В палате было тихо. Даже слишком. После напряжённых и утомительных четырёх часов непрерывного наблюдения за состоянием ритуала и двух участвовавших в нём людей, между тремя присутствовавшими не было и намёка на разговоры, а непроницаемое магическое поле полностью заглушало все голоса, доносившиеся снаружи, создавая в комнате по-настоящему гробовую тишину, сквозь которую пробивались лишь отчётливое дыхание и нервное постукивание ногтевых пластинок по деревянному столу.
Хуже всех приходилось доктору Гелаберту. Ему приходилось следить одновременно и за поддержанием целостности ритуала и за жизнями парня и девушки. Он знал, что сможет продержаться ещё часа три-четыре, но энергия, стремительно уходящая из источника, невероятно сильно напрягала и заставляла чувствовать невероятно сильную усталость. Доктор дал себе обещание, что когда всё это закончится и когда жизнь наёмницы будет спасена, впервые за очень долгое время, он наконец устроит себе выходной. Отдых был просто необходим.
Гаррет Виктимус чувствовал себя чуть лучше, но ненамного. Поддержание магического поля как страшный паразит пожирало, буквально высасывало из него все силы, и, если бы не также находящаяся здесь Джесси, постоянно подпитывающая обоих магов усиливающими заклинаниями, ему бы пришлось туго.
Помимо поддержки Гаррета и Гелаберта магией, девушка также пыталась отыскать путь к Солу. Он находился где-то в мире грёз, она чувствовала это, касаясь его источника, но не могла понять, где именно находится парень. Словно он провалился в те самые глубины, где его уже невозможно было отыскать. Но это невозможно — след ведь есть. Ровная полоса энергии уходила далеко, но не настолько, чтобы оттуда нельзя было выбраться… И всё это было странно. При абсолютно таких же условиях за четыре часа Джесси бы подобралась к нему достаточно близко, но сейчас и в помине не было чего-то подобного.
Она, сконцентрировавшись, пыталась прочувствовать малейшие колебания источника, но всё было тщетно. След никак не менялся на протяжении долгих часов…
И вдруг она что-то почувствовала.
Но это было не колебание. Совсем не оно. Что-то гораздо мощнее, гораздо сильнее. Что-то страшное и быстро приближающееся.
— Гаррет, защиту! Быстро! — скомандовала девушка, а затем сама инстинктивно сделала то же самое. Маг не промедлил, как не промедлил и Доктор, быстро создавший целительские плетения.
Даже несмотря на то, что приближение жуткого «нечто» было ожидаемо, его появление всё равно было внезапным. За мгновение комнату заволокло тьмой, а пространство затрясло настолько, будто бы здание госпиталя попало в эпицентр мощнейшего землетрясения, какого ещё не видывал свет. Стены пошли ходуном, девушку с силой откинуло в сторону и приложило о пол. Посыпались со стола склянки, где-то в стороне выругался Гелаберт, тоже ударившийся обо что-то. Что-то начал через силу говорить Гаррет. Скорее всего, пытался произнести заклинание. Но в ушах поднялся такой гул, что все слова буквально утопали в нём.
Через несколько секунд, чуть оправившись от боли, Джесси смогла открыть глаза и в тот же миг застыла от ужаса. Источником этого… этого было тело лежащей на кровати девушки. От неё исходили плотные потоки густого чёрного дыма. Её трясло и выгибало в неестественных позах, и от этого вида Джесси хотелось закрыть глаза и понадеяться, что всё это ложь. Что всё происходит не взаправду, что в этой комнате не произошло выброса энергии. Некротической энергии…
Отдельный ужас пришёл от осознания того, что подобный выброс смертелен для человека. Это означало, что где бы не находилось сознание девушки, ей уже нельзя было помочь. Что бы не чувствовал её разум, она медленно и мучительно умирала, и этот процесс уже никак нельзя было повернуть вспять.
Выброс энергии длился недолго, но эти полминуты превратились в бесконечность, а когда магическое поле треснуло под валом некротической энергии, время окончательно исчезло, заставив мир замереть на десяток секунд. Хуже всего пришлось доктору, ведь энергия подобного типа буквально может уничтожить целителя изнутри. Но, благо, обошлось. Гаррет же практически не пострадал. Сама Джесси не могла сказать, что всё было нормально, но могло быть и хуже.
