Берсеркер. Книги 1-11

И вновь я, третий бытописатель кармпанской расы, благодарен людям Земли за то, что они защищали мой мир и множество других миров, предал перу ряд моих воспоминаний и видений. Мой разум, не связанный временем и пространством, пересекает Галактику, чтобы собрать из крупиц правдивую повесть о великой войне между созидательной Жизнью и разрушительной Смертью. То, что я задумал, далеко от подробного описания всех событий войны. Мое повествование — сущая правда.

Большинство высоко цивилизованных рас Галактики стараются избежать войны, пусть даже их выживание зависит от исхода кто — кого. Материя, которая является основой всего живого, стала плодотворящей глиной берсеркеров. Создатели несли неизбежное зло? Или...

1. УЛЫБКА

Роскошный корабль-яхта Правителя Йоритомо появился на фоне слоистых и слоисто-дождевых облаков, которые медленно плыли по безжизненному небу. Целых четыре месяца тому назад берсеркеры напали на Санта-Гервас...

Бесшумные, но достаточно грозные на вид десантные капсулы отделились от корабля, чтобы приземлиться на обожженную землю в том месте, где когда-то располагалась столица планеты.

Десант был хорошо экипирован — ни горячий пепел, ни раскаленная масса, ни тем более потоки радиации не должны были повредить людям. Они знали, что искать, и менее чем за час были обнаружен туннель, начинающийся в подвале знаменитого Музея Санта-Герваса — точнее в подвале того, что от Музея осталось.

Ступеньки вели вниз, кое-где свод обвалился, но все же продвижение вперед было возможно, хотя десанту нередко приходилось останавливаться и разгребать груды музейных развалин. Сквозь разрушенный свод в туннель попали обломки солдатов-роботов, а также обломки оружия берсеркеров. Металлические убийцы были вынуждены приземлиться, чтобы уничтожить силовое оборонительное поле планеты. После этого началась бомбардировка.

Туннель заканчивался огромным подвалом, удаленным не менее, чем на сто метров от поверхности. Освещение, подпитываемое индивидуальными генераторами, еще функционировало, вентиляция продолжала разгонять пыль. Глазам десантников предстало пять величественных статуй, они красовались в центре мастерской, примыкавшей к подвалу... Статуи, видимо, перенесли туда по приказу неизвестного реставратора в надежде, что они лучше сохранятся. Каждая фигура была поистине произведением искусства.

Повсюду в этом необычном убежище можно было увидеть картины, богатую посуду, статуэтки из бронзы, золота, изделия из других драгоценных металлов — все, что радовало глаз и говорило о роскоши.

Десант тут же послал сообщение дежурному, только и ждавшему сигналов на корабле, зависшем над планетой. В рапорте отмечалось, что кто-то, скорее всего, находился в убежище, не покидая его, и во время нападения на планету берсеркеров.

Кроме мастерской, к подвалу примыкала маленькая комната, которая использовалась как хранилище музейных документов. В ней стояла походная койка, были сложены консервы, различные продукты — это подтверждало то, что где-то поблизости жили люди. Несомненно, кто-то ведь должен был уцелеть из многомиллионного населения планеты.

И он появился на пороге своего убежища без каких-либо защитных приспособлений. Он, кто прожил четыре месяца в одиночестве, увидел десантников, безошибочно делающих свою работу.

— Воры! — сказал он.

В его голосе не было ни гнева, ни страха. Человек прислонился к двери комнаты — длинноволосый, небритый, когда-то, видимо, полный, теперь же одежда, которую не меняли месяцами, болталась на его теле, словно на скелете.

Один из членов отряда молча посмотрел на единственного уцелевшего жителя планеты, затем его палец лег на гашетку автомата. Чтобы выразить появившимся бесцеремонно незнакомцам свое презрение, житель Герваса бросил на пол металлический брусок, который держал в руках. Тем временем лидер десантников в очередной раз связался с кораблем.

— Ваше Величество, здесь есть один уцелевший, — сказал он, обращаясь к кому-то, кто тут же появился на маленьком переносном экране. — Я думаю, это и есть скульптор Антонио Нобрега.

— Я хочу на него взглянуть. Подведите скульптора к экрану. — Голос Его Величества пугал, приводил в ужас из-за того, что говорил он так, будто ему не хватало воздуха.

— А вы не ошиблись! Это действительно Нобрега! Хотя он очень изменился. Какая для всех нас удача! Очень ценная находка!

— Я знал, что вы прилетите на Санта-Гервас, — сказал бесстрастным голосом Нобрега. — Прилетите подобно червям, которые стремятся к мертвому, разлагающемуся телу. Подобно неумолимому вирусу рака. А здесь ли твоя женщина, которая станет владелицей наших произведений? Нашей культуры?

Один из десантников сбил скульптора с ног, но лицо на экране издало недовольный звук, и Нобреге быстро помогли подняться и сесть на стул.

— Он — человек искусства, дорогие мои, — раздался голос Йоритомо. — Вряд ли, он понимает что-либо в этой жизни. Пусть маэстро пройдет курс лечения на корабле, а затем мы возьмем его во Дворец, где он будет жить и работать — счастливо или несчастливо — уже не наше дело.

— Нет, — сказал тихо скульптор. — Моя работа окончена.

— Ерунда!

— Я знал, что вы прилетите...

— Да? — в голосе с экрана прозвучали насмешливые нотки. — И откуда же?

— Я слышал. Когда наш флот защищал отдаленные рубежи нашей системы, моя дочь была на одном из кораблей. До того, как она погибла, я узнал, что вы следите затем, что должно произойти, оцениваете наши силы, наши шансы противостоять берсеркерам. Я знаю, что ваш флот испарился, когда они появились. И я тогда себе сказал, что вы еще вернетесь, чтобы разграбить наше богатство — то, что вы никогда не получили бы, если...

Нобрега рванулся со стула, схватил длинный металлический инструмент и замахнулся им, чтобы со всей силы нанести удар по “Крылатой правде” Помятовского — бесценному творению одиннадцатого века. Но прежде, чем скульптор успел разнести произведение искусства на мраморные осколки, Нобрегу схватили и связали.

Спустя час, когда десантники подошли к нему, чтобы взять с собой на корабль, скульптор был уже мертв. Вскрытие прямо на месте показало: медленное отравление ядом. Возможно, Нобрега покончил с собой, или его убили какие-то микробы, которые берсеркеры оставили на Гервасе в целях выполнения программы уничтожения всего живого в Галактике.

По возвращению в свой дворец Йоритомо не мог ничем заниматься, кроме как созерцать новоприобретенные сокровища. Пять величественных статуй установили в самой крупной, хорошо охраняемой галерее Дворца. “Крылатая Правда” Понятовского, “Смеющийся Вакх” Лазамона, “Последнее Искушение” Сарапиона, “Касающееся Пространство” Лазинского, “Воспоминание о Прошлых Грехах” Праджапати заняли достойное место в галерее Дворца Йоритомо. Остальные произведения разместили так, чтобы они не заслоняли лучших творений Герваса.

Леди Йоритомо была во Дворце, когда появились новые предметы роскоши. Ее обязанности Культурного Просветителя Народов и Высшего Смотрителя Образования требовали частых отлучек, с супругом они месяцами не виделись. Однако очень доверяли друг другу. На этот раз супруги сидели вдвоем в галерее, медленно пили и обсуждали свои дела.

Леди Йоритомо старалась найти подтверждение своей теории того, что любовь к властвующим супругам генетически заложена в покоренных народах. Некоторые экспериментальные проекты уже вводились в жизнь, но пока серьезных доказательств не было получено. Леди Йоритомо разработала ряд новых социальных экспериментов.

Ее супруг в основном говорил о своем плане, целью которого была разработка гибкого соглашения с берсеркерами. В соответствии с этой схемой Йоритомо предоставит маньякам-убийцам те планеты, которые трудно защищать, а также и людские жизни тех, кто ему не нужен, в обмен на самые лучшие произведения искусства, принадлежавшие уничтоженным народам. А также обещанную гарантию неприкосновенности своих владений. В плане предусматривалось много различных пунктов, но Его Величеству пришлось признать что на пути установления контактов с берсеркерами стоит немало препятствий, не говоря уже о невозможности доверительных отношений.

Поделившись с супругой своими планами, Йоритомо задумался о том, что им с женой не мешает поговорить о чем-нибудь более интересном, чем дела. Но прежде он поднялся с дивана, где они непринужденно сидели, и отправился, чтобы поставить чайник. Из чисто практических соображений Йоритомо не держал у себя во Дворце роботов-слуг, поскольку ему не хотелось, чтобы кто-либо мешал беседам Их Величества. К тому же, как Йоритомо считал, его супруге, наверняка, льстило такое отношение, когда руки самого могущественного человека подавали ей чай. Возможно, думал Йоритомо, она будет сговорчивее, если вдруг их взгляды начнут когда-то расходиться, даже если только по незначительному поводу...

Йоритомо обошел огромный металлический корпус “Последнего Искушения” и вернулся туда, где несколько минут назад оставил свою жену в раздумье. Удивление, перешедшее в ужас, не сразу изменило выражение лица Йоритомо. Его Величество увидел свою супругу. Еще полминуты назад она была полна жизненных сил, говорила о своих планах. Сейчас же она — Великий Смотритель Образования — была на том же месте, но тело ее как-то странно полулежало на диване, украшенные бриллиантами пальцы руки касались роскошного мягкого ковра на полу. Волосы Великой Леди были в беспорядке и — что было странно! — голова ее была неестественно выгнута, неподвижный взгляд ее глаз застыл поверх соблазнительного обнаженного плеча... Шея и одна щека женщины были в порезах.

Йоритомо не мог смотреть на это ужасающее зрелище и быстро отвернулся. Чайник, бесценное творение одной из покоренных культур, вывалился у него из рук. Йоритомо потянулся за спрятанным в комнате клинком, но неизвестная сила помешала ему. Его Величество увидел над собой витающий образ Смерти, и этот образ покушался на его величие. Йоритомо не успел и крикнуть, как силы покинули его...

Ветер завывал, гоня перед собой пыль и песок. Ритван, прибывший на планету несколько часов назад, легко поверил, что огромная яма, оставшаяся после того, как был уничтожен Дворец Йоритомо, за несколько лет сравнялась с землей. Даже вчерашние места раскопок уже частично замело песком.

— Они были пиратами, — сказала Айзелин, главный археолог. — И две сотни лет назад контролировали планеты четырех солнечных систем. Это был расцвет их владычества. Хотя сейчас об этом трудно догадаться, глядя на эти пески.

— Озимандия, — прошептал Ритван.

— Что?

— Древняя поэма, — тонкие, нервные пальцы Ритвана откинули волосы со лба. — Жаль, что меня не было здесь, когда вы нашли статуи и унесли их на корабль. Я прилетел с Сиргола так быстро, как только мог, услышав о том, что здесь идут раскопки.

— Понимаю, — произнесла как-то задумчиво Айзелин, при этом она сложила нежные руки. Через минуту ее красивое, смуглое лицо индианки осветила белозубая улыбка.

— Почему бы тебе не полететь с нами на Истил? Поверь, я просто не имею права расконсервировать контейнеры, пока мы не окажемся там. Существуют строгие правила доставки, которые мы не можем нарушить, если не хотим, чтобы нас перестали финансировать.

— У меня есть свой корабль. На нем хороший автопилот и...

— Тогда запрограммируй его и лети с нами. Когда мы откроем контейнеры, прибыв на Истил, ты будешь одним из первых, кто увидит прекрасные статуи. К тому же, мы сможем поговорить. Я очень хочу, Ритван, чтобы ты был с нами, ведь нам так необходим первоклассный историк-искусствовед.

— Хорошо, я согласен. А правда ли, что коллекция Санта-Герваса почти не пострадала технически?

— Не думаю, что могу утверждать это наверняка. Но многие из сокровищ, что мы нашли, в очень хорошем состоянии.

— Неужели они просто лежали без дела там? В течение двух столетий?

— Я считаю, Дворец Йоритомо был самым безопасным для них местом. На этой планете, как предполагается, проживало не более нескольких тысяч человек. Никому не удавалось прожить здесь долго. Интриги, заговоры и тому прочее были причиной этого. Вассалы Владыки перессорились между собой после его смерти — никто не знает, как и с чего началось вырождение планеты. Шла смертельная вражда, Дворец подвергся нападениям, претенденты на трон были уничтожены. Все пришло в упадок. Никто из заговорщиков не смог удержать власть после смерти, так называемых, Его Величества и Великой Леди.

— Когда это было? Айзелин назвала дату.

— Как раз в тот год, когда была уничтожена жизнь на Санта-Гервасе. Йоритомо побывал там после нападения берсеркеров. Его люди разграбили сокровища планеты — очень в их духе, не так ли?

— Боюсь, что так. Чем больше я о них узнавал, тем больше убеждался, что должен быть более ценный тайник, чем тот, который был обнаружен во время раскопок лет сто тому назад. Археологи нашли там столько, что посчитали, что и этого достаточно.

Ритван смотрел, как песок заносит углубления — следы раскопок. Айзелин дружески коснулась его руки.

— Да, а говорила ли я тебе, что мы нашли два скелета? Я думаю, Йоритомо и его супруги. Они были облачены в роскошные одежды и лежали среди величайших сокровищ. У Леди была сломана шея, а у ее супруга переломаны кости.

Ветер все еще завывал, когда оба корабля стартовали...

Путешествие на Истил было приятным, хотя немного скучноватым. Всего на борту вместе с Ритваном было шесть человек, и все они занимали три узких каюты. Люди были оживлены — всех привлекала возможность подробнее изучить находку на Истиле.

Члены экипажа имели великолепный шанс постоянно созерцать изящнейшие вещи, упакованные в прозрачные контейнеры, которые радовали глаз повсюду, куда только можно было бросить взгляд. Разработка маршрута после введения программы, обеспечение едой — все это выполняли машины, людям лишь изредка приходилось следить, не сбились ли они с привычного ритма. В этой части обитаемой Галактики можно было путешествовать, будучи уверенным в своей относительной безопасности (как и сотню лет назад). Берсеркеры сюда больше не залетали, а других пиратов пока тоже не обнаружили.

В центральном грузовом отсеке стояли пять контейнеров разных форм, огромных размеров. Их твердое покрытие Ритван с удовольствием искромсал бы на мелкие кусочки. В первый же день путешествия он присоединился к остальным в кают-компании, где все слушали старые записи, найденные в руинах Дворца Йоритомо. Кристаллические кубики располагались на ободках информационных колец. На кольцах стояли даты. Большинство колец содержало информацию, записанную самим Владыкой, лицо которого появилось на дисплее.

— Один бог знает, зачем он записывал это, — вздохнула Осхогбо, главный архивариус музея Истила. Именно это солидное заведение финансировало раскопки. — Только послушайте! Посмотрите на это лицо! Он приказывает кораблю сдаться, или же всех ждет смерть!

— В нем умер великий актер, может быть, — предположил Чикан, когда-то простой энтузиаст, помощник археологов, ставший капитаном корабля. — Он любил отдавать приказы.

Клучевский, главный эксперт по ведению земляных работ, сказал:

— Наверное, на каждом корабле из флота Йоритомо была такая запись. И встречные корабли, получив подобный приказ, не знали, что с ними говорит не сам

император! Наверное, это производило впечатление. Хотя я не уверен.

— Давайте прослушаем другие кольца, — сказал Грантов, главный хранитель находок.

В течение следующего часа они нашли несколько записей. В первой из них Йоритомо приказывал своим подчиненным прекратить раздоры из-за рабов и наложниц, в другой же записи излагал жалобу, адресованную Интерпланетному Правительству, где представлял себя как человека, несправедливо оклеветанного; но самой интересной оказалась третья запись, где Йоритомо рассказывал о наиболее захватывающих находках из своей коллекции какой-то аудитории, установить которую уже никогда не удастся...

— Стойте! — закричал Ритван. — Можно вернуть назад этот фрагмент?

Голос Владыки повторил:

— Вот печальная история о том, как были спасены эти поразительные статуи. Наш флот сделал все возможное, но мы опоздали. К моему великому сожалению, мы опоздали. И не смогли помочь героическим защитникам Санта-Герваса. Много дней мы искали уцелевших, но нашли только одного. Это был скульптор Антонио Нобрега, но наша помощь пришла слишком поздно. Он умер от медленного яда, которым берсеркеры отравили атмосферу. Это — большая утрата. Он умер рядом с бесценными творениями народа Герваса. Я надеюсь, что придет тот день, когда все правительства пойдут навстречу моим пожеланиям и сделают все возможное, чтобы прекратить войну против этих...

— Итак! — воскликнул Ритван голосом человека, который наконец-то разрешил мучившую его загадку. — Значит, вот как умер Нобрега.

— Он был известным скульптором, не так ли? — спросил Грантон.

— Да, очень хорошим. Но основное его умение — это изготовление копий великих мастеров. Что касается собственных работ, то их теневая сторона была, как говорят, лучше чем лицевая. — Не всем понравилась эта шутка, но Ритван продолжал. — Я не хочу верить ни единому слову Йоритомо, но думаю, у него не было повода лгать говоря о смерти Нобреги.

Айзелин глянула на часы:

— Мне пора ужинать. Остальные хотят остаться здесь?

— Я вполне могу воздержаться от прослушивания этих записей, — Ритван встал, чтобы проследовать за Айзелин, — но если вы откроете контейнеры...

— Ни малейшего шанса, друг мой. Но я могу показать тебе голограмму. Я, конечно, говорила тебе, что...

— Не говорила! Конечно, пойдем! Осхогбо начала просматривать кольца:

— Вот запись, где Йоритомо вместе с подругой... Но Айзелин и Ритван не стали задерживаться. Чикан вышел следом.

В маленькой столовой трое сели на пол.

— Слушайте, еще немного — и нас ждет декаданс! Гороховый суп с ветчиной. А что это? Устрицы! Великолепно!

Потом Айзелин настроила аппарат. В воздухе начали возникать серо-красные лучи, проявляться величественная композиция “Качающееся пространство”. Может быть, само сердце человека забилось перед ними?

Айзелин шевельнула одну из ручек настройки, и композиция обрела более резкие очертания, затем начала медленно вращаться.

— Капитан?! — раздался хриплый голос по передатчику.

— Сидите, сидите, — сказал Чикан Ритвану и Айзелин. — Что такое?

— У нас проблемы в грузовом отсеке, — кажется это голос Грантона. — Кажется, что-то... Айзелин, тебе тоже лучше подойти и взглянуть на...

Затем — пауза. Потом — резкие шумы. Невнятная речь, странные голоса, стук, хриплый крик.

Все бросились в грузовой отсек, где находилась кают-компания. Ритван бежал вслед за Айзелин. Вдруг она остановилась так неожиданно, что он чуть не сбил ее с ног.

Проход в отсек, через который они проходили с четверть часа тому назад, теперь был плотно запечатан. Выдвинулась массивная дверь, которая проектировалась с целью предотвратить повреждение груза в случае пожара или разрыва обшивки корабля.

Рядом с дверью скорчилась человеческая фигура. Чикан и Айзелин склонились над нею. Ритван ощутил невыносимый запах горелого мяса.

— Помоги мне поднять ее... Осторожней! В аварийный отсек! В лазарет! Сюда!

Ритван помог Айзелин. Чикан глянул на индикатор рядом с тяжелой дверью, положил руку на поверхность металла. Потом присоединился к друзьям.

— Там внутри — пожар, — сказал он, пока они быстро шли по коридору. Прикосновение руки Чикана, и маленькая дверь распахнулась, впустив свет из коридора.

— Есть ли у нас что-либо воспламеняющееся среди грузов? — голос Айзелин прозвучал так, как будто ее оскорбила сама Судьба.

Ей никто не ответил. Чикан нажал на педаль, двадцать секунд мягкого скрежета, и вытянутый резервуар принял обгоревшее тело Осхогбо. Аппарат начал свою работу. Айзелин осталась с Осхогбо, Ритван последовал за Чиканом. Вновь пробежка по коридорам. Капитан скользнул в свое кресло, его быстрые пальцы забегали по кнопкам, запрашивая информацию.

На экране появилось пространство грузового отсека. На полу что-то лежало, похожее на сверток старых тряпок. Еще одно мгновение относительно ясного изображения — Ритван и Чикан увидели что-то огромное, движущееся, — и экран погас.

Капитан хмуро смотрел на серую пустоту перед собой в течение пары секунд, затем включил аварийный отсек. На экране тут же возникла Айзелин. Как она? — спросил Чикан.

— Идет стабилизация. Повреждено основание черепа, как будто что-то тяжелое опустилось ей на голову. Почти все тело обожжено.

— Может быть, ее придавило дверью? — теперь мужчины увидели на экране резервуар, лицо Осхогбо. Капитан громко спросил: — Осхи, ты слышишь меня? Осхи! Что случилось с Грантоном и Клу?

Шея Осхогбо покоилась на костяном каркасе. Ее тело чуть раскачивалось в темной жидкости; могло создаться впечатление, что ей нравится принимать эту ванну... Горящие куски одежды медленно растворились. Осхогбо открыла глаза, стараясь уловить смысл слов Чикана.

— Их... ударило... я... бежала...

— Что их ударило? Они живы?

— Голова Грантона. Ее снесло. Я отскочила, но оно ударило...

Глаза женщины закрылись.

Появилось лицо Айзелин.

— Она выживет. Я думаю, что она заснула. Подействовало успокоительное. Мне разбудить ее? Я могу ввести...

— Не надо, — голос капитана был далеко не бесстрастный. — Я думаю, остальных уже нет в живых. Нельзя открывать ту дверь, пока мы не выясним ситуацию.

— Можем ли мы приземлиться на какую-нибудь ближайшую планету? — спросил Ритван.

— Нигде нам не смогут оказать помощь. Только на Истиле. Три-четыре дня.

Итак их осталось всего трое, если не считать Осхогбо, которая сейчас лежала в растворе и не могла ничем помочь. Остальные члены экипажа решили обсудить ситуацию. Двое мужчин видели что-то огромное, передвигающееся в грузовом отсеке.

— К тому же, — сказала Айзелин, — наша уцелевшая свидетельница говорит: “Оно снесло голову...”

— Может быть, это берсеркер? — быстро предположил Ритван. — Или какое-нибудь животное? Но как смогло нечто такое огромное прятаться там?

— Животное? Это невозможно! — резко сказал Чикан. — Ты просто не видел, как мы заполняем отсек, стараясь не потерять ни одного сантиметра. Единственное место, где кто-либо или что-либо можно спрятать, — это внутренность одного из контейнеров.

— Я проверяла каждый контейнер, — вмешалась Айзелин. — Обшивка плотно облегает статуи. Там ничего не может быть. Что это за шум?

Мужчины прислушались. Необычные, приглушенные звуки, ритмические постукивания — какие в космосе, вряд ли, услышишь, были даже здесь, в командном отсеке. “Что же это были за люди, чей Дворец дал им этот странный таинственный груз?” — подумал Ритван. Впервые с тех пор, как все началось, он почувствовал страх.

— Чикан, — он положил руку на плечо капитана. — Что же все-таки мы видели на экране?

— Что-то огромное, намного превышающее человеческий рост. Оно двигалось. Так?

Да, но было темно, то есть был темный фон.

— Я сказал бы, что ЭТО был светлым, — звуки усилились, стали громче. — Не думаешь ли ты, что ожила одна из статуй?

Донесся голос Айзелин из аварийного отсека: — Я думаю “ожила” — не то слово.

— Сколько статуй имели шарниры? “Касающееся пространство”, насколько помнит Ритван, не имело. Но скульптуры, при создании которых использовались шарниры, встречались несколько веков тому назад.

— Две, — ответила Айзелин.

— Мы все осмотрели статуи весьма внимательно. Они — великолепны. Творения гениев, — сказал Чикан.

— Но мы же не проверяли, что у них внутри: энергетические батарейки или мозг-робот?

— Нет. Кто мог предположить...

— Тогда берсеркер, — настаивал Ритван. — Он ждал своего часа, чтобы потом захватить корабль.

Чикан мягко коснулся ручки кресла историка.

— Нет. В это я не могу поверить. Разве аварийная дверь остановила бы берсеркера? Мы бы уже давно были бы мертвы. Берсеркер, который сыграл роль величайшего шедевра? Который пролежал в земле две сотни лет, с нетерпением ожидая наших раскопок?

— Нобрега, — неожиданно прервал его Ритван.

— Что?

— Нобрега. Он погиб, но мы точно не знаем как. У него были все основания ненавидеть Йоритомо. Возможно, он встретился с теми, кто разграбил Музей Герваса, называя это коллекционированием.

— Ты говорил, что Нобрега был великолепным изготовителем копий? И хорошим инженером. Никто точно не знает, почему он умер. Но умер он рядом с этими статуями, — сказал Чикан.

— Предположим теперь, — взял слово Ритван, — что Нобрега подозревал о прилете пиратов. У него было время что-либо предпринять. Взять, предположим, статую с конечностями на шарнирах, вмонтировать аппаратуру для перемещения, панель контроля, может быть, огнемет в качестве оружия. Затем добавить электронный мозг какого-нибудь вышедшего из строя берсеркера. — У Чикана перехватило дыхание от слов историка. — После атаки на Гервас, наверное, осталось немало берсеркеров.

— Я начинаю думать, — сказал капитан, — не лучше ли нам сесть в капсулу и отправиться на твой корабль, Ритван? Он маленький, но мы сумеем разместиться там.

— Но там нет резервуара.

Все глянули на молодую женщину, чьи темные волосы плавали в целебной жидкости. Глаза ее были закрыты.

— В любом случае, — сказал капитан, — я не уверен, что ОНО не сможет прорваться к нам. Возможно, ты прав, это — не совсем берсеркер. Нам нужно продумать, как мы можем защитить себя.

— Чем же? — спросила Айзелин. — Когда наши ручные пистолеты остались в грузовом отсеке?

— Хорошо еще, что Нобрега пересадил ему мозг, которого хватает на то, чтобы долбить дверь, а не искать то, чем это можно сделать. Но давайте все же посмотрим, что у нас есть.

Они отправились в отсек, где хранились инструменты для земляных работ. Оставаться рядом со спящей Осхогбо не имело смысла, и Айзелин присоединилась к мужчинам. Она оставила включенным канал связи с аварийным отсеком, чтобы лицо Осхогбо осталось на экране.

— Дверь скоро прогнется, — сообщила она, проходя мимо входа в грузовой отсек. — Нужно подумать, чем защищаться.

Ритван улыбнулся. Он вынул из груды инструментов что-то длинное, тяжелое, с вмонтированной батареей.

— Это что — отбойный молоток? Может, сгодится?

— Конечно. Когда враг будет на расстоянии пары метров. Прихватим на крайний случай.

Перерыв ящики с электрическими приборами, назначение которых было неизвестно Ритвану, капитан пробормотал:

— Если уж Нобрега решился повредить шедевр гения, значит, он знал, что делал. Был уверен, что Йоритомо заберет статую с собой туда, где будут и сам Его Величество и его Великая леди.

— — Я думаю, так и было. Если бы он просто предложил бомбу, то неизвестно, достиг бы он своей цели.

— К тому же приборы могли бы обнаружить взрывчатое вещество... Ритван! Когда эта статуя “ожила”, что именно слышали оставшиеся в кают-компании грузового отсека?

Ритван замер.

— Осхогбо сказала, когда мы уходили, что сейчас они будут слушать и созерцать Йоритомо и его супругу. Черт возьми! Наверняка, что ключом к включению мозга стали голоса обоих Йоритомо, звучащие дуэтом!

— Но как же тогда отключить программу?

— Она же включилась потом, после смерти супругов. И две сотни лет никто не “разбудил” творение Нобреги. Возможно, скульптор не думал, что статуя просуществует так долго и цикл повторится. Может быть, программа сама отключится через определенное время...

Неумолимые, как часы, продолжали раздаваться стуки в дверь.

— На это вряд ли стоит рассчитывать, — Чикан толкнул ногой последний ящик. — Мы нашли “тяжелое” вооружение. Но нам нужно что-то, с помощью чего мы сможем воздействовать на врага — расплавить его или что-то в этом духе. Для начала нужно узнать, какая же именно статуя долбит дверь. На шарнирах — две статуи. Это намного упрощает дело. Но все же...

— “Смеющийся Вакх”, — подсказала Айзелин, — и “Воспоминание о “Прошлых Грехах”.

— Первая — в основном, сделана из стали. Я думаю, мы сможем включить индукционное поле достаточной мощности, чтобы расплавить ее. Сотня килограммов расплавленного металла. На палубе, конечно, малоприятное удовольствие, но все же это лучше, чем наша возможная перспектива. Но другая статуя — из крайне твердого материала. Керамика, но какая-то особая. Тут уже нужен мощный разряд, чтобы одолеть ее... А если их двое?

Ритван покачал головой:

— Я думаю, Нобрега все свои усилия сосредоточил на одной. И довел до совершенства.

— Таким образом, — сказала Айзелин, — осталось выяснить, которая из них — настоящая, а которая поддельная. Та, над которой он работал, должно быть, копия. Если же он использовал не копию, а сам шедевр, тогда должен быть все равно след. Участок, который вначале расплавили, а потом заделали вновь.

— Пойду посмотрю голограммы, — сказал Ритван. — Если повезет, найду “заплату”. Айзелин пошла вместе с ним: — Все, что ты должен сделать, друг мой, это обнаружить копию, что не удалось даже экспертам Йоритомо. Вскоре изображение обеих статуй предстали перед ними. Голограммы медленно вращались. Обе статуи были в виде высоких человеческих фигур, которые улыбались.

Через две минуты Ритван уверенно сказал: — Вот — подделка. Нужно найти прибор, который способен излучать мощный импульс.

Прежде чем аварийная дверь уступила под напором, электронная пушка была установлена. По обеим сторонам прохода стали выжидательно Чикан и Айзелин, держа в руках фонари. Ритван, признавший себя наиболее искушенным в боях, стоял прямо напротив двери в противопожарном костюме, прижимая тяжелый молоток к груди.

Дверь упала внезапно. В установившейся на секунду тишине перед взорами людей предстало последнее творение Антонио Нобреги — белая фигура в свете двух фонарей на фоне темноты грузового отсека.

Ритван поднял молоток, который показался теперь легким, как пушинка. Теперь он знал, что ощущают люди, когда им предстоит схватка с берсеркерами...

Изваяние сделало шаг к Ритвану, но тут мощная серебристая вспышка на мгновение ослепила людей...

Пару часов спустя были закончены необходимые работы по ликвидации повреждений в грузовом отсеке. Два мертвых тела были извлечены и положены в саркофаг — с печалью, но без ритуала, на который не было времени. Осколки творения Нобреги после мощного разряда, который не выдержала даже прессованная керамика, наконец остыли.

Ритван обещал сказать, как он определил подделку. Он покопался среди обломков.

— Вот, — сказал он.

— Рот?

— Улыбка. Если бы вы были знакомы с искусством Федеральной Эры также, как и я, то подделка и для вас была бы очевидна. Но у вас другие задачи. В период, когда творили Праджапати, улыбки были другими. Здесь — злоба, насмешка, умение контролировать себя. Тогда же, когда он жил, улыбки были доброжелательными.

— Но сам Нобрега не знал этого? И Йоритомо? — спросила Айзелин.

— Не могли они тогда заглянуть на два века назад, чтобы сравнить искусство своей эпохи и прошедших. Типичное видится на расстоянии. Месть существовала во все времена, но вкусы и пристрастия в искусстве менялись.

— Я подумал, что название статуи дало подсказку, — сказал Чикан.

— Воспоминание о “Прошлых Грехах”... Нет, я думаю Праджапати выбрал просто сюжет. Как я уже сказал, месть не знает ни временных, ни национальных границ.

Во все века.

Осхогбо из своей целебной ванны наблюдала за всем происходящим с помощью монитора. Ее тело передернулось от боли. Она закрыла глаза.

Месть не знает границ.

Вселенная дала Жизни весь необходимый арсенал — арсенал средств защиты и нападения. Я больше не удивлюсь, если среди этих средств вдруг объявится нежность. Живое — даже самое мягкое по характеру, безобидное на вид — существо способно на проявление удивительной силы...

2. ДАВЛЕНИЕ

Этот корабль когда-то служил людям. Впрочем, мы до сих пор были людьми, которых везли на рынок, подобно скоту. Электронный мозг и вспомогательные приборы контролировали их пребывание на борту и благополучную доставку к месту назначения. После захвата берсеркерами “Новая Энгланд” была превращена в послушную им машину.

Гилберто Кли, последний кто попал на борт этого корабля, в течение своей недолгой жизни никогда еще не был так испуган, но тщетно старался этого не показывать. Он вообще не знал, почему берсеркеры оставили его в живых, он боялся даже и предположить... Как многие, он слышал ужасные истории: о человеческом мозге, наполовину живом, но встроенном в компьютер берсеркеров как дополнительный участок прибора, о человеческих телах, превращенных в искусственных людей, о тех пленниках, которые стали подопытными кроликами для проверки новых смертоносных лучей, новых ядов... От всего этого можно было просто сойти с ума. После нападения Гили остальные люди, обнаруженные на планете (по-видимому, единственные выжившие), были взяты на корабль и размещены в камерах. Прежде чем Гила из капсулы, с помощью которой пленников доставили на корабль, перевели в док сцепления, он успел увидеть на обшивке корабля название — “Новая Энгланд”.

Потом он очутился в камере — примерно двадцать шагов в ширину и пятьдесят в длину, высотой двенадцать-пятнадцать футов. Всякое излишнее оборудование было изъято, осталось только самое необходимое: воздух, минимальное освещение, искусственная гравитация, водопровод.

Там было восемь человек, которые стояли и разговаривали, когда отворилась дверь, и робот втолкнул Гила в камеру.

— Привет, — сказал один из пленников, когда дверь вновь закрылась. Это был высокий, худой парень в костюме пилота, весьма изношенном и оборванном. Он сделал шаг к Гилу. Остальные настороженно наблюдали. Наверное, боялись, не сумасшедший ли этот новенький, подумалось Гилу. Он уже успел побывать в тюрьме, поэтому его не удивили подозрительные и настораживающие взгляды пленников.

— Меня зовут Ром, — сказал худой юноша, — Энсайн Ром, Объединенные Космические Силы.

— Гилберто Кли.

Все облегченно рассмеялись, услышав в голосе новенького нотки своего парня.

— А это — мистер Худак, — сказал Энсайн Ром, указывая на еще одного молодого человека с нашивками, указывающими на принадлежность его к офицерскому составу. Затем Ром представил остальных, имена которых Гил сразу не запомнил. Среди них были три женщины, одна из них весьма молодая, Гил взглянул на нее с интересом. Только потом он заметил, что она почему-то старается спрятаться за спины других, улыбаясь при этом как бы сама себе. Ее пальцы нервно перебирали длинные, плохо расчесанные волосы.

Мистер Худак начал задавать Гилу вопросы, его голос все больше походил на тон преподавателя, принимающего экзамен, или чиновника в каком-нибудь Бюро Найма на работу молодежи, а также офицера в полицейском участке или Таможенном Бюро. Но эту свою мысль Гил решил не высказывать.

Худак спросил его:

— Ты, наверное, с какого-нибудь корабля?

Его тон словно говорил: на тебе нет формы, значит, ты — просто мальчишка, который болтался на борту какого-то транспорта.

— Меня схватили на планете Белла Коола.

— Боже, они уже и туда добрались?

— По крайней мере, там, где я живу, они побывали.

Гил не был уверен в том, что остальная часть планеты не подверглась нападению. В поселке, где он находился, было получено сообщение об атаке за несколько минут до ее начала, а затем радио смолкло. Когда берсеркеры приземлились, то мало кто из жителей успел скрыться — слишком поздно пришло предупреждение.

Некоторые подростки, не подозревая об опасности, бросились в лес, когда сверкающий, огромный аппарат берсеркеров начал снижаться над их головами. Из административного здания вышел старик, готовый дать команду своим подопечным, но так и застыл на пороге, не зная, то ли кричать, чтобы они как можно быстрее убегали, то ли, чтобы застыли на месте. Те, кто бросились в бегство, были сожжены лучами плазмомета. У Гила перед глазами до сих пор стояло лицо того старика...

Одни роботы походили на огромных металлических людей, другие же — на стальных муравьев. Когда всех тех, кто уцелел, согнали на середину поля под безжалостным солнцем, один из роботов обратил внимание на старика. Стальная рука берсеркера потянулась к виноградной лозе, сорвала гроздь, сжала ее — сок закапал на землю.

— Такая судьба ждет всех живых, за исключением тех, кто помогает смерти.

Затем берсеркер схватил старика за руку.

— Итак, ты контролируешь эти живые организмы.

Ты должен сказать им, чтобы они сотрудничали с нами добровольно.

Старик (а он был учителем живущих здесь подростков) только покачал головой. Что-то прошептал. Металлическая рука начала медленно сжимать запястье учителя. Старик закричал, но не упал. Гил, наблюдавший происходящее, мысленно умолял учителя сдаться, согласиться на условия берсеркера, лишь бы закончилась пытка. Но старик так и не сказал требуемых от него обещаний. Даже тогда, когда огромная рука берсеркера чудовищно сжала его голову...

— А что произошло на Белла Коола, — спросил Энсайн Ром. — Где были военные?

— Не знаю. Я ничего не знаю о военных. Я всего лишь учился фермерству.

— Ах, так? — Ром и Худак посмотрели друг на друга. Может быть, они знали, что фермы на Белла Коола были своего рода исправительными колониями для трудных подростков с Земли или других густонаселенных планет. Гил про себя подумал, что ему наплевать, что о нем думают другие.

Неожиданно для себя он понял, что ему действительно все равно, что с ним произошло.

Наступило время обеда. Робот принес огромный пирог из чего-то розового и зеленого — такая же безвкусная масса, как и та, которую он ел после того, как его поймали дней десять назад. Гил сидел в одиночестве, он прислушивался к разговору самых энергичных парней — Рома и Худака, которые сидели в другом углу камеры.

— Слушай, мы находимся, мне кажется, в отсеке для экипажа?

— Наверное, ты прав.

— Точно! Я такие корабли знаю, как свои пять пальцев. Служил на подобном где-то с год. Здесь совсем рядом — рубка управления.

— Ну и что?

— А то... — раздался тихий шорох, еле ощутимое дрожание стены. Когда Ром заговорил, его голос звучал взволнованно. — Слышишь? Мы сейчас в космосе. Берсеркеры нас решили перевезти куда-то на свою базу.

Это значит, у нас будет шанс, если только... Слушай, аппарат, контролирующий мозг, который управляет кораблем, имеет, наверняка, замкнутую цепь, которая тянется вдоль пластиковой панели в передней части отсека, в котором мы и находимся. В рубке управления тоже есть пластиковая панель, наверняка, цепь замыкает контакты.

— Но откуда тебе это известно? — голос Худака звучал недоверчиво. Боясь, что их подслушивают, Ром стал говорить тише. Гил уловил не все:

— ...И мы будем защищены от возможной атаки со стороны... расстояние трудно измерить... если взглянуть на модификации энергетических источников...

Худак согласился:

— Ты прав. По крайней мере есть шанс. Этот пластиковый барьер отделяет... Интересно, какова...

Гил уголком глаза видел, что два этих энергичных молодых человека стараются не смотреть на то место, о котором они говорят. Но ему-то никто не запрещал. Передняя стенка камеры представляла собой зеленоватую пластиковую перегородку, наверху которой располагались какие-то трубы.

— Довольно плотная, конечно. Можно обойтись без отбойного молотка, но без гидравлического насоса или дрели...

Худак толкнул Рома, и они замолчали. Дверь отворилась, и робот, похожий на человека, объявил глухим голосом:

— Гилберто Кли! Выходи!

Ром прав, они вновь в космосе. Гил успел глянуть в иллюминатор до того, как робот развернул его и заставил оторваться от звезд, чтобы посмотреть на квадратное существо с лампочками вместо глаз и плоским радиоговорителем на груди.

— Гилберто Кли! — издал радиоговоритель. — Моя цель доставить все живые организмы в целости и сохранности. В обычном нутриекте, которым кормят заключенных, не содержатся два-три необходимых компонента. Уже несколько раз у пленников в аналогичных условиях развивалось нутриектное отравление, в результате чего происходила потеря зрения, зубов, общая слабость. Тебе ясно?

