Беседа с папским легатом, диалог с иудеем, и другие сочинения

БЕСЕДА С ПАПСКИМ ЛЕГАТОМ ПАВЛОМ

Беседа, которую император Кантакузин вел в июне месяце пятого индикта шесть тысяч восемьсот семьдесят пятого года[76] с господином Павлом, который пришел от папы вместе с графом Савойским и который, являясь митрополитом Фив, назван теперь папой патриархом Константинополя.

1. Император Палеолог, придя из Венгрии, и граф Савойский, который вместе с господином Павлом, прежде бывшим митрополитом Фив, ныне же наименованным папой патриархом Константинополя, пришел из этой страны,[77] встретились в Созополе. Здесь и был поставлен ими, т. е. графом и Павлом, вопрос о единстве Церквей. Император ответил им так:

— Я один ничего не могу сказать об этом; разве только, когда мы вернемся в Константинополь, ибо там находится мой отец-император и пребывает патриарх, и его собор выслушает то, что вы говорите, мы все вместе дадим вам на это ответ.

2. По прибытии их в Константинополь, когда Павел захотел и старался увидеться и обсудить с патриархом[78] вопрос о Церкви, тот не пожелал этого,[79] сказав:

— Как могу я при соборе видеться с ним и обсуждать какие бы то ни было вопросы о Церкви, когда он не принес с собой письма от папы? Но если он хочет побеседовать со мной дружески, один на один, я уступлю ему и соглашусь.

Графу и Павлу это показалось в высшей степени удручающим и как бы знаком некоторого презрения, так что последний стал решительным образом требовать ответа на эти вопросы. Поскольку же император Палеолог, патриарх и архиереи просили императора Кантакузина, чтобы он с этой целью встретился с ним и побеседовал, он взялся вести этот спор сам. В назначенный день вместе с ним прибыли во Влахернские палаты его сын, император Палеолог, его дочь, деспина госпожа Елена, император господин Андроник и деспот господин Мануил, их дети, еще же некоторые из архонтов и его духовный отец господин Марк, а также три архиерея — Эфесский, Гераклейский и Адрианопольский — с другими избранными церковными архонтами; вошел и Павел и, сотворив обычное приветствие, сел.

3. И после того, как все расселись, император Кантакузин спросил его:

— Каковы твоя воля и желание и чего ты добиваешься?

Тот ответил:

— Единства Церкви.

Император ему:

— Ты стремишься к хорошему и богоугодному делу, но каким путем: силы и самовластия или убеждения, истины и церковного общения и постановления?

Тот:

— Путем убеждения и истины и согласно церковному установлению и порядку.

4. И император, возблагодарив Бога и его за его мнение и ответ, сказал следующее:

— Люди, не сохранив Божественную заповедь мира, предались чудовищным страстям и делам и разделились: одни из них стали врагами христиан и присущего им по душе и телу, каковыми являются нечестивые и последователи Магомета, другие же врагами их добра, а иногда и тел, каковыми являются единоверные нам и придерживающиеся Церкви, т. е. болгары, сербы и им подобные, — ведь стоит им захотеть разграбить наше добро, как отсюда начинаются войны, и по необходимости за ними следуют телесные смерти. Но есть и иные, кажущиеся друг другу друзьями; они — единоплеменники, но забыли об этом и являются врагами тех, кто имеет с ними дело; ведь если кто-нибудь, обманув, сможет получить от другого что-либо, стоящее много денег, дав взамен немногое, то не считает, что приобрел это хищнически, обманно, чуть ли не путем воровства, но радуется, как будто совершил какое-нибудь доброе дело, а в итоге постепенно становится врагом другого.

5. Так дело обстоит с врагами, с друзьями же дело обстоит следующим образом.

Оказываются ведь друзьями люди, которые, сойдясь из разных стран и земель, относятся друг к другу по-дружески, как мы — ведь ты из Калабрии (ибо тот был калабриец родом), а я из здешних. Есть опять же люди, ставшие друзьями: одни — из разных городов, другие — из одного отечества и рода. И еще третьи есть, которые еще роднее этих, отец с сыном и брат с братом. А жена со своим мужем — не только друзья, но и плоть одна (Быт. 2,24). Но ни одна дружба, ни одно самое полное соединение из тех, что я перечислил, не может сравниться с духовным единением и любовью Церкви. Да что я говорю о многих?! Даже отдельный человек, даже индивидуум не может сам по себе быть цельным и единым так, как духовный человек, т. е. Церковь, ибо именно Церковь есть тело Господне, голова коего — Христос.

