Барин

Глава 1

Старенький «жигуленок» скрипнул и остановился возле дорожного указателя. Я сразу потянулся за бумажником, но пожилой водитель покачал головой:

– Не надо, браток. Тебе деньги самому понадобятся. Долго чалился?

– Пятерку.

Водитель протянул широкую ладонь с потертой наколкой:

– Счастливо!

Я пожал руку, вышел из машины и вдохнул свежий апрельский воздух. Какое же это счастье вернуться домой!

До Новореченска оставалось всего два километра. Полчаса неспешной ходьбы. Родителям я не сообщил, что меня отпустили на неделю раньше, да и друзьям тоже. Хотя и друзей-то осталось всего двое.

Пока я спускался с пригорка, вспоминал, как всегда мечтал покинуть Новореченск, и вернувшись из армии, вскоре перебрался в Волгоград. Не хотелось сидеть на шее у родителей. Три года трудился в строительной бригаде, а потом понял, что больших денег я никогда не увижу, если не научусь думать головой.

Мне повезло встретить человека, который твердо вбил, что никто мне просто так ничего не даст, лучше всего полагаться только на себя. Еще до армии я увлекался литературой по ЗОЖ, здоровому питанию, даже когда-то мечтал поступить в медицинскую академию, но эта мечта так и не осуществилась.

Из десятков прочитанных книг я понял, что в целом здоровье человека на три четвери зависит от правильного питания, а не от того, чем нас пичкают в современных супермаркетах. Что поделать, век торгашей и барыг. С помощью химии выращивают овощи, птице и животным вкалывают гормоны, чтобы быстрее набирали вес, в конечном счете вся эта гадость попадает в организм человека.

Когда мне было двадцать семь, мы с товарищем открыли магазин здорового питания «Здравушка», натуральные продукты от местных фермеров: хлеб, сливочное масло, домашние колбасы и сыр, плюс экологически чистые овощи и фрукты. Наши продукты стоили недешево, однако раскупались почти мгновенно. Я понял что нашел золотую жилу и через год открыл еще два магазина в разных района города. К тому времени у меня уже имелась надежная команда, мы сотрудничали со многими фермерами из близлежащих поселков, я лично тщательно следил за качеством продуктов, поступающих в наши магазины.

Вскоре я приобрел двухкомнатную квартиру, почти новую «Ауди», но основные деньги крутились в бизнесе, который явно шел в гору.

Со временем я стал задумываться о достойной спутнице жизни. К сожалению, в основном мне попадались меркантильные шлюхи. Но вскоре я познакомился с хорошей и скромной девушкой Настей.

Однако белая полоса в жизни длилась недолго. В один прекрасный день в магазин пожаловал странный гость. Он назвался Тимур Гордеев и сходу предложил продать ему магазин. Тимуру требовалось помещение для кафешки, место очень престижное, в самом центре. Предложил хорошую цену. Когда я отказался, Тимур начал угрожать. Тогда я попросил охранника Мишу вышвырнуть нежданного гостя из магазина.

Тем же вечером я позвонил помощнику Владу и попросил разузнать про Тимура Гордеева. Через час Влад навел справки. Оказалось Тимур – сын чиновника из городской администрации, он серьезно занимается торговлей и недвижимостью, а его дядя – полковник полиции, начальник центрального отделения.

«Может не будем бодаться и уступим магазин? – предложил Влад. – За такие деньги откроем два таких магазинчика, но в отдаленном районе…»

Но я уперся и наотрез отказал. Однажды ночью кто-то разбил витрину магазина. Я сразу догадался откуда руки растут, отыскал Тимура и пообещал ему «веселую» жизнь, если он не отстанет. Я вообще по жизни ненавижу мажоров, которые поднялись за счет папочек.