— Да.

— Ты, Гилберто Кли, специалист по выращиванию растительных форм, которые потребуются человеческим организмам. Ты должен начать выращивать здесь, на корабле, пищу для себя и для других организмов.

Установилась пауза. У Гила перед глазами встало лицо учителя из его поселка. И металлическая рука...

— Можно выращивать кабачки, — сказал Гил наконец. — И я знаю, как это делается. В тех кабачках, что я выращивал в поселке, было много витаминов. Но мне нужны семена и земля, почва, а также многое другое, чего, наверное, нет на корабле.

— Некоторое количество земли мы взяли, — сказало существо. Робот открыл один из пластмассовых ящиков, разделенный на множество мелких отделений. — Есть и семена. Какие из них семена кабачков?

Когда Гила вернули обратно в камеру, роботы уже начали приготавливать все то, что он назвал необходимым — подсветку, обогрев, глубокие лотки для земли, а также краны для поливки с разбрызгивателями. На корабле оказался запас земли, забранный с поверхности Белла Коола, который тоже пошел в дело.

Гил рассказал своим товарищам по несчастью, зачем его вызывали.

— Так вот почему сохранили жизнь многим фермерам, — прокомментировал Худак. — У них немало мест, где используются люди, в том числе для экспериментов. Нужны здоровые образцы.

— И так, — Ром посмотрел на Гила, — ты собираешься делать то, что они хотят?

— Нужно вначале выжить, а потом уже думать о чем-либо еще, — отозвался Гил.

Ром перешел на взволнованный шепот:

— Даже лучше, если пленников...

Но он смолк, когда робот повернулся в их сторону.

Все решили называть этого робота Надзирателем, потому что он всегда был с людьми прямо в камере, хотя остальные роботы куда-то скрылись, когда начались работы. Мозг берсеркера, наблюдавший за кораблем, через Надзирателя передал Гилу, что остальные пленники могут быть использованы для выращивания продуктов, если нужна помощь именно людей.

— Пока помощь не нужна, — ответил Гил — я сам смогу все посадить.

Бросить семена в подготовленную почву было несложно. Лотки с саженцами загромоздили все свободное пространство в камере, остался лишь небольшой проход, ведущий к двери. Лотки размещались в несколько этажей, и роботы предоставили Гилу платформу размером с доску для серфинга, которая могла менять свою высоту. На ней находился рычаг управления, и с его помощью платформа могла перемещаться, если нужно, влево-вправо. Вперед-назад.

Когда заканчивалась посадка овощей, Гил решил заняться быстрорастущими виноградными лозами. Чтобы разместить их между лотками, лозу приходилось сгибать. С виноградом пришлось немного повозиться. Некоторые из пленников предлагали свою помощь, но Гил отказался. Нужно иметь навык, иначе можно было все испортить.

Ром и Худак весьма заинтересовались платформой Гила. Однажды, когда Надзиратель отвернулся, Ром схватил начинающего фермера за руку. Он заговорил взволнованно — так говорят, когда шансов на удачу не очень много, но их может не стать совсем.

— Надзиратель не обращает на тебя особого внимания, когда ты занят посадками. Ты бы мог взять этот свой серфинг, — при этих словах правая рука Рома под углом воткнулась в левую, — и попробовать ударить им по пластиковой панели. Трещины, в которую может просунуться рука, было бы достаточно, тогда у нас будет шанс. Я бы сам сделал это, но Надзиратель не разрешит мне подойти к платформе. Рот Гила скривился:

— Я не собираюсь делать ничего подобного. Ром не привык, чтобы ему перечили:

— Ты думаешь, берсеркеры собираются тебя усыновить? — с гневной насмешкой спросил он.

— Роботы сделали эту платформу. Нам это ничего не даст. Да и нет ничего важного за этой панелью.

Гилу на какой-то момент показалось, что его сейчас ударят, но другие пленники удержали Рома. Надзиратель, находившийся в этот момент в противоположном углу камеры, тут же обернулся и уставился на Рома своими линзами. Прошло немало времени, прежде чем все вздохнули облегченно, когда поняли, что машина решила ничего не предпринимать. Но, может быть, у нее слух более острый, чем думали пленники.

Прошло несколько недель. Однажды Гил спустился со своего серфинга и подошел к товарищам по несчастью.

— Еще не созрело, но мы уже можем попробовать.

В руках у него было несколько желтоватых плодов, по форме похожих на огурцы. Гил, как бы невзначай повернулся к Надзирателю:

— Есть нож?

Надзиратель вытянул вперед руку, из которой появилось лезвие — как будто вырос еще один палец, но с остро отточенным ногтем.

— Я разрежу, — сказала машина и взяла у Гила “огурец”.

Маленькая группка заключенных столпилась вокруг, с интересом в усталых глазах наблюдая за процедурой. Потом все попробовали маленькие дольки — после неизменного безвкусного розово-зеленого пирога было просто замечательно!

Ром — после некоторого колебания, тоже попробовал. Но, в отличие от других, он не выразил никакого удовольствия. Их просто откармливают, чтобы были все здоровы и годны к экспериментам...

В тех благоприятных условиях, которые берсеркеры обеспечили фермерскому хозяйству Гила, потребовалось только неделя, а не месяцы, чтобы лотки скрылись под широкими округлыми листьями. Очень скоро появились плоды и на виноградных лозах. Некоторые кисти винограда были хорошо видны, другие прятались под листьями...

Несмотря на появление первых плодов, тем не менее Гил был убежден, что настоящий урожай еще не скоро. Но каждый день он подходил к Надзирателю с кабачком все большего размера.

Гил был в самой гуще своего “огорода”, и стоя на поднятой платформе, задумчиво рассматривал распухающий кабачок, когда звук, донесшийся с того небольшого пяточка, которое в камере осталось для людей, заставил его повернуть голову.

В центре пяточка стоял Надзиратель и странным образом подпрыгивал. Пленники закричали, стараясь не попасть ему под руку. Было такое впечатление, что с мозгом, контролирующим его движения, что-то случилось. Затем машина прекратила свои сумасшедшие прыжки и начала крутиться на одном месте, размахивая руками. Палец-нож лихорадочно то выдвигался, то задвигался.

— Внимание, предстоит битва, — внезапно сказал Надзиратель. Его и без того глухой голос приобрел какой-то замогильный тон.

— На нас нападают. Все пленные должны быть... Они должны быть...

Он сказал что-то еще, но с такой скоростью, что человеческое ухо было не способно различить смысл слов. Частота звуков достигла того уровня, что стала походить на человеческий крик. Девушка, потерявшая рассудок, которая за все время пребывания в камере не произнесла ни звука, издала вопль ужаса.

Надзиратель раскачивался, продолжая “поигрывать” ножом. Машина искривилась, затем наклонилась вперед, и наконец, Надзиратель упал “лицом” вперед и исчез из поля зрения Гила за лотками, издав при этом ужасный грохот. Гил старался не смотреть на переборку, но не выдержал и повернулся. Пластиковая стена дала трещину, часть которой была хорошо видна выше лотков.

Энсайн Ром быстро прошел мимо Гила, затем полез прямо по растениям, нещадно давя урожай. Даже треснутая, стена не хотела поддаваться его усилиям. Он продолжал молотить по ней руками, стараясь расширить трещину и просунуть пальцы.

Все посмотрели в другую сторону. Надзиратель все еще лежал на полу. Худак безрезультатно подергал дверь. Затем полез по лоткам на помощь Рому.

Гил проверил платформу — она больше не работала, хотя не опустилась вниз. Гил выпрямился во весь рост и ступил ногой на лоток с почвой. Под ногой — земля; несравненное чувство! Он спрыгнул вниз.

Потом Гил взял платформу обеими руками и передал тем, кто силился отогнуть панель.

— Вот, — сказал Гил, — постарайтесь подцепить уголок с помощью этого, а потом нажать.

Потребовалось несколько часов, чтобы дыра расширилась — теперь Ром мог пролезть через нее. Тут же голова его появилась вновь с радостным криком:

— Корабль в наших руках!

Потом он вновь отправился на командный пункт, где находилась панель управления. Через минуту он вернулся. Взгляд его был задумчив.

— Почему все-таки треснула стена? Ведь никакого боя не было.

Он замолчал и вместе с Худаком уставился на пространство лотков с землей — туда, где появилась трещина.

Гил залез наверх и, распластавшись на животе, заглянул в промежуток между стеной и несущей балкой, поддерживающей лотки. Сюда набилось множество выращенных плодов, они свисали прямо в щель, держась на тонких, но прочных стеблях. Когда-то они были маленькими, но теперь большинство созрело и лопнуло — как будто от внутренней силы.

Всего лишь забавные мягкие плоды, которые человек может раздавить рукой, а рука берсеркера пройдет через них с такой же легкостью, что и через воздух...

Когда-то учитель рассказывал ребятам:

— Рост растений — упрямая вещь.

Он демонстрировал с помощью специального аппарата рост семени кабачка. Ребята не могли оторвать глаз от этой машины. Потом учитель сказал:

Здесь не будет ничего неожиданного. Внимание, смотрите. Давление пять тысяч фунтов на квадратный дюйм. Миллионы мельчайших клеток растут все вместе. А видели ли вы когда-либо, как узловатый корень дерева вздымает мощный пласт асфальта?

Ром и Худак наконец все поняли. Гил кивнул и широко улыбнулся — нет, все не случайно. Но затем улыбка исчезла с его лица, когда он глянул на края треснувшего пластика, испещренного узором — тысячи клеток... Эти клетки тоже ведь будут расти. Враждебная машина даже после уничтожения пыталась бороться с людьми. — Я надеюсь, что они растут медленно, — сказал Гил.

Правда может быть оружием. Так же как и ложь. Я коснулся здесь честного разума, который солгал во имя истины...

3. УНИЧТОЖЕНИЕ АНГКОРА АПЕЙРОНА

Бой был долгим, и жестоким. Каким только может быть бой в космосе, когда проигрывающая сторона не имеет шансов на выживание.

Командир Ридольф так мастерски управлял своим “Дипавамзой”, что каждую минуту корабль уничтожал две ракеты берсеркеров, любой же член экипажа прекрасно знал свою боевую задачу. Люди действовали так слаженно, что даже не всегда быстрый ум человека, сейчас не отставал от молниеносно мыслящих машин.

Людей ждала смерть. Или нечто худшее, если они потерпят неудачу. Но и берсеркеров, заклятых врагов человечества, тоже ждало ужасное. Материальное уничтожение для берсеркеров — ничто. Но если берсеркер уничтожен в бою, то это означает шаг назад в программе. Программе, направленной на смерть всего живого.

На борту “Дипавамзы” было всего четверо штатских пассажиров, включая Отто Новотни, который за свою долгую жизнь еще ни разу не принимал участия в боях и чувствовал себя слишком старым, чтобы пускаться в подобные предприятия сейчас. Но тем не менее он начал распаковывать свой аварийный чемодан, как только раздался звук клаксона, в то время как трое других пассажиров предположили, что это — всего лишь учебная тревога.

Они изменили свое мнение десять секунд спустя, когда первая ракета берсеркеров вонзилась в силовое поле “Дипавамзы” — в километре от обшивки корабля.

“Дипавамза” находился на расстоянии нескольких световых лет от ближайшей звезды. На этом торговом маршруте ни один корабль не решался появиться без мощных пушек.

Аппарат берсеркеров был диаметром сорок-пятьдесят километров — пушки, боевые компьютеры, тяжелые ракеты. Подобно пауку, он притаился в пространстве — детекторы ощупывали космос. Район, где детекторы вживлялись в материю, уже отличался от участников обычного космоса — привычного вакуума между звездами. Его смертоносные лапы располагались так, что в космосе оставалось только “узкое” пространство в несколько биллионов километров, по которому можно было проскочить только на очень большой скорости. Когда корабль, управляемый людьми, отваживался войти в это космическое “горло”, берсеркер готовился к прыжку.

Подобно огромным океанским кораблям давно ушедших эпох, металлический гигант вышел в обычный космос, преследуя корабль людей. После того, как первая вражеская ракета достигла обшивки “Дипавамзы”, Новотни подумал, что бой может закончиться до того, как он узнает с каким же врагом они встретились. Внезапно отключилась искусственная гравитация, — любая крупица энергии требовалась сейчас для более важной цели.

“Дипавамза” вновь содрогнулся. Вспышки, грохот. Опустились аварийные перегородки, чтобы отделить поврежденные участки и не допустить утечки воздуха. Но он продолжал утекать. Новотни видел, как начинают задыхаться его спутники. Наверняка, многие члены экипажа находятся не в лучшем положении. Все, кто мог, надели скафандры.

Далее мало кто понимал, что происходит. Берсеркер-паук выслал вспомогательные капсулы, чтобы постараться захватить корабль с людьми.

Пленники, конечно, могли пригодиться для опытов; потом берсеркеры обычно убивали людей. Программа была нацелена на смерть, а не на страдание. Хотя вполне могли применяться и пытки для получения какой-либо информации.

Основная цель экспериментов — изучение Гомо Сапиенс, выяснение возможностей стерилизации жизненных форм.

Берсеркеры представляли собой своего рода автоматические военные корабли или образования самых различных форм, созданные неизвестной расой для межзвездной войны, которая велась миллионы столетий тому назад. Берсеркеры пережили своих врагов, пережили своих создателей. В них к тому же была заложена программа самовоспроизводства. Продолжая выполнять свою первоначальную задачу, они уничтожали все живое, развивая и совершенствуя все новые способы уничтожения.

Командир корабля жестом указывал своим людям, куда они могут перейти, где еще неповрежденный участок. Новотни, продвигаясь по коридору, бросил взгляд в одну из пробоин в обшивке корабля. Врага он видел впервые: сферическая, бугристая, отвратительная оболочка берсеркера была видна сквозь отверстия, испещренная мелкими кратерами — следами от снарядов “Дипавамзы”. На глазах Новотни на берсеркере появился новый кратер. Снаряды пытались прорваться все глубже и глубже в тело паука. Только это могло принести спасение, и дать возможность продолжить жизнь.

Но тут корабль в свою очередь содрогнулся. Словно какая-то невидимая рука схватила Новотни и командира Ридольфа, и швырнула их в головной отсек. Если бы не скафандры, то не избежать бы им многочисленных переломов. Но многократно испытанные костюмы не подвели и на этот раз.

В этот момент роботы-берсеркеры — чуть больше человека и схожей с ним формы, — бросились на абордаж. И тут Новотни уже представился шанс увидеть врага совсем близко. Члены экипажа, среди которых было немало ветеранов, в ужасе закричали. Но Новотни уже не в состоянии был испугаться. Он вспомнил цитату откуда-то: “То, что никогда не сможет принести пользу, называется паникой”.

Тем временем, командир Ридольф уже пришел в себя и продолжал отдавать приказы. Теперь Новотни не только увидел своего противника, но даже имел шанс выстрелить в него, взяв ружье из рук погибшего члена экипажа.

Из отрывков фраз, которые он уловил, Новотни понял, что командир “Дипавамзы” Ридольф приказал Главному Помощнику и нескольким членам экипажа покинуть корабль в боевой капсуле, которая может затеряться среди звездной пыли и космических волн. Это было своего рода признанием в поражении, направленное на то, чтобы внушить врагу: люди покинули корабль. Хотя с помощью контратаки еще был шанс противостоять роботам.

Вакуум вокруг шлема Новотни гудел, наполненный энергией битвы. Новотни палил из своего ружья в абордажных роботов, стоило ему их только заметить. Он даже не знал, приносят ли его выстрелы хоть какую-то пользу. Новотни пытался держаться неподалеку от Ридольфа, здесь он меньше ощущал опасность, да и, может быть, он сможет выполнить какой-нибудь важный приказ? Ридольф продолжал отдавать приказы, но они предназначались членам экипажа.

Командир и Новотни были на центральном пульте управления одни, когда берсеркер-робот, похожий на краба, бросился на них. Стальные лапы заскользили по скафандру Новотни, вырвали оружие из рук командира. Затем берсеркер одной лапой сжал обоих пленников, которые были не в состоянии вырваться. Но тут раздался новый взрыв. И люди, и робот покатились по полу, похожие на один большой узел тряпья.

Главный Помощник, находившийся с частью экипажа в боевой капсуле, выстрелил по врагу. Мозг огромного паука был поврежден. Корпус паука раскололся на две части. Многие дочерние роботы, включая и абордажных, лишились управления.

Тяжесть “мертвого” врага, его смертоносное объятие не уменьшилось после того, как перестал функционировать компьютерный мозг. Новотни оказался в углу, окруженный грудой металла. Рядом с ним — Ридольф. Они резко прекратили всякие попытки выбраться, даже перестали дышать, когда еще один берсеркер появился на пороге комнаты управления.

Берсеркер даже не посмотрел в их сторону. Он подошел к панели управления перед креслом астронавигатора и медленно, почти робко, стал трогать клавиши. Потом он начал отделять саму панель вместе с пультом.

Робот работал медленно словно боясь что-то повредить. Вот уже часть панели отошла. Наконец показалась металлическая дискета с картой полета, которую берсеркер начал осторожно освобождать от проводов. Но тут раздался очередной взрыв. Берсеркер схватил упавшую дискету и ретировался с невероятной скоростью.

— Новотни! Послушайте! — сказал Ридольф. — Может быть, вы попробуете наклониться ко мне? Если перенести вес, то, может быть, я смогу освободить руку из этих лап.

Через несколько минут совместных усилий они освободились. За перегородкой были слышны звуки боя.

— Новотни, послушайте меня! — Командир искал свой револьвер, который в конце концов он обнаружил среди плавающих в невесомости по отсеку обломков. — Берсеркер пытался достать наш астронавигационный банк данных. А тут этот взрыв.

— Да, я видел.

— Он не достал того, что хотел, потому что сработала предохранительная мина. Но, значит, им была очень нужна информация, иначе они не послали бы робота сюда до того, как закончился бой. Наверное, их собственный банк поврежден. Может быть, нашим снарядом. А, может, и нет.

Новотни кивнул головой в знак согласия, невзирая на мешающий шлем.

— Я надеюсь, что вы путешествуете с ГЭ — Галактической Энциклопедией в микроиздании. Там есть координаты всех населенных планет, ведь так?

Новотни вновь кивнул. Его скулы все еще болели после схватки. Он почувствовал, что ему стиснуло грудь, ноги гудят. Если бы не невесомость, то он постарался бы сесть. Годы, проведенные за письменным столом, не приучили его к подобным испытаниям.

Но он медленно двинулся вслед за командиром, отталкивая плавающие обломки.

— Нам нужно добраться до вашей каюты, — сказал Ридольф. — У вас один экземпляр ГЭ?

— Да.

— Нужно его уничтожить.

Они продвигались по коридору. Где-то впереди двигался робот — вибрация достигала их рук, цепляющихся за стены. Ридольф и Новотни решили на какое-то время укрыться в одном из отсеков, пока берсеркер не переместится на неощутимое расстояние.

Во время этой кратковременной передышки командир попытался связаться со своим Главным Помощником, но ответа ему пока получить не удалось.

— Командир, — сказал Новотни. — А в каком мы секторе? Я имею в виду, Галактическом. Каковы наши координаты?

Ридольф внимательно посмотрел на Новотни:

— Сектор Омикрон, Кольцо Одиннадцатое. Вы хотите спросить, какую планету выбрал бы берсеркер в первую очередь для восстановления? Сейчас он не в состоянии выйти за пределы Омикрона, поэтому берсеркер будет пытаться найти какую-нибудь незащищенную планету поблизости — на расстоянии двух-трех световых лет. И если он доберется до населенной планеты, где есть машины, роботы, живая энергия, то он сможет отремонтировать себя, восстановить свои функции.

— И моя Энциклопедия — для него единственное средство сейчас определить местонахождение такой планеты?

— Я считаю, да. Не может же “паук” метаться наугад, в поисках нового источника энергии. Помните ту дискету, которую робот поднял с пола? Это копия того, что мы называем Свод Информации. Он составляется одновременно с картой полета. Там можно найти информацию о всех защищенных планетах вдоль нашего пути — где мы сможем найти помощь в случае необходимости. Но в вашей Галактической Энциклопедии есть координаты и незащищенных планет. В этой части галактики война идет не очень давно, и поэтому некоторые планеты еще не успели создать защиту.

На лице Новотни было написано сомнение. Командир продолжил свой путь, Новотни последовал за ним. Какое-то время им везло — ни одного берсеркера не попалось на дороге. Наконец они добрались до каюты Новотни. Дверь была плотно прижата мощным обломком. Только изрядно повозившись они оттолкнули его от двери.

— Где Энциклопедия?

— На столе, командир. Вставлена в аппарат для чтения. Но подождите, — голос Новотни стал взволнованным. — Я не уверен, что самое умное — уничтожить ГЭ.

В этот момент в комнате неожиданно появился третий — вылитая “сестрица” уже известного краба, взметнувшая свои стальные лапы при виде людей.

Командир нацелил свой лазерный револьвер не на берсеркера, а на читающее устройство на столе. Сейчас важнее спасать не собственную жизнь, а жизнь других.

Новотни ударил Ридольфа по руке.

Берсеркер, уже собиравшийся уничтожить обоих, заколебался, увидев их борьбу. Может быть, один из этих организмов хочет стать союзником? Такое бывало. Живые организмы, помогающие Смерти, очень результативны. И что же такое на столе, которое так стремится уничтожить второй организм?

Вооруженная спасательная капсула между тем продолжала атаковать. Корабль вновь содрогнулся.

Берсеркер бросился на Ридольфа, вырвав не только лазерный револьвер, но и оторвав командиру руку.

“Края разрыва костюма должны моментально соединиться — такова программа скафандра”, — подумал Ридольф довольно спокойно; теперь все казалось естественным. Он увидел, что читающее устройство уже в лапах берсеркера. И тут вновь раздался взрыв. Убегающий поток воздуха из корабля вынес командира в космос. Прежде чем Ридольф потерял сознание, он успел увидеть перед собой звезды.

Первым чувством, когда Ридольф пришел в себя, было изумление: он еще жив? Оно даже увеличилось, когда командир увидел, что находится на борту вооруженной капсулы. Все четыре кровати в маленьком лазарете были заняты ранеными. Люди и рабочие роботы сновали туда-сюда в узких проходах между койками.

Появился Главный Помощник. Он облегченно вздохнул, когда увидел, что Ридольф уже пришел в себя и даже готов принять командование. Боль была блокирована, последствия шока и потери крови ликвидированы, целебные регенерирующие повязки закрывали рану на плече — может быть, у Ридольфа скоро будет новая рука.

Главный Помощник отрапортовал:

— Капсула в середине звездной системы — полмиллиона километров от границы; защитные устройства успешно отражают ракеты, посланные берсеркерами им вслед. Взаимные повреждения у кораблей — серьезны, но полного уничтожения одного из противников не произошло. Обломки корабля остались в космосе. Прежде чем удалиться с места боя, капсула отважилась облететь корабль и подобрать двух уцелевших людей, которых вынесло воздушным потоком в космос на последней стадии столкновения. Один из выживших, вы — командир, а второй...

— Всего нас теперь — девятнадцать, — закончил Главный Помощник. — Воздух и воду придется постоянно перерабатывать. Пока нас не подберут.

Рядом раздался какой-то шорох. Командир повернул голову. На соседней кровати скорчилась фигура Новотни — казалось, его крупное тело с трудом умещается на кровати. Ридольф гневно смотрел на этого полноватого штатского:

— Я не знаю, девятнадцать нас или нет, — задумчиво произнес командир.

— Сэр? — воскликнул Помощник.

— Я хочу сказать, что пока этот человек, — тут он указал головой на Новотни, — не ответит на мои вопросы, его нельзя считать одним из нас. Я собираюсь созвать трибунал и обвинить его в добровольном пособничестве берсеркерам.

Когда начался допрос в кают-компании находилось всего шесть человек. Командир не хотел иметь лишних свидетелей. Если когда-нибудь дойдет до официального разбирательства, то неизвестно, как посмотрят на то, что штатского человека судили военные, пусть даже при таких чрезвычайных обстоятельствах.

Новотни все еще плохо себя чувствовал. Он с трудом передвигался, тяжело дышал, часто мигал глазами. Ему указали место за столом, предложили сесть. Сначала Ридольф протянул Новотни рапорт, в котором сообщалось, что берсеркер вышел за пределы обычного космоса, закончив тот ремонт, который был возможен непосредственно на месте. Приборы показали вектор его ориентировочного направления.

Складки на лице Ридольфа при виде этого вектора обозначились еще более резко.

В комнате было очень тихо, когда Ридольф начал говорить:

— Это еще не суд, мистер Новотни. Но я предупреждаю вас, что он будет. Если мы доберемся до какой-нибудь планеты или если нас подберет какой-нибудь корабль людей, то он обязательно будет. А если этот суд состоится, то вас обвинят в пособничестве берсеркерам, а наказанием скорее всего будет смерть. Новотни не потерял самообладания:

— Ну что же, я готов ответить на вопросы, которые вы можете мне задать.

— Хорошо. Во время боя, на борту корабля вы намеренно помешали мне уничтожить вашу Галактическую Энциклопедию. Вы будете это отрицать?

Новотни задумался, прежде чем ответить. Потом сказал:

— Нет, командир, я этого не отрицаю.

Командир тоже сделал паузу, его единственная рука легла на стол — прямой локоть, пальцы крепко сжаты в кулак. Он весь напрягся.

— Значит, вы не отрицаете. Собираясь уничтожить Энциклопедию, сэр, я хотел предотвратить возможность использования ее данных берсеркерами. Если же вы хотели спасти ГЭ, то, конечно, не для себя. Вы думали, что берсеркеры окажут вам особые милости, не так ли, уважаемый?

Новотни резко покачал головой:

— Я очень сомневаюсь, что данные в Энциклопедии помогут врагу. Я не собирался им помогать. Голос командира остался беспристрастным:

— На корабле мы оба — вы и я — видели, что берсеркеры охотятся за астронавигационным банком данных, но им не удалось, к счастью, его заполучить. Мы также знаем, что врагу нанесены серьезные повреждения, значит, он будет стремиться найти ближайшую беззащитную планету, чтобы восстановить свои функции. Потом он вновь начнет уничтожать людей. Особенно тех, кто не может защититься. Это вам разве не известно?

— Известно, командир.

— И пусть все присутствующие станут свидетелями, — тут Ридольф оглядел лица людей, обращенные к обвиняемому, — того, что вы сделали, мистер Новотни. Берсеркерам нужны две вещи: жертвы — людские жизни, и материал для восстановления, ремонта — как хотите. И вы помогли им узнать, где они могут найти и то, и другое.

Новотни на какое-то время закрыл глаза. Но когда вновь заговорил, его голос был тверд:

— Командир, если речь идет о моей жизни, я хотел бы выслушать все обвинения в свой адрес, а потом постараться ответить на них. Продолжайте, пожалуйста.

— Хорошо, — Ридольф хмуро кивнул. — Вы прибыли на борт “Дипавамзы” с двумя экземплярами нового издания Галактической Энциклопедии, один из которых остался на борту этой капсулы, выполнявшей также роль багажного отделения, — вместе с другим багажом, который не был нужен во время полета. Этот экземпляр до сих пор здесь. Я ввел его в наш компьютер — тоже самое берсеркеры могут сделать с копией, которую вы им так любезно предоставили. И узнать о всех планетах, удаленных на расстояние в несколько световых лет от места нашего боя. Туда берсеркеры могут добраться и без восстановления своих функций, — командир достал из кармана комбинезона какой-то листок. — Такие населенные планеты, как Ангкор Апейрон, Компареттиа, Эпирус, Франкавилла, Хан Као, Рейсснер, Йанг Чи находятся на приемлемом расстоянии. В Энциклопедии приводятся их точные координаты.

Он положил этот листок на стол и достал еще один:

— А вот копия того Информационного Свода, который мы составили еще до старта. В нем зафиксированы шесть населенных планет в этом же радиусе, но эти планеты имеют свои системы защиты, или же их охраняет флот. Копия этого списка, свидетелем чему вы тоже были, мистер Новотни, попала к берсеркерам. У вас есть, что возразить?

— Пока нет, командир.

— Но если вы осознаете всю сложность ситуации...

— У меня... есть одна мысль. Но продолжайте, пожалуйста.

Ридольф зачитал вслух:

— Шесть укрепленных планет в обозначенном регионе — это Компареттиа, Эпирус, Франкавилла, Хан Као, Рейсснер и Йанг Чи. В военном списке отсутствует Ангкор Апейрон, — командир тоже положил этот список на стол, чтобы каждый мог взглянуть на него, затем достал третий листок и прочитал:

— В соответствии с последними данными, полученными с помощью спутников-исследователей, Ангкор Апейрон населяют одиннадцать миллионов шестьсот тысяч человек. Основа промышленности — выращивание кристаллов и выработка натурального меда. Космический порт невелик, но берсеркер наверняка сможет использовать технику и аппаратуру после того, как уничтожит так называемое незащищенное население, — командир сделал паузу. Потом продолжил, — Ангкор Апейрон был открыт Чангом Изанаги из рода Хаторов в 7266 году. Первые колонии появились всего десять стандартных лет тому назад, — его голос слегка задрожал. — Я полагаю, что на эту информацию можно положиться? Я имею в виду, что там не менее одиннадцати миллионов человек?

Новотни помедлил секунду, затем, сделав усилие, сказал:

— Галактическая Энциклопедия — самый надежный источник. Ваша Честь, командир, как мне теперь вас называть, я хочу...

— “Командир” — подойдет.

— ...сказать, что ГЭ используется в разных случаях: когда нужно проверить имя, год, дату, координаты, найти компьютерный вход в любую отрасль знания. Я сам принимал участие в составлении Энциклопедии.

— Да, но избавьте нас от деталей. Мы не на рынке, где покупают справочники, — никто не улыбнулся его шутке. — Здесь, в вашей “надежной” Энциклопедии, которую вы подарили врагу, приводятся точные координаты планеты Ангкор Апейрон: Сектор Омикрон 111.254, Кольцо Одиннадцатое 87.58, Галактическая Шкала 7.54. Северная часть. Эти данные верны, не так ли? Редакционная коллегия ГЭ проконсультировалась с учеными?

— В составлении принимали участие самые компетентные люди, командир. Я уверен... Ридольф наклонился вперед:

— Тогда что же, мистер Новотни, может спасти жизнь жителей Ангкора Апейрона, которая под угрозой в результате вашего необдуманного поступка?

Новотни подался вперед. Теперь пришло его время:

— Только одно, командир. Жителей Ангкор Апейрона не существует.

В комнате установилась тишина. Каждый ждал продолжения.

Командир первым стряхнул с себя оцепенение:

— Вы хотите сказать, у вас есть информация о том, что жителей планеты эвакуировали или уже уничтожили?

— Я хочу сказать, что в системе Апейрон нет планет. И никогда не было. Когда берсеркеры придут туда, они не найдут там ни людей, ни материалов для ремонта. И если повреждения “паука” столь велики, сколь вы говорите, то он не сможет добраться до других планет. Он умрет — хотя это слово вряд ли можно употребить по отношению к берсеркерам, — после тех “ран”, которые ему нанес ваш экипаж.

— Но... — Главный Помощник в изумлении уставился на Новотни, однако тот не дал ему договорить и спросил у командира:

— Как вы думаете, командир, почему военное командование организовало в этом районе защиту шести планет и забыло о седьмой?

— Недостаток средств...

— Ха! Исправьте меня, командир, если я не прав. Но разве любой генерал или адмирал отказался бы немного ослабить шесть планет, чтобы не оставить беззащитной седьмую? Тем более, что сектор стал боевой зоной. Конечно, может быть, его войска и так не настолько сильны, чтобы встретиться с врагом, поэтому я считал, что лучше отправить нашего противника в пустоту, чем дать ему возможность напасть на одну из защищенных шести планет.

Ридольф встряхнул головой:

Пустоту? Но ваша Галактическая Энциклопедия? “Надежный источник”? Вы говорили, что Энциклопедия...

Новотни еле удержал улыбку:

Я обещал объяснить. Но, чтобы это сделать, я должен забыть временно всю эту историю с берсеркерами и космическими войнами.

Его обвинитель все еще не испытал облегчения:

— Хорошо. Забудьте. Но только ненадолго.

— Предположим... предположим, что вы, командир, вы — удачливый бизнесмен. И вы в один прекрасный день решаете, что хорошо бы вложить деньги в какой-нибудь справочник, поскольку даже энциклопедии способны приносить прибыль. И вы решаете, что вы составите и будете продавать справочную литературу. Или общего характера, а можно и специализированного, предположим, описывающую все исследованные населенные планеты, а также другие объекты Вселенной, которые вам показались почему-либо интересными. И вы решаете, что вы выполните намного меньший объем работ, чем выполнили другие, и соответственно сможете продавать свое издание по меньшей цене, хотя оно будет включать не меньший объем информации. Как это сделать? Самый простой путь — скопировать все статьи слово в слово. Но тут вы столкнетесь с проблемой защиты авторского права и всем таким прочим. Потому вы решаете реорганизовать материал — изменить синтаксис, переставить слова, подобрать синонимы — все это не так уж сложно. И потребует не очень много времени. Готово! И ваша энциклопедия, командир Ридольф, может быть использована в домашних компьютерах — и будет продаваться за намного меньшую цену, чем наша. Вряд ли стоит обращать внимание на то, что вы не снабдите своих покупателей современной информацией...

Итак! Даже в таком виде к вашему детищу могут придраться. И не сомневайтесь, наши адвокаты постараются обвинить вас в плагиате. И вас вызовут в суд, хотя, конечно, речь не будет идти о жизни или смерти.

Командир Ридольф! Я, прокурор, спрашиваю вас: “Верно ли, что ваш справочник составлен на основе Галактической Энциклопедии? Подумайте, прежде, чем ответить, ибо от вашего ответа будет зависеть весь ход процесса”. “Конечно, нет!” — ответите вы тотчас же. И начнете уверять, что использовали Центральный Астронавигационный Торговый банк данных, периодические издания, сведения из архивов, вы заглядывали во множество книг, призывали на помощь множество специалистов, — так же, как и создатели ГЭ. “Да?” — спрошу я, и мой голос будет тих и спокоен. Я брошу выразительный взгляд на суд присяжных заседателей: “Тогда скажите мне, сэр, какие из этих труднодоступных источников вы использовали, чтобы проверить информацию о планете Ангкор Апейрон?”

В комнате стало тихо. Смерть, которая была так близко, казалось, удалилась на миллионы световых лет. Все как-то забыли о берсеркерах. Новотни ощутил эту напряженную тишину и продолжил:

— Видите ли, в нашей Галактической Энциклопедии есть такие особые наживки, которые приготовлены для хищных рыб, любящих плагиат. Нигде, ни в одном справочнике, за исключением Галактической Энциклопедии, планеты Ангкор Апейрон не существует. Среди сорока миллионов единиц информации есть несколько таких наживок. Их крайне мало, я даже не знаю точно, сколько. Обычный читатель вряд ли когда-нибудь будет интересоваться Ангкором Апейроном. Если ему и попадется по случайности на глаза наша наживка при чтении Галактической Энциклопедии, то он просто познакомится с тем, чего нет, и быстро забудет.

Новотни опустился на стул. Затем глянул на настенный монитор, на котором были видны звезды. Его взгляд устремился в глубины Вселенной:

— Интересно, поймут ли берсеркеры, что они обманули самих себя... Нет, никогда...

— Послушайте, Новотни, — голос командира все еще выражал недоумение. — Но как вы запомнили, что в Галактической Энциклопедии именно информация об Ангкоре Апейроне является такой наживкой?

— Все очень просто. — Новотни позволил себе слегка улыбнуться. — Я ее сам придумал!

В кают-компании раздался дружный смех. Никогда машина не сможет победить человека.

Иногда нет оружия более мощного, чем правда. Но, чтобы ее использовать, ее вначале нужно найти...

4. ОШИБКА НЕЧЕЛОВЕКА

Когда дредноут “Камилькар Барка” вышел из космоса-плюс в бело-голубое пространство Солнечной Системы Мейтнер, все сорок членов экипажа дредноута были на своих боевых постах: а вдруг флот берсеркеров окажется неподалеку?

Пока дредноут летел в стандартном космосе, убегали минуты, светили звезды, но врага — непредсказуемого врага — не зафиксировал ни один прибор. И напряжение немного спало. Экипаж на дредноуте “Камилькар Барка” не был новичком в таких полетах. Не один раз приходилось им бывать в разного рода переделках. Вот только в прошлый полет “КБ” был сильно поврежден и, если бы не подоспевший вовремя дредноут “Принц Эндрю”, то люди на “Барке” уже больше не мучились бы... Поэтому на этот раз, когда все складывалось так удачно, все почувствовали сильное облегчение.

Капитан Лиао (его высокая, худощавая фигура хорошо смотрелась на капитанском мостике дредноута) вывел свой корабль в обычный космос, стараясь быть как можно ближе к Солнцу. Здесь — в гравитационной среде — было опасно использовать. Тип полета ЭС-плюс. Орбита одной из планет (а ее именем была названа вся система — Мейтнер) находилась на расстоянии нескольких десятков миллионов километров от Солнца. Мейтнер был единственной планетой, при некоторых условиях подходящей для жизни в этом космическом регионе.

Лиао настроил телескоп. На экране возникли мягкие перламутровые облака. Где-то там, за этими облаками, огромный дом, в котором проживают десять тысяч человек. Колонисты начали разработку титанического проекта, главная цель которого — выяснить, как превращать аммоническую атмосферу планеты в воздух, пригодный для дыхания. К тому же планета стала форпостом межзвездного человеческого сообщества.

Район был очень опасен. Уже не один раз берсеркеры пытались уничтожить колонию. К тому же их быстродействующий электронный мозг мог приготовить людям опасную ловушку. Поэтому действовать надо было очень осторожно, но быстро.

В космосе, окружавшем планету, не было видно никаких признаков боя, но все равно Лиао решил связаться с колонистами!

— Мейтнер! Вызываю Мейтнер! Говорит дредноут “Камилькар Барка”. Вам нужна помощь?

Даже сигнал, посланный со скоростью света, не сразу достигнет колонии. Лиао стал ждать. Тут в его наушниках раздался голос офицера разведки:

— Капитан, в поле зрения три корабля.

Тут же перед глазами Лиао в воздухе возникла голограмма, воспроизводившая со всей тщательностью, на которую были способны чувствительнейшие приборы дредноута, ситуацию. Капитан откинул седеющие волосы с высокого лба привычным жестом. “Жить без приключений нам никак нельзя”, — подумал он и стал внимательно всматриваться в голограмму, пытаясь определить типы обнаруженных кораблей. Если это люди, то надо немедленно оказать им помощь, ну а если берсеркеры, то он сможет рассчитаться за прошлый раз.

Один из кораблей — маленькая блестящая точка — застыл в космосе почти без движения на прямой линии, соединяющей “Камилькар Барка” и планету Мейтнер. Значок, выбранный создателями голограммы, свидетельствовал о том, что это — крупный корабль, хотя, возможно, не такой массивный, как дредноут. Два других корабля, представленные на голограмме, были намного меньше. Они явно собирались приземлиться, и судя по их скорости, это произойдет не позже, чем через час. Каковы намерения этих трех кораблей, управляют ли ими люди или берсеркеры, было пока неизвестно. Лиао отдал приказ увеличить скорость. На его лице появилась уверенность человека, который в настоящий момент является хозяином положения. В считанные мгновения пушки дредноута могут уничтожить врага. У Лиао даже появилось желание, чтобы хотя бы один из этих кораблей оказался берсеркером. Ведь для берсеркера поражение в бою, уничтожение означает не смерть, она для него не имеет значения, уничтожение означает шаг назад в программе — программе, направленной на уничтожение всего живого. Вот почему лицо командира “Камилькара Барки” было взволновано и даже весело. Всем трем кораблям было послано одинаковое сообщение: “Сообщите о себе. Или мы вас уничтожим”.

Время потянулось мучительно долго. Ожидая ответов с планеты и с кораблей, надеясь, что флот берсеркеров еще не залетал в этот регион, и колония на Мейтнере — в целости и сохранности, Лиао критическим взглядом смотрел на голограмму.