6. И поэтому тот, кто хочет расколоть Церковь, раскалывает само тело Господне и сам есть распявший Господа и проткнувший бок Его копием. Я того в первую очередь приравниваю к распявшему Его, кто вызвал этот нынешний раскол. Но я сказал бы, что и тот, кто может соединить Церковь, но не сделал этого либо из-за собственного пристрастия, либо по какой бы то ни было причине, не лучше первого, и что про этого человека можно сказать, что даже кровавый мученический венец не освободит его от кары; ведь на моей стороне сказавший: «Если и страдает кто, не венчается, если не законно страдать будет» (2 Тим. 2,5). Я утверждаю, что не только из-за множества людей, которых спас Христос, промысел воплощения Его совершился, но и будь в мире всего только один человек — ради него одного Он воплотился бы и страдал, чтобы спасти его. Итак, если бы я не понимал, сколь великим злом является разделение Церкви, то кара Божия была бы мне умеренной, но поскольку я точно и отчетливо знаю, сколька добра может принести единство и сколько зла приносит раскол Церкви, то, если только есть у нас возможность достигнуть этого единства и оно не будет достигнуто, не знаю, как я вынесу достойную кару. Я говорю это, свидетельствуя перед Богом и Его избранными ангелами, что, ниспошли Он мне смерть в огне ради единства Церкви, я бы сам, собрав дрова, зажег их и вошел бы в огонь с большим желанием и рвением.

7. И не говори мне, что я произношу это просто потому, что желаю, чтобы Римская церковь присоединилась к нашей; ибо, с одной стороны, я уверен, что именно наша Церковь правильно мыслит, — как Сам Христос научил и Его ученики и апостолы, и готов тысячу раз умирать за это; это совершенно ясно, и вы, как и мы, ничего против этого не имеете. Но, с другой стороны, свидетельствуя, что наши мнения хороши и правильны, вы считаете еще, что и ваши правильны, поскольку они не являются противоречащими тому, что думаем и говорим мы. Потому-то я и говорю, что с готовностью предам свое тело сожжению, чтобы выяснить и обнаружить перед Богом и людьми подлинно обнаженную истину, если только есть истина в том, что вы говорите. Ведь мы в это не верим.

8. Так вот, поскольку дела и истина находятся в таком состоянии, ни один человек — ни из нашей Церкви, ни из Римской — не сможет сказать, что стремится к единству больше меня. Ибо едва ли не с той поры, как на свет появился и увидел солнце, я охвачен стремлением и желанием увидеть единство Церкви. Не случилось же этого, я полагаю, потому, что все время — с того момента, как разделение Церкви сделалось всеобщим, и доныне — вы подходите к вопросу объединения не как друзья и братья, а наставнически, самовластно и как если бы вы были господами, заявляя, что ни мы, ни вообще кто-либо из людей не может иметь взгляды, отличные от того и противоречащие тому, что папа говорит или же скажет, поскольку он является наследником Петра и говорит то же самое, что и Христос, но что мы должны выслушивать его слова, склоняя сердца и головы, как если бы они исходили от Самого Христа.

9. Так вот, знай, архиерей, что пока подобное мнение держит у вас верх, воссоединить Церковь невозможно. Но если ты хочешь, чтобы была общая польза, послушайся моего совета и не сочти меня человеком гордым и хвастливым. Мы, полководцы, когда собираемся выступить в поход и вторгнуться в землю наших врагов, следуем не только своему мнению, но пользуемся и советами солдат, находящихся на границе, которых мы зовем глазами войска, и хотя по знаниям очень от них отличаемся, принимаем их мнение, — как специалистов и людей, имеющих сведения о прилегающих к границе районах. Поскольку я опытнее тебя в здешних делах, прими мой совет. Состоит он в следующем.

