Белая колбаса любви

— А сам Леха где? — удивилась я отсутствию командира, вытирая заплаканные глаза рукавом кофты.

— Я поехал сюда, а он на выезде из города остался, там дорога только одна. Вдруг бы этот придурок рванул назад вместе с вами? Люди Ахметова его машину засекли по моей просьбе еще днем, но этот гад меняет тачки, как перчатки. Алексей целый день занимался выяснением, что Зверев и есть израильский дядя. Лихой он парень, однако.

— А как вы это узнали?

— Отпечатки пальцев: у Ларисы в квартире было полно отпечатков Ройзмана, их сравнили с отпечатками Зверева. Предваряя твой вопрос, скажу: отпечатки Зверева взяли в личной картотеке Джамала. Все его ребята там отмечаются. К сожалению, раньше этот гад ни по какому делу не проходил, не то бы он так свободно не менял паспорта и лица.

— А чего люди Ахметова его еще раньше не схватили? — недоумевала я.

— Так после твоего побега от Чернова такая свистопляска началась! Я Алексея нашел в центре, мы приехали, чтобы по рогам им надавать за твое похищение, а у них офис и склад горит. Полыхало минут 30, кто-то бензином все облил, потушить не могли. А возле склада — труп одного шестерки, из ахметовских. Якобы попал на себя бензином и загорелся. Скорее всего, он был человек Зверева, в курсе дела держал, а тот его использовал, чтобы подставить. Ахметовцы срочно собрались, говорят, может начаться передел. Так что им не до слежки и не до Зверева, надо хозяина спасать, вот они тебя и упустили. Говорю же, здесь сплошные молокососы…

— Черт, — заорала я, — мы же этого чокнутого козла по ложному следу пустили, ну, в смысле, в наш огород. — Звони Алексею, а лучше ментам, пусть попытаются его перехватить.

Толик набрал номер и быстро сообщил Алексею, что с нами все в порядке, а также про то, что в данный момент «объект», как назвал его Толик, находится на точке «А» и следует в точку «G». И что это у них за точки такие?

— Порядок, Зверева вашего встретят, как родного, — весело хрюкнул Толик, демонстрируя завидный оптимизм.

Я вспомнила намеки Зверева, что ребятам из Москвы спасать меня ни к чему, и заволновалась. А ну как мы с Пашей угодим в еще в худшую ловушку? Дело близится к развязке, и, найдя деньги, наши друзья могут повести себя вполне непредсказуемо. Но Толик выглядел таким искренним, что подозревать его в корысти смог бы разве что окончательный скептик.

Может, идея со сближением на почве алкогольной распущенности была не так уж и плоха? Тут из-за вагончика прибыла страдалица Пелагея с блаженным лицом, а я подумала, как мало человеку надо для счастья.

Мы быстро загрузились в «Субару», которую Толик не иначе как где-то временно и незаконно позаимствовал. И на всех парах устремились в сторону города. Пелагея болтала, Мотя все еще подвывала, а я беспокоилась за Алексея. Хоть он, конечно, все еще на подозрении, но, если его убьют, я свои подозрения так и не рассею.

— Слушай, Толик, может позвонить ребята Чернова? Ну, или Ахмета? Пусть пока отложат свою войну и помогут нам ловить Ройзмана-Зверева. У этого психа пистолет!

— А у Лехи их два. Не, местной братве сейчас не до нас. Может, это и к лучшему. Решим все тихо-мирно, сами его скрутим. И не таких видали…

Насчет «тихо» я сомневалась, раз уж у всех есть пушки, а у некоторых даже две. Как бы нам с Пелагеей не лечь возле Зверева. Тут я вспомнила про свой газовый баллончик в сумке и загрустила. Переть с ним против пушек — дело зряшное. Пока я мысленно готовилась к худшему, мы подъехали к моему дому. По причине поздней ночи темно было во всех близлежащих домах. Полесовы — и те не скандалили, а спали. Одно радовало: охранники на въезде видели нашу машину: я даже специально высунулась, чтобы поздороваться. Теперь убить нас Толику и Лехе при всем желании будет проблематично.

Ничего не подозревающий о моих гнусных подозрениях Толик сделал нам знак не высовываться и первый пошел к воротам. Мы с Пелагеей, конечно же, гуськом устремились за ним.

Во дворе стояла подозрительная тишина. Я-то думала, что все будет как в крутых боевиках: «пиф-паф, Ой-ей-ей…». Мы на цыпочках обогнули дом, ничего не заметив, а вот в саду нас ждал сюрприз: возле крыльца лежал связанный Зверев с заклеенным ртом и злобно вращал глазами. Еще он, кажется, мычал. Алексей курил и слегка морщился, изображая из себя Бонда. И периодически пинал ногой пленника. Завидя нас, он разом изменился в лице и кинулся ко мне:

— Соня, Слава Богу! С тобой все в порядке? — Он выглядел по-настоящему встревоженным и принялся ощупывать мои руки и ноги, ненадолго задержавшись в районе пятой точки. Такой наглости я не выдержала и ледяным тоном заявила, отстраняясь:

— С тобой мы еще поговорим. А пока ближе к делу.