Эта история закончилась предсказуемо. Однажды утром я ехал на работу, меня остановили гаишники и ссылаясь на введенный в городе план «Антитеррор», обыскали машину и обнаружили в багажнике большой пакет с кокаином. Тут же на улице нашлись понятые, подъехал следователь из управления и меня доставили в участок. Все было разыграно как по нотам. Никаких предложений мне больше никто не делал, а количества наркоты оказалось достаточно, чтобы приземлить мою персону на семь лет.

Влад нанял хорошего дорогого адвоката, но все равно дали пятерку.

Хорошая девушка Настя написала мне единственное письмо, в котором упомянула, чтобы я навсегда забыл о ее персоне, она совсем не желает иметь дел с наркоманом и уголовником.

Через полгода я узнал, что два моих магазина сгорели, а третий, из-за которого началась вся канитель, закрыли по санитарным нормам. Чуть позже здание магазина через городскую администрацию все же перешло к Тимуру. Владу заплатили какие-то копейки, а чтобы он не бузил, прозрачно намекнули что и его найдется за что закрыть.

Все эти годы я, будто граф Монте-Кристо, разрабатывал суровый план мести. Но все сложилось иначе. За полгода до моего освобождения Тимур скончался в больнице от передоза, я еще тогда подозревал что он наркоман. Его дражайший папочка с треском слетел с должности, а дядю-полковника зарезали в подъезде. Наверняка устранили, чтобы случайно не развязал язык, а может просто отомстил отсидевший зек, вроде меня…

И вот теперь я на свободе. Ни денег, ни работы, ни семьи. Только пожилые родители в маленьком городке, пару друзей, но зато и полное отсутствие врагов, что тоже не маловажно. Что же, пора начинать жизнь с белого листа. Тридцать пять лет как раз самый подходящий возраст…

Я почти добрался до первых домиков Новореченска. Ничего не изменилось за эти годы. Разбитые серые дороги, в стороне чернели трубы кирпичного завода, который закрыли еще в конце девяностых.

Впереди, на площади, блестел фасад нового супермаркета.

На обочине тормознула синяя «Шкода». Из машины бойко выпрыгнул увалень в спортивной куртке.

– Андрюха!

Я с трудом узнал одноклассника Костю. Ну и репу он отъел, куртка чуть не трещала по швам на полном рыхлом теле.

– Садись, подвезу.

– Спасибо, Костян. Хочу пройтись по родному городу, пять лет здесь не был. Как там наши?

– Почти все уехали…– пожал плечами одноклассник.– Из класса в Новореченске всего пятеро осталось. Кстати, Консервный завод в прошлом году открылся. Я замдиректора…

– А то я смотрю, где же ты такую репу наел… в школе же был худой как спичка.

Одноклассник расплылся в улыбке и шмыгнул носом:

– Если надумаешь, приходи. Найдем для тебя место.

– У меня же судимость.

– Ерунда. Главное, чтобы трудился… с кадрами сейчас туго, – одноклассник посмотрел на часы.– Ладно, Андрюха, поскачу я, через час встреча с заказчиками… Вечерком обязательно загляну.

Как только одноклассник уехал, я обернулся и увидел необычную картину. Такое можно увидеть только в далекой российской глубинке. По грунтовке семенила пегая лошадка, несущая гремящую повозку.

Я даже остановился. Не знаю почему, с детства люблю лошадей, этих милых неутомимых тружениц с роскошными гривами и грустными глазами. Когда повозка приблизилась, из вороха сена показалось тело. Я рассмотрел невзрачного мужичка в засаленной фуфайке. Он неожиданно вскинул кнут и изо всех сил саданул лошадку по крупу:

– А ну, пшла зараза!

Лошадка вздрогнула и понеслась быстрее.

– Эй, дядя! – остановился я.

Терпеть не могу, когда бьют беззащитных животных. Извозчик наверняка пьян в стельку.

Мужик натянул вожжи и направил лошадь прямо на меня. Я даже не успел отскочить и тут же почувствовал сильный удар в грудь, в глазах мгновенно потемнело и я потерял сознание.

… Когда я очнулся, надо мной склонился широколицый мужик с неряшливой бородой.

– Живой?

