Беспамятство

У Бачелиса роман с Вероникой, - вставила Ольга, уловив подтекст.

Значит, дело ещё серьёзнее. — Максим отвлёкся только на секунду и продолжил, - В общем, я работал внизу, а с закатом личные стражи возвращали меня в подвал с очередной порцией побоев, уже не слишком жестоких, так, по инерции. Они сами устали, но надеялись, что теперь я сломаюсь от голода. Бежать теоретически невозможно, только тюремщики нс учли, что среди инженеров оказался мой старый знакомый по сибирской стройке, он незаметно вывез меня днём в багажнике своей машины. Так обычно и бывает - всего предусмотреть невозможно, вот и прокололись. Конечно, меня ищут. И ищут активно. Я бы сказал яростно. Теперь я представляю опасность гораздо большую, чем раньше. Друзья на всякий случай сегодня переправят меня на ночь в другое место. Завтра в двенадцать назначена встреча со следователем в Генеральной прокуратуре, они меня доставят. Все тайно. Возьми чью-нибудь машину и жди по соседству в Козицком переулке, повезешь обратно - ребята сняли в Нагатино надежную квартиру. Дорожную карту посмотри. Сколько ты принесла денег?

Здесь немного - пятьсот тысяч. Остальное, когда ты пропал, я отдала Вале - она была на мели, велела ей открыть счёт в банке, под проценты.

Максим благодарно поцеловал руку бывшей жене.

Но я достану сколько надо, не беспокойся, — сказала она,

Ну, иди,

А что потом? — спросила Ляля растеряно.

Не знаю, По обстоятельствам.

Они посмотрели друг другу в глаза и крепко обнялись. Сквозь чужую рубашку и костюм пробивался запах, от которого шла

кругом бедная Лялина голова. Макс был и оставался её мужем, единственным возлюбленным, жизнь без которого теряла всякий смысл, В самую трудную минуту он позвал именно сё, и все прежние обиды показались ничтожными. Валя, Маша, Даша,,, Какая ревность? Ревность к любви нс имеет никакого отношения. Ревность — уязвлённое чувство собственника. Мы говорим: моя любовь, мой муж, моя возлюбленная и лучшая половина. И неважно, уводят твою половину навсегда или грахают в тёмном коридоре. Твоё личное достояние присвоено чужаком, тебя нагло обокрали — вот где корень обиды. А она не жадная, согласна быть женой в гареме Макса. Если у него хватает любви на всех - какая разница? Когда закончится этот ужас, они снова соединятся и уже нс расстанутся никогда.

«Никогда нс говори никогда,» Где она это слышала? Кажется, был такой американский фильм. На всякий случай Ляля трижды сплюнула через левое плечо.

Машину взяла у Романа и в назначенное время стояла в назначенном месте. Она так нервничала, что верный друг сам сел за руль. Сейчас, чтобы скрасить время ожидания, Рома толкался возле витрин Елисеевского магазина. Он тут не был давно и подивился хитроумию торговцев, мелкими буквами приписавших на продуктовых ценниках — «за сто грамм», а не то какого-нибудь заезжего провинциала, решившего поглазеть на роскошь старинного убранства и бронзовый бюст отца-основателя, хватит апоплексический удар. Даже Брагинский, человек далеко нс бедный, стеснялся несоответствия стоимости товара своим возможностям.

Прошёл час, другой, а Макс нс объявлялся. Ляля только сейчас заметила, что день душный и нечем дышать. Не выдержала, вышла из автомобиля, хотя знала, что нарушает условие, и свернула за угол направо. Сначала сделала вид, что читает афиши на стене оперного театра, потом спустилась вниз, до пересечения Большой Дмитровки со Столешниковым переулком, и достигла железной решётки, За нею, в глубине двора, в который можно проникнуть, только минуя милицейский пост, находилось ничем не примечательное и не очень высокое здание с гладкими стенами, без балконов и других архитектурных украшений. Похоже на тюрьму, только чистенькую и бледно-жёлтого цвета. За одним из стандартных немых окон без переплётов в кабинете следователя по особо важным

делам сидел человек, которого она любит так сильно, что трясётся от страха — что с ним, как там дела, почему так долго?

Неожиданно заметила, что всё время молится про себя: «Господи, помоги, Господи, спаси». Но вряд ли она обращалась к Богу, просто должна была что-то делать, хотя бы бормотать, чтобы нс думать. О чём думать - непонятно. И страшно. «Господи, помоги, Господи, спаси!» - твердила Ляля беззвучно. Господь нс помогал - Макс оставался внутри, но Ляля нс обижалась: может, в этот момент Он его спасает.

Она перешла на другую сторону улицы, зашла в обувной магазин на углу и, вертя в руках первую попавшуюся туфлю, следила через витринное стекло за будкой дежурного. Никто не выходил, но через ворота медленно выползли, одна за другой, две тяжёлых чёрных машины с сильно тонированными стёклами. А что если Макса увезли? Мобильник молчал. Ляля вернулась к оперному театру, когда в сумке затренькало. Она выхватила трубку и, услышав: «Всё в порядке. Иду к тебе «невольно оглянулась. Знакомая фигура виделась отчётливо. Макс и без того очень высок, а из-за худобы казался ещё выше. Он вообще сильно изменился за полгода заточения, и Ляля подумала, что не каждый способен его сразу узнать. Это почему-то успокоило.

Есаулов шёл очень быстро, размашисто и уже пересекал узенький Гленищевский переулок, когда оттуда стремительно вылетела серебристая иномарка, сбила его, не снижая скорости, круто вырулила направо и скрылась в направлении Петровки. Макс отлетел на середину мостовой.

Ольга стояла как вкопанная, а он лежал совсем рядом. Мелькнула мысль: может быть, всё-таки не он? Макс красивый, а у этого неестественно подогнуты длинные ноги и голова вывернута на бок, а под нею расплывается тёмное пятно. Ляля медленно, словно во сне, приблизилась и осторожно заглянула через плечи откуда-то мгновенно набежавших людей. Молодой парень, сидя на корточках, приложил два пальца к шее пострадавшего и громко воскликнул: «Готов»! Так делают в кино. Конечно, кино! Идут съёмки. Она сразу догадалась! А эти зеваки нс понимают!

Ляля протиснулась в первый ряд. Лежащий на асфальте человек с серо-жёлтым лицом вблизи еще меньше походил на Макса. Родинка? Родинку ему наклеили, в кино ведь гримируют. Да, это

определённо нс он. Так и хотелось крикнуть им всем: «Не он! Разве вы нс видите, что это не он?!», но слова застряли в горле. Она ещё некоторое время то ли мычала, то ли стонала, между тем родинка над верхней губой мёртвого мужчины проступала всё отчётливее, увеличивалась, разбухала, заслоняя перспективу.

«Господи, Ты и нас покинул», - было последней мыслью. Свет стал меркнуть, наступила тьма, и Ольга с облегчением опрокинулась в беспамятство.

Глава 17

Там было покойно, темно и отсутствовало время. Это Ольга поняла, как только пришла в себя. Никаких других ощущений. Непонятно только, как она очутилась на диване у Брагинских? Как неудобно спине - пружины торчат в разные стороны. Видно, этот диван давно служил хозяину дневной и ночной постелью. Сам Рома сидел рядом и держал сё за руку, на периферии зрения мелькала Света. Ну, естественно, Рома и Света давно женаты, и это их квартира. Но всё равно что-то нс так. Ляля наморщила лоб, мучительно пытаясь вспомнить, почему лежит в чужой комнате, без туфель, укрытая пледом? Не могла.

Очнулась? Чудесно, - сказала подруга. — Я дозвонилась до своего невролога, он кладёт тебя к себе в клинику, Сейчас повезём,

Ольга недоумевала: зачем в клинику? Стала протестовать, но с ужасом услышала набор звуков и обрывки случайных слов, совсем нс тех, которые она пыталась сказать.

Ты чего-то хочешь? - мягко спросила Светик. — Напиши.

Подруга выглядела уверенно, говорила спокойно. Нс суетясь,

разыскала карандаш и лист бумаги. Ляля дрожащей рукой вместо букв стала выводить восьмерки - рука тоже ничего не помнила.

Не мучай её, - посоветовал Роман жене.

Пока ехали, речь восстановилась,

Я не хочу в больницу, я здорова, — медленно, хоть и с некоторой натугой, выговорила Ольга. — Подумаешь, упала в обморок. Где? На работе?

Светик выразительно посмотрела на мужа и сказала:

Нет, у нас в гостях. Но обмороки могут повториться, надо подстраховаться.

Тебя будет лечить заведующий отделением Оган Степанович Асратян,

Боже! Нельзя ли кого-нибудь с фамилией поблагозвучнее? - капризно и уже вполне отчётливо произнесла Ляля.

Вновь прибывшую поместили в палату с тремя пустыми койками. Она огляделась и спросила Светика:

Сколько ты ему дала?

Подруга сделала круглые глаза:

Ты что? Это муниципальное научно-исследовательское учреждение. Да у меня и нет.

Ладно. Выживу — отплачу.

Не болтай лишнего.

Откуда только берутся такие замечательные люди, как Светик?

Где-то глубоко внутри, в самом-самом дальнем закоулке, в тайной темноте души, Ляля с детства считала себя лучше Светика. Не в чём-то конкретном, а вообще. Это не обсуждалось, а подразумевалось. И только сейчас, когда что-то вдруг переменилась - она еще не знала, что именно - и восприятие обострилось, Ляля, хотя по инерции и снисходительно, подумала: хорошо, если бы все были, как Светик! В мире было бы много детей, мало скандалов, все были бы довольны. Но были ли счастливы?

Что же происходит, почему люди не могут стать счастливыми? Почему случаются болезни, катастрофы, убийства? Эта странная обречённость, когда от тебя ничего нс зависит и в любой момент на голову может упасть кирпич, мучила своей неразрешимой загадкой, несправедливостью чужого выбора. За что одному лишь кирпичи, а другому вся нежность? Мысли путались. Очень хотелось плакать, Ляля пыталась сдержаться, но слёзы неудержимо текли по лицу. Нс из благодарности же к Светику? И не потому, что заболела. Подумаешь, какое горе! Поправится. Нет у неё никакого горя. Или есть? Она не могла вспомнить. Одни глупые слёзы бессилия, больше ничего.

Пришёл врач, крупный, тяжеловатый брюнет за пятьдесят, с большим сочным носом над толстыми фиолетовыми губами. Он с явным удовольствием смотрел живыми чёрными глазами на интересную женщину, постучал никелированным молоточком по локтевым

сгибам, по белым коленям длинных красивых ног, заставил дотронуться до кончика носа пальцем. Сообщил безапелляционно:

Транзиторный инсульт.

Что за зверь? - полюбопытствовала Ляля, перестав плакать и обретая некоторую собранность, которая сопутствовала ей при общении с мужчинами.

Пришёл и ушёл. Не развился. Но сосуды плохие. Знаете, женщины страдают такими болезнями реже, чем мужчины, но протекают они тяжелее.

И здесь вы нас обскакали.

Врач улыбнулся, показав длинные прокуренные зубы.

Молодец! Юмор помогает в любых случаях. Некоторые пугаются смертельно.

Ах, доктор, я столько пережила, что меня трудно испугать, Смерть не всегда зло, бывает и благо.

-Ну, о смерти говорить рано. Надо серьезно лечиться. Нам запрещено рекомендовать больным лекарства, которыми нс располагает больничная аптека, тем более городская. Но вам, как подруге моей хорошей знакомой, скажу - есть новейшие, суперэффективные препараты, очень дорогие. Я могу достать по своим каналам из-за рубежа. Курс лечения обойдётся в двадцать тысяч долларов. Зато гарантия на много лет, что инсульт не повторится,

Ольга потёрла пальцами виски,

Я попробую раздобыть денег. Раньше с этим проблем не было, но сейчас не могу вспомнить, куда их положила.

Вспомните, - пообещал Асратян и нежно похлопал женщину но руке.

К вечеру соседние койки были заняты другими больными.

Светик приходила почти каждый вечер - и как только находила время? — но Рому к Ляле нс пускала. На всякий пожарный случай: у одной крыша поехала после гибели Максима, другой вообще без царя в голове, кто их знает, на что они способны вместе.

Принесла Библию, положила на тумбочку рядом с соками и фруктами.

Читать много тебе пока вредно, а ты и не читай, это не роман, Одну мудрую мысль глазами пробеги - и размышляй целый день, тренируй серое вещество. Оган Степанович сказал: надо прокладывать новые связи в обход повреждённых участков.

Библия как физкультура для мозгов?

Светик рассмеялась;

Нечто вроде* У тебя их всегда было много. Поправишься.

На второй день явился Большаков. Ляля вспыхнула от радости

и погасла, с грустью обнаружив, что контакта по-прежнему нет и говорить им нс о чем. Смотрела на отца, как на любимую драгоценность, которую украла и теперь носит посторонняя женщина. Но всё-таки попробовала вести себя, как раньше, и сказала даже чуть требовательно:

Папа, дай врачу двадцать тысяч баксов. Он меня спасёт.

Ты что, моя дорогая, рехнулась? Это же нс операция! Терапия столько не стоит. Тысяча - красная цена.

Тысячу я сама могу заплатить.

Ну и плати,

Ах вот как! Ты сильно переменился в последнее время, - гневно воскликнула дочь. - Я больше никогда у тебя ничего не попрошу!

О тец у с м сх н у л ся:

Попросишь, когда припрёт.

У Ляли заблестели глаза.

Апокалипсис читал?

Виталий Сергеевич от неожиданности дёрнулся.

Это ещё зачем? — Он скользнул глазами по чёрной обложке Библии, - Мне не нравится твоё увлечение религией. Может, от евангельских сказок какому-нибудь дураку и полегчает, но не тебе. Ты умна и на других примерах воспитана.

Вера обращена не к разуму, а к сердцу. Все, что со мною случилось, не поддаётся логике.

Я материалист и твои страдания мне непонятны.

Дай Бог, чтобы не пришло время, когда ты не поймёшь своих, и прошу меня больше не навещать. Не имеет смысла.

Смысла нет, но, оказалось, была польза.

