Беседы о геммологии

Глава 9 Геммологические изыскания

За кварцем в машине времени. Жанр научной фантастики существовал во все времена и всегда пользовался спросом. Нет ничего удивительного в том, что выдающиеся писатели для лучшей пропаганды своих идей облекали их в фантастические одежды. Так же неудивительно, что на страницах книг часто появлялся кварц во всех его ипостасях, ибо он был популярен во все времена и у всех народов. Давайте же совершим рейд по временам и странам. Средство передвижения — машина времени Герберта Уэллса, тем более что и в ней был хрусталь: «Путешественник во Времени держал в руке искусно сделанный блестящий металлический предмет немного больше маленьких настольных часов. Он был сделан из слоновой кости и какого-то прозрачного, как хрусталь, вещества». Итак, вы готовы? Нажимаем на кнопку… Вы видите — «произошло колебание воздуха, и пламя лампы задрожало. Одна из свечей, стоявших на камине, погасла. Маленькая машина закачалась, сделалась неясной, на мгновение она представилась нам как тень, как призрак, как вихрь поблескивающего хрусталя и слоновой кости — и затем исчезла, пропала». Мы в пути!

Первая остановка — середина II века. Мы в гостях у римского писателя Апулея. Автор фантастической книги «Метаморфозы, или Золотой осел» встречает нас весьма хлебосольно: «Здесь стекло, искусно ограненное, там чистейший хрусталь, в одном месте светлое серебро, в другом сияющее золото и янтарь, дивно выдолбленные, и драгоценные камни, приспособленные для питья, и даже то, чего быть не может, — все здесь было». Подкрепившись роскошными яствами, напившись лимонада из бокалов, выточенных из прозрачнейшего горного хрусталя, мы из античного мира переезжаем в русское средневековье.

В фантастическом «Сказании об Индийском царстве» (XV в.) некий Иоанн, которому якобы подчинены 3300 царей, хвастает: «А посреди моего царства идеть река Едем из рая, в той реце емлють драгии камень акинф и самфир, и памфир, и измарагд, сардик и аспид, тверд же и аки уголь горящь». Оставим памфир без внимания: по-видимому, только Иоанн знает, что это за камень. А вот остальные три самоцвета расшифровываются как гиацинт, сапфир и изумруд. Сардик же и аспид вы узнали сразу — это сардоникс и яшма. В «Лечебнике» за 1672 год указано: «Аспидъ есть камень многими и различными цветами бываеть, а изъ нихъ лучше и сильнее светло-зеленый, чтобы въ немъ струи червленыя проходили сквозь». Иоанн же имеет в виду красноцветную яшму, так как именно она похожа на горящий уголь.

Далее наша дорога ведет во Францию эпохи Возрождения. В романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» очень много драгоценных и поделочных камней. Вот как описан узорчатый пол языческого храма: «Тут была красная яшма с тешившими взор крапинками, офит, порфир, ликофталм, испещренный золотыми искорками, крохотными, точно атомы, агат, там и сям отливающий неяркими отблесками молочного-белого цвета, очень светлый халцедон, зеленая яшма с красными и желтыми прожилками, и все эти камешки были выложены по диагонали». Немного далее описаны семь колонн, которыми был украшен храм. Судите сами, насколько богаты жрецы, если колонны выточены из сапфира, гиацинта, анахитского алмаза, изумруда. Одна из колонн сделана из агата, «который был веселее и богаче пятнами и оттенками, нежели тот, которым так дорожил Пирр, царь эпирский». Храм украшали также опаловые и хрустальные лампы.

К сожалению, мы не знаем толкования слов «ликофталм» и «анахитский алмаз». Можно предположить, что это синонимы каких-то кремнеземов. Например, ликофталм может оказаться авантюрином («испещренный золотыми искорками»), а кварц в некоторых странах называют аласонским алмазом, арабским алмазом и т. д. Офит же является разновидностью мрамора.

«Город Солнца» Кампанеллы тоже заполнен храмами. Однако эти строения выполняют не религиозные, а познавательные функции. На их стенах изображены различные математические фигуры, звезды, географические карты, алфавиты, деревья, травы. «На внутренней стороне стены второго круга, или второго ряда строений, можно видеть как изображения, так и настоящие куски драгоценных и простых всякого рода камней, минералов, металлов, с пояснениями при каждом в двух стихах». Так сказать, наглядное обучение!

В романе Бэкона «Новая Атлантида» описана богатая повозка, на которой прибыл некий загадочный мудрец: «Повозка была сделана из кедрового дерева, украшенного позолотой и хрусталем; в передок ее были вделаны плиты из сапфиров в золотой оправе, а позади — такие же плиты из изумрудов перуанского цвета». Несколькими страницами дальше Бэкон описывает достижения утопической науки. Оказывается, в Новой Атлантиде изобретены печи, в которых можно получить самые высокие температуры. Ученые нашли способ видеть предметы на большом расстоянии, а также изучать мельчайшие объекты — червей, мошек, изъяны в самоцветах. Жители любуются искусственной радугой, всевозможными драгоценными камнями дивной красоты. Получают хрусталь не только из известных веществ, но также из металлов, приведенных в стеклообразное состояние. Предсказания удивительные!