Пелагея тем временем пробралась ближе к Звереву и принялась мстительно пинать его ноги, начисто опровергая все постулаты о христианском милосердии.

— Как тебе удалось с ним справиться? — почесав переносицу, спросила я Алексея.

— Да мне и напрягаться особо не пришлось, — усмехнулся герой дня. — Он был так занят выкапыванием ящика, что по сторонам не смотрел. Видимо, думал, что всех перехитрил.

— Зачем ты заклеил этому гаду рот, еще один крутой нашелся? Самое время задать ему пару вопросов. — Я решила, что теперь неплохо бы узнать, что имел в виду Зверев, говоря, что московские гости не заинтересованы в моем спасении.

Тут Алексей замешкался и вроде бы вяло кивнул, но у него, некстати для меня, зазвонил новый телефон. Он выслушал звонившего и коротко кивнул:

— Скоро будем.

Потом он повернулся ко мне и умоляюще произнес:

— Соня, нам с тобой надо прокатиться в одно место. Я понимаю, ты устала. Обещаю, на этом история закончится, и ты сможешь отдыхать, сколько тебе захочется. Хочешь, поедем на месяц в Италию? И Пелагею возьмем…

— Никуда я с тобой не поеду, — перебила я его монолог Ромео. — Давайте полицию вызывать и этого типа им сдадим.

Конечно, я насторожилась, потому что вот они деньги, вот преступник Зверев. Я поеду незнамо куда с Алексеем, он меня ножичком по горлу… Толик расправится с Пелагеей… Тут я увлеклась и представила себе наши трупы, окровавленный нож. Видимо, все это отразилось на моей физиономии, потому что Алексей пояснил:

— Ты зря боишься. Звонил Чернов. У них сейчас разборки с ребятами Ахмета. Решили, наконец, все выяснить. Просят им этого придурка доставить с деньгами. Пускай сами решают, что с ним делать. В конце концов, моим условием в нашей с ними договоренности была лишь твоя безопасность.

— А как же полиция? — встряла Пелагея.

— Если мы сдадим его ментам, — пояснил Толик, — есть вероятность, что он отмажется: документы у него в порядке, скажет, что знать ничего не знает. Менты с иностранцем задираться не захотят, вдруг международный скандал и все дела? Отпустят до выяснения обстоятельств, а потом поминай как звали.

Услышав про перспективу быть переданным в лапы Ахмета и Черного, Зверев стал усиленно вращать глазами и мычать. Но Пелагея вновь пнула его ногой, и он затих.

Я нерешительно кивнула и хотела было прихватить с собой родственницу, но та отчаянно зевала и выглядела такой несчастной, что я устыдилась. В конце концов, человек был в плену, ей нужен отдых и свежий воздух. Толик трогательно поддерживал ее за локоть и предлагал чай, а я сдалась.

Они пошли в дом, я же обреченно уселась в машину, и мы снова тронулись в путь. В лучших традициях жанра, Зверева загрузили в багажник, где он не без комфорта устроился, видимо, покорившись судьбе.

Ехали мы минут тридцать: свернули сразу на выезде из города, из чего я сделала вывод, что едем мы в сторону леса. И непроизвольно задремала, а когда открыла глаза, мы ехали по узкой проселочной дороге. Последний раз повернув, оказались на территории пейнтбольного клуба «Схватка». Когда-то мы тут пару раз отдыхали на корпоративах, поэтому я сразу узнала дорогу, беседки и полуразрушенные здания бывшего детского санатория «Колосок».

Мы стали понемногу притормаживать, а я принялась крутить головой и чуть поодаль смогла различить очертания нескольких машин. Было довольно темно, потому что слабый свет исходил только от фар нескольких машин справа.

Возле здания бывшей столовой, словно разделившись на команды, стояли две кучки людей. Присмотревшись, я смогла узнать альбиноса Чернова и его команду. Среди них я сразу же различила парочку «бобриков», которые активно сжимали кулаки и хмурились.

С другого конца здания стояли, вероятно, парни Ахметова и сам будущий политик в костюме и при галстуке. Странная форма одежды для вечерней «стрелки». Впрочем, они же приехали вести переговоры, а не стрелять краской. Видно было, что весь честной народ томится в ожидании нас.

По крайней мере, появление нашей машины встретили с оживлением. Точнее, все так и остались стоять истуканами, но оживление все равное как-то ощущалось, хотя обстановка была явно напряженная.