Ещё за несколько дней до визита Большакова она сказала врачу, что, наверное, поправилась:

Ничего ведь не болит, и я совершенно спокойна. Или мне всё равно.

Отсутствие боли и равнодушие - это плохо, - ответил Оган Степанович. - Значит, организм не борется.

И вдруг, после ухода отца, Ляля сильно разнервничалась, а на исходе дня из палаты, где она лежала, раздался жуткий животный крик. Медсестра бросилась туда со всех ног: больная с амнезией сидела на кровати, закрыв лицо руками и безостановочно кричала. Другие пациентки в ужасе сбились у окна.

Сделать успокаивающий укол? - спросила медичка у Асратяна, который тоже пришел и спокойно стоял в дверях, сунув руки в карманы халата.

Нс надо, - ответил мудрый эскулап. - К ней вернулась память.

По распоряжению заведующего отделением, пережившую кризис Большакову, перевели в единственную отдельную комнатушку, именуемую боксом для умирающих, хотя обычно обречённых от живых просто отгораживали полотняной ширмой, а комнату использовали как палату люкс. Светик взяла недельный отпуск и целые дни проводила в больнице, возле подруги. Первые дни Ляля упорно молчала и на контакты нс шла, се терзали какие-то жуткие мысли, она хваталась за голову и подолгу лежала с закрытыми глазами. На медсестру, которая три раза в день предлагала больной сходить в столовую поесть, смотрела с ненавистью. Потом беспокойство прорвалось наружу, и Ляля заговорила без умолку, вспоминая эпизоды из жизни с Максом, болезнь матери, странное поведение отца. Потом из этой каши выделилась фигура Вероники как первопричины зла.

Надо что-то делать, нельзя оставлять се безнаказанной, - горячо говорила Ляля Светику. - Может, подать на нес в суд? Пойдешь свидетельницей?

Свидетельницей чего?

Помнишь, я тебе рассказывала, что она надела колье из изумрудов? Допустим, ты видела, как мама подарила колье мне, но когда Вероника появилась в доме, то взяла его, не спросив, и присвоила. Попросту украла. Я подам иск о возврате колье, возмещении морального ущерба и наказании за воровство.

Но я ничего не видела.

Естественно. Но без свидетеля мне не выиграть. Чего ты боишься? Это же гражданский суд, нс уголовный. Никто проверять не будет.

Извини, я врать не могу.

Ради дела.

Светик потрясла головой,

А ради меня?

Не могу,

Ляля посмотрела на нес с брезгливой жалостью,

И ты вообще никогда нс врала? Бедняжка - у тебя все впереди.

Между ними словно невидимая кошка промелькнула, хотя ни

одна из них даже в мыслях в этом не призналась, считая себя правой. Тут как раз отпуск у верной подруги закончился, и она теперь забегала лишь вечерами и то нс всегда и ненадолго - дела накопились и на работе, и дома.

Зато выздоравливающую Большакову стал усердно навещать сам Оган Степанович. Во время ночных дежурств он садился на край кровати, брал руку пациентки в свою, разглядывал тонкие пальцы с аккуратными ногтями модной формы, гладил, касался толстыми губами. Говорили больше об отвлечённом, философствовали. Иногда Ольга рассуждала о потерянном времени, о пережитых обидах, о страхе перед будущим, в котором от счастливого прошлого остались только пустые знаки, неживые атрибуты.

Я поняла, что заботы, в которые мы повседневно погружены, имеют лишь ничтожное сиюминутное значение. Такое ощущение есть в каждом, но оно храниться в оболочке, и нужны особые условия, чтобы оболочка лопнула и знание родилось. Плод должен созреть, В противном случае человек остается в плену иллюзий и вечных вопросов, на которые нет ответа.

Врач слушал внимательно, направляя разговор как опытный психотерапевт. Эти беседы, вместе с правильно подобранными медикаментами, снимали нервное напряжение, и Ляля стала понемногу успокаиваться.

Однажды Асратян сказал:

Я хотел бы вас поцеловать.

Пожалуйста. Какие проблемы? Подавайте заявление в двух экземплярах в ближайшее отделение милиции.

Я серьёзно,

Куда уж серьёзнее, если нужно разрешение правоохранительных органов.

Шутите. А я влюблен, словно мальчишка. Такие женщины, как вы, встречаются раз в жизни.

И чего во мне такого особенного? Не выдумывайте. Считайте, что мы разминулись.

Это пахнет кощунством.

Случается, пахнет и похуже. Иначе я не оказалась бы в больничной палате.

Вы женщина молодая. Не надо из неудач делать трагедию.

А жизнь - это вообще трагедия, исход которой предрешён.

Поменьше бы хлёстких фраз.

Это не фраза, это Хемингуэй.

Гении жестоки, на них нельзя равняться. Даже несчастье при определенных условиях перестаёт быть таковым. Но нужна соответствующая обстановка. Мы вас здесь, что называется, привели в чувство, однако возвращаться к действительности вес равно будет трудно. Любая мелочь всколыхнёт воспоминания, и с ними придёт отчаяние. А теперь посмотрите на меня. Я заботливый, люблю лелеять женщин, лечить. Вы уже определились - нервы. Тонкая, чувствительная и непредсказуемая болезнь, а главное — нескончаемая. Вы будете постоянно пребывать в моей нежной власти. Делаю вам предложение сердца.

О, Господи, чудны дела Твои! — вырвалось у Ляли: она вовсе не хотела ему нравиться, а хотела быть всего лишь понятой, - Весьма польщена. Вы мне тоже симпатичны,

Это обнадёживает. Я для вас самый оптимальный вариант: врач по профилю заболевания и богат.

Богат - в городской больнице?

Ну... - Асратян не смутился. - Если слегка приподняться над ординарной моралью, тут имеются свои возможности. К тому же я практикую частно.

А семья есть?

Да. Но это не ваши заботы.

Казалось бы. Мне надоело платить за чужие горшки. Из своих-то ни одного целого нс осталось. Увольте.

Это конец?

Если перевести на язык медицины — летальный,

Асратян резко встал и вышел, не попрощавшись. Через день зашёл во время утреннего обхода в составе бригады врачей и дал указание на выписку. Ляля вздохнула: вот она, суть мужского эгоизма, нс дали игрушку - пошла вой! А прикидываются сочувствующими.

Рассказав Свете про сватовство ее приятеля, спросила:

Как ты думаешь, почему я нравлюсь идиотам?

Подруга удивилась, подняла крашеные бровки:

Он нс первый?

Второму, в Филькино, было шесть лет. Но идиоты нс различаются по возрасту. Где ты его подцепила?

Жена у нас работает.

Бедная женщина.

Подписывая Ляле эпикриз Асратян посоветовал:

Сосуды плохие, я уже говорил. Поэтому с сердечком тоже поаккуратнее.

Напутствие звучало двусмысленно. Губы Ольги сложились в ироническую усмешку:

Да? Может, вы знаете способ, как без сердца любить или ненавидеть?

Слишком сильные эмоции губительны для организма.

А жизнь без эмоций возможна? А если возможна, то нужна ли?

Врач натужно улыбнулся:

Снизьте хотя бы накал.

Лядя вернулась на Кутузовский. Как хорошо, что вещи Максима после развода она отвезла к Вале, но и без того всё вокруг было пропитано прошлым, а прошлое причиняло страдания — Асратян хороший профессионал, знал, о чём говорил. Порой предательски кружилась голова, она забывала названия, фамилии, тем более номера телефонов, которые раньше запоминались сами собой. Ольга стала панически бояться встреч с Вероникой, проявлявшей необъяснимую тягу к громким скандалам по самому малейшему поводу. Эта «мёртвая голова» очень умело отравляла ей существование, которое и без того выглядело омерзительно. Теперь Ляля поняла маму: наступает момент, когда смерть страшит меньше, чем жизнь.

С отцом она практически не общалась, удивляясь и обижаясь, что его это, видимо, устраивает. Скорее всего, Вероника запретила мужу близкие отношения с дочерью, и он, бедняга, подчинился. Но чего жена этим добивалась? Завещания в свою пользу? Не знает про отцовский пунктик: пана считал, что стоит только составить этот нормальный для всякого цивилизованного человека документ,

как тут же помрёшь. У отца было много других предрассудков - черные кошки, цифра три, понедельник. Суеверие заменяло ему веру. Он любил подражать жестам и интонациям знаменитостей, но если тем случалось умереть, он тут же избавлялся от заимствований, словно они несли в себе бациллу смерти. А он хотел жить. Смерть нс должна была иметь к нему никакого отношения.

В каждом сильном человеке гнездятся эксклюзивные слабости, дело не в этом. Пана и так уже почти всё отдал молодой жене. Осталась эта квартира, в которой Ляля прописана с рождения. Однако чётко вырисовывалось, что планы Вероники шире видов на жилплощадь уже хотя бы потому, что в этих планах замешан Ба- чслис. Наверное, предстоит какая-то борьба. Борьбы не хотелось - пусть берёт всё даром. Хотелось только знать - кто убил Макса?

Брагинским Ляля старалась звонить как можно реже: она у Светика с Ромкой в неоплатном долгу, а сейчас не может зайти к ним в гости - нс на что купить коробку конфет, являться же с пустыми руками нс приучена. Отсутствие денег угнетало. Ляля никогда нс думала, что это может быть так унизительно. По больничному листу выдали сущие копейки, надо выходить на работу — и без того несколько месяцев потеряно, скоро зимняя сессия, а она студентов в глаза не видела. Но как читать серьёзную техническую дисциплину, когда из памяти неожиданно вываливаются целые куски недавних событий? Оформить группу нетрудоспособности через врачебную экспертную комиссию - долго и хлопотно, могут и не дать, а если и дадут - тоже не выход. На пособие по инвалидности способен прожить только комар, да и то, если вместо крови будет пить воду.

Нс имея другого источника дохода, кроме преподавания в институте, Ольга тянула с решением, пока выбор за неё нс сделала коротышка-дсканша. Галина Петровна Черная не страдала излишней чувствительностью, поэтому рядом с нею всегда находились исключительно люди нужные или полезные. Правда, у неё был сын - инвалид с детства, которого ГэПэ обожала и из-за которого от иеё ушёл муж, но она об этом никому не рассказывала: то была её другая жизнь, личная, а не общественная.

- Знаете, Ольга Витальевна, - твёрдо сказала маленькая женщина, - на заседании деканата мы решили не продлевать с вами контракт. Вы долго отсутствовали - лежали в больнице, а у наших

больниц и репутация, и возможности одинаково низкие. Теперь наверняка станете часто прихварывать, пропускать занятия, дела кафедры вы ещё прежде забросили. Ко всему прочему недавно развелись, причём, как мне известно, именно вы выступили инициатором развала семьи, а ведь мы доверяем вам воспитание молодежи. Если хотите, можете остаться почасовиком.

Как быстро разносится информация! Стоило ей поссориться с отцом - и результат налицо.

- У вас нет отрыжки компартией или где вы там теперь состоите - в «Единой России»? Медвежатина - слишком жирное мясо. Может, хотя бы изжога, а? - с мстительной надеждой спросила Ольга.

Впрочем, она не очень расстроилась — на фоне последних событий институт выглядел крошечной точкой в пространстве, где у неё больше не было интересов, Ляля пошла в ломбард и заложила украшения - все, кроме обручального кольца с выгравированным изнутри именем мужа. Когда-то ей нравилось покупать и получать в дар от родителей и Макса «побрякушки», потому и накопилось порядочно. При тотальном советском дефиците драгоценности были эквивалентом денег, в них вкладывали не только целые состояния, нажитые криминальным путём, но и честные деньги, если их чудом удавалось заработать, в основном за границей. Подарив Ляле на день рождения очередную подвеску или серьги, мама повторяла: мало ли что бывает - продашь и никогда нс будешь нуждаться. Нс представляла (и не одна она, а люди и поумнее, и поопытнее в делах), что кардинально изменится уклад жизни и бриллианты потеряют ценность - не на ярлыке в магазине, где они по-прежнему баснословно дороги, а в реальном быту. Теперь прилавки завалены ювелирными изделиями на все вкусы, сбыть с рук можно только антиквариат, ломбарды же предлагают половину стоимости и то по цене лома.

Вырученных денег Ляле хватило на всю зиму, которую она прожила в тоске и безделье, почти не выходя из дома. Вначале сотрудники кафедры прилагали нс слишком утомительные усилия, чтобы вытянуть её из трясины депрессии, носили грейпфруты, полезные для восстановления физической энергии, рассказывали институтские новости. В слухи об увольнении никто не хотел верить, памятуя, что Большакова — любимчик ГэПэ. Но когда на стене

б деканате появился приказ, подписанный ректором, сослуживцы исчезли с горизонта бывшей завкафедрой молниеносно. Их можно понять; нет более общих интересов, трудно выражать сочувствие, когда у самого ничего не болит, а дома, после дня всухомятку, ждут на обильный ужин. Прежде многие в Большаковой откровенно нуждались: то денег занять, то родственника на работу пристроить, то лекарство достать. Кому она интересна теперь? Сама в гости ходить перестала, валяется на диване в прострации, а у людей времени в обрез - в выходные детей воспитывают, недельные домашние дела пытаются разгрести да мотаются по сетевым супермаркетам и дальним рынкам, где продукты дешевле. Ольга и бывшие коллеги вновь существовали на разных планетах, неважно, что с другим названием.

Одно время она посещала ближайшее кафе, где часами сидела у застеклённой стены, выходившей на улицу, пила капучино, ама- ретто и беспрерывно курила. Она была хотя уже и не супермодно, но элегантно одета, не стара и нс дурна, но кроме официанта к ней никто никогда нс подходил. Возможно, мужчины боятся женщин, от которых пахнет пустыней, как сыростью из подвала. Подцепить в кафе бабу - куда ни шло, но бациллу одиночества — нс дай Господь! других проблем хватает.