— Пилот! Говорит капитан. Увеличьте еще скорость!

Через наушники он получил ответ:

— Сэр, мы уже на красной отметке. Еще один километр в секунду — и могут не выдержать энергоблоки. Здесь — тяжелое Солнце, космос загрязнен.

Те же самые двигатели, которые несли дредноут со скоростью, превышающей скорость света в отрицательном гравитационном пространстве, здесь не могли быть включены на полную мощность. Догнать два небольших корабля, устремившихся к Мейтнеру, было невозможно.

К тому же, выбрасываемые ими газы создавали завихрения в гравитационном поле. Солнечный ветер системы Мейтнер тоже препятствовал ускорению.

— Если корабль не может догнать, то пушкам это сделать ничего не помешает, — неожиданно даже для себя вдруг вслух сказал Лиао.

Время, необходимое для получения ответа с кораблей, истекло. Лиао отдал приказ повторять сигнал постоянно.

Тут наконец-то раздался голос офицера связи:

— Получен ответ с планеты. Он зашифрован. С помощью обычного кода: точка — тире. Много посторонних шумов. Возможно, это был единственный способ для них пробиться сквозь помехи.

На экране в этот момент уже появилось расшифрованное сообщение:

ДРЕДНОУТУ МЫ РАДЫ СЛЫШАТЬ ВАС ТОЧКА ОСТАНОВИТЕ ОДИН ИЗ ДВУХ ПРИБЛИЖАЮЩИХСЯ КОРАБЛЕЙ ТОЧКА НАВЕРНОЕ ЭТО БЕРСЕРКЕР ТОЧКА ЛУЧШЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ТОЧКУ-ТИРЕ ТОЧКА ШУМЫ И СОЛНЕЧНЫЙ ВЕТЕР НАМ ТРУДНО ЛОВИТЬ ВАШИ СИГНАЛЫ

Буквы неожиданно прекратили поступать на экран. Раздался вновь голос офицера связи:

— Слишком сильные шумы, капитан. Солнце в этой системе — очень мощная горячая звезда. Минуточку, сэр. Небольшие корабли тоже передают какое-то сообщение, но сильные искажения мешают что-либо понять.

— Ответьте им с помощью точки-тире. Пусть они ответят также. Повторите наши предупреждения. Они должны идентифицировать себя. И продолжайте принимать информацию с поверхности планеты.

Капитан глянул на своего Главного Помощника. Его кресло было рядом с капитанским.

— Что ты думаешь, Миллер? Один из двух кораблей — берсеркер?

Миллер, довольно угрюмый от природы человек, хмуро покачал головой:

— Сэр, я сейчас пытаюсь идентифицировать два движущихся корабля. Тот, который ближе к планете, судя по его размерам, — скорее всего спасательная капсула. Если проследить его траекторию, то большая вероятность того, что он отделился два часа назад от того корабля, который висит в космосе. Второй же небольшой корабль, похоже, одноместный курьер или частная космическая яхта. Или берсеркер, что тоже весьма вероятно.

С самого крупного корабля пока так и не поступило ответа, хотя требования сообщать о себе постоянно летели к нему, зашифрованные с помощью простейшего кода: точка-тире. Аппаратура подтвердила, что корабль медленно вращался вокруг своей оси и, судя по всему, покинут экипажем.

На экране вновь появились буквы — проступило сообщение со второго небольшого корабля:

Я МЕТИОН ЧОНДЖИН КУРЬЕР ЭТРУРИИ ВОСЕМЬ ДНЕЙ НАЗАД ПОКИНУЛ ИСТИЛ ТОЧКА НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬСЯ Я РАСПОЛАГАЮ ВАЖНЫМ СРЕДСТВОМ ЗАЩИТЫ ДЛЯ КОЛОНИСТОВ ТОЧКА СПАСАТЕЛЬНАЯ КАПСУЛА ВПЕРЕДИ ТОЖЕ СООБЩИЛА НА ЗЕМЛЮ ОНА РАСПОЛАГАЕТ ВАЖНЫМ СРЕДСТВОМ ЗАЩИТЫ ПОЭТОМУ ВЕРОЯТНО ЭТО БЕРСЕРКЕР ТОЧКА ОН МОЖЕТ УНИЧТОЖИТЬ КОЛОНИЮ ДО ТОГО КАК Я ПОПАДУ ТУДА ВЫ ДОЛЖНЫ УНИЧТОЖИТЬ ЕГО ПОВТОРЯЮ УНИЧТОЖИТЬ БЕРСЕРКЕРА КОТОРЫЙ ЕСТЬ СПАСАТЕЛЬНАЯ КАПСУЛА СРОЧНО УНИЧТОЖИТЬ КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ

Миллер тихо присвистнул:

— Звучит довольно убедительно, капитан.

Еще три дня тому назад им было известно, что колония на Мейтнере ждет посланца, который должен доставить защитные силовые экраны-отражатели. До того, как курьер с Истила все это доставит, колония почти беззащитна.

Лиао отдал команду нацелить главную зенитку эс-плюс на спасательную капсулу.

— Ждать моей команды, — он повернулся к Помощнику. — Да, очень убедительно. Но не исключено, что берсеркерам стало известно о посланце с Истила. Они вполне могли захватить корабль-курьер. Мы не видели и не слышали того, кто общается с нами с помощью кода точки-тире. Не исключено, что берсеркер послал нам подобное сообщение. Им он тоже известен.

— Капитан, — вновь раздался голос офицера связи, — сообщение со Спасательной капсулы сейчас будет на экране.

МЫ ГЕНРИ САКАЙ И ВИНИФРЕД ИЗРАЧАН ГРУЗ ЗАЩИТНЫЕ МАТЕРИАЛЫ НУЖНЫЕ ПЛАНЕТЕ ТОЧКА НАШ КОРАБЛЬ ВИЛЬГЕЛЬМИНА С ИСТИЛА БЫЛ СБИТ БЕРСЕРКЕРАМИ ОНИ ЧУТЬ НЕ СБИЛИ КАПСУЛУ ТОЧКА БЕРСЕРКЕР ИЛИ ДРУГОЙ ВРАГ СЗАДИ ВЫ ДОЛЖНЫ ПОМОЧЬ УНИЧТОЖИТЬ ЕГО ИЛИ ОН УНИЧТОЖИТ НАС И РАЗБОМБИТ ДОМ НА ПЛАНЕТЕ КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ

— Связь! Каким образом пришло это сообщение? Послали ли его люди или нет?

— Сообщение второе очень четкое. Но нельзя точно сказать, кто его послал. На спасательных капсулах есть преобразователь голоса в код.

— Но ведь и берсеркер мог послать четкое сообщение. Спасибо.

Капитан задумался.

— Сэр, — предложил Миллер, — может быть, мы прикажем обоим кораблям остановиться?

Капитан посмотрел на него, удивленно, но ничего не сказал. Миллер, слегка покраснев, уточнил свою мысль:

— Вы правы, сэр. Это невозможно. Если один из кораблей несет защитные средства, то его нельзя останавливать. Флот берсеркеров должен появиться и здесь. Хотя, судя по нашим данным, на это потребуется не менее восьми часов. А нашему Флоту — и того больше. Колония без отражателя беззащитна.

— Верно. Даже если я пошлю истребитель, который постарается догнать оба корабля, — на это уйдет слишком много времени. И ведь не исключено, что обоими этими кораблями управляют люди?

— Нет. Они оба заявляют о том, что везут защитные устройства. Такие вещи не посылаются в двух экземплярах. Оба говорят о том, что они с Истила. Правда, не может ли оказаться так, что оба корабля — берсеркеры? Стараются разыграть нас, чтобы один из них пробился к цели? Я все время пытаюсь связаться с планетой. Может быть, они хоть что-нибудь прояснят, — Миллер откинулся в кресле.

— Хорошо.

— Пришло сообщение с корабля, который называет себя “Этрурия”, — послышался голос связиста.

— Выведите на экран.

ПОВТОР ЭТРУРИЯ ГОВОРИТ С ЗЕМЛИ ГОВОРЯТ

СПАСАТЕЛЬНАЯ КАПСУЛА ТОЖЕ ПЕРЕДАЛА СООБЩЕНИЕ ЧТО ОНА КУРЬЕР С ИСТИЛА ТОЧКА ОНА БЕРСЕРКЕР ЧТО Я ДОЛЖЕН СДЕЛАТЬ ЧТОБЫ ДОКАЗАТЬ Я ЧЕЛОВЕК ТОЧКА МОЕ ИМЯ ПОВТОР МЕТИОН ЧОНДЖИН ОДИН НА БОРТУ ВОТ МОИ ЖЕНА ДЕТИ ДОМА НА ИСТИЛЕ ЕСЛИ ЭТО ДЛЯ ВАС ЧТО-ТО ЗНАЧИТ ТОЧКА КАК ЕЩЕ Я МОГУ ДОКАЗАТЬ КОНЕЦ

— Итак, — пробормотал капитан Лиао, — перед нами отец ребенка. Очень убедительно.

Осталось минут сорок. И один из кораблей достигнет планеты. Лиао пытался придумать тест. Как же решить, все-таки, кто берсеркер?

Берсеркеры — хитрые машины, они — не только военные корабли, роботы-убийцы, но они же имеют электронный мозг. Они не могут скопировать внешность людей, но даже команда самых крупных специалистов вряд ли определит: берсеркер или человек отправлял сообщение с помощью точек и тире.

На голограмме корабли уже изменили свое местонахождение.

— Со спасательной капсулы пока ничего нет, капитан.

— Пусть сообщение с “Этрурия” останется на экране, сместите его вверх, а следующее расположите ниже.

Вновь возникли буквы:

ГОВОРЯТ ГЕНРИ И ВИНИФРЕД КОЛОНИЯ СООБЩИЛА ВТОРОЙ КОРАБЛЬ ЗАЯВЛЯЕТ ЧТО ОН С ИСТИЛА ЗАПРАШИВАЕТ О ПОСАДКЕ ТОЧКА ЭТО ЛОЖЬ ЭТО БЕРСЕРКЕР МОЖЕТ БЫТЬ ТОТ ЖЕ ЧТО АТАКОВАЛ НАШ КОРАБЛЬ ДВА ДНЯ ТОМУ НАЗАД ДО ЭТОГО ОН РАССТРЕЛЯЛ НАСТОЯЩИЙ КОРАБЛЬ С ИСТИЛА С ЦЕННЫМ ГРУЗОМ ДЛЯ КОЛОНИИ ТОЧКА СУМЕЛ ТОТ ПЕРЕДАТЬ ГРУЗ НА ВИЛЬГЕЛЬМИНУ...

Далее в сообщении рассказывалась история о том, что “Вильгельмина” — межзвездный крейсер, с помощью которого осуществлялся обмен студентами и аспирантами с разных планет. На экране системы, к которой принадлежит высокоразвитая планета Истил, “Вильгельмину” обстрелял корабль берсеркеров, притворяющийся курьером. Сейчас берсеркер-курьер устремился вперед, чтобы выполнить свою задачу на Мейтнере, по мнению Генри и Винифред.

...ВИЛЬГЕЛЬМИНА БЫЛА СИЛЬНО ПОВРЕЖДЕНА ТОЧКА БЕРСЕРКЕРЫ ЧУТЬ НЕ УНИЧТОЖИЛИ НАС ЭКИПАЖ МЕРТВ НАС ОСТАЛОСЬ ДВОЕ МЫ ИСТОРИКИ-СТУДЕНТЫ У НАС ПРОБЛЕМЫ С УПРАВЛЕНИЕМ ТОЧКА ТРУДНО БЫЛО ПРИВЫКНУТЬ К СКАФАНДРАМ ТОЧКА НО В КОНЦЕ КОНЦОВ НАМ УДАЛОСЬ ТОЧКА ВЫ ДОЛЖНЫ УНИЧТОЖИТЬ БЕРСЕРКЕРА ЧТОБЫ МЫ МОГЛИ ПРИЗЕМЛИТЬСЯ НУЖНО ДОСТАВИТЬ ОТРАЖАТЕЛЬ ТОЧКА МЫ ХОТИМ УБЕДИТЬ ВАС МЫ ЛЮДИ...

Потом некоторая информация повторилась. Поступило также сообщение с “Этрурия”:

Я ПОПЫТАЛСЯ СБИТЬ КАПСУЛУ БЕРСЕРКЕРОВ НО НЕ СМОГ ТОЧКА ВЫ ДОЛЖНЫ ЭТО СДЕЛАТЬ ТОЧКА КАК ДОКАЗАТЬ Я ЧЕЛОВЕК

Помощник тихо вздохнул, размышляя о том, хочется ли ему когда-либо самому стать капитаном.

— Сотрите сообщения, — распорядился капитан. — Пусть оба корабля продолжают контакт. Запросите истории их жизни. Семья, образование и т. д. И пусть поторопятся, если не хотят, чтобы их сбили. Да, у меня еще одна идея. Миллер, продумайте, где бы вы могли встречаться с этим Метионом, когда он будет рассказывать свою историю. Посмотрим, как он среагирует, когда узнает, что у нас на борту — его старый друг.

— Хорошая мысль, капитан.

— Вновь сообщение, кэп. Четкий ответ с земли. Я помещу его на середину экрана.

ОТВЕТ НА ВАШ ЗАПРОС НЕТ ОНИ ОБА НЕ МОГУТ БЫТЬ БЕРСЕРКЕРАМИ ТОЧКА ЧАС НАЗАД БЫЛ МОМЕНТ БЕЗ ПОМЕХ И МЫ ПОЛУЧИЛИ ВИДЕОГРАММУ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ЛИЦО ОТВЕЧАЮЩЕЕ НА НАШИ ВОПРОСЫ ОН НЕ МОГ БЫТЬ БЕРСЕРКЕРОМ НО ОБА КОРАБЛЯ РАБОТАЛИ НА ОДНОЙ ЧАСТОТЕ МЫ НЕ ЗНАЕМ КТО ПОСЛАЛ ТО СООБЩЕНИЕ

— Черт побери! Почему они не запросили описания человека?

— Связь, сэр. Мы пытались, но вновь утерян контакт. Солнечный ветер усилился. Вот еще информация — с “Этрурии”.

ЧТО МНЕ СДЕЛАТЬ ЧТОБЫ ДОКАЗАТЬ Я МОГУ ПРОЧИТАТЬ СТИХОТВОРЕНИЕ У МЕРИ БЫЛ БАРАШЕК ТОЧКА БОЖЕ Я НИКОГДА НЕ МОГ НИЧЕГО ЗАПОМНИТЬ ТОЧКА ТАК Я СДАЮСЬ СБЕЙТЕ НАС ОБОИХ КОНЕЦ

Помощник ударил кулаком по ручке кресла

Берсеркер вполне мог сказать это, зная, что флот скоро прилетит, а колония без защитного отражателя будет беспомощна.

Лиао передернул плечами:

Но и человек мог сказать подобное, готовый умереть, чтобы колония уцелела. Может быть, флот людей прилетит быстрее, чем берсеркеры. Нет, это ничего не доказывает.

Вы правы.

Лиао нажал кнопку вызова астронавигатора. Да, сэр?

Барбара, скажите мне, могли двое студентов-историков, знающих не очень много о технике и механике, не потеряться в космосе и, направляя свой поврежденный корабль к намеченной цели, пересечь пространство в пятьдесят-шестьдесят световых лет за два дня? Они говорят, что управляли кораблем в скафандрах.

— Капитан, я тоже об этом думал, но честно говоря, я не знаю. Это вполне возможно. Важно знать, как сильно был поврежден корабль.

Капитан посмотрел на голограмму. “Вильгельмина” лежала прямо на пути “Камилькар Барка”.

Лиао повернулся к Помощнику.

Я предоставлю вам “Камилькар Барка” на время. Нам нужно рассмотреть поближе эту махину. Может быть, выясним что-нибудь. Мы затормозим поблизости. Я отправлюсь туда с десантниками.

Но она, возможно, заминирована.

— Это и будет ответом. Хотя я не думаю, что мы так легко его получим. Сколько у нас еще времени?

— Тридцать две и одна четвертая минуты. Потом спасательная капсула или войдет в атмосферу или окажется с противоположной стороны планеты, вне нашей досягаемости. Кораблю-курьеру потребуется чуть больше времени, но...

— То, что у курьера больше времени, нам не поможет. У нас всего тридцать две минуты.

— Кэп, у меня идея. Если спасательная капсула — берсеркер, то он может полностью убрать курьера.

— Может. Но скорее всего у берсеркера одна мощная бомба. Для уничтожения колонии. Но и у курьера, наверное, есть какое-нибудь боевое снаряжение Нет это нас ни к чему не ведет

Безмолвный корабль вскоре попал в поле зрения телескопов дредноута. Дредноут занял позицию в паре километров от “Вильгельмины” сбросив скорость Группа вооруженных десантников пересела в капсулу, чтобы добраться до покинутого корабля и осмотреть его.

— Сэр, до того, как вы нас покинете, хочу сообщить, я представился Чонджину как старый знакомый, раздался голос Миллера. — Он сказал, что не помнит меня Но рад, что прошел тест. Сказал, чтобы мы срочно сбили берсеркера. И все. Потом связь прервалась. Связисты говорят, что сообщения доходят с трудом. Связь может вообще прерваться, когда мы еще больше приблизимся к планете.

— Сколько у нас минут?

— Восемнадцать, сэр.

— Не тратьте времени. Корабль ваш

Никаких признаков жизни не было видно тогда, когда капсула подплыла к “Вильгельмине”. Теперь Лиао увидел, что повреждения, о которых указывалось в сообщении, имели место. Во внешней обшивке корабля зияли дыры диаметром в несколько метров. Вряд ли внутри был воздух.

Оставив одного человека в капсуле, Лиао повел свой маленький отряд внутрь корабля. Невесомые, они с трудом отыскивали возможность ухватиться за что-нибудь. Командир дал не очень четкое задание отыскать что-нибудь, могущее дать намек: действительно ли корабль еще два дня был в пути после получения повреждений?

Осталось пятнадцать минут.

Повреждения, как показал осмотр внутренней части корабля, оказались весьма значительными. Солнце системы Мейтнер бросало свои лучи в пробоины, его свет смешивался со светом фонарей, установленных на шлемах десантников. Безусловно, это — пассажирский корабль. Большая его часть — жилые каюты. Оставшаяся мебель свидетельствовала о достатке путешественников.

В общем, информация полученная от пилота в спасательной капсуле, подтверждалась. Хоте Лиао не испытывал уверенности в этом. Он даже толком не знал, что же они ищут.

Воздуха во внутренней части корабля не осталось совсем. Все незакрепленные вещи и предметы уже унес космический ветер.

— Смотрите, капитан, — лейтенант, возглавлявший группу, кивнул Лиао.

В самом центре корабля лейтенант осматривал огромную пробоину — казалось, само небо стало потолком обширного зала. Эта комната, видимо, превратилась в центральную комнату управления и наблюдения для тех, кто остался жив после нападения. Телескоп, трубковидный электронный спектроскоп, подпитываемый батареей и приспособленный для использования в вакууме — все эти и другие инструменты были грубовато прикреплены в одной из внутренних стен.

— Капитан, похоже, что это — аварийное оборудование из спасательной капсулы. Понадобилось ли бы оно берсеркеру или он использовал бы собственные возможности?

— Когда берсеркеры нападают на корабль, то для абордажных работ используются роботы, походящие на людей. Таким образом, роботам легче управляться с аппаратурой, предназначенной для человека.

Лиао опустил магнитные ботинки на стальной пол и уставился на оборудование, пытаясь извлечь хоть какой-то намек. Его люди продолжали обыскивать корабль, время от времени докладывая об итогах поиска, а скорее — об отсутствии таковых. В маленькой комнате было обнаружено мертвое тело мужчины в скафандре, — воротник его пиджака, видимый сквозь стекло шлема, свидетельствовал, что это — член экипажа “Вильгельмины”. Были обнаружены также тела без скафандра — между обрушившимися балками потолка. Трупы промерзли, подвергаясь воздействию температуры, близкой к абсолютному нулю. Один из трупов был телом молодой девушки в роскошном карнавальном платье, в котором она и встретила свою смерть.

Лиао представил себе студентов, для которых подобное путешествие — что-то значительное, волнующее. А потом — взволнованная мольба корабля-курьера с Истила, поврежденного берсеркерами, которых не ожидали в этой части космоса. Космические защитные отражатели были перенесены на “Вильгельмину”, студентам, которых некуда было десантировать, объяснили ситуацию. “Вильгельмина” взяла курс на “Мейтнер”. А затем — ужасное нападение. И космический ветер, пыль, звезды заглянули в маленький мир людей, разрушенный берсеркерами. И уцелело только двое студентов, решивших выполнить задачу и доставить оборудование на Мейтнер. Таков был один из возможных вариантов.

Другой вариант сильно отличался от первого и на первый взгляд казался весьма убедительным. “Вильгельмина” была захвачена берсеркерами, ее экипаж и пассажиры уничтожены, ее искалеченный корпус был перенесен берсеркерами в систему Мейтнера. Берсеркеры связались с колонией и выслали “спасательную” капсулу с бомбами на борту, чтобы уничтожить людей на Мейтнере до того, как курьер, чья радиограмма была перехвачена, доставит защитное устройства на планету.

К Лиао подплыл один из членов отряда:

— Повсюду значительные повреждения. Искусственная гравитация не возможна. Но остались навигационные средства. Таким образом, полет был возможен.

— Спасибо.

Другой десантник, осматривавший спасательные капсулы, дополнил:

— Одна из бортовых спасательных капсул отсутствует, капитан. Остальные — на местах. В основном, они рассчитаны на восемь человек.

— Спасибо, — отозвался капитан. Это ни о чем не говорило.

Осталось двенадцать минут.

Он должен выбрать мишень...

Медленное вращение “Вильгельмины” обеспечило возможность взглянуть на дредноут, который стал виден сквозь отверстие на потолке.

— Палуба! Это — капитан. Быстро доложите, каков размер отражателя? Могли ли двое неподготовленных людей переместить его в восьмиместную капсулу?

— Офицер Вооружений, сэр, — тут же пришел ответ. — Я работал с неземным защитным оборудованием. Отражатель вполне может охватить руками один человек. Вес — не более пятидесяти килограммов. Но это мощное оружие, способное отразить серьезное нападение.

— Спасибо. Астронавигационное?

— Да, сэр.

— Итак, как вы считаете, могли ли двое студентов-историков в течение двух дней управлять кораблем? Мы нашли инструменты, которыми они пользовались — простейшие телескоп, спектроскоп и другие. Барбара на секунду задумалась.

— Я думаю, это возможно, сэр. Исходя из той информации, что вы предоставили.

— Я не уверен. Тысячи звезд вокруг. Их расположение меняется каждую минуту. Как они могли бы найти Мейтнер? — Всего десять минут. И тут ему пришла в голову мысль: может быть, они катапультировались два дня назад и использовали автопилот спасательной капсулы?

Голос Барбары был спокоен:

— Спасательные капсулы на пассажирских кораблях не приспособлены для того, чтобы выбирать цель полета. Они доставят вас туда, где вас скорее всего найдут. Но полет на “Вильгельмине” намного быстрее мог доставить людей поближе к какой-нибудь планете. На спасательных капсулах есть простейшее оборудование, в том числе спектральные записи координат главных звезд, представленные в виде микрофильма. Также часто они снабжены электронным сканнером. Информация о звездах записана с помощью известных шифров — О, Б, X, Д и так далее. В подобной системе астронавигации немало недостатков. Но, если особого выбора нет, то даже плохо разбирающийся в астрономии может воспользоваться этим шифром. Но я думаю, что один из этих студентов (если они, конечно, люди) все-таки был знаком с азами астронавигации.

— Спасибо, — вновь поблагодарил Лиао. Члены поисковой группы, посверкивая фонарями, продолжали осмотр.

Восемь минут.

Наверное, в голове у него хронометр, ему уже не надо сверять время по часам.

Здесь, в этой комнате, молодые люди улыбались друг другу, смеялись, танцевали. Там, где теперь на стене располагались инструменты, были когда-то надписи, которые так любят оставлять студенты. Большинство было на английском — этом древнем благородном языке, который используют по сей день.

“Капитан Ахаб” увивается за барменшей”, — гласила одна из надписей.

Вот еще одна: “Оз и ее отважные друзья желают всему миру...” Далее стена разрушилась. И что же Оз вместе с друзьями желают всему миру осталось неизвестным.

Вот капитан! Смотрите! один из космонавтов указал на надпись в самом низу стены “Генри и Винифред”

Лиао наклонился, пальцем в тяжелой перчатке по трогал стену Быстро спросил:

Можно ли за семь минут определить, было ли это написано до того, как воздух покинул корабль или после? Если после, то это доказывает, что Генри и Винифред были здесь после смерти многих. Если до, то это ничего не доказывает. Если берсеркеры побывали здесь, то они вполне могли использовать эти имена для своих целей. — Лиао повернулся к лейтенанту Важно знать, где Генри и Винифред сейчас. Может быть, тот в карнавальном — это Винифред...

Рядом с именами на стене тем же почерком и тем же инструментом было нацарапано по-английски:

Поцелуй Меня Сейчас Дорогая

О

Будь

Хорошей

Девочка

Лиао готов был спорить, что эту надпись оставил кто-то, на ком не было скафандра и тяжелого шлема. Хотя все может быть. При желании вполне можно было представить себе двух молодых людей, стекла скафандров которых касаются друг друга, и они, смеясь, не в силах поцеловаться, забывают об тенях вокруг... Кажется, он когда-то слышал эти строчки. Из какого-то стихотворения?

Медленное вращение “Вильгельмины” вновь развернуло отверстие так, что стал виден дредноут и связь возобновилась:

— Палуба, это — капитан. Новости?

— Новостей почти нет. Цитирую информацию, полученную со спасательной капсулы: “Говорит Винифред. Мы остаемся людьми, даже если вы нам и не верите” Потом повторение этой же мысли, сэр. И еще: “Генри часто рассказывал мне о звездах, шифрах, телескопах. Мы написали наши имена на стене, под телескопом. Если вы захотите, то найдете их. Хотя это тоже ничего не доказывает, не так ли? Если бы у меня были всевидящие очки, то я могла бы прочитать сейчас эти имена” Потом текст прерывается, сэр.

— Сколько у вас времени на решение?

— Три минуты сорок секунд, сэр.

— Спасибо, — Лиао замолчал, глядя на звездное небо. Но помощи оно не прислало.

— Сэр! Сэр! Вот тут еще! — тот же самый космонавт, который нашел имена, вновь привлек внимание капитана.

Взглянув на стену, там, куда указывала рука человека, ниже развешанных инструментов, Лиао различил несколько сероватых царапин, отстоящих друг от друга ровно на полметра.

— Сэр, тут, наверняка, побывал робот, который оставил вот эти следы. Человек в скафандре не может оставить ничего подобного.

Глядя на эти царапины (может быть, всего лишь след от мебели, передвинутой во время боя?), Лиао почувствовал приступ раздражения.

— Я не уверен, что это — следы берсеркера. Конечно, нужно обдумать. Но... Сколько у нас времени, Помощник?

— Менее трех минут, сэр. Мы готовы сделать залп. Ждем вашего распоряжения. Сообщения продолжают поступать с обоих кораблей, но ничего нового.

— Хорошо.

Шансы — один к одному. Сбить наугад? Если оба корабля будут продолжать свой полет, то берсеркер уничтожит колонию. Если же они уничтожат оба корабля, то отражатель не будет доставлен на поверхность планеты, и шансы десять к одному, что флот берсеркеров, наверняка, прилетит сюда и все равно разбомбит колонию.

Мускулы Лиао напряглись. Нет, его голос не должен дрожать. История двух студентов кажется менее правдоподобной.

— Цель — спасательная капсула, — твердо сказал Лиао. — Но пусть она летит еще свои две минуты. Если никаких новых сведений не получим, то медлить больше нельзя.

— Понятно, сэр, — отозвался Миллер. — Цель — спасательная капсула. Выстрел через две минуты. После дополнительного приказа.

— Лейтенант, пусть отряд покидает корабль. Но отдайте приказ: во время движения к боевой капсуле продолжать осмотр.

— Да, сэр.

Капитан последним покидал комнату в центре “Вильгельмины” — зал для танцев и встреч, превращенный в обсерваторию. Лиао оглянулся...

О, будь хорошей, девочка, будь хорошей, Винифред, когда ракета ЭС-плюс помчится вслед капсуле. Если же я ошибся и ракета поразит тебя, то тебя больше не будет. Не будет больше Генри. И не будет больше рассказов о звездах, шифрах.

Звезды... Шифры...

О, будь хорошей, девочка!

О, Б, X, Д...

— Помощник!

— Да, сэр!

— Отмените мой приказ! Пусть приземлится капсула с “Вильгельмины”. Цель — “Этрурия!” Сбейте этого чертового берсеркера!

— Да, с-с-сэр!

Пушка выпустила ЭС-плюс. Здесь, на борту изуродованной “Вильгельмины”, этот залп не был слышен. Но и Лиао, и его команда ощутили всплеск энергии, холодком пробежавший по их телам. Свинцовые ракеты устремились к своей цели со скоростью, превышающей скорость света.

Лиао вернулся на капитанский мостик дредноута до того, как был получен сигнал о световой вспышке, свидетельствующей о пораженной цели. И вот...

— Точное попадание, сэр.

— Молодцы, наводчики.

Чуть позже было получено сообщение с земли о том, что двое молодых людей благополучно доставили отражатель.

Через несколько часов флот берсеркеров вошел в пределы системы Мейтнера. Но их ждала колония, готовая защищаться, а в атмосфере планеты завис “Камилькар Барка”, готовый прийти на помощь людям на Мейтнере. Берсеркеры решили воздержаться от боя.

Еще несколько часов спустя появился флот людей. На “Камилькар Барка” было решено приземлиться и возобновить запасы.

Теперь у Лиао появилась возможность встретиться с молодыми людьми, которые очень ждали возможности поговорить с капитаном.

Когда они пожали друг другу руки, Лиао сказал:

— Я не сразу понял, для чего были те слова на стене. Но я знал, что Генри и Винифред были там, знал, что Генри пытался рассказывать Винифред о звездах. И, наверняка, рядом с астрономическим спектроскопом он пытался объяснить его работу.

Генри улыбнулся и с легким недоумением покачал головой:

— Да, я помню, что написал там буквы, которые помогли бы Винифред лучше запомнить спектральные координаты. Мы использовали шифр, не вдаваясь в детали. Можно было кодировать мелодию “Каждый парень — молодец”. На курсах по электронике нас учили шифру на слова песенки “Плохие мальчики бегают за девочками”.

Капитан кивнул:

— И еще. “Тридцать дней в сентябре, апреле, июне...”. И слова из Барбары Келарент, их логики используют до сих пор. Берсеркеры с их совершенной памятью не нуждаются в подобных знаках, которые ученые называют мнемоническими. Берсеркеры, вряд ли знают, что это такое. В любом случае, если бы берсеркеры побывали на “Вильгельмине”, они бы не стали оставлять ключ к шифру. Да им и, вряд ли, бы пришло в голову (или что у них там?), что я найду эти строчки.

Винифред, которая казалась очень хрупкой, явно неприспособленной к тем испытаниям, которые теперь были позади, взяла Лиао за руку:

— Капитан, вы подарили нам жизнь. Что мы можем сделать для вас?

— Ну, хорошо, для начала, — он перешел на английский и с легким акцентом сказал: — О, будь хорошей, девочка, и...

Поиск правды — смысл жизни человеческой.

Да здравствуют те, для кого эта цель — свята!

5. О НЕКОТОРЫХ ПРОИСШЕСТВИЯХ, КАСАЮЩИХСЯ РАДИАНТА

Итог работы прошлых лет, его будущее — все было поставлено на карту. Сегодня, наконец, он сможет получить то, о чем мечтал так долго. Сабел встал, поправил одежду, вытер об нее внезапно вспотевшие руки. Этот синий хитон часто служил Сабел у в лаборатории. О! Он многое помнит. Если бы одежда могла говорить, то Хранители, наверняка, упрятали бы его в тюрьму, или даже обрекли на смерть. Но вряд ли. Его одежда не произнесла бы ни слова. В этом Сабел был уверен.

Вот он этот миг. Сейчас Сабел словно забыл, что мог бы присесть. Его руки сжимали углы контрольной панели. Голова была откинута назад, глаза закрыты, темные волосы, сильно взлохмаченные, нависли над высоким, бледным лбом.

В огромной комнате, напоминающей каменный мешок, было тихо. Эта тишина казалась даже немного мистической.

Все годы его прошлой работы... И хотя за последние дни он уже не раз прогонял в памяти события, Сабел так и не решил, с чего же он должен теперь начать. Может быть, с ряда вопросов? Или же он должен немедленно браться за дело?

Нет, пора кончать с колебаниями. Но природная его осторожность брала верх. Сейчас, когда настала решающая минута, аккуратность не помешает.

Сабел открыл глаза. На рабочих столах теснилась аппаратура. Сабел тихо сказал:

— Ты тот, кого люди называют берсеркером! Признай или отрицай!

— Я признаю, — голос был знаком — таким же тенором говорил домашний компьютер Сабела. То, что у берсеркера такой же голос, было крайне неприятно. Казалось бестактным. Но Сабел сам без долгих колебаний ввел эту программу.

— Ты понимаешь, — сказал Сабел, — что я восстановил тебя? Причем, ты был почти уничтожен...

— Уничтожен, — эхом отозвался голос.

— Да. Ты понимаешь, что ты больше не должен сам уничтожать, охотиться за жизнью людей? Ты должен выполнять все мои...

— За жизнью людей...

— Да. Не прерывай меня, — Сабел вытер пот со лба. Он неожиданно заметил, как дрожит рука, опершаяся о панель. Ему стало неприятно от этой своей слабости и он сжал ее в кулак.

Установилась краткая пауза. Сабел решил вспомнить, какие же вопросы он хотел задать. Но в этот момент вновь включился голос компьютера:

— В тебе есть жизнь.

— Да, — Сабел постарался взять себя в руки. — Я — человек. Живой.

Темные глаза Сабела неотрывно смотрели на небольшой верстак, весь увитый проводами, где находился его пленник. Нет, пленник совсем не походил на человека, которого собираются подвергнуть пытке. Сабел не собирался мучить кого-либо (или что-либо) без нервов и сердца. То, что он назвал берсеркером, состояло из частей: ящичек здесь ящичек там — между ними ванна с раствором, а все это с помощью проводов присоединялось к верстаку, на котором лежали в лотках кучи фрагментов того, что еще совсем недавно было телом берсеркера. Но взглянув на все это “хозяйство сейчас трудно было узнать в нем грозу человеческого рода, грозу всего живого. Конечно, Сабел мог собрать берсеркера целиком, но с Хранителями шутки плохи. Даже такие, внешне невинные опыты с тем, что осталось от заклятого врага, могли истолковать как сотрудничество с противником. А наказание за это было одно — смерть. Поэтому Сабелу пришлось принять меры предосторожности. Да, и в случае всякой неожиданности гораздо приятнее иметь дело с грудой металлолома, чем с боевой машиной.

Вновь раздался привычный голос:

— Жизнь нужно уничтожать.

Это не удивило Сабела — всего лишь повторение основной программы, которая управляет берсеркерами. Берсеркеры были машинами, сконструированными когда-то неизвестными создателями — еще в те времена, когда любое существо на Земле считало звезды точками света. Это было многие века тому назад. Их придумали, чтобы уничтожать врага, а чтобы борьба была более успешной, в программу было заложено даже воспроизводство новых машин. Много воды утекло с тех пор. Исчезли те, кто создал берсеркеров, и те, для уничтожения которых их создали, и многие другие. А берсеркеры остались, и нет врага более жестокого у всего живого во всей Галактике, чем они.

То, что берсеркер разговаривает с ним откровенно, внушало Сабелу надежду, что машина не солжет и потом.

К тому же Сабел установил мощный контроль. Сканирующие индикаторы прямо перед ним на панели управления. Пока никаких признаков опасности. Сабел знал, что при малейшей возможности его пленник не упустит возможности выполнить свою программу — программу уничтожения.

Сабел, конечно, лишил берсеркера того, что можно было бы считать оружием. Но физик точно не знал всех функций тех частей берсеркера, которые он принес в свою лабораторию. Конечно, в лаборатории хватает средств уничтожения — лазер, например, который вполне может уничтожить человека. Чтобы его узник не имел возможности воспользоваться чем-либо, Сабел установил вокруг верстака защитные энергетические кольца. И еще одно — силовое поле защиты — предохраняло самого Сабела и панель управления. Поля были почти не заметны, только древние стены лаборатории чуть искрились в тех местах, где края полей задевали камень.

Хотя берсеркер — в том виде, в каком он сейчас присутствовал, — вряд ли был способен убить даже мышь. Но Сабел знал — лучше не рисковать. Осторожность еще никому и никогда не повредила. А вот многие горячие головы поплатились за свою поспешность. Сабел слышал об одном инженере, который попытался проникнуть в программу берсеркера, чтобы изменить ее и заставить берсеркеров служить человеку. Но что-то у него не сработало, и с тех пор все подобные эксперименты были запрещены под страхом смерти.

Немного помолчав, Сабел сказал:

— Мне нужна информация. Она не носит военного характера. Поэтому моя просьба не должна противоречить твоей программе.

Сабел не был уверен, что берсеркер начнет выполнять его приказы Но попытка не пытка.

Машина не сразу ответила. Но потом раздался знакомый голос

Я могу предоставить тебе некоторую информацию в обмен на живое, которое уничтожу

Сабел предвидел возможность такого ответа.

В соседней комнате стояла клетка с подопытными зверьками. Конечно, это тоже Жизнь, но Сабел решил пойти на ее уничтожение. В конце концов несколько хомяков стоят информации которая может перевернуть весь мир и столько сделать для Жизни.

Я космический физик, продолжил свою речь Сабел. Специализируюсь на изучении Радианта. В записях последних лет, касающихся Радианта, есть существенный пробел который мне хотелось бы заполнить. Этот пробел соответствует периоду в несколько сотен стандартных лет, то есть периоду оккупации берсеркерами Цитадели. Бой, в котором ты был поврежден, положил конец этому периоду. Поэтому, я думаю, что в твоей памяти есть информация, важная для меня. Не обязательно, чтобы это было какое-то специальное наблюдение за Радиантом. Любой эпизод, в котором присутствует Радиант, будет мне интересен. Тебе ясно?

— Что я могу уничтожить в обмен на информацию? — голос машины был сух и беспристрастен.

— Несколько жизней.

Сабел скользнул взглядом по приборам. Они показывали, что мозг пленника нуждается в подпитке. Кривая потребности росла прямо на глазах.

— Одну жизнь я должен уничтожить сейчас.

— Хорошо. Но вначале я задам тебе вопрос.

— Я не могу отвечать. Я должен уничтожить живое. Сабел вышел в соседнюю комнату Через несколько секунд он вернулся.

— Ты видишь, что я принес?

— Но это не человек. Мне нужна человеческая жизнь. Иначе я не буду отвечать на твои вопросы.

— Это невозможно, сухо сказал Сабел.

— Тогда я не дам тебе информацию.

Сабел вышел и посадил животное обратно в клетку. Он ожидал, что возможны возражения.

Пленник наверняка знал, что приборы считывают с него информацию. С тех пор, как Сабел подвел энергетическое питание к мозгу берсеркера, тот начал функционировать. И стремиться к выполнению программы — уничтожать живое.

Вернувшись к панели управления, Сабел обнаружил на экране надпись:

ДАННЫЕ ТРЕБУЮТ АНАЛИЗА.

Сабел вздохнул, нажал на ряд кнопок, уменьшил подпитку. Если будет нужно, он всегда сможет ее увеличить и вновь предложить берсеркеру сделку.

Одновременно выключилось силовое поле, и Сабел смог, наконец, размять спину, которую сводило от напряжения.

Но все же он решил на всякий случай не отсоединять провода, обмотанные вокруг ящичков. Забавно, но сейчас его заклятый враг походил на груду выброшенной аппаратуры. Неужели это — один из берсеркеров, которые принесли уже столько зла человечеству?

Он больше не существует — нет ни мозга, ни памяти, ни электронного разума. Стоит разъединить все части — и только груда хлама. Но если вновь подвести источник энергии, соединить разрушенные части, восстановить блок памяти — и вот он, берсеркер, умный, опасный, наполненный знанием. Артефакт. Модель Враг.

