Беглецы - 2

Глава 8

— Привет, Володя. Как дела?

…Отец, как обычно, позвонил вечером. Точнее, уже ночью. Впрочем, сын не спал, потому что сам перед этим скинул ему СМС — ку и попросил соединиться через тридцать минут.

— Думаю, не переборщил ли я с девочкой…

— Что‑то серьёзное? Ты её не…

— Па! Скажешь тоже! Я ж не дурак, хомут на шею вешать!

…Что верно — то верно. Сын всегда был редким умником, избегая конфликтов и острых ситуаций не хуже прожжённого интригана.

— Она, кстати, тебя не услышит?

— Не — а…

В трубке послышался отчётливый смешок.

— Спит девица. Без задних ног. А утром у неё будет сильно болеть голова.

— Ты её что — напоил?!

— Сама попросила. После сегодняшнего то…

Родитель собрался с мыслями.

— Давай, выкладывай. Что, чего и как…

Володька хмыкнул, потом начал отчитываться, и Михаил, откровенно говоря, просто впал в ступор…

— Ну, я её первым делом по городу прокатил. Проехались по центральному проспекту…

…Это где наши девицы — красавицы с колясками дефилируют и себя показывают. Мини, прозрачные сарафаны, коляски…

— Потом съездили на пляж…

…Стройные, практически обнажённые загорелые фигуры, прикрытые скромными лоскутками материи…

— Дальше — в магазин. Я ей сам купальник подбирал…

…Это после пляжа то?!. Представляю, что он ей нашёл! Осторожно осведомился:

— Надеюсь, примерять при себе не заставил?

В трубке помялись, потом всё же сознались:

— Не. Только показать результат…

— Гхм.

Отец кашлянул.

— Потом мы снова вернулись на пляж… После — посидели в летнем кафе…

На душе отлегло. Это всё‑таки хоть чуть — чуть её в себя приведёт…

— Потом поехали на учебный полигон. Я ей показал, как наши ребята курс молодого бойца проходят. Как — раз на рукопашку попали…

…Молодые монстры крушат всё, что под руку попадёт…

— Затем — ужин. Ну и рванули на дискотеку, что возле пляжа… Попрыгали немного…

— Ё!

— Ага.

Унылым тоном ответил Володя.

— Только её надолго не хватило. Но тут к ней дободались наши девчонки…

— Ч — чего?!

— Пап! Всё нормально! Они по другому поводу!

— Что за повод?

— Интересовались, чья она. Ну, у той хватило ума ткнуть в меня пальцем…

— И?!

Не знаю, что ей напели, но вернулась она домой задумчивая. Даже слишком. Попросила чего‑нибудь крепкого, мозги на место поставить, и после третьей стопки коньяку вырубилась…

— Ты ей коньяк дал?

— Коньяка не было. Только абсент. В семьдесят оборотов…

— А не помрёт?!

— Пап! Всего три стопаря. Она лишь треть бутылки осушила… Правда, литровой… Помереть — не помрёт. Но зелёненькой будет. Так что сутки у вас есть железно.

Голос сына стал серьёзным.

— Ты хотел со мной переговорить о семейных делах?

— Да. Но… После Совета. В принципе, я могу сказать тебе его решение и сейчас. Условие одно — пусть уматывают к себе. Не захотят — их проблемы. Щадить не станем.

— Ясно…

— Но это ещё не точно. Тут в горах чего‑то нашли, из‑за чего и задерживается общий сбор. Но послезавтра всё решится. И… В общем, завтра после обеда приезжай ко мне.

— А Гера?

— Сам же сказал, что она не встанет.