Приткнув машину ближе к выложенной булыжниками дороге, Алексей вышел, вытолкал из багажника Зверева, развязав ему ноги, и громко сказал:

— Вот, как и обещал. У него спрашивайте про деньги и про Бориса. Кстати, господа, ваши деньги в ящике. Так что вы уж не побрезгуйте.

При этих словах он достал из машины ящик, выкопанный Зверевым, и толкнул его вперед. Тут же от каждой кучки отделилось по делегату, которые неспешно подошли к ящику и замерли друг напротив друга. Решить, кто первым возьмет его в руки, видимо, было затруднительно. Я стояла за спиной Алексея и кусала губы, молясь про себя, чтобы эта свистопляска скорее закончилась. Мне хотелось прыгнуть за руль, дать по газам и мчать отсюда, сломя голову. Потому что когда они откроют ящик…

Тут Алексей, вроде бы внял моим молитвам и решил откланяться:

— Я свое дело сделал, надеюсь, нас больше не побеспокоят. Всем счастливо оставаться. С этим, — он ткнул пальцем в Зверева, — делайте все, что пожелаете. В рамках закона и совести.

Я мысленно перекрестилась, но рано обрадовалась. Чернов сделал знак рукой и с противной ухмылкой заявил:

— Эй, друг, постой. Пока все не выяснится, я бы предпочел, чтобы вы остались. Мы тут с человечком потолкуем, и, если все так, как ты говоришь — мы тебя не держим. И веселую вдову тоже. Ее вообще удержать проблематично.

Тут он мерзко захихикал, а я начала мысленно прощаться с жизнью. Сейчас они начнут пересчитывать деньги…

Пока две группировки увлеченно решали, кто первым откроет ящик, от здания столовой отделилась фигура в черном и плавно заскользила вдоль здания. Видимо, видела ее только я, потому что старательно смотрела в сторону, избегая глазами злополучный ящик.

Было в движении этой фигуры, которая словно выросла из гигантской тени, отбрасываемой дубом, что-то странное. К примеру, способ ее передвижения. Честному человеку незачем так красться, пытаясь слиться с темнотой. Я уже вознамерилась зачем-то закричать, но внезапно раздался какой-то громкий хлопок. Скорее всего, так звучал выстрел. Раньше при мне из пушек не палили, потому я не была до конца уверена. С двух сторон закричали.

Тут опять что-то взвыло и грохнуло. Ахметов, стоявший впереди группы, внезапно вскинул руки и упал. Фигура в черном исчезла, но тут уже начался форменный дурдом, и понеслась настоящая стрельба. Что-то ухало, свистело, взрывалось, люди вокруг истошно матерились и орали.

Первыми легли парни Чернова: в них стали палить ахметовцы, решив, что босса хлопнули враги. Сам Чернов, хоть и попытался стрелять в ответ, но был больше озабочен своим спасением, потому стал отползать в сторону. Все это я наблюдала и мысленно стенографировала, лежа на земле и закрыв голову руками. Точнее, какое-то время я вообще смотрела только в землю, так что не берусь точно судить, что там творилось.

Кода я приоткрыла оба глаза, Чернов был еще жив, но через секунду и его настигла вражеская пуля. Остальные то ли разбежались, то ли где-то спрятались. Выяснять это желания у меня не было, а ступор вообще мешал думать и действовать.

Тут я непроизвольно заметила, что Зверев тоже лежит с дыркой в голове: во время стрельбы он, видимо, сделал попытку сбежать, рванул вперед, но попал под огонь. Все это время лежавший рядом и прикрывавший меня своим телом Алексей наконец проявил недюжинную смекалку. Схватив мою руку, потащил в машину.

Пока я, плюхнувшись на сидение, пыталась отдышаться, он на бешеной скорости развернулся. Машина, взревев и дернувшись, рванула в сторону дороги. Тут я наконец начала орать. Перестала я только тогда, когда мы выскочили на шоссе и стали стремительно приближаться к городу.

Когда я смогла окончательно закрыть рот, то перевела свой ошалевший взор на Алексея. И тут же увидела кровь на рукаве его рубашки.

— Леша, ты ранен, — всхлипнула я. — Не умирай!

— Ничего, детка, до свадьбы заживет, — с интонацией крутого парня из вестерна ответил он мне. И даже лихо подмигнул. Я ничего не соображала, но задавать вопросы мне было уже не по силам.

— Давай остановимся, я тебя перевяжу. Нужно ехать в больницу, нужно вызвать полицию, скорую, — зубы мои стучали, мысли путались, а руки противно дрожали.

— Я же говорю, пустяки, — мягко возразил Алексей. — Наверное, просто немного поцарапался.

— Не спорь со мной, — разозлилась я, потому что здорово волновалась за его здоровье. Да и за свое тоже. В состоянии аффекта человек может не чувствовать боли, не хватало еще, чтобы он истек кровью и умер на моих глазах.

