Белый дракон

Глава 13

Джексома вернуло к действительности нечто мокрое, соскользнувшее с его лба прямо на нос. Раздраженно он отмахнулся… «Тебе лучше?» — в голосе Рута прозвучала трепетная надежда, немало изумившая всадника.

— Лучше? — Ничего не понимая спросонок, Джексом попытался было приподняться на локте, но не смог пошевелить головой казалось, ее что-то держало.

«Брекки говорит, чтобы ты лежал смирно», — тотчас отреагировал дракон.

— Лежи смирно, Джексом, — и в самом деле послышался голос Брекки, и Джексом почувствовал, как ее ладонь легла ему на грудь, не давая двигаться.

Потом где-то рядом закапала вода, и на лоб Джексома вновь легла мокрая тряпка — на сей раз прохладная и пахнущая чем-то душистым. Еще он почувствовал, что голова его и в самом деле зажата между двумя мягкими, но плотными валиками: вероятно, затем, чтобы он не ворочал ею из стороны в сторону. Но что все-таки с ним произошло? И откуда здесь Брекки?..

«Ты был тяжело болен, — взволнованно сообщил Рут. — Я так волновался за тебя! Я позвал Брекки, потому что она умеет лечить. Я не мог оставить тебя и отправиться за ней сам, но она прилетела вместе с Ф'нором на Канте. Потом Ф'нор привез ту, другую.»

— И долго я тут провалялся? — спросил Джексом, ужаснувшись при мысли, что ему понадобились целых две няньки. Оставалось только надеяться, что под «другой» Рут разумел не Дилану.

— Несколько дней, — ответила Брекки, хотя Рут, кажется, имел в виду куда больший отрезок времени. — Теперь ты выздоровеешь, — продолжала Брекки. — Самое скверное уже позади.

— Лайтол хоть знает, где я? — Джексом попытался открыть глаза. Компресс мешал ему, он хотел было сдернуть его с лица, но перед глазами, даже защищенными тканью, заплясали какие-то пятна, и он со стоном зажмурился.

— Я же велела тебе лежать тихо. И не вздумай открывать глаза или стаскивать повязку. — Брекки легонько шлепнула его по руке. — Ну разумеется, Лайтол знает. Ф'нор немедленно сообщил ему. Я дала ему знать и о том, что у тебя миновал кризис. Менолли, кстати, тоже поправляется.

— Менолли? Она-то как подхватила мою простуду? Она осталась с Себеллом.

Тут оказалось, что в комнате действительно был кто-то еще: не могла же, в самом деле, Брекки одновременно смеяться и говорить.

— У тебя была не простуда, — объяснила она. — Жители Южного называют эту болезнь огненной лихорадкой. Человеку только кажется, что он простудился, на самом же деле все гораздо опасней.

— Но ты говоришь, что теперь я должен поправиться?

— Глаза не болят? — спросила Брекки.

— Ну… как-то не хочется больше открывать их, и все.

— Пятна? Как будто смотришь на солнце?

— Ага.

Брекки погладила его по руке:

— Так и должно быть, верно, Шарра? Как долго они обычно держатся?

— Столько же, сколько и головная боль. Так что держи-ка лучше, Джексом, глаза закрытыми. — Шарра говорила медленно, слегка растягивая слова, но голос у нее оказался просто замечательный — глубокий, богатый интонациями, певучий. Джексом невольно задумался о том, была ли она так же хороша внешне. Нет, вряд ли. Для этого требовалась просто потрясающая красота. — И не вздумай подглядывать из-под повязки, — продолжала она. — У тебя, я так полагаю, все еще болит голова? Да? Ну и не открывай глаз. Мы затемнили комнату как только могли, и все-таки ты рискуешь на всю жизнь испортить зрение, если не побережешься.

Джексом почувствовал, как Брекки поправила компресс. Он спросил:

— Значит, Менолли тоже заболела?..

— Да, но Мастер Олдайв сообщил нам, что лечение идет вполне успешно. — Брекки подумала и добавила: — Еще бы, она ведь не дралась с Нитями и не летала в Промежутке, что едва тебя не прикончило…

— Мне случалось бывать с насморком в Промежутке, — простонал Джексом. — И никогда ничего!

— С насморком — да, но не с огненной лихорадкой, — возразила Шарра. — Вот, возьми, Брекки. Пусть выпьет.

Губ Джексома коснулась соломинка.

— Пей через нее, — сказала Брекки. — Тебе нельзя поднимать голову.

— А что это? — пробормотал он, придерживая зубами соломинку.

— Фруктовый сок, — ответила Шарра с такой готовностью, что Джексом невольно насторожился. — Просто фруктовый сок, Джексом. Тебе нужна жидкость: лихорадка совсем высушила тебя.

Сок был прохладный и такого неопределенного вкуса, что Джексом никак не мог сообразить, из каких же фруктов его отжали. Шарра разбавила его как раз в меру. будь он кислее, он раздражал бы иссохшее горло, будь он слаще — пустой желудок мог бы его и не принять. Допив, Джексом запросил еще.

— Хватит пока, — сказала Брекки. — Теперь постарайся уснуть.

— Рут, — позвал он. — У тебя все в порядке?

«Раз ты очнулся, я полечу охотиться. Я буду поблизости. Мне не понадобится улетать далеко».

— Рут! — испугался Джексом. Не иначе, бедный дракон совсем не думал о себе во время его болезни! Не памятуя о наставлениях, Джексом весьма неблагоразумно пошевелил головой жестокая боль тотчас пригвоздила его к месту.

— У Руга все хорошо, Джексом, — строго сказала Брекки. Ее ладони легли на его плечи и крепко прижали к постели. — Рута, если хочешь знать, было попросту не видно из-под огненных ящериц. Он купался каждое утро и каждый вечер. Он все время торчал подле тебя, на расстоянии в одну-две длины. Я только и делала, что утешала его по каждому поводу… — Джексом охнул: он уже успел позабыть, что Брекки способна была разговаривать со всеми драконами. — Ф'нор с Кантом охотились для него, поскольку он нипочем не желал тебя покидать. В общем, не беспокойся, он отнюдь не такая кожа да кости, как ты сам. Теперь он наконец поохотится и, надеюсь, отведет душу. А ты — спи!

Особого выбора у Джексома в любом случае не было. Уже уплывая во мрак, он заподозрил, что во фруктовый сок было что-то подмешано..

…Проснувшись, он почувствовал себя отдохнувшим и бодрым и хотел пошевелиться, но вовремя вспомнил, что двигать головой ему было заказано. От нечего делать он попытался разобраться в собственных воспоминаниях, по правде говоря, весьма и весьма сбивчивых. Он ясно помнил только то, как они с Рутом прилетели в бухточку, как, шатаясь, он добрел туда, куда падала тень деревьев, рухнул на песок и попытался достать рукой багряные плоды — охладить и смочить горящие горло и рот Вот тогда-то, похоже, Рут и понял, что со всадником худо.

Джексом смутно помнил Брекки и Ф'нора и как он умолял их, чтобы привели Рута. Наверное, они выстроили какое-то временное убежище; кажется, Шарра тоже что-то говорила об этом. Джексом медленно вытянул левую руку и поводил ею из стороны в сторону, но не нащупал ничего, кроме края своего ложа. Он вытянул правую руку…

— Джексом? — тихонько окликнула его Шарра. — Ну надо же, Рут сам спит без задних ног и не предупредил меня… Хочешь пить? — Было похоже, что она тоже только что проснулась. Вот она коснулась успевшего высохнуть компресса и встревоженно предупредила: — Не открывай глаз!