Могучим даром предвидения обладал Сирано де Бержерак, известный острослов и дуэлянт. Вот как он объясняет прозрачность горного хрусталя: «Зрение возникает, думается мне, когда оболочки глаз выделяют огненную пыль, именуемую зрительными лучами, и когда ту пыль останавливает какое-либо непрозрачное тело, которое отражает ее обратно; пыль встречается с образом предмета, отражающего его, а образ этот — не что иное, как бесчисленное множество крошечных телец, которые беспрерывно выделяются с поверхности рассматриваемого предмета». Так почему же горный хрусталь не отбрасывает огненную пыль, именуемую зрительными лучами? А потому, отвечает Сирано де Бержерак, что в нем есть поры, которые «высечены по той же форме, что атомы огня, пронизывающие хрусталь». Судите сами, чего здесь больше — научного объяснения прозрачности горного хрусталя или издевки над читателями!

Далее Бержерак рассказывает о книгах, переплеты которых выточены из самоцветов. Для чтения их не требуется глаз, нужны только уши. «Желающий прочесть книгу заводит с помощью множества ключиков механизм, поворачивает стрелку на ту главу, которую он хочет услышать, и тотчас из книги, как из человеческого горла или музыкального инструмента, начинают раздаваться разнообразные звуки». Разве не магнитофон описал знаменитый дуэлянт и фантаст?

Наша машина продолжает двигаться и плавно въезжает в 1759 год, когда в Женеве появилась книга Вольтера «Кандид». Это чрезвычайно занимательная, фантастическая и философская повесть о странствиях героя и его возлюбленной Кунигунды в поисках истины. Путешественники попадают в легендарную страну Эльдорадо, детишки которой играют на улицах изумрудами и рубинами, самородками золота. Кандиду «на обед подали четыре супа, каждый был приготовлен из двух попугаев, вареного кондора, весившего двести фунтов, двух жареных обезьян, превосходных на вкус, триста колибри покрупнее на одном блюде и шестьсот помельче на другом; восхитительные рагу, воздушные пирожные, — все на блюдах из горного хрусталя». Что и говорить, вкус эльдорадцев экзотичен!

В год появления «Кандида» Иоганну Вольфгангу Гёте исполнилось десять лет. Немецкий поэт обессмертил свое имя трагедией «Фауст», над которой работал более полувека. В гётевских стихах есть место самоцветным ожерельям, шкатулке с драгоценностями, которую Фауст подложил Маргарите, бокалам из рубина. Из разговора двух девушек мы узнаем о некой колдунье, которая в хрустальном шаре показала им будущих женихов.

Еще во времена Апулея подобные шары были связаны с магией и колдовством. Даже в самый жаркий день они оставались прохладными, так как теплоемкость монокристального кварца весьма высока. Римские матроны охлаждали ладони, прикладывая их к хрустальным шарам. В Китае, Японии, Европе, Америке из горного хрусталя изготавливали магические сферы, по которым «предсказывали» будущее.

В фантастической повести Н. В. Гоголя «Нос» (1836 г.) характеристика главного героя включает следующую важную деталь: «Майор Ковалев носил множество печаток сердоликовых и с гербами, и таких, на которых было вырезано: середа, четверг, понедельник и проч.». По-видимому, с их помощью Ковалев пытается выделиться среди прочих майоров, как это делают, например, нынешние «металлисты» посредством стальных цепей, заклепок и блях. Они звенят ими и бряцают при любом подходящем случае. Так же ведет себя и майор: «Ковалев подступил поближе, высунул батистовый воротничок манишки, поправил висевшие на золотой цепочке свои печатки и, улыбаясь по сторонам, обратил внимание на легонькую даму, которая, как весенний цветочек, слегка наклонялась и подносила ко лбу свою беленькую ручку».

Как говорится, ничто не ново под луной!

Любил и понимал самоцветы Оскар Уайльд, автор фантастического романа «Портрет Дориана Грея». Писатель показывает распад человеческой личности. Вечно юный Дориан мечется в поисках главной цели жизни. То он ударяется в религию, то изучает действие различных запахов на человека, то отдается музыке. Затем у него появляется новая страсть: драгоценные камни. Это увлечение длится много лет. Грей собрал огромную коллекцию самоцветов. Разыскивает он и легенды о камнях. Он узнает, что, по мнению великого алхимика Пьера де Бонифаса, гранат изгоняет из человека бесов, а от аквамарина бледнеет луна. Алмаз может сделать человека невидимым, а индийский агат одаряет его красноречием. Сердолик утишает гнев, гиацинт наводит сон, аметист развеивает винные пары. Потом Грей прочитывает роман Лоджа «Жемчужина Америки», в котором рассказывается, что в покоях тамошней королевы можно увидеть серебряные изображения всех целомудренных женщин мира, которые глядятся в зеркала из хризолитов, сапфиров, изумрудов. Следовательно, эти драгоценные камни являются индикаторами женского постоянства.

С захватывающим увлечением Уайльд описывает мир самоцветов. Он сам верит в их таинственную силу и заставляет уверовать читателя.

А теперь на машине времени Герберта Уэллса мы подъезжаем к нему самому. Нас интересует рассказ «Хрустальное яйцо». Действие начинается в антикварной лавке, на витрине которой среди слоновьих клыков и черепов тигра лежал кусок хрусталя, выточенный в виде яйца. Мистер Кэйв, хозяин хрустального эллипсоида, однажды заметил в нем какое-то непонятное свечение. Затем он обнаружил, что если держать хрусталь под углом сто тридцать семь градусов к лучу света, то в нем можно увидеть широкую равнину. Приноровившись, он стал наблюдать и другие чудеса: летающих ангелов, величественные дворцы, странных насекомых и т. п. Неизвестная земля освещалась двумя лунами, и мистер Кэйв понял, что он наблюдает сквозь хрустальное яйцо жизнь на Марсе. Герой делает предположение, что «хрустальное яйцо могло быть послано с Марса на Землю (вероятнее всего, в незапамятные времена), когда марсиане захотели поближе познакомиться с нашими земными делами. Допускаю мысль, что у нас на Земле где-нибудь есть и другие такие же хрустальные шары».