10. А именно: надо, чтобы состоялся кафолический и вселенский собор, на который собрались бы в Константинополь архиереи, находящиеся под властью Вселенского патриарха — и те, которые близко, и те, которые далеко пребывают, как-то: митрополит России с несколькими его епископами, митрополиты Трапезунда, Алании, Зихии,[80] также другие патриархи: Александрии, Антиохии и Иерусалима, а кроме того — католикос Ивирии, патриарх Тырнова и архиепископ Сербии; — собор, на который и папа прислал бы своих представителей, согласно с установленными издревле порядком и обыкновением. И когда они соберутся, надо, чтобы они с любовью Всесвятого Духа и братским расположением исследовали существующие причины конфликта между нами и вами. И если так будет, я уверен, что Бог не скроет от нас Свою святую волю и истину.

11. Если же будет не так, как я сейчас советую, а так, как безрассудно в данный момент ты стараешься, чтобы было, то не только не произойдет объединения, но и начнется еще худший, чем прежде, раскол. А ведь этот церковный раскол уже дошел до такой чудовищности, что некоторые из ваших вздумали крестить заново людей, принадлежащих к нашей Церкви: ведь венгерский король делает это безбоязненно и уже перекрестил многих, в том числе и сына болгарского царя Александра,[81] как будто наше крещение недействительно! Что пользы перечислять поименно?! Самого императора, моего сына, когда он там находился и просил у короля помощи против нечестивых, и сам король, и его мать,[82] и их вельможи настойчиво пытались окрестить заново вместе со свитой, заявляя: «В ином случае, если ты сначала этого не сделаешь, мы не сможем оказать тебе помощи!»

12. И, наконец, подумай, какая нелепость: ведь, будучи перекрещен из нашей веры, человек оказывается полностью отверженным и лишенным первого крещения, второго же крещения нет, ибо христианским крещением мы только раз крестимы; такой человек поневоле становится безбожным, ибо ясно, что кто не имеет крещения, не имеет и Бога. И ясно, как мы сказали выше, что те, кто поступает так, вместо того, чтобы быть нашими друзьями, братьями и соучастниками в духовном теле Христа, становятся нашими врагами, — и не только в отношении тел и добра, но и по отношению к самим душам, а это, как мы сказали вначале, — характерная особенность нечестивых!

13. Потому, если произойдет так, как сказано, будет хорошо, если же нет, то и среди тех, кто далеко, и среди самих тех, кто находится в Константинополе, произойдет раскол, так что одни из них убегут в чужие земли, другие подчинятся нашей воле, третьи будут противостоять ей до самой смерти, считая себя мучениками. Ведь так и произошло при самодержце и предке моем императоре господине Михаиле, первом из Палеологов:[83] было сделано не так, как я советую сейчас, а так, как в настоящее время ты стараешься, чтобы случилось. И отсюда возникла тирания и началось немалое гонение, пользы же не было никакой, вследствие чего его дело вскоре оказалось непрочным, и все снова вернулось в прежнее состояние. Так вот, чтобы снова не произошло того же самого, послушайся моих слов и совета.

14. Услышав это от императора, Павел сказал:

— Но какая мне польза от собрания многих? Я обращаюсь только к тебе, а через это мне доступно все, ибо ты подобен вертелу, на котором все, как куски мяса, висят; и если ты сдвинешься, и они вместе с тобой повернутся.

15. Император:

— Это не так, архиерей. О себе я скажу, что если бы я был таким человеком, которого легко убедить твоими словами, и если бы ты этого достиг, то тебе, конечно, никоим образом не следовало бы полагаться на мои слова, ибо если бы я так легко послушался твоих слов, то в будущем так же легко обратился бы к чему-нибудь другому. Что же касается необходимости исследования тех вопросов, по которым возникают и существуют споры, то с этим я согласен, одобряю это и желаю этого от души. И когда по рассмотрении окажется, что ваше учение здраво, истинно и не противоречит нашим догматам, то первым, кто примет и возлюбит его, буду я. В ином случае не питай никакой надежды на то, что ты хочешь относительно меня.

