Беседы о геммологии

Глава 7 Тайна пурпурной магмы

Когда кристаллы были маленькими. В середине прошлого века Германия была отсталой страной, разъединенной на мелкие княжества. Катастрофические неурожаи заканчивались экономическими кризисами. Народ голодал. Тем не менее в одной области науки Германия опередила ведущие страны. В 1845 году в мюнхенском академическом журнале появилась статья К. Шафхойтеля.

Ученый информировал коллег о своих опытах. Из водного раствора он высадил кремневый гель, а затем в течение восьми дней нагревал его в герметически закрытом сосуде. Полученный препарат был рассмотрен под микроскопом. Среди бесформенных зерен Шафхойтель с удивлением обнаружил прозрачные гексагональные призмочки с заостренными концами. Это были кристаллы кварца!

В 1849 году француз X. Сенармон нагревал запаянную трубку с водой и кремневым гелем до 620 кельвинов, добавляя в смесь небольшие количества кислот. Однако более крупных кристаллов не получил. Неудачными были опыты его соотечественника А. Добре. Но для нас важен факт: кварц рос из кремнеземсодержащих растворов в гидротермальных условиях, то есть так же, как это делается в природе.

Некоторое время спустя французские ученые воспроизвели и магматические процессы. Ведь еще Бируни писал, что все прозрачные минералы в своей основе — текучие жидкости, которые окаменели. Книгу Бируни перевели на Западе в начале XIX века, поэтому минералоги ее знали. Многим запомнился рассказ о казнохранилище Хосроя в Фарсе. В нем хранились не только золото и самоцветы, но также различные благовония, масла. И вот в казнохранилище попадает молния. Гром, пламя взметается до облаков! Стража и слуги мечутся в беспорядке, но бессильны погасить огонь. Пожар продолжается четыре месяца, после чего остается жалкое пепелище.

Хосрой безутешен. Он приказывает разгрести золу, чтобы собрать хотя бы сплавившееся золото. И что же он видит? На месте пепелища — сплошная плита из красного яхонта! Самоцвет таких размеров должен быть в тысячу раз дороже всех сокровищ мира.

Фантастика? Разумеется! Но есть в ней что-то такое, что заставило ученых задуматься. Они знали химический состав рубина. Они знали температуру его плавления (2300 кельвинов). Они могли получить такую температуру в пламени водородно-кислородной горелки. И вот в 1869 году М. Годэн представил Французской академии наук коллекцию искусственных самоцветов, полученных на основе корунда. Здесь были бесцветные, синие, зеленые и желтые камни. Размеры кристаллов не превышали двух сантиметров и имели сферическую форму. Годэн назвал их булями. Они были трещиноватыми и содержали много пузырьков.

В 1878 году Фуко и Мишель-Леви смоделировали вулканический процесс. Они взяли девять частей нефелина, добавили в него одну часть авгита, тщательно перемешали и расплавили в тигле. После медленного охлаждения печи они извлекли содержимое тигля — довольно темный на вид сплав. Ученые изучили сплав под микроскопом и убедились, что авгит исчез. Вместо него в массе зерен нефелина появился новый минерал. Это был меланит, черная разновидность граната андрадита.

Через пять лет А. Горго воспроизвел в лаборатории гидротермальный процесс. Он расплавил белую глину с избытком хлористого марганца в парах воды. После охлаждения в сплаве засверкали прозрачные желтые кристаллы граната спессартина.

Казалось, еще одно усилие — и все француженки будут осыпаны рукотворными самоцветами. Однако где-то что-то «заело». Гранаты упорно не хотели расти. Ими можно было любоваться только под микроскопом. Согласитесь, не на всякий светский прием можно захватить этот оптический прибор.

А кварц? К 1900 году арсенал ученых пополнился «бомбами». Толстостенные сосуды с завинчивающимися крышками использовали для проведения химических реакций в растворах при высоких температурах и давлениях. Время от времени они взрывались, раня ученых осколками. С ростом инженерного мастерства «бомбы» становились совершеннее и надежнее. Их назвали автоклавами, то есть самозапирающимися (автос — сам, клавис — ключ) сосудами.

И вот туринец Г. Специа вырастил кристалл кварца длиною два сантиметра. Ученый впервые использовал затравку, то есть наращивал кварц на специально подвешенные в автоклаве крупинки природного материала. После опытов Специа прошло более сорока лет, но никто не добился лучших результатов…

Лучше обстояло дело с рубинами. Здесь за дело взялся французский ученый Огюст Вернейль. Внешне он похож на композитора: борода и усы, как у Чайковского, высокий лоб, задумчивая улыбка. Гибкие и нервные кисти профессионального дирижера. Но Вернейль дирижировал не оркестром, а огненными струями кислородно-водородного пламени. Впервые в мире он получил действительно крупные и прозрачные кристаллы рубина, которые можно было огранить и вставить в перстень. Это произошло в 1891 году.

Вернейль значительно усовершенствовал горелку Годэна и пошел дальше своего соотечественника в теории кристаллообразования. Були диаметром 5–6 миллиметров и весом 12–15 каратов вырастали за два часа. В 1900 году в Париже открылась Всемирная выставка. Наряду с прочими чудесами на ней демонстрировались вернейлевские рубины. Все были потрясены. Искусственные яхонты по цвету, твердости, блеску, плотности ничем не отличались от природных собратьев. Спрос на них был весьма велик.

А Вернейль рвался дальше. Он мечтал вырастить сапфир, хотя в те времена даже с причиной его синей окраски не все было ясно. Ученый экспериментировал с различными оксидами и остановился на железе и титане. В 1911 году были опубликованы патенты на выращивание синего сапфира. Через два года общий объем производства сапфира достиг 1200 килограммов, а рубина — 2000 килограммов.

Метод Вернейля оказался пригодным и для выращивания шпинели. Первый синтез этого соединения осуществил А. Пари, студент Вернейля. Палитра шпинели несравненно шире корундовой. Здесь голубые, аквамариновые, синие, зеленые, розовые и другие цвета.

В 1913 году Огюст Вернейль умер. Прервалась полоса выращивания рубинов, сапфиров и шпинелей. Началась первая мировая война, потом пожар революций, кризисы. Людям было не до самоцветов и их искусственного получения…

В 30-х годах Р. Наккен вырастил пятиграммовые кристаллы кварца за девяносто часов. Его метод основывался на том, что растворимость кварцевого стекла превосходит растворимость кварца. Поэтому при одной и той же температуре стекло, насыпанное в автоклав, растворяется, а кварц выпадает из раствора и нарастает на затравку. Однако наступал момент, когда стекло покрывалось тонким слоем кварца и переставало питать раствор. Одновременно прекращался рост кристаллов кварца. Следовало разработать технологию синтеза, при которой в одном участке автоклава кварц растворялся бы, а в другом — выпадал из раствора. Задача содержала внутреннее противоречие и казалась неразрешимой.