Потом и походы в кафе стали раздражать. Откуда столько людей, далеких друг от друга, как звёзды? Мы видим только отражённый свет, но что у них внутри? Ненависть, любовь, равнодушие? Или все счастливы? Нет, взгляды пугливо скользят в сторону, чтобы нс выдать ужасную тайну. У каждого что-то случилось - страшное или ерундовое, но свое, неповторимое. Каждый чего-то хочет, недоволен, болен, влюблён. Огромное количество людей, совершенно неизвестных, непонятных, с разными запахами и целями - это, в конце концов, невыносимо. Даже дома она нс одна: во всех зеркалах - интересная женщина, но совсем незнакомая, не вызывающая сочувствия. Что за низменная наклонность вешать в каждой комнате зеркало! А в ванную зайти страшно - четыре человека вместо одного, к тому же голого. Все сказки связывают зеркала с несчастьями, Только почему-то, когда была счастливой, она их нс замечала.

На дальние прогулки не хватало сил, на хороший театр - средств, да и нс волновали се выдуманные трагедии, когда собственное нутро

корчится с утра до вечера от невидимых мук. Здоровье нс улучшалось, а тоска прирастала. Ближе к весне она сделала вылазку на Митинское кладбище. Место захоронения Макса узнала у Вали, и та взялась её сопроводить,

Сами не найдёте. Оно такое большое, больше нашей станицы. Даже микроавтобус внутри ходит.

Найду, не беспокойся.

Добираться на трех видах транспорта Ляля не стала, да и билеты дороги. Поехала на своём «Форде Фокусе», приобретённом незадолго до развода, но добиралась долго, попав в автомобильную пробку возле радиорынка, потом пропустила поворот с Пятницкого шоссе, пришлось возвращаться. А могилу действительно нашла очень быстро, тем более Валентина уже поставила мраморную стелу с портретом. Быстро управилась! Ольга горько усмехнулась

забыла, что когда есть деньги, нет проблем, а она за бензин отдала последние и купила четыре хризантемы. Все. Завтра нужно решать, на что жить дальше и жить ли вообще.

Жить. После первой клинической смерти, она поклялась себе, что на самоубийство больше нс пойдёт. Почему? Сама не знала ответа. Выкручиваться, как бедняки, ис умела, а придётся привыкать. Привыкла же обходиться без парикмахера и маникюрши, без бассейна, без фруктов - последнее наиболее чувствительно, но так живёт, или точнее — существует, половина россиян, а может, больше. Раньше она об этом не задумывалась.

Странные мысли посещали Ольгу на кладбище - нс подходящие моменту. Где священный трепет, где волнение? Этот город мертвых - временный, как всякая свалка — вызывал внутренний протест. Здесь поклоняются праху, а в Библии сказано

нс сотвори себе кумира. Лучше бы живых жалели, зачем им наша любовь после смерти? Что мёртвым земная красота вперемешку с запоздалыми слезами? Да и плачем не о них, ушедших, а о себе, лишний раз убедившись - нет бессмертия, ну, нет, хоть ты тресни! Кто следующий? Жизнь — подлянка, а умирать нс хочется, вот парадокс! Кому жизнь в радость, расстаётся с нею легко, ибо знает, что вкусил сполна и цена невысока. А кто прожил в маятс и благородной нищете — какое у него утешение? И разве нс заслужил бессмертия хотя бы тем, что не наложил на себя руки?

Ни само место упокоения любимого, ни его удачное изображение на чёрном мраморе с голубой искрой нс возбуждали особой печали. Новая боль оказалась не сильнее той, что уже получила постоянную прописку. Ольга лишь судорожно, всухую, всхлипывала

слёз тоже нс было, их не было давно, с того момента, когда она закричала в больнице, вспомнив, наконец, что Макс погиб. Какой- то участок мозга, отвечающий за впечатлительность, запекся, словно от тысячевольтного разряда молнии, и перестал испытывать жалось к собственной участи. Она знала, что Макса больше нет, но обходила в сознании этот факт стороной, чтобы сберечь мужа в памяти живым. Она хранила в себе множество деталей его облика, мучительно сладкие ощущения от соприкосновения тел, даже запахи его помнила - один от головы, другой от кожи, третий подмышками. Так нюхачи хранят в памяти оттенки духов. Но память

это то, что внутри неё, а всё, что вне, - бутафория. Напрасно она приехала на кладбище.

Ольга собралась уходить, когда её окликнула Валя, которая всё это время стояла со старшими детьми в сторонке, стараясь нс мешать. Как женщина простая и воспитанная по старинке, она с достоинством несла свой вдовий крест. Держалась по-прежнему скромно, но хорошая, хоть и чёрная одежда и банковский капитал придали ей уверенности. Она первой вступила в разговор:

Мы обе его любили. Теперь Максима нет и делить нам нечего. Давайте подружимся - вместе будет легче переносить горе.

Нечего делить! Вале в голову нс могло прийти, что недоступная и прекрасная Большакова - нищая, иначе Валя отдала бы ей все, что возможно отнять у детей. Но Ольгу деньги как таковые заботили лишь постольку-поскольку: чтобы нс умереть с голоду, надо есть и пить. Если отцу безразлична нужда дочери, почему это должно волновать постороннюю женщину?

Между тем Валентина, не теряя надежды добиться сопереживания, подтолкнула вперёд старшего мальчика.

Это же его дети!

Она подчеркнула: его! Как будто принадлежность к Максу делали их нужными Ольге.

Ляля молчала. Скользнула равнодушным взглядом по маленьким личикам, каким-то стёртым, похожим друг на друга, возможно, общей печатью скорби, которой они нс осознавали,

но подчинялись настроению матери. Невзрачные дети. Ничего общего с Максом. Неужели он любил их? Или были какие-то ещё другие дети, с веселыми смехом, розовыми щеками и улыбками до ушей? Могла ли эта унылая женщина привлекательно выглядеть в постели и обжигать тягучим дыханием страсти? Неужели она умела любить его лучше?

Мы теперь обе одиноки. Приходите к нам в гости, - сказала Валя, тушуясь от своей дерзости.

Это стремление к единению начинало действовать на нервы. «Почему она считает, что я одинока? Может, у меня каждый день по новому любовнику! - подумала Ольга раздраженно, а сказала совсем другое, то, чего говорить нс собиралась, потому что эта мысль только сейчас высветилась:

Вряд ли вам будет приятно общение со мной: ведь мой отец виноват в гибели Максима.

Повернулась и стала пробираться между могилами к выходу.

Глава 18

Для самой Ольги оставалось загадкой, почему она так сказала. Какие подспудные соображения тайно, долго и упорно кружили в её сознании, пока наконец не слепились вместе и не выстроились в определённом порядке, чтобы получился подобный вывод? Обвинив отца, она скорее имела в виду его покровительство Бачелису, который, несомненно, руководил этим гнусным преступлением. Но слово вылетело и зажило самостоятельной жизнью, и теперь Ляле стало казаться, что роль отца не так уж мала. Бачелис, хоть и выглядел злодеем, был слишком изощрен в юриспруденции, чтобы впутаться в уголовное дело. Заострённый подобным образом ум всегда выбирает обходные маневры и вряд ли предпочтёт физическую ликвидацию конкурента. С другой стороны, как советуют популярные автры детективов, ищи, кому выгодно. В смерти Макса были заинтересованы оба, но не в равной степени. Бачелис хотел получить акции, чтобы стать во главе корпорации. Правда, если у Макса их не оказалось, зачем его убивать? А отцу угрожал всего лишь компромат. Махинации - не обязательно уголовно наказуемое преступление, тем более когда есть многолетние связи в больших кабинетах. Смешно думать, что из-за каких-то бумажек

отец - сё отец! всё-таки она знала папу очень хорошо - согласится закрыть глаза на убийство. Надо узнать фамилию следователя прокуратуры, где перед смертью был муж (она не заметила, как снова стала называть про себя Макса мужем), и спросить, дали ли делу законный ход?

Получается, что ни отцу, ни Бачелису смерть Есаулова нс была нужна позарез. Так кто же приказал убить? Конкретный исполнитель интересовал Ольгу менее всего, им мог стать любой специальный сотрудник созданной Бачелисом секретной службы или наёмник, который даже нс знает имени жертвы, а видел только портрет. Поиск этого человека в компетенции уголовного розыска, и результат ей не важен. Найти же того, кто дёргал за ниточку, правоохранительные органы чаще всего не способны, а ещё чаще - не заинтересованы. Вполне возможно, существует третье действующее лицо, так сказать протагонист, цели которого ей неизвестны. Каким образом это выяснить, кто тут поможет? На частного детектива элементарно нет денег. Впрочем, если продать последнее свидетельство отцовской щедрости - машину, то проблему можно решить.

Хорошо. Допустим, она узнает, что хотела. А дальше? Какова ее цель? Месть? Варианты: 1, Наймёт палача (сомнительно), 2. Убьёт сама (невероятно), 3. Заявит в прокуратуру (скорее всего, хотя вряд ли эффективно).

Внутренний голос подсказывал, что предпринимать что-либо подобное нс придется, поскольку результат расследования будет ужасным, и эта трагическая правда, которая уже висит в воздухе, словно лавина накроет её с головой. Но остановить в себе заведенную до отказа пружину, которая уже начала обратный ход, Ольга не могла, да и нс хотела. Бездействие угнетало сильнее любых бессмысленных действий. Действия означали, что она ещё способна чувствовать и защищать свою любовь. Ведь любовь нс ушла вместе с Максом. Возможно, когда-нибудь придёт новая, но пока он, умерший, один занимал се сердце.

Готовность рисковать обрыдлой, никому нс нужной жизнью стала потребностью. Ляля испытывала незнакомый прежде азарт, который, как всякое крайнее напряжение нравственных сил, требовал выхода. Она продала-таки свой дорогущий «Форд Фокус» и купила, чтобы нс терять мобильность, сильно подержанные «Жигули», очень похожие на те, что были у Макса, когда она его

встретила впервые на Ярославском шоссе. Родители Ромы смогут порекомендовать дельного юриста, а институтский приятель мужа, у которого он провёл первые дни после побега, наверняка в курсе, как Макс вышел на следователя — остался телефон, или он слышал фамилию, или помогал связаться.

Но опять события бежали впереди Ольги. Она еще только раздумывала, а кто-то неназванный и невидимый уже выполнял ее намерения. Причём события раскручивались настолько быстро и неожиданно, что ничего подобного она даже представить не могла: вдруг позвонил Бачелис и предложил встретиться на нейтральной территории, в спокойном месте, например в клубном ресторане «Собрание» сада «Эрмитаж».

Ляля растерялась: если юрисконсульт идет на контакт, то получается, что марионетку двигал не он. Это путало карты, отметало все допущения и догадки. Между тем отца и мифического третьего она держала в глубоком арьергарде, в душе надеясь, что в бой они так и не вступят.

На свидание согласилась сразу, хотя но здравому размышлению пришла к выводу - надо бы отказать, нс ей тягаться с прожжённым дельцом, можно больше потерять, чем обрести. Однако что-то ему от неё очень нужно, иначе бы он никогда не сделал такого шага, а значит, можно услышать много интересного, не исключено — важного или даже самого важного. Конечно, она неопытный игрок, да игра-то стоит свеч!

Ольга прикинула - ничего интересного для Бачелиса, кроме акций, у нес нс было. Возможно, именно они станут разменной картой в предстоящем разговоре. Она изъяла акции из тайника и положила в сумку. Шаг чрезвычайно опасный - се могли ограбить ещё по дороге. В последнее время она совершала много необъяснимых поступков, словно смерть Макса и пережитый шок пробудили в ней интуицию и смелость. Бачелис нс знает, где находятся бумаги в данный момент, а уж тем более что она возьмет их с собой. С Максом они развелись, и половина акций вполне могла перекочевать к Валентине и детям, хотя там их не нашли, впрочем, как и на Кутузовском. Поэтому бояться нечего - юрисконсульт рисковать не станет, он будет действовать только наверняка.

Она правильно рассчитала, что, как ни парадоксально, её главный оберег - хитрость самого Бачелиса. Он всех меряет но себе,

и уж никак не подумает, что дочь Большакова способна на такую глупость. По дороге в Эрмитаж Ольга вдруг сообразила, зачем взяла акции — это единственная ценность, которой можно оперировать в сделке, а что Бачелис хочет заключить с нею сделку, она почти не сомневалась.

Пять часов дня - время между обедом и ужином, и ресторан был пуст. Юрий Львович, видимо, пришёл заранее, поэтому стол уже сервировали, середину занимало большие продолговатое блюдо с дорогими закусками - рыбы, кальмары, мидии, раковые шейки. В серебряном ведерке со льдом охлаждалось шампанское. Ляле достаточно было короткого взгляда, чтобы узнать бутылку «Дон Периньёна».

Нам есть что праздновать? — спросила она вместо приветствия .

Тон вызывающий, резкий. Ничего, пусть знает, что сопли тут никто распускать не станет.

Ее визави как всегда был элегантен, в меру надушен, и перчатку вражды не поднял. Посетовал:

Тут не слишком большой выбор хороших напитков. Потом, Виталий Сергеевич, помнится, говорил, что вы предпочитаете шампанское,

Новосветское.

Ох, это теперь гораздо большая редкость, чем французское.

Я шла сюда нс есть и пить. Зачем вы меня позвали?

Отчего бы нам не совместить полезное с приятным? - не сдавался Юрий Львович. Бархатные глаза смотрели благожелательно.

Приятного в моей жизни осталось очень мало, - сказала Ольга жёстко, - и оно уж точно никак не связано с вами. Займёмся делом или я уйду.

Хорошо, — согласился Бачелис, не меняя дружеского тона, подозвал официанта и велел убрать со стола. - Хорошо, перейдём к делу. Сначала я изложу свою позицию, потом вы подумаете и ответите. Можно не сегодня. Итак, мне известно, что ваши отношения с отцом испорчены, вас уволили из института, вы не имеете средств к существованию, не только тех, к которым привыкли, но и самых элементарных. Нс выкупили из ломбарда заложенные драгоценности и продали иномарку. Ваше здоровье оставляет желать

лучшего, но импортные лекарства недоступны по цене. Я ничего не забыл?