И пока маг оказывал помощь Гелаберту, она выполнила одно единственно верное решение: вызволила Сола из цепких объятий мира грёз.
Перед глазами всё ещё стоял образ счастливой Лексы, но вокруг уже не было ни города, ни серого мрака. Передо мной находились лишь стена и кресло, в котором лежала девушка. На мгновение мне показалось, что всего того, что произошло со мной каких-то несколько минут назад, не случилось, что это ещё можно предотвратить.
Я подскочил, но одного взгляда на лежащее тело хватило, чтобы разом затухнуть, вновь опуститься в кресло, с горечью сжать зубы и тихо прошептать:
— Нет…
Она выглядела абсолютно также, как и перед началом ритуала и даже лежала практически в той же позе. Со стороны могло показаться, что ничего не изменилось, что она просто лежит без сознания, но стоило лишь немного заострить взгляд, и спокойное лицо превращалось в холодную посмертную маску.
— Сука… почему… — повторял я в пустоту. Из единственно видящего глаза лились слёзы, и я даже не пытался их остановить. Просто сидел и смотрел на бездыханное тело. Будто снова оказался в черноте, и вокруг не было ни комнаты, не мебели, ни деревянных стен. Только я и она…
— Сол… — тихонько со стороны позвала меня Джесси.
— Прошу тебя, оставь меня, — резко ответил я, словно выплёскивая все накопившиеся эмоции.
Она не была виновата в случившемся, но разум выбрал её, как тот объект, на который можно возложить вину. Я не хотел срываться на неё, однако сорвался. Джесси это прекрасно понимала, поэтому не стала ничего говорить.
Тихо скрипнув, закрылась входная дверь. Я взглянул на неё и увидел то, что кроме меня в комнате никого нет: ни мага, ни доктора. Они ушли, оставив меня в одинокой тишине. И даже разговоры людей, доносящиеся до меня обрывками фраз, не нарушали этой тишины. Здесь был только я. И никого более…
— Прости меня, — с мольбой произнёс я, — Прошу, прости! Я не смог спасти тебя, хоть и пытался. Я не знаю, слышишь ли ты меня, доходят ли до тебя мои слова, но знай, я не хотел причинять тебе боль. Я искренне раскаиваюсь перед тобой, за то, что потащил всех вас в нестабильные земли, что из-за меня… — я резко замолчал. В лёгких буквально закончился воздух, да и сам я не смог договорить. Это было выше моих сил.
— Что из-за меня вы погибли, — закончил я фразу. Она звучала, как чистосердечное признание преступника, которому уже нечего было терять, который устал скрываться от правосудия и самолично сдался.
— Я не знаю, есть ли в этом мире рай, — продолжил я, — Но я искренне надеюсь, что твоя душа находится в том месте, которое можно назвать раем. Прости меня родная… Прости, если когда обидел… Прости за всё…
Я сидел и говорил, где-то в глубине души надеясь, что она меня услышит. Мне казалось, что на это есть шанс, пусть даже самый маленький. И даже когда закончились слова, когда ушли силы на то, чтобы произнести хоть одно слово, мысли шли вперёд.
С её потерей из жизни будто изъяли, выдернули с мясом, последние крупицы счастья. Исчез смысл, исчезла сама цель жизни, полностью обесценилось её продолжение.
За окном начало смеркаться, и только тогда я решил выйти из комнаты. В коридоре столкнулся с обеспокоенной Джесси, которая будто бы всё это время стояла под дверью, ожидая меня.
— Как ты? — сразу же спросила она.
— Скверно, — буркнул я, — О ней надо позаботиться…
Девушка кивнула, а затем взяла меня за руку.
— Пошли, Сол, — с нотками просьбы в голосе сказала она, — Тебе стоит отдохнуть…
На Вариенвудском кладбище появилась ещё одна могилка. Надгробие заняло место в ряду таких же гранитных плит с именами людей, а перед ним в землю было посажено небольшое вечнозелёное деревце.
Была в городке такая традиция — перед каждой могилкой сажать в землю растение. Существовала в этих местах легенда, что души недавно похороненных людей не сразу отправляются в верхние или нижние миры, а какое-то время остаются неразрывны с телом, и, если на место их погребения, посадить дерево или цветок, душа поделится с ним своей энергией и станет своеобразно присматривать за этим местом. Конечно, не многие следовали данной традиции, однако я согласился, поэтому теперь рядом с надгробием начал расти маленький хвойничек. Свои иглы он не сбрасывал ни в один из годовых периодов, поэтому его вид сохранял свой прекрасный облик всегда.
Похороны прошли тихо. Не было никаких обрядов, не было сборов гостей — только я, Джесси, пришедшая поддержать меня морально и местный священник для соблюдения порядка похорон.
Он прочёл молитву, я произнёс последнее пожелание, ещё раз попросил прощения, а затем могила была зарыта.
Как сказать об этом её брату, я не знал. Чёрт возьми, после всего произошедшего я даже не был уверен, что он всё ещё жив. Но письмо в Катрас я всё же отправил.
Отправил магической почтой — так будет быстрее. Такое письмо дойдёт на запад Империи за пару дней, а затем прямиком из штаба гильдии будет доставлено по нужному адресу — в квартиру, где и собиралось «Алое зеркало».
В Вариенвуде я провёл ещё три дня, после чего решил возвращаться в Катрас. Город меня больше не держал. Я сделал то, что должен был и оставил в нём всё, что мог. Даже с последним, что связывало меня с этим местом, наши пути больше не шли сонаправленно. Джесси теперь не являлась частью моего разума и была вольна действовать, как ей пожелается.
Я знал, что она планировала остаться в Вариенвуде и постигать магию снов, как она сама её окрестила. Мне девушка также предлагала остаться, однако я отказался.
Правильный ли выбор я сделал? Возможно.
Несмотря на просьбы Джесси и слова Гаррета о том, что он был бы польщён, если бы я скрасил существование своим обществом, чаша весов не склонилась в другую сторону.
Мне не имело смысла находиться в Вариенвуде. Даже несмотря на… утрату… в Катрасе всё ещё находилась моя основная работа, и там же был мой, по сути, родной дом.
Меня ожидал долгий путь, но он не повторял тот, по которому я добирался сюда. Келчестер, Лэйдуэлл, Эрден… Мне совершенно не хотелось вновь ехать через эти города. Эта дорога была короче, но при этом заставляла боль в сердце становиться сильнее. Она возрождала в голове всё ещё свежие воспоминания, что своими когтями впивались в разум и заставляли раз за разом возвращаться в столь болезненное для меня время.
Призраки недавно прошедших дней всё ещё преследовали меня, временами возвращаясь в виде далёких голосов, которые, казалось, зовут меня к себе. Там был и Мак, была Лекса… и была та сущность с ужасающим демоническим голосом. Их зов был отнюдь не добрым. В словах явно прослеживались слова, чётко напоминающие о моей вине в случившемся. И с каждым разом они будто бы приближались ко мне, становились всё ближе. Их образы являлись мне во снах, и это были отнюдь не происки мира грёз. Я убирал их, заставлял исчезнуть, однако они возвращались вновь. Снова и снова.
Мне буквально было страшно засыпать. Ночные кошмары начинали терзать мой разум, как однажды терзали разум Лексы, но я ничего не мог с этим поделать.
Поэтому, когда карета, предоставленная мне волшебником, покидала Вариенвуд, её пассажира скорее можно было спутать с охладевшим мертвецом, чем с нормальным человеком.
Что удивительно, на пути до Оквуда мне удалось выспаться. Меня просто срубило от усталости, а кочковатая дорога только поспособствовала этому. Поэтому я неслабо удивился, когда, вернувшись в нормальное, сидячее положение, увидел где-то впереди городские фонари.
Оквуд в чём-то был похож на Вариенвуд. И нет, я говорю не о названии. Он напоминал его своим… спокойствием, что ли.
Конечно, в этом городишке явно проглядывались черты самой обычной лесопилки, коей это место и являлось. Оно состояло из двух крупных улиц, соединённых между собой небольшими переулками. Вперёд тянулся ряд из немного беспорядочно расположенных зданий. В основном это были самые обычные бревенчатые дома с небольшими огородами рядом с ними. Хотя, среди них выделялась парочка мастерских и столько же магазинов.
Что удивило, так это то, что в место для ночлега, имевшееся в этом городе, находилось немного за его пределами.
Таверна «Синяя лисица»… мне кажется, это название я уже где-то слышал. Так вот, данное заведение удобно расположилось в метрах шестистах от города, сразу за деревянным мостом, переходившим через небольшую, ныне замёрзшую речку, на y-образном перекрёстке ровно на пересечении двух дорог.
Даже издалека этот дом приковывал к себе взгляды. За несколько десятков шагов до него мне встретилась вывеска с ярким изображением зверя, вид которого дал название сей таверне. Из окон струился свет, а внутри явно было многолюдно.
Хотя, я и не думал, что это простое здание с двускатной крышей будет привлекать к себе столько людей. Впрочем, что ещё делать местным после тяжёлой работы.
Однако, когда я прошёл внутрь, открывшееся мне зрелище заставило меня достаточно сильно удивиться. В таверне собрался, если не весь город, то уж точно большая его часть. Да и без них тут хватало различных… не только людей. Явно приезжих.
Помимо простых деревенщин-работяг, расположившихся за столиками из тёмной древесины, здесь можно было заметить и аристократа в компании своей охраны, и торговцев-караванщиков, что обсуждали выручку и планы на завтрашний день, и парнишку-барда, примостившегося на небольшом выступе, вероятно выполняющего функцию сцены в этом заведении, и исполняющего песню о какой-то местной легенде и герое рыцаре. Некоторые из постояльцев, уже изрядно подвыпивших, даже бросали в лежащую перед ним смятую шляпу монетки. Не все из них достигали цели, пролетая мимо и начиная катиться по деревянному полу.
И что удивительно, несмотря на обилие посетителей, в таверне было относительно чисто. Не валялось испитых пустых бутылок, объедков, которые пьяные морды оставляют за собой. А что ещё более удивительно, не сказать, что в столь оживлённом месте было шумно. Несмотря на столь большое количество людей, я вполне мог что-то сказать и услышать себя — другие разговоры этому нисколько не мешали.
О чём я до сих пор не упомянул, так это о том, что между столиков то и дело сновали две официантки. Одной из них на вид было не больше восемнадцати-девятнадцати на вид. Юное лицо светилось искренним, ничуть не поддельным счастьем. В ярких зелёных глазах бегали радостные огоньки. Она одаривала улыбкой каждого, к кому подходила. Не обошла она вниманием и меня, когда я остановился на входе и взглядом попытался найти хотя бы одно свободное место.
— Добрый вечер, Господин, вам что-то подсказать? — вежливо поклонившись, спросила она и взглянула на меня с некоторой заинтересованностью. Что именно привлекло её внимание, догадаться было не трудно — маска. Для многих — всего лишь элемент таинственности. И плевать, что за история может скрываться за этим элементом.
— Есть, где можно присесть у вас? — спокойно поинтересовался я.
— М-м-м… — протянула она, оглядываясь на заполненный зал, а затем с лёгкой долей вины в голосе произнесла, — Боюсь, свободные места есть только у стойки, и…
— Меня устроит, спасибо, — остановил её я.
— Милая Розочка, можешь подойти, пожалуйста, — позвал её кто-то со стороны, и, девушка, вновь виновато извинившись, направилась к одному из посетителей.
А вот её коллега, честно признаюсь, привлекла мой взор несколько больше. Всё из-за своей, скажем так, весьма экстраординарной внешности. Небольшие, я бы даже сказал, миниатюрные черты лица придавали ему какую-то не совсем обыкновенную красоту. Небольшой прямой нос, не очень густые восходящие брови, миндалевидные фиолетовые глаза, взгляд которых был чересчур ясен (во всяком случае, среди тех, что были в таверне), слегка пухлые алые губы, волнистые синие волосы чуть ниже плеч. Одежда, что на ней была, словно подобрана под весь образ: кремовая рубашка и сиреневый сарафан с корсетом. Казалось, что весь образ этой девушки, был создан кем-то иным, кто мог не просто взглянуть на неё со сторону, а по-настоящему прочувствовать эту красоту. Настолько её вид завораживал.
И вот что-то в этом образе настораживало меня. Он казался мне смутно знакомым, будто я видел его совсем недавно… Вот только где…
Я аккуратно обогнул заполненные столы и переместился к стойке, заняв место на одном из стульев. Местный хозяин был занят поиском чего-то, поэтому не сразу обратил на меня внимание, однако, как только заметил моё присутствие, достаточно быстро натянул на лицо дежурную улыбку и сказал:
— Приветствую, господин, чего желаете?
— И вам вечер добрый, — ответил я, — Просто чего-нибудь поесть и выпить. На ваш выбор.
— Даже на меню не взгляните? — покосился на меня трактирщик.
— Благодарю, но нет, — покачал я головой, — Всецело доверюсь вашему выбору.
Обычно, приходя в подобные заведения, вы видите за стойкой тучного мужчину в возрасте в не столь опрятной одежде и засаленном фартуке. «Синяя лисица» и здесь смогла преподнести сюрприз.
Трактирщик был старше меня разве что на пару лет. Лицо, не сказать, что как-то выделяется. Обычный, не горбатый, не крючковатый нос. Совершенно не оттопыренные уши, столь же обычные, не слишком густые брови. Тёмно-русые волосы, аккуратно зачёсанные вбок.
И карие глаза, которые, пожалуй, всё же выделялись из всей картины. Их цепкий взгляд уж точно не соответствовал амплуа добродушного трактирщика. Он мог принадлежать солдату, прошедшему не одну войну, хладнокровному убийце или человеку, которому пришлось пережить что-то действительно ужасающее. И даже добродушный взор и лёгкая улыбка не могли этого скрыть.
Почему-то я был уверен, что в прошлом у местного хозяина имелся багаж военной службы, и подтянутое телосложение вместе с несколькими мелкими, уже успевшими зажить шрамами только подталкивало меня к этой мысли.
Тем не менее, сейчас этот человек явно оставил своё прошлое, сменив военную форму на светлую рубашку, жилет и брюки, и полностью отдался мирной жизни.
— Прошу, ваше жаркое и кружка вкуснейшего эля, — трактирщик вернулся из двери на стене позади и поставил передо мной тарелку, — За всё с вас, господин, пятнадцать лон. Приятного аппетита.
— Спасибо, — подвинул я к себе еду и, выудив из кошелька несколько монет, положил их на стойку.
Маска осторожно легла на стойку чуть в стороне. Шрам теперь можно было рассмотреть, но большую его часть всё равно закрывали бинтовые обмотки. Трактирщика эта картина явно заинтересовала, однако он не подал виду. Тем не менее, разговор со мной он чуть позже всё-таки завёл:
— Парень, у тебя ведь что-то случилось? — спросил он, глядя на мои бесцельные ковыряния в тарелке.
— Да так, ничего, — отрешённо ответил я, — Не важно.
— Слушай, это не моё дело, конечно, — трактирщик сначала отвёл взгляд, а затем вновь посмотрел на меня, — Но если тебе какая помощь нужна, ты скажи. Мало ли что.
— Учту, но правда — помощь не нужна.
Разговор сошёл на «нет». Я уточнил, имеются ли в наличии свободные комнаты, получил на это утвердительный ответ, а затем каждый из нас вернулся к своим делам: я — к мыслям за поеданием жаркого (Надо, к слову, сказать, что еда тут оказалась действительно хорошей. Да и эль был не просто какой-то разбавленной бодягой, а самым настоящим пивом. Так что слова об отличной кухне в этой таверне оказались правдой), а трактирщик — к своей непосредственной работе.
Тем не менее, к разговору с ним мы, всё-таки, вернулись, а предпосылкой к этому стала та самая синеволосая официантка.
— Скит, там господа просят северянского самогона ещё просят, и вряд ли они на одной порции остановятся, а у нас там ещё пара бутылок от силы осталась, — сказала она на чистом русском. Поначалу я даже не обратил внимания, смахнув всё на Алридинский язык. Всё же, они были похоже. Однако через пару предложений до меня дошло окончательно.
— Хм… Выдай им, сколько попросят, а затем, если будут просить ещё, убеди их, что всё — самогона хватит, и пусть берут или что-то другое или не берут больше вообще. А то в усмерть пьяных деревенщин нам тут только не хватало, — также на русском ответил ей трактирщик.
— Поняла, — кивнула девушка и скрылась за дверью.
— Так ты не из этого мира? — впервые за долгое время заговорил я на родном языке.
— Ты, стало быть, тоже? — улыбнулся мне местный хозяин.
— Как видишь…
— В таком случае, будем знакомы, — он протянул мне руку, — Скит.
— Сол, — пожал в ответ, — Прозвище?
— Вроде того…
— А она? — кивком я указал на дверь, имея в виду скрывшуюся за ней официантку.
— Не… Тина из местных, — отмахнулся он, — Просто от меня плохого набралась, вот и всё, — настала моя очередь улыбнуться, — Расскажешь, как тут оказался?
— Рассказывать нечего, — буркнул я, стараясь не колыхать в голове давно ушедшие воспоминания, — Слетел с дороги в кювет, а оказался в лесу рядом с деревушкой на западе.
— Знакомо, — кивнул Скит, — У меня что-то подобное было. Ехали конвоем, а потом бах — и всё. Стою на каком-то заброшенном тракте, и ни связи, ни хрена другого нет.
— Ясно. Служил тогда?
— На контракте, — кивнул он, — Сам-то кем будешь?
— Сейчас или тогда?
— Да без разницы особо, — пожал Скит плечами.
— Тогда в офисе горбатился, ныне — торговец.
— Слушай, — протянул трактирщик, — не в обиду тебе будет сказано, но не похож ты на торгаша, — меня слегка передёрнуло от его слов. Сразу было понятно, что именно он имеет в виду.
— Внешность обманчива, — буркнул я, — Да и от несчастного случая никто не застрахован.
— Понял… тему не затрагиваю, — трактирщик отвёл взгляд, — Куда хоть направляешься?
— В Катрас… домой.
— Далеко ж тебя занесло, — удивился Скит, — В такое-то время.
— Не сказал бы. Через пару недель уже буду там.
— Мне б такой оптимизм, а то меня, честно говоря, столь длительные путешествия довольно сильно утомляют. Мне больше тут, на одном месте, нравится.
— А раньше, стало быть, ты по Империи странствовал?
— Угу… да и не только по ней.
— И как оно было?
— Честно… хреново, — вздохнул трактирщик, — Не лучший период моей жизни, а некоторые болячки с того времени терзают до сих пор. Но знаешь, что я усвоил? — я заинтересованно посмотрел на него, — Что какое бы дерьмо с тобой не случалось, рано или поздно ему на смену придёт что-то хорошее. Даже если это хорошее будет казаться занозой в заднице, — подытожил он.
Я слегка улыбнулся. Несмотря на всё происходящее в моей жизни, его слова внушали определённый оптимизм. Скит говорил, и ему хотелось верить. Наверное, дело в манере речи. Спокойной, обыденной. Казалось, будто он действительно знает, о чём говорит. Что ему действительно пришлось пережить что-то такое, что преследовало его потом очень долгое время. Но теперь, месяцы или годы спустя, оно осталось всего лишь небольшим пятном в памяти, которое лишь изредка выплывает на поверхность воспоминаний.
— Так что, будешь в нашем шалаше ночевать? — спросил он, вернувшись к давно ставшему привычным имперскому языку.
— Ну а где же ещё? — ответил ему также.
— Двадцать лон, и комната твоя до полудня, — я протянул ему два серебрянника, — Так, секунду…
Скит убрал монеты в карман брюк, развернулся к стоящему позади шкафчику, внутри которого были подвешены несколько ключей. Он достал один из них, а затем позвал:
— Роза, подойди сюда, — возле стойки практически тут же оказалась официантка, — Пойди, покажи нашему гостю, комнату.
Комнаты расположились на втором этаже. Выданная мне чуть выделялась из общего ряда и находилась сразу же слева от лестницы в отличие от остальных в количестве пяти штук, что были дальше по коридору.
За толстой деревянной дверью меня встретило аккуратное небольшое помещение с выкрашенными в бежевый оттенок стенами и маленьким ковриком на середине. Из мебели — ничего лишнего: односпальная кровать, прикроватная тумбочка, стол, стул и шкаф, куда можно повесить одежду. Всё в тех же светлых цветах. Сквозь задёрнутое занавесками окно пробивались лучи лунного света.
Чисто, аккуратно, судя по виду, явно стоит уплаченных за это денег.
— Ваша комната, господин, — произнесла Роза, когда мы прошли в комнату, — В шкафу есть вешалки, можете вещи оставлять там. Туалет находится под лестницей, ванная — дальше по коридору, но за неё нужно немного доплатить. Если что понадобится, вы не стесняйтесь просить. Комфорт постояльцев — наша главная цель, — сказала она и отдала мне ключ с выточенной на нём цифрой «1».
— Благодарю, пока что ничего не надо… Однако, постой, — притормозил я её, когда она уже собиралась на выход, — Возьми, — и протянул ей парочку серебряных монет.
— Благодарю, Господин, — сказала она, поклонилась, а после оставила меня в одиночестве.