Решение нашел А. Уокер в 1950 году. Он предложил нагревать автоклав раздельно: низ — до 673 кельвинов, а верхнюю часть — до 653 кельвинов. На дно автоклава насыпали кварцевую шихту, а вверху подвешивали затравочные кристаллы. Дальнейшее понятно. Конвекционные токи поднимают горячий, обогащенный кремнеземом раствор в верхнюю, более холодную зону автоклава. Выпавший из раствора кварц нарастает на затравку, а остывший раствор опускается вниз за новой порцией кремнезема. И так до тех пор, пока выросший кристалл не заполнит автоклав. Свои опыты Уокер проводил в растворах соды и щелочи. Максимальное его достижение — 312 граммов кварца за месяц.

В Советском Союзе опыты по синтезу кварца были начаты в 1939 году. Вел их Н. Н. Шефталь по методике Наккена и, естественно, больших успехов не добился. В результате почти тысячи экспериментов были получены только мелкие кристаллы. Однако ценнее их оказался приобретенный опыт. В самом начале 50-х годов Шефталь применил метод температурного перепада. Результаты не замедлили сказаться: из раствора карбоната натрия вырос кристалл весом 17 граммов.

Дальнейшие работы в Институте кристаллографии АН СССР возглавил В. П. Бутузов. Его группа занималась выращиванием кварца из смеси растворов соды и щелочи. В лучшем опыте за один месяц вырос кристалл весом 73 грамма. Затем кристаллов стало так много, что их использовали в технике. Испытания показали, что по своим свойствам они не отличались от природных. Это был успех.

Однако работу группы Бутузова пришлось прекратить. Во-первых, ученые не могли добиться хорошей воспроизводимости результатов. Во-вторых, неправильный выбор затравочных кристаллов приводил к образованию двойников. К тому же в одном из опытов автоклав «вспомнил», что произошел от «бомбы», и взорвался.

В 1952 году К. Браун, Н. Вустер и В. Вустер вырастили кристалл весом 150 граммов. Физические свойства его были аналогичны высококачественному природному кварцу. Почти одновременно группа советских ученых из Центральной научно-исследовательской лаборатории пьезотехники (ЦНИИЛП) вырастила кристаллы отличного кварца весом до 100 граммов. Однако до промышленного производства было далеко.

Не лучше обстояло дело с гранатами. Для их синтеза применили автоклавы и вырастили кристаллы андрадита и гидрогроссуляра. Пятидесятые годы увенчались синтезом уваровита сразу в нескольких лабораториях. Методика синтеза оказалась настолько простой, что этот изумрудно-зеленый гранат можно получить дома.

Возьмите 33,6 грамма гашеной извести, 30,4 грамма оксида хрома и 36 граммов оксида кремния (все это можно задешево купить в магазине химических реактивов). Тщательно перемешайте порошки, поставьте на электрическую или газовую плиту. Прокаливайте смесь примерно месяц. Полученный уваровит охладите до комнатной температуры. Вот и все. Вы стали обладателями чудесных кристаллов размерами до 0,01 миллиметра. Остается утешать себя, что более крупных кристаллов уваровита не получили и ученые, несмотря на их степени, звания и заслуги.

После многолетней кропотливой работы американцы Л. Кос и Х.-С. Йодер в 1955 году синтезировали пироп, спутник алмаза, и альмандин. Для этого им потребовалось оборудование, создающее давление до 3 гигапаскалей и температуру до 1300 кельвинов. Размеры полученных гранатов вполне приличные, из них можно огранить ювелирный камень. Однако себестоимость настолько велика, что даже миллионеры предпочтут съездить в Индию и купить природный гранат на восточном базаре.

Итак, первый раунд выращивания искусственных кристаллов кварца, рубина, граната, растянувшийся более чем на сто лет, закончился. Больших успехов ученые не добились. Однако они заложили довольно мощный фундамент под будущие исследования. Без большой натяжки столетнюю работу ученых можно сравнить с деятельностью алхимиков. Последние тоже не получили искомое — философский камень. Зато они изучили свойства многих кислот, щелочей, солей, синтезировали новые вещества, изобрели порох, фарфор, гремучую ртуть. Алхимиком был Роджер Бэкон, поплатившийся за это жизнью. Но он предсказал открытие телефона, самодвижущихся повозок и летательных аппаратов. Алхимики возвели совершенно необходимые ступени, по которым потомки пошли выше.

Перед решающей атакой. Иногда стратегия науки напоминает стратегию военного искусства. Каким образом выдающиеся полководцы прошлого — Александр Македонский, Святослав, Субудай — добивались решающей победы? Они концентрировали на главном направлении превосходящие силы. Так же решили поступить в нашей стране при синтезе кварца. В 1954 году на основе ЦНИИЛП создан Всесоюзный научно-исследовательский институт пьезооптического минерального сырья (ВНИИП). Лабораторию гидротермального синтеза возглавил А. А. Штернберг, талантливый ученый, очень добрый и справедливый человек. Под его началом собрались молодые специалисты Л. А. Гордиенко, В. Е. Хаджи, Л. И. Цинобер. Какое-то время понадобилось для решения организационных вопросов, для комплектации оборудования. Хороших автоклавов не было. Их изготовили из гаубичных стволов калибра 122 миллиметра. Возникали и другие проблемы, которые сначала казались неразрешимыми, а потом все-таки решались. Через некоторое время ученые приступили непосредственно к научным исследованиям.

Штернберг тщательно планировал эксперименты, чтобы избежать случайностей. В процессе работ придумали ставить посредине автоклава диафрагму, чтобы разделить нижнюю, холодную, и верхнюю, горячую, части. Для прохождения восходящих и нисходящих потоков приспособили патрубки. Потом кто-то доказал, что патрубки не нужны, достаточно в диафрагме просверлить несколько отверстий. Это позволило упростить конструкцию автоклава. В результате 1955 год ознаменовался получением кристаллов кварца весом более 2,5 килограмма каждый!

В обыденной жизни ученые мало отличаются от большинства людей. Они так же суеверны, любят сказки, охотно облекают в легенды героическое прошлое старших собратьев. Существует легенда и о пионерах кварцевого синтеза.