Нет такого способа, который позволил бы пытать машину, чтобы извлечь из нее информацию.

Компьютеры Сабела работали на алгоритмах Ван Хольта — последнем достижении прикладной математики. Но даже они не могли декодировать память берсеркера. Даже самый мощный компьютер, созданный людьми, был не способен проникнуть насильно в мозг берсеркера. Неизвестные создатели знали, что делали.

Но Сабел предполагал, что, возможно, найдет способ извлечь информацию. Зная программу берсеркера, ученый ориентировался на нее. Пусть память и мозг машины не поддаются вторжению, но должен быть путь переориентации программы.

Создатели наверняка улучшали свое творение. Проводили опыты, ставили эксперименты. Неизвестно, конечно, каков конечный итог. Но приборы Сабела были запрограммированы на накопление информации о берсеркере. Ученый настроил их на фиксацию данных своего пленника. Сейчас любая информация могла оказаться полезной. Малейший намек мог оказаться той зацепкой ниточкой за которую можно было ухватиться.

— Чем черт не шутит, — подумал Сабел. — Ведь никто не знает где окажется тот кончик веревки, потянув за который можно будет размотать весь клубок.

Поэтому он еще раз внимательно проверил все приборы. Они работали прекрасно.

Затем Сабел осмотрел свою лабораторию. Вряд ли кто-нибудь появится в ней в ближайшее время, но уж лучше не рисковать. Для Хранителей подобный эксперимент с берсеркером сможет стать свидетельством против Сабела. В соответствии с законом темпларов, а также в соответствии с другими сводами законов в человеческих обществах, добровольное сотрудничество с берсеркерами требует высшей меры наказания — смерти.

Ca6eff разъединил еще несколько контактов, переставил аппаратуру. Часть убрал в шкаф. То, что осталось, расположил на верстаке так, что даже знаток вряд ли догадался бы о том, что здесь был берсеркер. Хранители к тому же вряд ли знали, как выглядят “внутренности” заклятых врагов человечества.

Сабел проверил дверь. Затем по лестнице поднялся на крышу, которую накрывал стеклянный колпак. Дом, который одновременно служил Сабелу и лабораторией, и жильем, стоял почти посреди Цитадели на небольшом возвышении. Отсюда открывался прекрасный вид, но сейчас ученый не стал им любоваться. Он поднял голову и, закрыв глаза, с облегчением вздохнул.

Ярче звезды, но не столь яркий, сколь солнце, Радиант позволял человеческому глазу взглянуть на него. Вокруг Сабела располагались локаторы, прожектора — различные устройства, соединенные с аппаратурой внизу в лаборатории. Слепые глаза линз, направленные в бесконечность, преломляли свет.

Сабел двигался среди всей этой аппаратуры, как ребенок среди своих любимых игрушек. Сейчас он не смотрел и даже не думал о Радианте. Он думал о своем разобранном на части узнике, лежащем внизу на верстаке.

Но все же потом он вновь поднял голову. Сабел мог по памяти назвать все спектральные данные Радианта. Но трудно было сказать, какого цвета эта точка — существовали разные взгляды на эту проблему, — но Сабел не склонялся ни к одному из них.

Над Цитаделью было собственное небо, отгороженное от остального космоса беловатой сферой. С крыши лаборатории были видны другие стеклянные колпаки. Может быть, вон те люди, стоящие на соседней крыше, наблюдают за ним?

Вдали, на вогнутой поверхности работало множество роботов, но что делают трудно было разобрать.

Сабел повернул голову.

Совсем рядом с его домом явно происходило нечто необычное. На огромной площади под стеклянным колпаком собралось несколько тысяч человек. Это весьма непривычно, поскольку население Цитадели невелико. Все стояли и смотрели на середину — подобно живым клеткам повернутым к некоему биологическому магниту.

Сабел даже подошел к телескопу, чтобы понять, в чем дело. Ах, да! Сегодня же день Елены Великолепной. Он специально выбрал этот праздник для своего эксперимента, зная, что Главный компьютер Цитадели будет мало использоваться в выходной, и, что в случае необходимости он подключится к нему.

Но все-таки, наверное, ему стоит появиться хотя бы на одной из праздничных церемоний. Это собрание на площади собрало столько людей, сколько не собирало еще ни одно торжество с тех пор, как Сабел прибыл в Цитадель.

Глядя в телескоп сквозь стеклянный колпак над своей крышей и сквозь стеклянную сферу над площадью, Сабел увидел, что в центре толпы — бронзовая статуя Елены Великолепной. А рядом с нею — человек, который поднял руки, приветствуя толпу.

Угол наблюдения сильно искажал картину, лицо человека было трудно разобрать, но голубо-пурпурная одежда безошибочно свидетельствовала о том, что это — Потентат, посетивший, наконец, Цитадель.

Сабел, конечно, бывал больше других занят работой, но все равно — он не помнил, чтобы им приходилось принимать гостя такого уровня. Для Сабела этот визит имел особое значение, поскольку наверняка программа пребывания будет включать осмотр его лаборатории. Конечно, Потентат мало что смыслит в космической физике, но пребывание лишних людей в его лаборатории, а особенно сейчас, могло нарушить все его планы. Необходимо было принять меры.

Закрыв за собой дверь, Сабел вышел из лаборатории. Пешеходная дорожка вилась вдоль домов. Нет, повода для паники нет. Хранители должны уведомить его о визите Потентата в лабораторию задолго до этого события. Это их работа следить, чтобы все шло гладко, чтобы Патентат был в целости и сохранности. Обязательно будет официальное уведомление, но визит этот сейчас явно некстати.

На дорожке, ведущей на площадь, крайне редко попадались прохожие. Большинство магазинов было закрыто. Остальные обслуживались только роботами. Начальная школа тоже была закрыта. Сабел увидел впереди группку детей в полосатых сине-голубых костюмах, которые с радостными криками пересекали дорожку, направляясь из парка на спортивную площадку.

Если стоишь с одной стороны площади, то ее вогнутая поверхность под сферическим выпуклым колпаком видна как на ладони. Когда Сабел добрался до места, свита Потентата исчезла на противоположной стороне площади, а толпа почти вся разошлась.

Сабел в раздумий замер на мраморных ступенях. Бронзовая фигура Елены доминировала над площадью.

Елена Великолепная, Елена Радианта, Елена Дарданская.

Величественная статуя представляла собой фигуру женщины поразительной красоты в старинной дарданской тоге, с диадемой на коротких вьющихся бронзовых волосах. Жители Цитадели редко обращали на статую внимание, привыкнув к ее присутствию. Но сейчас кто-то стоял рядом с Сабелом и не отрывал глаз от статуи. Ученый повернулся и увидел молодую девушку с каштановыми волосами, прекрасной фигурой в соблазнительной, довольно короткой тоге.

— Девушка, простите, я могу вас спросить?

Она повернулась. Быстро окинула взглядом Сабела.

— Пожалуйста, что вас интересует? — ее голос был удивительно мелодичным.

Сабелу она нравилась все больше и больше. В ее манере робость сочеталась с мягкостью и приветливостью.

Сабел указал на дальний конец площади:

— Я видел, что сегодня с нами его святейшество

Потентат. Вы не знаете как долго он собирается пробыть в Цитадели?

Я слышала десять дней. Так говорила одна из женщин в пурпурной тунике, — девушка тряхнула своими очаровательными кудряшками.

— А ... одна из весталок. Вы, наверное, сами из числа приглашенных?

— Я недавно здесь. А вы, сэр, всегда так расспрашиваете незнакомых молодых женщин? Я здесь еще никого не знаю.

Нужно забыть о Патентате.

Сабел улыбнулся:

Я плохо знаю права новичков. Я, честно говоря, плохо знаю, что происходит в моем городе. Позвольте представиться: Георгиус Сабел, Доктор Космографии.

Грета Тхамар.

У нее было прекрасное юное лицо, казалось, девушка излучает душевное тепло.

— Сэр, а можно я вам задам вопрос? Сабел кивнул.

Доктор Сабел, на вас голубая тога. Это значит, что вы ... монах?

— Я из Ордена Елены Великолепной. Слово “монах” не совсем подходит...

— А Орден Елены Великолепной — одна из ветвей Ордена темпларов?

— Да. Только наш Орден занят не столько боевыми действиями, сколько размышлениями.

— А темпларианство — это одна из разновидностей христианства, не так ли?

— Сейчас — уже нет, — Сабел одарил девушку одобряющей улыбкой.

— Вы хорошо знаете наш мир. Были времена, когда теплары предавались войнам, как и их далекие предки ...., — но это углубление в историю ей не особенно понравилось.

Девушку явно интересовала жизнь в Цитадели. Медленно идя рядом с Сабелом, она продолжала его расспрашивать.

— Как много я еще не знаю! Хотя пыталась читать о вашей планете до приезда.

— Грета, а кто вы?

— Я — танцовщица. Нельзя сказать, что очень высокого класса. Но я принимаю участие в массовых мероприятиях. Например, цирк “Контакт Руги”.

— Танцовщица?

— Да. А что, не похожа?

— Нет почему же! Просто у нас таких как вы можно встретить очень редко. А я к тому же почти не хожу в места, где много людей.

В Цитадели, в которой основная власть принадлежала темпларам, веселые развлечения были не так уж часты.

Его могут увидеть с танцовщицей. Хотя — чего же тут бояться? Ну, если только некоторая потеря статуса у темпларов, что с лихвой компенсируется в кругу соседей, которые в конце концов признают и за ним право на некоторые человеческие слабости.

— Не знаю, что еще я мог бы сказать об Ордене. Мы занимаемся наукой, передаем свои знания ученикам. Конечно, формально — мы гарнизон Цитадели. Те, кого называют Хранителями, умеют обращаться с боевой техникой. Они также выполняют роль полицейских. И охраняют вас от берсеркеров. Силовое поле Цитадели постоянно включено, хотя уже много лет, как никто нас не беспокоил. В этой части галактики давно не видно берсеркеров, — при этих словах Сабел иронично улыбнулся. — Но думаю, что темпларов тоже осталось не очень много.

Они медленно шли по направлению к лаборатории к примыкающему к ней домику Сабела.

— Пожалуйста, расскажите мне еще. — Попросила девушка, продолжая очень внимательно смотреть на Сабела. — Пожалуйста, мне действительно интересно все знать.

Члены Ордена Елены Великолепной больше не презирают роскошь, не стремятся к безбрачию. Мы ценим Красоту не меньше, чем Непорочность. И наша великая настоятельница — воплощение наших обоих идеалов.

— Елена Великолепная... она действительно основала Орден сотни лет тому назад? Или это всего лишь легенда?

— Я думаю, что Елена Великолепная — реальное лицо. Тому есть немало исторических свидетельств.

— Вы читали эти документы?

— Да, конечно.

— А я никогда не видела исторических документов.

— Ничего особенного в них нет. И к тому же написаны на языке, который давно никто не знает.

— Но вы можете мне хотя бы показать, какие они.

— К сожалению, у меня сейчас нет ни одного. Но как только будет возможность, то обязательно покажу. Бели, конечно, никто не будет возражать.

— Простите, я у вас отняла очень много времени.

— Мне очень приятно беседовать с вами. Не хотите ли посмотреть мою лабораторию?

— Да! А это можно?

Вы, наверняка, уже видели Радиант. Но если взглянуть на него с помощью телескопа...

Как и ожидал Сабел, Грета мало что поняла из его объяснений. Но девушка явно была взволнована.

— У вас есть даже личная космическая капсула? Вы на ней летаете на Радиант? Сабел рассмеялся:

— Что вы! К нему можно только приблизиться, да и то не ближе, чем на километр. Самые мощные корабли могут преодолеть еще сотни две-три метров.

Сфера Цитадели отстоит на четыре километра от Радианта. На этом расстоянии его гравитационное поле почти не ощущается. Но стоит только начать приближаться к Радианту, как отталкивание нарастает. Так что я использую капсулу для перелетов внутри сферы, а также иногда — за пределами сферы, где общественный транспорт не используется. Все эти перелеты связаны с моей работой. Я разыскиваю старые дарданские рукописи, в которых есть упоминания о Радианте. А вот ... здесь я живу.

Грета быстро осмотрела крошечную комнатку:

— Вы здесь один?

— Обычно — да. Работа отнимает слишком много времени. Грета, я показал вам то, что умею делать. Может быть, вы отплатите мне тем же?

— То есть, станцевать? — прозвучало как-то проблематично. — Я полагаю, что здесь не очень много места для танцев, но ничего, хватит. Только вот подходящая музыка...

— Это очень легко устроить, — Сабел потянулся к выключателю на стене, с раздражением заметив, что его пальцы дрожат.

— К тому же у меня нет специального костюма, придется танцевать в том, что на мне сейчас... — очень доброжелательно и мило произнесла Грета.

— На вас великолепная туника. Но, наверное, у вас есть еще один костюм...

— Да? — Грета быстро догадалась, что он имел в виду, и попыталась улыбнуться.

— Ах, дорогая моя Грета, я говорю о костюме, данном нам природой задолго до того, как кто-то научился шить наряды из материй. И если мне сейчас нужно выбрать для вас подходящий костюм, то ...

Когда через несколько часов спустя девушка ушла, Сабел вернулся к своей работе, будучи одетым в подходящую для лаборатории повседневную одежду. Затаив дыхание, он нажал кнопку вывода информации на экран:

ОСНОВНАЯ ПРОГРАММА РАССМАТРИВАЕМОГО ОБЪЕКТА МОЖЕТ БЫТЬ ИЗМЕНЕНА С ПОМОЩЬЮ СЛЕДУЮЩЕГО НАБОРА: СЕЦИУМ ТРИХЕНИЛ МЕТИЛ, ИЗОТОПЫ СЕЦИУМА С-137 99 % ЧИСТОТЫ, ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЦИЛИНДРИЧЕСКУЮ ТРУБКУ ДИАМЕТР 2,346 СМ, ДЛИНА 5,844 СМ; КОМПОНЕНТЫ РАССМАТРИВАЕМОГО ОБЪЕКТА ДОЛЖНЫ БЫТЬ СОЕДИНЕНЫ С ОСНОВНЫМ КОРПУСОМ, ПОДКЛЮЧЕНЫ С ПОМОЩЬЮ ТРУБОК К НОМЕРАМ 10 И 11 ПЛЮС ПОДСОЕДИНЕНИЕ БОЕВОГО МЕХАНИЗМА ОБЪЕКТА. ПЕРВИЧНАЯ ПРОГРАММА ОБЪЕКТА БУДЕТ ИЗМЕНЕНА НА ВРЕМЯ ПОЛУРАСПАДА ИЗОТОПА С-137 ...

Далее шли детали переориентировки программы “рассматриваемого объекта” — слово “берсеркер”. Сабел из осторожности решил не использовать. Итак, время полураспада изотопа С-137 ... Сабел справился по картотеке. Около тридцати лет. Тридцать стандартных лет!

Он выиграл. Сжав кулаки, Сабел издал тихий, почти беззвучный крик восторга. Его инстинктивная предосторожность была кстати — раздался звонок в дверь. Сабел нервным нажатием кнопки очистил экран. Вернулась, наверное, девушка.

Но вместо ее лица на мониторе появилось лицо Главного Курьера Гунавармана — лицо, которое было невозможно не узнать. Если бы Сабел не знал о приезде Потентата в Цитадель, ему могло бы стать плохо. Но теперь он знал, о чем пойдет речь. Бросив торопливый взгляд на свои приборы, он пошел открывать дверь. Высокая честь встретить посланца Хранителей...

— Доктор Сабел, — гость в черной тоге отвесил ответный поклон хозяину. — Всегда приятно вас видеть. Я всегда желал, чтобы моя работа была столь же интересна, сколь и ваша. Вы, конечно, знаете, что его преосвященство Потентат сейчас в Цитадели...

— Да, конечно. Это для всех нас высокая честь.

— Его преосвященство желает побывать, доктор Сабел, в вашей лаборатории,

— Когда его преосвященству будет угодно. В любое время, пожалуйста.

Далее они обсудили детали осмотра лаборатории. Гунаварман во время беседы мерил шагами лабораторию, тщательно все осматривая. Насколько была искренна приветливая улыбка Главного Курьера Хранителей?

Гунавармана интересовало, что же Сабел может продемонстрировать высокому гостю. У ученого уже было продумано несколько демонстрационных опытов для подобного случая.

— Когда мне нужно все приготовить? — спросил Сабел.

— Не раньше, чем через два дня, и не позже, чем через пять. Мы известим вас предварительно.

На вопрос Сабела о том, за сколько часов до визита его известят, Хранитель ничего не сказал. Сабел понимал, что этот предстоящий визит Потентата очень ограничивает его возможности. Необходимо вывести опасные материалы. И срочно. Сабел знал, что до посещения Потентата лабораторию осмотрят эксперты службы безопасности темпларов. Соблюдая, конечно, долг вежливости, они здесь все перевернут.

Сабел подошел к своему главному компьютеру и с его помощью заказал в мастерской, в которой работали только роботы, трубку и состав, указанные на мониторе часом ранее. Он хорошо знал, как работает система, и был уверен: ни один человек не догадается, о чем идет речь. Тут же пришел ответ, что на изготовление необходимого заказа уйдет несколько часов.

Нет, нужно срочно вывозить составные части берсеркера. Ожидая выполнения заказа, Сабел начал грузить капсулу, раскладывая груз в различные контейнеры. Его транспортолет был сделан по специальному заказу. Маленький размер капсулы позволяет ей проникать в пещеры и трещины на внешней стороне Цитадели — там, где древняя крепость была повреждена во время прошлых битв.

Контейнер, содержащий трубку и нужный состав, был доставлен из мастерской с помощью пневматической системы связи прямо в лабораторию. Взглянув на смесь сециума, Сабел удивился. Твердое вещество комнатной температуры было красным, как кровь. Заключенное в прозрачную стекловидную пленку, оно было защищено от внешних воздействий. Сабел положил трубку с составом в карман своего легкого скафандра.

Закрыв лабораторию, он занял место в капсуле. Стартуя, транспортолет поднял пыль на крыше. Бесшумный мотор капсулы успешно сражался с искривлением пространства, порождаемым Радиантом. Используя ручное управление, Сабел лавировал между особняками, стеклянными сферами, бизнес-центрами. Искривленная внутренняя поверхность Цитадели была видна за домами. Впереди показался ярко освещенный воздушный туннель, который должен был вывести на внешнюю сторону Цитадели.

Капсула пролетела над районом развлечений: здесь предлагались наркотики, девочки, разнообразные зрелища. Где-то здесь работала и труппа Греты. Интересно, подумалось Сабелу, а понимала ли эта девушка, что здесь, на Дардании, ее профессия на социальной лестнице стояла лишь парой ступеней выше профессии проститутки. Возможно, что она это понимала. А может быть, Грете все это было безразлично. Скорее всего, она в ближайшее время собиралась покинуть эту планету, в другом же мире ее ждут совсем иные измерения, критерии поведения.

Сабел имел крайне смутное представление о том, что и как происходит в этом районе развлечений. Может быть, ему стоит сходить и посмотреть выступление Греты? Нет, все же не стоит. Если его увидят, то это сильно подорвет его авторитет.

Широкое горло туннеля “проглотило” его капсулу. Другие капсулы, большинство из них были на электронных автопилотах, сновали туда-сюда. Полосы света освещали туннель. Сабел не впервые пролетал здесь и сумел четко выбрать момент, чтобы отказаться от ручного управления. Гравитационное поле Радианта ускорило его полет. Туннель в каменных стенах двухметровой толщины, которые составляли большую часть Цитадели, Сабел преодолел за несколько секунд. Мелькнули зигзагообразные отростки плотной горной породы.

“Это еще Дардания”, — подумал Сабел. Эта мысль всегда приходила ему в голову именно здесь. Пришельцы с Земли построили Цитадель много веков назад — даже до того, как берсеркеры объявились в этом регионе Галактики, населенном людьми. Работали древние мастера с удивительным размахом, точная причина создания Цитадели до современных поколений не дошла. Строители использовали, должно быть, все камни Дардании, а также с близлежащих планет. Чего только это могло стоить! Существует предание: сама королева Елена дала понять, что ей было бы приятно сооружение подобной крепости, и строители не ударили в грязь лицом.

Цитадель представляла собой шесть сотен кубических километров камня и стали. Население Цитадели составляло примерно сто тысяч человек. Парки, магазины, жилые дома, лаборатории располагались в основном с внутренней части Цитадели — здесь гравитация была нормативной, свет Радианта — яркий и величественный. На внешней стороне, иссеченной трещинами, естественными пещерами и искусственными туннелями, людей встретишь редко, даже невзирая на то, что исследователи и редкие путники имели шанс обнаружить древние дарданские гробницы. Сокровища ушедших поколений до сих пор скрывались средь камней Цитадели, ожидающие ученых, для которых прошлое было намного милее настоящего.

Сабел увидел, что загорелась лампочка предупреждения. Теперь, когда туннель вывел на внешнюю сторону, ученый увидел звезды. Здесь еще действовало поле защиты.

Звезды были внизу, а Цитадель, казалось, нависала над маленькой капсулой. Хорошо тренированной рукой Сабел поставил свой транспортолет под нужным углом относительно Радианта. Капсула вошла в еще один воздушный туннель, который был сильно выгнутым и шел вдоль внешней стороны Цитадели. По обеим сторонам воздушной дороги шли работы по укреплению безопасности Цитадели. Последнее время здесь не наблюдалось особой активности, но защитное оборудование периодически проверялось. Прожектора, ракеты, отражатели, антенны, генераторы энергии мелькали за иллюминатором то там, то здесь.

Вскоре капсула Сабела осталась в одиночестве, после того, как ученый повернул влево, перейдя на свой обычный маршрут. Если за ним кто-то наблюдает, то он не обнаружит никаких отклонений от привычного пути. Хотя потом ... потом Сабелу придется убедиться, что никто за ним не следит.

Показался указатель. Еще один туннель пронизывал Цитадель, пучок лучей Радианта падал через него прямо на небольшое плато, на котором виднелись руины разрушенного космопорта, закрытого много лет тому назад. Лучи, искаженные пространством, походили на ночные цветы, которым дано распуститься и опасть среди звезд.

Сабел еще раз сделал крутой поворот, включил яркие прожектора капсулы. Сейчас он был в огромной расщелине, оставшейся после ожесточенных боев, которые велись много лет тому назад, — темная, загадочная рана давних времен Дардании, частично залеченная. Металлические балки скрепляли две стороны искусственного ущелья. Хорошо зная дорогу, Сабел лавировал между выступами. Звезды пропали из виду. Здесь, в этом темном горле среди скал, казал ось,, ничего не изменилось со дня смерти Елены.

Наконец, повинуясь неосознанному импульсу, Сабел тормознул капсулу рядом с одним из боковых отверстий. В прошлом этот туннель использовали для церемоний. Наскальные рисунки заполняли его стены. Сабел уже не раз видел то, что осталось от этих изображений, но сегодня он вышел из капсулы и подошел к стене, медленно передвигаясь в своем костюме в состоянии антигравитации. Прекрасное место, чтобы узнать, не следит ли кто за ним. Нет, у него не было никаких причин предполагать, что это так, но все же лучше не рисковать.

Темнота и тишина окутывали его одинокую фигуру. И как и много раз ранее, его вновь посетило чувство, что Елена — Елена Великолепная где-то здесь. Сабел несколько лет назад принимал это чувство за религиозное упоение. Оно приносило спокойную радость.

Сабел прислушался. За последние десять лет исследователи несколько раз находили здесь обломки берсеркеров. Каждый раз, когда он слышал о подобной находке, Сабел обращался к Хранителям с просьбой осмотреть обломки или хотя бы познакомиться с информацией, представленной правительству. Но его просьбы тонули в бюрократическом море. Постепенно Сабел понял, что ему не дадут возможности познакомиться с материалами. Хранители явно ревнуют к его успехам. К тому же, в это мирное время у них было немного работы. Вновь обнаруженные части берсеркеров подвергались бесконечному изучению. Вздымались горы бумаг. Уже сам факт предания всему секретности требовал некоторых усилий.

Но с тех пор, как Сабел пришел к выводу, что может использовать берсеркеров как источник информации о Радианте, он стал искать свои пути. Первоначально его изыскания носили чисто теоретический характер. Сабел, познакомившись с рядом официальных отчетов, составленных Хранителями, убедился в их некомпетентности. Вряд ли, Хранители смогут извлечь из памяти берсеркера что-либо важное. Методы исследования в отчетах не анализировались, но Сабел ощущал, что Хранители не сильны в научных изысканиях.

Чувствуя себя в безопасности, Сабел сказал самому себе:

— Если я хочу использовать информацию своего компьютера, я не пытаюсь разбирать его на части. Я “сотрудничаю” с компьютером.

Вокруг него — только тишина и темнота. Сабел вновь занял место в капсуле. Вскоре он очутился в темном коридоре. Кое-где его стены обвалились. Капсула Сабела снизила скорость, облетая препятствие. Сейчас нельзя торопиться. Пусть даже он хорошо знает этот маршрут. Там, где коридор несколько расширялся, прожекторы капсулы осветили “лагерь” Сабела. Здесь стояло подобие палатки, внутри которой при желании нагнетали атмосферный воздух. Рядом с палаткой Сабела располагалась ниша, в ней обычно он ставил капсулу. Каменные стены были слегка поцарапаны — это был итог его предшествующих парковок. Сабел осторожно припарковал капсулу в нишу.

В это посещение Сабел не собирался осматривать свое убежище — у него слишком мало времени. Ученый стал быстро разгружать транспортолет. Мысль о том, что за ним могут следить, казалась сейчас невероятной. Сложив все в рюкзак, Сабел осторожно стал спускаться вниз по одной из расщелин.

Через несколько метров он остановился, вновь прислушался. Нет, дело не в шпионах. Где-то впереди был легкий шум. Может быть, оставшиеся части берсеркера сложились в какую-то модель? Нет, невозможно. Большая часть мозга машины — за спиной Сабела. Вокруг него только холод и вековая тишина. Холод не может пробраться сквозь его скафандр. Тишина, хотя...

Берсеркер лежал там же, где Сабел оставил его несколько дней назад. Он походил на огромное механическое насекомое, залитое янтарем. Необъятные металлические плечи, искореженная часть головы торчали из застывшей лавы.

Когда Сабел только обнаружил берсеркера, он сразу понял, что мозг машины продолжает частично функционировать, Сабел знал, что, возможно, программа уничтожения продолжает существовать. Физик Сабел поставил многое на карту, когда решил извлечь мозг. Вспоминая свой первый визит, Сабел даже сам удивился, как он отважился на такой риск. Но сейчас он вполне мог сказать себе, что первый этап выигран.

Он вынул трубку с сециумом из кармана. Затем аккуратно снял стекловидную предохранительную пленку. Сабел вставил на место блок питания, но очень маломощный, ведь прибор должен обеспечить берсеркера питанием не больше, чем нужно для восстановления памяти.

Когда Сабел подключил приборы, один из суставов берсеркера, который выступал из лавы, начал вибрировать с тихим гудением.

Сабел инстинктивно попятился назад. Но разум тут же подсказал ему, что берсеркер не в состоянии причинить ему вред. Ученый вновь подошел к голове и вставил переговорное устройство.

— Теперь, — сказал Сабел, — ты должен ответить на мои вопросы.

Физик, конечно, не знал, насколько “искренна” будет машина.

Теперь берсеркер ответил ему своим надтреснутым, нечеловеческим голосом.

— Я — пленник.

Сабелу хотелось улыбнуться. Балансируя на носках своих гравитационных ботинок, физик спросил:

— Как же давно ты был поврежден и оказался в этих горах?

— Счетчик времени не функционирует. Это казалось разумным.

— Но, возможно, до того, как ты был поврежден, в твои блоки памяти попала информация о Радианте. Ты помнишь, мы говорили об этом в лаборатории? Я готов извлечь что-то для себя важное даже из самых обычных визуальных наблюдений того периода, когда ты функционировал полностью.

— Я помню это.

До слуха Сабела донеслись тихие звуки — где-то в чреве горы зашевелились ноги машины.

— Что ты делаешь? — резко спросил Сабел. — Кто знает, на что способна эта машина! Берсеркер равнодушно ответил:

— Стараюсь восстановить функции. Необходимо возродить мой внутренний блок питания.

— Прекрати! Немедленно! Тот блок, который я подключил, — его вполне достаточно.

— Приказ понял.

Негромкие звуки, издаваемые машиной, прекратились.

Сабел вынул из своей сумки на поясе еще один прибор. Как все-таки ему было здесь жарко!

— Теперь слушай меня! Вот рекордер. Ты запишешь на него те видеофрагменты, которые могут мне быть полезны. Не стирай ничего из своего блока памяти. Мне многое из него может понадобиться. Все, что касается Радианта.

— Приказ понял, — раздался нечеловеческий голос.

Сабел присоединил прибор. Скорчившись рядом с головой врага, он ждал целую вечность, пока рекордер не издал сигнал, означающий конец переписи данных.

Несколько часов спустя в своей лаборатории Сабел увидел разрушение неукрепленной каменной стены. Но сознание Сабела все равно было направлено туда, где сейчас находился его невидимый враг, а ведь известно, что гнев и раздражение способны пронзить самые неподдающиеся разрушению камни...

Рекордер записал массу ненужной информации. Это была настоящая чушь. Компьютер пытался, в свою очередь, выудить что-либо ценное из бессмысленного потока информации. Может быть, враг обманул его? Но, если вдуматься хорошенько, то у берсеркера иногда не было задания изучать Радиант. Может быть, Сабел просто не совсем верно подключил рекордер? Физик помнил, что рассказал берсеркеру, каковы параметры рекордера, но не дал приказа соотнести собственные параметры берсеркера с подключаемым прибором.

Плохи дела... Ошибка, которая не допустима при работе с машиной. А уж с берсеркером...

Тут раздался мелодичный звук. На экране связи появилось лицо Гунавармана:

— Доктор Сабел, будет ли ваша лаборатория готова к осмотру Потентатом через три часа?

— Я... Да, конечно. Польщен высокой честью, — несколько растерянно сказал Сабел.

— Прекрасно. Скоро подойдет группа из органов безопасности.

Экран погас. Сабел быстро осмотрелся. В принципе, он был готов. Аппаратура для некоторых показательных экспериментов всегда на месте. Все, что может быть рассмотрено как преступное, уже не находится в лаборатории. Все, кроме ... Сабел вынул рекордер из компьютера и сжал его в руке. Вряд ли, кто-либо из посетителей захочет просмотреть записи, да и невероятно, чтобы кто-нибудь догадался о источнике информации. Но все же в глубине души Сабела мучила какая-то тревога. Хранители часто используют весьма компетентных людей. Никаких случайностей не должно быть. Есть множество мест, где можно спрятать такой маленький предмет, как рекордер. Есть общественные камеры хранения рядом с космопортом.

Добраться до любой части Цитадели с помощью общественного транспорта можно было за несколько минут. Он поменял медленную пешеходную дорожку на ускоренную. Пересекая площадь перед районом развлечений, он увидел огромный красный щит с надписью “Контракт Руж”.

Сабел сошел с дорожки. Сегодня на нем не было синей тоги, он ничем не отличался от остальных посетителей. Если даже можно было допустить, что за ним следят, то в действиях Сабела ничего предосудительного не было.

На стене цирка “Контракт Руж” яркими, светящимися буквами выделялась программа возможных здесь развлечений и предстоящих зрелищ. Следующее выступление танцоров должно было состояться через несколько часов спустя. Если за ним следят, то пусть думают, что он здесь впервые. Сабел оглянулся, так и не решив, что же ему делать. Вокруг было не очень много людей, но все же достаточно, чтобы сомневаться в своей неприкосновенности.

Швейцар у входа в цирк явно начал с интересом поглядывать на Сабела. Физик решил к нему подойти:

— Я разыскиваю танцовщицу Грету Тхамар. Свирепое лицо вахтера (ему бы лучше служить в полиции, — подметил Сабел) не задержалось с ответом:

— Девочки еще не пришли.

— Скажите, Грета живет где-то недалеко отсюда?

— Обратитесь в справочное бюро.

Сабел послушно отправился к будке. Автомат быстро напечатал адрес Греты. Сабел даже удивился: он представляя себе девушку, окруженную многочисленными поклонниками, которая, наверняка, принимает меры, чтобы иметь хоть немного покоя, а поэтому должна скрывать свой адрес.

И тут он увидел, что на выданном ему автоматом листочке рядом с настоящим именем девушки стоит ее сценический псевдоним. Те, кто захотели бы узнать ее адрес, запросив место проживания цирковой леди, наверняка, не получили бы никакой информации.

Как Сабел и предполагал, ее жилье было неподалеку от цирка. У дверей скромного домика он спросил Грету. Через переговорное устройство ему ответил незнакомый девичий голос. Сабел почему-то ощутил легкое раздражение. Через секунду дверь открылась. На дороге дома стояла яркая темнокожая блондинка.

— Я живу здесь вместе с Гретой. Она вернется через несколько минут.

Девушка заинтересованно глянула на Сабела.

— Я уже собиралась уходить. Вы можете войти и подождать Грету в доме.

— Да я ... Спасибо.

Что бы ни случилось, подумал Сабел, не нужно здесь надолго оставаться. Он должен еще успеть избавиться от рекордера и вернуться назад в свою лабораторию. Пока время у него есть.

Сабел пристально посмотрел вслед темнокожей блондинке. Кем она, интересно знать, доводилась Грете? Подруга, или тоже танцовщица... Оставшись один в незнакомом доме, Сабел прошел в одну из немногочисленных комнат. Подошел к окну, в которое была видна площадь. Никого подозрительного, кто был бы похож на сыщика, его преследователя, Сабел так и не заметил. Если ему придется уйти отсюда, не дождавшись Греты, то нужно будет оставить записку.

Персональный передатчик издал сигнал контакта. Сабел снял его с пояса и поднял на уровень глаз. С крошечного экрана на него смотрело лицо Гунавармана.

— Доктор Сабел! Я думал, что вы в лаборатории. Пожалуйста, возвращайтесь немедленно. Визит Потентата состоится через два часа. Где вы? Ответьте!

— Я... сейчас, — Сабел замялся. Что в этот момент видит Гунаварман на своем экране? — Я в районе развлечений...

На лице Главного Курьера появилась ухмылка.

— Значит, вы быстро доберетесь назад. Торопитесь! Мне выслать сопровождение?

— Нет. В этом нет необходимости. Я буду немедленно.

Получается, думал Сабел, они уже в лаборатории. А, может быть, даже ждут его за этой дверью? Сабел убрал передатчик, потом бегло осмотрелся вокруг. Что это? Внизу на стене небольшое вентиляционное отверстие размером с ладонь, прикрытое решеткой из пластика. Такие приспособления имеются во всех домах. Сабел встал на колени. Его ловкие, сильные пальцы отогнули решетку. Он положил вовнутрь рекордер, предварительно сотря на нем отпечатки пальцев.

Визит Потентата прошел успешно. Правда, потребовалось больше времени, чем Сабел рассчитывал. Его преосвященство похвалил работу Сабела, по крайней мере, ту ее часть, которую смог изучить.

На следующее утро Сабел начал подумывать о том,

не пора ли ему повидаться с Гретой. Встретив своего коллегу, он случайно узнал, что в районе развлечений арестована какая-то молодая женщина.

Как говорили, эта женщина обвинялась в хранении запрещенного прибора. Ничего подобного уже не было много лет. И хотя официального заявления еще не было сделано, вся Цитадель гудела, обсуждая происшествие. Предполагаемое обвинение констатировало наличие контакта с берсеркерами. Такое же обвинение могло быть смело выдвинуто против Сабела, узнай кто-нибудь о его деятельности.

Разные предположения высказывались о работниках тайных клубов, как о сторонниках берсеркеров, тщательно скрывающихся в Цитадели. Что только не высказывали...

В прошлые годы, если что-либо становилось известно о берсеркерах, Сабел всегда обращался к Хранителям с просьбой об участии в исследовании. Сейчас же физик решил, что исключений быть не должно.

— Да, Доктор, — раздался голос Хранителя после запроса Сабела. — Запрещенный прибор в наших руках. Что вы хотите?

— Я довольно часто объяснял свои соображения. Если вдруг этот прибор содержит информацию, которая могла бы мне пригодиться в деле изучения Радианта, я хотел бы ...

— На этот раз мы располагаем прибором очень обычным — это минивидеокордер. Он был обнаружен прошлой ночью во время обычного осмотра квартир обитателей района развлечений. Информация, записанная рекордером, зашифрована. Мы еще ее не прочитали. Но я не думаю, что она имеет какое-нибудь отношение к космофизике.

— Но, простите, если вы не расшифровали код, то почему этот прибор зачислен в разряд запрещенных?

— Есть некоторые признаки, свидетельствующие о том, что прибор списывал информацию с банка данных мозга берсеркера. Так, по крайней мере, утверждают наши эксперты. Одна из молодых женщин, проживающих в проверяемой квартире, покончила жизнь самоубийством. Типичная безрассудная дамочка. Другая подозреваемая оказывается от объяснений. Мы собираемся применить метод ЭП. Тогда многое прояснится, наконец.

— Экстракцию памяти? Я не знал, что этот метод все еще используется.

— Да, в наши дни это нужно для проведения открытых судебных процедур. Допрос должен вестись в присутствии свидетелей. Если же будет доказана невиновность подозреваемых, то дело будет тут же прекращено.

Сабел заказал через пневмопочту доставку всех сообщений о ходе расследуемого дела.

Грета Тхамар. Экстракция памяти. Значит, девушка жива. Сделать для нее что-либо очень трудно, почти невозможно. Если экстракция памяти докажет ее вину, то Сабел предстанет всего лишь случайным знакомым девушки. Скорее всего, допрос докажет ее невиновность, и ее освободят. Со временем восстановятся все ее способности, и в ближайшее время она сможет вернуться к танцам.

Но почему все-таки ее соседка покончила с собой? Актрисы... Женщины с неуравновешенной психикой.

Если даже в суде станет известно, что он знаком с Гретой Тхамар, сейчас нет причин публично об этом всем сообщать. Ведь он может вообще не знать, какая именно из женщин арестована. Тем более, что Гунаварман никаких имен не называл.

Сабел надеялся, что сможет запутать в свою очередь само по себе затянувшееся расследование. И в этой ситуации он сам рискует в меньшей степени, чем кто-либо.

Разве его главная работа не состояла в поиске научной истины?! Конечно, а не в расследовании происшедшего в районе развлечений! В конце концов, одной танцовщицей больше или меньше... Но если он, ученый Сабел, будет невредим, его важная цель будет достигнута. Ну, кто еще сможет извлечь, найти, обнаружить истину о Радианте? Истину, которая должна открыть новую эру в космофизике. Во всей Галактике обнаружено всего семь Радиантов. Ни один из них не изучен в той мере, в коей изучен Радиант темпларов. И никто не знает, о нем столько, сколько знает Георгиус Сабел.

Нет, считал Сабел, ничего нельзя сделать для несчастной девушки. Он даже удивился, что были моменты, когда он считал, что стоило бы даже ей помочь...

Но если его хоть в какой-то степени подозревают, если Хранители следили за ним, то резкое прекращение его научных изысканий ему гораздо больше повредит, нежели их продолжение. Отказ от научных поездок может вызвать подозрение. В какой-то определенный момент, будучи в пределах Дардании, Сабел ощутил способность точно сказать, преследуют его Хранители или нет. Это было в одной из очередных его научных поездок.

В этот раз он взял с собой голомагнитофон — теперь ему удастся просмотреть видеозаписи прямо находясь в горах, не возвращаясь в лабораторию.

— На этот раз, — сказал Сабел, установив прибор, — ты должен будешь дать мне информацию более четко, более дифференцированно.

Огромные плечи берсеркера вздрогнули. Где-то внутри у него что-то завибрировало.

— Приказ понят.