Двигаясь в пространстве и во времени, мы оказались в Сибири 1922 года. Вот как описывает Вивиан Итин, автор первой советской утопии «Страна Гонгури», сад будущего: «Гипертрофированные розовые кусты, странные декоративные растения, пальмы и бананы с листьями-гигантами, аллеи, вымощенные плитами темного топаза, удивительные фонтаны, каскады хрустальной горной воды, открытые солнечные поляны…» Темным топазом, раухтопазом («раух» — дым) в Сибири и на Урале называли дымчатый кварц. Минерал окрашен в бурый цвет различной интенсивности до темно-бурого и коричневого.

Ну вот, мы добрались до 1930 года, когда В. В. Маяковский изобрел советскую машину времени. Она состоит из планок платины и хрусталя, из лучевых сплетений. Принцип действия заключается в том, что хрустальными линейками отмеряется куб необходимого пространства. Затем этот объем отсекается от всех тяжестей (то есть гравитации) с помощью странноватого рычажка. И все. Можно ехать в будущее. Давайте же пересядем в машину времени из драмы «Баня» и перенесемся на некоторое время в Америку, где живет Айзек Азимов. Знаменитый фантаст отличается повышенной оригинальностью мышления. Вот, например: какие свойства драгоценных камней ценят люди? Ну, цвет, твердость, прозрачность, показатель преломления, дисперсию. Может быть, еще плотность, прочность, способность хорошо принимать полировку. Что еще можно придумать?

У Азимова камни… поют: «Он повернул колокольчик, осторожно его придержав. Потом отпустил и слегка ударил по нему широким концом костяной ложки. Казалось, где-то вдали запели миллионы арф. Пение нарастало, затихало и возвращалось снова. Оно возникало словно нигде. Оно звучало в мозгу у слушателей, небывало сладостное, и грустное, и трепетное». Так, в рассказе «Поющий колокольчик» описано драгоценное свойство камня, обнаруженного на Луне. Азимов утверждает, что колокольчики — это всего-навсего затвердевшие под большим давлением полые кусочки пемзы, в которых свободно перекатываются маленькие камешки. К этому надо добавить, что в нашем реальном мире пемзой называют стекловатую вулканическую породу. Она образуется в результате вспучивания и быстрого застывания лавы, сильно насыщенной парами.

Выдающийся советский писатель-фантаст И. А. Ефремов был также палеонтологом и геологом. Минералогические описания он делает профессионально и с захватывающим интересом.

Герои рассказа «Обсерватория Нур-и-Дешт» занимаются археологическими раскопками древней обсерватории. Попутно они охотятся за красивыми камешками в русле азиатской реки. «В прозрачной воде среди черных и серых галек изредка выделялись разноцветные, сглаженные водой кусочки опала и халцедона. Охота за красивыми камнями увлекла нас обоих, и, только когда ноги совсем окоченели, мы вышли на берег и стали греться на теплых камнях, занимаясь разборкой добычи.

— Красные кладите сюда, Таня. Это сердолик — очень ценившийся в древности камень, якобы обладавший целебной силой.

— Красных больше всего. А вот смотрите какая прелесть! — воскликнула девушка. — Это вы нашли? Прозрачный и переливается, как жемчуг.

— Гиалит, самый ценный сорт опала. Можете сделать из него брошку.

— Я не люблю брошек, колец, серег — ничего, кроме браслетов. Но если вы подарите мне его просто так… спасибо… А зачем вы взяли эти три камня — мутные, нехорошие?

— Что вы, Таня! Разве можно так порочить самую лучшую мою находку. Смотрите. — И я погрузил невзрачную белую гальку в воду. Камень сделался прозрачным и заиграл голубоватыми переливами.

— Как красиво! — изумилась девушка.

— Ага, некрасивый камень оказался волшебным! Это гидрофан, иначе называемый „око мира“. Он сильно пористый и поэтому в сухом состоянии непрозрачен. Как только поры заполняются водой, он делается прозрачным и очень красивым. Это все разновидности кварца; их еще много сортов различных оттенков, ценности…»

Добавим, что «гиалос» по-гречески означает стекло, а слово «гидрофан» состоит из «гидрос» — вода и «фанерос» — видимый, явный. Древние греки были весьма точны в названиях минералов…

«Старый слуга в новой ливрее раньше, чем она вернулась, принес бутылку вина и два бокала тонкого хрусталя. Затем появилась и баронесса, странно бледная, покусывающая губу, неся для чего-то песочные часы и при виде Ферма превратясь в светскую даму:

— Вот перстень, милый метр. Он достался мне в наследство от матери. В нем — волшебная сила, способная выполнить заветные желания, и мое и ваше, если мы поочередно опустим перстень в свои бокалы и осушим их. Согласны?

— С моей стороны было бы верхом неучтивости не согласиться с вами, баронесса».

Герой выпил свой бокал и, конечно, умер. Перстень принадлежал «серому кардиналу» Мазарини и был отравлен. Средневековые интриганы всегда поступали так, как это описано в научно-фантастическом романе А. П. Казанцева «Острее шпаги».

Все. Мы проехали на двух машинах времени восемнадцать веков и оказались в настоящем, когда кремнезем ищут не в гробницах фараонов, а выращивают искусственно. Причем, как и полагается в фантастике, используют не автоклавы, а… растения. «Жаркий песок. Из него вздымается к солнцу толстенный кактусный ствол, усеянный крупными золотисто-желтыми колючками. Раздается треск. Трещины раскалывают кактус сверху донизу. Они быстро расширяются и углубляются. Кактус раскрывается, как банан, обнажая гигантский монокристалл кварца. Солнечные лучи отражаются от хрустальных граней и слепят глаза. Разноцветные сполохи струятся по ребрам». Герои моей повести «Сигналы жизни» выращивают гигантские кристаллы кварца и применяют их для организации сверхдальней космической связи.

