Безжалостные короли

21. Жас

— Что ты здесь делаешь? — нахмурилась я. — Пожалуйста, не убивай мое настроение прямо сейчас. На самом деле у меня был фантастический день, что редко случается, если только я не с сестрой.

Кингстон ждал меня на подъездной дорожке, когда Эйнсли высадила меня. Она уехала, одними губами произнеся «Удачи», прежде чем я успела ее остановить. Клянусь Богом, если Кингстон попытается упрекнуть меня за то, что я поехала с Эйнсли в Южный Центр, я вцеплюсь ему в горло.

— Я так рад, что вы с Шоном так здорово провели время.

Я закатываю глаза.

— Серьезно? Ты сейчас изображаешь ревнивого парня? Новость, Кингстон: ты не мой парень. Я сказала, что подумаю об этом.

Я знала, что это произойдет, когда Эйнсли продолжила постить об этом в Инсту. Она отрицала это, но я уверена, что она пыталась разозлить своего брата.

— Кто он?

Я смотрю Кингстону прямо в глаза.

— Друг.

Его ноздри раздуваются.

— Друг, которого ты трахала.

Мои глаза сужаются.

— Почему это имеет значение?

— Потому что, блядь, имеет, — рычит он.

— Я не собираюсь вести этот разговор на моей подъездной дорожке.

Кингстон распахивает пассажирскую дверь своей машины.

— Садись.

Я усмехаюсь.

— Ты, должно быть, шутишь.

Его взгляд скользит по пассажирскому сиденью, затем возвращается ко мне.

— Да, этого не случится, — я складываю руки на груди.

В глазах Кингстона вспыхивает ярость, смешанная с похотью.

— Жас, садись в машину, пока я, блядь, не запихнул тебя в нее.

— Хотела бы я посмотреть, как ты попытаешься, — я уверена, что мое выражение лица совпадает с его.

Мои пальцы на ногах подгибаются от демонстрируемого альфа положения, но Кингстону уже следовало бы знать, что я не люблю, когда мной командуют.

Я визжу, когда руки Кингстона обвиваются вокруг меня, и он без труда поднимает меня с земли.

— Поставь меня на землю, ты, задница!

Он пытается усадить меня в машину, но я даю ему хороший отпор. Я чертовски хорошо знаю, что мы поднимаем достаточно шума, чтобы нас услышали в доме, но я не удивлюсь, если Чарльз смотрит в окно, наслаждаясь тем, что со мной обращаются грубо.

Зубы Кингстона смыкаются на мясистой части моего плеча, что дает ему элемент неожиданности, необходимый для того, чтобы затащить меня в машину. Замки немедленно защелкиваются, пока я сижу в шоке, держась за больное место.

Я наваливаюсь на него, как только он садится за руль.

— Ты только что укусил меня?

У этого ублюдка хватает наглости ухмыляться.

— Ты пыталась ударить меня коленом по яйцам. Что я должен был сделать? Считай это самообороной.

Моя голова откидывается на спинку сиденья.

— И что? Теперь ты собираешься меня похитить?

Он включает зажигание и переключает передачу.

— Пристегнись, детка.

Я бы хотела, чтобы моя голова осталась прикрепленной к телу, если мы попадем в аварию, поэтому я нехотя подчиняюсь.

— Ты напрасно тратишь время. Я просто попрошу Эйнсли отвезти меня домой, или пойду пешком.

Он смотрит на меня, сворачивая налево с моей подъездной дорожки, в противоположном направлении от его дома.

— Вот почему мы не едем ко мне домой, — он подмигивает.

— О, черт возьми!

Кингстон разражается смехом, пока я выпускаю череду проклятий.

— Я рада, что могу быть такой забавной, — я подбрасываю ему птичку. — Ты хотя бы собираешься сказать мне, куда мы едем?

Он проезжает через ворота, отгораживающие этот жилой комплекс от главной дороги, и поворачивает направо.

— К Бентли. Рид тоже там. Родители Бента сейчас на сафари в Намибии или что-то в этом роде, так что это место в нашем полном распоряжении.

