Без памяти

Глава 11. Мерзость

— Что с ней? — женский голос на фоне объявления о прибытии поезда.

— Попыталась сделать аборт.

— Дурёха.

Мясистая женская рука схватила её за предплечье и затолкала в вагон. Сидевшие рядом двенадцатилетние мальчишки с интересом её рассматривали, поедая чипсы. Парень постарше имел пронзительный, кареглазый взгляд.

— Ну, и ну. Двуликая на крови трупов и с плодом льва Валерия, — на этот раз женщина одела белое летнее платье. — Мне всегда казалось, что в Риме одни напыщенные павлины с чистокровной родословной, но теперь, — посмотрела на сумку, которую Квинт положил на стол. — Фу, здесь даже не один. Ты пьёшь кровь всей фамилии?

Ханна заглянула внутрь поклажи и нашла обычные пластиковые бутылки, в которые Квинт набирал свою кровь. Они уже проехали Лацио и теперь направлялись на север.

— Это на случай ломки.

— Дело не в этом. Ты знаешь, что там целое ассорти?

Прежде чем ответить, Ханна оглядела тех, кто сидел в вагоне:

— Я хочу сбежать, — сказала как есть.

— Мой долг помочь.

— Они не послали за нами хвост?

— Нет. Мальчишки бы учуяли.

На какой-то миг Ханна вздохнула с облегчением, затем снова напряженно уставилась в окно. То, что Лепиды не последовали за ней ничего не значило, главный шпион таился в её голове, молчаливый и способный на всё.

Парни слева начали елозить на сидениях, пытаясь занять позу поудобнее. Оба были похожи на маленьких Маугли в шортах цвета грязной земли.

— Только подумай, эти мальки должны будут возглавить прайд через несколько лет. Хорошо, что у нас охотятся женщины. Эти лентяи только и имеют делать, что жрать и спать, — Грамича поджала губы.

Пока поезд мчался на встречу закату, Маргерита поведала, как попала в римскую общину. Оказывается, всем самки этого прайда без исключения относились к «странствующим» львам и путешествовали по Европе в парах. Их родные прайды либо были уничтожены, либо выставили старых львиц вон. Удивительно, потому что Ханне в голову не могло прийти, что в их социальных группах на десять самок мог приходиться только один самец. Сама Маргерита происходила из азиатской коалиции — у них было два мужчины, которые стремительно старились и потихоньку избавлялись от самок, распихивая их по углам. Грамича ушла сама. По пути в Европу, где согласно слухам, львы процветали, ей попалась Зузанна. Молодая львица насильно покинула свой прайд, когда у того появился новый вожак. Львы не щадили чужих детенышей, а Зузанна была беременна и вот-вот должна была понести. Маргерита помогла Зузанне с родами и позже, образовав пару, они продолжили путь вместе. Когда львица начала рассказывать о том, как встретил их римский рекс, Ханна была голова заткнуть уши. Эта львица боготворила Квестора.

— … Мало того, что дал нам крышу над головой, защиту и общество себе подобных, так ещё и детей разрешил оставить. Правда, не уделял им много внимания, но и не ненавидел. Зузанна была так рада!

— А где Зузанна теперь?

— Долгая история, — Маргерита вздохнула. — Нашего рекса звали Габриэль Фиорентин. Хороший парень. Молодой, полон сил, так сказать. Но почему-то детей не хотел и оставаться в его доме разрешал только старым женщинам. Ну, у нас-то всё путём. Секс не так важен когда живешь в общине. Но мы, конечно, волновались… вдруг чего не так у? Может, болен чем? Нет. Оказалось, что у него вроде как одна дочка есть. Приёмыш. Ханной звали. Малышка совсем, как вот эти оболтусы, — львица кивнула на дремлющий парнишек. — И не наша. Вроде из псовых. Души в ней рекс не чаял. В отпуск возил в горы, на пляж. Подарки дарил постоянно. В общем — как ни зайдем к нему — картина маслом — либо девчонка на кухне хозяйничает, либо на кровати его дрыхнет. Ну, мы прочувствовались и больше лезть с интимом не стали, да и не особо горели желанием. Многих в старых прайдах так намучили, что даже мысли вызывали отторжение. А потом девчонка сама куда-то делась. В то время как раз его отца убили. Мы прикинули и подумали, что неспроста. Как-то связано. Вобщем… ходил наш рекс сам не свой… В работу ушел. А года полтора назад такой кавардак начался. Кто-то пожар устроил. Весь этаж сгорел. Велел рекс держать оборону, лемуров не подпускать. Мы удивились, какие лемуры, какие не подпускать? Век жили и не пересекались, уж рекс позаботился, а они и правда штурмовать вздумали. Месяц отбивались. Вот и погибла Зузанна.