Наконец мы на бешеной скорости въехали в город, затормозили в первом же дворе и, недолго думая, слились в объятиях. Надо сказать, адреналин в крови делал безумные скачки. Осознание того, что пару минут назад я могла быть уже трупом, вызывало неуемное желание размножаться. Инстинкт, ничего больше!

Мы слегка увлеклись и даже забыли, что находимся в городе. Благо, время было до того позднее, что случайных прохожих не наблюдалось. Когда я вернулась в реальный мир и лежала в объятиях своего спасителя, поглаживая его руки, меня вдруг озарило:

— Погоди, так это не кровь, а краска! Ну конечно, это же площадка для пейнтбола! У тебя же даже раны нет…

— Что? А, точно, — пробормотал Алексей, видимо, тоже пребывавший на вершине блаженства. — Наверное, красный шарик раздавил, когда упал в кусты. То-то я думаю, что даже не болит ничего.

Пересаживаясь на свое сидение, я заметила сзади многострадальный ящик с деньгами.

— Ты и деньги успел забрать? — удивилась я, потому что не помнила, когда это он исхитрился его туда водрузить.

— Рефлекс, — пожал он плечами. — Эти придурки все равно друг друга перебили, деньги там без надобности. Только лишняя зацепка для ментов.

— Я одного не понимаю, кто первым начал стрелять? И зачем?

— Наверное, хотели выяснить, кто главный, но слишком увлеклись. Тем более, сегодня горел склад Чернова, вот тебе и повод для начала войны. Так бывает. Не забивай себе голову. Главное, что теперь тебя никто не побеспокоит.

— А полиция? — не унималась я.

— Что полиция? Скажут: очередной бандитский беспредел, я следователю Яшину невзначай солью информацию, кто такой израильский дядя. И даже по секрету скажу, что это он стрелял в Петьку и его дружка. А там уже пускай наш бравый служитель закона сам выкручивается, как он до этого додумался. Хотя, после того, как нашли кости, кое-что стало понятно. И менты все же зашевелились.

Строя версии одна краше другой, мы вскоре добрались до моего дома. Во дворе, с тревогой поглядывая на дорогу, тосковали Пелагея с Мотей.

— Сонечка, наконец-то. Я уже вся извелась. Ну что, отдали деньги? Эх, жалко, конечно, они бы нам пригодились. Да и ладно. Пошлите в дом, я чай сделала.

Пелагея трещала, не обращая внимания на мой пришибленный вид. А я, ступив на родную землю, обрела способность соображать.

— Странно все это. И еще, я видела кого-то в черном. По-моему, он первый выстрелил. И почему там полегли все, кроме нас? И вообще, зачем ты меня потащил с собой? — Вопросы внезапно посыпались из меня горохом.

— Я взял тебя с собой, чтобы ты перестала меня подозревать и наконец поняла, что я на твоей стороне, — терпеливо вещал Алексей, закуривая. — И что я не охотник за твоими деньгами. Ты бы увидела, как я их отдал этим типам, и успокоилась бы.

— Деньги не мои, — буркнула я. — А если бы я осталась без головы, они мне и вовсе были бы ни к чему. Погоди, ведь выходит, деньги ты тоже прихватил? Все претенденты на них мертвы. Ловко, ничего не скажешь. Может, отправляясь туда, ты на такой сценарий и рассчитывал?

— Я их прихватил, потому что мертвым они без надобности, а тебе положены как компенсация за моральный ущерб.

— А если там остался кто-то живой?

— Разве что шестерки… В их же интересах будет залечь на дно и молчать о том, что видели.

Мы вяло попрерыкались еще минут пять, ибо после событий сегодняшнего дня и ночи здраво мыслить я уже не могла. Пелагея вообще слушала нас, открыв рот, так что пришлось потратить еще пару мину, чтобы ввести ее в курс дела.

— Ну и хорошо, что этих упырей постреляли. Нам это только на руку. А вдруг у них к нам претензии были бы? Опять же, мы свидетели, а им свидетели ни к чему. А так и деньги в семье остались, и мы живы.

— Ладно, пошлите в дом, — махнула я рукой, пытаясь понять, о какой семье она сейчас говорила. — Завтра поговорим. Кстати, где Толик?

— Да где-то в доме околачивался. Может, спать залег, герой. Я сначала в ванной отмокала полчаса, пока не заснула. Это же и утонуть можно, хоть бы стукнул в дверь, я бы проснулась. Пока воды не хлебнула…

Мы зашли в холл, кроссовки Толика валялись, как всегда, в разных углах. Вздохнув, я нагнулась, чтобы поставить их вместе, и тут мое внимание что-то привлекло. Я присмотрелась и ахнула: кроссовки были испачканы то ли кровью, то ли краской. Не сильно, едва заметно, но маленькие капельки все же можно было рассмотреть.