Она сняла повязку; Джексом слышал, как она обмакивала ее в жидкость, затем отжимала. Он вздрогнул, когда выжатый компресс коснулся лица. Подняв руку, он прижал повязку ко лбу — сперва осторожно, потом увереннее:

— Смотри-ка, не больно!

— Ш-ш-шБрекки спит, а сон у нее чуткий, — вполголоса предостерегла Шарра и коснулась пальцами его губ. Джексом недоуменно спросил:

— Почему я не могу повернуть головы?

— Уже позабыл, — чуть слышно засмеялась Шарра. — Потому, что тебе мешают два валика. Вспомнил? — Она взяла его руки и помогла нащупать валики, потом убрала их. — Попробуй пошевелить головой, только смотри не перестарайся. Раз уж твоя кожа утратила болезненную чувствительность, будем надеяться, что худшее и впрямь позади.

Джексом повернул голову влево, потом вправо. Сначала бережно, точно хрупкую драгоценность. Затем расхрабрился:

— Не больно! Слушай, в самом деле не больно! — И потянулся к компрессу, но Шарра перехватила его руку.

— А вот этого не надо. У меня горит ночничок, погоди, я его чем-нибудь закрою. Чем меньше света, тем лучше…

Джексом слышал, как она шуршала рядом, затеняя светильник.

— Ну? — спросил он нетерпеливо. — Можно теперь?

— Я разрешаю тебе только попробовать, — и она строго подчеркнула последнее слово, а ее ладонь легла на его руку, уже схватившую повязку, — потому что ночь безлунная и ты не сможешь себе повредить. И вот еще что: если тебе померещится хотя бы подобие вспышки, закрывай глаза немедля.

— Это так опасно?

— Может быть опасно. — И Шарра медленно и осторожно убрала повязку.

— Я ничего не вижу! — испугался Джексом.

— Никаких вспышек или пятен?

— Нет, нет, совсем ничего… Ой! — Оказывается, перед глазами все же была какая-то преграда: когда она исчезла, он различил в темноте смутные контуры.

— Это я держала руку у тебя перед глазами, — объяснила Шарра. — На всякий случай.

Теперь Джексом с грехом пополам видел ее силуэт: похоже, она стояла подле него на коленях. Он моргнул несколько раз и пожаловался:

— У меня точно песок в глазах.

— Сейчас, — сказала Шарра и осторожно покапала ему в глаза водой. Вода смыла присохшие к ресницам крошки, но Джексом громко охнул от неожиданности, и Шарра тотчас шикнула на него: — Да тихо ты! Разбудишь Брекки, а она и так на ногах еле держится… Ну, лучше теперь?

— Лучше, спасибо. Нет, правда, со мной столько возни, просто стыдно…

— Да? А я думала, ты нарочно нам все это устроил.

Джексом поймал ее пальцы и поднес к своим губам. Ощутив поцелуй, Шарра вздрогнула и хотела выдернуть у него руку. Джексом удержал ее, но понял, до чего ослабел. Он сказал:

— Спасибо тебе.

— Сейчас надену повязку! — В голосе Шарры прозвучал явный упрек.

Джексом хмыкнул, довольный, что все-таки сумел ее смутить. Одна досада — света было маловато, чтобы разглядеть ее поподробнее. Он видел в потемках только то, что тело ее было гибким и стройным. Голос говорил о твердом характере, но также и о молодости. И все-таки — окажется ли она так хороша внешне, как можно было вообразить, слушая этот голос?..

— На-ка тебе соку: постарайся выпить все. — Губ Джексома знакомо коснулась соломинка. — Выспись хорошенько еще разок, и, глядишь, в самом деле пойдешь на поправку.

— Ты — лекарка? — Джексом был смущен и растерян: по голосу он представлял ее себе молоденькой девушкой, может быть, воспитанницей Брекки.

— Ну конечно, лекарка, — ответила Шарра. — Неужели ты воображаешь, будто драгоценную жизнь владетеля Руата вверили бы подмастерью? Я и сама уже не помню, скольких выходила после огненной лихорадки.

Джексом хотел ответить ей, но не успел: вновь уплыл во мрак, подхваченный мягкими волнами сонного зелья.

К некоторому разочарованию, когда он проснулся на следующий день, к нему подошла Брекки. Ему показалось невежливым спрашивать, где же Шарра. Не мог он спросить об этом и Рута, ведь Брекки неминуемо услышала бы их разговор. Зато, по всей видимости, Шарра передала ей их полуночную беседу: голос Брекки звучал почти весело, во всяком случае, забота и постоянная тревога за Джексома отступили. В честь выздоровления она даже позволила ему выпить чашку слабого кла и съесть размоченный пряник.

Предупредив, чтобы не смел открывать глаз, Брекки сменила повязку. На сей раз, впрочем, ткань была не такой непроницаемо плотной: осторожно приподняв веки, он убедился, что может различить, где свет, где тень.

В полдень ему разрешили приподняться и съесть легкую закуску, которую приготовила Брекки. Усилие, которое для этого потребовалось, невероятно утомило его; тем не менее, когда Брекки принесла ему фруктового сока, он запротестовал:

— Опять с сонным снадобьем? Я что, всю жизнь теперь должен проспать?

— Ты непременно наверстаешь упущенное, можешь не сомневаться, — загадочно ответила Брекки, и он размышляя над ее словами, пока его не сморило.

На другой день Джексом решительно заявил, что возмущен строгостями и ограничениями, наложениями на него, и что он, дескать, не намерен более им подчиняться. Тем не менее, когда Шарра и Брекки вдвоем усадили его на скамеечку, чтобы перетрясти и проветрить камышовый матрац, несколько минут, проведенные сидя, совершенно лишили его сил, так что он был до смерти рад снова растянуться в постели.

А вечером его приятно удивил голос Н'тона, донесшийся из соседней комнаты.

— Ты выглядишь куда лучше прежнего, Джексом, — подойдя к его постели, сказал молодой Предводитель. — Представляю, как обрадуется Лайтол!.. Но если ты когда-нибудь еще, — голос Н'тона даже охрип от сдерживаемого волнения, — если ты когда-нибудь вздумаешь драться с Нитями больным, я… я отдам тебя на съедение Лессе, честное слово.

— Я думал, я всего-навсего простужен, Н’тон, — ответил Джексом, нервно разминая пальцами комковатый тюфяк. — И потом, это был мой первый боевой вылет на Руте…

— Да все я понимаю, — сказал Н’тон, заметно смягчаясь. — Конечно, откуда ты мог знать, что подхватил огненную лихорадку. И, между прочим, твою молодую жизнь спас не кто иной, как Рут. Ф'нор, тот вообще говорит, что у Рута котелок варит существенно лучше, чем у некоторых людей. Во всяком случае, большая половина драконов Перна уж точно не знала бы, что делать, если всадник свалился и бредит, вроде как ты. Путаница в мозгах всадника и их сбила бы с толку. Так что теперь в Бендене вас с Рутом всем ставят в пример. Представляешь? В общем, давай скорей выздоравливай и набирайся сил. Д'рам говорит, когда ты будешь в состоянии, он непременно навестит тебя и покажет кое-что интересное, что он обнаружил, пока жил здесь.

— Значит, он не очень обиделся, что мы с Рутом выследили его?

— Нет, что ты! — Н’тон искренне удивился такому вопросу. — Нет, парень, он просто не ожидал, что Перну будет не хватать его… что он может еще пригодиться как всадник.

— Н'тон! — строго позвала Брекки.