Научная фантастика недаром воспела кремнеземы. Их роль в будущем, несомненно, возрастет.

Где родина Руставели? Два Рустави считают себя родиной автора «Витязя в тигровой шкуре». Но литературоведы не нашли решающих доводов ни в пользу города в Картлии, ни в пользу села в Месхетии. Между тем, как нам кажется, сам Руставели по меньшей мере тридцать раз в поэме указал место своего рождения. Попробуем это доказать с геммологических позиций.

Великий поэт жил в «золотой век» царицы Тамар (1184–1207). Более того, он был государственным казначеем. Как министр финансов, он хорошо разбирался в драгоценных камнях, а как поэт использовал их названия для построения блистательных метафорических рядов. Самоцветы тут и там вплетены в ткань повествования. Вот идет славословие царице:

Всего три строфы, а какая россыпь самоцветов! Тут и агат, и лал (благородная шпинель), и перл (жемчуг), и рубин. Все блестит, сверкает и переливается смоляно-черными, огненно-красными, перламутрово-белыми красками. Поневоле зажмуришься!

Однако почему агат стал синонимом смоляно-черного цвета? Мы уже знаем, что агат — это разновидность халцедона, окрашенная в самые разнообразные цвета. Для агата характерна полосчатость, а не чернота.

Между тем в мировой литературе очень часто все черное ассоциируется с агатом. Вот две строки из газели Рудаки:

Почти так же уничижает себя перед возлюбленной Хафиз:

У Анны Ахматовой читаем:

В «Словаре современного русского литературного языка» сказано, что слово «агат» часто путают с похожим на него словом «гагат» при образном определении черных блестящих волос и глаз. Такую подмену и допустили переводчики Руставели, Рудаки и Хафиза. В оригинале «Витязя в тигровой шкуре» употреблено слово «гишер», которое на Кавказе издавна служит синонимом гагата (от армянского «гишери» — ночь).

Приведем еще две строки в переводе Н. Заболоцкого:

Речь идет о поцелуе, сблизившем агатовые ресницы и рубиновые уста. Те же две строки в переводе П. Петренко звучат так:

Не знаем, как насчет поэзии, но за точность употребления термина ручаемся. И переводя на русский язык стихи восточных поэтов, более не будем путать агат с гагатом:

Поделочный камень гагат — это разновидность каменного или бурого угля, появляющаяся при битумизации вечнозеленых араукарий. Гагат мягок и легко полируется, приобретая яркий смолистый блеск с бархатным оттенком. В древности он был любимым украшением. В средние века считали, что гагат укрепляет зрение, оберегает от сглаза. Бируни писал, что именно поэтому на детей надевали ожерелья из гагата. У мусульман огромной популярностью пользовались гагатовые четки, у христиан — крестики и кольца.

В поэме «Витязь в тигровой шкуре» агат (гагат) упомянут тридцать раз. С бархатистой чернотой камня поэт сравнивает глаза, ресницы, косы, зрачки и брови героев. Ни разу гагат не выступает в качестве собственно камня, видимо, из-за его дешевизны. На страницах поэмы фигурируют и другие самоцветы. Вот перечень камней Руставели (первая цифра — общее количество упоминаний, в скобках — число упоминаний в качестве драгоценности). Жемчуг — 49 (24), гишер — 30 (0), шпинель — 27 (13), рубин — 23 (8), алмаз — 8 (1), гранат — 7 (7), коралл — 6 (0), изумруд — 5(1), янтарь — 4(0), хрусталь — 2 (1), серпентин — 2 (2), бирюза — 1 (1), сапфир — 1 (1). Кроме того, 19 (0) раз встречены просто кристаллы и 19 (14) раз — самоцветы или драгоценные камни. Всего ткань поэмы расшита 203 (73) самоцветами.

Предшественники и современники Руставели — Рудаки, Хайям, Саади, Фирдоуси, Низами, Кул Гали и другие — использовали жемчуг, лалы, яхонты, кораллы для сравнения с зубками, ланитами и губками красавиц. Однако ни один из них не ставил дешевый гагат столь высоко. Значит, существует какая-то причина особой притягательности смоляно-черного камня для Руставели. Не связана ли эта причина с детством поэта?

По-видимому, Шота Руставели родился и вырос в местности, богатой гишером, где под резцами мастеров податливый камень превращался в браслеты, кольца, крестики. Ребенком он, наверное, носил на шее ожерелье из черных бусин — от сглаза. Не был ли гишер божьим благословением маленького села, одной из статей дохода? И не потому ли он навсегда сохранился в памяти поэта и впоследствии стал одним из основных камней поэмы?

Где же оно, это село? В Грузии несколько месторождений каменного и бурого угля, с которыми связаны гагаты: Ткварчели, Ткибули, Ахалцихе. Именно близ последнего находится маленькое село Рустави. Видимо, здесь родился и провел детство поэт.

Рискнем сделать еще одно предположение. «Витязь в тигровой шкуре» — не единственное произведение поэта, посвященное царице Тамар (помните: «Дивно сложенные гимны посвящал я ей когда-то»?). Остальные неизвестны. Лежат под спудом безымянные рукописи, живут в устах народа безымянные строки. Как узнать в них Руставели? Ищите гишер! Строки, окрашенные в бархатистую черноту, могут принадлежать великому поэту.