Говорят, что за получение огромных по тем временам кристаллов всю лабораторию гидротермального синтеза премировали гигантской суммой. Причем, А. А. Штернбергу, как руководителю работ, в ведомости указали львиную долю, а его сотрудникам — в шесть раз меньше. Справедливо ли это? Наверное, да. Наверное, начальству виднее, кого и как поощрять…

Когда настала пора ехать за премией, Штернберг усадил подчиненных в такси и повез в административный корпус. Как полагается, расписались в ведомости. Вернулись в машину, и здесь добрейший Алексей Александрович страшным голосом приказал: «Деньги на бочку!» Молодые люди задрожали. Роль бочки сыграл старенький портфель начальника. Каждый бросил свою долю в общую кучу. Никто не осмелился роптать…

А дальше Алексей Александрович аккуратно разделил деньги на пять равных частей и, не слушая возражений, велел их разобрать. Таким образом все были премированы поровну. В нынешнем масштабе цен каждый получил по двести рублей.

Легенда эта основана на факте. Придумать можно было бы и поинтересней. Например: вся сумма пошла на покупку автоклава. Или: шофер такси, приняв пассажиров за мазуриков, которые делят добычу, отвез их в милицию. Но ничего этого не было. Каждый благополучно истратил свою долю, тем более что жилось в те годы голодновато.

На Западе тоже не дремали. Американская фирма «Белл телефон» организовала лабораторию по выращиванию кристаллов. Кварцем здесь занимался известный нам А. Уокер. В 1953 году он предложил диафрагму с вырезами для циркуляции раствора, и за два месяца вырос кристалл весом 400 граммов. Несколько ранее в лаборатории фирмы «Браш» для синтеза кварца были применены сообщающиеся автоклавы. В одном растворялась шихта, в другом рос кристалл. Судя по публикациям, были получены кварцевые блоки весом 1040 и 1700 граммов.

Компания «Белл телефон» в 1956 году завершила разработку технологии промышленного получения кварца. Производство кристаллов взяла на себя фирма «Вестерн электрик». Инженеры фирмы обязались сконструировать необходимое оборудование, разработать систему автоматического управления. На это ушло два года.

Между тем продолжались работы по выращиванию и исследованию гранатов. Йодер еще раз синтезировал гроссуляр. Д. М. Рой и Р. Рой уточнили состав и свойства кристаллов в ряду гидрогроссуляров. Кристоф Мишель-Леви вырастила спессартин и гроссуляр. Л. Кос получил андрадит. И опять Йодер… И опять Мишель-Леви… На гранатовую рыбку была заброшена такая широкая сеть с такими мелкими ячейками, что она не могла не попасться. И она попалась! В 1951 году вездесущий Йодер в содружестве с М. Л. Кейтом совершили открытие, последствия которого трудно переоценить.

Началось с того, что с помощью химического анализа в гранате спессартине некоторых месторождений был обнаружен иттрий — металл, занимающий 39-ю клетку в таблице Менделеева. Как же этот редкий элемент попал в спессартин? Оказывается, он заместил часть марганца; при этом часть кремния заместилась алюминием. Иодер и Кейт подумали: а что, если марганец и кремний совсем убрать из граната? Не получится ли новый минерал, целиком состоящий из иттрия и алюминия?

В 1951 году в журнале Американского минералогического общества появилась статья с описанием свойств нового соединения. Юный гранат оказался лучше природных собратьев: твердость 8,5 по Моосу (между топазом и рубином), показатель преломления 1,835, дисперсия 0,032 (близка к алмазной). Свое детище Йодер и Кейт назвали иттрогрантом. Однако в мировой научной литературе имя не привилось. С непонятным упорством все исследователи называют его очень длинно — иттриево-алюминиевый гранат. Если оставить только инициалы, то получится более удобная форма — ИАГ. Так мы и будем именовать его.

Восхитившись свойствами ИАГ, ученые взялись за его выращивание. Они надеялись, что минерал, рожденный в лаборатории, будет расти охотнее, чем природные гранаты.

Из всех методов синтеза первым был опробован гидротермальный. Опыты проводили в автоклавах, разделенных дырчатыми диафрагмами на три зоны. В нижнюю зону насыпали порошкообразный оксид иттрия, в средней зоне подвешивали затравочные кристаллы, а в верхней зоне укладывали куски корунда. Автоклав доверху наполняли водным раствором углекислого калия и плотно завинчивали крышку. Затем верхнюю и нижнюю зоны нагревали до температуры 800, а среднюю — до 770 кельвинов. При этом давление внутри автоклава поднималось до 100 мегапаскалей, и затравки начинали разрастаться. Но росли они очень медленно — 0,05 миллиметра в сутки. Такие черепашьи темпы никого не устраивали.

Тогда ученые обратились к пегматитовым процессам, в результате которых, как мы знаем, растут крупные кристаллы. Методом проб и ошибок они нашли тройную смесь, которая плавится при температуре 704 кельвина. В расплаве может раствориться до 15 процентов ИАГа. Поскольку расплав агрессивен по отношению ко многим металлам, то опыты вели в платиновом тигле.

Тигель с загруженной шихтой установили в шахтную печь и подняли температуру до 1700 кельвинов. Выдержали расплав некоторое время, чтобы все компоненты хорошенько перемешались. Затем начали медленно охлаждать печь. В какой-то момент расплав оказался пересыщенным по отношению к ИАГ, который всплывал на поверхность (из-за меньшей плотности) и кристаллизовался. Типичный пегматитовый процесс!

Но как из расплава извлечь кристаллы граната? Представьте себе экспериментатора (симпатичная хрупкая женщина в легком цветастом платье, чем-то похожая на бабочку) и лаборантов (два здоровенных парня, нечто среднее между боксерами-тяжеловесами и цирковыми силачами). Под четырехугольным вытяжным зонтом, исходя зноем, стоит печь размером в половину человеческого роста.

— Приготовились! — тонким, но решительным голосом командует экспериментатор, едва перекрикивая шум вентиляции.

Боксеры-тяжеловесы уходят в угол комнаты и натягивают поверх мускулов грубые брезентовые штаны и куртки. Головы они защищают кожаными шапками-ушанками, глаза — темными очками, руки — асбестовыми рукавицами. Сейчас они более всего напоминают тяжелых носорогов перед атакой.

— Начали!