— Что ты там застряла? — заворчала Пелагея. — До кроссовок ли сейчас, отдохнуть нужно. А завтра порядок наведем, окна вымоем, можно занавески поменять, я в торговом центре видела такие веселенькие, в ромашку…

— Так где, говоришь, Толик был? — покрываясь потом, пробормотала я.

Тут он и сам появился из гостевой ванной в халате на босу ногу, причем вид имел блаженный, словно полчаса провел, нежась наедине с пеной. Я даже забежала в ванную и обследовала после него все поверхности. Непонятно, что я хотела там найти, но все же… Пар стоял столбом, носки висели на трубе. Внезапная догадка пронзила мой воспаленный мозг:

— Так ты и есть тот самый киллер по кличке Карлсон? Признавайся, гад, я твои кроссовки видела! Ты там Ахметова порешил, из-за тебя стрельба началась! Да вы все заранее спланировали: мафиози мертвы, деньги у вас. Нас же могли убить! — Тут я натурально заверещала и заколотила кулаками по его груди.

— Соня, ты чего? Кроссовки в краске, потому что я забор красил на даче вчера, помнишь? — испуганно начал Толик, пытаясь меня успокоить.

— Хорош врать! И вообще, что это получается? Если ты киллер, который прибыл сюда из Москвы, значит…

Тут мой мозг окончательно отказался работать, и я стала оседать на диван, нащупав его сзади рукой.

— Вы вообще кто? На кого работаете? — собрав последние силы, рявкнула я.

— Мы — вольные птицы, — попробовал шутить Толик. — Но безвредные, типа синичек. Но гордые, как орлы.

— Толик, хватит уже. Соня, я все объясню… — Алексей попытался обнять меня, но я вырвалась и заорала:

— А ты вообще заткнись, Иуда. Ты все знал, ты специально меня задержал на обратной дороге, прикинулся раненным, чтобы этот козел успел вернуться незамеченным и ванну принять!

— Хотелось бы напомнить, что идея остановить машину и все последующее исходило от тебя, — кашлянул он и даже немного покраснел. — Я, конечно, не возражаю, даже счастлив. Ты — лучшая женщина в моей жизни…

— Клоун! — фыркнула я, потому что по всему выходило, что это я сама на него и накинулась, а кому приятно такое слышать.

— Так вы уже…? — ахнула Пелагея, вытаращив глаза. — А когда же…

— И правильно, давно пора, — быстро вклинился Толик. — Вы же созданы друг для друга. Я готов быть свидетелем на свадьбе.

— Заглохни, Анатолий, — подала голос Пелагея. — С тобой мы еще разберемся. То, что ты форменный душегуб, мне давно понятно, но вводить нас в заблуждение не стоило.

— Я повторяю вопрос, откуда вас принесло, и на кого вы работаете? — я бодрилась, но голос дрожал.

— Успокойся, я все объясню, Соня, — умоляюще сказал Алексей. — Теперь, когда твои враги повержены, а жизнь вне опасности, можем поговорить начистоту. Он присел, взъерошил волосы руками и обреченно начал:

— Вы же все уже знаете про дядю из столицы, Джамала, который хотел договориться с Борисом насчет завода? Джамал еще с отчимом Бориса дела имел, и думал к пасынку подкатить с предложением, но что-то у них не сошлось. Не знаю, в чем там у них коса на камень нашла, но муж твой встал в позу, совсем никакого уважения к авторитету дяди не проявлял. И вообще, намекал, что за ним стоят серьезные ребята: Ахметов и Чернов. Джамал решил действовать по-старинке, прислал к нему своего человека, Зверева. Но потом им занялись, пришлось сесть на годик, для профилактики. Когда Джамал снова стал при власти и вспомнил про ваши края, он навел справки — а тут такие дела: два бывших авторитета, а ныне «отцы города», разобраться между собой не могут, деньги как в воду канули, да и подозрения насчет Зверева у него возникли. Ему эта авария странной казалась. Ну, он сюда своих людей и отправил.

— Своих людей — это, стало быть, тебя и Толика?

— Я когда-то обращался к нему за помощью: у отца были проблемы с фирмой, он помог их решить. Долг платежом красен: зная, что я был знаком с Борисом, Джамал обратился ко мне, чтобы я помог ему решить проблему на местности и побыл здесь его глазами и ушами.

— Пришить нас хотел? — озарило меня.

— Что ты заладила: пришить, пришить. Никто не собирался тебя трогать, всегда можно договориться по-хорошему. Да, я представился другом Бориса, но я на самом деле его знал. И на Джамала я не работаю: я обещал ему разобраться в ситуации, я разобрался. Зверева нашли, местных зарвавшихся наказали, прекрасную принцессу спасли. К тебе я сразу проникся, так что тут тоже никакого обмана. Если хочешь знать, я в тебя влюбился, еще когда книжку твою купил. Там, на обратной стороне, фотка была. Я глянул — и пропал… Вот Толик не даст соврать.