Роковой опал. Правильнее было бы сказать: роковой роман, потому что речь пойдет о книге Вальтера Скотта «Анна Гейерштейнская». До ее издания ювелирные опалы ценились так же высоко, как алмазы. Плиний в «Естественной истории» писал: «Есть в них нежнейший огонь нежели в карбункулах, блестящая багряность аметиста, есть морецветная зелень смарагда, и все светятся ровно в неимоверном смешении». Далее Плиний приводит рассказ о римском сенаторе, который отказался от дома и родины, но не отдал кольца с опалом по требованию Марка Антония.

У древних римлян весьма популярны были даже неблагородные разновидности самоцвета. Считалось, что в ближнем бою камень предохраняет воина от ран. Поэтому каждый легионер в потайном месте обязательно хранил опаловый талисман. В течение многих веков опал считали самым красивым и редким самоцветом. «Гораздо скорее можно найти несколько сот наилучших алмазов, — утверждал немецкий минералог Брикман, — нежели десяток опалов без всякого порока». Ему вторил Уре: «Особенно мусульмане безрассудны в определении истинной ценности этих камней».

И вот по вине Вальтера Скотта талисман стал опасен.

Роман «Анна Гейерштейнская» вышел в свет в начале XIX века, и современному русскому читателю неизвестен. В нем, как сказано в американской «Минералогической энциклопедии», опалу отведена зловещая роль, с ним связаны несчастья и трагедии. Начитавшись Вальтера Скотта, англоязычная часть населения земного шара стала относиться к самоцвету с большим недоверием. А к середине XIX века торговля опалами практически прекратилась. По словам Г. Банка («В мире самоцветов»), Вальтер Скотт рекомендует выкинуть злосчастный камень в море. Только тогда он будет безвреден.

Заинтригованные такими авторитетными заявлениями, мы пошли в Библиотеку имени В. И. Ленина и затребовали роман. Полное название его — «Карл Смелый, или Анна Гейерштейнская, дева мрака». Перевод С. де Шаплета прекрасно издан в Санкт-Петербурге в 1830 году в виде пяти небольших томиков.

Действие романа начинается в 1474 году в лесных кантонах Швейцарии. Героями его являются купцы, горожане, дворяне, графы, бароны, палачи, призраки, простолюдины, а также злой дух Понтия Пилата. Из коронованных особ отметим герцога Бургундского Карла Смелого, короля Франции Людовика XI и английского короля Эдуарда IV. Естественно, есть и влюбленные молодые люди: рыцарь Артур и леди Анна. Любовь, как водится, столь же беззаветна, сколь безнадежна. В романе много стальных мечей, тугих английских луков, мрачных подземелий, кровавых интриг и битв (включая войну Белой и Алой розы).

В середине второго томика рассказывается о столкновении героев с чертовщиной. Дед леди Анны, барон и ученый, получил в дар от тех, «которые являются прежде, чем пропоет утренний петел», серебряную лампаду на мраморном подножии, исписанном иероглифами. Однажды он вошел в свою комнату и увидел, что лампада погашена и снята с подножия, на котором «стояла прелестная молодая женщина в персидской одежде алого цвета. На ней не было ни чалмы, никакого другого головного убора, кроме головной ленты, продетой сквозь ее волосы и прикрепленной золотой пряжкой, украшенною огромным опалом, который при разнообразии цветов, свойственных сему камню, сиял красноватым оттенком, подобным огненной искре».

Пока дед героини пребывает во вполне понятном остолбенении, скажем несколько слов о ювелирных опалах. В зависимости от окраски и вида опалесценции различают следующие основные разновидности: белый опал — светлый, прозрачный, с опалесценцией в светло-голубых тонах; черный опал — черный, синий, зеленый с опалесценцией красного цвета; арлекин — с пестрой игрой цветовых пятен на красном фоне; огненный опал — желтый, красный с огненной опалесценцией; жиразоль — голубой или белый с опалесценцией в красных тонах. Отсюда видно, что загадочная женщина была украшена скорее всего арлекиновым опалом. Самоцвет назван по персонажу итальянской народной комедии масок, который щеголяет в костюме из пестрых лоскутов. Опал производит праздничное впечатление мозаичной опалесценцией, образованной угловатыми или округлыми участками красного, желтого, зеленого, голубого цветов.

Однако вернемся к деду Анны. Барон в конце концов пришел в себя и женился на прелестной особе. Через некоторое время в молодой баронессе были замечены странности. В минуты возбуждения «носимый ею на голове, оправленный в золото опал, которого она никогда не снимала, изливал от себя пламя, подобное огненному языку, гораздо ярче обыкновенного. Таким же образом, если в сумерках Гермиона (так звали бабку Анны) начинала говорить живее всегдашнего, то камень как будто становился блистательнее и даже сиял ярким лучом, который, казалось, происходил из него самого, а не как обыкновенно, через отражения какого-нибудь внешнего света. Горничные ее уверяли, что когда госпожа их предавалась мгновенной вспыльчивости (единственная слабость, в ней замеченная), то темно-красные искры сыпались из таинственного Талисмана, как будто бы он разделил волнение той, которая его носила. Далее, прислуживающие ей женщины рассказывали, что она снимала этот камень лишь на несколько минут, когда ей убирали волосы; что она была необыкновенно задумчива и молчалива во все продолжение времени, пока он был снят, и в особенности тревожилась, если к нему подносили какую-нибудь жидкость. Даже будучи окропляема святой водою в церкви, она никогда не крестилась от опасения, как полагали, чтобы капля воды сей не коснулась столь драгоценного для нее Талисмана».

