сделал, а он еще бежал… Возьми остальных и на телегу его погрузите…– граф посмотрел на мертвого крепостного и вздохнул.– Жаль, конечно. Хороший был мужик Еремей…

Бекмешев ласково погладил лошадку за гриву и кивнул:

— Андрей Иванович, поехали в усадьбу. О делах поговорим. Заодно отобедайте у меня…

Сзади к графу подошел заплаканный парнишка:

— Это же из-за вас отец погиб… я же говорил, у него ноги больные, он даже увернуться не мог… а вы его на охоту…

Бекмешев кивнул пожилому всаднику:

— Афанаське тридцать плетей, да не жалеть! Может малость поумнеет…

Я нахмурился:

— Граф Бекмешев, у парня на глазах отец погиб. Проявите хоть немного милосердие…

Бекмешев нахмурился и сверкнул грозным взглядом.

— Только ради вас, господин Никитин… Яков, Афанаську с завтрашнего дня на мельницу, пусть с утра до вечера мешки таскает. Чтобы я его две недели поблизости не видел…

— А как с Еремеем быть? — спросил седой всадник.

— В село пусть везут. Утром схоронят. Я батюшку пришлю, чтобы отпел…

Усадьба графа стояла на берегу Волги, среди вековых дубов. Огромная территория, огороженная высоким частоколом. Я насчитал два каменных, три новых бревенчатых домика и с десяток небольших построек. У ворот стояла серебристая карета без лошадей и запряженная бричка с парой гнедых.

Один из охотников сразу попрощался и уехал на бричке, а второй всадник, седой крупный мужчина — оказался приказчиком графа. Я вспомнил, что видел его раньше, когда он приезжал в Новореченское и интересовался насчет юных девок. Кажется, его фамилия Шпагин.

— Яков,– приказал граф.– Пусть обед в беседку принесут.

— Понял, Владислав Сергеевич…

Бревенчатая беседка стояла прямо у песчаного берега.

— Однако это трагедия…– вздохнул я, когда сели в беседке.– То, что произошло сегодня на охоте…

— Да, действительно неприятный случай…– кивнул граф.– Еремей уже столько раз ходил на кабана… что же, видно судьба такая…

— Лютый зверь этот кабан…

— В прошлом году солдат возвращался из Царицына. Ночью шел и наткнулся на двух секачей… утром только обрубки ног в сапогах нашли, а еще говорят волк да медведь лютые животные…. Вы же видели это чудовище, шестьсот фунтов, не меньше… а клыки какие!

Граф Бекмешев внимательно посмотрел на меня:

— Андрей Иванович, а вы давно прибыли в Новореченское?

— Чуть больше месяца.

— И уже организовали кирпичный заводик? Однако деловая у вас хватка!

— Вернулся из столицы, осмотрелся — поместье в глубочайшем упадке. Вот и решил наладить производство. Потихонечку дела пошли в гору…

— А с губернатором для чего встречались? Если, конечно, это не величайшая тайна…

— Привез проект по водоснабжению. Губернатор обещал рассмотреть в министерстве…

— Так вы, в некотором роде, ученый?

— Скорее рационализатор.

— В общем, человек с большими амбициями. Правильно я понял? Господин Аксаков тоже неплохо за несколько лет развернулся. Богатейший человек в Царицыне… Вы здесь всего месяц, а уже обрастаете нужными связями…

К беседке подошли три девочки с подносами и быстро выставили на столы тарелки с блюдами.

— Что предпочитаете, Андрей Иванович? Вино, водку? Имеется даже коньяк.

— Только рюмку водки, господин Бекмешев.

Когда девочки ушли, я спросил:

— У вас такие юные служанки?

— Это… мои наложницы.

Я удивленно уставился на собеседника.

— Да. Не удивляйтесь. У меня восемнадцать юных наложниц. А чем мы хуже турецких султанов или японских даймё? В Японии, например, девочек учат ублажать мужчин чуть не с двенадцати лет. Хотите после обеда слегка развлечься, попробовать молодое упругое тело? Я держу трех прелестниц для особых гостей…

— Граф Бекмешев, сразу выскажу свое мнение. Я крайне отрицательно отношусь к совращению малолетних. Считаю это преступлением…

Бекмешев громко рассмеялся.

— Лично я не нахожу здесь ничего смешного, граф Бекмешев.

— Послушайте, господин Никитин, девочки, что живут в моей усадьбе — все крепостные. Посмотрите какие все красавицы, как на подбор… Четверых родители привели сами. Что их ждало в поместьях? Тяжкий труд, убогий быт, грязь и нищета… замужество с такой же голытьбой и вечные побои. Если какой смазливой повезет — возьмет помещик в усадьбу и будет время от времени использовать… У меня девочки живут в прекрасных условиях. Сытые, одетые и обутые, обучаются грамоте и этикету… а года через четыре, когда они надоедят, я найду для них женишков из мещян или помещиков-вдовцов… Господи, разве я чем-то нарушаю заповеди… Да я же настоящий благодетель…

— Они же еще совсем дети, граф…

— Дети? Да эти дети уже сношаются как скоты на сеновалах в четырнадцать… вы все же идеалист, помещикНикитин. Только не говорите, что не держите в усадьбе пару смазливых девок для утех, никогда не поверю… с вашей внешностью бабы наверняка так и липнут…

— Давайте лучше поговорим о делах.