Первый лаборант придвигает к печке массивную изложницу (нечто вроде мелкого каменного корыта). Второй лаборант длинными щипцами снимает с печи крышку. Свыше тысячи кельвинов выплескиваются в комнату ярким светом и палящим жаром. Наступает решительная минута. Непонятно, как лаборанты извлекут из этого вулкана платиновый тигель с расплавом…

И в это мгновение экспериментатор, словно бабочка, подпархивает к огненному зеву и длинными щипцами выхватывает тигель. Кажется, что яростное пламя опалило тонкие крылышки и бабочка погибла. Зашипел, запенился расплав, подергиваясь тончайшей черной корочкой. А экспериментатор уже выбирает из него пинцетом округлые кристаллы и складывает в тигель. Затем тигель снова водворяется в печь, где кристаллы медленно охлаждаются. Их размеры достигают 3–5 сантиметров. Они чистые, прозрачные, сверкающие. Огранили такой камень и ахнули: он играл, словно бриллиант!

Казалось, новый метод хорош. Всего за месяц вырастают ювелирные кристаллы таких размеров, о которых Фуко и Мишель-Леви только мечтали. Но ученые стали привередами. Они выявили изъяны метода, которые не позволяли применить его при массовом выращивании кристаллов ИАГ.

Остался последний, изначальный метод кристаллизации — магматический. Тем более что необходимая аппаратура уже была.

Вначале попробовали применить метод Вернейля. К сожалению, для гранатов он не подошел. Монокристаллы росли некрасивыми, мутными из-за множества включений. При охлаждении они растрескивались. Тогда обратились к способу, который придумал чешский ученый Й. Чохральский в 1918 году. Он вводил в расплавленное вещество охлажденный затравочный кристалл и медленно вытягивал его. Расплав соприкасался с затравкой, охлаждался и застывал в виде кристалла, похожего на сосульку. Методом Чохральского были выращены довольно крупные кристаллы ИАГ. Но вот беда — для удержания расплава подходил только иридиевый тигель. А этот металл дороже и дефицитнее платины. Поиски продолжались.

Ученые чувствовали, что стоят на правильном пути. Рано или поздно крупные кристаллы граната вырастут именно из расплава, из искусственной магмы. Нужна только свежая идея…

Проницательный читатель понимает, что такая идея во благовремении появится — иначе не было бы смысла писать об ИАГ вообще. Тем не менее мы сделаем здесь интригующую паузу и вспомним тысячелетней давности спор между поэтом и ученым. Персидский поэт Мансур Муваррид ал-Фариси писал:

Бируни прокомментировал эти строки так: «Правда, все в мире способно перейти из одного состояния в другое. Но в данном случае это один из приемов, которым пользуются поэты для чрезмерного восхваления с помощью лжи». Другими словами, Бируни сомневался в возможности получения рубина из пепла.

Но солгал ли Мансур? Нет! Что такое оксиды алюминия и хрома, входящие в состав рубина? Это продукты сгорания соответствующих металлов в атмосфере кислорода. То есть не что иное, как пепел. Гранат тоже состоит из оксидов различных металлов. Следовательно, и из пепла возникают самоцветы.

…Между тем ожидаемая нами идея давным-давно была высказана. Искомый способ кристаллизации из расплава уже существовал. Его изобрели в конце 40-х годов советские ученые В. И. Лихтман и В. М. Масленников. Они получили монокристалл олова путем перемещения узкой расплавленной зоны вдоль образца. Способ был хорош тем, что в процессе роста кристалл становился чище, так как все вредные примеси оттеснялись к его концу.

После того как в 1952 году американец Дж. Пфанн более углубленно разработал теорию процесса зонной очистки, новый метод нашел широчайшее применение при выращивании кристаллов.

Промышленное производство кварца началось в 1958 году. В Северном Эндаворо (штат Массачусетс) был пущен опытный завод, который обеспечивал потребности радиоэлектронной промышленности. Кристаллы росли в автоклавах емкостью 45 литров с температурным перепадом 37 кельвинов. Скорость разрастания затравок составляла 2,5 миллиметра в сутки. В дальнейшем скорость немного снизили, а емкость автоклавов увеличили до 200 литров.

Через некоторое время уже несколько крупных фирм США занимались выращиванием кварца. Кристаллы широкого ассортимента синтезировала компания «Термо Дайнемикс». Выращивание вели в двухсотлитровых автоклавах в щелочной среде. В 1955 году эксперименты по синтезу кварца начала японская фирма «Тойоком». Через пять лет здесь был сконструирован автоклав емкостью 500 литров, а еще через несколько лет объем автоклава увеличился втрое. В городах Фукушима и Сагами были построены крупные заводы, оборудованные серийными автоклавами. В 1975 году фирма «Тойоком» организовала в ФРГ японо-германское коммерческое предприятие по производству синтетического кварца.

Таким образом дела на Западе обстояли хорошо. А у нас?

После разработки во ВНИИПе лабораторного процесса синтеза кварца можно было приступать к организации опытно-промышленного производства. Задерживало отсутствие емких сосудов, Было принято смелое решение: в качестве автоклавов использовали колонны аммиачного синтеза, рабочий объем которых достигал нескольких кубометров. Именно в них впервые получили сравнительно крупные партии кристаллов в одинаковых условиях. В 1958 году вступили в строй промышленные автоклавы емкостью 4000 литров, способные выдержать рабочую температуру 673 кельвина. Они были детищем конструкторской мысли ученых ВНИИПа, который в 1963 году был преобразован во Всесоюзный научно-исследовательский институт синтеза минерального сырья (ВНИИСИМС). Под этим названием он и поныне существует в г. Александрове Владимирской области.

Современные автоклавы представляют собой гигантские цилиндрические сосуды объемом 12 000 л. В них можно работать при температуре 773 кельвина и давлении до 280 мегапаскалей. Вес полученных высококачественных кристаллов кварца измеряется десятками килограммов. Успешно работают в институте М. И. Голиков, Л. А. Гордиенко, В. Е. Хаджи, Л. И. Цинобер. В 1965 году они стали лауреатами Ленинской премии.

В 70-х годах во ВНИИСИМСе интенсивно развивались исследования по получению окрашенных кристаллов кварца. Выращены аметист, дымчатый кварц, морион, цитрин. Эти кристаллы не уступают по качеству и устойчивости окраски лучшим природным образцам. Кроме того, получены окрашенные разновидности, не имеющие природных аналогов. В минералогическом музее ВНИИСИМСа экспонируются зеленые, медово-желтые, коричневые, голубые кристаллы. А рядом лежит большая золотая медаль Лейпцигской ярмарки 1972 года — знак международного признания работы советских ученых. В ноябре 1979 года газеты сообщили о новых лауреатах Государственной премии СССР. Среди них были и ученые ВНИИСИМСа: В. Е. Хаджи, Л. И. Цинобер, Ю. А. Белякова, М. И. Самойлович и другие. Премия присуждена за разработку и промышленное освоение методов синтеза и облагораживания камнесамоцветного сырья.