— Что это были за лемуры?

— Не знаю. Мы не приглядывались. Но их было много. Детишек удалось спасти, а мать — нет. Так и получилось, что теперь я — ближайшая им родственница.

— А куда делись остальные львицы?

— После ухода рекса? Разбежались кто куда. Нам ни в первой кочевать.

Ханна потёрла руками лицо. Женщина кажется не догадывалась, что она и есть та самая девчонка из за которой и начался весь сыр-бор. Вероятно, в их прайде не практиковали омоложение, а Фиорентин не рассказывал им об этой особенности своего рода. Никто не подумал, что девочка никуда не уходила.

— И ты не собираешься как-то связаться с рексом?

— Зачем? — Маргерита удивилась. — Я старая львица с двумя детьми. Ему впору найти молодую и если уж обосновываться то подальше от этой римской истерики, из-за которой убили его отца. Никогда не интересовалась его работой, но рекс бока не отлеживал. Человек движения, во! Постоянно где-то шлялся. Вот и теперь умотал. Наверное, поступило предложение слиться с каким-нибудь прайдом на востоке. Рекса буквально атаковывали просьбами. Видела бы ты его! Красив! Тебя не тошнит, деточка? Бледная какая-то.

Ближе к ночи они выключили свет над столиком. Сон не шел к Ханне, а она не делала никаких видимых попыток идти ему на встречу. Руки тянулись к беретте на каждой станции. Под утро ей все же удалось задремать, но едва поезд остановился, как Ханна на автомате разлепила глаза. Маргерита подкрашивала губы, смотрясь в круглое зеркальце. Одиннадцать часов и никакого намека на преследование. У них получилось?

— А можно я буду спать рядом с тётей? — пропищал двенадцатилетний двуликий, вываливаясь из вагона.

Маргерита вопросительно уставилась на Ханну. Пришлось подыграть.

— В одной кровати — нет. В комнате — возможно.

— Гыы, — протянул второй парнишка. — Ловим на слове.

Плотно пообедав в ближайшем МакДональдсе они пересели на другой поезд и к концу дня добрались до пункта назначения. Кто станет искать сбежавшую убийцу в домике у моря, где туристов — пруд пруди? Парни всё-таки поселились с ней, притащив вторую односпальную кровать из другой комнаты. Для обычных детей они были слишком сильными и всегда шли спереди, что не ускользнуло от внимания Ханны.

— Спокойно ночи, тёть.

— Спокойной ночи.

Закрывая глаза, она видела огромную голубую звезду, лихорадочно передвигающуюся с места на место. Думала ли, что её не будут искать? Нет. Будут. Но как далеко зайдут и кого пошлют на поиски? Люция — вряд ли, слишком прирос к Риму, да и прикрытием Отца не стал бы рисковать. Дельных идей от него тоже не дождешься, не в приступах ярости. Квинт? Нет. Парень коммуникабелен, но на сыщика явно не тянет. Флавий? А что она о нем знала? У лемура имелся какой-то опыт… жизненный или профессиональный сказать было сложно, но если бы в римской фамилии существовал хоть какой-то намек на иерархию помимо должности отца, Ханна подумала бы, что Флавий занимал вторую ступень. Странно все это, старший сын, а по силе уступил мальчишке. Ещё подозрительное это смотрелось на фоне его должности в сенате, раз он разбирался в политике, значит должен быть иметь определенные наклонности к интригам. Стратег? Возможно. Умел махать руками не хуже Квестора? Очевидно. Да, наверное, пошлют его.