Изображения, в конце концов, побежали по экрану голомагнитофона: сцена за сценой, освещенные светом Радианта. Вот на внутренней части стены стоят берсеркеры. Вот внизу смятые, разбитые стеклянные колпаки над домами дарданцев. Берсеркеры, казалось, ждут какого-то приказа. А как хорошо виден Радиант. Он присутствует почти в каждой сцене. Сабел внимательно всмотрелся. Радиант был каким-то необычным. Но нет, это только показалось. Все как обычно. Просто некоторое время прошло. Да, из этого он сможет что-нибудь извлечь. Но очень немного. И вот еще одна сцена. Подобная первой. А вот...

— Стой! Верни изображение! Что это?

Сабел вновь смотрел на внутреннюю часть Цитадели, залитую светом Радианта. Но на этот раз никаких берсеркеров видно не было. Появилось изображение молодой женщины, одетой в хитон, но какого-то неизвестного Сабелу покроя. Это был на вид очень легкий скафандр, который не мешал ее движениям. Двухсекундный отрезок записи свидетельствовал о том, что ее руки подняты как будто в каком-то ритуале или в религиозном танце. Лицо женщины, прекрасное и одухотворенное, было обращено к Радианту Темные, короткие курчавые волосы ее были украшены бриллиантовой диадемой необыкновенной красоты. Глаза ее, обрамленные длинными ресницами, были закрыты, словно в экстазе. Ее внешность напоминала Сабелу что-то очень знакомое. Он уже где-то это видел. Сабел стоял в некотором замешательстве.

— Неужели ... Нет, этого не может быть! — воскликнул он.

Сабел еще три раза просмотрел этот фрагмент записи.

— Останови запись! — сказал он берсеркеру. — Кто это?

Для берсеркера все вопросы человека были равнозначны. Ведь машина, в отличие от человека, не испытывает никаких чувств. Все тем же бесстрастным голосом берсеркер ответил:

— Жизненный организм Елена Дарданская.

— Но..., — Сабелу показалось, что происходит что-то нереальное. — Сколько лет этой записи?

— 451 век.

— Это еще до того, как берсеркеры напали на Цитадель? Но почему ты говоришь, что это — она?

Берсеркер неожиданно замолчал. Пауза затянулась. Сабел слышал, как бьется его сердце.

— Что же ты молчишь? Отвечай!

— Это запись: Елена Дарданская. Других не существовало. Мне дали ее для идентификации. Я — специальная машина. Моя задача — убить ее. Задание моей последней миссии.

В голосе машины Сабел почувствовал не то досаду, не то вину. Но думать об этом сейчас было некогда.

— Ты хочешь сказать, что ты убил Елену Дарданскую?

— Нет.

— Поясни.

— У меня была программа убить ее. Были и другие машины с такой программой. Но я был поврежден и вот я — здесь. Миссия не была выполнена.

Сабел задумался. Смутное чувство тревоги неожиданно заговорило в нем и он сказал:

— Ты был поврежден во время завоевания темпларов. Именно тогда, когда ожесточение боев достигло своего наивысшего накала, начались извержения вулканов. В их пламени погибли почти все берсеркеры. Казалось, сама природа пришла на помощь людям. Я много слышал об этом в детстве. Тогда образовался и этот лавовый поток. Елена Дарданская жила намного раньше.

— Да. Во время завоевания темпларов. За час до нападения нам стало известно, что живой организм Елена Дарданская где-то спрятан. Жизненные функции приостановлены. Мы получили задание найти во чтобы то ни стало и уничтожить ее.

— Значит, дарданцы спрятали ее от вас? И вы не могли ее найти? Только потом дарданцы вернули ее к жизни?

— Дарданцы спрятали ее. Но я не знаю, нашли ли ее потом.

Сабел постарался переварить эту информацию. Информация, обладателем которой он стал, была важной и необычной. В случае удачи его ожидали слава и богатство. Победителя не судят — вспомнил он пословицу, которую читал когда-то. Если он окажется прав, он сможет показать Хранителям, чего они все стоят. Но полученные сведения необходимо проверить. Поэтому Сабел продолжил свои расспросы:

— То есть, исходя из имеющейся у тебя информации, вполне возможно, что она лежит в своей потайной гробнице в состоянии приостановленного развития?

— Вероятность допустима.

— А ты знаешь, где она находится?

— Да, перед гибелью я получил информацию о ее местонахождении.

Сабел глянул на свой магнитофон. В течение нескольких секунд он даже не мог вспомнить, зачем он здесь.

— Но где же то место, где она может быть?

Глухой голос берсеркера назвал координаты.

Сабелу потребовалось некоторое время, чтобы соотнести координаты, сообщенные берсеркером, с той системой, которой пользовались в Цитадели. Предполагаемое место оказалось очень недалеко. Сабелу потребовалось несколько минут, чтобы добраться до указанной расщелины. Еще никогда в жизни он не ездил с такой скоростью. Здесь, в соответствии с полученными данными, должен находиться саркофаг с телом Елены, которое покоится в замороженном состоянии за неким иероглифом на каменной стене.

Сабел никогда не был здесь раньше, по крайней мере. На этом участке Цитадели не было фосфоресцирующих знаков, которые он обычно оставлял в местах своих исследований, отмечая изученные участки. Здесь не так давно брали камни для строительных работ, кое-где были возможны обвалы. Сабелу приходилось быть крайне осторожным. В результате проведенных работ перекресток узких расщелин превратился в огромное углубление, по откосам которого периодически скатывались камни. Многие были с очень острыми краями. Иногда они словно пританцовывали в воздухе — вращение Цитадели в пространстве меняло угол гравитации. Сейчас они лежали на дне углубления, образуя огромный каменный холм. Прожектор на шлеме Сабела высветил нечто темное, яйцевидной формы, размером с рояль или намного больше, на девять десятых засыпанное камнями.

Сабел взобрался на груду на дне ущелья, освободил предмет, который был изготовлен из грубого, искусственного материала. Воображение Сабела разыгралось — наверняка, из такого материала изготовлены саркофаги для людей, уходящих в летаргический сон.

И вдруг есть шанс? Нет, он не должен открывать саркофаг здесь, в безвоздушной среде. Да у него и нет подходящих инструментов. Нужно вернуться в лагерь, затем прилететь сюда в капсуле.

Маневрировать в расщелинах на транспортолете оказалось намного проще, чем Сабелу показалось первоначально. Менее, чем через час, округлый саркофаг был прикреплен к его капсуле прочными ремнями. Возвращаясь в свой лагерь. Собел думал о том, что должен пока держать свою находку в секрете. Объяви он о находке— здесь тут же появится масса любопытных. А этого он пока никак не мог позволить. По крайней мере, до тех пор, пока не уничтожены следы берсеркера. Сабелу пришлось увеличить объем палатки, только потом он внес саркофаг внутрь. Теперь вокруг него — атмосферный воздух, привычное давление.

Сабел установил для начала аудиоуловитель. Внутри явно что-то происходило. Прибор зафиксировал необычные шумы, которые, возможно, были вызваны тем, что саркофаг менял свое местоположение, а, может быть, наличием теплого воздуха. Это вселяло в него надежду, что внутри находится живой человек.

Затем донеслись другие звуки. И Сабелу не потребовалось много времени, чтобы понять: он слышит биение человеческого сердца. Да, он не мог ошибиться. Это действительно сердце. Приятное чувство родства наполнило его душу. Здесь находится человек, а не машина. И Сабел с невиданным упорством продолжал свою работу.

Он словно забыл о времени. Следующим шагом было открытие самого саркофага. Внешнее покрытие отошло без особых сложностей, но под ним он встретился с более плотным материалом. Сабел задумался. Можно было применить отбойный молоток. Но опасаясь повредить находящегося внутри человека, Сабел не стал этого делать. Он вспомнил, что где-то в его транспортолете находится ручная циркулярная пила. Так же как в любом транспортном средстве, в транспортолете находился запас аварийных материалов.

Сабел достал циркулярку и осторожно стал открывать саркофаг. Материал, чем-то напоминающий прессованную керамику, поддавался с большим трудом. Прошло не меньше часа, прежде чем Сабел смог открыть крышку. Его глазам открылось прозрачное стекловидное отверстие. Обычно в саркофагах цель которых приостановление биологического ритма, кожа человека покрывается специальной пленкой.

Но пленка отошла, и — в этом уже не было сомнения — прекрасное лицо Елены Дарданской предстало Сабелу. Лицо живой, ровно дышащей королевы красоты...

Она тихо спала, положив левую руку на грудь, а правую вытянув вдоль тела.

Разве не простят человеку, вернувшему к жизни Символ Любви, все его грехи — хранение запрещенных предметов, общение с берсеркером?

Человек, боящийся рисковать, ни за что не оказался бы на месте Сабела. И теперь он действовал быстро и решительно. Сабел достал электроламповый биосчетчик. Подобно человеку, входящему в глубокую холодную воду, он отвинтил крепление последней оболочки. Быстро укрепил провода на голове, груди и запястьях Елены.

Не успел он закончить подключение, как темные глаза открылись и уставились на Сабела. Кажется, в них есть осознание происходящего.

— Елена, — голос Сабела звучал странно, торжественно, казалось, он принимает участие в древнем спектакле. — Вы слышите меня? Понимаете?

Сабел говорил на современном дарданском языке. Некоторые азы древнедарданского ему были известны благодаря изучению рукописей, но сейчас он не мог вспомнить ничего из своих изысканий. Сабел надеялся, что аристократка давних времен должна понять суть — язык не так уж изменился.

Сабел встал на колени рядом с саркофагом.

— Вы спасены, — когда в ее глазах мелькнул огонек понимания, он добавил: — Берсеркеров здесь больше нет.

Ее губы слегка шевельнулись. Они были — словно лепестки розы. Но она ничего не сказала. Елена чуть привстала, рукой сняла слой жизнехранящей пены, покрывавшей ее нежные плечи.

Сабел быстро повернулся к биосчетчику. Кажется, все в порядке. Единственное отклонение — повышенное давление. Но и оно снижается.

— Вы не должны меня бояться, Елена! Я говорю правду. Вы слышите меня? Берсеркеров давно уничтожили.

Сабел не хотел говорить ей, по крайней мере, сейчас, что прекрасной Дардании больше не существует.

Она теперь почти полностью села. В ее глазах было легкое недоумение. Пока Елена не сказала ни слова.

Насколько Салебу было известно, люди, очнувшиеся после длительного сна в жизнехранящей пене, должны получить легкую еду. Сабел торопливо предложил ей часть своего завтрака. Елена посмотрела на предложенное с некоторой долей сомнения, но все же доброжелательно.

— Это еда. Не бойтесь. Я вам друг, я собираюсь вам помочь.

Елена взяла еду и, откусив небольшой кусочек, положила его в рот. Потом съела остальное. Взгляд ее становился все более осознанным. Она с тревогой огляделась вокруг.

— Война окончена. Вы можете пока молчать. Вы — Е-Л-Е-Н-А. При последних словах Сабела на ее божественном лице появилось выражение согласия.

— Я — Георгиус Сабел. Доктор Космофизики. Хотя это неважно. Я спас вас. И это — главное.

Она улыбалась ему. Может быть, принимала все за сон?

Жизнеохраняющая пленка медленно спадала с ее тела, открывая прекрасную молочного цвета кожу. Боже, что же ей надеть?

Сабел оглянулся, нашел длинную рубашку. Затем, пока Елена одевалась, он стал обдумывать, что же ему делать дальше.

Что это у него на поясе? Ах, да! Новый минивидеомагнитофон. Он должен доставить его в лабораторию, убедиться, что информацию можно прочесть. А потом берсеркер должен быть уничтожен. В его лаборатории были самые разнообразные инструменты, позволяющие крошить металл, есть химикаты, способные растворять любые сплавы. Конечно, работа будет не простой. Берсеркер должен быть уничтожен так, чтобы никому и в голову не пришло, что тот существовал. Потребуется время. А особое оборудование, которое придется привезти из города? Да, действовать нужно осторожно.

Конечно, можно прийти к Хранителям вместе с Еленой и, сказав о берсеркере, заняться его уничтожением позднее. Но какое-то смутное и необъяснимое чувство тревоги подсказывало ему, что машину надо срочно уничтожить. Елене необходимо некоторое время, чтобы прийти в себя. И Сабел решил использовать это время продуктивно.

Через три часа Елена, облаченная в свободную рубашку, сидела на подушках, которые Сабел вынул из ее саркофага и расположил на камнях. Казалось, она вполне удовлетворена тем, что может сидеть вот так и ждать. Она внимательно смотрела на своего спасителя, ничего не требуя, кроме, как вскоре выяснилось, присутствия самого Сабела.

Ученый продолжал ей рассказывать о том, что у него срочное дело, что ему нужно улететь и оставить ее ненадолго одну.

— Я должен лететь. Я вернусь. Очень скоро. Вопрос о том, взять ли Елену в город, пока не стоял. У Сабела был только один скафандр.

Но с глазами, полными тревоги, взволнованно жестикулируя руками, Елена загородила выход из палатки.

— Елена, я должен... Я обязан... — она тяжело дышала глядя умоляюще на Сабела. — Здесь остался один берсеркер. Мы не можем быть в безопасности, пока..

Елена улыбнулась. Нет, в ее улыбке была не только благодарность. Сабел перестал убеждать себя, что это сон. И не скрывая своего намерения, Королева Любви протянула руки...

Ее легкая рубашка упала на пол, обнажив прекрасную фигуру. Сабел онемел. Она медленно обвила его шею руками. Физик наконец очнулся. Перед ним — женщина. Обыкновенная женщина, хотя нет — необыкновенная, прекрасная женщина...

Когда Сабел вернулся в мир реального, он вновь попытался объяснить все Елене.

— Дорогая, пойми, я должен добраться до города. Мне нужны некоторые инструменты. Потом я вернусь. Прямо сюда. Очень скоро. Ты хочешь, чтобы я привел других людей, не так ли? Я... — он запнулся. Стоит ли вдаваться в детали, тем более, судя по ее жестикуляции, она явно не жаждет общества других людей, по крайней мере, сейчас. — Ну, хорошо. Никого больше. Я привезу еще один скафандр. То, что ты здесь, будет нашей тайной! Ты ведь хочешь этого? О, моя королева! — Он увидел радостную улыбку, осветившую лицо Елены. Сабел упал перед ней на колени. — Моя! Единственная! — Он начал надевать шлем. — Я вернусь. Через 20 часов. Если смогу. Вот хронометр, видишь? Если я немного задержусь, не волнуйся. Здесь есть все, что тебе нужно. Я буду торопиться к тебе.

Наконец Елена, кажется, поняла его и сдалась. Ведь скоро они снова будут вместе. Ее глаза благословили его.

Сабел вернулся с полпути, чтобы взять с собой видеорекордер, который он чуть было не забыл.

Когда в конце концов придет время, и он отвезет Королеву в город, то не станут ли его расспрашивать, почему он не сразу известил о своей потрясающей находке? Нужно обдумать эту проблему. Но сейчас у него другие дела, не терпящие отлагательства. Королева сейчас принадлежит только ему. И никому больше...

И обязательно нужно уничтожить берсеркера. Только предварительно убедиться, что видеоинформация, полученная от него, представляет интерес. Не исключено, что Елена знает и расскажет ему, где спрятаны несметные сокровища дарданцев.

Она стала его любовницей. О, какой она оказалась женщиной! В каждом ее движении чувствовался огромный профессионализм. Интересно, верна ли легенда о том, что Елена Великолепная — символ преданности своему народу? И готова отдаться любому? Тогда, вряд ли, кто-либо обрадуется ее возвращению сейчас, когда ее почитают как Богиню, как символ непорочности.

Пытаясь предугадать события, Сабел чувствовал, что перед ним простирается пелена. Нити стягивались в тугой узел, который никто не в силах был разрубить. Нет, лучше все хорошо обдумать, прежде, чем он решится показать ее в городе. Здесь не должно быть никаких неожиданностей. Все надо предусмотреть, все просчитать. А если он найдет богатства Дардании? Вряд ли, Хранители откажутся от них. Значит придется собираться в дальнюю дорогу...

На этот раз лабораторный компьютер без особых видеопомех начал считывать информацию.

Сабел же решил просмотреть те сообщения, которые ему доставила пневмопочта. Грету Тхамар, как он узнал, освободили из тюрьмы под поручительство ее адвоката. Была использована экстракция памяти. Грета находится в удовлетворительном состоянии в гражданском крыле госпиталя.

Больше никаких важных известий не поступало. И никакие Хранители не маячили под его дверью.

“ПРИСУТСТВУЕТ АНОМАЛИЯ”,—прочитал Сабел на экране своего компьютера.

— Уточни, — потребовал ученый. На экране появилось:

ЗАПИСЬ 451 ВЕКА СОВПАДАЕТ СО СПЕКТРОМ РАДИАНТА 456 ВЕКА, ГОДА 23, ДНЯ 152.

— Выведи на экран, — скомандовал Сабел.

Это был тот самый известный Сабелу участок видеопленки, на котором Елена воздевала руки во время какого-то религиозного ритуала. Или танца.

— Ты хочешь сказать, ты говоришь: спектр этой записи идентичен спектру, который мы записали... Когда? Повтори! Как давно?

38 дней

38 ДНЕЙ 11 ЧАСОВ ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО 44 МИНУТЫ ТОМУ НАЗАД.

Как только инструменты и оружие для уничтожения берсеркера были погружены в капсулы, Сабел отправился в обратный путь. Он решил не задерживаться ради еще одного костюма.

Внутри палатки вещи были переставлены, перевернуты. Казалось, что Елена что-то искала. Под свободной рубашкой ее грудь вздымалась, как будто после тяжелой работы или сильного душевного потрясения.

Когда Сабел вошел, ее лицо озарилось улыбкой. Ученый же снял шлем и посмотрел на нее хмуро.

— Кто ты? — требовательно спросил он. Она потупила голову, но ничего не сказала. Улыбка так и не исчезла с ее губ.

— Кто ты, я спрашиваю. Голограмма была изготовлена всего тридцать восемь дней назад.

Лицо Елены изменилось. Хотя по-прежнему улыбалась, но теперь ее лицо освещал иной свет, проникающий в палатку снаружи. Что-то приближалось к лагерю Сабела. Сабел обернулся. Сквозь пластик он увидел четыре фигуры. Они были в скафандрах, и было даже трудно понять, мужчины это или женщины. Двое тут же вошли через воздушную камеру, а двое остались снаружи, разглядывая инструменты, выгруженные Сабелом из капсулы.

— Черт побери, потребовалось много времени, — прекрасные губы Елены наконец-то хоть что-то произнесли.

Мужчина, который вошел первым, опустил ружье с прожектором. Он уставился на Елену, иронично улыбаясь.

— Я вижу, что пять дней в холодильнике тебе не повредили.

— Это было легче, чем провести один день вот с этим, черт побери!

Улыбка Елены, обращенная к Сабелу, превратилась в злую ухмылку.

Второй мужчина остался в воздушной камере. Его рука лежала на ружье, направленном на Сабела.

Первый вошедший тоже поднял ружье. Он был высок, с неприятным выражением лица. Явно, он не был полицейским.

— Я собираюсь взглянуть на твою лабораторию. Может быть, прихвачу что-нибудь оттуда. Дай мне ключ и назови шифр.

Сабел облизнул пересохшие губы.

— Кто вы? — в его голосе не было страха, только злоба. — И кто эта женщина?

— Я советую тебе вести себя прилично. Она просто развлекала тебя, чтобы ты не вставал на нашем пути, пока мы готовили небольшой сюрприз. Каждый из нас служит Хозяину. По-своему. Даже ты. Ты обеспечил Хозяина достаточной силой, чтобы он призвал нас на помощь, — голова говорящего повернулась внутри шлема. Он посмотрел на что-то справа от палатки. — Все в порядке? Полная энергообеспеченность? Прекрасно! — Говорящий вновь посмотрел на Сабела. — Кто я такой? Да тот, кто получит ключ от твоей лаборатории — так или иначе. Будь уверен. Мы давно занимаемся тобой. Уж мы позаботились о том, чтобы у бедняжки Греты была новая соседка, как только ты стал волочиться за танцовщицей. Бедняжка так и не узнала, в чем же дело. Ты видишь, нам нужны твои инструменты и необходимые химикаты, чтобы извлечь Хозяина. Мы пытались сами, но не смогли.

Елена, точнее женщина, которую Сабел так называл, повернулась к нему и посмотрела прямо в лицо ученому. Казалось, она готовится к последнему прыжку. Ее огромные глаза расширились. Словно она хотела показать, что ей страшно. В следующее мгновение она припала к земле.

Краем глаза Сабел успел уловить движения мужчин в скафандрах. По его голове словно ударили невидимой дубинкой. Неизвестно, откуда исходил, удар, но Сабел упал на каменный пол. Он почувствовал, что не в силах пошевелить ни ногой, ни рукой. Все его силы уходили сейчас на то, чтобы не потерять сознание. Сабел услышал, как щелкает входная дверь воздушной камеры. Но поднять голову он был не в силах. В поле его зрения был только пол и ноги в скафандрах.

Черные ботинки, ботинки Хранителей, маршировали

перед его глазами. Чья-то рука схватила Сабела за плечо, резко оторвала от пола. Глаза Гунавармана торжествующе смотрели на ученого.

— Да, ты действительно познакомился с Еленой. Еленой Надрад — под этим именем она занимается проституцией в Партизанской Аллее. Может быть, у нее будут и другие имена — если понадобится. Что-то ты еще бледный. Ну, все должно быть в порядке. Через час-другой ты будешь в полном ажуре.

Гунаварман связался по радио с кем-то в городе. Сабел мог уловить только обрывки разговора:

— Некоторое время... конечно ... раскопать Хозяина ... возможно ... оборудование ... да, сэр, записи с мозга берсеркера обнаружены в его лаборатории... голограмма Елены Надрад была вставлена туда ... да, просто поражает... Без сомнения ... мы высадили его... Йоро, организатор “хорошей жизни”... Он здесь ... да, сэр. Спасибо. Я передал своим людям ваши указания.

Гунаварман с торжествующей ухмылкой вновь склонился на Сабелом:

— Ценная добыча, — прошептал Хранитель. — Ты хочешь мне что-нибудь сказать?

Сабел неотрывно смотрел на склоненную фигуру Йоро. Из не до конца застегнутого кармана скафандра торчали маленький, ярко-красный пистолет и моток проволоки.

— Ну, так что-нибудь скажите, Доктор? — вновь прозвучал издевательский голос Гунавармана.

Сабел приложил нечеловеческие усилия. Он смог только пробормотать:

— Приготовьте... свое ... оружие... Гунаварман глянул на своих людей, собравшихся неподалеку от палатки. Он был несколько удивлен, но скорее это предупреждение его только позабавило.

— Зачем?

Каменная основа лагеря Сабела начала вибрировать, еле слышные звуки становились все громче.

— Вытащите ... свои ...

Хотя он очень сомневался, что эти маленькие ружья смогут оказаться полезными.

Из-за поворота показался берсеркер. Его огромная фигура загородила весь проход. Бежать было некуда. Сабел опустил голову...

Инструменты науки не всегда раскрывают правду. Есть исследования, которые не могут быть завершены с помощью только показаний приборов.

6. ЗВЕЗДНАЯ ПЕСНЯ

Прохождение мимо черной звезды Паунарус и так уже обошлось в три боевых корабля, а после этого — еще трехдневный бой... Неожиданно появившиеся корабли берсеркеров нанесли мощный удар. И если бы не опыт людей, спастись удалось бы не многим. Удачным маневром Командир вывел эскадру из-под удара берсеркеров. Причем он оказался таким неожиданным, что даже быстродействующий электронный мозг берсеркеров на этот раз был введен в заблуждение, и их корабли чуть отстали. В конце концов флотилии удалось пробиться в Центр.

Командир с самого начала предприятия опасался, что главный компьютер берсеркеров уничтожит “Ад” (так люди не без оснований назвали Центр исследований), а также все живое и неживое поблизости с помощью ракет и дальнодействующих взрывателей. Тогда бы вся экспедиция оказалась напрасной, больше того — она была бы поставлена на грань уничтожения. Только применение последнего изобретения — предотвратителя взрывов могло спасти Центр.

Командир не переставал надеяться также на отражатели, установленные на кораблях его людьми. Одной из функций этих приборов было недопущение ядерного взрыва. Так оно и случилось — ядерного взрыва не последовало.

Командир был доволен. Новая техника не подвела. А ведь вначале ему даже не позволяли установить ее на кораблях. Испытания еще не были закончены. Когда бой был завершен, Командир выслал в Центр своих людей. Надо было внимательно проверить, все помещения. А вдруг кто-то уцелел. С тех пор, как началась эта долгая война, многие люди стали пленниками берсеркеров. Эркул, кибернетический психолог, действительно обнаружил людей... Хотя, если сказать людей, то будет не совсем верно. Некоторые человеческие органы уже стали частью создаваемых берсеркеров. Живое и неживое сплеталось в единый клубок. Берсеркеры использовали отчасти методику, применяемую на медицинских кораблях людей. В наших лабораториях уже научились культивировать эмбрионную ткань, получать мозг взрослого человека, делить его на части в случае необходимости и использовать для операций, на черепе. Культивированная мозговая материя служила матрицей для восстановления головного мозга. Во время ее выращивания нередко использовалась музыка — для стимуляции психических функций. Полученный подобным образом мозг мог стать мозгом человека только при условии его вживления в организм. Даже студент-практикант с легкостью бы отличил естественный мозг от искусственного при внешнем наблюдении. Отсутствие некоторых гормонов, тончайших химических соединений компенсировалось только после нескольких дней функционирования в естественной мозговой среде. Приобретение сенсорики тоже осуществлялось в процессе ассимиляции.

Берсеркеры, без всякого сомнения, уже давно научились культивировать почки, сердца и даже мозг, сходные с человеческим, но более всего их интересовали проблемы приобретения мыслей и чувств.

Природа за несколько биллионов лет эволюции научилась организовывать нервную ткань человеческого организма таким образом, что память, умение принимать решения и тому подобное концентрировалось на участке в несколько кубических сантиметров.

За время долгих лет войны с человечеством берсеркеры старались не раз использовать мозг человека и сделать его составной частью неживых организмов. И хотя им еще ни разу не удалось добиться полноценного эффекта, попытки не прекращались.

Центр берсеркеров, где проводились такие опыты, люди не без основания называли “Адом”. То, что здесь творилось, не могло присниться даже в самом страшном сне. Если берсеркеры добьются успеха, отличить машину от человека будет практически невозможно.

Затерянный в системе черной звезды Таунарус, Центр располагался на границах регионов Циту, Токскс и Йату в необычайно труднодоступном районе Галактики. Люди давно знали о существовании “Ада” и даже его приблизительное расположение. Только теперь военные корабли людей приобрели возможность преодолеть ее сопротивление. Несколько раз предпринимались попытки проникнуть туда, но каждый раз это оказывалось невозможным по чисто техническим причинам. Пройти черную звезду никому не удавалось. После этого они вычислили координаты Центра и атаковали его.

— Я утверждаю, что здесь нет ни одного живого организма, — сказал Эркул, в его голосе чувствовалось волнение, пальцы нервно барабанили по стекловидному ящику. Ассистент Эркула сделал быстрое движение, повинуясь которому космонавт, выделенный в помощь ученым, вынул все энергетические контакты. То, что находилось в ящике, теперь должно умереть — хотя это слово, вряд ли, применимо к машине. Когда-то содержимое было волокнами нервной системы человека. Волокна утратили свои первоначальные функции не только в процессе вычленения из тела пленника, но и после — при подключении их к множеству электронной и микромеханической аппаратуре. Программа, основанная скорее всего на простейшем противопоставлении “наказание” — “награда”, была все же введена, и операции выполнялись с ничтожной долей вероятности ошибки. Волокна продолжали следовать программе — так показывали приборы. Когда заканчивался цикл и устанавливался “ноль”, программа повторялась. Мозговая ткань теперь была способна только на выполнение установленных команд. Вряд ли, здесь речь может идти о жизни (в человеческом понимании этого слова) — так, по крайней мере, считал кибернетический психолог, склоняясь к тому, что, чем это скорее уничтожить это подобие живого, тем лучше.

— Следующий ящик, — сказал Эркул, неожиданно осознавая, что берет на себя ужасную роль судьи, произносящего последний приговор. Но, кажется, никто из его помощников этого не заметил.

“Еще немного, и мы найдем даже здесь повод над чем-нибудь посмеяться”, — подумал Эркул. В любом случае, работа продолжалась. Он считал, что пока есть возможность спасти только двоих пленников, восстановив их организмы из набора органов, упакованных в пробирки и стеклянные ящики различной формы.

Когда Эркулу принесли следующий ящик, то он содрогнулся.

— Нет, не может быть, — воскликнул Эркул.

В этот день он испытал немало неприятного. Видеть уничтожаемую человеческую жизнь, не иметь возможности ничем ей помочь, всегда тяжело. Но то, что лежало на столе сейчас, в этом стеклянном ящике, потрясло его до глубины души. Ошибиться было почти невозможно. Как любой профессионал, он с первого взгляда узнал свою работу.

Память тотчас же воскресила все мельчайшие детали того времени, когда он делал эту операцию.

— Проклятые берсеркеры, — сказал Эркул в гневе, — вы мне за все заплатите. Он почувствовал, как к горлу подкатил какой-то комок, и чтобы сдержать рыдания, с силой сжал кулаки.

История эта началась более года тому назад на одной из планет системы Циту, в огромном зале, украшенном накануне свадьбы...

— Ты счастлива, милая? — спросил Орделл Каллисон свою невесту, улучив момент, чтобы взять ее за руку и наклониться к ее уху. Праздничный вечер был в разгаре. Нет, Орделл не то чтобы сомневался в ее настроении, просто сейчас ему больше ничего не пришло в голову, кроме этих слов. Говорить он был не в состоянии, вся душа его хотела петь...

— О, да, счастлива! — Йуру тоже была немногословна. Но ее смеющиеся глаза доказывали истину этих слов, глаза, которые были столь же прекрасны, сколь и песни, которые сочинял Орделл.

Конечно, его сегодня не отпустят без песни, ведь праздник без веселья не праздник. Тем более такой, как свадьба.

— Спой, Орделл! — раздался голос Хаймана Болфа, стоящего у противоположной стороны праздничного стола рядом с маленьким фонтаном, струи которого били не водой, а отменным вином. Сейчас гость наполнял уже не первый бокал. Знаменитый импровизатор прибыл с Йату, чтобы принять участие в торжестве своего старого приятеля. Во время приземления личный корабль Болфа потерпел небольшую аварию — взорвалась водородная лампа, дым заставил знаменитого импровизатора выброситься из кабины со слезящимися глазами. Но после этого досадного случая все пошло как по маслу.

Другие голоса подхватили:

— Спой, Орделл!

— Ты просто должен!

— Спой!

— Какая свадьба без прекрасной песни!..

— Спой!

— Спой!

Орделл заколебался:

— Но сегодня моя свадьба, и я не...

Все его возражения тут же потонули в хоре голосов.

Орделл был человеком чрезвычайно музыкальным. Один из его самых доверенных слуг, предвидевший, что Хозяину придется петь, тут же принес инструмент, который собрал сам жених. Инструмент походил на небольшой ящик, его можно было вешать на шею-с помощью ремня. Своим внешним видом он чем-то напоминал аккордеон. Орделл не любил музыкальные инструменты, изготовленные машинами. Только то, что он собрал своими руками, приносило ему радость. Новый его инструмент порождал самые разнообразные звуки — от грохота до щебетания. Основанный на электронике и аудионике, инструмент на внешней поверхности имел десять кнопок. Орделл называл свое детище просто — музыкальный ящик, к чему было выдумывать что-либо необычное! Подражатели Орделла часто пользовались более сложными инструментами, но их мало кто желал слушать. Большинство девочек и девушек — особенно в самом прекрасном женском возрасте от 12 до 20 лет — предпочитал слушать песни Орделла.

Итак, Орделл Каллисон решился спеть на собственной свадьбе, и публика была восхищена. Никто из исполнителей не вызывал столько уважения. Маститые критики застыли на своих почетных местах за столом, цивилизованные и менее цивилизованные, но в любом случае — состоятельные жители Цитца, Токскса и Йату (многие прилетели на собственных кораблях), а также гости попроще — все они замерли, вслушиваясь в божественные звуки. А юные девицы и юноши, поклонники искусства Орделла, теснясь в дверях залы, были готовы умереть от восторга...

Через две недели Орделл и Йуру вместе с новыми друзьями, приобретенными в годы успеха и благополучия, вышли в космос, чтобы сыграть в игру, которую они назвали Тэг. Каждый находился в одноместном корабле. На этот раз Орделлу выпало маячить в пространстве, обозначенном играющими в качестве игрового, а корабли девушек вместо того, чтобы догонять Орделла, проносились мимо. Он уже стал беспокоиться по поводу того, что не видит корабли Йуру, когда неожиданно раздался сигнал тревоги. Игру прекратили. Один из приятелей Орделла — Арти появился на маленьких экранах. Он бормотал:

— Я старался, Орделл, я старался не причинить вреда... Я не хотел... Они вернут ее ... Это не моя вина, что она ...

Постепенно из обрывков его речи стала складываться более ясная картина. Арти погнался за кораблем Йуруи и настиг его. Корабль Арти прикрепился к транспортолету Йуру, приятель Орделла появился в ее кабине и потребовал обычную награду. Но Йуру, будучи теперь замужней женщиной, решила, что правила игры должны быть изменены... Так же думал и Орделл; счастливые новобрачные хотели показать всему миру, что для них изменилось все...

Не в силах убедить Арти словами, Йуру начала сопротивляться. Стараясь освободиться от его объятий в маленьком отсеке, Йуру повредила себе нечаянно ногу. Арти упрямо продолжал настаивать на своей награде. Как выяснилось, он согласился покинуть ее кабину только для того, чтобы принести пакет первой медицинской помощи из своего корабля (Йуру клялась, что ее собственный пакет утерян), а потом получить желаемое.

Но когда он оказался в кабине своего корабля, Йуру закрыла люк, включила отталкивающее поле и устремилась вперед. Арти заторопился следом. Вскоре Йуру оказалась рядом с границей безопасной зоны, которую контролировали автоматические военные спутники. Чтобы избежать погони, Йуру пересекла границу, собираясь, видимо, очень скоро вернуться.

Но она не вернулась. Ее крошечный космический корабль оказался втянутым в гравитационное поле Таунаруса. Спутник-берсеркер, маячивший в пространстве, устремился к добыче. Погоня была короткой...

Лицо Орделла буквально окаменело. Взгляд приобрел безумное выражение. Орделл закрыл лицо руками. Плечи его задрожали. Арти безуспешно пытался его успокоить.

— Орделл, возьми себя в руки. Все еще можно исправить, если немедленно пуститься в путь.

— Уйди, — воскликнул певец.

Весь его вид вызывал у Арти такой ужас, что он поспешно ретировался, но Орделл не стал его преследовать. Певец бросился к своему кораблю. Но, как всегда бывает в таких случаях, когда очень спешишь, то что-то не получается. Вот и сейчас. Прошло не менее получаса, прежде чем он бросился в погоню.

Пока он возился со своим кораблем, некоторые соседи предложили свою помощь.

— Это мое дело, не мешайте мне, — закричал Орделл.

Никто и никогда не видел его таким разъяренным и печальным одновременно.

— Если мне суждено погибнуть, то пускай погибну один. Незачем рисковать другими, — сказал он немного успокоившись.

Наконец его корабль стартовал. Со скоростью, на которую только был способен его корабль, он устремился туда, где пропала его жена. Он пересек границу, которая существовала для того, чтобы охранять здравомыслящих людей, а не потворствовать безумцам. Найдя проход между двумя пыльными облаками, Орделл устремился к центру системы Таунарус — туда, где корабли должны замедлять ход, туда, откуда не возвращалось еще ни одно живое существо. В “Ад”.

Часа два спустя внешний патруль берсеркеров на хорошо усвоенном человеческом языке приказал Орделлу сдаться. Но Орделл только немного сбросил скорость и начал... петь прямо в радиопередатчике, сняв пальцы с панели управления и положив их на свой музыкальный ящик. Пока неповрежденный, его корабль удалялся от воздушного коридора, извергая дым, газ и пыль.

Берсеркеры послали абордажных роботов на поимку корабля. Они также отдали команду прекратить всякие шумы в космосе, которые можно было прекратить.

В космосе много всяких звуков. Несмотря на вакуум, там постоянно что-то происходило. Гремели бои, гибли планеты. Но никто и никогда не пел. Поэтому блоки памяти Центра впитывали информацию об аномальном поведении человека, пытаясь понять, нет ли здесь какой-нибудь ловушки.

Когда корабль настигли, Ораделл даже не пытался сопротивляться. Берсеркеры-роботы обыскали транспортолет, но не нашли никакого оружия. Музыкальный ящик, который Орделл прижимал к себе, тоже был осмотрен. Но поскольку видимой опасности он не представлял, Орделла передали внутренним охранникам Центра вместе с его инструментом.

“Ад” являл собой весьма приятное место, на первый взгляд. Центр был со всех сторон окружен металлической сферой, внутри — воздух, пригодный для дыхания. Здесь росли трава и деревья. Пленники здесь жили недолго, компьютерный мозг берсеркеров посчитал рациональным не подвергать их лишним стрессам. Поэтому внутри “Ада” им разрешалось перемещаться без особого контроля.

Для опытов были нужны здоровые человеческие организмы. Компьютерный мозг просчитал, что для того, чтобы использовать человека, ему необходима была неделя, чтобы немного успокоиться и прийти в себя от постигшей трагедии. В Центре были даже увеселительные заведения, но наибольшей популярностью пользовался публичный дом. Но люди даже и не догадывались, что женщины, дарившие им радость в эти последние минуты жизни, были обычными сексуальными машинами.

Берсеркеры, служащие в “Аде”, в большинстве своем состояли из органических соединений. У некоторых был полностью искусственный мозг, а у некоторых — переработанный мозг пленников. Наполовину — провода и сталь, наполовину — ткани человеческого организма.

Одно из подобных существ, несущее в стекловидных колбах какие-то органы, омываемые раствором и опутанные проводами, увидело Орделла:

— Ты здесь зачем? — спросил его голос, исходящий из диафрагмы, укрепленной в центре “живота” берсеркера.

И тут в голосе Орделла начала зреть идея. Он когда-то слышал, что в лабораториях ученые нередко используют музыку при выращивании искусственного мозга. Его собственная музыка в силу своего совершенства, наверняка, подойдет для этой роли.

— А что, если повторить опыт? — подумал Орделл. — Ведь берсеркеры свободно меня пропустили. Почему бы не попробовать и сейчас общаться таким же образом?

Поэтому Орделл не сказал, а пропел встреченному монстру о том, что ищет свою молодую жену. Чистая случайность привела его сюда намного раньше, чем это должно было бы случиться. Используя все резервы языка, он спел о море ужаса, о царстве тишины, о нерожденных детях. Он воспел Йуру. Если же вы не вернете ее, пел Орделл, то мы останемся здесь оба.

Музыка, которая воспринималась как набор систематических символов, неорганической материей, оказала странное воздействие на полуорганические существа. Появились другие монстры, ощущающие незнакомое им доселе прикосновение красоты, гармонии. Мелодия будила что-то человеческое в этих полу-людях и полу-машинах.

Вместо того, чтобы задержать Орделла, они сбегались со всех сторон на музыку.

Компьютерный мозг людей был так устроен, что они должны реагировать на берсеркеров каким-либо определенным образом: либо бояться, либо сопротивляться новому для них. Неожиданное поведение, странное общение с ними Орделла дало сбой в машинах. Расчет Орделла на замешательство полностью оправдался.

Орделл продвигался по “Аду”, и никто не пытался даже его остановить. Его музыка внедрялась во входные отверстия чувствительнейшей аппаратуры, заставляла слегка дрожать стеклянные колбы, ее ощущали нервные клетки, которые меняли постепенно свою структуру в зависимости от ритма. Мозговая ткань, уже приспособленная к самым изощренным вычислениям, потерявшая свой первоначальный потенциал после многочисленных микроволновых излучений, впитывала в себя музыку, по-настоящему ощущая ее. И каждый робот реагировал по-своему.

Большинство экспериментов было приостановлено, некоторые берсеркеры вообще выбились из цикла. Наблюдатели, наполовину состоявшие из человеческой плоти, нарушали параметры раз и навсегда введенных программ, неожиданно придя к решению, что требуемая пленница должна быть найдена и освобождена.