— Хорошо. Через пять дней я пришлю приказчика Шпагина. Он посмотрит ваш кирпич, и если понравится — купит тридцать тысяч штук.

Граф показал на блюда:

— Почему не кушаете, господин Никитин?

— Аппетит что-то совсем пропал.

Девочки, что приносили обед, действительно совсем дети. Не старше тринадцати. Чуть старше Софочки, дочери помещицы Поповой, которая еще верит в сказки. У меня это в голове не укладывалось… Не может психически здоровый мужчина так поступать… это полный абсурд.

— Однако, вы весьма впечатлительная натура,– усмехнулся граф.– Это большая редкость для провинциального помещика. Даже престарелые императоры в Древнем Риме спали с юными особами, чтобы сохранить молодость и здоровье… да и кое-кто из наших русских царей…

— А вы себя возомнили царем?

— Ну что вы, господин Никитин! Вы неправильно меня поняли. Послушайте, давайте я тоже приеду к вам через недельку. Посмотрю ваш кирпичный заводик и усадьбу, тем более, у меня попутно дела в Тимофеево…

— Вы холодный циник,– сухо ответил я.– Послали к камышам практически безоружных мужиков, хотя вполне осознавали серьезную опасность. Знали, что там бегает громадный дикий вепрь. По вашей вине сегодня погиб человек. Вы насилуете малолетних девочек, пользуясь своим положением. И не надо говорить, что родители сами их приводят. Это не родители, а черти, их место в аду…

Граф побледнел, сжав добела кулачки.

— Как и обещал, Бекмешев, я продам вам партию кирпича. Но больше между нами не будет никаких дел…

— Зря вы так, господин Никитин… с такими принципами вам точно не ужиться в нашем дворянском сообществе… а я человек влиятельный и в Царицыне, и в Тимофеево…

Я привстал и окатил графа леденящим взглядом:

— Прощайте, граф Бекмешев!

— Что же… и вам всего доброго, господин Никитин!

Я быстро вышел за ворота, сел в бричку и кивнул Герасиму:

— Поскорее убираемся из этого Содома!

После обеда небо потемнело и зарядил мелкий дождь. Мы остановились на обочине и натянули каркас с чехлом от дождя. Однако каркас защищал только меня. Когда проехали половину пути, дождь усилился. По чехлу били тяжелые крупные капли.

Я кивнул на домик на холме:

— Что там?

— Небольшая дорожная гостиница.

— Поворачивай, Герасим…– кивнул я.– А то до нитки промокнешь…

Когда добрались до домика, начался настоящий ливень. Герасим въехал под навес, пристроенный к конюшне. Под навесом стояла еще одна бричка.

Пока я добрел до дома, порядочно промок, но все же не так сильно, как Герасим. Постучался в тяжелую дверь и почти сразу отворила миловидная пожилая женщина в длинном сером платье и чепчике.

— Проходите, господин… вишь оно, льет как из ведра…

Я вошел и сразу оказался в просторной комнате-столовой. За столиком у окна сидел кудрявый немолодой мужчина и задумчиво смотрел в окно. На его столике в гордом одиночестве стояла бутыль шампанского. Он посмотрел на меня туманным взглядом и чуть заметно кивнул.

Женщина провела меня и показала комнату.

— Сколько вас, господин?

— Двое. Наверное, до утра останемся.

— Я сейчас сухие халаты принесу. Разведу камин и подсушу вашу одежду.

— Спасибо, хозяйка… поесть найдется?

— Лапша свежая, ушица… есть свиные отварные уши и холодец…

— Картошечки нет?

— «Черное яблоко»? Нет, такого не держим…

Я уже слышал, что некоторые жители Поволжья невзлюбили картофель. Почему, совершенно непонятно…

— Тогда лапши похлебаем, только переоденусь…

Вскоре пришел Герасим. Хозяйка так и не нашла на конюха халат большого размера, но все же отыскала огромную льяную рубаху и штаны из мешковины.

Когда мы отдали одежду просушить, переоделись и сели обедать в столовой, кудрявый мужчина тихо спросил:

— Господа, разрешите к вам присоединиться?

Я кивнул и незнакомец подсел, прихватив наполовину опустошенную бутыль шампанского. Он уже был изрядно выпивши. Худощавый, лет сорока трех, лицо слегка вытянутое, волосы черные и блестящие, с легкой сединой.

— Разрешите представится, Нестор Коробейников. Нижневолжский поэт.

— Помещик Андрей Иванович Никитин. А это мой кучер Герасим.

— Весьма колоритный у вас кучер,– поэт нахально пощупал бицепсы Герасима.– Интересно, он везде такой большой?

Герасим нахмурился и слегка отодвинулся.

— А вы что, путешествуете? — спросил я поэта.