Я вздохнул и почувствовал боль в грудине. Голова слегка кружилась. Я лежал на полу, на толстом овчинном полушубке. В комнате воняло гарью.

– Тебя Ванька Кочубей сбил, придурь из соседнего хутора.

– Дебил…– вздохнул я.

– Ты к кому шел-то?

Я пригляделся к мужику. Здоровый. Прямо богатырь Илья Муромец, одна борода чего стоит. Я конечно слышал, что у нас опять мода бороды носить, но лично меня разводить растительность на лице и за миллион не заставишь…

– К кому шел? Домой я шел…

– Никак не признаю я тебя… В Новореченском полсотни дворов, вроде всех знаю… И одежда у тебя чудная…

Я только сейчас заметил что на мужике просторная рубаха и широкие штаны, подвязанные обычной бечевкой. Он протянул здоровенную ладонь:

– Макар Игнатов, мельник.

– Андрей Никитин.

Мужик сразу изменился в лице.

– Никитин… Барин?!

Он немного отступил и поклонился.

– Простите меня, невежду… не признал я вас…

– Макар, хватит комедию ломать. Какой я тебе барин?

– Столько лет прошло, я вовсе вас не узнал… Вы же уехали совсем юнцом безусым, а теперь вон как возмужали. Тетушку вашу, Екатерину Семеновну, жалко очень… золотой была человек. Во всей губернии такой больше не найти. За своих холопов гранитной горой стояла…

Матвей помог мне приподняться и усадил за стол.

Мебель у мужика странная. Стол, грубо сколоченный из досок, такие же табуретки и почти на треть комнаты – большая беленая печь. Похоже печь и являлась источником гари.

– Барин, у меня по случаю сливовочка имеется. Вы как, уважаете?

– Давай,– махнул я рукой.

Матвей достал из под стола большую бутыль с желтоватой жидкостью, на столе развернул вощеную бумагу с нарезанным салом и двумя горбушками черного хлеба, придвинул две чищенные луковицы и налил пол кружки сливовки. Я выпил и дыхание тут же сперло. Глаза полезли на лоб. Я едва удержал в себе огненную сливовку, выдохнул и закусил ароматным сальцом.

Матвей тоже выпил и откусил сразу половину луковицы, будто яблоко.

– Вот я говорю, за своих крепостных ваша тетушка грудью стояла. К примеру, прошлой осенью приехали в Новореченское рекрутов набирать, может слышали, опять с туретщиной война назревает? Так вот Екатерина Семеновна тогда собрала людей и предложила кто желает – может идти в солдаты, а самолично никого не отдаст. Только двое добровольцев вызвалась. Левка, сын кузнеца и Никола-душегуб… Да что говорить, село наше будто крепость. Когда ваша тетка Богу душу отдала – три дня бабий вой по всей округе стоял…

Меня точно с кем-то путают. Нет у меня тетки в Новореченске. Есть единственная тетя Аня, младшая сестра отца, но она в Курске живет, еще и пятидесяти нет…

– Еще, барин? – с надеждой спросил Матвей и кивнул на бутыль.

– Нет, хватит. Уж больно крепкая у тебя сливовка…

Я почувствовал что горячительный напиток даже немного помог. Грудь почти перестала болеть. Наверняка лошадка едва задела меня, при прямом столкновении я вряд ли сейчас сидел за столом.

– Вот скажи, барин, чему ты научился в своем Петербурге? Какой науке?

– Да я нигде не учился. Только среднюю школу окончил. А в Питере всего один раз был, еще в девятом классе с экскурсией…

– Не понимаю… а где же вы столько лет пропадали?

Нужно валить из этого дома. У мужика, похоже, сдвиг по фазе. Чушь несет, да еще барином меня обзывает.

– Ладно, спасибо за угощение. Пойду я.

Матвей резко приподнялся;

– Пойдемте. Доставлю вас в имение в цельности и сохранности.