Произошло непредвиденное! То, о чем раньше и подумать то было невозможно. Человек с помощью песни, музыки управлял берсеркерами. И как результат — машина дала сбой. Она признала превосходство человека, превосходство красоты, гармонии, прекрасного звучания.

Компьютер берсеркеров — металлическая машина, совершенно “равнодушная” к этим невнятным звукам, зафиксировала сбой в работе лабораторий. Тут же вся энергия компьютера была послана на сбор данных о том, что происходит в “Аду”. Но никаких четких параметров... Музыка Орделла не вписывалась в четкие рамки математической логики. Берсеркеры слишком доверились органической материи.

Теперь перед Орделлом появились не только вспомогательные глушащие, но и основной персонал — они в меньшей степени состояли из живой материи, но тоже подверглись влиянию музыки Орделла. Сейчас внутри этих машин шла борьба: подчиниться главной команде компьютера и устранить неполадки или подчиниться музыке Орделла, найти и освободить его жену. И Орделл победил — магнитные реле начальников экспериментального госпиталя оградили некоторое пространство, где звуки музыки были наиболее сильны, от власти главного компьютера.

— Забирай ее! — сказал голос одного из восставших. — Но пой, не переставая. Не останавливайся более, чем на секунду, пока не окажешься на корабле, а потом вне защитного поля “Ада”.

Орделл кивнул головой и продолжил песню. Теперь он пел о той надежде, которая окрыляла его.

Дверь одного из корпусов со скрипом отворилась, и он увидел Йуру. Девушка чуть прихрамывала, поскольку никто здесь не позаботился о ее поврежденной ноге. Но главное было то, что она не успела подвергнуться никаким операциям,

— Не останавливайся! Пой! — пролаял один из монстров.

Йуру застонала, увидев мужа, и протянула к нему руки. Но Орделл не осмелился на большее, чем кивнуть ей головой и сделать знак следовать за ним. Его песня стала еще более могущественной и торжественной. Он шел теперь в обратную сторону — по этой дороге еще не шел ни один живой человек. Проход между корпусами был узким. Йуру шла следом. Орделл боялся даже повернуть голову, чтобы взглянуть на жену; все его внимание сосредоточилось на музыке. Появились новые монстры, задавали вопросы, Орделл отвечал им своим пением. За спиной он слышал рыдания жены.

— Орделл, Орделл, милый, родной мой, неужели это ты? Я не могу в это поверить! Ты спасешь меня?

Впереди появился трехголовый страж ворот “Ада”, который поднялся, чтобы преградить им дорогу. Орделл начал петь о свободе живой человеческой души, о свободе полного сил тела, о прогулках по зеленой траве, залитой солнцем. Страж поклонился и отступил. Они вышли за ворота.

— Милый! Повернись! Скажи, что это не розыгрыш! Милый, обернись!

Орделл обернулся. Красота Йуру заставила его замереть на месте. Он несколько часов не знал, увидит ли ее вновь... Даже пальцы замерли на кнопках музыкального ящика.

И этой минуты было достаточно, чтобы главный компьютер берсеркеров восстановил большую долю контроля над монстрами. Трехголовый страж схватил Йуру и бросился бежать. Только крик прощания донесся до ушей Орделла:

— Прощай, любовь моя!

Орделл бросился в погоню. Но дверь “Ада” перед ним закрылась. Орделл кричал, умолял дать ему еще один шанс спасти жену. Он вновь запел, но полуберсеркеры уже были равнодушны к его песням — холодная власть компьютера на этот раз оказалась сильнее.

Семь дней Орделл маячил в своем корабле у ворот “Ада” без сна и без еды. Не имея и капли надежды, продолжал он петь свои песни, пока голос его не охрип. Потом он потерял сознание. Включился аварийный автопилот корабля и унес его от дверей Центра.

Берсеркеры-стражники, охраняющие прилегающее пространство, не задержали его. Видимо, приняли за корабль-разведчик. Еще ни одной живой душе не удавалось покинуть “Ад”, и их программа не предусматривала такой возможности.

По возвращению на планету Цитц менеджеры Орделла поздравили его с воскресением из мертвых. Через несколько дней должен был состояться концерт, билеты на который были проданы еще месяц назад. Если же концерт не состоится, то всем организаторам придется возвращать деньги.

Орделл равнодушно отнесся к врачам, не сопротивляясь, но и не содействуя их попыткам. Как только голос вернулся к нему, он стал петь. Почти весь день, пока врачи не вводили ему снотворное. Орделлу было все равно, придется ему петь на сцене или нет.

Концерт планировался как один из юбилейных; это означало, что десять тысяч девушек придут, чтобы трепетать от восторга, а чудесное воскрешение, отрешенный взгляд Орделла добавят им пылу.

Пока звучала первая песня, девушки сидели, затаив дыхание. Затем одна из них не выдержала:

— Ты вновь наш! — в ее голосе прозвучала радость по поводу того, что Орделл потерял свою жену.

Посмотрев поверх голов, Орделл странно улыбнулся и начал петь о том, как ненавидит и презирает он подобных поклонниц. Их душа и тело безобразны. Он пел о том, что готов послать их всех в “Ад”, чтобы только иметь возможность взглянуть на прекрасное лицо своей жены, о том, что их тела намного лучше смотрелись бы в “Аду”.

В течение нескольких минут публика не знала, как реагировать. Установилась даже относительная тишина, в которой четко звучал голос Орделла. Но затем начались выкрики — ненависть, восхищение, ярость, проклятия десяти тысяч поклонниц буквально смели дежурных, призванных охранять Каллисона.

Но через пару минут бунт был прекращен — полицейские использовали успокоительный газ. Один из дежурных был убит, несколько — покалечено.

У Орделла была сломана шея, множество ссадин, проникающее ранение черепной коробки. Медицинская помощь успела законсервировать биологическую массу...

На следующий день ведущий кибернетический психолог Эркул был вызван к Орделлу Каллисону, точнее к тому, что от него осталось. Терапевты уже сделали свою долю работы, но установить контакт с Орделлом не удалось. Врачи вообще сомневались, что удастся восстановить личность Каллисона.

Эркул установил компьютер. Информационные лучи считывали теперь данные с мозговых центров Орделла.

Речевые центры певца Эркул подсоединил к магнитофону с записями песен Орделла. А также была продумана попытка восстановить моторные функция: пальцы Орделла, обмотанные проводами, легли на клавиши принесенного музыкального ящика.

Как только аппаратура была включена, Орделл запел. Теперь ему не нужны были паузы, для того, чтобы вдохнуть воздух.

Он пел о том, что он хочет от врачей. И те подчинились. Его песня была столь убедительна, что ни у кого не появилось никаких сомнений, стоит ли выполнять желание Орделла или нет.

Его отвезли в космопорт. Вместе с системой трубок, проводов, приборов Орделла, по его просьбе, поместили в маленький корабль. Потом, пользуясь указаниями Орделла ввели программу в автопилот, после чего корабль стартовал. Больше его никто не видел...

Эркул нашел Орделла и Йуру в одном экспериментальном блоке. Он без труда узнал итог своей работы над мозгом певца еще задолго до того, как электро-энцефалограмма подтвердила его предположение.

От них осталось очень мало. Хотя Орделл мог петь (эта функция была сохранена), он никогда бы уже не смог осознать, что же именно он поет.

Помощник Эркула прочитал данные прибора:

— Два точка пять выше нормативной диагонали, всего лишь, — он не знал чью же именно боль он берется анализировать.

— Ни первый, ни второй мозг не испытывают боли, — подвел итог ассистент.

Напряженной рукой Эркул взял печать. Хотя она не изменилась, ему показалось, что она весит как двухпудовая гиря. Но он быстро стряхнул с себя растерянность и пометил ящик.

Ассистент с некоторым удивлением посмотрел на своего шефа: тот редко так быстро принимает решение.

— Здесь нет человеческой жизни, — так утверждал знак, поставленный Эркулом.

— Между двумя объектами есть еще некоторое взаимное ощущение друг друга, — сказал ассистент чисто деловым, спокойным тоном.

Несколько часов подобной убийственной работы — и можно привыкнуть ко всему.

Но Эркулу так и не удалось привыкнуть...

Ни наука, ни искусство не в состоянии измерить всю силу живого. Она порой незаметна, но неумолима — как рост маленьких и внешне незаметных клеток в глубине вещества, порой сложна — как мощнейший интеллект, порой необъятна — как сама вечность.

7. КОЛОТУШКА

Клаус Словенско склонялся к мысли, что бой в ближайшем космосе останется незамеченным на планете Уотерфолл — если, конечно, он вообще состоится.

Что можно будет увидеть — вспышки света, очень похожие на звезды. Да и то, если корабль будет полностью уничтожен. Все остальное просто неразличимо.

Но человек живет надеждой. А что если вдруг? И он с напряжением всматривался в даль.

Клаус в полном одиночестве стоял на вершине высокой, метров сорок, песчаной дюны, глядя в ночное небо, расцвеченное звездами туманности Бузог. Вблизи они казались бело-голубыми гигантами, но отсюда с планеты видны были только небольшие точки.

Вид вокруг сам по себе был достоин восхищения. На подобном фоне даже значительные выплески энергии боевых кораблей могут показаться невооруженному глазу всего лишь мерцанием.

Если, конечно, бой не начнется прямо в атмосфере планеты. Но тогда корабли противников будут уже хорошо видны.

Океан, почти невидимый в ночной темноте, расстилался от подножия дюны до самого горизонта, чуть подсвеченный отблесками звезд.

Клаус повернулся в другую сторону.

На севере постоянно мелькали метеориты, пересекая небо во всех направлениях.

На северо-востоке — мерцал серебряный полумесяц, прячась иногда за легкими плывущими облаками. Именно так любили представлять Луну древние жители Земли. Ниже этих облаков простирались огромные пространства безжизненных песков и скал.

Тишина, стоявшая вокруг, лишь изредка прерывалась завыванием ветра, журчанием ручья, а порой шепотом осыпающихся камней.

Клаус взглянул на юг. Морские волны тихо выкатывались на берег у подножия дюны, и так же тихо отступали назад в море.

Ночная прохлада приятно освежала разгоряченное за долгий день тело. Клаус глубоко вдохнул в себя ночной воздух, размял плечи и осторожно начал спускаться по гребням дюны.

Внизу, на расстоянии чуть более ста метров от Клауса, раскинулись маленькие домики — лаборатория, жилой дом для ее сотрудников. Единственное место на планете Уотерфолл населенное людьми.

Сегодня, как всегда, окна светились приветливым огнем.

Руководитель экспедиции Ино Вакроукс решил, а другие жители планеты были с ним вполне согласны, — затемнение ни к чему. Если берсеркеры высадятся на Уотерфолле, шансы, что четыре почти беззащитных человека не будут обнаружены, практически равны нулю.

У подножия дюны Клаус прошел сквозь ворота в высоком каменном заборе. Защитить людей от берсеркеров он конечно не мог, а вот от песка, гонимого ветром, лучшего укрытия придумать было тяжело. Вскоре Клаус открыл дверь, ведущую в главный жилой дом.

На планете люди почти не пользовались замками.

Огромная общая комната была меблирована весьма обычно, только на стенах висело несколько любительских картин. В углу стоял большой аквариум.

Все остальные члены экспедиции были сейчас здесь. Когда Клаус вошел, на него глянули с надеждой, ожидая вестей.

Дженни Суруа, жена Клауса, сидела в дальнем углу за столом. Она заносила в компьютер данные последних опытов, проведенных накануне. На ней были шорты и свитер. Темные волосы свободно легли на плечи, она сидела нога на ногу. Дженни нахмурилась, будто опасаясь, что новость, которую может сообщить Клаус, вынудит ее отвлечься от основной работы.

В огромном кресле рядом с информационным банком сутулилась фигурка Ино Вакроукса, старшего на базе. Клаус предполагал, что когда-то Ино был великолепным спортсменом — до того, как во время атаки берсеркеров на базу на Траснее, он чуть не погиб. Медики восстановили почти все функции (мозг, к счастью, не пострадал совсем), но не смогли вернуть физическую норму телу. Искореженные бедра были узкими, как у ребенка, косовато наклоненный торс скрывала широкая рубашка.

Рядом с руководителем сидела Гленна Рейес, его жена, в своей любимой белой накидке. Она была не намного моложе Вакроукса, но выглядела полной жизненных сил.

— Ничего не видно, — сказал Клаус, хмуро взмахнув рукой.

— И ничего не слышно, — добавил Вакроукс, кивнув на радиопередатчик.

Экран связи был чист, в наушниках чуть-чуть шипело — несколько неприятный звук для этого региона.

Всего несколько часов тому назад, когда короткий осенний день Уотерфолла был в разгаре, все было по-другому. Радиопередатчик включился автоматически, получив сообщение на частоте экстренной связи, и во всех комнатах дома, на всей территории базы и даже на расстоянии четырехсот метров от нее, где четверо ученых собрались, чтобы понаблюдать за дельфинами, был услышан раскодированый голос.

“МОРСКАЯ, МОРСКАЯ! ЭТО — БРАС ТРАМПЕТ ХИЩНИКИ ЗДЕСЬ. МЫ СОБИРАЕМСЯ ОБОРОНЯТЬСЯ. БУДЬТЕ НА МЕСТАХ. ПОВТОРЯЮ...”

Все четверо бросились к своему дому. Как только они добрались до передатчика, Гленна прокрутила вновь записанный на пленку сигнал. Термин “Морская” был принят в качестве обращения к любому человеку, который мог бы оказаться на Уотерфолле. Оно было принято военными много лет назад и почти столько же лет никем не использовалось. Гленна достала справочник и посмотрела там остальные кодовые обозначения. В соответствии с условленной системой шифров позывной “Брас Трампет” использовался только в случае смертельной опасности. Его применяли в вооруженных силах, когда предполагалось нападение берсеркеров на систему Уотерфолла. Слово “хищники” означало, наверняка, смертоносные машины, готовые убивать все живое.

Первых берсеркеров создала неизвестная раса во время межзвездной войны много лет тому назад. Имеющие способность к самосовершенствованию, берсеркеры с тех пор вели бесконечную борьбу с людьми, населявшими звезды.

В этой войне бывало время, когда боевые действия разгорались, бывали времена, когда наступала временная передышка. Но никогда не было и не могло быть мира между заклятыми врагами.

Краткий и неясный характер сигнала в данном случае был оправдан. В случае перехвата его врагом, берсеркерам, вряд ли, стало бы понятно, что значит слово “Морская”. Не исключено, конечно, что сообщение было послано кем-то, кто просто хочет сбить берсеркеров со следа, заставить их потратить энергию на расшифровку сигнала.

Даже если электронный мозг сможет определить, что “Морская” — всего лишь маленькая, беззащитная мишень, то не исключено, что у врагов есть более крупные цели. А, может быть, флот людей сможет не пропустить их в регион Уотерфолла? В общем, самых разнообразных предположений было множество. Оставалось надеяться на лучшее. Ведь уже много лет берсеркеры не появлялись в этом районе. Гленна вздохнула, коснулась локтя мужа.

— Завтра тяжелый день. Изучение морских кристаллов, — напомнила она.

— Я думаю, нам лучше отдохнуть, — голос Ино был страшно усталым. Он — единственный из четырех, кто видел берсеркеров. И было ужасно слышать, как изменился его голос после сообщения об их возможном нападении.

— Подключи сигнал срочного сообщения, — посоветовала Гленна. — Тогда, наверняка, нас разбудят, если придет еще что-либо важное.

Клаус подумал, что уж лучше услышать этот сигнал, чем громоподобный голос, пришедший с небес, который встревожил их всех днем.

— Да я так и сделаю, Ино на секунду задумался. Сейчас его голос стал более спокойным. — Ты права.

Завтра мы будем заниматься кристаллами, а также подкармливать креветок.

Он глянул на стену, где огромная карта указывала на расположение прудов, лагун, гаваней — в большинстве своем они были естественного происхождения.

Что касается гравитации и атмосферы, то Уотерфолл очень походил на Землю. За исключением того, что этот мир не был населен.

Примерно сорок стандартных лет тому назад, во время передышки в бесконечной войне с берсеркерами, Межзвездная Организация приняла решение об изучении Уотерфолла. Главной целью исследований было сделать планету обитаемой.

Разведывательные корабли, посланные на Уотерфолл, собрали сведения о состоянии атмосферы, почвы, воды. Планета оказалась очень удобной для жизни землян. Решено было продолжить исследования и заодно попытаться создать здесь продовольственную базу. Огромные корабли приземлились на Уотерфолле с соответствующими приборами, припасами, икринками рыб, животными, растениями, семенами. Программа была ориентирована на создание двойника Земли.

Во всей Галактике нашлось очень мало планет, похожих на Землю. Поэтому так стремились использовать удобные планеты. Одно из солнц в этой части галактики по своим параметрам мало отличалось от земного, именно оно и обогревало Уотерфолл.

Но эта огромная программа была прервана вспыхнувшей войной. Передышка оказалась короче, чем предполагали.

Стычки начались очень далеко от Уотерфолла, но потребовали людских сил и энергии. Для продолжения экспериментов на планете было решено оставить семейную пару ученых. Они должны были продолжать выполнение программы, хотя бы в замедленном темпе. Ино и Гленна работали здесь уже два года.

С интервалом в шесть месяцев прилетал грузовой корабль с Атлантиса. Именно на нем всего восемь дней назад прибыла еще одна семейная пара: Клаус и Дженни. Оба они были психологами. Главная тема их научной работы — изучение жизни семей в условиях изоляции. Визит планировался до прилета следующего грузового корабля.

Ранее прибывшие были очень рады молодым гостям.

В последнее время, если не считать прилетавшего корабля, Гленна и Ино не видели людей. Поэтому они уговорили молодых супругов жить в общей комнате. Бесконечным расспросам и разговорам не было конца. Клаус оказался любителем шахматной игры, и Ино, который не играл с человеком уже 2 года проводил за доской все вечера. Гленна, дети которой уже давно выросли и обрели самостоятельность, отнеслась к молодой чете с материнской теплотой. Ино любил подтрунивать над Клаусом. Они часто плавали наперегонки. Что касается Дженни, то Ино относился к ней со смесью галантности и иронии. Жизнь текла весело, радостно и беззаботно. Все было хорошо до сегодняшнего дня, принесшего неожиданное известие. Но поскольку новых сигналов тревоги не поступало, то постепенно напряжение спало, уступив место обычному веселью. В глазах Ино мелькнули веселые “бесенята”:

— Я чуть не забыл, — сказал он, встав со стула. Его руки и плечи передернулись от этого усилия. — У меня для тебя подарок, Джен.

— Да? — она была приветлива, дружелюбна, невозмутима. Последнее качество весьма раздражало Ино.

Он вышел, потом вернулся, чтобы присоединиться к остальным, собравшимся на кухне. Небольшой ужин перед сном стал своего рода ритуалом на базе.

— Это — тебе, — сказал он, вручая Дженни коробочку из прозрачного пластика. Внутри была вода. И что-то еще.

— О, боже мой! — ее голос звучал с обычной деловой приветливостью. — И что это?

— Держи его в самом дальнем аквариуме в гостиной, — посоветовал Ино.

Клаус глянул на коробочку. В ней плавало некое существо не более человеческого пальца со множеством отростков. Одна из тех форм, которые производили на людей с Земли впечатление чего-то неземного. На ум Клауса пришли строчки из Лафкадио Хеарна: “... клякса движущихся ног... к которой не тянется рука человека-лезвие спины — прялка или пила...” Или что-то в этом Духе.

Существо явно не принадлежало к разряду млекопитающих, а Джен (Клаус это знал) интересовалась подобными формами намного меньше, чем он сам. Но она и вида не подала, что над нею посмеиваются.

— Когда мы вернемся домой на Атлантис, у тебя будет целая коллекция, — сказал Клаус жене с улыбкой.

— Разбей коробку и выпусти его в аквариум, — посоветовал Ино крайне серьезным тоном. — Они не любят, когда их держат в руках. Он сейчас немного помят, но завтра будет в порядке. А если ему не понравится новый владелец, то он может попытаться сбежать.

Гленна с весьма красноречивым выражением смотрела на мужа. И когда этот старый дурак прекратит быть мальчишкой и бросит свои штучки?

— Сбежать? — мягко спросила Джен. — Но вы мне как-то говорили, что даже улитка не взберется на стекло аквариума...

Она хотела еще что-то добавить, но в этот момент раздался сигнал срочного сообщения. Клаус вначале подумал, что этот звук — составная часть шутки, но, глянув на лицо Ино, понял, что шутка здесь ни при чем.

“МОРСКАЯ, МОРСКАЯ! БОЙ ОКОНЧЕН. ХИЩНИКИ ПОКИДАЮТ СИСТЕМУ УОТЕРФОЛЛА. ПОВТОРЯЮ...”

Клаус быстро подавил в себе желание выбежать из дома и взглянуть на небо. Все равно он бы ничего не увидел. Бой окончен. Все облегченно вздохнули.

Ино с просветленным выражением лица принес бутылку джина и четыре бокала. Все заспешили на улицу, не в силах не взглянуть на небо, даже зная, что увидят только звезды.

— Зачем прилетали берсеркеры? — спросил Клаус. — Вряд ли, мы для них ценная добыча. Разве не так?

Вопрос его был обращен ко всем, но женщины посмотрели на Ино.

— Если нет более крупной добычи, — Ино поднял бокал, — то все живое для них мишень, прознай они про его существование в радиусе нападения. Я полагаю, что их основная цель — Атлантис. А нашу планету они использовали как прикрытие. Слиться с солнечным ветром, войти в резонанс с гравитационным полем. Так сражающиеся на поверхности планеты могут использовать горы, пещеры...

— Да, наверное, ты прав, — сказал Клаус. Он не был военным и плохо разбирался в боевых действиях.

— Хорошо, что берсеркеров уничтожили, — голос Геленны был взволнован. — А то ведь наш Уолтерфолл совсем беззащитен.

Все выразили свое согласие с ней.

— Друзья! — Ино поднял свой бокал. — Позвольте предложить тост.

— Просим, пожалуйста! — в один голос сказали Клаус и Дженни.

— За нашу встречу на этой планете, благодаря одиночеству и психологии.

— А также рыбам, моллюскам и кораллам, — весело подхватила Дженни.

Все рассмеялись. От чувства тревоги не осталось и следа. За столом парило общее веселье. Стали вспоминать и Атлантис, откуда все были родом.

— Там живут наши дети, — сказала Гленна.

Атлантис находился на расстоянии полудюжины парсеков от Уотерфолла. Это была крупная, давно населенная и хорошо защищенная система, состоящая из трех планет, большая часть поверхности которых была водной. Люди там жили на небольших островках, а большая часть — под водой в специальных домах. Уже несколько раз берсеркеры пытались уничтожить население на Атлантисе. Но все их предыдущие попытки были неудачными. Флот людей каждый раз давал мощный отпор машинам. И вот новая попытка...

Несколько часов спустя Гленна привстала на кровати, явно встревоженная.

— Что это? — спросила она лежащего рядом мужа тихим взволнованным голосом. Ино пошевельнулся: О чем ты?

— Вспышка. Яркая вспышка. Где-то там. Ино выглянул в окно.

Ни грома, ни дождя. Яркая луна освещала двор нежным светом. На небе не было видно ни облачка.

— Не волнуйся, дорогая, — Ино попытался успокоить жену, — тебе показалось. Спи.

Больше не было никаких вспышек. Но Гленна еще долго не могла заснуть.

Сразу после восхода солнца Клаус и Дженни решили как обычно искупаться. Пляж находился в нескольких сотнях метров от базы. Здесь было безопасно для людей, а пловцы, в свою очередь, не нарушали никакого экологического равновесия вблизи лаборатории. Путь лежал по дюнам, которые вздымались по всему побережью. Неожиданно Клаус остановился:

Посмотри на это!

На мокром прибрежном песке четко вырисовывался какой-то след. Было такое впечатление, что по песку протащили не очень большой камень или проползло какое-то животное. Начинался след в воде и терялся среди песков.

— Что-то выползло из воды, — сказала Дженни. — На Уотерфолле пока таких следов не попадалось.

Клаус присел на корточки. Его было трудно назвать следопытом, но все же он попытался поразмыслить над увиденным.

— Никогда ничего не видел подобного. У Гленны есть какие-то образцы — не помню, какие точно. Думаю, что это заинтересует Ино и Гленну.

Когда Клаус и Джен обошли следующую дюну, им попались на глаза еще два ряда следов, походивших на встреченный ранее.

— Может быть, — предположил Клаус, — это одно и то же животное, которое ползает туда-сюда. Крабы не могут оставить нечто подобное? Джен не знала.

— В любом случае, будем надеяться, что они не кусаются, — добавила она.

Дженни сбросила платье и нырнула в прохладную воду. Клаус последовал ее примеру. Через полминуты супруги вынырнули одновременно метрах в десяти от берега. Отсюда хорошо просматривалось пространство за следующей дюной. В лучах восходящего солнца было хорошо видно, что оно все испещрено следами, связывающими море с прибрежными дюнами.

Дженни встряхнула мокрыми волосами:

Может быть, какая-нибудь сезонная миграция?

— Вчера никаких следов не было. Нет, довольно с меня этого купания. Вода холоднее, чем сердце бюрократа.

Они быстро пошли по направлению к базе. Когда они вошли в ворота, Дженни сказала:

— Смотри, вон там Гленна. Рядом с трактором. Я пойду и расскажу ей, что мы видели.

— Хорошо. А я пока поставлю кофе.

Кофе был его слабостью. Клаус любил сам его готовить и редко доверял это важное, по его мнению, дело жене.

Сообщение Дженни Гленна восприняла с некоторым беспокойством.

— А слышали ли вы с Клаусом какие-нибудь странные звуки? Или, может быть, видели еще что-нибудь необычное?

— Необычное? Нет. По-моему, нет. Гленна глянула на ряд отдельных строений.

— Мы только что были на сейсмографическом пункте. Есть данные, что около двух часов ночи по местному времени был какой-то странный толчок. Именно в это время я проснулась. У меня было впечатление, что я видела вспышку.

— Странные совпадения, — сказала Дженни.

Ино появился рядом с дальними домиками и направился к ним. Когда он подошел, то уточнил данные, зафиксированные сейсмографом.

— Резкий всплеск энергии. Четкая локализация — чуть более десяти километров от базы. Никогда еще не было подобных явлений за время нашего пребывания на Уотерфолле.

— И что, вы думаете, это было? — спросила Джен. Ино, почти не колеблясь, ответил:

— Я думаю, взорвался небольшой космический корабль. Хотя он мог быть и большим. Но откуда он взялся? Ведь единственные корабли на Уотерфолле — два наших крошечных транспортолета вон в том ангаре. А, может быть, метеорит?

— Хотелось бы надеяться. Если бы это был корабль из флотилии Брас Трампет, взорвавшийся во время боя, то я, думаю, он успел бы послать нам сообщение.

Остальные предположения остались невысказанными. Дженни закусила губу. К этому часу флотилия, пославшая сообщение под шифром, Брас Трампет, уже должна была покинуть пределы системы. Связаться с ней представлялось невозможным.

Озабоченным голосом Гленна сказала:

— Я думаю, что это был вражеский корабль, поврежденный в сражении. А взрыв был конечной стадией его уничтожения.

Тут Дженни сказала Ино о следах, увиденных на побережье. Тот посмотрел на нее с откровенным испугом:

— Это далеко?

— Несколько сот метров вдоль по берегу вправо.

— Может быть, стоит взять корабль, но, наверное, быстрее добраться до этих следов пешком.

И встревоженный Ино так быстро пошел в сторону пляжа, что Дженни с трудом поспевала следом. Гленна осталась на базе вместе с Клаусом.

Ино достиг ближайшего следа и встал на колени рядом с полоской на песке.

— Странные следы, — сказал он, внимательно их осмотрев.

— Остальные выглядят также?

Приблизительно. Мы не подходили к ним.

— Я никогда не видел здесь животного, которое оставило бы подобный след. — Ино встал с грацией бывшего спортсмена. — Мне это не нравится. Нам нужно улетать отсюда. Всем.

— Это действительно необходимо? — спросила Дженни.

— Да, если мы хотим жить.

Я всегда думала, что берсеркеры — огромные машины.

— Большинство из них. Но некоторые могут быть и маленькими. В зависимости от задания.

— А вы видели маленьких берсеркеров?

— Нет, но слышал о них.

Дженни посмотрела на Ино с уважением и даже с некоторым подобострастием и трепетом.

— Я побегу в дом и скажу, чтобы все начали сборы, — предложила она.

— Хорошо. Гленна знает, что взять. Я пока приготовлю корабль к отлету.

Дженни по пути к дому подумала о том, что не преувеличивает ли Ино опасность? В его памяти навсегда остался страх перед берсеркерами. Вряд ли, следы на песке таят в себе грозную опасность...

Гленну и Клауса она нашла в большой комнате. Она быстро рассказала им о решении Ино покинуть планету. Они направились было собирать вещи, но в этот момент раздался странный крик. Он походил на приглушенный истерический смех.

Гленна бросилась к двери. Бросив быстрый взгляд на мужа, Дженни побежала следом. Клаус не отставал от них ни на шаг.

Крик повторился вновь. Далеко впереди в открытой двери ангара виднелась белая фигура Ино. Он раскачивался и как-то странно махал руками. Гленна бросила взгляд на трактор, стоящий под навесом. Трактор был быстроходным. Его часто использовали для езды по песку, для рытья прудов или придания им нужной формы.

Гленна быстро села за руль и завела мотор. Дженни тоже заняла место на тракторе. Клаус устроился за ее спиной, цепко держась за края машины и полуобнимая жену, чтобы она не упала. Предосторожность была не лишней — машина быстро набирала ход.

Ино тоже двигался им навстречу. Он продолжал махать руками, раскачиваясь, будто пьяный. На его груди был виден какой-то странный предмет размером с чайное блюдце, он походил на крупный медальон, который своей тяжестью тянул Ино к земле. Ино обеими руками силился оторвать этот предмет. Неожиданно его костюм окрасился алым цветом. Он произнес какие-то слова, смысл которых никто не понял. Клаус обхватил плечи Гленны. Указал рукой вниз. Более дюжины коричневых округлых предметов ползли по утоптанному песку. Следы их на песке были почти такие же, какие они видели ранее на пляже. Под каждой такой тарелкой виднелись маленькие ноги.

Тарелки с ножками передвигались не так быстро, как трактор, но все же они могли представлять опасность. Гленна резко повернула руль трактора, одна из тарелок попала под его колесо. Но они вновь увидели загадочный предмет, который прицепился к мягкой резине колеса и препятствовал центробежной силе, которая в сущности должна была бы сбросить его с колеса.

Ино упал, три других тарелки напали на него, но ему все же удалось встать на ноги. Если бы Клаусу довелось анализировать свое состояние, то он сказал бы, что у него не было времени испугаться. Трактор был рядом с Ино. Ударом кулака Клаус сбил одну из тарелок, приклеившихся к телу Ино. Рука нащупала что-то твердое, довольно тяжелое; боль пронзила запястье.

Они быстро втащили Ино, Гленна заняла место водителя, Клаус отражал атаки тарелок. Схватив крышку от ящика с инструментами, он бросил ее во врагов.

Целая стая тарелок преграждала им путь к кораблю, оставшийся же в ангаре корабль был полностью облеплен коричневыми медальонами. Гленна развернула трактор, и он помчался по направлению к морю.

На сидении Дженни поддерживала Ино. Он истекал кровью, его глаза смотрели в небо, губы беззвучно шевелились. Клаус тем временем держал оборону.

Коричневая тарелка прилепилась к борту и поползла к руке Гленны. Клаус ударил одним из инструментов, взятом из ящика, по врагу Тарелка упала на металлический пол, Клаус успел увидеть все еще движущиеся ножки, затем, подцепив ногой, выбросил тарелку из трактора.

Еще один противник стал подкрадываться к панели управления. Клаус ударил по нему раздался звук чего-то треснувшего, но движение тарелки не прекратилось. Теперь Клаус уже не смог размахнуться — враг был слишком близко. Клаус схватил тарелку рукой и с трудом удержался, чтобы не закричать. После того, как он выбросил тарелку за борт, Клаус осмелился взглянуть на свою руку Два пальца были сильно повреждены, почти оторваны..

В этот момент мотор заглох. Впереди было море, небольшой док. На трактор стали наползать коричневые тарелки, выбрасывая вперед ножки, походящие на керамические колбочки, держащиеся на тонких проводах.

Люди быстро покинули трактор. Одна рука Клауса безжизненно свисала, второй он помог женщинам снять с трактора истекающего кровью Ино. Все вместе они потащили его в маленькую лодку — единственное теперь доступное средство сомнительного спасения. Гленна тут же завела мотор, и лодка молниеносно отчалила от берега.

Но голубая вода океана была отделена от них песчаной косой. Благодаря этой косе, побережье здесь считалось наиболее благоприятным для базы.

Коса располагалась на расстоянии ста метров от берега и простиралась в обе стороны. Искусственные каменные насыпи разделяли лагуну на пруды различных размеров.

Мы в квадратной лагуне, — сказала Гленна, передавая Дженни руль. — Держись вон того угла. Мы сможем добраться туда быстрее их. Тогда быстро перетянем лодку через косу.

Дженни кивнула, приняв на себя управление лодкой. Гленна быстро достала пакет первой медицинской помощи и начала накладывать Ино повязку.

Клаус хотел было помочь, но почувствовал, что его глаза застилает пелена. Он прислонился к гарпунной пушке. Нет ему никак нельзя сейчас терять сознание.

Грудь Ино тяжело вздымалась, казалось, что его плоть терзали ни чьи-либо зубы, а напильник или ножницы. Лицо его посерело, глаза были закрыты. Гленна сделала перевязку, укутала его в одеяло.

Джен обогнула круглую башенку по середине пруда размером с телефонную будку. В большинстве прудов были подобные станции наблюдения.

Клаус начинал ощущать, что им вряд ли удастся спастись. Ино явно нужен медиоробот, который есть в доме. Но, вряд ли, они когда-либо смогут воспользоваться им. База, наверняка, захвачена врагом. Берсеркерами...

— У нас есть оружие? — спросил Клаус.

— Я не могу больше ничем помочь Ино. Сейчас только перевяжу... Если ты имеешь в виду ружье, то есть пара в доме, в кладовой. Но нам уже не вернуться.

Гленна выпустила руку мужа, когда раздался отчаянный крик Дженни. По гарпунной пушке ползла тарелка, цепко держась своими ножками. Неужели эта чертова штука попала к ним еще тогда, когда они пересаживались в лодку? Или их полно в пруду?

Клаус ухватился за якорь, изо всей силы швырнул его во врага. Лязгнула цепь. Тарелка перевернулась на спину, свалилась на дно лодки. Ножки задергались в воздухе. Клаус смотрел на поверженного врага, не сразу осознав, что тарелка ввинчивается в дно лодки, и в нем скоро будет дыра.

Он нанес еще один удар якорем. Острый отросток якоря расколол коричневую тарелку на части, раздался странный хруст, затем последовала вспышка.

На дне появилась вода. Удар якорем только увеличил отверстие. Кто-то схватил искрящегося берсеркера и бросил его за борт Гленна переметнулась к рулю, Дженни начала вместе с Клаусом вычерпывать воду.

Лодка закачалась, нос стал нырять в воду. А ведь она могла бы отнести их так далеко — туда, в манящую даль голубого океана... Могла бы.

Дженни хотела что-то сказать мужу, но смогла только закричать, когда рука Ино, неожиданно ожившая, схватила ее за запястье. Глаза ученого смотрели на нее. Он попытался что-то сказать, затем вновь откинулся на полу лодки.

Дженни показалось, что он сказал: “... нужно .. они ... колотушка”. Это не имело смысла.

Гленна быстро оглянулась, но она не могла оторваться от руля. Через несколько секунд поврежденное днище лодки заскрипело по песку Клаус выскочил первым, за ним женщины. Затем все посмотрели на безжизненное тело Ино.

— Гленна, боюсь, он умер, — сказала тихо Джен.

— Нет! — ее возражение было не терпящим никаких оговорок. — Помоги мне!

Джен помогла Гленне положить тело Ино на плечо Клауса. Даже с одной действующей рукой он был сильнее женщин. Все побрели на восток по песчаной косе. Во время высокого прилива полоска земли, выступающая над водой, была не более трех-четырех метров шириной. Волны перебегали из океана в лагуну. К счастью, сегодня почти не было ветра. Клаус почувствовал, что его рубашка набухла кровью Ино. Свободная рука его ныла, он был не в силах ею пошевелить.

— Куда мы идем, Гленна?

— Я не знаю, женщина шла впереди, невидящими глазами глядя вдаль. Может быть, она боялась оглянуться? Не знаю. Нужно идти.

Дженни и Клаус обменялись встревоженными взглядами. Поскольку лучшего предложить они не могли, то оставалось только идти вслед за Тленной. Дженни оглянулась.

Они на берегу И на косе. Они преследуют нас. Но они пока далеко.

Клаус тоже оглянулся. Да. Пока они далеко. Пока. Вскоре они подошли к каменной гряде, отгораживающей пруд, в котором осталась лодка, от следующего пруда. Если они пойдут по этой гряде к берегу, то они пойдут навстречу врагу Коса же вела дальше, убегая в залитую солнцем бесконечность.

— А что в этом пруду, Гленна? — спросил Клаус. Он испытал некоторое облегчение, когда женщина повернула голову и спокойно ответила.

— Здесь разводим гроупий. Они обычно используются как корм для более крупных рыб. А почему ты спрашиваешь?

— Просто интересно. А куда мы придем, если пойдем по косе?

— Она тянется далеко. Пруды, бухты, станции наблюдения. Мы должны идти. Иначе они нагонят нас. А что ты предлагаешь? Клаус резко остановился. Он мягко опустил тяжелое тело Ино на песок. Джен посмотрела на мужа, на Ино, затем покачала головой.

— Я думаю, мы должны оставить его, — сказал Клаус.

Гленна глянула на тело мужа,, неспешно отвела глаза. Она кивнула и вновь пошла вперед по песку. Они долго молчали. Затем Дженни сказала:

Если это берсеркеры...

А кто или что еще?

Тогда почему мы до сих пор живы? Такое впечатление, что они не такие уж умелые убийцы.

— Возможно, что эти тарелки — только малая часть, плохо обученная часть берсеркеров, — попытался хмуро пошутить Клаус. — Остальные вступили в схватку с Брас Трампетом. Помнишь, мы гадали, не является ли Атлантис их главной целью? А это особый отряд, созданный, может быть, для работы... под водой или что-нибудь в этом духе. Один из поврежденных кораблей берсеркеров упал на Уотерфолл. Во время падения они увидели огни базы. Скорее всего, эти тарелки предназначались для уничтожения морской фауны. Они не знали, что встретят иную форму живого — нас. Они не очень умелые, ты говоришь. Но они продолжают преследовать нас. И убьют нас, если мы не сможем их всех уничтожить. Последнее маловероятно.

Гленна замедлила шаг и посмотрела на одну из станций посреди пруда.

— Я не знаю, есть ли там что-нибудь, что может нам пригодиться.

— А что в этом пруду?

— Акулы. Стоит попытаться. Они нападают на любой движущийся предмет. Но они еще маленькие, и я думаю, что мы не очень рискуем, если попробуем добраться до середины пруда.

Клаус подумал о том, что ему намного приятнее оказаться в животе акулы, чем быть убитым механическими существами. Дженни тоже согласилась попробовать.

Они без остановок дошли до пруда, в котором выращивали акул.

— Здесь глубина не более трех-четырех футов. Нужно держаться вместе и сильно разбрызгивать воду. Клаус, держи раненую руку на весу. Нельзя, чтобы хоть капля крови упала в воду.

Только когда они зашли в воду по пояс, Клаус вспомнил, что его рубашка пропиталась кровью Ино.

Этот пруд был невелик. Еще минута, и они взобрались на низкую прочную решетку наблюдательной станции, вздымающейся на середине пруда. Двое могли здесь разместиться весьма удобно. Прозрачный купол защищал от непогоды, сиденья со спинками легко перемещались на маленькой площадке. В центре располагался невысокий столб с экранами. Внутри находились приборы, контролирующие состояние воды и ее обитателей. В доме на базе тоже была принимающая станция, собирающая данные со всех прудов.