Ныне во ВНИИСИМСе могут вырастить оптический кварц практически любых размеров, необходимых для техники. По своим физическим параметрам он не уступает лучшим природным образцам, а по прозрачности в ультрафиолетовой области даже превосходит их. Искусственный оптический кварц применяется в серийных и уникальных приборах, в которых природный кварц не может быть использован. Природное сырье менее прозрачно и неустойчиво к радиационному воздействию.

Синтетический аметист, впервые полученный во ВНИИСИМСе, не отличим от природных кристаллов. Более того, ограненные из искусственного аметиста вставки не обесцвечиваются при нагревании и длительном воздействии интенсивного ультрафиолетового излучения (как известно, природный аметист при длительном хранении выцветает). Синтетические аметисты и цитрины ВНИИСИМСа поставляются во многие страны мира и, по отзывам специалистов, не имеют конкурентов.

Ура группе Багдасарова! Для кристаллизации ИАГ методом зонной плавки требовалось оригинальное аппаратурное оформление. В нашей стране за это дело взялась группа ученых Института кристаллографии АН СССР под руководством X. С. Багдасарова. Как они рассуждали? ИАГ плавится при температуре 2203 кельвина. Следовательно, нагреватель должен выдерживать еще более высокие температуры. Для этой цели подходит спираль, согнутая из вольфрама. Чтобы раскаленный нагреватель не излучал даром тепло во все стороны, следует окружить его экранами из вольфрама и молибдена. Совокупность экранов, напоминающих срубленную избушку, назвали уютным словом «домик».

Да, но при высоких температурах вольфрам и молибден на воздухе горят словно сырые дрова — испуская белый густой дым. Следовательно, «домик» надо заключить в колпак, из-под которого система насосов откачает воздух до состояния космического вакуума. Можно также под колпак напустить какой-нибудь инертный газ (азот, аргон, водород), который не поддерживает горения. Между прочим, в электрических лампочках спираль тоже вольфрамовая. Поэтому из них откачивают воздух или наполняют их инертным газом.

С зоной нагрева все в порядке, можно подумать о тигле. Видимо, его придется делать из молибденового листа: вольфрам более хрупок. Контейнер должен иметь прямоугольную форму, с узким длинным носиком в передней части. Форма тигля подсказывает новое название для него — «лодочка».

Зачем нужен носик? А вот зачем. «Лодочку» выставляют под нагреватель таким образом, чтобы расплав заполнил носик. Включают электромотор, который через систему передач вытягивает «лодочку» из витков нагревателя. Носик постепенно выезжает в сравнительно холодную зону, расплав в нем застывает. Слиток представляет собой массу мельчайших кристалликов ИАГ, расположенных как попало. Среди них всегда найдется один, ориентировка которого соответствует наилучшим условиям роста (энергетически выгодное положение, говорят технологи). В дальнейшем этот кристаллик в соответствии с законом естественного отбора расталкивает соседей, не сумевших занять выгодного положения, и разрастается на всю «лодочку».

Остаются невыясненными еще кое-какие вопросы.

Нагреватель раскален почти до 2400 кельвинов. Никакой «домик» не удержит такого жара. Колпак раскалится, к установке не подойти. Ну что ж, в стенках следует проделать полости, по которым побежит охлаждающая вода.

А каким образом точно поддерживать тепловой режим расплава? Надо обратиться к электронщикам, они приспособят автоматы.

А как сделать, чтобы выращенный кристалл охлаждался с любой, наперед заданной скоростью? Ответ опять дадут электронщики.

Вопросов и проблем было много. Но со временем конструкторская мысль материализовалась в кристаллизационной установке. Ее назвали «Сапфиром», потому что первый кристалл, выращенный на ней, был именно драгоценный лейкосапфир — прозрачный и бесцветный. А некоторое время спустя на «Сапфире» был получен уникальный монокристалл ИАГ. При толщине полтора сантиметра он имел в ширину восемь и в длину десять сантиметров. Он был бесцветен, прозрачен и приятно оттягивал руку более чем полукилограммовым весом. Никто из людей не держал на ладони такой камень.

Ура? Безусловно — ура!

«Сапфир» был показан на международной выставке и удостоился золотой медали. Работа группы Багдасарова получила полное признание (и Государственную премию СССР). Было решено организовать производство кристаллов ИАГ для нужд ювелирной промышленности. К делу подключился ВНИИСИМС, Кироваканский химический завод имени А. Мясникяна, другие институты и заводы. В конструкторских бюро разработали серийную установку «Протон-1» для выращивания монокристаллов лейкосапфира и ИАГ. Производство гранатов стало на промышленную ногу.

Между тем группа Багдасарова ушла вперед. Она изменила размеры нагревателя и другие характеристики установки, в результате чего появился «Сапфир-1М» (то есть модернизированный). Габариты лодочки увеличились вчетверо, и получаемые кристаллы потяжелели до двух килограммов. Скорость вытягивания «лодочки» из зоны нагревателя увеличили с четырех до восьми миллиметров в час. Таким образом, громадный ювелирный кристалл вырастал за двое суток. Появились цветные разновидности — розовые, фиолетовые.

Сейчас на многих заводах страны — в Москве, на Урале, в Армении, на Украине — выращивают ювелирные камни. Это обычное дело, где-то даже рутина. Двухкилограммовым безупречным блоком никого не удивишь. На всесоюзных конференциях демонстрируют слайды, на которых изображена очаровательная лаборантка, сидящая в обнимку с кристаллом, соизмеримым с ростом девушки.

…И все-таки нет-нет да и замрет сердце, когда откроешь установку и вытащишь еще теплый кристалл. Драгоценность, в состав которого входят не только оксиды…

Сладкий агат. Мы уже знаем, что халцедоны отличаются от шайтанского переливта высокой пористостью. Система мельчайших пор позволяет агатам впитывать различные минеральные красители. Это явление можно наблюдать в россыпях, где халцедоновая галька естественным образом окрашивается оксидами железа в оранжево-красный цвет.