— Да. Извини. Перевариваю наш разговор…

— В общем, жду. До встречи, сын…

Владимир взглянул на мирно посапывающую девушку. 'Даже пузыри пускает', — подумал он. Затем сел на стул, задумчиво глядя в окно. Правильно ли он поступает? Куда проще быть простым тупым воякой. Не надо ни о чём думать самому, всё решают за тебя. Всё — по приказу. Но только жить так, подобно растению, не по его складу характера. Не по нему. Хочется чего‑то большего. Отец… Он всегда отличался от тех, кто его окружает. Не внешне, внутренне. Всегда держав всё внутри, играя роль балабола и пустобрёха для тех, кто его окружал, будучи на самом деле совсем не таким. Внешняя мягкость и слабохарактерность скрывала тот неимоверно прочный внутренний стержень, упрямство и настойчивость. Через 'не могу', через 'невозможно', через слабость и болезнь он шёл только вперёд. Иногда быстро, иногда медленно, но только вперёд, к цели, которую видел только он. Жёсткий, словно старая кожа. Твёрдый, будто базальт, никогда не сдающийся. Пример для сына. Для своих близких. Как он гордился сестрой, не показывая, впрочем, своей гордости остальным. Всегда скрытный, ровный, выдержанный.

Владимир впервые увидел его радость, когда по молодости, будучи сопливым пацаном сцепился во время одной из прогулок с приезжими гастарбайтерами, возмутившись их наглостью и бесцеремонностью. Батя вытащил его из полиции и впервые сказал ему слово благодарности. И это было самой большой радостью. И если сейчас он поступает так, как хочет отец, значит, он поступает правильно. И молодой человек спокойно улыбнулся своему отражению в тёмном стекле комнаты…

— А — а… О — о-о…

Его разбудили тихие поскуливания по соседству. Лениво повернул голову — Гера сидела, раскачиваясь, на кровати и держала голову руками. Что поделать, похмелье жёсткое. Даже очень.

— Плохо?

— Да…

Нехотя выбрался из кровати, прошёл к тумбочке, где лежал приготовленный с вечера 'Антипохмелин', насыпал порошок в стакан, затем дошёл до ванны, развёл состав водой. Вернулся, протянул девушке:

— Попробуй, может, полегчает.

Та жадно осушила, замерла, прислушиваясь к внутренним ощущениям, осторожно дотронулась до виска, затем снова простонала:

— Не помогло.

— Дай ему хоть подействовать. А пока сходи, умойся. А то ты сейчас зелёная.

Молча слезла с кровати, пошлёпала в ванную, ничуть не придавая значения тому, что на ней всего лишь мини — трусики с кружавчиками и прозрачными вставками, плюс практически прозрачная комбинашка. Вчера всё‑таки удалось ей впарить эротичный комплект из Нуварры в качестве постельной одежды. Вовка усмехнулся — прогресс продвигается вперёд семимильными шагами. Так и уезжать не захочет… Зараза… Вернулась океанка из ванны уже практически в нормальном состоянии, если не считать красноватых глаз. Бросила на него хмурый взгляд, потом нашла сарафанчик, натянула его на себя. Точно, прогрессирует. Во всяком случае, уже никаких возражений и возмущений по поводу пристойности нет. Он сам уже одет в любимые вытертые джинсы и свою безрукавку.

— Пошли завтракать.

— Угу. Правда, не уверена, что в меня что‑нибудь полезет…

— Надо. Иначе совсем плохо будет.

Уныло — тоскливый взгляд, потом с оханьем потащилась за ним, ступая преувеличенно твёрдо. На лестнице шатнуло, но он успел поддержать её за руку.

— Спасибо.

Удивлённо взглянул на девушку. Машинально? Или специально? Непонятно. Вошли на кухню, быстро приготовил всё для чая и кофе. Поставил на стол, порезал ветчину и колбасу. Всё натуральное, чистейшее мясо, по лучшим рецептам. Гостья осторожно откусила маленький кусочек, медленно стала жевать, потом сделал глоток крепкого кофе. Удивлённо вздохнула, прислушалась к себе, снова глоток… Очень быстро осушив кружку, попросила ещё. Сделал. Жалко, что ли? Лодку гранул из банки, сахар по вкусу. Кусочек лимона. А эффект — поразительный. Краснота из глаз исчезла, на бледных щеках проявился румянец. Серые губы вновь заиграли красками. Сама ожила.