— И почему я должна срывать вашу маленькую дружескую вечеринку?

Кингстон игриво вздергивает брови.

— Увидишь.

Черт, почему мои мысли автоматически устремляются в грязные места?

— Кингстон, ты это серьезно?

— Нам нужно поговорить, — язык Кингстона выскальзывает наружу, чтобы смочить губы, на что я совершенно не обращаю внимания. Да, точно. Я даже не могу убедить себя.

— О чем?

— Намного проще, когда мы будем все вместе, так что мне не придется повторяться.

— О, да ладно, ты не можешь оставить меня в таком состоянии.

Уголки его губ приподнимаются.

— Терпение, Жас. Мы почти пришли.

Я сверлю дырки в боковой части его по-дурацки сексуальной челюсти.

— Ты последний человек, который должен читать кому-то лекции о терпении.

Кингстон подъезжает к воротам другого поселка и вводит код. Я уверена, что жители не должны открыто делиться своими кодами доступа, но тот факт, что у Кингстона он есть, меня не удивляет.

Я никогда раньше не была в доме Бентли, поэтому мой взгляд блуждают, пока мы едем по его району. Темно, и большинство домов стоят дальше от дороги, поэтому я вижу в основном кустарники или просторные лужайки, что похоже на район, в котором живем мы с Кингстоном. Машина Кингстона едет по длинной подъездной дорожке и паркуется перед огромным особняком в испанском стиле. Кингстон открывает тяжелые деревянные двери, как будто он хозяин этого места, и я следую за ним, пока мы не останавливаемся в помещении, похожем на гостиную.

Я качаю головой, оглядываясь вокруг, задаваясь вопросом, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к тому, что мои друзья живут в таких домах. Черт, или к тому, что я живу в таком доме. Я даже не касаюсь того факта, что входная дверь была оставлена незапертой. Меня не волнует, насколько безопасен ваш район; это дерьмо просто глупо.

— Бент! — кричит Кингстон. — Где ты?

— В игровой комнате! — кричит Бентли в ответ.

Кингстон наклоняет голову в сторону лестницы справа от нас, я понимаю намек и иду в том направлении. Когда мы поднимаемся на второй этаж, он ведет меня по коридору, пока мы не доходим до открытой двери. Я заглядываю внутрь и вижу, что Бентли и Рид играют в какую-то игру перед самым большим телевизором, который я когда-либо видела.

Бентли улыбается, когда видит меня.

— Жасси Жас! — он бросает контроллер Xbox на стол перед собой, подходит ко мне и обнимает меня. — Ты хорошо выглядишь в моем доме, малышка. Тебе следует приходить ко мне почаще, но в следующий раз избавься от пещерного человека.

Я хихикаю, стараясь не показать, что нюхаю его вкусный одеколон.

— Привет, Бент.

— Очень смешно, придурок, — бормочет Кингстон, вытаскивая меня из объятий Бентли.

Бентли бросает на Кингстона недовольный взгляд и подходит к мини-бару в углу.

— Какой тебе яд, Жас? У меня есть водка, виски, текила, пиво, ганджа…

Я поднимаю руку, чтобы остановить его болтовню.

— Просто вода подойдет.

— Скуучно, — нараспев произносит Бентли, бросая бутылку воды в мою сторону. — Дэвенпорт?

— Макаллан, — глаза Кингстона встречаются с моими. — Ты уверена, что не хочешь чего-нибудь покрепче?

— Уверена, — отвечаю я. Употребление алкоголя в окружении этих парней всегда приводит к неприятностям.

Кингстон принимает напиток от Бентли и осушает его одним махом. Он протягивает стакан, чтобы налить еще, и делает это снова. Тем временем Бентли заглатывает по меньшей мере три глотка виски из своего стакана. Ух ты, как здесь напряженно. Похоже, именно я должна привнести в ситуацию немного легкомыслия.

— Стоп, парни, — я толкаю Кингстона в плечо. — Хотите напиться, чтобы иметь возможность развлечься друг с другом?