— Твои сиделки не велят тебя утомлять. — И Н’тон поднялся, царапнув по полу сапогами. — Я обязательно прилечу еще! — Джексом услышал недовольный писк Триса и живо представил себе коричневого малыша, пытающегося сохранить равновесие на плече Предводителя.

— А как Менолли? — заторопился Джексом. — Она поправляется? И скажи, пожалуйста, Лайтолу… правда, мне так стыдно, что заставил его поволноваться…

— Он знает, Джексом. Да и Менолли чувствует себя гораздо лучше. Я недавно был у нее. Ей вообще пришлось не так туго, как тебе. Себелл, по счастью, сразу распознал симптомы и кинулся к Олдайву… А вообще-то, Джексом, лучше не хорохорься и вставать не спеши.

Как ни рад был Джексом появлению Н'тона, короткий визит Предводителя его положительно доконал. По телу вновь растеклась противная слабость, голова начала болеть.

— Брекки, — позвал он испуганно. Неужели повторный приступ?..

— Она с Н’тоном, Джексом.

— Шарра! У меня голова опять болит… — Джексом изо всех сил старался сдержаться, ко голое все-таки дрогнул.

Прохладная ладонь коснулась его щеки.

— Нет, Джексом, лихорадки у тебя больше нет. Просто ты еще совсем слаб и быстро устаешь. Постарайся уснуть, все и пройдет, Разумные слова, произнесенные мягким, мелодичным голосом, убаюкали его. Он вовсе но собирался спать, но веки сомкнулись сами собой. Ее пальцы принялись тихонько массировать ему лоб, потом перебрались на шею, гоня прочь напряжение. Тихий голос уговаривал расслабиться и уснуть. Джексом в конце концов так и поступил.

На рассвете его разбудил свежий, влажный морской бриз. Джексом недовольно завозился в постели, пытаясь натянуть на ноги и спину сползшее одеяло, — спал он на животе. Укрывшись наконец, он не смог больше уснуть, сколько ни жмурился. Тогда он вновь раскрыл глаза и стал смотреть наружу, благо дверные занавески убежища были подняты.

И тут до него дошло, что на лице не было больше повязки: он видел, видел, совершенно как прежде! У него вырвалось восклицание..

— Джексом? Что-нибудь случилось?

Он обернулся и увидел Шарру, вылезающую из гамака. В первый момент он заметил только, что она была высокого роста и что длинные темные волосы рассыпались по ее плечам, почти скрыв лицо. Он сказал:

— Шарра, это ты?

Она быстро подошла к его постели и встревоженно, приглушенно спросила:

— Как твои глаза, Джексом?

— Все в порядке, — ответил он и поймал ее за руку: в хижине было темновато, а он непременно хотел как следует ее рассмотреть. Она попыталась отнять руку, но он ее удержал: — Погоди, Шарра! Я так долго ждал случая наконец увидеть тебя!

И свободной рукой Джексом отвел с ее лица упавшие волосы.

— Ну и?.. — спросила она не без горделивого вызова, непроизвольно расправляя плечи и откидывая назад волосы.

Шарра была некрасива. Как, впрочем, он и ожидал. Черты ее лица были слишком неправильны, нос слишком длинен, а подбородок слишком тверд и упрям — уж какая тут красота. Губы, однако, были приятно очерчены, и левый утолок их чуть вздрагивал: девушку забавляло столь пристальное внимание. Глубоко посаженные глаза весело мерцали.

— Ну? — повторила она и подняла бровь. — Что скажешь?

— Можешь не соглашаться, но, по-моему, ты просто красавица! — Он решительно пресек ее вторую попытку высвободить руку и встать. — А про то, что у тебя чудесный голос, тебе говорили?

— Я старалась развить его.

— И преуспела. — Джексом потянул ее за руку, заставляя пригнуться еще ниже. Ему было жизненно необходимо определить ее возраст.

Она негромко засмеялась и пошевелила пальцами, зажатыми в его ладони.

— Пусти, Джексом. Ну будь послушным мальчиком!

— Я не особенно послушный. И я не мальчик. Он произнес это тихо, но с силой. Шарра, посерьезнев, прямо посмотрела ему в глаза, но потом вновь улыбнулась.

— Верно, ты непослушный и ты не мальчик. Но, как бы то ни было, ты очень серьезно болел, и мой долг, — она слегка подчеркнула это слово и все-таки высвободила руку, — мой долг — помочь тебе выздороветь.

— И чем раньше, тем лучше, — Джексом откинулся на постели и улыбнулся, глядя на нее снизу вверх. Было похоже, что они окажутся одного роста, когда он поднимется. Значит, они будут смотреть друг другу прямо в глаза. Это ему нравилось.

Она подарила ему долгий, слегка удивленный взгляд. Потом загадочно передернула плечами и ушла, на ходу подбирая волосы и аккуратно связывая их в узел.

Ни он, ни она позже не упоминали об этой беседе; тем не менее после нее Джексому почему-то сделалось легче сносить бесконечные ограничения, которые налагались на него, как на выздоравливающего. Он ел все, что ему приносили, безропотно глотал лекарства и старался уснуть, когда ему советовали поспать.

Была у него и еще одна причина для беспокойства.

— Брекки, — запинаясь, сказал он как-то. — Пока у меня была лихорадка, я, наверное, нес всякую ерунду..

Брекки улыбнулась и ласково погладила его по руке.

— Мы никогда не обращаем внимания на то, что говорят люди в бреду. И потом, обычно это до того бессвязно…

Тем не менее некая нотка в ее голосе его все-таки насторожила. Похоже, он наболтал-таки порядочно лишнего, пока валялся без сознания. В общем, не так уж и страшно, если Брекки услышала от него что-нибудь о том королевском яйце, пропади оно пропадом. Но что, если услышала Шарра?.. Ведь она из Южного холда. Вряд ли она так легко отмахнется и позабудет, если он в самом деле задвигал что-нибудь в бреду о проклятущем яйце. Джексом никак не мог успокоиться. Ну надо же было свалиться как раз тогда, когда требовалась строжайшая тайна относительно их с Рутом похождений!..

Он мучился этими мыслями, пока не уснул, и продолжал пережевывать их на следующее утро. Правда, ему волей-неволей пришлось напустить на себя жизнерадостный вид, чтобы не испортить настроения Руту, — тот купался в обществе огненных ящериц.

«Он здесь! — неожиданно передал Руг. Казалось, дракон был несколько озадачен. — Его привез Д'рам!»

— Кого привез Д'рам? — спросил Джексом.

— Шарра! — послышался из соседней комнаты голос Брекки. — Гости прибыли! Может, встретишь их на берегу? — И она быстро прошла в комнату Джексома, поправила легкое одеяло и пригляделась к его липу — Умывался? А руки мыл?

— Да кто там, в конце концов, что все так забегали? Рут, хоть ты объясни!

«Он и меня рад видеть!» — Рут был удивлен и необычайно польщен.

Тут Джексом начал что-то подозревать, и тем не менее появление Лайтола его потрясло. Стремительно шагнув в комнату, тот застыл у порога с бледным напряженным лицом. Он не удосужился расстегнуть ни летный шлем, ни теплую куртку — на лбу и над верхней губой выступили капли пота.

Некоторое время он просто стоял и смотрел на Джексона. Потом вдруг отвернулся к стене, хрипло прокашлялся, принялся снимать перчатки и шлем, расстегивать куртку. Брекки неслышно появилась с ним рядом — Лайтол даже вздрогнул — и унесла летный костюм. Проходя мимо Джексома, она пристально на него поглядела. Но он не мог взять в толк, что она пыталась ему сообщить.