В начале XIX века наблюдательные немецкие огранщики из города Оберштейна заметили, что некоторые халцедоны под действием солнечных лучей превращаются в карнеолы и сердолики. С тех пор тепловая обработка агатов применяется широко. Она особенно действенна, если камень предварительно пропитать каким-либо красителем. Например, для получения красного цвета агат погружают в раствор азотнокислого железа, а затем нагревают, пока не образуется оксид двухвалентного железа.

В природе не очень много голубовато-зеленых халцедонов. Их легко получить, если выдержать агат в хромовой кислоте, а затем нагреть. Образовавшийся оксид хрома придаст минералу цвет хризопраза.

Известно, что в Древнем Риме халцедоны пользовались большой популярностью. Римские мастера умели окрашивать агат в глубокий черный цвет, недостижимый в природе. Затем секрет был утерян. Лишь в 1819 году его раскрыли все те же немецкие огранщики. Оказалось, что все дело в… сахаре. Агат выдерживают в сладком сиропе до тех пор, пока он не впитается всеми порами. Затем камни помещают в серную кислоту, которая, как известно, обугливает сахар до черноты. В скобках отметим, что, если бы огранщики из Оберштейна знали латинский язык и время от времени перечитывали «Естественную историю» Плиния Старшего, они могли бы преуспеть значительно раньше. Дело в том, что Плиний прямо пишет о секретах римских мастеров. Эти умельцы проваривали халцедоны в пчелином меде до его полного обугливания. Глубокая чернота природного гагата и облагороженного агата, очевидно, и стала главной причиной литературных недоразумений, дошедших до полного отождествления поэтами этих двух камней. К этому вопросу мы вернемся позже, рассматривая поэму Руставели «Витязь в тигровой шкуре».

В настоящее время огранщики города Идар-Оберштейн (ФРГ) широко применяют облагораживание природных низкокачественных агатов. Они разработали два метода окрашивания. Первый нам уже известен: выдержка халцедона в растворе соли металла с последующим прокаливанием. Например, агат яблочно-зеленого цвета получают пропитыванием минерала раствором нитрата никеля и нагреванием до образования оксида никеля. Второй способ заключается в том, что образец последовательно погружают в два раствора. В результате химической реакции происходит образование нужной соли металла.

Например, для получения агата редкого голубого цвета его выдерживают сначала в растворе цианистого калия (сильнейший яд!), затем переносят в раствор железного купороса. При этом образуется железная лазурь, которую называют также берлинской лазурью, или парижской синей. Полученные таким образом голубые агаты устойчивы в спирте или эфире, но легко становятся бурыми при попадании на них слабой щелочи. Так что будьте осторожны!

Следует также обратить внимание на предостережение известного советского геммолога Е. Я. Киевленко: «Искусственно окрашенные камни обычно приобретают очень яркий цвет и лишены нежной тональности, характерной для натурального халцедона». Они слишком бросаются в глаза, что, бесспорно, является признаком дурного тона. Халцедонов в природе очень много. На каждого из нас приходится по нескольку агатов. Зачем же еще подделывать?

Другое дело, если самоцвет действительно облагораживается, сохраняя неподдельное достоинство природного камня. Например, некоторые уральские морионы испорчены дымчатостью. Местные мастера давно научились удалять ее. Для этого камни закатываются в глиняные караваи и запекаются в печи. После термической обработки морионы становятся очень красивыми. Подобным же способом мутноватые темные кварцы превращаются в чудесные аметисты. В минералогическом музее ВНИИСИМСа выставлен образец берилла, расколотый по длине, а затем опять склеенный. Одна половинка оставлена в природном виде, другая прокаливанием превращена в аквамарин. Грязно-желтый и зеленовато-голубой цвета разительно контрастируют друг с другом!

В заключение приведем выдержку из книги А. Ушакова, которая вышла в 1862 году: «Торговцы г. Екатеринбурга запекают дымчатый кварц в русской печи, чрез это минерал делается светлее и принимает золотистый оттенок; то же самое удается, если варить дымчатый кварц в деревянном масле или в жиру. Аметист… от нагревания совершенно обесцвечивается; другие же драгоценные камни, окрашенные металлическими окислами, иногда от накаливания получают совершенно другой цвет. Некоторые буровато-серые сердолики от накаливания получают большую прозрачность и приятный мясно-красный цвет, это явление напоминает собой обжигание глиняных кирпичей, которые через эту операцию делаются красными. Многие же драгоценные камни даже от действия на них солнечных лучей выцветают. От этой же причины пропадает яблочно-зеленый цвет хризопраза, для сохранения которого необходимо держать этот минерал в воде».

Лавина самоцветов. Эпопея получения искусственных алмазов несколько напоминает судьбу генетики. Как известно, в 1865 году чешский естествоиспытатель Грегор Мендель огласил результаты опытов по гибридизации гороха. Он сформулировал три закона генетики, сущность которых здесь не важна. Мендель умер в 1884 году непонятым и непризнанным. В 1900 году европейские ученые X. де Фриз, К. Коренс и Э. Чермак независимо друг от друга заново открыли законы Менделя.

Искусственные алмазы пытались получить многие и даже неоднократно сообщали об успехе. Но успеха быть не могло, так как ученые работали вслепую, без знания законов синтеза. И вот в конце тридцатых годов за дело взялся молодой сотрудник Института химической физики АН СССР Овсей Лейпунский. Он не ставил экспериментов, он вычислил и вычертил кривую равновесия между графитом и алмазом. Другими словами, он определил непременные условия для кристаллизации алмаза. Их оказалось три (как и у Менделя): температура не ниже 1500 кельвинов, давление выше 4,5 гигапаскаля, среда — расплавленный металл. Классическая работа О. И. Лейпунского была опубликована в 1939 году в журнале «Успехи химии». Ее не заметили…

Прошли годы. Не 35 лет, как в случае с Менделем, а значительно меньше — все-таки век НТР В 1953 году группа Э. Лундблада в Швеции (условия синтеза: 2770 кельвинов, 7 гигапаскалей, расплавленная сталь), в 1954 году группа Г. Холла в США (1830 К, 8 ГПа, никель), в 1960 году группа Л. Ф. Верещагина в Институте физики высоких давлений (2270 К, 10 ГПа, железо или кобальт) получили мелкие кристаллики алмаза.

А что же Лейпунский? Все эти годы Овсей Ильич занимался совсем другими делами. Но когда возникли споры относительно алмазного приоритета, вспомнили о нем. Ведь по справедливости первым был он, как первым генетиком был Грегор Мендель. Открытие О. И. Лейпунского зарегистрировано 29 июня 1971 года.