Бентли смеется.

— Принцесса, если Дэвенпорт хочет отсосать у меня, то спиртное не нужно. Ему просто нужно сказать, что я красавичк, и я с радостью сделаю это для него.

Кингстон усмехается.

— Пошел ты, Фицджеральд. Если кто и будет держать член во рту в такой ситуации, так это ты.

Бентли посылает ему воздушный поцелуй, на что получает ответ в виде среднего пальца.

Я смеюсь, когда замечаю, как Рид качает головой, бормоча: — Идиоты.

Кингстон делает шаг вперед и осторожно берет меня за руку.

— Дай мне посмотреть.

Мне требуется мгновение, чтобы понять, о чем он говорит.

— Все прикрыто, — я киваю на пленку, которой заклеена моя новая татуировка, как каким-то странным пластырем.

— Так сними ее, — судя по тому, как Кингстон смотрит на меня сейчас, я не уверена, что он говорит о пленке.

— Я должна промыть ее и нанести мазь, когда сниму пленку, — Боже, неужели я могу показаться еще более неловкой? Как будто ему есть дело до моих инструкций по уходу.

— Мы сейчас вернемся, — говорит Кингстон ребятам, ведя меня через холл в ванную.

Чтобы снова не поставить себя в неловкое положение, я разматываю повязку и промываю татуировку водой с мылом. Кингстон подходит ко мне сзади, когда я достаю из кармана тюбик A&D, и я вижу его ухмылку в зеркале, когда я вздрагиваю от близости. Боже, как я ненавижу то, что рядом с ним у меня нет никакой игры. Он превращает меня в безмозглую сучку в период течки одним лишь своим существованием. Я не могу перестать думать о том, что произошло после вечеринки Пейтон, и как сильно я хочу сделать это снова.

Кингстон наблюдает через мое плечо, как я вытираю руку насухо и начинаю наносить мазь на свежие чернила. Как только я заканчиваю, он берет мою руку и поднимает ее, чтобы рассмотреть поближе. Его палец легонько проводит по рисунку, стараясь не задеть татуировку.

— Это жасмин, не так ли?

— Да. — Не буду врать, я поражена, что он это знал. — Они были любимыми у моей мамы. Она называла меня своим сладким цветком.

Мои глаза слезятся, как это обычно бывает, когда я вспоминаю счастливые воспоминания, связанные с моей мамой. Я надеюсь, что однажды я смогу думать о ней и улыбаться, но сейчас эти воспоминания лишь напоминают мне о том, что я никогда больше не испытаю таких переживаний. Я никогда больше не услышу от мамы ни единого слова, не говоря уже о том, чтобы использовать ее любимое ласковое выражение. Боже, я так сильно скучаю по ней, что мне физически больно. Я ненадолго зажмуриваю глаза, чтобы сдержать слезы.

Кингстон все еще проводит пальцем по моей руке, оставляя мурашки по коже.

— Это идеально.

Мои губы изгибаются в мягкой улыбке.

— Это именно то, что сказала Эйнсли.

Я никогда не верила в теорию о том, что мозг близнецов связан друг с другом, пока не познакомилась с Кингстоном и Эйнсли. Какими бы разными ни были их характеры, они обладают удивительной способностью знать, о чем думает другой. Эйнсли однажды сказала мне, что она даже чувствует, когда ее брат обижен или очень расстроен. Их связь нельзя объяснить научно, но я в это твердо верю.

Кингстон возвращает мне ухмылку в зеркале.

— Это потому, что она умная. Очевидно, мой интеллект передался ей еще в утробе матери.

— Откуда ты знаешь, что не наоборот?

— Потому что я старше и крупнее. У меня даже где-то есть фотография, которая это доказывает. Моя пуповина была в два раза толще, чем у нее, а это значит, что я получал больше питательных веществ внутриутробно.

Я усмехаюсь.

— Почему я не удивлена, что ты не умел делиться даже тогда?

Веселье исчезает из зеленовато-золотых глаз Кингстона, когда его пальцы обвиваются вокруг моих плеч.