Ханна оскалилась во сне. Подумать только, этот женоподобный бледнолицый ни разу не заговорил с ней, обвинить его во лжи или обмане было трудно. Из-за своей пассивности этот лемур так и не продемонстрировал определенного отношения к ней, скорее, даже в чем-то был полезным. Было бы неопрятно видеть его лицо в качестве преследователя. Сложно было бы… убить.

Родовой крови в тебе ещё слишком много, чтобы думать о побеге.

— Ты сахар забыла, — нахмурился Альфонс.

— А, прости, — Ханна опустила в чашку ложку с сахаром. — Вот.

— Спасибо.

На столике в ровный ряд стояло четыре прозрачных стакана. Жидкость в первом на вкус почти не чувствовалась, будто вода из-под крана. Вторая была гуще и кислая, как лимон. Кровь из третьего стакана имела была терпкой и густой, как сгущенка.

— Они не смешивали её, наливали разную в разные бутылки.

— Да, — кивнул Ив.

— Как я раньше не замечала? — Ханна повертела в руках последний стакан и обмакнула палец. — А эта похожа на карамель. Никогда не пробовала карамель, но почему-то сказала.

— Неплохо, — Грамича одобрительно кивнула, выбирая шляпу для пляжа. — Можешь сказать, чья она?

— Нет. Я не помню… я… — нахмурилась. — Я ни разу не пила кровь у них из вены.

— Понятно.

Удивительно, почему Ханна была так уверена, что до сих пор пила только кровь Квинта. Лемуры день ото дня меняли её меню, привязывали к каждому из них.

Но если здесь было четыре вида и одна из них наверняка принадлежала Квинта, а другая Люцию и Флавия… то чья последняя?

— Очевидно, что все они, включая четвёртого дали своё согласие на такое вот… использование, — сказала Грамича. — Кровь лемуров данная против воли киснет. Бывает не сразу, чуть позже, чтобы недоброжелатель мог наверняка отравиться. Но мы здесь уже второй месяц.

— Мы. Двуликие, — сказал Ив. — Если нас много и мы живем вместе, то такие мелочи как кровь лемуров, наркотики или алкоголь быстро отпускают. Так говорила мама.

— Зузанна любила выпить, — покачала голой Грамича.

— В обществе себе подобных мы вырабатываем эндорфины. Даже надобность в сексе пропадает, — улыбнулся Альфонс. — Ты волчица, но не лань. Тоже хищник. Если захочешь путешествовать с нами, мы будем рады.

Ханна смотрела полной женщине и двум детям, спешащим на пляж. Почему-то сейчас её интуиция, включающаяся только в самых экстремальных случаях, решила проснуться и дать надежду, что возможно, только возможно, она встретила людей, которые без задней мысли помогут ей избежать сумасшествия.

Если решишь сделать глупость, дай знать. Растущая в тебе сущность действуют на меня крайне угнетающе.

Бороться с ломкой будучи беременной оказалось проще, чем она предполагала. Каким-то образом плод восполнял потерю крови лемура своей и на четвертой месяце Ханна поняла, что слышит и видит ничуть не хуже, чем раньше.

Преследователи так и не предстали перед взором. Почему нет? Ведь она ощущала тяжелый взгляд в спину. Дыхание, ровное и знакомое где-то там, вдали. Мальчишки принюхивались, но не могли понять причину ее беспокойства. Вместо того чтобы наслаждаться свободой, Ханна сжимала руки в кулаки.

— Тёть, — протянул Ив. — Скоро вам нельзя будет так долго сидеть на солнце. Можете навредить малышу.

— Точно, — Альфонс покосился на прикрытый белой футболкой живот. — Совсем немного осталось.

Через пару часов разморившиеся на солнце львы встали и пошли к воде. Ханна снова ощутила на себе тяжелый взгляд. Если бы не живот, по размеру соответствующий девятому месяцу беременности у людей, она бы вышла на охоту.