«Она говорит, что он плачет, — передал Рут. — И еще, чтобы ты не показывал удивления: ему и так неловко. — Рут помолчал, потом добавил: — Она говорит, Лайтол исцелился. От чего бы, ведь он, кажется, ничем не болел?..»

Но у Джексома не было времени обдумывать эти слова, потому что его опекун наконец справился с собой и повернулся к нему. Джексом решил первым нарушить молчание:

— После Руата здесь кажется жарко…

— Тебе не помешало бы погреться на солнце, малыш, — одновременно сказал Лайтол.

Джексом ответил:

— Меня еще не выпускают из постели.

— Гора точно такая, как ты нарисовал, — сказал Лайтол, и их голоса снова прозвучали одновременно.

Джексом, не выдержав, расхохотался и жестом предложил Лайтолу присесть рядом с ним на кровать. А потом, все еще смеясь, взял руку Лайтола и сжал что было мочи, как бы прося прощения за весь переполох, которому послужил невольной причиной. Лайтол в ответ сгреб его в объятия. Тут уж у Джексома подступили слезы к глазам: ничего подобного он не смел ожидать. Лайтол, ничего не скажешь, всю жизнь заботился о нем неусыпно; но, делаясь старше, Джексом все чаще задумывался, любил ли тот его хоть немножко…

— Я так боялся, что потеряю тебя, — неверным голосом выговорил Лайтол.

— Меня не так легко потерять, как тебе кажется, господин мой и опекун.

Джексом не смог сдержать глуповатой ухмылки: с ума сойти, Лайтол улыбался — сколько Джексом себя помнил, впервые.

— От тебя остались одни кости да еще бледная кожа, — с обычной своей грубоватой ворчливостью заметил Лайтол.

— Это пройдет. Мне уже разрешают есть все, чего я хочу, — ответил Джексом. — Между прочим, ты не голоден?

— Я приехал сюда не есть, а чтобы повидаться с тобой. И вот что я скажу тебе, юный владетель Джексом: тебе вовсе не помешает снова наведаться к Мастеру кузнецов, пусть бы еще поучил тебя делать эскизы. Ты все-таки напортачил с теми деревьями на берегу. Хотя гора и в самом деле вышла отлично…

— Насчет деревьев, — сказал Джексом, — я так и подозревал и, кстати, собирался это проверить. Но, угодив сюда, понимаешь, как-то забыл…

— Да уж, действительно. — И Лайтол засмеялся — хрипло и неумело.

Вот так они болтали вдвоем, совершенно по-дружески, и Джексом не переставал про себя этому удивляться. Прежде ему всегда было не по себе в обществе Лайтола — с тех самых пор, как он непредумышленно совершил Запечатление Рута. И вот эта тень наконец-то рассеялась. Теперь они с Лайтолом были куда ближе друг другу, чем Джексом, будучи мальчишкой, отваживался даже вообразить; право, ради одного этого стоило поболеть…

Брекки вошла к ним, виновато улыбаясь.

— Прости меня, господин Лайтол, но Джексом нынче так быстро устает…

Лайтол послушно поднялся, окинув Джексома заботливым взглядом.

— Брекки, — взмолился тот. — Лайтол одолел такой путь, и притом на драконе. Ты должна позволить ему…

— Все в порядке, малыш, я приеду еще! — Лайтол вновь улыбнулся, к немалому изумлению Брекки, и повернулся к пей. — Ты права: я совсем не хочу подвергать его хотя бы малейшему риску…

И еще раз изумил ее, обняв Джексома с неумелой поспешностью, прежде чем выйти из комнаты.

Брекки непонимающе смотрела на Джексома, но тот лишь пожал плечами — пусть истолковывает поведение его опекуна, как ей больше хочется. Она вышла вслед за Лайтолом и отправилась на пляж — провожать гостей.

«Он был очень рад свидеться с тобой, — сказал Рут. — Он улыбается…»

Джексом пошевелил плечами, поудобнее устраиваясь на своем тюфяке. И закрыл глаза, посмеиваясь сам над собой. Все-таки он заставил Лайтола взглянуть на свою гору!..

Но Лайтол был не единственным, кто явился поглядеть на гору и на Джексома. На следующий день ближе к вечеру прибыл владетель Грох. Джексом слышал, как он отдувался и жаловался на жару, а потом кричал вслед своей маленькой королеве, увещевая ее, во-первых, не затеряться среди такой уймы чужих, а во-вторых, не очень лезть в воду: еще не хватало ему мокрого плеча по дороге назад!..

— Я слышал, ты подхватил огненную лихорадку, как и арфистка. — Казалось, владетель Грох заполнил собою всю комнату, отчего выздоравливающий сразу почувствовал усталость. Но еще хуже оказался пристальный осмотр, который учинил ему Грох. Он так долго смотрел на него, что Джексом решил: не иначе, владетель Форт холда на всякий случай пытается пересчитать его ребра: все ли на месте.

Вот Грох повернулся к Брекки:

— Неужели ты не в состоянии подкормить его хоть немножко? Я-то думал, ты какая следует лекарка! Посмотри, на что он у тебя похож! На скелет, вот на что. Так дело не пойдет. Но ты, Джексом, молодец: болеть, так уж в подходящем уголке, верно? Надо будет посмотреть места, раз уж я сюда забрался. Хотя, правду сказать, не такое долгое было путешествие… — И Грох ткнул подбородком в сторону Джексома, вновь нахмурившись. — А ты? Успел полазить по окрестностям, пока не свалился?

Тут Джексом понял, что совершенно неожиданный визит Гроха, по всей видимости, преследовал сразу несколько важных целей. Для начала, вероятно, он желал лично убедиться, что владетель Руата был, вопреки упорным слухам, еще жив. Вторая же цель, — Джексом слегка заерзал, вспомнив брошенную Лессой фразу о желании прибрать к рукам «лучшую часть»…

Словом, он едва не захлопал в ладоши, когда Брекки тактично напомнила общительному и шумному Гроху, что больного все еще опасно было утомлять.

— Ничего, парень, я потом как-нибудь загляну. — И Грох, выходя, на прощание помахал Джексому рукой. — Нет, в самом деле отличное место. Завидую!

— Что, весь Север уже знает, где я нахожусь? — устало спросил Джексом, когда Брекки вернулась.

— Его тоже привез Д'рам, — сказала она. И нахмурилась, тяжело вздохнув. — Мог бы и не привозить! — Шарра буквально рухнула на скамейку и принялась обмахиваться сорванным с дерева перистым листом, всем видом изображая немалое облегчение. — Этот тип и здорового заговорит насмерть, я уж молчу про некоторых, которым еще поправляться и поправляться!

— Можно предположить, — не обращая внимания на ее слова, продолжала Брекки, — что господам владетелям требовалось авторитетное подтверждение россказней о выздоровлении Джексона…

— Он рассматривал Джексома, точно скакуна, — вставила Шарра. — Зубы хотя бы показывать не заставил?

— Пусть манеры владетеля Гроха не вводят тебя в заблуждение, Шарра, — сказал Джексом. — Грох, между прочим, отнюдь не глупее Мастера Робинтона. И коли уж Д'рам сам доставил его, можно не сомневаться, что Лесса и Ф'лар заранее знали об этой поездке. Вот только вряд ли они будут в особом восторге от его намерения вернуться сюда и, как это он выразился, «посмотреть места»…

— Если Лесса в самом деле разрешила Гроху приехать, не сомневайтесь: она услышит от меня все, что я об этом думаю. — Брекки неодобрительно поджала губы. — Я бы таких посетителей к больным даже близко не подпускала! Пожалуй, Джексом, теперь можно сказать тебе правду, ты ведь провалялся без памяти шестнадцать дней…

— Что? — И Джексом изумленно сел на постели. — Но… но…

— Огненная лихорадка — опаснейшая болезнь, особенно для взрослых, — сказала Шарра и покосилась на Брекки: та кивнула, и Шарра добавила: — Ты чуть не умер, Джексом.