— Это недавнее событие. Раньше я никогда ни о чем не заботился настолько, чтобы чувствовать себя собственником.

Мои глаза ищут его.

— Почему у меня такое чувство, что мы говорим не об игрушках?

— Потому что это не так, — говорит он как ни в чем не бывало.

Он слегка отступает назад, чтобы я могла повернуться.

— Кингстон…

— Жас.

У меня перехватывает дыхание, когда его руки обхватывают мои бедра, и он опускает голову.

— Разве ты… разве ты не говорил, что тебе нужно поговорить со мной о чем-то?

Кингстон кивает.

— Говорил.

— Итак… — его руки сгибаются, кончики пальцев разминают округлости моей задницы. — Разве мы не должны, эээ, сделать это? Поговорить, я имею в виду?

Я чувствую запах виски в его дыхании, когда губы Кингстона нависают над моими. Боже, было бы так легко сократить этот разрыв.

— Да, мы должны.

— Если ты собираешься меня за что-то отчитывать, то можешь оставить это при себе. — Черт, почему это прозвучало с таким придыханием, когда я собиралась быть твердой?

— Я не собираюсь тебя отчитывать, Жас.

Вот это сюрприз.

— Действительно? — я уверена, что скептицизм отражается на моем лице. — Ты не собираешься зачитать мне акт о беспорядках за то, что я отправилась ночью в такое опасное место с твоей сестрой на буксире?

Голова Кингстона медленно качнулась влево, затем вправо.

— Ты знаешь, что ты там делаешь, и я верю, что ты не поставишь Эйнсли в компрометирующее положение.

— Хм, — я несколько раз моргаю, не совсем понимая, что сказать. — Так ты собираешься рассказать мне, что происходит, или будешь стоять и смотреть на меня всю ночь?

Глаза Кингстона встречаются с моими.

— Смотреть на тебя всю ночь — не самый плохой способ скоротать время, но у меня есть новая информация, которой я хочу поделиться. Знаешь, в интересах полного раскрытия информации.

Я вскидываю бровь.

— Разве ты не сказал, что хочешь, чтобы ребята тоже услышали?

— Говорил. Но сначала мне нужно сделать кое-что еще.

Я прикусываю губу.

— Ладно, что…

Мои мысли обрываются, когда Кингстон прижимается своими губами к моим. Сначала поцелуй нежный, совсем не похожий на наши обычные бешеные совокупления. Он не торопится, исследует мои губы, прежде чем потребовать проникновения. Кингстон стонет, когда я проникаю языком в его рот, хватаю его за шею и притягиваю ближе.

Почему поцелуи с этим мужчиной ощущаются всем телом? Все мои чувства находятся в состоянии повышенной готовности. Мои трусики уже до неприличия мокрые. Мое сердце бешено колотится, когда рот Кингстона движется вдоль изгиба моей шеи. Он растягивает хлопок моей футболки, покусывая и покусывая дорожку к моему недавно оголенному плечу. Я не произношу ни слова жалобы, когда Кингстон стягивает мою футболку через голову и бросает ее на пол.

Он опускает голову на мое плечо и стонет, когда я тереблю его эрекцию через брюки.

— Блядь, Жас. Я стараюсь не быть эгоистичным мудаком, но ты мне так чертовски нужна. Мне нужно почувствовать что-то хорошее посреди всего этого дерьма.

Мне знакомо это чувство. Секс с Кингстоном — единственное, что приносит мне облегчение от оглушительного шума, бушующего в моей голове, по крайней мере, на время. Вместо того чтобы выразить это словами, я решаю, что действия громче слов. Я расстегиваю пуговицу на его джинсах и расстегиваю молнию. Моя рука проскальзывает под боксеры, обхватывает его член и несколько раз проводит по нему вверх-вниз. Кингстон подсознательно выдвигает бедра вперед, когда мой большой палец проводит по вытекающей с кончика сперме.

Я задыхаюсь, когда его большие пальцы проводят по моим соскам через кружевной лифчик. Я стону, когда его язык кружит по заостренным кончикам. Я упираюсь руками в стойку и откидываюсь назад, предоставляя Кингстону лучший доступ, когда его рот устремляется на юг.