Тот как раз закивал китайским болванчиком, а я гомерически захохотала.

— Может еще вспомнишь, что за книжка? — съязвила я, ни капельки ему не веря.

— Вроде бы «Любовная любовь», — не моргнув, ответил он.

Пелагея умилительно прижала руки к груди, а Толик восхищенно зацокал языком.

— Рано радуетесь, — погрозила я им пальцем. — Из всего, что он тут наплел, правда только одна: в названии каждой моей книги есть слово «любовь». На этом все.

— В этих бабских книгах всегда есть слово любовь, чего уж там, — со знание дела заключил диванный критик Анатолий, а я попыталась испепелить его взглядом.

— Ладно, не помню я названия, — поник челом Алексей. — Но ты на самом деле мне очень понравилась, а книжка не очень. Раз уж мы договорились больше не врать друг другу…

Тут я презрительно фыркнула, а он продолжил:

— Я приехал, увидел, что вокруг тебя творится какая-то хрень, решил разобраться. А когда запахло жареным, только и думал, как твою голову спасти. Пелагея права, местные бандиты тебя бы в живых не оставили.

— Конечно, — язвительно прокомментировала я, — Все авторитеты лежат, денежки при тебе, сейчас мне пулю в лоб — и все, привет дяде!

— Ты вообще чокнутая. Вот твои деньги, да, я их прихватил, но не для себя же.

— Мог бы и оставить, — махнула я рукой, — все равно это фальшивки. Сверху, конечно, немного настоящих, а потом — липа.

— Это как же так? — Толик даже заикаться стал, а Пелагея опять стала закатывать глаза. — У Зверева были фальшивки, это фальшивки, ты сколько чемоданов заготовила?

— Всего три, — вздохнула я, а Алексей присвистнул. — Настоящий у меня в шкафу лежит. И все время лежал, искать надо было лучше, шпионы хреновы. Известно же: хочешь что-то спрятать — положи на видное место.

— Дались мне твои деньги! — обиделся Алексей. — Я решал твои проблемы, потому что ты мне небезразлична, я бы и волосу с твоей головы не позволил упасть. Да если хочешь знать, я бы уже давно мог уехать и предоставить тебе самой с Джамалом общаться.

Я сбегала наверх и приволокла чемодан с деньгами.

— Забирай, мне они тоже не нужны, — швырнула я чемодан ему под ноги. — И катитесь отсюда к своему дяде, Малыш и Карлсон!

— Никакого Карлсона не было, — вздохнул он. — Эту легенду мы же с Толиком и распространили среди местной братвы, чтобы вызвать легкий ажиотаж и заставить их шевелиться. Узнав, что в город прибыл знаменитый киллер, тот, чье рыло было в пушку, непременно бы заволновался и стал поступать опрометчиво. На что мы очень рассчитывали. В любом случае, местной мафии давно надо было сесть за стол переговоров. Теперь, получается, лечь…

— Я и пальнул всего раз, — робко начал Толик, — для острастки. Чтобы, так сказать, ускорить события. В воздух. А дальше уж они сами, так что…..

— Убирайтесь! — заревела я медведем, потому что весь этот цирк мне надоел, а еще мучительно хотелось спать. Мотя улеглась на порог, закрыла уши лапами и опять начала выть.

— Никуда я не пойду, — заявил Алексей, устраиваясь на диване, — я тебя люблю и буду здесь сидеть, пока ты не согласишься выйти за меня замуж. Ну, или хотя бы понять и простить. И от завтрака я бы не отказался.

— Тогда мы уйдем, — взвизгнула я, схватила Пелагею за руку и поволокла на крыльцо. — Мотя, за мной! А когда вернемся, чтобы духу вашего тут не было.

Прихватив собаку, которая явно тяготела к обществу Толика, как и Пелагея, мы отправились в домик для гостей. Где и лежали на кровати, пялясь в потолок, часа два. Я выслушивала жалобы Пелагеи на урчание в животе, натертые мозоли и напрасно прожитые годы. Мотя, получив взбучку, все равно тихонько скулила, чем доводила меня до полного бешенства.

— Софа, ну чего ты взъелась на человека? Ну, работал он на какого-то серьезного человека, что в этом плохого? По-твоему, лучше бы он бутылки собирал? Толик вон тоже бандюга. Может, и киллер вовсе, ну и что? Мне он даже нравится, — тут она покраснела и сразу же поправилась. — Немного, конечно. У каждого свои недостатки… А то, что мафия эта полегла, так, может, оно и неплохо? Они же наркотой заниматься собирались, а это уж и вовсе ни в какие ворота. Пакость эту распространять. Все, что ни делается, все к лучшему.