— Правда, что ли?.. — Он испуганно потрогал свою голову.

Брекки снова кивнула:

— Правда. И теперь, надеюсь, ты понимаешь, что у нас есть веские причины ни в коем случае не торопить твое выздоровление.

— Неужели я действительно чуть не умер!.. — Джексом никак не мог переварить эту новость.

— В общем, набирайся сил, только смотри не спеши: это может кончиться плохо. Кстати, по-моему, тебе пора перекусить… — И Брекки вышла из комнаты. Джексом повернулся к Шарре, все еще не в силах поверить:

— Я в самом деле чуть не умер?..

— Боюсь, что так! — Казалось, девушку забавлял его ошарашенный вид. — Главнее, — добавила она, — что ты все-таки не умер…

Отвернувшись, она посмотрела на берег и вздохнула, не то с облегчением, не то вспомнив давнее горе. Нет, скорее второе: Джексом успел заметить печаль, затуманившую ее выразительные глаза. Он осторожно спросил:

— У тебя кто-то умер от огненной лихорадки? И ты не можешь забыть?..

— Ты не знал его, Джексом. Да и я, собственно, как следует не знала. Просто… просто всякому лекарю тяжело терять пациента.

Он хотел было поддразнить ее, надеясь выведать больше, но отступился, поняв: Шарра действительно тяжело переживала ту давнюю смерть.

На другое утро, кляня на чем свет стоит непослушные и ненадежные ноги, Джексом с помощью Шарры и Брекки впервые выбрался из дому на пляж. Рут поднял небольшую песчаную бурю, опрометью кинувшись к другу; его восторг был почти опасен, и Брекки строго велела ему умерить прыть — Джексом и так едва стоял на ногах, драконьи нежности нынче были ему не по силам. Глаза Рута обеспокоенно замерцали. Он виновато заворковал и очень осторожно вытянул шею, опасливо коснувшись Джексома носом. Тот обнял его за шею, и дракон немедленно напряг мышцы, стараясь поддержать друга и подбадривая его нежными трелями. Джексом почувствовал, как по его щекам потекли слезы, и попытался их скрыть, уткнувшись лицом в теплую шелковистую шкуру. Милый, милый, чудесный Рут… И мелькнула непрошеная мысль: «Если бы я все-таки умер…»

«Ты не умер, — сказал Рут. — Ты остался. Я все время тебя уговаривал. Теперь ты окрепнешь. Ты будешь с каждым днем становиться сильней. Мы будем плавать и греться на солнышке. Это будет хорошо».

В голосе Рута звучала такая яростная надежда, что Джексом принялся утешать его, уговаривая и лаская. В конце концов Брекки и Шарра настояли на том, чтобы он сел, пока ноги не подвели его окончательно. Они вынесли из дому подстилку, сплетенную из длинных перистых листьев, похожих на вымпелы, и разложили ее подле дерева, наклоненного в сторону суши, поодаль от берега, в тени. Рут растянулся рядом, мерцающие глаза переливались бледно-лиловым — дракон волновался.

Ф'лар и Лесса прибыли около полудня: Джексом успел прикорнуть под своим деревом. И вот уж чего он никак, признаться, не ожидал, так это того, что Лесса, нередко бывавшая колючей и резкой, окажется посетительницей что надо — уютной, спокойной и тихой.

— Мы были вынуждены разрешить Гроху приехать сюда самому, Джексом, — сказала она. — Хотя я понимаю, разумеется, что его визит вам всем особого удовольствия не доставил. Видишь ли, ходили упорные слухи, что ни тебя, ни Рута нет больше в живых. — И Лесса выразительно пожала плечами. — Скверные новости, как известно, путешествуют быстро.

— Мне показалось, — произнес Джексом со значением, — владетеля Гроха заинтересовало не столько мое состояние, сколько место, в котором я нахожусь.

Ф'лар кивнул и усмехнулся в ответ:

— Вот потому-то его и привозил сюда именно Д'рам. Сторожевой дракон Форт холда слишком стар, чтобы воспринять ориентиры, которые Грох мог бы ему дать.

— У него был с собой еще файр, — сказал Джексом.

— Эти несносные существа! — Глаза Лессы вспыхнули гневом.

— Эти несносные существа немало постарались, спасая жизнь Джексому, Лесса, — твердо сказала Брекки, — Верно, иной раз от них бывает некоторый толк, но все-таки я продолжаю считать, что вредные наклонности перевешивают их полезные свойства.

— Маленькая королева Гроха, вероятно, умна, — продолжала Брекки. — Но не настолько, чтобы самостоятельно привести его сюда, если даже он того захочет.

— Дело не в том, — поморщился Ф'лар. — Главное, он видел гору. И наверняка оценил, до чего громаден этот край…

— Значит, мы первыми заявим о своих правах на него, — решительно ответила Лесса. — Мне наплевать, сколько там у Гроха безземельных сыновей, которых он хотел бы пристроить. Первыми должны выбирать всадники Перна! И Джексом может помочь нам…

— Джексом еще очень не скоро будет что-нибудь мочь, — вмешалась Брекки.

— Не волнуйся, я уж придумаю, как удержать в узде вожделения Гроха, — добавил Ф'лар.

— Если хоть один проникнет сюда, за ним устремятся другие, — сказала Брекки задумчиво. — И, по совести говоря, я не могу их винить. Эта часть Южного континента настолько красивее тех мест, где мы поселились сначала…

— Мне до смерти охота поближе рассмотреть эту гору, — сказал Ф'лар, глядя на юг. — Джексом, я знаю, что тебе было не до того, но как ты думаешь, сколько файров из тех, что вьются подле Рута, — южане?

— Они не из Южного Вейра, если ты это имеешь в виду, — сказала Шарра.

— Откуда ты знаешь? — спросила Лесса. Шарра передернула плечами:

— Они не ручные. Они удирают в Промежуток, стоит подойти к ним близко. Сюда их притягивает Рут, а вовсе не мы.

— Мы — не «их» люди, — сказал Джексом. — Теперь, когда я опять вместе с Рутом, я попробую выяснить у него поподробнее…

— Хорошо бы, — кивнула Лесса. — Но если здесь присутствуют ящерицы из Южного Вейра…

И она замолчала, недоговорив. — По-моему, Джексому пора отдохнуть от нас, — сказала Брекки.

— Скверные мы все-таки гости, — усмехнулся Ф'лар, поднимаясь и движением руки пропуская Лессу вперед. — Явились повидать человека, а сами не дали ему слова сказать.

— Я еще не натворил ничего, что следовало бы обсуждать. — И Джексом бросил свирепый взгляд на Шарру и Брекки. — К тому времени, когда вы вернетесь, я уж не премину!

— Если произойдет что-нибудь интересное, — сказала Лесса, — пусть Рут известит Мнемента или Рамоту.

Брекки и Шарра ушли проводить Предводителей. Джексом рад был передохнуть в одиночестве. Он слышал, как Рут переговаривался с двоими бенденскими драконами. Джексом невольно улыбнулся, когда Рут твердо заверил Рамоту, что среди его новых друзей не было ни одного файра из Южного Вейра. Он сам удивился, как это ему раньше не пришло на ум расспросить крылатых знакомцев Рута об «их» людях. Он вздохнул. Последнее время он вообще мало о чем думал, кроме как о близком соприкосновении со смертью, безраздельно завладевшим его мыслями. Пора было переключаться на какую-нибудь иную загадку!