— Поцелуй меня, — выдыхаю я.

Он посасывает кожу прямо под моим пупком, заставляя мою киску пульсировать.

— Я целую тебя.

— Блядь, — я откидываю голову назад, когда он расстегивает мои джинсы и лижет прямо над верхним швом моих трусиков.

— Я в двух секундах от того, чтобы вытащить свой член и присоединиться к вечеринке.

Я вскрикиваю от глубокого голоса Бентли.

— Святое дерьмо черт возьми!

Кингстон мгновенно заслоняет меня своим телом, так что мне приходится заглянуть ему через плечо, чтобы увидеть Бентли.

— Какого хрена, чувак? Слышал когда-нибудь о такой штуке, как приватность?

Бентли усмехается.

— Во-первых, ты оставил эту чертову дверь открытой. Снова. И мы могли легко услышать вас, потому что вы находитесь прямо напротив. Во-вторых, я начинаю думать, что у одного или обоих из вас есть какой-то странный фетиш на ванную. В-третьих, это мой гребаный дом, — он встречает мой взгляд и нахально подмигивает мне. — Горячий лифчик, Жас. Мне особенно нравится, что он прозрачный.

Я краснею, когда Кингстон рычит себе под нос. У Кингстона дергается мускул на челюсти, когда они с Бентли смотрят друг на друга. В этом маленьком пространстве слишком много чертова тестостерона. Это наталкивает меня на всевозможные идеи, о которых я не имею права думать. Например, пригласить Бентли войти и сказать ему, чтобы он закрыл за собой дверь.

— Уходи, Бент, — процедил Кингстон. — Мы будем там через минуту.

Глаза Бентли возвращаются к моим.

— Это то, чего ты хочешь, Жас?

— Эээ… — мое лицо теперь, наверное, вдвое покраснело. Почему вдруг стало так чертовски жарко?

Бентли усмехается.

— Я не знаю, чувак, похоже, что наша девочка хочет, чтобы я остался здесь, — он говорит с Кингстоном, но его взгляд все еще прикован ко мне.

Кингстон делает шаг вперед и ударяет рукой в грудь Бентли, отпихивая его назад.

— Отвали, Фицджеральд.

— То же самое, придурок, — выплевывает Бентли.

Господи, это должно прекратиться. Ненавижу осознавать, что из-за меня между ними произошел разлад.

Я наклоняюсь, чтобы поднять свою рубашку и быстро натянуть ее через голову.

— Слушай, не надо здесь больше торчать.

Бентли разворачивается и топает в игровую комнату.

Ноздри Кингстона раздуваются, когда он хмурится.

— Ты ни хрена не помогаешь ситуации, знаешь ли. Что мне прикажешь делать, когда ты ведешь себя так, будто хочешь, чтобы он остался?

Я дергаю молнию и застегиваю джинсы.

— Кто сказал, что я веду себя так?

Черт побери. Неужели я действительно сказала это вслух?

Его губы поджимаются, когда он что-то ищет на моем лице.

— Просто, блядь, забудь об этом. Давай покончим с этим.

Кингстон выходит из ванной, а я плетусь следом. Когда мы возвращаемся в игровую комнату, из нее как будто выкачали воздух. Между Кингстоном и Бентли такое напряжение, что это выводит меня из себя.

Бентли берет стоящую перед ним стеклянную трубку и раскуривает ее. Сделав большую затяжку, он говорит: — Давайте, блядь, покончим с этим. Не так ли? Я уверен, что Кингстону не терпится намочить свой член.

Я съеживаюсь, когда Кингстон опускается на противоположный конец дивана, устремив на своего друга злобный взгляд. Я намеренно занимаю место рядом с Ридом, которое оказывается в противоположном конце комнаты от двух других. Я не знаю, чем Кингстон хочет поделиться с нами, но в одном я уверена точно: этот разговор будет просто потрясающим.

Нет.

— Я выпью за это.