— Вот! Лучшее лекарство!

— С чего это ты вдруг так решали набраться?

Махнула рукой. Потом нехотя, отвернувшись в сторону, буркнула:

— С девочками пообщалась…

Действительно. Тогда та парочка молодых девушек, явно её соотечественниц по внешнему виду, утащила её к барной стойке. Чего‑то там долго выясняли. Потом, поглядывая по очереди в его сторону, возбуждённо шептали, пытаясь переговорить грохот музыки из колоссальных колонок.

— Можно полюбопытствовать, о чём был разговор? Или это что‑то тайное?

— Какое там тайное… О тебе рассказывали. Ты, оказывается, в городе личность известная и популярная.

Вовка насторожился:

— И чем же это я так известен?

Залилась краской. Выдавила из себя:

— Да… Многим. Мне тут такую кучу инструкций и наставлений выдали, даже не по себе как‑то…

— В смысле?!

Он удивился не на шутку.

— Как себя вести… Что нужно делать, чтобы муж не ушёл к другой… Правила поведения в обществе… В вашем… О семейных отношениях… О новых родителях…

— Любопытно.

Только сейчас сообразил, о чём она лепечет. Естественно, что соплеменницам даже и не подумала сообщить, что она — дипломат. Наверняка брякнула, что с ним. А те решили, что жена. Или невеста. Ну и… Понеслась душа в рай. А ведь точно! Её же с ним видели. Весь день вместе. И на пляже, и в магазине, и, тем более, на дискотеке… Внешне — молодая, и красивая. С холостым парнем. Военным. Что он в армии — знает вся округа. Город то маленький, хотя и сильно вырос в последнее время. Да так он известен почти всем, как сын члена Совета. Поэтому неудивительно, что местные кумушки держат его под пристальнейшим наблюдением. Партия он выгодная для очень и очень многих… Улыбнулся:

— И теперь решаешь, как тебе быть дальше, госпожа океанский дипломат?

Она залилась краской, молча отвернулась к окну.

— Долг или собственный выбор, так, Гера? Но я могу тебе помочь сделать свой выбор…

Замолчал. Впрочем, ответ последовал практически сразу:

— Не надо. Я не готова к такому. Слишком резко. Слишком много всего. И… Мы практически незнакомы. Хотя уже разделили постель.

— Мы разделили постель?! Дорогая Гера, вы чего‑то путаете. Постель мы с вами не делили. Мы всего лишь использовали одно ложе для сна. А разделить постель в нашем понимании значит… В общем, те отношения между мужчиной и женщиной, которые вытекают из особенностей полов.

— Что?! Да никогда! Чтобы…

— Благодарю.

…Обычное 'спасибо' выбило её из колеи настолько сильно?! Владимир не верил своим глазам — настолько сильно та была потрясена его благодарностью. Теперь сидит и хлопает своими ресницами. Ну, начнём, пожалуй…

— А что тебя так удивляет, Гера? Что я не стал этого делать? Так, прости ещё раз, ты меня не привлекаешь как женщина. Вот и всё. Если ты считала себя красивой и думала, что можешь воздействовать на меня и других мужчин своей красотой, то глубоко ошибаешься. Настолько глубоко, что даже представить себе не можешь.

— Я…

— Что — я? Твоя красота в наших глазах не составляет ничего особенного. Обычная средняя нуваррка. Даже с уклоном в низшую сторону. Плюс большой минус тебе твоё происхождение из страны, ведущей войну против нас и нашего союзника.

— Но мои соотечественницы сказали, что здесь всем плевать на то, кто ты, и из какой страны!

— Они не лгали. Но ты упускаешь одно большое различие между ними и тобой.

— Какое же?!

— Они — замужние женщины. И приехали сюда жить к своим мужьям, заранее принимая их страну, как свою собственную. У этих девушек нет ни высокомерия к тем, кто их окружает. Ни презрения высшей расы в низшей. Они чётко знаю своё место, и следуют верным путём, не кичась своим превосходством и желая лишь держать сердце мужа в своих руках и иметь крепкую семью. В отличие от тебя.