Таких загадок к его услугам было несколько. И самая важная касалась того, что же он успел выболтать в бреду. Ответ Брекки его нимало не успокоил. Он попытался вспомнить хоть что-нибудь, но в памяти не было ничего, кроме жара и холода, да еще кошмаров — ярких, однако совершенно бессвязных.

Он подумал о посещении опекуна. Значит, Лайтол в самом деле любит его!.. Ох, скорлупа — он совсем забыл спросить его, как там Корана. Надо было послать ей весточку: сна ведь тоже наверняка прослышала о его болезни. С другой стороны, он не намерен был продолжать их прежние отношения. После того, как увидел Шарру? Нет, невозможно. Но Лайтола все же надо будет спросить.

И все-таки, что он нее в бредовом жару? Как вообще бредят болеющие огненной лихорадкой, как они говорят? Издают звуки, произносят слова? Или целые фразы? Может, ему и волноваться-то незачем?..

А вот то, что владетель Грох этак запросто явился проведать его, ему совсем не понравилось. И вообще, не заболей он, Грох так и не знал бы ничего об этой части Южного континента. Во всяком случае, не знал бы, пока всадники не сочли бы нужным ему показать. А гора! Такую необыкновенную форму трудно забыть. Любой дракон запросто отыщет ее. Хотя… чтобы дракон мог совершить прыжок через Промежуток, требовалась очень яркая картина в воображении всадника. Прыжок по ориентирам, полученным из вторых рук?.. Д'рам и Тирот сумели это сделать по описанию, услышанному из уст Мастера Робинтона. Но Тирот — умница, а Д'рам — очень опытный всадник…

Джексом очень хотел скорее поправиться. Скорее добраться до той горы. Он хотел побывать там самым первым. Долго ли ему еще выздоравливать?

Миновал день, и ему разрешили немножко поплавать. По мнению Брекки, это должно было укрепить его мускулы; оказалось, однако, что укреплять было почти нечего. Джексом еле доплелся до подстилки под деревом, чувствуя себя измочаленным, и тотчас уснул.

Разбуженный прикосновением Шарры, он вскрикнул и сразу сел, озираясь по сторонам.

— Что с тобой, Джексом? — спросила она.

— Я видел сон… страшный сон! — Еще не отойдя от кошмара, он никак не мог разобраться, не наяву ли все это происходило. Потом он увидел Рута: тот крепко спал, вытянувшись на теплом песке. Нос дракона почти касался его ног, а вокруг и сверху Рута свернулось не менее дюжины файров. Ящерки тоже спали и дергали во сне то лапками, то крылом.

— Но теперь-то ты проснулся, — сказала Шарра. — Ничего не случилось.

— Такой красочный сон, и сразу позабылся. Хотел бы я припомнить его…

Прохладная ладонь Шарры коснулась его лба. Он раздраженно отпихнул ее руку.

— Да нет у меня никакой лихорадки!

— Верно, нет. А голова не болит? Пятна, может быть?..

— Нет! — бросил он сердито и нетерпеливо. Потом вздохнул, улыбнулся и добавил извиняющимся тоном: — Ужасный у меня характер, верно?

— Бывает иногда. — Шарра улыбнулась в ответ и опустилась на песок подле него.

— Если я каждый день буду плавать чуть-чуть больше и дальше, — спросил он, — как скоро я выздоровлю совсем?

— А почему это тебя так беспокоит?

Джексом кивнул в сторону горы:

— Хочу посмотреть те места прежде, чем до них доберется владетель Грох.

— Я думаю, ты легко это осуществишь. — На лице Шарры появилось хитроватое выражение. — Теперь ты будешь с каждым днем становиться сильнее. Мы только не хотим, чтобы ты раньше времени себя изнурял. Согласись, лучше обождать лишних несколько дней, чем нажить повторный приступ и опять испытать все то же самое.

— Повторный приступ? А как узнать, что он начинается?

— Проще простого. Головная боль, пятна перед глазами… Так что ты, Джексом, лучше нам не перечь.

Синие глаза смотрели с непритворной мольбой. Ему нравилось думать, что эта забота относится к Джексому как таковому, а не просто к Джекеому-пациенту, Не сводя с нее взгляда, он медленно кивнул в знак покорности. И был вознагражден за это улыбкой.

Ф'нор и Д'рам прилетели под вечер — оба в боевой амуниции, с большими мешками огненного камня, навьюченными на драконов. — Завтра — выпадение Нитей, — пояснила Шарра в ответ на вопросительный взгляд Джексома.

— Выпадение?..

— Нити падают по всему Перну, в том числе и здесь — уже трижды с тех пор, как ты заболел. Причем в первый раз — на следующий день! — У него слегка отвисла челюсть от запоздалого испуга, и Шарра усмехнулась: — Мы получили редкое удовольствие, наблюдая за драконами в небе. Им надо было прикрыть только убежище и некоторый участок вокруг. Об остальном прекрасно позаботились личинки… — Шарра хмыкнула: — Тирот жалуется, что это, мол, не настоящая битва: он ведь привык драться с самого начала и до конца выпадения. Кстати, заодно полюбуешься, как действует Рут. Ну как же, разве могло что-нибудь удержать его на земле! Брекки, конечно, все время его слушает, а Тирот с Кантом командуют. Он так гордится тем, что защищает тебя!

Джексом сглотнул, охваченный весьма разнообразными чувствами. Шарра продолжала говорить, и он слушал ее, досадуя все больше:

— Если хочешь знать, ты был в курсе насчет Нитей. Как видно, если уж кто стал всадником, некоторых вещей не забывают даже в беспамятстве. Ты все стонал, дескать, валятся Нити, а тебе никак не взлететь… — По счастью, она смотрела на драконов, что скользили в воздухе над пляжем, собираясь садиться: Джексом не мог справиться с собой и боялся, что выражение лица выдаст его. — Мастер Олдайв говорит, — продолжала она, — у нас, людей, тоже есть глубоко заложенные инстинкты, которые срабатывают помимо нашей воли. Вот как у тебя при появлении Нитей… Нет, слушай, какая все-таки лапочка Рут! Честное слово, я так хвалила его после каждого выпадения. И следила за тем, чтобы огненные ящерицы хорошенько отмывали его от запаха фосфина…

И она приветливо помахала рукой Ф'нору и Д'раму — те шли к ним со стороны пляжа, на ходу расстегивая теплые куртки. Кант и Тирот уже скинули со спин мешки с огненным камнем и, расправив крылья и постанывая от наслаждения, входили в ласковую теплую воду. Рут белым мячиком скатился с берега следом за ними, а в воздухе над троими драконами повис шумный рой огненных ящериц, польщенных обществом крылатых гигантов. — Смотри-ка, порозовел! Совсем молодец! — сказал Ф'нор, пожимая Джексому руку, и Д'рам согласно кивнул головой.

Джексом принялся сбивчиво благодарить всадников, понимая, сколь многим он был им обязан.

— Послушай, что я скажу тебе, Джексом, — и Ф'нор опустился на корточки, — это чистое наслаждение — смотреть, как твой беленький работает в воздухе. Вжик, вжик — и готово! Он ловит втрое больше Нитей, чем наши здоровяки. Славно ты его натаскал!