Мы вышли из избы и тут я обомлел…

Город исчез, будто растворился в утренней дымке. Я стоял на краю небольшой деревушки с бревенчатыми домиками и плетнями вместо заборов. По широкой улице с гоготом важно шагали горластые гуси, вытянув длинные шеи. Мимо прошла темноглазая полноватая женщина в длинном платье, с платком на голове. Она чуть заметно улыбнулась. За домами шумели высокие тополя.

– Барин! – окликнул Матвей и показал на небольшую повозку с черным, как крыло ворона, конем.

– Где мы?

– В Новореченском…– удивился Матвей и помог мне сесть в повозку. Боль в груди все же ощущалась. Я осторожно расстегнул рубашку и обнаружил огромный неприятный синяк.

– Вот скажи, барин, какие там бабы в столице? Наверно сладенькие, корсеты носят, рейтузы… духи французские… Многих оприходовал?

Я молчал, потому что был в ступоре. Что происходит?

Мы медленно ехали по селу, а я недоуменно озирался вокруг. Похоже на декорации к фильмам девятнадцатого века. Может здесь и вправду кино снимают?

Старик в картузе семенил по улице, неуклюже шаркая ногами. Он остановился и окликнул Матвея:

– Далече?

– Барин вернулся!– гордо ответил Матвей, кивнув на меня.

Старик тут же услужливо снял картуз и слегка поклонился.

Все это напоминало странный сон. Когда проехали село и поднялись на небольшой лысый холм, я вздрогнул от неожиданности. На берегу реки стоял двухэтажный особняк из красного кирпича, так знакомый еще с детства. В этом старом, давно заброшенном доме, мы мальцами играли в «войнушку», сбежав с уроков. А когда рухнула крыша особняка, взрослые настрого запретили туда подходить, пугая привидениями. Дом окончательно разобрали уже в середине нулевых. Строители говорили, если бы отремонтировали кровлю – особняк точно еще лет сто простоял, но живописный участок у реки понадобился важному чинуше из города…

Сейчас особняк выглядел вполне обжитым. Во дворе виднелись еще несколько небольших каменных и деревянных построек, а двор обнесен высоким зеленым частоколом. На берегу обваловка из огромных камней, небольшая деревянная пристань и лодочка.

Повозка остановилась у калитки и тут же протяжно залаял пес.

– Свои, Мордан! – усмехнулся Матвей и обернулся.– Вот и приехали, барин…

Из калитки медленно, слегка прихрамывая, вышла старуха лет семидесяти, в толстой вязанной жилетке и юбке до земли. Она прищурилась, глядя на меня и медленно растянула краешек века пальцем. Так обычно делают очень близорукие люди.

– Что, не признала, тетка Ефросинья? – заливисто рассмеялся Матвей.– Хозяин вернулся!

Я спрыгнул с повозки.

Старуха покачала головой, что-то пробормотала и вернулась во двор.

– Совсем у бабки крыша поехала,– усмехнулся Матвей.

Из калитки выскочил седой краснощекий мужик в черном картузе, а следом огромный бородатый амбал. Такой здоровенный, что я, сам не ожидая, слегка попятился назад.

– Прохор Петрович, не признали? – улыбнулся Матвей.– Батюшка наш, Андрей Никитин из Петербурга вернулся.

– Господи праведный…– седой тут же снял картуз и слегка поклонился, приложив правую ладонь к груди.

Великан сначала застыл как истукан, но тут же поклонился до самой земли.

– Батюшка, а мы вас только к Троице ждали… – пробормотал седой и прослезился. Он толкнул здоровяка локтем в живот.– Что стоишь, оглобля, беги к Аглашке, пусть стол накрывает…

Великан развернулся и поспешил к серой постройке.

– Прохор Петрович,– пролепетал Матвей.– С барином по дороге беда приключилась. Ванька Кочубей его на лошади зацепил. Надобно фельдшеру осмотреть.