— Я тоже могу выйти замуж за нуваррца.

— Можешь. Как, например, Хьяма Антвирц. Ты же её знаешь?

…Медленно, нехотя кивнула…

— Видишь, честной быть куда лучше. И легче. Самое главное, что нет риска запутаться во лжи. Одно время она считалась моей невестой. Но…

Он огорчённо развёл руками.

— Не срослось, как у нас говорят. Не было между нами той искорки, что разжигает семейный очаг. Поэтому разошлись.

— И где она теперь?

Владимир махнул рукой:

— Сейчас она носит другую фамилию. Вышла замуж за другого нуваррца. И, насколько я слышал, счастлива. Давно её уже не видел. Но если хочешь, попытаюсь её разыскать. Побеседуете. С разрешения Совета, разумеется…

— Не надо никакого разрешения. Я уже здесь.

— Ты?!

Воскликнули оба одновременно — на кухню входила та, о ком только что шла речь… 'Она похудела'. Отметил про себя Владимир.

— Здравствуй, Володя. Здравствуйте, госпожа Анрун. Давно не виделись, Володя…

— А Сашка с тобой?

Пока вторая океанка во все глаза рассматривала давно исчезнувшую знакомую, та вдруг опустила глаза:

— Его больше нет. Погиб. Самолёт не вышел из штопора…

— Сочувствую…

Только и смог выдавить из себя Звонарёв.

— Значит, ты сейчас…

Девушка махнула рукой.

— Работаю на Базе. Переводчиком. А сюда меня вызвали из‑за…

Кивнула в сторону Геры. Потом скинула свой рюкзачок, слабо улыбнулась:

— Приютишь на пару дней? Назад всё — равно вместе полетим…

— Без проблем, Хьяма. О чём разговор.

Весело произнёс Владимир, отметив про себя, что взгляд у Хьямы какой‑то странный. Жалобный. Можно сказать, щенячий… Взглянул на часы, оживился:

— Думаю, вам есть о чём поговорить без меня. Отец просил к нему подъехать, пообщаться хочет.

— Конечно, Вова…

— Тогда устраивайся, хозяйничай. Выбирай себе место. А я поеду. Пока, девочки!

Махнул им рукой, и едва ли не вприпрыжку вылетел из кухни. Жалко друга, хоть и такую девчонку у меня увёл. Но… Снова махнул рукой. Что суждено — того не избежать. Запрыгнул в джип, завёл мотор и поехал к отцу…

… — Ты когда‑нибудь думал, что делать после всего?

— В смысле?

Владимир удивлённо взглянул на как никогда собранного отца, сидящего с любимой сигарой. Родитель взмахнул рукой, очертив в воздухе овал:

— После всего, когда закончится война?

Сын пожал плечами:

— Как‑то не задавался вопросом, пап. Не до того, честно говоря.

— И зря, Вова. Сейчас у тебя есть возможность, как мало у кого из наших. Ты фактически на переднем крае. В самой Русии. Мы считаем, что максимум в течение года сумеем прекратить гражданскую войну и выбить океанцев за пределы материка вообще. Это в случае, если они не уберутся сами. В результате дипломатии. Если не захотят уходить сами, добровольно — мы их уничтожим. Впрочем, рано или поздно мы это сделаем в любом случае. Но что будет после войны?

— Не слишком ли рано, пап? Если взять по худшему варианту, то нам ещё лет пять воевать, как минимум. Воды много утечёт. Кто знает, чем будет дышать тогда человек?

— Да чем угодно, сын. Есть, спать, отдыхать и одеваться он будет всегда. Крыша над головой, техника, сырьё — всё, что существует сейчас, всегда будет нужно и после. В любое время, в любой эпохе.

— И ты предлагаешь мне… Не слишком ли?