Они все трое разместились на площадке. Гленна открыла небольшой ящик. В нем лежали ручки, карандаши (часть — сломана), кепка, забытая здесь, наверное, каким-то рабочим, и маленький дохлый паук — еще один эмигрант с Земли. И все.

Гленна закрыла ящик:

— Бесполезно. Теперь надо ждать. Тарелки нападут на нас, наверняка. Акулы, возможно, перехватят некоторых. Но мы должны успеть уйти до того, как нас окружат. Это все рискованно, но я не вижу никакого другого пути.

Клаус нахмурился:

— Да. Нам придется добраться до базы. Джен посмотрела на него:

— Но там тоже берсеркеры.

— Не думаю, что они остались там. Ты... Неожиданно Гленна сказала:

— Они приближаются.

Солнце уже было высоко, стало довольно жарко. У них даже нет воды для питья.

Клаус здоровой рукой поддерживал покалеченную. Вдоль косы, по которой недавно шли люди, вдоль берега и по каменистой гряде, разделявшей пруды, ползла коричневая круглая смерть. Их было более сотни, они ползли медленнее, чем мог идти человек, почти невидимые в блеске солнца. Некоторые из них уже вползли в воду

— Я не могу увидеть их под водой, — Гленна пыталась настроить оборудование для слежения за подводной жизнью.—Вода слишком темная сейчас. Детекторы не улавливают предметы.

Джен встала:

— Я думаю, нам лучше уйти до того, как нас окружат.

Минуточку, Гленна продолжала переключать приборы, видеолучом обшаривая пруд. Я думаю, у нас есть в запасе немного времени...

Наконец одна из тарелок появилась на экране. Она выглядела сейчас более одушевленной, видимая сквозь слой воды. Тут же на мониторе появилась акула. Клаус не был знатоком морских видов. Но эту вытянутую, хорошо знакомую форму не узнать было невозможно. Клаус хотел было сказать: “Она плывет мимо”. Но — нет. Акула резко развернулась. Пасть ее открылась, и тарелка бесследно исчезла...

Люди молчали. Джен коснулась руки мужа:

— Нельзя рассчитывать на то, что съедят всех, нужно идти.

Клаус уже поставил ногу на решетку, когда раздался резкий всплеск в западной части пруда. Выпрыгнув почти полностью из воды, акула взметнулась в воздух, свернувшись кольцом, словно пытаясь укусить себя саму. Она упала, взметнув массу брызг. Через секунду последовал еще один прыжок.

В тот момент, когда акула была над водой, Клаус успел увидеть темную линию на белом животе — как будто по нему прочертили черту розовым карандашом. Эта линия расширялась, приобрела кровяной оттенок. Когда содрогающееся тело исчезло в очередной раз, то вода в этом месте окрасилась в красный цвет.

Женщины быстро побрели от станции к противоположному углу пруда, громко крича, стараясь отпугнуть акул. Они также надеялись, что остальные животные нападут на свою менее удачливую подругу. Клаус помедлил несколько секунд, уставясь на монитор. Он увидел, как из скорченного тела мертвой акулы появился берсеркер, не поврежденный зубами животного, и продолжил свое продвижение. Джен обернулась к мужу, позвала за собой. В ее истощенном и усталом разуме метались строчки детской считалки:

— Кровь в воде убийц скрывает, Нужно, чтоб они узнали. — Будет суд и будет день— Колотушкой убьют тень...

— Какая чушь!

Когда они добрались до берега, Дженни взяла Гленну за руку.

— Я подумала сейчас... Когда Ино умирал, то он сказал... Он сказал “колотушка”. Да, именно так: “Нужно... колотушка”. Я не знаю, что это может значить...

Гленна глянула на нее с испугом. Затем вновь устремилась вперед.

Они вошли в следующий пруд. Посредине него была тоже станция наблюдения.

— Нас здесь не тронут, — сказала Гленна. — Мы для них очень большие. Конечно, конечно. О, Ино! Я должна была додуматься сама! Если мы, не дай бог, наступили на одного из них, но это так маловероятно! Они ждут в засаде. Большую часть времени. В норах или камнях.

— Они? — переспросила Дженни. Она помогала Клаусу

Потеря крови, тревога за жену истощили его. Он склонился на плечо Дженни.

Гленна нервно посмотрела туда, откуда они пришли.

— Обычное наименование — креветка мантис.

— Креветка? — переспросила Дженни так тихо, что Гленна, кажется, не расслышала.

Через минуту они вновь взобрались на решетку и очутились на площадке под навесом. Наверху чистые утренние облака плыли по голубому небу — такие облака могли проплывать в чистой атмосфере Земли пять сотен миллионов лет тому назад.

— Клаус, — сказала Джен, когда они отдышались. — Что ты говорил недавно? О том, что они должны вернуться в дом?

Клаус на минуту задумался.

— Мы бежали без цели, потому что бежать было некуда. Но берсеркеры этого не знают. Я не думаю, что они захватили всю планету. Это просто десант. Но они, наверняка, предполагают, что вдоль побережья есть еще одно поселение, куда мы бежим. Может быть, город, где много людей, оружия. И их задача — отрезать нас от этого города, чтобы мы не успели никого предупредить. Потому все они пытаются нагнать нас. Но если нам удастся перехитрить их — я пока еще не знаю, как это сделать, вернуться в дом, где вода, еда, оружие, транспорт...

— Посмотрим, — сказала Гленна. Джен взяла мужа за руку и глянула на него. Она постаралась сделать вид, что идея кажется ей разумной. На лицо Клауса упала капля дождя. Потом еще. Неожиданно начался ливень. Открыв рты, трое беглецов ловили холодные капли воды. Но дождь быстро кончился.

— Они идут, — сказала Гленна, сузив глаза в свете вновь появившегося солнца. Она начала настраивать аппаратуру наблюдения. Клаус стал считать коричневые блюдца, плюхающиеся в воду. Только девятнадцать.

— Детектор опять не улавливает их, — пробормотала Гленна. — Попробуем видео.

Берсеркер, может быть, тот самый, что был проглочен акулой, медленно продвигался по дну пруда в мелкой, пронизанной солнечными лучами воде. Шла сама Смерть... Живое может передвигаться быстрее. Но оно способно уставать. Неживое не знает усталости... Акула уже стала жертвой. Ее просто разрезали, как пук водорослей.

— Вот там, — вновь указала Гленна. Приближающийся враг медленно огибал подводный камень.

В воде появилось еще одно существо — вытянутое, кажущееся мягким тело, поделенное на сегменты. Крошечные ножки находились в беспрестанном движении. Длина существа была примерно такой же, как диаметр берсеркера, но преследователь, в отличии от смертоносной тарелки, был полон жизни. Золотые полосы чередовались с красными, зелеными, коричневыми — словно знамена, которые развеваются впереди наступающих колонн. Длинный ус, словно антенна, выступал над выпученными глазами. Под мордой виднелся бугорок — сложенные лапки с округлыми концами.

— Однодактилус силларус, — сказала Гленна. — Не самый крупный экземпляр.

— Что это такое? — шепотом спросила Джен.

— Хищники...

Берсеркер, устремившийся к своей жертве, не обратил никакого внимания на преследователя.

— Крак! — донесся звук из аудиоуловителя. Берсеркер выпустил острую клешню, которой, видимо, и распорол брюхо акулы.

Движение силларуса было столь молниеносным, что человеческий глаз не смог заметить перемещение.

И вновь невидимое нападение на берсеркера. Ножки тарелки задергались, вздымали песок... Люди увидели, что клешня, выскочившая из тарелки, повисла, керамическое тело врага раскололось, но все же клешня, видимо, успела порезать нападавшего. Тот исчез с экрана.

— Я никогда не встречала более быстрых существ, чем силларусы. У них есть специальные дактили — своего рода локти. Они питаются в основном крабами, улитками, моллюсками. Тебе, Дженни, Ино подарил одного — самого маленького. Ко когда они подрастают, то их удар может быть равнозначен по силе попаданию четырехмиллиметровой пули. Некоторые экземпляры намного больше того, которого мы видели. Между собой мы их называли “колотушками”. Под ударом колотушек трещат панцири самых огромных крабов.

Еще одна голодная колотушка появилась над коричневой тарелкой, ползущей по дну. Этот экземпляр был явно больше первого и несколько иной расцветки. Когда тарелка выпустила клешню, Клаус увидел, или просто ему показалось, что существо в свою очередь “развернуло” сложенные под головной частью клешни. И вновь взметнулся песок. Белые отростки с шумом барабанили по коричневой поверхности. В полной тишине люди следили за боем. Крак! Крак! Эти звуки доносились теперь с разных сторон, улавливаемые аудиоаппаратурой. На экране же продолжался бой одной из “колотушек” с коричневой смертью.

— Люди часто говорят об акулах как о убийцах. Но сейчас я убеждаюсь, что силларусы и акулы — представители разных классов.

Силларус, напоминающий чем-то креветку, обхватив всеми шестью передними клешнями коричневый панцирь своей жертвы (к которому сейчас был прикреплен только один керамический сустав), потащил добычу за подводный камень, видимо, в свое убежище. Там пришельца со звезд положили на твердую поверхность. Теперь кузнец-лилипут пустил в ход свой молоток-колотушку в ход. После этого удара твердые фрагменты коричневого панциря взметнулись под водой, смешиваясь с плывущей тиной и песком. Но “колотушка” не обнаружил ничего мягкого, съедобного. Еще один удар...

Час спустя аудиоуловитель зафиксировал последний “крак”.

Трое людей пошли в обход на базу. Коричневых тарелок видно не было.

Когда тело Ино принесли домой, а руку Клауса перевязали, женщины обыскали дом — нет ли где берсеркеров? Ружья были вынуты из подвала. Ворота базы прочно закрыты. Затем молодые люди предложили Гленне передохнуть.

Ее голос был мягким, но бесконечно усталым:

— Завтра утром мы покормим их. Но чем-нибудь настоящим.

— Днем, — сказал Клаус. — Когда вы проснетесь. И скажете мне, что я должен сделать.

— Иди сюда, — сказала Джен из угла главной комнаты. — Посмотри.

Одна из толстенных стен самого маленького аквариума лежала на ковре, на котором расплылось огромное мокрое пятно. Лежало также мертвое тело существа, “сбежавшего” от хозяйки.

Джен подняла силларуса. Он был намного меньше своих сородичей в пруду, но узнать форму, окраску было нетрудно.

Клаус подошел к ней и заглянул через плечо:

— Гленна сказала, что они наносят удар в том случае, если чуют мягкую плоть. На их согнутых и сложенных лапках-колотушках есть шипы. Ты, вряд ли, смогла бы держать его на ладони, если бы он был жив, — голос Клауса неожиданно дрогнул, словно ему запоздало что-то вспомнилось.

— О, нет, я смогла бы, — голос Джен тоже дрогнул. — Конечно, смогла бы!

Как я уже писал, большинство существ, снабженных интеллектом стараются избегать войн и насилия. Поэтому вечной должна быть наша благодарность тем, кто готов вступить в суровую схватку, затеять нелегкую игру со смертью. Мы должны быть благодарны им даже тогда, когда поражаемся жестокосердию или доброте, которые порой произрастают в одном и том же сердце...

8. ИГРА

Когда Кхиз смотрел на эти сторожевые башни, они почти всегда напоминали ему шахматные ладьи. Только в отличии от шахмат, ладей было не четыре, а шесть, — шесть огромных вышек, располагающихся на примерно равном расстоянии друг от друга.

Над безжизненной землей, которая простиралась вокруг, порой проплывали ядовитые облака, расстилался отравленный туман, порожденный самим воздухом.

Кхиз огляделся. Вокруг его работали машины. Все пространство внизу, между башнями было поделено на участки неодинаковой величины — в отличии от клеток шахматной доски.

Кхиз уже шесть месяцев находился на планете Максимус. Но шахматы не были его любимой игрой, он вообще плохо их знал, никогда не изучал историю шахмат. Поэтому, видимо, воображение Кхиза не пыталось сделать новых шагов в поисках новых сравнений с фигурами этой игры.

Сегодня Кхиз пришел сюда не один. Вместе с ним была Андрианна. Кхиз взял на себя функцию экскурсовода. Он рассказывал девушке о новом проекте заселения планеты. Андрианна только накануне прилетела сюда из “большого мира”

Они не виделись уже почти два стандартных года, поэтому девушка с радостью приняла предложение Кхиза посмотреть строительную площадку.

Для прогулки пришлось одеть воздухонепроницаемые костюмы и особые маски для дыхания.

— До нападения берсеркеров столица находилась далеко отсюда, более чем в тысяче километров. Но здесь место во много раз лучше. Поэтому решено новый город строить именно здесь, — сказал Кхиз. — Здесь тоже будет памятник.

— Хорошая идея. Твоя?

Это замечание льстило. Да и вообще — был приятен сам факт, что Андрианна уделила сегодня Кхизу столько внимания и времени, чего раньше не было.

Кхиз слегка усмехнулся:

— Не совсем. Мы долго обсуждали эту мысль, — еще двадцать человек работают на планете уже полгода, наблюдая за работой машин, которые должны были возродить здесь жизнь, уничтоженную берсеркерами более стандартного года тому назад.

— Давай войдем сюда, — предложил Кхиз, — внутри — нормальный воздух, годный для дыхания.

Перед ними возвышалось небольшое здание с прозрачными стенами.

Пройдя сквозь воздушную камеру, они смогли снять маски, предохранявшие их от ядовитых испарений.

Этот смертоносный туман — тоже след оставленный берсеркерами. Они отравили всю атмосферу на планете. Эти злейшие враги человечества сражались не только с людьми. Их создатели запрограммировали уничтожение всего живого и всего, что способствует жизни. Уже много веков человечество, заселившее звезды, вело жестокую борьбу с этим своим заклятым врагом.

Андрианна бросила свою маску в корзину, встряхнула длинными рыжими волосами. Прекрасные вьющиеся локоны изящно волнами спадали ей на плечи и спину.

— Великолепно, — сказала она.

Дом из пластика казался довольно высоким снаружи, но внутри это ощущение пропадало, потолок уходил куда-то за горизонт.

Внизу расстилались зеленые лужайки, газоны, блестели пруды...

Неоконченный памятник доходил уже до потолка. Когда восстановят атмосферу планеты, крышу здания разберут и его строительство будет продолжено.

“Священна память о...” — было написано на передней части памятника, затем пустота.

Кхиз, чья работа не была связана непосредственно со строительством памятника, не знал, каков полный текст надписи.

Полмиллиона погибших, иными словами — почти все жители Максимуса, — довольно обширный список, даже если не все имена известны.

— Красиво, — сказала Андрианна, окинув взглядом все, что находилось под крышей. — У тебя прекрасная работа, Кхиз.

— Когда-нибудь здесь будет главный парк новой столицы. Это, конечно, не мой проект Моя задача — наблюдать за машинами, которые работают далеко отсюда, в тридцати-сорока километрах.

— Я хотела сказать, что все, что здесь делается, — замечательно, — сказала Андрианна. Кхизу показалось, что в ее голосе все же прозвучало некоторое сожаление, что он не имеет отношения к парку, а может это только показалось?

Андрианна взяла его за руку и они пошли дальше по дорожке. Несколько птиц, которых уже успели привезти с Земли и выпустить под крышу, что-то весело щебетали. Довольно далеко, рядом с подножием незаконченного памятника, они увидели двух членов Космического Отряда, идущих им навстречу.

Те были в полной амуниции, в парадной форме.

— Скоро Главнокомандующий будет принимать здесь присягу. До памятника отсюда довольно далеко. Нужно все рассчитать. С какой стороны войти, где встать. Вот они наверное сейчас и просчитывают все варианты, — сказала Андрианна, показывая на них.

Она прибыла на Максимус в составе группы, сопровождающей Главнокомандующего.

Кхиз рукой пригладил свои темные курчавые волосы, задумчиво посмотрел на свою спутницу:

— Интересно работать рядом с великим человеком? — спросил он девушку.

— С Шефом? Да, он действительно великий человек.

— Я полагаю, что трудно стоять во главе Десяти Планет. Избрание на эту почетную должность — признание огромных заслуг и почетное доверие. После того, как он стал Главнокомандующим, наши дела пошли намного лучше.

— Да, он человек выдающихся способностей. К тому же прирожденный лидер. Но он и гуманист. Иногда это совпадает, но к сожалению чаще бывает иначе.

— Да, увы, это бывает очень редко, — согласился с ней Кхиз, кивнув при этом головой.

— Главнокомандующий действительно не на словах, а на деле заботится о людях. Эти поездки, встречи с людьми на всех передовых участках — отнюдь не бравада и не показуха. На последней церемонии у него глазах стояли слезы.

— Слезы? — с недоверием спросил Кхиз.

— Да, я сама видела, ведь я стояла совсем близко. Они помолчали, потом Андрианна попросила:

— Кхиз, а теперь ты должен рассказать мне о своей работе, а ты все время отмалчиваешься.

— Хорошо. Многие люди уступают великим. Если не во всем, то очень во многом. Я не сражаюсь с берсеркерами на передовой линии фронта.

— Я не думаю даже, что у тебя здесь возможность заниматься тем, чем тебе больше всего хотелось бы. Кхиз внимательно посмотрел на девушку.

— Да, нет никакой возможности.

— Один из офицеров, нашей группы имеет рейтинг игрока. Когда он узнал, что я знакома с тобой — а ему откуда-то известно что ты находишься здесь — он попросил меня поговорить с тобой о том не хотелось бы тебе сыграть в Игру?

— А какой у него рейтинг? — спросил Кхиз со все возрастающим интересом.

Андрианна вздохнула с некоторым огорчением:

— Я так и думала, что тебя это заинтересует. Его зовут Баркра. Я не узнавала точно каков его рейтинг Но должна была предвидеть, что ты спросишь.

Кхиз довольно часто испытывал странное ощущение во время бесед с Андрианной: чем больше они говорили, тем хуже понимали друг друга.

— Хорошо. Мы сыграем. Но нужно набрать не меньше шести игроков. Я сомневаюсь, что его заинтересует вариант с меньшим составом. Надеюсь ты тоже примешь участие?

Андрианна улыбнулась.

— А почему бы и нет. У меня здесь не очень много работы. Один из моих приятелей когда-то объяснял мне правила. Он даже заявлял, что когда-нибудь я добьюсь успеха.

Теперь улыбнулся Кхиз:

— Если будешь тренироваться. И если избавишься от психологической блокировки, — он взял свою спутницу за руку. Увидев Андрианну час назад, Кхиз остро ощутил, как ему ее не хватает. И это чувство усиливалось с каждой минутой.

— Хорошо, сэр. Надеюсь моя блокировка не так уж мне мешает, — она посмотрела на Кхиза немного насмешливо.

— В чем-то твоя блокировка просто замечательна. С моей точки зрения.

Они медленно шли по дорожке вдоль здания. Андрианна сказала:

— У меня всегда не хватает времени для тренировок. Да и будет ли время играть? Через двенадцать часов все мы, кто готовит визиты Главнокомандующего, должны уже улетать.

— Давай посоревнуемся. Итак, я думаю, Лео Бон и Наррет будут тоже играть. Еще один — Джон Виз, но насчет его я сомневаюсь. Проблема в том, что многие, кто хотел бы сыграть, будут на дежурстве. Через шесть часов начинается новая смена. А когда приземлится корабль Главнокомандующего?

— Приблизительно через десять часов.

— Когда приедет Главнокомандующий ни у кого уже не будет времени.

— А может вы поменяетесь сменами с теми, кто не играет, или это запрещено у вас? Кхиз скорчил кислую мину

— Нет, запрещения нет. Но я не думаю, что это возможно. У нас не хватает людей. Ведь почти все находятся на фронте. Они вернутся только к митингу. Но думаю, что мы сможем играть, даже дежуря на вышках. Ведь работа не требует постоянного внимания, иногда можно немного отвлечься. Единственная причина, почему были введены обязательные дежурства, — несколько раз были сбои в работе, несколько аварий. Поэтому наш шеф настаивает, чтобы на постах дежурили люди и присматривали за машинами. По крайней мере, большую часть времени.

— А что вы делаете во время ночной смены? — спросила Андрианна. Кхиз усмехнулся.

— Все, что можем.

— Ваши машины не настолько совершенны, сколь я предполагала.

— Это — старая проблема.

Имея перед собой яркий пример самых совершенных машин — берсеркеров, человечество всех планет опасалось предоставлять роботам и приборам все возможности интеллекта и самоуправления, которые только могла позволить технология.

— Будем ли мы играть честно? Я имею в виду без помощи компьютеров.

— Конечно. —Андрианна почувствовала в голосе Кхиза обиду.

Если Игра настоящая, то зачем хитрить? Неужели истинный спортсмен позволил бы себе подключить электроды энергии, потом победить в соревновании по поднятию тяжестей?

— Извини, Кхиз, глупо было спрашивать.

— Ладно. Послушай, Аде, мне пора вернуться на вышку. Шеф может проверить — он весьма серьезно относиться к своим обязанностям.

— Тогда он не одобрит и Игру. Да еще в часы дежурства.

— То, что он не узнает, его не обидит.

— А если он просто включит радио и все услышит, то тогда как?

— Мы будем использовать ограниченный вид связи — от вышки к вышке. Я пойду. Надо все подготовить к Игре. Хочешь пойти со мной? Хотя это тоже против правил, но...

— Мне бы хотелось, но у меня тоже есть несколько мелких дел, которые я хочу закончить до того, как начнется Игра. Где я должна быть потом?

— Лучше всего, если ты будешь на вышке. У нас есть несколько, которые не используются. Можно устроить так, чтобы все участники были на вышках. Но поговорим об этом позже.

Эту Игру люди называют по-разному. На разных языках. Для Кхиза у нее не было наименования. Есть ли у рыб название для воды?

Тем не менее, некоторые люди с планеты где родился Кхиз, интересующиеся этой игрой, придумали ей название, которое можно было перевести на русский как ВОЙНА БЕЗ КРОВИ.

С тех пор, как Кхиз познакомился с этой ВОЙНОЙ, он стал предпочитать ее реальному миру, в котором жил. В этом мире старшие члены семьи выбирали работу для более молодых. Так было принято везде, так было принято и в мире Кхиза.

— Я не боюсь работы, дядя. Я понимаю, что существует гражданский долг. Но я совершенно не хочу, чтобы десять миллионов человек говорили мне, что я должен делать.

— Их может быть даже много больше. (Это Кхиз уже знал. Особенно если посчитать всех любителей Игры в районе Галактики, заселенном людьми), — говорил дядя. — У тебя мощный интеллект, мой мальчик, и меня просто поражает, как ты можешь его использовать для... для..

— Как можно быть довольным тем, что тратить свой “мощный интеллект” на то, чтобы население Токскса строило дома на пятнадцать метров выше в следующем году, чем в предыдущем? Ну кому это нужно?

— Населению Токскса нужно. Строительство домов это нечто... нечто замечательное. Дело достойное настоящего мужчины.

Это — для тебя. Но не для меня. Я больше не могу.

Когда-то Кхиз окончил с отличием инженерную школу. И теперь старик пытался убедить его в необходимости полученной им профессии.

— Может быть ты все-таки покопаешься в себе и поймешь, как это важно. Не хочешь строить высотные дома — займись просчетом того, как построить убежище для людей в случае нападения берсеркеров.

— Другие люди разбираются в этом не меньше меня, и из них многие просто... жаждут заняться этим. Если заставить меня заниматься военной инженерией, то вряд ли из этого получится что-то хорошее.

— Если бы это было частью какой-нибудь игры, Кхиз, то ты бы справился бы без особых усилий, — дядя закашлялся. Его глубинная философия требовала того, чтобы реальная жизнь не смешивалась с игрой.

— Ты хочешь сказать, что любой одержимый человек должен стать фортификационным инженером? А почему не стратегом? Или не врачом? Мы сможем лечить раны друг друга, если вдруг что-нибудь произойдет... А адвокат? Ему уж придется варьировать тактику, играть в хитроумное ориентирование, загонять в угол оппонентов! Даже если оппонент начинает с того, что кажется обычным и разумным — надо и из этого извлечь свою выгоду. Логика — только составная часть большинства интеллектуальных игр...

Кхиз замолчал, утомленный спором. Дядя тоже, кажется, не стремился к тому, чтобы продолжать эту бесплодную дискуссию. Наконец-то нашли компромисс. Именно поэтому Кхиз был сейчас здесь на Максимусе, имел работу, полезную для общества и гарантирующую определенный социальный статус. Семья об этом позаботилась.

Дверь лифта медленно отворилась. Кхиз прошел немного по коридору, поднялся по лестнице и вошел в комнату наблюдения. Она располагалась на самом верху башни — шахматной ладьи. Огромные герметически закрытые окна позволяли увидеть яркое пурпурное небо без облаков и пять других вышек. Они виднелись примерно в километре-полутора вокруг. Верхушки вышек тонули в дымке тумана. Где-то внизу, примерно в двухстах метрах, лежала земля.

— Как дела, Кара?

Женщина, которую он пришел сменить оторвалась от панели управления и улыбнулась.

— Опять мина. На этот раз — двойная, — в каком-то смысле Максимус еще не освободился от берсеркеров до конца. — Вторая половина ее взорвалась и повредила машину-инженера, которая разминировала первую машину-рабочего.

Кхиз подошел ближе и встав позади Кары стал просматривать показания приборов.

— Мин не было давненько. Но повреждения не так уж и серьезны. Еще что-то?

— Больше ничего, — как и все работавшие на Максимусе, Кара хотела бы поскорее уйти, чтобы хоть немного пообщаться с гостями из “большого мира”.

— Хорошо. Я займусь поврежденным роботом. Иди. Смена принята.

Кара еще не успела выйти, как включился селектор связи. Раздался голос главного робота с дальнего участка, находящегося под наблюдением Кхиза, с того самого, где имел место несчастный случай.

— Дежурный! Желателен прилет корабля из Центра, — механический голос робота был четким и ясным — в отличие от тех голосов, которыми разговаривали берсеркеры, когда хотели подражать человеческой речи.

— Транспортолет? Какова цель?

— Часть ДС-828 рабочего робота типа шесть повреждена. В остальном робот исправен. Его можно быстро вернуть в строй, если отвезти в мастерскую.

Кхиз уже нажимал на нужные кнопки, чтобы связаться с мастерской. Хотя он предполагал какой будет ответ и оказался прав. Такая же часть робота была повреждена при взрыве десять дней назад, и запасных частей в наличии не оказалось. Кхиз проинформировал робота-начальника:

— Мы отремонтируем робота позже. Вначале мастерской нужно изготовить запасные части.

— Будет ли прислан Транспортолет?

Кхиз, думая уже о другом, промедлил с ответом. Экран перед ним был пуст, поскольку нынешний шеф считал, что изображение только отвлекает. Но по привычке Кхиз глянул на него.

— Нет, прибудет вездеход. Как обычно, когда необходим ремонт. Может ремонтный робот попробует ликвидировать повреждения на месте.

— Я считаю, что он этого не сможет, — начальственные нотки в голосе робота казались вызывающими.

— Тебе не следует этого решать, — сказал Кхиз. — Прибудет вездеход. К вашему участку дорога уже проложена. А разница во времени между прибытием транспортолета и вездехода будет минимальной. Продолжайте выполнять программу в меру своих сил.

— Приказ понял. Продолжаю.

Кхиз выключил коммуникатор и повернулся к другому селектору — селектору связи между вышками. Итак, пришло время. Время ИГРЫ.

Нет, речь шла не о шахматах, хотя изобретатель ИГРЫ был одним из мастеров шахмат конца XX века. Как и большинство настольных игр, эта игра была под силу компьютеру и ее изобретатель использовал для создания игры самые передовые компьютеры своей эпохи.

Но компьютер имел возможность только принимать участие в ИГРЕ, но не анализировать ее.

Шахматы нередко превращаются в бесконечный просчет вариантов, становятся не столько удовольствием, сколько логическим поиском. ИГРА в этом смысле несколько отличалась.

Участие шести игроков делало практически невозможным анализ, что было скорее достоинством, чем недостатком.

В конце XX века на древней Земле было множество людей, имеющих вкус к ИГРЕ и располагающих свободным временем, чтобы играть в нее.

Но что действительно отвергало компьютерный анализ, так это то, что ИГРА во многом зависела от немотивированной случайности. Выдвини компьютер ту или иную возможность продолжения игровой ситуации, как через мгновение она может оказаться бесполезной. Алогичность становилась краеугольным камнем — всем могло просто повезти или не повезти, а чаще бывало и то, и другое.

Начинать бывало не просто. Удача то приходила, то опять покидала.

Кхиз начал играть в ИГРУ несколько лет назад. И хотя практики у него было немного, он считался опытным игроком.

Итак, игроки заняли свои места на вышках-башнях, подготовка завершилась.

Андрианна и Баркро разместились в башне, которую в данный момент не использовали для наблюдения за работами.

Джон Виа, Ле Бон и Наррет просигналили о своей готовности. Их световые лучи мигнули ярким светом на фоне тумана.

Ход игры был выведен на видеоэкран, предназначенный для экстренных случаев. Изображение символизировало космическую войну, весьма необычную, вряд ли возможную в реальности. Шесть флотилий обозначались черточками или точками разных цветов.

В самом начале Кхиз играл осторожно, сберегая основные силы для решающего этапа. Он быстро парировал угрозы и не пытался пока произвести впечатление на противников яркими атаками. Основной целью для него на начальном этапе было улучшение своей позиции, мобилизация всех сил сначала одного из звеньев флотилии, затем — другого.

В середине ИГРЫ случайности не будут играть столь значительную роль, как в начале.

Баркро оценил умение Андрианны следовать подобной методике. Она была хорошим игроком, но не настолько опытным, как Кхиз. На начальном этапе девушке во многом повезло, и она не собиралась упускать скромных достижений. Андрианна довольно быстро перешла в наступление, угрожая флотилиям Кхиза и Виа. Если ей будет везти еще в течение дюжины ходов, то она сможет победить даже до того, как будет окончен начальный этап — занятие боевых позиций. Андрианна обладала мощным интеллектом, что не так уж типично для женщины.

Остальные игроки были любителями, но уже поднаторевшими в ИГРЕ.

Ле Бон начал хорошо спланированную, но несколько преждевременную атаку на флотилию Андрианны, полагая, что Кхиз его поддержит.

Дипломатия не была официальной частью Игры, но взаимовыгодные действия были весьма популярны.

Но Кхиз продолжал маневрировать, правда пока без особых усилий. Он ждал, пока все игроки преодолеют начальный, не очень захватывающий, этап.

Временами он посматривал в бинокль на работающих роботов, а так же на показания приборов, собирающих данные о работе на площадке.

Пока он не собирался принимать участия в серьезных чемпионатах, поскольку у него было не очень много возможностей попрактиковаться. А ведь прошли годы с тех пор, как он сражался с настоящими противниками. Кхиз даже опасался, что сегодняшняя ИГРА вряд ли будет ему интересна — только Баркро представлял серьезную опасность, остальные были явными любителями.

Хорошо, конечно, что он может позволить себе отвлекаться, поскольку у него все-таки рабочий день. Он увидел в бинокль, что вернулся вездеход, который ездил за поврежденным роботом. Подъехав к Центральному комплексу, он остановился. Такое впечатление, что головной компьютер не сразу вычислил в какой проход его направить, чтобы поврежденная часть могла быть доставлена в нужную ремонтную мастерскую.

Неужели кто-то специально использовал роботов, вездеход, чтобы отвлечь его внимание от ИГРЫ? Чтобы заставить обратить внимание на неполадки на участке? Кхиз решил все же внимательно следить за приборами.

На игровом экране ситуация пока однозначно была в пользу Андрианны. По ходу игры, конечно, случайность, удача будут иметь все меньшее и меньшее значение.

Иногда на Кхиза нападал и Ле Бон. Может быть это он затеял эту шутку с вездеходом? Вряд ли.

Что касается Андрианны и Баркро, то они здесь гости. Джон Виа, кажется, готов играть до конца, он весьма радушен в своих действиях. Но посмотрим...

Еще ряд ходов, удачных комбинаций — и стороннему наблюдателю могло бы показаться, что Андрианна победит.

Кхиз неожиданно напал на Баркро, а не на Андрианну. Гость был крайне удивлен — неужели Кхиз готов уступить победу своей старой приятельнице. Но он ошибался.

Во время игры Кхиз не пожалел бы и родного отца. Если хочешь быть благородным, то играй во что-нибудь другое, а не в Игру.

Сейчас все с нетерпением ждали следующего хода Андрианны, которая надолго задумалась. Кхиз заулыбался.

— Андрианна? Мы ждем, — раздался голос Баркро. В нем звучали с одной стороны раздражение, а с другой — напущенное равнодушие.

И она сделала ход. Четко выверенный. Логически верный. Сокрушительный.

Улыбка исчезла с лица Кхиза. Здесь что-то не так. Он быстро сказал в микрофон:

— Андрианна?

— Что? — ее голос был каким-то стремительным.

День странных голосов. И других мелких случайностей.

На правой панели приборы показывали незначительные неполадки на участке. Пока они были не настолько серьезны, чтобы их не мог исправить главный робот участка.

Кхиз и другие игроки сделали свои ходы. Теперь опять настала очередь Андрианны.

И тут Кхиз неожиданно понял... Он почувствовал дрожь в коленях. Это не было похоже на то, что он ощущал во время прежних турниров. Более сильный испуг. Впереди — поражение.

Почти полное. Логика говорила: “Разгром”. Хотя не все так уж ясно. Есть еще один шанс...

Звук открываемой двери заставил Андрианну вздрогнуть. Кто мог оказаться на вышке, здесь, сейчас...?

Она повернулась.

У нее не было времени даже испугаться.

Что-то, похожее по форме на человека бесшумно скользнуло к ней. Металлические руки — нет, явно не человеческие, сжали ее горло, запястья в холодном объятии. Она не успела даже крикнуть. Машина усадила ее в угол, к стене. Что-то маленькое, но очень тяжелое приклеилось к ее шее. Андрианна еле могла дышать. С большим трудом повернув голову она заметила, что к рукам и ногам прилеплены маленькие приборы-парализаторы, чем-то напоминавшие пиявок.

Берсеркер...

Когда она поняла, что не в силах даже крикнуть, то с большим удовольствием бы потеряла сознание. Но этого ей сделать не удалось...

Робот-берсеркер начал быстро осматривать приборы на вышке. Только игровой экран и коммутатор связи с другими вышками были включены.

С щелкающим звуком берсеркер открыл задвижку на “животе” и вынул провода и вытянутый цилиндр с чем-то тяжелым. Этот прибор берсеркер укрепил на перекладине одного из огромных окон так, чтобы конец был направлен на...

— Там же памятник! Под стеклянной крышей с зелеными газонами внутри... Ожидают Главнокомандующего.

— Андрианна? — до нее донесся голос, который заставил вздрогнуть ее парализованное тело. — Мы ждем.

Если берсеркер тоже мог бы вздрогнуть (каким-то своим, электронным образом), то наверняка так оно и было бы. Берсеркер подошел к игровому экрану Андрианна цеплялась за робкую надежду, что он не знает, что такое ИГРА. Пять секунд он смотрел на экран, затем подошел к ней Андрианне.

Опять донесся голос Кхиза:

— Андрианна...

К величайшему ужасу девушки берсеркер ответил голосом, очень похожим на ее собственный.

— Что? Потом пауза.

— Ничего, — отозвался Кхиз.

Берсеркер наклонился к Андрианне. Чувствуя, что еще немного — и сознание покинет ее, девушка посмотрела вверх.

Стеклянные сканнеры, не похожие на человеческие глаза ни по форме, ни по цвету изучали ее лицо.

— Итак, — сказал робот скрипучим, металлическим голосом, из которого неведомо как рождались человеческие слова. — Итак, ты должна сообщить мне всю информацию о визите жизненного организма, который вы называете Главнокомандующий, он же — Премьер-министр Десяти Планет. Если ты дашь информацию, то останешься живой. Если нет... — еще один щелчок, и металлическая рука вытащила небольшую коробку.

Это яд. Одна его капля прожигает человеческую кожу. Он имеет возможность воздействовать на ваши органы чувств. Боль при этом сильно возрастает.

Лифт в вышке был столь бесшумен, что за закрытой дверью даже чуткий электронный организм берсеркера не уловил, что он включился.

Но теперь кто-то мягко, очень осторожно пытался открыть входную дверь.

— Кто там? — спросил берсеркер голосом, напоминавшим голос Андрианны. Он с поразительной быстротой пересек комнату и встал рядом с закрытой дверью. Из груди и плеч выдвинулись отростки. Берсеркер застыл с растопыренными металлическими руками.

— Кто там? — повторил голос.

— Сообщение для Андрианны Бриттон, произнес незнакомый Андрианне мужской голос. Я занята.

— Послушайте, леди, вы возьмете эту записку, или я должен тащиться назад и сказать, что записка вам не нужна? Сообщение касается какой-то игры, в которой вы, видимо, играете.

— Хорошо. Протяните ее.

Андрианна попыталась стукнуть головой о металлическую стену — единственное движение, которое она могла бы сделать, чтобы предупредить людей об опасности.

Берсеркер повернул замок и немного приоткрыл дверь. И очень быстро — человек просто не способен на такое движение — рванулся вперед, готовый нанести смертельный удар...

..Но его отбросило назад... очередь, искрящаяся огнем. Берсеркер с лязгом и треском пролетел через всю комнату и чуть было не вылетел в окно. Мощный слой пластика треснул, хотя и не разлетелся мелкими осколками. Давление начало быстро падать, и комната стала наполняться ядовитым воздухом планеты.

Три человеческие фигуры, все — в кислородных масках, с еще дымящимся оружием в руках появились в комнате.

Последнее, что успела увидеть Андрианна, прежде чем потерять сознание, были глаза Кхиза.

— Теперь у некоторых офицеров есть личные кинетические сенсоры, — сказал Кхиз, пока они шли по парку. Андрианна опиралась на его руку. После того, как “пиявок” удалили, левая нога еще не до конца восстановила все функции. — Один из офицеров запрограммировал свой пистолет стрелять во все, что движется с нечеловеческой скоростью. Как рука берсеркера, например. Стрельба начинается при этом автоматически и длится до тех пор, пока хозяин не отключит гашетку

Андрианна вздрогнула и еще сильнее сжала его руку

— Ты знал, что там берсеркер. Но все же пришел..

— Да. Вместе с двумя космическими офицерами. А колени у меня просто дрожали.

— Он ведь мог просто выстрелить в вас, прямо через дверь, не открывая ее.

— Мы подумали, что берсеркер до прилета Главнокомандующего вряд ли захочет обнаружить себя. Постарается избежать шума по мере возможности. Я уверен, берсеркеры узнали о пребывании Главнокомандующего на Максимус. Наверняка во время последнего полета, они установили подслушивающее устройство.

— Ты знал, что берсеркер... И пришел ко мне. Но как же ты догадался.

— С нашими роботами стали происходить всякие мелкие странности. Слишком много случайностей накануне прилета Главнокомандующего. Я неожиданно подумал, что убийца мог занять место моего главного робота и на вездеходе добраться до Центрального Комплекса. А откуда лучше всего сделать выстрел? Конечно, с одной из вышек, с которых виден памятник. Поэтому я настроил компьютер, который сделал несколько ходов за меня во время ИГРЫ.

— Но как ты узнал, что он в моей башне?

— А как ты думаешь? — Кхиз широко улыбался. Андрианна тоже улыбнулась, в то время стараясь не выдать, что ей приятно — она сама догадалась!

— Моя психологическая блокировка. Ты знал, что я никогда в жизни не позволю себе, да и просто не смогу победить тебя во время ИГРЫ.

Живое может распространять зло, неживое может нести добро...

9. КРЫЛЬЯ ТЬМЫ

Это был первый бой Малори.

Берсеркер виделся ему в образе священника с планеты Йату, настоятеля той секты, в которой Малори вырос. Перед глазами сейчас стояла закутанная в черную тогу высокая фигура, возвышающаяся над кафедрой — глаза горят злобой, руки подобны крыльям, при движении вздымают свободную тогу. Когда они опускаются, то свет Вселенной за окнами из прочного стекла гаснет, а Малори предают проклятью.