Алмазы выращивают во многих странах. Только в СССР экономический эффект от применения искусственных алмазов составил 10 миллиардов рублей. Заглядывают ученые и в будущее. В Черноголовке ставят опыты по контролируемому наращиванию алмаза на затравку. Когда-нибудь вес «Куллинана» будет превзойден, это ясно.

А пока приходится обходиться имитациями алмаза. Лучшей из них является кубический оксид циркония. Для его синтеза требуется температура выше 2600 кельвинов. Впервые его получили в США и назвали джевалитом, даймонскваем. В нашей стране его вырастили ученые Физического института АН СССР, которые придумали печку на токах высокой частоты и специальный водоохлаждаемый тигель. По аббревиатуре института искусственный минерал был назван фианитом. За создание и исследование его свойств группа ученых во главе с В. В. Осико в 1980 году была удостоена Ленинской премии. Ныне фианит выращивают во многих местах.

Считалось, что фианит не имеет природных аналогов. Оказалось, что это ошибка. Еще в 1966 году в породах Тажеранского интрузивного массива (западный берег Байкала близ о. Ольхона) геолог А. А. Конев обнаружил округлые зерна размерами до полутора миллиметров. Он принял их за шпинель. Новый минерал был назван тажеранитом, по своим свойствам он весьма похож на фианит. К ним примыкает также кальциртит, открытый Т. Б. Здорик.

Показатель преломления тажеранита, кальциртита и фианита близок к алмазному, а по дисперсии они даже превосходят царя камней. Это позволяет ограненным камням обнаруживать сильный блеск и огненную игру света. К тому же различные добавки могут придать фианиту практически любой цвет.

В различных лабораториях страны выращены благородный опал, изумруд, бирюза, малахит, прустит, различные бериллы и хризоберилл. В Новосибирске удалось вырастить кристаллы александрита, изменяющие окраску в зависимости от освещения. Опыты проводились по способу Чохральского при температуре почти 2500 кельвинов. Размер выращенных кристаллов и их форма зависят от ориентировки затравки. Меньше чем за неделю получаются «сосульки» александрита длиною до 120 и диаметром до 30 миллиметров. Во ВНИИСИМСе выращены сапфирово-синие, аквамариновые, изумрудно-зеленые, золотисто-желтые, красно-оранжевые гранаты. Экспериментальный завод института — единственный в стране, на котором производятся ожерелья из искусственных гранатов, аметистов, цитринов.

Выращивание крупных монокристаллов кварца, рубина, граната дало окончательный ответ на почти гамлетовский вопрос: гранить или не гранить самоцветы. Как известно, в древности драгоценные камни ценили за природные формы. Индусы ни в коем случае не гранили алмаз, разве что иногда приполировывали матовые грани. Вспомним знаменитый алмаз «Шах» — он сохранил естественную форму. Даже греки при всей их любви к геометрии и геометрическим фигурам не гранили кристаллы, а любовались ими в естественном виде.

Впервые драгоценные камни начал гранить житель города Брюгге Луи де Беркен (1456 г.). Он работал при дворе Карла Смелого и нашел различные формы огранки, которые выявляли красоту самоцвета: чистоту воды, блеск, игру. В 1600 году парижским мастерам удалось огранить алмаз, который стали называть бриллиантом (от французского brillant — сверкающий). Через несколько десятилетий центрами огранки стали Антверпен и Амстердам.

Тем не менее находились ортодоксы, которые выступали против огранки самоцветов. Нарушение природных граней кристалла они считали варварством. Они утверждали, что кристаллы прекрасны сами по себе. Они говорили, что огранка камней равносильна подрезке деревьев в форме птиц, кораблей и верблюдов. Какой-то резон в их словах был. Однако не все природные кристаллы имеют идеальные формы. Во многих камнях есть дефекты в виде трещин, пузырьков, включений, которые можно удалить только в процессе огранки. Еще более необходима обработка крупных синтетических кристаллов. Ведь хранить многокилограммовые блоки можно только в музеях. А как быть с бесчисленными любителями ювелирных изделий, которые хотят ежедневно любоваться самоцветами? Итак, вопрос об огранке камней был решен положительно.

Но тут возник другой, более спорный вопрос — можно ли считать искусственно полученный камень драгоценностью, не подделка ли это? Варят же различно окрашенные стекла, имитирующие самоцветы (стразы). Добавка оксида свинца в стекло поднимает показатель преломления почти до алмазного (например, показатель преломления флинтгласса № 87 равен 1,998). Стекла с другими добавками могут по цвету напоминать изумруд, сапфир, аметист, рубин. Однако твердость их низка, через некоторое время на гранях появятся царапины, неумолимо изобличающие подделку.

Крупный геммолог профессор Герман Банк пишет: «Конечно, химический состав синтетических и соответствующих природных камней одинаков, и цвета их тоже могут быть идентичными или почти идентичными. И все же синтетические камни — это только копии, а не оригинал. Человек может изготовить их в любом количестве, любых расцветок, обычно без затраты больших средств. А то загадочное, что связано с образованием самоцветов в природе, все еще таит в себе большее очарование, нежели точное знание принципа действия кристаллизатора Вернейля и условий получения искусственных камней. Тем не менее и синтетические камни принадлежат к миру драгоценных камней. Каждому дано решать для себя, как он представляет себе свой мир драгоценных камней: намерен ли он удовлетвориться хорошей копией или же по-прежнему ценит лишь оригинал!»

Позиция геммолога выражена совершенно четко — синтетический камень отнюдь не подделка, но и не оригинал. Это всего лишь хорошая копия.

С мнением Г. Банка в общем совпадает международное соглашение, принятое в 1963 году. Оно гласит: «Синтетические камни представляют собой полученные химическими и техническими методами изделия, химические и физические свойства которых в своих существенных чертах совпадают с таковыми настоящего минерального вида, по которому они названы. Степень совпадения этих свойств не должна выходить за пределы колебаний соответствующих свойств драгоценных камней, имитированных синтетическим путем. К числу синтетических драгоценных камней можно относить также кристаллы химико-технических продуктов, обладающих ювелирными качествами».

Не все в этом соглашении справедливо. Действительно, искусственные алмаз, рубин, шпинель можно считать копиями природных самоцветов. Они аналогичны по химическому составу, структуре, многим физическим свойствам. А как быть с монокристаллами ИАГ? Ведь в этом случае больше различий, чем совпадений. В ИАГ нет оксида кремния, зато очень много оксида иттрия (который, к слову сказать, стоит недешево). По твердости, показателю преломления, дисперсии, плотности искусственные гранаты превосходят гранаты природные.

