Беги, мальчик, беги

Глава 14 Марина и Гжегож Облава

Станислав Богута не считался с тем, что у Юрека нет руки. Он обращался с ним, как обращался бы с любым другим, здоровым мальчишкой, который нанялся работать у него за еду и ночлег. Он бил Юрека за любую оплошность и взваливал на него любую работу. Сам того не зная, он помогал ему в его борьбе за то, чтобы быть как все.

Юреку по-прежнему мешал по ночам стук дождя по жестяной крыше. Но потом хозяйка и ее младшая дочь, Марина, освободили для него часть помоста в коровнике. Помост был устроен высоко над полом, чтобы коровы не могли дотянуться до сена, и туда нужно было подниматься по лестничке, прикрепленной к стене. Женщины положили там соломенный матрац и одеяла. Коровы немного согревали это место теплом своих тел. Юрек не бросил кошек — он взял их с собой из амбара, чтобы спать с ними и на новой постели.

Он довольно быстро понял, что Марина была любимицей матери. Напротив, Клара, старшая дочь, была любимицей отца. Может быть, поэтому по воскресным дням все глаза за столом напряженно следили за руками матери, делившей мясо по тарелкам. Хозяйка знала, что за ней следят, и старалась делить все поровну. Но, несмотря на это, Клара каждый раз взрывалась:

— Ты опять даешь ей самый лучший кусок!

Марина молча подвигала свою тарелку к сестре, но та раздраженно толкала тарелку обратно.

Зимнее безделье раздражало Станислава Богуту. Когда ему надоедало ходить по двору в поисках работы для Юрека и дочерей, да если еще снег не заметал дорогу, он запрягал лошадей и отправлялся в город посидеть в корчме с друзьями.

В такие дни Клара занимала место отца в хозяйстве. Она не давала Юреку выйти в деревню поиграть с ребятами, пока он не выполнял всю возложенную на него работу. Она приказывала ему отвезти корм в свинарник, покормить кур, собрать яйца в курятнике, задать корм коровам и лошадям. А когда он, по ее мнению, кончал все эти дела слишком рано, она придумывала для него новые поручения. Например:

— Юрек, наруби немного дров!

Он шел рубить, но теперь ей казалось, что эта работа занимает у него слишком много времени.

— Юрек, когда ты уже закончишь?!

— Оставь его, наконец! — защищала его Марина.

— А ты молчи! — сердито отзывалась Клара и ей назло кричала: — Юрек, сходи перебери картошку!

Он шел в сарай перебирать картошку, а Клара немедленно шла за ним следом, чтобы показать ему, что он плохо выполняет эту работу. Юрек перебирал снова и, закончив, пытался наконец улизнуть со двора, но Клара зорко следила за ним через окно. Она тут же выбегала из дома и приказывала вернуться.

— Принеси дров для печи!

Поскольку у него не было двух рук, чтобы нагрузить на них поленья, он связывал дрова веревкой и взваливал на спину. Однажды он связал поленья недостаточно надежно, связка рассыпалась, и дрова упали в снег. Марина вышла и помогла ему собрать дрова и занести их в дом. Клара была недовольна.

— Она всех ненавидит, потому что не может выйти замуж, — сказала Марина и рассмеялась.

Марина честно выполняла свое обещание ему помогать. Когда однажды утром Юрек вез тачку с кормом для свиней и она перевернулась на мерзлой скользкой дорожке, хозяин дал ему очередную оплеуху, а Марина тут же подняла тачку и сама повезла ее в свинарник. С того дня она делала это каждое утро и каждый вечер. Если бы не ее помощь, Юреку, возможно, пришлось бы оставить это место, несмотря на зимние морозы и вьюги.

Зимой деревенские дети лепили снежных баб с угольками вместо глаз и морковкой вместо носа. Но это была утренняя игра, и поэтому Юрек почти никогда в ней не участвовал. Зато войны со снежками продолжались на протяжении всего короткого зимнего дня. Небольшая горка на окраине деревни позволяла съезжать на санках, и оттуда тоже целый день доносились звуки шумного веселья. Некоторые дети скатывались на самодельных санках, другие — на досках или просто на заду. Они быстро привыкли к ловкому и веселому светловолосому новичку, у которого не было одной руки, и охотно принимали его в свои игры. Но когда Юреку не удавалось улизнуть от Клары до наступления темноты, он оставался дома и сидел с женщинами у печи, наблюдая, как они стирали, гладили или шили. А потом шел спать.