16. Далее: если я подобен вертелу и все висят на мне, как ты говоришь, то это — не так просто; эти люди следуют в этих вопросах за мной, принимая мои слова и склоняясь к ним как к причастным Божественной истине и правильным догматам, и никоим образом не иначе. Некоторое время назад, когда встал вопрос о церковных догматах, было произведено их рассмотрение — и не один раз, но дважды и трижды, — и Церковь высказала свое мнение по этим вопросам.[84] Но некоторые, не будучи убеждены и этим, сказали: «Мы согласны с твоими предписаниями во всем, что касается тел; такие предписания мы приветствуем и следуем им, подчиняясь тебе, поскольку ты наш император. Но в том, что нам представляется идущим вовред нашим душам, мы не можем за тобой последовать». Таким образом, они сохраняют верность своей воле по сей день, хотя я вполне мог бы как самодержец применить к ним моей властью все, что захотел бы: конфискацию, изгнание, смертную казнь. Но это не свойственно нашей Церкви, поскольку вынужденная вера — не вера. Так вот, если эти отдельные здешние люди, которых можно легко пересчитать, не захотели внять ни церковному, ни нашему решению, тем более могут не послушать нас многие верующие, живущие далеко отсюда».

17. Павел:

— Нет правильной веры без решения папы; и из этого ясно, что с той поры, как вы отошли от общения с ним, верх над вами взяли нечестивые и отобрали у вас ваши земли.

Император ему:

— Твои слова о том, что с тех пор, как мы порвали общение с папой, нечестивые осилили нас, не убедительны: ибо и Антиохию, большой и знаменитый город, и множество находящихся в той земле крепостей они захватили до раскола. И не только это: ведь и в ваших пределах многое было захвачено еще раньше. Я имею в виду Африку, Карфаген и другие земли вблизи Испании. И потому не доказательны твои слова, что якобы нечестивые захватили наши земли из-за раскола Церкви. Это произошло из-за многих других наших грехов, совершая которые мы не раскаиваемся.

18. Что же касается нашей веры, то я заявляю, что не только одни мы убеждены, что по сей день храним ее неизменной, как приняли от Христа, апостолов и их преемников, но и вы сами то же самое по сю пору свидетельствуете, да и ты сам говоришь, что наши убеждения не противоречат вашим. Если же ты осмелишься сказать, что наша вера и наши слова не содержат истины, справедливости и праведности, пусть разведут огонь и давай войдем в него!

На вопрос Павла относительно того, когда будет разведен огонь, император сказал:

— Я не поднимусь со стула до тех пор, пока не разожгут огонь.

Некоторое время Павел, возможно, считал, что эти слова сказаны императором не всерьез, и потому соглашался. Когда же он понял, что это не пустые и напрасные слова, но реальное дело, он сразу начал отказываться, говоря: «Я жить, а не умереть хочу». Император сказал:

— То же самое хочу и я, но я абсолютно уверен, что при Божием содействии в пользу православного учения я не только не сгорю, но окажу вам помощь. Потому-то я и осмеливаюсь войти в огонь. Ты же, похоже, сомневаешься в своей вере и потому боишься смерти.

19. Павел некоторое время помолчал, затем император спросил его:

— Что же ты думаешь по поводу сказанного мной?

Тот ответил:

— Правду говорю, не обманываю: все это хорошо, истинно и справедливо. Остается только тебе встретиться с папой. И если это случится, много произойдет добра.

Император:

— Я полагаю, что безумен человек, который, желая перейти реку, простодушно влез в воду, не изучив предварительно выхода из нее. Я говорю это в качестве примера к твоему ответу. Ведь то же самое, что ты сейчас говоришь и утверждаешь, говорит папа; потому, если, как ты сказал, одобришь мои слова и совет — то, что мы исследуем, решено; если же нет, то и прибыв к папе, я услышу от него то же самое, что и от тебя сейчас, и то же самое, что говорю тебе, скажу ему и я, и, значит, мое прибытие к нему было бы напрасным.

20. Павел:

— Вы, императоры, усевшись на вершине императорской власти, не соглашаетесь посетить папу. Потому-то ты и не хочешь отправиться к нему.

Император:

— Прежние, бывшие до меня императоры справедливо и не без причины, я полагаю, — и притом основательно полагаю, — не прибывали к нему. Но говорить здесь об этом пространней я отказываюсь, чтобы мы, забыв дело, не занялись посторонним. Я же ради единства Церкви не то что на лошадях или на корабле — пешком отправился бы к нему, будь он даже на самом краю света. Всякий, кто прибывает к нему, целует его ногу. Для меня это весьма удивительно. Но ради, повторяю, объединения Церкви я бы не только его ногу поцеловал, но и его лошади, и даже пыль под ее ногами.