— Да. Еду в Енотаево, навестить родную тетушку Елизавету… вообще, люблю русские дороги, в пути меня почти всегда посещает Муза…– поэт показал на шампанское.– Пригубите?

— Спасибо, но я откажусь.

— Позвольте, я прочитаю вам новое стихотворение, написал всего час назад.

— Читайте…– кивнул я.

Я опять пропью сырую осень,

А как снег накинет белый плед,

Вновь шагну с зарей, в мороза проседь,

Заприметив свежий волчий след.

Волчий нрав — жестокие забавы:

Рвать, кусать, вгрызаться в плоть клыком,

Прошагал я восемь верст, усталый,

На свиданье с грозным бирюком.

Не беру давно свою борзую,

Лишь блестит на солнце ствол ружья,

И не дрогнет в схватку роковую,

Крепкая как сталь, рука моя…

— Дальше я пока не сочинил, но думаю, развязка будет чрезвычайно трагическая…

— У вас слегка Некрасовский стиль…– задумался я.

— Совершенно нет. Николай Некрасов пишет образно, детально, но слегка размыто. У меня каждая рифма четкая, будто строй солдат прогнали по плацу… Думаю, скоро вы еще услышите о поэте Коробейникове…

Поэт посмотрел на меня мутным взглядом:

— Послушайте, если не любите шампанское, у меня есть хороший индийский гашиш… чтобы слегка убить время…

— Гашиш это наркотики. Точно не мое… убиваешь не только время, но и свой организм…

— А вы что, господин Никитин, — улыбнулся поэт.– Собрались до ста лет прожить?

— Я собрался прожить, сколько мне Бог отмерит. Просто отрицательно отношусь к алкоголю и наркотикам, считаю это синтетической заменой радости и счастья…

— Как вы интересно сказали… синтетическая замена счастья… а есть ли оно на свете счастье, мой друг? Еще Александр Сергеевич говорил: «На свете счастья нет, но есть покой и воля….» Какой был интересный и своеобразный человек! До сих пор бы сочинял, если бы не его страшная ревность… а Наталья, супруга Александра Сергеевича, в молодости и вправду была первой красавицей… Даже император Николай оказывал ей знаки внимания…

— А вы в Петербурге жили?

— До семнадцати лет. Я же в декабре 1825 года был на Сенатской площади… совсем еще юношей. В тот самый день. Стоял в толпе вместе с мятежными солдатами и офицерами.

Поэт налил в фужер шампанского и быстро выпил. Он обернулся к хозяйке и крикнул:

— А ну, мамаша, подай-ка стаканчик беленькой!

Коробейников закатал рукав и показал страшный шрам возле локтя.

— Это от картечи, а моему товарищу тогда попало вголову. Он умер у меня на руках. Снег на Сенатской был тогда красным от крови. Никто до конца не верил, что Николай отдаст приказ стрелять из пушек, генерал Милорадович два раза подъезжал и уговаривал бунтовщиков расходиться, пока кто-то из офицеров не выстрелил ему в спину… а потом началось самое страшное… стреляли прямо по мятежникам, площадь окружил полк солдат и кавалергарды. Когда мятежники бросились к Неве, многие просто потонули…

— А вы зачем пошли на площадь?

— Ходили слухи, что старшего брата Николая, Константина, держат в подвале, в цепях… мы все стали жертвой великого обмана заговорщиков. Николай и сам не ожидал, что на него неожиданно свалилось престолонаследие… Оказалось, Константин уже давно написал отречение и спокойно сидел в Варшаве… Но мятеж подавили быстро. Чувственный и впечатлительный Николай изменился за одну ночь, превратившись в жестокого монарха, удержавшего железной волей и силой власть…

Как только хозяйка принесла стакан водки и тарелку с поджаркой, поэт сразу опрокинул водку в рот, но до закуски даже не дотронулся. Он внимательно взглянул на меня потускневшим взглядом и вздохнул:

— Не дай Бог увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный…

Коробейникова сильно покачнуло. Я испугался, что он сейчас свалится на пол.

— Прошу прощения… кажется, я сегодня слегка перебрал…

Поэт привстал и пошатываясь, вышел из столовой.

Мы переночевали в дорожной гостинице, а наутро собирались домой. Когда сели в бричку, хозяйка вынесла пожелтевшую от времени инкунабулу — старинную книгу.

— Барин, может купите хоть за два рубля? В старом сундуке перебирала, вроде сжечь жалко…

Я прочитал на обложке потрескавшееся название «О великом городе Сарай-Берке. Составлено диаконом Иваном Былиным. Год 1704.» Я пролистал пожухлые страницы, кое-что в тексте еще можно было разобрать. Все же раритет, надо взять и почитать на досуге.

Заплатил хозяйке и мы тронулись в путь. О поэте Несторе Коробейникове, любителе индийского гашиша, я и вправду никогда не слышал, в отличии от известного русского поэта Николая Некрасова…

В дороге неожиданно навеяли знакомые со школьной скамьи некрасовские строки.

Эй, ямщик удалой,

Разгони чем-нибудь мою скуку!

Песню, что ли, приятель, запой

Про рекрутский набор и разлуку…