— Мне, верно, еще не разрешат лететь с вами завтра…

— Да уж, на некоторое время тебе придется об этом забыть, — твердо сказал Ф'нор. И добавил, усаживаясь рядом с ним на подстилку. — Я тебя хорошо понимаю, парень. Я тоже переживал, когда был ранен и не мог драться. Но теперь твой главнейший долг перед холдом и Вейром — это поправиться. Поправиться и хорошенько разведать эти места. Я тебе завидую, Джексом. Честное слово! — Улыбка Ф'нора в самом деле была откровенно завистливой. — У меня все как-то не было времени для дальних полетов, даже после того, как заканчивались выпадения Нитей. Я только видел, что лес простирается далеко во все стороны… — И Ф'нор обвел рукой полгоризонта. — Ну да сам посмотришь Слушай, привезти тебе в следующий раз письменные принадлежности? Станешь Записи составлять. Драться тебе покуда нельзя, по крайней мере хоть будешь при деле!

— Это ты просто так говоришь… — И Джексом умолк, удивленный горечью, прозвучавшей в его собственном голосе.

— Верно, но нужно же тебе какое-то занятие, раз уж ты не в состоянии делать то, чего тебе больше всего хочется. — И Ф'нор, дотянувшись, вновь стиснул ею руку. — Я же понимаю, Джексом. Рут давал Канту полный отчет… Может, по отношению к тебе это не слишком красиво… Но, честное слово, Рут делается сам не свой, когда видит, что ты расстроен. Или ты этого не знал? — И Ф'нор засмеялся.

Тут из-за деревьев появились Брекки и Шарра, Брекки сразу подошла к своему спутнику. Джексом наполовину ждал, что она обнимет коричневого всадника, но нет: просто окинула его взглядом и тихонько, почти нерешительно положила руку ему на плечо. Но этот взгляд и это прикосновение говорили об их любви много больше, чем самые пылкие объятия. Джексом даже немного смутился и, отведя глаза, увидел, что Шарра смотрела на Брекки и Ф'нора, и странноватое выражение было у нее на лице. Оно исчезло тотчас же, как только девушка осознала, что на нее смотрят.

— Нате-ка, освежитесь, — сказала она весело, протягивая одну кружку Д'раму, а вторую — Брекки для Ф'нора.

Они славно провели вечер, поужинав прямо на пляже. Джексому даже удалось справиться с разочарованием, одолевавшим его всякий раз при мысли о завтрашнем дне. Три дракона расположились рядом с людьми, устроив себе гнезда в медленно остывавшем песке. Их глаза, точно огромные самоцветные камни, поблескивали из темноты, отражая пламя костра.

Брекки и Шарра завели песню, сочиненную Менолли, и Д'рам принялся подпевать басом. Когда Брекки заметила, что Джексом начал клевать носом, она отослала его в дом, и он не стал возражать. Он улегся так, чтобы видеть костер, и скоро уснул, убаюканный поющими голосами.

Его разбудило неистовое возбуждение, овладевшее сознанием Рута. Он встрепенулся и непонимающе заморгал, когда в его сон ворвался голос дракона:

«Нити!»

Ох, скорлупа!.. Руту и в самом деле предстояло сегодня биться против Нитей вместе с Д'рамом, Тиротом, Ф'нором и Кантом! Сбросив одеяло, Джексом торопливо натянул штаны и поспешно выбрался из убежища на берег. Брекки и Шарра уже помогали двоим всадникам навьючивать на драконов мешки с огненным камнем. Рут усердно жевал камень из кучи, сваленной на песок, а у ног его сидела четверка огненных ящериц — и тоже вовсю хрустела огненным камнем. Рассвет едва занимался; Джексом вглядывался в полутьму, пытаясь разглядеть тусклую дымку — предвестницу Нитей. Звездная троица Сестер Рассвета удивительно ярко мерцала высоко над головой, затмевая все звезды, еще горевшие в западной части небес. Джексом даже нахмурился. До сих пор он как-то не замечал, до чего яркими и близкими они были на Южном. В Руате, например, они казались всего лишь тремя слабенькими огоньками на юго-востоке рассветного небосклона. Он постановил себе выяснить, не мог ли Ф'нор воспользоваться дальновидящим прибором, и еще попросить, чтобы Лайтол переслал ему звездные уравнения и карты. Потом он заметил, что стай местных огненных ящериц, день и ночь осаждавших Рута, нынче не было и в помине.

— Джексом! — окликнула его Брекки. Двое всадников приветливо помахали ему руками, усаживаясь на своих драконов. Джексом еще проверил, достаточно ли огненного камня проглотил Рут, не забыв при этом обнять друга и похвалить его за стремление драться с Нитями — хотя бы и без всадника.

«Я помню все приемы, которым нас учили в Форт Вейре, — ответил дракон. — Со мной будут Ф'нор с Кантом и Д'рам с Тиротом. Они мне помогут. Брекки тоже все время присматривает за мной. Я еще никогда не разговаривал с женщиной. Но Брекки — такая славная! Она все время печальна, и Кант говорит — это хорошо, что она слышит всех нас. Она знает, что она не одна».

Все они смотрели на восток, где зловеще пульсировала багрово-оранжевая Алая Звезда. Вот ее словно бы подернуло легким туманом, и Ф'нор вскинул руку, командуя взлет. Кант и Тирот могучими прыжками взвились вверх, громадные крылья развернулись, вознося их все выше. Тем не менее Рут обогнал их на взлете и быстро ушел в темнее небо. Рядом с ним появились огненные ящерицы; вблизи него они казались такими же крохотными, как сам он — рядом с Кантом и Тиротом.

— Не лезь один в Нити, Рут! — прокричал Джексом.

— Он не полезет, — сказала Брекки. Глаза ее блестели. — Просто он еще молоденький и очень хочет быть первым. Пусть его: он помогает старшим драконам сэкономить немало сил. Пойдем — нам пора под крышу.

Втроем, не сговариваясь, они бросили последний взгляд на своих защитников, потом пошли в убежище.

— Оттуда ты все равно мало что разглядишь, — сказала Шарра Джексому, оставшемуся стоять у раскрытой двери.

— Я посмотрю, не попадут ли Нити в зелень…

— Не попадут. Там, наверху, отменные всадники! Джексом почувствовал, как по спине побежали мурашки, и содрогнулся всем телом.

— Только простудиться тебе и не хватало! — сказала Шарра. Принесла из его комнаты и бросила ему рубашку. — Оденься!

— Да мне не холодно, — ответил он. — Я просто думаю про Нити и про этот лес!

Шарра пренебрежительно хмыкнула:

— Ну да, я же совсем забыла, ведь ты вырос в северном холде. Так вот, здесь Нити могут разве что прожечь или порвать листья, которые быстро заживают сами собой. А земля — в земле полным-полно личинок. Если хочешь знать, первое, что сделали Ф'нор с Д'рамом, — проверили, как тут насчет личинок. Их вокруг более чем достаточно!

«Мы встретили Нити! — с восторгом сообщил ему Рут. — Я хорошо жгу их. Кант и Тирот проходят с востока на запад, а я летаю зигзагами. Мы высоко! Огненные ящерицы тоже хорошо жгут Нити. Вон там, Берд, ты ближе всех! Мийр, внимание! Талла, помоги ему. Лечу, лечу! Все вниз! Осторожно, я выдыхаю огонь! Я защищаю своего друга!..»

Брекки перехватила взгляд Джексома и улыбнулась ему.

— Он подробно рассказывает обо всем, чтобы мы знали, как здорово он дерется… — Ее взгляд на миг стал рассеянным, как обычно при мысленном общении с драконом. Потом она моргнула. — Иногда я вижу Нити и пламя сразу тремя парами их глаз. Поди пойми, где чьи. Знаю только, что у них все хорошо!