— Нет. Совсем не то, что ты думаешь. Точнее, не совсем то. Голова у тебя не плечах, как я вижу, не только для того, чтобы есть. В ней и мозги имеются. Аллия вознаградит нас, нуваррцев, после победы. Это уже решённый вопрос.

— И чем же? Медью?

Отец отрицательно помотал подбородком из стороны в сторону.

— Нет. Она предлагает нам концессии и строительство предприятий. По нашим, разумеется, технологиям. Фактически, вся промышленность Русии станет нашей. Плюс торговля. Мы прибираем Империю к своим рукам, Володя. Незаметно, и без всяких многолетних проволочек. Причём, с полного одобрения населения.

Вовка напрягся:

— И ты уже определился?

Отец кивнул, в знак согласия.

— В принципе — да. Но хотел бы посоветоваться с тобой. Что скажешь насчёт пары — тройки заводов, производящих всякую бытовую мелочь для начала?

— Для начала?!

Батя вновь кивнул, задумчиво проводил взглядом облачко табачного дыма, быстро рассеивающегося на веранде.

— Посуди сам — наши запасы, привезённые с Земли, уже на исходе. Корабельное кладбище? Его подарки непредсказуемы и невозможны к планированию. Да и когда будут новые? Из какой эпохи? А людям всё нужно ежедневно и ежечасно. Вот я и подумал, что для начала неплохо бы наладить производство самых простых бытовых мелочей, вроде чайников, пылесосов, стиральных машинок, холодильников… Есть готовые изделия. Разобрать, разработать спецификацию, найти технологию…

— Па, производство одного тянет за собой другое. Для того, чтобы начать делать то, о чём ты говоришь, надо целую кучу смежных производств. Те же провода, двигатели, электронику, нам просто не потянуть.

К его удивлению, родитель одобрительно кивнул:

— Именно, сын! Именно! Поэтому я тебе и предлагаю пошевелить мозгами, посмотреть, что есть в Русии, производства, сырьё, технологии. Что мы можем использовать, или какие из наших технологий возможно задействовать у них. Даже ценой перестройки производства.

— Думаю, очень мало чего. Хотя кое‑что, пожалуй, можно. Но очень и очень мало. Пока единственное, что я считаю возможным — сырьё. Лес, металлы, нефть, что там ещё?

— А производство бумаги? Всё описание процесса у нас есть…

— Папа, по — моему ты спешишь. Я, конечно, поищу, пока там. Сделаю тебе подробную подборку, сообщу всё, что узнаю. Но у меня ощущение, что ты ставишь телегу впереди лошади. Вот тебе один факт — океанцы приехали к нам на автомобиле совсем другого поколения, чем имеются в Русии. Да ты вспомни, как мы сидели в том Городище! Их грузовики…

— Верно.

Внезапно Владимир оживился:

— Куда перспективнее закупить в Океании какие‑либо из их заводов и технологий, перевезти их в Русию, запустить там, и уже отталкиваясь от них шагать дальше.

Бровь отца поползла вверх.

— А вот этого нам никто не сообщил. Можешь подробнее?

— Их автомобиль соответствовал примерно тридцатым годам прошлого века.

— Уверен?

— Совершенно. Сам знаешь, я этим делом увлекался, так что могу судить вполне компетентно…

— Очень интересно. Что‑нибудь ещё?

— А тебе этого мало?

— Пока достаточно… Ладно. Подумаю на досуге. Но если у них разница в тридцать лет по технологиям, то это очень интересно. Хотя бы по автомобильному производству. Кое‑что мы можем делать сами даже тут… Впрочем, ладно. Не стану тебя грузить, да и интересно мне, что такого хитрого в горах нашли… Может, всё с ног на голову встанет после доклада…

Взглянул на часы, спохватился, рывком встал с кресла:

— Ладно. Побегу. До заседания два часа. Прости, но надо. А ты пока с мачехой пообщайся. С сестрой. Она по тебе соскучилась…

Владимир кивнул:

— Посижу. Тем более. что девчонкам надо наговориться. Притащить сюда Хьяму было твоей идеей?