Продолжайте, — сухо ответила Ольга и подумала, что соперник детально осведомлен о сё быте, но пока не разобралась, куда он клонит*

Что касается меня, то я много лет занимаюсь нс только юридической практикой, но и бизнесом, позволяющим мне утолять самые невероятные желания. Однако в детстве я был слишком беден, чтобы теперь остановиться на достигнутом. У меня так много денег, что это само по себе становится неинтересным. Но деньги, даже колоссальные, в нашей младодемократической стране, где к собственности ещё нс научились относиться с пиететом, могут однажды исчезнуть. Возьмите Ходорковского. А? Во все эпохи самым надёжным инструментом добычи личного блага была власть. Я хочу получить свой кусочек власти и получу, И никому не советую становиться у меня на пути.

Юрий Львович обласкал собеседницу бархатным взглядом и благодушно заметил:

Последнее - нс угроза, а так, нс более чем ремарка.

Он сделал паузу, чтобы отделить несущественное от существенного, и продолжил: - Для реализации моих планов нужно многое, в том числе и акции, которыми вы владели вместе с покойным супругом. Они позволят мне управлять холдингом. Как видите, я своих целей не скрываю, впрочем похоже, вы сами во всём успели разобраться.

Но при такой фантастической информированности вам следовало бы знать, что холдинг с некоторых пор под колпаком прокуратуры. Стоит ли он теперь обедни?

Юрий Львович улыбнулся наивности женщины, которая, как ему недавно померещилось, начала что-то соображать.

Папку с компроматом, собранным вашим мужем, я выкупил у следователя по дешёвке: без свидетелей эти бумажки ничего не стоят, а свидетель на кладбище, — Он спохватился и опустил глаза в пол. - Извините, Так что холдинг в порядке,

Ольга не дрогнула.

Но почему вы думаете, что акции у меня?

Потому что за время нашей совместной деятельности я хорошо изучил покойного господина Есаулова.

Ладно, Примем уверенность за возможность. Но тогда с какой стати я должна содействовать вашим планам?

Действительно, глупо вам радеть о моей выгоде, Но позаботиться о себе, по-моему, самое время. Денег за автомобиль вам хватит на год, если здоровье позволит обходиться без дорогого лечения. Вам же нет сорока! Для современной женщины - возраст ничтожный. У вас. впереди больше, чем прожито, и умереть из-за недоступности каких-нибудь таблеток - не самый остроумный вариант. А я готов заплатить за акции баснословную сумму, на которую смогут жить ещё ваши внуки.

Ляля обратила внимание, что у Баче лиса порозовели уши - так он старался её убедить.

Акции стоят во много раз меньше, — заметила она скептически, - и, насколько я разбираюсь в психологии, благотворительность - не ваш конёк.

А вам никогда не случалось переплачивать за вещь, которой очень хочется обладать? Я не должен допустить, чтобы эти бумаги попали в другие руки.

Вы имеете в виду руки моего отца?

Не только. Вероники тоже.

Из этих слов Ольге стало ясно, что Бачелис использует любовницу втёмную. На здоровье.

О, Вероника их не получит. Но мой отец,.. Они принадлежат ему но праву,

Он ничего вам за них не даст. Даже если захочет, У него нет таких денег, как у меня.

Но он мой отец - это важнее стоимости.

Когда мы становимся взрослыми, родители мало что значат.

Ляля покачала головой:

Какой цинизм. — И вдруг её осенило. - Я продам акции за услугу: скажите, кто приказал убить Максима? Даже если заказчик - вы сами, сделка состоится, можете мне верить.

Бачелис прикрыл ресницами блеск глаз — наконец события начали развиваться в нужном направлении. Он выдержал длинную паузу и произнёс очень медленно, чтобы собеседница успевала усваивать сказанное по ходу озвучивания мысли:

Я вам верю, и, допустим, вы мне тоже. Однако слова есть слова. Предлагаю единственно разумный вариант: я вам - информацию

и безупречные свидетельства, с которыми можно идти прямо к прокуратуру, и виновник обязательно понесет наказание, а вы мне акции - бесплатно. Как принято говорить - баш на баш,

Ольга поняла, что юрисконсульт точно взвесил обоюдные желания сторон — каждая жаждала своего в равной степени жгуче. Но если этот лощёный интриган может дать ей то, чего она добивалась, цена не имеет значения.

Я согласна, - сказала она без пафоса. - Когда вы можете предоставить мне доказательства?

Прямо сейчас. А как скоро будете готовы вы?

Через минуту.

Ольга достала из сумки пластиковую папку и положила на стол возле себя. Содержимое можно было рассмотреть невооружённым глазом. Бачелис облизал тонкие губы и вынул из кармана миниатюрный плеер.

Это ваше. Прослушайте здесь, чтобы убедиться, что я вас не обманываю.

Ляля воткнула в уши крохотные кнопки наушников и нажала кнопку «play». Юрий Львович интеллигентно смотрел в сторону, чтобы не мешать дочери Большакова спуститься в ад. Он терпеливо ждал, когда запись на диске опрокинет лицо женщины, и вместо гордыни оно отразит боль и стыд. Увидеть это было бы занятно, но иногда для того, чтобы получить удовольствие, достаточно просто знать. Между тем, подними Бачелис глаза, он был бы разочарован: черты Большаковой не исказились, напротив, затвердели.

Прошло минут десять, когда он уловил движение - это Ольга кинула плеер в сумку и подвинула к юрисконсульту папку с акциями.

Мы в расчёте.

Она встала и уверенной походкой двинулась к выходу, показав ему прямую спину и гордо поднятую голову. Неужели он ошибся, и у неё в рукаве ещё какие-то козыри?

Да, он ошибся, но только в одном — Ольга умела держать себя в руках, особенно под взглядом неприятеля. Она села в свои разбитые «Жигули», которые выглядели бомжевато среди роскошных машин, примчавших любителей вокала на вечерний спектакль недавно вошедшей в моду «Новой оперы», проехала мимо бывших каретных рядов, свернула в тишайший Успенский переулок

и заглушила мотор. Положив лоб на сцепленные на руле пальцы, Ольга содрогалась от пустоты, которая раскрывалась внутри неё, как холодный цветок. Отныне она и отец будут жить и страдать по разные стороны реки времени. Она уже ступила в воду и вышла на другом берегу в новом качестве. Но это нс сё выбор.

Отец всегда был сё частью, очень большой и очень важной. Сейчас он нс просто оставался позади, уходил из её мироощущения, и уходил безвозвратно, его предстояло выдавить из памяти, растоптать, уничтожить - иначе трудно дышать. Без своей погибшей части она станет хуже той, прежней, женщины, которая звалась Лялей, а осталась только Ольгой. И всё вокруг тоже станет иным, как будто ей сделали операцию на глазах, и через новые хрусталики мир выглядел иначе. К этому новому зрению ещё надо привыкнуть.

Наконец, она немного успокоилась и смогла вернуться домой. На верхнем этаже слышались шаги - там шла привычная жизнь, заполисиная своими пристрастиями и интересами. Бытие, которое должно измениться кардинально, потому что она владеет смертельным знанием и собирается предъявить это знание виновнику.

Только вот не учла бывшая Ляля, что смертельное для неё вполне может оказаться безопасным для других, В горячей пелене ненависти она не заметила этого различия.

Сердце противно и громко стучало в висках, но потребность отомстить была сильнее волнения и неприязни. Ольга решительно поднялась на второй этаж, в гостиную, громко двинула стулом и села. На шум примчалась Вероника, нс сумевшая сдержать удивления, и собралась уже сделать падчерице выговор за неурочное вторжение на запретную территорию, но та сё опередила, сказав в запале:

- А ты, стервятница, помолчи и выйди вон, да позови сюда отца. У меня к нему неприятный разговор. Пусть запасётся валидолом.

У Ольги даже голос изменился, стал жёстким и прямым, без модуляций, которые его украшали и делали чувственным.

От подобной дерзости и агрессии Вероника откровенно растерялась, к тому же она всегда сторонилась бурных эмоций, которые обязательно отразятся на лице, поэтому выкатилась из комнаты на удивление быстро. Большаков, напротив, появился не сразу,

видимо, получал суровые напутствия от разгневанной супруги, но Ольга не дала ему и рга раскрыть:

Зачем ты приказал убить Макса?

Виталий Сергеевич никак нс ожидал, что шило вылезет из мешка.

Белены объелась.

Я же тебе говорила - я его люблю. А ты убил... Не понял. Всегда любил только себя и для себя.

Когда на первом месте любовь к другому - это заведомый проигрыш, по Есаулову я сделал много добра. Слишком много. Как сыну. А он гнул свое. Он стал вреден для дела. Опасен.

— И ты решил его устранить.

Большаков насторожился. Кто сообщил дочери о команде убрать Есаулова? Правду знал еще только один человек, выходит, безоговорочное доверие к Бачслису было ошибочным? Ах, старый дурак! Мог бы сообразить, что обладатель таких денег и талантов не ограничится материальными благами, а захочет властвовать, но когда речь идёт о власти, своих нс бывает по определению, все чужие. И если связь Бачелиса с Вероникой, о которой говорила Ляля, правда, это означает крах империи. Он, старый похотливый козёл, бросил к сё ногам всё, что добыл трудами, компромиссами, грехами целой жизни! Но как проглядел? Сам виноват, не надо было расслабляться. Французы говорят — ищи женщину. Казалось бы, при чём тут русские бабы? Ан нет, они везде поспели. Мог ли он представить, что Вероника предпочтёт его ничтожной мартышке? Конечно, Бачс- лис на тридцать лет моложе, при полном отсутствии принципов и с перспективой. Смазливая дурочка! Просчиталась. У меня имела бы золотые горы, а у Бачелиса будет на подхвате и то до поры до времени, потом ои не заменит её на менее красивую, но уже из элиты. Впрочем, пока это только догадки. А вот Есаулова ему нисколько не жаль. Осиротели трое детей? Но ведь это чужие внуки.

И Виталий Сергеевич сказал без эмоций:

Каждый день тысячи погибают под колёсами машин, десятки сотен убивают по заказу, из ревности, из жадности, по глупости. Какая тебе забота? Максим ещё при жизни давно был не твой, а теперь тем более,

Ошибаешься, я буду любить его и мёртвого, до последнего вздоха. Но ты жив, и ты - мой отец! Какой пассаж: мой родитель

убийца! Бездушный строитель домов, которые развалятся раньше времени и кого-нибудь задавят, Больше всего я ненавижу тебя за обман, Ты всю жизнь обманывал, что ты — другой, и я тебя, другого, любила. Ты прикидывался пушистым кроликом, а был монстром. Я тебя обожала, а ты носил в себе смерть. Нет, ты должен был стать кем угодно, только нс моим отцом! Мне хочется перерезать себе вены и выпустить твою испорченную кровь. К счастью, это ещё и кровь моей мамы. Её ты довёл до самоубийства, теперь я уверена, что она ушла из жизни не без твоей помощи.

Ты же мать всегда презирала.

Из-за тебя. Это ты украл сё у меня!

Не выдумывай! Мать тут не при чем. Не можешь смириться, что я люблю уже не тебя одну. Ну, признайся себе, признайся, что не было бы моей новой женитьбы, тебя бы всё устроило и никаких вопросов ие возникло,

Раньше я ни о чем нс задумывалась, потому что доверяла тебе.

Доверять опасно. Тем более когда страсть кружит голову,

заметил Большаков, думая о Веронике. Неужели, она всё-таки сучка? — Мама была больна, а я здоровый мужчина.

Слишком здоровый. Сомневаюсь, что в тебе есть органы, способные испытывать боль. Но человек без боли — терминатор.

Голос Ольги вдруг странно изменился, стал нежным и слегка дрожащим, как когда-то был у Ляли. Она посмотрела отцу прямо в глаза. - Меня мучает вопрос - ты любил меня? Раньше, когда я была маленькой? Тогда хоть что-то оправдано!

А ты вспомни: кто был тебе более предан, чем я? Твой папка всегда делал, как лучше для дочки, — так же проникновенно откликнулся Большаков. - Запамятовала, как мы играли в шахматы, переплывали Москву-реку?

Казалось, они сейчас обнимутся. Но Ольга опомнилась первой. Сказала медленно, через силу:

Я ничего не забыла, тем страшнее превращение человека в зверя. Как ловко в обманные одежды добра рядится зло.

Пучина несчастья, в которую отец её низверг, позволяла говорить без обиняков. Но он продолжал сопротивление.

Зло? А тебе нс приходит в голову простая мысль: я тоже страдаю, потому что завишу от обстоятельств, что на мне огромная

ответственность за развитие отрасли и благополучие тысяч строителей?

Строителей-рабов?

Где ты вообще всё это накопала?

Там, откуда тебе грозит опасность. Но все доказательства у меня, а я не засажу в тюрьму отца, пусть и преступного. Хотя, думаю, ты своё получишь. Получишь то же, на что обрек меня - тоскливое одиночество в нищете.

Большаков вытер крахмальным платком испарину, выступившую на лбу и в подглазьях.

И мне тебя нс жаль, - добавила дочь и запоздало удивилась: отец выглядел, как обычно, а она думала, что человек, совершивший преступление, должен выглядеть как-то иначе.

Она повторила возбуждённо и громко:

Ты слышал? Мне тебя нс жаль! Ни капельки!

Слышал. Не кричи. Лучше подумай, что акции, которые я подарил вам с мужем иа свадьбу, теперь твои. Ты знаешь, где они?

Так, походя, Большаков пытался выведать нужную информацию, словно минуту назад дочь нс обвинила его в тяжком злодеянии .

Знаю. И ты узнаешь, когда придёт время. Но сейчас речь нс об этом, Я объявляю тебе странную войну: не хочу жить вместе, не хочу тебя видеть. Твои руки, которые носили меня в детстве, теплую шею, которую я обнимала, сказки и поцелуи перед сном - всё это я обязательно забуду. Обещаю. Могут измениться обстоятельства, но не природа человека, значит, ты всегда был дьяволом. А такого я тебя не люблю. Нс проклинаю только потому, что, уверена, ты уже проклят мамой.

Большаков молчал, глядя в одну точку, и нс повернул головы, когда хлопнула дверь. Выходит, ои предал дочь? Такого Большаков от себя не ожидал. Да нет же, какие глупости! Просто она очень гордая. Вся в него, вот и ушла. Сама ушла, он ее не выгонял. Проклинать отца! Это же надо такое придумать! Дрянь.

Старик ещё посидел неподвижно некоторое время, потом тихо произнёс:

Катись.

