Бестолковая святая

День двадцать седьмой

Адель не постучав вошла в ванную и припрыгнула ко мне:

— Я готова. Ты не забыла, что везешь меня к скаутам?

— Дорогая, что ты сделала с формой?

— Она идиотская, и мне пришлось кое-что подправить. В моем отряде все так делают.

Я обозрела катастрофические последствия работы дизайнерской мысли. Моя одиннадцатилетняя дочь украсила беретку нашивкой с Че Геварой, заменила красно-белый платок банданой Hello Kitty, добавила череп к эмблеме отряда — цветку мака, укоротила синюю юбочку до середины бедер и сменила кроссовки на «конверсы», само собой, надетые на босу ногу.

— Да не волнуйся ты так, мамуль, на прикид нам плевать. Главное, чтобы с головой все было в порядке. Клятву отряда я выучила.

Мы всегда чисты,

Мы всегда веселы,

Мы всегда к делам готовы

И всегда говорим правду,

Мы всегда сначала думаем о других.

Клянусь сделать все, чтобы сохранить верность Богу, Франции, родителям, Закону Круга и каждый день делать что-нибудь приятное ближнему.

Боже, какая белиберда. Как меня угораздило запихнуть единственную дочь в осиное гнездо к слащавым идиоткам! Я прогнала эту нечестивую мысль, решив, что уж длительные прогулки на свежем воздухе точно пойдут Адели на пользу.

— Ловлю на слове, зайка. Раз уж у тебя с головой все в порядке, доставь удовольствие мне — одерни юбку и надень колготки. В лесу твои ножки сразу окоченеют…

— А мы до весны в лес не пойдем. Там сейчас холодрыга. Мы идем на концерт группы «Вирджин Мэри».

— Как ты сказала?

— Группа «Вирджин Мэри», католический рок.

— Что-о-о?

— Католический рок. В ваше время что, такого не было?

— Пожалуй, нет, мы слушали «Куин».

— «Куин» как «королева»? Монархический рок? У нас тоже полно монархистов…

— Нет-нет, «Куин» к монархизму отношения не имел. Это был скорее гомосексуальный рок. Большинство ваших девочек, наверное, уже определились со своей сексуальной ориентацией? А впрочем, сейчас это не актуально. Прости, я отвлеклась. Где моя сумка? Мы идем?

— Ой… ты уверена, что готова, мама?

Круглые щеки моей дочери побледнели, взгляд огромных зеленых глаз выражал явное беспокойство.

Я посмотрела на свое отражение в большом, в полный рост, зеркале.

Что и говорить, гламурным мой вид назвать было трудновато.

Старые штаны «Гэп», старый пуловер той же фирмы, все старое, все «Гэп». Волосы скручены на затылке в пучок и заколоты пластмассовой заколкой, побывавшей в зубах Прута, никакой косметики, огромные круги под глазами, бледные губы, заключенные в горькие скобки носогубных складок.

Я выглядела на свой возраст, что да, то да. Не могу сказать, чтобы это вызывало восторг.

Рука сама потянулась к тюбику с тональным кремом.

Нет, нужно удержаться.

На мгновение я задумалась о диктате молодости и красоты, о том чудовищном грузе, который жизнь взваливает на женские плечи… вернее, они сами его на себя взваливают. Какая волнующая попытка обыграть время! Битва, заведомо обреченная на поражение. Молчаливый заговор производителей одежды и косметики, стремящихся заставить нас тратить все больше и больше. Меня душили гнев и отвращение.

Сути дела это не меняло: выглядела я отвратительно.

Так, первым делом поищем положительную сторону.

— Ты должна радоваться, Адель. Я больше не похожа на твою молоденькую няню, согласна, солнышко?

— Это точно, — невесело отозвалась моя дочь.