Специальный корреспондент газеты «Правда» Н. Петров посетил выставочный зал ВНИИСИМСа. Он восторженно пишет: «За толстым стеклом россыпи гранатов всех оттенков: от насыщенно-красных и розовых до кристаллов непривычно золотисто-желтого, оранжевого цветов и уж совсем редких — зеленых, больше похожих по цвету на изумруды… Эксперименты продолжаются, на ювелирные предприятия идет все больше кристаллов, соперничающих по красоте с естественными. А скоро здесь научатся делать похожий на сапфир темно-синий гранат — таких природа еще не создавала…»

Да, синий гранат научились делать во ВНИИСИМСе, технология его синтеза охраняется авторскими свидетельствами СССР. Возможно, в предвидении этого специальная комиссия геммологов узаконила следующее предписание (1970 г.): «Синтетические камни суть окристаллизованные или рекристаллизованные продукты, получение которых полностью или частично является делом рук человека. Их химический состав, кристаллическая структура и (или) физические свойства в широком диапазоне совпадают с таковыми их природных прототипов».

Чувствуете разницу? В предписании появилось слово «прототип». (В скобках отметим, что почти все литературные персонажи имеют прототипов, но от этого оригинальность Евгения Онегина, Печорина, Базарова, Мастера и Маргариты ничуть не убывает.) Искусственные гранаты — это не копии, а вполне самостоятельные самоцветы, диалектическое развитие природных прототипов.

Большим достижением ученых является синтез александрита. Американцы вырастили его из раствора расплавленных солей. Полученные кристаллы достигают в длину почти четырех с половиной сантиметров — рекорд для лаборатории «Белл». Некоторые американские авторы провозгласили его и мировым рекордом, но мы уже знаем, что это не так. Размеры новосибирских александритов больше. Следует сказать, что в ювелирных магазинах продают камни, которые в зависимости от освещения меняют окраску от пурпурно-синей до розовой. Их называют александритами. Однако эти кристаллы выращены в вернейлевской горелке и состоят из оксидов алюминия и ванадия. Другими словами, это окрашенные корунды.

Мы уже говорили, что одним из определяющих качеств самоцвета является его редкость. Безудержное производство гранатов, рубинов, аметистов в мире и в стране несколько подорвали престиж камней. Бесцветные, розовые, зеленые (с ванадием) гранаты, красные корунды, фиолетовые кварцы сверкают на витринах магазинов. Но покупатели чаще берут изделия с фианитом, потому что он дешевле и похож на бриллиант.

Мы понимаем тех, кто не хочет покупать слишком банальные камни. Но едва ли они знают о корундах и гранатах, которые в продажу поступают редко. Технология их синтеза сложна, а выход продукции низок. Редкость этих камней сравнима с редкостью природных самоцветов — алмаза, александрита, демантоида. Итак, это оранжево-красный гранат с цирконием; темно-синий гранат, окрашенный двухвалентным европием; звездчатый корунд — в кабошоне ясно видна шестилучевая звезда.

В заключение приведем цитату из знаменитой «Утопии» Томаса Мора: «Но почему твоему взгляду искусственный камень доставит меньшее наслаждение, раз твой глаз не различает его от настоящего? Честное слово, оба они должны представлять для тебя такую же ценность». С этим мнением нельзя не согласиться.

Как любоваться гранатами. Показатели преломления изумруда, корунда, шпинели невысоки, поэтому эти камни не отличаются сильным блеском. Играть они тоже не могут из-за слабой дисперсии. Совсем иное дело бриллианты, фианиты, гранаты. Автор этих строк почти всю свою сознательную жизнь провел среди искусственных гранатов. Сначала это были гидрогроссуляры и гидропиропы, затем — различные ИАГ. Он обнаружил по крайней мере три варианта наблюдения игры света в гранатах.

Эффективнее всего самоцветы смотрятся при сильном солнечном или электрическом освещении. Небольшой поворот или покачивание камня высекают яркие красные, желтые, зеленые, голубые вспышки, слепящие глаз. Именно один глаз, потому что преломленные лучики весьма тонки и попадают то в правый, то в левый зрачок. Это создает странное, необычное, не объяснимое словами ощущение. Живописны огоньки, загорающиеся на самой кромке камня, — будто пылает огненная росинка. Небольшой поворот — и по росинке пробегают все цвета радуги. Особенно восхитительны огненно-красные росинки на уголке зеленого или голубого граната или огненно-голубые на кромке золотисто-желтого граната. Впрочем, голубые огни на голубом карбункуле или зеленые на зеленом — тоже прекрасны. ИАГ с добавкой оксида эрбия под лучами солнца имеет розовый цвет, а при электрическом освещении становится желтовато-розовым. Синий гранат днем сияет чистыми васильковыми огнями, а вечером в нем загораются сиреневые искры. В темной глубине зеленого граната при сильном освещении появляются кровавые капельки — результат люминесценции.

Теперь повернитесь спиной к сильному источнику света. Все искры, колющие глаз, немедленно погасают. Камень как бы изнутри начинает сиять мягким, нежным, спокойным светом. Это сияние, голубое, зеленое или желтое, в зависимости от цвета камня, действует успокаивающе, умиротворяюще. Нет более верного лекарства против суматошного, пестрого, нервного дня.

Наконец, ограненные гранаты хорошо рассматривать при рассеянном освещении. В этом случае радужная игра и внутреннее сияние отсутствуют. Полированные грани камня становятся маленькими зеркалами, многократно отражающими свет. Создается впечатление беспредельной глубины самоцвета, светлой бездны, уводящей взгляд в другие измерения. Словно открылось маленькое окошко, глазок в фантастический мир. В рассеянном свете лучше всего видна собственная окраска камня, которую в иных случаях забивают слепящие искры или сияние.

Три различных способа освещения как бы выявляют триединый характер граната. То он по-детски ярок, шумлив, непоседлив; то его переполняет зрелая сила, стремление дать больше, чем взято; наконец, он выявляет мудрую глубину, свойственную преклонному возрасту.

Естественно, все эти качества надо научиться видеть. Кроме того, за камнем надо ухаживать, время от времени мыть его мыльным или содовым раствором (чтобы убрать жировые пятна), насухо вытирать.

Гранат чрезвычайно стоек. Если не царапать его грани алмазом, не бить по камню молотком, не нагревать до 800 кельвинов и затем не бросать в воду, то он проживет века. Он будет украшать и бабушку, и маму, и дочку, и внучку. Фамильная драгоценность!