— Да. Думаешь, зря?

— Нет. Но… Сашка давно погиб?

— Три месяца назад.

— И что, она до сих пор одна? При нашем то дефиците женского пола? Или не может мужа забыть?

— Скорее, кого‑то другого.

Отец нахмурился.

— Ладно. Пора мне надо ещё с материалами экспедиции ознакомиться…

— Погоди. Есть у меня одна мысль…

Отец остановился, нетерпеливо глядя на сына.

— Ну, выкладывай. Надеюсь, стоит она того?

Владимир слегка откинулся в своём кресле.

— Стоит. Сколько у нас меди?

Батю словно молния ударила. Он замер на месте, потом негромко произнёс:

— Сейчас — около полутора сотен тонн. Наковыряли с 'Бисмарка'. А если ещё снять оболочки со старых боеприпасов, что шли на 'Либерти' — думаю, ещё столько же наковыряем… Вовка! Ты — гений!

Он выдернул сына с его места и сгрёб в охапку так, что у парня затрещали кости:

— Раздавишь, пап!

Тот час объятия разжались, и батя, довольный как позавтракавшая дайвером белая акула, произнёс:

— Чёрт, совсем с этой Аллией из башки вылетело! Воевать — воевать…

Он ворчливо передразнил императрицу, потом выдал:

— Какого, извиняюсь, воевать, когда можно элементарно купить?!

Сын довольно улыбнулся:

— Именно. И — никаких проблем. Как я понимаю…

Отец внезапно стал очень, просто пугающе серьёзным, оглянулся, потом приблизил своё лицо к нему:

— Запомни, и никогда, никому этого не говори. Тот храм, где мы нашли аборигенов после их суицида, не простой. И статуя в нём. Если повернуть статую в сторону другого глобуса, то можно будет через наш проход выйти на другой планете. И поискать эту трижды клятую медь. Наверняка её где‑то навалом. Тогда мы скупим всю эту планету со всеми потрохами.

— Надо поинтересоваться у девочек насчёт расценок…

— Точно сказал. Узнай. А я закину удочку своим. Думаю, дело выгорит. Разделим Океанию между собой. И всё будет дёшево и сердито.

Спохватился.

— Ладно. Бежать надо. Дела не ждут.

Крепко сжал ладонь сына, прощаясь, убежал. Через минуту на заднем дворе заработал двигатель 'Доджика', затем удаляясь, постепенно затих. Володя улыбнулся — батя его всё‑таки любит. Ему роскошного 'Воина' дал, а сам на Т6 рассекает…

Он пробыл с семьёй отца почти четыре часа. Юница не отлипала от старшего брата. За прошедшее время девочка вытянулась, похорошела. Теперь она уже не выглядела младше своих лет, как тогда, когда они впервые встретились с ней в Степи. Аора же напротив, помолодела и ещё больше похорошела. А выдающийся вперёд аккуратный животик придавал мачехе ещё больше прелести, и сын по хорошему позавидовал отцу — кажется, тому повезло. Молодая женщина просто светилась тихим семейным счастьем… Да и ему впервые удалось расслабиться по настоящему в семейном кругу. К тому же подтянулась сестрёнка со своими девчонками. Словом, время пролетело незаметно, и идиллию нарушил звонок телефона. Володя вытащил аппарат из кармана, отошёл чуть в сторону. Мамочки успокоили детишек, обеспечивая тишину…

— Да. Я. Понял. Через час. Хорошо.

Спрятал аппарат опять в карман, улыбнулся застывшим в напряжении родственникам, развёл беспомощно руками.

— Увы. Служба зовёт. Надо ехать.

— Далеко, брателло?

Света высунулась по старой привычке старшей сестры вперёд.

— Нет. Пока доставить госпожу посланницу в Совет. Старшие собрались и желают с ней побеседовать. Так что, дорогие мои, надо ехать.

— Удачи, Вова.

Мягкий акцент придавал голосу мачехи особое очарование, и сын вновь позавидовал отцу…