И заплакал: дочь была его плотью - он, словно скорпион, ужалил самого себя. Как сказал ему Есаулов? «Нельзя думать, что

возмездия нет». Вот оно, возмездие. И он продолжал плакать, не заботясь о том, что Вероника вернулась, стоит в дверях и смотрит на него с презрением.

Внизу Ольга укладывала вещи. Брала только самое необходимое, но такого оказалось немало - ведь придётся устраивать быт с нуля. Наконец чемоданы закрыты, сумки упакованы, коробки замотаны липкой лентой. Осталось снести их в машину.

Прощай дом, где она жила с детства и где потеряла всех близких. Мосты сожжены, впереди неизвестность, которая лучше, чем действительность в квартире на Кутузовском. Проклятое гнездо - ни один человек не покинул его счастливым, и новые жертвы ещё впереди. Этого она уже не увидит. Так она решила — отречься и вытравить из памяти. Надо попытаться отделить прошлое от настоящего, прозреть будущее или окончательно убедиться, что будущее

не сё время, оно для тех, кто ещё не хлебнул лиха и по-детски верит в возможность рая па земле.

Ольга взглянула на часы - без четверти два. Зачем уезжать ночью? Можно перед дальней дорогой в последний раз отдохнуть на своей кровати, где они так часто лежали с Максом. Странно, что без него свет померк ненадолго. Жизнь снова возвращалась на круги своя. И когда остановятся ее собственные часы, жизнь тоже продолжится. Хорошая жизнь. Лучше, чем была у неё. Впрочем, откуда ей взяться, хорошей жизни? Достаточно посмотреть вокруг

разве у этих людей есть завтра? У одного скучное лицо - он устал выживать на копейки, другая с озлоблением лупит на улице ребенка за пустячную шалость, третий добродушен, потому что успел опохмелиться спозаранку. Где нормальные лица? Добро и зло - внутри нас, и жизнь такая, какой мы стоим.

Несмотря на нсвссёлые мысли, в сон она погрузилась на удивление быстро, как человек, который завершил работу, требовавшую большого напряжения физических и нравственных сил. Зато поутру, ещё не проснувшись окончательно, но уже утратив ощущение немости временного отсутствия, она с паническим ужасом поняла, что сейчас наступит день, воспрянет память и надо будет снова принимать решения. Попыталась приободриться: ну и что? Выбора, который предполагает максимум свободы, может и нс найтись, а выход всегда есть, даже если ои один-единственный. У нес же целых два: в небытие и в деревню.

Ольга подумала, что небытие никуда не денется, и поехала в Филькино, Она там была и знала, чего ждать.

По стечению целого ряда объективных причин от Филькино отвернулся прогресс, поэтому оно не гнило, а умирало. Единственное известное Ольге место во Вселенной, где растерзанная душа теоретически способна обрести покой. Надо попробовать, хотя бы из уважения к маме. «Бедная моя, она ведь не была провидицей, даже старческого чутья обрести нс успела, но зачем-то настояла, чтобы я сохранила на чёрный день родительский дом в забытой Богом деревне. И вот этот день настал. Кто бы мог вообразить? А мой всезнающий мудрый отец создал империю имени себя и погиб, едва не утянув за собой любимую дочь. Получается, что инстинкт важнее ума», — рассуждала Ольга, машинально отжимая сцепление и переключая скорости.

По дороге, сделав небольшой крюк, свернула на Митинское кладбище, чтобы попрощаться с мужем. В неурочное время в этой гигантской юдоли мертвых было мало живых. Ольга потёрла мраморное изображение рукой в кожаной перчатке и сказала вслух:

- Я люблю тебя. Очень люблю. Жажда узнать правду и наказать виновных в твоей гибели поддерживала во мне жизнь. Но теперь что-то оборвалось, Я не чувствую больше ни злости, ни тоски, ни ненависти. Мне нс хочется ни жить, ни умереть. Я провалилась в равнодушие. Больше не приду. С такой бездной, которая мне открылась, невозможно оставаться прежней. Уезжаю, чтобы всё забыть, чтобы завтра, оглянувшись назад, я могла сказать - там больше ничего нет. Ни плохого, ни хорошего. Пусто. Прощай.

Часть третья

Глава 19

Деревенский дурачок Максимка нс знал, что жизнь должна иметь смысл, и это очень упрощало его существование. Был он невысок ростом, несколько кособок, но лидом пригож, как сказочный царевич. Главное украшение - глаза: редкостного сиреневого цвета, словно диковинные цветы, выросшие на куче хлама. Кособокий парень жил по Эмерсону, хотя и нс слыхал такой фамилии. Он чувствовал душу природы и се сродство с собственной душой, не умея, да и не испытывая потребности, обозначить свои чувства словами. Мог целый день наблюдать за облаками, причудливо меняющими форму, за трепетаньем листьев на ветру. Присев на корточки, следил за лёгким бегом мелкого ручья, освобождал руками проход воде от сучьев и мусора и смеялся, радуясь этой простой, но важной работе. Часто забывал поесть, но летом каждый вечер тёплой дождевой водой из большой железной бочки, что стояла иод водостоком, поливал огород, обращаясь к огуречной рассаде, к усиками земляники ласковым голосом, как мать разговаривала с ним во младенчестве:

Пейте, мои хорошие, растите большие и здоровенькие!

По весне гладил стволы деревьев в саду:

Вы ж мои деточки, ножки-то промокли за зиму, застыли. Вот солнышко на небе устроится повыше, землицу подсушит, почечки от счастья лопнут, пчелки прилетят, цветочки поцелуют, будем осенью яблочки твои кушать.

Природа отвечала ему взаимностью. Ни у кого в деревне нс было таких щедрых урожаев, как у Максимки. Он внимательно прислушивался к влажному шмяку плодов, падающих на другие плоды, устилавшие землю под кронами. Звук рождал в нём ощущение полноты жизни. Другое дело, что ни один самый жадный или просто рачительный хозяин не способен съесть, переработать или хотя бы собрать такую прорву фруктов. В Фиме на базаре яблоки, груши, сливы, черная смородина, вишня — прославленная владимирская вишня! — продавались вёдрами и стоили ерунду, себе дороже собирать. Вот в Москве, говорят, дают хорошую цену, но до Москвы из Филькино нс ближе, чем до луны, да еще

на столичных рынках, говорят, азербайджанская мафия командует, цены устанавливает, может и за прилавок не пустить, заломив взятку несусветную. Потому москвичи больше едят все заграничное из магазина - крупное, блестящее, без червоточинки. А поразмыслить чуток, так сразу станет ясно, что, если яблоком червь побрезговал, какая от того яблока человеку польза? Максимка с удовольствием наблюдал, как слизни и гусеницы едят падалицу - тоже живые существа, тоже кушать надо.

Странный малый. Однажды но весне все дворы скворечниками оборудовал, потом но яйцу из каждого взял и под курицу положил: говорит, скворчиха стольких нс высидит, пропадут, а я скворчат к рукам приучу. Чем кончился эксперимент — нс сказывал. А осенью бывало исчезнет на несколько дней, неизвестно где обитает. Кто-то видел в роще, кто-то на реке с удочкой: сидит с утра до вечера, не шелохнется, в воду уставится, как слепой, и рыбу подсекать забывает. Вернётся домой мокрый, грязный, с отрешёнными глазами и дрыхнет целыми сутками. Волчонка, издыхающего от голоду, из лесу принёс, спал с ним на печке в обнимку, из своей тарелки кормил.

Ближайшая соседка дурачка - Мария Спиридоновна - жаловалась товаркам:

Вырос зверюга страшенный, нс в конуре - в дому живёт, хозяина охраняет, везде за ним по пятам таскается. Я уж боюсь к забору близко подходить. Попробуй руку поднять — разорвёт в клочья. И обратно в лес не уходит, приспособился наших сук портить. А ещё Максимка, шельмец, сызмала до моей коровы бегат. Ухватит за сиську ртом и сосет. А она, дуреха, даёт ему, потому что он её нежно так гладит, как женщину.

Спиридоновну поддержала Катька Косая - это у неё такая фамилия, а глаза в порядке, хотя и нс шибко хороши.

Гладить — это он мастак. — Катька хихикнула. — Башкой слаб, а так-то охальник! В Фиму к девкам шляется. При мамке стеснялся, а теперь — вольный казак.

Катька образованная, неполную среднюю школу в Фиме окончила, оттого числится всезнайкой. Она намного моложе других баб - нс так давно шестой десяток разменяла, зато любопытная, как древняя Матвеевна. Хотя, если честно, до Матвеевны в этом деле ей далеко.

Спиридоновна пыталась склонить мнение о парне в лучшую сторону:

Все умеет. Если чего надо по-соседски — прибить али починить - с радостью, никогда не откажет, хотя и надежи на его мало. Пообещать пообещает, а выполнит ли? Это как ему в глупую башку стукнет. Но руки золотые...

Катька опять нс дала ей закончить мысль.

Ага, золотые. Меня нс раз ими за ногу хватал. Норовит повыше.

Так тебе бы спасибочки сказать, а ты жалишься. Твой-то пил, пил — не просыхал, а потом куды делся? Небось, в белой горячке где-нибудь под забором валяется, а то и концы отдал, — предположила Матвеевна, которая была не только любопытна, но и немного зловредна.

Не твоя забота, - огрызнулась Косая.

Во-во. А Максимка не пьсть, - с гордостью отметила Спиридоновна. - Ещё мальцом на поминках Платонихиного зятя бормотухи хватил, потом двое суток блевал. С тех пор в рот нс берёт. Ныне тверёзых днём с огнём нс сыскать. Совсем совесть потеряли, Бога не боятся. Правда, церкви-то у нас в деревне и раньше нс было — рылом не вышли, только в Фиме, да и та недавно отстроилась, а в советское время в ей картошку хранили.

Кто ж не помнит? — возмутилась Катька. - Ты так расписываешь, словно мы тогда и нс жили, одна ты тут всем колхозом заправляла.

Жили, жили. Да мало понимали, - отмахнулась Спиридоновна и закончила свою историю про Максимку, как ей казалось, главным штрихом к портрету:

А он и без церкви Богу ис изменяет, мамка приучила. Молится на домашнюю иконку, что Фене от родителей досталась. Долго святой образ при коммуняках но сундукам прятали, а нынче на место возвернулся - в окно видать, как парень вечером в углу горницы на коленях стоит, крестом себя осеняет.

Нс стыдно в чужие окна заглядывать? — то ли с укором, то ли с завистью спросила Матвеевна, снова встревая в разговор.

Тьфу! — сплюнула Спиридоновна. - Мы же рядом живём, окно в окно, а завссок у их на стёклах сроду нс водилось от бедности.

Она, хранительница местных традиций и баек, едва ли не самая старая жительница Филькина из тех, что еще живы, нс впервой все это рассказывала, но её всегда слушали с уважением и даже с интересом нс только потому, что событий вокруг происходило мало, а свободного времени было много. Спиридоновна но праву считалась избранницей судьбы, поскольку обладала двумя реликвиями деревни Филькино: коровой и живым мужем.

Корова была молодая, выращенная из собственного теляти, по счёту не первая, а муж - совсем плохонький, давно не годный ни к какому труду, тем более к постельному, но он смолил самокрутки из махры, и пот у него тоже был особенный - едкий, тяжёлый, оттого в избе пахло мужиком. Другие филькинские бабы ради этого фантома мужчины привечали редких проезжих, скрывающихся жуликов и алиментщиков, проходимцев, любящих пожить за чужой счёт, городских бомжей, которым требовалось перезимовать в тепле. В стране, где на каждого неженатого парня приходится по несколько девок, никому в голову не придёт осуждать случайные связи. Однако вместе с неуклонным увеличением возраста женского населения деревни Филькино зачахла и эта нечастая радость.

Что же касается мужа Спиридоновны, то диковинное заключалось не в том, что он имелся в наличии, а в том, что прожили супруги в согласии - иначе говоря, без крупных ссор и драк до крови - более полувека. Впрочем, секрета особого тут искать нс надо. Мария Спиридоновна была женщиной, широкой в кости и на голову выше Степана Порфирьевича, как она с почтением называла спутника жизни, и хоть была добра и неревнива, муж робел испытывать жену на прочность, потому на сторону нс ходил, довольствовался тем, что есть. Они вырастили всех рождённых детей, внуков и теперь доживали отпущенный срок одни, но все равно представляли собой семью, которой так пренебрегают нынешние молодые и за которую ведомое инстинктом самосохранения держится уходящее поколение.

Естественно, и жительницы Филькино к истаивающей во времени ячейке общества относились с почтением. Исключительность положения автоматически обеспечивала Спиридоновне весомость суждений: к человеку с подобным опытом каждый считал полезным прислушаться. А то, что Катька совалась со своими соображениями, так это по молодости. Вот и опять уела Спиридоновну, спросив с ехидцей:

— А сколько лет теперь твому соседу — в окно не видать?

И действительно, сколько - никто не помнил. Тридцать будет? Или меньше? Своих-то годков нс замечаешь, оглянешься - со счёту собьешься, а тут чужие - кому интересно считать? Он и сам не ведает. Дней рождения нс отмечает, паспорт получать нс ходил, зачем, говорит, меня и так тут всякий но нескольку раз на дню видит, а ехать мне некуда, да и неохота. Так ему потом документ на дом принесли, только расписаться заставили. Мать дурачка, конечно, знала, сколько Максимке лег, но она от болезни померла. Нс так чтобы давно — сын смотрел за ней очень старательно и теперь цветы на могилку носит исправно, любил мамку-то.