— Давно ты стала философом? — съязвила я, хотя спорила я ней, скорее, из чувства противоречия, Какой-то резон в ее словах все же был. Меня не убили, более того, меня, можно сказать, несколько раз спасли. И деньги Алексей забирать отказался. Может, и вправду любит? На этой мысли задремала, а когда открыла глаза, солнце вовсю светило в окно, возвещая о начале нового дня. «И новой жизни!» — подумала я и радостно потянулась.

Дом встретил нас гулкой пустотой. Я заглянула в комнату, которую занимали Алексей столиком. Там было пусто: ни их самих, ни вещей. Самое обидное, что денег тоже нигде не было. И это как-то не вписывалось в мою идеальную картину романтического финала.

— А все-таки он подлец. Сбежал и денежки наши прихватил, — Пелагея погрозила кулаком пустоте. — Ты не плачь, Софочка, мы себе еще заработаем, а эти гады пусть удавятся. Ну, хоть не убили, и то радость.

Мы немного поплакали, выпили чаю и снова отправились спать. Вечером Пелагея нажарила сырников, мы пили какао, сидя на крыльце, долго гуляли с Мотей по лесу, строили планы, и жизнь уже не казалась такой скверной. Через день из отпуска вернулись Валентина с Иванычем, и дом снова ожил и наполнился голосами. В среду приехала Ленка с Вовкой, который сообщил, что следствие изрядно продвинулось: теперь у них был основной подозреваемый, но так как он был убит в ходе бандитской перестрелки, все остались довольны.

Меня еще пару раз вызывали подписывать какие-то бумаги, что-то спрашивали, в основном, для проформы. Я придерживалась одной версии: ничего не знаю, ничего не слышала. Яшин, видимо, получил распоряжения из Москвы и отстал от меня, довольный собой. Вскоре же дело вяло пошло к завершению за неимением живых злодеев.

Джамалу наверняка не хотелось, чтобы во всей этой истории начали подробно копаться. Лариса с моей помощью отправила Петьку в Германию — долечиваться в хорошей частной клинике. Я решила, что пока общаться с ним не готова, хотя и не стала никого посвящать в подробности его аферы. Позвонила мамуля и сообщила, что Хунь оказался не тем единственным, потому она оставила попытки охмурить его с головы до ног, и увлеклась сеансами коллективной йоги. Мы с Пелагеей отправились к маме в Испанию и неделю провели у моря, пытаясь открыть свои чакры, но в итоге у Пелагеи началась аллергия на солнце, а у меня закончился запас терпения, и мы отбыли домой.

Через месяц я нашла в себе силы съездить на завод. Встретив меня, старый лис замел хвостом сильнее обычного. О последних событиях он уже был наслышан, слухи в маленьком городе разлетались мгновенно:

— Софочка, я оценил, что ты меня не уволила. Спасибо. Ты же знаешь, я верой и правдой. Чуть не сгорел тогда. Хорошо, что уборщица меня открыла, не то бы все, каюк. Знаешь, чудесная женщина оказалась, душевная. Тут такие чудеса, — зашептал он, обрадовавшись, что скандалить я не намерена. — Вчера деньги пришли на счет. Пять миллионов. Нашлись, стало быть? Я только собрался тебе звонить.

Я немного помолчала, но сделать вид, что я была в курсе, не вышло.

— Ты что, ничего не знала?

— Догадывалась, — вяло промямлила я, допивая кофе.

— Что делать с ними будем? — деловито осведомился он, потирая руки.

— Как что? Переоборудуем завод, линию запустим. Белые колбаски должны увидеть белый свет, в память о Борисе. Хоть он и гад, — подумав, хлопнула я по коленкам, и уныло побрела на выход.

Еще два месяца ушло на закупку оборудования и наладку производства, рецептура колбасок прошла проверку, и нас включили в государственную программу импорто-замещения. В ближайшее время мы готовились вывалить на прилавки области тонны колбас, а пока все шло в рабочем режиме. На наш многострадальный завод даже наведался министр пищевой промышленности с проверкой. Дядя Джамал никак себя не проявлял, хотя я каждый день ожидала, что мне на голову упадет кирпич или балкон. Время шло, но все было тихо, и я понемногу успокоилась, хотя морально готовила себя к переговорам или чему похуже.

Прошло примерно четыре месяца, а если быть точной, три месяца и двадцать один день. Пелагея продолжила жить у меня, заявив, что перед лицом опасности родные люди должны сплотиться и мужественно принимать удары судьбы. Какие именно удары она имела виду, я не стала уточнять, потому что и дураку ясно — идти ей было некуда.

В церковную лавку возвращаться она категорически отказалась, потому что, по ее словам, пребывая у меня в гостях, много грешила. У меня ей жилось сытно, тепло и вполне комфортно. По крайней мере, она даже набрала несколько кило и перестала вызывать у меня постоянное желание ее накормить. Так что сестрица Борьки была почти счастлива. Иногда она все же замирала, с грустью глядя в окно, и вздыхала на манер Моти. Эти две особы явно тосковали по Толику.