Прошел месяц-другой. Как-то в воскресенье около их дома появился незнакомый молодой парень. Он привязал свою лошадь к забору и вошел во двор. Марина увидела его из окна и радостно бросилась навстречу:

— Гжегож!

Станислав Богута вышел следом за ней, схватил ее за руку и велел вернуться в дом. Потом посмотрел на парня с явной враждебностью и сказал:

— Ты можешь приходить к Кларе, если захочешь. Марина еще слишком молода.

А когда парень ушел, он сказал Марине:

— Этот Гжегож — простой столяр. Земли у него нет, да он и не местный. Я тебе не позволю гулять с ним. А если увижу, запру в доме и Гжегожу твоему несдобровать.

— А почему Кларе можно?

— Если Клара захочет, ей я разрешу, — сказал отец. — Чем остаться старой девой, так лучше уж выйти за столяра.

Клара услышала слова отца и залилась горькими слезами. Это был единственный раз, когда Юрек пожалел ее.

С того дня Юрек начал узнавать этого парня на улице. Он заметил, что каждое воскресенье, когда они приходили в костел, Гжегож здоровался с Мариной. А во время церковной службы они то и дело посматривали друг на друга издали. Наконец в один из воскресных дней Марина попросила Юрека немного приотстать от нее, когда они будут выходить после молебна.

— Гжегож даст тебе записку, и, когда никого вокруг не будет, ты передашь ее мне, хорошо? Ты умеешь читать?

— Нет, — сказал Юрек.

Ему показалось, что Марина была довольна.

С того дня Гжегож каждое воскресенье совал ему в руку очередную записку, и Юрек передавал ее Марине. А потом, еще до конца зимы, Гжегож начал по ночам пробираться в их двор. Обычно он приходил в ночь между воскресеньем и понедельником, и тогда Марина тайком выскальзывала из дома и ждала его в коровнике. Юрек стал у нее доверенным лицом, и она часто изливала ему свою душу:

— Правда, Гжегож очень красивый?

Юрек не понимал, красив ли Гжегож, но охотно соглашался с ней.

— Я видела однажды платяной шкаф, который он сделал для родителей моей подруги, — сказала Марина. — А в другой раз мне показали гроб, который он сделал для нашей соседки. Какая красота! Говорю тебе, Юрек, у него золотые руки, и он очень умный. И я люблю его. И мне не важно, что говорит отец. Пусть отец делает, что хочет, а я все равно убегу из дома и выйду за него замуж.

Юреку стало грустно при мысли, что Марина убежит.

Когда Гжегож приходил ночью, они с Мариной долго стояли обнявшись в темноте, среди коров. Юрек засыпал, просыпался, а они все еще стояли там.

— Вам не холодно там? — спросил он однажды Марину.

— Нет. Любовь сильнее, чем зима, — весело ответила она.

А еще через несколько дней она попросила Юрека перейти с вечера спать в амбар.

— Потом мы тебя разбудим, и ты перейдешь обратно в коровник, — сказала она.

Ради Марины Юрек готов был спать даже в свинарнике, но ему не давало покоя любопытство. Что они там делают в темноте на помосте, под его одеялом?

Как-то раз он не удержался, тихонько вернулся в коровник и спрятался среди коров. В коровнике было так темно, что он ничего не видел. Но ему слышны были их негромкие голоса, тихий разговор, шелест одеяла. Он не представлял себе, что они делают, но эти звуки вызвали у него какое-то странное и сильное волнение. Он вернулся в амбар и долго лежал там, погруженный в размышления. Он вдруг вспомнил, что давным-давно, когда он еще спал с мамой, она иногда будила его и говорила:

— Давид, встань и перейди в папину постель.

Он вставал, не совсем даже проснувшись, падал на отцовскую постель и тут же засыпал снова. Но однажды он почувствовал, что отца нет рядом.

— Где папа?

— Я здесь, — услышал он отцовский голос с маминой кровати, успокоился и тут же уснул.

А вслед за этим ему почему-то вспомнился давний разговор между старшими братьями. Один из них сказал:

— Этой ночью папа бросил маме свою ермолку, и она не бросила ему ее назад.

Они засмеялись. Потом увидели, что Давид стоит рядом и с интересом слушает их разговор.

— Давид, а ты знаешь, что бывает, когда мама не возвращает папе его ермолку?

— Наверно, папа надевает другую, — сказал он.

Они расхохотались. И сейчас, припомнив тот случай, Юрек понял, что за их тогдашними словами на самом деле скрывалось что-то иное. Он пытался понять, что именно, и у него в памяти всплыли слова Мариши, когда она рассказывала ему, как рождаются детеныши у всех животных и у людей. «Поймешь, когда подрастешь», — сказала она тогда. Что-то сверкнуло в его мозгу. «Нет, — подумал он, — не может быть». С этой мыслью он заснул, а потом Гжегож разбудил его, чтобы он вернулся на помост в коровнике.

А потом все раскрылось. И Юрек опять оказался на улице.

В одну лунную зимнюю ночь, после того как Гжегож отвел его в амбар, Юрек подождал немного и вернулся в коровник. Снег отражал свет луны, и все вокруг сверкало и искрилось. Он вошел и спрятался среди коров. Гжегож и Марина лежали на помосте, укрытые одеялом, а их одежда висела на ступеньках лестницы. Внезапно Юрек услышал скрип шагов по снегу. Он выглянул наружу и увидел Клару. Он бросился назад, в темноту коровника, взбежал по лестничке и прошептал:

— Марина, не шевелись, Клара снаружи.

Он лег рядом с ними на одеяло.

— Юрек! — позвала Клара у входа.

— Что случилось? — сонным голосом спросил Юрек.

— Ты не спишь?

— Ты меня разбудила.

— Ты не видел Марину?

— Нет.

— А чья это лошадь привязана к забору?

Гжегож оказался недостаточно осторожен. Ночь была слишком светлой, чтобы вести себя так же, как в обычные зимние ночи.

Клара вошла в коровник и приблизилась к помосту.

— Что это за одежда тут висит?

— Моя, — сказал Юрек.

— С каких это пор ты раздеваешься на ночь?

Она поднялась на несколько ступенек, заглянула на помост, тут же сбежала вниз и бросилась назад в дом с громким криком:

— Папа! Марина с Гжегожем в коровнике! Папа!

В одном из окон появился желтоватый свет свечи. Станислав Богута выбежал во двор — босой, в одной рубашке, с фонарем в одной руке и топором в другой. Гжегож бросился бежать. Марина быстро набросила ночную рубашку, сбежала по лестничке, торопливо надела туфли и завернулась в овечью шубу. Пан Станислав влетел в коровник, схватил ее за волосы и потащил в дом. Марина не плакала. Юрек надеялся, что он не изобьет ее так, как немцы избили ту красивую женщину. Он больше не жалел Клару. Теперь он ее ненавидел.

А на следующий день пан Станислав прогнал Юрека, как будто именно он был во всем виноват.

Когда Юрек выходил из дома Богуты, Марина наклонилась к нему, поцеловала и тихо шепнула на ухо:

— Иди к Гжегожу.

Она выручила его. Юрек пошел в столярную к Гжегожу, и тот встретил его тепло, как родного. У Гжегожа уже были двое подмастерьев из деревенских парней, и Юрек присоединился к ним. Поначалу они не принимали его всерьез, но вскоре увидели, что, несмотря на искалеченную руку, он не только добросовестный, но и дельный работник. Юрек стал брать на себя все те работы, которые не требовали двух рук. Он шлифовал разные куски дерева наждаком, пилил доски, зажав их в тисках, покрывал мебель политурой. Гжегож был им очень доволен. После работы он сразу же освобождал Юрека, и тот мог теперь чаще играть с деревенскими ребятам, среди которых уже завоевал большое уважение. И впервые за долгое время он спал в теплом доме у печки.