Явился он на свет Божий 19 февраля (по старому стилю 6-го), на тот день в святцах прописаны мученики Евиласий, Фсофил, Иулиан, Максим и еще преподобномученик отрок Ликарион, Молодая мать Каллисфения Сидорова настрадалась в школе от заковыристости собственного имени, потому для сына выбрала самое, как ей показалось, благозвучное из всех возможных. Это сейчас детей крестят верующие и нс очень, даже атеисты, следуя общему поветрию и возрождающимся традициям, и дают имена, мода на которые меняется каждое поколение. А в середине прошлого века муж и жена Сидоровы ездили с новорожденной дочкой аж в областной город Владимир (ближе действующей церкви не нашли) и согласились на первое имя, которое впопыхах назвал священник. И тем были довольны, потому что дитя родилось слабеньким, того и гляди Богу душу отдаст, а некрещёное создание Господь не примет, зато теперь - дорожка Каллисфении вела напрямик в рай. Однако девочка, которую деревенские прозвали Калей, умирать раздумала, и хоть здоровьем не отличалась, выросла доброй и лицом красавица, замуж вышла за совхозного агронома. Он-то и стал кликать сё Феней. Феня да Феня - так все и привыкли, только где тот муж? Выпивал он, конечно, порядком, но не буянил, жить можно, кто ж теперь в деревне нс пьёт, но оставшись без работы, без средств, а главное, от обиды за брошенные поля, зарастающие сорняками и никчёмным кустарником, агроном ушел в глубокий запой, потом уехал на Север за длинным рублём и канул в неизвестность.

Феня расстроилась, но ненадолго - времени на страдания нет, надо одной с хозяйством поворачиваться, пропитание добывать. Ребёнок стал смыслом ее жизни, светом в окне, рос, словно котёнок

заласканный. Отвечая матери сердечной привязанностью, ни на шаг от неё не отходил, во всём помогал, Дрова таскал, вначале по полешку, а потом, когда она слегла, и воду из колодца вёдрами носил, и мешки с картошкой в подпол спускал, оттого и спину малость погнул. Горб нс горб, а чой-го торчит.

Говорить начал поздно, после шести лет, уже решили, что немым уродился. Потом ещё долго не произносил многие звуки, вроде «эр» или «гца», а букву «ка» вообще опускал как трудную для выговора, потому сам себя называл Махсимхой. В девять лет его приняли в среднюю школу в Фиме, где мальчик просидел за партой до четвёртого класса, не научившись толком читать-писать, а таблица умножения так и осталась для него ребусом. К тому же он был упрям и несговорчив, по дисциплине имел тройку с минусом. Собирались перевести Максима в Юрьсв-Польской, в интернат для детей, отстающих в развитии, но он бычился, нс соглашался ни в какую. Тут как раз Феня слегла, ухаживать за ней кому-то надо, а из близких - один сынок, более никого. Пришлось отпустить неуспевающего ученика без аттестата. Да он ему без надобности.

Я бы всё равно убег, - заявил он матери. - За тобой досмотр нужен. Теперь я хозяин в доме. В школе мне всё равно не нравилось, одно командуют: делай так, нс делай эдак. А мне ни так, ни так не интересно. Ещё ребята дразнятся. А у нас тут свободно,

Ну, да, - согласилась Феня. - Начальство далеко, живём, как птицы, а время приходит - помираем без жалости. Порядок такой.

Хороший порядок, — сурово сказал мужичок с ноготок. — Ты нс бойся, я тебя не брошу.

Феня улыбнулась своему маленькому мальчику и большому счастью любви. Она бы и постаралась помереть пораньше, чтобы нс тяготить парнишку заботой, да поняла, что не созрел он ещё для печали одиночества. А что дурачок растёт - этого она совсем не замечала. Для неё он был самый умный, поскольку знал, что хорошо, что плохо, а чего не знал — сердцем чуял, А уж как он сё лечил, кормил, на руках носил! Так бы и жила вечно, но вечность нам нс дана.

Когда Максимка стал совсем взрослый и научился всему, что знала мать, Феня перестала сопротивляться болезни. Прсстави- лась сердешная. Любящий сын нс слишком горевал, потому что вины перед родительницей не имел, а что людям положено обязательно умирать, уже усвоил. «Все там будем», говорила маманька, значит, нс навсегда они расстаются, дай Бог, еще и свидятся.

Максимка деловито распоряжался похоронами, поминки устроил в лучшем виде, водки нс пожалел, хотя сам не пил. Зато бабы налились по самую макушку и пели песни до самого заката, сначала грустные, потом веселые, а ещё потом уже и все другие, которые знали, даже частушки, нс всегда приличные. Конечно, пением это действо можно было назвать с натяжкой: голосили по-русски — кто во что горазд, но важно, что сами получали от этого удовольствие, поэтому никак нс могли остановиться. Многих Максимка уже в темноте провожал до дому, чтобы нс свалились по дороге и нс заночевали в канаве.

А наутро Фенин сын, молодой хозяин Максим Сидоров, вышел на крыльцо, улыбнулся солнышку и начал новую жизнь. Тут-то он и углядел во дворе давно пустующей избы Чеботарёвых старенькие «Жигули», забрызганные грязью до самой крыши - видно, лужи часто попадались по дороге. Да откуда ж лужи? Неделю дождь нс шёл. Если только в глубоких ямах вода осталась, но тогда это на большой трассе. Значит, автомобиль прибыл издалека.

Что не дачники, ясно сразу. Те приезжали в субботу, выгружали провизию, подушки и одеяла, разговаривали между собой и смеялись громко, не стесняясь соседей. Ходили по участку полуголые, играли в мяч, дымно жарили шашлыки и в воскресенье уезжали обратно, забирая с собой все, что привезли и нс съели. С местными залётные нс смешивались, словно жители другой страны, говорящие на другом языке и молящиеся другим идолам.

А эта высокая тихая женщина приехала одна, в будснь, стала ломиком срывать горбыли с окон, выдёргивать плоскогубцами гвозди, распахивать настежь ставни. Веником обмела паутину но стенам и над крыльцом. Похоже, собирается тут обосноваться. У неё были тонкие, хотя сильные руки и длинные пальцы, каких у здешних нс увидишь. Екнуло Максимкино сердечко, потому что умишко он имел слабый, а память души крепкую.

Ему страстно захотелось поскорее бежать во двор к Чеботарёвым, поближе рассмотреть прибывшую, чтобы убедиться в своей волнующей догадке, но он, пританцовывая от нетерпения, ждал,

когда женщина войдёт в дом, чтобы проникнуть следом внутрь и поглядеть нс только на неё саму, а и чего там интересного она привезла. Оказия редкая.

Наконец, долгожданная минута наступила. Парень прошмыгнул вдоль забора Спиридоновны и ещё одного, уже завалившегося, решительно толкнул калитку, поднялся на крыльцо и без спросу шагнул в сени.

Ольга вынимала вещи из раскрытых чемоданов и картонных коробок, искала, куда пристроить, что в отсутствие мебели было задачей не из лёгких. Обнаружив на стенах огромные, с большими плоскими шляпками гвозди, повесила на них платья и пальто на плечиках. Был ещё сундук, пустой, со слабым запахом полыни и пыли, его тоже придётся использовать за неимением шкафа или комода. В сундук Ольга сложила постельное белье, полотенца и два шерстяных пледа, один - в зелёную и чёрную клетку, совсем старенький, купленный ещё до се рождения. Пледом давно не пользовались, но рука не поднималась его выбросить. Когда-то мама вышила в углу белыми нитками букву «В», что означало «верх», хотя имела в виду другое: этой стороной требовалось стелить плед к лиду, а не к ногам. Милая, смешная мама, она долго жила в мире, где ноги были, безусловно, грязнее головы и мыли их в исключительных случаях, а дорогие вещи берегли старательно, поэтому указание имело смысл. Вопреки данному себе зароку - избегать воспоминаний, Ольга нежно поцеловала и погладила вышивку, но ожидаемого тепла не почувствовала, а только жжение в груди.

Шум в сенях разрушил светлую грусть, вызванную образом покойной матери, и Ольга недовольно обернулась:

Кто здесь?

Она ехала в Филькино, с чётко обозначенной целью - слепить какую-никакую гармонию из осколков прежней жизни и начать с нуля. Одиночество казалось ей благом. Однако всякое вхождение в новую обстановку, привязка раненой души к месту будущего обитания требуют покоя и сосредоточенности, потому непрошеные гости и любопытствующие вызывали у неё протест.

- Я никого нс жду, — резко сказала хозяйка стоявшему в дверях парню.

Как ты можешь меня ждать, если нс звала? - удивился Максимка и добавил: - А я тебя знаю: ты к нам давно приезжала, ещё

маманька жива была, а я говорить не умел. Теперь вот вырос. Давай помогать буду.

Мне помощники не нужны. Иди домой и без приглашения и без стука больше нс входи.

Максимка словно нс слышал отповеди. Как завороженный смотрел на диковинные юбки, изящные сапожки, гладкие лёгкие сковородки, блестящие, как зеркало, кастрюли, маленький чайник из прозрачного стекла.

Э, — прищелкнул он языком, - у тебя много чего взять можно! Я люблю у соседей брать - чашку красивую или цветок с окна. Память - на вещи гляжу и людей вспоминаю. Давеча курицу взял у Прасковеи. А она в крик! И почто разоряется? У ей курей много, а мне только одну надо, на суп.

Так это ты память сварил и съел, — насмешливо подытожила Ольга,

Ага, за два дня, - чистосердечно признался дурачок. - Маленькая курка. Была бы побольше - и память подольше. Но ты нс бойся, я к тебе так буду ходить.

Зачем?

Смотреть. Больно ты мне нравишься.

Женщина усмехнулась:

- Нравлюсь. А не стара ли я для тебя?

Максимка покачал головой. У него была своя мера.

На наших непохожа, а потому лучше всех. Я тебя в невесты беру.

Ольга внимательно посмотрела на приятное, несомненно взрослое, но странное наивной детскостью лицо.

Ты сначала в армии отслужи. Жених!

Так нс взяли.

Больной?

Где я больной? Здоровый. Нс видишь, что ли?

Почему же не сгодился?

А я и сам нс догадываюсь.

Дурак пощупал свою голову, потом постучал по ней костяшками пальцев и выдал собственную версию:

Может, там чего и нс хватает, откуда мне знать? Пенсию по инвалидности плотят, и ладно. Но я в дому много чего умею: и сготовить, и постирать. Нс прогадаешь.

Мне надо крышу перекрыть. Сможешь? - спросила Ольга.

Крышу — нет, высоты боюсь.

Тогда замуж за тебя не пойду. Не люблю пугливых.

Ничего. Полюбишь. Даст Бог - наступит и завтра. Погодим. Я рыбак терпеливый, Это густсрка с краснопёркой каждый день ловятся, а добрую рыбу нужно долго ждать.

Ну, хорошо. Пока ждёшь - разрешаю тебе помыть мою машину.

Они вышли во двор и Ольга показала на заляпанные грязью «Жигули».

Вот и ладно, - обрадовался Максимка, пошел за ведром и пропал, видно, по дороге увлёкся чем-то другим, а может, мытьё машины пришлось ему нс по вкусу,

Что это он? Сам напросился, - с удивлением обратилась Ольга к старухе, с театральным интересом наблюдавшей сцену, опираясь на забор снаружи.

Та пожала плечами:

Да кто ж его, малахольного, знает?

Машину Ольга в два счёта вымыла сама, стёкла в массньких окнах - тоже, причем так ловко, словно занималась этим всегда. Однако с непривычки устала, села па скамью пред входом и огляделась. Сквозь гнилые доски порожка высоко пробивались грубые листья конского щавеля, которых не было в прошлый раз. Сорняки по всему двору вели себя вольготно, подчёркивая ощущение брошенности. Сердце заныло, как будто встретило знакомое лицо, уродливо постаревшее за долгую разлуку. Ольга нс раз замечала, что чем приятнее человек выглядит в молодости, тем безжалостнее искажает его облик время.

Она прошла в запущенный сад, разросшийся и тенистый. Яблони, сливы, груши роняли пустые завязи, в изобилии валявшиеся под кронами, но много крошечных плодов висело на ветках, а значит, осенью поспеют фрукты. И ягоды. Это было неожиданно хорошо. Ольга никогда нс видела, как вызревают плоды. Можно будет рвать и есть, стоя прямо под деревом, нс отмывая в трёх водах, включая кипячёную.

Она немного воспрянула духом. Дом снаружи тоже совсем неплох, да и внутри нс показался таким ужасным, как в прошлый приезд. Конечно, комнаты маленькие, неуютные, не по городскому

тёмные, но если купить минимум мебели и повесить клетчатые занавески, станет веселее.

Неожиданно быстро на землю упал вечер. Тёплый, с ощутимо вкусным воздухом, который сам собой проникал в лёгкие и растворял грудь. Воздух кружил голову, как шампанское, делая сё невесомой. Неведомые насекомые, что днем безжалостно драли глотки в траве, замолкли. Собаки не гавкали, спокойно дремля в своих будках на сене, защищённые от блох полынью. Да и на кого злобствовать? Кругом свои.

Тишина была почти осязаемой. Луна и звёзды еще нс вышли. Синий мир плыл в безмолвии, забыв про кровь и страдания.

Настала пора идти в пустой дом с таинственными углами и ложиться спать, Ольга, громко стуча каблуками но половицам и хлопая ставнями, чтобы подбодрить хрупкое мужество, прошлась по комнатам, плотно закрыла окна и двери, опасаясь нашествия комаров, которых почему-то не ожидала встретить в деревне, считая их принадлежностью подмосковных дач. Там местность лесистая, а здесь - открытое пространство, продуваемое со всех сторон ветрами, Но, видно, комаров это нс смущало. «Надо срочно купить в Фиме москитную сетку», — подумала Ольга.

Она кое-как устроилась на самодельной деревянной кровати, в которой дед с бабкой зачали её мать, подтянула колени к груди и поняла, что позорно, как в детстве, боится темноты. Казалось, этот страх давно остался в прошлом, но вот, почувствовав её неуверенность, просочился в новую жизнь, обернувшись липким ужасом. Ольга кожей ощутила, что совсем одна. Реально, а нс теоретически. Одиночество уже не представлялось таким спасительным. Одиночество желанно среди толпы, маня тишиной и призраком свободы, а вне общества бесплодно. Она встала и затеплила найденный на кухонной полке свечной огарок в пустой консервной банке. Желтый язычок пламени освещал лишь малый круг, кривлялся, как живой, и вилял вслед за непонятно откуда взявшимся сквозняком, В гулкой пустоте раздавались скрипы, странные шорохи, которые Ольга не могла объяснить.

