Барк «Жемчужный»

Сероводород и Тюлька

Тюлька, синеглазая девочка с двумя смешными косичками — одной как бублик, а другой как рог козленка, — тоскливо бредет вдоль рыбацкого причала. Над ней проносятся веселые облака, кружатся веселые чайки, и солнце льет на нее свой веселый свет, но сама девочка никак не может развеселиться. Она молча глядит на море.

А море как море. То голубое. То серо-зеленое. То вдруг совсем золотое. Но Тюлька видит другое… Там, за самой синей далекой далью, в морских глубинах, раскинулось царство сероводорода… Он губит все живое. И краба, и бычка, и пеструху, и мидию цвета школьных чернил, и даже морского конька…

Об этом отвратительном газе рассказала учительница Алла Федоровна. С тех пор Тюлька потеряла покой.

— Эй, Тюлька, о чем печаль?

Высокий рыбак в соломенной феске приятельски подмигивает девочке, Тюлька горько вздыхает.

— Дядя Виктор, — говорит она, — нет житья нашей рыбе, большой и малой, из-за вредного газа… Сероводород называется…

— Есть, есть такой жулик, — соглашается рыбак, но при этом не проявляет никакой тревоги. На его лице абсолютный покой, а в глазах светится лукавое бронзовое сияние.

— «Есть, есть»… — сердито передразнивает его Тюлька. — А что же люди думают?

— А что людям думать? От дум лоб потеет, Тюлечка.

В другой раз Тюлька посмеялась бы незадачливой рыбацкой шутке, но сейчас она досадливо отворачивается от шутника.

Она подходит к старику Алексею, который сидит на пороге лабаза и курит крепкий аджарский табак из самодельной трубки. У него суровое лицо, все в шрамах, — это штормовая ночная волна однажды сбросила рыбака за борт фелюги и пронесла через скалы. Он бесстрашный рыбак, любит море и всех его жителей. Он разделит тревогу Тюльки.

Но странное дело: дед Алексей так же, как и дядя Виктор, ни капли не огорчается.

Тюлька еще больше хмурится. Нет, никто не хочет думать о море, а сами тащат из него рыбу и днем и ночью… А над ней лишь посмеиваются: мол, помешалась Тюлька.

И чайки, пролетая над ней, смеются:

«Так… Так…»

«Помешалась…» — смеется и ветер.

И лишь одно море не смеется. Оно ласково плещет на девочку теплой волной, моет ее смуглые ноги и благодарно шумит: «Спасибо!»

Тюлька плохо спит. Ей снится сероводород… Он приходит к ней в образе огромного черного старика с руками, как щупальца осьминога. Он головастый, крючконосый, усатый. От него в страхе разбегается все живое. Блекнут оранжевые водоросли. Темнеет вода. В ужасе мечутся скумбрийные стаи. А Тюлька, превратившись в меч-рыбу, бьется с ним насмерть до самой зари…

Просыпается Тюлька печальной. Ни в одном море, ни в одном океане нет такого огромного количества сероводорода, как здесь, в родных водах. С ним надо бороться. Объявить войну. Но все по-прежнему смеются над девочкой. И даже Тюлькин отец, штурман рыболовецкого сейнера «Нина», улыбается:

— Ты, дочка, не беспокойся. Советские ученые когда-нибудь найдут способ вылечить наше море.

Улыбка отца не нравится Тюльке. Она гневно топает ногой.

— Алла Федоровна сказала, что мертвая зона в нашем море в несколько раз больше живой!

— Ну и больше… Только не злись, я этого не люблю! — повышает голос отец. — Не дури, Тюлька.

Тюлька? Нет, она не Тюлька! Ее зовут Юлькой. А Тюлькой ее прозвал сам отец. Да ладно, пусть, она не обижается…

— Поговорю с вашей пионерской организацией, — заявляет отец, — пусть дадут тебе важное пионерское поручение, вот тогда и выбросишь из своей головы черного старика…

— Нет, не выброшу, чтобы он света белого не видел! Пусть треснет, как тот пузырь поросячий!..

Вот так точно ругается Тюлькина бабка, Ксения, и отец, не в силах удержаться от смеха, говорит:

— Не надо нам ссориться, лучше взгляни на море — увидишь, какое оно живое!

Тюлька глядит на море. Оно и вправду живое, веселое, молодое. На лице девочки играет свет солнца. Свет неба. Свет летней волны.

Штурман сейнера «Нина» кладет руку на плечо дочки:

— Скажи своей Алле Федоровне, что рыбы еще всем хватит и хватит!

— А все же кому-нибудь не хватит!

Тюлька неодобрительно косится на отца. Ему-то что? Не к нему каждую ночь приходит черный старик с руками, как щупальца осьминога. Она теребит свои косы — и ту, что похожа на бублик, и другую, что торчит словно рог козленка, — и говорит:

— Когда вырасту, сама стану ученой…

Тогда уже не во сне, а наяву она схватится с черным стариком. Она победит. Ее море до самых краев наполнится серебряной крупной рыбой. Всем хватит на тысячи и тысячи лет, никто не будет в обиде. Вернется космонавт с Марса и вволю натешится черноморской янтарной юшкой. Попробуют ее гости с другой планеты и потребуют по второй тарелке…

Узнает ли грядущее человечество, как заботилась о нем маленькая синеглазая девочка Тюлька?