21. Павел:

— Если ты согласишься с моими словами и отправишься к папе, чтобы исполнить его волю, поскольку она справедлива и хороша, то папа даст тебе не только средства для защиты границ и иных целей, но и перстень, который он носит. Если же нет — знай: великая и грозная сила придет и обрушится на вас, так что вы испытаете огромные бедствия.

22. Император, слегка усмехнувшись, сказал ему:

— Союз предполагает нечто большее, чем перстень. Допустим, папа даст вместе с перстнем и свою мантию и — ничего больше. Этим он исполнит твое обещание, нам же от этого не будет никакой пользы. Но я это сказал шутя. Серьезно же говорю, что если догматы, которых придерживается папа и вы, окажутся правильными и истинными, то мы сами по себе примем их — без какой бы то ни было помощи и даров. Если же нет, то ни огонь, ни меч, ни сабля не заставят нас отступить от истинных и правильных догматов, ибо нам сказано: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10,28), а также: «Никто не может похитить овец Моих из руки Отца Моего» (ср.: Ин. 10,29). Так что овец, находящихся у Христа в руке, никто не сможет похитить, хотя бы и убивал тело десять тысяч раз.

23. Когда же Павел сказал: «Христиан, живущих среди нечестивых, я ставлю наравне с этими самыми нечестивыми, поскольку они терпят, слыша, как каждый день поносится имя Христово», император ответил ему:

— Я не только не считаю их всех, как ты говоришь, нечестивыми, но думаю, что многие из них лучше и благочестивей многих из живущих в здешних краях: ведь те, оказавшись в плену и в руках у нечестивых за известные Богу грехи и не имея даже возможности оттуда уйти, тем не менее тщательнее этих блюдут свою святыню и веру. А из здешних некоторые туда перебегают, некоторые же, не имея возможности это сделать легко, пребывают здесь против своей воли. Потому я и сказал, что тамошних христиан я считаю православными, а этих — нечестивыми. Судьбу же их ведает праведный Судия — Бог! А что плененные христиане, слыша имя Божие поносимым, ничуть не терпят ущерба, ясно следует из того, что победоносные исповедники и святые мученики, находясь среди нечестивых идолопоклонников, будучи христианами и слыша хулу в адрес Бога, не терпели ущерба. Но первые умирали естественной смертью, без мученичества, и отходили с тем, чтобы дать отчет в своих делах; другие же в решающий момент сами отдавали себя на мученическую смерть с тем, чтобы ее посредством приобрести вечные и неувядающие венки.

24. После этих слов беседа подошла к концу. Когда они немного перевели дух, император снова, как прежде, спросил:

— Что ты думаешь по поводу сказанного, архиерей? Если это несправедливо, то изобличи несправедливость, если же это оказывается речами истины и справедливости, послушайся моих слов и совета!

Павел:

— Перед лицом Христа и истины, как прежде сказал, так говорю и теперь: свято, прекрасно и истинно то, что ты говоришь. И потому я соглашаюсь и приветствую, чтобы был созван собор.

25. Император:

— Как дела, так и слова мои пусть будут ясны и понятны, чтобы они не потребовали иного объяснения в будущем. Если ты хочешь, чтобы был такой собор, как древние Вселенские соборы, замечательно, слов нет. Но если вы собираетесь прибыть, чтобы учить нас истине, то мы учителей не приглашаем, и если судьями — тем более. Ибо как вы будете выступать одновременно и судьями, и стороной в споре? А если же вы придете дружески и братски, без вражды и высокомерия, как люди, от души ищущие истину, мир и согласие, то это будет угодно Богу и нам, Его рабам, приятно. Итак, если, собравшись вместе, мы изучим взгляды друг друга и придем все к соглашению — слава святому Богу! Если же всем руководящий и движущий Бог за Ему известные грехи попустит, чтобы опять явилось такое же разногласие между нами и вами и разгорелся спор, то, дабы не оборвалась связь и не возникла у нас вражда и еще большая распря, чем теперь, пусть каждая Церковь останется при том, чего она держится сейчас, с тем чтобы все от души просили и умоляли миротворца Бога ниспослать Свой святой мир и единство так, как Он Сам ведает.

26. После того, как император это сказал и Павел заявил, что он с этим согласен, было постановлено, чтобы этот собор состоялся в Константинополе в промежутке между началом июня пятого индикта шесть тысяч восемьсот семьдесят пятого года и концом мая седьмого индикта.[85]