Но было не только страшно. Она чувствовала тихую гордость от того, что смогла переступить некую грань, сойти с типовой стези, нарушив табу людей своего круга. Её желания и ракурс восприятия мира теперь зависели только от неё самой. Она сделалась

полностью вольна в своих мыслях и поступках, могла спать и не спать, есть и не есть, говорить или молчать. Вообще нс думать - ни о том, что было, ни о том, что будет, Ольга нервно вздрогнула, поймав суть: не вспоминать, не мечтать - вот ради чего она здесь! Вышло ли так против воли, под давлением обстоятельств, или у нес хватило характера - ис важно. И главное - отступать уже некуда. Это хорошо, а то ведь можно струсить и опомниться, тогда спасительное беспамятство обернётся фарсом.

Она нырнула под одеяло с головой. Прохладная подушка тут же нагрелась, нос уловил особенный запах чистой простыни, весь день висевшей на солнце во дворе вместе с другим московским бельём, и в груди разлилось что-то приятное, облегчающее. Ольга легла поудобнее, улыбнулась и на мгновение почувствовала себя счастливой. Настоящее давало лёгкого пинка прошлому.

Заснула быстро и спала глубоко, без сновидений, пока сквозь щели в ставнях не проник ясный утренний свет, а уши не наполнились бесцеремонными криками воробьев — рассохшиеся рамы свободно пропускали звуки снаружи. Ольга вскочила в панике, с мыслью, что проспала на работу (и откуда только вспомнилось - ведь она давно не ходила в институт), потом её пронзила боль оставленности, но тут она окончательно проснулась, с облегчением увидела, где находится, и вспомнила о неотложных делах, как о спасении, возможно временном, Дела предстояли очень важные, малознакомые, непривычные, но настоятельно требовавшие разрешения. Иначе пе перезимовать. Почему-то забылось, что она свободна и может ничего нс делать.

Дни стояли погожие, теплые, по климат средней полосы России ненадёжен, дождь даже летом способен хлынуть без видимых причин в любую минуту, а когда устанет идти - угадать трудно, может и нс остановится до самых холодов. Пока нет дождей, нужно спешить с крышей. Она съездила в Фиму и привезла мастера, тот сделал мелкую решётку из реек и укрыл скаты сначала плотной плёнкой, а по ней — искусственной черепицей. Закончил аккуратным коньком. «Какая прелесть!» — восхитилась хозяйка. Лёгкая и красивая крыша сидела на старом доме, как шляпка на английской королеве. Тот же плотник согласился за небольшую доплату починить ступени и перильца крыльца. Даже подкову, принесенную Максимкой, пристроил над входом по всем правилам

— нс повесил болтаться на гвозде, как делают несведущие дачники, а прибил рожками кверху.

Ольга обещала премию, если мастер закончит работу за неделю без перерыва на выпивку. Он работал всё светлое время суток с небольшими перекурами и закончил за пять дней - так у него горела душа. Даже до Фимы не в силах был добраться, купил бутыль самогона у Катьки Косой и выпил в один присест, закусывая солёными, еще крепкими прошлогодними огурцами да ржаным хлебом, купленным в Фиме несколько дней назад и сохраненным свежим в льняном полотенце.

Все бабы, способные передвигаться самостоятельно, пришли поглазеть на новейшее чудо - нс железное крашеное, даже нс оцинкованное, сверкающее на солнце, не привычный серый волнистый шифер, тем более не дешёвый и ненадёжный чёрный толь. И цветом, и формой материал более всего походил на красную черепицу, да только и не черепица тоже. Матвеевна подняла с земли гибкие обрезки и другим дала пощупать. Так пигмеи рассматривали первые в своей жизни стеклянные бусы. Проспавшийся у Катьки мастер сказал чуть хриплым, но счастливым голосом:

Металлочерепица.

Ишь ты! И не выговоришь, А красиво. Плотно так лежит, нс промокнет. Вот только мороз выдержит ли?

А как же! С гарантией. Хотите и вам сд,елз.к>.

Бабы зашумели - хотеть никто не запрещает, да платить

чем?

Сидевшая чуть поодаль рассудительная, обычно молчаливая старуха скривила губы:

— Ты про гарантию нам нс сказывай. Тут дачник бензиновую косилку для сена привёз. С гарантией. Так та косилка на другой день и сломалась.

Высказавшись, неспешно пошла восвояси, словно ради общего дела нарушила обет молчания - ну и будет на сегодня.

Звали эту аккуратно прибранную благообразную старуху (возможно, лет сорок-пятьдесят назад даже красавицу) Плагонихой - по имени мужа, настолько давно покойного, что иные и позабыли, как он выглядел, только и осталось от него, что прозвище жене. А ведь когда-то был Платон знатным совхозным комбайнёром, победившим на областных соревнованиях таких же, как он, стриженных

под бокс молодцов, сидевших в открытых солнцу, ветру и пыли кабинах своих грохочущих железных коней* За что получил грамоту и право вступить в партию без политического экзамена, которого из-за серости никогда бы не выдержал* Однако по моральным критериям Платон подходил под образ строителя коммунизма без оговорок - не пил, не курил, с чужими бабами не баловал. Такая достопримечательность в Филькино была числом одна, но, как всякое слишком положительное и выходящее из ряда вон явление, продержалась недолго. Платон умер совсем молодым.

Отчего? — спросила Ольга, выслушав подробный, в лицах, рассказ из уст Марии Спиридоновны.

Та пожала плечами.

Да кто ж знает. Может, со скуки — детей у их не было, а водка почему-то ему в горло нс шла. Бывает,

А другие отчего сильно пьют? — поинтересовалась Ольга, вспомнив своих предков.

А что им делать? Зима долгая, заняться нечем, вот и пьют, нс просыхая. Раньше хоть от посевной до уборочной перерыв делали, да и самогон варить запрещали, милиция по избам ходила. Нынче фляга с зельем на каждой кухне, над душой никто нс стоит, Начальства нету, чтобы за их думать, как жить, потому пьют круглый год — на то много ума не надо. Вот мужики в деревнях и мрут, как мухи, а деревня без мужика, что церква без попа.

Так, благодаря новой крыше состоялось более тесное знакомство Ольги с немногочисленными филькинскими аборигенами. Она помнила неприветливый приём в первый приезд, поэтому удивилась интересу к своей особе, готовности отвечать на вопросы и желанию водить знакомство. Нс догадалась, что прежде была чужой, а нынче стала своей, поскольку нацелилась тут жить. Значит, потянуло к родным корням - это уважалось. Любопытствующая Матвеевна даже пыталась пройти в дом, посмотреть, что там внутри, а то Максимка болтает сказки. Но молодая Чеботарева, как тут же окрестили новенькую, стояла в дверях, руки в боки, и в гости никого приглашать нс собиралась, видно, нс хотела делиться ни радостями, ни печалями, которых у каждого полны собственные короба. Сама себе кум королю. Однако разговаривала уважительно и вопросы задавала: почему света нет, где ближайший родник с чистой водой, нс продаст ли кто из местных молоко и яйца.

Куриное стадо держала Прасковся, а корову Спиридоновна. Дом Прасковеи стоял на другой стороне улицы, Спиридоновна жила рядом, и обе с радостью согласились поставлять товар за наличные.

А что нужно, чтобы нс замёрзнуть зимой? - спросила москвичка, обнадёженная доброжелательством деревенских.

Печку досыта кормить, — хором отозвались словоохотливые кумушки, нс лишенные языкового воображения.

Ольга поняла. Но чтобы топить печь каждый день три времени года, а то и летом, которое нс столько балует жарой, сколько изводит сыростью, нужны дрова. На полпути к Фиме, в бывшем мо- локосовхозе «Заря коммунизма», нашёлся мужик, когда-то дояр, а теперь сторож напрочь разоренного имущества. Он давно не получал от сельсовета зарплаты, и хоть был одинок, но за возможность заработать ухватился обеими руками. Две недели возил на ледащей лошаденке деревья из берёзовой рощи, что поднялась на месте пахотного поля - принесенные ветром семена упали на благодатную почву. За полтора десятка лет берёзы нарастили такие толстые стволы, словно стояли тут до Мамая. Однако ни на одной карте или земельном плане эта роща не была обозначена, а значит, никому не принадлежала, и мужик пилил и колол белую, как не- загорелое женское тело, душистую, влажную от сока, живую древесину, пока до половины ие забил ровными поленьями скотный двор — так здесь называли пристроенный непосредственно к дому большой сарай, удовлетворявший любые хозяйственные нужды, вплоть до зимнего туалета. Последний конструктивно ничем нс отличался от летнего, но избавлял от необходимости выходить из помещения в непогоду. Впрочем, от мороза скотный двор нс защищал, поэтому зимой деревенским жителям верой и правдой служило ведро, причем самое плохонькое - для такого грязного дела хорошего жалко.

Спиридоновна каждый день имела бесплатное развлечение — глядеть на работу пришлого дровосека. Не хуже кино. Под конец ие выдержала.

И зачем тебе стольки полешка? — спросила она Ольгу. - На три зимы потянет.

Три зимы! Какая бездиа времени и как его одолеть? Хватит ли у неё воли убежать от себя и нс податься в город? Но пока эта

самая зима, которой ждут, словно нашествия монголов, нс наступила, нужно капитально подготовиться, иначе в два счёта околеешь,

Дрова нс испортятся, только суше станут, пусть лежат, чтобы потом нс напрягаться, если силы оставят.

Куда ж они денутся? Ты наша, а филькинские бабы долго живут.

Вы тут всегда, а я непривычная.

Привыкнешь. Это скотине нс все по норову, а человек покрутится-покрутится, да и приспособится. На нас не гляди, мы старые, работа была тяжёлая, работали много, нс то, что теперь. Износились. Один винтик подкрутишь - глядь, другой разболтался. А уж когда все сразу, тогда конец, выгребай загашник на поминки! А твоё дело молодое.

Меня жизнь потрепала.

Эк вы городские хлипкие. Да ежели бы мы тута жалились, как нас жизнь пинает и в зад, и в холку, давно бы все перемёрли. А мы, вишь, ишшо держимся, зацепились - нс оторвёшь. Мужики - те да, нахилились рановатснько, но они завсегда на расправу жидкими были. Разве что в войну — откуда что бралось! Или в городе иначе?

Теперь — так, — честно призналась Ольга. — Настоящих мужчин, за которыми, как за каменной стеной, днём с огнём не сыщешь.

Вона! А ты говоришь.

Ольга купила в Фиме вещи, прежде знакомые ей только из литературы - ящик белых стеариновых свечей, керогаз, две канистры керосина, керосиновую же лампу с набором фитилей, сотню коробков спичек, два мешка сахару, по одному — муки, картошки, соли и ещё полмешка подсолнечника; картонную упаковку крупы, макарон, консервов, пятилитровый бидон растительного масла, резиновые сапоги до колен, валенки и корыто для стирки вместе с цинковой ребристой стиральной доской - таких Ольга даже на картинках не видела. Ещё серый вязаный платок из козьего пуха, как уверяли торговки, вещь незаменимая. И то верно - не ходить же за водой в шляпке из норки. Нс забыла огородных семян на весну - в распутицу не добудешь, а рассаду огурчиков-помидорчиков, как учили местные, нужно заблаговременно разводить на окне, в деревянных ящиках, благо ящики остались от родни.

И ещё одно значимое действо осуществила — прикнопила на все окна мелкие сетки, которые вызвали неожиданное оживление у публики, наблюдавшей за непонятным процессом* Как оказалось, в Филькино такого сроду не бывало, тем более ставни открывались наружу, значит, чтобы их закрыть, придется каждый раз на улицу выбегать. Неудобно. Да и зачем сетка-то?

От комаров, от мух, от всего, что летает, — пояснила Ольга.

Бабы поджали губы. Летает! На то у них и крылья, чтобы летать. Такова Божья милость. Нам вот нс дано - ногами шлёпаем.

Нынче год сухой, некомариный, насмерть нс загрызут, — мудро заметила наконец Матвеевна. - До комариного ещё дожить надо, зачем наперёд тратиться? А мухи что... Мухи завсегда кусаются только по осени и то от злости, да не все, все кусачими, как и люди, никогда не бывают, случаются и добрые, или слабые. — Она осторожно потрогала заскорузлым пальцем зелёную пластиковую сетку и неодобрительно покачала головой. — Вот до чего додумались, лишь бы деньги у людей выманивать.

Денег, действительно, у Ольги осталось негусто, но на молоко и хлеб лет на пять должно хватить. Она усмехнулась неожиданно свободным мыслям, нс замечавшим границ времени: после смерти Макса жила только настоящим, уверовав, что будущего у неё нет. Но условия, в которых она по собственной воле оказалась, диктовали иное: чтобы выжить сегодня, надо беспокоиться о завтрашнем дне.

Прорву магазинного товара нужно было как-то перетаскать из машины в дом и подпол. Тут пособил Максимка, который неотрывно наблюдал, что творится во дворе Чеботарёвых. Спиридоновна покровительствовала новенькой в силу своего статуса. Правда, физически мало чего могла, но командовала Максимкой толково.

Хорошо себя обеспечила, умно, - похвалила старуха соседку. - Денег, наверное, уйму ухлопала.

Ольга смутилась. Все почему-то беспокоились о сё деньгах.

Прилично. У меня осталось немного, но я всё же не такая бедная, как деревенские.

Это мы только по городским меркам бедные, а по здешним — как раз богатые. Всё с огорода да из лесу, гак ещё и пенсию стали платить. Когда это раньше в деревне живые деньги давали? Только натуральный продукт в обмен на палочки-трудодни. А на

что нам здесь пенсию тратить? Воды нет, телефона нет, магазина тоже. Даже власти нет, нс то мы собрали бы взятку, чтоб нам свет провели. Деньги! С одной стороны, хорошо, а с другой — плохо. Мужикам, сколько ни дай, всё на водку потратят, нахлестаются до белых чёртиков без закуски. Оттого раньше нас и мрут.

Женщинам труднее, - возразила Ольга.

Госсссноди! Бабы! Да кто об их когда думал? Этого добра во все века хватало с довеском. Из Филькина, конечно, молодые все утекли, а в Фиме пока ещё есть. Там и электричество, и кино. У моей племянницы троюродной в дому холодильник, машинка стиральная - чего ещё человеку надо? Живи — радуйся, только она все равно с мужем собачится. А у нас, кроме самогону, других развлечений нет, мужиков справных тем более негде взять. Про всю деревню один мой, неспособный, на печи парится. Спасибо твоему плотнику — Катька аж вся просветлела. Но Катьке тольки-тольки полтинник брякнул, а мы уже давно оттреиыхались.