Счастье молодых продолжалось недолго. Вскоре родилась дочь, названная Сивиллой (это уже мать Анны). На крестинах собрались многочисленные гости, которые перессорились из-за старшинства. В пылу ругани дед Анны был объявлен колдуном, а бабка — злым духом, не смеющим кропить лицо святой водой. Желая опровергнуть клевету, барон брызнул в лицо жены влагой из церковной чаши. «Опал, на который попала одна из капель, сверкнул ярким лучом, подобно падающей звезде, и тотчас лишился своего сияния и цвета, став простым камнем». Баронесса упала с болезненным стоном. Муж отнес ее в спальню, а сам, вернувшись, простерся перед алтарем. Когда спальню открыли для приехавшего лекаря, то нашли в ней лишь горсточку легкого серого пепла «как бы от сгоревшей бумаги».

Не утомились ли вы, читатель? Если нет, то вынуждены огорчить вас. Все, с чем вы ознакомились выше, на самом деле не происходило. В середине четвертого томика В. Скотт сообщает, что баронессу просто-напросто отравили. А мистику приплели для заметания следов.

Далее по ходу действия автор перебил кучу людей, включая Карла Смелого. Однако ни в одной из смертей опал не играл никакой роли. Более того, для Анны с Артуром все окончилось сравнительно благополучно — они поженились. Изредка молодая баронесса надевала «головной убор, составленный из двух ястребиных перьев, соединенных пряжкою с опалом, которого цвет, изменяющийся от преломления лучей», обвораживал всех. Происходило это без видимого вреда для персонажей.

Итак, какую зловещую роль играет опал в романе? У нас создалось впечатление, что книгу Вальтера Скотта англичане и американцы читали не далее второй части. Отсюда и напраслина, возводимая на опал. В России никакого предубеждения против самоцвета не было. Английская королева Виктория, которая оказалась более добросовестной читательницей, нежели ее подданные, очень любила опалы и одаривала ими свое многочисленное потомство. Особенно хорошо относилась она к австралийским камням. Мажет быть, поэтому в Австралии получил завершение опаловый сюжет.

Считалось, что капризный минерал искусственно получить нельзя. В природных условиях он растет очень медленно, десятки тысяч лет. Никакого человеческого времени и терпения не хватит, чтобы вырастить даже крохотный камешек — так думали до 1960 года.

В механизме роста природного опала первыми разобрались австралийские ученые А. Гаскин и П. Дарре. Они выяснили, что при медленном испарении воды из гидротермального раствора образуется множество частичек кремнезема размерами 0,02–0,05 микрометра. В дальнейшем на них слоями нарастают оболочки, увеличивающие размер зерен до 0,15–0,30 микрометра. Сферические гранулы в процессе образования самопроизвольно укладываются правильными рядами, образуя опаловую структуру. Эти ряды и являются причиной дисперсии света и огненной игры опала.

Получив такую информацию, ученые детально разработали методику приготовления мелких сферических зерен строго выдержанного размера. При этом длительный природный процесс был сокращен до нескольких дней. В 1964 году А. Гаскин и П. Дарре получили патент на изготовление благородного опала.

Суть их изобретения заключается вот в чем. Раствор силиката натрия (обыкновенный канцелярский клей!) нагревают вместе с ионообменными смолами в течение 30–100 часов. При этом образуются шарики различных размеров, из которых ненужные отсеиваются. Затем шарики нагревают при температуре от 300 до 900 кельвинов, в результате чего излишки воды испаряются, а шарики прочно спекаются друг с другом. Все, опал готов!

В последующие годы методы получения синтетического опала были модернизированы. В 1973 году в продаже появились камни, изготовленные Пьером Жильсоном (Швейцария). По игре цветов и по внутреннему строению они наиболее близки к своим природным собратьям. Мы ничего не можем сказать о технологии синтеза, которая строго засекречена. Это неудивительно, так как фирма Жильсона не хочет иметь конкурентов. Она продает белые опалы по цене 15–37 долларов за карат, и черные опалы по цене 95–150 долларов за карат. Природные опалы в десять раз дороже.

В Советском Союзе проблема искусственного получения опала также успешно решена. Как сообщили «Известия» в ноябре 1984 года, синтетический опал получен в Институте геологии и геофизики Сибирского отделения АН СССР. Производство благородного опала освоено на Исфаринском гидрометаллургическом заводе. Совместными усилиями института и завода создана надежная технология синтеза замечательного самоцвета. Душанбинский ювелирный завод освоил изготовление ювелирных изделий. Искусственные опалы выращивают и во ВНИИСИМСе.

Однажды в Институт геологии и геофизики пришла посылка из Австралии. Тамошний ученый прислал образцы натуральных опалов в благодарность сибирякам за помощь в выявлении механизма образования опалов в природе. При самом тщательном рассмотрении разницы между натуральными и искусственными опалами выявить не удалось. Таким образом, в области синтеза одного из сложнейших самоцветов мы вышли на мировой уровень.

«Что посеешь — то и пожнешь», — гласит народная пословица.

Швейцарец Пауль Бюлер «посеял» перстень. Посеял не как Буратино золотые монеты, а в самом грустном смысле этого слова: потерял. Он перерыл весь свой огород, где произошла пропажа, но ничего не нашел. С горя Пауль Бюлер посеял (уже в прямом смысле слова) лук, а на следующий год — капусту. Так продолжалось несколько лет, пока не подошла очередь моркови. И она вознаградила хозяина. Да еще как! При сборе урожая один из корнеплодов оказался унизанным тем самым перстнем. Драгоценность прекрасно сохранилась. Да и что может сделаться в земле золоту и самоцвету, если они там и родились?