– Вот разбойничья душа! А фельдшер как раз у нас, кофию кушает…

Седой бросил Матвею монетку, которую мельник ловко поймал. Матвей кивнул мне и тут же запрыгнул на козлы. Встряхнул вожжами и повозка понеслась обратно в село. Прохор осторожно взял меня под руку и завел во двор. Огромный лохматый пес покосился и тут же полез в будку. Посреди двора стояла деревянная беседка, увитая диким виноградом. К особняку вела широкая дорожка из брусчатого камня, вдоль забора кусты смородины и шиповника.

Мы вошли в особняк и очутились в просторном полутемном холле. Из комнаты выглянул низенький толстячок в круглых очках. Он почесал лоб, и наконец, показался во всей красе. Совсем небольшого росточка, весь кругленький, даже щеки такие, будто бы он их постоянно надувает.

– Митрич, барин из столицы вернулся! – радостно сообщил Прохор.

Толстячок застыл и тут же растянул губы-сардельки в улыбке. Он слегка пошатывался, и я догадался, что фельдшер пьян. Да и от Прохора тоже несло перегаром.

– Осмотреть барина нужно, лошадь на дороге чуть не зашибла… опять этот дурак Кочубей...

Толстячок тут же сосредоточился и будто мгновенно протрезвел. Он завел меня в небольшую комнату и показал на диванчик:

– Ложитесь, Андрей Иванович.

– Я… Андрей Сергеевич…

Фельдшер приоткрыл плотные шторы, в комнате стало светлее.

– Где у вас болит?

– В грудине… и голова немного кружится.

Я прилег на диванчик и расстегнул рубашку. Фельдшер тревожно покачал головой, слегка надавил на грудь.

– Юшка была из носа?

– Что?

– Кровь текла?

– Нет вроде. Меня как ударила лошадь, я сразу сознание потерял. Очнулся уже в доме Матвея.

– Не больно, когда я давлю вот так?

– Нет. Только голова еще сильнее разболелась.

– Перелома ребер нет. Только сильный ушиб. И наверняка сотрясение мозга … – он внимательно заглянул в мои зрачки и выглянул в коридор:

– Аглашка, воды! И мой саквояж!

Через минуту в комнату вошла худенькая большеглазая девушка с кружкой и саквояжем. Фельдшер вытащил из саквояжа небольшой пакетик с порошком и размешал в кружке.

– Выпейте. И поспите немного, должно помочь. А если после сна голова так и будет болеть – тогда кровь пустим.

Он грозно посмотрел на девушку:

– Что стоишь, дура? Неси тазик с теплой водой, да хорошенько оботри барина!

Я выпил терпкое кисловатое содержимое. Несмотря на то, что фельдшер пьяненький, он почему-то внушал доверие.

– Мне, наверное, МРТ нужно сделать…– пробормотал я.

– Что, извините?

– Магнитно-резонансную томографию…

– Голова кружится? Провалы в памяти есть? Может галлюцинации?

– Доктор, я совершенно не понимаю куда попал…

– Завтра же напишу в участок на этого разбойника Кочубея. Давно уже по нему кандалы плачут… Надо же, какого интеллигента нам чуть не испортил… Рвать не тянет?

– Я у Матвея пол стакан сливовки выпил, чуть обратно не вышло.

– А вот это, батенька, очень зря. Крепче чаю пока ничего не рекомендую. Хотя бы неделю…

В комнату вошла девушка с тазиком.

– Что так долго ходишь, дура? – набросился фельдшер.– Раздень барина до пояса. Оботри лицо, грудь… как уснет – следи, глаз не спускай…

Девушка поставила тазик на табурете возле диванчика и помогла мне снять рубашку.

– Да ладно, не тяжелораненый…– пробормотал я.

Фельдшер кивнул и вышел.

Девушка старательно промокнула тряпицу, нежно обтерла мне щеки, шею и грудь.

– Тебя как зовут, красавица?

– Аглая. Из Березкина я, племянница Прохора Петровича. Барин, кто же вас так…

– Пустяки, до свадьбы заживет…

Девушка улыбнулась.