Катька тут как тут, пришла посмотреть, кого Спиридоновна просвещает. Максимка к тому времени все покупки в дом перетаскал, получил кулёк дешёвых конфет и теперь бегал по двору, нацепив на голову газовую косынку с люрексом, которую обнаружил на вешалке в сенях.

Ну, паря, опять колобродишь? — спросила с улыбкой подобревшая Катя.

Максимка состроил ей рожу и с гиком убежал на улицу.

— Чудак, а ие простой, — сказала ему вслед Спиридоновна.

И чем же? - заинтересовалась Ольга.

Спиридоновна присела на деревянную лавку возле скотного двора — пока будет рассказывать, надо ногам дать отдохнуть. И начала неспешно:

В третьем от запруды доме прежде Маланья жила. Старика свово давно схоронила, а сама крепкая, об дорогу нс разобьешь, и выпить любила. Пошла как-то к Феньке, поглядеть - как там, скоро ли поминки? А та - совсем плоха. Вот и ляпнула Маланья дураку: чего, мол, нянчишься, пора ей на тот свет, все сроки вышли. Максимка незваную гостью в тычки выгнал да разорался на весь двор: «Сама первая помрёшь, потому как ты худая и всем худа желаешь, а мамка моя добрая, еще поживёт!»

Неужели угадал? Или наколдовал?

А вот думай, как хоть, только Маланья на Фенькиных поминках водки выпить не успела — первая преставилась. Полезла по весне в подпол картошку перебирать и померла. Наверх верёвкой вытаскивали. У Максимки голова пустая, вот Бог туда свои мысли и ложит. Что иному неведомо, ему открыто.

Тогда отчего вы его дураком зовете?

Спиридоновна пожала плечами:

Так ненормальный. А может, и нормальный. Только всё равно чудной.

От разговоров со старухами у Ольги поднялось настроение. Уж если они в этой глубинке, смахивающей на остров, населенный людьми-эндемиками, сохранили юмор и умение получать от жизни максимум возможного удовольствия, значит, и у неё есть шанс обрести здравый смысл.

Поблагодарив за помощь, она оставила соседей развлекаться самостоятельно. Может, но деревенским обычаям это и нс вежливо, но се ждала серьёзная работа. И без того она корила себя, что, погрязнув в неотложных делах, ещё ни разу нс ходила в поле, что начиналось почти сразу за околицей и тянулось до самого горизонта. Не зря бескрайние Владимирские просторы называют опольем. Помнится, там славно п пусто, хоть с Богом разговаривай. Дело за малым — поверить, что Бог есть.

Но прошла не одна неделя, пока Ольга выбралась за деревню - обустраивала жилье и приспосабливалась к незнакомому быту. Радикальность перемен сразу во всех составляющих означала долгое и непростое привыкание. В городской натуре из деревенского уклада не всё быстро находило своё место и обретало практические умения. Многое длительное время оставалось лишь на уровне понимания, но тут важно направление. Уверенность в правильности избранного пути помогала справляться с пещерным бытом, нс упрекая Создателя в несоразмерности греха и добровольного наказания.

Она с изумлением обнаружила, что для удовлетворения первостепенных нужд на самом деле требуется очень мало. Без особого ущерба можно умерить потребности и отказаться от множества лишних вещей и обыкновений, среди которых наберётся куча праздных, присущих только городу и определённому vip-стилю. Материальные блага, которые окружали Ольгу с рождения, она и прежде принимала за долженствующую обыденность, не вознося

слишком высоко. Ес устремления больше простирались в область чувственного.

Домашним хозяйством дочь Большакова никогда не занималась, и теперь это оказалось благом: нелёгкий деревенский труд вызывал в мышцах ощущение здоровой усталости, а необходимость постоянно решать большие и малые практические задачки отвлекала от неприятных воспоминаний.

Многих усилий требовала русская печь, за которой надо постоянно следить да еще регулярно выгребать золу в ведёрко специальным совком. Но все равно прах сожженного дерева разлетался во все стороны и попадал в нос. Чтобы нс пить подозрительную воду из давно нс чищенного колодца с обвалившимся местами срубом, Ольга ходила в лес к роднику — три километра в одну сторону, это занимало время до полудня, поэтому она наполняла прозрачной влагой бидон и небольшое ведерко, а экскурсии повторялись в ритме «через два дня на третий». Баня по-чёрному раз в неделю, для которой годилась и колодезная вода, доставляла нс меньше радости, чем ежедневное джакузи с французской душистой солью, а картофельная похлебка с кабачками казалась вкуснее супа из раковых шеек - нс исключено, что Ольга себя в этом убедила.

Хуже обстояло дело с сохранностью впечатлений — её блестящая память вернулась окончательно, что доставляло массу нравственных неудобств, Так, печку она растапливала мастерски, потому что её научил этому отец в доме егеря, когда брал с собой на охоту (Ольга себя одёрнула - никаких воспоминаний, всё забыть!), жарить яичницу наловчилась нс хуже Ромки, который каждый вечер готовил себе глазунью на электрической плите в шикарной кухне на Кутузовском (проклятая память!). Вот варить кофе на печных конфорках раньше нс приходилось, и душистая густая коричневая жидкость всё время убегала - трудно приноровиться к ровной силе огня, но она и этому научилась, то поднимая, то опуская турку над плитой. Этот вновь приобретенный навык успокаивал, поскольку никак нс был связан с прошлым.

Постепенно угомонилась потребность в телесных удовольствиях, модной одежде и красоте ногтей. Волосы, зажав концы в кулаке, стригла себе сама хозяйственными ножницами. Законченые прямым огнём сковороды и кастрюли сё нс смущали, ела она из глубокой тарелки, всегда что-нибудь одно — салат, картофельное

пюре или кашу, эту единственную тарелку и мыла дочиста в трёх водах. Ещё чашку, большую, фаянсовую, голубую с золотой надписью «Любовь моя Ляля», подаренную Ромкой на день рождения в десятом классе. Никаких вещей, напоминающих о Максе, она нс привезла - они были табу.

Наконец, система жизнеобеспечения сложилась, быт отработан до автоматизма, пора подумать о душевном равновесии. «На свете счастья нет, но есть покой и воля» - любимое пушкинское стихотворение всегда было у Ольги на слуху. Однако выход за деревенскую околицу вновь откладывался: пошёл дождь, который лил без устали и передышки, воздух резко похолодал, запахло стужей, но пока только запахло. До самой матушки-зимы ещё далеко, но уже страшновато. Как её пережить? Да как-нибудь. Другие же приспособились.

Глава 20

Зоя Ивановна решение приняла быстро, хотя с воплощением медлила. Закалённая в превратностях судьбы, она оставалась матерью и женщиной, поэтому предательство родной крови ради идеи далось ей нелегко, и если бы нс пример боготворимого Лёвушки и не внутренне неодолимое стремление к правде, возможно, ничего бы нс вышло. В глубине души она понимала, что идёт против человеческой природы, но истинная вера всегда сильнее любых прагматических соображений. Недавно учёные нашли даже место в коре головного мозга, которое отвечает за веру в божественное начало - височные доли. Если они неразвиты, человек становится убеждённым атеистом, что, впрочем, тоже является разновидностью веры ни во что.

Нс имеет значения, верила старая Бачелис в Бога или в конечное торжество справедливости, важно, что верила во что-то лучшее, чем окружающая действительность, и ради этого, ради спасения сына, заблудшего в царстве денег, готова была на самопожертвование. Собственно, вся сё жизнь представляла собой непрерывную жертву до того самого момента, как Юрочка обеспечил матери безбедную старость. Но та жертвенность служила пользе сына, а нынешняя была совершенно иной, поскольку являлась предательством его интересов, и он мог ей этого нс простить.

Между тем интересы сына оказались несовместимы с понятием порядочности. В прошлый раз он предупредил недвусмысленно — не лезь в мои дела! Старая женщина тяжко вздохнула: «Дела-то, может, и его, а сын мой, и я отвечаю за него перед людьми, перед памятью мужа, перед тем же Большаковым. Неважно, кто прав, кто виноват, кто из них хуже, а кто лучше. За поведение Виталия Сергеевича в ответе его родители. А я должна объяснить Юре, что он ис имеет права поступать бесчестно, иначе он нс мой сын. Справедливость важнее роскоши, которой он меня окружил».

Является ли вера в лозунги сокрушителей Бастилии иллюзией, пока никто убедительно нс доказал. И Зоя Ивановна, которая была на них воспитана, этого тоже нс знала, поэтому в один из хмурых осенних вечеров в домашнем кабинете Большакова раздался телефонный звонок.

Собственно, мать Бачедиса повторила то, что услышала от Ольги Витальевны, но честно, слово в слово, добавила содержание угроз, произнесенных сыном. Голые факты без оценок и эмоций имели, однако, эффект разорвавшегося фугаса. Большаков в волнении прихватил крепкими зубами нижнюю губу. Одно дело, когда ревнивая дочь сообщает о любовных шашнях молодой отцовской жены. В этом ещё можно усомниться, хотя опыт подсказывал, что без малейшего фактического посыла Ляля подобного разговора нс затеяла бы. Но если мать сообщает, что сё любимый сын подставил своего босса и хочет вытеснить из холдинга к чертям собачьим, следует отнестись к информации серьёзно, независимо от того, какие побудительные мотивы двигали старухой. Это поколение идеалистов порой ведет себя странно с точки зрения практической пользы, но с моральной - они всегда оказываются на высоте, правдоискательство в них развито гипертрофированно и по обыкновению в ущерб личному благу. Следовательно, нс доверять словам Зои Ивановны нет оснований.

Большаков задумался, какую тактику избрать. Он отдавал себе отчёт в том, что, подарив свои акции жене, лишился манёвра. И ежу понятно, что Вероника вышла за него по расчёту, но если она такая корыстная, то вряд ли уступила капитал любовнику. С какой стати? Если Вероника не хочет терять Бачелиса, то будет держаться за козыри обеими руками. Кроме того, где-то — скорее всего у Ляли - спрятаны ценные бумаги Есаулова. Это любовница

может изменить, а дочь, даже несмотря на испортившиеся отношения, нс предаст. Правда, неясно, куда она исчезла из дома, и даже кое-какие вещи забрала, но не за границу же уехала - на какие шиши? Новым любовником пока не пахнет. Скорее всего ютится у подружки. Ничего, без денег долго нс протянет, явится в конце концов. Он даже готов перед нею повиниться - ведь в отношении жены Ляля оказалась права. Родная кровь всегда останется родной кровью. Так что ещё не всё потеряно, и неверному соратнику нс скоро удастся осуществить захват власти, если удастся вообще.

Виталий Сергеевич слишком увлёкся Вероникой, чтобы мыслить трезво, поэтому представить нс мог, что жена отслеживает все входящие звонки по параллельному телефону. С этой целью в своё время мастер из охранного подразделения Бачелиса установил иа аппарат специальное устройство, которое делало неслышным щелчок подключения и записывало разговоры на миниатюрный чип. Именно такую запись Юрий Львович дал прослушать дочери босса в ресторане, за что и получил спорные бумаги. Об этом основополагающем событии Вероника нс догадывалась. Любовник допускал до женских ушей только отфильтрованную информацию, иначе эта красивая дуреха попытается начать свою игру и испортит ему диспозицию.

Первоочередная задача, стоявшая перед юрисконсультом, заключалась в том, чтобы акции, преподнесенные молодой жене в качестве свадебного подарка, легли в его портфель рядом с собственными и акциями Есаулова. С таким весомым пакетом разыгрываемая партия будет носить несложный технический характер. Веронике отводилась подсобная роль. Она нс устраивала Бачелиса ни как женщина — из-за весьма сомнительной свежести, ни как деловой партнёр, поскольку в данном качестве претендовала на масштаб, которого не имела. Она нс доросла даже до понятия, что с такими деньгами, как у него, неувядающая молодость любовницы гарантирована простой сменой объектов, нужно только нс забывать делать это регулярно. В ближайшем будущем от Вероники следует избавиться. О необходимых для этой цели средствах Бачелис позаботился заранее и держал их в сейфе до времени икс. Но пока ещё Вероника могла быть полезна.

Тщеславная красотка даже вообразить нс могла, что нс устраивает обезьяноподобного Юрочку. Никогда сама не испытавшая

искреннего чувства, она путала любовные фантазии мужчины со страстью. Большакова довела до кондиции за полгода, это и понятно — возраст, а Бачелис ходил у неё в любовниках много раньше, устроил на работу под свое крылышко и продолжал тайно поддерживать отношения. Она, как ни пыталась, нс смогла узнать, насколько он богат, но богат - точно. Из всей совокупности данных однозначно вытекало, что Бачслис в нес влюблён, а на днях вдруг намекнул, что нс прочь жениться, если она подаст на развод. Отсутствием прагматизма Вероника нс страдала, впрочем, и простаку ясно, что из двух богатых лучше тот, кто моложе. Заключение поверхностное. Прав был юрисконсульт — масштаба любовнице нс хватало.

Вероника тотчас сообщила Бачелису содержание разговора его матери с Большаковым. Юрий Львович чертыхнулся. Не то чтобы он увидел угрозу замыслу, но настороженность противника могла затянуть намеченную операцию. Большаков, человек недюжинного ума и поднаторевший в интригах, конечно, многое сообразил, поэтому сейчас главное, чтобы босс нс догадался растолковать суть Веронике, сделав таким образом се своим союзником. Значит, спешить следовало на этом направлении.

Ты приезжай ко мне, — сказал Юрий Львович, выслушав деловую часть. — Я соскучился.

Но это невозможно, — пыталась возразить чужая жена. - Вечер, и он дома! Как я объясню?

Придумай что-нибудь, не мне тебя учить.

Вероника, сославшись на внезапно возникшую невыносимую зубную боль, поехала к дежурному «зубному врачу». Виталий Сергеевич хотел было се сопровождать, но она отказалась: