Безжалостные короли

7. Кингстон

Пейтон ждет меня в конце коридора. Если я не хочу столкнуть ее с лестницы, мне придется потакать всему тому дерьму, которое она собирается извергнуть. Как бы ни было заманчиво столкнуть ее, я не хочу сегодня отправиться в тюрьму. Или вообще когда-либо, если уж на то пошло.

— Как Жасмин?

Я приподнимаю брови.

— Тебе действительно не все равно?

Ее блестящие розовые губы поджимаются в уголках.

— Не совсем.

— Тогда почему ты спрашиваешь, Пейтон? У меня нет на это времени.

— Просто любопытно, — она пожимает плечами, пытаясь изобразить безразличие, но я на это не куплюсь. — Итак… мой день рождения через две недели. В этом году он выпадает на субботу.

— И?

— И у меня будет вечеринка, помнишь? То есть, да, конечно, помнишь. Это мои грандиозные восемнадцать. Я планировала это буквально вечность.

— Ближе к делу, блядь.

Пейтон накручивает прядь длинных светлых волос на указательный палец.

— Я просто хотела убедиться, что ты знаешь, что ты все еще приглашен. Что может быть лучше, чем оставить всю эту драму позади и официально объявить, что мы снова вместе?

Эта сучка еще больше заблуждается, чем я думал.

— Не интересно, — я пытаюсь пройти мимо нее, но она загораживает мне путь.

Ее голубые глаза сузились до щелей.

— Кингстон, подумай об этом очень хорошо. У тебя есть последний шанс.

— Последний шанс для чего?

Ее нос задирается вверх.

— Чтобы извиниться за свое поведение. Попросить у меня прощение. Оставить всю эту ерунду с этой шлюхой наркоманкой в прошлом.

Мои зубы скрежещут.

— Подвинься, Пейтон.

— Ты пожалеешь об этом, Кингстон.

Я делаю шаг вперед и оказываюсь прямо перед ее лицом.

— Единственное, о чем я жалею, это о каждой минуте, проведенной с тобой. А теперь, блядь, шевелись, пока я не заставил тебя двигаться.

— Ты придурок!

Я усмехаюсь.

— Это не новость. Последнее предупреждение, Пейтон. Подвинься.

Пейтон отодвигает свое тело, чтобы я мог пройти, но она все еще достаточно близко, чтобы ее сиськи терлись о мою руку, когда я прохожу мимо. Этот трюк, без сомнения, преднамеренный с ее стороны, и чертовски раздражающий с моей. Я начинаю думать, что она никогда не поймет намека. Я ведь не скрывал, что презираю ее.

— Просто помни, что все, что произойдет с этого момента, будет твоей виной, Кингстон. Ты сам напросился на это! То, что случилось с Жасмин на озере, ничто по сравнению с тем, что произойдет, если ты будешь продолжать отталкивать меня.

Я останавливаюсь на полпути вниз по лестнице и оборачиваюсь.

— Тебе есть в чем признаться, Пейтон?

Я с самого начала подозревал, что Пейтон наняла кого-то, чтобы тот напал на Жас, но не думал, что она настолько глупа, чтобы признаться в этом.

Она сложила руки на груди.

— Полагаю, теперь мы увидим, не так ли?

Я смеюсь.

— Вау… ты еще глупее, чем я думал, если думаешь, что я отвечу на одну из твоих угроз. Имей в виду, что бы ты ни бросила в меня или в кого-либо, кто мне дорог, мое возмездие всегда будет в десять раз хуже. Сделай все, что в твоих силах, Пейтон. Я с удовольствием посмотрю, как ты будешь корчиться, когда придет время расплаты.

Я уверен, что ее щеки побледнели, но она слишком сильно накрашена, чтобы я мог сказать наверняка.

— Ты меня не пугаешь.

Я продолжаю спускаться по лестнице, не оглядываясь.

— Это мы еще посмотрим.

Пейтон издает пронзительный крик, когда я выхожу через парадную дверь. Бентли прислонился к своей машине, ожидая меня.

— Это Пейтон визжала как банши? — он дергает подбородком в сторону дома.

— Да. Сегодня она особенно старается, — я достаю телефон из кармана и пишу сообщение своему частному детективу, прося его установить слежку за Пейтон. Он уже следит за ее мамой, но пока не обнаружил ничего подозрительного. — О чем ты хотел поговорить?

— Тебе действительно нужно спрашивать?

Моя челюсть сжимается, когда я открываю дверь своей Agera. Меня чертовски бесит, что Жас может так легко доверять заднице этого шутника, но не мне. — А что с ней?

— Она будет в порядке в этом доме?

Я провожу рукой по подбородку.

— Мне это не нравится — Каллаханы занимают первое место в списке моих подозреваемых. Но Жас — упрямая дрянь, поэтому я плачу Фрэнку, чтобы он присматривал за ней, пока я не смогу убедить ее остаться со мной. Он не сможет быть с ней все время, но это лучше, чем ничего, — я стараюсь говорить достаточно тихо, чтобы нас не могли подслушать.

Он приподнимает бровь.

— Фрэнк? В смысле, водитель?

— Он работал телохранителем у элиты Голливуда, так что у него есть нужные мне навыки.

— Серьезно, черт возьми? — размышляет Бентли. — Думаю, это объясняет, почему он сложен как танк. Почему он сменил профессию?

Я пожимаю плечами.

— Он стал отцом пару лет назад. Ребенок живет с мамой, но Фрэнк регулярно навещает его. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что ему нужна работа, которая не требует так много поездок и не связана с таким большим риском.

— Логично, — соглашается Бентли. — Откуда ты все это знаешь?

— А ты как думаешь?

Он закатывает глаза.

— Точно. Иногда я забываю обо всех людях, которым ты платишь.

— У меня нет такой роскоши, — бормочу я. — Ты голоден? Я мог бы сходить за бургером.

— Братан, ты уже должен был знать, что я никогда не откажусь от бургера.

— In-N-Out?

Бентли открывает дверь своего Porsche и забирается на водительское сиденье.

— Это был настоящий вопрос?

Я смеюсь.

— Не совсем. Встретимся там.

Он машет мне, прежде чем включить передачу и тронуться с места. Волоски на моем затылке встают дыбом, поэтому я поднимаю взгляд и замечаю, что Жас стоит, прислонившись к окну, и смотрит на меня сверху вниз. У нас происходит один из наших странных безмолвных разговоров, в котором мои глаза говорят, что я не сдамся, пока она не сдастся. Ее глаза говорят мне, что она собирается заставить меня потрудиться для этого. Я ухмыляюсь, садясь в машину и нажимая на кнопку зажигания.

Давай, детка.

***

— Как Жас? — спрашивает Эйнсли.

— Хорошо, учитывая все обстоятельства.

— Не могу поверить, что ты пошел туда после того, как она специально попросила тебя не делать этого. Ты такой придурок.

— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

Эйнсли запихивает в рот несколько картофелин фри и жует их, прежде чем снова заговорить.

— Спасибо за еду. Репетиция сегодня была напряженной. Я проголодалась, и мне совсем не хотелось ждать доставки.

Наш отец, дешевый ублюдок, каким он и является, отправляет весь персонал, когда уезжает из города. Я редко ем в главном доме, поэтому привык сам справляться, а вот Эйнсли — нет. Если у нашего шеф-повара Луиса выходной, она обычно заказывает еду на вынос или сидит здесь, выклянчивая у меня. Из-за нее у меня в холодильнике так много чертовой девчачьей еды.

— Ты знаешь, что я всегда буду заботиться о тебе, сестренка, — я притягиваю ее к себе и взъерошиваю ее волосы, чтобы доказать свое утверждение.

— Отстань от меня, придурок!

Я смеюсь, наблюдая, как она пытается — безуспешно, надо сказать — пригладить волосы.

— Тебе нравится, когда я над тобой издеваюсь.

— Нет, не нравится. Не заставляй меня натравливать на тебя Рида.

— Даже не начинай мне рассказывать об этой ерунде.

Эйнсли сузила глаза.

— Какой ерунде?

— Ты и Рид, — уточняю я. — Мне это не нравится.

Когда один из моих близких друзей сказал мне, что хочет встречаться с моей сестрой, скажем так, я не очень любезно отнесся к этому. К сожалению, моему близнецу абсолютно наплевать на мое мнение, а Рид так чертовски влюблен в нее, что ему тоже наплевать. Им просто повезло, что у меня полно других забот, поэтому я не борюсь с ними. Но если он причинит ей боль, лучший друг или нет, я надеру ему задницу.

— Мне все равно, — Эйнсли задирает свой курносый носик. — Кроме того… технически, между мной и Ридом ничего нет. Пока.

Ну, для меня это новость. Ты никогда не узнаешь этого по тому, как часто они строят друг другу глазки — трахни меня.

— Объясни.

Она пожимает плечами.

— Не надейся слишком сильно. Мы с Ридом будем вместе. Мы просто еще не проводили никаких официальных обсуждений или… ну, знаешь, не трахали друг другу мозги, чтобы сделать это официально.

— О, Боже, — пробурчал я. — Я не хочу слышать о твоей сексуальной жизни, Эйнс. Особенно, когда в этом замешан Рид.

Эйнсли смеется.

— Ты сам спросил.

Я показываю на нее.

— Я не спрашивал. На будущее, я никогда не хочу слышать о твоей сексуальной жизни. Никогда.

Моя сестра усмехается.

— Не будь ребенком. Мы взрослые люди, и это совершенно нормально вести здоровую сексуальную жизнь, независимо от того, мужчина ты или женщина. Кроме того, это ты потерял девственность в четырнадцать лет, на четыре года раньше меня, так что у тебя нет права судить.

— Я не осуждаю, — я поднимаю руки вверх в примирительном жесте. — Но я все равно не хочу слышать о том, как ты трахаешь моего лучшего друга.

Сексуальные предпочтения Рида не совсем ванильные. Последнее, что мне нужно, это думать о том, что он будет делать это дерьмо с моей сестрой.

— Кстати, о лучших друзьях…, — говорит она. — Ты разговаривал с Бентли в последнее время? Я беспокоилась о нем с тех пор, как все пошло наперекосяк с Жас. Уверена, он сейчас много думает о Кариссе.

Я пожимаю плечами.

— Пока что он выглядит нормально, но я слежу за ним.

Эйнсли вздыхает.

— Бентли пытается скрывать это, но я знаю, что это все еще причиняет ему сильную боль.

Я сглатываю комок в горле.

— Да, я знаю.

— Когда ты видел его в последний раз?

— Вообще-то, прямо перед тем, как я вернулся домой. Я встретил его в доме Жас, а потом мы поели бургеры.

Ее брови приподнялись.

— Что Бентли делал у Жас?

— Он, блядь, вздремнул с ней.

Ореховые глаза Эйнсли расширяются настолько, что кажется, будто они вот-вот выскочат из орбит.

— Серьезно?

— Ага, — выскакивает буква — А в конце слова.

Я хмурюсь, когда образ Бентли и Жас, обнимающих друг друга, проносится в моей голове. Меня сводит с ума осознание того, что между ними есть взаимное притяжение, и не только в физическом смысле. Конечно, оно не такое сильное, как между мной и Жас, но все же оно есть.

Честно говоря, это чертовски сбивает с толку, потому что я хочу, чтобы мой лучший друг был счастлив. После смерти Кариссы Бентли винил себя и впоследствии почти полностью подавил свои эмоции. Черт, он до сих пор винит себя, хотя у него нет для этого причин. Бент регулярно топит себя в кисках, спиртном и травке, чтобы заглушить все это дерьмо, крутящееся у него в голове.

Я уже начал думать, что он никогда больше не позволит себе сблизиться с другой девушкой, пока не появилась Жас. С самого первого дня было чертовски очевидно, что Бент влюблен в нее. Единственная проблема в том, что я не намерен от нее отказываться. Бентли для меня как брат. Я готов сделать для него почти все, но я не могу смириться с этим. Я не могу…

Губы моей сестры кривятся, как будто она думает, что вся эта чертова история просто уморительна.

— Как все прошло? Не могу представить, что ты была доволен.

Я разминаю шею из стороны в сторону, пытаясь снять внезапное напряжение.

— Как, по-твоему, все прошло? Бентли, как обычно, вел себя как шутник, а Жас была чертовски упряма.

Теперь Эйнсли смеется во весь голос.

— Чувак, тебе придется потрудиться над этим вопросом.

— Расскажи мне об этом, — я кусаю кончик большого пальца.

— Боже, я люблю ее, — с тоской говорит моя сестра. — Хорошо, что у нас снова появилась еще одна девочка.

Несмотря на мое нынешнее раздражение, я расплываюсь в улыбке. Эйнсли трудно ладить с другими девочками, так как она не поверхностная, как большинство девчонок, которых мы знаем. Жас — ее первая подруга после Кариссы, и, хотя сначала я был придурком, я рад, что у нее есть с кем поговорить о девчачьем дерьме. Она точно никогда не получит этого от жен нашего отца.

— Мне нужно, чтобы ты оказала мне услугу.

Выражение ее лица становится серьезным.

— Что?

— Мне нужно, чтобы ты выяснила, что случилось на озере. Жас не хочет со мной разговаривать.

Эйнсли качает головой.

— Кингстон, я не собираюсь быть твоим шпионом.

— Я и не прошу тебя об этом, — заверяю я ее.

— Что именно ты пытаешься выяснить?

Я пожимаю плечами.

— Жас уже развеяла мой самый большой страх, подтвердив, что ее не изнасиловали, но не более того.

Эйнсли молчит.

Мои глаза расширяются.

— Она рассказала тебе, что произошло?

Она качает головой.

— Не совсем. Хотя я знаю некоторые детали.

— И ты не подумала поделиться ими со мной? — я вскидываю руки вверх. — Какого черта, Эйнсли?

— Я не собираюсь предавать ее доверие, Кингстон. Тебе не кажется, что она уже достаточно пережила? Тебе не нужны все подробности, чтобы понять, что это было чертовски травмирующе.

— Мне нужны чертовы подробности, Эйнс. Как мы, по-твоему, поймаем этих парней, если нам не за что ухватиться? У полиции нет никаких зацепок.

Она смотрит на меня с любопытством.

— Откуда ты это знаешь? И как ты узнал, что их двое?

За последние два года я оградил свою сестру от многого дерьма, но, думаю, настало время рассказать ей о некоторых вещах. Я расскажу ей достаточно, чтобы она была в безопасности. О некоторых вещах ей лучше не знать.

Я делаю глубокий вдох.

— Я нанял частного детектива, чтобы разобраться в этом. Он уже давно работает над кое-чем для меня, но он также пытается найти тех ублюдков, которые напали на Жас.

— Почему у тебя уже есть частный детектив, работающий на тебя? О чем ты мне не договариваешь?

— Между папой и Чарльзом Каллаханом происходит что-то сомнительное. Возможно, и с Мэдлин тоже. Но они чертовски хорошо умеют заметать следы. Я не смог сам ничего раскопать, поэтому нанял детектива, чтобы он это выяснил.

— Что именно? И что случилось такого, что заставило тебя заподозрить их в чем-то настолько сомнительном?

— Эйнс, я не хочу втягивать тебя в это, пока у меня не будет больше доказательств. Скажем так… я уверен, что у них есть прибыльный побочный бизнес, который очень запутанный и крайне незаконный. Судя по недавно полученной мною информации, это продолжается уже почти два десятилетия, а возможно, и дольше.

Ее глаза расширились.

— Как наркотики?

Я качаю головой.

— Хуже.

Она смотрит на меня с минуту.

— Что ты планируешь делать, когда получишь доказательства, которые ищешь?

— Посадить их на пожизненное, где им и место.

У Эйнсли отвисает челюсть.

— Ты посадишь отца в тюрьму? Я знаю, что он козел, но, черт возьми, Кингстон, это жестоко. Он все еще человек, который наполовину ответственен за то, что дал нам жизнь.

Именно поэтому я не говорил ей об этом до сих пор. Всю жизнь отец относился к нам так, будто мы не более чем помеха, но она почему-то до сих пор его любит. У меня, однако, такой проблемы не было уже давно. Может быть, вообще никогда.

Я потираю подбородок.

— Эйнс… мне нужно, чтобы ты доверилась мне в этом. Я обещаю, что скоро все тебе расскажу.

Кто-то может подумать, что это большой риск — рассказать ей все, но я не сомневаюсь, что верность моей сестры будет на моей стороне, когда все будет сказано и сделано.

Она повесила голову.

— Хорошо, я ничего не скажу о ситуации с отцом. Что касается Жас, лучшее, что я сделаю, это попытаюсь убедить ее поговорить с тобой.

— Спасибо. Джон — мой частный детектив — получил копию полицейского отчета, но я не думаю, что он рассказывает всю историю. Что-то не так.

Эйнсли наклоняет голову набок.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не знаю, — я пожимаю плечами. — Это просто чувство, которое у меня есть.

— Я встречаюсь с ней в эти выходные, так что я поговорю с ней тогда. Поскольку она все еще должна затаиться, мы просто закажем пиццу и посмотрим фильмы.

Так, так. Похоже, нам с ребятами предстоит девичник. Жас захочет подвесить меня за яйца, если я появлюсь у нее дома до истечения полной недели, но она вряд ли покалечит меня при зрителях, так что я рискну. Сейчас она воочию убедится, почему моя настойчивость всегда приносит плоды.

Если у нее были какие-то сомнения в правомерности этого утверждения, они исчезнут уже в эти выходные.