— Мне мороженое. Шоколадное, — облизнулся Альфонс, когда на закате они пошли в кафе.

— А мне фиста-а-а-ашковое.

Ханна озвучила их заказ официанту и тот, сделав заметки в блокноте, засеменил к другим столикам. Жара стояла неимоверная. Мальчишки что-то говорили о том, как завтра попробуют надуть лодку и погонять вдоль берега, ведь тётя Маргерита временно сложила с себя обязательства родственницы и занялась творческой деятельностью — начала писать роман. Они не видели её уже несколько дней, львица почти не выходила из кабинета, но судя по звукам, вынужденное одиночество плодотворно влияло на её будущее произведение.

Парням принесли мороженое, а Ханне её коктейль. Сегодня пенки было больше обычного, но вкус тот же, сладкий.

— Синьора, ваш «Чудо-шейк»!

Официант поставил перед ней огромный стакан с коктейлем, полагающейся пенкой, приукрашенный апельсиновыми дольками. Ханна приподняла брови:

— Я заказывала один.

— Но вот же он, — представитель персонала оглядел предыдущий стакан. — Это не наш.

— Простите. Сейчас вернусь.

В туалете её вырвало, но вкус карамели на языке твёрдо держался до самого утра.

— Кажется, началось.

Мальчишки забегали по дому, будто поседение две недели и вовсе не смотрели поучительные видео о том, как оказывать моральную помощь при схватках. Ханна еле как доковыляла до входной двери. Заперлась на все замки, проверила окна и только тогда свалилась на диван. Маргерита вылетела из своей студии и началось страшное. Плод монстра раздирал её изнутри. Она выла, цапала себя когтями, раздирала мебель. Черное полотно перед глазами то появлялось, то исчезало — то была агония, несравнимая ни с чем, что она испытывала в жизни.

Дыши

Ребёнок не оказался уродцем. Скорее, просто недоношенным. Маленький, но быстро развивающийся, сразу поразил своим необычным фенотипом. Ни у Ханны, ни у Габриэли не было голубых глаз. Оба были брюнетами, но малыш же родился шатеном. За тот отрезок времени, что Ханна наблюдала за ним, ей удалось разглядеть лишь малые унаследованные черты. Овалом лица в будущем мальчишка пошел бы в мать, а по структуре прямых волос уже напоминал отца. Никаких аномалий в виде длинных когтей или хвоста не наблюдалось. Маргерита вежливо пояснила, что узнать к какому виду принадлежит детеныш двуликого, которого зачали в человечьей форме, почти невозможно, пока тот не начнёт вырабатывать соответствующий запах. Что происходило в предподрастковом возрасте. Ждать столько Ханна не собиралась. К тому же её немотивированная тревога с каждым днём поднималась на несколько делений.

— Я не хочу его, — сказала.

— Значит ли это, что мы берем его с собой?

— Да.

И вот она снова в пути, снова на поезде. Им требовалось разбежаться, чтобы не подвергать опасности малыша, сложно было подумать до чего бы не додумался Люций попадись ему на глаза этот сверток. Ханна пыталась обучить мальчишек нескольким приёмам, перед тем как покинуть. Парни быстро схватывали и судя по всему, не собирались прерывать практику. Два-три года и они вырастут примерными главами своей общины.

— Здесь свободно?

На сидение рядом опустилась очередная модель. Направление «Париж — Милан» оправдывало себя. Ещё никогда Ханна не ощущала себя такой далекой от человеческого мира. Что это за жизнь с постоянно целью выглядеть красиво, мотаться по мегаполисам, рассматривать достопримечательности или каждое лето загорать на море? Как это в принципе могло приносить удовольствие?

Её мысли снова устремились к ушедшему поезду. Она не имела понятия, куда направилась Грамича. А львица не интересовалась, что собралась делать Ханна. Странно? Нет. Они изначально не договаривались о том, что будут всю жизнь путешествовать вместе.

— Что же вы… сами жаловались на моё молчание, а теперь даже не отвечаете, когда я проявил инициативу?