Позже Джексом никак не мог припомнить, что он ел или пил: монолог Рута возобновился, поглотив все его внимание. Время от времени он бросал взгляд на Брекки и видел, какого сосредоточения требовал одновременный разговор с тремя драконами и четырьмя огненными ящерицами. Потом голос Рута неожиданно смолк. Джексом ахнул…

— Все в порядке: просто они не стали преследовать Нити, — тотчас успокоила его Брекки. — Они обеспечивают нашу безопасность, и только. К тому же Вейру Бенден завтра вечером предстоит выпадение над Нератом. Так что Ф'нору с Кантом ни к чему сегодня переутомляться.

Джексом поднялся так резко, что перевернулась скамейка. Он пробормотал извинения, поставил ее на ножки и вышел наружу, направляясь на пляж. Выбравшись на песок, он повернулся в сторону запада и с трудом различил вдали пелену удаляющихся Нитей. Дрожь вновь сотрясла его; он даже провел рукой по волосам — ему показалось, что они поднялись дыбом. А бухточка, где обычно плескались ленивые волны, прямо-таки кипела. Там кишели бесчисленные рыбы. Они прыгали, взвиваясь над поверхностью, и с шумом падали обратно в воду.

— Что это с ними?.. — недоуменно спросил он Шарру, вышедшую следом за ним.

— Рыбы лакомятся упавшими Нитями, ведь те сразу погибают в морской воде. Обычно они успевают вычистить бухточку, так что драконы, вернувшись, могут сразу выкупаться. Ага! А вот и они!

«Это было отличное выпадение!.. — ликовал Рут. Потом возмутился: — Жаль, что мы не стали преследовать их! Кант и Тирот говорят, что по ту сторону большой реки нет ничего, кроме каменистой пустыни: глупо тратить пламя на то, что Нити и так не могут повредить. Уф-ф-ф!»

Джексом и Шарра дружно расхохотались — изо рта маленького дракона вырвался последний язычок пламени. Рут едва не опалил себе нос и поспешно изменил направление полета, продолжая плавно скользить вниз.

К тому времени, когда приземлились Кант и Тирот, вода в бухточке уже успокоилась. Рут продолжал безудержно хвастаться:

«Мне ни разу не потребовалось добавки огненного камня. Теперь я знаю, сколько надо проглотить, чтобы хватило на целое выпадение!»

Кант повернул огромную голову, с терпеливым юмором взирая на белого малыша. Тирот же фыркнул и, освободившись от мешка, кивнул в сторону Д'рама и вразвалочку направился к воде. В воздухе тотчас возник густой рой огненных ящериц и выжидательно завис над Тиротом. Старый бронзовый дракон поднял голову к небу, фыркнул еще раз и, гулко вздохнув, бухнулся в воду. Ящерки тотчас спикировали вниз, осыпая его песком, который каждая принесла во рту. Множество крохотных лапок принялось драить толстую шкуру. Тирот опустил на глаза внутренние веки, предохраняя их от воды; казалось, в бухте замерцала подводная радуга.

Кант недовольно взревел, и половина стаи сейчас же оставила Тирота, перелетела к нему и окружила его столь же нежной заботой. Видя такое непостоянство друзей. Рут заморгал, потом встряхнулся и безропотно полез в воду на некотором расстоянии от плещущихся гигантов. Четыре ящерки с метками на шеях сразу покинули Канта и Тирота и рьяно принялись чистить белую шкурку.

— Дай-ка я помогу тебе, Джексом, — сказала Шарра.

Отмывать дракона от фосфиновой вони — это работа, весьма утомительная при любых обстоятельствах. На сей раз Джексону понадобилось все его мужество, чтобы довести ее до конца, хоть и досталась ему всего-то половина маленького Рута.

— Сколько раз повторять тебе, чтобы поберегся? — резко выговорила ему Шарра, подняв голову от раздвоенного хвоста Рута и заметив, что Джексом в полном изнеможении прислонился к крупу дракона. Повелительным жестом она вытянула руку, указывая: — Сейчас же на берег! Я принесу тебе поесть. Ты белее его!

— Я никогда не приду в норму, если не буду стараться…

— Хватит оговариваться. Ступай!

— Только не говори, что делаешь это для моего же блага…

— Нет, для своего собственного. Мне вовсе не улыбается нянчиться с тобой во время повторного приступа!

Она глядела на него до того свирепо, что он кое-как выпрямился и выбрался из воды. Лежанка, устроенная под деревьями, была совсем рядом, но он до нее едва дотащился. Ноги, казалось, были налиты свинцом. Он улегся, облегченно вздохнул и закрыл глаза.

…Он снова раскрыл их, почувствовав, что его кто-то трясет, и встретил тревожно-вопросительный взгляд Брекки.

— Как ты себя чувствуешь?

— А что, я спал?..

— Спал и, похоже, опять видел плохой сон.

— Нет, на сей раз просто замечательный. Но… опять ничего четкого. — Джексом затряс головой, гоня прочь остатки кошмара: оказывается, был уже полдень. Рут, посапывая, спал рядом с ним, по левую руку. Справа, поодаль от них, спал Д'рам, устроившись в передних лапах Тирота. Ни Ф'нора, ни Канта не было видно.

— Я полагаю, — сказала Брекки, — тебе не мешало бы подкрепиться.

И протянула ему кружку кла и миску с едой.

— И долго я спал? — спросил Джексом, весьма недовольный собой. Он повел плечами и почувствовал, как ломит мышцы. А ведь он всего лишь вымыл дракона, да и то с одной стороны!

— Несколько часов, — ответила Брекки. — Это пошло тебе на пользу.

— Последнее время, — сказал он, — мне все время снятся такие странные сны. Это что, тоже последствия огненной лихорадки?

Брекки непонимающе моргнула, потом задумчиво сдвинула брови;

— Если на то пошло, мне и самой здесь сны снятся чаще обычного. Может быть, слишком много солнца?..

В это время мирно дремавший Тирот неожиданно проснулся и с ревом вскочил на ноги, осыпав своего всадника песком. Брекки ахнула и рывком поднялась, глядя на старого бронзового дракона, который уже расправлял крылья, отряхиваясь от песка.

— Брекки, я должен скорее лететь! — прокричал Д'рам. — Ты слышала?

— Да, я слышала! Поторопись же! — крикнула она в ответ и взмахнула рукой, прощаясь.

Неведомая причина, встревожившая Тирота, взволновала и огненных ящериц: они взлетели и закружились в воздухе, истошно вереща. Рут поднял голову, сонно проследил за ними взглядом и снова улегся, ничуть не заинтересовавшись. Брекки обернулась к белому дракону; казалось, она была несколько удивлена.

— Что стряслось, Брекки? — спросил Джексом.

— Бронзовые Вейра Исты начали пить кровь.

— Ах ты, скорлупа и ошметки!.. — Изумление Джексома быстро сменилось досадой на себя самого и на свою нынешнюю слабость. Он так надеялся, что ему разрешат поприсутствовать при брачном полете королевы и поболеть за Г’денеда с Барнатом!..

— Я все узнаю немедленно, — утешила его Брекки. — Ведь там будут и Кант, и Тирот. Они обо всем мне расскажут. А я — тебе. Ешь!

Джексом повиновался, втихомолку кляня свое нездоровье. И заметил, что Брекки снова покосилась на Рута. Он спросил:

— По-твоему, с ним что-то не так?

— С Рутом? Отнюдь. Славный малыш так гордился, что защищает тебя от Нитей. А сам так выдохся, что теперь ему ни до чего!

Поднявшись, она оставила его одного. Берд и Гралл, тихо воркуя, опустились на ее плечи и вместе с нею исчезли в лесной тени.