А потом пришла весна, и в один из дней Гжегож совсем закрыл свою мастерскую. Он объявил в деревне, что уезжает, продал лошадь и телегу и собрал все свои вещи в два больших ящика. Крестьянин, купивший у него телегу, привез его вместе с ящиками на железнодорожную станцию. Юрека Гжегож взял с собой.

— Ты ездил когда-нибудь на поезде? — спросил Гжегож на станции.

— Нет, — сказал Юрек, и глаза его заблестели от любопытства.

— Ну, сейчас попробуешь, — сказал Гжегож.

Поезд уже подошел, и Гжегож стал волноваться. Он вглядывался в окна вагонов и напряженно кого-то высматривал. И вдруг Юрек увидел в одном из окон Марину.

— Вот она! — закричал он.

Они быстро погрузили свои ящики в багажный вагон в конце поезда, а сами поднялись в тот, где сидела Марина. Она обняла Гжегожа и заплакала от радости. Потом она расцеловала Юрека.

— Мой добрый ангел, — сказала она.

— Откуда ты приехала? — спросил Юрек.

— Я спряталась в соседнем поселке у тетки. Отец чуть не нашел меня там. Ой, Гжегож, если бы ты видел, как он бушевал! — сказала Марина и засмеялась.

— Но как же вы сговорились? — удивленно спросил Юрек.

— Мы переписывались. Понимаешь теперь, зачем нужно учиться читать и писать?

Пока они говорили, поезд вдруг начал замедлять ход у следующей станции. Неожиданно все люди в вагоне вскочили с мест и столпились у окон. Они увидели, что на платформе выстроились в ряд немецкие солдаты. Судя по тому, как спокойно они стояли, эти солдаты не собирались садиться в вагоны. Значит, они ждали тех, кто сойдет с поезда. В вагоне заволновались, раздались тревожные крики. Молодые польские парни начали один за другим выпрыгивать из вагона на обратную сторону. Они бежали к лесу. Но солдаты ждали их и там. Послышались выстрелы.

— Они вылавливают людей, чтобы послать на принудительные работы, — торопливо сказал Гжегож Марине. — Бежим!

Они тоже выпрыгнули из вагона. Юрек остался один. Он подбежал к окну и увидел пассажиров, карабкавшихся через насыпь и убегавших в поле. Но Марины и Гжегожа среди них не было. Вдоль железнодорожной колеи тянулся узкий канал, за ним стояли два полуразрушенных здания. Солдаты продолжали стрелять. Один из бежавших пассажиров упал, потом еще один.

В вагон ворвались двое солдате винтовками наперевес. Они схватили нескольких парней, еще остававшихся там. Раздался гудок паровоза. Юрек неторопливо взял с полки свою сумку и пошел к выходу. В общей суматохе никто не обратил внимания на выходившего мальчика. Он спустился на платформу и увидел человек пятнадцать польских парней в окружении немецких охранников. Их вели к грузовику, ожидавшему у здания вокзала. Паровоз снова загудел. Юрек поднялся в свой вагон. Нет, Марина и Гжегож не вернулись. Он снова спустился. Кондуктор и начальник станции шли вдоль поезда, с лязгом захлопывая двери с обеих сторон.

— Ты садишься, парень? — спросил кондуктор.

— Нет, мои брат и сестра не вернулись, — сказал Юрек.

— Этим немецким мерзавцам нужны люди строить им укрепления, — со злостью сказал кондуктор. — Ничего, русские скоро придут, — добавил он и с силой захлопнул дверь вагона.

Раздался третий гудок. Поезд тронулся. Юрек шел рядом с ним, надеясь увидеть Гжегожа и Марину и впрыгнуть в последний момент. Но поезд набирал ход, и Юрек стал понемногу отставать. И вдруг он увидел их обоих в окне маленькой кабины, прикрепленной к задней стенке багажного вагона. Они тоже увидели его, но слишком поздно. Поезд уже набрал скорость, и Юрек никак не мог на него впрыгнуть, тем более с одной рукой. Гжегож открыл дверь кабины и что-то крикнул, но Юреку не удалось разобрать слова. Он остановился на самом конце платформы и долго смотрел им вслед.