Случай кажется анекдотическим и чрезвычайно редким. Но раскроем «Неделю» № 38 за 1985 год. Там дана перепечатка из московской рукописной газеты «Куранты» трехвековой давности: «Из Стеколна июня 13 числа. Тому ныне 8 дней, как Королевскому Величеству похотелось гулять и поехал на море и учал в реке при море удою рыбу ловить, и ловя перстень с драгими каменьями с руки сронил и много он велел того перстня искать, только сыскать не могли для великой глубины, но два дня спустя рыболов уловил рыбу и как рыбу учал чистить и тот перстень сыскал в той рыбе и отдал Королевскому Величеству». Мы думаем, что смысл заметки совершенно понятен. Добавим только, что Стеколном московиты называли нынешний Стокгольм.

Вы скажете: дикое совпадение. Тем более что в первом эпизоде фигурировал корнеплод, а во втором — рыба. Ну что ж, для большей убедительности раскроем снова «Неделю», но уже № 31 за 1983 год. Д. Крылов из Липецка сообщает: «Удивительная история случилась с моей соседкой. Вскапывая землю на своем приусадебном участке, она нечаянно обронила перстенек и найти не смогла. Потом посадила на этом участке картофель, при этом вновь искала перстень, и вновь тщетно. И вот, собирая урожай картошки, наткнулась на клубень, в который перстень так ловко врос, что со стороны кажется, что он туда вмонтирован нарочно».

Рассказ о королевском перстне дополним эпизодом из книги Плиния Младшего в переводе В. Севергина (1819 г.). Поликрат Самосский был настолько удачлив, что решил принести богам искупительную жертву. С этой целью Поликрат «отправился на корабле в полое море, и бросил в оное свой перстень. Но рыба чрезвычайной величины, рожденная для царя, проглотила перстень вместо снеди, и дабы соделать чудо, возвратила его обратно в поварню хозяина рукою подыскивающей фортуны… Известно, что оный драгоценный камень был Сардоникс; показывают его в Риме в капище Согласия, где оный яко дар Августа вставлен в золотой рог».

В наши дни корреспондент «Известий» из Эль-Кувейта сообщает, что местная домохозяйка была приятно удивлена, обнаружив в разделываемой рыбе золотой браслет. О неожиданном подарке «золотой рыбки» она известила соседок и журналистов.

Как говорят физики, один факт — случайность, два — тенденция, три — закономерность. У нас фактов значительно больше…

На свой день рождения работница Гомельского радиозавода Г. Барицкая решила пригласить гостей. А попотчевать их надумала зажаренной уткой. За птицей отправилась в соседний магазин.

— Вам какую, покрупнее, помельче? — спросила продавщица. И пошутила: — Вот эта прямо на вас смотрит.

Дома Г. Барицкая начала потрошить птицу. Каково же было ее удивление, когда вдруг внутри сверкнул золотой перстенек.

— Сначала растерялась, — рассказывает именинница, — а потом примерила — в самый раз.

Еще об одной «золотой» утке сообщила газета «Советская Россия» в номере от 12 февраля 1986 года. Обладательницей ее оказалась работница оранжереи в поселке Усть-Сычуг Магаданской области Н. И. Спринчан. Она зашла в магазин и выбрала утку покрупнее. Дома стала ее разделывать — из желудка выпал массивный золотой перстень. Он был слегка деформирован, самоцветный камешек вывалился. Удивительным также является то обстоятельство, что в Магаданскую область битые утки поступили из Краснодара, откуда в свое время приехала сама Н. И. Спринчан. Можно подумать, что золотой перстень неуклонно следовал через всю страну, пока его не нашла та, которой он предназначался.

Напоследок расскажем о сердоликовых россыпях, которые находятся… внутри глухарей. Известно, что у птиц семейства куриных «зубы» расположены в желудке. Их функции выполняют мелкие камешки, песок. Сердолик — идеальный «зуб». Он обладает великолепной прочностью, твердостью и может прослужить всю птичью жизнь. Кроме того, он красиво блестит, что и побуждает глухарей склевывать его в первую очередь. В Эвенкии охотники называют сердолик «глухариным камнем». Вот выдержка из корреспонденции Ю. Свинтицкого в газете «Социалистическая индустрия»:

«Прощаясь со мной в Ошарово, Курейский протянул мне… маленький сердолик. Но каким необыкновенно красивым он был! Тысячи тончайших слоев свивались в замысловатый узор, рождая шелковистые переливы.

— У глухаря он был, — пояснил Михаил. — Теперь понял я, отчего этот камень называют у нас глухариным.

— А и правда, — поддержал его Гришин, — ведь глухари на галечниках частенько выбирают яркие камешки».

Итак — выращивайте корнеплоды, покупайте битую птицу и разделывайте рыбу. Вам непременно должно повезти!

Кул Гали о самоцветах. Границы применения самоцветов размыты. Один и тот же камень может служить одновременно ювелирным украшением, талисманом, печаткой. Сведения о другом камне можно поместить и в разделе коллекций, и в разделе эквивалента валюты. Нам хочется рассказать о Куле Гали и его поэме, в которой роль самоцветов в человеческом обществе показана с удивительной полнотой.

Кул Гали жил в конце XII — начале XIII века в городе Булгаре (ныне село Болгары на левом обрывистом берегу Волги в тридцати километрах от устья Камы). Свою знаменитую книгу «Кыйссаи Йосыф» («Сказание о Юсуфе») он закончил в 1212–1233 годах. Сведения об авторе чрезвычайно скудны и не выходят за рамки произведения. Полагают, что поэт погиб во время нашествия Бату-хана на Европу. Как известно, Волжская Булгария была повержена раньше Руси правым крылом монгольского войска под началом хана Шейбани. Монголы, однако, не смогли уничтожить память о книге Кула Гали. Она дошла до нас во множестве списков и сейчас является объектом не только занимательного чтения, но и плодотворного изучения.