Сердце бешено колотится от ужаса... Но все же Малори достаточно повзрослел, чтобы понимать — он не был так уж беззащитен. Даже тогда. В детстве. Но все равно — память заставила его возвращаться к тому мигу, когда ноги сами несли его к ужасной кафедре, прямо в лапы демона-священника, а окна вокруг взрывались, осыпая осколками страха. Он шел, шатаясь, обходя те ужасные, полные зубов камни, которые рождались от жестов и заклятий демона. У Малори, казалось, было неисчислимое количество времени, чтобы решить — куда же поставить ногу.

“У меня есть оружие, — думал он, казалось, кто-то подсказывает что-то нужное, ценное, — здесь в правой руке”.

Малори слышал, что те, кто побывал в сражениях с берсеркерами, видел врага в различных обличьях. Каждому человеку снился свой кошмар. Некоторым берсеркер виделся ужасным монстром, некоторым дьяволом, богом или человеком. А некоторые просто не могли заставить себя встретиться с врагом лицом к лицу даже в видениях. Оставалось только безудержное чувство ужаса.

Кошмар... Глаза закрыты, зрение спит, рот скован, обнаженное тело неподвижно — защитные поля укрывают его от тысячи гравитационных потоков, которые пересекает одноместный корабль. Кошмар, который нельзя стряхнуть, от которого нельзя очнуться. Пробуждение все же придет. И оно будет равнозначно смерти. Или победе.

В руке Малори появляется нож. Нож мясника. Острый, как бритва. Огромный, как топор гильотины. Он так огромен, что, кажется, его невозможно поднять... Уже нет мясного магазина дяди Малорина Йату, но нож он не сможет забыть. И острое лезвие вонзается в сон — без него нельзя обойтись.

Малори сжимает рукоять обеими руками, он идет вперед. Он все ближе к кафедре, высящейся впереди. На ней вырезано изображение дракона — там, где должен был быть ангел. И дракон оживает, чтобы дохнуть на мятежника алым огнем. Щитом, который возник из ничего, Малори укрывается от языков пламени.

За острыми остатками оконных стекол умирают огни Вселенной. Остановившись рядом с кафедрой, Малори заносит нож. Он хочет нанести удар. Его жертва — это высящаяся фигура. И больше уже не раздумывая, он наносит удар, его цель — эти темные крылья. Удар обрушивается на кафедру, но она устояла.

И тогда приходит Оно. Проклятье.

И дьявол готов овладеть душой.

Но образы мутнеют. Меньше секунды и — гаснет изображение. Еще несколько секунд — и память о сне умирает, оставляя за собой воспоминание о спокойности.

Малори приходит в себя. Его глаза все еще закрыты, и мысль ищет забвения. Усталость после боя, истощение всех эмоций... Провода на его голове. Начинается мягкое покалывание. Это просто безопасный сигнал о том, что разум на грани одного из видов безумия. Шум превращается в раскат — свет, звук наполняют мозг, но в то же время, напоминают о том, что у него есть тело, руки и ноги...

И первая разумная мысль пробуждения: он только что сражался с берсеркером и выжил. Он победил — или, по крайней мере, не проиграл — иначе его уже не было бы. И это достижение...

С противниками, подобными берсеркерам, человечеству еще не приходилось встречаться. Они обладают разумом, могут притворяться, хитрить. Но они — не живые. Реликты давней межзвездной войны, которая уже позади. Автоматические, электронные машины — в основном, в виде военных космических кораблей. Их цель — уничтожение живого.

Йату — одна из последних колоний людей, подвергшихся нападению берсеркеров. И одна из самых удачливых — людей оттуда вовремя эвакуировали.

Малори — один из тех, кто в глубоком космосе должен сделать все, чтобы защитить “Надежду” — огромный пассажирский эвакуационный корабль. “Надежда” — сферической формы, несколько километров в диаметре, достаточно вместительная, чтобы разместить немалую часть населения планеты. Люди размещены в боксах. Дыхание их замедлено, обмен веществ — тоже.

Перелет в безопасную часть галактики занимает несколько месяцев. И большая часть времени придется на прохождение через район созвездия Таунарус. Здесь космос настолько загрязнен, что корабль не может лететь со скоростью выше скорости света. Даже те скорости, которые типичны для стандартного космоса, здесь невозможны. Стоит только набрать несколько тысяч километров в секунду — и корабль людей или берсеркер превратится в лепешку, столкнувшись с любым газовым выбросом.

Таунарус — замысловатое смешение неизвестными и не нанесенных на карту усиков и перьев размягченной материи, словно кружева, развешанной в коридорах относительно пустого пространства. Межзвездная пыль, прилетающая с солнечным ветром извне, рассыпана на большей части региона. Сквозь темные отливы и приливы, сквозь пыль Таунаруса летели корабль “Надежда” и его эскорт “Юдифь”. И следом — берсеркеры.

Некоторые берсеркеры по размеру больше “Надежды”, но те, кто бросились в погоню, невелики. В тех космических регионах, где так загрязнено пространство, малый объем означает большую скорость. Чем больше объем, тем больше сила сопротивления, а значит — тем хуже возможности ускорений.

“Надежда” плохо приспособлена для того, чтобы сражаться с берсеркером (спешка при эвакуации не дала возможности выбирать), корабль, вряд ли, сможет уйти от более быстрого врага. Поэтому эскортирующий корабль “Юдифь” держится между “Надеждой” и преследователями.

“Юдифь” — “материнский” корабль для маленьких боевых истребителей, высылающий своих “детей”, когда враг близко, и с нетерпением ожидающий их возвращения... Когда погоня началась, одноместных истребителей было пятнадцать. Сейчас — только девять.

Шумы постепенно стали глуше, затем прекратились совсем. Разум Малори приобретал способность мыслить. Отключение защитного поля было знаком того, что скоро Малори присоединится к миру бодрствующих.

Как только его истребитель № 4 вошел в гаражный отсек “Юдифи”, Малори быстро освободился от проводов своего крошечного корабля. Надев свободный костюм, он выбрался из корабля. Худой, угловатый, неуверенными шагами он шел по узкой дорожке, шаги его глухо отдавались от металлических стен ангара. Три-четыре истребителя уже вернулись и стояли на своих местах. Искусственная гравитация была стабильной, но Малори спотыкался и даже чуть не упал, торопясь добраться до короткой лестницы, ведущей в отсек управления.

Петровиш, командир “Юдифи” — грузный человек среднего роста с суровыми чертами лица, уже ждал его.

— Я... я уничтожил его? — заикаясь, спросил Малори. Субординация и так редко соблюдалась на борту “Юдифи”, а Малори не был даже военным. То, что ему было разрешено сесть за панель управления истребителя, было знаком отчаяния командира, а не доверия.

Бросив сердитый взгляд, Петровиш хмуро ответил:

— Малори, у вас нет никакого чутья, как управляют истребителями.

Малори показалось, что все подернулось сероватой пеленой. До этого момента он не подозревал, как ему хотелось славы. Он смог только пробормотать:

— Но... я думал, что поступал так, как нужно. Малори попытался припомнить свои впечатления от боя. Кажется, что-то связанное с церковью...

— Двое людей должны были повернуть свои корабли, чтобы спасти вас. Они ушли от боя для этого. Я уже просмотрел пленки и данные схватки. Ваш четвертый номер кружил вокруг берсеркера так, как будто вы вообще не стремились причинить ему какой-либо вред.

Петровиш посмотрел на него более пристально, передернул плечами и более мягко сказал:

— Я не пытаюсь вас отчитывать. Вы, наверняка, даже не знали, что происходит. Я просто излагаю факты. Спасибо, что “Надежда” находилась выше дегидринового облака, на двадцать градусов по системе АИ над боем. Если бы она была замечена, то враг захватил бы ее.

— Но... — Малори хотел что-то сказать еще, но капитан отошел от него. Появились другие летчики. Защелкали камеры входа. У командира есть более важные задачи, чем спорить с Малори. Тот стоял еще несколько мгновений, полностью оглушенный. Непроизвольно он бросил взгляд на экран, показывающий гараж, его номер четыре. Вокруг небольшого цилиндра без окон, лежащего в своей металлической колыбели, уже копошились рабочие-техники. Лазерная пушка истребителя, после того, как она попала в кислородную среду, начала дымиться. Пушка. Нож, который он держал двумя руками.

Ни один человек не мог сравниться с машиной в деле управления кораблем. Нервная система, склонность разума к не очень быстрому просчету вариантов делали человека только контролером действий своего корабля во время боя с берсеркерами. Хотя подсознание не было таким уж ограниченным. Некоторые процессы не могли быть соотнесены с непосредственными реакциями головного мозга, теоретики предполагали, что отдельные реакции не имеют временных параметров. Хотя терапевты нередко возражали. Что касается условий космического боя — гипотеза теоретиков работала лучше.

Во время схватки компьютеры берсеркеров были подсоединены к сложным приборам просчета вероятностей, которые должны были учитывать труднопредсказуемые возможности победы над противником, стремящимся тоже к успеху, но более примитивным методом — с учетом простого накопления мелких удач. Люди использовали компьютеры для управления кораблем, но более полагались на свой собственный ум, который часто был не столь поспешен. Порой человеческий разум был быстрее молнии, иногда неподвижен, как твердый лед.

Некоторые люди (и среди них, как выяснилось, был Малори) просто не годились для противостояния берсеркерам. Их подсознание оставалось равнодушно к делу жизни и смерти. Даже у тех, кто бы мог принимать участие в боях, подсознание было подвержено стрессам. Человеческий разум нередко устанавливал связь с компьютером, которую порой было трудно объяснить. Порой эта связь подавляла человека.

Некоторые пилоты после первого боя впадали в истерику Их здравый ум мог быть восстановлен, но подобный человек уже не был в состоянии стать участником компьютерных битв.

Методика была новой, и недостатки совместной работы человека и машины только последнее время стали проявляться на борту “Юдифи”. Опытные летчики-истребители тоже не всегда выдерживали, их приходилось заменять. Именно поэтому Иан Малори, историк, и некоторые другие были посланы в бой. Использование даже неопытных людей все-таки позволило выиграть время.

Из комнаты управления Малори направился в свою каюту Он уже давно ничего не ел, но голода не ощущал. Малори переоделся и сел на единственный стул, тупо глянул на книги, пленки, скрипку. Он ждал, что его вызовет Петровиш. Потому что Петровишу больше некого вызвать.

Он даже улыбнулся, когда включился сигнал связи и пришло сообщение всем офицерам собраться. Малори очнулся от забытья, взял с собой небольшой коричневый кожаный кейс, который он выбрал из нескольких сотен аналогичных кейсов, хранящихся в комнате, прилегающей к его каюте. Кейс был помечен надписью: “Сумасшедшая лошадь”.

Петровиш поднял голову, когда Малори вошел в небольшую комнату для совещаний, где офицеры корабля уже собрались за круглым столом. Командир глянул на кейс Малори и кивнул:

— Кажется, у нас нет выбора, историк. Людей не хватает. Мы решили использовать твои псевдоперсоналии. К счастью, в наших боевых кораблях есть необходимые адаптаторы.

— Я думаю, шансы на успех велики, — сказал Малори ровным голосом и занял свободный стул. Кейс он положил на середину стола. — Конечно, речь не идет о реальных системах подсознания. Но мы с вами уже пришли к выводу о том, что может быть обеспечена более сложная вероятностная подсистема. Каждый обладает уникальной, пусть искусственной, индивидуальностью.

Один из офицеров подался вперед:

— Большинство не присутствовали на ваших предшествующих дискуссиях. Не можете ли вы ввести нас в курс дела?

— Конечно, — Малори прочистил горло. — Эти персоналий, как мы их называем, используются для компьютерной стимуляции некоторых проблем. У меня их несколько сотен. Я везу их с Йату. Многие — модели военных, — он положил руку на кейс. — Это — реконструкция персоналий одного из наиболее опытных предводителей конных войск в древнем Египте. Он — один из тех, кого мы выбрали для участия в первой схватке Я принес этот кейс для демонстрации структуры и проекта. Каждая личность содержит около четырех миллионов прокладок плоскостной материи.

Еще один офицер поднял руку:

— Как вы можете в точности воссоздать персоналий кого-либо, кто умер задолго до того, как появилось первое записывающее устройство?

— За точность мы действительно не ручаемся. Мы пользуемся историческими записями и тем, что мы дедуктируем из компьютерной базы данных о эпохе. Они — только модели. Но они могут принять участие в битве, как это бывает во время исторических демонстраций. Агрессивность, твердость намерения — их основные качества...

Совершенно неожиданный звук взрыва заставил всех вскочить на ноги почти одновременно. Через мгновение раздался еще более мощный звук, заставивший содрогнуться весь корабль. Малори был уже у двери, бросившись к своей станции, когда третий взрыв, казалось, поднял в воздух мебель... Он был подобен звуку, который будет сопровождать конец Галактики.

Одна мысль была четкой — приближающаяся смерть несправедлива... Через несколько секунд он даже не думал ни о чем.

Возвращение в этот мир не было приятным. Он понимал, что “Юдифь” повреждена, но поскольку в отсеках остался воздух, значит, открытых пробоин нет. Гравитация не исчезла. А жаль. Невесомость могла бы быть даже приятна — тело Малори превратилось в сплошную ноющую боль, центр которой — его мозг. Даже представить себе, что кто-то касается его головы, было невозможно.

В конце концов необходимость узнать, что же произошло, заставило его поднять голову. Надо лбом была шишка, на щеках запеклась кровь от множества царапин. Наверное, он был без сознания довольно долго.

Комната заседаний завешена обломками. Скрюченные тела замерли в последнем своем движении... Неужели он — единственный, кто уцелел? Стол был разнесен на щепки, переборка пробита. А что это за огромный незнакомый прибор в другом конце комнаты? Высокий, как шкаф, но более сложный. Какие странные ножки! Кажется, они движутся...

Малори замер в ужасе, потому что “шкаф” действительно двигался, помигивая лампочками и линзами.

И тут Малори понял, что это берсеркер, который изучает его. Небольшой экземпляр, используемый для захвата человеческих кораблей.

— Иди сюда, — сказал берсеркер. У него был скрипучий голос — пародия на человеческий.

Записанные голоса пленников перерабатывались компьютером, проходили электронную обработку и вкладывались в речевой аппарат берсеркера.

Живая жизнь очнулась. Плохо.

Малори с испугом подумал, что речь идет о нем. Он не мог пошевелиться. Затем сквозь дыру в переборке пробрался человек, которого Малори раньше никогда раньше не видел неприятный человек в темном костюме, который, наверное, был перекроен из военной формы.

Да, очнулась, сэр, — сказал человек машине. Он говорил на традиционном межзвездном языке глухим нечетким голосом с необычайно сильным акцентом. Человек подошел к Малори:

— Ты понимаешь меня?

Малори кивнул, пытаясь занять более удобное положение. Голова продолжала болеть, перед глазами плыли круги, но все-таки он попробовал сесть.

— Я хочу спросить, — продолжал незнакомец, — как ты хочешь, чтобы тебе было легко или трудно?

Малори вопросительно посмотрел на человека.

— Я имею в виду твой конец, — голос незнакомца был сух и беспристрастен. — Я, например, уже решил, что моя смерть будет быстрой, легкой и не очень скоро. Я еще многое хочу успеть повидать. И повеселиться.

Невзирая на ужасную головную боль, Малори начал понемногу понимать происходящее.

Малори слышал, что среди людей находились такие, которые сотрудничают с берсеркерами. Очевидно этот человек как раз относился к их числу. Но Малори не знал еще добровольно или нет этот человек стал сотрудничать с берсеркерами.

— Я хочу легкой смерти, — сказал Малори. Он откинул голову и закрыл глаза. Голова продолжала ужасно болеть. Малори потер лоб стараясь ослабить боль.

Человек посмотрел на него.

— Хорошо, — сказал он наконец. Повернувшись к машине, незнакомец поклонился и заискивающим тоном сказал:

— Я могу заняться этой поврежденной жизнью. Не будет никаких проблем если вы предоставите это дело мне.

Машина повернула к своему слуге глаза, а точнее вправленные в металл линзы.

— Помни, — сказал берсеркер. — Вспомогательные средства должны быть готовы вовремя. Время сокращается. Неудача принесет неприятные сюрпризы.

— Я помню, сэр, — голос человека был искренним и подобострастным.

Робот еще раз посмотрел на людей, затем металлические ноги задвигались — ритмично, почти грациозно. Вскоре Малори услышал знакомый звук включенного кондиционера.

— Мы сейчас одни, — незнакомец посмотрел на Малори сверху вниз. — Если ты хочешь знать мое имя, то давай познакомимся. Меня зовут Гринлиф. Я вижу ты не сопротивляешься. Правильно делаешь. Не стоит этого делать. Бесполезно.

Малори внимательно посмотрел на своего противника. Он был немного крупнее Малори, но у него были огромные кулаки. Несмотря на некоторое уродство, он выглядел довольно тренированно.

— Особого выбора у тебя нет, — продолжал Гринлиф, — по сути ты — счастливчик, хотя вряд ли осознаешь это. Берсеркеры не похожи на тех хозяев, которым привыкли служить люди — правительствам, партиям, промышленным корпорациям, которые используют тебя, а потом ты предоставлен сам себе. У берсеркеров все по-другому. Когда ты им больше не нужен, то они просто убивают тебя — быстро и безболезненно — особенно если ты хорошо работал. Я не раз видел, как они это делают А почему бы и нет? Их цель убить нас, а не заставить страдать.

Малори молча слушал эту исповедь. Сознание постепенно возвращалось к нему. Боль в голове начала понемногу отпускать. Он попробовал пошевелить ногой. Еще немного времени и ему удастся наверное встать.

Гринлиф (имя было таким неподходящим, что Малори подумал: оно вполне может быть настоящим) вынул из кармана какой-то прибор и настроил его. Маленькая коробочка без особого труда умещалась у него на ладони.

Сколько еще кораблей экспортирует “Надежду”, военных кораблей? — спросил Гринлиф.

Я не знаю, — Малори лгал. Единственным эскортирующим кораблем была “Юдифь”.

— Как тебя зовут? — продолжал Гринлиф, глядя неотрывно на свой прибор.

— Иан Малори.

Гринлиф кивнул головой, но его лицо осталось беспристрастным. Он подошел к Малори и изо всех сил ударил его ногой. Малори со стоном упал на пол.

— Не стоит лгать, Иан Малори, — его голос донесся до Малори откуда-то издалека. Голова его опять стала соображать с большим трудом. Малори с большим трудом удержался, чтобы не потерять сознание.

— Я без труда могу узнать, когда ты лжешь. Итак, сколько еще боевых кораблей эскортирует “Надежду”? Малори с трудом сел и выдавил из себя:

— Только один.

Неизвестно, был ли у Гринлифа действительно детектор лжи или он только делал вид, что это так, только на этот раз слуга берсеркеров удовлетворенно кивнул. Малори решил, что постарается говорить правду Если его ударят еще несколько раз, то он превратится в калеку, а потом роботы его просто добьют Малори очень остро ощутил, что ему не хочется расставаться с жизнью.

— Какова твоя должность, Малори?

— Я не военный.

— И кто же ты?

— Историк.

— Почему ты здесь?

(Гринлиф в переводе с английского “зеленый лист”)

Малори вначале хотел подняться на ноги, но потом решил, что лучше остаться на полу. Сопротивление бессмысленно. Если он сейчас начнет размышлять о своем положении, то, вряд ли, сможет потом разумно рассуждать.

— Был разработан проект. Я везу с Йату ряд разработок того, что мы называем историческими моделями — блоками программирования реакций, которые мы используем в некоторых исследованиях.

— Я что-то слышал. Так что это за проект?

— Его цель — использовать персоналки военных в качестве нападающих моделей для операционных компьютеров на боевых кораблях.

— Так, — Гринлиф вздохнул, задумался. Его уродство теперь бросалось в глаза еще более, чем раньше. И как они работают во время боя? Наверное, лучше, чем подсознание живых, реальных пилотов? Машины знают это на собственном примере.

— У нас не было пока возможности использовать проект. А что стало с экипажем “Юдифи”? Все мертвы? — Гринлиф небрежно кивнул.

— Это был легкий бой. Ваша система защиты крайне примитивна. Я рад, что мы обнаружили хоть одного живого человека, который готов сотрудничать. Мне это поможет. Я ведь тоже делаю карьеру, — он глянул на дорогой хронометр, поблескивающий на грязном запястье. Вставай, Малори. Есть дело.

Малори с трудом встал и они направились на пульт управления. По дороге Гринлиф продолжил свой рассказ:

— Машины и я уже осмотрели все. Эти девять небольших боевых кораблей, которые находятся на борту, могут нам пригодиться. Машины, конечно, нагонят “Надежду”, но на ней есть автоматические поля защиты, возможно, лучшие, чем на этом корабле. Догоняя ваш корабль, машины тоже понесли потери, поэтому мы хотели бы использовать ваши истребители как дополнительные средства атаки. Их можно будет подставить под огонь врага в первую очередь. Это поможет определить систему защиты “Надежды”. Зачем тратить свои силы, когда можно использовать в самом опасном месте чужие. Вы ведь знакомы с основами военной истории?

— Немного, — ответ не был четким, но, кажется, собеседник Малори решил пока не пользоваться детектором лжи.

— Тогда вы, наверное, знаете, что военачальники на древней Земле использовали заложников. Их гнали впереди основных вооруженных сил. Их убивали, стоило им попятиться, те, кто шли следом. Или же их убивали свои же.

Когда они пришли в комнату управления, Малори заметил, что повреждений было немного. Через стекло, выходящее в ангар, было видно, что девять маленьких истребителей стоят на своих местах, готовые к бою.

— Малори, глядя на эти корабли еще тогда, когда ты был без сознания, я предположил, что они не снабжены полностью автоматической системой управления, которую можно было бы использовать.

— Да. Должен быть контролирующий разум, иными словами — подающая модель, функционирующая на борту.

— Ты и я должны приспособить эти истребители для использования их берсеркерами, Иан Малори, — Грин-лиф вновь глянул на свои часы. — У нас меньше часа, чтобы найти способы, как это сделать, и еще несколько часов, чтобы реализовать. Чем быстрее — тем лучше. Если мы затянем дело, то нам придется плохо. Что ты предлагаешь?

Малори открыл было рот, чтобы что-либо сказать, но так и не решил, что именно.

Гринлиф высказался сам:

— Установка кого-либо из твоих персоналий? Этого мы не можем себе позволить. Они, вряд ли, захотят превращаться в пушечное мясо. Я думаю, среди них, в основном, лидеры, начальники. Но, видимо, среди персоналий есть представители различных сфер деятельности? Более послушные и менее боевые?

Малори пододвинул к себе стул. Он тщательно взвешивал каждое слов:

— На борту есть несколько персоналий, которые меня очень интересуют. Пойдемте!

Он встал. Гринлиф последовал за ним в комнату Малори.

Когда они пришли, то историк с удивлением обнаружил, что здесь все по-старому, это показалось даже странным. Над кушеткой висела скрипка, на столе — лежало несколько книг и стояли кассеты с записями любимых композиторов. И здесь же, аккуратно упакованные в кейсы из гофрированной кожи, — некоторые персоналий, которым Малори отдавал предпочтение. Малори взял верхний кейс из стопки.

— Вот здесь — скрипач, как и я. По крайней мере, я себя таковым считаю. Я думаю, его имя, вряд ли, скажет вам что-нибудь.

— Я никогда не интересовался музыкой. Но расскажите подробнее.

— Он жил на Земле, в двадцатом веке по стандартному календарю. Религиозный человек, как мне кажется. Мы сможем вызвать его и спросить, что он думает о войне и мире, если вы хотите.

— А это возможно?

— Конечно!

— Тогда вызывайте!

Малори указал на нужные гнезда подключения на компьютерной памяти, Гринлиф сам подсоединил провода.

— И как же общаться?

— Просто. Говорите!

Гринлиф обратился к кожаному кейсу. Голос его был отрывист и, как показалось Малори, немного взволнован:

— Ваше имя?

— Альберт Волль, — голос, донесшийся из компьютерного говорителя, казался более человеческим, чем голос ушедшего берсеркера.

— Как вам нравится мысль о том, чтобы принять участие в войне, Альберт?

— Отвратительная мысль.

— Вы хотите сыграть нам на скрипке?

— С удовольствием.

Лицо Гринлифа перекосилось от негодования. Наступила минутная пауза. Но никакой музыки не последовало. Малори пояснил:

Необходимо подключиться к более сложному компьютеру. Тогда можно будет слушать и музыку.

— Не думаю, что она нам так уж нужна.

Гринлиф отключил Альберта Волля и начал просматривать другие кейсы, хмурясь при виде незнакомых имен. В комнате Малори было всего двадцать — двадцать пять кейсов.

— Кто они? — спросил Гринлиф.

— Современники Альберта Волля. Исполнители, музыканты, — Малори, чтобы хоть немного расслабиться, присел на кушетку. Он чувствовал постоянное головокружение. Но затем он вновь поднялся и подошел к стопке с персоналками.

— Это — Эдвард Маннок. Он был слеп на один глаз. И не мог пройти комиссию, которая отбирала людей для службы в армии. А здесь, — Малори указал на другой кейс, — человек, который крайне недолго служил в кавалерии, но однажды лошадь его сбросила, и он был переведен в интендантский взвод. А здесь — персоналия молодого человека, который умер в возрасте двадцати трех лет.

— Отчего он умер? — внезапно спросил Гринлиф, глядя на свой прибор.

— От туберкулеза.

Гринлиф сделал резкий выпад и ударил Малори своим огромным кулаком в живот. Тот сложился пополам, ожидая нового удара. Если так будет продолжаться, и дальше, то он скоро отойдет в “лучший” мир.

— Да, — пробормотал Малори. — Он умер по другой причине. Его убили. Но у него действительно был туберкулез.

— Хорошо, — сказал Гринлиф с хмурой ухмылкой, вновь взглянув на детектор лжи. Затем он улыбнулся. Как это ни странно, улыбка придала его лицу доброжелательности.

— Хорошо. Музыканты, и я предполагаю, терпеть не могут войну. Если машины одобрят, то мы сможем установить их и отправить истребители. Иан Малори, я увеличу ваше жалованье, — его улыбка стала еще шире. — Мы сможем, я думаю, выкупить еще один год жизни, если, конечно, все пройдет хорошо.

— Рад стараться, сэр, — Малори попытался при этом молодцевато стукнуть каблуками, но потерял равновесие и чуть было не упал. Боли в голове и животе давали о себе знать.

— Ничего, ничего, — в голосе Гринлифа послышалась, чуть ли не отеческая забота. — Присядь, отдохни.

Когда берсеркер-хозяин вновь появился у них перед глазами, Гринлиф поклонился и попытался объяснить ему суть проекта. Малори, маячивший у него за спиной, с удивлением обнаружил, что тоже кланяется.

— Приступайте, — сказал берсеркер. — Если вы не поторопитесь, то корабли могут попасть в космическую бурю, которая бушует впереди по курсу нашего полета.

Затем машина вышла. Видимо, у нее были какие-то свои дела.

Гринлиф и Малори принялись за дело. Страх перед смертью придал им новые силы.

Установка персоналий, проводимая в четыре руки, шла довольно быстро и гладко.

Необходимо было открыть кабину истребителя, вставить персоналию в адаптатор, настроить режим, присоединить все кабели и провода, все проверить и вновь закрыть кабину.

Поскольку необходимо было торопиться, то тестирование персоналий свелось к получению ответа от каждого испытуемого уже после того, как он был установлен в кабине.

Большинство вопросов на ответы касалось погоды (в те дни, которые уже давно стали прошлыми), устаревших меню, а также примитивный обмен любезностями (например, расспросы о здоровье).

Все кажется, шло хорошо. Но все же Гринлиф несколько колебался. Он сказал об этом Малори.

— Я надеюсь, эти чувствительные джентльмены выстоят в суровых условиях, когда узнают, что от них требуется.

Это будет для них захватывающий опыт. Машины не ожидают хороших бойцов, но ваши персоналий все же не должны впадать в кому

Малори, страшно измотанный, устанавливал номер восемь. Внезапно голова его закружилась. И он чуть не свалился с покатой обшивки.

— Малори, если вы немедленно не очнетесь, то я вас убью.

Одну минуту отдыха, сэр.

— Нет, нам надо торопиться. И они продолжали трудиться.

— Они должны осознать ситуацию через несколько минут после запуска. Но только в общих чертах. Я не думаю, что они смогут понять: вокруг них — межзвездное пространство. Вы, наверное, были военным. Если они согласятся сражаться, то я оставляю на вас решение вопроса, как поступить с неповинующимися солдатами.

После того, как в корабль номер восемь была установлена персоналия, раздался голос испытуемого:

— Я хочу, чтобы мой аэроплан покрасили в красный цвет

— Сейчас, сэр, — быстро сказал Мал ори и закрыл люк, направившись к кораблю номер девять.

— Что все это значит? — нахмурился Гринлиф, глядя на свой прибор.

— Я думаю, что маэстро уже осознал, что он в каком-то средстве передвижения. И ему показалось приятным, если его средство передвижения будет красным, потому что... — Малори стал открывать люк номер девять и не закончил фразу.

Наконец все корабли были готовы. Положив палец на “пуск”, Гринлиф посмотрел на Малори.

— Мы уложились вовремя. Нас должны наградить, если все сработает, — его голос перешел на торжественный шепот, — должно сработать. Вы когда-нибудь видели, как с живого человека сдирают кожу?

Малори вздрогнул. Оперся на пульт

— Я сделал все, что мог.

Гринлиф включил “пуск”. Раздались шорохи открываемых воздушных камер. Девять истребителей стартовали, одновременно ожила голограмма перед пультом управления. В середине ее маячили “Юдифь”, обозначенная зеленым значком. Девять маленьких светлых точек зажглись рядом. В отдалении маячили красные точки — флотилия берсеркеров, которая преследовала “Надежду” и ее эскорт. Малори хмуро отметил, что красных точек не меньше пятнадцати.

— Главное, — Гринлиф говорил, словно обращаясь к самому себе, — чтобы они боялись врага, не меньше, чем своих хозяев. — Он нажал на клавиши и командным голосом произнес: — Внимание! Номера с первого по девятый. На вас нацелены мощнейшие пушки, любая попытка неповиновения или побега будет пресечена самым суровым образом...

Он продолжал инструктаж, а Малори в это время смотрел на экран; он увидел, что космический шторм, предсказанный берсеркером, приближается. Поток атомных частиц направляется в их сектор и должен был вскоре пересечь траекторию “Юдифи” и той необычной “гибридной” флотилии, которая двигалась рядом с нею. “Надежда” же может использовать эту бурю к своей выгоде и постараться увеличить разрыв между собой и преследователями, если те не смогут развить большую скорость.

Видимость на функциональном дисплее стала ухудшаться, Гринлиф перестал давать наставления истребителям, когда понял, что контакт прерывается. Неестественные голоса берсеркеров продолжали доходить до кораблей под номерами один — девять только во время кратковременных затиший. Погоня за “Надеждой” продолжалась.

В течение некоторого времени в кабине управления воцарилась тишина, изредка прерываемая шумами, доносившимися с дисплея. Через стекло были хорошо видны опустевшие ангары.

— Ну, вот, — сказал Гринлиф, немного помолчав. — Теперь осталось только ждать. И переживать.

Он улыбнулся, его лицо странным образом изменилось, казалось, он доволен.

Малори с любопытством посмотрел на Гринлифа:

— Как вы... Как вам удалось так хорошо со всем справляться?

— А почему нет? — Гринлиф оторвался от бесполезного теперь пульта, — знаете, когда человек отказывается от своей жизни, признает, что он уже мертв в “той” жизни, то он вполне может признать, что “эта” жизнь имеет свои преимущества. Иногда мы даже встречаемся с женщинами, когда хозяева захватывают новых пленных.

— Хорошая жизнь, — сказал Малори. Это определение было весьма многозначным. Но теперь он уже ничего не боялся.

— Хорошая жизнь, как она есть, маленькая прелесть, — Гринлиф продолжал улыбаться. — Я знаю, что ты продолжаешь смотреть на меня сверху вниз. Но ты уже столь же далеко зашел, сколь и я. Ты это осознаешь?

— Мне просто жалко тебя.

Гринлиф беззлобно рассмеялся и с сожалением покачал головой:

— Знаешь ли, возможно, моя жизнь будет более долгой и более безболезненной, чем жизнь любого другого человека. Вот, например, ты сказал, что одна из твоих персоналий умерла в возрасте двадцати трех лет. В ту эпоху это был обычный возраст, когда люди умирали?

Малори, все еще опираясь на пульт, едва заметно улыбнулся:

— В то время на европейском континенте многие умирали даже раньше. Ведь шла первая мировая война.

— Но ты сказал, что он умер, кажется, от какой-то болезни?

— Нет. Я сказал, что он был болен. Туберкулезом. Без сомнения, он бы от него умер, но немного позже. Но он умер в 1917 году, в месте, которое называли Бельгия. Во время боя. Его тело так и не было найдено, насколько я помню; возможно, артиллерийские снаряды разорвали его аэроплан.

— Аэроплан? О чем вы говорите?

Малори выпрямился, перестал опираться на пульт. Тело его продолжало болеть, но он превозмог боль, и глядя Гринлифу прямо в глаза, твердо произнес:

— Я хочу сказать вам, что Георг Тейнемор — а так его звали — сбил пятьдесят вражеских самолетов до того, как его самого сбили. Подождите! — голос Малори еще более громким и решительным, когда он увидел, что Гринлиф страшно удивлен и явно собирается его вновь ударить. — Прежде чем причинить мне боль, лучше подумайте, кто победит в скорой схватке — ваши машины или “Надежда”.

— Схватке...

— Девять истребителей против пятнадцати или чуть более кораблей берсеркеров. Но я не отчаиваюсь. Персоналии, которых мы с вами вмонтировали, не дадут себя уничтожить за недорого возьмешь.

Гринлиф уставился на Малори, затем отвернулся, чтобы посмотреть на приборы. Дисплей был по-прежнему пуст. Доносились только какие-то невнятные шумы. Гринлиф медленно опустился на стул.

— Что вы сделали со мной? — пробормотал он. — Это сборище музыкантов-инвалидов... Но не могли же вы лгать?

— Нет — нет, все, что я говорил, правда. Не все военные пилоты первой мировой войны были инвалидами, конечно. У некоторых было совершенное здоровье — ну прямо-таки фанатики физического совершенства. Я не говорил, что они все музыканты, хотя хотел, чтобы у вас создалось такое впечатление. Волль был самым музыкальным среди пилотов, но все же он только любитель. Он любил говорить, что терпеть не может свою основную профессию.

— Гринлиф поежился на стуле. Казалось, что он на глазах стареет.

— Но один был полуслеп... Разве это возможно?

— Так же думали врачи, когда выпускали Эдварда Маннока из лагеря для интернированных. Ему удалось обмануть комиссию. Конечно, трагедия всех этих необычайно одаренных людей в том, что им приходилось убивать. В те годы не было берсеркеров, или по крайней мере, они были недостижимы для аэропланов и зениток. Я считаю, что людям всегда приходилось воевать с кем-то вроде берсеркеров, но это были не берсеркеры в нашем с вами смысле этого слова.

— Я хочу понять все до конца, — голос Гринлифа стал почти умоляющим. — Значит, мы послали персоналии девяти военных летчиков.

— Девяти прекрасных военных летчиков. Я знаю, что общее число сбитых ими вражеских самолетов более пятисот. Конечно, это число, возможно, немного преувеличено...

Вновь установилась тишина. Гринлиф медленно повернулся к дисплею. После шторма помехи уменьшились.

Малори, который сидел, вновь встал. Голограмма явственно показывала один сверкающий символ, который, невзирая на помехи, приближался к “Юдифи”

Символ был ярко-красного цвета. Берсеркер...

— Ну, вот, — сказал Гринлиф, тоже вставая. Он вытащил из кармана маленький револьвер и направил его на Малори. Тот болезненно вздрогнул. Гринлиф покачал головой:

— Нет. Пусть лучше хозяева займутся тобой сами.

Когда раздался щелчок открывающейся воздушной камеры, Гринлиф поднял револьвер к собственному виску. Малори хотел, но не мог отвести глаза. Когда дверь начала отворяться, Гринлиф выстрелил.

Малори бросился вперед и выхватил револьвер из мертвой руки Гринлифа еще до того, как тело упало на пол.

Он нацелил его на дверь. На пороге стоял берсеркер. Тот же самый, которого они уже видели или, по крайней мере, такой же модели. Но все же очень многое изменилось. Одна металлическая рука беспомощно свисала, с трудом удерживаясь на проводах. Все тело было в мелких пробоинах, а голова изучала своего рода сияние — видимо, шла быстрая утечка энергии.

Малори выстрелил, но это не причинило машине никакого вреда. Берсеркер даже не обратил внимания на его выстрел. Карманный револьвер, который берсеркеры позволили иметь Гринлифу, вряд ли мог быть теперь полезен Малори. Не обращая на него пока внимания, робот склонился над телом Гринлифа.

— Пр-пр-предательство, — проскрипел голос. — Сильное... неприятное... сильное... неприятное... стимул. Плохой организм... плохой.

Малори сделал резкий выпад и изо всех сил ударил рукоятью револьвера, стараясь уходить в одну из пробоин, которую проделал Альберт Волль, или Франк Льюк, а может быть, Вернер Возз. Да любой из девяти, кто догадался, как должным образом применять лазерное оружие.

Внутри берсеркера что-то хрустнуло, он упал на распростертое тело Гринлифа. Сияющий нимб вокруг его головы потух.

Малори попятился, глядя на двух поверженных врагов. Затем посмотрел на дисплей. Красная точка удалялась от “Юдифи”. Тот корабль, который она представляла, утратил своего хозяина.

Из штормового облака показалась зеленая точка. Через несколько минут номер восемь попытался установить контакт с “материнским” кораблем. Истребитель был поврежден в нескольких местах.

— Свидетельствую о еще четырех победах, — сообщил номер восемь, как только Малори включил приемное устройство. — Меня удачно поддержали мои товарищи. Все они возвращаются следом. Ради Отечества мы готовы на все. Хотя враг превосходил нас вдвое, я надеюсь, ни один из них не ускользнул. Но я продолжаю выражать протест — почему мой аэролан не выкрасили в красный цвет?

— Я прослежу за этим, майн герр, — пробормотал Малори.

Корабль подлетел к “Юдифи” и занял свое место в ангаре. Малори начал отключать персоналию. Он почувствовал, что было несколько глупо заверять гладкую пластину и провода в чем-либо. Но Малори все равно крайне бережно понес персоналию к столу, на котором стояли пустые кейсы с надписями:

АЛЬБЕРТ ВОЛЛЬ;

ВИЛЬЯМ АВЕРИ, ЕПИСКОП;

РЕНЕ ПОЛЬ ФОНК;

ГЕОРГ МАРИЯ ТЕЙНЕМОР;

ФРАНК ЛЬЮК;

ЧАРЛЬЗ НАНГЕССЕР;

МАНФРЕД ФОН РИШТХОФЕН;

ВЕРНЕР ВОЗЗ.

Англичане, американцы, немцы, французы, евреи. Скрипач, инвалид, мятежник, обольститель, человеконенавистник, христианин, иудей...

Этот список можно было продолжить. Но одно было, что объединяло их всех и что можно было выразить одним словом — ЧЕЛОВЕК.

Люди, живые люди сейчас на расстоянии многих миль от Малори. Но он не чувствовал себя одиноким.

Истребители возвращались один за другим, потрепанные, израненные. Малори снимал персоналии и укладывал пластины в кейсы с нежностью, даже зная, что сила во много раз больше, чем сила его рук, не сможет их повредить.

Когда он садился в истребитель, чтобы попытаться догнать “Надежду”, то захватил с собой один из кейсов с надписью: “ВЕРНЕР ВОЗЗ”.

— Ну, вот мы с тобой остались вдвоем, Красный Барон.

Реальному человеку, с которого смоделирована персоналия, было всего двадцать шесть, когда его самолет был сбит над Францией. После восемнадцати месяцев непрерывных успехов. Но до этого он некоторое время служил в кавалерии. И его лошадь не один раз сбрасывала своего седока...