Я тоже иногда тосковала, хотя причин, вроде бы, не наблюдалось. Я дописала свою десятую книгу, в отместку судьбе, не сделав главную героиню счастливой в конце: не одной же мне страдать? Редактор пришла в восторг и заявила, что книга требует продолжения, и мне стоит засесть за серию. Так что работой я была обеспечена на ближайшие пару лет. А там как карта ляжет.

Так я размышляла, прогуливаясь по лесу с Мотей. Внезапно она сделала стойку, оскалилась и заворчала на кусты, а потом завиляла хвостом. Я облегченно вздохнула и разжала в кармане руку с газовым баллончиком: чутью Моти, натасканной Толиком на зайца, я доверяла, но баллончик после недавних событий носила с собой постоянно.

Мне навстречу по узкой извилистой тропинке шел Алексей. У меня мгновенно пересохло во рту, но я быстро взяла себя в руки и попыталась придать себе непринужденный вид. Одет он был в темные джинсы и стеганую куртку, поэтому с равной долей вероятности мог как искать встречи со мной, так и собирать осенние грибы или слушать кукушку.

— Привет! — махнул он мне издалека и почесал за ухом радостно подбежавшую к нему Мотю.

— Что ты тут делаешь? — вопросительно подняла я брови. — Приехал отжать мой завод?

Он неспешно подошел ко мне и, глядя прямо в глаза, серьезно заявил:

— Я командирован в ваш город. Кому-то надо замещать павших авторитетов, а не то наступит бардак. А бардак никто не любит. Шучу, — заметив, как я напряглась, поспешил добавить Алексей. — Я открываю в этом городе филиал своей фирмы, поэтому решил временно здесь обосноваться. Кстати, я купил бабкин дом, так что Мотя теперь может гадить там, сколько ей вздумается. Я без претензий. Толик отправился нанести визит вежливости Пелагее Ильиничне, а та сказала, что ты прогуливаешься в лесу.

— А я грешным делом подумала, что ты соскучился: разбитое сердце и все такое…

— Одно другому не мешает. Я бы ни за что не согласился переехать в этот город, если бы здесь не жила такая прекрасная девушка, как ты. Ну и Пелагея, само собой. Она вне конкуренции.

— А как же дядя? — хмыкнула я. — Завод ему уже без надобности? Он разлюбил колбасу?

— Не поверишь, но дядя отдал Богу душу. Так что завод теперь вне каких-либо посягательств, — тут он кашлянул и смущенно добавил:

— Джамал два месяца назад подавился мясом. Насмерть. И смех, и грех.

— Может, ему кто-то немного помог? К примеру, Карлсон? — съязвила я.

— История об этом умалчивает, — развел он руками. — Ну, так что, может, подружимся?

— Звучит как предложение руки и сердца, — хмыкнула я, хотя сердце пропустило два глухих удара и начало биться в груди, как сумасшедшее.

— Можешь считать и так, — Алексей взял меня за руку, а я заволновалась, не вспотели ли мои ладошки. Но тут он меня поцеловал, и тема ладошек отошла на второй план. А после и вовсе перестала волновать, как и весь окружающий мир.

Когда мы пришли в себя, солнце уже садилось. Тактичная Мотя бегала где-то неподалеку, весело гавкая на белок. Я приподнялась на локте и заглянула в глаза Алексею.

— Не делай вид, что ты спишь. Под тобой лежит шишка, и не одна. Лучше отвечай: как ты собираешься жениться на человеке, который кропает никчемные книжонки? — передразнила я его, вспомнив наш последний разговор.

— У всех свои увлечения, — философски изрек любимый, переворачиваясь на живот. — Я могу просто их не читать.

— А еще я не умею готовить, — буркнула я, изо всех сил сдерживаясь, чтобы счастливо не рассмеяться. — Только макароны.

— Во-первых, макароны намного вкуснее, чем ничего. А во-вторых, теперь у нас в холодильнике всегда будет колбаса…

От автора.

Дорогие читатели!

Спасибо, что провели время с моими героями, мы будем рады видеть вас и в следующих книгах. Пожалуйста, оставьте пару слов в отзыве — это поможет книге идти дальше и дарить людям улыбки и хорошее настроение!

Не пропустите мою нашумевшую детективную серию «Агентство Добрых Услуг» (издательство ЭКСМО), в которой вышло уже три книги:

1. Три папы, красавица и чудовище.

2. Наследник по кривой.

3. Скелет в расцвете лет.

Для любителей авантюрных детективов — новинка, детектив-загадка «Любимые вне закона».

А для тех, кто любит веселые детективные приключения — «Трое в кустах, не считая собаки».

Подписывайтесь на меня в соцсетях, чтобы первыми узнавать о выходе новых книг и участвовать в конкурсах и розыгрышах!

До новых встреч!

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.