Рассмотрим поэму с точки зрения геммолога.

Печати или перстни с печатями в «Сказании о Юсуфе» не встречены. Между тем поводы для этого есть: должностные лица, купцы совершают сделки, продают и покупают. Кстати, был продан завистливыми братьями и юноша Юсуф, поражавший всех своей красотой. Однако в сказании ни один документ не скрепляется личной печатью. Позднее это упущение Кула Гали с лихвой восполнили сами читатели. На рукописных экземплярах поэмы, которые веками переходили из рук в руки, оттиснуты имена владельцев. И это понятно. Каждый житель Булгарии имел печать с плоской поверхностью. Основным материалом для печатей служил сердолик. Довольно часто использовали яшму, оникс, лазурит, гематит, гранат. Камни вставляли в перстни или укрепляли в специальные металлические брелоки, которые носили на поясе вместе с ключами.

Все прочие сферы применения самоцветов в поэме Кула Гали не обойдены.

Вот Юсуф, уже ставший пророком, выходит из тюрьмы:

Драгоценные металлы и камни, бросаемые народом под ноги пророка, являлись символами почитания, предметами культа. Такой обычай на мусульманском Востоке называется «нисар». В Татарии и сейчас жениха и невесту осыпают монетами.

А каким образом Юсуф сделался пророком? Здесь замешана самоцветная магия:

Династические регалии и ювелирные украшения описаны Кулом Гали в строфах, в которых египетская царица Зулейха готовится соблазнить своего раба Юсуфа:

Как известно, царица не смогла поколебать целомудрие Юсуфа. Юноша прошел через многие испытания и в конце поэмы встретился со своим любимым братом. Юсуф к тому времени стал знатным сановником и имел возможность сделать дорогой подарок — золотую чашу, инкрустированную жемчугами и рубинами. Цена коллекционной чаши составляла четыреста тысяч золотых. Неизвестно, сколько килограммов весила эта груда монет. Однако в другом месте поэмы приведены данные, по которым можно произвести расчет:

В средние века золотой динар весил 4,23 грамма. Таким образом, цена рубинового браслета соответствовала цене 4,23 килограмма золота. А ценность чаши вообще умопомрачительна. Вот вам и эквивалент валюты!

Наконец, примеры использования самоцветов в дворцовом строительстве даны в следующей строфе:

Здесь уместно сообщить, что в 1985 году в Казани поэма Кула Гали вышла в переводе С. Н. Иванова. Известный тюрколог и профессор Ленинградского университета мастерски передал простой и прозрачный язык произведения. Вот как, например, переведены две уже известные нам строфы о драгоценном наряде египетской царевны:

Однако в некоторых местах перевод С. Н. Иванова не совсем точен. В частности, неправильно передан набор камней для постройки колонн:

Между тем в оригинале поэмы сказано: «Пусть возведут там множество всяких колонн: одни из них пусть будут из жемчуга, другие пусть будут из акика, иные — из красного коралла». Таким образом, алмазы и топазы переводчик придумал. Акик же, как мы помним, это древнее название сердолика (смотрите рассказ И. Ефремова «Обсерватория Нур-и-Дешт»).

Самоцветы в «Сказании о Юсуфе» свидетельствуют о том, что автор сталкивался с ними в быту не так уж часто. Его познания носят скорее книжный характер или почерпнуты из фольклора. В поэме упомянуто 36 камней (много меньше, чем у государственного казначея Ш. Руставели). Восемь раз назван яхонт, тридцать раз коралл (эти самоцветы встречаются в Коране; о гуриях сказано: «Точно они — йакут и марджан», сура 55, аят 58). Четырнадцать раз даны устойчивые словосочетания, обозначающие драгоценные камни вообще и характерные для народной речи. В поэме нет многих камней, популярных на Востоке и имеющих высокую цену, — бирюзы, изумруда, лазурита, граната. В то же время присутствует дешевый сердолик.

Конечно, сердолик не уступает знаменитым самоцветам по своим качествам: он тверд, красен, хорошо шлифуется и полируется. В Государственном историческом музее (Москва) хранятся вещи из Симферопольского клада татарского вельможи XV века. Рядом с жемчужными бусами и бирюзовыми браслетами лежит сердоликовое ожерелье, состоящее из сорока пяти камней. Своей формой они напоминают костяшки для счетов, которыми пользовались бухгалтеры до изобретения калькуляторов. Почти такое же ожерелье выставлено в музее Булгарского заповедника. Некоторые камни в нем выточены в виде дипирамид, бочонков, сфер, есть даже миниатюрный человеческий бюст. В природе сердолик встречается очень часто, поэтому он дешев и доступен каждому.

По-видимому, Кул Гали был отдален от придворных, военных и купеческих кругов. Он больше общался с книгами, с простым народом. Он был ученым-бессребреником, и сердолик — единственный самоцвет, который он держал в руках. Может быть, это был перстень с отполированным красным камнем в виде печатки, а может быть, из сердолика была выточена чернильница, в которую поэт макал свой тростниковый калям.

Свыше тысячи строф содержит «Сказание о Юсуфе». В последней главе автор приводит скупые сведения о себе и традиционно благодарит аллаха за благополучное окончание трудов. Одно из последних четверостиший наполнено философским содержанием. Им мы и закончим эту главу: